Рассказ об ученой женщине, сказки 419-423

Рассказывают также, что некий достойный человек говорил: "Я не видел
женщины с более острым умом, лучшей сообразительностью, более обильным
знанием, благородной природой и тонкими свойствами, чем одна женщи-
на-увещательнида из жителей Багдада, которую звали Ситт-аль-Машаих.
Случилось, что она пришла в город Хама, в год пятьсот пятьдесят пер-
вый [1*] и увещевала людей целительным увещанием, сидя на скамеечке, и
заходили к ней в жилище многие из изучающих фикх [2*], обладателей знания
и вежества, и беседовали с ней о предметах законоведения и вступали с
ней в прения о спорных вопросах, и я пошел к ней, и со мною был товарищ
из людей образованных, и когда мы сели подле нее, она поставила перед
нами поднос с плодами, а сама села за занавеску. А у нее был брат, прек-
расный лицом, который стоял рядом с нами, прислуживая. И, поевши, мы на-
чали беседу о законоведении, и я задал ей законоведный вопрос, заключав-
ший разногласия между имамами, и женщина начала говорить в ответ, и я
внимал ей, но мой товарищ смотрел на лицо ее брата и разглядывал его
прелести и не слушал ее. А женщина смотрела на него из-за занавески. И,
окончив говорить, она обратилась к нему и сказала: "Я думаю, что ты из
тех, кто предпочитает мужчин женщинам".
"Так", - отвечал он. И она спросила: "А почему это?" И мой товарищ
отцветил: "Потому что - Аллах поставил мужчину выше женщины..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста двадцатая ночь

Когда же настала ночь, дополняющая до четырехсот двадцати, она сказа-
ла: "Дошло до меня, о счастливый царь, что шейх ответил ей словами: "По-
тому то Аллах поставил мужчину выше женщины, а я люблю предпочитаемое и
питаю неприязнь к предпочтенному".
И женщина засмеялась, а затем она спросила: "Будешь ли ты справедлив
ко мне в прении, если я вступлю с тобой в спор об этом предмете?" -
" Да", - отвечал шейх. И женщина спросила: "В чем же доказательство пред-
почтения мужчины женщине?" - "В передаваемом и познаваемом, - отвечал
шейх. - Что до передаваемого, то это Книга и Установления [3*], а в Книге
слова его - велик он! - мужчины да содержат женщин [4*] на то, в чем дал
им Аллах преимущество друг над другом. И слова его - велик он! - и если
не будут двое мужчин, то мужчина и две женщины. И слова его - велик он!
- относительно наследства: и если его братья и сестры, мужчины и женщи-
ны, то мужчине столько же, сколько на долю двух женщин. И Аллах - слава
ему и величие! - поставил мужчину выше женщины в этих местах и поведал,
что женщина - половина мужчины, так как он достойней ее. А в Установле-
ниях - то, что передают о пророке, - да благословит его Аллах и да при-
ветствует! - который назначил виру за женщину в половину виры за мужчи-
ну. Что же касается познаваемого, то мужчина - действующий, а женщина
предмет действия".
И увещательница молвила: "Ты отлично сказал, о господин, но клянусь
Аллахом, ты высказал мои доводы против тебя своим языком и произнес до-
казательства, которые против тебя, а не за тебя. А именно, Аллах - слава
ему и величие! - поставил мужчину выше женщины одними лишь свойствами
мужского пола, и в этом нет спора между мной и тобой. Но по этим
свойствам равны и ребенок, и мальчик, и юноша, и зрелый человек, и ста-
рик, и между ними в этом нет разницы, и если преимущество досталось им
лишь благодаря свойствам мужского пола, твоей природе надлежит питать
такую же склонность, и душе твоей так же отдыхать со старцем, как она
отдыхает с мальчиком, раз между ними нет разницы в отношении мужского
пола. Но между мной и тобой возникло разногласие лишь о желательных ка-
чествах в прекрасной дружбе и наслаждении, и ты не привел доказательства
преимущества в этом юноши над женщиной.
"О госпожа, - сказал ей шейх, - разве ты не знаешь, что юноше присуща
стройность стана, розовые щеки, прекрасная улыбка и нежные речи. Юноши в
этом достойнее женщин. А доказательство этому то, что передают со слов
пророка, - да благословит его Аллах и да приветствует! - который сказал:
" Не смотрите постоянно на безбородых, взгляд на них - взгляд на большег-
лазых гурий". Предпочтение мальчика девушке не скрыто ни от кого из лю-
дей, и как прекрасны слова Абу-Новаса:
Вот меньшее из достоинств, присущих им:
Их кровь тебе не опасна и тягость их.
А вот слова поэта:
Сказал имам Абу-Новас (а ведь за ним
Стезей распутства и веселья следуют):
"Народ, душок их любящий, воспользуйся
Усладою, которой не найти в раю!"
И также, когда описывающий старается, описывая невольницу, и хочет
скорее сбыть ее, упоминая ее прекрасные черты, он сравнивает ее с юно-
шей..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи,

