обнаружено на

ТОМ I

ГЛАВА 1. Знакомство с Тимкой

Тимка не знал своих родителей, поэтому всю жизнь провел в детском доме, где была строгая дисциплина и жесткий распорядок дня. Все было буквально расписано по минутам: от подъема до отбоя. Учеба, занятия спортом, работа по хозяйству – вот из чего в основном состояло бытие детдомовцев. Лишь в воскресенье, всего на несколько часов, воспитанникам предоставлялось немного свободы – можно было в свое удовольствие погонять футбол, либо валяться в постели и дурачиться. Затем всех вновь отправляли на какие-нибудь общественно-полезные работы.

Мальчишка с малых лет показал себя очень любознательным ребенком: с раннего детства много времени проводил в детдомовской и школьной библиотеках, поначалу просто разглядывая картинки в журналах и книжках, а в дальнейшем увлекся чтением. Особенно ему нравились приключенческие повести, где главные герои, несмотря ни на какие трудности, встававшие на их пути, шли к своей заветной цели. О своих переживаниях, испытываемых во время чтения, он с удовольствием делился как со сверстниками, так и с более взрослыми ребятами. Надо сказать, что ему очень нравилось общаться со взрослыми, особенно мужчинами, которые, к его глубокому сожалению, в учреждении работали не часто, а если и устраивались, то быстро увольнялись из-за мизерной заработной платы. Мальчишку как магнитом притягивало к ним. Что именно, он и сам не мог объяснить. Как он наивно пояснял об этом сверстникам: «Они не такие, как эти тетки, с ними можно поговорить на любые темы. Они не начинают тебя воспитывать, а реально за жизнь говорят».

Естественно, как и любой другой ребенок, увлекающийся чтением, Тимоха имел хорошую память, живой ум, бурную фантазию и, конечно же, никогда не испытывал проблем с учебой. Любой предмет давался ему с легкостью. На контрольных и экзаменах он запросто выполнял не только свое задание, но и успевал помочь парочке соседей, при этом никогда не хвастался своими способностями, от чего пользовался всеобщим уважением в классе.

Мальчишка умудрялся преуспевать не только в учебе, но и в спорте. Обожал играть в футбол: гонял мяч до тех пор, пока ноги не подкашивались от усталости. Часто принимал участие в спортивных соревнованиях в школе, на которых почти всегда одерживал победы.

В течение нескольких лет ходил в секцию плавания. После того, как однажды их группу свозили искупаться в городской бассейн, то там местные тренера сразу заприметили у него способность к этому делу. Регулярные занятия спортом сделали его тело очень красивым. Под тонкой кожицей невероятно четко, как будто высеченные из камня, проглядывались упругие мышцы.

Дело с его данными, находившееся в социальной службе, занимавшейся вопросами усыновления, пестрило положительными характеристиками. Помимо вышесказанного, мальчишка был послушным и трудолюбивым. К выполнению поручений воспитателей и старших в группе подходил очень ответственно. Открыв первый лист дела, на который была приклеена его фотография, можно было замереть на несколько минут, любуясь его лицом. Столько светлых чувств вызывала его слегка грустная улыбка. Мальчиков с такой внешностью любили снимать в рекламных роликах, ведь после того, как такой ребенок с экрана расхваливал какой-либо товар, любой был готов мчаться в магазин, чтобы этот самый товар приобрести, даже если это ему не нужно. Но детдомовец он на то и детдомовец, что большинству на него плевать, поэтому о такой славе Тимохе можно было даже и не мечтать.

Но все же в своем небольшом мирке он был весьма уважаем, хотя и сильно выделялся на фоне других воспитанников детского дома своей благородной внешностью и интеллигентным поведением. Даже повсеместно применяемое наказание в виде порки к нему никогда не применялось, чему он, поначалу, был крайне рад. Тимка всегда с жалостью смотрел на побитого товарища, который, захлебываясь в слезах и потирая израненные ягодицы, униженно стоял в углу со спущенными шортами и трусами. Выставление напоказ выпоротых ягодиц делалось в качестве меры дополнительного наказания и ради устрашения остальных.

Обычно Тимоха подходил к побитым товарищам и жалел их, при этом стараясь расспросить, за что того выпороли, и неестественно досконально выяснял все подробности того, как проходило наказание. Для мальчика, чья попа ни разу не отведала ремня, было очень интересно узнать, что чувствует человек при таком суровом способе воспитания. Забавно, что мальчишка постепенно начал воспринимать пережитую его товарищами порку как некое приключение, по аналогии с теми невзгодами и лишениями, которые испытывали герои его любимых книг: Том Сойер, Оливер Твист и другие. Была в этом какая-то особая романтика, во всяком случае, для Тимохи. Со временем у него стало появляться очень противоречивое желание - испытать на себе то самое чувство, от которого абсолютно все воспитанники детдома: мальчишки и девчонки, малыши и выпускники начинали вопить во все горло, умолять воспитателя простить их и клясться всем на свете, что они так, как раньше, себя вести не будут. Однако, он по совершенно понятным причинам страшился этого, ведь боль есть боль, да и инстинкт самосохранения просто так не спрячешь под кровать или в темный чулан. А привычка во всем слушаться старших не давала ему совершить какой-нибудь проступок, за который полагалась взбучка.

Таким образом, даже несмотря на отсутствие у Тимки родителей, все шло к тому, чтобы, достигнув совершеннолетия и выпустившись из детского дома, он стал полноценным членом общества.

ГЛАВА 2. Почти никому не нужный

Ну какой бы родитель не радовался, будь у него на воспитании такой мальчишка? И умный, и послушный, и добрый. Да что и говорить, сам Тимка сколько себя помнил, всегда мечтал иметь своего любящего взрослого человека, который бы заботился о нем и любил как родного, учил всяким интересным штукам, как и должно быть в нормальной семье. Ему все время казалось, что раз он так хорошо себя ведет и учится на одни пятерки, все воспитатели изо всех сил ищут ему настоящих родителей.

Но его детская наивная вера в добро и справедливость была всего лишь заблуждением. Конечно же, каждый сотрудник детского дома лелеял только свои мечты о высоком достатке и счастье лишь для своих родных и близких. А дело мальчишки, которое должно было находиться в числе первых предлагаемых людям, которые обращаются в социальную службу с целью усыновления ребенка, из-за небрежности госслужащего оказалось в самом низу «стопки». А оттуда их доставали только для тех, кто не понравился сотруднику, занимающемуся оформлением документов на усыновление. Именно по этой причине, а точнее – по ужасно несправедливому стечению обстоятельств, Тимку никто не усыновлял.

Шло время, Тимоха уже достиг подросткового возраста.

Изо дня в день одно и то же: из детдома в школу, из школы в детдом, эти бесконечные дежурства то на кухне в детдоме, то в школьном классе, да еще и приходилось дневать в общей спальне. Даже футбол и бассейн стали надоедать. Скукота смертная! А где же приключения? Почему у всех в книжках они есть, а у Тимохи – нет?! Там кто-то попадает на необитаемый остров и старается изо всех сил выжить. Или попадает в плен к врагам и терпит пытки, чтобы не выдать военную тайну. Приключения, походы, неожиданные встречи и знакомства с необычными, добрыми и злыми людьми. Как же на самом деле это было интересно, если бы происходило на самом деле с ним. Мальчику казалось, что вся жизнь проходит мимо него. Что тут скажешь, переходный возраст...

И вот однажды он все-таки решился на отчаянный по его меркам шаг, чтобы прервать эту нескончаемую цепь обыденности каким-нибудь из ряда вон выходящим поступком, а там уж будь что будет.

Мальчишка давно заприметил, как несколько парней на два-три года старше него часто ходили за трансформаторную будку, находившуюся в самом дальнем углу детдомовского дворика. Там они собирались для того, чтобы выкурить настрелянные по дороге из школы сигареты. Эти парни были еще те шалопаи: часто влипали в неприятности, что, соответственно, отражалось в виде красных полосок на их задницах.

Тимоха хоть и не входил в их компашку, но никогда не был изгоем в коллективе. Поэтому, когда он подошел к ним и попросил затянуться, парни заулыбались, и один из них, вытащив изо рта наполовину выкуренную сигарету, протянул ее мальчишке. Как и следовало ожидать, с непривычки он сильно затянулся, и его легкие моментально отторгли едкий дым. Мальчик весь изошелся кашлем. Парни посмеялись, похлопали его по спине, а затем начали учить, как правильно втянуться в процесс.

Но веселящихся подростков за куревом обнаружил случайно проходивший мимо дворник. Курение воспитанников считалось серьезным проступком, тем более с такой наглостью – прямо на территории детдома. Дядя Паша хоть и не являлся воспитателем, но дисциплину уважал. Мужчина поочередно начал отвешивать каждому по звонкому и увесистому подзатыльнику, так что аж у тех пацанов, кто в растерянности не успел выплюнуть сигарету, она сама вылетала изо рта. Однако, когда он занес руку над Тимошкиной головой, то замер в недоумении.

— Тимофей! Ну ты-то как к ним затесался? – строгим, с нотками искреннего сожаления, голосом сказал мужчина.

— Ну просто, чего такого-то? – только и смог произнести эту бессмыслицу Тимка, вжав голову в плечи, ожидая удара.

Дядя Паша лишь покачал головой и потрепал волосы на макушке мальчишки, которого он знал с тех самых пор, как его привезли в люльке в детдом. Мальчик, котрый рос буквально на его глазах, который частенько прибегал к нему в сторожку, чтобы поделиться какими-нибудь впечатлениями. Тимка буквально лез к нему на колени, ведь далеко не каждый взрослый, а тем более мужчина, мог так внимательно его выслушать, ответить на все, даже самые нелепые вопросы. Мужчине нравились эти визиты, да он и сам часто звал мальчишку к себе, чтобы посидеть и поболтать о чем угодно, погладить мальчишку по голой коленке или плечу, легонько шлепнуть его по попке как бы на прощание, когда тот уходил. Пообниматься, когда Тимка забирался к нему на коленки в порыве искренних чувств, когда дядя Паша хвалил или жалел его. Часто ли детдомовскому мальчишке могло перепасть такого счастья?..

Но выбора не было. Дядя Паша был вынужден всех отправить в «вопилку». Так воспитанники детдома прозвали небольшое помещение, в котором стояла лишь одна, довольно-таки широкая по меркам подростков лавка. Что происходило в «вопилке», догадаться совсем не сложно.

Дядя Паша доложил о случившемся директору, и тот велел воспитателям, в чьих группах находились провинившиеся, принять соответствующие меры. Все воспитатели были женщинами и не любили заниматься такими процедурами, поэтому часто обращались за помощью к дворнику. В свою очередь дяде Паше того и надо было, ведь перед ним пацаны скидывали абсолютно всю одежду, ложились голыми попами кверху и затем, под умело прыгающим ремешком, брыкались и визжали.

«Ну вот сейчас оно и случится, – думал Тимка. — Уже совсем скоро я перестану быть единственным пацаном, конечно, не считая откровенную мелюзгу в подгузниках, чей звонкий голосок не пел в «вопилке».

А наказание предстояло суровое. Обычно за само курение назначалось аж двадцать полновесных «горячих». Однако, в этот раз, за дерзость – курение на территории детдома, было решено добивать еще червонец.

Сердце Тимки бешено колотилось, ноги стали ватными, он вжался в угол комнаты, глядя, как старшие пацаны, которые буквально несколько минут назад казались ему самыми крутыми на земле, брыкались на лавке, кричали во весь голос, умоляя дядя Пашу бить не так сильно. Настоящим шоком для Тимки было, когда самый старший из них по имени Серега, главный драчун и забияка не только в детдоме, но и, пожалуй, во всем районе, залившись слезами, умолял простить его, вопил, что он больше ни за что не будет курить.

Для многих покажется, что тридцать ударов ремнем – это не такая уж и большая доза, чтобы настоящий пацан мог опуститься до таких слов. Просто дядя Паша знал и любил свое дело. Со стороны казалось, что ремень врезается в пацанский зад не так уж и сильно, однако так умел пороть только профессионал. Буквально несколько ударов с оттягом, да еще и по одному месту, сбивали с любого мальчишки спесь и заставляли «петь» под каждый последующий удар.

По окончанию порки мальчишки вскакивали с лавки, а боль настолько притупляла их стыд, что они без малейшего смущения начинали смешно прыгать на носочках, потирая выпоротые ягодицы, да еще и непонятно зачем изгибались, чтобы посмотреть на израненное место. Затем их заставляли удалиться из «вопилки».

Неожиданно для Тимки в комнате, из тех, кого следовало пороть, оказался он один. Да, его раньше никогда не пороли. Он даже и не был свидетелем таких процедур, и поэтому во время экзекуции над его старшими товарищами он трепетал, как осенний лист на ветру. Но неожиданно Тимку накрыла волна отваги и решимости. Он сделал несколько шагов вперед из угла и начал расстегивать пуговицы на своей рубашке.

— Постой, Тимофей, – сказала самая старшая воспитательница Людмила Федоровна. – Послушайте, коллеги, я считаю, что этого мальчика не стоит наказывать таким способом. Все-таки порка только для тех, кто постоянно нарушает дисциплину, а Тимофей впервые, по-моему, даже за всю жизнь провинился. Хотя, я даже уверена, что его силком туда затащили эти хулиганы и заставили курить.

Остальные воспитательницы единодушно поддержали такое предложение.

— Тима, они же тебя заставили курить, ты сам не хотел с ними ходить туда, правда?

Ну что тут можно сказать? Совсем недавно все складывалось как нужно, а теперь что? Абсолютно любой пацан на его месте должен сделать все, чтобы его не выпороли, поэтому очевидным сейчас было сказать, что он действительно не хотел курить. Но это разрушало его планы наконец-то пройти через эту жесткую процедуру. И как теперь выкручиваться?! Можно, конечно, попасться потом еще раз за курением. Но это когда еще будет. Нет, надо идти до конца!

— Нет, Людмила Федоровна, я сам к ним подошел, – потупив взгляд, пробурчал Тимка.

Брови воспитательницы подпрыгнули вверх.

— Не нужно их покрывать, они уже сполна получили свое наказание. Что бы ты сейчас не сказал, их наказывать конкретно за этот проступок не будут. Поэтому можешь говорить откровенно, никто не сможет тебя обвинить в том, что ты ябедничаешь.

— Но я вам правду говорю, честно. Просто мне хотелось попробовать. Хоть один раз, — сказал Тимка, глядя прямо в глаза Людмиле Федоровне.

— Ох-ох-ох. Ну, мальчишки есть мальчишки, что с них взять.

В воздухе повисла пауза. Тимка решил, что вердикт о помиловании отменяется, и начал опять расстегивать рубашку.

— Да постой же, Тимофей. Какой же ты честный мальчик. Нет, я решительно против его наказания. Я сама доложу директору, что мы тебя не стали наказывать и объясню, почему. Поэтому можешь идти к себе и заниматься уроками.

Изумлению мальчишки не было предела. Ну как же так, все знали, что он специально курил во дворе детдома, всех, кого ловили за этим занятием, обязательно пороли. Всех, кроме него! В порыве эмоций он с обидой тряхнул кулачками и выбежал из «вопилки».

Пока он бежал в спальню, эмоции от несправедливости захлестнули его. Плюхнувшись на свою кровать животом вниз и накрыв подушкой голову, мальчик зарыдал. Все, кто в это время находился в общей спальне, уже знали, что Тимку поймали за куревом и, конечно же, знали, через что ему придется пройти.

— Тем, что, сильно они тебя?

— Да не плачь ты так, уже скоро совсем пройдет и даже больно не будет.

— Да просто его первый раз выдрали, не привык еще, – кто-то сказал с усмешкой.

И что Тимка мог им ответить? Что он ревет не из-за боли и стыда от порки голышом, а от того, что всего этого с ним не произошло? Да его за такие слова могли и в психушку сдать.

— Тем, покажи, что там у тебя?

Чьи-то пальцы зацепились за резинку шортов и трусов и потянули вниз. Тимка тут же резко подскочил.

— Да пошли вы все! – И рванул из спальни, подсознательно выбрав маршрут, ведущий в сторожку к дяде Паше – единственному человеку, с которым он мог пооткровенничать.

Мальчишка без стука влетел к дворнику. А дяде Паше сейчас было совсем не до посетителей, как раз в этот момент он выпускал пар после всех этих эротических процедур с пацанами в «вопилке». От неловкой ситуации его спасло только то, что он онанировал, сидя спиной к двери, и поэтому до того, как Тимка прыгнул к нему на колени, он успел прикрыть свой стояк тканью тонкой футболки.

Тимка так сильно прижался и обнял его, что боковой частью своего таза зажал член дворника между собой и его животом. Мальчик рыдал, ерзая по готовому разрядится мужскому органу. А дядя Паша, немного отойдя от шока из-за внезапного появления гостя, решил воспользоваться положением и, наконец, кончить, находясь рядом с его любимчиком. Мужчина обнял мальчишку и начал его поглаживать и еще сильнее прижимать к себе, ерзать, натирая головку члена об Тимку, который, пребывая в сильном расстройстве, совсем не обратил внимание на неестественное поведение дяди Паши. Буквально через тридцать секунд дворник глубоко задышал, запрыгал на стуле, из его рта вырвался сдавленный стон.

Мужчина впервые кончал не от своих рук, хотя и проработал здесь уже больше десяти лет, так и не решившись воспользоваться как-нибудь ситуацией. Оргазм получился очень сильный, эмоций сдержать было невозможно. Стон дяди Паши слегка напугал Тимку. Он сразу же перестал рыдать и непонимающим взглядом посмотрел в глаза мужчине. Столько блаженства и счастья в его глазах Тимка никогда не видел. На душе у обоих стало спокойно, и они опять крепко обнялись и сидели в тишине еще несколько минут.

— Тем? Ты почему так плакал? Тебя же не стали наказывать, — поглаживая мальчишку по голове, нежно произнес мужчина.

— Дядя Паша, вы только, пожалуйста, никому не говорите. Я специально туда курить пошел, я знал, что вы там будете проходить мимо, так как видел, что вы забыли рядом свои инструменты.

— Эм... — Мужчина оказался в логическом тупике, он даже толком не мог сформулировать подходящий вопрос, ответ на который позволил бы понять, о чем пытается сказать Тимка. – Ты хотел, чтобы я увидел, как ты куришь? Но зачем?

— Ну, чтобы потом... Ну, в общем, чтобы в «вопилку» отвели, – еле слышно произнес мальчик.

— Ты хотел посмотреть, что там происходит?

— Ну, посмотреть, и это, ну, чтобы меня тоже, ну, это... — Тимка никак не мог произнести вслух свое заветное желание. Слова застревали где-то в горле, а страх быть неправильно понятым затаился в груди, сжимая ребра.

— Глупенький ты мой мальчик. Если всех вокруг порят, а тебя – нет, это не значит, что ты трус какой-то. Просто ты все делаешь правильно и поэтому не попадаешь в неприятности. Это очень хорошее качество, которое поможет тебе в жизни, особенно тогда, когда станешь взрослым.

— Но все-таки интересно же узнать, смогу ли я вытерпеть такое? Я знаете сколько в книжках читал, как там смельчаки ничего не боялись - ни угроз, ни порки, ни пыток. Я бы тоже так хотел не бояться.

— Я уверен, Тимка, что ты бы все вытерпел. Да и вообще-то там у пацанов выбора нету, как ни кричи, а положенные «горячие» все равно поставят. Если провинившийся вздумает сбежать, его все равно поймают и привяжут к лавке. А затем отмерят заднице все, что полагается, плюс штрафные за побег. Так что, тут дело совсем не в том, сможешь ли ты выдержать. Вот так-то.

Тимка, вслушиваясь в нежный бархатный мужской голос, совсем успокоился. Приключений сегодня больше совсем не хотелось.

Поскольку даже дядя Паша не смог до конца понять истинных намерений Тимки, мальчишка решил затаить свое интимное желание.

ГЛАВА 3. Внезапный отчим

Череда скучных однообразных дней, недель и месяцев для Тимки оборвалась, когда его отдали на воспитание одинокому мужчине, который нигде не работал и постоянно беспробудно пил.

Все гадали, как такой человек мог добиться получения опеки. На самом деле, у него был знакомый в социальной службе, поэтому безработный мужик ради получения пособия уговорил его помочь с оформлением и согласованием необходимых документов на опеку какого-нибудь сироты. Естественно, для такого маргинала достали дело с самого низа «стопки», как раз именно Тимофея, и даже не стали их предварительно знакомить друг с другом, просто подписали соответствующие бумажки.

Тимка, узнав о том, что его кто-то хочет забрать из детского дома, конечно же, очень обрадовался – наконец-то мечта всей его жизни сбудется!

Настал день, когда Тимку должны были забрать в новую семью. Несмотря на то, что отчим должен был прийти примерно в полдень, мальчишка проснулся рано, надел положенную по такому случаю новую рубашку и брюки, начищенные до блеска башмаки. Затем решил попрощаться с дядей Пашей. Мужчина уже не спал, когда мальчик зашел к нему в сторожку. Они крепко обнялись и долго не отпускали друг друга. Память обоих прокручивала воспоминания о мгновениях счастья, о проведенном вместе времени. О том, как мужчина впервые поцеловал мальчишку в губы, и тот моментально и полностью отдался новым ощущениям. О том, как мужчина впервые неожиданно начал ласкать своим языком Тимкин «перчик», и как потом мальчишка сам напросился доставить дяде Паше такое же удовольствие. О том, как дворник взял отпуск, а мальчишка сбежал из детдома, чтобы провести все это время в квартире своего любовника, где они практически не вылезали из постели. Тимка спокойно воспринял свою сексуальную ориентацию, но по понятным причинам решил хранить это в тайне. Однако длинные языки пустили сплетни о необычайно частых и продолжительных встречах мальчишки с дворником, и двум любящим людям пришлось прекратить встречи, чтобы не давать поводов для подтверждения слухов и оградить дядю Пашу от тюрьмы. Именно из-за скуки и невозможности общаться с любимым человеком жизнь в детдоме для Тимки стала совсем невыносимой. Поэтому он с нетерпением провел четыре часа на лавочке в ожидании своего приемного отца и в предвкушении новых событий. Однако все произошло совсем не так, как мальчишка себе представлял.

При первой их встрече не было никаких объятий, как это происходило в кино, когда там показывали сцены усыновления, где ребенок бросался на шею своему обретенному родителю и произносил заветные слова: "Мама, папа". Конечно, Тимка был уже далеко не ребенком, но хотя бы дружеское рукопожатие и минимальное знакомство в любом случае должны были произойти. Он ведь не знал обстоятельств своего усыновления, что его забрали из детдома не ради любви к детям и желания сделать из него хорошего человека, а лишь для того, чтобы получать за это деньги.

Перед Тимкой предстал небритый, в мятой грязной одежде мужчина, который лишь небрежно осмотрел его с головы до ног и велел идти за ним. За всю дорогу отчим не произнес ни слова, а мальчишка растеряно плелся позади него, все-таки не теряя надежды, что дальше будет все, как он воображал. Вот сейчас его приведут в красивую и просторную квартиру, примерно такую же, как на картинках в журналах, которые он смотрел в библиотеке. Покажут его комнату, в которой будет стоять кровать с мягким матрацем, письменный стол со множеством ящичков и полочек и за которым будет приятно делать домашнее задание, большой телевизор с пультом дистанционного управления, ну и так далее. Замечтавшись, мальчишка не заметил, как они подошли к подъезду обычного многоэтажного дома.

Когда они наконец прошли в квартиру, разочарованию мальчишки не было предела. Оказалось, что ему вместе с отчимом придется жить в маленькой однокомнатной квартире, в которой уже много лет не делался ремонт. Повсюду на стенах и потолке отваливалась штукатурка, в каждом углу пауками была сплетена паутина, на которую успело налипнуть невероятное количество пыли. Пол покрыт застарелым слоем грязи, линолеум в некоторых местах зашаркан до дыр. Повсюду валялись бутылки, бычки и какое-то тряпье. Стоял смрад из перегара вперемешку с запахом от дешевых сигарет.

Тимка робко замер посередине коридора и, ошарашено выпучив глаза, рассматривал этот кошмар, не решаясь пройти дальше, чтобы посмотреть на комнату и кухню.

«Как же можно жить в таком месте? Может, мне лучше вернуться в детский дом?» – повторял про себя мальчишка.

Однако, у мужика были свои, невероятно циничные планы на его счет. До первой выплаты пособия по опеке нужно было ждать еще несколько дней, а денег в карманах уже давно не было. Поэтому отчим по дороге домой уже придумал, как по-быстрому выручить хоть немного денег. Мужик окликнул все еще мявшегося у входной двери Тимку:

- Эй, ты, иди сюда!

Невероятно. Отчим так и не поинтересовался, как зовут мальчика, которого он взял к себе жить. Тимка робко прошел по коридору мимо огромного зеркала, прибитого к стенке, в комнату, осторожно обходя горы мусора. В зале, если, конечно, можно было назвать это помещение таким словом, стоял старый диван, обтянутый сильно изодранной тканью, из-под которой торчали куски поролона; пара кресел, находящихся в таком же состоянии; напротив дивана было некое подобие кровати: без спинки, без ножек, со старым, в ужасных пятнах, матрацем.

От отчима тут же прозвучала следующая команда:

- Одежду снял и обувь тоже, и поживее!

Мальчишка совершенно не понимал, зачем это нужно, но поскольку был приучен слушаться взрослых, беспрекословно начал выполнять то, что ему велели. Он снял рубашку и брюки, аккуратно положил их на диван, рядышком поставил ботинки. Оставшись в одних носках и трусах, мальчишка растерянно посмотрел на мужчину. Отчим оценивающим взглядом посмотрел на оставшееся на нем белье, затем велел снять и его. Мальчишка был настолько ошарашен таким требованием, что даже сделал полшага назад. Из приоткрывшегося от удивления рта Тимки наконец-то вышли первые за время знакомства с отчимом робкие слова:

- Но как же, я тогда совсем голый останусь...

- Слышь, чо, щенок, ты чо думал, я с тобой в цацки тут буду играть?! Запоминай: я тебе говорю, и ты сразу же выполняешь. Иначе я снимаю вот этот ремень и начинаю тебя пороть так, что ты будешь верещать на весь дом, – злобно прорычал отчим.

Тимка был ошеломлен таким отношением к нему, но поскольку сильно испугался угрозы, решил не перечить. Однако, когда пальцы залезли под резинку трусов, руки просто перестали слушаться своего хозяина и никак не хотели опускаться вниз вместе с нижним бельем. Из ступора мальчишку вывела звонкая оплеуха, внезапно прилетевшая от отчима. Тимка тут же резко сдернул трусы и одновременно присел на корточки, тем самым спрятав свою наготу. Трусы вместе с носками пришлось снимать, нелепо изгаляясь всем телом, чтобы не менять «безопасной» позы, но краска стыда все равно разлилась по всему лицу.

Небрежно побросав всю одежду в пакет, отчим куда-то сразу же ушел, оставив совершенно голого мальчишку в полном одиночестве. Пребывая в шоке, Тимка еще минут пять сидел на корточках, стесняясь своей наготы перед незнакомой ему обстановкой.

«Вот тебе и приключение», – пролетела у него в голове забавная, давно забытая из раннего детства, мысль.

Когда Тимка наконец-то решился встать, он все равно продолжал стесняться своей наготы. Поэтому, когда он пошел осматривать туалет и кухню, делал это с прижатыми к своему лобку ладошками обеих рук. Картина, как и ожидалось, везде была удручающая. На кухне гора немытой посуды с засохшими и даже покрывшимися плесенью остатками еды, ржавая раковина, подтекающий кран. Из мебели была лишь пара небольших подвесных шкафов, стол и пять табуреток, стоявших здесь, наверное, со сталинских времен. Не было даже холодильника! В туалет вообще страшно заходить из-за резкого, бьющего в нос соответствующего запаха.

- Ой, фу-у-у! - сразу же захлопнул дверь в туалет Тимка.

Постепенно осознавая увиденное, мальчишка понял, что в квартире совершенно нет ничего, чем можно было бы себя занять. Какой там компьютер, даже телевизор и радиоприемник отсутствовали. Грустно уставившись в окно, он начал наблюдать за соседями, сидевшими на лавочке возле подъезда или степенно прогуливающимися по тротуару. Неподалеку резвилась ребятня разных возрастов - от откровенной мелюзги до почти взрослых молодых людей. В основном это были мальчишки, девчонок было почему-то гораздо меньше, чему Тимка про себя обрадовался.

«Ну, хоть есть с кем подружиться, - размышлял про себя одинокий голенький мальчишка у окна. - Да и парни очень даже ничего так, даже симпатичные есть», - облизнувшись, подумал он.

Наблюдая за происходящими во дворе событиями, Тимка не заметил, как прошло целых полтора часа, и неожиданно за дверью послышались голоса отчима и каких-то мужиков. Мальчишка встрепенулся, вспомнив, что он по-прежнему без одежды и может попасть в неловкую ситуацию перед незнакомыми людьми. Наверное, самым относительно безопасным местом для такой ситуации был зал, однако туда нужно было бежать по коридору мимо входной двери, но она уже со скрежетом отворилась.

По голосу можно было судить, что отчим находился в приподнятом настроении, как и его два приятеля-собутыльника. Мужики, не разуваясь, к невероятному сожалению для Тимки, сразу же поперлись на кухню, и, увлеченные приготовлением к предстоящей попойке, даже не сразу заметили голого мальчишку, скромно прижавшегося к стенке у окна.

- Во! Боря, это что, он? – обращаясь к отчиму и вытаращившись на мальчика желтыми глазищами, сказал мужик с сальной бородой и такими же длиннющими нестрижеными волосами на голове.

- Ага, Пахомыч, он самый, - прохрипел отчим. - Дармоеда себе завел, теперь одевать и кормить его надо.

- Ну, пока от него тока выгода, - сказал, ухмыляясь, второй незнакомец с большой залысиной на голове, по имени Федор.

Остальные мужики поддержали шутку смехом, при этом доставая из пакетов несколько бутылок водки, хлеб и консервы.

До Тимки сразу же дошло, что они имеют в виду, а также, зачем его раздели. Получается, отчим выменял все его новенькие вещи, выданные по случаю самого важного события в жизни детдомовца, на водку! Мальчишка не думал, что можно испытать еще больший стыд, чем стоя голышом перед незнакомыми людьми. Осознав, насколько цинично с ним обращаются, у мальчишки от обиды стали наворачиваться слезы на глазах.

- Что ты там сопли развесил?! Ну-ка давай, убери со стола и посуду всю в раковине вымой. Что мы должны в грязи, по-твоему, сидеть? – произнес отчим, абсолютно равнодушно глядя на переживания мальчишки.

Тут Тимка не выдержал и, не ожидая от себя такой дерзости, крикнул:

- Сам убирайся, понял?!

После чего, испугавшись собственного поступка, с ужасом смотрел, как от злости наливаются кровью глазища мужиков, как на их скулах заиграли желваки и как сжались их кулаки. Отчим подорвался с места так резко, что табуретка полетела в противоположную строну. За пару шагов мужчина приблизился вплотную к Тимке, который только и успел, что оторвать ладошки от лобка и прикрыть своими тоненькими руками голову, ожидая серьезных последствий за свою дерзость. Мужчина вцепился пальцами в его ухо, сильно вывернув его, и потянул вверх с такой силой, что мальчику пришлось вытянуться в струну, встать на цыпочки и вцепиться обеими руками в предплечье мучителя, чтобы ослабить острую боль.

- Что ты сказал?! Что ты мне только что сказал, повтори, щенок! – орал отчим, брызгая слюной в лицо Тимке.

- Ай-й-й, больно, пустите, а-а-ай-й-й!

- Будешь посуду мыть?!

- Да пошел ты! – Повышение адреналина в крови сделало Тимку невероятно смелым.

- Ну, падла! Все...

Отчим отпустил ухо Тимки и тут же схватил его сзади за шею только для того, чтобы сильно толкнуть его вперед к сидящим на табуретках мужикам. Мальчишка, пытаясь удержать равновесие, пробежал три шага вперед, но валявшаяся на полу стеклянная бутылка не позволила ему остаться на ногах. Тело продолжало лететь по направлению, заданному отчимом, а левая нога, наступившая на бутылку, прокатилась по ней в противоположную сторону. В результате, мальчишка пузом грохнулся на грязный пол. Пахомыч и Федор сразу поняли замысел отчима, тут же кинулись к Тимке, схватив его за руки и ноги, прижали их к полу. Тут же мальчик услышал, как сзади забренчала расстегивающаяся пряжка ремня отчима. Он начал изо всех сил дергать руками и ногами, тщетно пытаясь вырваться из цепкой хватки алкашей, но все его усилия оказались напрасны.

- Пустите, вы не имеете права меня бить, вас всех за это посадят!

- За воспитание непослушных щенков не садят!

После этой фразы прошла секунда, и по кухне пронесся звонкий шлепок. Да. Это кожаный ремень со всего размаху врезался в Тимошкины ягодицы. У мальчишки от боли потемнело в глазах, он резко вдохнул сколько смог воздуха и, сжав изо всех сил зубы, громко застонал. Следующий удар не заставил себя ждать и был еще сильнее, чем первый. Мальчишка опять выдал сдавленное: - Ммм...

На самом деле, от дикой боли ему хотелось начать кричать изо всех сил. Но, не желая еще сильнее унижаться перед отчимом, Тимка решил терпеть до последнего. Один за другим удары сыпались на белоснежную, никогда не видевшую солнечных лучей, часть тела мальчишки. Отчим был безжалостен, делая максимально возможный замах, лупил со всей силы. Ягодицы Тимки, сильно контрастирующие с коричневыми от загара спиной и ногами, полоска за полоской окрашивались в красный цвет, а вскоре полоски начали пересекаться и накладываться друг на друга, от чего красный цвет начал темнеть, превращаясь в малиновый. И вот тут воля мальчишки не выдержала - он завопил, что есть мочи. Всего пятнадцати ударов ремнем хватило, чтобы ни разу не поротый пацан сдался под напором жгучих ударов. Истошно вопя, Тимка начал умолять отчима перестать избиение, обещать, что он все сделает.

