ГЛАВА 1

Понедельник для меня ― самый нелюбимый день недели. Шесть уроков подряд ― и к концу шестого язык уже еле ворочается. Домой приходишь, как выжатый лимон. А в этот понедельник пришлось ещё целый час проверять тетради с контрольными, чтобы на завтра сообщить оценки. Через неделю конец четверти, и завуч уже заколебала со своими напоминаниями о наполняемости оценок. Если бы не вменяемые классы, давно бы послал эту школу куда подальше. Работать люблю, но порой накатывает, что видеть никого не хочется, даже несмотря на то, что среди учеников попадаются вполне себе симпатичные рожицы. Но день завершился, и я, наконец-то, вышел из школы. До дома я дошёл минут за двадцать. Квартира встретила меня тишиной. После смерти родителей я жил один. Никто меня не встречал и не провожал. Если бы не работа, я давно бы уже свихнулся. Дома я наскоро поел, просмотрел конспекты на завтра, посмотрел очередной эпизод моего любимого сериала, помылся и лёг спать. Заснул я довольно быстро и спокойно. А вот проснулся я внезапно, будто кто-то меня толкнул в бок.

Было тихо и темно. Сон ушёл от меня стремительно и пугающе. Я ещё не открыл глаза, но уже почувствовал, что вокруг что-то изменилось. И первое, что меня насторожило, ― на мне не было одеяла. Подушку под головой я ощущал, а вот одеяло ― нет. Так чувствуют себя обычно, когда после плавания в море выходят и ложатся на нагретый песок: снизу тепло, а сверху тело обдувает приятный и тёплый ветерок. Нечто подобное почувствовал и я. И странное дело: этот непонятный мне ветерок обдувал меня целиком, словно на мне не было вообще никакой одежды. Всё так же не открывая глаз, я провёл рукой от груди до паха и обнаружил, что лежу я совершенно голый. В довершение ко всему, пошарив руками вокруг, я понял, что лежу не на кровати, а на полу. Но это  был не паркетный пол моей квартиры. Он был какой-то странный: одновременно мягкий и упругий, а на ощупь напоминал материал, из которого делают латексные матрасы и подушки. Окончательно проснувшись, я открыл глаза и сел. И тут же мне в глаза ударил яркий свет. А затем меня оглушил крик. Отчаянный крик наполнил всё пространство вокруг меня.

― Мама! Мама! Где я?! А-а-а! - кричал какой-то ребёнок.

Привыкнув к свету, я, наконец, увидел, где я нахожусь. Я действительно сидел на полу, но не в своей холостяцкой квартире, а в каком-то помещении площадью метров сорок, с достаточно высоким потолком и без единого окна. И всё вокруг: и стены, и пол, и потолок ― было белого цвета. Свет исходил с потолка, который светился матовым светом, который обычно дают светодиодные лампы, но светился он при этом весь, по всей площади. Из первого ступора меня снова вывел крик, заставивший меня одновременно найти его источник.

― А-а-а!!! Вы кто?! Где я?! ―  кричал мальчик, находившийся в метрах четырёх от меня.

То, что это мальчик, было видно сразу, потому что был он абсолютно голый, и все его мальчишеские атрибуты были отчётливо видны. Мальчик стоял, вжавшись в дальний от меня угол этого странного помещения, и смотрел на меня вытаращенными глазами, не переставая кричать.

― Кто вы?!! ― снова крикнул он изо всех сил.

Я шумно выдохнул с облегчением, потому что почти сразу его узнал.

― Артём, перестань кричать! У меня сейчас уши лопнут.

Услышав своё имя, мальчик тут же замолчал, внимательно посмотрел на меня всё так же расширенными одновременно от страха и удивления серыми и огромными, как у котёнка, глазами, и, перейдя почему-то на шёпот, спросил:

― Андрей Петрович, это вы?! 
― Да я это, я, Артём! Я тебя тоже узнал.
― А почему вы голый? ― всё так же шёпотом спросил он.
― То же самое могу и у тебя спросить, ― сказал я с некоторым облегчением.

Тут Артём оглядел себя сверху вниз, обнаружил интересную подробность, взвизгнул и попытался одновременно закрыть обеими руками и свои прелести, и грудь. Пошарив так по своему телу пару секунд, он понял, что всё закрыть не получится, и поэтому обе руки в результате сошлись на самом дорогом и самом срамном, по версии ханжей, месте. Ну, а свои булочки он наглухо впечатал в угол, куда забился перед этим.

― Артём, ― продолжал я тихо и медленно, ― постарайся сейчас глубоко дышать. Тебе нужно успокоится.
― Почему вы голый?! ― не унимался он, чуть повизгивая.
― Почему, почему? Потому же, что и ты! Ты меня ещё спроси, где мы!
― А где мы?!
― В полной заднице ― вот где! ― сказал я, как отрезал.
― А в чьей? ― неожиданно спросил он.
― Без понятия, ― совершенно искренне ответил я и с облегчением заметил, что Артём постепенно успокаивается.

Передо мной действительно был Артём, ученик одного из шестых классов, в которых я после института преподавал язык Вильяма нашего, понимаешь, Шекспира вот уже три года. Часто после работы, возвращаясь домой, я видел его худощавую фигурку, бредущую впереди, потому что жил он в доме, который находился через один после моего. Как мы попали сюда (или туда, или чёрт знает куда?), я был без понятия, как без понятия был и о том, почему мы оба голые. Перекатывая в голове эти мысли и неотрывно наблюдая за Артёмом, я вдруг понял, что, хотя он и стоит метрах в четырёх от меня, но я вижу его совершенно отчётливо, а очков на мне при этом нет, как нет и близорукости в минус 4,5 на оба глаза. И тут же я увидел, что и на Артёме тоже нет его больших очков, а видит он меня так же отчётливо, как и я его, раз смог рассмотреть меня на значительном удалении.

― Ты меня хорошо видишь? ― спросил я Артёма.
― Д-да... ― чуть заикаясь, ответил он.
― Тебя ничего не удивляет?
― Да! Вы голый!
― Тьфу ты! Да не это! Ты меня хорошо видишь?
― Да-а, ― не понимая, протянул он.
― А где твои очки? ―  спросил я ехидно.

Тут его руки мгновенно дёрнулись к переносице, но, не обнаружив очков на привычном месте, он тут же судорожно вернул руки на место, чуть ли не вцепившись в свои бубенчики.

― А ваши где?
― Оставил дома, ― продолжал я разрежать обстановку. ― Но вижу я тебя сейчас также хорошо, как и ты меня.
― Почему?
― Если б я знал!..

Артём замолчал, переваривая услышанное и оглядываясь вокруг. При этом я заметил, что мальчик, в отличие от меня, старается на меня не смотреть, а его взгляд скользит где-то у меня над головой, что было не трудно, потому что я всё ещё сидел на полу. Тут я вспомнил, что всё также нагой, как грешник в Аду, и невольно посмотрел на источник греха. И увиденное меня слегка удивило. Привычной волосатости в известном месте не наблюдалось. Осмотрев свои руки и ноги, я обнаружил, что и там нет ни волоска. Тогда я провёл рукой по голове и с облегчением понял, что уж там-то волосы остались. После такого осмотра я почувствовал, что, мягко говоря, засиделся на этом странном полу. И я встал, чтобы размять ноги. Артём при этом тут же отвёл от меня взгляд куда-то в сторону. Его то ли удивили, то ли шокировали мои мужские подробности. Хотя мне нечем было особенно хвастаться, но всё у меня по этой части было нормально и в соответствии с возрастом и ростом. Я сделал вид, что ничего не заметил, а вместо этого стал внимательно осматривать то место, где мы оба находились.

Белые матовые стены, пол и потолок, закруглённые углы делали это помещение похожим то ли на больничную палату, то ли на каюту космического корабля. Была эта «каюта» совершенно пустой: ни стула, ни скамейки - ничего. Окон тоже не было. Потолок светился мягким ярким светом, который, впрочем, не резал глаза и позволял спокойно на него смотреть. Вентиляционных решёток тоже не было, но с потолка заметно ощущался приток свежего воздуха, хотя и было совершенно непонятно, как и через что он проходил. Ни одной двери также не было и в помине, даже намёка на дверной проём не наблюдалось. Осмотр занял у меня минуты три, не больше. Всё это время Артём так и стоял, зажавшись в угол и сжимая в потных ладошках свои сокровища. Наконец, мой взгляд снова остановился на нём, и я спросил:

― У тебя руки ещё не затекли?
― Н-нет, ― ответил он.
― Смотри, а то не разожмёшь потом.

Артём молча смотрел в сторону.

― Ты бы сел, что ли, ― продолжил я. ― Чего так стоять?
― Х-хорошо, ― ответил он и сел всё там же, в углу.

Он сел по-турецки и снова закрыл руками свои прелести. При этом он стал смотреть практически в пол, не поднимая на меня глаз. Я не пытался к нему подходить, чтобы не вызвать у него новый приступ истерики. Мы помолчали.

― Андрей Петрович, где мы? ― снова спросил Артём.
― Совершенно не представляю. Воздух есть, освещение есть, а вот дверей нет. Ты что последнее помнишь перед тем, как проснулся здесь?
― Я лёг спать, уснул. А потом проснулся здесь. И одеяла на мне не было.
― На мне тоже.
― А вы что помните?
― Да не больше твоего. Вечером пришёл домой, поел, посмотрел телевизор, помылся, лёг спать. А потом раз ― проснулся уже здесь.
― А почему здесь нет дверей? ― спросил Артём.
― А почему здесь нет окон?
― Не знаю.
― Вот и я не знаю ни про окна, ни про двери.
― И что нам теперь делать?
― В нашей ситуации ― только ждать. Кто-то нас сюда поместил.
― А долго? Я домой хочу.
― Не знаю, Артём, не знаю.

И тут наш диалог был прерван. Сразу со всех сторон, и казалось, даже с пола, зазвучала какая-то бравурная музыка, а стена, рядом с которой сидел Артём, превратилась в огромный экран, занявший её две трети. Произошло это так неожиданно, что Артём пулей вылетел из своего угла и на четвереньках рванул в моем направлении, будто спасаясь от погони. Я тоже бухнулся на пятую точку от неожиданности, как подкошенный, и, если бы не удивительно пружинящее свойство пола, отбил бы себе напрочь всё седалище. Добежав до меня, Артём сначала хотел кинуться ко мне в объятия, но, видно, вспомнив о своей наготе, сделал немыслимый крюк и оказался у меня за спиной.
Белые стены вокруг нас поменяли цвет и стали салатного цвета, а пол приобрёл кремовый оттенок.
А на экране всё это время играла музыка и нёсся нам навстречу пейзаж какой-то лесной дороги, словно мы ехали сейчас в автомобиле, а не сидели в чём мать родила на полу.

― Жители Земли! ― раздался вдруг с экрана мягкий вкрадчивый женский голос. ― Вы в полной безопасности. Вашей жизни ничего не угрожает. Вы избраны для участия в наших экспериментах. Вас отобрали из большого числа претендентов. После участия в экспериментах вы вернётесь домой, а все воспоминания о проведённом здесь времени будут удалены из вашей памяти.

― Вы там совсем охренели, идиоты?! ― вступил я в диалог. ― Какие ещё эксперименты?!

Конечно, мне никто не ответил. Только на экране сменилась картинка, которая показывала теперь бескрайнее ярко-голубое море, а всё тот же голос продолжил:

― На время пребывания в экспериментальном отсеке вам будут созданы все условия и предоставлено питание.

При этих словах в противоположной от экрана стене со звуком расстёгивающейся молнии обозначилась дверь, которая с тихим свистом въехала в стену, как дверь в вагоне метро.  И через мгновение к ней пулей кинулся Артём. Я даже не успел среагировать, а он уже влетел туда. Через секунды три я вновь услышал его вопль. Обернувшись на звук и увидев новую деталь интерьера, я встал и подошёл к этому проёму. За ним оказалась вполне себе просторная ванная комната с душевой кабиной, унитазом, биде и раковиной. На полочке над раковиной в пластиковом стакане стояли две зубные щётки: синяя и зелёная, и лежал тюбик с зубной пастой.  Всё сияло хромом и чистотой. Артём стоял посреди этого санитарного великолепия, как громом поражённый. Вход был одновременно и выходом. Дверь была одна и единственная, через которую он туда ворвался.

― Ну, по крайней мере нам не придётся ходить по углам, когда приспичит, ― через силу проговорил я, окинув взглядом коммунальное удобство. 

Артём мне ничего не ответил, а только опустил голову и вышел оттуда, ничего мне не сказав. Я посторонился, пропуская его и всё так же к нему не прикасаясь. Похоже новое изменение совсем выбило его из колеи, потому что он вышел, опустив руки и не прикрывая своего сокровища. Вслед за ним я снова повернулся и стал осматривать комнату, в которой мы, похоже, застряли на неопределённый срок. Помимо двери в ванную на одной из стен «комнаты» обозначились два широких окна с прозрачными стёклами, за которыми явно был виден какой-то лесной пейзаж. Впрочем, приглядевшись, я понял, что окна были бутафорией, и представляли собой два необычных экрана, лишь имитирующих окна. Тут же под «окнами» из стены выдвинулся достаточно широкий стол, а рядом с ним прямо из пола выросли два то ли стула, то ли табурета. Над столом прямо из стены выступила и стала прозрачной дверца похожая на те, что делают у микроволновок, только значительно больше.

― Вы можете пользоваться ванной и туалетом, вам будет предоставлено питание в соответствии с вашими биологическими потребностями, ― вдруг продолжил голос.  ― Для сна вам будут предоставлены кровати и принадлежности к ним.

Как бы в подтверждение этих слов звякнул колокольчик, дверца «микроволновки» открылась, на стол выехал поднос, уставленный контейнерами и двумя большими бумажными стаканами. Всё было упаковано в пакеты и картонные контейнеры, похожие на те, что подают в известной сети псевдоресторанов.

― Садитесь жрать, пожалуйста, ― проговорил я и подошёл к столу. 

Сервировано было на двоих. И наборы были одинаковыми: пара приличных размеров гамбургеров, картофель фри и, нет, не кола, а, представьте себе, напиток «Байкал», что я определил только по запаху, потому что ни на одной упаковке не было ни буковки.

― Ты колу любишь? - спросил я Артёма, когда разобрался в содержимом стаканов.
― Не-е, не очень, ― ответил он мне уже из другого угла, где он снова сел, скрестив ноги и прикрывшись ладонями.
― А «Байкал»?
― Да, люблю.
― Вот и я люблю, ― ответил я вздохнув.
― А там «Байкал» налит? ― спросил Артём, вытянув шею и, как будто, стараясь разглядеть содержимое стаканов.
― Да. Вкусный и полезный напиток «Байкал», ― подтвердил я. ― Ну, хватит сидеть на полу. Бубенчики застудишь. Давай садись. Будем есть. И заканчивай ты уже зажиматься в самом деле! Я на тебя смотреть не собираюсь.
― А-а нас не отравят?
― А смысл? Ты же слышал про «эксперимент». Нет. Мы им нужны бодрыми и здоровыми.
― А кому это им?
― Без понятия. Но мысли есть.
― А какие?
― Пока ты не сядешь напротив меня и не начнёшь есть, я тебе ничего не скажу. Всё! Давай уже, садись.

И конечно, я соврал. Смотрел я на Артёма, ещё и как смотрел! С самой первой минуты, как я его увидел, да ещё и без одежды, я с трудом отводил от него глаза.  С его подростковой худобой и угловатостью он выглядел ещё более беззащитным, и потому манящим, пробуждая во мне желание обнять его и приласкать. Да, в школе я его видел на уроках неоднократно, но кроме него, там была и масса других привлекательных мальчишек, о которых мне приходилось только мечтать и «раздевать» их лишь в своих фантазиях. А теперь Артёмка был передо мной весь целиком, без ненужных помех. Короткие русые волосы, большие серые глаза, большой рот с тонкими слегка припухлыми губами, худощавое подростковое тело ― всё мне в нём нравилось и манило к себе.   Но одна помеха, и самая важная всё же была. Мы были неизвестно где, и неизвестно что нас ожидало в этом виварии.

Артём всё же встал и подошёл к столу, за которым я его ждал. Своих рук он при этом от заветного места не убирал, и, только сев за стол напротив меня, он всё же начал пользоваться ими по назначению, взяв протянутый мною гамбургер и стакан с «Байкалом». Некоторое время мы молча ели.

― Что с нами теперь будет, Андрей Петрович? ― вдруг спросил Артём.
― Не знаю, Тёма. Но раз нас назвали землянами, значит с той стороны явно не земляне.
― А кто?
― Банально, конечно, но инопланетяне. Будут над нами опыты ставить.
― Они же сказали «эксперимент»!
― Пойди пойми, что они под этим понимают.
― Мне страшно.
― Мне тоже. Я не супергерой. Но раз нас не стали препарировать сразу, есть шанс, что их эксперименты не будут болезненными.
― А зачем мы им?
― А зачем они сбрили у меня все волосы, кроме головы? Кстати, и у тебя наверняка волосы на лобке расти тоже начали. Они у тебя там есть?
― Где?
― На лобке?

При этих словах Артём опустил одну руку под стол, и через минуту сказал тихо:
― Н-нет.
― И это не самое важное. Ты хорошо меня видишь?
― Д-да.
― А очки давно перестал носить?
― Я их постоянно ношу.
― Но сейчас-то ты без них?
― Д-да.
― Но видишь меня хорошо?
― Да.
― И я тебя чётко вижу. А ведь у меня зрение минус четыре с хвостиком.
― И что это значит?
― Эксперимент уже начался.
― К-как?!
― А вот так! Они уже с нами что-то сделали до того, как мы здесь очнулись. Ты лучше вспомни, не было ли у тебя каких-нибудь швов от операций?
― Мне аппендицит вырезали.
― А сейчас след остался?
Артём снова опустил руку под стол. А потом и глаза. Когда он вновь посмотрел на меня, глаза у него были расширены, как в первый раз:

― Н-нет, ― упавшим голосом сказал он. ― Там всё гладко.
― Почему-то я так и думал. У меня тоже пара швов пропала.
― Я домой хочу, Андрей Петрович, ― вновь жалобно заскулил Артём.
― Наши желания совпадают, но пока мы ничего сделать не можем. Постарайся успокоиться. Ты же слышал, что «после окончания эксперимента» нас вернут обратно и даже память нам сотрут.
― Всю?!
― Нет, только об этом месте. Всё звучит очень банально и неестественно, но проверить мы всё равно не можем.
― А нас разве не будут искать?
― Кто?
― Ну, меня мама, а вас не знаю.
― Нет. Искать нас никто не будет.
― Как это?
― Мне почему-то кажется, что мы до сих пор на Земле.
― Но мы же здесь!
― Да. Но кто это «мы»?
― Мы - это мы. Вы и я.
― Боюсь, что «мы» до сих пор спим в своих постелях. И искать нас не нужно.
― Как?!
― Ты фантастику читаешь?
― Иногда.
― Ну вот. Они могли скопировать наше сознание и поместить его в такие же скопированные тела.
― Но здесь же время идёт!
― Идёт. Но где это время идёт? Может быть, мы в параллельном мире.
― Вы же сказали, что они инопланетяне!
― Строго говоря, параллельный мир для нас тоже инопланетный. Я только предполагал, как и сейчас предполагаю. Наверняка я не знаю.

