" На свете человека нет, который
От прочих был навеки отделён,
Как остров средь бескрайней зыби моря,
Ревущих вод стеною окружён.
Но часть он суши, с целым составляет
Неотторжимое и дивное родство,
Коль маленький утёс Европа потеряет,
Нарушится во многом естество.
И так, друзей теряя год за годом,
Я погружаюсь в одиночество и грусть,
Ведь я един вполне с людским всем родом,
С ним вместе чем-то целым становлюсь.
И дальний колокольный звон услышав,
Замри, мой друг! Прошу тебя я, тише.
О ком он плачет, ты не вопрошай,
Он по тебе звонит, – узнай"!
Джон Донн, «Духовные стихотворения».

Действующие лица:
Роберт Дэвис (Робби), сын Чарльза Дэвиса в начале фильма ему – 9, в конце – 13 лет.
Руп Сиани, примерно того же возраста.
Эмили Лейс.
Капитан Ллойд Симондс, офицер ВМС.
Крентон, его помощник.
Матросы, рабочие.

Действие происходит в 60х – 70х гг. XX в., до изобретения спутниковой навигации.

 

Под бодрый весёлый марш начинается демонстрация титров: логотипы киностудий, режиссёр, оператор, сценарист, художники по костюмам, гримёры, актёры и роли. Указание фэндомов (по мотивам, по идеи и т. д.). Всё это написано крупными белыми готическими буквами на чёрном фоне. Музыка явно англо-ирландская, она то нарастает, то затихает. Это оркестр, несколько напоминающий военный и состоящий из нескольких арф, волынок, флейты и барабанов.
Титры заканчиваются, и становится виден пейзаж. Одинокая птица летит в небе над бескрайним океаном. Волны с силой ударяют в песчаный берег. Видны пальмы, растущие позади песчаной полосы, их кроны лениво колышутся. Типичная рекламная картинка тропического «рая». Внезапно камера выхватывает лодку, покачивающуюся на волнах. Её постепенно прибивает к берегу. Вид на лодку сверху. В ней, среди скрученных канатов, занимая пространство между бортом и ящиком, в котором видны консервные банки, лежит крепко спящий мальчик 9 – 10 лет, крепкого телосложения, блондин с очень светлыми, как пух одуванчика, прямыми (лишь слегка вьющимися) волосами. Он одет по моде 60 – 70 гг. двадцатого века: в синие джинсовые шорты, белую не распашную рубашку с семью горизонтальными ярко-красными полосками средней длины спереди и отложным воротничком. На ногах у ребёнка обуты белые кроссовки. Отлив снова относит лодку от берега, внезапно набегающий вал с такой силой бросает эту лодку о прибрежные камни, что в ней образовывается пробоина, острый край скалистого выступа торчит из щели между досок днища, делая её непригодной к дальнейшему плаванию. Мальчик всё ещё не проснулся.

Звонкий детский голос за кадром начинает читать стихи.
Голос. «Мы в слова облекаем мысли,
Мы стремимся запретное постичь,
Но манят и громоздятся выси:
Камень - на камень, кирпич - на кирпич.
Нас забор высокий отделяет,
Перелезем мы, - а там - забор,
И не знаем, что мир этот представляет,
Но у нас ещё кипит задор.
Кто мы? Ральфовцы, питерианцы
Или демоны, сошедшие с холмов?
Сложены продукты в наши ранцы,
Сели мы в корабль дураков,
Сели и поплыли в край далёкий.
Этот мир такой же, как и наш.
И не слышат почему-то боги,
Хоть мы и поём им: " Отче наш"!
На корабле сломался компас.
Где зюйд-вест, и где норд-ост?
Замирает в пустыне вопиющего голос,
Как змея, кусающая собственный хвост».

Мальчик просыпается, с трудом открывает глаза, выбирается из лодки и идёт по берегу, пошатываясь от усталости.
Мальчик (зовёт). Папа! Папа! Это я, Робби. Где ты? Папа, куда же ты подевался? Папа!
Голос Робби теряется средь бескрайних морских просторов. Мальчик растерян и напуган, одиночество начинает тяготить его. Он ходит по берегу туда-сюда, кричит.
Робби. Папа! ( Оглядывается вглубь острова, в гущу пальмовых зарослей, повторяет свой призыв).
Никто не откликается. Тишина.
Робби возвращается к лодке, внимательно осматривает её. Глубоко вздыхает. Решает более детально осмотреть место, куда он попал. Натыкается на протекающий ручей с необычайно прозрачной водой. Наклоняется, зачерпывает пригоршню воды, осторожно пробует на вкус, умывает лицо и руки. Идёт дальше. Полоса пляжа сменяется высоким скалистым берегом. Робби останавливается перед скалами, размышляет некоторое время и начинает карабкаться по уступам, продвигаясь дальше вдоль линии прибоя.
Робби поглядывает то вниз, то вверх, держась за скальные выступы.
Внезапно вверху появляется детское лицо меланезийского типа, какой-то темнокожий мальчик с нескрываемым интересом следит за Робби.
Робби вдруг заметил его голову, свешивающуюся со скалы. От неожиданности Робби вскрикнул и потерял равновесие. Из рук его выскользнуло то, за что он держался. Он, с достаточно большой высоты, плюхнулся в воду. Но, к счастью, эта высота не была для него роковой, упав с такой высоты, ещё можно было уцелеть и не получить каких-либо сильных повреждений.
Камера снимает Робби с вершины скалы. Он барахтается и кричит.
Робби. На помощь!
Более общий план вершины скалы. Видно, что на ней стоит совершенно обнажённый мальчик с таким цветом кожи, который бывает у коренных австралийцев, папуасов и жителей островов Меланезии.
Не задумываясь, мальчик прыгает со скалы вниз и оказывается рядом с Робби, но тот уже вполне может выплыть самостоятельно: страх и паническая растерянность прошли.
Оба мальчика выбираются на берег, падают на него в изнеможении, долго не могут отдышаться. Возможно, они даже чуть-чуть наглотались морской воды.

  Следующий эпизод. Вероятно, самое высокое место на острове – вершина холма, поросшего густой высокой травой. Справа налево перпендикулярно ракурсу камеры проходят Робби и неизвестный мальчик. Трава достаёт им почти до пояса. Достигнув оптического центра плана, мальчики садятся на землю друг против друга. Вероятно, что после того как Робби впервые встретил юного островитянина, прошло немало дней. Мальчик, с которым разговаривает Робби, уже достаточно свободно владеет английским. Возможно, он знал несколько английских слов ещё до появления Робби на острове.
Крупным планом лицо Робби, с удивлением поглядывающего на ребёнка, воспитанного несколько в иной культуре и традициях. Робби продолжает начатый им ранее диалог, свидетелями начала которого нам не посчастливилось быть.

Робби. А твоя мама знает, что ты ходишь без штанов?
Руп. Моя мама умерла, когда я был маленьким. Но теперь я уже большой, мне девять. А тебя как зовут?
Робби. Я Роберт Дэвис, но все меня называют Робби. А как твоё имя? Скажи, у тебя есть имя?
Молчание. Руп застенчиво улыбается.
Скажи своё имя.
Руп. Руп Сиани.
Робби. Как?
Руп. Руп Сиани.
Робби. Никак не разберу.
Руп. А ты глуховат.
Робби. Глуховат?
Руп. Да, глухой.
Робби. Повтори ещё разок.
Руп. Я Руп Сиани.
Робби. Мне всё равно не выговорить. Но должен же я как-то тебя называть? Надо дать тебе какое-нибудь имя. Я знаю одну историю. Она про человека, который попал на остров и встретил там туземца, прямо как я тебя, и он назвал его Пятницей, потому что в тот день была пятница. Какой сегодня день, суббота?
Руп. Не знаю.
Робби. И я то же. В любом случае, неважно. Я назову тебя Пятницей то же, потому что так легче запомнить. Я Робби, ты Пятница, ты – Пятница, я – Робби.
Конец эпизода.

  Это был самый замечательный день жизни Робби. Ему казалось странным, так или иначе, что это произошло здесь, на отдаленном острове, затерянном в океане и удалённом от большой земли настолько, что он не мог даже этого себе представить. Ни отца, ни матери его здесь не было. Он ужасно скучал по ним и очень хотел увидеть их снова, и познакомить их с Пятницей, и рассказать о том, как он не дал ему утонуть. Но все волнения его отступили перед радостью от того, что он обрёл друга, хотя всё это не особо помогло забыть ему о прежних тревогах. Робби бы чувствовал себя виноватым, если бы он не старался радоваться каждому мгновению. Он стремился, чтобы ничто не смогло испортить их отношений.
Песчаный берег. Видна лодка, в которой Робби добрался до острова, лежащая на песке. Робби и Руп стоят лицом друг к другу, медленно поворачиваются спиной к морю.
Робби (указывая вокруг). Смотри, Пятница, нам надо построить дом. Понимаешь, дом.
Руп молчит, видимо, ещё не совсем владея английским.
Подожди, я нарисую. (Бежит к морю).
Робби садится на корточки, Руп внимательно смотрит на него.
Робби чертит палочкой на песке условное изображение домика с остроконечной крышей, после чего вновь поворачивается к тому месту, на которое он прежде указывал.
Руп сообразил, что надо Робби, и уже хотел ему кое-что сказать, как увидел, что он бежит к лодке и достаёт оттуда верёвку, после чего снова возвращается на прежнее место и втыкает в землю большую длинную ветку. Робби жестом просит Рупа помочь.
Руп понял, что сейчас возражения излишни. Он начинает подавать Робби ветки. Робби и Руп сооружают нечто вроде примитивного навеса. После того, как вертикальные опоры установлены, мальчики начинают мастерить крышу. Робби вытащил из внутреннего кармана своих шорт небольшой складной нож и показывает его Рупу.
Руп. Какой хороший нож! Откуда он у тебя?
Робби. Мне его папа подарил.
Он разрезает верёвку на несколько кусков и связывает ими вертикальные части конструкции с горизонтальными, которые образуют нечто вроде балок. Затем они покрывают этот своеобразный шалаш пальмовыми листьями.
Когда эта постройка готова, Робби ещё раз оглядывает её, потом садится под навес. Оглядывается, но Рупа уже нет. Он убежал купаться.
Некоторое мгновение Робби стоит в нерешительности, затем сбрасывает рубашку и джинсы и входит в воду, догоняя своего недавнего знакомого. Та область, которая прежде закрывалась джинсами, имеет более светлый оттенок на фоне остальной, загорелой кожи Робби.

Робби и Руп в воде. Робби брызгается, плещется, обливая Рупа. Тот поначалу терпит, закрывается ладонями, наконец, это ему надоедает, он отплывает подальше и ныряет. Робби оглядывается в поисках Рупа Сиани. Внезапно он падает, и из воды появляется голова Рупа. Робби выныривает, отряхивается, протирает глаза, разводит руками. Руп весело смеётся.
Крупным планом лицо смеющегося Рупа, затем немного растерянное – Робби.

Следующий эпизод.
Мальчики сидят на песке. Робби по-прежнему без одежды. Он держит в руках большую раковину, подносит её к уху, затем даёт послушать Рупу. Дети сосредоточенно и почти торжественно, затаив дыхание, вдвоём слушают песнь моря.