Отчим прекратил порку, с довольным видом победителя махнул рукой своим собутыльникам, чтобы они отпустили мальчишку. Пахомыч и Федор уселись на свои места, следом за ними на табурет приземлил свой зад отчим, предварительно вдев ремень в джинсы.

Тимка продолжал лежать на полу, свернувшись калачиком, всхлипывал и жалобно потирал избитую попу. Как же сильно она горела - как будто тысячи игл разом укололи его в это место. Нет, совсем не таких ощущений он ожидал, когда в детском доме тайно мечтал оказаться выпоротым. Тогда казалось, что боль будет какой-то другой, более терпимой, что ли, выдержав которую затем можно было бы вовсю хвастаться своим приятелям. Но фактически боль оказалась не просто невыносимой: она сводила с ума, не позволяя контролировать свое тело и вылетающие изо рта звуки и слова. Да что там боль, еще страшнее оказалось испытываемое в ходе этой процедуры унижение перед совершенно незнакомыми людьми. Мальчик не мог поверить, что с ним так отвратительно поступили в такой долгожданный день. Тимке казалось, что его достоинство взяли грязными руками, бросили на пол, растоптали, а затем выбросили на самую грязную свалку. Он думал, что от стыда просто не сможет встать, пока эти истязатели не уйдут куда-нибудь. Ему не хотелось ни видеть, ни слышать их. Он еще сильнее свернулся клубком, зажмурил глаза, убрав руки от попы, прижал ладошки к ушам, чтобы не слышать их разговор.

Но отчим был безжалостен к страданиям своего пасынка. Полностью осознав, какую имеет власть над мальчишкой, он решил незамедлительно начать ею пользоваться.

- Давай вставай и живо вот эти три рюмки отмой, а потом за остальное берись. Ну, кому я говорю!

Сквозь прижатые к ушам ладошки звуки все равно проходили. Тимка, услышав приказ, начал неуклюже подниматься с пола. Ноги и руки дрожали, слезы и сопли продолжали течь по его лицу. Уткнувшись взглядом в пол, он подошел к столу и взял рюмки. Прикрываться после перенесенного унижения не было смысла. Проковыляв к раковине, он включил воду и начал глазами искать губку и мыло. «Ага, размечтался. Эта свинья в такой грязи живет, что, наверное, даже и не знает о средствах для мытья посуды». Пришлось оттирать пальцами мутные разводы со стеклянных стопок, а присохшие куски грязи отскабливать ногтями.

- Ну, чего ты там копаешься? Добавки захотел, краснозадый? – ехидно произнес отчим.

- Я сейчас, они отмываются плохо, - пробурчал Тимка.

- А ты старайся лучше!

Мальчик начал активней работать пальцами. Наконец, кристально чистые емкости для потребления алкоголя робко были поставлены на стол. Отчим внимательно осмотрел выполненную работу.

- А неплохо на тебя ремешок-то действует. Видимо, почаще его надо применять, а?

- Я и до него всегда хорошо работал, - обиженным, но учтивым голосом возразил Тимка, пытаясь отговорить отчима от этой ужасной идеи.

- Ага, ты мне сейчас конечно тут будешь сказки рассказывать про свое прошлое. Я тебя сегодня заставил только две вещи сделать: снять одежду и посуду помыть. И делать все это ты начинал только после того, как тебе люлей отвешивали.

У Тимки от такой беспардонной подачи фактов аж рот открылся. "Вот гадина, так просто говорит о таких унизительных вещах, как будто его попросили с доски вытереть в классе!"

- Что ты хлебало раскрыл?! Я тебе сказал посуду мыть, а ты стоишь тут ворон считаешь!

Тимка сразу же взялся собирать со стола грязную посуду и составлять ее в раковину. Чтобы удобнее было мыть тарелки и кастрюли, мальчик оторвал от валявшейся на полу тряпки кусочек ткани. Затем включил воду и начал оттирать застарелый жир и грязь. Мужики тем временем взялись распивать водку, болтая о чем-то своем. Тимка старался как мог, изо всех сил драил посуду, но без моющих средств грязь отмывалась очень плохо. Через полчаса интенсивной работы руки мальчика начали неметь от усталости, а гора грязной посуды уменьшилась лишь на четверть.

- Боря, что-то твой щенок совсем не шевелится. Может, мало мы ему наподдавали? – ухмыляясь, сказал Пахомыч.

- А что, добавки отвесить никогда не поздно. Вон, задница-то уже готова, долго ли мне ремень снять с себя, – по-хозяйски ответил Борис.

- Да похоже хрен ты его уже перевоспитаешь, - подключился к разговору Федор. – Жопу вот всю исполосовали, а он все равно стоит там кое-как шевелится. Ремень - дело, конечно, хорошее, но каждый раз его драть - рука отсохнет.

- А вот у моего брата такой же шкет рос, - продолжил рассуждать о воспитании Пахомыч. - Дек он его намастрячился пороть каждое утро для профилактики, так сказать. Стаскивает с него одеяло и прям спящего начинает драть. Мало того, что он просыпался резво, дек еще потом целый день как шелковый ходил, все поручения с полуслова понимал.

Идея отчиму сразу понравилась.

- Отлично придумано. А чем он его порол?

- А, розгами сек. Самый эффективный инструмент, я тебе скажу. Они легкие, махать удобно, и зад прижигают пуще любого ремня.

- Черт, да ты посмотри на его задницу, я ему и двух десятков ремня не врезал, а у него она уже вся в синяках. Под розгами он вообще ласты отбросит.

- Ну, тут тренировка нужна. Ты его первое время ремешком посеки, а когда зад попривыкнет, тогда на розги и перейдешь.

Тимка с ужасом вслушивался в каждое слово, сказанное у него за спиной. В голове вырисовывалась совсем неприятная перспектива. Что же это, его теперь будут пороть даже не за плохой поступок, а просто так?! Нет, так дело не пойдет. Надо рвать когти отсюда.

"В детдом назад убегу, а потом в полицию на него нажалуюсь, пусть они с этой сволочью разберутся. А пацанам потом скажу, что не понравилось у него жить, ну типа скучняк полный, что в детдоме веселее. Хотя, что скрывать, и про порку скажу, типа этот дебил выпорол меня просто так."

Мысли вихрем кружили у него в голове, вся эта ситуация была какой-то необычной, унизительной, страшной и от того почему-то интересной... "Да, именно – интересно", - промелькнула мысль у него в сознании. Чего тут было интересного, он нормально сформулировать не мог. Просто вся это возня с наказаниями, послушанием, несправедливостью по отношению к нему сплелись в какой-то интересный клубок, который хотелось разглядеть поближе, пощупать, повнимательнее изучить.

Вдруг Тимка замер в испуге. Не может быть! Нет, что же это такое! Только не сейчас! Только не здесь! Вплотную прижавшись к раковине, он не мог поверить в свои ощущения и боялся проверить, действительно ли с ним происходит то, что он чувствует.

"Нет, конечно, это мне просто кажется от страха. Ведь раньше это бывало только тогда, когда я с дядей Пашей зависал, ну и по утрам часто. Сейчас-то с чего такому происходить?!"

Тимка в ужасе очень медленно начал отрывать свою грудь от раковины, опустив взгляд вниз. По мере того, как щель между ним и ржавой жестянкой увеличивалась, в груди нарастал страх, губы начали дрожать, а на лбу выступили капельки пота. Да, это именно то, что он почувствовал.

Его член стоял колом! Причем так сильно, что почти вся головка вылезла из-под кожицы, чего раньше не происходило. О причинах произошедшего думать сейчас не хотелось, срочно нужно было искать выход из положения. Если его заметят в таком состоянии, он точно от стыда провалится под землю. Посуды была еще гора, мыть ее всю с торчащим членом слишком рискованно, так как приходилось отходить от раковины к подвесному шкафу, расставляя в нем тарелки. Поскольку мужики в этой тесной кухоньке сидели в метре от него - спалиться можно было в любую секунду.

- Можно мне в туалет сходить?

Отчим строго посмотрел на него:

- Ну давай, только быстро, у тебя работы еще много!

Тимка сделал вид, что домывает тарелку. Дождавшись момента, когда все отвернутся от него, он пулей вылетел из кухни, забавно развернув таз, пряча от случайного взора мужиков свой передок. На этот раз в вонючий туалет было заходить уже не так противно. Сейчас гораздо актуальнее была другая проблема, которую, оставшись наедине, можно было решить способом, известным всем мальчишкам. Не найдя шпингалета, запирающего дверь туалета, Тимка левой рукой ухватился за ручку, чтобы никто с другой стороны не открыл дверь, а правой рукой обхватил своего «солдатика» и интенсивно начал его натирать. При этом в его мыслях кружилось не совсем то, что обычно он воображал, когда занимался таким. Сейчас в голову лезли события, вызвавшие самые острые эмоции за сегодняшний день – жгучая боль в ягодицах от прикосновения ремня, стыд от своей наготы. Не прошло и трех минут, как мальчишка прерывисто задышал, пошире раздвинул колени и начал выстреливать себе в кулачок небольшие порции мутновато-белой слизи. Когда приятные ощущения закончились, мальчишка шустро вытер ладонь куском газеты. Его член все равно не хотел до конца опадать и оставался в полуприподнятом положении.

"В принципе, это уже не страшно, - рассуждал Тимка. – Так еще можно более-менее спокойно ходить. Хотя, стоп, ты что, дурак совсем?! Ты же уже полдня голышом ходишь и даже не попытался раздобыть одежду!"

Стыдливо зайдя на кухню, Тимка обратился к отчиму:

- А можно мне?.. Ну, хоть что-нибудь, чтобы одеться?

- А ты заработал себе на одежду?!

Что можно сказать в ответ на такой идиотский вопрос? Мальчик лишь опустил голову, уставившись себе под ноги, и смиренно ждал, надеясь, что отчим сжалится над ним и все-таки не станет дальше мучить, заставляя ходить нагишом. Но не тут-то было:

- Я не слышу ответа.

- Ну... Я все помою, честно. Просто мне стыдно, как маленькому, голым ходить, - не поднимая глаз, мямлил мальчик.

- Ладно, даю авансом, - произнес отчим, швырнув Тимке пару каких-то тряпок. Схватив одежду, он убежал в коридор, чтобы одеться.

В результате на ногах у него оказались тонкие хлопчатобумажные треники голубого цвета, на один-два размера больше, чем надо. От старости и многочисленных в прошлом стирок они сильно выцвели, были все испещрены дырками и покрыты пятнами грязи. Ткань сильно вытянулась, особенно в коленках, и поэтому штаны повисли на нем нелепо-мешковато. Резинка на талии от старости ослабла, поэтому треники сразу же сползали на самые бедра так низко, что даже были видны редкие лобковые волоски, а когда он нагибался - пара сантиметров аккуратной складочки на попе. Мотня болталась почти до самых колен. Постоянно приходилось их подтягивать, чтобы совсем не спали, концы штанин волочились по полу. На тело пришлось надеть рубашку, которая была в таком же состоянии – дырявая, грязная и мятая. Больше половины пуговиц отсутствовала, поэтому грудь осталась сильно оголена. Рукава, оказавшиеся вообще без пуговиц, стертые в некоторых местах до ниток, повисли ниже запястий.

«Ну и хлам, - ужаснулся Тимка. – Про трусы и носки, наверное, и спрашивать не стоит."

Тоненькая ткань треников нисколько не скрывала остатки эрекции. Поэтому его, успевший вырасти, подростковый член неприлично выпирал чуть ниже резинки треников и в паре с выпуклой упругой попкой не давал им полностью свалиться с него.

«Ну ладно, сейчас так даже модно ходить», - попытался успокоить себя мальчишка. Однако, посмотрев на себя в гигантское зеркало в коридоре, пришлось констатировать, что вид у него был жалкий. «Даже беспризорники лучше одеваются».

За окном уже стемнело. Мужики продолжали жрать водку, поедая скудную закуску. У Тимки давно урчало в животе от голода, но просить еды не было смысла, так как она в этом доме отсутствовала.

"Ну ничего, главное, продержаться до ночи, а там я свалю отсюда".

Еще два часа мальчишка потратил на то, чтобы домыть посуду, периодически отвлекаясь на команды мужиков по типу "подай-принеси". К позднему вечеру Тимка просто валился с ног от усталости. Руки щипало от разъевшей их воды, рукава рубашки были настолько мокрые, что пришлось их отжимать. Мужики напились просто в хлам и начали орать песни. Остаток времени мальчик провел в ожидании, когда они угомонятся, сидя в комнате на диване.

Наконец, чей-то недовольный голос констатировал, что водка кончилась. Через десять минут они решили идти спать. Все трое приперлись в зал. Отчим, согнав Тимку с дивана, плюхнулся на него сам, как мешок с картошкой. Пахомыч завалился на кровать, а Федор, сдвинув оба кресла вместе, аккуратно примостился в образовавшуюся люльку.

"Обалдеть. И где я должен был бы спать, если бы тут жил?! Вот сволочь гадкая! Какая-то камера пыток, а не квартира. Бьют просто так, спать на холодном полу вынуждают. Еще бы связали меня, и тогда полный капец был бы. Как в плену у фашистов каких-нибудь оказался!"

Ну что же, вот теперь пришло идеальное время для побега. Осталось только найти ключи от двери. Тимка прошел в коридор, чтобы посмотреть, не висят ли они где-нибудь на гвоздике. Когда поиски не увенчались успехом, мальчик решил обшарить карманы отчима. Поскольку он спал как убитый, мальчик спокойно залез в правый карман джинсов и сразу же наткнулся на искомую железяку. Не успел ре повернуть ключ в замке, как дверь неожиданно отворилась.

"Пф-ф-ф... Да она все это время была открытой! Ха-ха. Да и верно, для чего ее запирать, в этом бомжатнике воровать-то и нечего. Получается, я в любой момент мог отсюда сбежать. Ну я и балбес! – в шутку обзывал себя Тимка. - Ну, тогда это и не плен вовсе. В настоящей тюрьме двери всегда запираются, да еще охранники всегда ходят вокруг, уж я-то точно знаю, сколько фильмов посмотрел и книжек прочитал про это!"

Тимка сделал шаг вперед, навстречу к свободе, но остановился прямо в дверном косяке.

"Интересно, а вот если б это был настоящий плен, с замками и охраной, сколько бы я смог продержаться, чтобы не выдать военную тайну? Блин, как прикольно было бы узнать это. Нет, ну серьезно, я же когда-то, когда еще совсем маленький был, хотел каких-нибудь приключений. Ха! Я даже специально в «вопилку» попадал. А сейчас, в принципе, неплохой случай подвернулся. А если совсем худо станет, в любой момент сбежать можно."

Несмотря на то, что задница до сих пор болела от недавно нанесенных ударов ремнем, несмотря на сильное отвращение к грязной и вонючей квартире, ненависть к ее хозяину, чувство унижения от того, что ему пришлось надеть тряпье бомжа, мальчишке показалось забавным попробовать продержаться в этой ужасной обстановке как можно дольше, а побег засчитать себе как предательство своей Родины.

От идеи поиграть в игру под названием «Плен» у мальчишки поднялось настроение, а внизу живота опять кое-что зашевелилось. Он еще минуту постоял, взвешивая все "за" и "против", и, наконец, приняв решение, сделал один шаг и захлопнул дверь. Посмотрев по сторонам, он начал решать, где же ему спать в этом гадюшнике.

ГЛАВА 4. Продолжение «плена» и первый глоток свободы

Тимка запихал ключ обратно в штаны отчима. Затем собрал несколько валявшихся на полу грязных, пыльных тряпок в кучку, смастерив некое подобие спального места в коридоре.

"М-да. В плену не до комфорта", - подумал мальчишка, улегся на тряпки и вмиг провалился в сон, как собака, прямо возле входной двери.

Второй раз отчим избил Тимку на следующее утро. Мужик с похмелья был особенно злым. Выходя из туалета и услышав просьбу пасынка накормить его, отчим моментально взбесился и сразу же схватился за ремень. Особо не целясь, со всего размаху попытался стегануть его. Тимка в свою очередь предпринял попытку увернуться, рванул от отчима в комнату. В результате ремень только самым кончиком больно врезался ему прямо между лопаток. Мальчика взвизгнул, подпрыгнув вверх, затем закрутился, как волчок, тщетно пытаясь то одной, то другой рукой достать ушибленное место. Воспользовавшись этой ситуацией, отчим еще раз огрел его ремнем. На этот раз удар получился хлестким и пришелся на правый бок, прямо по ребрам. Мальчишка, опомнившись, опять начал убегать от отчима. Но в тесной комнатушке данное мероприятие быстро прекратилось. Отчим зажал его в углу и начал размашисто наносить удары, куда придется.

- Ай-й-й, не надо! Уй-йа-а-а-а-а, больно! А-а-а-а-а, пожалуйста-а-а-а! - орал Тимка, не сдерживаясь.

В углу сильно не поуворачиваешься. Бедный мальчишка пытался защититься, подставляя под ремень руки, но этот способ оказался не эффективен, поскольку нежную кожу на них также сильно прижигало ударом, да еще и кончик ремня, захлестываясь, врезался в тело. Тимка брыкался в углу, стараясь не подставлять под удары одно место дважды. Ремень прилетал то в корпус, то по ногам, то в грудь, то в спину. Несколько раз мужик даже пытался ударить Тимку по лицу, но реакция у мальчишки была отменной, и он успевал присесть или подставить руки, однако пара ударов почти достала до цели, зацепив шею и щеку.

Вчерашняя порка голышом на кухне хоть чем-то походила на воспитательную процедуру. Но сейчас был истинный акт садизма, который Тимка решил воспринять как пытку плененного разведчика. Несмотря на дикую боль, которая была гораздо сильнее, чем от ударов по ягодицам, мальчишка начал воображать, что из него пытаются выбить план расположения войск! После каждого удара у него в голове проскакивала мысль, что он не расколется, благодаря которой он даже не начал плакать.

Удивительно, но у Тимки так сильно получилось вжиться в эту роль, что вскоре он сам не заметил, как крики "ай-й-й" и "уй-йа-а-а", слова о жалости и о том, как ему больно, стал заменять на: "Не скажу! Ничего не добьетесь!"

После нескольких таких выкриков отчим даже слегка растерялся, остановив поток ударов:

- Чего ты не скажешь?

Тимка, трясясь от боли и страха, посмотрел прямо в глаза отчиму и со злостью выдал:

- Ничего тебе не скажу! Понял?!

- Ах ты гаденыш! Получай! Получай! На тебе! – приговаривал освирепевший алкаш после каждого удара. – Что ты сделал ублюдок, говори! Говори!

- А-а-а-а-а-а, не скажу! Ай-й-йу-у-у, фашист проклятый!

Тимка держался из последних сил - уже практически все тело, от голеней до шеи, полыхало от боли. Со стороны было видно, что эта затянувшаяся «игра» могла закончиться трагедией. Однако, давно проснувшиеся от утреннего концерта собутыльники отчима с безразличием смотрели на то, как терзали беззащитного мальчишку. Казалось бы, исход этого неравного сражения - когда здоровый мужик бил худенького паренька, а в ответ получал лишь крики непокорности - предрешен. Но неожиданно отчим остановился и рухнул на диван. Глубоко и часто дыша, он схватился за сердце.

Тимка уже находился на грани потери сознания. Но когда он увидел, как его истязатель обессиленно упал на диван, весь мокрый, побледневший и обессиленный, его грудь наполнилась чувством невероятной гордости за себя.

"Да-а-а! Я выдержал! Я победил! Так ему и надо, будет знать, как водку харкать каждый день и спортом не заниматься!" - подумал мальчик и, скользя спиной по стенке, сел на корточки, чтобы тоже отдохнуть.

Мужики подскочили к отчиму - один принес стакан воды, другой стал обмахивать его какой-то тряпкой. Через несколько минут отчиму полегчало. Интерес к Тимке у них полностью пропал.

- Блин, Боря, мы уже думали, ты копыта сейчас двинешь! Ты береги себя! А то куда мы без тебя?

- Да не говори, Пахомыч, что-то вчера мы перебрали походу и на опохмелку не оставили, вот мне и хреново стало. Да еще этот паразит под ноги лезет.

- Дек сегодня у моего брательника днюха, он с утра уже начал гулять наверняка! – встрепенулся Федор. – Давайте к нему и завалимся прямо сейчас, он вас хорошо знает, так что проблем не будет.

- Ай, отлично, - обрадовался отчим. - Дайте только бутылки соберу, я их по дороге в пункт сдам, а то денег совсем не осталось.

Отчим ушел на кухню и, вернувшись с полным пакетом бутылок, строго посмотрел на Тимку.

- Так, пока меня нет, помоешь тут полы, чтобы блестело все!

Мальчишка все еще тихо сидел в углу. Он с ненавистью посмотрел на отчима, но не решился снова начать грубить. Хоть он сегодня и выиграл первый раунд, сил на второй у него точно бы не хватило, а рядом с отчимом стояла пара мужиков, которые с удовольствием бы помогли с наказанием.

- Ты что молчишь?! Добавки захотел?

- Ладно, - еле слышным от безысходности голосом сказал Тимка.

- Что "ладно"?!

- Помою, - кое-как выдавил из себя мальчишка.

После этого мужики ушли из квартиры, как всегда оставив дверь незапертой. Тимка поднялся на ноги, аккуратно поглаживая особо побитые места, подошел к дивану и аккуратно присел на него, чтобы сильно не бередить только что полученные синяки и ссадины. Силы постепенно восстанавливались, а вместе с ними начала подступать приятная истома внизу живота. Мальчишка развалился на весь диван, сдернув треники до колен и приподняв рубашку повыше, начал водить кулаком вверх-вниз по кое-какой своей части тела, торчащей строго вертикально вверх. Незаметно для себя начал любоваться и даже поглаживать свое исполосованное ремнем тело. Минут через пять, почувствовав приближение финала, ему пришла идея хоть немножко подгадить отчиму. Он встал на ноги и, прерывисто задышав, начал брызгать прямо на диван, на котором спит его заклятый враг!

После этого настроение слегка улучшилось, однако голод сдавил желудок с такой силой, что хоть на стену лезь. Не веря в то, что на кухне можно хоть что-нибудь найти, Тимка все равно внимательно осмотрел стол после гулянки. Ничего из еды, кроме крошек хлеба, на нем не осталось. Он аккуратно ладошкой смел их в кучку, а затем ссыпал себе в ладошки. Поморщившись, закинул в рот. Утолению голода это никак не способствовало. "Блин, в плену, вообще-то, кормят. А тут уже, походу, как необитаемый остров получается. М-да. Робинзону Крузо и не снилось такое приключение". Романтика романтикой, а желудок кричал уже вовсю. Поскольку шансов найти еду дома не осталось, единственный вариант был попробовать раздобыть ее снаружи. Как и где можно покормиться без денег, у Тимки плана не было. Оставалось надеяться на удачу.

Открыв входную дверь, мальчик вышел в подъезд и тут же увидел стоящего у соседней двери парня. Высокий стройный брюнет, примерно на пару лет старше Тимки, был одет в новенькие стильные джинсы и футболку. На ногах красовались модные кроссовки. Он слушал музыку через красивый дорогой смартфон.

Сосед, увидев Тимку, от удивления открыл рот. Внешний вид внезапно появившегося чумазого босоногого незнакомца потряс его. Он сразу же вытащил наушники из ушей.

- Охренеть!.. Ты кто такой? – выпучив глаза, выдал сосед.

Тимка, зная, как он сейчас выглядит со стороны, не удивился такой реакции.

- Привет. Я Тимофей. Я только со вчерашнего дня тут живу. А тебя как зовут?

- Эм. П-привет. М-Максим я, - все еще ошарашено разглядывая Тимку, сказал сосед.

В воздухе повисла пауза. Понятно было, что Максим жил в очень обеспеченной семье, но просто попросить у него еду Тимка не мог. Он уже был готов терпеть все, что угодно от отчима и его дружков, но унижаться перед другими ребятами не входило в его планы. Пока Тимофей мучительно пытался подобрать слова для продолжения разговора, Максим сам заговорил.

- А что ты так одет?

- Да просто отчим у меня дизайнер. Вот такой стиль новый придумал, бомж-стайл называется, - попытался отшутиться Тимка.

Максиму ответ понравился. Он слегка улыбнулся, начав постепенно выходить из ошарашенного состояния.

- Нет, ну серьезно. Ты что в таком виде гулять, что ли, собрался идти? Ты даже без обуви!

- Макс, ну ты что, не знаешь, что за черт рядом с твоей хатой живет? Он же алкаш конченый – все пропил, даже мою одежду нормальную, и заставил вот это надеть, - решил в лоб поразить своей искренностью Тимка.

- Охренеть! А нафига ты к нему переехал тогда?

- Да меня особенно-то никто и не спрашивал. В детдоме сказали: "Будешь с ним жить", и все.

- Охренеть!

- Повторяешься, Макс, - задиристо подколол Тимка.

Максим опять слегка улыбнулся.

- Блин, Тем, ты извини, что я так пялюсь, просто как-то, ну... Необычно, что ли, все это.

- Ха, базаришь! Думаешь, для меня так жить - это норма? Да я в жизни никогда так стремно не одевался, жил в чистоте, никогда меня не пороли, и со взрослыми всегда ладил нормально.

- Дек это ты так кричал вчера вечером и сегодня? Он что, бил тебя?!

Только сейчас Тимка понял, что сболтнул лишнего. Ему не хотелось, чтобы о порке кто-нибудь узнал во дворе. Но было уже поздно. Слегка покраснев, Тимка решил опять козырнуть искренностью и смелостью:

- Не били, а пороли. Да пофиг вообще. Мне почти не больно было.

- Не больно?! Да ты же орал так громко! Я вообще думал, что кого-то убивают.

- Ну, это я так. Специально кричал. Чтобы отчим подумал, что мне очень больно, и перестал бить, тьфу... пороть.

- А за что он тебя так?

Что менее унизительно: быть выпоротым просто так или за дело? Тимка решил выбрать второй вариант.

- Ну, я посуду плохо помыл! - соврал он.

- И он за такую фигню тебя выдрал?! Охренеть!

- Да ладно тебе. Я вообще в книжках читал, что в старину всех пацанов пороли. Они от этого даже выносливее и смелее становились.

- Это дикость какая-то. Сейчас, вообще-то, во всем мире идет борьба с физическими наказаниями детей. Тебе надо в полицию обратиться, хочешь прямо сейчас позвоню?

- Спасибо, Макс, не надо, - равнодушно махнул Тимка рукой.

- То есть, как не надо? Он же наверняка и дальше тебя будет лупить. Зачем тебе это терпеть?

"Да что ж такое! Опять, как тогда в «вопилке» мне хотят кайф обломать. Тьфу, не кайф, а приключение, то есть! Блин, что же делать?"

Но вдруг к этой проблеме прибавилась еще одна, уже знакомая Тимке, и появляющаяся с пугающей частотой за последние два дня. Пытаясь скрыть растущий под тоненькой тканью бугорок, Тимка засунул правую руку в карман треников, обхватил член рукой и потянул его вниз. Но странные манипуляции, происходящие между ног нового соседа, не остались без внимания собеседника. Макс подозрительно покосился на Тимку.

Нужно было срочно что-то придумывать, чтобы устранить обе проблемы. Решив, что уж лучше унизиться и попросить еды, чем ехать в полицию со стояком, Тимка спросил у собеседника:

- Слушай, Макс, а у тебя нет ничего пожрать? А то отчим меня второй день не кормит.

- Ну конечно есть, полный холодильник забит. Пошли ко мне, возьмешь, что захочешь. - Максим тут же развернулся и пошел вперед по направлению к входной двери своей квартиры.

Тимка с облегчением выдохнул и пошел за ним.

"Вау! Да я сразу трех зайцев одним выстрелом убил. И тему разговора сменил, и отвлек от своего стояка, и, походу, сейчас хоть какую-нибудь корочку хлеба слопаю".

- Может, ты мне просто вынесешь что-нибудь? А то тебя родители твои заругают за то, что бомжа какого-то привел в дом, - шутливо сказал Тимка, в очередной раз пытаясь показать свое безразличие к тому, как он выглядит.

- Да не парься. Они у меня в Париж укатили. Я уже две недели один живу. Только домработница приходит каждый день, убирается, готовит и продукты мне приносит. Так что я там полный хозяин! – гордо произнес Максим.

- Вот класс. Ну, пошли, раз такое дело.

Сделав первый шаг внутрь, Тимка ахнул. Такой красоты в живую он никогда не видел. Оказалось, что родители Максима выкупили остальные три квартиры на этаже и сделали из них одну потрясающей планировки квартиру. В просторном коридоре пол был выложен итальянской плиткой, гармонично переходившей в паркет из красного дерева, которым были выстелены все полы в жилых комнатах. Стены оклеены дорогими обоями, стильно сочетающимися с покрытием из пробкового дерева и натурального камня. Наверху красовались многоуровневые натяжные потолки с вмонтированными многочисленными лампами-сателлитами.

Максим провел озирающегося по сторонам Тимку сразу на кухню, всю покрытую мрамором, уставленную современной бытовой техникой. Открыл гигантский двустворчатый холодильник и, глядя, как смущается при виде всей этой роскоши его новый сосед, с ухмылкой произнес:

- Выбирай, что хочешь!

- Охренеть, Макс, вот это круто у тебя!

- Теперь ты за мной повторяешь?

Тимка, поддержав шутку легким смешком, скромно попросил достать колбасу и хлеб.

Макс опять улыбнулся:

- Ой, ладно тебе, застенчивый какой. Жопу под ремень не боишься подставлять, а тут прям заскромничал. - Затем он начал доставать из холодильника разнообразные продукты на свое усмотрение, выбирая повкуснее, чтобы еще сильнее поразить соседа своим гостеприимством.

Тимка от вида этого великолепия не успевал глотать слюни. Максим отправил его умываться, а сам, ловко орудуя ножом, смастерил бутерброд какой-то нереальной высоты, как раз к тому времени, когда Тимка вернулся на кухню.

- Это тебе! Бери, ешь!

- Блин, спасибо, Макс! – едва успел произнести изголодавшийся ребенок, прежде чем его зубы жадно вонзились в еду.

- Не блин, а бутерброд это.

Но Тимка уже не обратил внимание на шутку Максима, поскольку полностью увлекся поеданием самой вкусной еды, которая когда-либо попадала ему в руки.

- Да ты хоть за стол сядь, чего стоя-то ешь!

Слегка утолив голод, Тимка смог реагировать на внешний мир.

- Неф, я фебе фсе фуф замафаю сфоей отештай, - с набитым ртом говорил он.

Максим смотрел на него и не мог сдерживать смех:

- Никогда не видел, чтобы так жадно ели!

Бутерброд был настолько большой, что еда из него вываливалась и падала на пол. Тимка тут же садился на корточки, поднимал ее и сразу пихал себе в рот.

- А-ха-ха-ха-ха! – вовсю хохотал Максим. - Что же ты делаешь? Не надо поднимать, у меня еще полно еды! Дай я это выброшу. А-ха-ха-ха-ха!

- Не-е-е, нельфя пфопотать тахому тобфу.

Максим смеялся до коликов, параллельно подавая Тимке еще еду, а он, как мясорубка, все поглощал в себя. Наконец, дожевывая очередной кусок торта, Тимка отрицательно замахал головой, видя, как Максим достает их холодильника новую коробку пирожных.

- Что, неужели наелся? А я уже хотел в комитет Книги Гиннеса звонить! – улыбаясь, по-дружески произнес Максим.

Тимка с искренней благодарностью смотрел в глаза Максиму. Он ему помог просто так, бесплатно. Взял и пустил какого-то оборванца к себе во дворец, накормил, не прося ничего взамен. Его глаза, его улыбка, белоснежные зубы, красиво уложенные густые темные волосы, статная осанка, спортивное телосложение... Похоже, Тимка влюбился со второго, сытого взгляда.

ГЛАВА 5. В гостях и снова в ад

Забавная картинка: Тимка продолжает сидеть на коленках после того, как последний раз подбирал с пола куски торта, а Максим сидел в метре от него на стуле.

- Максим, большое тебе спасибо, ты меня очень выручил. Честно! Без тебя я бы до сих пор голодный ходил. Я теперь твой должник, что хочешь для тебя сделаю! – Тимофей сам не заметил, как резко перестроился с первоначального панибратского стиля общения на почти почтительный.

- Да фигня вопрос. Обращайся, если что.

Тимке нестерпимо сильно хотелось как можно дольше быть рядом с Максимом.

«Хоть бы он меня никуда не прогнал. Хоть бы еще что-нибудь придумать, чтобы вместе побыть. С ним так хорошо и приятно, даже про порку было совсем не стыдно рассказывать и даже как-то интересно. Он так забавно на это реагировал».

Сам того не замечая, Тимка периодически трогал себя за ушибленные места, которые сильно саднили, от чего его лицо каждый раз искажалось от боли.

Максим сообразил, в чем дело, поскольку видел, какие ужасные красные полосы от ремня проглядывали через рваную полузастёгнутую рубашку.

- Сильно болят? Ну эти, на груди у тебя, - озабочено спросил Максим.

- Угу, еще как. Даже когда одежда прикасается, сразу больно.

- Вот он урод. Как же можно так ребенка бить?

- Э-э-э! Я же уже не ребенок, вообще-то, давным-давно!

Максим снисходительно улыбнулся - все-таки в их возрасте разница на два года весьма существенна.

- Кажется, у меня есть идея.

Максим снова полез в холодильник и из морозильной камеры достал решетку с замороженными кубиками льда.

- Вот, возьми. Я слышал, что когда синяк появляется, нужно лед прикладывать к этому месту, и тогда становится не так больно и быстрее заживает.

Тимофей с благодарностью взял решетку, после чего замешкался, размышляя, к какой части тела ее пристроить.

- Да приложи сначала к тому месту, где сильнее болит, - догадался Максим, о чем задумался Тимка.

- Сильнее всего у меня спина болит, но я туда не дотянусь. А, хотя, вот он мне по щеке разок заехал. - Тимофей поднес лед к щеке и легонько прикоснулся им к покрасневшему месту, но тут же резко отстранился.

– Ай-й-й, капец как больно! – У мальчишки аж глаза заслезились.

