ПРОЛОГ

Полжизни назад я был счастлив.

«Ничёсе, как громко сказано». - Так подумаете вы, начав читать этот рассказ. - «Очередной литературный штамп, дешёвая замануха для сентиментального читателя».
Но вы не спешите уходить. Может, вам понравится.
Да и про счастье, которое у меня было почему-то лишь полжизни назад, я вам, в общем-то, не соврал.

 

ГЛАВА 1

Полжизни назад, в очередное лето, я приехал к своим родственникам в деревню, как обычно, на несколько дней.
Сам я с детства был мальчик городской. Правильный, прилежный, учился на пятёрки и боялся получить какие-либо оценки, которые отличались бы от этой заколдованной для меня цифры.
Я учился хорошо не столько оттого, что такой шибко умный. А скорее оттого, что если бы я учился плохо или просто забивал бы на учёбу, то меня б за это ждало неотвратимое наказание. Либо физическое, либо эмоциональное.
Поэтому я очень боялся всего и всегда. И старался слушаться своих родителей во всём.
Но также от этого постоянного страха я боялся прислушиваться и к самому себе.
А мой собственный настоящий «я» время от времени пытался достучаться до меня, силился вырваться наружу из оков, в которые я сам его заключил.
Зачастую этот пленник, моё альтер-эго, пытался осуществить попытки бегства. Расшатывал решётки моей собственной внутренней тюрьмы и кричал мне:
- Ты сам себя закопал! Ты чёртов неудачник! Не можешь сам себе возразить, переступить через собственный страх! Слабак! Ну, попытайся хотя бы, тряпка! Начни с самого малого – вот скажи вслух слово «хуй»!
Слово «хуй» я сказать так и не мог, потому что боялся, что даже шёпот в моей комнате услышат в остальной части квартиры, а потом придут и накажут. Ну, или просто отругают.

Но в то счастливое лето всё изменилось!

* * *

Чуть ранее, в мою 14-ю по счёту весну, я ещё готовился к экзаменам, заканчивая 9-й класс. Как назло, один из самых сложных экзаменов выпадал по дате на мой ДР. Подарочек такой от судьбы.
Поэтому я особо тщательно готовился к этой ненавистной мною математике. Точные науки всегда давались мне с трудом, хреновая память – то ли от природы, то ли от сотрясения мозга в 10-летнем возрасте – не давала мне запоминать всё чётко и точно. Чего требовала как раз эта ненавистная математика.
Вот литература, например, совсем другое дело. Понятное. Читаешь себе описание природы, воображение включаешь и витаешь в облаках под пение птичек. Или следишь за развитием событий в какой-нибудь повести, предугадываешь концовку и потом сравниваешь её с концовкой у автора. Вот это интересно! Не то, что циферки перекладывать. Или графики чертить, стрелочки всякие – ничего в них не понимаю, ааа!! Как это всё запомнить?
И вот, скоро экзамен. И родители, узнав, в какой день он предстоит, загадочно так смотрят на меня. И я примерно догадываюсь, что за подарок меня ждёт на ДР в случае удачного экзамена. И что за другой «подарок» меня ждёт в противном случае тоже.
«Два подарка прям, выбирай на вкус! Чего еще в жизни не хватало?», - думал я, кисло усмехаясь и корпя над очередной задачей из решебника.

Как бы то ни было, за подарок я не переживал особо. Больше я переживал за то, разрешат ли мне этим летом поехать в деревню.
В прошлом году, например, не разрешили. Из-за экзаменов. И еще из-за того, что я стал «непослушным». Что-то там возразил папе. Не помог по дому маме.
Отбился от рук, короче. Страшный грех любого подростка. Постепенное превращение в самостоятельного человека, который вдруг не только перестаёт в чем-то слушать родителей, но и начинает порой сомневаться в целесообразности или правильности их решений и приказов.
Из раза в раз. Изо дня в день. Этих сомнений и возражений становилось всё больше, и они становились серьёзнее. Не по каким-то домашним мелочам, а по глобальным вопросам из реальной жизни. О том, с кем правильней было бы общаться. О том, какую одежду носить, и какую музыку слушать. О том, каким видеть своё ближайшее и отдалённое будущее.
Родители всё больше давили и заставляли меня отказываться или пересматривать свои взгляды на мир и на себя. Говорили из раза в раз:
- Музыка у тебя какая-то громкая и ужасная, тебя же все засмеют. Или это сейчас вся молодёжь такую музыку слушает?
- Одежду ты себе выбрал какую-то не модную, сейчас такое не носят, тебя засмеют.
- 9-й класс, а ума не набрался. Что, снова три 4-ки будут в табеле, как в прошлом году? Или больше? Ну?
И если во всех предыдущих случаях самым страшным последствием моих действий было бы то, что меня может кто-то, неизвестно кто, «засмеять», то в последнем случае – я знал – меня точно и неотвратимо накажут. Известно кто и известно, как.

Только в этот раз с экзаменом по математике мне почему-то повезло…

 

ГЛАВА 2

По ней мы в этот раз писали госэкзамен: это когда наши решения и ответы проверяет не наша учительница, а целое ГорОНО!
Страх – нереальный! И вот мы сидим на экзамене и видим, что наша учительница сидит с таким же лицом лица, что и у нас. Потому что если мы все напишем не точные и правильные решения, а какой-то кринж, то она может немедленно и досрочно уйти на пенсию по профнепригодности. Или по инвалидности, если инфаркт схватит.

В общем, в конце экзамена мне и ещё одному однокласснику повезло. Но пока что я в поте лица строчил решение последней задачи, выводил какую-то неебическую формулу из всех этих малопонятных моему лирическому мозгу иксов и игреков, а полтора часа отведённого под экзамен времени уже подходили к концу.
И тут мимо прошла училка, посмотрела искоса в мой листочек с мокрой печатью ГорОНО в правом верхнем углу – и побелела. А следом и покраснела:
- Андрей! – прошептала. – У тебя в 3-й строчке ошибка.
«Пиздец», - подумал я. Вслух не сказал, и даже не прошептал, само собой.
«Ну всё, на пенсию», - подумала учительница, но тоже промолчала.
Пошла дальше по рядам, постоянно косясь с разных ракурсов на меня. И ещё на одного одноклассника.

Тут стоит пояснить, чего она так за меня переживала. В классе я был одним из почти отличников, твёрдым хорошистом. Был в почёте у учителей литературы, языка и почему-то географии. Участвовал в городских Олимпиадах. До областных не дотягивал, таланта маловато от природы. И память плохая. Но учителя явно считали меня умным и имели обо мне более благостное мнение, чем я о себе сам.

И вот если представить себе, что такой ученик напишет госэкзамен на трояк – а к этому всё шло – то позор будет неимоверный и для меня, и для классухи, и даже частично для всей школы. По статистике ГорОНО, процент отличников и хорошистов во всей нашей школе в этом году был рекордно ниже, чем в годы предыдущие.
А меня явно переоценивали, но я ничего не мог с этим поделать.
Процент троечников и двоечников тоже был известен во всей школе и в ГорОНО. Но от них особо ничего не ждали. А такие как я были на особом счету. Ударять в грязь лицом было категорически нельзя. Запрещено!

Светлана Ивановна обошла класс по всем рядам, как змейка в игре на кнопочной Нокии. Подошла снова ко мне:
- Нашёл?
- Вроде. Вот это?
- Нет, через две скобки дальше.
Я в упор смотрел на 3-ю строчку длиннющей формулы и никак не мог понять. Ничего, кроме одного факта: всё, что шло после 3-й строчки, было неправильным, уже случился сбой, неумолимо ведущий к неправильному ответу и к «неправильной» оценке.
Светлана Ивановна шепнула:
- Как прозвенит звонок – не уходи. Что-нибудь придумаем.

После звонка мои одноклассники неспешно начали сдавать листики. Я тоже встал, пошёл к столу учительницы, посмотрел на неё, она посмотрела на меня, типа: «Здесь будь, не спеши». И Серёжке кивнула, который стоял за моей спиной. Тоже красный, как она. Как оказалось, он тоже сделал ошибку в той же задаче.
Толкучка постепенно рассеялась, все вышли из класса. Остались только я да Серёжка.

Светлана Ивановна встала, подошла к выходу из класса и закрыла дверь.
Вернулась к столу, села, вынула какой-то листик из ящичка.
- Так, мальчики. Вот ответы, переписываем. Только тихо! У вас 10 минут.
Снова встала и вышла из класса. Заперев его на ключ.

Мы с Серёжкой переглянулись.
Пора!

Серёжка тоже был почти отличником, у нас с ним даже была небольшая конкуренция. Но особо соревноваться нам было не в чем. Серёжка был по складу ума как раз математиком. Тоже ездил на Олимпиады, но там мы с ним, понятно, не пересекались.
А ещё он имел хорошие оценки по физкультуре. Умел подтягиваться двадцать раз. А я только полтора, и то если поджопник дадут.

Но физкультуру я тоже любил. Потому лишь, что после занятий я мог подольше остаться в раздевалке и понаблюдать, как Серёжка вместе с остальными пацанами переодевается.
Остальные пацаны меня мало волновали. Конечно, много кто из них был достоин любопытного внимания и восприятия со стороны девчонок из нашего или параллельных классов.
И, наверное, многие из них могли бы стать объектами и моего «искажённого» восприятия тоже.
Но всех остальных я игнорировал по полной. Все они были для меня безликими и бестелесными. А среди них ярким силуэтом выделялся Серёжка. Всегда. И в предыдущих классах тоже.

Обычно после физры я сидел в раздевалке на лавке и очень долго завязывал шнурки, поправлял футболку или штаны, копошился в рюкзаке. Одновременно косил взглядом на Серёжку, резко и быстро срывающего с себя пропотевшие спортивки, футболку или майку. Когда он оставался в одних трусах – каждый раз разных, будто у него их миллион, а хранятся они в гараже вместо машины – я каждый раз шумно вдыхал через нос, не умея иначе, и непроизвольно кашлял, сам того не желая, но и не имея сил сдерживаться.
Серёжка иногда реагировал на эти мои утробные звуки мук. Бросал на меня взгляд искоса, улыбался краешком тонких губ, а один раз даже подмигнул. Или мне так показалось тогда. После особенно жаркой тренировки.
Как бы то ни было, сейчас ситуация явно не подходила для того, чтобы обмениваться взглядами и шумно вдыхать через нос.

Серёжка первым дёрнулся с места и побежал садиться за парту, попутно махнув мне рукой. Я послушался и сел рядом.
Листочек с правильными ответами был один на двоих, мы положили его посредине парты и начали с него строчить.

