Вместо предисловия
…вопиющая и борющаяся часть сознания закинута в самый тёмный угол мусорного бака мыслей…
Буквы, буквы складываются в слова.
Слова срываются и летят в неизвестность, т.к. цель их ещё размыта и неточна. Слова, ничего не значащие и в то же время такие могучие. Как капли дождя барабанящие по стеклу. Абсолютно безобидные и одновременно, в порыве стихии со своими собратьями могущие разрушить самый крепкий камень, камень зачерствевшей и никому не нужной, по её мнению, души…
-Это было?
-Да, это было. Было завтра, а пока…
1.
Весна похожая на осень, лето ничем не отличающееся от весны, зима – грустная и бесснежная. Поры года неспешно, не замечая ничего вокруг и такие же почти незаметные для других, сменяли друг друга.
…была Гроза. В один из прекрасных, солнечных дней апреля. Она бушевала и радовалась, забавлялась, как ребёнок забавляется без присмотра родителей, так гроза играла ещё не успевшими покрыться зеленью ветвями деревьев, поднимала с земли прошлогоднюю желтизну опавших листьев. Тысячи и тысячи листьев взмывали ввысь и застыв на мгновение обрушивались желтой Ниагарой к земле.
Откуда в самом конце весны взялось столько опавших листьев никого не волновало. Как и не волновала никого одинокая фигура человека, застывшего на балконе восьмого этажа совсем обычной, серой многоэтажки. Он стоял там, будто не подвластный разбушевавшейся стихии, ничуть не гнущийся под порывами безжалостного ветра и не обращавший внимания на всполохи молний, от которых пытались укрыться застанные врасплох люди.
…был Рок. В один из прекрасных, солнечных дней апреля. Он бушевал и радовался, забавляясь, как ребёнок забавляется без присмотра родителей, так рок играл с ещё не успевшими сформироваться душами людей. Тысячи и тысячи судеб взмывали в высь и застыв на мгновение обрушивались Ниагарой к земле. Ему, року, не было никакого дела ни до кого. Безжалостный и бесчувственный как гроза, непосредственный и жестокий как маленький ребёнок. Его не волновало ничто и никто. Его нельзя никак изменить.
Или!?...
Человек на балконе казалось задремал. Гроза убаюкивала его, успокаивала. Рок давал нужный совет. Приоткрылись глаза. Такие пронзительные, серьёзные и в то же время чуть шаловливые, но затуманенные. Опущенный взор поднялся к серым, цвета извёстки тучам. В нем читался вопрос. Вопрос, который не задают кому попало. И, словно получив ответ, взор прояснился, на уголках губ появилось что-то похожее на улыбку и…
Шаг.
Миг невесомости, скоро всё закончится, осталось совсем чуть- чуть.
Но…
Вдруг тупая, нестерпимая боль прожгла затылок. Как? Неужели не вышло?
-Да нет. Ты ещё не долетел. – Раздался голос. И стало понятно, что это мой собственный голос. – Ты вспомнил…
…/СРЕЗ ПАМЯТИ/…
-Не хочу! Не пойду. Ай, отстань!!!!
-Вставай. Кому говорю! И так проспали!
Голос матери, такой нежный и повелительный одновременно, в нём читались нотки веселья, веселья не понятно по какой причине.
-А ну, подъём!!!!
-Мам, а может завтра? Ну что там сегодня делать? Ну поздравят нас с первым сентября и всё. Мы ж учится сегодня не будем.
-Нет! Ну вы на него посмотрите? Совсем за лето обнаглел! Такой праздник, а он идти не хочет. – не понятно кому говорит мать. Затем в мою сторону, совсем серьёзно. – Ты уже не маленький, в шестой класс идёшь! Хватит препираться.
И уже укоризненно:
– Лентяй!
- Хорошо. Всё. Встаю. А может?..
- Ни каких может быть не может!!! – отрезала, прям как ножом.
Я выполз из-под тёплого одеяла, быстро умылся, оделся, позавтракал, и был выброшен на улицу к таким же заспанным, но как с иголочки одетым ребятам с новыми рюкзаками за плечами.
- Мишка, привет!
- Привет, Колька. – поздоровался я.
- Что, тоже не охота в школу переться?
- Да и не говори. Не то слово. И выспаться не дали… Эх, вот бы я один жил. Ничего делать не надо. Сам себе хозяин. Да… Мечты.
- А что, сбеги и всё, если конечно не слабо!
- Нет, не могу. Мама переживать будет и вообще, я ж у неё один.
Так болтая по пустякам мы брели к зданию родной школы. И этот первый, солнечный осенний день 1981 года омрачало лишь одно обстоятельство – нам так не хотелось идти учиться. Но, что поделаешь.
День прошёл совсем незаметно. После торжественной линейки нас потащили в театр на представление какого-то пианиста, там вообще было хуже чем на линейке, но порадовал буфет, в который мы ворвались во время антракта. Затем Колька предложил сходить на речку, искупнуться. Я его полностью поддержал.
Придя на речку, мы с нетерпением скинули такую неудобную, и казавшуюся нам нелепой, школьную форму. Вода проглотила наши тела, чуть возмутившись тем, что кто-то посмел побеспокоить её гладкую изумрудную поверхность. Вдоволь наплескавшись, мы удобно устроились на берегу.
-А помнишь, как мы с тобой весной, ну… это… баловались… - со смущением спросил Колька.
-А? Нет… - соврал я. Хотя прекрасно помнил, но всё это мне не совсем нравилось.