Четыреста двадцать первая ночь

Когда же настала четыреста двадцать первая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, "то шейх говорил: "И также, когда описываю-
щий старается, описывая невольницу, и хочет скорее сбыть ее, упоминая ее
прекрасные черты, он сравнивает ее с юношей изза его преимуществ, как
сказал поэт:
Их бедра, как у мужчин. Коль любят, дрожат они,
Как ветвь сотрясается под северным ветром.
И если бы юноша не был достойнее и прекраснее, девушку не уподобляли
ты ему. И знай - да хранит тебя Аллах великий! - что юношу легко вести,
он согласен с желаниями, прекрасен в общении и по качествам, и склоняет-
ся от противоречия к согласию, в особенности если у нее пробивается пу-
пок, и зеленеют его усы, и течет алая юность до щеке его, так что стано-
вится он подобен новой луне. Как прекрасны слова Абу-Теммама [5*]
Сказали мне сплетники: "Пушек на щеках его!"
Я молвил. "Не говорите много! То не порок,
Коль бедра имеет он, что книзу его влекут,
И вьется на жемчуге ланиты пух молодой,
И роза поклялась нам упорною клятвою,
Что щек его не оставит диво их дивное.
Вот с ним я заговорил безгласными веками,
А то, что ответил он, - словечко его бровей.
Краса его та же все, как прежде я зная ее,
А кудри хранят его от тех, кто преследует.
И слаще, прекраснее черты его той порой,
Когда заблестит пушок и юны его усы"
И все, кто бранит меня теперь за любовь к нему,
Коль речь о нас с ним зайдет: "Он друг его", - говорят.
А вот слова аль-Харири [6*] - и он хорошо сказал:
Сказали хулители: "Зачем эта страсть к нему?
Не видишь ли - волосы растут на щеках его!"
Я молвил: "Клянусь Аллахом, если хулящий нас
Увидит в глазах его путь правый - не будет тверд.
Кто жил на такой земле, где вовсе растений нет,
Уедет ли из нее, как время весны придет?"
А вот слова другого:
Сказали хулители: "Утешился!" Лгут они!
К кому прикоснулась страсть, забыть тот не может,
Его не забыл бы я, будь розы одни на нем;
Так как же забуду я рейхан вокруг розы.
И слова другого:
О, как строен он! Глаза его и пушок его?
Заодно друг с другом людей лишают жизни.
Он пролил кровь мечом нарцисса отточенным,
А вожен перевязь его из мирты.
И слова другого:
Не вином его опьянялся я - его локоны
Людей всегда хмельными оставляют.
Его прелести завидуют одна другой,
И все они пушком бы быть желали.
Вот достоинства юношей, которые не дарованы женщинам, и достаточно в
этом у юношей перед ними заслуги и преимущества".
"Да сделает тебя здоровым Аллах великий! - сказала женщина. - Ты сам
себя обязал спорить и говорил, ничего не упуская, и привел те доказа-
тельства, которые упомянул. Но теперь стала явна истина, не отклоняйся
же от пути ее, а если ты не удовлетворен доказательствами в общем, я те-
бе изложу их по отдельности. Заклинаю тебя Аллахом! Куда юноше до девуш-
ки и кто сравнивает ягненка с антилопой! Девушка нежна в речах и прек-
расна станом, она подобна стеблю базилика, с улыбкой как ромашка и воло-
сами как узда. Ее щеки как анемон и лицо как яблоко, губы как вино и
грудь как гранаты; ее члены гибки как ветви, и она обладает стройным
станом и нежным телом; нос ее как блестящее острие меча, лоб ее светел и
брови сходятся, и глаза ее насурмлены. Когда она говорит, свежий жемчуг
рассыпается из ее уст, и привлекает она сердца нежностью своих свойств,
а когда она улыбнется, подумаешь ты, что луна заблистала меж ее губ; ес-
ли же взглянет она, то мечи обнажаются в ее глазах. У ней предел прелес-
тей, я к ней стремятся кочующий и оседлый, и ее губы румяны и нежнее
сливочного масла и слаще на вкус, чем мед..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста двадцать вторая ночь