- Это в самом начале. Ты потерпи немного, кожа остынет, и сразу полегчает. - Несмотря на такую рациональную речь, голос Максима дрожал от переполняющего его сострадания к симпатичному пареньку, сидевшему на полу у него на кухне.

Тимофей зажмурился и снова приложил лед к щеке. Пришлось секунд пять простонать, прежде чем боль действительно ушла, и щека наполнилась приятным холодком. Затем мальчишка прошелся по двум ссадинам на шее. Лед постепенно таял от жара юного тела, капельками стекал вниз, впитываясь в потрепанную ткань рубашки. Максим, не выдержав страданий мальчика, решил снова прийти к нему на помощь.

- Тем, ну, может, давай я тебе со спиной помогу, если тебе так больно там?

- Ну, не знаю, если тебе не стремно!

- А почему мне должно быть стремно, что-то я не понял?

- Ну, я весь грязный, а ты в новенькой такой одежде, я просто подумал... Ну типа, что...

- Блин, Тема, не говори ерунды. Давай, пошли в зал, ляжешь там на диван, и я тебе помогу.

- Не-е-е. Я так наглеть не буду. Приперся, видите ли, тут все сожрал, да еще и на диван в такой грязной одежде завалюсь. Еще и массаж вынудил тебя делать. Ладно, так заживет. Потерплю.

- Так, все. Хватит. А ну давай, пошли. - Максим соскочил со стула, аккуратно взял Тимку за руку и потянул за собой.

Упираясь и не желая вставать, Тимофей начал отговаривать его:
- Ну не надо Макс, да забей ты, - однако после того, как стало ясно, что парень непреклонен в своем намерении, Тимка сдался, - Ну, давай хоть тут на кухне на пол я лягу, а ты приложишь лед?

- На кухне на пол? Ну ты смешной, ей богу! Ну, давай хоть так, что с тобой, упрямцем, еще делать, - ласково потрепав его шевелюру, сказал Макс.

Тимка тут же стащил с себя рубашку и, нисколько не смущаясь, плюхнулся на живот, подложив руки под подбородок. Тем временем, у Максима на щеках заиграли желваки. Ему стало нестерпимо жалко этого мальчика, у которого на спине было несколько вздувшихся и побагровевших шрама. - «Как же он смог выдержать такое избиение? Такой юный и хрупкий. Как отвратительно уродовали его нежную, ровно загорелую кожу эти ужасные ссадины». Пауза затянулась. Тимка приподнялся и непонимающе посмотрел на Максима.

- Все, Тем, я сейчас.

Парень аккуратно достал из решетки кубик льда, очень нежно, как будто прикасался к хрупкой вазе, стоящей на самом кончике стола, боясь ее падения, дотронулся им до одного из множества синяков на правом боку мальчишки. Тимка как не старался сдержаться, все равно застонал. Там кожа была совсем тоненькой и от того более чувствительной. Прикосновение льда к еще пылающему от недавнего удара ремнем месту вызвало острую боль, пронзающую все тело. Мальчишка изо всех сил сжал кисти рук в кулаки и сучил ногами. Но стараясь не ерзать туловищем, чтобы не мешать тому, как Макс старается оказать ему помощь. Шрам за шрамом, ушиб за ушибом обрабатывал парень, часто меняя кубики льда, которые быстро таяли от соприкосновения с истерзанной плотью. От каждого нового прикосновения льда мальчишка вздрагивал и стонал. К концу этой процедуры Тимка был весь мокрый от собственного пота и растаявшего льда. Даже хлопчатобумажные треники покрылись влажными пятнами от сильного напряжения – столько боли пришлось вытерпеть мальчику, чтобы нанесенные отчимом побои перестали зудеть и как можно быстрее зажили, извергу назло.

Макс и сам весь измучился, поскольку сильно переживал от того, как тяжело дается «лечение» для Тимки. Не смотря на то, что у него устали руки и затекла спина, парень больше всего хотел, чтобы прекратились страдания именно лежащего и бьющегося в судорогах мальчишки. Когда все ушибы спины были обработаны, Максим уговорил Тимку перевернуться, и обработал ему грудь и живот, что далось обоим не менее тяжело.

Когда пришло время обработки ног, Максим снова не поддавался ни на какие уговоры, твердо решив помочь мальчишке со всеми частями его тела. Тимофей для того чтобы парню было удобнее, полностью снял с себя треники и снова улегся на живот.

Ногам досталось ничуть не хуже туловища. Но кое-что озадачило Максима.

- Слушай, Тем, можно тебя спросить кое о чем интимном? Ты если не хочешь, не отвечай.

- Да, конечно, о чем угодно спрашивай.

- Ну, просто меня никогда никто так не наказывал, но я слышал, что обычно если порят, то именно по заднице. А у тебя шрамов на ней почти нету, она только чуть красная, но вот по всему телу жуткие синяки от ремня.

- Да это потому, что по заднице меня не сильно-то и отлупили, да и зажила она у меня со вчерашнего дня уже. А вот сегодня утром отчим вообще прямо озверел и не порол меня, а просто избивал. Ну, а вообще, да, порят обычно по булкам, - улыбнулся Тимка.

Удивительно, но чем больше он общался с Максимом, тем интереснее ему было обсуждать то, что с ним произошло за последнее время. Хотелось обсосать каждую деталь новых пережитых приключений, особенно то, как он стойко переносил побои. Почему-то от этих разговоров его начинало даже трясти, но не от воспоминаний страха и ужаса пережитого, а от каких-то еще непонятных, новых приятных эмоций.

Максим, не найдя, что добавить к такому краткому, но емкому ответу, взялся за обработку ран на ногах с обеих сторон, а Тимка мило краснел и прикрывался ладошками когда ему пришлось перевернуться на спину.

После такой длительной и изнуряющей процедуры Тимка кое-как смог встать на ноги. Все тело было мокрым от растаявшего льда и пота, подтеках грязи, оставшейся на теле от старой одежды. Поэтом мальчишка тут же был отправлен в душ вместе с большим махровым полотенцем в руках.

Смыть грязь теплой водой, стоя в белоснежной ванной, было особенно приятно по сравнению с ржавыми тазами в детдоме и убогим душем в квартире отчима. Досуха обтерпевшись полотенцем, Тимка голышом вышел из душа. На свое тряпье, валявшееся у порога, даже смотреть было противно, не говоря уже о том, чтобы одевать на чистенькое тело. Максим оказался дальновиден и встретил мальчишку протянув ему шорты и футболку:

- Вот, возьми. Они тебе великоваты будут, но все равно получше твоей одежды. Можешь оставить все себе, у меня еще полно шмоток.

- Спасибо, но лучше не надо. У меня все равно отчим это отберет и пропьет. Не хочу ему удовольствие такое доставлять.

– Ну ладно, пожалуй, ты прав, - не найдя аргумента чтобы возразить сказал Максим. – Что сейчас будешь делать?

- Ну не знаю, дома делать нечего, во двор как-то стремно выходить, в моей-то одежде. Наверно буду тупо валяться на диване. А хотя нет, на тот диван я больше не лягу никогда, - озорно заулыбавшись сказал Тимофей.

- А что с ним не так?

- Ну, я вздрочнул прямо на диван. Пускай теперь он сам там спит! – оба мальчишки задорно рассмеялись.

- Тем, если тебе действительно нечем заняться, может у меня посидишь? Я тебе свою комнату хоть покажу.

Мальчишка, услышав такое предложение, был готов кинуться парню на шею от радости.

- Ну, вообще-то, отчим заставил полы мыть, но я не буду этого делать. Я вообще не лентяй, но я только приехал к нему и не собираюсь убирать за ним то, что он насвинячил! Так что я с удовольствием у тебя посижу. Только, если ты не против, я пока одежду свою не буду одевать? Противная она…

- Без проблем, девчонок у меня тут нет пока. Так что давай пошли, - и Максим провел гостя дальше вглубь квартиры.

Комната Макса была не менее потрясающей, чем все квартира. Ее размеры были даже больше чем спальня Тимки в детском доме в которой ютилось 12 воспитанников. Тут стоял мощный компьютер с тремя большими мониторами, прикрепленными на стену, огромный плоский телевизор, навороченный синтезатор и крутая электрическая гитара, в углах комнаты стояли здоровенные колонки, спальное место было сделано в виде гоночной машины, только вместо сидений был уложен матрац, шкафы и полки были завалены современными гаджетами.

- Вот это да! Макс, ты, наверное, самый счастливый человек на свете! – Тимка так залюбовался этой красотой, что даже перестал прикрываться и непосредственно ходил по комнате, осматривая все с блестящими от восхищения глазами.

- Ну не знаю, самый ли на свете, но проблем у меня нет. Предки вообще не достают. Учусь я без проблем на одни пятерки. Ну, друзей у меня полно. Сегодня вот еще один появился.

Тимка так приятно было слышать эти слова. Он тут же перестал пялиться на все вокруг и сталь любоваться Максимом. М-да, этот парень был не просто красив, он казался идеальным. А еще был воплощением того, как мечтал жить сам Тимка. Ему снова невыносимо захотелось сделать для него что-то приятное. Что-то такое, от чего Максим пришел бы в восторг. Но что такого мог сделать мальчишка сирота, да еще и живущий с нищим алкашом для парня у которого есть все, что только можно пожелать. - «Хотя, пожалуй, кое-чего у него нет, точнее, наверняка ему такого еще никто не делал. Отличная мысль! По любому ему понравится!» - загорелся своей идеей Тимка.

Итак, подарок придуман, осталось решить, как деликатно его преподнести. Поскольку тактика говорить все в лоб оказалась вполне успешной, мальчишка решил продолжить пользоваться ею.

- Слушай, Макс, а у тебя девчонка есть?

- Ну… Есть как бы, мы с ней уже полгода дружим.

- Классно, а вы уже, ну это, спали вместе?

- Нет, ты что! Она вообще недотрога. Мы с ней только недавно целоваться начали. Об остальном я даже и спрашивать у нее боюсь.

- Жаль, значит, тебе тоже все время дрочить приходиться.

Максима смутила такая откровенность. Чтобы он не успел начать защищаться меняя тему, Тимка решил сразу же продолжил ее развивать.

- Просто я слышал, что трахаться по-настоящему гораздо приятнее. У меня вот тоже ни с кем еще не было, - состроив грустное выражение лица произнес мальчишка.

- Ну, еще успеем, - смущенно произнес Максим.

- Слушай, а давай другу-другу подрочим, мне в детдоме старшие пацаны рассказывали, что так тоже прикольно?

- Ну не знаю, мне как то стыдно чужой член трогать.

- «Ну вот лед и тронулся. Теперь нельзя останавливать. Главное добраться до его места, а там я уже разберусь».
- Максим, давай так: ты мне сегодня так сильно помог! Давай я просто тебе это сделаю и все. Тебе будет приятно, и я как бы отблагодарю хоть немного. Ну, ты только про это никому не рассказывай. Ладно?

Максим мешкал с ответом, было видно, что ему хотелось попробовать, но он все еще не мог побороть стеснение в себе. Однако осознав, что он сейчас старший и инициативу должен был проявлять именно он, все-таки махнул головой в знак согласия.

Они уселись на мягкий диван. Максим сам расстегнул ремень, ширинку и спустил джинсы до колен. С трусами у него вышла заминка и тогда Тимка, не в силах больше сдерживаться, сам взялся за дело. Мальчишка левой рукой потянул боксеры вниз, а правкой обхватил член парня. Парень быстро возбудился, стараясь максимально расслабиться, прикрыл глаза, полностью откинулся на спинку дивана. Все складывалось просто идеально для Тимки, и поэтому он решил действовать дальше.

Мальчишка низко склонился, и облизнув свои губы нежно поцеловал головку. Максим, почувствовав что-то новое, слегка встрепенулся и открыл глаза.

- Ты чего делаешь?

- Тебе не понравилось?

- Понравилось, даже очень. Ну просто… Ты не боишься этого делать?

- Да что такого-то? Никто же не узнает.

Получив молчаливое согласие, Тимка наклонился и продолжил. Ему не хотелось выдавать тот факт, что он уже далеко не в первый раз занимается этим, поэтому старался изображать из себя неопытного, делая все неуклюже. Однако это не помешало Максиму получить новые, невероятно мощные по сравнению с тем, что было раньше, ощущения. Парень глубоко дышал, а временами даже начинал стонать, в порыве приятных эмоций гладил Тимку по голове.

Оба юных тела полностью отдались в руки приятным ощущениям. Тимка и сам кайфовал по полной, о чем свидетельствовал его, снова вставший по стойке смирно, «солдатик». Потеряв над собой контроль, мальчишка постепенно пустил в ход все те трюки, которым научил его дядя Паша в детдоме. Такой профессионализм довел Максима до очень сильного оргазма. Он начал протяжно выть и в порыве эмоций схватив Тимку за голову, начал надавливать на нее вниз так сильно, что вдавил его нос себе в лобок. Мальчишка нисколько не сопротивлялся, решив позволить делать парню все, что только он захочет, лишь бы это доставляло ему удовольствие. Оставшись без возможности маневрировать головой, он продолжил максимально активно работать языком, чтобы продлить оргазм своего друга.

Максим обмяк. Руки обессиленно свалились с головы мальчика. Он лежал полностью расслабленный на диване, погруженный в свои мысли. А Тимка любовался его выражением лица, наслаждаясь осознанием того, что он смог доставить парню такое удовольствие.

- Охренеть. Это было нечто! Я думал, сойду с ума от такого кайфа, - все еще глядя в потолок прошептал Максим.

- Блин, я так рад, что тебе понравилось!

Приподнявшись парень решил привести себя в порядок и застегнуться.

- Не понял. А я что, не кончил что ли? – озабоченно посмотрел на Тимку парень.

- Еще как кончил, - растянув во все лицо улыбку, сказал мальчик.

- Эм… А где тогда вся сперма?

- Ну, она мне прямо в горло попала и проглотилась сама.

- Ой, Тем, это же я тебе так сильно надавил на голову. Блин, прости пожалуйста!

- Да расслабься ты, я же говорю, она сама проскочила, - беззаботно, как будто речь шла о съеденном мороженном, говорил мальчишка.

Максим вроде и хотел испытать отвращение, но не смог, уж слишком приятные воспоминания все еще не отпускали его разум. Отдышавшись ребята решили сходить в душ, а затем перекусить. Они наделали бутербродов, заварили чай и со всем этим пошли в комнату Максима смотреть телевизор. Тимка все это время голышом бегал за Максимом как хвостик. Куда бы он не пошел, старался всячески ему помочь, то снятую в душе одежду уложить аккуратно на кушетку, то полотенце подать, то на кухне чего-нибудь передать да отнести. После перекуса и просмотра фильма, Максим показал свои любимые компьютерные игры, сыграл на синтезаторе довольно талантливо сочиненную мелодию, а потом, играя на гитаре, спел песню Земфиры «Пожалуйста, не умирай». Тимка не переставал удивляться и восхищаться разными талантами парня и, с каждой минутой, проведенной рядом с ним, влюблялся в него все больше и больше.

Солнце, уже час назад спряталось за изуродованный городскими домами горизонт, а Максим тем временем все чаще и чаще позевывал. И не удивительно, за этот день ему пришлось испытать целую кучу новых эмоций, как приятных так и не очень. Как же Тимке не хотелось его оставлять, но меру надо знать, а это значит, пора уходить. Парень сразу же предложил остаться у него на ночь, благо места для ночлега было хоть отбавляй. Но Тимка не хотел больше ничем обременять своего друга и, приведя нелепую отговорку, что если он не явится домой, ему сильно достанется, направился на выход.

У двери Максим почему-то замешкался и не открывал хитрый замок. Он что-то хочет сказать, но никак не может решиться.

- Ты чего, Макс?

- Ну, просто мне как-то стыдно, ты мне сделал это, а я тебе нет. Просто я не могу этого сделать, но как бы... Это… - мешкал парень с продолжением мысли.

- Да ладно, все нормально. Просто это я хотел, чтобы тебе хорошо было. Чтобы ты мне отсосал я этого и не предлагал же.

- Ну как бы да, просто…

- Да говори ты уже, мы же друзья с тобой!

- Я хотел спросить, ты мне еще так можешь сделать? – покраснев как рак, сказал Максим.

- Да! Конечно, когда только захочешь! – мальчишка от радости чуть не подпрыгнул до потолка.

Максим сразу же расстегнул ремень и ширинку и начал спускать джинсы.

- Что, прямо сейчас?

Парень сконфузился:
- А ты сейчас не хочешь?

Тимка тут же упал перед Максимом на колени, помог ему освободиться от ненужной в настоящий момент одежды, а затем два юных тела снова слились. Одно громко стонало, другое смачно причмокивало. Страсть настолько сильно ими овладела, что они даже не перешли в более удобное место и занимались этим прямо в коридоре. На этот раз Максим стал вести себя гораздо увереннее – подмахивал бедрами, задавал темп беря мальчишку за волосы. Тимке инициатива парня очень понравилась, и он моментально подстраивался под то, что хотел Максим. Финал получился в том же стиле – вдавливание, уже обеими руками, головы мальчишки в пах. Поднявшись с колен, Тимка довольно облизнулся и улыбнулся глядя в глаза парню, затем подняв с пола свою одежду, провалявшуюся на нем почти весь день, устремился на выход.

- Эй, ты куда? Оденься хоть, – рассмеялся Максим.

- Да не охота что-то это тряпье напяливать, - равнодушно махнул рукой Тимка. - Я пока еще чистый слишком для нее. Тут идти совсем не далеко по подъезду, там сейчас тихо и значит никого нету. Да и отчим наверняка еще бухает где-нибудь. Так что порядок!

Попрощавшись, Тимка прошлепал босыми ногами по бетонному полу подъезда, со скрипом открыл дверь в «свинарник». В квартире было тихо, стоял полумрак и лишь скудный свет с улицы слегка освещал помещение. Мальчишка бросил одежду на пол – грязнее она уже не станет, и, аккуратно нащупывая себе путь пальцами ног, боясь наступить на какую-нибудь бутылку, стал пробираться в комнату, чтобы завалиться куда-нибудь поспать. Благо, что собутыльников отчима сегодня нету, а значит снова на полу спать не придется.

Внезапно возникшая тень в конце коридора заставила Тимку вздрогнуть. Темный здоровый силуэт, начал приближаться к нему. Огромные сильные руки обхватили его тонкую длинную шею, за которую его худенькое тело и подняли вверх и начали там трясти из стороны в сторону. В нос била жутка вонь вперемешку с алкоголем. - «Вот черт. Это он - зверь. Значит пришел уже и поджидал меня в засаде». Боль от удушения полностью захватила его разум, он даже не различал слова, которые почти в ухо выкрикивал отчим. Когда он уже начал терять сознания от удушения, безжалостные пальцы все-таки разжались и мальчишка рухнул на пол, обессиленный, надрывно кашляя и потирая покрасневшее горло. Тут же глаза резанул яркий свет от включенного отчимом освещения. Его крики стали различимы:

- Ты где паскуда шлялся!!! Почему полы не вымыл, тварь!!!

Каждая обвинительная фраза сопровождалась пощечиной или ударом ноги. - «Вот, наверное, что испытывают разведчики, когда попадают в плен». Игра игрой, но Тимке хотелось избежать получения новых синяков, чтобы не расстраивать потом Максима. Уж лучше вполне заслуженная порка. Кое-как прокашлявшись, сквозь сыпавшиеся удары мальчишка смог простонать:

- Я виноват, не бейте. Пожалуйста!

- А что я с тобой паскуда должен делать? А?!

- Накажите меня, как ни будь.

- А я что по-твоему делаю?! Я что тебе говорил вчера?! Что обещал делать, если меня не будешь слушать?

- Вы обещали пороть меня, а сейчас вы меня избиваете!

- Какая нахрен разница?!

- Разница в том, что так вы меня покалечите, а порят ремнем по мягкому месту! Раз не умеете воспитывать – не берись! – чуть оклемавшись, мальчишка снова начал дерзить. Оно и правильно, разведчики в плену не хнычут, а любым своим действием стараются показать врагу, что их не сломить.

Отчим злился, но правда была не на его стороне.

- Тогда марш в комнату. Снимай штаны и ложись на диван!

Встав на ноги и проходя мимо отчима, Тимка снова огрызнулся:
- Где вы на мне штаны увидел?! – после чего получил смачный подзатыльник.

На диван, по понятным причинам, ложиться не хотелось. Поэтому он примостился тазом на его спинку. Ноги остались на полу, локти уперлись в диван по другую сторону спинки. В результате Тимкина задница оказалось приподнята вверх – идеальная поза для порки. Изверг должен оценить.

Отчим опять лупил с каким-то диким остервенением. Со всей силы вбивал ремень в попу мальчишки, как будто хотел, чтобы от его ударов он провалился сквозь пол на другой этаж.

Но получать по заднице оказалось не так страшно. Нет, эта процедура не была менее безболезненной. Ремешок жег кожу очень хорошо. Просто в этом случае можно было не опасаться, что мужик сломает Тимке какую-нибудь кость, что никак не входило в план игры. А боль, сама по себе, даже и не опасна, а наоборот полезна, закаляет организм. Да и терпеть ее было почему-то интересно. Не просто переносить, а именно терпеть, чтобы не закричать, доставляя отчиму удовольствие, что он сломил его. Однако, когда твоя задница находится под таким градом жестоких ударов, постепенно рот сам по себе начинает открываться и выпускать звуки. Сначала, когда от стресса стало не хватать кислорода, и Тимка начал громко дышать. Затем сдавлено стонать, с каждым полученным ударом все громче и громче. Потом наступил порог, когда терпеть уже не было сил, и голову заполнило лишь одно желание – пойти на любые, даже самые унизительные поступки, лишь бы прекратить эту дикую боль. Пусть отчим победит, пусть подумает, что сломал. Но это всего лишь один проигранный раунд. За сегодня счет будет один-один. А завтра он ему еще покажет, и снова доведет его до белого коленья!

Однако, на смену постепенно растворяющейся игровой мотивации, начала проявляется другая, гораздо более веская. - «Максим! Этот самый симпатичный парень на всей земле наверняка сейчас уже спит. А ведь он прекрасно слышал, когда прошлые разы я визжал от побоев. И сейчас, если начну орать, он проснется и будет переживать! Ну уж нет. Не бывать этому. Я сам дурак, вляпался в эту историю. Из-за меня он не должен страдать! Эх, как жаль, что на мне сейчас нет этой долбанной рубашки, я бы смог ею свою пасть заткнуть, чтобы не выть!».

На улице стояла мертвая тишина, лишь изредка ее нарушали проезжающие автомобили. В своих теплых уютных постелях девчонки и мальчишки, уложенные спать любящими родителями, мирно посапывая, смотрели прекрасные сны. И лишь только в одной квартире на всем микрорайоне было совсем не до сна. Там наш герой-«разведчик» запихал себе в рот кулак и сжал его зубами изо всех сил, чтобы заглушить вырывающиеся из его рта крики от жуткой боли. По комнате разносились звонкие шлепки, после каждого из которых у Тимки проскакивали однообразные мысли:

«Хлесь» – Терпи придурок! «Хлесь» - Терпи дебил конченный! «Хлесь» - Терпи кретин поганый!

Вдруг что-то щелкнуло и свет в глазах мальчишки погас. Моментально все мышцы его тела отключились, и он как тряпка сполз по спинке дивана на пол. Сработал защитный механизм в мозгу, который вырубил его. Поняв, что произошло, и, ругая непокорного мальчишку, отчим ушел на кухню, налил в кастрюлю из-под крана ледяной воды, а затем вылил ее на лежащего на полу без сознания Тимку.

Мальчишка очнулся, но сил хватило только чтобы вздрогнуть и приоткрыть глаза.

- Ну, гаденыш мелкий! Я тебе еще покажу. Я тебе устрою такую жизнь!

- «Это значит, опять победа. Это значит, что счет уже два - ноль в мою пользу, с того времени как я согласился не сбегать!»

Сил подняться так и не нашлось. Тимка так и уснул голый на твердом грязном полу в луже воды.

Максимально реалистичная игра в плен продолжается.

ГЛАВА 6. Самый унизительный рыцарский поступок

Все мы ошибаемся. Иногда по нашей вине страдают друзья, сослуживцы, дети. Время не повернуть вспять, и поэтому нам остается только извиниться перед ними и на какое-то время, в знак раскаяния, идти на различные уступки. Потому что это нормально. Однако, все происходящее с Тимкой в последние дни нормальным никак нельзя было назвать.

Утром следующего дня отчим разбудил мальчишку, толкнув ногой в плечо. Тимка кое-как смог поднять веки, а руки и ноги поначалу вовсе отказывались слушаться. Организм всю ночь тратил энергию на восстановление полученных за вчерашний день повреждений и теперь был сильно истощен. Казалось, что он только прилег после того, как в одиночку разгрузил вагон кирпичей.

- Подымайся живее! И вперед полы драить! – приказал отчим и вышел из комнаты.

Никакой жалости, никакого сострадания к мальчишке после того, как он забил его до потери сознания, мужик не испытывал. Сил играть в противостояние у Тимки не было: ни физических, ни психологических. Сейчас им полностью овладел животный страх того, что изверг опять может схватиться за ремень. Поэтому мальчишка приложил все усилия для выполнения его требования. Он кое-как смог приподняться и сесть на корточки. Для того, чтобы полностью встать на ноги, нужна была передышка.

Через пару минут отчим вернулся в комнату, бросил на пол жестяное ведро и тряпку.

- Ну, что ты расселся?! Живо взял ведро в свои грабли и шевели булками.

Тимка вздрогнул от пронзительного дребезжания упавшего ведра. Собрав всю волю в кулак, кряхтя, он начал подниматься. Затем взял инструмент для мытья полов и, кое-как волоча ноги, поплелся в ванную комнату за водой. Проходя мимо гигантского зеркала в коридоре, он не смог себя узнать. В нем отражался какой-то жалкий человечек, но ни в коем случае не смелый и отважный солдат. И дело было вовсе не в том, что он был голый и чумазый, но в растерянном выражении лица, ссутуленной от усталости спине и вжатой в плечи от страха голове.

«Ну ничего, надо сегодня попробовать продержаться, чтобы не выдрали, а завтра я еще одно очко у него возьму!»

Грязь. Очень много грязи! Ее было столько, что хоть лопатой выгребай. Тимка не успевал менять воду в ведре. Достаточно было два раза прополоскать тряпку, как вода становилась черной. Как же сильно не хотел он опять тащиться с этим тяжелым десятилитровым ведром, когда руки и ноги ноют от усталости. Но выбора не было, иначе мытье пола превращалось в размазывание грязи и никак не приближало окончание уборки. Притащив ведро в комнату, мальчишка падал на колени и начинал работать тряпкой. Часто приходилось отрываться, чтобы собрать мешавший мусор и отнести его к входной двери. Постепенно эта куча росла, пока не стала просто огромной и почти завалила проход.

Несмотря на жуткую усталость, Тимка постепенно увлекся процессом. Очень интересно было наблюдать, как комната преображалась, когда пол начинал блестеть от чистоты. Постепенно исчезало ненужное здесь тряпье, лишние банки, железяки, окурки. Мальчишка даже нашел несколько давно использованных презервативов.

«М-да, он, наверное, никогда не перестанет удивлять своими свинскими поступками."

С трудом отмыв весь пол и даже оттерев, казалось, намертво присохшие кое-где комья грязи, мальчишка решил взяться за подоконник, а затем и вообще вымыть все окно. Правда, приходилось быстро спрыгивать вниз, когда мимо кто-то проходил, и возникала опасность, что его увидят. Конечно, четвертый этаж облегчал положение, но все равно попасть в такую дурацкую ситуацию он не хотел. Затем, найдя палку и намотав на нее тряпку, он снял со всех углов паутину и даже протер лампочку, уныло болтающуюся в середине комнаты, конечно же, без люстры.

«Эх, еще бы потолок побелить, обои переклеить, да мебель поменять и вообще класс бы был! - Мальчишка, довольный самим собой, стоял посреди комнаты и любовался проделанной работой. - Вот бы Максиму показать, как тут все вначале выглядело и потом, когда я убрался. Хотя... По сравнению с его дворцом, тут восхищаться нечем. Ну, все равно, похвалиться уж очень хочется, что я не лентяй там какой-нибудь!»

- А ну иди сюда, тварь! Живо, я сказал! – Из коридора раздался жуткий рев отчима.

Все светлые мысли моментально улетучились, мальчишка как будто свалился с мягкой перины на холодный бетонный пол. На короткое время он совсем забыл, для кого на самом деле делал уборку. Моментально вернулась и усталость, и страх быть выпоротым.

«Чем же этот зверь опять недоволен? Ведь даже не посмотрел, как теперь тут все выглядит."

Тимка, боясь еще сильнее прогневать отчима, сразу побежал в коридор. Мужик стоял возле кучи сложенного мусора, покраснев от злости.

- Ты что тут устроил, щенок?! Я тебе велел убираться, а не бардак разводить! Ты, похоже, вообще слов не понимаешь! Ко мне быстро подошел и раком встал!

Как в замедленном кино, Тимка в ужасе смотрел, как мужик вытаскивает ремень из штанов.

- Нет, пожалуйста! Я же все убрал там. Я сейчас собирался это все выбросить. Честно!

- Надо было сразу выбрасывать на улицу, а не складывать все посередине. Ко мне сейчас друзья придут. Как они должны, по-твоему, тут ходить? Я сказал, ко мне подошел и раком встал! Живо!

- Но как же... Я же для вас там все вымыл очень хорошо. Пожалуйста, простите, я сейчас все уберу!

- Говоришь, очень хорошо?! – Мужик подошел к мальчишке, схватил за ухо и потащил в зал. – Тебя за язык никто не тянул, поэтому за каждую найденную соринку будешь получать ремня.

Наклоняясь, свободной рукой отчим проводил пальцем по полу, а затем внимательно рассматривал его. Мальчишка, скорчившись от боли из-за выкрученного уха, снизу смотрел на выражение его лица, пытаясь предугадать, пропустил ли он во время уборки хоть какую-нибудь пылинку. На любое резкое движение мальчишка вздрагивал, сжимал ягодицы в ожидании того, что сейчас его стеганут.

Отчим не мог успокоиться, он ходил по комнате в надежде найти хоть какое-нибудь место, на котором осталась бы грязь. Проверил под диваном и кроватью, плинтуса у каждой стены, даже пошарил за батареей. Тимка семенил за ним, стараясь точно следовать движениям его руки, чтобы уменьшить боль в ухе, а отчим напротив, не находя повода наказать пасынка, со злостью все сильнее сжимал его. Напоследок, еще раз специально дернув за ухо, отпустил уже плачущего от боли мальчика.

- Быстро убирай все, что устроил в коридоре! И попробуй только не успеть к приходу гостей, получишь по полной программе! – злобно прорычал мужик.

Тимка схватился за красное, как помидор, ухо и метнулся в коридор, а мужик завалился на диван. Сидеть в чистой комнате ему было приятно.

Мальчишка уже совсем перестал стесняться ходить голышом перед отчимом, но чтобы выйти в подъезд, обязательно нужно было одеться, пусть даже и в тот самый хлам. Однако, вещей там, куда он их вчера бросил, не оказалось. Он быстро начал все обшаривать, медлить было нельзя ни секунды, кто знает, когда остальная алкашня придет. Но одежды нигде не было. Оставался последний вариант.

- А вы одежду мою никуда не убирали? Я почему-то ее найти не могу.

Отчим ехидно посмотрел на него:

- Убирал. А ты знаешь, почему?

- Потому что я ее бросил на пол, я так больше не буду, - предрекая очередное обвинение, начал извиняться мальчишка.

- Вот за то, что бросил, я ее конфискую до завтра.

Тимка онемел от ужаса.

«Что же теперь делать? Если сейчас начну канючить, он разозлится. А мусор однозначно нужно срочно выбрасывать, иначе он вообще прибьет меня».

Не найдя решения, он вышел из комнаты и остановился у кучи, растерянно уставившись на нее. Решение нашлось само. Он начал обшаривать эту самую гору хлама, в надежде найти в ней хоть что-нибудь, чем можно было прикрыться. Из всех вариантов самым нормальным оказались сатиновые трусы. Наверное, их когда-то носил отчим, и судя по тому, какие они были старые, делал это лет десять назад. Вусмерть застиранные, они из черных превратились в серые. Заносив их практически до дыр, отчим однажды просто снял их и бросил на пол.

Надевать их было ужасно противно, но выбора не было. Он вдел ноги в соответствующие отверстия и, исказив лицо от отвращения, резко натянул их на себя. Пытаясь вытолкнуть из сознания тот факт, что ткань нижнего белья, которая когда-то терлась о гениталии его злейшего врага, сейчас прикасается к самым интимным частям тела мальчишки, Тимка сгреб обеими руками как можно больше мусора. Выскочив в подъезд, он чуть не столкнулся со старушкой, степенно спускающейся по лестнице со своей маленькой собачкой на поводке.

- Ой, простите! – И, осторожно обойдя ее по стеночке, тут же засеменил по лестнице вниз к мусоропроводу.

Стараясь как можно быстрее управиться, мальчишка начал запихивать в приемник сразу все, что было в руках.

- Что это ты делаешь?

Тимка обернулся на голос старушки, которая возмущенно смотрела на него, замерев пореди лестницы.

- Ну, я мусор выбрасываю.

- Вашей квартире нельзя выбрасывать мусор. Вы не платили за его вывоз больше года!

- Но куда же мне девать все это? – растерялся мальчик.

- А вот не знаю, сначала оплатите, а потом выбрасывайте! – поучительно и высокомерно начала ворчать старуха.

«Да что же это такое? В этом доме совсем простое дело превращается практически в невыполнимое. Похоже, весь мир объединился для того, чтобы меня сегодня все-таки опять выпороли!»

- Ну, пожалуйста, можно мне хотя бы сегодня выбросить, а потом мы заплатим. Меня накажут, если я не вынесу из дома весь мусор, - жалобно просил мальчишка, состроив, какое только мог ангельское, невинное личико.

Тимка оказался отличным актером и смог немного разжалобить старуху.

- Ну, хорошо, выбрось. Но только иди вот вниз и положи сам все в контейнер. А мусоропроводом пусть пользуются те, кто платит за все вовремя. Это будет тебе уроком на будущее!

