ГЛАВА I

ЧАСТЬ 1

Тоник лежал на кровати и, закинув обе руки за голову, мечтательно пялился в потолок.
И пока ожидал, когда с минуты на минуту к нему придёт один особенный гость, размышлял:

«Вот бы где-нибудь в углу потолка была паутина, а в ней паук! И мимо летела бы муха, и в паутину попала.
А паук голодный. И был бы прикол посмотреть, сожрёт он её, или она всё-таки вырваться сможет.
Голодные игры прям. Интересно!

Надо будет Генке идею подкинуть, чтоб новый свой рассказ написал. А то щас там один в своем задрыпанном санатории чалится – скукотища, наверное! А так – будет чем себя занять в тихий час».

Тоник потянулся за телефоном и открыл мессенджер.

Сегодня у него был хороший день. В общем-то, как и почти все предыдущие дни с начала осени.
Ровно два месяца назад начался один из новых этапов в его жизни – он наконец-то, пусть и с досадным опозданием на несколько лет, перешел в новую школу. Да не простую школу, а целую гимназию с математическим уклоном!
И начал с жадным увлечением догонять весь пропущенный за прошлые годы материал.

Если в первые несколько недель он почти всё списывал у Шурика, своего стабильного соседа по парте на разных уроках – то ближе к концу второго учебного месяца на самостоятельных работах уже сам Шурик начал время от времени поглядывать в тетрадку к Тонику.

Тоник это заметил, и это ему кайфануло. А еще больше кайфануло то, что, как он себе примечал, Шурик иногда не только в его тетрадку смотрел. При лёгком повороте тёмно-русой головы в его сторону Тоня успевал замечать, что Шуркины голубые глаза сначала на полсекунды пробегали по Тонькиному лицу, а уже потом устремлялись вниз. В тетрадку, в 80% случаев.

Но осторожный голубоглазый взгляд, соскальзывая вниз, иногда и промахивался. И пролетал дальше мимо основной цели, то есть тетрадки, в 20% случаев. В общем-то, не такая большая, но ощутимая для Тони погрешность.

А может быть всё это ему только мерещилось?!

Вчера Тоня решил позвать Шурика в гости. Чтобы попробовать проверить свои догадки в том числе. Перед этим, конечно же, он спросил разрешения у Пашки - хозяина квартиры. Тот подумал и дал добро. Но строго предупредил: громко не шуметь, соседей не беспокоить.

«Хороший мужик этот Пашка. Ванькино чутьё, как обычно, не подводит».

 

ЧАСТЬ 2

Чуть больше двух месяцев назад, в конце августа, Ванька, только что выписавшись из больницы, решил сделать своему бывшему зайцу подарок на ДР.
Для этого он сначала позвонил своему старшему другу Пашке:

- Пал Васильч, привет! Это Ваня Самойленко, если узнал.
- А, Ванька, привет! Ты чего такой официозный? Поднялся что ли?
- Да то я дуркую, Паш. Как твои дела, дорогой?
- Дела в поряде. Перекладываем с одной кучки на другую, как обычно. А ты как? Говорят, тебя чутка потрепало недавно. Жить будешь?
- Да всё нормально, Паш. По ноге только попали немного. Но всё в поряде, сегодня вот выписался.
- Тю, ну так чего ж ты сиськи мнёшь по телефону-то? Заезжай давай. Адрес не забыл?
- Не забыл! А точно не помешаю?
- Вань, ну, когда ты мне мешал-то, скажи? Смотрю, совсем забыл уже всё. Приезжай, повспоминаем годы наши юные, хехе!
- Уже заказываю, Паш! Через час буду у тебя!

Когда-то давно Ванька был таким же зайцем для Пашки. Тот относился к нему хорошо. Вытащил из детдома, оформил опекунство до совершеннолетия. В общем, подобрал, обогрел, накормил и спать уложил, всё как в сказке.

В первый день их встречи и знакомства Пашка приезжал в детдом «на смотрины». С директором детдома он был знаком давно, со студенческих времён.
Дружили, гуляли, развлекались вместе - как могли и умели, и как природа подсказывала.

После универа мозговитый и проворный Пашка за сравнительно короткое время превратился в «дорогого и любимого нашего Павла Васильевича – мудрого начальника и щедрого мецената».
Но для своего доброго и умного, пусть и менее удачливого друга Валерки он на всю жизнь остался всё тем же самым первым и особенным другом Пашкой.
Пашка устроил Валерку директором подшефного его ведомству детдома. И периодически заезжал к нему на работу в гости.

Валерка детей всегда любил, просто души в них не чаял! Пашка об этом знал, и поначалу его увлечений не разделял, но принимал и старался понять.
Пока однажды сам на себе не ощутил всё то, что всё это время чувствовал его друг Валерка.

Однажды, в очередной свой заезд в гости, Пашка услышал от Валерки довольно необычное предложение:
- Паш, а ты не хотел бы себе какого-нибудь мальчишку под крыло забрать? Заботился бы о нём, как о своём родном. Реализовал бы свой инстинкт отцовства, в конце концов. Ну, и он тебе благодарностью платил бы. Всё так, как ты его сам бы обучил и воспитал.
- Валер, да я даже не знаю, если честно. А если он какой-нибудь дефектный окажется? Еще разгребать за ним потом, проблем не оберёшься.
- А я тебе подберу такого, чтоб беспроблемный был, Паш! Есть у меня один такой на примете. Приезжай на следующей неделе, а я тут всё подготовлю. Проведу воспитательную работу.

И Валерка провёл. Но сначала внимательней поизучал досье мальчишки, чтобы в нём не обнаружилось никаких неприятных сюрпризов. В итоге всё оказалось практически идеально: сирота, родственники отказались, родных братьев и сестёр нет, двоюродных тоже. По здоровью тоже без проблем. Прекрасный кареглазый блондинчик 12,5 лет от роду. Еще и проезжает «по теме» - так Валерке доложили проверенные источники из собственного подчиненного персонала.

Что еще надо? Забирай и люби!

И Пашка в итоге Ваньку к себе забрал. И полюбил реально.

 

ЧАСТЬ 3

Тоня раньше учился абы как, да и в школу ходил тоже абы когда. В его полупустом Призажопинске-2, из которого давно уехали все адекватные люди, в свое время даже школу не сумели построить. И Тоня вместе с еще десятком мелких односельчан должен был в любую погоду и в любое время года добираться пешком до школы в соседний, чуть более цивилизованный посёлок.

Но и там на Тоню всем было всё так же совершенно наплевать. Что учителям, что директрисе, что психологине со всеми прочими соцработниками.
Но Тоня на этот счёт тоже не особо заморачивался. Ему даже проще: мозги за посещаемость никто не полощет, а дома за оценки никто не ругает.

Впрочем, всё ж одно короткое время был в поселковой школе человек, который Тоню ценил и на свои уроки всегда ждал.
Молодой учитель, студент последнего курса пединститута по имени Евгений Борисович. Которому не повезло попасть на практику из большого города в этот мини-филиал ада под названием «Зажопинская средняя школа №2».

В первый день своей практики Евгений Борисович неосторожно поинтересовался у томной, потрёпанной жизнью директрисы Алевтины Павловны о том, что если есть школа №2 – то где же, собственно, здесь находится школа №1?
Директриса посмотрела на него сквозь приспущенные очки и медленно произнесла:
- Борис Евгеньевич, дорогой.
- Эмм, простите, я Евгений Борисович.
- Ммм??
- Евгений... Борисович я.
- Женечка! Короче, дорогой мой. Если б я сама знала, где здесь поблизости, хотя бы в радиусе 100 километров, есть эта школа №1, я бы туда уехала работать не глядя, пусть даже за полставки. Надеюсь, я ответила на твой вопрос?
- Да, Алевтина Павловна, вполне. Спасибо.

Алевтина Павловна томно и устало вздохнула:
- В общем, по всем другим вопросам я тебя тоже буду рада проконсультировать, обращайся. Преподавательский состав у нас хороший. А ученики наши... Ну, сам и увидишь. Единственное что скажу тебе – в моей жизни было не так много поводов для гордости. Эта школа в данный почётный список не входит.

Алевтина Павловна поправила очки на носу и опустила глаза в журнал.
Евгений Борисович продолжал сидеть напротив нее еще полминуты, пока его не осенило, что на этом их содержательный разговор, в общем-то, логически завершён.

К своему первому уроку Евгений Борисович готовился тщательно. Долго просматривал учебный план, вводил в него коррективы, отмечая разные нюансы ручками разного цвета. Стрелочки рисовал.
Составлял собственную программу, привносил нотки юмора и интерактива в объяснение непростых математических тем.
Выбирал лучшее из отечественных и зарубежных педагогических практик.

Евгению Борисовичу отдали 5 и 7 классы, в каждом из которых было меньше десятка учеников и учениц. Параллельно ему отдали один из классов помладше. Несмотря на то, что до 5 класса у детей по всем предметам всегда был только один преподаватель, Евгения Борисовича попросили вести у них математику отдельно.

Всё дело в том, что единоличная учительница того класса в математике не шарила - от слова «совсем». И даже одинаковую сумму денег, сданных восемью ее учениками на шторы, считала на калькуляторе вот так: 300+300+300+300... А не 300х8=2400. Крестик умножения на кнопке калькулятора она наивно принимала за букву Х, не понимая, зачем вообще в калькуляторе буквы. И действительно - зачем? Еще и при нажатии на дисплее не отображается.
Другие предметы школьной программы она тоже примерно так и преподавала.

Зато в умениях другого плана, которые в жизни могли бы точно пригодиться, она, как ей казалось, разбиралась получше. При первой же встрече с Евгением Борисовичем в коридоре она, увидев юного неокольцованного новичка на 5 лет ее младше, сразу же принялась строить ему глазки, игриво накренившись и прислонившись плечом к обшарпанной стене коридора.
Под углом 65 градусов, как метко прикинул на глаз Евгений Борисович.

На первом же уроке, после того как он представился вверенному ему 4-Б классу и попросил задавать ему вопросы – первый же вопрос с задней парты прозвучал так:

- Евгений Борисович, а Вы педофил?

Евгений Борисович закашлялся и покраснел. Что? Как?
Но виду постарался не подать, хоть и неудачно, и попросил задать вопрос ближе к теме.

А после урока ополаскивал лицо холодной водой в учительском туалете и думал:
«И это только первый урок. А что будет дальше?»

С порога напуганный мелкими демонами молодой учитель не сразу и заметил, что среди всех этих одинаково недобрых чертей на третьей парте справа сидел один особенный чертёнок, который все 45 минут с любопытством его разглядывал.

 

ЧАСТЬ 4

В плане умственных способностей Тоня был не высокого о себе мнения. Среднестатистический троечник и лентяй, он не считал любую науку чем-то таким, что могло бы пригодиться в его никчемной и заранее предопределенной судьбе.

Но новый молодой учитель вызвал у Тони некоторый интерес. Ну, скорее любопытство. Тоня задавался вопросом: почему в их школе появился педагог-мужчина, который преподаёт что-то иное, чем физ-ру или труды?
И зачем ему вообще понадобилось идти и учиться в институт на преподавателя? Чтобы что? Сеять куда-то какое-то там разумное, доброе и вечное? Звучит как шиза.

Но что-то еще, совсем неуловимое, исходило от того странного очкастого парня с бледным лицом, тонкими ногами и не менее тонкой душевной организацией.

«Какой-то лох. Но вроде симпатичный».

Тоня какое-то время назад за собой заметил, что ему нравятся парни или мужчины постарше. Мало что еще соображая, он конечно же видел в них альтернативу мужчинам из его собственной семьи.

Своих батю и брата он перестал воспринимать как родных ему людей после того, как каждый из них по отдельности, в разное время и разными поступками, показали и доказали ему, что кроме одинаковой фамилии и цвета глаз между ними нет и не было ничего общего.

Старший брат его, кажется, за родного вообще не считал. Постоянно его игнорил. Не игрался с ним, не рассказывал сказки на ночь. И даже прикасаться брезговал.
Когда мать или батя заставляли старшего позаботиться о младшем, старший всячески старался избегать этих заданий, и снимал с себя любую ответственность за жизнь и заботу о своем брате по крови.

А со временем, один раз наебав мальчишку своими «фокусами», он сделал из него средство заработка себе на дурь. Пустил малого и несмышлёного братишку по рукам своих друзей и приятелей. Тоня по детской наивности посчитал это за такие себе странные игры. Порой, правда, интересные для него. Но порою и болючие. Но деваться было некуда – никто его не защищал и из детско-взрослого порочного круга не вытаскивал. И Тоня решил, что раз так – значит так и надо, наверное. И старался приспосабливаться, чтоб особо больно и обидно не было.

Ну а батя вечно был бухой и не просыхал круглые сутки уже много лет. Равно как и его мать. Тоня реально не помнил, когда в последний раз видел их трезвыми. Напившись, мамка вечно орала на батю и жаловалась, что он испортил ей жизнь. Потом, после очередной стопки, тихо оседала на стуле, и старший сын уволакивал ее проспаться.

А набухавшийся батя каждый раз становился непредсказуемым. Он мог отругать и даже поколотить Тоню за какой-нибудь пустяк. Хоть и колотить у него получалось не очень, ведь в бухом своем состоянии батя Тоника больше напоминал собой мешок с говном. Такой же мерзкий, грузный и вонючий.

А мог батя и внезапно подобреть и, позвав Тоника сесть к себе на руки, начинал его любовно гладить по голове и рассказывать, что Тоня – его единственная радость и отрада в этой жизни.
- Тоня, сынок, ты мне скажи – ты все уроки сделал?
- Да, бать, готовые уже давно лежат, - даже не моргнув глазом и не пошевелив пальцем, врал ему сынок.
- Молодец! Ты у меня пацан башковитый. Весь в деда, упокой господь его душу грешную. Дед твой знаешь какой умный был! Точные науки как орешки щёлкал. Жаль, война его погубила.

Тоня слушал батины байки и никак на них не реагировал. Только кивал головой, если батя искал от него какого-нибудь подтверждения каким-нибудь собственным нечленораздельным словам:
- Да, сынок?
- Да, батя! – отвечал Тоня, даже не понимая, о чём батя ведёт речь.
- Ну вот! А я и говорю...

И в такие моменты Тоня ёрзал на месте и с нетерпением ждал, когда же батя наконец или забудет мысль, с которой начинал, и на полуслове отпустит его гулять дальше. Или просто захрапит прямо за столом, также не закончив свою пламенную, но жутко косноязычную речь.

Но, видимо, дедовы умные гены, каким-то макаром облетев мимо организмов его бати и старшего брата, все же долетели до организма Тоника и зародили в нём крохотное зернышко таланта, о котором сам мальчик еще не знал и даже не догадывался.

А зёрнышко просто лежало себе спокойно и ждало подходящего толчка, чтобы начать прорастать.
И толчком этим послужило первое впечатление от нового учителя математики, так удачно и вовремя приехавшего в их обшарпанную школу №2 на самых ебенях Вселенной.

 

ЧАСТЬ 5

Пока Тоня ожидал своего гостя, он решил написать Генке и предложить ему новую, оригинальную идею для рассказа.

Генка обнаружил в себе тягу к написательству совсем недавно. Он раньше тоже пробовал писать - какие-то стишки то про школу и первый звонок, то про природу в лесопарке, то про дружбу к Семечке.

«Если б не было тебя -
То тогда б где был бы я?»

Всё это было очень мило и очень по-детски наивно. Но Генка очень старался, пыхтел, потому что ему очень хотелось излить свои мысли и свою душу хоть куда-то, хоть кому-то. Хоть тетрадке в клеточку. Бумага ведь всё стерпит и ржать не будет.

Генка никому не показывал свои неказистые творения, даже Семечке. Тем более Семечке!
Он настолько стыдился собственных чувств и мыслей, что даже свою тёплую и нежную дружбу к Семечке он порой считал чем-то неправильным, не достойным даже самого близкого к нему человечка.

Генка опасался, что даже всегда добрый и ласковый к нему Семечка все эти его творческие потуги не оценит, и даже может высмеять. И он имел бы на это полное право. Потому что Семечка – ангел, а Генка – так себе, случайно мимо песочницы проходил.

Но он старался! Он читал разные книжки, в основном детскую фантастику и прочий фикшен, что в интернете попадётся. Запоминал стиль и слог авторов, пытался подражать. Набивал руку, натренировывал память. И первый свой короткий рассказ про межпланетный звездолёт, перепутавший маршрут и приземлившийся на случайную планету, оказавшуюся так похожей на родную Землю – Генка решился все-таки показать Семечке, а потом и Тонику.

И всю ночь после этого не спал. Всё думал, как Семечка будет мягко подбирать слова и говорить ему:
«В целом, Генчик, очень даже неплохо, очень... интересное у тебя воображение».
А Тоня прочтёт и скажет:
«Геннадий! Это пиздец во всех смыслах! Ну, и в хорошем смысле наверно тоже».

Но рассказ обоим друзьям на удивление зашёл. Семечка только отметил, что хорошо бы, если б главный герой встретил на той планете свою любовь. И забрал бы к себе на Землю, когда его прилетят спасать.

А Тоня добавил, что еще круче было бы, если б на той планете все ходили голые и сосались бы друг с другом прямо на улице, и чтобы все кайфовали круглосуточно, а главный герой возвращаться бы на Землю передумал.

Генка всё это слушал от друзей – и что-то это ему смутно напоминало. То ли он сам подобные картинки в своих снах видел. То ли прочитал такое где-то, но не очень помнил где ;)

Как бы то ни было, сейчас Тоня, размышляя о пауке и мухе, посчитал, что это прям очешуенная идея для нового рассказа, и кинулся эту идею Генке излагать.
Но сначала отправил ему приветственный смайлик и поинтересовался, как у него дела. Не помер ли он там от скуки в своем серпентарии. То есть, санатории.

Генка тут же перезвонил:
- Привет, Тоник!
- Здарова, Геннадий! Кому не спим? У тебя ж там тихий час вроде?
- Да, Тонь, только не спится че-то. Вот сижу в холле, тут вафля получше ловит.
- Ты с планшетом? Рассказ печатаешь, да? А я тебе щас, кстати, охуенный сюжет подкину, хочешь?
- Ага, с планшетом я. Ну, давай!
- Короче, представь: начало такое, что на кровати голый и со стояком лежит пацанчик, зевает, скучно ему, пиздец. Телефон у него сдохший на зарядке лежит, смотреть особо не на что. Он смотрит по сторонам, потом на потолок – а там в углу паук на паутине. И муха мимо летит такая – вжжжж! - как истребитель. И говорит пауку: «Шо ты, Вася, жрать охота? А вот хуй тебе - не дамся я, и не проси». А паук такой: «Здарова, говноедка! Да похуй мне, не очень-то и хотелось. Лети, куда летела, заебала тут пиздеть».
А она такая притормаживает, подлетает к пауку и говорит: «Вася, да я ж тебя знаю как облупленного, ты ж своими шестью глазищами на меня давно и похабно смотришь, извращуга. Тьфу на тебя 2 раза». И подлетает поближе, чтоб метко плюнуть, и зацепляется за паутину – «Бляя, пизда мне!». А паук такой: «Ха, ну шо, подруга, довыёбывалась? А ну иди сюда, мразина ты пиздливая».
Ну а дальше, Ген, ты сам допридумай. Ты ж у нас писатель, а не я!

Генка слушал весь этот поток Тонькиных мыслей, а в конце рассмеялся в голос и сказал:
- Тонь, а хочешь прикол? Ты мне, конечно, не поверишь, но...

В квартире раздалась трель от дверного звонка.

- Ой, Ген, всё, ко мне пришли! Давай тогда, до связи! Но ты ж рассказ уже начинай писать, я потом проверю! Сёме привет и поцелуй взасос!
- Оке, Тонь! Рад был тебя услышать. Еще б увидеть тебя когда-нибудь, в твоих новых хоромах и в прикиде! А то мы с Семечкой по тебе соскучились уже.
- Понял, бро! Не вопрос. Пока что скину селфи, а там дальше скоро и в реале увидимся!

Мелодичная трель от двери раздалась во второй раз. Тоня отключил звонок на телефоне. Потом второпях сделал селфи, вытянув руку подальше от себя, и скинул фотку Генке в мессенджер.

Генка открыл сообщение. С экрана на него смотрел Тоня, подмигивающий и показывающий знак “Victory”. Генка улыбнулся, радый увидеть своего друга, и не сразу заметил, что с этой фоткой не так.
Потом встрепенулся, прикрыл нижнюю часть фотки ладошкой и огляделся по сторонам.
«Вот же Тоня чертяка! По-другому никак не может!»

Просто Тоня сделал для Генки голое селфи почти в полный рост.

 

ЧАСТЬ 6

Квартира, в которой теперь жил Тоня на постоянке, была очень светлой и просторной. Расположенная в тихом спальном районе, она удачно выходила окнами не на соседний дом, а на пространство с небольшим парком.

Когда Пашка разрешил Ваньке, по его просьбе, поселить Тоню в эту пустующую квартиру, радость обоих пацанов скрыть было просто невозможно.
Ванька благодарил Пашку и обещал ему, что выполнит теперь любую его просьбу. Тоня благодарил Ваньку, обещая ему то же самое, только вдвойне.

А когда и вопросы все по поводу зачисления Тони в гимназию решились – они чуть ли не упали оба Пашке в ноги и чуть не принялись эти его ноги целовать.
Пашка усмехался, отнекивался, говорил им обоим, что это всё пустяки, что ничего сложного, и ему даже приятно оказать им такую помощь. И это была чистая правда.

В итоге в тот день Пашка отпустил водителя и сам отвёз Тоню с Ванькой, помог поднять Тонькины вещи на нужный этаж, а следом постучался в соседнюю квартиру.

Дверь открыла девушка, которая по внешнему виду напоминала парня. Тоня ойкнул.

- Сашик, привет!
- Оо, Пал Василич, какими судьбами в наше гетто?
- Да вот, соседа вам нового завёз... Ты сейчас одна дома?
- Нет, но проходи... Лизок, угадай, кто к нам щас наш любимый-дорогой пожаловал?!

Пашка зашёл в соседнюю квартиру, а вышел через полтора часа.
Провожали его уже две девушки, все они трое смеялись, а это означало, что им удалось что-то там успешно порешать.
Потом Тоня узнает и познакомится с ними поближе.

Сашик и Лизок были Пашкиными подружками-лесбиянками. Их он тоже знал обеих еще со времен универа. Когда-то Валерка потащил Пашку в один «клуб по интересам», а Пашка не хотел сначала, отнекивался и даже слегка краснел. Но потом сдался – и не пожалел. Новый мир открылся ему тогда, и Пашка был просто в шоке от смелости и отвязности всех его посетителей.
А позже – от честности и надёжности дружбы с некоторыми из них.

Пашка изначально покупал эту квартиру с расчётом, что она будет по соседству с девчонками. Так удачно совпало, что квартира эта внезапно опустела, а на продажу или аренду ее выставить не успели. Сашик позвонила Пашке, кинула намёк. Пашка намёк понял.

По сути, квартира эта была ему не особо нужна. Но раз такой удачный случай, да и цена вполне подходящая, то почему бы и не прикупить? Тем более что для этого ему надо было просто взять часть денег с одной из его нескольких «кучек».

Пашка договорился с девчонками, что они будут присматривать за новым жильцом за символическую благодарность от Пашки. Ни Сашик, ни Лизок против не были.
Новому жильцу, то есть Тоне, было всё доступно объяснено. И велено слушаться, а также обращаться за чем надо в любое время без колебаний.

Обе квартиры были расположены на этаже так, что случайному прохожему (а таких в охраняемом доме было трудно себе представить) ни одна из входных дверей не была видна ни с лестницы, ни от лифта. Вход в обе квартиры находился в отдельном тамбуре за отдельной дверью.

Вот и Шурику, чтобы попасть к Тоне в гости, нужно было пройти сложный квест: сначала позвонить в дверь подъезда, потом поговорить с консьержкой, потом та должна была позвонить в нужную квартиру, спросить разрешения, после чего сама провожала гостя до лифта, вызывала его и нажимала на кнопку нужного этажа собственноручно. А потом еще, непосредственно на этаже, надо было подождать перед общей дверью, а уж потом, если повезёт, зайти в нужные апартаменты.

Но Шурику повезло. Еще у подхода до самого подъезда с ним поравнялась девушка с крашеными в красный цвет дрэдами и пирсингом в носу и на нижней губе.

- Пацан, ты к кому такой нарядный?
- Здрасьте. Я к Тоше.
- Какому Тоше конкретнее?
- Тихомолову. Он тут живёт, на 9 этаже.

Сашик вскинула бровями и выплюнула жвачку. И следом закинулась новой.
- Ммм, очень интересно. А Тоша твой в курсе, что к нему гость пожаловал?
- Да, мы с ним договаривались. Вот, я и в магазине уже всё купил.
- Понятно. Ну заходи.

Они зашли. Сашик окликнула консьержку:
- Светланчик Ивановна, этот симпатичный молодой человек со мной. Хорошо?
- Хорошо, Санечка! Заходите, конечно.

И Санечка провела Шурика по полному квесту от начала и до конца. И поставила его перед Тонькиной квартирой, быстро жмакнув на ней звонок и зашмыгнув в свою дверь.

 

ЧАСТЬ 7

Тоня подбежал ко входной двери и посмотрел в глазок. Так и есть – к нему пришел его новый одноклассник.
Тоня повернул ручку замка, снял цепочку и открыл дверь:

- Привет, Шурик! Залетай давай!

Стоящий перед ним Шурик от неожиданности вспыхнул глазами, выронил рюкзак из левой руки. И пакет – из правой. Вытаращился на Тоника и прошептал:
- Тонь, привет! Рад тебя видеть.
- Хехе, а я как рад!
- Ну да, заметно. Кхм-кхм... – Шурик запнулся, но всё же осмелился тихонько и осторожно продолжить. - Вообще так хорошо по тебе видно, Тонь! Давай-ка я побыстрее зайду.
- Так я ж и говорю – залетай скорее!

Тоня улыбался во все 32 белых зуба и не очень понимал, чего вдруг Шурик такой красный стал.
Нет, ну он, конечно, знал, что Шурик очень скромный мальчик, и стесняется даже своей тени.
Но сейчас-то чего, сразу так с порога?

А Шурик наклонился, чтобы подобрать выроненные рюкзак с пакетом, и в этой своей наклонённой позе всё старался смотреть куда-то в сторону.

Тоник проследил, куда смотрит Шурик. Там, на соседней двери, вроде бы ничего интересного не наблюдалось.

Наконец, Шура подобрал всё, что упало, и ткнул рюкзак Тонику в область пояса. Тоник опустил глаза.

«Бляяяять!!»

Тоня настолько быстро бежал к двери, до этого сделав и отправив Генке мгновенное селфи, не глядя – что просто забыл напялить на себя хоть какие-нибудь шорты.
Находясь в квартире почти все время один, он даже и не чувствовал, что ему на теле чего-то не хватает.

Начав жить самостоятельно, вдали от родного дома и постоянно окружающих его неприятных людей, теперь Тоня чувствовал себя наконец-то свободным. И эту свою свободу он сам для себя хотел как можно сильнее прочувствовать, еще надёжнее в ней самого себя убедить, еще чётче подчеркнуть.

Поэтому первое, что он сделал, когда впервые остался на долгое время один – это снял тогда с себя всю одежду и принялся ходить, сидеть, лежать и бегать голяком по спальне, прихожей, кухне и ванной комнате. И даже осмелился выйти на балкон 9 этажа – на счастье, самого верхнего в доме. Но все равно осторожно поглядел тогда вверх и по сторонам, чтобы убедиться, что его нижнюю часть тела точно ниоткуда не видать.

А сейчас нижнюю часть Тони все-таки увидели. И не какие-то неизвестные ему люди из соседних окон.
А его новый одноклассник прямо перед собой.

Прижимая одной рукой Шуркин рюкзак еще сильнее к животу, а второй рукой прикрывая себя сзади, Тоня теперь не знал, куда поскорее побежать: то ли в ближайшую комнату искать и надевать шорты, то ли слепо следовать за Шуриком на кухню, куда тот без колебаний устремился с пакетом.

А Шурик, пройдя полпути на кухню, обернулся, уже спокойнее посмотрел на Тоника, увидел его испуг и, подумав, решил его успокоить:

- Ладно тебе, Тош, не волнуйся. Я знаю, кто такие нудисты, у меня троюродные родичи такие же. Я привык.

Тоня от этих слов нифига не успокоился, а еще больше напрягся, услышав незнакомый термин:

- Кто-кто, говоришь?
- Ну... нудисты. Родичи моих дяди с тётей. И сын их 8-летний, - пожал Шурка плечами.
- Божечки, бедный ребёнок... А что это означает, Шурк?
- А ты не слыхал про такое?
- Нет. Это такой же пиздец, как щас у меня, да? Лечить надо?
- Нееет, Тошик! – кажется, Тоня увидел Шурика смеющимся так открыто впервые. – В общем, давай мы тут распакуемся сначала, а потом я тебе расскажу. Ладно?
- Ладно, Шур. Тогда я рюкзак в комнату отнесу и быренько оденусь.
- Стой! – Шурик воскликнул и протянул руку. – Не спеши. Давай сначала в холодильник пирожные поставим и на стол накроем. У тебя же чай есть?
- Есть, Шурка! Но давай я всё-таки сначала...
- Не надо. Если тебе так ОК – то и мне уже тоже ОК.

