Тетрадку эту я нашел в гараже, который купил полгода назад. Прочитав ее, я сразу решил, что запощу ее содержимое на нашем форуме, но долго не мог решить стоит ли мне писать реальные имена. В конце концов, наведя кое какие справки я решил, что оставлю все как есть. Алеша начал писать ее, когда ему было 8 лет, а закончил…, пожалуй, не буду забегать вперед, обо всем по порядку.

8 лет.
Привет, меня зовут Алеша Охотин, друзья называют меня Леха, мама называет меня Алешенька, папа называет меня Лешка, ну или Алексей, но это только в тех случаях, когда мне грозят неприятности. Вот, например, когда Игорь Сергеевич учил меня курить, папа побил все мировые рекорды, он раз триста за полчаса назвал меня Алексеем «Алексей, я от тебя такого не ожидал… Алексей, я думал ты взрослый человек… Алексей, мама сойдет с ума, когда узнает…» ну и все в таком духе, но об этом я расскажу позже. Мне восемь лет, ну то есть почти восемь, день рождения у меня через два месяца, 10 июля. Я заканчиваю первый класс, в классе у нас 14 мальчиков и 12 девочек, с одной мы даже решили пожениться. Если быть честным, то решила она, а я, наверное, не против. Однажды после уроков ко мне подбежала Ленка Сазонова и сказала:
- Охотин, давай дружить?
- Вот еще, зачем мне это надо? – спросил я.
- Ну мы будем дружить, а когда закончим школу поженимся, - не унималась Сазонова.
- Мне нужно подумать, – сказал я и побыстрее убежал он нее.
В тот вечер я лежал в своей комнате на кровати и пытался читать, но Волька с Хоттабычем никак не хотели читаться, я все думал про Сазонову и предстоящую женитьбу. Нужно к концу школы обзавестись квартирой, хорошо бы машину купить. Еще обязательно нужны кастрюли! Когда мы переезжали в эту квартиру, где-то по пути потерялась коробка с кастрюлями. Мама очень расстроилась, села на табуретку и сказала: «Ну все, мы умрем с голоду.» Но папа сбегал к соседям и попросил у них на время кастрюлю, мама приготовила нам суп, и в тот вечер с голоду мы не умерли, а на следующий день папа купил аж три новых кастрюли.
Так вот, думал я, еще нужны будут шкаф и кровать. Хотя, когда мы ночевали у Сашки мы все впятером спали на полу, даже Сашка не стал спать на своей кровати, — «из солидарности», как он сказал, мне тогда очень понравилось спать на полу. Что там еще нужно будет, думал я, и тут меня осенило. Приданое! Ведь с каждой невестой дают приданое, но я не знал, что обычно дают, я только знал, что обязательно дают перину, я это видел в каком-то кино. Я побежал к маме, - Мама, а где наша перина?
- Какая перина? – удивилась мама.
- Ну как же, когда ты выходила замуж за папу, у тебя в приданом разве не было перины? - спросил я.
Папа за газетой издал звук похожий на «хрю» и сказал:
- Нет, за маму дали две козы и собаку Пальму, - вот ведь папа, сидит смотрит «Международную панораму», читает газету, но все слышит.
- А где они? - я не помнил у нас ни коз, ни собаку.
- У нас не было сена, чтобы их кормить, и я отдал их в зоопарк, - ответил папа.
- Но зачем ты отдал собаку? Ее же не надо кормить сеном, ей бы хватило объедков со стола!
Я очень сильно расстроился.
Мама назвала нас оболтусами и ушла на кухню, папа еще раз «хрюкнул» за газетой, а я пошел в свою комнату. У нас была собака Пальма, а папа ее отдал! Я закрылся в своей, комнате упал на кровать и чуть не плакал от досады. Хорошо, когда есть своя комната, в старой квартире у меня не было своей комнаты, была только одна общая. Эту квартиру мы получили полгода назад, и первым человеком с которым я познакомился, был Игорь Сергеевич.
Помню я спустился во двор в надежде с кем-нибудь познакомиться и поиграть, но двор был пуст, только в песочнице сидел какой-то дылда и втыкал раскладной нож в песок. Я прошел мимо него в направлении качелей, но дылда меня окликнул, - Эй, малой, подойди.
- Чего? – я подошел, изо всех сил изображая независимый и бесстрашный вид.
