Летняя ночь — это нечто! Стрекочут цикады, поёт какая-то птаха, воздух, наконец-то, прохладен. Звёзды сияют сквозь листву деревьев. Фонарь у дорожки чуть дальше немного разгоняет темень, а в небе с ним спорит яркая Луна. Освещение от этого получается невероятно сказочное: вроде бы ночь, темно, но при этом всё видно. Огромные тени от фонаря колышутся в лунном свету на асфальте.
И всю эту красоту можно тупо и банально проспать! Собственно, ночь для того и ночь, что бы спать. Но иногда зов природы преподносит вот такой подарок: выйдешь на улицу, глядь, а тут — красота!
Александр Павлович пересёк асфальтовую «окантовку» корпуса и шагнул за виноградник. Корпус — это длинный такой дом, из десяти квартир. Они идут подряд, как бараки. С одной стороны этого «свинарника» выходят двери, с другой — окна. По периметру корпус окружён асфальтовой дорожкой, достаточно широкой. Сразу за ней — канава. А дальше — земляной склон, на котором у каждой квартиры свой мини-сад разбит. У кого — цветы, у кого — виноград, у кого — сирень. В общем, много зелени. Уютно, красиво, функционально. Вот, можно не ходить далеко до туалета (а общий туалет выше, туда ведёт отдельная дорожка, и идти туда метров пятьдесят!), а зайти в кусты и отдать долг природе… От души так отдать. Ффух! Аж на душе полегчало! Которая, как известно, под мочевым пузырём.
Где-то негромко хлопнула дверь. Вот кого, спрашивается, несёт в четыре утра? Кому не спится? Александр Павлович, он же Сашок, не то чтобы сильно испугался… Но смутился. В конце концов, никто ж не запрещает сидеть в кустах ночью? Но всем же понятно, что человек там делает… Поэтому он остался в этих самых кустах, ожидая, пока полуночник пройдёт по своим делам. Удивительно, но шагов было не слышно. Может, он пошёл в другую сторону? Сашок выглянул из кустов и обомлел. По тёплому ещё асфальту шёл пацан. А шагов было неслышно потому, что пацан был бос. Русые волосы копной растрепались в лунном свете, тени от ветвей скользят по лопаткам, по ягодицам… Потому что пацан был ещё и гол. Обнажённый мальчишка неслышно ступал по асфальту и чему-то улыбался. «Лунатик», первое, что подумал Сашок. А парень вышел к мостику через канаву, поднялся по ступенькам, ведущим к дорожке к туалету… Теперь он был виден идеально — кроме луны его освещал ещё и фонарь. Загорелые плечи, ярко выделяющиеся ягодицы, тёмная полоска между ними. Пацан резко обернулся, как будто почувствовав взгляд… Писюн у него торчал прямо вперёд. Поводив головой и никого не обнаружив, мальчик расслабился, поднял руки, как будто красуясь. И сделал ровно то же самое, что только что делал Сашок. Струя ярко блестела, донёсся негромкий шорох падающей в траву воды.  Повернулся и двинулся назад. На ходу потеребив себя за торчащий писюн. Сашка во все глаза смотрел на это чудо. Парень прошёл от него всего в трёх метрах… Опасливо косился на тёмные окна, ступал осторожно, и сейчас было уже не видно, что он там делает, трогает себя, или нет? Дошёл до дверей пятой квартиры… Негромко хлопнула дверь. И снова ночь стала обычной и скучной: луна, цикады, прохладный ветерок. Который овевает горящие щёки. Вот это да! Если бы кто рассказал бы — не поверил! Пацан среди ночи разгуливает голым! И при этом не спит, нет!
Жителями пятой квартиры Сашка не интересовался. Там жила толстая и противная Марина, баба лет сорока, у которой неизвестно откуда полгода назад вдруг появился малыш. Точнее, не то чтобы совсем «неизвестно откуда», а просто на беременность соседки Сашка внимания не обращал. А тут вдруг коляски, малыш… Агу-агу, гули-гули… И к ней недавно приехали родственники какие-то. Или знакомые. Вот, значит, как. Интересно, а кто-нибудь знает? Да ну, вряд ли!
Сашка осторожно, стараясь, чтобы дверь не хлопнула, зашёл обратно домой. Отряхнул ступни, забрался в постель. Уютное гнёздышко навело на самые благодушные размышления. Стоя в кустах, Александр Павлович только офигевал от увиденного. Такая картина была неожиданна, необычна, и как на неё реагировать — Сашка не знал. А сейчас, лёжа в кровати, в тепле и уюте, он вдруг подумал, что это, наверное, даже в чём-то романтично. Выйти вот так вот ночью без ничего, все спят. А ты идёшь голый, и никто про это не знает! Наверное, это действительно возбуждающе… В его возрасте. А в двадцать пять… Нет, пожалуй, сейчас он бы тоже мог встать, раздеться и выйти. Мог бы? Или нет? Нет, наверное, не мог бы. Потому что пацан, который разгуливает по ночам нагишом, если его заметят, отделается «ты чё, сдурел?». А вот если то же самое делает взрослый… Тут сразу психушку вызовут. Без разговоров.
Рука сама, непроизвольно, залезла в трусы и пожамкала там. Пришлось её насильно вынимать. Ну, подумаешь, он что, голых мальчишек не видел? И всё же, надо же, какой нахал…
Через пять минут Сашка спал. И ему даже никакой порнухи не снилось! Вот же нервы у человека…
А утром всё совсем другое. Солнце заливает знакомый пейзаж: нежно зеленеет виноград, бросая густую тень на дверь и окно десятой квартиры, крайней в корпусе. Воздух ещё прохладен, но тепло уже чувствуется, день будет жарким. Чайник на плиту, сходить за водой… В корпусе водоснабжения, как такового, нет. Зато есть кран на улице, откуда все носят воду домой. Сашке проще всего, он живёт возле этого самого крана. Так что идти близко. А вот Тамаре Ивановне из первой квартиры  - далеко. Но старушка бодро ходит и не жалуется, привыкла за много лет!
А вот и наш ночной гуляка! Волосы русые, но светлого оттенка. Или это просто летнее жаркое солнце их так вызолотило?
- Ну, привет! - широко улыбнулся ему Сашка.
- Что вам надо? - вдруг отшатнулся мальчишка. - Я же вас не трогаю!
И прошёл мимо. По ступенькам, через дорогу, ведущую в гору, к соседским корпусам, по асфальтовой дорожке… И к туалету. Однако, первое знакомство обломалось. Очень, очень странная реакция!
- Да, Серёжка вообще странный мальчик, - Марина с удовольствием остановилась пообщаться с соседом. Это он с ней общаться не спешил, а она, как любая баба, была до разговоров охоча. - Но очень способный! Мама им не нахвалится. И учится очень прилично. А что пугается — так ты на себя посмотри! Вдруг ты его побить захочешь?
- Я? - изумился Сашка. - С какого?
- А тебя что, в школе мальчишки не обижали?
- Так то в школе.
- Ну. А тут пристаёт какая-то дылда. В общем, не обращай ты внимания! Петя, Петенька, куда полез? А ну, брось каку!
Мелкий нашёл что-то в канаве и потащил в рот. Вот приспичило же ей рожать в сорок лет! А, с другой стороны, ему-то что?
Летом есть чем заняться. Прополоть «грядки» на «огороде». Вынести мусор. Выбить ковры. Да, это не каждый день, а каждый день — это мытьё посуды, вынос грязной воды, готовка… А потом можно и с книжкой полежать под сенью винограда.
- Серё-ожка! Выходи гулять!