Раннее утро. Робби лежит под навесом в шортах и рубашке на спине, его глаза закрыты, рядом, на животе, расположился Руп. Видимо, он то же спит.
Солнечный зайчик коснулся лица Робби, видно, как он скользит вниз от линии роста волос, далее на лоб, переносицу и останавливается на подбородке. Робби просыпается, отрывает глаза, щурится. Зевает. Видно, он не окончательно выспался.
Он переворачивается на другой бок.
Слово отголоски дальнего эха раздаются голоса, которые, по всей видимости, слышит лишь один Робби (флешбек).
Голос. Робби! У нас пробоина в кормовой части.
Робби. Папа, но как же ты?
Голос. Не беспокойся обо мне, садись скорее в шлюпку.
Робби. Я не поплыву без тебя.
Голос. Не обсуждай это. Просто садись в лодку. Двоих она не выдержит.
Робби. Ой, трос порвался. Шлюпку относит. Папа, сделай скорее что-нибудь.
Голос. Я не могу развернуть яхту, иначе мы напоремся на рифы… (Стихает).
Робби окончательно просыпается и вскакивает. Руп то же встаёт.
Оба идут к берегу.
Вершина холма, где Робби решил называть Рупа Пятницей.
Робби раскладывает большой костёр из подобранного им хвороста.
Затем он вынимает нож, берёт большой камень и начинает с остервенением водить им по камню, надеясь высечь искру. Руп внимательно за ним наблюдает. У Робби ничего не получается.
Руп. Ты хочешь добыть огонь?
Робби. Да. Понимаешь, мне нужен большой костёр. Что бы был дым! Если с корабля увидят дым, то приплывут сюда, и я вернусь домой. Я очень скучаю по папе, и по маме, и по моим друзьям. Я очень хочу домой.
Руп. У тебя были друзья?
Робби. Может быть, и не такие надёжные и близкие, как ты, но я был бы очень не против с ними вновь встретиться.
Руп берёт две дощечки, палочку и начинает быстро вращать палочку, подложив сухой травы. Похоже, метод трения срабатывает. Скоро появляется дымок. Трава начинает тлеть.
Руп бросает горящий пучок травы на костёр, и через некоторое время он занимается ярким пламенем. Столб дыма уходит в небо.
Робби. Здорово! Где ты так научился?
Руп. У мамы.
Робби. У тебя была замечательная мама. Дай-ка попробовать.
Руп передаёт Робби дощечки и палочку. Робби с напряжённым видом начинает вращать палочку, но у него ничего не получается.
Как же так? Что ж, ладно. Когда мне понадобиться разжечь костёр, я позову тебя.
Руп разводит руками, искренне не понимая, почему у его друга ничего не выходит.
Робби, вернувшись под навес, вскрыл несколько консервных банок, которые были в лодке, подогрев предварительно их содержимое на маленьком костре, который был разведён Рупом. Пустые банки Робби сложил в углу под навесом, полагая, что некоторые из них могут пригодиться, например для того, что бы носить пресную воду из ручья.
Затем оба друга убежали купаться.
Когда мальчики вышли из воды, и тропическое солнце высушило их тела, Робби вновь надел шорты. Он уже собирался надеть свою рубашку, но вдруг внимательно поглядел на Рупа. Понимая, что по ночам ему будет не особенно холодно без рубашки, Робби ещё раз вытащил нож из кармана. Он осторожно обрезал нити вдоль шва на своей яркой полосатой рубашке и открыл шов, что бы получить кусок материала достаточной длины. Затем он достал кусок верёвки и быстро принес его обратно к месту, где стоял в ожидании Руп, с сильным любопытством следивший за тем, что Робби будет делать дальше. Робби схватил ткань и продел её между ног своего нового компаньона, закрепив  вокруг талии верёвкой. Робби затем отступил, чтобы полюбоваться своей грубой, но эффективной работой.
- В самый раз! Ты спас меня из воды... А я тебе сделал штаны.
Улыбка Рупа излучала благодарность, для выражения которой не нужно было лишних слов. Если Робби был рад найти Рупа, то было более чем ясно, что Руп был ещё счастливее, найдя Робби.
Робби и Руп вновь сидели под навесом, и Робби заострял концы длинных палок своим ножом. После этого он расщеплял заточенный конец и прикреплял таким образом кусочки жести с острыми краями от консервных банок.
« Что ты делаешь»? – спросил Руп с интересом.
Робби. Оружие.
Руп. Зачем оно нам?
Робби. Должны же мы чем-то питаться, кроме фруктов. Ты вон какой худой, а всё потому, что одними фруктами да корешками питаешься. Мы будем добывать себе еду, здесь может водиться всякая живность, вот мы её и… ( Показывает, вонзая сделанное им копьё в землю). Понятно? Это вроде как копьё. Им и от врагов можно защищаться… Хотя, думаю, нам не придётся… Откуда здесь враги? Кто на нас нападёт? Слушай, что же ты, не догадался за всё это время сделать себе оружие? Копья, палицы, лук? ( После каждого слова Робби показывает руками, как применяется каждый из названных им видов оружия).
Руп. У меня есть оружие.
Робби. И где же оно?
Руп. Там, где я живу.
Робби. Там, где ты живёшь? А где это?..

Руп вдруг схватил Робби за руку, и стало очевидным, что он хочет вести его куда-то. Полностью доверяя своему другу, Робби последовал за ним без каких-либо колебаний. Руп весело указывал своему приятелю хорошо известный ему путь, вброд через ручей и далее, вглубь острова. Верхушки деревьев таили в себе множество различных существ, от игривых обезьян до попугаев какаду. Густая трава и корни деревьев служили убежищем от врагов для различных ящериц, как больших, так и маленьких, и поражающих своим разнообразием ярко окрашенных жуков. Робби дивился всему, что он видел, и что представлялось его другу как само собой разумеющееся.
Они прошли мимо холма, на котором разжигали костёр, далее, пробравшись сквозь густые заросли, они оказалась на небольшой полянке. Робби оказался позади Рупа и заметил небольшой куст с ярко оранжевыми ягодами. Мальчик уже собирался взять в рот несколько ягод, как Руп, оглянувшись и заметив это, в одно мгновение оказался рядом с Робби и схватил его за руку.
Руп. Не ешь эти ягоды. Выбрось их.
Робби. Почему?
Руп. Они смертельно опасные. Не ешь!
Робби. В них яд, да?
Руп кивает.
Робби бросает сорванные ягоды, вытирает руки об траву и догоняет снова оказавшегося далеко впереди Рупа.
Наконец, тропинка пошла вниз. К огромному изумлению Робби, его взору открылась прочно построенная из бамбуковых стволов хижина с остроконечной крышей, крытой травой и листьями. Руп провёл его внутрь, и Робби стало ясно, что это – жилище его нового друга. Внутри хижины у стены были расставлены сосуды из глины и скорлуп кокосовых орехов, плетёные корзины. На полу хижины большие циновки из кокосового волокна покрывали каждый дюйм земли таким образом, что напоминали лоскутный ковер. Он они тихо и приветливо зашуршали под ногами Робби.
- Какой прекрасный дом! – сказал Робби, чьи глаза по-прежнему выражали глубокое удивление, – почему ты мне не сказал об этом раньше.
Руп. Потому что ты не спрашивал. Я хотел сказать, но подумал, что ты не станешь меня слушать. Ведь ты уже начал строить себе другой дом, на берегу. И я решил, что лучше будет остаться вместе с тобой и помочь.
Руп снимает со стены лук и показывает Робби. Тетива этого лука сделана из сухожилий морских птиц.
- Вот моё оружие.
Это вызвало у Робби восхищение, может быть, гораздо большее, чем то, какое испытал Руп, когда друг показывал ему собственный карманный складной нож.
Робби. А стрелы? ( Показывает рукой)
Руп молча показывает на связку острых палочек на полу.
Руп. Я каждый день их делал, пока ты не появился здесь.
Робби. Вот как! ( Оглядывается по сторонам). А этот дом, верно, построили твои родители? Ты ведь не сам один всё это сделал?
Руп ничего не ответил, только глубоко вздохнул. И Робби немного расстроился, поняв всё то, что испытывал сейчас его новый друг.

Через некоторое время спустя. Робби и Руп идут по берегу среди скал. Сначала первым идёт Робби, но затем – уже Руп. Мальчики проходят по берегу слева направо. На них обоих нет абсолютно никакой одежды. Тело Робби уже достаточно покрыто загаром, и не загоревшее место уже не так выделяется своей белизной, видимо, он часто загорает без шорт. Из воды торчит небольшой валун. Руп останавливается перед ним, нагибается, заметив какого-то морского обитателя, устроившего среди камней норку. Робби сначала наблюдает за другом, потом взбирается на валун и становится на нём в полный рост. Он пристально вглядывается в безбрежное море, следит за горизонтом. Средний план: Робби, стоящий на камне, по пояс. Крупным планом лицо Рупа, он оторвался от своей добычи и теперь с интересом поглядывает на Робби. Робби, не переставая, глядит вдаль. Внезапно ощущение собственного одиночества появляется у него. Он вот-вот заплачет. На горизонте не видно ни одного корабля, а в небе парят лишь одни птицы.
Общий план. Вид с берега на купающихся Рупа и Робби.
Звонкий детский смех.
Робби и Руп выходят из воды и ложатся на песок, загорают. Они лежат, оперев головы на сведённые в упоре ладонями внутрь руки.
Робби. Ты хорошо плаваешь, Пятница.
Руп. Ты то же достаточно хорошо выглядишь, Робби.
Робби. Но раньше я плавал значительно хуже.
Руп. Всё просто. Робби научил меня говорить по-своему, а я научил тебя хорошо плавать.
Робби. Я пробыл здесь достаточно большое время, Пятница. Наверно, неделю или больше. Во всяком случае, много-много дней. Я потерял им счёт. Думаю, вряд ли папа и мама вернутся за мной. Мы умрём на этом острове, Пятница, и никто не за нами не приедет.
Руп. Ты не умрёшь, и я не умру. Зачем ты говоришь об этом?
Робби ( глубоко задумывается). Мой отец любил повторять, что как бы трудно ни было порой, никогда не надо терять надежду. Возможно, он был прав…
Руп внимательно всё это время слушал Робби. Лица обоих мальчиков.
Следующий эпизод. Робби в своих шортах, уже изрядно обтрёпанных снизу и в одном месте надорванных по шву, и Руп в набедренной повязке из рубашки Робби подходят к манговому дереву. На дереве совсем мало плодов, они остались лишь на верхних ветках.
Робби. Совсем фруктов не осталось.
Руп. Ну, и что? Может, не будем срывать оставшиеся? Или подождём, когда они сами свалятся на землю?
Робби. Ну, уж нет. Когда это случится, они будут переспевшими и невкусными.
Энергично трясут дерево, но оттуда ничего не упало.
Руп. Видать, они крепко держатся.
Робби. Так или иначе, а я их достану. ( Решительно лезет на дерево).
Робби сбрасывает плоды манго Рупу, тот их подхватывает.
Эй, что это?
Руп смотрит вверх, сквозь ветки.
Руп. Быстро слезай!
Робби. Но почему?
Руп. Слезай!
Робби. О нет, это змея! О! Неужели я умру? ( Как мешок падает с дерева).
Из листвы дерева выглядывает змеиная голова, на сверкающем разными цветистыми замысловатыми узорами длинном изогнутом туловище. Змея раскрывает пасть. Виден раздвоенный язычок. Затем она быстро скрывается.
Хижина. Руп сидит на коленях возле лежащего с закрытыми глазами Робби. Его нога перетянута жгутом. Руп отсосал из раны яд и теперь принёс воды в коксовой скорлупе. Робби жадно пьёт, не открывая глаз. Руп проводит ладонью по его лбу. Печально вздыхает.
Ночь. Робби лежит в хижине, тихо стонет. Руп стоит перед входом в хижину на коленях и глядит в звёздное небо.
Руп. Кахуна, великий небесный отец, Мариау, великая мать… ( Что-то шепчет на меланезийском наречии).
Утро.
Та же хижина. Робби уже значительно лучше. Руп принёс ему немного фруктов и рыбы.
Руп. Робби! Робби, я принёс тебе поесть. Робби, вставай!
Робби открывает глаза, с трудом приподнимается.
Хватит валяться.
Робби медленно встаёт. Держится, уперев руки в боки, за край шорт.
Робби. Ты снова спас мне жизнь, Пятница.
Руп. Теперь ты здоров?
Робби. Да, я поправился, Пятница. ( Радостно улыбается).
Руп. Я так боялся, что ты умрёшь, волновался за тебя, ночей не спал, а ты…
Робби. Что случилось, Пятница?
Руп. Больше не зови меня Пятницей, у меня имя есть.
Робби. Ну, хорошо. Итак, как твоё имя?
Руп. Руп Сиани.
Робби. Постараюсь запомнить. ( Отчётливо). Руп Сиани? Правильно? Эр, у, пэ? Руп?
Руп кивает.
Руп. И ещё. Почему я должен говорить, как ты говоришь? Ты то же должен говорить, как я говорю.
Робби. Ты хочешь, что бы я научился говорить на твоём языке?
Руп. Ты появился здесь после меня, я знаю много того, чего не знаешь ты. Я долго учился у тебя, теперь пришло время, что бы и ты у меня чему-нибудь научился.
Робби. Хорошо, как скажешь.
Руп натягивает свою одежду, и мальчики убегают купаться.

