- Пора заканчивать, - подумал я, в очередной раз поймав себя на том, что в голову уже ничего не идёт. На будильнике 3 часа ночи, а к утру я рассчитывал закончить все расчёты, но видно переоценил свои силы. Не надо было так долго трепаться по ICQ, но что поделаешь, все мои знакомые в основном живут на западе и из-за разницы во времени я могу общаться с ними только ночью.
Отключив компьютер, отправляюсь в спальню.
Лёшик уже спит, телевизор, конечно, не выключен. Лёшик спит, не укрывшись (видно сморило во время фильма), одет в мою майку с каратистами (он вообще часто ходит по дому в моих майках - может быть это и «избитый сюжет» но это действительно и мне это приятно), она ему почти до колен, но сейчас задралась, но «хвостика» всё равно не видно, что я быстренько исправляю, чуть задрав у него майку (носить трусики, когда мы дома одни, я ему не разрешаю, да он и не настаивает). Не удержался и понюхал его «хвостик»... запах всё тот же, чудесный. Я вообще люблю его нюхать, даже не нюхать, а дышать им. Его запах меня дурманит, хочется вдыхать и вдыхать бесконечно. А он не может меня понять и всегда спрашивает – ну что ты нюхаешь меня постоянно?.. Глупыш.
Я смотрел на него и вспоминал как всё начиналось.
А началось всё полтора года назад...

* * *

Точную дату сейчас не скажу, но был уже апрель, на улице днём становилось уже тепло, люди снимали верхнюю одежду, соскучившись по теплу и солнцу.
Я ехал на дачу, она у меня рядом с городом и ехать на работу, что от дома, что от дачи, примерно одинаково, чем я часто пользовался (в основном летом), иногда живя на даче по несколько дней и даже недель. В этот день я собирался прибраться там, протопить печку, собрать прошлогоднюю траву и ботву, и сжечь её.
Проезжая мимо ручья, я увидел, как двое мальчишек машут мне тряпками, предлагают помыть машину. Надо заметить, что у меня джип, поэтому для него грязь на бортах – нормальное состояние, я часто месяцами не мою его протирая только стекла, фары и номера. Но тут почему-то решил остановиться. Я часто думал потом, что ведь мог и не остановиться..., и проехал бы мимо своего Счастья...
Но, наверное, это была Судьба, и я остановился.
- Пятьдесят рублей, - заявил один из них.
- Окей, - согласился я – только мыть хорошо и не поцарапать.
- Мы быстро, – и побежали набирать воду в ведро.
Отойдя к ручью, я сполоснул руки и лицо, и подойдя поближе стал смотреть как они управляются, заодно рассматривая их. Обоим лет по 10-11. Один светленький, с большими глазами, назвался Лёхой, другой темненький, смуглый, оказался Димкой. Одеты, нельзя сказать, что в тряпьё, вещи вполне сносные, но какие-то затасканные и грязные. Лица немытые, уголки губ вымазаны чем-то черным, под носами, как обычно, размазано...
- А вы чего такие чумазые, – спросил я, - как хрюшки?
- Так мы тут весь день стоим.
- Наверно заработали сегодня много, вечером в ресторан пойдёте?
Они заулыбались, и Лёха сказал,
- Ага, уже с утра торчим, а все только мимо едут, и не останавливаются.
- И не ели ничего? – спросил я.
- Нее – протянул Димка, - мы картошку на костре жарили.
- Вам, наверное, теперь с полными животами, тяжело работать? – подколол их я.
Они засмеялись и продолжили мыть машину. Чтобы не стоять «над душой», я прогуливался вдоль дороги, иногда возвращаясь к ним и переговариваясь по мелочам. Веселая шутка вообще стала стилем моей жизни, я шучу всегда и везде. КэВээНовское прошлое даёт о себе знать и по сей день (это как велосипед или онанизм – один раз попробовал, получилось, понравилось и осталось на всю жизнь), поэтому я любую ситуацию всегда воспринимаю с юмором, а мои шутки среди моих знакомых уже стали афоризмами. Я подшучивал над пацанами, мальчишки иногда довольно интересно отвечали, чувствовалось что это не обычные тормозные бомжата, а нормальные ребята.
Они уже почти заканчивали, когда Лёха забрался на колесо и стал мыть капот, а он весьма широкий и с земли даже я с трудом достаю до середины, и неловко поскользнувшись, сорвался с колеса, ухватившись при падении за антенну, антенна сильно согнулась. Димка замер. Лёха сразу посмотрел на меня. Я уже хотел заорать на него, и врезать по шее, но тут увидел его Испуг.
