Когда выпадает по жизни удача пообщаться с личностями  масштабными, цельными, харизматичными, невольно начинаешь ясно осознавать если и не свою незначительность на их фоне, то уж несоизмеримо большую глубину собеседника – точно. Но открываются эти глубины не всем и не вдруг. Вот, даже и согласие на интервью наш герой дал далеко не сразу… А до этого были поиски. Читатель, еще не зная, что станет автором интервью, просто искал Писателя, тем более не ведавшего, что скоро станет героем этого интервью. И поиски эти завершились довольно скоро и необычно – Писатель сам нашел Читателя! Видимо, тронутый неумелым упорством последнего и его неспособностью идти в своих поисках простым очевидным путем… Что ж, нет худа без добра! И прозвучавшее в этой связи из уст Писателя признание совсем  не воспринимается  как упрек, пусть и шутливый, а скорее - как откровение, настолько подкупающее своей неожиданной простотой, что часть его  стала заглавием к нашей беседе:

     «А всерьёз если... Знаете, что самое радостное и ценное, что я считаю подлинной наградой за мои тексты? Это то, что, в самом деле, люди ищут меня и
находят. Не я их. С кем-то складываются отношения, с кем-то дело
ограничивается парой писем, кто-то, пробыв со мной какое-то время, уходит
сам, от кого-то ухожу я -  но,  так или иначе, люди ищут меня».

     Итак, сегодня мы общаемся с одним из самых интересных и, безусловно, легендарным автором русскоязычный бойлав-литературы, замечательным прежде всего тем, что его произведения, в отличие от множества прочих, трогают читателя не ниже пояса, и даже не столько берут за сердце – они задевают что-то в нашей душе, где-то там, глубоко внутри. Настолько глубоко, что мы и сам туда не часто наведываемся, а уж другим и подавно  не дано… Вернее, дано совсем не многим. И уж совсем единицам дарована способность быть не гостями, а, бережно взяв нас за руку, вести, подобно опытным проводникам, по тайникам наших собственных душ, заставляя удивляться все новым открытиям, и наслаждаясь позабытой уже остротой  чувств…  Илье Игнатьеву такая редкая способность, несомненно, дарована. И нам остается только надеяться, что сей факт извиняет наше искреннее любопытство, касающееся, прежде всего,  его творчества, но и не только…

      Аполлон Кипарисов: Спасибо, что согласились побеседовать. Считается, что в среде людей, имеющих отношение к бойлаву, откровенность теперь – непозволительная роскошь. Особенно, учитывая то, что творится вокруг. Означает ли Ваше согласие на интервью, что Вы можете позволить себе  быть откровенным, не смотря ни на что?

     Илья Игнатьев: Совершенно не означает. Лгать и даже лукавить не буду, это точно, но полностью откровенным быть не могу, а могу лишь только в части, которая относится только ко мне и не касается  других людей или обстоятельств.

     А.К.: Хорошо. А я, со своей стороны, обещаю Вам не задавать вопросы, на которые, с той или иной степенью откровенности, не захотел бы отвечать сам. Ну, а поскольку некий кредит доверия Вы мне все же выдали, давайте перейдем непосредственно к вопросам.

     Скажите, Илья, а тема любви к мальчику, любви между мальчиками – она исчерпывающая в Вашем творчестве, или у Вас есть произведения, не относящиеся к ней?

     И.И.: Речь идёт, как я понимаю, о художественных произведениях? Нет, художественные мои тексты только об этом.

     А.К.: Знаете, Илья… Я вот тут поворошил Интернет, даже, каюсь, погуглил немножко. И пришел  к выводу, что Вы один из самых доступных (если не самый!) современных тематических авторов. Даже навскидку находится  минимум 5-6 общелитературных сайтов, где Вы весь, без купюр, плюс еще «БЛ-лит» и различные архивы…  Скажите, это результат сознательно спланированного Вами продвижения своих текстов на ресурсы, или Ваши произведения уже живут самостоятельной, независимой от Вас кочевой жизнью?

     И.И.: Да нет, конечно же, не было никакого с моей стороны «продвижения моих текстов», уж тем более спланированного. Вкратце если, то всё это было так. Сперва я опубликовал несколько своих вещей на «Прозе.ру». Чуть позже на «Самиздате». Потом кто-то... если мне не изменяет память, то это был... нет, не вспомню уже – в общем, кто-то разместил «Ладонь-2» на одном из форумов и там же были даны ссылки на мои страницы на «Прозе» и «Самиздате». Потом один мой очень близкий друг сделал FB2 на все мои тексты и выложил их на «Либрусеке». И понеслось, как говорится. (Усмехается.)