Со всех окрестных корпусов сбегается детвора, поиграть в мяч. Вот почему-то надо обязательно возле его квартиры играть! Ну, да, между краном и стеной корпуса — приличное пространство, метров восьми в ширину. Традиционно детская игровая площадка. Ах, во что здесь только не играли! И в «прятки», и в «выше земли», и в «собачку» и в «летающую тарелку»… Но чаще всего — в мяч. Мяч бросается в стену, и после отскока надо сделать какую-нибудь хитрую комбинацию: перепрыгнуть, пропустить под поднятой ногой, пригнуться, и чтобы он над тобой пролетел…. Если задело — отдаёшь следующему в очереди и начинаешь заново. Но сейчас стук за углом реально раздражает! Поэтому Александр Павлович встаёт, выглядывает и раздражённо бросает:
- Да когда ж вы перестанете стучать-то?
- Бе-бе-бе! - Оксана высовывает язык. - Пойдёмте отсюда!
Но почему-то это не обидно. Ушли, и ладно.
Зато чем темнее на улице, тем тупее мысли в башке. Хочется подкараулить это чудо. Ещё раз увидеть, как он ходит ночью голым… И, начиная с десяти вечера, Сашка садится с книжкой у  окна, выходящего на «дверную» сторону.
Разумеется, через два часа он отрубился и так и не узнал, гулял ли сегодня Серёжка, или нет?
А общаться мальчишка совершенно не желал! Более того! Сашка хорошо замечал, что увидев его, Серёжа либо опускает взгляд, либо вообще отворачивается и идёт в другую сторону. Неужели он такой страшный? Проанализировав своё поведение, он вдруг осознал, что со стороны, действительно, выглядит как страшный мужик, который гоняет детвору почём зря. И с которым лучше не связываться.
А вечером опять захотелось к окну. Но Сашка сам понимал глупость этого желания. Ну, даже если он тут просидит всю ночь, кидаясь на каждый звук и тень, где гарантия, что Серёжка опять выйдет «на прогулку»? Может, он так сделал только один раз? Сдуру? А ему повезло? И больше такого везения не будет никогда в жизни? А он что, будет теперь ночами караулить, не прогуляется ли мальчишка в обнажённом виде?
Поэтому эту ночь он спал. И следующую спал. Правда, урывками. Вставал, выглядывал в окно. Даже осторожно открывал дверь и выходил, минут по десять сидя в засаде… Но каждый раз возвращался обратно досыпать. Каждый раз корил себя, но не мог сдержаться. А вдруг? А вдруг вот именно сейчас мальчуган идёт с дурацкой счастливой улыбкой… А он храпака давит?
Недосып дал о себе знать, и следующую ночь Сашка спал как убитый.
А там пришла пятница. Вечером у четвёртой квартиры вышел хозяин, Николай, поставил на стол трёхлитровую банку пива, транзистор, разлил и закурил. Пройти мимо было сложно, так что Сашка ненавязчиво присел рядом. Николай без разговоров налил и ему. Достал коробку домино, высыпал, перемешал. Сидеть вот так вечером в пятницу под пиво и домино — это невероятный кайф. Мимо прошла Надя, девочка из «восьмой».
- Будешь? - спросил её Сашка.
- Ага! Только не пиво! - она засмеялась.
- Пива я тебе и не налью, - ответил Николай. - А вот компот — могу!
Он сходил в дом, вынес кувшин ледяного компота. Скоро с верхнего корпуса спустился Илья, ещё не мужик, но уже и не мальчик. Длинный, с пробивающимися усиками. Тоже сел за стол.  А под пиво и домино так разговоры идут душевно! И анекдоты проскальзывают. И шуточки. Иногда — на грани приличия. Прочие жители корпуса проходят, останавливаются, либо комментарии отпускают, либо просто поговорить.
Не мудрено, что Серёжка не удержался и тоже вышел, хотя «страшный» Сашка сидел прямо здесь же. Сашок честно выдержал до конца партии, подставил стул.
- Садись!
- Не…
- Не хочешь, не надо.
- Я не умею.
- А вот это дело наживное, - вдруг поддержал Сашка сосед Николай. - Мы тоже не сразу научились. Думаешь, она сразу сумела?
- Да садись ты! - Надя даже подвинулась.
И Серёжа… сел! Рядом с Сашкой. Тот сразу же поставил ему стакан, налил холодного компоту. И они принялись учить его играть в домино. Мальчишка действительно никогда не играл, но, поскольку воспользоваться его неопытностью никто не старался, то «оставался» далеко не каждый раз. Ну, а по ходу игры Сашка позволил себе пару вопросов.
- А ты где живёшь?
- У тёти Марины.
- Это здесь. А там?
- А… Там — в Москве.
- Ого! Это ты прямо из Москвы к нам приехал?
- Ага.
- И как там?
- Ну… Так.
- Понятно.
Ладно, уже хоть парой слов обменялись. И то хорошо. А вот с Надькой пацан сразу же сдружился, и общался куда свободнее. Что логично, в общем. Надька его хоть и постарше, но  всё ж девчонка, вполне подходит для общения. А он…. Эх! Где мои семнадцать лет? А он, дурак, всё хотел быстрее вырасти! Вырос!
Посидели здорово, банка быстро кончилась. И часам к одиннадцати разошлись. А Сашка взял и поставил будильник. Где-то на полчетвёртого.
Чёрт! Это уже становится навязчивой идеей. Но, с другой стороны, летняя ночь прекрасна сама по себе. По светлеющему небу плывут рваные облака. Значит, завтра будет облачно. А всё равно — здорово. Здорово сидеть вот так на пороге, смотреть в небо, слушать цикад и птиц… И хотя никто не придёт — и чёрт с ним. Всё равно здорово.
Сашка ушёл спать и впервые за эту неделю «отпустил» Серёжку. Пусть ходит, в конце концов, как ему вздумается. Ну, ничего же страшного не произошло? А он видел это — и счастлив. Счастлив от того, что просто удалось застать такой редкий момент. А всё остальное — не важно.
За дорогой к верхним корпусам и дорожкой к туалету начинается ещё одна дорожка. К садам. Сады охватывают склон горы, и дорожка между садовыми участками узенькая, вытоптанная, проходит под арками деревьев с обоих сторон, давно уже сомкнувших ветки. От этого ещё более романтичная и загадочная. Сашка с детства любил гулять здесь, а сейчас и забыл об этом. Но вид Серёжки, идущего с палкой и что-то бормочущего, напомнил об этом. А Серёжка увидел его, засмущался, сделал морду кирпичом, как будто ничего и не было.
- Привет, - нейтрально бросил ему Сашка.
И пошёл дальше. Стараясь не показать, как у него забилось сердце! Вот так, просто пройти рядом с ним… Рукой же потрогать было можно! Но — нельзя. Совсем нельзя.
- Здрасьти… - раздалось ему в спину.
Но он даже не обернулся. Пока что — рано! Пусть всё будет, как будет.
Два часа дня летом — это ад и Израиль. Правда, говорят, в Израиле ещё хуже. Это жара. Одуряющая. Душная. Кстати! Кто тут говорил, что сегодня будет облачно? Передайте этому лжецу и идиоту, что он неправ. Такая же жара! Но зов природы, однако, требует выйти и подняться на пятьдесят метров по раскалённой асфальтовой тропинке. Которая ведёт к деревянному домику, разделённому на шесть кабинок. Три с одной стороны, три — с другой. Выбираешь любую незанятую, и… Гхм… Ну, в целом, деревянный туалет и должен быть не самым приятным местом для посещения. Во-первых, мухи. Во-вторых, запахи. Поэтому надолго тут не застреваешь. А вот Сашка засел. Но в кабинке справа, которая откровенно была занята, было тихо и долго. Закончив свои дела, Сашка открыл дверь и даже вышел наружу. Тут же мягко и осторожно шагнув назад. Стенки в туалете были сделаны надёжно, никаких тебе щёлочек…. Но если прижаться ухом… Показалось? Нет! Тяжёлое такое дыхание. И звук. Повторяющийся. Как будто кто-то часто-часто бьёт чем-то глухим. Как будто по подушке.  Сашка отлип от стенки и осторожно вышел, дальше спускаясь уже не таясь.
