Осеннему возвращению няш* в города посвящается

Сходит на нет тепло лета, а в города возвращается жизнь. Жизнь, в виде самой жизнерадостной, изобретательной и тайфунически-неуемной части целого человечества – мальчишек от 7 до… Ну, пусть, до 17. Ведь и в семнадцать можно оставаться няшей, правда же? Так же, как и в семь можно им совсем уже не быть. Но, оставим на время споры о «золотой» поре юности и ее возрастных рамках, равно как и забудем пока о разногласиях по поводу няшности / неняшности отдельных персонажей. Главное, что Они вернулись!

Вернулись, как всегда. Как делали это до них другие поколения няш. Как делают это они, уже много лет кряду, каждую осень. Покидают гостеприимные деревенские дома, корпуса санаториев и детских лагерей, частный сектор «пятьминутпешкомивынапляже» разной степени благоустроенности, а так же апартаменты дорогих и не очень, всевозможных заморских, средиземноморских и приморских отелей. Даже палатки и всякие там кемпинги и дачи на колесах покидают, только с тем, что бы, будучи неодолимо влекомыми нежеланно приближающимся началом очередного учебного года, наконец, вернуться в места своего осенне-зимнего пребывания, по определению, для летнего отдыха не очень-то подходящие. С их возвращением сразу начинает казаться, что население города выросло вдвое – их энергии хватит и не такие чудеса, но… давайте насладимся всеми чудесами по очереди. Итак, всюду… Загорелые «где видно», давно избавившиеся от синих ученических кругов под глазами, обросшие, как дикари, или наоборот, уже равновисочные и сзадиокантованные цирюльничьими щекотными жужжалками, бродят, носятся, слоняются и порхают они по городу, догуливая последние деньки каникул и щеголяя обновками «к первому сентября». Впрочем, причина тут конечно не в первом сентября. А в том, что весь их гардероб, независимо от изначальной стоимости и степени крутизны, за лето пришел к состоянию ветхо-застиранной и стоптано-изношенной негодности, по причине нещадной эксплуатации в экстремальных условиях ведомого ими каникулярного образа жизни. Да и просто - все стало мало. Растут-с. И не просто же растут – вымахивают. В основном, за счет того, что ниже пояса. Ногами прирастают. Ах, как это правильно! Ведь именно их ножками, изящными и крепкими, покрытыми нежнейшей пошоколадневшей от солнца кожей, украшенными тончайшим золотистым пушком или уже всамделишными, но все равно выгоревшими и едва заметными волосками, и любуемся мы при первой возможности. А такой-то красоты – чем больше, тем лучше: ну, вот не бывает загар их ножек чрезмерно темным, коленки излишне трогательными, а скульптурно выступающий икроножный рельеф – негармонично-бугристым! Так же, как не бывает, в общем-то, мальчишек со слишком длинными ногами. Вот если б только погода еще позволяла им не торопиться прятать всю свою прекрасноногость в брюки и всякое прочее джинсовое нижеколение! Но нет, уже не позволяет… И хотя еще совсем не сентябрь, а всего лишь конец августа, именно в августе осень считает своим долгом заявить о своих правах на скорый приход. Вот и льет уже холодными дождями, и сыплет под ноги свой дрянной желтый мусор, вот и студенит, туманит все более поздние утренники… Это на кого хочешь может нагнать уныние, но мальчишки и здесь сдадутся последними! Топают ли они c родителями по магазинам, несутся ли стайками по мостовым, шагают ли чинно в одиночестве – сейчас они все еще остаются летними, не смотря на морось, нехотя натянутые ветровки-толстовки и предательски скупое на тепло солнце. У них, по-прежнему, летние глаза! И смешные выгоревшие летние брови. И летние носы, привыкшие легкомысленно морщиться, вместе с прищуром, на яркие летние пейзажи. Уйдет ли вся эта летняя светозарность с их лиц? Конечно, уйдет. Когда настанет пора уворачиваться от колючего снежного ветра и кутать носы в шарфы и высокие воротники пуховиков. Но, не ранее! А пока – любуйтесь, господа. Любуйтесь и гадайте, глядя на очередного понравившегося вам мальчишку, где он пропадал этим летом. Какие воды, пресные или соленые, ласкали его дивное тело? И велик ли контраст между оттенками его тончайшей кожи там, у заветной грани?.. Наслаждайтесь! Ведь нам вернули эту возможность. Мы можем запросто, едва выйдя на улицу, увидеть сразу, вместе, рядом, столько красоты!!! Кому-то и этого уже достаточно, что бы почувствовать полноту жизни. Кому-то мало. Ну, тогда пусть ему повезет с новым знакомством и надвигающаяся зима, может быть, не покажется такой долгой и одинокой. А тому, кто дождался, наконец «своего», отдыхавшего в теплой дали и разлуке, пожелаем скорее обнять свое, пропахшее солнцем и вольным ветром, сокровище и внимательно вглядеться в сияющие озорные глаза… Правда, он все тот же, но уже - и немножечко другой? Растут-с… Что же видели эти любимые глаза? Перед чем они удивленно распахивались этим летом? Чем любовались сами и кого прельщали своей наивной красотой? Вам ведь интересно? И Он, конечно, еще расскажет Вам, погодите. Дайте только немного улечься впечатлениям и утихнуть бурной радости встречи…

