ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Упругий поток воздуха подхватил меня словно пушинку. Удаляющийся, зеленый самолетик, времен второй мировой, провалился куда то вниз, унося с собой сбивчивый треск двигателя. После шума и вибрации в кабине самолетика, меня поглотила настоящая тишина, чистый покой. Как будто толща воды, приняла меня в свою твердь. И лишь через несколько мгновений, когда липким скрипом, спазм в ушах от перепада давления прошел, я стал разбивать звуки на составляющие. Резкое трепетание болоньевой одежды, свист разрезаемого моим телом воздуха, побрякивание карабина на моей груди.
Оцепенение, возникшее при погружении стало проходить и в голове начали просыпаться слова инструктора.
Так, необходимо выровняться, исключить горизонтальное вращение… Ага ноги в стороны, немного в коленях… руки в стороны и назад так, что бы не было видно ладонь. Ладони лодочкой и управляем, как самолет управляет закрылками.
Вид земли подо мной, постепенно приобрел стабильность. Такое ощущение, словно ты лежишь на твердом, но очень скользком и шатком шаре, одно маленькое движение ладонью, и шар под тобой стремительно поворачивается в сторону, норовя сбросить в бездну. Движение ногой, и вот-вот, шар вырвется из под тебя и ты потеряешь всякую опору.
Три тысячи метров. Поверхность земли лежит передо мной, как огромная трехмерная карта. Округлые горизонты обрамляют зелёный квадрат, видимого пространства, словно деля темный рельефный низ и светлый лазурный верх. Если бы не шум потока встречного воздуха, можно было бы подумать, что я нахожусь в подвешенном состоянии и так могу находиться сколь угодно долго. Земля практически неподвижно висит подомной, на такой высоте не ощущается приближение, от сюда чувство подвешенности.
Сгруппировавшись, поджав колени к груди и обхватив их руками, я мастерски выполнил кувырок вперед, но с трудом выровнял свое положение на невидимом шаре. Зачтут не зачтут? В общем то не плохо…
Вроде бы уже успокоившийся организм, снова выкинул порцию адреналина, который без замедления участил дыхание, добавил томь в область паха и разлившись по всему телу оставил горьковато - соленый, привкус на обветренных губах.
Так, спокойствие, только спокойствие… Следующее упражнение…
Немного подсобравшись с решимостью, я мгновенно складываю руки по швам, ноги выпрямляю вместе и в этот же миг, шар испарился из под меня, моё тело, превратившись в стрелу, оставив ноги, где то далеко-далеко, устремилось вниз. Голова, подобно наконечнику снаряда, разрезала упругий воздух. Шум и свист слились в один нескончаемый гвалт, заполнив каждую клеточку моего тела. Оранжевый, болоньевый комбинезон, обнял меня так крепко, словно он влился в мое тело, заместив собой кожу, которую облизывал прохладный, густой воздух.
Сколько я так пролетел? Час, сутки, вечность? Да нет это всего миг! Но как он был долог. И вот на запястье левой руки, тревожно забился мой спаситель. Высотомер лишенный эмоций, точно отчитал положенные метры и предложил мне подумать о своей безопасности. Приложив немалые усилия, а плавно перевел руки в стороны, чуть согнул колени, подобрав их на мгновенье к животу, и развел назад. Все, как и говорил инструктор: "ложись на шар и смотри на землю"… Ложусь, смотрю.
Земля подомной уже существенно приблизилась, быстрый взгляд в сторону высотомера… 980 метров… Так, пора готовится на выход. Правая рука, чуть замешкавшись, одновременно с начавшимся попискиванием хитрого приборчика на левом запястье, отходит назад… Ага, нахожу пластиковую, цилиндрическую бобышку, на нижнем углу мешка, у меня за спиной и вытянув небольшой мягкий комочек, тут же от него избавляюсь. Маленький купол вытяжного, шумно запорхал надомной, вытягивая небольшой фал, освобождающий дорогу большому куполу. И вот здесь произошла заминка… Неминуемый толчок, натяжение лямок в области паха, как то странно задержались. В ушах все тот же поток воздуха и трепет вытяжного, где то рядом… Я снова откинул руку вниз - назад, ранец полный!… купол не вышел!… в ушах противный зуммер высотомера, пропищал отметку 750 метров… Черт! Черт! Черт!!!
Сознание словно окутало пеленой, мысли, будто заламенированные выходят медленно и со скрипом липкой пленки, сворачиваются становясь совершенно нечитаемыми.
Вот и все, вот и конец! Конец всей моей бестолковой жизни…
Блин да ну на фиг, не может со мной так произойти… Может это сон, может не я это вовсе? Вот черт! Сдалось мне сегодня ехать, говорили же… Пятница тринадцатое, блин, ну неужеееелиии я? Почемууу!!!
- Эй, ты что орешь?
Опс, не понял? Я как смог осмотрелся вокруг себя, поток встречного воздуха не давал мне оглядеться. - не понял, кто это мог сказать, я же отчетливо слыша…
- Ты что орешь говорю? - Странный голос, на этот раз очень близко, почти в ухо.
Все, каюк, говорят в таких ситуациях легко можно с ума сойти, вот вам пожалуйста…
- Да не сошел ты с ума. - Голос как будто о чем то раздумывал, произнеся эти слова.
Во блин, а ведь я ничего ему не говорил по поводу своих подозрений…
- А почему это ты решил, что от того, что ты молчишь, я не знаю, о чем ты думаешь? - Снова прослюнявил в моё ухо голос.
- Ты кто? - Все же выдавил из себя я, пытаясь побороть своими губами поток резинового газа.
- Кто я… Какая тебе на фиг разница, кто я? Вот уйду сейчас и думай потом кто я, когда тебя от взлетки отдирать будут.
- Ладно, погоди. Не хочешь, не говори! От куда ты здесь?
- Во блин, ты что так и будешь мне вопросы задавать? Смотри, не так уж и времени много осталось. - Голос ехидно протянул последнее предложение.
- Тьфу ты… - Я решил больше не говорить с ним в слух, раз уж он читает мои мысли, то зачем так мучиться, борясь с потоком… - Ну так ты сам тогда расскажи мне что делать?
- А зачем собственно? У тебя и так все замечательно складывается. - Промолвил Голос с издевкой.
- Твою мать то, так что тебе надо от меня?
- В принципе немного, только твои воспоминания. - Сухим и серьезным показался мне при этом Голос.
- Какие воспоминания? - Я готов был поклясться, что это не сон, но и на реальность это было не похоже.
- Все твои воспоминания, вся твоя бестолковая жизнь, как ты изволил выразиться.
- Ты что, типа пришельца, забирающего память? - Грязно выругавшись, подумал я.
- Надоел ты мне уже! Я тебя знать не знаю, а ты позволяешь себе меня оскорблять, не хорошо это. Ему жить то осталось 750 метров, а он себе возомнил. Да кто ты такой, что бы про меня так думать? Смерд!
750 метров? Не может быть, я уже минуты две беседую с этим ублюдочным голосом. Я снова заглянул на табло высотомера, 750 не больше не меньше… Вот черт!
- Что, торопишься? Хех, до чего наивный молодой человек, я же сказал, мне нужна твоя память, пока я её не получу, ты так и будешь висеть ни здесь ни там. Говоря последнюю фразу, Голос перешел на сухой смех, закончившийся кашлем. - Ладно, хватит трепаться, поторопись, а то и у меня нервы могут сдать.
- И что тогда?
- А тогда мил мой, пожарники будут отшкрябывать твой обгадившийся труп от той взлетки.
Моя голова повинуясь какой то силе, сама собой повернулась вниз. Я тут же определил место моего падения, на самом деле это было бетонное покрытие военного аэродрома, оно находилось чуть в стороне от меня, но боковой ветер, выносил меня именно туда. Рядом с тем местом, отчетливо был виден белый квадрат, с перекрестием в центре, это метка, ориентир при приземлении. Чуть в стороне стояла пожарная машина с прицепным фургоном. Кучка народу, еле различимые на этой высоте, где то среди них меня ожидал Ромка, представляю, как он сейчас за меня переживает, зря я его с собой сегодня взял, мало того, что школу прогулял, так еще… Рядом с людьми, парадно выставлены разноцветные, блестящие коробочки, одна из них, та что зелёная, это моя девятка, именно на ней мы сюда приехали.
- Ну что, долго тебя ещё умолять? - Голос, казалось уже окончательно терял своё терпение.
- Ну а что будет, если я соглашусь отдать тебе свои воспоминания?
- Да ничего не будет… Короче, тебе это нужно или мне? Давай быстрее шевели своими извилинами!
- Ладно, терять мне все равно уже нечего, что я должен делать?
- Ну вот сразу бы так! - В Голосе снова почувствовался сарказм. - Ты ничего не делай, только расслабься и не сопротивляйся мне, я все сделаю сам.