Надо сказать, за одной партой мы сидели впервые.
В прошлом году, на 1 сентября, нас в очередной раз тасовали, как колоду карт, рандомно рассаживая всех одноклассников по разным партам. Чтобы не привыкали и не сдруживались сильно, не отвлекались от учёбы.
И Серёжке в этот раз досталось место за партой сзади меня. Но не прям сзади, по правую сторону парты, а наискосок, слева. То есть я мог легко видеть его своим боковым зрением, немного оборачиваясь влево.

В этом году я всё чаще стал так делать, то прося у него карандаш, то спрашивая подсказку, то просто зыря в окно (на самом деле нет).
И будто бы других одноклассников вокруг не существовало. Будто бы я не мог попросить тот же карандаш у своей соседки, конопатой толстушки Наташки. Которая, кстати, вся светилась прям с самого первого дня, когда с нами сделали этот традиционный ежегодный шаффл, и ей выпало сесть в этот раз рядом со мной.

И вот сейчас вместо вечно потеющей конопатой Наташки по левую руку от меня сидел он. Мой вполне возможный друг, с которым я подружиться тупо боялся. Но который мне снился иногда во влажных и упругих снах. Если можно так сказать. В последнее время, кстати, снился всё чаще.

- Не тормози, – сказал второпях Серёжка. – Десять минут у нас, забыл, что ли? Уже пять прошло. Посчитай, сколько осталось, если математику не забыл.
- Да, это я просто в шоке, Серый, - прокряхтел я, аккуратно посмотрев в левую сторону. – Ты прикинь, Светлана Ивановна – сама! та самая! – дала нам списать на экзамене!
- Тихо ты, не ори, совсем дурной, что ли! Ну, дала и дала. Хорошо, что чего-нибудь другого не дала, хы-хы, - Серёжка как-то заговорщицки захихикал. И подмигнул, зараза. Как в раздевалке. Это я даже косым своим взглядом заметил.
- Хы-хы, - ответил я ему. Ничего другого, поумнее, мне в голову почему-то не пришло.
- Короче, я уже закончил. У тебя там много ещё?

Я скосил взгляд обратно на свой листик. Ровно половина задачи. Успею ли?
Серёжка оживился, довольный своим успехом и преимуществом передо мной в этом необъявленном баттле.
- Ладно, давай помогу. Диктовать буду, чтоб ты не отвлекался туда-сюда с листика на листик. Пиши: скобка, четыре икс в квадрате плюс два игрек в третьей степени…
Я послушно подчинился приказу, не сказав ни слова возражения. Сцепил ручку покрепче и начал строчить формулы.
- … Закрываешь скобку, теперь знак «равно». Смотри, вот тут теперь сокращаем, потом раскрываем скобки и – ответ готов. Не пиши пока, просто скажи, какой ответ получится.
- Пятнадцать?
- Молоток! Успешный успех тебе улыбнулся, в кои-то веки! Напишешь стишок потом про это, литературный гений!

Серёжка хлопнул меня по плечу, потом протянул руку. Я тоже протянул руку, но по плечу его хлопать не стал. На всякий случай.

- Ровно 10 минут! Точно, как по плану. А точность в точных науках – это вдвойне успех! – Серёжка встал и начал собирать учебные принадлежности в рюкзак.

Я не очень понял поток мысли Серёжки, но согласительно ему кивнул. Опять же, на всякий случай.
Следом я взял свой листик, Серёжка протянул мне свой, типа: «Отнесёшь?»
Посмотрел так – вопросительно-утвердительно. Как знал, что я дам ему «правильный ответ».
И остался стоять на месте, смотря на меня.
И я стоял на месте, смотря на него.

Снаружи класса прозвенел звонок, закончилась перемена. В этот же самый момент ключ в замке защёлкал, и в кабинет ворвалась красная Светлана Ивановна, занося следом за собой шлейф громкого звука школьного звонка.

- Мальчики, ну что – успели?
- Успели, Светлана Ивановна. Дай бог, всё правильно сделали.
- А ну-ка, покажите листики… Так, 3-я строчка, скобка, четыре икс в квадрате плюс… хм… сокращаем… скобка закрывается, пятнадцать. Отлично! Всё, теперь пошли вон, пока мало кто видит.
- Спасибо Вам, Светлана Ивановна! - почти хором сказали мы с Серёжкой.
Учительница резким движением руки отмахнулась от нас, типа: «Ой, да ладно», и полезла в ящичек под своим учительским столом.

- Ладно, Дрон, я пошёл; еще на репетицию успеть надо, - сказал Серёжка, когда мы вышли из класса. - Кста, если хочешь, приходи в актовый зал, поможешь реквизит перетаскивать.
- Эмм… Да можно, - ответил я Серёжке, точно зная, что приду.

 

ГЛАВА 3

В деревню меня, пожалуй, тянуло всегда одно обстоятельство. Там жили мои двоюродные братья. Лёшка и Димка.
Со старшим, Лёшкой, у меня была разница в полгода. Между Лёшкой и Димкой разница в 3 года. Итого с Димкой разница у меня была… Сами посчитайте, в общем! Математику учили?)

Димка по характеру был пацан шебутной. Такая себе Верка Сердючка, но из 6-го класса. Лайт вёршн, так сказать. Вечно на позитиве, всех развлекает, все ржут с его приколов. А ему только в кайф.

Лёшка же всегда был парень сам в себе. Спокойный, закрытый ото всех, сильно не отсвечивает. Обычно сидит себе в компании чуть поодаль от остальных, наблюдает за перформансами брата, следит, как ребята со смеху валяются от Димкиных шуток, и скромно улыбается одним уголком рта.

А еще я довольно давно заметил, что у Лёшки как будто уживаются два человека в одном теле. Сейчас объясню. А то еще подумаете, что мой брат – шизик, как тот чувак из фильма «Сплит»!
Нет, он совсем не такой. Но как будто в нём есть что-то такое, что скрыто от посторонних людей, и даже, частично, от близких. И в какие-то моменты это скрытое вылезает наружу, будто подменяя человека изнутри вовне.

Это было, например, заметно по его отношениям с младшим. Порой Лёшка мог нагреметь на Димку по любой мелочи. Они даже подраться могли на ровном месте, и Димка при этом часто недоумевал, что это на старшего внезапно накатило. От непонимания этого Димка часто срывался и ревел, крича на брата: «За что?». А старший не объяснял, а еще больше колотил малого. Чтоб лишних вопросов не задавал.
Потому что порой и сам не мог на них ответить.

Я иногда наблюдал за этими их ссорами. Мне тоже иногда не было понятно, с чего вдруг Лёшка просто так, с куста, придумывал какую-то мелкую причину доколупаться, раздувал её до величин вселенской важности, придумывал какие-то поводы кольнуть малого даже за нечаянный косой взгляд.

Потом я начал анализировать, пытался разобраться повнимательней, посмотреть на их отношения глазами старшего.
Такой себе психоанализ провести. По Фрейду.
И мне подумалось, что у Лёшки это такая странная сублимация.

Он хотел быть похожим на младшего, но сам себе не хотел в этом признаваться. Поэтому вымещал на нём свою зависть и ревность.
За то, что младшего больше любят, как ему казалось.
За то, что младший сам по себе живее, добрее, удачливее него самого. То есть, по его понятиям – лучше него по большинству важных параметров.

Но сублимировать старшему брату удавалось хреново. Вместо здоровой конкуренции, соревнования и доказывания друг другу, кто в чём превосходит другого – Лёшка с Димкой просто дрались. Не сильно, без травм и крови. Без ненависти. А так, слегка. Всегда подначивал Лёшка: то подзатыльник даст, то на кровать или в траву толкнёт, то просто наорёт, по сути, ни за что. Но сам Лёшка понимал, за что именно. Только сам себе в этом прямо признаваться, опять же, не спешил.

Как бы то ни было, Лёшка очень любил своего младшего брата. Даже не так: он не чаял в нём души, если можно так высокопарно выразиться.
Он реально хотел быть похожим на Димку, с одной стороны – просто потому что так легче и веселее жить на этом свете. И хотел научиться жить, как он. А с другой стороны, он и сам многому учил Димку с высоты своего возраста и опыта. Пусть и была между ними разница всего в 3 года, но по развитию и по уму Лёшка Димку во многом уже успел обогнать. В учёбе, в домашнем ремесле, в умении защитить себя. Да и просто в физическом развитии.

Вот и дрались они так часто в основном потому, что Лёшка пытался пробудить в Димке инстинкт самосохранения, научить его рефлекторно давать сдачи, защищаться от его ударов и, соответственно, от ударов судьбы, как бы это ни звучало.

- Бей в нос – делай клоуна!
- Лёш, ну отъебись, а!
- Подбежал, стукнул в ебало – и отскакивай!
- Ну Лёёёша!..

Пусть и получалось это у него грубо, мало сочеталось внешне с проявлением внутренней безмерной любви к брату – но получалось, как могло.
Странная поговорка про то, что «Бьёт – значит, любит» подходила к его отношениям с братом на все 100%.
Шиза какая-то, подумаете вы. И будете неправы. Всё это были разные проявления одного и того же чувства. Пусть и такие странные. Как в фильме «Сплит». Но полайтовее. В фильме вообще жесть творилась! До такого у братьев было еще далеко.

 

ГЛАВА 4

После экзамена, на котором буквально решилась моя дальнейшая судьба, мне срочно нужно было хоть как-то расслабиться и попуститься. Адреналин, подскочивший то ли от ситуации с задачей, то ли от ситуации с одноклассником, все еще не давал успокоиться моему легковозбудимому мозгу и требовал выплеска наружу.

Главная проблема на сегодня и на ближайшее будущее – решена! ДР спасён, дома обрадуются, ну или, как минимум, сдержанно похвалят. Выберут «правильный» подарок. Какой именно – я догадывался, в общем-то. Подарок полезный. В ближайшее лето точно пригодится.

Только вечернего празднования еще ждать долго, а какой-нибудь подарок себе я хотел уже прямо сейчас. Хотя бы просто чтобы переключить одну эмоцию на другую.

Решил я начать с минималок: побежал в столовку на первый этаж, взял себе тарелку какого-то хрючева, стакан чая и два пирожка с повидлом. Зачем два? Ну, с повидлом я люблю.