Тоня поставил рюкзак на диванчик в углу просторной кухни, подошёл к Шурику. Тот все еще держал в руках немалый пакет из супермаркета. В следующий момент протянул Тоне одну из ручек пакета, а вторую остался держать. И они начали доставать оттуда покупки.

В какой-то момент, ухватив разом одну коробку с соком, Тоня и Шура вдруг столкнулись лбами. Оба ойкнули, почесали себе лбы, а Шурка засмеялся. Во второй раз на памяти Тоника. И тот, зависнув на пару секунд, раскатисто рассмеялся в ответ.

ЧАСТЬ 8

Когда Тоню только поселяли в эти шикарные апартаменты, вместе с ним поглазеть на новую Тонькину «халабуду» зашел и Ванька.

- Нихуя себе! – огляделся он по сторонам и присвистнул. – Ну всё, Тоня, теперь тебе у Пашки за такое до конца жизни отрабатывать придётся, и даже после!
- Ну, как-нибудь отработаю. Ты, Вань не переживай так, ладно? Сам знаешь, у меня на рынке двойной тариф и спрос нормальный. Это только тебе, халявщику, всё бесплатно доставалось. По блату.
- И я это реально заценил тогда, Тонь. Ты же знаешь, ты для меня особенный пацик был и всегда таким и останешься.
- Да знаю, Вань. Печалька, что у тебя на меня больше не стоит. – Тоня сел на край огромной двуспальной кровати и вздохнул. Окинул взглядом кровать:
«Ну и куда мне такой траходром, когда на нем никого кроме меня не будет?»

- Вань...
- Что, Тонь?
- А может всё-таки... давай ещё разок, по старой памяти, а?

Ванька присел с Тоником рядом на кровать. Протянул руку, погладил его по шевелюре. Тоник ткнулся головой в Ванькину руку, как котёнок, которого внезапно решили приласкать.

- Тонь, не могу я, прости. У меня уже Вовка сейчас есть. Ревновать будет.
- А мы ему не скажем, Вань! Я точно не скажу!
- Нет, Тонь, нельзя. Я с тобой был честный, и с ним тоже так хочу. Прости, мась!

Ванька мягко притянул Тоню к себе, обнял, поцеловал в макушку. Сидел и держал его, легонько покачиваясь, будто убаюкивая.

- Простишь?
- Прощу... Но нихуя не забуду по гроб жизни!
- И я тоже не забуду, Тонь. Хрен тебя забудешь такого!

Ванькины блестящие глаза прищурились в улыбке.
Тонькины блестящие глаза зажмурились, а сам Тоня глубоко вдохнул и выдохнул.
И в памяти его замелькали кадры со дня их с Ванькой первой встречи во второй палате областной детской больницы. А также со дня их последней встречи в подсобке отделения травматологии.

Там, в подсобке, после всего, сидя перед Ванькой на коленках и блуждая пальцами по его шелковистой коже, Тоник ощущал, как от Ванькиного голого тела на его собственное голое тело вместе с напряженной дрожью перебегали легкие электрические импульсы. Чуть раньше, погружая Ванькин красивый писюн в собственный рот, он всем своим телом чувствовал, как от его старшего друга к нему переходит та самая настоящая природная мужская сила.

Раньше Тоня зачастую ощущал себя обычной бесполой куклой, насадкой для чьего-нибудь хуя, то передом своим, то задом - начиная с родного старшего брата-уебана и заканчивая бесчисленными его друзьями и знакомыми, такими же безразличными ему и к нему уёбками. Которые видели в Тоне только кусок плоти с двумя подходящими для засовывания отверстиями.

И только вместе с Ванькой, впервые в своей пока ещё короткой, но уже мучительно истерзанной людским безразличием жизни Тоня почувствовал себя не куклой, а по-настоящему живым человеком - мальчиком, мужчиной, мачо, самцом, гордым обладателем писюна! Отдельным и уникальным созданием природы, по счастью наделившей его тело этим чудесным органом. На который раньше все те люди-нелюди не обращали никакого внимания, а порой и недовольно ворчали, мол: жаль, что у этой куклы только две подходящие дырки, а не три, но в принципе тоже сойдёт.

Ванька стал первым в жизни Тоника мальчиком, юношей, мужчиной, который к его 10-летнему писюлику отнесся с должным вниманием и уважением.

Тогда, в первый день их знакомства во второй палате, Ваньку с поломанной ногой привезли на инвалидном кресле и выгрузили на кровать у окна. Козырное место для козырного пацана. Которому вроде бы как уже не совсем место в детской больнице. Но чисто формально, по паспорту, Ванька всё ещё считался ребенком.

Тонькина койка была к нему соседней слева. Тоня еще спал, как и все вокруг. Еще рано, половина восьмого утра.
Чтобы не будить всю палату сразу, Ваньку тихонечко ввозили через поскрипывающую входную дверь и так же аккуратно перекладывали на кровать.

У Ваньки был двойной перелом ноги. На первый же вопрос лечащего врача о причине перелома Ванька лаконично отвечал:
«Да так, шальная пуля».
Настоящую причину он никому не говорил. И даже Тоне потом не признался. Чтобы проблем не создавать – ни себе, ни кому-либо еще в принципе.

Тоня от скрипа двери все-таки проснулся, и дальше с любопытством наблюдал за своим новым соседом.
Высокий, худой, но мускулистый. Карие глаза, негустые брови, светлые волосы в короткой причёске, достаточно отросшие, чтобы была заметна их вьющесть.

Ваньку завезли, выгрузили и ушли. И теперь он лежал на спине в одних коротких чёрных шортах и смотрел в потолок. Лежал бы себе так и дальше, но заметив косой любопытный взгляд слева, не оборачиваясь прикрылся одеялом и закрыл глаза.

- Я Тоня, а тебя как звать? – услышал он шёпот с той же левой от себя стороны. Ничего не ответил, погруженный в свои беспокойные мысли.

Только подумал: «Хули ему надо?»

Открыл глаза и повернулся влево:
- Чего тебе, пацан?
- Ничего. Я вежливо представился и тебя спросил. А ты гонишь.
- Ну, Ванька я, допустим.
- «Допустим»? Ты сам не уверен?
- А ты борзой пацан. – Ванька развернулся всем телом. – А почему ты Тоня, а не, ну... Тоха?
- А почему ты Ванька, а не, ну... Встанька? - Тоня свел брови в кучу. – Не встаёт потому что?

Тоня зыркнул Ваньке на верхний край одеяла, прикрывающего тому тело от пояса до ступней.

- Много будешь знать...
- ... скоро состаришься, я в курсе. В школе проходили. Не боись, мне такое еще не скоро грозит! Ну, так что?
- Что?
- На вопрос ответишь?
- На какой?
- Да на любой! Например - что у тебя с ногой? Ты футболист?
- А что у тебя с рукой? Ты онанист?
- Кто? Я такую профессию не знаю! – растерялся Тоня.
- Ахаха, смешная шутка, я заценил, - подмигнул ему Ванька
- Да нет же, я реально не в курсе...
- Ну ты даёшь! Короче, я тебе позже расскажу, - Ванька оглянулся по сторонам. - А может и покажу. Кстати, а где тут у вас туалет и душевая? Отведешь?

Тоня остался недоволен ответом без разгадки, хоть и с интригой, и пробурчал:

- Я не оч понял, при чём тут твоё «кстати», но ладно - отведу, покажу.

Приподнялся с кровати и засобирался идти и проводить новому соседу экскурсию. Почесал себе шевелюру.

- Стой... а я наверное понял про руку и про душ. - Тоня посмотрел на свой гипс. - Онанист, это значит тот, кто руками что-то умеет делать, типа слесарь-сантехник, да? Или, погоди... Онанист... Пианист... Да, точно - руками же... Ну че ты ржешь, Вань?

Ванька закинул голову, откинулся на спину и почти беззвучно захохотал.
Тоня удивленно на него посмотрел. А через секунду, заразившись смешинкой, тоже захрюкал. Постарался тихо, как мог. Но почти половину палаты всё ж разбудил.

Через пару минут Ванька уже перебирался по коридору, опираясь на костыли, и рассказывал Тоне загадочным голосом:
- Это очень ответственное, реально серьёзное ремесло. Там талант нужен! Не каждому дано...

Ванька продолжал загадывать загадки и вводить Тоню в исступление от любопытства.

Когда оба доковыляли до душевой комнаты, Тоня остановился:
- Так что, отгадка будет? Или мне еще ждать, когда ты наплескаешься?
- А ты не хочешь тоже? – вдруг прищурился Ванька, кивая на дверь душевой. – Не любишь плескаться?
- Ну, так. Я плескался уже недавно.
- Это когда примерно?
- Дня три назад. Когда голову мыл.
- И всё?
- Ну я, в смысле, голову помыл, вот и поплескался, над раковиной.
- Так, Тонь, ты мне мою-то голову не дури. Когда ты именно купался под душем, можешь по-человечески сказать?
- Господи, как же сложно! Под душем – неделю назад, когда сюда поступил. А голову, под раковиной, три дня назад. Что неясно?
- Тоня, ну это пиздец, так не пойдёт.
- Да чего ты? Я всегда так. А какая разница?
- Большая, Тоня, большая.
- Угу, и толстая, скажи ещё. Я эту шутку знаю. Тоже учили в школе. Ну, так а к чему весь этот базар-то, Вань? Чего ты мне загадки всё время загадываешь?

Ванька ничего не ответил, а молча поковылял, открывая двери в душевую комнату.
И почти закрыв ее за собой, обернулся и сказал:

- Так, ладно, пойдём. Поможешь мне управиться. А иначе отгадку не узнаешь.

Перед Тоней встала дилемма:
Незнакомый пацан тянет его сейчас загадочно в душ. Вопросы странные задаёт, разве не пофиг ему на то, как Тоня следит за гигиеной, и вообще как живёт?

Тоня к такому вниманию к собственной персоне не привык.
До сих пор в его окружении всем было категорически насрать, как часто моется Тоня, и моется ли вообще. Порой Тоня мог и голодным весь день проходить, если только соседи в гости не позовут.
А тут... Тут что-то нечисто!

Тоня усмехнулся удачно придуманному к месту каламбуру.
Ванька это заметил и спросил:
- Че ржешь?
- Да так, ничего. Шутку смешную придумал. Только тебе не расскажу, пока отгадку не услышу.

Тоня не заметил, как за разговорами да размышлениями они оба уже оказались внутри душевой комнаты, а Ванька почти весь разделся, сидя на лавке. Тому оставалось снять только шорты и чем-то обмотать гипс на ноге, чтобы не намочить.

Ванька осторожно стягивал с себя шорты.
Тоня искоса наблюдал. А потом рот открыл, потому что следом за шортами Ваньке снимать было нечего.
Трусы Ванька не носил.

- А ты это... – начал задавать вопрос Тоня, но Ванька его прервал:
- Нет. А зачем? Лишние слои белья на теле.
- А зимой? Яйца от мороза звенеть не будут? Как колокол.
- А у меня мелодично звенят, всем нравится.

Тоня шутку понял, но смеяться не стал. Слишком уж был поглощен размышлениями.
Тем временем, Ванька начал командовать:
- Так, я там пищевую пленку с собой захватил, достань из пакета. Ну и раздевайся следом, чего тянуть!

Тоня достал из пакета, взятого с собой Ванькой, рулон плотной прозрачной плёнки. Сел на корточки и обмотал гипс на его ноге. Пока обматывал, косился взглядом на Ванькин «колокол».

«Здоровый! Даже шикарный. Интересно, как звенеть будет?» - Тоня сделал рефлекторное движение горлом, будто жажда напала. Но пить ему сейчас не хотелось.

Ванька эти зырки глазами заметил. Чтобы не смущать пацана, решил отвлечь его каким-нибудь левым вопросом:
- А когда у тебя ДР?
- В конце августа, - ответил Тоня. И немного отвлёкся.
- А у меня в конце осени.

В следующий момент Ванька встал и протянул Тоне руку, потом кивнул головой в сторону душа.
Тоня понял, что за знак. Послушно снял с себя шорты и трусы, затем молча повёл Ваньку под руку.

Ванька продолжал опрос:
- Подарок себе какой хотел бы?
- Подарок?
- Ну да. О чем ты мечтаешь?
- Не знаю. Чтобы все отъебались. Охуенный подарок был бы. Жаль, что дорого стоит.

Ванька включил душ и оставил воду стекать, чтоб нагрелась.
Тоня успел отскочить и встать чуть вдалеке, чтобы брызги не долетали.

Ванька повысил голос, пробуя перекричать звук воды, падающей на кафель:

- А что, заебали тебя все, да?

И начал намачивать голову.

Тоня пристально посмотрел на своего нового голого друга со спины. Следом посмотрел на голого себя сверху вниз.
Горько усмехнулся, и еле слышно ответил:

- Заебали. Ты даже не представляешь как...

 

ЧАСТЬ 9

Тоня сидел так на кровати в обнимку с Ванькой, зажмурившись, и все эти кадры и разговоры проносились в его голове то обрывками и быстро, то спокойно и во всех деталях.

Он во всех деталях помнил своё первое впечатление от увиденного обнаженного тела Ваньки в душевой комнате. Худощавое, но подтянутое. Штук с пяток родинок на жилистой спине. Идеальная попа с ямочками по бокам.
Так и просилась его рука потянуться и погладить всё это совершенное творение матушки-природы.

Но Тоня терпел. Хоть и не весь – на одну из частей его тела нетерплячка все-таки напала.
Он посмотрел вниз, на ту самую свою часть. А та смотрела вверх, на всего остального Тоника.
А Ванька, аккуратно развернувшись, смотрел на всё это вместе взятое.
Но решил, всё увидев, что пацана смущать и пугать не следует. Всё и так уже стало Ваньке понятно, и это его даже чутка позабавило. А еще – успокоило. Значит, пацанчик «свой». Дружить с ним будет проще.

Ванька прикрутил шумящую воду потише и спокойным ровным голосом сказал:
- Тонь, а достань там мочалку еще, будь другом!

Тоня встрепенулся, прижал внизу ладошкой и присел над пакетом, шерудя свободной рукой и доставая для Ваньки мочалку.
Потом подошёл к Ваньке, протянул ему. На последнем шаге нога поскользнулась – и Тоня замахал руками, а Ванька успел ухватить его за гипс.

- Стоять! Куда собрался?
- Падать собрался, - пошутил Тоня с перепугу. Шутка оказалась удачной, по крайней мере Ванька ее заценил и захохотал.
- Потом будешь падать, а пока лучше делом займись. Можешь мне спину потереть, докуда допрыгнешь?
- Могу, Вань. Если надо, там в углу табуретка есть, - осмелел Тоня, прогоняя всё свое смущение и робость. Когда-то нетипичные для него чувства.

Пользуясь тем, что его тело все еще было везде напряжено, он это своё напряжение перевёл на руки и начал так усердно, как только мог, натирать Ванькину спину.
Дотянулся до лопаток, дальше было сложнее. Но Ванька сказал:
- Сильно не напрягайся. Куда достанешь – дотуда и ОК.

Тоник сопел и елозил мочалкой по его спине. По правому боку, по левому боку. По правой руке, по левой руке. Дальше дорога была только вниз. Тоня завис на секунду, бросил взгляд вверх на Ваньку.
Ванька повернул и наклонил голову в сторону Тоника и подмигнул:
- Давай, не тормози на полпути до финиша.

И Тоня завёлся снова. И еще усерднее начал елозить по Ваньке мочалкой. По правому полупопию. По левому полупопию. И даже чутка посерединке.

Дальше Тоня уже вольготно разъезжал мочалкой по Ванькиным бёдрам, ляжкам, коленкам и икрам. Наматывал круги до финиша. Наконец, дошёл до пяток и остановился.
Сидя на корточках, протянул Ваньке мочалку по его просьбе. Тот ее ополоснул и начал намыливать заново.

А Тоня так и сидел на корточках и наблюдал, как играют и переливаются влажным блеском небольшие, но прочные мышцы на Ванькином теле.

Наконец, снова намылив мочалку как надо, Ванька подпрыгнул на одной ноге два раза и развернулся.
Над сидящим на корточках Тоней нависла Ванькина голова в улыбке. А чуть ближе к голове Тони нависла еще одна, поменьше. И тоже, как казалось, улыбалась ему.

- Так вот, Тонь, ты отгадку хотел, кто такие онанисты. Тебе всё ещё хочется знать, ты скажи?
- Да, Вань. Но только я наверное сам уже догадался.
- О, а ну-ка! Расскажи свою догадку.
- Да я, Вань, и показать могу. Мне проще, чем словами рассусоливать.

И Тоня, сидя на карачках и глядя вверх на Ванькины 2 головы, потянулся рукой к той, что поближе. Но на полпути остановился и просто подвигал рукой в воздухе, показывая им обоим знакомый жест.

Ванька сдвинул брови, наморщил лоб.
- Че-то я, Тонь, не догоняю. Ты можешь наглядней объяснить?
И слегка подвигал бёдрами влево-вправо.

Тоньку после этих слов как будто подменили.
Последняя преграда на пути к доверию к его новому голому другу – исчезла.
Он приподнялся с корточек, встал в полный свой 10-летний рост, цапнул Ваньку за писюн и начал шатать его привычными движениями.
Весь 5-летний опыт тренировок и практик разбудился в его руках.

Обалдевшему Ваньке оставалось только покрепче ухватиться за хрупкие Тонькины плечи и прислониться к стене.
А следом Ванька опустил одну руку вниз и взаимно взял Тоника за стоячую писюху.

Оба пацана запомнили тот день во всех мельчайших деталях.
Такое не забывается, даже если б очень захотеть и постараться.

 

ЧАСТЬ 10

Так думал Тоня и сейчас, попутно задавая сам себе наводящий вопрос:

«А зачем вообще стараться и забывать его? Ванька просто ушёл к другому, так сложилось, ну бывает. Я-то к ним не лезу, пусть ебутся, как хотят. Но и ко мне, в мою башку, я тоже никому залезть не дам. Хочу и буду любить моего Ваньку, и помнить его как хочу, и никто мне об этом не указ!»

Тоня вдруг спохватился и слегка подпрыгнул, не открывая глаз.
Он сам себе сказал в мыслях это слово. И оно прям вылетело само собой, вместе с другими словами о Ваньке, как так и надо. Легко и непринуждённо.

Значит – так оно и есть? Тоня сам себе случайно проболтался, что Ваньку он реально полюбил? По-настоящему, как пацан пацана. Как у людей.

Сидя на краешке кровати, Ванька чуть ослабил свою хватку в объятии Тоника, когда тот, успокоившись и замлев 10 минут назад, сейчас вдруг неожиданно задёргался. А потом скукожился и от Ваньки поспешно отлип.

- Тонь, чего ты? Что-то вспомнил неприятное?
- Да нет... Наоборот. То я так, проехали...
- Не, Тонь, стопэ. Что случилось? Я же вижу.

Тоня сел, отпрянувший, чуть поодаль от Ваньки на другом краю кровати. Соединил коленки и положил руки на них сверху. Постарался сделать вид, что ничего не происходит. Но неосознанное покачивание тела от волнения его все-таки беспощадно выдавало.

- Тоня, я не понял. Какая-то хуйня произошла, а ты на морозе. Колись давай!

У Ваньки в этот момент зазвонил телефон. Ванька достал его, подскочил с кровати и на автомате, как обычно в таких случаях, пошел в другую комнату вести конфиденциальный разговор.
Для Ваньки все разговоры считались конфиденциальными. Даже звонки курьеров с доставкой пиццы. Давняя выработанная привычка в его жизненных условиях.

Но это звонил не курьер, пиццу они заказать еще не успели. Звонил Пашка:
- Вань, мы тут с девочками потрещим еще часок, вы не против?
- Да ради бога, Паш! Не знаю, как Тоня, а я точно не против. Развлекайтесь там, не спешите.
- ОК, Вань. Вы тоже там... Я наберу еще потом, когда закончим.

Ванька успел выкурить только половину сигареты, а разговор уже закончен.

«Ну ладно, позвоню пока ещё одному человечку».

Ванька набрал номер, пошли гудки. После 7 гудка раздался чуть запыханный голос:
- Да, Вань! Ты уже освободился, да?
- Привет, Вовк! Ну, нет еще. А надо? Я тогда попро...
- Не, Вань, не спеши, если у тя еще дела. А я пока.... ссс, ай!... нам обед приготовлю. То есть ужин.

Ванька сдвинул брови. Что-то было не так.
- Вов, у тя всё ОК? Какой-то ты напряжённый.
- Не, Вань, всё... мммм... нормально всё, Вань!

И тут в трубке раздался посторонний тихий звук:
- Бросай уже, хорош пиздеть!

Ванька затянулся сигаретой, как Мэттью МакКонахи на мемасной картинке.

- Ты с кем там, Вов?
- А? Прости, я не расслышал!
- Я говорю, кто там у тебя сейчас отсасывает, Вов? Так – слышно??

Посторонний тихий звук раздался чуть погромче:
- Бля, Вован, тебя спалили!

- Вань, да я это... Ты не понял!
- Вова, всё.
- Что всё?
- Нахуй пошёл, Вов! Привет передавай!

Ванька злостно стукнул пальцем по экрану и швырнул телефон на кухонный диванчик в угол.

«Вот же пиздюк неблагодарный! Сука, прибью волчару!»

Ванька докурил и потушил сигарету, открыл кран над раковиной, ополоснул вспыхнувшее краской лицо. Вытер наспех полотенцем. Цепанул телефон, пошёл обратно в спальню к Тонику.

Тоник лежал, свернувшись калачиком под тонким покрывалом, и тихо сопел носом, шноркая через каждый второй вздох.
Ванькин разговор, точнее, его окончание, он отчётливо слышал. И Тоне стало за Ваньку до слёз обидно.

Ванька сел на край кровати к нему спиной. Наклонил голову, облокотился на коленки, сцепил пальцы сзади на шее.
- Ну, ты понял, Тонь.
- Понял, Вань, -  прошептал Тоня. - Ну что ж, бывает.
- Я хз, что делать теперь. Поехать ему ебало набить? А смысл? Ты как думаешь?
- Вань, забей. Попустит и пройдёт. Я тебе отвечаю. Я знаю точно.

Ванька развернулся и посмотрел Тонику в глаза. Те у него блестели, как утренняя роса на солнце.

«Блядь, какой же я лох и долбоёб!» - глядя в блестящие росинки на лице Тоника, подумал Ванька. – «Такого пацана проебал! Променял на какое-то говнище».

Тоня, кажется, прочитал эти мысли с Ванькиного лица. Вынул руку из-под покрывала и махнул ею на себя:
- Вань, иди приляг, отдышись малёха. Ща всё попустит, вот увидишь.

Ванька долго размышлять не стал. Скинул с себя футболку, следом шорты, и залез к Тонику под покрывало.
Тоник дотронулся до его плеча, затем погладил светлые кудряшки. И закрыл глаза.

И почувствовал, как Ванькины губы поймали прозрачную капельку на его щеке.

 

ЧАСТЬ 11

В день выписки Тоне на старый задрипанный «Гнусмас», как он сам его называл, с утра позвонил брат и сообщил, что уже ждёт во дворе больницы.

Тоня собрал немногочисленные свои манатки в пакет и двинулся к выходу. Оглядел всю палату. Посмотрел на третью койку слева от входа – когда-то там лежал его классный и сасный друг Геннадий. А теперь лежит какой-то толстый мальчик в толстых очках.

Тоня по очереди посмотрел на каждую койку дальше. Мысленно попрощался с каждым из еще смотревших свои сны ребят.
Остановил свой взгляд на койке у окна. Самый старший «сокамерник» мирно спал, укрывшись по пояс, и наверняка смотрел какой-нибудь десятый сон – положил обе ладошки под щёку, как в садике учили, и сопел, улыбаясь во сне.

Тоня смотрел на него, держась за ручку двери, любовался его светлыми кудряшками и про себя проговаривал:
«Ванька, друг, я тебя никогда не забуду. Не забудь и ты меня, пожалуйста!»

Тоня перевёл свой взгляд с кудряшек на лицо, улыбнулся, заразившись улыбкой спящего Ваньки. Отвернулся и скрипнул дверью.

- Стой!

Услышав резкий шёпот, Тоня замер.

- Ты куда? Что – уже? – Ванька резко приподнялся, облокотившись о кровать. – Погоди, я тебя провожу.
- Вань, я... Меня брательник ждёт уже.
- Пошёл он нахуй. Подождёт.

Ванька был в курсе о непростых отношениях братьев и давно уже собирался при случае набить старшему ебальник. Для профилактики.

Тоня этого побаивался. Хз чья сила могла бы победить в этой схватке двух якодзун. Оба парня были по сложению нехилые. Единственное на что Тоня надеялся, в случае если такая ситуация когда-нибудь произойдёт – что у кого-нибудь из них хватит ума не доводить всё дело до крови и ментовки.

Тем временем Ванька откинул одеяло, быстро натянул на себя шорты и майку, зачесал рукою волосы, поправил в шортах вверх свой обычный утренний стояк, чтоб тот не сильно выпирал и побыстрее успокоился, пока они с Тоней не дойдут до выхода.
Тоня завороженно смотрел.

И тут Тонькин «Гнусмас» снова зажужжал от входящего звонка. Мальчик выскочил из палаты побыстрее и полушёпотом ответил:
- Я щас, я уже.
- Где ты там шароёбишься? Пиздуй уже, заебал, блядь, - раздался голос брата из динамика. Тоня в перепуге случайно нажал на громкую связь.
Спохватившись, быстро отключил звонок. Положил телефон в карман и оглянулся.

Ванька стоял прямо за его спиной, в глазах его сверкали молнии:

- Ну, сука...

Он цепанул из рук Тоника пакет с манатками и, опираясь на палочку, поковылял к выходу из отделения. Тоник молча пошёл следом, периодически его обгоняя:
- Вань! Вааань! Ты спокойнее только, спокойнее.
- Я спокоен, как удав!

Из главного выхода больницы Тоник выбежал первым. Огляделся по сторонам, увидел чуть поодаль старую батину «девятку» и брата рядом с ней. Помахал ему рукой.

Брат докурил сигарету и двинулся навстречу. Подошёл:
- Хули ты так долго? Посрать тебя приспичило, или что?
- Нет, не приспичило. Не ори, а!
- Слышь, пиздюк, совсем от рук отбился? Пошли уже. Где твои манатки? Блядь, забыл что ли?

- Не забыл. Вот, держи. Помоги брату.

Тоник оглянулся.
Ванька стоял у входной двери, опираясь на палочку, и протягивал его брату пакет.
Брат зыркнул на Ваньку, потом отвёл взгляд. Но подошёл поближе. Протянул руку за пакетом.

Ванька резким движением сбросил пакет на землю. Освободившейся рукой ухватил пацана за футболку, притянул к себе. Палочкой во второй руке ударил его по ноге выше колена. Тот айкнул.

- А теперь внимательно сюда, уёбок. Как там тебя, кстати?
- Алёша...
- Буду звать тебя «Уёбок», мне так легче запомнить. Ты не против?
- Слы...
- А??
- Не против... Ты кто вообще?
- Много будешь знать – скоро состаришься. Не учил такую поговорку в школе?
- Учил. Я...
- Короче! Тоню больше не трогать. Узнаю – найду. Всё понял, Уёбок? – Ванька ещё раз стукнул пацана палочкой по ляжке.

Тот снова айкнул. Попытался выдернуться из руки Ваньки, но тот настолько прочно держал его за футболку, что она от резкого движения треснула.

Уёбок замер, пожалев свою новую футболку. Получить пизды ему оказалось не так страшно, как испортить свежекупленную вещь.

Ванька это быстро понял. А еще понял, что Тоня своего брата все эти годы боялся зря.
И Ваньке сейчас еще больше стало Тоню жалко. Досадно за то, что за целых 5 ебаных лет для него не нашёлся ну хоть кто-нибудь, кто мог бы вот так просто и легко за него заступиться и поставить его старшего брата на место.

Ванька презрительно смотрел на Уёбка и не понимал, как можно быть таким убогим чмом и одновременно умудриться так сильно запугать и унизить своего же родного человечка. Сделать из него игрушку. Куклу для извращённых утех у таких же как он дегенератов.

- Ёбаный ты в рот! – шипел Ванька в лицо Уёбку. – Это же братишка твой. Брат родной!! Кто, блядь, может быть ценнее и роднее, чем он, на этом свете? Какой же ты урод моральный, блядь. Вша ты лобковая, грязь подзалупная. Пшёл нахуй, уёбина.