Артём молча смотрел в пол перед собой.

― Андрей Петрович, можно мне в туалет? ― вдруг сказал он.
― Можно, ― на автомате ответил я, совершенно забыв, где мы сейчас находимся.
― Тогда вы отвернитесь. Мне нужно до туалета пройти.
― Очень надо мне на тебя смотреть! И потом зачем ― чего я там у тебя не видел?
― Я стесняюсь, ― тихо сказал Артём.
― Ты с папой в мужской бане никогда не был, что ли?
― У меня нет папы. И дома у меня ванна есть.
― Извини. Я не знал. Обещаю, что не буду на тебя смотреть. Шуруй в туалет.

После этих слов я демонстративно повернул голову к «окну» и стал делать вид, что с интересом наблюдаю пейзажи. Артём встал, прикрылся ладошками, но уже не сильно, и засеменил в сторону туалета. Когда он прошёл мимо меня, не оборачиваясь, я с улыбкой посмотрел ему вслед, и увидел две его поджарые булочки, которые он уже никак не мог от меня скрыть. Артём «проплыл» в направлении туалета (или ванной?), и дверь за ним с тихим шорохом закрылась. Артёмкины округлости меня так раззадорили, что я почувствовал у себя внизу некоторое шевеление. «Не время, дорогой, не время», ― мысленно проговорил я про себя и постарался сосредоточиться на еде.

― Андрей Петрович, а тут бумаги нет! ― вдруг услышал я из-за двери.
― Там есть биде, ― крикнул я.
― А как им пользоваться?
― Тебе показать?
― Нет, нет! ― услышал я отчаянный крик. ― Я сам!
― Ну, сам так сам! ― сказал я и продолжил есть.

Вернулся Артём минут через пятнадцать. На часах, которые появились на стене одновременно с экраном, уже красовались числа десять и тридцать.  За время его отсутствия я успел отправить пустую посуду в лючок, который открылся рядом с дверцей «микроволновки». И как только я это сделал, стол тут же въехал обратно в сторону, а стулья втянулись в пол, да так быстро, что я едва успел вскочить и чуть не упал, когда почувствовал, что стул подо мной начал опускаться. Но взамен стульев в середине нашей камеры также прямо из пола выросло что-то похожее на диван кремового цвета, и был он из того же мягкого и одновременно пружинящего материала, что и пол: его широкое сиденье и высокая спинка обещали полное расслабление, позволяя удобно опереться головой.  Когда вернулся Артём, всё также прикрываясь руками, я уже сидел на этом диване и смотрел очередные видовые картинки из рубрики «В мире животных».

― А где стол? И откуда тут этот диван? ― спросил Артём, обнаружив его пропажу.
― Стол в стене, диван ― из пола. ― сказал я, обернувшись. ― Похоже, нас приглашают посмотреть кино.
― Какое?
― Вот уж не знаю. Без тебя сказали не начинать.
― Кто сказал?! ― с удивлением спросил Артём.
― Да шучу я, шучу. Никто мне ничего не говорил. Просто вырос диван из пола, и всё.

Артём медленно обошёл диван, осматривая его и одновременно не спуская с меня глаз. Уютный диван был достаточно длинным и занимал, наверно, треть всей ширины комнаты.

― Да ты садись. Не бойся. Диван не кусается.

Ничего не ответив, Артём сел с другого конца, подтянул под себя ноги, снова закрыл руками свою самую дорогую часть, и сделал вид, что тоже смотрит на экран.

И через минуту началось. Первым номером программы был неугомонный Пико и его похождения в приморском городке. Паршивцы сделали полную озвучку, от чего всё происходящее стало просто фееричным гимном любви.  С самого опенинга глаза Артёма расширились и стали круглыми от удивления, он даже рот приоткрыл.

― Эт-то что? ― проговорил Артём минут через пять.
― Это, Тёма, японцы, ― ответил я, не поворачивая к нему головы.
― А-а з-зачем эт-то они? ― продолжал Артём заикаясь.
― Кто?
― Н-ну т-там.
― Как видишь, им нравится.
― Эт-то может нравится?!
― Похоже, что они в этом не сомневаются, ― ответил я и, наконец, посмотрел на Артёма.

А он же изо всех сил прижимал ладони к паху и смотрел на экран, не отрываясь. Но когда мальчик Пико стал «девочкой», Артём зажмурился. И хоп! Изображение остановилось и звук пропал. Артём открыл глаза, и всё продолжилось. Он снова зажмурился. Снова остановка. Так он сделал раза четыре. И с тем же результатом. Тогда он, не закрывая глаз, повернул голову вправо, и тут экран мгновенно «перетёк» в том же направлении, заняв практически всю стену, и представление продолжилось. Артём попробовал вообще повернуться спиной, но куда бы он не отворачивался, экран упорно следовал за ним, не прекращая показ. Я же при этом сидел совершенно спокойно, наблюдая только метания мальчика в его попытках избежать «просвещения».  Я тоже пробовал закрывать глаза, но на меня «кинопоказ» не реагировал вовсе. «Вот, значит, что вам интересно, экспериментаторы хреновы», ― подумал я. А Артём между тем предпринял новую попытку «побега», метнувшись в туалет-ванную, в единственное место спасения, как он думал. Фильм снова остановился. Я всё так же сидел и ждал. Минуты через две я услышал визг Артёма, и через мгновение дверь отъехала в сторону, и он выбежал наружу.

― Т-там свет выключили! ― крикнул он.
― Нисколько не удивлён. Тебе не дадут никакого шанса.
― Но я не хочу! Не хочу это смотреть!
― Так ли уж и не хочешь? - сказал я улыбнувшись.
― Да, не хочу!
― Тогда покажи мне твои ладошки.
― Что показать?
― Ладошки покажи. Ведь тебе не нравится, то, что ты видишь.
― Я вас стесняюсь.
― А мне кажется, что ты что-то скрываешь.
― Нет!!!
― Но смотреть тебе всё равно придётся.
― А вам нравится это?!
― Да, вполне.
― Вы ненормальный?!
― Почему?
― Но вам же нравится!
― Почему бы и нет? Никто никого не насилует, не калечит. Всем всё нравится. А уж кому и что ― это их дело.

Артём замолчал и посмотрел на меня с неподдельным удивлением, но ничего не сказал. А кино при этом продолжалось. И за первой частью последовала вторая про приключения в деревне с Чико, а потом и третья про город и Коко.  На этом последовал «антракт». Экран погас. На часах над ним уже высветилось ровно два часа. Пиликнула короткая мелодия со стороны обеденного стола, и нас снова «пригласили» поесть. На этот раз обед был вполне приличный. Нам подали неплохой овощной суп, картофельное пюре с сосисками, какой-то фруктовый компот, салат и хлеб. Всё было вкусным, свежим и в меру горячим. Приготовлено было снова на двоих, но еды было более чем достаточно. Единственное, что вся посуда и приборы были из какого-то матового, но прочного пластика, который, впрочем, не давал никакого привкуса и не ничем посторонним не пах. К счастью, Артёма не пришлось уговаривать, и он резво занял своё место за столом. Ели мы молча. Он ни о чём меня не спрашивал, я тоже был погружен в размышления об увиденном.

По любому выходило, что обрабатывают здесь прежде всего Артёма и готовят его к вполне предсказуемому «эксперименту» со мной. Был ли я против? Конечно нет. Артём был вполне симпатичным, и, что уж скрывать, вызывал у меня неподдельное желание, которое пока удавалось скрывать каким-то образом. Но набрасываться на него я тоже не хотел. Насилие портит всё и всегда, если вы не законченный маньяк, конечно, к которым я себя не причислял. К тому же я до сих пор не знал, что от нас собственно хотят эти «экспериментаторы». А портить отношения с Артёмом вот так, за здорово живёшь, мне тоже не хотелось. От раздумий меня отвлекли естественные позывы, которые я решил удовлетворить. Ничуть не смущаясь, я встал из-за стола, и направился в единственное заведение для уединения.

― Вы куда? ― остановил меня Артём.
― Да вот, пойду прогуляюсь, ― ответил я с улыбкой.
― Куда?! ― с тревогой в голосе спросил он.
― Да в туалет я, в туалет. Успокойся, ― сказал я, вздохнув, и скрылся за дверью.

Пробыл я в совмещённом санузле минут десять. И, сделав все дела, обнаружил интересную подробность своей физиологии. Освобождение от продуктов распада произошло быстро и без напряжения. Будто бы кто-то нажал кнопку, известная часть тела расслабилась, и всё вылетело в один момент полностью. При этом я ещё и почувствовал, что движение известной субстанции произошло, как по смазанному туннелю. И никакого запаха, вообще. С удовольствием воспользовавшись биде и помыв руки, я поспешил обратно.  Стола и стульев уже не было. Артём сидел на полу и смотрел на маленькую белую кучку, которая лежала перед ним.

― Что это у тебя там? ― спросил я, подойдя ближе.
― Я, это, запихнул всю посуду обратно, а вилку оставил. Ну, чтобы защищаться, ― сказал Артём.
― От меня?
― И от вас тоже.
― И?
― А она рассыпалась. Вот.

При этом маленькая кучка белого порошка у наших ног медленно впитывалась в пол, как будто таявший снег.

― Не дураки придумали, ― сказал я с сожалением. ― Зачем им поножовщина между мышками?
― Какими мышками?
― Белыми. Для опытов.
― Это мы?! ― с удивлением спросил Артём и, подняв голову, посмотрел на меня снизу вверх. Но, увидев меня во всей красе, которую я и не думал закрывать, он тут же дёрнул головой и опустил глаза.
― Ну а кто же ещё?! Мы для них подопытные мышки, ― продолжал я. ― Что они захотят, то мы и будем делать.
― А если не будем?
― Тогда застрянем мы здесь надолго. Ты же хочешь домой?
― Хочу.
― Вот и я хочу.

Мы снова оба замолчали. Стоять мне над Артёмом надоело, и я пошёл к дивану, ожидая продолжения сеанса. Проследив за моим перемещением, Артём вздохнул и тоже вернулся в «кинозал». Как только он сел, экран вновь включился и на него обрушилась новая порция впечатлений, которую на этот раз обеспечил «Дорогой кузен Билл». Ну, там, где два зайчика разыгрывают любовные сцены между двоюродными братьями. Сначала Артём начал смотреть даже с интересом, вероятно подумав, что это просто какой-то фильм про дружбу. Но когда ребятишки вплотную занялись полированием членов друг друга, а потом тот что постарше начал медленно, но с удовольствием долбить блондинистого длинноволосого ангелочка, Артём вновь раскрыл глаза так широко, как только мог, а в довершение и рот у него открылся от нескрываемого удивления. Время от времени он поворачивал голову в мою сторону, но я делал вид, что не замечаю этого, продолжая с интересом смотреть этот хорошо известный фильм, потому что наши наблюдатели не поленились отлично восстановить его и озвучить со всеми подробностями, вплоть до характерных звуков, что возникают при совокуплении и всплесках страсти двух юных сердец. Смотреть на это было настолько приятно, что я почувствовал возбуждение, которое даже не стал скрывать, а сел поудобнее, чтобы ничто не мешало мне получать удовольствие.

― Андрей Петрович, у вас это... ― услышал я вдруг голос Артёма.
― Что это? ― спросил я и повернул голову в сторону Артёма.
― Ну это, между ног, ― дрожащим голосом продолжал Артём.

И тут я понял, что мой член уже давно стоит по стойке «смирно», среагировав на происходящее на экране. Ну нравятся мне такие зайчики, ничего не могу с собой поделать! А уж когда вижу их на экране в таком виде, то желание к ним присоединиться возникает само собой.

― И что такого? Ты своего дружка, по-моему, тоже давно скрываешь, хоть он и просится наружу, ― сказал я с улыбкой.
― Н-нет! ― выпалил Артём. ― Никуда он не просится! Это вы извращенец!
― Ну вот, началось! Я тебя трогаю? Я к тебе пристаю?
― Н-нет!..
― То-то и оно! А ты меня извращенцем называешь.
― Но такого у вас не может быть, если вы нормальный.
― Много ты знаешь про нормальных-то? У самого, вон, в руках уже не помещается, а всё туда же. Если кто-то делает приятно другому, и тот не возражает, то они оба нормальные.
― Но они же оба мальчики!
― И что? Были бы они девочками, это что-то изменило бы? Они делали больно друг другу?
― Н-нет...
― Ну, и кого интересует, как они себя ведут, если они это не делают у всех на глазах?
― А разве так можно?!
― А почему нет? Кто об этом узнает?
― И вы такое делали?!
― Делал. И не жалею. И тот, с кем я это делал, тоже был очень доволен.
― Н-нет! ― глаза Артёма расширились и чуть не выскочили из орбит.
― Да! ― сказал я с придыханием.
― И вы так спокойно об этом говорите?! Не боитесь?!
― А кого мне бояться?
― А если я расскажу, когда мы отсюда выйдем?
― Когда мы выйдем, у нас сотрут память. Если уж зрение нам исправили и шрамы убрали, то стереть память они смогут на раз-два. Ни ты, ни я не вспомним о том, что тут было, и кто что говорил.

Артём замолчал. Кузены между тем уже закончили свои игры, и на экране началось калейдоскоп роликов с разными мальчиками-зайчиками, которые тоже не теряли времени даром, развлекаясь или сами с собой, или с друзьями. Потом нам запустили «Ты не один». Этот фильм Артём смотрел уже вполглаза. Благо, что действие было практически вегетарианским, по сравнению с предыдущим.

― Зачем они нам это показывают? ― проговорил Артём, не оборачиваясь ко мне.
― Изучают наши реакции, ― ответил я, не сильно соврав при этом.
― И что они хотят узнать?
― Как ты будешь реагировать на это.
― А вы?
― Ну, мне все эти фильмы знакомы.
― Все?!
― Да, практически все.
― Вы их уже смотрели?!
― И не по одному разу.
― И вы говорите, что вы не извращенец?!
― Хорошо, если бы нам крутили порнуху с девочками, и я бы сказал, что тоже это смотрел, то ты не был бы удивлён?
― Ну, то с девочками, ― проговорил Артём и осёкся.
― То есть, с девочками ты не против посмотреть? А есть разница?
― Конечно есть!

Я, не сдержав смеха, захохотал в ответ.

― Чего вы смеётесь?
― Разницы нет никакой, потому что реакция на это одинаковая. Только кому-то нравятся девочки, кому-то мальчики, а кому-то и те, и другие.
― А вам только мальчики нравятся? ― спросил Артём уже с неподдельным интересом.
― И мальчики, и девочки. Но мальчики больше.
― Почему?
― Не знаю. Так уж получилось.
― И вы этого не боитесь?
― Чего?
― Что вам мальчики нравятся?
― Нет. Я никого не насиловал никогда. И желания к этому у меня не возникало. Поэтому мне бояться нечего. А желание... Желание любить, конечно, у меня не пропадает. И с этим приходится бороться по мере надобности, когда я его не могу удовлетворить.
― Я вам тоже нравлюсь?!
― Ты мальчик?
― Д-да.
― Значит, нравишься.
― И вы со мной тоже могли бы так?!
― Как?
― Ну, как в фильме.
― Да. И тебе бы понравилось.
― Н-нет... ― сказал Артём как-то неуверенно.
― Ты же не пробовал никогда.
― Не пробовал! И не хочу!
― Ты мне ещё скажи, что ты и в доктора никогда не играл.
― Н-ну, играл, когда совсем маленький был. Но не так же!  Они же не в доктора играют!
― Не в доктора. Тут ты прав. Но ты же раздевался перед каким-то своим другом, или сам его раздевал?
― Я ничего не помню.
― Не помнишь, потому что вы оба на это были согласны. И никто никого не насиловал. Поиграли и забыли.
― Я бы помнил, если бы такое было.
― Возможно. Но мог и забыть. Запоминают или очень плохое, или очень хорошее. Ты, возможно, просто был равнодушен тогда к той игре.
― Не знаю...

Фильм между тем кончился. И к моему удивлению за ним последовали какие-то совершенно нейтральные фильмы и ролики про пацанов, которые то занимались спортом, то танцевали в балете, то ещё чем-то занимались, но не любовью. Артём при этом начал заметно успокаиваться. А когда понял, что за его взглядом не следят, заметно приободрился, встал с дивана и даже походил по нашему небольшому «дому», зайдя ещё раз и в ванную. Но руки от заветного места он так и не убирал.

В семь часов пиликнул сигнал, приглашавший к столу. Что нам в этот раз подали, я точно не запомнил. Ели мы в полном молчании. После ужина ещё часа два на экране мальчики-нудисты плескались в каком-то южном море. И ровно в девять диван под нами стал уезжать в пол. Мы встали. На смену дивану из пола поднялись два возвышения, каждое размером чуть меньше двуспальной кровати, а высотой ― сантиметров сорок, не больше. Располагались они не рядом, а на значительном расстоянии друг от друга. Затем в противоположной от обеденного «стола» стене открылась очередная ниша, где мы увидели два сложенных одеяла и две подушки из какого-то синтетического материала. Стало понятно, что нам предстоит провести здесь ещё и ночь. Освещение при этом стало ослабевать. Увидев одеяла, Артём тут же метнулся к нише, схватил одно из них и тут же завернулся в него, как в плащ.

― Похоже, нам предлагают лечь спать, ― сказал я, с улыбкой наблюдая за его судорожными действиями.
― Вы будете спать?! ― спросил Артём, закутываясь в одеяло.
― А что в этом такого?
― А если с нами что-то сделают?
― Если с нами захотят что-то сделать, наш сон им не понадобится. Не знаю, как ты, а меня эти фильмы утомили. Пойду приму душ.

Оставив Артёма одного, я направился в ванную. Постояв под тёплым душем некоторое время, я решил сбросить напряжение привычным способом, тем более, что стимул для быстрой и сладкой разрядки располагался буквально через стенку. После водных процедур я ещё и зубы почистил любезно предоставленной щёткой и пастой. Вместо полотенца в ванной имелась установка воздушной сушилки в полный рост. Свежий и довольный я вернулся в комнату. К тому времени мой верный спутник был уже совершенно спокоен и ничем не выдавал мои мысли о мальчике.

― Пойди тоже прими душ, ― сказал я Артёму. ― Там даже зубная паста и щётка есть. Я брал зелёную.
― А вы не будете подглядывать?
― Зачем это? Я спать хочу. Хватит с меня развлечений на сегодня, ― сказал я совершенно искренне, взял одно из одеял и подушку, демонстративно лёг на одно из возвышений, укрылся одеялом и закрыл глаза. Поверхность «кровати» была такая же в меру мягкая и упругая, как диван, на котором мы до этого сидели. Отсутствие простыни совершенно не ощущалось. Поэтому одеяла было достаточно, чтобы спокойно спать.

