Суббота. Утро.
Хорошо. Можно наконец-то выспаться. Солнце пробивается сквозь шторы, в комнате жарко.
Сон уже ушёл, но просыпаться лень.
Снилось что-то приятное. Если напрячься, то можно ещё вспомнить.
Лень.
Мысли плавают вяло, как рыбки в аквариуме.
Самая сладкая часть утра. Нежусь в полудрёме.
Организм робко сигнализирует – пора вставать.
Чёртов будильник Кашпировского. Буду терпеть.
Незаметно соскальзываю в сон…
…………………………………….
Всё, терпеть уже больше не получится. Надо вставать.
Осторожно, чтобы не разбудить «Поварёнка», сползаю с дивана, и бреду, глядя одним глазом, в туалет. Солнце яркое даже сквозь шторы. Пока отдавал дань природе, проснулся окончательно.
Так – теперь водные процедуры, тёплый душ жарким утром – ещё одна маленькая радость. Мысленно показываю ЖЕКу средний палец, - во всём доме, кроме моей квартиры нет горячей воды. Хорошая штука – водонагреватель, даёт независимость от этих гавнюков.
Нет, все-таки классный ремонт я сделал, теперь это точно МОЯ квартира, под меня сделана. Хотя сам ремонт это, блин, что-то с чем-то, кино и немцы, - лучше не вспоминать.
Нет – ну кто мог знать, что ремонт квартиры в нашей стране – это занятие для экстрималов. Я конечно – как советовали умные люди – составил смету, и умножил её на два. Прикинул – денег хватает. Вот только умножать надо было на три, а то и на четыре.
Начиналось всё вроде бы нормально, Юлька обрадовалась, - давай планировать какого цвета обои, какая где мебель будет. Мы с ней год уже вместе прожили, без всяких там бумажек и церемоний, как муж и жена. Но вот, то что она моего мнения не спросила, начало меня немного напрягать. Потом мы к её родителям переехали на время ремонта, и вот это то и стало самой большой проблемой.
Никогда не думал что мы с ними такие разные люди. И ладно еслиб на месяц переехали, а то почти на год.
Короче мы разошлись. Она выставила за дверь мой чемодан с нижним бельём, и посоветовала катится вместе со своей квартирой. Вот так я и остался один в пустой квартире с голыми стенами.
Денег почти не осталось. Взял на работе отпуск и начал штурмовать этот грёбаный ремонт. Вы никогда не пробовали клеить обои в одиночку? Попробуйте – уверяю вас, вы вспомните все матюги, и даже те которые не знали.
Месяц я пахал как вол, бегал, выискивал – где подешевле, вобщем почти закончил, остался последний аккорд. Надо было купить ковёр. Ну не ковёр конечно – а такая фигня, метражом продаётся, с низу он как линолеум, а сверху как ковёр с толстым мягким ворсом. И чтобы белого цвета. В нашем городе такого не продавали, а на заказ привести – такую цену заломили, будто из Нью-Йорка везти собрались.
Ближайшим городом где такое есть наверняка, был Нижний. Туда я и поехал.

Весна. Трасса знакомая. А настроение у меня – хуже не бывает. Деньги тают стремительно, на новую мебель можно не рассчитывать, как впрочем и на компьютер тоже. Ремонт этот задолбал. Месяц на бомж-пакетах. Два месяца без секса. Жизнь – говно. Все – суки.
Подъезжаю к заправке – очередь, мать её!

- Да чё они все, в Берлин собрались - по полному, блин, баку берут?

Да ещё детдомовские эти – ворьё, шныряют тут, услуги, блин, оказывают – сунуть пистолет в бак – 10 р.
Во, и ко мне такой подскочил, - скалится.
Суки, так и норовят из людей последние деньги высосать.
Я из машины выйти не успел, а он уже шланг в бак пристроил, и стоит – лыбится, как же, опустил лоха на бабки.
Иду от кассы – он стоит, шланг держит – типа работает – гнида. А оставь я барсетку в машине – хрен бы я её больше увидел.
На скотина, подавись – сую ему десятку.
А этот гадёныш ещё и улыбается.
Ух как мне захотелось его на место поставить, чтоб он понял – кто он есть на самом деле.

- чё, говорю, ты тут за десятку паришься, лучшеб хyй сосал, в сто раз бы больше заработал.

Ага, - слезла с него улыбочка!

- а ты чё, тыщу за отсос заплатишь?

Ах ты хyесос, пидарёнок маленький, за бабки хyй готов сосать!

- заплачу.

Щас ты у меня насосешься, пидор, я тебе по самые гланды закочу!
Вот ведь недоносок – хоть бы обиделся, нет – шланг на место пристроил, крышечку на баке закрутил, и к двери пассажирской.
Выезжаем с заправки, через полкилометра тычит пальцем:

- вон тот поворот, - там никто не увидит.

Ага – щаззз. Проезжаю мимо. Через километр ещё одна просёлочная дорога, вот туда и сворачиваю. Едим минут десять, с начала какие-то дачи в лесу, потом лес кончается, начинаются поля. Вот это, то что надо – тут никто незаметно не подберётся. Останавливаюсь, смотрю на него. Злость как-то поутихла, осталось брезгливое возмущение – этож надо так опустится – хyй сосать!

Сижу разглядываю его: - худой, стрижка тифозная, какие-то пятна на голове, толи лишай, толи шрамы, не то чтобы сильно грязный, но дней пять точно не мылся, и пахнет от него – заправкой и чем-то несвежим. Одежда как у всех детдомовцев – сборная солянка, потрёпанная, и вся какая-то пыльная.
Мдааа – давать ему в рот чего-то расхотелось. А этот, блин «сексуальный партнёр», головой покрутил, местность оглядел, и давай меня разглядывать.

- тебе сколько лет – спрашиваю его.

- тринадцать

Чёрт разберёт этих детдомовских, может и правда 13, на вид я бы больше 11 не дал.

- я умею.

О как. Он умеет. Профессиональный хyесос. Раздражение вспыхнуло с новой силой. Ну раз умеет – пусть сосёт. Жаль презерватива не взял. Двинул сиденье назад, откинул спинку, расстегнул джинсы, и вытащил своё хозяйство.
Этот кадр, придвинулся поближе, чуть на ручник жопой не сел, ухватил двумя пальцами вялый член, и начал языком облизывать головку. Не скажу что я в восторге был от ощущений, но что-то в этом было, - в незнакомой местности, в поле, сидя в машине, мой хyй облизывает ребёнок. То что за это срок дают, делало ощущения острее.
Мой член встал, и этот отрок, оттянув кожицу, лизнул уздечку. Я аж вздрогнул. Ощущение было таким сильным, что я бы не рискнул даже назвать его приятным. Словно по голым нервам шершавым языком прошелся.
А этот кадр действует дальше – член к животу пригнул, и языком снизу вверх, от корня до самой дырки, дырку кончиком пощекотал, и вниз по стволу.
Горячее дыхание на мокрой дорожке от языка.
Яйца щекотит, - чем это он там?
Языком.
Нифига себе, мне Юлька никогда так не делала
Ухты блин, как меня колбасит, и как ему не противно, яйца же волосатые.
Мой член в его кулаке.
Наклонился над головкой и дышит.
Головка у него во рту,
и то холодно то жако.
Сжал!
Губами!
Потянул вверх…
Головка изорта выскользнула…
Чёрт, как приятно.
Опять губами..
И вверх…
Я членом ему вслед…
А он резко вниз…
Сжав губами по стволу…
И головка об нёбо…
Я дёргаюсь назад, вжимаюсь в сиденье
Губы останавливаются на кончике головки…
Чёрт – не могу, толкаю вверх…
Член уже мокрый
Кольцо губ по стволу вниз…
Головка скользит по нёбу…
Слишком сильное ощущение
Дёргаюсь вниз
И опять вверх…
Он руку убрал..
Только ртом держит…
Губы легко скользят…
Качаю его в рот…
Щас кончу!!!
Он отодвинулся!
Чёрт!
Смотрит на меня и ухмыляется.
Ну да – самое время просить денег. Блин, если попросит две штуки – дам, лишь бы продолжил.
Жду.
Смотрим друг на друга.
Молчит.
Не отводя от меня глаз, наклоняется и целует ствол снизу по средине.
Раскрывает рот, и обхватывает ствол поперёк губами.
Сжимает губы…
Скользкий ствол выскальзывает…
Опять обхватывает…
И опять сжимает…
И так раз за разом…
Медленно перемещается вверх…
С каждым движением всё выше и выше…
Вот в губах у него уздечка и низ головки…
Обхватив – держит…
И начинает язычком щекотать…
У меня сами собой закрываются глаза.
Головка целиком во рту…
А там язык, по кругу…
Кончиком языка пытается пролезть в дырочку…
И опять уздечку…
Член медленно пошел внутрь…
Всё глубже и глубже…
Да как же можно так глубоко…
Головка упёрлась…
Там что-то дергается…
Точно не язык.
Я его чувствую…он прижат снизу к стволу.
Как приятно…
Толкаюсь вверх…
Головку на мгновение сжимает…
И тут же мой член оказывается на свободе.
Открываю глаза – пацан судорожно дёргает горлом.
Мыслью на заднем плане понимаю, что его щас стошнит мне на штаны, но это мне пофиг.
Не стошнило.
Опять наклоняется и берёт головку в плен своих губ…
Двигается вниз…
Но теперь уже не глубоко…
До половины…
Закачался…
С каждым движением головка упирается в нёбо…
И каждый раз от этого касания пробегает волна…
Как хорошо…
Лежал бы так вечно…
Только плавные покачивания на члене…
И сладкий зуд, волнами по всему телу…
Вверх…
Вниз…
Вверх…
Вниз…
Тело начинает сводить сладкой судорогой…
Держусь…
Подмахиваю ему…
Держусь…
Продлить эти мгновения…
На самом краю…
Держусь…
Ещё чуть-чуть…
Ещё…
Ещё…
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
АААААААААА
……………………………
……………………………
……………………………
……………………………
Лежу.
Меня ещё слабо потряхивает…
Член всё ещё во рту…
Перед закрытыми глазами плавают круги…
Он перебирает губами, продляя затухающую агонию…
Как же мне хорошо…
Вечно бы так лежать…
С мальчиком…
С моей игрушкой во рту…
Уснул бы…
Еслиб не его губы…
……………………………….

