".... правду, правду и только правду. Аминь."

"В высшей степени печальна наша обязанность - с помощью неумолимого анализа разрушать и уничтожать одну за другой те светлые, радужные иллюзии, которыми обманывает и возвеличивает себя человек в своем высокомерном ничтожестве; тем более печальна, что взамен этих приятных заблуждений, этих кумиров, так долго служивших предметом обожания, мы ничего не можем предложить ему, кроме холодной улыбки сострадания. "

Ч. Ломброзо Турин

ЧАСТЬ I.

Все началось собственно с того неприметного дождливого дня, когда закадычный друг и приятель Артура по имени Брайан Морано приехал к нему с сыном Яном в пятницу вечером. Для Брайана, вовремя расставшегося с пикирующими вниз акциями NASDAQ, это был повод избавиться от других забот месяца на два, чтоб, перепоручив сына Артуру, отдаться блуду и пьянству. Артур же, наоборот, этого Яна, то есть Ваньку, совершенно не хотел иметь в доме. Он помнил его избалованным конфузливым мальчишкой, и согласился с трудом, поскольку был целиком поглощен охотой на Анечку, нежную девочку 13-ти сладеньких лет, украшение соседнего шале. Мальчишка как бы становился неожиданным осложнением в планах Артура - но лишь до того самого момента, когда Ваня, выскользнув из отцовского спортивного Альфа-Ромео, предстал перед ним во всей необыкновенной, новой, внезапно раскрывшейся красе - и заковылял с тяжелым чемоданом к дверям дома.

Артур машинально обнял Брайана, узнав забытый запах крепкого тела старого друга, с которым они когда-то в школьные годы часами, представьте, круто баловались мальчишеским грехом... Занимались они этим несерьезным делом по-деловому, по-товарищески, но как бы равнодушно, без ласк и всяких этих нежностей, "чтобы разрядиться". Брайан не считал это занятие "сексом", Артур - тоже. Они почти никогда не раздевались друг перед другом донага, Брайан все время спешил куда-то, и когда однажды Артур взял его член губами и принялся сосать, Брайан обозвал его "педиком". Так что и это толком не удалось Артуру, но память о греховной плоти друга и его возбуждающий запах остались в душе. Артур был рад видеть его всегда - и когда Брайан женился, и потом, когда он бросил ее, но отсудил сына. Вот так.

1. Калитка в рай

- Вот твоя комната, - сказал Артур, оглядывая стройного, хорошо сложенного широкоплечего мальчика, который с осторожным любопытством вошел в светлую, покрытую мягким ковром комнату. - Когда-то это была моя детская комната,- добавил Артур, вдыхая тонкий и новый для него аромат юного тела. Его глаза скользнули по гладкой, словно глянцевой шее мальчика - в расстегнутый ворот рубашки. Он заметил ключицы, почувствовал, как сразу же гулко забилось сердце и вздохнул. - Вот так, Ян. Хмм, красивое имя... по-русски будет Иван ...

Ваня обернулся к нему, улыбаясь, сказал "А пусть будет Иван!", и с разбегу прыгнул на высокую большую кровать под высоким старомодным балдахином. По углам кровати возвышались резные деревянные столбики - в голове довольно высокие, а в ногах совсем короткие. Балдахин же крепился на стене, в изголовье кровати. Стена эта была украшена старинным фламандским ковром, изображавшим пастуха, подглядывающего за купающимися нимфами. Нимфы были развернуты пышными ягодицами и высокими вздернутыми грудями навстречу любопытным глазам мальчика, он скользнул по ним "почти" равнодушно, сразу обнаружив, что вожделенная складочка в женских телах скрыта, и там ничего не разглядеть. Иван растянулся на кровати и принялся переключать каналы TV. Раздался звонок. Брайан сообщил прямо с борта самолета, мчащего его через океан, что летит по расписанию, сказал "Надеюсь, вам будет не скучно", и попрощался.

Вернувшись в детскую комнату, Артур взглянул на часы: однако уже поздно.

- Ваня, иди раздевайся. Я покажу тебе как пользоваться ванной.

Мальчик с видимым сожалением оторвался от экрана и, поглядывая с любопытством на на Артура, быстро стянул рубашку и штаны. Оставив их на диванчике перед камином, он послушно поплелся в ванную комнату. Удлиненные трусы выразительно обтягивали резные ягодицы мальчика, и, ощущая мучительную эрекцию, Артур уставился на гипнотический ритм покачивающихся плотных и явно мясистых долек. Артур задержался на минуту, развешивая одежду юного гостя по плечикам в шкаф, и, машинально перебирая ее и волнуясь, все оттягивал сладкую минуту, разглядывал свои глаза в зеркалах, которые шально-бесстыдно и хитро блестели, и не верил им, что вот сейчас...

Артур перекрестился и вошел в белоснежную ванную комнату. Это была ванная комната для мальчиков, смежная со спальней для мальчиков. В этом доме девочки, даже приезжавшие погостить, спали в других комнатах. А эта комната, и смежная ванная комната оставались в воспоминаниях - да что воспоминаниях - в душе! в душе Артура тем сладким миром, где он когда-то лет 15 назад медленно расставался с девственностью. Она оставалась частью сладенького хмельного мира его полового созревания, нравственного падения в высоты мужского самоосознания, томных бесстыдными страданиями ночей, наполненных неожиданной лавиной по-детски чистой похоти... Артур любил этот мир и, став хозяином этого дома, поддерживал однозначное правило допускать сюда только мальчиков. В белоснежные комнаты невинного разврата.

Мальчик сидел на краю ванной в тех самых своих удлиненный трусиках.

- Иди сюда, Ваня, смотри, вот здесь включатель инфракрасного обогрева.

- Ирнфа... чо? - спросил Иван. "Господи, да у него голос вроде ломается!" - уловил Артур.

- Неважно. Снимай трусы. - Голос Артура почему-то прозвучал глухо и незнакомо ему самому. Эрекция тяжело опадала, наполнив Артура ощущением переполнености где-то внизу живота.

- Я... это...

- Ты что, стесняешься? - пошел сразу в атаку, испугавшись, Артур. - Я, между прочим, доктор - соврал он, вспоминив свою научную степень в лингвистике) - Меня стесняться не следует. Я и мальчиков, и девочек осматриваю голенькими. - Сказав это, Артур, словно в доказательство, встал напротив Вани, скрестив руки на груди. Мальчик помедлил еще мгновение и как-то нехотя, да еще отводя взгляд, спустил трусы.

Нет слаще мгновения, чем когда зреющий, спелый мальчик спускает перед вами трусики, настороженно поглядывая из-под бровей, стесняясь глянцевой шелковистости наготы и неуклюже прикрывая свои половые органы ладошками. Артур горел, жадно наслаждаясь каждым мгновением этого дивного зрелища. "Что, ах что там у него, какая у него пи... писунечка... писунька... " - билась от страсти мысль об этом одном, - где, где там хуй этого мальчика... где... ох, сладенький!.." - Артур машинально подал ему полотенца, и Ваня конфузливо отнял руку от своего паха. Там оказался аккуратненький закрученный в кожицы крайней плоти членик, но не на эту незнакомую еще наготу вновь напрягся член мужчины, а на тяжелые, низко повисшие яички и еще едва заметные волоски в Ванином по-детски еще немного выпуклом лобке.

- Ну, вот и славненько... вот и славненько... - начал суетливо повторять Артур, стараясь отогнать глухие пугающие волны не к месту накатывающегося оргазма, какой редко, очень редко, но все же иногда охватывал его при созерцании неожиданной, тайной, страстной мечты, такого вот нетронутого, созревшего мальчика с низко висящими в шелковистой мошонке тяжелыми яичками - Забирайся туда, Ваня... - приговаривал Артур, и замер, ошеломленный великолепием медленно, лениво вывернувшейся к нему Ваниной попой, в разъеме которой покачивались крупные яички. - Включай себе воду. Да нет, оттяни на себя вот эту ручку и поворачивай. - пьяно показывал Артур. - Настрой себе воду по вкусу... Я сейчас вернусь...

Артур вышел из ванной в детскую спальную комнату, подошел к зеркалу, перед которым лет пятнядцать назад лишил себя девственности, и расстегнул мягкие эластичные джинсы. Здоровый член вывалился наружу и, пульсируя, встал торчком. Артур взял его в руку, крепко подрочил, чтоб снять напряжение. "Он ждет тебя" - шептал Артур своему отражению. - Иди, возьми его. Соси его, нежного, прямо за алый гарпунчик... Ну ебись же с ним, в пухлые губы, в сладкую попу... Ах, как он будет извиваться на твоем хуе... Иди, ну же?! Одень что-нибудь полегче... Нет, он увидит хуй и испугается. Пусть так, джинсы сдержат напор... только рубаху... рубаху - долой... - Он стал суетливо стягивать рубашку, швы трещали, сердце билось с тяжелым пугающим гулом. "Стоп! Успокойся! - сказал себе Артур и сел на стул возле письменного стола. - Не теряй голову. Ты можешь его испугать... и тогда все потеряно... Потерпи, Артур, потерпи...

Отдышавшись, он тяжело встал, открыл дверь в ванную комнату и шагнул в густой жаркий туман. Мальчик сидел в полунаполненной ванной. Артур подошел, сел на край, стараясь не смотреть на темнеющее между Ваниных коленок. - Хорошо тебе? Давай чтоль я тебе спину потру мочалкой?

- Нет, не надо. Я сам...

- Ну? Чего ты?!

- Не надо! - тревожно воскликнул Ванечка.

- Глупый! - почти возмутился Артур. Он было попытался потрепать мальчика по мокрому загривку, но тот сердито увернулся.

- Меня даже мама не моет... Я сам...

- Пожалуйста! А я посмотрю... - Их глаза встретились. Артур знал, что если он сейчас отступит, то Ваня ускользнет, и никогда... никогда...

Не поднимаясь, Ваня принялся медленно водить мочалкой по спине. Артур смотрел на его обнаженное тело и любовался нежной белизной кожи и хрупкой стройностью широких уже плечей.

- А ты умеешь плавать под водой? - спросил он Ваню.

- Я не пробовал

- А ты умеешь задерживать дыхание? - спросил, волнуясь, Артур.

- Это как "задерживать"?

- Ну... под водой...

- Я не пробовал...

- "не про-обовал!" - передразнил его Артур. - А вот я могу минуты две!

- Я может тоже могу! - заметно увлекся Ваня.

- Ну, попробуй, попробуй - краснея, предложил Артур. Мальчик нагнулся вперед и опустил лицо в воду.

- Да нет же, - потряс его за плечо Артур. - Так нечестно! Ты вот встань-ка на коленки и суй всю башку в воду. - Ваня укоризненно посмотрел на него, дескать, не веришь что ли, что могу? - перевернулся на коленки и опустил лицо в воду.

- Раз, два, три... - начал громко считать Артур, внезапно резко ослепленный раскрывшейся перед ним промежностью мальчика, прикрытой сверху комком пены.

- Уфф!... Сколько?!

- Не очень много... Двадцать! А можешь до тридцати?

- Могу! - оживился Ваня, не замечая пьяных глаз Артура.

- Считай сам, только не быстро...

- Как секунды?

- Как секунды!

- Выдержишь до шестидесяти?

- М-мм... я попробую.

- Только не хитрить! Голову опусти пониже! - И как бы невзначай Артур плеснул на Ванины ягодицы водой, разом смыв остатки пены. - Не замерз?

- Нет! - воскликнул Ванечка и, выставив в дар Артуру голый зад с обозначившимся в нем анальным отверстием, замер, очевидно считая...

- Скока?!

- Пятьдесят только...

- Ну, сейчас-то я протяну! - Ваня смешно надул щеки и опустил голову на дно.

Артур хмельно поднялся, приспустил штаны и принялся быстро дрочить полуопавший хуй. Оргазм охватил его почти мгновенно, он выгнулся пахом поближе к Ваниным растянутым ягодицам и, не заботясь об утайстве, почти касаясь, почти проникая хуем в ослепительно-розовий разрез, выпустил струйку за струйкой сперму на тело мальчика, в воду, на кафель. Вложив текущий еще хуй в штаны, Артур тяжело опустился на бортик ванной - в тот же момент мальчик выдернул головы из воды и радостно воскликнул:

- Шестьдесят!

В награду Артур одобрительно кивнул ему со значением во взгляде - вот какой у нас здесь герой оказывается! - и принялся смывать с тела Вани не замеченные мальчиком остатки семени. Густые белые разводы ее медленно опускались на дно. Ваня принялся намыливать голову, и Артур стал томиться, разглядывая преломленное водой сияние розового членика.

- Ваня... знаешь, ты... ты очень красивый мальчик! - сказал Артур, волнуясь, и намыленный затылок обернулся к нему лицом. Спокойные мягкие глаза, легкая улыбка. Мальчик как бы не заметил этих его слов. Тогда Артур брызнул ему в лицо водой, что вызвало взрыв смеха и ответное шлепанье руками по воде... - Ладно, мой друг! Тебе следует отдохнуть получше с дороги. Заканчивай здесь поскорей и выходи.

Через полчаса, а может через час, обмотанный полотенцем, из ванной вышел раскрасневшийся Ваня. Артур сидел здесь же, в кресле возле кровати, и читал. Конечно, он не читал, а только делал вид, что читает - ибо кто же мог бы, интересно, читать, если из ванной вышел Сладкий Мальчик, обмотанный полотенцем. Если обмотан полотенцем - значит ему предстоит это полотенце убрать, сбросить, как бы долго он ни топтался, - думал Артур, надавливая книжкой на твердеющий хуй - и значит станет наш Сладкий Мальчик голеньким, и тогда оторвет Артур глаза от книжки и будет ласкаться взглядом о голенького мальчика - непуганного... нетроганного... о!, да, искренне девственного (ишь, членик в шкурки закручен!). Ведь не подозревает даже, что уже облит его быстрой спермой, хоть и не коснулся его еще мужчина хуем, не душил поцелуем, не шарил жадно под яичками, не засовывал пальцы в него сзади.

Ваня, конечно, потоптался, прикидывая трусики - но обнажаться перед взрослым? Разве так можно?! - и, помахивая своими чистыми, новыми, белоснежными трусиками, он ушел в ванную комнату. Переодеться.

Артур, тоскуя, поднял глаза и принялся смотреть на тусклое зеркало. Затем поднялся и подошел к шкафу, раскрыл створки и стал рассматривать белье мальчиков, которые когда-то жили в этой Комнате. Внезапно в одном из ящиков он нашел длинные мягкие, тончайшей египетской фланели - рубашки, которые он тоже одевал в постель, когда еще был невинным мальчиком, а может быть даже и после своих общений с тусклым зеркалом, и с угловыми столбиками кровати. Рубашки были длинные, до пят, от них пахло детством. Он взял одну рубашку и когда Ваня вернулся, переодетый в белоснежные трусики, протянул ему:

- В этом доме, Ваня, мальчики спят в ночных рубашках - сказал Артур. Иван взял ее, посмотрел, распустив, и, презрительно рассмеявшись, отрицательно закачал головой:

- Я не девчонка, чтобы такое надевать...

- Ты, конечно, не девочка, - согласился Артур, - но... спать надо или в рубашке, или... нагишом. В трусиках спать вредно. Они побуждают мальчиков заниматься онанизмом.

- Чем заниматься? анемиз... - заинтересовался Ваня.

- Неважно - оборвал его интерес Артур. - Но я полагаю, что голеньким ты спать не будешь... учитывая твою стеснительность...

- Никакая не теснительность - сразу стал отнекиваться Ваня.

- "Стеснительность" - поправил его Артур. - Ты ведь не любишь быть голеньким?!

- Ну... это перед вами...

- Ваня, говори мне пожалуйста "ты"...

- Перед ... тобой...

- Тебе не следует меня стесняться. Я - мужчина, и ты - мужчина. А у мужчин ТАМ (он кивнул головой) все одинаковое... - Ваня смутился. - ... только размеры разные..."

- Мне голым холодно...

- А я к тому же еще твой друг! - перебил его Артур.

- Да я...

- Ну ладно. Ложись-ка спать. И, пожалуйста, одень рубашку. Я зайду проверю.