Через минуту я услышал, как Артём идёт в сторону ванной и звук закрывающейся двери. Пробыл он там минут пятнадцать или двадцать. Когда он вышел, я уже почти спал. Я приоткрыл глаза и увидел, что Артём идёт всё также закутавшись в одеяло. Не говоря ни слова, он прошёл мимо меня на значительном расстоянии к своей «лежанке» и тоже лёг.

― Спокойной ночи, Тёма, ― сказал я.
― Спокойной ночи, ― услышал я в ответ.

После моих слов свет нам окончательно выключили, и только несколько ночников разгоняли полную тьму в нашем виварии. Поворочавшись, я лёг на правый бок и вскоре уснул.

ГЛАВА 2

Моё пробуждение было вызвано ярким светом с потолка и бодрой громкой музыкой, которая не давала ни единого шанса поваляться в постели. Артём сидел на своей «кровати», закутавшись в одеяло, и смотрел на меня.

― Доброе утро, ― сказал я.
― Доброе утро, ― проговорил Артём, казалось, через силу.
― Ты давно проснулся?
― Только что. Стены другого цвета.
― Правда?

Я огляделся и увидел, что стены стали светло-голубыми, а пол ― бежевым. Пожав плечами, я встал, потянулся и направился в ванную. Мои одеяло и подушка остались на «кровати». С удовольствием умывшись, я вернулся обратно в «комнату».

― Пойди тоже умойся, а то будешь сонный весь день.
― А зачем? Что это изменит? ― проговорил Артём.
― По крайней мере это изменит твоё самочувствие. Бодрость ещё никому не мешала.

Артём вздохнул и всё же встал. Он снова закутался в одеяло и пошёл в ванную. Я между тем собрал своё одеяло и подушку вместе с подушкой Артёма и положил их в ту же нишу, откуда мы их получили накануне. Минут через десять он вышел совершенно растерянным и без одеяла, но всё так же прикрываясь руками.

― А где твой балахон, ― спросил я с улыбкой.
― Он растаял, ― ответил Артём с отрешённым видом.
― Как это? ― спросил я с притворным удивлением.
― Да так... Я положил одеяло на пол, пошёл умываться, а когда захотел его поднять, оно рассыпалось, а потом растаяло прямо на полу.
― М-да, не дают не единого шанса на защиту, ― сказал я с улыбкой.
― Вы издеваетесь?
― Немного. Но этого стоило ожидать. Им почему-то нужно, чтобы мы оставались всё время в чем мать родила. Пойдём завтракать. Там уже всё прислали.

Мы сели за стол и стали есть. На этот раз у нас было какао, рисовая каша и куча бутербродов с сыром и колбасой. После завтрака мы сложили всю посуду обратно в «микроволновку» и вновь сели на выросший из пола диван. В этот раз нам показали летние каникулы мальчика Юи, который в летнюю жару не придумал ничего лучше, чем сидеть с удочкой на берегу, и в итоге познакомился с девочкой, которая за просто так отполировала его хоботок. Но тут оказалось, что девочка ― мальчик, и он тоже хочет удовлетворения. Зарядили они все три части без остановки, и снова Артёмку заставили посмотреть всё до самого конца, где Юи уже стонал от наслаждения, предоставив свой круглый задик своей «подружке». И вот, после этого сериала началось самое главное. Экран стал бледно-зелёным и по нему крупными буквами поплыл текст, который одновременно зачитывал всё тот же женский дикторский голос.

― Внимание! Внимание! Начинаем первый эксперимент. Старший партнёр должен выполнить оральную стимуляцию полового члена младшего партнёра. Стимуляция должна продолжаться до достижения оргазма и эякуляции у младшего партнёра...

Во, как завернули! И тут же на экране появилось подробное «объяснение» ― как собственно проводить эту стимуляцию. Обошлись при этом обобщёнными 3D фигурами. Но передано всё было во всех подробностях и с нескольких ракурсов вплоть до указания движений языка и губ, чтобы, значит, без ошибок. Услышанное и увиденное вогнало Артёма в шок. Он открыл рот, упёрся руками в диван и подался назад всем телом.

― Эт-то ч-то? ― заикаясь проговорил он, когда демонстрация инструкции пошла по второму разу.
― Это то, ради чего мы здесь. Ты думаешь, они просто так нам показывали все эти занимательные мультики?
― Вы же говорили, что они нашу реакцию изучают!
― И это тоже. Но хватило бы и часа, чтобы её выяснить.
― Так вы обо всём знали?!
― Нет. Но в какой-то момент догадался.
― И вы молчали?!
― Хорош бы я был, если бы рассказал тебе, что нас может ждать здесь! Ты и так был в шоке. Зачем мне тебя добивать окончательно? Ты думаешь, мне бы доставило удовольствие оказаться в одном месте с истерящим подростком? Да и потом, это были только мои догадки. Я не знал наверняка.
― Но я не хочу этого делать! Я не буду! ― крикнул Артём.
― Строго говоря, делать предлагается мне, а не тебе. Ты просто получишь удовольствие.
― Ничего я не получу! Я вам не дам!
― Тогда мы здесь застряли надолго, если не навсегда, ― вздохнув, сказал я.
― Как это?!
― Ну подумай сам. Если мы не сделаем то, что они хотят, им придётся нас к этому принуждать, пока мы не согласимся. Как они это будут делать, я не знаю. Но времени это может занять много. Да и потом, они могут отказаться от одного эксперимента и провести другой, не самый приятный для тебя.
― Какой?! ― с рожью в голосе спросил Артём.
― Без понятия. Могут тебя кинуть в комнату с какими-нибудь отморозками и наблюдать, как они тебя будут насиловать до смерти.
― Н-нет!!! ― чуть ли не в истерике кричал Артём. ― Нет!!!
― Поэтому в наших с тобой интересах поучаствовать в том, что по крайней мере доставит нам не боль, а удовольствие, ― вкрадчиво и медленно сказал я, пытаясь успокоить мальчика.
― Это вам оно доставит удовольствие, а не мне!
― Тут ты ошибаешься. Минет очень приятен как раз для того, кому его делают.
― Какой минет?!
― Ты и этого не знаешь?
― Н-нет! Я же не извращенец, как вы.
― М-да. Чему вас только в школе учат? Минетом называется стимуляция мужского полового члена губами и языком партнёра или партнёрши, ― медленно, как не лекции, сообщил я прибалдевшему от такой информации Артёму. ― В результате стимуляции партнёр достигает оргазма за счёт раздражения эрогенных зон, расположенных на члене и в области гениталий, и у него происходит семяизвержение.
― Вы-то это откуда знаете?
― Мне ли не знать, если я делал это ни один раз разным мальчишкам вроде тебя?
― Вы?!
― Да, я. И хватит об этом. Предлагаю сделать всё прямо сейчас. Много времени у нас это не займёт. А наше освобождение приблизит наверняка.
― Нет!!! ― снова выкрикнул Артём. ― Я не дам!!!
― Ну, нет так нет, ― пожал я плечами и демонстративно встал с дивана. ― Думай, пока есть время.

Как бы в подтверждение моих слов на экране вновь появился Пико с друзьями, и все пространство вновь наполнилось вздохами, стонами и всхлипами юных развратников. Потом их сменили ролики, в которых разные зайчики занимались оральным сексом друг с другом в различных позах и количестве. И где их столько нашли? Многие были мне вообще неизвестны. Но когда я повнимательней присмотрелся, то понял, что некоторые из них были сняты в помещениях, очень похожих на то, в котором мы сейчас находились с Артёмом. Действовали ребята, конечно, с размахом. Ни одна пара за два часа не повторялась. Артёму пришлось смотреть всё это пиршество плоти и разврата, не отрываясь.  Под конец, то есть к моменту сигнала на обед, на мальчишку было жалко смотреть. Артём был измучен и увиденным и собственными переживаниями. Он елозил по дивану своей круглой попкой, стараясь одновременно прикрывать, а я подозревал, что и зажимать, свой орган, который, похоже, начал жить своей собственной независимой жизнью. Но со мной Артём не пытался разговаривать и вообще не смотрел в мою сторону. Я же откровенно получал несказанное удовольствие от забав юных любовников, подтверждением чему была обильная смазка, выступившая на головке моего члена. Чтобы сбросить напряжение, я пару раз уединялся в ванной, где, не сдерживая себя, откровенно дрочил, представляя себе Артёма и его алые губы, скользящие по моему стволу. Возвращался я обратно, помахивая всё ещё стоящим членом и никак не скрывая своего возбуждения. Впрочем, Артём этого, казалось, не замечал, потому что безотрывно смотрел на экран.

Перерыв на обед положил конец «страданиям» Артёма. Экран погас, и мы сели за стол. Артём снова молчал, а я следовал его примеру. После обеда, когда мы убрали тарелки, а стол со стульями втянулся в стену, и мы вновь сели на диван, на экране вновь повторили инструкцию к действию, а потом к моему удивлению включили какой-то видовой фильм с демонстрацией природы. На этот раз мы сидели совершенно спокойно, но минут через десять Артём вдруг ойкнул, ещё сильнее прижал руки к своему паху, вскочил с дивана и, смешно расставляя ноги, побежал в ванную. Пробыл он там минут пятнадцать. Но вышел он оттуда в каком-то подавленном состоянии. Он подошёл к дивану, постоял около него, смотря на экран не видящими глазами, а потом развернулся и снова скрылся в ванной. Так он сделал ещё раза два. Когда он вышел в третий раз и остановился на полпути к дивану, я повернулся к нему и спросил:

 ― Что случилось, Тёма? У тебя что-то болит?

Он поднял глаза и посмотрел на меня. Я увидел, что его глаза полны слёз.

― Да что случилось? ― встревоженно спросил я.
― Он, он не падает, ― проговорил Артём через силу.
― Кто не падает?
― Ч-член.
― Ты три раза бегал дрочить?
― Д-да. А он никак!.. ― чуть не плача, проговорил Артём.
― Но нам же сейчас не показывали ничего такого. Отчего ты возбудился?
― Я н-не знаю. После обеда мы сели на диван, ничего не было, а потом он встал.
― Твой член?
― Д-да. И он так напрягся, что я, я не мог терпеть.
― И ты решил сбросить напряжение.
― Д-да.
― И когда ты вышел, он успокоился?
― Д-да. А потом опять!..
― После второго раза он упал?
― Н-нет.
― И ты сделал это снова?
― Д-да. Но он, он...
― Он стоит снова и не падает.
― Д-да. А у вас?
― У меня всё в порядке. Причин для возбуждения нет, и мой дружок совершенно спокоен.
― Почему? - с удивлением спросил Артём.
― Ну, наверно, потому что сейчас целью являешься ты.
― Я-я?!
― Это же я у тебя должен сосать, а не ты у меня. Поэтому ты и возбуждён.
― Но я не хочу! ― выпалил он.
― Они это поняли и подстраховались.
― Как?!
― А ты не понял?
― Н-нет!
― Они что-то добавили во время обеда в еду.
― Но вы же ели то же самое!
― Да. Но они добавили что-то таргетное.
― Что они добавили?
― Какое-то вещество, которое действует только на тебя, а на мне никак не проявляется.
― Такого не бывает!
― Как видишь, бывает. Ну, или они нашли другой способ тебя возбудить. Я только предполагаю.
― И что делать?
― То, что мы уже должны были сделать, ― спокойно сказал я.
― Н-но я н-не могу!..
― Что тебе мешает? Ты меня боишься?
― Н-нет...
― Уже хорошо.
― Н-но это неправильно! Эт-то нельзя!
― Что неправильно? И что нельзя?
― Что вы хотите сделать!
― Ну, скажем честно, я не против это сделать. Тем более, что нас к этому принуждают. Но и ты не сильно пострадаешь. Об этом ты даже не вспомнишь. Да и я тоже. И никто об этом не узнает.
― М-мне, мне стыдно, ― тихо проговорил Артём.

«Йес!» ― внутренне ликуя, крикнул я про себя, а потом продолжил:

― Стыд хорош, когда люди вокруг. А здесь кроме нас никого нет.
― Они же за нами наблюдают.
― Кто?
― Ну те, кто нас украл.
― Те, кто нас украл, вряд ли вообще люди. Сильно тебя будет беспокоить, что на тебя смотрят какие-нибудь каракатицы?
― Н-нет, наверно.
― Поэтому забудь о стыде. Есть только ты и я. Что будем делать?
― Я не знаю.
― Ты боишься?
― Д-да, немного.
― Это не будет больно. Тебе даже понравится.
― А, а вы умеете?
― Да. Я уже говорил тебе.
― А это долго будет?
― Вряд ли. Твой птенчик, судя по всему, сильно возбуждён. И долго ты не продержишься. Пойми, у нас нет другого выхода. Да сядь ты уже на диван и подумай спокойно.

Артём всё это время стоял, а я разговаривал с ним, сидя на диване и повернувшись к нему. Спинка дивана служила нам своеобразным барьером. Артём постоял ещё немного, а потом всё же обошёл диван и сел на другом его конце. Он сидел, понурившись и упираясь руками в диван, не замечая того, что ничто уже не защищает его вздыбленного пестика. Возможно, что так ему было даже легче терпеть боль от возбуждения. Я искоса посмотрел на Артёма и увидел, что его членик подрагивает, слегка покачиваясь вверх и вниз.
Так прошло ещё минут десять в полной тишине, потому что на экране застыл какой-то лесной пейзаж, но звука никакого не было.

― Я согласен, ― проговорил вдруг Артём, не глядя на меня.
― Хорошо, Тёма. Ты всё правильно делаешь. Ничего не бойся. Ты можешь подойти ко мне?

Артём попробовал приподняться, опираясь руками в диван, но тут же снова сел.

― Нет, ― тихо сказал он. ― Ноги какие-то слабые стали.
― Что же ты так испугался-то? Хорошо, тогда я сам к тебе подойду.

Я встал и за два шага оказался перед Артёмом. Он сидел, не поднимая головы, но и руками он тоже не закрывался. Его стройный достаточно длинный членик слабо подрагивал. Полностью обнажённая головка была вся покрыта смазкой и блестела, как отполированный розовый коралл. На его члене были видны две светлые фиолетовые тонкие жилки. Я опустился перед мальчиком на колени. Он тут же инстинктивно свёл ноги вместе, но предательски выпирающий член не дал ему это сделать полностью.

― Тёма, успокойся, ― снова сказал я и положил свои руки ему на колени. ― Тебе нужно немного развести ножки в стороны. Иначе у меня ничего не получится. Давай, зайчик.

 Тёма стал глубоко дышать и сильно засопел, но я почувствовал, что напряжение его ног под моими руками ослабло, и я начал медленно разводить его бедра в стороны.  Я развёл его ноги достаточно широко, и мне открылось восхитительное зрелище.

Два достаточно крупных овала его яичек чётко просматривались в свободно свисающей мошонке, его член с ярко-розовой головкой, обильно покрытой смазкой, был устремлён вверх и чуть подрагивал. Артём во все глаза смотрел на меня.

― Тёма, если хочешь, то закрой глаза. Тебе так будет легче, ― сказал я, посмотрев ему в глаза.
― Хорошо, ― тихо сказал он, и действительно закрыл глаза.

Я несколько раз провёл руками по его бёдрам в направлении паха и обратно, мягко поглаживая их снаружи и изнутри. Артём при этом только ещё громче засопел и стал шумно дышать. Наконец, я открыл рот, высунул язык и склонился над манящим мальчишеским членом. Моё первое прикосновение языка к его головке, словно ударило Артёма током. Он дёрнулся назад всем телом, но спинка дивана помешала ему освободиться от плена моих рук, которыми я всё ещё держал его за бёдра. Чуть солоноватый вкус, который я почувствовал, прикоснувшись языком к головке его члена, был восхитителен. Он так мне понравился, что я лизнул её несколько раз снизу вверх, а потом провёл языком вокруг неё, собирая мальчишеский нектар.  Артём уже не пытался сводить ноги, а совершенно расслабился, раздвинув их ещё больше, и лёг на спину, облокотившись на спинку дивана. Увидев это, я нежно обхватил одной рукой мальчишеский стебелёк, одновременно обхватывая и мошонку, в которой два нежных яичка уже начали подтягиваться вверх. Я пощекотал кончиком языка уздечку под головкой, чем заставил Артёма ещё несколько раз дёрнуться в попытке освободиться от сладкого плена. Мальчик слабо застонал, а его руки инстинктивно легли мне на голову и упёрлись в лоб. Поэтому, уходя вниз от ладоней Артёма, я обхватил головку его члена губами и погрузил её в рот, пропустив ствол почти до половины. Головка при этом скользнула по моему языку, от чего Артём снова застонал и подался всем телом вперёд, шепча в полубреду: «Н-нет... н-нет.. Не н-надо...» Я, конечно, уже не слушал его. Все его движения, волнами пробегавшая по телу дрожь и пульсация члена у меня во рту уже привели меня в то состояние, когда всё пространство вокруг сузилось до дивана, на котором полулежал вожделенный и обожаемый сейчас мною мальчик, всё естество которого было в моей полной власти. Моя голова поднималась и опускалась, заставляя его член двигаться в моем рту, как поршень в цилиндре. При моём движении вниз мальчик чуть подавался вперёд, пытаясь ещё глубже погрузить свой хоботок в горячую пещеру моего рта. А когда я двигался вверх, он пытался придерживать мою голову уже двумя руками, не давая выскользнуть своему члену из моих губ. Артёма то стонал «не-ет!», то с силой вдыхал «да-а-а!» В моменты обострения ощущений он елозил по дивану своими вспотевшими ягодицами, извиваясь, как уж, пытаясь освободить свой член, но тут же сдавался и наоборот старался запихнуть его поглубже мне в рот. Помогая Артёму освободиться как можно скорее от сладкого напряжения, я одной рукой нежно мял его мошонку, перебирая пальцами виноградинки его яичек, а другой медленно дрочил его член, ни на минуту не останавливая сладчайшей пытки. Как долго всё это продолжалось, я не запомнил. Но в какой-то момент Артём вдруг выгнулся мне навстречу всем телом, протяжно застонал, и мне в рот, наконец-то, ударила тонкая тягуча струйка, которую я принял, как награду. Мальчишеского молочка было немного, но достаточно, чтобы я смог почувствовать его ни с чем не сравнимый вкус, который напомнил мне вкус спелой дыни. Одним глотком я проглотил эту амброзию. Затем я облизал горячую головку уже начинающего медленно опадать члена и только потом выпустил его изо рта.

Я посмотрел на Артёма. Он сидел на диване, широко раздвинув ноги и разметав руки в разные стороны. Мальчик тяжело дышал, его волосы, , прилипли к его лбу, а по всему телу прокатывалась лёгкая судорога, от чего оно слегка подрагивало. Я протянул руку к его лицу, убрал взмокшие от пота и прилипшие ко лбу волосы, и погладил Артёма по щеке.

