Bl-lit

Эротический детективный триллер об исчезновении подростков, и их спасении с подверженного штормам острова неподалеку от Шотландии.

Летняя жара, казалось, никогда не кончится. Стоял сентябрь. Ворота уже установили, но для футбола было ещё слишком жарко: единственные живые существа на поле — это миллионы насекомых, танцующие в траве. Вдали блестело море, словно огромный лист мятой металлической фольги.

Только что закончился обед. Большинство мальчиков сразу разошлись по своим домам [отдельный пансион в школе-интернате], но Адам и Бен остались лежать в тени деревьев, отделявших дорогу от футбольного поля.

- Боже! Это ужасно! - произнёс Адам, прикрывая глаза от солнца. - И у них хватает наглости называть это едой! Двигаемся к чаепитию.

- Сначала у нас будет поминальная служба, - сказал его спутник. - Она займёт время. Бьюсь об заклад, чаепитие выйдет поздним.

- Я твёрдо решил не идти, - сообщил Адам.

- Тебе придётся. Тебя сразу хватятся.

И это правда. Адам был очень ярким мальчиком. Высоким для своих пятнадцати лет. Он лежал, слегка раздвинув ноги. Его руки были скрещены на широкой груди, а золотистые волосы блестели на солнце.

Бен, в свою очередь, имел средний рост, непримечательную внешность и среднее телосложение: очень средний четырнадцатилетний подросток.

- Ну и пусть, - лениво отозвался Адам. - Они не могут заставить меня ходить в церковь.

- Зато они могут сильно усложнить жизнь, если ты не станешь это делать, - ответил Бен. - Во всяком случае, я думаю, что мы должны пойти. Мы знали его.

- Не думаю, что этот тупица заслуживает мемориала, - сказал Адам. - Представь себе, утонуть в последний день семестра. Он пропустил все летние каникулы, всех пташек [девицы; сленг], весь трах. Боже! Даже мысль об этом возбуждает меня.
Он перевернулся на спину.
- И у нас еще пятнадцать недель!

Бен сел.
- Это все, о чём ты думаешь, - сказал он. - В школе не так уж плохо.

Для Бена это было так. Он находился тут уже долгое время, тогда как Адам приехал немногим более года назад. Отец Бена служил в армии за границей. Родителей он видел только раз в год. Для него школа была домом.

Он огляделся. Всё окружающее было до боли знакомо. Здания из красного кирпича тянулись по обеим сторонам поля почти до самого моря. Учебные корпуса с одной стороны и общежития с другой. Позади них, с другой стороны подъездной дорожки, находились дома директора и персонала, а также часовня, куда уже начали прибывать люди, одетые в различные оттенки черного и фиолетового.

- Смотри! Алкаш идет! - внезапно сказал Бен.

- К черту его, - отозвался Адам, но перевернулся и сел.

Мистер Хендерсон, их домоправитель [школьный учитель, отвечающий за отдельный пансион (дом), обычно в школе-интернате], также известный как «Алкаш», ненавидел неопрятность. Мальчик, лежащий ничком на игровом поле, представлял собой, по его мнению, особенно серьезную неопрятность.

- Идите, идите! - рявкнул он. - Почему вы, мальчики, не готовы?

- Мы готовы, сэр, - ответил Адам, намеренно делая паузу перед последним словом.

- Но где ваши галстуки? Вы же слышали директора.

- В наших карманах, сэр, - сказал Бен, доставая свой и завязывая его на шее.

- Нет, нет! Не таким образом. Иди сюда, мальчик!

Пока учитель возился с его галстуком, Бен учуял запах виски. Мистер Хендерсон, очевидно, снова приложился к бутылке. Все знали о его пьянстве. Мистер Хендерсон являлся предметом насмешек для всей школы. Сейчас ему было далеко за пятьдесят. Говорили, что, присоединившись к школьному коллективу в молодости, он показал себя выдающимся учителем, но, казалось, всё, что осталось от того раннего энтузиазма, - эта его страсть к аккуратности. Мудрые и коварные ученики знали, что если кто-то напишет аккуратным почерком несколько страниц тарабарщины с полями ровно в один дюйм с каждой стороны листа, то мистер Хендерсон оценит это на пятерку с плюсом.

Он умчался прочь, чтобы собрать ещё больше сопротивляющихся скорбящих. Адам и Бен направились по подъездной дорожке к часовне.

Они опоздали, чтобы занять сидячие места. Один из учителей отвёл их в сторону, где они встали с несколькими другими мальчиками. Родители, представители власти и высокие гости занимали первые ряды, школа — ученики и персонал — сидели позади, среди них, как веснушки, виднелись немногочисленный мальчишки с других континентов. Все были одеты в стандартную одежду, установленную директором в то утро: серые брюки, белая рубашка («у которой, э-э, рукава должны быть опущены, чтобы прикрывать запястья») и школьный галстук.

Заиграл орган. Процессия началось. Первым шёл Роджер Баттеруорт-Саймс, школьный капитан в красном мантии, со своим служебным жезлом, выглядевший, как подумал Бен, еще глупее обычного. Затем шёл старший учитель, а за ним родители погибшего мальчика. Его отец был в военной форме. Обычно это привлекло бы внимание Бена, но только не сейчас, потому что он, Адам и несколько других мальчиков ахнули от изумления: с директором шел довольно молодой, красивый мужчина, а с ними рядом Чарли Фрэнкс, иначе известный как Чарли-Дрочила.

Чарли являлся живым доказательством того, что мастурбация никак не влияет на слух или зрение. Обе эти способности в его случае были особенно обострены. Говорили, что он мог услышать скрип пружин кровати за сотню ярдов. Он мог пробраться в спальню в кромешной темноте, чтобы найти кровать потенциального клиента, над которым он склонялся и шептал своим плаксивым голосом: «Я сделаю это тебе, если хочешь».

Ни один из его одноклассников не принимал подобного предложения. Всегда. Чарли был невзрачным юношей. Он был высоким и нескладным. Его ярко-рыжие волосы контрастировали с очень бледным лицом, вечно украшенным пятнами. И его бледность, и его постоянно вспыхивающее лицо все приписывали его ненасытному самоуничижению. Чарли дрочил в спальнях, душевых, туалетах, классах и на игровом поле. Он устраивал бесплатные демонстрации для младших школьников, а кое-кого даже убедил действовать в своих интересах. Говорить с младшими школьниками считалось нарушением традиций. И связь Чарли с ними сделала его изгоем.

По крайней мере, у него сложилась такая репутация. В последнее время наметилось улучшение, особенно в проявлении сочувствия, но школьники жестоки и имеют долгую память. Его товарищам по общежитию не поверили, когда они заявили, что теперь он крепко спит всю ночь, предоставляя им мастурбировать в покое и одиночестве. Говорили, что мистер Хендерсон застукал его с поличным. Другие говорили, что воспитателя ужаснули бумажные салфетки, разбросанные вокруг его кровати. Определенно что-то случилось.

Но Чарли не любили не только за его одержимость мастурбацией, но и за его постоянное нытье. Он жаловался на еду, на погоду, на владельцев магазинов из деревни, и с некоторым основанием утверждал, что все в школе настроены против него.

Вид Чарли, идущего по проходу вместе с директором, вызвал ропот, распространившийся по всему собранию. Когда директор прошел мимо, несколько мальчиков подняли обе руки и сложили пальцы в букву W. Чарли проигнорировал их и уселся в первом ряду, справа директора и слева от другого мужчины.

Как позже заметил Адам, из того, что говорили о Марке Ли на службе, можно было сделать вывод, что тот являлся лучшим из всех возможных мальчиков: «он много работал и усердно занимался спортом; он был честен, искренен и полностью заслуживал доверия. Его смерть лишила школу выдающегося ученика, а мир того, кто непременно достиг бы выдающихся успехов» - в чем именно, осталось невыясненным.

По правде говоря, Марк Ли был довольно ленивым мальчиком. Только привлекательная внешность и неоспоримое обаяние пару раз спасали его от исключения. Он был шутником. Именно Марк возглавил полуночный рейд на кухню. Марк запустил фейерверк под машиной директора. Именно Марк смыл натрий в унитаз, вызвав взрыв, выведший из строя раздевалку персонала. Любой другой отправился бы домой следующим же поездом, но стоило только Марку обратить свои большие голубые глаза на обвинителя и изобразить глубокое раскаяние, и ему всё прощалось.

Утром последнего дня предыдущего триместра его кровать была обнаружена пустой. Что было нехарактерно для Марка, которому нравилось поваляться в постели. На кровати явно кто-то спал. Он не вернулся к обеду, когда к школе подъехали автобусы, дабы отвезти мальчиков на железнодорожную станцию. Только вернувшись в школу в начале сентября, они узнали, что он утонул. Подробностей никто не знал, но предполагалось, что он спустился на пляж, чтобы совершить один из своих полуночных заплывов, и был подхвачен коварным течением.

Служба шла невыносимо долго, особенно для Адама и Бена, которым приходилось всё это время стоять. Наконец, родители Марка, которые казались очень спокойными, прошли с директором в сторону часовни и открыли мемориальную доску Марка.

Изображение мальчика было вырезано сверху в профиль. Скульптору не было нужды преувеличивать красоту Марка. Ниже шла надпись:

ПАМЯТИ МАРКА ЛИ

ОЧЕНЬ ЛЮБИМЫЙ УЧЕНИК ЭТОЙ ШКОЛЫ

ПОКОЙСЯ С МИРОМ

- Это все, что он когда-либо делал, черт побери, - прошептал Адам.

Оказавшись на улице под ярким солнечным светом, Адам спросил Бена:
- Кто, черт возьми, был с Чарли и директором?

- Саймон Спенсер, - сказал Бен. - Разве ты не встречался с ним раньше?

- Нет. А кто он?

- Писатель. Ты, должно быть, видел фильмы, снятые по его книгам. Типа «Кровавого полка»?

- О, да.

- Он живет в деревне. Говорят, он дал деньги на бассейн и новый научный корпус. Он при деньгах. Держу пари, у него даже больше, чем у твоего отца.

- Сомневаюсь, - беззаботно произнёс Адам. - Мой папа тратит деньги на разумные вещи. В любом случае, почему этот чёртов Чарли сидел рядом с ним и директором?

- Он бесплатный садовник Спенсера. Он занимается этим вместо спорта. Думаю, это способ директора поддерживать хорошие отношения со Спенсером. Пару ребят занимались этим. Говорят, он очень хороший парень. Он дает сигареты и водит обедать. Марк Ли несколько недель занимался этим, но я думаю, что ему надоело.

- Я его не виню, мне бы играть каждый день, - сказал Адам. - Я и сам могу купить сигареты и еду, и я не буду никому прислуживать — за плату или бесплатно.

В маленькой чердачной комнате стояла удушающая жара. Бен отказался от мысли о том, чтобы заснуть этой ночью. Они с Адамом открыли все окна и мансардный люк перед сном, но, похоже, это ничего не дало. Он сбросил свое одеяло и покрывало на пол и лежал, прикрывшись только простыней. В лунном свете она казался намного белее, чем была на самом деле. Школьная прачечная работала не очень хорошо.

Он подумал, что было ошибкой вообще переезжать в эту комнату, но, когда мистер Хендерсон сообщил, что чердак переоборудуют под спальни, чтобы вместить всех новых мальчиков, Адам немедленно попросил разрешения переехать сюда, и записал Бена, даже не посоветовавшись с ним. Это было типично для Адама. Он никогда не признал бы, что это была ошибка с его стороны.

Он посмотрел туда, где, по-видимому, крепко спал его сосед по комнате. Стена с той стороны была увешана футуристическими плакатами, а над ними висели спортивные медали Адама, блестевшие в лунном свете, их ленты перекрещивались над плакатами, как карта сложной железнодорожной развязки.

Он лежал и думал об Адаме. Не было никаких сомнений в том, что тот был ужасным голованом и всегда хвастался своим происхождением и своими достижениями. Имейте в виду, ему было чем похвастаться. Отец Адама действительно был очень большой шишкой. Бен видел фотографии их дома. Это было такое место, где семья Бена должна была заплатить за вход, чтобы попасть туда на обзорную экскурсию.

Судя по тому, как вел себя Адам, можно было подумать, что он провел в этой школе всю свою жизнь. Он всегда говорил другим людям, что делать, и предлагал, как это сделать лучше. Послушать его, так переоборудование чердака было его идеей. Но Адам блестяще учился, был очень хорошим спортсменом, и, как признавал Бен, заложив руки за голову, к тому же неплохо выглядел.

С самого начала его внимание привлекли светлые волосы Адама. Они были словно из рекламы шампуня. Адам каждое утро подолгу причесывался и никогда не пользовался услугами деревенского парикмахера. К тому же у него были очень длинные ноги - и соответствующий член: Бен мельком видел его, когда Адам раздевался и одевался.

Бен сознавал, что не особенно красив. Ему приходилось носить очки, и они не очень-то красили. Он не заслуживал прозвища «Пухлый», которое, по необъяснимым причинам, дал ему Адам, но оно прижилось и, поскольку его придумал Адам, распространилось по всей школе. И хотя он доказал, что, пропорционально его меньшему росту и несколько меньшему телосложению, у него на самом деле было меньше лишней плоти на теле, чем у Адама, но это ни к чему не привело.

- Ты проснулся, Пухлый?
Значит, Адам все-таки не спал.

- Да. Здесь чертовски жарко.

- Я знал, что так будет, когда увидел, что они тут делают, - сообщил Адам. - Слишком много изоляции, видишь?

- Жаль, что ты ничего не сказал тогда. Держу пари, парням внизу намного лучше. В эту комнату днем попадает весь солнечный свет через окно в крыше. Само собой разумеется, что тут как в солнечной печи.

- А вот зимой это будет огромным преимуществом, - сказал Адам.

- Сейчас не зима, а чертово лето.

- Вот увидишь.

- Надеюсь, ты будешь прав.
Бен перевернулся на бок лицом к Адаму. В центре простыни Адама виднелся холмик.

- Ты дрочишь? - прошептал Бен.
Бывали случаи, когда он слышал подозрительные звуки. На самом деле он никогда не видел, чтобы Адам занимался подобным, потому что это всегда происходило очень темными ночами, когда он не мог быть в этом уверен. Когда Бен хотел подрочить, он пользовался туалетом и тщательно следил за тем, чтобы за ним никто не шпионил. Мысль о том, что его увидят за этим в постели, и эта новость разойдётся по школе, заставляла его играть с пенисом сразу после «отбоя», и делал он это только в экстренных случаях. Это, конечно же, не остановило бы Чарли Фрэнкса — его ничто не могло остановить. О нем знали все. Почти на всем, что у него имелось, присутствовала надпись «дрочила».

- Я мог бы это сделать. Я всегда засыпаю после секса. Хотел бы я, чтобы ты был пташкой.

- Почему?

- Тогда я мог бы тебя трахнуть.

Бен почувствовал приятное шевеление снизу. Он поправил простыню так, чтобы его выпуклость не была особо заметна.
- Ты действительно делал это столько раз, сколько сказал на днях?

- Конечно.

- А когда это было в первый раз?

- Когда мне было около десяти.

- Не верю. Ты не мог тогда трахать. У тебя должны быть волосы там.

- Это ты так думаешь. Но я делал это.

- И с кем ты это делал?

- О, она была помощницей по хозяйству, работала на нас. Француженка. Чертовски хороша и в этом тоже. Она сказала, что я дал ей лучший трах в её жизни.

- Ты когда-нибудь делал это с черной девушкой?

- Только пару раз. Когда мы ездили в Гамбию на отдых.

- Разве это с ними как-то по-другому?
Выпуклость на простыне Адама, казалось, становилась все больше и больше с каждой минутой, хотя Бен не был в этом уверен. Он поднял голову, чтобы рассмотреть получше, но Адам повернулся на бок, лицом к нему.

- По-другому? Я бы так и сказал. У них огромные пезды, понимаешь? Одна из тех, кого я трахал, после этого засовывала полную пивную бутылку себе в киску и трясла ей вверх-вниз.

- А зачем она это делала?

- Ну, пена от пива смыла всю мою сперму, понимаешь. Таким образом, она не могла забеременеть.

- О.

Разговор в том же ключе продолжался ещё в течение часа. Бен никак не мог решить, лжет Адам или нет. Но было захватывающе. Бен пощупал свой очень напряженный пенис. Кончик был слегка влажным. Он надеялся, что с ним не случится поллюция во сне. Всегда было немного неловко просить у матроны чистую простынь, хотя она относилась к подобному с пониманием.

- Думаю, нам нужно немного поспать, - наконец сказал Бен.
Он бы предпочел не спать всю ночь, слушая рассказы Адама, но им приходилось вставать в семь часов, а в таких случаях всегда был риск «взорваться».

- Ты можешь. Я же собираюсь подрочить.

- Что, сейчас?

- Конечно. Я не жду до завтра. Ты дурак, Пухлый.

- Не возражаешь, если я посмотрю?

- Ты можешь сделать это мне, если хочешь. От руки другого парня чувства лучше.

- За кого ты меня принимаешь?

- В этом нет ничего плохого. В Африке они постоянно делают это друг другу.

Вряд ли это был убедительный аргумент, подумал Бен, но он был удобен.
- Хорошо, - сказал он, понизив голос до шепота. - Иди сюда.

- Ни за что. Ты иди сюда.

Этот спор продолжался еще пять минут. Бен знал, что, в конце концов, согласится, но не хотел казаться слишком нетерпеливым. Хотя, был таким. Ему по-настоящему хотелось этого.

- О, ну ладно, - сказал он. - Только...

Он был готов проклинать себя. В то же мгновение Адам отбросил простыню, скрывающую его, и поставил одну ногу на пол. К тому времени, когда оба мальчика поняли, что слишком нетерпеливы, было уже слишком поздно, и они оба уже встали.

Они захихикали. Не глядя на то, что делает, Бен наклонился и схватился за член Адама. Тот был очень твердым и шелковистым на ощупь. Он знал, что член у Адама был обрезан, потому что видел его обмякшим, и его лилово-розовая голова была полностью обнажена. Адам даже хвастался (вызвав некоторое веселье среди однокашников), что операцию провел королевский хирург, оказавшийся другом его отца.

Но Бен никогда не думал, что ему позволят подержаться за него, и никогда не думал о том, как приятно будет ощущать его окружённым, твердым и пульсирующим в своей хватке. Он дотронулся рукой до головки. Та походила на кончик сваренного вкрутую, очищенного яйца - гладкая и прикольная. Затем рука Адама сомкнулась вокруг члена Бена, и Бен издал легкий вздох удовольствия.

- Ты уже довольно возбужден, - прошептал Адам.

- Как и ты. Твоя кровать или моя?

- Твоя. Есть носовой платок или что-нибудь такое? Я много кончаю.

- Я тоже. В моем шкафчике есть салфетки.

Нехотя, они отпустили члены друг друга. Бен порылся в своих вещах и достал пачку бумажных салфеток.

- Просто работа, Пухлый.

- А как же Хендерсон? Он еще не появлялся.

- Он вряд ли сделает это сейчас, так?
Адам глянул на часы.
- Сейчас почти два часа ночи. Он пьяный в стельку. Ложись на кровать.

Она была маловата для двоих. Бен прижался к стене, и Адам присоединился к нему под простыней. Кровать заскрипела от лишнего веса.

- Ты не можешь немного подвинуться? - прошептал Адам. - Я наполовину за краем.

- Ни за что. Я уперся в твой постер U-2. Что нам делать?

- Это.
Адам взял в руку твердый как сталь член Бена.

Бен сделал то же самое.
- Твой реально хорош, - сказал он.

- Этот тоже неплох.
Адам начал двигать рукой. Бен застонал от удовольствия.

- Ну-ка, давай, дрочи мне, - прошептал Адам. - Это то, чего ты хотел.

Это было не всё, чего хотел Бен. Он задумался, говорить ли об этом. Он знал, что если он это не сделает, то очень скоро кончит.
- Покажи мне, как делать это правильно, - выдохнул он.

Адам перестал двигать рукой.
- Что ты имеешь в виду?

- Ты знаешь. Когда ты делаешь это с пташкой.

- Разве ты этого не делал?

- Нет. Покажи мне.

- Но ты парень.

- Ты не можешь притвориться? Объяснишь по ходу дела. Мне хотелось бы знать.

- Хорошо, тогда сначала ты забираешься сверху… вот так.

Бену показалось, что сейчас он упадет в обморок от удовольствия, когда Адам перекатился на него сверху, и он ощутил тепло от всего тела Адама. Адам к тому же приятно пах. Это была смесь пота и дорогого лосьона после бритья.

Мгновение спустя Адам уже сидел на Бене верхом, сжимая его коленями.
- Потом ты немного играешь с ее сиськами, вот так.

Бен находился в том возрасте, когда у мальчика под сосками часто скапливается жировая ткань. Собственно, это и было причиной его прозвища, и он всегда смущался этого, считая, что природа сыграла с ним грязную шутку, когда он достиг половой зрелости. Но от ощущения прикасающихся кончиков пальцев Адама, поглаживающих его соски, у него по спине побежали мурашки.

- Ооо, отлично! - выдохнул он.
Он потянулся, ухватился рукой за ставший влажным член Адама и начал двигать его крайнюю плоть: вверх и вниз, вверх и вниз.

- Пощекочи мне яйца, - сказал Адам. - Ага, вот так.

Яйца Адама низко свисали. Бен подержал их на ладони. Они тоже оказались слегка влажными и теплыми. Он пощекотал кожу позади них своим вытянутым средним пальцем — вверх-вниз, вверх-вниз. Казалось, что время остановилось.

Внезапно Адам упал на Бена, заставив кровать протестующе застонать. К удивлению Бена, Адам крепко обнял его и начал целовать. Инстинктивно Бен приоткрыл рот. Язык Адама, шероховатый и влажный, проник сквозь его губы, между зубами и начал исследовать его рот справа налево и сверху вниз. Бену хотелось кашлять, но он сдерживался.

Член Адама прижался к его животу. Бен снова потянулся, чтобы схватить его, но в этот момент ягодицы Адама начали подниматься и опускаться, а его пенис принялся скользить в своих предэякулярных соках по Бену, доставая до его пупка. Бен протянул руку вверх, чтобы ухватить Адама за ягодицы, такие сильные, округлые и мускулистые. Его собственный пенис, тоже влажный, оказался плотно зажат в горячей оболочке их животов, и теперь скользил по гладкой коже его соседа по комнате с величайшим удовольствием, которое когда-либо ему доставляли. Они держали друг друга в объятиях, от которых почти перехватывало дыхание. Бен неоднократно приподнимался вверх, пытаясь синхронизировать свои движения с движениями старшего мальчика. Это было трудно, потому что Адам все больше и больше становился неистовым. Спустя несколько секунд они, задыхаясь, принялись стонать и кусать друг друга за шеи.

- О! О! Я кончаю!
Бен заплакал. Он сделал последний судорожный толчок вверх и в изнеможении опустился на кровать. Адам произвел еще несколько сильных толчков и тяжело упал на него, а теплая сперма хлынула в потную щель между их прижатыми друг к другу животами. Адам не солгал: он действительно кончил очень большим количеством. Бен чувствовал, как сперма стекает по его бокам, но часть этого, конечно же, принадлежала и ему.

Когда всё закончилось, каждый мальчик осознал своё смущение перед соседом. Всё вышло так нелепо. Они лежали неподвижно, молча, пропитанные спермой друг друга.

Как обычно, чары разрушил Адам.
- Нам лучше убрать этот бардак, прежде чем она впитается в простыни.
Он встал. Бен последовал за ним и почувствовал, как на его босые ноги упали теплые капли.

Адам включил свет. На кровати было немного: большая часть оказалась на них, запутавшись в лобковых волосах, застряв в пупке, стекая по ногам и скапливаясь между пальцами ног. Было слишком поздно принимать душ, поэтому они сделали все, что могли, воспользовавшись салфетками Бена.

Адам заметил немного спермы на задней части ноги Бена, прямо под его ягодицами.
- Иди сюда, - сказал он, выщипывая свежую салфетку. - Я вытру тебя.

Случилось так, что их домоправитель, мистер Хендерсон, возвращаясь в дом со званого обеда, заметил, что в комнате на чердаке горит свет. Два часа ночи было слишком поздним временем для мальчиков. Только Адам мог так поступить, а это было нечестно по отношению к его соседу по комнате. Домоправитель тихо поднялся наверх, чтобы навести порядок.

Он открыл дверь и застыл с открытым ртом, столкнувшись с поразительной картиной: Бен стоял у своей кровати, широко расставив ноги и слегка наклонившись вперед; и Адам, светловолосый мальчик из его дома, которого директор ныне открыто продвигал в качестве будущего школьного капитана - этот образец добродетели гладил ноги и ягодицы младшего мальчика, и оба были такими же голыми, как и в день своего рождения.

Они развернулись.

Мистер Хендерсон целую минуту молчал. Затем он заговорил, и в его голосе прозвучали угрожающие нотки.
- Вы оба явитесь ко мне в восемь часов утра. А теперь по кроватям!

Они ожидали исключения. Большую часть следующего дня они провели, собирая сумки и стараясь избегать других мальчиков.

Тем утро они виделись с мистером Хендерсоном. Казалось, не имело смысла что-либо отрицать. В любом случае, он не захотел знать подробностей. Он сказал, что это было отвратительно и грязно.

По его словам, он обязан обсудить этот вопрос с директором, который и решит их судьбу. В тот же вечер он снова послал за ними. К их изумлению и облегчению, он сказал, что, согласно распоряжению школы, они должны отказаться от отдыха во второй половине дня по вторникам и пятницам и вместо этого ходить на работу в сад мистера Спенсера. Дабы защитить свою репутацию и репутацию школы, остальным будет известно, что они вызвались делать это добровольно.

И в следующий вторник, вместо того чтобы играть днём в крикет или теннис, они отправились в деревню. Оба мальчика несли спортивные сумки. Мистер Спенсер, видимо, предложил взять с собой шорты и переодеться у него дома. Логично, потому что стоял очень жаркий полдень. Воздух был насыщен запахами деревенского лета: смесью скотного двора и аромата цветов.

- Вон его дом, там внизу, - сказал Бен.
Они достигли вершины холма, а деревня Комблтон — на самом деле скорее деревушка — лежала под ними. Там имелось несколько домов, несколько ферм, церковь, паб и магазин, в котором размещалась ещё и почта. Чуть выше по долине находился дом, на который Бен указал в качестве пункта назначения.

- Не очень-то подходящее место для богатого человека, - высказался Адам. - Наш садовник живет в доме побольше этого.

Бен пропустил это замечание мимо ушей.

На самом деле это был довольно маленький дом, старый, но явно ухоженный и со вкусом модернизированный. Свинцовые рамы были утеплены, а большая часть каменной кладки незаметно заменена.

На подъездной дорожке стоял блестящий красный «Порше». Бен присвистнул.

- Неплохо, - оценил Адам. - Моему отцу предложили такую, когда они только вышли, но он отказался.

Сад перед домом выглядел достаточно опрятно, но высокая трава росла у стен дома, и можно было только догадываться, насколько дикая местность может скрываться за ним. Бен нажал на звонок.

Мистер Спенсер сам открыл дверь. Он был одет в сверкающую белизной рубашку, дорогие брюки и очень дорогие туфли. На самом деле он походил на одну из моделей, которых Бен видел в почтовом каталоге его матери.
- Ага! Вы, должно быть, мои ангелы-садоводы, - произнёс мужчина. - Проходите. Позвольте мне напоить вас.

Он прошел на кухню и вернулся с двумя очень большими стаканами колы со льдом.

- У вас нет слуг, мистер Спенсер? - спросил Бен.

- В них нет нужды. Есть только я.

- Мой папа один, но их у него пятеро, - сообщил Адам.
Бен не был уверен, но ему показалось, что мистер Спенсер улыбнулся и подмигнул ему. В любом случае, Бен улыбнулся в ответ.

- Полагаю, что твой папа занят больше, чем я, - сказал писатель, - хотя должен признаться, что именно сегодня днем я занят. Если хотите, переоденьтесь тут; я покажу вам, что нужно сделать.

Они допили свои напитки. Мистер Спенсер отнес пустые стаканы на кухню. Он вернулся, когда они переодевались в футбольные шорты.

- Что за компьютер у вас там, мистер Спенсер? - спросил Бен.

Тот стоял на столе в углу гостиной, выглядя слегка неуместно в комнате с дорогой кожей и мебелью из темного дерева.

- На самом деле он не мой. Он принадлежит моему другу. Вы встретитесь с ним в пятницу. Он приезжает сюда на выходные. А меня зовут Саймон. Кстати, я не знаю ваших имен. Всё, что сказал мне Алкаш, это только ваши фамилии.

Произнесённое «Алкаш» удивило и обрадовало двух мальчиков. Они расслабились, засмеялись и представились.

Саймон показал им сад за домом. Если не считать одного небольшого участка, вскопанного и засаженного овощами, это были, как они и опасались, джунгли.

- Сейчас он выглядит не очень, - сказал Саймон, - но с вашей помощью мы превратим его в райский сад — настоящий райский сад.

- Что ж, у меня есть подходящее название для этой работы, - сказал Адам, - но не опыт. Наш домашний садовник считает, что для такого дела нужен большой опыт.

- Если бы первоначальный Адам так считал, нас бы здесь не было, не так ли? - Саймон улыбнулся. - Я уверен, что у вас появится весь необходимый опыт.

Они взяли инструментов из ветхого сарая позади дома. После того, как Саймон ушел, они принялись за работу, рубя густой, зачастую колючий подлесок и отбрасывая его в сторону. Солнце жарило все сильнее и сильнее, и вскоре они разделись до пояса.

Они услышали, как «Порше» заводится и уезжает.

Через полчаса Бен сказал:
- Интересно, куда он делся?

Адам рубил особенно толстую ветку.
- В деревню, - предположил он.

- Интересно, зачем.
Бен положил свой серп и уселся на землю.

- Возможно, там у него завелась пташка. Он уехал, чтобы трахнуть ее.

Бен рассмеялся.
- Ты омерзителен. Он слишком хороший парень, чтобы заниматься таким.

- Все ебутся. Но он кажется приличным типом. Не заносчивым.

- Если твоя теория верна, он именно такой.
Бен рассмеялся.
- Наткнулся прямо на одну из деревенских девиц.

- Ну, это не заняло у него много времени, - сказал Адам. - Он возвращается.

Они услышали хруст шин на гравийной дороге и хлопок входной двери дома.

- Лучше заняться работой, - сказал Бен. - Не хочу, чтобы он позвонил Алкашу и сказал, что мы ленимся.

Саймон несколько раз выходил к ним, чтобы принести напитки. Он сказал, что они должны попытаться сжечь кучу обрубков, и принес стопку старых газет, чтобы разжечь костер. Но брёвна и ветки были слишком зелеными, чтобы загораться, и именно во время четвертой попытки разжечь костёр внимание Бена привлек заголовок:

ШКОЛЬНИК БОЯЛСЯ УТОНУТЬ

Он показал газету Адаму, и они уселись на траву, чтобы прочесть.

Там рассказывалось, как директор их школы вызвал полицию, когда пропал Марк, и о последовавшей затем масштабной поисковой операции. Ближе к вечеру «одежда мальчика была найдена аккуратно сложенной за камнем на частном пляже школы». Была вызвана служба спасения, но следов Марка обнаружено не было.

Последующие газеты из стопки сообщили, что поиски всё ещё продолжаются — были предупреждены капитаны и судовладельцы, вызваны спасательные шлюпки — но до сих пор не нашли никаких следов пропавшего мальчика.

В самом низу стопки лежал отчет о расследовании. Предполагалось, что мальчик был подхвачен подводным течением и унесен в море. «Был вынесен вердикт о смерти в результате несчастного случая».

- Это, - сказал Адам, - полная чушь!

- Что чушь? - спросил Саймон, подошедший сзади с еще одной порцией кока-колы.

- Чушь — о Марке.

- О Боже! Тебе нужно снова поднимать этот вопрос?
Голос Саймона прозвучал до странности хрипло.

- Ну да, - ответил Адам. - Они ошиблись.

- Что ты имеешь в виду?

Адам снова прочитал строчку.
- «Одежда мальчика была найдена аккуратно сложенной за камнем на частном пляже школы». Марк Ли никогда не складывал вещи аккуратно. Спросите любого в школе. Алкаш просто сходил с ума. Марк разбрасывал свою одежду повсюду, когда ложился спать. Во всяком случае, у него не могло быть одежды. Он всегда выбегал купаться по ночам. Это всего около семидесяти пяти ярдов по траве. На нём были только плавки.

- Он прав, - сказал Бен. - К тому же он был хорошим пловцом. Я не думаю, что его могло подхватить течение.

- Море бывает очень коварным, - предположил Саймон, - особенно по ночам.

- Он же приходил сюда, чтобы ухаживать за вашим садом, правда? - спросил Адам.

- Да, только изредка.

- И приносил футбольную форму, как и мы?

- Да.

- И переодевался в гостиной?

- Да. Я понимаю, что ты имеешь ввиду. У него имелась некая тенденция оставлять вещи повсюду на мебели. Я складывал их, когда он работал здесь.

- Я считаю, что мы должны сообщить об этом в полицию, - сказал Бен.

- А я — нет.
Голос Саймона восстановился.
- Я писатель. Я понимаю в этих вещах. Эту статью написал какой-то младший репортер из маленькой провинциальной газеты. Который не был там в то время. Вы же понимаете, как меняются истории, когда они проходят через такое маленькое сообщество, как это. Кто-то из деревни почти наверняка рассказал ему об одежде, и он добросовестно всё записал. Такое постоянно происходит.

- Ну, - сообщил Адам, - эти репортёры всегда неправильно понимают моего отца.

Саймон улыбнулся.
- Точно. То же самое и со мной. В любом случае, собирайтесь, идите сюда и приводите себя в порядок. Вы оба, должно быть, вымотались до конца.

Они убрали инструменты и последовали за ним в дом.

- Боюсь, тут только одна ванная, - сказал Саймон. - Уверен, у тебя их больше, Адам. Но, во всяком случае, есть душ и ванна. Поднимитесь по лестнице и повернёте налево.

Недостаток ванных комнат с лихвой компенсировался роскошью единственной. Бен никогда раньше не видел круглой ванны и обнаружил, что это на самом деле джакузи. Адам показал ему, как им управлять, выбрав для себя душ. У них дома, по его словам, имелось джакузи.

- В одиночку? - спросил Бен и забрался в ванну.

Под шум бегущей и бурлящей воды они обсудили газетную заметку и пришли к выводу, что Саймон прав.

Но Бен только наполовину думал о Марке Ли. Душевая кабина имела стеклянные стенки, и Адам был гораздо интереснее. Вода стекала с его светлых волос вдоль спины. Большая часть её, казалось, попадала в расщелину его тугой попки, но часть стекала по ногам. Бен обнаружил, что если внимательно присмотреться, то слабый золотистый пушок на ногах Адама, казалось, исчезает, когда вода пропитает его кожу.

Время от времени Адам поворачивался, чтобы что-нибудь сказать. Бен старался не слишком пялиться, но было трудно не смотреть на член Адама. Теперь он был вялым, чего нельзя было сказать о Бене. Он радовался бурлящей воде, скрывавшей всё.

Как удивительно, подумал Бен, насколько может вырасти член. Он вспомнил ощущение члена Адама в своей руке три ночи назад, когда он держал его. Он вспомнил, как твёрд тот был, когда скользил вверх и вниз по его животу. Теперь он свисал вниз, став намного меньше. Он раскачивался из стороны в сторону из-за движений Адама, и вода, собиравшаяся в кустике его удивительно темных и колючих лобковых волос, струилась с кончика.

Было очень жаль, что подобное больше никогда не повторится.

Адам вышел из душа, огляделся и сказал:
- Проклятие!

- В чем дело?

- Полотенец нет, а наша одежда внизу.

- Крикни насчёт них, - сказал Бен.

Адам открыл дверь и крикнул.

- Ох, извините! - откликнулся Саймон. - Подождите!

Он поднялся по лестнице с двумя полотенцами и их одеждой в руках.
- Не знаю, какая одежда чья, но полотенца чистые.

- Большое спасибо, - сказал Адам. - Мы спустимся через минуту.

Саймон не понял намека: он уселся в углу на табурет с пробковым сиденьем и завёл разговор.
- Это по-настоящему благородно с вашей стороны, ребята, прийти сюда. Я уверен, у вас есть более интересные занятия в школе. Но мне бы хотелось, чтобы вы снова пришли ко мне. Сегодня вы проделали фантастическую работу. Я только что осмотрел её.

- Мы будем приходить каждый вторник и пятницу, - сказал Адам.

- О, это слишком. Раз в неделю более чем достаточно.

Бен почувствовал, что пришло время как-то объясниться.

- Ну, э-э, по правде говоря, мы должны приходить сюда. А что сказал мистер Хендерсон?

- Что вы вызвались добровольно.

- Это наказание, - сообщил Адам.

- За что?

- За то, что мы сделали.

- Хотите рассказать мне, что это было?
- Не, на самом деле нет. Сейчас всё закончилось.

- О, давайте! - сказал Саймон. - Я же писатель. Я знаю, что вытворяют люди. Я пишу книги о странных вещах, которые совершают люди.

Бен покраснел, но не смог удержаться от смеха.
- Но не о том, что мы сделали, держу пари.

- Секс? - спросил Саймон.

Бен кивнул.

- Девочки из деревни или мальчики?

- Только мы, - сказал Бен.

Во время этого последнего обмена репликами Адам молча смотрел на Бена. А потом вмешался.
- У меня было это с некоторыми деревенскими девушками, - сообщил он. - Однако меня никогда не ловили на этом.

- Как нелепо! - произнёс Саймон.
На мгновение Адаму показалось, что тот ставит под сомнение его сексуальную доблесть, но мужчина продолжил:
- Как типично для этого дурацкого места и твоего придурковатого домоправителя. Я полагаю, он сообщил вам, что это грязно, и вы осквернили себя?

- Примерно, - сказал Бен.

- Полагаю, так оно и было, - признался Адам.

- Полный вздор! - произнёс Саймон. - Теперь просто послушайте меня, вы оба. Я старше вас. У меня большой опыт в этом мире. Если вам что-то нравится, занимайтесь этим. Продолжайте делать это. Забудьте об этой глупой школьной морали девятнадцатого века. При условии, что вы на самом деле не причиняете вреда другому человеку, и, если в данный момент это весело, то получайте удовольствие. Жизнь слишком коротка.

- Это совсем не моя сфера, - горячо заявил Адам. - Я просто сделал это в качестве одолжения Бену.

- Чушь! - воскликнул Бен.

- Чепуха! - сказал Саймон.

- Это так! - упорствовал Адам.

- Это сфера для всех, особенно в вашем возрасте, - сказал Саймон. - Вам следует обсудить это с моим другим Ричардом. Он будет здесь в пятницу. Он ближе к вашему возрасту, чем я. А также в высшей степени благоразумен.

Бен ждал, когда Саймон выйдет из ванной, но так как тот не выказывал никаких признаков этого, то он выключил воду и вылез мокрым на кафельный пол.

- У тебя неприятная царапина на спине, - заметил Саймон, протягивая ему полотенце.

- У меня их несколько. Из-за того большого куста ежевики. Но ему хуже, чем мне.

Саймон порылся в аптечке на стене и достал тюбик с мазью.
- Иди-ка сюда.

- Я могу сделать это и сам, - сказал Бен.

- Но не там.

Бен почувствовал, как палец скользнул от его лопатки к позвоночнику. Вызвав холодок. Хотя было приятно. Он слегка вздрогнул.

- И еще одна у тебя на ноге, - сказал Саймон. - Не двигайся.
На этот раз палец погладил заднюю часть его правого бедра. Бен удивился, как он мог там поцарапаться, и пришел к выводу, что это какой-то шип, должно быть, застрявший в его шортах.

И только когда Адам попросил одолжить фен, Саймон наконец ушел.

Позже они присоединились к нему в гостиной. В окна лилось солнце. Три полных стакана стояли на серебряном подносе на столе.

- Закат, - произнёс Саймон. - Традиция дома, хотя сегодня вечером солнце сядет не скоро.

Они взяли стаканы и выпили. Бен поперхнулся.
- Что это за штука? - спросил он.

- Просто кока-кола с каплей скотча. Тебе не понравилось?

- О да, это приятно, - солгал Бен.

- И хорошего скотча, - заметил Адам.

- Тот же самый, что я посылаю Алкашу. Он способствует хорошим отношениям со школой. Пейте до дна.

В пятницу на подъездной дорожке были припаркованы две машины. Перед «Порше» стоял небольшой красный седан.

- Вот дерьмо! - произнёс Адам. - У него гости.

- Вероятно, тот парень, про которого он говорил, - сказал Бен. - Компьютерщик.

Дверь открыли раньше, чем они успели позвонить.

- Адам и Бен, полагаю.

Это оказался стройный молодой человек лет двадцати с небольшим. У него были темные вьющиеся волосы, он был в джинсах и полосатой рубашке. Но первым делом мальчики заметили его глаза. И в самом деле, все замечали и запоминали глаза этого человека. Они были яркими — почти гипнотизирующими — и даже когда он был серьезен, они, казалось, улыбались, как будто серьезность момента была фарсом, разыгрываемым им ради развлечения.

- Я ждал вас, - заявил он. - Саймон занят наверху сценарием. А меня зовут Ричард.

Они пожали друг другу руки и прошли в гостиную. Компьютер был включен, и на экране отображалась сложный массив цифр. Бен, изучающий информатику в школе, подошел ближе.

- Новая программа, - объяснил Ричард. - Я как раз заканчиваю с ней. Это игра. Вы можете иметь честь быть первыми игроками, если захотите.

- Нам лучше сначала сунуться в сад, - сказал Адам.

Ричард сел за клавиатурой компьютера.
- Да, хорошо, - отозвался он, не оборачиваясь.

- Ничего, если мы переоденемся здесь? - спросил Бен.

- Хм? О, да. Вперед, действуйте. Не обращайте на меня внимание.

- Ричард, а ты знал Марка Ли? - спросил Адам, расстегивая рубашку.

Ричард вздрогнул. Он развернулся к ним лицом.

- Да. Я встречал его здесь пару раз. Саймон сказал, что вы сомневаетесь в причинах его гибели.

- Да... это из-за его одежды, - сказал Адам. - Марк был жутким неряхой.

- Хотите услышать мою теорию? - спросил Ричард.

- Да, пожалуйста, - сказал Бен.

- Я думаю, что это самоубийство. Как ни странно, у меня в семье было точно так же. У меня был дядя, весьма неопрятный тип. Я не шучу; его дом походил на свинарник. И что он сделал? Он целиком вычистил свой дом, сверху донизу, а затем застрелился. Думаю, это какой-то инстинкт. Не поднимайте волну. Что-то вроде этого. Марк был счастлив в школе?

- Не совсем, нет, - сказал Бен. - Он был довольно сообразительным. Он думал, что работа - это слишком просто, поэтому просто атаковал систему.

- К тому же он постоянно не ладил со своим отцом, - добавил Адам.

- У меня сложилось впечатление, что он был несчастен, - сказал Ричард. - Очевидно, ваш домоправитель имел на него реальный зуб.

- Я этого не знал, - произнёс Бен.

- Ну, можно не верить всем историям, которые слышишь, но Марк сказал, что однажды ночью домоправитель рассердился и принялся его лупить.

- Для меня это новость, - сообщил Адам. - Но Алкаш часто напивается по ночам. Об этом следовало сообщить директору.

- Честно говоря, я бы сказал, что чем меньше говоришь, тем меньше грешишь, ради всеобщего блага, включая и вас — на случай, если вы решите рассказать об этом.

Они работали в саду чуть больше часа, когда к ним пришёл Ричард.
- Боже, разве уже не много сделали? - спросил он.

- Большую часть мы сделали в прошлый вторник, - объяснил Бен.

- Вы оба, должно быть, невероятно сильны. Это бы убило меня.

- Ну, - сказал Бен, - когда входишь в какой-то ритм…

- Это также требует силы, - подсказал Адам.

- Я это вижу, - произнёс Ричард, когда Адам, приложив гораздо больше силы, чем требовалось, отрубил ветку. - В любом случае, вы можете закругляться на сегодня.

- Но мы едва начали, - запротестовал Бен.

- Саймон не станет возражать? - спросил Адам.

- Нет. Он вообще не будет возражать. Поверьте мне.

Они так и поступили. Собрали инструменты и последовали за Ричардом в дом.
- Саймон попросил меня сказать, что он положил в ванной чистые полотенца для вас.

* * *

Позже, выходя из душа, Адам сказал:
- Кажется, он довольно приличный парень.

Бен, который снова воспользовался джакузи, согласился. Он сидел спиной к душевой кабине, чтобы не смущать себя.

- С таким парнем я мог бы поладить, - добавил Адам. - Эй, что ты сделал со своей спиной?

- Ничего. Где ты имеешь в виду?

- Здесь.

Бен ощутил, как палец Адама, теплый и довольно влажный, провел линию от его позвоночника до правой лопатки. Если бы только Адам знал, что с ним сделало одно только прикосновение! И снова Бен был благодарен за бурлящую воду, скрывающую свидетельство его возбуждения.

- Привстань. Дай глянуть ниже.

- Нет... Это не важно...

- Ну, давай же.

Это был скорее заискивающий шепот, чем приказ, но Бен повиновался. Он встал из воды, держась спиной к Адаму.

- Ничего не видно. Ой! Подожди! Вот здесь небольшая царапина.
Бен почувствовал, как палец коснулся верхней части его ноги, прямо под правой ягодицей.
- Она не очень большая, - снова зашептал Адам. - Однако!
Он потянулся и схватил твердый член Бена.

Бен подпрыгнул, затем содрогнулся, когда страсть захлестнула его тело.
- Господи, - сказал он, — во что ты играешь? Кто-то из них может зайти сюда в любой момент.

- Они оба заняты.
Адам лишь усилил хватку.

- Да, но они могут прийти и захотеть войти сюда. И что мы тогда будем делать?

Адам отпустил. Бен повернулся к нему лицом; лицо Адама было пунцовым. Из-за душа, подумал Бен, но возбужденный пенис его приятеля явно не был вызван душем.

Бен вылез из ванны и взял инструмент Адама в руку. Это было впервые, когда он увидел его должным образом, при дневном свете. Это был очень красивый пенис. Симметричный и прямом. Головка, гладкая, как пурпурный шелк, казалась огромной.

Он почувствовал, как Адам схватил его. Его сердце учащённо забилось.
- Давай сделаем это, - прошептал Адам. — Это не займет много времени.

- Хорошо.
Бен почувствовал, как у него застучали зубы. И, определённо, не из-за холода.

- И как нам это делать?

- Мне без разницы.
Бен отпустил член приятеля и скользнул рукой между теплыми, влажными бедрами Адама.

- Ложись, - приказал Адам.

Бен расстелил полотенце на полу и лег на него. Адам встал ногами по обе стороны от ног Бена, глядя на него сверху вниз и улыбаясь. Его член с этого ракурса почему-то казался длиннее, почти таким же длинным, как у мужчины. И его яйца казались огромными, если смотреть снизу, правое больше левого. На морщинистой поверхности их мешочка ещё не проросло ни одного волоска.

Осмотр Бена прервался, когда Адам опустился, словно при отжиманиях, перенеся свой вес на руки. Их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. Бен приподнял голову и поцеловал своего соседа по комнате в губы.

Адама словно ударило током. Он вскочил на ноги, вытирая губы тыльной стороной ладони.
- Да пошел ты! - прорычал он. - Ты поганое дерьмо!

- Да в чем дело?

- Парни так не поступают!

- Ты поступал так со мной прошлой ночью.

- Нет, черт возьми, я не делал этого!
Адам принялся вытираться. Бен встал. Эрекция у обоих исчезла. Они молча оделись. Адам вышел из ванной, хлопнув дверью.

Бен был рад остаться в одиночестве, потому что к его глазам подступили слёзы. Он сел на стул и попытался совладать со своими чувствами. В конце концов он оделся и спустился вниз.

К его изумлению, настроение Адама снова поменялось. Он сидел за компьютером с Ричардом и чему-то смеялся.

- Ага, вот и ты, - сказал Ричард. - Мы уж подумали, что ты свалился в люк.

Бен неуверенно улыбнулся.

- Хочешь сыграть в мою новую игру?

- Окей.

- Надеюсь, тебя нелегко смутить. Адам говорит, что это не так.

- Нет.

Ричард вставил диск в машину и нажал несколько клавиш. Цифры на экране исчезли, сменившись справа двумя картинками, одна над другой. Они были маленькими, но хорошо прорисованными, и было легко разглядеть, что это такое: два человеческих пениса, один с надписью: «Адам», а другой «Бен».

- Откуда она знает наши имена? - спросил Адам.

- Я ввёл их, пока вы были в саду. Они показывают ваши баллы. Вы должны привести их в вертикальное положение, и тот, кто первым выстрелит, станет победителем.

- Немного отличается от программ, которые есть у нас в школе, - сказал Бен, немного смутившись, несмотря ни на что.

На самом деле сама игра могла появиться и в школе. Это была викторина на общие знания. Поначалу вопросы были простыми, и давалось достаточно времени, чтобы выбрать ответ. Оба пениса увеличились в размерах и стали помалу принимать вертикальное положение.

Адам сделал первую ошибку. На экране появилась команда: «Адам, сними обувь».

- Это твой первый штраф, - сообщил Ричард с дивана позади них.

Адам разулся. Затем настала очередь Бена снимать обувь. Вопросы усложнились и стали появляться быстрее. На ответ отводилось всего несколько минут. Адам потерял свои носки. Бен лишился носков и часов.

- Очевидно, вы запрограммировали и одежду, которую мы носим, - сказал Бен.

- Виноват, - со смехом произнёс Ричард. - а сейчас сосредоточься!
Он сказал это слишком поздно. Бен пропустил следующий вопрос.

«Бен, сними рубашку».

Бен повиновался, и, к удивлению обоих мальчиков, пенис, названный Адамом, решительно дернулся вверх.

Адам потерял свои часы, а за ними почти сразу же и рубашку.