Сел за стол, жую. Достал телефон, выбрал в менюшке Змейку и стал увлечённо кормить её точками. Вот и пообедаем оба.
Змейка росла после каждого укуса, становилась длиннее и всё норовила ухватить себя за хвост.
Подумалось: «Хех, а я вот за хвост себя хватать не умею. Гибкости маловато, не то что у Змейки этой».
Всё ещё накачанный остатками адреналина и увлеченный мыслями о самоотсосе, которые мне лопатой подкидывало более смелое альтер-эго – я не заметил, как на меня легла чья-то тень, закрыв свет от окна.
«Пик. Пик. Пук». Змейка все-таки добилась того, к чему стремилась на протяжении всей игры, и смачно ухватила себя за хвост.
Game Over.
Аминь.

- И как там, сколько очков набрал? – заговорила со мной тень возле окна.
Я поперхнулся пирожком и, не поднимая глаз, прошамкал:
- 256, почти рекорд.
- Круто! Я только до 200 дошёл, и то с большим трудом и нервами.

Я, наконец, поднял глаза. Сбоку стола, под окном, стоял Серёжка с подносом:
- У тебя тут не занято? Или кого-то ждёшь?
Я дожевал пирожок, протолкнул последний кусок себе в глотку и уже более внятно ответил:
- Нет, не жду. Садись, если хочешь.

Серёжка сел. На подносе у него было то же самое хрючево, что и у меня, а также чай с молоком. Ассортимент блюд в нашей столовке никогда не отличался оригинальностью.

Серёжка принялся черпать и поглощать своё хрючево. Я дожёвывал остатки пирожка, запивая их остывшим чаем и поглядывая то на увлеченного Серёжку, то на телефон, то в окно.
Оба молчали.

Я колебался. Происходило нарушение правил приличия, неловкая пауза в общении, и мне в голову ничего не приходило, что не звучало бы банальным или не подходящим к ситуации. С другой стороны, Серёжка ел, и мне не хотелось его отвлекать, чтобы ему, согласно правилам приличия, не пришлось бы реагировать на мой спич, быстро прожевывать и давиться столовой едой.

Так и молчали минут десять.

Наконец, Серёжка положил ложку в пустую тарелку и потянулся за стаканом с чаем.
Меня осенило:
- Это... Пирожок будешь?
- Эм, ну давай. А то я хотел взять тоже, но там уже закончились.
Он потянулся за моим пирожком, предварительно вытерев руки о салфетку.
- Сколько стоит?
- Что?
- Пирожок, говорю, почём брал? Я отдам.
- А, да забей. Угощаю.
- Хых, вместо праздничного торта, значит, будет угощение. За твоё здоровье, расти большой!
Серёжка приподнял стакан с чаем, будто сказал тост.

Я удивлённо крякнул. Откуда он помнит, что у меня сегодня ДР?
А может не помнит, а просто так этот «тост» ляпнул? Но с чего вдруг?
Я никогда не напоминал никому о своём ДР. В школе никогда не отмечал, в отличие от многих других одноклассников, которые приносили в школу тортики, получали в ответ открытки, подарки или просто устные поздравления.
Мне такое внимание претило. Я считал, что я тем самым привлекал бы к себе лишнее внимание и обязывал бы людей натужно и через силу улыбаться мне и как-то там поздравлять.
Подумаешь, поменялась одна циферка в возрасте. Глобально-то ничего не изменилось, честно говоря.
Как был скучным заучкой, так и остался. Люди такое называют – «стабильность»!

- Угу, я в курсе про твой ДР. Знаешь, как дату запомнил? – невозмутимо продолжил Серёжка. – Ровно 2 недели после моего. 14 дней, и 14 лет. Хотя, получается, что обоим уже по 15. Ну, я всё равно запомнил. Я ж математик!

Услышав это объяснение, я начал стремительно меняться в цвете лицом. Как осьминог из документалки про морских животных. Бледный, потом красный, потом хз еще какой цвет – все эти переливы оттенков сейчас сменялись на моей отупевшей от шока роже один за другим.

Чуть осмелев, я все-таки смог поднять на него глаза. Дожёвывая мой пирожок с повидлом, Серёжка смотрел на меня и хитро лыбился. «Блин, только не это, только не твой классик приём, пожалуйста!» - молил я его, вперившись глазами в его улыбку.
Нифига!
Серёжка как знал или чуял, чего сейчас не хватало для полного моего нокаута.
Прищурился, зыркнул хищно, как тигр. И подмигнул!

Резко отведя от него взгляд, я не знал, куда девать свои глаза. Опустил голову, стал смотреть вниз под стол.
Дёрнулся от неожиданности, обалдев и застыдившись самого себя. Вперился взглядом в свои светло-серые штаны. Под ними явно выпирал стояк, но это еще не самое страшное было. Самое, по моему впечатлению, страшное было то, что там же на штанах коварно проступило маааленькое округлое пятнышко.

- Ладно, Дрон, засиделся я тут, пора. Ты же придёшь на репетицию?
- А? Да, наверное, приду.
- Не, ты смотри сам, конечно, я не заставляю. Просто там реально интересно, сегодня финальный прогон. И я участвую тоже. Приходи, посмотришь на мой актёрский дебют, то есть позор.

Я поднял глаза. Серёжка уже стоял сбоку от меня, разворачиваясь в полуобороте, чтобы уйти. Но в последний момент бросил взгляд на меня, а следом вниз ко мне под стол.
Улыбнулся уголком рта и, ничего больше не говоря, развернулся и пошёл к выходу.

ГЛАВА 5

Какими бы ни были отношения между Лёшкой и Димкой, каким бы ни был Димка жизнерадостным, а Лёшка угрюмым – оба они, узнав, что к ним скоро должен приехать самый старший, и хоть не совсем родной, но брат, бросали все свои дела и ссоры и бежали в означенное время на единственную автобусную остановку в их деревне.

Лёшка добрел и расцветал, а Димка становился еще жизнерадостнее (хотя куда уж больше, невозможно себе представить).

Мой приезд в деревню для меня и для них всегда был как праздник.
Особенно для Лёшки, на которого такое событие оказывало реально терапевтический эффект. Хоть он и не был больным, ну или шизиком.

Ехать к ним, в принципе, было недалеко. Всего-то около часа в пути потрястись по ямам и ухабинам в старом ПАЗике, раритете с советских времён, за каким-то чёртом все еще работающем на маршруте, полвека спустя после своего производства. Последний рывок, ещё пара ям и кочек, затем спуск с горы – и вот ты уже выходишь из ПАЗика на обочину дороги у единственного на всю деревню магазина, оглядываешься по сторонам, вдыхаешь чистый речной и лесной воздух полной грудью, и млеешь от умиротворения.

В этот раз всё было точно так же, но с единственной разницей: в деревню я ещё и пёр с собой подарок на мой ДР. Сначала пёр его из своего дома в городе на остановку, потом впихивал в маленький ПАЗик под звуки проклятий от в основном пожилых пассажиров, также перевших с городского рынка в деревню свои безразмерные мешки и сумки.

Но вот я наконец здесь, стою на обочине дороги возле магазина, положив велик рядом на землю. Вокруг пока ещё ни души.
Не буду описывать все прелести и весь кайф от созерцания нынешних полудиких мест, не такой уж я мощный писатель. Скажу только, что для меня с детства тут был райский уголок, в котором я мечтал бы пожить, когда еще через полвека меня настигнет пенсия.
И даже тогда, я совсем не удивлюсь, по этому же маршруту, скорее всего, будет ходить этот же, уже 100-летний ржаво-жёлтый ПАЗик.

И вот…

- Аааандррррюххааа! – зайцем выскочил из дверей магазина и закричал, размахивая кепкой над головой, младший брат.
- Андрей Николаевич, приветствую Вас, - следом нарочито спокойно вышел старший, пытаясь выглядеть невозмутимо, но искрящиеся глаза мгновенно его выдали.
- Алексей и Дмитрий Викторовичи, безмерно рад вас видеть в добром здравии, - так же нарочито ответил им я, после чего прыснул со смеху вместе с ними, кинулся их обнимать и приподнимать.

- Доехал норм? А мы на рыбалку завтра планируем, - не дождавшись ответа об условиях моего вояжа, выпалил Димка.

Заметив через окно магазина проехавший автобус, пока Лёшка расплачивался за 3 шоколадки, Димка уже успел позвонить дяде Вите и тёте Гале и сообщить радостную весть о том, что их племянник и в этот раз благополучно добрался из города.

- Мама сказала, что если ты не устал, то можем пока что освежиться в речке, а то обед ещё не совсем готов. Да? Ну, побежали!
И снова Димка не дождался ответа, сам всё решил и потянул нас за собой.

Мы с Лёшкой переглянулись, тот пожал плечами, типа: «Ну, как-то так», и крикнул вслед малому:
- Ты на центральный пляж? За буйки не заплывать!
Ответа не последовало, Димка был уже далеко. Но по его маршруту и так стало понятно, куда он побежал.

«Центральным» здесь называли пляж, который был всего на пару метров шире другого, «нецентрального». То есть, всего их было два. Только центральный был чуть ближе, и дорога к нему шла чуть с другой стороны...

- А чей это за тобой велик лежит? – вдруг прищурился брат. – Потерял или забыл кто-то? Красивый!
- Ну, вообще он мой, - скромно ответил я. - Подарок мне на ДР.

У Лёшки округлились глаза:
- Дай обкатать!
- Да бери, конечно. Я его еле до автобуса допёр, снова переть его у меня сил уже не будет.
- Так это, на нём же ехать надо. Для того его и придумали!
- Я как бы в курсе. Просто я ездить не умею.
- В смысле? У вас в городе на великах не катаются что ли? Совсем в своём мегаполисе одичали. Ну, я тебя научу! Смотри…
- Не, брат, я устал и мало соображаю сейчас. Давай потом покажешь.

Из-за того, что с нами, помимо моего рюкзака, теперь был дополнительный груз, к реке мы не стали бежать, как Димка, а медленно побрели по краю дороги. Потом свернули по тропинке за угол на другую дорогу, посыпанную щебёнкой. Брат расспрашивал, как я закончил 9 класс, трудные ли были экзамены. А ещё спросил, есть ли у меня «кто-нибудь». Последний вопрос, показалось мне, он задал с чуть более явным и плохо скрываемым интересом. Этот вопрос меня даже с толку сбил. «А парень-то уже мыслит не по-детски! Давно я, однако, не общался со своими братьями. Кое-кто уже и повзрослеть успел».