- Знаешь, было не плохо… - прошептал он, пододвигаясь ко мне поближе. – Я так больше ни с кем не делал. – дыхание коснулось моего уха. И, поддавшись охватившему меня порыву, я прижал Колькину голову к своему плечу, начав жадно покрывать поцелуями его лоб, глаза, нос. Наконец добрался до губ…
-Это было?
-Да, это было. Было завтра, а пока…
2.
Шаг.
Миг невесомости, скоро всё закончится, осталось совсем чуть- чуть.
Но…
Вдруг тупая, нестерпимая боль прожгла затылок. Как? Неужели не вышло?
-Да нет. Ты ещё не долетел. – Раздался голос. И стало понятно, что это мой собственный голос. – Ты вспомнил…
-Да… я начинаю вспоминать…
Странно.
Какая не большая высота,… а так долго.
«Оно здесь?» - немой вопрос.
Немой ответ – «Да, оно с нами»
Безмолвное время пожирало такие долгие, словно резиновые секунды. Вечность. Вот что может мне помочь. Пальцы судорожно коснулись нагрудного кармана рубашки со стороны сердца. Нащупали и сжали то, что там находилось. Такое невесомое, незаметное, почти не ощутимое. Оно было тут.
Ты сказал, что оно поможет мне в трудную минуту. Пёрышко из крыльев ангела…
- Нет!!! Так не будет! Я должен жить,… Какая страшная ошибка!
…воспоминания хуже смерти…
Время. Неотвратимое время! Вернись назад! Ну зачем???
…/СРЕЗ ПАМЯТИ/…:
-Хм. А что если так?
-Не знаю, я с таким ещё не сталкивался. – хватаясь за голову простонал Вадик.
-Интересно, что это за новый вирус такой? И ни как выводиться не хочет, паскуда!
-Да, и не говори! Я пол ночи просидел… совсем запарился. Знаешь, Миша, мне порой так надоедает эта работа… лучше б в какую фирму устроился или в банк. А то мы тут с тобой гниём на государственных харчах и проку никакого. Вот Саня, который у нас программером вкалывал, так уже начальник техотдела в «Промстройбанке».
-Ой, не ной!!! Ты сам знаешь, что лучше уж в нашем ОБЭПЕ, чем в каком то банке. Ведь в курсе как мы их «строем», причём всех подряд. Так что не бузи!!!
- Да, ты как всегда прав. Слыш, а как ты насчёт вечера? Мы тут с девчатами собираемся в «Континент» заглянуть. Не прочь развеяться?
-Извини, не могу. У меня сегодня годовщина по матери. Так что…
-Ясно. Это ты извини, я и забыл совсем.
-Да с какой стати ты помнить должен? – чуть вскипел я. – Это ж моя мать!
-Извини, просто вырвалось. Ладно, давай я эту паскуду домучаю, а ты езжай домой. Небось, Ленуля уже заждалась тебя.
-Спасибо.
Выйдя из накуренной комнатушки, пройдя через запутанный клубок коридоров, я выбрался на свежий воздух. Как всегда непослушный фольц упрямо не хотел заводиться. И только с пятой попытки заурчал на ладан дышащий, и давно требующий капитального ремонта мотор. Проехав через забитый автомобилями, словно тараканами центр, я выехал на кольцевую. Жил я в пригороде одного славного города, название не уместно, да и не нужно никому…
Набрал приличную скорость для моей клячи. Сам не знаю почему, но меня так и несло по трассе.
И тут!
Обогнав меня на подъезде к перекрёстку, шестисотый мерин врезается в бок переезжающей трассу авдюхе! Чтоб не напороться на них резко рву вправо. И…
Под колёса что-то попало! Пронзительно, почти на уровне ультразвука гудят тормоза. Я сворачиваю ещё правее и влетаю в стену какого-то толи склада, толи завода.
Ужас!
Выскочив из машины и приглядевшись, я вижу что натворил – парнишка, всего лет одиннадцати, лежит там, где проходит след от моих лысых и ни на что не способных покрышек.
«Так! Нужно успокоиться, собраться, сделать хоть что-нибудь» - и одним прыжком подлетев к нему, я приложил ухо к груди. – «Чёрт! Сердце вроде не бьётся… и не дышит он!» - мысли несутся с огромной скоростью, да не в ту сторону. – «Ага! Искусственное дыхание! Вот что может помочь!» - набрав полные лёгкие воздуха, со свистом вдуваю в его приоткрытый рот. И ещё, затем снова, и снова… «Блин!!!» - и в порыве злости, злости на себя и на всех, со всего размаху бью кулаком по его груди…
Что это?
Мне показалось, или на самом деле из горла малыша вырвался не то стон, не то хрип? Прислушался. Так и есть! Быстрее, нужно отвезти его в больницу. И аккуратно подняв его, понёс к машине.
-Да чтоб ты сгнила! – просипел я, когда с седьмой или восьмой попытки она не завелась. Да, это для нее, наверное, был непереносимый удар.
-Ну, родненькая, заводись, пожалуйста, заводись же мать твою!!! - рычал в бессилии.
– Ну и хрен с тобой! – снова подхватив мальчишку, я выбежал на трассу и кинулся к первой попавшейся легковушке. Народу уже собралось прилично и мне повезло – дама, которой принадлежала машина, любезно согласилась, после того как я обложил её трёхэтажным, отвести нас в больницу. Домчали быстро. В приёмной была вечная, как и во всех больницах, толкотня и суета. Протиснувшись к конторке медсестры, я прокричал:
-Мальчика сбила машина, нужно срочно его осмотреть. Была остановка сердца.
-Уху.