Да, все мы разные, и у каждого из нас свой август… Но, в любом случае, не взирая на ваши личные переживания, связанные с НЯшествием, не забудьте задуматься, на минуточку, и о том, что сейчас происходит с теми местами, откуда произошел необратимо-массовый осенний исход наших няш. И еще – каково теперь тем из нас, кому повезло посвятить одному из этих няш кусочек своего лета, и кто теперь вынужден расплачиваться за это крохотное летнее счастье безмерно-долгой разлукой с ними. До следующего лета? Навсегда? Кто знает?.. А места… Что, места? Достаточно представить себе, как нелепо и драматично, в полном осознании своей горькой ненужности, повисли теперь тарзанки с дерев над охладевшими водами рек и озер, как наполнился осенним дождем еще не смытый след пацанячьей ноги с растопыренными пальчиками на высоком глинистом берегу под ивами, как безнадежно продолжают сохнуть на кустике забытые кем-то из них трусы, выгоревшие и одинокие - единственное украшение опустевшего пляжа… Представить себе - и не заплакать от горькой обиды на несправедливость конечности всего в этом мире. Постараться. Сделать вид, что привык и смирился с тем, что кончится не только это лето, но и сама жизнь наша, что вырастут и состарятся сегодняшние пацаны, и тоже, в свой срок, уйдут вслед за нами. И не пытаться утешить себя тем, что придут на смену нам и им новые «мы» и новые «они». Не пытаться даже попробовать утешить себя! Потому, что неповторимы все. И никогда уже не будет второго такого меня, так любующегося неповторимым Им, плещущимся в фонтане неповторимых брызг в этом неповторимом море неповторимого лета! Ни одна капля, ни одна волна, ни одно дуновение ветра не будут уже такими… И при этом, ощущая всю эту окончательную трагическую невозвратность – все таки не заплакать. И прогнать от себя осеннюю хандру, и проглотить подступивший к горлу колючий ком безнадежности, запив его веселым самообманом, и… снова залюбоваться очередным мальчишкой, выделив его моментально обострившимся зрением из общей, вдруг монохромной, массы окружающих людей, забыв куда и зачем ехал и шел, и стоять как вкопанный посреди улицы или ехать за три лишних остановки – не важно. Лишь бы подольше сохранять визуальный контакт со спасительным свидетельством того, что Восхитительное Совершенство юности и Святая в своей вечной недолговечности Красота еще не покинули этот мир. И опомниться, наконец, и обнаружить, что все это время повторял про себя, как мантру, невесть откуда пришедшие слова: «Когда живет на свете красота…»