- О, хорошо, - сказал Бен. - От этого у меня встал.

Первым рассмеялся Ричард, потом Адам. Бен покраснел. Что за глупость он брякнул! Однако это было правдой. Среагировало не только компьютерное изображение, о чем слишком ясно свидетельствовали взгляды вниз, на его джинсы. Ему было интересно, понимает ли Адам, почему он всегда первым ложится в постель. Он успел ответить в самый последний момент и, к его облегчению, это оказался правильный ответ.

Теперь очередь Адама. Это было химическое уравнение. Адам не знал верного ответа.
- Ну и ладно, - сказал он и, не дожидаясь команды компьютера, встал и снял джинсы.

Возможно, дело заходит слишком далеко, подумал Бен. Вид этих длинных ног с легким пушком золотистых волос был невыносим как для него, так и для его электронно-лучевого аналога: оба становились безудержными.
- Э-э, может быть, нам лучше остановиться? - спросил он.

- Ни за что! - отозвался Адам. - Следующей будет твоя очередь.

Очень трудно было сосредоточиться на чем-либо, когда на твоём возможном возлюбленном одни лишь лиловые плавки. Бен провалил вопрос. Он встал спиной к Адаму и стянул джинсы, выпуклость в его боксерах была слишком заметной.

Адам ответил правильно.

Испуганно — его пальцы и взаправду дрожали — Бен попытался ответить на следующий вопрос.
- О Господи, я знаю это! - сказал он, но ответ не был засчитан.

«Бен, сними трусы», - скомандовал компьютер.

- А я должен это делать? - спросил он.

Пока он это говорил, пенис Адама на мониторе дернулся и испустил белую траекторию капель, попавшую в верхнюю часть экрана, которые разбились и потекли каскадом вниз, как дождь на наружной стороне оконного стекла.

- Конечно! - сказал Ричард.

- Но… я все равно проиграл!

- Нас двое, а ты один. Нам бы не хотелось применять силу, а, Адам?

- Верно, Пухлый. Снимай-ка их!

- Это глупо!

Адам и Ричард встали.

- Окей! Окей!

- Какого черта!
Он встал и, стянув трусы, позволил им упасть на пол несмотря на стоящую преграду.

Саймон не смог выбрать более драматичного момента, чтобы прекратить работу над своим сценарием. Он вошел в комнату как раз в тот момент, когда Бен поднимал свои сброшенные трусы, которые мальчик тут же крепко прижал к своему животу. Он сразу же вник в ситуацию.
- О, я вижу, что ты проиграл, Бен, - произнёс он. - Позволь мне помочь тебе.

Он подошел к ощущающему стыд мальчику и... выхватил его трусы.

- Эй! - воскликнул Бен.

Адам рассмеялся. Ричард ничего не сказал.

- Хм… тебе действительно нужна помощь, - сказал Саймон и схватил член Бена.

Бену показалось, что он каким-то образом выпал из реального мира. В конце концов, ему было всего лишь четырнадцать. А события сегодняшнего дня оказались, если мягко сказать, экстраординарными.

Саймон провел его за член через всю комнату и усадил в кресло. Позади него Ричард и Адам вполголоса о чём-то спорили, но они находились вне поля зрения Бена и с таким же успехом могли находиться за много миль отсюда. Гораздо ближе был мужчина, который держал его за член: мужчина почти годился ему в отцы и ласкал его в месте, которого его собственный отец не видел много лет.

И все же это ему нравилось. Другая рука Саймона в этот момент ласкала его попку и мягко притягивала ближе. Затем, в то время как эта рука продолжала массировать его ягодицы, другая оставила его член и, обхватив, принялась ласкать его яйца. Палец пощекотал кожу возле его ануса. Он вздрогнул от удовольствия.

Что-то мягкое, теплое и влажное коснулось сверхчувствительного кончика его пениса. Он открыл глаза и уставился вниз. Это были губы и язык Саймона. Саймон и в самом деле облизывал его член! «Какой странный поступок для мужика», — подумал Бен, но это было приятно. Это было очень приятно.

Бен был неспособен к сопротивлению. Он тихонько вздохнул. Саймон склонил голову набок и принялся облизывать ствол. Язык опустился к основанию, его лобковые волосы защекотало, когда нос и губы Саймона коснулись их. Затем язык заиграл на его мошонке. На своем пути он находил такие чувствительные места, что пальцы ног Бена скрючивались в толстом ковре.

Обе руки Саймона снова оказались на его ягодицах, убеждая их раздвинуться. Он раздвинул ноги. И почувствовал, как волосы Саймона коснулись его живота, а затем — Бен с трудом смог в это поверить — Саймон взял его член в рот!

Это чувство не походило ни на какое другое. Он ощущал, как губы и зубы мужчины скользнули по стволу его пениса, а затем его чувствительный кончик погрузился в теплую влагу мужского рта.

- Ооо! - выдохнул он. Его сердце забилось так сильно, что он и в самом деле услышал его. Язык Саймона продолжал ощупывать чувствительную нижнюю сторону его пениса. Образовался вакуум, втягивающий ещё больше его тела в этот чудесный рот.

Бен рванулся вперед. Он ничего не мог с этим поделать. Саймон слегка поперхнулся. Затем Бен сделал еще один толчок, на этот раз при помощи рук, схвативших его за попку. Он чувствовал, что вот-вот взорвется.

- Я... я сейчас кончу! - выдохнул он.

Если Саймон и хотел избежать струй спермы, которые в этот момент вырывались из мальчика, у него не было бы времени, потому что всё произошло очень быстро. Но ему не хотелось этого избегать. Его руки сжали ягодицы Бена еще крепче.

Бен почувствовал, как Саймон сглотнул. Вернувшись, наконец, в нашу галактику, он посмотрел вниз. И увидел крошечную каплю спермы в уголке рта Саймона. И ещё больше появилось на губах Саймона, когда Бен медленно отступил.

- Честное слово, - произнёс Саймон, облизывая губы, - это было здорово!
Чары разрушились.
- Тебе тоже понравилось, да?

Бен ничего не ответил.

Адам на другом конце комнаты был гораздо менее молчалив.
- Делай это быстрее! - выдохнул он.

Бен обернулся. Ричард, полностью одетый, сидел на диване. Поперек него, положив голову на один конец дивана, а ноги на другой, лежал Адам. Лиловые трусы валялись на полу. То, что до конца компьютерной игры было скрыто от глаз, теперь находилось в руках Ричарда, и тот, игнорируя все мольбы ускориться, со спокойной неторопливостью мастурбировал Адаму.

- Быстрее! - Адам чуть ли не плакал. Он начал приподнимать свой зад с колен Ричарда с такой ритмичной силой, что мужчине приходилось придерживать его свободной рукой, чтобы он не свалился на пол.

- О-о, я… сейчас! Вот! - выдохнул Адам. И быстро, как молния, выстрелил. Белые капли брызнули из кончика его члена, взлетели вверх, ловя солнечный свет, струящийся сквозь окна, и брызгами упали на его вздымающуюся грудь. Он еще раз толкнул своим телом руку Ричарда вверх, вздохнул и замер.

- Понравилось? - спросил Саймон.

- Ему да, - ответил Ричард.

Адам ничего не сказал. Ричард схватил с дивана носовой платок и прижал его к всё ещё пульсирующему члену мальчика. Спустя несколько секунд Адам принялся вытирать свою блестящую грудь влажной от спермы тряпкой.

Солнце клонилось к закату, когда они отправились в школу. Адам в кои-то веки молчал, пока они брели по проселочной дороге, за что Бен был ему благодарен. Его сосед по комнате, казалось, пребывал в таком же состоянии постэякуляторного блаженства, как и сам Бен. У каждого мальчика в кармане джинсов лежала крупная сумма денег.

Они обещали вернуться во вторник. Оба были уверены, что садовым инструментам придётся ржаветь, в то время как инструменты более интимного назначения будут использоваться с гораздо большим удовольствием.

Пятничные события каким-то образом поставили под угрозу дружбу Бена и Адама. Внезапно им стало не по себе друг с другом. Бен подозревал, что Адам каким-то образом винил его в случившемся. Однако открытой враждебности не было. Они все еще ждали друг друга, чтобы пойти в столовую, или вернуться в свою комнату в общежитии, или, как сейчас, в часовню, где мистер Хендерсон остановился, чтобы поговорить с ними по дороге.
- Как у вас дела с садоводством?

- Очень хорошо, сэр, спасибо.

- Великолепно! Великолепно! Это убережет ваши мысли от грязи. В саду человек ближе к сердцу Бога, чем где-либо ещё. Вы также сможете многому научиться у мистера Спенсера. Замечательный человек. Восхитительный! Надеюсь, вы всегда делаете то, что он вам говорит.

- О да, сэр, - ответил Бен с улыбкой. - И мы многому у него учимся, как вы и говорите, сэр.
Он попытался поймать взгляд Адама.

Но Адам не стал играть в эту игру.
- Сэр, - сказал он, - мистер Спенсер рассказывал нам о Марке Ли. Что на самом деле произошло?

Лицо Алкаша побледнело.
- Что ты имеешь в виду, мальчик? - рявкнул он.

- Ну, мы были дома, когда все это грянуло. Нам только сказали, он просто пропал. Мы не знали, что он утонул, пока не вернулись.

- Если бы он утонул... - начал Бен.

Замечание произвело мгновенный эффект.

- Что ты имеешь в виду? - спросил Хендерсон, повышая голос. - Как ты смеешь?

- Вот, его тело не было найдено. А он был хорошим пловцом. Он никогда бы не пошел на пляж в своей одежде, а если бы и пошел, то никогда бы ее не сложил — мы все знаем, что он был не из тех, кто делает это.

- А теперь послушай-ка, мальчик!
Мистер Хендерсон схватил Бена за ухо.
- Если коронер Её Величества удостоверился, что бедный парень случайно умер, утонув, то на этом дело и заканчивается. Ты слишком жалок, чтобы подвергать сомнению вердикт одного из чиновников Её Величества.
Он произнес слова «Её Величества» так, как будто они были написаны заглавными буквами.

- А не могли бы вы просто объяснить нам, что произошло, сэр? - спросил Адам.

- Конечно, нет. Вопрос закрыт.

- Но, сэр…

- Я сказал, закрыт!
Алкаш закутался в мантию и проследовал в часовню.

- Ну… это была чрезмерная реакция из тех, что я видел в жизни, - сказал Адам. - Знаешь, Пухлый, в этом есть нечто большее, чем нам говорят.

- Думаю, ты прав.

Они и в самом деле снова разговаривали друг с другом. Бен почувствовал, как волна облегчения прошла по нему и на мгновение застряла в горле.
- Каков же тогда наш следующий шаг? - спросил он.

- Мы поговорим с его друзьями.

Это было легче сказать, чем сделать. Никто из соседей Марка по общежитию не утверждал, что был его другом. Но они подтвердили, что он часто ходил купаться посреди ночи и что летом он всегда при этом натягивал плавки.

- Он был одиночкой, - сказал один мальчик.

- Он мало что рассказывал, - сказал другой.

Мальчики, сидевшие рядом с Марком в классе, подтвердили это. Никто из них не мог занимать места по собственному выбору. Ещё они рассказали о постоянной борьбе между Марком и Алкашом Хендерсоном. Некоторые говорили, что Марк специально злил главу дома, другие говорили, что Алкаш необоснованно ненавидел мальчика.

Школьный обед по воскресеньям был весьма формальным мероприятием. Директор и другие учителя и воспитатели в мантиях восседали в конце столовой. Мальчики сидели за длинными столами под прямым углом к помосту. С древних стен на них пялились портреты предыдущих директоров.

По обычаю, письменные послания директора передавались во время этой трапезы капитаном школы. Адам и Бен, никогда раньше не получавшие подобных посланий, были удивлены, когда Баттерворт-Саймс, в красной мантии, остановился позади них. Они встали. Из традиционной деревянной шкатулки Баттерворт-Саймс достал два листа желтой бумаги и вручил по одному каждому. Он поклонился. Они вернули поклон и снова сели.

Послания оказались идентичными. Им было приказано явиться в кабинет директора в три часа дня.

В сильном трепете, опасаясь, что их все-таки выгонят из школы, они постучали в дверь директора, и им было приказано войти.

Кабинет директора являлся одним из самых красивых помещений в школе. Он был очень светлым и просторным. И выходил на ухоженную лужайку, известную как «Лужайка Младенцев». Здесь могли играть только мальчики младшего отделения школы. Их пронзительные голоса, приносимые летним ветерком, доносились из открытых окон.

Директор был таким же расплывчатым, как и всегда. Ему пришлось порыться в стопке бумаг на своем столе, прежде чем он нашел ту, что напомнила ему о причине их вызова.
- О, да. Вот. Я так понимаю, вы сами себе доставляете неприятности.

- Нет, сэр, - сказал Бен.

- Не спорь со мной, мальчик. Вы задавали вопросы о юном Ли.

- Мы просто хотели знать, что случилось, сэр, - объяснил Адам.

- Зачем?

- Нам было интересно, сэр, - сказал Бен, переминаясь с одной ноги на другую.

- Я бы не назвал это интересом. Я называю это болезненным любопытством, нет, любознательностью! Вы меня услышали?

- Да, сэр, - ответили оба в унисон.

- И я этого не потерплю. Если будет еще одна жалоба на то, что вы расстраиваете людей вашими расспросами, я позвоню вашим родителям и попрошу забрать вас из школы. Вы поняли?

- Да, сэр.

- Это всё. Можете идти. Ох, Адам, я не видел тебя на спортивной площадке на этой неделе.

- Я хожу к мистеру Спенсеру помогать с садом, - сказал Адам.

- О. Ты?
Директор на мгновение принял озадаченный вид.
- Ага! Понимаю! Вы пытаетесь подражать способности мистера Спенсера писать детективы.
Он откинулся на спинку кресла, и его лицо приняло более доброжелательное выражение.
- Ну, мальчики, сначала сосредоточьтесь на своем английском. Это самое важное. Идеи придут позже, когда вы подрастёте. Я уверен, что мистер Спенсер и не мечтает использовать человеческую трагедию в качестве материала для одного из своих романов. Это всё. Можете идти.

- Ну, это было очень странно, - сказал Адам, когда они вышли из здания.

- Я считаю, что они пытаются что-то скрыть, - произнёс Бен.

Маленький светловолосый мальчик захромал к ним с Лужайки Младенцев.

- Извините, - обратился он к ним.
На вид ему было около двенадцати.

- Что тебе надо? - спросил Адам.

- Вы хотели узнать что-нибудь о Марке? Я слышал, что говорил директор. Я сидел на траве возле его кабинета. Я вывихнул лодыжку, видите?

- Что ты знаешь? - спросил Бен.

- Он был моим другом, - просто ответил мальчик.

- Не глупи! - сказал Адам. - Этого не может быть.
Это противоречило традиции, старшеклассники не могли общаться с мальчиками младших классов.

- Так и было. Мы живем рядом друг с другом. Э... Я имею в виду «жил».
Он закусил губу.

- Лучше пойти в Чащу.
Бен с тревогой огляделся.

Разговаривать с маленьким мальчиком о Марке, особенно сейчас, лучше всего наедине.

Чаща представляла собой густую поросль кустов по одну сторону игрового поля. Она выглядела непроницаемой, но путь сквозь неё был известен лишь немногим мальчикам. Тщательно замаскированная тропа вела к небольшой полянке, заваленной окурками и пивными банками.

Адам сдвинул ветку, закрывающую вход, и они проникли внутрь.

- Ну, что ты знаешь? - спросил Бен, когда они наконец достигли поляны.

- О чём?

- О несчастном случае с Марком.

- Всё это очень загадочно. Я не знаю. Есть что-то...
Говард снова закусил губу.
- Но он не мог утонуть. Он не мог, правда?
Маленький мальчик посмотрел на Бена.

Адам повернулся, собираясь уйти.
- Большое спасибо! - произнёс он с убийственным сарказмом.

- Нет, подождите, - сказал Говард.
Он повернулся спиной и начал играть с веточкой.
- Вы его знали?

- Конечно, мы его знали.

- Он рассказал вам про секрет?

Адам снова обернулся.
- Про какой секрет?

- Вот это я и хотел узнать.

- Лучше начать с самого начала, - мягко предложил Бен.

Им пришлось подождать, пока Говард примет решение. Затем он повернулся и посмотрел на них.
- Мы дружили примерно с моего восьмого дня рождения. Марк всё твердил и твердил об очень большом секрете. Он сказал, что не расскажет мне, пока мне не исполнится восемнадцать. Он сказал, что кто-нибудь сможет вытащить этот секрет из меня. Он сказал... он сказал... он сказал...

Говард колебался, снова закусив губу.

- Ну и что он сказал? - нетерпеливо спросил Адам.

- Он сказал... если это произойдет, он умрет!

- Ты уверен?

- Да.

- Ты говоришь нам правду?

- Да, честно. Клянусь.

В кустах позади них внезапно послышался шорох, и они обернулись. Чарли Фрэнкс пробирался сквозь заросли, толкая перед собой двух других младшеклассников.

- О, извините, - произнёс он. - Я и не думал, что кто-то еще воспользуется Чащей сегодня днем. Я не хотел вас беспокоить.
Он ухмыльнулся.

- Это не так, - сказал Бен.

- А что тогда за дела с ним?
Чарли указал на младшего мальчика.

- Он вывихнул лодыжку, и ему больно, - сказал Адам.

- Это правда; он вывихнул её сегодня днем, - подтвердил один из мальчиков, пришедших с Чарли. - Может, отведём его к Матроне?

- Это было бы хорошей идеей, - сказал Адам.

Мальчик хорошо сыграл свою роль. Поддерживаемый за талию одним из своих друзей, он захромал, пока другой мальчик отодвигал для них ветки.

- Вы же вернетесь, да? - крикнул им Чарли.

- Минут через пять, - ответил мальчишеский голосок голос из-за зарослей.

Адам повернулся к Чарли.
- Значит, всё та же игра?

- Ты собираешься к Саймону во вторник, да?

- Ну и что?

- Они изменили мой день на следующей неделе, так что я тоже приду. Мы могли бы пойти вместе, если хотите.

- Нам это не понравится, - твердо заявил Адам.

- Скажи мне, - сказал Бен, - строго между нами, чем на самом деле ты там занимаешься?

- Ну… садоводством, конечно. А что вы подумали? Это я сделал всё то в палисаднике. Возможно, я стану ландшафтным дизайнером, когда закончу школу.

- Ты знаешь Ричарда? – спросил Адам.

- Конечно, знаю. Заносчивый говнюк. Он мне не понравится.

- Ты играл в какие-нибудь его компьютерные игры? - спросил Бен.

- Нет. Компьютеры — это чертовски скучно.

Кусты вновь зашуршали.

- Нам пора, - сказал Адам. - Это, похоже, возвращаются твои мелкие друзья. Однажды тебя застукают.

- Вы же не скажете, да?
Чарли понизил свой заискивающий голос.

- За кого ты нас принимаешь? Хотя то, что ты кончаешь, после того, как тебе подрочат мелкие, задевает меня.

- О, эти двое уже прошли этот этап. Вы слышали когда-нибудь об отсасывании?

- Не могу сказать, что мне этого хочется, - произнёс Бен.
Он нащупал в кармане необычно толстый бумажник и улыбнулся.
- Это звучит отвратительно.

В понедельник вечером они снова поссорились. Они еще дважды допрашивали маленького друга Марка. Он был непреклонен в том, что его история правдива. Они навели дополнительные справки у товарищей Марка по общежитию, но не узнали ничего нового.

- Всё это просто не складывается, - говорил Адам. - Марк что-то обнаружил, и от него избавились.

- Пошли спать! - сказал Бен.

- В этом ты весь, проблема слишком сложная; брось.

- Ты, кажется, не думаешь, что нас исключат, если мы продолжим задавать вопросы.

- Не посмеют. Мой отец слишком важная шишка.

- Если твоя теория верна, то мы можем погибнуть.

- Я могу позаботиться о себе.

- Тебе придется. Думаю, нам придётся бросить всё это. К нам это не имеет никакого отношения.

- Чертов слабак!

- Можно мне немного поспать, пожалуйста? Ты понимаешь, что сейчас два часа ночи? А днем нам нужно идти к Саймону.

- Чего я не так уж и жду. Я хочу докопаться до сути этого дела. В любом случае, там будет и Чарли.

- О Боже! И он будет.

- Неважно. На самом деле инструментов хватит только на двоих. Я могу сделать перерыв и обсудить это с Ричардом. У него есть мозг, а он больше, чем я могу сказать о тебе.

У мальчиков, выходивших за территорию школы, было принято выстраиваться в очередь перед кабинетом своего воспитателя, чтобы получить специальное письменное разрешение, называемое «Выходным». Бен и Адам заняли свои места в очереди. Чарли уже находился там. Мистер Хендерсон выдал им квитки.

- У тебя особое задание, - сказал он Чарли. - Мистер Спенсер хочет, чтобы ты для него съездил в город и забрал садовый инвентарь в магазине Олворти. Он попросил меня выдать тебе аванс на проезд.

- Что мне нужно получить, сэр?

- Я не знаю, мальчик. Всё уже заказано. Все, что тебе нужно сделать, забрать это и отвезти в дом мистера Спенсера. Остальное не должно тебя волновать.

- А почему он сам не может съездить? - заскулил Чарли.

- Потому что он, глупый мальчик, как и я, занятой человек! А теперь убирайся, иначе ты опоздаешь на автобус.

Когда Бен и Адам приехали, обе машины стояли на подъездной дорожке. Дверь им открыл Саймон.
- Честное слово, вы очень расторопны, - сказал он. - На самом деле мы ждали вас только через полчаса.

- Что мы должны сделать? - спросил Бен.

Саймон рассмеялся.
- Ты и в самом деле увлёкся, да? Ну, я тут подумал, что мы все проведем день в саду.

Бен был разочарован.
- Ты имеешь в виду, продолжение борьбы с кустами?

- На троих инструментов не хватит, - сказал Адам, - мне, Бену и Чарли.

Саймон рассмеялся.
- Если что-то не изменилось с тех пор, как я изучал биологию и математику, инструментов здесь ровно столько, сколько нужно.

- Ох, - только и произнёс Бен.

- Вы, ребята, много трудились и расчислили сад. Давайте превратим его в настоящий райский сад и повеселимся там.

- На меня не рассчитывайте, - сказал Адам. - Это не моё.

- Не глупи, - сказал Бен. - Будет здорово.

- Лучше я вернусь. Кроме того, я хотел кое о чем поговорить с Ричардом.

- Подумай, - сказал Саймон. - Если ты вернешься в школу в такой жаркий день незагоревшим, наш друг Алкаш почует неладное.

Это был веский аргумент. Адам согласился остаться, только чтобы позагорать.

Саймон и Бен ушли в сад за домом, чтобы все подготовить.

Адам и Ричард наблюдали за ними через окно, пока те расстилали одеяла на траве.

- О чем ты хотел поговорить со мной? - спросил Ричард.

- О Марке Ли.

- Конечно. Вперед, продолжай.

Он рассказал Ричарду все. Ричард внимательно выслушал.
- Итак, я думаю, что Марк что-то раскрыл и был убит прежде, чем успел сообщить об этом. Я думаю, он хотел сообщить об этом, когда приедет домой, но они добрались до него первыми. Меня интересует, связано ли это как-то с тем, что происходит здесь. Надеюсь, ты не возражаешь, что я так сказал, но Марк приходил сюда пару раз, а Саймон очень близко знаком с Алкашом и посылает ему виски. Чарли Фрэнкс — придурок и иногда занимается садоводством, как и мы. Теперь есть Бен и я. Марка тоже посылали сюда заниматься садоводством?

- Марк ничего не мог узнать, - заявил Ричард. - Саймон просто встретил его однажды в городе, и он изредка приходил в гости — в основном, просто чтобы сбежать из школы. Саймон понятия не имел, почему вас послали сюда, пока вы ему не рассказали, а он потом рассказал мне. А что касается того, что с Чарли покончили, да поможет нам Бог! Нет, Саймон временами немного идиот, и при этом похотливый идиот, но Марк ничего не мог тут узнать, а Саймон не устраняет людей. Я думаю, что этот ваш мистер Хендерсон — как раз тот человек, на котором нам следует сосредоточиться.

Адам заметил, что он сказал «мы», и почувствовал воодушевление.
- Я не знаю, что делать дальше, - сообщил он.

- Ты пока пригнись, чтобы защитить себя. Я наведу кое-какие справки, и мы сможем поработать над этим вместе, когда ты приедешь сюда, а двое других будут трахаться.

- Это должно дать нам массу возможностей, - произнёс Адам, глядя в окно. - Судя по его виду, Бен никак не может дождаться!

В саду Саймон раздевался, аккуратно складывая каждую вещь на шезлонг, а Бен уже все снял, повсюду разбросав свою одежду. Адам наблюдал, как пенис его соседа по комнате поднимается и растёт без прикосновения к нему, пока тот не стал указывать вверх, в сторону щебечущих птиц на деревьях.

- Что случиться, если кто-нибудь их заметит? - спросил Адам у Ричарда. - Как Саймон собирается это объяснять?

- Никто не сможет. Стены слишком высоки. Кроме того, поблизости нет домов. Это одна из причин, почему Саймон купил этот дом.

- Может пролететь вертолет.

- Или, может быть, летающая свинья, - рассмеялся Ричард. - Когда ты в последний раз видел здесь вертолет?

Адаму пришлось признать, что он никогда не видел подобного.

Ричард предложил раздеться дома.
- Может быть, Саймон и не против вытряхивать насекомых из одежды, - сказал он, - но ему нравится жизнь на свежем воздухе. Но не мне!

- И не мне, - согласился Адам.
Он неохотно отвернулся от окна – неохотно, потому что Саймон и Бен теперь были обнажены и лежали рядом друг с другом. Член Саймона был огромным, особенно по сравнению с членом Бена, который всё ещё находился на пути от полового созревания к подростковому возрасту. У Саймона он был толщиной рукоятку кирки.

Он привлек к этому внимание Ричарда, стараясь говорить как можно бесцеремоннее.

- Тебе не обязательно мне это говорить, - сказал Ричард. - Я это и так знаю.

Адам отвернулся от окна. Ричард положил руку на ремень Адама, расстегнул пряжку, опустил молнию и стянул его брюки до лодыжек.

- Ты же не позволяешь ему… устраивать такое перед тобой, да? - спросил Адам.

- Если он этого хочет. Он предпочитает школьников, таких как Бен или ты, но иногда и меня принуждает.

- Совершенно не моё. Я ловлю пташек.

Ричард стянул с Адама трусы и сел.
- Но это не совсем точно, только в крайнем случае, а?

Адам почувствовал, что Саймон пристально смотрит на него.
- О, ты это имеешь в виду.
Он посмотрел на свой член и покраснел. Несмотря на то, что он отчаянно пытался думать о другом, его член встал и торчал под углом девяносто градусов из-под его тугого живота.
- Такое часто случается, когда я раздеваюсь. Я думаю, это как-то связано с подростковым возрастом, но иногда такое ведь случается со всеми.

Он понимал, что не сможет одурачить Ричарда. В конце концов, Ричард сам был подростком, и не так уж давно.

- Не думаю, что у тебя есть причина смущаться по этому поводу, - сказал Ричард.

Словно под гипнозом, инструмент Адама продолжал набухать и дергаться, становясь все более и более жестким.

- Ты, наверное, самый красивый пятнадцатилетка из тех, что я видел, - произнёс Ричард.

- Ты так думаешь?
Адам улыбнулся.

- Да. И я думаю, что ты дурак, раз не даешь Саймону повеселиться.

- У него есть Бен. Чего же ещё он хочет?

- Тебя! Он влиятельный человек, Адам. Огорчишь его, и твоя жизнь в этой школе может превратиться в страдание.

- Уже есть такое.

Адам сел. Несмотря на их общую наготу, с Ричардом было очень легко разговаривать. Ему было приятно, что у него появился умный и проницательный взрослый друг. Он рассказал Ричарду о том, о чём никогда и ни с кем не говорил. Он рассказал ему о своем отце, чьей единственной целью в жизни было зарабатывание деньги, и у которого совсем не хватало времени на сына. Он объяснил, что его отец выбрал эту школу, потому что она находилась очень далеко, и Адаму было бы непрактично возвращаться домой на выходные и беспокоить его.

Он рассказал об одиноких заграничных каникулах, на которых настаивал его отец. И он поймал себя на том, что говорит Ричарду правду. На таких каникулах трудно с кем-нибудь подружиться, а уж тем более с девушками, которыми он хвастался.

Он рассказал о школе, о том, как он её ненавидит и как презирает всех в ней; как он несколько раз собирался сбежать, но передумал — главным образом потому, что идти было некуда.

- Я даже не знаю, что посоветовать, - сказал Ричард, подумав некоторое время. - Тебе ведь недолго осталось учиться в этой школе, и я знаю, что там планируют — что ты в будущем займёшь пост префекта [старосты]. Это должно сделать твою жизнь более сносной.

- Я не уверен, что хочу этого, - парировал Адам. - Шататься повсюду, командовать людьми и пить чай с директором. Думаю, что учителя относятся к префектам по-человечески. В любом случае, мне всего пятнадцать, а должно быть, как минимум, шестнадцать.

- Саймон сказал директору, что в твоём случае следует сделать исключение. Полагаю, мне не следовало тебе этого говорить, но я был там, когда он это сказал. Думаю, ты обнаружишь, что то, что говорит Саймон, пользуется большим уважением. Извини, что снова поднимаю эту тему, но это ещё одна веская причина поддерживать с ним отношения. В любом случае, нам пора выходить. Мы сможем позагорать, а Бен порадует Саймона.

Это была работа, в которой Бен проявил себя на удивление искусным. Он лежал рядом с Саймоном. Их тела были так близки, что одна из волосатых ног Саймона лежала на обеих гладких конечностях Бена. Одной рукой Бен медленно перемещал крайнюю плоть массивного члена писателя вверх и вниз.

- О, прекрасно, Бен. Так держать. Красиво и медленно. Сделай так, чтобы это продолжалось вечно.

Адам покачал головой. Он лег на одно из одеял и, заложив руки за голову, уставился в небо. Ричард пристроился рядом с ним. Адаму захотелось обладать такой же самодисциплиной, как у Ричарда. Пенис Ричарда, крошечный и сморщенный, едва виделся среди густых волос его лобковых зарослей. У Адама же ситуация быстро выходила из-под контроля.

- У тебя хороший и жесткий. Я вижу, ты этого хочешь.

Это был голос Саймона, и на какой-то ужасный момент Адаму показалось, что тот заговорил с ним. Он повернул голову и обнаружил, что это было обращение к Бену. Саймон ласкал член Бена.

Адам снова покачал головой, но не отвернулся. На самом деле было довольно интересно (с чисто научной точки зрения) наблюдать за растущим волнением Бена.

- Прекрасный и твёрдый, - бормотал Саймон. - И милые шарики. Занятые приготовлением крема.

Адам слегка поднял голову. Рука Саймона лежала между широко раскрытых бедер Бена. Он услышал вздох мальчика.

- О, это прекрасно – такое приятное и тугое. Ох, Бен, ты так хорошо потрахаешься.

Адам подумал, что для известного писателя злоупотребление английским языком временами было просто ужасающим. Он отвернул голову и взглянул на Ричарда, который, казалось, спал. Адам тоже закрыл глаза. Не стоит позволять Саймону думать, что ему интересно!

Но любопытство взяло верх. Он услышал чавкающие звуки, влажные и тягучие. Он приоткрыл один глаз и прищурился. Они сосали друг у друга. Бен теперь лежал на Саймоне, его пятки находились всего в метре от головы Адама. Член Бена был погружен по самую маленькую прядь лобковых волос в горло Саймона, а его голова ритмично поднималась и опускалась над пахом Саймона.

Обхватив Бена сильными руками за плечи, писатель поднял Бена вверх. Раздался отчетливый «чмок», когда головка пениса Бена появилась из надутых губ внизу. Тонкая струйка липкой жидкости, соединявшаяся со ртом Саймона, становилась все тоньше и тоньше, а затем оборвалась.

Бен опёрся на руки. Саймон помассировал блестящий, мокрый инструмент мальчика. Адам мог видеть вены, выступившие на его поверхности.

- Чудесно! - произнёс Саймон. - Ты бы хотел меня трахнуть?

- Могу ли я? - переспросил Бен. Его голос звучал странно хрипло.

- Ты можешь делать все, что захочешь.

Саймон перевернулся и раздвинул ноги. Адам был удивлен количеством волос, растущих на обнаженной заднице. Это выглядело крайне неприятно — не так, как у Бена. Конечно, это было не его дело, но попка Бена выглядела гораздо привлекательнее. С чисто научной точки зрения. Это была еще школьная попка, веселая, похожая на пузырь; с кожей, гладкой, как щека десятилетнего ребенка. И никаких волос. Попка Бена была... ну... сочная... аппетитная... как стейк. Нет, как персик. Вроде того. Жопка, похожая на сочный, аппетитный персик.

Член Адама вытянулся по стойке «смирно» и яростно закивал, словно соглашаясь. Мальчик бросил ещё один взгляд на Ричарда, который, казалось, по-прежнему спал.

Саймон что-то прошептал Бену.
- Где это, Си?

«Си», в самом деле?! Следующим будет «дорогой»!

- В сумке-холодильнике с напитками.

Немного покопавшись там, Бен вытащил маленький синий тюбик.
- А сколько нужно?

- Немного. Ааа! Как мило. Мммм. Это чудесно. У тебя прекрасные руки. Ах да, вставляй прямо туда. Мммм! Теперь попробуй по-другому. Вот так. У тебя хорошая техника.

- Я только представлял, как это делать…

- Теперь я готов. Вот так. Немного выше. Еще немного. Вот, позволь мне помочь...

Краем глаза Адам видел, как рука Саймона вытянулась назад и направила головку Бена к розоватой складке между раздвинутыми ягодицами.

- Теперь входи. Ой!

- Больно?
Голос Бена снова стал хриплым.

- О, нет! Это прекрасно. А сейчас трахай меня. Трахни меня по-настоящему. Не волнуйся, что мне будет больно. Ой! Так хорошо. Ой! Прелестно! Ой! Прекрасно!

Бен задыхался. Он дышал так, как будто пробежал 800 метров.

Адам снова закрыл глаза и попытался выбросить из головы Бена с Саймоном, но вздохи и стоны делали это невозможным. С чисто научной точки зрения было необычно слышать, как Бен задыхается в результате физической нагрузки. Он был слегка лентяем, таким вот пассивным. Да. Пассивным. Бен был не тем мальчиком, который годится для подобного. Бен должен был быть пассивным, лежать и ждать, когда Адам сделает то, что ему хочется...

Пенис Адама согласился. Бен должен быть тем, кого трахают. Трахать Саймона было такой тратой энергии. Эти мышцы на его ягодицах. Адам бросил быстрый взгляд на то, как они поднимаются и опускаются, образуя ямочки при движении вниз. Они должны принимать, а не усердно работать. Им бы корчиться под Адамом, а не над почти немолодым писателем!

Но надо сказать, что мальчик, похоже, справлялся с этим делом довольно хорошо. Саймон громко стонал. Адам был поражен тем, что Ричарду удавалось спать во время подобного. Возможно, Ричард привык к такому шуму. Он ведь признался, что занимался этим с Саймоном.

Адам задумался над вопросом, кто чем занимался, и пришел к выводу, что это Саймон трахал Ричарда. В спящем положении член Ричарда не выглядел уж очень большим, хотя это могло быть обманчиво. Член Чарли Фрэнкса в туалете выглядел так, словно принадлежал младшекласснику. Когда же его будили, это было уже совершенно другое орудие. Адам улыбнулся шутке, которая в прошлом году ходила среди младшеклассников по этому поводу: что люди по ошибке кормили его плюшками.

Да, точно, именно Саймон будет сверху. Адаму стало интересно, не больно ли это. У писателя был ведь довольно большой. И Адам вопрошал себя, как это проверить. Саймон, похоже, в данный момент не испытывает никакой боли, а Бен толкается так сильно, что слышно, как их тела и, возможно, даже их яйца шлепаются друг о друга.

- О, это прекрасно, - вздыхал Саймон.

- Я где-то там! - выдохнул Бен.

- Пускай! Аааа! Чудесно! Вкачай это в меня!

Бен издал долгий протяжный вздох и рухнул на спину Саймона. Какое-то время он просто лежал. Ямочки на его ягодицах продолжали ещё нескольких секунд появляться и снова пропадать, а затем он затих.

Адам перевернулся. Это было крайне неудобно, но он не хотел, чтобы его состояние заметили. Он снова закрыл глаза.

- Боже! - сказал Саймон. - Это было лучшее, что я испытал за последние годы! Ты, Бен, артист! Что за мальчик! А какой инструмент!

- Не думаю, что я мог оказаться настолько хорош, - ответил Бен. - Я никогда не делал этого раньше.

- Я знаю, но у некоторых людей есть сноровка, а у других нет. Как у меня. Ты — знаток.

- Сейчас мне не помешало бы принять душ.

- Мы можем воспользоваться шлангом. Не заходи в дом.

Адам услышал, как включили шланг, и на него упало несколько капель холодной воды. Он решил, что лучше делать вид, что не заметил.

- Хочешь выпить? - спросил Саймон.

- Да, пожалуйста.
Но это был не Бен. Это был Ричард. Возможно, его разбудили брызги из шланга.

- Адам, ты хочешь?
Ричард коснулся обнаженной спины мальчика.

- А? Что? О, пить. Да, пожалуйста. Я крепко спал.
Саймон принес им напитки, и теперь Адаму пришлось перевернуться. Несчастная штуковина всё никак не могла утихомириться.

- Самое время тебе что-нибудь с этим сделать! - сказал Саймон.
Он стоял над Адамом, и его чудовищный член, все еще полутвердый, покачивался, когда он подавал кока-колу.
- Я уверен, что Ричард был бы не против.

- Я подумаю об этом, - парировал Адам.
Он взял банку, открыл и жадно выпил.

- Что нам теперь делать, Си? - спросил Бен.

- Боже, какая энергия! Мы отдохнем несколько минут, а потом, мой дорогой Бен... а потом...

Вот оно и вырвалось: «мой дорогой Бен»! Кто-нибудь слышал, чтобы взрослый мужчина, занимающий важное положение, называл мальчика своим дорогим?

Бен рассмеялся.
- А что потом?

- Ага! Подожди и увидишь. Я не буду так хорош, как ты, но я сделаю все, что смогу.

- А как насчет Ричарда и Адама? Что они собираются делать?

- Это их дело.

- Ну, я думаю, им следует присоединиться.

- Я тоже, - сказал Саймон.

- Отвалите! - огрызнулся Адам. - Не ты, Саймон. Я имею в виду Бена.

- О, он отвалит, - произнёс Саймон.

Продолжая обращаться друг к другу в выражениях, которые Адам счёл до тошноты ласковыми, Саймон и Бен ушли в дом, чтобы приготовить бутерброды.

Адам дремал рядом с Ричардом. Постепенно эрекция, смущавшая мальчика, утихла. Рядом с Ричардом он чувствовал себя в относительной безопасности. Он задумался, спит ли Ричард, но решил не смотреть. Существовала вероятность того, что вид обнаженного тела Ричарда оживит его теперь уже вялый член. А это глупо, потому что Адам не был таким. Однако по какой-то странной причине вид обнаженного мужчины всегда вызывал одну и ту же реакцию.

- Ты спишь, Адам?
Это был голос Ричарда.

- Нет.

- Я собираюсь попросить тебя об одолжении.

- О каком?
О, нет! Конечно же, Ричард не собирается попросить...

- Мне хотелось бы сделать несколько твоих фотографий.

- Но не таких, конечно же?

- Да, таких. Ты не возражаешь?

- Зачем тебе фотографировать меня голым?

- Ну, у меня есть друг, который занимается исследованием взаимосвязи интеллекта, возраста и физического развития.

- Думаю, если это для науки, то всё норм, - сказал Адам. - А можно мне надеть шорты? Тебе ведь не нужны фотографии моего члена.

- Конечно, нужны. Я думаю, нам следует привлечь всего тебя.

- Размер члена не имеет ничего общего с интеллектом, поверь мне! - сказал Адам. - Ты когда-нибудь видел пенис Чарли Фрэнкса?

- Нет.

- Ну вот, он огромен. Он намного крупнее, чем у кого-либо в школе, и толстый, как кирпич.

- И где он сейчас? Ну, я не удивлён. Но мы говорим о твоём. Мой друг сказал мне: если у тебя когда-нибудь появится возможность, сделай как можно больше подробных фотографий. Ты же знаешь, какие они, эти медики.

- О, он врач, да? - произнёс Адам со значительным облегчением.

- На самом деле профессор генетики. Но по сути врач, да.

- О, я не против, - сказал Адам. - Однажды в мою последнюю школу приходили врачи, чтобы сделать такие снимки. Правда, не могу вспомнить, для чего.

Ричард встал и ушёл в дом. Его фотоаппарат лежал на столике у двери.

- Просто замри, - сказал он, стоя над Адамом и наводя объектив. - Вот и все.
Раздался щелчок. Потом еще и еще.
«Инструмент Ричарда был обманчивым», - подумал Адам. Когда тот лежал, он не выглядел таким уж большим, но если смотреть снизу, на самом деле он был довольно большим…

Щелчков становилось всё больше и больше.
Яйца у него тоже большие... мошонка болтался... Вот чёрт, это снова начинается: он почувствовал, как его пенис начал подниматься.
Ричард заулыбался.
- Не беспокойся об этом. Профессор не станет возражать. На самом деле это даже преимущество. Лучшая демонстрация.
Он сделал еще несколько фотографий, часть из которых была сделана с пугающе близкого расстояния.

- Теперь перевернись.
Адам с облегчением сделал это, и камера защёлкала позади него.

- Вот и все. Большое спасибо, Адам.

- Их никто не увидит, кроме твоего друга-профессора, да? - спросил Адам.

- Конечно, нет. Сегодня же я отправлю ему эту плёнку.

Ричард снова сел, и Адам услышал, как он перемотал пленку и открыл камеру.

Саймон и Бен вернулись с двумя огромными тарелками сэндвичей. Поскольку невозможно есть бутерброд, лёжа на животе, Адаму пришлось перевернуться.

- Знаешь, что, Си? - спросил Бен. - У Адама по-прежнему стоит.

- Так и есть.
Саймон глянул в сторону Адама.
- Я действительно думаю, что тебе следует что-то с этим сделать, Адам. Нехорошо держать это взаперти.

- Я позабочусь о себе, спасибо.

- А я позабочусь о своем Бене, - произнёс Саймон. - Когда он закончит набивать себе рот, я набью ему задницу.

Бен хихикнул и рассыпал крошки по газону.

- Нам лучше начать поскорее, а то Чарли скоро вернется, - сказал Саймон.
Адам снова закрыл глаза. Одно только упоминание имени Чарли заставило его содрогнуться. Он надеялся, что они успеют уйти до прихода Чарли. Для Саймона это была очень веская причина сделать то, что он хотел, как можно скорее. Адам снова открыл глаза. Бен был готов к этому. Его член снова стал твердым, как железо. И член Саймона тоже. С чисто научной точки зрения, подумал Адам, было бы интересно глянуть, насколько легко такой взрослый член войдет в Бена. Адам знал, что анус может растянуться, но не знал, как сильно.

Саймон растянулся во весь рост на траве и прикрыл глаза от солнца.
- Сначала пососи немного, Бен. Сделайте его милым и влажным.

«Фу!» - подумал Адам, но у Бена никаких сомнений не возникло. Он встал на колени между раздвинутыми ногами Саймона и наклонился, чтобы принять возбужденный пенис в свой рот.

- Ох, как мило! Правильно, используй язык, как я тебе показывал. Ммм. Пусть будет по-настоящему скользким.

С того места, где лежал Адам, ему было видно между ногами Бена предмет, наполнявший рот его приятеля. Он наблюдал, как губы Бена двигаются вверх и вниз по блестящему стволу. Нитка слюны упала с губ Бена, заблестев на солнце бриллиантовой нитью в темных лобковых волосах Саймона.

- Хватит, Бен. Готов?

- Я готов, если ты готов, - сказал мальчик. - Будешь входить медленно, да?

- Тебе следует посмотреть на это, Адам, - прошептал Ричард.

- Я не понимаю, зачем.

- На случай, если передумаешь.

- Посмотреть, чего мне не хватает, ты это имеешь в виду?

- Можно сказать и так.

Саймон устроил Бена так, чтобы мальчик лежал лицом вверх, с подложенной под поясницу подушкой. Его ноги покоились на плечах Саймона. Саймон что-то шептал; Адам не слышал, что он говорит. Не то чтобы ему особенно хотелось смотреть, определённо, но с научной точки зрения это могло представлять интерес.

Юный голос Бена унёсся дальше.
- Я по-прежнему думаю, что Адаму и Ричарду тоже следует сделать это, - сказал он. - Они ничего не делали весь день. Ооо! Холодное!

Адам не мог видеть, что делает Саймон, но догадывался.

- Он лежал в сумке-холодильнике, - пояснил писатель. - И... там! Как?

- Ммм... приятно! - сказал Бен.
Затем последовала долгая пауза. Саймон снова что-то зашептал.

- Пока нет, - сказал Бен. - Ой! Ооо! Да!

Он так широко раздвинул ноги, что они соскользнули с плеч Саймона. Саймон прекратил своё движение и снова поднял их. Бен тяжело задышал.

Ещё шепот.
Бен:
- Хорошо. Ты не причинишь мне вреда?

Адам надеялся, что это будет чертовски больно. Бену полезно пострадать. Такие люди, как Бен, заслуживают боли.

Тишину нарушил крик Бена. Он случился так внезапно; настолько неожиданно, что даже Адам вздрогнул.
- О, Господи, вынимай! О Боже! Пожалуйста, Си. Вынь его!
Опять шепот, а затем тишина.

- Он просто привыкает к этому. Не о чем беспокоиться.
Это был голос Ричарда.

- Я помню, ты говорил, что это не больно, - сказал Адам.

- Первый раз всегда немного некомфортно, пару секунд. Сейчас с ним все в порядке. Смотри-ка.

Адаму, конечно, не очень-то хотелось смотреть, но он всё-таки глянул. То, что сказал Ричард, оказалось правдой. Бен снова улыбался. Экстраординарно.

Саймон двинул бедрами вперед. Адам увидел, как его ягодицы напряглись. Бен ахнул. Потом сделал это снова. Затем открыл рот, но не издал ни звука. Его рот продолжал оставаться открытым, пока Саймон увеличивал темп. Это было не очень быстро, скорее медленно и обдуманно. Бен начал корчиться. Сначала Адам подумал, что он пытается вывернуться из воткнутого в него кола, но улыбка на лице его соседа по комнате опровергла эту идею. Бену, похоже, действительно нравилось! И он, и Саймон теперь стонали и вздыхали.

- Один наш друг, - сказал Ричард, - говорит, что лучшая в мире музыка — это звуки трахаемого мальчика. Полагаю, для нас большая честь присутствовать на подобном публичном представлении.

- Я бы предпочел послушать свои альбомы Пита Клегвита, - произнёс Адам.

- Твои уши и мозги - да, но я подозреваю, что одна часть твоего тела проявляет к этому свой интерес.

Адам покраснел.
- Черт побери. Такое часто бывает.

- Не так уж и стоит, как я подозревал. Почему бы тебе не снять напряжение? Они не заметят.

- Что ты имеешь в виду?

- Не скромничай, Адам. Могу я помочь тебе?

Ага! Вот оно! Конечно, Адам всё это время догадывался. Это был всего лишь вопрос времени. Адам спросил себя, как ему следует отреагировать. На самом деле, это была не такая уж плохая идея. Ему действительно следует что-то сделать, иначе он потеряет дружбу Саймона и Ричарда. Ну... Какого чёрта?! В конце концов, это идея Ричарда. В том, чтобы подрочить, нет ничего плохого, и предложение избавляло его от необходимости делать это самому.

- Если хочешь, - сказал Адам, стараясь говорить как можно непринужденнее.

- Если ты хочешь, а я думаю, что ты хочешь, - парировал Ричард, и Адам почувствовал, как пальцы Ричарда коснулись его пениса.

- Скажи мне, - произнёс Ричард, осторожно отодвигая кожу назад, - о чем ты думал перед тем, как я заговорил.

- Я не помню. Ой! Эй! Больно!

Ричард очень сильно сжал член, выдавив из него теплую струйку сдерживаемого предэакулята.

- А ты вспомни. Ты думал о Бене. Ты думал о том, как тебе хочется трахать его вместо Саймона.

- Черт возьми, это не так!

- Да, именно так.
Рука молодого человека медленно скользила вверх и вниз по стволу пениса Адама. Это было так приятно!

- У него классная попка, да? Ты бы отдал всё, чтобы быть Саймоном в этот момент. Быть погруженным в эту милую, тугую, теплую попку. Ощущать, как юный Бен поддается тебе. Полностью в твоей власти. Подумай, Адам. По-настоящему свежий четырнадцатилетний мальчик, и с ним можно делать всё, что захочешь. Ты бы вонзился в него.

Хватка на члене Адама стала намного крепче.
- Ты бы со всей силы втолкнулся.
Крепко стискивающая рука двинулась вниз.
- А потом ты бы его трахнул. Просто подумай об этом, Адам. Закрой глаза и подумай об этом.

И Адам сделал это. Ммм! Это была мысль. Задать Бену трёпку, которую он заслужил. Заставить его почувствовать каждый сантиметр! Он прислушивался, плотно закрыв глаза, слушая громкие вздохи и оханья своего соседа по комнате. Рука Ричарда начала двигаться ещё быстрее.

- Верно! - шептал Ричард. - Воздай ему, Адам. Трахни его со всей силы!

- Бен! - выдохнул мальчик. - Осторожно. Я вот-вот кончу!
Ричард ничего не сказал. В мозгу Адама вспыхнули цветные огни. У него заболели яйца.

- Сейчас! - воскликнул Адам.
Его тело выгнулось дугой, когда из него вырвалась первая струя спермы. Он почувствовал, как теплые капли упали ему на живот. Потом еще и еще. Хватка на его члене ослабла, и он открыл глаза.