-Что, уху? Я говорю! Срочно! – уже тыча ей в лицо своей «корочкой». Она сразу порозовела и вызвала санитаров с каталкой. Они подхватили мальчишку и со скоростью, кою я им придал, пиная под зад, помчали в операционную.
И тут он приоткрыл глаза.
-Я… вот… возьмите. – протянул мне руку до этого сжатую в кулак. – Возьмите…
На моей ладони оказалось маленькое пёрышко, совсем обычное, но отчего-то жгущее руку как уголёк. Или мне в тот момент всё это просто показалось?
Отпихнув от себя санитара, пытающегося перевязать мою голову, я упал на скамейку стоящую рядом с операционной.
-Это было?
-Да, это было. Было завтра, а пока…
3.
Странно.
Какая не большая высота,… а так долго.
«Оно здесь?» - немой вопрос.
Немой ответ – «Да, оно с нами»
Безмолвное время пожирало такие долгие, словно резиновые секунды. Вечность. Вот что может мне помочь. Пальцы судорожно коснулись нагрудного кармана рубашки со стороны сердца. Нащупали и сжали то, что там находилось. Такое невесомое, незаметное, почти не ощутимое. Оно было тут.
Ты сказал, что оно поможет мне в трудную минуту. Пёрышко из крыльев ангела…
- Нет!!! Так не будет! Я должен жить,… Какая страшная ошибка!
…воспоминания хуже смерти…
Время. Неотвратимое время! Вернись назад! Ну зачем???
НЕТ!!!
Удар.
«Как же я ошибся! Всё. Это конец» – пронеслось в угасающем сознании. – «Как же я ненавижу себя!!!». «Что? Нет, только не это, только не снова… прекрати меня мучить!!!».
-Никто тебя не мучает! Пока не мучает…
…/СРЕЗ ПАМЯТИ/…
-Говорите, приехали сразу прямо сюда?
-Да, моя машина не завелась, и меня сюда привезли.
-Ясно, когда вы нам понадобитесь, мы с вами свяжемся. – записав мои скупые показания, лейтенантик повернулся уходить. - И ещё, езжайте домой, вам оказали помощь, раны не серьёзные, госпитализировать вас не будут.
-Спасибо, но я останусь. Дождусь врача, который оперирует мальчика, всё-таки я за него в ответе. И тем более, я хочу узнать, где его родители, чтоб самому им сказать. А то у вас это так сухо выходит. Ещё перепугаете до смерти.
-Как хотите. – ушёл.
Секунды, минуты, часы. Словно резиновые, растянулись в бесконечность.
«И почему так бывает? Вот, все спокойно и тут бах! Всё летит в тартарары. Да, я такой. Невезучий» - крутились мысли.
«Мать… сегодня годовщина» - нахлынули воспоминания – «Осень. Первое сентября. Ничто не предвещало беды:
…«Я выполз из-под тёплого одеяла, быстро умылся, оделся, позавтракал, и был выброшен на улицу к таким же заспанным, но как с иголочки одетым ребятам с новыми рюкзаками за плечами.
- Мишка, привет!
- Привет, Колька. – поздоровался я.
- Что, тоже не охота в школу переться?
- Да и не говори. Не то слово. И выспаться не дали… Эх, вот бы я один жил. Ничего делать не надо. Сам себе хозяин. Да… Мечты.
- А что, сбеги и всё, если конечно не слабо!
- Нет, не могу. Мама переживать будет и вообще, я ж у неё один.
Так болтая по пустякам, мы брели к зданию родной школы. И этот первый, солнечный осенний день 1981 года омрачало лишь одно обстоятельство – нам так не хотелось идти учиться. Но что поделаешь.
День прошёл совсем незаметно. После торжественной линейки нас потащили в театр на представление какого-то пианиста, там вообще было хуже, чем на линейке, но порадовал буфет, в который мы ворвались во время антракта. Затем Колька предложил сходить на речку, искупнуться. Я его полностью поддержал.
Придя на речку, мы с нетерпением скинули такую неудобную, и казавшуюся нам нелепой, школьную форму. Вода проглотила наши тела, чуть возмутившись тем, что кто-то посмел побеспокоить её гладкую изумрудную поверхность. Вдоволь наплескавшись, мы удобно устроились на берегу.
-А помнишь, как мы с тобой весной, ну… это… баловались… - со смущением спросил Колька.
-А? Нет… - соврал я. Хотя прекрасно помнил, но всё это мне не совсем нравилось.
- Знаешь, было не плохо… - прошептал он, пододвигаясь ко мне поближе. – Я так больше ни с кем не делал. – дыхание коснулось моего уха. И, поддавшись охватившему меня порыву, я прижал Колькину голову к своему плечу, начав жадно покрывать поцелуями его лоб, глаза, нос. Наконец добрался до губ…
Мы засиделись на речке допоздна, и тут я вспомнил, что мама, в честь праздника, обещала мне какой-то сюрприз. В начале десятого вечера, мы подходили к дому. Каким-то странным мне показалось всё. Будто шестое чувство что-то шептало на ухо, но я упрямо не хотел слышать его. Всё больше и больше наваливалось ощущение беды.
И не успел подойти к подъезду, как меня с рыданиями заключила в свои объятия наша соседка по площадке – тётя Нюра, воя на весь двор, она всё же умудрялась вставлять в этот вой членораздельные слова:
- Сиратинушка, бедненький, и за что тебя так? За что??? Кому ж неугодлив был? И куда ж ты теперяча? О-ой…
Продолжая подвывать, она потащила меня наверх. Ничего, абсолютно ничего не понимая, я словно во сне поднялся на этаж.
-Нет, не ходи! – тётя Нюра оттащила меня от моих дверей. – Давай лучше ко мне.