Ванька дёрнул футболку Уёбка вниз, та порвалась. Следом он столкнул дрожащее тело со ступенек, поднял пакет и протянул его Тоне.

Тоня стоял и наблюдал всё это, открыв рот, и не знал, что сказать и даже подумать. Он не знал, что так бывает. Что кто-то на этом свете так может за него заступиться.

Видя этот удивлённый взгляд и открытый в шоке рот, Ванька ласково подозвал Тоню к себе.
- Тонь, всё нормально. На, возьми пакет. Подойди сюда. Давай, ну...

Тоня наконец опомнился. Подошёл. И кинулся Ваньке на шею, чуть не сбив его с ног. Тот еле удержался, в последнюю секунду сбалансировав при помощи палочки.

- Всё хорошо, Тонь. Теперь всё будет хорошо.

* * *

За два дня до конца августа, в Тонькин День рождения, Ванька лично приехал на машине к нему в село. Зашёл в дом, проигнорировал дрыхнущего за кухонным столом батю. Проходя мимо комнаты старшего брата, заглянул в неё. Увидел того, сидящего за компьютером к двери спиной, и молча закрыл дверь. Пошёл дальше. Заглянул в соседнюю комнату. Сел возле Тони на край кровати, наклонился. Пощекотал спящего мальчика за ушком:

- Вставай, именинник! Поехали в город, подарки тебе выбирать будем.
- А, чего?... Ванька!! Ты приехал, не забыл!
- Тебя забудь попробуй, хех! А ну давай, собирайся скорее.

Ванька скинул с Тоника одеяло, похлопал и пожмакал по раздетой попе. Очень по-дружески! Подмигнул ему и следом сказал:
- Ты пока умывайся-одевайся, а я щас вернусь через пару минут.

Тоня не успел ни о чем больше спросить – а Ванька уже ушёл на кухню и расшатывал пьяного батю.

- Ээээ... Ты кто такой, откудова?
- Оттудова! Здрасьте. Разговор есть.
- Ну говори, раз пришёл. Чего хотел? 100 грамм будешь?
- Нет, спасибо, с утра не пью.
- Ну как хочешь, - батя потянулся за бутылкой и налил себе в стопарик.
- Короче, я забыл, как Вас звать, и мне не очень-то и надо. Но послушайте: я хочу забрать Вашего Антона с собой в город. Я ему обеспечу всё в лучшем виде. У него сегодня День рождения, если Вы не забыли. И я хочу сделать ему подарок.
- Ээээ... Ты про Тоньку моего чтоль? А зачем он тебе? Погоди, ты Алёшкин друг?
- Нет, не друг. Даже наверное наоборот.
- Ммм... – батя опрокинул стопку и закусил огурцом. – Тебя как зовут-то?
- Иван меня зовут. Да не важно! Вы согласны, если я Вашему сыну жизнь получше обустрою?
- Ха! Это как? И зачем тебе это, Ваня, дорогой?
- Вам этого не понять, но сын у Вас особенный. Очень добрый и смышлёный парнишка. Ему не место среди ва... среди здесь, понимаете! Я ему помогу, на ноги поставлю. От Вас только разрешение подписать потребуется.
- Ванечка! А чего ты за моим сынком так печёшься? Что он тебе такого сделал?
- Много чего сделал. Хорошего... Вернул меня к жизни, если кратко сказать. Я ему должен.

Батя слушал и сквозь заплывшие глаза изучал Ваньку.
«Пацан вроде бы приличный, не матерится, одет по-городскому. Еще и на «Вы» обращается, мажор какой-то. Что ему там мой Тонька такого хорошего сделал – хер понятно, конечно. Но...»

- Ну, если должен, тогда заплати!

Ванька вскинул взгляд на батю. Конечно же, он ждал этого момента.
Достал из наплечной сумки портмоне, засунул в него пальцами, поперебирал немного, вынул пачку купюр:
- Столько достаточно будет?

Батины залитые глаза оживились, руки задёргались. Он цепко ухватил пачку денег, дважды пересчитал их неожиданно проворными движениями пальцев. С каждым пересчётом его глаза становились всё больше и больше.

- Так хватит тебе, бать?
- Ты еще спрашиваешь, хех!
- Ну, тогда добро. Тогда мы пойдём, да?

Батя ничего не ответил. Махнул рукой и следом начал пересчитывать купюры в третий раз. Попутно откладывая их часть себе в карман.

Ванька встал из-за стола и полез в наплечную сумку еще раз. Оглянулся по сторонам и замер.

На пороге кухни стоял Тоня. Держал в руках дорожную сумку и смотрел на батю во все глаза.
Потом подошёл к Ваньке, доставшего из сумки сложенные листы бумаги. Взял их из Ванькиных рук, пробежался по тексту глазами. Кивнул сам себе головой. Положил листочки на стол:
- Батя, подпиши!

Батя поднял глаза, оторвавшись от купюр.
- Ты это... Прости, сынок...
- Да похуй, бать. Подписывай. И за мамку тоже.

Батя взял ручку из пальцев Тоника, ухватив их ненадолго своими. Подержал их, сжав на несколько секунд.
Подписал бумажки.
Тоня взял их, засунул себе в подмышку и, не оборачиваясь больше, направился на улицу к машине.

 

ЧАСТЬ 12

За пару дней до того, когда судьба Тоника резко и бесповоротно изменилась, Ванька, предварительно созвонившись, поехал на такси к своему старшему другу Пашке. Еще чуть ранее продумал и подготовил свой спич.

Ванька хотел поговорить с Пашкой о том, чтобы тот посодействовал в переводе Тоника в престижную городскую гимназию. А еще может дал бы на время пожить в одной из Пашкиных пустующих квартир.

Идея про гимназию возникла у него еще тогда, когда Тоня рассказывал Ваньке про своего школьного учителя по математике. Который заметил в Тоне скрытый ото всех и от него самого талант к точным наукам.

Евгений Борисович обратил внимание на способного ученика не сразу. Поначалу все ученики ему казались одинаково серыми, ленивыми и злыми.
Он долго не мог отойти от своего первого урока в 4-Б классе. Тогда его сначала обозвали педофилом, а потом просто весь урок игнорили все его распинания и прочий интерактив.

И только один ученик с третьей парты справа в конце урока поднял руку и задал уточняющий вопрос:
- Евгений Борисович! А Вы к нам надолго приехали учить?
- Кхм... На две недели, - уточнил в ответ Евгений Борисович.

Прозвенел звонок, ребята подорвались со своих парт и на полном игноре стали собирать свои тетрадки и учебники. И сваливать из класса, даже не успев получить домашнее задание.

К следующему уроку Евгений Борисович уже готовился не так тщательно. Он решил, что нечего выёживаться, а лучше просто и сухо объяснить новую тему, дать самостоятельное задание, а в конце по звонку собрать листочки и свалить из класса раньше, чем кто-либо из восьми его подопечных.

Но и на втором уроке он снова получил в свой адрес уточняющий вопрос. От того же ученика, подбежавшего к нему во время гремящего звонка и вставшего на его пути к выходу из кабинета:

- Евгений Борисович! А можно Вас спросить? Там в последней задаче я не очень понял, после скобок...

И ученик стоял с листочком и пытливо смотрел то на него, то на Евгения Борисовича, и в глазах его сверкал любопытствующий вопрос – в задаче что-то не сходилось, и очень хотелось понять, что же именно.

Евгений Борисович впал в лёгкий ступор, потом сделал два шага спиной назад, шлёпнулся на свой стул и потянулся за листочком, врученным ему любопытным мальчишкой.

- Так-с, ну давай посмотрим, - поправил он очки и махнул рукой, приглашая ученика сесть за парту перед ним.
- Вот, посмотрите сами, тут после скобки не должно так быть. Тут ошибка или опечатка, потому что нифига не сходится потом. Какая-то хрень!

Евгений Борисович просмотрел условие задачи дважды. Сначала не увидел ничего особенного. Но потом, со второго раза, когда мысленно ее решал, он понял, что действительно в задаче «какая-то хрень».

Он открыл учебник.
«Может быть, мальчик неправильно условие переписал? Хмм... Да нет же, всё так. Да не так!».

- Как тебя зовут, напомни?
- Антон Тихомолов. Можно просто Тоня.
- Тоня... Слушай, тут действительно кажись опечатка в учебнике. Вот тут...
- ... вместо умножения надо ставить плюс! И тогда ответ, смотрите...
- Да, и тогда ответ не будет отрицательный. Отрицательные числа вы же еще не проходили, верно?
- Верно! Ну, это они все ещё не проходили, а я на пару уроков вперёд заглядывал, и тему ту прочитал. Там легкотня!

Евгений Борисович снова поправил очки и поднял взгляд на ученика.
Тот сидел и смотрел на него такими горящими глазами, что у самого Евгения Борисовича по всему телу прошёлся жар.

А Тоня сидел и ждал, когда же учитель докумекает, что ученик его не просто так полез читать те следующие главы в книжке.

 

ЧАСТЬ 13

- Слушай, Тошик, расскажи, как ты к нам в гимназию попал!
- Очень просто, Шурк! Взял и попал, ахаха! По полной программе!
- Не, ну правда. Обычно тут с самого первого класса учатся, и редко кого переводят посреди учёбы. Ты к нам переехал откуда-то издалека?
- Очень издалека. Из села в 100 км отсюда.

Шурик слушал Тоника с любопытством, и разглядывал так же.
Конечно, видеть голого сверстника для него не было каким-то экстраординарным событием. Его троюродные родственники проезжали по нудизму, и малого своего сына приучали с самых малых лет.

Когда Шурик приезжал к родственникам в приморский городок на каникулы, младший на три года Мишка всегда первый встречал его, во всей своей нагой непосредственности выбегая из дома, что скрывался за высоким забором в частном секторе.

Мишка в Шурике души не чаял. Всегда с нетерпением ждал, когда старший родич приедет на каникулы, привезёт ему из областного центра какие-нибудь подарки. А потом они побегут на море загорать и купаться целый день! Конечно же, предварительно облачившись в конспиративную маскировку из текстиля, чтобы мимо всех одетых противников прошмыгнуть на свой любимый отдельный пляж «для нормальных». То есть, для таких же как он нудистов.

Когда-то давно, в первый свой поход на этот специально обустроенный пляж, Шура чувствовал себя скованно и неловко. Всё же воспитание и взросление в областном центре накладывало свой отпечаток на его характер, и Мишкина непосредственность и бесшабашность в первое время Шурку дико смущали.

Но приехав так пару раз в небольшой городок, разительно отличающийся своей жизнью от шумного мегаполиса, Шурка понемногу всё-таки втянулся. Понял, что нагота в семье у родичей ни капли не зазорна, а даже, наоборот, поощряется. И однажды почти спокойно отдался в цепкие руки мелкого родственника, с порога кинувшегося стягивать с него разноцветное «тряпьё».

В это лето всё начиналось точно так же, как и всегда. Шурика довезла мама на троллейбусе, а потом он сел и приехал один на электричке, добрался до нужной улицы, позвонил в нужные ворота. Услышал через минуту знакомый радостный писк, который стремительно приближался к воротам с той стороны.

- Шурик приехал!! Уииии!!!

Встроенная в большие ворота небольшая дверь расхлебянилась – и перед Шуриком предстал его расхристанный 8-летний родственник, который сразу кинулся ему в руки обниматься.

- Привет, Мишок!
- Привет, Шурок! Раздевайся скорей, я тебе щас буду все приколы показывать.
- Да погоди ты, дай зайти сначала!

Мишок затянул Шурку через ворота, затем высунул голову на улицу, осмотрелся – и выскочил на дорожку. Пока, как ему казалось, никто не видит – станцевал дикий танец, размахивая всеми своими конечностями. Потом нагнулся, повернувшись голой попой к соседям, выпятил её, посмотрел себе через расставленные ноги и показал соседям средний палец. И помахал так рукою снизу вверх. Затем пошлёпал себе по обоим полупопиям ладошками и забежал обратно во двор.

- Пусть завидуют, что мы можем, а они нет! – объяснил он свой поступок Шурке. – Я их теперь решил всё время троллить. Когда они мне высказали, что ихней Катеньке-перекатеньке из окна всё видно и стыдно. Дура глупая!

Шура не стал уточнять, бывают ли в понимании Мишки «дуры умные». Он стоял на пороге дома и смотрел на выходки братика, щурясь от солнца и усмехаясь.

- Пойдём ко мне в комнату! Мамка с папкой скоро будут, а мы пока подурачимся... Эй, алё!
- Чего «алё», Мишок?
- Наказан будешь! Всё родакам расскажу, что ты не раздеваешься.

Шура решил подыграть Мишке, картинно испугавшись наказания, и убежал к нему спальню.
Тот его догнал, повалил на кровать и начал стягивать с него ненавистные «тряпки», как обычно.

И если в предыдущие свои приезды Шурик сначала стеснялся, а потом перестал – то сейчас он почему-то снова почувствовал некую неловкость.
Почему-то в этот раз Мишкино голое тело вкупе с процессом раздевания цепкими ручонками вызвало в Шурке какие-то новые, доселе неизвестные чувства...

* * *

- Так что, Шурик, ты расскажешь мне наконец про родичей своих? Тех, что нудизмом этим заболели, как и я?
- Расскажу, Тош. Налей мне еще сока, пожалуйста.

Тоня приподнялся со стула, дотянулся до пачки с соком на краю стола, повернувшись к Шурке спиной.
Шурка пробежался глазами по Тоне с головы до ног. Потом с ног до головы. Потом застрял посередине.

Тоня повернулся обратно, налил ему полный стакан сока. Взял со стола блюдце с пирожными. Пересел на кухонный диванчик, расположившись на нём в позе лотоса.

- Начинай!
- Да. Ну, значит так...

По кухне разлетелись звуки щебетания птиц.
Тоня подскочил с диванчика, взял со стола свой новенький блестящий “Gnusmas”.
На экране высветилась надпись: «Батя»

 

ГЛАВА II

ЧАСТЬ 1

- Я обязательно за тобой вернусь, мой ненаглядный Сэмми!
- А я буду ждать тебя, сколько бы ни пришлось, любимый мой Дженни!
- Но только... Из-за разлома временного континуума у тебя здесь может пройти всего лишь несколько месяцев – а у меня несколько лет.
- Это неважно, Дженни! Даже если мне придется ждать тебя тут несколько лет, я всё равно дождусь. А когда прилетишь, пусть даже ты будешь глубокий старик – я буду ухаживать за тобой, расчёсывать свои седые волосы и разглаживать морщинки у твоих красивых голубых глаз. Потому что душа – не стареет! И ты для меня будешь всё тот же любимый Дженни, как и сейчас!
- Спасибо тебе, мой любимый Сэмми! Я буду стараться прилететь к тебе как можно скорее!

Они обнялись и стояли так еще долго, пока капитан экипажа не позвал Дженни на борт звездолёта.
Расцепив объятия, Дженни в последний раз посмотрел в карие глаза любимого Сэмми.
- Скоро увидимся вновь!
- Обязательно увидимся! Я в этом ни капельки не сомневаюсь!

Дженни посмотрел немного в сторону. Помахал рукой и улыбнулся сквозь слёзы.
Чуть поодаль, на холме, стояли, приобнявшись, ещё два его друга – Тонни и Джонни, и махали ему руками в ответ.

НЕТ, НЕ ТАК...

«Приобнявшись, стояли обнаженные его друзья со стояками - Тонни и Джонни. И махали ему руками и стояками в ответ».

Меню – Файл – Сохранить

Генка нажал на кружочек внизу экрана. Окошко текстового редактора свернулось.
На рабочем столе планшета с тонким лицом красивого блондинчика на обложке сменилась цифра на часах:
13:48
Тихий час в санатории подходил к концу.

Генка нажал на иконку мессенджера и написал:
- Приветка, Семечка! Не спишь? Созвонимся?

Вверху экрана забегали многоточия: Семечка печатает...

- Приветка, Генчик! Не сплю, набирай!

Генка заулыбался предстоящей возможности услышать голос любимого Сэмми и полез в карман за телефоном.

 

ЧАСТЬ 2

- Алло?
- Тоня, сынок, привет! Как твои дела?
- Привет, батя! Всё норм. Чего звонишь?
- Да я так, на минутку. Тебе привет от мамки.
- Спасибо, ей тоже передай.
- Да, так вот... Тут с Алёшкой приключение случилось. Он сейчас в больнице, там где ты лежал. Ну, ты понял...
- Что случилось, бать? Серьёзное?
- Да он дурак, ты знаешь своего брата...
- Ещё как! Батя, не томи!
- В общем, Тоня, он в коме лежит. Накурился с пацанами и полез купаться в ставке. И нахлебался воды, а нашли его только через 20 минут.
- Бля, батя! С этого бы и начинал! Так а хули он в ставок полез? Осень на дворе!
- Да ну вот... Дурак же. Весь в меня. Не то что ты, в деда...
- Короче, батя! Что врачи говорят? Жить будет?
- Да вроде будет! Только может дураком так и остаться, если не хуже.
- Хе, да куда уж хуже! Ладно, я приеду к нему. Как его там найти?

Тоня прижал телефон головой к плечу, замахал руками в сторону коридора. Шурик подорвался с места, вылупив глаза, но ничего не понял.
Тоня показал жестами: блокнот и ручка!

Шурик убежал в коридор, а через секунду прибежал обратно и сунул блокнот Тонику под нос.

- Да, бать, записал. Сегодня заеду.

Сбросил звонок, посмотрел на друга.
- Шурик, извини, но мне...
- Я с тобой!

У Тони вспыхнули глаза. Задрожала нижняя губа. Защипало под носом.
- Да ладно, Шурка, не стоит, правда.
- Тошик, мне не трудно. День и так свободный, каникулы! Да я и правда хочу с тобой поехать. Поддержать и...

Шурик не договорил. Тоня вскочил со стула, обхватил его за плечи и крепко прижался всем телом.
По телу Шурика пробежала дрожь. Настолько мощная, что передалась и Тонику тоже.

Тоник наконец отлип от Шурки, посмотрел ему в глаза, потом спохватился и взглянул на себя сверху вниз. Засмущался снова и пробормотал:
- Извини, Шурик, что так вышло.

Шурка следом тоже посмотрел на Тоню сверху вниз. Улыбнулся, застряв глазами где-то посредине Тонькиного тела.
Затем снова поднял глаза и сказал:
- Всё нормально, Тошик. Мы ж... друзья?
- Друзья, Шурка! Конечно друзья!

И Тоня опять кинулся Шурке на шею, и еще крепче прижался к нему, уже не стесняясь ни капли.

Через час на машине подъехал Ванька и все трое двинулись от окраины в сторону центра города по знакомому маршруту.

Тоня сел на переднее сиденье, а Шурку посадил назад. Через 2 минуты спохватился!

- Ой, Вань! Я запарился совсем. В общем, это Шурик. Можно «Александр», - Тоня подпрыгнул на сиденьи и захохотал.
- Тот самый, легендарный? – усмехнулся Ванька и посмотрел в зеркало заднего вида. – Очень приятно. Я – Ванька. Друг семьи.

Тоня расхохотался на всю громкость, поняв шутку.
Обоим было дико весело, не под стать сложившейся обстановке и ситуации.
О том, что они сейчас ехали в больницу навещать лежащего в коме старшего брата Тони, все будто бы забыли.

Кроме Шурика. Он сидел на заднем сиденьи, хлопал глазами и не очень понимал, что происходит. Тоня это заметил:

- Шурик, да забей! По ходу, из всех нас за братана моего ты больше всех переживаешь. Не надо, реально. Слишком много чести для него, я те отвечаю.
- Ну хз, Тошик. Он же твой брат всё-таки.

Тоня изменился в лице.

- Шур, давай не будем, ладно? Вот не пизди!

Ванька чуть не поперхнулся:
- Тонь, полегче. Твой друг наверно просто не в курсе ещё. Ты ж ему не рассказывал?

Тоня спохватился. А ведь и вправду не рассказывал. И даже не упоминал ни разу, за все эти два с лишним месяца, что у него есть брат. Будто бы и не существовало его.
Тоня оглянулся, поймал припуганный Шуркин взгляд. Шурка заметил и отвернулся в окно.

- Шурк, сорян. Я стратил. Ты ж и правда не в курсах. Я тебе потом обязательно расскажу. Ну правда, мой брательник – не тот человек, за которого стоит переживать. То шо он брат – вообще не повод.

Шурка чуть двинул бровью, сверкнул глазами из-под чёлки.
- Расскажи сейчас. Иначе я не понимаю, как так можно...

Тоня с Ванькой переглянулись. Ванька кивнул головой:
- Дорога неблизкая, да и пробки везде. Только, Тонь – сам решай, что говорить, а что нет. Ты своего друга лучше знаешь.

И Тоня, на ближайшем светофоре пересев на заднее сиденье, начал свой рассказ.
Во время своего повествования Тоня внимательно рассматривал Шурика, следил за каждой его эмоцией, каждым движением мускулов на его лице. Делал паузы, когда понимал, что дальше надо бы что-нибудь смягчить или пропустить вообще.

Но даже самая лайтовая версия Тонькиного рассказа о взаимоотношениях с братом заставила Шурика сидеть с открытым ртом и красными от ужаса ушами. Пусть даже прикрытыми копной прямых чёрных волос – Тоня всё равно заметил.

Тоня смотрел на Шурика во все глаза. Ждал, что он в итоге скажет.
А Шурик всё молчал. Потом взглянул на зеркало заднего вида - не смотрит ли Ванька. Тот внимательно следил за дорогой.

И Шурка украдкой повёл рукою по сиденью в сторону Тони. Нащупал его руку и прочно сжал ладошку в своей. И произнес неслышно, одними губами:

- Тошик! Какой ужас!

 

ЧАСТЬ 3

Реанимация, как и травматология, находилась на втором этаже детской больницы, но в правом крыле. Трое пацанчиков зашли в лифт, хорошо двоим из них знакомый. Вышли в коридор. Тоня и Ванька по инерции двинулись в левое крыло, потом Ванька спохватился и попридержал Тоню:

- Ты сюда не ходи – ты туда ходи!

Тоня сначала не понял, а потом понял. Но прикинулся, что всё так и надо.

- Ахах, да я позырить захотел, как там наша палата поживает! Мож кто остался еще из наших?
- Тошик, может всё-таки сначала к брату?
- Шурка, туда я еще успею. Дай мне подготовиться сначала. Пойдём лучше, я тебе покажу, где мы с Ванькой лежали!

Все трое надели купленные в регистратуре бахилы и одноразовые хлопчатобумажные халаты. Шурка еще надел одноразовую голубую шапочку. Всё потому, что его волосы были чуть подлиннее, чем у ребят. Хоть и тоже короткие.

Мальчишки подошли к палате номер 2. В коридоре было пусто. Самый смелый Тоня взялся за ручку.
Дверь тихонько заскрипела.

В палате почти никого не было. Осенью дети получают себе травмы реже, чем на летних или зимних каникулах. Можно сказать, что осенние ного- и руколомы по большей части были случайными невезунчиками. Как бы сказал Тоня – лохами!

Среди четырех мальчишек Тоня с Ванькой узнали только одного – Дэна, который раньше любил с ними играть в подкидного дурака.
У Дэна травма руки была несложной. Но сам по себе хлипкий мальчик в целом выглядел болезненно, и любые раны заживали на нём очень долго. Даже порезы и ссадины.

Мальчик сидел на бывшей Ванькиной кровати у окна еще с одним мальчиком, и оба, само собой, играли в карты. Но карты непростые! Подкравшись со спины к Дэну и заглянув ему через плечо, Тоня сразу это понял. И еле сдержал смешок, легонько прыснув.
Дэн подскочил на месте, затем рефлекторно прикрыл «игровой стол» руками, а следом и одеялом. Второй мальчик в панике побежал к себе на койку.

Дэн оглянулся:

- Тоня!! - перевёл взгляд дальше. - Ваня!! Вы откуда тут такие... здоровые!?
- Здарова и тебе, Дэнчик! Шо ты тут – мухлюешь, как обычно?
- Да я вот... - Дэнчик перешёл на шёпот. - Гля, какие, зацени!

Приоткрыл одеяло. На постели лежали раскиданные порнокарты с бабами. Дэнчик вожделенно посмотрел на них, потом взглянул на Тоню с Ванькой. Потом на Шурика.

- Ой!
- Фу, Дэн! – картинно скривился Тоня. – Какой же... этот... как его... Вань, подскажи!
- Моветон? – засмеялся Ванька.
- Та блять, какой в жопу «моветон», Вань? Как пизданёшь, так хоть стой, хоть падай.
- Может быть - «пиздец»? – участливо добавил стоящий чуть поодаль Шурик.

Тоня аж икнул от удивления, что его прилежный друг-гимназист сказал такое вслух при людях. И ответил:

- Нет, не «пиздец». Но спасибо за подсказку, - Тоня, глядя на Шурку, сделал одной рукою реверанс.

Из угла палаты раздался тонкий голос убежавшего мальчика:
- У меня и другие есть! Там с писюнами, если что!
- О! А вот это интереснее, - оживился Тоня. – А ну, покежь!
- Короче, пацаны! – Дэн постарался увести неловкую ситуацию в сторону. – Вы каким боком тут вообще? Меня проведать решили? Наконец-то!
- Дэнчик, прости, но не к тебе... У меня тут брательника положили. Вот пришёл проведать. А эти – со мной за компанию. – Тоня махнул рукой. – Это, кстати, Шурик. Можно просто...
- Шура, - перебил его Шурик, блеснув глазами из-под шапочки и протянув руку Дэну.
- Дэн! Можно просто Дэн!

Повисла пауза. Чтоб ее как-то развеять, к ним обратно подбежал тот мальчик, держа в руках колоду и трясясь:
- Вот! Эти наверно получше будут?

Тоня взял колоду из протянутой руки. Пожал освободившуюся ладонь:
- Тоня!
- Кирюха!
- Ну шо, Кирюха, где такие карты надыбал?
- У старшего спиздил. А те вторые он мне сам отдал. Только эти интереснее, сам посмотри!

Тоня посмотрел на обложку: на фотке симпатичный мужик красивым хуем засаживал сзади какой-то раскрашенной бабе, держа ее рукой за сиську.
Тоня прикрыл пальцем бабу, присмотрелся повнимательнее к мужику и его красивому хую:
- Хмм! Однако!

Открыл коробку, достал карты, раскинул их веером.
Ванька сзади перегнулся Тонику через плечо. Шурик так и остался стоять чуть поодаль.

- Уааа! Прикольные! Продашь?
- Не, пацаны, извините. Мне от старшего по башке прилетит, если он пропажу заметит.
- Ну как хочешь... Шур, ты видел? Вань, где такие найти, ты знаешь?
- Знаю, Тонь. Там и не такие бывают. И не такие, - Ванька кивнул на стопку карт на кровати.
- А какие? – взмахнул бровями Дэн. Потом задумался на секунду. – Аааа, «такииие»! Я понял. Ну, это не ко мне. Такое только вам с Тоней интересно.

Дэн посмотрел на Ваньку с Тоней и улыбнулся краешком рта.
Покрасневший Кирюха, кажется, тоже понял, но виду не подал.
Двое остальных «сокамерников» просто сидели на своих койках и с интересом за всем этим наблюдали.

- Ладно, Дэн, мы это... По делам сходим, а потом еще заглянем к тебе. Ладно?
- Ладно, бежите по своим делам... Эй, Тоня, карты отдай, хитрюга!

Тоня кинул карты на кровать, приобнял приятеля и пошёл к выходу. Ванька с Шуркой проследовали за ним.
«И чего я тогда у Дэнчика телефон не спросил?» - задумался Тоня. «Надо будет в этот раз не забыть. Пацанчик-то прикольный».

 

ЧАСТЬ 4

Тоня стоял у кровати с бортами, заполненной перинами, подушками, одеялами и, собственно, его старшим братом. К которому слева и справа от всяких приборов и капельниц тянулись всякие провода и трубки.

Голова у брата была перебинтована. Под глазами синяки, а губы обтресканные.

- Братан, ты меня слышишь?

Никакой реакции.

- Короче, братан. Здарова! Вот я и пришёл. Ничё те не принёс, потому что ты и мне ничё не приносил. И не приходил тоже. А я вот – тут.

Ну шо тебе сказать? Я думал вот, приду к тебе, речь толкну заебическую. Ты меня хотя бы раз послушаешь. И что-нибудь поймёшь, может.
А щас стою вот, смотрю на тебя, и вспоминаю всё... И нихуя тебе я больше не скажу! То шо ты не заслужил от меня ни слова. И ни капли моих слёз по тебе. Ты понял?

А хотя, знаешь... скажу: мудак ты ёбаный, Алёша! Блять, чужие люди мне ближе стали, чем мой брательник родной. Ты понимаешь, как ты стратил капитально? Проебал того, кто тя с малых лет любить бы мог по гроб твоей жизни обосранной. А щас шо? Лежишь, как мумия, и нихуя от тя пользы никакой. Хорошо хоть и вреда никакого тоже. Как от мумии.