Да, кстати, а как же с теми, кого мы упомянули, но как-то поспешно запамятовали? С теми, кому посчастливилось и летом не прерывать своего служения Его Высочеству Гарсону Великолепному? Как нехорошо получилось у нас, м-м-м… А вдруг этот некто – Вы сами?! Ну-ка, ну-ка, признайтесь нам, батенька, сколько процедур, столь пользительно-необходимых Вашему подуставшему организму, Вы пропустили в том замечательном, неслучайно-семейном санатории только потому, что в комнате напротив обосновались молодая мама с замечательным сыном? Ну и что из того, что мальчик не умел плавать, а инструктором по плаванию был тупой жирный нацмен со свистком на круглом волосатом пузе, все свое узколобое внимание уделявший хорошеньким беленьким девочкам? Конечно, конечно никто кроме Вас и не стал бы тратить свое время на то, что бы плескаться с мелким на мелководье в бессчетных попытках научить его хотя бы держаться на плаву, но Ваши процедуры!.. А-а, ладно! Главное, что в итоге, он, пусть по-собачьи, вокруг Вас, но поплыл. Сам!!! Восторженно взбивая соленую пену быстрыми пятками, вытягивая тонкую шею и смешно, по жеребячьи, скашивая на Вас глаза, в попытке не пропустить ни одной искорки триумфального одобрения в Вашем взгляде… Хорошо, ну, а сколько раз, уже за полночь, его мама тихонько стучалась в Вашу комнату, что бы укоризненным шепотом призвать свое чадо к порядку? «Дядя Саша за целый день от тебя уже устал, наверное. Дай ему хоть сейчас покоя. Ну-ка быстро к себе и спать!» Ей, в ее сверхделикатности, не было никакого дела до того, что вы оба не прочь шалить, болтать и всячески ноутбучить хоть до утра. Ах, да, до утра… Того самого утра, кажется третьего по счету, из двадцати одного, отпущенного вам путевкой, когда Вы поняли, что будильник Вам здесь больше не понадобится, потому… Да просто потому, что это милое взъерошенное чудо, с ясно-промытыми глазищами, но со следами зубной пасты в уголках рта, теперь каждое утро будет вот так распахивать Вашу дверь с воплем «Ты чо, спишь еще?! Ну, ты даешь! Давай скорей на завтрак!» и сообщать, что « Сегодня же вода - 25!» или напоминать «Ты же в горы сегодня обещал! Забыл?!» Эх… Да не забыли, конечно. И вообще – много чего придумали, чтобы почти весь день, каждый день не расставаться с ним ни на минуту. И греться в лучиках его обожания непрерывно. Тепло этих лучиков и сейчас с Вами, оно ощущается даже сквозь непереносимую боль состоявшегося (так скоро!) расставания и беспокойно-навязчивую вибрацию Вашей главной теперешней мысли: «Интересно, а он меня сейчас вспоминает?» Да, обменялись адресами и номерами всех телефонов. Да, еще там, в санатории, добавились друг к другу во все Вконтактики, Мой@миры и даже Одноклассники. Да, обещали писать, да, специально не стал скидывать им фотки со своего «Кэнона», сославшись на необходимость редактирования и пообещав прислать потом, что бы оставить хоть какой-то повод для общения. Да, да! Все - да! Но… беспокойство не отпускает все равно. Да и как его унять? Может, заняться, наконец, разбором летних снимков, попытаться хоть отобрать лучшие, для Него… да так и застыть перед монитором, выведя на него ту, самую-самую. «Мамаснимала». А вы стояли на фоне заката, глядя друг другу в глаза и держась за руки. Какое же довольное выражение лиц у обоих! Сверху-вниз, и снизу-вверх… Или вспомнить веселую утреннюю возню, когда нужно было во что бы то ни стало не дать подоспевшему мальчонке стащить с себя одеяло, дабы не шокировать ребенка демонстрацией последствий просмотра долгого и подробного сна с его же участием? Нет, лучше тот случай, на пляже, когда в кабинку очередь перед обедом, и он сам протянул Вам полотенце, «на, прикрой меня… переодеться», и Вы закрыли его ото всех, от всего мира. Этим пляжно-ярким пошловатым полотенцем отгородили его от целой вселенной посторонних глаз, и только Вашим глазам, совсем уже не посторонним, он позволил увидеть себя в первородном виде, даже не высказав кокетливой мальчишеской просьбы отвернуться…И, озорным мельком глаз, он, конечно же, заметил Ваш нескромный ласкающий взгляд, нескрываемо-радостный и восхищенный. А Вам почему-то запомнись песчинки, прилипшие к незагорелой коже, там, на нежных всхолмьях. И Вам захотелось их слизнуть… Слизнуть? Казалось бы, какая глупость! Но Вам-то каждая из этих песчинок показалась тогда просто священной…

