…Ко всем неприятностям прибавилась тянущая, сосущая боль в груди и животе - измученные, разбухшие лимфоузлы, как нарыв, напоминали, что им нужна доза, что всему мера должна быть. Ах, если бы меру устанавливал сам Сергей!...
Голова была на удивление светлая. Но это состояние не радовало Сергея. Стоило рисковать, терроризировать тормоза, опуская его на бабки, потом покупать колёса с переплатой, чтоб идти домой на трезвую голову. Ну уж нет! И он проглотил ещё три таблетки.
Но прежде, чем поднес к губам собранный с подоконника комок снега, произошло нечто непонятное снежок вдруг пропал с ладони, а на его месте образовалось нечто сферическое, прозрачное, переливающееся. Сергей так и застыл с вытянутой перед собой ладонью. То, что он видел, не могло существовать на белом свете - это было слишком фантастично для реальности! Прозрачная сфера имела столько внутренних граней, что и не сосчитать!
Причем они не заслоняли одна другую, а просвечивали друг сквозь друга. И на каждой грани, на каждом уровне что-то переливалось, булькало, появлялось и исчезало - в небольшом объеме был заключен целый мир, да что там мир, сотни, тысячи
миров! И Сергей видел их все сразу! Он понимал, что просто нельзя видеть столько много... Но он видел! Это было какое-то наваждение!
А когда он нагнулся над сферой, что-то мохнатое и страшное всплыло из ее глубин, раззявилось жуткой оскаленной пастью, сверкнуло серебристыми изогнутыми клыками, хищно раздуло волосатые узкие ноздри и подмигнуло Сергею черным бездонным глазом, в котором отражалась, наверное, вся Вселенная.
Сергей отпрянул назад, ударился головой о стену, сфера выпала из его рук и смачным аморфом прилипло к захарканному полу. И в тот же миг он увидал, как из сферы к нему тянется когтистая мохнатая рука. Ужас парализовал его волю. Сергей попытался увернуться. Но было поздно. Костлявая сильная пятерня сомкнулась на его горле, дернула на себя.
А через мгновение пропало все боль, страх, наркотическая дурь и трезвые сомнения, ощущение собственного тела, все! Лишь обдало каким-то неземным холодом, да так, будто этот холод не снаружи пришел, а изнутри…
…По первой, когда только начинаешь было совсем не так, было хорошо и спокойно, чувство всеобъемлющей любви, что чистое и светлое обнимало, поднимало и ласкало… Но уже пол года, как глюков не было совсем или это были ужасные, липкие кошмары…
…Ноги дрожали и голова кружилась. Но Сергей выбрался из подъезда. Прошел через несколько дворов, к дальним помойкам, тем, что располагались возле пустырей. Вытащил из кармана облепленные карманным мусором, оставшиеся таблетки. И без раздумий шарахнул их об лед тротуара – серые кругляши раскатились, прожигая легкий ледок. Сергей для надежности разворошил их носком ботинка.
- Во-о! С утрева глушут до беспамяти! - проворчало сзади старушечьим голосом. - Ироды проклятущие! Сталина на вас нету!
Бляя! Уйди бабка, уйди, не надо меня трогать.
Зачем я повелся на эту отраву. Нужно белого было брать. А теперь ни денег, ни белого. Черт, меня сейчас разорвёт здесь…
Сергей дошел до открытой двери ближайшего подъезда, испугавшись невесть откуда взявшегося мента.
Поднявшись на площадку между вторым и третьим этажем, Сергей присел на корточки. Ему было плохо. Очень плохо. Его начало выворачивать - измученный желудок изверг все, проглоченное за последние сутки и горечь колёс, и кефир, и все наспех умятые булочки да бутерброды, точнее, то, что от них осталось. Потом пошла зелено - желтая желчь, противная, кисло-горькая, напоминавшая о стрёмности мира.
Уже не редкие жители подъезда, спешащие на работу, с отвращением обходили забившегося в угол между стеной и мусоропроводом Сергея. И практически никто не обращал на него своё внимание, будто бы это был куль с мусором, а не человек. В этом районе города можно часто встретить подобный контингент. Наркоманы, всякого рода бомжи и пьяницы - обычное дело, если бы не одно но… Сергею было всего 13 лет от роду.