Через полчаса Артур вошел в детскую комнату. Ваня лежал, накрывшись до подбородка простыней. В комнате было жарко, и одеяло было откинуто далеко в сторону. Артур был в пижаме. Он сел на край кровати и, улыбнувшись, спросил:

- Ну как, переоделся в рубашку?

- Ага! - отозвался Ваня и в доказательство откинул простыню. Прелестный холмик вздымался в его паху, и Артуру даже показалось, что там шелохнулось. Артур застегнул нижнюю пуговицу в разрезе воротника Ваниной рубашки, ощущая пальцами его ключицы, провел ладонью по его груди и поцеловал в лоб, ликуя, что мальчик совсем даже и не отстранился.

- Ты же устал. Самолет, все такое... Ты ночью крепко спишь?

- Ага!

- Что, и никогда не просыпаешься ночью?

- Не-а!

- А то, если проснешься и чего-нибудь нужно будет, прибегай, я ведь в соседней комнате... Иди, посмотри... на всякий случай. Ну, пойдем, пойдем, ленивец...

Ваня нехотя поднялся. Рубашка накрывала его стройное тело до самых лодыжек, скрадывая прелестные изгибы, чем делала его еще привлекательнее: (Такое ощущение Артуру помнилось по позапрошлогодним томным ночам в Буэнос-Айресе с четырнадцатилетним мальчиком Раулем. Рауль был мальчиком-проституткой, он прибегал к Артуру со свертком девчоночьей одежды, быстро раздевался догола, быстро примимал душ, быстро одевал себя в эти юбочки, кофточки, панталончики и после этого, уже не отбиваясь, давал ебать себя отрешенно, томно и страстно - до полного опустошения своих и Артуровых яиц - чтоб снова превратиться затем в обычного городского подростка спешащего по своим делам со свертком под мышкой.)

- У-уу! - восхищенно протянул Ваня, разглядывая залитую мягким светом комнату с огромной кроватью. Зеркала над ней и в изголовье кровати перемещали свет, льющийся из низких шарообразных торшеров - у-уу!

- Что? нравится? Хмм, просто современный дизайн... - Артур смотрел на небольшой столик у кресел, на котором лежал глянцевый журнал с фотографией обнаженного юноши, приподнявшегося, с толстым вставшим хуем, с лоснящегося черным лаком и зеркальным хроомом мотоцикла. Ваня смотрел туда же.

- Так что во-оот. Если проснешься... если что-нибудь... то приходи, Ваня. - Артур любовался тем, как смущение медленно заливает мальчика, как он пытается отвести взгляд от журнального столика - и ловит в зеркалах отражение фотографии голого юноши, и не понимает зачем оно здесь, но чувствует, что это, пожалуй, и есть тайный взрослый мир, где голые юноши показывают свои штуки, чтоб их помещали на обложки глянцевых журналов и все видели, а это так стыдно, стыдно, стыдно... Залившийся краской, Ваня опустил взгляд. Шелковая рубашка предательски оттопыривалась в паху. Ваня сокрушенно положил обе руки на взлетевший холмик и подавил его, прижал.

- Ну вот и славно. Спи крепко, Ваня, Я разбужу тебя утром. Ложись.

Придерживаясь за угловой столбик старинной кровати, мальчик взобрался поверх одеял, затем, высоко взмахнув ногами, ослепил Артура раскрывшимся на мгновение в рубахе месивом из яичек, промежности, изогнутого почему-то членика - и скользнул под простыни. Артур поправил на нем одеяло, погасил свет лампы возле кровати и мечтательно прикоснулся ладонью к вытянутому набалдашнику углового столбика.

2. Братья Джонсоны

Растянувшись на гладких простынях, Артур вдруг вспомнил, как тринадцатилетним развратником вернулся из Охайо, где гостил на ферме у тетушки. Где познакомился с тремя братьями Джонсонами, развратными Джонсонами, смешными, упругими, крутыми Джонсонами. С которыми впервые познал сладкую тугость мальчишеского ануса. В странном потоке мыслей он почему-то припомнил и те столбики по углам кровати, особенно тот, дальний от окна. Как садился он на него намазанным вазелином задом, медленно-медленно нанизываясь сфинктером, тужась в полудреме наполненной похотью ночи, как кривился от развратной боли и страсти, и дрочил себе хуй, загибая к животу, подгоняя несущие облегчение спазмы, и скользил на этом набалдашнике осторожно-осторожно-осторожно, и соскальзывал - вверх-вниз, вверх-вниз. Сладкое, милое, изобретательное детство! Интересно, думал Артур, придет ли в голову Ванечке так вот поиграться на угловом столбике старинной кровати. Артур лег в постель, достал из тумбочки аккуратный швейцарский вибратор и тюбик KY, выдавил прозрачный крем, машинально смазал им гладкий конический корпус и, прижав одну коленку к животу, медленно ввел его в заднее отверстие. "Ахх - тихо вздохнул он и, неожиданно улыбнувшись, вспомнил комическое страдание младшего Джонсона, которому средний Джонсон, хихикая, засовывал в попу небольшой, но твердый початок молочной кукурузы. Мальчишкина попка была высунута кверху из приспущенных потрепанных шортиков, и может поскольку колени у мальчишки оставались плотно сжатыми, ему, чтоб облегчить тугой напор початка в руке среднего Джонсона не оставалось ничего кроме как выгибать, выгибать зад, чтоб дырочка в нем раскрылась пошире, и он старался, вминая лоб в траву, поглядывая на хихикающих мальчишек из-под локтя, и густо, для 11-летенего пацана, ругался:"Бля, с-ссукки! fuck you, fuck you bitch fuckin' shit you-ma-za-fuck-kers". Однако младшему Джонсону все же нравилось играть в такие вот игры, он старательно терпел, и никогда не отказывался. Ему нравилось все самое неприличное, стыдное, впрочем все трое братьев Джонсонов были такими. В тот, памятный раз, когда среднему Джонсону надоело ебать младшего Джонсона початком, он предложил попробовать Артуру. Артур кивнул и стал вталкивать початок в дырочку младшему Джонсону. Тот вначале как бы замер, примеряясь к новому напору, но затем обратно принялся терпеливо ругаться. Артура забавляло то, что воткнутый початочек сам выходит из отверстия, его нужно лишь загонять... Потом они играли в футбол.

Средний Джонсон тогда сказал ему в ухо, что он "трахает" младшего Джонсона ("I DO him up the ass!"). И через день, когда они отошли с Артуром за кусты пописать, а пописав, средний Джонсон начал дрочить себе член, чего он еще никогда при Артуре не делал, а тут вдруг понимаете принялся дрочить (видно хвастается - решил тогда Артур). "Я его трахал вчера" - доверительно говорил средний Джонсон, кивая в сторону полянки, где бегал с мячом младший Джонсон. У среднего Джонсона были какие-то бесстыдно-развратные, покрытые пушком созревания губы. Он делал губы колечком, облизывал их розовым языком и, криво ухмыляясь, проговаривал: "По вазелину! по вазелину! йи-их" - и отчетливо неприличным телодвижением показывал КАК он трахает младшего Джонсона.

Юный Артур трепетал. Он чувствоваал, что вокруг него течет какая-то тайная, полная бесстыдных горячих радостей жизнь этих Джонсонов, и он мог бы стать частью, и, да! да! он хочет чего-то, но не будет же он дрочить свой хуй перед Джонсонами. Не позволит же он втыкать в себя початок! Нет, Артур хотел чего-то другого, вернее он знал, чего он хотел - да, конечно же быть в этих забавах главным.

Вибратор вошел глубоко, член, напрягаясь, знакомо пульсировал... но не разряжался. Что-то было не то... Что-то томило, не давало терпкой лавине оргазма накрыть сознание. Артур извлек вибратор и отбросил его. Он пылал, проваливаясь в дрему: В соседней комнате спит мальчик... Он там голенький, совсем-совсем голенький в своей девственной рубашечке. Она сбивается наверх, раскрывая драгоценные прелести... У мальчика созрели яички и вырос членик... Членик набухает, подрагивая, загибается кверху, и из него высовывается розовая скользкая головка... Артур лезет, тянется туда руками и губами, бесстыдно запуская ладонь в мошонку Вани, а сам дрочит, дрочит себе хуй, словно хвастается перед мальчиком. Но вместо того, чтобы кончить на то как головка членика вылезает у мальчика совсем наружу, трепещущий Артур вдруг видит что Ванечка томно поворачивается к нему задом, сильно выгибает его, ягодицы широко расходятся, и там обнаруживается туго сжатое отверстие, Артуру стыдно и сладко, и он тянется туда руками, выгибается хуем, своим любимым толстым хуем, вот уже почти касается, а Ваня, хитро ускользнув, поворачивается, и не Ваня это, а Брайан, ухмыляется: "Соси! Соси!", а Артур отворачивается и ищет Ваню, и страдает от боли в яйцах и передержанной эрекции...

3. Терпкая сладкая ночь

Артур проснулся часа в три ночи. Сон прошел. Он поднялся. Ковры заглушали его шаги, когда он, в полной темноте, направился в детскую комнату, где спал Ваня.

- А если проснется?

- Ну и что, я пришел поправить ему одеяло.

- Он испугается.

- Он не испугается, потому что я сразу же скажу, что пришел поправить ему одеяло.

- Но он удивится, что ты здесь ходишь...

- Ну и пусть. Это мой дом... Мы совершенно одни... Он в моей власти... Я хочу его потрогать!

- Бля, а что скажет Брайан, если узнает?

- Он еще не скоро приедет... К тому времени мальчишка будет моим...

- Он же совершенный девственник! Видел же как у него щеки пылают...

- Поразительно красивый мальчик. Я только потрогаю ему яички!..

- Ты засунешь ему руку под рубашечку, и он проснется.

- Я возьму его за яички... я поиграю ими, и все!

- А маленький нежный Ванечкин хуй?

- Его членик встанет и напряжется... О, святые спасители...

- Может тогда и подрочить?.. Он в твоей власти...

- А если он проснется?

- Когда мальчикам дрочат во сне хуй, им снятся эротические сны.

- Ага, и наутро он попросит пососать ему хуй.

- Пососи ему сейчас...

- Сумасшедший, он проснется...

- и ты скажешь, что это такой сон...

Бесшумной тенью Артур подобрался к кровати, опустился на колени возле спящего мальчика, напряженно замер, прислушиваясь, и, наконец, медленно осел на пятки. Ваня мерно дышал, тихо посапывая, где-то совсем рядом. В комнате было тепло и темно. Страдая от нерешительности, Артур прильнул к кровати грудью, опустил голову рядом с жарким телом мальчика и, насилуя собственную дрожь, медленно запустил руки под простыни. Они скользнули в теплую лагуну мягкого хлопка, уютно согретого Ваниным телом. Проникнув под ткань одеяла, ладони широко разошлись. Левая замерла, ловя малейшее движение мальчика, а правая, трепетная ладонь двигаясь и замирая, старалась угадать заветное, осторожно приближаясь к излучающему тепло бедру, и наконец самыми кончиками пальцев коснулась его, тут же замерев. "Тс-ссссс!" - умерял дрожь возбуждения Артур. В висках грохотало. Мерное дыхание Ванечки на мгновение оборвалось, но тут же возобновилось. Мальчик спал на спине, в этом не было сомнений, - установил Артур, смелея, и сразу успокоился. Он еще раз коснулся Ваниного тела, убеждаясь, что мальчик крепко спит, и тогда, осторожно скользнув по бедру, сразу точным движением проник в пах. Артур тут же почувствовал свой напрягшийся хуй и потерся им о матрасы. Левая рука, чуть оттягивая одеяло, помогала правой. Еще, еще выше, (о, дай мне сил, Боже!) вот он, заветный мальчишеский пах, объект вожделения. Сердце гулко бьется, бум-бум-бум - гляди, Артур, разбудишь еще прелестника... Бум-бум-бум...

Развернув руку так, чтобы можно было найти опору локтю, Артур медленно, но уверенно опустил ладонь на хитросплетение растекшейся грозди в Ванином паху, и мгновенно нащупав сладкое, тут же подхватил его в ладонь. И замер. Мальчик громко вздохнул и что-то забормотал. В тишине ночи, сквозь оглушительный стук мужского сердца можно было слышать как на Ляго Мажиоре где-то далеко гудит пароход. Прошла минута, а может быть и десять - Артур терпеливо ждал - прежде, чем Ваня снова принялся мерно посапывать, и тогда Артур сквозь ткань рубахи осторожно пощупал Ванин членик, уютно накрытый его ладонью. Членик слегка напрягся. Артур подтолкнул пальцем Ванино яичко, и оно легко переместилось, словно уплыло в сторону. Мальчик крепко спал.

Левая рука, освободившись теперь от необходимости оттягивать тяжелое одеяло, сама собой двинулась, как бы паря над телом мальчика, вниз, отыскивая кромку рубахи - и вдруг обнаружила ее совсем рядом: выгнутая вбок Ванина коленка, оказывается, не только оттягивала рубашку, но и открывала свободный путь под нее, в полную уютного тепла норку, где дремал Ванин нежный воробышек. Зажмурив глаза и умоляя сердце не греметь, Артур осторожно проник левой своей рукой в горячую пустоту между ног мальчика. Пальцы правой руки расправились над половыми органами мальчика и, осторожно подхватив ткань рубашки, уступили место левой руке. Ладонь легла на прохладную нежную мошонку, а пальцы взяли набухший Ванин членик и чуть сжали его. "Ах!" - сладко вздохнул во сне мальчик и повернул голову набок. Его колени чуть раздвинулись, а маленький половой член быстро отвердел и напрягся.

"Ну... ну... ну... - Артур мысленно успокаивал себя, свою тяжелеющую ладонь и вставший в ней Ванин хуй, и под это бессмысленное гипнотизирующее, льющееся из самого мозжечка "Ну... ну... ", Артур принялся осторожно играться Ваниными яичками. Он оглох и время остановилось для него. Тверденькие, плавающие шарики легко скользили в податливой неге мошонки, подталкиваемые подушечками пальцев. Наслаждаясь охватившей его жуткой эрекцией, Артур подобрался пальцами снизу, где крепятся жилочки канатиков, и стал осторожно выворачивать яички то в одну сторону, то в другую, захватывая их двумя, тремя пальцами, разъединяя, или, наоборот, прижимая, потирая друг о друга. Он почувствовал напрягающийся корень и тогда, смелея, подхватил Ваннин членик и потянул с него шкурку. Она не съезжала! Бля, - горел Артур, и терся хуем о матрасы, - Бля-яя! - Ванин членик крепко стоял в его ладони и, изумляясь его размерам, Артур дрочил, дрочил, дрочил мальчика - то поигрывая яичками, то пытаясь все же - ха! - вынудить головку выскользнуть. Время в самом деле остановилось, и все мироздание сосредоточилось теперь на плавно скользящем осязании половых органов мальчика. Ох, эти игры.... И в зените той жаркой, сладкой бесстыдством тайной забавы, когда Артур, истекая спермой, давил в себе уже пятый... шестой..., нет, наверное десятый, выпирающий из него хуем оргазм - хмельной, выворачивающий, какой бывает только вот в таких грешных обстоятельствах, когда, наслаждая воображение одним лишь осязанием половых органов спящего сладенького существа, срывая дыхание, давясь криком, мужчина не может больше сдержать семя (можешь! можешь! повремени! - пьяно орет сознание, корчась от сладострастной истомы, покрути-ка ему вот это яичко, ах сладенькое... теперь пальцем дырочку на хуе... теперь сожми ему яички, чтоб соприкоснулись... ну натяни, натяни шкурку... ггггг...) - в такой вот момент, хмельной и сладкий, Ванины колени вдруг задвигались, он громко вздохнул, погасив весь фейерверк мужского веселья, и, игнорируя мгновенно отпрянувшую Артурову ладонь, перевернулся на живот. Артур в панике опал назад, ощущая мгновенно гаснущую эрекцию, и, залитый остывшими потоками семени, замер у кровати. Сеанс закончился. Первые блики раннего восхода пробились сквозь листву.

