перевод bl-lit 2020

АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

Забавная вещь случилась со мной по дороге в Морфевилль [город Сна] прошлой ночью: 1 марта 1989 года я лег спать в трущобах Нью-Йорка в Нижнем Ист-Сайде, а 1 марта 1599 года проснулся утром в еще более трущобном Ист-Энде Лондона! Мало того, но в Манхэттене я целеустремленно, радостно, гордо провозглашал себя мальчикопреследователем 73 убелённых сединами уютных лет, всегда путая Уголовный кодекс [Penal codes] с пенисной системой [Penile Code] (обычно катастрофически), тогда как в Английских землях я  - мальчик тринадцати свежайших лет и ничуть не смущен подобным ни в этом мире, ни в следующем. Его зовут Руи, он раньше времени прекрасно развит, и я - это он, потому что он - это я - хозяин моей судьбы и капитан моей души. Мальчик, кажется, обладает Мудростью веков прошлых, настоящих и будущих, ибо он как родившийся в рубашке Седьмой сын Седьмого сына [В народных колдовских поверьях считается, что седьмой сын седьмого сына рождается с неимоверными магическими и целительными способностями], в то время как я, да помогут мне небеса, только что пропустил восьмимесячный аборт из-за кожи моих еще не появившихся первых зубов!

В этот момент сомневающийся читатель может спросить: «Так что, черт возьми, произошло?!» Черт побери, если бы я знал! Был ли я рожден снова? Григорианский календарь каким-то образом переключился на летоисчисление Нижней Слоббовии [местность из популярного американского комикса Li'l Abner 1930-1970-х гг.] с омолаживающими побочными эффектами? Была ли это трансформация пресуществления или пространственно-временная деформация в извращённо-обратном направлении? Мутирующие ядерные осадки? Или попросту старомодное чудо - типа непорочного зачатия, Иисуса, Х., ходящего по воде?  Ну нет, это может сделать кто угодно - если вода замерзла. Мне нравится думать, что это была чистая вневременная Магия - объединение людей 16 и 20 веков в экстатически фрагментарном сопряжении - и я надеюсь, что подобное продлится вечно!

Итак, вот перед вами богатая событиями история Руи, которая также и моя. Надеюсь, что она вам понравится.

 

1. ТЁПЛАЯ ВСТРЕЧА В «РУСАЛКЕ»

В 1599 году в правление Доброй Королевы Бесс [Елизавета I, королева Англии и Ирландии, правила с 1558 по 1603] - последней и лучшей из Тюдоров, хотя Эдуард VI [Edward VI, 1537 - 1553, король Англии и Ирландии с 1547 по 1553] мог бы затмить их всех, если бы не умер в нежном возрасте, с едва обсохшим молоком матери на его сладких губах - Лондон был шумным городом, населённым примерно 150 000 душ, за исключением того, что немногие среди пуритан или «круглоголовых» зловеще пророчествовали в своей обычной хнычущей песенной манере с благочестивыми глазами, устремленными на небеса, что только они обладают душами, и если остальная часть упрямого населения немедленно не отречется и не примет их истинную веру, то, в конечном счете, это население будет гореть в самом жарком адском огне Сатаны во веки веков, аминь! (Бог есть любовь.) Непуритане не были возмущены, они множество раз прежде слышали эти церковные бредни, поэтому в значительной степени игнорировали испарения с этой последней сумасшедшей окраины, чья концепция святости должна была превратить каждый день в 24 часа глубокого траура.

За рекой Темзой в прибрежной части Лондона располагалось множество увеселительных заведений, подобных Медвежьему саду (посмотрите, как морщится танцующий Топтыгин на раскалённом металлическом листе! О, какое развлечение всего лишь за полпенни!), и театров того времени - таких, как популярный Глобус, который, несмотря на свое название, был скорее угловатым, чем круглым. Не слишком далеко от Глобуса находилась таверна «Русалка», владельцем которой был шеф-повар Le Cordon Bleu по имени месье Бутагон - храбрец, вынужденный бежать из Парижа и Бастилии за то, что швырнул пирог с угрем в аристократическую голову маркиза де ла Тур Витесса за то, что тот публично высказал нелестные замечания по поводу трюфелей месье Бутагона в сокровенном заливном. Потеря Франции стала выгодой Лондона, и здесь, в этой приятной забегаловке и питейном заведении, холодным вечером в конце марта, можно было увидеть человека, сидящего за столом в дальнем углу зала с кружкой мягкого эля у его локтя, пока он ел со свежеиспеченным четвертинным хлебом с оловянного блюда, заваленного редким ростбифом с маринованной свеклой и луком.

Мужчина казался преуспевающим торговцем средних лет, с каштановыми волосами, спадающими с широкого лба, с орлиным носом, выступающим над маленькими, аккуратно подстриженными усиками, несколько впалыми щеками и глубоко посаженными пронзительными голубыми глазами, которые то и дело устремлялись вдаль, как это случается у бывалых моряков. Отодвинув блюдо, с которого он съел менее трети его содержимого, мужчина задержался на своем эле, когда его взгляд был пойман легкой мальчишеской фигурой, блуждающей вокруг да около, и задумчиво оглядывающей уставленные едой столы - юный оборванец, босой до гладких округлых бедер; с маленькими ступнями патриция, узкими и приятной формы; так же, как и другие его конечности - предплечья и руки приятной симметрии. Единственным одеянием, которое он, казалось, носил, был потрепанный и поношенный костюм Иосифа [Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его, - и сделал ему разноцветную одежду. Бытие 37:3], состоящий из многоцветных лоскутов, перекрывавших прорехи или разрывы в грубой ткани, через которые случались дразнящие проблески розового соска или лютиковой впадинки крошечного пупка. Невозможно было определить, прекрасно ли лицо у паренька или уродливо, ибо его волосы и все остальное было настолько покрыто грязью, жиром, сажей и чем-то еще, так что он мог оказаться как нищим, так принцем в запыленной маскировке. И этот мальчика остановился перед столом мужчины, облизываясь и не сводя глаз с по-прежнему наполненного блюда.

- Ты голоден? - спросил мужчина, поняв, что его вопрос абсолютно глуп, ещё до того, как он закончил его произносить.

- Нет, - презрительно ответил мальчик, - Я сыт по горло, потому что не далее, как час назад пировал с Лордом Верховным канцлером.

- Этот ребёнок неплохо говорит, - отметил мужчина, - и голос низкий, чистый и все еще сопрано.

- Ты голоден, так что ешь, - произнёс мужчина, пододвигая блюдо к парнишке, который чуть склонил голову в знак признательности, затем пододвинул табурет и с удовольствием опустился на него. Несомненно, у юного незнакомца глаза были цвета морской волны, мужчина разглядел это вблизи; но вот какого цвета волосы: светло-золотистые или львино-рыжие или тускло-медные, и нежны или резки черты лица - под налетом грязи этого видно не было. Срочно требовалось энергичное очищение. Мальчик вытер чистое блюдо последней корочкой хлеба и откинулся назад, удовлетворенно вздохнув.

- А теперь кувшин эля, чтобы все это промыть?

Мальчик сморщил нос.
- Спасибо, но нет. Эль - это коровий кисель, и я не стал бы его пить, даже если бы был быком по жизни.

- Тогда что может соблазнить ваше изысканное небо?

- Стакан медового вина, если ваша честь будет столь великодушна.

Удивленный своим странным гостем, человек послал служанку за хозяином заведения. Месье Бутагон вскоре должным образом прибыл, весь в муке и поздравлениях.
- Мессир Уилл, я рад снова видеть вас в моем скромном заведении! Чем могу служить вам?

- Добрый вечер, месье. Мой юный знакомец неравнодушен к медовому вину. А в вашем подвале есть такое?

- Увы, мой маленький запас этого деликатеса был исчерпан во время рождественских каникул, и в этом году, возможно, вообще не будет урожая, потому что я слышал, что пчелы здесь и за границей бастуют из-за более короткого рабочего дня или каких-то подобных ерундовых пустяков. Но могу ли я предложить мед в качестве сносной замены? Он несколько похож по букету и вкусу с сильной собственной идентичностью.

Тут заговорил мальчик.
- Если у меня будет большой стакан меда - я буду благодарен вам обоим.

Велев незамедлительно доставить мед, мессир Уилл наблюдал, как его маленький гость неторопливо потягивает его с явным удовольствием, а затем сказал:
- Вы очень интересуете меня, мастер Неизвестный. Я захвачен вашим поведением и тем немногим, что я могу разглядеть под лондонской грязью.

Глаза паренька внезапно вспыхнули зеленым огнём.
- С какой целью? Что у вас на уме? Вы один из тех мужчин, которые соблазняют нуждающихся молодых парней хорошей едой и крепкими напитками, чтобы было легче заманить их в свою постель для содомского греха?  Я говорю это согласно собственному опыту.

- По правде говоря, столь необычное упражнение никогда не приходило мне в голову. А это приятное времяпровождение?

- Император Адриан считал это таковым, а он был мудр сверх всякой меры.

- Я... Но как ты можешь это знать? Адриан умер 15 веков назад!

- Призрак любимца императора, Антиной, сказал мне это в одну из звездных ночей, когда я спал, залитый лунным светом.

Мужчина рассмеялся.
- Ты восхищаешь меня, юный незнакомец, но я боюсь, что твоя плодовитая фантазия обгоняет скучные факты.

- Если бы вы были мальчиком, вы бы поверили, но немногие мужчины сохраняют непредвзятость в отношении кажущихся невозможными вещам.

- Вполне возможно, и я подумаю об этом, но, мастер воображения, вернемся к практическим вопросам. Не скажешь ли ты мне, как тебе зовут?

- Ах, так я буду петь за ужином?

- Ты умеешь петь? - спросил человек, его интерес обострился. - Ты жаворонок, предвещающий рассвет?

- Да, я могу прокричать веселую балладу - если вам не жаль своих ушей! Я также могу танцевать, бороться, драться, заниматься любовью, ненавидеть, сочинять любовные послания в стиле Стратоса [в греческом стиле], плакать, смеяться, какать, пи́сать…

- А как тебя зовут, твоё имя?!

- Меня зовут Руи, почти как короля [Roi – король, франц.]. Я никогда не знал своей фамилии, но сделаю себе имя, если боги позволят мне прожить так долго. Моя мать умерла за несколько минут до моего рождения - меня выдернули головой вперед из ее теплой уютной утробы, и я был очень возмущён таким жестоким обращением!

- Мои искренние соболезнования - хотя и несколько запоздалые.

- Ваши с благодарностью принимаются. Я тронут.

- Здесь была какая-то насмешка? - удивился мужчина. - Так теперь ты живешь со своим отцом?

- Он исчез вскоре после смерти моей матери, - тут Руи хмыкнул. - Дьявол принял его за своего, и я думаю, что это оказалось плохой сделкой для дьявола!

- Значит, бедный ребенок, ты сирота?

- Но особенный сирота, отметьте, потому что я сильный, ловкий и промежуточный - то есть мне между двенадцатью и тринадцатью. Кроме того, я Седьмой сын Седьмого сына, я родился с конопушками до сосков, а цыганка-гадалка, которая была акушеркой при моём болезненном рождении, предсказала, что я рожден, чтобы оказаться повешенным.

- Бабушкины сказки! - мужчина усмехнулся.  - Не теряй из-за них сна.

Мальчик пожал плечами.
- В любом случае, меня повесят, а если меня повесят, то от этого может заболеть горло! Но довольно обо мне - как вас зовут, добрый господин?

- Меня зовут Уилл, от Уильяма, и я ищу Джульетту.

- Тогда проходите мимо, потому что у меня слишком мало дырок, чтобы быть Джульеттой или любой другой девчонкой.

- Позволь мне объяснить. Я глава труппы актеров в театре «Глобус» и…

Руи сделал вид, что плюёт.
- Актеры, чтоль?! Жалкое зрелище, многие из вас! Знаете ли вы, что за пределами Уайтхолла, Вестминстерского аббатства, Королевской биржи и других мест стоят огромные вывески: НИКАКИХ СОБАК ИЛИ АКТЕРОВ!

- Я хорошо осведомлён об этом, - с горечью возразил человек, - и достойные, талантливые актёры идут в списке вторыми после паршивых псов. Но моя труппа находится под покровительством и защитой Её Величества Королевы, и мы действительно выступали в Уайтхолле и в различных других королевских дворцах. Любимая пьеса Её Величества – «Ромео и Джульетта», но парень, который играл роль Джульетты, бросил меня, и сбежал с августейшей особой из Пруссии, и у меня нет никого подходящего на его место.

- Но какое отношение все это имеет ко мне?

- Вкратце, я спрашиваю, не согласишься ли ты пройти обучение Теспианскому [драматическому] искусству, чтобы, в конце концов, присоединиться к моей труппе?

Мальчик поморщился.
- Мессир Уилл, я не смогу выбраться из этой разорванной паутины!

- Чепуха! Большинство мальчиков - прирождённые актеры, они постоянно играют и нуждаются лишь в том, чтобы их кипение было приглушено и направлено в нужное русло.

- Этот аргумент оставляет меня равнодушным. Актерское мастерство - это только работа, без игры и со скудной оплатой.

- Да, там есть работа, но также много игр - игра в любовь, игра в слова, игра для развлечения, игра в пьесе, и, если ты успешно пройдешь короткое обучение, тебе щедро заплатят в соответствии с твоими способностями. Кроме того, ты будешь хорошо накормлен, одет и хорошо устроен.

- Ну что ж, попробую, потому что устал мерзнуть, голодать и искать себе постель под мостами. Знайте же, что я был конюхом и получил копытом в голову от капризной кобылы; я был грязевым жаворонком [тот, кто копается в речной грязи в поисках ценных предметов. Этот термин используется специально для описания тех, кто копался в грязи Темзы], и во время отлива не добыл ничего, кроме мокрых ног и ила Темзы; трубочистом тоже был, пока не стал плеваться черным и не выкашлял легкие; затем я стал звеньевым мальчиком, но обжег руки о расплавленную смолу моего факела. Я давно хочу стать уборщиком или поварёнком в какой-нибудь таверне, но все владельцы таверн знают, что у меня аппетит слона, и прогоняют меня прочь. Ну и каковы шансы?! А сейчас я буду пробоваться в мальчики-актёры... и, вероятно, сделаю из себя законченного осла.

- Напротив, я подозреваю, что ты прирожденный актер: ты обладаешь присутствием духа и уравновешенностью, отличным голосом, и под всей этой лондонской грязью я замечаю некоторую привлекательность лица и фигуры, не так ли?

- Скромность запрещает мне не соглашаться с вами, мессир Уилл, - ухмыльнулся мальчуган.

- Многообещающе. Кроме того, у тебя имеется явное преимущество старой головы на юных плечах.

- Ах, нет, вы меня неправильно поняли. У меня юная голова на таких же плечах.
Руи постучал себя по круглому лбу.
- ... Внутренности моего черепа битком набиты и переполнены древними знаниями и мелочами, слишком детскими, чтобы давать им возможность высказываться - не говоря уже о веселящемся дьяволёнке, сидящем внутри всех мальчишек.

- Я тебе завидую - или нет? В тебе что-то есть... Ты уверены, что ты не колдун или бастард колдуна, склонный к ужасным поступкам в лунной тьме?

Паренёк нахмурился.
- Бессчетное число раз я задавал этот вопрос всем без исключения силам, но так и не получил ответа.

- Поверь мне, я очень хорошо умею выискивать ответы в самое подходящее время. Теперь, с твоего позволения, я собираюсь пригласить тебя на встречу с Диконом, который является главным мальчиком-актером в моей труппе и обучает таких новичков, как ты. Прислушайся к его советам и наставлениям, потому что через неделю он сообщит мне о твоём прогрессе или его отсутствии. Я полагаю, ты готов отдаться в мои руки?

- Так и есть, мессир Уилл, но не в буквальном смысле.
Руи заискивающе ухмыльнулся.
- А теперь не выпить ли нам немного прохладительного, дабы скрепить договор?  Я предлагаю вам ещё эля и большой стакан меда для меня, если вы будете так любезны.

 

2. ИГРА (И НЕМНОГО РАБОТЫ) С ДИКОНОМ

Дикон, нахмурив брови и скривив губы, бросил на Руи испуганный взгляд, а затем сморщил нос, демонстрируя крайнее отвращение.
- Помилуй Бог, ты что, навозная куча, вонючая сточная канава, оборванец, или вся троица вместе?!

- Может, я твой братец, - прорычал Руи, почесывая в промежности.

- Я был единственным ребенком - а ты, будь я проклят, кишишь вшами!

- Если у меня есть вши, то они сбежали ко мне от тебя, и я хочу искупаться.

- Это звучит обнадёживающе, но если оно хочет принять ванну, то должно шевелить своими ленивыми костями. Топай за мной.

Они находились в передней небольшого коттеджа, который мессир Уилл снимал в двух шагах от «Глобуса», и Дикон неохотно повел своего маловероятного нового ученика в большую кухню, где в камине весело потрескивал огонь, а свечи в плошках мерцали мягким светом. Пол устилали циновки из тростника, большую часть помещения занимал длинный стол с окружающими его табуретами, а вдоль одной из стен тянулась полка с небольшими книжками в бумажных обложках. Дикон указал на несколько, стоящих в самом конце.
- Это пьесы, - произнёс он с самодовольным превосходством. - Отныне они станут твоими учебниками, если ты умеешь читать по-английски, и они превратят твои мозги в желе, клянусь тебе!
Он снова указал пальцем.
- Видишь ту большую деревянную кадку в углу? Подтащи её к огню и наполни водой из тех горшков, что греются у камина.

Руи в молчании проделал всё, что ему было сказано, и стал ждать.

Другой мальчик резко сказал:
- Чего ты медлишь? Снимай свои лохмотья и забирайся в кадку, черт возьми - или тебе неизвестен процесс цивилизованного купания?

- Я хочу мыло и полотенце - или с моей стороны невежливо просить такие вещи?

- Терпи-не терпи, я сейчас принесу. А ты, что раздеваться не собираешься, и будешь купаться в одежде?

- Я разденусь, когда ты выйдешь из комнаты.

- О, какая застенчивость? Оно боится, что я увижу его крошечный перчик?

- Нет, я боюсь, что ты увидишь мой член и покраснеешь от зависти, - ответил Руи.

- Только женщины страдают от зависти к пенису, придурок!

- Кое-кто из парней тоже, и я думаю, что ты один из таких, - парировал Руи.

Потеряв дар речи и кипя от злости, Дикон вышел из комнаты. Это был крепкий, хорошо развитый мальчик-подросток в аккуратном сером камзоле и рейтузах. С черными, как вороново крыло, волосами, карими глазами, яблочно-красными щеками - привлекательный юноша, пышущий грубым, крепким здоровьем. Мессир Уилл считал его честным, надежным, трудолюбивым и с добрыми намерениями, хотя и слишком склонным к неразумным дарованиям своих пылких чувств.

На кухне Руи обнажился и забрался в кадку с парящей водой, наслаждаясь роскошью тщательного очищения. Вернувшийся Дикон положил полотенце рядом с кадкой и протянул кусочек розового ароматного мыла.
- Вот, мессир Уилл получает эти сладкие заморские штучки от мсье Бутагона, француза из «Русалки». Запах - как у сирени в марте, ну, почти. Оно слишком хорошо для такого как ты, но мессир Уилл хочет, чтобы мальчики - особенно, когда они одеваются девочками - пахли как конфетки.
Он уселся на табуретку и принялся внимательно наблюдать за омовением, проходящим перед его глазами.

Руи повернулся спиной к парню, и принялся неторопливо скрести себя - сначала волосы, потом лицо.

- Боже, твои волосы светлы, как масло! - внезапно воскликнул Дикон.

- А какими они должны были быть по-твоему? - сердито произнёс Руи. - Пурпурными?

- Нет, но я ожидал, что будет что-то вроде мышиного коричневого или... эй, Руи, хочешь, я потру тебе спину?

- Нет! Держи свои назойливые лапы при себе.

Дикон украдкой передвинул свой табурет, стараясь увидеть мальчика спереди. Руи, ополоснув лицо, поднял голову - и нахмурился.

Дикон задохнулся, хватаясь за табурет, чтобы не упасть с него.
- Любовь Господня, Руи, я не могу поверить - мои глаза меня обманывают? Твоё лицо... ты прекрасен!.. - тут он запнулся.

- А ты надеялся, что я буду уродливее, чем горгулья на соборе?

- О, нет, нет! Но я не был готов ни к чему подобному! Ты больше похож на принца из сказки, чем принц на самого себя в этой сказке.

- А ты подумал, что я жаба, квакающая «ква-ква!», «ква-ква!», и буду сидеть на листке лилии?

- Ни за что!
Дикон опустился на колени рядом с кадкой так, что очутился почти нос к носу с другим мальчиком.
- Послушай, Руи, мне жаль, что я был так груб с тобой и оскорблял тебя раньше, но ты был таким диким, таким грязным, твои волосы были такими спутанными, а твой наряд - настолько нищенским, что я…

- Забудь. Я отдал столько же, сколько получил, ну, или почти.

- Да, но я это заслужил, а ты - нет.

- Пусть это тебя не беспокоит - как и меня.
Руи наклонился, чтобы что-то нащупать в темной воде кадушки.
- Братец мой! Я потерял мыло. Разве французы не умеют делать мыло, которое плавает?

- Подожди, я найду его для тебя.
Дикон закатал рукав своего камзола и сунул руку в воду между раздвинутыми бедрами парнишки, что-то там ощупывая.
Пауза, затем резкий вдох. Дикон поднял на мальчика округлившиеся глаза.
- У тебя... у тебя стоит? - прошептал он.

- Ну, это не мыло, за что ты так крепко ухватился - и перестань дёргать его, или я извергну свое молоко в то, что вряд ли сможет оценить его по достоинству. Лучше займи руки делом и потри мне спину - между лопаток есть место, до которого я не могу дотянуться.

Дикон застонал, сожалея, что ему пришлось расстаться с тем, за что он так нежно ухватился.
- Я же предлагал тебе помыть спину, но ты отказался, - произнёс он с укоризной.

- А теперь я предлагаю тебе. Продолжай в том же духе - и, если тебе так необходимо журчать, как ручеек, расскажи мне о чём-нибудь.

- Спрашивай, и я отвечу, если смогу, - сказал Дикон, его рука заскользила туда-сюда по спине мальчика. Он никогда ещё не ощущал такой кожи - гладкой, напоминающей складки атласа над сталью, твердой, но податливой... и слишком впечатлительное сердце Дикона, слишком уж уязвимое, было окончательно потеряно.

- Мессир Уилл, - сказал Руи, чувственно извиваясь под ловкими движениями другого мальчика, - напоил и накормил меня в «Русалке», и я хочу узнать о нем побольше - хотя бы, как его зовут полностью.

- Шекспир - это его имя и слава.

- Встряхнуть Копье? Встряхнуть Копьем? [Shakespeare - У. Шекспир, Shake Spear - встряхнуть копьё, произношение в обоих случаях одинаково] - переспросил Руи. - Это два слова или одно?

- Это одно слово, уникальное, как и сам человек.

- Так какое у него копье и перед кем или чем он им трясет?! Для меня всё это звучит крайне непристойно [Копьё – эвфемизм пениса].

- Это просто имя, как и большинство других имен, и указывает на род занятий человека. Моя фамилия Миллер, потому что мои предки перемалывали зерно в муку вплоть до сегодняшнего дня. Предок мессира Уилла, вероятно, носил копье на службе какого-нибудь барона или графа, встряхивая им перед лицом врага, а затем используя его по назначению, если в том была необходимость, как это можно предположить. Но что такое имя? Главное, что значит сам человек, а не то, как он именуется.

- Ты прав, о мудрейший! И чем мессир занимается помимо управления компанией актеров из «Глобуса»?

- Он сам играет, когда возникает необходимость, а также написал множество пьес - трагедий, комедий, историй - это ужасно тяжёлая работа, я понял это, когда попытался написать свою собственную пьесу, но моя муза умерла прежде, чем я закончил первый абзац.

- Как можно написание пьесы назвать ужасно тяжёлой работой? - фыркнул Руи. - Тут несоответствие в словах. Один играет в пьесах, другой мелет зерно, пашет или рубит дрова.

- Попробуй сам написать пьесу, и посмотришь, получится или нет! - фыркнул Дикон.

- Ну, нет, - рассмеялся Руи, - это пахнет слишком тяжёлой работой! Кстати, случайно это не мессир Уилл накропал тот пустячок, что называется «Гамлет»?

- Да, это он, и это одна из его самых популярных пьес - повсюду призраки, психи, черепа и могильщики!

- По-моему, звучит чересчур истерично, а название просто глупо. Когда я впервые услышал о нем, то решил, что это про омлет с ветчиной.

- Нет-нет, это трагедия, хотя, конечно, в некоторых актерах есть много ветчины, если ты понимаешь, о чем я [ham - ветчина, окорок, и ham - бездарность, англ.].

Руи рассмеялся радостным и безудержным смехом мальчишки, рожденного с котлом, кипящим весельем и лёгкой иронией.
- Ну, омлеты - с ветчиной или без нее - иногда тоже бывают трагедиями, когда их совершенно невозможно есть. А теперь передай мне полотенце, а то вода остывает.
Он встал в кадушке, прикрывая руками промежность и, отвернувшись от другого мальчика, перебрался из кадушки на коврик.

- Позволь мне обтереть тебя, - пробормотал Дикон. - Я смогу сделать это намного лучше, чем ты.

- Почему? Мессир Уилл сказал, что ты должен научить меня играть в пьесе. А ты решил стать мне слугой?

- Слугой не тебе - твоему телу! - произнёс Дикон, затаив дыхание. - Да! Вот кем я хочу быть.

- Поскольку это твоё странное желание, я не стану вступать в дебаты, как в парламенте, - сказал Руи. - Ты можешь вытирать мне спину - пока я буду вытирать себя спереди.

- Крайняя плоть Бога, Руи, - взорвался Дикон, теряя над собой контроль, - но ты для меня невыносимая мука!

- Как же так? Я не коснулся даже волоска на твоей голове.

- Но ты сначала искушаешь меня, а потом отталкиваешь!

- Искушаю тебя? Как, каким образом?

- Будучи таким, как ты телесно, и тут, обнаженным предо мной. Поворачиваешься ко мне спиной в кадке и выходишь из нее, когда ты, должно быть, прекрасно понимаешь, что я жажду увидеть тебя всего!

- Нет, Дикон, я не знал ни об этом, ни о том, как ты чувствителен, так что прости меня. Видишь ли, я настолько привык к суровой жизни на улицах, что иногда забываю о тонких нюансах правильного поведения. Что касается желания увидеть меня полностью обнаженным - будь терпеливым, друг мой, потому что ожидание удовольствия часто приносит больше удовлетворения, чем его осознание.

- Тут я не могу с тобой согласиться, хотя мессир Уилл всегда говорит мне, что я ношу свое бедное сердце не только на рукаве, но и на всем своём камзоле.
Он начал вытирать спину Руи от шеи до пояса, затем снизу, от ног к ягодицам, которым он уделил намного больше внимания. Под конец он раздвинул тугие половинки, чтобы протереть и между ними - и остановился.

- И что теперь? - проворчал Руи. - Разве там не мыто?

- Нет, совсем наоборот. Руи, ты знаешь, что твой анус похож на маленький мягкий тёплый туго свёрнутый бутончик тюльпана?

- Дикон, ты безнадёжен! - хихикнул Руи. - Читаешь оды какой-то дырке в жопе! Неужели купидон атаковал тебя своими беспощадными стрелами?

- Купидон тут не причём - это, увы, моя натура!

- Тогда будь верен своей натуре и не стыдись. А теперь дай мне полотенце.

Вытираясь, он заметил:
- Дикон, почему ты постоянно произносишь имя Господа всуе и даже хуже: «Божьи яйца», «Божья крайняя плоть» и тому подобное? Разве ты не боишься, что Иегова уничтожит тебя огненным дождём? Таким путем ты никогда не достигнешь Рая.

- Это в ответ моим родителям, которые были чрезмерно набожными пуританами и превратили мое раннее детство в чистилище ада - но в любом случае Рай для меня недостижим, потому что я слишком погряз во грехе.

- Ха! Экс-пуританин, какие грехи ты совершил, кроме словесной нечестивости?

- Увы, я тону в грехах, почти что в преступлениях, но я не раскаиваюсь, ибо в этот самый момент мне хотелось бы грешить на тебе своим нечестивым ртом!

- Пустое дело! Это не грех - это делёж экзотического блаженства!
Руи осторожно обернул полотенце вокруг своей талии.
- А где моя кровать? Морфей зовёт меня, и я могу проспать день и ночь напролёт.

- Спать ты можешь здесь, - сказал Дикон, показывая дорогу в маленькую спаленку рядом с кухней, - но только до шести завтрашнего утра, когда начнется твоё обучение.

- Ах, я вижу, ты станешь жестоким надсмотрщиком, - Руи одновременно нахмурился и улыбнулся.

- То желание мессира, а не мое. Будь моя воля, я позволил бы тебе дремать вечно, пока я, как богиня Луна, насиловал бы очаровательного Эндимиона!

- Пусть святые оберегают нас! Теперь мы погружаемся в мифологию, да? Это долгожданная перемена.

Спальня была меблирована просто: огромный шкаф для одежды, два стула, маленький столик со свечой на деревянной подставке и двуспальная кровать.

- Я столкнулся с миражом?! - воскликнул Руи. - Эта огромная кровать целиком моя?

- Нет, я делюсь ею с тобой, потому что это единственная кровать в доме.

- Я могу спать на полу - или ты мог бы.

- Почему?! Ты боишься меня? Как и ты, я свободен от французской болезни, которая плоха, или итальянской болезни, которая еще хуже.

- Да будет так, я стану твоим соседом по комнате или наоборот - до тех пор, пока твои руки, рот или грубый орган пониже не изнасилуют меня ночью, - Руи ткнул пальцем в матрас и одобрительно кивнул. - Мягкий, но упругий, как попка ребенка! Может быть, он набит перьями ангелов?

- Только гусиным пухом, любезно предоставленным месье Бутагоном - за очень высокую цену, разумеется.

- Ах, да, обычное дело - французы думают, что деньги - это все и конец всего сущего, но исторические книги говорят нам, что французы - легкомысленный народ, любящий танцы и легкие вина. Вот и вся история – нефрит в её гниющие зубы!

Руи отбросил тяжелое стеганое одеяло, простыни были довольно чистыми, но несколько изнасилованными, с жесткими складками повсюду и благоухающими запахами созревшего, похотливого юноши - самого соблазнительного природного аромата, состоящего из смеси натурального крахмала, пота, спермы, смегмы и различных доброкачественных генитальных кислот, являющихся для разборчивых любовников мощным афродизиаком, перед которым невозможно устоять.

- Простыни пахнут так, словно твои осьминожьи руки возбуждали твои интимные места полночи! - поддразнил его Руи.

Дикон густо покраснел.
- Я редко играю с своей штучкой - такое одинокое занятие оставляет меня неудовлетворенным; но если у меня есть добровольный компаньон, тогда - полный экстаз!

- Я вижу! Так это твой компаньон, которым так завлекательно пахнут эти простыни?

- О, нет - ты первый, кто ляжет в эту кровать, кроме меня. У меня был компаньон несколько месяцев назад, но мы занимались любовью на его кровати, а не на моей. Эх! Он уехал в Ирландию, и я совершенно одинок.

- Но кто же тогда передает этот запах оргий даже подушкам? - спросил Руи, сбитый с толку.

-Увы, это я, невольно. Просто дважды или трижды за ночь за ночь у меня случаются... э-э...

- Спускаешь по ночам? Мокрые сны?

Дикон смущенно кивнул.
- Я завтра достану свежие простыни, - пообещал он.

- Не беспокойся на мой счёт. Мне нравится аромат излияний здорового парня - это драгоценный сок, из которого мы все были зачаты.
Он осмотрелся вокруг.
- А разве я не получу ночную рубашку? Как понимаешь, только ради скромности!

- Я сам сплю голым, - сказал Дикон, - но ты можешь надеть мою воскресную рубашку, если захочешь - я постирал её недавно.
Он подошел к шкафу.

- Оставь свою рубашку для шаббата - это толстое одеяло должно согреть нас обоих.
Снова повернувшись спиной к юноше, он сбросил укрывавшее его полотенце и скользнул в кровать, где с наслаждением потянулся.
- Ах, это рай! - заметил он. - Последний раз, когда я спал в таком царственном комфорте, был... никогда!

- Тебе пришлось нелегко, - сочувственно произнёс Дикон, - и я сожалею об этом.

- Спасибо, но могло быть и хуже, и я все еще жив, и переполнен надеждами. Скажи-ка мне, мой друг, мессир нашёл тебя в таверне, как и меня?

- Почти. Мне было одиннадцать, и я работал поварёнком в таверне «Голова кабана» - еда там вызывает тошноту, - когда мессир Уилл нашел меня и взял к себе, чтобы я стал мальчиком-актёром.

- А сколько тебе сейчас лет?

- Четырнадцать с небольшим - две пятых моей жизни уже миновали!

- Как? Почему ты так говоришь?

- Потому что в Англии сегодня в среднем живут около тридцати пяти лет, если только ты не удачлив и не богат, и не везуч.

- Сущая чушь! Я чувствую... Я уверен, что ты переживешь библейского Мафусаила, а он дожил до ста сорока или даже больше.

- Откуда ты можешь это знать? - спросил Дикон, вытаращив глаза. - Ты умеешь предсказывать будущее?

- Не часто, но время от времени я могу читать по звездам, если ночь ясна.

- А ты уже прочёл своё будущее?

- Нет, звезды не сошлись, и мне неясно, и…

- И..? - подсказал другой мальчик, затаив дыхание.

Но Руи уже был глубоко погружён в страну сновидений, рука об руку с Песочным человеком [дрёма] - японцем, я думаю.

Дикон в полной мере насладился своими голодными глазами прелестным лицом своего соседа.
- Спокойной ночи, милый принц! - многозначительно прошептал он в конце концов.

 

В то время как Руи, подобно пирамидам, крепко спал - он, как Макбет, убил сон Дикона. Вот так всегда - печально размышлял последний - всякий раз, когда я так близок к прекрасному парню, я бодрствую, и сон ускользает от меня, пока я беспокойно погружён в сексуальные фантазии о его лице, его фигуре, магнетическом магните его интимных частей. И этот несравненный чародей рядом со мной - что, если мне нежно прикоснуться к его губам, векам, соскам, груди, к его члену, из которого проистекают все благословения?! Ах, нет, пропади пропадом эта мысль! Это погубит все – он пробудится, чтобы прогнать меня, и я потеряю то, к чему стремлюсь. Нет, благоразумие - лучшая часть страсти, поэтому я должен сдержать свою импульсивную страсть и удалиться от этого сладостного источника непреодолимого искушения.

Тихо, как мышь, Дикон выбрался из теплой постели, вынул из шкафа одеяло и пошел на кухню, где подбросил дров в догорающий камин и лег перед ним, подложив руку под голову. Томительные желания мальчика все еще бушевали в его мозгу, и он терпеливо добивался забвения, пока оно милосердно не захлестнуло его. Самый худший дурак - это влюблённый молодой дурак.

 

- Проснись и пой, Спящий принц, Спящий красавец! - воскликнул Дикон, плотно закутанный в одеяло - Уже утро и пора вставать людям и зверям!

- Кто? Что?
Руи, зевая, приподнялся, все еще ошеломленный сном, и натянул одеяло до подбородка.
- Где это я?

- Ты в постели, в Лондоне, в Англии, в мире, и в моём сердце!

- Неужели так скоро наступило шесть часов?

- Сейчас десять, - произнёс Дикон, - и нам дали отсрочку!

- Хвала Господу! Э-э... отсрочка от чего?

- Мессир Уилл был здесь ещё до петухов, и видел, что ты спишь аки невинный младенец, поэтому тебе даровали этот день свободы для отдыха и расслабления. Он также принес тебе хорошую одежду и еду для наших утренних и вечерних трапез. Завтрак почти готов, так что завернись в одеяло и ступай на кухню.

Мальчики поели перед камином: поджаренный хлеб, свежевыжатое сливочное масло, сливовый джем, яичницу с беконом, а ещё выпили из глиняных кружек заморскую смесь, именуемую «кофе», на вкус больше похожую на жареную полевую кукурузу и цикорий, но все же приятно согревающую внутренности.

- Где ты научился готовить? - пробубнил Руи с набитым ртом.

- В таверне «Голова кабана», где я был вынужден готовить для себя или умирать с голоду.

- Ты удивительно хорош в этом, ты можешь обслужить любого мужчину подобно идеальной жене!

- Черт бы побрал эту идею! Ни один мужчина не воспользуется моим анусом вместо пизды!

- А что, если мальчик настолько горяч - почему не воспользоваться им? - спросил Руи с огоньком в глазах.

- Хм... это будет зависеть от внешности мальчика и от того, не окажется ли его член дубиной. А теперь, как бы тебе хотелось провести свои каникулы?

- А не могли бы мы пойти в «Глобус» и посмотреть пьесу? Я никогда там не был.

- Взгляни в окно, там льёт как из ведра, а «Глобус» - театр под открытым небом, где все зрители намокли и уплыли.

- У «Глобуса» нет крыши? - спросил поражённый Руи.

- Только над сценой и ложами, где сидят эти чёртовы джентри [английское нетитулованное мелкопоместное дворянство, занимающее промежуточное положение между пэрами и йоменами].

- Ну, а есть ли у тебя колода карт или какая-нибудь другая игра?

- Не здесь, но я знаю одно захватывающее развлечение, которое, уверен, порадует тебя.

- Соревнование по дрочке?

- Нет, - фыркнул Дикон, - это для деревенщин. Но сначала мы принесём матрас из спальни и положим его перед огнём.
Четыре нетерпеливые руки быстро справились с этим делом.
- Затем мы снимаем с себя одежду и с легкостью откинемся на нашем Lit d’Amour [ложе любви, фр.], цитируя месье Бутагона.
Это тоже было быстро осуществлено.
- Тебе тепло без одеяла? - заботливо спросил Дикон, его глаза были обращены к тому, что укрывалось между бедрами другого мальчика.

- Уютно, как жучку в коврике рядом с божьей коровкой. А что будет дальше?

- Будет множество приходов, потому что мы сейчас займёмся любовью!

- Ура! Но на миг остановись - кто с кем займётся любовью?

- Черт! Это я как-то упустил. Что, будем тянуть жребий?

- Лучше не надо. Любовь - достаточная азартная игра сама по себе, без дополнительных опасностей.

- Иногда, Руи, ты говоришь как взрослый, взрослей чем... даже сам мессир Уилл!

- Разве это удивительно? Скажи мне, мой наивный друг, сколько раз в своей жизни ты совершал сложные обряды Эроса?

- Возможно, дюжину раз, хотя скорее меньше, чем больше, и только с ирландским мальчиком.

- Тебе не нравятся девушки?

- Не очень - мне неловко с ними, и я не знаю, о чём говорить.

- Они тебя смущают?

- Обычно. Я заикаюсь, запинаюсь и потею, и не знаю, что делать с руками.

Руи расхохотался.
- Ты должен положить руки им на грудь и между бёдер, простак!

- Мои родители научили меня уважать хороших девочек.

- Хорошие девчонки, плохие девчонки - они все в глубине души тролли! Ты когда-нибудь видел их женское место - устрашающее три в одном клитор, дырку для мочи и влагалище?

Дикон вздрогнул.
- Да, и зловоние оттуда - точно не букет фиалок.

- Я рад, что ты привередлив - это меня очень обнадеживает.

- Ну, при моей работе с мессиром я вижу так мало представительниц другого пола, что в настоящее время с этим нет никаких трудностей. Позже, возможно, я буду другого мнения. А тебе нравятся девушки?

- Господи Боже, я был слишком занят, пытаясь набить себе живот и найти подходящее место для ночлега, чтобы отправляться исследовать чужеродные виды, поэтому мой сексуальный опыт был исключительно с молодыми самцами, как правило, с уличными гаминами [парнями, от фр. gamin - уличный мальчишка], которые обладали ярко выраженной привлекательностью промежности и ягодиц.

- Это гуттер-секс [от датск-норв. gutt, gutter - мальчик], - презрительно бросил Дикон.

- Что было, то было! Я находился не в том положении, чтобы приставать к отпрыску преуспевающего купца или бастарду какого-нибудь дворянина. Но мы, уличные мальчишки, умудрялись купаться в корыте для лошадей или пруду, и поэтому могли заниматься сексом с обоюдным удовольствием и без слишком грубого оскорбления нашего тонкого обоняния, - произнёс Руи с тонко завуалированной иронией.

- А скольких парней из трущоб ты, по-твоему, «познал» - в библейском, конечно, смысле?

- После первых пяти кто считает?! Может быть, все пятьдесят, как говорится, совершенно безнравственно. Но ты должен учитывать, друг мой, что я пробыл уличным мальчишкой большую часть моих лет от рождения, и на улицах мы трахаемся так же небрежно, как собаки, и так же бессмысленно.

- Руи, я любил своего ирландского друга. Неужели ты никогда не находил парня, которого мог полюбить?

- Некоторые из них были в высшей степени достойны самой искренней, самой нежной привязанности, но неизменно, сегодня они были, а завтра исчезали, как блуждающие огоньки, без следа.

- Явно и очевидно, что ты гораздо более опытен в любви, чем я, - мрачно произнёс Дикон, - так что вот тебе почетное место, ты сегодня доминирующий партнер, и я жду твоих приказаний.

- К чему такая торжественная серьезность, мой трезвый бывший пуританин? - рассмеялся Руи. - Любовь между парнями должна быть, как ты сказал, забавой и игрой, и я в значительной степени согласен с этим, пока не вмешается какой-либо любопытствующий взрослый гетеро. У меня нет садистского желания доминировать над тобой, и я буду предлагать, а не командовать, чтобы мы могли поучиться друг у друга более плодотворному общению. Договорились?

- Да! Вот моя рука. Когда же мы начнем открывать нашу частную «Школу злословия»? [сатирическая комедия Ричарда Бринсли Шеридана (1751-1816), ставшая незабываемым событием в лондонской театральной жизни конца XVIII века]

- Не в этот раз. Но сначала давай немного узнаем о твоей любви к Эрину-любовнику [от искаж. Éire - Ирландия], сыну матери Махри [т.е. сыну матушки-Ирландии]. Как его звали?

- Микки Финн.

- Ты, конечно, шутишь! Микки Финн - эта та снотворная дрянь, которую капитаны кораблей подмешивают деревенской деревенщине в их эль, чтобы сшанхайничать их [похитить для работы в качестве матросов].

- Я ничего не понял. Шанхай в Китае, кажется?

- Если он не переехал на Тайвань. Хм... Я чувствую, что в данный момент бесполезно заниматься этой темой, так что перейдём к другим вопросам. Чтобы я мог более полно определить степень твоего полового воспитания, будь любезен, расскажи, чем вы с Микки занимались на брачном ложе, так сказать. Вы трахались?

- Отрицательно. Я был более чем готов, а он не был, поэтому... Дикон пожал плечами. - И он даже не сделал этого со мной - что было ужасным унижением!

- Прекрасно! Значит, ты по-прежнему хранишь свою анальную вишенку, мой любимый фрукт. Но не пугайся, я сорву её так же нежно, как наковальня, падающая на яйца. Само собой разумеется, что вы, конечно же, сосали друг другу перчики?

- Отрицательно.

- Нет? Нет?! Но фелляция - это А в азбуке любви мальчика!

- Я всегда так думал, но ему захотелось встать на колени передо мной и дрочить мне в рот с расстояния трех дюймов!

- Я верю, что он, по крайней мере, хорошо прицелился.

- О да, его сперма всякий раз попадала в цель, но, естественно, я очень сожалею, что не имел с ним плотского контакта, но он был непреклонен в своем отказе.

- И никаких поцелуев в губы, полагаю?

- С губами отрицательно, но мне удалось облобызать в нем все остальное, что он нашел в высшей степени положительным.

- Я не удивлен, но боюсь, что твой Микки Финн оказался невыгодной сделкой – или он был прекрасен, как несравненный Люцифер, первый падший ангел?

- Нет, он был совершенно обыкновенным - глаза, как серый бархат, но, увы, они слегка косили. Нос как у мопса, большой рот и уши, рыжие волосы...

- Мой глупый друг, избегай рыжих голов, как чумы - они всегда разжигают самые тонкие эмоции в сексуальном пылу.

- Я должен это записать себе в блокнот.

- Честно говоря, я не могу понять, что ты увидели в Микки - или он платил тебе за твои ограниченные привилегии и преданность?

- Отрицательно. Он был беднее церковной мыши и постоянно занимал у меня небольшие суммы.

- Я мог бы и догадаться! Но тогда в чем же его привлекательность – или любовь действительно слепа?

- Ну, у него было определенное очарование гнома, которое заставило меня разбрасывать трилистники на его пути, а в остальном изображать легкомысленного ловеласа. На самом деле, я думаю, что он, должно быть, поцеловал Камень Красноречия [ирл. Cloch na Blarnan, англ. Blarney Stone - камень, вмонтированный в стену замка Бларни в графстве Корк в Ирландии], потому что, несомненно, загипнотизировал меня.

- Это мука, от которой рано или поздно должны страдать все искренние любовники, и должен быть закон, запрещающий подобное. Но хватит подобных удручающих воспоминаний, которые сжигают больше, чем благословляют на нынешнее веселое педагогическое действо! Ложись на матрас и широко раскрой свой рот.

Руи бросился на своего партнёра и прижался губами к губам Дикона, выпуская обильную слюну в рот другого мальчика. Дикон задохнулся, закашлялся, а затем принялся жадно всасывать, под конец всунув свой влажный язык в рот Руи в поисках последних следов его оральных жидкостей и заменяя их собственными. Вскоре Руи поднял голову - его губы были влажными и слегка распухли - и улыбнулся своему собеседнику.
- Это называется обменом плевками, - сказал он. - Ты когда-нибудь проделывал такое раньше?

- Отрицательно, - мечтательно пробормотал Дикон.

- А тебе понравилось?

- Утвердительно!

- Ну и как на вкус мой плевок?

- О, я бы сказал, как очень разреженный сахарный сироп. Напомни мне - я должен попросить месье Бутагона приготовить нам немного его французских тостов с густым сахарным сиропом и портвейновыми сосисками на гарнир: кулинарная кухня Небес!

- У меня бы слюнки потекли, но благодаря тебе они иссякли! – Руи продегустировал полученное.
- А знаешь, на что похожа твоя слюна? Угадай!

- На воду из сточной канавы?

- Смотри, не подхвати сахарную болезнь! - рассмеялся Руи. - Это профессиональный риск гедонистов и им подобных.

- Игра стоит свеч. Что же нам теперь делать?

- Думаю, займёмся языковыми банями. Для тебя это тоже внове?

- Отрицательно, хотя у меня были бани в корытах, бани с мочалками, бани в бочках и бани под дождём.

- Чудо, что тебя не смыло водой из бани, но мне это нравится, потому что, клянусь, ты самый чистый, самый забавный парень из всех, с кем я когда-либо кувыркался, а чистота - это где-то рядом с сексуальностью.

- Ты похож на мессира Уилла - ты чеканишь слова, о которых никто раньше не слышал.

- Не надо больше мессира Уилла! Остановись на мне. Ты бы умер за меня?

- Охотно! Должен ли я повеситься или утонуть в Темзе?

- Нет, живи для меня, или я заставлю тебя встать в угол с дурацким колпаком на голове.

- Руи?

- И что сейчас свербит в твоем идиотском мозгу?

- Наклонись и приложи ухо к моим губам.

- Зачем? Ты собираешься запеть любовную песню и оглушить меня?

- Что-то вроде того! Наклонись!

- Полагаю, что должен потакать тебе, иначе ты бросишь меня и пойдёшь искать себе другого Микки Финна, - вздохнул Руи. - Итак! Мы мило соединены.

- Эй! -воскликнул Руи. - Любовь с первого взгляда, да?

- Может и так.

- Тогда объясни, почему твой первый взгляд на меня принёс тебе отвращение?

- Увы! Мои предательские глаза обманули меня! Потребовался второй взгляд, чтобы всё исправить. Более важно - ты любишь меня?

- Ах, люблю я или нет? Мне придется сорвать ромашку и оборвать ее лепестки, один за другим, прежде чем я узнаю это наверняка.

- Черт возьми, Руи, если бы я не любил тебя, я бы тебя ненавидел! Разве ты не говорил что-то о бане языком, или ты говорил это раздвоенным языком змеи?

Ещё до того, как последние слова слетели с губ Дикона, Руи обрушился на него, облизывая мочки его ушей, открывшиеся и закрывшиеся глаза, нос, засовывал язык в расширяющиеся ноздри; затем переместился дальше, на юг, к подбородку, и через адамово яблоко к соскам.

- Ах, соски мальчика! Такие розовые, дерзкие и красивые в своем умбровом [коричневом] ореоле! - выдохнул Руи, щелкнув указательным пальцем по правому соску. - Знаешь ли ты, мой товарищ по матрацу, что твои сосочки - это миниатюрные куколки, затвердевающие в сексуальной детской игре, и даже, когда они застывают в этот момент - у них есть крошечное отверстие на кончике, из которого можно выпросить - это практический опыт - пару капель росы, а та подобна нектару амброзии?

- Покончи с твоими глупыми полетами фантазии! - проворчал Дикон. - Спустись на землю и возобнови мою баню. Ты можешь языком прогнать мои грязные мысли?

- И лишить тебя одного из самых сильных восторгов Эроса? Не будь более абсурдным, чем твоя обычная ослиная сущность!

- Благодарю! - произнёс другой мальчик с горечью. - Ну, продолжай свою дурацкую стирку. Что там следующее?

- У меня неожиданно возникла необходимость попробовать твою титьку-манну, так что расслабься и наслаждайся. Теперь давайте посмотрим, как мне поступить с этим восхитительным, но деликатным источником? А он у меня есть! Сначала я потру его и поглажу вот так, а затем пососу и буду повторять так до бесконечности, после чего я ох-как-нежно ущипну, зажму и подою... и, вуаля! - как говорят лягушки. Смотри, Дикон, погляди на эту сверкающую жидкую звезду, которую эякулировали твои титьки! Я выпью все это сам, потому что я проделал всю работу, чтобы добыть это. М-м, вкуснятина! Поистине ликер, достойный всех богов, включая и меня самого.
Руи поднял голову, облизывая губы.
- Разве это не принесло тебе краткого блаженства, мой Ромео?

- Мне было там очень больно, вот что!

- Но как такое может быть? Я использовал твою правую грудь, так как же я мог ошибиться?!

- Черт, я не собираюсь спорить с тобой, потому что всегда проигрываю, - проворчал Дикон, - и теперь, когда я об этом думаю, у меня болит уже не так сильно.

- Мне очень приятно это слышать, - сообщил Руи притворно-торжественным тоном. - Ты заставил меня поволноваться секунду или две - я даже подумывал о самоубийстве в приступе раскаяния!

- Спускайся дальше и побеспокой мой пупок, - сказал Дикон, - и не пугайся, если отыщешь там немного ворса, потому что у моей шерстяной рубашки линька.

- С удовольствием, - ухмыльнулся Руи, нисходя, как сын на Западе [тут подразумевается Филиокве (лат. Filioque - и [от] Сына) - добавление к латинскому переводу Никео-Константинопольского символа веры, принятое Западной (Римской) церковью в XI веке в догмате о Троице: об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но «от Отца и Сына»], на своего собрата.
- Хо! А что у нас тут? Ты можешь похвастаться маленькой глубокой безволосой впадиной, похожей на мой собственный пупок - гораздо более эстетичный, чем пупок, который может понравиться только портному или портнихе. Теперь давай посмотрим, что можно обнаружить в этом углублении - быть может, драгоценную жемчужину, как в мидиях или устрицах? Хм, никакой жемчужины, но вкус - высшей степени вкусности - тонкий и пикантный, что-то между сладким и кислым, как в немецких соленых огурцах, так как слишком много сладости создаёт приторность, и твой пупок похож на аппетитный розовый бутон на твоём животе. Я бы хотел наполнить его медовым вином и опьянеть от Дикона!

- Хотелось бы мне верить половине того, что ты говоришь в мою честь, - задумчиво пробормотал Дикон, - но на самом деле...

- «Помоги моему неверию!» - воскликнул неверующий апостол Фома, и ему помогла любовь преданного ему Христа. А разве с нами не так?

- Да, но, когда я так плотски близок с тобой, я не могу избавиться от ощущения, что обречен!

- Святые оберегают нас! Ты все еще чувствуешь вину из-за нашей невинной сексуальной игры?

- Да, - с несчастным видом пробормотал Дикон, - я и сейчас так думаю. Я ничего не могу поделать, и было то же самое на свиданиях с Микки.

- Дикон, Дикон, твоя так называемая вина - это всего лишь наследие твоих пуританских родителей, а не твоя вина. Чума на пуритан! Они бросают тень на все, что должно приносить радость! Я выслал бы их всех в Америку или в другую первобытную глушь.
Импульсивно, Руи обнял другого мальчика, поцеловал его и прижал к себе.
- Скажи мне, мой робкий друг, каков твой естественный инстинкт по отношению ко мне? Я имею в виду, что ты чувствуешь, когда я рядом?

- О, Руи, когда ты со мной или вдали от меня, я хочу прикасаться к тебе, вдыхать твой запах, пробовать тебя на вкус, любить тебя, быть тобой!

- Вот видишь! Это твой естественный импульс, и он не может завести тебя куда-то не туда, если им не злоупотреблять. Теперь я хочу сделать кое-что такое, что заставит тебя забыть о своих адских пуританских нравоучениях, так что приготовься, потому что твой член будет полностью высосан!
- Но что же это такое? Что произошло?! Ты уже должен щеголять пульсирующей косточкой - из-за моего пылкого, напряженного щекотания твоих сисек - быть готовым и рваться вперёд!

- У меня был стояк, но я его потерял, - стыдясь, произнёс Дикон. - Увы! У меня встаёт очень медленно, а кончаю ещё медленнее.

- Не беспокойся, потому что я хорошо разбираюсь в простых сложностях эрекции и могу исправить твою временную неспособность, но это сложное длительное стимулирующее действо, на который у меня сейчас нет времени, потому что я возбужден до предела!

- Позволь мне отсосать тебе! - взмолился Дикон, лихорадочно сверкая глазами.

- Нет, у меня внезапно появилось желание проникнуть в тебя, так как я уверен, что это спасет твою совесть, как ничто другое.

- Я готов и горю желанием, но... Наверное, в первый раз будет больно, да?

- Немного, если будет вообще - всё зависит от формы твоего ануса.

- Что-что? Я теряюсь.

- Переворачивайся, я всё объясню по ходу дела.

Дикон плюхнулся на живот, раздвинул ноги и положил голову на сложенные руки.

- Хм, да, да, и поистине так! У тебя очень соблазнительный зад, мой друг. Пухлые, крепкие, упругие ягодицы - сибаритская подушка для моих чресл, когда я в седле и скачу навстречу закату!
Он наклонился, чтобы с жадностью поцеловать гладкие булочки.
- Теперь давай исследуем между этими заманчивыми холмиками Ганимеда.

Раздвинув тугие булочки, Руи вскрикнул от удивления и восторга.
- Да помогут мне небеса, мой сладострастный попоприятель, у тебя анус, созданный для того, чтобы его протыкали, говоря языком пениса!

- Это как?

- Твоё заднее отверстие в форме воронки!

- Но это же вполне обычно и нормально - узкий конец воронки выходит снаружи.

- В тебе, мой милый паренёк, это диаметрально противоположно.

- Христова промежность! Я уродливый, я урод как Квазимодо... а ты уверен? - Дикон подавил рыдания.

- Я практически засунул туда свой нос, так что ошибки быть не может.

- Но это же ужасно - я и понятия не имел, что это так. Знаешь, я никогда не видел свой собственный задний вход.

- Мальчики очень редко это делают, и очень жаль, потому что эта симпатичная трещинка является неотъемлемой частью их личности.

- Как ты можешь называть красивым то, что должно широко раскрываться подобно зевающему рту?!

- О, он не так глубок, как колодец, и не так широк, как церковная дверь, но вполне достаточен.

- Только не говори мне, что тебе может понравится мальчик-дурак такого сорта?

- Почему же, это лучший тип среди всех мальчишек!

- Ты говоришь загадками - перестань играть Сфинкса, ты не подходишь для этой роли.

- Сейчас я всё объясню. Твой вариант Небесных Врат идеально идилличен, потому что позволяет легко и безболезненно войти в тебя и моя головка свободно и полностью погрузится в твою зудящую нишу, а затем её сожмёт твоё глубоко утопленное анальное колечко, которое крепко обхватит и примется душить, захватывать и массировать мою уздечку - самую чувствительная область пениса. Ах, Дикон, это будет безмятежный трах, о котором можно написать домой - если бы у меня был дом. Позже мы сделаем это по-собачьи, или ты сможешь лечь на спину, уперев ступни в мои подмышки.

- В твоих устах это звучит не очень романтично!

- О, и этого тоже будет немного - воркование, сладкие мелочи, пускание слюней и разные любовные дурачества.

- Не знаю, Руи - Джульетта, ввинчивающая Ромео - это кажется не совсем правильным.

- Любимый дурачок, ты позабыл, что мы оба мальчики - со всем набором перчиков и шариков?

- По мне, ты больше похож на прекрасную Джульетту с пиздой!

- Чёрт тебя подери с твоею слабенькой похвалой, но смирись с тем фактом, что Джульетта по-королевски вдует Ромео, несмотря на пизду. Ловкий поворот, не так ли? Мы могли бы даже сыграть это на сцене в гробнице или на балконе, стоя на ногах и между наших бедер! О, думаю, я бы получил удовольствие от такой актёрской игры - если зрители не убьют меня за публичную непристойность. Но теперь моя завистливая косточка требует внимания, так что расслабься, ослабь каждую конечность, пока я буду готовить тебя к торжественному открытию. Обрати особое внимание, чтобы ты мог действовать умело, когда у тебя, наконец, появится возможность ввернуть кому-нибудь.

- Я хочу заниматься этим только с тобой!

- Слабая надежда! - хихикнул Руи. - Теперь больше никакой болтовни, она отвлекает меня, но ты можешь хрюкать, стонать, вздыхать и охать сколько душе угодно.

- Чёрт тебя подери! - Дикон сплюнул. - Не говори мне, что делать!

- Это мой мальчик! - Руи рассмеялся. - Ты и твой пенис отстаиваете свои гражданские права - никто другой не будет этого делать.
Мальчик принялся массировать попку Дикона, украдкой сунув нос в анальную расщелину своего компаньона.
- Как перед Богом, Дикон, твоя задница пахнет весной и обещанием лета! Или что-то с моим носом?

- Весна и обещание лета, - тихо пробормотал Дикон. - Мне это нравится - так романтично.

- Сорвалось с языка, - проворчал Руи, лизнув внутреннюю сторону ягодиц компаньона, затем вокруг отверстия, и в него языком, делая розово-красный колодец влажным и эластичным, и заставляя другого мальчика извиваться, чтобы тот ещё сильнее расслабил гладкие булки своей задницы.

- Теперь я собираюсь слегка потрахать твою дырочку, чтобы чуток расширить её к нашему взаимному удовольствию. Надеюсь, ты не станешь возражать?

- А будет ли мне от этого хоть какой-нибудь прок?

- Ни капельки.
Осторожно, Руи вставил свой половой палец (средний палец любой руки) в гладкое преддверие Дикона - «Путь к гибели», согласно пуританам, - и, просунув его меж ягодиц, попытался всунуть быстрыми толчками, но, к сожалению, не смог протолкнуться через глубоко утопленное анальное кольцо. Спустя время он вытащил свой декадентствующий перст, понюхал его, сунул в рот и смачно пососал.
- Знаешь что, Дикон? - спросил он в некотором изумлении. - Я понюхал свой половой палец и...

- Пахнуло дерьмом?

- Нет! У него горьковато-сладкий терпкий аромат... похожий... похожий...

- На запах сточной канавы посреди лета?

- Нет! Черт возьми, почему ты не можешь быть более романтичным? - он кашлянул. - А потом я пососал указанный палец, и на вкус всего мира он как...

- Как проходящее воспоминание о поносе?

- Божьи зубы, Дикон, ты хочешь трахаться или нет?!

- Я терпеливо жду уже почти полчаса.

- Ладно, начинаем!
И без дальнейших предупреждений Руи вонзил свой набухший член в своего соседа по комнате, где тот быстро встретился с закрыто-сжавшимся анальным кольцом, ткнулся в него, врезался в него, и стал таранить его до тех пор, пока плотно сжатое устье медленно, нехотя раздвинулось настолько, чтобы позволить орудию юного насильника проникнуть по уздечку, где оно блаженно застряло, восторженно принявшись тереться об окружающие слизистые поверхности. Обезумев от мальчишеской похоти, Руи произвёл последний яростный толчок - и душераздирающе кончил, волны невыразимого наслаждения затопили его тело.
- Господь Иисус и все святые! - слабо пробормотал он, рухнув на своего компаньона, с по-прежнему погружённым в него пенисом.

- Эй! - произнёс Дикон спустя некоторое время. - Помнишь меня?

- Я вряд ли забуду тебя, - пробормотал Руи. - У тебя самая лучшая жопа, которая когда-либо была у меня!

- Я вроде как догадался об этом.

- Я сделал тебе больно?

- Нет. О, я полагаю, что моя совесть позже устроит мне ад.

- К чёрту твою совесть! Мы вместе убьем её в ближайшие дни. Как ты себя чувствуешь, потеряв свою восхитительную вишенку?

- Я чувствую скорее прибыток, чем потерю - твои густые сливки в моих кишках.
Дикон поколебался, а затем выпалил:
- Руи?

- Да, мой милый трахалка, в чём дело?

- Может быть, ты сделаешь что-нибудь для меня?

- Все, что угодно, все или ничего! Просто скажи, что!

Краснея, Дикон сказал:
- Ты все еще во мне, так что не уходи - оставайся там и вдуй мне снова. Сможешь?

- Конечно! - хвастливо произнёс Мастер Хвастовство. - Раньше я занимался этим постоянно, даже трижды подряд, и мой член никогда не покидал дымящуюся задницу моего компаньона.

- И тогда, - взволнованно добавил Дикон, - возможно, ты превратишь две порции своих жирных сливок в масло!

- Это будет само лучшее масло, - рассмеялся Руи. - Мы съедим его, намазав на тост!

 

В то время как Руи предавался полудрёме из-за лёгкого сексуального истощения и усталости языка, Дикон, вдохновленный и переполненный сексуальным ликованием - потеря анальной девственности, по мнению Британской медицинской ассоциации, терапевтически полезна для либидного метаболизма пубертатных puer'ов [мальчиков] - разогревал ужин, который мессир Уилл принес из «Русалки», и который был простым заурядным рагу из старой говядины, хотя месье Бутагон настаивал на том, чтобы называть его Pot au feu à la Richelieu. Разбуженный пряными запахами, исходящими от очага, Руи поднялся.

- Который час? - зевнул он, потягиваясь и протирая глаза.

- Колокол в церкви Св. Бахуса только что пробил одиннадцать, но сразу после этого дозор на обходе прокричал: «Полночь и все в порядке!». Кому верить - церкви или государству?

- Я не верю ни тому, ни другому, - глубокомысленно изрёк Руи - Юпитер Плювий все еще неистовствует?

- Кто?

- Все еще идет дождь, невежда?

- Как из ведра, бочки и ведра полны - плюс обильная роса.

- Ной, спаси нас - я не умею плавать! - простонал Руи.

- Не беспокойся. Позади «Русалки» есть лодка с вёслами, только она даёт течь при нагрузке, - сказал Дикон, ставя на стол тарелки с горячим рагу. - Подвинь табуретку и поешь, пока не остыло.

Мальчики быстро превратили Pot au feu в приятные воспоминания, выскрёбывая тарелки остатками ячменных лепешек.
- Ах! - лукуллово вздохнул Руи. - Хороший хлеб, хорошее мясо, хороший огонь, хорошая постель, хороший секс, хороший ты, хороший я - всё это прекрасно! А теперь, где твой переносной табурет [close-stool - переносное кресло-туалет, англ.] - я должен пописать.

- Выгляни в окно - это та крошечная хижина с полукруглой резной дверью в глубине сада.

- Это против природы! В глубине сада должны быть только феи!

- Здесь нет фей - они все около Палаты общин.

- Но почему же, во имя здравого смысла, нет такого табурета в доме, как это бывает у джентри?

- Слишком сильно воняет, потому что им пользуются все клиенты «Русалки».

- О, слёзы Иисуса! - воскликнул Руи. - Ты всерьёз просишь меня пройти пятьдесят футов по этому ливню, чтобы опустошить мой чертов мочевой пузырь?!

Дикон пожал плечами.
- Именно этим я и занимаюсь.

- Ты не я, буду мочиться из окна.

- Нет, не надо, Руи! - взмолился другой мальчик. - Мессир Уилл посадил семена подснежника прямо под окном, и твоя моча убьет их насмерть.

- Тогда я пописаю на пол и там вырастут пионы.

- Нет, ты не сделаешь этого! - рассердился Дикон. - Я отвечаю за чистоту этого места, и оно будет чистым, черт подери, будь то ад, наводнение, или злобная Джульетта!

- Тогда, - лукаво произнес Руи, - остается только один вариант - ты должен выпить меня!

- Что?!

- Ты же услышал меня! Пригуби меня, поглоти меня, выпей меня, проглоти меня, впитай мою водичку из члена!

- Ты это серьезно?

- Я ещё никогда не был так серьёзен.

- Но... но твоя жидкость может отравить меня до смерти - она ​​используется для отбеливания шерсти и дубления шкур!

- Это моча животных, а не человека. Другие уже приобщились ко мне и сегодня цветут подобно зеленому лавровому дереву.

- Что, правда? - Дикон дрогнул в агонии нерешительности, очарованный и в то же время отталкиваемый осознанием этой новой, но ужасающей близости.

- Разве я стал бы тебе лгать? - Руи расплылся в успокаивающей улыбке, достойной Мефистофеля. - Да ведь я и сам попробовал её и чистил ею зубы, когда не хватало ивового прутика. На самом деле, мальчишеское пи-пи запросто может быть источником мудрости, которая исходит из корней древа познания.

- Но я никогда не делал этого раньше, и от одной мысли об этом у меня сводит желудок, - пробормотал Дикон.

- О, лживый любовник! Коварный ухажёр! - воскликнул Руи. - Всего лишь несколько часов назад ты клялся всеми святыми, что любишь каждую частицу меня!

- Но я не думал о твоей моче!

- Любишь меня, люби и мою мочу! - Руи пожал плечами. - но, если ты этого не сделаешь, я пойду в «Глобус», помочусь по дороге и пожалуюсь мессиру Уиллу, что ты не справляешься, и я хочу, чтобы какой-нибудь другой мальчик учил меня Феспианскому искусству!

- Эй, ну же, не так быстро! - встревоженно произнёс Дикон. - Мне придется подумать вот о чём – быть или не быть писсуаром для Руи, вот в чем вопрос.

- Думай об этом как о соленых слезах, которые текут не из моих глаз, а из моего пениса, - сказал Руи, - но думай быстро, потому что я не могу больше сдерживаться. Смотри! у меня уже просочилась пара неудержимых капель!

- О, Боже! - возопил Дикон. - Я не знаю, что делать! Ты уверен, что твоя водичка не сведёт меня до срока в могилу?

- У тебя есть мое апостольское слово, так что покончи с этой бурей в горшке для мочи и используй свой рот в лучших целях, чем изрыгать глупые увертки!

- Ну, на этот раз я поступлю так, потому что дело крайне срочное, но…

Но Руи уже заставил Дикона опуститься на колени и, вставив свой пенис в рот другого мальчика, расслабил свой мочевой сфинктер и фактически утопил язык Дикона в топазовом потоке.
- О небо! - заметил он с тающим восторгом. - Какое облегчение! - Ну и груз свалился с моего... мозга! - он сделал паузу, глядя на стоящего на коленях мальчика, отчаянно глотающего. - Эй! - прорычал он. - Держи свой рот закрытым, чтобы я не промочил яйца!

Наконец закончив, но по-прежнему находясь в устах Дикона, Руи неторопливо встряхнул свой опустошённый шланг, выдавливая последние запоздавшие капли и вынул его.
- Ну, что? - спросил он у своего ошеломлённого компаньона. - Ты болен? Ты на пороге смерти? Ты мертв?!

 

Чудесным образом следующий день выдался ясным, холодным и безоблачным. Боги, подобно одному юному безнравственному смертному внизу, перестали окроплять землю и глотку любовника.

- Увы! - проворчал Руи. - Сегодня я должен идти в школу к таким, как ты!

- Я обещаю, что не буду слишком жесток с тобой, - улыбнулся Дикон.

- Но если ты не твёрд, то мне не нужен - никто не любит безвольных любовников.

- Это верно только для постели! - чопорно произнёс Дикон. - В классе сексу места нет.