Короче, брат. Выздоровишь – молоток! Значит, божечка тебя заметил. Может шанс тебе какой-нибудь даст. А помрёшь – так и хуй с тобой, вот правда! Ты мне давно уже никто. Так шо страдать не буду... Ну, если буду, то не сильно, наверное.

Ладно, я пошёл. Привет те от мамки с батей. Обещали вродь приехать завтра. Вдруг проснёшься – тож привет им от меня передавай!

* * *

Тоня посмотрел на Алёшу еще несколько секунд. Дёрнул головой, развернулся и вышел из палаты.
Поймал взволнованный взгляд от Шурки. Опустил глаза.
Подошёл к стоящему у окна Ваньке. Уткнулся ему лбом в живот и в голос разрыдался.

 

ЧАСТЬ 5

Шурик подбежал к Тонику, притронулся к спине, погладил. Перепуганно спросил:
- Что? Что там, Тоша? Что случилось?
- Да ничё, Шур. Попиздели с братом по душам.

Ванька кивнул Шурке: «Всё нормально».

- Фууух, бляяать! - Тоня поднял голову, начал вытирать лицо. Шурик протянул ему неизвестно откуда взявшийся платок.

Тоня вытер себе глаза и щеки, и следом громко высморкался. Скомкал платок, потом начал соображать, куда его деть дальше. Шурка аккуратно взял платок за краешек, вынул из ладошки Тоника и засунул в отдельный карман своей наплечной сумки.

Обратно все шли молча. Только Тоня всё качал головой и «фухкал» время от времени. Будто бы стыдился своей эмоции перед пацанами, храбрился, старался показать им, что это всё случайно у него вышло.
В принципе, так оно и было. Только Тоня понимал сам ещё, что этот выплеск был ему реально нужен.

Ванька отвел Тоню и Шурку в столовую, чтоб дать мальчишкам переварить всё, что сейчас было. Да и подкрепиться им тоже не мешало хоть чуток. А сам, сказав, что скоро вернётся, убежал неизвестно куда.

Тоня кивнул знакомой поварихе, заказал «пюрэху с сосисой», и спросил у Шуры, что будет он.
Шура согласился на стакан сока и булочку. Есть ему, в отличие от измотанного Тоника, совсем не хотелось.

- Так что там, Тоша? Как твой брат? Он выздоровит?
- Да похер мне, честно сказать, - с набитым пюрэхой ртом ответил Тоня. - Веришь, нет? По - хер!
- Не очень верю, но как скажешь.
- Шурк, а у тебя есть братья или сестры?
- Нету. Только тот троюродный, который нудист.
- Ааа, да-да! Ты так и не рассказал мне про него. Сколько, говоришь, лет ему?
- Восемь, на три года младше.
- И шо он, классный у тя пацанчик?
- Да. Классный очень, - Шурик изменился в голосе и в лице.

Тоня посмотрел на Шурика, поднося ко рту новую порцию пюрэхи, чуть замер и полюбовался мечтательным выражением на его лице.
- Ммм, понятно всё с вами.

Шурик спохватился:
- Что понятно, Тош?
- Шур, ну ты же знаешь сам. Я по твоей мордахе вижу.
Шура поджал губы. Тоня откусил край сосисы.
- Не, Шурк, я ж без наезда! Я понимаю тя. Если б у меня такой брательник малой был, я б сам на руках его носил. Любил бы его и кайфовал от такого. Прям как ты.
- Тоша, раз ты сам заговорил про это... - Шурик задумался. - А, ладно, забей.
- Не, Шур, говори, не бойся.
- Нет, ничего, проехали...

В столовую вернулся Ванька:
- Ага, наминаешь пюрешечку? Давай-давай, приятного.
- Угу. А сам что будешь?
- Да я ничё не буду, всё норм. Скоро ехать и так, куча дел ещё.

Тоня догрыз сосису, вытер губы салфеткой, допил остывший чай.
- А вот я и всё. Тогда поехали?
Шурка тоже встал из-за стола.
- Поехали.
- Ты ж ко мне, Шурк?
- Да я хз. А мож ты отдохнуть хотел?
- Вот и отдохнём с тобой напару, - заключил Тоня. - Дорасскажешь мне историю.

И подмигнул Шурику.

Обратно тоже ехали молча: Ванька за рулём, Тоня рядом с ним, а Шурка на заднем сиденьи.
Тоня вдруг что-то вспомнил, затеребил Ваньку за плечо:
- Вань, а мы ж до Дэнчика зайти второй раз забыли! Разворачивай скорей!
- Тонь, я заходил к нему, он уставший лежал. Я у него номер телефона попросил, он дал. Потом созвонитесь.
- Ооо, Вань! Ты крут! А это... Ленку там не заметил?
- А Ленка уволилась. Ну, отбыла свою практику и на работу к себе вернулась. Это мне Каринка рассказала. Визитку передала, вот.

Ванька одной рукой достал из кармашка визитку, протянул Тоне. Тот взглянул:

- Да в смысле?! Секс-шоп?
- Прикинь! Она сама открыла. Властительница резиновых изделий!
- Ну Ленка, ну даёт. И молчала, главное!
- Да, скромняшка наша. Надо будет в гости заглянуть.
- О, Вань! А тогда купи мне у неё те карты!

Ванька посмотрел в зеркало заднего вида:
- Какие карты?
И пнул локтем Тоню, а следом посмотрел на него и еле заметно кивнул в сторону Шурки.

Тоня не понял. И продолжил:
- Ну как у Кирюхи того. Только с ху...
Ванька громко кашлянул.
- Тонь, давай потом обсудим.
- Да чё тут обсуждать, Вань?
- Тонь, я думаю, не следует обсуждать подобные вещи в присутствии нашего скромного гостя.

Тоня запнулся. Помолчал. Потом развернулся к Шурику, оглядел, прикидывая, с головы до ног, и прямо ему сказал:
- В общем, Шурик - если ты ещё не понял, мы тут геи все.

И заглянул Шурику в глаза под тёмную чёлку.
Шурик вдохнул носом, отвернулся к окну, приоткрыл рот и выдохнул:
- Понятно. Ну, все - значит все.

 

ЧАСТЬ 6

Поднимаясь на 9 этаж вместе с Тоней, Шура задумчиво смотрел в висящее на стене лифта зеркало. И глядел там на Тоню украдкой. Тот увлеченно писал что-то в телефоне.

А Шура глядел и думал: «Блин, ну вот куда я вляпался? Мало мне проблем со своей башкой? Теперь еще и в чужие проблемы вникать».

Шура колебался. С одной стороны, Тоня был ему симпатичен: полная ему противоположность, вроде бы добрый, открытый - доверять ему, кажется, можно.
Но с другой стороны, Шура опасался, что Тонькины перепады настроения плюс его нелегкий груз семейных и житейских обстоятельств и отношений может сказаться и на самом Шурке. Вызвать в нём болючие приступы симпатии и сострадания настолько, что ему, вместе с собственными тараканами в башке, неизбежно придётся общаться и с тараканами в башке своего нового друга.

Шура не очень понимал пока, как поступать дальше. Разум настойчиво подсказывал: "Беги! Оно тебе точно не надо". А Шуркино тело шептало: "Не спеши. Попробуй, изучи повнимательнее. Только так и сможешь всё понять".

Двери лифта открылись. Тоня, не отрываясь от телефона, вышел из кабинки и направился к своей квартире. Зайдя за поворот в крайнее крыло коридора притормозил и прислушался - за ним никто не шёл.

"Не понял! Чё за хня? Где Шурка?".
- Шурк, ну ты идёшь? Где застрял?

Тишина.
Тоня развернулся и пошёл обратно, заглянул за угол.
Шурка стоял у уже закрытых дверей лифта, смотрел на них и тянулся пальцем к кнопке.

- Тщщь! Стоять! Шур, ты чего?
- Тоша, я наверное домой пойду.
- Зачем?
- Просто... Тебе правда отдохнуть надо, столько на тебя навалилось сегодня. А я тоже... Мне уроки надо делать.

Тоня сузил глаза в подозрении:
- Так ведь каникулы!
- Ой, точно! - пробормотал пойманный на брехне Шура. И сам себя в мыслях обозвал нехорошим словом.
- Так, всё понятно, - Тоня решительно двинулся к лифту. - Сбежать решил, ну-ну. Давай, рассказывай, что там тебя нагребло.
- Тош, мне правда надо. Уже вечер, скоро темнеть начнёт, родители волноваться будут.
- А ты им позвони и отпросись на ночёвку. Или давай я позвоню?

Шура задёргался, как загнанный зверёк. Аргументы закончились.
Двери лифта открылись.
"Последний шанс". Шура сделал робкий шаг.
Тоня посмотрел на него, секунду подумал, потом зашёл следом:
- В общем, Шур! Ты как хочешь, конечно. Но я правда хотел бы, чтоб ты еще остался. Мне так... спокойнее, что ли. Я хз. Давай до магаза пройдёмся, а там посмотрим. Ладно?

Тоня посмотрел на Шурку такими просящими глазами, как Кот в сапогах из Диснеевского мультика.
Ну как такому отказать?!

Минуту спустя двери лифта открылись, и оба мальчика, выйдя на улицу, повернули направо.
Остановка городского транспорта располагалась в противоположной стороне.

Идя в магазин, оба молчали. Только изредка по очереди косились друг на друга. Обоим казалось, что незаметно. Но оба понимали, что друг за другом следят.
Тоня шёл напряжённый, потому что опасался, что Шурка может вдруг сорваться с места и побежать себе на остановку.
Шура боялся, что если сейчас сорвётся и убежит на остановку, то Тоша его стопудово догонит. А потом еще и какое-нибудь наказание придумает, не дай боже.

Но весь поход в магаз и обратно обошёлся без сюрпризов.
А выходя из лифта на 9 этаже, Тоня взял крепко Шурку за руку, чтобы тот уж точно не сбежал в последний момент.

Мальчики зашли в квартиру, Тоня поставил пакет на пол. Разулся без помощи рук, сбросив и швырнув оба ботинка в угол. Надел тапочки.
По привычке скинул с плеч курточку, стянул водолазку, взялся за ремень на брючках. Ремень зазвенел, ослабившись. От его звука Тоня, будто бы опомнившись, оглянулся на Шурика.

Тот разувался и наблюдал из-под чёлки за действиями Тоника. Молчал, как обычно. Ожидал, что будет дальше. Глаза не отводил.

Тоня кашлянул:
- Я это...
- Мм? - поднял брови Шура. - Чего, Тош?
- Да то я на автомате, - Тоня почему-то решил оправдываться. - Щас бы опять догола разделся, прикинь!
- Ааа, ну если ты хочешь, то чё уж. Раздевайся, раз так нравится тебе.

Тоня снова кашлянул. Поёрзал тапочком по полу.
- А ты?
- А что я?
- Тебе - нравится?

Шура поправил лямку на наплечной сумочке. Не ответил ничего, и взгляд отвёл.
Тоня кивнул головой:
- А, ну ясно. Чё я, как дурак, сразу не допёр? Я ж гей. Еще и писькой телепать перед тобой опять собрался. А тебя корёжит от такого.

Шурка вдруг возмутился:
- Да ничё не корежит меня!
- А докажи! - Тоня облокотился о тумбочку и стрельнул глазами.
- Тош, не надо меня брать на "слабо". Пожалуйста! Я тебя за друга считал...

Тоня убрал руку с тумбочки. Слегка растерялся. Поджал плечи немного.
Выдохнул:
- Я - друг, Шура! Самый дружный друг тебе. А после всего, что сегодня было - тем более.

Шура молчал. Тоня тоже прикрыл рот, вздохнул и сел на табуретку.
- Короче, понятно. Ничё я не буду делать. Пойдём на кухню.

Шура так же молча отодвинул снятые ботинки, взялся за одну ручку пакета. Тоня подскочил и взялся за вторую ручку.
Отнесли пакет на кухню. Потом Шура развернулся и вышел в коридор. Послышался щелчок дверного замка.

Тоня сел на кухонный диванчик. Пошерудил рукой в углу, нащупал "одноразку". Затянулся пару раз и выдул густой вишнёвый пар в потолок.

"Ну вот и друга проебал теперь".

Тоня поднялся с диванчика, вышел на балкон. За стеклом гулял ветер, на небе подползали грозовые тучи.

"Ну вот как он щас домой пойдёт, а? Зонтик не взял. Промокнет, заболеет, в больницу ляжет. А я виноват. Ну, буду ходить тогда, проведывать.
Интересно, он апельсины любит? И не спросить у него. Надулся как индюк, и полслова ему не скажи. Писькой перед ним не потелепай, хех!"

Тоня сам себе улыбнулся. К нему начало приходить понимание, что Шурка за эти 2 месяца стал ему далеко не чужим пацанчиком.
Полная ему противоположность, вроде бы добрый, но тихий и закрытый. Хотя доверять ему, кажется, было бы можно вполне.

Тоня затянулся "одноразкой". Продолжил размышлять:
"Я вон даже про брата ему рассказал! А он ничего, пособолезновал. А мог бы замкнуться еще больше, а потом сбежать, прям как сейчас. Хотя... Из машины так просто на ходу не сбежишь.

Бля, хз что происходит! То ли ёбнулся я, то ли ебанулся.
А может, это и есть та самая нормальная жизнь?
Я такой нежный стал. Может, влюбился в него? Так у меня ж Ванька есть. Ваньку я люблю, это понятно уже стопудово. А Шурика? Хер знает, как понять. 11 лет мне еще пока, а мысли прям серьёзные в башке гуляют. Шибко умный становлюсь, не по годам. Или это из-за того, шо в матике нормально шарить начал? Мозги расшевелились, и попёрло шо пиздец! Спасибо Евгению Борисовичу! Кстати, как он там, интересно? После всего, что случилось...".

За окном раскатисто прогремело, ветер зашумел еще напряжнее. Из тучи в землю прилетела яркая искривленная полоса света.

"Так, ну ебать! Позвоню, скажу ему, чтоб обратно шёл!".

Тоня плотнее прижал ручку затвора на балконном окне, спрыгнул с табуретки, на которой стоял коленками, и зашёл обратно на кухню.

За столом как ни в чём не бывало сидел Шурка и смотрел на него, приглаживая чёлку в сторону.
На нём не было ничего, кроме сдвинутой наперёд наплечной сумочки.

 

ЧАСТЬ 7

- Шурка, ты вернулся?! Там дождь, ты не промок?
- Да я и не уходил никуда.
- Погоди, я ж слышал, как замок на двери клацнул.
- На какой двери?
- На какой - на входной же вроде!
- Неее, - Шурка слегка расплылся в улыбке, - то тебе показалось, Тош. Я в ванную ходил!

Тоня почувствовал себя лохом. Как он мог перепутать звуки? Сам додумал, что это Шурка из квартиры ушёл в обидках.
А обидок-то и нету!
Или есть?

- Шурк, ты не обижайся на меня, дебила. Я и не такое могу счудить. У меня башка дурная!
- Всё нормально, Тошик. Знаешь, я когда стоял там в ванной - я всё думал: а может всё намного проще, и попуститься надо б? Я, ты понял, немножко торможу по жизни. Не сразу дошло, что зря себя накручиваю.

Шурка замолчал, а потом покраснел. Поправил сумочку спереди. Потом подумал - и сдвинул ее в бок:
- Вот... Я тоже, значит, нудист. По-настоящему. Теперь я точно понял, потому что ты...
- Шурка! Так это ж ахуенно!

Тоня подбежал, похлопал Шурика по обоим плечам два раза, затем плюхнулся с разбегу попой на диванчик, задрал ноги, начал снимать с себя одёжку: брючки, рубашку, носки. Потом подпрыгнул, встал, подскочил к Шурику обратно.

- Йеее! Свободу писькам!

Взялся за резинку на трусах - и сорвал их с себя, после чего швырнул в угол диванчика. Сел на стул рядом с Шуркой, подпёр щёки ладонями, поставив локти на стол.
Обалдевший Шурка хлопал глазами и еле заметно улыбался. Всё-таки минус один комплекс теперь у него - можно выдохнуть с облегчением.

* * *

Для Шурика это был реальный подвиг. Как тогда, с Мишком - в тот раз тоже было сложно. Но тогда Шурик понял, хоть не сразу, что просто Мишка так чувствует себя комфортно. А когда каждый раз срывает с Шурки одёжку - то тем самым хочет, чтобы и Шурка тоже комфорт ощущал. В своем привычном безыскусном восприятии.

Только в это лето всё изменилось.
В тот день, когда Шурка приехал к Мишке, и тот его с обычным озверением раздевать начал - у Шурика случился казус. А хуже всего то, что Мишок тот казус заметил.

Всё было по-тупому просто. Мишка тогда стянул с него трусы, протянул руку и пожал Шуркину письку, будто поприветствовал: "Дратути!". Он так делал не раз, это был такой себе ритуал, который Мишка сам себе придумал. И требовал ответного писькопожатия от Шурки. И Шурка Мишкину письку пожимал, как обычно.

Только в этот раз от прикасаний при раздевании у Шурки писька встала, и затвердела так, что Мишке стало с первого раза неудобно ее пожимать. Но он в итоге исхитрился, выкрутил ручонку и пожал, а потом стукнул кулачком. Как так и надо.

А Шурка застеснялся вдруг, поджал коленки и рукой прикрылся. И так остался лежать на кровати. И что бы дальше Мишка ни делал, как ни скакал и толкался вокруг него - Шурка не двигался, уставившись в плакат на стене.

- Шу-у-у-ррр! Шур! Чё, спать захотел?
Тишина.
- Шу-ррра! Вставай, покажу чё! Ну?!

Мишка бякнулся рядом, обнял одной рукой Шурку, в глаза посмотрел.
- У тя столбняк? Ну Шура! Отвык раздеваться в своём городе? Ну ничё, привыкнешь скоро, как всегда.

Шура подумал, что так долго молчать уже как-то странно. Пересилил себя:
- Мишок, я наверное устал с дороги, весь напрягся, видишь! Извини.
- Чё ты напрягся, где? Я не заметил.
- Ну как... Там вот, - Шурка повёл глазами себе вниз. - Когда здоровались с тобой.
- Ааа... Ну и чё? Вот проблему нашёл! Уииии! - Мишка повернулся на спину и замахал руками и ногами.
- Так ты не испугался, Миш?
- Ахахах, Шурок, ты какой-то странный сегодня. Я же знаю, что такое бывает. У мну у самого уже такая фигня. Папа сказал, что это я расту. Кре... Это... Крррепчаю, вот! Сказал, все мальчики так могут, когда растут. Ну вот, и ты растёшь тоже. Чё бояться? Не боооойся!

И Мишка мягко толкнул Шурку в плечо.
Тот так и молчал.

- Не, ну я так не играю! А ну, давай, показывай, чё там тебя напугало!
- Нет, Миш, отстань.
- Фу, ну и дурак ты глупый, - Мишка надулся, слез с кровати и пошёл.
Выходя из комнаты, оглянулся, шмыгнул носом и сказал:
- Если ты от каждого своего стояка стрематься будешь - тогда можешь обратно в свой город ехать и бояться там, сколько влезет. Ясно?

Шурка развернулся:
- Погоди, Миш! Как ты сейчас сказал?
- Стрематься.
- Не, другое слово. Стояк? Где ты научился такому?
- Так папка и научил. Давно еще. Я его и мамку будить пришёл однажды, а он вставал уже с кровати, и я увидел. Ну и ничё. Спросил, чё это с ним. Он сказал: "Да ничё, стояк". А я такой: "А, ну и ладно".

Шурка слушал Мишку с открытым ртом. Значит, прямо настолько у этих нудистов всё свободно?!
Он сел на кровати, но коленки всё еще сжимал.

Мишка вернулся:
- Всё? Не боишься уже?
- Не боюсь. Ну, немножко.
- Дай тя успокою, как меня папка научил. Только ты не бойся больше, и не убегай, ладно?

Шурка кивнул.
Мишка сел рядом, убрал Шуркины руки с коленок, и следом чуть-чуть раздвинул ему ноги. Засунул руку Шурке в пах, сказал еще раз "Дратути", и так и оставил руку там, не разжимая.

Шурка нервно дёрнулся.
- Шшш, тихо, - прошептал Мишок и поднёс палец к губам. Сначала к своим, потом к Шуркиным. - Шшш... Щас его убаюкаем, он и заснёт.

Мишка гладил Шуркин член предельно ласково. Будто бы реально убаюкивал.
По идее, как думал Шурка, его член наоборот должен был напрячься еще больше. Он это точно знал. Но почему-то именно в Мишкиной ладошке он начал постепенно увядать и уменьшаться, а потом и вовсе свободно повис, закативши головку.

Мишка убрал ладошку, наклонился над животом Шурки и чмокнул его там посерединке, ближе к пупку.

- Всё, заснул. Шур, а ты так не умел, что ли?
- Умел, Миш. Только у меня не так всё было в конце.
- А, я понял, в курсе. Ну видишь, а со мной всё наоборот получилось. Не благодари!

Следом Мишка цепанул Шурку за подбородок:
- Вот те саечка за испуг!

И убежал из комнаты.

* * *

Всё это Шурка сейчас в общем и вкратце пересказывал Тоне, вспомнив, что уже собирался рассказывать это сегодня.
А в конце спросил:
- Тошик, я тоже больной, да? Меня тоже лечить надо?

Тоня сделал вид, что задумался:
- Ты знаешь... Как тебе сказать... Ммм... Наверное все-таки нет!
- Почему? У меня же... кхм, был стояк на братика. Который еще младше меня.
- На три года, я помню. Ну, Шурк, если так рассуждать, то мы все больные тогда, получается. И всех нас надо ебошить током и черепухи вскрывать. Только смысл? Мне не станут нравиться бабы, вот точно. Они мерзкие. Ну как они могут нравиться?
- Ну не знаю, Тош. Мне нравятся.
- Да ладно!! Чё, серьёзно, да? А как это?
- Ну, вот так.
- Расскажи!
- Да чё рассказывать, Тош? Ну, мне вот одна девочка нравилась.
- Когда?
- Ну, в садике.
- Пффф... Столько лет прошло, и ты до сих пор?...
- Да...
- И долго вы встречались в садике? Цветы дарил? Сосались?
- Ч... чего?
- Ну, целовались? Или так?
- Ну, так. За руки держались.
- Ааа... ну тогда она точно залетела от тебя. Давно ее видел с тех пор?
- После садика не видел. А что - реально залететь могла, да? - Шурик вдруг решил подыграть и войти в роль. По уголкам его губ проскочили мини-морщинки.
- Канешна! - поймал волну Тоня. - Поэтому и не контачила с тобой с тех пор! Всё ясно же, как белый день!
- Ммм... Так вот почему она меня бросила. Всё логично!
- Да уж, Шурк. "Ну почему все дуры - бабы?". Скажи ж?!

Тоня больше не мог терпеть. Прыснул в салфетку, которой только что вытирал следы пирожного. А теперь придется снова вытирать - только свои слюни уже.

- Сочувствую тебе, дружбан! Так встрять - это ж надо постараться! - Тоня вытер слюни салфеткой. Взял "одноразку", затянулся. Философски изрёк: - Надо выпить!

У Шурки округлились глаза:
- Я не пью! А у тебя есть?
- Есть немного. Только вродь не крепкое. Ща достану.
Тоня подскочил к холодильнику, достал из дверцы 2 жестяные банки.
- Вот. Как сочок! И крепость как у кефирчика - 2%

Шурка присмотрелся: фруктовое пиво со вкусом вишни и апельсина.
- Тебе какое, Шурк?
- Мне... Я не буду. Всё равно это ж пиво.
- Да не ссы! Ссать потом будешь, когда выпьешь. Ты попробуй сначала!

Раздался звук "пщщ". Тоня открыл одну банку, затем сразу и вторую. Пододвинул апельсиновое пиво Шурику:
- Кстати, ты апельсины любишь? Это я так, просто спрашиваю.

 

ЧАСТЬ 8

Из новенького "Гнусмаса" зазвучали трели птиц. На экране высветилось:
"Пейсатель"
Тоня взял трубку.

- Генннадий! Бодрейший тебе вечерочек! А мы тут бухаем.
- Привет, Тоня! В смысле?
- В коромысле, Ген. Ну шо неясно? Давай на видеосвязь переключи, увидишь!
- Щас, погодь. Лучше с планшета, - Генка сбросил вызов и зашел в мессенджер.

На экране "Гнусмаса" высветилось:
"Генннадий"
Следом показалась растрёпанная голова Генки.

- Ну что ты там, Тонь! Как брат? Ты как написал - я всё успокоиться не могу.
- Ген, да забей. Я ж написал, что похуй. Мне чужие люди неинтересны. Свои - да! Кстати, про своих: познакомься, это Шура, одноквассник. Можно просто Шурик.

Тоня навёл камеру на Шурика. Тот поправил чёлку и выровнял спину:
- Здравствуй, Геннадий.
- Привет, Шура! Рад знакомству. Как дела?
- Я тоже рад. Дела нормально. Бухаем вот, - Шурка приподнял банку с апельсиновым пивом. - Твоё здоровье!
- Спасибо, и тебе не хворать! Эх, завидую вам, у нас тут такое нельзя.

Тоня перевёл камеру на себя:
- Страдаешь, Ген, в своём серпентарии? Когда уже вернёшься к нам взад?
- Ой, Тонь. Еще неделю тут буду. Скукотища тут, капец. Надо ж додуматься, отправить меня на море осенью! Не позагорать, не искупаться. Только в душевой под краном, даже без распылителя.
- Ммм, Геннадий! Соблазняешь речами любо сладкими, ахаха! Небось симпотные там пацанчики с тобой плескаются?

Генка хмыкнул, чуть тише сказал:
- Тонь, ну ты как всегда, без пошлостей не можешь. Засмущаешь своего гостя!
- Ген, да мы тут голяком сидим, какое "засмущаешь"?

Тоне, видимо, даже 2% алкоголя хватило, чтоб развязать язык.
Шура тоже уже чуть прикосевший сидел, и красный слегка. То ли от 2%, то ли от стеснения перед Тонькиным другом.

Генка кивнул:
- Понял, Тонь. Ну тогда отдыхайте, наверное. Не буду мешать.
- Ген! Геен! Стой, не отключайся! Как там твой рассказ про муху с пауком?
- Уфф, Тонь. Пока застопорился. Таким стилем, как ты описал, только ты сочинить и смог бы. А у меня, ты понимаешь, они разве что влюбятся и поженятся в итоге. Кстати, не хочешь сам попробовать написать? У тебя получится точно! А я потом подчищу, причешу текст.
- Геннадий! Писатель у нас ты. И круто пишешь. Так что давай, поднатужься. Мы все будем ждать!

Генка засмущался, отвёл глаза в сторону. А Тоня добавил контрольный:
- Я тебя всем советовать буду! И Шурику дам почитать всё, что ты мне прислал. Ему понравится! - Тоня повернулся к Шурке. - Шур, тебе ж понравится, да?
- Ээмм... - напрягся Шурка, и ничего сказать не успел.
- Да, говорит - ему понравится, Ген! Так что смело пиши! И чтоб побольше трахались там все, обязательно! В общем, чтоб полный набор!
- Хорошо, Тонь. Ну ладно, мне пора! Отдыхайте там, но без фанатизма.
- Оке, Геннадий! Всё как всегда. Семке привет!
- Спасибо, тебе... вам от него тоже!

Генка помахал рукой и отключился.
"Да уж. И снова Тоня - как обычно. Лишь бы друга не испортил".

Тоня отключил экран и посмотрел на Шурика соловьиными глазами:
- Шур, а Шур! А ты всегда такой стесняш?
- Эмм... А что? - спросил Шура с вызовом, бросив на Тоню не менее соловьиный взгляд.
- Да я смотрю, бухаем мы, бухаем... А ты даже со стола не встал ни разу. А банка уже пустая. Тебе не придавило там в туалет, например?
- Немножко. Но всё ОК.
- Так ну сходи тогда, чего ты! Или боишься, что твой гейский друг тебя глазами лапать будет?
- Тоша, ну ты как скажешь... Блин. А может ты прав. Ой, извини, я без намёков! Я не боюсь, но просто... мне непривычно это всё.

Тоня придвинул стул поближе. Облокотился на стол, подпёр себе рукой щёку:
- Шурик! В общем так. Пока я бухой, и пока это синий базар у меня - я все-таки скажу. Но! - взмахнул он пальцем, - ты только не грузись. ОК? Послушай, пока я не передумал.
- Хорошо. Слушаю, Тош.
- Да! В общем - я подумал и решил: ты мне нравишься. Ты красивый пацан, Шурик! Я такой красоты еще ни у кого не видел. Когда с тобой за парту сел тогда - у меня аж встал от красоты твоей волшебной!
Но я к тебе лезть - не буду! Веришь или нет - мне норм и просто на тебя смотреть и кайфовать. А сейчас - тем более. Видишь?

Тоня отодвинулся на стуле. Раскинул ноги и показал Шуре свой небольшой стояк.