― Как ты, Тёма?
― Уже всё? ― слабо спросил мальчик.
― Да. Ты молодец. Всё было замечательно. Тебе понравилось?
― Д-да. У меня словно искры из глаз посыпались в конце, и всё тело так свело, что я подумал, что я умираю.
― Нет, малыш. Ты не умирал. Ты испытал настоящий оргазм. И я рад, что я тебе в этом помог. Пойдём, тебе нужно помыться.
― Мне не встать, ― слабо улыбнувшись сказал Артём. ― Ноги дрожат.
― Ничего. Я тебе помогу. Давай-ка, ― сказал я и на удивление с лёгкостью поднял его с дивана.

Мальчик тут же обхватил меня за шею руками. Так, полуобнявшись, мы дошли до ванной, дверь которой тут же отъехала, пропуская нас внутрь. На пороге я всё же оставил его, и он вошёл туда уже сам.

― Прими душ, ― сказал я ему.
― А в-вы?
― Здесь места только на одного. Я подожду снаружи, ― сказал я и вышел.

Вскоре я услышал звук льющейся воды. Меня самого тоже немного потряхивало. Поэтому я вернулся к дивану и сел, тут же обнаружив, что и сам я успел выстрелить пока обрабатывал Артёма, не заметив этого. Впрочем, небольшая лужица почти уже впиталась в пол, а к моменту появления Артёма от неё ничего не осталось. На экране застыл всё тот же пейзаж, который мы видели в начале нашего «эксперимента».

― Я помылся, ― сказал Артём, подойдя к дивану.

Я обернулся и с удивлением заметил, что мальчик больше не скрывает своих прелестей от меня. Он стоял спокойно, опустив руки, без малейшей попытки как-то прикрыться.

― Хорошо, Тёма, ― сказал я, будто не замечая произошедших перемен. ― У тебя всё в порядке? Член не болит?
― Нет, Андрей Петр... ― осёкся Артём.
― Всё правильно, Тёма. Теперь достаточно только имени. Душ помог освежиться?
― Да, спасибо.
― Ну, и чудесно. Пойду тоже помоюсь, ― сказал я и пошёл в душ.

Под бодрящими струями воды я пробыл минут десять. Потом я почистил зубы, высушился и вышел.
Артём сидел на диване. Только я успел сесть с ним рядом, как экран снова ожил и вместе с бегущей строкой мы вновь услышали голос:

― Поздравляем вас, земляне! Вы успешно завершили первый эксперимент. Сегодня отдыхайте и набирайтесь сил. Ужин в вашем распоряжении.

После чего мы услышали мелодичный сигнал из «кухни», и из пола и стены вновь выросли стол и стулья.

― Ну, пойдём ужинать, Тёма. До завтра они нас оставят в покое.
― А будет и завтра?
― Увы, да. Но ты не трусь. Мы отсюда выберемся. Идём.

Мы встали и прошли к столу. Ужин на этот раз был большим, и его хватило бы даже на троих. Была колбаса, сыр, какие-то булочки, пирожные и большой кувшин с чаем.

― А они нам опять ничего не подмешают? ― спросил Артём с опаской глядя на всё это изобилие.
― Сегодня точно нет. Ты же слышал, что они предложили нам отдыхать, ― сказал я.
― А завтра? ― не унимался Артём.
― А завтра будет завтра. Давай есть, ― сказал я и сел за стол. ― Садись, а то я съем ещё и за тебя.

Артём сел напротив.

― Да не бойся, ты, Тёма. Даже то, что они тебе подмешали, тебя не убило.
― Ага. Знаешь, как было больно!
― Догадываюсь. Но думаю, что всё же не столько больно, сколько не понятно. Ведь так?
― Ну, и это тоже, конечно.
― Ну вот. Не бойся больше. Мы отсюда выйдем.
― Да... ― вздохнул мальчик, и начал есть вместе со мной.

Никуда не торопясь, с ужином мы управились минут за двадцать или тридцать. Убрав тарелки и закрыв дверцу «микроволновки», мы снова сели на диван перед экраном. На этот раз и до самого «вечера» нам показывали совершенно нейтральные мультики и фильмы. Удивился даже Артём, который сидел теперь на расстоянии вытянутой руки, хотя и не прямо рядом со мной.

― У них кончились эти фильмы?
― Какие эти?
― Ну те, что нам показывали до этого?
― Ах, это? Не думаю. Просто сегодня они больше не хотят слушать твои стоны и крики, ― пошутил я.
― Дурак! ― также шутливо ответил Артём.
― Ну, какой есть. Зато умелый, ― сказал я, снова улыбнувшись.

Так прошли ещё пара часов. Ровно в девять экран снова погас, диван уехал в пол, а в комнате появились две «кровати». Только теперь они были уже на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

― Почему они сегодня их так поставили? ― спросил Артём.
― Вот уж не знаю. Им, наверно, понравилось, что мы с тобой «сработались», и решили нас не разлучать, ― снова пошутил я.
― Издеваешься? ― насупившись сказал Артём.
― Немножко. На самом деле они увидели, что ты меня теперь не боишься. Поэтому и не отделяют нас специально. Но ты можешь спать спокойно. Я тебя сегодня тревожить не стану.
― Ну, спаси-ибо! ― протянул Артём.

 Я засмеялся.

― Чего ты смеёшься? ― спросил Артём.
― Извини, не буду. Давай ложиться спать.
― Нет. Я сначала в ванную, ― сказал Артём и скрылся за дверью.

Я вздохнул, расстелил постели себе и ему. И, когда он вышел весь такой свежий и «светящийся», я тут же пулей залетел в ванную, чтобы сбросить напряжение. Сделать мне пришлось это раза два, чтобы стояк, наконец-то, прошёл. Когда я вышел, Артём не спал и встретил меня вопросом:

― Чего ты там так долго делал?
― Дрочил! ― откровенно ответил я.
― Чего?
― То самое.
― И ты так спокойно об этом говоришь?
― Тёма, ну, ты не маленький. Между нами сегодня кое-что было. Я, если хочешь знать, даже обкончался, пока ты стонал от удовольствия. Ты же сам ничего мне не делал!
― Вот ещё! ― фыркнул Артём.
― Ну, вот тогда не задавай идиотских вопросов и спи! Всё!

Я демонстративно лёг и повернулся к нему спиной. Свет выключили. Я слышал, как Артём ворочался рядом, а потом услышал его тихий голос:

― Андрей! Андрей! Ты спишь?
― Нет, ― нехотя ответил я.
― Извини меня, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть.
― Ладно. Принято. Давай спать.
― Спасибо, ― услышал я в ответ.

На этом ещё один наш день завершился.

 

ГЛАВА 3

Я проснулся, как и в прошлый раз, от включённого света. Новый день и «новые» стены, которые на этот раз были розовыми, а пол стал светло-серого цвета. Я услышал шум, поднял голову и увидел Артёма, выходящего из ванной.

― Доброе утро, ― сказал он. ― А я раньше проснулся и решил умыться. Спать уже не хотелось.
― Доброе утро, Тёма, ― сказал я в ответ. ― Как спалось?
― Нормально. Ты будешь вставать?
― Да, пора.
― Ты иди, умывайся. Я сам постели уберу.
― Спасибо, ― сказал я.

Артём при этом стоял передо мной совершенно обнажённым, ничуть меня не стесняясь. Мне откровенно понравились перемены, произошедшие с ним. Не откладывая дело в долгий ящик, я встал и направился в ванную. Я пробыл там минут пятнадцать и, когда вернулся в комнату, постели были уже убраны, «кровати» пропали, а стол был на своём месте, и на нём стоял наш завтрак. Артём сидел за столом и ждал меня.

― Спасибо, что всё приготовил и подождал, ― сказал я ему, когда сел за стол. ― Давай завтракать.
― Ага, давай, ― сказал Артём и улыбнулся.

На этот раз наш завтрак сопровождался какой-то спокойной музыкой, которая звучала со стороны экрана. Минут через двадцать мы закончили и, убрав всё со стола, вновь сели на диван.

― Что они сегодня придумают? ― спросил Артём.
― Не знаю, но думаю, что-то похожее на вчерашнее.
― Да-а?.. ― с недоверием спросил Артём.
― Ты же умный мальчик, Тёма. Странно, если после вчерашнего они нам предложат решать задачи по математике.
― Это точно... ― вздохнув, сказал он.

Как бы в подтверждение моих слов экран вновь ожил, и мы получили новую порцию впечатлений. На этот раз мальчики-зайчики всех возрастов и оттенков кожи с упоением и смакованием полировали своими языками и губами вздыбленные жезлы своих взрослых любовников. Сперма и слюна лились рекой в сопровождении звуков причмокиваний, всхлипов и стонов. Ни один из мальчишек не показывал и доли отвращения, а некоторые, напротив, пытались заглотить тёплую и влажную игрушку как можно больше. Глаза Артёма снова были широко раскрыты, но он смотрел на всё это, не отворачиваясь. Я молчал, предчувствуя, что ждёт нас дальше. Примерно через полчаса эта сладкая «пытка» внезапно прекратилась, и мы вновь услышали знакомый голос:

― Внимание! Начинаем второй эксперимент. Младший партнёр должен выполнить оральную стимуляцию полового члена старшего партнёра, который должен достичь оргазма и семяизвержения. Время на выполнение не ограничено.

После окончания этих указаний на экране появилась новая видеоинструкция с подробным указанием что и как делать. Затем наступила тишина, а экран заполнился видами природы.

― Не-ет! ―  прервал молчание Артём. ― Фу-у!
― Что тебя не устраивает? ― спросил я, обернувшись к нему.
― Я не хочу этого делать! ― выпалил Артём мне в лицо.
― А есть варианты?
― Нет! Я не буду!
― Но я же сделал и не умер.
― Так это ты! Тебе ведь понравилось!
― Да, мне понравилось. Понравится и тебе.
― Не-ет! Не понравится. Я что, педик?
― Могу повторить тебе ещё раз, здесь нет никого, кроме нас. Ни ты, ни я об этом не вспомним.
― Нет! Я не хочу!
― Что тебя так пугает?
― Член... в рот... Фу-у! ― Артём даже поморщился и высунул язык, будто сплёвывал что-то горькое.
― Тебя беспокоит, что он будет грязным? Только это?

Артём искоса посмотрел на меня, потом отвернулся и сказал:

― Ну да! Мы же им пи́саем.

Я засмеялся в голос.

― Если проблема только в этом, считай, что её нет. Я при тебе помою свой инструмент хоть пять раз.
― Н-но, но я этого никогда не делал, ― уже чуть спокойнее сказал Артём.
― Не переживай, Тёма. Я тебе помогу. Да и времени у нас, как ты слышал, много.
― Я не знаю. Мне что-то мешает... Мне стыдно... И не знаю я...― продолжал Артём, то ли жалуясь, то ли уговаривая сам себя.
― Всё будет хорошо, Тёма. Ты сможешь. То, что нам показали, конечно жестковато. Мы всё сделаем проще и спокойнее. Я обещаю. Давиться тебе не придётся.
― Правда? ― недоверчиво спросил Артём.
― Правда. Тебе нужно сделать только маленький шаг.
― А ты точно помоешь его?.. ― снова с недоверием спросил он.
― Кого?
― Свой член.
― Да. Пойдём прямо сейчас.

Я решительно встал и посмотрел на Артёма:

― Ну, идём?
― Хорошо, ― сказал он, вздохнув, и тоже встал.

Мы пошли в ванную. Там я демонстративно встал под душ, а потом намылил член и всё, что вокруг, а затем смыл пену.

― Смотри, делаю это второй раз, ― сказал я Артёму, и повторил все действия.

Мальчик всё это время стоял недалеко и смотрел за моими манипуляциями.

― Смотри, сейчас я помою головку, ― продолжал я комментировать свои действия. ― Можешь ближе подойти, если хочешь.

Я сдвинул крайнюю плоть назад, обнажив головку, и так же демонстративно её намылил и омыл водой. Закончив с этим, я спросил:

― Ещё повторить?
― Нет, не надо, ― сказал Артём поспешно.
― Ну, тогда иди, а я высушусь и приду.
― Ага, ― сказал он и ушёл.

Я действительно встал под тёплые поток из фена, и через некоторое время вышел. Артём ждал меня, сидя на диване. Когда я обошёл диван и встал перед ним, он поднял голову и посмотрел на меня. От предвкушения удовольствия мой член уже начал постепенно разворачиваться в боевое положение. И покорность Артёма только подгоняла события.

― Что я должен делать? - тихо спросил Артём, не отводя взгляда от моего восставшего члена и его головки, которая уже наполовину выглянула наружу.
― Давай я тоже сяду, как ты в прошлый раз, а ты встанешь на колени передо мной.
― Хорошо, ― сказал он и встал с дивана.

Я раздвинул ноги, и Артём встал между ними.
― Ну, не бойся, ― сказал я, когда Артём замер в нерешительности передо мной.

Он, ни слова не говоря, тяжело опустился на колени, и я даже слегка подхватил его руками, чтобы он случайно не упал и не ударил меня головой в пах.

― Всё хорошо. Теперь возьми его рукой, ― сказал я, увидев, что Артём, не отрываясь, смотрит на мой восставший член.
― Х-хорошо, ― тихо сказал мальчик и, протянув руку, поместил её так, что мой член оказался между его большим и указательным пальцами. Свою кисть Артём при этом не сжимал, и член оказался в своеобразной вилке.
― Что ж ты так боишься? Он тебя не обожжёт, ― сказал я, глядя на мучения Артёма. ― Дай, я тебе помогу.

Я обхватил его ладонь своими руками и, несильно сжимая, заставил мальчика обхватить пальцами мой член. Артём не сопротивлялся, и вскоре я почувствовал все его горячие пальцы вокруг моего налитого соками ствола.

― Ну вот, молодец, ― подбодрил я Артёма. ― А теперь поработай кулачком вверх-вниз, как ты это делаешь себе.

После этих слов Тёма потянул руку вниз и почти до предела растянул мне уздечку так, что я чуть не вскрикнул, но только зашипел сквозь губу.

― Эй, полегче! А то ты мне его оторвёшь. За тобой никто не гонится, ― сказал я.  ― Аккуратнее.
― Извини, ― проговорил Артём и ослабил хватку.

Тогда я взял Артёма за руку и стал направлять его движения. Он быстро понял, что нужно делать. И, убрав руку, я предоставил ему полную свободу действий. Минуты три Артём медленно дрочил мне, пристально смотря на мой член. А я с каждой минутой чувствовал, что во мне закипает желание, которое связано совсем не с его ротиком.

― Достаточно, ― прервал я его упражнение.

Артём остановился и замер, но руку с моего члена не убрал.

― Теперь лизни его, ― сказал я и увидел, что мальчик смотрит на меня полными мучений глазами.
― Не бойся. Ты же видел, что я его мыл несколько раз. Давай, зайчик. Иначе никак.

Артём шумно вздохнул и наклонился. Я увидел, как он пару раз открыл и закрыл рот, глядя на блестящую от смазки, пламенеющую головку моего члена. Он зажмурил глаза, высунул язык и, наклонившись ещё ниже, лизнул её, попав кончиком языка в самую щель.

― Молодец. Не останавливайся, ― подбодрил я его.

В ответ я услышал «угм!», и Артём ещё несколько раз лизнул, но на этот раз он провёл языком по уздечке, и только потом перешёл на головку. Делал он это медленно, выпуская много слюны. И вскоре вся головка была покрыта ею.

― Приоткрой рот, и представь, что это банан, ― подсказал я ему.

Артём кивнул, прикоснулся к ней губами и остановился на пару секунд, привыкая к новым ощущениям. Я чувствовал, как его влажные губы охватывают мою головку горячим кольцом, которое вскоре расширилось и пропустило её глубже в тёплый и влажный плен. Одновременно я ощутил, как она скользит по его языку.  Когда вся головка скрылась во рту мальчика, он выпустил её обратно, двигая головой назад и одновременно смыкая губы, смешно причмокнув при этом. Артём сделал так несколько раз и, наконец, то ли осмелев, то ли привыкнув к новым ощущениям, заглотил мой член почти наполовину. Не желая напугать Артёма, чтобы не вызвать случайно у него спазма в челюстях, я вообще не прикасался к нему. Он двигался медленнее, чем мне наверно хотелось бы, но при этом у него не было ни истерики, ни слёз.

― Ты всё хорошо делаешь, Тёма, ― говорил я ему. ― Если можешь, попробуй чуть быстрее.
― Ага, ― проговорил он, на секунду выпустив мой член изо рта, чтобы восстановить дыхание.

И он снова наклонился, а я почувствовал, как его влажные и горячие губы охватывают мой член. Я протянул руку и слегка взъерошил ему волосы, а потом погладил по голове. Словно в ответ на мою ласку Артём увеличил темп, а его причмокивания стали ещё громче. И уже обе его руки участвовали в игре с моим членом: одной он сжимал и периодически подрачивал мой ствол, а другой массировал мне мошонку, которая уже собралась в упругий мяч и только ещё не лопалась от переполнявшего её семени.

― Да, да! ― вылетало из моей груди вперемешку с горячим дыханием.
― Ещё, ещё, мой сладкий! ― повторял я.

И в ответ Артём, совершенно избавившись от стеснения, менял свои ласки, то выпуская изо рта мой член и скользя вдоль него губами, то снова погружая его в свой горячий и влажный ротик. В какой-то момент я почувствовал знакомое щекотание в промежности, которое нарастало с каждой секундой. Не в силах сдерживаться я потянул Артёма за плечи к себе обеими руками, а потом обхватил ими его голову и стал мягко, но настойчиво управлять его движениями, погружая мой член как можно дальше в его рот. Артём не сопротивлялся и только ещё плотнее сжимал губами мой член, чтобы притормозить мои усилия, что только добавляло наслаждения. Наконец, всё моё тело охватила сладкая истома, а затем и давно забытое онемение. Мой член завибрировал во рту мальчика, и я излился в него полновесной струёй раз, а потом ещё раз, и ещё. Стон облегчения и наслаждения вырвался из моей груди, сообщив Артёму о сладком финале его испытания. Первый мой залп Тёма принял полностью, и даже, как мне показалось, успел проглотить. Но спермы было так много, что с непривычки всё остальное он не смог поместить у себя во рту, и вытолкнутая его языком она полилась наружу двумя ручейками, стекая по его подбородку и шее. Почувствовав, что мой член потерял свою упругость, Артём выпустил его изо рта, убрал руки, и опёрся ими в мои бедра, чтобы не упасть от накатившей слабости. Я дождался, пока он восстановит дыхание, и подхватив его под мышки потянул к себе.

― Спасибо, Тёма, ― сказал я. ― Ты всё сделал замечательно.