- Боже! - выдохнул он.

- Чувствуешь себя получше? – спросил Ричард.

- Ммм!
Пятна жемчужно-белой спермы, похожие на большие белые пуговицы, были разбрызганы по его телу. Ричард вытирал пальцы о траву. Адам глянул на Саймона и Бена.

Они закончили. Жаль, что он не заметил финиша. Они всё ещё находились в том же положении, но совершенно неподвижно, как две статуи. Оба широко улыбались.

- Реально мило; вроде тепло и сыро, - сказал Бен в ответ на один из вопросов Саймона, заданных шепотом. - Пока не вынимай.

- Думаю, пришло время оставить их наедине, - сказал Ричард. - Как насчёт поездки на почту?
Он поразил Адама. Он был совершенно спокоен. Его пенис был таким же вялым, как и прежде. Адам был уверен, что тот за весь день вообще не шевельнулся.

В машине, направляющейся в город, Ричард сказал:
- Итак, твой друг опередил тебя. Я думал, что это может произойти.

- Я знал это с самого начала, - ответил Адам. - И он рад этому.

— Однако это довольно ответственная должность, верно? - спросил Ричард.

Это было замечание, не имевшее для Адама никакого смысла.
- Мне это показалось чертовски неудобным, - сказал он.

- Я имел в виду пост школьного префекта, а не способ, с помощью которых он его получил.

Адам не мог поверить в то, что услышал.
- Ты же не имеешь в виду, что Бен…

- Именно это я имею в виду. Я думаю, ты что-то упустил, Адам, мой друг. В этот самый момент они шепчут сладкие пустяки. Саймон спросит Бена, что нужно школе. Бен походит вокруг да около. Саймон заплатит за это тем, что замолвит слово директору, и твой друг Бен будет назначен самым юным префектом из когда-либо назначенных, в начале следующего семестра. Просто посмотришь, прав ли я буду. В любом случае, мы приехали. Это займёт не больше минуты.

Адам сидел в машине в глубокой задумчивости. Он был удивлен, когда Ричард появился спустя всего лишь несколько минут.
- Как тебе удалось так быстро? - спросил Адам. - Когда кто-нибудь из нас заходит туда, она заставляет нас болтать целую вечность.

- У меня нет времени разговаривать с обслугой. Они здесь для того, чтобы выполнять свою работу.

- Мне бы хотелось, чтобы у нашего директора была такая же философия. Знаешь ли, что мы даже садовников должны называть «сэр»!

- Чертовски смешно. Должна существовать меритократия. Такие люди, как ты, например. Всех остальных можно воспитать для выполнения конкретной работы, а затем, когда их срок службы подойдет к концу, их следует усыпить.

- Ты имеешь в виду, как лошадей и коров?
Адам не был уверен, серьезен ли Ричард. В любом случае, было весело поразмышлять над подобной мыслью.

- Точно. Посмотри на своего идиота-воспитателя. Его мозг залит алкоголем. Он совершенно бесполезен. Я узнал от Саймона, что когда-то он был хорош. Его расцвет уже прошел. Его следует уволить, и его место должен занять другой, более молодой.

Профессор, сказал Ричард, придерживается той же точки зрения. Кто может знать это лучше, чем профессор генетики.

Саймону, решили они взаимно, можно было бы позволить пожить еще немного. Его книги и фильмы, по которым они неизменно экранизировались, нравились массам. Необходимо развлекать массы. Это спасает массы от излишнего беспокойства.

Бену нужно дать пожить еще несколько лет. Его мозг не был способен на многое, но его тело имело свое применение. Чарли Фрэнкс же был кандидатом на немедленную ликвидацию.

- Это напомнило мне, - сказал Ричард, - что нам лучше поторопиться. Он скоро приедет. Саймон послал его за кое-какими вещами для сада.

- Я знаю, - парировал Адам. - Не думаю, что смогу выдержать встречу с ним сегодня днем.

Когда они вернулись, Бен и Саймон уже оделись и сидели в гостиной. Одеяла с лужайки убрали. От дневной активности не осталось и следа.

Бен пытался объяснить Саймону, что сад можно разбить с помощью математики. Адам с трудом сдерживал нетерпение. Бен совершал множество ошибок. Он слишком упрощал вещи, которые, очевидно, сам не до конца понимал; однако Саймон всё это воспринимал.

- Это радиус, а не диаметр, - поправил Адам в какой-то момент.

Саймон покровительственно улыбнулся и поднял руку, призывая его к молчанию. Адам был ошеломлен. Ричард прав. Саймон действительно был не очень умён.

- Скоро приедет Чарли, - сообщил Адам. - Я думаю, что нам пора.

- Автобус приедет сюда не раньше, чем через час, - ответил Бен. В Комблтон идёт только один.

- Его могут подвезти, - предположил Ричард.

- Нет, нам не разрешают голосовать, - сказал Бен.
Он улыбнулся Саймону.
- Отвратительные мужчины могут сделать с нами грязные вещи в своих машинах, - сказал он.

- Или в своих садах, - подключился Саймон. - И всё же Ричард прав. Если он вернётся раньше и увидит, вас здесь, мы никогда от него не избавимся.

Саймон настоял на том, чтобы отвезти их обратно в школу на своей машине, что, по мнению Адама, было глупо, поскольку машину Ричарда пришлось отгонять, чтобы позволить Саймону выехать на своей. Как и ожидалось, Бен уселся на переднее сиденье. Адам, сидевший сзади, слушал их разговор.

- Нам больше всего нужно приличное жилье, - говорил Бен. - В некоторых общежитиях живут по пятьдесят мальчиков. Мы могли бы назвать его «Дом Спенсера».

- Нет, сам назовешь его. Это твоя идея. В любом случае, завтра я позвоню директору и поговорю с ним насчёт этого.

Адам сидел в задумчивости.

Саймон высадил их у главных ворот школы, и они пошли по подъездной дорожке.

- Ребята, идите сюда!
Это был мистер Хендерсон.
- Вы оба загорели на солнце. Много работали?

- И очень тяжело, сэр, - сказал Бен.

- Великолепно. Для растяжения мышц нет ничего лучше работы в саду.

- Мои сегодня днем очень сильно растянулись, сэр! - сообщил Бен.

- Ублюдок! - воскликнул Чарли. Он пнул один из мешков. - Ублюдок! – повторил он.
Хорошо, что поблизости никого не было. Иначе люди могли бы задаться вопросом, почему мальчик злится на что-то столь безобидное и молчаливое, как мешок с удобрениями!

На самом деле его гнев был направлен не на 10-килограммовый мешок удобрений, или 15-килограммовый мешок гербицида, стоявшие у его ног, и не на две мотыги или двое грабель, прислоненные им к фонарному столбу. Нет. Его ярость была направлена на Саймона Спенсера, который попросил его забрать всё это, не предупредив, что будет сложно доставить этот груз на автобусную станцию и погрузить в автобус, а потом и сгрузить из него.

Следующий автобус до Комблтона должен был отправиться только через час. «Все это типично для людей, - подумал он, - а они использовали тебя». Он был лучшего мнения о Саймоне, сыгравшего с ним такую грязную шутку. Это просто демонстрировало, что никому нельзя доверять.

- Да пошёл он! - произнёс Чарли. Старушка взглянула на него и быстро зашагала прочь.

Он стоял, размышляя, что делать, не замечая машины, пока она не остановилась и водитель не опустил стекло.
- Простите, - сказал тот.

- Ммм... что? - спросил Чарли.

- Я пытаюсь добраться до Комблтона. Ты знаешь, где это?

- Да. Поверните направо после моста. Там есть указатель.

- Большое спасибо. У тебя там груз. Ты кого-то ждешь?

- Мне нужно отвезти его в Комблтон, - ответил Чарли.

- Могу ли я подвезти тебя?
По оценке Чарли, это был молодой человек лет двадцати с небольшим.

«К черту школьные правила», - подумал Чарли; это предложение подвезти было слишком заманчивым, чтобы его упускать.

- А вы сможете? – спросил Чарли. - Тут чертовски много. Я даже не предполагал, что будет так много.

- Совершенно никаких проблем. Вот, позволь мне помочь тебе.
Он вышел из машины.

У машины был багажник на крыше. Водитель пояснил, что багажник обычно использовался для перевозки каноэ. Видимо, он был очень увлечен греблей на каноэ. Водитель извлек из багажника эластичные шнуры с крючками, и вскоре все было надежно закреплено на крыше машины.

- Ну всё. Поехали. Кстати, меня зовут Эшли Корпер.

- Чарли Фрэнкс.
Чарли протянул руку.

- Откуда у тебя все это? У тебя, должно быть, очень большой сад.

- Мне пришлось получить это для моего друга, - сказал Чарли, восстанавливая Саймона в правах ради собственного эго. - Он известный писатель. Саймон Спенсер. Вы слышали о нем?

- Нет! - ответил Эшли.

- А большинство людей слышали, - сказал Чарли, на мгновение обидевшись.

- Я не это имел в виду, - сказал Эшли. - Конечно, я слышал о нем. Я имел в виду: «Нет, как невероятно!»

- Что вы имеете в виду?

- Я собираюсь к нему домой на выходные. Мой приятель — его друг, и он пригласил меня.

- Ричард?

- Да! Ты тоже его знаешь?

- Конечно, знаю! Я хожу туда два раза в неделю. Они оба - мои отличные друзья.

- Да ладно? Я не видел его целую вечность. Мы вместе учились в школе, а потом учились в одном университете. Он по-прежнему без ума от компьютеров?

Чарли рассмеялся.
- Это он. Он без ума от всего подобного.

- И чем ты там занимаешься? - спросил Эшли.
Они уже выехали из города.

- Я занимаюсь садом, - сказал Чарли. - А когда окончу школу, стану ландшафтным архитектором.

- Полагаю, это хорошо оплачиваемая работа, - заметил Эшли.

- Именно! - сказал Чарли. - Вы тот друг, для которого Ричард делает замеры и фотографирует?

- Э… да… ну… я один из них, - ответил молодой человек, не имея ни малейшего понятия, о чем говорит Чарли.

- Можно ли об этом говорить? - спросил Чарли.

- Давай, продолжай.

- Мой оказался самым большим?

Эшли вспомнилось кое-что из того, что происходило в школе.

- Я не могу сказать тебе сразу, - сообщил он.

Чарли, получив отпор, замолчал.

- Чем еще ты там занимаешься, помимо садоводства? - спросил Эшли.

- Ничем. А зачем?

- Да ладно! - воскликнул Эшли,

- Ну, мы иногда ходили в паб ужинать. Хотя мы не были там целую вечность.

- Мы пойдем сегодня вечером, - сказала Эшли, - Но сначала давай узнаем правду.

- Это всё.

- Послушай, приятель, я знаю Ричарда уже очень давно. Он не просто так измеряет.

Чарли покраснел.
- Это Саймон, - сказал он. - Ричард почти ничего не делает. Саймон делает.

- Он и в самом деле делает это? Он делал это с тобой?

Чарли кивнул.
- Я не должен ничего говорить, - сказал он.

- Тебе поможет, если я скажу, что я такой же?

Чарли повернулся к нему лицом.
- Нет! Вы реально? Вы не похожи на такого.

- Я не совсем уверен, что это означает, но да. Таким образом мы с Ричардом впервые подружились.

- Так вот почему вы едете к Саймону?

- Надеюсь на это. У меня этого не было уже целую вечность.

- И у меня, - сказал Чарли. - Во всяком случае, не с Саймоном. С мальчиками в школе, и, в основном, они все мелкие.

- Понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал Эшли. - Там нет ничего похожего на большой член?

Чарли радостно рассмеялся. Он развернулся на своем месте, чтобы лучше видеть Эшли. Тот неплохо выглядел. Чарли не мог не заметить отчетливую и многообещающую припухлость в джинсах Эшли.
- Сколько тебе лет? - спросил он.

- Двадцать два. Столько же, сколько и Ричарду. А тебе?

- Четырнадцать.

- Понимаю, почему Саймон так заинтересовался тобой, - произнёс Эшли, глядя на выпуклость на джинсах Чарли. - Понимаю, почему ты этим гордишься.

- Это самое большое событие у меня за год, - сказал Чарли. - И по-настоящему забавное. Меня отправили к Саймону в качестве наказания, потому что директор школы поймал меня за дрочкой.

Эшли рассмеялся. «Подходящий момент настал», - подумал он. Не отрывая глаз от дороги, он протянул руку и положил её на член Чарли. Тот и в самом деле был великоват для мальчика, едва вышедшего из периода полового созревания. Эшли провел рукой по его джинсам. Ради этого стоило остановиться.

- Что ты скажешь на то, чтобы немного пошалить прямо сейчас? - спросил он.

- Что? В машине?

- Боюсь, так и будет. Я могу где-нибудь остановиться.

- Хорошо. Я не против. Здесь, слева, есть старая дорога к карьеру. Там никто не ездит.

Они свернули. Автомобиль запрыгал и загрохотал на неровной дороге. Эшли остановился под большим буком.
- Как насчет этого места? - спросил он.

- Окей.

- Что ты хочешь?

- Мне всё равно.

- А что, если я сделаю тебе минет?

- Окей.

- А потом ты сделаешь мне.

- Окей.

- Ты не слишком разговорчив, правда? - спросил Эшли.
Он протянул руку и расстегнул верхнюю пуговицу на джинсах Чарли. Затем стянул змейку, и Чарли услужливо приподнялся со своего места, позволяя Эшли стянуть джинсы с трусами.

- Ах, красота! - произнёс Эшли, облизывая губы.
Инструмент Чарли был размером как у взрослого, хотя в данный момент довольно эластичный. Эшли ощущал, как тот слегка дергается в такт пульса мальчика. Крайняя плоть, собравшаяся на кончике, была слегка приоткрыта. Большим и указательным пальцами Эшли отвел её, обнажив блестящую влажную головку и выпустив мускусный запах потного мальчика.
- Ммм! - причмокнул он, снова облизывая губы. - Выглядит достаточно хорошо, чтобы его можно было съесть. А какой восхитительный аромат!

Чарли хихикнул.

- Отодвинь сиденье немного назад. Тебе будет удобнее.
Чарли так и сделал, откинувшись на сиденье.

- Поехали! - сказал Эшли. - Не беспокойся о том, что кончишь в машине. У многих людей так и было.

Он осторожно опустил голову и взял в рот уже слегка затвердевший инструмент мальчика. Сначала только кончик. Он позволил своему языку поиграть с ним и ощутил, как тот дернулся. Чарли не издал ни звука. С некоторым трудом из-за ограниченного пространства и их взаимного расположения Эшли сумел просунуть руку под яички мальчика. Они были большими и теплыми. Чарли услужливо приподнялся немного на сиденье, позволив Эшли просунуть руку поглубже и взять в рот еще немного члена Чарли. Тот восхитительно заполнял рот, быстро набухая; Эшли ощущал, как он пульсирует на нёбе.

Он сжал его губами и начал медленно двигать головой вверх и вниз. Чарли вздохнул. К этому времени член мальчика вырос до полного своего размера, упёршись в заднюю часть его рта.

Замечательное мастерство Эшли было хорошо известно всем его друзьям. Практика с стеблем сельдерея в молодости дала очень многое. Включая и его трюк для вечеринок. Он на долю секунды отодвинулся, чтобы сделать глубокий вдох, а затем снова опустился на твердый орган мальчика, на этот раз расслабив своё горло. Проделать такое в машине было довольно сложно, но он справился. Он ощутил головку члена мальчика в задней части горла, а затем она прошла дальше, твердая, как сталь, и стала поддёргиваться у него в глотке. Он мог выдержать подобное всего пару минут, но этого хватало.

Он почувствовал вздох удовольствия Чарли; удовольствие, которое Эшли усилил, засунув палец как можно глубже в теплую, восприимчивую задницу мальчика.

Очень медленно и осторожно, зная, как легко можно задохнуться, он выплюнул набухший член. Крайняя плоть полностью растянулась, и на её кончике собралась капля липкой жидкости.
А теперь к делу.

Он еще раз набрал в легкие побольше воздуха. Поддерживая член пальцами левой руки, он снова взял его в рот и ритмично и сильно всосал, двигая при этом головой вверх и вниз. Он почувствовал, как Чарли приподнялся. Он услышал, как тот охнул, а затем первая струя жидкости хлынула ему в рот. Потом еще одна. Затем еще одна. Для четырнадцатилетнего подростка это было просто замечательно! Эшли постарался всё проглотить, но некоторая часть неизбежно закапала с его губ на бедра мальчика и на сиденье машины. У спермы был приятный вкус. У всех она разная. У юных подростков вкуснее всего — солоноватая, но одновременно и сладкая. Прошло много времени с тех пор, как Эшли пробовал такую же вкусную.

Он сел на свое место и облизал губы.

- Боже! Это было хорошо! - сказал Чарли. - На милю лучше, чем Саймон. Как тебе удалось всё это вместить?

- Ужасно много практики! - гордо произнёс Эшли. - Жаль, что я больше тебя не увижу. Я мог бы научить тебя, как это делать. Теперь твоя очередь.
Он расстегнул молнию на джинсах и стянул их. Его инструмент покачивался в вертикальном положении. Он был не самым лучшим атрибутом Эшли. Учась в школе, он надеялся, что тот вырастет, но этого не случилось. До шестнадцати лет он был практически безволосым там. Теперь волосы выросли, но были мягкими, шелковистыми волосками, совсем не похожими на жесткие заросли большинства мужчин.

Но друзья высоко ценили его мягкую и очень привлекательную попку. Ричард был первым, кто проник в него должным образом, и воспоминание о том безумном событии в школе до сих пор было волнующим. К великому разочарованию Эшли, это случилось всего только раз.

После окончания университета они потеряли контакт, и он был удивлен, получив приглашение провести выходные ни с кем иным, как с Саймоном Спенсером. Эшли предполагал, что потребуются его услуги. Он бы согласился на известного писателя. Он позаимствовал несколько книг Саймона в местной библиотеке и воспользовался возможностью узнать о нем побольше. Писатель был гораздо старше, чем хотелось бы Эшли. Хотя есть шанс, что он сможет убедить Ричарда...

- Делай это приятно и медленно, - сказал он, когда губы Чарли коснулись головки его члена. - Вот так. Ммммм!
Он почувствовал каплю слюны на своём голом бедре. Чарли издавал чавкающие звуки, двигая головой вверх и вниз. Его ярко-рыжие волосы падали ему на глаза. Эшли ощутил, как рука мальчика скользит вверх и вниз по его гладкому бедру. Он зажал уши Чарли ладонями и осторожно поводил его голову вверх и вниз. Чавкающие и хлюпающие звуки усиливались по мере того, как действие становилось быстрее. Не желая душить парня, Эшли заставил себя удерживаться на сиденье, но это было сложно.

- О Боже! Продолжай! Ммммрн! Класс! Оххх!- - застонал он, после чего кончил.
Первая струя попала в рот Чарли. К счастью, спермы у Эшли никогда не было много. Тем не менее, струйки спермы стекали между его бедер, капая из открытого рта Чарли.

- Это было здорово! - сказал Эшли. - Ты как?

Чарли кивнул и вытер рот тыльной стороной ладони. Они вытерли, как получилось, себя и салон машины, при помощи бумажных салфеток, упаковку которых Эшли хранил в бардачке.

Несколько оставшихся до коттеджа миль Эшли проехал медленно. Однако его разум лихорадочно работал. У него появилась идея.

Когда Эшли и Чарли приехали, Саймон и Ричард стояли в саду перед домом.

- Где Бен и Адам? - захотелось узнать Чарли.

- О, они ушли некоторое время назад, - сказал Саймон. - Послушай-ка. Позволь мне помочь тебе разгрузить всё это барахло. Очень хорошо, что ты забрал его, Чарли.

- Если бы я не встретил Эшли, я бы не смог доставить всё это тебе, - произнёс Чарли. - Это была удача.

Они разгрузили машину. Они? Ну... Ричард не стал помогать. Он остался на лужайке. Он даже не пожал руку Эшли.

«Как это типично для Ричарда», - подумал Эшли, неся мешок с удобрениями к задней части дома. «Он не изменился». Большинство людей почувствовали бы себя ущемленными. Но не Эшли. Эшли пребывал в восторге.

После окончания учебы их пути разошлись. Он не знал точно, чем занялся Ричард, кроме того, что это каким-то образом связано с компьютерами. Эшли же нашел работу в фармацевтической фирме, которая оставляла достаточно свободного времени на участия в соревнованиях по гребле на каноэ.

И тут пришло письмо. Ему было приказано ждать возле магазина Олворти, пока оттуда не выйдет рыжеволосый мальчик с пакетами средств для борьбы с сорняками, удобрениями и садовым инвентарем. В письме говорилось, что потребуется багажник на крыше. Он должен подвезти мальчика до дома Саймона Спенсера в деревне Комблтон, куда его весьма радушно пригласили погостить на выходные.

Он задавался вопросом, мог ли Ричард заранее спланировать всё это, но решил: Ричард ничего не мог извлечь из этого.

Зайдя в дом Саймона, Эшли предложил всем пойти куда-нибудь перекусить. Саймон позвонил в школу, чтобы получить разрешение для Чарли. Мистера Хендерсона на дежурстве не было, поэтому Саймон оставил сообщение помощнику главы дома.

Чарли поехал на машине Эшли, Ричард — на машине Саймона. Чарли ничего не говорил. На самом деле, если жаловаться было не на что, Чарли вообще редко что-либо говорил. Его молчание было приятно Эшли, ум которого по-прежнему был занят новой идеей.

Эшли очень рано понял, и принял это. Он наслаждался жизнью. Он наслаждался сексом. Ему нравилось «говорить грязные вещи».

Что не нравилось Эшли и что его действительно отталкивало, так это привязанность. Эшли был совершенно неспособен иметь с кем-либо любовные отношения. Даже рукопожатие с партнером по сексу вызывало у него отвращение. Он знал, что у него привлекательное тело. Он был вполне счастлив, позволяя людям воспользоваться им. Проблема была в том, что им всегда хотелось, чтобы их тоже любили.

Он глянул в зеркало машины на Чарли. Мальчик был тусклым; в этом нет никаких сомнений. Но он мало говорил — это был первый хороший момент. У него был огромный для школьника инструмент; это был плюс номер два. Чарли не выказал никакого желания, чтобы его целовали или обнимали в машине.

Конечно, всегда оставался шанс, что Ричард пригласил его на ещё один сеанс. Так было бы лучше, но Эшли в этом сильно сомневался. В противном случае, если этот рыжеволосый, прыщавый придурок сможет держать рот на замке, он завел бы замечательное долгосрочное знакомство.

Но имелась проблема из-за разницы в возрасте. Как же ему объяснить роль, которую он хотел отвести мальчику?

С Ричардом всё прошло естественно. Чарли же придется учить; а это означало, что учить придётся ему, Эшли. Это было сложно. Если бы Чарли был немного старше....

Он вспомнил свой последний раз с Ричардом. Как ему это удалось? Возможно, там была подсказка…

Он сидел в трапезной. Двое друзей только что вышли из-за стола, и Эшли черпал из тарелки последние капли заварного крема. Внезапно он ощутил чье-то присутствие, над собой. Он поднял глаза. Это был Ричард. Он вручил Эшли адрес, написанный на листе бумаги.
- Приходи сегодня вечером в половине восьмого, - сказал Ричард. - У меня есть кое-что для тебя.
И с этими словами он ушел, пройдя сквозь толпу студентов у двери, как будто был самим проректором.

Эшли опоздал. Он объяснил это тем, что сломался автобус. Ричард сказал, что автобусы по этому маршруту ходят каждые десять минут, а он опоздал на двадцать шесть. «Тебе придется придумать историю получше», - сказал Ричард. - «В любом случае, теперь ты здесь, и мы можем подняться наверх; все ушли».

Сейчас Эшли уже не мог припомнить настоящую причину своего опоздания, но все остальное, что тогда случилось, виделось ему также ясно, как будто это произошло только что. Он даже вспомнил узор на обоях, и как пересчитал жилы в одном из компьютерных проводов Ричарда, стоя на коленях на кровати в ожидании того, что должно было стать сексом всей его жизни. Ричард ничего не сказал. Он, казалось, даже не запыхался. Это длилось восхитительно долго, после чего Ричард удалился, вымылся у умывальника и протянул Эшли его одежду.

Никаких «Спасибо». Никаких «До свидания». Вот так. Ричард сел за свой компьютер. Эшли умылся, оделся, вышел на улицу и отправился домой в странно приподнятом настроении. Наконец-то он нашел себе хозяина.

Он несколько дней ждал очередного вызова, но его не было. Наконец, в отчаянии, он позвонил Ричарду. Ричард сказал, что занят, но у него есть друг, которому это может быть интересно.

И это стало шаблоном. Всякий раз, когда Эшли чувствовал особое возбуждение, он звонил Ричарду, который, казалось, всегда мог назвать имя человека, находящегося в похожем состоянии. Но о сексе с Ричардом речь больше не заходила. В тот единственный раз, когда Эшли по-настоящему взмолился о ещё одном сеансе, Ричард сменил тему разговора.

Но знайте, Ричарду всегда было любопытно услышать подробности. Иногда он даже договаривался, чтобы приехать и посмотреть. И всякий раз, когда Эшли бывал с одним из мужчин, рекомендованных Ричардом, можно было не сомневаться, что Ричард позвонит и спросит, всё ли получилось. Каким был этот человек? Чем он занимался? Насколько большим он был?

- Этот ресторан — весь в огнях, - сказал Чарли. Эшли слегка вильнул машиной, выходя из задумчивости. Он свернул на парковку.

Они только сделали заказ, когда Чарли сказал: «Господи! Посмотрите-ка туда!» Через несколько столиков от них сидел мистер Хендерсон, погруженный в беседу со смуглым мужчиной, похожим на иностранца. Каким-то образом поняв, что за ними наблюдают, Хендерсон обернулся, увидел их и помахал рукой.

Саймон помахал в ответ.
- Проклятие! - буркнул он себе под нос, и широко улыбнулся учителю.

Таким образом, обещанного непристойного разговора не получилось. Они говорили о садоводстве, писательстве, компьютерах и гребле на каноэ; и Чарли пришлось ограничить употребление алкоголя, что дало ему повод разразиться тирадой против мира в целом, и школы и её персонала в частности.

Они как раз допивали кофе, когда мистер Хендерсон покинул своего спутника и подошел к ним.
- Интересно, могу ли я прервать вас, мистер Спенсер?
Он с трудом произнес имя.

- Да, конечно, - откликнулся Саймон. - Вы встречались с Ричардом, не так ли?

- Да, да.
Они пожали друг другу руки. Эшли тоже был представлен. Мистер Хендерсон и Чарли узнали, что это был не обычный гребец на каноэ, а несколько раз чемпион. Мистер Хендерсон припомнил, как несколько лет назад видел Эшли на соревнованиях школьников. Он счёл прекрасным, что Чарли находится в такой здоровой компании...

- Так по какому поводу вы хотели меня видеть? - спросил Саймон.

- Это довольно конфиденциально. Могу ли я попросить юного Фрэнкса на минутку выйти из-за стола?

- Без проблем, - сказал Ричард, взяв ситуацию под свой контроль. - Эшли может отвезти Чарли домой и... э-э... поставить кофейник. Вот, Эшли, возьми мой ключ.

- Отлично, - сказал Саймон, когда эти двое ушли. - Так в чем проблема?

- Речь идет о юном Ли, - начал школьный учитель. - Как вы знаете, на панихиде были родители. Полковник Ли каждый год давал Марку дневник, настаивая, чтобы мальчик писал полный отчет о каждом дне. Естественно, родители захотели вернуть его. Мы допросили ребят, с которыми он жил в общежитии. Все подтверждают, что у него действительно был такой дневник, который он вел в постели перед сном. Их описание точно соответствует описанию полковника. Мы просмотрели все личные вещи мальчика, прочесали школу сверху донизу, но не смогли его найти. Интересно, мог ли он оставить его у вас на хранение на время каникул?

- Нет, - сказал Саймон.

- А как вы думаете, мог он спрятать дневник где-нибудь в вашем доме?

- Я так не считаю, но с радостью поищу его.

Мистер Хендерсон был явно взволнован.
- Пожалуйста, поищите как можно тщательнее, мистер Спенсер. Главное, чтобы мы его нашли... Ибо родители, понимаете, думают, что дневник также может пролить свет на психическое состояние несчастного мальчика.

Саймон заверил, что следующим утром проведёт самый тщательный обыск.

- Очень мило с вашей стороны. Пожалуйста, не стесняйтесь, звоните мне днем или ночью, если найдете дневник или что-нибудь услышите о нем.
Он извинился и присоединился к своему спутнику.

- Я не знал, что он вел дневник, - сказал Саймон.

- Я тоже, - сообщил Ричард. - Мне лучше поручить это Адаму и Бену.

- Он говорит, что уже обыскал всю школу.

- Твоя проблема в том, Саймон, что ты никогда не ходил в школу-интернат. Если бы ты там учился, то бы знал, что во всех подобных школах есть небольшая группа учеников, стремящихся знать всё и обо всём. Они знают вещи, о которых персонал школы даже и не мечтает. Если дневник в школе, мальчики его найдут. Мне хотелось бы прочесть его до того, как он окажется у Хендерсона.

- Хорошо бы так, - сказал Саймон.

Ричард откинулся на спинку стула.
- Скажи-ка мне, что ты думаешь об Эшли, - произнёс он.

- Мне он понравился.

- А он подойдет?

- О, думаю, что да. Да. Это ведь ненадолго?

- Около шести недель, - сказал Ричард.
Он доверительно наклонился вперед.
- В нём нет ничего особенного, но у него имеется прекрасная маленькая попка.

- Я заметил, - сказал Саймон. - Мне хотелось бы видеть его чаще.

Ричард глянул на часы.
- Это не должно быть слишком сложным, - сказал он. - Если мы отправимся сейчас, то поймаем их с поличным. Они уже занимались этим сегодня.

- Когда?

- Когда останавливались у карьера по дороге к дому.

- Откуда ты это знаешь? У тебя же нет «жучка» в машине Эшли?

- Грязь и мел на шинах, - объяснил Ричард. - Моментальное разоблачение.

- И ты считаешь, что они снова занялись этим в доме?

- Никаких сомнений. Они оба ненасытные.

Они припарковали машину на подъездной дорожке, не доехав до дома. Шторы в гостиной были задернуты, но сквозь толстую ткань можно было уловить проблески света.

- Очень удобно — они воспользовались гостиной, - усмехнулся Ричард.

- Может, обойдем сзади? - предложил Саймон.

- Нет. Мы же не хотим их испугать. Мы можем тихо войти в парадную дверь. Эшли не будет возражать. Я уже видел его в действии. А Чарли нас не увидит. Он уткнется лицом в подушку.

На этот раз Ричард ошибся. Чарли не лежал ничком, а стоял. Расставив ноги и положив руки на стройные, гладкие бедра Эшли, он вовсю, компетентно, по-школьному трахал Эшли. Эшли согнулся перед ним чуть ли не пополам. Он сильно потел; его влажные волосы падали на глаза, а язык бы высунут. Он задыхался, как марафонец, когда в него вонзался член Чарли.

Чарли заметил их первым. Он остановился.

- Не обращайте на нас внимания, - сказал Ричард. - Продолжайте.

- Ммм, да, - выдохнул Эшли. - Продолжай!

Чарли улыбнулся и снова толкнулся вперед. Его лицо было ярко-красным, а прыщи казались более заметными, чем раньше.

«Хорошо сложенный парень», - подумал Саймон, усаживаясь на диване. Он видел, как ямочки по бокам ягодиц Чарли углублялись и заполнялись по мере того, как мальчик задействовал мышцы своей спины. Его пенис обретался глубоко внутри Эшли, чья гладкая попка теперь прижималась к животу Чарли.

То немногое, что он смог разглядеть в Эшли, произвело на него впечатление. Как и говорил Ричард, у него действительно была фигура и кожа мальчика. Его ноги были безволосыми, а бедра настолько узкими, что пальцы Чарли казались намного больше, чем были на самом деле. Саймон бросал лишь мимолётные взгляды на крошечный член, о котором говорил Ричард. Тот вовсю стоял, а обрезанный кончик светился фиолетовым в свете одинокой торшера.

«Аааа!» Мощные толчки ягодиц Чарли прекратились. Его руки скользнули с бедер Эшли на плечи. Он отдернул их одним мощным рывком, и Саймон зачарованно наблюдал, как задрожали ямочки на его ягодицах. Эшли застонал.

Ричард зааплодировал. Саймон улыбнулся. Оба участника застыли на мгновение, а затем Чарли очень медленно и осторожно вытащил свой опухший, липкий член. Несколько капель спермы упали на ковер. Эшли выпрямился и откинул назад волосы.
- Уф! - выдохнул он. - В свое время у меня бывал трах, но этот займёт первое место в списке!

Чарли ухмыльнулся комплименту.
- Я сейчас отсосу тебе, если хочешь, - сказал он.

- Нет, - парировал Ричард. - Я сделаю это сам. Иди сюда!

Эшли покорно повиновался и встал перед Ричардом. Чарли был слегка шокирован поведением Ричарда, но Эшли, похоже, нисколько не смутился.

- Понял, что я имел в виду? - спросил Ричард, перебирая член Эшли. - Хотя яйца у него хорошие.

- Ммм, - отозвался Саймон.

- Повернись.
Эшли повиновался, не сказав ни слова.

Ричард погладил шелковистую кожу его ягодиц.
- Определенно, это его лучшая часть, - сказал он. - Пощупай.

- Э... я отложу это удовольствие на потом, - произнёс Саймон.

- Повернись еще раз, - приказал Ричард.
Эшли подчинился.
- Подойди немного ближе. Да, так.

Ричард наклонился вперед и взял в рот член Эшли, целиком. Чарли удивился еще больше. Ричард редко принимал активное участие в секс-оргиях. Зад Эшли начал двигаться, и он слегка застонал. Ему, по крайней мере, это нравилось.

Движения ягодиц внезапно прекратились, и Эшли, казалось, слегка вздрогнул, как машина, которая остановилась и долю секунды постояла, покачиваясь на рессорах. Ричард сглотнул.

- Спасибо, Рик, - выдохнула Эшли.

Ричард ничего не ответил, вытирая губы носовым платком.

Эшли и Чарли пошли наверх, чтобы привести себя в порядок.

- Ты по-настоящему меня удивил, - сказал Саймон Ричарду.

- Чем же?

- Ты такой классный потребитель. У тебя нет никаких эмоций?

- Я держу их под контролем.

- Мне кажется, что ты держишь под контролем всё и всех.

- Я стараюсь, - отозвался Ричард.

Ричард повез Чарли в школу.
- Когда мы доберемся туда, как думаешь, ты сможешь выловить для меня Адама? - спросил он.

- А для чего он тебе нужен? - заныл Чарли.

- Скажи ему, что речь идет о моем друге. Он поймет.

Ричард припарковался под высокими стенами часовни. Ночью в школе было жутковато. В пансионах горел свет, отбрасывая на подъездную дорогу тени причудливо движущихся ветвей. Откуда-то издалека доносился звук трубы, снова и снова играющей одну и ту же последовательность нот.

Ричарду не пришлось долго ждать. Адам постучал в окно машины. Ричард открыл дверь.

Как можно короче Ричард рассказал ему о мистере Хендерсоне и его спутнике. Адам понятия не имел, кем мог быть тот человек. Затем Ричард поведал ему о пропавшем дневнике.
- Мы должны разобраться с этим до того, как это сделает Хендерсон, - сказал Ричард. - Если моя догадка верна, этот дневник расскажет нам всё.

Адам присвистнул.
- Похоже, моя догадка оказалась верна, не так ли?

- Конечно, так и есть. Не думаю, что сейчас есть хоть малейшее сомнение в том, что Хендерсон знает об этом гораздо больше, чем мы. Этот дневник вполне может оказаться ключом.

- Если он здесь, я его найду, - сказал Адам.

- Молодчина! Увидимся во вторник. Ты подумал о том предложении, которое я сделал насчет Саймона?

- Да. Полагаю, всё будет в порядке. Я понимаю, что ты имеешь в виду, говоря о его влиянии. Сегодня вечером директор говорил о нем. Кажется, у Саймона больше власти, чем у любого из губернаторов.

- И в самом деле так. Он может. Я скажу ему, что ты согласен, ладно?

- Ты тоже можешь. Но только в этот раз. Это вообще не моё.

- Да, это понятно.

Отъезжая, Ричард улыбнулся.

10.

Адам вздохнул. Все оказалось не так плохо, как он боялся. Некоторые моменты были довольно приятными. Например, когда он лежал, прижимаясь к Саймону, и волосатая рука мужчины обнимала его за талию... это был самый приятный момент из всех.

- Ты имеешь в виду, что он даже не пожимает тебе руку? - недоверчиво переспросил Саймон.

- Никогда. Имей в виду, что его почти никогда не бывает дома, когда я там, поэтому у него не так уж много шансов.

Саймон слегка поцеловал его в щеку. Адам покраснел.
- Не делай так, - прошептал он.

- Это чтобы загладить вину твоего отца, - сказал Саймон. - Каждому нужна ласка.

- Но не с другими мужчинами, - возразил Адам. - Я имею в виду... это неестественно, не так ли?

Саймон рассмеялся.
- Примерно полчаса назад у тебя не было такого впечатления, - сказал он.

Адам снова покраснел. Это была правда. Он так тщательно всё разыграл. Ричард и Бен отправились на прогулку по старой железнодорожной ветке. Адам весьма неохотно откликнулся на просьбу Саймона проводить его в спальню. В конце концов, Саймон был педиком, и такие люди вызывали у Адама отвращение.

Но Саймон говорил так умно. Все, что он говорил, было очень, очень разумно. Вскоре Адам оказался в спальне, несмотря на все свои намерения.

Сначала Адам сопротивлялся. Он достойно сражался. Он был довольно сильным. Но затем случилось нечто странное. Саймон схватил его за запястья, и мальчик перестал сопротивляться. Он позволил Саймону раздеть себя, а сам лежал, тяжело дыша, пассивно, когда Саймон начал его ласкать.

Саймон объяснил, что сопротивление — как это делал Адам — вполне естественно. Он полностью понимает его. Он улыбнулся, отметив, что состояние пениса Адама противоречит заявленной мальчиком неприязни к происходящему.

Адаму пришлось согласиться. Ни один мужчина, даже его отец, никогда раньше не обнимал его. Ни один мужчина его не целовал и, уж конечно, ни один мужчина никогда не гладил его так ласково и нежно.

Было приятно рассказывать Саймону о своём отце. Он натянул на них обоих одеяло и зашептал на ухо Саймону. Он рассказал Саймону о вещах, о которые не смог открыться даже Ричарду, и, изливая своё горе и одиночество, Адам заплакал.

Он чувствовал унижение, но никак не мог остановиться. Саймон обнял его, утешил и сказал, что взрослые тоже иногда плачут. От подобного мальчику стало чуточку легче. Адам начал расслабляться.

В этих сильных объятиях он чувствовал себя в полной безопасности. Рыдания утихли. Адам нашел друга; хорошего, зрелого, заботливого друга. Это было важно. Ему было всё равно, что Саймон сделает с ним сейчас. Саймон был его другом, и это было всё, что имело значение.

Ему нравилось чувствовать, как язык Саймона играет с его членом и яичками. Он слегка занервничал, когда мужчина перевернул его, но Саймон снова был нежен и разумно убедителен в этом вопросе.

Ему не очень понравилось ощущение холодного, жирного пальца, вошедшего в него, но как только тот оказался внутри, странное тепло начало разливаться по его телу.

То, что последовало затем, весьма напоминало раскаленную кочергу. Адам осознавал, что кричал, когда это безжалостно входило в него, сантиметр за сантиметром.

Но даже боль тех первых мгновений оказалась терпимой благодаря теплоте Саймона и ласковости его объятий. Боль вскоре отступила. Они оба лежали совершенно неподвижно, если не считать тяжелого дыхания. Саймон продолжал шептать слова ободрения.

Боль вскоре утихла и сменилась просто ощущением, будто что-то слишком большое раздвигает его ягодицы.

Он прижал к этому половинками своей попы. Это было очень тяжело, и он смог уловить пульс, который, казалось, исходил откуда-то из его живота и не был синхронизирован с его собственным, бившимся очень быстро.

И тогда Саймон начал. Поначалу это показалось очень странным, слегка неудобным, и стоны мужчины смущали Адама. Затем он внезапно осознал свое собственное возбуждение. Не осознавая, что делает, он тоже начал двигаться. Мышцы, которые раньше использовались только в бассейне или на спортивной площадке, казалось, начали действовать сами по себе. Словно какой-то невидимый кукловод взял под свой контроль его тело, дергая за веревочки, заставляя его корчиться и выгибать спину вверх.

Все закончилось довольно быстро. Он знал, что не сможет удержаться. Он не хотел. Задыхаясь, он рухнул плашмя, и почувствовал, как полотенце под ним становится всё более мокрым с каждой последующей теплой струей.

Саймон кончил секундой позже. Он лежал на мальчике, тяжело дыша. Член внутри Адама ритмично дернулся, а затем затих.

Ощущать внутри себя сперму Саймона было почему-то приятно. Казалось, это символизировало их вновь обретенную близость.

После этого они легли рядом, держась за руки и глядя в потолок. Они делились своими секретами, своими слабостями, своими стремлениями и своими страхами. Это казалось почти святым.

Адам набрался смелости и задал вопрос, который уже некоторое время не давал ему покоя. Было чудесно так разговаривать со взрослым, но он понимал, что не является единственным мальчиком, который делил постель с Саймоном.

- Си, - спросил он. - Что ты думаешь о Бене?

- В каком смысле?

- Вот в этом.

- А что ты о нем думаешь?

- О. Мы не зашли так далеко.

- Жаль. Тебе следовало бы. Он хорош в постели.

- Только-то?

Саймон усмехнулся и снова поцеловал его.
- Ну, к тому же, - сказал он. - У него классная попка, и его экипировка спереди не так уж плоха, и он милый; но он всё ещё школьник, в то время как ты...

- Давай дальше.

- Ты совершенно необыкновенный. Физически ты великолепен. Умственно тоже. Я действительно горжусь тем, что называю тебя своим другом. Я могу?

- Ты можешь что?

- Назвать тебя своим другом.

- Конечно, можешь. Я думал, ты имел в виду что-то другое. Если хочешь, ты тоже можешь это сделать.

Он почувствовал, как рука Саймона двинулась к его паху.

- Боже мой! Тебе не понадобилось много времени, чтобы перезарядить батарейки, правда?

- И тебе, - сказал Адам, хихикая. Саймон перевернулся на бок, и что-то вроде влажной рукоятки молотка коснулось бедра Адама.

Второй раз оказался даже лучше, чем первый. Боли не было; только великолепное, скользкое, теплое чувство, которое усиливалось, когда он отчаянно корчился, протягивая руку назад и хватая Саймона за ягодицы, как будто пытаясь втиснуть в себя еще больше тела этого мужчины.

Он кончил задолго до Саймона. В этот момент тотального экстаза его попка настолько приподнялась над кроватью и так дико двигалась из стороны в сторону, что пятна спермы разлетелись во все стороны.

Затем, задыхаясь, он лег плашмя, уткнувшись лицом в подушку. Болела каждая мышца. У него возникло ощущение, будто он только что выиграл соревнования по плаванию. Однако в таких случаях он лежал на бортике бассейна, приходя в себя, и в него не врезался твердый, толстый и неподатливый член.

- Господи! - выдохнул Саймон.
Адам почувствовал, как его ещё глубже вдавливают в подушку, когда Саймон наносил последний мощный толчок. Член внутри Адама, казалось, слегка раздулся, а затем несколько секунд судорожно дергался. И всё закончилось.

Они лежали и разговаривали еще несколько минут, а затем устало побрели в ванную. Адам на ходу вытирал ноги полотенцем.

Ричард и Бен вернулись и сидели внизу, когда Саймон и Адам закончили долгий процесс купания, принятия душа — и разговоров.

- Мы пытали всех и всюду в поисках дневника, Ричард, - сказал Адам. - Все так, как ты говорил. Множество людей знают, что у Марка был дневник, но никто не знает, где он.

- Да, Бен рассказал мне, - сказал Ричард. - Чертова неприятность. Дневника здесь нет. Я бы не стал возражать, если бы точно знал, что его нет в школе.

- Думаю, ты можешь быть в этом уверенным, - ответил Адам. - Мы повидали абсолютно всех, включая того пацана, что живет недалеко от дома Марка. Он не в школе. Я думаю, он в море с Марком.

- Если только, - сказал Ричард, - если только он уже не у Хендерсона.

- Тогда он не стал бы гоняться за ним, ведь так? - спросил Бен.

- Просто подумай об этом.
Ричард обхватил подбородок правой рукой.
- Родители хотят дневник. Хендерсон имел какое-то отношение к смерти их сына. Насколько нам известно, он убил Марка или приказал его убить. В дневнике есть что-то, что его уличает. Что может быть естественнее, чем спрятать дневник или уничтожить и притвориться, будто ищешь.

- Ты действительно думаешь, что Алкаш в этом замешан?
Бен вздрогнул, говоря это.

- Я в этом уверен.

- Мы не посмеем обыскивать его дом, - сказал Адам.

- Нет. Даже не пытайтесь.

- Это как в детективе, правда? - высказался Адам. - У тебя должны быть ответы на все вопросы, Си.

Саймон рассмеялся.
- На самом деле, - сообщил он, - у меня проблема с последней книгой, и я надеялся, что ты поможешь мне с сюжетом.

- Я?

- Да. У тебя есть время?

- Конечно, - гордо сообщил Адам.

Они оставили Ричарда и Бена в гостиной и пошли в кабинет.

- Ричард, - сказал Бен, когда они ушли, - Адам плакал. У него глаза красные.

Ричард кивнул.

- Думаешь, с ним все в порядке? Как думаешь, Саймон причинил ему боль?

- Это был не Саймон, - сказал Ричард.
Наступила пауза.
Он снова заговорил.
- Можешь ли ты мне честно пообещать, что никому не расскажешь то, что я собираюсь рассказать тебе?

- Конечно.

Ричард наклонился вперед.
- Твой друг Адам находится в очень подавленном состоянии. И Саймон, и я беспокоимся за него.

- Адам? Депрессия? Никогда! - воскликнул Бен. - Он считает себя следующим после бога.

- Это прикрытие, Бен. Вероятно, тебе немного сложно это понять. Мы оба пытались ему помочь. Честно говоря, мы с Саймоном ужасно за него переживаем.

- Не думаю, что вам это нужно. Даже если он в депрессии, он скоро выйдет из нее. Вы не знаете Адама.

- Я не думаю, что он выйдет. Боюсь, что он может прибегнуть даже к самоубийству.

- Боже! - воскликнул Бен. - Тебе не кажется, что следует рассказать об этом директору, или Алкашу, или еще кому-нибудь?

- Нет, от этого будет только хуже. Ты можешь многое сделать, чтобы помочь ему, просто находясь рядом. Ты ведь его лучший друг.

- Из-за чего он в депрессии? - спросил Бен.

- Он не рассказывает.

- Может, мне спросить у него? Мне он может рассказать.

- Боже, нет! Он тогда поймёт, что я рассказал тебе. Если он добровольно поделится информацией, выслушай; но не показывай, что уже знаешь.

- Окей. Доверься мне. Бедный старина Адам. Наверное, это как-то связано с домом. Кажется, в школе у него всё в порядке. Он никогда не получает писем от отца.

Наверху, в кабинете Саймона «жертва депрессии» чувствовала себя все более и более воодушевленной. Все, что он говорил, читая рукопись, было выслушано. Казалось, каждое предложение было искренне оценено.

- Ты просишь Ричарда помочь тебе с книгами? - спросил он.

- Никогда. Ты, кстати, первый. Ричард по-своему полезен, но литературная критика не его сильная сторона. Он скоро уедет. Ты знаешь об этом?

- Нет.

- Эшли заменит его на время отсутствия. Мне нравится, когда в доме есть кто-нибудь ещё. Писательство — это работа в одиночестве.

- Жаль, что я не могу снизойти.

- И действительно. У тебя есть мозги и тело. Имей в виду, я не думаю, что много наработаю, если ты будешь здесь.

Они рассмеялись.

Когда пришло время уходить, Адам отказался от денег, которые предложил им Саймон. Бен пребывал в ярости.
- Ты сумасшедший, - сказал он, когда машина Саймона умчалась вниз по холму. - У него много денег, и ты ради этого трудился.

- Дружба дороже денег, - высокомерно заявил Адам.

Бен взглянул на него.
- Ты знаешь, что я всегда буду твоим другом, так, Адам?
Он покраснел, говоря это. Это прозвучало как фраза из какого-то романа, что так нравились его сестре.

Адам хмыкнул.

- Я сделаю всё, чтобы помочь тебе, - сказал Бен.
Это прозвучало еще хуже.

- Ты бы, правда, это сделал?

- Конечно.

Адам оглядел Бена с ног до головы. Даже в тусклом свете, исходившем из окна, попка Бена была весьма заметна. Джинсы плотно обтягивали два мясистых полушария. Он вспомнил, как Саймон описал её: «хорошая жопка».

- Если ты действительно имеешь это в виду, то, возможно, я скоро приму твое предложение, - сказал Адам.

11.

Традиции в независимых школах Великобритании зачастую имеют больше власти, чем указы директора. Иногда традиции фактически противоречат сами себе. Традиции школы Адама и Бена категорически запрещали любое общение между мальчиками из старшей школы и младшеклассниками в шортах. Старшеклассники считали их — возрастом от восьми до тринадцати лет — живущими своей обособленной жизнью, в которой те обнимали своих плюшевых мишек и плакали перед сном в почти монашеской изоляции; старшеклассники презрительно называли их «лакомками».

Бывал только один случай, когда традиция разделения преодолевалось ещё более сильной традицией. То была «Ночь ловли лакомок». Она проводилась где-то в октябре, хотя её точная дата держалась в строжайшем секрете вплоть до её наступления.