За кадром слышен удар колокола. Голос, который прежде играл роль отца Робби, отчётливо произносит:
Голос. Чужбине кто судьбу свою поручит, —
Английский мой язык получит.
Джон Донн, одна тысяча шестьсот одиннадцатый год!

Несколько позже. Робби и Руп что-то готовят на небольшом костре перед хижиной.
Руп смотрит в сторону моря, видно, что он о чём то задумался. Рядом с детьми – наполненная водой жестянка или кокосовая скорлупа.
Робби. Скажи мне, о чём ты думаешь?
Руп. Иногда я думаю о том, что когда ты вернёшься туда, откуда ты попал сюда, я останусь здесь совершенно один, как раньше. А я уже так привык к тебе. Я буду скучать… Что будет со мной без тебя, Робби?.. Что будет с бедным Рупом?
Робби. Послушай, никто вовсе не собирается тебя бросать. Если придёт корабль, я возьму тебя с собой, познакомлю с остальными друзьями. Ты будешь ходить в школу.
Руп. Что это?
Робби. Это такое место, где встречается друг с другом огромное множество детей, то место, где каждый находит себе друга и узнаёт много нового.
Руп. Я уже нашёл своего друга и узнал много нового…
Робби. Ты, что не веришь мне? Я могу принести клятву.
Руп. Как? Откуда?
Робби. Сейчас я тебе покажу. ( Вытаскивает нож из кармана). Вот смотри. ( Делает надрез у себя на руке).
Появляется кровь.
Руп ( испуганно). Что ты? Зачем это?
Робби. Теперь ты.
Руп с опаской протягивает Робби свою руку.
Не бойся. Больно тебе почти не будет. ( Режет руку Рупу).
Руп Сиани морщится, стискивает зубы.
Мальчики соединяют свои руки так, что бы их кровь смешалась.
Робби. Я, Роберт Дэвис, торжественно клянусь считать своим другом до конца жизни Рупа Сиани, не покидать его в трудные для него минуты, не оставлять его одного. Более того, выбравшись с этого острова, я обязан взять его с собой. Теперь ты, Руп.
Руп. Я обещаю… Обещаю всегда быть твоим другом…
Робби промывает раны себе и Рупу, перевязывает руки выше разрезов травяным жгутом, накладывает повязку из пальмовых листьев.
Костёр. Отдельно, крупным планом, лица Робби и Рупа.

Несколько дней спустя. Робби, оставив шорты на берегу, купается вместе с Рупом в море. Несколько кадров водных забав юных друзей. Внезапно прибой с силой обрушивается на берег, волна уносит шорты Робби в море. Робби бежит за ними. Он уже по грудь в воде. Голова Робби со спины. Робби смотрит по сторонам, но шорты пропали из виду.
Робби бежит к берегу. Он готов заплакать.
Но не исчезновение шорт так огорчило его, как то, что вместе с ними пропал его нож. Крупный план лица Робби. Руп с интересом наблюдает за ним. Робби смотрит под ноги, наклоняется, долго что-то рассматривает в песке. Наконец, видно что это наполовину зарывшийся в песок нож Робби. Вероятно, он выпал из кармана шорт, когда Робби снимал их или когда волна их подхватила. Обрадованный Робби хватает нож и бежит справа на лево, туда, где серди песка попадаются большие камни.
Он нагибается над одним из них и начинает быстро натачивать свой нож. Руп, выбравшись из воды и подойдя к Робби, через плечо с интересом следит за его действиями.

Прошло два года.
Робби и Руп Сиани идут с охотничьей добычей ( рыбами, мелкими грызунами, птицами) и копьями в руках из глубины острова к хижине. Вид на море от входа в хижину. Оба мальчика заметно подросли, а у Робби даже немного отросли волосы. На обоих – немудрённая одежда обитателей джунглей. Теперь Робби одет в набедренную повязку, вроде той, которую он сделал для Рупа Сиани, но закрывающую лишь спереди и состоящую из пучка травы или пальмового листа и верёвки, возможно, оставшегося куска той самой, которой он вместе с Рупом связали подпорки шалаша, и с помощью которой соорудили крышу, а возможно, – самодельной бечевы из растительных волокон. Нож висит у Робби, прикреплённый к этой верёвке справа. На плече у Робби – лук ( правая рука продета между основой и тетивой). Оба мальчика перемазаны кровью добытой ими дичи или мякотью от фруктов, которыми они лакомились по пути и сажей. Робби и Руп Сиани садятся перед хижиной и разводят костёр. Занимаются приготовлением пищи. Молча глядят друг на друга.
Робби ( после долгого молчания). Руп!
Руп Сиани. Да!
Робби. Иногда я начинаю думать, что мы не одни здесь.
Руп Сиани. Не одни? Что ты хочешь сказать?
Робби. Что вместе с нами на острове находится кто-то третий.
Руп Сиани. Не похоже… И кто он? Человек?
Робби. Вроде бы не похоже. Я сам бы хотел бы знать, кто он, или оно. Как же тебе объяснить… Одним словом, нечто. Нечто или некто живёт на этом острове, а мы даже не знаем о его существовании.
Руп Сиани ( боязливо оглядывается). Робби! Не пугай меня.
Робби. Но ты… Да? Ты то же?..
Руп Сиани. Да, сам я то же замечал нечто подобное. У меня было подозрение... Мне страшно, Робби.
Робби. Ты не один такой.
Руп Сиани. Вдруг это большой и страшный зверь? Он, видимо, ходит по ночам, когда мы спим. Знаешь, Робби, это происходило, когда я был здесь один, но потом я встретил тебя, и вроде бы ничего такого долго не было. А теперь…
Робби. Может быть, нам всё это кажется.
Руп Сиани. Да. Мы ведь сами всё это придумали, а никакого зверя нет?
Робби. Иногда мне то же хочется так думать. Но у страха должна быть причина.
Руп Сиани. Ты только не бойся. Я и сам боюсь, но когда мы вместе, то страх этот как будто куда-то отступает. Мы ведь друзья.
Робби. Мы с тобой? Да! Интересно, почему меня до сих пор не нашли? Я всё жду, что появится корабль и заберёт нас отсюда. Неужели никто не заметил дым от нашего костра?
Руп. Пока ещё никто.
Робби. Иногда мне кажется, что вся моя прежняя жизнь, ну, до того, как я попал сюда, и папа, и всё остальное, – всего лишь сон, а по-настоящему ничего и нет, кроме этого острова. И только это ( неопределённо разводит руками, показывая руками), только это и есть настоящая жизнь. Но какая же это скучная жизнь!
Руп. Тебе здесь не хорошо?
Робби. Дело не в этом. Если я с тобой, значит мне хорошо. (Подумав). Вдруг мы никогда отсюда не выберемся, и на всю жизнь здесь останемся? ( Готов заплакать).
Руп. Не плачь, Робби.
Робби. Да. Не стоит плакать. Мой отец жив и однажды найдёт меня. Обязательно! Он мне говорил всегда, когда мне было трудно: « Не теряй надежды, сынок». И вот я тоже говорю: « Главное – не терять надежды»!
Руп. Ты больше не плачешь, Робби? Тебе лучше?
Робби. Да! ( С жадностью хватает поджаренную рыбу или птичью тушку и начинает жевать).
Отельными кадрами снимаются лица детей, костёр. Потом опять их лица, полные смешанного чувства затаённой тревоги и некоторого облегчения.

Сильный шторм, ветер готов вырвать с корнем пальмы. Проливной дождь хлещет по их кронам. Слышатся раскаты грома. Яркие линии молний то и дело прочерчивают угольно-чёрное небо.
Мальчики сидят в хижине и смотрят в сторону моря, прижавшись друг другу. Они дрожат от сырости и холода.
Робби. Какой ужасный ливень! Наш костёр на вершине совсем затопило. Хворост отсыреет. Как только закончится буря, надо найти сухие ветки и вновь его разжечь.
Руп. Да, надо обязательно это сделать. Скорей бы уже дождь кончился!
Вспышка молнии высвечивает далеко в море очертания корабля. Видны его огни.
Ты видел. Там! ( Указывает).
Протянутая рука Рупа Сиани и его возбуждённо-взволнованное выражение лица – отдельными кадрами. Это состояние быстро передаётся Робби. Крупный план его гримасы.
Робби. Да, Руп, я вижу. Это, кажется, корабль. Да, это корабль!
Руп. Он заметит нас?
Робби. В такую бурю? Навряд ли. Лучше не подходить близко к берегу. Волна может унести нас в открытое море.
Руп. Но там, как ты говоришь, корабль. Ты так ждал его.
Общий план мечущихся детей в хижине, далёкий вид терпящего крушение судна.
Затемнение.