- Да нет, Лёш, пока никого нету, – засуетился я в своих мыслях. – Ну, вроде бы есть кое-кто на примете, но то так, зыбко и непонятно ещё.
- Чего так? Ты вроде бы жених на зависть всем. Вон Ленка наша, соседка, помнишь, как в позапрошлом году за тобой бегала?
- Ленка ваша на 3 года младше нас с тобой. Она как Димка. А в позапрошлом году была ещё на 2 года младше! Нифига она не соображала ещё, и за Димкой тоже бегала хвостиком, – ляпнул я, и сам не сообразив, что нарушил этой фразой законы математики, и вообще природы.
- Ну, может, в этом году тебе повезёт больше, с кем-нибудь ещё! - усмехнулся Лёшка философски и посмотрел в сторону речки. - Димон! Ты уже там?
- Я уже там! – раздался Димкин писк, а следом и плюх воды в речке.
- Долетел, давай и мы быстрей тоже, - вдруг сорвался Лёшка с места и побежал по тропинке в кустах – щебёнка уже закончилась.

Я чутка растерялся. Но в следующую секунду сорвался и побежал за ним, тарахтя великом. Пока бежал, я наблюдал, как Лёшка сбрасывал с себя предметы одежды один за другим, пока не остался в одних шортах.

И тут не меня налетела неизвестно откуда взявшаяся ветка, влепила мне наотмашь по башке, и я шлёпнулся всем своим тощим задом на землю. Благо, именно земля уже закончилась, начался пляжный песок. Приземление прошло мягко.

Встал, очухался, струсил песок со штанов. Ко мне подбежали Лёшка с Димкой:
- Ты цел? Поймал леща, да? – поинтересовался Лёшка.
- Ага, рыбалка уже началась, как видимо. Первый улов! – покряхтел я, расчесывая ссадину на локте.
- Новый обряд посвящения в деревенские жители пройден! – прозвенел Димка и залился смехом. – Теперь осталось всего ничего, и получишь орден! Снимай штаны!!

Не дождавшись моей реакции, которая, по его раскладам, должна была произойти через половину секунды, Димка упал рядом со мной на корточки и принялся стягивать с меня одёжку.
Я попытался отбрыкаться, но Лёшка пришёл к нему на подмогу. Вот засада! А еще дорогие братья называются!

Раздеваться при всех на улице я как-то поотвык, долго и томно произрастая в уютной городской квартире. Тем более, снимать с себя сейчас мне предстояло всё полностью. Ну да, ведь братья уже были раздетые догола – не купаться же в речке в одежде! Тряпки надо беречь, даже самые интимные из них. Много их не накупишься, порой приходится одному донашивать за другим.

Жизнь в деревне – она такая! Кто раньше встал – того и тапочки.

 

ГЛАВА 6

Чтобы добраться до школьного актового зала, нужно было преодолеть сложный лабиринт. В обычной ситуации надо было сначала подняться с первого этажа, где была столовая, на второй этаж, и пройти по длинному коридору правого крыла здания. Однако в период подготовки к последнему звонку директриса почему-то решила всё усложнить и затеяла в правом крыле капитальный ремонт, со всеми последствиями в виде сложных путей обхода загромождений и мусора. Видимо, позвонили из ГорОНО и попросили отчитаться об освоении выделенного для школы бюджета.

Поэтому самый краткий и наименее запутанный способ добраться до актового зала пролегал сейчас через запасной вход в задней части школы.

«Подышу свежим воздухом заодно», - размышлял я, стоя у главного выхода из школы и прикидывая, с какой стороны лучше начать огибать здание – с левого или с правого.
Разницы, в общем-то, никакой. Однако даже такие, самые простые альтернативные решения зачастую давались мне с трудом.

Оставаться и дальше всё тем же послушным мальчиком-паинькой или хотя бы попробовать брать пример с того же Серёжки, намного более сильного физически и намного более смелого в духовном плане развития – этот альтернативный выбор тоже не один раз возникал передо мною ранее. Выбор этот был явно сложнее, чем определение маршрута обхода школы. И, конечно же, нужного решения этой дилеммы я для себя до сих пор не нашёл.

Пиная сам себя и заглушая в себе коварные подсказки от томящегося во внутренней тюрьме «пленника», я и не заметил, как через несколько минут уже подходил к запасному выходу из здания школы. Путь обхода я всё-таки неосознанно выбрал с правой стороны.

- Пссс…
- Хм? – удивился я, услышав странный шум, отличавшийся по звучанию от остального уличного движа.
- Пссс… Дрон, иди сюда, не тормози ж ты так, а!

Чуть поодаль от запасного входа, ближе к углу здания под стенкой сидел Серёжка и загадочно махал мне рукой. Я подошёл.
Сережка втихаря ото всех докуривал сигарету.
«Очень смело и безрассудно», - подумал я про Серёжку, а вслух сказал:
- Ты чё, куришь? Давно?
- Да тихо ты, а то охранник сейчас прискачет! Жвачка есть у тебя?
- Была. Сейчас поищу.
- Ты присядь только, не надо тут сильно светиться своей белобрысой башкой.

Почему-то комментарий Серёжки по поводу цвета волос меня зацепил. Если я, как он выразился, «белобрысый», в отличие от него, то значит, что – от моей головы солнце что ли сильней отсвечивает и блики от неё кого-то привлечь сюда могут?

Как назло, упаковка со жвачкой куда-то глубоко завалилась в моём напичканном книжками рюкзаке.

- Нафига ты столько учебников ложишь? – наблюдая, как я копошусь, спросил Серёжка. - Плечи тренируешь?
- Да это не я, это мне родители в школу рюкзак готовили. Иногда кладут то, что в этот день даже не пригодится. Вот, например, – выкладывая хрестоматию по литературе на землю, пропыхтел я, – нафи… зачем бы мне сегодня эта хрестоматия нужна была, если у нас сейчас только экзамены по математике и по истории?
- Это да! Нахуя бы они вообще сдались сейчас, согласен, - затянувшись и выдув облачко дыма, прокомментировал Серёжка. - А чего ты, кстати, матюкаться стесняешься? Со мной можно не надо.
- «Можно не надо» – так не говорят, - мягко огрызнулся я. - И, кстати, не «ложишь», а «кладёшь».
- Может мне ещё запятые итнонац... блять, интонационно выделять, когда матюкаюсь? Кстати, филолог, слово «нахуй» слитно пишется или раздельно?
- От контекста зависит, кхм… Если «пошёл на…», - тут я запнулся.
- На хуй, - подсказал Серёжка, выпустив колечко дыма.
- Да. Тогда раздельно. А если… эээ…
- Таак, давай-давай, смелее!
- … Если «нахуй они мне сдались, эти хрестоматии» – тогда слитно. Вот…

Я продолжал сидя копошиться в карманах рюкзака, не решаясь от стыда поднять глаза на Серёжку. Наконец, нащупал в боковом кармашке маленький прямоугольник.

- Вот, - повторил я свою последнюю мысль и протянул начатую упаковку жвачки Серёжке.

Тот протянул руку навстречу, слегка приподнявшись с корточек, взял упаковку, поднёс к себе и прямо из неё зубами достал сразу 2 подушечки Дирола. И протянул мне упаковку обратно.
- Благодарствую! – и кивнул головой, затем растопырил руки в стороны в подобие реверанса, не вставая с корточек.
- На здоровье, - крякнул я, забирая жвачку из его пальцев в свои. Серёжка в последнюю секунду одёрнул руку, потом вернул обратно.
- Проверка реакции, хыхы! - засмеялся он, затем встал с корточек, потянулся руками вверх, выпячиваясь вперёд и хрустя косточками по телу. Как назло, в этот момент верхняя часть его джинсов чуть ли не упёрлась мне в нос.

«Не молния, а пуговицы» – только и успел подумать я, после чего, потеряв равновесие, приземлился задом на траву.

- Ой, пардон. Ты норм, не ушибся? Давай руку!
Серёжка смотрел сверху чутка виновато. Но не сильно. С фирменным прищуром.
- Всё ок, - ответил я, держась за его ладонь, крепко сжавшую мне пальцы, и приподнимаясь с земли. Ладонь у него сухая, горячая. А моя влажная и холодная. Как-то даже стыдно. Опять.

Серёжка отпустил мою руку, и я машинально вытер её о свои штаны.
Он понаблюдал немного, затем повернулся и пошёл в сторону запасного входа:
- Идём. Ты же в актовый зал собрался? Покажу тебе дорогу, а то там всё хламом заставлено.

 

ГЛАВА 7

Всё ещё сухой, сидя на пляже, я наблюдал, как Лёшка и Димка барахтаются в воде. Сам я в речку заходить не собирался. Хотя, может быть, и стоило бы: солнце неслабо так припекало, и я ощущал, что моя спина начинала понемногу потеть и одновременно нагреваться. По телу пробегал холодок от испаряющейся природной влаги.

Одежды на мне никакой уже не было. Я честно не хотел снимать всё полностью, но братья мои, не привыкшие к лишней скромности и прочим городским условностям, стянули с меня все «тряпки», и даже как будто соревновались, кто это коварное действо надо мной закончит первым.
И первым в итоге оказался Лёшка. Когда на мне оставались только трусы, он ехидно посмотрел мне в глаза, затем воскликнул:
- О, смотри, мёртвая птица летит! – и показал пальцем в небо.
- Где? – на автомате поднял голову я, после чего осознал, что брат развёл меня, процитировав тупой детский анекдот про тупого мальчика.
- На бороде! – засмеялся рядом Димка, держа мои руки, а Лёшка одним махом сдёрнул с меня трусы и швырнул их с размаху в дальний куст.

«Ну всё, попал», - подумал я и перестал сопротивляться окончательно.

- Привыкай, городское растение! У нас тут порядки попроще. Если ты ещё не забыл.
- Не забыл. Не денешься от ваших диких порядков никуда.
- А если не будешь слушаться, Лёша тебя накажет, - добавил сбоку Димка, отодвигая мою одежду всё дальше. - Я вот не слушался, и он меня заставил голым по дому ходить целый день. Хорошо хоть родители тогда уехали.

Я, если честно, удивился этому рассказу Димки.
Я помнил и знал, что Лёшка с Димкой постоянно ссорятся и мирятся, и что старший младшего периодически наказывает: то заставит вместо себя вне очереди прибираться в сарае, то в магазин, опять же вместо себя, зашлёт. Ещё и заставит из собственных Димкиных денег за продукты доплачивать, прикарманив часть выделенных родителями ценных бумажек себе.

Но такого вида наказания, какое сейчас описал Димка, раньше точно не бывало.

Я посмотрел на Лёшку. Тот продолжал держать мои ноги, чтобы я не рыпался – хотя уже и не надо было – и смотрел на меня, улыбаясь. Немного даже хищно так, будто говорил: «И тебя заставлю тоже».