Иногда это происходило в вечер Встречи Губернаторов. В таких случаях персонал школы всегда был слишком занят, развлекая своих высоких гостей, чтобы находиться в курсе того, что ещё происходит где-то рядом. Если какие-то подозрения и появлялись, их вскоре замалчивали из опасения вызвать скандал или расстроить важных посетителей.

В другие годы «Ночь ловли лакомок» могла проводиться в ночь ежегодного ужина для сотрудников школы в честь Дня основателя, который проходил в «Голубом кабане». В этот день в качестве дежурного воспитателя остался только старый мистер Сержант. Мистер Сержант не любил ни дружеских обедов, ни пабов. Говорили, что это случилось потому, что ни одна барменша в мире не могла достаточно быстро наполнять его стакан джином. Все в школе (кроме, опять же, директора) знали, что старик к шести часам каждого вечера в году тихо напивался до безумия.

В редких случаях, когда дата «Ночь ловли лакомок» не была назначена заранее, событие происходило спонтанно, в ночь перед окончанием семестра. Но в целом это считалось слишком опасным. Всегда имелись опасения, что маленькие мальчики, переполненные волнениями предыдущей ночи, могут вернуться домой и сболтнуть что-нибудь неразумное своим любящим родителям.

В этот единственный вечер в году мальчиков из младшей школы можно было, по давней традиции, заманить в ловушку, доставить в общежития старших классов и приобщить к удовольствиям и развлечениям, которые не упоминались в школьных проспектах. Традиция также предписывала, чтобы они могли считать убежищем только свои общежития. Как только мальчик достигал верхней ступеньки лестничной площадки, за которой располагались общежития младшей школы, он оказывался в безопасности.

Но пойманным спасения уже не было. Пленник должен был приспустить носок на правой ноге в знак того, что он попал в плен, и подчиниться капризным желаниям похитителей. Виды деятельности, которыми можно было заниматься, тоже ограничивались традицией. Зайти «слишком далеко» было таким же нарушением неписаного протокола вечера, как и проявления деликатности.

Некоторые говорили, что сотрудники школы знали о том, что происходило, пока их не было. Также говорили, что некоторые лакомки прикладывали очень мало усилий, чтобы избежать своей участи. Некоторые — по крайней мере, так говорили, — даже ждали, чтобы их поймали.

Можно было бы предположить, что в этом участвовали только Адам, Бен, Чарли и ещё несколько других учеников старшей школы, но нет. За несколько дней до события весь дух школы изменился. Старшеклассники неожиданно заинтересовались спортивными соревнованиями младшей школы. За младшими мальчиками пристально наблюдали из окон общежития, пока они шагали в часовню и обратно.

Однажды во вторник днем Адам смотрел футбольный матч младшей школы. Рядом с ним стоял Генри Манро, юноша, который еще больше, чем Адам, хвастался количеством, красотой и готовностью угодить своим многочисленным подружкам.
- Этот нападающий из Дома Нельсона хорош, правда? - спросил Генри.

- О, я бы не сказал, что он настолько уж хорош. Ему придется играть лучше, если он хочет попасть в основной состав.

Генри ухмыльнулся.
- Я думал не о футболе. Просто посмотри на его тугую попку. Могу поспорить, что у него спереди красивая маленькая кисточка.

- Возможно, ты сможешь узнать об этом в пятницу вечером, - ответил Адам.

- Конечно, попробую. Интересно, где он тусуется? Он станет твердым, как кочерга, когда я возьму его в руки.

- У тебя разыгралось воображение, Генри, - сказал Адам, глядя на вздутие на брюках Генри. Он постарался сымитировать Алкаша Хендерсона:
- Холодная ванна — это то, что тебе нужно, мой мальчик!

- Это ему придется принять ванну, когда я с ним закончу, - сказал Генри. - Он целиком будет в моей спущенке.

В «Ночь ловли лакомок», которая в этом году должна была состояться вечером Дня Основателей, все выглядели слишком непринуждёнными. Всё это, как высказался один высокий семнадцатилетний парень, было «ужасной скукой, но ради традиции приходилось с этим мириться». Но спустя несколько мгновений после того, как последний старый зануда отправился в «Синий Кабан», его заметили бегущим за длинноногим двенадцатилетним мальчиком.

Адам предложил Бену сообща потрудиться и подождать у пролома в живой изгороди, который использовался в качестве кратчайшего пути к находящимся в переулке телефонной будке и почтовому ящику.

Но у Бена была другая идея.
- Я сам когда-то был лакомкой, помнишь? Я знаю, где они водятся.

- Лучше бы ты был прав, только и всего, - сказал Адам, пока Бен вел его через игровые поля и по хорошо протоптанной тропе, которая в конце концов вывела к переулку.

- Ни один парень не придет сюда, - посетовал Адам. - Их можно заметить с дороги. В любом случае, это за пределами начальной школы.

Бен приложил палец к губам и указал на большие, густые заросли. Спустя мгновение они услышали щелчок, и глубоко внутри появился маленький факел. Молча, они приблизились, пока их лица не коснулись листвы. Они ничего не видели, но все слышали.

- Боже, они шикарны. Где ты их взял?

- Наша бабушка купила их в магазине «Фортнум и Мейсон».

- Давай еще по одной!

Бен улыбнулся.
- Ладно, выходите, - выкрикнул он. - Вы пойманы!

- О, черт!
Ругательство, произнесённое чистым дискантом, прозвучало до странности неуместно.
- Вы старосты?
Голос дрожал.

- Нет, не волнуйтесь. Выходите.

- Ох, черт возьми! Это же их Ночь лакомок! - произнёс другой голос. - Я и не знал, что она сегодня.

В кустах послышался шорох, и появилось четверо мальчиков, выползающих на четвереньках из-под низких колючих ветвей. Первым показался очень маленький светловолосый паренёк, сжимавший в руках плетеную корзинку для пикника; затем еще один, уже не такой маленький, державшийся за ремешки, которыми была обмотана корзинка; и, наконец, ещё двое с красными полосками на чулках, обозначающими, что они учатся в последнем классе младшей школы.

- Хм, - одобрительно буркнул Адам.

Бен знал, о чем тот думает. Некоторым старшеклассникам не удавалось поймать ни одного лакомки, а здесь их было четверо! К тому же они выглядели совсем неплохо.

- Опускайте. Свои правые носки. Я Адам. Это Бен, и вы все пойманы.

- Ты тот мальчик, у которого богатый папа, у которого есть пара шикарных машин, да? - спросил один из них.

- Полагаю, что так. Ты кто?

- Кроборо. Эдриан Кроборо.

- А сколько тебе лет?

- Вообще-то двенадцать с половиной.

Остальные тоже представились: Нил, которому было двенадцать, Питер, одиннадцати лет, и миниатюрный мальчик по имени Кеннет, владелец корзины для пикника, который оказался братом Питера, и ему было всего девять.

Адаму было бы приятно привести их обратно в школу гуськом — «Охотник и его добыча», — но нельзя было рассчитывать на то, что Бен будет держать дистанцию, и к тому времени, когда они достигли двери, ведущей на лестницу их общежития, они услышали всё об увлечениях, отношениях, школьных занятиях своих пленников - и о тайном визите бабушки в прошлую среду с контрабандной корзиной вкусностей.

Разговор был прерван человеком, которого Адам и Бен не хотели видеть. В поле зрения появился Чарли Фрэнкс, его рыжие волосы небрежно блестели в свете лампы над дверью. И Адам, и Бен узнали мальчика с ним. Тот больше не хромал, и у него был спущен носок - это был друг Марка, Говард.
- Посмотрите, что я нашел! - выкрикнул Чарли. Он окинул взглядом четырех мальчиков, Адама и Бена. - Могу поспорить, что это была подстава, типичная для вас двоих. Вы не должны подкупать их деньгами.

- Мы этого не делали, - заявил Бен.

- Нет, Чарли, - сказал маленький Кеннет, - они этого не делали. Честное слово.

- Я вижу, вы двое знаете друг друга, - произнёс Адам.

- И что из этого? - сказал Говард. - Тебе-то какое дело?
Он повернулся к Кеннету.
- Тебе следовало прийти в чащу на днях, Кен. Мы прекрасно провели время.

- Я хотел прийти, - ответил малыш. - Но в тот день у меня были дополнительные часы.

- Ты пропустил угощение. Рамеш сделал это, и я очень хорошо отстрелялся. Попал спущенкой в свой подбородок!

- Да, знаю. Он рассказал мне.

Нахмуренный взгляд указывал на какой-то замедленный мыслительный процесс, происходящий в мозгу Чарли. Постепенно он превратился в мысль, а затем в предложение.
- Как насчет обмена? - предложил он. - Этому тринадцать, вы поверите? С ним всё закончится за считанные секунды. Мне же нравится не торопиться, если вы понимаете, о чем я. Я мог бы обменять Говарда на Кеннета.

Бен и Адам глянули друг на друга. Адам кивнул.
- Тогда ладно, - сказал он.

- Это хорошо, - сообщил Чарли. Он почти облизывал губы.

- Давай-ка, юный Кеннет. Иди и поиграй с самым большим придурком четвёртого курса.

На мгновение Кеннет засомневался, но после ободряющего подмигивания старшего брата позволил отвести себя в общежитие четвертого курса. Питер скорее завидовал дружбе своего младшего брата с Чарли-Дрочилой. Он не совсем понимал, что будет происходить между ними, но у него появилась здравая мысль. Ему хотелось узнать больше; и, возможно, сегодня вечером ему представится шанс для этого.

- У нас с Адамом своя комната на чердаке, - объявил Бен.

- Адама и меня, - поправил его Адам.

Бен рассмеялся.
- Ну, вы понимаете, о чем я. Поднимайтесь.

Застучав кожаными ботинками начальной школы по деревянной лестнице, мальчики принялись взбираться наверх.

Адам и Бен следовали за ними.

- На самом деле это была очень хорошая идея Чарли, - прошептал Адам Бену. - Говард, возможно, вспомнит ещё что-нибудь о Марке.

- У него не будет времени вспоминать, - ответил Бен. - У него потрясающая жопка, или ты не заметил?

- Боже, - сказал Адам, - ты действительно начинаешь походить на закоренелого педика.

- Я такой, - тихо ответил Бен. - Саймон научил меня принимать это. Итак, дорогой старина Адам, а ты-то сам? Но ты еще не научился это признавать.

Адам, конечно, горячо заспорил бы по этому поводу, но теперь они оказались уже у двери. Адам открыл её.

- Ух ты! - воскликнул Эдриан. - Это всё твои медали, Адам?

- Да.

- Ух ты! - снова сказал мальчик. - Хотел бы я быть таким, как ты.

Прозвучавшие так скоро после замечания Бена, слова мальчика проникли прямо в сердце Адама. Каким же он был на самом деле? Он не знал.

- Добро пожаловать в нашу маленькую берлогу, - сказал Бен, указывая на две кровати и приглашая гостей сесть. - Кого ты хочешь, Адам? Ой, смотрите, у меня здесь лежит черствое печенье. Кто-нибудь хочет? Оно не так уж и хорошо после вашей корзины для пикника из Фортнума; но, полагаю, это лучше, чем ничего.
Он передал пакет.

- На меня не рассчитывай, - произнёс Адам. - Это твоё дело, твоя вечеринка. Ты сам сделал выбор, не обращай на меня внимания.

- Не глупи. Это же единственный раз в году...

- Мне не очень хочется. Я просто буду сидеть и смотреть.

- Мальчики будут разочарованы, не так ли, ребята? - спросил Бен.

- О, я уверен, что ты сможешь занять всех.

- Что? Их же четверо. Меня зовут Бенджамин, а не проклятый Сэмпсон!

Адам сидел на своей кровати в пространстве между Говардом и Эдрианом. Казалось, выбор уже сделан.

- О, ну, если Адам не хочет играть, то тогда только я.
- Сначала я сделаю двоих младших, - сказал Бен, глядя на пару, сидящую на его собственной кровати. - Знаете, что вам нужно делать?

- Ну... э-э... не совсем, нет, - сообщил маленький Питер.

- Для начала тебе придется раздеться.

- Что? Совсем?
Питер выглядел ошеломленным.

- Каждую вещичку.

- А ты снимешь свою?

- Да, конечно.

- А как насчет Адама?

- Это его дело.

Бен взглянул на Адама, который с каменным лицом молча сидел на своей кровати.

- Ну, я считаю, что ему следует это сделать; мы все должны это сделать, - заявил Нил. - Я в игре, если других нет. Давай, Эйди!
Он поднял ногу, чтобы снять ботинок. Адам мельком увидел длинное бледное бедро в школьных шортиках.
- Держу пари, что без одежды Адам выглядит просто потрясающе, - прошептал Нил. - Как мой двоюродный брат. Ему шестнадцать, и он тоже светловолосый.

Адам очень сосредоточился на знаменитых исторических битвах. Это было непросто. Каким-то образом в его думы вторглись длинные ноги и лестные разговоры Нила. Пальцы его ног, как заметил Адам, когда мальчик снял свои длинные носки, были очень длинными.

Бен разделся до трусов и с покрасневшим лицом сел на кровать, наблюдая, как двое младших раздеваются до своих.

- Нам с Эдрианом уже пора полностью раздеться? - спросил Говард. - Здесь немного прохладно.

Так и было. Уверенное предсказание Адама, что они проведут зиму в самой теплой комнате школы, было опровергнуто несколькими неделями ранее.

- Окей, я готов. Однако в конце концов тебе придется их снять.
На самом деле Говард уже был обнажен до шорт. С благодарностью он накинул пиджак обратно на плечи. Эдриан же снял только обувь и галстук. Они сели на кровать по обе стороны от всё ещё хандрящего Адама, предвкушая увидеть довольно оживленное представление.

Бен глубоко вздохнул, взволнованно потирая промежность правой рукой. Он медленно оглядел вокруг себя, как будто понимая, что является главным актером, впервые появившимся на сцене, а затем стянул свои трусы. Ожидание грядущих радостей уже начало его возбуждать. Зажав член как можно лучше между бедер, он опустился на колени, чтобы по очереди снять последние предметы одежды с Питера и Нила.

- Ку! - произнёс Эдриан, обращаясь к Адаму. - У Бена классный член, правда?

Адам не ответил. Он знал, что разумнее всего выйти из комнаты, но идти было некуда. В тот вечер все комнаты в школе будут заняты. Ему придется выдержать всё. Он еще сильнее сосредоточился на битвах. Насколько он помнил, именно в битве при Азенкуре французские солдаты вторглись в английский лагерь и поубивали всех мальчиков. Мистер МакГрегор рассказывал, что некоторым мальчикам было всего одиннадцать-двенадцать лет. На уроке он задавался вопросом, как на самом деле выглядит мальчик такого возраста. Теперь он получил ответ. Полностью раздетые и хихикающие, Нил и Питер стояли перед Беном спиной к Адаму. Они были очень разными. Попка маленького Питера была компактной и пухлой. У Нила, казалось, вообще не было зада. Всего лишь две очень длинные ноги, которые соединялись вверху и образовывали его спину. Загар, приобретенный им за летние месяцы, по-прежнему был заметен. Его загорелые ноги и такая же загорелая спина заканчивались широкой белой полосой, разделенной вертикально пополам темной расщелиной.

Странная картина пришла в голову Адаму. Нил в Азенкуре и он, Адам, в роли французского солдата... Его пенис решил, что наслаждается фантазией, и дернулся вверх. Адам скрестил ноги.

Нил и Питер уселись по обе стороны от Бена. Теперь все мысли об Азенкуре исчезли. Член Нила находился в вертикальном положении; примерно в семь сантиметров, две и три четверти дюйма, заостренные и зажатые, как нераспустившийся цветок. Его яйца были маленькими и тугими, и он сидел так, что Адам мог видеть нижнюю часть его бедер. Член Питера был и в самом деле крошечным. Адам предположил, что его длина составляла всего лишь четыре сантиметра, полтора дюйма, и он вяло свисал над такой же крошечной мошонкой. Оба мальчика были совершенно безволосыми. «Это довольно мило», — подумал Адам. Всё было видно так отчётливо.

Бен обеими руками взялся за члены, зажав их между двумя пальцами. Питер вздохнул. Нил коснулся пениса Бена. Питер, более застенчивый, последовал его примеру и осторожно поиграл с яйцами старшего мальчика. Сначала осторожно, нервно, но с возрастающей уверенностью они заиграли тем, что для них было массивным членом, играли с яйцами Бена и гладили его широкие бедра.

Дыхание Бена стало звучать так, будто он пилил дерево. Мальчики начали извиваться, пока Бен манипулировал их маленькими членами. Теперь у них обоих была эрекция. Питер завалился на плечо Бена. Нил взял подушку и положил ее к стене. Он лег на неё с открытым ртом и закрытыми глазами.

- Нил делал это со своим кузеном, - сообщил Эдриан. - Он мне так сказал.

Нил открыл глаза и бросил на Эдриана злобный взгляд.

- Когда Нил подрастет, его кузен захочет оттрахать его задницу, - невозмутимо продолжил Эдриан.

- Я бы не стал кричать об этом в школе, - сказал Адам. - Это дело Нила, а не наше, и люди могут неправильно понять.

- А вы когда-нибудь это делали? - настойчиво спросил Эдриан.

- Что?

- Вас трахали в задницу?

- Ой, я не могу вспомнить.
Адам почувствовал, что краснеет.

- Я бы хотел иметь такого кузена, - продолжал Эдриан. - Все мои на самом деле слегка религиозны.

Адам опустил взгляд на колени мальчика. И действительно, как он и ожидал, на шортах Эдриана появилась выпуклость. Разум Адама пребывал в смятении. Он достаточно знал маленьких мальчиков, чтобы понимать, что, несмотря на традицию секретности, скрывающую события «Ночи ловли лакомок», в общежитиях младшей школы обязательно будут какие-то разговоры. Гениталии старшеклассников будут подробно описаны, а размеры сильно преувеличены.

Ему было интересно, что расскажут о Бене, который теперь снабдил себя коробкой салфеток, чтобы устранить свои неминуемые выделения и выделения двух его товарищей по игре. Бен, конечно же, был неплохо экипирован. Для четырнадцатилетнего подростка его член был довольно большим. Он был толстым и мясистым, но Бен, похоже, так и не достиг той абсолютной жесткости, которую мог достичь он, Адам. Адам снова посмотрел на Эдриана.

- Похоже, у тебя стояк, Эдриан, - сказал он.

- Да, вообще-то, есть. Это оттого, что я смотрю на Бена.

Так оно и было. Адам как можно мягче положил руку на выпуклость в шортах Эдриана. Там слегка шевельнулось.

- Могу я помочь тебе с этим?

Эдриан ухмыльнулся.
- Если хотите, - сказал он.

- Мне-то не особенно хочется. Но я сделаю, если ты хочешь.

- О, тогда ладно.

Мальчик уже снял галстук. Как можно спокойнее Адам расстегнул шесть пуговиц серой рубашки младшей школы, натянул ее обратно на плечи Эдриана и вытащил из-за пояса. Теперь о шортах. Пряжка оказалась сложной. Адам какое-то время не мог понять, как высвободить петлю из кольца. Он толкал её не в ту сторону.

- Вот, позвольте мне, - сказал Эдриан.
Пряжка щелкнула. Расстегнуть молнию было довольно легко. Эдриан приподнял зад с кровати, и шорты упали ему на лодыжки. Адам ухватился за то, что выпячивалось под боксерами с героями мультиков. Ощущение того, что ты держишь в руках что-то этакое юное, такое теплое, такое живое и, да, бьющееся, вызвало у Адама невероятный трепет.

- Мне их снять? - спросил Эдриан.

- Ага. Давай.
Голос Адама звучал хрипло.

- Тогда лучше уберите руку.
Эдриан встал.
- Оп-па!

Адам в свое время повидал немало мальчишеских задниц. В раздевалках и общежитиях он восхищался их симметрией. Совсем недавно он узнал, что задница — очень приятная на ощупь штуковина. У попок имелась гладкость и округлость, которой больше нигде не было. В этот момент он понял, что они созревают, как фрукты. Попка маленького Питера была красивой и компактной. Попка Бена была большой и, по мнению Адама, слишком мягкой. Лучше всего её можно было описать словом «перезрелая». Эдриан был просто идеален. Ягодичные складки и глубокая темная расщелина образовывали перевернутую букву Y. Его жопка была прекрасна своей гладкостью и блестящей белизной. Адам протянул руку и коснулся её.

Будучи маленьким мальчиком, Адам умолял слуг позволить ему разбить поверхность только что открытой банки с лаком или лопнуть пузырчатую упаковку овощей из супермаркета. Проникнуть в задницу Эдриана было бы гораздо более сильным кайфом!

Мальчик обернулся. Его передняя часть была так же красива, как и задняя. Одиннадцать сантиметров (свыше четырех дюймов) восхитительного мальчишеского члена твердо указывали на лицо Адама. Крайняя плоть была слегка оттянута назад, обнажая куполообразную пурпурную головку. Его яйца болтались в морщинистой мошонке. Но самым интересным достоинством мальчика были его лобковые волосы. Они были достаточно шелковистыми и редкими, чтобы оттенять молочно-белую кожу, из которой росли. Они образовывали перевернутый треугольник с таким прямым верхним краем, будто его побрил опытный парикмахер.

- Боже, ты очень милый, - сказал Адам.
Он обхватил Эдриана за талию и осторожно потянул к себе. Головка коснулась его подбородка. Он ощутил, как она слегка двигается вверх и вниз в такт пульсу мальчика. Он сунул палец под древко и осторожно поднес её к губам.

- А ты не собираешься тоже раздеться? - спросил Эдриан. - Было бы лучше и гораздо веселее.

Это было достаточно разумное предложение. У Адама не имелось никаких сомнений в том, что он «обкончается» весьма обильно. Было бы катастрофой, если всё это случится в его брюках и трусах! Он встал, чтобы раздеться.

Пока все это происходило, Говард сидел совершенно неподвижно, не отрывая глаз от происходящего на другой кровати. В этот момент активен был только один из участников. Бен, с вялым и повисшим членом, обнимал, казалось, спящего Нила, уткнувшись носом в шею младшего мальчика. Питер лежал на боку, зажав одну ногу Бена между своими, и, казалось, совокуплялся по-собачьи с бедром Бена. Его маленькая попка поднималась и опускалась, дико егозя.

- Думаю, я тоже разденусь, - сказал Говард. - Теперь здесь стало довольно тепло.
Он сбросил пиджак, который накинул на обнаженные плечи, и встал. Сразу стало очевидно, что при обнажении любая нехватка ширины члена Эдриана будет с лихвой компенсирована членом Говарда. Даже если принять во внимание скомканную ткань, скрывавшую его от посторонних глаз, это был весьма толстый член для любого мальчика младшего школьного возраста. Его владелец нахально улыбнулся и расстегнул ремень на шортах.
- Не смотри! - сказал он Адаму, который проигнорировал его слова.
Все еще ухмыляясь, он повернулся лицом к стене, спустил шорты вместе с трусами и вышел из них.

Адам одновременно с ним скинул свои трусы и снова сел.

- Ух ты, твой просто огромный! - сказал Эдриан.

Адам почувствовал, как пальцы Эдриана прикоснулись к нему с искренним мальчишеским почтением.

Говард, вероятно, был меньше чем на год старше Эдриана, но разница между ними казалась поразительной. Во-первых, у Говарда под мышками уже виднелись крошечные кисточки мягких волосков. Адам заметил и налет на его верхней губе. Такой же золотой пушок покрывал ноги мальчика. Его зад был менее выпуклым, чем у Эдриана. Он казалось немного шире, хотя это могло быть следствием узкой талии мальчика. Однако самое большое различие заключалось в форме и глубине борозды, разделявшей его пополам. У Эдриана она казалась всего лишь темной линией на поверхности гладкого белого шара. У Говарда имелась явная расщелина.

- Ну же, поворачивайся, - сказал Адам.

Говард повернулся и застенчиво улыбнулся. Ни Адам, ни Эдриан, ни Бен (который снова заинтересовался происходящим) не заметили улыбки. Член Говарда был не таким длинным, как у Эдриана, но первоначальные прогнозы о значительном диаметре оказались верными. Он был почти такой же толщины, как у Адама, и торчал вверх под острым углом.

- Мальчики в общежитии называют это «сосисочным рулетом Говарда», - сообщил Эдриан.

- Я никогда не видел сосисочный рулет с волосами вокруг, - заметил Адам.

Куст Говарда и в самом деле был гуще, чем редкая поросль Эдриана. И намного темнее.

- Выглядит достаточно аппетитно, чтобы его можно было съесть, - сказал Адам. - Или, по крайней мере… э-э… пососать.

- А вы когда-нибудь это делали? - спросил Эдриан, - сосали чью-то штучку?
Говоря это, он очень осторожно поигрывал с пенисом Адама. Адам ощутил, как участилось его сердцебиение.

- Пару раз.
В этот раз он был более правдив, чем в своем ответе на предыдущий вопрос Эдриана.

Эдриан скривил лицо.
- Не думаю, что мне это может понравиться, - сказал он. - У них же будет вкус мочи, да?

- Конечно, нет. У них приятный вкус.

- Всё, что я когда-либо делал, это дрочил, - сказал Говард. - Это приятно.

У Адама возникла мысль. По его мнению, это была одна из его самых блестящих идей, и она хорошо соответствовала его статусу старшего. Ведь этим мальчикам нужно было у кого-то учиться. Даже имелась возможность, что после того, как они с Беном покинут школу, этих мальчиков пригласят к Саймону. Саймон наверняка одобрит попку Эдриана. При этой мысли Адам ощутил легкий укол ревности.
- Если хочешь, я мог бы научить тебя нескольким приёмам, - сказал он.

- У меня никогда раньше не было голого учителя, - рассмеялся Говард. - Особенно такого, у кого член, как у тебя! Какой на самом деле вкус у спермы?

- Пришло время вам обоим учиться, - произнёс Адам. - Итак, Говард, если ты заберёшься на кровать...

- Не вверх тормашками?
Мальчик занервничал.

- Конечно нет, глупый.

Говард забрался на кровать и лег на спину, раздвинув ноги настолько широко, насколько это позволяла узкая школьная кровать. Расщелина его жопки стала еще более очевидной. Глубоко внутри Адам мог узреть маленькое розовое сжавшееся отверстие. Оно могло подождать — всегда найдётся другое подходящее время. Ему нужен был Эдриан. Во всяком случае, Говард выглядел слишком «зрело». Эдриан был прав. Жаль, что настоящий секс являлся табу. Но если план Адама сработает, он насладится следующей хорошей штуковиной. Его член начал слегка сочиться в предвкушении этого.

Из ящика стола он достал тюбик «Нивеи». Бен поднял брови, но ничего не сказал. В этом не было ничего удивительного, поскольку Питер снова работал над своим инструментом с такой энергией, что его маленькая ручка казалась размытой.

- А теперь, Эдриан, я хочу, чтобы ты встал между ног Говарда и повернулся к нему лицом, - сказал Адам. - Да, примерно так. Посмотрим, сможешь ли ты коснуться его члена губами. Ммм. Тебе нужно немного отодвинуться. Ты высокий для своего возраста. Так лучше. Начинай с того, что облизываешь его. Полижи ему яйца тоже. Ему это понравится.

И в самом деле, он это сделал. В тот момент, когда язык Эдриана коснулся его мошонки, Говард выгнулся вверх и ещё сильнее раздвинул ноги, так что одна упала с края кровати.

- Просто лежи и наслаждайся этим, Говард, - сказал Адам. - Пусть он сделает всю работу.

Эдриан остановился и снова встал на колени. На мгновение Адам подумал, что мальчик откажется. Он был не прав. Эдриан облизнул губы и с новыми силами вернулся к своей задаче. Приятные, влажные звуки смешивались со звуком дыхания Говарда, которое с каждой секундой становилось все слышнее.

- Хорошо! Сделай его приятным и влажным. Не забывай про яйца.

Адам наслаждался своей вновь обретенной ролью сексуального наставника.

Было и еще кое-что, что ему пришлось по душе. Белый зад Эдриана, казалось, становился все более и более тугим и все более привлекательным, пока голова мальчика опускалась всё ниже и ниже. Словно читая мысли Адама, он слегка раздвинул ноги для большей устойчивости, и Адаму открылся еще лучший обзор.

Эдриан слегка вздохнул, когда Адам протянул руку под него, чтобы нащупать его член. Тот по-прежнему стоял – хороший знак. Крайняя плоть была туго натянута. Адам обнаружил, что, хотя он и смог потянуть её вперед, крайне важное движение назад заставило мальчика поморщиться. Неважно. Его яйца были приятными на ощупь - прохладными и нежными.

- Теперь возьми кончик в рот, - приказал Адам. - Только кончик. Будь осторожен с зубами.

Говард застонал.

- Вот так. Правильно. А теперь позволь своему языку поиграть с ним.

Говард снова застонал. Адам продолжал медленно манипулировать крайней плотью Эдриана. Дальнейшие инструкции не потребовались. Он видел, как блестящий член Говарда исчезает миллиметр за миллиметром во рту Эдриана. Говард ёрзал от удовольствия.

Попка Эдриана теперь была направлена в потолок. Убрав руку с члена мальчика, Адам положил её на его левую ягодицу. Он ощутил, как под мягкой кожей движутся мышцы, когда Эдриан двигал туловищем вверх и вниз. Обеими руками Адам раздвинул булочки. Он никогда раньше не видел анус так близко. Маленькое морщинистое розовое пятно, которое Саймон однажды назвал «входом в рай».

Он обнаружил, что может раздвигать булочки большим и указательным пальцем одной руки. Из собственного опыта общения с Саймоном он знал, что кожа между мошонкой и анусом очень чувствительна. Саймон назвал это «пери и ещё как-то там». Да какая разница, как это называется? Очень осторожно он провел ногтем от основания свободно свисающей мошонки Эдриана до крошечного пятна. Эффект оказался немедленным и поразительным. Эдриан изогнул жопку, в результате чего пальцы Адама потеряли хватку. Он открыл расщелину и повторил. Еще одно восторженное шевеление. На этот раз Адаму удалось раздвинуть ягодицы. Теперь он принялся за работу всерьёз, щекоча здесь, останавливаясь там, слегка поглаживая кожу в один миг и растирая её с большей энергией в следующий.

Эдриан застонал. Говард вздохнул. Несмотря на свою молодость, Адам понимал, что осталось недолго.

Открывая тюбик, Адам на мгновение задумался. Будет ли это действительно разумным? Ну что ж. Какого черта! Саймон сделал это с ним. Заметьте, ему было пятнадцать; а этому парню всего двенадцать.

Похоть и любопытство победили совесть. Он коснулся волшебного места жирным пальцем. Эдриан снова извернулся и ускорил свои кивающие движения. Его волосы падали ему на глаза.

Адам надавил. Никакой реакции не последовало. Он снова надавил. Ему показалось или оно слегка поддалось? Имелся только один способ выяснить это. Он увеличил давление.

- Расслабься, - сказал он и снова надавил. На этот раз Эдриан толкнулся прямиком вниз. Он поперхнулся, когда пенис Говарда коснулся задней части его горла. Затем он слегка застонал, и Адам понял, что что-то сжимает верхний сустав его пальца. Он был внутри! Эдриан, оправившись от приступа удушья, снова взял в рот истекающий влагой пенис Говарда. Его голова снова задвигалась вверх и вниз, как насос-качалка на нефтеносной скважине.

Постепенно давление на палец Адама ослабло. Он глянул вниз, чтобы убедиться, и заметил, как его загорелый палец контрастирует с белизной плоти, в которую был вонзен. Очень осторожно Адам втолкнул его ещё немного. До конца сустава – пауза – потом еще немного.

Чувствительные нервные окончания его пальца начали посылать в мозг Адама ряд приятных ощущений. Мягкость, теплота, приятная, почти маслянистая, влажность. Запах возбужденного мальчика вызвал выброс адреналина в его кровь. Его сердце забилось быстрее, а во рту пересохло.

На кончике члена Эдриана образовалось пятно смазки. Говард сунул руки под свои бедра и начал подниматься их вверх.

Очень осторожно Адам вставил оставшуюся часть пальца. Эффект оказался поразительным. Он почувствовал, как по телу мальчика прошел спазм. Казалось, тот начался с кончика пальца и двинулся дальше вдоль позвоночника. Адам и в самом деле увидел, как плечи мальчика задрожали. Он поводил пальцем из стороны в сторону, ощущая мягкие теплые ткани глубоко внутри. Он коснулся какой-то складки. Мальчик снова вздрогнул.

Внезапно Говард начал бесконтрольно извиваться.
- Это… это… - вскрикнул он и резко дернулся вверх. Эдриан отпрянул назад, еще сильнее вонзив себя в палец Адама. Он вскрикнул и снова наклонился вперед. Длинная белая струя стекала с его слегка приоткрытых губ. Еще больше вытекало из члена Говарда.

- О Боже! - выдохнул Говард. - Это было блестяще!

Эдриан вытер рот тыльной стороной ладони.

- Я сделаю тебя сейчас, - сказал Говард. - Поменяемся местами.

Трудно, если не невозможно, и уж точно неудобно двигаться, когда красивый пятнадцатилетний мальчик глубоко засунул палец тебе в анус, особенно когда этот палец является причиной тех приятных ощущений, которыми наслаждался Эдриан. Он не двинулся. Говард, осознав ситуацию, потянулся вперед, схватил истекающий влагой член своего друга и начал над ним работать. Он едва успел приступить, как это произошло. Палец Адама внезапно схватили так сильно, что хватка стала почти болезненной. По бокам ягодиц Эдриана образовались ямочки. Адам успел как раз вовремя прикрыть салфеткой и руку, и пенис. Эдриан вздрогнул и задохнулся, а салфетка наполнилась влагой. Хватка на пальце Адама ослабла. Очень осторожно он вытащил его и зачарованно наблюдал, как мышцы снова закрыли отверстие.

Говард предложил им с Эдрианом «сделать это» с Адамом. Адам вытер большую часть липкой жидкости на кровати и лег. Он закрыл глаза. Он не знал, кто так ловко щекотал ему яйца. Рука на его члене была мягкой. Он снова начал думать об Эдриане. В следующий раз это должен быть не палец.

Все случилось слишком быстро. Знакомая легкая боль в яйцах, странное ощущение пота на лице, а затем – блаженство, когда три струи спермы хлынули одна за другой. Часть спермы попала на мальчиков; часть - на пол, остальное - на кровать.

Они вытерли себя и друг друга, как смогли, воспользовавшись салфетками из запасов Бена. Адаму вспомнился предыдущий случай в этой самой комнате, когда его и Бена поймал Алкаш. С этого же всё и началось. Оглядываясь назад, он был рад, что всё сложилось так, как сложилось.

Адам и Бен проводили мальчиков к их общежитиям. Всегда имелся шанс, что их поймают во второй раз.

- Возможно, рассказывать друзьям о том, что мы сделали, — не лучшая идея, - сказал Адам.

Эдриан улыбнулся.
- Я ничего не помню, - ответил он. - Возможно, когда-нибудь нам придется сделать это снова, чтобы напомнить мне!

Они взбежали по лестнице, отправившись спать.

В темноте между контрфорсами часовни высокий смуглый юноша высвободился из объятий своего одиннадцатилетнего возлюбленного и перешел дорогу, направляясь к старшей школе.

- Привет, Бен! Привет, Адам! - крикнул он, когда их пути пересеклись.

- Привет, Генри!

- Ждете каникул?

- Ещё как! - сказал Адам.

- Понимаю, что ты имеешь ввиду. Я собираюсь позвонить своей пташке со станции. Первое, что я собираюсь сделать, это перекинуть через нее ногу!

- Я тоже! - сказал Адам. - У меня не было хорошего траха уже целую вечность. Моя пташка уже сказала, что не может дождаться.

- Моя тоже. Это место похоже на чертов монастырь, правда?

- Точно, - подтвердил Адам. - Спокойной ночи.

12.

Прошли недели. Погода изменилась. Летнее солнце сменилось сыростью и изморосью.

Послеобеденные «садовые» занятия приобрели регулярный характер. Мальчики приходили после полудня, и Ричард, который, казалось, всегда находился где-то рядом, объявлял, кто и с кем проведет день. Саймон, похоже, предпочитал Адама, но и Бен довольно часто проводил дни в спальне.

Ричард, решили они, был странным молодым человеком. Он очень редко чем-либо занимался с мальчиком, с которым проводил день. А если чем-то и занимался, то только по просьбе самого мальчика. Бен время от времени просил, чтобы ему помастурбировали или отсосали, и в этом случае Ричард соглашался. Адам же никогда не просил.

Но самой странной вещью, которую оба мальчика заметили независимо друг от друга, было то, что разговор с Ричардом всегда заходил об Адаме

Когда сам Адам проводил время с Ричардом, его часами расспрашивали о его жизни. Иногда, но не часто, Ричарду хотелось узнать о последней встрече мальчика с Саймоном. Иногда он рассказывал о своем друге-профессоре. В основном, однако, он останавливался на недовольстве Адама школой; его несуществующей домашней жизни и презрении, которое тот испытывал к другим людям.

Если тему разговора меняли, Ричард возвращался к смерти Марка - своему убеждению, что к этому причастен мистер Хендерсон, и к поискам пропавшего дневника.

Когда Ричард проводил время с Беном, они говорили о депрессии Адама. Бен начал понимать причину некоторых не очень привлекательных черт Адама: его презрения ко всему, что связано со школой; то, как он командовал Беном; и его периодических вспышек ярости в тех редких случаях, когда ему не удавалось добиться успехов в школе.

Всё это — объяснил Ричард — было защитой, построенной в виде стены вокруг исключительно уязвимого человека.

Было, по крайней мере, два случая, когда Адам провел день с Ричардом и вернулся в школу заметно потрясенным. Он не рассказывал Бену, что случилось, а Бен был слишком вежлив, чтобы расспрашивать. Он предполагал, что Ричард сделал предложение, которое расстроило его соседа по комнате, но подобное казалось маловероятным. Поэтому он предположил, что Ричард задавал наводящие вопросы, расстроившие Адама. Ему же просто рявкали: «Заткнись!» и Адам проводил следующие несколько дней в молчаливых размышлениях или взрываясь гневом из-за какого-нибудь незначительного пустяка.

Единственным экстраординарным событием этого семестра оказалось вторжение в дом мистера Хендерсона. Это случилось субботним вечером, когда главы дома, как обычно, не было на месте. Большинство мальчиков уехали на выходные. Бен тоже уехал. И Чарли Фрэнкс уехал. Из нескольких сотен мальчиков в зданиях оставались только Адам и еще около шести человек. Саймон попросил Адама провести выходные с ним, но у Адама было много работы по подготовке к экзаменам. Следовало также учитывать, что могли подумать другие мальчики.

Но Саймон пригласил его на ужин в субботу вечером. И Адам наслаждался своим новым статусом личного друга известного писателя. Кроме того, было приятно поговорить с мужчиной о самых разных вещах. Они заговорили о Бене.

- Ты уже его трахнул? - спросил Саймон.

- Еще нет. Я собирался спросить тебя об этом. Когда Ричард уедет, можем ли мы сделать это у тебя дома? Мы не осмеливаемся заниматься подобным в школе. Старина Алкаш наблюдает за нами обоими, как ястреб. Если мы вместе пойдем в душ, он будет шнырять где-то поблизости.

- А как насчёт меня? - спросил Саймон. - Что я получу взамен?

- У тебя будет Эшли.

- Бесконечно благодарен! С Эшли все в порядке, и он ещё найдет себе применение. Я не отрицаю, что проведу с ним несколько ночей, но вы с Беном — особенно ты — любимая послеобеденная компания.

- Ты мог бы посмотреть.

- Я подумаю об этом.

Когда они вернулись в школу, там кипела какая-то драма. Возле дома Хендерсона стояла полицейская машина с мигалкой на крыше.

- Интересно, может, это как-то связано с Марком? - сказал Адам. - Возможно, они приехали его арестовать.

Саймон покинул его и вошел в дом. Он появился спустя несколько минут.

- Взлом, - сообщил он.

- Что взяли?

- Несколько спортивных трофеев и немного денег. Однако они устроили настоящий беспорядок. Открыли все шкафы, каждый ящик, и выбросили из окна всё ненужное.

Саймон наклонился и поднял лист бумаги. Это был чей-то школьный отчет. Адам поднял большой коричневый конверт. Чтобы освободить руки для ловли остальных листков, кружащихся на ветру, он открыл дверь машины Саймона и забросил его внутрь.

Он решил, что взлом, вероятно, не имел никакого отношения к смерти Марка. Саймон сказал ему, что глава дома уверен, будто это работа человека, совершенно не знающего школу. Боковая дверь дома Алкаша всегда была открыта, но грабители разбили окно сзади, через которое и проникли внутрь.

Следующие несколько дней были похожи на гигантскую погоню за бумагами. Учеников выстраивали длинными шеренгами, чтобы прочесать школьную территорию, а также окружающие поля и леса в поисках бумаг мистера Хендерсона. Кое-что они нашли. Был найден его счет за выпивку, но его не вернули. Он пополнил коллекцию секретных сувениров, которые можно отыскать в каждой школе.

Пришла пора экзаменов. Адам, как и ожидалось, справился блестяще. Результаты Бена были охарактеризованы как «удовлетворительные».

У мистера Стивенса, учителя истории, был обычай: после экзаменов водить своих учеников, одним из которых был Адам, в Британский музей.

Бен не интересовался историей и, глянув в окно на отъезжающий автобус, он порадовался, что не поехал. Небо было чёрным. Деревья вдоль дороги яростно колыхались на ветру, лил дождь.

В тот вече, сразу по окончании ужина, вернулся автобус. Он извергал своих мокрых, уставших и унылых пассажиров возле столовой, где для них была приготовлена столь необходимая горячая еда.

Бен оказался удивлен, увидев, как глава дома выбежал из корпуса и принялся совещаться с мистером Стивенсом. Подошел ещё один мальчик.
- У твоего приятеля будут проблемы, когда он вернется, - сказал он. - Он опоздал на автобус. Мы прождали его больше часа. Старый Стивенс сходит с ума.

- Это не похоже на Адама, - возразил Бен.

- Поделом этому высокомерному ублюдку! - сказал другой мальчик. - Теперь ему придется вернуться поездом — вероятно, первым классом. Надеюсь, это будет молочный поезд [ранний пригородный поезд].

- Он получит, когда доберется сюда, - сказал третий мальчик. - Он упустил свой шанс стать префектом.

Большую часть ночи Бен пролежал без сна, ожидая шагов на лестнице. Никто так и не пришел.

Утром глава дома послал за всеми «историками» и Беном. Он расспрашивал о друзьях Адама. Бен не смог помочь.

Днем пришла полиция и задала те же вопросы.

На следующий день приехал Саймон, выглядевший весьма потрясенным, и вместе с мистером Хендерсоном и Беном он просмотрел вещи Адама. Бен был удивлен, что отец Адама не приехал. Он был совершенно уверен: если бы пропал он, то его отец прилетел бы в Англию и немедленно направился бы в школу. Он сказал об этом главе дома.

- О, отец Адама очень занятой человек, - ответил Алкаш. - Мы с ним, конечно же, на связи. Наверное, ему лучше быть дома, на случай, если парень вернется туда.

Саймон порылся и в нижнем белье Адама. Бен точно знал, чем обладал его сосед по комнате. В конце концов, он видел его трусы изо дня в день. Саймон, конечно, тоже имел отличное представление о гардеробе мальчика, но вряд ли мог в этом признаться.

- Определенно не хватает одной пары, - сообщил Бен. - Тех, что были на нём. Что-то вроде бледно-голубого цвета.

- В таком случае, - сказал Саймон, - я сомневаюсь, что он сбежал. Никто не убегает в том, надето что на нём.

- Так где он может быть? - спросил мистер Хендерсон. - Полиция проверила все лондонские больницы.

- Боже, хотел бы я знать, - сказал Саймон.

Поход в музей состоялся в пятницу. Бену все выходные задавали вопросы. К вечеру воскресенья он устал и очень волновался.

В понедельник он решил встретиться с Саймоном, который, возможно, знал, что делать.

Саймон казался встревоженным.
- О! Э... это ты. Полагаю, тебе лучше войти.

Это не была его обычная приветливость. Бен предположил, что его тоже подвергали бесконечным допросам.

- Мне нужен твой совет, - сказал Бен, когда его, наконец, впустили. Саймон кивнул. Бен рассказал ему о депрессии Адама, о которой он услышал от Ричарда. Саймон снова кивнул.
- Проблема в том, что Ричард сказал, чтобы я никому об этом не говорил. Я чувствую, что должен это сделать. Видишь ли, Ричард однажды сказал, что Адам даже может покончить с собой.

Саймон ответил, что пришел к выводу: Адам сбежал под влиянием момента - определённо, в депрессии или в гневе: мальчишки убегают только тогда, когда есть что-то подобное. Он чувствовал, что будет мало пользы, если рассказать полиции о том, о чем они, должно быть, догадались сами. Он также чувствовал, что лучше не вовлекать в это дело Ричарда. Ричард уехал по делам в начале прошлой недели. Беспокоить его не имело смысла. Саймон был совершенно уверен, что Адам либо очень скоро вернется, либо с кем-нибудь свяжется.

Бен почувствовал себя намного лучше. На самом деле облегчение вызывало даже своего рода восторг.

- Ну, раз ты здесь, - сказал Саймон, откинувшись на спинку стула, - сколько у тебя?

- Ты должен знать. Ты видел его достаточно раз!

Саймон рассмеялся.
- Извини. Плохо сформулировал вопрос. Когда тебе нужно вернуться в школу?

- К отбою. К одиннадцати.

- Ну что ж. Не провести ли нам время с удовольствием?

Бен улыбнулся.
- Окей.

Поднимавшемуся вслед за Саймоном по лестнице Бену показалось, что он уловил звуки, доносящиеся из задней спальни. Догадка подтвердилось, когда Саймон повернулся и приложил палец к губам

- Кто это? - прошептал Бен, когда Саймон закрыл за ними дверь другой спальни.

- Эшли, - ответил Саймон.

Секс с Саймоном теперь стал настолько неотъемлемой частью жизни Бена, что он даже не задумывался о том, что делает. Деньги, которые он заработал при этом, были весьма кстати. Он уже купил себе стереоаппаратуру получше и нацелился на портативный телевизор. Ему нужно было провести еще несколько дней с Саймоном, и тот окажется у него. Эта мысль волновала его гораздо больше, чем наблюдение за тем, как Саймон раздевается, а затем игриво раздевает его.
Саймон положил полотенце на кровать.

- Как ты хочешь меня? - спросил Бен.

- Также, как и в прошлый раз, если ты не против.

- Конечно.
Бен взобрался на кровать и опустился на колени и локти, попой кверху.

- Ты нравишься мне таким, - сказал Саймон. - Мне нравится чувствовать тебя таким...
Его рука протянулась между ног Бена и обхватила яйца мальчика. Бен слегка вздрогнул.

- У тебя действительно прекрасная жопка, - сказал Саймон.
Другой рукой он погладил ягодицы Бена.
- Адам спросил меня, сможет ли он однажды пообщаться с тобой здесь. Ты знал об этом?

- Я знал, что это было у него в голове. Я не знал, что он тебя просил.

- Мне эта идея не очень понравилась, - продолжил Саймон. - Я хочу тебя для себя. Такие мальчики, как ты, подобны тонким музыкальным инструментам. На них должны играть профессионалы, а не школьники.

Бен собирался сказать, что он бы совсем не возражал против того, чтобы Адам «поиграл» на нём, но передумал. Это могло задеть чувства Саймона, и было бы бестактно, пока Адам отсутствовал. Но когда его сосед вернётся...

К счастью, Саймон не знал точно, что творится в голове у Бена. Как бы то ни было, он был приятно удивлен внезапным энтузиазмом мальчика. Член Бена никогда еще не был таким твердым, как в этот раз. Никогда прежде палец Саймона не проходил так легко через охранительный сфинктер. Прошло много времени с тех пор, как Бен так экстатически стонал, когда Саймон хватал его за бедра, прижавшись пенисом к анусу мальчика перед последним медленным толчком в него. В тот момент для Бена Саймон был Адамом. Это был не член Саймона, давивший между его ягодиц, а член Адама. То были руки Адама, сжимавшие его бока.

- Сделай это! - выдохнул он. - Оооо!
Он ощутил, как член скользит внутрь и растягивает его по мере своего продвижения.

Член начал двигаться внутри него. Бен же представлял себе, как белая, тугая задница Адама напрягается и движется вперед и назад, толкаясь в нём этим великолепным пятнадцатилетним членом, причиняющим боль.

- Сильнее! -выдохнул он.

Саймон, сильно удивленный, подчинился. Попа мальчика начала покачиваться из стороны в сторону, как у утки.

- Ещё! - простонал Бен.

Но Саймону больше нечего было дать. Никогда прежде ему не удавалось проникнуть так глубоко. Он делал все, что мог, и трахал так сильно и так быстро, как было в его возможностях.

- Ооо, ооо! - стонал Бен. - О! Я...

Саймон привык к эякуляциям юных подростков, но Бен удивил его. Он и в самом деле услышал, как брызги спермы падают на полотенце. Он ощутил, как мальчик напрягся, а затем расслабился.

Он сделал еще несколько толчков. Бен, измученный и вялый, застонал, когда в него полилась сперма мужчины.

Затем таинственным образом Саймон снова почувствовал напряжение мальчика. Бен открыл глаза, и реальность нахлынула на него.

- Боже! В этот раз ты был хорош, Бен! - похвалил Саймон, поглаживая влажную жопку мальчика.

- Я учусь у хорошего учителя: мастера-музыканта! - отозвался Бен.

- Я очень доволен вашими успехами, молодой человек, - произнёс Саймон, идеально подражая напыщенному голосу мистера Хендерсона. Они оба рассмеялись.

Они вышли из комнаты, как всегда, обнаженными. Ванная находилась всего в нескольких футах от них. И как только они подошли к ней, дверь задней спальни открылась. В дверях возник Эшли. Это не имело бы значения, если бы он был один.

- Боже, это ты?!
В этом ноющем голосе и рыжих волосах Чарли Фрэнкса нельзя было ошибиться.

- Что ты здесь делаешь? - сердито спросил Бен.