День спустя. Робби и Руп Сиани идут по берегу и собирают успевший высохнуть хворост.
Вершина холма. Робби раскладывает хворост на гигантском кострище из сухой травы и веток. Руп разводит огонь.
Робби. Вот так! Теперь всё в порядке! Что будем делать дальше?
Руп. На берег выбросило много и рыбы и другой еды. Или пойдём вглубь острова, поищем птичьи яйца.
Робби. Да, пойдём охотиться.
Снова хижина. Мальчики хватают прислонённые к стене копья и выбегают. Сначала Руп Сиани, за ним Робби, который тоже старается не отставать от своего друга.
Море. Летящие птицы. Прибрежные заросли. Руп Сиани и Робби шагают друг за другом, сжимая копья, которые они применяют как остроги для рыбной ловли и часто, - для охоты за некоторыми крупными грызунами.
Между мальчишками и морем виден куст. Руп долго смотрит сквозь ветви на пляж.
Робби. Что там?
Руп раздвигает ветви и помогает другу приподняться повыше. Робби взбирается по кусту, раздвигает ветви и смотрит в том же направлении, что и Руп.
Руп. Там лодка!
Робби. Вижу.
Крупным планом необходимо снять лежащую на берегу разбитую лодку.
Около неё чуть дальше от линии прибоя сидит девочка в светлом ( кремовом или бежевом) платье до половины голени. Она с тёмными каштановыми волосами, босиком. Девочка поднимается, разминает затёкшие ноги, смотрит по сторонам. Руп и Робби внимательно за ней наблюдают. Девочка вновь садится. Видимо, начинает плакать, осознав, что она на клочке суши, окружённом со всех сторон океаном. С ужасом думает о том, куда она попала. Лица девочки не видно, видна лишь её спина, содрогающаяся от рыданий. Плачет она не особенно громко.

Руп. Она плачет!
Робби ( словно разочарованно, будто он ожидал увидеть нечто большее). Девчонка!
Руп. Пойдём к ней?
Робби. Подожди. Думаю, не стоит её сейчас пугать.
Руп. Она может испугаться?
Робби. Не знаю. Я давно не видел девчонок.
Девочка, если судить со спины, перестаёт плакать, поправляет волосы.
Вот теперь самое время. Ведь она думает, что она здесь совсем одна!
Робби с Рупом Сиани осторожно выбираются из кустов и подходят к девочке.
Долго не решаются с ней заговорить, так и стоят за её спиной, молча опершись на копья.
Наконец Робби решается с ней заговорить.
Робби. Э… Привет!
Девочка резко поднимается, вскрикивает от испуга и, продолжая кричать, пускается бежать.
Руп. Стой, погоди!
Робби. Подожди, стой. Куда же ты?
Они бегут за ней.
Руп. Стой!
Следуют отдельные эпизоды: общий план бегущих по берегу детей, взволнованные лица прерывисто дышащих мальчиков ( по грудь и чуть ближе, но не более), босые ноги девочки и колышущийся край раздуваемого ветром платья. Лёгкий морской бриз развевает её волосы, видно, что она сильно устала. Девочка добегает практически до конца песчаного берега, до того места, где начинаются скалы.
Робби. Эй, ты! Как тебя?.. Стой! ( Приближается к ней).
Девочка, почти выбившаяся из сил, делает последнее усилие, пробегает ещё немного и падает, споткнувшись о камень. Она вся съёжилась, дрожит, как будто ожидает, что с ней произойдёт что-то недоброе.
Послушай! Мы не причиним тебе вреда…
Девочка оборачивается, приподнимает лицо, устраивается поудобнее на песке. Оба мальчика застыли в ожидании, вновь опираются на копья. Теперь стало возможным разглядеть лицо девочки. Она достаточно миловидная, с правильными чертами лица. Всё в её внешности полно какого-то ощущения внутреннего достоинства. Она глядит на мальчиков как бы свысока, не смотря на то, что вынуждена сейчас смотреть на них снизу вверх. Вместе с тем, в её внешности есть нечто хрупкое, почти кукольное.
Эмили ( переведя дух). Я и не думаю, теперь я вижу, что вы на это не способны.
Робби. Здорово! Ты говоришь по-нашему!
Робби и Руп. Тогда почему же ты убегала от нас?
Эмили. Я подумала, что вы дикари.
Робби. А мы что, похожи на дикарей?
Эмили ( после долгого рассматривания обоих мальчиков). Нет, не очень. Неважно… ( Смущённо улыбается).
Руп. Успокойся. Тебя никто не обидит. Мы не дикари.
Робби протягивает ей руку то ли для того, что бы помочь ей подняться, то ли для того, что бы она пожала её. Девочка продолжает полулежать-полусидеть на берегу, обхватив руками колени.
Робби ( успокаивающим тоном). Я Роберт Дэвис, или просто Робби. А это ( указывает на Рупа) – мой друг, Руп Сиани. Правда было время, когда я называл его Пятницей, но после того, как ты появилась здесь, я буду называть так уже тебя.
Эмили. Ни за что!
Робби. Ну, тогда Субботой?
Эмили. Это ещё почему?
Робби. Не нравится, – не надо. Может быть, Понеде…
Эмили ( перебивая). Так я тебе то же меня называть не позволю.
Робби. Почему?
Эмили ( резко). Потому что у меня уже есть имя!
Руп. И какое же?
Эмили. Я Эмили. Эмили Лейс!
Робби. Красивое имя.
Руп. Да, не плохое.
Теперь страх Эмили окончательно прошёл. Робби и Руп садятся рядом с ней на песок.
Робби. Как ты здесь оказалась? Расскажи.
Эмили. Мой папа взял меня с собой на каникулы, он учёный-океанолог. Я с ним, и команда, и остальные – мы все находились на небольшом судне. Вчера ночью меня разбудил сильный шум, все кричали, суетились, разразился шторм. Свистел ветер, дождь заливал палубу. Я вся перепугалась. Ударили в судовой колокол… Не помню, как он называется.
Робби. Склянка.
Эмили. Да, кажется, так. Неважно. Потом объявили, что корабль налетел на риф. Спустили шлюпки. Мы с отцом сели в одну… Волны были такие высокие. Нас швыряло из стороны в сторону. И однажды волна так сильно ударила о борт, что я не удержалась и упала в море. Сильное течение уносило меня от шлюпки в открытый океан. Папа кричал мне что-то, но я не слышала из-за воя ветра и грома. Со шлюпки мне бросили спасательный круг, я ухватилось за него. Как меня качало! Я почти ничего не помню. Вроде бы я ударилась обо что-то головой… Когда я очнулась, я почувствовала, что погружаюсь ко дну. Так страшно стало! Я кое-как вынырнула и увидела, что передо мной на волнах качается лодка с нашего судна, совершенно пустая. Не та, на которой был мой отец. Где она, я не знаю. Видимо, буря отнесла нас в разные стороны. Я забралась в лодку, упала на дно и забылась. Потом буря стихла, а я всё плыла… Это невыносимо! ( Почти плачет). Тут я снова вроде бы заснула. А когда открыла глаза, то увидела, что лодку прибило к берегу, а потом подошли вы и… Ну, остальное вы знаете.
Робби. Да, тебе повезло, что ты осталась в живых.
Эмили ( вдруг словно опомнившись и вскочив на ноги, смотрит в сторону моря). Мой папа! Что же с ним случилось? Он утонул?
Робби. Может быть, и нет. Если, как ты говоришь, шлюпку отнесло в противоположную сторону, то её вполне могли заметить с какого-нибудь корабля и оказать твоему отцу и остальным помощь, и теперь он ищет тебя. Только на это нужно время. Но он обязательно прибудет за тобой и спасёт тебя. Ты ещё его встретишь, так что не огорчайся.
Эмили. Ты сам-то веришь во всё это? Или ты рассказываешь мне это лишь для того, что бы утешить? А я не нуждаюсь в ваших утешениях! ( Закрывает лицо руками и плачет).
Возможно ты и прав… Он жив, и я ещё его увижу… Может быть… ( Успокаивается).
Робби и Руп встают.
Робби ( решает нарушить молчание и говорит просто для того, что бы что-то сказать и отвлечь девочку от горестных раздумий, глядя на босые ноги Эмили). А где твоя обувь, Эмили?
Эмили снова опускается на песок и медлит с ответом, с недоумением глядит то на свои ноги, то на кроссовки Робби, затем вновь оглядывает его с ног до головы.
Эмили. А где твоя одежда, Робби?
Робби ( с недоумением оглядывает себя). Разве это не одежда?
Эмили. Я хотела сказать « настоящая одежда». Такая, как у меня. Ведь было же на тебе что-нибудь, вместо этого, когда ты попал сюда?
Робби в смущении косится на Рупа. Тот внезапно прыскает от смеха, который быстро перерастает в безудержный хохот. Эмили и Робби то же начинают смеяться.
Что вы смеётесь?
Робби. Ты не поймёшь. Долго объяснять.
Эмили. Давно вы здесь?
Робби. Не знаю. Может быть, год или два с тех пор, как я здесь оказался. Рупа я нашёл здесь, и мы с ним стали друзьями. И ты с нами подружишься, вот увидишь. Ты только нас не бойся.
Эмили. А я и не боюсь.
Робби и Руп. Пойдём с нами.
Эмили поднимается, долго отряхивает своё платьице от песка, осторожно подаёт сначала правую руку Робби, затем левую Рупу.
Робби, Руп и Эмили идут по берегу. Видно, как они удаляются в течение достаточно долгого времени от объектива камеры.

Хижина.
Робби и Руп поддерживают свободными руками каждый со своей стороны еле бредущую Эмили.
Робби и Руп ( поравнявшись с хижиной). Вот здесь мы и живём.
Робби. Ты посиди здесь, отдохни, а мы принесём тебе фруктов и воды.
Эмили кивает в знак согласия. Робби и Руп входят в хижину, за ними Эмили, она садится на циновку. Мальчики ставят свои копья у стены и берут жестянку и скорлупу от кокосового ореха, затем выходят.
Робби и Руп уходят в сторону моря. Эмили долго глядит на удаляющиеся спины обоих ребят, потом зевает. После того, как Робби и Руп окончательно скрылись из виду, в изнеможении ложится и засыпает. Крупным планом необходимо снять лицо спящей Эмили.
Затемнение.

Робби и Руп возвращаются. В руках у них кокосы, плоды манго или другие фрукты.
Они входят в хижину. Робби, держась одной рукой за столб, подпирающий крышу, осторожно заглядывает внутрь. Видна спящая Эмили. Совмещение близкого плана спящей девочки и ракурса из-за спины Робби. Робби поворачивается, показывает Рупу, что Эмили спит, прикладывает палец к губам. Руп кивает. Мальчики на цыпочках подходят к лежащей на циновке Эмили.
Робби осторожно проводит ладонью по её щеке. Эмили вздрагивает, просыпается, приподнимается на циновке.
Руп. Мы принесли тебе поесть.
Робби ( подавая половинки от кокоса). А здесь – свежая вода.
Эмили. Это замечательно, мальчики. Вы так добры ко мне.
Робби. Просто ты очень устала. Мы видели вчера твой корабль. Значит, он потерпел крушение… Жаль, мы думали, что он заберёт нас отсюда.
Руп. Зато теперь нас трое. Теперь я не буду оставаться один, когда Робби будет стеречь костёр на холме. Или у костра останешься ты, тогда я буду с Робби. И он то же не будет скучать.
Эмили. Какой ещё тут у вас костёр на холме?
Робби. Сигнал. Вдруг с проплывающего мимо корабля заметят дым и решат, что здесь, кто то есть. Тогда нас обязательно спасут.
Эмили. Неплохо придумано.
Эмили пьёт воду из консервной банки или половинки кокоса, лакомится фруктами, потом отдаёт оставшееся Рупу и Робби. Те так же с удовольствием едят.
Руп. Теперь, когда мы вместе, то зверь нам совершенно не страшен.
Робби. Я же говорил тебе, что никакого зверя нет.
Эмили изумлённо смотрит на них.