Поводов для наказания в случае с Лёшкой долго искать не приходилось. Лёшка в этом плане всегда был такой себе мелкий тиран.
А вот теперь уже не мелкий. За то время, когда мы последний раз виделись, Лёшка успел вытянуться в рост и стать шире в плечах. Но всё равно по росту был низковат для своего нынешнего возраста. Это у него и у Димки наследственное – в их семье все, в общем-то, были невысокие.

* * *

Солнце припекало всё сильнее. Я всё ещё сидел на пляжном песке, не двигаясь и наблюдая за братьями.
В какой-то момент они, перестав плескаться, придумали немного странную игру. Ну, это мне она показалась такой, а им видимо было вполне норм:
Оба они по очереди заходили всё глубже в воду, и через каждый шаг по отдельности подпрыгивали. Лёшка сделал шаг – подпрыгнул. Димка после него сделал шаг – и тоже подпрыгнул. И так пока оба не погрузились в воду по самую шею, каждый на своём уровне и, соответственно, на разном расстоянии друг от друга.

Потом оба выбежали из воды и устремились ко мне. Легли на песок обсыхать.

- А что это за игра у вас такая?
- Какая? – отозвался Лёшка.
- Ну, заходить глубоко в воду и подпрыгивать по очереди.
- А, да. Хочешь, с тобой тоже поиграем?
- А в чём прикол? Какие правила?
- Всё очень просто, - присоединился к обсуждению Димка. - Это нас Серёга научил, когда приезжал в прошлый раз. Короче: надо подпрыгнуть, чтобы писька из воды вынырнула. Если получилось – делаешь следующий шаг. И так до первого проигрыша.
- Фигасе у вас игры! Я б до такого не додумался ни в жизнь!
- Ну так и жизнь у тебя другая. Городская! – заключил Лёшка, после чего все замолкли.

В голове моей в следующую секунду всплыла цитата из мультика про Малыша и Карлсона. И прозвучала в том же тоне, что у Фрекен Бок:
«Ну чем я хуже?»
А следом прозвучала ещё одна фраза, но уже в другом тоне:
«Если не зассышь, конечно», - это уже говорил мой внутренний «пленник».

- Ладно! Давайте сыграю в эту вашу игру, хер с вами!
- Огооо, городской заматерился! Прогресс! – картинно заудивлялся старший из братьев.
Я осмелел еще больше:
- Попиздите мне ещё тут!

Вскочил с места, струсил песок там, где он успел налипнуть – и побежал первым в воду.
Братья переглянулись, тоже вскочили и побежали за мной.

Первым подпрыгнул также я. Стоя при этом в воде по колено:
- Раз!
- Соображаешь, не дурак! – отозвался Лёшка, уже стоя в речке по пояс. И подпрыгнул:
- Тоже раз!
Лёшкин писюн выскочил из воды, взметнулся вверх и через секунду скрылся под гладью воды.
- И я тоже раз! – пискнул чуть поодаль Димка, подпрыгнув на пару сантиметров. Его писька при этом тоже выскочила, но, ввиду своих пока ещё небольших размеров, сильно взметнуться вверх не смогла.
- Второй раунд!
- А кстати, ну это же нечестно, - вдруг задумался я вслух. - Мы все ростом разные, поэтому уже сейчас очевидно, кто из нас выиграет.
- А вот нихуя ты не угадал, - ответил мне Лёшка. - Тут дно в разных местах разное. Можно идти ровно, а потом резко провалиться. Или наоборот, нащупать камень и залезть на него. Это тоже считается. А то ты не помнишь!?

Честно сказать, я реально подзабыл о том, что у речки действительно дно непредсказуемое. Из-за этого здесь действовало негласное правило: никогда не пытаться нырять под воду с разбега. Чтобы не удариться о какой-нибудь камень или выступ. Потому что уже были случаи.

По-хорошему, взрослым давно пора было бы озаботиться тем, чтобы собрать бригаду и нормально почистить дно реки хотя бы в самом начале пляжа, у берега. Только заморачиваться никому не хотелось, всё это лишь пару раз обсуждалось на собраниях, после каждого из несчастных случаев, но до воплощения так и не дошло.

- Два! Теперь твоя очередь!

 

ГЛАВА 8

За кулисами актового зала все носились, как угорелые. Кто-то что-то нёс, спотыкаясь о провода на полу. Кто-то волок тележку с кучей всякой одежды, обуви, прочего инвентаря и реквизита. Кто-то бежал с пачкой исписанной бумаги и кричал «Натааашааа, ты сценарий забыла!». Ну а кто-то просто стоял в сторонке и наблюдал за всей этой суматохой, боясь пошевелиться, чтобы никого не сбить с ног, или чтобы кто-то не сбил с ног его. Меня, то есть.

Люди суетились, ведь завтра состоится самое главное мероприятие учебного года – последний звонок. Для кого-то это просто повод прийти и поглазеть, как позорятся твои тупые одноклассники, смешные младшеклассники или грозные старшеклассники-выпускники. Но для кого-то это также и призрачный шанс, что твой талант заметят – а он у тебя точно есть, ты в этом уверен, просто до сих пор не смог его как следует раскрыть – или более реальный шанс, что ты с треском провалишься (не только фигурально, но и реально – ремонт еще не закончили, а только «причесали») на сцене, на виду у всех твоих друзей и недругов.

Сам я в такого рода мероприятиях старался не участвовать. Таланта я в себе реально не видел. Что бы там ни говорила учительница, преподававшая язык и литературу, которая пару раз привлекала меня к разным постановкам на основе классических пьес и рассказов.

Серёжка стоял чуть поодаль, бесконечно долго заправляя верхнюю часть костюма в нижнюю. Обычно ловкий и проворный, сейчас он прямо так задумчиво запихивал широкую цветастую рубашку под широко охватывающий талию матерчатый пояс, но рубашка всё равно топорщилась то с одного боку, то с другого, а пояс постоянно ослаблялся и норовил распуститься и упасть на пол.

Наблюдать его потуги мне было одновременно забавно и невыносимо. Забавно, потому что я, кажись, впервые видел Серёжку таким растерянным и задумчивым. И сосредоточенно сопящим в поте лица. А невыносимо, потому что… Ну просто невозможно вынести зрелище, когда твой объект подражания и – признаться честно – обожания лапает себя со всех сторон, засовывает себе руку в штаны то спереди, то сзади, и что-то там шерудит. На глазах у изумлённой публики. То есть – у меня.

Не знаю, кого в определённый момент мне стало жалко больше, себя или Серёжку – но я внезапно двинулся к нему навстречу через всю сцену. На которой вовсю шёл процесс репетиции, перестановки, уборки и ремонта одновременно. Пару раз я споткнулся о толстенные провода, раскинутые по всему полу сцены. Еще пару раз столкнулся то плечом, то локтем с беспокойно передвигавшимися по сцене учениками разных классов.

Наконец, догрёб до Серёжки.

Тот меня заметил ещё издалека, и даже чуть помедленнее стал заправлять рубашку за пояс. Кажется, у нас обоих возникла одна и та же идея.

- Ты прям как последний герой! Мощно так прорывался через все преграды и ловушки, чтобы добраться до финиша.
- Хы-хы, - попытался я посмеяться, подражая своеобразному смеху Серёжки. И даже попытался пошутить: - До финиша добрался. А награда будет?

И тут же перестал смеяться, поняв, что именно я ляпнул.
Серёжка поднял на меня глаза, на его лице ничего не читалось, кроме офигевания. Он даже вскинул бровь. Левую.

- Будет. Если ещё бонусное испытание пройдёшь.

Я решил осмелеть, и тут же на секунду испугался этой своей идеи, но потом снова решил осмелеть. Уже безрассудно: «Уже и так максимально опозорился. Так что – была не была»:

- Это какое-такое бонусное испытание?

Серёжка в этот время уже отвёл от меня глаза и смотрел теперь вниз, дёргая и копошась одной рукой у себя в паху, а второй придерживая сбоку снова собравшийся ослабиться широкий пояс:

- Помоги мне заправиться, короче. Заебала уже эта рубашка, пояс тоже заебал, сука, всё меня уже заебало и бесит.

Я смотрел на него, слушал его просьбу и думал, с какой стороны мне к нему подойти и начать помогать:
«Если подойду сзади, то: он или пошутит как-нибудь скабрезно, с матюками. Или доверится и будет терпеливо ждать, пока я закончу. Деваться ему всё равно некуда.
А если подойду спереди, то: мы вместе сможем в четыре руки справиться с рубашкой и поясом в два раза быстрее. И мучения наши тоже быстро закончатся».

Закончив свои логические изыскания и не учтя того факта, что подходить мне к Серёжке всё равно потом придётся со всех сторон – я осторожно подошёл к нему и встал прямо спереди. Лицом к лицу, почти дотрагиваясь лбами. Тот вскинул взгляд на меня ровно на одну секунду, потом снова опустил глаза и продолжил расправляться с одеждой.
- Блеааать, невозможно уже! Дрон, давай, короче, пихай её вниз как сможешь, а я пояс этот ебаный буду держать, чтоб он не слетел.

Я потоптался немного, тут же вспотел, хотя трудиться не начинал ещё, снова посмотрел на Серёжку, чтобы убедиться, что он не изменил своих намерений и планов, и…

- Да суй уже руку мне в мотню, господи!

Ну, я и сунул.

 

ГЛАВА 9

Домой к родственникам я шёл, понятное дело, уже прилично одетым. Прилично для городского парня, то есть полностью в том же виде и наряде, в котором приехал из города.
Лёшка и Димка шли рядом со мной в менее приличном для городского, но вполне обычном для деревенских мальчишек виде. То есть в одних шортах.

Димка тарабанил возле себя мой велик, держа его одной рукой за раму, второй за правый руль. Велик ему понравился, он мечтал о таком же, но без рамы, чтобы в силу своего роста мог бы ездить на нём не на полусогнутых ногах и корячась то над, то под рамой, а нормально, умостившись на сиденье.

Ещё у речки, когда мы закончили играть в ту странную игру и начали собираться домой, у Лёшки с Димкой возник очередной конфликт: каждый из них захотел первым прокатиться на велике половину дороги, чтобы потом смениться, и чтобы другой занял его место уже до самого конца пути.

Вот, если честно, разницы особой я не видел. Что по протоптанной тропинке, что по щебёнке разницы в передвижении на велике для меня не было никакой. Ну, так мне казалось. Ездить я всё равно ещё не умел.

А для братьев это был просто принципиально эпический баттл. Право первого они готовы были добывать себе чуть ли не кровью. Так мне, по крайней мере, показалось.