     А.К.: Вы, несомненно, получали и получаете множество отзывов от Ваших читателей. Скажите, есть ли среди них отзывы от представителей младшего поколения, дети Вас читают?

     И.И.: Подростки - да. От 15 лет и старше, было несколько таких. Впрочем, был один мальчик, ему тогда было 13, но это не совсем тот случай, о котором Вы спрашиваете, этот паренек был просто другом моего друга...  Но я вообще не считаю, что мои тексты стоит читать детям. Как раз лет до 15 - 16.

     А.К.: А насколько то, о чем Вы пишите, присутствует в Вашей личной жизни? Я имею в виду отношения… Вы сейчас не один?

    И.И.: Я сейчас не один.    

    А.К.: Отрадно слышать! Ну, а вообще, тема одиночества актуальна для Вас? Бывали в жизни периоды, когда Ваши БЛ-качества оставались невостребованными по независящим от Вас причинам? И можно ли дать какие-то советы, кроме тривиальных «надейся и жди», тем, кто не по убеждениям, а по обстоятельствам продолжает оставаться  «белым и пушистым»? Ну, вот не посылает судьба зай…, простите - младшего друга, и что?

     И.И.: Не знаю, что тогда, честно. Я никогда не был одинок, потому и не «проигрывал» такую ситуацию и своё в ней существование. Ну и, соответственно, ничего не могу посоветовать в этом случае... Разве что... Знаете, истинные, самые верные и самые подлинные желания имеют свойство так или иначе воплощаться - я уверен в этом. Только стоит быть осторожным, ведь иногда воплощение желания, даже истинного, может всё изменить, вплоть до Кармы. (Улыбается.)

     А.К.:  Ну, до перемены участи может и не у всех доходит, а вот розовые очки у многих БЛ-ов часто слетают на «раз», когда они сталкиваются с реальными отношениями. А Вы замечаете какие-то серьезные перемены в психологии наших сегодняшних пацанов, по сравнению, скажем, с их ровесниками десятилетней давности? Или это только мне кажется, что нынешняя молодежь стала какой-то уж слишком «ухватистой», продуманной, чтобы не сказать - циничной? И не кажется ли Вам, в связи с этим, что и многим из БЛ-ов тоже не мешало бы кое-что поменять в себе, избавиться от избыточной жертвенности, например, от излишнего обожествления Мальчика, от ненужной идеализации его образа? Ведь это грабли…

     И.И.: Ну, разумеется, изменения есть, и немалые. Но эти изменения в психологии мальчишек связаны с общими изменениями общества, это же очевидно. Причем, я бы не акцентировал внимание на эмоциональной стороне этих изменений. В гораздо большей степени эти перемены в ментальности и психологии присущи интеллектуальному развитию людей вообще, и мальчишек в частности. Обилие и доступность информации, необходимость (по учёбе, вообще по реалиям современной жизни) обрабатывать её огромные объёмы, - это, на мой взгляд, и определяет степень перемен в психологии «нынешней молодёжи». Но это столь обычный для человечества процесс, безостановочно пролонгированный в истории, что и говорить о нём уже само по себе есть общее место. (Улыбается.) Пусть он и получил с развитием технологий гораздо большее ускорение, чем в 50-е или 70-е годы 20-го века.

     Что до «ухватистости», прагматичности, «продуманности»... А это плохо? Учитывая всё те же реалии современной действительности? Не знаю, право. Но знаю, что эти качества сейчас необходимы. Необходимы даже не просто для достижения успешности, но для элементарного выживания. В контексте естественно-искусственного отбора в популяции. (Смеётся.)

     И потом, нет ведь некоего единого образа современного мальчишки. Ни в одной... ни в одном социуме. (Улыбается.) Я могу привести два примера... если Вам интересно. Как раз из современной действительности. Они очень показательны, эти примеры, и очень наглядны.

     Случай первый, связанный со мной лично. Есть один молодой человек, - ну, сейчас он действительно уже молодой человек, студент уже, - но вот когда ему было лет 13, 14, 15... Мне практически каждое утро нужно было спрашивать: - У тебя деньги-то есть, деятель? Жрать ты после лицея намерен? Ладно, ладно, биг-мак, так биг-мак, тогда деньги же нужны тебе! Да и в кино ты собирался, если я ничего не путаю... Карточка на метро не сдохла ещё у тебя, сколько там на ней поездок осталось? (Ученический проездной был благополучно посеян в прошлом месяце и так и не восстановлен ещё)... Менять ему телефон нужно было лишь тогда, когда он кокал очередной, - не спецом, уверяю! – а не по появлении в продаже новой модели... Шмотки и т. д., - то же самое... Ну, в общем, ясно, полагаю. (Улыбается.) И этот молодой человек по своей природе чрезвычайно эмоционален и очень чувственен, кстати сказать...