«Вот вредная какая!»

Мальчик вытащил из приемника все барахло и побежал вниз. Когда он вернулся за очередной партией мусора, старуха продолжала стоять на том же месте, а собачонка, почувствовав настроение хозяйки, начала тявкать на него и даже пыталась укусить. Все время, что Тимка бегал по лестнице, старуха продолжала следить за тем, чтобы он не воспользовался мусоропроводом, при этом открыто не предпринимала никаких действий для того, чтобы ее собака не кидалась на мальчишку. Она просто источала какие-то флюиды ненависти и презрения к босоногому мальчишке, бегавшему по подъезду в одних старых здоровенных сатинках. Тимка и так был уставший, а тут еще пришлось по четыре этажа бегать туда-сюда целых двенадцать раз, чтобы избавиться от всего мусора, что он выгреб из комнаты. Да еще приходилось каждый раз уворачиваться от попыток собачонки укусить, как можно выше задирая ноги, когда она кидалась на него. Однако, шустрой псине удалось три раза вцепиться тоненькими зубками в голень совсем запыхавшегося мальчишки. Когда Тимка попытался пожаловаться на нее, старуха равнодушно сказала:

- Если моя Искорка кусает кого-нибудь, значит, он это заслужил!

Мальчишке только и оставалось растереть место укуса, чтобы ослабить боль.

«Еще одна садистка какая-то. Ведь видит же, что мне совсем хреново. И все равно стоит, издевается."

Наконец, покончив с беготней по подъезду, Тимка, зайдя домой, демонстративно хлопнул дверью.

Ноги еще сильнее заныли от усталости, но отдыхать было некогда, и Тимка сразу решил взяться за кухню. Его восторгу не было предела, когда он увидел на столе еду. Желудок сводило от голода, но он не решился спереть колбасу или сыр, так как их было совсем мало, и кражу могли заметить. Но зато хлеба было много. Он запихал в рот несколько кусков, запив водой из-под крана. Его «пир» был прерван, когда в дверь постучали, а затем ввались уже известные собутыльники отчима.

«Уф. Вовремя я успел. Еще бы чуть-чуть, и досталось!»

Пока они на радостях обнимались, в пакетах зазвенели бутылки, содержимое которых можно было угадать с первого раза. А это значит, сегодня будет очередная попойка. Опять, как назло, все толпа сразу поперлась на кухню.

Сначала Тимке досталось от каждого по подзатыльнику за то, что не успел к их приходу убраться на кухне, а затем мужики уселись за стол. Пока они пили и веселились, мальчишка ползал вокруг на коленях с тряпкой в руках и оттирал пол от грязи.

«Дурацкие труселя! И как в них раньше все ходили? Ведь только чуть присядешь, так тут же все причиндалы вываливаются."

После нескольких стопок отчим заметил на Тимке «обновку».

- А это у тебя откуда?! – показывая пальцем на сатиновые трусы, сказал отчим.

- Ну, я их нашел, когда убирался, – не вставая с колен, начал оправдываться мальчик.

- Где нашел?

- В комнате валялись, они уже ненужные были.

- Ты, паскудник, у меня воровать, что ли, начал? С чего это ты решил, что они мне не нужны?!

- Ну, они же на полу под диваном лежали.

- А если бы у меня там деньги лежали, ты бы тоже решил, что они мне не нужны?!

Тут Тимка совсем растерялся, поняв, что его зажали в угол таким дурацким сравнением. А отчим и его дружки сидели и посмеивались над тем, как мальчишка старается выкрутиться из искусственно созданной щекотливой ситуации.

- Ну, вам же они действительно не нужны? Они старые совсем. Можно мне хотя бы их поносить, пока одежды нет?

- Нет, нельзя. Если хочешь, можешь купить. Пятьсот рублей, и они твои.

- У меня нет денег. Совсем.

- Ну, тогда снимай и отдавай мне мою вещь. Или думай, как сможешь отработать эти деньги.

- Отработать я могу. А что надо делать? Я полы уже скоро почти везде помою.

- Полы ты моешь, потому что я тебе велю. Ты давай думай, что еще сможешь сделать, чтобы мне понравилось.

- Понравилось? Ну, я не знаю, что бы такого сделать. А что нужно-то?

- Станцуй лезгинку, и трусы твои.

- Я не умею такое, - обиженно опустив голову, промямлил Тимка.

К разговору подключился Пахомыч:

- Тогда тарелками как в цирке пожонглируй, только не вздумай разбить!

- Не умею, - совсем поникшим голосом мямлил мальчик.

Мужики по очереди придумывали совершенно дурацкие задания, а Тимке оставалось только признаваться в том, что он ничего такого не умеет делать. В детдоме он считался мастером на все руки, а тут он выглядел полной неумехой.

- Слушай, Борь, раз он ничего не умеет, может пусть тогда пососет и все? Как раз разомнешься, пока Коля не пришел, - сказал Федор.

- Хм. Ну, давай так. С этим любой пацан справится. Даже такой балбес, как мой! Верно я говорю? – обратился отчим к Тимке.

Мальчишка насторожился. Отгоняя мыль о том, что первым пришло на ум, он решил уточнить:

- А чего пососать надо?

Дикий смех разнесся по всей квартире. Мужики хватались то за голову, то за живот, не в силах остановиться.

- Вот это, вот это сосать надо, башка твоя чугунная! – ухватившись рукой за свой пах, сквозь смех произнес отчим.

«Охренел, что ли, совсем?! За какие-то вонючие трусы хочет, чтобы я ему отсосал! Да блин, если бы меня вчера так не отхреначили, я бы им такое сейчас высказал за эти желания. Твари конченные! Извращенцы поганые!» - Тимка от злости аж подпрыгнул, но смог сдержаться, чтобы не наговорить гадостей им в лицо. Снял с себя трусы и протянул отчиму.

- Нет уж, спасибо, я и так похожу. Чего такого-то?

Отчим взял сатинки и положил себе в карман:

- Ну, давай-давай, походи так.

«Да пофиг вообще. Домою пол так, еще немного осталось, а потом в комнату свалю, пусть себе бухают сидят."

Тимка снова опустился на колени и еще старательнее начал тереть пол, чтобы как можно быстрее все помыть, а мужики тем временем продолжили распивать водку.

Работа спорилась, опыта в ней у мальчишки было много. С каждым новым ведром воды на кухне становилось чище. Самым трудным оказалось место под столом и стульями. Тревожить мужиков он не решился. Можно было дождаться, когда они по очереди будут ходить в туалет, и в этот момент помыть пол. Однако, ждать так долго ему не хотелось. Поэтому он полез под стол прямо при них. Аккуратно, стараясь не задеть и, соответственно, не разгневать алкашей, мальчишка сначала помыл те места, где не стояли их ноги, а потом, дождавшись, когда они их передвинут, помыл и там. Ну, конечно же, не обошлось без очередного издевательства, в виде пинков и тычков мальчишки ногами. Пару раз ему так сильно заехали, что он, подпрыгивая от боли, бился головой об крышку стола, чем вызывал смех своих мучителей.

Ну что же, самое сложное позади. Осталось вымыть пол в коридоре, ванной, ну, и в туалете. Но вдруг со своим характерным скрипом начала открываться входная дверь в квартиру, а следом раздался незнакомый мужской голос:

- Давай, заходи. Что встала-то?

«Встала? Там что, баба пришла? Блин, мне крышка. Капец, что же делать?!» - вылезая из-под стола, заметался по кухне Тимка.

- О-о, Колян пришел! – загалдели радостно мужики. – Давай, покажи ее нам.

Тимка стоял ни жив ни мертв, единственное, что он мог, это прикрыться половой тряпкой.

На кухню вошел мужик, внешностью не сильно отличавшийся от остальной алкашни, а следом за ним вошла девчонка, примерно ровесница Тимохи. Мальчишка стал пунцовый, как рак, однако, приглядевшись, он понял, что девочке было совсем не до разглядывания всех присутствующих. Она стояла вся бледная от страха и дрожала, как хрупкий прутик на ветру.

- Нифига себе какая! Ну, Колян, не обманул, когда хвалился. Молодец! – ликовал отчим.

- Мужики, для вас все самое ценное отдаю!

После обмена любезностями они уселись пить за встречу, а девчонку отправили в комнату - дожидаться. Чего ей нужно было ждать, Тимка не понял. Да и не хотел понимать, у него и своих проблем было хоть отбавляй.

«Хорошо, что ее в комнату отправили, но все равно как-то страшно голышом выходить в коридор. Мало ли, что. Вдруг она вздумает пойти в туалет или еще куда, и тогда мне только сквозь землю останется провалиться. Опять прикрываться тряпкой - вариант тоже унизительный. Да и как ей все прикроешь? Спереди только, а как же быть с исполосованной задницей? Что же делать? Остается один вариант - вернуть трусы!»

Тимка жалобно посмотрел на оттопыренный карман отчима, где лежала спасительная тряпочка. Стащить их сейчас никак не удастся, он еще не настолько пьян. Остается только одно. Взвесив все "за" и "против", пацан решил, что перед незнакомой девчонкой он ни капельки унижаться не хочет, а отчим и так его сравнял с землей, так что уж лучше пусть он над ним еще раз поиздевается.

Мальчишка боязливо подергал мужика за рукав и, когда он повернулся, аккуратно, чтобы никто больше не услышал, шепотом произнес:

- Я согласен, ну, это сделать, чтобы трусы получить.

Тимка наивно полагал, что отчим отведет его в ванную или туалет, и там они сделают все дела. Однако, эта тварь во всеуслышание завопила:

- А-а, все-таки решил отсосать! Ну, давай. - Отчим расстегнул ширинку и достал свой член.

Неверное, половина крови, что была в мальчишке, сейчас прилила к его лицу и ушам. Ему показалось, что мужик прокричал это в громкоговоритель, и о его намерении сейчас услышали не только сидевшие на кухне мужики, но и та самая дурацкая девчонка, которая так некстати приперлась, а также все прохожие на улице обернулись и посмотрели на окно, из которого был слышен голос изверга.

Уровень стыда, который испытывал в новом месте обитания Тимка, каждый день бил новые рекорды, а сейчас его верхняя планка моментально в два-три раза взлетела вверх. Мальчишка стоял и не мог пошевелиться, настолько сильно его шокировала выходка отчима. А мужик все не унимался:

- Ну, что встал? Давай, приступай. Сам же напросился отсосать. Давай-давай, один раз не «вафля»!

«Блин, да заткнись ты уже, тварь конченая! Как я тебя ненавижу, гадина!»

Сейчас Тимке хотелось только одного - чтобы садист замолчал, перестал изливать из своей пасти ядовитую реку, все сильнее разъедающую честь мальчишки. Пацан встал на колени и, сморщившись, обхватил губами головку его члена. Мужик сразу затих, довольно посмотрев вниз.

Интенсивно работая ртом, Тимка мечтал побыстрее довести дело до финала, а затем пулей вылететь из кухни, конечно же, вместе с трусами. Однако, отчим никак не хотел кончать, сидел, как бревно, даже не подавая звуков наслаждения. Через пятнадцать минут у мальчишки от усталости занемели мышцы на шее, а конец унижения упорно не хотел наступать. Мужики даже успели пару раз выпить водки, пока загнанный под стол мальчишка, сжав губы плотным кольцом, обрабатывал елду отчима.

«Алкаш конченый, наверное, у него все яйца уже проспиртовались и отсохли совсем!»

Наконец, на двадцатой минуте отчим застонал и начал разряжаться. Выбора у Тимки не было, пришлось дожидаться, пока он все спустит ему в рот, иначе запачканные штаны мужика вылились бы в очередные неприятности. А получать взбучку при девчонке тоже как-то не очень хотелось. После того, как отчим успокоился, мальчишка сиганул из-под стола к раковине и начал выплевывать все лишнее. Мужики в очередной раз посмеялись над Тимкой, а он, пунцовый, как рак, подошел к столу и потребовал отдать ему трусы.

- Эх, смотри, какой прыткий. Давай, доделывай все до конца, потом только получишь, – ехидно улыбаясь, сказал отчим.

- Дек я же все сделал, - испугался очередного подвоха мальчик.

- Как это все? Еще три человека сидят, ждут, а ты стоишь тут, раньше времени клянчишь трусы. Давай, полезай под стол и работай дальше!

«Так я и знал, что это быстро не кончится. Ведь понимает же, что без трусов сейчас мне не жить, поэтому вертит мной, как хочет!»

Тимка обреченно снова полез под стол. Повертев головой, решая, с кого начать, Тимка подергал за штанину одного из мужиков.

- О-о, с меня решил начать, - произнес Пахомыч довольным голосом.

- Видать, бородатые ему больше нравятся, - засмеялись остальные.

Тимка уже начал свыкаться со своей сегодняшней ролью и потому не так сильно переживал. Однако, Пахомычу не понравилось то, как мальчишка работал одними губами, поэтому он начал поучать его: то языком активнее действовать, то поглубже заглатывать член, то яйца полизать. Мальчик стал втягиваться в процесс, а то, как Пахомыч реагировал на все его действия, как активно и властно руководил процессом, в итоге почему-то завело Тимку. После того, как мужик кончил, вылезать из-под стола с торчащим членом мальчишка не хотел, и поэтому все проглотил. С остальными дружками отчима получилось так же интересно. Тимка даже начал подрачивать себе.

«А чего такого, все равно никто не видит», - подумал мальчик, решив тоже кончить, чтобы успокоить своего «солдатика».

Наконец, получив свои трусы, Тимка вышел из кухни и уже спокойно домыл полы в остальных помещениях. Целых полтора часа у него ушло, чтобы отдраить все, вместе с пожелтевшей от старости ванной и унитазом. Затем он и сам решил помыться, поскольку вывозился весь с головы до ног, как чертенок. Надевать на чистое тело грязные трусы жутко не хотелось, поэтому он хорошенько постирал их хозяйственным мылом. Сушить трусы было некогда, и он решил отжать, как можно посильнее, чтобы затем сразу надеть. Однако, как только он начал прилагать совсем незначительные усилия, скрутив их, старая ткань затрещала и начала рваться. Решив, что уж лучше ходить в совсем мокрых, чем в дырявых сатинках, мальчишка надел их, как есть.

«Ну, блин, и что это за дура приперлась сюда? Сейчас я ей устрою за то, что мне пришлось перенести из-за нее», - злился Тимка, заходя в зал.

Девочка аккуратно сидела на краю кресла, поджав под себя ноги, уткнувшись лицом в коленки. Она вздрогнула, услышав чьи-то шаги, но, увидев, что это был Тимка, начала успокаиваться. На этот раз мальчишка успел нормально разглядеть ее. Хрупкое телосложение, красивые длинные ноги и руки, густые светлые волосы свисали ниже плеч.

Хоть Тимка всегда засматривался только на пацанов, лицо девочки ему очень понравилось. Она вроде и не была красавицей, но контуры ее лица были настолько нежны и прелестны, а выражение столь печально, что вся ненависть к незнакомке почему-то улетучилась. Он просто не мог заставить себя злиться на столь миловидное создание.

Тимка сел на кровать, сдержанно поморщившись от боли в заднице, напротив девочки. Вспомнив, что из его дурацких трусов может так не кстати вывалиться, мальчишке пришлось поменять позу, и лишь затем завести разговор для того, чтобы познакомиться.

Оказалось, что ее звали Юля, живет она уже два месяца с таким же алкашом – дядей Колей, который является ей дядей по линии матери. Мама у нее умерла пять лет назад, и ее забрала к себе бабушка, жившая вместе с сыном. После того, как скончалась и она, Колян, как его называли дружки отчима, оставил ее жить у себя. Вот это то и насторожило Тимку: зачем алкашу оставлять себе такую обузу?

Правду девочка поначалу не хотела раскрывать, но когда мальчишка пооткровенничал о своей судьбе, естественно, опустив самые унизительные детали своих последних дней жизни, все-таки рассказала ужасную историю.

- Еще когда бабушка была жива, он начал приставать ко мне, когда мы дома одни оставались. А сейчас, когда она умерла, он дружкам своим похвастался, что теперь будет делать со мной все, что захочет и им позволит. Они его уже два месяца за свой счет поят, в обмен на обещание привести меня к ним. И вот вчера все документы на меня ему передали, и он привел меня сюда чтобы, чтобы... - У Юли потекли слезы, и она закрыла лицо руками.

Тимка не мог поверить в этот кошмар.

- А зачем ты согласилась у него остаться? Я слышал, в суде детей спрашивают, хотят ли они жить с тем, кто их усыновляет, ну, или удочеряет.

- Мне дядя Коля сказал, что в детском доме меня бить будут старшие и издеваться. А еще, что мне не разрешат на могилку мамы и бабушки ездить. А он за ними ухаживать не будет, и потому их снесут, как заброшенные.

Пока Тимка переваривал услышанное, Юля сама начала интересоваться его судьбой:

- А ты сам почему согласился с таким жить?

- Хм, а меня почему-то не спрашивали. Может, потому что не усыновляли, а под временную опеку взяли. Но я в любой момент могу от него свалить и мне ничего за это не будет!

- Хорошо тебе, - тоскливо произнесла Юля, глядя куда-то в бесконечность.

Чем дольше Тимка разговаривал с девочкой, тем больше ему хотелось как-то ей помочь. Личные проблемы, хоть они и были не менее сложны, ушли на второй план.

- Юль, а ты раньше никогда этого не делала? Это, в общем-то, не так и страшно.

- Нет. Я девственница. И это вам, пацанам, не страшно. А я могу забеременеть, а в таком возрасте рожать нельзя, на что я растить ребенка буду? Я после этого никому не буду нужна. И аборт делать страшно, после этого вообще могу бесплодной остаться. - Вначале голос девочки просто дрожал, а затем, когда она произнесла вслух свои самые страшные опасения, ее начала бить истерика.

Тимка подскочил к ней, обнял, пытаясь неумело успокоить.

- Юля, подожди, не плачь. Я сейчас что-нибудь придумаю. - Мальчишка мучительно перебирал все варианты в голове. – А давай сбежим и в полицию пойдем, нажалуемся?!

- Нет, он мне сказал, что тогда пойдет и разломает могилки мамы и бабушки. Я не могу!

- Да что там эти могилки, тебе себя спасать надо!

Юля оттолкнула и злобно зашипела на него:

- Да как ты можешь так говорить?! Это все, что у меня осталось. Я ни за что не поступлю так!

«Девчонки... Господи, какие они глупые, блин! Что же делать?! Сейчас они передохнут после того, как я им отсосал, и припрутся сюда! Вот бы надавать им по морде. Да куда там мне, ну одному успею врезать, а остальные меня и прибьют, и Юле это никак не поможет, только злее станут.»

И снова затянувшуюся паузу в разговоре прервала девочка:

- Тема... А ты в Бога веришь?

Мальчишка наморщил лоб, усиленно вспоминая, верит ли он в него или нет.

- Наверное, нет. Хотя, точно нет, все это фигня. Если бы он был, то защитил бы нас с тобой. А раз эти подонки могут творить такое, то его, конечно, нету. А если и есть, то он садист, и я не хочу в него верить!

- А я хочу, чтобы он был. Тогда моя мама и бабушка сейчас бы в раю жили, и я бы к ним могла попасть.

- Ну, не знаю. Если рай есть, то попадешь. Ну, только не скоро.

- Тем, я хочу прямо сейчас...

Мальчишка насторожился:

- Как сейчас-то туда попасть?

У Юли заблестели глаза, в них одновременно читался страх и надежда.

- Пожалуйста, Темочка, я сама не могу, да и нельзя мне. Если я сама сделаю, то в рай не попаду. А ты все равно не веришь в него. А если он и есть, то обязательно простит тебя за это, потому что ты спасешь меня от мук, - затараторила девочка так быстро, что мальчишка не мог понять, о чем она вообще говорит.

Но когда Юля из кармашка достала бритву, Тимку вздрогнул. Девочка опустилась перед ним на колени и протянула маленькую ужасную железяку ему:

- Христом Богом молю тебя. Помоги мне!

Тимка подскочила с места, выпучив глаза.

- Да ты с ума сошла! – Выхватил бритву из ее руки. – Даже и думать о таком не смей больше! Поняла?!

- Верни! Верни! Ты не понимаешь! – осознав полный провал своего плана, закричала Юля.

Они сцепились и повалились на пол. Девочка хоть и была гораздо слабее Тимки, но ею руководил животный страх, и в этой схватке она одержала победу, вытащив из кулака мальчишки бритву. Конечно, можно было бы сделать передышку и еще раз отнять у нее адский инструмент, но Тимка понял, что это не выход. Если ей не помочь с решением проблемы, то она все равно найдет способ, как расстаться с жизнью. А если эти гады доберутся до нее сегодня, то трагедия произойдет обязательно.

- Юль, пожалуйста, не делай пока глупостей. Я тебе помогу! Обязательно помогу!

- Отстань от меня! Я тебе уже сказала, как ты можешь мне помочь, но ты отказался! Что ты еще можешь сделать?! Так что отвали, придурок!

- Ну правда. Давай так, если я пообещаю, что они тебя сегодня не тронут, ты можешь поклясться, что не пойдешь на самоубийство?

Юля нервно сглотнула.

- Как это у тебя получится?

- Ну, я сейчас к ним пойду и кое-что им скажу, запугаю их, и они тебя не тронут.

- Ты? Запугаешь их?! Ты фантастики, что ли, насмотрелся? Отстань от меня, глупый мальчишка!

- Я не глупый, а очень умный и хитрый. Я кое-что знаю про них. Они испугаются этого. Но только тебе лучше этого не слышать. Ты тогда сядь подальше в тот угол и закрой уши. И сиди так, пока я не вернусь. Ладно?

Хотя это и звучало как полный бред, девочка уцепилась за тоненькую соломинку надежды, которая может вытащить ее из этого болота предстоящего кошмара. Она сделала все, как сказал Тимка, а мальчишка, улыбаясь, подмигнул ей, мол, все будет хорошо, не волнуйся, и вышел из комнаты.

Конечно же, у него не было никакой такой информации, которой бы алкаши испугались. У Тимки был другой план, далеко не лучший, да и вообще план был полное дерьмо. Но ничего другого он не смог придумать. Была бы у него граната, он сейчас бы взорвал ее на кухне вместе с собой, как пионер-герой Великой Отечественной Войны - Марат Казей. Был бы у него меч и доспехи, он бы кинулся на армию врагов, чтобы отважно погибнуть в пылу сражения, защищая невинных. Но он не герой, да и о том, что он намеревался сделать, никто и никогда не напишет ни рассказов, ни стихов.

Остановившись в коридоре, Тимка обдумывал, как реализовать намеченное. Однако, когда он услышал, что разговор у алкашей зашел о бабах, понял, что медлить нельзя, иначе скоро он уже ничего не сможет сделать.

Как только мальчишка зашел на кухню, на него сразу обратили внимание.

- Что приперся? Понравилось сосать, поди? – Мужики заржали, сами того не понимая, что помогли ускорить реализацию задумки Тимки.

- Ну да, очень. Можно я еще раз вам сделаю это?

В комнате повисла гробовая тишина. Алкаши опешили от такого заявления.

Первым ее нарушил Колян.

- Нихрена себе. Борь, дек ты пидорка, что ли, к себе подселил? А что ты нам раньше не сказал?

- Да я и сам только сейчас об этом узнал, - подозрительно рассматривая Тимку, сказал отчим.

- А что, он вроде неплохо сосет, давайте его еще раз по кругу пустим, – продолжил Колян.

- Не-е, мы вообще-то сегодня собирались целочку распечатать. Нахрен нам этот грязный щенок? Или ты что, Колян, хочешь обещание нарушить и сам ею пользоваться? – раздраженно сказал Пахомыч.

- Да нет, вы что, мужики. Вы сами решайте, я только предложил. Вон у нас теперь выбор какой есть.

Тимка, поняв, что план рушится, решил встрять в разговор:

- Да я вам гораздо лучше сделаю, чем это девка. Я прямо изо всех сил буду стараться!

Мужики снова задумались.

- Да ну его нахрен, я сегодня потрахаться хотел. Вы как хотите, а я пошел к девчонке, что-то затянули мы вообще с этим, - подымаясь со стула, заявил Пахомыч.

Ситуация была критической, сейчас все мужики могли ринуться в комнату к Юле, и тогда ее будет уже не спасти. Мальчишка кинулся к Пахомычу и встал перед ним на колени:

- Ну пожалуйста! Возьмите лучше меня. Можете и трахнуть, и в рот дать, я прям на все готов, только скажите! Пожалуйста! Вот, смотрите. - Мальчишка встал на ноги, спустил трусы и, развернувшись спиной, низко наклонился. Разведя как можно сильнее в стороны булочки, открыл на всеобщее обозрение очко.

– Смотрите, какая узенькая, вам очень понравится. Ну, давайте, вы не пожалеете, – умолял Тимка, сам не веря, что смог произнести такое вслух.

Такая эротичная сцена завела Пахомыча. Помешкав несколько секунд, он одобрительно махнул рукой:

- А чего, вспомню молодость на зоне. О-ох, как я там петушков имел! Ну-ка, давай, обопрись об стену.

Тимка облегченно выдохнул. Однако, сейчас рано праздновать победу. Необходимо, чтобы остальные не поперлись в комнату, поэтому нужно доставить Пахомычу максимум удовольствия, и тогда остальные тоже захотят трахнуть именно мальчишку, а не Юлю.

Вспоминая уроки дяди Паши, Тимка быстро смазал собственной слюной член мужика и свою дырочку. Затем, снова раздвинув в стороны булочки, дал возможность легко войти в него, а потом, когда Пахомыч начал совершать поступательные движения, стал как можно чаще напрягать и расслаблять соответствующие мышцы у себя внутри. Мужик был в восторге от такого дополнительного массажа, чем решил поделиться с окружающими. А мальчишка молился лишь о том, чтобы Юля не услышала то, что с ним делают.

Когда Пахомыч кончил, охваченные похотью мужики начали спорить, кто следующий. Право получил хозяин «борделя», который подскочил к мальчишке и, не дав ему смазать его агрегат, резко засадил без смазки. У Тимки от боли полетели искры из глаз. Ни о каком дополнительном массаже тут речи идти не могло. Сейчас он, чтобы еще сильнее завести отчима, должен был приятно постанывать, однако пронзающая боль в анусе заставляла его болезненно подвывать. Садист каждый раз резко и с такой силой вдалбливал свой член, что у мальчишки вытянутые руки стали подгибаться, и он периодически проваливался к стене, прерывая половой акт, чем очень сильно раздражал отчима.

- Да стой ты нормально, тварь!

Даже собутыльникам отчима, глядя на то, как мальчика тщетно старается удержаться, стало его жалко.

- Борь, да положи его хоть куда-нибудь, а то так голову разобьешь ему о стену.

Отчим остановился и велел Тимке идти в комнату и лечь на диван.

Мальчишка взмолился:

- Пожалуйста, давайте тут, я сейчас посильнее упрусь. Или дайте на столе, я уберу все сам, а потом составляю обратно.

Конечно, отчиму было наплевать на мольбы Тимки, а также на то, что мальчишка сгорит со стыда, если его будут насиловать перед девочкой. Мужик грубо схватил его за волосы и потащил в комнату. Швырнув мальчика на диван, завалился сверху. Напор страстей нисколько не убавился. Отчим так сильно стучал своими бедрами о ягодицы Тимки, что вызывал сильную боль от еще не успевших зажить синяков.

Пока на кухне творился этот кошмар, Юля действительно сидела, закрыв уши. Но когда действие перенеслось сюда, конечно, не могла не понять, что на самом деле хотел сделать Тимка. Буквально пара метров пространства разделяла лица девочки и мальчика. Когда она увидела лицо Тимки, искаженное от боли и залитое слезами отчаяния, в ее взгляде читалось только два слова: «спасибо" и "прости!». А в его: «Все в порядке, не смотри!».

На диване Тимку трахнули все остальные мужики. А отчим и Пахомыч сделали второй заход. Юля почти все время сидела в уголке, закрыв голову руками, и лишь изредка поглядывала на мальчишку, пытаясь хоть как-то его поддержать.

Когда Тимку оставили в покое, он еще долго продолжал лежать, рыдая. Хотя план и сработал, его реализация была весьма паршивая. Он чувствовал себя раздавленным, разбитым, уничтоженным. И лишь Юлин нежный голос и поглаживания по голове постепенно успокаивали его.

ГЛАВА 7. Почти заслуженная порка

Наверняка, все примерно представляют, что происходит с жертвой сексуального насилия. Большинство из нас в реальной жизни с этим не сталкивались и знают об этом из фильмов, книг, Интернета. Так вот, первичная реакция человека на сексуальное злоупотребление проявляется появлением бессонницы, депрессии, панического страха, нарушением концентрации внимания, провалов в памяти и еще целым веером недугов. Точнее, это происходит с нормальными людьми. Однако, если Вы дочитали повесть до этой главы, то, скорее всего, уже поняли, что эта история давно проехала остановку под названием «норма».

После того, что сотворили мужики, Тимка проспал остаток дня и всю ночь. Открыв глаза от яркого утреннего солнца, он обнаружил себя лежащим на полу абсолютно голым. В комнате были только он и отчим, спавший на диване. Мужик храпел так, что дребезжали стекла в старых деревянных рамах. В доме стоял полный кавардак. Алкаши снова все изгадили, словно уборки вчера и не было.

Мальчишка прекрасно помнил все события, произошедшие вчера днем. Одна за другой страшные сцены всплывали в его сознании и ложились тяжким грузом унижения на его плечи.

«Как мне теперь жить здесь? Как теперь со мной будет обращаться отчим? Неужели еще хуже?»

Вопросов возникала масса, и очевидные варианты ответов на них еще сильнее портили настроение. Конечно же, всё, что случилось, самым пагубным образом отразится на нем.

Однако, вместе с нарастающей безысходностью, росла и другая эмоция, абсолютно противоположная той, что хотела превратить настоящего героя в неврастеника. Сумасшедшие и одновременно забавные мысли роились в голове у Тимки. Они, словно наниты из фантастических фильмов, укрепляли фундамент под навалившимися на мальчишку неприятностями.

«Ну, трахнули и трахнули, никто ведь не узнает больше. Не будут же они болтать об этом налево и направо, иначе их посадят! Да и Юля, наверняка, мне благодарна и тоже не будет трепаться. Получается, что возможность сбежать и вернуться в детдом без репутации «петуха» остается. А это значит, очередная победа! С одной стороны, конечно, они все отымели меня, но с другой, я же сам этого захотел. Значит, я их всех одним махом обманул! Да, определенно, уже три – ноль в мою пользу!»

Непонятно, какой набор эмоций: положительных или отрицательных, побеждал. Скорее всего, между ними образовался какой-то баланс, который пришелся Тимке по душе. Мощная борьба двух противоположных ощущений сильно возбудила его. Но вместо того, чтобы уединиться в туалете для проведения всем известной процедуры, ему пришла идея напакостить отчиму.

Довольно сильно толкнув его пару раз, мальчишка убедился, что мужик спит, как убитый. Опустившись на колени у изголовья дивана, прямо над его головой, Тимка начал активно дрочить. Несмотря на ужасы вчерашнего дня, теперь воспоминания о произошедшем сильно заводили. Сбивала настрой лишь вонь перегара, источаемая из пасти отчима. Зато было удобно спускать в широко отрытый рот. Лишь совсем немного спермы попало на губы мужика. Тимка аккуратно собрал пальцем все, что попало мимо, и запихал ему в рот. Удавшаяся месть подняла настроение, теперь пришло время побеспокоится о пропитании.

Несмотря на то, что Тимка уже имел опыт в анальном сексе с дядей Пашей, после такой групповухи его задница чувствовала себя очень не комфортно. Пришлось ходить в раскоряку и мелкими шажками, дабы не усиливать боль. Как ни странно, на кухне оказалось приличное количество объедков. Мальчишка жадно поедал остатки хлеба и консервов, удалось даже найти пластик колбасы, упавший на пол.

«В плену некогда брезговать».

Настроение еще больше поднялось, когда мальчишка случайно обнаружил засунутую за шкаф одежду. Он и подумать не мог, что когда-нибудь обрадуется, увидев это тряпье. В порыве эмоций мальчик вытащил лохмотья и прижал к себе. И неудивительно, ведь это означало, что можно прямо сейчас пойти к Максиму.

«Вот, блин! Зря только эти сухари грыз, мог бы у Максима покушать."

Только сейчас Тимка понял, что отчим так сильно презирает его, что, несмотря на пустующую кровать, он стащил мальчишку с дивана, где он отключился после групповухи, и оставил спать прямо на полу. Перед тем, как выйти из квартиры, мальчик бросил ненавистный взгляд на отчима.

«Что, скотина, думаешь, я струшу и сбегу?! Не дождешься! Я тебе еще нервы попорчу, гадина!»

«Максим! Я уже целый день его не видел. Блин, а ведь как будто месяц прошел, так я по нему соскучился! Конечно, всякие испытания классно проходить, но мне и с ним тоже хочется почаще встречаться!» - шлепая босиком по лестничной площадке и морщась от боли в заду, рассуждал Тимка.

Раздающаяся из-за двери квартиры самого красивого парня на свете музыка и задорный смех, явно исходивший от нескольких человек, охладили пыл мальчишки.

«Ну, конечно, Максим по мне и не скучал совсем. Куда там... У него друзей ведь полно и увлечений всяких. Да ему вообще не до меня, наверно! Вот нахрен я ему нужен, такой нищеброд? Блин, ну и болван я."

Чем больше Тимка мешкал возле входной двери, тем сильнее накручивал себя. От обиды и ощущения своей никчемности в этом мире навернулись слезы. Домой тоже не хотелось возвращаться. Постоянно сидеть в этом свинарнике, переполненном презрения, было невозможно даже для такого искателя приключений, как он. Однако, знакомое мерзкое тявканье, старческий ворчливый голос и нежелание встречаться с теми, кто испускал эти звуки, заставили Тимку все-таки решиться нажать на звонок.

Вслед за приятной мелодией послышались чьи-то торопливые шаги. Дверь резко распахнулась, и за ней появился он! Тимка не успел начать оправдываться за то, что побеспокоил его, как Максим схватил его за плечи и прижал к себе.