После этого, все моё тело, словно сковало железными обручами. Я не мог пошевелить ни рукой, ни головой. В глазах у меня потемнело. Чувство времени и так, сыгравшего со мной злую шутку, исчезло совсем, я потерялся в пространстве и последняя нить, соединявшая меня с эти миром звонко порвалась, оставив в голове очень высокий звон, медленно переходящий в неслышимый, диапазон акустических волн.
Блямсссс… Яркая вспышка! Мгновенный холод окутал меня со всех сторон, чьи то огромные и жесткие руки подняли и перевернули меня на живот. Я так и остался лежать на одной ладони, держащей меня за грудь. Вторая рука быстро прошла по моему лицу, очень неприятное прикосновение, словно резиновой печаткой. Что то липкое и горячее, вытекло из моего рта, позволив мне сделать глубокий вдох… Крик, оглушительный крик, такое ощущение, что кричали сразу в два уха, этот крик, был продолжением звона, оборвавшейся струны, который я слышал минуту назад. Постойте так ведь это кричу я!
Господи, это я кричу!
Я открыл глаза… Сначала смутно, но постепенно резкость увеличилась и я увидел… Боже мой… Я увидел свою мать, но я не помню её такой, это была молодая, но с очень уставшим видом женщина. Совсем не морщинистое лицо, из под белой шапочки выпадали влажные, совсем не седые волосы. В бусинках пота лоб, с вопросительными тремя складочками, поперёк. Широко раскрытые глаза, они радуются, хотя у переносицы видны две влажные дорожки от слез. Обветренные губы, что то говорят, но я не слышу что, мой крик, он заглушает всё. Все звуки, слышимые мной - это крик… Неприятный, надрывный, продолжительный, мой крик.
Руки подцепили моё тельце подмышками, и пронеся по окружности, как бы показывая людям в зелёных халатах, с белыми повязками на лице и бережно положили меня, на мягкую толстую постель, в виде жёлоба. Чувство неуютного холода, постепенно начало уходить, после того, как не молодая уже женщина, которая устраивала мои смотрины, бережно и очень аккуратно, обвернула меня мягкими покрывалами…
А теперь снимочек на память… блиттсссс… блиттсССС… БЛИТТСССС...
БЛИТТСССССССССС………..
Дальше была пустота, точнее не пустота, а сумрак, сквозь него проносились с огромной скоростью, чьи то лица, какие то комнаты и дома, тело моё постоянно мялось кем то, то и дело я менял своё положение… И вот стоп… Все замерло…
Теплый, солнечный день. Я стою в толпе галдящих мальчишек и девчонок, на асфальтовой площадке, на против большого белого здания, с очень высокими оконными проемами. Вся ребятня одета абсолютно одинаково нарядно и торжественно. Мальчишки, как и я сам, в темно синих пиджаках, и такого же цвета брючках, девчонки в коричневых платьях с белыми фартуками. У всех в руках одинаковые, как мне показалось букеты белых гладиолусов, за плечами, у всех огромные ранцы, с маленькими красными катафотами на боках.
Так, я это помню! Это же первое сентября, я в школу пошел. Блин какой это год?... Восемьдесят… Да хрен с ним годом, не важно, вот сейчас выйдет завуч и начнет…
- Внимание! Давайте маленько успокоимся. - На школьное крыльцо, вокруг которого, почти что ровными рядами стояли такие же как и я первоклашки, вышла толстая женщина, в светло зелёном сарафане с огромной прической на голове, в виде черного клубка, утыканного множеством заколок. - Кхе-кхе…, а теперь слово предоставляется заведующей учебной частью нашей школы, Таран Татьяне Николаевне, поприветствуем её пожалуйста!
После слов толстой тетки, под рукоплескание, к микрофону в центре широкого крыльца, чуть запнувшись за раскиданные провода, подлетела шустрая, миниатюрная женщина, в больших, прозрачных очках.
Завуч, поприветствовав всех и поздравив с днем знаний, перешел к школьным праздничным делам.
В это время, меня кто то дернул за рукав. Я обернулся и увидел смуглого от загара пацана, с пепельным козырьком чистых, блестящих на солнце волос. Он стоял позади меня и на что то указывал пальцем. Паренька того я сразу же узнал, ещё бы, это был мой сосед, старый дружище - Максик. А показывал он мне на толстенького пацаненка стоящего тоже в первом ряду, через девчонку от меня. Ранец нещадно давил ему на плечи, заставив выгнуться животом вперёд, от чего он казался ещё толще. Букет гладиолусов в его руке, совсем был им забыт, поэтому еле держался, в разжатом кулачке.
Макс, показав на этого мальчугана, прошептал мне на ухо - "смотри!", и тут же с силой рванул букет на себя. Паренёк не ожидавший видно этого, все же резко сжал кулачек и от Максового рывка, пошел всем корпусом назад, встретил преграду, в виде дылды - Башкирова, повалился от неожиданности на него всем своим весом, и забирая с собой ещё трех, окружавших их мальцов, вся эта канитель выпала из строя, назад…
Праздничная речь завуча, была позорно сорвана громким визгом девчонок и воем толстячка - Бормана. К ним тут же, подбежали находившиеся рядом родители. Суетясь и причитая, они стали отряхивать и успокаивать своих чад.
Мы с Максом весело рассмеялись, глядя на эту суматоху. Я одобрительно похлопал его по плечу. Наверное мы были единственными, кто так радостно и громко смеялся, так как нам, тут же сделали замечание. Мы остепенились, и приняв торжественно - серьёзное выражение лица, обратили взоры, на продолжавшую свою речь завуча.
Случайно оглянувшись назад, я увидел свою маму, она стояла в толпе родителей и смахивала слезу. Рядом с ней, стояла бабушка Максима, Валентина Николаевна, она держала мою маму за локоть и что то ей говорила, очень быстро и с чувством, иногда махая рукой в нашу сторону. Мама, же стояла и только молча кивала ей, доставая из сумочки носовой платок.
И тут, где-то глубоко в моей голове, зашевелился червячок страха. Мне стало очень жаль маму, я знал от чего она плачет, вот теперь я точно знал и мне стало жутко от того, что я представил, как мать убиваясь провожает меня, куда то далеко, от куда не возвращаются никогда.
Я точно знал, её терзала душевная боль, она со мной прощалась. Уж не знаю, как могло это произойти, но я был уверен, мама видела или чувствовала, что сейчас в её ребенке точнее во мне, есть я...
Я сегодняшний, я переживший все, и уже проводивший её, свою маму… Черт, как это все запутано, голова идет кругом.
Вся моя выдержка не смогла со мной справиться, в тот момент, я быстро повернулся и под неодобрительное шипение нашей учительницы, раскидывая всех, кинулся туда, к родителям. Подбежав к своей матери, я обнял её крепко-крепко, прижался и сам заплакал, уткнувшись ей в живот.
Возможно кто то удивился, увидев нас с мамой в таком состоянии в такой день. Первое сентября, первый день связанный со школой. Лучезарное будущее, новые друзья, жизнь только начинается… Да сколько можно сказать слов связанных с этим знаменательным для каждого человека днём. А по моей щеке щекотно течёт горькая слезина, в голове моей переворачиваются совсем не детские мысли.
Я помню прекрасно этот день, первое сентября восемьдесят третьего года. Это мои воспоминания! До сих пор это были одни из самых радостных и светлых воспоминаний. Но почему на эту память горько и зловеще, прилипли эти не совсем ещё старые не до конца ещё затянувшиеся фантомы боли. Не может ведь семилетний ребёнок испытывать такие страдания, как это могло произойти?
Я чувствую тепло своей матери, обнимаю её, прижимаюсь к ней, это моя родная мамочка! Не было ещё утра, что бы она не будила меня своим поцелуем, не было ещё вечера, что бы моя мама не укладывала меня спать, рассказывая мне на ночь одну из своих бесконечных историй.
Но в то же время… Обнимая её сейчас, перед моими глазами вставала страшная картина, когда я пришел утром к ней домой. Не дождавшись ответа в телефонной трубке, я открыл дверь своим ключом…
- Нет! Неет! Неееет! Мама не умирай! Нет, я не хочу!
Мой крик снова мой крик… Он пронзил все в округе, заглушая усиленную большим динамиком речь завуча, звук праздничного оркестра в соседней школе, гомон вечно беснующихся ребятишек. Он заглушил собой всё, стихнув, оставил лишь кристаллизовавшуюся во что то твердое и острое тишину.
Я повернул своё заплаканное лицо оторвавшись от матери, меня душил плачь, мои глаза не хотели разглядывать мир. Солнечные лучи, преломляясь в мокроте заплаканных глаз, видели словно через трубу, с блестящими стенками. И в центре этой трубы, из толпы улыбающихся родителей, я выделил вдруг повернувшегося в нашу сторону, мужчину.