Если бы Вы знали, сколько таких летних историй закончилось ничем, не получив вообще никакого продолжения, оставив лишь сладостно-горький золотистый осадок несбыточности на самом дне многих утомленных неудачами бойлаверских сердец!!! Вы бы немедленно впали в отчаяние, если бы знали! И поэтому мы не скажем Вам – сколько… И предписываем именно Вам надеяться, верить и действовать! Ведь бывают же исключения! И память мальчишеская не всегда так же коротка, как мимолетное лето. И не надейтесь, не ждите, что он напишет или позвонит первым. Потому, что он сейчас почти уверен, что именно Вы-то уж точно его забыли, что вам, большому, взрослому и сильному, нет теперь до него, такого мелкого и незначительного, никакого дела. Шлите ему месседжи «во все поля», дайте ему знать, насколько он ошибается, думая о Вас так! И тогда, кто знает, может именно Вам удастся опровергнуть своим опытом все эти старые неутешительные истины. Дерзайте! И никогда не давайте себе забыть ни теплой нежности его рук, обвивавших Вашу шею, пока Вы несли его, внезапно заснувшего в шезлонге на терассе, в номер - в тот вечер, накануне Вашего отъезда, ни нежной теплоты его неотпускающих, крепко обхвативших Вас рук - уже при прощании, следующим утром. Помните свои ощущения при этом? Не удивительны, поверьте, ни Ваша слабость сердечная, ни даже такое противоречивое чувство погруженности в океан кипящего Нектара! Ибо больше ни одно объятие в мире не походит так поразительно на то, каким мог бы обнимать, отпуская от себя каждого из нас, безмерно любящий, всепонимающий и вечно юный наш Господь, а чистое и искреннее объятие этого земного мальчика просто на секунду вернуло вам память о чем-то Высшем… Ну вот, теперь и Вы знаете, почему же у Вас не хватило тогда духу разорвать это тонкое загорелое кольцо его рук, даже не смотря на риск опоздания на поезд. И Вы все ждали, ждали… Застыли, бережно обхватив, прижав, и боясь шелохнуться, стараясь навсегда запомнить, удержать в себе и запах его, и впечатления кончиков своих пальцев от его гладчайшей кожи под тонкой тканью футболки, и страстно желая прикоснуться губами к влажным ресницам, но лишь растерянно поглядывая поверх его вжимающегося в Вас плечика на извиняющуюся взглядом маму… Ждали, пока Он отпустит Вас сам.

Если есть кто пьющий – выпейте! Не грех! За здоровье того мальца и того дяденьки! И пожелайте им встретится! Не важно как – чудом, случаем, ну, или хотя бы во сне… Остальным – корвалолу!

А теперь пришло время вспомнить, что осень, помимо всего прочего, это и сбор урожая! Где вы, мастера внешкольной работы? Это – ваша пора! Именно в ваши руки попадают эти спелые, сочные и сладкие плоды-мальчиши, убегающие от осеннее-зимней скуки и серой рутины школьных будней в спорт, музыку, танцы, рисование, моделирование и прочие интересы. И даже если мальчик будет ходить к Вам на занятия и не совсем добровольно, а это родители «пихнули» свое чадо в секцию или кружок – в Ваших силах (и, возможно, интересах) сделать так, что бы ему стало интересно… И вот, уже набраны группы и сформированы классы, составлены графики занятий и распределены смены. Ну, так распахните двери в спортзалы и кабинеты, отворите специально оборудованные подвальные помещения, откройте репетиционные комнаты и аудитории! Впустите внутрь шумные стайки пацанов, займите их интересным делом, заманите успехами, дипломами и медалями, дайте почувствовать вкус к преодолению трудностей, к преодолению самих себя, да и просто – отвлеките от дурного! А после, когда закончится очередное занятие и почти все разойдутся – приглушите свет, прислушайтесь на секунду к внезапно вернувшейся тишине и… задержитесь вместе с тем, кто сам вызвался остаться: помочь прибраться в раздевалке, убрать маты или свернуть экран и зачехлить проектор - повод не так важен. Важен мотив. Главное, не забудьте поплотнее прикрыть дверь тренерской, или лаборантской, или как там у Вас это называется. Вам не должны помешать! И дарите, продолжайте дарить себя. Но уже только ему одному. Не навязывать, а именно дарить себя вот этому, нуждающемуся в Вас, доверившемуся Вам, но все еще чуть настороженному, с распахнутыми в ожидании неведомого глазами мальчишке, свято верящему в то, что ничего плохого Вы ему не сделаете.

Кажется, на Вас можно положиться? Я имею ввиду, как на мастера внешкольной работы? Глупостей не наделаете? Ну, хорошо, хорошо! Тогда мы с легким сердцем оставляем вас наедине. Не будем вас ни смущать, ни отвлекать. Отправимся лучше бродить по вечернему городу, в поисках других мест осеннего няшеобитания.