4. Младший Джонсон

Он засыпал, утомленный дурманом ночной забавы. И из рябистой предвосходной темноты ему улыбнулся младший Джонсон.

- Хочешь, пойдем ко мне? У меня есть отличный водный пистолет...- краснея от стыдных мыслей, уговаривал мальчик-Артур младшего Джонсона.

- Ну и что?!

- Да нет, это я так... а хочешь, у меня есть бейсбольные карточки!

- А у меня их и так дохуя. - Младший Джонсон решительно не хотел идти с Артуром в Артурово царство, где есть всякие игрушки и даже бейсбольные карточки. Он строгал палочку, собираясь сделать стрелу, чтобы сбить ворону с дерева. Но Артура мучительно одолевала половая истома, и он никак не мог отвлечь мальца от его занятия. Не сказать же ему "пойдем ко мне потрахаемся - как ты делаешь это со средним Джонсоном. Я тоже хочу узнать, что средние Джонсоны делают, когда трахаются. У меня даже есть с десяток початков!" Нет, такого, конечно, не скажешь. Поэтому Артур, помолчав, сказал:

- А средний Джонсон мне тут по-секрету сказал, что вы с ним... ебались... (слово "fuck", обретшее в этом вопросе вполне реальный смысл, далось Артуру с трудом).

- Гы! - усмехнулся младший Джонсон. - Это ЕГО старший Джонсон "делает"! - он стал яростно стругать. И затем добавил: - И меня тоже...

- Тебя - старший? - поразился Артур.

- Оба. - кратко ответил мальчик и со значением взглянул в глаза Артура. Тот, пораженный, замолчал.

- Слушай... - нерешительно сказал он наконец. - а пойдем ко мне... потрахаемся...- В ответ на это младший Джонсон... задумался.

- А вазелин есть?

Они проскользнули в дом и сразу направились в полуподвал, где пустовали комнаты для прислуги. "Ну вот!" - лихорадочно думал Артур - "вот ведь, просто-то как все. Наверное... ему тоже хочется... Конечно, ему хочется..."

- Тащи сюда вазелин, - оборвал младший Джонсон четкой инструкцией взволнованный Артуров трепет. Когда Артур вернулся, он обнаружил что младший Джонсон вдохновенно дрочит знакомый Артуру членик, утопая голой задницей в покрывающем пол толстом ворсистом ковре. Ничуть не смущаясь, младший Джонсон, однако, не мог не заметить очевидной нерешительности Артура, а потому велел ему снять штаны.

- А рубашку? - спросил (с хрипотцой) Артур.

- Ну... как хочешь... Стягивай и рубашку, - великодушно согласился мальчик. Он впился цепким оценивающим взглядом в задравшийся к небу хуй юного Артура, взял его рукой, чуть подрочил, убеждаясь в зрелой упругости органа, и принялся покрывать вазелином. Затем младший Джонсон деловито перевернулся на корточки, глубоко вставил обмазанный вазелином палец в сморщенную воронку ануса, повтыкал (довольно глубоко и грубо - отметил Артур) и скомандовал "суй!" Артур неуклюже пристроился, присев, сдвинул крайнюю плоть к основанию члена, приставил его к отверстию и с силой надавил. Хуй тут же вошел, но застрял где-то на полпути.

- Айййй! - завопил младший Джонсон, выворачиваясь, - вытащи! вытащи сейчас же!" Ошеломленный Артур резко выдернул и отпрянул. - Бляяя! больно!! - пожаловался младший Джонсон и схватил Артура за упруго загнутый кверху член. Он выдавил побольше вазелина и старательно обмазал Артуров орган, укоризненно вздохнул и снова выгнул кверху голый зад. - Засовывай... но не спеши!

Артур приставил хуй и анусу и вдруг почувствовал, что мальчишка сам выпячивает тощий зад навстречу. Он осторожно подтолкнул член вперед, попа младшего Джонсона как бы быстро отпрянула, но вдруг пошла вверх, и Артуров неопытный хуй плавными толчками начал входить...

- Все? вставил?! - переспрашивал его младший Джонсон, покручивая попой.

- Щас... погоди... - напрягался хуем Артур, и все вводил его глубже и глубже, - О! бляяяяяя!... Cooool!

Они замерли на мгновение, соединенные загнанным глубь артуровым членом. Потом младший Джонсон тоскливо вздохнул, сказал "ну, теперь еби! (Go on. Fuck me now!)" и уронил голову на сложенные руки. Артур устроился поудобнее и начал осторожно ебать мальчика, недоверчиво разглядывая свой хуй, толчками проникающший сквозь растянутые ягодицы в анус младшего Джонсона. Волнения, суета сменились каким-то хмельным потоком в голове "ну вот как все просто: захотел и выебал младшего Джонсона." Он вдруг почувствовал свой член, каждое его движение в теле мальчика, начал яриться, уверенно вкручиваясь растолстевшим концом, нашел какое-то направление хую, почти точно вверх, отчего младший Джонсон выгнулся еще сильнее, и вдруг они слились, и это уже не был просто вам один мальчик из любопытства давший ебать себя другому, а звериный сгусток двух мальчишеских тел, сиамский близнец, сросшийся хуем в попу, и уже теряя связь с миром, Артур услышал протяжный стон младшего Джонсона "Аххкакхорошшшшо!" и затрепетал от резкой сладкой боли, устремившейся по корню под яйцами из промежности в замершую, задроченную еблей головку своего победоносного хуя.

5. Вселенная плоти

- Давай-ка, Ванечка, я потру тебе спинку! - бодро предложил Артур, войдя вечером в ванную и оторвав мальчика от игры с пластмассовым парусником, которому уже минут двадцать угрожал жестокий шторм.

- Нет, я сам!

- Глупости! Ну... вставай...

- Да не надо... я сам...

- Ты меня не стесняешься? Ну, вставай, вставай...- Артур пьянел от этих уговоров не меньше, чем когда просил девочку раздвинуть ножки... ну еще, пожалуйста, ну вот еще...

Ваня нехотя поднялся, стыдливо прикрывая пах ладошками, и сразу повернулся и нему задом, сверкнув ослепительно нежными булочками ягодиц.

Придерживая Ваню за плечо, Артур поводил мочалкой вдоль его спины, отложил ее и запустил намыленную руку в разрез Ваниных мясистых ягодиц. Пальцы мгновенно нащупали анальное отверстие и указательный юркнул в него на мгновение самым лишь кончиком. Ваня дернулся, резко выгнулся и было возмущенно обернулся к Артуру. "Классическая поза!" - ухмыльнулся про себя тот.

- Попу надо хорошенько мыть - поучительно сообщил Артур, и снова коснулся тугого скользкого отверстия. И еще, да поглубже, погрубее - вставил.

"Ебать, ебать! Ах, тугая..."- пело в голове ликование. Эрекция выпирала из Артура циклопом. Иван не выдержал и сердито отпрянул, но в тот самый момент, когда потревоженные ягодицы мальчика сжались, как створки испуганной мидии, Артур запустил руку поглубже между бедер мальчика и взял его за скользкие мыльные яички. Это показалось Ване очень щекотным, он вырвался и развернулся к Артуру вспыхнувшим лицом. Они молча смотрели друг другу в глаза, заливаясь один смущением, другой - возбуждением, и вдруг появившейся близостью, какую всегда создает прикосновение одного к половым органам другого. Член мальчика упруго торчал, налившись кровью. Артура охватило настоящее головокружение. Ваня растерянно смотрел на него. Артур пробормотал "Ты такой... божественный... красивый... мальчик..." и, все еще придерживая Ваню за скользкую мыльную ягодицу, он взял кончик его члена и медленно потянул кожицу крайней плоти книзу. Кожица обтянула наполовину высунувшуюся головку. Они оба смотрели на розовый разбухающий орган. Артур все еще потягивал шкурку, полагая, что она вот да соскользнет с мясистого гарпунчика, но -

- Уй, больно же! - взвизгнул, не выдержав, Ваня.

- У тебя что... не высовывается?! - строго спросил Артур. Ваня отрицательно качнул головой. Они оба теперь смотрели на Ванин нераспустившийся бутончик, и Артур скорее машинально, но очень нежно, как бы жалея, дрочил Ванин членик, перебирал пальцами яички, и все такое, очень приятное, а вот стягивать шкурку перестал, так что Ваня успокоился, но... через минуту-другую ему стало очень стыдно, как стало бы стыдно любому очень послушному и правильному мальчику, которого вот так вот взяли за членик и нежно дрочат. Хоть и неожиданно приятно, а все-таки стыдно как-то.

- Это не болезнь, но... небольшой... физический... недостаток... - старательно подбирая слова, произнес Артур. - Мы его... исправим...

- Не надо мне ничего исправлять, - заявил Ваня, решительно отдернул членик из приветливой ладони и вновь повернулся к Артуру спиной. Намыливать мочалку.

Артур глазел на его резные ягодицы как дети смотрят на клубничный торт со сливками.

- Ну, а нагнись-ка посильнее... я твою попу посмотрю, - приказал ему, как доктор, Артур, но голос его почему-то прозвучал странно глухо и хрипло, хотя это может быть ему только почудилось. Ваня тянул, нерешительно бормотал "да зачем" и, наконец, неохотно повиновался.

Мальчик широко раздвинул ноги, немного присел и выгнул попу назад, чтоб Артур мог посмотреть в его дырочку. Стало совершенно очевидно, что Ваня понял, чего от него хотят. Он показывал не абстрактную "попу", просто повернувшись - нет, он именно так выгнул зад, что аккуратненькое розовое колечко ануса отчетливо обнаружилось в глубоком разрезе нежный ягодиц. Артур ошеломленно уставился и, не в силах больше терпеть, скорчился от сильнейшего оргазма. Ваня смотрел на него из-под раздвинутых ягодиц и не мог понять, почему это взрослый вдруг переменился в лице.

- Охх... жжжарко здесь... - тяжко простонал Артур, - Я потом... посмотрю у тебя...попу... Мойся пока - и вышел.

Притворив дверь, Артур сразу расстегнул штаны и, вынув скользкий от спермы хуй, стал машинально выдавливать остатки семени из опадающей тяжелой мышцы. "Сладкий мальчик... сладкий мальчик..." - билась в голове глупая, сияющая мокрой Ваниной попой мысль. Артур вытирал яйца полотенцем, потом все же стянул джинсы и стал осматривать себя голого в зеркало, проглотившее когда-то его девственность. Оттуда ему улыбался молодой высокий блондин лет 30-ти, с широкими мускулистыми плечами, осиной талией и здоровенным - хоть и опустившимся хуем. Он легко встал на пуанты, подняв сомкнутые дугой руки над головой, гордо оглядел себя и, резко опустившися, вскинул одну ногу высоко вверх и в сторону: "Йййах!".

6. Розовый дурман

Артур вошел в комнату к Ване, прихватив свежие полотенца. С тех пор, как Брайан привез мальчика, Артур освободил горничную, разрешив ей взять несколько недель отпуска, и теперь заботился о порядке сам.

Ваня лежал, вытянув руки поверх простыней. Он приветливо улыбнулся Артуру.

- А я в рубашке!

- Замечательно! - похвалил его Артур. - Кстати... дай-ка я тебя быстренько осмотрю... там...

И, не ожидая возражений, он подсел на кровать и откинул простыни. Ваня, однако, придержал их за край, так что грудь его осталась накрытой. "Ну и ладно, - подумал Артур и решительно задрал на мальчике рубашку. Восхитительной красоты тело от ног до живота лежало перед ним, впервые в неге простыней, а не в ванной комнате. Созревающий член мальчика лежал поверх по-мужски крупных яичек в размякшей от тепла и совершенно голенькой, безволосой мошонке. Ваня смущенно смотрел на свои половые органы, стыдливо улыбаясь, дескать ну что тут поделать, коли вот у меня большие яички и созревающая писунька... Ну вот посмотрите, если вам так надо, только осторожненько.

Артур взял его за яички, радуясь их доступной твердости, и затем, словно шторку, легко сдернул толстую крайнюю плоть с мягкого Ваниного членика. "Уйй" - было заволновался мальчик, но Артур уже натянул ее всем кулаком обратно, вернув головке Ваниного членика успокоительную оболочку.

- Вот как надо! Головка должна высовываться целиком...

- Зачем?..

- А вот этого... белого.. здесь быть не должно. - И Артур снова спустил мальчику крайнюю плоть и поддел ногтем плотно отложившуюся под головкой смегму.

- Нет, пусть так... Ойм не надо... - испуганно запричитал Ваня.

- Головку надо мыть! - учил Артур Ваню, замечая как набухает член мальчика в его руке. (Может пососать его? нет, рано еще. Нельзя... Рано)

- Не надо меня... ну, не надо...

- Ну да, ладно - согласился Артур, подержав в руке уже сильно напрягшийся член мальчика (быстрый, сокол! ах, как хочется пососать... хуй такому мальчику)

-... ладно, прелестник! - ишь, улыбнулся, членик прячет...- ну-ка подними коленки... выше, так вот... загни себе на грудь... - пошел в атаку Артур. Он хорошо помнил главное правило: если хочешь ебаться с мальчиком, не оттягивая приучай его к твоим глазам, пальцам, чтоб он почувствовал напор характера, а не только хуя. Нет лучше орудия, чем эти вот простые "ну-ка", "c'mon", "да ладно тебе жаться", "потерпи", "щас, щас", "ну же!"...

"Пусть поелозит"- думал, пьянея Артур. Он, стараясь быть как можно спокойнее, но непроизвольно выпячивал пульсируощий в штанах хуй, прикасаясь к сморщенному отверстию мальчика, обводя его пальцем, и все приговаривал: "Ну вот... ну вот... хорошо-оо". Он прикасался к сжатому насмерть анальному отверстию мальчика с одним только бессознательным, хмельным желанием ввести туда указательный палец, осторожно ввести, затем воткнуть погрубее, ласкаясь Ваниным испугом, чтоб успокаивать его, приговаривая "Ну ничего... ну потерпи", чтоб затем, когда прижатый мальчик перестанет биться, мерно ебать его пальцем, поглубже и покрепче, лаская его яички, и дрочить, сосать, дрочить, сосать... "Мальчики любят пальчики." - плескался в звенящем мозгу дурацкий слэнг. ("И они любят, когда их сосут и дрочат, - убеждал пугливое, дрожащее свое Я Артур, и уже, не скрывая, любовался своими прикосновениями, - но поначалу мальчики об этом ничего не знают, и в первооткрытии им этих тайн состоит сладчайшая доля соблазнения. - "Ну вот... ну вот... хорошо-оо".

Когда Артур взял Ваню за твердый членик, подхватив к тому же и под яички, мальчик вдруг сказал громко:

- Не надо меня там... трогать! Мне неприятно очень.

Артур сразу же отрезвел:

- Ну что ты, Ваня! что ты! Мне нужно проверить твои железы, - он настойчиво поборол Ванину отталкивающую руку. - А для этого мне нужно оттянуть у тебя яички, - Он видел, что Ваня вдруг заинтересовался. - И затем ввести тебе в попу палец... Не глубоко, не бойся - успокоил он мальчика. Артур дал Ване опустить ноги, чуть-чуть, но снисходительно поиграл его торчащим члеником (дескать, ишь, кожица-то не слеза-ает!) и предложил:

- Может ты на коленки встанешь, а? Так значительно проще... А я смажу НАМ попочку... чтоб совсем-совсем легко было...

Немного ошеломленный Ваня приподнялся, и Артур стал подбадривать его:

- Давай, Вань. На коленки... немного пошире... еще... вот так. - Хуй крепко оттягивал его пижамные шаровары. - Вот какая у Вани замечательная попочка. А теперь опусти плечи на простыни... не-еет, коленки не разгибай. Попочка должна выпячиваться и... широко раскрыться.

Ванины ягодицы разошлись в стороны, раскрыв маслянистую дырочку его ануса.

- Сейчас я чуть смажу здесь вазелином... а ты расслабляйся, как будто ты не чувствуешь мой палец. Думай о футболе. Ты любишь играть в футбол? Не елозь, не елозь. Замри... В защите или нападении? Не сжимай, расслабь... еще... В нападении!! Я... я уже ввел... чувствуешь? Приятно?