И я, как самый старший и мудрый из них, решил их спор не менее мудрым способом: подбросил монетку.

Выпал орёл, то есть Димка. Лёшка насупился, сжал кулаки, но ничего не сказал и не сделал, чтобы исправить эту досадную несправедливость. По словам тёти Гали, в последнее время Лёшка неплохо научился себя контролировать, и даже почти не ругал Димку. А бить и вовсе перестал. Уже год как.

Когда мама пересказывала мне то, что слышала от тёти Гали про Лёшку, то и я, и она, и сама тётя Галя во время разговора по телефону с мамой – все мы этой перемене в Лёшке удивлялись. Но потом как-то списали всё это на особенности переходного возраста.

Я Лёшку понимал. Сам я тоже вон как изменился за последнее время. Стал чуть смелее, материться вслух научился. Не при всех, конечно. При своих. Но уже не мысленно – и это был прям прогресс.

Однако реальную причину изменений в отношениях между братьями мне еще предстояло вскоре узнать.

Как бы то ни было, Димка, обретя вторую победу за сегодняшний день, радостно тарабанил великом по дороге – причем уже по щебёнке. Лёшка не стал напоминать брату, что полпути уже проехано и что пора отдавать транспортное средство ему.

Да, кстати: первую победу Димка обрёл только что в игре на речке, наткнувшись в очередной свой шаг на довольно немалый подводный камень и ступив на него в последнем, десятом раунде игры. Вынырнувшая писька Димки так и осталась гордо реять над поверхностью речки, тогда как Лёшка забрался в воду по уровень чуть выше начала рёбер, а я и вовсе провалился в ямку на дне и остался погружённым в воду по грудь, чуть ниже уровня сосков.

Выбираясь из речки, Лёшка ещё и споткнулся об очередной камень под водой, попытался как-то выкрутиться, чтобы не упасть, но всё равно, непонятно как развернувшись на 180 градусов, неслабо плюхнулся и ударился пятой точкой о гладкий каменный участок дна.

Вечером, после ужина и разговоров по душам с родственниками, я по привычке пошёл ложиться спать на веранде. Там для меня была застелена специально принесённая гостевая кровать. Спать там было вполне удобно. Кровать была широкая, не скрипела, на ней можно было валяться хоть вдоль, хоть поперёк. Погода была по-настоящему летняя, ночью было не холодно. За стенкой никого нет – отличный уголок для интроверта!

В общем, вполне можно было, не боясь лишних движений, поудобней умоститься, надеть наушники, укрыться одеялом и, позанимаясь привычными для моего возраста процедурами, сладко заснуть.

И вот в надетых на голову наушниках уже гремит любимая электронщина из плеера, свет выключен, руки заняты, а глаза закрыты.

И чё-то мне показалось сквозь закрытые глаза, как будто передо мной запрыгали блики света. Я убрал руки, положил одну возле себя под одеялом, а второй рукой снял с уха один наушник. Открыл глаза.

Прямо в лицо мне светил небольшой фонарик. За его светом я не мог понять, кто его держит – общий свет в комнате по-прежнему был выключен.

- Брат, ты это… ещё не спишь?

 

ГЛАВА 10

Серёжка стоял и сосредоточенно смотрел, как я засовывал свою руку ему в «матню». «Какое странное слово», - почему-то в этот момент задумался я. - «Интересно, какая у него этимология?».

- Ты это, не спи в оглоблях, а работай давай! - нетерпеливый голос Серёжки заставил меня очнуться от филологических раздумий. - Запихивай уже эту долбанную рубашку поглубже.

И тут случился триггер.
Я спохватился, затем меня осенило, я развернулся и направился дальше за кулисы, за примерочную шторку, махая Серёжке рукой. Руку я, конечно же, предварительно вынул из его «матни».

- Да блять, ну…  - Серёжка с психу хлопнул себя по бёдрам, провожая меня взглядом, но, тем не менее, проследовал за мной в примерочный уголок за сценой. Придерживая при этом начинающий развязываться пояс.

- Не надо при всех так громко командовать, пожалуйста! Внимание лишнее на себя обращать, - прошептал я, когда Серёжка зашёл следом за шторку.
- Ой, да не похуй ли?
- Тебе может быть и похуй, а мне нет, - сказал я уже шёпотом, плотнее затягивая шторку до упора.
- Ладно, я понял, всё ок. Так что – продолжим? Скоро на сцену выходить, а я тут с этими нарядами сраными никак справиться не могу. Вот, теперь ещё пуговица расстегнулась на рубашке.

Серёжка начал застёгивать непослушную верхнюю пуговицу. При этом он, само собой, убрал руки с пояса. Тот окончательно ослабился и слетел с Серёжкиной талии на пол.
Следом с него слетели и чуть ранее расстёгнутые мною штаны. Ну, как расстёгнутые… Когда я по просьбе Серёжки засунул ему руку в «матню», чтобы ухватить там край рубашки и попытаться просунуть его дальше вниз – то в какую-то секунду пуговица напряглась от выдавливания изнутри штанов рукой и просто-напросто оторвалась, пулей отлетев куда-то в сторону.

Это и послужило триггером к тому, чтобы мне ухватить и потянуть Серёжку за шторку кулис.

А теперь вот ещё и пояс развязался. И пуговица на рубашке расстегнулась. Между парадной одеждой и телом Серёжки явно развивался конфликт.
Происходило отторжение.

Теперь единственным предметом одежды, который ещё как-то держался на теле Серёжки, оставались его родные трусы с логотипом «СК».

- Я сейчас психану и вообще выйду на сцену в чём мать родила, - продолжил разбрасываться эмоциями Серёжка. - А что! Вон в Древнем Риме так на сцену всегда выходили – и нормально.
- И в Древней Греции тоже, - решил поддержать я разговор, попытавшись отвлечь его и хоть немного охладить его кипящие эмоции.
- Тем более! И ничего, великие цивилизации были. Люди были мудрее, чем мы сейчас.

Я не стал углубляться в подробности из курса истории и напоминать ему, чем закончили своё существование цивилизации обеих древних стран. Да и мысли у меня, собственно, начали понемногу путаться от созерцания Серёжкиных тёмно-синих трусов. С тонкой широкой резинкой и с логотипом «СК».

Дальше я ляпнул первое, что пришло мне в голову:
- Дорогие они, небось?
- Кто? - не понял Серёжка и проследил, куда был устремлён мой взгляд. - А, труселя мои, что ли? Это батя из командировки привёз. Урвал на акции 5 упаковок, и все моего размера. Классные, скажи же!
- Да, красиво смотрятся, кхм…
- Нет, всё-таки умеют делать вещи за границей! Я такие удобные и мягкие ещё ни разу не встречал.
- Могу себе представить. Учитывая, что у тебя их, наверное, дома целый склад. Ты постоянно будто в разных ходишь, не повторяясь.
- Ну так ведь и правильно! - ответил Серёжка, не уточняя, как и почему я заметил за ним такую особенность. - Пришёл домой, искупался, кинул эти в сторону, они уже своё послужили, и надел новые. Можно и не сразу, а утром только. На свежую голову. То есть жопу.

Я продолжал смотреть на Серёжкины красивые трусы, уже больше ни о чём не думая. Да и было уже как-то пофиг. Рядом с Серёжкой в сложившейся ситуации я совсем растерял весь свой страх. Да и угрозы от него совсем не чувствовал.

- А хочешь, я тебе подарю? На День рождения как раз. Ну, не сейчас и не эти, конечно. Завтра из дому захвачу с собой пару штук. Выберу самые крутые из коллекции.
- Да не надо, ты что, это лишне! И дорого, к тому же.
- Да мне не жалко, серьёзно. Батя ещё привезёт! Тебе какой цвет нравится?
- Ну, эти у тебя хорошие. Зелёные еще можно, или красные.
- Ооо, да ты ценитель, как я погляжу. У тебя самого сейчас какого цвета надеты?
- Я… это… не помню.

Я и правда не помнил, какого цвета трусы надевал сегодня утром. Этому предмету одежды, несмотря на предположения Серёжки, я практически не придавал отдельного значения. Вплоть до сегодняшнего дня.
- А ну, покажь! – Серёжка сделал короткий шаг в мою сторону. Шагнуть дальше ему не давали спущенные донизу штаны.
Я шарахнулся назад.

- Божечки, да не боись ты, приставать не буду. Если не захочешь, - рассмеялся Серёжка. Впервые за всё то время, что мы здесь находились.

«Ну, раз эта тема так на него подействовала и успокоила», - подумал я логически, - «значит, почему бы и нет?!»
Я расстегнул пуговицу на своих штанах и посмотрел себе вниз. Трусов, однако, ещё не было видно. Пришлось расстёгивать и молнию.

Серёжка подпрыгнул ко мне со всё ещё спущенными штанами, протянул руку и задрал край моей рубашки. Взялся за резинку трусов:

- Чёрные! Классика, но не самый лучший выбор цвета, конечно. Хотя, с другой стороны, удобно скрывать, если вдруг замараешься, хыхы!
- Очень смешно. Ладно, посмотрел уже?
- Да погоди ты, пощупать дай! - Серёжка пощупал, закатывая глаза и гудя. - Ммм… Хлопковые, это хорошо. Чуть шероховатые. Эластана процентов 10-20. В целом, сойдёт.

Терпеливо ожидая, когда Серёжка вдоволь нащупает мои чуть шероховатые трусы, я раздумывал, как нам, наконец, перестать заниматься всем этим непотребством и вернуться к более актуальным делам. Но в голову ничего не приходило, кроме одного вопроса:

- Слушай, Серый. А это у тебя значит фетиш такой, получается?
- А что означает это слово, филолог?
- Ну, это когда тебе настолько нравится что-то, что ты начинаешь заморачиваться и увлекаться только этой одной вещью. Или явлением.
- Интересно. Я ещё в детстве вкладыши от жвачек собирал. Это тоже за фетиш считается?
- В принципе, да. В какой-то степени. Просто это слово не ко всем увлечениям применяется.
- А к каким?
- Ну… к «таким»…
- Ааа, понял. Дошло! Значит, я – труселявый фети… фетишист? Правильно я сказал?
- Правильно, молодец. Чувствуешь язык, - Ответил я Серёжке и почему-то побагровел. А он продолжил:
- Знаешь, мы с пацанами как-то забежали в секс-шоп возле площади. И пока нас оттуда не выгнали, я успел осмотреться. Пиздец, Дрон! Там такооое было на витринах! Я чуть не охуел. А реально охуел уже потом, когда вспоминал всё это. Всякие там приборы, хуи, пёзды, жопы искусственные.
- Резиновые?
- А?
- Нет, ничё, не отвлекайся.
- Да, так вот – самое крутое, что я там для себя отметил, были трусы в наборах. И на упаковках были фотки с мужиками и с бабами, на которых они были надеты. У баб в основном кружева разноцветные. А у мужиков – прикинь! – трусы такие, что спереди всё закрыто, а жопа открытая. Выставлена прям напоказ! И одни только лямки по обоим бокам. А на одной упаковке он ещё и раком стоял, очком к фотографу. Но всё остальное спрятано в трусах. Я в шоке был!