-Зачем? – предчувствуя что-то очень плохое, спросил я. – Зачем к вам? Я есть хочу, да и мама обещала мне…
Я осёкся на полуслове.
-Мама?!.. Что с ней??? Говорите же! – слёзы уже подкатывали к глазам, и в горле першило. – Что?
Моментально замолчав, тётя схватила меня в охапку и понесла к дверям своей квартиры. Но.
Она опоздала. Распахнулась такая родная и уже будто чужая, коричневая, с подтёками краски, словно тёмными слёзами, дверь.
Двое мужчин с носилками вышли на лестничную клетку.
-Э, посторонись! Дай пройти!
Там, на носилках…
На носилках, в обрывках совсем нового, купленного по поводу первого сентября, и вымазанного чем-то алым сарафана, лежал самый дорогой на свете человек…
-МА-А-АМА-А!!!»…
Что такое? Ах, это снова мне приснилось. Боже. Я когда ни будь, буду спать спокойно? Нет, никогда.
Постой! Где это я? – мутный взгляд шарит вокруг. В сознании всплывает: машина, авария, мальчик, больница… Ну да. Я в больнице.
-Извините, операция закончилась? – спросил у выходившей из палаты медсестры.
-Да, всё нормально, жить будет.
-Жить… - чуть слышно, эхом повторил я.
-Что?
-Да, так, ничего, извините. А к нему можно?
-Вы родственник?
-Нет, я его привёз.
-Вообще-то не положено. – после моего умоляющего взгляда, лёгкий кивок головой. – Так уж и быть, можно, но только на минуту.
-Спасибо!
Палата окутана полумраком, горит лишь одна дежурная лампочка. Кровать. Вокруг куча проводов и приборов. И на ней лежит он. Такой маленький, беззащитный. Тихий гул приборов заглушает его тихое и спокойное дыхание. Голова перебинтована, и из-под бинта выбивается клочок тёмных, наверно подстриженных под «шапочку» волос. Курносый нос, пара почти незаметных веснушек вокруг. Длинные, закрученные к верху ресницы. Правильные, но почему-то такие грустные черты лица. Фигура скрыта одеялом, но одна рука, обвитая проводами и капельницами, чуть свисает с кровати. Я бережно поднимаю её - такая тёплая, кладу на кровать, прикрываю одеялом.
-Какая же я сволочь! Ну, как я мог его не заметить? Сбить. Скорость была приличная. Да… - разозлившись на себя, я вышел из палаты. Побродив немного по коридорам, и выяснив, где тут можно курить, направился к лестничной клетке.
Шаря по карманам, в поисках зажигалки я нащупал какой-то комок. Что это? Вытащив из кармана и приглядевшись, я увидел белое, измятое пёрышко. Не очень маленькое, как показалось мне в начале, наверное, из крыла журавля или цапли. Откуда оно? А, это же малыш протянул его, когда его везли в операционную. Хм. А который сейчас час? Ого! Четыре утра. Да я ведь и домой не позвонил. Ленуля, наверное, с ума уже сошла… Нужно срочно позвонить, и ехать домой. Завтра с утра вернусь, проведаю…
Взяв такси, добрался домой. Ноги совсем подкашивались, когда я звонил в дверь. Почему не открыл своими ключами? А чёрт его знает. Кавардак в голове полный. Лена открыла, и, глаза у неё полезли на лоб:
-Что с тобой? Ой! Ты же весь в крови! Что случилось?
-Всё нормально. Я из больницы. – рассказав, что произошло я завалился на кровать и моментально провалился в тёмную мглу сна без сновидений.
Разбудил меня будильник. С трудом сев на кровати, и разлепив веки, я вспомнил происшедшее. Было 9.00, значит, я спал всего четыре часа.
-Ничего, на том свете отосплюсь. – подбодрил я себя, - Так всегда говорила мама, когда у неё было много работы, и она не спала чуть ли ни сутками. Позавтракав вчерашним ужином, к которому не притронулся вернувшись, умывшись и кое-как приведя себя в божеский вид, обзвонил знакомых. Мне выписали больничный на неделю, и назначили процедуры. Почти никого из нужных мне людей не оказалось дома, да и естественно - работают. Нашёлся один Колька, мой лучший друг, ещё по школе. Вкратце объяснив ему ситуацию, я попросил его одолжить мне машину. Но, он воспротивился, и заявил, что сам отвезёт меня туда, куда мне нужно.
Помотавшись по аптекам, мы подъехали к больнице. Было обеденное время, и меня наотрез отказались впускать. В дело снова пошла моя ОБЭПовская «корочка». Наконец, прорвавшись, я с сумками на перевес, ввалился в палату.
-А я вас помню. – его лицо засветилось улыбкой.
Ого! Какие чистые и бездонные, тёмно-серые глаза!
-Меня зовут Миша. Это я… ну… вчера…
-Да, я помню, это вы меня сюда привезли, после того как меня сбила машина.
-Вообще-то, это я тебя сбил…
-Ого. А я просто шёл, и вдруг – бах. И только тут очнулся. Меня Саша зовут.
-Очень приятно, ты прости меня. Я затормозить не успел. Мерин этот, шестисотый, чуть в него не впечатался. Ой! Что же это я? Вот, я тут тебе лекарства и фрукты принёс. –засуетился я. – А родителям, твоим, уже сообщили?
-Нету их у меня. Бабушка одна… и всё.
-Бабушке сообщили?
-Не знаю. Наверное.
-Ясно. Ты мне адрес дай, я съезжу и привезу её.