Мгновение назад, он как и все остальные родители, стоял с широкой улыбкой глядя в сторону импровизированной сцены, где продолжала свою речь иногда прерываемую непродолжительными аплодисментами завуч. Но повернувшись, мужчина изменился в лице, улыбка очень быстро сошла с его лица и на меня уставился, серьезнейшего вида дядька. Одет он как то не по погоде, в отличии от всех остальных, тех кто подставлял свои тела ласковому сентябрьскому солнышку, он был одет в темный плащ, и широкополую шляпу, которая скрывала треть его лица. Аккуратная бородка, с проседью, широкие скулы, прищуренные, темные глаз, вот пожалуй и весь его портрет. Мужик несколько секунд разглядывал меня, потом как то странно улыбнулся, одними губами. И я мог бы поклясться, у него во рту блеснул огромный, желтый клык.
Я стоял как завороженный не имея сил отвести с него свой взгляд. Мужик правой рукой, очень медленно, забрался под свой объемный плащ и извлек от туда фотокамеру, висящую на широком ремне. Направив на меня свой бездонный объектив, он поднял левую руку, и щелкнув пальцами, нажал на затвор камеры… блиттсссс… блиттсССС… БЛИТТСССС...
БЛИТТСССССССССС……….. Яркая вспышка, ослепила меня так, будто передо мной прошел разряд молнии. От неожиданности я разжал пальцы, которыми вцепился в последний момент, в платье моей матери. Все снова куда то провалилось, поехало… Какие то незнакомые, обезображенные смещением лица, тени домов и неузнаваемые предметы, протекали перед моими глазами, наращивая темп. Освещение сменяется тьмой, за тем снова свет и снова темень, с нарастающей частотой, постепенно превратившись в один сплошной свет. Звуки слились в одну ноту, сначала, подобно вою реактивного истребителя, он бил по внутренностям, своими вибрациями, затем быстро удалился становясь более высоким переходя в инфразвук…
Свет… Какой яркий свет. Кажется что он исходит неоткуда, но он везде. Яркий, белый свет. Этот свет, будто вода, обволакивает меня со всех сторон. Я ощущаю его давление, каждым мускулом, каждой клеточкой своего тела.
- А иначе, как может быть? Свет он осязаем. - Словно продолжая давно начавшийся разговор, повествовал хорошо поставленный, мужской голос.
- Я с вами согласен, но раньше я не видел этого.
- То что ты не обращал на это внимание, вовсе не говорит о том, что этого не может быть. - Продолжил голос, не обращая внимание на мой взволнованный тон.
- Где я?
- Ты сейчас в самом лучшем своём сне.
И тут мне показалось, что все это уже было, этот свет, состояние, этот голос… До боли все это знакомо.
- Да конечно же тебе это знакомо, иначе это был бы не твой сон, ты же знаешь…
Голос прервался на полуслове, его наверняка потревожили шаги… Шаги приближались… Очень легкие, практически бесшумные, они приблизились очень близко и затихли.
- Санечка… Санечка, вставай. Просыпайся. Уже в школу пора. - Я сразу узнал голос моей матери, как часто она меня будила именно так.
- Уууууууу…
- Санька… Просыпайся, засоня…
Моей головы коснулась сухая теплая ладошка. Потрепав волосики, она прошла по лбу и опустилась на щечку.
- Давай вставай, тебе уже Максимка звонил.
- Ну мааам, ну сейчас… Ещё две минуты… Нууу…. Еще чуть-чуть…
- Ну давай не залеживайся, а то опоздаешь.
Мягкие шажки снова послышались, только они уже отдалялись.
Я открыл глаза. Высокий, белый потолок, с выдавленной полосой между плит перекрытий, проходившей через всю комнату. Справа от меня большой выцветший ковер с геометрическим орнаментом. Красные ромбики, зелёные загогулины, желтые и синие трезубцы. Как дорог мне этот ковер, я видел его с самого рождения, я помню каждую черточку, каждую неровность рисунка. Боже мой, я дома. Как часто я был здесь… Только во снах. Я повернул голову влево, к окну. Я знаю, что я там увижу! Это моё святое место, это мой стол и мои полки. На верхней полке ровненько стоят мои любимые книги: Марк Твен, Андерсен, Скотт, Стивенсон, Носов. Рядом подборка "Занимательной физики" Перельмана.
На нижней полке, порядка было гораздо меньше. Здесь учебники мешались с тетрадями, стопка магнитофонных дисков, наклонилась, облокотившись на бутылочку с клеем. Разнокалиберные карандаши, фломастеры, ручки и циркули, своим скоплением походили на муравейник, так как стаканчик под все это дело, был занят собранным где то золотым конфетти. Рыбка из капельницы, которую мне подарил Макс. Он сделал её сам, когда лежал в больнице. Стёрки, точилки, коллекция календариков, разнообразные фантики и марки. Все это создавало беспорядок на нижней полке моего хранилища.
На столе стоял, поблескивая ручками, новенький бобинный магнитофон. Рядом с ним небольшой аквариум, с пятью гупёхами, подставка для книг, и коробка из под выжигателя. Остальное место моего рабочего стола, занимала скинутая с вечера, моя домашняя одежда.
- Сашка, ну-ка вставай давай время уже пол восьмого, не успеешь позавтракать! - донесся из кухни голос мамы.
- Всё, встал уже я! - Пришлось прокричать мне, иначе не избежать мне её прихода и диких мучении щекоткой.
Я с огромным удовольствием потянулся, скинув с себя пол одеяла на пол. Занес руки за голову, выгнувшись как рыба. Остальная половина одеяла, при этом тоже оказалась на полу, обнажив меня полностью.
О блин, а что это я вчера без трусов вдруг уснул?
Я запустил руку под подушку, и вытянул от туда свои синие трусики. В спешке, с третьего раза попав ногами в положенное им пространство, я натянул их лежа, резко поднялся с кровати и подошел к столу. Мне так и не терпелось открыть верхний ящик стола. Я знал что там у меня лежит огромный секрет. Ни кто не мог туда залезть и увидеть его.
Посмотрев в смежную комнату и убедившись, что никто за мной не подглядывает, я потянул за квадратную ручку стола. Ящик тяжело поддался открыв передо мной своё нутро. Тетради, альбом для рисования, металлическая коробка с двумя крышками из под индийского чая, со слонами, снова карандаши и папка с цветной бумагой…
Именно в ней хранился мой секрет. Достав папку и расположив её на одежде, я развязал тесемки и передо мной раскинулась колода порнокарт….
Черно-белое символы дам, вольтов и шестерок, на каждой карте, двойное изображение женщин и мужчин, в совершенно голом виде. Я раскидал рукой картинки, в поисках моей самой любимой, это был джокер. Там сидел мужик, а на нем, закинув голову назад, сидела тетка, они трахались.
Который уже раз я изучил досконально, до самых мелочей эту карту, я снова и снова проходил по ней жадным взглядом…
- Саашаа…
А быстро кинул карту в папку, не завязывая тесёмок, я убрал папку в стол и начал быстро одевать школьные брюки.
- Иду мам, иду!
Натянув майку и накинув рубашку, я пулей вылетел из комнаты. Резко повернув на кухню, я изобразил свист тормозов и плюхнулся на табуретку, при этом немного ударившись ногой об стол…
- Тише ты, слоненок!
Мамка, оторвалась от плиты, на которой скворчали две сковороды с поочерёдно переворачивающимися блинами и подошла ко мне, неся в руке тарелку с горячими, дурманяще пахнущими блинами. На столе уже стояла чашка со сметаной с сахаром и кружка горячего чая с лимоном.
- Больно ударился? - Мама заботливо потрогала меня за ногу, которой я только что ударился об стол.
- Да нет, пустяк! - Сказал я, отстраняя её руку, хотя ссадина наверное получилась не малая. - До свадьбы заживет.
- На тебе все, как на собаке заживает! - Мамка явно хочет мне на что то пожаловаться, так как тон её резко сменился. - Я вот вчера, ванну мыла и подсколзнулась, смотри какую шишку набила.
Мамка шутя скорчила страдальческую рожицу и подняв волосы надо лбом, показала мне внушительную шишку, зелено-синего цвета.
- Ни фига себе! - Только и смог присвистнув сказать я.
- Вот тебе и ни фига. - Мамка, снова подошла к плите. - Ну вот, блин подгорел.
- Ну ничего, пройдет! - Я начал уплетать блины, сворачивая их в небольшой, плотный конус и обмакивая в сметану. Такие вкусные, тонкие, почти прозрачные, так могла делать, только моя мама. Как я любил её кухню, она готовила всегда очень вкусно, что бы она не делала, это обязательно будет шедевром. Будь то запеченный поросенок на новый год, или манная каша для завтрака, все получалось единственным и неповторимым.
В это время из прохожей раздался звонок. Это дверной звонок, наверняка это Макс за мной зашел, вот и на блины попал, молодец. Я кинулся со стула, открывать дверь.