- Нет...

- Глупенький, расслабь-ка, я щас еще так сделаю... Приятно?

- М-мм... нет...

- А вот так? - загнав в Ванину попу палец на две аж фаланги, Артур нежно-нежно ебал его, стараясь нащупать простату. Ваня действительно расслабился, послушно раскинув локти и уперевшись подбородком в подушки. Он терпеливо ждал окончания странной и очень стыдной процедуры. В те моменты, когда палец начинал как бы резать его в попе, проникая поглубже, Ваня двигал попой, стараясь избавится от странного и неприятного ощущения, но в целом все это нелепое занятие ему вдруг даже показалось забавным. А когда Артур извлек палец и обтер о небольшое полотенце для бритья, Ваня поинтересовался:

- Ну как? все там хорошо?

- Так и не смог найти желёзку...

- Какую желёзку?

- Ну такую... которая у мужчин в попе... и важная для всяких мужских дел..

- Каких дел?

- Каких-каких... - Артур легонько подрочил Ванин членик и отпустил - для таких, как выталкивание спермы.

- У-уу! у меня нет никакой спермы - заявил, заалев щеками, Ваня и потрогал себя за членик.

- Вот потому верно и нет... - предположил Артур, и потрогал пальцем Ванино яичко в сморщенной сжавшейся мошонке.

- А у вас... у тебя есть сперма? - пересилил себя и спросил Ваня.

- Есть. Она вытекает из моего хуя, когда я делаю половой акт. - Ваня загорелся румянцем. Он натянул простыню, подобрав коленки, и посматривал туда, где вздымалось что-то в шароварах у Артура .

- Это грубое слово - тихо сказал мальчик.

- Какое?

- Х... хуй,- шепотом ответил он.

- Я больше не буду так говорить, если ты не любишь - согласился Артур. - А... хочешь посмотреть на мой хуй?

- Нет... не надо... - ответил Ваня. Артур обтянул свой вздыбившийся член шелковой тканью шаровар, обозначив его фантасмагорические размеры, и гордо улыбнулся Ване. Тот комически прикрыл глаза ладошками, мотая головой из стороны в сторону.

- А то ведь я могу показать, как сперма течет... - проговорил Артур, мигнув приоткрывшемуся из-под ладошки глазику.

- Без польных актов? - заинтересовался мальчик.

- Половых, Ванечка, половых... - тот кивнул головой, - так ведь ты же не дашь...

- А? что?!!

- Ебать, Ваня, можно не только девочек, но и мальчиков...

- А?!!! а????????!!!!

- А мальчиков даже и приятнее... у них дырочка потуже...

- В попу?! - ахнул Ваня.

- Ага! - широко улыбнувшись, кивнул в ответ Артур, а его рука, скользнув под простыни, сразу нащупала яички мальчика.

- Спокойной ночи, милый, - наклонился Артур поцеловать мальчика в лоб, но, уже отпуская его яички, не смог удержаться и коснулся алых, чуть влажных губ. - Сладких снов!

ЧАСТЬ II.

7. Bingo!

Из зеркала, покусывая уголок губ, навстречу Артуру вышел Карамелька-Тони. Четырнадцатилетний Sugar Tony. Улыбнувшись, Артур узнал его дерзкий раздевающий взгляд черных маслянистых глаз, шарящие в паху тугих джинсов ладошки, пытающиеся прикрыть и одновременно потрогать недвусмысленный холмик хуя и толстых молодых яиц, маленький гордо-бесстыдный принц, который десятилетней давности летом невинно развращал все вокруг себя как оплодотворяет наше обоняние вечерняя, только распустившаяся фиалка. Ах, как приятно об этом вспоминать, Артур зажмурился, словно вдохнул сладкий дым опиума, и поплыл...

Юный, горячий, мучимый плотью - 22-летний Артур приехал в Милый Дом из скучного опустевшего на лето Оксфорда... Он бестолково проталкивал чемодан в дверь, затем бросил его на заботу их садовника, который привез его из Женевского аэропорта, нежно обнял mama, не обращая внимания на ее причитания... и известие будто Линда с детьми тоже приезжает на днях... Он помчался наверх, в свои комнаты, почти силой вытолкнул горничную, которая суетливо оправляла Большое Ложе под палантином. "Ну, отдохни с дороги, милый - сказала mama, - обед ровно в семь". И он, закрыв за ней дверь, повернул ключ в замке.

Он лежал в ванной, затягиваясь травой, и машинально медленно онанировал, легко поглаживая возбужденный горячей водой и дурманом хуй, вспоминая как еще вчера его сосал забавный парень из Гамбурга, который называл себя Hempburger. Он накинул толстый махровый халат на мокрое тело и, болтая вставшим членом, пошел в комнату. Он сбросил халат и лег на Ложе прямо поверх золотисто-зеленого комфортера, молодой, возбужденный, опьяненный миром детской греховности Своего Дома, стен и комнат, которые помнили бесстыдную сладость мальчишеских забав. Он увидел себя обнаженного в большом зеркале, приподнялся на локтях, широко раскинул ноги и медленно загнул их вверх. В тщательно выбритой промежности раскрылся греховный анус, объект интереса многих парней. Артур усмехнулся, лизнул палец и осторожно ввел его вглубь...

Линду с детьми доставили в старом огромном Роллс-Ройсе. Это, конечно, была Она. Видите, Линда была очень чувствительна к comme il faut, эти ее понятия в Доме всегда уважали, и поэтому садовник Макс надел по этому поводу такседо и белые перчатки. И вот он открыл перед ней дверь лимузина, она выпорхнула, все сплошь Денди и Гуччи, но не Линда вызвала интерес Артура, а два мальчика, которые неуклюжими потягивающимися медвежатами, жмурясь, вылезли следом. Один повыше, другой (совсем дитя) поменьше. Тот, что повыше, потянулся всем телом, закинув руки за голову, и лишь потом изволил разрешить баушке лобзнуть свою нежную щеку. "Ах, как конфетка! Леденец! - воскликнула mama, и Артур не мог не согласиться. Он сразу увидел ВСЕ, и тяжелую, наполненную мальчишеской жизнью гроздь, которую паренек уверенно поправлял, запустив обе руки в карманы широких шортов, и набухшие под рубашкой соски, и нежную, уходящую детскую полноватость, которую уже весело вытесняла ядреная юношеская мускулистость, и увидел он, волнуясь, особую, только в 13-14 лет проявляющуюся гибкость талии, словно каплей кленового сиропа перетекающую в крутую выпуклость подвижных, ставших бесстыдно-подвижными ягодиц. А у Тони были именно такие, бесстыдные, манящие... чуть обтянутые мягкой тканью... выпирающие... Артур почувствовал сухость в горле и сильнейшую моментальную эрекцию, и, обнимая кузена, как бы невзначай, но вполне сознательно коснулся его бедра своим напрягшимся хуем, и вмял его уверенно и нахально. Мальчик почувствовал, он сразу как-то на мгновение замер, тормознулся - но виду не подал, а лишь отстранился тем движением, которое понятно только двоим. "Чертенок", - решил Артур.

Младший, Питер, был совсем маленький, лет 12-ти. Артур не испытывал влечения к мальчикам, еще не кончившим созревать, и поэтому рассеянно лишь поцеловал в лоб, не отрывая, однако, взгляда от Энтони. Трудно сказать, понял ли Тони этот взгляд. Вообще, понимают ли юные мальчики взгляд мужчины, который захотел их. Взгляд ведь раздевает. Он проникает под одежду, входит в складочки тела, трогает, покалывая, яички, ласкает членик... Эх, знала бы Линда, чего вдруг захотел Артур (добавим, впрочем, для полной искренности, чтоб упредить благообразного и критически настроенного читателя - что если б она знала о предстоящих здесь шалостях ее святого Энтони, то немедленно отправила бы его назад в Альзас). Однако, уверенная в себе и незыблимости своих семейных принципов, Линда надменным голосом отправила мальчиков в их комнаты, которые оказались прямо рядом с апартаментами Артура, в чем, впрочем, не было ничего неожиданного, ибо Артур по традиции занимал свои детские комнаты, в "детской" части анфилады, чтобы шум у шалости не беспокоили взрослых.

Комнаты эти когда-то соединялись напрямую (как сейчас), но соединяющая их дверь была закрыта на ключ, а ключ был у старшей горничной. Пройдя, вслед за мальчиками, по коридору, Артур зашел в свою комнату и замер перед Зеркалом. Его глаза шально горели. Он направился к запертой двери, опустился на корточки и посмотрел в замочную скважину. Он увидел их! Младший скакал на постели, а старший бродил по комнате. Вдруг он остановился и приблизился в двери с противоположной стороны. "Что там?!" - громко спросил Питер. Артур осторожно отошел и приставил стул. - "Ничего!" - громко прошептал хрипловатый уже Tони.

Вечер быстро опустился, озолотив вершину Мон Блан, на озере заблестели огоньки яхт. Налюбовавшись на все это великолепие, дети, а вслед за ними и Линда отправились отдыхать. Когда Артур вошел в свою комнату, он услышал шум воды в ванной у мальчиков. Сначала все было тихо, но потом послышались смешки. Не включая свет, Артур прильнул к замочной скважине, и вдруг прямо посреди залитой светом их комнаты увидел Энтони. Тот, совершенно голый, ходил по комнате. Артура сразу охватило лавиной полового возбуждения, его член просто взлетел, напрягшись. Ему страстно захотелось рассмотреть член красивого мальчика. Но шалопай, оказывается, весело болтал им из стороны в сторону на потеху себе и младшему брату. А тот, откуда-то из стороны, клянчил: "Ну, покажи, а? ну покажи еще разик?!". - "Ладно!" - воскликнул Тони. Здесь младший уселся на кровати прямо перед дверью, а Тони встал перед ним, задом к Артуру - но слишком близко, чтобы хорошо рассмотреть его наготу. Артур машинально расстегнул брюки, достал хуй и начал онанировать. Энтони, видимо, сделал то же самое, поскольку локти его задвигались, а зад начал ритмично двигаться. - "Что, нравится?" - спрашивал Тони. - "Да-а!" - отвечал младший. - "А вот смотри!" - "Что ЭТО??!!!" - "А вот еще. Гляди!!" - "Бля!" - "Ага! Это ху-ууй!" - "А как?..." - "А вот!" - "Ну, покажи!" - "Ху-ууй!..." Обычный разговор двух мальчиков о сексе.

Сжав головку пальцами, Артур скорчился от оргазма. Придя в себя, он отчетливо понял, что хочет ебаться с Карамелькой мальчиком Энтони. Он отправился принять душ, а выйдя, включил свет. Он, конечно, заметил, как любопытный глаз приник к замочной скважине, и довольно долго стоял обнаженный перед этим любопытством, насыщая его. "Пусть посмотрят!" - думал Артур, и как бы невзначай оттягивал крайнюю плоть на хуе, или наоборот, позволял ей соскользнуть с чуть набухающей головки... "Пусть посмотрят на молодое мужское тело!".

На следующий день, отправившись с Линдой и детьми в Le Mirador купаться, Артур с изумлением обнаружил, что Тони начал с ним своего рода игру. Когда Линда и младший ушли "любоваться прелестными видами" Монт Пелерин, Тони и Артур остались вдвоем в отгороженном остриженным кустарником пятачке парка. Томас молча уселся на спинку лавки напротив Артура и, устремив глаза вдаль, широко раздвинул колени. В штанине показался кончик хуя мальчика. Он не пытался его прикрыть, наоборот, поелозив, добавил к нему еще и яичко. Они молчали. Артур долго ласкался взглядом о половые органы мальчика, а потом заметил: "У тебя птенчик-то ого-го!" В ответ Тони скривил губы, слетел с лавки и побрел прочь. В бассейне было не очень многолюдно. Линда, накрывшись широкой шляпой, лежала в шезлонге и курила свой непременный Vogue. Питер плотоядно облизывал морковного цвета мороженого ("Хуй бы так умел облизывать"- равнодушно подумал о нем Артур, не любивший сосунков). Он мягко, по-дельфиньи нырнул, проплыл метров десять под водой, наугад подбираясь к Карамельке-Тони, деловито шлепающему по воде руками, вынырнул, улыбнувшись, и... встал на ноги:

- О, да здесь мелко!

С этими словами он подхватил Энтони ладонями под грудь и живот, и повел, повел по воде подальше, не спрашивая, и все ниже опуская руку к трусам, к запутавшимся в нейлоне половым органам мальчика. - "Шлепай, шлепай... - думал он яростно, - Никто не заметит!". Оттащив Энтони подальше - лишь две маленькие девочки купались поблизости, Артур решительно засунул ладонь ему в трусы, нетерпеливо нашаривая яички, хуй мальчика. Тони задергался, испуганно выпучив глаза и захлебываясь водой: "Ты чо?! Ты чо?!!" - брыкался и пытался вырваться он, но побледневший Артур, механически улыбаясь, процедил сквозь зубы:

- Не рыпайся сучонок. Щас пощупаю вот... - и он, наконец, нашел и схватил в месиве Тонину мошонку, схватил грубо, выжимая шарики семенников.

- Айй - захрипел было Энтони, но захлебнулся, уцепился за плечи Артура и, пойманный, затих.

- То-то! - примирительно зашептал ему прямо в лицо Артур. - У-уу! Яйца какие! Бля... Красавчик, бля! Давай ебаться мальчик...

- Пусти меня! - Так же, прямо в лицо, зашептал ему Тони, путаясь оттолкнуть.

- А хуй-то у тебя... встал!

- Пусти...

- Х-хуй какой... толстенький!

- Ну, пусти! А? - сдаваясь, стал просить Тони. Девочки смотрели на них.

- Поцелуй меня! - жарко потянул его на себя Артур, подтягивая Энтони под попу, дроча, дроча мальчика за членик в трусах. Не имея опоры, тот невольно обвился вокруг Артура ногами. Артур судорожно выпростал свой хуй, просунул его между ног мальчика, прямо под его промежность, и не в силах более терпеть, принялся тереться туда, вминаться головкой. Он заметил, как пятятся девочки, оставляя ему поле битвы.

Так, с брыкающимся Тони в объятиях, дроча и целуя его, в шею, в губы, в лицо, Артур, круто выгнувшись, и затрепетал в оргазме: "Карамелькаялюблютебябляоххзаебись сладенькийкакойтонимальчикохххххх..."

Позже в душевой, переодеваясь, Тони уставился на голого Артура, вернее на его хуй. В отличие от других посетителей он даже не пытался отводить глаза. А Артур терпеливо стоял, утираясь полотенцем, и его большое, самое тяжелое левое яйцо плавно приподнималось и опускалось в мошонке. Два-три посетителя, проследовавшие из раздевалки в душевые кабинки, конечно, заметили голого парня, улыбающегося мальчику в приспущенных трусиках.

8. Раскрытый бутон лотоса.

Приняв игру, вечером Артур разглядывал в замочную скважину, как Томас бегает по комнате голый, и возбужденный голенькими ягодицами и торчащим, болтающимся из стороны в сторону хуем этого мальчика, он решил показать, как по-настоящему онанируют. И вот когда младший, наконец, поплелся в ванную, Артур включил свет, достал журнал со сценами "Султана' Кадино, и, убедившись, что Энтони прильнул к замочной скважине, заводясь скорее этим жадным разглядыванием, нежели иллюстрациями, принялся дрочить и вскоре со стоном кончил, брызнул в направлении двери. А журнал засунул в желтый конверт и положил в кипу корреспонденции.

Через пару дней таких игр он внезапно обнаружил, что журнал пропал. А еще через день, когда все взрослые воскресным днем уехали в церковь, он услышал шум, смешки, звуки борьбы, плаксивые крики и стоны, а когда вышел в коридор, то навстречу ему из смежной комнаты выбежал младший из кузенов Питер. Он громко хныкал, пытаясь натянуть штаны, и всем своим видом демонстрировал крайнюю степень обиды. Артур повел его к себе в комнату, расспрашивая, что приключилось, и мальчик, захлебываясь, начал жаловаться, что Тони "делал ему" в попу, и что ему было больно, а Тони не пускал, и вот теперь ему ОЧЕНЬ больно, и там, наверное, что-то у него поранено. Надорвано! У него в попочке болит!!