- Блин, Тимошка, ты где пропадал-то? Я тебя вчера целый день ждал. Там же у вас опять гулянка была. Я думал, ты не захочешь сидеть дома. Я несколько раз тебе покушать готовил, думал, ты вот-вот придешь. Он не отпускал тебя, что ли? Неужели опять бил?! - тараторил Максим непрерывно, не выпуская Тимку из объятий.

Мальчишка никак не ожидал такой встречи. Эмоциональность Максима сбивала с толку, и он не мог ничего придумать в ответ, а если бы и придумал, то не успел бы сказать, так как вопросы сыпались один за другим, а если бы мог успеть, то все равно не стал бы ничего говорить – он просто наслаждался этим великолепным моментом. Как приятно было оказаться прижатым к его крепкой груди, щекой чувствовать, как колотится сердце любимого человека, ощущать крепкие объятия и нежное прикосновение его подбородка к своей макушке, осознавать, что этот красивый, почти на голову выше него парень, так хорошо к нему относится!

- Тем, ты что молчишь? – спросил Максим, выпустив мальчика из своих объятий, озабочено посмотрев ему в глаза.

Тимка стоял, словно пьяный от неожиданно свалившегося на него счастья. Открыв рот, мальчик пытался произнести хоть что-то членораздельно:

- Я... Ну, просто... В общем... Да все нормально, ты не волнуйся за меня, я справлюсь.

- Смотри-ка, какой самостоятельный нашелся. От горшка два вершка и все туда же, сам со всем справится. Поди голодный, как волчонок! А?

На это сюсюканье совсем не хотелось обижаться. Тимка улыбнулся и кивнул головой. Максим тут же схватил его за руку и потащил за собой.

- Пошли ко мне в комнату, у меня там еды полно наставлено, заодно я тебя со своими друзьями из музыкальной группы познакомлю.

- Ой, Максим, не надо. Я не хочу вам мешать. Может, я на кухне просто посижу? – скромничал мальчик.

Поняв, что его появление в таком виде перед друзьями Максима будет весьма неуместным, Тимка начал упираться. Парень лишь удивленно посмотрел на него и с еще большим усердием потащил его за собой.

- Глупости. Ничего ты нам не помешаешь. Я уже всем про тебя рассказал, так что пошли знакомиться.

«Всем рассказал?! А что рассказал-то!? Вот, блин...» - заволновался Тимка.

- Мы с ребятами уже больше года собираемся вместе и репетируем. В основном композиции известных исполнителей играем, а недавно сочинили свою собственную. В инет выложили и стали очень популярны в школе, и даже много кто в городе про нас знает. Сейчас новую песню сочиняем, - хвастал Максим, пока тащил слегка упирающегося мальчишку через свои просторные хоромы.

Таким растерянным его и затащили в комнату, где сидели четверо ровесников Максима. Три парня и одна девушка о чем-то увлеченно спорили, но появление необычного для их компании новичка заставило переключить внимание на него.

Надо ли говорить о том, какое важное значение для подростка имеет внешний вид. В таком возрасте они готовы издеваться друг над другом даже по самым мелким причинам: то кто-то ходит постоянно в старой одежде, донашивая ее за старшими братьями и сестрами; то одевается по моде двух-трехлетней давности; то постоянно не стриженный; то со старым телефоном якобы потому, что родители жалеют на него денег, и так далее.

Так получилось, что компания Максима собралась из ребят, чьи семьи явно не бедствовали. Они могли позволить себе истратить кучу родительских денег, чтобы хвастаться друг перед другом обновками, дорогими аксессуарами и гаджетами. С такими распространенными у среднестатистического подростка проблемами, как коротковатые штаны или выцветшая рубашка, они никогда не сталкивались. Поэтому внешний вид Тимки для них был вызовом - «Как вообще можно ходить в таком виде?!»

Грязный, взъерошенный, растерянный мальчишка, неожиданно появившийся в комнате, так сильно контрастировал с остальными ребятами, у которых от удивления открылись рты. Все откровенно пялились на него, не веря своим глазам: как можно так позорно выглядеть?!

- Вот, знакомьтесь – это Тимофей, мой новый сосед по лестничной клетке! – с необычайной для себя радостью объявил Максим.

Парень, не замечая удивления своих друзей, тут же продолжил рассказывать про то, как у них тут все устроено.

Тимка ничего не понимал в музыке. У него за всю жизнь никогда не было ни своего магнитофона, ни даже плеера, поэтому поддержать разговор он был неспособен. Оставалось сделать серьезное лицо и кивать, делая вид, что он понимает, о чем ему рассказывают, и наслаждаться тем, как загораются глаза Максима, когда он рассказывает о своем увлечении.

Первым от удивления отошел самый высокий и крепкий из всех собравшихся парень по имени Виталий, сидевший за барабанной установкой. Он неожиданно для всех прервал монолог:

- Макс, нафига ты привел сюда какого-то чухана?

- Да ладно, нормальный пацан, я с ним уже общался, - сбавил свой пыл Максим.

- С каких пор для тебя такие чмошники стали нормальными?! – возмутился Виталий.

Поначалу растерявшийся Тимка не успел среагировать на оскорбление, но после второго позорного ярлыка возмутился.

- Ты что, офигел совсем? Я сейчас тебе в рыло двину и посмотрим, кто тут чмошник!

Парень не ожидал от только что стоявшего в полной растерянности мальчишки такой дерзости. Разозлившись, он грозно поднялся из-за барабанной установки и сжал кулаки.

Виталий, по сравнению с Тимкой, был просто верзила. На целых две головы выше, а сравнивать ширину плеч и толщину рук вообще было страшно. Шансов одолеть такого здоровяка в честном бою не было никаких. Мальчик лишь насупившись, злобно глядел парню в глаза.

- Ну, давай, двинь мне в рыло! Что замер, чмошник?!

Тимка попытался сделать попытку пересилить страх и кинуться в бой, но так и не решился.

- Двину! Если будешь обзываться, - проглотив окончания предложения, сказал мальчишка, понимая, что он попал впросак. Ни в физической схватке, ни в словесной перепалке шансов победить у него не было.

- Обзываться! – засмеялся парень. – Что за детский сад. Вот смотрю я на тебя и думаю, откуда же твоя одежда, у бомжа какого-то украл?

- Ничего я не крал. - Слов, чтобы парировать, у Тимки не нашлось, оставалось только глотать оскорбления.

- А как тогда? Отсосал, что ли, ему?

От этих слов Тимку передернуло. И не только потому, что это оскорбление было унизительнее прежнего. Он жутко испугался, что после вчерашней оргии на нем могли остаться улики. Ни принять душ, ни даже умыться ему и в голову не пришло из-за всей этой ненормальности, происходящей вокруг. В глазах вспыхнул испуг, а рука резко дернулась к губам, проверяя, нет ли на них того, из-за чего он испугался.

Смех поднялся неописуемый. Все ребята начали громко хохотать, показывая пальцами на Тимку, а он в ужасе стоял посередине комнаты, осознавая, что он натворил.

«Как я мог сделать такую глупость?!»

Хотелось ударить себя по тем самым дурацким рукам, которые так подставили его, а еще и по губам врезать какой-нибудь линейкой. Хотя, в последнем необходимости не было, они и сами горели вместе с остальным лицом от стыда.

«Как теперь выкручиваться? Как заставить их прекратить так мерзко смеяться надо мной?» - Тимка не знал, что делать, он просто стоял перед всеми ни жив, ни мертв.

В надежде найти поддержку у Максима, мальчишка повернулся к нему, однако то место, где парень стоял несколько секунд назад, было пустым, а сам он сидел на диване и отстранено смотрел в стену. В отличие от остальных, он не смеялся, а прибывал в растерянном состоянии.

Как он, самый популярный парень в школе, мог связаться с таким отщепенцем? Ведь раньше он лично в первых рядах принимал участие в издевательствах над «белыми воронами». А что же сейчас произошло? Почему он, как только увидел Тимку, не начал высмеивать и унижать его? Ну, да, мальчик очень симпатичный, но он никогда не чувствовал у себя тягу к парням. Все эти любезности, ласки, обещания помочь, не говоря уже о разрешении сделать минет, были такими приятными и хотелось продолжения... Но как объяснить эту непонятную тягу к мальчишке своим друзьям, которые сейчас подняли его на смех?

Затихающий истерический смех не стал избавлением для Тимки, тут же колкие унижения посыпались не только от Витали, но и остальных друзей Максима, в том числе и от недавно казавшейся скромной девочки, которая периодически вставляла свои замечания. Невероятно, как подростки могут быть жестоки, особенно с теми, кто слабее и находится в уязвленном положении.

Любой другой давно бы уже захныкал и убежал, но Тимка был не из таких. Противостоять во чтобы то ни стало недоброжелателю, даже в неравном сражении, стало для него любимым занятием. И чем сложнее был бой, тем было интереснее. Однако, в таких ситуациях, у некогда скромного и послушного мальчишки, который никогда не попадал в переделки, наружу стали выползать совершенно не свойственные ему черты – желание хамить и дерзить.

На сыпавшиеся, как из рога изобилия, оскорбления Тимка продолжал стоять посередине комнаты и молчать, изо всех сил терпеть и впитывать унизительные слова, подбирая удачный момент для того, чтобы начать отбиваться.

- Что молчишь, чмошник? На одежду насосал, а на обувь, не мог, что ли? Губы устали?

- Да, устали, потом насосу, если захочу! А тебе, наверное, завидно, поэтому так разошелся, уже раз десять одно и то же повторил!

- Ха-ха, - не унимался Виталий. - И чему мне у такого бомжа завидовать?

- Тому, что ты на всем готовеньком живешь. Наверное, на свою гламурную футболку у мамы выпрашивал деньги? А я сам все добывать хочу!

Конечно, в то, что Тимка насосал себе на одежду, никто не верил. Просто его неуместное утирание губ было отличным поводом поиздеваться. Поэтому аргумент о самостоятельности, которым никто и никогда ребят не упрекал - задел их. А мальчишка, заметив, что удачно уколол, сделал нахальное лицо и пошло почесал себе яйца, для того, чтобы еще больше показать свое равнодушие к происходящему.

- Ты, блин, придурок мелкий, хочешь чесаться - иди в туалет, не видишь, тут девушка находится.

- А что, она еще не знает, что там у пацанов есть и что иногда там чешется? Или у вас у всех там пусто, как у баб?

- Рот закрой, чмошник мелкий! Или сам в рыло получишь от меня! - разозлился Виталий.

Тимка завелся. Здорово было видеть, как совсем недавно они праздновали безоговорочную победу, а тут раз, и он воспрянул и смог нанести неожиданный удар. Теперь останавливаться совсем не хотелось, нужно было еще сильнее поразить их своей дерзостью.

- А что ты так разволновался? Значит, я прав оказался? Евнухи, ха-ха-ха, - ликовал мальчишка. - Нате, смотрите, как у настоящего пацана должно быть! – Тимка резко стянул резинку треников, на миг оголив слегка налившийся кровью член.

Сам обалдев от своего неожиданного поступка, мальчишка тут же отпустил резинку, треники вернулись на место, обдав ветерком гениталии. Казалось, что сердце сейчас вырвется наружу от такого резкого учащения пульса. Чтобы хватало кислорода, пришлось открыть рот, а в глазах помутнело. От вспыхнувшего в глазах ребят отвращения и злости, Тимка одновременно ликовал и хотел провалиться под землю от стыда.

Девчонка завизжала, отвернувшись:

- А-а, придурок ненормальный!

Трое ребят кинулись к мальчишке. Первым подскочил Виталий и сразу же получил от Тимки удар в живот. Но парень не повел даже бровью. В ответ Тимка тоже получил в живот здоровенным кулаком от Витали и тут же согнулся, застонав от боли.

- Ну-ка, поднимите его, - скомандовал Виталя, и двое парней схватили скрюченного Тимку под мышки и резко подняли на ноги. Мальчишка все еще корчился от боли, а Виталя взял его за волосы и начал кричать в лицо: - Ну-ка, чмошник, быстро извиняйся перед Оксаной!

- За что извиняться? Если бы не я, она бы так и не увидела, что у настоящего пацана между ног должно быть. Вам, евнухам, о таком только мечт... М-м-м-м-м-м! – сдавленно замычал Тимка еще сильнее, исказив лицо от боли, когда кулак парня ударил в грудь.

- Извиняйся! Или сейчас еще получишь!

Было действительно очень больно, аж слезы навернулись на глазах. Слегка отдышавшись, Тимка тщетно подергал плечами, пытаясь вырваться.

- Ладно. Извинюсь. Не бей только, - жалобно сказал он.

- Ну! Давай!

- Не, я так не могу, она же у меня за спиной.

Державшие его ребята сразу повернули его в нужную сторону.

- Можно меня отпустить, а то я боюсь, что вы опять бить будете, - жалобно лепетал Тимка.

- Нет, нельзя, ты слишком дерзкий, деру еще дашь.

- Ну куда мне тут бежать, дверь-то входная закрыта. Да и вы больше меня, сразу догоните, я же не дурак.

- Ну, насчет последнего ты ошибаешься, ну да ладно, отпустите его, пусть уже просит прощения, - сказал Виталя.

Как только Тимку отпустили, он набрал побольше воздуха в легкие для смелости. Девочка, видя, как мальчишка приготовился что-то говорить, начала внимательно смотреть на него.

- Оксана, прости, пожалуйста. Мне правда очень жаль, что так получилось!

- Что там у тебя получилось, чмошник? Ты это специально сделал! - Виталя отвесил Тимке оплеуху. - Говори, за что конкретно ты извиняешься!

Тимка испуганно вжал голову в плечи.

- Я скажу, скажу, не бей только, - изобразив на лице испуг, захныкал Тимка.

Парни, поняв, что мальчишка покорился, спокойно стояли, ничего не подозревая.

- Оксана... Прости... Что, ну, это... В общем, прости, - мямлил стыдливо мальчик. - Что... ТЕБЕ РАНЬШЕ ЭТИ ЕВНУХИ ТАКОГО НЕ ПОКАЗЫВАЛИ! – неожиданно быстро заговорил Тимка и моментально снова сдернул с себя треники.

Девчонка снова фыркнула, отвернувшись, а парни накинулись на Тимку, да так быстро, что он даже не успел натянуть спортивки. Повалили его на пол и навалились так, что он не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Но Тимка продолжал громко и нахально смеяться, пока Виталий не надавил коленом ему на спину и сдавил грудную клетку так сильно, что стало трудно дышать.

- Ну, гаденыш! Ты меня достал! Сейчас мы тебя проучим! Макс, тащи ремень, пожестче чтобы был, армейский есть у тебя?

А Максим по-прежнему сидел, лишь изредка с ужасом посматривая на происходящее.

- Ну ты что там, уснул? – возмутился Виталя.

- Нет у меня такого! И вообще, отстаньте от меня! – разозлился Максим. Он очень хотел заступиться за Тимку, но сильно стыдился за свою дружбу с ним.

Виталя махнул рукой, мол, ну и сиди себе, а сам в очередной раз скомандовал:

- Тащим его на диван, сейчас моим ремнем ему задницу надерем как следует. У меня тоже жесткий, быстро завопит!

- Не завоплю! Замучаешься драть! – опять начал смеяться над происходящим Тимка.

- Ты еще не знаешь, сколько мы тебе врежем. Каждый по десять ударов! Ну как? Смешно теперь?

- Все равно не закричу, спорим?!

- Хм-м... Штуку баксов ставлю, что завопишь. А ты что, бомжара, можешь поставить?

- Нафиг твои деньги. Ты слишком часто одно слово повторял, вот давай и проверим! Кто проиграет спор, тот встанет перед всеми на колени и скажет, что он чмошник!

Виталя задумался. Проиграть тысячу баксов для него не было проблемой, в отличие от того, что сейчас предлагал мальчишка. Но с другой стороны, кто может выдержать целый полтинник без крика? Конечно, ни разу в жизни не поротый парень подумал, что никто.

- Хорошо, спорим! Давай. Тащите его на диван!

Сильные руки резко подняли мальчишку вверх, поставив на ноги, а затем повели к дивану.

- Блин, штаны ему натяните хоть, он опять своим хозяйством размахивает! – с отвращением сказала Оксана.

Парни переглянулись, никто из них не хотел этого делать.

- Да нафиг, сейчас все равно их снимать. Мы же по голой заднице его пороть будем?

- Нет, блин, через ватные штаны! Конечно, по голой! – ответил на очевидный вопрос Виталя.

Подтащив его к кожаному дивану, парни неуклюже начали укладывать мальчишку.

- Да блин, пустите вы меня! Я сам лягу, как надо.

- Не отпускайте, а то он деру даст!

- Да что вы заладили про побег? Куда я тут побегу?! Вы что, совсем тупые?

Виталя поставил Тимке звонкую оплеуху.

- Следи за базаром, чмо! Такой придурок, как ты, еще и в окно вздумает прыгнуть!

- Кто тут чмо, мы сейчас решим. И никуда прыгать я не собираюсь, даю слово пацана, что до решения спора не уйду отсюда.

Виталя махнул парням, чтобы мальчишку отпустили. Он тут же соскочил с дивана, обошел его сбоку, стащив треники до колен, плюхнулся на широкую мягкую боковину.

- Вот в такой позе нужно пороть. И вы еще хотите меня до крика довести?! Я просто над вами не могу, угораю, - задорно подкалывал Тимка, про себя радуясь, что так все интересно обернулось.

Ребята открыли рты от удивления, увидев не успевшие зажить следы позавчерашней порки. Тимка не мог себя остановить, высмеивая все происходящее, показывая, что он ничего не боится.

- Да, да, вы не ошиблись. Я к этому делу привыкший. Знаете, как меня отчим порет? Так что готовьтесь проигрывать, ха-ха-ха!

Тимка прогнул спину, как можно сильнее, подставив задницу, поражая всех своим бесстыдством. А Виталя все сильнее злился, что какой-то шкет захватил инициативу в свои руки и теперь уже практически всем тут манипулирует.

- Оксана, давай ты первая. Он тебя больше всех, наверное, достал.

Девчонка радостно подскочила - участвовать в таком действе ей еще не приходилось. Начав неуклюже махать ремнем, она даже не старалась причинить Тимке боль, а наслаждалась, как появляются красные полоски на ягодицах, как они сотрясаются после каждого удара и слегка сжимаются в его предвкушении. Про себя отсчитав десять ударов, Оксана протянула ремень следующему.

- Куда ты отдаешь ремень? Ты хочешь сказать, что порола меня? Нет, это просто смешно. Я даже ничего не почувствовал. А ну давай иди сюда и лупи как следует!

- Ну и радуйся, что не почувствовал, сейчас мальчишки за тебя возьмутся! - смутилась Оксана.

- Знаю, что возьмутся, но сначала давай ты нормально отлупи! Я хочу спор по-честному выиграть, а не так, как этот верзила - все на халяву брать, у мамочки на футболку попрошайничать. Давай, покажи ей, как нужно пороть! – бросил взгляд на Виталю мальчишка.

Парень всерьез начал беспокоиться. Такому задиристому мальчишке может оказаться по силам выдержать пятьдесят ударов. Поэтому нельзя было терять ни единого шанса, и даже Оксана должна выложиться как следует.

- Вот так замахиваешься повыше, и... резко вниз, резко вниз, - три раза продемонстрировал Виталя технику порки на спинке дивана.

- М-да-а. Да ты еще хуже девчонки. Она хотя бы знала, по какому месту надо лупить. Я-то думал, меня пороть собрались, а вы мало того, что гладить по заднице начали, так теперь еще и зачем-то на диван набросились. Нет, ну он-то что вам плохого сделал?

- Ты, придурок, что хочешь, чтобы я на тебе показывал? Ну давай, только это считаться не будет, так как не моя очередь!

- Да вообще пофиг, давай, показывай. Хоть сам научишься, может быть.

Стеганув Тимку три раза со всей злости, ему пришлось снова покраснеть, когда мальчишка заявил:

- Ну, немного получше! Поняла, как надо? – задиристо посмотрел мальчишка на Оксану.

В глазах девчонки уже не было презрения. Там было удивление и даже восхищение. Она кивнула в ответ, взяла ремень и начала усердно хлестать мальчишку.

Издеваться над ними было очень интересно. Но теперь Тимка решил, что пора остановиться. Ягодицы после «тренировки» Витали и более сильных ударов Оксаны уже начало прилично припекать. А ведь порка предстояла действительно не шуточная. Кроме того, унижать себя перед ними криками от боли совсем не хотелось. Так что, лишних горячих больше получать не следовало.

Достойно выдержав второй заход Оксаны, мальчишка приготовился терпеть настоящую порку от парней. Тут уже было совсем не до шуток. После пяти ударов первого из парней хотелось спрыгнуть на пол и растереть себе задницу, а к концу десятки уже начал вырываться сдавленный стон.

Вот тут Тимка не на шутку испугался, осознав, что сильно переоценил свои возможности. Задница еще толком не зажила после позавчерашней порки, а он так опрометчиво подписался на новую.

Когда за дело взялся второй парень, опасения подтвердились. Терпеть стало просто невыносимо. После каждого удара мальчишка дрыгал ногами во все стороны, тщетно пытаясь подставить под очередной удар место, которого еще не касался ремень. Но, увы, таких уже не осталось. Хотя, как ни странно, это дрыганье психологически помогло выдержать еще одного экзекутора.

Виталя ликовал, когда заметил, насколько Тимке стало тяжело терпеть боль. Наконец-то этого щенка приструнили, и победа становилось не такой далекой. А когда ремень попал к нему в руки, он изо всех старался ее приблизить. Пороть у него получалось гораздо лучше остальных. После пяти его ударов, не в силах больше терпеть, Тимка вцепился зубами в обивку дивана. Однако, после пары звонких шлепков ремня, Виталя заметил это и велел разжать зубы, так как о наличии кляпа они не договаривались. Мальчишка от боли не сразу смог выпустить изо рта кожаную обивку дивана, да и время хотелось потянуть, чтобы устроить себе передышку.

- Ну что? Уже не так весело, а? Ну давай, пошути, скажи что-нибудь остроумное! – издевался Виталя.

После того, как Тимка наконец-то отпустил диван, порка возобновилась. От последних трех ударов в глазах помутнело, в ушах стоял шум. Мальчишка даже не сразу осознал, смог ли он выдержать их без крика, и понял это лишь по разочарованному выражению лица соперника по спору. Оставалась последняя, самая сложная десятка.

- Давай, Макс, твоя очередь, - дружно позвали парня ребята.

Тимка совсем забыл, что порку придется получать еще и от Максима. Но в данной ситуации это было даже хорошо. Наверняка он пожалеет его и будет бить так же слабо, как и Оксана. Он жалобно посмотрел на парня, всеми силами показывая, что ему совсем плохо. Однако, Максим не сдвинулся с места, продолжая сидеть на диване у противоположной стенки.

- Я думаю, на сегодня хватит.

- Как это хватит, он уже сейчас завопит! Давай, Макс, добей его! - радовался Виталя.

Максим, помешкав пару секунд, встал с дивана.

- Я в этом не собираюсь участвовать! – бросил он, выходя из комнаты.

Трудно описать, что почувствовал в этот момент Тимка. То ли Максим не захотел его пороть, потому что пожалел. Или из-за безобразного, вызывающего поведения начал настолько стыдиться дружбы с ним, что решил полностью отстраниться от него. Так или иначе, его уход означал, что пощады точно не будет.

Доверить окончание порки Оксане никто не собирался, да и она, видя, что некогда веселое мероприятие перешло в жестокое издевательство, грустно посматривала на происходящее в стороне. Парни начали спорить друг с другом. Каждый хотел, чтобы именно от его руки наглый мальчишка закричал. Но обстоятельства опять сложились не в пользу Тимки, потому как именно Витале было доверено довести порку до конца.

Пока они спорили, Тимка уткнулся носом в диван и, несмотря на пылающий зад, пытался разобраться в том, что теперь будет между ним и Максимом.

«Неужели он теперь меня бросит, неужели никогда не простит за то, что я вытворял на глазах его друзей? Ну зачем надо было огрызаться, зачем совершать такие мерзкие, отвратительные поступки?»

Мальчик попытался представить все произошедшее глазами Максима и от этого за себя стало по-настоящему стыдно. Он так глубоко ушел в эти мысли, что совсем выпал из реальности и не услышал о том, кому доверено продолжить порку. Первый же, совершенно неожиданный удар моментально вывел его из тяжкой думы, и по комнате разнеслось звонкое: "Уй-йа-а-а!"

Парни ликовали, а Виталя продолжал хлестать ремнем. Поскольку спор уже был проигран, сдерживаться было бессмысленно. Теперь после каждого удара Тимка вопил во всю глотку, слезы ручьем катились по щекам и капали на диван. Несколько раз он пытался прикрываться руками и даже слезть с дивана. Однако, парни возвращали его на место, удерживали за руки и ноги. У мальчишки не было сил, чтобы попытаться сохранить хотя бы остатки достоинства.

- Пожалуйста! Не надо больше, я не могу-у-у-у-у! Больно-о-о-о! - верещал он после каждого удара. Но Виталя не унимался, положенный полтинник нужно было добить.

Тимка был в ужасе от своего позора. День так удачно начинался – удалось нагадить отчиму, и Максим так открыто показал свои теплые чувства к нему. А теперь из-за своего неосмотрительного поведения он стоял на коленях со спущенными трениками и ревел, размазывая рукавом рубашки слезы и сопли по лицу, а другой рукой растирал выпоротые ягодицы. Не дав ему оклематься, парни начали требовать выполнения условий спора, пиная несчастного мальчишку ногами, который от шока двух слов сказать не мог.

- Ну, давай, придурок, говори, кто ты есть на самом деле!

- Что, стремник вонючий, рассказывай, на какой помойке ночуешь!

- Бомжара петушиная, раз проспорил, говори, что обещал, сам же хотел признаться!

Даже слегка оклемавшись, Тимка не мог решиться произнести столь позорные слова для любого мальчишки, даже несмотря на продолжающееся издевательство над ним. Ногами его пинали несильно, так, слегка толкали для того, чтобы побольше поизмываться над и так полностью униженным мальчишкой. Но когда-то это надо было прекращать, тем более, что Максим мог вернуться в комнату в любую секунду - все-таки он здесь был хозяином. Лишний раз опускаться в его глазах Тимка не хотел, боясь потерять еще возможно существующий шанс восстановить с ним отношения. А ради этого он готов пойти на любые жертвы.

- Я чмошник... - Еле слышно произнесенные слова утонули в насмешках парней.

- Что ты там мямлишь? Давай, говори, громко и четко!

Обижено сопя, Тимка снова нерешительно, но четко произнес: - Ну... Это, я чмошник...

- Ну вот. А я тебе что говорил? А ты мне не верил. Вот теперь будешь меня слушаться. У каждого чмошника должен быть свой хозяин!

Тяжело поднимаясь с колен, Тимка аккуратно натянул треники.

- С фига ли я тебя должен слушаться? Я так сказал, потому что слово пацана дал, что спор будет честным. Лично я себя чмошником не считаю, так что думай, что хочешь.

Вот только-только парни прекратили его пинать, еще до конца не перестали течь слезы, а Тимка снова начал огрызаться.

- Пошел нахрен отсюда! – заорал на мальчишку Виталя, больше не в силах выносить его несносный характер.

- Ты тут не главный, если Максим скажет мне, тогда я уйду!

Виталя накинулся на него, схватил за шкирку и потащил на выход. Тимка особо не стал сопротивляться, сегодня здесь он натерпелся достаточно и сам начал искать причину, чтобы уйти.

По дороге к входной двери попался Максим.

- Макс, я его вышвырну? Он уже всех там достал.

- Хорошо, - равнодушно ответил Максим.

«Хорошо. Он сказал "хорошо"! – Как будто каленым железом обожгло сердце Тимки это слово. - Это значит, что теперь все кончено!»

Тимку вышвырнули в коридор, впечатав в стенку.

- Бывай, чмошник!

Дверь быстро захлопнулась, а Тимка сполз по стенке на пол и зарыдал пуще прежнего.

Было нестерпимо обидно, что теперь он стал абсолютно никчемным существом. Ни дома, ни с местными ребятами отношения у него не сложились. И все из-за этой проклятой порки. После каждого вынесенного побоя казалось, что он ее больше никогда не захочет. Ведь она была просто невыносима. Каждый раз приходилось кричать, реветь и просить пощады, унижая себя, да еще и после этого непонятно почему начинал вставать член. Каждый раз после порки Тимка зарекался, что больше ни за что не решится на подобное и никому не расскажет о том, что его пороли. Но как он ни старался, какая-то неведомая, непреодолимая сила толкала его на совершение поступков, которые приведут его к неприятностям, а также заставляла не просто рассказывать, а хвастаться и даже бравировать своим исполосованным задом.

И вот теперь из-за своего идиотского поведения, он, возможно, навсегда потерял свою любовь.

ГЛАВА 8. Необычный мальчишка

«Я должен заслужить его уважение. Должен! Чего бы это мне ни стоило. Ни за что не сдамся. Не позволю никому больше разлучить меня с любимым, как в детдоме!» - С такими мыслями Тимка поднялся с пола в подъезде. Нужно было все хорошенько обдумать. Нужен был какой-то план, реализация которого поднимет мальчишку в глазах любимого парня.

Все это сумасшествие последних дней осточертело. Хотелось выйти на улицу, на свежий воздух, вдохнуть запах летней травы, почувствовать на коже тепло солнца.

- Ой, батюшки мои! Это откуда такой взялся? – услышал Тимка голос какой-то старушки, сидевшей на лавочке возле подъезда. Остальные завсегдатаи этого места дружно закудахтали, вторя ей.

Мальчишка поморщился и сиганул через небольшой дворик в сторону парка с высокими деревьями и густо заросшим кустарником.

* * *

- И что ты тут за побоище устроил?! – спросил Максим у вернувшегося в комнату, с довольным лицом, Витали.

- Я тебя тоже хотел спросить, с каких пор ты стал с такими чмошниками дружбу водить?

- Я с ним не дружу! – взорвался Максим. - Просто решил помочь ему! Он попал в жуткую ситуацию.

- Ты что, Зорро теперь у нас?! С каких пор начал униженных и оскорбленных защищать?

- С тех пор, как повзрослел!

- Я-ясно. Получается, ты уже два дня как взрослый. Ведь три дня назад ты Игнатьева в унитаз головой макал за какой-то негативный отзыв в Интернете о нашей песне?! Меня вообще-то рядом не было. Ты сам потом перед нами хвастался, что отомстил за всех нас!

Ребята согласно закивали и вопросительно посмотрели на Максима. Им так же был интересен его странный поступок.

Максим осекся, потупил взгляд, устало сел на диван. Действительно, почему-то раньше заниматься такими вещами было очень весело. Возникало чувство превосходства над теми, кого унижали, да и над всеми остальными, кто боялся попасть в немилость их компании. И девчонки начинали видеть в нем не просто красавчика, но и инстинктивно чувствовали будущего защитника. А теперь вдруг стало стыдно за самого себя. За последние два дня с ним действительно что-то случилось, как будто раскрылась какая-то потаенная частичка души, спрятанная раньше за коросту цинизма и жестокости, а теперь она была разбита внезапно появившимся молоточком.

- Да ладно вам ссориться, мальчики, давайте уже начнем репетировать, - прервала неловкую паузу Оксана.

- Нет, сегодня я не в настроении, - раздраженно произнес Максим.

* * *

Тимка бежал быстрее ветра. Ветки больно стегали сквозь тонкую ткань одежды, босые ноги кололи опавшие шишки и веточки, но он не останавливался. Хотелось найти укромное местечко, чтобы полностью скрыться от посторонних глаз.

Парк был не ухожен: ни тропинок, ни людей, гуляющих тут, видно не было. Через метров сто деревья заканчивались, и взору открылась незавершенная стройка жилого кирпичного дома.

Дальше бежать не было смысла, среди деревьев и кустарников чувствуешь себя более защищенным. Раньше Тимка любил залезть на крышу какой-нибудь сарайки и лежать там, смотреть в небо. Тогда в голову приходили светлые мысли, а беспросветная тоска и уныние участи детдомовца уходили, хотя бы на время.

Сейчас, по понятным причинам, лечь на спину он не мог. Его нынешнее положение вполне соответствовало необходимости смотреть только вниз, в землю. Сегодня он опозорился, как никогда. И не было никого, кто мог бы подсказать, что делать дальше, или хотя бы поддержать и приободрить. Пришлось остаться со своими мыслями наедине и выдумывать нелепые теории относительно своего поведения. Становилось то жалко себя за несправедливую судьбу, то стыдно за то, что вытворял при приемном отце и у Максима.

Его душевные терзания прервал приближающийся хруст веток.

«Кто тут еще может шариться? Хотя, какая разница, все равно я опять, наверное, нарвусь на неприятности».

Удивительно, но только сейчас Тимка осознал, что непрошеный гость, пожалуй, единственный человек, общества которого он не хотел сейчас избегать.

- Юля... - аккуратно позвал он девочку, чтобы не напугать.

Голос юного героя, пожертвовавшего собой ради ее спасения, звучал для нее, как музыка. Она сразу отозвалась и скорым шагом подошла к нему, озабочено осматривая мальчишку с ног до головы.

- Тимочка, здравствуй. Как же я за тебя переживала. Прости, что тебе пришлось из-за меня перенести такое. Я теперь не знаю, как и отблагодарить тебя...

- Да ладно, брось. Хотя... У тебя есть пожрать чего-нибудь? А то на харчах отчима я скоро копыта откину.

- Ой, да, конечно. Вот, сейчас, - засуетилась Юля, доставая из рюкзака кулек с провизией.

- Ого, ты зачем с собой столько таскаешь? Бежать, что ли, собралась?! – насторожился мальчишка.

- Да нет, что ты. Просто я не люблю дома сидеть со своим отчимом... Всегда ухожу гулять как можно дольше, поэтому и еду беру. Да ты не волнуйся, ешь все, я совсем не голодная, и еще домой могу сходить, если понадобится. Я сама эти пирожки пекла. Нравятся?

Тимка довольно помахал головой, запихивая в рот очередной.

Когда Юля накормила и напоила юного героя, речь опять зашла о насущных проблемах.