Я втащил его на диван и обнял так, что его лицо оказалось напротив моего. Артём, слабо улыбнулся.  Он выглядел усталым, но довольным. Его рот был приоткрыт, а на губах и вокруг были видны следы моего семени, которое он не смог проглотить. Я начал целовать его лицо, глаза, щеки, попутно слизывая остатки моей спермы. Добравшись до его губ, я буквально впился в них. И он не пытался сопротивляться или отстраниться, а наоборот начал неумело, но с желанием, отвечать на мои поцелуи, и даже обнял меня за шею. Так, не размыкая объятий и не прерывая поцелуев, мы просидели несколько минут. Мой член уже опал, а его наоборот напрягся и приятно упирался мне в живот. Но сил на то, чтобы отблагодарить Артёма тем же способом у меня уже не было. Поэтому я, сжав руками обе его круглые половинки, заставил его перчик тереться между нашими животами. Чем плотнее я прижимал Артёма к себе, тем он сильнее тёрся своим стебельком о мой живот, начав уже самостоятельно подмахивать своим задиком и не переставая со мной целоваться. Артёму хватило секунд тридцать. Он коротко утробно вскрикнул, по его телу волной прокатилась судорога, а в живот мне ударила короткая горячая струйка. И тут же Артём весь обмяк и осел мне на колени, в изнеможении положив мне голову на грудь.

― Ну, малыш, ты гигант! ― вырвалось у меня.
― Правда? ― заглядывая мне в глаза, спросил Артём.
― Конечно правда! ― выпалил я, и наши губы снова слились в долгом поцелуе, который никто из нас не решался прервать.

Но внезапно нас прервали.

― Эксперимент завершён, ― услышали мы. ― Вы можете отдыхать.

Артём замер, а потом отстранился и внимательно посмотрел на меня.

― Ну ты чего, Тёма? ― спросил я в недоумении, пытаясь вернуть его в свои объятия. ― Что случилось?
― Ничего, ― вдруг сказал он сухо. ― Можно я встану?
― Да, конечно, ― я разжал объятия и отпустил его.

Артём встал, его членик при этом смешно оттопырился, но мой юный любовник, казалось, не заметил этого.

― Я ― в ванную, ― сказал Артём и ушёл, не сказав больше ни слова.

― Ну, спасибо вам! ― сказал я в пустоту. ― Весь кайф обломали!

Я вздохнул от досады, но с дивана не встал. Так я и сидел до возвращения Артёма, пялясь на вновь засветившийся экран, который вновь показывал что-то из жизни цветов. В раздумьях о произошедшей с Артёмом перемене, я собрал со своего живота остатки его спермы, и ещё раз насладился её вкусом. Стол вновь был на своём месте, и я выставил на него наш обед. Услышав звук открывающейся двери, оглянулся, чтобы посмотреть на Артёма. Его член был ещё наполовину возбуждён, но уже не был направлен вверх, а двигался вместе с хозяином параллельно полу.

― Что-то ты долго там был, ― сказал я с улыбкой.
― Я чистил зубы и полоскал рот, ― сказал он.
― Вот как? ― продолжая шутить, удивился я. ― Чем же ты его запачкал?
― Твоей кончой! ― коротко выпалил он.
― Боишься заразиться? ― продолжил я игру.
― Мне противно.
― Вкус не понравился? ― не унимался я.
― Да!
― Что ж тогда со мной целовался, и твой дружок тёрся об меня, как котёнок?
― Ничего он не тёрся!
― Ну, как знаешь, ― сказал я уже спокойнее. ― А мне вот вкус твоего молочка очень понравился в прошлый раз. И мне было не противно.
― Так-то тебе!
― А ты, значит, другой?
― Да! Другой!
― Ну, хорошо. Ты другой, я другой, а вместе мы здесь. И выйти мы сможем отсюда тоже только вместе. Ты это понимаешь?
― Да, ― буркнул он.
― Ну тогда я пойду тоже помоюсь, а то у меня весь живот в твоём другом соке после твоего залпа на диване.

Артём посмотрел на меня исподлобья, но ничего не сказал. Я встал и пошёл в ванную.  Приняв душ, я вышел. К тому моменту Артём уже поел и сидел на диване перед экраном, на котором шли какие-то невинные мультики. Мой обед сиротливо стоял на столе. Посуды Артёма там уже не было. Ни сказав ему ни слова, я сел за стол и поел, не обращая внимания на остывшую еду. Потом я запихнул посуду в лючок и присоединился к Артёму, который сидел в дальнем от меня конце дивана. Я демонстративно сел у другого конца и стал смотреть то, что показывали на экране. Так прошли часа три. За всё это время мы попеременно ходили ванную и молча оттуда возвращались. После ужина, который также прошёл в молчании, картина повторилась. Краем глаза я видел, что Артём пару раз смотрел на меня и даже порывался что-то сказать, но потом спохватывался и отворачивался. Мне, конечно, не нравилось это молчание, к тому же я чувствовал себя оскорбленным. Получалось, что он жертва, а я нехороший дядька, который его чуть ли не насилует, как он себе это представлял. При этом было хорошо понятно, что всё, что мы успели с ним сделать, пугало его только в самом начале своей неизвестностью, но потом он полностью отдавался чувствам и получал не меньше удовольствия, чем я.

С приближением «ночи» экран погас, диван втянулся в пол, а посреди комнаты поднялись две «кровати». На этом раз они были расположены ещё ближе друг к другу, но всё-таки некоторое расстояние между ними оставалось. Я достал своё одеяло и подушку из открывшейся ниши в стене и положил их на одну из «кроватей» Затем также молча я пошёл в ванную. Сделав все свои дела, я вернулся и лёг. Артём тут же последовал моему примеру и скрылся за дверью нашего санблока. И тут мне в голову пришла мысль, что на двери в ванную не было никаких замков или задвижек. Любой из нас мог спокойно войти туда, даже если там кто-то был. «Забавно», ― подумал я. И дело было не в развитии доверия между партнёрами. Получается, что любой эксперимент должен быть доведён до конца любым способом. Хорошо, что Артём этого, видно, не понял, бедный маленький мальчик.

Когда он вернулся, я даже задремал, благо что свет нам уже притушили наполовину, и он мне не мешал. Артём достал своё одеяло и подушку, положил их на «кровать» и лёг, отвернувшись к противоположной от меня стене. И тут же общий свет погас, и на смену ему на стенах загорелись несколько ночников. Я лежал на спине с закрытыми глазами и прикидывал, что нам ещё ждать от этих экспериментаторов. По всему выходило, что главное испытание для Артёма, да и для меня, ещё впереди. Но как мы с ним справимся, я никак не мог представить после произошедшего в нём изменения. Не насиловать же мне его!

Так я лежал и думал, пока вдруг не услышал какой-то посторонний шум со стороны Артёма. Прислушавшись, я понял, что он плачет. Плачет чуть ли не навзрыд!

― Артём, Артём, ― позвал я его. ― Что с тобой? Что-то случилось? У тебя что-то болит?

Новый взрыв рыданий и плача был мне ответом. Артём заплакал уже в полный голос, не сдерживая себя. Не на шутку встревоженный я встал и одним рывком оказался рядом с ним. Он плакал, всё так же лежа на боку и отвернувшись от меня. Я протянул руку, коснулся его плеча и почувствовал, что мальчик буквально содрогается от рыданий. 

― Тёма, Тёма, ― позвал я его и, потянув к себе за плечо, заставил его повернуться ко мне.

Всё его лицо было залито слезами, и, оказавшись на спине, Артём освободил руки из-под одеяла и закрыл ими лицо, продолжая плакать.

― Эй, ты что, малыш? ― пытался я его успокоить. ― Что случилось?
― Ни-ичего, ― услышал я сквозь его рыдания и руки, закрывавшие лицо. ― Ни-ичего!
― Тёма, успокойся, пожалуйста, ― продолжал я. ― Почему ты плачешь? Что случилось?

И новый взрыв рыданий заглушил мои вопросы. С мальчиком была истерика. Нужно было что-то делать. Я протянул руки и, обхватив его за плечи, приподнял, заставив сесть. Сквозь слёзы Артём посмотрел на меня, перестав плакать на секунду. Увидев это, я прижал мальчика к себе и крепко обнял. Я почувствовал, как бьётся его сердце, а всё тело трясётся мелкой дрожью. Не отпуская Артёма из объятий, я стал гладить его руками по спине, пытаясь успокоить. Слёзы продолжали течь по его лицу. Я чувствовал, как они капают мне на плечо. Тогда я разжал руки, немного отстранил Артёма от себя и, обхватив его голову, начал целовать его глаза, щеки, губы, ощущая солёный вкус его горячих слёз. Он замер, перестал плакать и посмотрел на меня своими большими и мокрыми от слёз глазами, а потом обхватил меня за шею и прижался головой к моему плечу. Я снова обнял его и стал медленно гладить по спинке и голове.  Постепенно Артём успокоился и только потом заговорил:

― Какой я дурак!
― Ну что ты! Какой же ты дурак?!
― Дурак, дурак! Ты, ты прости меня, что я тебя обидел! ― сказал он, всхлипывая.
― Да ладно. Я же всё понимаю. Ты и так на взводе.
― Нет! Я дурак! Ты же меня не обижал ни разу, а я... я...
― Ты просто боишься. Но это нормально. Я тоже боюсь, только вида не подаю.
― Правда?
― Правда. И ты успокойся. Я на тебя не сержусь.  

Я продолжал гладить его по спинке, чувствуя, как от такой близости во мне снова просыпается желание. Да что там желание! Мой член уверенно сигнализировал, что я реально хочу этого мальчика. Хоботок Артёма тоже упирался мне в живот своей головкой.  Наши ощущения вероятно совпали, потому что мальчик расцепил свои руки и опустил их вниз. И тут же я почувствовал, как его тонкие и горячие пальчики начали поглаживать и несильно мять мои изнемогающие органы.

― Хочешь? Я сейчас... ― услышал я жаркий шёпот.
― Да, Тёма! Да! ― также горячо ответил я. ― Но я тоже хочу! Давай вместе!
― А как? ― также шёпотом спросил он.
― Встань на минутку, ― попросил я.

И когда он поднялся на ноги, я одним движением застелил его «кровать» одеялом и сказал:

― Ложись.

Артём послушно лёг на спину и вопросительно посмотрел на меня. Его членик весело топорщился, не оставляя никаких сомнений о желании его хозяина. Я тут же лёг рядом с ним классическим валетом. Не в силах больше терпеть я ухватил Артёма за бедро и заставил его лечь на бок, придвинувшись к нему ещё плотнее. И мои губы сразу же обхватили его стволик, который сочился смазкой. Членик в ответ завибрировал у меня во рту, когда я начал языком ласкать его головку, не размыкая губ. Оказавшись в моём горячем капкане, Артём сразу догадался, что нужно делать. И вскоре я почувствовал, как его губы и язык порхают по моему восставшему естеству. Не привыкший к таким ласкам Артём не пытался взять мой член полностью в рот, но при этом его губы и язык ни на секунду не оставляли меня в покое, подвергая непрерывным сладким пыткам. Я же во всю терзал его юный стебелёк и нежный упругий мешочек с двумя оливками. От этих ласк Артём временами замирал, напрягался всем телом и старался как можно дальше протолкнуть своё пестик мне в рот, чему я не сопротивлялся. В такие моменты он сам выпускал мой член из своих губ, удерживая его только руками. Воздух вокруг нас дрожал от горячих вздохов и стонов, наши тела были покрыты испариной, которую мы не замечали, отдаваясь страсти. Мы без перерыва наслаждались самыми сладкими частями друг друга. И вдруг Артём протяжно вскрикнул, застонал, дёрнулся всем телом вперёд, и в рот мне несколькими толчками выплеснулся его горячий от страсти сок. Выпив его до капли и чувствуя, что губы Артёма ещё не покинули мой член, я коротким толчком протолкнул его в рот мальчику, преодолевая его слабое сопротивление, и тоже излился в него коротким, но обильным залпом. Артём не отстранился и ничего не выплюнул. по движениям его губ и языка, которые не покидали мой член, я понял, что он постарался проглотить всё, чем был заполнен его рот. После этого он ещё и облизал головку со всех сторон, продолжая удерживать мой член рукой. И только потом отпустил его и откинулся на спину. Я последовал его примеру и тоже лёг, тяжело дыша от пережитого удовольствия. Через некоторое время я всё же нашёл в себе силы, чтобы привстать и повернуться к Артёму, чтобы увидеть его лицо.

Он лежал на спине, закрыв глаза, и был совершенно расслаблен.  Я наклонился к нему и поцеловал в приоткрытые губы. Артём открыл глаза и улыбнулся.

― Как ты себя чувствуешь? ― спросил я.
― Хорошо.
― Ты был просто супер! ― прошептал я, почти касаясь его губ.
― Правда?
― Ещё как! ― подтвердил я и снова его поцеловал.

А потом наши губы и языки сплелись в долгой любовной игре. Уснули мы только за полночь. Не в силах больше расставаться с Артёмом я перетащил своё одеяло и подушку на его «кровать», и мы легли вместе. мы ещё долго потом обнимались и целовались. Я уже без всякой опаски гладил его нежное тело во всех доступных местах, а он тоже, хоть и неумело, отвечал на мои ласки. Когда все слова были сказаны, а руки и губы устали от ласк, я положил его на бочок, укрыл одеялом и сам пристроился сзади, прижав мальчика к себе. Я был вымотан предыдущими событиями, чтобы желать ещё какого-то продолжения. Я не знал, до какой степени он мне доверяет, и готов ли он перейти вообще все барьеры. К тому же моё желание было более чем удовлетворено на этот раз, и я решил, что с меня хватит. Поэтому я тоже лёг под своё одеяло и обнял Артёма, положив свою руку сверху, а не подсунув её под эту символическую преграду. Заметив это, он повернулся ко мне и спросил:

― Ты не хочешь спать со мной вместе?
― Я очень хочу, Тёма, но на сегодня достаточно. А то мы не уснём до утра. Мы оба устали. Давай отдохнём.
― Ага. Только ты не уходи...
― Не уйду, зайчик. Не сомневайся. Спи.

Я поцеловал его в щёку, обнял покрепче, и через некоторое время он уснул. Я вдыхал аромат его волос, слушал его ровное сопение и думал о том, что ещё нам предстоит. Но вскоре и я провалился в сон так и не выпустив Артёма из своих объятий.

 

ГЛАВА 4

Утром я проснулся позже Артёма. И открыв глаза, я обнаружил, что его половина «кровати» пуста. Стены комнаты стали светло-синими, а пол приобрёл какой-то серый оттенок. Я полежал ещё немного, вспоминая прошедшую ночь и то, как изменился Артём. Вскоре я услышал знакомый шорох открывающейся двери и увидел его, выходящего из ванной. Он был свежий и бодрый и шёл совершенно свободно, не пытаясь скрывать свою наготу.
― Доброе утро, Андрей! ― сказал он, когда увидел, что я не сплю.
― Доброе утро, Тёма!
― А я раньше проснулся и не стал тебя будить. Ты меня так обнимал, что я с трудом вылез из-под одеяла. Думал, что ты проснёшься, но ты только лёг на спину.
― Ха-ха-ха! ― засмеялся я. ― Никак не мог с тобой даже во сне расстаться!
― Я уже понял, ― сказал он и тоже улыбнулся в ответ. ― Ты умываться будешь?
― Обязательно! ― сказал я, вскакивая с постели. ― Я быстро!

Когда я вернулся из ванной, постели были уже убраны, а на столе стоял наш завтрак. Артём всё расставил сам и ждал меня.

― А вот и я! ― картинно воскликнул я, подойдя к столу.
― Я уже всё приготовил, ― сказал Артём в ответ. ― Давай завтракать!
― С большим удовольствием, особенно в твоей компании, ― сказал я, занимая своё место за столом.

Во время завтрака мы вспоминали прошлую бурную ночь, шутили, а я смешил Артёма, рассказывая короткие анекдоты, от которых он во всю хохотал и даже стучал по столу ладонями, чтобы побороть накатывающий смех. После завтрака мы вместе убрали посуду со стола и снова сели на диван перед экраном. На этот раз мы сидели вместе, тесно обнявшись. Я чувствовал тепло его тела и биение сердца в его груди. Через минут пять на нас обрушилась новая порция испытаний.  На этот раз с экрана хлынул поток сцен, в которых «папаши» совокуплялись с мальчиками разного возраста. Позы, в которых они это делали были самыми разнообразными. Но ни в одном случае это не выглядело откровенным насилием. Мальчики стонали и кряхтели под воздействием различной толщины и длины поршней, которые двигались в их разработанных дырочках, но при этом никто из них не кричал от боли и не заливался слезами, хотя некоторые из них и выглядели под конец совершенно измотанными от долгих любовных скачек. Эта «увертюра» длилась минут тридцать. Под конец Артём сидел на диване, приоткрыв рот и вцепившись мне в руку. Как только ролики закончились, без переходов прозвучала новая инструкция:

―   Старший партнёр должен совершить половой акт с младшим партнёром. Время проведения эксперимента не ограничено.

И снова на экране возникла видеоинструкция ― как, собственно, этот акт совершить.  Затем экран погас. Наступила тишина. Я не смотрел на Артёма, а он не смотрел на меня. Мы так и сидели на диване, а он так же держал меня за руку. Внезапно коротко и громко звякнул сигнал «микроволновки». Мы оба обернулись и увидели, что её дверца открыта. Ни слова не говоря, я освободил руку от Тёминого захвата и подошёл к ней. В нише я обнаружил довольно большой по объёму тюбик с надписью: «Лубрикант» и увесистую пачку гигиенических салфеток. Достав всё это, я вернулся к дивану и показал Артёму. Он посмотрел сначала на то, что было у меня в руках, потом на меня, и, наконец, с силой выкрикнул:

― Не-ет!!! Я не хочу! Нет!

Артём отпрянул назад, как будто тюбик и салфетки были чем-то опасным. Его лицо исказилось в гримасе отвращения, а глаза сверкнули паническим блеском. 

― Ты что, серьёзно?! ― он резко встал с дивана, отступая к стене. ― Это же… это же… 

Я не знал, что сказать. В голове крутились десятки вариантов, но ни один не казался подходящим. Вместо этого я просто опустил руки, сжимая находки. 

― Артём…― начал я осторожно. 

― Нет! ― он тряхнул головой, будто отгоняя навязчивую мысль. ― Я не буду этого делать! Ни за что!

Тишина снова нависла между нами, но теперь она была густой и тяжёлой, как предгрозовое небо.
Я вздохнул и положил лубрикант и салфетки на журнальный столик. 

― Ладно, ― сказал я тихо. ― Тогда… что будем делать? 

Артём нервно провёл рукой по волосам, его пальцы дрожали. 

― Я не знаю, ― прошептал он. ― Но только не это! 

Я тяжело вздохнул. Реакция Артёма была предсказуема. Я понимал, что всё идёт к этому, только ему не говорил, чтобы не испугать раньше времени. Теперь ему надо было решиться не просто на игру, а на нечто большее, что могло не принести ему никакого удовольствия.