Он выпустил мой обмякший член.
Отодвинулся на своё сиденье. Маленько повозился, и откинув спинку, лёг рядом.
Я лежал. Всё тело было ватное. И мысли были ватные. Тихонько болела нога. С вялым удивлением вспомнил – это я об руль так, когда меня корёжило. Подумалось – если кто проедет, увидит, блин, картину. Открыл глаза. Посмотрел на мальчишку. Он лежал с закрытыми глазами, уставший, губы, подбородок и часть щеки были влажными. Наверно рукавом вытер. Посмотрел на себя – точно, натекло порядочно. Протянул руку, - с лева от сиденья у меня всегда чистая тряпка. Вытерся. Пятно осталось, блин. Ладно – пока доеду – высохнет. Посмотрел на пацана. Он лежал повернув голову и смотрел мне в глаза. Карие. Светло-карие с серым, как кора дерева. Ресницы чёрные. Брови не чёрные и не каштановые – а что-то средние. Нос чуть-чуть курносый, с задоринкой. Верхняя губа тонкая, а нижняя припухлая, чувственная, губы раскрасневшиеся – яркие. Подбородок с чуть наметившейся ямочкой. Щёки ровные, с небольшими скулами. Кожа гладкая. Его бы подкормить, и вышел бы славный пацан.
Взгляд серьезный, - ждёт от меня чего-то, протягиваю руку к его лицу, и касаюсь щеки. Он сначала напрягся, даже головой наметился дёрнуть, но удержался. Я провёл кончиками пальцев по его щеке, и это движение отозвалось во мне приятной волной. Осторожно погладил ладонью. Какое забытое ощущение – из детства.

«Котёнок у меня на руках. Я его глажу, шерстка мягкая, приятная. Мурлыкает. Доверяет. Никому его не отдам.»

Никому не отдам. – подумал, и сам удивился своей мысли. С чего бы это, кто он мне такой?
Прислушался к себе. - Пацана отпускать категорически не хотелось. Такого кайфа ни с одной бабой не было. До сих пор мышцы сладко подёргивает.
Вспомнил про деньги – и про себя усмехнулся, штуку обещал – фигня какая. Вспомнил командировку в Москву, с Пашкой на фуре. Нас тогда послали, блин – «иди туда не знаю куда», дали ориентир – метро «Беговая», и рисунок на тетрадном листе, как от метро до склада доехать. И какой дебил придумал оптовую базу чуть ли не в центре Москвы сделать, на двадцатиметровой-то фуре – по этим улочкам, да по пробкам. А на обратном пути, часов в двенадцать ночи, за кольцом, на трассе – стоят, - рядами. Загорелось мне, блин, попробовать. Пашка на улице курил, - а я «пробовал». В презервативе не чувствуешь ни черта, духами от неё прёт как от парфюмерного ларька, да и дыра такая – будто в кирзовый сапог попал. И всё это «удовольствие» - сто баксов! Пришлось потом врать, что кайф был – до небес. Чтобы дураком не выглядеть.

Нет – денег точно не жалко, - ещё бы дал, еслиб попросил.
Лезу в нагрудный карман, на ощупь отделяю одну купюру, и протягиваю ему. Он резко поднимается с откинутого сиденья, хватает деньги, и начинает шустро прятать их куда-то в рукав.

- до заправки довезёте?

- довезу.

У пацана явно прибавилось настроения, сидит – улыбается.
А мне неловко-то как стало, ведь паскудным же делом занимается, - а я ему в этом помогаю. Твою мать!
Ведь сам же ему предложил – педофил грёбаный!
Обратно едем молча, - я злюсь на себя. Он бросает на меня быстрые взгляды, - боится наверное что деньги отберу. Надо успокоить.

- Молодец – говорю – деньги честно заработал.

А самого аж кривит от собственных слов, вот ведь паскудная ситуация. Пацан успокаивается, смотрит в окно.
Подъехали к заправке, притормозил пропуская встречный поток, развернулся. Пацан открыл дверь, вылез. Надо было что-то ему сказать, но так и не придумав – что, молча уезжаю.

Оставшуюся дорогу ехал медленно, никак не мог сосредоточится на дороге, в результате на базу попал уже к закрытию. Но слава богу всё что мне нужно, там было. Быстренько затарился и поехал обратно. Еду, а сам прикидываю – на той заправке я буду часам к одиннадцати ночи.
Плохо. Его там точно не будет.
А собственно, чего мне всю ночь «пилить», лучше у поста переночую, и со свежими силами, днем, как белый человек.
Вот и славно, настроение сразу улучшилось.
Заехал в магазин, купил продуктов на ужин, и выехал на трассу. Сразу за городом, у поста останавливаться не стал, они тут злые как собаки (вот интересно – чем крупнее город, тем злее менты. Специально что ли их дрессируют?). Впереди было еще три поста, у последнего я буду часов в девять вечера, - вот там и встану.

Встать-то я встал, но вот поспать не получилось. Какой к чёрту сон в трясущейся машине, так – полудрёма. А движок заглушишь – холодно, все-таки ещё не лето.
К утру никакого сна уже не осталось, лежал и вяло думал – когда у них в детдоме завтрак, в восемь или в девять? Наверное в восемь. Ведь если в девять, значит в школу в десять, а это уже поздно. И врятли в семь. Ведь тогда подъём в шесть. А кто детей будет в шесть будить. Значит в восемь. Тогда на заправке они будут в девять, или десять. А с поста надо уезжать до пересменки. Значит в восемь. А где два часа болтаться? И позавтракать надо. Во! В кафе и посижу, там и побреюсь заодно. С утра только придорожные работают, там у них цены – блииин, ладно – не разорюсь. А раньше десяти приезжать нельзя, если буду долго стоять начнут косится, лучше в одиннадцать…

Из кафе я выехал в десять, до заправки было километров пятьдесят, и чем ближе я подъезжал, тем сильнее нервничал.
Да чё меня так колбасит-то, будто воровать собрался. – от этой мысли я даже развеселился.
Но тут холодной льдинкой скользнула следующая – «а почему бы и нет?»
Руки вспотели, я дал по тормозам. Встал на обочине. Выскочил из машины и нервно заходил вокруг.
Мысли в голове путались.
Так – а что любят мальчишки?
Компьютер, ролики, велосипед, скейтборд, - что ещё?
Чипсы, колу, конфеты…
ТЫ ЧЁ ДЕЛАЕШ ПРИДУРОК!!!!!
Ты ребёнка собрался украсть?!
От этой мысли я встал как вкопанный.
На душе стало тоскливо.
А ведь и в правду – педофил…
Растеряно подумал я.
Тихонько опустился на корточки, спрятал лицо в ладони.
В голове было пусто.
Мимо проносились машины.
Было мучительно тоскливо.
От понимания того, что к прежней жизни возврата нет.
Потому что был этот мальчишка.
Потому что мимо заправки я проехать не смогу.
Я буду ждать его там.
А если не придёт, пойду искать.

Я встряхнулся.
Чего это я, - в воспоминания ударился? Стоя в душе. Это что, блин, старею что ли?
Выключил воду, вытер голову полотенцем, и не одеваясь пошел на кухню. Поваренок еще долго может спать, а я есть хочу. Поставил чайник, подумал, и решил что обойдусь бутербродами. Залез в холодильник, достал сыру и колбасы, быстренько настрогал пару бутербродов, а тут как раз и чайник закипел. Пока пакетик заваривается, пошел посмотреть на спящего поварёнка.
Он конечно не поварёнок – это его так детдомовские называют. Его Игорь зовут, но мне это имя не нравится. Был у нас в классе один Игорь – дебил редкостный, у него мозг был – с грецкий орех, а сам – здоровый бугай. Его в спецшколу не отдавали, потому что у него мать была учительницей в нашей школе. Злобный здоровый дебил – что может быть хуже в классе. С тех пор не люблю это имя. А «поварёнок» – это вроде как из сказки, почти волшебное.