- Он к тебе опять, поди, приставать начал? – забеспокоился Тимка.

- Ой, я же тебе как раз хотела рассказать хорошую новость. Я слышала, как мой по телефону говорил с твоим. В общем, я поняла, что они боятся, что ты такой дерзкий и можешь даже в полицию пойти нажаловаться. Представляешь? Они тебя боятся!

- М-м. Ну, здорово.

- Когда пойдешь?

- Куда?

- Как куда, в полицию!

- А-а, не знаю, не думал еще, - равнодушно бурчал себе под нос Тимка.

- Как это не думал?! Они же тебе такое сделали! А если не пойдешь, то могут опять... Ой, Боже, мне даже думать про это страшно. Как же ты это выдержал? – Девочка начала нежно поглаживать мальчика по голове.

- Да нормально, не бойся. И если нажалуюсь на них, меня в детдом вернут. А у меня тут еще дела есть, да и вообще не хочу в этот инкубатор.

Юля растеряно смотрела на него.

- А к врачу ты ходил? У тебя, ну... кровь не течет? – покраснела она.

- Не, все нормально, говорю же тебе.

- Я слышала, что когда первый раз, то там всегда очень больно и кровь течет.

После того, что случилось, доверительные отношения между ними были на самом высшем уровне, поэтому Тимка без малейшего стеснения мог рассказать даже о некоторых личных и интимных нюансах его жизни.

- У меня это не первый раз, поэтому все нормально.

- Ох! Тебя что, уже раньше насиловали?!

- Почему же насиловали, я сам хотел. Мы с дядей Паш... - осекся он, вспомнив, как дворник при каждой встрече умолял никому не рассказывать о том, что между ними происходит. – Ну, в общем, с одним мужиком было. Я его очень любил и даже сейчас люблю!

- С мужиком?! Ох. Они же старые и страшные. Как их можно любить? – поморщилась от отвращения Юля.

- Ты просто не понимаешь. Он, знаешь, какой был! Вот у него руки прямо все в таких мозолях были, шилом, наверное, если изо всех сил ковырять, и то не проткнешь. И сильные-пресильные. Пацаны рассказывали, что если он подзатыльник или щелбан отвесит тем, кто сильно шалит, так в голове потом аж звенит. Представляешь?! А вот когда он меня ими гладил по спине, по ногам, ну и... ну там, ну, в общем, везде, так они такими нежными становились. Аж выть хотелось, как мне хорошо было. А еще у него грудь была такая большая, вся в волосах. Дак я любил лечь на него сверху и слушать сердце. Он так дышал глубоко и убаюкивал меня. Я, бывало, так и засыпал на нем. И горячий, как батарея, был. Зимой после улицы было здорово к нему прийти. Он раздевал меня и грел об себя.

- Вот это да! Никогда о таком не слышала. Ну, то есть как, я, конечно, знаю, что есть там геи всякие, но чтобы мальчик и мужчина... Ну и ну. Тим, ты самый необычный мальчишка, которых я когда-либо видела.

- Это ты в точку попала. Такой необычный, что в психушку пора отправлять.

- Это почему же?

Тимка глубоко вздохнул. Даже дядя Паша тогда не понял его, а куда уж ей. Но поговорить об этом опять страсть как захотелось.

- Ну, вот смотри. Тебя когда-нибудь пороли?

- Нет, что ты! Хотя... Я когда совсем маленькой была, и мама с бабушкой живы были, то я очень веселой была. Ну, и когда могла нашалить сильно, мама мне по попе ладошкой шлепала, чтобы я успокоилась.

- Ну, это не совсем то, но похоже. Дек вот, а ты потом еще хотела, чтобы тебя опять пошлепали?

- Нет! Я потом плакала, было очень обидно!

- Ну, меня так же, но потом почему-то хочется, чтобы еще попороли, ведь интересно потерпеть же, правда?

- Зачем? Зачем терпеть?

- Ну. Не знаю. Потом как-то прикольно знать, что тебя пороли. Это как с мороженым. Ты когда его быстро ешь, то голову аж ломит. А как только отпустит, то сразу опять хочется. Но только при порке не голова от холода болит, а задница от жара, - засмеялся от своей шутки Тимка. Однако на Юлином лице было полное непонимание от рассуждений мальчишки.

- Потому что оно вкусное, поэтому еще хочется. Тебе что, порка так же нравится, как сладости есть?

- М-м. Я сам не понимаю, вроде как-то и неприятно, и стыдно, но все равно нравится, - почесав затылок, сказал Тимка. - Ай, ладно, забей, короче, - сдался он.

- Тем, ну ей-Богу, ты самый странный и одновременно лучший мальчишка на всем свете!

Несмотря на то, что полного понимания достичь не удалось, на сердце полегчало. Они долго вместе гуляли по парку, разговаривали о своих проблемах, коих у каждого было превеликое множество. Тимка даже рассказал причину, почему он не сбегает от отчима, но не решился назвать имя этой причины, понимая, что Максим не желает распространения информации о том, что произошло между ними.

Незаметно для себя они пошли на звук озорных голосов и вышли к школьному стадиону. Предполагалось, что он должен быть покрыт травой, но мальчишки так часто тут играли, что вытоптали ее напрочь, и куски выжившей травы виделись лишь по краям поля. По обеим сторонам стояли трибуны для зрителей, которые сейчас пустовали, поскольку игра шла любительская. Команды собрались из мальчишек разных возрастов. Одного взгляда Тимке хватило, чтобы понять, что одна из команд была явно слабее. Вскоре стала известна и причина такого неравного распределения игроков. Капитаном сильной команды был его недавний обидчик - Виталий, который постоянно покрикивал на всех, раздавая указания.

При наблюдении за игрой Тимкины глаза загорелись от воспоминаний, когда он сам часто гонял мяч со своими товарищами в детском доме и в школе. Страсть как захотелось поиграть сейчас. Но участие в матче недавно приобретенного недоброжелателя и боязнь вновь быть обсмеянным за свой внешний вид заставили его сдержаться от этого порыва. Мальчишка уже хотел развернуться и потащить Юлю обратно в парк, но тут он услыхал знакомый голос. Его он ни с кем не мог перепутать. Стоя сзади за трибунами, он совсем не заметил, что за игрой наблюдает Максим в окружении четырех девчонок, его ровесниц. Они окружили его, как куры на насесте, и что-то тараторили наперебой друг другу. А сам парень, развалившись на скамье, равнодушно смотрел на игру.

- Ясно, вот, что это за причина. Ну ты даешь! – быстро сообразила Юля с учетом недавнего рассказа Тимки, потому что он смотрел совсем не на девчонок.

Тимка одернулся. Трудно было не заметить, что именно этот парень был его предметом обожания. Когда он увидел Максима, для мальчишки остальной мир перестал существовать. Он откровенно пялился на парня, а рот открылся так широко, что туда мог залететь целый воробей.

- Ну, а чего такого. Смотри, какой он!

- Знаю я, какой он! Больше всего ненавижу таких! Они считают, что раз у них родители богатые, значит, им все можно. Наглые, заносчивые. Ненавижу!

- Да нет. Максим-то не такой! Он вообще нормальный. Это все вон тот верзила!

- Вообще-то, этот верзила всего лишь «правая рука» Максима. А всем заправляет именно он. И издеваются они над другими с подачи Максима. Не понимаю, как такой мальчик, как ты, мог влюбиться в такого, как он?! У тебя с ним шансов меньше, чем у пастушка с принцессой. Вот поверь мне, лучше выбрось его из головы.

Но Тимка уже не слушал ее, поскольку у него появилась интересная идея.

- Можно с вами поиграть? Можно к вам? – несколько раз просился Тимка у пробегающих мимо футболистов, не замечающих его в пылу баталии.

- Давай! Только быстро, и так уже десять-ноль, проигрываем. - Наконец кто-то заметил его.

Тимка сиганул на поле, сразу начал выискивать выгодную позицию, чтобы ему пасанули. Однако, новичку пока никто не хотел доверять.

Спустя пару минут Виталя заметил Тимку:

- О-о, чмошник! Уже очухался? И кто тебе разрешил с нами играть?! Вали отсюда нахрен!

- У нас на одного меньше было, чем у вас! Ты и так самых лучших забрал! Пусть хоть он поиграет за нас! - дружно начала возмущаться слабая команда.

- Хлебала завалили! Или по шее кто хочет получить?

Только после того, как мальчишки притихли, Виталя решил проявить снисходительность, не увидев в Тимке угрозы:

- Ладно, хотите играть с чмошником – пожалуйста.

Все давно привыкли, что Виталя разбрасывается оскорблениями налево и направо, поэтому на слово «чмошник» не обратили никакого внимания, в общем-то, как и сам Тимка. Ведь у него сейчас была более важная цель, чем огрызаться на обидные прозвища. Не обратили внимание и на внешний вид новичка, не до того сейчас было, да и во время игры часто случались падения на грунтовое игровое поле, поэтому большинство пацанов бегали чумазые.

В первую же встречу с соперником с мячом Тимке удалось ловко отобрать мяч и... Что тут началось! Его ноги замелькали быстрее, чем крылья у воробья. Пробежав полполя, не рискуя передать никому мяч, он обыграл четверых соперников и снайперским ударом засадил мяч в ворота, пропустив его между ног вратаря.

- Ва-ау! – послышалось по всему полю, даже от советников.

В один момент Тимка превратился из пешки в ладью.

Поле этого все старались пасануть именно Тимке. А он, и так считавшийся лучшим игроком в предыдущем коллективе, смог удивить даже самого себя - такие невероятные проходы, обводки и финты он совершал. Трюки следовали один за другим и с такой частотой, что, казалось, это был уже не футбольный матч, а выступление профессионального гимнаста. Второй, третий и четвертый гол подряд влетел в ворота соперников и все от босоногого мальчишки, который помимо этого умудрялся блокировать атаки на свои ворота. Он бегал из одного края поля в другой, не зная усталости, смешно подтягивая вечно сползающие с него треники. Увидев, как Юля хлопает в ладоши, он надеялся, что сейчас также реагирует и Максим, но жутко боялся посмотреть на него. Несколько раз Тимка поворачивая голову в его сторону, но в последний миг отводил взгляд.

«Вдруг он специально отвернулся, как во время сегодняшней порки? Вдруг вообще ушел, не желая больше видеть меня?"

Но в какой-то момент мальчик набрался смелости. Их взгляды соприкоснулись, и Тимка не увидел в нем презрения, которого так боялся. Нет, наоборот, Максим с интересом смотрел на него и слегка улыбался.

Потеряв на короткое время концентрацию на игре, Тимка пропустил мяч, который ему в очередной раз пасанули. Несмотря на это, бежавший на него Виталя, чтобы перехватить пас, все равно сбил мальчика с ног.

Но теперь Тиму было не остановить. Он тут же подскочил на ноги и ринулся в пучину игры. Казалось, это невозможно, но мальчик стал бегать еще быстрее. Как будто от секундного взгляда в глаза Максиму он зарядился энергией!

Игра стала настолько интересной, что задорные крики стали привлекать все больше и больше зрителей. Буквально через полчаса почти половина всех трибун была занята как детворой, так и взрослыми, искренне интересующимися новичком и любуясь его игрой. Теперь уже практически весь двор болел за слабую команду, а точнее, за одного из ее игроков.

Виталя орал на своих во все горло, не стесняясь даже матерных слов. После пятого и шестого голов от него поступила тайная команда начать жесткую игру против наглого новичка. Теперь Тимке пришлось несладко. Сейчас ему реже удавалось создавать голевые моменты и вообще отбирать мяч, так как его нещадно толкали, пихали и пинали. Седьмое и восьмое очко удалось взять с огромным трудом, при этом не удалось отбить одну из атак и счет стал 8:11.

На возмущения зрителей из-за грубой игры Виталя велел не обращать внимания - ему нужна была еще одна победа над дерзким новичком, любой ценой. А Тимка, на удивление всем, после каждого падения от какой-нибудь подножки, тут же поднимался с земли, абсолютно не возмущался и не жаловался на неспортивное поведение. Даже после того, как он у ворот соперника в невероятном прыжке головой послал мяч «в девятку», а Виталя при этом с лету ударил плечом ему в ноги так, что мальчишка сделал в воздухе сальто и плашмя рухнул на землю. Падение было столь ужасающим, что с трибун послышались возгласы:

- Убился! Спину сломал! Кошмар!

А Тимка тем временем поднялся на ноги и побежал играть дальше, лишь потирая ушибленную ляжку.

- Вот это пацан!

Девятый гол забил самый хилый пацан из команды, которому Тимка умело пасанул, решив поделиться частичкой славы, пожалев затравленного всеми мальчонку. Десятый гол издевательски забил сам Тимка, обыграв далеко вышедшего из ворот голкипера. Оставшись в полном одиночестве, он спокойно остановился у самой линии, развернулся спиной к мячу и, присев, задницей толкнул мяч в ворота. Трибуны просто валились с ног от смеха, а Виталя рассвирепел.

- Все, игра окончена!

- Как окончена?! Подожди, мы сейчас отыграемся у вас! – возмущалась «слабая» команда.

- Я сказал, окончена! Три часа уже играем, все!

Счет был 10:11, но это было абсолютно неважно. В таком восторге сейчас пребывала Тимкина команда, да и зрительские симпатии были полностью на их стороне. Все окружили новичка, пытаясь познакомиться. Даже соперники подходили и жали ему руку, признавая его профессионализм. Несколько мужиков, видимо, ярых поклонников футбола, подхватили его на руки и начали подбрасывать вверх, как на батуте. Конечно, Тимке было приятно такое внимание: слышать в свой адрес столько похвалы, особенно после того, как с ним обращались последнее время. Но все это он бы не задумываясь променял на одобрение одного-единственного человека.

Виталя сразу же удалился с поля в одиночестве. Он был поражен, как новичку, не сыгравшемуся с местными ребятами, удалось так результативно отыграть. Более того, непонятно, как он, буквально за несколько часов, смог оправиться после такого сильного унижения, перенесенного утром. Любой бы после такого позора неделю не выходил из дома. Это сильно расходилось с его богатым опытом издевательств в школе и во дворе.

А Тимка тем временем продолжал купаться в лучах славы. Его то трепали по голове, то хлопали по плечу. Правой руки на всех не хватало, поэтому многие жали левую.

- Вы так разорвете его. Ему и так досталось во время игры! – сказал, пробравшись сквозь толпу, Максим. Он тоже пожал Тимке руку, искренне радуясь, как мальчик прославился, и тут же удалился.

Вытянув изо всей силы шею и встав на цыпочки, Тимка попытался проследить сквозь толпу людей, куда пошел парень.

«Вроде, домой.»

Несмотря на желание мальчишки тут же побежать за Максимом, сделать ему это удалось не сразу. Еще минут пять его не отпускали и расспрашивали, о чем только можно:

- Придешь завтра поиграть? Ты где живешь? Давно сюда переехал? В нашей школе учиться будешь? Давай к нам в секцию футбола?

Коротко отвечая на вопросы, слегка удовлетворив любопытство собравшихся, Тимке кое-как удалось вырваться из толпы, соврав, что его ждут дома.

Один лестничный пролет за другим проскакивал у него под ногами. Мальчик бежал через две ступеньки, стараясь нагнать Максима, прежде чем он зайдет к себе в квартиру. Иначе придется звонить к нему, а навязываться Тимка не хотел. Но ему не повезло, слишком поздно он пустился вдогонку. Остановившись на лестничной клетке четвертого этажа, мальчик тоскливо выдохнул.

- Привет еще раз...

Тимка повернул голову в сторону, откуда исходил звук. На самой верхней ступеньке следующего лестничного пролета стояла Оксана. Он сразу же узнал одного из своих недавних обидчиков.

- Ну, что еще? – недовольно буркнул Тимка, отвернувшись.

- В общем-то, ничего особенного. Просто хотела сказать, что ты здорово в футбол играешь. - Интонация голоса у девочки была дружелюбной, что ввело мальчика в замешательство.

- Я знаю...

- Ха, ты еще и скромный. - Сарказм прозвучал в еще более мягких тонах, как будто не был нацелен, чтобы подколоть.

Мальчик совсем растерялся, когда Оксана начала аккуратно спускаться, подходя все ближе и ближе к нему. Тимка насторожился и смущенно, с недоверием смотрел на нее. А взгляд девочки буквально пожирал его, бегал с ног до головы, туда и обратно, всегда задерживаясь на лице. Сейчас этот мальчишка был для нее настоящей загадкой.

Еще утром он был жалким, нахальным неряхой. На ее глазах его растоптали и унизили, как и многих других, оказавшихся в немилости ее друзей. И внезапно, уже после обеда, он предстал в совершенно другом образе – смелый, напористый, стойко противостоящий во время игры такому здоровяку как Виталя, без ругани и драк переносящий несправедливое и неспортивное поведение на поле по отношению к нему. Поле того, как Оксана узнала его получше, старая рваная одежда, нелепо смотревшаяся на нем, потеряла значение. Наоборот, получился еще один загадочный контраст между этим тряпьем и его красивым, спортивным, пропорционально сложенным телом. Только сейчас она смогла как следует разглядеть его лицо. Только сейчас она увидела, какие у него большие, голубые глаза; подчеркивающие их красоту черные, тонкие, но густые брови и длинные изогнутые ресницы; светлые, длинные, немного вьющиеся волосы, несмотря на то, что были взъерошены - дополняли красивую «картинку». Правильные острые скулы, симпатичный, слегка курносый носик с легкими конопушками, аккуратные ушки выглядывали из-под волос.

Высокая, больше, чем на полголовы выше Тимки, девочка остановилась в метре и не могла оторвать от него глаз. Мальчик почувствовал, как от нее повеяло приятным ароматом яблок, то ли от ее геля для душа, то ли еще от чего, он в этом ничего не понимал. Он просто смотрел на нее снизу вверх, не понимая, что происходит.

- Я еще хотела извиниться за то, что сегодня ребята сделали. Они иногда такими придурками бывают. Могут докопаться до любой мелочи и устроить из этого потасовку. Да и я тоже виновата, повелась на дурацкие идеи Витали. Но мне правда очень жаль, что так вышло, - сказала Оксана, приблизившись еще.

Тимка лишь, раскрыв рот, слушал ее и даже во время возникшей паузы не знал, что на эти неожиданные извинения ответить.

- Просто как-то все само собой вышло. Я понимаю, почему ты начал огрызаться. В новом коллективе всегда сложно, особенно, когда ты... Ну, то есть... Немного другому... - замешкалась Оксана, пытаясь не употреблять слова, которые могли задеть мальчика.

Тимке поскорее хотелось закончить этот неинтересный для него разговор, а перспектива подружиться с Оксаной его не интересовала.

- Да ладно, я уже забыл.

Оксана удивленно вскинула брови:

- Так быстро. Ничего себе! Ты же так плак... Ой. Ну, то есть я думала, тебе очень больно было.

- Конечно было! Такой бугай лупил со всей дури! Просто я не такой трус, как твои дружки – толпой на одного нападают. Ну, кроме Максима, он-то нормальный. А то, что выпороли, так что тут такого? В петлю, что ли, после этого лезть? Мне, между прочим, и не так перепадало. Просто если бы вчера вечером отчим не отодрал, дек я бы вообще не пикнул сегодня. И вообще, настоящий пацан не должен бояться получать ремня!

Опять всплыла любимая тема Тимки, и по мере изложения своих мыслей на этот счет его глаза начали светиться от восторга, а скованность ушла.

- Ну и здорово тогда, - обрадовалась девочка, что щекотливая ситуация разрешилась.

- А знаешь, как меня отчим в самом начале выпорол? Там, короче...

- Ой, Тим, давай не будем больше про это. Мне как-то не по себе от таких тем, про драки и избиения всякие. Лучше расскажи, откуда ты у нас тут взялся и надолго ли останешься?

Мальчик расстроено вздохнул из-за того, что ему не дали выговориться. Но если просто так вернуться к теме, это будет смотреться странно.

- Детдомовский я, взял вот этот мужик на воспитание, - показал он пальцем на обшарпанную дверь. – Пока не знаю, сколько проживу, пока не выгонит, наверное.

- Ой, ничего себе! Ты сирота, получается. Бедненький. А этот дядя Боря же маргинал полный, как ты живешь там с ним?

- Терпимо, зато с Максом познакомился. Он знаешь какой классный. У него, ой... Ты, наверное, лучше меня его знаешь?

- Ну конечно. Я с ним больше десяти лет знакома. Странно, что ты о нем так отзываешься, он такой же, как вся его компания.

- Ну, значит, ты его плохо знаешь! Поняла? – возмутился Тимка, не выдержав даже малейшей критики в адрес Максима.

- Ой, ладно, ладно. Молчу, - во весь рот заулыбалась девочка и тут же не удержалась, чтобы подшутить: – Ты так говоришь про него и защищаешь, как будто влюбился.

Тимка яростно выпучил глаза и покраснел. Все-таки детская дразнилка «Тили-тили-тесто» не знает ориентации. Но Оксана ожидала подобной реакции и, не дав мальчишке начать отбиваться, быстро остановила нарастающую волну возмущения:

- Да шучу я! Успокойся. Ха-ха-ха.

Тимка обиженно отвернулся, а Оксана начала кусать губы, подыскивая тему для разговора, которая позволит задобрить его.

- Ой, может, ты есть хочешь? Ты так бегал много, поди голодный совсем? У меня мама очень вкусно готовит и почти всегда сама.

Тимка, несмотря на то, что еще дулся, почти моментально ответил:

- Угу.

«Хоть с этим везет - все подряд покормить меня хотят, прям как бездомного котенка. Ну и пусть. Харчи тут у всех, что надо, не то, что эта безвкусная резина в детдоме!»

Радость от перспективы полакомиться его сильно обрадовала, и Тимка, как ни старался, не смог удержаться от улыбки.

Увидев на его лице еще и симпатичные ямочки по краям губ, Оксана совсем начала терять голову и даже слегка пискнула, выпустив восторг. Бесцеремонно схватив его за руку, потащила за собой вверх по лестнице. Подниматься пришлось всего на один этаж. Девочка открыла дверь в квартиру своим ключом и завела мальчика внутрь.

«Тут одни богачи, что ли, живут, кроме моего?» - подумал Тимка, увидев обстановку.

Оксана сразу повела его на кухню, откуда веяло приятным ароматом жареных котлет и свежей выпечки. Спиной к двери на кухне стояла мама девочки и занималась готовкой. Несмотря на постоянную работу по дому двух служанок, которые поддерживали порядок в квартире, стирали и гладили белье, и тому подобное, хозяйка всегда готовила сама.

Душа Тимки ликовала в предвкушении, что сейчас он будет кушать в кругу настоящей семьи, и впервые в жизни увидит настоящую маму, пусть и не его, но все же взаправдашнюю. Хотя и этот «недостаток» можно компенсировать, представив на это кроткое время, что все-таки это родная мама.

- Мам, познакомься с Тимофеем.

- Здравствуйте, - с трепетом, стараясь сделать как можно ласковее свой голос, поздоровался мальчик.

Женщина повернулась и с удивлением посмотрела на гостя. Быстро осмотрев его с ног до головы, она обратилась к дочери.

- Оксана, ты кого это привела домой?! – строго спросила женщина.

- Он наш новый сосед, пару дней назад к нам переехал. Мы с ним уже подружились, - с восхищением ответила Оксана.

Такой блеск в глазах дочери женщина уже видела. Она побледнела, приложив одну руку к сердцу.

«Ничего себе, какого она друга нашла», -подумала она.

С трудом перенося ухаживания даже мальчика из очень благополучной и обеспеченной семьи, на этого мальчишку она вообще не могла смотреть и возненавидела с первого взгляда.

«Два дня как появился и уже к ней в доверие втерся. И что же у него на уме? Да все, что угодно, но только ничего хорошего…»

- Что? – возмутилась мамаша. - И с каких пор ты дружишь с таким вот никчемными мальчишкой?! – посмотрела она на него с отвращением.

Тимкино сердце ушло в пятки, он сразу попятился назад. Но Оксана не отпускала его, сильнее вцепившись в руку.

- Мама, ты что! Как ты можешь так говорить! Он же сирота круглый. Ему и так плохо живется, ребята обижают, а тут ты еще так себя ведешь! – начала повышать тон Оксана от возмущения.

- Да он же хулиган отпетый! Ты что, не видишь по нему? Я же тебе объясняла сто раз, с кем можно дружить, а с кем нет!

- Да, я помню. Вот с ним можно, я точно знаю!

- Оксана, я тебе сказала, немедленно выведи его! – Затем, посмотрев на мальчика, закричала на него: - Что тебе от нее надо?! А ну убирайся отсюда, живо! И не смей к ней больше подходить!

Тимка, поняв, что вырываться бесполезно, отвернулся, не выдержав недоброго взгляда женщины, и бормотал себе под нос:

- Мне лучше уйти. Ну отпусти. Не надо из-за меня так.

Но его никто не слышал. Оксана не собиралась отпускать руки мальчика, а спор с матерью постепенно перерастал в истерику, как будто у нее отбирали любимую игрушку.

Когда к тебе относятся с пренебрежением - это ужасно обидно и унизительно. На первый взгляд может показаться, что после того, что вытворял с мальчиком приемный отец, возникшая из-за него ссора капризной девчонки с мамой должна показаться мелочью. Однако, Тимка воспринимал происходящее совсем по-другому.

За долгие годы, проведенные в детдоме, сердце мальчика истосковалось. Всякий раз, когда он видел, как его одноклассников встречали их родители, обнимали и целовали, снимали с плеч тяжелый портфель, усаживали в машину или, взяв за руку, вели домой, у него наворачивались слезы.

«Почему меня никто никогда так не встречает? Почему я в одиночестве должен идти туда, где, в общем-то, никому не нужен? Ну хоть бы раз меня кто-нибудь встретил..."

С трёх лет у него появилась традиция: проснувшись, первым делам посмотреть в окно - не пришли ли за ним родители. Когда начал ходить в школу, ловил взгляд каждого взрослого, проходящего рядом – вдруг именно этот прохожий является его родителем и ищет своего пропавшего сына. Многие дети после нескольких лет ожидания теряли надежду, замыкались в себе, обозлившись на весь мир. Но Тимка не думал сдаваться, это было не в его характере. Наоборот, со временем недосягаемые и далекие, чужие родители стали для него как божества. Единение с ними казалось величайшим счастьем на свете.

Именно поэтому происходящий сейчас скандал воспринимался им болезненнее, чем кем бы то ни было. Для него казалась дикостью, что Оксана так может кричать на самого дорогого человека на всем белом свете, да еще и без причины.

«Ну кто я для тебя?! Это же твоя, родная мама!»

Мальчик думал, что хуже уже быть не может.

«Даже когда отчим насиловал, не так стыдно было».

Но он сильно ошибался. Оказалось, что в это время в квартире находился отец Оксаны. Двухметровый мужчина лет пятидесяти с широченными плечами вышел на звуки скандала. На нем была красивая военная форма, на каждом погоне сверкали по две огромные генеральские звезды. Когда Тимка увидел его, у него подкосились ноги.

- Так, что здесь происходит? – Командный голос буквально заставил задрожать стены. Казалось, что еще одна фраза в таком тоне, и звуковые волны генеральского баса могут разорвать тело мальчика на куски.

- Это! Мой! Друг! Что вам непонятно?! Я просто хочу его покормить! Вам что, еды жалко?! – кричала Оксана, топая ногами.

Генерал строго посмотрел на виновника разразившегося в его доме скандала. Мнение о нем сложилось аналогичное, что и у жены. А Тимка, как первый раз его увидел, так остолбенел, что не мог оторвать глаз от лица мужчины.

- Кто такой?! Зачем пришел?! Отвечай живо! И не вздумай мне врать! - нахмурившись, через губу спросил генерал.

Бедный мальчишка теперь был зажат между двумя родителями Оксаны посреди длинного коридора, и даже если бы она сейчас его отпустила - бежать от этого позора просто некуда. Вжав как можно сильнее голову в плечи, на полусогнутых ногах Тимка залепетал:

- Я просто... Я не хотел... Простите меня... Можно мне уйти?..

- Да что ты там бормочешь?! Отвечай как следует! Мямля!

После этого Тимка совсем потерял дар речи и теперь просто стоял, дрожа всем телом, не понимая, как попал в такую глупую ситуацию и чем заслужил такое отношение к себе. Мужчина прищурил глаза, как будто что-то вспомнил, и еще раз подозрительно осмотрел мальчика

- Та-ак! А ну-ка выворачивай карманы!

Тимка так и стоял, не в силах пошевелиться от страха.

- Папа! Зачем это?

- Сегодня по радио сказали, что возле нашего дома неизвестный у пенсионерки кошелек выхватил. Наверняка вот из такой шпаны кто-то сработал.

- Ничего он не выхватывал. Он полдня в футбол играл, я сама видела!

- А до этого где был? М?! – обратился он уже к Тимке.

- Я просто гулял, - кое-как смог выдавить из себя мальчик, чтобы попытаться отвести от себя подозрение.

- Где гулял?

- В лесу.

- Ах, в лесу! Ну ясно. - Но генерал был не намерен долго разглагольствовать и сам двинулся на него, чтобы вывернуть карманы на трениках.

Оксана дернула мальчика на себя, оттащив от отца, прижала к стене, а затем навалилась на него и обхватила руками, стараясь отгородить от обоих родителей. Мамаша охнула, опять схватившись за сердце, а отец, побагровев от злости, видя, как его дочь прижимается к какому-то оборванцу, сделал шаг вперед, схватил Тимку за волосы и безжалостно потащил на себя. Мальчишка от боли завыл благим матом, чем перепугал Оксану и вынудил выпустить его из своих объятий. Генерал, не упуская ни мгновения, быстро потащил мальчика через всю квартиру в свой домашний кабинет, держа его все так же за волосы перед собой, тем самым отгородив его от дочери, которая кинулась отбивать друга.

Тимка скулил:

- Ай, ай, больно, дяденька, пустите!

Оксана кричала:

- Да отпусти его, он хороший!

А генерал успокаивал дочь:

- Оксаночка, да я только поговорю с ним и отпущу, подожди нас в гостиной.

Массивная звуконепроницаемая дверь в кабинет генерала захлопнулась. Мужчина швырнул Тимку вперед, так что он упал посередине кабинета.

- Встать! Ко мне подошел! – приказал мужчина, усаживаясь на кушетку.

Трясясь от страха, мальчик с трудом поднялся и, еле удерживая равновесие на дрожащих коленках, подошел, смотря себе под ноги, нерешительно остановившись в полутора метрах от кушетки. Генерал, поморщившись, схватил его за грудки и рывком, так что ткань рубашки затрещала в нескольких местах, подтащил к себе вплотную.

- Ты зачем, шпана подзаборная, к моей дочери пристал?! Ты посмотри на себя, паскудник. Кто ты такой и кто она! Куда ты вообще суешься?! Я за нее тебя заживо закопаю!

- Я к ней не приставал, - тихо начал оправдываться мальчик.

Генерал обеими руками схватил его за плечи и два раза тряхнул, так сильно, что Тимка вскрикнул.

- Не ври мне! Не смей, щенок! И смотри мне в глаза, когда говоришь!

Мальчишка с трудом поднял голову, глаза с наворачивающимися слезами дрожали. Лишь одно мгновение он смог удержать свой взгляд на суровом выражении лица мужчины, после чего снова поник. Тогда крепкая рука схватила его за подбородок и подняла голову так, чтобы взгляду Тимки было некуда деваться.

- Я на таких, как ты, насмотрелся, когда в молодости в колонии работал. Все вы ублюдки одинаковые. Врете без зазрения совести. Курите, пьете, воруете, потом и до грабежей доходит дело, а то и похлеще. И так, пока либо в тюрьме вас не сгноят, либо свои же подельники не прирежут.

- Но я совсем не такой, почему вы на меня так?.. - уже плача от обиды, произнес мальчик.

- Конечно, все вы так говорите! Только и слышал от вас, что «я не виноват», а когда прижмут доказательствами, ноете - «я так больше не буду». А как только выпускают из колонии, так сразу же за старое беретесь! Ничему вас зона не учит, бестолочи!

- Ну пожалуйста. Перестаньте. Я не... я не такой, - захлебывался слезами от обиды Тимка. - И я всему учусь. Я вообще отличник круглый и олимпиады районные выигрывал даже.

- Что?! Отличник?! По какому предмету? По лазанью в форточки в чужие дома? Ну, в это я еще поверю.

«Да что же это такое? Как так можно беспочвенно обвинять? Что за ужасная ситуация? Просто какой-то кошмарный сон».

Тимка понял, что оправдываться совершенно бесполезно, только еще хуже становится.

А мужчина не унимался. Какая-то дикая ярость поднималась в нем, он все сильнее сжимал в своих руках Тимкины плечи, как будто хотел раздавить его, и нескончаемые обвинения продолжали сыпаться. Увидев, что полностью сломил дух мальчика, генерал начал делать то, что ему помешали в коридоре.

- Ну-ка давай посмотрим, что у тебя в карманах.

Тимка, наслушавшись про тюремный опыт генерала, и правда начал чувствовать себя виноватым, только не знал, в чем конкретно. Ну не может же просто так без причины такое происходить. Может он и правда что-то сделал плохое, но не запомнил этого. Мальчик даже испугался, что в его кармане и правда окажется какая-то не его вещь, но вывернутый наружу карман показал только наличие дырок в нем. Во втором кармане мужчина что-то нащупал, но когда вывернул его, на пол посыпалась шелуха от семечек, куча ниток, какие-то грязные обрывки бумаги, несколько бычков и даже старый засохший презерватив.

- Это что такое?! Ты что, дебил конченный, что ли?!

Хотелось просто провалиться под землю от стыда. Как он мог забыть про это? Убираясь в квартире отчима, Тимка так вымотался, что последние остатки мусора он запихал себе в карман, чтобы лишний раз не бегать к мусорке, но забыл от него избавиться. Хорошо, что еще большая часть выпала, пока он бегал повсюду, но эта нелепая кучка как-то закатилась в самый низ кармана и не провалилась сквозь имеющиеся там дырки.

- Ты зачем это таскаешь с собой? А?

Тимка изо всех сил зажмурился, не в силах больше терпеть унижение. А генерал тем временем продолжил свой обыск.