-Ладно, только вы посидите ещё со мной, а то тут так скучно.
-Конечно. Посижу. – я присел на край кровати и записал адрес Анны Ивановны.
-Саня, а что это за пёрышко, которое ты мне дал? – я вытащил из кармана перо. Хм, странно, вчера измятое, сегодня оно было прямое как стрела. – А?
-Это? Ну, это перо из крыла ангела. – совсем серьёзно заявил он.
-Из крыла… кого? – не понял я.
-Ангела! Оно помогает в трудную минуту.
-Ах, ангела. Понятно. Тогда я должен его тебе вернуть. – протянул я перо воспринимая всё как детскую фантазию.
-Нет, не должны. Вы меня спасли, значит, оно ваше.
-Но, оно ведь твоё?
-Понимаете, оно принадлежит уже вам. Вы спасли меня, и оно стало ваше. А когда кто-нибудь спасёт вас, перышко станет его. Вот.
-Понимаю. – ничего не понимая ответил я, и сунул перо в карман. – Ну, а теперь рассказывай, где учишься, чем увлекаешься?
-Это было?
-Да, это было. Было завтра, а пока…
4.
Ты сказал, что оно поможет мне в трудную минуту. Пёрышко из крыльев ангела…
- Нет!!! Так не будет! Я должен жить,… Какая страшная ошибка!
…воспоминания хуже смерти…
Время. Неотвратимое время! Вернись назад! Ну зачем???
НЕТ!!!
Удар.
«Как же я ошибся! Всё. Это конец» – пронеслось в угасающем сознании. – «Как же я ненавижу себя!!!». «Что? Нет, только не это, только не снова… прекрати меня мучить!!!».
-Никто тебя не мучает! Пока не мучает…
-Не мучает?!. Теперь я не могу уйти! Теперь у меня есть важные дела. Уйти так просто нельзя! Понимаешь???
-Тогда ты должен его отдать!
-Отдать? Но.… Нет! Я не могу…
-Значит это конец…
-Я отдам, отдам!!!
Голос. Непонятный, словно сквозь толстое ватное одеяло. Голос… слова не разобрать. Кажется, кто-то кричит. Кричит? Да и пусть. Мне какое дело?
Что?
-Помогите! Скорую! Тут человек с балкона спрыгнул!!!! – доносится голос. Странный, тоненький.
Интересно, кто же это с балкона сиганул?
Ой!
Так это же я…
Темнота.
…/СРЕЗ ПАМЯТИ/…
Первые, совсем не смелые снежинки, кружатся в воздухе, плавно опускаясь на обледеневшие улицы пустынного в этот поздний час, будто вымершего города. Середина ноября, школьники только отгуляли осенние каникулы…
Минуло почти три месяца после той злополучной аварии, я и сам не заметил, как сдружился с Саней. Всё время, пока Саньке не разрешили посещать школу, мы пропадали то на речке, то в походах, то у меня на даче. Ленуля очень серьёзно отнеслась к нему. Хотя я заметил, что ей не совсем нравилась моя дружба с Сашком, но виду она не подавала. Три месяца пронеслись, скомкавшись в одно мгновение, всех подробностей и не упомнишь…
Его бабушка, очень приятная женщина, была на столько мне благодарна, что не могла нарадоваться, когда я приезжал в гости, или просто звонил. Анна Ивановна как-то пропустила мимо ушей, то, что это я его сбил, и после второго моего общения с ней, уже считала меня, чуть ли не своим сыном. Столько в ней было доброты и тепла.
Как сейчас, помню тот вечер…
После школы Саня позвонил мне на работу, и спросил разрешения пойти ко мне домой, на компьютере поиграть. Я разрешил. Он заехал ко мне, взять ключи от квартиры, сказав, что дождётся меня с работы. Я не перечил, тем более Лена как раз отдыхала в санатории, и он бы ей не помешал.
Рабочий день тянулся как обычно – до невозможности долго и нудно. И ещё начальник, как назло, под конец дня подкинул работы, заявив, что это очень срочно, и нужно всё сделать сегодня, правда, обольстив нас возможностью взять внеочередной отгул.
И вот я сижу, работать совсем не хочется, и я как баран на новые ворота пялюсь в окно: первые, совсем не смелые снежинки, кружатся в воздухе, плавно опускаясь на обледеневшие улицы пустынного в этот поздний час, будто вымершего города. Середина ноября, школьники только отгуляли осенние каникулы. Задумался, замечтался.
Но тут, будто чья-то мягкая, но жестокая и смертельная лапа надавила на сердце. Всё перевернулось вверх тормашками. Теряя сознание, я хлопнулся головой об угол стола…
В сознание меня вырвал непереносимый звон сотового. Специально поставил самую противную мелодию – не люблю все эти модные звоночки. Дрожащей, не понятно от чего рукой, достаю его, смотрю, кто звонит. Хм, номер ведь совсем незнакомый. А я кому попало номер этот не даю…
-Да, я слушаю.
-Михаил Александрович?
-Да, это я. В чём собственно дело? – спрашиваю, пытаясь приподняться, но снова сползаю на пол.
-Это вас беспокоит Людмила Ефимовна, соседка Анны Ивановны. Тут такое! Такое случилось!
Только сейчас до меня доходит, что голос у неё какой-то странный, прыгающий, как будто она арпеджио распевает.
-Что? Что случилось? – снова хватаясь за сердце, спрашиваю я.
Лапа давит всё сильнее и сильнее.
-Лучше вам приехать сюда. Приезжайте скорее! Хорошо, что Саши дома нету. Ой, как хорошо! А то…
Не дослушав до конца, бросаю трубку, пытаюсь вскочить на ноги. Ничего не выходит. Только резь в сердце всё сильнее.