- Судя по всему, то же, что и ты, - хихикнул Чарли.

Бен повернулся к Саймону.
- Помню, ты же говорил, что он приходит заниматься только садом!

- Да, - сказал Чарли, - а мне ты говорил, что Бен и Адам этим не занимаются!

Их успокоил Эшли – Саймон словно онемел.
- Какое это имеет значение, ради бога? - спросил молодой человек. - Тебе бы не хотелось, чтобы он рассказал о тебе правду, не так ли? Что ж, теперь вы оба узнали об этом. Это прискорбно, но ещё не конец света. Нам просто нужно убедиться, что дальше это дело не пойдет.

- Да, это и в самом деле важно, - подтвердил Саймон.

Всем четверым пришлось воспользоваться ванной вместе. Бен обнаружил, что сидит в джакузи с Чарли, и, надеясь, что от общей ванны у него не появятся прыщи, он выбрался так быстро, как только смог.

Саймон отвез их к школьным воротам на машине. Оба мальчика сидели в сердитом молчании, заговаривая с Саймоном только в случае крайней необходимости.

Бен предпочел бы прогуляться по подъездной дорожке в одиночестве и поразмыслить о коварстве Саймона, но ему требовалось кое-что выяснить.

- Я не могу с этим смириться, - ныл Чарли. - Я думал, что я один такой.

- Мы тоже.

- Значит, и Адам тоже занимался этим?

Бену захотелось треснуть себя.
О... нет... ну... только иногда. Он слишком привязан к пташкам.

- Был, - поправил Чарли.

- О, он вернется, - сказал Бен. - По крайней мере, я надеюсь на это.

- Если он это сделает, его наверняка исключат. Скатертью дорога. Ты единственный человек в школе, которому он нравился, и теперь я знаю, почему, и почему он так стремился получить ту комнату на чердаке. Могу поспорить, что вы глупо ввинчиваете друг дружке.

Бен чуть не треснул его, но драки в школе были запрещены. Он промолчал.

- С Эшли всё в порядке, не так ли? - спросил Чарли, меняя тему. - Мне он понравится.

- Он не кажется таким двуличным, как Саймон, - признался Бен. - Я не очень хорошо его знаю. Кто еще туда ходит, Чарли?

- Я больше никого не знаю. Эшли попросил меня найти ещё кого-нибудь. Он сказал: если я это сделаю, мне хорошо заплатят.

- А ты?

- Я разговаривал с двумя парнями из младшей школы. Хотя, возможно, они слишком молоды.

- Если ты последуешь моему совету, то даже не будешь упоминать о них, - сказал Бен.

- Почему?

- Задумайся вот о чём. Марк ходил к Саймону и пропал. Адам ходил к Саймону, а теперь его нет. Интересно, кто станет следующим?

13.

«Кто станет следующим?»

Если бы Адам услышал бы этот вопрос, то он мог бы заверить их, что им нечего бояться.

Он сидел в дорогой квартире в Лондоне, в новой одежде, стоившей больших денег. С ним был мальчик примерно его возраста: темноволосый, очень загорелый и настолько красивый, что привлекал внимание почти всех, кто видел его, мужчин и женщин. Он был одет, как и Адам, по самой последней моде пред-а-порте. Он говорил по-английски с сильным французским акцентом.

План Ричарда сработал идеально. Было легко улизнуть со школьной экскурсии, выскользнуть из музея и сесть в ожидающую машину Ричарда.

Ричард предупредил, что профессор — человек, занимающийся исследованием интеллекта и физического развития — хочет его видеть, и потребуется как минимум двенадцатичасовое медицинское обследование и тесты на интеллект.

Никакой медицинский осмотр, вообще никакое обследование не доставляет удовольствия испытуемому, но Адаму профессор понравился с самого начала. Он был пожилым человеком; его областью являлась генетика. Он был довольно толст, лыс и носил толстые очки. Он с сочувствием выслушивал мальчика, пока подталкивал, тыкал, слушал и брал образцы. Адам всё это время говорил. Речь Адама прервалась единственный раз, когда он яростно крутил педали на велотренажере с трубкой во рту, зажимом на носу и электродами, торчащими по всему телу.

Лоран, его французский компаньон, приехал в субботу утром, и Адам сразу ему понравился. Как и Адам, он презирал большую часть человечества. Они провели день, выглядывая из окон квартиры профессора и придумывая ужасные судьбы для большинства людей на улице под ними.

Лоран упомянул о домашней вечеринке. Это и было причиной его визита в Лондон. Каждый год друг профессора устраивал вечеринку. Лоран не оставил Адаму никаких сомнений относительно характера вечеринки. Сначала Адам сказал, что не пойдет, но, услышал, что там будет Пит Клегвит, передумал. У Адама не было «кумиров», как у многих слабоумных подростков, но он разделял мнение, что Пит Клегвит являлся величайшим из ныне живущих гитаристов в мире. «Это возможность, которую я просто не могу упустить».

Вечеринка оказалась самой странной из всего, что когда-либо видел Адам. Она проводилась в огромном доме с башенками где-то в окрестностях Лондона. Гости, большинство из которых были довольно пожилы, прибыв, вставали в огромном зале и выпивали. По углам зала стояли доспехи; по краям зала - огромные кожаные диваны, а в центре возвышался подиум, на котором в данный момент сидел Пит Клегвит с бокалом в руке.

Ричард представил ему Адама, а затем вышел с Лораном и профессором через массивную дверь в конце комнаты.

Пит оказался довольно милым. Они поговорили о гитарах, композиторах и концертах. Адаму хотелось, чтобы мальчики в школе видели, как он вот так запросто болтает с таким знаменитым человеком.

Запросто? Ну... не совсем.

- Так скажи мне, что ты здесь делаешь? - спросил Пит.

Адам объяснил, что профессор и Ричард привели его с собой посмотреть на происходящее.

- Значит, ты не участвуешь в развлечениях? - спросил Пит.

- О, нет, - горячо возразил Адам.

- А ты друг профессора?

- Думаю, можно сказать, что да.

- Понятно. А мы вот-вот начнём. Могу я принести для тебя напиток?

Адам с благодарностью принял предложение. В горле было очень сухо.

Пит вернулся с пинтовым стаканом, наполненным фруктовым напитком с плавающими поверху кусочками апельсина. Напиток оказался вкусным. Пит сошел с подиума, и Адам сел с ним на один из диванов.

Вошёл хозяин дома. Адам вздрогнул. Он уже где-то видел этого человека раньше. Он ломал голову, но никак не мог вспомнить, где именно.

Хозяин начал с обычных любезностей, поприветствовав гостей в своем доме; он надеялся, что они добрались без проблем и скоро смогут развлечься...
- Я уверен, что вы так и сделаете, джентльмены. Сегодня вечером для вас имеются очень хорошие предложения, и все доходы пойдут на благотворительность профессора. Итак, вы знаете правила. Оплата должна быть произведена не позднее завтрашнего утром наличными. Вы можете перепродать любую покупку, но все заработанные таким образом деньги должны быть также возвращены.

Он поблагодарил своих «спонсоров», которые были так щедры, что привезли мальчиков, обучив их. Он поблагодарил Ричарда за организацию мероприятия и, наконец, поблагодарил профессора.
- Как вы можете видеть из ваших программ, господа, профессор любезно предоставил одного из своих протеже на роль звезды шоу.

- Итак, я полагаю, что первый готов. Мы начнём в порядке возрастания, начиная снизу и продвигаясь вверх.

- Я и сам предпочёл бы начать с симпатичного маленького члена! - высказался один из гостей.

- Уверен, что так и будет, - продолжил хозяин. - Итак, мы все готовы?

Один или двое мужчин подошли к столику с напитками, чтобы наполнить свои стаканы. Пит любезно принес Адаму еще один стакан.

- Готовы! - выкрикнул хозяин.

Двойные двери в одном конце зала распахнулись. Адам ахнул. Вошел Ричард, ведя на поводке совсем маленького мальчика. Если не считать кожаного ошейника на шее, мальчик был совершенно голым. Мальчик ошеломленно улыбнулся, словно пробуждаясь от глубокого сна.

Ричард повел его на подиум. Мальчик попытался залезть на него, но споткнулся и упал назад. Ричард поймал его и помог подняться. Затем он отстегнул поводок, и мальчик ухватился за поручень подиума для поддержки.

- Похоже, он перебрал, - произнёс один мужчина.

- Наоборот, - сказал ведущий. - Ему недостаточно того, что вы предлагаете, джентльмены. Это Эндрю. Ему одиннадцать. Его спонсор заверил меня, что он хорошо обучен, но еще не полностью освоился. Я уверен, что кто-то из вас сможет помочь ему в этом. И что мне предлагают?

Торги шли медленно, но Адам был поражен предложенными суммами. Самой низкой ставки хватило бы ему на годовые карманные расходы.

В конце концов Эндрю достался седовласому мужчине, которому пришлось выйти вперед, чтобы подхватить его и наполовину унести, наполовину увести.

Следующим мальчиком, которого привели, оказался одиннадцатилетний блондин по имени Пол. Этот паренёк выглядел совершенно трезвым и гордо стоял на трибуне, расставив ноги и широко улыбаясь.

- Представляем Пола, - произнёс аукционист. - Вы только взгляните на эту милую попку, джентльмены.
Он сказал, чтобы Пол развернулся.
- Ни волоска на теле. По-настоящему красивый мальчик.

Адаму пришлось согласиться. Он допил остаток своего напитка и принялся за следующий.

Пол и в самом деле очень хорошо выглядит, подумал он. Мысли Адама вернулись к «ловле лакомок». Если бы Пол учился в начальной школе, его стоило бы поймать. У него была очень хорошая, упругая маленькая жопка. Может быть, было бы немного сложно вставить ему, но потом...

Ставки начали возрастать и вскоре стали трехзначными.

- Славно, - сказал Пит. - Он тебе нравится?

- Конечно нет! - ответил Адам.

- Порадуй себя. Мог бы попасться намного хуже. Я буду рад купить его для тебя. Побалуй себя. Сделай и ему добро. Я надеюсь, ты сможешь воздать ему должное, а?

Адам проигнорировал вопрос и почувствовал, что краснеет.

Пола «продали» и привели еще одного мальчика. От него очень быстро избавились.

Еще пять мальчиков, все моложе пятнадцати, были «куплены» и уведены, прежде чем аукционист объявил перерыв, и оставшиеся гости бросились наполнять свои стаканы. Пит вернулся с еще одной пинтой пунша для Адама и виски для себя.

- А вы? - спросил Адам. - Вы ещё ничего себе не выбрали?

- О, мое время придет. И мы снова начинаем.

Следующему мальчику, которого вывели, было пятнадцать, хотя выглядел он намного моложе. Торг стал быстрым и яростным, и один гость, казалось, был совершенно расстроен тем, что его предложение перебили выкриком в самый последний момент перед тем, как опустился молоток.

- Не расстраивайся, Джордж, - сказал хозяин дома. - Ты всегда сможешь купить его позже. Я не думаю, что Джон захочет его на всю ночь, а, Джон?

- Я мог бы, просто чтобы спасти его шкуру, - сказал покупатель и увел мальчика.

Что-то в Адаме шевельнулось. Воспоминание. Что это было? Он сделал еще глоток напитка и посмотрел на Джорджа. Где же он видел его раньше?

Ввели симпатичного мальчика со светлыми волосами. «Точно, — подумал Адам, — моего цвета». И причёсаны они были таким же образом.

- Ники, - объявил ведущий. - Четырнадцать лет. Ники новичок, джентльмены, но я уверен, что он очень хочет угодить. Я уверен, что и вам так же хочется доставить удовольствие Ники. Какую мне цену сейчас предложить?

Ники застенчиво улыбнулся и перенес свой вес с одной ноги на другую.

- У него забавная маленькая попка и аппетитного вида член, - сказал Пит. - Что вы думаете?

- Полагаю, с ним все в порядке, - сказал Адам и икнул.

Пит улыбнулся.
- Ты мог бы сделать с ним всё, что захочешь, Адам. Просто подумай об этом. Всё, что тебе хочется. Он будет твоим рабом на одну ночь.

Адам нашел эту мысль довольно интересной. Он снова икнул. Сосредоточиться становилось всё труднее.

- Не могли бы вы его развернуть? - попросил Джордж. - Мы уже достаточно насмотрелись на него спереди.

Ричард зашептал Ники, который услужливо обернулся на помосте и улыбнулся Адаму. Адам улыбнулся в ответ.

- О да, - сказал Джордж. - Вот это уже на что-то похоже.

Разум Адама помутился. Он знал, что слишком много выпил. Голоса, казалось, доносились издалека. Он осознавал происходящее вокруг него, но всё это словно происходило на каком-то колеблющемся киноэкране. Он прислонился к Питу, ища поддержки. Пит поласкал его член сквозь брюки. Какого черта! Хотя было приятно...

- Такую попку придется сильно побить, а, Джордж? - сказал хозяин. - А ещё у него хорошая, сильная пара ног.

Память Адама снова всколыхнулась. Он знает этого человека. Но откуда? И в аукционисте тоже было что-то знакомое. Что-то противное. Он вздрогнул.

- Тебе не холодно? - спросил Пит.

- Нет. Я в порядке.

- Мы согреем тебя позже, - сказал Пит, сжимая пенис Адама.

Сжатие заставило Адама осознать, как сильно ему нужно в туалет. Он надеялся, что будет ещё один перерыв или что это представление скоро закончится. В любом случае он не сможет сразу пописать. Манипуляции Пита довели его пенис до полной эрекции.

Торг за Ники был быстр и яростен. Последняя ставка Джорджа была предложена как раз в тот момент, когда молоток уже опускался.

- Бедняга! - сказал Пит.

- Почему?

- Им пришлось вызывать врача для последнего мальчика, который был у Джорджа на одной из таких вечеринок. Он бьет их. У него есть сумка для гольфа, полная тростей.

И тогда Адам вспомнил. Всё разом нахлынуло на него. Кровь отступила от лица, и он почувствовал, что вспотел.

- С тобой все в порядке? - спросил Пит. - Ты выглядишь совсем зелёным.

- Со мной все в порядке. Думаю, дело в выпивке.

- Теперь уже недолго, - сказал Пит, сверяясь с отпечатанной на машинке карточкой. - Тот, на кого я положил глаз, скоро появится.

Еще от двух пятнадцатилетних мальчиков избавились оперативно.

- Итак, джентльмены, - произнёс аукционист. Благодаря любезности самого профессора, мы представляем Лорана. Лоран родом из Франции. Ему пятнадцать. Он умный и — что самое важное, как мне сказали — он очень игривый и любящий мальчик.

Лоран вошел в комнату с очень хладнокровным видом, несмотря на ошейник и поводок. Он поднялся на трибуну и улыбнулся Адаму.

- Существует стартовая цена, джентльмены, как вы видите это в вашем проспекте.

К этому моменту в комнате осталось только трое гостей, не считая Пита и Адама, но торг шёл быстро и очень конкурентно. Однако для аукциониста это было недостаточно быстро.

- Давайте, господа. Вы можете добиться большего.

- Если он один из ребят профессора, он будет так же открыт, как туннель под Ла-Маншем, - сказал один мужчина.

- А мне очень нравятся лягушачьи лапки, - произнёс другой.

- И ножки у них очень красивые, - сказал аукционист, подходя к подиуму.
Он положил руку на спину Лорана.
- Прекрасная упругая попка. Могу поспорить, он знает, как ей пользоваться, - продолжил он и помассировал попку вращательными движениями. И тогда Адам, вне всякого сомнения, узнал его. И снова вздрогнул.

Пит яростно перебивал цену. В том, что он добьется успеха, не было сомнений. Один за другим выбыли все остальные.

- И так, раз... Два... И, отправляется к Питеру! - ударил молоток.

Лоран небрежно спустился и подошел к Питу и Адаму.

Адам услышал смех позади себя, когда Лоран и Пит помогли ему подняться на ноги. Его ноги были ватными. Его мочевой пузырь разрывался, а лицо было пепельным. Он смутно помнил, как его поднимали по покрытой ковром лестнице и ввели в комнату. Через полуоткрытую дверь он заметил туалет и бросился туда. Первые капли мочи были похожи на расплавленный свинец, но боль утихла, и он помочился так, как будто делал это впервые в жизни.

Он спустил воду в унитазе и уставился на себя в зеркало. Выглядел он ужасно. Неудивительно! Это был неприятный шок. Двое мужчин, которых он годами пытался забыть, вернулись в его жизнь. Он облил лицо холодной водой.

- С тобой там всё в порядке? - позвал Пит.

- Да. Я в порядке.
Однако это было не так. Его ноги по-прежнему плохо слушались, и он понимал, что если не сможет лечь в ближайшее время, то потеряет сознание.

Он открыл дверь.

Комната начала вращаться.
- Ловите его! - сказал Пит.

Им удалось не дать ему упасть лицом вниз. Он смутно осознавал, что лежит на кровати.

- Со мной все будет в порядке, - пробормотал он.

- Конечно, будет, - сказал Пит.

- Что с ним такое? - спросил Лоран.

- Он выпил слишком много пунша. Ему это никак не повредит. Давай. Помоги мне раздеть его.

Адам слабо попытался сопротивляться, но был не в состоянии двигаться, лишь лежал и хихикал.

- Теперь вот это, - сказал Пит, стягивая трусы.

- Но ты же не собираешься?.. – спросил Лоран.

- Почему нет? Ему это пойдет на пользу, и вряд ли он теперь сможет отказаться, правда? Или вспомнить? Можешь смотреть, пока не придет твоя очередь.

- Где мой папа? - пробормотал Адам.

Светильник на потолке, казалось, вращался, становясь всё тусклее. Он менялся...

14.

Свет в гостиной был тусклым. Мужчина был другом его отца. Мистер Фёрт. Так его звали. Адам был в пижаме. Он спустился вниз, чтобы пожелать отцу спокойной ночи. Адаму было девять лет. Папа ушёл в кабинет, чтобы позвонить. Мужчина сказал, что его отец скоро вернется.

Он показал мужчине свои мускулы, сняв для этого пижамную курточку. Затем мужчина запустил руку в пижамные штаны Адама.

- Это моя попа! - возмутился Адам.

- Это к тому же симпатичная маленькая попа, - сказал мистер Фёрт. - Тебе нравится это?
Он массировал ягодицы Адама.

- Очень большое спасибо, - соврал мальчик.
Но он всегда был вежлив с гостями и делал то, что ему говорили.

- Ну, мы могли бы с таким же успехом и снять их, не так ли? - спросил мужчина, и пижамные штаны Адама сползли к его ногам.

И тут дверь открылась. Включился свет. Кто-то закричал. Адама отправили спать, и он побежал голышом вверх по лестнице, сжимая в руках пижаму.

В ту ночь он плакал. Он снова плакал, когда через несколько дней его отец объявил, что отправляет его в школу-интернат.

Ему нравилась эта школа, но от мистера Фёрта не было спасения. Адам пробыл там около года, когда мистер Фёрт впервые позвонил ему и пригласил на прогулку после обеда. Дом Адама находился далеко, а его отец часто уезжал по делам за границу.

Адам сначала задумался, стоит ли говорить директору, что он предпочитает не встречаться с мистером Фёртом, но передумал.

Первая прогулка вышла довольно пугающей, но вскоре он привык, и имелись свои плюсы: отличная еда в дорогом ресторане, потом карманные деньги, а мистер Фёрт жил в замке с собственным бассейном. Мистер Фёрт сказал ему, что устраивает там вечеринки для мальчиков, и однажды, когда Адам подрастет, его пригласят.

Всегда было одно и тоже. Мистер Фёрт называл это «игрой цыплят».

Яркий свет люстры в ресторане. «Цыплятам нужно много еды. Это делает их пухлыми и нежными. Готовыми для наполнения». То, как он это говорил, всегда заставляло Адама вздрагивать.

Солнечные блики падали сквозь кроны деревьев и танцевали на клетчатом ковре, который мистер Фёрт заботливо расстилал на земле, пока Адам раздевался.

Он ложился животом вниз на коврик, и ему делали массаж ягодиц. Это было по-настоящему приятно. Странно, конечно, но довольно приятно.

- Ко-ко-ко, - кудахтал Адам, чувствуя себя идиотом и раздвигая ноги.

Потом его анус щекотали, что было тоже очень приятно. Адам с нетерпением ждал этого момента. Это заставило его сердце биться быстрее, и странные вещи начинали происходить с тем, что мистер Фёрт называл его «потрохами».

- Скоро ты будешь готов к наполнению, - говорил мистер Фёрт. Щекотка продолжалась. - Дай мне знать, когда станет скучно.

- Петушок, время пришло!
Это был скорее шепот, чем карканье, служивший сигналом, что Адам готов к следующему этапу. И для этого Адаму требуется перевернуться животом кверху.

Адам не сомневался, что всё это - не очень хорошо. По этой причине он никогда не упоминал о визитах мистера Фёрта в своих письмах к отцу. Мальчиков, которые прикасались друг к другу, исключали из той школы. Он не знал, применимо ли это правило к мужчинам. А с другой стороны, подобное дарило прекрасные ощущения. И длилось это долго, и в конце Адам чуть не терял сознание, когда, извиваясь и корчась от возбуждения, ему приходилось просить мистера Фёрта остановиться.

Голая лампочка в абажуре из белой эмали. Школа Святого Георгия. Комната наказаний. Адам, двенадцати с половиной лет, склонился над высоким табуретом, в то время как директор Дж. Фуллер М.А. (Кантаб) [означает, что у него есть степень Кембрижского Университета] искал в знаменитой сумке для гольфа подходящую трость.

Мистер Фёрт помог ему попасть туда. Пока шли занятия, все было в порядке. Адаму так надоели эти мелкие правила. Он всего лишь вышел купить сладостей, но не расписался в книге.

- Мы научим вас, молодой человек, важности самодисциплины, - произнёс голос позади него. Взвизгнула трость.

- Ага! Думаю, вот эта, Уолтон, а?

Уолтон был пятнадцатилетним «опекуном» Адама. В школе Святого Георгия всех новичков первого года обучения закрепляли за старшим опекуном. По странному совпадению, Уолтон тоже знал мистера Фёрта, и Адаму было любопытно, играл ли он в «игру цыплят»; но никто не смел задавать старшим мальчикам личных вопросов. Они встречались лишь изредка, в основном, когда Уолтону приходилось сопровождать его для наказаний.

- Шесть «Т» или три «Б»? - спросил мистер Фуллер.

Адам в первый раз не знал, что это значит, и получил дополнительный удар за незнание.

- Три «Б», сэр.

- «Т» - означало удар тростью по заднице в брюках. Было чертовски больно. «Б» означало удар голой попе и, хотя это было болезненней, но не слишком сильно. Ходили слухи, что мистер Фуллер однажды попал в беду из-за того, что слишком жестоко выпорол мальчика.

- Три «Б» что?

- Простите, сэр. Три «Б», пожалуйста, сэр.

- Так-то лучше. Сделай всё необходимое, Уолтон.

Адам снова выпрямился, чтобы Уолтон мог расстегнуть его ремень и верхнюю пуговицу на ширинке. Его рубашка была поднята, а брюки и трусы спущены. Он снова склонился над табуретом.

- Очень дерзкий мальчик, Уолтон, да?

- Очень дерзкий, сэр.

- Всегда можно отличить дерзкого мальчика по его заду. Ты знал это, Уолтон?

-Нет, сэр. Я этого не знал.

- Поверь мне. Это очень дерзкий мальчик. Надо взять его в руки.

- Если вы так говорите, сэр.

- Да. Мы не можем допустить, чтобы он подвел мистера Фёрта, а?

- Нет, сэр.

Свист... хлопок... «Ой!»

Свист… хлопок… «Ой!»

Свист... хлопок... «Ой!»

Бумажный японский фонарик освещает желтым светом плакаты на стенах. Адам, обнаженный, лежит лицом вниз на кровати Уолтона.

После избиения разрешалось пойти в общежитие, чтобы прийти в себя. Адам был поражен, когда Уолтон предложил ему пойти в его комнату и лечь на его кровать. Он был ещё больше поражен, когда Уолтон предложил натереть рубцы какой-то специальной мазью, которая у него имелась.

Уолтон сказал, чтобы он полностью разделся. По его словам, пятна от мази очень трудно удалить.

Старший мальчик был удивительно нежным. Адам ощущал, как жирный палец прошёлся по рубцам, оставленным тростью. Вызвав прохладное, успокаивающее чувство.

- Лучше?

- Намного лучше. Спасибо, Уолтон.

- Я помажу ещё немного.
Он принялся растирать ягодицы Адама ладонью. Вернулось прежнее возбуждение.

- У тебя прекрасная задница, ты это знал?

Адам не ответил. Его сердце забилось чаще.

- Старый Фёрт делал это с тобой?

- Мммм, - уклончиво промычал Адам.

- Ожидаю, что тебя скоро пригласят на одну из его вечеринок. Я поеду в следующем месяце.

- Откуда ты знаешь?
Адам какое-то время не видел мистера Фёрта.

- Он сказал мне, что ты пойдешь. Я понимаю, почему. У тебя прекрасная задница. Как раз для траха. Тебя когда-нибудь трахали?

Адам покачал головой.

- А меня да. Учитель рисования в моей старой школе трахнул меня, когда мне было одиннадцать. Так я встретил старика Фёрта. Учитель был его другом и вроде как порекомендовал меня. Это прекрасные ощущения.

Адам ничего не сказал. Массаж продолжался молча.

- Хочешь, чтобы я тебя трахнул? - спросил Уолтон.

- Нет, спасибо, Уолтон.

- Однако мне придется подрочить тебе. Так сказал директор.

- Не верю тебе!

- Именно это он имел в виду, когда сказал, что я должен взять тебя в свои руки. Ты иногда тупой!

В обычных обстоятельствах подобное замечание привело бы Адама в ярость, но лежа лицом вниз на кровати старшеклассника, так изысканно поглаживающего его задницу, он смягчил свой гнев.
- Я не такой! - это всё, что он сказал.

- Ну, это не имеет значения, такой ты или не такой. Мне сделать это с тобой сейчас?

- Ко-ко-ко, - сказал Адам, раздвигая ноги.

- Это значит «да»?
Рука Уолтона нырнула под его живот.

- Петушок, время пришло!

- Э?

- Как тебе нравится.
Было очевидно, что мистер Фёрт с Уолтоном играл в другие игры.

- Ты делаешь сперму? - спросил Уолтон.
Кончики его пальцев достигли члена Адама.

- Немного.

- Сколько тебе лет?

- Почти тринадцать.

- Мне лучше взять бумаги на всякий случай. Побудь тут минутку.

Он вышел из комнаты. Адам продолжал лежать совершенно неподвижно. Его зад болел уже не так сильно. Просто был слегка горяч. На самом деле он ощущал странный жар во всём теле. Он задавался вопросом, каково будет, когда Уолтон подрочит ему. Конечно, он делал это самостоятельно. Большинство мальчиков в его общежитии занимались этим. Он знал, что одному или двум из них дрочили старосты. Это придавало мальчику статус.

Вошел Уолтон с рулоном туалетной бумаги.

- Все, что я смог найти! - выдохнул он. Он явно бежал. Адама заинтересовало, почему. Уолтон сел на край кровати.
- Перевернись, - сказал он. - А то так я не могу к нему подобраться.

Когда Адам перевернулся на спину, он заметил выпуклость на брюках Уолтона. Она показалось огромной.

- Вот так! Ммм! У тебя вполне хороший. Мне нравятся такие.

Адам не был уверен, имел ли Уолтон в виду размер, форму или обрезание его пениса или тот факт, что тот стоял.

- Раздвинь немного ноги. Вот так.
Он почувствовал, как рука Уолтона пролезла под него.
- А ещё хорошие маленькие шарики. Неудивительно, что ты в списке старика Фёрта.

Адам почувствовал, как палец прижался к его анусу. Он свел ноги вместе, зажав руку старшего мальчика между своими бедрами.

Уолтон рассмеялся.
- Нет смысла пытаться сохранить свою девственность там. В следующем году к этому времени у тебя там побывает столько членов, что ты потеряешь счет!

- Я не буду! - сказал Адам яростно.

- Доставь себе удовольствие. Я верю в то, что нужно плыть по течению, а не против него. Снова раздвинь ноги.

- Обещай, что не будешь...

- Обещаю, что никакая часть меня не войдет в твою маленькую девственную жопку. Во всяком случае, не сегодня днем. Этого достаточно?

Адам раздвинул ноги.

Уолтон осторожно взялся большим и указательным пальцами за пенис Адама и очень нежно погладил его вверх и вниз. Было приятно. Адам раздвинул ноги пошире.

Темп ускорился. Адам вздохнул.

- Хорошо?

Адам кивнул. Он чувствовал, как его член стал тверже, и влажным. Теперь Уолтон держал его несколькими пальцами. Это было даже лучше. Мистер Фёрт использовал только кончики пальцев, и Адам, в одиночестве постели, делал также. Обхватывать член всей ладонью стало для него открытием. Если бы позволить делать это такому мальчику, как Уолтон... Он глянул на выпуклость в брюках старшего мальчика. Она показалось пугающе большой. Хотя было бы неплохо её пощупать...

Он отказался от подобного. «Вольность» по отношению к префектам считалась серьёзнейшим проступком, и он не хотел, чтобы его снова высекли. Возможно, Уолтон однажды сам предложит. Он закрыл глаза, чтобы лучше представить себе эту сцену: Уолтон лежит на кровати, такой же голый, как и Адам в этот момент, его большой член, твердый, как железо, слегка покачивается из стороны в сторону…

Рука теперь двигалась гораздо быстрее. Он тоже начал дышать быстрее. Мысль о том, чтобы заниматься этим с Уолтоном, оказалась по-настоящему захватывающей. Он начинал медленно, а затем всё быстрее и быстрее, как это делал с ним Уолтон сейчас.

- Скажи мне, когда будешь готов кончить.
Голос Уолтона звучал гортанно и хрипло.

Адам кивнул. Теперь это не займет много времени. Его сердце билось очень сильно — верный признак, что приближается время того, что мистер Фёрт называл «мороженым». В те дни это означало, что нужно остановиться, скатать одеяло и отправиться в магазин за мороженым. Для Адама это теперь имело совершенно иное значение: вздох, капля липкой жидкости и великолепное чувство изнеможения.

- Ааа! Я сейчас взорвусь!
Он выгнулся вверх. Уолтон успел только приложить кусок туалетной бумаги к концу его члена. Появилось влажное липкое пятно. Адам откинулся на спину, улыбаясь.

- Неплохо! - сказал Уолтон, отрывая новый кусок бумаги. - Совсем неплохо. Тебе понравилось?

- Все было классно, - отозвался Адам.

- Хочешь сделать это снова?

- Что, сейчас?

- Нет, глупый. В другой раз.

- Если хочешь.

- Мне придется подумать об этом. Есть довольно много мальчиков, которым нравится, когда я делаю это с ними. Они позволяют мне трахать их. Конечно, если ты передумаешь…

- Нет, спасибо, Уолтон, - поблагодарил Адам, который не поверил ни единому слову. Он знал всех мальчиков, которые подчинялись старостам, и никто никогда не упоминал, что секс является одной из их обязанностей.

- Приведи себя в порядок. Но прежде чем ты уйдешь, я еще раз взгляну на твою задницу. Перевернись.

- Я всё ещё немного липкий спереди.

- Неважно. Переворачивайся. Вот так. Я считаю, что у тебя самая классная жопка в школе.

Уолтон снова начал её поглаживать, но на этот раз подобное показалось уже не столь приятным. На самом деле Адам почувствовал себя некомфортно и был очень рад, когда Уолтон, в конце концов, отпустил его, позволив вернуться в общежитие.

Ему хотелось еще одного сеанса с Уолтоном, но очень странным образом вмешалась судьба. Однажды на полицейских машинах приехали несколько мужчин. Были допрошены несколько мальчиков старшего возраста. Чрезвычайно добрый человек задал Адаму несколько довольно глупых вопросов. Прикасался ли директор или кто-либо из сотрудников к его интимным местам? Конечно, прикасались! Как ещё директор мог узнать, нормально ли он вымылся?!

Затем последовал медицинский осмотр. Пришли три врача и заставили каждого мальчика снять штаны. Некоторым мальчикам, с видимыми рубцами, сфотографировали задницы. По очереди ожидающих осмотра мальчиков прошел слух, что на самом деле там засовывают инструменты в попки, но Адам с облегчением обнаружил, что это не так. Фактически, несмотря на оценку состояния его задней части тела, сделанной Уолтоном, врачи, похоже, не обратили на неё особого внимания. Он скорее жалел, что его недавно не секли!

Лампа на столе. Кабинет психиатра. Снова гипноз. Это была идея его отца. Постепенно воспоминания были стерты, и был создан новый Адам.

Отец отправил его на каникулы за границу. Он постепенно понял, что напряжение дома спадает, если он упоминает имена девушек, которых встречал. Он взял за правило прятать журналы с «девочками» там, где, как он знал, их обязательно найдут.

Еще одна лампа на столе. Кабинет профессора. Ричард, профессор, Лоран и Адам.

- Похоже, судьба настигла тебя, Адам, - сказал профессор. - Если бы не закрытие школы Святого Георгия, ты оказался бы на вечеринке несколько лет назад.

- Я очень рад, что это не так. Мне бы это очень не понравилось.

- Мы не приближаемся к решению проблемы, не так ли? - спросил профессор. - Вопрос в том, что теперь делать Адаму.

Первоначальная договоренность заключалась в том, что Адам останется с профессором примерно на две недели. Это позволило бы Саймону конфиденциально поговорить с директором и отцом Адама и объяснить, насколько тот несчастен. Ричард был совершенно уверен, что Саймон со всем справится, и считал, что лучше, чтобы самого Адама в это время не было рядом.

Но, как ему рассказали, всё пошло не совсем по плану. Ричард сообщил, что звонил Саймону накануне вечером. Судя по всему, Чарли рассказал мистеру Хендерсону всё о «садоводстве». И он, и Бен должны быть исключены, Саймону пришлось давать показания, что означало его скорый арест. Все считали Адама зачинщиком.

Адам хотел позвонить Саймону, но Ричард счел это очень плохой идеей. Он объяснил, что полиция наверняка прослушивает телефон Саймона.

К этому моменту Адам практически плакал.
- Честно говоря, я не знаю, что делать, - сказал он. - Я не могу вернуться в школу. Я не могу поехать домой. Мой отец выгонит меня, если узнает, что я снова взялся за все эти штучки.

- В этом совсем нет твоей вины, Адам, - сказал профессор. - Это вина идиотов, управляющих этой страной. Они просто узколобые дегенераты...

- У меня есть идея! - произнёс Ричард. - А Адам не может присоединиться к сообществу?

Вместе, профессор, Ричард и Лоран объяснились.

Профессор изучал одаренных мальчиков. Для этого он купил небольшой остров где-то неподалёку от Шотландии. Ребята проводили там разное время.

- Я бы не возражал против этого, - сказал Адам. - Я полагаю, что приглашение — это комплимент, правда.

- Ты, определенно, очень пригоден, - сообщил профессор. - Твой интеллект и телосложение значительно выше среднего.

Они объяснили, что у каждого мальчика там имеется своя отдельная квартира, которую он может обставить по своему желанию. Мальчику предоставлялось абсолютно всё необходимое. Имелись условия для учёбы. Лоран всё подтвердил. Несколькими неделями ранее он сдал экзамен в Лондоне и надеялся получить чрезвычайно высокую оценку.

Спортивные сооружения на острове были первоклассными. Все, что требовалось, — это время от времени сдавать образцы различных веществ, типа мочи и спермы, — и ничего болезненного.

- Звучит нормально, - сказал Адам.

-Это так, поверь мне, - подтвердил Лоран.

- А как насчет этих вечеринок? Я совершенно не хочу, чтобы меня водили по комнате, как собаку.

- Всё абсолютно добровольно, - сообщил профессор. - У нас на острове регулярно проводятся вечеринки для наших сторонников, но они не имеют ничего общего с феериями друга Фёрта.

- Ты встретишь там действительно важных людей, - сказал Лоран. - И это хорошее развлечение. Что скажешь?

- Не думаю, что у меня есть большой выбор, - произнёс Адам. - Мне больше некуда идти.

Ричард улыбнулся.
- Ты находишься в том же положении, что и твой библейский тезка, не так ли, Адам?

- Что ты имеешь в виду?

- Адама только что изгнали из Райского сада.

15.

Адам гордился собой. Он гордился тем, что его выбрали. Ричард, Лоран и даже сам профессор хвалили его. Быть выбранным среди миллионов мальчиков — это нечто.

Он никогда и никому в этом не признавался, но бывали моменты, когда он слегка нервничал. Это был серьёзный шаг. «Было бы не так плохо, — думал он, — если бы это был материк, но это не так». Это был остров. Он один, но это ненадолго. Ричард придумает какой-нибудь способ разрулить его ситуацию в школе.

Но Профессор упомянул про «вечеринки», и, хотя ему сказали, что они не столь экстремальны, как та, на которой он поприсутствовал, у Адама появились сомнения. Подобные вещи, возможно, в порядке вещей для постоянных гомосексуалистов, но не для таких, как он.

В целом же недостатки перевешивали преимущества, но Адам попал в безвыходное положение. Он проклинал Бена и проклинал ту роковую ночь, когда Алкаш застукал их. Если бы не это, если бы не длинный язык Бена, всё было бы в порядке. Для Бена же типично рассказывать всё. Он легко мог не трепаться, но Бен — слабак. Он заслужил исключение. Он заслуживал худшего. Если бы только Бен мог утонуть вместо Марка!

Хотя было очень жаль Саймона. Тот был хорошим другом. Адам снова спросил у Ричарда, можно ли позвонить Саймону, но Ричард ответил «нет». Саймон был настолько честен и добр, что сообщил бы о звонке. А когда поступил звонок, полицейские вполне могли находиться в доме. Они бы выследили, и забрали Адама. Ричард же говорил, что лучше забыть о прошлом и сосредоточиться на будущем.

Некоторые аспекты концентрации на будущем были весьма приятны. Он провел два дня с Лораном, покупая все необходимое для своей квартиры: телевизор, видеомагнитофон, стереосистему, а также компакт-диски, кассеты и альбомы. Ещё они купили тренажер для гребли, несколько постеров, спортивный инвентарь — все, что нужно молодому человеку для развлечения. И, казалось, не было предела сумме, которую он мог потратить.

Лоран объяснил, что купленные им вещи будут доставлены на остров грузовым судном, приходящим ежемесячно со снабжением. Таким образом, Адаму предстояло провести небольшой период времени в транзитной квартире, но та тоже была хорошо обставлена.

Лоран терпеливо отвечал на многочисленные вопросы Адама. По его словам, на острове уже находилось двадцать три мальчика. В руководство входили профессор и три его медицинских техника. А технический персонал состоял из мальчиков и молодых людей, которые хотели принять участие в проекте, но не прошли аттестацию. Согласно распорядку дня вставать можно было, когда заблагорассудится, потом завтрак, затем краткие занятия в предоставленных кабинетах; вторую половину дня проводили за учебой или играми, а вечером после ужина расслаблялись. Каких-либо строгих правил не существовало. Вообще-то, мальчики сами организовывали свою жизнь. Был старший, мальчик, немец, решающий любые споры, но те редко возникали. Все хорошо ладили друг с другом. Помощь в уходе за садами ценилась, но не являлась обязательной.

- Это звучит в миллион раз лучше, чем школа, - сказал Адам.

- Так и есть, поверь, это так, - ответил Лоран. - Тебе понравится.

День отъезда был назначен на среду следующей недели.

Комната Адама в квартире профессора была от пола до потолка заставлена картонными коробками, набитыми его покупками.

Адаму казалось, что эта среда никогда не наступит.

Приняв решение, он стремился уехать как можно быстрее. Последние два дня были особенно плохими. Ему приходилось оставаться в квартире, пока Лоран ходил по магазинам от его имени. В одну из воскресных газет попала информация о его исчезновении. Фотография получилась не очень хорошей, но, как сказал Ричард, рисковать не стоило. Всегда существовала вероятность, что один из многочисленных продавцов, с которыми он будет иметь дело, в жажде вознаграждения узнает его. В статье подчеркивалось богатство его отца. Об аресте Саймона не упоминалось. Ричард сказал, что он настолько важная персона, что дело, вероятно, замяли.

В среду Адам встал рано утром. Лоран вошел в его комнату, пока он умывался. Увидев отражение своего друга в зеркале, Адам удивлённо обернулся. Лоран был в армейской форме.
- Надень вот это, - сказал он, кладя такую же униформу на кровать.

- Зачем?

- Для поездки. Профессор заявляет, что остров является тренировочным полигоном армейских кадетов. Это сдерживает любопытство местных, поэтому всякий раз, когда нас видит та слабоумная публика, нам приходится одеваться в армейское.

Ричард уже завтракал, одетый в офицерскую форму. Адам изящно отдал ему честь.
- Неплохо, - сказал Ричард.

- Я прошёл военные курсы в школе, - сообщил Адам.

На следующий день поздно вечером они вышли из машины в отдаленной рыбацкой деревне на западном побережье Шотландии и потянулись.

- Не забудьте называть меня сэром, - сказал Ричард, когда к ним подошел местный.

- Здравствуйте, лейтенант, - сказал тот. - Мы ждали вас. Лодка стоит у причала. Вы хорошо провели отпуск?

- Прекрасно, мистер МакГрегор, благодарю.

- И я вижу, вы захватили с собой двух парней.
- Тебя я знаю... - кивнул он в сторону Лорана. - Но этот парень, я думаю, новенький.

- Да. Рядовой Шоу.

Мужчина пожал Адаму руку.
- Да, тебя там ждут несколько недель волнений, приятель. Имей в виду, я не уверен, что согласен с тем, чтобы мальчишки вашего возраста изучали бомбы и тому подобное, но, полагаю, что это необходимо, если ты решил служить в армии, когда станешь старше.

Он повернулся к Ричарду.
- Вы хотите, чтобы я что-нибудь сделал с машиной прямо сейчас?

- Просто осмотрите её, если хотите. Я думаю, что там всё в порядке. Давайте, ребята. Спускаемся в лодку! Будьте внимательны!

В конце узкой улицы находился причал. На блестящей воде покачивалась большая серая надувная лодка.

- Мы доберемся туда до наступления темноты, - сказал Ричард.
Он запустил двигатель.

После долгой поездки из Лондона путешествие на лодке показалось очень приятным. Лодка была достаточно большой, чтобы Адам мог вытянуть ноги. Море было спокойным, и заходящее солнце прочерчивало по воде золотую дорожку. Брызги от винтов переливались всеми цветами радуги, которую так редко можно увидеть в этой части мира.

Ричард за рулем слегка вздрогнул.
- Зима не за горами, - сказал он. - В этом году у нас будет не так много поездок на материк.

- Слава Богу! - произнёс Лоран.

- А чем ты занимаешься зимой? - спросил Адам.

Лоран недоверчиво глянул на него и рассмеялся.
- Это не займет столько времени! - сказал он.

В поле зрения появился остров. Огромные скалы возвышались над пенящимся морем. Морские птицы кружили и кричали, словно предупреждая их не приближаться. Как там может причалить лодка? Казалось, что потребуется лезть вверх по скалам. Адам поднял голову, надеясь увидеть кого-нибудь на вершине скалы, но никого не заметил.

Затем они обогнули мыс и подошли к месту, где скалы, казалось, были разрублены гигантским топором, расколовшись на части. Разлом был достаточно широк, чтобы могла пройти лодка. Ричард выключил двигатель, и они медленно продвигались вперед, вытягивая руки, чтобы отталкиваться от каменных стен с обеих сторон.

К изумлению Адама, расщелина уступила место небольшой бухте. Отбеленные остатки деревьев лежали разбросанными по полумесяцу пляжа с белым песком. На большой красной доске объявлений было написано, что остров является собственностью Министерства обороны: высадка запрещена, может вестись огонь на поражение.

- Боже милостивый, - сказал Адам, - как же собираются затащить мою новую стереосистему, не говоря уже о тренажере, на ту скалу?

Ричард усмехнулся.
- Припасы доставляются нашей собственной вертолетной службой. Примерно через неделю ты увидишь свои покупки.

Высоко над ними, на вершине утеса, стояла одинокая фигура. Она подняла руку в пародийном нацистском приветствии – жест, от которого у Адама похолодела кровь. Это вернуло воспоминания — не о войне, он был слишком молод, чтобы помнить её, — а о школе. Кто бы он ни был, он начал спускаться по крутой тропе, вырубленной в каменной стене.

- Адам, помогай; нам нужно подняться на скалу до наступления темноты, - поторопил Ричард.

Адам помог вытащить лодку на берег и закрепить её. Лоран и Ричард выгрузили свой немногочисленный багаж.

Адам снова посмотрел на тропинку в скале, очень обрадовавшись тому, что Ричард настоял, чтобы он оставил всю свою одежду в Лондоне, взяв с собой лишь необходимый минимум багажа. Тропинка выглядела устрашающе. Он наблюдал за фигурой, которая уже была примерно на полпути вниз, осторожно вытягивая ноги в попытке отыскать твердую опору, прежде чем спуститься ещё на несколько ярдов.

Было что-то очень знакомое в том, как он это делал. Конечно, этого не могло быть; однако...

Затем Адам внезапно понял, что прав: это был Марк, Марк Ли, предположительно утонувший, на поминальной службе которого присутствовал Адам; и он спускался по тропинке навстречу им!

- Я не верю, - произнёс Адам. - Этого не может быть!

- Это так, - сказал Ричард. - Мы не стали говорить тебе раньше, на случай, если передумаешь.

Адам хотел побежать по тропинке навстречу, но это было бы глупо. Вместо этого они подождали, пока Марк перепрыгнет последние несколько футов и присоединится к ним на пляже.

- Привет, Адам! - произнёс он. - Добро пожаловать.

- Это невероятно, - воскликнул Адам. - Что случилось? Почему ты не сказал мне? Как тебе это удалось?

- Оставь вопросы на потом, - сказал Ричард. - Давайте сначала поднимемся по этой тропинке. Она пугает меня при дневном свете, не говоря уже о наступлении темноты.

- Окей, - отозвался Марк, - следуйте за мной. Давайте, я возьму одну из этих сумок.

Марк шагал впереди. За ним следовал Адам. Затем шёл Ричард, замыкал Лоран. Наконец, задыхаясь, они остановились на вершине утеса. Опускались сумерки. По другую сторону газона располагалась группа низких зданий с плоскими крышами. Огни в окнах зажигались один за другим, словно приветствуя их. К тому времени, как они добрались до зданий, земля была залита теплым желтым светом. Холодный вечерний ветерок доносил звуки смеха.

- Для вас оставили еду на плите, - произнёс Марк. - Думаю, что вы голодны.

- Невероятно! - отозвался Адам.

Когда они остались наедине после ужина, Марк ухмыльнулся Адаму и сказал:
- Итак… ты, наконец, здесь. Я ждал этого дня последние шесть недель.

- Э?..

Ухмылка переросла в смешок.
- Так говорят глухие. Я сказал, что ждал этого дня последние шесть недель.

- Но я решил приехать сюда всего несколько дней назад.

- Может быть, ты так решил. Но Ричард решил это несколько месяцев назад. Шесть недель назад он сказал мне, что ты приедешь сегодня.

- Чушь! - возразил Адам.

- Не хочу разочаровывать тебя, но он так сказал. А какую историю он рассказал тебе?

- Что ты имеешь в виду?

- Как долго ты планируешь здесь оставаться?

- Я не знаю, правда. Все зависит от Ричарда.
Медленно, сбивчиво и с некоторым смущением он рассказал Марку обо всём. Преуменьшил свою связь с Саймоном. И приписав всё Бену.
- Теперь Саймона арестовали. Бена исключили, поэтому я не могу вернуться в школу и не смею явиться домой. Ричард собирается кое-что уладить.

- Так же, как и у меня, - сказал Марк. - Я должен был пробыть здесь около трёх недель, а затем поехать к семье в Америку. А я всё ещё здесь. Проблемы иммиграции, по крайней мере, так говорит Ричард. Возможно, ты пробудешь здесь довольно долго.

- Ты думаешь, нас обманули?

- Я не знаю. Я ждал пять месяцев. Имей в виду, тут совсем неплохо. Мне здесь очень нравится.

- Я не люблю, когда меня обманывают.

- Если ты готов, - сказал Марк, - я отведу тебя к себе. Твоя комната ещё не готова, поэтому ты спишь в транзитной. У меня есть музыка и кофе, так что предлагаю проводить время там, пока не прибудут твои вещи.

Они вышли из одного корпуса и прошли через застекленный коридор в корпус, построенный в виде квадрата с двориком в центре. На каждой двери было написано имя мальчика. Когда они проходили мимо, Адаму показалось, что кто-то крутит ручку настройки радиоприемника. Поп уступил место хэви-метал, уступившему место кантри и вестерну, которые уступили место Баху. Из одной комнаты доносился безошибочно узнаваемый звук гитары Пита Клегвита. Адам вздрогнул.

Квартира Марка производила впечатление. Похоже, большую часть гостиной занимала очень дорогая стерео-система.

- Неплохо! - оценил Адам, внимательно осматривая её. - Конечно, у меня более поздняя модель.

- Ты не изменился, да? - сказал Марк со смехом. - Ты всё такой же высокомерный придурок!

- Ты тоже. Ты всё такой же неопрятный придурок.
Он сбросил книги и журналы, лежавшие на стуле, и сел на него.

- Саймон — приятный парень, не так ли? - спросил Марк, пока они пили кофе.

- Он хороший. Однако для меня было некоторым шоком узнать, что он гомосексуалист.

Марк улыбнулся.
- А ты — нет?

- Прекрати, Марк, ты же меня знаешь!

- Думаю, что да. Но если бы ты не был им, тебя бы здесь не было. Мы все такие. Полагаю, мне лучше сказать тебе, что у меня было это с Саймоном. И мне это тоже нравилось. Теперь предположим, что ты расскажешь мне всю историю.

Адам так и сделал. На этот раз он ничего не упустил. Он признался, что все истории, которые он рассказывал в школе о своих любовных похождениях на каникулах, были всего лишь выдумками. Он рассказал Марку о себе и Бене.

