Здравствуй, малыш! Я очень виноват перед тобой. Хотелось бы, чтобы всё было по-другому, но уж что есть, то есть. Ничего, что я тебя так называю – «малыш»? Ты уже достаточно взрослый парень, но для меня ты всегда маленький мальчик, с пытливым любопытством взирающий на окружающий мир.

Я хотел бы извиниться перед тобой за все, что мог дать тебе, но не дал. За то, что ты стучал ночью мне в дверь, выгнанный пьяным отцом из дома, а я сделал вид, что не слышу. Мне было очень неприятно осознавать, что я бросил тебя на улице, но я успокаивал себя мыслью, что есть теплый чердак, где ты можешь поспать.
Прости меня, что я не приходил к тебе в детдом. Ты ждал каждые выходные, сидя у окна, а я так и не пришел. Ты так хотел быть нужным кому-то, и ты был нужен, но я попросту струсил. Да, я трус, ничего не попишешь. Я боялся косых взглядов, того, что кто-то за спиной будет крутить у виска пальцем, усмешек и убежденности окружающих, что со мной что-то нечисто.

Еще бы, одинокий мужчина вдруг усыновляет мальчика. Уж мы-то знаем, для чего одинокие мужчины усыновляют маленьких мальчиков, мы вот так не делаем, потому что нам плевать на маленьких мальчиков. Может, в чем-то они и правы, но я бы изо всех сил постарался не сделать чего-то тебе во вред. Может, моя любовь перевесила бы этот гипотетический вред. Но я перестраховался, как я обычно и делаю…

Извини меня за то, что не заговорил тогда с тобой на вокзале. Ты был грязный, растрепанный, в порванной одежде и просил на хлеб. Нет, я дал тебе какие-то деньги, больше, чем обычно дают, ты даже удивленно вскинул на меня свои глазищи. Но я мог дать тебе гораздо больше. Я видел по глазам, что тебе очень плохо в этом месте, где снуют тысячи людей, но никому из них нет до тебя дела. Мне было до тебя дело, но я в очередной раз наступил на горло собственной песне.

А ведь надо было всего лишь заговорить с тобой, предложить помыться, выспаться. Думаю, ты бы не отказался от помощи, ведь правда? Я мог позволить себе это, ведь я жил один. Я и сейчас один, это мое обычное состояние. Может, я побоялся переломить привычный ход вещей, не знаю, факт остается фактом – я не позвал тебя в тот день, да и в многие другие, когда ты попадался мне на глаза. Я всегда подбрасывал тебе какую-то сумму, но видел по тебе, что это не то, чего ты ждешь всей душой. А я, вместо того, чтобы дать тебе своё тепло, лишь навесил на своё сердце еще один амбарный замок.

А ведь как часто я мечтал, малыш, что веду тебя в школу, как мы делаем уроки вместе. Может, у тебя бы не очень получалось, но я бы всегда помогал тебе. Да и дело ведь не в оценках, по правде говоря, я и сам не был гением, но в итоге вырос не совсем плохим человеком. Я уверен, что рядом с тобой и я бы стал двигаться вперед, мы бы меняли друг друга в лучшую сторону. Но не сложилось, малыш, и только по моей вине.
Еще я проявил слабохарактерность, когда заметил, что ты стал общаться с мелкоуголовной шпаной, распивать с ними всякую дрянь. Наверное, если бы я подошел и отругал их, они бы перестали тебя заманивать в свою компашку. Мне нужно было вытащить тебя из этого болота, но я уже в который раз отмахнулся от этих мыслей.
Я знаю, что ты добрый, несмотря на то, что ты вырос в звериной среде. Я заметил, как у тебя округлились глаза, когда твой «дружок» пырнул меня ножом. Ты стоял в сторонке, «на стреме», кажется, так это называется, а ваш главарь подошел и стал требовать денег. Я толком не успел сообразить, что нужно делать, как он ткнул меня ножом в грудь. Я упал, но видел, что ты стоял, остолбеневший, в душе искренне желая помочь мне. Но твой командир властно скомандовал уходить, и ты нехотя поплелся за ним.
Уже очень мало времени осталось, к сожалению. Прости меня великодушно за все, что я не сделал для тебя, мой несостоявшийся друг. Единственное, о чем я сейчас печалюсь – что не успел сказать тебе самого главного: я люблю тебя, малыш, и очень хочу, чтобы ты был счастлив. Прощай, мой мальчик, которого у меня никогда не было…

©Balamut