- Кто там? - Для проформы крикнул я. Мать всегда меня учила спрашивать, кому открываешь.
- Открывай давай живо. - Послышался хриплый голос.
Я не ожидал такого ответа, но рука автоматически щелкнула собачкой замка и дверь отварилась, оттеснив меня в сторону.
Я узнал этого мужика как только увидел серый суконный пиджак и огромные унты. Это мой отец. Он не жил с нами, и когда он приходил, дома всегда был скандал.
Мужик прошел в прихожую, повернулся ко мне и осклабился увидев меня.
- Ну здоров что ли, сынок! - Мощная струя перегара ударила мне в лицо, когда он наклонился ко мне, протянув засаленную "барбариску". - это тебе, на!
Я отстранился от него, зажавшись между дверью и стеной. Я его не боялся никогда, но тут он меня очень испугал, я думал, что он схватит меня, стоит мне протянуть руку.
- Ну что ты шугаешься, на держи! - Он протянул ко мне ладонь с лежавшей на ней конфетой.
Я ещё глубже вжался в простенок.
Тут в прихожей появилась мама.
- Ты что к ребенку пристал? Сволочь, опять приперся пьяный?
Небритый мужик так и остался стоять, наклонившись ко мне, но лицо его преобразилось. Жестоко улыбнувшись, он не отрывая от меня глаз произнес:
- Ты что, сука, ребёнка против меня настроила?
С этими словами, он покачнувшись повернулся к маме и толкнул её в комнату. Мама не ожидавшая толчка, споткнувшись о задравшийся половичёк и упала навзничь. Пытаясь подняться на локтях, она крикнула мне:
- Беги к теть Вале!
Но я не двинулся с места, я смотрел, как мужик подошел к маме и ударил её в промежность огромным носком правого унта.
- Ах ты падла, ты забыла, кто я такой? Я тебе сейчас напомню.
Он снова занес свою ногу для удара.
Я ринулся к нему, чуть опережая страшный удар, и накинулся, обхватив его ногу.
- Уйди щенок!
Удар принадлежавший моей матери, хоть и ослабший, но все же чувствительно мощный был обрушен на меня. О этого удара, я откатился в угол прихожей.
Страшная боль прошла по моей груди, от того места, куда пришелся удар войлочно-резиновой подошвы. Но я не расслабился не сник, в голове моей бешенной трещоткой бил пульс. Мой взгляд упал на пятикилограммовую гантель, которая лежала у входной двери. Я поднял её обеими руками, и повернулся к мужику.
Он тем временем нещадно избивал ногами уже не сопротивляющееся тело моей мамы. Мужик на секунду остановился, увидев как из кармана её халата выпала двадцати пяти рублёвая бумажка. Нагнувшись, что бы подобрать деньги, он чуть пошатнулся и упал на колени.
Секундная пауза… Злость переполнявшая меня… Она двинула в сторону этого мужика и… И весомая гантель, нашла своё место в височной части головы моего отца… И ещё раз… И ещё… Лишь после третьего удара, тяжелая, скользкая от крови гантель, выскользнула из моих рук и откатилась в сторону, оставляя на светлом линолеуме, ровную дорожку бордовой, липкой жидкости.
Я несколько мгновений не мог пошевелиться, страшный холод сковал меня. В голове не было ни одной мысли, я просто наблюдал лежащую без сознания мать и на ней огромного мужика с окровавленной и неестественно вывернутой в мою сторону головой.
Вот он мой страх! Я помню как умер отец, но как ни странно, я помню это по рассказам каких то чужих мне людей, я не помню это все так, как сейчас произошло… Я не помню этой картины… Не помню, что я его бил по голове… Не помню, что это была гантель, которая лежала у стены… Я знал, что это он сам упал с балкона. Что он был пьян, я помню… Но что бы это было убийство… Это бы я его убил?
В это время, позади меня послышался какой то шум. Я резко обернулся и увидел соседа, дядю Валеру. Он прошел в прихожую и видит то, что только что видел я.
Дядя Валера подошел ко мне и обняв меня, поднял на руки.
- Сашенька, ничего не произошло. Я все сейчас здесь уберу… И папу разбужу и маму, давай я тебя сейчас домой пока к нам отнесу. Ты сегодня в школу не пойдешь. А где у вас ведро с тряпкой?
Я молча показал ему на туалетную дверь.
- Ага, понял. Только ты никому пока ничего не говори… Ты меня слышишь? - Дядя Валера здорово меня встряхнул. - Слышишь меня Саша?
- Да слышу… - Очень спокойно ответил ему я.
Сосед вынес меня на площадку, постучав ногой в свою, сорок четвертую квартиру. Дверь открыла Баба Маша, она увидев своего сына сначала улыбнулась, но опустив взгляд на меня, забрызганного кровью, с окровавленною рукой, с которой капали мерзкие, замерзающие капельки, тут же обеспокоено приняла меня с его рук и отвела в ванну.
В ванной меня полностью раздели и пустили под душ. Стоя под струями прохладной воды, до меня постепенно доходило то, что только что произошло. Я прекрасно осознавал, что совершил что то очень страшное, но я не мог до конца поверить в это. Я пытался все воспроизвести заново, но действие прерывалось, после того, как отец в пылу пнул меня в грудь. И ничего больше не увязывалось в цепочку действий…
Сколько я простоял под душем, не знаю, я пришел в себя, когда дверь в ванную открылась и зашла Баба Маша, она закрыла воду и обернув меня полотенцем вытащила из ванны.
- Давай Сашенька оденемся и пойдем. С мамой твоей все хорошо, она тоже придет сейчас.
- Баб Маш, а где папа?
- Сашенька, папка твой с балкона упал. - Баба Маша отвернулась от меня потянувшись за моими брюками, но я услышал продолжение её слов: - Сволочь, не мог издохнуть сам, под забором где ни будь, сколько бед принес…
Одевшись, мы с Баб Машей вышли в подъезд, там почему то были все наши соседи. Они что то обсуждали и спорили о чем то, увидев меня тут же притихли. Только иногда было слышно - "Бедный мальчик", "Сирота", "Так и надо…"….
Мы прошли в открытую, нашу дверь. Я тут же обратил внимание, что в квартире произошли изменения, половички свернуты, пол сверкал чистотой, будто его только что протерли, стены в проходе из прихожей в комнату были сырыми, словно их терли мокрой тряпкой..
На кухне сидела мама, двое мужиков в белых халатах, рядом с ней, что то ей говорили, один из них, при этом делал укол в руку мамы, перетянутую тонким, красным шлангом.
Я вырвал свою ладонь из ладони Баб Маши и подбежал к маме, обняв её, я прижался, услышав в ухо её горячий шёпот: - Ничего-ничего Санечка, как ни будь переживем, только ты не думай Санечка ничего, ничего страшного не произошло…
В этот момент, я случайно увидел в отражении стекла открытой кухонной двери, знакомый мне силуэт. Я резко обернулся и встретился взглядом… С бородатым мужиком, в широкополой шляпе… Он не раздумывая подцепил камеру и направил её на меня, я только успел отвернуться и вжаться лицом в мамину грудь, как в моих ушах, раздался звук сработавшего затвора и шелест перемотки, под писк заряжающейся вспышки… блиттсссс… блиттсССС… БЛИТТСССС...
БЛИТТСССССССССС………..

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Вспышка снова ослепила меня. Казалось, упругий свет яркой вспышки, раскаленной молнией проник сквозь глазницу и вышел через затылок. При том полная потеря временной и пространственной ориентации. Странно, но я уже начал привыкать к этому состоянию, наверное сеячас я снова где нибудь окажусь, в саоей старой жизни, точнее не старой, а прошедшей, во…
Ноги потеряли точку опоры, ударившись обо что то твердое, я упал навзничь и постепенно приходил в себя, боясь открыть глаза.
Где я, интересно, куда ещё меня могло занести? И сколько мне лет? В прошлом эпизоде мне было девять лет, до это мне было семь… Так и что же сейчас? Одиннадцать?
Я начал судорожно вспоминать, что было у меня в одиннадцать лет, такого, на что можно обратить внимание…
Черт, да что вообще он ходит за мной, этот бородатый фотограф? Может это и есть тот самый Голос? Вернее… Блин, черт поймешь, вот попал я …
Так ну что же было там в одиннадцать лет то? - Я так и оставался лежать на чем то твердом и теплом. Глаз я так и не открыл, во первых страшно, да и интересно, предугадать события, где я и кто рядом… Опс, а почему я лежу?
- Сань, что с тобой? - Я услышал чей то детский голос, я не мог его вспомнить, но мне он показался на столько знакомым… - Давай вставай, там сторож по моему бежит…
По моей щеке звонко прошла чья то ладошка, она-то и заставила меня открыть глаза.
Ни хрена себе, Макс!!! Это ты?!