- Мне бы хотелось, чтобы мы узнали друг о друге ещё в школе, - произнёс Марк. - Всё, что я мог сделать — это спуститься к ручью, полежать на солнце на камнях и подрочить.

- Готов поспорить, голым.

- Конечно. После этого мне приходилось нырять, чтобы смыть всю эту сперму. Ты знаешь Говарда Эйнсворта?

- Того малыша? Что живёт рядом с тобой?

- Да, тот самый. Я действительно питал к нему симпатию. На самом деле, до сих пор питаю. Он — одна из причин, по которой я здесь. Я был настолько глуп, что рассказал об этом директору, а директор рассказал об этом Алкашу, и это дало тому рычаг, чтобы меня шантажировать.

- Зачем ему это делать?

- О, это длинная история, и её лучше всего забыть. Теперь все кончено.

- Давай, Марк; это ночь, когда нужно говорить правду.

- Я так и сделаю, но похоже, что твои глаза закрываются. Если ты допил кофе, то я отведу тебя в транзитную.

Транзитная комната выглядела так, словно её пристроили к основному корпусу-четырехугольнику в последнюю очередь. Она была хорошо обставлена: большая, удобная на вид двуспальная кровать, огромные шкафы и ванная комната с душевой кабиной. Во всей комнате доминировало самое большое зеркало, которое Адам когда-либо видел. Оно простиралось от одной стены до другой, имея в длину не менее пяти метров.

- Могу поспорить, что его не тащили по тропинке от бухты, - сказал Адам. - Оно выглядит достаточно большим, чтобы потопить вертолет.

- Это пережиток войны; всё это место, - объяснил Марк. - Очевидно, они что-то собрали здесь, и им нужно было видеть, что происходит за ним.

- Оно странное.
Адам подвигался, рассматривая своё отражение со всех сторон.
- Оно делает комнату огромной.
«Профессор был прав, - подумал он, - я действительно симпатичный мальчик». Даже армейская униформа выглядела на нём шикарно – неудивительно, что так много людей находили его привлекательным.

- Заниматься сексом перед зеркалом довольно весело, - сказал Марк. - Ты когда-нибудь это делал?

- Нет. Не могу сказать, что пробовал.

Марк запер дверь изнутри.
- А хочешь попробовать? - спросил он. - Если ты не слишком устал и в состоянии это делать.

- Думаю, можно, - сказал Адам.
Его сердце забилось быстрее.

- Ну, давай сначала вытащим тебя из этого дурацкого маскарадного костюма.

Адам снял куртку и толстый пуловер и почувствовал, как его пенис слегка дернулся, когда пальцы Марка расстегнули пуговицы его грубой рубашки цвета хаки. Он снова дернулся, когда Марк вытащил полы рубашки из брюк и провел руками по ребрам Адама к его подмышкам. Рубашка как будто упала.

- Ботинки, - задыхаясь, сказал Марк.

Адам посидел немного и развязал шнурки. Он сбросил от себя ботинки и стянул носки. Его ноги внезапно похолодели.

- Встань ещё раз. Сюда. Встань спиной к зеркалу. Вот так. Боже! Я думал, этот момент никогда не наступит!

Даже толстая материя не могла скрыть контур быстро поднимающегося пениса Адама. Марк погладил его кончиками пальцев.
- Я никогда не видел такого в школе, - сказал он. - Я иногда слонялся в душе, но ты был слишком скромен. У тебя всегда с собой было полотенце.

Адам рассмеялся.
- Тебе следовало заговорить, - сказал он. - Ты единственный известный мне человек, который мылся в плавках.

- У меня на то была причина, - произнёс Марк. - Теперь давай взглянем на него.

Он расстегнул ремень Адама, а затем, с некоторым трудом, множество пуговиц и застежек. Во время путешествия Адам задавался вопросом, сколько солдат было застрелено на полях сражений, когда они готовились помочиться. Армейские штаны, казалось, были созданы для того, чтобы максимально усложнить и замедлить этот процесс.

Внезапно грубая, вызывающая зуд ткань начала скатываться по его бедрам, и Адам ощутил прохладный воздух на своей коже. Он скинул брюки, почти потеряв при этом равновесие. Он прижался спиной к зеркалу. Стекло оказалось восхитительно прохладным.

- А теперь это, - сказал Марк.
Он встал на колени перед Адамом, схватился за его трусы и дернул их вниз. Освободившись после стольких часов от оков военной саржи, пенис Адама выскочил и ударил Марка по носу.

- Он прекрасен! - выдохнул Марк. - Именно такой, каким я его представлял.
Он мягко провел кончиками пальцев по стволу.
- Он такой жесткий, шелковистый и такой… приятный для сосания!

Адам вздохнул, почувствовав, как губы Марка коснулись кончика его пениса. Затем возникло ощущение влажности, когда Марк принял его в рот, сантиметр за сантиметром. Он почувствовал, как язык Марка ожил и коснулся пульсирующего члена. Он слегка раздвинул ноги, чтобы Марку было легче, и прислонился спиной к прохладному зеркалу.

- О Боже! Как приятно! - выдохнул он. - Теперь я очень рад, что приехал сюда!

Марк отодвинулся и глянул вверх, улыбаясь.
- Ты ещё не рад, но обрадуешься. Ты наверняка обрадуешься!

* * *

Ричард тоже улыбался. Он сидел за столом в комнате, примыкающей к транзитной. Стол стоял у самой длинной стены комнаты, и то, что было зеркалом, перед которым Адам и Марк давали волю своей свежей юной сексуальности, Ричарду виделось темным окном.

Он улыбался, потому что ягодицы Адама прижимались к зеркалу с противоположной стороны на расстоянии не более трех футов от него, — две примерно овальные белые фигуры, разделенные пополам вертикальной линией.

Странные звуки доносились из маленького громкоговорителя на его столе. Причмокивание, чавканье, хлюпанье, перемежающиеся стонами и вздохами.

- Отдохни минутку, Марк, я не хочу кончать слишком рано.

- Окей.

- Лучше разденься, а?

Белые овалы оторвались от окна, оставив на поверхности довольно жирные следы.

По-прежнему улыбаясь, Ричард откинулся на спинку стула и смотрел, как Адам помогает Марку снять рубашку.

Как и Адам, Марк сел, чтобы снять обувь и носки. Затем он снова поднялся, встав перед Адамом.

Дрожащими пальцами Адам расстегнул ремень, а затем молнию на джинсах Марка. Они упали на пол с металлическим грохотом. Ричард догадался: что-то выпало из кармана и приземлилось возле одного из множества скрытых в комнате микрофонов.

Адам погладил выпуклую и уже слегка влажную ткань разноцветных трусов Марка. Ричард ожидал, что он сдвинет их вниз, но Марк сделал это сам, отшвырнув в сторону.

- Ммм; выглядит достаточно аппетитно, чтобы его можно было съесть, - произнёс Адам.
Пенис Марка не был особенно большим, но обладал превосходной симметрией. С точки зрения Адама, это был «аккуратный член». Не слишком большой и не слишком маленький. Идеальный размер для пятнадцатилетнего мальчика, идеальный размер для другого пятнадцатилетнего мальчика! Он гордо возвышался над щитом из густых каштановых волос. На кончике гладкой, обрезанной головки блестело небольшое пятнышко липкой жидкости.

Адам опустился на колени и слизнул каплю. Потом снова поднялся.
- Я до сих пор не могу поверить, что это действительно ты, - сказал он.

- И я не могу поверить, что ты наконец здесь.
Марк целомудренно чмокнул его в щеку и, схватив член Адама, осторожно повел его к кровати.

- Вот и все, - пробормотал Ричард про себя.

- Готов? – спросил Адам, когда его друг устроился, подложив подушку под чресла.

- Готов, когда будешь ты готов, - ответил Марк. - Отлично. Прямо туда. О! Боже! Это здорово.
Он протянул руку назад и схватил Адама за ягодицу.
- Ой! Ой! Вот так. Трахни меня, Адам!

Белый, упругий зад Адама начал ритмично двигаться вверх и вниз под аккомпанемент вздохов и стонов обоих мальчиков.

Ричард обернулся. Дверь позади него открылась.
- А, это ты, - произнёс он, когда вошел профессор.

- Я просто пришёл взглянуть на ваше новое приобретение, - сказал профессор. - Кажется, он хорошо освоился. Полагаю, мы должны были понять, что они довольно быстро придут к этому. Он симпатичный парень. Найти эту школу было большой удачей.

- Удачей было найти Саймона Спенсера, - ответил Ричард. - Он проделал всю работу. Однако было рискованно брать двух мальчишек из одного места. Я оставлю это место в покое на долгое время.

- Однако нам нужно больше, Ричард.

Ричард рассмеялся.
- Для ваших исследований, а, профессор?

- Ради наших совместных исследований. И ради наших счетов в банке.

16.

Жизнь на острове во многом напоминала жизнь в элитной школе-интернате, но без тех мелких ограничений, так ненавидимых Адамом. Было приятно сознавать, что его интеллект, физическая сила и красивая внешность признаны — но тут нужно заметить, что некоторые другие мальчики не казались особо сообразительными. Многие из них сбежали из колоний для несовершеннолетних. По мнению Адама, любой, кто был настолько глуп, чтобы совершить подобное незначительное преступление, а потом попался, вряд ли мог считаться очень сообразительным. Но все они были хороши собой, и, как сказал Марк, неизвестно, сколько ещё преступлений сошло им с рук; большинство мальчиков на острове с явной неохотой рассказывали о своей предыдущей жизни.

Учебные и спортивные помещения, как и обещал Лоран, оказались первоклассными. Адам вскоре освоился с «обучением при помощи компьютера», а профессор и его сотрудники всегда были готовы помочь в преодолении трудностей, если в этом была нужда. Каждый день после обеда устраивались спортивные состязания: футбольный матч, турнир по настольному теннису или просто «тренировка» в спортзале.

Поначалу он скучал по Бену и Саймону — на самом деле он скучал по ним довольно сильно. Удаленность острова не помогала. Но Марк знакомил его с людьми, учился с ним, сидел рядом с ним в столовой и после утомительного дня всегда был готов разделить постель.

Вскоре даже Мартин, мальчик-староста, оглашал «Адам-и-марк», как заметил кое-кто во время завтрака.

Мартин являлся одним из основателей сообщества, его завербовали в тринадцать лет в Германии. Ему уже исполнилось восемнадцать, он был высоким, очень красивым, весьма популярным и, несмотря на довольно мальчишескую внешность, чрезвычайно сильным. Всякий раз, когда возникала мелкая ссора, что неизбежно случается в любом мужском сообществе подростков, Мартин улаживал ее с неизменной справедливостью и по-доброму.

Его статус позволял ему выбирать партнеров словно по королевскому повелению. Марк предупредил Адама, что вскоре его вызовут в комнату Мартина, но первые несколько недель были настолько беспокойными, что едва ли проходил день, чтобы Адама не звали в Большой Дом на обследование.

Первоначально это была резиденция владельца острова, но затем она значительно увеличилась и там разместились профессор и его сотрудники. В новых крыльях здания устроили офисы, компьютерные классы, лаборатории и фотостудию. Каждую часть Адама тщательно измеряли, фотографировали, трогали и ощупывали. Ему показалось странным, когда один из лаборантов в полной клинической отстраненности помастурбировал перед видеокамерой. Вероятно, самым странным аспектом островной жизни являлось подобное небрежное, порой совершенно равнодушное отношение к предметам, о которых в школе Адама только перешептывались и посмеивались. Поначалу это его беспокоило, и он сказал об этом профессору. Профессор объяснил, что для высших существ вполне нормально иметь дело с вещами, которые низшие слои человечества находят смущающими. И вскоре Адам стал также превозносить мальчишескую «дерзкую маленькую жопку» или «аккуратный маленький член».

Приглашение Мартина оказалось столь же откровенным. Однажды днем Адам находился в столовой, просматривая расписание на следующий день, когда внезапно понял, что Мартин стоит позади него.
- Тебе лучше прийти сегодня вечером в семь, - произнёс Мартин. - Я думаю, ты неплохо трахаешься, а? У тебя красивые ноги.

- На самом деле я не знаю, - ответил Адам, покраснев против своей воли.

- Напомни, чтобы я сказал тебе. И не забудь. Семь часов.
Мартин ушёл.

В семь, только что приняв душ и аккуратно причесавшись, Адам обнаружил, что сидит в квартире Мартина. С Мартином было легко болтать.

- Содержание этого места должно стоить миллионы, - заметил Адам.

- Стоит. Имей в виду, владелец — мультимиллионер, и профессор — человек небедный. Они, конечно же, получают деньги за наши услуги.

- Но, наверняка, не так уж и много? - спросил Адам.

- Ты будешь удивлён. Мы ответственны за несколько довольно крупных торговых сделок.

- Что ты имеешь в виду?

- Если какая-то крупная компания хочет получить крупный зарубежный контракт и узнаёт, что их потенциальному клиенту нравятся мальчики, они связываются с нашим боссом, и он присылает одного из нас. Помочь поставить подпись на пунктирной линии. Зная Ричарда, я не удивлюсь, если они при этом не прибегают к шантажу: «Подпишите, или мы сообщим полиции, что вы трахали четырнадцатилетнего мальчика».
Мартин был явно восхищен профессором, но, похоже, имел не слишком высокое мнение о Ричарде. Может быть, он видел в Ричарде незваного гостя, встающего между ним и его уважаемым профессором?

- Возможно, мистер Фёрт тоже в этом замешан.

- Ты сказал «Фёрт»?
Адам аж подпрыгнул от этого имени.

- Да, а что? Ты его знаешь?

- Конечно, знаю!

Адам рассказал Марку о своем раннем опыте и о встрече с Фёртом на аукционе мальчиков в Лондоне.

- Я бывал на некоторых его вечеринках, - сказал Мартин. - Хотя это звучит несколько преувеличенно. Влияние Ричарда, вне всякого сомнения. У нас здесь всё гораздо более цивилизованно. Сам убедишься в этом на Рождество.

- Я пошёл на ту вечеринку только потому, что мне сказали: там будет Пит Клегвит, - печально сообщил Адам.

Мартин нежно коснулся его бедра.
- У меня такое ощущение, Адам, что тебя привели туда намеренно. Я думаю, что всё было подстроено. Я всё понимаю. Мистер Фёрт рассказал Ричарду о симпатичном мальчике по имени Адам, которого он когда-то знал, и Ричард выследил тебя. Это ведь нетрудно. И тебя привели на ту вечеринку. Ты по-прежнему хорошо выглядишь и, бинго! ты здесь.

Сказанное имело смысл. Всё случившееся обрело смысл. Адам сидел молча и в ужасе. Он был в ярости, главным образом на себя, из-за того, что попал в столь очевидную ловушку. Не в силах сдержать гнев, он ударил кулаком по подушке и яростно выругался.

- Я думаю, что больше всего виноват Ричард, - продолжил Мартин. - Мистер Фёрт — милый старикан. Он и мухи не обидит. Здесь он очень популярен. Ричард, вероятно, сообщил ему, что ты скучаешь по нему так же сильно, как и он по тебе. Ну что, приступим к тому, зачем ты пришёл?

Когда все закончилось, Адам, шатаясь, поднялся на ноги и извинился за пятно на кровати.

- Без проблем. Сколько тебе лет, Адам?

- Пятнадцать с половиной.

- Не возражаешь, если я дам тебе несколько советов?

- Нет, продолжай.

- Слегка воздержись от секса до рождественской вечеринки. Наши гости будут ожидать нечто большего, а не такой крохотной лужицы.

- Мне действительно нужно идти на ту вечеринку? – спросил Адам.

- Ну да. Большинство мальчиков с нетерпением ждут её. Ты познакомишься с важными людьми и заработаешь много денег.

- Это то, что меня отталкивает. Я имею в виду, это же просто проституция, так ведь? Блядство не для меня.

Мартин положил руку на плечо Адама.
- А теперь послушай, - сказал он. - Мужчины, которые приходят на эти вечеринки, могут быть знамениты; они могут быть богаты, но в глубине души они отчаянно одиноки. Как большинство любителей мальчиков. Весь год они живут как бы двойной жизнью. Только здесь они могут быть теми, кем они являются на самом деле, и делать то, что им действительно хочется. Они возвращаются к своей важной работе отдохнувшими и расслабленными; от этого мир становится лучше. Мы здесь, потому что мы вершины; не потому, что мы, как ты сказал, проститутки. Мы оказываем эти небольшие услуги. И нам за это хорошо платят. Считай это профессиональным гонораром.

Прозвучало это очень разумно. Ему придется об этом подумать.

О совете Мартина не переусердствовать с сексом Адам вспоминал лишь изредка. В ту же ночь он трахнул Марка, и Марк, казалось, был как всегда благодарен за возлияние, которое Адам накачал в его елозящую попку.

Через несколько дней был обнародован приказ, подписанный самим профессором, в котором предписывалось воздержание до окончания рождественской вечеринки.

- Что это значит? - спросил мальчик — один из двух, что стояли между Адамом и Марком, глядя на доску объявлений.

- Никакого секса, - пояснил Марк.

- Это как-то несправедливо, - сказал мальчик. Он повернулся и подмигнул Марку. - В такой день больше нечем заняться.

И вправду. Весь день шел дождь, и все места в играх оказались занятыми. Оба мальчика, казалось, были благодарны за приглашение послушать пластинки. Музыка сменилась шашками, шашки сменились игрой в покер на раздевание, и вскоре пол был усыпан одеждой, а на кровати Марка лежали обнаженными два привлекательных тринадцатилетних подростка.

В этом, думал Адам, ощупывая тугую, извивающуюся задницу, и заключалась его жизнь: полный контроль над ситуацией; обладание мальчиком; возможность делать то, что хочешь. Он был в восторге от звуков, издаваемых мальчиком Марка (от боли или удовольствия, или от того и другого вместе?), когда Марк вошел в него скользким членом, с которого капала слюна их обоих. Он затрепетал ещё больше, когда его мальчик — которого, как он узнал, звали Алан, — начал извиваться и стонать, чувствуя, как член Адама глубоко погружается в него. Было волнительно ощущать, как тугой сфинктер скользит по скользкому члену, а затем крепко сжимает его у основания; ощущать, как мальчик становится влажным от пота и экстатически извивается, пока он совершает толчки! А затем, слишком скоро, пришло величайшее возбуждение: экстаз, когда его долго сдерживаемая сперма хлынула в мальчика. Да... вот это была жизнь!

- Полагаю, мы могли бы сказать, что не видели объявления, - предложил Алан, когда они потом принимали душ.

- Ну, лучше всего соблюдать меру, - высокомерно ответил Адам. - На твоем месте я бы воздерживался от этого до Рождества.

- Это не должно оказаться слишком сложным, - ухмыльнулся мальчик. - Завтра уже сочельник. Профессор попросил меня сделать для вечеринки кассету с рождественскими гимнами. Она начинается с «О, придите, все верующие» и заканчивается «Да пребудет с вами мир, джентльмены».

17.

Вертолеты, доставляющие гостей со всей Европы и Америки, начали прибывать накануне Рождества; высаживали пассажиров и снова уносились под снежным шквалом. Адам вздрогнул, заметив, как мистер Фёрт в сопровождении двух совсем маленьких мальчиков прибыл и бурно приветствовал Ричарда и профессора.

В тот вечер фойе гостевого крыла было заполнено мужчинами и мальчиками. Адам пробился сквозь толпу, миновал бар самообслуживания и буфет, и удалился в угол с полной тарелкой и полным стаканом. Мистер Фёрт, стоявший в одном конце комнаты с двумя своими крошечными приятелями, помахал рукой и заулыбался. С ним были Ричард и профессор. Адам не стал махать им в ответ.

- Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?
Голос безошибочно принадлежал американцу. Адам повернулся. Говорившего также безошибочно можно было узнать.
- Я Джейк Уэйд, - сказал мужчина.
Он улыбнулся и протянул руку.

- Я знаю, - ответил Адам, чувствуя легкий трепет. - Я видел вас в «Commando Combat».

- Узнал?

- Я знаю человека, написавшего эту книгу, Саймона Спенсера.

С Джейком было легко общаться. Вскоре Адам рассказал ему историю всей своей жизни – или, скорее, выдумку, поскольку, по его словам, он был совершенно невинен в сексуальном отношении и до сегодняшнего вечера не сознавал, чего могут ожидать от него гости. Джейк был хорош собой. Маленькие «гусиные лапки» под глазами привлекательно морщились, когда он улыбался. Адам вспомнил, как тот выглядел в «Commando Combat», когда повстанцы раздели его до пояса и привязали к дереву. Его туловище представляло собой массу мышц. Он помнил возбуждение Бена, когда они вместе сидели в тёмном кинотеатре. Они были крайне разочарованы, что незадолго до момента, когда его должны были подвергнуть пыткам, Джейка спасли преданные ему солдаты.

Итак, несмотря на свою решимость не получать удовольствие от вечеринки, Адам был по-настоящему рад, когда Джейк повел его в свой номер в гостевом крыле, где имелась собственная ванная комната, большая кровать, диван и два стула.

- Послушай, Адам, - сказал Джейк, - я не хочу тебя смущать. Я пойду приму душ, а ты сможешь лечь в постель. Так тебе будет легче.

Раздевание заняло всего пару секунд. Адам выключил свет, залез в кровать и стал ждать. Откуда-то издалека раздался странный болезненный вскрик. Это могла быть морская птица, или же мальчик. Адам надеялся, что не мальчик. Дверь ванной открылась, и в тот же момент свет внутри погас. Лунный свет, усиленный снегом снаружи, просачивался сквозь занавески. И тогда всё, что осознал Адам — это то, что Джейк заполз к нему в кровать и заключил его в свои сильные объятия.
- Может быть, это и не любовь, мальчик, - сказал актер, - но это лучшее, что может быть. И это определённо лучше, чем дрочка.

На «часе общения» следующим вечером Джейк указал ему на мальчика по имени Гэвин, который, как Адам знал, был интеллектуально блестящ, но чрезвычайно застенчив. Мальчик так сильно заикался, что с ним было трудно разговаривать. Однажды Адам пригласил его послушать музыку; мальчик сбежал после тщетной попытки сформулировать ответ.

- Он слегка странный, - сказал Адам, объясняя.

- Думаю, у него, вероятно, тяжелые времена. Когда я был в его возрасте, я заикался. Сколько ему лет?

- Я думаю, что ему тринадцать; немного молод, - сказал Адам, почувствовав явную зависть.

- Ну, может быть, мое счастливое число все-таки тринадцать, - произнёс Джейк. - Ты не против?..

- Нисколько, - солгал Адам. - Давайте.
Он выпил, сел в углу и горько задумался.
Это и в самом деле было не для него. Куда бы он ни посмотрел, мужчины лапали мальчишек, засовывая морщинистые руки в их шорты, целуя, поглаживая ноги и груди. Мартин мог говорить все, что ему заблагорассудится: этот остров был тем, чем являлся. Это был просто ещё один бордель, а он был в нём шлюхой.

Его подобрал норвежец по имени Олаф. Вернувшись в свои апартаменты в гостевом крыле, Олаф сильно напился и стал очень разговорчив. Сыновья большинства знатных семей Европы, похоже, в то или иное время делили постель с Олафом. В действительности, они даже боролись за эту привилегию. Крестовый поход Олафа в жизни заключался в том, чтобы трахнуть как можно больше сыновей миллионеров, принцев-подростков и пэров. Адам слушал сначала с удивлением, а затем с беспокойством, потому, как разворачивалась эта сказка.

- Ты слышал о принце Руперте? – спросил Олаф.

- Нет... Я не могу сказать, что да. Кто он?

- О, его отец — потомственный правитель половины Германии. Одна из самых богатых семей в мире. Им принадлежат три замка. На четырнадцатый день рождения Руперту подарили собственный замок. Я тоже подарил ему кое-что ещё. Прекрасная попка у этого парня. Ему этого было мало. Раньше он носил трусы из чистого шелка. Только представь себе! Они были из чистого шелка, с семейным гербом.

Олаф налил себе ещё — полстакана чистого солодового виски.
- Я расправился с ними в два счёта, могу это сказать. И что я нашел под всем этим нарядом, а? Что я нашел?

- Я не знаю. Что ты нашел? - спросил Адам.

- Я скажу тебе, что я нашёл. Хрен, пара яиц и жопку. Это всё, что там когда-либо находили. Эти люди, которые господствуют над тобой и мной, все одинаковы. Только хрен, пара яиц и жопка. Знаешь, что я думаю?

- Нет.

- Думаю, мне лучше пойти в ванную и отлить…

Через минуту послышался звук рвоты Олафа. Сначала Адам не мог поверить своим ушам, но вскоре его нос подтвердил это. Ему стало противно и тошно, и он уткнулся носом в подушку. Он всегда был таким. Если кого-то из мальчиков в школьном автобусе тошнило — у Адама срабатывал рефлекс. Однажды он сидел с Беном... ну вот, снова мысли о Бене.

Олаф не возвращался. Шли минуты. Адам поднял голову и тут же опустил ее вновь. Вонь была невыносима. Он подождал ещё. Снова ничего. Наконец, зажав нос пальцами и сжав губы как можно плотнее, он встал с кровати и заглянул в открытую дверь ванной. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что Олаф не вернется. Мужчина лежал на полу в позе эмбриона. Повсюду была рвота. Самое отвратительное зрелище, которое Адам когда-либо видел.

Что теперь делать? Он мог бы пойти спать, но Марка там не будет. Он решил прогуляться по гостевому крылу, чтобы избавиться от отвратительного запаха в носу. Было слишком холодно, чтобы выходить на улицу в одних шортах и сандалиях, а ему не хотелось возвращаться в свою комнату и переодеваться.

Он даже не прислушивался, проходя мимо комнат: просто время от времени останавливался у окна или двери. В любом случае он почти ничего не слышал. Некоторые, однако, открывали маленькие вентиляционные жалюзи, и из этих комнат слышались стоны, сопение, тяжелое дыхание и даже случайные обрывки разговоров.

- Мне нравится, когда ты так делаешь, - раздался высокий голос из одной комнаты.

- Правильно, позволь себе расслабиться. Осталось ещё немного.
Это был взрослый голос из другой комнаты.

Неподражаемый, довольно женственный голос мистера Фёрта донесся из другого вентиляционного отверстия и заставил Адама на некоторое время задержаться там.
- О, да! Этот маленький поросенок готов к фаршировке. Теперь позволь мне взглянуть на моего другого поросенка...

Кто-то хихикнул.

- Я счастливый фермер! Ты поросенок. Какая хорошенькая колбаска! Интересно, какой поросенок у меня будет первым?

- Ты сказал, что вчера вечером я ел вкусную сосиску! - возразил детский голос.

- Да, говорил. Ну, может быть, я сначала обе сосиски обсосу, а потом нафарширую поросенка.

Адам вздрогнул, но улыбнулся. Мистер Фёрт не изменился! Вентиляция у двери Джейка тоже была открыта. Адам задавался вопросом, как у него дела с Гэвином.

- Билл, пекарь, печет хлеб, - произнёс Джейк.
Он сказал это очень медленно и осмысленно.

Наступила пауза.
- Б... б... Билл, пекарь п... п... печет хлеб.
Это был Гэвин.

- Эй! У тебя это получилось! Попробуйте-ка ещё разок.

- Б... Б... Билл, пекарь, печет хлеб. Билл, пекарь, печет хлеб.

Джейк аплодировал.
- Великолепно! У тебя вышло. Теперь попробуй это. Билл печет хлеб для полицейского Пита.

- Билл печёт хлеб для п... п... О, нет! Б... Билл...

Адам вернулся в комнату, которую делил с Марком, сбросил с кровати несколько предметов одежды Марка, лег и закрыл глаза. Он чувствовал себя в ловушке. Жизнь была ловушкой. Становилось все хуже и хуже. Либо ты жил во внешнем мире, где можно было много чего сделать и многому научиться, но не было секса, либо ты жил в тюрьме типа этой, где был секс, какой только можно пожелать, одновременно приятный и непристойный, заранее заготовленные инструкции, но больше нечем было заняться, не было мира, который можно исследовать и в который можно пробраться; жизнь без будущего.

Он бы отдал всё, чтобы снова оказаться в той маленькой школьной комнатке на чердаке, спорить с Беном, чувствовать постоянное присутствие Бена. Как он скучал по Бену! Слезы навернулись у него на глаза. Да ладно, подумал он, ты не плакал с тех пор, как был маленьким; не стоит начинать сейчас! Он перевернулся, схватил подушку и понял, что пройдет долгая ночь, прежде чем он заснёт.

18.

Надо сказать, что база Королевских ВВС на севере Германии – не самое подходящее место для подростка во время рождественских каникул. Отец Бена находился там в командировке и договорился, чтобы жена и дети приехали к нему. Но Бену вскоре стало скучно. Он наблюдал, как приземляются и взлетают «Харриеры». Его отец организовал для него возможность поиграть на авиасимуляторе. Он не знал, что представления его сына о джойстике сильно отличаются от представлений офицера, демонстрировавшего аппарат.

Однако было приятно снова оказаться с семьёй. Но Бен беспокоился об Адаме. Как спиться его приятелю по комнате? Даже Адаму было бы трудно пережить такое приключение зимой. Ведь он не захватил с собой пальто.

Бен проводил много времени в крытом бассейне с подогревом. Кое-кто из молодых сотрудников персонала ВВС, с которыми он там познакомился, оказался довольно мил. Он обнаружил, что для того, чтобы отвлечься от мыслей о пропавшем друге, требовалось зафиксировать в своем сознании ничего не подозревающего восемнадцатилетнего юношу, чтобы потом в уединении своей комнаты можно было восстановить мысленную картину и высвободить свою сдерживаемую сексуальную энергию.

Каждая его фантазия начиналась одинаково. Выбранный им юноша раздевал его медленно и очень осторожно. Затем он снимал свои плавки, обнажая сладострастный член. Но как раз в тот момент, когда его разворачивали, его спутник превратился в Адама. Бен неизменно обнаруживал, что не может заснуть после того, как вытерся насухо.

Он понимал, чего ему не хватает. Он решил, что, как только вернётся в школу, отправится навестить Саймона. Саймон будет знать, что делать. К исходу каникул он считал дни до отъезда в Англию – не потому, что ему хотелось «приступить к учебе», как предполагал отец, а потому, что ему хотелось оказаться в кровати у Саймона.

Имейте в виду: чем больше он об этом думал, тем больше задавался вопросом - не мог ли Саймон каким-то образом оказаться причастным к исчезновению Марка и Адама? То, что они оба посещали его дом, казалось слишком большим совпадением. Но Саймон был очень приятен в общении. И совпадение начинало казаться невозможным.

В день возвращения ему изменила дача. Из-за плохой погоды рейс был задержан на тринадцать часов. Стоял час ночи, когда он, уставший и пресыщенный по горло ожиданием, притащился в школу. Он доложит о своём возращении утром. Глава дома не обрадуется, если его в такой час разбудит вернувшийся ученик.

Он ощупью поднялся по темной лестнице, достал ключ от комнаты и попытался открыть дверь. Ключ не подошёл.

- Чёрт возьми! - воскликнул он.
В конце концов, ему придется будить Алкаша, если кто-нибудь из тупых уборщиков не забыл запереть дверь. Он повернул ручку. Дверь открылась.

Наконец-то «дома»!

Он бросил сумку на пустую кровать Адама.

- Эй! Осторожнее! - проворчал мальчишеский голос.
Бен включил свет. Там, в постели Адама, лежал юный Говард! Психоделические плакаты Адама были заменены плакатами с изображением белки, поедающей орех.

- Что ты тут делаешь? - спросил Бен.

- Я сейчас в старшей школе. Я сдал экзамен со второго раза, и меня определили к тебе. Ты хорошо провёл Рождество?

Бен был не в настроении разговаривать. Он разделся и скользнул под одеяло. Завтра он навестит Саймона. Все, что ему хотелось сейчас, чтобы справиться со своим разочарованием — это подрочить, но ему придется подождать, пока не уснет Говард.

Однако Говарду, после того, как его разбудили, похоже, не хотелось снова засыпать.
- Я попросился переехать к тебе, - сказал он. - Думаю, ты догадываешься, почему?

- Без понятия, - зевнул Бен.

- Ну, знаешь, мы могли бы позабавиться.

- Что за забава?

- Как мы делали в ту ночь, когда вы с Адамом спасли меня от Чарли-Дрочилы.

- Забудь об этом, - сказал Бен. - Слишком рискованно. Алкаш, вероятно, может зайти в любой момент.

- Мы могли бы запереть дверь.

- Не разрешается, и, если мы это сделаем, он наверняка подумает о самом худшем.

- Но он же не придёт очень-очень поздно, да?

Внизу хлопнула дверь.

- Если не ошибаюсь, - сказал Бен, - то нас навестят прямо сейчас.

Он оказался прав. Дверь распахнулась. Глава дома, всё ещё в сером мятом костюме, в котором он пребывал в последний день предыдущего семестра, произнёс:
- Ты вернулся! Почему не доложил мне, мальчик?

- Я подумал, что вы спите, сэр. Я решил, что сделаю это утром.

- Вы всегда должны являться по возвращении.
Как обычно, изо рта мужчины пахло виски.
- Я знал, что твой рейс задерживается, и сидел, ожидая тебя. Я увидел, как зажегся свет, и решил, что это, должно быть, ты крадёшься. Понимаешь, у меня есть дела поважнее, нежели гоняться за глупыми мальчишками. Я занятой человек.

- Да сэр; извините, сэр, - произнёс Бен.

- Ну, чтобы такое не повторялось.
Алкаш понизил голос.
- Как ты уже заметил, мы поместили в эту комнату юного Эйнсворта.

- Да, сэр, я заметил.

- Понимаешь ли, он был другом Ли. Конечно, вне школы. Думаю, он уже совсем об этом забыл, но мы не хотели помещать его в старое общежитие Ли. Мы не хотим, чтобы бедному парню что-либо напоминало о трагедии.

Из-под одеяла с другой кровати донёсся довольный храп тринадцатилетки.

- Я вполне понимаю, сэр. Я не буду об этом напоминать. Есть ли какие-нибудь новости об Адаме?

- Боюсь, совсем никаких. Совсем. Хорошо, спокойной ночи. Потуши свет как можно скорее, ладно?

- Да сэр; доброй ночи, сэр.

Воспитатель вышел, тихо закрыв за собой дверь.

- И скатертью дорога! - отозвался приглушенный голос с другой кровати.

Бен рассмеялся.
- Я думал, ты уже вовсю спишь.

- Ни за что. Я хотел послушать. И в самом деле, забыть о Марке! Что он думает обо мне?

- Извини, что спрашиваю, - сказал Бен, - но ты с Марком когда-нибудь… э… ну, понимаешь?

- Ты имеешь в виду секс?

- Да.

- Нет, никогда. Мне бы хотелось этого. Я много раз намекал ему, но не думаю, что он был таким.

- У нас с Адамом когда-то были подозрения насчёт этого, но, думаю, ты прав.

- Что за подозрения?

- О, это не имеет значения.

- Ну, нет. Расскажи. Скажи мне.

- Ты пообещаешь никогда и никому не говорить об этом ни слова? Полагаю, у тебя нет Библии, на которой можно поклясться?

- Нет. Если это действительно настолько важно, то я могу предложить кое-что другое. Вот...
Говард встал с кровати, подошел к столу и достал небольшой пакет из коричневой бумаги. Он взял его в правую руку.
- Клянусь памятью Марка Ли никому не рассказывать то, что Бен собирается рассказать мне.
С этими словами он снова убрал сверток и сел на край кровати Бена.
- Теперь ты можешь мне рассказать, - сообщил он.

И Бен рассказал ему о визитах в дом Саймона. Он рассказал ему о щедрости и доброте Саймона, показав вещи, которые Саймон купил ему. Он рассказал об аккуратно сложенной одежде Марка и о том, что Марк тоже был постоянным гостем коттеджа Саймона до своего исчезновения.
- А теперь нет и Адама, - подытожил Бен. - Слишком большое совпадение.

- Может ли мистер Спенсер иметь к этому какое-то отношение?

- Раньше мы тоже так думали, но он на самом деле хороший человек. Мне не очень нравился Ричард, хотя он тоже выглядел достаточно приятным, но, поскольку он друг Саймона, он, должно быть, не в курсе. И я думаю, что Алкаш знает гораздо больше, чем показывает это.

- Как думаешь, - спросил Говард спустя некоторое время, - Марк ещё жив?

- Ну, тело ведь так и не нашли, правда? Всегда есть надежда.

Говард снова замолчал.
- Мне бы тоже хотелось сходить в дом Саймона Спенсера, - произнёс он. - Могу ли я пойти с тобой, когда ты пойдешь?

- Зачем?

- Ну, я мог бы поговорить с ним о Марке, и, возможно, я ему... ну, я понравлюсь ему, и тоже куплю стереосистему и компьютер, как у тебя.

- Я думаю, что ты еще слишком молод для этого, - сказал Бен.

- При чем тут возраст?

- Притом. Кроме того, он может заподозрить, что я рассказал тебе, чем мы будем заниматься у него дома, если я приведу тебя туда.

- Это важный момент. Мне погасить свет?

- Да, пожалуйста. Нам лучше всего заснуть.

- На самом деле я не очень устал, - признался Говард.

- Я заметил.

Говард встал и выключил свет.
- Я сейчас ничего не вижу! - пожаловался он.

- Это не та кровать, придурок! - сказал Бен, когда Говард тяжело приземлился ему на ногу. - Твоя на другом конце комнаты, забыл?

- Тебе очень хорошо видны звезды с твоей кровати, да? - спросил младший мальчик.

- Вероятно, это во многом связано с тем фактом, что потолочное окно находится над моей кроватью и, как следует из названия, оно прозрачное. А теперь не мог бы ты вернуться к себе и залезть под одеяло?

- Думаю, я просто посижу здесь немного и понаблюдаю за звездами.

- Не получится. Ты немедленно вернешься в свою постель!

- И кто меня заставит?

- Я!
Бен сел и схватил руку в пижаме. Говард изо всех сил пытался освободиться.

- Теперь ты пойдешь спать?
Бен попытался завести руку Говарда за спину, но мальчик оказался на удивление сильным.

- Нет, не пойду!
Он схватил свободную руку Бена и толкнул её вниз, упав при этом и потянув Бена за собой. Их лица оказались так близко, что Бен учуял запах зубной пасты в дыхании Говарда.

- Ты пил! - воскликнул Говард.

- Я выпил пива в самолете. Это бесплатно.

- Непослушный мальчик! Ты должен подавать мне хороший пример.

- Ты бы об этом не узнал, если бы оставался в своей постели, - сказал Бен, но его голос потерял надлежащий командный тон.

- Я не против, - согласился младший мальчик. - Это довольно приятный запах.

Они перестали бороться и легли: Бен в свою постель, а Говард на нём поверх одеяла. Бен почувствовал, как его сердцебиение участилось.

- У тебя встаёт, - сообщил Говард. - Я чувствую это сквозь одеяло.

- Я не удивлен. На мне лежит очень красивый тринадцатилетний мальчик. Для тебя хорошо, что между нами одеяло.

Теперь Бен гадал, кто сделает первый шаг. Такая тупиковая ситуация могла длиться часами, а было уже очень поздно. Наступил период молчания.

- В последний раз, когда ты был в этой комнате, - сказал Бен, - я заметил, что у тебя под мышками растут волосы. Они у тебя выросли?

- Думаю, да.

- Дай мне посмотреть.

- С чего это?

- Потому что я так сказал.
Бен расстегнул верхнюю пуговицу пижамной куртки Говарда. Мальчик скатился с него и прижался к стене.
- Давай, показывай.
Бен пощупал ниже. Оставалось ещё пять пуговиц. Он расстегнул их одну за другой и раздвинул переднюю часть куртки.

- Ты не сможешь разглядеть, есть они у меня или нет, - сообщил Говард.

- Нет, но я пощупаю.

Говард начал извиваться и хихикать, когда Бен сунул пальцы обеих рук ему под подмышки.

- Кажется, есть, - сообщил Бен, чувствуя кончиками пальцев редкую, довольно влажную поросль. - Интересно, а растёт ли у тебя где-нибудь ещё?

- Тебе придется это выяснить, да?

Это стало достаточно ясным приглашением. Бен был теперь сильно возбужден. То, что Говард ощущал, как комок под одеялом, теперь напоминало поднятую ракету, готовую к запуску.

Развязать шнур пижамных штанов Говарда оказалось достаточно легко. Там была всего лишь одна кнопка и вот, ширинка распахнулась. Он ничего не увидел, но положил ладонь на твердый живот Говарда и скользнул ею вниз. И в самом деле, кончики его пальцев нащупали волоски. Они были мягкими и довольно шелковистыми. Еще несколькими сантиметрами ниже он нащупал нечто очень твердое. Не требовалось видеть, чтобы понять, что это был красивый пубертатный член. Бен схватил его.

- Могу я лечь к тебе в постель? - прошептал Говард.

- Может быть, это хорошая идея. Постельное белье часто мешает.

Говард хихикнул.
- Я змея, и я иду тебя съесть!
С этими словами он сунул голову под одеяло и скользнул под него головой вперед. Забравшись в теплую норку, змея сбросила свою кожу - пижамную куртку и штаны - на голову Бена. Бен швырнул их на пол и уловил многочисленные мальчишеские запахи, когда тело Говарда скользило мимо его носа: ещё не вымытые волосы, запах зубной пасты, а затем запах мальчишеского пота, который становился всё сильнее и мускуснее, пока Говард сползал по кровати.

- Змеям полагается высовывать и втягивать язык, - сообщил Бен. - Двигайся дальше.
Он почувствовал член Говарда на своем лбу. тот протянулся вниз по его лицу, слегка влажный, скользкий и вкусно пахнущий.

- Что это? - спросил Говард из-под одеяла. - Еще одна змея в моей норе?!

Бен вздрогнул, когда Говард схватил его пенис и наклонил вперед.
- Будь осторожнее. Это больно! - отозвался Бен, а затем его губы сомкнулись на кончике члена Говарда. Он видел подобное издалека в Ночь Ловли Лакомок. И выглядело это хорошо. Он не был готов к тому, насколько пенис оказался приятен на ощупь и вкус. И он оказался гораздо толще, чем ожидалось. Это уже не был инструмент маленького мальчика, которым можно было манипулировать, просто сжав губы. Этот был пенис не менее четырех с половиной дюймов в длину, и чтобы отдать ему должное, требовалось всосать его целиком.

Говард сунул свой пенис поглубже. Бен отстранился.

- Не делай так, Говард. Позвольте мне самому, ладно?

- Ладно. Извини.

Бен снова принял в рот член Говарда. И обнаружил, что может отодвигать крайнюю плоть назад кончиком языка. Он наслаждался ощущением гладкости, острым вкусом и запахом головки. Он позволил своему рту медленно охватить весь член. Тот пульсировал и был твердым, как сталь. Он ощутил, как мышцы бедер Говарда задрожали на его щеках.

Что-то влажное коснулось его собственной эрекции. Говард собирался... Да, собирался! Он почувствовал, как губы Говарда приоткрылись; почувствовал, как зубы мальчика слегка царапнули его, а затем последовало восхитительное ощущение языка Говарда, прикасающегося к щели на его головке.

Плотно сомкнув губы вокруг основания члена Говарда и ощущая мягкие лобковые волосы мальчика на своем носу, Бен втянул его. На мгновение рот Говарда раскрылся. Бен услышал его тихий стон, а затем, довольно нерешительно, Говард принял в свой рот как можно большую часть пениса Бена. Головка Бена коснулась задней части горла тринадцатилетнего паренька. Говард слегка отстранился, а затем снова начал сосать, на этот раз с такой жадностью, словно младенец во время кормления.

Было бы здорово сказать Говарду, как ему это нравится и даже как ему понравился его новый сосед по комнате, но хлюпанье, пыхтенье и скрип пружин кровати, в конечном итоге, говорили столь же красноречиво.

Гладкие бедра, обхватившие лицо Бена, задрожали. Он почувствовал, как член Говарда врезается ему в рот. Говард кончит очень скоро. Как и сам Бен, если уж на то пошло. Нужно ли ему предупреждать об этом? Говард ведь ещё неопытен и вряд ли может определить объём спермы весьма плодовитого мальчика. Но предупредить означало выпустить член Говарда из своего рта, и он был уверен, что Говард пожалеет об этом так же, как и он сам. Он обхватил руками торчащий зад Говарда, чтобы протолкнуть пенис младшего мальчика поглубже, и был рад ощутить, как Говард делает то же самое с ним под одеялом.

Бен проигнорировал легкую дрожь ягодичных мышц Говарда. Как поколения людей, живущих вблизи вулканов на протяжении тысячелетий, он не придал этому значения. Спустя долю секунды извержение застало его врасплох. Он почувствовал сильный спазм мягкой плоти булочек Говарда, сильную дрожь его бёдер, а затем его рот наполнился короткими, следующими одна за другой, струйками сладкого пубертатного сока.

На мгновение, но только лишь на мгновение движение губ Говарда по пенису Бена прекратилось. Бен неподвижно замер. Часть спермы Говарда вытекала из уголков его рта. Остальное он проглотил. Затем Говард снова принялся сосать, щекотать и скользить губами вверх и вниз по толстому члену старшего мальчика. И это должно было случиться в ближайшее время. А затем, с колотящимся сердцем, толчком в пояснице и напряжением мышц, кончил Бен. Один, два, три выброса.

Говард отстранился. Бен услышал, как его тошнит.

- Прости, - выдохнул Бен. - Это случилось слишком неожиданно.

Говард сглотнул, а затем сглотнул еще раз.
- Все в порядке, - сообщил он, слегка напоминая золотую рыбку из мультика.

- Встань и подыши свежим воздухом, - посоветовал Бен.

Говард поёрзал под одеялом, сменил позу и выбрался наружу, чтобы спонтанно обнять Бена. Всё это произошло слишком быстро, но Бен ощутил тепло и покровительство со своей стороны. Он поцеловал мальчика в гладкую щеку и обнял его.

- Это было очень, очень приятно! - произнёс Говард. - Мы будем заниматься этим каждый вечер?

- Нет, не получится! Боюсь представить, что скажет Матрона, когда увидит наши простыни!

- В следующий раз я попробую проглотить. Сейчас было внезапно. Наверное, это очень приятно, когда привыкнешь.

- Не так приятно, как ты сам, - сказал Бен.

- Я или моя сперма?

- Оба.

- Ты милый, - мечтательно произнёс Говард, - но твоя сперма на вкус немного напоминает воду из бассейна.

- Я предупрежу тебя в следующий раз.

- О, хорошо! Ты сказал «в следующий раз»!

- Ты неисправим, ты знаешь это?
Он прижал мальчика к себе.

- Что значит «неисправим»?

- Я думаю, это означает, что ты не можешь остановиться.

- Я ещё только начал!

- Продолжай. Ты хорошо справляешься.
Он поцеловал полные губы мальчика и ощутил мягкую верхнюю губу Говарда на своей.

- Ты никому не расскажешь, правда, Говард?

- За кого ты меня принимаешь? Это наш секрет.

- Клянешься?

- Ну, уже слишком поздно снова доставать дневник Марка, но утром я поклянусь.

Бен чуть не вскочил с кровати.
- Чтобы достать что?

- Дневник Марка. Вот что это была за посылка. Он послал его мне за день до того, как пропал. Вот откуда я знаю, что это не был несчастный случай.

- Боже! Все за ним охотились! Ты же сказал, что ничего об этом не знаешь.

- Я знаю. Но я не собирался отказываться от дневника. Это всё, что осталось у меня на память.

- Ты его читал?

- Нет. Он заставил меня поклясться, что я не буду этого делать, пока мне не исполнится восемнадцать. Это была первая клятва, которую я дал. Я не верю в Бога, поэтому, когда мне нужно в чем-то поклясться, я пользуюсь дневником.

Бен откинулся назад.
- Я не могу поверить в то, что слышу! - сказал он. - Дневник Марка сможет все объяснить.

- Полагаю, да. Хотя, боюсь, я не смогу прочитать его. Я лучше умру.

Бен на мгновение задумался, а затем сказал:
- Послушай, Говард. Марк взял с тебя обещание. Да?

- Да.

- Ты его сдержал, и я уважаю тебя за то, что ты сдержал свое обещание; но ты обещал для себя. Ничего не было сказано насчёт того, что другие люди будут его читать. Я, например.

- Ни за что...

- Но, Говард, если Марк не умер — я не хочу, чтобы ты надеялся зря — но если нет, то информация из дневника может позволить нам вернуть его. Я могу пообещать, что не скажу тебе, что там.

- Но тебе придется рассказать учителям, и они расскажут полиции, и они заберут дневник, и у меня будут неприятности из-за того, что я держал его у себя.

- Не обязательно. Мы могли бы рассказать Саймону. Он будет знать, что делать. Он пишет триллеры.

- Ну, не знаю, - с сомнением протянул Говард. - Это кажется неправильным. Я поклялся, понимаешь. Я думаю, что это как-то связано с секретом Марка.

- Скорее всего.

- Можно, я скажу тебе позже? Мне нужно время подумать.

- Можно. Тебе лучше вернуться в свою постель, иначе мы не сможем встать утром.

- Сейчас уже утро, - сказал Говард.
Он выбрался из кровати и принялся искать свою пижаму.
- Спокойной ночи, Бен, и большое спасибо.

- Спокойной ночи и спасибо. Подумай об этом, ладно?

- Подумаю.

Бен услышал, как Говард пересек комнату и лег в постель.
«Было очень приятно увидеть Говарда в комнате», - подумал Бен. Он очень скучал по Адаму, но Говард тоже был хорошей компанией. Ему стало интересно, сколько времени пройдет, прежде чем он сможет убедить младшего мальчика позволить трахнуть себя. Судя по тому, что он нащупал, у Говарда и в самом деле была хорошая попка... Член Бена снова начал проявлять интерес.

- Бен, - прошептал Говард через комнату.

- Да?

- Ты можешь сделать это, когда меня здесь нет?

- Что сделать?
То, о чем Бен думал в тот самый момент, безусловно, требовало телесного присутствия Говарда.