Вытащил из дома таз и устроился у крана, якобы стирая. Ого! Только минут через десять кабинка открылась и выпустила…. Разумеется, ну, кто бы сомневался? Однако, парнишка уже взрослый! На вид Серёжке было лет девять-десять. Но если он может по двадцать минут в кабинке туалета проводить… Со всеми запахами и мухами…. Аж завидно, честное слово!
И вот тут у Сашки впервые зашевелилось в штанах. Раньше ему было интересно посмотреть на необычное зрелище, и всё. А сейчас он вдруг понял, что малыш на самом деле рассекает голышом не по причине закидонов или умственных дефектов. А просто эротичность и сексуальность ему уже доступны. И это…
Это открывало совсем иные перспективы! Он даже головы не повернул к проходящему мимо Серёжке, пытаясь разобрать варианты того, что ему открылось. А что, собственно, открылось? Пацан дрочит? Тоже мне, новость. Разве что возраст несколько маловат, но это индивидуально. Пацан один раз гулял ночью голым? Опять же, и что? Нет, где-то тут что-то есть. Только что? Сашка и так, и эдак пытался выудить ускользающую мысль. Не, понятно, что при некотором удачном стечении обстоятельств можно…. Опять же, что? Да ничего, получается! Получается, что это знание ничего не даёт. Он ударил ладонью по воде и брызги разлетелись, в том числе и в лицо.
- Оксан, он налево побежал!
Дети. Выбегают, орут, играют в «казаков-разбойников». Рисуют стрелки, что-то обсуждают. Эх, аж завидно! Как вам много можно, детки? А вы и не знаете! А тут взрослый, а столько всего нельзя! Нельзя вот так вот бегать, играть. А почему нельзя? Сашка представил, что вот сейчас просит детей принять его в игру, и понял, что дело даже не в том, что взрослые его засмеют. Ему не поверят сами дети! А всё потому, что взрослые — очень серьёзные люди. Потому что если тебя догоняет взрослый — то с конкретной целью. Ну, там, поругать, поймать, наказать… А ребёнок — поиграть. Если взрослый говорит «Ну, ты дурак» - это это диагноз. А если ребёнок — то обзывалка. Надо же, как интересно! Но… Но и это открытие ему ничего не даёт. Потому что он уже никогда не станет ребёнком.
Сашка бросил дурацкие самокопания, отжал постирушки и освободил кран. Однако, когда вечером дети сидели за столом возле четвёртой (стол был так удачно расположен, что за ним часто кто-нибудь собирался), не удержался и присоединился. Играли в «пьяницу», и в следующий кон Надька раздала и на него. Вот и отлично. Сашка с максимальной несерьёзностью пытался шутить, но было заметно, что детей его шутки напрягали. Тогда он бросил кривляться доиграл пару партий (в одной остался), поблагодарил и ушёл.
А ночью организм опять поднял хозяина «сходить на улицу». И вдруг… Перед самым выходом на улицу… Сашка остановился в темноте, почесал щетину. Осторожно открыл дверь, выглянул на улицу. Вроде бы никого! Он медленно, нерешительно стянул трусы… И зажал их в кулаке. Если что — прикроется хотя бы.
Ночь сегодня была особенно холодной. Все волоски на теле встали дыбом, вызвав особенное ощущение. Он осторожно огляделся, сделал два шага… Очень волнительно! Вот так идти голышом ночью — очень острая смесь стыда, опасения, и…. свободы! Ветер скользит по ягодицам, кусты задевают за полуторчащий член. И когда начинаешь процесс орошения кустов — приходится даже делать некоторое усилие над собой. Не хватает сигнала «трусы сняты, можно начинать». Закончив, Сашка огляделся. Ночь, темнота. Ты один, голый. Романтика, блин!
Негромко хлопнула дверь. Волосы встали дыбом. Быстро, быстро надеть трусы! Чёрт, кто идёт? И где? Вдоль корпуса, насколько можно было разглядеть в свете фонаря (луны сегодня не было) было пусто. Послышалось? Тупица! Он вышел и уже ушёл! Сашка уже не скрываясь прошёл вдоль корпуса. Да, никого. Эх… Интересно, а сегодня он тоже был голым? Вот, чёрт! Не успел. Не увидел!
Он вернулся обратно домой, отряхнул ноги и забрался в постель. Ничего себе приключение! А всего-то выйти голым на улицу. Мда. А завтра, между прочим, на работу!
И жизнь потекла дальше самым обычным чередом. Возможно, следовало сразу же получить этот опыт и выкинуть глупые мысли из головы. Ну, подумаешь, погулять без трусов. Ночью. Ха! Ты днём попробуй! Вот это — экстрим! Зато исчезло желание подкараулить Сергея и посмотреть на его голую задницу. Причём, дело было не в самой заднице, Сашку очень волновало, насколько мальчишка решительно щеголяет ею, и очень хотелось узнать: а что он при этом чувствует? Какие мысли бродят в заросшей голове? О чём он думает, что представляет? Хочет быть пойманным или наоборот, представляет себя в джунглях, где понятие «нудизм» невозможно в принципе, потому что никто не носит одежду? Или просто наслаждается ощущениями воздуха и свободы? Да кто ж заглянет в чужую голову, особенно в детскую?
Зато теперь, вставая ночью «на отлить», Сашка только усмехался, когда непроизвольно оглядывался и пытался услышать хлопок двери в «пятую». Смешно! Там, небось, тоже не дураки живут.
А общение с мальчуганом не складывалось. Он перестал шарахаться, но отвечал односложно, никак не выказывая эмоций. Зато с другими детьми становился совсем другим: активно жестикулировал, смеялся, кричал. Ну, а что ты хотел, Сашок? Ты — взрослый, и никогда уже не станешь ребёнком. Смирись!
И он смирился. А июль плавно перешёл в август. И ночами стало значительно прохладнее, особенно после дождей. Перестали орать цикады, теперь ночью было особенно тихо и пустынно. Может быть поэтому Сашке, зачитавшемуся заполночь (в пятницу перед сном очень даже приятно почитать, завтра всё равно никуда ехать не надо) — показалось. Показалось, что какой-то звук. Сашка приподнял голову, прислушиваясь. Потом откинул одеяло, отложил книжку и крадучись выскочил на кухню. Ой, блин! В окне мелькнула чья-то голова! Не показалось!
Сердце дёрнулось, голова напрочь отключилась. Зато ноги сами толкнули тело к двери, руки распахнули её… Серёжка шатнулся назад и прикрылся ладошками. А душа пела «Поймал! Поймал!». Пауза, мальчик и взрослый мужчина смотрели друг на друга и молчали. Потом Сашка негромко, но веско сказал:
- Заходи.