Когда же настала четыреста двадцать вторая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что женщина-увещательница, описывая девушку,
говорила: "И ее губы румяны и нежнее сливочного масла, и слаще на вкус,
чем мед". А после этого она сказала: "И ее грудь подобна большой дороге
меж гор, и на ней соски, точно шкатулки из слоновой кости, и живот с
нежными боками, подобный расцветающему цветку, с мягкими складками, пок-
рывающими друг друга, и плотные бедра, словно столбы из жемчуга, и яго-
дицы, которые волнуются как хрустальное море или горы света, и у нее
тонкие ноги, и руки, похожие на слитки самородного золота. О бедняга,
куда людям до джиннов! Не знаешь ты разве, что цари-водители и благород-
ные владыки всегда женщинам покорны и полагаются на них в наслаждении. А
они говорят: "Мы овладели шеями и похитили сердца!" Женщина скольких бо-
гатых сделала бедными и скольких великих унизила и скольких благородных
превратила в слуг! Женщины прельщают образованных, посрамляют благочес-
тивых и разоряют богатых, и делают счастливых несчастными, но при всем
том лишь сильнее у разумных к ним любовь и уважение, и не считают они
это бедой и унижением. Сколько рабов ослушалось из-за них своего господа
и прогневало отца и мать, и все это из-за победы страсти над сердцами.
Разве не знаешь ты, о бедняга, что для женщин строятся дворцы и перед
ними опускаются занавески; для них покупают невольниц, из-за них льются
слезы, и для них приготовляют благовонный мускус, драгоценности и амбру.
Ради них собирают войска и возводят беседки, для них копят богатства и
рубят головы, и ют, кто сказал: "Земная жизнь означает: женщины"был
прав. А то, что ты упомянул из благородных преданий, было доводом против
тебя, а не на тебя, таи как пророк - да благословит его Аллах и да при-
ветствует! - сказал: "Не смотрите постоянно на безбородых: взгляд на них
- взгляд на большеглазых гурий", - и уподобил безбородых большеглазым
гуриям, а нет сомнения, что то, чему уподобляют, достойнее уподобляемо-
го. Не будь женщины достойнее и прекраснее, с ними бы не сравнивали дру-
гих. А касательно твоих слов, что девушку сравнивают с юношей, то дело
обстоит не так; напротив, юношу сравнивают с девушкой и говорят: "Этот
юноша - точно девушка". Стихи же, которые ты приводил в доказательство,
возникают от уклона природных свойств в этом отношении. Что же касается
преступников из потомков Лота [7*] и непослушных развратников, которых
осудил в своей славной книге Аллах великий, не одобряя их отвратительных
действий, то Аллах великий сказал: "Познаете ли вы мужчин среди людей и
оставите ли вы сотворенных для вас вашим господом жен ваших? Нет, вы
племя преступающее". Это те, кто сравнивают девушку с юношей, так как
они погружены в разврат и непокорны и следуют своей душе и шайтану, и
даже говорят, что женщина подходит для обоих дел сразу, и уклоняются от
того, чтобы идти путем истины среди людей, как сказал старейшина их
Абу-Новас:
Она стройна, подобная мальчику,
Годна и сыну Лота и бдуднику.
А касательно того, что ты упомянул о красоте растущего пушка и зеле-
неющих усов и о том, что юноша становится от них красивее и прелестнее,
то, клянусь Аллахом, ты уклонился от пути и сказал неправильно, так как
пушок изменяет красоту прелестей на дурное".
И затем ода произнесла такие стихи:
"Явился пушок на лице и отметил
За тех, кто любил и обижен им был.
Когда на лице его вижу я дым,
Всегда его кудри как уголь черны,
Когда вся бумага его уж черна,
Как думаешь ты, где же место перу?
И если другому его предпочтут,
То только по глупости явной судьи".
А окончив свои стихи, она сказала тому человеку: "Слава Аллаху вели-
кому..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста двадцать третья ночь