- Читать дневник.

- Да, конечно.

- Тогда я позволяю тебе это делать.

- О, чудесно!

Бена интересовало, согласится ли мальчик так же легко на его следующую просьбу, которую он надеялся высказать очень скоро.

19.

«Когда меня здесь не будет», - сказал Говард.
Если человек спит, подумал Бен, то на самом деле его нет; во всяком случае, не в ментальном смысле. Конечно, ничто не помешает почитать дневник, пока Говард спит.
- Ты не спишь, Говард? - прошептал он.

- Да, а что?

- О, ничего.

Он подождал минут пять — ему казалось, что прошло полчаса — и спросил ещё раз. На этот раз ответа не последовало. Он выскользнул из кровати, открыл верхний ящик стола, нашел сверток и вытащил его. Затем прорезал печати перочинным ножиком, перерезал ленту, и коричневая бумага раскрылась, обнажив объемистый конверт и дневник. На конверте было написано: Говард, открой в день твоего 18-летия.

Снова забравшись в постель, Бен наклонил прикроватную лампу так, чтобы свет падал на его подушку, и уселся читать дневник. Первые несколько записей, похоже, состояли из списков оценок и комментариев к урокам: «Очень старался по истории. Урок математики чертовски скучен. Мистер Сондерс говорит, что доволен моими рисунками. Футбол 2:1 в нашу пользу. Я не забил».

Бен пролистал страницы. Внезапно в июне стиль изменился. Пустая страница уступила место записям, написанным мелким почерком, настолько плотным, что вся страница казалась синей. Бен придвинул лампу поближе и склонился так, что его нос оказался в нескольких дюймах от страниц.

28 июня.
Вот и все. Принято решение. Я ухожу. Х вчера вечером. Больно. Видел Р. Он говорит не рассказывать С о Х. С такой парень, что может донести. И я окажусь в дерьме. Р говорит, что у него есть друг, который может помочь. Увидимся с ним завтра. Видел Гд. На футбольном поле. Красив, как никогда.

29 июня.
Вчера вечером снова пошел на пляж. Хорошая дрочка на Гд. И плавание. Уроки скучнее, чем когда-либо. Сейчас перестал работать. Нет смысла. Видел Р сегодня днем у С. Он говорит, что С не должен знать. Он может рассказать папе. Друг Р – очень известный медик. Профессор.

Учёба для подростков выше среднего. Мы будем на острове у западного побережья Шотландии. Масса игр, учебных возможностей и т.д. Остановлюсь там на ненадолго. Всего на несколько недель. Я должен помочь профессору в его исследованиях - смех. Никогда не был силён в науках. Р устроится где-нибудь, где я смогу жить постоянно. Чувствую огромное облегчение. Нет больше этой помойке. Больше никакого Х. Больше никакого ублюдка-отца. Он не пожалеет. Хотя маму жаль.

30 июня.
С сегодня днем. Прошел весь (в дырку!) путь еще раз. Немного больно, но потом стало приятно. Ощущение, будто я сидел на столбе забора. С говорит, что это пройдет.

1 июля.
Р говорит, что пытается свести меня с американской семьей из Сан-Франциско. (Ух ты! Серфинг!) Они меня усыновят, и я пойду там в дневную школу. Р говорит, что изменит мое имя. Дал ему свой паспорт. Говорит, что я не должен никому говорить.

2 июля.
Х снова в 8 вечера. Он был пьян. Ужасно. Не так, как в случае с С. Те же ощущения и боль как от столба забора. В последний раз, надеюсь.

3 июля.
У Р есть окончательные планы. День Д 8 июля. Я должен оставить полиэтиленовый пакет со всей своей повседневной одеждой в дупле дерева у переулка до 19:00 накануне 8-го. В 2 часа ночи 8-го числа я должен пойти на пляж в плавках, а оттуда пробраться к дуплу в дереве. Он будет там ждать. Интересно, почему в плавках? Возможно, он хочет подрочить мне в машине. Не был бы против. Нравится, когда Р дрочит. Он может меня трахнуть, если захочет. Он заслуживает одолжения!

4 июля.
Видел Гд. в душе из библиотеки. Супер тело и потрясающая жопка. Узнал его сразу.

5 июля.
Пошел на пляж в 2 часа ночи, просто чтобы в темноте проделать путь к дуплу дерева. Легко найти и не так уж плохо ходить босиком. Пришлось подрочить на Гд. На обратном пути меня чуть не поймал Х, но он был слишком зол, чтобы узнать меня.

6 июля.
С сделал это снова. Как-то очень красиво и мило. Он сказал, что у меня это хорошо получается. Говорит, что папу следует посадить в тюрьму за то, что он со мной делал. Я спросил: «Разве мужчины, которые трахают пятнадцатилетних мальчиков, тоже не попадают в тюрьму?» С рассмеялся. Сказал, что никого не следует наказывать за то, что нравится мальчикам. Приходится признать, что он прав. Действительно, было очень приятно.

С явно не в курсе. Попрощался с ним, и он сказал: «Увидимся на следующей неделе?». Видел Гд снова. Супер малыш. Он улыбнулся. Стоит ли ради него оставаться? Я не могу.

7 июля.
Прощай, эта свалка. Скатертью дорога Х. До свидания С. До свидания Гд. Я люблю тебя, Говард, и всегда буду любить.

И на этом записи прекратились. Бен лежал, поражённый. Значит, Марк не умер. Он жив и в Сан-Франциско! С и Р могли быть только Саймоном и Ричардом. Значит, Марк все-таки был одним из друзей Саймона. Бен почти встал с кровати, чтобы разбудить Говарда и сообщить ему хорошие новости, но потом передумал. Но кому-то надо рассказать. Возможно, Саймону, хотя некоторые вещи, написанные Марком, его смущали. Действительно, столб для забора! Бен улыбнулся. Иногда ему казалось нечто подобное. Его член слегка дернулся при воспоминании.

Следующим было письмо. Оно явно было адресовано Говарду. Бен повертел его в руках, раздумывая, стоит ли ему... на обороте не имелось никаких надписей. Он всегда может сказать, что не увидел, кому оно адресовано, пока не стало слишком поздно. Бен рассеянно поиграл своим карманным ножом. Конверт открылся одним быстрым разрезом, разрешив моральное затруднение. С таким же успехом он мог бы прочитать его сейчас, когда оно уже открыто. Там было довольно много страниц. Он уселся за долгое чтение.

Дорогой Говард,

Забавно думать, что тебе будет 18, когда ты это прочтёшь. Через пять с небольшим лет. Интересно, не потемнела ли бумага. не потрескалась ли она? Может быть, ты даже не поймёшь, от кого оно, но, думаю, ты узнаешь почерк по тем запискам, что я писал тебе дома. Помнишь их? Как мы протянули черную нитку от твоего дома к моему и отправляли записки посреди ночи? Это были хорошие времена.

Я сбежал из школы. Когда ты прочитаешь это, я буду в Америке. Это всё организовано.

Я хочу рассказать тебе, почему я уехал. Когда ты это прочитаешь, тебе будет 18, так что я думаю, ты сможешь понять.

Самое главное, что я люблю тебя. Я имею в виду, действительно люблю тебя, как мальчики должны любить девочек. Впервые я осознал это в тот день, когда твой отец отвез нас на озеро, а ты пошел купаться голышом. Тебе было 10. Мне - 13. Ты положил руку на мои плавки. Я помню, как ты улыбался. У меня не хватило смелости прикоснуться к тебе. Интересно, что бы ты сказал? Ну, я никогда не узнаю. Я думаю, у тебя теперь куча подруг. Для тебя это всё в прошлом, но не для меня. Я по-прежнему «странный».

Ты присылал мне записки о том, как ты скучал по мне. Я отвечал, что тоже скучаю по тебе. В одной из твоих записок и в самом деле был крестик-поцелуй? Мне всегда было интересно, но ты ничего об этом не говорил, так что, думаю, это не так.

Потом твой отец решил отправить тебя в эту школу-помойку, где уже учился я. Это должно было стать удачей, но ты же знаешь, как это бывает: старшеклассники не разговаривают с младшими. Никакого реального способа общения друг с другом, никакой «нити-телеграфа». Раньше я подсматривал за тобой и иногда, увидев тебя, пробирался к ручью. Помнишь тот забавный гладкий валун с плоской вершиной и углублением, похожим на суповую тарелку? Я назвал его камнем Говарда и дрочил на нём в твою честь. Если бы не дождь, то углубление наверху было бы полно моей спермы - вся ради тебя. Когда я думаю о тебе, она вылетает, как пули из пулемёта!

Ещё я наблюдал за тобой в душе. Нет, меня не было там с тобой. Мне хотелось быть там! Если стоять в библиотеке старших классов и смотреть в окно рядом с разделом «ИСТОРИЯ», то можно увидеть прямиком напротив душевую младшеклассников. Несмотря на то, что стекло непрозрачное и душевая полна пара, если бы там горел свет, то я бы сразу узнал тебя. Я не скажу тебе как – тебе будет неловко.

И это, дорогой Говард, первая причина. Вторая и третья причины — мой отец и Алкаш. Начну с моего отца.

Когда тебе было около 11, ты сказал, что он хороший человек. Помнишь, как я смеялся?

Для начала — (это между нами. Пожалуйста, ничего не говори дома, потому что твои мама и папа — друзья моих мамы и папы) — папа на самом деле не мой отец.

Моя мама забеременела, когда работала секретарем в казарме. Мой настоящий отец, кажется, был сержантом. Во всяком случае, мама молчит об этом. Моя бабушка присматривала за мной днем, а мама продолжала работать. Потом она встретила ублюдка-майора. Поначалу он мне очень нравился, он дарил мне подарки и сладости. Полагаю, он пытался её закадрить.

Ну, они поженились, и мы переехали в тот дом рядом с тобой. Кажется, мне было около 8. Мама становилась все более и более несчастной, потому что он начал пить. И он начал меня бить, избивать, отправлять в мою комнату без ужина, если я не отдавал честь и не стоял по стойке смирно, когда он со мной разговаривал. Я дошел до того, что возненавидел его. Однажды я сказал ему: «Я найду своего настоящего отца». Он ударил меня, пнул ногой и сломал ребро, поэтому мама отвезла меня в больницу. Мне пришлось сказать, что я упал с велосипеда. «Подвержен несчастным случаям» — так говорил этот ублюдок всем, что я такой.

Когда мне было 13, он решил отдать меня в интернат, и я попал в эту помойку. Я думал, что все кончено, но Алкаша назначили моим наставником. Кажется, мой отчим был здесь учеником — Бог знает, чем они там с Алкашом занимались, — но было совершенно очевидно, что они недавно общались друг с другом. Я не знал об этом, когда приехал, но меня подставили.

Примерно через неделю после начала занятий Алкаш позвал меня в свою комнату. Он выпил – это чувствовалось по его дыханию. Он задернул шторы, посадил меня на колени в кресле и начал меня лапать. Конечно, у него встало. Он снял с меня брюки и штаны. Именно тогда он увидел мою задницу. Там всё ещё оставались следы от последней порки, полученной дома.

Алкаш сказал: «Я вижу, твой отец сильно бьёт тебя». Я это отрицал. Он сказал: «Мальчик подобен яичному белку. Он пенится, когда его взбивают».

Я сказал, что слышал, как друг моего отца говорил то же самое. Я ничего не мог с собой поделать. Это было такое совпадение. Алкаш сказал: «Готов поспорить, я знаю, кто это был!» и засмеялся. В любом случае, он оттолкнул меня и сказал, что отправит папе хороший отчет. Потом, на каникулах, мы расстались. Мне было немного страшно ехать домой. Вот почему, когда мы с тобой ездили вместе, я всегда был немного резок в поезде.

Я помню, как во время школьных каникул рассказал тебе, как встретил Саймона Спенсера, автора тех популярных триллеров, и как я пошёл туда, чтобы помочь с садом, и мы стали отличными друзьями. Что ж, настоящая правда в том, что это было не просто садоводство. Эта часть очень конфиденциальна. Мне очень нравится Саймон, поэтому, пожалуйста, не говори об этом ни одной живой душе.

Однажды, вскоре после каникул, мы вырубали очень густой подлесок в его саду. Тот походил на джунгли. Он сказал: «Когда я был ребенком, мы ходили вот так в кусты и дрочили друг дружке». Я сказал, что множество мальчиков занимаются этим в зарослях. Он спросил, занимался ли я, и я ответил, что иногда. Наверное, я немного покраснел. Он просто рассмеялся и сказал: «Молодец!» или что-то вроде того. Затем он сказал: «Я до сих пор иногда так делаю. На самом деле, я мог бы заняться этим прямо сейчас». Я не знал, что сказать, поэтому просто продолжал рубить заросли и ничего не сказал.

Обычно, после того как мы поработали в саду, я сначала принимал душ, а Саймон заходил в ванную после меня. Но в тот день мы, должно быть, работали дольше обычного, и он сказал, что мы сэкономим время, если помоемся вместе. Он сказал, что я мог бы принять душ, а он ляжет в джакузи.

Именно тогда он заметил рубцы на моей заднице. Он позвал меня из душа и спросил, где я их получил. Я сказал, что это дурачились какие-то мальчишки из школы. Он даже собирался позвонить старосте! Я чуть не умер. Я сказал: «Пожалуйста, не делайте этого. Мне очень нравится, когда они это делают. Это очень весело».

Он странно посмотрел на меня и сказал: «О! Ты один из них?» Я подумал, что он имел в виду, что я из тех мальчиков, которые не доносят на своих товарищей, поэтому сказал: «Да».

Он сказал: «Пока не одевайся. Спускайся вниз, как есть.

Я чувствовал себя настоящим дураком, могу тебе сказать. Когда я зашёл в гостиную, он завалил меня к себе на колени и начал шлепать по жопе!

Я почувствовал, как его член подо мной встаёт, и мой тоже. Я вырвался и сказал, что мне это не нравится. После чего он схватил меня за мой писюн и начал очень осторожно с ним играть. В отличие от Алкаша, который вроде как мял его.

Я кончил довольно скоро. Он хотел, чтобы я сделал это ему, но я сказал нет и ушёл. Он дал мне немного денег, которые пригодилось, поскольку мой отец был очень скупым, вот так.

Что ж, садоводство вскоре прекратилось. Я привык дрочить ему, и он сунул мой писюн себе в рот, что было очень приятно, и полизал мне. Я хочу, чтобы ты понял, Говард, он был таким милым. Он был добрым и заботливым, и он заставил меня почувствовать себя по-настоящему желанным, как будто я каким-то образом скрашивал ему весь день.

Тем временем сеансы с Алкашом продолжались. С каждым разом немного дальше. Брюки спущены – брюки сняты – всё снято. Он фотографировал меня голым. Он дрочил мне, пуская на меня слюни, а я задыхался от паров виски. Ты первый, кто узнает о нас с Алкашом.

Саймон тоже становился всё смелее и смелее. Вскоре я начал раздеваться, как только входил в коттедж. Думаю, я знаю, чего он добивался. Он начал с щекотки моей попки. Затем он лизал её, просовывал язык внутрь. Возможно, это звучит для тебя отвратительно. Но на самом деле это потрясающе.

Однажды днем, вместо того чтобы заняться этим в гостиной, он повел меня наверх, в свою спальню. Мне пришлось лечь на кровати, подложив под член пару подушек. Как ты можешь себе представить, я решил, что он побьет меня, но то, что он сделал, возможно, поначалу оказалось немного больно, но потом стало приятным. Он вливал в меня что-то жирное, гладил меня и продолжал говорить, какой я красивый, и всё такое. Затем он вставил туда палец, и это было похоже на удар током. Я дернулся; он засмеялся. Он пощекотал меня внутри, а затем – ну – трахнул. Поначалу было немного больно, но с таким парнем, как Саймон, понимаешь, что это не должно причинять боль. Он такой хороший человек, что это не имеет значения. Полагаю, это немного похоже на игру в регби. Тебя ударили и сбили с ног, но боль от этого — часть удовольствия. Это лучший способ, который я смог придумать, чтобы объяснить свои ощущения. Честно говоря, Говард, это было очень, очень приятно. Это длилось целую вечность.

Потом это стало обычным делом: во вторник, четверг и субботу днем трах у Саймона!

У Саймона есть друг, которого зовут Ричард. Он намного моложе, мне кажется, что ему около 22. В прошлом году он начал проводить выходные у Саймона. Я не могу его понять. Я думаю, что он бесполый. Был день, когда мы с Саймоном, как обычно, хорошо проводили время в спальне, когда внизу зазвонил телефон. Ричард ответил, ворвался в спальню и сказал:
«Ты должен позвонить своему агенту». Просто так – как будто Саймон занимался своим ужином, а не мной.

Однажды в субботу, когда я добрался до коттеджа, Саймона не оказалось дома. Ричард сказал, что ему пришлось уехать в Лондон по делам. Он дал мне попить и сказал: «Полагаю, ты пропускаешь свою небольшой секс-сессию». Я, конечно, ничего не сказал. Затем он сказал: «Я не против подрочить тебе, если хочешь». И мёртвый штиль. Я сказал: «Ну, ладно», и он сделал это. Я посмотрел, нет ли у него стояка. Если бы он был, я бы помог ему с ним (он довольно «привлекательный»), но стояка не было.

После пасхальных каникул я сразу же пошёл навестить Саймона, и он увидел рубцы, и, конечно же, мне пришлось признаться, что это был папа. С моей стороны было очень глупо так скоро заявиться к нему после возвращения из дома.

Саймон, должно быть, поговорил с Ричардом, потому что на следующий день Ричард захватил меня на долгую прогулку и заставил рассказать ему всё-всё о папе и его порках. Но только не об Алкаше. Я решил, что лучше держать это при себе, потому что, возможно, если Саймон узнает, что он не единственный человек, делающий такие вещи, то он может подумать, что я реально развратный, и бросит меня.

К настоящему моменту ты уже должен был прочитать мой дневник и узнать, каков мой план. Я не могу никому рассказывать, даже Саймону; даже тебе.

Я рад покинуть этого ублюдка, Алкаша, и всю эту отстойную школу. Я буду скучать по маме и Саймону, и больше, чем по кому-нибудь другому, я буду скучать по тебе. Береги себя, дорогой Говард. Возможно, однажды я вернусь в Англию, и мы сможем снова встретиться. Тогда у тебя уже будет жена. У меня не будет, но я буду счастлив.

С большой любовью,

Марк.

20.

Покинуть Говарда было трудно, но Бен понимал, что не посмеет захватить его с собой в дом Саймона. Говард рассердился на Бена за то, что тот прочитал содержимое его маленькой посылки, но Бен уговорил его позволить отнести её Саймону. Бен не стал говорить Говарду, что подозревает, что Марк и, возможно, Адам находятся в Америке.

- Ты вернулся! - воскликнул Саймон, открыв дверь. - Даже не могу сказать, как сильно скучал по тебе.

Внутри коттеджа ревел огонь в камине, и пламя тускло отражалось на красной кожаной мебели. Компьютер исчез. Это было единственным изменением.

- У меня есть кое-что для тебя наверху, - произнёс Саймон. - Кроме очевидного, конечно…

- Э-э, прежде чем мы займёмся чем-нибудь, - сказал Бен, - я хочу поговорить кое о чём очень серьезном.
Он извлек из куртки сверток Говарда.
- Об этом. Это дневник Марка.

- Что?

- Это дневник Марка и письмо. Он отдал его юному Говарду, мальчику, который живет рядом с родителями Марка. Должен признаться, что я его прочитал. Марк жив, Саймон. Он в Америке.

Удивление, беспокойство, облегчение – всё это друг за другом сменилось на лице писателя.
- Можешь не рассказывать, - произнёс наконец Саймон. - Думаю, что знаю. Алкаш Хендерсон имеет к этому какое-то отношение?

- Да и нет. Думаю, тебе лучше прочесть это. О тебе там тоже есть кое-что есть, но не волнуйся, я ничего не расскажу.

Саймон взял дневник и письмо и подошел к дивану, чтобы прочитать их. Насколько другим он выглядел в своих маленьких очках-полумесяцах на носу: старше, мудрее и, да, гораздо милее!

Большие часы в углу отсчитывали секунды. В камине потрескивал огонь. Саймон время от времени хмыкал. Один раз он произнёс: «Будь я проклят!» В остальном в комнате царила тишина, пока Саймон, наконец, не отложил блокнот и пачку почтовой бумаги и, взглянув поверх очков на Бена, не сказал: «Ублюдок! Лживый, коварный ублюдок!»

- Конечно же не Марк? - спросил Бен.

- Нет. Ричард. Теперь я всё понял. Как только он услышал, что я желанный гость в школе, он начал проводить здесь свои выходные. Сначала пропадает Марк, затем Адам, а теперь с ним невозможно связаться.

- Как мы можем вернуть их из Америки? - спросил Бен.

- Не думаю, что они вообще в Америке. Думаю, они находятся на том загадочном острове. Самое смешное, что я уже слышал смутные слухи об этом месте и о том профессоре. Но я ждал твоего возвращения, чтобы кое-что тебе показать. Подожди-ка минутку.

Саймон сбегал наверх и вернулся с большим коричневым конвертом.
- Его нашли на земле возле дома Алкаша в ночь ограбления. Должно быть, он завалился под сиденье. Я нашёл его только на днях.

Бен перевернул конверт. Тот был адресовано Т. Хендерсону, эсквайру, магистру искусств и имел штамп университета. Слово «ЧАСТНОЕ» было написано аккуратным почерком Алкаша сверху. Бен открыл конверт, и из него выскользнула стопка глянцевых журналов с картинками, упавших на стул и пол. Обложки и названия сразу сказали всё. Schoolboy Sex, Bubble-Bum Boys, Cute Cocks, Fourth Form Floggings, Beautiful Butts, Chicken-Feed. Их было около двадцати.

- А теперь загляни в маленький коричневый конверт на полу, - сказал Саймон.

Бен поднял его и вытащил пачку довольно плохих снимков Polaroid.

- Боже мой, - произнёс Бен, - это Аткинсон. Он учился в шестом классе, когда я пришел в школу... а это Моберли. Он тоже уже отучился. Не знаю, кто это.... Подожди, а это Марк! Эй, это, должно быть, та фотография, о которой Марк упоминал в письме.

- Именно, - подтвердил Саймон. - В пачке ты найдешь ещё двоих Марков.

Бен просмотрел фотографии. Марк сидел на ручке кресла, в котором легко было узнать то, что стояло в кабинете Алкаша. На другом снимке он отклонился назад, держась за свой эрегированный пенис; это был вид сзади, но на фоне зеркала. На его ягодицах были видны тусклые красные отметины. И на всех снимках у него было одно и то же угрюмое, почти испуганное выражение.

- Что ты будешь делать с ними? - захотел знать Бен.

- Я пока не знаю. Они могут оказаться полезными. Первое, что нам нужно сделать сейчас, так это вернуть этих ребят обратно. Я думаю, что мой ассистент как раз подходит для этого.

- Чем он занимается? - спросил Бен.

- Она, - пояснил Саймон. - Думаешь, что я не знаю всей той чепухи в моих книгах о револьверах, ядах и армейских обычаях? Джоан раскапывает для меня факты. Только на этот раз это будет не понарошку.

Саймон взял трубку и набрал номер.
- Привет, старая кошёлка! Счастливого тебе Рождества... Спасибо, дорогая, надеюсь, ты тоже сдохнешь... А теперь, Джоан, любовь моя, серьезно, можешь ли ты забросить всю работу над гестапо? У меня есть для тебя кое-что гораздо более важное. У тебя есть под рукой карандаш?.. Хорошо. Мне нужно узнать о мальчике по имени Марк Ли, родившемся 4 марта. В следующий день рождения ему исполнится шестнадцать. Я позволю тебе заняться математикой. Он родился незаконнорожденным, если это тебе поможет. Я хочу знать, приехал ли он в США в прошлом году. В посольстве США тебе это скажут, но лучше обратиться к адвокату Джону - они предпочитают юридический подход. Вполне возможно, что мальчик сменил имя — сходите по этому поводу в Регистрационное бюро... Понятно?.. Хорошо... Когда ты сможешь мне сообщить?.. Супер... Большое спасибо, Джоан. До свидания.

Саймон положил трубку и набрал гораздо более длинный номер. Бен предположил, что это был звонок за границу.

- Добрый день, - сказал он. - Не могли бы вы соединить меня с лордом Чарльзом Бересфордом?.. Я знаю, что он занят. Он всегда занят. Скажите ему, что это Саймон Спенсер... Саймон Спенсер... Да, всё верно.

Он повернулся к Бену и улыбнулся.
- Это ненадолго, - пояснил он. - Ага, Чарльз, надеюсь, я ничему не помешал… Ты, в самом деле? Повезло тебе! Дайте ему и от меня дополнительно. Нет, сейчас со мной рядом друг... Четырнадцать, и очень красив. Надеюсь, вы скоро встретитесь. Чарльз, «Нарвал» готов к плаванию? Ты не стелешь новые ковры или что-нибудь в этом роде?.. Хорошо. Скоро мы отправимся в небольшой круиз... В Шотландию... Да, зимой. Сначала ты нужен мне здесь. Это очень важно. Мы собираемся спасти как минимум двух мальчиков... Им по пятнадцать... Да, я подумал, что тебе будет интересно. Когда ты сможешь приехать сюда?.. Хорошо. Я встречу тебя в аэропорту. О! Пока никому ничего не говори, Чарльз. Если об этом станет известно, возможен провал. Жду. Здоровья тебе!

Саймон положил трубку.
- Хорошо! - произнёс он. - Он будет здесь завтра. И передаёт тебе свои наилучшие пожелания.

- Но я никогда не встречал его, - сказал Бен.

- Если бы это было так, я уверен, что он послал бы больше, чем просто привет, - пояснил Саймон. - В любом случае, это всё, что мы можем сделать на данный момент.

- Каков план? - спросил Бен.

- На данный момент я и в самом деле его не знаю. «Нарвал» — очень большая моторная яхта. Сначала нам нужно найти этот остров, потом мы доплывем туда и, так или иначе, спасем ребят.

- Я поеду, даже если меня выгонят из школы! - сказал Бен.

Саймон взял конверт и фотографии.
- Не думаю, что это случится, - ответил он. - Думаю, что мистер Хендерсон проявит большую готовность к сотрудничеству!

Несмотря на волнение, или, возможно, отчасти из-за него, взгляд Бена упал на порножурналы, пока Саймон разговаривал по телефону. Он взял журнал Fourth Form Floggings и лениво его пролистал. Лениво? Что ж, Саймону могло бы так показаться, если бы он взглянул на своего юного гостя. Бен посмотрел на страницу, сделал паузу, а затем уставился в потолок. Это случилось потому, что картинки оказали на него сильнейшее физиологическое воздействие. Он обнаружил, что единственный способ проконтролировать свой пенис — подумать несколько секунд о чем-то другом, прежде чем переворачивать страницу. Одна фотография, казалось, особенно впилась в его мозг, и он сознавал, что надолго запомнит каждую деталь - вплоть до телефона континентального типа рядом с кроватью, и желтого покрывала с фитилями. Мальчик примерно того же возраста, что и Бен, лежал лицом вниз на кровати. Его запястья и лодыжки были привязаны веревками к кроватным столбикам. Над ним стоял мужчина примерно того же возраста, что и Саймон, играющий своим очень большим и эрегированным пенисом, и улыбался мальчику. Не было никаких сомнений в том, что он собирается сделать.

Но Бен позавидовал совсем не мужчине. Он сразу же отождествил себя с мальчиком. Ему было интересно, действовали ли они просто в интересах фотографа, но он тут же отбросил эту мысль. Нет.... Мальчика обманом заставили прийти в дом мужчины, обманом заставили пройти в спальню, насильно раздели и связали.... И снова это повторилось. Несколько мгновений он пялился в потолок.

Саймон взял журнал из пальцев Бена и сказал:
- Думаю, нам лучше положить всё это обратно. Эшли захватил Чарли с собой в город за покупками, и я не хочу, чтобы кто-то из них увидел это.

- Я совсем забыл о них, - сказал Бен. - Как поживает Эшли?

- О... От него есть своя польза. Он отвечает на телефонные звонки, время от времени готовит и занимается уборкой. И ещё немного другого. Он не знает, где Ричард. Я уже спрашивал у него. Приглашение приехать сюда стало первым, что он услышал от Ричарда за многие годы. Он понятия не имеет, где живет Ричард, чем занимается, вообще ничего не знает о нём.

- А Чарли?

- Делает Эшли счастливым. Что ж... Я прождал тебя все каникулы с всё возрастающим разочарованием. Вероятно, тебя радовали все эти сотрудники ВВС и случайные немцы. Ты хорошо провел время?

- Не стану рассказывать, - ответил Бен с, как он надеялся, загадочной улыбкой.

- Очень мудро. Хотя я узнаю. Я почувствую, если кто-то посещал моё особое убежище.

- Это если я тебя впущу, - сказал Бен. - А может, и нет. Что ты тогда сделаешь?

- Я должен отнести тебя наверх и заставить подчиниться каждой моей прихоти. Я ждал слишком долго.

- Что ж, я думаю, тебе лучше поступить именно так. Я решил объявить забастовку.

- Ради большего количества денег? Я думал, что давал тебе достаточно.

Бен был в ужасе.
- О, нет! Ничего подобного. Я говорю несерьёзно. Просто дразню тебя.

- Так вот оно что? Ну, в эту игру можно играть и вдвоём. Мне лучше сначала открыть дверь.

Он так и сделал, подошел к креслу, на котором сидел мальчик, и, подложив одну руку мальчику под ноги, а другой обхватив его за плечи, поднял Бена. Саймон был удивительно силен, учитывая, что он почти не занимался физическими упражнениями.

- Отпусти меня! - завопил Бен.

- Конечно, нет! Ты пойдешь со мной наверх, и я не приму никаких возражений!

Подниматься по лестнице было немного сложно. Бен сознавал, что он довольно тяжелый, и в самом деле, Саймон тяжело дышал, когда они подошли к двери спальни.

- Говард лучше бы подошёл для этого, - сказал Бен. - Он легче меня.

- Ага, но Говард юн и нетронут.

- Не совсем. Кстати, мы сделали это вчера вечером.

- Непослушный, злой Бен! Оказалось ли это приятным?
Он положил Бена на кровать.

- Честно говоря, я не знаю, - ответил Бен, в данный момент серьезно. - В каком-то смысле мне понравилось, но это мне нравится больше.

- Я вижу!
Саймон посмотрел на шишку в брюках Бена. Саймон быстро снял галстук и рубашку, скинул туфли и расстегнул брюки.
- А ты не собираешься раздеваться? - спросил он.

- Может, я не хочу.

- Может, ты и не хочешь, но я хочу, чтобы ты это сделал, - заявил Саймон.

- Ты бы заставил меня?

- Конечно, хочу и буду. Только дай мне сначала снять эти брюки.

Когда появился пенис Саймона, Бен, после стольких недель нашёл его таким же возбуждающим, как и прежде. Он был толстым и безудержным, выходя прямо из Саймона и указывая на горло Бена.

- Теперь, мой своенравный юный друг, твоя очередь, - заявил Саймон.

Он наклонился над Беном и схватил мальчика за левую ногу.

- Отпусти! - крикнул Бен и искренне попытался вырваться, но хватка мужчины оказалась слишком крепкой. Свободной рукой Саймон снял ботинок и носок с левой ноги Бена и швырнул их в угол комнаты. Затем, схватив другую ногу, он сделал то же самое.

Теперь Саймон скользнул рукой к выпуклости на брюках Бена и схватил пенис мальчика сквозь школьную серую фланель.
- Поднимайся, - сказал Саймон и потянул за пенис.

- Ой! - пискнул Бен, но у него не оставалось выбора, кроме как встать с кровати. Бен замахал кулаками и нанес Саймону один хороший удар в солнечное сплетение. Удар, казалось, вообще не возымел никакого эффекта. По-прежнему сжимая пенис Бена через фланель, Саймон свободной рукой расстегнул ему ширинку. Когда он ослабил хватку, брюки упали на лодыжки Бена, заставив его споткнуться во время борьбы.

- Оставь их там, - сказал Саймон. - И соси.

- Может, я не хочу.

- Я здесь главный. А теперь соси.

Бен послушно опустился на колени перед Саймоном и, всё ещё в школьной рубашке, школьном галстуке и трусах, взял в рот тупоносый пульсирующий фаллос.

- О Боже, Бен, это прекрасно! - выдохнул Саймон.

Если бы Бен мог говорить, он бы сказал то же самое. Будто Рождества и не было. Та же толстая плоть во рту. Тот же великолепный запах пота и мужественности. Щетинистые лобковые волосы Саймона касались его лица. Больше всего волновала мысль, что пенис во рту, который он так жадно смаковал, вскоре, смазанный его слюной, скользя, пронзит его анус. Сначала будет больно, потом болезненно - а потом придёт чувство, которого Бен так долго ждал: ощущение, что его наконец-то наполнил дорогой, возлюбленный, наставник.

От этой мысли у него еще больше потекли слюни. Саймон наклонился и с деликатной компетентностью снял с Бена галстук и расстегнул рубашку. Бен закрыл глаза, чувствуя, как руки Саймона стаскивают рубашку с его плеч.

Теперь Саймон остановил движение Бена, запустив руку в его волосы. Бен знал, что это значит. Больше не протестуя, он поднялся на кровать и занял колено-локтевую позу, которая так нравилась Саймону. Чего бы ни хотелось Саймон, Бен сделает всё. Саймон был его другом, его советником, его хозяином. Да, вот так. Сегодня Саймон будет его хозяином. Он почувствовал, как его трусы стащили с бедер под колени, а потом и вовсе сняли.

Под него протиснулась рука. Восхитительно пощекотав. Саймон слегка приподнял его яйца, словно взвешивая их. Затем схватил мальчика за член, осторожно подвигал крайней плотью взад и вперед, вызвав этим мощную дрожь удовольствия.

- О Боже! Ты даже не представляешь, как я ждал этого момента! - произнёс Саймон.

- Я тоже! - выдохнул Бен.

Саймон открыл банку и раздвинул ягодицы Бена. Затем появилось великолепное ощущение прохлады, когда палец Саймона поиграл и пощекотал его анус. Палец начал давить внутрь.

Произошло так, будто тот непроизвольно открылся. Бен не делал никаких сознательных усилий, но внезапно палец оказался внутри, проталкиваясь и проникая в него все глубже и глубже. Он переставил одну ногу в сторону. Теперь там оказались два пальца: один был неподвижен, другой шевелился. Это были пальцы, печатавшие бестселлеры и писавшие автографы, и в этот момент экстаза, подумал Бен, все они принадлежат ему. Он сжал их покрепче.

- Ммм! Ты действительно напрягся, да? - спросил Саймон.

Бен снова расслабился, и пальцы со слышимым хлюпаньем вышли наружу.

Бен почувствовал, как две руки схватили его за талию. Вот оно. Бен изо всех сил выдохнул. И ощутил, как член между его ягодицами скользит вверх и вниз в поисках нужного места. Затем наступил момент, который всегда нравился Бену: странное ощущение, как будто кто-то сунул яйцо между его ягодицами. Он заставил мышцы расслабиться. Хватка на его бедрах усилилась. И с минуты на минуту...

- Ой! Оооо! Аааа! - завопил Бен.
Сантиметр за сантиметром плоть Саймона входила в него.

- О! Это так приятно! - выдохнул Саймон.

Бену было тоже приятно. Большой, теплый и живой. Бен поерзал от удовольствия.

- Чувак, тебя так приятно трахать! - сказал Саймон, толкая вперед.

- Ммм! - отозвался Бен. - Делай это усердно, Саймон. Делай это усердно.

И Саймон усердствовал! Кровать скрипела, Бен стонал, а Саймон задыхался, пока они наверстывали упущенное за те несколько недель, проведенных в разлуке. Бен был безумно счастлив. Он был любимым мальчиком-рабом красивого и известного писателя. Про Адама он забыл. Теперь самым важным был Саймон. Саймон - его господин, который накажет, простит, а затем уложит в постель и полюбит. Картинка из Fourth Form Floggings снова всплыла у него в голове. На этот раз это его накрепко привязали к кровати, а над ним стоял Саймон...

- Ой! Ой! Ой! - восклицал он.
Он ещё никогда в жизни не кончал так, как в тот раз. Сперма вылетела из него, попав на кровать и даже на его собственное лицо.

- О, это невероятно грандиозно! - выдохнул Саймон, продолжая входить в попку мальчика.

На мгновение Бену показалось, что он может упасть в обморок. Внезапно он оказался полностью измотан и задыхался, словно пробежал несколько миль. Он едва удерживался, чтобы не упасть.

- Да! - выдохнул Саймон.
Существо внутри Бена, казалось, вздрогнуло. Саймон сделал ещё один мощный выпад, и они оба рухнули вперед; мужчина упал на мальчика, кусая и целуя Бена в шею.

Бен лежал в полуобморочном состоянии. Всё было мокрым. Было тепло и так хорошо! Член Саймона выпал из него; он ощущал, как сперма вытекает, стекая по его бедрам: сперма Саймона, каждая капля которой способна произвести на свет знаменитого писателя - и миллионы, миллионы его сперматозоидов были закачаны в него.

Мужчина и мальчик отдыхали несколько минут, наслаждаясь теплом, вдыхая совместные запахи и нежно лаская друг друга.

Затем Саймон подошел к прикроватной тумбочке и протянул Бену пакет.
- Тебе, - сказал он, - с сердечной благодарностью и большим уважением.
Это был карманный телевизор.

Когда Бен вернулся в школу, он показал Говарду миниатюрный телевизор.

- Ух ты! Господи! Ну ты и счастливчик! Когда ты собираешься отвести меня к этому Саймону?

- Однажды.

- Ты показал ему дневник Марка?

- Да.

- И что он сказал?

- Немного. Что сегодня вечером по телевизору?

- Не знаю. Так что?

- Я думал, что посмотрю это в постели на этой штуковине.

- Если я заберусь к тебе, — с надеждой произнёс Говард, - то я тоже бы мог посмотреть.

- В другой раз. Определенно, не сегодня вечером. Я просто валюсь с ног!

- Думаю, это всё из-за твоего вчерашнего путешествия. Сидеть в аэропорту совсем невесело. От этих пластиковых сидений у тебя тоже спина болит, да?

- Да, - сказал Бен, - скорее всего, из-за них.

21.

В течение следующих нескольких дней и до самой поздней ночи Говард уговаривал Бена отвести его к Саймону. Но с этим были проблемы. Каким бы привлекательным ни являлся Говард, Бен был уверен, что мальчик слишком юн, чтобы понравиться Саймону, и вряд ли они с Саймоном смогут на час исчезнуть в спальне, оставив Говарда в гостиной. И потом, хотя Говард до сих пор вел себя сдержанно, всегда имелся шанс, что ребенок его возраста ляпнет что-то не то в школе.

- Я возьму, когда ты подрастешь, - в конце концов сказал Бен. - Пока нет.
Они свернулись калачиком на кровати Бена, лениво играя с пенисами друг друга и смотря ночное шоу на карманном телевизоре.

- Алкаш! - внезапно пискнул Говард, когда скрипнула наружная дверь. Он молниеносно выбрался из кровати Бена, схватил свою пижаму и занырнул в свою постель. Бен спрятал телевизор под подушку, достал со столика сборник упражнений по физике и, судя по всему, сосредоточенно погрузился в него.

Дверь открылась.
- Пора заканчивать чтение, - произнёс мистер Хендерсон.

- Извините, сэр, - сказал Бен. - Я не знал, что уже так поздно.

Алкаш взглянул на Говарда.
- Спит, - прошептал он.

- Да, сэр. Он всегда рано ложится спать.

- Я хотел поговорить с тобой о нем. Знаешь, он всё ещё скучает по юному Ли.

- Правда, сэр? Я этого не заметил.
Алкаш возмущал Бена, особенно теперь, когда он узнал грязную тайну этого человека.

- Это только половина проблемы. Знаешь, ты так часто вне школы, а я полагаюсь на то, что ты составишь мальчику компанию. Думаю, нам придется отменить занятия в саду мистера Спенсера.

- Но вы говорили, что это полезно для меня.

- Так и было, но сейчас в этом нет реальной необходимости. Ты уже перерос своё глупое состояние, и, хотя мы рады помочь мистеру Спенсеру, в это время года в саду не так уж много работы.

- Но есть же, сэр. Нам нужно уложить камни для дорожек, заказать всё необходимое на следующий год, эээ... инструменты для чистки и ремонта...
Мысли Бена метались в поисках работ, которые можно было бы выполнять зимой.
- А еще нужно мыть цветочные горшки и ухаживать за комнатными растениями, не говоря уже о зимних овощах.

- Мне придется об этом подумать.

- Я мог бы изложить эту проблему мистеру Спенсеру, сэр. Возможно, он сможет придумать, как выйти из положения.

- Конечно нет! - заявил Глава дома. - Мистер Спенсер не захочет, чтобы с ним разговаривали глупые школьники. Я сам предприму любые подходы, которые сочту целесообразными. А теперь отложи-ка книгу и ложись спать.

- Да, сэр, - произнёс Бен со вздохом.
«Глупый ублюдок!» — пробормотал он, когда Алкаш спустился вниз.

- Я мог бы помочь тебе с этой работой, - сообщил голос из темноты. - Мне нравится заниматься садоводством. Я помогаю дома отцу.

- Без шансов. Мы всё это уже проходили.

Последовало короткое молчание.

- Бен.

- Что теперь?

- У меня член снова стоит.

- Но ты только что… - две пропитанные спермой салфетки лежали под кроватью Бена, ожидая своей утилизации на следующее утро. Он выбрасывал их в унитаз перед завтраком. Он не мог дождаться наступления завтрашнего дня. Целый день с Саймоном! И в сценарии не было места для Говарда. Алкаша придется остановить....

- Кажется, в последнее время он встаёт всё быстрее, - настаивал Говард. - У тебя тоже стоит?

- Может быть.

- Мне прийти посмотреть?

Бен глянул на будильник. Время ещё было. В эти дни Говард демонстрировал хорошую расторопность.

- О, тогда давай, если хочешь, - сказал Бен и откинул одеяло.

На следующее утро, когда Бен в мечтах топал на урок истории, он услышал позади себя бегущие шаги.

- Бен! Бен! Подожди!
Это был Говард.

- Я уже говорил тебе раньше, - сказал Бен, — что ты не должен звать меня по имени. Ты на два года младше меня.

- Прости, но я хочу сообщить тебе потрясающую новость.

На мгновение Бену показалось, что Говард собирается сказать, будто нашли Марка.

- Я поеду с тобой к мистеру Спенсеру. Алкаш только что сказал мне об этом.

- Мистер Хендерсон, - поправил его Бен.

- Мистер Хендерсон сказал мне. Алкаш — мистер Хендерсон — позвонил мистеру Спенсеру, и мистер Спенсер сказал, что ты незаменим и, как ты и говорил, у нас много работы, и он захотел, чтобы и я пошёл, если мистер Хендерсон позволит мне помочь тебе, Хендерсон сказал «да», и я должен пойти с тобой сегодня днем и в любое другое время, когда ты пойдешь!
Он остановился, чтобы перевести дух.

- Ты уверен, что не просил у него, чтобы пойти со мной?

- Нет, честно. Он просто послал за мной, чтобы сказать об этом.

Вот и конец его планам держать Говарда подальше от Саймона! Бен почувствовал злость и раздражение.
За обедом он был необычно молчалив.

- Чёртов Алкаш! - пробормотал он.

- Нет уж, спасибо, - сказал мальчик, сидевший рядом с ним. - Если тебе все равно, то я бы предпочел пташку. Просто напомнило мне. Мне лучше поскорее съездить в деревню и взять несколько презиков. Я наполнил множество их на этих каникулах. Моя пташка не могла насытиться.

- Моя тоже, - сказал Бен и снова замолчал.

- У этого парня, которому ты помогаешь, того писателя, у него какой-то лорд, остановился у него, - продолжил мальчик. - Мне об этом рассказала уборщица Шейла. Он приехал сегодня утром. Мама Шейлы водит такси, и он поехал на такси в город всего за пять минут до отправления автобуса. Он заставил её дождаться и отвезти его обратно. И дал ей двадцать фунтов, и сказал, что сдачу она может оставить себе! Она говорит, что он очень милый и дружелюбный. Немного шикарно, но, полагаю, этого и следовало ожидать от лорда.

- Да, я знал, что он приедет, - сказал Бен.
На самом деле он совершенно забыл, что должен был приехать лорд Чарльз.
- Думаю, я встречусь с ним сегодня днем.

Теперь у Бена улучшилось настроение — из-за того, что Говард пойдёт вместе с ним: если в доме гость, Саймон не поведет его в свою спальню, хотя Бен догадался из телефонного разговора, что у лорда Чарльза и Саймона одинаковые пристрастия.

- Спроси, есть ли у него немного лишних денег для бедного школьника, - сказал другой мальчик.

- Чтобы ты мог купить себе контрацептивы? - спросил Бен, впервые за этот день рассмеявшись. - Вряд ли!

Всю дорогу до коттеджа Говард непрерывно болтал. Говард хотел знать, как обращаться к лорду. Бен не знал. Говард хотел знать, живет ли лорд Чарльз в замке. Бен тоже этого не знал, но сомневался.
- Думаю, что он живет за границей, но не уверен.

С собой у Говарда была одна из книг Саймона, и он надеялся получить автограф.

- Тебе же не нужны неприятности? - сказал Бен. - Мистер Спенсер быстро спровадит тебя обратно в школу, если ты станешь приставать к нему.

«Порше» Саймона стоял возле коттеджа.

- Ух ты! Боже! Какая потрясающая машина! - воскликнул Говард. - Как думаешь, он меня подвезет на нём?

- Ни за что! - ответил Бен. - И не смей спрашивать!
Он позвонил в дверь.

Саймон был рад, что Бен привел Говарда. Он провел их внутрь и помог Говарду снять пальто — то, что обычно делал для Бена.

- У меня здесь «Убийственная миссия», мистер Спенсер. Не могли бы вы дать мне автограф?

Это был очень потертый экземпляр, и некоторые страницы выпадали.

- Конечно дам. Тебе понравилось, Говард?

- Ух ты! Да! Потрясно! Я прочитал все ваши книги, или, по крайней мере, мне так кажется. Я думаю, что кровожадные моменты там лучше всего. Мне очень понравилось в «Полку Отступников» то место, где этому парню вырезали сердце.

- Не думаю, что Саймона так уж интересует твое мнение, - сказал Бен, вешая пальто.

- Напротив. Если я не буду получать обратной связи от читателей, я не буду знать, чего они хотят. Тебе придется рассказать мне побольше, Говард. Но, заходи. Я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился.

Бен всегда считал, что лорд — это пожилой мужчина. Лорд Чарльз шокировал. Он был лишь немногим старше Саймона. Он сидел в кожаном кресле у огня и читал газету, которую тут же отложил и встал. Он был очень высоким, намного выше Саймона, и выглядел так же хорошо. Саймон был в своих обычных брюках и свитере; Лорд Чарльз был в темном костюме. Знакомство состоялось.
- Я рад познакомиться с вами, - произнёс лорд Чарльз. - Особенно с тобой, Бен. Кажется, ты почти незаменимый член семьи Саймона!

Бен гордо улыбнулся.
- Кажется, мы с Саймоном неплохо поладили, сэр.

- Итак, все собрались. Пожалуйста, зовите меня Чарльз.

Саймон приготовил напитки. Кока-колу для мальчиков и виски для себя. Лорд Чарльз удивил их, захотев кофе, и удивил еще больше, приготовив его самостоятельно.

Вскоре все четверо счастливо болтали перед камином: Саймон на диване терпеливо слушал болтовню Говарда, Бен разговаривал с лордом Чарльзом. Время от времени лорд Чарльз поглядывал на Бена и улыбался или подмигивал.

Бен помог Чарльзу отнести на кухню пустые стаканы и чашку.

- Твой друг просто прелесть, не так ли? - спросил Чарльз.

- Он нормальный, - заверил Бен. - Только много болтает.

- Они все такие в таком возрасте. Хотя он отличный ребенок. Должно быть, очень скучает по Марку.

- Думаю, да. Насколько я понимаю, вы с Саймоном говорили... о разных вещах.

Лорд Чарльз приложил палец к губам.
- В значительной степени, - сказал он. - Он всё расскажет тебе сам. Я должен отвезти твоего юного друга в город, чтобы купить луковиц.

- Но я слышал, что вы были в городе этим утром, - сообщил Бен.

- Это лишь повод дать вам двоим немного времени для общения. И тогда Саймон расскажет тебе план. Я не сомневаюсь, что вы найдете и другие дела, которыми сможете себя занять. Нас не будет минимум два часа.

Бен покраснел и улыбнулся.

Когда они вернулись в гостиную, Говард снова был в пальто и почти вне себя от волнения.
- Никогда не догадаешься, Бен. Лорд Чарльз – я имею в виду Чарльза – собирается одолжить у Саймона «Порше», чтобы мы купили кое-какие припасы в городе. Мне бы хотелось, чтобы поехали мы все вчетвером, потому что тогда я мог бы рассказать о ещё нескольких идеях для ваших рассказов, Саймон, и...

- Расскажешь мне, когда вернешься. Я достану для тебя несколько старых романов с автографами. В любом случае, для нас с Беном есть кое-какая работа в саду, не так ли, Бен?

- Очень много работы, - подтвердил Бен.

- Какая? - спросил Говард.

Саймон улыбнулся.
- Я собираюсь посадить семена, - сказал он.

22.

- Расскажи мне о своем плане, - произнёс Бен.
Он лежал обнаженным рядом с Саймоном на его кровати. Это был ещё один великолепный раунд секса. Им обоим потребовалось время, чтобы разогреться, ощупывая, исследуя друг друга, лаская и целуя, пока ни один из них не смог больше сдерживаться. Теперь они лежали, уткнувшись головами друг в друга, уставшие, покрытые потом и забрызганные спермой.

Бен наслаждался ощущением растянутости, всегда возникавшем после секса с Саймоном. Мышцы его ягодиц и ног расслабились. Мышцы его сфинктера снова восхитительно напряглись.