- Ты кто такой? – спросил дылда. – Откуда взялся?
- Я Алеша Охотин, мы недавно сюда переехали, учусь в седьмой школе, в первом классе, а раньше в десятой учился.
- Ясно, - ответил дылда. - А я Игорь Сергеевич Щелгунов, но ты можешь звать меня просто Игорь Сергеевич. Учусь я в четвертом классе, в той же школе, что теперь и ты.
- Игорь, а … - начал было я.
- Игорь Сергеевич. - поправил меня Игорь Сергеевич.
- Игорь Сергеевич, а покажи ножик.
- Нельзя, ножик детям не игрушка, - ответил Игорь Сергеевич и спрятал ножик в карман куртки.
- Я не ребенок, – мне стало обидно.
- Не ребенок? – Игорь Сергеевич посмотрел на меня с ухмылкой. - Ну пошли.
- Куда? - поинтересовался я.
- Пошли, - повторил он и повел меня за гаражи.
За гаражами он засунул руку за стопку кирпичей и выудил оттуда пачку сигарет «Космос».
- Будем курить. – сказал Игорь Сергеевич. – Все взрослые курят.
- Папа не курит, – возразил я.
- Не курит? Странно. – удивился Игорь Сергеевич. – А кем он работает?
- Водителем, – какая разница, подумал я, кем работает папа.
- Ну все понятно! – воскликнул Игорь Сергеевич. – Там ведь бензин кругом, а с бензином шутки плохи, но у нас бензина нет, так что держи сигарету.
Я прикурил от спички, которую зажег Игорь Сергеевич, набрал дыма в рот и выпустил.
- Ты неправильно делаешь, – сказал Игорь Сергеевич. – Смотри как надо.
Он набрал дыма в рот, вдохнул и тут же закашлял. Я повторил за ним и закашлял тоже.
- Это с непривычки, – сказал Игорь Сергеевич. – Давай пока не в затяг.
Мы выкурили по сигарете, Игорь Сергеевич сразу подкурил вторую и протянул мне. Когда мы докуривали по второй, я подумал, что, если он предложит еще по одной, я скажу, что меня мама ждет дома. Во рту у меня было так, словно я съел три пары грязных носков. Но Игорь Сергеевич сказал,
- Ладно, хватит на сегодня, но есть у меня еще одно испытание.
Надо признаться, я немного струсил, но Игорь Сергеевич заверил меня, что мне даже понравится.
- Пошли ко мне домой, я тебе кое-что покажу, – сказал он и мы пошли.
Игорь Сергеевич жил в соседнем подъезде на первом этаже, мы кинули куртки в прихожей на пол и прошли в его комнату.
- Ты пока раздевайся, а мне надо кое-что найти, – сказал он и вышел из комнаты.
Я не совсем понял, что он имел в виду, но в комнате было довольно тепло и я снял свитер, оставшись в майке и брюках.
Игорь Сергеевич вернулся в комнату, держа в руках небольшую стопку каких-то карточек, он посмотрел на меня.
- Штаны снимай, и трусы.
- Зачем? А если кто-нибудь зайдет? – спросил я.
- Так надо, и никто не зайдет, родители на работе, – успокоил меня Игорь Сергеевич.
Ну надо так надо, я расстегнул пуговицы на брюках и спустил их вместе с трусами до колен.
- Пошли к столу, – сказал Игорь Сергеевич.
Я попытался идти, но чуть не упал, запутавшись в брюках, тогда я их снял совсем и вместе с трусами кинул на кровать. Игорь Сергеевич тем временем разложил карточки на столе.
- Что это? – спросил я, подойдя.
- Это порнуха! – важно сказал он. - У родителей в комоде нашел.
Я разглядывал карточки: голые дядьки, голые тетки. Дядьки совали в теток свои письки, тетки сосали, дядьки лизали. У меня аж глаза начали разбегаться от такого калейдоскопа.
- Ну вот, - разочаровано сказал Игорь Сергеевич, – У тебя даже не встает.
- Встает, - обиделся я. – Вот когда мы ночевали у Сашки…
- Подожди, - перебил меня Игорь Сергеевич, взял двумя пальцами мой писюн и начал его теребить.
Все-таки умный он, этот Игорь Сергеевич, не прошло и десяти секунд, как мой писюн уже стоял вовсю.
- Отлично, - сказал он. – А головка у тебя открывается?