-Блин! Да что это?! Нет! Я встану!
Хватаюсь за стол, подтягиваю непослушные ноги. Ну, давай же. Ты сможешь. Давай.
С трудом спускаюсь в вестибюль. Прошу охранника вызвать такси, понимая, что сам за рулём не справлюсь. Охранник, видя моё состояние, интересуется, что со мной, и не плохо ли мне. Как ни странно, посылаю его куда подальше. Выскакиваю на улицу, под вялый, показывающий всем и каждому сою лень снегопад. Дожидаюсь такси. Называю адрес.
Такси домчало быстро. Еле поднявшись на нужный этаж, вижу целую толпу совсем не знакомых мне людей и среди них несколько человек в белых халатах. Совсем ничего не соображая, падаю на так удачно подвернувшийся стул. Один из санитаров, разгоняя толпу, обращается ко мне – мол, покиньте помещение, молодой человек. И снова в дело идут мои корочки. Сколько раз они меня выручали. Опять в глазах мелькают потухшие звёзды. Ко мне подходит женщина лет тридцати на вид:
-Михаил Александрович?
-Да.
-Это я вам звонила. У Анны был инсульт. Врачи, как обычно, приехали через полтора часа после вызова. Эх... Что с Сашком – то будет? Не перенесла она приступ. Я приправы попросить заглянула, а она лежит… Вызвала скорую. Родственников ведь у неё никаких нет. Вот на трюмо нашла ваш номер, и сразу позвонила. Вы кто ей будете?
Поток слов не прекращался ни на миг. С трудом, переваривая полученную информацию, и осознавая, что произошло, я отвечал на её вопросы.
И тут она будто очнулась.
-Ой! Да вы гляньте на себя! Вы же совсем серый! На вас лица нет! – пролепетала она – Эй, тут человеку плохо! – это уже в сторону врачей.
-Всё нормально. – попытался вскочить, но не тут то было, снова плюхнулся на стул.
Подошёл санитар, измерил давление, и глаза выпучил:
-Вы, что? Договорились тут все? Так, у этого инфаркт, нужно госпитализировать, срочно. – последнее было обращением к врачу.
-Кода вы почувствовали недомогание? – поинтересовался подошедший человек в белом халате.
-Примерно минут сорок назад, ещё на работе, до звонка Людмила Ефимовны.
-Да вы что?! И вы ехали сюда, вместо того, чтоб обратиться за помощью? Да вы спятили!
И обращаясь к санитарам:
-Так, этого в центральную – кардиологическую! Быстро!
По дороге к газели скорой помощи, я успел сказать Людмиле, что Саша находится у меня дома, и сунуть ей в руки визитку с адресом. В машине меня поглотила полная темнота:
«Мы засиделись на речке допоздна, и тут я вспомнил, что мама, в честь праздника, обещала мне какой-то сюрприз. В начале десятого вечера, мы подходили к дому. Каким-то странным мне показалось всё. Будто шестое чувство что-то шептало на ухо, но я упрямо не хотел слышать его. Всё больше и больше наваливалось ощущение беды.
И не успел подойти к подъезду, как меня с рыданиями заключила в свои объятия наша соседка по площадке – тётя Нюра, воя на весь двор, она всё же умудрялась вставлять в этот вой членораздельные слова:
- Сиратинушка, бедненький, и за что тебя так? За что??? Кому ж неугодлив был? И куда ж ты теперяча? О-ой…
Продолжая подвывать, она потащила меня наверх. Ничего, абсолютно ничего не понимая, я словно во сне поднялся на этаж.
-Нет, не ходи! – тётя Нюра оттащила меня от моих дверей. – Давай лучше ко мне.
-Зачем? – предчувствуя что-то очень плохое, спросил я. – Зачем к вам? Я есть хочу, да и мама обещала мне…
Я осёкся на полуслове.
-Мама?!.. Что с ней??? Говорите же! – слёзы уже подкатывали к глазам, и в горле першило. – Что?
Моментально замолчав, тётя схватила меня в охапку и понесла к дверям своей квартиры. Но.
Она опоздала. Распахнулась такая родная и уже будто чужая, коричневая, с подтёками краски, словно тёмными слёзами, дверь.
Двое мужчин с носилками вышли на лестничную клетку.
-Э, посторонись! Дай пройти!
Там, на носилках…
На носилках, в обрывках совсем нового, купленного по поводу первого сентября, и вымазанного чем-то алым сарафана, лежал самый дорогой на свете человек…
-МА-А-АМА-А!!!
Я замкнулся. Я сломался.
Меня лишили самого дорогого, что у меня было. Лишили матери.
Так как родственников у нас не было, меня направили в детский дом.
Боже!
Маленький, беззащитный, ни кому не нужный, одинокий среди всех окружающих, я очень рано познал все страхи этого жестокого мира.
Обшарпанные стены, местами отвалившаяся штукатурка, серые окна без занавесок, и… угнетающая, ватная тишина (хотя тут должно быть много детей!?) – таким предстал мне детский дом–интернат.
-Так, щэ один дармаед. – с открытой ненавистью посмотрел на меня толстый, похожий на неочищенную картофелину, директор. Подписал какие-то документы, и словно не выдержав, рявкнул:
-Ты щэ тут? П-шёл вон атседа! Итить твою так!
Перепугавшись, выскакиваю в коридор, и чуть не сбиваю с ног старшеклассника в синем, форменном пиджаке, на вид лет шестнадцати.