- На самом деле это план Адама, - сказал Саймон.

- Как такое могло произойти? Его же здесь нет.

- Тем не менее, это так. Помнишь тот день, когда он пришел помочь мне с сюжетом? Ты был внизу, разговаривал с Ричардом.

- Смутно. О да, именно тогда Ричард сказал мне, что Адам подумывает о самоубийстве.

- Еще одна история, - сказал Саймон. - Ну, и Адаму пришла в голову идея…

Говард был реально напуган. Он изо всех сил старался не заплакать. Поначалу поездка на «Порше» доставляла ему удовольствие.

- Нам не разрешено садиться в машины незнакомцев, - сообщил он, смеясь и пристегивая себя ремнём.

- Я не незнакомец, - отозвался Чарльз.

- Для меня ты такой. Но ты лорд, так что все в порядке.

- Хотелось бы, чтобы остальная часть населения придерживалась столь же продвинутой точки зрения, - ответил Чарльз. - А так, если меня поймают за превышение скорости, можешь быть уверен, что меня накажут намного суровее, чем кого-нибудь другого, и моя фотография появится в газетах под заголовком «Пэра наказали за превышение скорости».

Они счастливо болтали несколько минут. Говард рассказал Чарльзу о своей семье и о Марке. Чарльз описал свою моторную яхту «Нарвал».

- Хотелось бы мне её увидеть, - сообщил Говард. - Я никогда не видел по-настоящему большой яхты.

Чарльз рассмеялся, и это заставило Говарда немного забеспокоиться.

Он знал о Саймоне. Бен рассказал ему. Если этот человек собрался что-то сделать с ним в машине, он бы не знал, как поступить. Мальчиков всегда предупреждали о подобных вещах.

Именно на перекрестке между Комблтоном и городом сомнения Говарда превратились в страх. Чарльз свернул и направился к автостраде.
- Нам не туда, - сказал Говард. - Вам следовало ехать прямо.

- Я знаю. Мы не поедем в город.

- О, мы должны. Мы сказали Саймону, что будем там.

- Саймон знает, куда мы идем.

- Куда?
Стрелка спидометра теперь указывала строго вверх. Мимо проносилась сельская местность.

- Мы встретимся с моим другом.

- Пожалуйста, я не хочу, - в панике произнёс Говард. - Можно, мы вернёмся, пожалуйста?

- Мы почти там, - ответил Чарльз. - Еще пять миль.

Они свернули с дороги в переулок. Чарльз глянул на часы.
- Добрались! - сказал он.

- Здесь нет ничего, кроме старого аэродрома, - произнёс Говард. - Я ездил сюда на своем велосипеде.

- Мы как раз туда направляемся, - сказал Чарльз.

- Там же частное владение, - возразил Говард. - Мы не сможем туда войти. Теперь это часть фермы.

- Я знаю владельца, - пояснил Чарльз. Машина помчалась дальше. Они остановились у ворот с надписью ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. ВЪЕЗД ЗАКРЫТ. Чарльз остановился, вышел из машины и, к облегчению и изумлению Говарда, открыл ворота ключом. Потом он вернулся к машине, и они въехали в ворота.

Говарду всегда хотелось хорошенько осмотреть это место. Они проехали мимо ржавеющих лачуг, заброшенной диспетчерской вышки и руин кирпичного здания, на котором всё ещё виднелась надпись: «Рассредоточение экипажей». Во время войны тут находилась небольшая американская база.

Они остановились.
- Никаких признаков вашего друга, - сказал Говард.
Теперь он почувствовал себя немного лучше. Любой, кто мог открыть ворота с надписью: «ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ», в конце концов, вероятно, был нормальным.

- Он будет здесь, - сказал Чарльз. - Как ты определяешь время?

- У меня нет часов. На днях они сломались.

- Мне следовало подумать, что в наши дни школьнику необходимы часы, - сказал Чарльз.

- Это правда. Я отремонтирую их, когда получу свои карманные деньги.

- Напомни мне на обратном пути. Мы купим тебе новые. Нам все равно придется съездить в город за луковицами Саймона.
Чарльз всматривался в небо.
- Ага! Вот он, - сообщил лорд. - Точно в условленное время. Старый добрый Джон!

- Ой! Он в самолете? - спросил Говард.

- Можно подумать, что ты это понял, - сказал Чарльз, - как человек, решивший давать советы успешному писателю по поводу его романов.

С облегчением и воодушевлением Говард снова стал прежним.
- Раньше я встречал только одного пилота, - выложил он. - И мне позволили зайти в кабину, когда мы отправились на Майорку отдыхать.

- Слишком переоцененная профессия, - пояснил Чарльз.
Самолет снизился, на мгновение исчезнув за кронами деревьев, затем появился в поле зрения и с легким писком и шлепком приземлился на потрескавшуюся бетонную взлетно-посадочную полосу.

Это был Beech King Air, корпоративный пассажирский самолет среднего размера с двумя турбовинтовыми двигателями. Краска и металл блестели на зимнем солнце. Он мигнул огнями, когда подруливал. И остановился у перрона очень близко к «Порше». Пилот выключил двигатели, дверь в фюзеляже открылась, и мужчина примерно того же возраста, что и Чарльз, спрыгнул наружу.

- Так в чём дело? - спросил пилот. - Ваше сообщение было, мягко говоря, загадочным.

Чарльз предложил обсудить это в самолете. В «Порше» Саймона не было места для троих. И Говарду разрешили сесть на сиденье пилота, но под страхом смерти предупредили, чтобы он держал пальцы при себе, в то время как двое мужчин сидели и серьезно разговаривали позади него. Ему очень хотелось спросить, что означает каждый из бесчисленных приборов; для чего нужны все эти тумблеры, но потом он понял, что Чарльз и Джон говорят о чьём-то спасении. Он забыл про приборы, и уселся так, чтобы подслушать.

- Существует сто восемь островов, и это может быть любой из них, - говорил Чарльз. - Вот этот участок на карте. Мы хотим, чтобы ты проверил их все на своем маленьком… как ты называешь свой каскадерский самолет?

- Пожалуйста, это пилотажный самолет, а не каскадёрский; и называется он «Твистер».

- Ты делаешь три разворота вправо над каждым островом, который, по твоему мнению, годиться для подобного. Затем уходишь на минуту или две, но потом возвращаешься назад к острову, чтобы посмотреть, будет ли ответ: отраженная вспышка или, возможно, небольшой костёр. Это подскажет тебе, что мы попали в нужное место. Позже мы определим день и время спасения, и это будет зависеть от того, как скоро «Нарвал» сможет добраться до того места. Затем ты возвращаешься и совершаешь еще один пролёт над островом. На этот раз – и это важно – ты делаешь повороты влево. Один поворот — воскресенье, два — понедельник и так далее. Затем ты делаешь развороты вправо – по часовой стрелке – чтобы указать время. Один поворот означает час ночи и так далее.

Джон сделал несколько записей в планшете, прикреплённому к его колену.
- Понял, - сказал он. - Только постарайтесь успеть к часу в воскресенье.

- Почему?

- Некоторые из этих островов так чертовски малы, что я буду на полпути через Атлантику, если мне придется сообщать насчёт одиннадцать часов субботнего вечера.

- Есть еще кое-что, - сказал Чарльз.

- Что?

- Нам нужно перекрасить твой самолет. Он должен быть жёлтым.

- Почему?

- Чтобы точно соответствовать описанию, он должен быть жёлтым.

- Вы понимаете, сколько будет стоить перекрасить мой «Твистер», а затем восстановить его окрас? - спросил Джон. - По сравнению с этим ваш счет за гараж покажется мелочью.

- Просто сделай это. Это не выйдет слишком дорого. А теперь у меня к тебе небольшая просьба. Сколько у тебя времени?

- Около двадцати минут. Поскольку вы только что фактически отменили мою последнюю работу, не будет иметь большого значения, если я заберу дизайнера позже.

Разговор становился скучным. Говард снова сосредоточился на приборах. Чарльз похлопал его по плечу.
- В школе что-нибудь говорили насчёт приглашений от незнакомых пилотов? - спросил он.

Говард просиял.
- Боже! Нет! Вы имеете ввиду?..

- Джон возьмет тебя, и вы быстро пролетите над Комблтоном и школой. Я буду ждать тебя здесь.

- Мне нужно вернуться до обеда.

- Думаю, мы можем это гарантировать, - сказал Джон. - Мы гораздо быстрее, чем старый гнилой «Порш». А теперь пересаживайся на место второго пилота. Вон туда. Давай, я помогу тебе застегнуть лямки...

Чарльз вышел из машины и направился обратно к «Порше». Он подозревал, что Джон и Говард, возможно, предпочтут во время полета уединение. Мальчик уже показал, что немного нервничает, когда они ехали сюда на машине. Возможно, Джон сможет добиться успеха там, где он сам потерпел неудачу.

Самолет с гулом пробежал по взлетно-посадочной полосе и внезапно, до того, как Говард фактически это понял, задрал нос, и... они оказались в воздухе. Земля отвалилась от них.

Говард потер бедро. На нем были школьные шорты, и его ногам внезапно стало холодно. Говард любил короткие шорты; вообще-то, ему нравилась облегающая одежда. Кое-кто мог сказать, что его шорты стали ему коротки с тех пор, как их купила его мама; но это было восемнадцать месяцев назад, и с тех пор он сильно вырос. Его длинные ноги торчали из них, как изящные нарциссы из крохотной луковицы.

- Чёрт, отсюда открывается фантастический вид, правда? - спросил мальчик.

- На самом деле так и есть, - ответил мужчина, с тоской глядя на колени Говарда. - Тебе холодно или как?
Он увидел, как мальчик потирает бедро. Вентиляционное отверстие под приборной панелью было полностью открыто, но на данный момент это превосходно соответствовало целям Джона.

- Моей ноге. Сквозняк.

- Я попробую согреть.
Грубой, мозолистой рукой Джон крепко помассировал нежную кожу мальчика.
- Так лучше?

- Спасибо!

- Не стоит. Не за что. Тебе же понравилось?
Джон придвинулся чуть ближе.

- Это худшие из коротких шорт. Иногда может быть чуть-чуть прохладно.

- Это лучшие из коротких шорт. Иногда мужчина может согреть мальчика.
Они разговаривали, пытаясь перекрыть шум двигателей.
- У тебя красивые ноги.

- Спасибо.

Джон положил правую руку на левое бедро Говарда. Теперь он больше не массировал его. Он нежно, по-матерински ласкал его; так же осторожно, как он управлял самолетом левой рукой. Говард был настолько очарован волнением полета и добротой этого человека, что забыл все глупости, которым его учили в школе насчёт «опасностей, исходящих от незнакомцев».

Он смотрел в окно. Он редко летал; вид был просто великолепен. И пилот был так добр к нему - как он успокаивающе держал руку на его колене, словно думал, что он может испугаться. Говард ни капельки не испугался, но оценил беспокойство Джона.
- Фантастика! Посмотрите на ту огромную дымящую трубу фабрики. Огромная; а мы намного выше её. Отсюда она кажется такой крошечной. Знаете, что я хотел бы сделать? Сделать пи-пи отсюда! Было бы весело, да?

- Боюсь, это невозможно; у самолетов нет окон, как у автомобилей.
Джон выровнял самолет на высоте полторы тысячи футов.
- Ну, куда бы ты хотел слетать?

- Чарльз что-то говорил о полете над Комблтоном и школой, правда?

- Это то, чего ты хочешь?

- Пожалуйста! Мы можем?

Они сделали поворот вправо, и солнце на мгновение ослепило их прямо по курсу. Говард слегка дернулся. Мысль о том, чтобы помочиться в трубу, родила у него в голове новые идеи. Он внезапно понял, что хочет, но, застряв в самолете, знал, что подобное невозможно. Это, в сочетании с холодным порывом ветра, усугубило ситуацию. Он снова поёрзал.

- Тебе по-прежнему холодно?

- Не совсем.

- Просто ты ведёшь себя так… Или тебе?..
Джон не закончил ни одно своё предположение. По поведению мальчика он вдруг догадался, в чем дело; он сам был молод и имел понятие о том, как обстановка может повлиять на мочевой пузырь.

Говард сжал ноги вместе. Почему он не подумал об этом до того, как они полетели? Почему это всегда случается в такие неудобные моменты, а? Или посреди урока латыни. Он снова заёрзал.

- Сэр, - сказал он.

- Тебе нужно в туалет?!
Мужчина сжал его бедро и быстро подмигнул.

Мальчик глянул на него и улыбнулся. Такая неформальность слегка облегчила ситуацию.
- Спасибо, но... э-э, Джон... - тут он прижал бедра к животу. - Тут есть?.. Это. Могу ли я?.. Есть ли?..
«Как бы это сказать?»
- Сэр… Джон, мне нужно… «освободиться».
Он снова заёрзал.

Мужчина рассмеялся.
- Без проблем! - сказал он.
- Если это тебя не смущает, - добавил он. - Это же всего лишь номер один, не так ли? Не номер два?

- Что вы имеете в виду?

- Хочешь потратить пенни, пописать, сделать пи-пи? Ты же не хочешь срать?

- Сэр!
Говард удивлённо уставился на него, услышав такое грубое слово из уст взрослого.
- Нет; просто... как вы это назвали? «Номер один».

- Тогда всё в порядке. Видишь это?
Джон указал на пустую банку из-под джема, выглядывающую из бокового кармана рядом с сиденьем Говарда. - Она предназначен именно для таких чрезвычайных ситуаций. Но лучше не покидать свое место. У нас могут быть проблемы; мы всё ещё находимся на довольно низкой высоте.

- Мы?

- Ты сможешь сделать это на своём месте? Не слишком стесняясь?

Говард снова уставился на него.
-- Я учусь в интернате, сэр...

- Джон!

- Простите, сэр… Джон! Но... я учусь в интернате, и там стесняться нельзя.

- Тогда все в порядке. Просто скажи мне, если тебе потребуется помощь, - с надеждой намекнул мужчина.
Он в последний раз сжал ногу паренька и убрал руку. Но не мог удержаться от того, чтобы не сосредоточить взгляд на происходящем на сиденье рядом с ним.

Самолет находился на автопилоте; единственное, что было важно в тот момент — следить за другими низколетящими самолетами.

Говард расстегнул молнию на шортах. Бросив беглый взгляд на пилота, он вытащил свой «колбасный рулет» и вставил его кончик в банку из-под джема. Джон наблюдал, как банка медленно наполняется желтоватой жидкостью.

Их глаза встретились. У Говарда была красивая улыбка. Мальчик чувствовал, что ему следовало бы проявить стеснительность перед Джоном, но он не стал этого делать. Он не чувствовал ни малейшего смущения по этому поводу. Джон, похоже, не выражал своего неодобрения, так чего же ему стесняться, рассуждал сам с собой паренёк.

- Ты забавный. Мне нравятся дерзкие мальчишки!
Джон игриво потрепал его за подбородок.
- Хочешь помогу?..
- На случай, если банка выскользнет, - быстро добавил он, словно это была запоздалая мысль. - Знаешь, мне бы не хотелось, чтобы твоя моча разлилась по всему самолету.
Он еще раз озорно подмигнул мальчику.

Говард ничего не сказал и ничего не сделал, но и не выказал возражений против предложения помощи, поэтому Джон позволил своей руке опуститься на колено мальчика, а пальцам - сомкнуться вокруг банки из-под джема со вставленным в неё корешком юного сталактита. Говард ухмыльнулся, когда мужчина прикоснулся к нему.

- Боже! Вы не против потрогать мою вонючую штуку?
Говард был удивлен. Не шокирован тем, что Джон прикоснулся к нему таким образом, а просто поражен тем, что ему захотелось это сделать.
- Разве она не вонючая?

- Она твоя, поэтому вкусная и сладкая.

Говард, кажется, закончил испражняться в банку из-под джема, поэтому Джон отодвинул её в сторону, а Говард надел крышку и закрутил её. Теперь Джон открыто ухватился за толстого «ваньку-встаньку», которого только что опускали в банку. Кажется, мальчик не возражал. Кончик всё ещё был влажным. Джон намочил пальцы, затем попробовал их на вкус.
- Ммм! Вкусно!
Он улыбнулся.

Теперь Говард и в самом деле застеснялся. Он сунул банку из-под джема обратно в боковой карман. Этот полет оказался более удивительным и весёлым, чем он мог себе представить.
- Как далеко Комблтон? - спросил он.

- Как раз приближается по левому борту.

- Где это?

- Слева для тебя.

Говард попытался вытянуться, чтобы посмотреть через приборную панель в лобовое стекло, но ремень безопасности туго удерживал его.

- Ты можешь отстегнуться, если хочешь, прямо сейчас, но при условии, что будешь осторожен. Нас в любой момент может тряхнуть — кто знает.

Говард высвободился, отодвинул сиденье назад и привстал.
- Это разрешено?
Он уставился на деревню, быстро исчезающую с левой стороны.

- Если это разрешено, - ответил пилот, обхватив мальчика за талию и расстегивая его ремень. Тот был традиционного школьного образца со змеиной застежкой в форме буквы «S». Молния паренька по-прежнему была расстегнута, как вскоре и пояс шорт.

- Эй, посмотрите! - воскликнул Говард. - Вот и школа.
Он подпрыгивал от волнения. Она тоже была с левого борта, и он обнаружил, что склонился прямо над большим Джоном, чтобы лучше рассмотреть. Он едва заметил, что пилот стянул с него шорты, позволил им упасть на лодыжки.
- Чёрт, это было супер. Я увидел свой класс и машину Матроны на подъездной аллее. Мне бы хотелось, чтобы мы развернулись чтобы посмотреть еще разок.

- Для тебя всё, что угодно!
- Один хороший поворот заслуживает другого, - произнёс пилот, делая резкий поворот. - Видишь, я тоже хочу еще раз взглянуть!

Мальчик по-прежнему стоял, и Джон кончиками пальцев приспустил его трусы, чтобы немного подсмотреть.

- Сэр!

- Извини. Ты возражаешь?

- Я должен, правда?

- Почему?

- Ну... - Говард обернулся и пожал плечами.

- Ты не выглядишь застенчивым. Ты выглядишь мальчиком, которые любят немного повеселиться.
Он щелкнул по выпуклости на трусах Говарда, чтобы проверить его реакцию. Никакой реакции не последовало. Кроме радостной улыбки.
- Через секунду снова появится деревня.

Говард снова повернулся. Когда он прижался носом к окну, пытаясь разглядеть, то почувствовал, как Джон стаскивает с него трусы. «Ну и что», - подумал он про себя. Возможно, позволив этому случиться, он мог бы таким образом поблагодарить за полёт. И снова деревня и школа прошли левым бортом, как это сказал Джон. Говард оперся на колени пилота, чтобы лучше видеть. Он скорее подозревал, что может случиться. Он скорее предполагал, что может произойти. Он скорее надеялся на то, что это случиться. И это случилось!

Он ощутил, как его трусы стянули по ногам. Он почувствовал, как его попку шлепнули — очень нежно и игриво. Он ощутил, как наглый палец пощекотал расщелину между его булочками; и он почувствовал нежное и волнующее прикосновение к бутону своей попки.

- О, сэр; я имел в виду, Джон, - произнёс мальчик, по-прежнему в той же позе, в то время как деревня и школа исчезли позади них из поля зрения.
- Это было действительно замечательно. Действительно интересно... Я имею в виду, увидеть школу.

- И это? Это тоже чудесно и увлекательно? - спросил мужчина, ещё раз щекоча распростертого мальчика.

Говард не ответил, только задал новый вопрос.
- Как вы думаете, что бы сказал Чарльз, если бы узнал, чем мы на самом деле здесь занимаемся?
Его ягодицы подрагивали от волнения, когда Джон гладил и похлопывал их.

- Что он мог бы сказать об этом?.. Я знаю! Он был бы в восторге. Но даже в этом случае я не собираюсь ему говорить; а ты?

- Никому не скажу! Слишком много удовольствия! Ты мне нравишься, Джон. Как, черт возьми, я могу отблагодарить тебя за этот день?

- Ты действительно хочешь это знать?.. Разворачивайся.
Джон слегка подтолкнул его.

- Что, вот так? Но я... - Говард сделал вид, что перекатывается на спину через колени пилота, но на самом деле этого не сделал.

- Я знаю, какой ты есть. Или, по крайней мере, предполагаю. Но кого это волнует?
Джон просунул руку под мальчика и нащупал то, что его волновало.

- Вот это тебя и беспокоит, не так ли?
Он сжал джойстик паренька и покачал им влево и вправо.
- Но не волнуйся; Я видел такое раньше. Я даже видел твой.
Он усадил паренька к себе на колени.

Через несколько мгновений мальчик уже пыхтел и тяжело дышал, но на его лице сияла улыбка безмятежного счастья.

Когда они заходили на посадку, Джон спросил:
- Тебе понравился этот день?

- Даже не на половину!

- Мне тоже. Ты супер. Не могли бы мы встретиться как-нибудь снова? И ещё раз полетать? А может быть, на моем «Твистере»?

- Чёрт! А мы сможем? Честно?

- Вы двое хорошо провели время? - спросил Чарльз, как только их ноги коснулись твердой земли.

- Великолепно!
Лицо Говарда сияло восторгом.
- Джон обещал когда-нибудь снова взять меня на свой каскадерский самолет… если я буду хорошим мальчиком!
Он внезапно осознал, что его шорты расстегнуты и болтаются нараспашку. Тяжело одеваться в кабине самолета, особенно во время тряски при посадке, когда рука Джона постоянно ощупывает те места, где её быть не должно. Говард покраснел и попытался отвернуться, чтобы Чарльз не заметил раскрытых шорт.

Но Чарльз всё-таки заметил.
- Да, вижу, вы хорошо развлеклись, - загадочно прокомментировал он.

23.

Стоял один из тех февральских вечеров, дающих первые намеки на приближающуюся весну. Трава больше не покрывалась густым белым инеем. Бледно-желтое солнце, казалось, не могло дать достаточно тепла, чтобы согреть воздух, но оно наконец засияло, и его лучи отражались от стёкол учебного корпуса. Адам и Марк пытались играть в теннис, выдыхая огромные облака пара, время от времени скользя, дабы парировать удары.

Марк был хорошим игроком, но собранность, как обычно, являлась его проблемой. Во-первых, ему потребовалась целая вечность, чтобы подготовиться и найти свою ракетку в куче других своих вещей. Потом он долго не мог отыскать шорты. Кажется, там оказался только один белый носок. Шнурок на одной из его теннисных туфель порвался. К тому времени, когда они пришли на площадке, настроение Адама достигло точки кипения.

- Сосредоточься, Марк! - призывал он.
Стоило только кому-то пройти мимо площадки, и Марк терял всякий интерес к игре. Мяч, который так хорошо подал Адам, укатился за спину Марка, который стоял, прикрывая рукой глаза, и смотрел в пространство.
- Самолет, - пояснил Марк.

Адам подошел к сетке. С него было достаточно.
- Послушай, Марк. Ты будешь играть или нет? Ты останавливался из-за профессора и Мартина. Ты останавливался ради Гэвина и Джеффа, и теперь этот чертов самолет! Знаешь, в нём нет ничего необычного.
И в самом деле, небо над островом часто было пронизано следами от самолётов.

- Этот маленький, летит низко над островом к востоку от нас. Я только что видел, как он поймал солнце.

Адам повернулся, чтобы посмотреть. Он не мог видеть самолет, но уловил вспышку отраженного солнечного света, помешавшую Марку сосредоточиться.

- Вы, двое, надолго тут? Мы забронировали корт на два тридцать, а сейчас уже без четверти три.
Это оказался Лоран, и, как и следовало ожидать, он был с юным Аланом. Лорана и Алана в эти дни редко видели отдельно. Адам ушел от Лорана с тех пор, как они встретились в Лондоне.

- Это ненадолго, - сказал Адам. - Финальный сет.
Он в раздражении прикусил внутреннюю часть щеки.
- О, и что теперь?
Марк подошел поговорить с ними. У Марка имелась самая краткая продолжительность концентрации из всех, кого знал Адам.
- Пошли, Марк, - позвал он. - Мне становится холодно!

Марк вернулся на площадку и несколько минут играл довольно хорошо, воодушевленный редкими аплодисментами юного Алана, который был одним из многих поклонников Марка подросткового возраста.

Но затем Марк сделал это снова. Рука с ракеткой опустилась; мяч, который он мог так легко вернуть, пролетел мимо него и приземлился в углу высокого проволочного забора.

В ярости Адам отбросил ракетку в сторону.
- Опять! - воскликнул он. - Это последняя игра, и больше я играть с тобой не собираюсь! Я возвращаюсь!

- Он летит сюда, - сказал Марк.

- Мне наплевать! - парировал Адам.
Он взял ракетку и покинул корт.

Марк побежал за ним.
- Смотри! - указал он. - Он довольно высоко, но можно увидеть его цвет. Я никогда раньше не видел желтого самолета.

- Это солнце отражается от него, - предположил Адам.

- Не будь глупым. Солнце не делает вещи желтыми.

- Конечно, так и есть. Это понятно...
Гул приближающегося самолета становился все громче и отчётливее, и Адаму пришлось проявить интерес.

- Ну, будь я проклят! - сказал он.
Марк был прав. Солнце не могло придать самолету такой цвет. Это был ужасно кричащий цвет.

- Не знаю, что это за модель, - произнёс Марк. - В библиотеке есть книга. Мне нужно посмотреть. Подожди. Что он делает? Боже! Ты это видел? Он делает это снова. У него ведь нет проблем, правда?

Адам не ответил. Кровь прилила к его голове, он замер на месте.
- Он делает еще один… Да… вот. Три поворота вправо!

- Что это значит? - спросил Марк. - Адам!

Но Адам изо всех сил бежал к куче мусора — возле кухни были сложены на выброс строительные материалы. Адам схватил большой кусок разбитого стекла, вылетевшего из какого-то окна на острове, и, пристально глядя сквозь него, поднял его над головой, медленно покачивая.

- Быстрее, - крикнул он Марку, - хватай другой кусок и подавай ему сигнал!

- Зачем? Как? Как подать сигнал?

- Ох, черт возьми, ты что, не учил физику? Угол падения равен углу отражения. Прикидывай!

Марк понял. Он схватил ещё один осколок разбитого оконного стекла, поднял его и принялся подражать движениям Адама.
- Это бесполезно, - сказал он мгновением позже. - Он улетел.

- Просто смотри! - указал Адам.
Они смотрели на улетающий самолет и уже собирались расстаться с надеждой, когда самолёт покачал крыльями.

- А теперь расскажи мне, в чем тут дело, - потребовал Марк.

Адам, прежде чем ответить, несколько секунд постоял с открытым ртом.
- Это значит, что мы возвращаемся в Англию. Это означает, что проблема решена, и мы сможем вернуться.
Адам говорил, словно во сне.

- О чем это ты?

- Пошли со мной. Примешь душ позже. Это важно.
В своей комнате Адам объяснил, что однажды, много месяцев назад, Саймон попросил его предложить метод информирования агентов, скрывающихся на острове, о том, что глава тайной полиции убит и они могут без опаски вернуться.
- Саймон классный, - сказал он. - Только он и я знаем, что это была моя идея, и он её использовал, и она есть в третьей главе его ещё неопубликованной следующей книги!

- Поэтому никто не может знать об этом, кроме тебя и Саймона. Великолепно!
Затем радость Марка угасла.
- Знаешь, всё это очень хорошо. Мы получили послание, но как нам убраться отсюда?

Адам сидел, нахмурившись.
- Повороты налево — это день… Да! Вот так. По часовой стрелке — время, против часовой стрелки — день!

Он повернулся к Марку.
- Он вернется, - сказал он. - Наверное, через несколько дней, но в то же время.
Адам объяснил значение поворотов.
- Если спасение будет ночью, моторная лодка пришвартуется недалеко от острова. Оттуда дадут три зелёные вспышки, и мы поплывём к ней.

- Зимой, по Атлантике? - спросил Марк. - Мы не сможем проплыть и пятидесяти ярдов.

- Да, так и сделаем, потому что команда лодки поставит сеть как можно ближе к берегу. Все, что нам нужно — это доплыть, найти сеть и держаться. Они нас вытянут. Я, очевидно, подумал об этой проблеме.

- Ну, - сказал Марк, - я поверю этому, когда самолет вернется.

Они изменили свой распорядок дня. Вместо того, чтобы играть в теннис или проводить дни в помещении за столом для снукера, они гуляли по вершине утеса. Дождь не останавливал их; как не остановили их и насмешки других мальчиков, когда они, вооружившись биноклями, одолженными у профессора, наслаждались своим новым хобби — наблюдением за птицами. Это была идея Адама. Она позволяла им осматривать небо, не вызывая подозрений. В библиотеке они сосредоточились на чтении об олушах, кайрах и тупиках, но никто на острове не проявлял ни малейшего интереса к орнитологии, поэтому их несложные изыскания не вызвали вопросов.

На этих экскурсиях они мало разговаривали. Они были раздражены друг на друга. Адама раздражали неопрятность и невнимательность Марка, и его легкомысленное поведение. Когда Адам пытался что-то объяснить, Марк обвинил его в том, что он всезнайка, и называл высокомерным. Милый старина Пухлый в школе всегда прислушивался к тому, что говорил Адам. И он пожалел, что рассказал Марку о плане. Ведь было ещё несколько мальчиков, которых стоило спасти с острова. Проблема заключалась в том, что ни у кого из них, похоже, не имелось ни малейшего желания покидать это место.

- Если самолет сегодня не прилетит, я забиваю на всё это! - заявил Марк однажды в среду, когда они шагали по тропинке на вершине утеса. - Это чертово безумие! Это просто совпадение – тот самолет.

- Вся жизнь — совпадение, - ответствовал Адам.

- Кто это сказал?

- Я не знаю. Я где-то услышал.

- Ну, это глупое замечание.

- Наверное, это сделал кто-то, у кого больше мозгов, чем у тебя, - высказался Адам.

- Ты не знаешь, поэтому не можешь сказать, не так ли? Если бы ты мог назвать мне его или её имя, я бы проявил уважение.

- Значит, ты оцениваешь то, что говорит человек, по его репутации?

- Да. И когда такой высокомерный и властный придурок, как ты, утверждает, что помог знаменитому писателю писать его книги, а затем выясняется, что какой-то пилот, выполняющий несколько фигур высшего пилотажа, является частью задуманного тобой плана, то я прошу позволения подозревать, что это совсем не так.

- Итак, ты называешь меня лжецом?

- Я это не сказал. Думаю, ты мог углядеть связь там, где её нет. Эй! Смотри!

Марк указал на небо позади Адама. Маленькая гудящая точка в небе приближалась к ним.

- Ну, я облажался! - признал Марк.

- Так и есть, - ответил Адам, прижимая бинокль к глазам. - Признаю это, среди прочего.

- И на этот раз я рад.

- Ты всегда рад.

Раздражение испарилось, когда они пристально уставились на растущую точку в небе.
- Тот же самый! - взволнованно произнёс Адам. - Желтый. Я ясно вижу цвет.

Самолет приблизился, слегка поднялся, пролетая над обрывом, а затем, на их глазах, начал валиться влево.

- Считай! - крикнул Адам.

- Один, два! - считал Марк. - Два поворота влево. Он разворачивается в другую сторону. Раз, два, три. Два влево и три направо.

- Понедельник, три часа утра, - сказал Адам. - Теперь он должен указать, где нам следует быть.

И в самом деле, самолет резко спикировал в сторону бухты и снова набрал высоту.

- В любом случае, это единственное подходящее место, - сказал Адам. - Я сам мог бы сказать ему об этом.

- Это будет совсем не пикник — спускаться по этой тропинке в три часа ночи.

Они наблюдали, как самолет исчезает вдалеке.

- Теперь ты можешь извиниться, - произнёс Адам с усмешкой.

- Позже. Посмотри, кто идет.

- Вот дерьмо!

Большинство людей, идущих от большого дома к кварталу мальчиков, выбирали внутреннюю тропинку. Другая использовалась в основном летом, и пролегала вдоль вершины утеса. Ричард приближался по ней.

Адам снова поднес бинокль к глазам.
- Это олуша; я уверен, что это была олуша, - сказал он.

- Тупик, - брякнул Марк, просто чтобы что-то сказать.

- Это был тот самый самолет, что пролетал тут на днях, - сообщил Ричард, остановившись рядом с ними.

- Да, тот самый, - ответил Адам. - Глупый придурок. Просто выпендривается. У него это получается не очень хорошо. Ты заметил, насколько он потерял высоту?

- Один из работников кухни утверждает, что вы пытались подать сигнал пилоту, - сообщил Ричард.
Он пристально уставился на Адама.

- Мы пытались его ослепить, - со смехом ответил Адам. - Если бы нам это удалось, он бы шлёпнулся в море.

- И зачем вы хотели это сделать?

- Ну, мы же не хотим, чтобы люди совали нос не в свое дело, так ведь?

Ричард улыбнулся.
- Хорошо, что ты не добился успеха. У нас тут оказались бы спасатели — и с воздуха, и с моря, и это было бы намного хуже.

- Я не подумал об этом.

- Тем не менее, ты хотел, как лучше; но в будущем, пожалуйста, оставь охрану острова нам с профессором, хорошо?

Оба мальчика кивнули, приняв подавленный вид.

- Ей-богу, ты умница! - сказал Марк после того, как Ричард покинул их и оказался на тропинке вне пределов слышимости. - У меня бы не получилось на ходу сочинить такую историю.

Они снова стали друзьями – и возбуждёнными сообщниками.

Следующие несколько дней они провели, запоминая труднопроходимые места на пути к бухте. Свой интерес они объясняли тем, что там гнездились олуши. О ночной вылазке не могло быть и речи: нельзя наблюдать за птицами после захода солнца, а в жилых блоках находилось множество людей, чтобы можно было улизнуть незамеченными.

В воскресенье они оба притворились, что сильно простудились, и остались дома — на самом деле, чтобы свести к минимуму риск провести ночь с Мартином. Время едва тянулось. Они плотно пообедали и особенно плотно поужинали. Ночное плавание в волнах Атлантического океана потребует много энергии.

В час ночи они отправились в путь, одетые в темные пуловеры, джинсы и прочные кроссовки. К счастью, на их пути им никто не встретился.

- Боже, как темно! - прошептал Марк.

- И к лучшему, - ответил Адам. - Мы не хотим, чтобы кто-нибудь увидел лодку.

- Думаешь, она уже здесь?

- Нет. В книге она стоит на расстоянии нескольких миль и появляется только в самый последний момент. Вот почему время так важно. Нам нужно быть там ровно в три, чтобы увидеть сигнал.

- Какой… скажи-ка мне ещё раз, - попросил Марк.

- Три зеленые вспышки.

Некоторое время они стояли в темноте, оглядываясь на здания. Там всё ещё горел свет.

Адам усмехнулся и спародировал голос Алкаша Хендерсона:
- Этим мальчикам вредно заниматься так поздно!

- Забавные занятия, - сказал Марк. - Для этого не обязательно включать свет. Хотя мне будет этого не хватать.

- Осторожнее. Вот тропинка.

Благодаря тщательно изученному пути вниз, спуск прошел достаточно успешно.

- Если лодка не придет, нам придется подождать до завтра, чтобы снова вернуться сюда, - сказал Марк.

- Заткнись и сконцентрируйся на том, что делаешь. Ты наступил мне на руку!

- Извини.

Через полтора часа, исцарапанные и окровавленные, они достигли подножия утёса. Адам глянул на часы.
- Всего тридцать минут до нуля, - сказал он.

- Я не слышу лодки, - заметил Марк.

В этом не было ничего удивительного. Море за пределами бухты ревело. Стоял довольно приятный вечер с очень слабым ветром, но зимой море всегда было неспокойным.

Прислонившись спиной к скале, они прошли вдоль узкого пляжа к входу в бухту. Песок сменился галькой. Они стояли на выступе отвесной скалы шириной не более девяти дюймов. Каждые несколько минут волна, проносившаяся через узкую расщелину, захлестывала им ноги. Очень медленно и очень осторожно они пробрались к ущелью и, в конце концов остановились — Марк позади Адама — у самого входа в бухту.

Выход из бухты находился всего в восьми футах от них, и проход был заполнена брызгами, бурунами волн, вливавшимися в узкий вход, как сливки. Было бы невесело плыть в таких волнах!

Адам глянул на часы. Два сорок пять. Оставалось пятнадцать минут. Он перевёл взгляд на море. Лодка сейчас будет там, и команда — кем бы они ни были — будет разворачивать сеть, позволяя приливу и ветру отнести её к берегу. Он пожалел, что не уточнил, чтобы поплавки в сети были флуоресцентными или с маленькими лампочками. Хотелось быть уверенным, что они будут такими.

Два пятьдесят пять; два пятьдесят восемь; два пятьдесят девять...
- Пора! - крикнул Адам.
Держась за камень в качестве поддержки, он наклонился и снял один кроссовок, затем другой. Марк заметил это и проделал то же самое. Камень был холодным и мокрым для их босых ног. Они сняли куртки и джинсы, оставив только шерстяные пуловеры и термобелье — вся защита, что имелась у них от зимних вод Северной Атлантики, — и стояли, чувствуя себя очень уязвимыми, на покрытом водорослями склизком уступе скалы.

Марк ухмыльнулся и, наклонившись, сложил в аккуратную кучу сброшенную одежду. Марком можно было восхищаться: даже в такой момент он сохранил чувство юмора. Жаль, что никто этого не оценит. Море смоет одежду с уступа в течение часа.

Они оба напрягали глаза, глядя вдаль, в море, и вдруг... вот она. Вспышки, казалось, исходили из точки, расположенной где-то поблизости. Они были невероятно яркими – три довольно длинные зеленые вспышки. После того, как его глаза привыкли к первым двум, у Адама сложилось впечатление, что он и в самом деле увидел очертания лодки позади вспышек, но он счел это галлюцинацией. Ни одна частная яхта не могла быть настолько большой.

- Готов? - крикнул он.
Марк кивнул. Они соскользнули в воду.

Оба мальчика были хорошими пловцами, но каждый подумал, что умрет в первые же несколько секунд. Так было холодно. Адам почувствовал, как его мышцы свело судорогой. На мгновение он запаниковал, когда море закружило его, швырнув о скалу, толкнуло под воду, снова подняло наверх, и понесло назад.

Марк, похоже, испытывал те же трудности. Адам мог видеть только свою голову. Сеть. Они должны найти сеть, и как можно быстрее. Где, черт возьми, она? Он должен найти её ради Марка, если не ради самого себя.

Его нога болезненно оцарапалась о затопленный камень. Он потянулся рукой вниз, надеясь, что у него не течет кровь. Там что-то было. Он перестал плыть. Что это? Кажется, он зацепил что-то пальцем ноги. Водоросли? Потом он понял, что это сеть. Он резко схватил её, и огляделся в поисках Марка.

Марк находился на расстоянии немногим более пяти футов и тоже держался за сеть. Получилось! Адам просунул обе руки через сеть, крепко схватился за неё и крикнул Марку, чтобы тот проделал то же самое.

Нормально плыть в таком состоянии было невозможно. Ноги Адама продолжали цепляться за сеть, но он смог продвинуться по воде, и пару секунд удивлялся своему прогрессу, пока не сообразил, что сеть движется сама. Их поглотила ещё одна огромная волна. Он задрал голову и подумал, что увидел свет. Свет становился ярче, потом стал тускнеть, а затем и вовсе исчез. У него появилось ощущение, что он плывет по туннелю, очень темному туннелю. Кто-то находился позади него и, казалось, преследовал. Он поплыл ещё быстрее.

- Этот цыплёнок готов к фаршировке, - произнёс голос.
Господин Фёрт!

- Что он здесь делает?

- Петушок, время пришло! - произнёс Адам.
Мощные руки перевернули его.

- С ним все в порядке, - сообщил голос. - Ударился головой.

- Как Марк? С ним все в порядке?
Забавно. А этот голос был похож на голос юного Говарда Эйнсворта.

- О, да. Только наглотался морской воды.

Какая-то нелепость. Это был голос Саймона. На мгновение чернота вернулась. Он попытался ухватиться за сеть, но это была не сеть. Это походило на дерево. Он открыл глаза. Это и было дерево. Он видел стыки между досками. Они виделись не очень четкими и казались какими-то искаженными. Кто-то делал что-то с его ногой, и она слегка побаливала.

- Петушок, время пришло, - пробормотал он.

Он услышал смех мальчика.
- Он говорил это во сне.

- Бен? Бен? Это ты?
Он широко открыл глаза.

- Ага! Я! Как ты себя чувствуешь?

- Где я?
Теперь стыки дерева показались более четкими.

- На «Нарвале».

- Постарайся сохранять спокойствие, - произнёс голос, который Адам не смог распознать. - У тебя сильный порез на ноге.

Доска под ним начала слегка вибрировать.

- Мы уходим!
Это определенно был голос Саймона.
- Давайте отнесем их вниз, в постель.

Он ощутил, как сильные руки подняли его.

Пол ушёл у него из-под ног. Он смутно признал лестницу и свет, а затем что-то невероятно мягкое под ним.

- С ним все в порядке, - обнадеживающе произнёс голос.

- С Марком тоже, - сказал Саймон. - Эти ребята сильны, как быки.

- Остается надеяться, что мастерство чрезвычайно дорогой команды как-то повлияло на успех, - ответил неизвестный голос.

Адам открыл глаза. Говорящим был молодой человек. Они находились в какой-то комнате. Адам повернул голову, и это отозвалось болью. Марк лежал на другой кровати, и, насколько Адам мог судить, его сильно тошнило.

- Ты всегда знал, как устроить бардак, - пробормотал Адам.

- А как насчёт тебя? - сказал незнакомец. - Тебя тошнит?

Их глаза встретились.

- Нет, - сказал Адам. - Кто ты?

- Расскажу утром. Я должен подняться наверх. Я оставлю тебя с Беном.

Значит, ему это не снилось! Он почувствовал, как чья-то рука скользнула по нему.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил Бен.

- Хорошо. Как дела, Пухлый?

- Я чертовски волновался последний час, но сейчас со мной всё в порядке. И это дерьмо с «Пухлым» должно прекратиться.

- Хорошо, Пухлый. Ты придурок, раз беспокоишься обо мне.

- Может, я и придурок; но я волновался.

Лицо Бена приближалось и опускалось, а затем Адам почувствовал поцелуй на своих губах.

- Ох, Бен, я не могу в это поверить, - пробормотал Адам. - Каким же ты был другом!

24.

Все они проспали допоздна. Адам несколько раз просыпался, чтобы справиться с ночными кошмарами в роскошной каюте, которую он делил с Беном, и его снова укладывали спать.

Затем Бен сидел на краю его койки с парящей чашкой горячего чая. Адам почувствовал себя намного лучше после того, как выпил его. Бен помог Адаму одеться — в джинсы, которые почти пришлись ему в пору, и свитер, который явно был не его размера.

За поздним завтраком Адам наслаждался знакомой компанией: Марк, Говард, Бен, Саймон и «Чарльз», как научился обращаться к нему Адам; все болтали без умолку, смеясь и поддразнивая друг друга, в то время как два стюарда в белых халатах подавали вкусный завтрак. У двух мальчиков с острова было полно вопросов: о спасении, о том, как Бена и Говарда отпустили из школы, о Чарльзе, и обо всём, что касалось яхты.

И, конечно, о будущем. Никому, как предложил Саймон, не скажут, что Адам и Марк ещё живы или что их спасли. Это стало большим облегчением для обоих мальчиков, которые опасались, что их могут попытаться вернуть отцам.
- Я предлагаю следующее: я куплю еще один дом рядом с хорошей школой, в которой вы сможете учиться днём и жить со мной, будет что-то вроде семьи. Как вам такое?

- Потрясающе! - воскликнул Адам.

- Звучит здорово! - сказал Марк.

- А что насчет нас? - спросил Бен.

- Вы будете проводить выходные с нами. Алкаш, по причинам, о которых Бен скоро всех проинформирует, наверняка согласится на подобное. Вы двое хорошо учитесь в школе, и ваши родители будут ожидать, что вы продолжите там учиться. Кроме того, вы хорошие соседи по комнате.

- Семья! - Марк задумался. - Я всегда хотел семью.

- А я буду твоим старшим братом, - сказал Адам, приподняв левую бровь.

- Может быть, не настолько большую семью, - рассмеялся Марк.

- Мы все многим обязаны Чарльзу, - произнёс Саймон.

- Вот-вот! - сказал Адам, и остальные мальчики присоединились к нему с радостными возгласами.

- Это пустяки, - отозвался Чарльз, когда шум утих. - Каждый получил огромное удовольствие. Это внесло разнообразие в обыденную скучную рутину. Когда кто-нибудь из вас почувствует желание отдохнуть или сменить компанию, я надеюсь, что вы прилетите ко мне в Канны.

- Ух ты! Боже! - воскликнул Говард. - А мне можно?

- Ты доказал, что тебе можно, ещё в школе, - сказал Бен. - Но есть одна вещь. Саймон!

- Что?

- А в новом доме будет сад?

Саймон наклонился над столом и взял руки всех четырех мальчишек в свои.

- Будет. И знаешь, как мы его назовем?

- Знаю, - сказал Адам. - Это будет Райский сад.

Затем Чарльз и Саймон разогнали четверых молодых людей обратно по каютам и запретили им выходить до ужина.

- Если ты продолжишь в том же духе, то я не смогу вставить ни слова, не говоря уже о чем-то ещё, - заметил Марк.

Говард говорил без умолку с тех пор, как они вошли в каюту. Пока Марк раздевал его, он болтал:
- А потом я прошел тот тест, и староста сказал, что мне нужно переехать в Дом Алкаша, и я подумал: «О, нет, только не к Алкашу», потому что у Алкаша такая репутация, но я вошёл в комнату Бена, а Бен пришёл посреди ночи, и, ух, та огромная тяжелая штуковина упала на меня — его чемодан, — и я думаю, он сначала разозлился, но у него есть этот карманный телевизор, гениально, он смотрит его в постели после выключения света и позволяет мне — ну, не постоянно, но иногда — забираться к нему в постель, чтобы посмотреть его, и именно поэтому он знает, что я могу кончить, и я могу тоже... Ооо, Марк, это кажется... супер!

Марк взялся за очень твердый, четырех с половиной дюймовый пубертатный член Говарда двумя пальцами и впервые в своей жизни принялся осматривать его: подвигал дряблую кожицу вверх и вниз, наблюдая, как милая маленькая фиолетовая головка выглядывает и исчезает. Как долго он этого ждал! Как горячо желал он хоть раз взглянуть на этот волшебный скипетр! Он не мог поверить в свою удачу, не только в то, что его спасли, но и в то, что мальчик, которого он будет любить всю оставшуюся жизнь, готов стоять перед ним совершенно обнаженным.

Говард снова принялся болтать, но Марк поднялся с колен и приложил палец к его губам. Затем он обнял его, поднял, положил на кровать и принялся целовать.

Это было чем-то новым для Говарда. Губы сначала сопротивлялись, потом чуть приоткрылись, оставаясь напряженными, потом ещё немного открылись, а потом позволили себя втянуть.

Проснувшись, рот Говарда стал так же хорош в поцелуях, как и в болтовне. Он покрывал лицо Марка губами, выискивая впадинки и выпуклости, скользя, омывая. И, о! впитывая чудесные мальчишеские запахи, сладкий, почти медовый аромат его губ, его языка, его дыхания, его слюны!

Марк опустился и взял этот гордо торчащий член в рот. На этот раз Говард потерял дар речи. У него получалось издавать только краткие звуки удовольствия, позволяя спазмам возбуждения прокатываться по его телу. Затем он, задыхаясь. потянул Марка за волосы:
- Стоп! Остановись!
Казалось, ему хотелось протянуть это изысканное возбуждение как можно дольше.

Марк снова обнял мальчика, и они мгновение отдыхали, давая своим страстям остыть.
- Я знаю, что ты делал в школе, - прошептал Говард, - с Саймоном и его друзьями. Теперь я знаю всё об этом. И это не имеет значения. А Бен многому меня научил. Имей в виду, меня никто не трахал. Я ждал... О, Марк, это очень, очень приятно!

Марк только что обхватил дерзкую маленькую попку Говарда и довольно грубо ввел палец, с которого капала слюна, в девственную дырочку паренька.

В этот самый момент Адам и Бен отдыхали после первого занятия любовью.

- Я до сих пор не могу в это поверить, - сказал Адам. - И я не могу поверить, насколько глупо я поступил, когда меня обманул Ричард.

- Что ж, все обернулось к лучшему, не так ли?
Бен провел пальцем по чувствительному правому соску Адама.

- Нет, только благодаря моему уму!

- Подумать только… Каждые выходные я буду приезжать в гости. Это значит, ночь пятницы и ночь субботы...

- И утро воскресенья.

- Знаешь, у Алкаша было несколько похабных журналов со связанными мальчишками и парнями с большими членами, готовыми их изнасиловать…

- Это намек, Пухлый?

- Конечно, это было бы просто притворством. Но я не позволю тебе ничего сделать, если ты продолжишь называть меня так.

Из соседней каюты, расположенной напротив, послышался визг.

- Говард, - сказал Бен. - Это будет его первый раз. А помнишь наш?

Адам погладил мокрые от спермы ягодицы Бена.
- Ммм; хорошо помню, - протянул он. - Пришёл Алкаш, и потом нам пришлось помогать Саймону. Кажется, это было так давно.

- Жалеешь?

Адам протянул руку и схватил твердый член Бена.
- Нет. Совсем. А ты?

- Нет. Я бы сделал всё это снова.

- Именно то, что мы собираемся сделать сейчас. Знаешь, что ты мой лучший друг из всех, что у меня были?
Он поцеловал Бена в шею.
- И у тебя самая классная жопка на свете.

- И ты даже не представляешь, как сильно я скучал по твоему твердому члену, - мечтательно протянул Бен. - Он как раз подходит к моей мировой дырочке!

- Он хочет вернуться туда, - сообщил Адам. - Переворачивайся.

	Единственное украшенье — Ветка цветов мукугэ в волосах. Голый крестьянский мальчик. Мацуо Басё. XVI век