Когда же настала четыреста двадцать третья ночь, она сказала: "Дошло
до мета, о счастливый царь, что женщина-увещательница, окончив свое сти-
хотворение, сказала тому человеку: "Слава Аллаху великому! Как может
быть от тебя скрыто, что совершенное наслаждение - в женщинах, и вечное
и постоянное счастье бывает только с ними? И ведь Аллах - слава ему и
величие! - обещал пророкам и святым в раю большеглазых гурий, и назначил
их в награду за праведные дела, а если бы знал Аллах великий, что усла-
дительно пользоваться другим, он этим наградил бы праведников и это бы
им обещал. И сказал пророк: (да благословит его Аллах и да приветству-
ет!) "Любезны мне из благ вашей жизни три: женщины, благовония и прохла-
да глаз моих - молитва". И Аллах назначил юношей лишь слугами для проро-
ков и святых в раю, так как рай - обитель счастья и наслаждения, а оно
не бывает совершенно без услуг юношей. А употребление их не для услуг -
это безумие и гибель, и как хороши слова того, кто сказал:
Нуждается коль мужчина в муже, это беда,
А склонные к вольным, те и сами свободны.
Как много изящных, ночь проспав вблизи мальчика,
Наутро окажутся торговцами грязью.
Как разница велика меж ними и тем, кто спал
С прекрасной, чей черный глаз чарует нас взором!
Поднявшись, дает она ему благовония,
Которыми весь их дом пропитан бывает"
А потом она сказала: "О люди, вы вывели меня за пределы законов стыда
и среды благородных женщин и привели к неподобающему для мудрых пустос-
ловию и непристойности. Но сердца свободных - могилы тайн, и собрания
охраняются скромностью, а деяния судятся лишь по намерениям. Я прощу у
великого Аллаха прощения для себя и для вас и для всех мусульман, - он
ведь прощающий, всемилостивый!"
И затем она умолкла и ничего не отвечала нам после этого, и мы вышли
от нее, радуясь тому, что приобрели полезное в беседе с нею, и жалея,
что с нею расстались.

примечания:_____________________________________

1. Хама - город в Сирии. 561 и год продолжался в октября 1162 по но-
ябрь 1166 г.
2. Фикх - законоведение.
3. Книга - Коран; Установления - Сунна (правила поведения, установ-
ленные на основании преданий о словах и делах пророка Мухаммеда).
4. Слова Корана, встречавшиеся в нескольких местах этой книги.
5. Абу-Теммам - известный поэт, живший в IX веке.
6. Аль-Харири (1054-1122) - автор знаменитого сборпика новелл "Мака-
мы" ("Беседы", "Собрания").
7. Библейский Лот, племянник Авраама. Одним из пороков, которым пре-
давалось племя Лота, было мужеложство

 

Рассказ о везире Ибн Мерване и юноше, 697-698 сказки

...Рассказывают также, о счастливый царь, что везирю Абу-Амиру ибн Мер-
вану [1*] подарили мальчика из христиан (не падали взоры на кого-нибудь
более прекрасного!), и заметил его аль-Мадик анНасир и спросил у его
господина: "Откуда у тебя этот?" - "Он от Аллаха", - отвечал Абу-Амир, и
ан-Насир сказал ему: "Разве ты пугаешь нас звездами и хочешь взять нас в
плен лунами?" И везирь извинился перед ним. И затем он постарался соб-
рать подарок и послал его ан-Насиру с этим мальчиком и сказал ему: "Будь
частью этого подарка; если бы не необходимость, моя душа не согласилась
бы отдать тебя". И он написал и послал с ним такие два стиха:
"Владыка мой, вот луна отправилась к небесам,
А небо достойнее луны, чем земля, поверь.
Душой ублажаю вас, хотя дорога душа;
Не видел я никого, душою кто ублажал".
И это понравилось ан-Насиру, и он одарил везиря большими деньгами, и
власть Абу-Амира укрепилась.
А потом подарили везирю девушку, одну из достойнейших женщин земли. И
испугался везирь, что донесут об этом ан-Насиру, и тот ее потребует, и
будет с ней такая же история, как с мальчиком. И он собрал подарок еще
больший, чем первый, и отослал его с девушкой..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот девяносто восьмая ночь