― Тёма... ― начал я.
― Нет! Не проси! Я не буду этого делать! В жопу?! Такую дубину?! Это же больно! Нет! ― прокричал он мне в лицо, широко раскрыв глаза и даже покраснев от напряжения.
― Тёма, послушай меня, пожалуйста, ― сказал я. ― Они от нас не отстанут и не выпустят отсюда, если мы этого не сделаем...
― Не-ет! Я сказал «нет»!
― Тёма, ты не понял главного.
― Чего я не понял? Что ты меня хочешь трахнуть?! Понял я это, понял!
― Ты не понял главного, ― продолжил я. ― Этот эксперимент они проводят над тобой.
― Надо мной?! Как это? А ты?
― Мне это всё знакомо. Ты же уже понял. Дело в тебе.
― Но я-то им зачем?
― Не знаю. Может они специально собирают варианты разных реакций в разных сочетаниях. Ты пойми, что, если ты откажешься делать это со мной, они тебя поместят в другие условия.
― А ты?
― Меня они могут отпустить, а могут свести с другим мальчиком.
― И ты его будешь так же, как меня?!
― Да... если потребуется.
― А я?!
― А тебя они могут кинуть к насильнику.
― К-к кому?!
― К насильнику. И он не будет тебя уговаривать, а скрутит в бараний рог.
― Да нет... ― сказал Тёма неуверенно. ― Не-ет...
― Всё может быть. Но своего они от тебя добьются. Я уверен.
― Я теперь знаю. Я здесь из-за тебя! Ты всегда меня хотел меня трахнуть!
― Зачем мне это? Да, ты симпатичный. Но если я кого-то хочу, я нахожу его без проблем. А не как с тобой.  Может, это я здесь из-за тебя?
― Из-за меня?!
― Да. Они могли сначала у тебя в голове «покопаться», и вышли на меня.
― Ты мне не нравился. И уж точно я не хотел с тобой это!..
― Зато они решили, что я не насильник, и выбрали меня.

Артём молчал и смотрел мимо меня.

― И что мне делать?.. ― с дрожью в голосе спросил Артём, вдруг осознав, что его может ждать.
― Для начала ― успокоиться. Всё не так страшно, как тебе кажется. И я уверен, что наблюдатели кое-что сделали, чтобы облегчить тебе задачу.
― Что они сделали?
― Когда они перенесли наше сознание в эти тела, они их изменили.
― Как это?
― Вот скажи, ты здесь уже ходил по большому?
― Д-да... ― ещё не понимая, проговорил Артём.
― А ты ничего необычного не заметил?
― Да нет... Хотя...
― Ну?
― Когда я сра... ну это, всё как-то легко вылетело, а потом из попы вылилась какая-то слизь, как будто у меня был понос. И ничего не пахло. Вообще.
― Во-от.
― Что вот?
― Это значит, что проникновение в твою дырочку будет лёгким, и вряд ли это будет больно для тебя.
― А для тебя?
― Не знаю. Но думаю, что мне тоже будет проще, чем обычно.
― Обычно?! Так ты уж это делал?!
― Да.

Артём снова смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

― Ну что ты так на меня смотришь? Если я тебя довёл до восторга только языком и губами, уж наверно я могу и ещё кое-что.
― Да ты извращенец!
― Ты меня утомил, ― сказал я, вздохнув. ― Тебе не надоело это постоянно повторять? Я не больший извращенец, чем ты, как оказалось. И прошлой ночью, да и днём, ты это доказал.
― Ты меня заставил!
― Да-а?! А кто сказал: «Хочешь? Я сейчас...», а потом стонал от удовольствия? «Ты не уйдёшь?» Кто это сказал?

Артём молча отвёл глаза.

― Тёма, ты успокойся, пожалуйста. Я же понимаю, что ты боишься. Но тебе нужно сделать только маленький шаг, как и в прошлый раз.
― И ты, правда, это умеешь делать? ― спросил Артём после долгой паузы.
― Что?
― Ну это.. в попу? ― через силу выдавил из себя Артём.
― Да, как и всё остальное.

Артём опустил голову и задумался. Я тоже молчал. Пока он думал, я сел на диван в отдалении от него и приготовился ждать. Тюбик с лубрикантом и салфетки я положил рядом с собой на диван так, чтобы их видел Артём. Наше молчание длилось минут десять.

― Ладно, ― наконец услышал я. ― Если по-другому нельзя, я согласен.
― Спасибо, Артём.
― За что спасибо? ― удивлённо спросил он.
― Спасибо за доверие.
― А у меня есть выбор?
― Выбор есть всегда, но иногда приходится выбирать между плохим и очень плохим.
― Значит, я выбираю плохое.
― Я бы так не сказал.
― Ага! Это же не тебя в жопу будут долбить!
― Давай не будем так говорить ― «долбить», «в жопу»... Это не для нашей ситуации.
― Ну конечно! Меня ты своим членом будешь ласкать, а я стонать от удовольствия.
― Не настраивай себя заранее. Если тебе будет легче, попробуй отнестись к этому, как к медицинской процедуре.
― Хороша процедура! Нечего сказать!
― Ты удивишься, но есть такая процедура, как массаж простаты.
― Какой массаж?
― Простаты. Есть в твоём и моем организме такая железа, до которой можно добраться только через задний проход.
― Ну да! И врач, такой, снимает штаны и своим членом долбиться.
― Не членом, а пальцем.
― Пальцем?
― Да. И когда это нужно делать, ни у кого глупостей не возникает в голове.
― И мне ты тоже туда пальцами залезешь?
― Для начала. Мы не будем торопиться. Я тебе всё хорошо разработаю, и только потом...
― Начнёшь меня трахать! ― закончил за меня Артём.
― Фу!
― Что «фу»?! Скажешь, не так?
―Я тебя прошу, перестань уже этот жаргон использовать. Он тебе только мешает правильно понимать ситуацию.
― Используй - не используй, а так оно и есть. Ты будешь меня трахать, а мне терпеть придётся.
― Я постараюсь всё сделать аккуратно.
― Ага! Аккуратно меня трахнуть!
― Тебе не надоело это повторять?
― Не надоело! Мне, может, легче от этого!

Я встал с дивана и сел рядом с Артёмом, обняв его за плечи. Он не отстранился, не попытался вырваться, а только опустил голову и смотрел в пол. Я легко взъерошил ему волосы, а потом обнял обеими руками и притянул к себе.

― Тёма, я обещаю, что сделаю всё, чтобы тебе было не больно, ну, или почти не больно, ― стал я тихо шептать ему в самое ухо. ― Подумай о том, что это может быть последним испытанием, и потом нас отпустят.
― Правда?
― Я надеюсь.

Артём тяжело вздохнул.

― Что мне делать? ― спросил он.
― Ну, вот молодец. Давай начнём.
― Начнём, ― со вздохом сказал Артём.
― Ты утром ходил по большому? ― спросил я.
― Д-да... ― с удивлением ответил он.
― Очень хорошо. Значит, у тебя там сейчас всё свободно.
― Но мы же завтракали!
― Не беспокойся. Всё спускается не так быстро. Давай наконец посмотрим на твою попочку. Встань на четвереньки.
― Как собачка, что ли? ― криво улыбнувшись, спросил Артём.
― Как сладкий зайчик, ― так же с юмором ответил я.

Артём залез на диван и, повернувшись ко мне спиной, встал на четвереньки, открыв мне восхитительный вид на свои округлости.

― Так? ― спросил он, повернув ко мне голову.
― Да, в самый раз.
― Ты прямо сейчас начнёшь меня?..
― Нет. Сначала тебя нужно подготовить. Опустись на локти.

Артём сделал это, и его булочки разошлись в стороны, открыв мне вход в его потаённую дырочку, которая пока была сомкнута мышцами и выглядела как вертикальная бороздка. Я положил руки на обе Тёмины ягодички и слегка развёл их в стороны. Щёлочка слегка приоткрылась, но потом снова сжалась.

― Ой! ― услышал я его голос.
― Неужели больно? ― спросил я.
― Нет. Просто ты не предупредил.
― А? Извини.
― Что ты будешь делать? ― не меняя позы, спросил Артём.
― Будем твою дырочку тренировать.
― А как?
― Сейчас узнаешь.
― А это не больно?
― Нет. Постарайся делать всё, как я скажу.
― Хорошо, ― ответил он.
― Сначала я смажу твою дырочку вот этим, ― и я поднёс к его глазам тюбик с лубрикантом.
― Ага, ― сказал Артём и, отвернувшись, вздохнул.

Когда выдавил гель на его розочку, он вздрогнул:
― Ай!
― Ты чего?
― Холодная.
― Тебе просто кажется. Просто твоя попа горячее, чем гель.
― Сам ты горячий, ― буркнул Артём и хихикнул.
― Не без этого, ― ответил я, отметив про себя, что он немного расслабился.

Я распределил гель по всей розочке ануса и стал медленно массировать щёлочку, втирая лубрикант в кожу вокруг неё. Сначала я чувствовал напряжение Тёминых мышц, а потом в какой-то момент он их расслабил, и мой указательный палец слегка погрузился в его приоткрывшуюся щёлочку. Но прежде чем продолжить вторжение я сказал:

― Сейчас, Тёма, я попробую всунуть палец в твою дырочку. Постарайся расслабиться.
― А как?
― Тебе когда-нибудь клизму ставили?
― Д-а-а, когда я был маленький.
― Ну вот. По ощущениям это будет примерно так же. Готов?
― Да.
― Хорошо. Начнём.

Я на всякий случай выдавил ещё немного лубриканта на щёлочку и затем приставил к ней свой указательный палец. Почувствовав, что мышцы под ним расслабились, я слегка надавил и ввёл в дырочку одну фалангу.

― Ну как? ― спросил я, остановившись.
― Пока нормально, ― ответил Артём.
― Хорошо. Тогда  я продолжу.

Я ввёл палец дальше, чувствуя, как Тёмины мышцы обхватывают его плотным кольцом. Подождав несколько секунд, я потянул палец немного назад, а затем снова погрузил его в горячее отверстие пещерки. Всё это время мальчик усиленно сопел, но не стонал. Подвигав так пальцем некоторое время, я дождался, когда Артём привыкнет к ощущениям, и одним толчком ввёл палец полностью. Тёма коротко ойкнул и попробовал двинуться вперёд, но поскольку он уже практически упирался головой в диван, у него это это не очень получилось.

― Всё, всё, всё, Тёмушка! Потерпи немного. Я ничего делать не буду, ― попытался я успокоить его, поглаживая ему спинку и половинки свободной рукой. ― Тебе больно?
― Нет. Просто хочется освободиться от того, что внутри.
― Мне нужно разработать твою дырочку. Иначе потом будет действительно больно. Давай, я ещё геля добавлю.
― А-а, хорошо, ― услышал я слегка придавленный голос Артёма.

Я медленно достал палец. Он был абсолютно чистым и покрыт только лубрикантом. Мои предположения оправдались: наши тела были действительно изменены под эти эксперименты и снаружи, и внутри. Тёмина дырочка оставалась наполовину открытой, и её края слегка пульсировали. Я снова взял тюбик и, не жалея, выдавил лубрикант прямо в неё. Артём слегка вздрогнул.

― Ой, холодно! ― хихикнул он.
― Неприятно? ― спросил я.
― Да нет. Просто необычно.
― Болит что-нибудь?
― Да вроде нет, ― Артём одной рукой дотянулся до своей дырочки и потрогал её.
― Ты мне весь тюбик туда выдавил, что ли? ― спросил он удивлённо, почувствовав пальцами гель.
― Нет, лубриканта ещё много. Вот, смотри, ― и я показал ему почти полный тюбик, который был заполнен больше чем на половину. ― Должно хватить.

Тёма снова отвернулся и приподнял попочку. Я погладил его половинки, а потом приставил палец к его дырочке и медленно ввёл его внутрь. На этот раз я не остановился, а начал двигать пальцем, разрабатывая отверстие. В ответ я услышал, как Тёма начал негромко постанывать в такт моим движениям, а через некоторое время он и сам начал двигать своим задиком навстречу моему пальцу, который уже свободно ходил туда-сюда в его пещерке.

― Ой! ― услышал я через некоторое время.
― Что случилось, Тёма?
― Чешется!
― Что чешется?
― В попе чешется.
― Больно?
― Нет. Только когда ты пальцем двигаешь, чешется, и хочется, чтобы ты ещё быстрее...
― Ага.
― Что «ага»?
― Они, наверное, что-то в лубрикант добавили...
― Опять?!
― Похоже.
― Зачем?!
― Ну, наверное, чтобы тебя простимулировать.
― Уроды!!!
― Согласен.
― Сильно чешется? ― спросил я его.
― Не сильно, но хочется, чтобы ты ещё и ещё пальцем...
― Давай, я попробую два пальца ввести.
― Два?! Ты мне ничего не порвёшь?
― Нет. У тебя дырочка уже сама открывается. Видел бы ты её! Туда и три пальца поместятся.
― Не вздумай! ― выкрикнул Артём, чуть не перейдя на визг.
― Хорошо, хорошо. Не бойся.  Я сказал только про два. Этого хватит. У меня член как раз такого размера.
― Ну ладно, ― сказал он вздохнув. ― Тогда давай.

Я положил средний палец на указательный, приставил их к Тёминой дырочке и ввёл на половину. Тут же дырочка сжалась вокруг них, а Тёма снова ойкнул. Я остановился.

― Больно? ― спросил я.
― Н-не очень.
― Добавить гель?
― Ага, добавь.

Не вынимая пальцев, я немного раздвинул их и выдавил гель между ними. Подождав, пока он проскользнёт внутрь, я снова погрузил пальцы на две фаланги.

― Ну как? ― спросил я Тёму.
― Так лучше. Но всё равно зудит.
― Я ещё немного подвигаю пальцами. Потерпи.

Я начал медленно работать пальцами в практически уже раскрытой дырочке. Через некоторое время я попробовал повернуть их прямо внутри, не вынимая, от чего Тёма снова громко засопел и задвигал всей попкой из стороны в сторону.

― Что, сильно чешется? ― снова спросил я.
― Ага.
― Тогда пора.
― Что пора?
― Пора убрать пальцы.
― Давай уже! ― чуть ли взмолился Тёма.

Когда я вытащил пальцы из его пещеры желаний, она продолжала «смотреть» на меня своим слегка покрасневшим по краям «глазом». Выдавив гель на головку своего давно готового члена, я рукой приставил его к Тёминой дырочке и слегка двинулся вперёд. Не встретив практически никакого сопротивления, член сразу погрузился в Тёму на половину, вызвав у него то ли вздох, то ли стон.

 ― А-ах! ― выдохнул он. ― Ещё!

Я чуть качнулся назад, а потом, обхватив Тёмины половинки обеими руками, вогнал своего жеребца до конца, от чего мальчик коротко вскрикнул. Я снова извлёк свой член на половину и снова толкнул его вперёд, чувствуя горячие и влажные «объятия» внутри Артёма.
― А-ах! ― снова выдохнул Артём.
― Ещ-ё! ― почти простонал он. ― Ещ-ё!

Отбросив всякую осторожность, я начал долбить упругий орешек Артёма, обхватив мальчика за бёдра. Его стоны и всхлипы подсказывали мне скорость и силу, с которой я вторгался в его уже не девственную попку. Через некоторое время мой член уже свободно двигался в разработанном Тёмином отверстии, а растаявший гель толчками выплёскивался из него при каждом моём толчке. Вскоре я почувствовал дрожание, которое постепенно охватило всё тело Артёма. Он уже стонал во весь голос.  Я остановился и, не вынимая член, спросил:

― Тёма, ты устал?
― Д-да... ноги трясутся. А ты ещё не всё?
― Нет, Тёма. Ещё немного потерпи. Давай, ты ляжешь. Тебе станет легче.
― Х-хорошо, ― ответил он с трудом.

Я убрал руки с Тёминых бёдер и извлёк свой член, который свободно выскользнул из него, как скользкая рыба. Вся мошонка Артёма и его промежность были покрыты вытекшим гелем. Я взял пару салфеток из пачки и вытер ими горячие половинки мальчика и тугой мешочек под ними. покончив с этим, я сказал ему:

― Ложись.

Тяжело дыша, Артём лёг или даже упал ничком на диван, вытянувшись в полный рост. Но через пару секунд он слегка приподнялся, оттопырив свою попочку так, что вновь стала видна его дырочка, раскрытая уже, как ротик.

― Снова щекотно, ― сказал он и задвигал попкой. ― Прямо зудит.
― Придётся продолжить, ― сказал я со вздохом, но внутренне ликуя, потому что моё желание обладать Артёмом никуда не пропало.
― Давай, перевернёмся на спинку, ― сказал я Тёме и, наклонившись, помог ему это сделать.

Его лицо было покрыто потом, а волосы прилипли ко лбу. увидев меня, Тёма слабо улыбнулся.

― Снова будешь меня трахать? ― спросил он слабым голосом.
― А что делать? ― спросил я в ответ. ― Твой зуд сам собой не пройдёт.
― А твой?
― Да и моё тоже. Этот гель они нам наверно специально подсунули.
― Я так и знал! ― сокрушенно сказал Тёма.
― Не расстраивайся. Они бы от нас не отстали в любом случае. А так они тебе и мне помогли. Тебе же не было больно пока?
― Нет. Только чешется внутри и хочется, чтобы ты ещё мне, ну, там это...
― Ну вот. Поэтому не расстраивайся. Сделаем уже всё до конца.
― Ох, давай... ― вздохнув, сказал Тёма, но, как мне показалось, с каким-то облегчением или даже желанием.

Я наклонился к нему и, убрав его прилипшие волосы со лба, поцеловал Тёму в обе щеки и губы, а потом приподнялся. И тут же он протянул руки, обнял меня за шею, притянул к себе, и его рот жадно раскрылся навстречу моим губам. И я не в силах сопротивляться своему желанию, слился с ним в долгом поцелуе, а наши языки устроили возню в наших влажных ртах. Оторвавшись через некоторое время от губ Тёмы, я приподнялся и провёл обеими руками вдоль его тела, не переставая поглаживать и ощупывать его. Членик Артёма и не думал засыпать, а весело смотрел прямо вверх. Погладив его немного руками и не забыв про тугой мешочек мошонки, я развёл Тёмины бёдра в стороны и сказал:

― Согни ножки, Тёма.

Он подтянул их к себе, и я руками помог прижать их к его животу, от чего его пещерка снова полностью открылась передо мной.

― Подержи ноги руками, ― сказал я. ― Мне нужно снова смазать твою дырочку.
― Может, не надо? ― спросил он. ― Будет снова чесаться.
― Больше, чем до этого, не будет. А вот по сухому может быть больно.

Я взял тюбик и выдавил из него гель, который обильно покрыл вход в Тёмину пещерку и с хлюпающим звуком всосался внутрь, вызвав при этом сокращение дырочки, которая затем снова раскрылась. Артём хихикнул.