Выглядываю из двери – спит мой волшебник. В комнате жарко, одеяло скинуто, лежит на животе и руки под подушку. За две недели уже поправился, но всё равно ещё худой. Беленький – незагорелый, ну ничего, - впереди у нас всё лето.
Его попка как магнитом притягивает взгляд. Я уже знаком с каждым её миллиметром, мои пальцы обшарили и обмяли её всю, кроме одного места, - внутри я еще не был.
Какие кульбиты делает жизнь.
Давно ли в этой самой комнате, я вставлял в попку Юльке, даже крем ещё где-то в аптечке валяется. А теперь мечтаю о недоступной попке мальчика.
М-да, - как с Юлькой у меня с ним не выйдет, это точно, ту я пять месяцев к аналу приручал, - другого слова и не подберёшь. Она ведь в начале ни в какую не хотела, даже близко не подпускала. Но ничего, как говорят в авиации – «главное, - читай инструкцию». Вот и я, взялся за медицинскую литературу. А там меня ждало первое открытие, - оказывается, нервных окончаний на очке, почти столько же, сколько на губах! - Блин, ну с губами-то всё понятно, ими целуются, а там-то столько зачем? Тоже что ли целоваться? С головкой, клитором и влагалищем – всё ясно, там нервов много для удовольствия, а тут-то зачем? Или тоже для удовольствия?
Когда с анатомией более-менее разобрался, взялся за физиологию. Прочитав всё что удалось найти, и немного подумав, пришел к выводу – раз в основе размножения лежат рефлексы, - значит оргазм тоже рефлекс. А раз так, то его можно дрессировать, - как у собачек Павлова рефлекс на еду.
Ну вот, в общих чертах задача ясна, - нужно чтобы организм привык, что сразу за проникновением постороннего предмета в попу - наступает оргазм. И если мои догадки верны, и рефлекс существует, то через некоторое время, само проникновение будет вызывать оргазм.
Для начала из очередной командировки в Москву привёз крем специальный , жиденький такой, и жутко скользкий. Самое главное – универсальный, хоть туда, хоть сюда. Уговорил Юльку попробовать для классического способа, - ей понравилось. Ну а я, сперва, дождавшись когда вот-вот наступит оргазм, ложил смазанный палец ей на дырочку в попе и просто держал пока оргазм не кончится. Потом начал пальчиком тихонько давить. Потом самый кончик всовывать. Через шесть недель, палец заходил уже целиком. Перед самым началом оргазма засовывал, а когда подходил к концу вынимал. Юлька мой палец толи не замечала, толи в тот момент ей было пофиг. Через три месяца, во всю двигал двумя пальцами, поглаживая через тонкую стенку свой член. Затем стал в последний момент перед оргазмом, заменять член пальцами, а головкой давить на очко. С каждым днём всё сильнее и дальше. Через пять месяцев, когда член свободно заходил до середины, я его не вынул после оргазма, а продолжал чуть покачивать. Юлька лежала не шевелясь, с закрытыми глазами, а я плавно покачивался. Минут через пять её затрясло в новом оргазме… Как славно мы потом с ней отрывались…
Даа…
От всех этих воспоминаний мне захотелось секса.
Осторожно подойдя к дивану, наклонился и кончиками пальцев погладил поварёнка по попе.
Две недели я с ней знаком, но каждый раз как прикасаюсь, - в душе трепет.
Провожу пальцем по ложбинке.
От самых яичек до копчика.
Какое ощущение…
Если его ротик настолько слаще Юлькиного, то какой же кайф будет от попы.
Как хочется попробовать…
………………………………………………………………………………………………………………………….

Поваренок заворочался во сне.
Я убрал руку.
Хотелось секса, и совсем не хотелось его будить.
Я стоял над ним и внутренне боролся с собой.
Победила дружба.
Я тихонько вздохнул, и пошел в душ заниматься самоудовлетворением.

Когда я вернулся на кухню, чай уже начал остывать.
На душе было легко, есть в общем, уже не очень-то и хотелось. Я сел за стол, и вяло взялся за бутерброды.
За окном пели птицы, светило солнце, на фоне шума машин слышались голоса детей, где-то вдалеке что-то звонко забивали.
Я смотрел в окно, а мысли мои бродили по прошлому.

Как же я тогда жутко нервничал.
Когда простояв полчаса на заправке, так его и не увидел.
Другие пацаны суетились, бегая от машины к машине, а его не было.
Надо было что-то делать.
Поймав взгляд одного из пацанов, поманил его рукой.

- слушай, тут вчера один пацан был, - я коротко описал внешность.

- не знаешь где он?

Этот заправочный «сервисмен» неторопливо осмотрел меня, мою машину, что-то в уме прикидывая

- стольник

- в смысле?

- за стольник позову.

Теперь настал мой черед задуматься.
Почему он спросил с меня деньги? И почему так много? Что ему известно? Или меня просто разводят?
Я обдумал вариант – как искать самому, по любому выходило что придется кого-то расспрашивать. Пацаны решат что я ищу из-за какой нибудь кражи, и ничего про него не скажут. А спрашивать взрослых – себе дороже.

- ладно

Демонстративно достаю два полтинника, один ложу у лобового стекла а второй протягиваю пацану.

- приведешь, получишь вторую половину.

- он забирает деньги, гаденько ухмыляется, и неторопливо уходит в сторону домов.

Глядя ему в след, у меня возникло сильное подозрение что ни его, ни полтинника я больше не увижу.

Минут через сорок я уже абсолютно успокаиваюсь.
Сомнений не осталось – меня кинули.
Для очистки совести решаю подождать еще двадцать минут.
Появившуюся из за заправочной пристройки, физиономию «сервисмена» воспринимаю уже с какой-то холодной отстраненностью.
Неторопливо подойдя к открытому окну, нагло ухмыляется, и протягивает руку

- деньги давай

- где пацан?

- щас подойдет

- вот когда подойдет, тогда и получишь

Он поворачивается и машет кому-то рукой.
Через минуту из за той же пристройки появляется мой знакомец.
Подходит ко мне

- привет

- зрасте

Отдаю полтинник, и «сервисмен» уходит.

- садись – киваю на сиденье

Он садится на сиденье. Молча сидим. У меня жутко колотится сердце. Не знаю с чего начать.

- куда поедем? – нарушает он затянувшуюся паузу.

- а хочешь ко мне домой? – говорю я враз охрипшим голосом.

- нет – качает он головой.

Все – ответ получен.
Я как-то, в раз, немного успокаиваюсь.
Сидим. Молчим.
Уже ни на что не надеясь, просто чтобы поговорить, спрашиваю

- почему?

Коротко глянув на меня отворачивается, молчит, глядя в даль.

- ты меня выeбать хочешь?

- нет – искренне вырывается из меня.

- я ремонт затеял – тычу я рукой в сторону багажника,

- заканчиваю уже. Живу один. Ты мне поможешь, я тебе денег дам и обратно привезу.

Я немного помолчал.

– я не придурок какой-нибудь, меня все пацаны здесь видели, и номер запомнили.
Молчим. Он думает о чем-то.

- а где ты живешь?

Я достаю паспорт и протягиваю ему

– адрес на шестой странице.

Он молча и внимательно разглядывает каждую страницу, находит прописку, шевеля губами читает. Бросает на меня короткий взгляд и возвращает паспорт.
Молчим.
Проходит минута.

- пятьсот рублей вперед дадите?

У меня в душе загорелась робкая надежда.

- дам

Достаю деньги и протягиваю ему.
Взяв, он открывает дверь и вылезает из машины.

- ты куда?

- долг отдам

Идет к одному из мальчишек, коротко о чем-то разговаривает, отдает деньги и возвращается ко мне.

Было ощущение, что после долгой зимы, взошло весеннее солнце и все вокруг согрело.
Трясущимися руками, завожу машину, выезжаю с заправки и неспеша еду по трассе.
В голове только две мысли – «я везу его домой!» и «только бы не попасть в аварию!»
Минут через двадцать спохватываюсь

- тебя как зовут?

- пов… Игорь – поправляется он

- есть хочешь?

- ага.
Из задумчивость меня вывел громкий хлопок двери в подъезде.
Я глянул на настенные часы. Времени было - 10:12
Пора будить, а то никуда не успеем.
Поставил еще чаю для себя, наделал бутербродов, достал для поваренка пепси-колу, (странные у него вкусы – колбаса с пепси), и пошел будить.

- Вставай , лежебока – я нежно потрепал его по макушке – завтракать пора.

- угу – мыкнул он не открывая глаз.

Подождав немного, я наклонился и поцеловал его в ягодицу.
Раз.
Другой.
Кончиком языка лизнул боковую сторону.

- ммм – он вяло махнул рукой, словно отгоняя муху.

- вставай

- счас

- все на столе

- угу

- в парк сегодня идем?

- идем

Он открыл один глаз, немного полежал и вяло перевернулся на спину.
Первое что бросилось в глаза – задорно стоящий колышек.
Полюбовавшись, я протянул руку и кончиками пальцев стал гладить его писюн по всей длине.
Поваренок закрыл глаз, и замер с сонной полуулыбкой на губах.
Вторую руку я положил ему на живот, осторожными разминающими движениями начал гладить, постепенно поднимаясь к груди.

- писать хочу

- ну так вставай.

Я оставил его писюн в покое, и взялся за бедро, поглаживая и растирая от паха до коленки.
Поваренок вытянул руки над головой и сладко потянулся.
Полежал немного, вытянул правую руку, осторожно взял меня за член и чуть-чуть покачал.
Такое приветствие по утрам становилось уже ритуалом.

- вставай, вставай

Выпустив меня, встает и выходит из комнаты. Я провожаю взглядом его попку.
Присел на диван. Поднимаю с пола пульт и включаю телевизор.
На первом канале знакомые физиономии весело готовят завтрак. Рассеяно смотрю на экран, слушая как зашумела вода в унитазе. Прикидываю в уме планы на сегодня.
С начала конечно в парк, там сегодня открытие аттракционов. Пообедаем там же, в кафе, потом он еще часа три помотает меня по парку, (будем надеяться что только три) а потом, скорее всего опять потянет в Интернет кафе.
Ему там как медом намазано, а мне скука смертная, сижу и делаю вид что чего-то ищу в Интернете.
И оставить его там нельзя – мало ли какая шпана тут шатается.
Все-таки придется покупать компьютер.
Водить его уже практически некуда, - везде побывали, а если он заскучает, может запросится назад.
На самый черный день у меня припрятан НЗ, пятнадцать тысяч. Нормальный компьютер на них конечно не купить.
Единственный вариант – взять с рук.
С мебелью удачно получилось, - почему бы еще раз не попробовать.

Тогда, по дороге с заправки, я первым делом купил «Из рук в руки». Быстренько прочитав и отметив подходящие варианты, передал газету и сотовый Поваренку. Он сосредоточенный, от оказанного доверия, набирал номера из объявлений и передавал телефон мне. Так, прямо на ходу, удалось найти нужный вариант – недорого, в приличном состоянии, на соседней улице, диван, шифоньер, кухонный гарнитур, холодильник и телевизор.