Он окаменел, лицо его сразу побелело, губы сжались, он весь сгорбился, зажмурил глаза и затаил дыхание в ожидании удара. Я молча остановился. Мне вдруг стало так больно, что жизнь так поломала этого парнишку, я почему-то понял, что такой страх он испытывает не впервые, что его уже били и он так же молча воспринимал удары. Я, как бы, увидел его изнутри, увидел, как он запуган и потерян, понял, что он не надеется ни на чью помощь и он готов получить удар и смирился с ним. И ещё, я увидел себя со стороны, большого и сильного, готового ударить, и его маленького, беззащитного, сжавшегося как собачонка, которую пнули. Я увидел два мира: жестокий мир взрослых – постоянно понукающий детей, готовый за малейшую провинность ударить и унизить, и мир детей улицы, детей, которых эти взрослые и выгнали на улицу, которые уже не ждут от взрослых ничего хорошего.
Мне стало стыдно за себя. Мне стало его так жалко, что слёзы уже могли выступить на моих глазах. Я положил ему руку на плечо. Он вздрогнул в ожидании удара. Я медленно провел ладонью вверх по шее, щеке, уху, взъерошил его волосы, задержав руку на голове. Он выдохнул. Я почувствовал, как он сразу расслабился, я даже подумал что он сейчас упадёт, такой резкий был этот переход.
- Ну ты чего?
- Я нечаянно, - сказал Лёха, приоткрыв глаза.
- Я знаю.
- Я правда нечаянно, я поскользнулся.
- Я видел..., ну что ты? Успокойся, выправлю как-нибудь.
- Может, я попробую.
- Нет уж, - улыбнулся я, - ты ведь уже попробовал.
Наконец-то и он улыбнулся, в его глазах всё ещё оставался страх, но он уже смотрел на меня, как бы спрашивая – «правда, ничего?» и я ему улыбнулся и мысленно сказал – «правда». И мне кажется, он услышал, его лицо сразу расслабилось, он ещё шире улыбнулся и шмыгнул носом. Мне сразу стало очень легко, в груди пробежал предательский холодок, глаза начали мокнуть, и чтобы это скрыть, я начал протирать глаза, как будто в них что-то попало.
- Ну, чего разлеглись, давайте домывайте, - разрядил я обстановку, - что мне теперь ночевать здесь?
- А вы нам тогда денег не давайте, - вмешался, молчавший до сих пор, Димка, - мы, бесплатно помоем. И внутри тоже вымоем.
- О! Выгодный бизнес, - опять начал я дурковать, - тогда давайте ещё чего-нибудь сломаем на следующий раз.
- Ну, я ведь правда, нечаянно, - опять начал надуваться Лёха.
- Да ладно, не обижайся, это я так шучу – сказал я, и опять взъерошил его волосы. Мне он определенно начинал нравиться. – А вместо денег, сейчас поедем в шашлычную и там перекусим, а то я уже проголодался.
Они ещё минут 15 мыли, затем я расстелил покрывало на заднем сиденье, чтобы не запачкали, и мы поехали в шашлычную. Там я их отправил мыть руки, затем опять отправил мыть уже лица, а пока они ходили, заказал шашлыки. Столик я взял на улице, за углом, чтобы меня не увидели знакомые с этими оборвышами.
Не буду рассказывать о наших разговорах, скажу только, что мальчишки, как оказалось, уже два месяца не живут дома, ночуют в бане у Димкиной тетки, днем в основном ошиваются на рынке, но не воруют, а предлагают разгрузить или перенести чего-нибудь.
Но не это главное. С того момента, как я погладил Лёху во второй раз, я стал хотеть его... Мне хотелось отвезти его в баню, пропарить, отмыть добела, накормить чем-нибудь вкусненьким, приласкать, ещё ласкать, и ещё... Показать ему, как я его люблю. И смотреть в его большие глаза, и добиться, чтобы он получил удовольствие со мной и от меня, чтобы он опять начал улыбаться, но уже в постели со мной. Мои руки уже начинали чувствовать жар его тела, я ласкал его ощущая бархатистую кожу покрытую легким пушком, я покрывал всё его тело поцелуями и он отвечал мне, мне казалось, что я слышу его стон, мне хотелось слизнуть его слезу, почувствовать как его ноги обхватывают меня за талию и он шепчет – «ещё, ещё, ещё»...