― Ты чего? ― спросил я.
― Холодно стало внутри.
― Ничего. Сейчас я тебя согрею.

Я выдавил гель на головку своего члена и рукой пристроил его к Тёминой дырочке. Мальчик легка вздрогнул. Тогда я положил руки ему на бёдра и, не давая опомниться, с силой вогнал член внутрь полностью. Артём коротко охнул, выпучил глаза и, отпустив ноги, упёрся руками мне в живот, пытаясь меня вытолкнуть из себя.

― Тихо, тихо, мой сладкий, ― проговорил я. ― Потерпи немного.
― Давай уже! Ну! ― заскулил он.
― Хорошо, хорошо, ― как бы оправдываясь, сказал я. ― Тебе не больно?
― Не-ет. Просто всё внутри чешется: терпеть уже не могу.

И я начал медленно двигаться, постепенно увеличивая темп. Артём коротко и шумно выдыхал при каждом моём толчке. Сначала мне приходилось придерживать его ноги, потому что сам он уже мог только постанывать от получаемого удовольствия и подгонять меня короткими выкриками. Но вскоре его мышцы в ногах расслабились, и он распластался передо мной, как лягушонок, позволив мне освободить руки и упереться ими в диван, чтобы как можно глубже проникать в горячую пещерку своим ненасытным драконом. Членик Артёма раскачивался в такт моим толчкам, иногда слегка шлёпая его по животу. Я обхватил мальчишеский стебелёк пальцами и стал подрачивать, вызвав новую череду стонов и всхлипов. Мне уже казалось, что я долблю Артёмку где-то в области лёгких: настолько обострились мои ощущения. По моей спине тёк пот, а грудь и живот Тёмы тоже блестели от пота, будто покрытые лаком. При моих особенно глубоких толчках, он широко раскрывал глаза и вскрикивал. У меня в промежности начало приятно ныть, и, чувствуя приближение финала, я начал всё ускорять свои движения. И тут вдруг его член завибрировал под моими пальцами, Артём пронзительно вскрикнул, и из его стволика вылетели две длинные струйки, залив ему весь живот. В тот же момент мышцы Артёма сжали мой поршень, передав ему волну сокращений, от чего я тоже застонал и излился в горячую мальчишескую плоть, заполняя её своим соком до краёв. Переполнявшие меня ощущения были настолько сильными, что мне потребовалась ещё несколько толчков, чтобы избавиться от рвавшегося наружу потока спермы. Я буквально вколачивал свой член до самого упора в Артёмку, от чего его тело сотрясалось, а ноги слабо вздрагивали в такт моим толчкам. Слабые вскрики были ответом на моё буйство. Остановиться я смог только когда почувствовал, что уже полностью опустошён, а мой член начал обмякать прямо внутри Тёминой пещерки. Выскользнув из тёплого и влажного плена, я сначала отдышался, а потом слегка приподнял ноги Артёма и посмотрел на результат моей страсти.

Сперма стекала из его полуоткрытой судорожно подрагивающей дырочки прямо на диван. Я взял салфетку и аккуратно вытер Тёмину розочку и вокруг неё, стараясь не прикасаться к покрасневшему по краям отверстию. Но даже от этих действий Артём пару раз дёрнулся, пытаясь отстраниться.

― Ты как, Тёма? ― нарушил я молчание.
― Уже всё? ― слабо спросил он.
― Всё, всё уже закончилось. Сильно болит?
― Не очень. Кажется, будто там всё саднит.
― Внутри?
― Нет, вокруг этой, как её...
― Вокруг дырочки?
― Да.
― Это скоро пройдёт.
― Ты мне ничего не порвал там?

Я снова приподнял ноги Артёма и взглянул на его отверстие. К счастью, крови не было ни капли.

― Нет. Крови не видно. Значит, всё получилось сделать правильно.
― Правильно?! Мне показалось, что ты меня изнутри просто долбишь каким-то шлангом.
― Это было всё время?
― Нет, потом стало даже приятно. А потом вообще голова поплыла.

Внезапно звякнул сигнал со стороны «микроволновки».

― Что это? ― вздрогнув, спросил Артём.
― Нам что-то прислали. Лежи. Я посмотрю.

Я встал с дивана и подошёл к открывшейся дверце «микроволновки». Внутри лежал тюбик, похожий на тот, в котором нам доставили лубрикант. На этом же было написано «Восстанавливащий гель». Хмыкнув себе под нос, я вернулся к Артёму и показал ему тюбик.

― Что это?

― Нам прислали лекарство для твоей попочки.
― Только сейчас?!
― Это гель, чтобы снять боль после, а не до.
― А-а-а... ― устало протянул Артём.
― Давай-ка, мы тебя смажем, ― сказал я и сел на диван.

Я помог Артёму согнуть и поставить ноги так, чтобы я смог добраться до его дырочки. Ещё раз убедившись, что никакой крови нет, я вытер ему розочку новой салфеткой, а потом, выдавив гель на пальцы, стал медленно размазывать его вокруг, стараясь протолкнуть гель и в саму дырочку. Артём немного поёрзал, а потом успокоился, и я смог покрыть его отверстие двойным слоем. Когда я убрал руку, Артём попытался опустить и вытянуть ноги, но я мягко придержал его.

― Подожди немного. Пусть гель впитается. Так боль быстрее пройдёт. Тебе же уже не так больно?
― Да, совсем не болит.
― Ну, вот и хорошо. Полежи ещё так немного. Ноги не опускай.

Я наклонился и ещё раз посмотрел на его натруженную дырочку.

― Что ты там так рассматриваешь? ― спросил Артём, заметив, куда я смотрю.
― Твою дырочку.
― Сильно растрахал, да?
― Фу, Тёма! Ничего я не растрахал. Всё выглядит вполне прилично: крови нет.
― А должна быть?
― Нет, не обязательно. Я, конечно, под конец слегка сорвался...
― Ну, ещё бы! Долбил меня так, что я подумал, до гланд мне достанешь!
― Я, хоть и сорвался, но с ума от счастья не сошёл. Поэтому у тебя там всё в порядке сейчас.
― Хорошо счастье! ― сказал Артём, всё так же лежа с согнутыми ногами и смотря в потолок.
― Тёма, ну не обманывай сам себя. В начале тебе было не особо приятно. Верю. Но потом-то ты не притворялся!
― Нет, ― ответил он со вздохом. ― Не притворялся. Сначала чесалось всё внутри, а потом, когда ты ... ну это... стало даже приятно. Когда, знаешь, что-то чешется, и ты чешешь, и хочется ещё и ещё, и не можешь остановиться ― как приятно!
― Знаю.
― Ты-то откуда знаешь? Тебя тоже дрючили?
― Нет. Но тот, кто двигается, примерно чувствует то же самое. И хочется всё больше и больше.
― Я это почувствовал. А ты мне ещё и надрачивать начал. Я вообще улетел!
― Это было видно.
― Ой! ― вскрикнул вдруг Артём.
― Что случилось?
― Ой! ― вскрикнул он снова и, дотянувшись рукой до своей дырочки, закрыл её своей ладошкой.
― Да что такое?
― Мне нужно в тубзик, а то я сейчас обделаюсь!
― А, ну беги. Это бывает.

Артём вскочил с дивана и, не убирая руки с заветной дырочки, побежал в ванную. когда он скрылся за дверью, я достал из пачки салфетку и взглянул на свой член, собираясь его вытереть от следов наших развлечений. Но член внешне был совершенно чистым, без посторонних следов, кроме геля, которым он покрылся, пока скакал в дырочке Артёма. «Эх, ― подумал я, ― жаль, что в жизни любовные отверстия мальчишек редко бывают такими чистыми, как сейчас у Артёма». Но я всё же протёр его на всякий случай. Вскоре вернулся Артём и сел рядом со мной на диван.

― Ну, как, ― спросил я, ― успел добежать?
― Успел. Из меня там столько вылилось! И всё ― твоя сперма вперемешку с этой мазью.
― Ну и хорошо.
― Что хорошо?
― Хорошо, что это была только сперма и гель.
― А могло быть ещё что-нибудь?
― Ну, например, твои какашки.
― Фу! Ты и такое видел?
― Иногда, когда слишком спешили или времени не было на подготовку.
― Кто спешили? ― спросил Артём, не понимая.
― Я и мой мальчик, ― ответил я спокойно.
― А, ну да. Ты же мальчиков любишь чпокать.
― Я мальчиков люблю, а «чпокать», как ты говоришь, их не всегда обязательно. Есть и другие способы для удовольствия. Да что я тебе говорю? Ты и сам всё уже попробовал!
― Да уж, попробовал! Спасибо тебе! ― сказал Артём с лёгкой издёвкой.
― Тёма, ну не начинай! Тебе же всё понравилось.
― Понравилось, ― сказал он, вздохнув.
― Ты этого боишься?
― Чего?
― Что тебе понравилось?
― Да...  Как мне теперь жить?
― Да как все: не сходить с ума, но и себя не казнить. Это просто жизнь. Необычная, скрытая, но жизнь.
― Легко тебе говорить!
― Я могу тебя успокоить. Когда мы отсюда выйдем, ты обо всём этом не вспомнишь вообще.
― Ты уверен?
― Да.
― Значит, этот разговор впустую?
― Ну, с учётом стирания памяти он просто не существует.
― А ведь я тебя обманывал, ― сказал Артём, снова вздохнув.
― В чём?
― Мне всё понравилось. И фильмы эти, и когда ты меня, и когда я у тебя, ну это...
― Я почему-то так и подумал. Но ты боялся признаться...
― Да. Я думал, что я ненормальный, раз мне всё это нравится.
― Так часто бывает.
― Я ненормальный? ― спросил Артём снова и посмотрел на меня.
― Ты нормальный! Ты очень нормальный! А ещё ты такой сладкий, что мне хочется тебя снова поцеловать! ― сказал я, обнимая Артёма за шею и притягивая к себе.
― Так целуй, пока я здесь! ― сказал Артём с улыбкой.

Ни говоря больше ни слова, я утопил Артёма в своих объятиях, а наши губы слились в долгом и жарком поцелуе.

― Эксперимент завершён. Вы можете отдыхать, ― вывел нас из состояния любовного дурмана уже знакомый голос.

Артём при этом судорожно дёрнулся в моих объятиях, но я его крепко держал и только ещё раз поцеловал в щёку, чтобы успокоить.

― Это всё или нет? ― спросил Артём тихо.
― Я не знаю, Тёма. Правда, не знаю. Но теперь нам ничего не страшно.
― А, плевать! ― неожиданно сказал Артём и выжидающе посмотрел на меня.
― Плевать! Слышите?! ― снова крикнул он, подняв лицо к потолку.

А потом он посмотрел мне прямо в глаза и спросил:

― Ты же будешь со мной?
― Конечно! Я тебя никому не отдам! ― ответил я совершенно искренне.
― Тогда пососи у меня! ― вдруг выпалил Артём, широко раскрыв глаза, в которых горел сейчас какой-то дьявольский огонёк.
― Ты действительно этого хочешь? ― спросил я с недоверием.
― Да! Пососи! И пусть они сдохнут там все от зависти! ― крикнул он с улыбкой.
― Ну, хорошо. Давай, ― сказал я и встал с дивана, чтобы дать ему возможность выбрать положение для нового приключения.
― Нет! ― снова крикнул он со смехом. ― Ты меня лучше трахни снова!
― Вот сейчас?!
― Да! Сейчас! Вот прямо здесь! Снова! У тебя не стоит?

После этого он посмотрел на низ моего живота, где уже явно разворачивалось орудие главного калибра. Соскочив с дивана, Артём встал передо мной на колени и, ухватив меня за ствол, высунул язык и облизал мне головку, а потом и полностью погрузил её в свой рот. От такого напора я никак не смог устоять, и мой член сразу же напрягся, готовый к новым подвигам. Почувствовав это своим ртом, Артём освободил член из плена своих губ, снова медленно облизал головку и посмотрел на меня снизу вверх.

― Ну, ты готов? ― спросил он снова и улыбнулся.
― Давно готов! ― ответил я.
― Тогда быстрее! ― взвизгнул он со смехом и вскочил на диван.

Встав там на колени, он опёрся руками на спинку дивана и, чуть прогнувшись, оттопырил свой круглый сочный задик так, что его половинки раздвинулись, показывая мне вход в горячую пещерку, края которого сходились и расходились, приглашая погрузиться в него. При виде такой картины я почувствовал, как мой член стал подрагивать, как натянутая струна.

― Ты действительно хочешь? ― спросил я Артёма.
― Да! Да! ― выпалил он с придыханием, обернувшись ко мне. ― Ну, давай же!

Не в силах больше сопротивляться вновь нахлынувшему желанию, я взял тюбик с лубрикантом, который всё так же лежал на диване, и, не скупясь, выдавил большое количество геля на пульсирующую дырочку. При этом Артём прогнулся ещё больше, и из его груди вылетел вздох наслаждения.

― А-ах! ― выдохнул он. ― Ну же! Давай!

Я взял в руку свой член и, пристроив его головку к обильно смазанной дырочке, поводил им вверх-вниз, а потом точно упёрся в мальчишескую мишень и слегка надавил. Тут же края дырочки разошлись, и я влетел в Артёма полностью, не встретив никакого сопротивления.

― А-а-а! Как хорошо! ― простонал он.

Я ухватил его за бока и начал двигаться, постепенно наращивая темп. В ответ Артём стал подмахивать своим горячим задом, стараясь как можно дальше насадиться на мой поршень. Вскоре наши движения и стоны слились в какую-то единую песню наслаждения, которую никто из нас был не в силах остановить. Артём то прогибался вниз, то выпрямлял руки, поднимая корпус вверх, заставляя меня менять направление движений. Но в какой-то момент он опёрся локтями в спинку дивана, положил на них голову и предоставил мне полную свободу в выборе глубины и направления толчков. Несмотря на своё желание, Артём начал уставать. Я понял это и подхватил его одной рукой за животик, помогая ему, а сам только прибавил темп. В какой-то момент головка моего члена, скользящая внутри мокрой и горячей пещерки, ткнулась в какой-то бугорок. И тут же я услышал полный наслаждения протяжный стон Артёма. Дрожь прокатилась по всему его телу, и он выгнулся, толкнув меня назад своими булочками. Я сделал отчаянный толчок, казалось, доставав до его сердца, и из моего члена вылетела струя спермы, заполняя Артёма до самых краёв. Мальчик тут же обмяк, его ноги подогнулись, и мне пришлось подхватить его обеими руками, чтобы он случайно не ударился головой. Мой член выскользнул из него с лёгким чмоканьем. Почувствовав освобождение, Артём опустился на диван. Из его полураскрытой слегка подрагивающей дырочки тонкой тягучей струйкой вытекала моя сперма. Я помог Артёму перевернуться и сесть на диван. По телу Артёма волнами прокатывалась лёгкая дрожь. Его ноги тоже подрагивали. Он сидел, закрыв глаза и тяжело дышал. Я взял салфетку и протёр ему лоб от пота. Снова вытирать его дырочку не стал, потому что сам тоже был вымотан. Меня хватило только на то, чтобы вытереть свой член новой салфеткой. Закончив с этим, я присел рядом с Артёмом на диван и поцеловал его в щёку. Он открыл глаза, посмотрел на меня и улыбнулся.

― Что это сейчас было? ― слабо спросил он.
― Это ты меня спрашиваешь?! ―с притворным удивлением спросил я.
― У меня в голове будто что-то взорвалось.
― Это я до твоей простаты добрался.
― До чего?
― До простаты. Есть в мужском организме такая желёзка. Я же тебе говорил.
― А я мужчина?
― Несомненно.
― А ты меня, как...
― Я тебя, как сладкого и любимого мальчика. Как ты себя чувствуешь?
― Х-хорошо.
― Ничего не болит?

Артём протянул руку, подтянул ноги и потрогал свою дырочку.

― Нет, ― сказал он, ― только внутри кажется пусто, будто что-то оттуда вынули, даже поддувает немного. Это нормально?
― Совершенно нормально, ― сказал я, улыбнувшись. ― А ещё там моего члена не хватает. От того и поддувает.
― Да иди ты! ― хихикнул Артём и шутливо толкнул меня в бок кулачком.

Я тоже улыбнулся и снова поцеловал его в щёку. Артём сидел на диване, широко расставив ноги, открывая моему взгляду свой член, который ещё сохранял своё бодрое состояние. На животе мальчика отчётливо были видны следы его спермы, которой он облил себя в момент оргазма. А под ним явно была видна маленькая лужица, натёкшая из его натруженной дырочки. Я наклонился и стал слизывать сладкий сок с его тёплого животика Артёма. Он захихикал и задёргался под моими губами.

― Не надо! Щекотно! ― взмолился он со смехом.

Тогда я слез с дивана, встал перед Артёмом на колени и раздвинул ему ножки, чтобы добраться до его членика. Я обхватил его мошонку одной рукой, а пальцами другой потянул кожицу вниз с полускрывшейся головки его члена и, освободив её полностью, стал облизывать, как самый сладкий леденец.

― Не-ет! Не надо там! ― вновь застонал Артём. ― У меня сердце сейчас выскочит!

Лизнув розовый шарик ещё пару раз, я оставил Тёму в покое. Он сидел, закрыв глаза, и улыбался. Я тоже сел рядом с ним и взял его за руку.

― Второй раз был чем-то невероятным, ― тихо сказал я. ― Что это на тебя накатило?
― А раньше не мог спросить? ― улыбнувшись, спросил он.
― Когда? Мне самому так захотелось, что я обо всём забыл.
― Я сам не знаю, ― сказал Артём. ― Мне действительно сильно захотелось ещё раз. И внутри всё защекотало. Ну там, в попе...
― Ясно. Тебе было приятно?
― Ещё сильнее, чем в первый раз, особенно в конце.
― Да-а... Я тоже как с ума сошёл.
― Я уж понял, ― сказал Артём и снова улыбнулся.
― Пойдём мыться? ― предложил я.
― Ага, пойдём, ― откликнулся Тёма.

Мы встали с дивана и, обняв друг друга за пояс, пошлёпали в ванную. Там я включил душ, и мы вместе встали под его освежающие струи.

― А говорил, что мы здесь не поместимся вдвоём, ― хихикнув, сказал Артём, плескаясь в меня водой из сложенных ладоней.
― Ошибался, ― ответил я, пожав плечами, и улыбнулся.