-Эй! А ну смотри куда прёшь! Ты, что? Новенький? Гы-ы. В какой комнате? А?
-В сорок третьей.
-А, это хорошо, значит в моём отряде, я старший смотрящий. Уяснил?
-Да.
-Что, да? Я ещё раз спрашиваю, уяснил?
-Уяснил.
-Нет, - удар по лицу, - не правильно. Нужно говорить – уяснил, старший смотрящий!
-Уяснил, старший смотрящий. – пролепетал я.
-Вот так-то лучше! Гляди у меня!
Ушёл. Я как стоял, прислонившись к стене, так и съехал по ней на пол. Голова болела ужасно, а в сердце был страх, страх неопределённости. Страх от понимания того, что у меня нет никого, и страх от невозможности хоть капельку представить своё будущее.
Не помню, как добрался до комнаты, и сразу повалился на кровать. Глотая злые слёзы, думал, про то, что я самый последний человек, что я обманул Мать, не пришёл вовремя. Приди я вовремя, этого, наверное, не случилось бы. Эх…
-Да, вот прикинь, как он ему по морде! И так, и вот так! А он брык с ног, и прямо лицом в лужу. Прикольно!
-Да, и не говори. Классно! Жаль, что его наказали. Целых три дня в «глушилке» - это уж слишком. Помню, как меня там, на день закрыли, так я чуть с ума не сошёл! Жалко мне Юрку. – донеслись голоса из коридора.
Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое ребят моего возраста. Темненьких, словно только с юга. Они были так похожи. И в самом деле, как потом я узнал, они были братьями.
-Опа! А ты кто?
-Ага, кто такой? – в их голосах не слышалось такого презрения, как у громилы смотрящего. Но, всё равно мне не хотелось с ними разговаривать, и я, скрывая слёзы, отвернулся к стене.
-Ну, ты, это, не плачь… тут нужно сильным быть. А если не будешь – хана.
-Да, это так. Успокойся. Меня Ренат зовут, а это мой брат – Осман. Мы тут уже два года, после того, как наш папа маму убил… его в тюрьму, а нас сюда. Вот, привыкли. По началу тоже ревели, но всё-таки привыкли. Тут не так и плохо. Просто нужно быть сильным. Вот.
Повернувшись к ним, и вытирая слёзы, я представился:
-Мишка.
-А у тебя что случилось? – спросил Ренат, присаживаясь на край кровати.
Я снова разревелся, но, Ренат видимо поняв, что мне плохо, прекратил расспросы. И, будто меня тут не было, они занялись своими делами…».
Вспышка.
Яркий свет, как от прожектора.
Такой холодный, кажется, за него можно схватиться, сжать этот холод…
Режет глаза, и не в силах закрыть веки, смотришь в него.
Ещё чуть, и я ослепну!
Тряска, спешащей по ухабам машины…
На грани терпения…
Хлопок.
Снова темнота.
Я вижу себя со стороны:
… белые колосья колонн взмывают в высь. Замок огромен. Огромнее из всех ныне существующих городов. Таких замков больше не существует. Они в далёком прошлом… Или их вообще не существовало?
Он лежит, (Стоп! Это же я лежу…), на траве под одной из колонн. Откуда внутри замка взяться траве? Этот вопрос Его (меня) почему-то не интересует, а интересует тень в капюшоне, склонившаяся над Ним. Тень долго рассматривает Его. Затем поворачивается спиной, собирается уходить. Но, в последний момент оглядывается, и Он слышит голос в своей голове:
- У тебя будет ещё один шанс. Последний шан…
Сознание меркнет.
«-А у тебя что случилось? – спросил Ренат, присаживаясь на край кровати.
Я снова разревелся, но, Ренат видимо поняв, что мне плохо, прекратил расспросы. И, будто меня тут не было, они занялись своими делами.
К ужину кое-как оклемался и пришёл в себя. Ребята сидели за столом и делали уроки. Мне надоело лежать и, встав, я направился к дверям.
- Эй! Миша, ты куда направился? – это Ренат оторвавшись от тетради, окликнул меня.
- В туалет. – соврал я.
- А. Только ты на улицу не ходи. Нельзя.
- Хорошо.
Выйдя в коридор, стал бесцельно бродить. И тут мне на самом деле захотелось в уборную. Открыв дверь, и уже почти войдя туда – замер с согнутой ногой, услышав невнятное бормотание и стоны. Прислушался. Блин! Вот попал! Это громила «смотрящий» и ещё кто-то. Ой! Так ведь громила кого-то трахает! Нужно убираться от сюда по хорошему. Не помню, как, но я почти мигом оказался в своей комнате.
- Ну, что, нагулялся? – спросил Осман. – А чего это ты такой напуганный?
Я рассказал, что видел в туалете.
- Да. Тут такое часто. И тебя это не минёт… Хотя, если ты понравишься нашему физруку, то я думаю, что он тебя защитит.
- Понравиться? Физруку? Да вы что? Если ко мне кто подойдёт, то я сразу к директору пойду!
- Ага, и он сам тебя трахнет.
Жизнь в интернате была ужасной. Все дни слились в серый, тягучий поток.
Прошло пять лет. Пять раз поры года сменяли друг друга. Сдав экзамены и поступив в университет, наконец, освободился от этого ежедневного кошмара.
В общежитии жилось хорошо. После первого курса устроился репетитором математики. Это помогало сводить концы с концам. Затем работа…»
- Ну вот, наконец, вы проснулись. – заулыбалась мне молоденькая девушка.
Хм, интересно, а где это я? И что она тут делает. Я её не знаю.