- Это потому что ты классный и сасный пацанчик. И охуенный дружбан! У меня таких не бывало никогда. Ну, сейчас есть Ванька и Генка. Ваньку я люблю! Честно скажу тебе - я за него замуж выйти мечтаю. Уедем с ним в Амстердам, когда вырасту. И распишемся, чтоб всё реально было. А ты дружком на свадьбе бушь. Если захошь, конеш.

У Тони всё больше и больше заплетался и одновременно развязывался язык. Даже, наверное, не только от 2% алкоголя. Тоню прорвало на откровенность. Как тогда, в больнице, когда он Генке свою историю рассказывал.

И Тоня сейчас смотрел на Шурика влюблённо, и нёс ему всё, что приходило в голову. Без границ в сознании. Без боязни, что Шурка уйдёт. Он был уверен на 100%, что тот не уйдёт! Потому что такой настоящий друг его бросить, как он считал, просто не может.

Шура сидел, держа в руке банку, и всё это слушал. Смотрел Тоше в глаза. Только один раз его взгляд прыгнул вниз, когда Тоша раскинул перед ним ноги.
Но в этот раз Шура не смутился. Слушая друга, он понимал, что тому весь этот "синий базар" очень важен.

И что бы сейчас Тоня ни плёл, как бы интимно всё в его отношении ни излагал, может быть порой и переходя все рамки и границы - Шура ничего против этого не сказал и не сделал бы. Потому что симпатия и сочувствие к этому странному новому другу у Шуры сейчас просто зашкаливали. И Шура раздумывал:
"Если это ему хоть как-то поможет - значит, дальше пусть всё так и будет".

В конце Тошиного спича Шура приподнялся на пару секунд, а потом, поразмыслив, встал из-за стола.
- Тошик! Можно я тебя просто...? - и не закончив мысль, не дождавшись ответа, потянулся к Тоне и обнял его всем телом. Положил руку ему на затылок, прижал к себе. Чмокнул в щёчку.

Обалдевший Тоня весь замер и напрягся. Меньше всего сейчас он ждал такой реакции. Но втайне надеялся.

"Главное, чтоб не ушёл" - подумал Тоня и еще крепче прижался к своему странному новому другу.

* * *

Когда час спустя Тоня начал кунять за столом, Шура взял его осторожно за плечи и отвёл в спальню. Положил на кровать, прикрыл одеялом. Тоня взбрыкнулся и одеяло откинул. Шура настаивать не стал. А так как спать было негде, кроме как на этой же кровати или на кухонном диванчике - то Шурка конечно же пошёл на кухню. Полежал там, поворочался - неудобно! Пришлось вернуться и лечь рядом с Тоней.

Шура не стал ни одеваться, ни укрываться. В квартире было жарко. Может, отопление здесь хорошо грело, а может это 2% алкоголя так подействовали - Шурка задумываться не стал. Вместо этого он занял свои мысли новым другом, так открыто и спокойно лежащим напротив него.

"Что же ты со мной сделал, Тоша? Я б и жил себе как раньше - и мне б спокойней было. А ты всего меня перевернул и перелопатил. А я и не против оказался. С тобой хорошо. Ты не обижаешь и не осуждаешь. Ты меня понял! А я, кажется, понял тебя".

Шурка пододвинулся к спящему Тоне, погладил по голове, поправил кучеряшку над ухом. Затем развернулся спиной, прижался ею к Тонькиной груди и, осторожно нащупав его руку, перекинул ее через себя и прижал кулачок к своей груди. Погладил его пальцы немножко. Да так и заснул.

Посреди ночи проснулся Тоня. В лунном свете увидел перед собой обнаженное тело друга. Чутка протрезвел от неожиданности, но шевелиться не стал. Только почуял, как у него начал расти стоячок. Чуть подумал - и аккуратно прижался внизу к телу Шурки.
А Шурка сквозь сон еще крепче прижал кулачок друга к своей груди.

 

ЧАСТЬ 9

В понедельник друзья вернулись на учёбу в гимназию. За эти дни там ничего не изменилось, только в туалетах перекрасили стены.

На уроке математики оба сели рядом, как обычно. Перед уроком долго перешёптывались, а Тоня еще громко смеялся. Шурка ему разные шутки шутил. То в интернете увиденные, то самолично придуманные. Вторые для Тони звучали смешнее.

А еще Тоня радовался, что на этих выходных он помог своему другу наконец-то раскрыться. Вылезти из кокона собственных комплексов и высвободить так долго дремавшие в нём эмоции. Хотя бы, к примеру, вот этот радушный смех. Открытый и настоящий.

На этих выходных Тоня с Шурой наконец-то по-настоящему сблизились.

* * *

В начале урока их учительница зашла как обычно, но перед тем, как закрыть за собой дверь, оглянулась и тихо сказала кому-то:
- Сейчас, еще минутку, а потом начнём.
И закрыла дверь.

Мальчики провели ее взглядом, полным любопытства. Равно как и все остальные ученики в классе.
Учительница встала посредине класса у доски:
- Здравствуйте, ребята!
- Здравствуйте, Ирина Владимировна!
- Садитесь! Ребята, сегодня у вас будет необычный урок. Его для вас проведёт новый учитель.

Класс зашумел.
- А Вы, Ирина Владимировна? Вы что, уходите?
- Да, ребята. Мне придётся ненадолго уйти в отпуск по личным обстоятельствам. Но ничего страшного! Я думаю, ваш новый учитель тоже вам понравится.

Ирина Владимировна подошла к двери, открыла ее и помахала туда рукой.
В класс вошёл новый учитель. Молодой, в очках, немного бледный и взволнованный.
Тоня выронил ручку и откинулся на стуле. Прошептал: "А-ху-еть!", и быстро повернувшись к Шурке, наклонился над его ухом.

- Знакомьтесь, ребята! Это Евгений Борисович. Прошу любить и жаловать.

Молодой учитель взволнованно снял очки и сказал:
- Здравствуйте, ребята!
- Здравствуйте, Евгений Борисович! - прозвучал хор в ответ.

Ирина Владимировна, улыбаясь, ушла, помахав ребятам рукою.
Евгений Борисович потоптался на месте, обвёл всех близоруким взглядом, чтоб так страшно не казалось - и сел за учительский стол:
- Ну что же, ребята. Сделаем перекличку. Абрамова?
- Здесь.
- Битюкова?
- Здесь.
- Селинский?
- Тута.
- Тихом... Тихомолов?
- Здрасьте, Евгений Борисович! А можно уточняющий вопрос? Вы к нам надолго?

Тоня держал поднятую руку, сияя от балдежа и восторга. Его любимый школьный учитель был снова жив и здоров! И теперь снова будет, как раньше, учить его математике.

* * *

День, когда был их прошлый урок, закончился для обоих очень неожиданно. После звонка все ребята убежали из класса, а Тоня остался. С очередным уточняющим вопросом по теме урока.

Тоня сам себе честно признавался, что эти все вопросы он придумывал специально, чтобы задержаться с молодым учителем на переменке. А в среду, когда математика была последним уроком, Тоня специально заморочился над вопросом, чтобы остаться еще на дольше.

В ту вторую среду, за 3 дня до конца практики Евгения Борисовича, Тоня решил сделать храбрый шаг - напроситься пройтись вместе с учителем до его временного места обитания. Этим местом была съемная квартира в 10 минутах ходьбы от школы.
"А если повезёт, то и в гости напрошусь" - думал тогда Тоня, слушая, как Евгений Борисович разъясняет ему нюансы новой темы урока.

Тоне повезло. Выйдя из школы вместе с учителем, он дошёл до самого подъезда нужного дома. И в конце сказал прямо:
- А можно к Вам в гости зайти? Мне в туалет чё-то захотелось.

Евгений Борисович помялся 5 секунд, а потом кивнул головой.
Они зашли в квартиру. Тоня повернул налево, ушёл в сторону туалета. Квартиры все в посёлке имели одну типичную планировку, а значит, Тоня знал, куда в ней поворачивать.

Тоня быстро управился, помыл руки. Потом, задумавшись, снова открыл кран, спустил штаны и помыл себе писюху "на всякий случай". Вытер ее о то же самое полотенце, что и руки. Посмотрел в зеркало, причесал волосы рукой. Вышел из туалета и двинулся на кухню.

На кухне за столом сидел Евгений Борисович, а за его спиной начинал закипать чайник.
"Ага, интересно", - подумал Тоня, - "Чаи гонят будем, значит. Ну ОК".

- Тоня, будешь чай? - спросил Евгений Борисович, глядя куда-то мимо него.
Тоня передвинулся, чтобы попасть в поле зрения учителя. Ответил:
- Буду! Зелёный, без сахара. Шоколадку тоже буду, - и посмотрел на стол, где лежала шоколадка и стояла тарелка с печеньем.

Евгений Борисович кивнул, встал из-за стола, выключил чайник.
"Как бы у него так выяснить?.."
"Как бы ему так сказать?.."
Мысли в обоих головах оборвались на полуслове.
У старого закопчёного чайника внезапно оторвалась ручка, а сам кипящий чайник полетел со свистом вниз.
Кипяток разлетелся по всей кухне. Тоня закричал:
- Осторожно!!
А Евгений Борисович закричал еще громче:
- Сука, твою ж мать!!

Как итог, Евгений Борисович обжёг себе руки и ноги. А на следующий день взял больничный и уехал домой насовсем.

А вот теперь объявился.

 

ЧАСТЬ 10

Через неделю, как удачно выпало, в воскресенье у Ваньки был День рожденья.
Тоня готовился к этому знаменательному для любимого парня дню со всем энтузиазмом. Подготовил подарок, завернув его в кулёк и положив в цветастый пакет. Заклеил скотчем. И добавил открытку с мультяшным ежом на обложке.

Открытка гласила:
"Дорогой Ванька!
Ты мой самый лучший Ванька на свете!
С Днём рожденья!
С любовью, Тонька!"

Тоня долго сочинял этот текст. Пока писал - вспоминал Генку и завидовал:
"Надо было сразу его попросить. Он умеет! Не то что я, двух слов связать не могу. Одни цифры в голове".

Но в итоге Тоня эту тяжкую задачу всё-таки осилил. Присобачил открытку к подарку на скотч. А потом пшикнул на неё своим одеколоном. Чтоб Ванька нюхал и про Тоню вспоминал. И чтоб ни о ком другом больше не думал. По крайней мере, в свой День рожденья.

Ванька заехал к Тоне в послеобеденный час. Тоня его встретил у лифта, прыгнул на шею, чмокнул в губы. Все равно никто не видит.
Хоть и мечталось Тоне, что когда-нибудь они с Ванькой будут целоваться прям у всех на виду. И все будут завидовать, хлопать им в ладоши и кричать "горько".
Ну а пока - придётся потерпеть. Тоня решил однозначно, что потерпит.

- На, Вань, держи от меня этот скромный подарок. Только сейчас не открывай. Потом, ладно?!
- Ладно. А что там? - засмеялся Ванька и чмокнул Тоню в макушку.
- Блин, я ж говорю - потом узнаешь! Просто скажу, что подарок полезный. В хозяйстве пригодится.

Выйдя из лифта, оба помахали руками консьержке и сказали, что вернутся около 10 вечера.
Сели в машину и поехали в центр города.

Весь день Тоня кайфовал рядом с Ванькой всей душой. Прижимался к нему, когда мог, всем телом.

В кафешке на 3 этаже ТЦ уплетали за обе щёки сладкие десерты, броскими движениями пальцев вытирая друг другу губы.
Там же в пустом туалете соревновались, кто быстрей закончит писять, со смехом тужась и выдавливая из себя струйки под напором наперегонки.

Плавали на двухместной педальной лодке по озеру, хрустели в ней чипсами, запивая колой. Кормили там же уток и лебедей хлебом - чипсы клевать птицы почему-то не хотели.

Смотрели потом там же с лодки водное файер-шоу. Любовались акробатами, что жонглировали на плавучей платформе посреди озера огнём на цепях. Обалдевали от ярких огней в приближающихся сумерках.

На обратном пути катались без конкретного маршрута по городу, просто по всяким прикольным местам. Заехали в лесопарк, поискали там белок, но не нашли. Распугали котов.
В темноте расстегнули ширинки, оставив на штанах застёгнутой только верхнюю пуговицу, и мотылялись так, держась за руки, по кустам. Задержались в кустах ненадолго. Когда шли обратно к машине, оба загадочно и довольно улыбались. Ширинки застёгивать не стали.

Почти в полночь опомнились и поехали ночевать к Тоне на квартиру.

На обратном пути Тоня кайфовал и смотрел то вперёд, то вправо в окна по сторонам. То влево, косясь заворожённо на Ваньку за рулём.

По дороге у него созрел вопрос, ответ на который требовалось получить прямо сейчас:
- Вань, а можно спросить тя как жопытного чувака?
- Можно. Только осторожно, - усмехнулся Ванька и на секунду взглянул на Тоника.
- Не, я серьёзно, Вань. Слушай... Вот у тебя уже куча пацанчиков была. А как ты понимал, что они - те, кто тебе нужен? Ну, то есть как определить, что пацанчик - свой?

Ванька задумался:
- Да знаешь, как-то оно само всё выяснялось. По поведению. По глазам. С некоторыми сразу понятно было - сами ко мне подходили. А некоторых приходилось прощупывать и разгадывать. К чему такой вопрос, Тонь? Колись уже скорей!

Тоня помешкал немного, потом решился сказать:
- Да вот... Ты ж видел Шурика? Я хз, как про него понять - он молчит постоянно, только глазюками своими из-под чёлки блымает. Я может совсем ёбу дал, но мне кажется, что он на меня на уроках так иногда косится, будто напрыгнуть хочет. А я ж тоже... Мы тут бухали с ним...
- Чего?
- Да брось, ты сам мне ту фруктовую бормотуху покупал. Она вставляет, шо пиздец! Вот... Короче, я ему сказал, что типа влюбился. Не, Вань, я тебя больше всех люблю, ты же в курсе! Просто... Он такой няшный, я постоянно со стояками мучаюсь, как смотрю на него. А еще мы с ним спали в обнимку... и я наверное кончил.

Тоня замолчал, повернул голову к дверному окну.
Ванька подождал немного, потом спросил:
- И что ты думаешь на его счёт? Хочешь выяснить и реально попробовать с ним?
Тоня повернулся обратно:
- А можно так?

Машина доехала до нужного дома. Ванька завернул на парковку, выключил мотор. Повернулся к Тонику:
- Тонь, ну ты совсем дурной, что ли? Ну что значит "можно"? Если ты чуешь, что твой друг тебе намёки кидает - то сам у него и попробуй выяснить. Посмотри на него чуть подольше, засеки, через сколько он свои глазюки отведёт.

В кино с ним сходите, в темноте проследи, как внимательно он фильм смотреть будет. Если фильм ему интереснее, чем ты, окажется - ты это сразу поймешь, когда сюжет станете обсуждать. Если он после сеанса забудет, про что фильм был, и как назывался вообще - значит, он не о фильме, а о тебе скорей всего думал.
Ну, это не 100% метод, конечно. Но попробовать можешь.

Только, Тонь, когда выяснять будешь, не вздумай друга своего дурить! Будь честным. С ним - как со мной. Если лопухнёшься с ним в чем-нибудь - лучше сразу ему прямо и скажи, мол: "так и так - я дурак". И извиниться, если что - это не западло. Так ты, наоборот, по-мужски поступишь. Очень многие на этой простой штуке стопорятся, считают слабостью. А на самом деле - это нихуя не так. Это, наоборот, сила духа - переступить через гордость ебаную и извиниться, когда понял, что неправ. Ты наоборот так уважение заслужишь. Понимаешь, о чём я?

Тоня кивнул:
- Понимаю, дядь Вань! Загрузить ты умеешь, конечно!
Ванька посмотрел на Тоню внимательно:
- А вообще, Тонь, раз вы с ним спали в обнимку, и он был не против - то я б сказал, что тут и сомневаться нечего.

Тоня задумался. Потом спросил еще:
- Вань, а разве возможно сразу в двоих пацанов влюбиться?
- Тоня, я тебе со своей колокольни скажу: в жизни возможно всё!
- И что, это нормально? Еще скажи, что у всех так бывает, а я один такой лох, что парюсь.
- Я думаю, Тонь, что ты просто мало хороших людей до сих пор встречал. И каждого, кто к тебе хорошо - ну, то есть нормально - относится, ты сразу полюбить готов.
- А так не надо делать, Вань?
- Ну почему же? Раз ты от этого кайфуешь - то влюбляйся на здоровье! Только не надо во всех подряд, фильтруй свои чувства. Слушай сердце.
- Ого ты щас ляпнул, Вань! Как из книжки по литературе!
- Хех, ну книжки же тоже не просто так пишутся. В них и реально полезного много.
- Угу. Генка тоже так говорит. И свои книжки теперь пишет. Только у него совсем всё сладко и сопливо получается. Разреветься можно.
- И ты прям ревёшь?
- Я? Ну... было один раз. Чё-то я тут совсем мозгами ёбнулся, Вань! Ты заметил, да?
- Тоня, это у тебя просто разыгралась сентименталочка. С каждым бывает, рано или поздно. Просто не грузись.
- Да-да, менталочка. Ты всё правильно сказал. Короче, я ебанько. Пойдём уже, запизделись мы совсем.
- ОК. Только ширинку застегни уже!
Тоня посмотрел себе на пояс, воскликнул «Ой, бля!», и начал возиться с молнией. Та поддаваться отказалась, ей всё что-то упорно мешало, и Тоня просто прикрылся там краями рубашечки.

Мальчишки вышли из машины, поднялись на лифте, зашли в квартиру. Разулись, а Тоня подумал, глянул на Ваньку - и резко так разделся полностью, скинув все вещи в угол. Снова Ваньку огорошил - теперь уже своим таким видом, а следом еще и словами:
- Вань, а я ж забыл тебе сказать - я теперь нудист. Привыкай!
И убежал на кухню, а потом юркнул в ванную.

Зайдя в зал, всё ещё удивлённый Ванька достал из наплечной сумки Тонькин подарок. Прочитал открытку, понюхал напшиканный на нее одеколон. Усмехнулся, подумав о любимом мальчишке.
Распечатал пакет, заглянул вовнутрь. Сделал круглые глаза и засмеялся:
"Ох, Тоня! Вот же пиздюк малой!"
Засунул руку в кулёк и достал из него 2 анальных пробки со встроенными жужжалками. Одну побольше, вторую поменьше.
"Значит, к Ленке на работу ходил. А она мне даже не сказала, чертовка".

Ванька сидел, разглядывал подарки и чувствовал, как в его глазах что-то начинало щипать. Таких ощущений он за собой не замечал уже давно. А Тонька вот взял и так легко ему душу расфигачил.

Ванька потёр пальцами глаза и громко выдохнул. За спиной раздался голос:
- Ну как тебе подарок, Вань? Думаешь - пригодится в хозяйстве?
- Пригодится, Тонь, да еще как! Ты угадал прям в точку. Спасибо!
- Ага, носи на здоровье!
- Хорошо. Так это - одна ведь твоя будет, верно?
- Соображаешь! Только я ж себе сразу большую возьму, ты понял?!
- Да погоди ты, тебе ж сразу напряжно будет.
- Вань! Ты забыл, какое у меня было "счастливое детство"? Я и побольше видал на своём веку.

Ванька при этих словах поник и стал серьёзным. Вся Тонькина биография ему вспомнилась от начала и до конца.
Тоня присел на краешек кровати, взял из рук Ваньки пробку поменьше, рассмотрел внимательно и сказал:
- Ну ладно, так и быть. Начнём с разминки.
Встал, развернулся на месте, прыгнул пузом на кровать, раскинув руки и ноги:
- Уиии! Бяк! - и добавил, - Вань, ну чё там, ты где? Долго тя ждать еще буду? Или скажешь, шо до свадьбы нам нельзя?

Ванькины глаза после таких слов засияли. И ему подумалось:
"А ведь как там говорят: Настоящие приключения еще только начинаются?"

 

ГЛАВА III

ЧАСТЬ 1

Зима пролетела быстро.

Всё в ней было как обычно: снег, холод, праздники.
А перед ними и после них - учёба с контрольными и самостоятельными работами. Вечное и неизбежное испытание для любого ученика любой школы на планете. По этой банальной причине ребята нередко корпели над тестами и рефератами, работая в паре.

Тоне это нравилось. Потому что, во-первых, для него это всё было в новинку - в родной Зажопинской школе на проверку рефератов просто забивали, и ученики тупо качали всё из интернета, подчищая гиперссылки.
А во-вторых, Тоня ведь готовился и работал вместе с Шуриком, всё чаще приглашая его к себе в гости по поводу и без.

Мама Шурика даже и рада была иногда, что сынок "у друзей" остается. Думала:
"Пусть социализируется, а то совсем дикий домосед".
Да и сын пока ни на что не жаловался, а наоборот даже - повеселел, оживился. Это ее по-матерински тешило, а значит и лишних вопросов она не задавала. Ни сыну, ни самой себе.

Тоня как-то раз спросил об этом Шурку:
- Слушай, Шурк, а ничё шо ты почти всё время у меня, а не дома?
- Ничё, Тош. Мама даже довольна. Она и так на работах своих с утра до ночи. Так что без разницы.
- Ммм, понятно. А батя что говорит?
- Был бы батя, что-то говорил бы. А так - нету его. Не достался мне, когда всем раздавали.

Для Тони это была новость. Шурка при упоминании домашних событий всегда использовал слово "родители". Когда Шура впервые тогда отпрашивался по телефону у мамы на ночёвку к Тонику - в тот день, когда они бухали 2% фруктовое пиво и шёл дождь - то Тоне он сказал, что "родители дали добро".
В другие разы он тоже использовал множественное число, и Тоня не обращал на это внимания. Он даже не знал, как Шуркиных "родителей" зовут.

Но в этот раз Тоня встрепенулся. Хоть и виду постарался не подать.

- Понятно, Шурк. Ну, может оно так и лучше. - и встрепенулся еще сильнее, уже заметно.- Ой, извини!
- Да ничё. Мне и матери хватает, - спокойно ответил Шура, забивая в Гугле очередной поиск по теме реферата.

Но Тоня всё не успокаивался.
Среди его знакомых в деревне были несколько ребят, у которых отсутствовал один из родителей. Явление, в общем-то, обычное. Однако Тоне было любопытно наблюдать, каково это - расти в семье, где что-то как-то не по стандарту.

Тоня когда-то слышал, что мальчики в семье без отца могут вырастать женственными. И чаще становиться геями. Он не особо верил в такие байки, но проверить все равно хотелось. Однако ни разу еще не встречал он таким байкам никакого подтверждения. Да и  быть в деревне геем или женственным - это все равно что вынести себе смертный приговор.
По счастью, самого Тоню ни геем, ни тем более женственным никто не считал. Для большинства он был бесполой куклой, на которую всем наплевать. Хоть есть он, хоть нет его вообще.

А сейчас Тоня снова эти байки вспомнил и решил повнимательнее Шурика начать рассматривать. Есть ли хоть какие-то шансы и вероятности, что Шурка-безотцовщина именно по такой причине такой хрупкий и молчаливый стал? Может, дразнили его? Может, сам за собою замечал он что-то не такое?

Недавно Тоня выяснил и признал тот факт, что Шурке нравится его дальнородственный младший братик. Шурка от этого дико парился, считая, что больной и что это надо лечить.
Тоня Шурку успокоил тогда. Заверил его, что братские чувства, даже такие, он сам лично считает нормой. А всё остальное - чисто физиология. Ну повалялись, пообжимались в кровати. Ну встал... Ну с кем не бывает?
Для Тони это всё было просто и понятно. А для Шуры - всё ещё нет...
Но тему эту ребята пока что больше не поднимали.

Тоню сейчас волновала другая тема:
"Какой там в жопу реферат, раз тут такие новости?!"

- Шур, а Шур! - Тоня подбоченился и загадочно так посмотрел на друга.
- Ну? - Шура отвлёкся от Гугла и повернул слегка голову к Тонику.
- Если ты хочешь, можем об этом поговорить, - Тоня попробовал примерить на себя роль психолога из сериала. Состроил умное лицо. Только очков на носу не хватает. И ручки с блокнотом в руках.
- О чём поговорить, Тош?
- Да ну ты не прикалывайся! Я про "родителей" твоих. Полчаса уже про это разговариваем, а ты тут как не здесь!
- А. Ну, я хз. Чё тут интересного-то?
- Шурка, ну как же?! Я вот чё подумал: а если твоя мамка все-таки спросит, где ты всё время пропадаешь? Что это за друг у тебя загадошный? Где живёт, как выглядит? Что там за родаки у него? Надо что-то придумать, какую-то отмазку. На всякий случай!
- Тоша, я думаю, что маме будет всё равно. Главное, что я не жалуюсь ей ни на что. А остальное - пофиг. Забей!
- Не могу! Нужна легенда, по-любому. Я вот думаю: за отца моего можно Пашку легко выдать. Он мужик видный, в почёте. И похожи мы с ним издалека. Разве только... Вдруг мамка твоя на него глаз положит? А он же... Ну, не такой.
- Да, я помню, что вы тут геи все, - Шурик усмехнулся. - Вот же я попал, да, Тонь? Узнают все твои геи - уведут у тебя меня, такого "сасного". Как ты сам сказал.
- Не уведут, пусть только попробуют, - Тоня в воздух погрозил всем своим знакомым геям кулаком. - Ты не боись, я им тебя не отдам. Ты мой самый любимый... кхмм... особенный друг! Я тебя застолбил, так что по рукам не пойдешь.

Тоня неловко засмеялся. Шурик промолчал, только чуть заметно покосился на Тоню из-под чёлки. Пробормотал:
- Я и не боюсь.

Оба неловко замолчали. Шурка напрягся, раздумывая, чем заполнить эту тишину. И ляпнул первое, что пришло в голову. А на самом деле - долго свербящий в голове вопрос задал:
- Тонь, а тебе страшно было, когда твой брат тебя... нуу... им отдавал?

Тоня откатился на компьютерном кресле на пару шагов. Развалился в нём поудобнее, затянулся задумчиво одноразкой.
Размышлял, как Шурику сказать - прямо, как есть, или помягче.

- Шурк, пиздеть тебе не буду. Да, страшно. Хер его знает, кто там в очередной раз попадётся! Я видел разных отморозков. Но бывали и ничё так, скромные. Деньги мне втихаря от брата сували. По головке гладили. Жалели, блядь.
А нет бы, чтоб попробовать меня из этой хуйни вытащить!
Может ждали, что я сам проситься буду? Бля, как будто по мне и так не видно!
Только наверно похуй всем на чужие проблемы. Когда своих хватает...

Тоня сделал передышку, затянулся сладким паром еще раз. И продолжил:
- А потом, знаешь, уже и мне потом настолько похуй стало на себя и на них всех! Вот так наверное люди в тюрьме живут. Шо вчера, шо сёдня - мрак и одно и то же.
И думал: Ну если сёдня не сдохну от того, шо очко или рот порвётся - значит день прошёл еще так ничего. Ко всему привыкаешь, Шур. Даже к такому пиздецу.

Шурка сидел на втором компьютерном кресле, развернувшись от компа к Тоне полностью. Слушал всё это внимательно. Когда Тоня замолчал, затягиваясь "одноразкой" всё быстрее и чаще, Шурка решился сказать:

- Мне знаешь, Тоша, что больше всего обидно за тебя? Что Ваня так поздно у тебя появился. Он бы тебя сразу спас!

Тоня посмотрел на Шурку. У того красивое личико искривилось и насупилось. Тоня понял, что если Шурик сейчас скажет ещё хоть слово, то его разнесёт всего вдрызг по эмоциям. И Тоня постарался это пресечь, пока не поздно.

Он подкатился в кресле, отталкиваясь от пола ногами, обратно к Шурке, положил ему руку на плечо, покачал его немного, погладил. Сказал:
- Ладно, давай забьём пока на эту тему. Щас-то всё нормально уже, видишь! Поздно - не поздно, какая уже разница?

Но видимо Тоня всё же не успел. Шурика начало накрывать еще пару минут назад, а теперь, после таких Тонькиных слов и прикасаний - накрыло окончательно.

- Ну как это "какая разница", Тоша? Ты понимаешь, что если б ты руку не сломал, то?..
- Если б мне руку не сломали, - неосторожно ляпнул Тоня и осёкся.

Шуркино сострадание хлынуло, как прорвавшая дамба:
- Аааа, ну вот!! Тоня, ну что за пиздец! - Шурка уже не сдерживал себя, и даже не пытался. Плечики задёргались, носик зашмыгал, чёлка закрыла глаза, из которых закапало и потекло по раскрасневшимся щекам.

- Ой, Шур, ну чего ты! Тихо, тихо, спокойно... Всё хорошо, всё ж нормально уже. Ты же сам видишь!
- Ви... вижу, - шмыгал Шурка, не собираясь успокаиваться никак.