- Милый, что он делал-то?! - начал гореть Артур, обнимая мальчика за плечи и уводя к себе, - он что, писунькой?! своей ПИСУНЬКОЙ тебе в попочку?!! - жарко в самое ушко допытывался он у мальчика.

- Да-ааа! - горько признался Питер и совсем расстроился. Птенчик вывалился из гнезда.

- Ну, пойдем, покажи... Давай-ка я тебе помогу - трепетал Артур, увлекая мальчика в логово. - Ложись сюда, ложись. Давай снимем штанишки совсем-совсем! - и он тут же, как только голенькое тело открылось его взору своим ласковым бесстыдством, заметил дивные следы созревания, накрыл их ласковой, успокаивающей ладонью и смело взял мальчика за яички, осторожно и нежно потянул, и тот доверчиво обмяк. Он сначала уложил было мальчика себе на колени, поглаживая нежные выпуклости толстеньких ягодиц, но затем, почувствовав как предательски пульсирует хуй, положил его на свою постель, подсунув подушку под пах, чтобы промежность мальчика раскрылась пошире:

- Раздвинь теперь свою попочку, Питер - ласково попросил он, - я посмотрю нет ли там ранки... - мальчик повиновался и ладошками сам растянул ягодицы.

- Хорошо, малыш, потерпи - приговаривал Артур, и, облизнув палец, прикоснулся к воспаленному входу в тугой мальчишеский анус. "ООйй" - пискнул Питер, и выгнул попочку покруче.

- Он... Он глубоко воткнул в тебя писуньку? - спросил Артур, продолжая трогать растревоженный анус мальчика.

- Да! - горько признался тот. - Он сказал, что будет меня... - Питер вздохнул и с трудом прошептал, - ебать...

"Ах, сукин сын! - с восторгом думал Артур об Энтони, а сам потянулся за заветным тюбиком крема, которым пользовался, чтобы смазывать свой вибратор, - Ебать такого мальчишку... Нет слов!"

- И... и он заставил тебя?...

- Да-ааа!

- Ну, мы маме об этом ведь говорить не будем! Ведь не будем?!

- Не-ееет!

- Ну вот и хорошо! Я проучу негодяя! Ладно?

- Да-ааа!

- А сейчас дай-ка я проверю... Ладно?

- Да-ааа!

- Потерпишь?

- Да-ааа!

- Заройся личиком в подушку. Во-оот так! Умница. Попочку больше не растягивай... я сам сделаю... Ладно?

- Угу.

- Если станет больно в попочке, ты мне скажи...

- Угу.

Артур оторвался от замершего мальчика, переместился лицом к его выгнутой попке, легко и широко растянул ягодицы и медленно, но настойчиво ввел смазанный KY кремом палец в заднее отверстие мальчика. Тот было взвился, тяжело задышал, забился... но Артур подхватил его низко свисшие, вполне созревшие (ну надо же!) яички, и, лаская и перекатывая их в ладони, начал осторожно ебать мальчика пальцем в попу, все глубже и глубже вводя палец. А, вставив его целиком, Артур быстро нащупал то место, где у мальчика должна быть простата, тот взвился, легко застонав, и Артур подхватил его напрягшийся членик.

- Ну что, тебе стало легче? - спросил Артур, наигравшись.

- Да, - покряхтывая согласился мальчик.

- Теперь не болит?

- Нет.

- Ну, вот и прекрасно. Никому не рассказывай. Завтра приходи, я тебе еще раз сделаю такой массажик... Придешь?

- Угу.

- А про Томаса не говори маме. Я его накажу... Ладно?

- Угу...

- Погоди... - не выдержал Артур, и снова потянул, остановил мальчика. - Нагнись! Вот теперь я вижу лучше!... - И Артур, поставив его на коленки, опять ввел в мальчика пальцы, сначала один, а потом сразу два. - Оййй! - запротестовал Питер, ерзая - Больно!

Но Артур не мог оторваться. Мальчик тревожно оглядывался на него, а он повторял ему "Щас, щас... потерпи..." - и все ебал и ебал его пальцами - то указательным, то средним, то засовывал в раскрасневшееся, слегка воспаленное отверстие большой палец... Ах, это было совершенно бесподобно - введя большой палец, он теперь всей ладонью мог держать мальчика за яички. Половой член у Питера был совершенно голенький, но яички были крупные, толстые, они твердыми комочками перемещались в толстенькой мошонке, покуда та не сжалась от Артуровых забав...

Наконец он перевернул мальчика на спину, и все раздвигал ему коленки, конечно, против воли ("вот щас еще смажу..."), и снова проникал к сладкому тугому анусу, и все допытывался, долго ли ебал его в попочку скверный Тони, и как ему удалось-то... Глубоко ли? Вот настолько или не так глубоко? да и влил ли он семя? сперма-то не вытекала из раскрытого пальцами анального отверстия, значит, хмелея размышлял Артур, ебались недолго, или мальчишка наврал и взаправду-то не дался (ишь какой вертлявый, так и норовит соскользнуть!..) а может Карамелька-Энтони еще и не умеет кончать... хотя вон какие яйца - с этакими яйцами уж полстакана спермы отлил бы... бычок.

- Ну что, легче стало? - Артур не слушал ответа, а сразу повторил наставление, что говорить маме, да и вообще кому-либо еще про то, что произошло мальчику позорно и стыдно, да и на самом деле ничего опасного с попочкой у Питера и не произошло. Денька 2-3 он будет мальчику все там проверять и смазывать, так что пусть приходит утром и вечером... "Ладно? Ладно?!!" -

- Да... - тихо согласился тот, отводя глаза.

- Ну, вот и славненько. А теперь давай что ли хорошенько проучим твоего обидчика!

- Ага! - обрадовался мальчик.

- Зови его сюда!

Карамелька-Тони вошел виноватым кобельком: обнаженные плечи опущены, глаза прикрыты веером длиннющих ресниц. И лишь хуй торчит, оттягивая мягкие складки теннисных шортов. (Эти шортики, хранящие удивительный аромат хуя этого мальчика сохранились у Артура. Он достает их - да, эти темно-синие Найки хранят не только запах хуя Карамельки, но и следы его собственной спермы, вытекшей из выебанной попочки паренька. Вот они, пятна спермы...)

- Ты что же позволяешь себе, сучонок! - Грозно начал Артур, Карамелька попятился к двери, но Артур остановил его:

- Тю-тю-тю-тю-тю! Какой ты у нас прыткий! Как ебаться, так ты у нас первый, а как самому в дырку получить, так ты наутек! - и с этими словами Артур закрыл дверь на ключ и забросил его на шкаф - сразу и не достанешь!

- Ну... я больше не буду! - сказал Карамелька.

- Хмм... это право нужно будет еще завоевать. Мы тебя вот щас проучим! - и, сделав знак Энтони, чтоб не шумел, Артур подтянул его к себе, сдернул штаны и прошептал:

- Соси!

- Я... Ты не!... - попытался вырваться Тони, но Артур подхватил его под холку, пошлепал хуем по лицу и принялся тереться о губы.

- Соси! Хуже будет!!

9. Невинная простота.

Самое удивительное, что Питер пришел к нему вечером. Сам, без приглашения или напоминания. Он вошел и уселся в кресло.

- Ты чего? - спросил Артур.

- Я проверять пришел... В попе...

- А... - протянул как можно безразличее Артур. Он поднялся на локтях и поманил мальчика к себе. - Сходи и хорошенько покакай!

Мальчик покраснел: "Я уже..."

- Умница! Понимаешь! Иди сюда. Сними штаны...

Он с удивлением увидел, что выскочивший воробышком членик у мальчика весело торчал, и он смущенно прикрывался, старался прикрыть. Стыдился своего возбуждения. Артур захмелел.

- Рубашку снять?

- Да, Питер, и рубашку тоже. Совсем голеньким разденься... - Мальчик стягивал рубашку через голову, и его маленький членик, дергаясь, подскакивал. Подхватив его ладошками, мальчик забрался на кровать и тут же с готовностью задрал ноги. Но Артур остановил его, присев рядом.

- Дай я посмотрю твою писуньку... убери ладошку!

Он развел руки мальчика в стороны. Розовенький, довольно крупный хуй почти целиком вылез из крайней плоти. Артур отогнул его от лобка и увидел волоски, совсем немного, которые украшали половые органы мальчика на лобке. Питер наблюдал за ним, изредка поглядывая на свой членик. Артур машинально дрочил хуй мальчика, сдвинул с него кожицу, прикасался к яичкам. Когда его пальцы скользнули под яички к анальному отверстию, Питер старательно загнул ноги к груди.

- У тебя очень красивая писунька, Питер - прошептал ему Артур и, быстро облизнув, осторожно ввел конец среднего пальца в анус мальчика. Питер поморщился, но когда Артур начал вводить поглубже, вдруг улыбнулся.

- Нравится? - спросил Артур.

- Нет, смешно... щекотно там... А вдруг я пукну? - прыснул мальчик и заерзал.

- Ну, давай-ка я тебе смажу. - Артур принялся выдавливать из тюбика прозрачный крем на конец указательного пальца и осторожно втирать его в отверстие. Еще, и еще, и поглубже. Петенька терпеливо ждал.

- Ну что? Нет там ранки? - спросил он наконец.

- Черт бы подрал этого твоего Энтони,- ответил Артур. - Не умеет ебаться, а лезет...

- Уфф... - выгнулся Питер всей попой: палец коснулся его предстательной железы.

- А тебе что больше нравится, Питер, писунька или попа?

- Мне... попа...

- Мне тоже! у тебя такая плотненькая, тугая попочка!

- Ай! Уффф...

- Писунька тоже! Смотри как торчит! Такую писуньку сосать нужно как леденец...

- Уййй

- Тебе сосали писуньку?

- Не-еет...

- Ну, хоть что-то твой Энтони еще не успел...

- Он мне показывал... Он мне все время показывает! - пожаловался Питер.

- Тебе нравится смотреть?

- Ммм... да... - неуверенно ответил мальчик.

- А ты трогал его за хуй?

- За что?

- За хуй, Петенька... Ты трогал Энтони за хуй?

- Угу... Он заставляет...

- У него красивый хуй?

- Ничего...

- Ну, если нравится трогать, значит красивый!

- Он у него такой... здоровый!

- Ну, не такой, наверное, как у меня?

- Я не знаю...

- А ты видел хуй у взрослого мужчины?

- Нет...

- Никогда?!

- Ммм... вот в журнале... Энтони у тебя скрал журнал...

- Та-аак!

- Там голые дядьки! У них такие здоровые... Наверное, не настоящие...

- Почему ты так думаешь?

- Таких не бывает.

Теперь палец Артура был уже целиком в анальном отверстии мальчика. Артур медленно ебал его пальцем, время от времени загибая вверх. Петенька тяжко дышал, качал головой и даже начал подыгрывать попой, но не вырывался. Артур, конечно, заметил, что за ними наблюдают в замочную скважину, и это горячило его еще больше.

- Еще и не такие бывают!

- Да? уффф...

- Что, нравится?

- Да...

- Еще смазать?

- Ага! У-ууфффф!

- Вот, Петенька, тебе побольше. - Выдавив большой ком смазки, Артур настойчиво ввел его двумя пальцами. - Мальчик застонал и круто выгнулся.

- Ой, извини... - Артур замер, но пальцы не вывел.

- Ай-ййй... Ойй-йй, не надо... оййй..

- Понимаешь... нужно, чтобы твоя дырочка растянулась... Смазка должна войти во все-все все извилинки...

- Уййй...

- Хочешь посмотреть на мой хуй? - предложил Артур. Питер прекратил верещать.

- Да... - с сомнением согласился он.

- Ну... тогда сам развяжи мне тесемку... - Он извлек пальцы из Петиного ануса и встал перед ним на колени.

Хуй оттопыривал пижамные штаны Артура, и, когда Питер потянул за узелок, вылез толстой головкой наружу. Мальчик смотрел на пульсирующий половой орган широко раскрытыми глазами.

- Ну, что же ты? Потрогай! Я разрешаю... - Артур приспустил пижамные штаны.

- Оггггоо!!

- Ну, потрогай!

Питер потрогал пальчиком хуй сбоку.

- Ну, Петенька! Возьми его ладошкой и подрочи... Хуй, Питер, нужно дрочить! Смотри! - Артур взял член мальчика под головку и принялся сдвигать и натягивать на нее кожицу крайней плоти.

Мальчик взял его хуй под головку и с силой сжал. Артур зажмурился. Из головки его хуя медленно вытекла большая хрустальная капля. И стекла прямо на пальчики мальчика. Питер стремительно отдернул руку, брезгливо отирая ее о простыни.

- Глупенький! Это же мой секрет!

- Это сперма! Я видел! Энтони мне...

- Хуйня! Это секрет!

- Какой секрет? - забавно скривился Питер.

- Секрет - но не тайна, а такое выделение из хуя, чтобы он легко двигался в девочкином влагалище... и в попе у мальчиков...

- Ну, вот еще...- зарделся Питер, разглядывая орган Артура.

- Знаешь, у девочек там влагалище в писуньке...

- Угу...

- Сладенькое, как попочка у мальчиков...

- Зачем... мальчиков?..

- Ну да! Тебе же приятно, когда я... хмм.. тебе смазываю...

- Да, но это ведь пальцем! - начал было Питер...

- Конечно! А хуем еще приятнее! - перебил его Артур.

- Ага! Вон Тони мне...

- Да он просто не умеет...

- А ты умеешь? - смущенно спросил Питер и сжал коленками ладони.

- А я умею! - уверенно заявил Артур.

- А...

- Что?

- А... А ты ебал мальчиков в попу?

- Таких маленьких, как ты, еще не приходилось...

- Во-оот!

- Но в ротик ебал!

- Что?!!!

- Что-что?!! Мне маленькие пацаны сосали... За мороженое, конечно... В шоппиленде...

- Этим в попу больно будет! - заявил Питер, взял хуй Артура в кулачок и принялся дрочить.

- Ой, ты только не дергай! Спокойно делай, чтобы мне приятно было... А то, гляди, оторвешь!

- У-ууу! Хуище какой! У-уууу, здоровяк!

- Питер, слушай-ка... Пока ты меня дрочишь, дай я тебе писуньку пососу...

- Ну, на... - неуверенно согласился мальчик.

Артур положил вторую ладонь мальчика на свои яйца, весело мигнул зрачку в замочной скважине, наклонился и взял членик мальчика в рот. Его палец снова вошел в анальное отверстие мальчика. На какое-то время они замолчали, целиком отдавшись новой для каждого забаве.

- Мне писать хочется! - сорвался вдруг Питер и, болтая писунькой, помчался в туалет. Через пару минут он вернулся, гордо неся свою эрекцию.

- Ну, пописал?

- Нет, мне расхотелось...

- Это у тебя оргазм подходил...

- Какой орзагм?

- Ну, это такое мужское наслаждения. Когда хорошо ебутся, то достигают оргазма.

- Ну во-оот еще! - недоверчиво возразил Питер. - Я не... е... ебался!

- На самом деле мы с тобой ебались. Я тебя пальцем в попу, ты меня члеником в рот... - Питер гордо зарделся.

- Пе-ееетенька... а да-аавай я тебя в попу попробую, а?

- Нет!

- Знаешь, мне о-оочень хочется!

- Вон Энтони - он согласится!

- Мне тебя хочется!

- Какая разница?

- Я тебя люблю.

- Ну и что?

- А то, что когда любят, то непременно ебутся.

- Почему это?!

- Да потому, что когда люди соединяются своими телами, то это любовь и есть.

Артур опрокинул Питера на спину

- Вот, скажем, ты пожал руку товарищу. Ну и что, он тебя может и не любит. А вот если ты целуешь его в губы... Сосешь его язычок...

- Бэ-эээ - скривился Питер.

- Я тебя поучу... У тебя должно быть сладенький язычок!

- Ну, нет!

- Ну, тем не менее, пососал я, скажем, тебе язычок, а потом вставил хуй в попу...

- Га-адость!