Серёжка помедлил, но шагнул к нему. И зашёл внутрь! Голый мальчишка посреди ночи зашёл к нему в квартиру! Сашка закрыл дверь, взял мальчика за плечо (я прикоснулся к нему! Я его потрогал!) и направил в комнату. Лампа для света была прикреплена на спинке диванчика, возле подушки, поэтому снаружи через окно была не видна. Сашка сел на диван, поставил Серёжку перед собой. Направил свет на него. И силой опустил ему руки. Сердце судорожно стучало в груди. Мальчишка стоял хмурый-хмурый, очевидно ожидая нотаций от взрослого. А взрослый рассматривал его тело, его маленький писюн, гладкие бёдра, покатый животик. Он рассматривал добычу, за которой охотился почти месяц. И тоже не знал, что делать. Ну, что ж. В этом случае есть универсальная средство. Серёжка дёрнулся, когда он протянул руку, но как только пальцы мужчины обхватили его стволик — опять стал ровно, опустив руки. А Сашка осторожно водил пальцами, двигая кожу… И объект внимания быстро вырос, затвердел, теперь там было что потрогать и погладить. А сам Серёжка задышал, даже как-то приободрился, расправил плечи. Рука, однако, быстро устала, пришлось сменить. А дрочить пацану левой — неудобно. Сашка помучился некоторое время, потом отпустил детский стручок. Посмотрел Серёжке в глаза. Тот ответил на взгляд, и было в нём… что-то типа «Ну, и что дальше?»
- Я тебя поймал! - сообщил Сашка.
Веки чуть дёрнулись. До пацана дошло, что за ним следят и довольно давно.
- А что нужно делать с мальчиками, которые ходят по улицам голыми?
- Наказать, - буркнул Серёжка.
Голос Сашке понравился. Истерии, испуга и прочих опасных проявлений он не услышал. А ответ был предсказуем. Разумеется, ну, не хвалить же? А до всего прочего детская фантазия пока не доросла. Правда, как показала практика, его — тоже. Вот перед ним голый пацан, а что с ним делать — непонятно. Ну, что ж.
- Наказать, говоришь. Интересное предложение. Ладно, если ты так хочешь — можно и наказать. Ложись!
Сашка встал. Серёжка потоптался, но лёг на его диван. А вот ремень пришлось поискать. Где-то он тут был… А, вот висит! Вернувшись, Сашка направил свет на спину мальчишке и предупредил:
- Только не ори, а то услышат.
- Мгм, - ответил пацан в подушку. Которую успел облапить и в которую уткнулся носом. Сашка размахнулся и хлестнул ремнём по попе. Раздался звучный шлепок, тело вздрогнуло и ойкнуло в подушку. Сашка ударил ещё раз, пытаясь подобрать силу удара и результат.
- Попу расслабь, - сказал он.
И снова хлестнул.
- Ой, ой, ой, - сказал мальчишка.
- Больно?
- Ага.
Сашка нагнулся и погладил исхлёстанную задницу мальчишки. Нежно, ласково. Даже подул. А потом нанёс ещё три сильных удара. Сейчас тело уже не так вздрагивало от ударов, но зато было натянуто, как струна.
- Переворачивайся.
Серёжка тут же повернулся и лёг на спину, вытянув руки вдоль тела. Сашка присел рядом и снова схватился за мальчишеский член. Какой он мягкий, упругий, как приятно скользит под пальцами кожа. А ещё очень хорошо представляется, что чувствует его обладатель! А мы вот так тебя, а вот тут чуть потянем вверх. Ага, приятно? А яйца погладить? Вот, то-то же! Эх, мальчик, что бы я с тобой сделал бы… Если бы… А, что об этом говорить?
- Ладно, вставай.
- Всё? - разочарованно спросил Серёжка.
- А ты ещё хочешь?
- Ага! - доверчиво выдохнул мальчишка.
- А чего? - с подколкой спросил Сашка. - По жопе или спереди?
Серёжка сунул в рот большой палец и тихо ответил:
- А можно и то, и другое?
Ого! Пацану что, понравилось? Ну, надо же!
- Ложись.
Серёжка тут же упал обратно, задницей кверху. И опять обхватил подушку. Сашка хлестнул его три раза и велел переворачиваться. Ещё немного подрочил.
- Ладно, вставай. А то тебя сейчас искать кинутся.
Мальчишка встал, но уходить почему-то не спешил. Почесал щёку, почесал одной ногой другую…. А потом вдруг сказал:
- А можете меня по письке ударить?
- Ремнём? - уточнил Сашка.
Он кивнул.
- Ну, смотри…
Если пацан стоит к свету, то бить неудобно — писюн влево смотрит. А если повернуть его вправо — то тень падает, ничего не видно. В конце концов Сашка сложил ремень вдвое и хлестнул получившейся петлёй, как попало.
- Ой, ой, ой! - мальчишка начал часто-часто переступать ногами. - Спасибо.
И выбежал на улицу.
Сашка лёг обратно в постель и уже не стесняясь стащил трусы. Да, его собственный член тоже настойчиво требовал внимания. Приключение получилось то ещё!
Солнце оставляет на полу тёплые квадраты. На них так приятно вставать босыми ногами! И вообще, утро — это замечательно! И настроение прекрасное! Можно ехать на работу. Автобус будет через пятнадцать минут, так что можно успеть умыться, причесаться… Да, и пробиться бы надо уже. Мир вообще прекрасен!
В автобус Сашка еле влез. Утром в понедельник все хотят на работу попасть, так что приходится все сорок минут не просто стоять — чуть ли не висеть на поручне. Но это привычный ритуал. Длинный путь на работу — это как плата за пасторальную жизнь в царстве растений, птиц, света и прочей натуры. И вообще. Живёшь как на хуторе, а работаешь в городе. Лепота!
Возвращаясь с работы на рынок, на остановку автобуса, Сашка самым неожиданным образом увидел… Серёжку! За углом дома его окружили трое пацанов и чего-то от него хотели. Сашка даже сначала присмотрелся, а не ошибся ли он? Нет, точно, Серёжка. И лицо отчаянно-испуганное.
- Ребята, а что вам надо от этого мальчугана?
Они повернулись к неожиданному защитнику и один ласково приобнял Серёжку за плечи.
- Ничего, это наш друг!
- Хм… А тебя как зовут?
- Меня? Рашид.
- Скажи, Рашид, тебя мама не учила, что врать не хорошо?
- Я не вру, вот мамой… В общем, не вру!
А на лице такая искренность, хоть святого пиши. Но это он не на того нарвался.
- Хорошо. Скажи мне, Рашид, что ты Аллахом клянёшься: это твой друг, и у тебя никаких мыслей дурных к нему не было!
Вот что Сашку всегда поражало и восхищало, это как вот такие вот пацаны умудряются переходить из одного состояния в другое. Рашид тут же растянул улыбку от уха до уха, и, не поднимая взгляд, легко «соскочил» с темы:
- Зачем Аллаха беспокоить такими пустяками?
- Я тоже так думаю. Пошутили, и хватит. А тебя, мальчик, как зовут? Юра? Ну, и иди отсюда, Юрочка…
- Спасибо, - сказал Серёжка через пару шагов.
- Не за что, Серёж. Ну, что, домой тебя проводить?
- А? Нет, нет надо, что вы! Я сейчас вон в тот магазин!
И нырнул в букинистический. Хм… Может, тоже зайти? Нет, пожалуй. Подумает ещё, что преследую. Очень странный мальчик, не буду трогать лишний раз. Опять же, если вспомнить, что он сегодня ночью пережил… То ему втройне неудобно рядом со мной находиться.
Сашка зашёл на рынок, прошёлся по рядам, выбрал огурцов, помидоров, взял полведра картошки. Лук и прочая зелень росли прямо перед окном, покупать не надо. Но всё равно авоська получилось кило на восемь, тащить неудобно. А ещё бы за хлебом зайти. А, ладно! Дома успеется!