Когда же настала шестьсот девяносто восьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что везирь Абу-Амир собрал подарок еще
больший, чем первый и отослал его, а с ним и девушку, и написал такие
стихи:
"Владыка - вот солнце (а луна была первою)
Идет, чтобы с месяцем они повстречались.
Вот, жизнью клянусь я, встреча, счастье несущая.
Так будь с ними в Каусаре [2*] и в райских селеньях.
Аллахом клянусь, им нет по прелести третьего,
Тебе же по власти нет над миром второго".
И удвоилась власть везиря у ан-Насира, а потом ктото из его врагов
донес ан-Насиру, что у него сохранился остаток любви к мальчику и что он
всегда предается воспоминаньям о нем. И ан-Насир сказал доносчику: "Не
болтай языком, не то я заставлю отлететь твою голову!" - и написал вези-
рю от имени мальчика записку, в которой стояло: "О мой владыка, ты зна-
ешь, что ты был для меня единственным, и я всегда с тобою благоденство-
вал. И если я теперь у султана, то все же хочу уединиться с тобою. Но я
боюсь ярости царя; придумай хитрость, чтобы вызвать меня от него". И На-
сир послал эту записку с маленьким мальчиком и наказал ему сказать: "Эта
записка от такого-то, и царь никогда с ним не говорил".
И когда Абу-Амяр прочитал записку и евнух наврал ему, он почуял яд в
напитке и написал на обороте письма такие стихи:
"Пройдя испытания судьбы, подобает ли
Мужам рассудительным бежать в чащу львиную?
Нет, я не из тех, чей ум любовь одолеть могла,
И ведомы хорошо мне речи завистников.
Хоть был ты моей душой, послушно я дал тебя,
И как же душа вернется, тело покинувши?"
И когда ан-Насир прочитал ответ, он удивился догадливости везиря и не
хотел больше слушать доносчиков на него. И потом он спросил везиря: "Как
ты выпутался из сетей?" И тот ответил: "Мой ум не опутан сетями любви"...

примечания:_____________________________________

1. Абу-Амир ибн Мерваи - везирь султана Салах-аддина (Саладина), сла-
вившегося своей ненавистью к крестоносцам и прозванного аль-Малик ан-На-
сир - царь победоносный (правил с 1175 по 1193 год).
2. Каусар (буквально - обилие, полнота) - по мусульманским преданиям,
название одного из райских источников