- Это ты сейчас так думаешь! А ты попробуй! Тебя потом не оторвать...

- Да уж...

- Да! Да! Ну вот, хуй тебе в попочку... будешь ты на нем крутиться и страдать, да любить меня изо всех сил!

- Это почему?

- Да потому, что когда мы с тобой будем ебаться, я буду тебя жалеть, и делать тебе приятно, но главное - я буду в тебе всем своим здоровым хуем - а это не руку пожимать!

- Но же больно!

- Это тебе с Энтони было больно... Он еще маленький, не умеет...

- Сука!

- Пра-ально! - Незаметно Артур придвинул член в промежность мальчика и начал потирать толстой головкой впадинку ануса. Питер затряс головой...

- Погоди, не томись! Совсем-совсем расслабь попу... Потужься, постарайся, чтобы она раскрылась!

- Ой, я не могу!

- Всех пацанов ебут, пока они такие хорошенькие...

- Надо чтоб девчонок!

- Девчонок - тоже! Но они хнычут. Потерпеть не могут - как бабы!

- У-уу! Здоровенный хуище! - Питер повернулся на бок, поджав коленки, и стал сам потирать Артуровым членом себя сзади. Артур осторожно отодвинул его верхнюю ягодицу и вложил новую порцию смазки в отверстие. Мальчик даже не дернулся, когда палец проткнул его сфинктер.

- Расслабь попу, Питер!

- А из тебя секрет текет?

- Еще как, сладенький! Сейчас я тебе растяну дырочку пошире, а ты не напрягайся!

- Что ты делаешь? - беспокойно спросил мальчик, оглядываясь.

- Я смазываю себе хуй, чтоб он легче вошел...

- Ой! Ты будешь меня ебать?!

- Еще кaк, милый! Главное - ввести конец... У меня толстый упругий конец...

- Вот хуище отрастил! - укоризненно пошутил мальчик, тревожно елозя попой по простыням.

- Вот щас... - Артур снова протолкнул палец в сфинктер мальчика, затем второй, и с силой повел их в тугой окружности.

- Уйй! Мне больно! - тревожно прошептал Питер.

- Еще больше выгни попу. Отдай мне ее всю!

- А чем я... уйй!.. какать буду?!

- Моим хуем! - хмельно ответил Артур и, освободив пальцы, принялся вдавливать размягший от волнения гарпун члена в заднее отверстие мальчика.

- Аййййййййййййййййй

- Ничо! Щас войдет...

- Уййййййййййййй...

- Расслабь жопу! - рявкнул Артур, ухватил мальчика за бедра, растягивая ладонями ягодицы, и медленно вошел конусом в алое растянутое отверстие.

- Уйййййййййй

- Не скули, бля - окатил его Артур. Питер обиженно засопел, но больше не стонал.

- Я же говорю - расслабь... - досадовал Артур, любуясь изогнувшимся, но вошедшим головкой хуем.

- Я рассла-аабил...

- Умница! - радостно воскликнул Артур, отпустил ягодицы мальчика и, немного отстранившись, протолкнул хуй немного вглубь и начал осторожно ебать замершего мальчика.

- Охх... Охх... Охххх

- Нравится? - Отпустив Питера, Артур широко провел ладонью от лобка до груди мальчика, попытался ухватить за сосочек, повернул его лицом к себе и улыбнулся: - Дай мне язычок!

Раскидываясь, растягиваясь на вошедшем в него хуе, Питер беспомощно приоткрыл губы, Артур влажно прильнул к ним и, войдя языком, нашел прижатый к небу язык мальчика. Он насильно обвел его быстро всосал и впился губами. Хуй вошел еще глубже, но мальчик не мог стонать. Он быстро слабел.

Теряя сознание и задыхаясь, они начали ебаться.

- Питер! Питер, где ты?! - раздался из-за двери голос Линды.

- Бля! - проснулся Артур.

- Сука! - с досадой прошептал Питер.

В одно мгновение они расцепились. Громко пукая воздухом, Питер соскользнул с хуя совсем захмелевшего Артура, путаясь влез в пижамные штанишки, а Артур юркнул под одеяло.

- Питер! Ты здесь?? - Она вошла в открытую Петенькой дверь и спросила:

- Вы ЧТО здесь делаете? - через ее плечо, злорадно ухмыляясь, выглядывал Энтони.

- Мы боролись - не мигнув соврал Питер.

- Артур! Как ты можешь?! Мальчикам пора спать! Немедленно прекратите!

- Piter, come and kiss mammy goodnight. - примирительно сказал мальчику Артур.

Линда взяла Питера за руку и потащила за собой. - Я должна с тобой поговорить!

- Ну, чо-ооо?! Ну я иду-ууу! - занудливо заныл мальчик. Энтони издали показал ему палец.

Артур остался с пареньком вдвоем.

- Ухх ты! - воскликнул Энтони, кивнув на оттянутые хуем Артура простыни.

- Ну и зачем тебе это было нужно?

- Он мой пацан!

- Да ты толком и ебать-то не умеешь!

- Хуй сам войдет - уверенно возразил Энтони.

- Мой уже вошел!

- Покажи, а?!

- А ты пососешь?

- Ты, парень, совсем сбрендил!

- Смотри какой у меня! - примирительно улыбнулся Артур и откинул одеяло. Хуй стоял колом.

- Смотри какая! - ломающимся голоском передразнил его Энтони и, приспустив с задницы штаны, вывернулся винтиком к Артуру и растянул булочки.

- Мать твою Линду! - обрадовался Артур. Но мальчик уже натянул штаны и поспешил в свою комнату.

10.

- Arthur, Would you like to join us for drink? - раздался в селекторе голос мамА.

- NO thanks. I would rather retire to bed. - ответил Артур в телефон.

- Why doesn't he... - начала было Линда где-то в глубине акустического мироздания, но мамА перебила ее:

- Good night, dear.

- Гуууууд на-аа-ааааа-аайййййййййййййтттт - пропел Артур. Он взял хуй рукой и принялся нудно дрочить.

Внезапно раздался звук ключа, пытающегося открыть замок, и, о чудо, дверь, соединяющая две комнаты приоткрылась. На пороге стоял Питер.

- Ты как?!... Ты где ключ взял?

- Скрал у горничной!

- Сладенький!

- А ты что делаешь?

- Тебя жду!

- А что делать будем?...

- Ну, Питер, ну у тебя совесть есть?!

Мальчик подошел и взял Артура за хуй.

- Намажь его...

- А ты попочку! - обрадовался Артур.

- Не-еет, ты сам... мне...

- Сладенький!

Мальчик сдернул штанишки и остался лишь в пижамной рубашке.

Он встал на коленки на самом краю кровати и, выгнув попу, распластался грудью по простыням.

- Бля, бля, бля... - шептал ошеломленный Артур, покрывая хуй кремом.

- Но... не больно чтоб...

- Ну, что ты, сладенький! - Артур ввел в анус мальчика покрытый кремом палец.

- Аххххххх - вздохнул Питер.

- Дай... я сейчас... дай вставлю... - Встав позади мальчика, Артур поебал его немного пальцем, затем приставил хуй и легко ввел его, как бы заместив палец в пульсирующем отверстии ануса. Питер терпеливо выгнулся навстречу, но когда Артур принялся натягивать его на хуй, стал царапать простыни и глухо скулить.

- Щас, щас... - приговаривал Артур.

- Ну, еби же! - зашипел, не выдержав, мальчик.

- Терпи, бля, щас вставлю... - напрягся Артур и, насадив мальчика целиком, принялся двигать хуем. - Ну?!!! Нр-ррравится?!!!

- Ох, нет... Ох, нет... Оййй, не-ет - приговаривал Питер, подаваясь на толчки.

- Вот как ебут пацанов! - и, выгнувшись хуем, Артур принялся долбить мальчика где-то в самой глубине его тела, радостно ощущая как толстеет там головка, наливается кровью, пьянея от совокупления.

- Я не могу больше! - глухо сказал Питер.

Артур, ухмыльнувшись, выдернул хуй. Дырочка в попе у мальчика бесстыдно вывернулась, но сразу закрылась, сжалась.

- Ой, вставь! Еби меня... - попросил Питер.

Пристроив хуй, Артур вошел в него даже не прикасаясь руками, не направляя - но не целиком, а наполовину.

- Оххх! Вот так ХОРОШОООО - с облегчением промычал мальчик. Он извивался, пытаясь приноровиться к движениям хуя в себе. И внезапно соскользнул, вскинув попу.

- Ох, я не могу! Ой, не могу!!! - и вдруг заплакал, утираясь запястьями.

- Иди сюда! - Артур опустился на кровать и потянул мальчика. - Сядь мне на хуй!

- Как?! КАК?!! Оййй - пылал Питер, суетливо дергаясь, приседая, трогая себя сзади. - Ну-уу???!

Артур подхватил его, легко поднял и посадил себе на грудь. Сдвинул немного вниз, к ногам и потянул за шею, прильнул ртом к губам. Он легко нащупал анус в растянутой промежности мальчика, легко воткнулся в него хуем и, введя головку, начал осторожно ебать. Питер с силой впивался в его язык, и Артур, уступая ему в этом, пропустил язык в рот мальчика. Он хотел войти в мальчика поглубже, но тот не давался, приподнимая попу. Артур повторял свой напор раз за разом, но Питер не давал ему ебать глубоко. Тогда Артур оттолкнул его и с силой насадил, поддал. Питер растопырил коленки и, извиваясь, наконец уселся. Даже откинулся назад. Его членик торчал, задравшись сильно вверх.

- Только о-чень осторожно... - заскулил он, заныл и поплыл в нежном плавном совокуплении. - Оййй, бля-бля-бля... Ойййй, fu-uckk, uhhh..

Он, казалось, отяжелел и опьянел, он кряхтел и тужился, слезы текли по щекам, и чем горше он плакал, ерзая, тем настойчивее Артур ебал его, осторожно увеличивая амплитуду, отсчитывая "вот тебе! вот! вот!", и думал отрешенно, что, оказывается, не лжет молва, что мальчики, совсем еще наивные, не дроченные необычайно хороши в сексе. Плавно двигая мальчика по своему хую, Артур грезил, представляя себя каким-то султаном, в тюрбане и заостренных тапочках, грузным и жирным, с толстым хуем и огромными яйцами, вывалившимися из растворенного парчового халата. И маленький мальчик, которого совершенно голые, лишь в красочных тюрбанах, мускулистые слуги, почему-то марокканцы, готовят ему ебать. Они по-очереди, цокая языком и закатывая глазища, обмазывают его голенькое тело маслами и мускусом, лезут ему в попу черными пальцами, растягивают, показывают, и Артур-султан тоже цокает языком. Затем один из слуг, задрав кверху огромный фаллос, насаживает мальчика, тот (ой-ей-ей) раскрывает ротик, и туда, вставив между челюстей по пальцу, второй слуга сразу вводит свой фаллос. Проткнув мальчику сфинктер, слуги почтительно насаживает его на хуй Артур-султана, и, придерживая под руки, водят гибким тельцем вверх и вниз, вверх и вниз. А тот сосет им фаллосы, глотает их белую сперму, которая почему-то никак не кончается, течет, льется...

Артур машинально усилил темп толчков хуя, Питер сильно напрягся и задрожал, громко застонал - и вдруг обмяк безучастным комком плоти. Его членик, еще минуту назад весело задранный кончиком на север, вдруг обмяк и опустился, а яички провисли в мошонке.

- Я писить хочу - пожаловался мальчик.

- Щас... Питер, я в тебя кончу?...

Он вставил хуй в растопыренного мальчика так глубоко, что конец, казалось, уткнулся во что-то, хоть и податливое, но запредельное, отчего мальчик затрепетал - и тогда, даже без яростной ебли, хуй Артура вдруг задергался, слезы потекли из глаз, лицо исказилось жестокой гримасой оргазма, и выгибаясь, въебываясь в мальчика, он хрипло замычал.

11.

О, это мальчишеское непостоянство, предшественник мужского!

Почувствовав, что стальная хватка Артура ослабла, Питер соскользнул с хуя, непроизвольно исторг трелью из вывернутого сфинктером наружу заднего отверстия Артурову сперму и, обиженно подтираясь спереди и сзади, потрусил в ванную. Артур отдышался, посмотрел на свой влажный хуй в желтовато-коричневых разводах, и тоже направился в ванную комнату, придерживая его рукой. Питер сидел на унитазе, брезгливо растопырив влажные пальцы и, упираясь запястьями в коленки, томно изнывал от спазмов сокращающегося ануса. Артур невозмутимо ополоснул хуй под водой в раковине и затем подхватил мальчишку с унитаза словно куклу, не обращая внимания на брыканье, и понес голой растопыренной и перемазанной попой под душ в ванную. Он бережно уложил его грудью себе на колени, включил теплую воду, уселся поудобнее на широкий мраморный борт и, возбуждаясь, принялся обмывать промежность, попу, половые органы мальчика - все что страстно ебал и ласкал несколько минут назад.

- Я весь в дерьме!...- горевал Питер из-под мышки, покорно отдаваясь намыленным рукам Артура.

- Понравилось ебаться? - покусывая за ушко, допытывался шепотом Артур.

- Я... я весь обосра-аался-яя - совсем загоревал Питер и даже заплакал. Но Артур не слушал его. Он еще дымился безраздельным обладанием Петенькой.

- Ухх как я тебя ебал, Петенька! сладко-сладко... - И Артур, возбуждаясь, начал все глубже входить пальцами в мальчика, грубея на упругость и тугую неподатливость отверстия. Питер беспомощно трепыхался, более стараясь избежать грудью твердых коленей Артура, чем его пальцев, и, конечно, ощущал как в мягонький его животик все тверже упирается знакомый ему уже хуй парня, и неизвестно к чему бы это привело, если бы они не вздрогнули, вскинувшись, непроизвольно разъявшись: на них, сверкая оскаленными зубами и бешено вращая глазами с хриплым ревом набросился... Энтони!

- Суки! Блядския гнусные су-ууки! - орал он, срывая голос и захлебываясь брызжущей слюной, слезами и соплями. (Оттолкнув Артура, Питер скатился в полость ванной, где начал барахтаться.) А Энтони кинулся с кулаками на Артура:

- Ур-ррод! Я от-трррежу тебе хуййй! - размахиваясь, яростно бил он в подставляемые под удар бицепсы, и плакал, плакал, плакал, слабея: - Он мой пацан! мой!

И в зените этой атаки Питер, голенький худенький Петенька, сладенький выебанный Петенька, этот... этот его, Артуров Петенька, с обсохшими, понимаете ли глазами, поднимается, отталкивая Артура, и мокрый, голенький, сладенький - обнимает горящего Энтони за плечи и уводит! И на попытку Артура задержать, объяснить, сказать хоть что-то - лишь глухо говорит: "Уйди!". И оба, понимаете, удаляются - одарив ошеломленного Артура гордо-испепеляющим взглядом, каким могут наградить нас только пацаны лет не более 14-ти...

И не подступись.

Наутро, перед завтраком Артуру удалось оттеснить Питера в уголок, прикоснуться к нему - но мальчик лишь холодно и с угрозой сообщил ему, что у него "попа - ну о-очень болит" и что ему "даже сидеть тру-уудно" - в чем Артур вскоре убедился, потому что за столом Питер елозил на большом тяжелом старинном стуле и даже неловко подтолкнул камердинера, который поднес предложить ему ломтик пудинга. Энтони хихикнул, Линда сверкнула глазами, а Питер укоризненно уставился на Артура, отчего все тоже стали смотреть в его сторону...

А когда подали чай и кофе, Энтони, кроша на кусочки бисквит, вдруг спросил Линду ласково (что не предвещало ничего хорошего):

- Мамочка, а вот гомики... они...

- Энтони! Прекрати! - воскликнула Линда.

- Нет, я только хочу спросить, вот гомики... с пацанами - тоже...?

- Энтони!

- Милый, - включилась в разговор Мама, - мальчиками интересуются педофилы! А что, к тебе кто-то...

- Мама! - Линда багровеет от злости.

- Бабушка, а что делать если мной заинтересуется педнофил? - облизывая палец, спросил Питер, выразительно елозя на стуле.