     Случай второй, связанный со мной опосредованно. У моего близкого друга есть мальчишка. Тоже уже, впрочем, скорее молодой человек, ему 15 с половиной сейчас... Так для этого пацана мой друг... как бы сформулировать это... В общем, мой друг в представлении этого пацана - всесезонный Дед Мороз и источник денег... И вспоминает этот пацан по-настоящему, с желанием вспомнить, о моём друге лишь тогда, когда приходит пора сменить шмотки, телефон, и т.д... Тут тоже всё яснее ясного, не так ли? А ведь почти ровесники...

     Идеализация и обожествление... Я не христианин, но «не сотвори себе кумира», - очень здравый принцип. Да только он совершенно перестаёт срабатывать, когда любишь. ЛЮБИШЬ, - понимаете? Даже если ты ЕМУ и нужен только тогда, когда в продаже появилась новая модель телефона...

     А.К.: Герои Ваших произведений иногда просто подкупают своей реальностью.  Скажите, а все эти мальчишки из Ваших повестей, они имеют своих прототипов в жизни, Вы пишите с натуры?

     И.И.: Тут мне нужно кое-что прояснить вообще о том, как я «пишу». Дело в том, что у меня есть совершенная уверенность в том, что я не пишу, а, скорее, записываю. За чем-то или за кем-то, что (кто) где-то очень далеко снаружи или очень глубоко внутри меня. И то чувство частичной амнезии и некоего транса, в который я впадаю, открыв «Ворд», тому лишь подтверждение. Не всегда, но зачастую, я, читая только что записанный мною кусок или пассаж, испытываю совершенное чувство новизны от прочитанного. Но это всё относится к замыслу, сюжету и даже героям моих вещей. А вот что до их речи, иногда внешности, некоторых обстоятельств их судеб и предысторий, - то очень многое, разумеется, прямиком взято из этой, окружающей меня, реальности. А «Чёртик» даже писался чуть ли не под диктовку прототипа главного младшего героя, - ну, некоторые куски, во всяком случае. (Улыбается.)

     А.К.: А каким было Ваше детство, раннее, до памятных «Тринадцати с половиной»? Каким оно Вам запомнилось?

     И.И.: Вполне счастливым. Настолько даже счастливым, что я, повзрослев, не чувствовал, что был достоин такого детства. Я вынужден признать, и признание это, случившееся в 14 лет, позволило мне начать  себя менять, - так вот, я вынужден признать, что до 13 с половиной - 14 лет я был… оторвышем. Реально гадёнышем. Иногда даже хуже. И, тем не менее, меня любили. И не только близкие.

     А.К.: Давно хотел спросить, а Ил-2 – это прозвище у Вас откуда, тоже из детства? Или более позднее? Ведь это не просто созвучие, наверное? Насколько я помню, это же легендарный штурмовик, летающий танк!

     И.И.: Нет, в детстве у меня было другое прозвище, и должен сказать, вполне мною заслуженное, как и сейчас «Ил-2». (Улыбается.) Те, кто знает меня с детства, продолжают звать меня тем прозвищем... А вообще говоря, прозвища, псевдонимы и позывные нужно заслуживать, а не придумывать.

     А.К.: А по образованию Вы, кажется, историк? Не планируете окунуть своих будущих героев в какую-нибудь красивую историческую эпоху?

     И.И.: Нет, такого я не планирую. Пока, во всяком случае. Отчасти ещё и потому, что я как раз историк по образованию.(Улыбается.) Поясню, пожалуй... В «Я возьму тебя с собой» у меня есть две вставные исторические новеллы. Если помните, первая об Адриане, вторая о братьях Косуноки. Так вот, как историку мне очень сложно они дались, - технически. Я выверял даты, обстоятельства, вариативность, - в первой. Вторая, японская... Давно хотел написать о Косуноки, с тех пор, как побывал на могиле... Там было ещё сложнее, - я вымерял время, топографию, расстояния, сличал с источниками имена участников той битвы, да и особенности японской военной специфики и терминологии тоже значительно усложняли задуманное. Но иначе я не представляю себе, как писать на историческую тему. Будучи сам историком. Вот потому и не думаю, что когда-либо ещё повторю «подвиг сей».