- Да ну? А я-то думал, что всесторонняя учёба всем формам секса - кроме гетеросексуальной - должна быть неотъемлемой частью хорошо продуманной учебной программы.

- Я отказываюсь спорить с тобой, - поспешно сказал другой мальчик. — Вот тебе пьеса о Ромео и Джульетте.

- Засунь себе в задницу, я уже читал – или ты думал, что я не умею читать?

- Нет, но я в этом слегка сомневаюсь...

- Я говорю тебе, что прочитал эту книгу, или кто-то прочитал ее мне, или я узнал ее содержимое при помощи осмоса [процесс односторонней диффузии через полупроницаемую мембрану молекул растворителя в сторону большей концентрации растворённого вещества из объёма с меньшей концентрацией растворенного вещества] или какого-то лесного духа, нашептавшего мне в ухо, в то время как Морфей погружал меня в путанный мокрый сон.

- Очень хорошо, - вздохнул Дикон, - я верю тебе, хотя в это невозможно поверить! Может, ты расскажешь мне что-нибудь о сюжете этой пьесы?

- Какой сюжет?! Грудной младенец мог бы состряпать сюжетец и получше! Там есть та глупая сучка Джульетта, переменчивая, как английская погода, потому что сначала она любит красивого юного Париса, а потом внезапно, как молния, она вся мокрая от слёз по какому-то придурку по имени Ромео, но в конце - жопа, должен я сказать - они оба умирают своими руками.

- Ну, раз это трагедия, поэтому в ней должны быть мертвые люди, или же тогда это комедия.

- Это какой-то бред умалишённого или чепуха, и её следует переписать или полностью уничтожить! Взять, к примеру, сцену на балконе, где Джульетта мяукает: «Ромео, Ромео, о, где же ты, Ромео?!» А теперь я спрошу тебя, слышал ли ты когда-нибудь за всю свою жизнь такое слезливое мычание?!

- Но ведь она тоскует по своему возлюбленному! - воскликнул Дикон, подумав: «Даже я тоскую по тебе!»

- Это старомодное занудство для старых дев! Надо быть современным в наши дни! Джульетта должна быть более современной, сказав: «Ромео, будь проклята твоя шкура, тащи свою измученную задницу сюда, на этот гребаный балкон, или я размозжу твою тупую голову полным ночным горшком!» А теперь признайся, разве это не более драматично?

- Это вызвало бы беспорядки среди зрителей! - нахмурился Дикон.

- Ну и что? Нет ничего плохого в том, чтобы устроить бунт во благое дело. И вот еще что! Я слишком молод, чтобы изображать Джульетту.

- Ты с ума сошёл?! У тебя как раз подходящий возраст для этой роли.

- Ты чокнутый?! Джульетте 14, а мне только двенадцать с половиной.

- И потому ты еще больше понравишься зрителям - кажущаяся, мокрая от слёз, подростковая невинность!

- Я знаю, - ухмыльнулся Руи, прихорашиваясь. - У меня есть опыт в подложном умении. Но у меня имеется еще одна жалоба.

- У тебя больше бед, чем Иова в Библии!

- Но у меня нет его терпения. А теперь слушай! Почему спектакль не в Англии, а в Италии? Я не доверяю этим спагетти-поедателям ни в войне, ни в мире - они более коварны, чем медведь с занозой в лапе.

- Гамлет в Дании; Макбет в Шотландии. Жителям этих стран ты тоже не доверяешь?

- Черт, я не доверяю даже англичанам! В половине случаев они превосходят всех остальных в низменном вероломстве и лицемерии, не говоря уже о том, что их стряпня - мерзость!

- Есть еще какие-то вопросы, раздражающие Ваше Императорское Величество? - спросил Дикон.

- О, определённо, - энергично ответствовал Руи, - но в данный момент моя память их потеряла, однако я одобряю одного человека.

- Изумительно! Кого, скажи на милость.

- Себя, конечно! Я буду первым натуральным блондином за всю историю сцены, который изобразит Джульетту - по крайней мере, в детстве.

- Ты будешь сенсацией! - с жаром воскликнул Дикон.

- В этом нет сомнений, - согласился Руи. - И все джентри предпочтут меня!

- Как и я! - задумчиво пробормотал другой мальчик. - Но, послушай, Руи, во время спектакля в «Глобусе» зачастую очень шумно, потому что торговцы яблоками, орехами и сладостями громко выкрикивают свой товар, поэтому хороший актер должен уметь передавать свой голос так мощно, чтобы его было слышно в дальних углах театра. Способен ли ты на это?

- Папа же католик?
Глубоко вздохнув, Руи округлил губы и направил голос к открытой двери спальни:
- КАК СЕЙЧАС КОРИЧНЕВАЯ КОРОВА! - издал он приглушенный рев, который наверняка был слышен в «Русалке». - ТРАХНУ ТЕБЯ, ЗЕЛЁНАЯ СВИНЬЯ!

Дикон зажал ладонями уши.
- Довольно! Слишком сильно! Тебя услышат по всему Лондону и всей Европе! Тем не менее, один только громкий голос не делает актера актёром. Сможешь ли ты запомнить множество строк монолога или диалога, не прибегая к подсказкам или иным способам?

- Проверь меня.

- Повтори речь Порции о проявлении милосердия [Порция - персонаж пьесы У. Шекспира «Венецианский купец»].

Руи, дерзко ухмыльнувшись, сделал это - слово в слово.

- А теперь монолог Гамлета.

Руи тут же произнес его - нараспев, безупречным слогом, с чувством.

- Божьи яйца! - благоговейный произнёс Дикон. - Есть ли что-нибудь, чего ты не можешь сделать?

- Я не могу слетать на Луну на вербе... пока! - рассмеялся Руи.

В этот момент раздался стук в дверь.
- Вы, мальчики, в пристойном виде? - крикнул мужской голос. - Если так, я вхожу.

- Я полностью одет, но я не пристойный! - завопил Руи.

- Это мессир Уилл, - прошептал Дикон, торопясь к двери. Мужчина вошел, заметив в руке Дикона пьесу.

- Доброго всем дня. Я вижу, вы заняты работой.
Ребята тепло приветствовали его, и заняли места за столом.
- Ну, как дела? Руи подаёт надежды?

Руи пожал плечами, но Дикон сказал:
- Что касается меня, мессир Уилл, мне нечему учить Руи, и я думаю, что он готов к репетиции прямо сейчас.

- В самом деле?! Удивительно, если это правда. У тебя уже был опыт работы на сцене, Руи?

- Нет, сэр. На самом деле, моя нога никогда не вступала в театр, куда, как говорят пуритане, даже ангелы боятся входить. Но вы можете поверить мне на слово, что я быстро учусь, и, если прочитаю что-то дважды и проговорю про себя, чтобы не забыть, я этого не забываю.

- Замечательно, это уникальный талант. Поскольку сегодня в «Глобусе» нет спектаклей, я предлагаю пойти туда и показать тебе окрестности, чтобы ты почувствовали себя на подмостках как дома.

Прибыв в театр, Дикон принялся указывать на различные особенности интерьера, а мессир Уилл, сказал:
- Это место известно как Яма, здесь стоят простые люди.

- Под дождем, - фыркнул Руи. - Я предполагаю, что многие члены палаты общин часто бывают в Яме - тут самое подходящее место для ловкачей.

- Боюсь, что наоборот, - рассмеялся мужчина, - потому что им явно не хватает общения, и слишком много членов этой неправильно названной парламентской палаты напускают на себя вид более напыщенный, чем герцог или королевская особа. Я избегаю их, когда могу.

- А это два яруса лож, предназначенных для джентри - так называемый Цветок Качества, так я понимаю? - усмехнулся Руи.

- Да, - добавил Дикон, - и мелкая знать сидит на этих табуретах на сцене, слишком близко к нам, актерам. Я их ненавижу, потому что они мне досаждают, когда я переодеваюсь девушкой - а иногда приходится - и эти благородные подонки вечно пытаются пощупать меня через платье или даже задрать юбку, чтобы посмотреть, что под ней!

- Очарование неведомого, - укоризненно вставил мужчина. - Мы все становимся жертвами этого в тот или иной момент. Но сценическое дворянство, так сказать, и те, кто в ложах, платят неплохие деньги за свои небольшие привилегии, поэтому мы должны терпеть их, так как в плохие времена может помочь любая мелочь.

- На втором ярусе позади сцены находится балкон, на котором будешь стоять ты, Руи, играя Джульетту, - указал в ту сторону Дикон.

Руи с сомнением воззрился на него.
- Хм, эти балконные перила не кажутся мне слишком прочными, - раскритиковал он. - Мне бы не хотелось упасть на свое прекрасное лицо посреди сладких слов любви к Дикону... Я имею в виду Ромео!

- Мастер [обращение к мальчику или подростку в Англии, как правило, к сыну джентльмена], которому трудно угодить, - произнёс мессир Уилл, невольно улыбаясь, - весь «Глобус» был построен из крепкого английского дуба опытными английскими плотниками, поэтому ты не должен испытывать опасений по поводу простых балконных перил.

Дикон указал на небольшое сооружение, воздвигнутое под потолком сцены.
- Это комната для переодеваний, где мы надеваем и снимаем наши костюмы. Ты не можешь увидеть их отсюда, но там в потолке и полу есть скрытые люки, откуда боги, дьяволы, призраки и ангелы могут спускаться сверху или же подниматься снизу.

- Я верю, что все они остаются на своих местах! - зловеще пробормотал Руи.
Наморщив свой гладкий детский лоб, он повернулся к мужчине.
- Всё это очень хорошо, мессир Уилл, но мне очень не нравятся все эти лоточники, которых пускают сюда! Посмотрите, пол Ямы усеян ореховой скорлупой, апельсиновыми корками, яблочными огрызками и прочим мусором.

- Уборщики приходят по ночам.

- Но почему бы лоточникам не продавать свой товар на улице?

- Потому что зрители любят грызть то одно, то другое во время пьесы. Кроме того, торговцы платят небольшую сумму за то, что им дозволяется торговать внутри...

- Так как в плохие времена может помочь любая мелочь, - улыбнулся Руи.

- Именно так, - сказал мессир Уилл. - Теперь вы и Дикон подниметесь на сцену, и мы пробежимся по вашим репликам. Тебе нужна книжка с пьесой, Руи?

- Нет, но вы должны дать мне подсказку, если кто-то, кроме Ромео, должен обратиться ко мне.

Все прошло на удивление гладко. Руи казался олицетворением Джульетты, он обладал врождённым чувством сцены, и только бедный Дикон пару раз путался в своих репликах.

- Это вина Руи! - грустно рассмеялся Дикон. - Когда я смотрю на него, то спотыкаюсь в своих репликах. Я - одна безмолвно кричащая боль желания!

- Очень хорошо!
Мессир Уилл одобрительно кивнул.
- Ромео был бы несколько беспорядочен в речи и эмоциях при встрече со своей первой настоящей любовью. Придерживайся своей роли, Дикон - это самое верное по жизни и эффектно на сцене.

- Вы не понимаете, мессир Уилл! - воскликнул Дикон со слезами на глазах. - Я люблю Руи!

- А вот это уже совсем другое дело, - торжественно произнёс мужчина. - Очень хорошо, но ведь это не конец света, правда? Нет ни сломанных костей, ни разрушенных жизней. Так что люби Руи, раз он позволяет, а если твоё сердце не в порядке, юный Дикон, это как раз сможет улучшить твою интерпретацию Ромео или Отелло в напряжённых любовных сценах.

Руи взял Дикона за руку, пожал ее и поцеловал его в щеку.
- Вы очень терпимы, мессир Уилл.

- Большинство актеров редко борются с велением сердца, к добру это или к худу.

- Восхитительно – и всё же мне кажется, что в случае с моим другом Диконом вы были чрезмерно черствы, ибо вы подчинили его искреннюю привязанность простой игре!

- А что бы ты сделал?! - сказал мужчина. -  Мне нравится Дикон, и я делал и буду делать все, что в моих силах, для его благополучия, но, видишь ли, пьеса должна продолжаться, потому что это и есть моя жизнь. Теперь перейдем к менее трезвым вопросам. Я думаю, что вы, мальчики, заслуживаете особого удовольствия, поэтому я приглашаю вас обоих на ужин в «Русалку», и вы сможете заказать все, что захотите!

В этот поздний час «Русалка» оказалась почти пустой, но кухня все еще работала, а месье Бутагон, как всегда, был таким же приветливым и готовым угодить. Руи заказал жареную курицу с каштановой начинкой и большим количеством соуса, запеченный картофель с кусочками сливочного масла, пудинг из кукурузного крахмала с подслащенными взбитыми сливками и две пинты меда. Дикон попросил печень и лук с картофелем, жаренным по-французски - вкусная новинка, которую месье Б. недавно привёз в Лондон, - и большую кружку эля. У мессира Уилла была небольшая миска ячменной каши и стакан пахты.

- У вас совсем нет аппетита, сэр? - спросил Руи. - Я не люблю пировать, когда мой хозяин питается так скудно.

- Я ценю твою заботу, мой мальчик, но в большинстве трапез я развлекаю незваных гостей - нервный желудок, так говорят доктора.

- Я не доверяю лекарям, - решительно заявил Руи. - Вы когда-нибудь замечали, что они неизменно выживают своих пациентов?! По моему твердому убеждению, они - кучка ничего не знающих выскочек и представляют собой большую угрозу, чем все остальное. Можете ли вы представить паутину на открытой ране, которая должна излечить ее? Или использование банок на бедном сукином сыне, который уже полумертв от потери крови?! - Нет?! Чума, забери их всех, потому что они колдуны и должны быть утоплены или сожжены на костре, как и другие ведьмы!

Пока они ели, в голову белокурому парнишке пришло ещё одно критическое замечание, которое он тут же изрёк.
- Прошу прощения, мессир Уилл, но не кажется ли вам, что многие ваши пьесы имеют непристойный оттенок?

Потрясенный, Дикон приложил указательный палец к губам, пытаясь заставить другого мальчика замолчать, но мужчина сказал:
- Каким образом непристойным? Пожалуйста, объясни подробнее.

- Ну, сэр, ваш «Сон в летнюю ночь», например. Разве название не является эвфемизмом для ночного спуска - влажного сна?

Дикон побледнел от такой наглости, но мессир Уилл рассмеялся.
- Ну, я полагаю, что такое толкование возможно применить к нему, но оно далеко от моих намерений.

- Конечно, нет, сэр, но вы же знаете, что люди - они почти всегда горазды делать неверные выводы.

- Нет ничего ни хорошего, ни плохого, но мышление делает это таковым – ты это имеешь в виду?

- Именно, сэр.

- Хм...
Мессир Уилл задумался.
- Ты имеешь в виду и другие мои творения, названия которых каким-то образом могут вызвать подозрение?

- Несколько, сэр. «Как вам это понравится» [одна из самых зрелых и совершенных комедий У. Шекспира] - разве там не указывается на похотливого мужчину, который хочет больших сисек и узкой пизды у женщины, или на похотливую женщину, постоянно желающую большого члена мужчины?

- Должен признаться, что такое возможно.

- А что такое «Буря» [пьеса Уильяма Шекспира, традиционно считающаяся одной из последних в его творчестве], как не оргазм мужчины в женщине или у обоих?

- И два мальчика, сравнивающие длину своего члена или две девочки, сравнивающие размеры своего тела, могут быть «Мера за меру» [пьеса У. Шекспира]! - воскликнул увлёкшийся Дикон.

- Тише, тише! - предостерёг мессир. - Если кто-то подслушает вас, моя репутация будет разрушена, а мое имя - запятнано! И все же я не могу не спросить вас, есть ли в «Много шума из ничего» [пьеса У. Шекспира] такой же похотливый подтекст?

- Это очень просто! - ухмыльнулся Дикон. - Понимаете, там есть один красивый мужчина, постоянно хвастающийся тем, что у него всегда стоит и он величайший любовник всех времен, но когда, наконец, какая-то женщина затаскивает его в постель, то с ужасом обнаруживает, что его член, мягкий ли, стоячий ли, едва больше наперстка!

- Юный Дикон, тебе бы следовало писать порнографические пьесы, - сказал мужчина. А есть ли еще какие-нибудь примеры моей невыразимой похоти?

- Можно сказать, что три пьесы связаны в своего рода сексуальную трилогию, - произнёс Руи.

- Просвети меня.

- Ну, - продолжил Руи, - есть новобрачная пара, и независимо от того, сколько бы муж не целовал, не обнимал и не ласкал свою жену, у него всё равно не встаёт! И весь любовный пыл насмарку. Затем, спустя почти две недели, муж наконец добивается великолепной длительной эрекции.

- «Двенадцатая ночь!» [пьеса, комедия У. Шекспира] - хмыкнул Дикон.

- И я полагаю, что все хорошо, что хорошо кончается, и это означает, что у мужа больше нет никаких трудностей с... э-э, неспособностью полового члена?

- Да, сэр, - сказал Руи. - Мессир Уилл, надеюсь, вы не обиделись на то, что я высмеиваю названия ваших пьес, потому что я не имел в виду никакого неуважения.

- Без обид - и я понимаю, конечно, что мальчишки всегда остаются мальчишками, это удивительное и забавное явление, которое мне, скорее, нравится. Но уже очень поздно, и я должен покинуть вас, несмотря на то что ваше общество весьма занимательно. Вы, ребята, хорошенько выспитесь, потому что завтра нам предстоит много работы.

После взаимных прощаний Дикон и Руи наконец-таки оказались дома.
- Ты так же настроен на любовь, как и я? - прошептал Дикон, пока они раздевались у тлеющего огня в камине.

- Не сегодня, - пробормотал Руи, положив руку на лоб. - У меня болит голова.

 

3. ДЕБЮТ РУИ В РОЛИ ДЖУЛЬЕТТЫ

- Ты нервничаешь? – спросил Дикон, вертя в руках меч и поправляя кинжал.

- Нет, почему я должен нервничать? - ответил Руи. - Как уличный мальчишка, большую часть своей жизни я провел на огромной публичной сцене.

- В первый раз, когда я появился на подмостках, я очень боялся, что испугаюсь сцены и опозорю мессира Уилла и себя.

- И как?

- Нет, но тогда у меня была очень маленькая роль – Пака [Пак, или Плутишка Робин, маленький эльф, лесной дух] в «Сне в летнюю ночь».

- Держу пари, ты был милым бесёнком, выставляющим напоказ свою маленькую попку на всеобщее обозрение! - рассмеялся Руи.

- О, нет! - возразил Дикон с пылающими щеками. - Тогда, как и сейчас, пуританское влияние было слишком велико во мне.

- Я помогу тебе выкорчевать его в совместном экстазе, - пообещал Руи.

- Сегодня вечером? - пробормотал Дикон с надеждой.

- Сегодня вечером, так тому и быть - напомни, если я забуду.
«Выцарапай пуританина и покажи сатира», подумал Руи, забавляясь. Ну, я за сатиров - если только они не слишком сатирические.

Мальчики сидели за занавеской в кулисах «Глобуса», ожидая со сцены шипения или улюлюканий, ибо елизаветинская аудитория, как правило, была такой же непостоянной и изменчивой, как и флюгер женского рода - то, что приветствовалось вчера, сегодня могло быть освистано, а завтра этому снова аплодировали. Однако мальчики-актеры почти никогда не подвергались травле, особенно если они были хорошими подражателями и искусными имитаторами, и из-за этого театралы имели два мнения об этих соблазнительных юнцах, считая их либо заблудшими ангелами, спустившимися с Небес, либо учениками Дьявола, поднявшимися из ада.

- Твое белоснежное платье подчеркивает твою красоту, - сказал Дикон, поглаживая шелковистую ткань. - Что это - самит, сатин?

- Насколько я знаю, это монашеская одежда, - пожал плечами Руи.

- Белый - цвет девственности, - пробормотал другой мальчик. - Ты должен носить его всегда.

- Ха! - фыркнул Руи. - Девственна только моя задница, хотя иногда я не слишком уверен в этом. Может быть, какой-нибудь демон украл мою вишенку, когда я пребывал в муках ночного кошмара или наклонился, чтобы поднять мыло в бане.

- Но ты бы понял, что потерял её, не так ли? Ты бы это почувствовал.

- Нет, не почувствовал, если был пьян в стельку.
Он нахмурился, глядя на свое платье.
- Посмотри на эту чертову штуковину - оно почти ​​до моих ступней, и, если я не споткнусь об это платье и не сломаю себе шею, это будет чудом!

- Ты более ловок, чем горный козел, - сказал Дикон, - и разве ты не говорил мне однажды, что рожден быть повешенным?

- Да, но случаются и несчастные случаи - боги любят подшучивать над нами, беспомощными смертными. Ай! У меня ужасно чешутся титьки! Что, черт возьми, у меня там подложено - парижская штукатурка?

- Это просто складки ткани. Твои сиськи...

- Грудь, черт возьми!

- Грудь должна быть похожа на распускающуюся грудь четырнадцатилетней девочки, ты же понимаешь.

- Мне повезет, если моя грудь не поднимется к горлу и не задушит меня или не опустится к промежности, и я не кончу, запачкав моё прекрасное белое платье!

- Не волнуйся, я сам крепил подкладку - она ​​останется на месте. Ах, Руи, твоя красота и обаяние вызовут восхищение у любого галантного кавалера - но береги себя! Эти благородные хамы пытаются позволить себе неприличные вольности!

- Если они осмелятся сделать это, - прорычал Руи, зловеще сверкая глазами, - то я так пну их между ног, что их фамильные драгоценности с грохотом посыпятся на пол!

- Я бы с удовольствием на это посмотрел! - хихикнул Дикон.

- Тогда держи глаза открытыми! Эй! Вот и твоя реплика! Топай отсюда - и держи свой член высоко!

Нацепив на лицо веселую улыбку, Дикон с важным видом вышел на сцену - цветок юности из Вероны, которому суждено влюбиться в девочку, которая была мальчиком и оба «умрут» в самом конце. Руи прав - это глупая пьеса, но, не смотря ни на что, бесконечно драматичная.

Руи наблюдал за ходом пьесы - слуги, Капулетти, Монтекки, пир, Бенволио, затем кормилица - сейчас его выход, или нет?
Ну вот, мрачно подумал он, была не была! Приподняв юбку чуть выше своих чертовски тесных изящных туфелек, Руи-Джульетта появился на сцене, скромный и невинный подобно послушнице у монахинь, как это можно было предположить.

Обычно шумная публика тут же примолкла в некотором смущении. Боже мой, что у нас тут - белокурая Джульетта?! Никогда ещё в человеческой памяти не было Джульетты, которая явно родилась блондинкой! И наблюдая, прислушиваясь к ней - ее милые маленькие ножки мерцают под ее платьем, её грациозные движения, ее пронзительные звуки птичьего сопрано, её... Не может быть! Эта Джульетта не мальчик, а настоящая девушка?! Не дай Бог, чтобы это было так, потому что подобное нечестиво, если уже не ересь, а может и даже хуже, и Иегова наверняка накажет такую ​​безбожную пародию огнем, потопом и мором!

Завсегдатаи спектаклей, владевшие программками, теперь лихорадочно сверялись с ними, просматривая имена актеров. Нет, Джульетта - мальчик, потому что вот его имя - Руи. Конечно, это явно имя мальчика, хотя и несколько иностранное. Тем не менее, важно то, что очаровательный подросток идеально подходит для его роли, он больше девушка, чем любая девушка с пиздой - это головоломное, но явное откровение, и аудитория продемонстрировала свое искреннее одобрение. Они хлопали в ладоши и топали ногами каждый раз, когда появлялся Руи, каждый раз, когда он говорил, и они проливали ручьи печальных слез в сцене у гробницы, где Руи - Джульетта пронзает себя насмерть кинжалом Ромео.

Когда спектакль закончился, зрители разразились бурей похвал и восхищения. Букеты, конфеты и монеты, большие и маленькие, посыпались на сцену. И хотя на сцене не было никакого занавеса, Руи - Джульетте пришлось сделать пять «выходов к занавесу» - последний вместе с покрасневшим Ромео - прежде, чем зрители, наконец, успокоились.

За кулисами ждал мессир Уилл, чтобы пожать руку Руи.
- Поздравляю тебя, Мастер трагический актёр - ты добился огромного успеха!

- Похоже, это была всего лишь вспышка на сковороде, - произнёс Руи, на этот раз странно скромный.

- Я предсказываю трехмесячный тур - летом мы можем совершить поездку по отдаленным городам: в Бат, Бристоль, Саутгемптон и даже Манчестер.

- Распятый Иисус! - скривился Руи. - Мне уже надоела эта роль. Не говоря уже о том… но я все равно скажу - у меня болят ноги, я порвал платье, пронзая себя до крови, и... - тут он подмигнул Дикону, - мне надо пописать! Почему, во имя Водолея, за кулисами нет туалетного кресла, чтобы мне не приходилось карабкаться по всем этим лестницам в комнату для переодевания?

- Есть один, - сказал мужчина. - В чулане в конце коридора, где хранится сценическое оружие.

- Слава Богу, что есть хоть какие-то удобства! - ухмыльнулся Руи. - О, мессир Уилл, знаете - все эти монеты, что были брошены на сцену – это в знак уважения к моей безупречной игре?

- Я видел и слышал их - нежный дождь, нисходящий с небес.

- Да, но мне бы хотелось четвертую часть из них, еще одну четверть Дикону, а остальные пусть будут разделены между актерами.

Мужчина на мгновение огорчился, но затем пожал плечами.
- Пусть будет так, как ты хочешь.

Когда Руи удалился, задрав юбку до промежности, мессир Уилл повернулся к другому мальчику.
- У тебя сегодня тоже все было хорошо, - сказал он.

- Думаю, это заслуга Руи, это он вдохновляет меня.

- Я надеюсь, что он не превратится в темпераментную примадонну, как это часто случается с парнями, которым легко вскружить голову.

- Я уверен, что это не так. Руи ногами стоит на земле.

- А головой в облаках?

- Бывает, но я очень привязался к нему и, кажется, понимаю его натуру.

Человек внимательно посмотрел на Дикона.
- Полагаю, вы делите постель?

- Там только одна кровать, мессир Уилл.

- И вы там балуетесь?

- В некоторой степени, - признался мальчик.

- А ты любил других парней?

- Одного, только между нами мало что было.

- Значит, у тебя есть склонность к подобному?

- Всегда и во веки веков.

- А как к этому относится Руи?

- Кажется, ему это нравится, но я сомневаюсь, что это его истинная склонность, хотя, судя по некоторым высказанным им замечаниям, он вполне может быть таким же убежденным любителем мальчиков, как и я сам.

Мужчина кивнул.
- Ну, что ж, я уже говорил, что это не так уж важно, и, может быть, у тебя что-нибудь получится с чистым мальчиком, а не с каким-нибудь больным уродом с Фиш-стрит - бывали случаи. Человек любит так, как он рождён любить, но соблюдай осторожность – не провозглашай свою страсть с крыш!

Вернулся ухмыляющийся Руи.
- Мессир Уилл, мне пришлось сидеть сложа руки, и я едва удержался, чтобы не подрочить там - рассмеялся он. - Но я не стал так поступать, потому что Дикону не понравилась бы такая пустая трата природных ресурсов!
Щёки бедного Дикона запылали ярче, чем маринованная свекла месье Бутагона.

- Ну, тебе понравилось играть на сцене, юный Руи? - спросил мессир Уилл.

- Я еще не решил, но все эти гендер-бендерные [Gender bender - англ, нарушитель пола, человек, играющий не свою гендерную роль] забавы заставляют меня чувствовать себя играющим в шесть и девять - мальчики, переодетые как девочки, играют в мальчиков и наоборот! Меня это так смущает, что я уже не уверен, какой у меня конец, и с какой стороны у меня попа! И, знаете, мне пришлось проверить между ног, чтобы убедиться, что у меня по-прежнему есть член и яички!

Мессир Уилл от души расхохотался так, что Дикон уставился на него в изумлении.
- Не бери в голову, мой мальчик - такова жизнь, и она даже лучше той, что у тебя была прежде.

- Это Божья истина, и я благодарен - и раз уж мне приходится играть женские роли, то когда же я смогу стать Леди Макбет? Я восхищаюсь ею - у нее яйца были в два раза больше, чем у её мужа.

- Макбет намечен на конец осени, если все пойдет по плану. Теперь вы, ребята, переодевайтесь и отправляйтесь домой на заслуженный отдых.

Позже, когда они разделись, чтобы лечь спать, Дикон дрожащим голосом произнес:
- Тебе же не хочется спать прямо сейчас, ведь правда?

- Пожалуй, я лучше свернусь калачиком в постели с хорошей книгой. У тебя нет ничего такого?

- Только пьесы.

- И у тебя нет копий древнегреческих любовных стихов, адресованных мальчикам?

- Я даже никогда не слышал о таких!

- Бедняга! Ну, спокойной ночи, сладких снов, и не позволяйте суккубам кусаться!

- Но, Руи! - воскликнул другой мальчик. - Ты позабыл, что обещал мне заняться любовью сегодня вечером?!

- Я ничего такого не делал.

- Ну не совсем такими словами, но ты сказал, что уничтожишь мое пуританское влияние в общем экстазе!

- И я сделаю это - завтра или, быть, может, послезавтра, если не вчера.

- О, Руи, не дразни - это несправедливо!

- Ладно, расслабься! И ты снова выпьешь меня!

- Нет, если ты сначала не выпьешь меня!

- Хо, вот это да! - сказал Руи. - Ромео восстает? Мятеж в рядах?!

- Ты сам это сказал. Око за око, пи-пи за пи-пи, мера за меру!

- Мятеж и восстание должны быть подавлены немедленно, если не раньше! - произнёс Руи, смеясь и заваливая Дикона на кровать.
- Ты можешь поцеловать меня в губы - французским поцелуем, поцелуем Руи, поцелуем души, поцелуем языка с полным ртом хлюпающей слюны!

Голодные губы Дикона неистово и влажно скользили по рту другого мальчика, впиваясь в него, они переплетались языками в сладкой борьбе, он высасывал оральные соки Руи досуха, до последней капли.
- Ты - способный ученик, мой Ромео, - сухо сказал Руи, - быстро учишься, и, если тебе не хватает изящества, ты с лихвой компенсируешь это своим напором!

Истекающий слюной язык Ромео пропутешествовал по телу Джульетты к средоточию его желаний – «её» члену.
- А твой член всегда одинаковой длины, твердый или мягкий? - изумился он.

- Да, это такой не усыхающий вид, унаследованный от моей матери, - но у меня всего шесть или семь дюймов в самом крайнем случае.
Руи сплюнул в отвращении.

- Но он всё же больше моего, который в лучшем случае около пяти дюймов - и позорно сжимается почти до нуля, когда обвисает или холодно, или я боюсь, или нехорошо себя чувствую, - пожаловался Дикон.
С любовью и страстью он поласкал пульсирующий член другого мальчика, погладил его, обнюхал, облизал, как будто хотел съесть его, кусочек за кусочком.
- Мне нравится его запах - как у раздавленных персиков! - пробормотал он. -- Или у жимолости, которая дает сладкий нектар, когда ты её сосешь!

- Как актёр ты пропадаешь зря, - хмыкнул Руи. - Тебе бы читать горячие оды лобковым волосам твоего любовника!

- Но у тебя нет волос на лобке!

- Тогда начеркай парящие сонеты лобковым кудрям, чтоб они пришли.

Дикон принялся облизывать розово-загорелую промежность Руи, двигаясь в сторону анального бутончика, ощупывая свернувшийся «тюльпан», а затем снова вернулся к пенильному стержню, прижав губами закатанную огненно-красную блестящую мембрану воротника крайней плоти и дальше, выше, к оголённой набухшей головке, втянув теплое лакомство в рот.
- Где пчела сосет, там я сосу! - пробормотал Дикон.

- Тогда почему ты не можешь сделать медовое вино, моя мерзкая жужжалка?

Дикон продолжал свои языковые манипуляции до тех пор, пока другой мальчик не задёргался, не зашевелился, и волны нарастающего блаженства не пробежали по его животу и бедрам.

- Я доставляю тебе удовольствие? - пробормотал Дикон, поднимая голову. - Ты уже близок к удовлетворению?

- И нужно спрашивать? Смотри, ты уже выудил жемчужину пре-коитальной слизи из ротика на моём члене.

- Ты что, сейчас кончишь?

- Еще нет, но моя сперма уже стучит в ворота, - простонал Руи. - Дикон, воткни кончик своего языка в мою уретру так…

- Во что?

- В губки моего члена, тупица! Так ты почувствуешь мой крем ещё до того, как он выстрелит из моего пистолета. И не глотай мою липкую дрянь - я хочу высосать её из твоего рта.

Горячий язык Дикона коснулся кончика члена, пробуя вкус невыразимую субстанцию, а потом и всем языком, пока Руи с горящими глазами, вздымающейся грудью, и покрытым бисеринками пота лбом не вскрикнул от внезапной боли-удовольствия и не забился в конвульсиях, заливая рот своего возлюбленного. Дикон нежно подоил член другого мальчика, пока не опустошил его целиком.

- Ах ты сволочь! - вспыхнул Руи. - Ты всё проглотил!

- Сам ублюдок! - прорычал в ответ Дикон, раздраженный сверх всякой меры. - Я впервые в жизни пробую сперму мальчика, и ты хочешь, чтобы я отдал ее тебе – тому, кто сосал бесчисленное множество петухов?! Отправляйся в ад, даже в двойной ад!

- Ну и ну! Ну и ну! Вложи меч в ножны, мой воинственный петушок! Ты слишком серьезно относишься к пустякам, но я полагаю, это всё твоё пуританское наследие.
- Очень хорошо, я признаю себя виновным в том, что был бездумным жадиной, но я постараюсь исправиться! - раскаиваясь, произнёс Руи. - Я прощен?

- Мне нечего прощать, - пробормотал Дикон.

- Ты великодушен и зеница моего ока! - сказал Руи, насмешливо подводя итог.
Внезапно он застонал, схватившись за живот.

- Ты что, заболел? - встревоженно спросил Дикон.

- Нет, я голоден! Есть что-нибудь съестное в доме?

 

4. РУИ КРИТИКУЕТ КОРОЛЕВУ ЕЛИЗАВЕТУ

- Воплощение Иисуса, что это ещё трУпповое выступление? - озадаченно спросил Руи.

- Её Величество Королева приказывает нам сыграть пьесу перед ней - в данном случае ее любимую «Ромео и Джульетту», - сказал мессир Уилл.

- Мне не нравится, когда меня труппируют, - фыркнул белокурый мальчик. - Мне нравится, когда меня просят, преклонив колено.

- Когда приказывает королева, ты подчиняешься - иначе... - вставил Дикон.

- Когда король Лир приказал морю отступить, море ткнулось в него носом! - с издёвкой сообщил Руи.

- Король Лир был фантастической выдумкой, как и море.

- Так что же нам теперь делать? Королева может прийти в «Глобус» и посмотреть спектакль, как и все остальные.

- О нет, - сказал мужчина.

- Почему бы и нет? Она что, калека, и не может ходить? Она не может заплатить за вход?

- Её Величество никогда не посещает театр - это было бы крайне недостойно её и ниже её положения. Мы должны пойти к ней.

- Хм! Хорошая Королева Бесс отныне звучит как Плохая королева, Возомнившая-себя-пупом-земли! Кстати, второе слово «Королева» лучше писать через «a» в середине [тут игра слов - Queen - королева, Quean - распутница, шлюха, чаще всего применятся по отношению к гомосексуалам, произношение обоих слов одинаково; возможно, что это слово появилось именно во времена Шекспира].

- Что-что? - спросил мессир, глядя искоса.

- Что означает изнеженную, взрослую шлюху-мужика, напудренную и раскрашенную, расфуфыренную и, обычно, в женской одежде.

- Ты сам носишь платье, Руи! - хихикнул Дикон, увернувшись от пинка другого мальчика, нацеленного в него.

 

Хотя уже стоял конец мая, в воздухе все еще ощущался резкий холод, и они бездельничали перед ревущим огнем в коттедже, поджаривая хлеб и пальцы своих ног. На столе валялись останки холодной курицы, а также стояли огромные опустевшие кувшины эля и меда - особая уступка Руи, звёздному артисту.

- Ну, не знаю, - проворчал Руи, в основном ради удовольствия поворчать. - Все это кажется мне ненужным трудом!
Он вздохнул.
- Так когда же состоится это проклятое трупповое выступление?

- В следующее воскресенье, - произнёс мессир Уилл.

- Играть спектакль в субботу?! Неужели, королева - отступница?

- Нет, но она не особо фанатична в религиозных вопросах.

- Неужели? Разве не она сжигала всяких и разных католиков?

- Это была ее сестра, Кровавая Мэри, которая повсюду сжигала протестантов.

- Ах, ну я сам-то язычник.
Руи дотянулся до мёда и налил себе полную, до краев, чашку.
- И где же будет совершаться это субботнее святотатство - в Соборе Святого Павла?

- Во дворце Её Величества в Гринвиче, который называется Плацентия.

- Вот это самое грязное слово из когда-либо слышанных мной! - воскликнул Руи. - Плацента - это послед женщины, и некоторые бесплодные женщины едят её с уксусом, надеясь, что смогут зачать.

- Постичь что? - спросил Дикон, слегка потерявший нить разговора [Conceive, англ. постичь, зачать].

- Зачать, как при Непорочном Зачатии! - завопил Руи, развивая свою тему. - Голая правда в том, что однажды ночью Дева Мария вышла на улицу с заезжим торговцем, который обрюхатил её, но чтобы спасти лицо и сохранить свою религиозную репутацию, она обвинила в этом Святого Призрака. или Святого Духа, как называют его деликатные уста. Но, знаете, что? У меня есть настоящий, честное слово, Дух, который является моей спермой, и она может обрюхатить девчонку ещё до того, как она стащит с меня штаны!

- Юный Руи, ты опять хвастаешься! - предостерёг мессир Уилл.

- Я знаю, но это весело! Вам стоит когда-либо попробовать.

- А что касается «Плаценты» - это просто латинское слово, означающее «безмятежность» или «умиротворенность».

- У вас есть своё мнение, а у меня своё, - пробормотал Руи, совсем не убежденный. - Эй! А нам заплатят за это трупповое выступление?

- Нет, но, если её величество выделит тебя особо, она обязательно сделает тебе небольшой подарок.

- Насколько небольшой? Похоже, она несколько скупа.

- Ну, скажем так: она очень бережно относится к своим расходам.

- Скажем так, скупая скряга было бы ближе к цели.
Глаза мальчика сверкнули.
- Черт меня подери! Если бы у меня был доступ к королевской сокровищнице, я бы провел там весь день, всю ночь и всё остальное время!

- А мне, Руи, нравятся трупповые выступления! - сказал Дикон.

- Почему? Ты что, чёртов мазохист?!

- Нет, но потом всегда бывает много хорошей жратвы!

Уши белокурого паренька дрогнули.
- Какой?

- О, говядина и ветчина, и телятина, и курица, и баранина.

- Баранина - это не еда, а беда!

- Так не ешь, привереда! А ещё есть все виды хлебов, сладких пирогов, пудингов и океаны выпивки!

Руи облизнул губы.
- А будет ли там медовое вино?

- Может быть, потому что говорят, что винный погреб королевы глубже, чем ее подземелья. Но ещё есть и эль, и сак [белое сухое вино типа хереса, импортировавшееся из Испании], и мед, и молоко, и вода с сахаром - под музыку виолончели и лютни!

- Но почему мы не можем попировать перед спектаклем? Я не могу играть на пустой живот!

- О, Руи, ты никогда не бываешь доволен!

- Это потому, что я был неудовлетворен большую часть своей растраченной впустую жизни.

* * *

В субботу было ясно, не слишком холодно, и солнце робко согласилось появиться, хотя и ненадолго. Когда актёры в костюмах подплыли к Гринвичскому дворцу по воде на собственной её величества королевской барже, Руи фыркнул.
- Вы когда-нибудь видели столь неприглядное здание, подобное этому? - воскликнул он. - Его явно построил бешеный сумасшедший или деревенский идиот, или, быть может, сама королева повинна в этом аборте?!

- Ну-ка, болтун, попридержи свой язык, - произнёс мессир Уилл. - Не кусай руку, благоволящую к тебе.

- Но посмотрите на это строение повнимательнее, мессир Уилл! У него нет ни равновесия, ни изящества, ни плана - просто бедлам из башен, башенок, зубчатых стен и бесполезных шпилей; частично церковь, частично крепость и на треть фактория по производству туалетных кресел!

- Зато внутри великолепно, Руи, - произнёс Дикон. - Как будто попадаешь в сказку.

Внутри было величественно, даже величаво - первосортный дворец султана прямиком из «Тысячи и одной ночи». Актёров провели в большую комнату, обставленную удобными креслами и мягкими табуретками, и велели ждать. Вскоре объявился надменный мажордом, сообщивший, что спектакля сегодня не будет, поскольку Её Величество тесно общается с дипломатической делегацией из Испании.

- Вот шуты! - сказал Руи с полнейшим презрением. - Я-то думал, что все эти поедатели риса с фасолью утонули вместе с Армадой! [Непобедимая армада (исп. Armada Invencible) - крупный военный флот (около 130 кораблей), собранный Испанией в 1586-1588 годах для вторжения в Англию во время англо-испанской войны (1585—1604). Поход Армады был весьма неудачным.]

- Их трудно вывести - как тараканов! - улыбнулся Дикон.

- И они такие чокнутые! Все женщины чувствуют себя голыми, если у них в ушах нет модных серёжек, а мужчины и того хуже. Они чувствуют себя голозадыми, если не обладают мерзкой маленькой порослью, уродующей их верхнюю губу. Да я вам гарантирую, что если они сбреют усы, то не смогут трахаться, драться, пердеть или даже стоять прямо!

- У тебя есть сильные и громкие мнения обо всем, не так ли? - спросил мессир Уилл.

- Что есть, то есть. Это как скрипучее колесо, требующее побольше смазки.

- Или пустая бочка, которая грохочет сильнее всего! - рассмеялся Дикон.

- Это верно как Божья Любовь, которая не истинна, клянусь Богом! - произнёс белокурый мальчик, осенив себя крестом, а затем небрежным движением пальцев «стирая» крест. Он нахмурился.
- Теперь, когда ясно, что не будет никакого представления, интересно, нас хоть покормят? Я голоден как скелет во время Великого поста.

Словно в ответ на его вопрос, вернулся мажордом, и, задрав нос, высокомерно объявил собравшимся, что закуски будут поданы в столовой для слуг, которая оказалась всего лишь на толику меньше, чем весь театр «Глобус» целиком. Но так как компетентных слуг невероятно трудно заполучить в нынешние демократичные дни, то обращаться с ними следует очень любезно, или же они могут посоветовать поцеловать их в их непочтительные зады, которые, вероятно, для начала, не слишком чисты.

С другой стороны, меню превзошло даже яркое описание Дикона, потому что оно действительно оказалось роскошным, если не сказать чрезмерным, и было представлено в виде фуршета - актёры накладывали в большие тарелки еду, выбирали напитки по своему вкусу и несли всё это к небольшим столам и скамейкам, разбросанным по залу. Даже имелись вилки, для самых искушенных, но большинство актеров полагалось на верную ложку и личные ножи, стилеты, кортики, кинжалы и аналогичные режущие инструменты. Гости набросились на еду, как вежливые свиньи в свинарнике - и Руи, конечно же, в первую очередь. Затем они расстегнули одежду, сделали несколько глубоких вдохов - и снова принялись жевать.

- Должен сказать, что королева накрыла хороший стол, - пробубнил Руи сквозь марципановый пирог и половинку фруктового пирога, - но нет никакого медового вина, чёрт побери!

- Рад видеть, что ты хоть частично отдаёшь должное, - улыбнулся мессир, который, как обычно, ел весьма скупо. Просто удивительно, что нежный желудок мессира Уилла от близости Руи не превратился в нервное расстройство.

- О, Я всегда отдаю кесарю то, что принадлежит кесарю, а сатане – то, что принадлежит Вельзевулу, - проворчал светловолосый мальчик, гадая, осмелится ли он пукнуть в столь разнородной компании, потому что в его кишках уже ощущались соответствующие позывы. В конце концов он всё-таки решился последовать зову природы и с осторожностью испортил воздух, но никто ничего заметил, потому что пердёж Руи оказались не вонюч - в отличие от Дня Всех святых.
А затем появилось нечто новое - маленькие коричневые хлопья, именуемые «табаком», которые набивали в чаши глиняных трубок и поджигали. Через длинные трубки всасывали или «вдыхали» дым от тлеющих хлопьев, и это называлось «курением». Хотя Дикон и мессир Уилл воздержались, Руи рискнул попробовать - он пробовал всё, что угодно, лишь бы его не поймали за этим, но тут он быстро швырнул трубку на пол, едва не выкашляв свой обожжённый язык.

- Что это за хрень?! - пробормотал он, когда смог заговорить.

- Сэр Уолтер Рэли привез это из Нового Света, - сказал мужчина.

- Ну, он сможет отвезти это обратно, вместе с моими наихудшими пожеланиями! - нахмурился мальчик.

- Я слышал, что он весьма популярен среди знатных кавалеров города, - заметил Дикон.

- Среди них?! - усмехнулся Руи. - Если сказать им, что это самая последняя причуда, они бы выкурили высушенное дерьмо летучей мыши! Разве этот тип Рэли не столкнул королеву в лужу и не набросил на нее свой плащ – или что-то в этом роде? [По легенде, он накрыл своим плащом лужу перед королевой Елизаветой]

- Нет! - хихикнул Дикон, вступая в Великую Мальчишескую Игру. - Рэли бросил лужу на плащ, а королева ударила его за это по голове!

- Прекратите! - гаркнул мессир Уилл. - Обуздайте свои фантазии, пока они не ускакали вместе с вами! Или вы оба уже навеселе?

- Только не я! - икнул Руи в отрицании. - Но мне бы хотелось!

- А я выпью за это! - жадно добавил Дикон.

В этот момент к ним в третий раз вышел мажордом и снисходительно поделился волнующими новостями о том, что Её Величество Королева желает аудиенции с мальчиком-Джульеттой, как только её фрейлины сменят ей прическу и переоденут её во что-нибудь более удобное.

- Разве это не похоже на женщину? - взорвался Руи. - Откладывает встречу со мной только ради того, чтобы сменить свое дурацкое платье и прическу!

- По слухам, у нее есть разные платья на каждый день года, - сказал Дикон, - а драгоценных камней больше, чем ты сможешь потрясти своим членом за всю жизнь!

- Матерь Божья! - воскликнул Руи. - Один ее гардероб мог бы прокормить тысячу бедных семей за год!

- Королевы должны одеваться соответственно своей роли, - сказал мессир Уилл. - Этого от них и ждут... нет, даже требуют.

- По-моему, это гораздо более непристойнее, чем любой разврат с мальчиками, над которым мне посчастливилось позлорадствовать! - пробурчал Руи.

- Довольно об этом! - резко сказал мужчина. - Ты наслаждаешься щедростью королевы, ее покровительством и гостеприимством, так что немедленно прекрати свою детскую критику в отношении её!

- Извините, мессир Уилл, - смущённо произнёс белокурый мальчик. - Я говорил слишком импульсивно - это плохая привычка, приобретённая мной на улицах.

- Очень хорошо, но я ожидаю от тебя большего в будущем, или придётся посадить тебя на короткий поводок.

Пришёл паж, сообщивший, что Руи-Джульетту ждут.
- Позвольте мне пойти с ним, - взмолился Дикон. - Я его друг и... э-э, наставник.

Паж пожал плечами.
- Вы можете пойти с ним, если хотите, но вас не допустят до аудиенции.
Он провел их в маленькую прихожую, где они уселись на диван почти такой же ширины, как сама каморка. Пажом был стройный красивый парень лет 16 с самодовольным выражением превосходства на лице, ясно говорившем о том, что он являлся мелким отпрыском мелкой знати - и вы сможете забыть об этом только на свой страх и риск! Ныне же он с откровенным любопытством взирал на парочку на диване.
- Вы пара друзей или любовников? - спросил он у Дикона, который густо покраснел.

- Почему же, - сказал Руи, - я люблю его, а он любит меня - но это не делает нас любовниками, не так ли?

- О, умнозадый, да? - ухмыльнулся паж, сверкнув глазами.

- Не могу отрицать, что моя задница очень мудра, как и всё остальное во мне. А каков твой зад? Держу пари, что ему бы не помешала хорошая порка, чтобы преподать столь необходимый урок хороших манер.

Паж побагровел.
- Я бы бросил вам вызов, но ваше происхождение гораздо ниже моего, а Её Величество очень не любит, когда простолюдины дерутся на шпагах. Она жестоко наказывает за это.

- Не прячься за этим оправданием, потому что я буду драться с тобой здесь и сейчас. Дикон, одолжи мне свой меч.

- Держи себя в руках, Руи! - произнёс Дикон с непривычной твердостью. - Если ты будешь драться на дуэли в собственном дворце королевы и вопреки её воли, то нарушишь её щедрое гостеприимство, и на твою задиристую голову ляжет ответственность за всё случившееся, ну а я умою руки. Эй, вы двое - если вы не можете быть друзьями, то будьте хотя бы нейтральны!

- Согласны ли вы на перемирие? - спросил паж у Руи.

- Да, - с презрением произнёс белокурый мальчик, - если я смогу драться с тобой позже и в месте, в котором это не запрещено.

- Так и будет, уверяю.
Паж был храбрее большинства ему подобных, но боялся гнева королевы.

Пока они ждали вызова к королеве, Руи беспокойно шевелился, прикрывая руками промежность. Неожиданно он застонал.

- Что такое, Руи? - спросил Дикон, чутко реагируя на все, что касалось его любви. - У тебя заболели яйца?

- Нет, у меня... вот что! - поморщившись, Руи убрал руки. Остальные мальчики - Дикон с тоской, паж с завистью – уставились на гордую эрекцию Руи-Джульетты, торчащей под прямым углом к его, облачённому в платье, телу.
- Я позабыл надеть набедренную повязку под платье, - смущенно объяснил Руи, - поэтому королева наверняка углядит мой позорный выступ, и Бог знает, какую ужасную участь она может мне уготовить! Я слышал, она не прочь рубить головы тем, кто ей не нравится!

- Это был её отец, Генрих Восьмой, - сказал Дикон, - но он, в основном, делал подобное со своими жёнами.

- Я рад это слышать, - сообщил Руи, - но вряд ли моё затруднение упадёт!
Он погрозил кулаком своей необузданной непреклонности.

- Если можно так выразиться, - вздохнув, произнёс паж, - это прекрасное зрелище, и даже не очень видимое!

- Прошу тебя, избавь меня от своих комплиментов, - простонал Руи, - они только издеваются надо мной при моём нынешнем положении.
Он вздохнул.
- Ну, ради приличия, я полагаю, самое разумное - слегка побить свою плоть [т.е. подрочить].

- Нет, не надо! - произнёс ошеломлённый Дикон, опускаясь на колени. - Позволь мне более бережно отнестись к твоей плоти.

- Я очень благодарен тебе за твою отзывчивость, - улыбнулся белокурый мальчик, - но - один момент! - сэр паж, можно ли запереть эту дверь?

- Конечно! Иначе зачем тут болт?

- Тогда позаботься об этом - уединение превыше всего! А теперь, Дикон, мой милый спаситель, поспеши - но быстрее, учти, ибо если это будет сделано тогда, когда это будет сделано, то хорошо, чтобы это было сделано быстро, иначе из-за предательского опоздания за мной начнёт охотиться стража королевы!
Руи вскочил, задрав свое платье, чтобы потом оно ниспало на коленопреклоненного инаморато, который в этом белом шатре поглощал Рай, принявшись со страстным пылом сосать.

- Не так грубо! - поморщился Руи. - Не будь таким пылким, не то только навредишь!

Слишком поглощенный совершаемым, дабы прислушиваться к предостережениям сверху, Дикон продолжал рьяно сосать, его наполненный рот становился всё более наполненным по мере того, как головка белокурого мальчика разбухала до своих максимальных размеров. Дикон почувствовал, как напрягается его собственный член, в который поднимается сок, но он надеялся, что Всемогущий Бог не позволит ему извергнуть семя в его почти новые бриджи, которые были склонны к плачевной усадке от применения слишком большого количества крахмала при стирке. Внезапно он почувствовал, как кто-то пытливо шарит по его животу, настойчиво отыскивая ширинку, открывая её, забираясь в неё... Это был паж, распростёртый на полу, с торсом промеж ног Руи, с его руками, лицом, ртом...

Дикон оторвался от сладострастного очарования блондина и зашипел:
- Божьи яйца! Какого чёрта ты тут делаешь?!

- Я только хотел поучаствовать в этой забаве, - пробормотал паж. - Ты сейчас при дворе, так что будь вежлив – позволь мне сделать это!

- Дикон! – измученным голосом прохрипел Руи сверху. - Вернись к работе! Ты покинул меня на грани, так что, ради Бога, закончи!

В то время как Дикон виновато возобновил свои блаженные усилия, паж нежно извлек гордость и радость черноволосого юноши - набрякшую, влажную розоватую пятидюймовку, благоухающую невыразимыми грядущими вещами.
- Огненные яйца! – в задумчивости произнёс ослеплённый паж. - Это волшебная палочка, это настоящий стержень удовольствия!
Слегка приглушив свою ненасытную радость, он принял этот стержень удовольствия в свой рот.

«Небеса! - думал Дикон, мило трудясь в этом «винограднике любви», - у этого пажа рот, словно горячая мокрая печь, и он так подходит к моему члену, как будто был сшит на заказ на Треднидл-стрит!» [улица в лондонском Сити, известная своими портными и банком Англии]
И думая так, чувствуя это - Дикон принялся изливаться, выплёскивая свою расплавленную мальчишескую лаву на восприимчивого пажа.
«Вот дерьмо! - угрюмо подумал Дикон. - Этот хлыщ слишком быстро заставил меня кончить! Неужели он ничего не знает о приятных прелюдиях?»
Но у него не было времени размышлять о сожалениях или взаимных обвинениях, потому что в этот момент чресла Руи содрогнулись, затопив язык, зубы и вкусовые рецепторы Дикона ароматными белокурыми излияниями.

Теперь феллирующие пареньки стали уборщиками, выдаивая последние драгоценные дистилляты из своих партнеров - и они бы ещё дольше задержались на своей восхитительной работе, если бы Руи, опустошённый и довольный, не оторвался от них. Два других женоненавистника с мокрыми и липкими губами ошеломленно поднялись на ноги. Едва они закончили приводить в порядок свою одежду, как в дверь кто-то тихонько поскребся - словно любопытный петух явился на зов и принялся царапать дверь когтистой лапой.

- Во имя трех ведьм конца света, что это такое?! – в беспокойстве пробормотал Руи.

Паж сардонически рассмеялся.
- Это королевский церемониймейстер, который - насколько я знаю - может быть и ведьмой, и волшебником! - произнёс он, открывая дверь. - Он пришёл проводить вас к королеве.

Руи в последнюю минуту поспешно осмотрел свое платье, которое успокаивающе улеглось гладкими аккуратными складками вокруг его тела. Слава Богу, никакой смущающей выпуклости! Кивнув Дикону и пожав ему руку, белокурый мальчик рывком распахнул дверь и удалился.

Оставшись в одиночестве, Дикон и паж уставились друг на друга со смешанными чувствами.
- Хорошо ли я тебе отсосал? – в конце концов, робко спросил паж.

- Лучше некуда! - произнёс Дикон, и на его губах заиграла легкая улыбка.
Конечно же, тут имела место наглая ложь, но он был очень добрым парнем, и не любил причинять людскому эго ненужную боль.

- Я очень рад, - пробормотал паж, - потому что ты мне очень нравишься! Видишь ли, другие пажи здесь либо ужасно правильны, либо им нравятся девушки, либо они пуритане, что еще хуже.

- Я знаю, - сказал Дикон. - Боже, как мне всё это знакомо! Пуритане - бич Англии, или они им станут, и я их ненавижу!
Он остановился, нахмурившись.
- Только до меня дошло, - произнёс он с некоторым раскаянием, - Руи получил удовольствие, я тоже, но ты-то нет, и, должно быть, чувствуешь себя обделенным. Я не буду тебе сосать, потому что я делаю это только Руи, но я могу подрочить тебе, если хочешь.

- Я очень благодарен, но мои страсти, кажется, всецело сосредоточены в моем сердце и на моих устах.

- Ты адски обделён!
- А как насчет твоей задницы? - спросил Дикон, вспомнив о собственном анусе и его захватывающем «изнасиловании», проделанном Руи.

- Ну, это что-то вроде другого рта, не так ли?

- Мой друг, ты кажешься ещё более сдержанным, чем пуритане!

- Вина могла быть или не быть в том, что меня воспитывали исключительно женщины, в дополнение к сему у меня есть воинствующая старшая сестрица, которая безжалостно оскорбляла меня, сексуально и иначе - отсюда и мои предпочтения.
Паж после некоторого колебания выпалил:
- Дикон, ты не сделаешь мне большое одолжение?

- Если смогу, и в пределах разумного.

- Навещай меня время от времени.

- Для секса?

- Только за тем, что я только что сделал с тобой - и что, как я думаю, тебе понравилось.

- Да, чрезвычайно. Очень хорошо: я приду к тебе, когда Руи будет отъезде или не в настроении для интимных отношений.

- Замечательно! Моя комната - угловая на первом этаже правого крыла дворца и имеет отдельный вход. Ты не сможешь пройти мимо, потому что я нарисую на двери наивысший мужской символ - круг со стрелой, выступающей из верхней правой части окружности.

- Я приду к тебе при первой же предоставившейся возможности, но теперь мне пора, я должен присоединиться к мессиру Уиллу. Кстати, назови мне имя пажа, который так восхитительно умело обошёлся со мной?

- Я Эдвард, виконт Кларендон - к твоим услугам!

 

Покидая мальчиков, Руи ожидал, что королевский церемониймейстер окажется точной копией королевского мажордома - самодовольного ничтожества, просто возвеличенного своим положением. Что же увидел Руи? Лилипута? Карлика? Гнома? Эльфа? Если существо было не выше трех футов в высоту, то подобное тоже могло показаться преувеличением - но его внешность не была неприятной: веселое морщинистое маленькое личико, хорошо сложенное крошечное тело с четко очерченными мышцами, зелёная шапка с пером на каштановых кудрях, зеленая же одежда и обувь.

- Я знаю тебя! - воскликнул белокурый мальчик, никогда не терявшийся ни в словах, ни в поступках. - Поскольку вы во всём зеленом, вы - заблудившийся гном с Изумрудного острова [зелёный – цвет Ирландии]. Вы случайно не знаете парня по имени Микки Финн?

- Не верно! - произнёс церемониймейстер, высунув язык. - И единственный Микки Финн, которого я знаю, это мальчик, чьи интимные части застряли во вращающейся двери, так что теперь он девочка!
Мини-существо повело Руи по длинному, узкому пустому коридору, в котором звучало гулкое эхо.

- Значит, вы болванчик чревовещателя, и какая-то добрая или злая фея-богиня вдохнула в вас жизнь!

- Не верно! - заявил церемониймейстер, встав на голову и насвистывая «Боже, храни королеву!».

- Тогда вы, должно быть, сбежали из кукольного театра, оживленного добрым колдуном, и надеетесь баллотироваться в парламент!

- Не верно! - сказал церемониймейстер, крутясь подобно волчку или юле.

- Хм! - пробормотал белокурый мальчик. - Вот это диво! Я редко ошибаюсь в своих суждениях о уродах, а если и ошибаюсь, то мне неприятно это признавать!

- Верно! - завопил церемониймейстер, боднув Руи ниже пояса.

- Ой! - взвыл мальчик, и его фамильные драгоценности чуть не выпали из своей естественной оправы. - Ну, я тебе покажу!

- Так кто же я? - спросил крошечный «кто бы там ни был», ухмыляясь, как Чеширский Кот, чьё время еще не пришло. - У тебя есть еще одна догадка!

- Поскольку вы ведёте себя как Король дураков, вы, должно быть, придворный клоун, шут королевы!

- Не верно! - сказал церемониймейстер, сделав кувырок.  - Королева сама смеется над своими шутками, и тебе будет плохо, если ты не станешь смеяться над ними. Стой!!

Они оказались на пороге огромного зала, который, казалось, бесконечно простирался во всех направлениях, за исключением нижнего. Толстый ковер от стены до стены покрывал пол, поверх него были разбросаны коврики, а на стенах висело множество высоких свечей в канделябрах. Повсюду стояли богато одетые придворные и чиновники, хотя и не слишком близко к великолепному Присутствию, доминировавшему в зале.
- Ты знаешь, как вести себя с Её Величеством? - спросил гомункул, пристально глядя на Руи.

- Конечно! - ответил мальчик. - Я буду поступать так же, как если бы встретил нищенку или торговку рыбой.

- Совсем наоборот! - проворчала четверть мужчины, больно треснув Руи по голени ребром своей твердой руки. - Ты степенно и с достоинством подойдёшь к королеве и на расстоянии трех шагов низко поклонишься - верхняя часть твоего туловища должна быть под прямым углом к нижней половине тела.

- Я никогда и никому не кланяюсь! - огрызнулся белокурый мальчик. - Но я могу склонить голову, на полдюйма или около того.

Церемониймейстер пожал плечами.
- Я сообщил тебе, на этом мои обязанности заканчиваются. То, что ты совершишь по собственному почину, приблизит твои похороны, и я не стану посылать цветы. Итак, если королева протянет тебе правую руку ладонью вниз, ты нежно возьмешь её и почтительно поцелуешь.

- Не дождётесь! - взревел Руи. - Я никогда не целовал даже собственную руку.

- Полагаю, боялся подхватить чуму! - усмехнулся церемониймейстер. - Слушай внимательно! Жди, пока Её величество не обратится к тебе, и ни при каких обстоятельствах не начинай говорить первым.
- А если её платье загорится, а она об этом не знает?! - ухмыльнулся Руи.

- Гаси огонь и держи рот на замке! - церемониймейстер свирепо сверкнул глазами. - Когда тебя выпроваживают из зала, ты должен отойти на десять шагов назад, и только потом повернуться, потому что показывать свой грязный зад королеве - верх дурного тона!

- Откуда вы знаете, что он грязный - вы засовывали туда язык? - белокурый мальчик улыбнулся. - И я совсем не собираюсь пятиться назад, чтобы не споткнуться об один из этих чертовых ковриков и не упасть на свою попу, которая не отскакивает.

- Вот на это было бы приятно взглянуть - как ты брякнешься! - произнесло низкорослое существо, улыбаясь при этом как злая горгулья. Затем, по-видимому, по сигналу, полученному откуда-то свыше, церемониймейстер приложил ладони ко рту и завопил голосом великана, задув все свечи в пределах двадцати футов от него:
- МАСТЕР  РУИ-ДЖУЛЬЕТТА, да будет угодно Вашему Величеству!

Хлопнув со всей силы по заду Руи, церемониймейстер прошипел:
- Твой выход, белокурая бестия, и пусть тебе не повезёт!

Слегка пошатнувшись, но быстро придя в себя, Руи с невозмутимым достоинством подошел к королеве на расстояние трех футов, где склонился в поклоне, более низком, чем ему было сказано - его спина заскрипела в горьком протесте, ибо она совершенно не привыкла к подобному обращению.
«Какого хрена на меня нашло! - подумал мальчик про себя. - Я нарушаю все свои собственные правила!»

Вблизи было почти невозможно определить, как выглядит лицо королевы, настолько сильно оно было замазано неумело нанесенными румянами и пудрой, а ее редкие волосы, обильно выкрашенные хной, буквально вопили - но высокомерно-властные манеры Тюдоров проявлялись во всей своей силе. Драгоценности блестели в ее изысканном головном уборе и великолепном платье, переливающимися всеми цветами павлиньего хвоста.

Её величество протянула не слишком чистую правую руку, на всех пальцах которой красовались золотые кольца с драгоценными камнями. Взяв руку, Руи поцеловал свой собственный большой палец, оказавшийся поверх монаршей руки, ощутив при этом небольшой триумф от того, что вновь обрел небольшую часть своей запуганной мужественности.

Голос королевы неуверенно колебался между меццо-сопрано и легким басом - подобно неуверенному голосу юнца на грани полового созревания. Она хрипло спросила:
- Так ты и есть Руи-Джульетта?

Белокурый мальчик подавил хмурый взгляд.
- Так некоторые называют меня – но меня называли и похуже.

- А кто ты на самом деле - Руи или Джульетта?

- И то и другое, Ваше Величество, на сцене.

- Мы видели твоё выступление в «Глобусе» несколько дней назад.

- Неужели? Но мессир Уилл сказал, что королевские особы никогда не посещают театр!

- Мы другие. Конечно, мы ходим в маске и под густой вуалью и инкогнито занимаем ложу с моей хорошей подругой, герцогиней Кларендон. Ее сын служит здесь дворцовым пажом.

- Я знаю его, - коротко сказал Руи. - Очень жаль, что он не мальчик-актёр, потому что у него большие перспективы играть злодеев!

- Ты действуешь очень хитро – и это весьма тревожит нас.

- Я не могу играть, вопя как из дождевой бочки, но мои импровизации частенько лучше оригинальных фраз и прочего.

Королева скрыла полуулыбку за веером из слоновой кости.
- Очевидно, слово «скромность» не часто встречается в твоём лексиконе, - усмехнулась она.

- О, прискорбно скромен мой кошелек, Ваше Величество – и временами это становится источником смущения.

- Говорят, когда ты изображаешь Джульетту, ты превращаешь иллюзию в реальность, настолько правдоподобную, что большинство зрителей уверены, что ты на самом деле девушка.

- Тогда они ужасно оскорбляют меня, Ваше Величество! - сквозь стиснутые зубы произнёс мальчик, с трудом скрывая свой гнев. - Я мальчик, можете в этом не сомневаться!

- Должна признаться, что у нас два мнения. Ты носишь это платье очень по-девичьи, скажем так; твои миленькие манеры и хитрые уловки принадлежат, скорее, к более нежному и убийственному полу, и даже сам дьявол знает, что ты достаточно красив, чтобы быть самой Еленой Троянской [в древнегреческой мифологии прекраснейшая из женщин]!
Королева стукнула по руке Руи своим веером.
- Так ты уверен, что ты мальчик в девичьей одежде?!

- А вы уверены, что вы не мужчина в женской одежде?

- Туше [фр. Toucher – удачный выпад в фехтовании]! Но у нас все еще есть сомнения.
У королевы было напряженное, несколько жестокое выражение лица, как у кошки, играющей с мышью.

Хотя он был осторожен, стремясь не показать этого, но Руи ощутил отвращение - не было ничего, что злило бы его больше, чем эта женщина, подобная Неверующему Тому [аналог Неверующего Фомы]!
- Что я могу ещё сказать?! - пробормотал он. - Если бы мы были наедине, я мог бы, к вашему удовлетворению, продемонстрировать вам, что я оснащён как мужчина - полным набором, и в хорошем рабочем состоянии!

Её Величество изогнула выщипанные брови – точнее, то, что от них осталось.
- Интересно, а это имеет смысл? Армада была до краев наполнена мужским началом, и как мало пользы оно принесло! Однако мы поверим вам на слово, так как уединение редко бывает милостью при дворе и даже наш собственный сон подслушивается!

Белокурый мальчик позволил себе успокоиться, но ему потребовалось прояснить ещё кое-что.
- Ваше Величество, почему вы часто используете местоимение «мы», когда говорите только о себе?!

- Это, мой дерзкий мальчик, привилегия королев, которые правят по Божественному праву, указывающая на саму королеву и королевство под её властью, а также на авторитет, привилегии, прерогативы и прочее.

Руи рассмеялся.
- Если уж на то пошло, то я тоже «мы»!

- В самом деле? Я вижу только тебя - простого мальчика-актёра.

- Вовсе нет! Я - это я, я и я, которое есть «мы» - божественное право мальчиков - и я далеко не прост! - с горячность воскликнул мальчик.

- И снова туше, мастер Иезуит - так что отныне между тобой и мной наедине, мое «мы» будет «я», а ты будешь ты, и дьявол заберёт остальное! Ты понял меня?

- И да, и нет, ваше величество, но я постараюсь постичь, если будет время подумать.

- Ты мне нравишься, мальчик, так что в знак особой милости тебе больше не нужно обращаться ко мне «Ваше Величество», что лучше подходит к маслянистым языкам жаб. Вместо этого ты можешь называть меня просто «мэм» [Ma’m, от слова madam - госпожа, матушка], потому что я отношусь к тебе по-матерински.

Руи пребывал в восторге - он одержал победу в битве полов.
- Спасибо, мэм, - произнёс он. - Я очень благодарен за это, ибо никогда не знал свою мать. У вас никогда не было сына, мэм?

- Не говоря уже о дочери – хотя и не из-за недостатка возможностей, как ты понимаешь! - сказала королева, размахивая веером так, словно хотела разорвать его на куски, но он был произведён в немецком Мейсене и оставался целым. - Увы, эта сука Лилит [Лилит - демоница в еврейской мифологии. В каббалистической теории - первая жена Адама] - Мать-природа, извратила важные части моей анатомии, так что я не могу ни наслаждаться удовольствиями зачатия, ни страдать от мучительных радостей родов. Иронично, не правда ли? Я повсюду известна как «Королева-девственница», хотя мне хочется иного! Но хватит жалости к себе! Нужно играть теми картами, которые сданы, и не делать из мухи слона.
Тут она испытующе воззрилась на своего юного собеседника.
- Скажи-ка мне, мальчик, ты девственник?