Вспомнил нашу первую ночь.
Как с начала перли по лестнице чертов ковер, а потом я два часа вымерял, резал и укладывал его на пол.
Как оставив Поваренка в машине, (под предлогом – посторожить) я вынес и спрятал под лестницей свою раскладушку.
Чтобы у него не было соблазна лечь от меня отдельно.
Как расстелив постель прямо на ковре, сказал что другой у меня нет, и спать будем вместе, не раздеваясь, потому что на полу холодно.
Мне почему-то показалось, что раздетым он лечь со мной откажется.
Как моментально уснули, измученные дорогой и переживаниями.

В душе зашумела вода.
Я усмехнулся, - оказывается этот грязнуля не любит мыться.
Подействовал на него только мой ультиматум – или душ два раза в день, утром и вечером, или я не буду делать ему массаж.
Знал бы он, как мне приятно его гладить и тискать.

В кухню он вышел влажный.
Голый.
Красивый.
Я смотрел на него, и где-то в низу живота возникало сладкое томление.

- одень тапки, линолеум холодный.

- а сам-то.

- я взрослый – выдал я убойный аргумент.

Он скорчил рожу, но пошел за тапками.
Вернулся он в тапках и трусах – не иначе в отместку одел.
С независимым видом уселся к столу, искоса поглядывая на мою реакцию.
Я улыбнулся на его выходку, и глядя на меня он заулыбался тоже.
Он ел бутерброды, запивая своей любимой «пепси», а я сидел, прихлебывал чай и любовался им.
Откусив от очередного, он замер, что-то пристально разглядывая в нем, потом поковырялся и достал волос.
Черный, толстый, короткий, изогнутый дугой.

- ты че, хуем над ним тряс – спросил он с непередаваемой интонацией.

- наверно с груди упал

- а хуем не тряс а по сыру водил, чтоб вкуснее было – решил я пошутить.

- я тебе тоже повожу!

- а я свои съел!

- так не честно!

- это почему?

- я тоже хочу чтобы ты съел!

- а я больше не хочу.

- так не честно – уже обиженным тоном.

- ладно, я тебе потом лизну.

- когда?

- ну, вот чай допью.

Он быстро расправился с остатком бутерброда, и выжидательно уставился на меня.
Я очень не торопясь пью чай.
Допил.
Не торопясь убрал со стола.
Посмотрел вокруг – не забыл ли чего.
Взглянул на нерешительно улыбающегося Поваренка.

- ну пошли, правдолюбец.

Я первым вышел из кухни, прошел в комнату и сел на диван.
Поваренок подошел следом, и нерешительно встал передомной.
Я протянул руки и стянул с него трусы.

Он стоял передомной обнаженный, желанный, ждущий моей ласки.
Мои глаза блуждали по его телу.
От тонкой, чуть загорелой шеи, покрытой тонким пушком,
к выступающим дугам ключиц, с маленьким пятнышком родинки,
по незагорелой груди,
с бледно розовыми кружочками сосков,
по едва выступающим полоскам ребер,
по нежной коже живота,
к неглубокой ямке пупка, которую так и тянуло поцеловать,
и ниже, к паху, где сквозь бледную кожу,
проступали тонкие, голубые росчерки вен,
к его детской игрушке, сейчас такой вялой, и смущенно смотрящей вниз.

Я протянул руку, осторожно погладил по щеке, проведя большим пальцем по губам.
И повел рукой в низ, повторяя путь, вслед за взглядом, пока его игрушка не оказалась у меня в руке.
Немного подержав его петушка в кулаке, беру его двумя пальцами, и начинаю не спеша двигать шкурку.
Чувствую как под пальцами начинает расти…
И вот уже тонкая кожица скользит по упругому столбику…
Открывая в движении вниз, ярко розовую головку, блестящим глазом смотрящую на меня.
Медленно наклоняюсь…
Удерживая пальцами головку открытой…
Обхватываю губами…
Замираю на несколько секунд…
Нежно прикасаюсь языком…
Начинаю облизывать…
Прижимаю язык к уздечке…
И плавным движением вбираю в рот целиком…
Делаю пару движений, от вершины до основания…
И выпускаю изорта…
Смотрю на его сокровище…
Всей кожей чувствую как он хочет чтобы я продолжил…
Наклоняюсь ниже и провожу языком снизу вверх…
Его живот судорожно сжимается…
Выпрямляюсь.
Смотрим друг другу в глаза.

- ну как, доволен – почти шепотом спрашиваю его.

Он секунду молчит.
И вдруг бросается на меня, обхватив за шею валит на диван.
Я не сопротивляюсь.
Не отпуская шею, перекидывает ногу через меня, и ложится сверху.
Несколько секунд неподвижности.
Его горячее дыхание обжигает мне шею.

- сделай так еще – его горячий шепот в самое ухо.

Я обнимаю его.
Наконец-то он меня попросил.
Впервые.
До этого только подчинялся.
Обоими руками глажу его по спине, по бокам…
Медленно опускаюсь ниже…
Провожу руками по булочкам…
По бедрам…
Возвращаюсь к попе…

- давай ляжем поудобней – шепчу ему.

Он быстро сползает с меня.
Я встаю, перекладываю подушки в центр дивана.

- ложись так – показываю ему.

Понимая, чего я от него хочу, послушно ложиться спиной на подушки.

- сдвинься в перед.

Теперь на подушках спина и попа, голова свесилась, чуть запрокинувшись назад.
Он ждёт.
У него мягкое, почти сонное выражения лица. На губах еле заметная улыбка.
Я не тороплюсь.
Есть в этом ожидании своё тонкое удовольствие.
Предвкушение.
Он знает что сейчас будет, и это ожидание запретно-сладко-стыдно-желанного, делает его особенно красивым и желанным.
Ещё немного.
Полюбоваться им от головы до пальчиков ног.
Впитать и навсегда запомнить этот момент.
Счастливая сказка, нежданно ставшая реальностью.
Желание – острое, до покалывания в кончиках пальцев.
Мой котёнок.
Никому не отдам.
Дрожь от предвкушения.
Сейчас я его поцелую.
В губы.
В первый раз.
Он меня ждёт.
Наклоняюсь к нему.
Его дыхание на моём лице.
Замираю и пью его, стараясь запомнить.
Его губы, совсем рядом…
Невесомо прижимаюсь к ним…
……………………………………
С чем сравнить первый поцелуй…
Не знаю.
Просто не с чем.
Вы наверно ухмыльнётесь – первый поцелуй после стольких миньетов.
А для меня он был первым.
Самым незабываемым.
Мой первый поцелуй с мальчиком.
Лёгкий и почти невинный.
Пропитанный страстью и скольжением губ…
До остановки дыхания…
И снова поцелуй…
И снова…
А потом его руки, робко тянущие меня в сторону…
Конечно малыш – сейчас…
Я встаю на колени, у его головы, широко разведя их в стороны.
Наклоняюсь вперед, опираясь на руки…
Он ловит рукой мой ствол и тянет к себе…
Послушно опускаюсь…
И вот опять я ощущаю его теплый и влажный рот…
Каждый раз сладостно переживая этот момент обладания…
Погружения в его юное тело…
Доверчиво раскрытый ротик…
Нежные детские губы…
Мой огромный член…
Маленький мальчик…
Трепетный язычок…
Проникаю…
В раскрытое…
Мягкое…
Нежное…
Я в нем…
В беззащитном…
Кольцо его губ…
Сладкое движение…
Язычок…
Волна по нервам…
Он, вытянувшись в струнку подомной…
С запрокинутой головой…
С моим членом во рту…
Обладание…
Он мой…
Я в нем…
Сгорбившись, наклоняюсь к его хозяйству…
Он мой…
Его столбик прижат к животу…
Руки заняты.
Языком приподнимаю его…
Направляю в рот…
Туго прижимается к языку…
Тонкая кожа становиться скользкой…
Качаю головой…
Ощущаю вкус, который никак не передать…
Чуть покачиваю своим членом…
Его ласковый язычок…
Это тонкое, сладкое мучение, в сдерживаемом желании войти до конца…
С силой всасываю его столбик…
Он беспокойно ерзает, и чуть прикусывает мой ствол…
Выпускаю изорта…
Облизываю скользкую палочку…
Играюсь языком с его головкой…
Снова беру в рот…
И начинаю раскачиваться…
Бедрами и головой…
Он замирает…
Движения теплыми волнами расходятся по телу…
Сознание уходит на второй план…
Нет больше его и меня…
Мы…
На волнах океана…
Тихая нега бесконечных покачиваний…
Бесконечных…
Теплых…
Солнечных…
………………

Толчок его бёдер мне навстречу отдаётся новым ощущением.
Начинает подмахивать…
Его язычок взрывается быстрыми движениями из стороны в сторону…
Острое ощущение секса…
Мои движения становятся резче…
Его бедра то опадают, то выгибаются мне навстречу…
Сильнее сжимаю губами…
Глубже вхожу в его рот…
Ощущения острее…
Он подмахивает все сильнее…
Я почти не двигаю головой…
Его движения все резче…
Бьется лобком о мой подбородок…
Его голова вздрагивает…
Зубки цепляют ствол…
Он размашисто бьется об меня…
С силой прижался…
Я быстро качаю головой…
Он выгибается…
Несколько движений…
Струя во рту заставляет меня вздрогнуть…
Дожидаюсь пока он прекратит…
Плавно скольжу языком по головке…
Он ёрзает и мычит с моим членом во рту…
Я замираю, давая ему время передохнуть…
Немного подождав, начинаю двигать губами, не давая его члену опасть…
Он вяло отвечает своим языком…
Я вновь раскачиваюсь в нём…
Постепенно поднимается удовольствие…
С каждым толчком…
Его язык и губы все активнее…
Он толкает рукой меня в живот, заставляя приподняться…
Выхожу из его ротика…
Он, придерживая рукой ствол, начинает яростно облизывать головку…
Меня пробирает дрожь…
Вновь тянет к себе…
Погружение в мягкое, после предыдущей ласки столь сладостно,
Что с трудом удерживаюсь от желания войти до конца…
Размашисто двигаюсь…
Скользя в нутрии мальчика…
Чувствую, как поднимается волна яростного наслаждения…
Ничто меня сейчас не остановит…
Резкие движения…
Из нутрии готово вырваться…
Удерживаю из последних сил…
Непреодолимое наслаждение обрушивается на меня…
С каждой струёй растекаясь по телу…
Чувствую как дергается его рот…
Глотает мою сперму…
Это добавляет наслаждения…
Как нестерпимо хорошо!!!