     А.К.: В соавторстве с Пимычем Вы написали  «Мальчик-Мужчина-Мечта». Получилось очень даже интересно. О том, как вам работалось вдвоем, Вы достаточно подробно описали в предисловии к повести. Все было почти радужно, вы оба не раз признавались друг другу в большой дружбе… Так что же случилось между вами потом? Был какой-то конфликт, взаимонепонимание?  

     И.И.: Тот самый вопрос, на который исчерпывающе я не могу ответить. Но вот что могу сказать сейчас, что с Пимычем у нас, что бы там ни было, дружеские и очень тёплые отношения. Но я снял своё авторство с упомянутой Вами повести и совершенно не настроен о ней говорить.

     А.К.: Планируете ли подобное сотворчество в дальнейшем, с Пимычем, или с кем-нибудь еще?

     И.И.: Твёрдо и однозначно, - нет. Это был для меня интересный и ценный опыт, иногда даже захватывающий. И именно с Пимычем это связано, с его Личностью, - я не перестану утверждать, что он один из самых значительных авторов БЛ-лита. Больше того, его «Пацанские разборки» для меня являются неким «пробным камнем» на понятие «Настоящий Человек». Но никакое соавторство для меня впредь неприемлемо. С кем бы то ни было.

     А.К.: Что ж, вполне понятно. Опыт получен, тема закрыта. А вот про «пробный камень» можно поподробнее…Интересно, а как Вы им пользуетесь? Советуете почитать «Разборки», а потом спрашиваете о впечатлениях? Откройте же секрет, как Вы определяете, что человек способен, по Вашему собственному определению, «думать не только головой, но и сердцем»? Меня вот, например, после первого прочтения просто колотило минут сорок, реальный такой озноб был, как во время болезни, только от впечатлений. Но каких-то мыслей особенных, откровений - не пришло… Я безнадежен?

     И.И.: Да, советую, а иногда даже и навязываю, в зависимости от степени близости с человеком, прочесть «Пацанские разборки». Но никогда ничего не спрашиваю потом. И поверьте, если это срабатывает, то настоящий человек сам не может промолчать о том, КАК эта вещь Пимыча на него подействовала. Ну, вот как Вы сейчас, Аполлон...  Ну, а насчет мыслей, пришли там они или не пришли... Озноб важнее, уж поверьте! Так что Вы вовсе не безнадежны. Вы вполне надежны. (Смеемся оба.)

     А.К.: Не секрет, что Автор порой переносит какие-то черты своего характера на своих героев. Глядя на некоторых взрослых персонажей Ваших книг, можно сделать вывод, что Вы человек достаточно жесткий. Это так?

     И.И.: Точно так. Порою, даже избыточно жёсткий. До жестокости? – ну… возможно. Но это связано с моей жёсткостью и бескомпромиссностью по отношению к самому себе.

     А.К.: И эта жесткость, я бы даже сказал - суровость, присуща, по моим наблюдениям, прежде всего людям, прошедшим через боевые действия, так сказать, поучаствовавшим. Да и «Зависимость…»  Ваша позволяет уверенно предположить, что Вы знакомы с ратным трудом не понаслышке. Вам довелось, Вы воевали?

     И.И.: Я не могу судить и, тем более, утверждать за всех, кто воевал… Чёрт его знает, право… Знаю я мягких и по сей день людей, которые прошли войну… Да и за себя могу сказать точно - я жёстким был и до того, как получил три дополнительные дырки в своём организме... Правда, все три не полостные. Но так же правда, что одна из них контузионная… Эта, третья, многое объясняет, а? (Усмехается.)

     А.К.: Честно, не знаю. Мне, как не специалисту, трудно судить о боевых ранениях… Могу только предположить, что в глаза курносой Вы заглянули тогда не раз. И, по большому счету - порадоваться, что Боги хранили Вас на той войне…  А любовь к оружию - это оттуда же? Кстати, Вы стрелок или охотник?

     И.И.: А любовь к оружию - не могу сказать, откуда. Сколько себя помню, всегда любил оружие. Я охотился, да, но перестал по некоторой причине. Никак не связанной с сутью самой охоты. Я сторонник, и горячий, спортивной охоты и по сей день. Впрочем, и промысловой тоже. И да, я стрелок. Я обожаю сам выстрел. Нарезной. Дробь я не люблю. Обожаю точный и сложный выстрел. Самое моё выдающееся «достижение» - стрекоза. Я попал однажды из винтовки калибра .270 Wetherby в стрекозу, зависшую над камышами. К моей вящей гордости, это произошло при свидетелях. (Улыбается.)