- Только сзади, мэм, - ответил мальчик, - и я бы отказался от этого, если бы попался хороший человек.

- Понятно, - произнесла королева, - или мне так кажется.
Она была стара и мудра не по годам, и её мало что могло удивить.
- Твоё происхождение, случаем, не от древних греков?

- Их эталоны повлияли на все западные народы, но - несмотря на мое испанское имя - я наполовину бербер, а наполовину лондонский трущобник.

- Я слышала о берберах - арабском горном племени из Северной Африки, это так?

- Именно. Многие из них светловолосые и необыкновенно симпатичные - как я!

- Я не могу опровергнуть тебя, хотя ты ошибаешься в одном - в Лондоне нет трущоб.

- О, мэм, тут ошибаетесь вы, ибо большую часть своей жизни я провел именно в этих трущобах, которые, безусловно, являются худшими во всей Европе!

- Но лорд Бёрли, мой доверенный советник, самым торжественным образом заверил меня, что лондонский люд ни в чем не нуждается – ни в пище, ни в одежде, ни в крове!

- Мэм, что лорды могут знать о трущобах? Я сомневаюсь, что они когда-либо видели их или закрывают глаза на то, что видели. Но если вы мне не верите, то посмотрите сами и убедитесь!

- Я верю тебе - в твоих словах есть доля правды, и я клянусь, что исправлю это упущение как можно скорее. Увы, в государственных делах мало что движется, если я не делаю это сама!

- Я знаю, мэм, - сочувственно произнёс Руи. - Так везде - государственные дела обычно находятся в адском состоянии!

- Ты - освежающее зрелище, бодрящее усталую старуху, мальчик, и я хочу сделать тебе небольшой подарок в память о нашей встрече. Итак, что это может быть? Может, кольцо? Королева вытянула обе руки ладонями вниз.
- Выбери себе безделушку, которая тебе понравилась, и ты получишь ее с моего благословения.

Руи долго разглядывал инкрустированные золотом драгоценные камни, а затем указал на радужную россыпь бриллиантов.
- Мне хотелось бы вот это, за что заранее благодарю вас.

- Ах, нет! - вздохнула королева. - Я не могу расстаться с этим кольцом, потому что его мне подарил граф Эссексский.

- Но вы же отрубили ему голову, мэм!

- Он это заслужил, потому что лгал мне и Англии! Выбирай заново.

На этот раз мальчик коснулся прямоугольного изумруда, тлевшего зеленым огнём.
- Я возьму вот этот.

- Ах, нет! - вздохнула королева. - Я не могу расстаться с ним, потому что это единственный подарок на память от Марии, королевы Шотландии.

- Но вы тоже отрубили ей голову, мэм! - произнёс мальчик, сбитый с толку.

- Чего она вполне заслуживала, ибо замышляла узурпировать мой трон! Я не могла этого допустить, иначе всякий Том, Дик и Гарри сговорились бы захватить мою корону! Выбирай заново.

Руи указал на сапфир, окруженный мерцающими винно-красными рубинами.
- Вот это сразу бросилось в мои глаза.

- Ах, нет! - вздохнула королева. - Я бы с удовольствием отдала это кольцо тебе, но не могу буквально, потому что оно настолько плотно сидит, что не снимается с пальца. Выбирай заново.

Внутренне кипя от возмущения, белокурый мальчик покачал головой. Тот, кто сказал ему, что королева Англии была скупой, мелочной, скаредной и жадной, говорил правду - и она, вероятно, самый настоящий индейский даритель [мем, означающий дарителя, ожидающего ответного дара]! Он был уже сыт по горло всем этим драгоценным отрицанием, поэтому сказал:
- Мэм, если подумать, я бы очень оценил ваш веер.

На этот раз королева оказалась в замешательстве.
- Мой веер?! - эхом отозвалась она. - Но это же сущий пустяк, простая безделушка, стоящая, пожалуй, не больше шиллинга на Чипсайд-Маркет.

- Тем не менее, - мягко сказал Руи, - вы держали его в руках, он был близок к вам и наполнен вашей царственной аурой.

- Это самый очаровательный комплимент, который мне когда-либо делали! - воскликнула глубоко тронутая королева. - А вот и то, чего жаждет твоё сердце!
Она вручила мальчику веер так, как будто это было рыцарское звание с Орденом Подвязки.

- А хочу я его ещё и потому, - нагло заявил мальчик, - что веер, который мне дали как «Джульетте», наверняка был сделан в Японии, потому что он разбился вдребезги, когда я по рассеянности воспользовался им, чтобы почесать задницу во время любовной сцены.

- Ох, ступай-ка ты отсюда, мальчик! - невольно рассмеялась королева. - Будь осмотрительнее, и мне хотелось бы поговорить с тобой подольше, но теперь я должна принять королеву Нидерландов, которая, несомненно, пришла просить золота, чтобы построить ещё больше её бесконечных дамб.

Сжимая веер, Руи удалился, не пятясь назад. Это доставило ему определенное удовлетворение, но церемониймейстер издал болезненный крик и упал в обморок.

 

5. НЕПРИЯТНОСТИ ОТ КРИСТОФЕРА МАРЛО

Ненастный и неразумный май - следуя календарям - преобразился в благопристойный и благоразумный июнь - месяц мальчиков-невест и ошеломленных женихов, которых в приличном обществе не упоминают. Руи ошивался на Лондонском мосту, где лавочники выставляли свои товары в ларьках и маленьких фахверковых домишках, готовых в любую минуту рухнуть в Темзу. Мальчик искал скромный подарок для Дикона, чье пятнадцатилетие должно было состояться спустя несколько дней, и после долгих раздумий решил, что лучше всего подойдет перстень с каким-нибудь надлежащим символом или девизом, хотя тема колец все еще терзала память мальчика, напоминая о Королеве и ее не подаренных  безделушках.
«Мне следовало спереть кольцо с её левого мизинца, потому что оно сидело свободно, и небольшая ловкость рук сделала бы это кольцо моим, - подумал Руи, - но оно слишком мало и для Дикона, и для меня».
Он не гнушался воровством, если возникала такая возможность, но, подобно будущему Робин Гуду, воровал только у богатых.

Заметив вывеску ювелира, он вошел в крошечный магазин и подошел к прилавку, за которым сидел седовласый человек почтенных лет с крючковатым носом.

- Доброе утро, юный господин, - поприветствовал его мужчина, улыбаясь и оживлённо потирая руки, как будто сильно мёрз.
- Прекрасный день, не правда ли? Я уже почти примирился с мыслью, что солнце питает отвращение к английской погоде и покинуло эти берега, чтобы порезвиться в Вест-Индии. Чем могу служить вам, юный господин?
И действительно, Руи в своем новом сером камзоле, бриджах, туфлях из перчаточной кожи и шапочке с пером казался воплощением жизнерадостного отпрыска мелкого дворянского рода.

- Я ищу золотое кольцо с простой надписью или рисунком на нем, - сказал мальчик.

- Так. Для девушки?

- Для мальчика, моего... э… брата.

- Так. Я уверен, что у меня есть кое-что для вас.
Человек нырнул под прилавок и вынырнул с подносом, на котором было больше колец, чем в стаде андалузских быков. Одни были из золота, другие из менее драгоценных металлов, а одно - сделано из гвоздя для лошадиной подковы - возможно, коня короля Ричарда Третьего, прославившегося своим отсутствием [во время битвы с Генрихом Тюдором, претендующим на престол королю предложили лошадей, чтобы бежать, но он отказался]. Один кружок особенно привлек внимание Руи - кольцо тяжелого золота, на котором было выгравировано «Те Амо».

- Позвольте мне на него взглянуть, - сказал мальчик, указывая пальцем.

- Вы демонстрируете хороший вкус, - одобрительно произнёс мужчина. - Консервативный, но с тонким братским чувством.
Мужчина вручил кольцо Руи.
- Обратите внимание, насколько оно весомо - целиком из абсолютно чистого очищенного золота.

- Это, возможно, не так уж хорошо, оно может оказаться слишком мягким и слишком легко согнётся, - возразил мальчик.

- Вы правы, юный господин, поэтому мы допускаем там золота на 99 и 44 сотых процента с добавлением небольшого количества меди для придания прочности более драгоценному металлу. А вы знаете необходимый размер? Важно, чтобы кольцо прилегало плотно.

- Я знаю его размер. Мой... средний палец брата его левой руки на волосок больше моего.
Руи надел кольцо на указательный палец, для которого оно оказалось чуть-чуть свободно.
- Вполне подойдёт.
Руи улыбнулся про себя, вспомнив Дикона и его первую ночь любви, когда он просветил мальчика, что средний палец любой руки является «половым пальцем», а когда другой мальчик искоса взглянул на него, Руи продемонстрировал в самом укромном месте, как вышеупомянутый перст может стать наиболее приемлемой заменой пенису, хотя, естественно, ему не будет хватать большей части сверхчувствительности члена. Поначалу Дикон был несколько шокирован, затем очарован и требователен - так что теперь умелое трахание пальцами стало любимым лакомым блюдом в их сексуальном меню, не говоря уже о том, что подобный способ мгновенно стал популярен в среде их задниц, а кольцо, несомненно, усилит эти приятные ощущения.

Руи погладил кольцо, потёр его о рукав своего камзола, чтобы вызвать сияние металла. Он поднял голову.
- И какова же цена? - спросил он, полагаясь на Маммону [слово в Новом Завете, олицетворявшее богатство, земные блага] и Мидаса [фригийский царь, славившийся неисчислимыми богатствами], что у него в кошельке хватит денег!

- Юный господин, у меня одна цена для всех, которую я не намерен снижать, и не буду торговаться, как какой-то сомнительный сирийский торгаш. Цена ровно два фунта, включая королевский налог.

Мальчик с облегчением вздохнул. Он быстро заплатил два фунта, и у него осталось ещё несколько мелких монет. Аккуратно уложив кольцо во внутренний карман своего камзола, он пребывал в полной уверенности, что Дикону его подарок понравится, и вежливо распрощался с хозяином лавки.
- Слишком много торговцев думают, что они делают одолжение, что-то продавая тебе!

Человек кивнул:
- Да, в наши дни торговцы слишком независимы, но это верный путь от независимости прямиком к банкротству. Доброго вам дня, юный господин, я надеюсь увидеть вас снова.

Когда Руи подошел к концу Лондонского моста, его охватило чувство, что он что-то забыл в только что завершившейся сделке. Он уселся на ближайшую скамью и порылся в памяти - и тут его осенило. Он хотел спросить у лавочника, знает ли тот значение надписи на кольце: «Te Amo». Руи знал, что по-испански или по-итальянски «Amo» означает «люблю», но вот что значит «Те»?

Постепенно мальчик осознал, что другой конец скамьи занимает нечто, что никак нельзя счесть толстым или даже дородным - нечто гораздо более округлое, что можно описать как огромную бочку эля на двух ногах. Кроме того, от этого субъекта чертовски сильно разило ядовитой и отвратительной вонью, напоминавшей Руи о протухшей рыбе, настолько протухшей, что от неё отказались даже черви. Кроме того, очевидно, что этот ожившее туалетное кресло явно не мылось со времен Нормандского вторжения, а может и с более давних времён.

Белокурый мальчик собрался поспешно уйти, но тут мужчина заговорил с ним.
- Какая встреча, паренёк. Ты знаешь, кто я?

- Я точно знаю, что вы не архиепископ Кентерберийский, воскуривающий святой фимиам в свою честь! - фыркнул Руи.
Поднялся сильный речной бриз, подувший с подветренной стороны от находившегося перед ним котла с дерьмом, так что мальчик решил посмотреть, чем закончится эта встреча.

- Нет, - произнёс мужчина, - я не архиепископ, ни кардинал, ни папа, но я стану более бессмертным, чем любой из них!

- Я сомневаюсь, что вы Христос Иисус, воскресший из мертвых во второй раз! - снова фыркнул Руи.

- Нет, и не Дева Мария к тому же - хотя ты можешь убедиться в этом сам.

- Ну, если вы не замаскированный сфинкс и не загадываете мне неразрешимую загадку, я сдаюсь. Кто вы?

- Я Кристофер Марло [Christopher Marlowe, 1564 - 1593, английский поэт, переводчик и драматург-трагик елизаветинской эпохи, наиболее выдающийся из предшественников Шекспира, разведчик. Благодаря ему в елизаветинской Англии получил распространение не только рифмованный, но и белый стих. Ему принадлежит афоризм: «Кто не любит табака и мальчиков — дураки». Убит в пьяной драке, которая считается подстроенной], называемый друзьями «Китом». Ты тоже можешь называть меня «Китом», потому что я чувствую, что мы действительно станем хорошими друзьями!

«Чёрта с два мы ими станем!» - подумал мальчик, но его врожденная вежливость помешала ему так едко ответить.
- Мне кажется, я слышал о вас где-то раньше - если мне не изменяет моя память. Разве не вы написали пьесу под названием «Доктор Фауст», в которой было семь дьяволов?

- Я, это - гениальное и мое собственное произведение, которое сейчас исполняется в театре «Лебедь». А ты её видел?

- Нет, но разве семь дьяволов не слишком много?

- Вовсе нет - хорошего не бывает много, а семь - счастливое число.

- Как и для меня, так как я седьмой сын седьмого сукиного сына, как оказалось, - осторожно сказал Руи. - Я также слышал, что вы есть «Дом Многих Темных Углов»!

- Это относится к моей обители, а не ко мне, - ответил мужчина, флегматично посмеиваясь и отхаркивая себе под ноги гнойную каплю.

«Если бы у этого человека было кольцо в носу, - размышлял мальчик, - он был бы точной копией хряка, кабана, гадаринской свиньи». Хрю! Хрю!

- В отличие от тебя, мой мальчик, - произнёс мужчина, наклонившись вперед, - я не только много слышал о тебе, но и видел тебя раньше - на сцене в «Глобусе».

- В какой же роли?

- «Джульетты», и ты был настолько реалистичен в этой роли и очарователен во внешности, что мне показалось - твоя пизда стала влажной от желания похотливого мужского члена. Например, такого похотливого мужчины, как я!

- Клянусь Богом, у меня у самого имеется похотливый мальчишеский член, и у меня нет девчачьей пизды - я только имитирую её! - произнёс Руи с раздражением.

- Я знаю это, - беззаботно сказал Марло, - потому что видел вблизи твою божественную троицу - твой длинный член и парочку здоровенных, но безволосых яиц!

- Когда и где вы могли увидеть то, что, по вашим словам, видели! - мальчик заскрежетал зубами, потому что даже когда он был уличным мальчиком и время от времени совокуплялся на публике, то усердно соблюдал этикет и прикрывал свои интимные места даже в момент проникновения.

- Всё до нелепости просто, мой милый мальчик! Когда солнце или другой сильный свет освещает тебя сзади в твоём прозрачном платье Джульетты, то твои самые гордые владения великолепно просвечиваются!

- Я не верю! - воскликнул мальчик, бледнея. - Вы ошибаетесь или у вас плохо со зрением, потому что я уверен, что платье совсем непрозрачно!

- Я могу доказать тебе, что видел под твоим практически прозрачным нарядом - что ты так нагло носишь между своими стройными бедрами!

- Тогда докажите это - если сможете!

- Я так и сделаю. Твои яйца свободно свисают - большие, как у гусыни - а твоё левое яйцо немного ниже своего собрата. Я прав?

- Многие мальчики моего возраста имеют нечто подобное.

- Чепуха, и ты это прекрасно сознаешь! Кроме того, твой завораживающий пенис невероятно длинный, по крайней мере, в семь дюймов - и это наивкуснейший тип без малейшей усадки. Его ствол представляет собой совершенную круглую трубочку, которая в месте головки сужается и нет неприглядных выпуклостей вокруг её основания, если крайнюю плоть закатать назад. Я прав?!

- Вы правы, - нехотя признал Руи.
Может, проговорил Дикон или кто-то из трущобных друзей Руи? Нет, нет, невозможно!
- Когда я вернусь в «Глобус», то сожгу это проклятое платье! - прорычал белокурый мальчик.

- Не будь дураком! - рассмеялся Марло. - Носи его с гордостью, потому что оно привлекает множество зрителей тем, что выставляет напоказ, и нет ничего постыдного в том, что красивый парень демонстрирует свою серафическую наготу на сцене или где-либо еще!

- О, конечно! - сказал Руи. – Чтобы потом оказаться схваченным Дозором или королевским стражником и брошенным в тюрьму за непристойное разоблачение?!

- Увы! - произнёс мужчина. - Я позабыл про лицемерие англичан, резко осуждающих публичную наготу, и в то же время украдкой стремящихся ей подражать. Они хуже испанцев и их кровожадной инквизиции!

- Кстати об испанском, вы знакомы с этим языком? - спросил мальчик, отвлекшись от темы разговора.

- Ну да, французы разговаривают через нос, англичане - через шляпу, а испанцы - как градины, падающие в жестяную кастрюлю, - но я знаю несколько словечек из их жаргона.

- Можете ли вы сказать мне, что означает «Tе Aмо»? Я знаю, что «amo» - это «любовь», но «te» одолевает меня, если только «te» не означает «чай», который как «моча» для некоторых людей.

- Гм! В контексте я бы сказал, что фраза означает «Я люблю тебя» или «Я любим тобой» или «Тобою я любим» - выбирай сам. Но «любовь» - безвкусное женское слово, и я предпочитаю мужественную «похоть», «страсть» или «насилие». Тебе следует познакомиться с более подходящими испанскими терминами, такими как «bicho» вместо «член», и «culo», заменяющее «жопу». «Cojones» взамен «яиц», «malaquia» означает мастурбацию, «chinga» заменяет слово «трах», а «puto» - это «мальчик-шлюха» и...

- Спасибо за столь подробные сведения, - произнёс мальчик, - но мне пора. Нужно выполнить еще одно поручение и…

- Не торопись, мой милый мальчик, потому что я знаю о тебе кое-что еще.

- О, Боже! - пискнул Руи. - Что-то плохое?

- Это совершенно естественно, нормально и респектабельно.

- Так что же это, ради Бога?!

- Я слышал, что ты очень любишь медовое вино.

- Да! - сказал мальчик, со слюной во рту. - Полагаю, вам это сказал месье Бутагон. Он ужасный сплетник - думаю, у него в голове три языка! Но он сказал, что в этом году медового вина не будет, поскольку пчелы бастуют.

— Это же чистейшая ерунда! Пчелы похожи на муравьев – если они не работают своими маленькими головками, то впадают в депрессию и совершают самоубийство. Забастовка или нет, но у меня дома есть по крайней мере с дюжину бутылок прошлогоднего урожая, так что если ты захочешь пойти со мной, то мы можем разделить бутылку, и я дам тебе еще пару бутылок, чтобы ты захватил домой. Я живу всего в одном прыжке отсюда, прыгаю туда-сюда.

Рассыпаясь в благодарностях, Руи охотно согласился – в предвкушении он почти ощущал вкус своего любимого напитка во рту. Но Марло ошибся в оценке расстояния, и им пришлось пройти больше мили по все более и более убогим улицам, прежде чем они добрались до его – как он выразился – «скромного жилища» - которое находилось на третьем этаже ветхого дома, такого же вонючего и невзрачного, как и его хозяин.
- В этом районе полно воров и головорезов, так что ты не можешь быть слишком осторожным, - заметил мужчина, тщательно заперев наружную дверь на засов. - Садитесь, чувствуй себя как дома.

Мальчик присел на единственный чистый табурет в комнате, а затем его взгляд привлекла клетка у окна, в которой копошилось нечто ярко-сине-красно-зеленое с желтым.
- О, у вас есть попугай! - воскликнул Руи. - А он может говорить?

- Он сносно говорит по-английски, когда ему вздумается – и потом не может удержать свой чертов рот на замке!

- А он ответит, если я скажу ему что-нибудь?

- Обычно он так и поступает, но ты можешь оказаться оскорблен тем, что он ответит! Однако, ты должен помнить, что он только повторяет слова, которые слышал, и никогда их не забывает, как ни странно.

- Привет, прелестная Полли! - начал мальчик. - Меня зовут Руи.

- Красавчик, красавчик! - крикнула птица. - Красавчик Руи, радость, игрушка... ПСИХ!

- А красавчик Полли хочет крекер? - рассмеялся Руи.

- Красавчик Полли хочет красавчика-мальчика, красавчика Руи, красавчика-мальчика.
Внезапно взгляд попугая устремился на мужчину.
- Привет, Марло! Трахни себя... ПСИХ!
Птица замолчала, погрузившись в свою чашку с семенами.

Марло сидел на смятой постели рядом Руи, улыбаясь, как добрый Дед Мороз.
- Знаешь что, мой прекрасный мальчик, - сказал он, - когда я увидел тебя в «Глобусе», я был настолько ослеплен твоими прелестями, что мне захотелось взобраться на сцену и обнять тебя, поцеловать тебя, сорвать с тебя платье и войти в тебя!

Смутное беспокойство начало тревожить мальчика.
- Я бы никому не позволил сделать это со мной! - он стиснул зубы, его глаза засверкали.

- А разве ты не таков? Я подозреваю, что ты известен как «Шекспировский мальчик», потому что ты его постельный мальчик! И если это так, а я уверен, что это так, то милому Уильяму повезло, у него есть деревенская супруга по имени Энн и городская жена по имени Руи, которая спит с ним, пока его супруга-рогоносец плачет горькими слезами в Стратфорде!

- Это такая же грязная ложь, как и вы сами! - резко выкрикнул мальчик, вскакивая на ноги. - Мессир Уилл никогда не притрагивался ко мне!

- Конечно, ты будешь отрицать это, и я, конечно, тебе не верю! Ты как Цезарь: для всех женщин - и мужчин тоже!

- Я пока невинен в отношении женщин! - сказал Руи.

- Тем лучше! В нашем спаривании не будет никакого запаха рыбы! А если ты не уступишь моим желаниям, я распространю повсюду клевету, что столь обожаемый Бард из Эйвона спит с симпатичным мальчиком-фантазёром, мальчиком-неженкой, мальчиком-шлюхой!

- Теперь я всё понял! - вспыхнул мальчик. - Ты заманил меня сюда обещанием вина - но ведь здесь нет медового вина, правда?

- Нет! У меня отвращение к этой тошнотворной дряни.

- И как только ты привел меня сюда, леопард поменял свои пятна!

- Леопарды часто так поступают - если они люди.

Внезапной неожиданной атакой Руи швырнул свой табурет в голову Марло и бросился к окну. Но сбежать этим путём не получилось - окно снаружи было плотно забрано решеткой. Мужчина погнался за ним, белокурый мальчик поспешил к единственной двери в комнате, распахнул её - за ней не имелось окон и было пусто, за исключением визжащей речной крысы, проскользнувшей мимо. Мужчина оказался уже рядом, его тошнотворное дыхание било в лицо мальчика, а руки уже рвали штаны.

- Наконец-то я тебя поймал, - злорадствовал Марло. - Так что приготовься стать оттраханным жеребцом, мой гордый красавчик.

- Прибереги свои реплики для театра! - выдохнул Руи, впечатав каблук в икру мужчины и отпрянув, как только Марло на мгновение ослабил хватку - только для того, чтобы стянуть собственные штаны, из которых выскочил чудовищный отросток, истекающий гнилостно пахнущими серо-жёлтыми выделениями.

- Да у тебя же триппер с сифилисом! - содрогнулся мальчик. - Так что найди себе какую-нибудь портовую шлюху, чтобы вонзить в неё свой больной бычий хуй!

- Я поимею только тебя и никого другого! Расскажи мне, что за сладкий рай скрывается между твоими нежными ягодицами?

- Дерьмовое блаженство, наверное! - рявкнул Руи.

- Мне всё равно - мой член не брезглив!

- Помечтай о несбыточной мечте! - мальчик плюнул, его правая рука скользнула под камзол, чтобы появиться со сверкающей полоской стали.

- Что это у тебя там, пиздюшонок? - с издёвкой спросил мужчина. - Зубочистка?

- Зубочистка, способная проколоть твои кишки, если ты не выпустишь меня отсюда!

- Ну-ка, послушайте эту маленькую Джульетту - она считает себя мужчиной - большим и храбрым бойцом!

- Посмотри на себя, леопард! - крикнул Руи. - Я буду защищать свою честь до смерти - твоей или моей!

- «Честь» - пустое слово! - усмехнулся Марлоу. - Ты не сможешь ни съесть её, ни выпить, и она не согреет тебя в зимний холод. Сохранишь ли ты свою честь или потеряешь, но я всё равно доберусь до твоей прямой кишки и заполню ее до кровавого разрыва!
Он удвоил усилия в нападении, и разорвал переднюю часть бриджей мальчика, обнажив его гениталии. Правая рука Руи метнулась вверх, и резко нанесла удар, отточенная сталь вонзилась в рубашку мужчины, в его грудь – глубоко, по самую рукоять.

Марло отшатнулся, прижав руку к животу, затем тяжело упал на пол, откуда уставился на мальчика, стоящего над ним.
- Ты... ты!..
Он захлебнулся потоком крови, и больше уже ничего не сказал.

Руи пнул его в бок.
- Ты уже мертв, бешеный пес, или мне придётся ещё разок вонзить в тебя кинжал?!
Ни движения, ни звука - могильная тишина! Мальчик опустился на колени, чтобы нащупать пульс на шее мужчины – его не было. Он осмотрел смертельную рану - аккуратный разрез чуть ниже ребер с левой стороны.
- Отлично! - пробормотал Руи. - Я пронзил его прямо в сердце!
Он осторожно вытер свое оружие об рубашку Марло, а затем привёл в порядок собственную одежду - насколько это было возможно до той поры, когда он доберется до какого-нибудь портного с Треднидл-стрит. Он бросил последний взгляд на своего поверженного врага.
-  Желаю вам всего наилучшего, - произнёс он. - До самой жопы!

Когда мальчик уходил, ожил его друг-попугай.
- ПСИХ! Пососи мой член, мальчик-красавчик, красавчик-блондинчик!

- Попробуй сделать это себе, птичьи мозги! - ответил Руи, рассмеявшись.

 

Лишь спустя восемь часов мальчик-слуга из «Русалки» сообщил Руи и Дикону, что писатель пьес Кристофер «Кит» Марло был зарезан в пьяной драке.

 

6. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ДИКОНА

Спустя три дня после кончины драматурга Марло наступил день рождения Дикона, и Руи планировал устроить для него вечеринку в «Русалке» - хотя и был несколько встревожен недавней вестью о том, что расследователи смерти Марло сочли, что он был убит одним человеком, который, как полагали они, был юн, делил с ним постель, стол и выпивку, но с остервенело с ним ругался и зловеще угрожал его жизни. И ныне велись интенсивные поиски этого юноши, а в скором времени ожидалось его задержание.
«Ну что ж, - подумал Руи, - я мальчик, а не юноша, я никогда не делил с этим ублюдком постель, стол и выпивку, и это была самооборона - так что не стоит волноваться!»

Знаменательный день Дикона начался за завтраком, когда Руи подарил ему кольцо.
- Тебе не следовало это делать! - воскликнул черноволосый мальчик, показавшийся довольным почти до невозможности, и спросивший, что означает надпись.

- Она означает «я люблю тебя», но это то, что говорит кольцо, а не я.

- Божьи глаза! - взорвался Дикон. - Даже если бы ты и любил меня - в чем я сомневаюсь - ты бы никогда не признался в этом многими словами, разве не так?!

- Успокойся, Ромео, или у тебя яйца треснут! Суди меня по моим поступкам, а не по пустым словам, которые слишком легко произносятся; и помни, что тебе лучше верить только половине сказанного мной, - если ты разделишь это на два!

- Тогда давай посмотрим на некоторые твои поступки - хотя бы фрикционные! - нахмурился черноволосый паренёк. - Теперь ложись со мной!

- Я лягу с тобой сегодня вечером, после вечеринки в честь твоего дня рождения.

- Но я хочу повеселиться прямо сейчас, в постели, с тобой! - плаксиво произнёс Дикон. - Я даже сменил простыни с утра пораньше!

- Попридержи свою страсть, Ромео, - хмыкнул Руи, - или Джульетта подумает, что ты обожаешь только её прекрасное тело!

 

Месье Бутагон превзошёл себя, если не сказать большее, сумев сделать вечеринку незабываемой, вплоть до того, что предоставил скатерти и салфетки из тонкого хлопка, окрашенные в нежный сливовый цвет - напиток Дикона (эль) был за счёт заведения, в качестве подарка ему.
«Мой мед тоже должен был оказаться на столе, - горестно подумал Руи, - но француз слишком уж прижимист!»
Мессир Уилл не смог присутствовать на празднике, потому что его вызвали в Стратфорд из-за тяжелой болезни его единственного сына Хэмнета.

Так что эль лился обильно, и мёд лился ещё обильнее (но за отдельную плату), и даже месье присоединяется к ним со своей личной бутылкой бургундского 1575 года. Он предложил ребятам попробовать по глотку, который Дикон с благодарностью принял, а Руи отверг, потому что предпочитал вино, отражающее телесный оттенок обнаженных загорелых мальчиков - а медовое вино делает это с потрясающим совершенством!
- А когда мы будем есть? - проворчал мальчик. - Я уже выпил достаточно жидкой закуски для затравки.

- Как следует из названия, закуска - даже если это всего лишь мед - служит для того, чтобы дарить вам аппетит! - подмигнул француз, приложив палец к носу и приняв вид галла. - И сейчас подадут то, что вы могли бы назвать высшим светом трапезы - новое блюдо из-за заграницы, которое я импортировал, так как у меня самый широкий кругозор в отношении любого съестного.

Мальчики с сомнением уставились на то, что было поставлено перед ними. Они узнали картофельное пюре, легкое и пушистое, подобно перистым облакам, пропитанное маслом; они были знакомы с пряной маринованной свеклой – но с некоторой тревогой воззрились на плоские круглые диски в окружении овощей.
- Что же это за несварение желудка такое?! - вздрогнул Руи, указывая пальцем.

- Это пирожки с мясом, которые были созданы немцем по имени Путци Ханфштайнгель, проживающим в Гамбурге, и поэтому он назвал их гамбургерами, - произнёс месье.

- А вы уверены, что он не засунул одного из своих врагов в мясорубку, и вот это результат?! - фыркнул белокурый паренёк.

- Нет, нет, нет! Эти пирожки сделаны из чистейшей английской говядины из Девоншира - и они великолепны! - сказал месье, целуя соединённые вместе кончики пальцев. - Наберитесь смелости и попробуйте их - они вас не укусят.

- Я не доверяю немцам, - сообщил Руи, все еще глядя с подозрением. - Они либо у твоих ног, либо у твоего горла!

- Это на войне! - воскликнул француз, - но на кухне они зачастую превосходны, их квашеная капуста просто восхитительна - это говорю я, хотя и не должен.

- И вдобавок они такие же чокнутые, как сам Бедлам [название дома умалишённых в Англии]! - продолжал гнуть свою линию Руи. - Я ведь знал одного парня, настоящего фрица из Берлина или откуда-то там, который обычно кричал «Ахтунг!» на свой член, чтобы тот встал по стойке «смирно»!

- Ты просто завидуешь, потому что не можешь сделать то же самое! - ухмыльнулся Дикон.

- Черта с два, потому что его член никогда не вставал, что бы он там ни кричал.

- Ох, заткнись и попробуй пирожки - они действительно очень вкусные.

Руи осторожно попробовал кусочек иноземного блюда, потом еще, и еще, и в мгновение ока они исчезли, как сосульки в аду, взмахнув бычьим хвостом.
- Они не так уж и плохи, - наконец неохотно признал Руи, - но они никогда не станут популярны, и лучше бы выглядели с хреном сбоку. Кроме того, картофельное пюре было бы намного вкуснее, если его пропитать густой говяжьей подливкой вместо масла.

- Он никогда не бывает доволен! - со вздохом сообщил Дикон французу. - Когда он умрет и отправится в ад, то будет критиковать дьявола за то, что тот позволил огню погаснуть!

- Для меня, - сказал Бутагон, - нет ничего лучше, чем разнообразие блюд из свинины - ветчина, бекон, ребрышки, жареная филейная часть, свиные отбивные, потроха, внутренности для колбасы, свиные ножки и свиная рулька в дополнение к свиному салу. Свинья съедобна целиком, сама по себе целое меню, и в Провансе, откуда я родом, имеется поговорка:

Собаки смотрят на людей снизу,
Кошки смотрят на них сверху -
А свиньи как на равных.

- А ещё, - добавил белокурый мальчик, - женщину часто называют «свиньей», а «поиметь свинью» означает «трахнуть»!

- Это неправда! - с негодованием воскликнул месье. - Мужчина рожден от женщины, поэтому он должен уделять ей должное уважение и преданность!

- Остынь, французик! - улыбнулся Руи. - Я просто использовал фигуру речи!

- Ты самый непослушный enfant terrible! - произнёс Бутагон, грозя указательным пальцем юному обидчику, - и я боюсь, что ты плохо кончишь!

- О, я уже это сделал! - хихикнул неуёмный мастер. - Один из моих любимых мальчиков-задниц слег с тяжелым случаем хлопка в прямой кишке!

- О, я буду игнорировать вас, юный Руи, - высокомерно сообщил месье, - потому что вы представляете страшную угрозу моей не слишком устойчивой морали!
Он повернулся к черноволосому пареньку.
- Для тебя, Дикон, особое угощение, приготовленное моими собственными лилейно-белыми руками!
Повар жеманно улыбнулся, щелкнул пальцами, и прибежал мальчик-слуга с высоким трехслойным праздничным тортом, поставив его перед Диконом.

- Regardez-la [Взгляни-ка на это, фр.]! - просиял Бутагон. - Это роскошное кондитерское изделие состоит из самых лучших, самых чистых ингредиентов - рафинированной белой муки, тростникового сахара из Вест-Индии, сладких, как поцелуй девы, сливок, только что взбитого сливочного масла, свежих яиц из куриной попки и экзотических вкусностей из Парижа. Это мой кулинарный шедевр, поэтому я окрестил его Gateau Beau garçon [Торт красивый мальчик, фр.] в твою честь, мастер Дикон!

- Вам не следовало это делать! - сказал мальчик, краснея. - Но я от всего сердца благодарю вас, месье Бутагон, и первый кусочек будет вашим! Руи, верни мне мой кинжал!

Белокурый мальчик угрюмо достал кинжал, но не удержался от замечания.
- Обязательно порежь торт, Дикон, а не свои неуклюжие пальцы!
Дикон справился легко и умело, раздавая большие порции деликатеса всем вокруг, в том числе и мальчику-слуге. Все были щедры в своих похвалах, кроме равнодушного Руи, сказавшего:
- О, этот торт совсем не плох, месье, но вы добавили слишком много шпанских мушек в глазурь!

- Merde [Проклятие, фр.]! - воскликнул Бутагон, его профессиональная честь была сильно задета. - Что такое?! Не понимаю! В моей глазури нет насекомых - даже французских!

- У вас же есть ширинка на штанах, не так ли? - рассудительно, но не совсем тактично спросил белокурый мальчик [fly – муха, она же ширинка. Руи пытается скаламбурить, что глазурь – ничто иное, как засохшая сперма повара].

- Не обращайте на него внимания, - успокоил Дикон. - Руи любит дразнить, но обычно слишком усердствует.

- Прошу прощения, сударь, - сказал мастер Оскорблений, - я подумал о ком-то другом. И знайте, что, если бы вы подарили этот торт мне, я единолично съел бы его до самой последней восхитительной крошки!

Успокоенный, француз извинился и ушел - ему нужно было проверить только что прибывшую партию каплунов с рынка Мидлсекс. «Русалка» все еще была полна шумных посетителей, но столик именинника находился в углу, так что тут стояло уединение. Наконец, мальчики откинулись на спинки стульев, поглаживая свои раздувшиеся животы.
- Роскошный ужин, - произнёс Дикон. - Разве ты не согласен, Руи?

- Ну, да и нет. Всё было довольно утомительно, но я думаю, что в торте находился какой-то сексуальный стимулятор. Отрежь мне четвертый кусок, Дикон, и не скупись на толщину.
Четвертый кусок сразу же исчез после предыдущих трех, после чего Руи внезапно охнул, застонал, его глаза заблестели.
- Дикон! - настойчиво простонал он.

- Да, знаю, знаю! - фыркнул другой мальчик. - Маленький боров снова обожрался и страдает от боли в животе!

- Эта боль чуть ниже! Добрый Дикон, щедрый Дикон, помоги мне! Приди мне на помощь! Моим орешкам требуется облегчение!

- Ты с ума сошёл?! Здесь нет уединения - мы на виду, как слон на церковной скамье!

- Дурак! Неужели ты думаешь, что я буду стоять на столе, пока ты будешь делать это со мной?! Залезай под стол – скатерть скроет тебя, как мое платье в Гринвичском Дворце!

- Но...

- Чего ты медлишь?! Знаешь, робкому сердцу не совершить достойную фелляцию. Но скорость тут имеет решающее значение, потому что я близок и готов пролить свой членобальзам на этот бесчувственный пол! Ты ведь этого не хочешь, правда?

- Нет, но почему ты вдруг так возбудился - как жеребец в жару? Ты что, играл сам с собой под столом?

- Нет, дурень! Я сказал тебе, что в торте что-то было - и я чувствую результат! А теперь иди-ка ко мне или убирайся прочь и будь проклят!

Дикон залез под стол - не сделать этого было бы преступлением против природы! После чего чуткий слух смог бы уловить некоторое возмутительно интригующее всасывание, хлюпанье и чавканье – кульминацией которых вскоре стал судорожный спазм, практически сбросивший со стула белокурого мальчика.

 

Той ночью мальчики лежали в постели в коттедже, небеса и комната освещались полной луной и обилием искрящихся звезд, а сирень романтично благоухала в воздухе. Дикон поглаживал внутреннюю часть бедер белокурого паренька с частыми вылазками в более уединённые окрестности, в то время как Руи с невероятной силой зевал.

- Руи, - дрожащим голосом произнес черноволосый юноша, - сегодня утром ты обещал, что мы займемся любовью сегодня ночью, помнишь?

- Да, но то было утром, а это сейчас. Мне нужно закрыть глаза на чуть-чуть, это был напряженный день.

- Черт бы побрал твои глаза и тебя тоже! - прорычал Дикон. - Меня тошнит от твоих дурацких обещаний, которые ты никогда не выполняешь!

- Ну и ладно! - устало согласился блондин. - Твой рот в нескольких дюймах от моего члена, так что пососи его и заткнись!

- Я сделаю это позже, но сейчас мне хочется чего-нибудь другого.

- Ты хочешь! Ты хочешь! А люди в аду хотят ледяной воды!

- Тем не менее... и не забывай, что я старше и крупнее, и могу тебя побить!

- Не будь слишком уверен в этом - и я не люблю угроз! Так на что же ты настроился?

- Я хочу трахнуть тебя пальцем, надев мое новое кольцо.

- Боже мой, и это твоя благодарность?! - возмущённо воскликнул Руи. - Я дарю тебе дорогое кольцо стоимостью более десяти с трудом заработанных фунтов, а ты хочешь тереться им о мой нежный анус!

- Я буду нежен, как вздох бабочки!

- Никаких бабочек и безымянных пальцев - но ты можешь поиметь меня языком, если хочешь. Испробуй блаженство моей зада!

- Я сделаю это позже.
Дикон бросился на другого мальчика, лихорадочно целуя его глаза, щеки, губы.
- Тогда, пожалуйста, позволь мне трахнуть тебя, позволь моему пенису поиграть в твоём сладком углублении - в этом абсолютном раю между твоих ягодиц!

Белокурый мальчик презрительно рассмеялся.
- Будь уверен, ты никогда не попадешь на мои небеса, будь хоть самим Папой римским!

- Но ты сделал это со мной, а я никогда не делал этого раньше ни с кем!

- Невезучий Ромео! Но Джульетта не любит, когда её трахают - увы, наступило время месячных!

Дикон покраснел от гнева.
- Я тебя вылечу, - злобно прорычал он. - Вот увидишь, если я этого не сделаю!

- Что ты собираешься делать, маленький пуританин - помолишься за меня? Дашь мне пощёчину?

- Ну зачем мне эти хлопоты. Нет, я пойду к Эдварду - он пригласил меня к себе в гости, и я готов поспорить, что он будет рад позволить мне войти в него!

Руи нахмурился.
- Этот Эдвард взрослый? Я не позволю тебе контробандничать с мужиком - он может испортить твой задний вход!

- Он ненамного старше меня.

- Тогда он, должно быть, брат-близнец Микки Финна, но я предупреждал тебя однажды - я одержимый убийством ревнивый любовник!

- Он королевский паж - ты встречал его в Гринвичском дворце.

- Этот надушенный хлыщ?! Я должен был драться с ним на дуэли, но он, наверное, струсил!

- Не смей вызывать его на дуэль! Придворные пажи обучены владеть мечом, чтобы в случае необходимости защитить Её Величество.

- Не беспокойся. Я могу владеть мечом так же смертоносно, как и кинжалом, и… - внезапно побледнев, белокурый мальчик хлопнул себя ладонью по лбу. - О. Господи! Я совсем забыл!

- Забыл что? Свои манеры?

- Я забыл про попугая Марло!

- Ты знаешь Марло? Он не очень хороший человек.

- Я встретил его в первый и последний раз несколько дней назад.

- Но при чём тут попугай?

- Попугаи болтают, идиот, и это может стать моей погибелью!

- Ты говоришь загадками, так что возьми себя в руки и расскажи мне обо всём!

Руи рассказал обо всем - о встрече с драматургом на Лондонском мосту, обещании мифического медового вина, о попугае, который запоминает каждое услышанное слово, попытке изнасилования, об ударе кинжалом и смерти Марло.
- Так что понимаешь, - закончил Руи, - если кого-то обвинят в убийстве, мне придется признаться и рассказать всю правду.

- Но это была самооборона! - возразил Дикон. - Тебя не станут обвинять в преступлении.

- Почему не станут? У Марло есть влиятельные друзья, а я всего лишь простой уличный мальчишка, и ты увидишь, на чьей стороне будет королевский судья.

- Я слышал вчера, что власти решили: смерть Марло была результатом пьяной драки, поэтому никто в этом не виноват.

- Это хорошо, - вздохнул Руи, - если только не заговорит попугай!

- Но ведь птица не сможет сказать столько слов: «Я видел, как белокурый мальчик Руи убил моего хозяина», правда?

- Нет, но он может повторить слова «блондин», «мальчик» и «Руи», которые услышал от Марло! Понимаешь, это будет ключ к разгадке.

- Не будь смешным! Нет ни единого шанса из миллиона, что этот чертов попугай свяжет три эти слова вместе!

- Возможно, ты и прав, но я ненавижу подобные незавершённые дела! - Руи поморщился. - Знаешь, большую часть своей гребаной жизни я попадал в такие вот переделки, и никогда по своей вине!

- О, Руи, всякий раз, когда ты уходишь от меня, я в страхе задерживаю дыхание, потому что ты, кажется, рожден для неприятностей, от тебя искры летят! Тебе нужен пастух-нянька!

- А тебе козочка, чтобы вставить ей! - улыбнулся белокурый мальчик.

- Эй! Давай вернемся в «Русалку» и напьемся до бесчувствия! Это может принести мне удачу.

- Я поддержу это, - согласился Дикон, - если мы займемся любовью потом!

- Я даю тебе своё торжественное обещание, - произнёс Руи, скрестив пальцы за спиной.

 

Когда мальчики покинули «Русалку» во второй раз, большинство звезд уже разошлись по своим монашеским постелям, Луна опустилась на Юпитер, Марс или в еще какую-нибудь планетарную извращенность, а на горизонте зарозовела Аврора. Дикон надеялся, что In vino veritas [истина в вине] его спутник раскроет самые сокровенные тайны своего сердца и души, но, хотя Руи надрался так, что едва мог стоять, он не удостоил другого мальчика ничем, кроме обычного самовосхваления и прерывистой икоты.

- Почему ты так неимоверно тщеславен?! - в конце концов спросил черноволосый паренёк, задетый непрекращающимся самовосхищением Руи.

- Я единственный, кто ценит совершенство до конца, когда я вижу его - в твоем покорном слуге, естественно - и это работа на полный рабочий день!

- Ты не только отвратительно тщеславен, - фыркнул Дикон, - но и так часто передумываешь заниматься со мной сексом, что я никогда не знаю, куда меня с тобой занесёт.

- Я таков! Я как погода, тщеславная, вечно дую то туда, то сюда каждым бродячим ветерком и голодным ртом, куда душа пожелает! Эй, Дик-он [игра слов, dick - член, англ.], я должен пописать, но не могу отыскать свой член! Может, я оставил его в «Русалке»?

- Он свисает из твоих бриджей, так что пописай, черт возьми! - нетерпеливо сказал старший мальчик.

- Направь его, пожалуйста, Дик-он, а то я обоссусь больше, чем месячный ребенок. И обязательно встряхни его хорошенько, когда я закончу, но не слишком сильно, понимаешь?

Черноволосый мальчик, наполовину поддерживая, наполовину неся шатающегося белокурого мальчика, в конце концов сумел добраться до коттеджа, где и раздел их обоих, уложил спотыкающегося Руи в кровать и горячо обнял его.
- А теперь мы занимаемся любовью, верно?

- Ошибаешься! Займись любовью с собой! - последовал невнятный ответ. - И отпусти мой член — это тебе не поможет, потому что он пьянее, чем я!
Руи плюхнулся на живот, раскинув руки и ноги на львиную долю их супружеского ложа, и начал тихонько похрапывать, как мурлыкающий котенок.

Дикон собирался швырнуть анафему в недвусмысленных выражениях во взъерошенную голову своего партнера и выдать подчеркнуто-жгучую оплеуху или даже пару, когда его взгляд будто магнитом притянула изящная попка белокурого мальчика, торчащая вверх и, казалось, беременная приглашением - гладкие глянцевые бугорки-ягодицы были плотно прижаты друг к другу и... манили к себе?! Нет, вот всегда так с этим манящим, расстраивающим «господином-нет»! Но он мог досыта насмотреться, в этом нет ничего дурного, мог наслаждаться своими глазами, пальцами, языком и... неистовым членом?!

Аккуратно, очень осторожно Дикон раздвинул тугие булочки, уткнулся носом между ними и глубоко вдохнул аромат полового созревания, возникший, чтобы свести его с ума. Запах раздавленных гвоздик, лепестков роз? - всё это и даже ещё больше. Дикон раздвинул ягодицы пошире, и крошечный бутончик мальчика оказался полностью обнаженным, пастельно-розовым на фоне цвета слоновой кости окружающей плоти, плотно свернутым анальным колечком, похожим на сжатый рот младенца, жаждущего поцелуев. Дикон поцеловал его, облизал, ощутив любовный вкус корицы, нежно изнасиловал его дрожащим кончиком языка. Это было божественно - но недостаточно, чтобы удовлетворить его ненасытные желания. Осмелился ли он сыграть в «Мастера Брауна» - поклонника Инкуба? Да, он осмелился - сейчас или никогда - и лучше быть беспечным, чем ублюдком, как сказала дымящаяся от похоти Клеопатра слишком нерешительному Антонию, когда они плыли по Нилу.

Но осторожнее! Неужели Спящая красавица всё ещё спит? Дикон тревожно прислушался. Да, Руи по-кошачьи мурлыкал, его гибкое тело расслабилось, как влажное полотенце. Следует ли мне потрахать пальцами очаровательного Эндимиона, чтобы расширить его отверстие для моего легкого входа? Да, но только указательным пальцем до второго сустава, хорошо увлажненным слюной. Это было быстро проделано, но с трудом, с большим трудом - всё равно, что проталкивать большой палец в мизинец плотно облегающей перчатки.

Дикон уже был болезненно возбужден, его головка покрылась предкоитальными выделениями. Он встал на колени над своим распростертым партнером, нежно потыкал пальцем в тугой анальный портал своей пульсирующей шишечкой, вызывая легкое расслабление отверстия. Он проталкивался все глубже и глубже, пока половина ствола его пениса не оказалась в прямой кишке белокурого мальчика, которая была на удивление такой же тугой, как и его анальное кольцо! Медленно, затаив дыхание, почти беззвучно он проникал всё глубже, пока его алчный член не упёрся мошонкой. И тогда он начал трахать.

«О Боже! - размышлял трепещущий насильник - это первая попка, которая у меня была, и, несомненно, лучшая из всех, что я когда-либо получу, если доживу до ста лет!»
По мере того, как Дикон двигался взад-вперед в тесном слизистом кожухе Руи, ректальные соки белокурого мальчика начали просачиваться - и слишком скоро Дикон ощутил распространяющуюся теплоту и покалывание приближающейся кульминации. Он попытался сдерживаться, чтобы как можно дольше испытывать свои изысканные ощущения, но его переполненный фаллос увлек его, неумолимо доведя до содрогающегося, задыхающегося, бьющего струями оргазма, высасывая все жизненные флюиды из его трепещущего тела, а истраченная сперма сочилась из распухшего отверстия Руи.

Дикон сделал паузу, чтобы перевести дух, по-прежнему с эрекцией, полностью погружённой внутрь своего дорогого оттраханного приятеля. Произнося беззвучные слова благодарности Эросу и своему неосведомленному инаморато [возлюбленному], он продолжил своё неописуемое совокупление.

Руи медленно поднялся из болот глубокого сна, подсознательно осознавая, что тут что-то не так, словно он обнаружил в синагоге свиной окорок или бездарного актёра [тут игра слов: ham – ветчина и бездарный актёр – что конкретно имел в виду автор, я не понял, вроде как и того и другого в синагоге быть не должно]. Реальность проникала в его сознание: простыни были прохладными, чистыми и удобными, матрас и подушки были равносильны сновидению сластолюбца, он не испытывал ни голода, ни жажды... а затем он безошибочно уловил в комнате аромат только что спущенной спермы мальчика, опьяняюще тяжелый! Что-то теплое, твердое и не слишком тяжелое навалилось на него сверху, двигаясь в нем с нежной настойчивостью - и теперь он ощущал полноту в той самой сокровенной его части, которая была девственной территорией до этой ночи. Он слегка повернул голову и краем одного прищуренного глаза украдкой глянул вверх и назад. Иисус Христос в инвалидном кресле! Это был Дикон, и он трахал его - подлый черноволосый ублюдок с черным сердцем! Он ломал издавна лелеемую вишенку Руи - если она уже не была сломана без возможности восстановления!

Но как поступить в такой чрезвычайной ситуации?! Он мог достаточно легко сбросить другого мальчика из седла и, брыкаясь и крича, сражаться с ним насмерть, не обращая внимания на запреты! Но, подождите! Белокурый мальчик не чувствовал боли, скорее приятную, возбуждающую теплоту, распространяющуюся от его заднего прохода через его смятенные внутренности прямо в грудь - его соски напряглись, а член стал твердым словно камень - и он хотел продлить это блаженное ощущение до кульминации, почувствовать, как глубоко внутри него разгорается жаркое семяизвержение. Так что же делать?!  Если бы он показал, что бодрствует и сознает происходящее, то вряд ли в будущем сможет отказывать, больше не будучи девственником сзади, но это же немыслимо, чудовищно! Итак, Руи продолжил притворяться, быть якобы по-детски погружённым в сон, потому что, если он не узнает о своем бурном изнасиловании, то его анус формально окажется по-прежнему целым, разве не так?! И если мне не изменяет память, именно Пиндар, поэт из древних Афин, сказал: «Как думает мальчик, так оно и есть!» Очень просто – всё элементарно, взаправду. Я считаю, что все еще храню свое самое ценное достояние - так оно и есть! И, мысленно отмахнувшись от всего этого дурацкого философствования, Руи сосредоточился, желая в полной мере насладиться экстазом своей дефлорации.

 

7. ВОСКРЕСЕНЬЕ. РУИ В ГОСТЯХ У МАЛЬЧИКА ИЗ БОРДЕЛЯ

На следующее утро Дикон вёл себя весьма самодовольно из-за какой-то постыдной тайны, но - ему повезло! - он не сделал ни малейшего намека насчёт печально известного инцидента, случившегося прошлой ночью. А если бы сделал, то почувствовал, насколько тяжелыми могут быть кулаки Руи!

Поскольку в воскресенье не было выступления в «Глобусе», а Дикон был занят яростной весенней уборкой коттеджа - отвергнув нерешительное предложение Руи помочь - поэтому белокурый мальчик решил посетить Лаймхаус, известный ему квартал с дурной славой, хорошо знакомый ему с детства, когда он был уличным мальчишкой. Там он столкнулся с Брауни, пареньком своего возраста, с которым разделил множеством сексуальных приключений, чередуемых с набегами на представителей высших классов. Тот также щеголял аккуратной попкой, и хотя его член не был чем-то таким, о чем можно было бы рассказать маме, но у него имелись блестящие каштановые волосы, одухотворенные карие глаза, и он любил попотеть [brown – коричневый, каштановый, карий, browned – попотеть, англ., в переносном смысле - потрахаться] с некоторыми избранными друзьями из трущоб, так что Руи прозвал его «Брауни» [Brownie] в описательном восхвалении его достоинств.

Белокурый мальчик осторожно обходил кучки дерьма и следы разложений на грязной улице, когда кто-то, подобравшийся к нему сзади, шлёпнул его по заду с умением, демонстрирующим долговременную практику. Руи сердито обернулся, мгновенно приготовившись оказать сопротивление или же напасть на другого засранца-бандита подобному Марло! После чего улыбнулся с тёплыми воспоминаниями.
- Брауни! А я как раз подумал о тебе, а ты по-прежнему бедствие для дворянских кошельков?!

- Нет, Руи, - усмехнулся другой мальчик. - Я стал слишком неуклюжим, чтобы продолжать заниматься подобным честным трудом. Но заметил, что ты теперь достаточно известен в театральных кругах - на днях я видел тебя в «Глобусе» и клянусь, что ты были более «девочкой», чем настоящая Джульетта!

- Да, - небрежно ответил Руи. - Публика ценит гениальность пьесы, когда видит ее, но мне не очень нравятся роли трансвестита в глупых героинях. Такая искренняя и бессердечная злодейка, как Леди Макбет, больше подошла бы мне, и я надеюсь, что очень скоро изображу её – я буду сенсацией абсолютного зла, хотя она и была непоследовательной в своих убеждениях. А чем занимаешься ты ныне?

- Ну, я держу бордель для мальчиков на Лавендер-стрит.

- Изумительно! Уже давно существует вопиющая потребность в чем-то подобном, но откуда ты взял средства на его создание? Неужели какой-нибудь богатый старый спекулянт с Королевской биржи влюбился в то, на чем ты так сладко сидишь?!

- О, все было вполне прилично и респектабельно. В одну прекрасную ночь мне посчастливилось срезать кошелек у какого-то гранда из Испании, и добыча составила почти пятьдесят золотых!

- Поздравляю! - воскликнул другой мальчик. - Я безмерно восхищён тобой, ибо, содержа дом профессиональной проституции, ты вносишь свой вклад в жизнь, распущенность и стремление к сперматозоидам! Я бы с удовольствием осмотрел твой курятник, если ты не против.

- Добро пожаловать - и он уже не за горами.

Лавендер-стрит была тупиком, а бордель для мальчиков оказался последним домом на улице, старым и ветхим, но добротно построенным из Суссекского известняка, а вход в него был замаскирован густыми зарослями небольших деревьев и кустарников.
- Мои покровители благодарны за уединение, даруемого всеми этими зарослями, - отметил Брауни. - Эта великолепная заградительная полоса отлично скрывает заведомо незаметные приезды и уходы.

- Насколько я понимаю, все твои клиенты хорошо обеспечены?

- Весьма вознаграждающие - больше маркизов, графов и лордов, чем можно найти в справочнике Бёрка. Знаешь ли, мальчики - это поистине джентльменские удовольствия.

- Они мне тоже очень нравятся – но я не джентльмен! Я предпочитаю, чтобы меня считали одним из природных аристократов.

- Скромен, как всегда, как я посмотрю! - рассмеялся другой мальчик, когда они вошли в дом. - Мои комнаты, большая гостиная, кухня и кладовая занимают первый этаж. На втором этаже находятся двенадцать маленьких кабинок, где парни соблазняют наших гостей, и два туалетных кресла, ибо я считаю, что полная экскременторная санитария очень важна, и заранее тщательно проверяю посетителей на предмет всевозможных венериных болезней, которые смертельны для любовной жизни человека.

- Очень мудро! - одобрительно кивнул Руи. - Избегай ловушек проституции любой ценой - это ​​окупается, в конце концов, и с фронта тоже.

- Третий или верхний этаж, - подытожил Брауни, - это одна большая комната, в которой мальчики спят, и в данный момент они мертвы для мира, поскольку работают - и играют - с шести вечера и до трёх утра.

- А сколько парней у тебя сейчас на подхвате?

- Круглая дюжина в возрасте от десяти до тринадцати - а ещё есть длинный список ожидания. Я скоро добавлю ещё каморок.

- А какова цена обольщения твоих маленьких протеже?

- Скользящая шкала, в зависимости от того, что пожелает клиент - хотя я не позволяю хлыстам, цепям, и другим садистским пыткам входить в этот Дом Великой Славы. Вот список того, что могут предложить мои мальчики.
Он вытащил из кармана грубо напечатанную, но явно возбуждающую листовку, в которой было изложено нижеследующее:

Вуайеризм полностью или частично.....................................1 шиллинг

Простое объятие без сексуального контакта........................1 шиллинг

Простой фетишизм без сексуального контакта...................1 шиллинг

Только разговор, без физического контакта........................1 шиллинг

Продвинутые объятия с сексуальным контактом..............2 шиллинга

Продвинутый фетишизм с сексуальным контактом..........2 шиллинга

Только сухой минет....................................................................2 шиллинга

Мокрый минет.............................................................................3 шиллинга

Второй мокрый минет................................................................3 шиллинга

Минет мальчиком.......................................................................4 шиллинга

Анальное сношение от мальчика, сухое.................................3 шиллинга

Анальное сношение от мальчика, мокрое.............................4 шиллинга

Анальное сношение от мужчины, мокрое или сухое...........1 фунт

- Гм! - произнёс Руи, тщательно изучив листовку. - Твои цены слегка кусаются.

- Кусачие цены - это название игры, не так ли?! - рассмеялся Брауни.

- Ещё я заметил, что ты не включил в своё меню употребление мочи.

- О, я уже запретил юнцам принимать мужскую воду - это жестокая и странная забава! Хотя, если мужчине захочется выпить мочу мальчика - подобное бесплатно, потому что удобно для парня и спасает его от похода к туалетному креслу.

- Но разве ты не знаешь, что взрослый берет в рот пенис ребенка, когда тот писАет?

Брауни нахмурился.
- Черт, я не подумал об этом! Я добавлю это в меню, когда распечатаю следующую партию листовок.

- А сколько времени твои клиенты могут проводить с твоими сладкими наложниками?

- Ровно тридцать минут. Если мужчина задерживается, то мальчик сообщает об этом, и мужчина доплачивает.

- А парням, без сомнения, платят комиссионные?

- О, да, и очень щедрые, 2/5 от их заработка; в дополнение к этому они хорошо питаются, одеты и с удобством размещены. Но, учти, у меня не колышковый дом, являющийся болезненным французским извращением, которое я совершенно ненавижу!

Светловолосый мальчик кивнул.
- Я безоговорочно согласен насчёт колышков, моркови или любых других твердых предметов, но обнаружил, что некоторые юнцы с энтузиазмом относятся к тому, что в их маленькие попки вставляют не слишком спелые бананы - особенно, когда фрукты имеют немного «шоколадной» глазури», когда их вынимают - они, по-видимому, являются основным продуктом питания некоторых пуэр-гурманов [ценителей мальчиков].

- Я осведомлён об этом, но подобное - чисто академическая точка зрения, потому что бананов на рынке почти не бывает. Хотя, по-моему мнению, половой палец является очень подходящей заменой.

- Ну, Брауни, мой старый друг, очевидно, у тебя здесь процветающий бизнес, и я завидую тебе!

- Да, я зарабатываю около 4 фунтов в неделю, и мог бы удвоить, если бы установил побольше кабинок. Позади есть большой сад, где мальчики помогают выращивать овощи и фрукты в сезон. Кроме того, у меня также есть пара дойных коров, множество кур-несушек и несколько свиней, поскольку молодые люди без ума от жареных поросят с яблоками во рту. Пожилая немка приходит каждый день, чтобы приготовить завтрак и ужин, и содержит дом в чистоте.

- Твой род занятий мне очень нравится, и я запросто смогу составить тебе конкуренцию! - улыбнулся Руи.

- Здесь есть много возможностей для расширения, поскольку спрос всегда превышает предложение – но не подрезай меня, или я натравлю на тебя своих парней! - рассмеялся Брауни. - Пошли ко мне в комнату, где мы перекусим и выпьем. Моя немка-кухарка готовит очень вкусное блюдо, которое она называет «кренделями», и которое превосходно сочетается с горьким элем.

- Полагаю, у тебя в комнатах нет мёда? - задумчиво спросил Руи.

- Нет, но мне недавно привезли чрезвычайно пьянящий напиток из Ирландии или, может быть, Шотландии под названием «Аскебоу» [виски], который опьянит тебя быстрее, чем голый девственник, несущий горшок с золотом!

- Я буду пить только мед, если он у тебя есть, так как все еще страдаю от легкого похмелья, приобретенного прошлой ночью.

- А теперь, - сказал Брауни после того, как они наелись и напились досыта, - не хочешь ли ты порезвиться с одним из моих юных Ганимедов? К этому времени они уже должны быть на ногах, принять ванну и позавтракать, а поскольку все они обладают чудесной способностью к восстановлению сил, то, без сомнения, уже в напряжении, морально готовые и жаждущие довести до экстаза Руи-Джульетту. Оставайся, сколько хочешь, с выбранным мальчиком или несколькими - бесплатно и безвозмездно, конечно, и с моими наилучшими пожеланиями.

- Я тебе искренне благодарен! - произнёс белокурый мальчик, ощущая некое шевеление в своих бриджах. - А какие жеребята есть в твоей уникальной конюшне?

- В основном все удивительные красавцы из лондонских трущоб, приученные к порядку и воспитанные. Кроме того, есть распутный дублинец с сильным акцентом и симпотяга из Эдинбурга с картавыми трелями в речи - но избранным является парень с соболиными бровями из Персии по имени Хаким, который может расстроить твои чувства и воспламенить твоё либидо подобно забористому опиуму!

- Тогда, во что бы то ни стало, позвольте мне выбрать его - я сам наполовину араб.

Увы и ах! Маленький Хаким был именно таким, каким описал его Брауни, но его внешность и враждебные политические речи, отражавшие позицию его деда - некоего аятоллы из Тегерана - не позволили Руи получить полное и неразбавленное удовольствие!

 

8. ТО ЖЕ САМОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ - ДИКОН ПОСЕЩАЕТ ГРИНВИЧСКИЙ ДВОРЕЦ

Дикон завершил весеннюю уборку незадолго до полудня, ожидая, что Руи объявился задолго до этого момента - голодный, возбужденный или то и другое вместе. Неужели он сказал, куда идет и когда вернется? Скорее всего, нет – белокурый мальчик был похож на комету, стремглав несущуюся своим собственным беспорядочным курсом и не обращающую внимания ни на что другое. Ну и черт с ним – я не скромная служанка и не робкая домохозяйка, чтобы потакать его прихотям!

Дикон помылся, надел свой лучший камзол и отправился в Гринвичский дворец, его пульс учащался, когда он вспоминал горячий рот и ищущий язык пажа, жадно сосущего его петушок. Он решил пойти речным путём, но ему пришлось громко торговаться, чтобы заставить разбойника лодочника сбросить плату с трёх пенсов до двух и одного пенни. Даже тогда чёртова лодка дала течь, и он был вынужден вычерпывать воду, вспотев, как рыбачка на солнцепёке, в противном случае ему пришлось бы промочить свою новую обувь.

Он довольно легко нашел отдельный вход в покои пажа – мужской символ был отлично заметен – и осторожно постучал. Нет смысла будить все крыло огромного здания нетерпеливым стуком, но - ни ответа, ни открывающейся двери, готовой впустить его, дабы оказать теплый прием и ещё более теплый секс. Он снова постучал, на этот раз громче - и опять без ответа! Озадаченный, Дикон нахмурился. Паж сказал ему, что проводит тут большую часть времени, так где же, черт возьми, он - в церкви? Нет, то касается пуритан, которые большую часть времени по воскресеньям проводят в церкви или на собраниях - их трудно оттуда вытащить! Может, виконт на дежурстве? Вряд ли, иначе он оставил бы записку на двери или сообщение с каким-нибудь дворцовым слугой.

Мальчик уже собрался в третий раз докучать порталу громовым стуком, когда увидел прогуливающуюся мимо напыщенную, надутую особу. Не слишком низко поклонившись, он обратился к ней:

- Прошу прощения, сэр, но не знаете ли вы, виконт Кларендон в резиденции?

Мужчина остановился, демонстративно нахмурившись в явном отвращении, будто слишком близко находился к переполненному туалетному креслу.
- А кому он нужен?

- Мне.

Мужчина поднес ароматический шарик поближе к носу и изысканно нюхнул.
- И кто же ты - если вообще кто-нибудь?!

- Я Дикон Миллер, мальчик-актёр, к вашим услугам.

- Слава Богу, не к моим! Ты сказал «мальчик-актёр»?!

- Да, ваша милость.

- Фу! Ты ничем не лучше нищего или никчемного бродяги, так что дуй отсюда со всех ног, или я кликну стражу!
Мужчина зашагал прочь, оскорбленно задрав нос.

«Нет! - угрюмо подумал мальчик. - Этот член не придворный, как я предполагал - он явно придворночлен или, может быть, придворноёб [functionary - придворный, fucktionary - ????,  fucktotum - ????, от лат. totum - всё, целиком, совокупность], отвечающий за опустошение Королевского ночного горшка, не иначе. Чтобы его оспа взяла!»
Дикон был очень обидчив, когда унижали мальчиков-актёров.

Может, постучать ещё разок? А почему бы и нет, раз уж он уже тут? Он поднял руку, готовясь вызвать переполох, способный разбудить и мертвых, но тут дверь распахнулась – и на пороге появился заспанный и зевающий Эдвард, паж, который, вытаращив глаза, ухмыльнулся, а затем кинулся и горячо обнял своего гостя.
- Дикон! - воскликнул он радостно. - Это действительно ты?! Я так долго ждал, а ты всё не приходил!

- Ну, вот я пришел - и если ты не впустишь меня и не закроешь дверь, то вызовешь скандал. Благородный виконт, обнимающий бедного мальчика-актёра - тень Содома и Гоморры в английской версии!

- Входи, мой дом к твоим услугам! Подвигай стул и садись за стол - я как раз собирался позавтракать, так что присоединяйся, здесь более чем достаточно для нас обоих! - воскликнул паж, целуя Дикона в губы.

- Завтрак в полдень? Какая роскошь! Или ты ленивый слизень?

- Я заслужил отдых, потому что до трех утра дежурил. Её Величество провела бал в честь императора Австрии - она ​​надеется заключить с ним союз против Франции. Но ешь! Тут куча белых тостов, апельсинового мармелада, яблочного масла, ветчины и яиц, тушеных с грибами и трюфелями, булочек, пышек - и изобилие сидра!

- А сидр крепок? - спросил Дикон, охотно напав на еду с ножом и ложкой.

- Крепок как ты, я надеюсь на это! - рассмеялся Эдвард, наливая большой стакан напитка для своего гостя.

- Но откуда у тебя столько вкусной еды – самой вкусной из всего, что я когда-либо пробовал!

- Я знаком с одним из личных поваров королевы, - сказал паж, приподнимая бровь и подмигивая.

- А, понятно! И этот Поварёшка очень надеется завладеть твоим прекрасным юным телом, не так ли?

- Именно так! - ухмыльнулся паж. - Вот я и веду его дальше - обещаю, обещаю, потому что у моего бездонного живота нет совести!

Дикон принял серьёзный вид.
- Но разве это не игра с опасностью?  А что, если, обезумев от похоти и безответной страсти, он изнасилует тебя одной страшной и темной бурной ночью?!

- Тогда он почувствует на шее петлю палача или будет сварен в масле! Но не бойся, мой милый друг, потому что повар - маленький и хрупкий человек - я легко одолею его одной рукой.

- А много ли мужчин делают тебе непристойные предложения? - спросил Дикон, не уверенный, что хочет услышать ответ.

- Некоторые - ровня мне или выше по рождению и классу - но я бы никогда не занялся сексом с мужчиной! - Эдвард содрогнулся.

- Я тоже, - задумчиво произнёс Дикон, - но думаю, что Руи - это какой-то особенный человек.

- О, Руи! - паж пренебрежительно нахмурился. - Он либо сумасшедший, либо под чарами какой-то злой ведьмы!