Последние несколько фраз Серёжка говорил уже шёпотом, видимо, даже сам застеснявшись своих воспоминаний и впечатлений. Совершенно не характерное для него поведение, честно сказать.

Я решил, что пора прикручивать этот словесный поток из уст Серёжки, и начал застёгивать свои штаны. Серёжка замолчал и убрал пальцы с моих трусов.

- Короче, вот. Хочу такие же себе купить. Пока не знаю, как.
- Зачем они тебе?
- Сам пока не знаю. Необычно это, я раньше такого не видал. Что-то новое, вот и хочу попробовать.
- Понятно. Ты, конечно, извращенец, Серый. Вот реально фетишист в полном смысле этого слова. Такой тебе мой диагноз. Пардон-с.
- Да я уже понял, ага. Только вот что тебе скажу: это точно не диагноз. Это норма. Я точно знаю, у мамки на работе медицинские журналы листал. Там и похлеще всякие вещи описывались. И говорилось, что это норма.
- А как понять, где норма, а где не очень?
- Всё просто. Если ты кайфуешь от своих фантазий, и это не мешает другим – значит, это нормально. И кстати, - добавил Серёжка, подмигнув, - твои фантазии – это норма тоже!

От его последних слов у меня пробежали мурашки по спине. Я потупил взгляд. И тут заметил, что в штанах моих выпирает предательский бугорок. Я переметнул взгляд в сторону, пытаясь ухватиться глазами за что-нибудь другое, и в следующую секунду, не найдя иного подходящего объекта для внимания, посмотрел на Серёжку. Вниз. И шумно вздохнул: у него в трусах тоже созревал стояк.

Серёжка заметил в моём поведении что-то неладное. Перевёл взгляд тоже на себя вниз. Щёлкнул пальцами. Затем совершенно спокойно оттянул трусы вперёд, засунул в них руку и перевёл свой член из полугоризонтального положения в вертикальное. Отпустил палец с резинки трусов, та со звуком шлепнулась об упругий низ живота и мягко прищемила ему головку. Из-под резинки остался торчать хвостик его крайней плоти.

- Ok, here we go again! - видимо, процитировал Серёжка какую-то песню, и добавил, - ну что, продолжим разбираться с моими ебаными нарядами?

ГЛАВА 11

- Не сплю, брат. А ты чего бродишь, как привидение?

Я пошевелил рукой под тонким летним покрывалом, намереваясь прикрыть наверняка заметный прямоугольный бугорок. Чуть ранее Лёшка прервал один из моих самых привычных предсонных ритуалов.
Лёшка услышал шорох и на автомате дёрнул руку, направив свет фонарика прямо в источник движения.

- Гыы, - прокомментировал увиденное брат. И продолжил: - Да я просто… Там малой заснул уже. И опять во сне разговаривает. Ну, я и пошёл по дому бродить. Подумал, может, ты ещё не спишь, потрещим о чем-нибудь. Кстати, ты в курсе, что моё место занял?

Лёшка произносил свой спич, уже выключив фонарик.
На веранде царил полумрак. Сегодня было безоблачно, поэтому свет от луны, хоть и довольно тусклый, но всё же проникал из окна в комнату.
Однако я всё ещё был ослеплён мерцаниями недавно светившего мне прямо в глаз фонарика, поэтому разговаривал с Лёшкой «наощупь».

- В каком смысле «твоё место занял»? Ты теперь тут живёшь? Выгнали за неуд по поведению?
- Да нет, я теперь тут летом обычно ночую. Тут тепло, удобно, за стенкой никого нет. И сам не мешаю, и мне не мешают. Да и с малым спать уже как-то западло.
- Почему? Раньше же вы всегда вместе спали нормально.
- Ну, он теперь всё чаще во сне бормочет. Вон, в этот раз я слышал, он что-то там своей Ленке рассказывал, по имени называл – «Ленчик». И руками под одеялом шерудил. Научился уже, гадёныш. Тьфу!

Я на секунду вспомнил, как выглядел Димка сегодня на речке. Прикинул, над чем же там можно было уже шерудить под одеялом.
Телосложение у него было ещё «детское», ну и ростом он был невелик. Впрочем, как и его старший брат.
Но внешность порой обманчива. Кто знает, может быть в «этом» плане Димка сейчас уже вполне мог бы сойти за неплохого «любовника» для кого-то на уровне его сверстницы Ленки?

- Так это… - очнулся я от воспоминаний и прикидываний: - Ложись тогда здесь, если не влом. Места вроде хватит.
- Можно, да? - Лёшка не стал ждать второго приглашения и сел на краешек кровати. - Что слушаешь?

Я снял наушники и протянул ему.
«Чейс май питч ап!
Смэк май битч ап!»
От громкого звука смачной электронщины из наушников Лёшка зашёлся в танце плечами.

- О, «Пролежни»! Нормально качают!
- Ага, нехило так, - согласился я.
- И звук чистый. Это у тебя всё тот же кассетник так классно играет?
- Обижаешь! - достал я из-под покрывала дисковый плеер. Подарок на мой прошлый ДР.
- Уаа! Дашь потом послушать? Можно завтра, перед сном.
- Если будешь себя хорошо вести.
- Буду. Я уже попустился давно. По крайней мере, стараюсь, чтобы... Ну, ты наверно в курсе.

Очевидно, Лёшка хотел чем-то ещё похвастаться. Я решил его поддержать и задал встречный вопрос:

- Как у тебя вообще сейчас отношения с малым?
- Да всё нормально, вроде. Я уже не такой дурак, как раньше был. Я его, кстати, от собаки спас! Ну не прям я один, мне помогли…
- Расскажи!
- Ну, короче, - Лёшка отложил наушники. Я выключил плеер, и брат продолжил: - В том году ещё было, мы на речку пошли, а там какая-то собака бегала. Я её раньше не видел. Может, сорвалась с поводка, сбежала со двора откуда-то. Ну, в общем, она к нам побежала, а малой впереди шёл. Она – на него. Вроде с ошейником, а какая-то бешеная! Я палку схватил, начал отгонять. Тут еще Серёга из кустов выскочил, малого ещё больше напугал. Чё он там делал, я хз. Ну, в общем, он тоже отгонять собаку стал. Короче, отбили малого, всё норм закончилось. Он пересрался только от страха. Отходняки еще ловил долго. Теперь от меня почти не отходит, куда бы мы близко ни ходили.

Лёшка замолк. Будто завис в раздумьях, вспоминая тот случай.

- Классно, ты молодец! Защитил брата, это очень круто.
- Да. Ну, если б не Серёга…
- Да, кстати. Что за Серёга? Вы с Димкой уже не в первый раз про него вспоминаете.
- А, так это новый пацан. В том году появился. У него сюда кто-то переехал, вроде бабушка с дедушкой. Сам он городской. Может и в этом году тоже приедет. Нормальный пацан, я вас познакомлю.
- Ладно, - задумавшись, пробормотал я. - Давай спать уже, наверное?
- Давай, - ответил Лёшка и начал снимать футболку.
- А это… Спишь же ты уже в трусах, я надеюсь? Как все приличные люди?
- Обижаешь! - передразнил меня Лёшка и стянул с себя трусы вслед за футболкой. И аккуратно сложив, дропнул их на стул возле кровати. Залез ко мне под покрывало.
- Фу-у, какая наглость! – картинно поморщился я.
- Ты еще скажи «моветон». Или еще какие-нибудь ваши городские словечки, - Лёшка пнул меня боком об бок под покрывалом. - Здоровый лоб уже, а стесняешься, как мелкий недотрога.
- Я не стесняюсь, с чего ты взял?
- Не пиздишь? Ну, щас проверим!

Лёшка широким и резким движением откинул покрывало так, что оно слетело с кровати на пол.
Что днём, что вечером сегодня я реально не узнавал своего обычно тихого и замкнутого брата. Перемена была очевидна, Лёшка стал явно более открытым, более разговорчивым. И более добрым, что ли.
Человечным.

Неужели его так сильно перелопатила изнутри та ситуация, когда он защитил малого от собаки? Может быть, со своей колокольни он увидел, что младший брат его ценит, что он ему реально нужен. Что оказался полезным. И осознал, что реально спас любимого младшего брата от беды.

Это преображение в Лёшке мне очень было приятно видеть. Кажется, именно сейчас он наконец-то стал самим собой.
Быть может, теперь и мне при нём можно было бы стать самим собой тоже?
Ну, хотя бы попробовать.

 

ГЛАВА 12

- Лёш, ты это… Не сильно там ушибся сегодня?
- Ммм… Это когда я на камень нехуёво присел? Ну, не болит, вроде, но немного онемело.
- А хочешь, я… кхм… массаж тебе сделаю? Чтоб онемение прошло.
- Хех, да можно. Только осторожно!
- Я постараюсь.

И я, и Лёшка, лёжа на кровати – он слева, я справа – могли полностью видеть друг друга под тусклым светом луны, проникавшим через окно.
Лёшка смотрел на меня, повернувшись набок, перепрыгивая взглядом то вверх, на лицо, то вниз, на всё остальное моё тело.

- Ну, раз ты хочешь… А, ну да, уже вижу, что хочешь, - прошептал Лёшка, снова смотря мне вниз. - Тогда начинай.

Он повернулся и лёг на живот. Я осторожно положил руку ему на правое полупопие. Помассировал пальцами вверх и вниз. Рука дрожала, это было чересчур заметно. Потому что Лёшка прошептал:
- СпокойнЕе, брат. Нормально же всё.

Я продолжил дрожать. Но уже поменьше. Положил вторую руку ему на левое полупопие. Погладил против часовой стрелки. Один круг, второй. Поднялся выше, к пояснице, затем ещё выше, до лопаток. Смахнул с плеч шелушинки – следы от загара. И побежал пальцами по равномерно бронзовому телу обратно вниз.