Тоня отодвинул кресло, вскочил, побежал быстрее в ванную намачивать полотенце, чтоб потом Шуркины истерики вытирать и успокаивать.

"Вот же достался мне такой чувствительный, а! Нянчиться с ним постоянно, как с малым ребятёнком", - качал Тоня головой, намачивая и выжимая маленькое тонкое полотенце. И улыбался сам себе, слегка от этой мысли кайфуя.

Пока Шура сидел один в комнате и шноркал, он снова вспоминал ту самую первую Тошину историю, которую тот ему в машине рассказал.
Шура и раньше, приходя домой из гостей, вспоминал ее и тихо себе поплакивал.
Но потом собирался в кучку, встряхивался, натужно вздыхал и шёл в ванную ополоснуться.

Думая иногда об этом перед сном, он пару раз пробовал представить то, что Тоша пережил. Ему воспаленный мозг рисовал страшные кадры: как Тошу зовёт брат, тот покорно собирается, молится перед выходом из дома. Приходит куда-то, где куча страшных людей, все его лапают, смеются, раздевают и начинают мучить.
Заливают, может, ему в глотку алкоголь или запихивают таблетки, затыкают рот чем-нибудь, а потом стают в очередь, чтобы засунуть в Тошика разные грязные предметы. Потом Тоша плачет, зовёт на помощь, а ему никто помогать не спешит.

Однажды Шура так проснулся от кадра, на котором голый и окровавленный Тоша, покачиваясь от ритмичных всаживаний сзади, смотрит на него как с экрана монитора и шепчет:
"Шурик, спаси меня! Позови хоть кого-нибудь, а то я щас сдохну".
А Шура смотрит и понимает, что он даже не знает, куда бежать и кого звать. Потому что все вокруг упыри и демоны с рогами, и других никого там нет.
И Шура кричит им всем: "Отстаньте от него! Лучше меня возьмите, только его не трогайте больше!"
А демоны смеются грозно, лезут к нему руками и хуями, но от Тошика не отстают.

И от этого ужаса Шурка тогда проснулся, и его всего еще долго трясло. И было мокрым от пота всё тело. А мокрее всего было там, внизу пятном на простыне.

 

ЧАСТЬ 2

После зимы, на весенних каникулах, Тоня решил организовать давно запланированное мероприятие - позвать в гости Генку с Семечкой.
Он звал и раньше, но у тех обоих были всё время какие-то дела. Чаще всего Генка говорил, что Семечка то болеет, то не в духе, то вообще непонятно что.

Тоня с Семечкой общался не особо. Тот ему казался каким-то себе на уме. Дохуя загадочным. К которому просто так не подступишься, лишнего вопроса не задашь. Особенно если вопросы про Генку. Любые, даже самые простые и обычные.

Когда в конце зимы он Семечку спросил в переписке, что бы тот мог посоветовать подарить Генке на ДР, Семечка ему написал в ответ:
"Ну я не знаю. Он же твой друг, ты его и так должен знать. Включи фантазию немножко".
И Тоня, прочитав это, захватал воздух ртом в возмущении:
"Ах ты ж жопа хитрая!"
Но вежливо отписал:
"Хорошо, сам спрошу".

Наконец, в предпоследний день каникул, 1 апреля, все договорились, что во второй половине дня встретятся на квартире у Тоника.
"Заодно и профессиональный праздник отметим", - пошутил тогда Тоня. Генка посмеялся, а Семечка промолчал.
А Шурку и звать отдельно не надо было. Он и так пришёл бы, как обычно без приглашения.

За день до этого к Тоне в дверь позвонила Сашик. Раз в пару дней она или Лизок заглядывали к нему, чтобы удостовериться в том, что Тоня не перевернул квартиру вверх дном, вынес мусор и закупился продуктами хотя бы минимально.
А Лизок еще приходила, чтобы наготовить ему еды на несколько дней вперёд.

Тоня с девчонками сдружился. Обе ему казались бабами вполне нормальными. Особенно Сашик со своими пирсингами, татухами и дрэдами - каждый раз разноцветными.
Лизок была с виду и по общению поскромнее. В их тусовке ее называли "фемкой". А Сашика - "бучихой".

31 марта, в пятницу после полудня, Сашик как обычно нажала на дверной звонок и держала так, пока Тоня, напялив на ходу спортивки, не подбежал и не открыл ей дверь.

- 45 секунд, рекорды бьёшь, Антонио! - Сашик с самого начала дала ему такую необычную латиноамериканскую кликуху.
- Сань, а смску скинуть - не судьба? А вдруг я тут занят?
- Чем ты можешь быть занят-то? Ужика своего душишь разве что, как обычно?
- Ну почему сразу ужика? Может я уроки делаю? - с вызовом, но и с улыбкой отвечал ей Тоня.
- Антонио, у вас каникулы! Меня-то хоть не наябуй. Я хоть в школу ходил нечасто, но расписание каникул помню как вчера, - Сашик почему-то называла себя в мужском роде. Тоню это удивляло только первые 5 минут при первой их встрече.

- Ладно, ну душил я своего питона, ну и чё! Завидуешь, что у тебя такого нету?
- Больно надо мне, подумаешь! - парировала Сашик. - Тебе мусор вынести, или сам дотащишь?
- Дотащу, не переломаюсь. Спасибо за беспокойство, - парировал ей Тоня, отвесив низкий поклон в пол.
- Понял. Ну давай тогда. Лизок вечером заглянет, пожарит тебе котлеты.
- Ой, кста, слушай! Ко мне завтра пацаны придут. Может мы с ней вместе в магаз сходим, а потом чего-нить приготовим, чтоб на всех хватило?
- Пацаны какие? Те из больницы? Познакомишь?
- Ну... Можно. Заходите тогда после четырёх часов. Думаю, все тогда подскочат уже.
- ОК. Так это - давай с тобой щас сходим, чего ждать?

Тоня подскочил радостный, побежал в комнату переодеваться.
Сашик пока зашла на кухню, огляделась вокруг, протёрла стол, заглянула под раковину. Так и есть - 2 мешка мусора с горой.
"И как в такое тельце столько продуктов влазит?"
Собрала мешки, завязала в узел, понесла в коридор. Проходя мимо незапертой комнаты, увидела, как Тоня, стоя к двери спиной, натягивает на попу трусы. Точнее - не совсем трусы.

Сашик вскинула левую бровь, подошла поближе. Прислонилась плечом к косяку, жуя жвачку, сложила руки себе на груди 3-го размера.
- Крутые труселя! Ванька подарил?

Тоня подпрыгнул на месте, обернулся и прокричал:
- А стучаться тя в школе тоже не учили? Пропустил урок, да?
- Антонио! Ну чего я в жизни не видал, ну скажи? Меня стесняться - себя не уважать. И меня тоже. Забей.

Тоня слегка успокоился, а через пару секунд забил. Стало даже интересно.
- Да, Ванькин подарок на 23 февраля. Шо, нравится?
- Неплохо. Где он только такой размер малой нашёл?
- Да у нас подруга есть в секс-шопе. Хорошая. Она знает, как достать. По спецзаказу на Алишке.
- Любопытно. Познакомишь?
- Можно. Только я сначала ее спрошу, а то мало ли. Ну, хотя она тоже в "теме". Но я спрошу.
- А вот спроси, не забудь!
- Не забуду, - ответил Тоня и задумался. Потом решился: - Сань, а хочешь, я тебе еще подарки покажу?
- Ну давай, если не стесняешься.
- Уже нет! Да мне и похвастаться некому больше. Я пацанам такое вряд ли покажу. Ну, может Генке только втихаря отдельно. Он такое понимает.
- Показывай!

Тоня подтянул джоки поудобнее, сорвался с места к шкафу, отодвинул дверцу с огромным зеркалом во весь рост на ней. Зашуршал в глубине нижней полки.
Сашик наблюдала за ставшим рачком Тоником в джоках, шерудящим по нижней полке, и сама себе усмехалась:
"Пацан нормальный растёт, без комплексов. Это хорошо".

- Вот, зацени-ка! Это я Ваньке на ДР дарил! Классные, скажи! - Тоня протянул в ладошках 2 анальных пробки с жужжалками, разного размера.
- А ну-ка, дай поближе поглядеть.
- Эта вот - моя! - гордо вручил Тоня пробку побольше. - Ты не бойся, она чистая! Я за этим слежу.

Сашик взяла пробку двумя пальцами, присмотрелась - вроде и вправду чистая. Повертела в руке, понажимала на кнопке разные режимы вибрации.
- Зачёт! Это у той подруги тоже купили?
- Да! Там выбор обалденный, я полчаса стоял примерял... то есть подбирал, ахаха!
- Понимаю. На подарок же всё-таки.
- Да-да! Надо шоб самое лучшее и качественное было! - Тоня уже завёлся и с искорками в глазах делился с Сашиком самым сокровенным. - А вот, глянь, это называется "реалистик". На Ванькин похож, как настоящий, только цвет другой. А вот еще, смотри...

Тоня доставал из глубины нижней полки всё новые и новые "подарки". Менял, примеряя, разное нижнее бельё прям при Сашике. Светил перед ней своим бесстыжим телом с разных сторон и ракурсов.

Наконец, всё показал! Стоял, лыбясь во весь рот, в стрингах перед Сашиком и наблюдал за офигевшим ее лицом.
А Сашик осматривала всё, что Тоня ей накидывал, и думала:
"Ну вот где только Пашка себе таких друзей находит? И сколько у него таких еще есть, что я не в курсе?"

Наконец, оставшись в стрингах, которые Тоня надел последними, он натянул на себя всю остальную одёжку, и оба вышли на улицу в магаз. Ну, и мусор по пути выбросить тоже.
А вечером зашла Лизок, чтобы помочь с готовкой к завтрашней "party на хате".
Но перед ней Тоня хвастаться своими "подарками" не спешил.

 

ЧАСТЬ 3

В назначенный день все потихоньку начали подтягиваться к Тонькиному дому. Первым задолго до всех пришёл Шурка. Просто прошёл весь привычный квест с подъездной дверью (Тоня дал ему запасной ключ), консьержкой ("Здрасьте!") и лифтом. Позвонил в дверь, чтоб не совсем уж нагло и без предупреждения.

Тоня открыл не сразу. Сначала посмотрел в глазок. Потом скинул второпях надетые спортивки обратно, и только после этого открыл дверь:
- Шурик, залетай!

Шурик медленно залетел, разулся, снял курточку. Надел тапочки и спросил:
- А ты друзей своих тоже так встречать собрался?
- А чё? - засмеялся Тоня. - Пусть привыкают.
- Ну не знаю, Тош! Я привык и то не сразу. А они в шоке разбегутся вообще.
- Ладно, уговорил. Но пока они не пришли еще - дай поотдыхать и настроиться немножко.
- Да ради бога, Тошик. Как обычно.

Шурка раздеваться, само собой, не стал. При посторонних людях это было бы нереально. А прийти могли в любой момент.
В остальном они с Тоней теперь часто проводили время, раздевшись голяком. Тоня настаивал, а Шурка привык. К тому же, Шурка так тренировал себя перед скорой встречей с Мишкой. Хотел поразить его скоростным раздеванием, чтоб меньше чем за минуту получалось.

Постепенно в течение зимы и начала весны Шурка свои стрёмные мысли про Мишку подуспокоил. Во многом благодаря Тонику. Они иногда разговаривали на эту тему, и Тоня его постоянно успокаивал и настраивал на позитив. Шурка понял со временем, что его проснувшиеся странные чувства к братишке могли быть и просто одноразовой случайностью. А уж проверить это он мог только при встрече с Мишкой в ближайшее лето, как только учебный год закончится.

- А если ты его увидишь, и у тя снова встанет - значит всё, Шурик, попал ты капитально, - поучительно говорил ему Тоня. - Только я тя прошу, не грузись и не убегай от пацана! Он еще больше испугается, чем ты. Ему ж нормально! Он тебе сам сказал.
- Сказал, да. Тош, а если у меня еще чё-то к нему проснётся? Вдруг я его поцеловать или погладить захочу. Почти как тебя иногда, но не по-дружески, а реально?
- Это мы с тобой еще потренируем! Будешь и целовать и гладить меня, сколько влезет. Главное, чтоб ты стрематься перестал, - Тоня посадил Шурика на кровать, присел поближе, взял за руку: - Так, давай прям щас. Целуй, гладь.

Шурка покраснел. Он еще не успел подготовиться - а уже вот, заставляют урок проводить.
Тоня ждал, не подгоняя. Понимал, что тихому и чутка "приторможенному" по жизни другу нужно дать время.

Шурка вздохнул пару раз, сжал Тоне руку, закрыл глаза. Потянулся лицом к его лицу.
Тоня, видя, что тянуться придётся еще долго, сам притянулся навстречу и первый поцеловал Шурку в щёчку.

Шурка замер. Глаза открывать не стал. Только сильнее сжал Тонькину руку.
Тоня прошептал:
- Так, хорошо. Давай дальше.

Шурка поцеловал Тоника в ответ, тоже в щёчку. Задумался, что делать дальше. Но Тоня ему подсказал - притянул сжатую ладошку к своим губам и прижался к ним, не открывая рот.
Подышал на руку, что та у Шурика вспотела. Потом положил ее себе на плечо.
- Гладь давай.

Шурка погладил. Потом потянулся в сторону Тонькиной спины, провёл по руке от плеча вниз. Глаза не открывал.
Тоня в ответ погладил Шуркино плечо над одёжкой. Опустился вниз и медленно снял футболку с его тела. Притянул к себе и прижался грудью к груди Шурика.
Посидели так недолго. Следом Тоня опустил руку и нащупал у Шурика пояс. Приподнялся, потянув в обнимке Шурку за собой, и одной рукой чуть стянул с него штаны. Шурка понял и дальше снял всё сам.

- Вот, Шур. Это первый этап. Вы с Мишкой теперь разделись. Дальше всё будет только так. Ты будешь смотреть на него такого, а он на тебя. Значит, надо потренировать гляделки.

Шурка открыл глаза. Голубизна одних глаз встретилась с карестью других.
Тоня смотрел на него с улыбкой и ничего больше не делал. Ждал, чтобы Шурка сделал первый шаг.
Шурка опустил глаза, увидел Тонькин стояк - и сразу облегченно так выдохнул. Вот оно, естественное их с другом состояние теперь, которое с Мишком надо будет ещё отрабатывать и принимать.

- Чё дальше посоветуешь?
- Ну, Шур, дальше по-разному может быть. Может тебе Мишка что-то скажет. Может первый что-то сделает. А может и будет тебя ждать.
- А как понять-то?
- А ты ему в глаза смотри внимательно, вот так же. И главное - улыбайся ему. Даже если рожа твоя будет, как будто ты два лимона съел и грейпфрутом закусил.
- А, как в американских сериалах, когда все друг другу лыбятся?
- Да-да, можно и так. Главное - не показывай ему, что ты боишься. А остальное само всё придёт.
- Понял, Тош. Спасибо тебе за урок!
- Да какой "спасибо"? Рано ещё. А ну давай меня погладь по-новой! Дубль два. И это... ничего не бойся!
- Хорошо, Тоша, не буду, - Шурка снова закрыл глаза, потянулся рукой к Тонику и провёл ему по груди сверху вниз. Потом обратно вверх. Потом снова вниз - и в этот раз зацепился пальцами Тонику за стоячок.
- Всё нормально, не тормози, - прошептал ему Тоня. Вся эта процедура начала его возбуждать.

Шурка взял двумя пальцами Тонькин стояк, помахал его легонько и сказал:
"Дратути".
Тоня прыснул со смеху. Шурик заулыбался. Открыл глаза.
Тоня смотрел на него, тихо гогоча, и Шурке стало от этого еще легче.
Он потянулся, не убирая руку там внизу, и поцеловал Тоню в губы.

Тоня обомлел весь. Зажмурился и чуть высунул язык. Шурка высунул тоже. Не понял, как дальше и что.
Тоня прошептал:
- Целоваться тебе тоже уроки давать?
- Тоже давай, - выдохнул Шурка, после чего отпрянул и посмотрел себе вниз. Там тоже уже назрел стоячок. И по размерам он был больше, чем у Тоника. Который, увидев эту картину тоже, немного прифигел и присвистнул. У Шурика размеры были явно получше, и даже не совсем по возрасту. В обычном состоянии что у Тоника, что у Шурки они были ну примерно одинаковы. А вот именно что стояк Тоня у Шурки видел впервые - ровный, идеальной формы и толщины, с чуть приоткрытой головкой.
Красивый, как и весь остальной Шурка!
Сравнивая со всеми виденными ранее, Тоня сказал бы, что это стояк не 11-летнего, а скорее 13-14-летнего пацанчика.

- Шур, а тебе точно 11 лет? - в сомнениях спросил Тоня.
- Ну, нет.
- А сколько??
- 12 мне. Скоро 13 будет. А что?
- Да заметно просто. Я-то думал, мы с тобой одногодки, раз в один класс ходим.
- Не, Тош, я просто в школу позже остальных пошёл. Так получилось, из-за родителей. В общем, я тебя старше почти на 1,5 года, получается. А Мишке уже 9 в декабре исполнилось         Извини.

Тоня рассмеялся: "Еще извиняется! Было бы за что".
Он наклонился над Шуркой, чтобы рассмотреть его стояк поближе, но тут...

"Ну бляяаадь!!"

Раздался звонок домофона.

ЧАСТЬ 4

Генка с Семечкой добирались на городском транспорте почти через весь город. Стартовали от конечной, поэтому сидячие места достались им легко. Пару раз Генка вставал, чтобы уступить место пенсионерам. А Семечка сидел, как отрешённый, всё время глядя в окно.

Генка на Семечку время от времени косился и пытался разгадать, о чём тот так крепко в этот раз задумался. По личику, знакомому ему с детства, он заметил с самого утра еще, что Семечку что-то беспокоит. Но на все вопросы тот не отвечал. Говорил только, что всё ОК. Но Генку такое не устраивало.

"И чё я опять не так сделал? Ну, может, рано или поздно всё ж признается... Но хз сколько этот его муд еще придется мне терпеть".

Так было почти всегда. Семечка мог обидеться или просто быть недовольным, только причину он Генке не говорил. То ли ждал, пока тот сам догадается. То ли причина была такая, что через какое-то короткое время сама улетучивалась. И тогда Семечка сам первый подходил к Генке, толкал его в бок и показывал ему какие-нибудь приколы в ТикТоке. Это по умолчанию означало, что всё - тучка улетела, можно убирать зонтик и следом надевать очки от солнца. Чтоб от Семечкиной улыбки не ослепнуть.

Но пока что тучка упорно улетать не собиралась. И Генка порхал вокруг любимого мальчика, стараясь угодить ему во всём. Как обычно надеясь, что Семечку скоро само попустит.

По дороге от остановки к дому Тоника они шли молча. Генка тащил какие-то сувениры с моря, а также пару покупок к столу. Семечка нёс одну сумочку на плече, но с таким видом, будто это был мешок картошки.

Наконец, добрались до нужного подъезда. Генка нажал на домофон. В ответ раздался голос консьержки (кнопка была одна на всех):
- К кому?
- Добрый день! Мы в 92 квартиру.
- Сколько вас?
- Двое. Мы друзья...
- Ожидайте!

Домофон покряхтел и замолк. Генка посмотрел на Семечку. Тот листал в телефоне ленту ТикТока, но Генке ничего не показывал.

* * *

- Бля, Шур, это наверно пацаны пришли!
- А не рано еще?
- Я не знаю. Сколько там уже?
- Полчетвертого.
- Рано. Ну ладно, не прогонять же их! - Тоня побежал к домофону.
- Тоша, оденься! - вдогонку крикнул ему Шурка. Тот махнул рукой, типа - "потом".

- Алло!
- 92-я, к вам пришли двое. Говорят, что друзья.
- Да, всё правильно. Пусть заходят.

Тоня так же быстро отбежал от домофона, вернулся в комнату к Шурику. Тот уже сидел почти одетый.
"Такой нарядный и красивый, божечки! - подумал Тоня, глядя на самого любимого... то есть особенного друга. - Но без наряда ему всё ж лучше. Бля, одна мечта!"

Тоня очень надеялся, что его друзякам Шурка очень понравится. Ну потому что иначе и быть просто не может! Шурка мог бы кого угодно в себя влюбить. Так, по крайней мере, Тонику казалось.

Через пять минут раздался входной звонок.

- Заходите, гости дорогие! - Тоня открыл дверь и картинно провёл рукой в приглашающем жесте.
- Приветка, Тоня! Как оно? Мы чуть пораньше, ничего? Автобус быстрее доехал, аж удивительно, - Генка рассыпался извинительной речью, разуваясь и ставя пакеты на пол.
- Да всё ОК, Геннадий. Ты... Вы нам не помешали ни капли. Приветка, Сем!
- Привет, Тоня, - Семечка посмотрел на Тоню, а через секунду перевёл взгляд на Шурика, стоящего в дверях комнаты. - Здравствуйте! Вы, наверно, Александр?

Семечка обломал Тоне традиционную ознакомительную речь про "Шура, можно просто...". Ему подумалось, глядя на Семечку, что тот сделал это специально. Хотя... Как он мог знать про эту фишку? Разве что Генка рассказал?

В воздухе висела тяжкая неловкость. Чувствовалось, что ребята разучились общаться в реале. Весь учебный год они списывались и виделись только по интернету. Такое общение не всегда требовало подготовки, быстрых реакций, долгой необходимости поддерживать разговор.
Казалось, что ребятам сейчас чуть ли не заново придётся знакомиться и привыкать друг к другу.
Даже всегда находчивый Тоня завис.
Но на помощь неожиданно пришёл Шурка.

- А Вы, наверное, Семён? Очень приятно, - Шурка подошёл к Семечке, пожал руку и приобнял. Помог поймать слетевшую с плеча Семечки петельку сумки. Оба тихо посмеялись от ловкости одного и неловкости другого.

Тоня с Генкой быстро переглянулись. Тоня махнул Генке бровью в сторону ребят. Тот пожал плечами.

- А Вы - Геннадий! Помню, виделись. Как дела? - Шурка перешёл к Генке и тоже подал руку и приобнял.
- Дела отлично, спасибо! Рад знакомству поближе. Можно на "ты".

Тоня прыснул и рассмеялся наконец:
- Господа! Вы как в царском доме! Хорош уже выёживаться, заходите, гости дорогие!

Тяжесть в воздухе начинала рассеиваться. Все двинулись по очереди на кухню.
Только Семечка, сразу определив, где тут ванная комната, тихо уплыл туда.

- Пусть идёт. Это надолго, - тихо сказал ребятам Генка, когда все зашли на кухню, а Тоня прикрыл дверь.
- Ген, чё это с ним? - Тоня посмотрел на Генку вопросительно.
- Я хз, Тонь. С утра такой. Критические дни, видать.
- Ммм... Надеюсь, не из-за нас.
- Тоже надеюсь. Но ничего. Не обращайте внимания, - Генка виновато посмотрел на Тоню и на Шурика.
- Это тебе легко сказать. Он же твой любимый, а не...

Тоня запнулся, поняв, что заканчивать мысль лучше не стоит.
Генка посмеялся:
- А не твой, ага! Ну, бывает. Ты его немножко знаешь, так что - ну правда - не стоит переживать. Александр, поможешь нам с распаковкой?
- Можно просто Шурик! - Тоня наконец выпалил свою подготовленную фразу и облегчённо засиял.

Пока Семечка застрял в ванной, Тоня, Шура и Генка распаковали покупки и накрыли поляну. Тоня взял с диванчика пульт и включил настенный телек. На секунду тот завис на канале, где шло какое-то ток-шоу с громкой мерзкой ведущей. Все ребята загудели "Фууу", и Тоня, с силой стукнув по пульту, переключил на какой-то рандомный музыкальный канал. Сделал звук потише.

- Надо будет батарейки поменять, - пробормотал Тоня. - И вообще, хуле тот канал у нас еще показывает? Надо Ваньку попросить, чтоб спутниковое перенастроил.

Из коридора раздался дооолгий звонок в дверь.
- О, девки пришли! Ух, ща затусим!
- Тонь, какие девки? Погоди... - Генка крикнул Тоне вслед, но было уже бесполезно.
- Это его соседки. Вроде хорошие. "Свои", - пояснил Шурка Генке и проследил за его реакцией.
- "Свои" - это хорошо, - ответил Генка и проследил за реакцией Шурки.

Кто такие и кому насколько "свои" были девки, обоим мальчикам еще предстояло узнать попозже.

 

ЧАСТЬ 5

Примерно час спустя всеобщая тусовка перешла в ровное весёлое русло. Понемногу все перезнакомились и притёрлись между собой. Еще какое-то время спустя в компании начали образовываться свои отдельные кучки:

Генка тусил с Тоней и Сашиком. Ему Сашик понравилась своей непосредственностью, зычным голосом и называнием себя в мужском роде. Сашику приглянулся Генка своей рассудительностью и страстью к писательству. Она даже пообещала ему показать свои небольшие наброски стихов про лесбийскую любовь, на что Генка активно и положительно отреагировал.

А Тоня сидел между ними, поставив локти на стол и подперев руками щёки, и стрелял глазами то влево, на Сашика, то вправо, на Генку. И кайфовал от того, как его друзья так быстро стали общаться на одной волне, перебивая друг друга и заканчивая один за другим начатые фразы.

Вторая кучка, расположившаяся сначала на кухонном диванчике, а потом незаметно перекочевавшая в большую комнату, состояла из Шурки, Лизы и Семечки.
Мальчики легко приняли спокойную и по-настоящему "девчачью" натуру Лизы как свою. Тихо делились друг с дружкой своими историями и секретиками, а Семечка и Лизок ещё обсуждали разные парфюмы и мейк-ап. Шурка всё это слушал, время от времени задавая им обоим уточняющие вопросы.

В особенности комфортно друг с другом было Шурику и Семечке. Казалось, что они были знакомы сто лет, и что именно такого тихого и медленного общения им каждому по-своему так давно не хватало. Здесь и сейчас они быстро настроились на одну волну, не перебивали друг друга, а мысли заканчивали излагать после коротких пауз.

В какой-то момент, когда Лизок и Шурик вышли каждый по своим делам из комнаты, Семечка подошёл к балконной двери, посмотрел через стекло, затем повернул ручку и вышел на отапливаемый балкон подышать.
Параллельно с ним через вторую дверь из кухни на балкон вышел Тоня, которому Генка и Сашик сделали справедливое замечание, что он своей "одноразкой" уже всех задымил.

Тоня и Семечка удивлённо переглянулись. Потом отвернулись и молча посмотрели сквозь окно: Семечка на небо, а Тоня на парк внизу.

Минуту спустя оба так же одновременно повернулись и каждый начал свой спич:
- А ты...
- Я это...
- А? Ну, говори ты тогда, - уступил Тоня.
- Да я ничего, Тоня. Мне просто один вопрос покоя не даёт. Надеюсь, ты скажешь ответ.
- Валяй! Задавай!

Семечка вдруг подошёл поближе, сдвинул брови и сжал кулачки:
- Да я, Тоня, давно спросить тебя хотел. Ну как - вкусный тебе Генчик тогда был?
Тоня напрягся, но не растерялся:
- Хех, а то ты сам догадаться не можешь? Тебе ли не знать?

И оба с прищуром друг на друга посмотрели. И Семечка первым отвёл взгляд и отошёл. Потому что ответ он не знал. И даже не догадывался.

После больницы Семечка с Генкой друг дружку ещё долго по-новому изучали. Их тела знакомились, общались, переплетались в искрящейся нежности и в отчаянном желании познания. Но "попробовать на вкус" друг друга они до сих пор не решались.

Мальчики, знакомые с раннего детства, но так долго стеснявшиеся открыть себе и друг дружке очевидные чувства, теперь, после пережитого важного этапа в их жизнях, стали между собой по-настоящему родными.

Их обнимашки и поцелуи были трогательными. Их прикасания то в душевой кабинке, то на постели были горячущими. Их взаимная дрочка была отчаянной и всепоглощающей. Но дотронуться губами и тем более "поглотить" начала и последствия их взаимной бесконечно преданной любви ни один из них так и не смог ни разу до сих пор.

Их обоих пугала вероятность разочарования.
Почти так же, как их обоих раньше пугала вероятность потери.

Генка в больнице переиспытал всю гамму эмоций, которые только были доступны человеку - от дикого страха до невероятной нежности. И ему пришлось перелопатить свой внутренний мир. И достать из него самое ценное и сокровенное чувство, так долго прятавшееся в глубинах его сознания.

А Семечка, уже давно это чувство в себе обнаруживший и бережно его хранивший до лучших времён, вдруг в больнице понял, что эти времена могут внезапно и просто не наступить. И он просто не успеет этим всем с любимым Генкой поделиться.

И апофигей у обоих наступил тогда одновременно. В тот день, когда Семечка пришёл к Генке в палату вместе с капельницей.

Но сейчас, девять месяцев спустя с того дня, Семечка понял, что к Генке он испытывает не только любовь. Помимо этого чистого и искреннего чувства внутри Семечки созрели и другие, которые его порою пугали.
Обидки. Раздражительность. Ревность.