- Вы в больнице, - будто прочитав мои мысли, сказала девушка, - у вас был инфаркт миокарда. Меня зовут Ксюша, я медсестра.
Мне нравилась её улыбка. Но, почему на душе так неспокойно? Может из-за этих снов-воспоминаний, которые тераризируют уже много месяцев? Не помню…
-Я хотел бы знать, когда меня привезли, и ещё мне нужен мой сотовый. Нужно на работу позвонить, предупредить, что я болен.
- Не беспокойтесь, мы известили вашу жену, она я думаю, позвонила. А тут вы со вчерашнего вечера.
- Вечера… Вечера!!! Мне срочно нужен телефон!
Саня! Что же с ним будет? Он оставался у меня. Блин, если эта соседка его не забрала, то будут проблемы. Нужно ей позвонить. И домой тоже. Ой, а как они звонили Лене? Ведь она в санатории…
- А как вы дозвонились до жены? Её нет в городе.
- Как нет? Я вчера сама звонила на ваш домашний номер, трубку сняла женщина. По крайней мере, звучал женский голос. Она так испугалась, спросила в каком вы состоянии, и в какой больнице. Хотела тут же приехать, но, я её отговорила…
- Погодите, но, Лена в санатории. Она не могла… Саня! Вот чёрт! Анна Ивановна наверное не забрала его…. Дайте телефон!
Это был Саня. Ксюша с ним разговаривала. Эта медсестра начинает меня злить. Три раза телефон прошу, а она не реагирует.
- Тут кардиологическое отделение. Сотовыми пользоваться нельзя, много аппаратуры, она может дать сбой.
- Мне нужно позвонить. – попытался встать, но тут же раскалённая игла вонзилась в левую грудь.
- Чёрт!
- Вам нельзя вставать. А телефон находится на лестничной клетке. Может, дня через четыре сможете позвонить.
- Четыре!?? Да вы что? Мне нужно сейчас. Там ребёнок один…
- Не там, а тут, и не один вовсе! – я услышал звонкий голосок.
- А? Сашка? Ты как сюда попал? Один?
- Да не один я. Я вчера нашёл телефон Вадика, ой, то есть, Вадима Андреевича. Он за мной заехал, и вот мы тут. – Санька бухнул на тумбочку здоровую сумку.
Наверное, с продуктами. А его бабушка… Так он ничего не знает!!! Вот дела…
- Саня, у меня к тебе просьба, иди, посиди минутку в коридоре, мне с Вадимом нужно поговорить кое о чём. – наверное в моих глазах было написано то чувство горя, которое я испытал, когда потерял мать. И Саня это заметил:
- Миша, что-то случилось?
- Иди, пожалуйста, потом поговорим.
Как только дверь закрылась, я сказал:
- Вадик, у него вчера умерла бабушка. Погоди, не перебивай. Она была единственным опекуном. Мальчик ещё ничего не знает.
- Да, дела…
- Ксюша, присмотрите, пожалуйста, за малышом, как бы он не подслушал и не убежал.
- Хорошо.
- Вадик, нельзя его в детдом отдавать. Там… там такое творится. Я не позволю им поломать ещё одного человека…
- Что ты предлагаешь? Ты сам себя видел? Чуть жив. В гроб краше кладут, прости за неуместную шутку.
- Я его усыновлю… - это шло откуда-то изнутри. Само подсознание кричало о том, что было со мной ТАМ. Я не мог допустить, чтоб Саня оказался в интернате.
- Ты в своём уме?
- Нет. Я не знаю, в каком я уме, но я точно заберу его к себе. Я прошу тебя, мне нужна твоя помощь. Пока я сам ничего не могу сделать, а ты…
- Миха, зачем тебе это?
- После той аварии он мне как сын.
- Ведь это столько мороки. Органы опеки, суды, разные справки и о вменяемости в том числе. По-моему, ты не совсем вменяем сейчас. – Вадик говорил серьёзно.
- Не хочешь помочь, так и скажи. Нечего тут демагогию разводить, так что…
- Помогу. Сделаю что смогу, а ты пока отдыхай. Вчера я дозвонился Лене, она должна приехать к вечеру. Кстати, мальчика, наверное, ищут, нужно отвезти его домой.
- Нет, сначала я с ним поговорю. И, возьми мой мобильный, медсестра знает где он, там последний входящий, позвони, это соседка Саши. Пусть она его пока к себе заберёт. Объясни ей, что я хочу его усыновить. И чтоб она приехала через два часа сюда за Санькой.
- Оки.
- Спасибо, тебе.
- Да, успокойся, все нормально.
-Это было?
-Да, это было. Было завтра, а пока…
5.
-Отдать? Но.… Нет! Я не могу…
-Значит это конец…
-Я отдам, отдам!!!
Голос. Непонятный, словно сквозь толстое ватное одеяло. Голос… слова не разобрать. Кажется, кто-то кричит. Кричит? Да и пусть. Мне, какое дело?
Что?
-Помогите! Скорую! Тут человек с балкона спрыгнул!!!! – доносится голос. Странный, тоненький.
Интересно, кто же это с балкона сиганул?
Ой!
Так это же я…
Темнота.
Вой сирены режет слух и раскалывается на тысячи отголосков.
Пытаюсь открыть глаза. Мешает что-то тёплое и липкое. Что это?
А, я прыгнул. Прыгнул? Но, ведь я не хотел выжить. Я не помню…
Нет!
Я помню! Почти всё. Саня. Что с ним?
Боже! Это тело на кухне…
Я его убил. Боже. Боже, как я мог?
Темнота.
…/СРЕЗ ПАМЯТИ/…
(продолжение будет)
???
©FreeM@n
