(для взрослых)

Если вы живете у моря - знайте: в один тусклый промозглый день вас может накрыть ненастье, которое мы называем "ice storm", когда все вокруг обледеневает, наливается льдом, и покрывается белой коркой, словно гипсом - переломанные ноги. "Ну и что?" - спросите вы. "А то,"- отвечу я, - "что..."

... я проснулся у погасшего камина в абсолютно снежной, безмолвно-серебряной темноте. Бесконечные лианы, усатые пальмочки, и хризантемы (я люблю украшать свой дом белыми, серыми с дымкой хризантемами зимой), уходящие en masse галереей из гостиных в просторную застекленную веранду зимнего сада - казались чудовищно ненатуральными, как хвосты алигаторов в детской комнате, как растопыренные пальцы проститутки в лунном ландшафте. Света, черт побери, не было. Я включил единственый еще живой прибор, мобильный телефончик, обнаружил два десятка посланий от мамы и тут же позвонил ей: оказывается, ice storm накрыл все побережье от А. до Б., и более полумиллиона человек остались без электричества. "Baby,"- говорила она мне возбужденной скороговоркой,- "baby, спустись в гараж, там должен быть электрогенератор"... Мама не знала, что мне стало пусто в этот вечер, и я захотел умереть. Ах, как здорово!

Я вручную поднял все шторы на окнах овальной веранды, огромная белая луна, осветившая под острым углом безжизненный стеклярусный ландшафт сада, залила молоком отраженного сияния черные лианы и мрачные алигаторные хризантемы. Я засмеялся для отваги - погромче, раздавил в пепельнице окурок с отличной роттердамской травой, разделся донага и погрузился в маленький - фут глубиной - декоративный прудик, населенный мелкими, отчасти золотистыми но все больше суетливо-искристыми рыбками. Прохладная вода не циркулировала через отключившиеся насосы, и ошалевшие от безделья рыбки заметались вокруг моего поднявшегося от прикосновения их хвостиков хуя. Ощущение было, что быстро моргающая девочка, а может быть и мальчик - они в этом тоже очень любопытны - вплотную рассматривает его, касаясь чувствительной поверхности щеточками ресничкек. Я их лениво отгонял, мальчиков и девочек. Я не хотел заводиться.

И вот в увлекательном процессе этого противостояния, когда мысли о том, чтоб медленно замезнуть вместе с рыбками перемежалась с безуспешными попытками отогнать их от распустившейся головки моего хуя - ну не лотус же это, рыбки, а хуй молодого парня, так што идите нахуй - нежно ругал я их и брызгался... - и вот, стало быть, где-то в середине этой обычной, будничной возни, когда сделалось уже заметно прохладно и, казалось, рыбки вдоволь насосались, или я может быть кончил - именно тогда, откуда-то издалека, из другого мира, видимо из прихожей, раздалось быстрое "тук-тук-тук".

Я не знаю, что бы вы сделали, когда к вам стучат, а вы онанируете рыбкам - а я, я произнес нечно вроде "идите нахуй, гость. Меня тут рыбки подрочили в последний раз может быть. Мое семя опустилось на дно. Сейчас они выпустят икринки... Мы заняты. К тому же мы замерзнуть хотим. Покрыться льдом. Превратиться в скульптуру. Молодой Фавн с Рыбками. Чтоб девушки смотрели и смущались. Глазки опускали и жарко дышать начинали. Чтоб лепестки у них покрывались влагой. Знаете, как это у девушек бывает... Чтоб мальчики говорили "ухх" и хихикали, поглядывая на рыбку, застрявшую в отверстии поршня... (читатель, не жалей воображения, не будь скромным ханжой, если в твой хуй рыбка не влезет, то в мой...)

"Тук-тук-тук" - раздавалось из прихожей. Гость явно грелся.

Ой, что-то накурился я зелья сегодня! Али стучат? И кого это принесло в ледопад. В снеголив? Рыбки, за мной! Пришел мой убийца.