- Сань, извини, я не хотел так сильно. - Мальчишка чуть отпрянул от меня, подставляя руку, в ответ на моё движение.
Я просто не мог поверить своим глазам, я хотел прикоснуться к Максу, хотел убедиться, что это не сон…
В голове моей словно прошел буран, застелив все белым, пушистым снегом, на котором очень быстро стали прорисовываться, почему то цветные картинки всего того, что связывало меня с Максом. Я вспомнил этот эпизод! Да черт возьми, это мы сматываемся из школы, мы там ночевали, так как нас заперли вчера. Я вспомнил, как мы напились вчера, как шарахались по кухне, как делили диван, узкий, маленький, но нам его хватило… Я все это вспомнил!
- Сань, ну что ты развалился, пойдем… - Простонал надо мной Макс. Пойдем быстрее.
- Максимка, привет! - Только и смог выговорить я пересохшим от неожиданной встречи языком.
Я начал вставать и почувствовал резкую боль в правой ноге, если бы Макс не подставил мне своё плечо, я бы тут же рухнул на бетонную дорожку.
- Ой, по моему я ногу подвернул.
- Блин Санек, как ты мне дорог! - Зло проговорил Макс и подхватив меня рукой, повел в сторону выхода их школьного двора.
Ну вот, так то лучше, что ж он лучшего друга и бросит здесь умирать…
- Макс, а знаешь как я давно тебя… - Я хотел сказать "не видел", но я понял нелепость этой фразы, раньше, чем её завершил. - давно не обнимал тебя, вот так. - Я закинул ему руку на плечё, показывая, как я его давно не обнимал.
- Ладно тебе, всю ночь обнимал и так и не так… - Прошипел Макс, продолжая вести меня к калитке школьного забора.
Моя нога, постепенно начала отходить, и я уже мог в полной мере, на неё наступать, больнова-то правда, но ни чего, терпеть можно. Но все же я крепко обнял рукой Максимкино плечо, и всячески давал понять, что без его помощи я рухну и больше никогда не поднимусь.
Макс же, сопя и чертыхаясь, старался изо всех сил, вытащить раненного товарища, не оставив его врагам. Его взъерошенные волосы, прищуренные глазки, маленький, не совсем чистый носик и оттопыренная нижняя губёнка. Вот он Максимка! Рядом со мной! Я опираюсь на его плечо и он практически тащит меня на себе. Блин Я как то обещал дорого отдать за эти воспоминания…
И тут я снова вспомнил то, с чего все началось… Черт, не ужели… В моей голове вроде как появилось какое то логическое объяснение тому, что вообще происходит. Но это было как то очень жестоко и нереально, нет я не стал продолжать, я старался уйти от этой мысли…
Значит Голос… Он предложил мне вернуть свои воспоминания?... Взамен на что? По моему он ничего не говорил… Хотя… Он сказал, что ничего не будет, но как он это сказал, с каким то не здоровым сарказмом… Черт, не ужели моя фраза - Пол жизни за то, что бы вернуться. - Обрела реальный смысл?
- Санек, ты что такой бледный? Больно? Давай я посмотрю, что у тебя там. - Макс, посадил меня на траву палисадника, и стал расшнуровывать мой кед на правой ноге.
Я видел все его действия, но я не был тут, вернее там, в общем я не был возле Макса, я решал огромную задачу с кучей неизвестных, я не мог поверить во все происходящее.
Постой, а зачем я был в прошлом эпизоде? Может быть я хотел туда вернуться, что бы что то исправить? Вот это номер. Черт, я ни хрена не…!!!
Я не заметил, что последними фразами я делился вслух и их слышал Макс. Увидев, как Макс скинув аккуратно мой кед и стащив носок, уставился на меня, я понял это и замолчал.
- Сань, ты что? О чем это ты?
- Да нее Макс, я что то гоню, не обращай внимание. - Наверняка это не совсем его успокоило, но он все же не вернулся к тому вопросу.
Максим поднял штанину школьных брюк, оголив мою ступню и щиколотку. В том месте, где должна находится выпирающаяся круглая косточка, разлилась достаточно большая, болезненная опухоль, красно-сине-зелёного цвета.
- Ни фига себе. Присвистнул Макс.
- Ндааа, будем думать, что это не перелом. - Я тоже позабыв свои мысли, обследовал ногу, пощупав и оглядев её, я вынес диагноз: - Простое растяжение, фигня.
Макс достал из кармана своих брюк пионерский галстук, свернул его лентой и обвязал мою ногу.
- Так будет лучше.
На самом деле, стало как то поувереннее, может не от перетянутого галстука, а от того, что Макс так сказал.
Пока я натягивал носок и зашнуровывал кед, Макс помог мне приподняться и придерживал меня, что бы я не свалился. В этот момент, я увидел на бетонной дорожке, чью то подошедшую к нам сзади тень. Тень подойдя к нам остановилась и молча ждала, пока мы обратим на неё внимание.
- Так мальчики, а что это вы здесь делаете, в субботу, в школьной форме? - противный девчачий голосок, с издевкой спародировал нам голос нашей учительницы по рисованию - Чичи (кликуха у ней такая).
Мы с Максом обернулись, увидев перед собой нашу одноклассницу Лену Хлевную. В легком платьице, в гольфах, наверняка её послали в магазин, за молоком, так как в руке у неё была сетка с трехлитровой банкой.
Сетка - Прикол уже лет десять я таких не видал…
- Да вот, Санька ногу подвернул, я его домой веду. - Сказал Макс подхватывая меня под плечо. - А тебе какое дело?
- Ногу подвернул? Тебе больно? - Ленка подошла поближе и сочувствующе посмотрела на меня.
Нужно сказать, что Ленка всегда была ко мне не равнодушна. Конечно я не могу сказать, что она была в меня влюблена, в том возрасте такого у меня не наблюдалось, было в общем обратное.
Она постоянно находилась рядом со мной, она мне помогала с заданиями в классе, носила мои тетради, если я их забывал, звонила ко мне домой, что бы узнать задания, ну и поговорить за одно. Однажды, она даже подралась с Оксанкой Ахметовой, из за того, что та села со мной, когда нас рассаживали в классе перед фотографированием. Ленка с доблестью отвоевала место рядом со мной и у меня до сих пор валяется старая школьная фотография, где мы с ней сидим за одной партой.
Мне она тоже нравилась и я с удовольствием проводил с ней время, решая домашнее задание, или разговаривая по телефону. Но все равно компанию Макса я бы не променял, общению с Ленкой.
- Да нет, уже не больно. Я сделал героически стойкое лицо, подтвердив свои слова мимикой.
- Ну ладно, мы пойдем. Макс развернул меня от Лены и повел к дому.
Макс её почему то недолюбливал, уж не знаю, что в ней ему не нравилось, но он всегда выходил из себя, когда разговор заходил о ней.
- А давай я тебе помогу, Саш?
Ленка, подбежала к нам и подхватив меня с другой стороны стала помогать нам двигаться в сторону дома.
Макс зло глянув на неё, но все же молча согласился.
- Саш, а где ты так ногу подвернул? - Начала свои нескончаемые вопросы Ленка.
- Да вот, шел и подвернул ногу, там, на палисаднике. - Соврал я.
- А почему вы в форме?
- Какое твоё дело? Что ты вечно суешься, куда тебя не просят? - Не выдержал Макс.
- Ну не хотите, не говорите. - Ленка явно на него обиделась.
- Да мы сегодня день перепутали, думали, что сегодня пятница, вот и пришли в школу. - Продолжал врать я.
- Сань, а вчера вас, почему не было?
Вот черт, вот прилипла, уже с трудом сдерживая себя, я стиснул зубы, я застонал, словно мне стало больно, от неудобно поставленной ноги.
- Блин и угораздило же тебя ногу подвернуть. - Ленка чуть приостановилась, глядя на меня, она поудобнее обхватила под плечо, и мы пошагали дальше.
Оставшийся до моего дома путь мы прошли почти молча, лишь иногда, Ленка пыталась задать очередной вопрос но не добившись от нас ответа, её желание устраивать нам допрос испарилось.
Поздоровавшись с бабушками, вечно сидящими у подъезда и обговаривающих всю округу, мы переглянулись и без слов, согласились с возникшим одновременно в наших головах подозрениях. Подозрения, что скоро все соседи будут знать, новость, будто бы Санька сломал ногу, это обязательно был открытый перелом, и его товарищи - такие же бандиты, волоком тащили его домой.
- Вот блин… - Макс начал озвучивать своё предположение, но не успел закончить начатую фразу.
Дверь подъезда распахнулась, будто кто то с силой пнул её, с обратной стороны и перед нами нарисовалась довольная, мордочка Юлька Окуневой - моей соседки.
- Ага, я вас жду, значит, а вы гуляете! - обратилась она к нам с Максом разоблачающим тоном.
- Это Лена, наша одноклассница. - Представил я свою провожатую.