Вершина холма. Огромная куча веток, травы и сучьев. Руп разводит огонь.
Робби. Вот. Всегда, когда нужно разводить костёр, я зову Рупа, только у него это хорошо получается. А мне остаётся только поддерживать. Иногда он сам сторожит, иногда я. По очереди.
Эмили. Что же, ни спичек у вас нет, ни зажигалки?
Робби. Нет, вот и приходится…
Руп. Так или иначе, но когда нужно развести костёр, не обходится без моей помощи.
Эмили пожимает плечами.
Робби. Ты следи за тем, что бы он не потух.
Эмили. Хорошо.
Робби и Руп спускаются с холма, Эмили долго глядит им вслед.
Эмили сидит одна, подбрасывает в костёр топливо. Густой дым вздымается вверх. Эмили кашляет, от дыма у неё слезятся глаза. Затем она отходит немного в сторону.
Эмили ( достав из-за пазухи небольшую куклу). Вот видишь, Моника, мальчики о нас позаботятся. Я и не могла себе представить, что обрету здесь таких замечательных друзей.

Берег моря. Дальний план. Фигурки бредущих по берегу мальчиков кажутся прямо-таки крошечными. Это должно напоминать о том, что человек – лишь песчинка во Вселенной.
Крупный план: лицо Робби. Он что-то высматривает в воде. Идёт дальше. Руп – за ним.
То там, то здесь на песке разбросаны куски искорёженного металла, различные предметы неизвестного назначения – всё, что совсем ещё недавно составляло единый организм, именуемый кораблём.
Робби поднял одну железяку, попробовал её на вес и снова опустил. Мальчики идут дальше. Крупным планом мелкие обломки корабля: щепки, разбитые пустые ящики, бочки. Среди прочего попадаются остатки некоторых приборов: гирокомпаса, барометров, спидометров, что-то, отдалённо напоминающее перископ.
Вдруг внимание Робби привлекает нечто блестящее. Он подбегает, нагибается, поднимает и рассматривает. Это кусочек линзы от какого-то из навигационных приборов.
Робби показывает его Рупу на раскрытой ладони.
Руп ( недоумевая). Что это?
Робби. Подожди. Ты не поймёшь. Мне не объяснить. Дай, я покажу. Надо достать сухой травы.
Руп. Хорошо. ( Отходит немного в противоположную от берега сторону, возвращается с пучком травы в руках).
Робби раскладывает траву, наводит на неё линзу, ловит солнечный луч. Через некоторое время трава загорается.
Робби. Есть!
Руп. Как ты это сделал?
Робби. Вообще-то, это не я. Солнце воспламенило. Надо было только ему помочь. Это почти как молния.
Руп. Да, огонь с неба. Только будь с ним осторожнее.
Робби. Теперь у тебя появится больше свободного времени.
Друзья идут в обратном направлении. Робби замечает, что волна вынесла на берег какой-то свёрток. Робби походит к нему. Это, действительно, довольно большой тюк материи. Робби с трудом его поднимает, даёт воде стечь. Вместе с Рупом они взваливают его себе на плечи и несут. Отдельным кадром – волны, бьющие о берег.

Хижина. Радостно возбуждённые Руп и Робби вбегают в хижину, в которой уже находится только что закончившая своё дежурство у костра Эмили.
Мальчики что-то наперебой ей объясняют.
Эмили. Говорите по-английски и не все сразу, я не могу вас понять.
Робби. Теперь наконец-то я смогу разводить огонь самостоятельно. ( Показывает ей кусок увеличительного стекла).
Эмили. Ты нашёл это на берегу?
Робби. Ну, да это с того корабля, который разбился. На котором была ты, как говоришь…
Руп ( указывая на свёрток). И это то же оттуда.
Девочка осматривает тюк ткани.
Навес, построенный Робби. К горизонтальным балкам прикреплены сушащиеся полотнища ткани. Высохшая ткань имеет светлый грязновато-зеленоватый оттенок, чуть темнее, чем хаки. Вдали в море купаются дети. Слышен их смех.

Следующий эпизод: полотнища доставлены в хижину. Робби с помощью своего ножа разрезает их. Сначала он отрезал продолговатую полосу средней длины и отложил её в сторону, затем под руководством Эмили выкроил ещё три больших куска.
Эмили застилает ими циновки.
Эмили. Это будут наши простыни.
Робби. Что же мы будем делать с остальным?
Эмили ( указывая в угол). Сложи это всё там, возможно, нам это ещё пригодится.
Робби и Руп собирают остальной материал, сворачивают его в рулон и кладут в углу у стены хижины.

Другой кадр. Вид на берег моря. Робби со спины. Он обёртывает вырезанное им полотнище вокруг бёдер ( отсылка к детскому зарубежному сериалу « Коралловый остров» по одноимённому роману Р. Баллантайна, демонстрировавшемуся на российском телевидении в 2000 г.), затем опоясывается верёвкой, прикрепляет нож. Всё это сопровождается бравурной закадровой музыкой: марш из «Аиды» Д. Верди.

В следующем эпизоде мы видим Робби сидящим на лежащем на берегу бревне. В руках у него нож, два кусочка древесной коры, гибкие прутья. Он что-то мастерит. Закончив работу, Робби, весело напевая, идёт к хижине.
Внутренний вид хижины. Эмили сидит на полу. Входит Робби.
Робби. Эмили!
Эмили. Да?
Робби. Эмили, теперь, когда мы здесь втроём, нам стало гораздо лучше. И с костром всё обустроилось, как следует. И теперь о приготовлении пищи заботиться легче. Эмили, пойми меня правильно, но мне делается иногда как-то не по себе, когда я смотрю на твои босые ноги. Понимаешь, что я хочу сказать… ( Молчит). Короче говоря, я сделал это для тебя. ( Вынимает из-за спины грубые примитивные сандалии). Конечно, они не такие красивые, как хотелось бы, но я старался, как мог. Примерь их.
Эмили ( похлопывает его по плечу). Ну что ты, Робби, право же, не стоит. Сделанная тобой обувь будет мне как раз кстати.
Робби помогает Эмили обуть самодельные сандалии.
Входит Руп, смотрит на Робби, потом на Эмили, на её ноги, потом снова на Робби.
Руп ( сдержанно). Ну вот, Эмили, теперь твоим ступням будет легче, раз ты не привыкла ходит босиком, как я. Жаль, что не мне пришло это в голову. Ну, как-то так!
Эмили. Робби, как ты думаешь, за нами скоро приплывут и заберут нас отсюда?
Робби. Не знаю, в море что-то давно ничего не видно. Если тут поблизости были корабли, нас бы уже давно заметили. Я вижу, ты скучаешь. Мне то же иногда бывает тяжело, но не надо отчаиваться, как иногда говорил мой папа.
Затемнение.

Стоял яркий солнечный день и ничто, казалось, не предвещало той катастрофы, которая разразилась так нелепо и внезапно.
Хижина. Эмили сидит на циновке, за спиной у неё стоит Руп Сиани. Он примеряет ей ожерелье, которое он смастерил из раковин. Тёмные руки Рупа касаются ещё не успевших потемнеть от загара плеч Эмили.
Входит Робби, который, по всей видимости, только что был на охоте, с копьём в руке.
Увиденная им сцена неизвестно почему задела его за живое.
Робби ( угрожающе). Та-ак! А я думал, мы друзья! Немедленно отойди от неё, не трогай её. Если ты ещё раз прикоснёшься к ней, я убью тебя!
Руп. Робби! Я тебя не понимаю. Я делаю что-то не так?
Эмили. Он всего лишь сделал мне бусы.
Робби. Бусы… Так вот как вы это называете? Почему?!
Руп. Если ты сделал ей башмаки, то я подарил ей бусы. Почему тебе можно, а мне нельзя?
Робби. Это совсем другое. Это несравнимо. Отойди от неё.
Руп отстраняет от Эмили руки и останавливается в нерешительности.
Прочь от неё, сейчас же.
Руп. Вот ты как! Я спас тебя, ты бы давно умер, если бы не я.
Робби. Это ты сейчас умрёшь.
Эмили. Перестаньте!
Робби. Я сказал: « Прочь»!
Руп. Почему я должен слушаться тебя?
Робби. Ты опять, да? ( Подходит к Рупу и грубо толкает его).
Руп ( отлетев от толчка на середину хижины). Ну всё! Ты сам напросился! ( Хватает прислонённое к стене своё копьё и выбегает).
Перед хижиной. Из неё выглядывает испуганная Эмили. Робби и Руп стоят прямо друг против друга с копьями в руках и перекошенными от злобы лицами.
Робби. Ты, ты… В живых останется лишь один из нас!
Руп. Почему ты так хочешь моей смерти? Что я сделал?
Робби. Неважно. ( Нападает на него).
Некоторое время мальчики на глазах перепуганной Эмили ожесточённо фехтуют.
Робби целился прямо в грудь Рупу, но тот, более сильный и ловкий, всё время уклонялся от его ударов.
Крупным планом звериный оскал Робби, ненависть застыла в его глазах. Он желает лишь одного: смерти того, кто прежде был его лучшим другом. Его светлые волосы разлохматил ветер, он весь взмок и мокрая прядь волос налипла ему на лоб. Внезапно он споткнулся, Руп, воспользовавшись этим, несколько раз ударил его копьём в бок.
Увидев текущую кровь, мальчик вскрикнул и остановился. Это зрелище сильно подействовало на него.
Руп. Я не буду добивать тебя, Робби, хотя ты хотел моей смерти, ты не стоишь этого. ( Отворачивается, отбросив далеко копьё Робби, выпавшее у последнего из рук).
Но Робби, похоже, не мог смириться со своим положением. Зажимая рукой кровоточащую рану, он собрал последние силы, схватил попавшийся под руку булыжник и ринулся вперёд.
Эмили. Руп, стой! Сзади! Руп!
Но было поздно. Булыжник тяжело ударил не успевшего оглянутся Рупа в спину, и он повалился на траву. Робби совсем обессилел, кровь продолжает сочиться у него из раны. В глазах, постепенно принимающих какое-то бессмысленное выражение, отражается спокойное лазурное небо с редкими белыми кучевыми облаками в нём. Крупным планом показывается, как глаза Робби закрылись.
Следующий эпизод. Эмили кое-как перетаскивает одного за другим, поддерживая под руки, Робби и Рупа в хижину. Небо начинает хмурится.

Темнота. Видны только глаза Эмили, пристально что-то разглядывающей.

Отчётливый свежий мальчишеский голос читает стихи. Этот голос отдалённо напоминает голос Робби.
Голос. « Мне жизнь в пустыне мать моя дала,
И черен я - одна душа бела.
Английский мальчик светел, словно день,
А я черней, чем темной ночи тень.

Учила, мать под деревом меня
И, прерывая ласками урок,
В сиянье раннем пламенного дня
Мне говорила, глядя на восток.