     А.К.:  Все Ваши хобби: дорогие стволы, хладная сталь штучных клинков, японская поэзия – почти идеальный набор для знающего толк в удовольствиях человека, для любящего и умеющего жить. Но все это лишь внешние атрибуты, согласитесь. Они греют душу не меньше Вашего любимого коньяка «Otard», но не имеют никакого отношения к смыслу жизни, к извечным вопросам бытия… А вот что для Вас по настоящему важно, без чего Ваше существование может оказаться бессмысленным?

      И.И.: Самое важное для меня, - по гамбургскому счёту самое-самое! - это любить. А уж если и меня любят при этом, то вот он и есть - смысл жизни. Для меня.

     А.К.: А вот литературную стезю, например, Вы считаете главным делом своей жизни, или это, так сказать, побочный продукт Вашей деятельности?

     И.И.: А нет у меня никакой «литературной стези». То, что мои тексты, созданные или создавшиеся в минуты, когда я не мог не сделать этого, то, что их читают, даже ценят… кое-кто - так я не считаю это ни стезей, ни тем более делом жизни. Что вовсе не снимает с меня ответственности за всё в них написанное, сказанное, нарисованное.

     А.К.: Помнится, несколько лет назад, общаясь с одним из начинающих литераторов, Вы сказали буквально следующее:  «Пишите! Я всех призываю к этому, стоит лишь помнить, что мы за каждое написанное слово не ответим даже, а нам придётся каждое написанное нами слово прожить, так или иначе! Рано или поздно». Значит, Вы по-прежнему придерживаетесь этого мнения, ничего не изменилось в Вашем отношении к творчеству?

     И.И.: Совершенно ничего не изменилось, да и вряд ли изменится когда-нибудь. Я не классический, если так можно сказать, буддист, но я точно знаю, что будут ещё жизни. Не у всех. Но у тех, кто знает, что будут, - они будут. И знаю, что у меня есть Карма, и что она есть не только Воздаяние, но она есть также и Возмездие. Оттого и ответственность, кстати, у меня за каждое слово, написанное мною. Всё придётся прожить…

      А.К.: А в себе, конкретнее - в  своем взгляде на мир, замечаете какие-то изменения? Жесткость – жесткостью, но кризис среднего возраста, переоценка ценностей и все такое… Особенно, когда все яснее осознаешь неоднозначность всего в этом мире происходящего, его «нечернобелость»? Можете сказать, что пересмотрели что-то в Вашем отношении к конкретным людям, к каким-то явлениям? Помните совет одного из Гайдаевских героев «…к людя́м надо помягше, а на вопросы смотреть ширше»? Пользуетесь? Или наоборот, стали избирательнее, закрытее, категоричнее?

     И.И.: Совершенно уверен, что «кризис среднего возраста», - это пустой миф! Придуманный себе в оправдание людьми, которые в определенный момент трезво взглянули на себя, испугались увиденного, и тут же отскочили от зеркала с воплем: - Да ладно, это ж просто кризис возраста у меня, ё!                                                          

     Переоценка ценностей? Да какие же они тогда ценности?!! Ценности, как и принципы, не подлежат никакой переоценке, иначе они тогда не есть ценности и принципы. Точка.

     А вот с конкретными людьми всё не так, в самом деле, «чёрно-бело». Разумеется, что подчас меняется к ним моё отношение. Когда они, так или иначе, проявляют себя. С положительной стороны, - хвала тогда Пресветлому! – или бывает наоборот, тогда это очень грустно... Но в любом случае, это становится ясно только по достижении достаточной близости с человеком.

     К явлениям я не меняю своего отношения. А как так можно, например? 23-го апреля я считаю, что предательство непостижимо, не имеет оправданий и не прощаемо, а 24-го думаю, что есть какие-то нюансы... что понять и простить... Нет! «Предательство», это слишком отчетливый пример и слишком «черно-белый»? Ну, да. Тем очевиднее принцип.

     С возрастом я стал гораздо менее открытым для новых людей, что есть, то есть. Просто ведь всё меньше отпущенного времени остаётся для людей, которые мне близки уже давно или просто близки мне уже. Конечно же, отсюда и избирательность, и требовательность, и бескомпромиссность к новым людям, которые появляются в моей жизни. Один нюанс, - к взрослым. (Улыбается) С мальчишками... Какое счастье видеть, как он меняется под твоим влиянием! Улавливает и перенимает твои словечки, твою повадку, твои вкусы, твоё отношение к жизни, по большому счёту. Твои ценности и принципы...