- Он очень странный в некотором смысле - и всё ещё хочет драться с тобой на дуэли.

- Тогда он, конечно, лишился рассудка, потому что я целый год посещал школу фехтования в Париже – может ли он сравниться с этим?!

- Насколько я знаю, у него нет никакого формального образования.

- Тогда, пожалуйста, отговори его от этой глупости - я не хочу убивать твоего друга и товарища по сцене. Ты уже наелся досыта?

- Да, спасибо. Это будет памятная трапеза!

- Их будет больше, можешь на это рассчитывать. Позволь мне снова поцеловать тебя, Ромео, я не могу насытиться тобой! M-м!.. Твои губы пахнут жимолостью!
Он беспокойно зашевелился.
- Ну, что, пошли в постель? Я не могу ждать, иначе потеряю над собой всякий контроль!

Мальчики направились к кровати, и почти достигли ее, когда паж накинулся на другого паренька и нежно-грубо сорвал с него одежду.
- Ты прекрасно сложен! - выдохнул он, когда Дикон оказался голым. - Ничего особо не выделяется - сплошные твердые извилистые плавные линии. Ты случайно не был моделью у скульптора Фидия?

- Насколько помню, нет! - улыбнулся черноволосый мальчик. - Но мне нужно принять ванну, потому что я слишком потный - мне пришлось изрядно потрудиться, опустошая протекающую лодку, которая переправила меня через реку.

- Нет, в этом нет необходимости, я обожаю свежий мальчишеский пот - это главный возбудитель!
Он прикоснулся к члену Дикона, затем наклонился, чтобы поцеловать его наглую мордочку.
- Но ты все еще вялый! Разве я тебя не возбуждаю? Я тебя отталкиваю?!

- Нет-нет, ты мне очень нравишься, и я хочу тебя, но, видишь ли, правда в том, - тут Дикон болезненно покраснел, - что мой пенис всё ещё пуританин, это проклятие моего детства!

- Но ведь он встанет, не так ли? - с тревогой спросил паж. - Или ты уже опустошен Руи до истощения?!

- Нет, меня не трогали с прошлой ночи. Мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть к незнакомому месту - или чему-то другому. Прости, Эдвард.

- Не надо, я люблю твой даже увядающий петушок - будь он твердый или мягкий. И называй меня Эдди, как зовёт меня мама.
Он снова коснулся члена Дикона, лаская его.
- Послушай, может, небольшая прелюдия сможет разбудить очарование твоего дополнительного пальца?! Как ты думаешь, это поможет?

- Я действительно не знаю, потому что у меня было так мало подобного, увы!

- Тогда я начну с твоих пальцев на ногах. Мой кузен обожает подобное, но ему всего шесть лет, и он неисправимый болтун, поэтому я не осмеливаюсь доставлять удовольствие его интимным частям.

И паж принялся лизать скользкие подошвы небольших ног другого мальчика длинными влажными движениями своего проворного языка, затем проник между пальцами и стал посасывать сами пальцы, нежно покусывая их и щекоча подошвы ног своими перстами. Дикон корчился от восторга. Затем Эдди принялся за уши мальчика, глубоко и влажно прижимаясь к ним губами, вылизывая каждый розовый завиток и перламутровые углубления. Потом паж переключилась на яички своего гостя - безволосые, овальной формы и размером с гигантский орех, напрягшиеся в своём тесном мешочке; шумно пососал сначала одно, а затем другое и, наконец, поглотил оба своим мокрым ртом. Дикон, охваченный нарастающей эйфорией, начал ласкать свои затвердевшие соски, но штуковина между его бедер едва поднялась на дюйм.

- Я не знаю, что со мной сегодня не так! - извиняющимся тоном пробормотал черноволосый паренёк. - У меня обычно быстро встаёт, когда я начинаю играть сам с собой. Может, это из-за незнакомой кровать или…

- У нас еще полно времени, так что расслабься и получай удовольствие – я здесь! - пробормотал паж.

- Нет, подожди! - воскликнул Дикон. - Я помогу тебе, немного помогу... но, пожалуйста, продолжай сосать мои яйца!
Схватив свой несговорчивый придаток, он начал жестоко щипать и сжимать его, безжалостно терзая кусок теплой плоти, бешено раскатывая его между настойчивыми ладонями своих рук. Увы! Никакого заметного результата!

- Ты слишком груб - так ты можешь себе навредить! - предупредил Эдди. - Относись к своему драгоценному пенису с нежной любовной заботой, и он ответит тебе самым великолепным образом!

- Я попробовал - не получается! - с отчаянием произнёс другой мальчик.

- Надежда умирает последней! Я знаю более простой способ, который может оказаться наиболее действенным. Вот, давай я подложу эти подушки тебе под поясницу, а потом ты подтянешь колени к подбородку и широко раздвинешь ноги.

- Ты собираешься войти в меня? - спросил Дикон, нисколько не возражая против этой идеи.

- Нет, я собираюсь пососать тебе там, и, если это не поможет, я попрошу мессира Сатанаса, врача королевы, дать мне сверхсильное любовное зелье!

- Ты заставишь меня кончить, даже если это убьет меня! - черноволосый мальчик грустно рассмеялся.

Но едва Эдди прикоснулся своими пылкими губами и блуждающим языком к влажной розовой слизистой пульсирующего алькова своего посетителя, как медлительный член Дикона ускорился, подпрыгнул, взмыл в воздух, исторгнув из крошечной уретры хрустальную каплю чистой, скользкой эссенции. Затем, прежде чем движущийся анилинетус [то, чем делают анилингус, т.е. язык] продолжил своё движение, Дикон задрал свои бедра ещё выше и простонал:
- О, Боже, Эдди, поднимайся! Быстрее! Я вот-вот кончу!

Паж с жадностью погрузил в свой рот безудержное возбуждение другого мальчика, плотно обхватил губами и задвигался вверх-вниз и снова вверх по пульсирующему стволу... и задохнувшись, подавившись, принялся лихорадочно глотать.

После этого, когда Эдди осторожно разгрузил член Дикона до простого воспоминания о сперме, он спросил:
- Тебе понравилось, как я украл твой бальзам из петушка?

- У меня есть целый легион слов для этого, но ни одно из них не кажется достаточно достойным того, что ты заставил меня почувствовать!

- Неужели я был так же хорош, как твоя Джульетта?

- Лучше, безусловно, лучше! Я должен признаться в этом сейчас, потому что это правда. У Руи всё второпях, с бухты-барахты и во главе желание собственного удовлетворения - а у тебя нет.

- Я счастлив от этого, потому что мне понравилось так, что не передать словами. Знаешь ли ты, что твоя маленькая розовая уретра настолько крошечная, что, когда из тебя вырывается эта липкая штуковина, она похожа на жидкий камень, выброшенный из катапульты! Мне кажется, что мой язык пострадал от экстатической контузии!

- Довольно обо мне. Тобой постыдно пренебрегли. Виконт, ты позволишь мне обнажить тебя?

- А ты разве не заметил, слепой поклонник? Я уже и так с голой задницей, за исключением нижнего белья.

- Но почему ты до сих пор скрываешь свои сексистские части?
Дикон ухмыльнулся и притянул к себе пажа.
- Мм...! Ты пахнешь цветами, которые распускаются весной, тра-ла-ла!

- Нет, это не от меня пахнет, это цветочная эссенция под названием «Любовь в праздности». Её Величество подарила мне на последнее Рождество. Она настаивает, чтобы ее пажи пахли как парижские проститутки, но, чтобы не вели себя также!

- Ты должен сообщить королеве, что гениталии ее пажей имеют естественный аромат, гораздо более сильный.

- И мне вручат мою же голову! - рассмеялся Эдди.

Дикон дрожащей рукой ​​погладил гладкий торс и бока другого мальчика.
- Ты стройный и прямой, как стрела! - изумился он. - Как стрела купидона, ранившая меня любовью.

- Сними моё бельё, и ты обнаружишь еще одну стрелу - но совершенно безвредную.

Дикон стянул одеяние и понюхал промежность, пахнущую мальчишеским потом, слизнув языком крохотное пятнышко спермы.
- Как розовое масло от Эдди! - усмехнулся он, причмокнув губами.
Он поласкал член пажа, покрывая его поглощающими поцелуями. - А твой петушок не стремится к более возвышенным высотам?

- Да, но не только сейчас. Видишь ли, когда я проснулся этим утром, то почувствовал себя таким одиноким и несчастным, что дважды подрочил. Если бы я знал, что ты придешь, я бы приберёг себя для твоих удовлетворяющих ухаживаний - но дай мне полчаса, и я буду возбужден как козёл!

- Какое жестокое разочарование! - улыбнулся Дикон. - Может, ты утешишь меня другим Эдемом - между твоих ягодиц?

- Охотно! Но он уже использовался пару раз раньше - один раз моим младшим братом, а другой раз - наследным принцем Баварии, которому всего десять, но он был так одержим этой идеей, словно единорог в брачный сезон!

- Это знак чести - войти туда, где побывал принц! - хихикнул черноволосый мальчик. - Развернись, пожалуйста.

Плюхнувшись на живот, Эдди приподнял свой аккуратный зад, в нетерпении раздвигая пальцами ягодицы.

- Да хранит меня Господь! - благоговейно воскликнул другой мальчик. - Виконт Кларендон, твой пастельно-розовый и страстно-красный маленький анус похож на крошечный букетик опушённых розовых бутонов!

- Это написал Шекспир?

- Нет, он слишком правильный! Я сочинил эту гиперболическую мальчиковость в уме, а затем озвучил её.

- Это своего рода задняя дань уважения, хотя, возможно, ты предвзято относишься к попкам мальчиков.

- Ну, конечно же! Какой же здравомыслящий человек не поступает также?!

- Полагаю, ты вращаешься среди легиона мальчишеских попок? - с завистью пробормотал паж.

- Поверишь ли, что ты самый первый – а я еще даже не поимел тебя!

- Теперь я польщен и надеюсь, что окажусь не слишком неудовлетворительным.

- О, так и будет - я чувствую это, я знаю! Теперь, давай посмотрим - как же мне осуществить это катастрофическое проникновение? Есть какие-нибудь предложения?

- Другие просто выплёвывали мне на попку побольше слюны, немного размешивали ее указательным пальцем – и таранили!

- Это слишком грубо для меня. Я буду красться на цыпочках - мягко, нежно, как несовершеннолетний нарцисс, вторгающийся в киску ивы [pussy willow - ива, англ], или что-то в этом роде.

Дикон покрыл туго сжавшееся отверстие Эдди горячими плевками, а затем любовно помассировал его опухшим кончиком головки своего члена - сопротивляясь неодолимому импульсу всунуть весь свой пенис с головой и хвостом в лежащего пажа.

- Сделай это немедленно! - принялся настаивать ожидающий траха паж. - Если ты будешь слишком долго возиться, то растеряешь весь свой заряд!

- Знаменитые последние слова! - хмыкнул любовник-Ромео. - Но ты сам напросился!

Хотя у него не было никакого примера для сравнения, по мнению Дикона, более чем ошеломлённого, Эдди, определённо, обладал лучшей попкой во всей Англии, если уж не на всём континенте. Казалось, тот предвидел все совокупительные движения черноволосого паренька и восторженно дополнял их. Он расслаблял стенки своей прямой кишки, когда его насильник погружался внутрь, и сжимал их, когда тот частично выходил, извивался, изворачивался и вращался на набухшем члене Дикона, как безумный вихрь. Он брыкался и дергался так, что чуть не выбросил с седла своего вспотевшего наездника. А затем - столь же неожиданно, как и вулканически - Дикон кончил выворачивающимися всплесками густых сливок, заведших его в дымку задыхающегося блаженства.

Вскоре Эдди ткнул его локтем под ребра.
- Ну, Демон-любовник – каков вердикт?

- Я никогда не думал, что это может быть таким! - воскликнул черноволосый паренёк с сияющими глазами. - Посмотри! Просто чудо! Я снова тверд – быть может, мы выйдем на бис?

- Мне хотелось бы поглощать твои сливки по сто раз на дню, открывая и закрывая твой сладкий краник, - но, чёрт побери, пора на службу.

- Уже так поздно?

- Дворцовые часы пробили девять несколько минут назад.

- Божьи бриджи! Мне нужно спешить домой, иначе Руи пошлёт Дозор на мои поиски!

Мальчики оделись и страстно обнялись, не желая расставаться.
- Ты придёшь навестить меня завтра? - взмолился Эдди.

- Приду, если смогу, но...

- Тем не менее, я буду ждать тебя - и надеяться!

 

Когда Дикон вернулся в коттедж, Руи встретил его в дверях с грозно нахмуренными бровями, но, прежде чем белокурый мальчик успел открыть рот, другой мальчик резко спросил:
- Где же ты был весь день?

- Ну... Я ходил в Лаймхаус навестить старого соседа по трущобам.

- И докатился до мерзкого гуттер-секса, нисколько в этом не сомневаюсь.

- Мы были так же чопорны и благопристойны, как два священника, служащие Великую мессу, что бы это ни означало! - возмущенно рявкнул Руи. - А где, черт возьми, был ты, если уж на то пошло? Я вернулся голодным и хотел, чтобы ты приготовил нам что-нибудь вкусненькое.

- Самое время тебе научиться готовить простую еду, - едко заметил Дикон. - Не нужно быть гением, чтобы сварить яйцо или даже пару…

- Дерьмо! Я даже кипяток вскипятить не умею!

- Потому что ты слишком ленив, чтобы шевелить своими обрубками.

- Зачем заниматься подобным, если кто-то другой сделает это за тебя? - Руи пожал плечами.  - Но ты ничего не объяснил. Чем ты занимался, пока тебя не было - общался с пуританами?!

- Я посетил того пажа в Гринвичском дворце.

- Вот это красотка! Он спал с тобой или наоборот?

- Естественно! Очень лестно, когда тебе отсасывает паж королевы и, к тому же, виконт.

Белокурый мальчик нахмурился.
- Вот тебе и верность! - произнёс он с горечью. - Этот чертов паж оскорбляет меня, а ты, мой так называемый друг и коллега-актер, занимаешься с ним сексом!

- Насколько я помню, он позже извинился за то, что обидел тебя.

- Если это и так, то я ничего не услышал - а мои уши идеальны! Как бы то ни было, я при первой же возможности вызову его на дуэль.

- О, забудь о своем драгоценном достоинстве! Если ты станешь сражаться с ним на дуэли, то можешь получить серьезную рану, потому что он провел год в школе фехтования в Париже!

- Я знаю – я тут порасспросил всех об этом ублюдке.

- Тогда откажись от своей безрассудной идеи - она принесёт тебе только горе или даже смерть!

- Не от меча, ибо я рожден быть повешенным – во всяком случае, так предсказано. Кроме того, для меня это вопрос чести.

- Чепуха! Ты говоришь как какой-нибудь романтичный школяр, начитавшийся сказок о короле Артуре и рыцарях Круглого стола!

- Это были лучшие годы в истории Англии! - восхищённо пробормотал Руи.

- Это были мифы, басни, так что выкинь их из своей детской головы! - Дикон закашлялся. - Но вернёмся к гораздо более важному вопросу – есть ли у тебя деньги?

- А почему ты спрашиваешь?

- Потому что, если мы хотим поесть сегодня вечером, то должны иметь хотя бы пару шиллингов, а я отдал свой последний пенни разбойнику, выдававшему себя за лодочника с Темзы.

- Но прежде, чем уехать в Стратфорд, мессир Уилл открыл для нас счёт в «Русалке». Мы поедим там.

- «Русалка» сегодня закрыта - устанавливают новые печи.

- В субботу?! Неужели месье Бутагон - язычник?!

- Нет, но он никогда не позволяет религии вмешиваться в дела. У тебя есть несколько монет? Если нет, то мы останемся голодными.

- О, у меня есть добыча - смотри! Прекрасный целый золотой, к тому же недавно отчеканенный!
Руи радостно подбросил сверкающую монету высоко в воздух.

- Где ты его взял? - нахмурился Дикон. - Снова срезал кошельки?

- Нет! Я заработал его честно и законно, и открыто.

- Как?

- Это мое личное дело!

- И моё тоже - я отвечаю перед мессиром Уиллом.

- Мне не хочется тебе говорить об этом! - с притворной застенчивостью прошептал белокурый мальчик.

- Клянусь Богом, ты скажешь мне, или я тебя убью!

- Ха! Не думаю, что ты сможешь это сделать, болтун!

- Так испытай меня - проверишь на себе.

- Ну и ладно! Богатый торговец из Хаммерсмита заглотил меня, заставив отстреляться так сильно, что у меня чуть яйца не лопнули!

- Хвала Господу, сегодня нам не придется поститься! Может, пойдем в «Кабанью голову»?

- Боже, нет! Когда-то я работал в этой помойке, и от тех помоев, что они готовят, стошнило бы и свиней!

- Тогда в «Королевские доспехи». Я слышал, у них есть особый горячий и холодный шведский стол по воскресеньям.

Когда они вышли из коттеджа, Руи грубо толкнул Дикона локтем в бок.
- Послушай, ты! - прорычал он, сверкнув глазами. - Ты познакомился со мной задолго до того, как встретился с этим пижоном-пажом, поэтому у меня есть приоритетные права на твои чувства! Забудь о нём на свой страх и риск!

 

9. РУИ И ПАЖ В ВОЙНЕ И МИРЕ

В Хэмпстед-хит [Hampstead Heath, буквально «Хампстедская пустошь» - лесопарковая зона на севере Лондона, между деревнями Хампстед и Хайгейт], незадолго до полудня, спустя несколько дней после насыщенного событиями воскресенья, благочестиво посвященного отдыху, спокойным и возвышенным мыслям, можно было наблюдать элементы потенциальной драмы. Или, возможно, это был разворачивающийся фарс с клоунами, буффонадой и живым смехом. А кто же герои этой драмы/фарса?

Ну, например, там был мужчина. Необычайно тайный пуританин по имени Джебедайя Клип был до крайности невзрачным человеком - низкорослый, с мордочкой грызуна, слегка хромающий - это притворство не всегда проходит - и имеющий скрытые миазмы тайного, вкрадчивого, слишком заискивающего, лицемерного ханжества, исходящего от него тошнотворными волнами. Избегайте его, если сможете, ибо этот человек - шпион. О, не обычный заурядный тип, а собственный секретный агент Её Величества, должным образом аккредитованный государственным министром, самим лордом Бёрли [глава правительства королевы Елизаветы Английской, государственный секретарь и лорд-казначей Англии].

Клип проявлял кошачье любопытство ко всему, что касалось благополучия Альбиона, будь то иностранное или внутреннее вмешательство, и усердно выискивал нарушения Королевских эдиктов - коих было множество - что заставляло его не жалея себя напряжённо работать по двадцать часов в день, не исключая воскресенья. Он наслаждался своей работой, хорошо вознаграждаемой, и при выходе его в отставку имелся смутный намек на возможное рыцарство. Клип буквально светился от подобной вероятности - сэр ДЖЕБЕДАЙЯ КЛИП! В этом имени была прекрасная, хорошо сбалансированная звучность, и он издал бы пару слабых смешков, но старался никогда не привлекать к себе даже малейшего внимания, если имелась возможность избежать подобного.

В настоящий момент этот мужчина наблюдал за мальчиком, который с большим интересом взирал на голубя, у которого случился запор, и который пытался пошевелить своим забитым кишечником, одновременно наблюдая за сочной крошкой пирога, которая рисковала быть съеденной браконьерствующим воробьем - который также настороженно наблюдал. И Бог, естественно, следил за всеми ими - или так беззастенчиво утверждает его пресс-секретарь.

Клип принципиально никого не любил, а особенно ему не по нраву были мальчишки - из-за убеждения, что все они лживы, коварны, нерешительны, хитры, скользки, самодовольны, непредсказуемы, капризны, тщеславны, нечестивы и похотливы больше, чем сатиры на оргии. У них имелись все худшие качества женщин и не находилось ни одной из их спасительных благодатей, таких как добродетель, кротость и сострадание - кроме того, они были склонны к любому виду зла и проступков, которые могли сойти им с рук, а большинство мальчишек было, в лучшем случае, не слишком хорошими.

Этот паренёк пробудил злобный интерес Клипа, потому что он, будучи явным простолюдином, носил меч - хотя подобное было запрещено представителям низших классов. Кроме того, он видел этого мальчика раньше - но где? Он должен вспомнить, потому что этот юнец - нехотя признался самому себе Клип - был чертовски красив лицом и фигурой, хотя красота у мальчиков - всё равно, что языческое идолопоклонство, ересь и тому подобное! Ах, вот оно что! Он видел этого необычного юнца в компании мессира Шекспира, пьесо-писаки, за соседним столом в таверне «Русалка». Клип никогда не стеснялся подслушивать, раз это могло послужить его цели, а эта парочка обсуждала какие-то изменения в роли Джульетты и тому подобное. Конечно! Этот юнец, мальчик-актёр - бродяга, бездельник и прочее - изображает девушку на сцене и носит женскую одежду! Чистое язычество! Против этого должны быть строгие законы, и когда, наконец, пуритане овладеют верховной властью в стране, так и будет!

Шпион раздумывал, стоит ли приставать к парню здесь и сейчас, потребовать его имя и место обитания и конфисковать незаконное оружие, но решил не торопиться, дабы не пропустить еще более компрометирующие события. Почему, например, вооруженный юнец находится здесь, в этих окрестностях, похожих на парк? Любовное свидание? Вряд ли такое возможно. Мальчишка кажется слишком юным - 12, 13? – для такого рода безумия посреди лета и зачем тогда меч, когда следует ворковать сладкие глупости и пустяки? Тут и в самом деле была загадка, но Клип любил разгадывать загадки, которые могли привести к возможным злоумышленникам или к тем, кто замышляет что-то незаконное. Притаившись за кустами, он принялся грызть ногти в нетерпеливом ожидании.

Внезапно Клип напрягся, приведя все свои чувства согласно qui vive [кто идёт? Тревога! - фр.]. На сцене появился еще один парень, несколько старше первого и одетый в цвета королевы - подобное указывало на то, что он был одним из личных слуг Её Величества - скорее всего паж, учитывая его возраст. Он тоже был с мечом, но, несомненно, имел на подобное привилегию, поскольку явно принадлежал к мелкой знати. Мальчики встретились, заговорили - и Клип напряг слух, взбешенный тем, что не может разобрать ни одного понятного слова или фразы. Небольшая ремарка – у него имелся ясный и беспристрастный взгляд на любые незаконные действия, которые могли иметь место.

- Добрый день, - произнёс паж, вежливо кланяясь.

- Для тебя это плохой день! - ответил Руи, ни делая ни малейшей попытки ответить поклоном. - Ты опоздал на это свидание.

- Не моя вина, это лодочник через Темзу опоздал - снова был в стельку пьяный!

- Удобное оправдание! - усмехнулся Руи.

- Каждому - своё. Ладно, это целиком моя вина, что я опоздал.

- Так-то лучше, - невозмутимо ответил Руи. - Теперь, когда прелюдия закончилась, возьмёмся за оружие.

- Один момент, юный Руи. Ты вообще что-нибудь знаешь о фехтовании?

- Я знаком с мечом со времён сахарной титьки, и знаю, что им можно резать, колоть, ранить и убивать. А также знаю, что ты провел год в школе фехтования в Париже. Вот и всё. К оружию!

- Еще один вопрос, пожалуйста! А сколько тебе лет?

- Мне будет 13 через несколько месяцев.

- Боже мой! - взволнованно воскликнул паж. - Это невозможно! Если бы я ранил или убил тебя, меня бы обвинили в убийстве невинного!

- Ты ошибаешься, - холодно возразил Руи. - Даже моя смерть не создаст ни малейшего шумихи, потому что ты - чёртов виконт, а я - ничтожество из трущоб!

- Ты - близкий друг мессира Шекспира.

- Только знакомый. А теперь берись за оружие, черт побери, или я нападу на тебя!

- Я отказываюсь скрещивать с тобой мечи – называй меня трусом или как хочешь!
Паж снова поклонился, повернулся и зашагал прочь.

В бешенстве белокурый мальчик швырнул свое оружие рукоятью в сторону удаляющегося виконта. Меч просвистев в воздухе, развернулся полукругом - и острием вонзился в левое плечо пажа, на камзоле юноши проявилось багровое пятно.

Руи уставился на него, потрясенный и испуганный - он не хотел подобного! Он подбежал к другому мальчику и опустился перед ним на колени.
- Прости! Я... Я не хотел... - запнулся он, глубоко раскаиваясь.

- Я понимаю, - пробормотал другой паренёк. - Это был несчастный случай и ничего более. Думаю, рана несерьёзная.

Пристыженный, белокурый мальчик покраснел как рак. Этот странный виконт сам нарвался, и вполне заслуженно получил!
- Давай я сниму с тебя камзол и перевяжу твою рану своей рубашкой – она чистая.

Кровотечение прекратилось, и, по счастью, ни мышцы, ни сухожилия не пострадали, так как паж мог легко поднять левую руку, хотя и с некоторым неудобством. Плотно перевязав рану, Руи помог другому мальчику подняться на ноги.
- Я помогу тебе добраться до твоего жилья и вызову лекаря, хотя не очень-то верю в костоправов.

- И я не очень, - поморщился паж. - К счастью, я быстро выздоравливаю, а Мать-Природа - самый мудрый лекарь среди всех.

Он слегка задремал во время короткой поездки на лодке назад ко дворцу, и Руи помог ему раздеться, чтобы снова осмотреть плечо паренька.
- Кровь больше не идёт - повязка совсем чистая. А теперь, кому я должен сообщить о случившемся?

- Никому не надо, - твердо сказал старший мальчик. - Я так хочу.

- Но кто-то будет должен сменить тебе повязку и...

- Один из поваров позаботится об этом - он мой особый друг, - произнёс паж, слегка покраснев. - Здоровый ночной сон, и утром я буду как новенький!

Нерешительно, Руи коснулся руки другого мальчика.
- Я был совершенно неправ насчет вас, сэр виконт, - пробормотал он. - Ты не такой заносчивый сноб, как большинство тебе подобных, и к тому же очень красивый!

- Зови меня Эдди, если хочешь. Как моя мама, и Дикон тоже.

Руи улыбнулся.
- Ну, поскольку мы с тобой делим Дикона, я также хотел бы разделить с тобой дружбу – если ты позволишь.

- Охотно! Но тебе лучше сейчас уйти, потому что тут скоро будет дежурить Ночной Дозор, и он может задать слишком много неудобных вопросов.

 

Когда Клип увидел, что паренёк постарше получил ранение, но крови оказалось немного, он сильно разочаровался, ибо секретный агент был извращенно влюблен в вид крови, много крови – только бы не его собственной! Поспешив как можно скорее в Уайтхолл, он доложил о событии, равносильном запрещенной дуэли, непосредственно государственному министру, который, выслушав его, задал несколько острых вопросов.

- Очень хорошо, Клип, - произнёс, наконец, министр, - я позабочусь об этом деле, и ты будешь молчать, как моллюск. Ясно?

- Я всегда так делаю, милорд! - подобострастно закивал Клип. - Всегда так поступаю, милорд!

- Проследи за этим. Кроме того, я получил информацию, что испанский агент, как полагают, действует из ночлежки в Уайтчепеле. Позаботься о нем.

- Конечно, милорд! Немедленно, милорд! Он будет сожалеть о том дне, когда прибыл в Англию, милорд!

- Молись, чтобы так оно было. Вот тебе кошелёк с небольшим вознаграждением. Можешь идти.

- Спасибо, милорд! Очень любезно с вашей стороны, милорд! Ваше здоровье, милорд!

Лорд Бёрли с предельной дистанции наблюдал за низко кланяющимся и удаляющимся секретным агентом. Он не любил ни шпионов, ни секретных агентов, кому бы они не служили. Увы! Все они слишком важны для безопасности Королевства. Он вздохнул. Что касается рассматриваемого вопроса, он не знал, как Её Величество отреагирует на эту несколько тревожную новость, хотя и был осведомлён, что королева находится под влиянием обаяния именно этого мальчика-актёра - Руи, кажется? Она могла счесть случившееся обычной мальчишеской неосторожностью, заслуживающей лишь строгого выговора. С другой стороны, королева со всей серьёзностью относилась к своим эдиктам, и их нарушители вполне могли ощутить на себе весь пыл ее гнева.

 

Когда Руи, взъерошенным и без рубашки, вернулся в коттедж, он решил не рассказывать Дикону о своей встрече со пажом, чтобы напрасно не волновать его. Белокурый мальчик ожидал, что в следствие этого инцидента может последовать ад какого-нибудь вида, но он издавна привык к различным степеням ада в своей прошлой жизни и был уверен, что сможет единолично справиться со всеми неприятностями.

- Что с тобой случилось? - спросил черноволосый паренёк.

- Я подрался с воинствующим католиком, который ударил меня по голове своим распятием и попытался задушить меня своими чётками, - легкомысленно сообщил Руи.

- Зачем ему это понадобилось?

- Вообще-то ни за чем, - произнёс Руи с притворным негодованием. - Я просто спросил, сколько у Папы было детей.

Дикон подавил смешок.
- И кто выиграл бой - если это так?

- О, конечно, я, чисто технически.

- И ты потерял рубаху в драке?

- Я позабыл надеть её сегодня утром – но никто ничего не заметил, пока я держал свой камзол застёгнутым.

Старший мальчик покачал головой в притворном отчаянии.
- Знаешь, Руи, я боюсь, что мне придется посадить тебя на цепь, чтобы ты избегал неприятностей!

- В течение двенадцати долгих лет я вел собачью жизнь, поэтому цепь не принесет в неё ничего нового! - улыбнулся Руи.

На следующий день белокурый мальчик вернулся в Гринвичский дворец, чтобы увидеть, как поживает паж. Он застал его в постели за обильной трапезой, которую тот настоял разделить со своим гостем.

- Значит, ты идёшь на поправку? - пробубнил Руи с полным ртом тушёных почек и грибов.

- Как это ни удивительно. Повар сказал мне, что никакой инфекции нет и рана практически закрылась.

- Мне приятно это слышать. А были ли какие-нибудь последствия нашей... э… заварушки?

- Никаких, и, должно быть, никто не знает об этом, кроме тебя, меня и повара, а я не рассказал ему о тебе.

- Слава Богу! Я боялся, что у тебя будут неприятности - хотя это целиком моя вина.

- Однако есть одно затруднение, которое сильно беспокоит меня.

- И какое? - спросил Руи, слегка встревоженный.

- Вот это! - плаксиво воскликнул паж, откидывая простыни, чтобы продемонстрировать вставший пенис, почти такой же прекрасный, как у Руи; его жаждущая мордочка указывала прямиком на гипсовую лепешку палермского путти, распростертого на потолке.

- Благодарение Господу! - воскликнул Руи, наклонившись, чтобы поцеловать пахнущий спермой полюс Эдди. - Моя любимая конфетка! Твой перчик - буквально вылитая копия моего собственного несравненного члена.

- Но мой съёживается, когда он не в тепле, черт возьми! - печально пробормотал Эдди.

- Вероятно, в этом есть и хорошее - меньше износа. Я буду в восторге от возможности припасть к тебе, но выдержит ли твоё плечо?

- Мое плечо будет наслаждаться этим почти так же, как и я, но, будь добр, обслужи меня без промедления, потому что я дрожу на грани разрядки!

Дразняще щекоча между орешками пажа и под ними, Руи опустился ртом на выпуклость другого мальчика, наслаждаясь теплом и ароматом сочной спермы, истраченной в прошлом. С диким взглядом Эдди принялся совершать неистовые трахательные движения пахом, скользя между губами своего феллятора - как можно выше, желая прикоснуться к языку белокурого мальчика, чей крошечный кончик, казалось, пытался попасть в раскрывшуюся уретру пажа. Руи просунул одну пронырливую руку под булочки Эдди, затем между ними, и его половой палец безошибочно нацелился на заднее отверстие, поглаживая его, а затем вонзившись в него, и, задев ошеломлённую предстательную железу, принялся прощупать шелковистые стенки прямой кишки пажа, доведя до почти полуистерического состояния её сигмовидный изгиб [cигмовидная ободочная кишка - конечная часть ободочной кишки, переходящая в прямую кишку].

- О, Господи, это просто божественно! - воскликнул Эдди, извиваясь в экстазе. - Это уже слишком! Я так не могу...
А потом паж изо всех сил брызнул, и рот белокурого мальчика затопило его обильным мальчишеским пряным нектаром, праздной каплей просочившегося сквозь губы. Палец-насильник Руи задержался в заднем проходе пажа до того момента, пока он не выдоил досуха всё ещё пульсирующий пенисный источник. Затем белокурый мальчик вытащил свой влажный ошеломляющий палец и понюхал его.

- И чем пахнет? - хихикнул паж в восхищении.

- Без сомнения, попо-делью [assphodel, от Asphodel - Асфодель, цветок, растение рода асфоделиевых]! - ухмыльнулся белокурый мальчик, и, сунув бесстыдный палец в рот, одобрительно пососал.

- А как на вкус?! - спросил паж, потрясенный, но завороженный.

- Как шоколадное пирожное и анальное felicity [блаженство]! - рассмеялся Руи. - Я хочу большего.

- Ещё большего траханья пальцами?

- Нет, нечто более утонченное в сексуальном плане – лизание задниц в позе 69! Подожди, пока я сниму эту чертову одежду.

Оголившись, белокурый мальчик присоединился к обнаженному Эдди, и после аперитива душевных поцелуев они с нетерпением переместились в нужное положение - анус ко рту, рот к анусу. Руи оказался в восторге от того, что обнаружил - у пажа, как и у Дикона, имелась трепетно приоткрытая задняя дверь воронкообразного типа, с глянцевыми поверхностями от нежно-розового снаружи до страстно-красного внутри. Такую попку легко трахать и великолепно лизать, погрузившись внутрь, поэтому белокурый паренёк умудрился впихнуть свой проворный язык настолько далеко, насколько получилось его высунуть. Жаль, что язык был не такой длины, как его пенис - но никто не идеален. Влажно-нащупав и погрузившись в частную территорию Эдди, он почувствовал, как язык пажа играет на его сжатых анальных губах, слегка раздвигая их, и кончиком протискивается внутрь примерно на полдюйма, стараясь разжать их ещё больше в попытке ненасытно проникнуть ещё глубже в мускусный портал. Руи блаженно застонал, его собственная требовательная твёрдость грубо вонзилась в парчово-гладкий живот Эдди, а затем он глубоко вздохнул, содрогнувшись от внезапного преждевременного семяизвержения. Он оторвал свое лицо от попки другого мальчика.

- Черт возьми, я кончил! - произнёс он с сожалением, его член все еще бешено содрогался. - Это не моя вина - твой проворный язык в моей дырочке превратил меня в гейзер!

- Восхитительное затруднение! Раздвинь бедра, и я вылижу тебя досуха - я обожаю богатое кальцием мальчишеское молочко.

Пока паж облизывал гениталии белокурого мальчика, Руи с жадностью слизывал свой обильный пенисный сок с нежного живота старшего мальчика, затем с удивлением произнёс:
- Знаешь, Эдди, думаю, что ты испытал оргазм в своей прямой кишке в то же время, что и я - я уловил пьянящий горько-сладкий нектар, смочивший мой язык. У тебя и в самом деле случился спазм в том месте?!

- Похоже на то – и всё из-за твоего умелого языкопоповедения! - рассмеялся паж, вернувшись затем к своему непристойному отмыванию. Когда он, к своему удовлетворению, вылизал языком пах белокурого мальчика, то снова погладил пенис младшего мальчика, бормоча при этом: 
- Перефразируя речь Ричарда Второго в пьесе, которую я читал в школе, можно сказать: «Непоколебимая твердость твоего прямостоячего перчика притягивает меня»!

- Чуть позже он с радостью снизойдет до того, чтобы сочно вознаградить тебя за благоговейное облизывание! - ухмыльнулся Руи. - Но будь добр, избавь меня от следов зубов на моей нежной крайней плоти!

- Что ты предпочитаешь - трахаться или сосать?

- Зачем тебе? - хмыкнул белокурый мальчик. - Собираешься донести на меня королеве?

Эдди покраснел.
- Ты же знаешь, что это не так! Но Дикон говорит, что ты очень опытен в сексе для своего возраста, поэтому мне любопытно.

- Мне больше всего нравится фелляция - трахаться, как правило, чертовски утомительно.

- Я полагаю, за эти годы ты познал много мальчиков?

- Я бы сказал, шесть или семь сотен - почти все дети из трущоб, как я, и, как правило, приятно раскованные.

- Я имею в виду, познать в библейском смысле.

- Ах, ну это жеребенок другого окраса! По библейским меркам их было около девяноста, плюс – минус дробь - и некоторые из них я ублажил не по одному разу, в зависимости от степени их привлекательности и других фак-туальных [от слова fuck - трахать, англ.] причин.

- Святые свыше! Это кажется невероятным!

- Ну, ты должен понимать, что секс, как правило, единственное удовольствие в трущобах, поскольку он бесплатный и око-за-око. Во что поиграем сейчас?

- Выбирать тебе, ты же здесь гость.

- Ини, мини, майни, мог, поймай виконта за носок. Я выбираю...

Но в этот момент раздался повелительный стук костяшками пальцев по двери. Паж спрыгнул с кровати, накинул халат и направился отвечать на столь несвоевременный вызов. Может, его мать плохо себя чувствует и зовет его? Снаружи стоял лакей, бледный и явно встревоженный.
- Виконт Кларендон?

- Да?

- Вас просят немедленно явиться к распорядителю дворцового хозяйства.

- Что случилось? - спросил Эдди. - У меня какие-то затруднения?

- Её Величество королева Елизавета только что скончалась.

 

После краткого, но нежного обмена прощальными словами Руи оставил пажа наедине с его официальными обязанностями, пообещав вернуться в более благоприятное время.
- Я захвачу с собой Дикона, - сказал он. - Ты когда-нибудь пробовал секс втроем?!

Вернувшись в коттедж, он обнаружил мессира Уилла, только что вернувшегося из Стратфорда, и радостно поприветствовал его:
- Добро пожаловать, мессер Уилл! Надеюсь, вы в добром здравии?

- К счастью, да, юный Руи, а ты краше, чем прежде!

- Как поживает ваш маленький сын, Хэмнет [умер в 11 лет в августе 1596 года]?

- Есть небольшое улучшение, но он все еще подвержен периодическим рецидивам, что беспокоит нашего лекаря.

- А зачем ему беспокоиться? - спросил белокурый мальчик, нахмурившись. – Не он же болеет!

- О, Руи, ты всегда такой придирчивый! - нетерпеливо возразил Дикон.

- Если не убить всех гнид, никогда не избавишься от вшей, - сообщил Руи, - и я должен всё знать!

За ужином они обсуждали прискорбную кончину королевы. Мессир Уилл закрыл «Глобус» до похорон и составлял памятную речь для чтения в Вестминстерском соборе. В Лондоне и на всем Альбионе приспустят флаги.

- А мы можем присутствовать на похоронах? - спросил Руи.

- В соборе для тебя не будет места, но похоронная процессия открыта для всех.

- Кто будет новым государем? - задумчиво спросил Дикон. - Хотелось бы, чтобы это был еще один мальчик-король, подобно Эдварду Шестому.

- Боюсь, что шансов нет, - сказал мужчина. - Все указывает на то, что это будет Яков, король Шотландии [Яков VI Шотландский, он же Яков I Английский; 1566 - 1625, король Шотландии (с 24 июля 1567 года — под опекой регентского совета, с 12 марта 1578 года — единолично) и первый король Англии из династии Стюартов с 24 марта 1603 года. Яков I был первым государем, правившим одновременно обоими королевствами Британских островов. Великобритании как единой державы тогда ещё юридически не существовало, Англия и Шотландия представляли собой суверенные государства, имевшие общего монарха].

- Фу! - фыркнул белобрысый мальчик. - Довольно плохой выбор, если вы спросите меня!

- Никто тебя и не спрашивал, - проворчал Дикон.

- Заткнись, или я засуну тебе в рот сам-знаешь-что.
Руи повернулся к мессиру Уиллу.
- Разве Джеймс не сын Марии - шотландской королевы, великанши и какого-то ничтожества по имени лорд Дарнли - если это был не Риццио, лютнист Марии, который чертовски озабочен, как и все эти проклятые пиццепоедатели!

- О, нет никаких сомнений в том, что лорд Дарнли является его отцом, поскольку Яков унаследовал от него несколько нежелательных привычек, - произнёс мессир Уилл.

- Это каких? -спросил Руи, почуявший скандал.

- Он любит выпить, и придворные пажи укладывают его спать, когда он напивается.

- Что в этом плохого? - нагло хмыкнул белокурый паренёк. - Хорошая привычка! Кроме того, я не жалую шотландцев, кем бы они ни были. Они слишком часто бывают религиозными фанатиками, и я готов поспорить, что их члены на вкус подобны торфу!

- Осторожнее, юный Руи, твой язык опять выходит из-под контроля! - строго предупредил мужчина. - А король Яков - убежденный протестант, хотя и не пуританин, слава Богу! Теперь, ребята, отправляйтесь в постель и выспитесь.

Прихорашиваясь в постели, Руи сказал:
- Мне нужен не хороший сон, а парочка озорных забав и игр. Как насчет этого, милый Дикон?

- Не сегодня, мой несладкий Руи - у меня болит голова!

 

День Королевских похорон выдался солнечным, ясным и тёплым, как будто сама матушка-природа отдавала дань памяти доброй Королеве Бесс. Красочная процессия протянулась на две мили, и мальчики заняли удобные места для наблюдения, примостившись на дереве.
- Я встречался с королевой только раз, - задумчиво заметил Руи, - но она мне понравилась, хотя мы и не были с глазу на глаз.

- И, конечно, ты был прав, а Её Величество неправа! - саркастически заметил Дикон.

- Это, само собой разумеется, - пожал плечами белокурый мальчик, пытаясь столкнуть другого мальчика с дерева.

Мессир Уилл встретил их в «Русалке» за долгожданным ужином.
- Случилось, - доложил он. - Завтра король Шотландии Яков Шестой будет должным образом помазан и коронован как король Англии, Ирландии, Шотландии и Уэльса Яков Первый.

- А почему они не коронуют его королём Франции, раз уж занялись этим? - заметил Руи. - Французские короли никогда не стоили того пороха, которым можно было взорвать их к чертовой матери!

- Заткнись! - рявкнул Дикон. - Мессир Уилл, я тут подумал...

- Он подумал! - белокурый паренёк засмеялся, подмигивая мужчине. - Мне показалось, или я действительно почувствовал вонь горящего бычьего дерьма [bullshit – дословно, бычье дерьмо, в переносном смысле: чепуха, ерунда, чушь, небылица.]?!

- Тише, Руи, - нахмурился мессир Уилл. - Да, Дикон?

- Ну, до того, как умерло Её Величество, нас называли людьми королевы. Теперь нас станут называть людьми короля?

- У меня есть все основания надеяться, что новый король, как говорят, так же любит театр, как и Её Величество.

- Послушайте, мессир Уилл, разве не пришло время сменить пьесу? - серьезно сказал Руи. - Меня уже тошнит от этой жалкой Джульетты - она как заноза в её/моей пизде.

Мессир Уилл невольно громко рассмеялся.
- Значит, ты все еще хочешь сыграть леди Макбет?

- Ещё как! Настоящая, подлинная, старомодная злая злодейка - это мой хлеб!

- «Ромео и Джульетта» по-прежнему очень популярна, но знай - мы посмотрим, что предпочтёт король Яков.

- О, нет! - застонал Руи. - Только не очередное трупповое выступление!

- Мы познакомились там с Эдди, - напомнил ему Дикон.

- Кто такой Эдди? - спросил мессир Уилл. - Вы, ребята, что-то замышляли в мое отсутствие?

- Прошу прощения, сэр, - усмехнулся Руи, - но это наш секрет!

 

10. РУИ ТЕРЯЕТ СВОЮ ПОДДЕРЖАННУЮ НЕПОРОЧНОСТЬ

Шли дни, и Руи постепенно начал осознавать, что всюду, куда бы он ни шел, по улицам за ним следует небольшая фигура, облаченная в тусклую серую сутану с узким белым воротничком пуританина. Вряд ли можно было ожидать, что пуританин с самовлюблённым лицом и сладкоречивым ртом ходит по его пятам, восхищаясь его безупречной красотой и звездной игрой на сцене, поэтому он был озадачен причиной столь упорной слежки. Дважды он внезапно оборачивался, чтобы встретиться лицом к лицу со своим преследователем - и обнаруживал, что глаза того кротко склонились к земле или восторженно устремлены к Небесам. Однажды он обратился к молодому незнакомцу и резко спросил его: «Кто ты? Чего ты хочешь? Почему ты преследуешь меня?! Если ты принял меня за мальчишку-шлюху, то глубоко заблуждаешься! В Лаймхаусе ты найдешь множество их – и самых привлекательных тоже».
Но парень, который был едва старше белокурого мальчика, молча растаял с лицом, полным болезненного потрясения и презрения.

Вечером того же дня, пока Дикон обсуждал с мессиром Уиллом вопрос о ремонте сильно потрёпанных театральных костюмов, Руи вернулся в коттедж и увидел у камина вездесущего пуританина, прижимающего к груди Библию в медном переплете.

- Что ты здесь делаешь? - требовательно спросил Руи, готовясь к возможной стычке. - Как ты вошел сюда?

- Дверь была не заперта и слегка приоткрыта, поэтому я вошел, - ответил юноша тошнотворным певучим голосом, обычным для своей странной секты.

- Никто не давал тебе разрешения войти, а ты вторгся!

- Всевышний дал мне разрешение войти.

- Этот коттедж принадлежит мессиру Уиллу – а не Всевышнему.

- Божественная Сущность владеет всем на Небесах и на Земле, - произнёс юноша.

- Фу! Я мог бы с таким же успехом поговорить и с камнем, который, безусловно, имеет больше здравого смысла!

- Я невосприимчив к оскорблениям.

- Охотно верю - но, по крайней мере, объясни, зачем ты в последнее время ходишь за мной по пятам?

- Я хочу обратить тебя в Истинную Веру.

- Которая и твоя тоже, полагаю?

- Ничего иного - и, если ты не примешь мою вечную истину, твое тело и душа будут корчиться в вечном адском огне!

Белокурый мальчик застонал.
- Я уже столько раз слышал эту ерунду, что могу повторить ее дословно даже во сне! Назойливый незваный гость, ты зря теряешь время. Я - язычник древнего афинского типа и горжусь этим, ибо язычники не нуждаются в подтверждении того, что ты присоединился к их вере, и не грозят, что поджарят тебя в каком-нибудь воображаемом пекле!

Юный трезвенник испуганно вздрогнул.
- Ты пропал, пропал безвозвратно, если не отречёшься в этот самый день и час!

- Довольно твоего занудного бреда! И если пуританин обладает дурными манерами, то язычник - нет. Не хочешь ли выпить со мной кружку эля?

- Я абсолютный трезвенник.

- Само собой! Может, немного хлеба и сыра?

- Я не преломляю хлеб с еретиками!

- Без сомнения, твоя вера святее, чем ты сам. Ну что ж, по крайней мере, ты не будешь возражать против того, чтобы назвать мне свое имя!

- Саул [первый царь народа Израиля и основатель единого Израильского царства, создатель регулярной еврейской армии; в ветхозаветном повествовании - воплощение правителя, поставленного на царство по воле Бога, но ставшего Ему неугодным. Возможно, является реальным историческим лицом].

- Промашка. Тебя следовало бы назвать Моисеем, хотя ты не доволен только десятью заповедями, и склоняешься к тому, чтобы навязать сто десять заповедей и без того перегруженному миру!

- Я больше не желаю выслушивать твои безбожные нечестивости! Вместо этого я прочитаю тебе те части Священного Писания, которые наиболее точно относятся к истинной и Божественной Вере.

- А я прочитаю тебе Закон о массовых беспорядках! - с горячностью воскликнул Руи, вскакивая на ноги. - Немедленно убирайся отсюда, или я тебя вышвырну!

Пуританский детёныш вздохнул и закатил глаза к небу - или, по крайней мере, к потолку.
- Боюсь, мне придется прибегнуть к последнему решительному убеждению.
Сказав это, он резким движением, быстрым как молния, швырнул Библию в голову белокурого мальчика.

Руи пригнулся, но полностью избежать попадания не успел - латунный уголок Доброй Книги (?) поразил его в висок. Он пошатнулся, упал, и его последней мыслью, когда он погружался в забвение, стала следующая: «Пуританин в ярости?! Теперь я увидел всё в этом мире!»

Когда спустя некоторое время белокурый мальчик пришел в себя, то у него от боли раскалывалась голова, он лежал в постели на животе в полной наготе и совершенно обездвиженным - его запястья и лодыжки были крепко привязаны к четырем угловым стойкам кровати. Струйки горячего пота стекали по его телу, он отчаянно пытался освободиться, но чем больше усилий он прилагал, тем глубже в его плоть врезались путы. После пяти минут безумных тщетных попыток освободиться он сдался - он был так же надёжно связан, как и приговоренный к смерти на электрическом стуле.

И тут он увидел этого чёртового никчемного урода - скользкого пуританина, материализовавшегося словно из неоткуда.
- Немедленно отпусти меня, иначе тебе будет хуже! - заорал Руи.

- Твои пустые угрозы не производят на меня впечатления, - нараспев произнес другой парень.

- Но почему я голый как сойка?! Я возмущен тем, что полностью разоблачен перед враждебно настроенными библейскими святошами!

- Библия - это эффективный тупой предмет, не находишь?

- Грязный, подлый, коварный трюк, и Иегова жестоко ответит на непристойное использование тобой Его святого дела!

- Он уже знает - и полностью одобряет.

- Я не удивлен - самый типичный из всех религиозных обманов! Естественно, я говорю как язычник.
Даже при самых неблагоприятных обстоятельствах, белокурый мальчик стремился сохранить хладнокровие и утончённое самообладание - иначе это могло бы повредить его уникальному образу.
- И теперь, когда ты практически меня обездвижил, по рукам и ногам, что ты предполагаешь со мной сотворить? Избить меня, отхлестать, распять?!

- Я собираюсь научить тебя смирению, избавить тебя от невыносимого высокомерия, искоренить твоё чрезмерно высокое мнение о себе!

- Ха! С таким же успехом ты мог бы остановить солнце на его пути!

- Это было сделано - Божественной Сущностью.

- О, конечно! - с горечью произнёс Руи. - Божественность - постоянный благовидный аргумент, к которому все вы прибегаете!

- Нет ничего более истинного, более неопровержимого.

- Черт возьми, избавь меня от твоего дурацкого ослиного рёва! Как же ты собираешься учить меня смирению и тому подобному?

- Я собираюсь оттрахать твою девственную задницу! Это кажется наиболее подходящим наказанием, способным проколоть твоё чудовищно раздутое эго.

На мгновение белокурый мальчик потерял дар речи от ярости - затем, спрятав лицо в подушку, он задушил свой веселый тайный смех. Едва ли этот чертов пуританин понимал, что он всего лишь псевдодевственник - подержанный товар - но все равно идеально подходящий для подобного. Вытерев глаза о наволочку, он поднял заплаканное лицо - со слезами радости, а не испуга, потрясения или отчаяния!

- Ты, - презрительно сказал Руи, - самый отъявленный лицемер, когда-либо позоривший эту зеленую Англию! Ты славишься тем, что избегаешь самых простых похотей и вожделений, но ныне намереваешься трахнуть меня – мальчика - а это прямо осуждено и запрещено Богом и гетеро человеками!

- Господь Всемогущий простит меня за это достойное дело.

- Чума тебя возьми, тогда делай и покончим с этим, потому что мне нет больше мочи терпеть эти прокрустовы пытки! Но учти - точно так же, как Ночь следует за Днем, я буду охотиться за тобой и убью тебя самым жестоким способом, который только смогу придумать!

- Бог защитит меня, потому что я его посредник.

- Неужели ты даже не собираешься раздеться!! Это цивилизованный способ трахаться или ты стыдишься своей наготы? Ну, я подозреваю, что тебе есть чего стыдиться, причем очень сильно! - издевался Руи. - Без сомнения, когда ты мочишься, то никогда не пачкаешь свои святые пальцы прикосновением к своему уродливому члену – ты держишь его завернутым в кусок бумаги или ткани! Разве это не Божья правда, омерзительная жаба?!

- Заткнись! - пуританин почти взвизгнул, с силой треснув белокурого мальчика по затылку и тем самым вызвав временное онемение и помутнение зрения у Руи. А затем мальчик почувствовал движение над собой, больные похлопывания по ягодицам, грубое их раздвижение, когда некто протискивался в лоснящуюся расщелину его зада.

«Похоже, я действительно буду изнасилован, - мрачно подумал Руи, - а насколько хорошо или приятно, еще предстоит понять».
Что ж, как сказала одна восторженная старая дева: «Если изнасилование неизбежно, лучше всего расслабиться и наслаждаться им!». Белокурый мальчик расслабился, особенно свои анальные мышцы, чтобы облегчить вторжение, и принялся ждал, надеясь, что подобное станет не слишком обременительным опытом.

Всё очень быстро закончилось - каким всё было, таким и осталось. Неуклюжий нащупывания членом входа в анус, затем неловкое введение крохотного пениса, практически неощутимое, легкое и безболезненное - всё равно как соску-пустышку вставить в рот младенцу - после чего последовали неопределенно ощущаемые неуверенные толчки и движения туда-сюда, а затем, Бога ради, чертовски преждевременное отступление! Руи выругался вслух - вытерпеть столько мучений, а потом оказаться так слабо, неадекватно вознагражденным! Это была самая гнусная несправедливость, но кому он мог пожаловаться?!

Когда пуританин слез с него и начал поправлять одежду - его член по-прежнему был невидим - белокурый паренёк снова рассмеялся.
- Придурок, почему бы тебе не показать мне свой член?! Это было похоже на жалкие сверхтонкие 3 дюйма! Он действительно настолько короток – или я сильно преувеличиваю?!
У пуританина, по крайней мере, хватило юношеского тщеславия, чтобы густо покраснеть, и Руи удвоил свои словесные атаки и наскоки.
- Да я ставлю десять к одному, что ты даже не кончил! Либо ты ещё не можешь брызгать - либо никогда не сможешь, ты, жалкая особь ничтожных оправданий среди человеческих существ! (Возможно, наш герой здесь слегка переусердствовал, но он был осуждён, не так ли? И будь он проклят, если не даст отпор!)

- Я не достиг кульминации, - пробормотал пуританин, - потому что я отказал себе в этом сомнительном потворстве.

- Христова клюка! -  взвизгнул белобрысый мальчишка в полном отвращении. - Ты безумен, как Шляпник! Сумасшедший, как лунатик в полнолуние богини Луны!

Но таинственным образом святоша-злоумышленник исчез и, осмотревшись вокруг, Руи через окно спальни увидел пятки улепётывающего незваного гостя. В этот момент хлопнула входная дверь, и в комнате наконец-таки появился надолго задержавшийся Дикон.
- Боже милостивый, что с тобой случилось?! - воскликнул он в ужасе.

- Больше ничего не спрашивай - просто перережь эти чёртовы веревки!

В одно мгновение черноволосый паренёк стал воплощением нежной и любящей заботы. Он освободил вспотевшего пленника, омыл его натертые и кровоточащие запястья и лодыжки, наложил успокаивающую боль мазь и аккуратно перевязал их.  А затем вопросительно посмотрел на своего друга и соседа по кровати.

Светловолосый паренёк произнёс с глупым видом:
- На меня напал незваный пуританин - хочешь верь, хочешь нет!

- Пуританин? Но я думал, что они все кроткие, безответные и миролюбивые!

- Никогда не доверяй этим тупорылым болванам, которые ходят вокруг и талдычут повсюду: «Мир!» «Умиротворённость!» - они запросто могут убить тебя, если ты с ними не согласишься!

- Он ограбил тебя?

- Нет, он хотел обратить меня в свою так называемую «Истинную веру»!

Дикон рассмеялся.
- Ему следовало бы знать, что это будет невыполнимой задачей! Как он напал на тебя – с кулаками?

- Нет, черт возьми! Он швырнул в меня Библию в медном переплете, которая попала мне в голову и вырубила. А когда я пришел в себя, то уже был связан, как гусь на рынке.

- Святые, хранящие нас, что же дальше?! - черноволосый мальчик нахмурился.

- А дальше - эти чокнутые ублюдки чувствуют безнаказанность и могут причинить серьёзные неприятности, если им позволить, - нахмурился Руи.

- Возможно, ты и прав. Твоя голова ещё болит?

- Сейчас нет, но я проголодался - у меня ворчит в животе!

- Я схожу и возьму что-нибудь в «Русалке». Чего бы ты хотел?

- Гамбургеры, если они есть у Бутагона, картофельное пюре с густой говяжьей подливкой, цветной капусты со сливками и чего-нибудь сладкого - пирожные, заварной крем, фруктовый пирог, что угодно, да побольше. О, и у нас почти закончился мед!

Дикон наклонился и поцеловал другого мальчика в щеку.
- Я вернусь раньше, чем ты успеешь подумать. Береги себя!

Когда его любезный друг удалился, Руи с наслаждением растянулся на простынях, широко улыбнулся и задумался, как долго продержится его вторая вишенка!

 

11. ЛОРД ПЛЕКСИС ДОМОГАЕТСЯ РУИ

Новый монарх с усердием приступил к исполнению своих английских обязанностей, якобы улучшая правительственные процедуры, укрепляя безопасность королевских дворцов и издавая эдикты, указы и декларации в гораздо большем количестве, чем это делала королева Елизавета - к ужасу своих многочисленных писцов и секретарей.

Для Руи - и особенно для Дикона - одним из нежелательных побочных эффектов восшествия Якова на престол Альбиона стало посещение герцогиней Кларендон, встревоженной завуалированными намёками и недомолвками на пристрастие нового суверена к привлекательным юнцам, государственного министра для подтверждения или опровержение этих скандальных слухов. Лорд Бёрли смог предложить только холодное утешение.
- Насколько я могу судить, мадам, в этих сообщениях есть печально прочная правдивая основа.

- Но как такое может быть? - воскликнула герцогиня, почти не веря своим ушам. - У Его Величества есть жена и дети!

Лорд Бёрли пожал плечами.
- Боюсь, это мало что значит. Этот тип мужчины - увы, слишком распространённый в наши дни! - попросту рассматривает женщин как некое удобство и детородный сосуд, но для сексуального удовольствия и осмысленного - или, по крайней мере, стимулирующего - общения предпочитает юношей.

Ужаснувшись, герцогиня быстро выдернула своего протестующего сына, виконта Эдварда, из этого пагубного двора, и они вернулись в далёкий северный замок Кларендонов, где герцогиня принялась горячо молиться, чтобы ее девственный ребенок оказался в безопасности от извращенного аморального влияния.

Король пребывал в глубоком расстройстве – он уже бросал тоскующие взгляды на очаровательного виконта и вынашивал планы его соблазнения.

- Новая метла метёт по-новому, - мрачно заметил Дикон, весьма сожалел об отъезде Эдди.

- Будем надеяться, что он не ведьмина метла, - с сомнением высказался Руи, - потому что я слышал, что король верит в копытца и раздвоенный хвост, в дьяволов, вампиров, оборотней, призраков, злых духов, волшебников, ведьм, трехголовых монстров, телят, рожденных вне брака, и тому подобную сверхъестественную чушь.

- Я как бы наполовину в них верю! - нервно признался Дикон.
Он бы перекрестился, но не думал, что Бог обратит на это внимание, так как грешил вместе с Руи.

- Верь в них сколько угодно, - засмеялся белокурый, - но не принимай их всерьез!

Бывшие люди королевы - труппа актеров мессира Уилла - стали теперь людьми короля без заметных изменений в покровительстве и защите. Его Величество чрезмерно любил английские пьесы, ибо те немногие, что имелись в Шотландии, были исключительно религиозны по тематике и удручающе скучны и лишены воображения по содержанию. И, к ужасу и негодованию Руи, король приказал провести трупповое представление «Ромео и Джульетты» во Дворце Уайтхолл в следующее воскресенье.
- Черт побери и к черту! - взорвался Руи, топая ногами. - Кажется, только вчера мы давали один из тех показов, и этот тоже в воскресенье! Суббота должна быть днем ​​отдыха!

- Суббота должна быть днем ​​для церкви и высоких мыслей! - напомнил черноволосый паренёк.

- Я язычник, - хмыкнул мальчик полу-бербер, - а моя церковь - это удобная кровать с двумя сексуальными мальчиками, погружёнными в возвышенные мысли о трахе!

- Хватит, юный Руи, - строго сказал мессир Уилл. - В последнее время ты стал слишком дерзким!

 

Воскресенье выдалось по-лондонски туманным - сырым, унылым и мрачным. К счастью, Уайтхолл находился довольно близко, хотя и был вполовину меньше Гринвичского дворца, а его сцена была несколько ограничена по размерам, но барочный балкон с каменной резьбой и мозаикой затмевал все остальные в своем роде.

По критической оценке белокурого паренька, король Яков ничего из себя не представлял, будучи высохшим, с большим выпуклым бурым носом, жидкой бородёнкой и трясущейся походкой - хотя последнее могло быть вызвано слишком большим количеством выпитого горячительного. Он сидел, съежившись в гигантском кресле, которое делало его практически невидимым, рядом с ним стоял маленький столик, заставленный бутылками и чашами - но он, увы, почти не обладал впечатляющей аурой королевы Елизаветы. Когда спектакль начался, Его Величество, казался полусонным, пока не появилась «Джульетта», после чего пребывал в состоянии бодрствования и активности, с пылким энтузиазмом аплодируя каждому монологу или выходу. Он даже дико хлопал в ладоши при виде сцен смерти бессмертной пары, но, возможно, к тому времени зрение монарха было слегка затуманено алкоголем. В общем, Руи почувствовал, что это хорошее предзнаменование для последующего щедрого подарка, или небольшого кошелька с золотом, на выбор.

Однако после окончания спектакля пришло разочарование. Никакой Королевской аудиенции, ни малейших признаков признательности Руи-Джульетте, никаких закусок съедобного характера, хотя эль, как легкий, так и горький, был доступен по запросу. Актеры в полной мере воспользовались этим преимуществом, хотя и не в избытке, кроме белокурого мальчика, который даже не любил эль, но пил его из-за недостатка чего-то лучшего - и Дикону и мессиру Уиллу пришлось наполовину нести его домой, забавляясь его шутовскими попытками идти самостоятельно.

- Маленький пьянчуга! - упрекал Дикон. - Жадный алкоголик!

- Вовсе нет! - вспыхнул обиженный Руи. - В глубине души я почти трезвенник!

 

Тем временем пуритане начали буйствовать в сравнительно мягкой, но потенциально опасной манере. За исключением их собственной специфической секты и верований, эти религиозные экстремисты были против почти всего, включая – так утверждали некоторые - Дома, Киселя из крыжовника и Мамы [национальные символы Великобритании]. Их первыми целями стали наиболее известные таверны и магазины, которые они пикетировали с огромными плакатами, украшенными красным:
ДЕМОН РОМ - РАЗРУШИТЕЛЬ!

КОГДА ЕСТЬ ВЫПИВКА, ЗДРАВОМЫСЛИЕ ПРОПАДАЕТ!

ДЖИН - ЭТО МАМИНА ПОГИБЕЛЬ

ГУБЫ, КОТОРЫЕ КАСАЮТСЯ ЛИКЕРА, НИКОГДА НЕ КОСНУТСЯ МОИХ!

Этот протест умер почти до своего рождения, потому что таких заведений было слишком много, чтобы поддерживать эффективную пикетную блокаду, а низшие классы громогласно требовали выпивку, которая в какой-то мере облегчала их перегруженную работой, утомительную и слишком часто лишенную надежд жизнь.

Вскоре после этого отступления следующей целью фанатиков стали увеселительные заведения, предлагавшие музыку и танцы в зале первого этажа и женщин-шлюх в комнатах наверху. Но и этот протест просуществовал недолго, ибо музыка и танцы могли – за обычную небольшую плату - проводиться на любой огороженной городской или рыночной площади Лондона. Кроме того, на каждой улице Лаймхауса было полно проституток, если вы не возражали против того, чтобы поиграть в двухспинного зверя [cоздание зверя с двумя спинами - эвфемистическая метафора для двух человек, вовлеченных в половой акт, в котором пара - в миссионерском положении, женщина сверху, на боку, на коленях или стоя - цепляется за мужчину, будто одно существо, спинами к внешней стороне] на свежем воздухе. За повышенную плату (но оно того стоит!) мальчишек-шлюх нежного возраста можно было приобрести в частном доме на Лавендер-стрит в том же самом районе.

Пуритане отступили, чтобы зализать свои раны, ушибы и ссадины, нанесенные им грубыми, невоспитанными протестующими против их протестов, и приступили к восстановлению и перегруппировке своих сравнительно скудных сил. Вскоре стало ясно, что в недалёком будущем реформаторы посвятят свое фанатичное внимание театрам, которых было крайне мало, и которые были весьма уязвимы для нежелательных демонстраций подобного рода. Мессир Уилл объявил всем актерам своей труппы, что на следующий день состоится собрание для обсуждения создавшейся ситуации.

Собрание вышло кратким и по существу. Уже некоторое время мессир Уилл планировал закрыть театр «Глобус» на месяц или около того, чтобы сделать срочный ремонт. Как все они узнали, соломенная крыша, всегда представлявшая опасность во время пожара, и ныне буквально падавшая им на голову, должна в скором времени оказаться заменённой износостойкой, огнеупорной черепицей. Кроме того, вокруг сцены планировалось установить новые ящики для пожертвований, чтобы обеспечить дополнительный доход театру. Тем временем мессир Кинастон [Эдвард Кинастон, ок.1640 - 1706, английский актер, один из последних мальчиков-актёров, играющих женские роли, исторически не мог присутствовать в данном произведении], старший актёр, должен был отвести всех актёров на восток в Бирмингем, где их с нетерпением ждал отличный, хотя и небольшой, театр, с по-прежнему выплачиваемым содержанием. Кроме того, казалось вполне логичным закрыть «Глобус» из-за существующей вероятности того, что беспокойные пуритане могут повредить театру в своем ошибочном и буйном рвении.

- Мы с Руи тоже поедем в Бирмингем? - спросил Дикон.

- Нет, ты останешься здесь и займёшься ремонтом и переделками. Я уверен, что Руи, если понадобится, поможет тебе, или сможет немного отдохнуть, если захочет. Мой деловой партнер, сэр Майлз Чатем, будет заходить, чтобы дать совет или оказать помощь в случае необходимости.

- А где будете вы, мессир Уилл, тоже в Бирмингеме?

- Нет, я должен вернуться в Стратфорд - мой маленький сын снова тяжело болен.

Посыпались возгласы сочувствия и пожелания скорейшего выздоровления, а затем труппа медленно разошлась.

В коттедже мальчики поразмышляли о внезапных и неожиданных препятствия, нарушивших безмятежность их жизни.
- Похоже, у тебя будет чертовски много работы, - сказал Руи.

- Я буду только присматривать - все остальное сделают рабочие. А что бы ты делал? Дрочил бы все дни напролёт?!

- Я не занимаюсь подобным, когда ты делаешь это за меня! - ухмыльнулся Руи. - О, я буду околачиваться поблизости. Мне слишком нравится секс с тобой, чтобы валять дурака. Эй!! А мы все еще можем есть в «Русалке»?

- Конечно! Мессир Уилл сказал мне ранее, что мы можем заказывать все, что захотим - кроме икры и трюфелей, о которых я никогда раньше не слышал.

- В любом случае, я ненавижу эту снобскую хрень, - фыркнул белокурый мальчик. - Пошли! «Русалка» ждет, ее пизда мокра и готова - а я умираю с голоду!

На следующий день Руи остался в одиночестве и, согласно обещанию, лениво орудовал метлой в коттедже, когда услышал вежливый стук в дверь. Открыв, он увидел дородного мужчину лет пятидесяти, одетого как дворянин, с приятным румяным лицом и искрящимися голубыми глазами, чувственным ртом и римским носом, соответствующим его шевелящимся ушам.
- Доброго вам дня, - произнёс он с шотландским акцентом горца. - Разрешите представиться - я лорд Плексис, недавно прибывший из Эдинбурга в свите короля Якова.

- Входите, - произнёс мальчик. - Выбирайте табуретку - все они будут одинаково тверды для вашего зада.

- Я сомневаюсь, что они могут оказаться более твердыми, чем моя каменная задница! - рассмеялся мужчина.

- Тем не менее, будьте как дома, - ухмыльнулся Руи, обрадованный своим странным посетителем, настолько непохожим на других высокородных мудаков. - Не разделите ли вы со мной кувшин меда?

- Спасибо, но нет. Я только что слишком плотно позавтракал, и мои ноги жалуются на избыточный вес, который им уже приходится таскать. Уверен, что вам интересно узнать причину моего визита.

- Да, эта мысль пришла мне в голову.

- Во-первых, позвольте мне сказать, что я видел вас раньше - в Уайтхолле, когда вы играли роль Джульетты.