- Пе-до-фил, а не пед-но-фил - краснея, поправил его Артур.

- Прекрати облизывать пальцы! - Линда скомкала салфетку и поднялась из-за стола.

- Милый, сразу скажи об этом старшим. - нашлась mama, ослепительно улыбаясь Энтони. Так улыбается Елизавета II, отрезвляя вас от попыток продолжать дальше, чем "Good morning ma'am" - Мне, или своей маме, или вот Артуру - но непременно скажи...

- Гы!... - отреагировал Артур и заиграл бицепсами под тенниской. Его объемные грудные мышцы на худощавом тонком теле вызывали зависть в Оксфорде.

- А вот..

- Все! все!! все!!! - Линда жадно закурила длинную и тощую как она сама сигарету.

- Артур, а ты - гей? - спросил вдруг Энтони, и его ломающийся голос оборвал разговор взрослых за столом. Линда впилась в медленно краснеющего Артура глазами.

- Ouch!.. - ухмыльнулся тот, и, подмигнув пацану, громко ответил: - А ты проверь!"

- Crap! Crap!! Crap!!! - наконец оторвалась от него Линда. - Мальчики, поехали гулять!

- Вы куда собираетесь? - ласково спросила mama.

- Place du Molard, - ответила Линда. - в Гран Пассаж.

- Ур-рра! - завопил Питер, выскользнув из-за стола. - В "Глобус"!

- Линда... о геях... - тихо, чтобы не слышали "мальчики", сказал Артур - мне кажется, что Энтони интересуется сексом...

- Ах, перестань!

- Я уверен, что под подушкой у него есть парочка журнальчиков... Знаешь каких...

- Откуда ты знаешь?

- Ну... знаю!

Через 10 минут пунцовая от возмущения Линда вышла из комнаты "мальчиков", размахивая майским номером "Euroboy" с голыми возбужденными парнями на глянцевой обложке. - Энтони остается дома! - громко, так что стало слышно Артуру, приказала она. - Будешь читать Библию!

12. Укрощение

В тишине опустевшего дома из соседней комнаты раздалось знакомое "Shit!". Улегшись на своей громадной постели, Артур засунул пятерню в штаны, уложил хуй между бедер, сжал и в томительном ожидании принялся двигать им, выпираясь возбужденной головкой наружу, внутрь. Наружу, внутрь. Раздвигая колени, он принимался вдавливать пальцы в корень хуя, и снова вжимать его между бедер, проталкивая налитую желанием головку... Змеиный танец томящегося парня. Ухх! Он думал о мальчике Энтони.

Тони вошел без стука. В шортиках и длинной, как и положено - "XX extra large" - рубахе.

- Я ждал! - сказал Артур, не останавливаясь, загоняя змея поглубже между бедер, выгибаясь хуем в зад. Энтони сразу смутился, и от его решительности "сказать все" осталось лишь жалкое, маленькое, ничтожное "Сука!".

- Пра-льно! - согласился Артур. - Но они-то ушли... И вот мы вдвоем...

- Иди нахуй! - попытался обороняться Тони и вдруг понял, что Артур... онанирует перед ним. Бля, громадный матерый парень... делал ЭТО!

- Уникальная возможность, Тони! Никто не узнает...

- Иди ннахуй! - повторил мальчик тише.

- Расстегни рубаху!

- Бля!.. Ну... - и, о чудо! Гордый Энтони медленно и, конечно, нерешительно, расстегнул, пуговка за пуговкой (а их не так уж и много) свою "XX extra large" рубаху.

- Какая... Какая грудь! - воскликнул восхищенный Артур, томно развлекаясь хуем.

- Ну? - грубо вопросил Энтони.

- Ну... раскрой ее... Покажи!

Мальчик снисходительно раздвинул полы рубахи и даже приспустил ее на уже ставших по-юношески крутыми плечах. Широкие пятаки плоских сосков призывно темнели на вздувшихся грудных мышцах.

- Ух, какой класс!

- Чо там... ты же видел раньше.

- Это не то... А здесь, наедине, я на тебя подрочить могу...

- Бля, ты совсем... - смутился Энтони.

- Да ладно тебе! Ну покажи! Расстегни шорты...

- А ты?

- Хочешь посмотреть?!

- Хмм... да...

- А не испугаешься? - ухмыльнулся Артур. - У меня здоровый!

- У меня тоже не маленький...

- Покажи!

- Да ну тебя...

- Ты что, никогда не показывал?!

- Показывал!... - угас было вспыхнувший проказник.

- Кому? - Артур откинулся поудобнее.

- Ну… пацанам...

- А они?

- Они тоже...

- Бляяя - восхищенно закатил глаза Артур. - Дрочили?

- Да... - кивнул Энтони, и... принялся расстегивать пуговицы на шортах.

- Ну... это... и вы... о! Ох! Бляя... - забормотал Артур и заерзал, но, потерялся, захлебнулся от восторга и больше расспрашивать не стал. Энтони расстегнул шорты, и оттуда выскочил, задравшись кверху голой высунутой головкой крупный хуй мальчика. - Бляяяя!

Шорты сползли на колени. Тони попридержал их рукой и поболтал хуем. Затем повернулся к Артуру спиной, чуть нагнулся и оттянул одну ягодицу. Артур жадно сглотнул пересохшим горлом. В голенькой расщелине маслянисто обозначилось заднее отверстие, а под ним толсто и низко свисали яички. Но рассмотреть нежные интимные прелести мальчика Артуру не удалось. Вильнув попкой, Энтони натянул шорты.

- Вот! Так-то!!

- Да ты, бля, ебаться созрел! - выпячиваясь напрягшимся в штанах хуем, восхищенно похвалил Артур.

- Ты с Питером... - начал было Тони, но Артур сразу оборвал его:

- Ты - тоже!

- Он мой пацан!

- Слушай, покажи еще!

- Не трогай Питера!!

- Покажи! Ну, чо ты... скинь рубаху!

- Ну... - нерешительно протянул Энтони, - Но ебать не дам!

- Ну ты вообще уж... А пососать?

- С ума сошел?!

- Тони, тебе что, и хуй никогда не сосали?!.. - поразился Артур.

- Не-ет...

Приспустив шорты, мальчик неуклюжим циклопом, выпячивая член, подошел к Артуру, и тот сразу схватил его губами за голенькую розовую головку, жадно облизал ее, вызвав трепет, и... проглотил. Тони поддался, всунулся хуем поглубже в текущий слюной мужской рот и захмелев от новых, неизведанных ощущений, начал было ебать, ебать его. А Артур, осторожно всосавшись, подхватил мальчика за яички, тяжелая спелость которых поразила его еще в бассейне, и принялся ласкать их, входя ладонью в промежность... Оргазм охватил Тони очень скоро. Почувствовав, как мальчик начал биться, ебаться и ахать, Артур втянул его хуй глубоко в гортань, поджав под попу ладонями, и лишь ритмично проглатывал семя, остатки которого ему все же удалось распробовать: нежный крем почти не отдавал аминами и альдегидами, всей той хренью, которая наполняет мужскую жизнь и в метаболитах проникает в сперму.

- Ты что... проглотил?!! - спросил, трезвея, Тони.

- Ага! - облизываясь, улыбнулся в ответ Артур. - Вкусно!

- Полоумный! - совсем как девчонка ахнул мальчик.

- Хочешь мой пососать? - Артур высунул хуй из штанов. Мальчишка испуганно мотнул головой. Задрав рубаху, Артур добродушно пошлепал себя хуем по животу. - Подрочи?

- У-уу, какой! - осторожно потрогал его Энтони.

- Бля, ну подрочи меня, ну!...

- У-уу, хуище! - наконец взял его руками Энтони.

- Слушай, Тони... Сними совсем свои ебаные шорты! Та-аак... - Артур распластался и потянул мальчика на себя. - Ты там подрочи... а мне дай свою попу... Да нет же, развернись! выгни попу ко мне... О, класс!. Теперь дрочи! Дрочи мне ху-ууй!

Артур широко раздвинул ягодицы мальчика, любуясь раскрывшимся отверстием ануса, девственно тугого, чуть обозначенным выпуклой кромкой сфинктера. Он сладко вздохнул, зажмурился, широко лизнул вдоль расщелины ягодиц снизу вверх, и вжался языком в самое это отверстие. Энтони выгнулся попой, дроча хуй Артуру все крепче и грубее, постепенно распялился над ним, заелозил, постанывая, ласкаясь об язык и пальцы Артура, и они вдруг погрузились в вязкую истому, которая прервалась так же внезапно, как и пришла: Тони вдруг отдернулся, облитый мужской спермой, ударившей ему в лицо...

Энтони соскочил на пол и Артур, машинально выжимая остатки семени из хуя, увидел, что мальчик стоит перед ним возбужденный, с крепко торчащим члеником и какой-то лихорадочной ухмылкой. Сперма вязко стекала по лицу пацана между глаз, по щекам. Утирая ладонями лицо, Энтони дико хохотал, но было видно, что ему не смешно. Затем он облизнул влажные губы, и вдруг... скорчился от рвоты.

13. Природу не обманешь!

... Артур улыбнулся, вспомнив огорчение мальчишки, конфузливый взгляд... Потом, позже, во взрослий, полной рискованных намерений и рискованных затей жизни Артуру всегда хотелось чтобы его семя, густой сок его замечательных производительных яиц, его великолепного нутра, его ego, его великого Желания - чтобы Это непременно входило в рот пареньку, ну если не в горло, въебливым толчком, то в гортань, в тонкие ткани и пленочки внутренней стороны щечек, чтобы покрыло его губы и язычок, и чтобы тогда в мальчике остался признак вкуса его хуя, его терпкой настойчивости, как залог мгновенной любви-страсти, как метка хозяина - ну что волки оставляют, метя "свое", непререкаемое, хоть в лесу, хоть под фасадом собора Св. Патрика на Манхэттене...

Артур еще шире улыбнулся своим мыслям, понимая что кокаин уже оставляет его - и вдруг проснулся.

В гулкой тишине ночи, в монотонном шепоте листвы деревьев, окутывающих ночной уставший дом причудливыми, пугающими детство тенями, послышались легкие-легкие... да! и быстрые (пятками!) шажки. Неужто...

Нет, никаких сомнений не было- окончательно проснулся Артур, - совершенно очевидно, что в комнату пробирался, стараясь потише стучать пятками, некто легкий и пугливый. Но, видимо, очень любопытный. Хотя и беспредельно наивный. Уж не Ванечка ли проснулся среди ночи? Уж не принц ли бредет сомнамбулой в белой длинной рубашечке? О, сладенькое Приведенье!

Артур осторожно выпростал мощное голое колено из-под простыней, а другое, что оставалось в тепле постели, непроизвольно приподнял. (Прелестника следует встретить во всем великолепии пьянящей мужской наготы, - думал Артур, задымившись развратной истомой). Половые органы бесстыдно обнажились. Толстые яйца в растекшейся мошонке сразу остыли и немного подобрались, стали прохладные, хуй зашевелился, как разбуженная кобра, приподнимая тяжелеющий конец. Ах, Ванечка sugar boy, покажи тому змею свою свистулечку...

У приведения гулко билось сердечко. "Бум-бум-бум!" - грохотало оно от трепетного ужаса перед запретным. Обнаженный молодой мужчина лежал перед ним, отбросив простыни. Теплый летний ветерок шевелил ветки деревьев, любопытно прильнувших к ночным окнам, колыхал легкие шторы, заставляя лунный свет менять направление, то освещая наготу мужчины, то скрывая ее мошь - бесстыдную, манящую, задравшую хуй меж раскинутых колен. Мальчик подкрался совсем-совсем близко. Рыбашечка оттопыривалась спереди, оттягивалась, вздернутая к потолку, покачиваясь крепко вскочившей выпуклостью. Горячее молочное прерывистое дыхание уже касалось груди мужчины - ну что ты волнуешься! ах сердечко разбудит

ну присядь рядышком я не проснусь

сожми коленками свой членик да покрепче

ну положи ладошку мне на мошонку

поведи тяжелые яйца возьми их как мальчики любят ласкать мужчин за яйца

ну еще еще потяни их и раздвинь и найди в глубине корень хуя и приляг щечкой на грудь

нет пониже на живот поласкайся об него он мохнатый и упругий напрягается

чувствуешь испарину от хуя обоняй ее и не бойся хоть он большой и страшный и ебет мальчиков и девочек глубоко проникая и потому зовется хуй чтоб ховаться

и еще ближе еще ближе пододвинь свое личико прямо к мясу к головке толстой и разбухшей

к отверстию хуя где стекают хрустальной лавой половые секреты истомившихся семенников

лизни его язычком осторожно разок

и еще

еще!.... еще! еще мой милый.... пососи

коснись натянутой поверхности алыми влажными губками

прижми к отверстию свой юркий язычок

ах вкусно ведь вкусно

и всоси!

соси, милый, облизывай и соси...

соси-и.... чувствуешь настиск

я хочу ебать тебя потому что люблю... ну соси же

я хочу засунуть в тебя хуй... ну соси

соси-и.... и за-хлеб-нисььььь...

Артур очнулся, облитый собственной спермой.

Где же приведенье? Ушло, испарилось.

Да было ли оно?

Спроси любопытные ветки деревьев, трепещущие за окном.

Артур задремал...

14. Extra vrgn

Утром Артур отловил Питера, вернее загнал его в овальный ден, где на овальном столике стоял золоченный овальный тэлэфон, по которому, говорят, grandmama шепталась с ловеласом Буниным. Артур оттеснил Петеньку в полумрак дена своим неоспоримо крепким телом, об которое можно ушибиться, прижался животом и пахом и уперся напрягшимся хуем. Питер сердито шипел, но трепетал.

- Как там твоя попочка? - тихо но настойчиво начал Артур, всверливаясь в мальчика.

- Пусти!..

- Нет, слушай...

- Уйй... пусти!

- Ты придешь?

- Ммм... - мальчик начал тяжело дышать, возбуждаясь. "Вот она, сила природы! - подумал Артур, втираясь в пацана членом, не сильно, но в самый раз, чтоб тот почувствовал тугую эрекцию хуя, грубое мужское желание. "Для мальчишки, даже такого вот сладенького сопляка, секс важнее принципов!"

- Хочешь потрогать?

- Хххх...

- Хорошо?... - казуистика уже объединила их в интимности.

- Фффф...

- Толстый! - похвастался Артур и шутливо ткнулся хуем в мальчика.

- Ну... - крепкие пальчики теперь трогали Артурово жало сквозь штаны.

- Питер... придешь?

- Мммм... - опредлив конец хуя, Петенька, пользуясь моментом, судорожно пытался нащупать яйца.

- Вот... здесь... ну же... - шептал, выгибаясь, Aртур, расстегивая штаны, обнажая корень в пышной кутерьме густых волос...

- Ойййщасвотктонибудьзайдеттт... - испугался за него Питер и принялся (щупая, бля!) засовывать вылезшие было наружу Артуровы половые органы назад. Но, однако, не столько засовывал, сколько "трогал", опасаясь все же, что кто-то увидит, и тогда разгадает Петенькину страшную тайну, что ему нравится трогать здоровый хуй Артура, и яйца тоже, но о... о... о-ооочень стыдно в этом сознаться...

Артур наклонился (застегиваясь), прильнул к губам мальчика, всосал его верхнюю губку, несущую обворожительный привкус утра и наполненного слюнками детского быстрого омовения, толсто вильнул там языком, смывая это все себе, и скромно отошел, оставив Питера оправлять смятые перышки.

Завтрак был накрыт. Линда осторожно отмеривала в тарелку нарезанные томаты и струганную морковку (ну вот пожалуй еще два ломтика... нет, один... один будет достаточно. Брынзу? вы с ума сошли, там столько калорий... ну пожалуй чуть-чуть... и две капли оливкового масла... Extra vrgn)

- Лучше бы курила меньше - буркнул ей Артур и, сдвинув крышку с томящейся над спиртовкой большой серебряной кастрюли, принялся накладывать поструганный жареный картофель, обдав Линду ароматым паром еды. Она жадно сглотнула, возмущенно наблюдая как Артур кладет одну... две!.. три-ии! сосиски, сочные, начиненные яблоками и сушеными томатами. Вульгарно-красные, мясистые сосиски - и добавляет к ним лепешкой кетчап. Вотсанона подносит семгу с огурцами и маленькими свежевымытыми шампиньонами. (Вотсанону, маленькую сухощавую служанку из Лиссабона, прозвали так за привычку говорить "What's an honor" в ответ на мелкие знаки внимания и чаевые).