     А.К.: Однажды Вы признались, что не страдаете от недостатка читательской любви и похвал, что привыкли быть читаемым и принимаемым. А существуют ли для Вас авторитеты, мнение которых о Вашем творчестве было и остается для Вас интересным, или даже принципиально важным?

     И.И.:  Да, разумеется, существуют. Но я не разочарую Вас, если скажу, что эти авторитетные мнения принадлежат людям… м-м… так скажу, - не широко известным в «теме» БЛ? (Улыбается.)

     А.К.: Наоборот – порадуете! Еще больше меня могло бы обрадовать только одно -  то, что авторитетами в оценке Вашего творчества для Вас являются близкие люди, вовсе не причастные к теме.  Их незамыленный, не подкупленный интересом к теме взгляд всегда видит самую суть, то есть непосредственно - литературу. Есть у Вас такие критики? И вообще, насколько широк круг людей, знающих о…, но не причастных к…?

     И.И.: Ну, к критике я вообще равнодушен. С любым вектором, хоть хвалебной, хоть «критической». Я же сказал выше, я уверен, что не «пишу», а «записываю», - так что же я могу изменить в угоду критике, даже пусть и самой благорасположенной ко мне? Нет...  Ну, а так-то да, я показываю какие-то свои «заготовки», незаконченные вещи нескольким очень близким людям. Но, опять же, не потому, что их мнение может на что-то повлиять, просто они просят об этом. И, кстати, из этих нескольких человек половина не в «теме».

     А.К.:  Ну вот, таки опять порадовали! Может быть, не уходя с этой радостной «волны», поговорим и о тех самых «заготовках» и неоконченных вещах? Понимаю, насколько глупо было бы спрашивать о творческих планах у человека, пишущего по наитию…   но знать-то от этого хочется не меньше! Давайте, спрошу так: пишется ли Вам сейчас, канал тот не закрылся?  

     И.И.: Ну, почему же глупо? Вполне естественный и закономерный даже вопрос. Ответ вот только... В общем, непросто всё тут. (Улыбается.) У меня есть в работе сейчас три вещи, одна из них чрезвычайно важна для меня, я пишу повесть о Войне. О Великой Войне, о её первых днях, неделях. Белоруссия, июль... Наш мальчик, приехавший из Москвы на каникулы к деду. И немецкий лейтенант... Очень сложная вещь, очень неоднозначная получается. А вот как именно получится, если получится когда-нибудь, уже рассудит Читатель. Кстати, не принимайте это за противоречие меня самому себе, - я о Вашем вопросе об историческом произведении. Это не совсем оно, всё-таки...

     Очень давно затребованное читателями, - уж коль я опрометчиво пообещал, - продолжение «Я возьму тебя с собой». Ну, тут я просто-напросто влип. Я, знаете ли, совсем не «мастер больших форм», а выходит что-то вроде романа... Появилось, и чем дальше, тем больше появляется, множество персонажей, обстоятельств, сюжетных линий... А ещё ведь это «фэнтези», и действие второй части «Я возьму» происходит в Мире Гирса... Ё... Ну вот если бы мне хоть кто-то сказал ещё несколько лет назад, что я буду писать фэнтези, я бы... Очень бы меня это развеселило, честно говорю. (Смеется.)

     О третьей вещи пока совсем рано говорить...

     А.К.:  Ну что ж, похоже, нам, читателям, остается только набраться терпения. Надеюсь, Вы представляете, насколько трудно теперь нам это будет сделать? (Улыбаюсь.) А сами Вы интересуетесь новинками БЛ-литературы? Кто-то из молодых авторов обратил на себя Ваше внимание?

     И.И.: Что значит, - новинки? Применительно к БЛ-литературе, в которой нет ни графиков и сроков выхода произведения из печати, ни даты начала продаж? Ну, я читаю литературу «темы», разумеется! Но иногда попадается что-то старое, и подчас я не могу знать, насколько «новинка» то, что я прочел давеча… Я поуходил со всех форумов и тусовок, мне там стало… Короче, я с возрастом стал брезглив. Но, уйдя со всех закрытых и «открытых» площадок, я не могу теперь знать, что есть новинка, а что я просто пропустил в своё время… Относительно новых авторов. Я точно знаю двоих. Оба представлены на сайте «БЛ-лит». Оба мне нравятся. Имена нужно назвать? Хорошо, - это В. Морев и действительно молодой совсем автор Just. А вот DKD, - вообще, по-моему, явление. Если он «молодой автор», в контексте Вашего вопроса - то третьим будет… (Смеется.)