- Я был хорош, не так ли? - произнёс мальчик, гордясь собой и раздувая свое эго.

- Вы были неподражаемы, но до сих пор я видел только религиозные пьесы, которые, без сомнения, вдохновляют тех, кто к этому склонен, но я, увы – нет.
Мужчина, слегка поколебавшись, выпалил:
- Вы с Ромео действительно совокуплялись в той последней сцене на смертном одре в гробнице?!

Белокурый мальчик слегка покраснел.
- Ну, только частично, к сожалению. Я успел сделать это наполовину, когда налетел как ураган!

- Ах! - вздохнул Плексис. - Быть таким юным и очаровательным, как вы, и таким полным жизнерадостного мальчишества!

- Это естественно - подарок от Приапа [в античной мифологии древнегреческий бог плодородия; римский бог полей и садов — изображался с чрезмерно развитым половым членом в состоянии вечной эрекции]! - сказал Руи. - Но что вы думаете обо мне самом - кроме моей роли той глупой шлюхи, Джульетты?

- Я был ошеломлён и подумал, что вы самый очаровательный белокурый красавец из всех, на которых я когда-либо любовался своими голодными глазами!

- Я сам того же мнения, - самодовольно произнёс мальчик.

- Если я чем-то восхищён, - сказал Плексис, его голубые глаза заискрились, - так это по-настоящему скромным милым юным созданием вроде вас!

- О, я никогда не бываю таким! - поспешно отрёкся белокурый паренёк. - На самом деле мои компаньоны по постели предпочитают мою нескромность! Но вы всё ещё не сказали мне причину вашего визита.

- В двух словах, я хочу сделать вам предложение.

- Я должен был догадаться! - рассмеялся Руи. - Вы хотите снизойти до меня и составить мне компанию, и где мы окажемся, одному дьяволу известно!

- Поверьте, я хочу этого больше всего на свете, но... есть непреодолимое препятствие!

- И вы не можете его преодолеть?

- Могу и не могу, но не в этом вся сложность.

- Что же тогда? Ваши губы, рот и пальцы становятся парализованными в решающий момент?

- Не совсем так, но я лучше объясню подробнее. Самое ужасное, что у меня аллергия на мальчиков!

- Аллергия на мальчиков?! - Руи пошатнулся от шока. - Я никогда не слышал о такой ​​ужасной вещи! Вы уверены?

- Боюсь, что всё именно так и есть.

- Но разве нет никакого лекарства?

- Кажется, только самоубийство, но это последняя крайность. Нет, я консультировался с лучшими лекарями здесь и за границей, и все они качают седыми головами, берут мои деньги и отправляют меня восвояси, так что кажется, что ничто кроме чуда мне не поможет, а чудеса прекратились после того, как Христос Иисус прошёлся по воде, превратившейся в вино [На самом деле Иисус просто ходил по воде].

- Но как эта чертова аллергия влияет на вас? - сочувственно спросил Руи. - Вы можете спать с женщиной без страданий?

- Да, как ни странно - но кому, черт возьми, это нужно? Конечно же, нет!

- И мне тоже, - согласился белокурый мальчик. - Но послушайте, если бы вы просто пощупали мальчика, то у вас случится припадок с пеной изо рта?!

- Почти так же плохо. Например, если бы я коснулся ваших волос или вашей плоти только кончиком мизинца, то сразу бы начал хрипеть, задыхаться, бороться с удушьем - и если бы я продолжил прикасаться к вам, то вскоре бы умер от потери дыхания!

- А вам навредит, если я, скажем, подрочу вам в рот с расстояния в фут?

- Точно так. Все природные выделения и жидкости мальчика - будь то сперма, пот, слезы, моча или нечто подобное - будут иметь столь же вредный эффект, как и его тело.

- Ух ты! Мне нужно выпить, два стакана! - пробормотал мальчик. - Вы присоединитесь ко мне?

- Сейчас не откажусь, спасибо. Алкоголь вызывает забывчивость, хотя и слишком временную.

- Если бы я был на вашем месте, я бы оставался мертвецки пьяным по двадцать пять часов в день!

- Мне тоже бы этого хотелось, но моя печень живо выбила бы из меня живого Иисуса!

Руи достал два огромных кувшина с медом, по одному на каждого, вместе с большим блюдом с маленькими кусочками хлеба, намазанными острым сыром чеддер и поджаренными на огне.
- Я сам приготовил эти блевотные закуски, - усмехнулся мальчик, - поэтому могу рекомендовать их без всяких оговорок!

- Они выглядят восхитительно, - сказал Плексис, попробовав одну.
- И таковыми являются! - похвалил он, взяв ещё одну.

Они расположились, чтобы со всей серьёзностью обсудить напитки, еду и выпивку.
- Я говорил вам, что мне ужасно жаль вас и я хотел бы чем-нибудь вам помочь? - неожиданно произнёс белокурый мальчик, наливая обоим напитки.

- Вы очень добрый юноша, - поблагодарил в ответ мужчина. - Довольно необычно встретить подобное у современных сорванцов. Мне бы тоже хотелось, чтобы вы мне помогли - и малое дитя поведёт их!.. но, как сказал попавший под ногу таракан  с предсмертным вздохом: «То, что нельзя вылечить, нужно терпеть!» - и тут же испустил дух, помахав на прощание усиками.

- Вряд ли можно ожидать от тараканов такой глубокой философии, не так ли? - заметил Руи, подавляя икоту. - Нет, если только они не мазохисты!

- Возможно, нет, но вы должны признать, что они терпели это проклятое зрелище гораздо дольше, чем жалкий человек.

- Это потому, что они размножаются так чертовски быстро и так чертовски плодовито! - заметил белокурый паренёк с точки зрения генетики. - Можно раздавить одного таракана в лепёшку, и, прежде чем вы даже успеете поднять ногу, прибегут его двадцать братцев, чтобы занять его место! Сколько детёнышей может быть у таракана?! Например, за всю его жизнь?

- Боюсь, я должен признать своё невежество в этом вопросе. Я никогда не знал тараканов настолько близко, чтобы интересоваться их личной жизнью.  На самом деле эти насекомые чрезвычайно обидчивы и негодуют на слишком личные вопросы.

- Ну, я ненавижу их ещё больше, чем пуритан, хотя, если подумать, ни один таракан никогда не швырял в меня Библией!
Слегка окосев от выпивки, мальчик оглядел стол.
- Эй! Да у нас закончились закуски, и мед почти иссяк! На той полке есть хлеб и сыр, так что если вы приготовите ещё закусок, то я принесу выпивки - – у нас почти целый бочонок в сарае за домом.

- Кажется, вы ещё слишком молоды, чтобы так пить, дитя моё.

- Да, и я просто ненавижу это пойло, но туповатый лекарь прописал его мне... ну, это... в медицинских целях.

- Понятно, и, конечно, нужно следовать указаниям врача, иначе как ещё шарлатанам зарабатывать себе на жизнь!

И они снова ели, пили, хлебали и решали мировые проблемы, повторяясь - до тех пор, пока домой не вернулся Дикон с ужином из «Русалки»; мужчина и мальчик повесили головы и фактически окаменели, но все еще могли связно говорить - в некотором роде.

- Святой ад в тачке! - завопил черноволосый паренёк, увидев их. - Руи, ты бесстыдный сумасброд, ты же обещал мне, что не примешь и капли в течение двух недель!

- Я и не принял каплю - я принял больше галлона! - едва выговорил белокурый мальчик.

- Ты мне совершенно противен, и я собираюсь хорошенько надрать твою маленькую задницу!

- Не беспокойся за меня, у меня есть трудности - я имею в виду, у него трудности! - Руи направил свой подбородок на Плексиса.

- А кто он? Какой-то пылкий поклонник, пришедший просить твоей руки в нечестивом браке?!

- Позвольте мне снестись... то есть представиться, - невозмутимо произнёс мужчина. - Лорд Плексис, к вашим услугам.

- Рад познакомиться с вами, я надеюсь на это! - сказал Дикон. - Но почему вы здесь? Вы что, обнюхивали задницу Руи, пока я был на работе?!

- О, не будь таким праведником, Дикон! Ты говоришь как тот тупой пуританин, который напал на меня. Кроме того, если мужчина хочет обнюхать мой зад, то у него имеется на это мое разрешение... но он пришел сюда не за этим.

- Отлично, вы сможете объяснить мне более подробно после того, как мы поужинаем... о, я так понимаю, что вы оба могли бы перекусить? - гостеприимно спросил Дикон.

- Боже, да, мы абсолютно голодны! - дружно ответили выпивохи, потому что к этому времени они достаточно протрезвели, чтобы донести желанную еду ко рту. Возможно, из-за шока от осуждения темноволосого паренька!

Ужин состоял из фирменных блюд месье Бутагона - и был превосходен. Нежный тушеный каплун с жирными клёцками в густой золотистой подливе, салат от шеф-повара с хрустящим салатом, сочный картофель с луком и красным и зеленым перцем с оттенком чеснока и шуршащим базиликом - все тщательно перемешано с марокканским оливковым маслом и пьянящим винным уксусом. А ещё гора слоеного взбитого печенья со сливочным маслом, сливовым и черничным джемом, за которыми последовал яблочный пирог с подслащенными взбитыми сливками. Когда они съели всё до последней крошки, лорд Плексис попробовал более подробно объяснить свою миссию.
- Я пришел сюда, чтобы узнать, хочет ли юный Руи получить привилегию и стать пажом Его Величества.

- Чтобы, без сомнения, прислуживать в постели и вне ее? - фыркнул Дикон, вспоминая о Эдди.

Плексис сдержано кашлянул.
- Пажи короля Якова не служат в смысле работы - этим занимаются лакеи и другие слуги. Пажи должны красиво выглядеть и иногда выступать в качестве компаньонов короля. Дикон, вы упомянули «постель», но сейчас вам не о чем беспокоиться. Видите ли, высокие моральные принципы Его Величества запрещают ему спать с мальчиками моложе шестнадцати лет.

- Вы королевский поставщик? - спросил черноволосый мальчик с некоторой ноткой презрения.

- Вы имеете в виду - «Королевский сутенер» - не так ли? Что ж, я горжусь этим, потому что это более почтенная профессия - если я могу воспользоваться этим словом - чем у большинства политиков в парламенте!

- Ей-богу, тут вы совершенно правы! - сердечно подхватил светловолосый мальчик.

- Кроме того, - продолжил Плексис, - если паж становится фаворитом короля, то ему достаются грандиозные награды: богатые земельные наделы, пригоршни драгоценных камней, щедрые пожизненные пенсии, одежда, более роскошная, чем даже у самого короля, и впечатляющие дворянские титулы, в которые вы не поверите!

- Удивите меня! - ухмыльнулся Руи. - Я первый сомневающийся Фома – после апостола, конечно!

- Ну, например, Сомерсет [Карр, Роберт, граф Сомерсет, 1587 - 1645, шотландский дворянин, в 1610—1615 годах фаворит короля Якова I, член Тайного совета, Лорд-камергер]. Когда Его Величество впервые увидел его, тот был скромным - но поразительно красивым - конюхом пятнадцати лет. Король взял его под свое крыло, наполнил его хорошей едой и питьем, привел в порядок, и ещё до того, как вы успели бы сказать: «Питер собрал клювики маринованных перчиков! [Peter picked a peck of pickled peckers!]», мальчик стал сначала эсквайром, затем виконтом, маркизом и, наконец, графом, вот, пожалуйста! Но он впал в немилость, когда решил жениться на недостойной его особе - она ​​была главной киской в бордельчике - и теперь его подозревают в отравлении и убийстве сэра Томаса Мора [Sir Thomas More, 1478-1535, английский юрист, философ, писатель-гуманист. Лорд-канцлер Англии (1529—1532). В 1516 году написал книгу «Утопия», в которой показал своё понимание наилучшей системы общественного устройства на примере вымышленного островного государства – исторически никак не мог оказаться в данной книге], джентльмена большой мудрости и высокой репутации.

- Я никогда не видел Сомерсета, но знаю, где находится Сомерсет-Хаус. Это его дом, полагаю? - спросил Руи.

- Подаренный ему королем, но как мало благодарности он получил взамен! - фыркнул Плексис.

- А разве герцог Бекингем [Джордж Вильерс / George Villiers; 1592-1628, 1-й герцог Бекингем / 1st Duke of Buckingham, c 1623, английский государственный деятель, фаворит и первый министр королей Якова I и Карла I Стюартов] не один из пажей короля? - спросил Дикон.

- Так и есть, но он тоже в немилости, потому что теперь мало обращает внимания на Его Величество, посвящая большую часть своего времени погоне за хорошенькими девушками, пытаясь залезть им под юбку. Но что тут можно сказать?! Когда король впервые увидел его, Бекингем был не слишком расторопным лакеем, хотя, конечно, потрясающе смазливым.

- И у него тоже есть дворец? - усмехнулся Руи, явно завидуя.

- Нет, но будет построен, когда Бекингем сможет наконец решить, какой стиль архитектуры ему нужен. В настоящее время герцог колеблется между поздним норманнским, средне-романским, раннеготическим, нео-коринфским, вавилонским и палладианским, но, поскольку он, по крайней мере, наполовину ирландец, я полагаю, что его окончательным выбором станет модифицированная лачуга, раздутая вне всякой эстетической пропорции.

- Вы ведь не испытываете особого уважения ни к одному из них, не так ли? - проницательно заметил Дикон.

- Нет! - язвительно согласился Плексис. - Сомерсет не заслуживает даже презрения, но Бекингем по крайней мере честен, он не лжесвидетельствует, и хотя ныне позорно пренебрегает королем, он проводит с ним время от времени ночи, и никто никогда не слышал, чтобы он критиковал своего благодетеля.

Лорд Плексис ответил на все остальные вопросы, заданные ему мальчиками, затем поднялся.
- Итак, ребята, для меня большая честь познакомиться с вами обоими, и я надеюсь, что мы сможем продолжить наше общение. Я благодарю вас за ваше щедрое гостеприимство, но сейчас мне лучше уйти, пока я не исчерпал ваше радушие. Я заеду за Руи утром, узнать, примет ли он мое предложение.

Дикон выглянул в окно.
- Не уходите. Снаружи льёт проливной дождь, и когда я пришел домой, уже дул холодный ветер, так что вы можете остаться, если не будете возражаете провести ночь на паре толстых одеял перед очагом.

- Это будет для меня новым опытом, которого я с нетерпением жду, и с благодарностью принимаю ваше любезное предложение. Спокойной ночи вам обоим, приятных снов и / или сексуальных игр - в зависимости от того, что наступит раньше!

Ребята пожелали своему гостю приятного отдыха и, лежа в своей постели, принялись обдумывать предложение Плексиса. Консерватор Дикон колебался. Ему не нравилось находиться вдали от Руи, хотя, возможно, он сможет навещать его время от времени, но это будет уже совсем не то – черноволосый паренёк чувствовал себя одиноким и покинутым – особенно после того, как Эдди тоже стал недосягаем. Предложение Плексиса звучало достаточно заманчиво, но в нем могли быть скрытые и опасные ловушки.

Руи был торжествующе самоуверен.
- Бекингем и Сомерсет прекрасно справились, разве нет?

- Пока что!

- Ну, для меня и этого достаточно! Я постараюсь захватить все, что смогу, при первой же возможности, особенно пенсию и драгоценности, так что независимо от того, что произойдет после, мы с тобой останемся на всю жизнь, и мессир Уилл сможет присоединиться к нам, если захочет.

- У тебя всё звучит безопасно и привлекательно, как... как Лондонский Тауэр [на тот момент тюрьма для людей благородного происхождения и высокого звания] с тысячей голых мальчишек в нем!

- Так и будет - я знаю это! Поверь мне! Эй, а ты знаешь, в чем трудность Плексиса?

- Нет. Я не думаю, что у него могут быть какие-либо трудности, когда он лорд и близкий друг короля.

- Ну, у него есть трудность - и весьма незавидная.

- Может, только по субботам и воскресеньям, да еще и в полнолуние?

- Хуже - у него аллергия на мальчиков!

Дикон уставился на белокурого мальчика.
- Аллергия на мальчиков?! Это невозможно! Я не верю!

- Тем не менее, это слишком верно. Если он прикоснётся к мальчишке - даже очень легко - у него тут же перехватывает дыхание и он может умереть от удушья!

- О Боже, бедолага! Если бы у меня была такая болезнь, я бы перерезал себе горло от уха до уха!

- Нет, ты бы не стал делать такого! - поддразнил Руи. - Ты бы переключился на девочек и удивлялся тому, что вообще мог находить в таких грязных парнях, как я!

- Никогда! Я думаю, что любил мальчиков еще до моего рождения!

- Мне тоже так кажется, и я благословляю Бога за то, что он сделал меня таким.

- Аминь!

- Ты хочешь заняться любовью? - спросил Руи, не меняя темы разговора.

- Конечно, хочу, но у меня слишком плохое настроение и дурные предчувствия... или что-то в этом роде.

- Не бойся – все встанет на свои места, вот увидишь! А теперь тебе лучше выспаться – у тебя был тяжелый день.

Рано утром следующего дня новомодная штуковина под названием «карета» - большая закрытая носилка на четырех колесах, выглядевшая чертовски неудобной, – с грохотом подъехала и увезла мужчину и мальчика, издавая при этом оглушительный шум и поднимая клубы пыли.
«Она никогда не заменит ни лошади, ни лодки, ни старого доброго пешедрала, - презрительно подумал Дикон, - а в полночь ещё и превратится в тыкву!»

 

12. КОРОЛЬ ЯКОВ РАЗВЛЕКАЕТ РУИ - И VICE VERSA

В Уайтхолле лорд Плексис провел мальчика-блондина по лабиринту коридоров, которые, казалось, были дьявольски рассчитаны на то, чтобы запутать и ввести в заблуждение любого, кто решился бы пройтись по ним. Даже этот человек несколько секунд колебался на развилке, куда выходили три одинаковых коридора, ведущих чёрт знает куда - или, возможно, они оказались совсем не в той части дворца.

- Надеюсь, мы заблудились? - спросил Руи, почуяв возможные приключения.

- Нет, мы там, где надо.
Они встали перед дверью, на которой была изображена огромная пятиконечная звезда ярко-алого цвета.

- Каково значение вот этого? - спросил мальчик, указывая на яркий символ.

- Я не знаю, - сказал Плексис, нахмурившись. - Его не было здесь вчера, когда я осматривал квартиру, готовясь к вашему долгожданному приезду.

- Сначала лабиринт запутанных проходов, а теперь загадочная тайна! - воскликнул Руи. - Думаю, мне здесь понравится! В этом заведении водятся привидения?

- Насколько мне известно, пока нет. За лучшими худшими привидениями вам придется отправиться в Кенилуэрт, Глэмис или Лондонский Тауэр.

- Я знаю, что Глэмис [Замок Глэмис — шотландский замок, который расположен рядом с деревней Гламс, в округе Ангус, в Шотландии] - это то место, где Макбет играл и развлекался, но что такое Кенилуэрт [Замок Кенилуэрт — средневековый замок в графстве Уорикшир в центральной части Англии]?

- Именно там покойного графа Эссекса подозревали в том, что он столкнул свою супругу Эми Робсарт вниз по крутой лестнице [Amy Dudley, более известна под девичьей фамилией Робсарт; 1532 - 1560, первая жена Роберта Дадли, фаворита королевы Елизаветы I. Наиболее известна своей смертью, случившейся в результате падения с лестницы при невыясненных обстоятельствах].

- Подумать только! Я бы сказал, что мальчонка потерял голову из-за вертихвостки с большим задом - но не стану этого делать!

- А камни в некоторых постройках самой старой Башни буквально плачут кровью в дождливые дни!

- Ой, да ладно вам, милорд, теперь вы тянете меня за мою среднюю ногу [средняя нога – эвфемизм члена]! Все знают, что кровь из камня не течёт!

- Иногда может. Видите ли, Уильям Завоеватель, который построил части Башни около 600 лет назад, изобрел своего рода превосходный цемент, состоящий из крови, плоти и вымоченных костей его побежденных противников - которых было не счесть.

- О, это очень практично! Всё в хозяйстве пригодится, да?

- Мой дорогой мальчик, вы на самом деле так черствы, как кажется?

- Не судите меня по моим звукам. Я пукаю как гром, но никогда не воняю!

Они вдвоём осмотрели квартиру. Там было весьма просторно - гостиная с диваном и множеством подушек, с несколькими креслами, небольшим книжным шкафом с некоторым количеством увесистых томов и брошюр, которые мальчик пообещал себе просмотреть позже. В спальне стояла огромная двуспальная кровать, с матрасом и подушками, набитые чем-то, что вполне могло оказаться спрессованными пушистыми белыми облаками или редким пушисто-мягким оперением птицы Рок; с постельным бельём из скользкого материала - либо тяжелого шелка, либо допустимой его замены. По соседству со спальней находилась каморка с умывальником, на котором стояла чаша и кувшин из маньчжурского розового фарфора. Главной особенностью этого тесного помещения было встроенное туалетное кресло, расположенное над глубокой выгребной ямой, так что ночной горшок под табуретом, который требовалось опорожнять и чистить пару раз в день, оказался совершенно не нужен.

- Как видите, все современные удобства! - отметил Плексис.

- Не совсем! - хмыкнул Руи. - А где горячая и холодная вода?

- Всё ещё на чертежной доске. О, заметьте, что сиденье туалетного кресла покрыто настоящим лисьим мехом - трофеем одной из охот Его Величества, которую он очень любит, так как обожает ездить «высоко в седле», чтобы частично компенсировать недостаток роста. Он ожидает, что вы будете сопровождать его на следующей вылазке к ловушкам.

- Тогда он будет разочарован, потому что я отказываюсь преследовать и убивать беззащитных маленьких существ, которые не причинили мне никакого вреда - хотя однажды я участвовал в захватывающей охоте на людей и даже в убийстве!

- Может, вы лжёте с неизменным лицом, юный Анания? Или просто хвастаетесь?

- Я больше ничего не скажу, чтобы окончательно не показаться дураком!

- Я уже забыл об этом. Теперь здесь, за этой японской ширмой, находится просторная ниша с вашим гардеробом.

- Вы ошибаетесь. Единственный приличный гардероб, который у меня есть - тот, в котором я стою.

- Теперь у вас гардероб будет больше.

Внутренность алькова была заставлена сундуками, полками и шкафчиками с разного вида сапогами, башмаками, шляпами, шапками, гольфами, бриджами и галантерейными принадлежностями всех сортов и видов. На вешалках висели камзолы, сюртуки, накидки, плащи и мантии всевозможных цветов, кроме Имперского Пурпурного - предназначенного только для Его Величества.

Белокурый мальчик был впечатлен.
- Вы хотите сказать, что все это куплено специально для меня?!

- Не совсем, хотя их почти не носили. Они принадлежали вашему непосредственному предшественнику, покорившему сердце и душу короля - белокурому подростку вашего возраста, очень похожего на вас, хотя и не столь очаровательного и милого.

- Да, - самодовольно согласился Руи. - После того, как создали меня, сломали форму. Но что случилось с этим парнем - неужели однажды ночью он вышел на улицу и ему перерезали нежное горлышко из-за кошелька?

- Увы, бедный парень умер от какого-то непонятного восточного недуга, по-видимому, привезенного к этим берегам путешественником с Дальнего Востока.

- Мне очень жаль, но юные и красивые должны жить вечно. Я лично намереваюсь.
Мальчик подошёл, чтобы примерить черный камзол, и повернулся к мужчине.
- Он сидит так, словно сшит специально для меня, - удивленно воскликнул он.

- Я был уверен, что так и будет, - сказал Плексис, - и этот черный цвет разительно контрастирует с вашими светлыми локонами - идеальный наряд для танцев и других развлечений, - особенно если вы будете носить интригующую полумаску.

- О, я буду звездой бала, без сомнения! - рассмеялся Руи. - За исключением того, что я танцую как хромой слон с грибком на ногах. О, я хочу спросить вас кое о чем важном. Может ли Дикон навещать меня здесь, и могу ли я ходить и навещать его дома?

- Конечно! Вы сможете посетить его сегодня вечером, если захотите. Его Величество в настоящее время находится в длительной церемониальной поездке по Мидленду, где пробудет неделю или дней десять. Однако по возвращении он будет ожидать, что вы проведете некоторое время в его компании.

- Если он не будет заниматься со мной сексом, чего еще он может хотеть? - нахмурился Руи.

- Просто наслаждаться вашей поразительной красотой, говорить с вами, почитать вам – и, возможно, даже научить вас латыни, как он учил когда-то Сомерсета.

- О, я уже знаю латынь, - беззаботно произнёс мальчик, - или, по крайней мере, достаточно, чтобы поболтать с Юлием Цезарем, если ему взбредет в голову перевоплотиться.

Плексис уставился на него.
- Но вы или ещё кто-то говорили мне, что вы никогда не посещали учебное заведение!

- Надо ли ходить в унылую школу и страдать от садистов-учителей, искусных в обращении с хлыстом, чтобы получить в лучшем случае посредственное образование?

- Возможно, и нет – но тогда как же вы выучили латынь, которая является довольно трудным языком для большинства ученых? Или вы родились таким же мудрым, как Соломон?!

- Как может быть мудр человек, имеющий тысячу жен?! - усмехнулся белокурый мальчик. - Нет, я получил образование простым, гораздо более приятным способом. Видите ли, милорд, иногда, когда я сплю один ночью, ко мне приходит мой Ангел-хранитель - мальчик моего возраста, который мог бы быть моим братом-близнецом, - и нашептывает мне на ухо кучу ученой чепухи! А временами - гораздо реже, чем мне хочется - он ложится со мной, и в Предельных Объятиях [позиция в сексе, понятие любви в полном смысле слова] передает мне через своего рода осмос множество странных и эзотерического знаний, о которых даже не мечтали простые смертные!

- Это действительно потрясающее откровение! - воскликнул Плексис. - Хотя я вряд ли смогу полностью принять его за Вечную Истину.

- Тогда не верьте и будьте блаженны в своем невежестве, - пожал плечами белокурый мальчик. — Это не сдерёт кожу с моей попы.

- О, подобное пища для размышлений, которую я попробую разгрызть, если позволит время.
В этот момент он выглянул в окно - и застыл, насторожившись.
- Подойдите сюда, Руи, я хочу указать вам человека, который, не дай Бог, может оказать пагубное влияние на ваше ближайшее будущее.

Любопытствуя, мальчик присоединился к нему.

- Видите того коренастого молодого человека, приближающегося ко входу во дворец?

- Того с коротко подстриженными темно-русыми волосами и грубовато-красивыми чертами пахаря, богато одетого?

- Точно. Это и есть высокомерный граф Сомерсет, не больше не меньше, но в любом случае он ничего особенного собой не представляет. Но будьте осторожны около него или с ним, потому что он безумно ревнует всякого, подозревая, что его пытаются лишить расположения короля, и он может причинить серьезное зло, если захочет.

- Но я думал, что граф впал в немилость!

- Так и есть, но, возможно, лишь на время, ибо Его Величество никогда полностью не забывает тех, кого любил и нежно лелеял.

- Но почему Сомерсета должен беспокоить я? - нахмурился белокурый паренёк. - Пока что я не пользуюсь благосклонностью короля, не так ли?!

- Пользуетесь! Его величество видел, как вы играете, слышал, как вы говорите, уже много знает о вас, и он знает... о вашей податливости, скажем так?
Плексис мечтательно улыбнулся.

- Да к черту все это – для меня все слишком запутано! - нетерпеливо проворчал мальчик. - Пусть граф попытается вредить - я уверен, что смогу с ним справиться.

- Не будьте безрассудным! У Сомерсета множество влиятельных друзей и достаточно средств, чтобы покупать себе поддержку.

Руи пожал плечами.
- Значит, это на какое-то время должно сделать мою жизнь интереснее, не так ли?

Плексис вздохнул.
- Я молю, чтобы вы не забывали о моём предупреждении. Теперь я должен покинуть вас, потому что вскоре обязан появиться в парламенте.

- Милорд, вы член парламента? - мальчик фыркнул. - Если так, то я думал о вас лучше!

- И я бы тоже думал так о себе! - мужчина рассмеялся. - Нет, мой мальчик, я должен увидеться с самым умным человеком, работающим там клерком, но на самом деле являющимся тайным шпионом на службе Его Величества. Как вы собираетесь провести остаток дня?

- Я собираюсь навестить Дикона, конечно же, и только надеюсь, что он не слишком перегружен работой, чтобы горячо желать сами-знаете-чего!

- Я презираю эвфемизмы!
Плексис улыбнулся и удалился.

 

И, таким образом, минули почти две недели: одни дни были невыносимо скучны, другие - умеренно возбуждающи. Часто заходил Дикон, и, возможно, из-за невероятно роскошной кровати и сибаритской обстановки мальчики занимались любовью так бурно и, казалось, так яростно, что встревоженный зритель мог бы поклясться на стопке Библий, что они были безжалостными врагами и сцепились в смертельной схватке насмерть. После этих неописуемых свиданий Дикон ложился на спину, его обмякший и истощенный маленький пенис испускал последнюю каплю молочно-мальчишеского ликера, которую Руи с готовностью слизывал языком. Затем они бормотали друг дружке милые светские пустячки мальчиколюбов, или же скабрезные небылицы, задрёмывали и просыпались, чтобы снова погрузиться в пылкую секссуальную игру, ad ecstasam [до эстаза, лат.].

Однажды случился небольшой конфликт. Лакей Сомерсета появился у служебного входа во дворец по поручению своего господина и, узнав прогуливавшегося мимо белокурого мальчика, принялся язвительно намекать, что Руи-Джульетта - самая настоящая девчонка и неженка, ужасно плохой актер, и лучше уже никогда не станет, и ему следует вернуться в Лаймхаус, где ему самое место, чтобы присоединиться к другим шлюхам, мужчинам и женщинам среднего пола. Хотя лакей был на несколько лет старше и намного тяжелее нашего героя, Руи быстро ударил клеветника по губам, выбив один из клыков юноши и ободрав собственные костяшки пальцев до крови, но не лишив лакея способности двигаться. С тех пор началась королевская битва, в которой - в довольно-таки жестоком конфликте - сначала побеждал юноша, затем мальчик, и это могло продолжаться до бесконечности, пока Руи не осознал, что безнадежно уступает размерами, весом и возрастом, и поэтому он решил прибегнуть к некоторому трюку из трущоб, которому научился на улицах и который был не совсем грязным, но и не совсем справедливым, хотя и не ниже пояса, если пояс немного провисал – и применил подобную тактику, нанеся последний удачный удар ребром ладони по кадыку лакея, ошеломив его болью так, что тот не смог избежать последующего удара Руи по своему торчащему подбородку, и этот завершающий стычку удар отбросил клеветника в дали несчастной страны грёз. Белокурый мальчик почувствовал, что снова достойно защитил свою честь - хотя, возможно, не так решительно и окончательно, как в случае с отвратительным Марло. Руи вдруг невольно задумался о том, как поживает попугай, и лениво понадеялся, что птица наконец-то нашла кого-то, кто выпустит её на волю!

Другим более приятным и запоминающимся событием стало посещение парламента, куда Плексис захватил своего протеже - разумеется, совершенно равнодушного. О, не для того, чтобы посетить Палату Общин, и не для того, чтобы там заседать - что милорд счёл слишком банальным делом для такого аристократа по своей натуре, каким был Руи, фактически уже ставшего главным фаворитом короля всех времен и народов, ведь всего через несколько месяцев белокурый красавчик мог стать графом и, возможно, даже герцогом. Нет, Плексис отвел мальчика в Палату Лордов, где несколько его близких друзей и коллег по работе приняли участие в неофициальной сессии весёлого сквернословия, а также ели дорогие яства и пили марочные вина, отдыхая под огромным конференц-столом. Все как один, дворяне сердечно пригласили Руи присоединиться к ним, и он был очарован этими дружелюбными лордами, которые, должно быть, являлись решительным исключением из общего правила. Мальчик так сердечно воспринял гостеприимство, что вскоре уже лежал не под столом, а растянулся на нем, пьяный как свинья... ну, на самом деле как вакх, и Плексису пришлось вызывать носилки, чтобы доставить его обратно во дворец. Хотя на следующее утро он страдал от мучительного похмелья, блондин покорно извинился за свое неподобающее поведение, но был прощен еще до того, как закончил свои запинающиеся слова раскаяния, однако Плексис предупредил, что Его Величество был сильно недоволен чьим-то пьянством, кроме своего собственного.

На следующий день король вернулся в Уайтхолл.

 

Прибытие Его Величества вызвало определенную суету и суматоху среди прислуги дворца, но ничего слишком предосудительного для государя не требовалось: только мир, покой и тевтонский порядок в его резиденции и, как правило, он всё это получал - иначе могла пострадать чья-то тыльная часть. Руи, однако, был нетерпелив до такой степени, что расшумелся, найдя лорда Плексиса.

- Как долго мне ждать здесь, пока король не примет решение обо мне?! - вопил он. - Прошло три дня с тех пор, как он вернулся, и ни одного слова от него - даже вежливого, даже «Пошёл к чёрту»!

- Успокойтесь, маленький сорвиголова! Он знает, что вы здесь, видел вас и однажды был так близко, что мог бы погладить вашу тугую маленькую попку!

- Где это было?.. Когда?!

- Вчера днем он зашел ​​в Королевскую библиотеку, увидел, что вы поглощены книгой, поэтому и не побеспокоил вас.

- Может ли король побеспокоить мальчика из трущоб? Да, я запомню это. Я снова перечитывал «Сатирикон». Знаете, я люблю Гитона как никогда, но этот Аскилтос и его приятель не стоят и пердежа в бурю! Но я был немного удивлен, обнаружив сей непристойно-прекрасный том в библиотеке короля.

- Почему бы и нет? Он ведь любитель мальчиков, не так ли?

- Ну, это то, что вы должны доказать своими собственными глазами, прежде чем действительно в это поверите. Но, послушайте, милорд, смогу ли я пойти к Дикону сегодня вечером? Я давно уже с ним не виделся, и мой бедный член умирает... от атрофии или чего-то подобного!

- Такого не случится, - рассмеялся Плексис. - Просто наслаждайтесь заслуженным отдыхом. И да, вы можете пойти к своему другу сегодня вечером - я весьма уверен, что Его Величество захочет увидеть сияние вашего лица завтра утром. Наденьте что-нибудь небесно-голубое - этот цвет ​​дополняет ваши зеленые глаза.

- Вы дальтоник? Морская зелень со светло-голубым почти не контрастирует. Я надену платье сливового цвета, если вам все равно.
Мальчик на миг замолк, покраснел, и после некоторого колебания продолжил:
- Милорд, я... Я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали для меня, и я бы доказал вам, насколько я был бы благодарен, если бы у вас не было этой чертовой аллергии!

- Я очень вам обязан, юный Руи, и запомню ваше пожелание. Если я когда-нибудь избавлюсь от своего проклятого недуга, то буду ждать, что вы выполните свое обещание!

- Я выполню его, милорд, с величайшим удовольствием!

Руи было суждено ещё раз увидеться с Его Величеством до того, как он предстал перед ним. Мальчик снова обретался в библиотеке, разыскивая другие непристойные книги, когда услышал приближающиеся голоса, один из которых принадлежал королю. Было слишком поздно пытаться ретироваться через дверь, поэтому белокурый паренёк проскользнул за близвисевший огромный гобелен с изображением обнаженного купидона, дремлющего на мшистом газоне, с колчаном давно использованных стрел. Кроха-снайпер был самой привлекательной картиной румяной розовокожей невинности, но, черт возьми! его крошечный член с яичками были прикрыты, определённо, пуританским шарфом.

Мужчины вошли в комнату, спутником короля оказался герцог Бекингем, которого Руи уже несколько раз видел. Бекингем был стройным, темноволосым молодым человеком лет двадцати с оливковой кожей, обладавшим определенной холеной красотой, несмотря на слишком явные признаки разврата. Он был настойчивым, хотя, возможно, и не совсем неутомимым бабником [тут автор допускает большую вольность, ибо у графа Бекингема была неоспоримая репутация гея - он находился в гомосексуальной связи с королём до самой смерти последнего], и Руи показалось, что от него исходит слабый запах слегка протухшей рыбы [намёк на общение с женщинами], хотя, поскольку сегодня была пятница, отталкивающий запах, возможно, исходил из дворцовых кухонь - и мальчик напомнил себе, что сегодня вечером не стоит есть рыбу на ужин.

Хотя Руи говорили, что подслушивающие могут услышать мало доброго о себе, он с нетерпением ждал, какие интересные события собираются обсудить король и его придворный, - и, приготовившись слушать, уловил слова, которые можно привести в форме упрощенного сценического диалога.

Король: Садись, Бакки, насколько я помню, ты никогда не был склонен к формальностям.

Бакки: Только после вас, сир.

Король: Святые любят нас! Как мы вежливы! Ты, должно быть, очень сильно чего-то хочешь! Итак! Я сижу. Так чего же именно ты хочешь?

Бакки: Просто немного сведений.

Король: Сведения легко получить - если это не государственная тайна.

Бакки: Нет, нет. Я хотел бы узнать больше о том блондине, которого вы выбрали в свои фавориты.

Король: [хмурится] Ты намекаешь, что у меня нет права выбора?!

Бакки: [поспешно] Нет, нет! Но мне интересно, всё ли вы знаете об этом благовидном юноше?

Король: Да, я знаю, что он белокур и красив, но ему всего 12 славных лет. Он также является чрезвычайно талантливым мальчиком-актёром, лучшим из когда-либо представленных Джульетт Уилла Шекспира, и, хотя мальчик из трущоб, никогда не учился, но лорд Плексис сообщает мне, что он обладает поразительным запасом знаний о множестве сложных предметов.

Бакки: Но знаете ли вы, что этот юный молокосос с улиц имеет плохую моральную репутацию?

Король: [резко] А теперь просто попридержи своих лошадей, Бакки! Кто сказал тебе, что у парня плохая мораль?! Тут имеется противоречие в терминах!

Бакки: [неловко] Виконт Миллборо рассказал мне, что однажды подобрал этого ребенка на Лондонском мосту и отвел к себе домой.

Король: Отвел его к себе домой, зачем? Прочитать ему проповедь?!

Бакки: [покраснев] Хм... нет, для секса.

Король: [устало] Какого рода секса, болван? Почему ты так молчалив? Или надеешься убедить меня, что ты и этот распутник Миллборо выше всяких моральных упреков?!

Бакки: [запинаясь] Н-нет, сир... дело в том, что Миллборо опустился и поцеловал мальчика в его голый зад, но ему было отказано в дальнейшей близости.

Король: Очень мудрый паренёк, надеюсь, ему хорошо заплатили за то, что он даровал?

Бакки: [бормочет] Я не знаю, сир, но я бы предположил это.

Король: Бакки, ты меня разочаровываешь! Такой пресловутый бабник, как ты, выдвигает подобное обвинение против бедного беззащитного юноши, который, вероятно, продавал свое тело, чтобы не умереть от голода! Тебе должно быть стыдно за себя!

Бакки: Я прошу прощения, сир!

Король: Этот мальчик должен получить твои извинения, но он либо посмеется тебе в лицо, либо плюнет в него - ты заслуживаешь и того, и другого!

Бакки: [нерешительно] Ваше величество, есть еще один вопрос, который я... Мне кажется, стоит обратить ваше внимание - ходят слухи, что этот пострелёнок - мелкий воришка и мошенник.

Король: [нетерпеливо] Всегда ходят какие-нибудь слухи - даже обо мне! Мне нужны доказательства! У тебя они есть?

Бакки: Нет, сир, хотя я усердно искал.

Король: [с сарказмом] Я уверен, что ты это делал,- переворачивая каждый камень. Но почему тогда ты выдвигаешь эти необоснованные и вредные обвинения?!

Бакки: [растерянно] Я... э-э, хотел избавить вас от разочарования и печали из-за неуместного доверия и привязанности.

Король: Ты очень заботлив по отношению ко мне, хотя я вовсе не убежден в твоих благих намерениях. И впредь ты будешь сдерживать свой скандальный язык, или же мне придётся наказать тебя. Это «скрытая угроза», как говорят в театральных постановках, но я надеюсь, что выразился ясно?

Бакки: Очень ясно, Ваше Величество. Тем не менее, есть ещё кое-что, и я считаю это очень серьезным - вы должны об этом знать, чтобы защитить своего драгоценного мальчика-актёра.

Король: [резко] И что там самое серьезное «ещё кое-что»?

Бакки: граф Сомерсет передо мной и другими высказал серьезную угрозу благополучию мальчика и даже его жизни, если вы будете упорствовать в своём желании сделать его своим нынешним фаворитом.

Король: Ах, да, я не слишком удивлен, услышав подобное о Сомерсете, но успокойтесь, ибо граф и его жена уже некоторое время находятся под строгим наблюдением из-за их вероятного участия в трусливом отравлении сэра Томаса Мора. Когда все обстоятельства этого печального дела станут известны, они, скорее всего, отправятся в Звездную Палату [существовавший в 1487—1641 годах чрезвычайный суд при короле Англии].

Бакки: [вздрогнув] Я думал, что Звездная Палата занимается только предателями, цареубийцами и тому подобным.

Король: убийство Мора столь же отвратительно, потому что это подлое преступление против всей Англии! А теперь, если это все, что ты имел мне сказать, то я разрешаю тебе удалиться, Ох, и ещё, Бакки... если ты когда-нибудь будешь отчаянно нуждаться в помощи, сообщи мне, и я помогу, если смогу.

Бакки: Я очень ценю это, Ваше Величество, но я с осторожностью считаю, что ныне сам могу справиться благодаря вашей прежней щедрости. Я прощаюсь. [Бекингем уходит]

Король: [Размышляя вслух] Ах, да, Бакки - достаточно сносный молодой человек, если брать его в целом, хотя, к сожалению, хотя он печально заблуждается и слишком склонен гоняться за юбками, даже если они окружают симпатичную девушку. Прискорбной траты лучших лет юности я избежал, ибо моя мать с самого детства впитала в меня неприязнь к женщинам; невольно она оказала мне добрую услугу, хотя очень бы огорчилась, если бы поняла это! Увы, к работе, к работе! Переизбыток праздности ждет меня в могиле! [Король уходит]

Руи: [выходит из-за гобелена, также громко размышляя] Вот чёрт! Я рад, что они не обнаружили меня, иначе мне пришлось бы объясняться с ними, что вызвало бы неловкость – хотя, без сомнения, Купидона это позабавило бы! Слава Богу, я ещё не почувствовал ни одной из его чертовых стрел, но, конечно, когда так сильно влюблен в себя, как я, жалкие стрелы этого маленького дурачка не оказывают на особого воздействия. Думаю, что слегка ошибался насчет короля. Он невзрачен, но, полагаю, довольно хорош, как мужчина, с ним интересно общаться, и, поскольку он король, богат и могущественен, я даже не возражаю, если ему захочется покувыркаться со мной на простынях - если он со-бла-го-волит поиграть с моим передом или полизать мой зад - но касательно тяжелого секса, желания потрахать меня – тут я думаю, определенное нет! Нет! У меня сейчас третья девственная вишенка, и, если и эта сломается, я никогда не выращу еще одну! Тем не менее, теперь, когда я задумываюсь об этом - если у каких-то кошек девять жизней, то я определенно заслуживаю девять вишенок, по крайней мере! Но мне не нужно беспокоиться о короле ещё три долгих года, а я всё равно не задержусь здесь настолько. Интересно, что же будет на ужин? Я ужасно голоден - но только не рыбу, если она есть сегодня в меню! [Руи уходит]

Монолог нашего героя, описанный выше, похоже, демонстрирует, что Руи около тринадцати календарных лет, но, по существу, на самом деле он всего лишь слишком юный маленький шалопай!

На следующий день, в субботу, на рассвете разразился гром - восторженные пушечные залпы мальчишеского пердежа, но они не имели запаха подобно нежным зефирам июня и даже не были никем услышаны, кроме одной робкой служанки, проходившей мимо и упавшей замертво, потому что она решила, что весь ад вырвался на свободу и направляется в ее сторону! Впрочем, если уж говорить правду, то белобрысый пернул не от острой нужды, а из чисто спортивного интереса, ибо ему нравилось воображать, что он стреляет из личного мушкета во всех своих врагов, и в первую очередь в Кита Марло - но его пришлось бы выкопать, чтобы застрелить, а это уже слишком.  Но в маленьком списке Руи были и другие враги - в его собственном маленьком списке - и их никогда не хватятся, нет, их никогда не хватятся! Но, хватит фантазий, а теперь о главном, – что же на завтрак?! Он пошел узнавать, и так как это были его любимые блины и суссекские сосиски, то он съел два завтрака, таким образом подготовив себя ко всем возможным случайностям, хорошим или плохим.

Кряхтя от поросячей переполненности желудка, Руи вернулся в свои комнаты, умылся (он мылся прошлой ночью), причесал свои мидасовы локоны, надел костюм сливового цвета и едва успел сесть в ожидании, когда в его дверь постучал лакей с вызовом к королю.

Этот лакей оказался почти полной противоположностью головорезу-наёмнику Сомерсета, потому что был средних лет, седовлас и обладал добродушным отцовским выражением на лице, которое, однако, могло быть весьма обманчивым, ибо некоторым подонкам, выглядящим по-отцовски, хотелось стать только постельными папами для каждого симпатичного мальчика, с которым они сталкивались. Подозрения белокурого паренька вскоре исчезли, поскольку мужчина сразу же пылко заговорил о своей прекрасной юной дочери, которой только что исполнились освежающе милые Шестнадцать лет - но циничный Руи был готов поспорить на фунт, что, когда у его дочурки начнутся месячные, они и на одну десятую не будут такими сладкими, как она! Самочкам приходится тяжко, без сомнения! Но ведь в качестве компенсации 90% взрослых мужчин без ума от девушек! Мальчик никак не мог этого понять - и чувствовал себя обделенным.

Они прошли по нескольким широким коридорам, в которых Руи никогда раньше не бывал, и вошли в небольшую прихожую.
- Устраивайтесь поудобнее, - сказал мужчина, - и вскоре за вами выйдут. Хорошего вам дня, юный сэр, желаю вам удачи.

- И тебе того же, - автоматически сказал мальчик, когда мужчина ушел.
С какой стати ему желать мне удачи? Неужели я направляюсь в логово льва? Ну что ж, пожалуй, для разнообразия я сыграю «Даниэля» [Даниил был спасен от львов в их логове Богом Израиля «потому что был признан безупречным перед ним»] – хотя гораздо интереснее воткнуть шип в лапу льва, чем вытаскивать его!

Он начал было задремывать, когда открылась внутренняя дверь, и появилась голова никого иного, как государственного министра, самого лорда Бёрли.
- Вы мастер Руи, мальчик-актёр? - резко спросила голова.

- Наверное, - зевнул белокурый паренёк. - Здесь больше никого нет!

- Зайдите.

Руи вошёл в комнату побольше, в которой доминировал гигантский письменный стол, заваленный множеством пергаментов, чернильниц, гусиных перьев, ручек, внушительных документов, свисающих белыми лентами с красными сургучными печатями, шляпой с плюмажем, бархатными перчатками и охотничьим хлыстом, изрядно потрепанным. Мальчику было приказано подождать у стола, пока министр подошел к королю, сидевшем на расстоянии тридцати футов в своем обычном кресле, похожем на пещеру, и рядом с ним, по обыкновению, располагался табурет с бутылками, чашами и кубками.

- Спасибо, Бёрли, это все, - произнёс Его Величество. - Сейчас отдохни - ты выглядишь очень усталым.
После того как министр вышел, король повернулся к мальчику.
- Ах, юный Руи, милый мальчик-актёр, наконец-то мы одни!

«Весьма похоже на прелюдию к сцене обольщения, – мрачно подумал белокурый мальчик, - но вряд ли со старомодными моральными принципами!»
- О, я не против аудиенции, Ваше Величество, особенно если за неё платят.

- У меня тоже мало сомнений, что вскоре я заплачу, - от души рассмеялся король. - Плачь и плати - это самый быстрый путь к сердцу любого парня.

- Почему-то, Ваше Величество, я не считаю вас гусаком, откладывающим золотые яйца! Во-первых, у вас нет перьев.

- У меня есть перья на шляпе.

- Это плюмаж, а не перо, и ни один гусь его не узнает.

- Действительно, очень поучительно! Ты не мог бы присесть? У тебя есть мое разрешение.

- Не сейчас, спасибо. Когда я сижу, у меня болят ноги, но они постоянно противоречат друг другу, и заводят меня туда, куда не следует.

Король громко расхохотался.
- У тебя тонкие обороты речи, маленький мальчик-актёр. Этому тебя научил мессир Шекспир?

- Умоляю, не вините его! Когда-то я спал - правда мало - с учеником адвоката, и кое-что от него передалось мне. Впрочем, в остальном он был вполне удовлетворителен.

- Ну, если ты не будешь сидеть, встань прямо передо мной, если хочешь. Я хотел бы осмотреть тебя более подробно, но я ужасно близорук.

Неслышно вздохнув, Руи встал так, как ему велели, чувствуя себя рабом на аукционе. Король принялся пристально рассматривать его, словно кусок сомнительной говядины, висящий на Рыночной площади, и шумно обхаживаемый невоспитанными лошадиными мухами.
- Боже мой, это правда! - воскликнул Его Величество. - Как сказал бы мессир Марло (тут Руи не совсем почтительно поморщился): твоя красота заслоняет солнце и затмевает луну!

Белокурый мальчик молчаливо согласился - комплименты всегда приветствуются. Его Величество громко шмыгнул носом, словно почуял какую-то застенчивую лань на охоте.
- Моисей на горе! - закончил он. - Прекраснейший мальчик-актёр, ты заставляешь благоухать воздух восторгом! Какой цветочной арабской эссенцией ты пользуешься? Я куплю бочку с ней!

- Единственный аромат, который я ношу, - это мой собственный природный аромат тела, - самодовольно произнёс мальчик.

- Правда?! - удивился король. - Ну, мой нос придерживается того же мнения, и он еще никогда мне не лгал. Но, прости, мой юный друг, я забыл о приличиях! Не хочешь ли немного вина? У меня есть портвейн, мадера, бургундское, канарское, рейнское и ещё чёрт знает какое - на бутылках нет этикеток.
Он поднял полупустой бокал со слегка красноватой жидкостью.
- От всей души рекомендую канарское, которое должно быть светло-янтарного оттенка, но туда был добавлен тёмный виноград, чтобы придать ему смелости - оно ​​будет ласкать твой вкус и приятно кружить твою голову.

- Тогда, пожалуй, я выберу канарское, - решил белокурый паренёк. - У вас есть кубок побольше?

- Конечно! - Его величество выбрал один из беспорядка на табурете, наполнил его до краев, передал мальчику и поднял свой.
- За твоё здоровье, во веки веков и после этого!

- И вам того же, - ответил Руи, сильно отхлёбывая - и почти сразу почувствовал, как пьянящий продукт с винокурен скачет внутри него от горла до пальцев ног и обратно к его мошонке, впрочем, последнее просто показалось.
«Очень вкусная выпивка, - подумал мальчик, - хотя, когда её слишком много, то она способна расколоть черепушку, как яичную скорлупу!»

- Просвети меня, - произнёс Его Величество, по-совиному вытирая рот тыльной стороной свободной руки, - где зарождается сексуальная фантазия, в сердце, или в голове?

- Сначала в глазу, а затем в клювике [эвфемизм пениса], хотя часто это происходит почти одновременно, - авторитетно сообщил Руи.

- Хм, именно так, - пробормотал король, несколько шокированный такой откровенностью. - И тем не менее, этакое восхитительное благо со мной случается очень редко, хотя я питаюсь стимулирующей пищей - устрицами, постным мясом и подобной либидозной пищей.

- Ммм! - задумался мальчик, теребя подбородок на манер всезнающих лекарей. - Тогда вполне может быть, что до сих пор объектам вашей привязанности не хватало сексуальности, чтобы пробудить вашу животную часть повернуться к любовному наклону.

Долгое время Его Величество казался совершенно сбитым с толку, затем он широко улыбался, как кот, нашедший ключи от маслобойни.
- О, мой дорогой мальчик, почему-то эта ужасная мысль никогда не приходила мне в голову, и я немедленно обдумаю ее! Извини меня, но я ослаблю свой камзол – он вдруг стал невероятно тугим!

Белокурый мальчик пристально уставился на его одежду.
- Ваш камзол с подкладкой, Ваше Величество?

- Увы, подкладка на подкладке, как и в моих штанах, ибо я каждодневно хожу в страхе быть убитым жестоким ножом - предчувствие, унаследованное от моей матери, видевшей, как её лютниста закололи насмерть у её ног, и его хлещущая кровь запятнала подол её юбки!

- А что случилось с лютней?

Король ошеломленно уставился на мальчика.
- Я… я не знаю, хотя предполагаю, что она была унаследована с его бедной душой. А что? Это важно?

- Нет, мне просто стало любопытно, вот и все. А что касается поножовщины – у меня есть в этом личный опыт.

- Дитя мое, ты меня пугаешь! Тебя ранили?!

- Нет, слава-Богу! Это я нанес удар ножом!

- Храни нас Бог! Смертельный?!

Руи решил, что здесь лучше действовать очень осторожно, с некоторой долей лжи, добавленной ради хорошей меры.
- Я нанес лишь ничтожную рану, потому что моя цель была так же плоха, как и мои намерения.

- Хвала господу! – с жаром пробормотал монарх. - Мне не хотелось бы думать о тебе как об убийце!

- Убийца! - повторил мальчик с притворным негодованием. - Иначе меня постигла бы участь похуже смерти!

- Все было именно так, да?! - испуганно пробормотал король, съёживаясь в своем кресле.

- Так и было, - презрительно произнёс Руи, - только ещё хуже! Где этот подонок вырос - в женском монастыре?!

- Что ж, я безмерно рад, что ты не пострадал, хотя, должно быть, это был ужасный опыт для тебя!

- О, всё было не так уж плохо - довольно возбуждающе на самом деле, потому что я дважды подрочил сразу после случившегося. Такая реакция, я полагаю.

- Знаешь, ты очень необычный мальчик, - выдохнул король в удивлении и восхищении. - Я ещё никогда не встречал такого юнца, как ты!

- Так и есть - я единственный в своем роде. Давайте, выпьем ещё, если вы по-прежнему угощаете?

- Ну конечно же! Как неосмотрительно с моей стороны!
Его Величество неуклюже наполнил их кубки, протянув бОльший Мастеру Раздувшейся гордости.
На этот раз Руи пил медленно, смакуя мягкий вкус.

Король поставил свой кубок, подавив икоту.
- Теперь, мой милый актёр, я бы хотел, чтобы ты оказал мне услугу.

«Если он думает, что я буду сосать его член, то его ждет жестокое разочарование», - подумал белокурый мальчик.
- Вы хотите, чтобы я что-нибудь прочёл вам, Ваше Величество? - простодушно спросил он.

- Нет, нет, и тебе больше не нужно называть меня «Ваше Величество», дитя мое. Замени на «сир», так как я, увы, достаточно взрослый, чтобы дважды стать твоим отцом. И когда мы будем наедине, ты сможешь называть меня Джейми. Тебе бы это понравилось?

Вот это самая большая хрень! Боже, дай мне сил!
- Да, и в самом дел, сир! Очень любезно с вашей стороны!

- Я тоже так думаю, - самодовольно произнёс король. А теперь мне бы очень хотелось, чтобы ты снял с себя одежду.

Мальчик моргнул.
- Всю мою одежду?

- Всю, до последней вещички!

- Вам не понравился мой костюм? Он же почти новый!

- Он очарователен, но...

- Мне кажется, что оттенок плюмажа мне подходит, или вам не нравится этот цвет?

- Он очарователен, но я хочу увидеть твой природный оттенок!

- О, он не окрашен, слава Богу! Это что-то вроде розовато-белого или, возможно, скорее беловато-розового...

- Милое дитя, к сожалению, ты решил сыграть в дразнящего озорника!

- Я никогда не играл его на сцене, - сказал Руи, - но часто задавался вопросом, как выглядит его член! Держу пари, что он был длинным и хлестким...

- И ты также безжалостно дразнишь меня – это хорошо, или плохо?!

- Я знаю - это весело! Вам не нравится, когда вас дразнят?

- В подходящем времени и месте - чего нет сейчас!

- Ваше желание - приказ для меня! Больше не дразнить, раздеваться! Во всяком случае, здесь немного душновато. О, я полагаю, вам хочется снять с меня бельё? Оно заключает в себе мои самые соблазнительные части, приходящие и уходящие.

- Да! - пробормотал Его Величество сдавленным голосом.

- Я повинуюсь, о великий султан Запада! Одна голая задница подходит для двух качков моего верного члена!

Руи считал поддразнивание особой привилегией одних только мальчиков, и проделывал это довольно часто, особенно со слишком ранимыми любовниками, беспомощными перед его чарами. Король еще не успел полностью очароваться, но белокурый паренёк был уверен, что тот вовремя опомнится, потому что он никогда не доводил свою добычу до крайностей, если только его не внезапно захлёстывала неистовая и мазохистская цель. Поэтому мальчик быстро и аккуратно разделся, без излишних застенчивости и кокетства, которые презирал как сомнительные девичьи привилегии, хотя свободно и эффективно пользовался ими в своей роли Джульетты. Ему все еще не терпелось «сделать» леди Макбет, и, если такая возможность когда-нибудь представится, эта кровожадная пизда безошибочно узнает, что её поимел известный юный трагик РУИ! И, если женщины таковы, каковы они есть, может быть, ей подобное понравится, и она будет молить о большем!

Полностью разоблачившись перед своим поклонником, Руи представил себя, широко расставив ноги.
- Сир, я такой же au naturel [естественный, фр.], как Адам под фиговым листком! Вам нравится вид спереди моего corpus deliciosus [нежного тела, лат.]?

- Твою фигуру создал сам Фидий! - пробормотал Его Величество, глядя во все глаза.

- Это древний каменотёс?! Нет! Категорически нет! Только художник! Вот кто может деликатно, точно оценить черты моей красоты!

- Ты не слишком высокого мнения о себе, не так ли? - улыбнулся монарх.

- Это Божья истина! - произнёс белокурый паренёк с невозмутимым лицом. - Я редко ставлю себе в заслугу то, что причитается мне по праву, но ведь, как вы понимаете, я скромен до крайности!

- А как тебе показался Рубенс? - спросил король. - Мне говорили, что он сносно размазывает краски по холсту.

Какое-то мгновение мальчик не мог вымолвить ни слова от возмущения.
- Вы шутите, сир?! Рубенса и его стадо бегемотоподобных задниц следует привлечь за преступления против эстетики!

- Поразмыслив, я соглашусь – но мы отклоняемся от главной темы, которая заключается в том - кто или что сформировал твоё совершенное тело, в котором каждая конечность и часть так изящно, плавно перетекает в другую, что ты становишься одной целостной, самодостаточной возвышенной сущностью!

Белокурый мальчик прижал руки к груди, его смиренные глаза обратились к небу.
- Бог создал меня, - благочестиво произнес он. - Но я сам могу поковыряться в своём носу!

- Он сделал возможным твое рождение – но не мое! Нет, я думаю, что какая-то искусная и дьявольская рука и глаз изобрели твою божественную форму!

- К черту ваших дьяволов! Нет, сир, все до абсурда просто. Я сложен, как я сам, я высок, как мой рост, широк, как моя ширина, легок, как мой вес, и сексуален, как мои интимные места – и все это было создано, изобретено, вылеплено, сформировано и сложилось только по чистой случайности!
Мальчик обезоруживающе улыбнулся.
- Я научил вас чему-нибудь, королевский ученик?

- Ты преподал мне, что из тебя может получиться очаровательный педагог! Что же касается остального, то мне придется обратиться к другому мнению.

- Это мудро. Всегда сомневайтесь, как Фома, когда Иисус велел проститутке идти и больше не грешить - потому что по опыту Фома знал, что шлюшка снова окажется на спине ещё до того, как стихнет эхо от нереалистичных слов Христа! Теперь перейдем к менее грязной и более интересной теме - маленькому Мне! Вы до сих пор не сказали мне о своей реакции первого взгляда на меня в подавляющем целом!

- Как ты, без сомнения, и ожидал, моя реакция была и остается ошеломлённым ослеплением - настолько, что теперь я желаю, чтобы твои наиболее заметные черты были бы исследованы подробнее. Начнём с твоих сосков.

- Да ведь они сами по себе достаточно полезны - крошечные нежные розовые точки в их янтарном окружении, и поскольку они не являются выменем - как у коров и слишком многих женщин - они не могут давать молоко, но их осторожное настойчивое побуждение обычно производит каплю или две самого редкого кристально чистого нектара. Вторичные эрогенные зоны, они самопроизвольно эрегируются под воздействием холода или слегка расчесываются шелком или подобным чувственным материалом. Соски обожают, чтобы их сосали и передают сигнал удовольствия сосущему. Не хотите ли пососать их, сир? Бесплатно.

- Я отложу подобное блаженство на потом.

- Как пожелаете. Ещё имеется пупок, который является пупом меня, потому что это не пуговица, а крошечная драгоценная впадина, подобная чаше с драгоценными камнями, которую крестоносцы искали на Святой Земле. Некоторые изъявляют ярко выраженный восторг, наполняя мои розовый напёрсток игристым вином или... канарским. Не хотите ли вы испить из чаши моего живота, сир? Без какой-либо платы.

- И этот экстаз я также отложу на потом.

- Пусть будет так. Теперь я обернусь и приглашаю обратить ваше любезное внимание на мою задницу - розовую, тугую, упругую, вожделенную и гладко-атласную подобно соблазнительному языку сатаны. За потно сжатыми ягодицами обитает мой анус, напоминающий туго свернутый розовый бутон, пахнущей сладостью, но войти в него так же трудно, как попасть во Врата Рая. Мое анальное колечко крепче, чем кулак скряги, сжимающий монетку, но оно удивительно эластично и может - хотя и неохотно - принять почти любого нежного любящего парня, размеры полового члена которого вполне разумны. Однако! Моё Святилище до сих пор не принимало ни одного захватчика, кроме маленького полового пальца, хорошо смазанного, массирующего - что весьма хорошо для предстательной железы, по крайней мере, так мне сказали. О, я забыл упомянуть, что однажды смущенная колибри сунула в меня свой клювик в поисках более сладкого мёда. И она нашла его (в этот момент мальчик сунул руку за спину, снова скрестив пальцы. В ​​последнее время подобное вошло у него в привычку).

- Я почти очарован и околдован твоим описанием и демонстрацией твоей задницы, но правильно ли я понял - твоя анальная девственность цела?!

- Я намекнул, и вы можете мне поверить, что моя вишенка - или попкин фрукт - действительно совершенна цела, не изуродована, не повреждена, не тронута с тех пор, как меня тащили, брыкающегося и кричащего, из чрева матери. Сумка кенгуру оказалась бы поудобнее, но я был не в том положении, чтобы выбирать.

- Девственный мальчик-актёр! - изумился король. - Я и не думал, что такое возможно!

- О, я не совсем virgo intacto [девственник], сир, - произнёс белокурый паренёк с частичной искренностью, хотя он уже солгал.

- В таком случае пуритане будут безмерно восхищаться тобой и, без сомнения, попросят тебя стать одним из них.

- Я ненавижу пуритан! - дико прорычал Руи. - Один из них застал меня врасплох и сделал мне гадость. Если я когда-нибудь поймаю его, то заставлю пожалеть, что он не в аду, где б не было так жарко!

- Бедный мой мальчик! Чем же он обидел тебя?

- О, сир, я стесняюсь рассказывать, – это слишком стыдное!

- Ну, если ты скажешь мне его имя или опишешь его, я постараюсь найти его для тебя. У меня есть секретные агенты по всей Англии и на континенте.

- Спасибо, сир, но нет. Это очень личный вопрос, и моя честь требует, чтобы я нашел его сам. Я искал по всему Лондону, но не нашел ни пряди, ни его волоска, так что, боюсь, он сбежал в отдаленные края за пределы вашей досягаемости. Но я уверен, что однажды увижу его, а потом придет расплата!

- Надеюсь, что так и случится, но будь осторожен – эти, казалось бы, кроткие и смиренные псалмопевцы могут сильно кусаться.

- Я это очень хорошо знаю, сир, и вы тоже это почувствуете - или ваш сын.

- Генри?! Боже упаси! Он - гордость и радость его матери - и моя собственная.

- Нет, сир, ваш младший сын, Чарльз. [будущий Карл I, 1600-1649, король Англии и Шотландии с 1625 года]

В этот момент раздался громкий стук в дверь.
- Кто там, - раздраженно крикнул король. - Я отдал строгий приказ не беспокоить!

- Простите, Ваше Величество, но здесь майор Деверо, он прибыл, чтобы сообщить о серьезных беспорядках в городе.

- Хорошо, я буду через минуту.
Он повернулся к Руи.
- Мой мальчик, возьми свою одежду и топай вон в тот шкаф. Подождёшь там, пока майор не уйдёт – он не пробудет здесь долго.

- Я прошу прощения за прерывание нашего... э-э… анатомические исследования, сир, - озорно улыбнулся белокурый мальчик.

- А я тем более - разочаровывающий анти-климакс - но мы возобновим это исследование в самое ближайшее время. Быстро прячься, или майор подумает, что у меня содомские замыслы к твоему девичьему телу!

В шкафу Руи оделся и уселся ждать.
«Теперь я собираюсь подслушать еще разок, и, несомненно, надеюсь, что услышу нечто столь же скандальное, как и раньше, хотя и не такого личного характера! Боже мой! Уайтхолл быстро разрушает мою мораль или то, что от неё осталось! Что касается моей невинности - слава Богу, я никогда не имел этой излишней помехи».
Затем мальчик вспомнил, что лорд Плексис однажды указал ему на майора Деверо как на горячего любителя мальчиков - хотя, в отличие от Плексиса, майор мог, так сказать, реализовать свои желания в позитивные действия. Кроме того, он командовал королевской гвардией, недавно увеличенной до размеров небольшой армии. Белокурый паренёк вспомнил, что майор был высоким мускулистым мужчиной лет тридцати пяти, с грозной саблей на боку и кинжалом и пистолетом, заткнутыми за пояс его камзола. Пистолет был немецкого происхождения, двуствольный, длиной более фута, он так грозно выглядел, что только один его устрашающий вид заставил бы остановиться даже самого смелого преступника. Помимо его сексуальных пристрастий, ничто в майоре не заинтересовало Руи, потому что военный выглядел слишком строгим и агрессивно воинственным - как и атмосфера воздух вокруг него – но, возможно, подобное требовала его должность. Светловолосый мальчик лениво прикидывал, чем Деверо занимается с мальчиками в постели. Обучает ли он парней «Руководству по коротким рукам» [Short-Arms, англ. - эфемизм полового члена] или тому, как ухаживать за своим «ружьем» между бедрами, чтобы наилучшим образом использовать его во всех видах секса? Кроме того, что естественно, этот командир мог бы с любовью инструктировать мальчишек, как самым эффективным способом направлять свое оружие, чтобы каждый раз попадать в яблочко - при дрочке, или мочой в рот какого-нибудь обожающего любовника, или на табуретку рядом, или на какое-нибудь счастливое дерево или куст.
- Вот дерьмо! - пробормотал мальчик почти вслух, - я должен прекратить эти жаром пышущие мысли, или у меня случится непроизвольное испускание, а я ведь обещал сохранить всё для Дикона!

Поскольку дверца шкафа была удобно приоткрыта, Руи мог легко слышать всё - и поскольку он не мог видеть ни короля, ни командующего гвардией, то снова решил преобразовать их словесный обмен в форму сценического диалога.

Майор: эти религиозные фанатики кажутся почти сумасшедшими, даже берсерками [воины из древнегерманской и древнескандинавской мифологии, отличающиеся неистовостью в сражениях], Ваше Величество! Когда я прибыл на место происшествия, они взламывали топорами, тесаками и даже грубыми косами главные двери театра «Лебедь».

Король: на этот раз никаких плакатов, пикетов и мирных демонстраций?

Майор: совсем. Наконец-то они раскрыли свою истинную сущность, и на каждом лице, которое я видел, был свирепый, оскаленный взгляд дикарей, склонных к смерти и разрушению.

Король: как ты думаешь, если бы они столкнулись с какими-нибудь актёрами в «Лебеде», случилось бы насилие?!

Майор: я уверен в этом, Ваше Величество, потому что можно было ощутить это безжалостное настроение в толпе. Отряд гвардии, который был у меня, быстро разогнал их, полностью изгнав их из района Бэнксайд, но я убежден, что они планируют новые нападения - возможно, под покровом темноты. Мои люди продолжают присматривать за ними, но это лишь временное затишье.

Король: я всё понял. Выгони всех пуритан из Лондона, только не толпой. Разбей их сборище, разгони по всей округе. Достаточно ли у тебя сил для этого?

Майор: да, Ваше Величество, это легко сделать с помощью ещё одного отряда гвардейцев, который у меня в запасе.

Король: отлично. И если кто-либо окажет серьезное сопротивление, засади их... какое самое удобное место для безопасного содержания под стражей?

Майор: тюрьма в Киллингворте.