Полчаса (ну, тридцать пять минут) — и дома! Вот такая вот математика. Чем ближе к центру — тем дольше между остановками. Чем выше в гору — тем быстрее автобус едет. Нет машин, светофоров, да и пассажиров с каждой остановкой всё меньше. Вот и дом. Всем хорош корпус, одно плохо: нет душа или ванной. Но не зазорно выйти к крану и сполоснуться под ледяной водой. Потом поставить вариться картошку, пока варится — порезать салат из огурцов и помидоров. Засыпать всё это луком и укропом прямо с огорода, и — под пиво… Жизнь — хороша! А Серёжка — свинтус! Прошёл мимо, видел же в окне, и хоть бы кивнул или поздоровался. Нет же, прошёл как мимо столба! Тьфу. Ну, и ладно.
А в  августе вечереет быстро. Ну, в смысле, быстрее, чем раньше. Глядь, и уже темно. И уже надо зажигать свет, ставить чайник, и — в постель, с книжкой. А все мысли о вчерашнем. Вот невероятная же удача! Поймал мальчишку за «таким» делом! Поймал, поймал! И? И всё. И все понимают, что больше он никогда такого не сделает. Конечно, гораздо приятнее было бы сидеть в засаде, разглядывая его прогулки, но… Эх, вот была бы какая-нибудь шпионская камера! Которую поставил — и пусть снимает. Да не всю ночь (а потом весь день пустую плёнку просматривать?) - а только, скажем, по движению! Есть движение — снимает. Нет движения — не снимает. Поставить бы её куда-нибудь в кустах… Мечты, мечты! Нет такой камеры. Да и сопрут на вторую ночь. Так что испортил ты, Сашок, себе самое козырное развлечение. Но и не отреагировать он тоже не мог! Вот как это: голый пацан заглядывает тебе в окна, а ты сидишь и прячешься под одеялом, чтобы он тебя не заметил? И всё-таки жаль, как же жаль, что больше не появится под его окнами обнажённый мальчик, больше нечего ждать, не за кем подсматривать. Жизнь стала обычной и скучной. И даже то, что он знает о нём — не позволит пойти и сказать «Слышь, зёма, пошли ко мне, я тебе ещё подрочу». А уж тем более что-нибудь ещё более серьёзное. Он будет послан сразу и абсолютно заслуженно.
Так что этой ночью Сашка спал спокойно. И только утром вдруг встрепенулся: а вдруг Серёжка приходил к нему ночью? Постучался, поскрёбся… И ушёл, несолоно хлебавши? Собственно, он и не обязан по первому же рывку кидаться к окну, но всё таки… Нет, рано, рано он «похоронил» удовольствие следить за мальчишкой и выслеживать его.
И что же? Ровно на следующий день! Тамара Павловна попросила помочь ей донести вёдра до сада. А сад у них был если не на самой верхушке горы, то один из самых верхних. Ну, пришлось тащить, что делать? Потом выслушать, где у соседки что растёт и что она применяла от вредителей, чем удобряла… Поддакивать и кивать. И только после этого удалось сбежать. И навстречу, разумеется, попался Серёжка! В бывшей когда-то белой маечке с лямками на плечах, шортах, таких же истрёпанных. Загорелые руки-ноги торчат из светлой одежды. Он не спеша шёл по растительному коридору, помахивая прутиком. И опять что-то шептал. Поднял глаза, увидел Сашку…. И без тени смущения или страха вдруг спросил:
- А что на самой вершине горы?
- Это локаторы.
Действительно, на самой вершине стояла локаторная станция. Иногда огромная решётчатая тарелка даже крутилась. И по этой причине сады заканчивались значительно ниже означенной вершины, а выше садов была «дикая природа» - разнотравье, цветущее и пахнущее.
- А туда можно?
- Ну, совсем к локатору тебя не пустят. Там даже огорожено. Но подняться повыше — можно.
- А пошли?
- Пошли.
Тёплая ласковая нежность разлилась в груди. Впервые Серёжка хоть как-то проявил к нему интерес. Впервые он согласился общаться. И это сняло огромный камень с души! Оказывается, Сашка боялся, что мальчишка обиделся на него. Ведь он, фактически, его изнасиловал! Ну, как… Поймал среди ночи за недостойным поведением. Затащил домой. Лапал, как хотел и сколько хотел. Ещё и побил. А если он сейчас не пугается, не убегает — может, всё и не так плохо?
Они поднялись за пределы садов. Вечернее небо отливало всеми оттенками красного и розового. Локатор от этого был не зелёным, а каким-то серым, в розовую полоску. Но трава была яркой и пушистой. Идти по ней, кстати, оказалось тяжело: густые заросли мешались каждому шагу. Так то до заборчика они дошли уже тяжело дыша.
- Какой огромный! - Серёжка во все глаза разглядывал махину военной техники. - А туда точно нельзя перелезть?
- Если тебе не хватает приключений — можешь попробовать. Я не буду.
- А почему?
- А зачем? И так хорошо видно.
Они стояли и смотрели. Потом Серёжка повернулся и посмотрел вниз с горы. В туманной вечерней дымке город был почти незаметен, а солнце садилось в облака. Картина была величественная и грандиозная.
- Бежим! - Сашка вдруг схватил мальчишку за руку и ринулся вниз по склону. А через пять прыжков вдруг упал и покатился. Серёжка некоторое время бежал, но потом тоже решился на столь необычный способ передвижения. Катиться по траве было совсем не больно, но значительно быстрее. До садов они докатились за две минуты, хотя поднимались почти пятнадцать. Сашка вскочил на ноги, подхватил Серёжку и помог ему встать. Тот обернулся.
- Не гонятся?
- Нет, конечно. Чего бы им за нами гнаться? Может, там даже и нет никого.
- А чего ж ты тогда кричал?
- А что, разве не здорово было?
- Здорово, - признал мальчишка. - Может, ещё раз?
- Ну, ты, если хочешь, можешь лезть обратно. А я, пожалуй, здесь подожду.
Прикинув путь наверх, Серёжка всё-таки мысль отверг.
- Нет, я тоже не буду. Да и вечереет уже. Пошли обратно?
- Пошли.
После открытого пространства горы в коридоре под сводами деревьев было уже совсем темно.
- Серёж! - вдруг окликнул его Сашка.
- А? - мальчишка остановился, глядя в лицо. Открыто и спокойно.
- А давай…. А давай ты трусы снимешь?
- Здесь?  - мальчишка огляделся.
И это всё? Это всё, что его интересует?
- Ну, давай ты их совсем снимешь. И вниз пойдёшь без трусов.
Очень заинтересованный взгляд. Огляделся, подумал. И спокойно стащил с себя шорты вместе с трусами. А потом протянул их Сашке. И таким же простым и коротким движением снял майку. Сашка забрал детские тряпки, раздумывая, это жест доверия или просто чтобы в руках не мешались? В любом случае перед ним шёл голый мальчишка (в одних сандаликах) в лучах закатного солнца, иногда пробивающегося через промежутки в листве. Лопатки на спине двигались в такт шагам, а попа ярко выделялась в полутьме. Дорога вниз делилась на три, и спуститься можно было любой тропинкой. Вот Серёжка почему-то вместо прямой дороги свернул влево. Правда, ею пользовались реже, и заросла она сильнее. Поэтому приходилось нагибаться, огибать кусты и торчащие ветки. В результате телом мальчика можно было насладиться гораздо полнее: живое, гибкое, юркое, удовольствие было чисто эстетическим, просто тело без одежды приковывало взгляд и было видно ВСЁ! Перед выходом из садов Серёжка остановился, повернулся к провожатому. Конечно, клювик торчал вперёд. Мальчик протянул руку, и Сашка вернул ему одежду.
- Ну, я побежал!
- Беги.