- Ну-ну… - Многозначительно пропела Юлька - А что это ты Санек с собой натворил опять? - Юлька указала пальцем на мою, обвязанную красным галстуком ногу.
- Опять начинается! - Не выдержал Макс. - Отвали, помогла бы лучше, чем вопросы задавать.
Бабушки сидевшие на лавочках возле подъезда, забыв про свои разговоры, посвятили все своё внимание нашим делам, они уставились в нашу сторону и впитывая каждое слово, пытались намотать на свою короткую память, как можно больше информации, дабы потом в эту благодатную среду, запустить спору сплетни, и вырастить из неё чудовище.
Юлька открыла дверь подъезда и пропустив нас, показала язык заворожено следящим за ними бабулькам. Те тут же пришли в себя, заполнив звуковой вакуум утреннего двора громким шепотом, переходящим в гомон. Но нас вовсе не трогали доносившиеся через открытые окна, приглушенные слова: "Неисправимые… Наглые… Родители… Что дальше будет…"
Юлька обогнав нас, забежала домой, взять ключ от моей квартиры, хранившийся "на всякий случай" у её бабушки. Пока мы поднялись, до третьего этажа, дверь в мою квартиру, уже была открыта.
Подойдя к проему двери, я остановился. Освободившись от помощи Макса и Ленки, я уперся в деревянный косяк и осмотрел коридор. Прошлый эпизод с гантелей и забрызганной кровью стеной, прошел перед моими глазами, снова наведя на меня холодок липкого страха.
Не широкий, но длинный коридор хрущевки, вешалка с ворохом одежды слева на стене, белый холодильник в конце коридора, не плотно прикрытая дверь в комнату. Как все это свежо в памяти. Прошло два года, для меня сегодняшнего прошло пятнадцать лет, но я все это видел, час назад… Моя голова снова закружилась, толи от попытки разобраться с временными фокусами, то ли от бессонной ночи, которую мы провели с Максом в школе.
Девчонки, зайдя в квартиру, тут же нашли себе работу. Юлькин голос уже из кухни прокричал:
- Саш, твоя мама вчера приготовила борщ, передала, что бы вы вечером им поужинали, я его в холодильник на ночь поставила, подогреть сейчас?
- Конечно грей, жрать охота… - Прокричал в ответ Макс, закрывая за мной дверь.
Ленка, прошла в комнату и начала приборку, убрала оставленную нами с Максом посуду, с журнального столика, протерла пыль с серванта и телевизора.
- Саш, а где у вас веник, давай я подмету. Ленка промчалась мимо меня, не ожидая ответа, она забежала в туалет и нашла там веник.
Макс посадил меня на небольшой кубический стульчик, оббитый мягким материалом, и стал стаскивать с меня кеды.
Я сидел на стульчике, и наблюдал всю эту суету. На кухне бренчали крышки, что то резалось на доске, зажигался газ. В зале орудовала веником Лена, по ходу укладывая книги, и рассовывая валяющиеся вещи. Макс тем временем зашел в туалет и отрегулировав воду, стал набирать ванну.
- Не мешало бы нам с тобой искупаться. - Подмигнув, ответил он мне, на немой вопрос.
Мои ощущения в тот момент очень тяжело описать. Я знал конечно же, что вся эта суета из за меня, но я не мог с этим смериться.
За свои двадцать шесть лет я никогда не испытывал такого внимания к себе, такого бескорыстного и доброго желания мне помочь. Но постой, ведь это же мои друзья, и сейчас вовсе не начало третьего тысячелетия, со всеми своими извращенными, материально обеспеченными правилами и законами. Я сейчас в том времени, где у меня есть друзья. Настоящие друзья, на которых можно положиться, господи, ведь это реальность, это было, я помню, у меня есть друзья… Настоящие!…
- Санек, ты что? Я тебя не узнаю, ты что как замороженный? - Макс, с опаской глядя на меня, ожидал ответа на свой вопрос.
- Да я устал просто Макс. Все нормально. - Я с трудом ушел от своих мыслей, встал, прошел в комнату, огляделся. Подойдя к деревянной стенке, я прошел глазами по полкам, открыл дверцу шкафа, за которой… Я знал, что я там увижу аккуратно сложенное мамой бельё. Достал свежее, приятно пахнущее полотенце и плавки. Еще раз оглядел полки.
Держа в одной руке бельё, я направился в смежную комнату. Это была моя комната. Деревянный стол, полки со всякой всячиной над ним. Порядка было гораздо меньше, чем тогда, когда проснулся, в прошлый раз… Рядом со столом стоял большой, деревянный стул, с накинутой на спинку одеждой. Заправленная зелёным покрывалом кровать, высокий столик, возле. Я снова здесь. Ну здравствуй Санек, снова ты дома.
- Саш, это куда? Ленка, вытащив из под журнального столика, упавшую книгу и показала её мне.
"Том Сойер" М. Твена. Сразу узнав обложку, я подошел к Лене и взял у ней из рук протянутую мне книгу. Лена с удивление взглянула мне в лицо, но промолчав, выпустила из рук свою находку.
Макс, пожав плечами, глядя на эту сцену, продолжил возиться с видиком. Он старался очень аккуратно вставить пленку с мультиками в грандиозное по тем временам чудо техники, стоявшее на тумбочке возле телевизора. Катушечный видеомагнитофон "Toshiba", привезенный дядей Колей, из командировки в Японию.
- Ребята, у меня все готово. - Послышался голос Юли из кухни. - Кому накладывать?
Я так и продолжал стоять посреди комнаты, растерянно озираясь по сторонам.
- Погоди Юль, мы сейчас помоемся с Саньком, потом поедим. - Крикнул Макс, подходя ко мне.
- Ты что, Сань, пойдем. - Макс взял меня за локоть и направил в ванную.
Зайдя в ванную, Макс прислонил меня к покрытой испариной, от горячей воды, наполнившую ванну, стене и сев на стульчак унитаза, уставился на меня.
- Санек, ты что? Ты себя ведёшь, как идиот, не тормози так. Ты что, головой ударился?
- Да нет Макс, все нормально со мной, просто я… - Я ни как не мог найти оправдание своему состоянию… - Просто я… Спасибо Вам всем. Спасибо тебе Макс!
- Ну вот, опять… Макс резко поднялся и стал раздеваться.
Скинув на стиральную машину пиджак и рубашку, он принялся за брюки. Через несколько секунд, уже избавившись от трусиков и носок, Максимка полез в ванну.
Мы так и сидели, молча, улыбаясь всему, что с нами происходит.
В этот момент, я уловил в пару, наполнявшем ванную комнату, какое то движение. Мой взгляд упал на запотевшее зеркало. В ванной кто-то был.
Я резко отдернул целлофан шторы и обомлел, у закрытой двери стоял бородатый мужчина, бросая на нас свой взгляд, он готовил к работе камеру, снимая с объектива крышку. Я отчетливо услышал противный, хриплый писк заряжающейся вспышки.
Я попытался подняться, глядя на Макса, я вытянул руку в направлении фотографа, пытаясь выдавить из себя слова предупреждения об опасности. Но Макс, глядя то на меня, то на закрытую дверь, в направлении моей руки, непонимающе смотрел на меня. Он не видел того мужика или делал вид, что не видит его. Ужас наполнил меня, я уже знал, что сейчас произойдет.
Мужчина направил на нас объектив и поднял левую руку вверх, щелкая пальцами… блиттсссс… Яркая вспышка обожгла глаза … блиттсССС… Скрежет механизма оглушил… БЛИТТСССС...
БЛИТТСССССССССС………..

БАХХ! Оглушительный грохот и яркая вспышка под ногами.
От неожиданности я пошатнулся и сел в сугроб.
- Ни хрена себе…
БА-БАХ! Ещё два взрыва, один слева от меня, другой прямо в ногах.
- Черт! Грозный! Я резко поднял ноги, охватил их руками, и поворотом вправо, быстро скатился за сугроб. - Во бля.
Я вжался в снег и аккуратно подняв голову, в кромешной темноте, пытаюсь разглядеть, от куда ведется огонь. Странно, не помню я такого, а почему снег? Мы были в конце декабря, девяносто четвертого года. Снега не было совсем. И автомата нет, да и бронника… Твою мать…
Совсем рядом прогремел глухой выстрел с металлическим лязгом затвора. В небо взмылась ослепительно яркий заряд зелёного светлячка. Осветив меня и все, что было рядом. Я тут же перекатившись к деревянной постройке, обрисовавшейся совсем рядом, в зелёном, мертвом свете осветительной ракеты и вжался в неё.
- Шурик, ты что, в саньё упал? - Очень близко, почти над ухом.
Я быстро обернулся. Готовый ко всему…
Ёпть… Да это же Джерик. Он стоял позади меня, держа в руках ракетницу. Защелкнув затвор, он направил её вверх и произвел выстрел. Из жерла ракетницы вылетел сноп искр, невидимый заряд со свистом поднялся вверх, через секунду взорвавшись и осветив снег оранжевым светом.