Король: да, посадите их туда на хлеб и воду на пару недель, чтобы остыли. Кто-нибудь из ваших охранников получил ранения?

Майор: некоторые получили незначительные порезы, ушибы и тому подобное - ничего серьезного. Но я должен подчеркнуть, Ваше Величество, что требуются гораздо более жесткие меры, чтобы усмирить этих мятежников раз и навсегда.

Король: я склонен согласиться - но как? Что ты предлагаешь?

Майор: я отправил бы их - как можно больше число - в американские колонии - например, в Вирджинию, где крайне требуются новые поселенцы, дабы помочь отвоевать эту территорию у дикой природы.

Король: и чтобы они сражались там с дикими краснокожими индейцами, как я понимаю?!

Майор: Пуритане стремятся сразиться с нами, так что пусть они сражаются с индейцами – это гораздо более достойная цель. Кроме того, сейчас там очень мало диких краснокожих, потому что большая их часть сбежала дальше на запад. Оставшиеся же не воинственны, и даже помогают поселенцам в их трудах.

Король: да, подобное проливает свет на этот вопрос по-другому, но в настоящее время основным препятствием для твоего предложения является отсутствие транспорта. Большинство моих судов находятся в открытом море, везя ценные грузы в отдаленные места. Торговля прежде всего, поскольку Англия - маленький остров, сильно зависящий от свободного обмена товарами.

Майор: если бы в наличии имелась хотя бы пара судов, это значительно ослабило бы нынешнюю напряженность.

Король: я согласен. В Портсмуте, возможно, имеется два, возможно, три судна без груза, и они должны быть незамедлительно пущены в ход - разумеется, при условии одобрения Тайным советом, который собирается сегодня вечером. Это неизбежное зло, увы!

Майор: вы предвидите какие-то трудности там, Ваше Величество?

Король: я ничего не предвижу - но если бы я знал, в какую сторону повернётся Совет, я мог бы достичь гораздо большего на благо Королевства. Я не вижу необходимости консультироваться с Парламентом по этому вопросу, и мы просто продолжим делать так, как предложил ты, пока всё не станет свершившимся фактом. Парламент сейчас даже не заседает, но, когда я его созову, несомненно, возникнет какой-то шум, но эти чёртовы политики почти всегда действуют подобным образом. Я думаю, что им нравится звучание их собственных крикливых голосов в бесполезных дебатах, спорах и распрях. Есть ли что-нибудь еще, что ты хотел довести до моего сведения?

Майор: ничего, что приходит на ум. Я возвращаюсь в неспокойный район, чтобы выгнать пуритан, которых смогу найти, за пределы города, согласно вашему распоряжению.

Король: у тебя хорошо получается, продолжай в том же духе, я уверен в тебе и хвалю тебя. Начиная с этого месяца, твоё вознаграждение будет значительно увеличено.

Майор: я благодарю вас, Ваше Величество, и желаю вам хорошего дня.

Король: и тебе того же, майор Деверо, береги себя.

[Майор уходит. Выход Руи]

- Ах, мой милый мальчик-актёр, выходи из шкафа! Надеюсь, твоё пребывание там не оказалось слишком долгим?
Король нежно улыбнулся.

- Нет, - сказал Руи, - меня развлек ваш разговор с майором.

- И ты одобрил наше решение в отношении этих непослушных религиозных деятелей?

- Так и есть, но это лишь капля в море. Вы вполне можете отправить несколько кораблей с ними в колонии, но это будет лишь их десятая часть, в лучшем случае.

- Почему так?

- Потому что они не глупы. Вначале они узнают о ваших намерениях и разбегутся подобно крысам, по своим норам и убежищам.

- Ну, по крайней мере, это будет началом. Мы продолжим наши занятия au naturel как можно скорее, а сейчас я должен расстаться с твоим очаровательным обществом, хотя мы увидимся раньше, чем ты ожидаешь. Дай мне свою руку.

Белокурый мальчик колебался.
- В шкафу было очень пыльно, сир.

- Не важно.
Король взял Руи за руку и поцеловал его ладонь и кончики пальцев.
- До встречи, юный Руи, я люблю тебя и гордо признаюсь в этом. Да благословит тебя Господь!

- Я очень рад, Ваше Величество. До нашей новой встречи!

Белокурый мальчик удалился в теплом сиянии самодовольства - и с набухающим стояком. Его грязную руку поцеловал не кто иной, как король, сказавший ему, что любит его, – это была высшая точка в жизни Руи. Добрая королева Бесс протягивала ему руку для поцелуя, и он тогда её мнимо поцеловал - но она не являлась любительницей мальчиков, хотя на удивление была умна в других вопросах. Тем не менее, думал мальчик, я не должен слишком уж гордиться тем, что простой король Англии целует мне руку, ибо - и это бесспорно - Антиной был целиком и с ног до головы исцелован императором Западного мира Адрианом, который приказал изваять тысячу его статуй и сделал из мальчика Бога со своей собственной религией и храмами поклонения. Подумай об этом! Это ошеломляет даже мое собственное безудержное воображение, и у меня глаза становятся зеленее от ревнивой зависти. Если бы Антиной был моим конкурентом, то мне, наверное, пришлось бы его поколотить, а потом вышвырнуть вон, чтобы сохранить своё верховное положение Первого Мальчика Земли!

Мальчику понравился Его Величество, хотя, с первого взгляда, он не счёл его поражающим воображение, хотя король мог стать потенциальным Дедом Морозом в смысле дарения подарков. К сожалению, Руи не получил даже самого дешевого подарка, хотя был уверен, что они в изобилии последуют позже. Между тем у него была прекрасная одежда, правда, слегка подержанная, роскошная квартира и достаточно вкусная еда с напитками. Он надеялся, что король и майор Деверо вытеснят этих противных и надоедливых Круглоголовых [Roundheads, англ. - прозвище пуритан], и молился, чтобы корабли с ними утонули где-то посреди Атлантики, а их самих поглотили бы акулы - хотя желудок любой по-настоящему привередливой акулы наверняка получил бы острое несварение от такой дрянной пищи. Что же касается его пуританина-обидчика, то когда тот попадёт в его мстительные руки, он не просто убьет его, потому что простая смерть оказалась бы слишком лёгкой для подобного насильника мальчиков! Нет, он отрежет ему яйца одним махом своего острого как бритва кинжала, зажарит их и по очереди съест - с щепоткой соли - со смаком причмокивая губами, ибо месье Бутагон или кто-то ещё говорили ему, что жареные человеческие яички даже вкуснее каштанов, к тому же у них имеется дополнительное преимущество - отсутствие надоедливой скорлупы, которую можно расколоть!

Остановившись на этом восхитительном блюде, Руи вспомнил, что настал полдень и сейчас время ланча, поэтому мальчик отправился в столовую, где оказался единственным посетителем, будучи единственным дворцовым пажом в настоящее время и в обозримом будущем, если ему повезет. Несколько дней назад он проверил всех лакеев, но ни один из них не оказался моложе 25 лет, следовательно, они все были непригодны для возможных сексуальных утех. Затем в поле его зрения попали маленькие поварята, мальчишки-вертельщики вертелов, помощники кладовщиков и подмастерья садовников - и хотя все они без исключения были привлекательно очень юны, они оказывались либо удручающе просты, либо совершенно уродливы, хотя уродство, покрывающее гладкую и изящную костную структуру, иногда могло быть необычайно соблазнительным.

Белокурый мальчик заказал себе на обед телячью печенку средней прожарки и хорошо прожаренный бекон с булочками из отрубей, и пока он ел, его снова повело по переулкам памяти к одному довольно необычному и полезному опыту, который он получил, будучи нищим уличным пострелёнком. Он и несколько его друзей из трущоб стырили свежую целую говяжью печень у близорукого мясника, утащили ее в свою грубую обитель в сгоревшем доме, сделали крошечную прорезь в гладком, блестящем, кровавом, трепещущем органе и приступили к траханию этих потрохов – по три раза каждый примерно за час с четвертью, хотя за временем никто строго не следил!  Руи предполагал, что подобное было ужасным скотством, но скотство было простым словом, которое ничего не значило. Двое из соучастников объявили, что это лучшая жопа, которую они когда-либо имели, но белокурый паренёк знал гораздо лучше, узнав не так давно - трахание печени - нечто совсем иное, совсем, хотя тогда было здорово, потому что ничего лучшего не предлагалось. Когда мальчики отмылись от крови с печени, они поджарили изнасилованное мясо и с жадностью съели его с двумя несвежими пшеничными хлебцами, подаренными женой добросердечного пекаря. В действительность, редко кому выпадает возможность съесть с ненасытным аппетитом то, что он только что трахнул, и все мальчишки поклялись повторить подобное при первой же возможности.

Вернувшись в свои апартаменты, Руи яростно поцарапал свои натянувшиеся бриджи - его мягкая косточка превратилась в полноценную эрекцию, что несколько смущало. Что делать?! Он мог принять холодную ванну, но это было бы не слишком эффективно. Он мог прибегнуть к весьма эффективному способу - дрочке - но это выглядело слишком одиноким и неудовлетворительным решением. Кроме того, его высокие моральные принципы были против мастурбации, ха-ха, хи-хи! В конце концов, он наполнил свой умывальник почти до краев холодной водой из кувшина, приспустил штаны и полностью погрузил свои гениталии в воду. Все! Мгновенное облегчение, хотя и временное - и не тратится драгоценная сперма! Он позволил своим благодарным половым органам отмокать, пока вода не стала теплее, затем отодвинулся, осторожно вытерся и снова натянул штаны. Проделав это, он был поражён слишком очевидным лекарством от его сексуальной боли - ему нужно сходить к Дикону для блаженного облегчения! Какой же он идиот, почему не подумал об этом раньше?!

Наскоро Руи осмотрел свой великолепный костюм сливового цвета на наличие следов пыли из шкафа и иных загрязнений, поскольку ему хотелось предстать самым достойным образом перед своим лучшим другом. Хотя он не смог обнаружить ни малейшего пятнышка грязи или пыли, он не увидел себя полностью, и ему захотелось обладать одним из тех импортных венецианских зеркал, которые, как он слышал, имеются у короля в его гардеробной, и которые могут отразить вас точно,  ясно, и целиком. Руи выбрал бы настенное зеркало в свой полный рост, чтобы стоять перед ним и шептать:

Зеркало, зеркальце на стене
Кто самый честный мальчик из всех?

     А
зеркало
бы
отвечало:

Ты чертовски хорошо знаешь, что это ты
Самый честный парень во всём свете -
Так что больше не надоедай мне
Тупыми вопросами, ответы на которые ты знаешь!

Чертово зеркало было не слишком вежливым, но, возможно, это обычная манера итальянских стекляшек. Мальчик-блондин вышел из дворца и поспешил к конюшням - отсюда до «Глобуса» было рукой подать, но он поедет верхом, время не терпит отлагательств. Лорд Плексис предоставил ему послушную кобылку, которую мальчик окрестил Пандорой за её вместительную вагину, которая могла бы возбудить конское желание, если бы не была столь вместительна, ибо его покрасневший от стыда член - хотя и не самых скромных размеров - дребезжал бы в ней, как одинокая горошина в ведре, совершенно не испытывая приятных ощущений от трения о стенки, но мальчик был уверен, что взбесившийся жеребец нашел бы влагалище Пандоры восхитительно тесным! Руи где-то слышал, что предприимчивые арабские мальчики в Марокко и Тунисе регулярно ввинчивают симпатичным маленьким осликам, которые значительно меньше кобылок, тем самым обеспечивая себе необходимую стимуляцию - хотя, естественно, небольшим арапчатам приходится вставать на ящик, чтобы обеспечить необходимую высоту проникновения.

Театральная площадь, казалось, была полностью очищена от вредных пуритан, и оставшийся на посту стражник отдал честь Руи, проезжающему мимо. Мальчик привязал кобылку к удобному дереву возле заднего входа в «Глобус» и настойчиво постучал – его неисправимый член снова был непреклонен! Он подождал несколько секунд, затем пнул дверь ногой и снова заколотил в нее кулаками.
- Впустите меня, кто-нибудь! это Руи, впустите меня!

Дверь приоткрылась, и появился осторожный глаз, а затем и лицо – Дикона – затем дверь распахнулась.
- Руи! Что ты здесь делаешь?

- Да вот заглянул!
Белокурый мальчик вошел и тепло обнял своего друга.
- У тебя были какие-нибудь проблемы с этими чёртовыми пуританами?

- Нет, они не приближались к «Глобусу», хотя мы были начеку. Но разве ты не должен быть с королем?

- Король сам с собой и наслаждается собственной компанией. Дикон, милый Дикон....

- О, как благородно ты выглядишь! Ты уже маркиз или кто-то ещё?!

- Даже не что-то еще, и это прекрасное одеяние слегка подержанное, но, довольно пустой болтовни! Дикон, ты мне нужен!

- Если для какой-нибудь ерунды или чего-то другого, то ты с этим справишься и сам.

- Ты не понимаешь - я хочу тебя!

- Для секса?

- Для чего же ещё?

- Для многого. Ты хочешь заняться любовью прямо здесь и сейчас?!

- Да, да, да!

- Невозможно - рабочие увидят нас.

- Спровадь их!

- Нет! Им нужно зарабатывать, и здесь нет никакого уединения.

- Мы сделаем это в одной из лож.

- Там слишком уж всё открыто для обозрения, и я отказываюсь заниматься сексом на табурете или стуле!

- А в раздевалке наверху?

- Но там нет даже тюфяка, чтобы лечь!

- Мы используем платья и костюмы в качестве ложа, болван! – нетерпеливо воскликнул Руи. – Давай, пошли!

- Даже не знаю. Это все так дико и...

- Черт возьми, Дикон, я тебя умоляю! Пожалуйста!

- Ну, если ты умоляешь меня...

Они начали подниматься по лестнице, сначала Дикон, а затем белокурый мальчик, срывающий с себя одежду и наклонившийся, чтобы запечатлеть лихорадочный поцелуй на соблазнительной заднице черноволосого паренька.
- Иисусе! - удивился Дикон. - Ты - кипящий вулкан! Что, черт возьми, в тебя попало - рог единорога?!

Они ворвались в самую большую гардеробную, где обычно выполняла свои обязанности швея, но сегодня она отсутствовала, присутствуя на похоронах тети – если, конечно, у нее была тетя, требующая похорон. Сорвав с вешалки несколько костюмов, требующих починки, Руи швырнул их на пол и, пиная, собрал в некое подобие грубого ложа.
- Ложись на спину, Дикон, и широко открой рот!

- Что?..

- Заткнись! Нет, рта не закрывай, черт возьми!

Черноволосый паренёк сделал так, как ему было приказано, и даже возбудился. Обнаженный, Руи опустился на колени над ним и прижал фиолетово-распухшую головку своего набухшего члена к нижней губе своего друга.

- Сейчас я трахну тебя в рот, Дикон - мой член войдет в тебя полностью. Я постараюсь быть нежным, но...

- Мне уже все равно - делай, что хочешь! - выдохнул другой мальчик, слизывая каплю жемчужной жидкости, уже просачивающейся из рыльца пениса блондина.

Руи медленно вошел, горячий язык Дикона прижался к нижней части ствола его пениса. Мальчику захотелось грубо погрузиться на всю длину, но это привело бы к слишком ранней эякуляции. Он медленно продвигался внутрь, пока не почувствовал, как кончик его члена упёрся в горло лежащего мальчика - и тут же потерял контроль над собой. Не обращая внимания на то, что причиняет боль, он начал лихорадочно, по-зверски трахать другого мальчика - бедра и ягодицы  Руи неистово задвигались, все быстрее и быстрее, пока... Подожди! Подожди!.. пока с полузадушенным криком он не разразился с такой интенсивностью, которая оказалась почти на грани боли.

Дикон почувствовал, как мощная струя спермы ударила ему в горло, попытался удержать её и втянуть обратно в рот и на язык, но она, как ни странно, улетучилась. Он снял с себя Руи, осторожно перевернул его, принявшись слизывать с его гениталий последние следы спермы.

- Ты мне как мать родная! - рассмеялся белокурый мальчик. - Прям как кошка со своим котёнком.

- О, конечно! - с горечью произнёс Дикон. - Теперь, когда тебе отпустило яйца, ты можешь позволить себе шутить!

Руи горячо расцеловал своего друга в его неодобрительный рот.
- Мне жаль, Дикон, это было легкомысленно с моей стороны, но сегодня я, кажется, был движим какой-то непреодолимой силой! Меня беспокоит то, что я не знаю, что это такое, чем это вызвано! Мог ли я быть зачат сатиром, чья дьявольская сила наконец-таки овладела мной?!

- По правде говоря, ты иногда ведешь себя именно так, и я считаю, что в Уайтхолле тебе дают слишком много мяса! Ты и так полнокровный! Но теперь мне пора - я и так задержался. Оденься и наведи тут порядок, аккуратно повесь костюмы на вешалку, чтобы швея не стала задавать неудобные вопросы.

- Да, мамочка! - улыбнулся блондин. — Это будет сделано со скоростью света!

Внизу у задней двери его поджидал Дикон.

- Я приду сегодня вечером в коттедж, и тогда ты сможешь попросить меня о чем угодно - я это выполню, - пообещал белокурый мальчик.

- Ты будешь есть мое дерьмо?!

- Хм...
Руи заколебался.
- Я... ну, это будет зависеть от того, что ты ел и пил....

- Будь спокоен! - улыбнулся Дикон. - Я никогда не потребую подобного от тебя, потому что мне это противно. Но не приходи в коттедж - сегодня вечером мне нужно обсудить кое-какие дела с сэром Майлзом.

- Ты взвалил себе на плечи слишком много работы, - проворчал Руи. - И слишком много ответственности.

- Я люблю работу и приветствую ответственность - это испытание для меня. Будь осторожен, возвращаясь во дворец – там все еще могут бродить какие-нибудь чертовы тупоголовые.

- Моя Пандора с лёгкостью уйдёт от них, - заверил белокурый мальчик, горячо обнимая друга. - Пока, и помни - я люблю тебя!

Руи уже собирался сесть на свою кобылку, когда к нему подошел гвардеец.
- Я ждал тебя, - произнёс он. - Ты Мастер Руи, мальчик-актёр из «Глобуса», не так ли?

- Да, я Руи.

- Тяжело раненный пуританин просит тебя к себе.

- Я знавал только одного пуританина, весьма недолго, и вряд ли он будет спрашивать обо мне!

- И тем не менее, он назвал тебя по имени. Ты пойдёшь к нему?

- Я... хорошо. Где он?

- Тут неподалёку. Прошу за мной.

Гвардеец повел их к импровизированному укрытию из парусины. Внутри лежал смертельно бледный мужчина. Они приблизились к нему. Гвардеец встал на колени, чтобы проверить пульс на запястье и горле. Спустя несколько секунд он встал и покачал головой.
- Боюсь, он мертв. Ты его знаешь?

Руи подобрался ещё ближе и внимательно всмотрелся. Да, это был его особенный Круглоголовый, но выглядел он старше, чем помнил мальчик, и имел такой жалкий и беззащитный вид, что белокурый паренёк почувствовал в своем сердце что-то похожее на жалость. Он повернулся к гвардейцу.
- Да, я знал этого человека. Я думал, что ненавижу его, но теперь, когда он мертв, а я все еще жив, я чувствую, что все это не имеет большого значения. Вы примете монету, чтобы выпить за мое и ваше здоровье?

- Я с благодарностью приму её, Мастер Руи, потому что даже офицерам гвардии не платят слишком много.

- Я упомяну про это Его Величеству. Спокойной ночи, сэр, и удачи в будущем.

Руи в задумчивости поехал во дворец. Что может предложить остаток дня - ещё больше поразительных событий? Он передал кобылку конюху, умыл лицо и руки у насоса во дворе и сразу же отправился ужинать. Предлагались ветчина и свиные колбаски. Руи заказал и то и другое - завтра он постарается сократить потребление мясо. А может и нет!

После еды белокурый мальчик намеревался почитать книгу, позаимствованную им в Королевской библиотеке, - но книга оказалась настолько скучной, что его веки вскоре стали такими тяжелыми, что он едва мог держать глаза открытыми. Он разделся и повалился на постель, как обычно, обнаженным, отшвырнув ногами покрывало, поскольку ночь обещала быть очень теплой. Он погрузился в глубокий сон сразу, как только его голова коснулась подушки.

Пока Руи спал, часовой на обходе прокричал: «два часа ночи, и все в порядке!» Десятью минутами позже огромные часы на крыше дворца пробили тот же час, и это было правильно, согласно звездам, и по Гринвичу. В Уайтхолле спали все - кроме ночной стражи и Его Величества, который только что украдкой вошел в спальню белокурого мальчика. И подкрался к кровати.

Купающаяся в лунном свете, обнаженная привлекательность Руи была полностью раскрыта пристальному взору короля.
«Как мило лунные лучи играют на этом пареньке! - размышлял он. Как шевелится его прекрасный пенис при каждым его вздохе! Нужно ли мне коснуться его губами, поцеловать, лизнуть, пососать его член?! Нет! Хотя я всем сердцем и душой жажду приласкать его, я не должен, не смею, не хочу!»
Глубоко вздохнув, Его Величество отполз прочь.

 

На следующее утро белокурый мальчик скучал до безумия, но, по крайней мере, избегал – с мучительным трудом – мяса животных за завтраком и обедом, ибо в свои трущобные времена ел так мало мяса, что теперь, когда его стало много - оно казалось непреодолимой необходимостью. Но, черт возьми, его воздержание не слишком помогало, потому что он обнаружил признаки того, что становится таким же сатиром, как и раньше.
«Наверное, это из-за перемен в жизни, - размышлял он, - и я, конечно, не могу противиться им!»

Днем он отправился в Лаймхаус, на Лавандер-стрит, в мальчиковый бордель, в кабинку с французским юношей, которого только что переправили контрабандой из Марселя, и которого звали Жан-Луи, и которому только что исполнилось 12 лет, и который был весьма привлекательным, к тому же наивным, миловидным, с девственным анусом, морально невинным, сексуальным, сговорчивым, говорившим на безупречном английском - и оказавшимся похотливее козла! Белокурый паренёк был настолько очарован этим маленьким Перфекто, что провел с ним всю ночь и весь следующий день.

Вскоре после насыщенного мясом обеда следующего дня Руи был вызван в присутствие, которое и вполовину не походило на присутствие доброй королевы Бесс, но король нравился ему больше королевы, ибо был подвержен человеческим недостаткам. Мальчик надел костюм, представляющий собой смесь мерцающего светло-коричневого и жжено-оранжевого - тот очень лестно дополнял/выделял его блестящие светлые локоны и розовую плоть – и совсем не потому, что мальчик был тщеславен, ну вы сами понимаете!

Король бурно приветствовал его, оживлённые глаза ползали по Руи, как муравьи - или это попросту из-за его близорукости?
- Ах, мой маленький Феспиан сегодня в другом костюме! - воскликнул он.

- Благодаря Вашему великодушию, Сир, пусть даже и ненароком.

- Дорогое моё дитя, ты можешь иметь целый гардероб новой одежды, если пожелаешь. Деньги не проблема – хотя мой Лорд-казначей с этим неприятно не согласен.

- Вы должны заменить его Лордом-транжирой, который должен являться убежденным растратчиком под маскировкой. Но не надо больше одежды, сир, пожалуйста. Той, что у меня есть сейчас, хватит на всю жизнь, и, честно говоря, мне было гораздо спокойнее в тех лохмотьях, которые я носил, живя в трущобах. Как поживают эти чертовы пуритане - надеюсь, плохо?

- Майору Деверо удалось найти пару кораблей, которые в настоящее время направляются в колонии, но он сообщает, что есть множество других пуритан, которые так ловко прячутся, что ему очень трудно обнаружить их логово.

- Это нужно делать основательно, сир, - со всей серьёзностью произнёс мальчик, - иначе со временем они причинят вам, Стюартам, большое горе!

- Ты уже говорил мне об этом, и это будет сделано, но требуется время. Теперь давай продолжим наши анатомические исследования, которые были так внезапно прерваны при нашей последней встрече.

- С нетерпением, сир. Полагаю, вы снова хотите, чтобы я полностью обнажился?

- Желательно.

Белокурый паренёк быстро оголился и указал на свой живот.
- Это та область, которую мы собирались обсудить, не так ли?

- Именно так, - сказал Его Величество, лихорадочно блуждая глазами. - И, клянусь Богом и всеми Святыми, мой очаровательный паж, ты, обнажённый - настоящая оргия чувств!

- Вас это удивляет? Знаете, множество мальчиков таковы.

- Я уверен, что это так, раз ты говоришь это, но мое сексуальное образование в отношении мальчиков, похоже, было печально забыто!

- Это легко исправить, сир. Наблюдай за моим пенисом, если хотите. Он превосходен и красив, разве нет?

- Ну, этого нельзя отрицать, но...
Король в волнении провел указательным пальцем между воротником и шеей.

- Снимите этот нелепый воротник, сир, потому что он чрезмерно накрахмален, и, кажется, душит вас, заставляя вашу голову выглядеть так, словно она рассталась с вашей шеей и была подана на блюде, подобно башке тупого парня Саломеи [Саломея потребовала убить пророка Иоанна Крестителя, и после казни ей была принесена на блюде его голова].

- Я думаю, что так и сделаю - глупая мода, во всяком случае, подходящая только для праздных женщин.
Он сорвал с шеи воротник и бросил его в потрескивающий огонь.
- Итак, на чем мы остановились?

- Ну, я превозносил выдающиеся достоинства своего клювика, но чувствую в вас нежелание смотреть и учиться чему-то, что может оказаться источником большой радости для вас. Скажите, сир, вы никогда не пробовали получать оральный экстаз от мальчишеского члена?!

- Силы тьмы, парень, ты на что намекаешь?!

- Именно на то, о чём я только что сказал - и я терпеливо жду ответа!

- Так вот он! Мальчики должны заниматься только развлечениями и беззаботными шалостями!

- Я абсолютно согласен - но часть времени они должны проводить в постели с благодарным любовником!

- О нет! Мальчики еще недостаточно взрослые, чтобы наслаждаться сексуальными удовольствиями - подобное может разрушить их душу и тело!

- Сир, извините за мой уличный жаргон, но это же самая дерьмовая чушь, которую я когда-либо нюхал! Знавал я мальчишек восьми и девяти лет, который были так жадны до секса как и я, и это к лучшему, поскольку снимает все репрессивные запреты!

- Я не могу в это поверить! Это противоречит природе и человеку!

- Разве не противоречит природе и человеку спать с Сомерсетом и Бекингемом ради сексуальных утех?

- Нет! Это юноши старше шестнадцати или молодые люди, любовь к ним разрешена, но страсть к таким юным мальчикам, как ты, осуждается!

- В Библии ничего подобного не сказано, а я дважды прочитал эту Добрую Книгу, но так ничего и не нашёл.

- Нет, эти убеждения были предопределены моими моральными принципами.

- Ах, да, я слишком много слышал о них! Но кто или что породило эти ваши так называемые моральные принципы, которые кажутся мне надоедливым альбатросом на вашей шее!

- Их вдохновило Божественное руководство - Сам Господь Иегова!

- Ах, чтобы мне! - вздохнул белокурый паренёк. - Тогда я могу только сказать, сир, что ваш Господь Иегова, должно быть, самый подлинный и, возможно, самый худший пуританин всех времен!

- Руи, Руи, я прошу тебя - обуздай свой безрассудный язык, потому что ты изрекаешь нечестивости, ересь, и я даже не знаю, какое ещё ужасное зло!

- Хорошо, сир, но вы подумаете о том, что я сказал вам относительно мальчиков, не так ли?

- Да, конечно, потому что это очень увлекательный предмет. Но, касаемо моего обращения к твоему образу мыслей о них, то я уверен, что никогда так не поступлю...

- Больше ничего не говорите, сир, потому что это достаточно благоприятное начало, и я очень надеюсь, что оно заставит вас избавиться от ужасного невежества. А теперь, с вашего позволения, я вас покину.

- Нет, нет, не спеши, потому что ты весьма приятный компаньон и радуешь мое сердце, к тому же, у меня для тебя хорошие новости!

- Неужели? Я должен стать вашим новым Лордом-казначеем?

- Нет, нет, мой мальчик, - рассмеялся король. - Я не могу себе позволить подобного - у тебя была бы слишком расточительная рука!

- Тогда не держите меня в неведении, сир. Что это?

- В предстоящем новогоднем списке наград ты будешь титулован маркизом.

- Подумать только! Маркизом чего?

- Я решил, что Беддингфорд будет впечатляющим титулом.

- Это, конечно, впечатляет, но мне не нравится кровать в Беддингфорде - это может вызвать у меня сомнения в моих... э-э, моральных принципах!

- Ах, ты смеёшься надо мной, я вижу, но мне это нравится – нравится, когда это делаешь ты.

- Я люблю дразнить, сир, так что вам лучше к этому привыкнуть.

- Очаровательная черта характера. Но что бы ты предложил в качестве подходящего титула?

- Хм, это трудно... Нет, подождите! Как насчет маркиза Стратфорда? Это было бы небольшой данью уважения моему первому покровителю, мессиру Шекспиру.

- Конечно, это очень важно и очень внимательно с твоей стороны. Я приветствую тебя, будущий маркиз Стратфорд!

- Спасибо, сир, я ваш преданный слуга и верный сеньор!
Белокурый мальчик скрестил пальцы в кармане камзола.

- Вместе с вашим маркизатом идет скромное, но ухоженное поместье в 1200 акров богатых угодий, а также обширный лес, просторный парк, оформленный в строгом итальянском стиле, и небольшой замок с башнями, башенками, зубчатыми стенами и парой подземелий!

- Грандиозно! Я смогу бросать в подземелья назойливых пуритан, которые будут попадаться мне на пути! Надеюсь, в замке водятся привидения?

- Насколько мне известно, нет. Тебя пугают призраки?

- О нет, сир. Мне хотелось бы когда-нибудь поговорить с призраком - если он сможет говорить.

- Мне сообщали, что такое могут немногие, и только если они в настроении. В твоём замке также есть настоящий работоспособный подъемный мост, опускная решётка на входе и ров с водой!

- Немыслимо! А водится ли рыба во рву?

- Да, в основном форель и полосатый окунь - или ты не любишь рыбу?

- Я хорошо отношусь к ней, если она только что поймана и не носит юбок. Но вот что я задумал сделать, сир - выпустить форель и окуней в отдельный большой бассейн и завести во рву акул и пираний - это стало бы дополнительной защитой на случай войны или вооруженного восстания этих чёртовых Круглоголовых!

Король вздрогнул.
- О нет, дитя мое, это слишком кровожадно! И, по счастью, эти грозные рыбины не водятся на наших островах, слава Богу!

- Но их же можно привезти из других стран?

- Руи, ты ужасный мальчик, тут я должен настоять на своём - никаких опасных тварей в твоем рву, и точка!

- Хорошо, сир, все будет так, как вы хотите, - вздохнул Руи.

- Теперь, поскольку тебе придётся подождать до Нового года, чтобы получить титул и все остальное, я счёл, что немедленный маленький подарок будет весьма к месту. Но что же это будет? Ах, у меня есть кольца! Ты неравнодушен к таким безделушкам?

- Если они чего-то стоят, сир.

- Почему-то, я убежден, что мои таковы.
Король протянул руки ладонями вниз, растопырив пальцы.
- Вот, выберите то, которой тебе нравится, и ты его получишь.

«О, вот дерьмо, и снова тоже самое! - мрачно подумал белокурый мальчик. - Я выберу кольцо, и у него найдётся чертово оправдание, чтобы не подать его мне, a la королева Елизавета! О, ну и что я теряю?»
Он внимательно присмотрелся к драгоценным камням, но все они казались одинаково блестящими, излучая тысячу искр красного, синего, зеленого и желтого цветов. Его взгляд то и дело возвращался к одному из них – большому, довольно грубо отесанному камню, который вполне мог оказаться алмазом, потому что сиял ярче остальных.
Мальчик показал пальцем.
- Мне очень нравится вот это, сир, - произнёс он, затаив дыхание.

- Тогда оно твое.
Его Величество тут же снял кольцо с пальца и протянул его, вот так! Неужели чудеса никогда не прекратятся?! Как великолепно отличается этот король от доброй королевы Бесс! Яков улыбнулся и погладил мальчика по щеке.
- Носи его в добром здравии и в память о своем истинном друге!

- О, сир, я буду! Большое спасибо, вы очень великодушны!
Он надел кольцо на свой половой палец левой руки. Кольцо сидело идеально, словно было сделано специально для него.
- Это бриллиант, сир?

- Да, так и есть, из Южной Африки - но он нуждается в повторной обработке, чтобы выявить его полную красоту.

- Я люблю его таким, каков он есть, ведь и я сам являюсь своего рода бриллиантом!

- Тогда вы хорошо подходите друг другу, не так ли? - улыбнулся король. - Теперь, увы, я должен покинуть тебя, потому что лорд Бёрли настаивает, что должен посоветовался со мной по важному вопросу. Кстати, как тебе твои апартаменты?

- Очень даже - они роскошны.

- А твоя кровать - она удобна?

- Безусловно, сир, она - лучшее, на чём я когда-либо лежал, - но я спал лишь в нескольких кроватях.

- Значит, ты хорошо спишь?

- Как бревно, с момента, как моя голова касается подушки, и до момента, когда солнце стучит в мое окно - говоря, что уже встало.

- Я очень рад слышать это. Удачи тебе, милый мальчик-актёр!

- Афидерзен, сир, как говорят фрицы.

С крыльями на ногах Руи мчался по коридорам, восхищаясь своим новым бриллиантом. Когда он поворачивал его под определенным углом, тот высверкивал крошечной радугой на его пальце. Кому он может подарить это кольцо? Дикону? Жану-Луи? Нет, не Жану-Луи, который был самым сексуальным и сговорчивым маленьким бесёнком, но совершенно безответственным, подобным порыву ветра, и, вероятно, он продаст драгоценный камень за малую долю его стоимости, напьётся до чёртиков и подцепит какую-нибудь девчонку вдвое больше его, и - Бог его знает – учудит ещё какую-нибудь глупость. Нет, он пока придержит кольцо у себя, так как король может заметить, что он его не носит, узнает, что он подарил его, и сочтет подобное неблагодарностью, или того хуже.

Белокурый паренёк свернул в противоположное от своего крыло, где квартировал лорд Плексис, находившийся поблизости от Его Величества, в последнее время все больше и больше нуждавшегося в его советах и ​​услугах. Милорд был у себя и тепло поприветствовал мальчика.
- Ну как, будущий новый маркиз?! Поздравляю!

- Вы уже знаете об этом? - удивлённо спросил мальчик.

- Да. Вчера король упомянул о своих намерениях.

- Он также подарил мне большой бриллиант.
Руи снял кольцо с пальца и положил его перед мужчиной, стараясь не прикасаться к камню.
- Как вы думаете, чего оно стоит?

Плексис взял кольцо и осмотрел камень через маленькое увеличительное стекло.
- Хм, да, - сказал он наконец. - Я не эксперт по драгоценным камням, но твой бриллиант очень ценен. В его нынешнем состоянии он стоит порядка тысячи фунтов. Умело обработанный, он станет ценнее как минимум на треть.

Мальчик присвистнул.
- Тринадцать сотен фунтов! Это целое состояние!

- Да, и в самом деле! Но когда ты выйдешь на улицу, мой мальчик, поверни кольцо камнем внутрь, чтобы каждый проходящий мимо разбойник не мог увидеть его и попытаться отнять у тебя.

- Это здравый совет, милорд, но отныне я не стану надевать кольцо, когда буду выходить на улицу - бесполезно искушать злодеев нарушать их моральные принципы! - ухмыльнулся белокурый мальчик.

- Ах, да, - произнёс Плексис. - В этой фразе имеется какое-то царственное звучание, не так ли?
Мужчина и мальчик одновременно рассмеялись.

- Ваша аллергия хоть немного улучшилась, милорд? - уже более серьезно спросил Руи.

- Нет, но я настолько смирился с ней, что она уже редко беспокоит меня, только если я не заглядываюсь на таких мальчиков, как ты!

- Возможно, в будущем мне следует держаться от вас подальше – с глаз долой, из сердца вон, понимаете?

- Нет, никогда не делай этого, так будет еще хуже!

- Хорошо, я молюсь, чтобы ваша аллергия внезапно покинула вас, опустив голову от стыда. Так должно быть! Но теперь я должен идти, потому что подают ранний ужин, а я голоднее, чем стая голодающих волков!

- Как обычно, - улыбнулся мужчина. - и благослови тебя Господь.

- И вам того же, милорд, и спасибо! Не вешайте свой клювик!

Ужин был одним из любимейших трапез мальчика. Пухлые сочные гамбургеры с ломтиками сырого лука на вершине, небольшая гора картофельного пюре, утопленная в густом говяжьем соусе, свекла с луком и капустой под соусом Френчи, какое-то слоеное печенье, пропитанное маслом, терпкое сладкое варенье из крыжовника и лимонно-кремовый мусс на десерт. Может, мсье Бутагон ныне стал шеф-поваром в Уайтхолле? По вкусу всё как у него. Он выбрал по две порции всего.

В своей спальне он почитал потрёпанный большой том, позаимствованный им из Королевской библиотеки - древнегреческие любовные стихи о мальчиках от шести до тринадцати лет. Руи стихи в целом понравились, но в них почти ничего не упоминалось о настоящем потении, стонах, вздохах, пыхтении, чавканье при сексе - возможно, в стихах это было, но чертов переводчик упустил их лучшие моменты. Может, пуритане существовали и в те старые времена? Нет, скорее всего нет, ибо древние греки были язычниками и побросали бы этих чертовых Круглоголовых в Эгейское море! Зевая, с отяжелевшими веками, белокурый мальчик разделся и забрался в кровать, откинув ногами покрывало, так как сегодня ночью снова было очень жарко. Он погрузился в сон.

Внезапно он проснулся, сбитый с толку. Неужели уже утро? Нет, по-прежнему темно, хотя почти полная луна освещала комнату. Затем он услышал пронзительный крик Дозора: «Половина одиннадцатого, и все хорошо!» Но что его разбудило - шум, голос, призрак?! Затем дверь бесшумно отворилась - ну кто, кроме короля, мог прокрасться внутрь?! Закрыв глаза, Руи не пошевелил ни единым мускулом - он притворился спящим, стараясь увидеть, что замышляет монарх! Может быть, он только хочет поглазеть, как те глупые вуайеристы, о которых он слышал. Ну, он может рассматривать всё, что ему заблагорассудится, и даже больше – но не бесконечно больше, спасибо вам большое!

В течение нескольких мгновений король стоял в изножье кровати, и Руи почти ощущал жар монаршего взгляда, блуждающего по его распростёртым ногам.  Его царственный гость опустился на колени и начал нежно, очень нежно – словно боялся разбудить свою дремлющую добычу – целовать и лизать вытянутую ногу белокурого мальчика – розовую гладкую подошву, розовые маленькие пальчики, посасывая каждый из них легко, очень коротко, проникая языком между дрожащими пальчиками, а затем к подъему, лодыжке, стройной икре, никогда не знавшей коровы в качестве матери [тут игра слов, calf, (англ.) - икра ноги, и calf, (англ.) - телёнок], колену, невыносимо медля.
- Выше! Выше! Ещё выше! - тихо стонал мальчик с радостным нетерпением. - Между моих бедер лежит Рай!

И будто бы Его Величество услышал, прислушавшись к приглушенным стонам Руи, его влажный рот скользнул вверх, чтобы погладить блестящие бедра, гладкие, как атлас, их внутреннюю сторону.
- В конце концов, я получу королевский минет?! - белокурый мальчик неслышно хихикнул. - Вам это понравится, сир, - удовлетворение гарантировано!
Его член тоже наслаждался - и почти терся о лицо монарха в своем страстном желании отдаться. Но нет! Черт возьми! Его посетитель очень осторожно попытался перевернуть мальчика на живот!
«Ну, может быть, этот царственный лунатик хочет для начала попробовать на вкус мою задницу, в качестве закуски! - подумал мальчик и услужливо повернулся, словно из-за беспокойного сна. И сразу же ощутил горячие губы Его Величества на своих шелковистых ягодицах, его горячий язык ласкал их, лизал, обжигая жаром.
- Внутрь! Входите! Дальше! - тихо выдохнул белокурый мальчик. - Между моими булочками гнездится отверстие блаженства! Поцелуйте мой девственный розовый бутончик, полижите его, засуньте в него свой язык - вы полюбите вкус мальчика и вернетесь за большим!

Но, заключив в последнее пылкое объятие верхнюю часть анальных хлебов Руи, король поднялся на ноги, вытер мокрый рот... и удалился!

Мальчик заскрежетал зубами в яростном отчаянии – здесь, несомненно, был самый глупый старый дурак во всем христианском мире, да и во всем остальном мире тоже! О, дерьмо, оставь его в раю, если этот тупой ублюдок окажется на небесах - я умываю руки!

Белокурый паренёк принялся лихорадочно дрочить, причем так яростно, что, казалось, он готовится вырвать свой безобидный член с корнем. Но член мальчика храбро поднялся навстречу и ринулся в бой, потому что – если знать всю правду – он время от времени был рад насладиться слегка грубым обращением, пока у его кретина-владельца подобное не вошло в привычку!

Содрогаясь, Руи очень скоро кончил со сдавленным криком чистого экстаза и облегчения - и продолжал кончать, пока его пульсирующий семенной поток не иссяк. К счастью, мальчик смог удержать почти все свои обильные выделения в ладонях, сложенных чашечкой, и жадно проглотил их, всосав в рот, и облизал пальцы в поисках ускользнувших капель. Он опустился на подушки, измученный, но довольный.
«Ну, - подумал он, - моя липкая смесь - совсем не мусс с лимонным кремом, но с особенным вкусом, удовлетворяющим как ничто другое!»

Когда белокурый мальчик взбивал подушки, устраиваясь поудобнее, он услышал, как дворцовые часы пробили время колдовской полуночи.
«Представить только! - с негодованием подумал мальчик, - король провел со мной всего десять минут! Со мной! Это оскорбление!»
В конце концов он успокоился и приготовился ко сну, но в этом не было необходимости. Практически сразу он погрузился в глубокий сон без сновидений, чистых помыслами!

 

13. РУИ ЗАКЛЮЧАЮТ В ЛОНДОНСКИЙ ТАУЭР

На следующее утро, вернувшись с завтрака, Руи обнаружил, что его ждёт лорд Плексис с мрачным выражением на лице.
- Доброе утро, милорд, вы и в правду ранняя пташка, но выглядите очень расстроенным! У вас обострилась аллергия?

- Нет, слава богу.
Плексис подался вперед на своем стуле.
- Скажи мне, где ты был сегодня в четыре часа утра?

- Здесь в постели и крепко спал - как и положено всем хорошим мальчикам! - усмехнулся белокурый паренёк.

- В одиночестве?

- К сожалению, но в Уайтхолле я обычно слишком в одиночестве. А что?

- Потому что в 4 часа утра тебя якобы видели выходящим из подвала здания парламента - и от тебя пахло порохом! Немедленный осмотр подвалов выявил 50 бочек с порохом, размещенных прямо под крылом зала Палаты общин!

Ошеломлённый Руи резко сел.
- Милорд, я вообще ничего об этом не знаю - меня там не было! А кто меня видел?! Этот лживый ублюдок, Сомерсет?!

- Так и было, а также графиня - его жена - и еще несколько человек.

- Этого и следовало ожидать, поскольку Сомерсет ненавидит меня, хотя мы даже не встречались! Но я знаю, чего он боится - что я отберу у него благосклонность короля – но это же полный абсурд! А кто другие лжецы - слуги Сомерсета или те, кто ему как-то обязан?

- Ведётся расследование. Проблема в том, мой мальчик, что у тебя нет алиби на это время. Если бы ты был сегодня в 4 утра с Диконом или кем-то еще!

- Если это было бы около полуночи, то у меня имелось бы идеальное алиби, но он ушел незадолго до двенадцати.

- Не мог бы ты назвать мне его имя? Он может оказаться полезным.

Руи покачал головой.
- Я не назову вам его имени, милорд. Это не прольет никакого света на дело, и поставит его в неловкое положение. Но почему кому-то понадобилось взрывать Палату общин, когда она соберётся?! Это достояние государства слишком общее, и их легко заменить гораздо менее жестокими средствами, не так ли?

- Это действительно так - но, видишь ли, сам Его Величество должен был открывать новую сессию парламента, поэтому он и присутствующий там Тайный совет тоже бы погибли ужасной смертью.

Мальчик удивленно присвистнул.
- Всех унесет в ад одним БОЛЬШИМ взрывом! Это по-дьявольски, как в одной из кровожадных трагедий Марло, где людей убивают, как мух!
Он встряхнулся.
- Но какова была цель этого?!  Ведь короля любят, потому что он, кажется, добр ко всем, кто с ним соприкасается.

- Цель состояла в том, чтобы создать такую неразбериху и беспорядок, которые могли бы привести к свержению самого правительства.

- Мне кажется, это типично подлый пуританский заговор!

- Вполне вероятно, и в настоящее время ведется тщательное расследование.

Белокурый мальчик вздохнул.
- Несомненно, Его Величество очень зол и рассержен на меня?

- Нет, совсем наоборот. Но он глубоко разочарован и опечален тем, что из всех людей именно ты сговорился с бессердечными заговорщиками, чтобы безжалостно убить его.

- Но это же неправда! Он уже должен был понять, что я никогда не причиню ему вреда, потому что он стал моим щедрым благодетелем, и я испытываю к нему огромную благодарность и привязанность. Могу ли я увидеться с ним, милорд, и сказать ему это?

- Увы, Совет запретил подобное!

- Совет запрещает?! Но разве они не подчиняются королю?!

- Ни в этой ситуации - Совет и Палата общин вне себя от злости из-за этой, едва предотвращенной угрозы их жизни, да так, что оттеснили самого короля, волей-неволей! Ныне они перехватили королевскую власть и безжалостно ей распоряжаются!

- Но я же могу противостоять своим обвинителям, не так ли, и услышать из их собственных лживых уст их гнусную ложь?!

- Твои обвинители представили подписанные заявления, которое тебе тоже будет позволено сделать, но более ничего.

- Ах, небеса! Значит, я в Испании, и трепещу перед чудовищной инквизицией?!

- Боюсь, что всё плохо, но будь мужественным, я сделаю для тебя все, что в моих силах.

- Я уверен в этом, милорд, потому что вы мой хороший друг! Но что со мной произойдёт сейчас? Тюрьма в Киллингворте или что-то другое?

- Нет, тебя отправят в Тауэр.

Руи вытаращил глаза.
- Тауэр?! Я думал, туда сажают только дворян и им подобных?

- Ты благородного сословия - маркиз, помнишь? Хотя и неофициально.

- Но разве Его Величество не отозвал мой титул, мой замок и прочее, когда услышал, что я предположительно...

- Нет, конечно! Сегодня утром, вскоре после полуночи, он вызвал меня и велел подготовить документы для твоего дворянства и соответствующие ему привилегии, должным образом подписанные и скрепленные печатью свидетелей, которые поставили свои подписи.

- Вскоре после полуночи! - протянул мальчик. - Ах, этот добрый человек! Он был благодарен за то немногое, что получил от меня, я потрясен! Я бы плакал, но слезы положены только младенцам и женщинам!
Он развернулся к Плексису:
- Еще раз поблагодарите короля за меня, милорд, прошу. Я многим ему обязан.

- Я уже сделал это - и думаю, что он уже убеждается, что ты невиновен, хотя сейчас всё против тебя.

- Но давайте немедленно пойдем в Тауэр, милорд, и покончим с этим.

- Как пожелаешь. Собери небольшую сумку со всем, что может тебе понадобиться.

- Я положу туда свой полностью черный костюм, - несколько печально улыбнулся мальчик. - У меня может появиться случай надеть его.

Плексис отвел взгляд.
- Я надеюсь на радостное празднование твоего окончательного оправдания и освобождения.

- Полагаю, Дикону и мессиру Уиллу, когда он вернется из Стратфорда, тоже не разрешат увидеться со мной?

- Увы, нет, но на самом деле мессир Уилл даже не осведомлён о твоей участи, поскольку его маленький сын Хэмнет находится на смертном одре, и для него достаточно горя, не стоит его усугублять.

- Конечно! Бедное дитя! Он проболел большую часть своей юной жизни, а теперь такой печальный конец! Что ж, может быть, это к лучшему - его вечные страдания наконец-то закончатся. Но теперь давайте отправимся, прежде чем в моей глупой башке появится мысль слинять из Уайтхолла, Лондона и всей этой прискорбной сцены!

- Тебе не уйти далеко, мой мальчик. За дверью, во Дворце и на территории дворца стража.

- Они следят не за той лошадью, милорд, в то время как виновная темная кобылка прыгает на свободе!

Они двинулись речным путем к надвигающейся мрачной громаде, и когда их лодка приблизилась к воротам, белокурый мальчик воскликнул:
- Но это Врата Предателей [вход, через который многие узники Тюдоров прибывали в Лондонский Тауэр. Ворота были построены Эдуардом I, чтобы обеспечить водные ворота для входа в Тауэр], милорд, а я не предатель!

- Покушение на убийство короля считается равнозначным измене, если не хуже, - торжественно сообщил Плексис.

Они вошли в здание и поднялись по крутой винтовой лестнице в одну из башен.
- Значит, меня не бросят в темницу? - спросил мальчик.

- Нет, ты будешь находиться в Башне принцев [Эдуард V (1470 - 1483?) и его брат Ричард Йоркский (1473 - 1483?), сыновья английского короля Эдуарда IV и Елизаветы Вудвилл. Ставший королём Англии дядя принцев, Ричард III, поместил их в лондонский Тауэр, в то время бывший королевской резиденцией. После лета 1483 года о принцах не было никаких сведений, их дальнейшая судьба неизвестна, считается, что они умерли или были убиты в Тауэре.], и это единственное исключение, которое Его Величеству было разрешено сделать для тебя, главным образом потому, что большинство подземелий в это время затоплено. И вот мы здесь!
Он достал ключ размером почти с предплечье Руи, и они вошли внутрь. Тут были две небольшие комнатки, довольно чистые, с достаточным количеством света и воздуха, но от мебели принцев почти ничего не осталось. Окна были надежно забраны железными прутьями, вставленными как горизонтально, так и вертикально. Ещё стояла какая-то грубая детская кроватка, стол, несколько стульев, комод для одежды и несколько потрепанных кухонных принадлежностей были разбросаны у камина, в котором весело потрескивал огонь, несколько смягчая гнетущую сырость.

- Что ж, милорд, - произнёс белокурый мальчик, осматривая свое новое жилище, - это место вполне подойдет мне для кратковременного пребывания, поскольку я жил и в гораздо худших местах.

- Хорошо, что ты так легко приспосабливаешься, но должен тебя предупредить, что здесь очень плохая кормёжка, поэтому сегодня вечером я принесу запас еды, которого тебе хватит на несколько дней.

- Я признателен вам за ваше внимание ко мне - но есть еще одна последняя просьба, если вы не против.

- Скажи её, мой дорогой мальчик, и я исполню её, если смогу.

- Один мой хороший друг, живший в трущобах, теперь настоящий владелец процветающего притона, хотя он и не пользуется колышками! Заведение находится на Лавендер-стрит, в Лаймхаусе.

- Я слышал о нём, - сказал Плексис, улыбнувшись. - Он довольно знаменит – или печально известен, смотря с какой стороны на это посмотреть.

- Это дар Божий для одиноких определенного рода – и даже я иногда бываю одинок. Но я отклонился в сторону от своей просьбы. Моего друга зовут Брауни - это прозвище - и я уверен, что он поможет мне в память о старых добрых временах. Пожалуйста, попросите его заручиться помощью других старых друзей, которых мы оба знаем, и держать уши открытыми для любого малейшего намека, слухов, сплетен и тому подобного относительно того, кто мог быть замешан в этом... этом...

- Теперь это называется «Знаменитый пороховой заговор» [В ночь на 5 ноября 1605 года в подвале английского парламента был пойман человек по имени Гай Фокс. Так был раскрыт знаменитый «Пороховой заговор», когда группа католических заговорщиков пыталась организовать взрыв здания парламента во время его торжественного открытия с участием короля-протестанта Якова Первого], - язвительно сообщил Плексис. - А если Брауни и другие твои друзья что-нибудь узнают, они немедленно сообщат об этом мне?

- Совершенно верно, милорд. Предложите небольшое вознаграждение - это побудит их к большим усилиям. Я отплачу вам.

- В этом нет необходимости, - заявил лорд Плексис. - Это умный план, и он вполне может успешно снять с тебя несправедливые обвинения.

- Похоже, это моя последняя надежда. А теперь, сэр, возьмите мой алмаз и продайте его, чтобы покрыть многочисленные расходы, которые понесете, помогая мне. Пожалуйста, дайте несколько фунтов Брауни, чтобы тот раздал их другим моим вечно нуждающимся друзьям.

- Оставь себе свой бриллиант, мой мальчик. Я позабочусь об этом, потому что у меня больше средств, чем я могу потратить, спасибо моей ограничивающей аллергии, но не благодаря её. Я пойду, чтобы претворить в жизнь твой мудрый план. Есть что-нибудь еще, что тебе нужно или требуется?

- Спасибо, но нет, милорд.

- Очень хорошо. Пока мы не встретимся снова, держи нос кверху.

Светловолосый мальчик внимательно осмотрел свою тюрьму. Огромные камни казались такими же прочными и неприступными, какими они были при строительстве Тауэра. Железные решетки на окнах не давали шанса на спасение – разве что маленькой птичке.

Прибыл его полдник - корка сухого хлеба и маленькая миска жидкой овсяной кашицы. Он осторожно попробовал зловонное пиво и вздрогнул, после чего вылил его в ведро. Корку он раскрошил на подоконнике, пытаясь таким образом задобрить пернатых друзей, которые могли появиться. Он не увидел ни питьевой воды, ни даже воды для умывания, но пока это не имело значения.

Лорд Плексис сказал ему, что в Тауэре обитают привидения, и конечно же, в Башне Принцев наверняка обитают эти несчастные дети, но ему не хотелось с ними видеться, потому что они могли оказаться слишком жалкими – да упокоятся они с миром. А вот одна из многочисленных жен короля Генриха с окровавленной головой под мышкой - это зрелище! Однако ему придется подождать до наступления темноты, поскольку призраки и привидения очень пугливы при дневном свете. И правда ли камни в некоторых частях Тауэра кровоточат? В это трудно поверить, даже если это было правдой, но он захотел проверить слухи на практике. Он провел пальцем по одной части стены, но она оказалась сухой, как песок Сахары, поэтому он помочился пару раз туда, где соединялись несколько камней, и приложил к ним свой половой палец. Да, клянусь всеми дьяволами ада, он ясно разглядел слабое розоватое пятно! Он засунул палец в рот, и у розового даже оказался металлический привкус крови! Он нахмурился. Неужели камни оплакивали его, не дай бог - или еще кого-то?!

Принесли его ужин - такой же отвратительный, как и полдник, и он быстро разделался с ним, как и прежде. Здесь, в Тауэре не было Стражи; вместо них йомен Тауэра [Йоменская Стража (Warders Yeomen), они же бифитеры (Beefeaters) - наименование церемониальных стражей лондонского Тауэра] в своей красочной униформе, огромном шлеме и с громадной зловещей алебардой объявил часы - и мальчик услышал его сейчас: «Восемь часов и все хорошо!»
«Если бы дюжина убитых тел лежала у его ног, стал бы йомен кричать по-прежнему «Все хорошо»?!» - задумался Руи.

И снова Плексис оказался у двери, отпирая ее с пронзительным скрежетом ржавого металла о металл. Он вошел и поставил на стол большую корзину.
- Добрый вечер, мой мальчик! У меня для тебя хорошие новости. Я видел Брауни и некоторых твоих друзей, и они были потрясены, узнав о твоём тяжелом положении, и пообещали сделать все, что в их силах, чтобы помочь тебе, а один лохматый паренёк по имени Саймон с разными глазами - голубым и карим - заявил, что у него уже есть хорошая зацепка, потому что он знает одного парня, хваставшегося в таверне, что скоро половину Лондона взорвут ко всем чертям!

- Это вселяет в меня большие надежды, - сказал Руи, - потому что я хорошо знаю Саймона, и если кто-то сможет выследить того парня, то только Саймон. Я верю, что он наполовину гончая! Он был отличным трахальщиком, но его член, хотя и весьма гибкий, был в некотором роде враждебен или, может быть, оскорбителен, потому что, делая ему минет, у тебя всегда создавалось ощущение, что он скорее плюнет тебе в глаз, чем в рот!

- Несомненно, некоторые петушки очень чувствительны и обижаются, когда на это нет никаких причин, - ответил Плексис, не уверенный, что именно он хотел этим сказать. - О, я не должен забывать, что один очень очаровательный юноша по имени Жан-Луи шлет тебе свои особо добрые пожелания и говорит, что чертовски скучает по твоему семидюймовому члену!

- А, этот! - восхищенно воскликнул Руи. - Я впервые встретил его на днях и так сильно увлекся его русалочным очарованием, что никак не мог насытиться им - прирожденный роковой Garçon! Увы, боюсь, что он один из тех слишком покладистых молодых людей, которые открыты для всех желающих, если цена окажется подходящей.

- Возможно - я заметил, что другие парни постоянно щупали Жана-Луи и спереди, и сзади.

- Вы видели Дикона? - с тревогой спросил белокурый мальчик.

- Его не было в коттедже, поэтому я отправился в «Глобус», где сэр Майлз сообщил мне, что Дикон только что уехал на север Англии искать помощи у некоего Эдди и его отца. Я так понимаю, ты знаешь тех, о ком идет речь?

- Я знаю только Эдди.
Руи как мог, объяснил ситуацию со старшими Кларендонами и почему они, без сомнения, откажутся ему в помощи. Он покачал головой.
- Боюсь, бедный Дикон слишком импульсивен и донкихотствует ради собственного блага. Значит, работы в «Глобусе» закончены?

- Полностью - и он значительно похорошел. Сэр Майлз только что закрыл его.

- Надеюсь, там есть ночной сторож.

- И дневные сторожа тоже - оба надежные гвардейцы в отставке, так говорит сэр Майлз. Но сейчас не стоит опасаться воинственных пуритан, потому что майор Деверо и его гвардейцы заставили оставшихся затаиться по норам.

- Он должен быть начеку и продолжать искоренять их, где бы они ни находились, - заявил Руи.  Знаете, эти святые обманщики дьявольски коварны!

- Майор очень бдителен, как я сам убедился.

- Хэх! - воскликнул блондин, ухмыляясь. - Держу пари на мой бриллиант, что пуритане трахаются в одежде, за исключением крошечной дырочки между их бедер!

- Это самое безопасное пари. Но теперь перейдем к гораздо более приятной теме. Учитывая, что здесь раздают только помои для свиней, а ты, несомненно, проголодался, поэтому я принес эту корзину с гораздо более вкусной едой.

- Это действительно дар Божий, милорд! Мой живот уже было подумал, что мой рот устроил забастовку! И что вы принесли?

- Я не знаю. Я попросил мсье Бутагона наготовить достаточно еды, чтобы можно было кормиться здоровому парню в течении несколько дней. Проявив галльскую скромность, он пообещал превзойти даже самого себя и благоговейно молится о твоём скорейшем освобождении в целости и сохранности. Он утверждает, что чувствует всеми своими костями, что вскоре так и будет.

Руи рассмеялся.
- Французишка невероятно добр, но то, что он, бедолага, чувствует костями, вероятно, связано с его хроническим артритом.

Плексис уже начал выкладывать содержимое корзины, которая действительно оказалась передвижным пиршеством: три нежно подрумяненных холодных жареных цыпленка; половина запеченного окорока; дюжина сваренных вкрутую яиц в скорлупе; разнообразные нарезанные колбаски; четыре хрустящих буханки свежеиспеченного хлеба; пирожные, пирожки и другие сладости; четыре большие бутылки медовухи; два вида приправ; соль и перец; ножи, вилки, ложка и салфетки на двоих - плюс огромная пара еще теплых пирогов со свининой, которые требовалось съесть, пока они не остыли.
- Я отложил свой ужин, чтобы попробовать это с тобой, - сказал Плексис.

- Лучший из компаньонов за обедом! Сколько французик содрал с вас за этот мини-банкет, милорд?

- Ни единого су! Он сказал, что всё за счёт заведения с его наилучшими пожеланиями.

- Удивительно! - усмехнулся белокурый мальчик. - Французик теряет свою французкость! Ему лучше никогда не возвращаться в Париж, иначе его обвинят в государственной измене против национального характера!

Они ели и пили от души, особенно Руи, который попробовал все с мальчишеским аппетитом и осторожным причмокиванием. Голод оказался лучшим аперитивом! Когда они насытились, Плексис неохотно встал.
- Я должен идти, мой милый мальчик, потому что нужно заняться сразу несколькими неотложными делами. Я оставил тебе дюжину свечей и несколько книг, которые нашел в твоей спальне. Я также с гордостью признаю, что несколько раз поцеловал простыню твоей кровати, где лежало твое тело - и без каких-либо негативных последствий!

- Разумеется, милорд - и я горячо надеюсь, что вскоре вы сможете поцеловать само мое теплое тело, с таким же отсутствием вредных последствий для себя!

- Я жду этого памятного дня, затаив дыхание! А пока до свидания и будь твёрд сердцем. Я вернусь рано утром.

Когда Плексис ушел, мальчик просмотрел книги - одна была из его любимых, древнегреческие любовные стихи. Он зажег свечу и, бросившись на жесткую койку, принялся читать, хотя уже мог наизусть повторить половину стихотворений. Он задремал и крепко проспал до рассвета нового дня. Пожалев, что не может как следует вымыться, он, в конце концов обошелся тем, что протер лицо и руки мокрыми от слюны панталонами. Ему не принесли тюремный завтрак, что было к лучшему, так как избавило от необходимости выбрасывать эти помои, к тому же у него имелась корзина, полная припасов от щедрого мсье Бутагона.

Плексис появился ближе к вечеру с серьезным выражением на лице и извинился за задержку.

- В этом нет необходимости, милорд, потому что я знаю, что у вас, должно быть, имелась очень веская причина.
Он испытующе глянул на мужчину.
- Я так понимаю, на этот раз у вас есть новости?

- Да, в какой-то степени, но всё ещё есть большая надежда.

- Да, это всегда так, пока я живу и дышу. Какие у вас новости, сэр?

Плексис тяжело опустился на стул.
- Этим утром вас заочно осудила Звездная палата.

- Сначала мне не разрешили предстать перед моими обвинителями, а теперь мне даже не разрешили явиться на суд и выступить в свою защиту! - горько воскликнул Руи.

- Сомерсету и его сообщникам тоже не разрешили присутствовать. Их письменные заявления и твоё были рассмотрены, и менее чем через три минуты Палата единогласно вынесла приговор «виновен».

- Чума их побери, они безбожно торопятся меня уничтожить, не так ли?!

- Да, увы! Похоже, они чудовищно полны решимости взыскать свой фунт плоти и вдобавок все твоё тело целиком.

- Мой член весит, по крайней мере, фунт, в стоячем положении, так что они могут заполучить его с моими искренними пожеланиями! Проблема в том, знают ли они, что с ним делать? Я не хочу, чтобы к нему относились неуважительно, потому что он верно служил мне. А если серьезно, милорд, меня сбивает с толку, почему Палата общин, Совет и Звездная палата так злобно мстительны! Конечно, они должны понимать, что я, находясь здесь, полностью в их власти!

- Боюсь, что нет. Они настолько парализованы страхом перед этой пороховой угрозой их ничтожным жизням, что совершенно лишились разума, впали в суеверия, убедившие их, что ты - истинное порождение самого сатаны и тем самым обладаешь сверхъестественными способностями, позволяющими тебе сбежать из Тауэра в любое время, улетев с крыши!

- Если бы я только мог! - рассмеялся Руи. - Я бы на всех них нагадил, как голубь!
Он нахмурился.
- Но вы, конечно, преувеличиваете, милорд? Суеверия — это ведь для выживших из ума старух.

- К сожалению, они являются неотъемлемой частью современной английской жизни, за редким исключением. Даже Его Величество, обычно уравновешенный и достаточно здравомыслящий человек, написал книгу об опасном распространении ведьм, злых духов, вампиров и тому подобного!

- Против такой вопиющей глупости даже Боги бессильны!
Мальчик вздохнул.
- Очень хорошо, меня судили и вынесли приговор. Я приговорен?

- Да, - почти неслышно пробормотал Плексис. - Ты должен умереть от топора палача в полдень, через два дня.

- О нет, милорд! Я протестую! Топор может и промахнуться! Поэтому я предпочитаю петлю - она ​​менее подвержена человеческим ошибкам.

- Повешение — это для простолюдинов, а ты им больше не являешься.

- А если я откажусь от своего титула?

- Не имеет значения. Ты был приговорен как дворянин, так что должен умереть как один из них.

- Так тому и быть, и к черту всех! Мне все равно. Но скажу вам одну вещь, мой друг, которая так же верна, как солнце и луна на небе! Было предсказано, что я родился, чтобы быть повешенным, поэтому, клянусь Богом, я повешусь - или буду жить вечно!

- Я надеюсь, что так и будет, дорогой мальчик, и я доживу до этого! А теперь поговорим о более приятных вещах. Тебе нравятся карты? У меня есть с собой колода.

- Очень, особенно Червы. Вы знаете эту игру?

- Она из моих любимых. Я также принес восемь бутылок медовухи, так что, пока мы играем, давай выпьем и повеселимся, потому что завтра будет еще один день благодати.

- Кажется, я ее не знаю, - усмехнулся Руи. - Она хорошая?

Они играли до полуночи, выигрывая и проигрывая почти поочередно, так что казалось, что они равны в удаче, но белокурый паренёк, наконец, победил в последней, финальной игре.
- Вы замечательно играете, милорд, - похвалил мальчик.

- Не так хорошо, как ты, но я побаиваюсь одного только вида этой проклятой Пиковой дамы, не так ли?

- О, я думаю о ней как о леди Макбет, и тогда она кажется вполне человечной.

- Я сожалею, что должен уйти, - сказал Плексис, вставая, - потому что завтра у меня много дел, но я вернусь как можно раньше после обеда с еще одной корзиной еды и питья. Что еще я могу принести или сделать для тебя?

- Ничего, милорд, и большое спасибо за то, что вы уже сделали. Вы верный и надёжный друг, и без вашей щедрой помощи я бы погиб.

В одиночестве новый маркиз Стратфорд бросился на койку, заложив руки за голову. На мгновение ему захотелось подрочить - но нет, не здесь и не сейчас. Чего ему действительно захотелось, так это пососать самому себе - это было бы по-настоящему потрясающим опытом, это бы запомнилось, это был бы лучший член, который он когда-либо сосал - без исключения! Увы, его проклятому члену не хватило всего лишь дюйма, чтобы исполнить подобный захватывающий акробатический трюк! Он задремал и проспал всю ночь, как зачатый младенец - мальчик-младенец, естественно!

Утро пришло с прохладным, освежающим ветерком. Взобравшись на табурет, белокурый мальчик вгляделся через оконную решетку, обозревая панораму, открывшуюся перед ним. Сверкающее серебро Темзы уходило в даль, крики и проклятия лодочников грубо подчеркивали тишину раннего утра.
«Внизу лежит Свобода, - размышлял мальчик, - на что я до сих пор обращал мало внимания».
Вздохнув, он спрыгнул с табурета - надо было срочно в туалет.

Он снова протерся слюной и прервал свой пост последней порцией щедрот мсье Бутагона. Насытившись до отвала, он принялся за чтение «Хармид» Платона, пока не услышал, как лорд Плексис заскрежетал ключом в дверном замке. Руи побежал ему на помощь, потому что мужчина буквально шатался под тяжестью двух огромных корзин, зажав под мышкой маленький сверток.

- Я рад вам больше, чем Рождеству в июле! - воскликнул мальчик. - Но я не стану всё это есть в одиночестве, так что вы должны мне помочь!

- Я так и намерен поступить, потому что Бутагон приготовил восемь огромных гамбургеров с сырым луком и приправой, а также большой сосуд с какао, и множество других деликатесов.

- Я думал, что какао предназначается исключительно для знати, - сказал Руи.

- Это всё ещё так, мой дорогой маркиз, - с улыбкой ответил Плексис. - Я также принес две дюжины бутылок медовухи, чтобы отпраздновать свой выигрыш в карты сегодня вечером!

- Медовуха приносит вам удачу, милорд?

- Так было в прошлом.

- Тогда я надеюсь, что так будет и в настоящем, но предупреждаю вас, друг мой, я не привык ни в чем проигрывать! А теперь мой живот призывает нас отдать жадное почтение провизии французика, благослови его сердце и его кухню!

Изысканные кулинарные особенности мсье Бутагона были как никогда великолепны. В дополнение к райским гамбургерам - Плексис съел пять, но затем его тело стало больше, а он весьма деятелен - имелся хрустящий картофель и зеленый салат из того, что оказалось тремя видами салатов, сливовых помидоров и лука. На десерт был фруктовый салат из нарезанных кубиками свежих персиков, валенсийских апельсинов, провансальских груш и маракуйи, фиников, инжира и измельченных английских грецких орехов, смешанных с густыми подслащенными взбитыми сливками из Девоншира.