Разогревая на плите вчерашнюю картошку, Сашка ещё и ещё раз переживал эту странную прогулку. Интересно, то он чувствовал? Идти среди бела дня голым, а сзади на тебя смотрит чужой дядька. Нравилось ему? Уж наверное, нравилось! И сейчас произошедшее нельзя считать насилием. Почему-то Сашке было очень важно, чтобы Серёжа не воспринимал происходящее как насилие, как приказы от взрослого. Ведь он отдал одежду по первому требованию мальца. Да и не заставлял он его раздеваться! Просто предложил! Он вполне мог отказаться! Да что я себя уговариваю? - рассердился Сашка. Даже если и так — мне понравилось, ему понравилось… Всё нормально!
А вечером попытался поласкать себя. И понял, что не интересно. То бишь, сюжеты сзимний Серёжкой в главной роли после сегодняшнего были какие-то слишком пошлые. Почему-то совершенно не хотелось дрочить на пацана. Поэтому Сашка придумал абстрактный сюжет, заменив мальчишку на девочку, и пошло значительно лучше. Эх, почему это пацан, а не девчонка? Вот было бы классно: выходишь ночью, а там идёт голая девочка! Сказка! Мечта! Увы и ах. То ли девочки более осторожны, то ли у них фантазии другие. А ходят мальчики. Ну, что ж, придётся довольствоваться тем, что есть!
Сашка вытер руку о простыню, перевернулся и быстро захрапел.
Конец августа. Конец лета. Однако, на улице бывает дождливо и пасмурно. Вот и в эту субботу вылезать из постели совершенно неохота! Дождь стучит по стеклу, за окном колышутся замёрзшие виноградные листья. По телевизору передают балет, по другой программе о чём-то треплются ведущие. Интересное будет только в семь пятнадцать, а что делать до вечера? Сашка отложил телепрограмму и встал. Конечно, валяться в постели — это здорово, но надо бы хоть что-нибудь полезное по дому сделать. Только такой вло-ом!
Сашка сидел, доедал салат с хлебом, раздумывая, завалиться обратно в постель с книжкой или помыть посуду?, как в дверь постучали. Он открыл, и с изумлением обнаружил за дверями Серёжку. В бежевом дождевике, с мокрыми сандалями.
- Вы сейчас не заняты?
- Нет…
- А можно к вам?
И опять рот сам, без участия головы, сказал:
- Заходи.
Только закрыв за ним дверь, Сашка подумал, а что, собственно, он собирается делать? К нему в гости пришёл пацан, с которым они тут ночью кое-что такое вытворяли. И что теперь? Он что, не понимает, что хозяин квартиры обязательно об этом же самом подумает?  И как это вообще будет выглядеть? Мальчишка среди бела дня у него! Но не выгонять же…
Серёжка оглядел кухню, принюхался. Снял дождевик, повесил на вешалку. А под дождевиком — та же маечка и те же шорты. Ох, парень, что ж ты делаешь? Снял свои мокрые сандалеты, тщательно вытер ноги о тряпку, потопал в комнату. А комнаты в корпусе проходные: вход в кухню-прихожую, потом из неё — в комнату с печкой, а потом в большую комнату с окнами. Серёжка посмотрел на неубранный диван в средней комнате и сразу пошёл в большую. Посмотрел на телевизор…. И скривился.
- А вы что, вот это вот смотрите?
Сашка тоже посмотрел на экран и выключил «ящик».
- Нет. Я вообще-то обедал.
- А зачем же тогда смотрите?
- От скуки.
- Мне тоже скучно, - вздохнул мальчишка.
- И…. что ты предлагаешь? - осторожно поинтересовался Сашка.
Серёжка пожал плечами. Очень это получилось выразительно. А в голове билась мысль: предлагать или не предлагать? Можно или нет? За этим он припёрся или нет? Вот как заглянуть в мальчишескую голову… Опять же, вот начнут они сейчас — и тут кто-нибудь припрётся. Ну и что? - тут же ответил он сам себе. Ну, смотрят телевизор они. Или книжки читают. Одеться быстро — не проблема. Можно и попробовать. Но как? Как предложить мальчику: давай… потрахаемся? А что делать дальше? Во рту мгновенно пересохло, а в голове зашумело. И снова рот, без всякого одобрения головы, выдал:
- А тебе не холодно вот так?
- Неа.
- Тогда уж совсем раздевайся, жаркий ты наш.
Должно было прозвучать как шутка, но Серёжка совершенно спокойно потянул с себя майку.
- Я хоть двери закрою, - Сашка метнулся на кухню, прислушался… За дверью стучал дождь. Он осторожно накинул крючок. И вернулся в комнату. А маленький нахал уже лежал под одеялом в его постели! И улыбался.
- Здесь так тепло! - поделился Серёжка.
- А говорил, не холодно! - подначил его Сашка, рассматривая майку и шорты, брошенные прямо на пол. Но тот только ещё сильнее улыбнулся.  - Меня пустишь?
- Конечно. Ложитесь!
Раздеваться перед пацаном ужасно неудобно! Да, он понимал, что, в общем-то, они тут для этого и, но всё равно — ужасно неудобно! Особенно снимать трусы. Чёрт, чувствуешь себя не взрослым мужиком, хозяином квартиры и положения, а вот тем самым мальчишкой, который на спор собирается показать жопу. А Серёжка лежит в кровати и аж рот приоткрыл. И смотрит, зараза мелкая.
- Ух, ты! Какой огромный!
Это у Сашки ещё не встал полностью. Потому что при всей пикантности ситуации барьеры внутри аж трещали, и тело от этого ощутимо трясло.
- Двигайся! - с неожиданной для себя злостью сказал Сашка.
Но Серёжка не обиделся и вжался в спинку дивана, освобождая место. Сашок влез под одеяло и выключил свет.
Стало тихо. За окнами еле слышно шуршал дождь. Серый сумрак в комнате, почти темень. А тут возле уха сопит мелкий пацан. И обнимает! Сашку колотит крупная дрожь, а мелкая рука ложится ему на грудь. Так что остаётся только сглотнуть и… Может, попробовать тоже его обнять? Тёплый. Тёплый, гладкий… И, разумеется, голый. Сашка сгрёб его в охапку и притиснул к себе.
И он прижался. Прижался к нему всем телом, так что очень чётко ощущались и его плечо, и бедро, и коленка. От этого стало так приятно и тепло на душе, что Сашка глупо сказал:
- Я так хотел тебя обнять.
- А я так хотел, чтобы ты меня обнял, - выдохнул Серёжка ему в плечо.
- Правда? Для этого и голым бегал?
Сашкина рука двинулась вниз, прошлась по спине мальчишки, нащупала ягодицы. Тот тоже не дремал и тоже опустил ладошку ниже, нащупав полувставший мужской член.
- Не, я просто ночью один раз проснулся… Лежу, значит, один… И так мне хорошо, так мне хорошо…. Ага, вот так! - Серёжка подсунул попу под ладонь Сашки. - Ну, лежу, мну письку.. И потом вдруг чувствую, в туалет хочется. По-маленькому. Встал, а потом думаю… Ага, давай так! - Серёжка перевернулся на спину, позволив схватить себя за член. - А потом думаю, ночь же! Всё равно никого нет. Пойду так! Как Маугли.
Сашка целую секунду пытался понять, причём тут Маугли. Потом дошло.
- И как? - спросил, наяривая детский член. Было неудобно, но прикольно. Тем более, что ладошка ласкала его здоровенный (по сравнению) хуище.
- А так необычно! Ночь, идёшь и никто не видит! Ну, кроме тебя!
- А ты откуда знал, что я там?
- Ну, видно же было!
- Так ты меня видел?
- Ну, да!