……………………………….
……………………………….
Постепенно прихожу в себя.
Мелкие движения его языка, отголосками наслаждения растекаются по телу.
Делаю над собой усилие и глотаю то что у меня во рту. Чтобы не обидеть.
В последний раз лизнув, выпускаю его изорта.
Мой член еще там, и вынимать совсем не хочется.
Руки и ноги наливаются усталостью, начинают дрожать.
Устало отваливаюсь в сторону, падаю на бок и замираю, впитывая остатки наслаждения.
Закрываю глаза.
Мне хорошо.
Дыхание постепенно успокаивается.
Усталая нежность в душе.
Нежность и благодарность.
Его нога рядом, подтягиваю к себе и прижимаюсь щекой.
Ничего мне сейчас не надо.
Только вот так лежать.

Мы лежали долго.
Я бы вообще не вставал, - так хорошо было рядом с ним.
Наверное это и есть счастье – вот так лежать с любимым человеком. Когда нет между вами ни тайн не запретов.
И солнце светит в окно. И впереди целое лето. Рядом с ним.
И тут же вспомнилось о плохом. Осенью ему обратно. К сентябрю он должен быть там. А то в розыск объявят.
Я крепче зажмурился и сильнее прижал его к себе. Как же я без него целый год?
А он?
Кто я для него?
Вопросы были страшные. Потому что ответ может быть таким…
Нет, лучше не думать об этом.
А всё-таки. Ведь я же не знаю о нём ничего.
Ведь он так умеет… Значит было… И чёртово воображение тут же показало, что там с ним могло быть.
Мне стало нехорошо. Гады!
Вдруг он думает что я один из них. И от этой мысли стало так стыдно. За то, что я хочу его, так же как те, - другие.
И ничего не могу с этим поделать.
Но ведь я люблю его.
А он?
Вдруг он… терпит.
Да нет же, ему тоже было хорошо. Я же видел. Но червячок сомнения остался.
Кто я для него?

- тебе было хорошо? - Собственный голос показался мне слишком громким. И вопрос, когда прозвучал, стал таким глупым.
Лёжа с закрытыми глазами я почувствовал как он кивнул. (Или мне показалось – потому что очень хотелось)
Его ладошка тихонько погладила меня по ноге.

- а тебе?

- очень - Я притянул вторую ногу и стал по очереди их целовать.

Поварёнок хихикнул и взбрыкнул ногами.

- мы в парк пойдем?

- пойдем, если ты штаны оденешь.

Он ужом выскользнул из моих рук.

В парке было нарядно. Гирлянды разноцветных шаров над входом. Играла музыка. Скрипели аттракционы. В руках таяло мороженное. Люди вокруг. Много улыбок. Визг девчонок на крутящемся диске. Как давно я тут небыл.
Хорошо! Как будто ненадолго открылась дверка в детство.
Мы шли по главной алее держась за руки и неспешно ели мороженное. Тоесть, это я неспешно, а он уже до половины слопал.

- горло заболит, ешь помедленнее.

Он насмешливо глянул на меня и откусил большущий кусок.

- парасёнок, заболеешь – буду уколы в жопу ставить.

Он дурашливо выпятил попу в мою сторону. Это выглядело так… Я быстро стрельнул глазами – не смотрит ли кто на нас.

- охламон – вздохнул я, констатируя факт.

- куда пойдем?

- туда - потянул он за руку к колесу обозрения.

В моем детстве все звали его чёртовым колесом. Тогда кататься на нём было упоительно страшно. А сейчас глядя на него, ничего кроме беспокойства я не ощущал. Стоя в очереди за билетами, я с сомнением разглядывал эту конструкцию. Сколько же ей лет?

Колесо медленно вращалось, временами скрепя и повизгивая. Мы сидели в кабинке вдвоём. Если это можно назвать кабинкой. Два сидения полукругом, грибок крыши над головой и круглый поручень в центре. Проём выхода запирался цепью с крюком на конце, эта зияющая дыра между цепью и полом, сквозь которую было видно уходящую вниз землю, оптимизма не добавляла. Я уцепился за поручень. Выше деревьев подул зябкий ветер. Поваренок сидел напротив меня боком, закинув одну ногу на сиденье, и задумчиво смотрел в сторону центра.

- не замёрз?

- нет

- может ко мне сядешь?

- мм – дёрнул он головой

Я вздохнул. Было немного страшно и одновременно хорошо, потому что вдвоём, и чуть-чуть грустно, от детских воспоминаний. Счастливая страна, где я не буду никогда. Я смотрел в даль, перебирая детские воспоминания. Вон там стоял дом, где жила тётя Валя, она работала проводником и часто угощала меня заграничными конфетами. Тогда в магазинах вообще ничего небыло, и эти конфеты были такими… совсем из другого мира. Какой у них был вкус… И почему сейчас таких не возят… А теперь там «обувная коробка» в четыре этажа, с магазинами и офисами… И где теперь тётя Валя… Сколько же мне тогда было… Семь наверное… Я еще раз вздохнул и посмотрел на Поваренка. Он что-то разглядывал за моей спиной. Я оглянулся, кабинка угрожающе качнулась. А там, на берегу реки, строилась «новорусская башня» жилого комплекса, для хозяев жизни. Она торчала над городом как средний палец в американском «приветствии». Так же нагло как их машины на дорогах. – ну и чёрт с ними. Я посмотрел на моего Поваренка и улыбнулся.
Колесо медленно шло вниз. Стало не интересно. Я сидел и любовался Поварёнком. Он вертел головой, высматривая аттракционы. Похоже, составлял программу на сегодня. Скорей бы его волосы отросли. Прижать бы его к себе, зарыться в них носом, и дышать этим тонким счастьем… Его волосы должны пахнуть счастьем… По другому и быть не могло… И невидно будет этих шрамов… Так и не рассказал мне, откуда они… Похожи на ожоги от серной кислоты… Опять захотелось обнять его и защитить от всех-всех. И не выпускать никогда… Мой Поварёнок… Какой у него недетский взгляд бывает... Как он иногда смотрит на взрослых… оценивающе. Будто бирки вешает – кто сколько стоит. Хоть бы на меня никогда так не посмотрел… Тогда уж точно… ( Даже мысленно не хотелось произносить этого слова ) А что точно-то? Что ты сможешь сделать, если он тебя… зачислит? Если он решит, что я только ради этого с ним… Что ты потом сможешь сделать? Не прикасаться к нему больше? Только если он сам? Да пошло оно всё к чёрту! Себе то хоть не ври! Именно ради этого ты его и позвал. Да и не вытерплю я конечно. Завтра же утром опять полезу целоваться. И всё остальное… Как же всё… Хоть разорваться… Звякнула сброшенная цепь. Пора выходить.

- пошли

- а давай ещё

- всё равно билеты брать надо. Вылазь

На твёрдой земле все-таки лучше. И куда он меня щас потянет?

- ну чего, ещё раз?

- не, потом… - он рассеяно смотрит по сторонам

- а давай на машинках!

- это которые?

- ну электрические, - там.

- давай.

У круглого павильона с сеточными стенами толпились родители. Внутри сосредоточенно и азартно, с радостными криками и воплями гонялись друг за другом с десяток разновозрастных «водил», на ярких, разноцветных автомобильчиках. В основном возраст «гонщиков» был от 6 до 10, и это похоже Поварёнка засмущало. Постояв и понаблюдав за толчеёй внутри, он глянул на меня распахнутыми глазами

- а давай вместе!

- нее… - я усмехнулся, представив себе такую картину.

- ну давааай!

- нет… туда взрослых не пускают. – соврал я.

Хотя чёрт его знает, может и правда не пускают. Но торчать среди ребятни, сидя в этой дурацкой машине, мне точно не хотелось.

- да и х… с ними. Пошли ещё куда нибудь! - и лицо сделал такое презрительное.
Я подавил усмешку. Ему явно хотелось покататься. Но быть одному среди «малышни», гордость не позволяла.
Мы молча пошли дальше. Настроение у него похоже испортилось.

- хочешь мороженного?

- хочу... такого… с джемом!

Я повертел головой. – так, ближайшая «точка» была возле входа в кафе.

- а есть хочешь?

- можно

- а что вперёд?

- мороженное!

- а вот и не угадал!

- ты купи. А мы его потом съедим. Когда согреется.

Улыбается, - «рационализатор». И я улыбаюсь.