Сказка о Камар-аз-Замане и жене ювелира

Девятьсот шестьдесят четвертая ночь

Когда же настала девятьсот шестьдесят четвертая ночь, она сказала:
" Дошло до меня, о счастливый царь, что когда жена купца сказала ему эти
слова, он ответил ей: "Это от страха людского глаза, так как я люблю мо-
их детей, а любящий сильно ревнив, и отличился тот, кто сказал:
Ревную тебя к себе самому, и к взорам
Моим, и к тебе, и к бегу часов, и к месту.
Когда б тебя вложил я в мои очи,
Вовек мне близость бы не надоела.
И если б каждый день мы были вместе,
До воскресенья дня, - мне было б мало".
И жена его сказала ему: "Положись на Аллаха! Не будет беды с тем, ко-
го хранит Аллах! Возьми его с собой сегодня в лавку". И она одела
мальчика в платье из роскошнейших одежд, и он стал искушением для взира-
ющих и огорчением для сердец влюбленных. И отец взял его с собой и отп-
равился с ним на рынок. И всякий, кто видел мальчика, пленялся им, и
подходил к нему, и целовал ему руку, и приветствовал его. А его отец ру-
гал людей за то, что они шли за ним следом, чтобы поглядеть на его сына.
И некоторые люди говорили: "Это" солнце взошло и засияло на рынке". А
другие говорили: "Место восхода луны - в такой-то стороне". Другие же
говорили: "Появился серп луны праздника над рабами Аллаха" [1*]. И все
они намекали на мальчика словами и желали ему блага, и его отца охватил
стыд из-за слов людей, но он не мог никому из них запретить говорить и
стал ругать мать Камар-аз-Замана и проклинать ее, так как это она была
причиной выхода мальчика.
И отец Камар-аз-Замана обернулся и увидел, что люди толпятся за ним и
перед ним, когда он идет. И наконец они дошли до лавки, и Абд-ар-Рахман
отпер лавку, и сел, и посадил перед собой своего сына. И, посмотрев на
людей, он увидел, что они запрудили дорогу, и всякий, кто проходил мимо,
вперед или назад, останавливался перед лавкой, и смотрел на это красивое
лицо, и не мог от него оторваться. И все люди, мужчины и женщины, были
согласны в этом и произносили слова сказавшего:
"Ты создал красоты, чтоб нас испытать,
И нам ты сказал: "О рабы, меня бойтесь!"
Прекрасен ты сам и прекрасное любишь -
Твоим ли рабам да в меня не влюбиться?"
И когда купец Абд-ар-Рахман увидел, что люди толпятся вокруг его сы-
на, и мужчины и женщины стоят рядами, уставившись на мальчика, он сму-
тился до крайности и впал в недоумение, не зная, что делать. И не успел
он опомниться, как подошел к нему, со стороны рынка, дервиш из странни-
ков, на котором было облачение праведных рабов Аллаха, и приблизился к
мальчику и начал произносить стихи и проливать обильные слезы. И, уви-
дев, что Камар-аз-Заман сидит, подобный ветви ивы, растущей на куче шаф-
рана, он пролил слезы из глаз и произнес такие два стиха:
"Увидел я трость на куче камня.
Как месяц она, когда он блещет.
"Как имя?" - спросил. Он молвил: "Лу-лу".
Я крикнул: "Мне! Мне!" Он молвил: "Нет! Нет!" [2*]
И затем дервиш стал не спеша подходить, поглаживая рукой свои седины.
И толпа расступилась из почтения к нему, и когда он увидел мальчика, его
ум и взор были ошеломлены, и к нему подошли слова сказавшего:
И вот красавец этот где то раз стоял,
В лице его светился месяц праздника,
И вдруг к нему почтенный подошел старик -
Походкою неспешной он нарочно шел,
На нем следы виднелись строгой жизни.
Прошел ночей и дней он испытанья, запретное узнал и то, что можно.
И женщин и мужчин любил он страстно,
И тонким сделался, как зубочистка
Костями стал он, что покрыты кожей.
В искусстве этом был он истым персом,
И старец юношей ему казался,
В любви же к женщинам он был узритом,
Но в отраслях обеих был он сведущ.
И Зейнаб или Зейд - не различал он.
Любил красавиц он, любил их страстно,
Рыдал в кочевье, плакал над следами,
Сочтешь его, охваченного страстью,
Ты веткой, что качается от ветра.
Ведь твердость свойственна одним лишь скалам.
В искусстве страсти опытен был старец,
Внимателен и зорок в этом деле.
И трудное и легкое прошел он,
С оленем и с газелью обнимался.
Любя седых и безбородых равно.
И дервиш подошел к мальчику и подал ему стебель базилика. И отец
мальчика положил руку в карман и, вынув несколько дирхемов, сказал:
" Возьми свою долю, о дервиш, и уходи своей дорогой".
И дервиш взял у него дирхемы, и сел на скамью в лавке, перед мальчи-
ком, и начал смотреть на него и плакать, испуская непрерывные вздохи, и
слезы его были точно полноводные ручьи, и люди смотрели на него и пори-
цали его, и одни говорили: "Все дервиши развратники". А другие говорили:
" У этого дервиша от любви к мальчику в сердце пожар".
Что же касается до его отца, то, когда он увидел эти обстоятельства,
он встал и сказал: "Выходи, о дитя мое, мы запрем лавку и уйдем домой.
Не подобает нам в сегодняшний день покупать и продавать. Аллах великий
пусть воздаст твоей матери за то, что она с нами сделала. Это она была
причиной всего этого. О дервиш, - сказал он потом, - выходи, я запру
лавку".
И дервиш вышел, и купец запер лавку, и взял своего сына, и пошел. И
дервиш следовал за ним, вместе с людьми, пока они не дошли до дому, и
мальчик вошел в дом, и купец обернулся к дервишу и спросил его: "Что ты
хочешь, о дервиш, и почему это, я вижу, ты плачешь?" -
"О господин, - сказал дервиш, - я хочу быть "твоим гостем сегодня ве-
чером. Ведь гость - гость великого Аллаха". - "Добро пожаловать гостю
Аллаха, - сказал купец, - входи, о дервиш..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот шестьдесят пятая ночь