- Класс! Я такую еще не видел. - Джерик подошел ко мне, подавая руку. - Давай, хорош валяться, пойдем водовку пить.
Я быстро поднялся, отряхнул с себя снег и пошел за Женькой. Мы перелезли через сугроб, и я увидел всю нашу компанию. Здесь был Макс, Сергут и Ленка и ещё куча народу, которых я постепенно вспоминал. Мои глаза уже привыкли к кромешной темноте и я различал весёлые лица моих старых друзей - одноклассников.
- Знаете, где я его нашел? - Джерик, начал рассказывать о том, как увидел меня на углу дома, и что я валялся возле обоссанного угла и подглядывал за ними.
Да этот крендель всегда мог извратить все, и рассказать так, что бы это было смешно и заразительно. Не даром он заслуженно считался душой компании, заводилой и в классе и на улице.
- Ладно, ты давай сильно не ври тут, а то поверят. - Попытался парировать я.
Но компания явно была не в том настроении, что бы обсасывать один эпизод. Весело смеясь мы пошли по прочищенному бульдозером проезду.
Под ногами снова взорвалась питарда. Все хором рассмеялись, от того, как я на неё отреагировал. Я заметил, что это дело рук Сергута и погнался за ним, решив отомстить за злую шутку. Нагнав паренька, я подцепил его ногу. Сергут упал и сделав испуганный вид, залепетал:
- Я сам! Я сам… - С этими словами он снял с себя шапку и уткнулся головой в мягкий сугроб.
Толпа рухнули со смеху.
Постояв так несколько секунд, Сергут поднял голову из сугроба.
- Я искупил свою вину снегом…
Гогот толпы, с новой силой оглушил ночную тишину. Для порядку я все же отвесил небольшой подзатыльник, лыбящемуся Сергуту, и подал ему руку.
- Ладно, ты прощен!
Но как только я повернувшись направился к компании, сразу три оглушительных взрыва, прогремели под моими ногами.
Этого уже не смог выдержать никто. Половина ребят уже сидела на снегу, не в силах стоять на ногах, от непобедимого смеха. Глядя на них я тоже не мог удержаться.
Немного придя в себя, после изматывающего смеха, мы собрались вместе и стали решать, куда податься дальше.
Постепенно я стал вспоминать этот эпизод. Это был девяносто третий год, где-то перед новым годом. Мы тогда часто собирались у Макса дома, он жил в отдельной квартире, в старом деревянном доме на отшибе города. Рядом с этими домами, располагалась, давно сокращенная донельзя, военная часть, поэтому место это называлось "Военка". Так вот, мы частенько собирались здесь, пили водочку, играли в азартные игры и предавались разврату с ровесницами. Нам тогда было по семнадцать лет, да верно, на следующий год мне в армию. Да, весело мы проводили время, громкие дискотеки, пьяные ночи, вечные разборки с кем-то.
Тело моё. Ощущаю, какой я тогда силой располагал. Именно в это время, я готовился к соревнованиям. Постоянные и частые тренировки резко прекращены, и десять дней до соревнований у нас отпуск, то есть ничего, тяжелее своих членов, поднимать нельзя. Как объяснял тренер, энергия аккумулируется и в нужный момент выплескивается, показывая лучшие результаты. И я чувствовал, эту с аккумулированную энергию.
- Что-то Ленка там задерживается, пойду, посмотрю, что там. - Макс зашагал к дому. - Вы идите, я догоню.
Можно сказать, я и не слышал этих слов, это потом они стали у меня всплывать в голове, когда Макс уже скрылся за скрипучей дверью, темного подъезда. Они стали проявляться, словно кто-то нацарапывал их гвоздем по моей спине. Сопровождаясь далеким завыванием сирены, они выпадали каплями липкой жидкости на мою кожу. Как-то стало жутко мне, не по себе, что-то беспокоило, но что, я не мог понять.
- Сань, ты что там стоишь, молчишь, фигню всякую про нас думаешь? - Прервал мои мысли Джерик.
- Да что-то… Может выпить пора?
- А что, дело. Давайте, пока Макс бегает, мы оприходуем маленько, а? - Поддержал меня Сергут, вытаскивая бутылку разбавленного "Рояля".
Мы тут же скучковались, достали пластиковые стаканчики, баночку квашеной капусты и пластиковую бутылку с лимонадом.
Горячительная жидкость была разлита по подставленным стаканчикам, быстро чокнувшись, за наступающий новый год, выпита, заедена и запита всем перечисленным. Хмм, а спирт тогда был менее противным, нежели спустя десять лет.
Дружно хрюкнув, мы снова начали, что-то придумывать, над чем-то угорать, пуская в ход не совсем цензурные, но очень колкие предложения.
Джерик снова достал ракетницу, зарядив снаряд, он мастерски щелкнув затвором, выстрелил вверх. Одинокая "ракета", взлетела в небо, осветив нас зелёным светом, на мгновение, повиснув в воздухе, она вдруг, испустив протяжный писк, разлетелась на три разноцветных шара, с новой силой осветив всю округу, выдавливая замысловатые тени из всего, что стоит выше уровня снега.
Нужно сказать, что ночь была очень темной, на небе не было видно ни луны, ни звезд, низкая облачность делала ночь не проницаемой. Кроме того, уже три часа, как во всем районе отключили свет, поэтому, лишь несколько окон в старых домах были призрачно освещены, тусклым и мерцающим светом горящих свечей.
Неожиданно дверь, в которую недавно вошел Макс, отварилась и на пороге появилась Лена. Все сразу обратили на неё внимание, только как-то странно она вышла, точнее она не выходила, она растерянно стояла в проеме. Она была одета вовсе не по погоде, темная шуба лишь наброшена на одно плечо, растрепанные волосы… Лицо… Вот что было не так. Безумно расширенные глаза и приоткрытый в немом крике рот. И только увидев её руки, облитые чем-то темным и блестящем… Кровь… Мы тут же бросились в подъезд.
Дверь на первом этаже, где жил Макс, была распахнута. Подбежав к ней, я выхватил у вышедшей на шум соседки фонарь. Соседка, ахнув от неожиданности, слилась со стеной. Луч фонаря выхватил ржавое пятно на светлой обивке двери. Пятно стекало на пол мерзкими, густыми пятнами, образуя довольно таки большую лужу. Лужа на полу была будто недобросовестно стерта, будто по ней прошли один раз широкой шваброй и оставили широкую неровную полосу, которая шла в глубину комнаты.
На входе послышались крики, это Лена, придя в себя, истерично кричала, цепляясь окровавленными руками в одежду успокаивающих её товарищей.
Освещая себе дорогу соседским фонарем, я зашел в комнату. След тянулся за поворот на кухню. Было отчетливо видно, кровавые отпечатки ладоней, словно кто-то полз, оставляя за собой кошмарный след.
Дойдя до стены, я обомлел. На полу, раскинув руки, лицом вниз лежал Макс. Он лежал в луже крови, повернув лицо в мою сторону.
Сзади в меня уперся Сергут.
Не веря своим глазам и не в силах подойти ближе, что бы рассмотреть и поверить.
В этот миг, дали свет, комната наполнилась ярким светом, представляя весь ужас, картину, которую пытался спрятать мрак.
Отбросив фонарь и подбежав к Максу, я стал его переворачивать, ухватив под мышками, и перевернув лицом вверх, я аккуратно прислонил его к стене. Его голова неестественно выгнувшись упала на бок. Придерживая одной рукой за спину, я поправил голову, она снова съехала, издав отвратительно страшный хрип.
Боже, Макс мертв! Я с ужасом осознал, что моя рука, придерживающая за спину тело Макса, нащупала теплое отверстие, куда провалился мой большой палец. Я отдернул руку, она была полностью залита темной, почти черной вязкой жидкостью. И запах, запах крови, такой запах нельзя перепутать, больше ни с каким запахом в мире. Это запах смерти. Я присел рядом с Максом. Стараясь не глядеть на его лицо, протянув руку и прикрыл ладонью потемневшие веки. Из носа вытекла тонкая струйка все той же отвратительной жидкости.
Это не реально… так не может быть, не может… потому, что не может быть никогда…
Я больше не видел ничего. Так и оставаясь сидеть на коленях в луже крови, с открытыми, но не видящими глазами, я был там, но я не ощущал себя в этой комнате.
Как приехала скорая, как брезгливо, боясь испачкаться, толстый врач, поднял меня на ноги и отвел в сторону. Как бились в истерике наши подруги, о чем-то шептались, толпившиеся в проходе незнакомые мне люди… Я был далек от всего этого.
Прикрыв лицо залитыми кровью руками, я пытался прикрыться от всего мира, того, где случаются смерти и несчастья.