Вот это откровения! Сашка-то думал, что прекрасно спрятался, но как он сам виделся в ночи — было неизвестно. Вот, значит, как!
- И ты всё равно пописал…
- А что делать? Убегать уже было глупо. Тем более, мне правда хотелось. А ты сидел в кустах и молчал.
Это «ты» очень грело душу. Когда ты лежишь в постели с мальчиком, дрочишь ему хуй, а он тебе «вы» - как-то очень неудобно получается.
- Ну, я назавтра боялся только, что ты тёте Марине расскажешь. А ты ничего не сказал. А потом я смотрю, ты ко мне и так, и эдак. Я и стал думать, может, думаю, тебе понравилось? Так даже интереснее! Ой, так больно! Не так сильно!
- Хорошо. Эй, тебе же нравится, когда больно!
- Ага. Нравится. Но не так. Ты лучше по-другому поделай.
- А как?
- Ну…. Не знаю.
- Покажи. Нет, на мне покажи.
- Я так не смогу. У тебя слишком толстый!
- Ну, покажи, как сможешь!
Серёжка напрягся…. Он сжимал член со всей силы, пытался его даже изогнуть и «сломать».
- Вот так? - повторил Сашка.
- Ага…
- А не больно?
- Больно… Но так приятно! Когда ты делаешь — ещё приятнее!
- А так?- Сашка пощипал кожу вокруг стволика.
Серёжка задумчиво закусил губу.
- Так тоже интересно. Но не так.
- А так? - Сашка собрал кожу поверх головки и защипнул ногтями.
- О-о… А вот так — очень здорово!
Они лежали некоторое время молча, только двигая руками.
- А можно я посмотрю? - вдруг спросил Серёжка.
- Смотри, конечно.
Мальчишка откинул одеяло и сел рядом с бедром, нагнулся, внимательно разглядывая свою игрушку. Покачал из стороны в сторону, сильно опустил кожу вниз, потом наоборот, задрал наверх.
- Неужели у меня тоже такой будет?
- Обязательно.
- А тебе так приятно? - он начал водить рукой вверх-вниз.
- Конечно. Тебе же тоже?
- Ну, мне… Мне много что приятно.
- Например?
- Ну… - мальчишка засмущался. Потом посмотрел так с хитринкой. - А хочешь, я тебя поцелую?
- Нет, спасибо.
- Вот сюда! - он коснулся головки пальцем.
- Хм…. Ну, поцелуй!
Серёжка нагнулся и чмокнул вершину члена. Если честно, Сашка ничего не почувствовал. Вообще. А Серёжка вдруг уселся ему на ноги. В темноте его тело ярко выделялось, освещённое  светом из двери на кухню. Он подвинулся немного вперёд, Сашка ошущал весь его тела, живое и упругое тепло ягодиц. Потом это тело уселось ему на член, прижав к животу, и было от этого не совсем… Комфортно. А мальчишка ещё попрыгал, чтобы лучше ощутить член между ягодиц. Протянул руку и ущипнул за сосок. А потом — за другой.
- Лучше полижи, - отозвался Сашка.
Серёжка тут же улёгся на него, член выпрямился и проскользнул между ног мальчишки, но тот только хихикнул и сжал бёдра. А сам принялся вылизывать соски, попеременно, то левый, то правый.
Сашка обалдел от удовольствия. Такой невероятный кайф он просто не ожидал! Когда на тебе  лежит тёплое и живое тело, активно тебя лаская языком, ещё и бедрами ритмично сжимает член…
- Я сейчас кончу! - прошептал Сашка.
Серёжка тут же с него соскочил.
- А можно я посмотрю?
- На что?
- Ну, как ты кончаешь!?
- Давай тогда ты сам?
- Я не кончаю. Я ещё маленький.
- Нет, мне. Подрочи, и сам увидишь.
- А! Хорошо, давай!
Серёжка с энтузиазмом принялся за дело. Сначала было даже неприятно — мальчишка дёргал слишком резко, не в том ритме, да и угол руки был другой. Но через несколько секунд это стало даже интересно, совершенно непривычные ощущения. И даже слишком резкие рывки привносили своеобразные нотки… К сожалению, ощущение «щас кончу» висело, висело… А потом и пропало куда-то.
- Фффух… Устал!
- А ты пересядь мне на ноги и подрочи двумя руками.
- Неа. Давай лучше ты мне!
- Ну, давай.
Мальчишка сидел, раздвинув коленки, и позволяя дергать свой писюн. Улыбаясь до ушей, во всю морду. Сашка протянул вторую руку и погладил ему яички. Маленькие, сморщенные, такие милые!
- Са-аш… - вдруг сказал Серёжка.
- Что?
- А можно… А можно я тебя попрошу?
- Конечно, проси.
Серёжка сунул в рот указательный палец и тихо-тихо, почти неразличимо:
- Укуси меня…
- Сюда? - Сашка дёрнул писюн.
Пацан закивал головой.
- Давай, - спокойно согласился Сашка.
В этом состоянии он бы согласился на любую глупость. Скажи ему Серёжка сейчас «Пойдём погуляем голыми?» - согласился бы. И к чёрту окружающих! Так что он нагнулся и упёрся носом пацану в живот. Тьфу, чёрт… Возраст, когда свой нос длиннее его члена! Он повернулся, чтобы нос не упирался, и вобрал в рот маленький и упругий «пальчик». Погонял во рту. Очень такое интересное ощущение. Маленький и упругий орган хорошо ощущался языком и губами, при этом никаких других ощущений не было. Кроме осознания того, насколько мальчишке сейчас хорошо! Сашка погонял его из стороны в сторону, потрогал языком… Пожамкал губами. И сжал зубы.
- А сильнее? - раздалось сверху.
Ну, держись!
- Ух, ты! Вот это да! Вот это здорово! Вот сейчас правда больно!
Сашка встал, почему-то невероятно довольный. Серёжка тоже лучился улыбкой.
- Ну, что с тобой ещё сделать?
- Что хочешь!
- Да ну? Может, тебя побить?
- Ой! Давай!
И растянулся на кровати, белея незагорелой задницей.
- А тебе что, так нравится боль?
- Не. Не нравится!
- Тогда почему?
- А когда ты меня лупишь — почему-то приятно. Не знаю, почему. Давай, хлестай меня!
Однако, бить мальчишку ни за что — это неинтересно. Рука сама по себе останавливается, придерживает удар.
- Давай я тебя лучше ещё покусаю!
- Давай!
Серёжка перевернулся на спину. И доверчиво позволил зубам мужчины сомкнуться на его органе. И только ойкал, когда Сашка сжимал зубы уж слишком сильно.
Потом они лежали рядом и дрочили друг-другу.
- А что ты тогда почувствовал, когда я тебе велел раздеваться?
- Тогда на горе?
- Да.
- Я подумал «Неужели?».
- И всё?
- Ну, и ещё мне было очень здорово. И страшно, и весело, и ты сзади на меня смотришь. Классно было! А тебе понравилось?
- Я не ожидал, что ты на самом деле разденешься.
- Я тоже. Но было так здорово.
- Ага.
- А тебе ещё полизать?
- Давай!
Серёжка взгромоздился на него и начал вылизывать сосок. И от этого внутри сразу такая буря поднялась.
- Серёжка, Серёженька… Давай… Ещё… Дрочи, милый, сильнее… Ах.. Ах….!
Сашка кончил, И Серёжка тут же склонился посмотреть.
- Ух, ты. Вот это и есть малафья?
- Да.
- А у меня тоже такая будет?
- Когда вырастешь — обязательно.
Сашка поднял свои трусы и вытер член.
- Ну, ложись, теперь я тебе дрочить буду.