     А.К.: А вообще, на ваш взгляд, БЛ-литература развивается? Вы можете отметить какие-то общие тенденции? Ну вот, например, стало ли меньше тех «соплей с сахаром», о засилье которых в тематической литературе Вы говорили пару лет назад?

     И.И.: Давайте не будем говорить об общих тенденциях. Просто само явление БЛ-литературы (русскоязычной, давайте о ней сейчас) - столь самобытно, разнообразно и «авторское», что о тенденциях, тем более общих, я говорить не возьмусь. И я не припомню, что говорил о засилье «соплей с сахаром» в БЛ-лите. (Усмехается.) О наличии этого... явления, о том, что меня от этого тошнит, - да. Говорил. И, кстати, это было сказано в связи с конкретным персонажем, и в большой степени - в его адрес. Но я хочу именно в ответе на этот Ваш вопрос высказаться несколько более общо. По поводу БЛ-литературы… Правда, тут потребуется некая преамбула.

     Меня тут о прошлом годе опублили на «Блю-систем». Это такой гей-ресурс, - как я понял, он сейчас «главный» стал у них, «Гей.ру» превратился в торговый ларек. Правда, опублили с серьезной редактурой, без моего, разумеется, ведома... Ну, да ладно, - но я там в этой связи пошарил в их литразделе. И был... да, буквально потрясен убожеством и совершенной какой-то примитивностью, с позволения сказать, "произведений". Там.

     Ну, то есть, во всей этой куче навоза, сваленной туда как под копирку... типа "я сел своим девственным очком (норкой, пещеркой) на крепкий красавец (меч, член, штык) Дениса (Артема, Вани, Шона) и забился в судорогах экстаза"... Так вот, во всей этой куче дерьма есть, разумеется, и толковые и даже очень хорошие вещи. Павел Белоглинский там есть - ну, я им зачитывался и до того. Ещё пара - тройка имен. Или вещей. Но в подавляющем большинстве то, о чём я сказал выше. В абсолютном, я подчеркиваю, большинстве.

     Так вот, - в БЛ-лите, при наличии того же самого навоза, гораздо больше качественной прозы. Да и поэзии. Я даже не берусь сейчас приводить имена, просто не хватит у меня памяти. Но, общий средний уровень несоизмеримо выше в БЛ-лите. Собственно говоря, он просто настолько высок, что я могу вольно говорить о том, что БЛ-лит есть часть (и по праву там находится), большой и серьезной литературы. В БЛ-лите в достатке вещей, которые по силе эмоций, по стилистике и вообще, по воздействию на читателя, не уступают никакому там Гюго или Чехову. Причем, даже на читателя не из темы. Мне же многие пишут, не только БЛы.

     А.К.: А кто вообще из писателей Вам близок? Кто, так сказать, занимает почетное место на Вашей книжной полке?

И.И.: Вы имеете в виду, очевидно, не «тематических» авторов?      А.К.: Совершенно верно! Прежде всего, тех, кто издается на бумаге, кого можно в буквальном смысле поставить на полку.      И.И.: Да, есть такие, на почетном месте, и главное, постоянно перечитываемые мною. Те, чьё творчество, чей образ мыслей и чьи принципы я принимаю не критически. Это Олег Куваев, Герман Мелвилл… не падайте со стула, но это и Островский. Не тот, что «Гроза», а Николай, - «Как закалялась сталь»…  Есть и ещё пара – тройка имён, но моя концепция выбора писателей «на почетное место» и так ясна, полагаю. Но есть и такие авторы, которых я так же перечитываю, испытывая при этом просто читательское наслаждение. Без «идеологической подоплёки». Вот их много, очень, всех и не перечесть. Но это у меня, как и у большинства людей... надеюсь.     

      А.К.: Вы бываете за границей. Скажите, на Ваш взгляд, как там, в Европе, обстоят сейчас дела с мальчиколюбием? Один мой знакомый итальянец, например,  признался мне, что может позволить себе только смотреть на мальчишек, умирая от страха при одной даже мысли решиться на что-то большее, познакомиться, например, пригласить вместе провести время… А друг из Германии и смотреть боится. Все, что у него осталось – это Интернет. И все они считают Россию чуть ли не Землей обетованной бойлава. Неужели все так плохо там?  И доживем ли и мы до того, что утратим этот статус обетованности?