Когда же настала девятьсот шестьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда дервиш сказал купцу, отцу Ка-
мар-аз-Замана: "Я гость Аллаха", купец ответил ему: "Добро пожаловать
гостю Аллаха! Входи, о дервиш". А про себя купец сказал: "Если этот дер-
виш влюбился в мальчика и потребует от него мерзости, я обязательно убью
его сегодня ночью и скрою его могилу, а если в нем нет разврата, то
пусть гость съест свою долю".
И потом он ввел дервиша и Камар-аз-Замана в одну комнату и сказал по-
тихоньку Камар-аз-Заману: "О дитя мое, садись рядом с дервишем и подраз-
ни его и поиграй с ним, после того как я от вас выйду. И если он потре-
бует от тебя дурного, я буду смотреть на вас из окна, которое выходит в
эту комнату, и спущусь к нему и убью его".
И когда дервиш остался с мальчиком один в комнате и тот сел рядом с
дервишем, дервиш стал смотреть на него, и вздыхать, и плакать. И когда
мальчик заговаривал с ним, он отвечал ему мягко, а сам дрожал и огляды-
вался на мальчика, вздыхая и плача. И пришло время ужина, и дервиш стал
есть, и глаза его были устремлены на мальчика и не переставали плакать.
И когда прошла четверть ночи, и кончилась беседа, и пришло время спать,
отец мальчика сказал: "О дитя мое, постарайся сам служить твоему дяде
дервишу и не перечь ему", - и хотел выйти. Но дервиш сказал ему: "О гос-
подин мой, возьми своего сына с собой или спи с нами". - "Нет, - сказал
купец, - вот мой сын - он будет спать с тобой. Может быть, твоя душа че-
го-нибудь захочет, и тогда мой сын исполнит твою нужду и будет тебе слу-
жить".
И он вышел, и оставил их, и сел в другой комнате, где было окно, вы-
ходившее в комнату тех двоих, и вот что было с купцом.
Что же касается мальчика, то он подошел к дервишу и стал его распа-
лять и предлагать ему себя. И дервиш рассердился и сказал: "Что это та-
кое за слова, о дитя мое! Прибегаю к Аллаху от сатаны, битого камнями! О
боже мой, это осуждается и неугодно тебе! Удались от меня, о дитя мое!"
И дервиш поднялся со своего места и сел далеко от мальчика, но тот пос-
ледовал за ним, и бросился ему на грудь и сказал: "Почему, о дервиш, ты
лишаешь себя услады близости со мной, когда мое сердце тебя любит?" И
гнев дервиша усилился, и он воскликнул: "Если ты не отступишься от меня,
я позову твоего отца и расскажу ему о твоем деле". - "Мой отец, - сказал
мальчик, - знает, что я такой, и невозможно, чтобы он помешал мне. Зале-
чи же мое сердце! Почему ты от меня отказываешься? Разве я тебе не нрав-
люсь?" - "Клянусь Аллахом, о дитя мое, - сказал дервиш, - я не сделаю
этого, даже если буду изранен острыми мечами!"
И он произнес слова поэта:
"Мое сердце прекрасных любит, и женщин
И мужчин, и не буду я в этом медлить.
Нет, и в полдень увижу их и под утро,
Сыном Лота, иль блудником я не буду".
И он заплакал и сказал мальчику: "Встань, открой мне дверь, и я уйду
своей дорогой. Не буду я больше спать в этом месте!" И он поднялся на
ноги, но мальчик уцепился за него и стал говорить: "Посмотри, как сияет
мое лицо, как красны мои щеки и мягки мои члены и нежны мои губы".
И потом он обнажил ногу, приводящую в смущение вино и кравчего, и
посмотрел на дервиша взором, обессиливающим волшебников и колдунов, и
был он редкостно красив и мягок в своей изнеженности, как сказал о нем
кто-то из сказавших:
Мне не забыть, как он поднялся, обнажив
Нарочно ногу, блестящую, как жемчуг.
Не дивитесь же, что настал уж день воскресенья - в
В день воскресенья обнажатся ноги [3*].