- Давай!
- А ты кончаешь?
- Ага. Иногда. Не всегда. Если долго-долго дрочить, то получается. Только у меня ничего не вытекает. Просто больно становится.
- Но ты всё равно дрочишь?
- Ага. Знаешь, как приятно?
- Вот почему ты боль любишь.
- Наверно. Не знаю!
И тут в дверь постучали!
Они переглянулись, Сашка вскочил, торопливо натянул штаны и майку. Открыл дверь. За дверью стояла Марина.
- Здрасьте, Александр Павлович. Серёжка не у вас?
- Да, у меня. А что?
- Давайте его сюда! Я обыскалась. Ах, ты, скотина, хоть бы предупредил!
Серёжка понуро надел дождевик и вышел на улицу. Схлопотав подзатыльник.
А Сашка вернулся в комнату, полную крепких мужских запахов. Ничего себе «поиграли!».

 

А закончилось всё очень и очень просто. Август шёл к сентябрю, а сентябрь — это время школьных занятий. Однажды вечером Серёжка постучал в крайнюю квартиру, и Сашка очень подумал, пускать его или не пускать? С момента их последнего приключения они практически не общались, и первые дни было очень тяжело. Так и тянуло совершить какую-нибудь глупость. Потом гормоны подуспокоились, и Сашка был не уверен, что хотел бы повторения этих дней.
- Я завтра уезжаю, - просто сказал Серёжа.
- И что?
- Пустишь?
Сашка ещё пару секунд раздумывал. Но не выдержал — впустил.
- Меня сейчас искать не будут, - сразу же сказал Серёжка, раззуваясь. - Я сказал, что я к тебе на полчасика.
- И что ты тут будешь делать полчаса?
Серёжка взял его за руку и завёл в комнату. Закрыл дверь. Посадил на диван. И… выключил свет. Сидеть в темноте оказалось очень волнительно. Что он удумал? На кухне-то свет горит! Вот щель в двери пересёк силуэт. Детская рука нащупала коленку. Пальцы скользнули по ширинке, расстёгивая её.
- Приподнимись, - тихонько велел Серёжка.
Он снял брюки вместе с трусами. И оказалось, что член уже стоит, точнее, болтается в воздухе, дубина эдакая.
- Садись, - он толкнул Сашку обратно на диван. - Я завтра уезжаю, а когда я ещё такое попробую? Поэтому ты просто сиди, ладно? Я… Я просто хочу… Я…
Влажное тепло охватило головку. И только через пару секунд до Сашки дошло, что это рот мальчишки. Экстремальное удовольствие от запредельной ласки слилось с невероятной нежностью. Мальчик сам пришёл и делает ему такое! Он погладил жёсткие волосы, расслабился, и с каждым движением рта и языка удовольствие всё нарастало и нарастало. Сашка ухватил Серёжку за вихры и стал чуть регулировать ритм. Колени непроизвольно сжали плечи мальчишки, дыхание стало хриплым, он закрыл глаза, хотя в комнате было и так темно. Ну, ещё чуть-чуть.. Ну…
- Серё-о-оженька-а…. - выдохнул он.
Мальчик дёрнулся, потом закашлялся.
- Спасибо, - раздалось в темноте.
Щёлкнул свет. Серёжка стоял у двери, утирая губы.
- Это тебе «спасибо».
- Тебе понравилось?
- Очень! Давай я тебе?
- Не… Не надо. А то… А то мы не успеем. И вообще. Ну, пока, что ли?
- Ну, пока!
Сашка смотрел, как за мальчиком закрывается дверь, и думал, что мальчишка сделал всё возможное, чтобы получилось как нельзя лучше. А главное, он теперь будет скучать куда меньше!
Пока, малыш!

©Aaz

КОММЕНТАРИИ

Метелица
Действия, характеры - если даже и конкретная история является выдумкой, то психология и характеры абсолютно естественны и достоверны.
В подтверждение своей позиции могу сказать, что на пороге взросления мальчишки чувствуют что-то такое, что заставляет их делать вещи, которые раньше считали стыдными - конкретно голиком прогуляться по месту, где тебя вроде никто не видит, но все же шанс быть пойманным - есть. И жажда новых ощущений телесных, просто не понимаешь  - чего хочется, но точно хочется, и желание это происходит именно от собственных «срамных мест», а самые яркие ощущения от них на памяти мальчика - это именно порка, и мальчишки часто пробуют удовлетворить эту неизвестную жажду через боль - крапивой себя похлестать, например.
В общем, на пороге 12-13 лет меня начало будоражить что-то такое. А лето я проводил в деревне, где у нас был не то, чтобы «огород» - целая усадьба соток на 100, частично на холме, частично у подножья в долине довольно дикого распадка. Почему это так важно, что я посчитал необходимым об этом упомянуть? Да потому, что это был явно не тот случай, когда «участки» по 6 соток и когда сосед пердит, то ты не только слышишь, но и чуешь носом. Совсем по-другому было на нашей усадьбе. С одной стороны - деревья, автодорога, железка и крутая сопка с лесопосадками, на которых в изобилии растет шиповник и грибы (по осени); с противоположной - горная речка с еще более крутой скалой; с третьей участок поменьше, отделенный от нашей усадьбы лесом, и на нем живет подслеповатая бабка; с четвертой, метрах в 400 от дачи дом брата моего деда алкаша с не менее алкашным сыном. Короче - если взрослых на даче нет – я фактически находился в одиночестве
Так, вот - летом накануне моего 13-тилетия меня «накрыло». Хотелось чего-то такого... ТАКОГО!!
А чего - непонятно…
Жаркими днями я часто уходил в лесопосадку собирать шиповник, где раздевался до-гола и глупо хихикал - вижу всю деревню, а меня - никто! И даже непонятно было - радует меня последнее обстоятельство или огорчает.
А когда дедушка с бабушкой уезжали на рынок в город, я уж не стеснялся своих «подвигов» на самой даче. Бегал голышом, опять - один, но риск усиливался. Как-никак до дома родственников было уже поближе, да и друзья-приятели могли в любой момент нагрянуть -  позвать покататься на великах. Риск добавлял кайфа.
Но и этого было мало. Хотелось ещё чего-то. Непонятного... Решил, что раз уж я разделся, то можно сделать чего-то запретного и дальше. Куры клевать за задницу отказывались наотрез. Сел задом на свежеспиленный срез бревна: приятное покалывание, но потом весь зад в опилках. Спасение было в крапиве. Вот уж где жжет - так жжет! И потом жжение не проходило!
Вспоминая это теперь - я понимаю как с религиозным рвением молодые послушники истязают свое тело. Реально - хотелось мучать свое тело!
Один раз в своих веселых подвигах залез я в сарай к родственнику деда, там был всякий интересный хлам (не воровать - сарай никогда не запирался): лампы керосиновые довоенные, газеты 50х годов. Лазаю такой голый и вдруг слышу со стороны открытых дверей такое «ого» - дядька мой проходил мимо с косой. Увидел меня, ойкнул и дальше пошел.
Уж тут я перетрусил и с гулянками завязал. Но последствий не было, во всяком случае - явных. То ли дядька никому не сказал, то ли бабушка оказалась мудрее.
Но с «подвигами» я завязал, а осенью, уже дома - открыл для себя, что то самое – непонятное -  происходило вовсе не от задницы, а от письки,  с которой, как оказалось - не только писать можно и стесняться внешней несуразности! Дрочить научился - короче говоря.
И перешел на новый уровень, но нет-нет да пробивало порой на прежнюю дурость - раздеться и похлестать себя по голой жопе пластиковой рапирой игрушечной.

30.06.2017