Семечка к своему любимому человечку был порою беспощаден. Обижался на ровном месте, не считая важным объяснить Генке, за что именно. Или помыкал Генкой, прямо намекая, чего ему захотелось и что тот должен для него непременно исполнить.
Ревновал Генку, вспоминая, как тот приходил отпрашиваться на дрочку с Тоником.
Причем тогда, в больнице, он не ревновал его ни капли. А сейчас вот, накануне похода в гости, вспомнил и заревновал. Как какой-то там взрослый. Перенял у мамы с папой их пример семейной жизни. Сам себе потом удивился, но разбираться в себе не стал.

И сейчас, рядом с Тоней, это чувство ревности взыграло с новой силой. И стало непонятно Семечке, то ли это реально какая-то тупая "взрослая" ненависть, то ли это все еще "детский" страх потери человечка, к признанию в любви которому он так долго и мучительно шёл.

Тоня стоял, пыхтел "одноразкой" в трёх шагах от Семечки и внимательно его рассматривал. Следил за сменой эмоций на его лице - всё там было очень заметно и очевидно.

Тоня сначала подумывал обидеться: "Схуяли такие наезды?"
Потом затянулся сладким паром, поразмышлял: "Точно ведь ревнует. Потому что любит. А раз так, надо его ревность прогнать, а любовь оставить. А то совсем Генку заколебал".

И Тоня сделал первый шаг.
- Сем, послушай. Я, если что, готов тебе извиниться, если тебе оно реально надо. Но я не виноват. И Геннадий твой не виноват тоже. Он тебя любит, не меня. Всё остальное - хуйня из-под коня. Вишь, стихами тебе заговорил! Романтик, блин. Ну, короче... Ты не обижайся на нас, если шо. Мы наверно все разные, и у каждого что-то своё там чешется. Ну, подрочил я ему тогда, ну отсосал - так то ж по-дружески! Я б и тебе так тоже сделал, если б тебе было надо. Вот зря ты меня тогда в лёжке под своими капельницами не позвал...
Я вас обоих ценю, какие бы вы оба странные ни были. Понял, Сем?

Семечка смотрел в окно на небо и слушал очень внимательно. Переваривал каждое слово, что Тоня сказал. Потом ответил:
- Тоня, я наверное сам в себе запутался. Я Генчика люблю, ты не представляешь как. Просто я боюсь, что у меня его отнимут. Уведут, а он и поведётся. Я наверное совсем слепой, если не вижу очевидное. Может быть ты прав. Тогда извини.

Тоня послушал и сделал второй шаг:
- Сем, никто у тебя Геннадия не спиздит. Если надо - я для тебя прослежу! Пойдёт налево - по башке ему настучу. А шо, как думаешь - он может, да?
- Тоня, я не знаю, правда. Я вообще дурной, вот на тебя наехал ни за что. Я ж понимаю, что ты для него просто друг. Мне не очень понятно только, почему ему захотелось, чтоб ты ему... кхм... помог тогда. Он и меня же мог попросить. Ну потерпел бы, пока я чуть оклемаюсь. Но я его к тебе отпустил без проблем. А сейчас... Я не знаю, что такое...

Тоня сделал третий и последний шаг. Приблизился вплотную к Семечке и приобнял его, похлопав по плечу:
- Ладно, Сем, не грузись без причины. Грузись только по причинам! Хех. А если серьёзно, то я скажу вот: вы оба для меня как родные, и я вас в обиду не дам. Если что, Ваньку тоже подключу. Просто не нагребайся. Ладно? Мир?
- Ладно, Тоня. Мир, - и Семечка впервые улыбнулся. А следом полез в сумочку за салфетками.
- Ну вот и заебок! Я правда рад, Сем, что мы с тобой всё порешали, - Тоня тоже заулыбался. А следом подумал и сказал: - А хочешь, я тебе кое-чем похвастаюсь? Мне тут Ванька такие подарки подарил, ты офигеешь...

Оба с балкона зашли в большую комнату. Шурка с Лизой куда-то запропастились, так что показывать Семечке свои "подарки" Тоне никто не мешал.
Для пущей надёжности Тоня подошёл к двери и защёлкнул на ней замок.
Развернулся к Семечке, поиграл бровями загадочно и произнёс:
- Ну, начнём!

Он разлёгся на ковре у шкафа, полез шерудеть по нижней полке. Доставал, не оборачиваясь, один "подарок" за другим и складывал их на ковре позади себя.
С каждым новым извлечённым "подарком" глаза у Семечки расширялись всё больше.

Тоня потом показывал всё это Семечке и попутно следил за его реакциями. Пробки с жужжалками того мало интересовали, а вот всякие там стринги и джоки Семечка даже прощупывал на качество и рассматривал, поднимая их ближе к источнику света.

- Крутые такие, Тонь! Как думаешь, Генчику понравились бы?
- Нуу, Сем. Я ж, опять же, не в курсах. Ты так спрашиваешь, как будто он мой любимчик, а не твой. То про его вкус, то про его интересы. Ты правда не знаешь??
- Про вкус - не знаю, Тонь. Правда!
- Ого! А чё так?
- Ну, вот так. Боимся, вдруг не понравится.
- Божечки, ну шо за комплексы у вас странные? Ладно, приоткрою тайну: Генка твой реально вкусный, даже не сомневайся. Смело пробуй! Потом мне расскажешь - всё у него так же осталось или от вашей семейной жизни всё испортилось к хуям!

Семечка послушал Тонин спич и не обиделся. Теперь он принял его как само собой разумеющееся.
И даже в том же духе попробовал спросить:
- Тоня... А если б Генчик тебя попросил проверить, вкусный ли я - ты бы ему что ответил?

Теперь настала очередь Тонькиным глазам полезть на лоб. Тоня кашлянул, подумал:
- Ну я даже не знаю. А думаешь - надо?
- Тоня, я задал вопрос, а ты мне тоже вопрос, не ответив, - Семечка посерьёзнел. - Ты можешь прямо сказать или нет?
- Ладно. Могу, - ответил Тоня, глядя ему в глаза. - Если б он попросил - я б не отказался. Теперь ты ответь на мой вопрос.

Семечка присел на край кровати. Петелька сумки слетела с его плеча.
- Да вот, я думаю... Может и надо... Сам у себя я навряд ли узнать решусь...
- Так, ну щас и узнаем, - Тоня достал из кармана телефон.
- Да ну куда ты? Подожди!

- Сем, чё ждать? Такой вопрос решается!
Семечка вздохнул, кивнул головой согласительно. Тоня набрал номер:
- Але, Геннадий! Ты там ещё трезвый? Подойдёшь к нам в комнату? Дело есть.

 

ЧАСТЬ 6

Генка сидел на кухне, чуть захмелевший, и ждал, пока Сашик наговорится по телефону с Лизой. Та вместе с Шуриком ушла освежиться на прогулку в парк.
У Генки зазвонил телефон. Он взял трубку, потом через пару секунд зажестикулировал Сашику рукой - сначала пальцем тыкнул в себя, потом тыкнул в сторону комнаты.
Типа: "Я - туда".

Сашик кивнула и тоже тыкнула пальцем: сначала в себя, потом в сторону окна.
Генка прикинулся, что испугался: вытаращил захмелевшие свои глаза и прикрыл рот рукой.
Сашик махнула на него, типа "Не пизди". Прикрыла телефон ладонью и прошептала:
"Я к Лизку на улицу... Через дверь! Шурка тоже там".
Генка кивнул, что понял, и пошел в комнату.

В комнате его ждали 2 родных человечка, Генка посмотрел на них с умилением.
А следом заметил, что Семечка как-то подозрительно подобрел и ласково смотрел на Генку.
Этот взгляд он знал - значит, Семечке от него что-то стало очень надо.

- Привет, Генчик! Ты как, нормально? Не устал?
- Привет. Да вроде нормально. А что?
- Так, Геннадий, у нас тут заседание, - вмешался Тоня издалека, сидя на компьютерном кресле. - Очень важный вопрос решаем. Без тебя - никак!
- Что решаем, родные вы мои? – прихмелевший Генка расплылся в улыбке.
- У нас тут, Ген, всё серьёзно. Сем, давай, говори ему.

Генка напрягся. Вроде бы пока всё хорошо, но Тонькин тон его взволновал.

- Генчик, ничего такого! Просто мы с Тоней подумали и решили, что он может нам с тобой помочь.
- По поводу? - Генка всё ещё недоумевал и не знал, чего ожидать.
- Ну помнишь, мы с тобой хотели на вкус друг дружку попробовать, но боялись?
- Семечка, ну зачем ты рассказал?..
- Да чего ты, Генчик? Мы с Тоником просто поговорили как друзья. Теперь решили у тебя спросить - может ли он нам помочь? Чисто по-дружески.

Тоня чуть поодаль покручивался в компьютерном кресле влево-вправо и с диким интересом всю эту картину наблюдал. И сам себе делал ставки в голове:
"Посрутся или нет?"
Но потом спохватился:
- Пацаны, давайте я выйду, а вы тут сами перетрёте меж собой?
- Нет уж, Тоня, стоять! - Генка завёлся и обидчиво высказал Тоне. - Ты тоже вроде как участвуешь, так что подожди.

Тоня крутиться на кресле перестал.
- Ген, не напрягайся.
- Я спокоен, Тонь. Это вы тут какой-то бред разыгрываете, а не я.
- Генчик, не кипятись, - вмешался Семечка. - Вспомни просто, как я тебе добро дал, чтобы Тоник тебе помог. Пусть и мне теперь поможет! Ну, заодно и наш с тобою спор решится. Тем более, глянь, как Тоник хочет нам помочь!

Генка посмотрел на Тоню. Тот резко вытянулся на кресле, высунув язык и закатив глаза, и захэкал, как собачонок. И глядя на Генку, картинно сглотнул слюну и облизнулся:
- Давай, чувак, соглашайся! Ну шо мы как чужие?!       
- Ох, ребята, ну и херню вы тут замутили, - вздохнул Генка, сдаваясь, - я с вас прям в шоке!
- Не боись, Геннадий! Всё будет в лучшем виде. Я обслужу на максималках. Чисто по-дружески! - и подмигнул Генке.
- Ну хрен с вами! Я сдаюсь.

* * *

Шурик и Лизок сидели на лавочке перед фонтаном и тихо ворковали за жизнь.
Минуту назад Лизок получила звонок от Сашика, что та скоро к ним подойдёт.
А Шурик получил сообщение от Тошика, чтоб все они там погуляли подольше. Какие-то у них там с Генкой и Семечкой возникли срочные дела.

* * *

Генка сел рядом с Семечкой на край кровати, взял его за руку:
- Ты точно уверен? Может не надо? А я решусь и сам у тебя попробую... Потом...
- Я уверен, Генчик. И тем более - чё ты будешь мучиться и гадать? Тоня тебе сам всё потом расскажет. Тогда и мы смелее станем! Ну, или наоборот...
- Ладно, если это самый простой способ - то я согласен. Только... Сем, а может, ты это, в стаканчик? А Тоня попробует потом.
- Фу, Геннадий, прям как в больнице. Стаканчики, мензурки. Ностальгия замучила? Ты б еще сказал - шприцом высасывать!

Тоня встал с компьютерного кресла. Сел перед ними на корточки:
- В общем, делаем нормально. Можем прям сейчас.
- Хорошо, - ответил Генка смирительно.
- Ты останешься же, да, Ген? - Тоня задал вопрос, подразумевая очевидный для себя ответ.
Но Генка задумался:
- Я не знаю. А надо? - и взглянул на Семечку.
- Оставайся, конечно, Генчик. Ты главное пойми, что это всё по дружбе. Помнишь, мы обсуждали? Тоня - извини, - повернулся Семечка к Тоне, - мы тебя обсуждали тогда в больнице. И я сказал Генчику, что к тебе его отпускаю, потому что понимаю всё. Тебе это в кайф, так ведь?
- Еще как в кайф, Сем! Прям слюнки текут.
- Ну вот, - развернулся Семечка обратно к Генке. - Значит, всё ОК.
- Семечка, это ты своих фанфиков так начитался? Там тоже про такое пишут? - полюбопытствовал Генка. И добавил: - Я просто так спросил!
- И не только про такое, Генчик. Потом расскажу тебе как-нибудь. Почитаю на ночь, - и Семечка засмеялся.

Генка, услышав этот любимый смех, все свои сомнения развеял:
- Ну - тогда ладно!
- Ревновать не будешь, Ген?
- Не буду, Тонь!

Генка отсел от Семечки в сторонку. Немного подумал, и пересел в кресло, подкатив его чуть ближе.

Тоня начал раздеваться, намекая, что и Семечке стоило бы тоже. Семечка намёк понял.
Через минуту оба сидели голые - один на краешке кровати, второй на корточках перед ним.
- Кстати, Гена, шоб ты знал - это называется "куколд"! Не спрашивай, забей прост... в Гугле! Ахаха!!

Генка переспрашивать не стал, но и в Гугл не полез. Он сидел напряженный, всё остальное его не волновало.

Семечка откинулся назад, оперевшись на кровать руками. Тоня раздвинул ему ноги. Поизучал там Семечку всего.
Тоне Семечкина писька показалась на вид приятной. Чуть длиннее среднего размера, тонкая. Бледная, как и весь остальной Семечка. Над писькой еле видный светлый пушок. Яички гладкие, подтянутые. У основания с правого боку - небольшая родинка.

Тоня попробовал вспомнить Генкину письку, но картинка была смутной. Он точно знал, что Генкино достоинство ему тогда понравилось. Чем конкретно - вспомнить он не мог. Помнил только сладковатый вкус Генкиного сока, а также мускусный аромат от его головки.
"Надо будет как-нить память освежить", - подумал Тоня и сам себе мысленно усмехнулся.

У Семечки писька ничем особенно не пахла. Тоня улавливал только отдалённый аромат знакомого мыла.
"Ага, так вот он чё так долго в ванной торчал, когда пришёл!"

Эту мысль Тоня думал, уже взявшись за Семечку рукою.
Помял, погладил. Пощекотал яички. Принялся надрачивать. Долго так, умело, как мог.
Но нифига!
Бледная писька спала, как оглушенная. Тоня обернулся к Генке. Тот сидел и заворожено смотрел на них обоих.

- Ген!
- А? Что, Тонь?
- Ну, короче, без тебя тут никак. Иди сюда, хорош теории - давай к практике.

Генка и Семечка переглянулись. Семечка полулежал взволнованный. Может быть, поэтому у него там ничего не просыпалось? А может быть, это его писька больше никого другого, кроме Генчика, не признавала?

- Я понял, пацаны. Я тут сейчас явно лишний. Я пойду погуляю на балконе. А когда пора будет - то зовите.

Тоня встал с корточек и так и пошёл на балкон, не одеваясь. Проходя мимо Генки, быстренько ему подмигнул, типа: "Не дрейфь!"

И Генка постарался не дрейфовать.
Сел рядом с Семечкой. Как обычно ласково пригладил ему волосы. Наклонился и поцеловал его - долго и крепко. Семечка ответил:
- Генчик, раздевайся поскорей!

Через минуту мальчишки лежали друг возле дружки раздетые. Ласкались и шептались, гладились и напрягались. Генка блуждал руками и губами по белому телу Семечки, нащупывал хорошо изученные его места: вокруг сосков, на шее, в подмышках.

Семечке особенно нравилось, когда Генка целовал ему подмышки. Такой вот фетиш необычный, Генка про такое раньше не слыхал. А Семечка слыхал, и даже знал, что это называется приятным на его слух словом "маскалагния".
Генка знал, что к подмышкам у Семечки следует прикасаться очень нежно. И лучше всего тогда, когда тот бывал уже на подходе к тому, чтобы кончить. Но Семечке нравилось не только прикосновение, но и простое созерцание - на Генкины руки, плечи и подмышки он был готов смотреть бесконечно. С близкого расстояния перешагивая взглядом и целуя каждый новый сантиметр.

Генка с Семечкой так нежились довольно долго - Тоня уже успел накуриться своей "одноразки" до одури. Он быстренько вышел с балкона в кухню через вторую дверь, взял со стола свою банку фруктового пива, сделал пару глотков. Попустило. Муть в голове рассеялась.
Затем Тоня подумал:
"А ведь курево и пиво, даже сладкие, все равно вкусовые ощущения могут испортить! Как же я тогда пойму, какая точно она у Семки на вкус?"
Тоня запаниковал и заметался. Он еще не решил, чем нейтрализовать все лишние вкусы во рту.
"А вдруг они щас оба уже кончат, а я не успею?"

Тоня рванулся на балкон, потом резко замедлил шаг, и крадучись подошел к двери, что вела с балкона в комнату. Посмотрел в щель между дверным косяком и шторкой.
Генка с Семечкой всё еще страстно валялись на Тонькином траходроме. Обжимались, перекатывались, сосались - всё как положено. Всё как Тоня любил смотреть в порнухе, полный набор.
"Бля, вот же классные какие у меня друзяки!" - смотрел и думал Тоня. - "Вот это у них любовь такая охуенная!"

Тоня радовался и ни капли не завидовал. У него с Ванькой тоже любовь не хуже.
Только если у Семечки с Генкой она такая вся нежная и воздушная, то у него с Ванькой она заводная и бешеная. Ну, не всё время так, конечно. Но тоже с разнообразием.

"И чё они глотать друг у друга стремаются? Я никак не пойму. Ну да, вкус у каждого разный бывает. Мне ли не знать! Ну только если всё там чисто и ухожено - то ничё неприятного там в принципе быть не может. Я честно хз, чё их так стопорит и переклинивает. Надо как-то посмелее бы".

Тоня вспомнил, что он так и не придумал, чем рот прополоскать. Вернулся на кухню, налил стакан обычной воды. Погрохотал водою в горле, закинув голову. Постарался потише, чтоб своих пацанчиков от важного дела не отвлекать.
Потом сел на диванчик и написал Шурику:
"Шурка, ты там не скучаешь? Не замёрз? Что там девки?"

Шурка в ответ перезвонил:
- Тоша, ну что там? Всё нормально, дела порешали?
- Шурк, всё норм, но дела еще в процессе. Ты не замёрз? Девки тебя не загрузили?
- Тош, да мы в ТЦ зашли. Тут тепло и весело! Приходите потом, если захотите.
- Не, дорогой, я тут еще нужен ребятам. Отдыхайте, в кино сходите на 4 этаж. Можете не спешить.
- Ладно, Тошик! Я тогда побежал! Скажу девчонкам про кино.

Шурка завершил разговор. Тоня убрал телефон от уха, прилёг на подушку на диванчике и растянулся во весь рост. Лежал и думал о Шурике, гладя себе живот и разминая писюху. Когда стояк его уже напрягся на максималку, из комнаты послышался Генкин зов:

- Тоня! Всё, беги сюда скорее!

 

ЧАСТЬ 7

Тоня от неожиданности вскочил и рванулся в комнату через коридор. Дёрнул дверь - там заперто.
"Блииин!"
Побежал через кухню, крича:
- Пацаны! Я щас, уже бегу к вам!

Добежал до балкона, чуть не упал - нога на коврике поехала в сторону.
"Бляяя!!!"
И крикнул:
- Пацаны, потерпите ради бога! Без меня не кончать!!

Наконец, добежал до второй двери на балконе, распахнул ее, влетел в комнату.
Генка и Семечка обернулись в его сторону.
- Я не опоздал? - воскликнул Тоня и заметил, как из Семечкиного стоячка в этот момент вылетает белая струйка.

Тоня подскочил, плюхнулся грудью с разбегу на край кровати, чуть не слетел с неё на пол. Удержался, схватив Генку за ногу, подтянулся - и поймал губами следующую Семечкину порцию. Струйка влетела прямо в открытый Тонькин ротешник.
Тоня еще подтянулся, оставшись коленками на полу, обхватил письку губами, по инерции подвигал головой вперёд-назад. Покосился на Генку. Тот большими глазюками, весь вспотевший, всю эту картину в шоке наблюдал.

Не выпуская Семечку изо рта, Тоня устроился у его ног поудобнее.
Вторую и третью струйку проглотил, а четвертую во рту оставил - на сладкое.
Подождал еще несколько секунд, не прилетит ли ещё чего. Нет, уже всё закончилось.

Вынул Семечкин стоячок изо рта. Поплямкал губами, облизнулся. Вытер со щеки капельку, что с промахом пролетела мимо в самом начале.
Всё так же не прикасаясь ни к Семечке, ни к Генке, раскинулся на свободном месте на белом траходроме. Отдышался и заговорил:

- Короче, пацаны! Выношу вердикт. Готовы оба?
- Тоня, не томи уже, ну!
- Значит, у Семки писька классная. Красивая, даю 5 баллов.
- Так, ну а на вкус там как?
- А на вкус - даю 10 баллов по 5-балльной шкале. И теперь вам завидую. То шо вам это всё ещё предстоит, а я уже нахлебался.

Генка и Семечка засияли глазами друг на друга. Приобнявшись, легли рядом с Тоней.
"Три голых пацанчика на одном траходроме - о чем еще можно мечтать?" - подумал Тоня, осматривая себя и ребят со стороны. Медленным взглядом несколько раз прошёлся по телам дорогих своих друзей.
Остановился на Генкином животе, заметив там что-то блестящее. Так и есть - первая Семечкина струйка, к которой Тоня не успел, прилетела на Генку. А тот и не заметил, что ли?

- Гена, посмотри-ка вон сюда. Только аккуратно. И не дёргайся.
- А?
- Говорю, Семка тебе чутка на пузо кончил. Смотри не оботри случайно.

Генка посмотрел себе туда, куда Тоня указывал пальцем. Дотронулся там своими пальцами, подцепил капельки, поднёс к губам, попробовал на язык.

- Мм, кстати да, Сем! И правда сладкая! Может, захочешь попробовать?

Семечка не стал отвечать. Просто притянулся к Генке и поцеловал, зажмурившись.

От вида всего этого Тоня уже не в силах был сдержаться. Он тихонько промычал и выдул воздух изо рта.
- Пацаны, вы меня с ума свели, я так больше не могу! Сорян, но я щас уже.. - тут Тоня спохватился, - а, Ген! Тебе же тоже надо!
- Тонь, я сегодня не буду, - Генка отлип от губ Семечки и пробормотал: - Коплю энергию, чтоб рассказы писать.
- А, понял, - пропыхтел Тоня и напрягся сильнее, - в общем, это, ты если что... фух... обращайся!

Генка, снова целуясь с Семечкой, еще раз бросил взгляд на томного Тоника. Понял, что у друга уже не было сил терпеть, и потянулся к нему рукой. Схватил Тоника за писюху, пару раз ее дернул - и почувствовал, как его пальцы стали немножко влажными.
А Тоня натужно так задышал, раскинул руки и замахал ими в воздухе, как ястреб.

Еще какое-то время спустя, когда все успокоились и друг от друга отлипли, лёжа на кровати, Тоня нащупал свою писюху и от удивления воскликнул:
- Капец, она мокрая! И липкая!! Пацаны, я в первый раз кончил не всухую!

 

ЧАСТЬ 8

- Шурик, ты чего тут шуршишь с утра пораньше?
- Да вот, убирал со стола после вчерашнего, и чё-то меня повело, решил прибраться. Не могу остановиться теперь.
- Да брось, Сашик или Лизок приберутся. Тем более что Пашка им за это нормально башляет.

Сонный Тоня зашёл на кухню и плюхнулся на диванчик. Начал искать свою "одноразку" - забыл, где положил её вчера.
Шурка подошёл к балкону, взял с подоконника красную штуковину с чёрной насадкой, вернулся и протянул ее Тоне:
- На, соси свою соску на здоровье!

Тоня приподнялся, взял "соску", кивнул Шурику: "Спасибо".
Затянулся 2 раза, выпустил густой вишнёвый пар. В голове всё закружилось. Тогда он прилёг на подушку. Обычно прохладная её ткань в этот раз была тёплой.

* * *

Шурка вчера вернулся с девчонками из кино около 11 вечера. До этого отпросился, как обычно, у мамы на выходные. А идти к Тонику домой было недалеко, да и Сашик с Лизой ведь жили в соседней квартире.
Пообнимавшись с подружками и пожелав им спокойной ночи, Шурик своим ключом открыл дверь и огляделся.

В квартире, казалось, не было никого. В прихожей горел светильник, а все остальные помещения обволакивал тусклый лунный свет из окон.
Шурка заглянул в большую комнату. В лунном свете на кровати, свернувшись калачиками и в обнимку, спали трое его друзей.

Осторожно прикрыв дверь, Шурка перешёл на кухню. Там царил послетусовочный срач, но он был несильный. Кое-что ребята всё же удосужились прибрать. Стол был наполовину чистый, а в раковине и вокруг неё лежали горы еще не помытой посуды.

Мальчик решил, что мыть всё это лучше уже завтра. А пока что, уставший, он умостился на кухонном диванчике. И пусть лежать ему здесь было не очень удобно, других вариантов поспать у него, видимо, не оставалось.

Как только за окном рассвело, и первый солнечный лучик коснулся милого личика, а у соседей снизу загудел пылесос - мальчишка открыл глаза, блеснул их голубизной в потолок и по сторонам, потянулся, погладил затёкшую шею, поправил чёлку и пошёл в ванную комнату. Сделав все утренние дела и освежившись под тёплым душем, вытерся и вышел обратно на кухню. Надевать на себя после душа ничего не стал - а то придёт скоро друг с бодуна и будет ворчать, что мальчишка свою красоту неземную опять от него скрывает.
"Вот же сдалась ему эта моя красота! Подумаешь, обычная внешность, ничего такого. А его прям колбасит, как на меня посмотрит. Ну, пусть себе смотрит, раз ему так нравится".

Он совсем забыл, что в квартире до сих пор оставались еще гости. Если б они сейчас все хором на кухню пришли, то от этой картины кто-то из них точно бы засмущался.
Так-то весь остальной вечер все они провели обалденно. С ними мальчишке было легко и уютно. А один из новых друзей просто заворожил его собою.

Лёжа на кухонном диванчике, Шурик вспоминал всё время, проведенное с его новым другом отдельно от всех. Это были всего лишь короткие мгновения, но каждый их разговор, каждая тема, каждое слово от нового друга запомнились ему подробно и досконально.

"О таком друге, как Семёшка, можно только мечтать! Как жаль, что так мало времени мы с ним провели! И когда мы теперь увидимся вновь?"

Прошла всего половина суток с их знакомства - а Шурка по своему другу уже заскучал. Как не скучал почти ни по кому иному в своей почти 13-летней жизни. Так он скучал только по своему дальнему родственнику. Но к тому у него были немного иные чувства.

Так он снова задремал. А когда проснулся, в квартире уже было на два человека меньше. Шурка осознал это каким-то внутренним своим чутьём. Тепла и энергии того, с кем его теперь связывала невидимая ниточка, в квартире уже не ощущалось.
Мальчик решил сейчас, что как только его голый друг в соседней комнате проснётся и придёт к нему, как обычно ворча и ища "одноразку" - он спросит у него контакты своего нового друга. И попробует сделать это так, невзначай, чтобы его голый друг ничего не заподозрил.

- Тоша, а у тебя есть номер телефона Семёшки? То есть Семечки? Дашь мне его?
- А тебе зачем он сейчас? Влюбился в него, что ли?

Вся дальнейшая заранее продуманная отвлекающая речь у Шурика со старта провалилась. Он не смог скрыть от пытливого взгляда Тоника, что его вчерашний новый друг оставил в его сердечке неизгладимый новый след. А в памяти прочно закрепился его тихий ангельский голос и невероятно завораживающий образ.

Мальчишка влюбился. И пока что не знал, сколько душевных терзаний это чувство ему доставит еще не раз.

 

ЧАСТЬ 9

С понедельника все мальчики вышли с каникул на учёбу. Наступил последний семестр текущего учебного года. В воздухе вовсю витал запах весны, все находились в радостном ожидании приближающегося лета, а также в напряжном ожидании скорых экзаменов.

На первом уроке математики заметно поднаторевший и набравшийся преподавательского опыта Евгений Борисович объявил всему классу, что один из престижных профильных вузов в начале лета, после экзаменов, будет проводить большую математическую Олимпиаду. Победителям сулилось льготное поступление в этот вуз в любой момент по окончании обучения в школе.

Также Евгений Борисович добавил, что все желающие поучаствовать могут записаться на подготовительные курсы к вернувшейся из долгого отпуска Ирине Владимировне. Закончив своё объявление про Олимпиаду, Евгений Борисович на полторы секунды бросил взгляд на Тоника. Тот этот взгляд уловил.

После урока Тоня подошёл к учителю, собиравшему свои принадлежности, сел на парту напротив него и задал уточняющий вопрос:
- Евгений Борисович! Вы считаете, мне реально будет на ту Олимпиаду попасть?