Вот такое вот вступление… Не знаю, так это было или нет. Но смысл сохраняется, сидит пацан на лестничной клетке и умирает от ломки. В свои тринадцать – четырнадцать лет (на вид бы я больше не дал) он уже труп. Ему нужна доза и за 400 рублей, он готов на всё, лишь бы маленько оттянуть свой страшный ад…
…Я поднимался по лестнице, так как лифт не работал. Наверно это нормально для этого подъезда, что лифт не работает, блин а вот меня не климатит, подыматься по обсосанному подъезду до шестого этажа. Черт, вот занесло Олега поселиться в таком гетто. На площадке между вторым и третьим этажом кто-то нарыгал. Черт, чуть не наступил…
Заспанный Олег открыл дверь не сразу, обменявшись приветствием, я взял у него пакет с уложенными и пересчитанными купюрами и попрощавшись зашагал вниз.
Разбежавшись, по лестнице, я снова чуть не влетел в зловонную лужу, между вторым и третьим этажом. Глухо выматерившись, я сплюнул на пол и уже повернул на следующий пролёт, как моё боковое зрение выхватило из пространства лестничной клетки чужеродное тело. На полу, между трубой мусоропровода и стеной, сидел пацан. В грязном пуховике, не совсем чистых джинсах и расстегнутых зимних ботинках. положив голову на колени, обняв их руками пацан бился мелкой дрожью.
- Эй малой, ты что здесь – Я подошел к нему вплотную и дотронулся до горячей головы.
Пацан дернулся всем телом, вжался, как будто хотел сравняться с грязным кафельным полом и поднял на меня своё лицо. Его глаза – горящие адским пламенем, неподвижные, с точечными зрачками рассказали мне всё.
Я знал эти глаза, это глаза мертвого человека, глаза моего двоюродного брата, который умер от передозировки в девяносто девятом, глаза его дружка Андрюхи, который прожил на три месяца дольше и его жены Таньки, которая тоже, навряд ли уже жива.
- Ууу, браток… что, хреново – Я знал, что ему хреново, но какой ещё вопрос можно задать в такой ситуации
- Что нужно! Отстань! – Пацан дернул головой и больно ударившись о мусоропровод, чуть слышно заскулил.
- Ты где живешь Тебя домой может отвести – И снова я не в тему, где он может жить и кто его ждет дома…
- Идинахуй. – Пробурчал сквозь зубы пацан, унимая дрожь, ещё больше вжавшись в угол, наверняка он ожидал удара или пинка.
Я не знал, что мне делать, как поступить. Оставить его здесь – жалко, поднять и отвести в больницу… Ндаа представляю какой шум поднимется, когда я его поволоку в машину, да и в больнице, вряд ли его примут с распростертыми объятиями… А может домой его отвезти, позвонить Голланду, пусть его прогонит через систему, полечит, может ещё и выкарабкается
Закурив сигарету, я продолжал стоять рядом с мальцом, молча глядя на него и обдумывая, что предпринять.
- Слышь, дядь, а дай мне денег а – Пацан приподнял голову и вопросительно уставился на меня своими страшными глазами.
- Слышь, дай а Что тебе Даай, двести рублей всего… – Пацан подался вперёд, уперевшись в стену, он кое-как поднялся с полу и шагнул ко мне.
Лицо его, словно страшная маска искаженное болью и яростью, выражало крайнюю решимость. Я проследил его взгляд, он не моргая зацепился за мой пакет с деньгами.
Во бля, это что он собрался, бабки типа у меня отнять Хех…
Резкий выпад с его стороны, я шагнул чуть в сторону и схватил его за запястье руки, которой он норовил выбить пакет из моих рук. Чуть сжав костлявую руку, я в последний раз взглянул ему в глаза, но натолкнувшись на стальные иглы ненависти и боли, я отвел взгляд. Оттолкнув чуть от себя и отпустив руку, я заставил его упасть на колени, а сам развернувшись пошагал к выходу.
День был сумасшедший, даже аську не включал, времени не было. Осадок оставшийся после утренней встречи не всплывал. И лишь вечером, выпив после работы бутылочку пива, я задумался о происшедшем. Где этот пацан сейчас, как он, жив ли Как нужно быть не в себе, чтобы попытаться напасть на меня Я с детства не маленький, в темное время суток меня стараются обходить на неоживленных тротуарах, а тут пацан… Короче, хрен его знает. Осудите меня, если я не прав. Может не стоило мне его бросать.
©Алёха Странник
