Его почему-то звали Студент. Хотя, на самом деле, конечно, никаким студентом он не был. То ли это разыгралось воображение языкастых старушек-соседок, то ли еще чье-то, но прозвище прилипло к жильцу семьдесят шестой квартиры намертво, cловно приклеенное эпоксидкой.
У Студента была щуплая, сутулая фигура и какое-то вечно испуганное лицо в красноватых прыщиках. Чем он занимался - никто не знал, а только строили предположения. Но был он человеком тихим и никому не мешал, потому судачили соседи о нём нечасто и недолго.
Каждое утро он выходил из подъезда, коротко оглядывался по сторонам и шагал к троллейбусной остановке. Он ехал на работу, был там неотлучно до шести вечера, а потом тем же маршрутом возвращался домой, по пути зайдя в продуктовый магазин. Покупал он всегда одно и то же. Упаковку пельменей «Сам-самыч», масло, сметану, и раз в неделю – бутылочку соевого соуса.
За ним захлопывалась дверь подъезда, потом дверь квартиры, и на другой день все повторялось по новой, и всем было ясно, что так будет продолжаться во веки веков.
Впрочем, иногда маршрут этого человека менялся. Он заходил с работы в интернет-кафе, и брал себе чашечку горячего шоколада. Он очень любил горячий шоколад. Он садился в длинном ряду компьютеров и присасывался к монитору.
На экране мелькали строчки чатов, длинные белые пальцы порхали по клавиатуре с потрясающей скоростью, Студенту начинало казаться, что он разговаривает с огромной толпой: со всеми вместе и с каждым в отдельности, по душам, честно, без обиняков.
            Именно в этом мире, и только в нем стоило жить, только тут была настоящая жизнь. Тут не врали и не притворялись. Тут не носили масок. Тут ему не было страшно.
            А в обычной жизни Студенту вообще было страшно всегда. Так уж получилось, что он боялся всего. Сосулек, которые могут упасть с крыши и раздробить череп; машины, которая может выскочить из-за угла и сбить; людей, которые думают про него (он знал это) всякие гадости; девушек, которые перешептываясь, смотрят на него, а потом обязательно смеются.
            То же, чего он не боялся, вызывало у него отвращение. Недавно ему довелось ехать в метро, и, подняв глаза от книги, он застыл в ужасе. Напротив сидело чудовище. Чудовищу было лет пятьдесят, оно, а вернее она - эта женщина, была жутко бесформенна, имела лицо, смахивающее на расплывшийся пельмень и пурпурное пальтишко-перелинка покрывало её туловище необъятных размеров. Но самое отвратительное, что у неё было – это волосы и губы. Выкрашенные в удивительно тошнотворный ярко-сиреневый цвет, они были настолько неестественны, что жили отдельной жизнью, слегка шевелясь, подобно хищным полипам на океанском дне. И сама женщина все время колыхалась, как желе.
            Студенту стало не по себе, и, выскочив из вагона на ближайшей, совершенно не нужной ему станции, он еще долго не мог унять дрожь в руках и зайти в следующий поезд.
            Но тут, в уютной, теплой и мягкой паутине компьютерной сети, такие воспоминания быстро таяли и не тревожили, по крайней мере, до тех пор, пока не приходила пора идти домой. Когда он вставал из-за машины, ему было тяжело, будто у него самого из головы выдергивали какой-то очень важный разъем, сразу все становилось серым и неинтересным. Дома ждал свой компьютер, но почему-то Студент все равно продолжал приходить сюда, с постоянством перелетных птиц всегда возвращающихся в одни и те же края.
            У Студента было много странностей, так зачем же гадать, откуда у него взялась именно эта? Тем более что сейчас это уже было бы уже поздно.
Однажды, он не выходил из квартиры несколько дней. А потом на лестничной площадке стал чувствоваться странный, чуть сладковатый запах. Когда милиция с помощью подвыпившего слесаря взломала дверь, люди слегка растерялись.
Такой странной квартиры не видел никто из присутствующих.
На стенах не было даже обоев. Зато были непонятные рисунки нитрокраской – три треугольника, вложенные один в другой. Их было много. Очень много. В пустой комнате на полу стояла раскладушка, с драным матрасом. Сверху - только одеяло, белья не было вообще. Еще в комнате был стол с компьютером и какие-то полки на стене, закрытые чем-то вроде занавески.
Студента нашли в кухне.
Он сидел на стуле. Вернее, сидело то, что от него осталось. Труп, пролежавший в закрытой квартире летом почти неделю уже трудно назвать человеком.
Он выбрал для себя не самую банальную смерть. Засунуть голову в микроволновку, конечно, может каждый, а вот разобрать схему, блокирующую включение при открытой дверце – далеко не все. Студенту это удалось. Рядом с ним, на полу валялась отвертка, с помощью которой он это сделал. Его руки свисали вниз, придавая синей, раздутой кукле нелепое сходство с гориллой.
Подоспевшие санитары бюро судмедэкспертизы положили тело на носилки. Студент уставился в потолок широко раскрытыми глазами. Глаза были мутными, как яичный белок.
Следователь – домашняя такая уютная тетечка с погонами майора юстиции, подошла к опустевшей микроволновке и достала оттуда сложенный вчетверо листок. На нём было накарябано: «Мне страшно. Простите. Я ни в чем не виноват. Просто понял, что становлюсь маньяком. И подумал – пора».
Женщина нахмурилась. Она вполголоса отдала распоряжение.
Собственно, обыскивать пустую квартиру пришлось не очень долго.
За занавеской оказалось несколько полок, на которых лежали обычные вещи.

Фотография – мальчик-скрипач в обнимку с мамой.
Потрепанный бумажник.
Поломанный картридж к игровой приставке
Сломанные наушники.
И горсточка обычных детских зубов.

©Demosfen™