– Взгляни на Солнце, - там Господь живет,
Он озаряет мир своим огнем.
Траве, зверям и людям он дает
Блаженство утром и отраду днем.

Мы посланы сюда, чтоб глаз привык
К лучам любви, к сиянию небес.
И это тельце, этот черный лик -
Ведь только тучка иль тенистый лес.

Когда глазам не страшен будет день,
Растает тучка. Скажет он: "Пора!
Покиньте, дети, лиственную сень,
Резвитесь здесь, у моего шатра!"

Так говорила часто мать моя.
Английский мальчик, слушай: если ты
Из белой тучки выпорхнешь, а я
Освобожусь от этой черноты, -

Я заслоню тебя от зноя дня
И буду гладить золотую прядь,
Когда, головку светлую клоня,
В тени шатра ты будешь отдыхать».
( Как резкий выдох). Вильям Блейк, одна тысяча семьсот восемьдесят девятый год!

Тишина. Постепенно светлеет. Слышен шум моря.
Виды лежащие на циновках Робби и Руп, их раны перевязаны заботливыми руками Эмили. Похоже перевязки она сделала из остатков того материла, который остался невостребованным после изготовления новой одежды Робби и трёх простыней. Возможно, режиссёр захочет, что бы эти импровизированные бинты были сделаны из полосок ткани, оторванных от подола платья Эмили, от чего оно должно было стать значительно короче, хоть это было бы романтичнее и эротичнее, но противоречило бы логической целесообразности, ведь той ткани, которая была найдена на берегу, было так много, что если и делать перевязки, так именно из неё.
Робби открывает глаза. Он пытается пошевелиться, но каждое движение доставляет ему боль, у Рупа дела обстоят не лучше.
Робби долго рассматривает свои повязки, затем отыскивает глазами Эмили.
Робби. Кто научил тебя так делать перевязку?
Эмили. Моя мама окончила курсы первой медицинской помощи.
Робби. А… И научила тебя. ( Хочет отвернуться, но опять испытывает боль, закрывает глаза).
Эмили. Вам обоим должно быть стыдно за то, что произошло. Если бы не я, вы оба, может быть, скорее всего, умерли. Ты должен попросить у Рупа прощения, Робби.
Робби. Не стану я перед ним извиняться.
Эмили. А ты, Руп, ты разве не жалеешь о том, что произошло?
Руп. Я жалею только об одном, – что не завладел его ножом и не отрезал ему голову. Так всегда поступали мужчины моего племени со своими врагами.
Эмили. Какой ужас! ( Готова заплакать).
Руп. Правда, это было очень давно. Мне мама рассказывала.
Эмили ( кричит). Прекратите! Вы ведёте себя, как глупые маленькие дети, как маменькины сыночки! Жаль, что здесь нет строгой мамаши, которая хорошенько бы вас отшлёпала!
Робби. И поэтому ты хочешь ей стать? ( С иронией). Ты будешь нашей мамочкой, как Венди на острове Нетинебудет, да? И потом, сегодня ведь не среда…
Эмили. Ты уверен?
Робби молчит.
То, что вы ещё злитесь друг на друга, просто ужасно. Помиритесь! Простите друг друга!
Робби. Я готов по-прежнему с ним дружить, только, когда он первый мне это предложит.
Руп. Да, и я.
Эмили. Но это глупо, вы так и будете ненавидеть друг друга и ждать, неизвестно чего. По крайней мере, обещайте мне, что когда вы поправитесь, вы не будете стремиться лишить друг друга жизни.
Робби. Скорее всего, не будем, но этого я то же не готов обещать.
Руп ( бормочет). Как же так, мы же поклялись!
Затемнение.

Вечер. Интерьер хижины. Робби и Руп, лежащие на полу. Эмили сидит рядом.
Робби смотрит наружу на море. На горизонте показывается тёмная точка, она растёт. В ней угадываются очертания далёкого корабля.
Робби ( указывая рукой). Там, глядите, там! Корабль! ( Порывается встать). Ох! ( Многозначительно). Эмили, ты ведь не забыла, да? Костёр горит?
Эмили, спохватившись, вскакивает, выбегает из хижины.
Эмили. Сюда! Мы здесь, на помощь! Мы здесь! ( Размахивает руками).
Корабль скрывается. Расстроенная девочка в возвращается в хижину.
Они не заметили нас… Они уплыли.
Робби. Это точно был корабль?
Эмили кивает.
Скажи мне честно, костёр на холме сегодня горел?
Эмили ( после продолжительного молчания). Нет. Он потух несколько дней назад. И я забыла… Мне было некогда. Я боялась отойти от вас, потому что вы нуждались в моей помощи.
Робби. Эх ты! Возможно, это был последний шанс для нас выбраться отсюда.
Эмили. Нет. Что ты говоришь? Мы обязательно должны спастись. За нами приплывут. Этого больше не повториться, пока вы не встали на ноги, я каждое утро буду разводить огонь на холме. Честное слово.
Робби готов заплакать.
Успокойся. Мы ещё вернёмся домой. Вот лет двадцать назад, когда была война с японцами, – мне папа рассказывал, и я в газете читала, – несколько школьников, среди них было несколько хористов, то же попало на остров.

Хор мальчиков за кадром запевает: « Господь – наша сила, Господь – наша победа»!

У них самолёт в аварию попал, когда они откуда-то… эвакуировались. Так за ними приплыли. Увидели дым над островом и приплыли. И всех спасли… Ну, почти всех. Два мальчика там погибли… И ещё они, они чуть друг друга не перебили… Они все там были готовы поубивать друг друга! Мне папа так говорил… (С болью). Но их всё таки спасли! И нас обязательно спасут… В городе, где я жила, есть один человек, его зовут Ральф, Ральф Гэннон ( от « Ганна», такое имя Эмили и Дик дали своему ребёнку в повести Стэкпула). Он выглядит таким угрюмым, будто никогда не улыбается, во всяком случае, я никогда не видела улыбки у него на лице. Он близкий знакомый моего отца. И часто бывал у нас. Вообще то, он хороший человек, добрый. Он работал помощником судьи. Он очень любит детей, заботится о них, он отдал свои средства на создание приюта для сирот, а ещё он беспокоится о судьбе малолетних правонарушителей. Он чувствует себя ответственным за судьбу каждого ребёнка в нашем небольшом городке. Но, как посмотришь на выражение его лица, то как-то даже страшно становится. Я всё время думала, почему он такой и как-то раз спросила у папы. И он мне рассказал, что мистер Гэннон был на этом острове, он был одним из тех детей, которые там оказались. И он всё это видел и, видимо, рассказал моему отцу. Отец показал мне старую газету. Там было написано о спасении этих школьников, но ни слова не говорилось о том, что им пришлось пережить. И вот, мистер Гэннон потому такой хмурый, что он не предотвратил гибели тех двоих, и всего, что там было, а могло бы не быть. И это вина заставляет его страдать все эти двадцать с лишним лет. Ведь они могли бы жить и радоваться жизни и дальше, у них у всех были родители… И, по всей видимости, этот человек постоянно видел тяжёлые сны и лица тех мальчиков, которые, возможно, стояли у него перед глазами. Потому он и стремился загладить свою вину. И тогда мне сделалось его так жалко. Когда он вновь пришёл к нам, я показала ему свои рисунки, что бы немного его развеселить. « Вы такой грустный, мистер Гэннон», – сказала я. Он погладил меня по голове, а потом тихо и печально промолвил: « Девочка, пусть ты никогда не узнаешь, что у меня на душе». Он вынул носовой платок, долго тёр им глаза, потом сделал над собой усилие и протянул мне вот это. ( Вытаскивает из-за пазухи куклу). Это Моника. Правда, она чудесная? Мне она дорога не просто потому, что стала моей подругой, с которой я делилась всеми своими чувствами, а ещё за то, что это его подарок. ( Прячет куклу обратно). Я вот что подумала. Если бы вы убили друг друга, я бы осталась здесь совсем одна. Неужели вам было меня совершенно не жаль? Вам было наплевать на меня?
Робби. Ну, мы как-то об этом не подумали.
Эмили. Не подумали? Мне было бы очень плохо без вас.
Робби. Не думаю что бы ты осталась здесь навсегда, ты же сама говоришь, что тех мальчиков спасли, за ними пришёл корабль. И с тобой то же самое было бы.
Эмили. Те дети оказались на таком острове, который был не особо удалён от судоходных путей. А где этот находится, я понятия не имею. И к тому же, если бы я покинула остров одна, а вы бы погибли, я всю жизнь бы считала себя виноватой.
Робби. В чём?
Эмили. В том, что допустила всё это, не смогла вас остановить… Вы же были друзьями! Помиритесь!
Робби ( не сразу и словно про себя). Конечно, всё это чушь. Никакого зверя на острове нет. Тут даже козы и олени не водятся, откуда ему взяться. И бояться не надо, нечего бояться. Верно я говорю, Руп?
Руп. Видимо, так.
Робби. Вон, человек уже в космос полетел, а мы какой-то чепухой занимаемся. Зверь! Какой зверь? Просто стыдно. Разве мы трусы, Руп? И всё же всё это не спроста… Не такие же мы глупые, что бы бояться того, кого нет. Зверь где-то здесь, только он очень хитрый и прячется, что бы потом напасть на нас и слопать. Да… Да… Ты думаешь, Руп, что я хотел, что бы ты умер? Нет, не думай так. Ты мой друг, ты им останешься. Это не я… Я не хотел…
Руп. Почему же ты напал на меня?
Робби. Потому что так хотелось ему.
Руп. Кому?
Робби. Зверю.
Эмили. Зверю? Вы говорите о звере. Странно, но мистер Гэннон то же упоминал о каком-то звере. Я не знаю, о чём он говорил с моим папой, я была в другой комнате, когда он в очередной раз зашёл к нам в гости. Они пили чай, в это время я вошла. Видимо, мистер Гэннон отвечал на какой-то вопрос, заданный ему моим отцом. Он произнёс: « Самое сложное в том, что зверь сидит где-то глубоко внутри нас, порою он может оказаться в каждом». Я не придала этому значения, почти забыла. Может, это было в фигуральном смысле? Ведь это же не тот самый зверь?
Робби ( с какой-то ухмылкой). Ну уж нет, как раз тот самый. Теперь всё ясно. Как ты говоришь? «Зверь внутри? Он может быть в каждом»? Ещё ты говорила, что будешь виновата, если мы умрём. Руп, слушай, ведь у нас всё было хорошо, пока она не появилась! Мы почувствовали, что кроме нас кто-то есть. Он то же почувствовал, что мы испуганы. Потом была эта буря, а потом – раз! И зверь вышел из моря. Мы нашли на берегу её. Зверь – это она, Руп. Я ведь чувствовал, что эта девчонка не принесёт нам ничего хорошего. Она хотела заставить нас убить друг друга, а потом полакомилась бы нашими потрохами. Я же говорю, зверь – он хитрый, он умеет прятаться, он во что угодно превратиться может.
Руп. Разве такие бывают? ( Эмили). Уходи от меня, я ненавижу тебя. Я боюсь… Не приближайся…
Робби. Да, да, убирайся отсюда. Чем скорее, тем лучше.