После кафе, мне честно говоря, захотелось мирно посидеть в тенёчке. С бутылочкой пивка. Не торопясь. Со вкусом. Что я и предложил Поваренку. На пивко он тут же согласился, - хотя я вовсе не это имел в виду.
Я надеялся, что это я, буду пить пиво, а он трескать мороженное. Но у него на сей счёт было своё мнение.
Мы с ним немного поспорили на эту тему. Решающим аргументом, стала обрисованная ему перспектива быть заметёнными ментами «за спаивание малолетних», и если я отделаюсь деньгами, то его отправят обратно.
Его слегка подпорченное настроение, пришлось поднимать обещанием прикупить на обратном пути пару бутылок пива, и устроить «пьянку» прямо на дому.
Вообще-то пиво ребёнку - это не хорошо. Но меня успокаивало то, что это во-первых, гораздо лучше чем клей, а во вторых, он и без меня всего уже напробовался.
Да и вообще, как-то… ну, нечестно что-ли, получалось, по ханжески. Делать вид что пиво – это жуть как низя, а то что мы в постели делаем – это всё в порядке – можно. Ну, и обстоятельства нашего знакомства не располагали к нравоучениям.
Короче, решил я не парица, и принимать жизнь такой, какая она есть.
К моему тихому удовольствию, дальше он развлекался без меня. Я поджидал его в тенёчке, наслаждаясь хорошей погодой и пивом, безмятежно разглядывая прохожих. А он трепал свои нервы на всех этих дурацких изобретениях.
Когда я приканчивал вторую бутылку, то почувствовал, что природа всё настойчивей зовёт меня в поход. Подбежавшему в очередной раз за денежкой Поварёнку, я сообщил о своём маршруте. На что он тут же заявил что отправляется со мной. Маршрут был незнакомый, и к тому времени, когда мы изрядно попетляв, наконец-то добрались до места, моё терпение было на исходе.
Заведение оказалось платным, и весьма чистеньким. К тому же совершенно безлюдным. Я ещё в скользь подумал, что народ, похоже, экономит деньги в кустах. Встав у кафельной стены, я задумчиво разглядывал незамысловатый узор, ощущая вторую радость от выпитого пива. Поварёнок пристроился рядом. Пожурчав немного, он затих. А потом, совершенно неожиданно, я почувствовал его пальчики на своём члене. Я, признаться, слегка дёрнулся от неожиданности. А этот кадр, с такой игривой полуулыбкой на физиономии, ухватился поудобнее, и начал выписывать узоры моей струёй. Я просто офигел… это был такой коктейль ощущений… Мой член начал вставать… Его тёплая ладошка сжимающая мой х… прямо во время процесса… Это было совершенно непередаваемо… неожиданно приятно… будоражило кровь своей вопиющей развратностью… Закончить процесс мне так и не удалось. Член стоял как палка.

- ну, и как я теперь пойду? - шепотом спрашиваю.

У меня конечно появилась мысль закрыться с ним в кабинке. Но потом подумал, что будет, если народ нагрянет, и решил не рисковать.
А этот паразит хихикает тихонько, и бочком, бочком, рулит к выходу.
Блин! Минут пять сидел в кабинке и думал о футболе, пока всё успокоилось.

Когда я вышел из заведения, Поварёнок слонялся у входа, поджидая меня.

- чё так долго - спрашивает с улыбочкой.

- я тебе дома объясню - обещаю ему многозначительным голосом.

Он смеётся. Охламон. Я быстро оглядываюсь – не смотрит ли кто, и смачно хватаю его за попу.
Я рассчитывал, что он вырвется и побежит, - а я за ним. Устроим этакие «догонялки».
Но не тут-то было, - этот кадр резко разворачивается, хватает меня одной рукой за яйца, а другой за жопу.
Вот это блин, номер. Не дай бог кто увидит.

- изнасилую! - шепчу я, делая свирепую рожу.

- я тебя сам изнасилую! - ухмыляется он, отскакивая от меня.

- вот вечером пива напьешься – посмотрим кто кого изнасилует.

Поварёнок улыбается, но постепенно улыбка увядает. Он отворачивается.
И тут я соображаю, что зря я так пошутил. Кто его знает, что у него в жизни было.

Мы идем по дорожке. Молчим. Настроение подпорчено. Мне неловко за свои слова.
Я беру его за руку, останавливаюсь.

- ты не обижайся на меня.

Он смотрит в сторону и дергает плечом.

– я не обижаюсь.

А сам весь такой грустный, как спущенный воздушный шарик. Жалко мне его, и досадно на себя.
Осторожно беру его за плечи, прижимаю к себе. Он с неохотой подчиняется. Сопит мне в рубашку.
Я тихонько говорю в его стриженную макушку:

- я никогда тебя не обижу. Никогда. Слово даю.

Он молчит. И я молчу.
Немного постояв, отпускаю его плечи. Он отстраняется от меня и идёт дальше. Я за ним.
Грустно бредём среди веселья. Надо ситуацию как-то выправлять, но в голову ничего не приходит.

- давай посидим.

Садимся на лавочку. Молчим.

- может ещё раз прокатимся?

- неохота

- а чё делать будем?

Он дёргает плечом.
Сидим минут пять. Грустно. Молчим.

- а ты, выeбать меня хочешь?

Его вопрос застаёт меня совершенно врасплох. Я даже оглянутся забыл – не слышал ли кто.
Сижу и хлопаю глазами.

- с чего ты взял? - а сам лихорадочно соображаю что ему ответить.
Он смотрит мне в глаза. Требовательно так. Ждёт моего ответа. И я вижу – для него важно, что я скажу.
Я вздохнул, и сказал правду:

- хочу… но не буду. Потому что тебе, наверное, будет больно.

Он смотрит мне в глаза. Потом отворачивается, и мы сидим как прежде. Долго сидим. Я не решаюсь нарушить молчание. Мне тревожно. Как он теперь поступит? Может зря я так сказал? Может это предложение было – а я отказался? Или наоборот – успокоил?

- ну, чево делать-то будем? - не выдерживаю я.

Он пожимает плечами.
Вот ведь, блин, праздник получился.

- пошли на компьютерах поиграем. – Выкладываю свой последний козырь.

- пошли. - Соглашается он равнодушно.

По мере приближения к Интернет-кафе настроение у Поварёнка заметно улучшалось. Когда мы вошли внутрь, он уже был оживлён и нетерпелив. Тут его стихия. Глядя на то, как увлечённо он впился в монитор, я размышлял о том, что компьютер все-таки придётся покупать. Никуда не денешься. И ещё, никак не выходило из головы – зачем он меня спросил?

Я сижу у монитора. Изредка поглядываю на Поварёнка. Читаю очередной эротический рассказ. А чем ещё заняться? Не на девок же голых пялиться. Дети кругом. А так, сидит себе дядька – текст читает, всё скромно, прилично. А что нога на ногу - так может удобней ему так. Админ наверняка считает меня извращенцем. - Приходит дядя с пацаном, и пока ребёнок невинно развлекается стрелялками, часами читает порнуху. Наверняка ведь проверял, куда я лажу. – Ну и хрен с ним, пусть думает. Не новости же мне тут читать. Их и в телевизоре хватает. Вы только не подумайте, что ради этого я сюда и припёрся. Мне просто страшно оставлять здесь Поварёнка одного. Чужой квартал – это чужой квартал, объяснять надеюсь не надо. А игры эти. Не знаю, как кому, а мне быстро надоедают. Вот и перемежаю эротику с анекдотами. Эротики получается больше. В основном конечно фуфло. Но бывает такое попадётся… особенно в разделах – «подростки»… что хоть выходи покурить. Я бы и вышел, да неудобно. На что уж в джинсах плотная ткань, но и ту оттопыривает. Просто караул! Сижу. Терплю. На Поварёнка поглядываю. Когда нибудь ему же надоест играться. Тогда мы пойдём домой… А там… (сладко жмурюсь, как кот на складе Вискаса) Эх… где тут анекдоты. А то щас штаны лопнут.

От избытка прочитанного слегка звенит в голове. В душе тёплым облаком плавает предвкушение. Мы идём домой. Он чего-то мне рассказывает про игры. Я рассеяно слушаю, изредка поддакивая. Мысли мои далеко… Воображение рисует сладкие картины…
вот мы приходим домой…
после душной и пыльной улицы, сразу в душ…
а там…
мыльные руки скользят по гладкой коже…
тугие холмики и ложбинки…
Аххх…
……………………………
Чёрт! Опять надо думать про футбол!
И какого же чёрта я не поехал на машине?!
Щас бы я одной рукой рулил, а другой Поварёнка…
Уфф… Футбол футбол. Надо думать про футбол. Там потные мужики. Злые, волосатые, потные мужики бегают по полю. Судьи свистят, фанаты орут.
С каким там счётом сыграл Спартак? Провалиться ему в Динамо!

Гигантским усилием воли одерживаю над собой победу. Тоесть не над собой целиком, а над некоторыми частями тела. (Кто в конце концов, в организме главный?) Постепенно успокаиваюсь. (Ничего! Доживём до вечера!) Начинаю воспринимать окружающее. Оказывается, он мне уже рассказывает о том, как они с пацанами лазили по дачам. И какой-то там «Киля», (кличка такая), из их компании, полез через забор, сорвался и застрял ногой между досками, как он висел вниз головой, чего при этом говорил и как они над ним прикалывались. Весело так, рассказывал – с хихиканьем. А мне чего-то от этого рассказа было не весело. Но виду конечно не подавал. Я вообще воров не люблю, даже таких симпатичных. Но дело прошлое, высказывать своё «фи» сейчас, было бы глупо. Да и стал я соображать, что это ведь, он со мной сокровенным делится. Чужим такое не рассказывают. Вот жизнь гадская. И не скажешь же ему, что это плохо. Обидится. И угораздило же меня. Охламончик ты мой.

- ну, и чё потом было?

- отнесли барыге одному. Он по червонцу даёт за килограмм. Жратвы набрали, и выпивки.

Суслик в дупель напился и прям в штаны нассал! – смеётся.
Ну да, весело. Улыбаюсь.

- а сколько Суслику-то?

- да мелкий. Восемь вроде, или девять.

Обхохочешься. Улыбаюсь. Твою мать.

- а сам-то как?

- а мне пофиг! Я могу хоть литр выпить!

- ну-ну

- а спорим?

- ещё чего! Чтобы ты мне весь диван облевал?

- сам ты, облевал!

Иш-ты – развеселился.

- а ну-ка не хами, отрок. Где уважение к старшим? - улыбаюсь я.

- тоже мне, старший. Так и скажи – спорить боишься.

- конечно боюсь. Ты напьешься и начнешь меня гонять по квартире.

Хохочет!

- зассал! - аж припрыгивает от радости.

- эт почему-это?