- Головка? – не понял я.
- Понятно, - сказал Игорь Сергеевич и встал передо мной на колени. – Нужно шкурку отодвинуть. Он взял мой писюн двумя пальцами и начал тянуть шкурку, кожица нехотя растянулась и показалась что-то красное.
- Это головка? – я смотрел во все глаза.
- Ага, - сказал Игорь Сергеевич и потянул сильнее.
- Ай, Игорь Сергеевич, мне больно! – закричал я, мне словно иголку в писюн воткнули.
И вдруг Игорь Сергеевич начал смеяться, да так, что на спину завалился и ногами дрыгает. Мне стало так обидно, на глазах появились слезы, и я со всей дури саданул его ногой.
- Смешно тебе? Мне больно, а тебе смешно? – Я просто пылал от гнева.
Игорь Сергеевич резко сел, лицо его было абсолютно серьезным.
- Леш, ну извини. Я же не с того смеялся, я… Ну какой я Игорь Сергеевич, я же прикалывался. Зови меня Игорем, ну или Игорьком, как тебе нравится.
Я посмотрел на Игоря Сергеевича, на Игорька, светлые нечесаные волосы: немного лопоухий, веселые глаза, веснушки на носу, обычный такой пацан. Старше и выше меня конечно, но вовсе и никакой не дылда.
- Ну, мир? – спросил он и протянул мне руку.
- Мир, – сказал я и пожал его руку, а сам подумал, все равно про себя я иногда буду называть его Игорь Сергеевич. Это же классно, как дядя Федор из мультфильма.
- Смотри, как должно быть, – сказал Игорек и спустил свои трико вместе с трусами до пола, оказывается все это время писюн у него стоял. Какой это был писюн! Он был огромный, наверное, все десять сантиметров в длину.
Игорек взял его двумя пальцами и потянул шкурку, она без сопротивления сползла, оголив головку. Игорек вернул шкурку на место и спросил:
- Хочешь попробовать?
Я хотел, я взялся двумя пальчиками и осторожно потянул – открылась, обратно – закрылась, открылась, закрылась. Я убрал руку.
- Подожди, подергай еще, - попросил Игорек. – Только не так, возьми писюн в кулак.
Стоя было не удобно, я встал на коленки, взял писюн в кулак и начал дергать, туда-сюда, туда-сюда. Не помню, сколько я так дергал, минуту или три, у меня даже рука устала. Вдруг Игорек как-то весь вытянулся, даже на цыпочки привстал, тихонько застонал и быстро заговорил:
- Все-все-все.
Я испугался и отдернул руку
- Тебе больно?
- Да, ты совсем ничего не знаешь, – сказал Игорек, - ладно завтра устрою тебе ликбез. Давай одеваться и домой, скоро родители придут. Обязательно завтра приходи.
Я шел домой и думал, почему, когда Сашкин папа нас купал, в тот раз, когда мы у него ночевали, и дергал наши писюны, было не больно, а приятно.
Интересно, что за ликбез Игорек хочет мне устроить? Если это так же больно, как открывать головку, я, пожалуй, откажусь. Ладно, завтра узнаю.
Но завтра меня никуда не отпустили, и послезавтра тоже, и целую неделю не отпускали, потому, что дым от сигарет оказывается очень долго выветривается.

* * *

После того случая с Игорем Сергеевичем мы больше не встречались. По окончании моего наказания «со школы сразу домой, и на улицу ни шагу!» я подумал, что он про меня и забыл, наверное, уже.
Друзьями я так и не обзавелся, поэтому чаще валялся на кровати с книжкой или рисовал, и на улице почти не появлялся. Жалко, что Сашка остался на другом конце города, отличный был друг, мы с ним никогда не скучали. И папа у Сашки классный — это он тогда, у Сашки на дне рождения, придумал раскрасить нас. Сашке тогда семь лет исполнилось, и он пригласил ребят со двора это дело отметить. Мама его ждала ребеночка и лежала в больнице «на хранении», как сказал Сашкин папа, и мы веселились чисто мужской компанией. Вечером, когда все засобирались домой, папа Сашки сказал, что кто хочет, может отпроситься у родителей и приходить с ночевкой, торт и чай еще остались. Хотели, конечно же, все, но пришли только я, Женька и близнецы Лешка и Петька, остальных, наверное, не отпустили.