Очнулся я от знакомого мне противного писка камеры. Отведя от лица руки, я взглянул в сторону, откуда послышался звук. Я не ошибся, передо мной стоял все тот же бородатый человек, в длинном плаще.
И тут у меня в голове прошла искра. Я резко поднялся, подошел к этому человеку и обхватил за объектив камеры, мешая ему, навести её на меня.
- Я не позволю! - С этими словами, я изо всех сил рванул за камеру, карабин на широком ремне не выдержал, отскочив на пол, камера осталась в моих руках. Я с силой запустил её в стену. Но камера, вопреки моим ожиданиям не разлетелась на тысячу кусочков, она вошла в стену, словно в густой кисель.
На лице бородатого, не дернулся ни один мускул, он так и стоял, с прищуром наблюдая за мной.
- Что такое? Я смотрю нервишки, у тебя шалят. - Мужчина состряпал снисходительную улыбку.
- Слушай, кто бы ты ни был. Хоть бог, хоть сам дьявол, но ты сейчас вернёшь все обратно и позволишь остаться Максу в живых.
- Ну, ты меня слишком высоко поставил. - Мужчина искренне улыбнулся, и мне даже показалось, что на лице его появилось что-то живое, даже доброе. Но в миг оно снова преобразилось в отрешённую, лишенную всяких эмоций маску. - Но это я смогу сделать. Только для тебя.
- Прошу тебя, сделай!
В этот миг, человек передо мной пропал, остался только его голос: "Ты этого хотел…"
Я огляделся вокруг, окружающее меня все также жутко было не похоже на реальность. Милиция, словно хозяева, ходили по квартире, разнося на своих подошвах сгустки черной крови. Двое санитаров уложили тело Макса на одеяло и с помощью двух пьяных соседей, взяв за углы, потащили в сторону выхода.
Вдруг все происходящее стало похоже на разрисованные акварелью декорации, к какому-то страшному спектаклю. Полившаяся от куда то сверху вода, стала смывать эту краску, превращая все в грязные неузнаваемые пятна, стекая по невидимым холстам, она уносила эти нечистые пятна бурлившим потоком, вниз. Я снова повернулся в сторону, где совсем недавно был мой собеседник. Но я увидел лишь темный силуэт дома, с одиноко мерцающим желтым светом окном.
- Сань, ты что там стоишь, молчишь, фигню всякую про нас думаешь? - Прервал мои мысли Джерик.
- Да что-то… Может выпить пора?
- А что, дело. Давайте, пока Макс бегает, мы оприходуем мале…
- Ща, погодите! - Я стрелой кинулся к подъезду Макса.
- Что это с ним? - Промямлил Сергут, доставая бутылку разведенного "Рояля"
- Да ну его, какой то он тормознутый сегодня, это спорт на него влияет. - Заключил Джерик, доставая из пакета стаканы.
Я подбежал к двери и как только я протянул руку к ручке, она резко раскрылась. На пороге стояла Лена… В накинутой на одно плечо, темной шубе, с растрепанными волосами. Глаза широко расширены, и приоткрытый, словно в немом крике рот.
Я так и грохнулся на колени, продолжая двигаться, по инерции вперед.
- Саш, я тебя ударила? - Лена кое как произнесла эти слова… - Ой, извини, Сашенька.
Я тут же вскочил с колен, оттолкнув Ленку в сторону, я пробежал в подъезд, Макс стоял у двери, ковыряясь с замком.
- Вот блин, замок заело…
- Макс, ты здесь? - Я подбежал к нему, не верив своим глазам, обнимаю его, водя по спине руками. Но спина у него была сухой, ни чего необычного. Макс стоял, опустив руки, непонимающе наблюдая за моими действиями.
- Макс, ты живой, как хорошо. В этот миг, соседская дверь приоткрылась, и я увидел в небольшую щель маленькие глазки соседа. Он, что-то пробурчал и сильно хлопнул дверью. Мне на секунду показалось, что в руке его, которую он прятал за дверью, было что то большое и блестящее.
- А что это вы там делаете? . В проёме входной двери появился силуэт Лены. И о боже в руках её… Да-да, в её руках был тот самый фотоаппарат! Она направила его на нас с Максом и когда она подняла левую руку, я готов поклясться, я заметил бородку и поля большой шляпы… блиттсссс… Ослепительный свет … блиттсССС… Скрежет механизма … БЛИТТСССС...
БЛИТТСССССССССС… Алюминиевая пряжка здорово хлестнула меня по подбородку.
Ух ты черт! Мои глаза не сразу привыкли к яркому свету.
Моё тело быстро приняло вертикальное положение, в паху я почувствовал сильный толчок и натяжение лямок. Я взглянул вверх и увидел ярко белый шелк натянувшегося "крыла - купола". Стропы правильно разошлись, завершив полукруг, разворота. Я ухватился за них и подтянувшись принял удобную позу. За тем я перехватил за леванты, чуть поднятянул задние и взглянул вниз.
Внизу медленно приближался раскроенный лоскутами зелёный ковер, пересеченный лесополосой. Темная полоса взлётки, белый квадрат - цель, уже видно болтающийся на две полосы конус - ветромер. Чуть подкорректировав направление, я направил крыло по ветру, увеличивая скорость, натягивая передние леванты. Так ещё маленько, ага, метров сто ещё, земля стремительно начала надвигаться под меня. Все, делаем разворот и зад натянем, отлично, вот и перекрестие квадрата, замечательно, а теперь тянем, тянем… Головку прямо, чтобы язык не прикусить… Оп, ножки вместе, в коленочках расслабим чуть…. Опссс! Оке… Гасим купол… за низ, за низ… тянем…
- Сашка, ну ты молодец!
- А Ромка, ты уже здесь? Ну, как?
- Дядя Витя говорит, что лучше всех был!
Ромка подбежал ко мне и стал помогать убирать купол. Собрав в охапку мягкую ткань, мы вышли с квадрата, давая остальным, завершить свой прыжок.
Подойдя к пожарной машине, я скинул с себя всю амуницию, расстегнул комбинезон и опустился на траву. Ромка присел рядом, глядя в небо, он что-то рассказывал о том, что ему давали посмотреть в мощный бинокль, установленный на треноге, и о том, что там нифига не видно, так как, он шатается… и про небо он рассказывал… и про ветер… про облака…
Я прилег на траву, раскинув руки, и слушал не прислушиваясь, Ромкин голос.
Слушал, а сам думал о том, что со мной сейчас произошло. Про себя думал, про маму, про Макса… Про мужика того думал, с камерой… Я слушал Ромкин голос, его тембр, его интонации, его настроение я слышал…
А как бы было, если вдруг произошло бы страшное? Что было бы с Ромкой? С этим удивительно жизнерадостным ребёнком, как бы он без меня остался?
- Сань, а ты не забыл, нас сегодня дядя Максим на день рождения ждет?
- Что?! - Я подскочил, словно меня ужалила оса.
- Ну ты даешь, память девичья. - Ромка рассмеялся. - Поехали, нам ещё подарок выбирать.
Я подлетел, с травы. Схватил Ромку в охапку и помчался к машине. Ромка хохоча пытался вывернуться от моих щекочущих его рук. Закинув Ромашку на плечо и держа его за ноги, мы сделали круг почета, оббегая улыбающуюся публику, и подбежали к моей машине.
- Дядя Макс говоришь, ждет?
Открыв пассажирскую дверь, я аккуратно закинул туда Ромку, сам оббежал вприпрыжку авто и уже сел в машину, когда в окно постучали.
Рядом с машиной стоял наш инструктор Виктор.
- А ты что это Санек, так рано сегодня?
- Извини, Вить, меня сегодня ждут, опаздываю!
- Ладно, катите. - Виктор широко улыбнулся и подмигнув Ромке повернулся и зашагал к квадрату. Но сделав несколько шагов, повернулся и снова направился к нам.
- Да Сань тут тебе передать велели. - Виктор протянул мне в открытое окно бумажный, запечатанный конверт. - Его ещё до вашего взлета передали, но я забыл тебе его дать, извини.
Виктор ещё раз попрощался и зашагал к квадрату, на ходу прокричав в рупор опускающемуся стажеру: "Ступни вместе, смотрим перед собой!"
Проводив взглядом инструктора, я взглянул на конверт. Увесистый…
Надорвав край, я высыпал на колени содержимое… Это оказались черно-белые фотографии.
Новорожденный младенец, завернутый в белую простынку, лежащий на металлическом столике. На другом снимке - первоклашка, с несоразмерным ранцем за спиной, обнимает свою маму. Дальше, тот же малец, и мама, но уже дома, на кухне, малец чем-то очень расстроен, лица матери не видать. Следующее изображение двух голеньких мальцов, купающихся в ванной, изображение получилось размытым, словно сквозь пар. А на последней фотографии, лишь только два темных силуэта, прорисованных в темноте…

©Алёха Странник