- Иисусе! - вздохнул мальчик, поглаживая свой раздувшийся живот:
- Если это будет моей Тайной вечерей, то ее запомнят на долгие годы! Этот француз готовит также сладко, как мальчишка - свой грех! Он должен быть личным поваром Его Величества - наверное, он смог бы потребовать хорошее жалование плюс рыцарское звание при выходе на пенсию.

- Я говорил ему об этом, но он не доверяет Божественному праву королей, дворов и прочему.

- Он может довериться королю Якову, который хорошо относился ко мне - как к своему собственному сыну. Да и как может быть иначе, ведь он любит юношей - и мальчиков тоже! Но, говоря об уходе на пенсию, милорд, может случиться так, что по какой-то невероятной случайности я скоро непроизвольно выйду на пенсию и навсегда - завтра в полдень - поэтому и хочу привести свои дела в порядок сейчас, потому что я... гм!.. я человек основательный!
Белокурый мальчик улыбнулся.

- Это всегда разумно, - пробормотал мужчина.

- Итак! Что произойдёт с моим телом после того, как меня разделят на две неравные части?

- Нам нужно обсуждать этот вопрос, дорогой мальчик? - сказал Плексис, чувствуя неловкость.

- Да, потому что я здесь самая заинтересованная сторона, вы же понимаете.

- Очень хорошо, - вздохнул мужчина. - Твои... э-э, останки будут переданы мне, и я захороню их - с соответствующей церемонией, которую посетят ваши многочисленные друзья, любовники и доброжелатели - в парке вашего имения.

- Я рад, что вы взялись за это, милорд, и, возможно, в конце концов вы сможете дотронуться до моего трупа без вреда для себя!

- Я непременно поцелую твою руку - и будь что будет.

- Но никаких поцелуев ниже пояса, друг мой, потому что это наверняка причинит вам боль!
Руи усмехнулся.
- Ну, это забота о моем обезглавленном теле - а что будет с моей очаровательной головой?

Плексис отвел взгляд.
- Оставим это пока, - уклонился он, - и поиграем в карты - я горю желанием испытать свою удачу, когда меня подстегивает изобилие меда.

- По сверхъестественным причинам я должен знать это сейчас, - серьезно сказал мальчик.

- Сверхъестественным?! - мужчина нахмурился.

- Именно, то есть грубо говоря.

Плексис перекрестился.
- Это все безумие, знаешь ли, но раз уж настаиваешь. Мое бедное дитя, твоя голова будет насажена на пику и выставлена ​​на Лондонском мосту в качестве ужасного предостережения другим потенциальным убийцам короля и другим преступникам, замышляющим смертоубийство против сакральной Палаты общин и Тайного совета.

- Ну что ж, - вздохнул Руи, - это не так уж и плохо, и я ставлю свой алмаз против двух пенсов, что моя голова будет там самой красивой!

- А как ты думал, что должно было случится с твоим классическим придатком? - угрюмо спросил мужчина.

- Я подумал, что вполне возможно - Звездная палата или Палата общин может использовать мою голову в качестве шара для боулинга! - усмехнулся Руи.

Плексис застонал.
- Ты очень храбрый парень, раз шутишь в такое время!

- А почему бы и нет? Это ведь будет шутка надо мной, не так ли? Но меня никогда не испытывали на поле боя, поэтому не могу сказать, буду я храбрым или малодушным трусом. Нет, я поступаю так из чистой бравады, которую всегда проявляю, когда оказываюсь в затруднительном положении - хотя я мог бы пылко сказать вместе с Леди Макбет: «Вон, проклятое место»! Но это мало поможет.
Мальчик пожал плечами.
- Какого черта - завтра будет печальный или счастливый конец моей маленькой сказки - и всё! Милорд, проявите настоящую доброту - проследите, чтобы у меня было скромное надгробие с такой надписью:

ВОТ ТЕЛО АКТЁРА, РУИ.

ЧТОБЫ УВИДЕТЬ ЕГО ГОЛОВУ, ВЫ ДОЛЖНЫ ПРИЙТИ

В ЗАМОК В ОДИНОЧЕСТВЕ НОЧЬЮ -

НО БУДЬТЕ ГОТОВЫ ДРОЖАТЬ!

- Я понимаю, что это слишком длинно, но именно этого я и хочу.

- Но как ты собираешься завладеть своей головой, мой дорогой мальчик?! - возразил Плексис. - Звездная палата постановила, что она останется на Лондонском мосту, пока кости не развалятся на ветру!

- К черту Звездную палату - у меня другие планы! - беспечно произнёс белокурый мальчик. - Если судьба не оставит меня в покое, завтра после полудня я стану призраком, а призраки могут делать все, что угодно!

- Они могут - и что тогда?

- Тогда я стану бродить по залам своего замка, нося свою окровавленную голову под мышкой и издавая леденящие кровь крики и жалобные стоны - и брошу голову в любого, кому посчастливится взглянуть на меня с ужасом! Разве это не пугающая мелодрама, милорд?

- Да, определённо! - сухо сказал Плексис. - Лучше, чем «Гамлет» или чересчур кровавые триллеры Кристофера Марло. Но молись Богу, этого никогда не случится с таким хорошим мальчиком, как ты.

- О, это не так, мой друг, но на тот случай, если это так - я хочу, чтобы вы стали моим наследником всего того, чем я владею, как выражаются законники-мошенники.

- Не торопись, мой мальчик – у тебя что, совсем нет семьи?

- Моя мать умерла незадолго до моего рождения. Мой отец исчез почти сразу после моего рождения, и с тех пор о нем ничего не известно. Если он еще жив, то может упасть замертво с моими искренними пожеланиями.

- И нет ни братьев, ни сестер или более дальних родственников?

- Никого. Только вы и мессир Уилл могли бы правильно распорядиться моим имуществом, но у мессира Уилла и так слишком много тягостных забот.

- Понятно. Хорошо, мой мальчик, когда я вернусь домой сегодня вечером, я составлю доверенность и...

- В этом нет необходимости, милорд, я полностью вам доверяю. И не нужно завещания. Просто проследите, чтобы никто из моих друзей - вы знаете, кто они - никогда не нуждался. Продайте мой алмаз и поместье при необходимости, но оставьте замок и парк себе - обещаю, что не буду вас преследовать!
Светловолосый паренёк рассмеялся.
- Итак, милорд, сегодня вечером вы намерены завоевать сердца, не так ли?

- Слабая надежда - но леди Удача может хоть раз улыбнуться и мне.

Они очистили стол от остатков того, что прислал мсье Бутагон и расставили бутылки с медовухой, кубки и новую колоду карт, которую принес Плексис.
- Хотелось бы мне получить благословение от Богини Удачи.

- Не тратьте время на эту переменчивую клячу, - усмехнулся Руи. - Играя в карты, вы находитесь во власти слепого случая.

Они начали играть. Поскольку Плексис был настроен на победу, Руи готовился ловко обмануть самого себя, чтобы подбодрить человека, который рано или поздно столкнется с полосой неудач. Но по мере того, как продолжалась игра, в этом не было необходимости - более того, мальчику потребовалось всё его внимание, чтобы не проиграть. Неужели медовуха, как и говорил милорд, придала ему новое чувство карт? Казалось, что это так, потому что Плексис пил свою вторую бутылку, а мальчик только наполовину опустошил первую.

- Поздравляю, милорд! - похвалил блондин. - Сегодня вы играете исключительно хорошо!

- Я всем обязан медовухе, - сказал мужчина, делая большой глоток из чаши. - Похоже, она придала мне острую ясность ума, и теперь я совершенно не боюсь этой зловещей пиковой дамы. На самом деле, я бы ущипнул ее за зад, если бы она только показала его мне!
Плексис рассмеялся.

- А вы уверены, что эта колода не была благословлена какой-нибудь ведьмой, колдуном, чернокнижником или дьявольским бесом из ада?! - усмехнулся мальчик.

- Я никогда не был суеверным, поэтому никогда бы не прибегнул к таким средневековым средствам, - произнёс милорд. - Нет, это какая-то природная сила винограда, зёрен или того, из чего делают медовуху.

- Вполне может быть, - сказал белокурый мальчик. - Выпивка, безусловно, обладает природной силой, способной украсть у человека разум и опустошить его кошелёк! Я говорю это, исходя из печального опыта.

- Спиртное, крепкое или лёгкое, меня никогда не пьянит, - величаво произнес Плексис, - Но, с другой стороны, я никогда не был большим хвастуном.

- Слава богу, я очень быстро набираюсь, иначе никогда не смог бы позволить себе этот дерьмовый ром, когда я был трущобником; мои друзья и я пили, чтобы заглушить муки голода и холода, а также сделать мягче кровать из брусчатки. Но тогда я был намного старше, ибо уличная жизнь старит преждевременно.

- Мой бедный мальчик, те дни ушли навсегда, так что наслаждайся, пока можешь.

- Я и намерен это делать, живой или мертвый! – рассмеялся Руи. - За вашу удачу, милорд.

Игра возобновилась, и пустые бутылки укладывались в корзину на полу между ними - одиннадцать «мертвых солдат» (как бы их назвал Брауни) Плексиса, пока мальчик все еще работал над своей третьей бутылкой.
«И как это в него вошло? - удивлялся блондин, - разве ему не нужно пописать?! Либо его ноги полые, либо его аллергия похожа на ленточного червя, который хочет пить, но не напивается».
Счет тоже рос - пятнадцать игр выиграл Плексис и жалкие четыре - Руи.

В конце концов, когда медовуха закончились и дозор в Тауэре прокричал «Полночь!», Плексис объявил конец.
- Какой теперь счет, мой мальчик?

- Двадцать пять игр за вами, шесть - за мной.

- Почти пять к одному - разве такое возможно?! - возликовал милорд.

- Это не только возможно, это факт! - усмехнулся белокурый мальчик. - Приветствую нового чемпиона Червей – чемпиона Сердец!

- Знаменательная ночь для меня, и с этого момента приносящая удачу медовуха будет моим единственным напитком. Теперь я вынужден уйти, потому что стража Тауэра за твоей дверью заподозрит, что я затеял с тобой какую-то невыразимую сексуальную шалость – хотя мне бы очень хотелось, чтобы это было так!

- Моя репутация сможет выдержать это, - хмыкнул Руи, - но, возможно, ваша более хрупка.

- Проблема в моей ужасной аллергии, а не в моей репутации, - пробормотал Плексис, вскакивая на ноги. Он постоял несколько секунд с удивленным выражением на лице, а затем снова уселся на табурет.
- Кажется, я теряю контроль над собой... моими ногами! - пробормотал он и рухнул поперек стола, разбрасывая карты и беспорядочно стоящие пустые бутылки.

Испугавшись, что у Плексиса случился внезапный сердечный приступ или что-нибудь похуже, мальчик вскочил и подёргал мужчину за руку.
- Милорд, с вами все в порядке?!
Единственным ответом стал легкий храп, но не предсмертный хрип. Более сильная встряска вызывала только более громкий храп.

Почувствовав облегчение, Руи громко рассмеялся.
- Пьян как Господь! - произнёс он с любовью. - Значит, спиртное никогда не пьянит тебя, не так ли, мой друг? Возможно, ты прав - от этого только теряешь сознание! Теперь нужно доставить тебя туда, где ты сможешь вздремнуть с некоторым небольшим удобством.

Светловолосый мальчик придвинул койку к столу и, осторожно подталкивая и дёргая мужчину - стараясь при этом не касаться его плоти - в конце концов сумел опустить несколько полноватого Плексиса на грубую кровать и накрыл его единственным потёртым одеялом в этом роскошном жилище, обрекая его на не совсем небесный отдых, который только был тут возможен. Мальчик же свернулся калачиком на столе, прикрывшись камзолом от ночного холода.

 

* * *

 

Руи проснулся от крика йомена дозора Тауэра, объявившего: «Пять часов!» и отметил, что тот пропустил фразу «и все в порядке», но, возможно, это был местный обычай по дням, когда происходила казнь. Он поднялся со стола-кровати, зевнул, протестующе растянув мускулы, затем осмотрел лорда Плексиса, который храпел подобно спящему медведю с аденоидами: очевидно, что медовуха - весьма эффективное снотворное.

Светловолосый мальчик подошёл к окну и выглянул наружу - прохладное, сырое утро с тяжелыми серо-черными дождевыми облаками, почти прижавшимися к вершинам Тауэра. Возможно, будет еще один Ноев Потоп, который смоет это чёртово место и всех в нем в Темзу. Он плавал не лучше наковальни, но вода несла бы его, как бальзовое дерево [редкое растение, источник ценной древесины, в сухом виде чрезвычайно мягкой и лёгкой]. Но, пожалуйста, Боже - никакого потопа, вдруг Плексис не умеет плавать!

Он привел в порядок камеру и подмел ее, снова проклиная отсутствие умывальной и даже питьевой воды, но едва успел произнести эти обжигающие язык эпитеты, как услышал скрежет ключа в дверном замке. На сей раз новый надзиратель - молодой парень - оказался желанным гостем подобно первому весеннему цветку, потому что в одной руке он нес маленькое ведерко с питьевой водой, а в другой - огромное ведро с водой для омовения и большую губку.

- Ей-богу, хорошо, что кто-то вспомнил, что я вполне цивилизованный и привык регулярно мыть свое лицо и тело!! А что случилось со стариной Тонконогим [В 1227 году Владислав III Тонконогий, князь Силезии и Кракова с 1202 по 1229 года, решил расправится с племянником из-за наследства и прав на престол], мрачным чудовищем, который раньше был здесь надзирателем?

- Он нализался больше чем обычно, упал с каменной лестницы и сломал себе шею.

- Что ж, такого не могло случиться с более достойным человеком, да и выглядел он как придурок, который каждый раз ломает себе запястье, вытирая свою грязную задницу, - заметил Руи.

- Судя по тому, что он вонял, как туалетное кресло, я не думаю, что он удосуживался вытирать свой зад! - заметил новый надзиратель. - Однако, хотя и не должен этого говорить, но его смерть стала для меня большим подарком, потому что я наконец-то получил хорошо оплачиваемую работу после года безделья.

- Я рад это слышать, - сердечно заявил блондин, - и верю, что вы будете обхаживать заключённых лучше, чем ваш предшественник!

- О, я буду! - серьезно заверил его молодой человек. - На мой взгляд, заключенные в Тауэре намного лучше тех, кто их туда засадил.

- Сердце говорит мне, что вы хороший человек! - воскликнул мальчик. - Если вы когда-нибудь будете баллотироваться в парламент, то я проголосую за вас - дважды!

- Парламент не для меня, - рассмеялся молодой надзиратель, - потому что я стараюсь держаться подальше от плохой компании! Могу ли я спросить, почему вы были заключены в тюрьму, молодой сэр - вы кажетесь таким юным и невинным, но при этом вас необычайно хорошо охраняют!

- Ах, это просто случай ошибочного опознания, - беспечно произнёс блондин, скрестив пальцы за спиной, - и удовлетворительно разрешится в течение ближайших нескольких часов. Вот несколько монет для вас, мой друг, в честь того, что вы получили столь необходимую работу.

- Спасибо, молодой сэр, и удачи вам! - сказал надзиратель, кланяясь, закрывая и запирая за собой дверь.

- Хм! - пробормотал Руи про себя. - Это второй раз, когда мне кланяются, и, должен признать, что ощущения от этого великолепные!

Он напился свежей воды, которая оказалась на удивление холодной и сладкой, словно была недавно набрана в каком-то горном источнике. Затем он разделся догола и принялся тереть себя с головы до ног. Никакого мыла, что оказалось весьма кстати, потому что воды хватило только на то, чтобы тщательно ополоснуться и оставить немного милорду.

Оставив лучшее напоследок, мальчик отодвинул тугую крайнюю плоть - с удовлетворением заметив там обильную смегму, что, увы, указывало на отсутствие недавних ванн! а также и на то, что он обладал исключительной сексуальной потенцией - и принялся протирать свой член, который при первом же прикосновении рук его гордого владельца напрягся и чуть не выпрыгнул из рук блондина. Руи безжалостно шлёпнул его.
- А теперь успокойся, черт возьми! У меня есть дела поважнее, чем доставлять тебе удовольствие!
Вытираясь ветхим полотенцем, он раздумывал, правда ли, что повешенные кончают при переломе шейных позвонков, и делают ли это обезглавленные мужчины, когда топор вонзается в нежную плоть и хрупкий позвоночник. Он надеялся, что нет, но на всякий случай обернул свой член одной из салфеток, которые мсье Бутагон прислал в корзине с провизией, потому что ему не хотелось испачкать штаны своего черного (похоронного?) костюма. «Господи Боже, о чем я думаю ?! - вдруг упрекнул себя мальчик. Я, должно быть, совсем сошёл с ума, потому что не собираюсь быть обезглавленным или повешенным! По крайней мере, я уверен - черт возьми, молю Бога - чтобы это было не так!»

В тот момент, когда дозорный провозгласил: «Семь часов», у Руи появился еще один посетитель - невысокий, пухлый, румяный мужчина лет 35-ти, в белом халате, и с небольшой кожаной сумкой в руке, в которой что-то гремело и позвякивало.
- А ты кто такой? - нахмурился мальчик, повязав узкое полотенце вокруг талии.

- Галахад Хинкс, к вашим услугам! - произнёс мужчина, низко поклонившись.

- Сочетание возвышенного со смешным! - рассмеялся белокурый паренёк. (Два поклона менее чем за час! Это мой счастливый день?!)

- Я знаю, - поморщился посетитель. - Моя мама была неизлечимо романтичной - она ​​была влюблена в короля Артура и всех его рыцарей!

- Это, должно быть, сильно сердило твоего отца.

- Не особо - он был влюблен в сэра Ланселота. Так что с подобным добрым наследием я не могу не влюбляться в каждого представительного мужчину, с которым сталкиваюсь, - и я мог бы обожать вас, о прекрасные Зеленые Глаза, после падения этого пуританского полотенца!

- Не так быстро, мессир Галахад! - пробурчал Руи. - Я привык к гораздо более изощренным ухаживаниям со стороны мужчин. И вообще, почему ты здесь? Если только для того, чтобы измерить меня для савана и соснового ящика, то можешь немедленно убираться, или я вышвырну тебя вон!

- Полегче! Полегче! - принялся успокаивать Галахад, размахивая в воздухе пухлыми руками. - Я всего лишь скромный цирюльник Тауэра.

- Я полагаю, ты пришёл бесплатно меня постричь?

- Бесплатно для тебя, моя прекрасный блондинчик, но с других я беру все, с чем могут расстаться их кошельки, ибо какой прок от жалких фунтов, шиллингов и пенсов ему или ей, коль скоро окажешься в раю или аду, в зависимости от обстоятельств?

- Не рассчитывай на мою смерть, мессир Стригаль овец, потому что у меня больше жизней, чем у котов Килкенни! [легендарная пара котов из графства Килкенни в Ирландии, которые так жестоко сражались друг с другом, что в конце битвы остались только их хвосты. Зачастую считают, что они сожрали друг друга.]

- Я верю тебе, милый сэр, и, более того, я не верю, что ты виновен в преступлении, в котором тебя обвиняют.

- Я признателен за твой вотум доверия, но Палата общин, Тайный совет и Звездная палата убеждены, что я воплощение дьявола младшего класса.

- О, они могут! - пренебрежительно заявил Хинкс. - Они не только более суеверны, чем московский крестьянин, но и до смерти боятся, что их вполне могло разнести вдребезги - и, должен сказать, туда им скатертью дорога!

- Если они до смерти напуганы, то почему они гадят на меня?! - проворчал мальчик.

- Потому что ты красив, только по одной причине, - сказал цирюльник. - Классическая красота в мальчике сама по себе всегда вызывает подозрение в глазах гетеросексуалов. В качестве выдающегося примера на ум приходит Алкивиад [др.-греч. Ἀλκιβιάδης; 450 до н. э. - 404 до н. э.; древнегреческий афинский государственный деятель, оратор и полководец времён Пелопоннесской войны (431—404 годы до н. э.). В детстве и юности Алкивиад проявил себя как блестяще одарённая личность. Он рос в обстановке всеобщего почитания и восхищения и был известен во всём городе. В таких условиях он вырос крайне избалованным и развращённым. Он вёл экстравагантную жизнь, состоящую из пьяных кутежей и беспорядочных любовных связей].

- Поверю тебе на слово, - ухмыльнулся блондин, - потому что меня в то время не было рядом.

- Ты улучшенная реинкарнация, которая когда-либо была!
Галахад вздохнул, его восхищенные глаза горели.
- Я тебе еще кое-что скажу. Я убежден, что ты не имеешь ничего общего с печально известным пороховым заговором и подразумеваемым под ним lese majeste [оскорблением короля], потому что ты хотел выступить перед Тайным советом и Звездной палатой, но тебе отказали в этом неотъемлемом праве. «Невиновность просит слова, а Вина держит язык за зубами», как говорил один мудрец. К тому же, возможно, они опасались, что твоя внешность и очевидная бесхитростность склонит многих на твою сторону.

- По крайней мере, они позволили мне подать подписанное заявление, - мрачно заметил мальчик.

- Но было ли оно прочитано - без изменений, именно так, как ты его написал? Или оно было уничтожено в тот момент, когда покинуло твои руки?!

- А что я могу с этим поделать? - Руи пожал плечами, затем его изумрудные глаза сверкнули зеленым огнем. - Но всеми правдами и неправдами я ускользну от топора - и ты можешь поставить на это свои последние деньги!

- Это точно? - улыбнулся мессир Хинкс.

- Нет, это вероятность из задницы. А теперь хватит этой мрачной темы - я займусь ею завтра. У тебя странный акцент, мессир Щёлк-Щёлк. Ты англичанин? Не то чтобы это было каким-то предположением - Бог ведь знает, что он не англичанин!

- Но ведь бешеные псы и англичанин выходят на полуденное солнце, а? - Галахад усмехнулся. - Что касается меня, я больше Альбионец, чем сам король, потому что я родился в деревенской деревушке под названием Аттер-Гросс в Шропшире. Подлинная шропширская деревенька - когда я был подростком, то не мог вынести этого места, потому что все друг за другом подглядывали, и я не осмеливался подцепить там мальчика, ибо все любопытствующие соседи узнали бы все прекрасные подробности нашего шокирующего секса намного раньше меня. Знаешь, дьявол построил маленькие города с молчаливого одобрения Господа Иеговы. Что касается моего акцента, то я получил образование в Падуе, что в Италии, где моя речь приобрела нотку паста фазолы [Паста с бобами - итальянское блюдо]. Но никакого чеснока или оперных жестов - как ты можешь унюхать и увидеть.

- А верно ли, что Папа и в самом деле западает на красивых молодых парней, итальяшек или иных?

- Не нынешний Папа, но некоторые из его предшественников были весьма скандальны в этом сладком неуважении - и, как ни странно, большинство из них звали Пиями. В наши дни Факел Божественного безумия несут кардиналы - что-то в их алых одеждах привлекает миловидных юнцов и наоборот.

- А как ты справлялся с маленькими падуанцами и другими отщепенцами? - спросил мальчик, как всегда по-кошачьи любопытный до неприличий.

- Увы, я никогда не чувствовал себя с ними непринужденно - какими бы очаровательными они ни были со своими соболиными волосами, потому что все они казались мне гладколицыми братьями и сестрами злополучной Лукреции Борджиа [незаконная дочь папы римского Александра VI и его любовницы Ваноццы деи Каттанеи, в замужестве — графиня Пезаро. Обладает широко распространившимся образом преступницы и олицетворения зла и разврата].

- Сестры и сожительницы Чезаре Борджиа?

- Ходят такие слухи, но наиболее известна она тем, что угощала вас чашкой, которая радует, но не опьяняет – а потом вы внезапно падаете замертво, удивляясь, как, черт возьми, в вас могла ударить молния на открытом воздухе в ясный солнечный день! Так что я прервал свое образование и сбежал обратно в старый добрый Ланнон-Таун [Лондон - Lunnon Town] к его несравненные светловолосым мальчуганам - и в первую очередь к тебе, мой любимец!

- Ты снова слишком наседаешь, мессир Чик-Чик!
Руи нахмурился.
- Мне не нравится такие грубые подкаты, потому что я плохо тебя знаю... пока!

- Это твоя вина - твоя несравненная почти нагота заставляет меня говорить опрометчиво! - невозмутимо произнёс Хинкс.

- Тогда я надену побольше одежды и перестану тебя поражать.

- Пожалуйста, не надо, умоляю тебя! - сокрушённо попросил цирюльник. - Видишь ли, я так давно не лакомился своими голодными глазами телом практически обнаженного мальчика, поэтому слегка увлекся. Этого больше не повторится - разве что по приглашению!

- Хорошо, я назначу испытательный срок, но у меня есть скрытое подозрение, что ты очень похож на своего тезку из Круглого стола [Галахад — сын Ланселота, святой рыцарь, воспитанный монахами. Искатель Святого Грааля. Один из рыцарей короля Артура - рыцарь Круглого стола].

- Чем же? - спросил парикмахер, нахмурив брови.

- Тем, что он, должно быть, был евнухом или импотентом, - сказал Руи, - потому что всегда спасал прекрасных девушек от драконов или из тюремных башен, или от злых дядюшек и злых ведьм, но так ни разу и не поцеловал - даже в щеку - тех, кого спас от судьбы похуже смерти!

- Но ты не мог прочесть об откровенных сексуальных играх в рыцарских сказках вроде короля Артура и его рыцарей! - возмутился Хинкс. - Все они были чисты и безупречны, кроме Ланселота, выведенного в качестве плохого примера, которого следует избегать любой ценой [из-за тяготеющего над ним греха прелюбодеяния с Гвинервой – супругой короля Артура].

- У Боккаччо [итал. Giovanni Boccaccio; 1313 – 1375; итальянский писатель и поэт, представитель литературы эпохи Раннего Возрождения, автор «Декамерона»] много беззаботного секса, - заметил белокурый мальчик.

- Гм, ну да... но...

- Итак, мессир Галахад Хинкс, я придерживаюсь мнения, что ты все больше Talk [Говорун] и меньше Do [Деятель]!
Тут мальчик презрительно усмехнулся.
- Ну что на это скажешь?!

- Поверь, это безосновательное обвинение, - серьезно сказал парикмахер. - Наравне с тем, что предъявили тебе в участии в позорном пороховом заговоре!

- Тогда я позволю себе усомниться, - великодушно сообщил переменчивый Руи, - и приношу тебе свои искренние извинения, если ошибся в своей оценке тебя. А теперь посмотрим, насколько ты хорош в качестве кустореза. Но неси свою сумку в другую комнату - я не хочу мешать моему спящему другу на койке, если мы его еще не разбудили.
Но Плексис продолжал крепко спать, храпя при этом.

- Он пьян? - спросил Хинкс, глядя на шумно спящую фигуру.

- Конечно нет! Он устал от работы Богом. [тут игра слов. Плексис - лорд и Бог - Lord]

- О, он англиканский священник, да?

- Нет, он лорд, - загадочно ответил блондин.

В другой, меньшей комнате, мальчик уселся на табурет в по-прежнему повязанном на талии полотенце, в то время как Галахад раскладывал содержимое своей сумки на небольшом столике - ножницы разных размеров, пару хорошо заточенных бритв золингенской стали, расчески, щетки, ручное зеркало, изысканный французский тальк Э. Пино, множество бутылочек с разноцветными жидкостями и несколько ослепительно-белых маленьких полотенец.

 - Во всяком случае, у тебя есть все необходимое для твоей профессии, - заметил Руи.

- Это должно производить впечатление на моих клиентов, чтобы они не возражали против моих довольно непомерных гонораров.
Он начал расчесывать, а затем причесывать взлохмаченную копну волос Руи, пока мальчик разглядывал себя в ручное зеркальце - как расческа придает видимость упорядоченности спутанным светлым прядям, а щётка усиливает их естественный блеск.

- Срезай побольше сверху, - сказал мальчик, - волосы там слишком давят на мою голову, особенно когда я ношу шапку.

- Здесь так не принято, - смущённо пробормотал Хинкс.

- Что ты имеешь в виду?! - вспыхнул блондин. - Это мои волосы, черт возьми, и я хочу их подстричь как хочу! О каком обычае ты говоришь - какой-то средневековый норманнский вздор?!

- Лучше тебе не знать, - произнёс цирюльник с несчастным видом.

- Но я настаиваю на том, чтобы знать! - властно, подобно любому Тюдору, рявкнул мальчик. - Ну-ка, скажи-ка!

- Хорошо - так и будет! Когда... топор сделает свое дело, палач поднимет твою отрубленную голову за волосы, чтобы зазевавшиеся зеваки увидели, что ты действительно мертв!
Мессир Хинкс с трудом подавил стон, похожий на рыдание, и украдкой промокнул глаза.
- Ненавижу эту работу! - внезапно взорвался он, - потому что мне никогда не приходилось... готовить такого юного, как ты! Но другого занятия найти не могу, и надо есть... поэтому...

- Ну, Галахад, у тебя доброе сердце, я вижу это, и оно стоит больше, чем все короны, - произнёс Руи, очень тронутый. - Но не беспокойся, топор никогда не поцелует мою шею - в этом ты можешь быть уверен!

- Я очень обрадуюсь, если всё будет именно так! - пробормотал Хинкс.

- Я не забуду тебя, мессир Хинкс, и, возможно, позже ты услышишь хорошие новости. Однако появился один пустяковый вопрос, которым я несколько озадачен, а именно - что палач делает с лысым мужчиной?

- Он держит бедного парня за уши!

- Ах, нет, я не смогу вынести подобного унижения! - рассмеялся белокурый паренёк. - Это удвоит оскорбление!

- Так мне убирать волосы сверху или нет? - спросил, колеблясь, парикмахер.

- Нет, делай так, как велит обычай - я не хочу подвергать твою работу опасности, какой бы она ни была.

Галахад принялся за работу с большим желанием - больше расчесывая и причесывая и, возможно, чаще, чем это было необходимо, касаясь атласной кожи мальчика на шее и плечах, но это была своего рода лесть, которую блондин приветствовал от людей доброй воли

- Ты знаешь, что твои волосы сужаются до идеального наконечника стрелы на затылке? - запыхавшись, заметил Хинкс.

- Нет, я никогда по-настоящему не видел своего зада - даже задницы!
Руи ухмыльнулся.
- Преимущество, которое видят все, кроме меня – - как же это несправедливо!

- Если бы у меня было два зеркала, я бы показал тебе - и мне очень жаль сбривать его, потому что я никогда раньше не видел ничего подобного.

- Брей напрочь, Галахад - мой наконечник стрелы, похоже, снова вырастет, - сказал мальчик. - Но будь осторожен, не порежь мою нежную плоть и не пролей кровь, потому что в полдень она может понадобиться мне вся целиком, чтобы устроить достаточно кровавое зрелище, способное удовлетворить всех моих недоброжелателей!

- Молю Бога, чтобы этого никогда не было! - горячо воскликнул цирюльник.
Он смочил пальцы несколькими каплями беловатой жидкости из приземистой стеклянной бутылки и начал втирать ее в затылок светловолосого мальчика. Последовавшее приятное тепло успокаивало, почти усыпляло, но также и стимулировало, особенно в сверхчувствительных частях Руи к югу от его талии.

- Это моя собственная эксклюзивная смесь жидкого мыла, - пояснил Галахад, - и поскольку она не состоит из жира, щелока и других агрессивных ингредиентов, она намного мягче для кожи. Обрати внимание, какой у неё чистый, свежий аромат, почти без запаха, потому что я не хочу, чтобы мои клиенты оставляли на моих руках запах, как если бы провели неделю в китайском кошачьем доме.

- Я порекомендую тебя Его Величеству и Палате лордов, а также моему хорошему другу по имени Брауни, руководящему элитным заведением Юных Мальчиков, которые, как ты, возможно, знаешь, постоянно нуждаются в стрижке, чтобы еще больше усилить свою красоту, - пообещал блондин.

- Благодарю тебя за твои столь щедрые намерения - желаю тебе жить вечно, а мне - быть твоим официальным брадобреем на всем протяжении твоей жизни! - воскликнул Хинкс, беря сверкающую бритву и проводя ею по самой тонкой необработанной коже - внутренней стороне своего левого предплечья. Он начал сбривать нежные завитки на шее мальчика, но Руи не чувствовал ничего, кроме легчайшего прикосновения к своей плоти, которое словно бы совершало перышко детёныша страуса.

- С твоего разрешения, - сказал Галахад, - я сохраню твой золотистый «наконечник стрелы» и вложу его в медальон, чтобы носить его вечно в память о тебе.

- Милости прошу, - ответил чрезвычайно довольный юный маркиз. - Чуть позже у меня должен появиться лобковый пух, который ты сможешь сбрить и поместить во второй медальон.

- Едва ли я смогу дождаться этой восхитительно пахнущей спермой сладости, но я постараюсь удержать в терпении свое скачущее либидо, - сказал Хинкс, убирая пряди золотистых кудрей вокруг ушей блондина.

- Я просто надеюсь, что мне не придется проверять твою работу в полдень, - засмеялся мальчик, - но я слышал, что даже после смерти волосы продолжают расти в течение нескольких месяцев и даже более.

- Отбрось эти удручающие мысли - они ведут только к меланхолии. Взгляни на светлую сторону долгой жизни, наполненной до отказа радостным мужским сексом!
Цирюльник деликатно кашлянул.
- Без сомнений, в своем авантюрном прошлом ты близко познал многих мужчин? - пробормотал он с тоской. - Только если это не слишком личный вопрос!

- Нет, мое прошлое - открытая книга - если ты сможешь разобрать мелкий шрифт! И я мял простыни ровно с пятью мужчинами - не больше и не меньше, если мне не изменяет память.
Здесь Руи не мог решить, скрещивать ему пальцы или нет.

- Полагаю, каждый из них жаждал этого... и ты проходил весь путь до конца? - с трепетом спросил Хинкс.

- Могу поспорить на твою обезьянью задницу, что они очень старались! - тут белокурый паренёк хихикнул. - И черт знает, что все они старались изо всех сил, но я отчитал их в недвусмысленных выражениях... Я говорил им: «Послушайте, вы, держитесь подальше от сына, а то сильно обожжетесь!» И знаешь, что?! Несмотря на мои предостережения, парочка этих мужиков все еще пытались провернуть какое-то подлое дельце, но теперь оба, кто в лазарете, а кто и в земле!

- Боже мой! - в ужасе вымолвил Галахад, едва не уронив призовую бритву. - Ты убил их?!

- Конечно, нет! - ответил мальчик, с невинным, как у котенка, лицом, хотя его пальцы были определенно скрещены под спасительным полотенцем. - Но я наложил на них что-то вроде того, что ты мог бы назвать каким-то злым проклятием.

В этот момент цирюльник оказался перед восхитительной дилеммой. Он не был готов к «пиршеству с тигром», как, по крайней мере, один, ему известный парень-любовник, сбежавший или собиравшимся это сделать – к его глубокому сожалению и позору, - но, с другой стороны, этот неотразимый Златовлас, сидящий перед ним, был всего лишь тигренком, а Хинкса съедало желание попировать им, а не с ним.

Мессер Хинкс бросил бритву, вытер затылок и уши Руи, а также свои руки одним из маленьких полотенец, снова смочил пальцы из другой бутылки, содержимое которой имело пикантный аромат сладкой травы, и начал массировать шею, плечи и гладкую спину мальчика вплоть до интригующей ложбинки между ягодицами. Результат оказался незамедлительным и чрезвычайно приятным для белокурого паренька - между его бедрами взвилась, подобно чёртику из табакерки, его буйная мужественность, создав весьма нескромный 7-дюймовый шест под полотенцем.

- Ага! - взволнованно воскликнул Галахад. - Кажется, я вижу восхитительное восстание посреди Бедренных земель! Могу ли я снять твоё не слишком скрывающее полотенце, добрый сэр?

- Зачем? У тебя есть дюжина собственных полотенец!

- Ты знаешь, почему! - хрипло произнёс мессир Хинкс. - Он маскирует твой прекрасный пудендистический пейзаж!

- Так пусть маскирует. Пройди вперёд, может оттуда будет вид получше!

Что Галахад и проделал, быстро, как кролик, и, упав на колени между широко расставленных бедер Руи, он обслюнявил кончик спрятанного выпирающего шеста, а потом еще и еще раз.

Мальчик застонал от зарождающегося экстаза, но не смог сдержать своего всегда готового порыва поддразнить - досадную привычку, которую его пылкие любовники находили прискорбной.
- Господи, что ты делаешь, мессир Бритвенник?! - воскликнул он в шутливом шоке. - Прошу, избавь меня от своего добродетельного взгляда и немедленно прекрати это неподобающее и непристойное поведение!

Присев на корточки, парикмахер поднял глаза.
- Ты действительно хочешь, чтобы я прекратил приставать?! - он уверенно ухмыльнулся.

- На самом деле, нет! Но неужели ты - Безумный цирюльник с Флит-стрит, прибывший на 200 лет раньше своего времени, чтобы заманить меня, а потом изрубить для начинки непереваримых мясных пирогов твоей отвратительной подруги?! [Sweeney Todd / Суини Тодд — вымышленный персонаж, впервые появившийся в качестве главного отрицательного героя в серии небольших рассказов «Жемчужная нить» (печаталась с 1846 по 1847 год, переиздавалась и позднее). Согласно первоначальной версии легенды, Тодд был цирюльником, который убивал своих посетителей, нажимая на потайной рычаг, открывавший люк, находящийся под креслом для клиентов. Вследствие этого жертва падала в подпол и ломала шею (либо разбивала череп). Если же жертва выживала, Тодд спускался в подпол и добивал её бритвой. Затем он грабил своих жертв, изымая все ценные вещи, а его сообщница миссис Ловетт (по другим версиям — подруга или любовница) помогала ему избавляться от тел, делая из них начинку для мясных пирогов. Цирюльня Суини Тодда находилась в Лондоне по адресу Флит-стрит, 186, и была соединена подземным ходом с пирожковой лавкой миссис Ловетт.]

Мессер Хинкс уставился на него с открытым ртом.
- Б-безумный цирюльник с Флит-стрит! П-пироги с мясом?! - он заикался. - Вы говорите дикости, юный сэр!

- Такова моя природа, потому что я Дикий мальчишка из самых грязных притонов Ист-Энда Лондона, разве ты не знал?! И ты довел меня до точки невозврата, так что теперь должен довести дело до конца, иначе я невольно устрою у себя на животе липкое месиво!

- Буду очень рад помочь тебе, - дрожащим голосом произнёс Галахад, благоговейно закатывая в сторону севера мешающее полотенце.
- Puer sapiens erectus [мальчик разумный, прямоходящий/с эрекцией (лат.)]! - почтительно прошептал он. - Было ли когда-нибудь столь невиданное зрелище?!

- Увлёкшийся дурак! - рассмеялся Руи. - Я-то разумен, но мой тупой член просто перегружен соком!

- Ах, как мне нравится невыразимый сексуальный запах твоего polla enorma [искаженный исп. - большой член]! - истерично продолжил Галахад, водя вверх-вниз своим слюнявым языком по нижней стороне твердого члена мальчика.

- А вот это гнусная клевета! - прорычал белокурый мальчик, - потому что я не далее, как час назад тщательно вымылся губкой!

- И тем не менее он стойкий и великолепный! – буквально пропел цирюльник.

В ответ мальчик просунул свою опухшую, влажную от слизи головку между губами мужчины, снова столкнувшись с вездесущим, плотоядным языком, а затем быстро, дразняще удалился.
- Ей-богу, мессир Хинкс, - вздохнул он, - ты, вне всяких сомнений, ответ на искреннюю молитву стояка! А теперь выпей-ка моего молока, пока оно не скисло - это чистое молоко класса AA, гомогенизированное, пастеризованное, витамины D получены из удовлетворённых тестикул!

Галахад не нуждался в повторном приглашении и тут же приклеился губами к манящему пенису-титьке. Идеальная мужская связь: мальчишеский член в рту мужчины! Вняв некоторому остатку почти забытой ханжеской условности, светловолосый паренёк прикрыл голову партнёра-сосунка своим упавшим в обморок полотенцем - после чего рассмеялся над собой. «Кажется, я всегда под чем-то прячу оживлённую суету моих фелляторов – то под моим платьем Джульетты, то под скатертью цвета сливы, то под этим полотенцем, - подумал он, забавляясь. Неужели я так поздно заразился лёгким случаем пуританства?! Я искренне надеюсь, что нет - это сильно нарушило бы мои моральные принципы!»

Но теперь Руи быстро осознал, что цирюльник довольно искусно ухаживает за его набухшим фаллосом и его соседями. Казалось, что у него было два рта и три языка, потому что они были повсюду - щекотали под его яйцами, сосали их один за другим, а затем оба вместе, вылизывали промежность до края Тайного грота, а затем до члена, тянули за крайнюю плоть, сильно посасывая набухшую головку, в то время как потная рука парикмахера мастурбировала член мальчика - быстро, быстрее, ещё быстрее, пока с приглушенным криком блондин не вырвался, выкачивая свое молодое молоко густыми, сильными струями. Стоящий на коленях неудачник ахнул, вздохнул и подавился, судорожно глотая.

- Не глотай так много за раз, тупица! - возмущенно прошипел белокурый мальчик. - Подержи во рту, попробуй, насладись, потому что это драгоценная субстанция - а потом пусть капля за каплей просочится тебе в горло! Боже, ты никогда раньше не отсасывал столь лакомый член?!

Но мессир Хинкс был слишком полон решимости лишить Руи последних остатков спермы, чтобы отвечать. Облизав губы, он, наконец, откинулся назад, выглядя не на шутку пристыженным.
- Полагаю, я оказался не слишком хорош, не так ли? - робко пробормотал он. - Видишь ли, у меня было не столько уж много практики.

- Ты был совсем неплох, - великодушно похвалил его мальчик. - Я присуждаю тебе пятерку за энтузиазм и усилия и около четверки с плюсом за результативность. По скользящей шкале от нуля до десяти ты получаешь восемь с четвертью, что намного выше среднего.

- А был ли кто-то, кто когда-нибудь получал по твоей шкале десятку? - спросил Галахад с лёгким комплексом неполноценности.

- Да! Мой ангел-хранитель - а затем я проснулся, по-настоящему, - хмыкнул блондин.

- Я уверен, что смогу улучшить свой результат на втором круге, - с надеждой сказал цирюльник.

- Ты имеешь в виду - прямо сейчас?

- Почему нет? Нет никакого времени, есть только настоящее - если ты чувствуешь, что сможешь выстрелить еще раз!

- Я проигнорирую столь клеветнический намёк, - нахмурился Руи, - потому что моя потребность, вероятно, более сильна, чем твоя, но мне понадобится небольшая помощь, чтобы снова «взлететь» в столь короткий срок.

- Я полностью к твоим услугам, - нетерпеливо произнёс мессир Хинкс. - Что я могу сделать, чтобы поспособствовать нашему взаимному блаженству?

- Полижи мой зад - или ты, бедняжка, за раздельное существование рта и попы?

- На самом деле, нет! Фактически, я был обожателем задниц еще до того, как стал поклонником пенисов!

- Рад видеть, что ты такой же настоящий язычник, как я, - одобрительно сообщил мальчик. - Но сначала я должен пописать - и не говори мне, что ты не пьешь мальчишескую мочу!

Галахад колебался.
- Ну, я никогда раньше не пил детскую мочу – но, полагаю, она меня не убьет.

- Конечно, нет, иначе большинство моих любовников уже были бы мертвы. Моя моча исключительно терапевтическая - она ​​полна того, что полезно для тебя, - и она смывает все остатки спермы, накопленные моим извращенным фаллосом, который сам в своем неподражаемом стиле напоминает членососа! Но заглотни мой краник немедля, Безумный Брадобрей, ибо сдерживатель моего мочевого пузыря уже на грани!

С некоторой настороженностью мессир Хинкс снова взял в рот содрогающийся краник белокурого мальчика, с трепетом ожидая второго Ноева Потопа.

- Крепко держи губами мой шланг, - сказал Руи, - чтобы ни капли не ускользнуло - я люблю, чтобы все было аккуратно. О, и, если из меня хлынет слишком быстро, и чтобы ты успел - воткни кончик языка в мою уретру как своего рода пробку - таким образом ты сможешь регулировать поток точно под себя. Вот, разве я не думаю о твоем удобстве и удовольствии?!
Блондинистый мальчик никогда не отказывался от возможности похвалить самого себя.
- Эй! Я задал тебе вопрос... Ой! Прости! Я вижу, твой рот занят!

Мальчик начал медленно спускать воду, чтобы Галахад мог привыкнуть к вкусу, затем постепенно увеличил ручеёк, пока тот не превратился в полноценный поток - и, не используя «пробку», цирюльник справлялся с Потопом так же искусно и безжалостно, словно был ярым писголиком с колыбели.

- Ты все сделал на отлично! - похвалил Руи, стряхивая своим дважды израсходованным членом в Галахадский Boca Grande [большой рот], так сказать, последние капельки на язык. - Тебе понравилось моя домашняя крем-сода? Она изготовлена по старинному семейному рецепту.

- Ну, и да, и нет, - осторожно ответил мессир Хинкс. - Несомненно, у этого есть свои приверженцы, которые приобрели вкус к этому вкусу, или родились с ним, и атмосфера возбуждающая - твоё очевидное удовольствие дарить свою мочу, волнующий звук струящейся жидкости через стержень члена и абсолютное удобство использования рта любовника вместо тесного туалетного стула, когда это требуется проделать холодной ночью в одиночестве, особенно, когда этот тесный стул находится на некотором отдалении от дома!

- Да никаких проблем, - сказал мальчик. - В отсутствие собутыльника я просто писаю в ближайшее окно или покупаю себе один из французских ночных горшков, ставлю его рядом с кроватью, и когда у меня возникает нужда, я просто вывешиваю свой шланг над кроватью и позволяю ему оторваться.

- Это нормально, когда твой член достаточно длинный, чтобы вытянуться так далеко. У меня нет.

- Даже когда у тебя стояк от желания пописать? - усмехнулся Руи.

- Всё, конечно, так, - сказал Галахад, - но, учитывая обстоятельства, я не думаю, что мальчишеская моча когда-либо заменит орехово-коричневый эль.

- Вряд ли, но моча бесплатна, а эль стоит денег.

- Сильный довод в пользу для тех, кто расположен к этому, или трезвенников, или людей с ограниченным доходом, - согласился цирюльник, - но теперь, милостивый государь, если ты просто встанешь и повернёшься, я постараюсь привести в экстаз твою гипнотическую дырку.

Встав на ноги и повернувшись к нему тугим задом, а также глянув на похотливое лицо мессира Хинкса, обращённое к нему, Руи легко мог поверить, что этот человек хорошо разбирался в забытом Искусстве доставления удовольствия, потому что язык цирюльника был здесь, там и повсюду на дрожащих булочках мальчика подобно рою половозрелых бабочек в первой подростковой течке. Затем Галахад оказался между пылающими хлебами - горячими, как только что из печи, - его язык и губы, из которых текла слюна, чавкали посланиями бессмертной любви на внутренних стенках ягодиц - и дальше к пуговице анальной плоти, ныне видимой, туго сжавшейся, розовой, закрытой, хотя и способной ало раскрываться при лёгком нажиме, который она быстро и получила.

Мессир Хинкс громко шмыгнул носом.
- Ах! - воскликнул он, глубоко погруженный в счастливые сравнения, - от большинства парней разит трапезой, но твой анус благоухает восхитительным ароматом распускающихся астр, покрытых утренней росой!

- Извини, что разочаровываю тебя, мессир Бритвы, но эта утренняя роса - всего лишь мои выделения из прямой кишки, вызванные твоим назойливым проникновением языка!

- Тем более, милости просим! - воскликнул цирюльник. - И...

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату заглянул лорд Плексис - с растрепанными волосами, в измятой одежде и с затуманенными глазами.
- О, это ты, Руи, - пробормотал он. - Мне показалось, что я слышал здесь голоса, громко спорящие, или что-то вроде этого.
Бедный мессир Хинкс вскочил на ноги, выглядя неоправданно виноватым.

- Не буду спорить, милорд - всё как раз наоборот! - рассмеялся белокурый мальчик, его самообладание ничто не могло поколебать. - Этот джентльмен в моем тылу - Галахад, цирюльник Тауэра, мастер своего дела. Он только что закончил делать мне столь необходимую стрижку... хм, анилингус [здесь некое рифмование - стрижка - trimming, анилингус - rimming], если быть точным, и я его очень рекомендую. У очага имеется свежая питьевая вода и вода для умывания, милорд, а я сейчас присоединюсь к вам.

Плексис поспешно вышел, а мальчик повернулся к мессиру Хинксу, который уже нервно упаковывал в кожаную сумку свои инструменты для стрижки.
- Мне очень жаль, что так резко оборвались наши интимные отношения, сэр Галахад, но, надеюсь, мы сможем возобновить их позже. Однако теперь я должен посетить лорда Плексиса, у которого, несомненно, чудовищное похмелье.

- Тогда он действительно лорд! - воскликнул цирюльник с благоговейным ужасом в глазах.

- Я же говорил тебе - помнишь? Но я не забуду о твоих профессиональных цирюльных навыках и найду для тебя местечко получше, чем эта мрачная норманнская крысиная нора - я обещаю это.

- Тысяча благодарностей, юный сэр, мне доставило огромное удовольствие доставить тебе удовольствие, и я желаю тебе удачи и долголетия!

- Очень обязан тебе этим - может быть, оно мне понадобится до конца этого дня.
Руи, воспользовавшись ключом Плексиса, выпустил парикмахера, но у него не было ни малейшего шанса на побег, так как два стойких йомена Тауэра болтались поблизости, настороженно наблюдая за происходящим. Светловолосый паренёк показал им язык, закрыл и запер дверь с жутким грохотом. Он улыбнулся Плексису.
- Ну, милорд, я думаю, вам хочется выпить горячего черного кофе?

- Что случилось прошлой ночью? Я проснулся на твоей койке, хотя ничего не помню!

- Не помните? Вы выиграли в карты с разгромным счётом, но были слишком утомлены и заснули, уронив голову на стол и положив свой рот на Пиковую даму, которая, казалось, безмерно наслаждалась вашей близостью!
Тут мальчик хмыкнул.
- Мне удалось уложить вас на кровать, чтобы вам было удобнее.

- А где спал ты?

- На столе - а я знавал гораздо более жесткие кушетки.

- Скажи мне правду, Руи, разве я не был постыдно пьян и не потерял сознание от этого?!

- Да, мы оба слегка перебрали, но ни один из нас, как я бы сказал, не был пьян или даже слегка навеселе. А теперь почему бы вам не умыться, пока я посмотрю, что осталось от щедрот Бутагона на завтрак.
Осужденный мальчик обильно поужинал, но сейчас, определённо был снова голоден.
- Боже мой, я мог бы съесть сырого скунса, воняющего и всё такое!

Плексис начал свое омовение, всё ещё не припоминая, что произошло вчерашним вечером, но светловолосый паренёк счел за лучшее пощадить его чувства, потому что милорд, похоже, был сверхчувствительным типом, который придавал слишком большое значение даже относительно незначительным событиям. На самом деле, его, по-видимому, беспокоило совсем не пьянство - потому что они с Руи хорошо набрались на первой же их встрече! - а мысль о потере контроля над собой до потери сознания.

Они прервали свой пост сочными андалузскими апельсинами, которые намного слаще и легче очищаются, чем апельсины из Валенсии.
- Это было очень по-французски - прислать их, хотя их очень трудно достать, - сказал мальчик, нечаянно брызгая на себя соком. - Теперь, когда у меня есть mucho dinero [много денег (исп.)], я должен что-то сделать, чтобы отплатить ему за его внимательность. Может, он захочет увеличить «Русалку» - когда я оказался там в последний раз, внутри было тесно, как в аду.

- Не стоит делать её слишком большой, иначе она потеряет свой характерный образ, - заметил Плексис.

- Эй! - воскликнул блондин, злобно сверкнув зелеными глазами. - Я тут кое о чём подумал! Говорят, тому, кто ужинает с дьяволом, нужна длинная ложка! А где ваша длинная ложка, милорд, ведь меня называли дьявольским бесёнком – «ублюдком»! - и довольно часто?

- Бесы - замечательная компания, с которой можно хлебнуть, или от которой можно хлебнуть, а на последнее, увы, я уже не способен! - вздохнул мужчина.

- Мужайтесь, друг мой, потому что я уверен, что ваша чёртова аллергия исчезнет - ​​откуда бы она ни появилась - в один из тех прекрасных дней, и вы избавитесь от всего мужского сока, который, должно быть, накопили! - успокоил Руи.

Завтрак возобновился - они перешли к трети запечённого окорока, нарезанного пшеничного хлеба, поджаренного на огне и обильно намазанного сливочным маслом и сливовым джемом или желе из красной смородины, или обоими, по желанию; яйцам вкрутую и острым дорсетским сосискам. Затем последовал кофе и дюжина французских сладких булочек, сочившихся марципановой пастой, сахаром и корицей. Белокурый мальчик с удовольствием отметил, что Плексис ел почти так же много, как и он сам, - очевидно, что лорд не страдал от каких-либо вредных последствий вчерашнего пьянства. Но затем Плексис задумчиво произнёс:
- Полагаю, что медовухи не осталось, хотя бы случайно?

- Боюсь, что нет, милорд. Мы прикончили все во время карточной игры - которую вы выиграли! - ухмыльнулся мальчик.
Значит, он все-таки хочет опохмелиться, не так ли? Ну что ж, возможно, у него что-то есть, и это выскользнул из его головы.
- Может, какое-нибудь питьё есть в том пакете, который вы принесли сюда вчера, мессир - чемпион Сердечек?!

Глаза Плексиса загорелись.
- Ну да, конечно! И куда я его положил?

- Я принесу его - я положил его на полку в другой комнате.

Из пакета низвергнулась квартовая бутыль с впечатляющей этикеткой, наполненная кристально чистой жидкостью, в которой, казалось, плавали блики ярчайшего солнечного света.
- Ослепительный Гельтвассер! - произнёс милорд с нежностью. - В переводе: «Золотая вода», изготовленная в Данциге, где бы он не находился, и мой любимый ликер.

- Вы имеете в виду, что эти крошечные крошки в нем - настоящее золото? - спросил Руи, широко раскрыв глаза.

- Двадцать четыре карата настоящего золота или даже больше - и те блестящие хлопья, которые ты видишь, настолько тонки, что почти растворимы!

- Вот черт, - с отвращением фыркнул белокурый мальчик. - Я знаю гораздо лучшее применение золоту, чем его поглощение!

- Ах, но подожди, пока не попробуешь!
Плексис плеснул немного сверкающей жидкости в чашу и протянул её мальчику, который, как обычно, проглотил одним глотком, а затем схватился за горло, на его глазах выступили слёзы.

- Ух ты! Это огненное пойло, чёрт возьми, - выдохнул Руи, пытаясь подуть на свой пылающий язык,  но затем он почувствовал, как по его венам, артериям, капиллярам, железам разливается возбуждающее сияние, и даже его член снова начал приподнимать полотенце!

- Выпей еще, - предложил мужчина.

- Боже, нет! Это замечательный напиток, но, если я выпью еще немного, я рухну как вкопанный - а у меня должно быть важное свидание в полдень, помните?!

- Что ж, а мне необходим этот благословенный Летийский эликсир [относится к реке Лете, одной из четырех рек Аида. Те, кто пил из нее, испытали полную забывчивость], чтобы забыть полдень и все, что с ним связано! - пробормотал Плексис, наполняя до краёв чашу этой волшебной росой Мидаса.

- Выпейте, а я ещё поем, - пожал плечами мальчик. - Каждому свой яд или страсть – хотя лучше есть, пока пьешь. Осталось две сладкие булочки - вы уверены, что не хотите одну?

- Спасибо, нет, но я бы не отказался от кофе.

- На огне варится еще один котелок, и он будет готов через минуту.
Пока они пили и жевали, белокурый мальчик ловко завел своего взрослого друга в разговор о его сексуальной близости в дни, предшествовавшие аллергии.

Плексис глотнул из своей чаши.
- Ты можешь не поверить в это, мой мальчик, но у меня не было никакого сексуального опыта, пока мне не исполнилось шестнадцать!

- Сладкие шестнадцать и ни разу?! - Руи вздрогнул. - Ужасная растрата ваших лучших лет!

- Увы, но это так! Теперь-то я понимаю, что фактически родился любителем маленьких тотемных столбиков, но в своем ужасном невежестве был убежден, что я какой-то чудовищный урод, поскольку все мои друзья и родственники мужского пола были созданы для девочек или говорили, что они таковы, поэтому я старался заинтересовать себя ими, ибо некоторые были очень красивы, изысканны и пахли сиренью в мае...

- Когда не пахли в августе дохлой рыбой! - цинично поправил его блондин.

- Это стервозная мать-природа виновата, а не они! - справедливо заметил милорд. - Но по иронии судьбы, чем больше я пытался сблизиться с девушками, тем больше меня привлекали мальчики, но я избегал делать им откровенные любовные предложения, поэтому я...

- Значит, вы сидели на сексуальном штакетнике, и он разрывал вас на две части!

- Ты действительно зришь прямо в корень проблемы, не так ли, милое дитя! - восхищенно заметил Плексис. - Но моя удача изменилась к лучшему: когда мне исполнилось шестнадцать, мой отец отправил меня и моего наставника в большое путешествие по континенту.

- Пустая трата времени и денег! - проворчал Руи.

- Не в моем случае! - радостно воскликнул милорд (неужели Гельтвассер уже начал оказывать благотворное воздействие?!). - В Париже мой наставник внезапно умер от сердечного приступа. Поскольку он был холостяком и не имел ни родных, ни родственников, я не уведомил отца, а велел похоронить его на маленьком кладбище в Пасси [район Парижа на правом берегу Сены, прилегающий к Булонскому лесу] - и вот я там! Свободный как пташка в этом Городе Света и Терпимости...

- И ночь святого Варфоломея [Варфоломеевская ночь (фр. massacre de la Saint-Barthélemy) - массовое убийство гугенотов во Франции, устроенное католиками в ночь на 24 августа 1572 года, в канун дня святого Варфоломея], и эта чудесная Екатерина Медичи [королева Франции с 1547 по 1559 год; супруга Генриха II, короля Франции из династии Валуа – считается, что именно она спровоцировала Варфоломеевскую ночь]! - кисло добавил мальчик.

- Пожалуйста! Пожалуйста, не прерывай поток моего чувственного сознания! - произнёс мужчина, подавляя отрыжку. - У меня было много денег, я немного знал язык и, наконец, у меня появилось сильное желание и решимость обращаться к мальчикам - говорить с ними, прикасаться к ним, знать о них, вести их в постель и....

- Это начинает походить на мыльную оперу, хотя я не совсем понимаю, что имею в виду, - неопределенно заметил блондин.

- Заткнись! - вежливо прохрипел Плексис. - Подсознательно аморальный, я отправился на широкие красивые бульвары, которые днем ​​и ночью были полны очаровательными юнцами - но вскоре я обнаружил, что маленький Boulevard petits jesus [Бульвар маленьких Иисусов] был слишком легкомысленным, слишком грубым и корыстным для моих романтических вкусов.

- Они вполне подходили Оскару Уайльду, - напомнил Руи.

- Что?! - нахмурился милорд.

- Не знаю, сэр. Это просто имя, которое пришло мне в голову из ниоткуда!

- Кто бы он ни был, он, видимо, один из тех бессердечных индивидуумов, которые интересуются только пенисом, в значительной степени игнорируя привязанного к нему подростка! - горячо сказал Плексис.

- К черту Уайльда Оскара! - успокоил его блондин. - Продолжайте свою сагу, милорд, я нахожу ее весьма увлекательной.

- Где я остановился?! - нахмурился рассказчик, доливая в свою чашу солнечного света.

- Маленькие обитатели бульвара оказались невкусными! - хихикнул мальчик.

- Я не заходил столь далеко, - чопорно заявил Плексис. - Затем какой-то сутенер или зазывала отвел меня в Maison de Passé на Монмартре, что является галльским эквивалентом заведения с мальчиками.

- Где вы лихорадочно порхали с одного прекрасного цветка к другому, полагаю? - сказал Руи, созерцая со злым умыслом сильно уменьшившийся окорок.

- Нет, к сожалению. Видишь ли, в заведении обслуживали только тех мужчин, которые приводили туда тех, кого сняли самостоятельно, дабы поскорее развлечься, на полчаса или около того, а у меня не было никого, кого можно было привести с собой!

- В те дни вы были более чем отсталым, не так ли? - ухмыльнулся мальчик. - Эй, милорд, мне бы не хотелось менять тему, но могу я соблазнить вас еще одним кусочком этого запечённого окорока?

- Ты можешь соблазнить меня - но не ветчиной!
Плексис или Гельтвассер ухмыльнулись.

- Успокойтесь, мессир Безудержный, - предостерегающе произнёс белокурый мальчик. - Имейте в виду, что вы можете съесть ветчину, тогда как если бы вы попытались съесть меня, вы бы сразу же начали с... - он многозначительно махнул рукой и принялся сооружать гигантский бутерброд из четырех кусков хлеба и окорока, щедро помазанного дижонской горчицей из банки, любезно предоставленной мсье Бутагоном. - Знаете что, милорд! Эта свинина так вкусна, потому что ее кормили кукурузой, а не паршивыми желудями, и коптили ее на яблочном дереве, а не на дешёвой гикори.

- Откуда ты все это знаешь? Ты же не мальчик с фермы.

- Нет, но во мне много свинины, потому что я актер [игра слов: ham - ветчина, окорок, свинина (англ.), ham - плохой актёр (англ.)], - рассмеялся Руи, откусывая большой кусок от бутерброда. - Но, пожалуйста, возобновите свои воспоминания, дорогой сэр - они весьма интригующи!

- Ну, как я уже сказал, чтобы попасть в Maison de Passé, меня должен был сопровождать мальчик, но я встретил владельца, который, очевидно, сжалился надо мной, потому что он пригласил меня в свою комнату выпить, и мы довольно долго беседовали. Как ни странно, он был совершенный гетеро, приехал в Париж с Барбадоса или откуда-то оттуда - и его увлекательным хобби или призванием было реформирование орфографии английского языка. Например, он хотел заменить «CKS» буквой «X», чтобы «утки»[ducks] превратились в «dux», «bucks» превратилось в «bux» и так далее.

Светловолосый паренёк зажал нос.
- Эта идея плохо пахнет! Она уберёт все сентиментальные ощущения от таких слов, как «sucks» и «fucks». Этот парень просто чокнутый!

- Я тоже так подумал, но он дал мне хороший совет. Он рассказал мне об одном бистро, где многие симпатичные юные подмастерья обедали в полдень. Я поспешил туда со всей возможной скоростью, но к тому времени было уже два часа пополудни и слишком поздно, чтобы повстречать объект моего желания. Однако, выпив бесчисленное количество бокалов красного вина, я остался там до ужина в надежде, что какой-нибудь привлекательный молодой человек придёт туда поесть. Опять ни на что не надеясь, но примерно через час туда забрёл маленький херувим, который был...

- Учеником чародея?

- Именно, ибо видит Бог, он сразу же очаровал и загипнотизировал меня!

- Не успели взглянуть, как полюбили один другого? Мессир Уилл процитировал это в «Как вам это понравится».

- Ах да, это было у него! Иногда Уильям почти пугает меня, потому что он обладает полным знанием о сокровенной работе сердца и ума.

- Думаю, гении все таковы. Но этот ребенок, который, как говорят поэты, мгновенно соблазнил вас через окно вашей души - был ли он на самом деле подмастерьем?

- Нет, он выглядел всего лишь как garçon pavé - уличный мальчишка, одетый в лохмотья и не слишком чистый - но я почувствовал в этом маленьком оборванце потрясающую красоту лица и тела!

- Ей-богу, как это похоже на случай со мной в «Русалке» несколько месяцев назад - а теперь я маркиз, пожалуйста! Это как в сказке, но правда!
Руи рассмеялся, но тут же оборвал смех.
- Ну, милорд, вы же не просто сидели, засунув большой палец в задницу, и не позволили ему уйти, не так ли?!

- Нет, конечно! Я не удержался и пригласил его поужинать со мной; он довольно хорошо знал английский и после некоторого колебания согласился – у нас была превосходная говяжья грудинка со всеми гарнирами, как я теперь с нежностью вспоминаю, – и он ел, как голодный медвежонок, пренебрегая ножом и вилкой, и пользуясь только пальцами.

- Еда становится вкуснее, когда вы пользуетесь пальцами - непосредственное соприкосновение! Как выглядел этот образец вблизи?

- О, я решил, что он примерно твоего возраста и такой же красивый, хотя с буйством темно-каштановых локонов, обрамляющих его маленькое личико подобно прекрасному портрету. Большие выразительные серые глаза, как... как...

- Как ивы весной?

- Да, или прекрасный бархат, или сонное море. Тонкий греческий нос...

- Древнегреческий? - лукаво перебил блондин.

- Надеюсь, что да - и так оно и было! Довольно благородный рот с багряными губами, слегка полноватыми.

- А как звали этого несравненного ангелочка, если он вообще был?

- Звали его Андре, фамилию я так и не узнал, или он решил не раскрывать ее.

- И я надеюсь, что вы сразу же отвели его на свою квартиру в Париже и радостно принялись упиваться пубертатными дарами!

Плексис проглотил содержимое своей чаши и налил еще.
- Я забрал его, тайно переправил в Лондон - и, поскольку я не мог представить мальчика своей семье без того, чтобы не разразился дьявольский скандал, я поместил своего инаморато [возлюбленного] в небольшом доме, который снял на Петтикот-лейн.

- Почему, милорд! - воскликнул Руи, притворно потрясённый. - Вы держали постельного мальчика в переулке под нижними юбками [Игра слов, (англ.): Petticoat Lane - улица в Лондоне, petticoat lane - дословно: переулок нижних юбок]?! Вы ведь там совсем одичали, правда?

- Как я уже сказал, я был очарован душой и телом, - пробормотал Плексис, снова возвращаясь на Петтикот-лейн.

- Повезло вам! - сказал белокурый мальчик. - Мое тело очаровывало бесчисленное количество раз, но вот что касается моей души - я сижу на ней тем, что и есть моей записной душой.

Мужчина удивленно покачал головой.
- Вас, язычники, предупреждали, я клянусь!

- Добрая королева Бесс сделала мне такой же комплимент, - самодовольно ответил мальчик, его жадный взгляд блуждал по столу. - Эй, милорд, есть последнее яйцо, сваренное вкрутую, само по себе, и оно выглядит ужасно запущенным! Что скажете, если мы его разделим, 60 на 40?

- Больше не могу ни кусочка. У тебя ненасытный желудок?

- Я просто не люблю, чтобы хорошая жратва пропадала зря.
Руи очистил, посолил и поперчил куриный плод, запихнул его целиком в рот, слегка подавившись, яростно прожевал и запил глотком свежего кофе.
- Итак, в вашем бесстыдном любовном гнездышке в Лондоне оказался юный Андре. Что же случилось потом?

- Боюсь, что тогда произошло слишком много порнографического для невинных ушей... э-э... застенчивой и неискушённой Джульетты! - сказал Плексис, который и сам иногда любил пошутить.

- Милорд, я преданно занимаюсь порнографией всю свою незаконнорожденную жизнь – то есть всякий раз, когда у меня появляется такая возможность, так что расскажите мне!

- Очень рад услужить! Мой маленький Гитон оказался совершенно раскованным и, казалось, инстинктивно знал о всех сексуальных играх и их бесконечных вариациях больше, чем любой новичок, которого я мог представить себе в своих самых экстремальных фантазиях!

- Полагаю, он шестидесятидевятил?

- С огромным энтузиазмом! И адепт Андре был настолько искусен в этом, что мы обычно одновременно достигали кульминации в жарких объятиях сексуальных побратимов!

- Черт, я даже не знаю, завидовать мне или ревновать! - белокурый мальчик поморщился. - Однако умный любовник может реально подделывать семяизвержение, не забывайте об этом!

- Он никогда не опускался до подделки своих выделений, - надменно ответил Плексис. - Более того, его обильное молоко обладало безошибочным пикантным вкусом, который я постоянно отведывал, когда сосал его.

- Держу пари, что у него был усаживающийся член! - попытался умалить достоинства Андре Руи.

- Не будь таким зеленоглазым, мой юный друг! Пенис Андре был идеальным - качество превыше простого количества - и его анус был несравненным, подобного которому я не видел с тех пор!

- Значит, он разрешил анальный секс, не так ли? - несколько презрительно спросил светловолосый.

- Он был мудро пассивен и активен - можешь ли ты сказать тоже самое?!

- Черт, клянусь чревом моей матери, что я не выдаю себя! - озорно ухмыльнулся мальчик. - Но я должен признаться, милорд, что ваш Свет Любви кажется мне явным брюхоногим болваном, которого трахали все желающие!