«Когда же это закончится, сколько еще можно издеваться надо мной?"

Время тянулось медленно, а обыск все никак не заканчивался. Мужчина все шарил и шарил по его одежде, обыскивая все, что можно. В какой-то момент Тимка осознал, что на обыск это уже не похоже. Уж слишком странно двигались руки по его телу и ощупывали его в разных местах по нескольку раз. Да и искать-то было негде, третий и последний карман на рубашке был вообще разорван в клочья.

Крепкие руки гладили и гладили его ноги, талию, грудь. Затем начали то сильно сжимать ягодицы, то щипать за бока и живот. Несколько раз левая рука медленно, крадучись между ног, поднималась до самого паха и начинала там тщательно все ощупывать. Тимка приоткрыл глаза и вопросительно посмотрел на генерала, у которого выражение лица изменилось со злобного на какое-то довольное и одновременно пугающее. А тот, увидев, что мальчик осознал всю странность ситуации, с ухмылкой произнес:

- Кажется, я кое-что нашел.

- Что? – насторожился мальчик.

Мужчина тут же пятерней правой руки обхватил его гениталии, с силой сжал их и потянул вниз.

- А вот что!

Тимка заскулил, раздвинул ноги и слегка присел, чтобы попытаться ослабить боль.

- А ну давай это сюда, паршивец, что ты там запрятал?

- Ой, ой, ой, - заверещал мальчик. - Дяденька, не надо, это же не то совсем.

- Не то, говоришь? Сейчас вытащу то, что там у тебя болтается, и тогда определю, то это или не то. Если окажется, что действительно не то - верну тебе обратно, прямо в руки, не беспокойся, - злорадствовал мужчина, еще сильнее потянув руку вниз.

Тимка вслед за мучавшей его рукой приседал все ниже и ниже. Поза была жутко неудобная, так как его тянули не только вниз, но еще и вперед. Пришлось как можно шире развести колени и приседать почти до самого пола, как сумоист перед началом схватки, так что аж сухожилия в паху заныли от натяжения. В конце концов, он так извернулся, что рука мужчины коснулась пола. Поскольку тянуть дальше было некуда, хватка ослабла, а мальчику было велено встать. Но на полпути яйца и член опять сжал железный кулак, а другой рукой генерал схватил за волосы на голове. Обе руки начали тянуть в разные стороны, и по кабинету раздался истошный крик. Но его мучитель был безжалостен. Мужчина пристально смотрел Тимке прямо в глаза, наслаждаясь его мучениями с довольным выражением лица. Такого ужасного взгляда Тимка не забудет никогда.

Гениталии уже полыхали от боли, а генерал продолжал их терзать, выкручивая в разные стороны, периодически сжимая посильнее или резко дергая в разные стороны. Как только Тимка не просил и умолял сжалиться над ним, какие только обещания не давал, что исправится и ни за что не станет преступником, но все его мольбы были встречены молчанием. Страшным, душераздирающим молчанием и томным взглядом, который буквально упивался его мучениями.

Тимка настолько был напуган, что действительно начал мысленно прощаться со своими достоинствами. Но неожиданно обе руки отпустили его, и он упал на колени, обхватив свои ноги, как бы защищая истерзанное место, которое начало быстро опухать и увеличиваться в размерах. Пришлось даже раздвинуть слегка ноги.

Дав пять минут, чтобы мальчик отдышался, мужчина развернул его спиной к себе и рывком сдернул треники, оголив ягодицы.

- Ну хоть кто-то правильно таких, как ты, воспитывает, - с насмешкой произнес генерал, глядя на выпоротые ягодицы. – Ну что, осталось последнее место, которое нужно обыскать. Думаешь, я не знаю, что ты мог туда затолкать что-нибудь?

Тимка почувствовал, как чужой палец начал пробираться между его ягодиц, нащупывая дырочку, а затем бесцеремонно полез внутрь. Опять резкая боль пронзила все его тело. Несмоченный и несмазанный палец начал раздирать нежную внутреннюю плоть. Мальчик тут же по привычке принял колено-локтевую позу, как можно сильнее прогнул спину и расставил ноги пошире, чтобы попытаться ослабить боль.

- Вот это да! – рассмеялся генерал, почувствовав, с какой легкостью его палец вошел в очко и как профессионально занял позу мальчишка. - Ну теперь понятно, по какому предмету ты отличник. В колонии запетушили или на свободе «на панели» работаешь?

- Нет! Я не такой! – сквозь режущую боль возмутился Тимка.

А напор сзади продолжал нарастать. Опять мальчишка заплакал от боли и обиды.

- Теперь я знаю, какой ты. Выходит, зря беспокоился за дочь, она просто себе новую подружку завела. Повезло тебе, что все выяснилось, а то бы тебе яйца-то оторвал.

- Я же говорил, что не приставал к ней. Отпустите, пожалуйста, мне очень больно, - ревел Тимка все сильнее, пока палец пролезал глубже.

- Я на полпути не останавливаюсь, раз начал - нужно закончить.

К ягодицам прикоснулись костяшки кулака. Это означало, что осталось вытерпеть обратный путь. И на этом все. Однако мужчина не стал вытаскивать палец. Замерев там, как клизма, его кончик начал интенсивно шевелиться, нащупывая бугорок простаты.

Тимка выпучил глаза, глубоко задышал. Приятная истома от паха прокатилась судорогами сладострастия по всему телу. Ощущение было такими мощным, не идущим ни в какое сравнение с тем, когда дядя Паша трахал его в попу. Член мигом встал колом. Не в силах контролировать себя, мальчишка стонал все громче и громче, полностью погрузившись в эти ощущения, забыв о том, где находится.

Неожиданно палец начал совершать поступательные движения, наращивая амплитуду, при этом манипуляции с бугорком простаты не прекратились. Тело Тимки просто сходило с ума, не понимая, на что ему сильнее реагировать, то ли на режущую боль от трения, то ли от возбуждения. В стонах и криках оба чувства перемешались и поочередно выходили на передний план. Все тело извивалось, как у пойманной змеи. Очень быстро мальчишка почувствовал, что сейчас кончит на ковер под себя, прямо перед генералом.

«Нихрена себе, зашел покушать!» - проскочила мысль у Тимки сквозь эту необычную, сладкую муку.

Но неожиданно, в самый последний момент, массаж простаты прекратился, весь палец замер. Тимка развернулся, недовольно посмотрев на мужчину.

«Ну что остановился-то, гад?!»

А он в ответ только ехидно улыбнулся. Пауза растянулась на две минуты, затем массаж возобновился. На этот раз Тимка подошел к финалу гораздо быстрее, но с еще более мощными ощущениями. И опять все остановилось за миг до разрядки. Мальчишка, не в силах больше сдержать похоть, сам начал работать тазом, насаживаясь на палец, чтобы, наконец, разрядиться, но тут же получил жгучий шлепок по левой ягодице.

- А ну сиди смирно! Иначе снова за твои яйца возьмусь!

Даже эта угроза не могла отрезвить мальчика, пока не была приведена в действие. Почувствовав, как его яйца больно сжала рука и потянула сильно вниз, Тимка тут же остановился и закричал:

- Я все, я все, дяденька. Не надо!

От острой боли мальчишка быстро вышел из состояния возбуждения, член начал терять форму. Затем опять массаж возобновился. Пауза-массаж, пауза-массаж. Чтобы ускорить вывод из состояния возбуждения, генерал решил во время пауз продолжить мучить мошонку или работать пальцем в очке, не задевая простату. Способ оказался эффективным, поскольку фаза «массажа» увеличилась по времени, что позволяло дольше наслаждаться, как мальчишка извивался всем телом.

Каждое очередное «отрезвление» переносилось все болезненнее. В какой-то момент Тимка начал плакать именно из-за этого и умолять дать ему кончить. Но генерал и не думал о пощаде – давненько он так не развлекался с такими. Штабная работа и потеря контакта с заключенными лишили его этой возможности. Дело уже дошло до того, что мальчишка начал после каждой паузы просто кричать и даже материться на мужчину, поливая его двух-трехэтажными матами.

- А-а-а, я не могу уже! Сука, да дотрахай же ты меня до конца! Тварь конченая!

Будь генерал один дома, он бы с удовольствием еще поигрался с Тимкой. Но сейчас его пребывание в кабинете уже сильно затянулось и выглядело подозрительным. Несколько раз были слышны глухие стуки в дверь, загоралась лампочка на телефоне внутренней связи в квартире.

- Дочка совсем заждалась свою подружку, - сказал генерал, вынув палец перед тем, как в очередной раз довел мальчика до предела. - Ну все, хватит!

Тимка упал на пол, перевернулся на спину и, с волчьей злостью глядя на генерала, опять начал ругаться:

- Га-а-ад! Тва-арь! Чтобы ты сдох!

Опустившись на одно колено, мужчина перехватил руки Тимки, которыми он хотел додрочить и, наконец, довести себя до долгожданной разрядки. Брыкаясь и матерясь, мальчик потихоньку успокаивался. Когда истерика прекратились, генерал поставил его на ноги, заставил умыться. Налив в стакан холодной воды из кулера, велел опустить туда член, чтобы убрать эрекцию. Способ оказался очень эффективным. Все тело было влажным, пот лился ручьем, впитывался в одежду и капал на пол. Почувствовав сильное обезвоживание, он без тени смущения выпил стакан с водой, куда макал свой член, и попросил еще. Генерал налил ему еще два стакана, которые мальчик выпил залпом, дал большое полотенце, чтобы он вытер всего себя.

- Ну что, оклемался? Значит, слушай сюда. Расскажешь кому о том, что было, и тебе несдобровать. Во-первых, никто не поверит, и доказательств у тебя нет. А вот о том, что ты пидор настоящий, все точно узнают, это я тебе устрою с легкостью. Усек?

Мальчик кивнул, генерал продолжил:

- Будешь делать все, что скажет тебе моя дочь. Не дай Бог узнаю, что она придет расстроенная из-за тебя – как и говорил раньше, закопаю заживо! Ты уже понял, на что я способен. А ради нее я готов на все. Уж лучше пусть дружит с пидором, хоть и с таким как ты, все безопасней, чем с этими подросшими кобелями! А теперь на выход и помни, что я тебе сказал!

Оксана все это время ждала, когда же откроется дверь отцовского кабинета. Наконец щелкнул замок, и первым показался Тимка, весь взъерошенный, с выпученными ошалелыми глазами. Она тут же кинулась к нему, попутно возмущаясь на отца за свое долгое ожидание.

- Ну что ты так долго с ним делал? Совсем его там замучил своими допросами!

- Зато теперь я знаю, что он хороший парень. Ты была права, доча, можешь с ним дружить.

- Да я вам так и говорила! А вы на него накинулись, как ненормальные. Никогда меня не слушаете!

- Ну прости, моя хорошая, не прав был, я же за тебя переживаю.

Оксана махнула на отца рукой, все ее внимание переключилось на мальчика.

- Тимочка, ты как? В порядке?

- Угу.

- Давай я тебя уже покормлю. Пошли со мной, - сказала Оксана, взяв его за руку.

- Да я не хочу есть. Можно, я пойду? Меня уже дома ждут, ругать будут, – соврал он, лишь бы поскорее покинуть это ужасное место.

- Но как же?.. Я тебе там, на кухне, уже собрала еды, - искренне расстроилась девочка.

Генерал тут же демонстративно кашлянул. Тимка с опаской посмотрел на него, увидев строгий взгляд, тут же вспомнил про угрозу.

- Ну ладно.

Отец увел мать с кухни, чтобы успокоить, и ребята остались наедине. Но еда не лезла Тимке в горло, он подавился от первого же кусочка котлеты.

- Ох, чую, совсем он там тебя замучил. Да ты не бойся больше, он обычно только поначалу такой строгий, а потом добрым становится. Это даже хорошо, что вы поговорили как следует, теперь он тебя хорошо знает и больше не будет так реагировать. Кушай, не стесняйся, я тебе еще положу.

- Оксан, а если я просто уйду, ты ему не расскажешь?.. - осекся он в последний момент. - Не обидишься на меня? Я потом как-нибудь в другой раз обязательно с тобой покушаю, честно, - шептал он еле слышно.

Девочка задумчиво посмотрела на него:

- Думаешь, я не понимаю ничего? Думаешь, я не знаю, почему ты так говоришь?

Тимка вздрогнул. Не зная, что ответить, просто молчал.

- Ты просто еще расстроен из-за скандала, который прямо здесь произошел. А давай я соберу котлетки, и мы пойдем отсюда, покормлю тебя в подъезде?

Тимка сразу закивал. Нельзя было упускать ни единого шанса уйти из квартиры, тем более Оксана сама предложила, что вполне вписывалось в указание генерала.

Девочка взяла пластиковый контейнер, положила туда четыре котлеты и несколько кусков хлеба. Выйдя в подъезд, они остановились между четвертым и пятым этажами, и Оксана снова начала проявлять заботу - кормить Тимку. Кушать тут было гораздо проще. На воле у мальчика тут же появился аппетит, и он начал уплетать домашние котлеты одну за другой. Управившись с тарелкой, он отказался от добавки.

«Пора уже и расставаться, как-нибудь помягче, чтобы не обидеть ее, но как?.."

- Тема, ты запачкался. Давай я тебе вытру.

Оксана достала розовый носовой платочек и аккуратно начала вытирать жирные следы, оставшиеся от мяса на лице мальчика.

«Когда же она от меня отстанет? Блин. Если бы не поперся к ней домой, уже, наверное, давно с Максимом бы был, а теперь в каком-то прямо рабстве оказался у нее. Фиг знает, на что она может обидеться, а на что нет, разберись теперь..."

- Тебе уже говорил кто-нибудь, что ты красивый? – робко спросила девочка.

- Что? Какой еще красивый? Обычный пацан.

- А вот и нет. Ты очень симпатичный и смелый еще вдобавок. Ты будешь со мной дружить?

- Ну, буду, - нахмурившись, ответил Тимка поле долгой паузы.

- А я тебе нравлюсь?

«Ну все, приплыли! Теперь я намучаюсь с ней. Мало мне проблем, да еще одну подсунули. Если я во всем ей угождать начну, она мне не то что платочком будет отмывать, красить и наряжать начнет! Что же делать?»

Чтобы сейчас Тимка ни придумал, какой бы хитроумный план ни сочинил, у судьбы для него уже была уготована иная участь.

* * *

«На перепутье всегда сложно понять, какую дорогу лучше выбрать, особенно, если в одну сторону тянет сердце, а в другую прошлое и рациональный расчет. Отец в таких случаях говорил, что спешить не надо. Посоветуйся с другими людьми. Взвесь все имеющиеся факты. Если их недостаточно, чтобы принять решение - собери другие. Но почему-то это не срабатывало. Уже несколько дней я не понимаю, что со мной происходит. И чем дольше думаю об этом, чем больше собираю этих самых новых фактов, тем выбор становится сложнее. Посоветоваться с другими? О том, что сейчас у меня в голове?! Никогда! Иначе мне конец, и все, чего я добился, полетит в тартарары. Сегодня я думал, что определился с выбором, хоть это и было очень сложно, и паршиво стало на душе из-за принятого решения. Но теперь опять возникли сомнения, опять новые факты заставили весы колебаться, а сердце еще сильнее начало щемить. Что же делать? Даже с родителями я не могу посоветоваться о таком! Ведь они все неправильно поймут. Никакой я не гей. Мне всегда нравились девчонки. Просто... Просто к нему у меня какая-то привязанность.»

Погрузившись в раздумья, Максим не заметил, как простоял у окна больше часа.

«Интересно, как там Тимка? Может, он еще наслаждается славой. Сегодня он был молодец! А кем был я? Особенно в его глазах. Предатель? Ничтожество? Скорее всего, так он и подумал... И он прав! Абсолютно прав! Все верно, каждый должен получать, что заслужил. Пусть он наслаждается своим успехом, теперь у него друзей будет в избытке, и я ему буду не нужен. - Глаза стали влажными, и парень тут же тряхнул головой, чтобы уйти от этих мыслей. – Не хватало еще разреветься как девчонка!»

На улице начало темнеть. Наверняка уже всех ребят родители позвали домой.

«Выйти на улицу, прогуляться? Может, полегчает? Или к своей подружке завалиться в гости, отвлечься от этого кошмара. Хотя нет, вечерних гостей ее родители не любят. Опять ее мамаша будет каждые пять минут заглядывать к ней в комнату.»

И тут парня передернуло:

«А ведь Тимке сейчас не до смеха. Ему же возвращаться к этому алкашу, который опять будет издеваться над ним. А что я могу сделать? Ну ворвусь к нему в дом, ну морду этому уроду набить скорее всего смогу, и что дальше? Тимка после сегодняшнего пошлет меня, и все.»

Максим колебался, но, решив, что главное не то, как к нему относится сейчас Тимка, а то, что ему, возможно, сейчас нужная помощь, кинулся к входной двери. Услышав чей-то разговор в подъезде, парень остановился, прислушиваясь. Голоса он сразу узнал.

- ... будешь со мной дружить?

- Ну, буду.

- А я тебе нравлюсь?

- Ну... да.

***

«Ура, я спасен!» - подумал Тимка, когда перед ними неожиданно появился Максим.

- И чем вы тут занимаетесь? – злобным голосом произнес Максим, заставив Тимку насторожиться, а Оксана открыла рот и растерянно захлопала глазами. – Ну, что смотрите? Помешал я вам, да? Прямо как в мыльной опере. Ба! Неожиданный поворот.

- Вовсе не помешал. Наоборот, я с тобой хотел поговорить. Извиниться за утро.

- Ты вообще закрой рот! Почему от тебя одни неприятности?! Где бы ни появился - везде нашкодишь! Правильно делает твой отчим, что бьет тебя! – закричал Максим со злостью.

Тимка испугался, опустил голову, думая, что Максим все еще злится за события, произошедшие утром. Но оказалось, это не так, поскольку внимание парня переключилось на Оксану. Он так же стал на нее кричать, обвиняя в предательстве, а девочка почему-то просто стояла и молчала, так же стыдливо опустив взгляд в пол. Не выдержав накала страстей, Тимка, так и не разобравшись, что вообще происходит, попытался разрядись обстановку:

- Мы не предавали тебя, просто я к ней в гости сходил, а потом я хотел к тебе прийти, чтобы извиниться.

- Ты еще к ней и в гости ходил! – взорвался Максим.

И тут вообще все пошло по непонятному для Тимки сценарию. Максим покраснел от злости и замахнулся, чтобы ударить его кулаком. Мальчик настолько раболепствовал перед парнем, что не посмел даже защититься: «Пусть ударит, может, пар выпустит и простит за сегодняшнее.»

Но Максим так и не смог этого сделать. Несколько раз пытаясь пересилить себя и все-таки врезать Тимке, он понял, что не способен на такое. Разжав кулак, он влепил ему пощечину. Мальчик лишь наклонился в сторону удара, затем тут же вернулся в исходное положение. Исказив лицо от жгучей боли в щеке, он испуганно посмотрел на парня, а тот размахнулся другой рукой и нанес звонкий удар ладошкой еще раз. Тимка так и не стал защищаться, просто терпел удар за ударом. Оксана лишь закрыла лицо руками, испугавшись происходящего.

- Гад! Тварь! Ублюдок! – кричал Максим после каждого удара. - Если еще раз увижу тебя с ней, убью!

После этого все стало ясно. Опять Тимка попал в неприятность, и снова совершенно не по своей вине. От отчаяния его ноги подкосились, и после очередного удара он упал и покатился кубарем вниз по лестнице.

На крики в подъезде выскочили все соседи с четвертого и пятого этажей. Даже отчим вышел с каким-то мужчиной, одетым хоть и в старенький, но приличный чистый костюм. Оксану сразу позвали домой, а Тимку за волосы утащил Борис, ругаясь на него за устроенный шум. Перед тем, как перед носом мальчишки захлопнулась дверь, он в последний момент увидел лицо Максима, которое сейчас вперемешку со злобой выражало испуг.

- Ну я же говорю, что ты мне не того подсунул. Опять что-то натворил, поганец! А мы с тобой договаривались на спокойного и послушного! – швырнув Тимку на середину комнаты, заворчал Борис.

- Странно. В деле его характеризовали как очень спокойного и уравновешенного. Вообще никаких нареканий не было.

- Да липа все твои бумажки! Хамит, дерзит, не слушается вообще ничего! Даже ремня, щенок, не боится!

- Ремня! Ты что, его бил?! – вдруг вспылил интеллигентный мужчина. - А ну-ка встань, хватит реветь, - обратилс он уже к мальчику.

В комнате стоял полумрак, и незнакомец сам включил свет.

- Твою мать! Борис! Почему он у тебя так одет?

- Нормально он одет. По улице шлындать в самый раз. Все равно все испачкает и изорвет.

- Да? А почему он босиком-то?

- А-а, ну подыщу ему что-нибудь, - наконец признал свою неправоту отчим.

Мужчина раздраженно покачал головой, подойдя к мальчику:

- Ну что ты ревешь, вставай. Что у вас там случилось?

Тимке лежал на полу, ничего не слыша и не видя. В глазах было темно, в ушах гудело. Он ревел в голос от отчаяния. Обиднее всего было то, что он сейчас еще сильнее отдалился от Максима совершенно не по своей вине. У него даже и в мыслях не было то, о чем подумал парень.

«Дурацкая девка все испортила! Да она мне нафиг не нужна была сроду со своими дебильными комплиментами и признаниями.»

Рубашка слегка задралась, мужчина пригляделся к оголившейся талии Тимки и обеспокоено задрал ее еще выше. Его глаза круглились. Он тут же аккуратно поднял мальчика за подмышки, поставив на ноги. Опять задрал рубашку как можно выше, бледнея все сильнее, осматривая тело со всех сторон.

- Твою мать! Борис! Ты кретин поганый! Ты что творишь тут?! На нем же живого места нету!

Отчим был трезвый, поскольку знал, что придет его знакомый из социальной службы, который помог ему с оформлением опеки. Он и сам испугался, когда увидел следы от ремня на спине, груди и бокам, вперемешку с синяками и ссадинами. Конечно, он помнил, что срывался несколько раз на мальчишке, но в пьяном бреду даже не отдавал себе отчет, что это может быть так болезненно для него. Теперь он и сам испугался возможных последствий за свои действия.

Интеллигентный мужчина тем временем, вытерев выступивший пот со лба, обратил внимание на уходящие под треники синяки, которые были еще страшнее. Он приспустил штаны Тимки, оголив ягодицы. Увиденное его впечатлило еще сильнее. Мужчина даже не обратил внимания на отсутствие нижнего белья, просто сел на диван, накрыв голову руками.

- Ведь я знал, что с тобой нельзя связываться. Совсем ты пропил мозги.

- Да ладно, заживет. Он парень крепкий.

Мужчина устало посмотрел на Бориса:

- Ты что не понимаешь, что тебя за такое посадят? А меня с работы турнут!

- Я все улажу, не волнуйся. Запру его и не буду выпускать, пока не заживет все.

- Какой же ты дебил, какой дебил! – обреченно стонал мужчина.

- Да ладно тебе, ну давай на этот раз я тебе не пятьдесят, а семьдесят процентов отдам за него? А? Давай замнем это?

- Не нужны мне твои проценты! Я все могу потерять! Если сам тебя сейчас сдам ментам, то мне меньше перепадет. А тебя, идиота, запрут надолго!

Борис нервно сглотнул, а Тимка тем временем уже пришел в себя и понял, что за ситуация назревает.

- Я сам виноват.

Интеллигентный мужчина встрепенулся:

- Что? Что ты сказал, мальчик?

- Я сам виноват. Не надо никого сдавать, - кое-как ворочая языком, сам не осознавая, зачем он это говорит, выдавливал из себя слова Тимка.

Мужики удивленно переглянулись.

- Он же тебя избивал. Как ты можешь его защищать после такого? – Спустя несколько секунд, не услышав ответа, мужчина продолжил: - Мальчик... Не бойся, он тебя больше не тронет. Я сейчас же тебя заберу.

- Не-е-ет! Я никуда не пойду-у-у! Я же вам говорю, что по заслугам получил! Он правильно делает, что так воспитывает! – Когда он прокричался, его разум еще сильнее просветлился. Оглядев себя и поняв, от чего мужчина был так впечатлен, он продолжил лгать, чтобы его не забрали. - Он меня несильно порол и только по заднице. А это все я насобирал, когда гулял. - Он показал пальцем на синяки на теле.

- У тебя все ягодицы в ужасных синяках, это называется несильно?

- Это не он! Это мы с пацанами на спор поролись, кто больше выдержит. И я победил.

Мужчина почесал затылок, подозрительно посмотрев на Бориса.

- Что за бред? Кто поверит, что это ваши игры?

- Да уже многие видели, и ничего. А кто задавать вопросы будет, я так и скажу. Ну пожалуйста. Я не хочу в этот дурацкий детдом! Мне с дядей Борей очень хорошо живется.

Борис открыл рот от удивления. Он никак не ожидал таких слов от мальчишки, прекрасно помня, как измывался над ним. А тут такое!

Интеллигентный мужчина покачал головой, почесал затылок, раздумывая.

- Нет. Так не пойдет. Вы оба придурки, и оставлять вас вместе я не собираюсь! – ругался чиновник, доставая мобильный телефон.

Тимка в отчаянии хотел выбить телефон из рук и расколотить вдребезги об пол, но вовремя остановился, поняв, что это в конечном счете не поможет ему остаться у отчима. Новая идея пришла сразу же, когда он откинул предыдущую безрассудную.

- Ну тогда давайте, звоните ментам! Пусть приедут и посмотрят на меня, всего меня! И даже на это!

Он тут же развернулся спиной к мужчине, нагнулся раком и раздвинул руками обе ягодицы как можно сильнее в стороны. - За это вас тоже только уволят или что похуже сделают?

Сильное покраснение по краям дырочки уходило внутрь его тела. Что это означало, догадаться было несложно. Убедившись, что эффект оказал должное воздействие, Тимка разогнулся. - Мне нужно, чтобы вы просто оставили меня в покое. Просто уходите, и я тут сам со всем справлюсь, и никто ни о чем не узнает.

Ситуация оказалась безвыходной, мужчина просто увел Бориса на кухню, где они долго переговаривались. Мальчик мог лишь расслышать отдельные слова и фразы. Но их было достаточно, чтобы понять, о чем шла речь.

Сегодня выдавалось пособие по опеке, поэтому отчим днем ходил в банк за деньгами. А вечером пришел этот чиновник для получения отката. Из-за риска, который брал на себя чиновник, оставляя Тимку у Бориса, размер отката пришлось увеличить не только на этот раз, а навсегда. Поскольку все-таки риск оставался, мужчина решил, что больше тут появляться не будет, чтобы «не светиться», поскольку если все-таки дойдет дело до полиции, то его могут посадить за бездействие. Однако он записал на бумажке свой телефон и отдал мальчику, чтобы тот звонил в случае, если дела пойдут совсем плохо, а после этого ушел.

- Ну вы точно оба придурки! Делайте тут, что хотите, раз вам нравится, - сказал мужчина напоследок, выходя за дверь.

Тимка сидел в кресле. Он уже перестал плакать, но от тоски все сжималось внутри, мешая нормально дышать. Устроенный им спектакль прошел удачно. Но что делать дальше? После такого, что произошло в подъезде, чтобы восстановить отношения с Максимом, футболом уже не обойтись. Тут уже в космос придется лететь.

Проводив гостя, отчим зашел в комнату и подозрительно посмотрел на мальчика.

- Ты это, извини, что так получилось вчера. Ты, оказывается, э-э-э... толковый парень. Не сдал меня.

- Да заткнитесь вы! Нахрен вы мне не нужны! Думаете, из-за вас я тут распинался перед этим пиджачником?! И вообще, отвалите от меня, не видите, что мне подумать надо?! – взорвался мальчишка.

Отчим не произнес больше ни звука, просто вышел из комнаты. А Тимка нервно кусал губы, не зная, что делать дальше. В этот момент ему было безразлично, что он получил «власть» над своим врагом и мог с него потребовать практически все. Но его сейчас интересовало только одно.

«Не могу так больше. Нет мочи терпеть. Просто пойду и скажу все как есть, и пусть он сам решает, что со мной делать. А если не поймет... Если не поймет... Пойду и сброшусь с крыши!»

Дрожащей рукой Тимка нажал на звонок и сразу же отпустил, испугавшись звука. Но даже спустя минуту никакой реакции за дверью не последовало. Затем еще один звонок, и еще, более настойчивый и длинный. Наконец за дверью послышались шаги. В смотровом глазке погас свет, и Тимкино сердце заколотилось с бешеной скоростью, предвкушая развязку.

- Тебе что еще надо, придурок? – зашипел Максим, открыв дверь.

- Я только хотел извиниться за то, что натворил за сегодня, - жалобно произнес мальчик, глядя на парня глазами, из которых опять сами собой начали течь слезы.

- Хорошо. Я тебя прощаю. А теперь пошел вон! И больше не смей ко мне подходить, ублюдок!

Парень начал резко закрывать дверь, но Тимка ухватился за нее обеими руками.

- Ты охренел совсем, что ли?! – закричал Максим и хотел кинуться на мальчика с кулаками.

Но Тимка уже упал на колени, а затем и плашмя, обхватил правую ногу парня руками, прижался к ней щекой.

- Не надо, Максим, не прогоняй меня, умоляю. Я так не могу больше. Ну прости меня, я же не хотел всего этого делать. Ну, хочешь отругай меня, хочешь избей, только прости. Я на все готов ради тебя! - навзрыд плакал Тимка.

Максим после скандала на лестнице тоже сильно переживал. Он всеми силами хотел просто возненавидеть своего нового соседа, чтобы избавиться от душевных терзаний. Он стыдился непонятной тяги к нему и готов был на все, лишь бы выкинуть его образ из головы. Даже его неожиданный приход он решил использовать для того, чтобы еще сильнее увеличить возникшую сегодня между ними пропасть. Но Тимка разрушил все планы, настолько пронзительны и искренни были мольбы мальчишки. Такого Максим еще никогда не видел, так к нему еще никто не относился.

Тимка продолжал причитать без остановки, мертвой хваткой вцепившись в ногу. У парня от его эмоциональности тоже навернулись слезы.

- Да тише ты. Опять всех соседей перепугаешь, - сказал он уже сдержанным тоном.

Плач прекратился моментально, не слышно было даже всхлипываний. Тимка как будто умер. Однако не ослабевшая хватка свидетельствовала об обратном. Максим насторожился, аккуратно пошевелил ногой.

- Эй, ты что там?

Мальчишка, не отпуская ногу, задрал как можно выше голову и посмотрел в глаза Максима. Слезы все еще текли из его глаз, а лицо дрожало от продолжающейся истерики, но, несмотря на это, он не издавал ни звука, исполняя просьбу парня.

- Ну что ты опять в грязи валяешься? Встань!

Тимка тут же начал подниматься на ноги.

- Хорошо. Только не прогоняй, - продолжал молить он.

- Ты как дрессированная собака прям. Все в точности выполняешь.

- Я для тебя кем хочешь буду. Только не прогоняй.

- Что ты заладил, не прогоняй, да не прогоняй. А что мне с тобой делать? И вообще, ты зачем ко мне прицепился? Что тебе нужно от меня?! – снова начал злиться Максим.

- Просто... Я... Я не могу без тебя, - дрожащим от страха голосом произнес мальчик.

Максим выпучил глаза:

- Что значит, не можешь без меня?

Тимка молчал, обреченно глядя на парня. Он не знал, как правильно выразить свои чувства, и боялся, что из-за его замешательства парень опять попытается захлопнуть перед ним дверь.

- Ну что ты молчишь?! Насколько я знаю, человек не может без воздуха и пищи. А без остального вполне можно обойтись, - давил на него Максим, но в ответ получал лишь молчание и всхлипы. – Ну зачем я тебе нужен? Ты будешь говорить или нет?! – разозлился он.

- Да я люблю тебя! - закричал Тимка, не в силах больше сдерживаться. В этот миг будто земля разверзлась у него под ногами, и он полетел в пропасть. Теперь, когда все было сказано, когда его сокровенную тайну кто-то узнал, казалось, что весь мир перевернулся и никогда уже не станет прежним, а потому терять было нечего. - Ты что, не видишь? Не эту дурацкую Оксанку, а тебя! Как ты не понимаешь?

Максим вздрогнул, схватил мальчишку за грудки, быстро затащил в свою квартиру, захлопнув входную дверь. Ребята стояли друг напротив друга и испуганно смотрели в глаза. Сказанное вслух Тимкой их обоих перепугало до смерти, но одновременно с этим чувством с сердца упал какой-то тяжелый груз.

- Ты что, пида... Ой... Гей?! – заговорил первым Максим.

- Не знаю, наверное, - в отчаянии сказал Тимка. - Ты теперь еще больше будешь ненавидеть меня?

- Я тебя не ненавижу, просто разозлился... Из-за того, что услышал в подъезде.

- А теперь, когда все ясно стало... ну, про меня... ты больше не злишься? – торопился добиться полного прощения Тимка.

- Не знаю, наверное. И вообще. А с чего ты взял, что в меня можно влюбляться? Я что, по-твоему, тоже гей?! – возмутился Максим.

- Я не знаю. Я просто влюбился в тебя, и все. Я ничего не понимаю в этом.

Диалог был настолько натянут, что Максим сам решил прекратить это мучение, сменив тему разговора.

- Есть хочешь?

Тимку передернуло от этих слов и воспоминаний последнего похода в гости с этой же целью. Но здесь было совершенно безопасно, и он тут же успокоился. Кроме того, именно здесь и именно на кухне он понял, что влюбился в Максима. Мальчик улыбнулся, поняв, что лед между ними начал таять.

- Ну, немного...

- Иди сначала отмойся, – по-прежнему сухо сказал Максим.

- Угу. – Тут же Тимка пошлепал босыми ногами по паркету, дорогу он уже знал.

Теплая вода заструилась, приятно прикасаясь к коже. Сразу захотелось жить дальше. Мальчик просто стоял и нежился под душем.

- Помочь? – спросил Максим, аккуратно зайдя в ванную комнату спустя пять минут.

Тимка кивнул:

- Если только тебе не противно.