- Ты плохо влияешь на моих мальчиков... Они стали такие издерганные... - вздергивая головой, начинает Линда.

- Твои "мальчики" проходят половое созревание и дергают себя сами.

- Но... но это не твое дело!

- Ладно! В следующий раз, когда они станут меня расспрашивать что это у них там капает по ночам, я отошлю их к тебе, святая... - Взяв жирную сосиску тремя пальцами, Артур обмакнул ее в кетчап и, усмехнувшись, смачно откусил половину.

- Прекрати кривляться! - Линда направилась к столу, торжественно паря с тарелкой, где среди струганной морковки на круглых дольках алых итальянских томатов белели крошечные кусочки брынзы. - Mama, как ты думаешь, не исключить ли нам из завтраков весь этот чудовищный картофель... эти ужасные сосиски... ветчины... (она снова судорожно сглотнула)... Мальчики растолстеют... - и, осуждающе глядя на уплетающего еду Артура, добавила: "это так вредно!"

- Милая, Артуру же только 22! А мальчики... пусть их... А себя вот мы ограничим. - и словно в подтверждение этих слов, она отпила глоток Авьян. На тарелке перед mama лежала лишь веточка темного винограда.

К ним присоединился Энтони. Кожа на скулах, растянутся вечерней рвотой, заметно темнела. Тем не менее мальчик пребывал в добродушном состоянии. На его большой обеденной тарелке громоздились и сосиски с картофелем, и свернутые трубочкой ломтики ветчины, и семга с икрой и свеженарезанным огурчиком, и маринованные шампиньоны в масле, и мусс-патэ из утки, и... еще что-то, подсунутое им сбоку, но не оливки! никогда не оливки! ни-за-что! (та-ка-яяя га-агость!)- Не замечая возмущенный взгляд Линды, Тони деловито буркнул "дбрутро", деловито уселся "всей попой" (поелозив!), деловито расстелил на коленях салфетку, деловито взялся за вилку и нож и так деловито и белозубо вгрызся в гору еды, что Линда крякнула с досады.

- Mama, ну как можно...

- Можно, дорогая. Смотри какой Энтони ладный, крепкий мальчик! высокий, широкоплечий! А какой красавец... (Красавец в это время яростно жевал, аж двигая ушами, и все невольно залюбовались этим упруго-плотоядным насыщением юного утреннего голода). - почти как мой Артур...

Мальчик презрительно взглянул на Артура.

- Милый, а что у тебя со скулами?

- Он говорит, что его вчера вырвало...

- Ты здоров, дитя мое? - допытывалась mama.

- Угу, - промычало жующее дитя.

- Похоже что здоров. - Подтвердил Артур, усмехнувшись.

Линда принялясь упорно втыкать вилку в ускользающий овал томата. И тут в комнату вошел Питер, все, даже Энтони улыбнулись: непричесанные вихры торчали в стороны, одна пуговица была застегнута неправильно, сбив в нестройный ряд все остальные. Воспользовавшись моментом, Артур стянул вилкой у Энтони ломтик семги (с икрой и огурчиком), Тони заметил и метнулся было ("Отдай!)", но Артур, обидно улыбаясь, лишь покачал головой.

- Как не стыдно не то что красть! - прикасаться к чужой еде! - зашипела Линда. Но mama подозвала Вотсанону, и та, понимающе кивнув, быстро сервировала для Энтони два ломтика семги с горкой икры и маленьким разрезанным огурчиком.

- Ой, я тожы этова хачу - потребовал Питер и принялся играться солонкой, двигая ее ножом словно клюшкой. Сыто икнув, Энтони потребовал пасс.

- Смотрите, мальчики, не рассыпьте соль! Это плохая примета. - сказала mama.

Уложив на вилку ломтик семги, Артур выдавил на него белый соус, состоящий из хрена с майонезом, приподнял, так что розовое свесилось, а белое начало стекать, и, сделав знак Энтони, тихо спросил: "Тони, тебе это ничего не напоминает?"

- Бэээээ-э!..

На столе, сбоку от рассыпанной соли лежал соскользнувший с тарелки томат, так и не съеденный Линдой.

15. Просвещение

Пока Тони бээ-экал, Линда кудахтала, а mama причитала, Артур осторожно,. но настойчиво просунул голую ступню прямо в пах, под яички хихикающего Питера. Просунул и пошевелил пальцами лапы, дружески поприветствовал Петенькины яички. Грубая лапа, конечно, не распознала эту нежную плоть, но всполошила мальчика, он возмущенно заелозил, но лапа не выскользнула, а по-приятельски осталась в норке.

- А ты что дергаешься?! - воскликнула Линда, изрыгая дым сигарет Catrer.

- А... это... - попытался было объяснить Петенька но, обиженный укоризненным взглядом Линды, смирился с Артуровой лапой как с меньшим злом. "То-то!" - пошевелилась лапа и принялясь, поглаживая, лезть в широкую штанину шортов, к замершим плотским сокровищам мальчика. Наслаждения прервала Линда.

- Достаточно! У меня разболелась голова...

- Милая, поди приляг... Артур займется с мальчиками...

- Да уж он займется, - съязвила Линда (ну не сука ли?)

- Во сколько там наш TGV в Париж?

- Ах, в час... Мама! Пора собираться!

- Милый, покатайся с мальчиками... возьми мой "Ягуар"... О нас не беспокойся. Макс отвезет нас на вокзал.

Мальчики не завопили от восторга, а настороженно переглянулись.

- Ну что же, если меня так просят... - уклончиво замурлыкал Артур и вытащил лапу из обманчивых недр штанины Петенькиных шортов . - Собирайтесь. Съездим в Шато де Шийон.

Всю дорогу они сидели насупленные. Но, побродив по замку и вдруг обнаружив кольца и цепи, которыми некогда приковывали узников, почему-то оживились, проявив характерный для мальчишек интерес к жестокостям.

- Вот так тебя приковАют! - изобразил Тони, прижавшись спиной к стене, раскинув широко руки и изобразив страдание на личике.

- Артур, их приковававали?? - заинтересовался Питер.

- Угу.

- Вот так широко-широко??? - изумился мальчик, просунув руку в одно кольцо и пытаясь дотянуться до другого.

- Да, чтоб не болтался. - закивал Энтони.

- А.. а как же они писили?

- Ммм... - озадачился Тони. - их ковали без штанов!

- Что, правда? - недоверчиво спросил Артура Питер.

- Ага! - улыбаясь, подтвердил тот. - А если узник был хорошенький, его насиловааали...

- А как его насиловали?

- У-уу! - загорелся вдруг Энтони. - ему засовывали в жопу такую штуку, во-ооо!- он показал руками размер, - и дрочили. Гы...

- Какую штуку? - насторожился менее осведомленный в вопросах насилования Питер.

- Вот такую! Здорую! В жопу. - отрезал Тони. Питер беспомощно повернулся за более понятными разъяснениями к Артуру.

- Петенька... Это называется "дилдо", - пояснил Артр. - Это такая штуковина с набалдашником, напоминающая хуй взрослого мужчины... Ты ведь видел настоящий хуй, Петенька? - самодовольно выпятился Артур.

- и?... в попу? ужжжжасс...

- Одним пытка, другим удовольствие. - уклончиво ответил Артур.

- Ага! "удовольствие"! - съязвил Энтони.

- А ты пробовал? - насмешливо спросил его Артур.

- Чего пробовал? - потерялся Энтони.

- Ну, засунуть себе в зад... ебать себя в попу. Свечкой или карандашом...

- Чо я, дурак?! ебать с-е-б-я ?! - изумился Тони.

- А ты попробуй! У меня есть дилдо. Проходи, я тебе дам и даже научу. Бесплатно.

- Трахаться в попу приятно. - вдруг сообщил Питер и покраснел. Тони и Артур уставились на него.

Когда проходили мимо камеры, где когда-то томился лорд Байрон, Энтони язвительно поинтересовался, не мучился ли и тот со штуковиной в заднице.

- Ну насчет штуковины я не знаю, а что касается Байроновской задницы, то, разумеется, ей эти забавы были совсем не чужды. Лорд былне только прощелыга, но и заядлый любитель таких пацанов, как ты, и молодых парней тоже...

Питер с гордостью посмотрел на Артура. Вот! Все знает!

Уже вечерело, когда свернув у вокзала налево, Артур въехал в знаменитый Лозаннский Pnk Trangle и притормозил у обочины. От ресторана до входа в сауну прохаживались парни. Молодые самоуверенные сербы посматривали на стоящих в стороне свежих юностью и раннум половым созреванием румынских мальчиков. Пьяные поляки и потерявшие блеск юные чехи и французы курили дешевые сигареты и громко переговаривались на крутом арго.

- Кто это? - спростил Тони.

- Это Лозаннские парни-проститутки... Вон там сауна, там - бар и ресторан, бордель, а через дорогу гей-секс-шоп.

- А вот...

- А...

- А что такое "бордель"? - перебил все же Питера Энтони.

- Это такое место, понимаешь, где клиенты могут посмотреть стриптиз и иметь секс за деньги с любым из пацанов...

- А стриптиз?

- Стриптиз, Питер, это когда пацаны показывают со сцены писуньку и попочку, и вообще раздеваются догола.

- "Попочку"... хихи - прыснул Энтони.

- Ага, - невозмутимо подтвердил Артур. - они, понимаешь, нагибаются перед тобой, ме-едленно так раздвигают себе попу... пошире... и показывают там анальное отверстие...

- Зачем? - спросил Питер.

- То есть как? чтобы возбудить зрителей...

- Голой жжжопой! - недоверчиво воскликнул Энтони, прыснув.

- Exactly. - подтвердил Артур и потрепал его по холке. - У пацанов потрясная попка! но еще интереснее дырочка в ней...

- Во-оот така-ааая! - принялся кривляться Питер.

- Вовсе нет, - улыбнулся Артур, - но точно под размер хуя...

- Да уж... - глянул на него из-подлобья Питер и покраснел в скулах.

- ... и поэтому пацанов ебут не только в рот, но и в попу!

- Бэээ! - потянул Энтони, смешно сморщив носик. Блудливая улыбка украсила его лицо. Было видно, что все это очень сильно заинтересовало его.

- В борделе? - спросил Питер

- В борделе делают все!.. но только не целуются.

- Почему?

- Потому, что когда люди целуются, они любят друг друга...

Расчет был верный. Весь недолгий путь назад мальчишки, хихикая, билтали про "бордель", "стриптиз" и "дилдо", поскольку что может быть завлекательней, притягательней и замечательней чем настоящий полноценный мир взрослых половых развлечений. Цемент Линдиной моральности дал основательную трещину. Артур отчетливо увидел как обоим мальчикам хочется, очень-очень хочется этого запретного, сладенького, стыдного-стыдного развлечения, недоступного для мальчиков, любопытство ведет их, членики напряглись, яички томятся. Дилдо. Стриптиз. Бордель, бля!!

- А пацанам там сосут? - допытывался Энтони.

- Где "там"? - томил Артур.

- Ну... там...

- Хуй что ли?

- Ага...

- Кочечно сосут! Это же удовольствие!

- Да уж... - не верил Тони.

- А вот ты пососи у Питера! Как в борделе...

- Будешь стриптизировать?! - вопросил Тони, подталкивая Питера локтем. Тот мотнул головой.

- МЫ ТЕБЕ писуньку пососем...

- А давайте откроем НАШ бордель! - как бы невзначай бросил им крутую и заветную мысль Артур.

- Стриптизировать и дрочить?! - хихикнул Энтони.

- Я буду проститутом! - предложил Питер.

- А я клиентом! - скромно пообещал Артур.

- А я? я кем буду? - озадачился Энтони.

- Ты тоже проститутом!- обрадовался Питер.

- И я тоже буду проститутом! - заявил Артур, заметив что Тони не загорелся этой идеей. - Стриптизером.

"Вот же, бля, - подумал Артур, - стоит пацану созреть, и сразу все усложняется... Конечно, хорошо бы еще с Питером... разок... не спеша... да Тони при этом сосать... хуй ему сосать... чтоб он смотрел как его Питера трахают... чтоб его развезло, чтоб он кончил мне в рот... А затем самого..."

- А мама надолго уехала?

- На три дня

- А что, дома никого не будет?

- Мы будем! Бордель стриптизный!

- А ку-ушать?

- Хотите в ресторан?

- Давайте лучше в МакДоналдс завернем. - пробасил Тони.

- Только маме не говорите!

- Да уж...

- Ага...

 

16. Бордель, бля

Икая МакДоналдским помм-фриттом и пивом, оживленная троица вошла в дом.

- Стриптизирую! - воскликнул Энтони и приподнял рубаху над пупком.

- Щас настриптизируешься! - пообещал Артур, широко улыбнувшись.

- А попу мыть надо? - спросил его Питер.

- Пацаны! Первым делом надо хорошенько прописиться и прокакаться! - Продолжая улыбаться, сказал им Артур. - А потом приходите ко мне... Поиграем, а потом и в ванную залезем. У меня больша-аая ванная, всем места хватит...

- А стриптизировать? - не унимался Питер.

- А... дилдо?... - напомнил Артур.

Возбуждаясь, Артур достал заветный кожаный футляр и раскрыл. Шесть разного размера дилдо розовели на черном бархате. Он проверил на месте ли флакон силиконовой смазки и презервативы, колода испанских карт с HF фотографиями обнаженных подростков (мальчиков и девочек - но всех разных), таблетки экстази, марихуана, дорогие инкрустированные трубки, зажигалка. И убрал все это в шкаф.

Затем, спустив штаны, он уселся на унитаз и вдруг с изумлением обнаружил, что ему не удается согнуть член и просунуть между ног - тот стальным стержнем торчал вверх. "Давно не ебался," - подумал Артур и немного подрочил, но это не сняло напряжения и совершенно не способствовало дефекации. - "Щас придут... натешусь..." - решил он, бросив тщетные попытки вмять хуй между ног. Старательно, но безрезультатно тужась, он вдруг вспомнил как однажды его сосед по комнате в Оксфорде, обожающий панк-рок, панк-культуру и все такое, примерно в такой же ситуации уселся ему на хуй, и страдающий запором Артур разом разрядился из обоих отверстий, испытав при этом невиданной силы оргазм.

Артур надел легкие фланелевые штаны и, шлепая тапочками, спустился вниз за конъяком. Он взял в баре непочатую бутылку Хеннесси, попросил горничную принести бокал, и на обратном пути столкнулся с Энтони, который, обмотав полоненце вокруг бедер, направлялся в ванную комнату напротив детской. Заметив Артура, мальчик лишь укоризненно покачал головой.

Вотсанона явилась с серебряным подносом, на котором рядом с пузатенькой бутылкой светился искристой пьяной белизной огромный тюльпанообразный бокал, и Артур, дав ей небольшую купюру, отпустил ее до утра третьего дня. - Передай также Максу чтоб не беспокоили..." Она распустила и плотно задернула портьеры, включила все торшеры и светильники в комнате, сделала неуклюжий книксен и ушла.

Артур отлил коньяк в бокал и опустился в кресло. Он чувствовал себя нашкодившим магараджей. Сделав хороший глоток, он встал, открыл футляр, выбрал, засомневался, снова выбрал, положил в широкий карман штанов и вышел в коридор.

Открыв дверь в ванную комнату, он обнаружил Энтони стоящим под струями душа. Его крупный половой орган возбужденно торчал кверху. Полотенце валялось на мраморном полу. Артур повернул замок в двери. Энтони обернулся и сразу стыдливо прикрылся ладонями.

- Смотри, мужик, чего я принес, - сказал Артур, извел из кармана тяжелое латексное дилдо и пошлепал им по ладони.

©Foxtrot