Я вылез из мраморного чуднОго прудика (подарок мамы!), накинул на плечи трусы и на четвереньках направился в прихожую. Уж и Рождество прошло... Кто бы это мог быть? Подтянувшись за ручку двери, я поднялся, расправил на груди трусы и открыл замок. На пороге стоял прелестный азиатский мальчик в огромной лисьей меховой шапке, а этот outfit, согласитесь, в Америке редкость. Из-под теплого рыжего меха смотрели раскосые черные глаза. "Ты кто? - спросил я, - "китайский Санта Клаус??"

Мальчик не отвечал: нас было трое. Мальчик уставился на мой хуй, а тот - на мальчика. Я ждал. Затем, когда мне надоело, я повесил на него трусы и пошел в дом. Убийца направился следом. Вся веранда искрилась огнями свечей, сотни их, оказывается, горели, плавились, источали ароматы Бангалора. Я был магараджей, я опустился на белой кожи lovesit, сел по-турецки... где мой кальян? Мальчик, танцуй!

- Sir, я говорю... я пришел за свечкой... ваш дом светится, и я решил, что могу найти здесь свечку, sir...

- Сними шапку, Santa!

- Мы... я ваш сосед... через холм

- Ты красив, убийца!

- ... а мои все застряли где-то, и мне стало...

- Сними куртку.

- ... стало страшно без света...

- Теперь ботинки.

- ... никого нет. Мои звонили, говорят до утра...

- Расстегни рубаху. Нет, лучше подними ее на груди.

- ... меня зовут Дик... Вот....

- Это там у тебя соскИ или рубины?

- ... а у вас столько огня! С улицы кажется, что здесь праздник...

- Ну не томи, стяни ее совсем!

- ...а я вас знаю. Я у вас в бассейне плавал летом. Помните? Когда я был еще маленький.

- А ты не маленький? ты не маленький... Это надо еще посмотреть!

- Сейчас почти тринадцать. Вот через неделю будет... вот...

- Ты видел мужской хуй? Нравится?

- А можно я потрогаю? (азиатская простота)

- Только очень, очень, о-очень осторожно.

- а почему... осторожно?

- А он налился. Видишь? Он хочет.

- Он хочет... Что?

- Тебя!

 

Часть 2

Теперь мы вдвоем смотрим на мой разрумянившийся, надувший щеки, уютно вылезший наружу хуй. Чуда в этом, конечно, мало, хуй у каждого парня есть, но вот касалась ли его ладошка китайского Санты? В этом прикосновении - чудо. В этих черных глазках, жадно облизывающих, стыдливо глотающих, бесстыдно осматривающих ваш хуй - вся охуительная прелесть. И трогает, знаете - пальчиком. По головке. По дырочке, в которую хотела влезть рыбка. И под тугим венчиком, который они мне целовали, а этот еще стесняется. ух-хх...

- Нравится?

- ... (кивнул и сглотнул слюнку)

- Он вкусный!

- ... (не верит, глупенький)

- Его сосать вкусно!

- ... (взял в руку, пальчики сомкнул. Матушка, ну нужен ли мне электрогенератор!?)

- ... взять в рот и сосать, сосать... - учу я

- Ых-хх... - Слышите хриплое дыхание? Когда мальчики ложатся животом на девочек, они тоже так дышат ("Ых-хх"), я знаю...

- Смотри какой!

- Ых-хх...

- Хочешь потереться?

- Ых-хх... Это как?

- Ну... высуни свой членик...

- Ых-хх...

И приподняв от рождения изумленное Китаем личико, мой юный убийца широко распахнул свои штаники, и оттуда, из распаренного жара мальчишеских, расшевеленных ладошками, одному ему доступных секретиков выскочил, словно воробей, остренький длинненький членик, и весело задрался кверху. Выскользнул и потянулся, смело выпячиваемый вперед, прямо к моему охуевшему хую, прямо в горнило, в жар и уголь, в скадкую горечь моего желания, а сколько это длилось - я не помню. И я, знаете, брызнул в него, не мог не брызнуть, я выпустил в него меткую струю густого семени, знак оплодотворения, я шандарахнул своей спермой по китайскому мальчику-убийце, прямо в его членик, в его яички, в его пах и животик, и он застонал. Совсем как девочка, девственную щелку которой, ткнувшись и поднажав, прорвал бы мой хуй. Но когда мальчики так стонут - это просто знак брызжущего спермой мгновения, града сияющих капелек, весело выпущенных китайским пистолетом (раз-два-три струйки,- умиляюсь я сквозь слезы), и вот таким влажным, истекающим, быстро мелькающим в кулачке члеником он наконец коснулся моего хуя, и мы оба вздохнули. "Ых-хх". Just guys.