Голос за кадром читает:
Голос. « Каждый губит то, что любит.
Победителей не судят.
Один – метнет кинжальный взгляд,
Другой – пронзит словцом,
Трус – поцелуем впрыснет яд,
Смельчак – сразит клинком.
Тот любит слишком, этот – мало;
Те ласку продают,
Те покупают; те смеются,
Разя, те слезы льют.
Предмет любви изводит каждый,
Но он умрёт за то ль однажды»?
( Резко выкрикивая). Оскар Уайльд, одна тысяча восемьсот девяносто восьмой год!

Эмили. Но ваши раны ещё не окончательно зажили?
Робби ( кричит). Уходи!
Руп. Да! От тебя всё зло!
Эмили ( всхлипывая). А ведь я действительно уйду! Только за что же вы меня так? До чего же это обидно. ( Встаёт и направляется к выходу из хижины).
Свет постепенно гаснет. Догорает вечерняя заря. Эмили останавливается у выхода, молча стоит облокотившись о подпирающий крышу столб. Камера направлена на море из-за спины девочки. Её силуэт чернеет на фоне розовеющего неба. Это немного напоминает театр теней.
Робби ( внезапно). Стой, Эмили! Прости меня! Не уходи! Вернись! Останься! ( Напрягается изо всех сил, рванувшись вперёд).
Сильная боль пронзает его. Он в изнеможении падает на спину. Эмили быстро возвращается.

Постепенно темнеет. Слышится песня «The Lord of the flies» на стихи Д. П. Пауэра, с музыкой Б. Бергмана ( за кадром).
Песня:
Ну-ка, мой соловей,
Вот, историю я расскажу…
Музыкой душу согрей,
Я стихи на неё положу.
Припев:
О, не улетай!
Мне подпевай!
О, пощади!
Мрак впереди!
Быть ли мне на дальней земле,
Что лежит средь семи морей?
И ту, средь песка, полюбить ли мне,
Чья душа, как замок без ключей?
П-в:
О, не улетай,
Мне подпевай!
О, о, пощади!
Зверь впереди!
Мрака хозяин, мне ключ отдай,
Что б любимую уберечь!
Я не плачу! Хоть душу мою забирай,
Лишь её бы из плена извлечь!
П-в.
Ну, куда ты летишь, милый мой соловей?
Что хотел, всё тебе рассказал.
Что же будет с ней, с любимой моей?
Иль то демон меня обольщал?
П-в.
Повелитель всей нечисти, как он силён!
Как с ним в острой борьбе устоять?
Ведь повсюду теперь господствует он,
Что со страхом не совладать!
П-в:
О, не улетай,
Мне подпевай!
О, о, пощади!
Враг впереди!

Полное затемнение. Конец эпизода.

Искренняя забота Эмили и проявленная ею чуткость в лечении скоро заставили переменить мнение обоих мальчиков о ней. Вскоре они достаточно поправились и могли уже перемещаться самостоятельно. Разговоры о звере постепенно прекратились.
Вид на берег моря сквозь входной проём хижины. Робби приносит ветки и доски от лодки. Всё это он делает одной рукой. Левая рука у него на перевязи.
Руп тоже возвращается в хижину со стороны берега, он немного прихрамывает. Эмили стоит в центре хижины и помогает им скреплять между собой лианами принесённые им ветки и доски. Циновки отодвинуты в стороны, и виден земляной пол. Дети разделяют хижину своеобразной перегородкой.
Эмили. Я подумала и решила, что так нам будет лучше.
Робби. Да, так будет намного лучше. А то мы все снова перессоримся! Так лучше уж жить раздельно.
Эмили стоит на одной половине хижины, а Робби и Руп – на другой. Каждый со своей стороны продолжает помогать друг другу.

Раннее утро. Робби просыпается, встаёт и выходит из хижины. Рука у него всё так же перевязана.
С другой стороны разделённого надвое входа выходит Эмили.
Эмили. Привет, Робби. ( Улыбается).
Робби. Привет!
Эмили убегает к морю. Робби за ней. Руп выходит из хижины, продолжительное время глядит им вслед, затем догоняет друзей.
Все трое сидят у самого моря на коленях или полулёжа на песке.
Внезапно море выбрасывает на берег нечто белое, что сразу же запутывается в прибрежных водорослях.
Эмили замечает это, с интересом смотрит.
Крупным планом – предмет, лежащий на берегу. Это большая раковина конической формы, вроде той, какой обладают представители класса лопатоногих моллюсков (Scaphopoda).
Эмили тянется к ней, дотрагивается рукой и хватает, потому что волна уже готова вновь унести своё сокровище далеко в море. Видно, как на спине девочки рельефно выделяются складки слегка влажного, уже изрядно потёртого платья.
Эмили кладёт раковину себе на колени.
Эмили. Смотрите, что я нашла!
Руп. Дай-ка сюда.
Эмили передает раковину Робби, а тот уже в свою очередь вручает её другу.
Руп берёт раковину в руки, долго вертит её. Из скорлупы моллюска, как земные блага из рога изобилия, вытекает морская вода и сыплется песок.
Руп. Вот, смотрите. Когда я был маленький, мне мама рассказывала, что когда-то то наши люди в такие раковины трубили, что бы сбор устроить. У вождя всегда такая была. И как подудит он в неё, тут всё племя и соберётся. За много шагов было слышно! Это называлось раньше « морской», морской…
Робби. Что ты хочешь сказать?
Руп нагибается к его уху и тихо говорит что-то по-меланезийски.
Не знаю, как это там по-вашему, а я бы сказал « морской рог».
Эмили ( повторяет). Морской рог. Здорово! Надо подуть в него, и нас услышат.
Робби. Да… Кто нас услышит?
Эмили. Там, на корабле, который приплывёт за нами и спасёт.
Робби. А!.. ( Рупу). Дай-ка!
Руп протягивает раковину сначала Эмили, затем она подаёт его Робби.
Робби изо всех сил дует в неё.
Эмили. Ну, Робби?..
У него ничего не получается, звука нет, лишь ещё одна горсть песка высыпалась оттуда.
Руп. Нет, надо не так… Подождите, я покажу.
Та же тройная передача « морского рога».
Руп осмотрел рог, потряс его, затем поднялся, приставил его к губам и напряг все свои силы. Мощный низкий гул раздался над островом. Протяжный и тоскливый звук этот во многом напоминает голос органа из старинного собора. Эмили и Робби сидят, зажав уши руками.
Наконец звук стихает. Руп устало опускается на песок, откашливается.
Эмили. Потрясающе! Нас точно услышат! Каждое утро мы по очереди будем трубить в этот рог, и по вечерам то же.
Робби. Ты, главное, про костёр не забывай!
Дети смеются.

Следующий эпизод. Эмили, Руп и Робби прогуливаются среди деревьев.
Эмили. А вы не пробовали построить себе лодку?
Робби. Что бы лодку сделать, топор нужен, а у нас – один нож, да и тот на двоих. Те, в которых мы приплыли, уж ни на что не годятся.
Эмили. Но вы могли бы соорудить плот?
Робби. Плот соорудить-то можно, только куда мы на нём поплывём? У нас ни компаса, ни карты. Мы можем пропасть в открытом море. Там же волны ещё какие! Огромные! Страшновато.
Эмили. Жалко. Был бы компас…
Робби. Ну, с компасом бы любой справился. И потом, ведь карта нужна. Надо примерно знать, где мы.
Эмили. А мы не знаем.
Руп напрягает память. Он смутно помнил, в каком направлении была обитаемая земля, где была их деревня, откуда они с матерью прибыли сюда, но понятно указать не мог.
Эмили сидит одна на поваленном бурей дереве. В руках она держит куклу и разговаривает с ней. На голове у неё – что-то вроде шляпки из пальмового листа ( вновь сериал « Коралловый остров»).
Эмили. Как же быть, Моника, с одной стороны я сама по себе, мне никто не нужен, а с другой, – и одной быть не хочется. Руп мне нравится, но он такой молчаливый и задумчивый… А Робби – он совсем другой, он общительный, весёлый, правда любит всеми командовать. Конечно, он мог бы быть и лучше, но если бы он был таким, то его бы все за то полюбили, а я буду, видно, любить его таким, какой он есть. Надо мне будет как-нибудь об этом ему сообщить. ( Прячет Монику за пазуху и убегает).

Валун на берегу, где Робби купался с Рупом. Теперь Рупа нет. На валуне по-русалочьи сидит Эмили в своём уже изрядно ветхом и порвавшемся в нескольких местах платье. На шее и в волосах девочки видны всякого рода украшения: птичьи перья, раковины, цветочки. Она склонила голову немного набок, и её волосы свободно свешиваются вниз. Эмили расчёсывается морским гребешком.
Робби сидит на камне пониже, почти в такой же позе и в таком же месте, как и Руп, когда он разглядывал морского обитателя. Вокруг бёдер у Робби обмотано полотнище. Его рука больше не перевязана, он окончательно поправился.
Вид Эмили со спины. Крупный план её лица.
Эмили. Знаешь, о чём я думаю, Робби?
Робби. Нет.
Эмили. Ты же мой друг, так?
Робби. Так.
Эмили. Так вот, ты мне очень нравишься, и я хочу сказать, какой ты замечательный, и всё такое.
Робби. Не стоит, я не замечательный, если сказать честно. Я не заслужил твоей дружбы.
Эмили. Разве, я давно тебя простила, Робби. Да, и Рупа то же. И я хочу тебе сказать… Я люблю тебя, Робби.
Робби ( без удивления). Ну, мы всегда были друзьями.
Эмили. Нет, не просто друзьями. Я чувствую к тебе нечто большее, чего словами не выразишь. Может быть, я быстро расту, Робби. Знаешь, мама говорила мне, что мальчики растут медленнее, чем мы, девочки, и я подумала…
Робби. Интересно. Но я ничего такого не замечал, похоже. Если бы ты росла быстрее, ты бы была уже сейчас вдове выше нас с Рупом.
Эмили. Нет, я не об этом, мне кажется, я расту немного в другом смысле. Я теперь начинаю чувствовать то, что прежде не ощущала.
Робби. О нет!
Эмили. Да! Да, Робби. Я люблю тебя.
Робби. А Руп?
Эмили. Я знаю, он твой друг, но ведь по-настоящему любить можно только одного! Мне самой странно, но ты теперь кажешься для меня лучше всех на свете.
Робби. Но ведь ты и ему нравишься!
Эмили. Нравиться я могу кому угодно, но любить – лишь одного, Робби. Так мне мама говорила, и, кажется, только теперь я поняла, как она была права. ( Спускается с камня, подходит к Робби и медленно проводит ладонью по его спине).
Робби растерянно смотрит на Эмили, Эмили целует его лицо, потом ещё и ещё.
Общий вид острова. Подходит Руп Сиани.
Вид на целующуюся пару из-за спины Рупа.
Руп ( кричит). Я так и знал! Я так и знал! Теперь всё наоборот. Я тебе не нужен, я теперь никому не нужен, ты бросишь меня. Тебе была нужна она, вот почему ты на меня тогда набросился. Это не по-дружески! Эмили! Скажи правду, с кем ты хочешь дружить?
Эмили ( испуганно). Вы оба – мои друзья, но Робби для меня – всё! Я люблю его. Мне самой очень жаль, что так всё получилось.
Руп разворачивается и убегает.
Робби. Стой! Куда ты!
Девочка и мальчик бегут по острову за Рупом.
Робби бежит, не разбирая дороги, острые колючие заросли изодрали в клочья его кожу на плечах и груди.
Руп стоит на вершине скалы, готовый броситься на виднеющиеся внизу камни.
Он широко расставил в стороны руки, как птица.
Эмили ( почти добежав). Руп! Стой, не делай этого!
Руп. Оставьте меня, не мешайте мне. Я не нужен тебе, Робби. Ты прекрасно без меня обойдёшься, теперь ты и друга имеешь, и у тебя есть, чем огонь добыть! ( Хочет прыгнуть).
В этот самый момент Робби успел приблизиться к нему и крепко схватил за талию.
Он увлекает его прочь от края пропасти. Руп вырывается, кусается.