     И.И.: Ну, наперво, - у каждого своя заграница. Если Вы упомянули Италию, в которой я бывал, то у меня есть друзья там, но среди них нет ни одного БЛ. И я это не обсуждал, ежу понятно, с ними... Но массированной «педоистерии» в тамошних СМИ нету. По своим впечатлениям могу сказать - на Лидо пацаны купаются не только в этих... явным инквизитором придуманных купальных шортах, но и в плавках. Правда, в таких... шортиками (Улыбается). На улице ни с того, ни с сего заговорить с мальчишкой, с незнакомым, - ну, это вообще не принято там. И никогда не было принято. Но бывают ситуации и обстоятельства, когда и это возможно, и сейчас. Но если это и случится, то разговор ни к чему не приведет. То есть, хоть парнишка и не заорет: - Carabinieri, aiuto!, но и с ним у вас ничего не будет... И дело не только в том, что «все вокруг бдят». Теперь бдят и сами пацаны. Хоть в Италии и не было особенно крупных скандалов, связанных с педофилией, - ну, в последнее время, - таких, как в той же Германии, например, но Папа живет в Италии, и он таки связан с теми кардиналами, которые погорели на мальчиках из хоров в Германии и Австрии... В общем, всё в рамках мировых тенденций. Но это совершенно не означает, что там нет мальчишек, у которых есть старшие друзья... И применительно к Италии именно, и к итальянским мальчишкам, - с поправкой на Север, я Юга совсем не знаю, - та легендарная чувственность, смешанная с артистизмом, которая им всегда была присуща, она осталась. И если итальянский паренек, - нормальный! – почувствует на себе внимание, но не почувствует в этом внимании посягательства, то... все звёзды подиума нервно курят в сторонке. В общем, видеть надо. (Улыбается.)     

     А.К.:  Извините, заслушался… Такая интересная у Вас получилась зарисовочка. Поэтичная, и, в тоже время  - оптимистическая, подтверждающая мои подозрения о том, что природу человеческую ничем не изменишь. Но, возвращаясь к  России, можете ли Вы сказать, что  в этом вопросе, вопросе мальчиколюбия, мы представляем собой что-то особенное, даже отдельное от всего остального мира? И если да, то в чем, на Ваш взгляд,  эти особенности?

     И.И.: Не думаю, что мы в этом «что-то особенного». Вы же сами отметили, что природа человека неизменна, буде он итальянец или эскимос. Ну да, поправки на ментальность, национальные традиции и так далее есть, разумеется. В Японии это вполне в традиции, например. В Йемене, если я не путаю, «возраст согласия» вообще 10 лет, но не в этом суть. Я вообще не склонен считать, что у России есть некая «богоизбранность». И хвала Пресветлому, если её нет. Уже один «богоизбранный» народ довольно плохо существовал на протяжении пары тысяч лет... Что до «общего аршина», «умом, мол, не понять», то это всё-таки поэзия, а там свои законы. Эмоции, рифмы... (Улыбается.) При всём моём восхищении Тютчевым.     

     А.К.: Не раз слышал от людей творческих, что любое произведение, будь то музыка, картина, книга (в том числе, конечно, и упомянутая Вами поэзия), фотография – все должно вызывать в конечном потребителе какую-то эмоцию, заставлять задуматься, может быть – сопереживать… А какую эмоцию хотите вызвать в своем Читателе Вы, какую мысль хотели бы донести до него?

     И.И.: Да Вы же сами и сказали ключевое слово:  эмоция сопереживания! Ну, да, кроме этого я иногда хочу развлечь Читателя, даже позабавить... иногда хочу, чтобы Читателю стало грустно, до слёз грустно даже иногда. Увы, сам я плакать не умею уже давно, у меня это качество отстрелили на одной горной речке... Иногда хочу, чтобы Читатель вместе с моими героями что-нибудь узнал... услышал что-то для себя интересное. Чего он не знал, а это, в самом деле, интересно... И всегда мне очень хочется, чтобы Читатель полюбил моих героев. Ну, пусть и не так, как их люблю я, ведь я их всё-таки знаю больше, но полюбил.      А мысль, которую я хочу донести... Ну, их множество. (Задумчиво улыбается.) И все эти мысли совсем не сложны для восприятия, вот только даже услышав их, не все их почему-то воспринимают. В том числе и мысль, которая стала моим жизненным принципом, одним из самых главных: «Я для мальчишки, а не мальчишка для меня»...     

Апрель 2012 года.