Ага! Шорох колесиков, и громыхание досок по асфальту – здесь скейтеры и роллеры докатывают сезон. Зрелищные, независимые, неформальные, но немножечко как бы «сами в себе», в своей тусовке, так же как и велобайкеры, грохочущие вместе с ними по рампе в городском парке. Поэтому, полюбуемся немного, отметим про себя, что во-о-он тому няше, в отличие от других его единомышленников, так идет эта копноподобная прическа, закрывающая ушки и почти закрывающая глаза… и пойдем дальше.

А это что за шум, плеск и веселые крики за огромными ярко освещенными окнами? Ах, да! Бассейн! Ну, правильно. Мальчишкам же надо где-то демонстрировать свою загорело-гибкую стройность и чудеса проворной удали даже после окончания купального сезона. Для этих целей лучшего места им не найти. Что ж, может действительно, и нам озадачиться справкой от терапевта, тапочками-шапочками, да купить абонемент? Хотя бы на месяц-другой. А там видно будет. Ведь пока абонемент не куплен – увы, не видно. Только слышно. А одним слушаньем сыт не будешь. Поэтому, активно размышляя о том, как выкроить время на бассейн, продолжим прогулку.

И опять зацепимся ухом. Что теперь? Кажется, музыка? Надеюсь, это не пенсионеры из последних сил дуют в трубы при собесе? Нет, не похоже. Вроде, судя по вывеске, что-то молодежное. А что если?.. А вдруг – удача?! Вы не поверите, но кое-где ведь живы еще и КЮМы, Клубы юных моряков, кто не в курсе. А образ мальчика в матроске, тельняшке или хотя бы в чем-то регулярно-полосатом – это, я вам скажу, почти икона. Кое-кто, попав в непреодолимую зависимость от этого образа, даже умер. Не у нас, слава Богу, было дело - где-то в Венеции, кажется. Точно не помню… А у нас народ хоть и покрепче, но вид мальчишачьей попы, туго обтянутой черными, расклешенными книзу суконными брючками тоже вызывает романтический прилив крови не в одной голове. А если при КЮМе еще и свой оркестр духовых инструментов имеется!!! М-м-м! Честное слово, я бы билеты покупал на их репетиции, и ходил бы регулярно, что бы только увидеть, что эти морячки вытворяют с мундштуками своих туб, тромбонов, флейт, валторн и гобоев! Знаю, знаю, не поправляйте – у гобоя нет мундштука. Да и затесаться в состав небольшого оркестрика у него мало шансов. Но его голос так похож по тембру на нежный, но сильный голос мальчишки, и у него всегда такое чистое, неподвластное переменам, неизменное, почти камертональное «ля»… Но, даже и без гобоя, даже не очень сыгранный, этот оркестр – страшная сила! Ведь и будучи глухим, можно бесконечно любоваться на то, как мальчишки управляются со всей этой медью и хромом, как старательно и по-разному складывают они свои губки (Ah, embouchure!), прежде чем коснуться ими инструмента, как тонки и подвижны их пальцы, повелевающие всеми этими клапанами, вентилями и пистонами… И безо всякой пошло-похотливой подоплеки – просто полюбоваться, получая чисто эстетическое удовольствие. А уж если они грянут, да еще слаженно! Не знаю, как на вас, а на меня их живая игра производит неизгладимое впечатление. До мурашек, до слез в глазах…

В общем, так! Варианты, если не для борьбы с одиночеством, то для проведения разнообразного и умного тематического досуга в ближайшие месяцы, думаю, у всех найдутся без проблем - мы даже и малой части их не увидели за один вечер. Надо только иметь желание и чуток фантазии. К тому же, и еще не выпавший снег - сам по себе как бескрайнее море, в смысле простора для мальчикопритягательных развлечений и забав. Дождемся его, и тогда уж... Думаю, зиму переживем как-нибудь, а? Ну, а к весне, может быть, мне опять захочется поделиться с вами чем-нибудь жизнеутверждающим. Дай-то Бог, друзья мои, дай-то Бог!

примечание__________________________
* Новомодное слово няша, не смотря на некоторую запутанность происхождения и множество толкований его значения, здесь использовано автором  исключительно по отношению к привлекательным во всех смыслах мальчикам определенного возраста, являющимся объектами увлеченности и поклонения со стороны мужчин, именующих себя бойлаверами (мальчиколюбами).

2012 г.
©И.Евстафьев