- проспорить боишься!

- не боюсь, просто на выпивку не хочу.

- а на чё тогда?

- а тебе обязательно спорить?

- а чё? Поспорили бы на желание – прикольно.

- а ты так спроси. Может я выполню.

- так, не интересно. Ты ещё откажешься.

- оппа! Это что-это за желание такое?

- ну давай спорить!

- нет, ты желание сначала скажи.

- не, спорим?

- сначала желание!

- не

- ну нет так нет. Может ты захочешь, чтобы я голяком по улице ходил.

- нет - улыбается.

- тогда колись.

- мм - мотает головой.

Ну, не хочет так не хочет. Что он интересно, у меня хотел выспорить?

- ладно. Пошли в магазин. Я кому-то пиво обещал.

- и чипсов!

- а может рыбки?

- чипсов.

- значит чипсов и рыбки.

- и колбасы.

- а не лопнешь?

- жалко что-ли?

- дурак. Щас куплю пять килограмм и будешь у меня трескать. А что не съешь, буду во все дырки запихивать.

- тогда Краковскую бери.

- а чем ветчина хуже?

- она толще!

Сначала оба прыснули. Потом переглянулись и расхохотались в полный голос. Так и вошли в магазин, посмеиваясь и переглядываясь.

Из магазина пёрли три пакета, набрали всего, что приглянулось Поварёнку. А чего? Гулять - так гулять, праздник продолжается. Домой пришли уже прилично уставшие. Руки оттянуло чуть не до колен. И на кой чёрт спрашивается, столько нахапал? Одно хорошо – наконец-то дома. Всё – груз долой, падаю на диван. И конечно же этот нахал тут же падает на меня. Деревянной твёрдости головой, прямо на живот. Я только успел охнуть. Даже за уши его потрепать уже сил не было, вымотал меня сегодняшний денёк.

- ты дверь закрыл?

- закрыл.

- а уши вымыл?

- зачем?

- на чистом пузе лежать

Тут же получаю толчок затылком.

- нифига не чистое!

- это почему?

- а ты его мыл?

- конечно.

- когда?

- утром.

- вспомнил тоже, оно все грязное у тебя, и потом несёт как от лошади.

- ах так! Ну всё, тогда мыться!

Он и не подумал пошевелиться.

- а есть когда?

- голодный что-ли?

- а ты нет?

- нет.

- а я хочу.

Вставать нехотелось категорически.

- ну и в чём проблема? Бери да ешь.

- я один не хочу.

- тогда может компромисс?

- какой?

- берём колбасу и в душ.

Он хихикнул и опять боднул меня головой.

- не пихайся, злыдень.

Минут пять лежали в блаженной тишине. От головы Поварёнка животу было жарко.

- ладно. Встаём. – скомандовал я.

Поварёнок сел и вопросительно посмотрел на меня.

- с начала мыться.

Он скорчил рожу, но послушно направился в душ. Я маленько посидел и пошёл вслед за ним. В душевой Поварёнок задумчиво разглядывал своё отражение в зеркале. Я мимоходом потрепал его по макушке, и занялся регулировкой воды.

- чего стоим? Мыться в одежде будешь? - спросил я, не оборачиваясь.

Поварёнок шумно вздохнул и зашуршал одеждой. Когда я закончил, он уже стоял рядом, одежда валялась на полу, а лицо было сосредоточено-решительное.

- залазь. – скомандовал я и начал быстренько раздевается сам.

Поварёнок крутился под струями, то и дело потирая лицо руками, шампунем он пользоваться даже и не думал. Как всегда. - И чего ему не нравиться мыться?

- не вертись

Я взял шампунь и начал намыливать ему голову. Аккуратно и не торопливо. Водил ладонями по его коротко стриженой голове. Бережно намылил ему ушки, провёл пальцами по шее, он доверчиво приподнял подбородок. Я провёл ладонью по лбу, по щекам. Он стоял с закрытыми глазами, подняв лицо, я не удержался и коснулся его губ своими.

- нууу… - протянул он обиженно-скандальным тоном, хотя губ не убрал и с места не сдвинулся.

- не нравиться? - удивился я

- есть хочу.

Оголодал ребёнок, - сообразил я. Боится что я его надолго отвлеку.

- не боись, за пять минут не помрёшь.

- ага, знаем мы твои пять минут. Давай потом?

- ладно. Но после ужина ты не отвертишься!

- это ты не отвертишься!

- дааа?! Это что за угрозы?

- а увидишь.

- ой, боюсь боюсь.

- вот откушу…

- садюга, можешь прям щас начинать.

- ты только об этом и думаешь.

- а ты только о колбасе.

- она вкуснее.

- оппа! Вот это заявочки! Какая-то вонючая колбаса лучше меня!

- ага, её жевать можно.

- ну… и меня можно. Только очень нежно.

- попробуем.

За этими разговорами, я намылил ему грудь, животик и спинку, и присел чтобы удобнее было мылить остальное.
Скромный дружок Поваренка, перед моим лицом, смущённо смотрит вниз. – ничего малыш, сейчас мы тебя разбудим.
Обоими ладонями обхватываю мальчишеское бедро, на миг замирая от мягкой упругости. Медленно веду вверх, пока ладонь не останавливается в горячем паху. Шелковистость нежной кожи слегка туманит голову. Неторопливо начинаю намыливать.
Усталость прошедшего дня постепенно уступает место тихой и спокойной радости. Вокруг нас тишина. Только дыхание, твоё и моё. И в тишине этой разлито предчувствие. Мытьё лишь предлог. И мы оба знаем это.
Левой рукой провожу по ягодице, проскальзывая снизу пальцем в заветную ложбинку. Ощущая плотную податливость, нащупываю сжатую дырочку. Дыхание Поварёнка на миг сбивается. Не прекращая скользящих движений поднимаю голову. Он смотрит на меня без всякого выражения, словно я лишь тень на стене. Взгляд его потемневших глаз, неподвижен, словно он прислушивается к чему-то далёкому. Мои пальцы уже откровенно ласкают его чудесную попу. Одной ладонью я поглаживаю и тискаю круглую булочку. Пальцы другой скользят по внутренней стороне бедра. Вниз, до коленки, и вверх, до жарких объятий паха, где можно большим пальцем слегка поиграться нежным мешочком.
Дружок Поварёнка уже проснулся, тонкая кожица привычно сползла, приоткрыв ярко розовый ротик. Он призывно смотрит на меня, приглашая поиграть. – Ничего, мой хороший, потерпи до вечера, мы с тобой в сласть наиграемся. А пока давай-ка я тебя вымою.
Поводив мыльной ладонью по всей длине, пока вся палочка не заблестела, я осторожно взял её в щепотку и начал «отмывать». Пальцы легко скользили, головка мягко и нежно толкалась в мою ладонь, словно ласковый котёнок.
Эта игра мне нравится. Раздразнить моего мальчика, и прерваться на самом интересном месте. Я оставляю в покое его игрушку, напоследок лизнув её языком. Противный вкус шампуня не портит мне впечатления. Я принимаюсь за вторую ногу.
Опять обхватив ладонями веду до самого верха, где скользкая ложбинка гостеприимно принимает меня. Потом вниз, до коленки. И снова вверх. В заветное местечко. Теперь я действую смелее, мой палец откровенно ласкает сжатую дырочку. Другая рука гуляет по его телу. Глажу бедро, попу, спину, живот. Дырочка под моим пальцем дышит – то туго сжимается, то расслабляется, так что кончик пальца чуть проваливается внутрь.
Эти жаркие ощущения заводят меня всерьёз. - Нужно прерваться, а то до вечера я не дотерплю.
Оставляю в покое его попу, вытягивая палец из туго сжавшихся напоследок булочек, и принимаюсь за то, что ниже колен. Сопение Поварёнка прерывается вздохом.

Он по очереди поднимает ноги, я мою пальчики, пяточки, провожу мыльной рукой по подошве.

- ай!... Кончай щекотится!

Пальчики смешно сморщились. Он дёргается, и чтоб не упасть хватает меня за волосы.

- какие мы нежные…

- не щекотись!

- разве это щекотка? - вот это щекотка!

Я бросаю его ногу и двумя руками чиркаю пальцами по рёбрам. Взвизгнув Поварёнок подпрыгивает, валится мне на голову, и уже вместе мы заваливаемся в угол.
Азартно сопя, он щекочет меня где только может дотянутся.

- нравится?!...

Я пытаюсь отбиваться от его рук и щекотать его.

- всё, всё, кончай, сдаюсь… Ай!.. Парасёнок!

Он мыльный и скользкий. Елозит по мне. От его рук нет спасения.

- всё! Кончай!!! - хотя мне вовсе не хочется чтобы он заканчивал.

- сдаешься?!

- сдаюсь, сдаюсь!

Он тёплой тяжестью виснет на мне, ухватившись рукой за шею. Я обнял его, скользкого. Мы смотрим друг на друга и уютно молчим. Мне показалось, в его глазах был какой-то вопрос. Я смотрю на своё отражение в его глазах, и жду. Лежать так было очень уютно. Но вместо вопроса, он положил голову мне на плечо. Улёгся поудобнее, слегка повозившись. И что-то было в этом такое трогательное. Аж комок в горле.

- холодно.

Как-то смущенно сказал он, вставая с меня.

- щас…

Я быстренько открыл воду погорячее, и мы оба залезли под струи. - Пожалуй и правда. Только теперь я почувствовал что тоже изрядно замерз. Я потянул Поварёнка к себе, и он прильнул, крепко обняв. Вода была горячая, где-то на грани, когда ещё приятно, но вот-вот начнёт обжигать. Всё быстро заполнилось паром. Я медленно водил рукой, смывая остатки шампуня.

- горячо.

Пока я смывал пену со стен и вытирался, Поварёнок уже гремел посудой на кухне. Одеждой он себя не утруждал. Когда я вошел, чайник уже был включен, а содержимое пакетов грудами лежало на кухонном столе.