Лёшка сопел, отвернув лицо в другую сторону.
«Ну, хоть не видит мою перекошенную рожу, уже хорошо», - подумал я и немножко расслабился.
Свет из окна позволял видеть силуэт Лёшки в каком-то особенном оттенке. Его загорелая попа, слегка выпяченная вверх, освещалась чуть ярче. И ещё блестели лопатки. И переливалась серебристым светом косматая шевелюра.

«Moon Boy. Лунный мальчик».

Лёшка засопел ещё сильнее, когда я провёл пальцами по полоске между его полупопиями. Снизу вверх. Сверху вниз. И ещё раз. Вверх. И вниз. Чуть поглубже прокрадываясь пальцами.
Лёшка сжал полупопия, крякнул: «Не».
Понятно. Не проблема.
Попробую иначе.

Похлопал его по попе – легонько, чтобы не было звука. Лёшка заёрзал, будто ему что-то замешало. Я положил руку ему на бедро, потянул легонько на себя, таким жестом предлагая ему развернуться и поправить всё, что мешало.

Лёшка послушно развернулся с живота набок и впервые за всё это время, пока шла процедура, обернувшись, посмотрел на меня.
Его глаза заблестели в лунном свете. Лицо засияло умиротворением.

- Что там, мешает тебе что-то? - прошептал я ему на ухо.
- Ага, - так же шёпотом ответил он. - Надо бы поправить.
Но не пошевелился ни одним мускулом. Так и продолжил лежать на боку, спиной ко мне, и пристально наблюдать за мной, глядя через плечо.

Я не дурак, намёк сразу понял.
Не отрывая руку от гладкой бронзовой кожи, провёл ему ладонью от бедра чуть вверх по телу, а потом вперёд, к животу. Лёшка подался всем телом ко мне, полностью развернулся и лёг на спину. Отвёл взгляд и устремил его в потолок.

В лунном свете особенно ярко блестел его гладкий писюн. На секунду Лёшка перевёл взгляд с потолка на него. Тот «смотрел» на хозяина, чуть подёргиваясь. Следом Лёшка посмотрел на меня, повёл головой в сторону и скосил глаза себе на живот. Типа намекая: «Ну, давай!». И усмехнулся краешком рта.

Я наклонился над его грудью. Поцеловал один сосок, потом другой. Перепрыгнул губами дальше. Раз поцелуй. Два. Пупок. Три и четыре.

Оба с шумом втянули воздух через носы. Одновременно.
Я в первый раз увидел и почувствовал брата настолько близко.

Всё мои движения казались мне какими-то неловкими, неуклюжими и порою грубыми. Хоть я и старался двигать и руками, и губами как можно ласковее.
И уж точно все мои движения были неумелыми. Я еще ни разу в своей жизни не делал ничего подобного. Только смотрел на видеокассетах и на DVD-дисках. И сейчас пытался применить выученные видеоуроки на практике. Получалось всё это, как мне казалось, не супер круто.

Но видимо, Лёшке казалось иначе.
Он тихо сопел и аккуратно двигал бёдрами в такт моим движениям.
«Простые движенья
Я продолжаю»
В голове у меня заиграла одна популярная песня одной популярной группы.

А Лёшка уже тянулся ко мне руками. Одну положил мне на затылок. Вторую на мой живот. И попробовал провести ею ещё дальше, но длина руки не позволяла ему дотянуться до намеченной цели.
Я чуть согнулся и подвинулся на кровати поближе к нему. Еще пара хватаний пальцами в воздухе. И вот – цель найдена!
Лёшка ухватился за чужой стояк, сжал его крепко, подвигал им, будто рычагом переключения скорости в машине. Или джойстиком для игры на приставке.
В приставку играть он любил. И умел лучше других.

Теперь Лёшка положил большой палец на «кнопку» сверху. Пошевелил, понажимал. Палец намок и с каждым последующим нажатием на секунду прилипал к «кнопке».

А дальше – новые простые движения. Обхватив мой «джойстик» всеми пальцами, он плавно двигал по нему туда-сюда. Время от времени нажимая большим пальцем на «кнопку» вверху. Тоже вполне привычное и умелое действие. Отточенное и заученное. Не игровое – но игривое.

Это я ощущал довольно мощно!

При этом я сам продолжал осваивать управление его «джойстиком». В голове проносились цифры обратного отсчёта: 10, 9, 8… 3, 2, 1. На каждом этапе, досчитав до 0, я вынимал Лёшкин «джойстик» изо рта, обхватывал его пальцами и щекотал, прижимал, подёргивал, после чего, опять обхватив губами, начинал новый отсчёт. Сколько таких отсчётов я проделал – мне не запомнилось. Но точно помню, что один из них я завершить не успел.

10, 9, 8, 7…
«Джойстик» напрягся ещё сильнее, часто-часто завибрировал и…
Во рту у меня потеплело и стало ещё влажнее.
Я замер. Изо рта выпускать его не стал, а губы сжал еще плотнее.
И держал так, пока пульсирование не прекратилось, а «джойстик» не начал становиться мягче и меньше.
Всё это время Лёшка прижимал мой затылок до упора так, что его «джойстик» погрузился мне в рот полностью. При этом он крепко сжимал свои пальцы на моем «игровом девайсе».

А дальше Лёшка снова засопел и продолжил на нём упражняться, разминая ладошку.
Я лёг на боку рядом.
Оставалось совсем недолго…

- Лёш, я уже почти…
- Оке. Повернись только на спину, не пачкай простынь, ладно?
- Ладно. Щас…

Я ещё не успел развернуться с боку на спину – а Лёшка уже повёл моим «джойстиком», выпрямляя руку и направляя ею в нужную сторону.
От смены позы мышцы в моём теле напряглись, сократились, и я перестал контролировать свой организм и ощущения в нём.

Лёшка одёрнул руку. Но не совсем успел. Струйки полетели мне на живот, но пара капель всё же попала ему на запястье и на тыльную часть ладони.
Вытирать их он не стал. Оставить простынь чистой – главная задача!
Но куда девать теперь эти липкие мутные капли?

Решение нашлось очень быстро. Лёшка поднёс заляпанную руку себе к лицу. Повернулся, чтобы на неё попал лунный свет. Начал внимательно рассматривать, крутя кистью руки в разные стороны.
Я наблюдал за его изысканиями и усмехался себе втихаря. Любопытный парень растёт.

- Слушай, Дрон. А ты свою пробовал на вкус?
- Нет, Лёш, не пробовал.
- Почему?
- Не знаю. Стеснялся.
- Кого??
- Самого себя, получается.
- Смешной ты. А сейчас – снова будешь стесняться?
- Ну, не знаю. А надо?
- Не, точно не надо. Я вот не стесняюсь. Смотри!

И тут Лёшка приоткрыл рот, высунул язык и облизал себе пальцы. Один за другим по очереди.
На его запястье ещё оставалась блестеть крупная капелька. И чтобы она не успела слететь вниз и испачкать драгоценную простынь – Лёшка быстренько протянул руку к моему лицу:

- Давай! Скорее, не тормози!!

«Ну вот, - подумал я, вытаращив глаза и вытянув губы к ладони брата, - теперь я, наверное, кончу во второй раз».

Насколько это будет возможно и просто осуществить по-новой, я мог только догадываться. Но точно решил, что первый раз удался – нам обоим – на все сто.

 

ЭПИЛОГ

Ранним утром, когда только начало светать, дверь на веранду приоткрылась, и сквозь неё проскользнул сонный и помятый Димка. В одних лишь не менее помятых трусах.
Проснувшись чуть ранее и не обнаружив рядом Лёшку, он вылез из-под покрывала, нащупал на стуле трусы, натянул их спросонья на попу лишь до половины и побрёл разыскивать брата-потеряшку.

Димка думал, что раз веранду на ближайшие дни отдали мне для ночлега, то Лёшка никуда не денется, и снова будет спать с ним. Как раньше, как привык.
Лёшка почему-то с недавних пор начал его избегать, прячась на своей веранде и плотно закрывая дверь.

«Странно, раньше братик от меня так не прятался. Вырос и стесняется теперь, что ли? А чего стесняться? Чего мы там друг у друга не видели? Вон даже наказывал меня, чтоб я голяком по дому бегал. Это тоже странно, наверно. Но мне даже по приколу».

Так думал Димка, направляясь к веранде через коридор, одной рукой потирая левый глаз, а второй рукой чухая попу справа.

Заглянул через дверь, зашёл, аккуратно закрыл за собою.
Увидел 2 голых тела, спящих в обнимку на широкой кровати.
Задумался. Шагнул обратно к двери и защёлкнул её на замок.
Тихонько подошёл поближе, посмотрел на неприкрытые тела, немного наклонив голову вбок и закусывая заусенцы на одном из пальцев.
Потом сам себе кивнул, будто соглашаясь с какой-то мыслью в своей голове. Снял трусы и лёг рядом. Обнял одного из братьев, прижимаясь всем телом к нему сзади. И через минуту тихо засопел, досматривая прерванный ранее сон.

* * *

После полудня мы все втроём побежали на речку. Братья заставили меня не надевать ни штаны, ни шорты. Я чуть поспорил, повыламывался, но одному против двоих было упираться бесполезно.
Так и бежал вместе с ними через всю деревню в одних трусах. Красного цвета, с логотипом «СК».

Братья добежали первыми, скинули с себя последнее, что было на их телах, и плюхнулись в воду.
«О, привет! И ты здесь?» - услышал я их приветствие кому-то, пока пробирался сквозь кусты.

Я отмахнул от себя последнюю ветку, преграждающую мне путь на центральный пляж. Вышел на песок.
Лёшка с Димкой уже вовсю плескались и звонко разговаривали с каким-то человеком, стоящим неподалёку от них в воде по пояс.

Лёшка меня окликнул:
- Дрон, иди сюда скорей, познакомишься! Вот – это Серёга. Из города.

Я подошёл поближе, присмотрелся сквозь блики солнца, приставив руку ко лбу, как козырёк.
Высокий силуэт сделал шаг ко мне навстречу, наступив на большой подводный камень и поднявшись над гладью воды сразу сантиметров на двадцать.
«О, и этот туда же!» - подумал я, оглядывая обнаженный силуэт в солнечном свете. Его лица я, из-за бликов солнца плюс своей близорукости, рассмотреть так и не смог.
А силуэт, наконец, заговорил:

- Ну привет, Дрон! Классные у тебя труселя! Только в воде не мочи – дорогая вещь всё-таки))

Я точно не был уверен, но даже сквозь солнце и близорукость мне показалось, что силуэт мне подмигнул. ;-)

 

Cachorro©2023