Я шагнул к Артёму и обнял его, прижав его голову к своей груди. Он тоже обнял меня обеими руками. Так мы некоторое время постояли под тёплым душем, а потом вдруг руки Артёма скользнули вниз, и он встал передо мной на колени. Ухватив мой член одной рукой, он высунул язык и облизал головку, а потом полностью погрузил её в свой широко открывшийся ротик и начал сосать. В то же время его вторая рука без остановки перекатывала мои шары в мошонке. Этот переход Тёма проделал так быстро, что я только и успел вздохнуть и с шумом выдохнуть от накатившего удовольствия. Мне не осталось ничего, кроме как перебирать и гладить его волосы, направляя движения его головы. вода струилась у меня по спине, попадая и на Артёма, который, казалось, был полностью увлечён своим занятием. Причмокивая, он не выпускал мой член изо рта, одновременно подрачивая его одной рукой. Надолго меня не хватило, и я излился в рот Артёма двумя короткими толчками. Проглотив всё, чем заполнился его рот, Артём, наконец, освободил мой член, ещё раз облизал его головку и, пощекотав мне мошонку, посмотрел на меня снизу-вверх и улыбнулся.

― Ну как? ― спросил он. 

Я молча подхватил его под мышки, поднял с колен и поцеловал в губы.

― Спасибо, ―  сказал я, приблизив свои губы к его теплому уху.

А потом... потом я так же опустился перед ним на колени и его член попал ко мне в плен минут на десять. Под конец, когда моя слюна покрыла уже и его ребристый мешочек с оливками, ноги Артёма предательски подрагивали, и весь он дрожал от накатившего возбуждения. Мне пришлось обхватить его за бёдра, чтобы он не грохнулся на пол. К счастью, вскоре Артём напрягся всем телом, толкнулся вперёд, и в мой рот вновь полилась амброзия его подросткового молочка. С удовольствием проглотив всё, что отдал мне Артём, я ещё и подрочил его немного, выжимая последние капли из его стебелька, пока он не упёрся в мои плечи руками и не сказал: «Хватит, пожалуйста, а то он сейчас отвалится! Я его почти не чувствую». Тогда я встал и крепко обнял Артёма. Он ответил мне тем же в меру своих сил. Так мы и стояли, обнявшись ещё несколько минут под душем. Я гладил его волосы, плечи, спину и упругие полушария, которые слегка подрагивали, когда я до них добирался руками. Целоваться у нас уже не было сил. Мы расцепили наши объятия, только когда пришли окончательно в себя. Артём слегка вздрогнул и, наконец заговорил:

― Я сейчас размокну под этим душем. Ты меня отпустишь?
― Конечно, Тёма, хотя я бы тебя не отпускал никогда, ― сказал я, посмотрев на его улыбающееся лицо, а затем поцеловал в полуоткрытые губы.
― Тогда мы сейчас оба растаем и утечём, ― тихо сказал Артём.
― Только вместе, ― вздохнув сказал я и, наконец, отпустил его.

Также вдвоём мы встали под тёплые струи воздушного полотенца, а потом вышли из ванной, держась за руки.

 

ГЛАВА 5

В комнате, где только недавно кипели наши любовные страсти ничего не изменилось, если не считать вновь появившегося из стены стола. Увидев его и открытую дверцу «микроволновки», я почувствовал, как проголодался.

― Пора нам уже и подкрепиться, ― сказал я Артёму и подмигнул.
― Я сейчас, наверное, целого быка съем! Ты меня всего высосал.
― Да, я такой ― люблю всё сладкое, ― со смехом подтвердил я. ― Тогда к столу!

Ели мы практически молча, тем более что прислали нам в этот раз еды раза в два больше, чем в прошлый раз. Это нам было только на руку, потому что и я, и Артём были голодны, как волки после долгой погони. Расправившись с едой и закинув посуду в лючок, мы, обессиленные, доплелись до дивана и рухнули на него. Я сел на диван, как обычно, а Артём тут же лёг на него, положив голову мне на бедро.

― Тебе не тяжело, ― спросил он, подняв на меня свои большие серые глаза.
― Нисколько, ― ответил я и улыбнулся.
― Тогда я посплю немного, ― пробормотал Артём и вскоре задремал. 

Он подтянул колени и обхватил себя руками, будто желая согреться, несмотря на то, что в комнате было тепло настолько, что движение воздуха вообще не чувствовалось. Пока Артём спал в позе эмбриона, посапывая на моём бедре, я сидел и смотрел на экран, где для нас крутили очередной фильм про дикую природу. Желания вновь обладать Артёмом у меня не возникало. Я намеренно не протягивал руку дальше его плеча и не пытался дотянуться до его аппетитно оттопыренной ягодички. Спал он, наверное, около часа, а затем резко проснулся и, посмотрев на меня сонными глазами, спросил:

― Я долго спал?
― Нет, не очень, ― сказал я, улыбнувшись, и погладил его по голове.

Тогда он осмотрел себя, потом посмотрел на меня, на мой спящий член, сел на диване, спустив ноги, и спросил:

― А ты меня не трогал?
― А должен был?
― Ну, не знаю. Ты, наверно, снова хотел чего-нибудь.
― Мысли были, но не хотел тебя будить. Тебе досталось сегодня по полной. Я тебя только гладил по плечу и голове.
― Спасибо! ― вздохнув, сказал Артём. ― Что дальше будем делать?
― Пока не знаю. Скоро ужин доставят. Но сегодня точно нам ничего не грозит.
― Тогда я пойду умоюсь, ― сказал Артём и, бодро вскочив с дивана, вскоре скрылся за дверью ванной.

Он вернулся бодрым и свежим. Два оставшихся часа до ужина мы ничем особенным не занимались, просидев всё это время на диване и развлекаясь просмотром тупых мультфильмов, которые нам зарядили в этот раз. После ужина мы вернулись на диван и стали смотреть какую-то комедию, кажется, это был «Один дома». Ровно в девять диван втянулся в пол, а на его месте появилась одна широкая кровать с длинным изголовьем.

― Ничего себе! ― проговорил Артём, увидев, как из пола вырастает этот монстр. ― Они думают, что мы и ночью будем трахаться?
― Не знаю, Тёма. Но такого удовольствия лично я им не предоставлю. Мне хватило сегодняшнего дня.
― Правда? ― с недоверием спросил он.
― Правда, ― совершенно искренне выдохнул я.
― Ну, тогда я пошёл в ванную, ― сказал Артём и оставил меня наедине с этим траходромом.

Я достал одеяла и подушки из открывшейся ниши, положил их на кровать, и стал ждать Артёма.  Он появился минут через пятнадцать, свежий и весёлый.

― Ого, какая она! ― присвистнув, сказал он, подойдя к кровати, на которой я его ждал.
― Места хватит нам обоим и даже с избытком, ― ещё раз успокоил я его.
― Да-а? ― также с наигранным недоверием спросил он. ― А ты точно не будешь ко мне приставать ночью?
― Да точно, точно! Всё, что я мог хотеть, я уже от тебя получил.
― Точно всё? ― сказал Артём, прищурившись и глядя на меня.
― Всё! Остальное завтра, ― сказал я.
― Ой! ― вскрикнул Артём и картинно прикрыл ладонями свои прелести. ― Ну и ненасытный же ты!
― Я же тебе говорил, что люблю всё сладкое. Но до утра перерыв.
― Обманешь ведь! ― не унимался Артём, продолжая игру.
― Нет, Тёма, не обману, ― совершенно серьёзно и спокойно сказал я, чтобы прервать его болтовню. ― Выбирай своё место и ложись.

После этого я демонстративно обошёл кровать, не приближаясь к Артёму, и пошёл в ванную. Когда я вернулся, Артём уже лежал под одеялом, а моё одеяло было расстелено рядом с ним, там же лежала и подушка.

 ― Спасибо, что постелил, ― сказал я, подойдя к кровати.
― Давай ложись, ― сказал Артём. ― Здесь места хватит даже на троих.
― Да я уж вижу, ― сказал я.

Отодвинув свою подушку чуть в сторону, я лёг и укрылся своим одеялом. Артём это заметил и с удивлением спросил:

― Ты не хочешь спать вместе со мной? Ты обиделся?
― Вовсе нет, Тёма. Но если я сейчас лягу рядом с тобой, то мы до утра не уснём.
― Правда? Не уснём?
― Да. Но я устал, да и ты, думаю, тоже. Давай будем спать.
― Ну, если ты ничего больше не хочешь... ― с улыбкой проговорил Артём.

Я наклонился к Артёму и поцеловал его в губы. Он неумело, но с жаром ответил мне тем же, и даже хотел обнять меня за шею, чтобы не отпустить, но тут уже я перехватил его руки и сказал:

― Всё, зайчик, всё... Успокойся. Давай спать.

В подтверждение своих слов я лёг на свою половину кровати так, чтобы между мной и Артёмом осталось пустое пространство. Увидев мои передвижения, Артём надулся и сказал: "Фу, плохой!", но тут же расплылся в улыбке и засмеялся.

― Завтра, всё завтра, ― пробормотал я, улыбнулся и закрыл глаза.

Тут же свет в комнате погас и включились ночники. Я слышал, как Артём ворочается на своей половине, а через некоторое время он вдруг позвал меня:

― Андрей! Андрей! Ты не спишь?
― Ещё нет, ― ответил я.
― Я тоже не сплю, ― сказал Артём, и, как мне показалось, с облегчением.
― Андрей, ― снова позвал он меня, ― а нам точно память сотрут?

Я вздохнул и повернулся лицом к Артёму. Его глаза в свете ночников блестели, как два бриллианта.

― Скорее всего так и будет, ― сказал я.
― Жаль, ― сказал Артём с сожалением.
― Почему? ― с удивлением спросил я.
― Я бы не хотел забывать про всё, что здесь было.
― Ах, да! Ты же хотел меня заложить! Тогда, конечно, потеря большая.
― Да ну тебя! Я этого больше не хочу!
― Вот как! С чего бы это?
― Мне с тобой понравилось.
― Что?
― Вообще всё: и ты, и как ты со мной, и как я...
― Спасибо. Ты мне тоже очень понравился. Ты не хочешь этого забывать?
― Да! ― с жаром выдохнул он. ― Как я дальше буду жить?!
― Ну, как? Подрастёшь, найдёшь себе друга...
― Такого, как ты, я не найду!
― Я старше тебя. Нам не дали бы дружить, ну, и всё остальное тоже...
― Нет. Мы что-нибудь придумали бы.
― Мне нравится твой оптимизм, но всё не так радужно, как тебе кажется.
― Жаль... ― снова вздохнув, сказал Артём. ― Ты такой нежный!
― Ну, это ты мне льстишь.
― Нет, правда! Я тебя сначала боялся.
― Это было видно.
― Да, боялся. Да ещё и фильмы эти! У меня же действительно встал.
― Я это понял.
― Я боялся, что ты надо мной будешь смеяться.
― Зачем мне это?
― Ну, я сначала так думал. А потом понял, что ты такой же...
― Какой такой? ― переспросил я.
― Ну, такой... как я.
― А-а... ― протянул я. ― Но бояться меня не перестал.
― Да, ― с сожалением сказал Артём. ― Потом я думал, что ты меня насиловать будешь.
― Фух! Мне только этого не хватало в жизни! Но потом ты успокоился?
― Да. Потом успокоился. Ты и сам понял.
― К счастью, да, хотя сомнения были.
― И ты меня бы насиловал?!
― Нет.
― А если бы они приказали?
― Нет, Тёма. Я как-то быстро понял, что этого от меня не потребуют, и поэтому я готов был ждать.
― Другой бы меня, наверно, просто изнасиловал, ― снова сказал Артём.
― Вполне возможно. Но нас ведь не просто так свели вместе.
― Да, ты говорил... И ты будешь для меня только учителем?
― Да, конечно. Я так и буду вести у вас уроки.
― А ты меня тоже забудешь?
― Увы, в этом виде, да. Я буду видеть в тебе только ученика. Хотя...
― Что «хотя»?
― Ты мне нравился и без этого.
― Да-а?! ― с удивлением протянул Артём. ― Ты меня хотел?!
― Ну ты и провокатор! Нет, Тёмыч. Ты мне нравился и нравишься как мальчик. Но я и не сумасшедший, чтобы бросаться на твой запах, как волк. Иногда для удовольствия достаточно только возможности видеть и разговаривать.
― А вот мне недостаточно. Я бы хотел с тобой быть вместе, всегда.
― Спасибо, мой милый. Увы, обо всём, что здесь было, я тоже ничего не буду помнить.
― Жалко как!
― Может, так и лучше? Зачем мне и тебе мучения?
― Мучения у меня будут...
― Ну что ты так убиваешься? Всё будет хорошо...
― А ты живёшь с родителями? ― продолжал развивать свои фантазии Артём.
― Нет, я живу один.
― Это ж здорово! Я мог бы к тебе в гости приходить. Нам же идти в одном направлении! Ты бы меня в гости пригласил?
― Пригласил бы, конечно, ― сказал я и вздохнул.
― Чего ты вздыхаешь? ― спросил Артём, будто заглядывая мне в самую душу.
― Жалею, что всё скоро закончится...
― И ты тоже? Я же говорю, что это не справедливо!
― Что не справедливо?
― Что мы забудем друг друга! ― подытожил Артём.

Артём снова тяжело вздохнул, да так, что я не мог больше этого терпеть. Плюнув на всё, я придвинулся к нему вплотную, сгрёб в охапку поверх одеяла, прижал к себе и поцеловал в нос.
«Мур!» ― промурлыкал Артём и потёрся своим носом о мою щёку. Я снова поцеловал его, но уже в обе щеки и подставленные полуоткрытые губы. После этого я уложил Артёма на его подушку, придвинул вплотную свою и, положив ему на животик свою руку, сказал:

― А вот теперь давай спать, котенок.
― Ага, давай, ― томно выдохнул Артём и закрыл глаза, не переставая улыбаться. ― Постарайся меня вспомнить, ну, потом...

Я посмотрел на него, тоже улыбнулся и закрыл глаза. Минут через пятнадцать я уснул.

 

Ночь прошла без сновидений. Я проснулся резко, будто кто-то толкнул меня. Не открывая глаз, я на ощупь потянулся к Артёму, проверить, спит ли он, но моя рука провалилась в пустоту. Сон тут же слетел с меня окончательно.  Я открыл глаза и увидел над собой белый потолок. Но был он каким-то расплывчатым, нерезким. Как на автомате, я протянул руку влево, нащупал свои очки на стуле около кровати и надел их.  Посмотрев снова на потолок, я понял, что это потолок моей комнаты. Моей комнаты в квартире, где я жил все свои двадцать пять лет! Повернув голову, я увидел знакомую стену справа, а слева ― мой письменный стол с рабочим ноутбуком, кресло со своей одеждой, шкаф... Все было на своих местах. Я был дома! Я сел на кровати, и мой взгляд упал на окно, залитое утренним светом. Из ступора меня вывел сигнал будильника на моём телефоне, который лежал там же, где и очки. Я взял его в руку и посмотрел на экран, на котором чётко были видны две надписи: «Вторник, 20 апреля» и цифры «семь ноль ноль». «Вторник!» ― пронеслось у меня в голове. ― «Мне же на работу сегодня к первому уроку!» И тут я окончательно пришёл в себя. «Вторник двадцатое?! Но я же лёг спать, получается, вчера! Как вчера?! А Артём?!» ― лихорадочно пронеслись в моей голове мысли. Я обмер! Я помнил всё! Ни черта мне не стёрли, ни секунды! Я отбросил одеяло и тупо посмотрел на свой живот, где красовались два заросших шрама: один от операции, а другой от аварии, в которую я попал несколько лет назад. Оттянув резинку трусов, я посмотрел ниже. Все полагающиеся взрослому мужчине волосы тоже были на своих местах. Я схватился за голову и застонал на всю комнату. «Зачем?! А Артём? ― с убийственной скоростью проносились в моей голове вопросы. ― С ним так же поступили или стёрли память, как обещали?! А если не стёрли? Что дальше? Когда за мной придут? Да нет, ерунда! Кому он что докажет? А было ли вообще что-нибудь? Может, это всё ночной бред? Да, конечно, бред! Мало ли мне снилось таких снов?»  По квартире я двигался на автомате, собираясь на работу. «На какую работу? Куда?» ― периодически вспыхивало у меня в голове. Я вспоминал всё, каждую минуту, проведённую с Артёмом в том странном месте, где нас свела судьба. Я не переставал думать об этом, даже выйдя из дома. «Сон или не сон?» ― продолжал я гадать.

До школы я дошёл минут за двадцать. Взяв ключи у вахтера, я поднялся в класс. Полчаса до начала первого урока я просто тупо сидел за столом, слепо глядя в раскрытый учебник и конспекты. В этот день у меня стояли уроки только в пятых и шестых классах. На последний пятый урок ко мне ввалилась группа шестого «В», в котором учился и Артём. Я в полуобморочном состоянии смотрел, как четырнадцать человек занимают свои места. Последним вошёл Артём. На нём красовались его большие квадратные очки. Скользнув по мне взглядом, он поздоровался и прошёл в конец класса. В этот день я намеренно не смотрел дальше первых двух рядов и вызывал учеников только оттуда, стараясь избегать Артёма. Он, конечно, тоже тянул руку и даже отвечал на вопросы, но я изо всех сил старался не встречаться с ним глазами. Записав домашнее задание на доске, я завершил урок привычными фразами: «The lesson is over!» и «Goodbye!». И тут же маленький смерч выдул всех учеников из кабинета ― всех, кроме одного. Убрав в рюкзак учебник и тетради, Артём совершенно спокойно прошёл мимо меня, не обращая внимания на моё напряжение. Когда он ушёл, я с облегчением выдохнул. Собрав свои вещи, я закрыл кабинет и спустился вниз, сдал ключ вахтёру, переоделся и вышел на улицу. Возле школы, как обычно, крутились ученики из разных классов, но Артёма я среди них не видел. «Да, конечно, всё это бред!» ― вновь подумал я и пошёл в сторону своего дома. Я неспешно шагал, погруженный в свои мысли, и не особо обращал внимание на дорогу.
Школа осталась далеко позади, а знакомые ученики уже разбрелись по домам. Внезапно чья-то рука мягко сжала мою. Я остановился, обернулся и увидел Артёма. Он стоял, широко улыбаясь, и солнечный зайчик играл на стёклах его больших очков, словно подмигивал. Я растерянно смотрел на Артёма, не в силах вымолвить ни слова. Его ладонь была тёплой и живой, и это ощущение никак не вязалось с моими недавними сомнениями. Я зажмурился и снова открыл глаза.

― Ты чего? ― спросил он, чуть сжав мою руку крепче. ― Думал, я исчезну?

Я попытался улыбнуться в ответ, но внутри всё перевернулось. Я снова вспомнил всё, что с нами произошло. Но сейчас, глядя на Артёма, я вдруг понял: это не сон, не фантазия, не бред! Всё было по-настоящему. Мы были здесь, вместе, и всё, что произошло, действительно случилось. Солнечный зайчик скользнул по его очкам, и я вдруг почувствовал, как исчезает тяжесть сомнений. Я улыбнулся ― искренне и легко, как давно не умел.

― Ну, пойдём? ― нетерпеливо сказал Артём. ― Ты же обещал меня в гости пригласить, помнишь?

И мы пошли по улице, оставляя за спиной школу, тревоги и неуверенность. Всё было реальным ― и это было самым главным.

 

Аргус©2025