- собрался ночевать на толчке?

Поварёнок вопросительно обернулся.

- если столько съесть, обсерец обеспечен.

- ну мы же не всё. Только попробуем.

- даже если по разу откусить, считай себя VIP клиентом унитаза.

- ничё не будет.

- обдрищешь постель, будешь спать на коврике. – строго пообещал я.

Поварёнок развеселился.

- сам обдрищешь.

- цыц! Юное поколение.

Я занялся сортировкой. Фрукты и большую часть сладкого убрал. Всё равно с пивом они не пойдут, а вот цыпленок табака, колбаса, чипсы и салатики, в самый раз. Для себя я оставил сушеного кальмара и плошку корейского салата. На всякий случай оставил вафельный торт, вдруг Поварёнка ещё на чай потянет.
Поварёнок с сожалением проводил взглядом убираемые продукты.

- ну что? По пиву?

Я глянул на стол, - кружек не было.

- из горла собрался?

- а чё?

- да ну нафиг, культурные мы люди али нет?

- да ладно…

- погоди, щас достану.

- и так пойдёт…

Поваренок уверенно хватает бутылку, и опрометчиво крутит пробку. День был жаркий, а пиво хоть и из холодильника, но похоже его засунули туда перед нашим приходом. Я как-то за болтовнёй в магазине на это внимания не обратил. А теперь было уже поздно. Пшикнув огнетушителем, бутылка обдала пеной Поварёнка и стол. Мне тоже немного досталось, вернее не мне а полотенцу, что я намотал на манер юбки.
Поварёнок вместо того чтобы сразу закрутить обратно, от неожиданности дернулся и попытался отстранить бутылку подальше от себя, а когда сообразил, стол уже был залит. Ох и перепугался же он. Замер, и смотрит на меня распахнутыми глазами. А я стою, спина в брызгах, на заднице пивной компресс. Прохладненький такой. Припарка после бани. И кружки в руках, что из шкафа достал.

- нифига ссе… артист… не, ну в принципе хорошо придумал. Закуску с пивом заранее познакомить. Чтоб в животе не подрались.

Робко улыбнулся.

- а ещё от пива, говорят, волосы хорошо растут. Так что если не хочешь иметь лохматое пузо, дуй в душ.

Вот теперь уже улыбается вовсю.

Все-таки видать здорово он испугался, мыться побежал беспрекословно. Всё там сам включил, только слышно как вода журчала. А я тем временем со стола вытирал, да по полу тряпкой повозил, размазывая равномерным слоем.

- а полотенце где взять?

Так… А! Ну да! Он же из душа выскочил вытираясь на ходу. Значит где-то тут бросил… Так. Вот оно. На табуретке, и тоже в пиве.

- щас принесу.

Шмоток у нас не много, всё в одном шифоньере храниться.

- держи, покоритель пива.

Поварёнок смущенно улыбается. Я снимаю с себя промокшее полотенце и лезу под душ.

- вот обрасту из за тебя волосами… на жопном месте…

Смеётся…

- ты уже оброс.

- где?

- тут…

И я чувствую его ладошку на своей заднице. Пальчики скользнули в ложбинку к самой дырочке. Там я и правда слегка «оброс». Когда он разглядеть то успел? Хотя понятно, когда…
Он руку не убирает, а мне почему то приятно. Стою, замерев. Вода льётся…
Он подождал так немного, и в плотную ко мне шагнул. Навалился на меня со спины, мне пришлось рукой в стену упереться. Чувствую спиной его щёку… и руку не убирает… прижимается плотнее… стоим так… интересно, что дальше будет?... у меня от всего, этого, «друг» начинает просыпаться… а он мне рукой бок гладит, от подмышки, до задницы… а пальчики другой, «там» пошевеливаются… за всю мою взрослую жизнь, «там», меня никто не трогал… а теперь рука Поварёнка… аж мурашки по телу… а он все гладит, гладит… а потом другой рукой, плавно, по груди, вниз, на заветное место…

Мне захотелось закрыть глаза…
каждой клеточкой кожи, я чувствовал его…
я растворялся в прикосновениях его тела…
его ладони…
животик…
щека…
время остановилось…
волнами накатывали сладкие мурашки…
весь мир стал его руками…
его телом…
осторожные пальцы…
наше дыхание…
легкие движения…
блаженство…
волнами…
по кончикам нервов…
острыми пузырьками…
ещё…
ещё…
ещё…
……..

Мир возвращался толчками. Сладкими судорогами уходящего блаженства.
Он медленно водит рукой, провожая последние капли.
Вздрагиваю от каждого движения, не в силах сдержаться.
Чувствую спиной его острый подбородок.
Ноги наливаются усталостью.
Медленно поворачиваюсь и целую его в губы.

- спасибо…

Улыбается. Блестят лукавые глазки.

- давай полотенце.

Он подает. Я вытираю его, потом сам, и мы наконец-то идём ужинать.

*****
Тихонько бормотал телевизор. Было немного неудобно так сидеть, но шевелиться не хотелось. Поварёнок уютно спал, уткнувшись носом в подушку и раскинув руки. Умаялся бедняга.
Я тоже устал, но ложиться было нельзя. Во-первых некуда, он так раскинулся, что места для меня на диване не осталось. А во вторых, и главных, если усну сейчас, то проснусь по среди ночи, и буду мается до утра. А днём как варёная макарона. Нет, спать нельзя.
Я сидел на ковре, привалившись спиной к разложенному дивану. Пиво приятно чуть туманило голову. Смотрел в экран. Хотя то, что там было, шло мимо сознания, но на его мерцание, смотреть было почему-то приятно.
Мысли медленно текли.
Я думал о Поваренке-Игоре, о его судьбе. О том, как выкрутится из этой ситуации.
Нельзя бросить его. И нельзя оставить.
Без документов в школу не возьмут. Да и менты искать будут.
А если найдут?
Картина маслом: одинокий мужик похитил ребёнка, увёз в другой город, и держит у себя в квартире.
Да…
Поварёнок заворочался во сне. Отвернул голову к стене.
Я смотрел на его стриженый затылок, и почему-то вспомнил себя.

В 13 лет я понял что умру.
Что вся жизнь, которую я проживу, всё равно закончится смертью.
Тёплая весенняя ночь, тишина с далёкими звуками, огромная мохнатая бабочка мелькнула в свете фонаря.
Звёзды.
Сотни тысяч миров. Почти вечные. А я умру. Совсем скоро.
И каждая минута уходит навсегда. СОВСЕМ НАВСЕГДА! И завтра, жить мне останется на один день меньше…
Безысходность…
Ничего-ничего нельзя сделать…
Смертный приговор…

Я перестал спать. Так жалко было терять время. Такой красивый мир вокруг, небо над головой. На закате, рукой подать, горы с белыми шапками. А я там ни разу небыл.
Я ЖЕ МОГУ НЕ УСПЕТЬ!
Детство вот-вот кончится! Я же вижу, какие они, эти взрослые!
Они же ничего не хотят! Ничего не могут, и не видят! Ходят, улыбаются, говорят, работают, пьют, ссорятся, смотрят телевизор…
Как куклы…
Или роботы…
Словно умерло в них что-то…
А они не заметили…
И живут, потому что привыкли…

Скоро я стану таким…

А потом умру…

Ложиться спать я стал, как можно позже, пропадая на улицах до глубокой ночи.
Я старался наполнить свою жизнь.
Чтобы не обидно умирать.
Чтобы время растянулось как можно больше.
Я почти перестал бояться…
Подумаешь, прыгнуть со скалы в озеро, с тёплой, зеленовато-мутной водой.
Или залезть в пещеру, из зева которой, мрачно смотрела чернота.
Ерунда все это. Ведь я все равно умру.
Смерть стала моей спутницей, привычной подругой. Я больше небыл одинок.
Она всегда была рядом.
Она ласково смотрела на меня, и беззвучно говорила – « ничего, твоё время ещё не пришло, чуть попозже…»
Я ходил с ней в горы. Залезал на скалы, цепляясь пальцами за нагретые солнцем трещинки.
Садился на вершине и смотрел в даль. Туда, где в далёкой дымке терялся горизонт. Ветер шевелил мои длинные волосы. Пахло полынью, нагретым камнем, и ещё чем-то. Чем-то неуловимым и зовущим. Словно весь мир передомной, лёг и замер в ожидании.

Я больше не боялся взрослых и родителей, старшеклассников, милиционеров и учителей.
Я смотрел им в глаза, и снисходительно улыбался. Мне было их чуть-чуть жаль. Они не знали, что скоро умрут. Бедняги…
Я перестал играть роль ребёнка…
Дети ведь играют свою роль. Для мамы, для папы, для соседей… Мама хочет, чтобы я был вежливый, - пожалуйста, я стану вежливым, чтобы она не расстраивалась. Буду говорить «здрасте», этой толстой дуре, - соседке. Папа говорит, что ему стыдно за меня, - ладно, я не буду больше драться с этой костлявой жердиной Танькой, и пусть она обзывается, я буду терпеть.
Играешь роли.
Для мамы, для папы, для учительницы, чтобы не ругалась, для приятелей, чтобы не прогнали из компании.
Играешь роли…
Привыкаешь…
Перестаёшь замечать…

Смерть. Она ведь не злая. Это люди злые. Делают друг другу больно.
А она мне показала, как это глупо, играть чужие роли.
Ведь пока ты играешь роль для других, твоя жизнь проходит.
Навсегда.
И я перестал играть…
Стал самим собой…
Они думали, - переходный возраст, плохой характер, дурное воспитание, а это была всего лишь, подруга смерть.
Нет, я не стал безрассудным, не лез на рожон, не провоцировал…
Просто не боялся…
Только в груди поселился холодок…
Где-то там, за сердцем…

©brynet