Внезапно за кадром раздаётся взволнованный голос подростка, слегка искажённый магнитофонной записью. Некий Джером Колфилд из Нью-Йорка отчаянно пытается докричаться до кого-то.
« Мне казалось, что там "Ловил кого-то вечером во ржи". Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и  кругом – ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над  пропастью, понимаешь? И моё дело – ловить  ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости,  но это единственное,  чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак».
Другой голос выкрикивает:
« Джером Сэлинджер, одна тысяча девятьсот пятьдесят первый год»!

Робби. Руп, не стоит, я виноват перед тобой, ты был моим лучшим другом. Это я должен умереть, а ты останешься с Эмили и будешь ожидать корабля, что придёт за ней.
Руп. Нет, я никому не нужен.
Робби. Нет, ты нужен мне и Эмили, и всем нам. Я уступаю тебе, дарю тебе Эмили.
Руп. Не стоит, это слишком дорогой подарок для меня. Прощай.
Борются друг с другом, падают на траву. Каждый стремится вырваться из рук другого.
Эмили. Может, всё-таки сначала надо выбраться с этого проклятого острова, а потом уже выяснять отношения?!
Эта реплика Эмили подействовала отрезвляюще. Оба опускают друг друга и садятся рядышком, обхватив колени руками.
Робби. Так нас никто не заметит, всё бесполезно, никто не приплывёт. Вот уж сколько времени мы и в рог трубили, и костёр жгли, – и всё напрасно.
Эмили. Ты же мне сам говорил: « Не надо отчаиваться, не надо терять надежды». Так, кажется, тебя твой папа учил?
Робби. Да, ты права. Может быть, надо ещё немного подождать. Пойдём, Руп, надо вновь разжечь костёр.
Трое детей медленно удаляются от злополучной скалы.

Некоторое время спустя. Пейзаж, подобный пейзажу с картины  Каспара Давида Фридриха «Этапы жизни» (1835 г.).
Виден небольшой белоснежный катер, причаливающий к острову.
На остров по трапу сходит немолодой человек в форме ВМС одной из англоязычных стран ( Австралия, США, Великобритания, Новая Зеландия, Канада).
Это капитан Ллойд Симондс. За ним спускается более молодой военный, Крентон. Ещё несколько матросов и рабочих выгружают оборудование.
Симондс ( указывая вглубь острова на некоторую возвышенность). Самое походящее место для радиомаяка. Надеюсь, это снизит количество неприятных происшествий на море в этом районе. Четыре года назад здесь потерпела крушение небольшая прогулочная яхта, и пропал без вести один человек – ребёнок девяти лет.
Крентон. Какой ужас! Надо же, ребёнок погиб!
Симондс. Не погиб, а именно пропал без вести. Как знать, возможно, он ещё жив.
Крентон. Надеетесь на чудо, сэр?
Симондс. Не надеюсь, просто допускаю их вероятность, только и всего. Это его отец, Чарльз Дэвис ещё надеется, он мой знакомый. Но мы, вроде бы, весь район осмотрели, в том числе и с вертолётов, и ничего, ни шлюпки, ни плота… А два года назад здесь небольшое исследовательское судно затонуло. Никто не спасся. Да, Крентон, места здесь гиблые, рифы кругом. Вот правительство и решило для повышения безопасности судоходства установить радиомаяк. Правда, на это решение повлияла инициатива ещё одного человека. Некто Ральф Гэннон, помощник судьи в прибрежном провинциальном городке ходатайствовал о принятии мер службой береговой охраны по предотвращению подобных катастроф. У него на том исследовательском судне, как оказалось, был близкий знакомый с дочерью. И он после случившегося всё ходил в порт, где были вывешены списки пассажиров, и всё надеялся, что они живы, что их спасут. Этот самый мистер Гэннон немного не от мира сего. Он не может равнодушно относиться к тому, как где то ругают или бьют детей. Земляки его так и прозвали – « Ральф Друг Детей». Странный человек, я вам скажу. Так сильно переживал гибель, в общем-то, чужих для него людей. Он даже продал свой автомобиль и теперь ездит на работу на велосипеде. А деньги от продажи автомобиля он направил в комитет безопасности судовождения, что бы, так сказать, личным примером стимулировать действия соответствующих служб. Получается, что будто государство не заботиться об исполнении своих обязанностей! Его напоминание было просто избыточным. Почему ж он такой! Воспитывали его, что ли, как-то не так? Надо же, свой автомобиль продал! Безопасность на море, конечно, важная вещь, но автомобиль – совсем другое дело. Я бы до такого никогда не додумался. Чего он добивается?
Крентон. А у вас есть дети, сэр?
Симондс. Нет. Пока нет. Но если бы у меня они были, я бы уж воспитывал их правильно. Конечно, я понимаю намерения мистера Гэннона. Об этом и в Библии написано: « У кого две одежды, тот пусть отдаст одну неимущему, и у кого есть пища, делает то же». Или ещё: « Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим». И про верблюда, всё это нам известно. Но автомобиль-то тут при чём? Мне больше по душе другое место, где говорится: « Не мир, но меч Я принёс вам». Так что я всё это считаю фиглярством и гордыней. Не стоит лезть не в свои дела, и без него разберёмся. Похоже, у мистера Гэннона свои взгляды на воспитание подрастающего поколения, и они, надо полагать, ошибочны. Я не хочу, что бы наши дети питали бесплодные иллюзии относительно своего будущего. Надо добиться того, что бы они с раннего возраста знали, что жизнь может оказаться сложной и жестокой, и что иногда человек человеку – волк. Надо приучить их надеяться только на свои силы, тем более в такое время, когда коммунисты не спят и видят, как они сбросят свои атомные бомбы на нашу многострадальную землю!
Крентон. Но, сэр…
Симондс. Не рассуждайте, проследите-ка лучше за установкой маяка, Крентон, а я немного прогуляюсь по берегу. Знаете, до чего приятно иногда ощутить под ногами твёрдую землю после длительного плавания. Ступайте!
Крентон и рабочие с оборудованием удаляются в глубь острова.
Симондс любуется бескрайним морским простором, его ноздри с наслаждением втягивают неповторимый запах океана.
Где-то далеко начинает звучать:
Голос. «На свадьбу шли трое веселых гостей,
Попался им старый моряк на дороге, –
Из них одного удержал он в тревоге и т. д.
Самюэль Кольридж, одна тысяча семьсот девяносто девятый год»!
Ллойд Симондс внезапно нагибается, заметив что-то в песке. Крупным планом – след босой детской ноги. Капитан с удивлением рассматривает его. Внезапно раздаётся мощный трубный звук. Симондс вздрагивает, выпрямляется, ищет глазами его источник. Над островом поднимается столб дыма. Симондс поворачивается в ту сторону, куда ушли Крентон и остальные.
Симондс ( кричит). Вы слышите меня? Вы видели? На острове кто-то есть! ( Устремляется прочь от берега).
Вершина холма, Эмили с охапкой хвороста стоит возле пылающего костра. На холм поднимаются Крентон, Симондс и другие взрослые.
Эмили, радостно вскрикнув, бросается на шею Симондсу, обхватывает его обеими руками, плачет. Когда она перестанет плакать, Симондс скажет ей.
Симондс. Всё в порядке, девочка. Не плачь. Как тебя зовут?
Эмили. Эмили Лейс.
Симондс. Как? Эмили Лейс? Значит, ты жива. К сожалению, твой отец погиб.
Молчание.
Ты здесь одна, Эмили?
Эмили. Нет, мы втроём здесь.
Крентон. А остальные где и кто они?
Эмили. Мои друзья, Робби Дэвис и Руп Сиани. Они в хижине, пойдёмте туда.
Эмили, держась за руку Ллойда Симондса, спускается с холма. Она ведёт его к хижине. За ними идут Крентон, моряки, рабочие.

Хижина. Эмили и взрослые приближаются к ней, из неё выбегают Робби и Руп.
Робби ( крича и размахивая руками). Наконец-то! Наконец вы приплыли. Я так ждал!
Симондс. Роберт Дэвис, полагаю?
Робби. Да.
Симондс. Пожалуй, я могу тебя обрадовать. Твой отец жив и всё это время тебя разыскивал, так что через несколько дней ты вновь с ним встретишься.
Робби. Вот это да! Папа обрадуется, когда я вновь его увижу. Я же говорил! Никогда не надо терять надежды!
Симондс. Думаю, это будет незабываемая встреча. Ты, конечно, вырос за это время и узнал много нового. Тебе уже 13 лет, надо полагать, и тебе во многом будет, о чём рассказать отцу.
Робби. Да, я встретил здесь хороших друзей… И я… Я не очень жалею, что оказался на этом острове…

Затемнение. Берег моря. Радиомаяк установлен. Рабочие и матросы занимают свои места на корабле. За кадром невидимый оркестр играет «Оду к радости» из 9 симфонии Л. Бетховена.
Робби мчится к трапу, спущенному с катера. Руп за ним.
Руп. Робби, стой. Мы же договорились! Ты помнишь уговор?
Робби. Ах да, конечно. ( Подаёт ему руку).
Оба мальчика, крепко держась за руки, поднимаются на борт.
По трапу поднимаются Симондс и Эмили с « морским рогом» в руках, Крентон.
Все глядят с палубы на медленно колыхающиеся пальмы на берегу. В последний раз оглядев остров, с которым у них было связанно столько впечатлений, дети покидают палубу и спускаются в каюты. Звенит якорная цепь, слышен удар в рынду.  Трап поднят, и корабль медленно отплывает от острова. Вид то удаляющегося до точки на горизонте корабля, то самого острова, берег которого со временем превращается в едва различимую тонкую чёрную линию. Темнеет.
В полной темноте вновь удар колокола.
Раздаются два голоса, взрослый и детский.
Детский голос. По ком звонит колокол?
Взрослый голос. Никогда не спрашивай, сын мой, по ком звонит колокол, – он звонит по тебе!
На тёмном фоне белыми буквами появляется надпись: « В 1973 г. тринадцатилетняя Эмили Лейс была удочерена Ральфом Гэнноном, помощником судьи в городе Дарвине».
Тьма рассеивается. Повторяется первый кадр: одинокая птица, летящая в небе над морем.
Резкое выключение камеры.

Последний эпизод: видна зелёная школьная доска, на которой старательно мелом кем–то выведено готическими буквами « The end (Конец)». Детская рука стирает написанное, после этого этой же рукой неровными детскими каракулями выводится то же самое: « The end».
Окончательное затемнение. Конец фильма.

©Белан Виктор Александрович