- Противно? Почему же мне должно быть противно?

- Ну, я же пидар, – сказал мальчик, опустив глаза от стыда.

- Блин, я же поправился сразу! - раздраженно отреагировал Максим.

Тимка опять сделал виноватое лицо, открыл рот, чтобы снова начать извиняться, но парень, поняв намерения и не желая больше слушать подобного, быстро подошел к ванне, развернул мальчика за плечи к себе спиной, быстро вылил на мочалку побольше геля для душа и начал тереть ему спину и ноги. Не обращая внимания на израненные места на теле Тимки, мочалка ходила туда-сюда, сильно прижимаясь к телу, чтобы отмыть его дочиста.

- Не могу понять тебя. Вроде нормальный пацан, и с этим алкашом жить не боишься, и в футбол отменно играешь. А тут неожиданно педиком стал. И извиняешься постоянно за то, в чем ты не виноват. Я же тебя избил, получается, ни за что, а ты сам начал у меня в ногах валяться и умолять простить тебя. Ты вообще-то должен был прийти ко мне и потребовать извинения за то, что из-за меня тебе перепало и в подъезде, и утром у меня дома. Я же за тебя не заступился, хотя ты был моим гостем, как и все остальные, – ворчал Максим, пока отмывал мальчишку.

А Тимка тем временем сжав изо всех сил зубы был поглощен другими ощущениями. Каждое прикосновения мочалки к его синякам, ссадинам и царапинам отдавалось болью по всем телу. Но почему-то эта боль была не такой, как раньше, когда он случайно резался о стекло или разбивал коленки об асфальт. Она была сладкой, тягучей, приятно опускавшейся куда-то в низ живота. Незаметно для себя он начал постанывать и аккуратно сучить ногами полностью отдавшись необычным эмоциям. Особенно приятно было от того что эти ощущения возникали из-за Максима, который действовал не со зла, а наоборот – заботился о нем.

Полностью отмыв мальчика сзади, не оставив без внимания даже ягодицы, и, предварительно поборов свое смущение, интимное место между ними, при этом продолжая монолог о его необычном поведении, Максим велел повернуться:

- Ну, что ты все молчишь?

Тимка встрепенулся, неохотно отрываясь от волн наслаждения, аккуратно повернулся к парню.

- Я даже не знаю, что сказать.

- Мда-а. Ну ты точно гей, – глядя куда-то вниз, произнес Максим.

Тимка, пытаясь понять, о чем говорит парень, проследил его взгляд и увидел свой стоящий колом член. Испуганно посмотрев на Максима, он увидел, что тот вовсе не был зол из-за этого, даже наоборот - слегка улыбался. Поэтому, не став прикрываться, он продолжил наслаждаться происходящим, пока его отмывали уже спереди.

Неожиданно Максим бросил мочалку и, резко развернувшись, вышел из ванны.

- Домойся сам, мне, это... надо на кухне дела сделать, – быстро выпалил он и скрылся за дверьми.

Как же было приятно осознавать, что их отношения с Максимом наладились. Все повторяется, как в первую их встречу, а значит, можно было надеяться и на более интересное и интимное продолжение вечера.

Максим тем временем стоял на кухне, глубоко дышал от волнения и страха, не веря своим глазам, смотрящим на оттопыренные спереди шорты. С одной стороны очень приятно осознавать, что Тимка испытывал такие острые чувства к нему. Но с другой, почему же у него самого тоже все дымится в паху, почему так покраснели щеки, когда мальчик повернулся к нему передом, почему стало так приятно от мысли, что он возбуждаю его? Ведь он же не гей! Встряхнув головой в попытке выкинуть пугающие мысли, он решил больше не возвращаться в ванную, чтобы не провоцировать себя, и начал накрывать на стол. Но полностью успокоиться, когда постоянно тикает мысль о находящемся неподалеку голом, необычном мальчишке, никак не получалось.

Тимка как можно скорее домылся самостоятельно. Насухо вытеревшись полотенцем, он воспользовался недавно узнанным в гостях у Оксаны методе, чтобы сбить свою эрекцию, и только после этого вышел из ванны, тут же направившись на кухню.

Ужин прошел почти в полном молчании. Ребята лишь изредка смущенно переглядывались, и только Максим периодически заставлял Тимку кушать больше, видя, как тот стеснялся своего разыгравшегося аппетита.

Зайдя в комнату к Максиму, Тимка получил шорты, которые, конечно же, оказались сильно велики и повисли на нем как на «Гавроше». От остальной одежды мальчик отказался.

Опять повисла пауза, никто не мог найти подходящей темы для разговора, а желание вернуться к волнующим их вопросам подавлялось стеснением. Тимка сидел рядом со своей любовью на диване и сгорал от желания прикоснуться к нему, а парень делал вид, что увлечен просмотром телевизора.

Поняв, что Максим действовать первым ни за что не начнет, мальчик решил, как и в первый раз, взять инициативу в свои руки.

- Максим, а после того, что ты узнал про меня, ты теперь как будешь относиться ко мне?

Обдумав пару секунд, Максим спокойно ответил:

- Наверное, так же. Ты все же нормальный пацан, несмотря на то, что... ну, в общем, ты понял. Но я тебе не советую еще кому-то рассказывать об этом. Иначе тебе конец! Ну, в общем, ты и сам догадываешься.

- Угу, я никому ни слова, кроме тебя. - Помолчав еще полминуты, Тимка снова начал наступать. – Ну, раз ты так же ко мне относишься, может ты хочешь, чтобы я тебе опять сделал, как в тот раз?

Максим оторвался от телевизора и внимательно посмотрел ему в глаза:

- Ты хотел сказать, что сам хочешь мне отсосать? Вот только я не пойму, зачем тебе это.

- Мне почему-то нравится это делать, особенно тебе.

- А я тебе уже говорил, что я не такой! А ты все продолжаешь ко мне лезть, - начал злиться парень.

- Да я понял, понял. Ты-то нормальный, просто, ну... тебе же все равно в тот раз понравилось, я же видел. Может, ты представил, что это Оксана так тебе делает, и поэтому все здорово получилось. Может, и в этот раз так попробуем?

Выдуманная легенда понравилось Максиму, он оживился, перестав злиться на самого себя.

- Конечно, я так и представлял. Не кайфовать же мне от того, как пацан сосет. Ну, в общем-то, я не против. Но только если ты действительно сам этого хочешь. Но я тебе ничего подобного в ответ делать ни за что не буду!

- Да конечно, конечно! – подпрыгнул Тимка с дивана, тут же встал у Максима между ног и начал стягивать шорты.

- Блин, ты прямо вот так сразу хочешь? – рассмеялся парень, обалдевший от такой прыти.

- Ну да, а чего ждать-то? Можешь продолжать телек смотреть, я все сам сделаю, так даже прикольнее получится, - радовался Тимка.

- Ну ладно, раз уж ты такой быстрый, то давай сейчас. Но только не здесь. На этот раз, как взрослые все сделаем - в постели. Я тебя одеялом накрою, чтобы не видеть, что это ты.

Тимка буквально выпрыгнул из шорт. Максим тоже второпях начал раздеваться, затем лег в кровать на спину, пошире развел ноги и жестом пригласил мальчишку к себе. Медленно, играючи, мальчик начал натягивать на себя одеяло, улыбаясь во весь рот:

- А сейчас Тимофей превращается... Тимофей превращается...в Оксану! - хохотнул он уже из-под одеяла.

Максим радовался тому, насколько было легко с Тимкой, который изобретательно выдумывал все необходимое, чтобы не смущать его.

Накинутое легкое летнее одеяло пропускало достаточно комнатного света, чтобы мальчишка с легкостью добрался до вожделенного места.

«Неужели я смог, неужели мне удалось все исправить?!»

Тимка не верил своему счастью. После всего случившегося он практически потерял надежду, что ему удастся вернуться к тем же отношениям с Максимом, которые завязались в их первый день знакомства. Но его характер, сложившийся под впечатлениями при прочтении приключенческих рассказов, не позволявший ему отступать ни при каких обстоятельствах, в очередной раз дал свои положительные результаты.

Уже от одного запаха, исходившего от тела парня, голова у Тимки закружилось от счастья. Нежные чувства переполнили его. Как можно аккуратнее и ласковее прикоснувшись губами к головке члена, мальчик сладостно застонал от переполнявших его чувств, затем сразу же заглотил его почти целиком. Не в силах контролировать захлестнувшие его эмоции, он продолжал громко стонать при каждом движении вперед и назад.

- Ты чего там, опять плачешь, что ли? – спросил обеспокоено Максим, подняв вверх одеяло, чтобы посмотреть на мальчишку.

Тимка, не выпуская член изо рта, поднял взгляд на парня и промычал:

- Не, эшо пфосто мне шофошо.

- Ну ты даешь, - улыбнулся в ответ Максим и снова накрылся одеялом, продолжив наслаждаться приятными ощущениями.

Как только он ни старался следовать напутствиям Тимки, представляя под простыней свою подружку или даже девушек-фотомоделей из журналов, в голове все время мельтешил тот самый мальчишка, со стройным спортивным телом, которое было все испещрено синяками и царапинами. Такой дерзкий и несломленный под грузом всех свалившихся на него невзгод, готовый на все, чтобы доставить ему удовольствие, пусть даже таким унизительным способом, как засунуть в свой рот чужой член. Как же это необычно! И Максим, в конце концов, сдался, полностью отдавшись в руки получаемому наслаждению, которого он раньше стыдился, и даже презирал тех, кто этим занимался.

Тимка так сильно возбудился, что кончил буквально через пару минут. Успев подставить ладошку, чтобы не замарать простыню, он спустил себе в кулак и держал все аккуратно, чтобы ничего не пролилось до тех пор, пока Максим не начал извергаться спустя десять минут. После того, как все сперма парня была проглочена, он быстро слизал и свою, после чего, довольный своей работой, вытащил голову из-под одеяла. Стоя на четвереньках над парнем, Тимка улыбался во весь рот, глядя ему в глаза.

Ребята глубоко дышали и не могли оторвать взгляд друг от друга. В какой-то момент Тимка поддался эмоциям и потянулся к губам парня, а тот в ответ тоже сделал неуверенное движение вперед. Их раскрасневшиеся губы неумолимо приближались друг другу. Мальчик от предвкушения даже прикрыл глаза, представляя, какой сладкий сейчас получится поцелуй. Но в самый последний момент Максим резко отпрянул назад и грубо оттолкнул Тимку от себя.

- Ты что творишь?! Я же тебе сказал, что я не пидар! – зашипел он.

- Ой, прости. Я нечаянно, - расстроено начал оправдываться мальчик.

Тимка сразу понял, что парень вспылил только потому, что стыдился проявившегося в нем желания поцеловаться. Нужно срочно его успокоить, чтобы он не переживал из-за этого, и восстановить романтику этого вечера.

- Просто мне показалось, что ты все еще представляешь меня Оксанкой и захочешь потренироваться в поцелуях. Так-то я знаю, что ты не извращенец, как я.

- Да, именно так! Я представлял, что мне девка отсасывает. Но поцелуи - это уже слишком. Давай без этого больше. Хорошо? – начал успокаиваться Максим.

- Ладно, я больше не буду. Хотя мне и очень хочется, - опять начал заигрываться мальчик.

- Ох. Ну ты и сумасшедший. Что же мне теперь с тобой делать? А? – снова вернулся к ласковым тонам Максим.

- Ну, разреши мне хотя бы просто с тобой полежать? – состроил умоляющее выражение лица мальчик.

- Полежать можешь, но только давай без гомосятины, - улыбнулся парень.

Тимка сразу лег слева от него, прижался к его руке, обхватив ее двумя своими.

- Это не гомосятина, а как дружба. Да? – вопросительно посмотрел он на парня.

- Да, так еще нормально, - улыбнулся ему в ответ.

«Как же с ним легко! Как все непринужденно получается», - рассуждал Максим, пока они отдыхали. Считавшийся одним из первых красавцев в школе и во дворе, он до сих пор ходил в девственниках, храня верность своей подруге. Почти все его сверстники уже вкусили радость секса, а он все дожидался свою возлюбленную, когда она, наконец, решится на этот шаг. Она могла обидеться на случайно вырвавшееся неосторожное слово, после чего приходилось извиняться и ждать по нескольку дней прощения, задабривая ее красивыми посланиями и разными подарками. И после всего этого ему удалось лишь несколько раз поцеловать ее, и больше ничего! А тут какой-то мальчишка в первый же день смог совратить его, вынудив нарушить все его моральные устои. Даже после того, как парень, по сути, предал его перед своими друзьями, даже после того, как ни за что избил, он сам приполз к нему с извинениями. Все это просто не укладывалось в голове.

- Прости меня, Тем.

- За что? – встрепенулся мальчишка.

- За то, что накинулся на тебя с кулаками, не разобравшись.

- Да я не обиделся ни капельки. Я же все понимаю. Не думай, что я такой глупый, раз младше тебя.

- Я не считаю тебя глупым, даже наоборот. Просто тебе и так достается от отчима, а тут я еще...

- Да ладно. Я не слабак какой-нибудь, чтобы из-за пары тумаков расстраиваться. Мне даже почему-то нравится, когда на меня нападают. Ну, вот взять, например, отчима. Я бы мог уже сто раз от него сбежать. Но я этого не делаю специально, хочу, чтобы он понял, что я не боюсь его, как бы он надо мной ни издевался. Да и кроме того, если убегу, он другого возьмет и тоже бить будет. А вдруг другой пацан не такой сильный окажется? Пусть уж лучше я, чем кто-то другой!

- Твоего отчима вообще нужно засадить глубоко и надолго за то, что он делает с тобой. И никого он больше к себе не сможет взять, даже если его выпустят.

- А-а, ну да. Но тогда меня заберут в детдом, и я тебя больше не увижу!

- Ах, да. Ты же в меня втюрился по самые уши! Даже не знаю, как тебе помочь теперь. Хотя... Можешь у меня жить, пока родители не вернулись.

- Здорово! Я тебе помогать даже могу по хозяйству. Ну там, полы помыть, убраться, постирать вещи и посуду помыть. Я все это умею.

- Не, это все домработница у меня делает.

- Дек зачем тебе ей платить, я тебе все за так сделаю.

- Не надо, ты же мне друг, а не служанка, - засмеялся Максим.

- Я для тебя хоть кем буду, - улыбнулся Тимка и начал медленно сползать вниз под одеяло.

- Ты куда?

- Сейчас узнаешь, – прозвучал ответ уже глубоко под простыней.

Максим снова почувствовал нежное, теплое и влажное прикосновение на своем члене, который тут же начал наливаться кровью. Доведя его до полного боевого состояния, Тимка решил разнообразить развлечение и на этот раз сделать все со страстью.

Он изо всех сил создавал разреженность в полости своего рта, насасывая головку члена. Постоянно менял темп поступательных движений, то ускоряя его, мотая головой, пока мышцы шеи не начинали уставать, то замедлялся, но засовывая член по самый корень, который пролезал глубоко в глотку. Ни малейшего рвотного спазма от самого вожделенного органа, самого красивого парня на земле, у мальчишки не возникало.

Под одеялом происходило что-то невообразимое. Тимка вертелся под ним как мог, меняя позиции. То насаживался с боку, то сидя между ног. Даже менял углы вхождения в свой рот, чтобы головка терлась то о горло, то о щеку, то о верхнее небо. Он знал, что это разнообразит ощущения Максима, и от того сделает секс гораздо приятнее.

Похоть завладела Тимкой полностью. Хотелось еще раз самостоятельно кончить без рук, но во второй раз повторить это только от ощущения члена во рту не получалось. Просить Максима о том, чтобы он трахнул его в попу, тоже было опрометчиво. Но желание снова ощутить в прямой кишке большой и твердый предмет нарастало все сильнее, а фантазия почему-то навевала ситуацию с генералом.

Наконец, мальчик сам решился поиграться и начал запихивать себе в попу свой же палец, при этом намеренно не смочив его, желая повторить недавно полученные необычные ощущения. Снова боль и снова вперемешку со сладкими ощущениями. Вскоре одного, а затем и двух пальцев стало мало. Только когда он засунул три пальца, удалось добиться по-настоящему сильной боли в анусе, чтобы начать получать наслаждение на полную катушку.

Чем дольше продолжалась оргия, тем яростнее Тимка насаживался ртом на член парня и сильнее теребил пальцами у себя в анусе, воображая, что сзади пристроился брат-близнец Максима и намеренно причиняет ему боль. Когда в рот начали бить струи спермы, мальчика это подстегнуло, и он тоже начал кончать - как и хотел, без прикосновения к головке своего члена.

На этот раз простынь пришлось запачкать, так как Тимка одной рукой упирался в постель, чтобы не упасть, а вторую он не смог вытащить из попы, пока оргазм не отпустил его тело. Просто потом он все слизал, оставив лишь большое мокрое пятно на ней.

Ребята лежали рядом, глубоко дышали, отходя от секса.

Тимка был на седьмом небе от счастья. Для него все сложилось лучше некуда. Ведь теперь и отчим от него отстанет, и Максим сам позвал к себе пожить, и возвращать в детдом его никто не собирается. Ради этого стоило страдать, ради этого можно было и больше мук перенести.

Возможно, это счастье мимолетно, возможно, уже завтра все изменится, и его будут ждать новые, еще более интересные приключения и более суровые неприятности. Но Тимка был уверен в одном - если у него и будут проблемы, то он с ними обязательно справится.

ТОМ II

ГЛАВА 9. Несколько спокойных деньков

Свалившееся счастье было настолько неожиданным и оглушительно мощным, как огромная морская волна, что Тимка потерял способность здраво рассуждать. Сейчас ему казалось, что этому не будет конца. Поэтому он не задумывался о том, куда ему придется деваться, когда приедут родители Максима. Как он будет ходить в школу поcле окончания летних каникул, не имея ни одежды, ни принадлежностей для учебы. Как будет вести себя отчим, когда в очередной раз напьется и припомнит, как мальчишка шантажировал его? Как к нему будут относиться друзья Максима, которые вчера издевались над ним? Пока ему предстояло беззаботно наслаждаться плодами своей победы, к которой он шел через все муки. Блаженствовать, какое-то время… Проснувшись, Тимка сразу завертел головой, желая убедиться, что воспоминания о вчерашнем дне не были сном. Но необычайно мягкий матрац и, приятно обволакивавшее его тело, шелковое постельное белье сразу дали понять, что он в кровати с Максимом. Эти ощущения невозможно было перепутать ни с тем, как он спал на полу у отчима, ни с продавленным старым матрацем в детском доме. Вчера поздно вечером Максим пытался уложить мальчика на диване в соседней комнате, но тот начал упрашивать разрешить ему остаться в его кровати на всю ночь. Парень упирался, посетовав на то, что вместе спят только геи, коим он не является. Но Тимка начал клясться, что будет вести себя как нормальный пацан, а не как какой-то извращенец. В конце концов спор дошел до того что мальчишка пустил слезу, а затем и вовсе предложил связать ему руки за спиной, гарантировав тем самым невозможность совершить чего-либо непристойного. Максим опешил от такого рвения Тимки и сдался, не в силах больше терпеть мольбы ревущего пацаненка. Теперь же, не смотря на то, что Тимка лежал на самом краю кровати, на нем покоилась рука парня, который сам придвинулся к нему достаточно близко. Боясь испортить этот прекрасный момент, который был похож на объятия любящего человека, он очень аккуратно повернулся на другой бок, чтобы оказаться лицом к лицу с Максимом, и замер, наблюдая за тем, как он спит. Лишь спустя полчаса, рука резко соскользнула с него, поскольку ее хозяин пробудился.

- Я просто привык спать, раскинув руки, — сразу же начал оправдываться Максим, отодвигаясь подальше.

А Тимка в ответ лишь улыбнулся и пожелал «Доброго утра». Настроение у ребят было замечательное. Они вместе умылись, вместе поели. Но затем, без объяснения причин, Максим, отправив Тимку смотреть телевизор, сам уселся за компьютер, за которым провел около получаса. Мальчик все это время обиженно глядел в его сторону, чувствуя себя брошенным. Но когда парень вернулся к нему, настроение вновь поднялось.

- Сюрпризы любишь? — загадочно произнес Максим.

- Ага! — подпрыгнул Тимка с дивана. — А что?!

- Скоро узнаешь, — улыбнулся в ответ парень.

Спустя час, в дверь позвонили. Максим велел дожидаться его в комнате, а не бегать за ним. Не хватало, чтобы его голого увидели посторонние! Вернулся он быстро, с несколькими пакетами, в которых лежали разноцветные коробочки разной величины.

- Вот тебе обещанный сюрприз. Даже сразу несколько, — гордо сказал Максим, положив все пакеты на пол в центре комнаты.

Тимка, не отрывая удивленного взгляда от коробок, подошел к ним вплотную и затем вопросительно посмотрел на парня.

- Чего смотришь? Доставай коробки и открывай их.

Мальчик бережно взял каждую и разложил их на полу. Затем аккуратно начал их открывать. Оказалось, что в коробках лежали разные вещи. Футболка, шорты, нижнее белье, носки, а в самой большой — летние кеды. Очень легкая и приятная на ощупь ткань, сочные цвета и современный модный фасон. Тимка восторженно глядел то на одежду, то на парня, не веря, что все это теперь принадлежит ему, и больше не придется носить свое тряпье. В порыве радостных эмоций он кинулся к нему, чтобы поцеловать, но остановился в самый последний момент, вспомнив то, как Максим смущается подобных поступков, и умоляюще посмотрел на него.

- Можно хоть немножечко тебя обнять? Это же и нормальные люди делают, когда радуются.

- Вот ты хитрец! Любую возможность используешь. Ну ладно, давай! — рассмеялся Максим и развел руки в стороны.

Тимка прыгнул к нему на шею, обхватив ее обеими руками. Немного подтянувшись, дотянулся своими губами до его лица, чмокнул в щеку и тут же спрыгнул, радостно хохоча от своей нахальной проделки. Как же было приятно надевать на себя такие потрясающие вещи. Все они подошли по размеру и красиво смотрелись на спортивной мальчишеской фигуре. Поначалу он даже не смог узнать себя, настолько изменился его облик. Тимка вертелся в них перед зеркалом, осматривая себя со всех сторон. Сейчас он впервые в жизни не чувствовал себя никому не нужным детдомовцем, а нормальным ребенком, о котором кто-то заботится. Он прыгал от радости, не переставая, даже когда помогал Максиму убирать коробки с пакетами, до той поры, пока не увидел случайно выпавший чек. Приглядевшись к итоговой цифре за всю покупку, глаза у мальчишки округлились.

- Пятнадцать тысяч?! За одежду?! — мальчик развел руки в стороны и удивленно еще раз оглядел свои обновки.

- Ну да. Зато вещи хорошие и удобные.

Тимка стоял, опустив голову вниз, теребя в руках чек. Сильно смутившись, что Максим на него потратил столько своих денег, он растерялся, не зная, как вести себя дальше. Он сразу вспомнил случай, когда год назад по дороге из школы нашел валявшуюся купюру номиналом в пятьсот рублей. На эти деньги он смог полакомиться сам и угостить еще троих мальчишек далеко не дешевым мороженным. Тогда казалось, что это вполне приличные деньги.

- Максим… Ну зачем такие дорогие? А можно их вернуть и что-нибудь подешевле взять? На рынке, я слышал, недорого продается все, — взмолился мальчик.

- Да успокойся ты. Мне на лето предки в два раза больше карманных денег дают, так что у меня еще пятнадцать косарей осталось. На месяц хватит. Расслабься и носи спокойно, — снисходительно сказал парень, несмотря на то, что заметил сильное смущение Тимки.

С одной стороны было очень приятно ощущать заботу и внимание, а с другой — пропало ощущение того, что Тимка не был для него обузой. Но, чтобы не портить Максиму настроение, мальчик решил не продолжать обсуждение возврата подарка. Ребята еще какое-то время провели вместе, но после обеда Максим заявил, что ему нужно идти на тренировку по самбо. От предложения остаться и подождать его дома Тимка скромно отказался. Кроме того, ему очень сильно захотелось, чтобы его такого красивого увидели ребята, среди которых вчера он снискал славу замечательного игрока в футбол. Поначалу его даже никто не узнал. Но, когда мальчик подошел к группе ребят поздороваться, все обрадовались, признав в нем вчерашнего героя, и сразу приняли в свою компанию. Ну, а дальше он перезнакомился со всем двором. Тимка чувствовал себя так, словно у него выросли крылья. Казалось, что именно о такой жизни он всегда мечтал. Никакой опасности быть побитым и униженным, нет стыда за свою внешность, которую ему часто приходилось испытывать, донашивая старые вещи в детском доме. Ну, а про то, в каком виде его вынудил ходить отчим, и говорить не стоит. Правда, в новенькой одежде Тимка вел себя совершенно по-другому. Катастрофически боясь замарать или вообще испортить подарок Максима, мальчик аккуратно обходил лужи, оставшиеся поле дождя, не садился на уличные скамейки или бордюры, старался не зацепиться за ветки кустов, когда они пошли гулять в придворовый парк, не пошел с остальными мальчишками лазать по заброшенной стройке. Было жутко обидно отказываться от игры в футбол, опасаясь того, что грязный мяч оставит свой протектор на яркой ткани футболки или шорт. Ему казалось, что, испортив эти красивые вещи, он расстроит Максима. Пришлось даже запятнать свою мальчишескую честь, не показав перед всеми своего бесстрашия и не прыгнув через глубокую яму, оставленную строителями. Даже некоторые из девчонок решились на этот дерзкий поступок. А Тимка стоял в стороне, краснея от стыда, и ощущая как новенькая легкая одежда превратилась в тяжелые железные кандалы. День клонился к вечеру. Несмотря на свое сегодняшнее необычно скромное поведение, мальчик не растерял своей славы, и его, чуть было, не разорвали на части, когда каждый из ребят пытался затащить его к себе домой на ужин.

Снова новая квартира, снова новые ее обитатели, и новые лакомства. На этот раз в семье нового товарища по двору его встретили радушно. В отличие от мальчишки, который выиграл в споре, к кому главный футболист двора пойдет в гости, Тимка не ныл, что ему неохота есть салат, и что ему надоели эти котлеты с пюре. Он скромно, но с большим аппетитом кушал все, что положила ему на тарелку хозяйка.

- Вот бывают же нормальные дети на свете! — воскликнула женщина, когда он поблагодарил за ужин. — Не то, что ты! — обратилась она к своему сыну. — Вечно тебе все не так и не эдак. Только конфеты тебя есть уговаривать не нужно.

У Тимки от смущения запылали щеки и уши. С трудом сдерживая радость от похвалы, он встал из-за стола, аккуратно взял тарелку с кружкой и отнес к раковине. И только хозяйка его становила, когда увидела, что он собирался помыть посуду, из которой кушал.

- Да ты что, Тимофей! Не надо, я сама все помою, — восхитилась женщина его поступком. Уже перед выходом женщина погладила Тимку по растрепанным светлым волосам, ласково произнеся:
- Повезло твоей маме с таким сыном!

После таких слов все Тимкино лицо залило красной краской. Но рассказывать правду про свою сиротскую долю он не стал. «Пусть думают, что все у меня в порядке. В конце концов это же не обман».

Солнце постепенно двигалось к закату. Некоторые ребята уже засобирались домой, а Тимка уже не мог дождаться встречи с Максимом. Однако, когда тот появился в компании своих друзей и мальчишка радостно побежал к нему навстречу, Макс встретил его равнодушным взглядом.

- Вот! Чмошник где-то приоделся. Могу даже догадаться, как он себе заработал на это, — кинул Виталя уже ставшую стандартной издевку.

Тимка, опираясь на свой недавний опыт, не стал дерзить в ответ, чтобы не провоцировать новый конфликт. Он лишь взглядом искал поддержки от Максима, однако тот никак не прореагировал на возникшую ситуацию, продолжая общаться с другим своим товарищем. Группа парней удалилась, оставив растерянного Тимку одного. «Что же это такое? .. Что я опять сделал не так? Или, может, ему про меня что-то наговорили?» — переживал Тимка.

Помыкавшись еще полчаса на улице в раздумьях он попрощался со своими новыми товарищами и пошел к Максиму. Парень, как ни в чем не бывало, запустил его к себе, и закрыл входную дверь.

- Блин, я за эти полдня по тебе даже соскучился! Представляешь? — искренне улыбался Максим.

Тимка смущенно посмотрел на него и сказал: - Я думал, ты меня опять стал ненавидеть.

Максим, задумавшись на мгновение, сообразил, почему мальчик сделал такой вывод:
- А-а-а, ты про это. Тим, мы же договорились, чтобы про нас никто не знал. А ты меня чуть обнимать не полез посреди улицы.

- Я вовсе не собирался тебя обнимать. Просто хотел пойти вместе с тобой. - Ты что! Ты в своем уме?! — начал раздражаться парень. — А если про тебя кто узнает, тогда я уже оправдаться никогда не смогу.

Теперь Тимка понял, в чем дело. Повторялась та же ситуация, что и в детском доме, когда дядя Паша постоянно твердил ему, чтобы он не показывал своих чувств на людях. От осознания этого на душе стало тоскливо.

А Максим, как ни в чем не бывало, рассказывал, как он провел сегодняшний день.
- А ты что такой кислый? Случилось опять что? — неожиданно прервав свой монолог, проявил заботу парень.

- Нет. У меня сегодня был очень хороший день. Я завел много новых друзей, — равнодушно бубнил под нос мальчик, опустив взгляд вниз.
Тимка ради него прошел огонь и воду. Унижался и терпел боль. А Максим ни в какую не хотел признаваться в своих чувствах к нему и, более того, стыдился дружбы с ним.

День шел за днем, а ситуация никак не менялась. Макс продолжал игнорировать присутствие Тимки при посторонних, и он начал смиряться с таким отношением к нему. По-прежнему приходилось самому напрашиваться, чтобы доставить Максиму удовольствие. Парень делал вид, что ему все равно, но это была лишь маска. Тимка чувствовал, как тот тянется к нему, но не решается признаться в этом. Однако стоило мальчику спустить с него штаны с трусами и начать работать своими губами и языком, как с петель слетали все двери, удерживающие эмоции, и они оба стонали от наслаждения. Гормоны бурлили в молодых телах, как лава в жерле вулкана, поэтому Тимке, к его великой радости, приходилось по нескольку раз в день вставать перед Максимом на колени, открывать свой ротик и, причмокивая, делать то, что он так любил. Параллельно с этим Тимку постоянно посещали странные навязчивые мысли. Поначалу он их с легкостью отгонял от себя, списывая все на последствие, пережитого в квартире отчима, кошмара. Однако с каждым днем они возвращались и становились сильнее и ярче, избавляться от них стало все сложнее, а в дальнейшем вообще он поймал себя на мысли, что с удовольствием фантазирует об этом. Как он опять оказывается во власти отчима, терпит издевательства и унижения только ради того, чтобы не расстаться с Максимом. Те же самые события раз за разом прокручивались в его голове. Фантазия добавляла новые оригинальные сцены и даже персонажей.

Унижения почему-то становились все ужаснее, и испытываемая боль все сильнее. Мальчик очень стыдился этих фантазий, однако при этом чувствовал приятную тянущую тяжесть в паху, и руки сами собой ныряли в штаны, чтобы поиграть со своим членом. Не прошло и пяти дней с момента, когда он остался жить с Максимом, как его потянуло назад, к «приключениям», от которых он стремился избавиться. Истомленный своими фантазиями, он даже начал заходить в квартиру к отчиму, предварительно переодевшись в старую одежду. Но тот вел себя совершенно пассивно, почти не обращая внимания на своего воспитанника. Не получив желаемого, мальчик разочарованно удалялся.

Стала раздражать необходимость вести себя как пай-мальчик из-за новенькой одежды. Попросить у Максима купить для него что-нибудь для улицы он не решался. Его и так все еще беспокоила та большая сумма денег, потраченная на него, и невозможность сделать равноценный подарок.

Своих денег для покупки уличной одежды не было, а надеть тряпки отчима было уже перебором. Тимка их не стал выбрасывать, а спрятал за стиральную машину в квартире парня. Постирав треники с рубашкой, зашив самые большие дырки, он понял, что гулять в них все равно будет стыдно, и снова сунул их в укромное место. По этой же причине он все больше отдалялся от мальчишеской компании и все больше и больше времени проводил среди девчонок, которые лезли к нему, как пчелы на мед. Тут же была и Оксана. Она, после случая со скандалом в подъезде, разорвала романтические отношения с Максимом, который был этому только рад. Помня наказ ее отца и боясь разглашения им правды, Тимке часто приходилось притворяться, что он рад ее компании, ходить к ней в гости и бледнеть при виде этого огромного мужчины, который подавлял его одним своим нахождением рядом. Генерал контролировал исполнение Тимкой своих наказов и периодически заставлял зайти к нему в домашний кабинет для разговора.
- Никого не подпускай к ней! Для всех ты должен казаться ее парнем. В ином случае, все узнают, кто ты такой и чем на самом деле любишь заниматься. Ты все понял?!

Бледнея от ужаса, мальчик утвердительно покачал головой. - Я понял. Только она сама целоваться ко мне лезет. Что я могу поделать? — признался он в надежде, что его отругают и официально запретят этим заниматься с Оксаной.

- Для того ты и нужен! Если она хочет — целуй. Но чтобы больше ничего не было между вами, и ни с кем другим!

Тимка лучше бы пережил еще несколько «игр» с ним, чем продолжать вращаться в обществе девчонок. Но пока выхода не было. Поскольку он целый день проводил на улице во дворе, приходилось слушаться приказов генерала.

И вот в один из дней, скучая на трибуне стадиона, Тимку осенила идея. И почему он раньше до нее не додумался? Большая часть лета была еще впереди. Свободного времени всегда было полно. Так почему его не провести с пользой, заодно скрывшись от глаз генерала? Несколько раз по телевизору он видел репортажи, как подростки летом устраиваются на какую-нибудь работу и получают там за свои труды деньги. Мальчик решил, что, поступив точно также, он сможет накопить денег и купить Максиму подарок ровно на такую же сумму. Тимка не желал больше терять времени и вприпрыжку побежал за пределы двора, навстречу новым приключениям.

©chitatelmag
2015-2016