Я закрыл глаза, сильно тряхнул головой, отгоняя от себя эти мысли, как бы отгоняя волну эмоций, которые захлёстывали меня.
- Ну всё пацаны, мне пора.
- А вы тут живёте? – спросил Лёха.
- Да нет, у меня тут недалеко дача, я сегодня там прибраться хотел, но уже время много, наверное, на завтра перенесу.
- А можно мы вам поможем?
- Давайте, только наврёте наверно.
- Да нет, точно, нам всё равно делать нечего. Нас вчера на рынке шуганули большие и сказали, чтоб мы там больше не появлялись. Можно, а?
- Окей, завтра в тоже время буду проезжать мимо ручья, придёте – возьму. Только ничего не ломать.
Они засмеялись, и смех этот был уже совсем другой, так смеются, когда за столом собрались очень близкие люди, так смеются, когда родители щекочут своих любимых ребятишек.
Я им всё-таки отдал деньги за мытьё, хотя они отказывались. Мы расстались, и я поехал домой. Они сказали, что им тут рядом и они дойдут пешком. Напоследок у меня шевельнулась подлая мысль, предложить ему рублей 300-500, или больше, столько, чтобы ОН не смог отказаться, и увезти его с собой, но также в мыслях я врезал себе хорошенько под дых. Слишком уж чистые были его глаза, я бы не хотел видеть, как меняется его взгляд, с уважительного и веселого, на презрительный и грустный. Я не смог в очередной раз обмануть его, как делали другие взрослые, я уже любил его.
Я ехал домой, когда подумал: дурачина я – простофиля, надо было всё-таки довезти их, так бы я знал где их (ЕГО) искать, а теперь – а вдруг не придут? Да. До вечера я не мог успокоиться, Лёхины глаза казалось, постоянно смотрят на меня. На меня снова и снова накатывала волна, которую я отогнал в шашлычной, но я уже не мог сопротивляться. Чего стыдиться, я «потеребил сучок» и мне немного полегчало. Но страх что они (ОН) завтра не придут, всё равно терзал меня.
Ночью спал отвратительно, с трудом отработал день, в голову ничего не лезло, постоянно ловил себя на том, что ладонь всё ещё чувствует его тепло. И вот, наконец 16 часов. Предупредил всех сотрудников, что уже не вернусь сегодня, чтоб в случае необходимости искали меня по сотовому, и помчался...
Подъезжаю к ручью. Никого нет. Ужас – это то слово, которым можно передать моё состояние. Остановился и сижу, закрыв глаза, ругаю себя самыми последними словами, за то, что не отвёз их вчера. Чувствую себя совершенно отвратительно, хочется стучаться головой о стену, врезать какому-нибудь лихачу (шофера поймут), разбить телевизор – одним словом, отвлечься.
Минут через 5 вижу, с горы кто-то бежит, в глубине души надеюсь, что это он, но сам себя успокаиваю, они же должны быть вдвоём. Подбегает поближе, точно – Лёшик... (я уже его так назвал про себя). Состояние моё теперь можно передать словом – Счастье, счастье полное и безграничное.
Я выскакиваю из машины..., но тут же резко останавливаю себя..., ведь я могу напугать его, мои чувства находятся сейчас только во мне, он ничего не знает о них и пока не должен знать, он не поймёт меня.
- Здрасьте, - кричит он на бегу.
- Привет.
- Я опоздал, да? – спрашивает запыхавшись.
- Нет, это я пораньше приехал.
- А Димка не придёт, его тетка оставила дом сторожить.
- Ничего, мы и сами управимся.
- А мы надолго?
Мне хочется сказать – "навсегда", но я улыбаюсь и положив руку на его плечо опять отправляюсь в путешествие вверх по его шее, потом по щеке, по ушку, пока не запускаю пальцы в его волосы. Я улыбаюсь, и он улыбается мне в ответ, те кто видел его улыбку – поймут меня, я готов жизнь за неё отдать.
- До вечера.
- Вы меня довезёте обратно?
- Конечно, - говорю я, продолжая перебирать его волосы. – Если захочешь.
Этот день мы провели вместе на даче, мы прибирались, жгли мусор, кушали, рубили дрова, топили печку, ремонтировали дверь в бане, опять кушали. Вечером я его отвёз "домой". Я опять гладил его по голове и чувствовал, что ему это нравится. Я опять с трудом останавливал себя, не давая волне захлестнуть нас.
Я уже знал, что мы будем вместе.
Я только оттягивал время.
Потому что впереди у нас было... ВСЁ.

©DIC