- У него было всего лишь раз до того, как он встретил меня - с парнем постарше, пажом из Лувра.

- О, мой простодушный друг, Андре, естественно сказал бы вам это - не только для того, чтобы представить себя в выгодном свете, но и потому, что он знал - именно это вы и хотите услышать!

- Как и ты, поначалу я был настроен скептически, поэтому тщательно проверил его прошлое. Он говорил правду.

- Ах, тогда я больше не буду его унижать! На самом деле, я хотел бы узнать его.

- Ты очень похож на него во многих отношениях - иногда даже слишком, не давая мне успокоиться!

- Не думайте, что я сую нос не в своё дело, но вы когда-нибудь занимались уролагнией [получение сексуального удовольствия от мыслей, обнюхивания, прикосновения или наблюдения за мочеиспусканием] со своим галльским Ганимедом? Я использую здесь этот латинский термин, потому что на английском он звучит более ужасно.

- Не с самого начала, потому что я считал подобное глупым и ребяческим, - смущенно произнёс Плексис.

- Ай-ай, сэр пуританин! Мальчишеская любовь - это и есть ребячество, ребячество по-детски, и в этом ее главная привлекательность, особенно для мужчин зрелого возраста. Так что же заставило вас с опозданием поддаться аква-шалостям?

- Однажды днем ​​мы с Андре гуляли по Кенсингтон-парку, и, поскольку мы были совсем одни и мальчику срочно требовалось сделать пи-пи, он остановился, чтобы опрыскать розовый куст - и, как откровение свыше, я, затаив дыхание, заметил, что его моча, должно быть, чистый чистотел!

- Чистотел мне незнаком. Это ликер?

- Безнравственный. На самом деле, тут был оттенок - яркий пастельно-розовый, который точно соответствовал оттенку роз на орошаемом кусте, похоже, трепетавшем от экстаза! С тех пор я считал неудержимую водичку моего мальчика розовой водой, и, таким образом, стал заядлым выпивохой.

- Хм! Это чертовски поэтично и, может быть, совершенно поэтично, но для моего уха звучит музыкой и не слишком, и, кстати, напоминает о том дегенеративном римлянине - Петронии Арбитре - который писал, что искренний, достойный, нежный, любящий заботу любитель мальчиков должен стремиться лизать то, что он трахает. Заметьте, мерзкий Петроний сказал «что», а не «кого» - так что, используя в данном случае поросячью латынь, вы тоже исполняли восхитительный Annie Linctus [анилингус] на вашем извивающемся Андре?

- С самого начала - еще до того, как я проник в него! - воскликнул Плексис, его глаза сверкнули, как пара Северных звезд в незаконном совокуплении. - Моя сладкая Любовь имела для этого идеальный анус - гладкий, шелковистый, маняще открывающийся и...

- Воронкообразный тип дырки, согласно древним итальяшкам, - как всегда вмешался Руи, не удержавшийся от возможности демонстрации своего понимания не столь уж мертвого языка.

- …Открывшийся, - беспечно бросил мужчина. - Его глянцевая оболочка переходит от нежно-бежевого через розовый к горячему, греховному алому, и мой рот мгновенно приник к этим анальным губам, мой язык проник в это драгоценное отверстие так глубоко, что у меня получилось лизать крошечную предстательную железу мальчика... лизать и облизывать, и лизать, и лизать, пока языковая усталость не вызвала преждевременную остановку!

- Перестаньте, милорд! - усмехнулся блондин. - Ни на секунду не поверю, что ваш язык сможет достать до простаты ребенка!

- Это правда, клянусь всем, что я считаю святым! - заявил Плексис.

- А что вы считаете святым - кроме мальчишеских дырок?!

- Моих родителей, моих предков, моих...

- Хватит, довольно! Высуньте язык и позвольте мне убедиться, что он такой длины, как вы утверждаете!

Плексис широко открыл рот, и его язык выкатился, как красная ковровая дорожка - и дальше, дальше, дальше!

- Моисей в камышах! - воскликнул Руи, прижимая дрожащую руку по лбу. - Это точно язык муравьеда!
Ерзая на табурете, он чувствовал, как его анальное кольцо бешено сжимается и расширяется, словно в радостном предвкушении человека-муравьеда и его огромного органа! Мальчик вскочил, чтобы напиться пресной воды, затем окунул голову в ведро с водой для умывания. Встряхнув золотистыми локонами, как мокрая собака, и заметно остыв, он вернулся на свое место.
- Господи! - простонал он. - Как бы я хотел, чтобы вы встретились мне задолго до того, как эта ужасная аллергия превратила вас в любовную закуску!

- Я тоже желаю этого - гораздо горячее, чем ты! - задумчиво произнёс Плексис.

- Как долго вы пробыли вместе с Андре, милорд?

- Пять безмятежных лет - и он выглядел таким же юным и желанным, когда покинул меня, как и в первую мою с ним встречу!

- Он покинул вас? - белокурый мальчик нахмурился. - Мне жаль это слышать, сэр. Но зачем ему совершать такую ​​глупость - или вы не хотите об этом говорить?

- Теперь я могу говорить об этом, - вздохнул мужчина. - Андре покинул меня, потому что подхватил... тяжёлую дозу религии.

- Дьявол, улетай со всеми религиями, кроме моей! - гневно воскликнул Руи. - Они вызывают больше войн, смертей и разрушений, чем четвертые Всадники Апокалипсиса!

- Это так, увы! - согласился Плексис. - О, мне следовало находиться начеку - предзнаменования были очевидны почти каждый день, когда Андре покидал меня на час или два, возвращаясь благоухающим церковными благовониями и сжимая в руках библейские трактаты, маленькие изображения святых мучеников-подростков и, наконец, длинные четки.

- По крайней мере, он не попал в холодные объятия пуритан? Как думаете, он не мог почувствовать себя виноватым за то, что жил с вами?

- Возможно - хотя поначалу казалось, что ему нравилось то, чем мы занимались - почти так же, как и мне.

- Значит, он не захотел заниматься с вами сексом после того, как его хватил религиозный удар?

- Да, в некоторой степени - но я думал, что это по моей вине, потому что я был слишком требователен к мальчику, слишком по-собственнически относился к нему.

- Или Андре мог бы быть просто психом, сумасшедшим!

- Насколько я могу судить, никаких указаний на это не имелось, - глухо произнёс Плексис, наполняя свою чашу Гельтвассером.

- А где сейчас Андре - вы знаете?

- Он учится в иезуитской семинарии в Мадриде, чтобы стать священником испанской инквизиции.

- Адское пламя, это худшая из религий, и, если эти проклятые иезуиты хоть раз вцепятся когтями в мальчика, он погибнет раз и навсегда! Слава Зевсу, я язычник, и потому мы считаем, что мораль в высшей степени аморальна!

Мужчина слабо улыбнулся.
- Ну, я сам-то принадлежу к англиканской церкви, но ваш культ намного старше христианства и в последнее время стал очень привлекателен для меня.

- Тогда переходите, милорд, вы никогда не пожалеете об этом, потому что в основном вы больше язычник, чем я, потому что прожили дольше! - белокурый мальчик хихикнул. - После того, как Андре бросил вас, я надеюсь, вы быстро нашли утешение в других мальчиках. Это лучшее лекарство от так называемого «разбитого сердца», и, черт знает - вокруг полно ребят, готовых, желающих, способных и слишком нетерпеливых!

- Я очень долго не возвращался к большой игре. Когда же сделал это, то парни, встреченные мной, по сравнению с ним выглядели второсортными.

- Вы достигли совершенства на первом своём круге - а такое повторить совсем нелегко! - игриво заметил Руи. - А затем, я полагаю, вас поразила эта чёртова аллергия?

- Да, почти пять лет назад - и внезапно, как вспышка молнии из ниоткуда. Возможно, это к лучшему - я, несомненно, избавился от множества эмоциональных потрясений, расходов и бесконечных поисков...

- Не говорите так, милорд! Я знаю, вам очень не хватает маленьких мужчин, которые делили бы с вами постель, и они будут у вас снова, потому что я совершенно уверен, что очень скоро ваша дьявольская аллергия покинет вас так же внезапно, как и появилась!
Мальчик сделал паузу, чтобы бросить ищущий взгляд на почти пустую столешницу.
- Знаете что, друг мой? Есть больше нечего, кроме остатков сливового варенья и смородинового желе, но хлеба, на который это можно было бы положить, больше нет - скандальное положение вещей! И что же делать?

- Так доешь варенье и желе, а затем отведай немного этого данцигского лакомства - оно создает чудесное чувство эйфории.

- Так и сделаю! - сказал блондин и поспешно сделал, а затем отпил из чаши Гельтвассера, налитого Плексисом. - Да, эта штуковина действительно как бы освещает твои внутренности, но я по-прежнему предпочитаю медовое вино. Вы когда-нибудь пробовали его?

- Не припоминаю.

- Оно слегка шипучее и со вкусом меда и, возможно, ладана и мирры, насколько знаю я, но мне оно больше всего нравится из-за цвета, напоминающего тот сексуальный отрывок из древнегреческих любовных стихов: «медовые бедра мальчика», хотя, полагаю, что автор изначально написал «медовый член», но его подвергли цензуре! - ухмыльнулся Руи.

- Я прочитал эти стихи Андре вскоре после того, как привез его в Лондон, - вздохнул мужчина. - Они ему очень понравились.

- Я люблю медовое вино и по другой причине - это была первая выпивка, коснувшаяся моих вестальных губ сразу после моей реинкарнации, так сказать.

- Реинкарнации? - эхом отозвался пораженный Плексис. - Тебе придется это объяснить.

- Ну, видите ли, это случилось в самый разгар зимы, в конце января - было холоднее, чем у ведьмы в чулане! Я нигде не мог найти работы, устал и проголодался, и мои пальцы были как сосульки, поэтому я не мог ни залезть в карман, ни срезать кошелек, ни ухватиться за пшеничную булку, даже если бы мне удалось стащить ее из какой-нибудь булочной, которые все равно были закрыты на ночь. Поэтому я подумал: «Зачем продолжать в том же духе – я больше не могу этого вынести!» И решил броситься в Темзу и покончить со всем, потому что даже если бы я потом попал в ад, там хотя бы было тепло!

- О, Руи, как ты мог только подумать - топить всю свою красоту в бесчувственном потоке?! - застонал мужчина.

- Вы когда-нибудь задумывались над реальностью жестокого холода, мучительного голода и безнадежного отчаяния?! - резко возразил мальчик.

- Прости, мой мальчик, это прозвучало легкомысленно с моей стороны. Но, очевидно, ты не покончил с собой.

- Нет, но я пытался. Я взобрался на перила на Лондонском мосту прямо над самой глубокой частью реки и прыгнул - но моя проклятая нога застряла между перилами и железной балкой рядом с ними, и я повис, крича своей дурацкой головой! Потом кто-то схватил меня за ноги и затащил обратно на мост. Это был старик лет пятидесяти, и я сказал ему: «Спасибо за беспокойство, но почему ты просто не отпустил мою ногу и не позволил мне упасть в воду - я больше не хочу жить!» Он не сказал ни слова, просто посадил меня в карету, подобную той, в которой вы привезли меня в Уайтхолл, и отвез домой. У него был красивый дом на Стрэнде, и он усадил меня перед ревущим огнём в камине, накормил отличным ужином и угостил первым в моей жизни медовым вином! Думаю, я выпил почти две кварты, потому что бутылок с ним было много, и я так надрался, что едва соображал! После еды этот человек нагрел для меня воду, собственноручно вымыл, вытер меня и отнес в постель - и всё это без единого слова! У меня было искушение спросить, не кошка ли сцапала его язык, но я удержал свой большой рот закрытым, потому что он мог нервничать или стесняться мальчишек, а мне не хотелось, чтобы он подумал, что я слишком дерзок или слишком нагл после того, как он был так добр ко мне - спас меня и все такое.

- Он был любителем мальчиков?

- Конечно! Но в ту первую ночь он ни разу не прикоснулся ко мне ради игры или развлечения - он спал в другой комнате. На следующее утро я проснулся около десяти часов, и меня уже ждал обильный завтрак с большим количеством медового вина, а потом он повел меня в магазин и купил мне новую одежду - с головы до ног, даже толстый плащ и меховую шапку, чтобы уберечь от проклятого холода!

- Но он мог говорить, я правильно понимаю?

- Да, но он никогда не говорил много, и просил самую малость - просто отсосать мне и подержать меня в своих объятиях, никогда не предлагая анального секса или чего-то подобного. Я пробыл с ним десять дней, в течение которых он относился ко мне как к принцу - я мог пить столько медового вина, сколько в меня влезало!
Вдруг мальчик разразился хриплым смехом.
- Но вы знаете, что?! На одиннадцатый день он сказал мне, что ему очень жаль, но мне придется уйти, так как его жена возвращается из деревни!

Плексис тоже рассмеялся.
- Это прямо французский фарс о спальне, хотя и с героем-бисексуалом.

- Когда я уходил, он дал мне шелковый кошелек с пятьюдесятью фунтами, и тяжелую золотую цепочку, которую я позже продал ювелиру - после целого часа ожесточенного торга! - за восемьдесят фунтов!

- Слава Богу, тебе во всем повезло! - сказал мужчина.

- Да, и я больше никогда не буду пытаться покончить жизнь самоубийством, потому что, похоже, наверняка провалю попытку без второго счастливого конца!
Руи сделал паузу, прислушиваясь.
- Милорд, вы уловили, о чем только что прокричал часовой?

- Одиннадцать часов и все хорошо, - рассеянно ответил Плексис, увлеченный выливанием в чашу последних капель Гельтвассера.

Мальчик вскочил на ноги.
- Ой-ой! Приближается момент истины, так что мне лучше подготовиться к нему.

- Что? - пробормотал мужчина, немного нечетко, словно на данцигском.

- Мой дебют в моей самой важной роли на сцене перед крайне враждебной публикой! - нетерпеливо произнёс белокурый мальчик. - Вы забыли?!

- О, нет! Нет! - воскликнул Плексис, уронив чашу и закрыв лицо руками.

 
* * *

Ровно четырьмя часами ранее этим нерадостным утром мальчик Саймон отправился из Casa de Muchachos Paradisos [исп. - Райский дом мальчиков], занятый миссией, которая полностью поглотила его и других парней из заведения Брауни с тех самых пор, как Руи был несправедливо заключен в Тауэр. Недавно став четырнадцатилетним, Саймон был темноволос, смугл, обладал очаровательной эльфийской красотой и острым умом, а среди прочих своих сексуальных достоинств – длинным, тонким упругим членом, который можно было почти полностью загнуть назад, к удивлению и в назидание его друзей, покровителей и поклонников. В недавнем прошлом они с Руи были бурными любовниками, и темноволосый мальчик все еще питал к нему горячую привязанность, хотя белокурый паренёк был довольно-таки своенравным красавцем, чьи любовные фантазии постоянно отвлекались на новые объекты желания. Однако Саймон, похоже, не питал обиды, потому что Руи всегда был настоящим другом в хорошие и плохие времена.

Незадолго до того, как в подвалах здания парламента был обнаружен порох, Саймон первым заметил и запомнил невысокого, худощавого мужчину с длинными сальными чёрными волосами, смуглого лицом и в черной широкополой шляпе, который громко и пьяно объявлял всем и каждому, что скоро часть Лондона будет взорвана! Это происходило в грязной таверне в Саутуорке - выгребной яме, в которой водилось множество злобных негодяев - и мальчик снова спешил именно в эту часть города.

Он не мог вспомнить название заведения, но был уверен, что оно находилось на Пиг-лейн.  К несчастью, на этой зловещей улице было больше забегаловок с выпивкой, чем во всем остальном Саутуорке, вместе взятом, и все же Саймон прочесал их все - некоторые дважды - и теперь был полон решимости снова посетить как можно больше из них за оставшееся, истекающее до казни время. Во время этой, имеющей важное значение экскурсии за мальчиком незаметно следовали два дюжих молодца в потрепанной одежде. Это были солдаты Королевской гвардии, которые должны были задержать для допроса человека, на которого указал бы Саймон - в качестве вероятного участника или руководителя печально известного порохового заговора.

Стратегия темноволосого паренька была проста, но изобретательна, и он молился, чтобы она как можно скорее принесла результат. Предварительно он щедро обсыпался порохом, пока не начал им вонять - затем, симулируя пьяного, он заскакивал в таверну, заказывал кружку эля и начинал разглагольствовать и бредить о зле, совершаемой Палатой общин, которая, черт возьми, должна быть сброшена в Ла-Манш, и чем скорее, тем лучше! Увы, как и прежде, его усилия казались тщетными и бесплодными! Он был грубо выброшен из «Черного лебедя» как несущий опасность заведению; то же самое случилось и в «Голубом кабане». В «Золотой лани» и «Единороге» и в дюжине других логовищ ему сразу же показали на дверь и грубо посоветовали держать язык за зубами, иначе он попадет в серьезные неприятности. В «Танцующем медведе» ему непристойно указали - к его смущенному унижению - что за сопливыми детишками нужно присматривать, а не слушать! И ни в одном из этих мест не было видно ни шкуры, ни волос черноволосого ублюдка.

С ноющими ногами и одурманенный выпивкой, он вошел в «Повешенного» и заказал кружку эля, которую отнес к столу в укромном уголке, украдкой заметив, что двое гвардейцев по-прежнему вертятся где-то позади. Саймон притворился, что пьёт залпом, позволив большей части выпивки стечь к нему за ворот, а затем принялся произносить свою обычную тираду, грохнув оловянной кружкой о стол и чуть не упав со стула в своем горячем осуждении Палаты общин и всех её сторонников. К счастью, хозяин таверны был слегка глуховат, поэтому не обращал внимания на неистовые вопли паренька.

Мочевой пузырь мальчика был близок к разрыву, и Саймон отыскал уборную, в которое пахло так отвратительно, что он задержал дыхание, пока писал. Вернувшись, мальчик увидел относительно трезвого человека, сидящего за его столом - невысокого худощавого смуглолицего мужчину с длинными черными сальными волосами и в черной шляпе с широкими полями! Но паренёк не был абсолютно уверен, что это тот самый тип, которого он видел и слышал ранее, хотя незваный гость сидел за его столом, и для этого должна существовать веская причина! Тем не менее, Саймон предупредил себя: «Действуй осторожно, выслушай его и, если сможешь, заставь его оговорить самого себя».

Реалистично пошатываясь, мальчик плюхнулся на табурет и впился взглядом в мужика.
- Кто ты такой, черт побери, чтобы сидеть за моим столом, даже не спросившись?! - он сплюнул в сторону.

- Потише, тише, мой шумный юный друг, я не желаю тебе зла. Не хочешь ли еще кружку эля?

- Я только что вылил остатки этой вонючей бурды в канаву, - нахмурился Саймон, - но ты можешь купить мне бутылку старого бургундского, если хочешь.

- Твоё желание для меня закон, - произнёс мужчина, вставая. - Я достану его - личная услуга для тебя одного!

«Гм! - подумал мальчик, - рыба заглотила наживку, только та ли это рыба?! Я молюсь, чтобы это было так - ради Руи и меня!»

Мужчина в черной шляпе вернулся к пареньку.
- Я хочу поговорить с тобой наедине, поэтому, пожалуйста, говори потише.

- Я могу быть очень тихим в другом, кроме своей речи! - хмыкнул Саймон.

- Превосходно! Я чувствую, что мы прекрасно поладим, потому что ты, кажется, ненавидишь Палату Общину почти так же сильно, как и я, и от тебя жутко несёт порохом - странная комбинация, возбуждающая моё любопытство. Не мог бы ты просветить меня на этот счёт?

- Откуда мне знать, что ты не один из секретных агентов короля, пытающийся заманить меня в ловушку какого-нибудь ложного преступления? - с подозрением спросил мальчик.

- Черт бы побрал всех секретных агентов короля – я ненавижу их до смерти! - прошипел мужчина с такой откровенной искренностью, что Саймон не мог ему не поверить.

Паренёк сделал хороший глоток вина - на удивление хорошего, не обычных помоев из таверны.
- Хорошо, - пожал он плечами, - я убежден, что ты не секретный агент, поэтому удовлетворю твоё любопытство. От меня пахнет порохом, потому что раньше я работал на отцовской фабрике, которая его производила, но теперь мой отец чертовски близок к банкротству, потому что в прошлом месяце эта чертова Палата общин приняла закон, запрещающий продажу пороха в Англии или за границу. Вот почему я ненавижу Палату общин, как чуму - жаль, что они не взлетели до небес, прежде чем приняли этот дурацкий закон!

- Все это очень интересно, потому что я торгую на рынке порохом, покупаю-продаю, если цена оказывается подходящей. У меня был приличный запас пороха, но недавно его... э-э... конфисковали.

- А зачем он тебе был нужен? - небрежно спросил Саймон, наливая им обоим ещё вина. - Ты что-то строишь?

Мужчина приложил грязный палец ко рту и подмигнул.
- Скорее разрушаю – такое моё дело! - он усмехнулся. - И, если сначала не получилось - пробуй еще раз - вот мой девиз.

Мальчик услышал то, что требовалось. Схватив человека за рукав рваного камзола, он вскочил на ноги и подал знак двум гвардейцам.
- Вот этот человек! - крикнул он. - Хватайте его!

 
* * *

 

Тем временем в Тауэре Руи закончил свой туалет и с ухмылкой предстал перед Плексисом.
- Ну, милорд, что вы думаете? Я выгляжу совершенно или просто идеально?

- Полагаю, ты ожидаешь, что я скажу, что твоё белоснежное жабо, персиково-кремовый цвет лица и корона из золотых прядей делают тебя ангелочком?

- Но это же правда! - ухмыльнулся мальчик. - И очень скоро я могу буквально стать ангелом, бренчать на своей арфе и учиться летать!
Он нахмурился.
- Ну нет. Поразмыслив, я предпочту быть чертенком в аду, одним из маленьких ублюдков сатаны - я бы чувствовал себя там как дома, нежели на тех чопорных и настоящих Небесах!

 - Ты будешь шутить до самого конца, не так ли? - Плексис вздохнул.

- Я не знаю слова «конец», милорд, если только вы не имеете в виду мою заднюю часть, и уже говорил вам, что рожден, чтобы быть повешенным – на веревке, состоящей из трех хрупких паутин!  Слушайте, опять этот дурацкий часовой, кричащий: «Половина одиннадцати» и так далее, и так далее... Если этот придурок крикнет: «Двенадцать часов пополудни, и все хорошо!» в ту секунду, как моя голова оторвется от шеи, я сведу этого несчастного ублюдка до срока в могилу!

- Мой мальчик, я не понимаю твоих диких высказываний - у тебя лихорадка?! - воскликнул мужчина. - Ты склоняешься к смерти через повешение, уклоняясь от смерти через обезглавливание, но тебя не постигнет ни та, ни другая участь?! Говори разумно, умоляю тебя.

- Не просите седьмого сына седьмого сына говорить разумно - они на это не способны. И еще одна моя претензия к этому дурацкому Дозору - почему он вопит «Половина одиннадцати» и так далее? Половина одиннадцати - 5 и 1/2 в зависимости от школы, в которую я не ходил. В Новом Свете говорят: «Половина двенадцатого», по крайней мере, так мне сказал Рэли [Half-eleven o’ the clock - дословно обозначает именно половину одиннадцати, хотя употребляется в смысле одиннадцать с половиной. Half past eleven - дословно: половина после одиннадцати, полдвенадцатого].

- Ты встречался с сэром Уолтером?

- Конечно! Король прислушивается к нему, потому что тот был горячим сторонником его матери, великанши. Вы ее знали?

- Только по случаю.

- Как думаете, у нее был горячий роман с этим Риццио [Давид Риччо (итал. David Riccio или Davide Rizzio) ок.1533 – 1566; итальянец, личный секретарь королевы Шотландии Марии Стюарт, зверски убитый заговорщиками-протестантами.], ее лютнистом?

- Никогда, потому что Риццио был очень невзрачным человеком, хотя хорошо играл на лютне.

- Тогда, возможно, королева Шотландии повеселилась, поиграв со своей лютней! - белокурый мальчик хихикнул. - Знаете, женщины очень любят эксперименты - фаллоимитаторы и прочее.

В замке заскрежетал ключ, и дверь темницы распахнулась, впуская двух здоровенных йоменов с алебардами. Они подошли и невозмутимо встали по обе стороны от мальчика.

- Ах, мой эскорт!
Руи нахмурился.
- Но отступите, джентльмены, если вы таковы, ибо милорд Плексис будет сопровождать меня, хотя вы можете идти за мной по пятам, если это доставит вам удовольствие.

Йомены посмотрели на Плексиса, посмотрели друг на друга, посмотрели в пол, затем медленно отступили, встав позади мальчика

- Что? Ни тебе жреца, ни священника, ни даже пуританина, который бы отпустил мне грехи и оказал моральную поддержку?! - воскликнул светловолосый паренёк. - Без сомнения, это запрещено потенциальным цареубийцам?!

- Увы, это так, - оцепенело ответил Плексис. - Разве у язычников есть жрецы, священники и тому подобное?

- И в самом деле! Римский император Гелиогабал [Марк Аврелий Антонин Гелиогабал или Элагабал (лат. Marcus Aurelius Antoninus Heliogabalus); 204 – 222; римский император из династии Северов, правивший с 8 июня 218 по 11 марта 222 года. – язычник, во времена которого приносились человеческие жертвы. Прославился своим распутным поведением] был священником, хотя это и не похвально.

Когда они вышли из камеры, мальчик повернулся и поднял руку.
- Прощайте, маленькие принцы, я наслаждался вашим тихим обществом. Я мог бы отомстить за вас - но кому?!
Он повернулся к Плексису.
- Вы должны стать моим проводником здесь, милорд, потому что я ничего не знаю о хитросплетениях этих чудовищных норманнских катакомб.

Плексис ничего не ответил, и Руи резко взглянул на него. Похоже, тот находился в ступоре, но было трудно определить, причина ли в чрезмерном Гельтвассере или же в надвигающемся событии. Светловолосый паренёк просунул руку в камзол милорда.
- Не беспокойся обо мне, мой дорогой друг, - прошептал он, - потому что сегодня же вечером мы вместе поужинаем в «Русалке»!

- О, почему все молодые так убеждены, что они бессмертны навечно?! - мужчина почти вопил.

- Ваша память подводит вас, милорд, потому что не так давно я пытался сбросить с себя эту смертную оболочку!

- Тем не менее, несмотря ни на что, ты демонстрируешь огромную силу характера!

- Да ладно, мой обманутый сэр - единственная моя характеристика плоха - спросите у Сомерсета! - выкрикнул мальчик. - Хотя с готовностью признаю, что моя сила равна силе десяти, потому что моя задница чиста! Куда мы отсюда пойдём - по этой головоломной лестнице или по тому темному коридору?

Они спустились по трем крутым ступеням и прошли бесчисленное количество проходов, пока наконец не достигли большого внутреннего двора, заполненного людьми.

Плексис, казалось, наконец-то пришёл в себя и осознал происходящее.
- Это назначенное место, - туманно сообщил он. - Палата общин сидит там, прямо перед помостом палача.

- Похоже, все они - каждый из них, присутствуют тут! - поморщился Руи.

- Да, они обязательно присутствуют на этих варварских Сатурналиях!

- Хлеба и зрелища. А лорды, где они?

- Они предпочли держаться подальше.

- Благослови их всех до единого! Как вы думаешь, я стану членом Палаты лордов позже?

- Ты имеешь право на это. Происходящее там усыпит тебя, но имеется несколько забавных моментов, таких как лорд Чалфонт, дремлющий стоя, - и много выпивки после заседаний. Слева от Палаты общин расположился Тайный совет, тоже в полном составе. Справа, в том решетчатом ящике прячутся праведные члены ужасной Звездной палаты.

- Почему они такие стеснительные и нелюдимые? Боятся показываться на публике?

- Они - по уважительной причине, о которой знаешь лично ты.

- Они пожалеют о своем обращении со мной в ближайшее время! Я вижу, что король и придворные чиновники тоже отсутствуют.

- Естественно! Ты же не видишь здесь Королевского правосудия, мой бедный мальчик.

- Кто тот высокий мужчина, одетый во все черное и стоящий на помосте? Полагаю, гробовщик?

Плексис улыбнулся.
- Это сэр Эдмунд Уикс, комендант Тауэра и мой близкий друг.

- Ему нравятся мальчики?

- Если и нравятся, то мне он ничего такого не рассказывал.

- Этот тупоголовый тупица, стоящий рядом с палачом, несомненно, его помощник?

- Да, он берет и носит, пытаясь при этом выглядеть умным.

- Греховная трата денег налогоплательщиков, если хотите знать мое мнение! - фыркнул блондин. - А если вы скажите мне, что палача зовут Иван Грозный, то я, черт возьми, не стану вам противоречить!

- Напротив, он очень преданный и любящий муж и отец, - сказал мужчина, ослабляя жесткий воротник камзола.

- Судя по его внешнему виду, я бы сказал, что это современный Кронос [в древнегреческой мифологии - верховное божество, младший сын первого бога Урана (неба) и богини-демиурга Геи (земли). Кронос боялся предсказания Урана, по которому кто-то из его детей, рождённых ему Реей, свергнет его, а поэтому проглатывал их одного за другим. Так проглотил он Гестию, Деметру, Геру, Аида и Посейдона], любящий лопать своих детей на завтрак!

- Конечно же, нет, - сказал Плексис, глядя на помост, а затем в ужасе уставившись на него.
- Ад и проклятие! Это не тот человек!

- Это что-то меняет? - мальчик пожал плечами. - Все палачи - чертовские зануды, которые испортят тебе день, но добьются своего!

- Но я хорошо заплатил другому человеку, чтобы он отнёсся к тебе нежно и с уважением!

- Расслабьтесь, я не привык, чтобы со мной обращались нежно или с уважением, но я ценю вашу внимательность, милорд. Эй! У меня еще есть барабанщики!

У подножия платформы расположились три невысоких человечка, шатающихся под тяжестью трех огромных барабанов.
- Если у меня были бы свои барабанщики, я предпочел бы мальчиков-барабанщиков! – усмехнулся Руи. - Они здесь для того, чтобы выгнать меня из этой жизни в следующую?

- Увы, это так! - сдавлено пробормотал Плексис. - Барабаны бьют, когда поднимается топор, и прекращают бой после того, как твою голову покажут этому сборищу жалких псов, собравшемуся здесь.

- Ба! - мальчик сплюнул. - Типично преувеличенная драма вроде семи дьяволов в «Докторе Фаусте» Марло.
Он махнул рукой, чтобы охватить весь двор.
- Итак, мой друг, вот эта позорная сцена. Публика прибыла и с нетерпением ждет начала спектакля. Актеры второго плана уже вышли на сцену, и вскоре появится мальчик для битья, так что спектакль можно будет продолжать - «Смерть или избавление!»

- Больше ни слова! - взмолился мужчина. - Я не могу этого вынести!

Один из йоменов подтолкнул белокурого мальчика в спину.
- Подойдите к помосту, - грубо приказал он.
Когда мальчик появился в поле зрения, публика издала приглушенное шипение и свист.

- Туземцы беспокойны, - рассмеялся Руи, - а эти барабаны - там-тамы из джунглей. Похоже, что тут прячется несколько каннибалов с большим железным котелком!

Шипение стало громче, напоминая шум штормового моря. Светловолосый паренёк повернулся лицом к враждебно настроенной толпе, дважды ткнул себя в нос, а потом в штаны – «соси-лети», как говаривал Дикон.  Свист стал оглушительным, в толпе гневно потрясали кулаками, раздались проклятия.

- Я показал бы им свою голую задницу, пернув, как из пушки, - рассмеялся мальчик, - но теперь я маркиз и должен стремиться к утончённым манерам!

Йомены так грубо толкнули Руи, что он споткнулся и чуть не упал.
- Поднимитесь по ступеням!

Плексис схватил мальчика за руку, прижавшись к ней лицом.
- Мне не разрешено быть с тобой на помосте, - сказал он прерывисто, - так что, должно быть, прощай и благослови тебя Бог, мой дорогой, дорогой Руи!

- Не прощай, а Auf Wiedersehen! - резко ответил белокурый мальчик. - Я люблю вас и напоминаю - вы ужинаете со мной этой ночью!
Он поднялся по ступенькам, почти не удивившись, что их оказалось тринадцать! Ах, да, кровожадный сброд внизу мог беспрепятственно наблюдать за кровавым зрелищем, которое, как они надеялись, разыграется на их черствых глазах.

На платформе он склонил голову в сторону коменданта Тауэра и издевательски улыбнулся ему.
- Лучше не пожимайте мне руку, сэр Эдмунд - шакалы внизу не одобрят!

Он повернулся к палачу и его помощнику. Первый холодно посмотрел на него, его тонкие губы выражали полное презрение. Последний схватил его, поставив на колени перед каменным блоком, завязал ему глаза и связал запястья за спиной.
- Подождите! - возмущенно воскликнул мальчик. - Мне не нужна повязка на глазах или...

- Закрой свой рот или я заткну его! - прохрипел палач. - Суй голову в паз блока.

Пожав плечами, светловолосый мальчик приготовился - камень у его шеи был смертельно холодным и шершавым.
«Что случилось? - оцепенело думал он. - Цыганка, твое пророчество было обманом и ловушкой? Яркие звезды в небесах, вы лгали мне? Ангел-Хранитель - мое заветное альтер эго - неужели ты обманул меня?!»
Мальчик был охвачен почти неудержимым желанием расхохотаться до упаду – он не заметил джокера в колоде!

Забили барабаны - а потом их заглушили более громкие звуки. Раздалась какая-то какофония - резкие выкрики, треск, стук копыт посреди шумного столпотворения. Затем по ступеням помоста загрохотали сапоги. Руи осторожно подняли на ноги, сняли повязку с его глаз, развязали руки, и он уставился в ликующее лицо майора Деверо, рядом с которым светился от счастья лорд Плексис.

Майор пожал мальчику руку, похлопал его по спине.
- Вы реабилитированы, оправданы, освобождены! - воскликнул он, указывая на внушительного вида пергамент с лентой и красной печатью в руке сэра Эдмунда. - Знак, печать и подпись самого лорда Верховного судьи!

Светловолосый паренёк несколько секунд выглядел ошеломленным, затем поднял голову и разразился смехом.
- Цыганка, Яркие Звезды, Ангел-Хранитель - мои самые смиренные извинения, я не должен был ни секунды сомневаться в вас! - воскликнул он и внезапно с посерьёзневшим лицом посмотрел на Деверо. - А теперь, майор, пожалуйста, сообщите, кто или что предоставило мне свободу? Было ли это вмешательство человека или чего-то сверхъестественного?

- Твой хороший друг Саймон спас твою сладкую задницу, чтобы ты мог умереть в другой день! - усмехнулся Деверо. - Но нам нужно идти - мы должны вытащить вас из этой адской волчьей стаи, которая слишком возмущена тем, что невинная жертва ускользнула от них!

 

14. АМОРАЛЬНЫЙ ПОКОЙ ПОСЛЕ БУРИ

В тот же вечер в отдельной комнате «Русалки» Руи тихо обедал с Плексисом, Саймоном - виновником торжества - и мсье Бутагоном. Празднования освобождения мальчика не проводилось, поскольку поступили новости о том, что юный Хэмнет Шекспир находится на смертном одре.

- У этих чёртовых костоправов вместо мозгов одно дерьмо! - фыркнул белокурый мальчик. - Они говорили, что бедный ребенок находится на смертном одре еще до того, как меня засадили в ту гнусную тюрьму!

- Это правда, - согласился Плексис, - потому что мои собственные эскулапы кажутся лишь возмутительно дорогими ветеринарами. Так что будем надеяться, что маленький Гамлет выздоровеет, вопреки своим лекарям!

- Аминь! - провозгласил Руи. - Ах, вот и блюдо, способное просветлить наши сердца и животы! Сударь, ваши корзины с деликатесами спасли меня от голода в Тауэре! Вы не представляете, какую собачью блевотину подают там в качестве еды. А что вы приготовили на этот раз для нас?

- Сущее ничто! - произнёс Бутагон, сияя. - Всего лишь несколько закусок, как вы здесь говорите.

«Закуска» для каждого из них оказалась жирным жареным фазаном, начиненным каштанами, а ещё клюквенным соусом, картофельным суфле, салатом «Суприм», хрустящим чесночным французским хлебом и сливовым пирогом на десерт - с кофе и ликерами.

Подняв бокал, светловолосый паренёк сказал:
- Давайте выпьем за моего хорошего друга Саймона, который спас мне жизнь, когда все остальное потерпело неудачу! Мне говорили, что он был неутомим в своих усилиях очистить мое имя.

- Это во мне проявилась ищейка, - пожал плечами паренёк с лохматой головой. - Как только я почувствовал запах, мой нос повёл меня всё дальше и дальше!

- А кто же был истинным виновником?

- Закоренелый смутьян по имени Фокс. Некоторое время назад в нем заметили вероятного подозреваемого.

Бутагон поднял глаза.
- Подделка?! Но его имя на французском [Faux (фр.), произносится «фокс»] означает «фальшивый» или «поддельный»! Разве тебя не вывели на садовую дорожку, как это говорится? [вывести на садовую дорожку означает ввести в заблуждение]

- Нет, нет, его имя пишется как F-A-W-K-E-S, Гай Фокс [Гай Фокс, он же Гвидо Фокс (англ. Guy/Guido Fawkes, встречаются и другие написания имени и фамилии); 1570 - 1606, английский дворянин-католик, родился в Йорке, самый знаменитый участник Порохового заговора против английского и шотландского короля Якова I в 1605 году], - сказал Саймон. - Мне удалось разыскать его в таверне Саутворка, и его доставили в Уайтхолл для допроса.

- Я полагаю, он поначалу отрицал, что знал о Пороховом заговоре? - спросил Плексис.

- Как ни странно, он полностью сознался еще до того, как его допросили, на самом деле казалось, что он никак не мог перестать говорить. Но он знал о заговоре все - точное количество бочек с порохом, место, где они были размещены в подвалах, и с гордостью признал, что был автором замысла.

- А по каким причинам он спланировал столь ужасное преступление?

- Он сказал, что хочет создать чрезвычайный беспорядок, чтобы пуритане могли захватить власть в этой неразберихе.

- Я так и знал - опять пуритане, забери их чума! - воскликнул блондин. - Ну что ж, дорогой Саймон, я бесконечно тебе благодарен! Проси у меня все, что у меня есть, и ты это получишь.

- Очень скоро я заставлю тебя сдержать своё обещание, - коротко сказал Саймон. - Его величество тоже наградил меня - пожизненной пенсией и рыцарством!

- Вы более чем заслужили это! - сердечно сказал Плексис. - Итак, теперь вы сэр Саймон... сэр Саймон чего?

- Сцинк [семейство ящериц], - произнёс темноволосый парень, слегка покраснев.

- Но это же животное! - нахмурился Бутагон.

- Скунс - это животное, - сказал Руи.

- Ах! Понимаю! Сцинк - это... маленький скунс?

- Это правда, - рассмеялся Саймон, - потому что я точно воняю!

- Но мы должны подобрать более подходящую фамилию для такого смелого парня, как вы, например, Уорт, Брейверман или Стерлинг, - сказал Плексис. - Вам нравится какое-нибудь из этих имен?

- Я подумаю, - ответил мальчик, - и дам вам знать.

- Между прочим, Руи, я забыл тебе сказать, что Его Величество шлёт тебе свои наилучшие пожелания, - сказал милорд. - Он очень хочет, чтобы ты вернулись в Уайтхолл, но считает, что лучше отложить это удовольствие до лучших времён.

- Похоже, он будет вздыхать по мне до тех пор, пока мне не исполнится шестнадцать! - беспечно произнёс светловолосый мальчик. - Саймон, заведение Брауни процветает так же, как раньше?

- Ещё лучше, только он с трудом справляется с последним пополнением мальчишек. У них ещё молоко на губах не обсохло, но рано утром, когда они еще должны спать, маленькие негодяи носятся по улицам от Уайтчепела до Мейфэра, громко распевая эту грязную песенку:

Одна фелляция
Две фелляции
Три фелляции
ЧЕТЫРЕ

Тринадцать шиллингов
Четырнадцать шиллингов
Пятнадцать шиллингов
ЕЩЁ!

и, конечно же, к тому времени, когда они возвращаются к дому Брауни, за этими бесстыжими по пятам следует с десяток или даже больше похотливых мужиков!

Плексис неодобрительно покачал головой.
- Брауни должен немедленно положить этому конец, потому что подобное обязательно обрушит гнев гетеросексуалов и различных чудаков-реформаторов на их головы! Между прочим, я большую часть дня совещался с королем, и теперь, когда его королевские полномочия восстановлены и подтверждены, он намеревается произвести радикальные изменения в Палате общин - провести внеочередные выборы в январе и так далее.

- Самое время! - возмущенно заявил Саймон. – Старая Палата общин пришла к выводу, что они избраны Богом, а не народом!

- Его величество также хочет назначить меня государственным министром, чтобы я заменил уходящего в отставку лорда Бёрли, но я не уверен, что соглашусь, поскольку я относительно мало понимаю в государственных делах.

- Соглашайтесь, милорд, во что бы то ни стало! - принялся настаивать Руи. - Вы - именно тот человек, который лучше всего подходит для этой работы, потому что вы не так старомодны, уравновешены и скучны, как Бёрли. Да ведь вы можете даже добиться принятия закона, узаконивающего любовь к мальчикам и запрещающего гетеросексуальность!

Плексис задумчиво улыбнулся.
- Боюсь, что даже Божий промысел не способен осуществить подобное в Англии!
Он встал.
- Я должен покинуть вашу радушную компанию сейчас, поскольку Его Величеству еще многое предстоит обсудить со мной. Месье Бутагон, благодарю вас за отличный ужин. Юный Саймон, был очень рад познакомиться с вами. Руи, ты знаешь, как я к тебе отношусь! Прощайте, все!

Мальчики тоже поднялись, намереваясь уйти.
- Французик, - усмехнулся светловолосый паренёк, - мы с другом очень признательны за вашу хорошую еду и напитки ad lib et ad hoc et ne plus ultra! [по собственному желанию и для данного случая, и до крайних пределов - искаженная латынь]

- Я уверен, что вы очень приветливы, - пробормотал Бутагон, слегка ошеломленный.

Снаружи «Русалки» мальчики остановились. Ночь была идеальной - словно перенесённой прямо из Эдемского сада до грехопадения Адама. Легкий ветерок ласкал их волосы, а тысячи звезд нависали над головой подобно крошечным мерцающим лампадкам.

- В такую ​​ночь мне хочется танцевать в лунном свете, но отсталая луна еще не взошла, - произнёс Руи.

- Да ты танцуешь, как трехногий бык с болезнью копыт и рта. Смотри! Падающая звезда!

- Ты загадал желание?

- Конечно! Для чего ещё нужны падающие звезды?!

- Скажи мне, что ты загадал.

- Нет! Иначе оно не исполнится.

- Ты скажешь мне, если твоё желание исполнится?

- Конечно - тогда уже не будет никакой тайны!
Саймон посмотрел на другого мальчика, отвернулся и вздохнул.
- Что ж, Руи, ты, должно быть, очень устал после своего адского испытания, поэтому я пожелаю тебе спокойной ночи.

Блондин схватил Саймона за руку.
- Что ты говоришь?!

- Что должен сказать - спокойной ночи, милый принц! Что ж, не стану этого говорить - ты всего лишь маркиз!

- А если маркизу нужен рыцарь?

- Тогда маркиз действительно демократичен! - усмехнулся Саймон.

- Так оно и есть! Он был демократичен даже с цирюльником Тауэра - глупым Руфусом [фамилия и имя римского происхождения от лат. rufus — рыжий, рыжеволосый] по имени Галахад.

- Представляю себе картину - так называемому дворянину требовалось снять напряжение, и слуга повиновался.

- Воистину, так оно и было, в двух словах, - рассмеялся светловолосый мальчик. - Серьезно, Саймон, я прошу тебя остаться со мной на ночь. Да или нет?

- Да - и пусть это будет на твоей совести!

- Должен сказать, что ты сегодня ведешь себя довольно странно, - озадаченно заметил Руи.

- Возможно, дело в пагубном влиянии Луны, которая еще не взошла.

- Луна влияет только на Джульетту и других баб! - усмехнулся блондин.

- Тебе ли это не знать, Руи-Джульетта!

- Черт! Неужели я навсегда останусь в паре с этой пиздой, как будто мы действительно совокуплялись?!

- Почему нет? В придачу к славе идёт и имя!

- Если ты таким образом намекаешь, что я женоподобен, то очень ошибаешься! - обиженно воскликнул Руи.

- Нет, твоя проблема в том, что ты слишком чертов мачо.

- В любом случае, спасибо за это. Мы добрались до коттеджа. Ты когда-нибудь бывал здесь раньше?

- Однажды - с Диконом.

- Для секса ?! - блондин нахмурился.

- Это все, о чем ты только можешь думать?! Нет, не для секса - для любви.

«Любви? - удивлённо подумал Руи. - Саймон стал иезуитом, искажающим смысл слов, или он - безрадостный платоник?!»
Они прошли в спальню и Руи указал:
- Мне очень нравится эта шаткая старая кровать - там мы с Диконом отлично проводили время!
Он усмехнулся.
- Однажды она сломалась прямо посреди ебли, но Дикон её починил.
Он принялся раздевать своего друга.

Саймон дал ему пощечину.
- Не бросай мою одежду на пол, свинья! Аккуратно клади её на табурет.

- Спешу подчиниться, сэр рыцарь! - насмешливо произнёс Руи.

Теперь полностью обнаженный Саймон притянул к себе белокурого мальчика и грубо поцеловал его - скорее плюнул, чем поцеловал! - потом закусил ему губу, оставляя мазок крови.
– А теперь становись передо мной на колени! - приказал он.

- Этого не будет! Я с утра боюсь стоять на коленях!

Темноволосый мальчик похлопал его по ушам, пока они не зазвенели, как церковные колокола.

- Я буду счастлив отсосать тебе, Саймон, но, ради Христа, давай ляжем в постель, где нам будет удобно.

- Заткнись и вставай на колени, черт тебя побери!

- Я встану на колени, - пожал плечами Руи.
«Я многим обязан Саймону, хотя на полу не самая моя любимая позиция. И все же, может быть, этот мазохистский приём несёт в себе какие-то неизведанные прелести?!»
Он встал на колени - его колени болезненно запротестовали.

- Полижи мои причиндалы!

- Очень приятно, сэр инквизитор - хотя вы могли бы снабдить меня наколенниками!
Гениталии Саймона были теплыми, мягко-твердыми, покрытыми гладкой оливковой кожей с розовой слизистой, они возбуждающе пахли высохшей спермой со слабым привкусом соли, мальчишеской плоти и ангельской мочи. Темный кустик нежных кудрей на лобке щекотал нос блондина, когда он деловито ласкал их языком.

- Соси мои яйца! - раздался суровый приказ сверху.
Яйца Саймона были большими и твердыми, а мошонка - шелковистой и безволосой. Руи на всякий случай пощупал языком бархатистый гребень на промежности.

Темноволосый паренёк развернулся и, вытянув руки назад, схватил Руи за голову и ткнул его лицо себе между ягодиц.
- Полижи мою задницу - и я надеюсь, что там есть дерьмо!

- Если это так, то ты не заработаешь ни гроша! - пробормотал блондин.

- Я заставлю тебя страдать! - прорычал Саймон.

- Пошел ты на хуй, ублюдок! - вспыхнул Руи, но его слова поневоле прозвучали приглушенно.
По счастью, дырка старшего мальчика была такой же чистой, как только что очищенный свисток из ивы, анальные атласные губки плотно сжаты - чему лижущий был весьма удивлён. Не так давно он проникал в этот крошечный ротик наслаждений бесчисленное множество раз - но тот, как и раньше, был по-прежнему плотно сомкнут! Обливаясь потом, он попытался протолкнуть кончик языка внутрь слишком рьяно охраняемого портала, но его языковой член скользил туда-сюда, совершенно не попадая в соблазнительную мишень.

Саймон снова повернулся, его член был в полной готовности и уже выделил хрустальную каплю предкоитальной жидкости.

- А твой член может сгибаться по-прежнему? - спросил блондин.

- Даже больше - но сейчас он слишком твёрд, так что не пытайся, иначе я сделаю тебе больно!

Руи поласкал талантливый член, слизнул с его кончика каплю и нежно поцеловал его ротик. Он глянул вверх.
- Как чудесен этот сладкий кусочек твёрдо-мягкой плоти! Источник стольких экстазов и...

- И горя! - прорычал другой мальчик.

- Да, но горе нам навязано другими!

- Именно! А теперь перестань болтать и отсоси мне - а если укусишь, я выбью тебе зубы!

Возмущенный светловолосый мальчик собирался встать и подраться, но набухший член находился слишком близко и пах уж слишком соблазнительно. Но он не лизал, не сосал или не феллировал — это было жестокое насилие с самого начала, член Саймона яростно вонзился в него, ушибив язычок и даже заднюю стенку горла. Когда же он принялся извергаться короткими, подобно пулям, всплесками, его сперма показалась обжигающе-горячей, как лава. Руи медленно выдоил член, под конец полностью насладившись дымящимся эликсиром. Закончив, он снова поднял глаза.
- Я хорошо справился, сэр сукин сын?!

От удара по голове у него померк свет в глазах.
- На любителя! - фыркнул Саймон.

- Посмотрим, сможешь ли ты сделать лучше!

- Никогда!

- Почему нет? Око за око - это честная игра.

- Твой член скакал в слишком многих странных ртах!

- Как и твой, у Брауни.

- Даже не думай! Я беру только у мальчиков и юношей.

- Вы очень эксклюзивны, сэр Жеманник - на самом деле, ты говоришь, как пуританин из поленницы [иносказательно - говорить чушь] - тут блондин ухмыльнулся - и словил еще одну резкую оплеуху, от которого чуть не растянулся на полу.

- А теперь выпей меня!

- Спасибо, я не хочу пить.

- Пей, черт тебя побери!

- Ни за что на свете!

- Значит, ты уже позабыл?! - спросил темноволосый мальчик.

- У меня память как у слона! - Руи фыркнул. - Позабыл о чём?

- Как я раз за разом пил твою мочу! Как же это было: «Дорогой Саймон, выпей меня - слишком холодно, чтобы вставать с постели!»  Или ты был слишком ленив или слишком занят – я не раз пил тебя под даже столом, когда ты играл в карты! Даже на улице среди бела дня ты часто затаскивал меня в переулок или в кусты, говоря: «Осуши меня, милый Саймон – Я не хочу мочиться на улице, как какой-нибудь блохастый пёс!

- Но это было так давно!

- Это было ровно четырнадцать месяцев назад - и за все то время, что я знал тебя тогда, я ни разу не попросил тебя выпить меня!

- Ну, а почему не попросил? Я бы сделал это - может быть.

- Я говорю сейчас!

- Отлично! Только не гони волну своим мочевым пузырём!

Руи выпил - нужно делать, когда подгоняет дьявол! Вкус оказался не так уж и плох - теплый, слегка солоноватый, с привкусом чёрного кофе. Эль в «Кабаньей голове» был куда хуже.

И снова грубый тон Саймона. Господи, он должен заседать в Звёздной палате!
- Снимай одежду и ложись на кровать - на живот!

- Ты собираешься полизать мне задницу? - с надеждой и сомнением спросил блондин.

- Я собираюсь вставить тебе - и хорошо!

- О нет, ты этого не сделаешь!
Руи с трудом поднялся на ноги.
- Я никогда в этом мире не позволю тебе войти в меня, потому что моя задница девственна, понимаешь?! У меня все еще есть моя вишенка!
«Ну, формально-то я девственник, - подумал Руи, пряча улыбку, - потому что трюк, когда Дикон оттрахал меня во сне, и изнасилование тем жутким пуританином не в счет!»

Саймон схватил светловолосого мальчика за камзол, притянул к себе и плюнул ему в лицо.
- Я полагаю, ты не знаешь, сколько раз входил в меня, не так ли?!

- Я...

- Это часто бывало дважды и трижды в день! И ты говорил мне, какой хорошей тушкой я был, как здорово я заставляю чувствовать тебя! Но когда время от времени я умолял тебя проделать то же самое с тобой - око за око, как ты сказал, - ты меня не замечал, чёрт возьми!

- Послушай, Саймон, я...

- И ты обращался со мной как с дерьмом! Ты смеялся над моей «придурковатой башкой» и глазами, которые не совпадали!

- Саймон, прости! Я был...

- Извинения на хлеб не намажешь! Ты даже шутил про мой пенис, сказав, что я, должно быть, какой-то урод, раз могу так его согнуть!

- Тогда я был моложе и легкомысленнее, и...

- Легкомысленнее?! - темноволосый мальчик присвистнул. – Да ты был бесчувственным, черствым, жестоким! Глупый ублюдок, ты был слепым, ты не замечал, что я тебя люблю! Я следовал за тобой, как тень, исполнял твои приказы, одалживал тебе деньги, которые ты никогда не возвращал, крал для тебя, давал тебе... ах, забудь об этом! - тут он скривился от отвращения, а затем уставился на другого мальчика тяжёлым взглядом. - Я же сказал, чтобы ты разделся.

- Дай мне это сделать, черт возьми!
Раздевшись догола, светловолосый мальчик залез на кровать и растянулся на животе.
- Полегче, это ведь мой первый раз, не забывай!

- Заткнись!
Саймон вскарабкался на мальчика, грубо раздвинул ему ягодицы, дважды плюнул на анальное отверстие, и без единого слова предупреждения, загнав свой длинный гибкий член на всю длину в дрожащую прямую кишку, принялся яростно, неумолимо двигаться там. Руи закричал, слезы полились из его глаз. О, Боже, боль, какая боль! Неужели это никогда не закончится?!

Спустя целую вечность Саймон внезапно резко толкнулся дважды, трижды подряд, вздохнул, застонал, забился в конвульсиях. И, наконец, вышел.

- Переворачивайся!

Почти теряя сознание, блондин перекатился на спину и с ненавистью уставился на своего мучителя. Который поднес свой блестящий от спермы член на расстояние дюйма от губ Руи.

- А теперь вылижи мой член дочиста! - приказал Саймон стальным голосом. - На кончике есть немного коричневого, но ты приготовил его так, что оно должно оказаться очень вкусным!

Светловолосый мальчик взорвался от ярости. Внезапным отчаянным усилием он сбросил с себя другого парня и спрыгнул на пол.

- Нет, ей-богу! Наконец-то ты зашёл слишком далеко! Да что с тобой вообще?! Этим утром ты спас мне жизнь - теперь, кажется, собираешься меня уничтожить! Зачем? Почему?!

Саймон соскочил с кровати подобно мстительной Немезиде.
- Ты знаешь, почему!

Они вступили в драку, используя все уловки трущоб, которые только знали. Яростно, молча, они дрались в спальне, на кухне, на столе, чьи ножки подкосились, задевая стулья, табуреты и полки, с которых с грохотом летели на пол кастрюли, сковородки, бутылки и тарелки.

В наружную дверь отчаянно заколотили. Потом она распахнулась, и на пороге показался мсье Бутагон, вооруженный до зубов – в одной руке тесак, в другой крепкая дубина, а за поясом мясницкий нож. Перед его глазами предстало ужасное зрелище – два голых, грязных, потных, окровавленных, избитых мальчика: блондин с разбитым носом и ртом, и темноволосый - с подбитым глазом и разорванным ухом!

- Что это такое?! - возопил француз. - Я думал, тут разбойники, убийцы, и я иду на помощь, на подмогу, но нахожу только вас двоих, друзья, n'est-ce-pas [не так ли? (фр.)]?! Так что, пожалуйста, объяснитесь!

- Все в порядке, месье, - успокаивающе заявил Руи. - Мой друг и я только что серьезно обсуждали... М-м... Луну.

- La lune?! - Бутагон в отчаянии уставился на небо, вернее, в потолок. - Mon Dieu, я никогда не пойму этот английский!

Саймон угрюмо оделся. У двери он повернулся.
- Спокойной ночи, Милая Пиписька! - он усмехнулся, сделал грубый жест и ушел.

Чувствуя боль во всех конечностях и жжение в прямой кишке, белобрысый мальчик оглядел руины и вздохнул. Он смыл с себя кровь и выпил бутылку медовухи. К счастью, кровать оказалась цела, и он рухнул на нее. «Все хорошо, что хорошо кончается», – подумал он в полудрёме и погрузился в глубокий сон праведника.

 

15. ШЕКСПИРОВСКИЙ МАЛЬЧИК

В течение недели, последовавшей после его зажигательной встречи с Саймоном, Руи пребывал в отремонтированном коттедже в безнадежной надежде, что Дикон вот-вот объявится - он даже каждую ночь ставил у окна зажженную свечу. Вечером восьмого дня светловолосый мальчик поужинал в «Русалке» с лордом Плексисом - ныне государственным министром - а затем поиграл с ним в Червы, попивая медовуху в отдельной комнате, поскольку Бутагон при помощи своей галльской изобретательности каким-то образом ухитрился добыть обильный запас льда для своих особых клиентов - а медовуха со льдом намного лучше, чем теплая - это знает любой дурак, пьющий напитки!

- Полагаю, медовое по-прежнему твоё любимое вино? - заметил милорд, выиграв еще один раунд в карты.

- Боже, да! - ответил Руи, причмокнув зажившими губами в восхитительном воспоминании. - На самом деле, когда я наконец покину эту Долину слез, брыкаясь и крича, на моем надгробии будет нарисован пчелиный улей!

- А каковы твои ближайшие планы на будущее?

- Я задержусь в коттедже еще на неделю или около того, а потом поеду осматривать свой замок - может быть, в какой-нибудь его башне спит мальчик-красавец!

- Ждущий твоего поцелуя?

- Или моего члена! Кстати, где именно он находится, милорд - в Эссексе, Сассексе, Уэссексе или где-то еще?

- Это полдня неспешной езды из Лондона, но я не знаю, в какую сторону.

- Только чтобы это был не Мидлсекс – это может вызвать сомнения в моей сексуальной ориентации! - блондин хихикнул. - Есть ли новости из Стратфорда?

- Боюсь, никаких.

- Что ж, никаких новостей - тоже хорошая весть, значит, маленький Хэмнет, вероятно, находится на пути к выздоровлению. Только подумать – и держу пари - что этот бедный ребенок не испытывал в своей жизни никакого сексуального удовольствия! Ужасное лишение!

- Знаешь ли, ему всего восемь или девять лет.

- Знаете, милорд, дети никогда не бывают слишком юны, особенности мальчики! Они часто мастурбируют в колыбели или даже на руках матери - я видел это! Но англичане в своей лицемерной благопристойности отказываются признать, что в детях может быть хоть малейшая сексуальность - даже в этом Альбион коварен!

- Ты же англичанин, юный Руи, - сказал Плексис, улыбаясь.

- Нет, милорд, я наполовину бербер, что придает мне немного здравого смысла, слава Приапу!

 

Это случилось вскоре после «шлюхиного часа» [буквально: под утро], когда блондин вернулся в коттедж и по своему обыкновению разделся догола. Ему требовалось обдумать что-то важное, но прежде, чем он смог вспомнить, что это было, хитрый Морфей соблазнил его, погрузив в сон с нежным храпом. Спустя несколько минут он, вздрогнув, проснулся. Кто-то пытался открыть входную дверь, надежно запертую изнутри. Дикон, наконец-то, слава богу! Руи кинулся к двери, открывая засовы и распахивая её настежь. Это был не Дикон.

- Мессир Уилл! - воскликнул мальчик. - Добро пожаловать! Как там Хэмнет?

- Рад сообщить, что ситуация значительно улучшилась, иначе бы меня здесь не было. Он может вставать и ходить, играть в саду и прочее.

- Это по-настоящему хорошие новости! И доказывающие, что дорогие лекари не понимают, о чем говорят! Лично я бы не доверил ни одному из этих чёртовых кровососов тащить из моего зада серебряную монетку!

- Ты, как всегда, откровенен, не так ли? - мужчина улыбнулся.

- Да уж, я языка не глотал, это точно! Но вы, должно быть, проголодались после долгой поездки. Как только я оденусь, я раздобуду что-нибудь съестное.

- Я не голоден, спасибо, но не одевайся из-за меня. Отсутствие... э-э... ночной рубашки тебе идёт.

- Это также позволяет экономить на стирке. Как насчет кофе? Всего лишь час назад я заварил целый котелок, и там еще много чего осталось.

- Да, я был бы не против - ночь необычно холодная.

- Значит, кофе, - сказал Руи. - Надеюсь, вы собираетесь остаться в Лондоне на некоторое время - все по вам скучают.

- Задержусь. Сэру Майлзу нужен заслуженный отдых, а Кинастону не терпится снова заняться теспианизмом [т.е. актёрством+онанизмом]. В следующем месяце подумываю поставить «Макбет» в «Глобусе». Тебе же хотелось стать его леди?

- В целом, я предпочитаю злодеев любого пола - они намного интереснее. Однако, как правило, я терпеть не могу противоположный пол, потому что большинство из них просто до жути противоположны. Вот почему я предпочитаю мальчиков - они чертовски уместны!

- Весьма аналитическое замечание, юный Руи! Тогда у тебя будет роль леди Макбет - и, если маркиз выступит на сцене, это привлечет больше зрителей.

- Значит, вы уже слышали об этом?

- Да, от сэра Майлза и других. Как и о твоем спасении из-под топора!

- Боже, да, он был весьма близок к моей шее! И я на миг даже подумал, что звезды и мой ангел-хранитель предали меня.

- Ты всё ещё мистик, как я погляжу.

- Не знаю, мистик ли я, астролог или сумасшедший! Бутагон говорит, что я должен заняться поисками души - но только деревенский идиот будет искать то, чего не существует! Я сказал ему об этом, а он сказал мне, что моя проблема в том, что я еще не нашел себя. Господи! Я даже не знал, что заблудился!

- Мсье так же искусен в кулинарии, как и прежде, или он заблудился в мрачных лабиринтах метафизики?

- Нет, он готовит лучше, чем раньше. Он кормил меня в Тауэре, и все это за свой счёт, абсолютно бесплатно, так что он мой любимый француз, хотя строго между вами и мной, я думаю, у него яичница-болтунья вместо мозгов - акцент на болтунье. Ещё кофе?

- Если можно, ещё полчашки. Он очень хорош.

- О, я варю первоклассный кофе, потому что все, что нужно делать, это закипятить это дерьмо и стоять в стороне, пока ты его наливаешь.

- Совершенно очевидно, что у тебя есть сноровка. Зажженная свеча в окне предназначалась для Дикона, я правильно понял?

- Ага - где же в эту ночь мой странствующий мальчик?! Хотелось бы мне знать, что случилось с этим молокососом!

- Он находится с моим сыном в Стратфорде, но скоро вернется, чтобы поздравить тебя с удачей. Вы ведь были очень близки друг с другом, не так ли?

- Да, черт возьми! На самом деле, мой член в его рту и в его заду! - светловолосый паренёк взвизгнул от смеха. - Вас это шокирует?

- Не слишком, но должен признаться, что образ действий влюбленных мальчиков по большей части остается для меня загадкой.

- Я не понимаю, почему так должно быть, потому что modus operandi [способ действия (лат.)] просто делает то, что приходит естественным образом, а мужчины сразу переходят к делу - здесь ключевое слово «дело».
Руи усмехнулся.
- Единственное, что вы должны помнить, это то, что у самцов отверстие находится сзади, но вы можете добраться до него и спереди, слегка маневрируя.
Мальчик посерьёзнел.
- Но мы вымирающий вид - опасности со всех сторон! Если бы пуритане и им подобные добились своего, они бы перефразировали вашу бессмертную фразу так: «Мальчики умерли, и черви съели их, потому что они любили!», и они будут казнить нас топором, веревкой и сожжением на костре!

- Тревожная перспектива.

- Вот почему я так ненавижу ёбанных пуритан - имея в виду ебущих!
Глаза блондина вспыхнули зеленым огнем из-за нахлынувших постыдных воспоминаний.
- Я перечитал некоторые из ваших пьес в Тауэре. Сложно такое написать?

- Для меня да. Иногда я трачу часы и дни на одно предложение - уравновешенно ли оно, продвигает ли оно сюжетную тему, хорошо ли оно читается и звучит, отражает ли реальность - и так далее до бесконечности. Другие могут накропать пьесу целиком за неделю или даже меньше.

- Да, но ваши работы не имеют себе равных - вы уже известны повсюду.

- Ты делаешь мне слишком много чести, мой мальчик. Возможно, меня хорошо знают в округе, не более того.

- Но однажды вы станете всемирно известным, бессмертным! Я знаю это!

- Я полагаю, тебе это сказали звезды и твой ангел-хранитель? - рассмеялся мужчина.

- Да, они так сказали! Вы не верите в них, да?

- Скажем так, я непредвзят в этом вопросе.

- Но, мессир Уилл, даже ваше имя запоминается, оно не выходит у меня из головы. Кто через сотни лет вспомнит Нэша или Марло? Но они будут помнить вас, потому что Шекспир - самое запоминающееся имя, даже слегка эротичное, а вы - гений!

- Ой, да ладно тебе...

- Вот почему я хочу прицепить свой красный фургончик к вашей восходящей звезде, ибо надеюсь погреться в лучах вашей славы, - горячо воскликнул Руи, - потому что в далеком будущем кто вспомнит простого мальчика-актёра по имени Руи, даже если он был маркизом Стратфордом?  Но они вполне могут услышать или прочитать о «Шекспировском мальчике», как меня часто называют.

- Но почти всех мальчиков из моей актерской труппы иногда упоминают таким образом, - произнёс мужчина, нахмурившись.

- Может быть, но в моем случае всё сводится к тому, что я в вашей компании и в вашей постели тоже!

- Хм, интригующая интерпретация, но такие пустые обвинения я обычно игнорирую, считая их завистью или злым умыслом. О, у меня в сумке есть для тебя маленький подарок. Я сейчас достану.

Мессир Уилл протянул мальчику большой предмет, завернутый в коричневую бумагу. Руи взвесил его.
- Что же это может быть - кувшин Али-Бабы, набитый золотыми?!

- Боюсь, что ничего ценного, хотя в этом имеется похожий золотистый оттенок. Но почему бы тебе не открыть пакет и не посмотреть?

Мальчик разорвал бумагу - и ахнул. Подарок оказался даже более желанным, чем дождь из испанского золота - это была большая бутылка медового вина!

- О, мессир Уилл, тысяча благодарностей, и ещё втрое больше! Я так давно не пил медовое вино, что почти забыл, каково оно на вкус! Где вы его нашли - в личной кладовой какой-то пчелиной матки?

- В маленьком магазинчике в Стратфорде. Как только я увидел его, то сразу же подумал о тебе.

- Я уверен, черт возьми, рад, что вы это сделали, потому что уже думал, что никогда больше не смочу им свои губы! Знаете что?! Кит Марло умер из-за этого самого вина!

- Как это было? - переспросил поражённый мужчина.

- Он... э-э..., выпил слишком много, ввязался в пьяную драку и был зарезан, отсюда мораль - пчелы опасны! - блондин хихикнул. - Эй! А давайте сейчас разопьём этот волшебный нектар - не могу дождаться!

- Лучше прибереги его для особого случая.

- Сейчас и есть особый - выздоровление Хэмнета и прочее.

- У мальчика может случиться рецидив - не дай бог! - так что празднование сейчас может оказаться преждевременным.

- Боже, надеюсь, что нет, но... я знаю! Через два месяца, в сочельник, я окрещу свой замок этим вином! Я устрою большой банкет, бал, фейерверк и всё такое - и все мои друзья будут приглашены, включая вас, лорда Плексиса, Бутагона, майора Деверо, Брауни и его мальчиков, даже Саймона, если он захочет приехать, и торжества продлятся целую неделю - я надеюсь, что там хватит спален, чтобы разместить всех моих гостей!

- Превосходная идея, юный Руи! Кстати, о постели, я остановился в «Белом Олене», в чьих кроватях, как говорят, не водятся насекомые.

- К черту «Белого Оленя», мессир Уилл! Это ваш дом, а в соседней комнате ваша двуспальная кровать, так что воспользуйтесь ею! Я буду спать здесь, у очага.

- В этом нет нужды, - зевнул мужчина, - ты можешь спать со мной, если захочешь. Дело в том, что мы с женой несколько отдалились в последние месяцы, и мне надоело спать одному.

- Вам нравится теплое тело под рукой, а? - ухмыльнулся мальчик.

Мессир Уилл закашлялся.
- Ну, это было бы утешением в приближающиеся холодные зимние ночи, - уклончиво ответил он.

В постели Руи растянулся на спине, широко разведя ноги - и чувственно потянулся.
- Мессир Уилл, если вы проснетесь ночью и увидите, что я лежу голый рядом с вами, и у вас, быть может, возникнет неодолимое желание прикоснуться к моему великолепному телу, поцеловать его или что-то еще, то не стесняйтесь, делайте это, потому что, как сказал Ганимед Зевсу в их первую ночь в совместной постели - «Я не буду возражать!»

©1991