Я подхватил его за яички и потянул на себя.

- Нет, - заявил он, - меня нельзя трогать за это...

- Но я только хочу попробовать, лизнуть... - пожаловался я. - Ты наверное вкусный...

- Нет, нельзя...

- Ну? Ну-уу?!

- Только очень осторожно.

- То есть как?! Я же должен совершить над тобой половое преступление!

- Ых-хх... - он скромно улыбнулся.

- Я должен надругаться над твоей чистотой!

- Ых-хх... - стреляет в меня хитрыми раскосыми глазками китайский убийца и слегка отталкивает, когда я принимаюсь засасывать шелк его животика, отыскивая пахнущие тангерином капельки среди своих застывающих на нем лужиц.

- и борода колючая, - шепчет он, почуствовав мою ладонь между своих дивных булочек.

Рыбки, девочки и хризантемы! да-да, вы, пепельно-гордые. Знайте, что нет на свете ничего - да-да, ничего! - совершеннее попки 13-летнего мальчика. Обрамляю ее, вертлявую, в золото, покрываю ее, резную, изумрудами!

Нет ничего более сексуального, возбуждающего половое желание. Ничего прекраснее ее. Попки...

Деликатно выгнутой, когда принц стоит, покусывая травинку.

Смешно вздернутой, когда он играет машинками.

Или покрытой христалем капель воды - в тумане душевой комнаты.

С ритмично двигающимися булочками ягодиц - когда он гордо идет по пляжу, ласкаемый взглядами мужчин и женщих, девушек и парней, детей и зверей.

Или нежно расслабленной, когда он спит на животе, подогнув одну ногу.

Или стыдливо полураскрытой, будто морская мидия на солнце - когда, раздвинув колени, он, сладко улыбаясь, утром играет своим члеником.

Или с круглым, раскрывшимся навстречу мольбам педофила колечком сфинктера.

И с раскрасневшейся, как вишенка, дырочкой, которую ненасытно лизали, раскрывая жадными ладонями.

И, конечно, вспоротой хуем, когда мальчика ебет мужчина, и яйца ритмично шлепаются в тон их вздохам.

И потом - истекающая спермой, как переспелая раненая дыня, - выебанная попка, еще хранящая жар, стыд, боль и наслаждение.

- Китайский Санта, подари мне попку!

Убийца, начисто облизаный мной, укоризненно смотрит в мои пьяные глаза, на мой хмельной рот.

- Дай мне пальчик, Санта! Я оближу и его, вот так, пусть моя слюна покроет его пощедрее.

- Ну же, загни коленки, повыше! Умница какой, Цинь Ши-хуан.

- Нащупай дырочку. Вот она, правильно, попал! Вставь побыстрее... Поглубже. Не бойся... Дай я поцелую твое яичко... вот тут... Поглубже, ну же! Вставь целиком, бля, не бойся. Теперь подвигай им! Сладкий мой. Видишь - у меня хуй встал... Нет, baby, его - другой рукой! Ну же!..

- Ых-хх...

***

Он ушел, захватив погасшую и ненужную уже свечку, а я пошел искать яд. Самый ядовитый яд, ибо разве можно жить - не наебавшись вдоволь с прекрасным китайчонком, не устав от его стонов, не напившись его тонкого нежного сладкого семени, не залив его нутро по самые ушки первоклассными сперматозоидами... Яду мне! Смерти!

PS: Самое лучшее в мире противоядие - это робкий стук в дверь.

© Foxtrot