И потом юноша показал ему свою грудь и сказал: "Посмотри на мои соски
- они прекраснее сосков девушки, а моя слюна слаще растительного сахара.
Брось благочестие и воздержание и избавь рас от богомольности и набож-
ности! Воспользуйся моей близостью и насладись моей красотой. Не бойся
ничего совершенно - ты в безопасности от дурного. Оставь равнодушие -
скверное это свойство?"
И он стал ему показывать и открывать то, что было скрыто из его пре-
лестей, и ослаблять поводья его ума своими движениями, а дервиш отвора-
чивал лицо и говорил: "Прибегаю к Аллаху! Стыдись, о дитя мое! Это дело
запретное, и я не сделаю его даже во сне!" И мальчик стал настаивать, и
дервиш вырвался от него и, обратившись к кыбле, начал молиться; и
мальчик, увидев, что он молится, оставил его. И дервиш совершил молитву
в два раката и произнес возглас приветствия, и тогда мальчик хотел по-
дойти к нему, но дервиш начал молиться второй раз и совершил молитву в
два раката, и сделал это в третий раз, и в четвертый, и в пятый. И
мальчик сказал ему: "Что это за молитва! Разве ты хочешь взлететь к об-
лакам? Ты погубил нам веселье, простояв всю ночь в михрабе".
И затем мальчик бросился к дервишу и начал целовать его меж глаз, и
дервиш сказал ему: "О дитя мое, прогони от себя шайтана и соблюдай пови-
новение всемилостивому!" Но мальчик воскликнул: "Если ты не сделаешь то-
го, что я хочу, я позову отца и скажу ему: дервиш хочет со мной сделать
мерзость, - и он войдет к тебе и побьет тебя так, что сломает кости под
твоим мясом".
А отец его при всем этом смотрел глазами и слушал ушами, и он уверил-
ся в том, что в дервише нет разврата, и сказал себе: "Если бы этот дер-
виш был развращен, он бы не стал терпеть всей этой тяготы".
А мальчик все пробовал соблазнять дервиша, и всякий раз, как тот хо-
тел начать молитву, прерывал ее, так что дервиш рассердился на мальчика
до крайности и стал с ним груб и побил его. И мальчик заплакал, и его
отец вошел к нему, и вытер ему слезы, и, успокоив его, сказал дервишу:
" О, брат мой, раз ты такой, чего же ты плакал и горевал, когда увидел
моего сына? Есть ли для этого какая-нибудь причина?" - "Да", - сказал
дервиш. И купец молвил: "Когда я увидел, что ты плачешь при виде мальчи-
ка, я подумал о тебе дурное и велел мальчику так делать, чтобы испытать
тебя, и задумал, если я увижу, что ты требуешь от него мерзости, войти к
тебе и убить тебя. Но когда я увидел, как ты поступил, я узнал, что ты
до крайности праведен. Но, ради Аллаха, расскажи мне о причине твоего
плача".
И дервиш вздохнул и сказал: "О господин мой, не береди успокоившиеся
раны". И купец воскликнул: "Обязательно расскажи мне!"
И тогда дервиш молвил: "Знай, что я дервиш, блуждающий по землям и
странам, чтобы извлечь назидание из творений создателя ночи и дня. И
случилось мне войти в город Басру в день пятницы, на заре дня..."
И Шахразаду застало утро, и она прекратила дозволенные речи.

примечания:_____________________________________

1. То есть серп луны, видимый в последний вечер месяца рамадана, в
течение которого мусульмане должны соблюдать пост. С рождением новой лу-
ны пост считается оконченным, и начинается так называемый "праздник роз-
говенья".
2. В подлиннике игра на созвучьях "лу-лу" (жемчуг), "лили" (мне, мне)
и "ля-ля" (нет, нет).
3. Слегка измененная цитата из Корана (глава XXVIII, стих 42), где
сказано: "В тот день, когда обнажится нога" - то есть как объясняют ком-
ментаторы Корана, когда разразится бедствие над нечестивыми в день
страшного суда.