Евгений Борисович поправил очки на носу, отложил свои принадлежности в сторону и сел напротив Тони за учительский стол. Сложил перед собой руки и сказал:
- Тоня, ну конечно же да! Ты ведь очень способный ученик. И я думаю, что ты вполне мог бы попробовать стать одним из победителей!

Тоня засиял, глядя на учителя, выпрямил спину и сел на попе ровнее. В следующую секунду его осенила мысль:
- Евгений Борисович, а Вы согласились бы меня к этой Олимпиаде подготовить?
- Ну, Тоня, этим у нас будет заниматься Ирина Владимировна, все вопросы обращай к ней. Она преподаватель опытный, так что запишись к ней на доп. курсы, и я уверен, что с ней ты и другие ребята смогут подготовиться на все сто.

Тоня согнул спину и заелозил на попе:
- Тогда нет, Евгений Борисович. Извините. Тогда наверное как-нибудь в другой раз.

Евгений Борисович встрепенулся. Терять такой шанс продемонстрировать свой незаурядный ум и натренированные навыки в любимой математике Тоне было никак нельзя!

Учитель попробовал своего самого лучшего ученика всё же помягче и издалека переубедить:
- Тоня! Мне бы очень хотелось и было бы приятно, если бы ты всё-таки не стал упрямиться и согласился бы поехать на Олимпиаду. Только представь - а вдруг тебе повезёт! Конечно, никто ничего ни тебе, ни кому бы то ни было не гарантирует. Однако всё возможно! Шанс поступить по льготам в престижный университет будет закреплён за победителями на все следующие годы. Через 5 лет ты закончишь школу - а тебя там уже будут ждать с нетерпением!
- Ну прям там с нетерпением, Евгений Борисович! Кому я там сдался? Обычный селюк из Зажопинска, который внезапно повернулся на матике. Мозгами просто поехал, да и всё. Ну, клемануло в башке - с кем не бывает!?

Евгений Борисович еще долго пробовал подобрать подход к упрямому Тонику. Тоник упрямо пытался доказать, что ему не место среди всей этой "заумной элиты", что он здесь вообще случайно, а все его успехи в математике - это только и исключительно заслуга самого Евгения Борисовича, потому что тот хорошо объяснять умеет.

Тихий спор постепенно перерос в перекрикивание друг друга. Оба уже не могли усидеть на своих местах, встали и размахивали руками, каждый периодически тыкал пальцем то в себя, то в оппонента.
Наконец, Тоня засмелел настолько, что применил самый действенный метод - шантаж!

- Короче, Евгений Борисович! Или Вы меня готовите к этой сраной Олимпиаде, или я забираю отсюда документы вообще!

Учитель открыл рот и завис, не найдя что ответить. А Тоня добил:
- Не верите? А пойдёмте тогда к директрисе! - и дёрнулся с места, сделав шаг к выходу.
- Тоня, постой, - отвис Евгений Борисович. Потянулся рукой и взял Тоню за плечо. - Ну чего ты? Совсем чтоль с ума сошёл? Какие документы?!
- Ну, всё в Ваших руках, Евгений Борисович! - с хитрой улыбкой ответил ему Тоня и посмотрел себе на плечо.

* * *

В ближайшую субботу Тоня встал с утра пораньше, умылся, позавтракал на скорую руку и вернулся обратно в комнату. Посмотрел на шкаф. Сегодня к Тоне придёт особенный гость, поэтому надо как следует подготовиться.

На секунду у Тони проскочила шальная мысль встретить гостя в привычном для себя виде. Но следом он эту мысль от себя прогнал, какой бы заманчивой она ни казалась.
Тоня открыл дверцу шкафа, пробежался глазами по всей своей одёжке. Достал свои любимые брючки, в которых пришёл в гимназию в первый свой день. Напялил их на попу (трусы надевать не стал - лишние слои белья на теле). Сверху надел голубую рубашечку, оставив ее незастёгнутой.
Ну а что? Он тут в своей домашней обстановке, а не на каком-то там параде. Да и в квартире тепло, и даже чутка жарковато.

Через час зазвонил домофон, а еще через 8 минут раздался звонок в дверь.
- Доброе утро, Тоня! Можно войти?
- Залетайте, Евгений Борисович! Чувствуйте себя как у меня дома!

 

ЧАСТЬ 10

Шурик в эти выходные к Тоне домой не пошёл. У того какие-то неожиданные гости намечались. Да и ему в своём доме было чем себя занять.
На обеденное время у него с Семечкой был назначен видеозвонок.

Накануне Семечка прислал Тоне сделанный простым карандашом рисунок. Изображение на нём было Тоне хорошо знакомо и он, глядя на круто нарисованный портрет, решил первым делом поблагодарить Семечку, а потом спросить разрешения, чтоб показать этот рисунок Шурке. Семечка дал на это своё высочайшее дозволение.

На рисунке был изображён сам Тоня.
Однажды Семечка среди разных Генкиных фоток с санаторного периода случайно увидел то самое Тонькино селфи. Генка тогда все фотки перекидывал с телефона в один архив и так же, не глядя и забывшись, отправил потом весь этот архив Семечке.

Семечку та фотка удивила, а потом позабавила. Он долго и внимательно ее рассматривал несколько раз. Тонька на фотке показался ему очень кульным и фотогеничным. И захотелось эту фотку перерисовать. Тем более что Семечка рисовать неплохо так вроде умел. По крайней мере, Генке все его рисунки очень нравились. Хотя может быть Генка беззастенчиво врал всё, стараясь своему любимому мальчику везде угодить.

Как бы то ни было, Семечка ничего никому не сказал, и начал потихоньку Тонькино селфи перерисовывать. Лицо у него вышло очень похожее. Тело Семечка чуть видоизменил, сделав Тонику чуть старший на пару лет образ.
Только нарисовал он в итоге Тоника не полностью. Ниже пояса он, как ни старался, передать аутентичность оригинала всё-таки не смог. Дорисовал только лишь начало бёдер и лобка.

В тот же день Тоня этот рисунок показал Шурику. Тот его заценил, а когда узнал, что это Семечка нарисовал - сразу же загорелся желанием получить от него такой же автопортрет.

И вот в субботу утром, договорившись о созвоне для позирования, Шурка встал с утра пораньше, умылся, причесал чёлку, и вернулся обратно в комнату. Завтракать не стал, потому что от волнения всё внутри него крутило и мутило, и он лишь только выпил крепкий зелёный чай с булочкой.

Примерно в 12:30 на экране телефона высветилась надпись: "Семёшка". Шурка поправил на плечах футболочку, вытер внезапно вспотевшие ладошки о шорты, а следом провёл по экрану. Пальчик дрожал, поэтому ответить на звонок получилось не с первого раза.

На экране забегали пиксели, а через пару секунд проявились светлые черты Шуркиного любимого друга.
- Привет, Семёшка!
- Приветка, Шурик! Как дела? Выспался нормально?
- Выспался нормально, - соврал ему Шурик, который всю ночь почти не спал, представляя себе в голове данный созвон.
- Ну и хорошо. Ты готов?
- Готов, Семёш. Только ты скажи, как мне лучше камеру настроить. Картинка может тёмная? Или ракурс поменять надо?
- Всё хорошо и так, не волнуйся, - улыбнулся Семечка и взялся за карандаш. - Ты только скажи - сколько у нас времени будет? Чтобы я рассчитал, что и как именно рисовать.
"Для тебя - хоть целая вечность", - подумал Шурка, но вслух только смог произнести:
- Ну, пара часов у меня точно будет.
- Отлично! Тогда давай сразу и начнём, - тихо сказал Семечка, после чего взглянул на Шурку повнимательней. - Слушай, а можешь как-нибудь телефон на подставку чуть дальше от себя установить?
- Могу, Семёш. А что, плохо видно, да?
- Нет-нет, всё ОК. Просто я хочу не только твоё лицо рисовать. Можешь снять футболку, если тебе там не холодно?

Шурке холодно не было. А очень даже наоборот. Но футболку он снять всё никак не решался.
Семечка эту нерешительность заметил:
- Шур, ну чего ты такой трусишка? Бери пример с Тоника. Видел, как я его нарисовал?
- Видел, Семёш. Ну, я не знаю...
- А чего тут такого, Шур? Мы же друзья. Тем более что это только футболка. Я ж не прошу тебя сделать так, как делал Тоник. Ему, конечно, такое по приколу, я сам это видел. Но с тобой я настаивать не буду. Если не хочешь, тогда футболку, так уж и быть, оставляй.

Шурка метался в раздумьях. С одной стороны, он дико стеснялся Семёшку. Это не Тоня, перед которым Шурка мог спокойно голым ходить. Тоня совсем другой. Тоня ему как братик. А с братиком, как он уже давно раньше понял, стесняться нет никакого смысла. Что с тем, троюродным, что с этим, названным.

Но Семёшка - это совсем другое!
С другой стороны - тот ведь сам сейчас просит и намекает. Как ему можно отказать-то? Обидится ещё. А обида Семёшика - это самое худшее, что Шурка только мог бы себе представить.
И в итоге Шурка всё взвесил и подумал:
"Для тебя - хоть до самого конца!"
И потянулся руками за шиворот.

 

ЭПИЛОГ

Наступило долгожданное знойное лето.
Прошли все экзамены, закончилась учёба. На каникулах все разбежались кто куда.

Генка на лето перебрался жить на квартиру к Семечке. Семечкина мама перебралась гостевать к своей закадычной подружке - Генкиной маме. Папы обоих мальчиков поехали за границу налаживать развитие совместного бизнеса.
Получились в итоге 3 однополых пары! Генка и Семечка постоянно родителей на этот счёт подкалывали - каждый в своей манере. Родители в ответ, каждый в своей манере, подкалывали Генку и Семечку вместе и по отдельности. Их особенную "дружбу" взрослые приняли как есть. Удивительно, но такое в жизни у людей тоже бывает.

Ванька отправился за границу под видом поездки на заработки. А на самом деле прощупывал почву для возможности когда-нибудь остаться там насовсем. Генка и Семечка, с подачи Тоника, сознакомили его со своими папами. Те обещали что-то придумать. Поддерживали с Ванькой постоянную связь. Решили, что как только он вступит в свое полноценное совершеннолетие, они попробуют устроить его в свой совместный бизнес. Контакты Пашки, который пока что никуда не собирался уезжать, Ванька им также передал - на всякий случай.

Сашик и Лизок тоже укатили за границу на какой-то там их лесбийский форум. Перед отъездом помогли Тонику прибраться в квартире, накупили и наготовили ему съестного как раз на две недели вперёд.

Тоник же, накачанный знаниями и умениями в математике от любимого своего учителя, в десятых числах июня поехал вместе с ним в столицу. Поездку запланировали за несколько дней до Олимпиады, по приезду разместились вдвоём в очередной пустующей Пашкиной квартире недалеко от центра.

К Олимпиаде готовились еще старательнее, а в свободное время гуляли по столице, и Евгений Борисович проводил для Тоника различные экскурсии, увлечённо делясь с ним всеми своими познаниями из курса истории страны.

По вечерам, в благодарность за знания и за поддержку, Тоник не менее увлечённо делился с Евгением Борисовичем всеми своими знаниями и умениями, накопленными им за последние 6 лет своей уже почти 12-летней жизни.

Олимпиада была непростой. Были на ней кое-какие темы, которые в гимназии еще пройти не успели. Помогло то, что Евгений Борисович прогнал с Тоней весь учебник математики за следующий класс - Тоня с увлечением поглощал все новые знания, которые его любимый учитель ему как всегда максимально понятно объяснял.

В итоге Тоня занял на Олимпиаде почётное четвёртое место. Льготное поступление в престижный профильный вуз через 5 лет он все-таки себе завоевал - присуждалось оно победителям на первых пяти местах.

Шурик в середине июня поехал в очередные гости к своему дальнородственному Мишке. Доехал сначала с мамой на троллейбусе до вокзала, потом несколько часов протарахтел на электричке, потом добрался до нужной улицы в приморском городке и позвонил в нужные ворота.

Навстречу ему, за воротами, прилетел любимый дальнородственный писк:
- Уиии! Шурка приехал!!

Пообнимашкавшись со старшим братишкой, заметно подросший на полвершка Мишка выскочил, как обычно, на улицу и станцевал для соседской Катеньки-перекатеньки традиционный дикий танец. В конце традиционно пошлёпал себя по голой попе и убежал за ворота обратно, нарочито громко их заперев. А затем обернулся к Шурику и увидел, что тот уже стоял во дворе в привычном для себя и для Мишки виде. Мишка, впечатлённый таким рекордным раздеванием братика, запищал еще радостнее, оббежал вокруг Шурика два раза, кинулся сзади к нему на спину, обняв шею руками, и запел:
- Вези меня, лошадка, на море понырять!

В первый вечер перед сном Шурка списался с Семёшкой.
Все Шуркины любовные мучения они перед его поездкой медленно и доверительно обговорили. Семечка дал Шурке понять, что Генчику он изменять никогда не стал бы. Но договорился продолжать дружить с Шуркой "на максималках", что бы это на только им понятном языке ни значило.

С Шурика Семечка взял слово, что тот каждый вечер будет присылать ему фотки с отдыха на море - абсолютно любые и совершенно без разбору. Пообещал Шурке, что сам отберёт наилучшие и создаст из них целую серию рисунков. Шурка Семечке в такой просьбе отказать не мог.

На первых фотках с первого дня на пляже Шурка выглядел счастливей и радостней всех остальных отдыхающих. В полный рост и с разных ракурсов. Мишка ему то и дело норовил все те селфи испортить - влезал и напрыгивал в кадр с разных сторон, корча рожицы и теребя Шуркину мокрую чёлку. Да так, что потом эти фотки нормально не отредактировать.

Шурка отправил все фотки как есть, а в конце написал Семёшке сообщение с извинениями за назойливого братика. Семёшка ответил, что всё нормально, так даже лучше, и в тот же вечер принялся рисовать первые два портрета с морскими пейзажами.

По возвращении домой Тоня получил от Шурика те самые фотки и рисунки, перекинул их на компьютер, распечатал рисунки на принтере и повесил на стенке над монитором.
Откинулся на кресле, поёрзал попой по мягкому сиденью, раскинул ноги, затянулся "одноразкой" и принялся любоваться нереально красивым изображением своего лучшего друга. Пока любовался, в голове сочинял спич, который собирался толкнуть Шурику по его возвращении с моря:

"Что бы ни случилось, Шурка, будем мы с тобой друзяками до самой нашей пенсии. И дальше тоже, пока смердь не разлучит нас! Хотя, если начнёшь смердеть, как беспомощная старость - то буду за тобой ухаживать, с ложечки кормить да "утки" подносить. Это я умею! Я ж тебя покрепче, и моложе аж на 1,5 года. Будешь ты всегда для меня таким же классным и сасным Шуркой. Я те клянусь!".

Тоник смотрел в классные и сасные нарисованные глазюки, млел от созерцаемой картинки и шерудил по себе всему руками.
В какой-то момент, не отрывая взгляда от глазюк, потянулся рукой к столу, достал с него еще более новенький "Гнусмас", открыл мессенджер и создал всеобщий групповой чат. И написал:

"Привет, пацаны! Ну, как у вас лето проходит?"

Что ответили ему пацаны, было уже неведомо.
Это было начало совсем других историй, которые (может быть) когда-нибудь будут рассказаны.

 

Шурик (бонус)

[2010, зима]

- Аня, что значит "беременна"? Мы так не договаривались!
- Какой же ты всё-таки, Костя, мудак!
- Не, Ань, ну правда! Я такие сюрпризы не понимаю.

[14.08.2010]

Аня уже девятый час орала благим матом. Внизу у нее всё кровило, болело и неприятно пахло.
«Когда он уже оттуда вылезет?» - спрашивала она себя. Тот же вопрос задавали и все остальные люди вокруг.

[+2 дня спустя]

- Ты хоть зайдешь на сына посмотреть?
- Не знаю… не хочу знать.
- Всё ясно, Костя. Мудак ты и есть.

[+2 недели спустя]

- Ань, привет! Это Витя с Ульяной, твоей Аллы родственники. Может, помнишь... Как ты?
- А, Вить, привет! Рада слышать. Да ничего так. Родила вот…
- Да, мы как раз по этому поводу... Слушай, Ань! Мы сейчас здесь, у вас в городе – можно к тебе заехать? Нам тебе как-нибудь помочь очень хотелось бы.
- Ой, ну чего ты, Вить, не стоит волноваться. Просто так заезжайте. Племянника вашего, получается, увидите.
- Хорошо, через час будем! А насчёт помощи – ладно, обсудим потом.

У мужа Анькиной двоюродной сестры был сводный брат от второго брака их матери. В общем-то Аньке - чуть меньше чем никто. Аня помнила только, что звали его Виктор, а его жену – редким именем Ульяна.
Чисто формально какая-то родственная связь между ними имелась.
Чисто эмоционально те почти не родственники со временем станут для Аньки самыми близкими людьми на всём свете.
Единственное что Аню поначалу в них смущало – те увлекались странной по ее меркам и понятиям штукой под названием «нудизм».
Из-за этого поначалу Аня не сильно поддерживала с ними связь. Пусть и понимала, что люди-то они в всём остальном хорошие.

[14.08.2011]

- Ань, привет! Это Уля с Витей! Давно не слышались. Как ты там? Как там Шурик?
- Привет, Уля! Всё ОК. А у Шурика как раз День рожденья. Первый годик.
- Да, мы помним! Поздравляем его и тебя! Кстати, мы опять в вашем городе, не поверишь. Тут кое-что приключилось у нас... В общем, раз мы тут, то можно мы с Аллой к тебе в гости заедем? Извини за наглость…
- Да ну чего вы? Заезжайте, конечно!

Алла, Уля и Витя приехали через 2 часа. С собой притарабанили шикарную детскую коляску и еще кучу разных распашонок. Аня в упор отказывалась всё это как подарок принимать, а ребята настаивали, что это не ей решать – принимать или нет – потому что это не для неё, а для племянника. А раз Шурик, увидев всё это, молчит – значит, согласен.

Со временем Аня через силу, но всё же уговорилась переехать в другую квартиру, по печальному поводу у Ульяны освободившуюся и предоставленную ей на «временное» пользование. Плюсом было то, что новый район был получше прежнего, и платить можно было только лишь за одну коммуналку. Да и Анькина мама от постоянных внуковых воплей в совместном с дочкой проживании перманентно пребывать подустала.

[12.12.2013]

- Витя, привет! Ну как там Уля? Всё ещё в процессе?
- Привет, Аня! Да, представляешь, уже почти сутки. Видать, здоровый там добрый молодец будет. Говорят, что скоро уже всё случится.
- Ты сразу звони тогда, ладно?!
- Хорошо, Ань. Спасибо тебе большое за беспокойство! О, слушай, меня зовут уже. Кажется, всё случилось!

[12.12.2015]

- Заходите, гости дорогие! Как доехали? Устали сильно?
- Есть немного. Но Шурка почти не капризничал, что удивительно.
- Приветик, Шурик! Как дела?
- Пливетик, дела халасо.
- Ну и отлично! Пойдём, тебе братика твоего покажем.

Аня не сразу отцепила Шуркину руку от своей. Всё ж ей странным казалось, что вокруг неё люди все без одежды ходят, а она тут как белая ворона в царстве других белых ворон.
Уля понимающе посмотрела на Аню, одновременно беря Шурика за другую руку. Потом подмигнула ей и сказала: «Потом поговорим». Аня руку Шурика, наконец, отпустила. Витя приобнял её за плечо и повёл на кухню налить чаю.

[2017, лето]

- Мама, а почему дядя Витя и тётя Уля всегда голые ходят? Они одёжку свою потеряли?
- Нет, Шурик, не потеряли. Им просто всё время жарко. Видишь, погода тут какая?
- Ааа… А зимой жарко тоже?
- И зимой тоже. И весной, и осенью. Такие вот жаркие люди.
- Ма, а мне щас тоже жарко. Можно я тоже без одёжки гулять буду?

Аня вздохнула. Запретить сыну она не могла. Иначе пришлось бы долго объяснять, почему всем можно, а ему нельзя. Сама себя загнала в логический тупик.
С другой стороны, после того давнего разговора с родственниками, на всю эту странную для нее моду Аня начала смотреть чуть попроще. Сама на уговоры не поддавалась. Но общую концепцию приняла и осознала.

[2018, лето]

Одичавши за год в своём большом городе, почти 8-летний Шурик стоял и скромно отводил свои голубые глазюки от расхристанного своего почти 6-летнего братика. Тот же стоял и нетерпеливо дёргал его за руку, за ногу и за прочие части тела, намереваясь затащить его в свою комнату и показать Шурику все свои новые игрушки.
А заодно и стянуть со старшего братика все лишние и ненужные тряпки.

Цепкие Мишкины ручонки лезли Шурику под футболку и шорты, щекотали его везде, дёргали и лапали по всему телу, заставляя Шурика отмахиваться от назойливого голого мальчика.
- Миш, ну хорош! Чё пристал?
- Шулка, ты лаздеваться соблался или нет? Защекотаю тебя всего!
- Мишок, не наглей! Мне и так нормально.
- А мне нет! Шулка, ты стланный! Я тя не понимаю…

[2018, осень]

- Мам, а почему я в этом году в школу не пошёл? В первый класс сходил и всё. А во второй?
- Шурик, вот переедем с тобой скоро за границу, там и пойдёшь. Сейчас очень сложно было бы документы оформлять, потом еще новые документы на перевод за границу. Лучше уже сразу на новом месте всё и оформим. Папа твой пообещал всё устроить.
- А папа не мог на год раньше всё устроить? Где он всё это время был?
- Шур, не задавай лишних вопросов. Вырастешь – сам всё поймёшь.

[2019, весна]

- Да пошёл ты, Костя, нахер со своей заграницей! В такую поебень меня затянул, еще и сына своего кинул в итоге!
- Аня, я сделал всё, что мог! Ну, не сложилось, ну бывает. Теперь нам уже точно всё стало понятно.
- Костя, мне было понятно еще 8 лет назад, какой ты мудак. Жаль, что я как дура снова на всё повелась. Думала, ты за это время повзрослеешь мозгами. А ты… Короче, мы с Шуркой возвращаемся домой. Не звони, не пиши мне больше. Видеть тебя не желаю.

[2019, осень]

- Как правильно эта школа называется, уточни?
- Специализированная гимназия с математическим уклоном. Я заметил просто, что Шурик наш складывать и вычитать в уме быстро умеет. Я ему задачки задавал, он их как орешки щёлкал. Значит, склад ума у него такой. Как у меня, впрочем.
- Ну, хоть что-то хорошее он у тебя перенял, Костя. Спасибо, что с гимназией посодействовал. Сама бы я никак…
- Ань, да не за что. Это как моё извинение перед тобой пусть будет. За всё, что я с тобой проебал и стратил. Прости…
- Бог простит, Костя. Марине своей только хуйни такой же не делай. Она у тебя баба ничё так вроде. Привет передавай.
- Спасибо, Ань. Обязательно передам. Еще раз прости…

[2020, зима]

- Шурик, что вам в гимназии насчет карантина говорят?
- Сказали, мам, что будут в онлайне учить. А как, если у нас компьютера нету?
- Нету. А больше никаких вариантов? С телефона можно?
- Можно, если б телефон нормальный был, а не такая древность.
- Может, к кому-нибудь из одноклассников в гости сходил бы? Вместе бы так и учились.
- Ну, я ни с кем особо не дружу…
- Почему так, Шур?
- Они все гордые сильно. Из богатых семей. Говорят мне, что я к ним случайно вообще залетел, как муха.
- Да уж… И что теперь делать? На комп у меня сейчас лишних денег нет.
- У папы попроси!
- Нет, Шур, к папе мы с такими просьбами лезть не будем. У него своя семья, свои проблемы.
- Тогда давай я к Мишке поеду на время? У него комп есть!
- Ну не знаю. Я тёте Уле позвоню, спрошу.

[2020, весна]

- Привет, Шурик! Как там дела, как учёба?
- Привет, мам! Всё отлично! У Мишки офигенный комп, мы и в игрухи с ним всё время в нём играем.
- Ну, хорошо, что играете, только и про уроки ты не забывай и не забивай.
- Это понятно, мам. Мне ж нравится учиться. А сейчас так вообще балдёж. Одноклы не достают.
- Я рада, что у тебя балдёж. Мишка не мешает тебе?
- Не, мам! Он хороший. И послушней уже стал. Скоро потеплеет, будем с ним на море ходить и на пляже том гулять.
- Шур, а кстати… Тебя дядя с тётей не заставляют там ничё делать?
- В смысле, мам? Они люди хорошие тоже.
- Ну, я про их привычки. Тебя не втягивают сильно?
- Мам, всё нормально. Не переживай. Мне тут с ними хорошо во всём. Ладно, пока, мне пора.

Аня услышала в конце разговора, как на фоне зазвучал весёлый голос племянника, зовущий ее сына гулять.
Когда звонок завершился, она присела на диван и задумалась:
«Ну, раз ему там хорошо, и раз он не жалуется – значит, пусть побудет там еще, сколько разрешат».

Таким радостным Аня своего сына видела нечасто. Обычно замкнутый и неразговорчивый, он в гостях у дальних родичей просто кардинально преобразился. Вот что значит благоприятное окружение!

О проблемах с социализацией сына в гимназии она знала. Но переводить его в другую школу не хотела. Потому что, кто его знает – может, в новой школе ему станет еще хуже? А гимназия всё же покруче любой школы. Пока Костя с оплатой алиментами помогает – надо такую возможность не упускать.

«Эх, вот бы случилось чудо, и Шурик мой хоть с кем-нибудь в гимназии сдружился бы!»

Но чуда не случилось ни в этом году, ни в следующем.

[2022, осень]

Шурка сидел один за своей привычной партой и представлял себе, кого к нему подсадят в этом учебном году. Предыдущая соседка по парте в этом году не явилась – уехала в другой город насовсем.
«Ну и слава богу, наконец-то! Невозможно уже было, как она всё время на меня пялилась. Шептала, какой я ей красивый, в гости звала. Телефон на прощанье оставила. Больно надо мне такое, бррр…»

Шурик сидел, глядя на дверь, и волнительно ждал. Учительница в начале урока сказала, что сегодня к ним придёт новый одноклассник. Мальчик, значит. Уже лучше. Лишь бы не обзывал и не дрался!

Через 15 минут после начала урока в класс постучали, следом приоткрылась дверь.
- Здрасьте! Извините! Можно войти? – донёсся звонкий голос из коридора.
- Здравствуй! Ты, наверное, наш новый ученик? – ответила учительница мальчику. Шурка напрягся и оторвал от тетрадки свой взгляд.
- Наверное. Извините - я опоздал! – ответил ей мальчик, зайдя в класс.
- Ничего страшного, проходи. Ребята, познакомьтесь с новым учеником нашей гимназии – это Антон…
- Тихомолов. Можно просто Тоня.

Шурка щурился и рассматривал будущего соседа по парте внимательно. Жаль, сегодня он как раз забыл дома очки! Там вдалеке он смог разглядеть только образ невысокого мальчика в чёрных брючках и светлой рубашке – кажется, в тонкую синюю полоску.

- Присаживайся, Тоня. Вон, за четвёртой партой слева как раз есть свободное место.

Несколько секунд спустя мальчик двинулся по направлению к Шурке. Проходя мимо самого наглого в классе Василия, шевельнул в его сторону рукой.
«Любопытно - что он там ему показал? Может, поздоровался с ним? Они знакомы? Значит, он такой же, как Васька? Злой и нахальный мажор. Ну вот…»

Шурка быстренько пересел с крайнего места вправо к стене. Вжался в стену и вперился в тетрадку глазами. По телу пробежала дрожь.

Через пару мгновений новый одноклассник встал уже рядом с партой. Шурка взглянул на него на 2 секунды – и снова потупил взгляд в тетрадку. Сосед присел и протянул ему руку.
- Антон. Можно «Тоня», - прошептал.

Шурка в очередной раз оторвал глаза от тетрадки – всё равно в них уже всё помутнело. Посмотрел на Антона. Тот ему усмехнулся и подмигнул. Шурка выдохнул с облегчением. Антон оказался пока что ничё так. Лицо нагловатое, но глаза вроде добрые.

- Шура. Можно «Александр». Ой, наоборот! - прошептал в ответ Шурка, почему-то всё перепутав. Заслушался интонацией и словами, непосредственно обращенными к нему и только к нему. Посмотрел еще раз на соседа поближе и отчего-то вдруг покраснел. И скромно пожал ему руку в ответ.

«Вроде бы, парень хороший. Может, и подружиться получится?»

 

Дорогие мои читатели!

На этом история Тоника, Шурика, Генки и Семечки завершена!
Всё, что будет с мальчишками дальше - им еще предстоит пережить!
А пока что каждый из вас, кому это всё реально зашло и было интересно - вы сможете сами придумать их историю дальше. Каждый в своей собственной фантазии)
И я уверен, что у каждого из вас получится свой крутой сиквел!

Спасибо вам за внимание к этому всему сочинительству!
И надеюсь - до новых встреч!

 

Cachorro©2023