Меня мама тоже не хотела отпускать, но папа сказал:
- Пусть идет, а то никакой личной жизни, - и зачем-то мне подмигнул, я на всякий случай подмигнул ему в ответ.

В тот вечер мы славно повеселились, даже сделали вигвам из одеял, а Сашкин папа красками раскрасил нас под индейцев. Самое смешное было, когда Сашкин папа стянул с Сашки трусы и нарисовал ему слоника, да так, что Сашкин писюн был хоботом, и когда он его раскрашивал слоник гордо задрал свой хобот. Мы тогда чуть со смеху не померли и тоже захотели себе слонов, и чтобы не перепутать близнецов, Сашин папа вместо слона нарисовал Петьке Буратино, нос у Буратино торчал так же смешно, как и хоботы у наших слоников. Повеселились мы тогда от души. Потом Сашкин папа долго отмывал нас в ванной. Классный все-таки папа у Сашки.
У меня папа тоже классный, правда дома мы с ним редко играем, но зато он иногда берет меня с собой на работу. Мы катаемся по городу на огромном камазе, и папа давал мне порулить, целых два раза. Как-то в субботу он разбудил меня и сказал:
- Хочешь со мной покататься? – конечно же я хотел. Мы приехали в гараж, но там оказалось, что кто-то забыл поставить его аккумуляторы на зарядку и папа ушел устраивать ему «веселый денечек». Я же отправился бродить по боксу, из-под одной машины вылез усатый дядька в грязной тельняшке и спросил:
- Ты кто такой, откуда появился?
- Я Алеша Охотин, я с папой пришел, – ответил я ему.
- Знаем твоего папку, – улыбнулся усатый. – Слушай, братишка, сходи воон к тому дядьке, в конце бокса, попроси у него полведерка компрессии.
Я всегда был рад помочь, схватил пустое ведро, которое стояло возле колеса и побежал в другой конец бокса. Дядька в серой робе меня выслушал, хмыкнул и из обрезанной канистры налил мне полведра какой-то черной жижи. Я кряхтя тащил компрессию, гордый своей полезностью. На полпути меня догнал папа.
- Что это? – спросил он, показывая на ведро.
- Вон тот дядя, - я показал на усатого, – попросил принести компрессии.
Я был горд, что пока папа устраивал там кому-то «веселый денечек», я тоже занят полезным делом. Но папе почему-то это не понравилось.
- Эй, Ванька, - крикнул он, – я сейчас эту компрессию тебе за шиворот вылью.
- Да ладно, Иваныч, я же пошутил, – сказал усатый и юркнул обратно под машину.
Целый день мы с папой возили из карьера за городом на стройку песок, обедали бутербродами, запивая их молоком, и сигналили, громким как у паровоза сигналом, мальчишкам на велосипеде.
Вечером, по пути домой, папа сказал:
- А что, Леха, не сходить ли нам в баньку?
Я в бане ни разу не был, но с папой я готов был сходить хоть куда, даже к стоматологу, и я согласился.
В бане было классно! Почему-то она мне напоминала старый пароход, все в пару, гудят краны с водой, только кочегары ходят с тазиками и голые. Хи-хи.
Первым делом мы ополоснулись под душем и пошли в парилку. Я не знаю, как папа выживал там, на верхней полке, я же забился на самый низ и сидел еле живой. Не знаю почему, наверное, от жары, но мой писюн повел себя странно. Я уже не мог терпеть эту духовку, но и выходить с торчащим писюном тоже было неловко. В конце концов, жажда жизни победила стыд, и я выскочил из парилки с гордо торчащим писюном. Рядом с парилкой были душевые кабины, в одной из них фыркал, как морж, толстый дядька. Увидев меня, он сказал.
- Ого, да у тебя термометр зашкаливает, - и он смеясь показал на мой писюн, - иди сюда, сейчас полегчает.
Не дожидаясь ответа, он схватил меня за руку и затянул под душ. В меня ударили ледяные струи, я что есть мочи заорал и пулей выскочил из душевой. Псих какой-то, подумал я и хотел было запустить в него тазиком, но передумал, тем более что от холодной воды мне и правда полегчало, мой «термометр» опустился. Потом мы с папой долго терли друг друга мочалками, правда тер в основном я, потому, что папы больше чем меня, и пока его всего изотрешь, три раза устанешь. После очередного похода под душ папа сказах:
- Сходи в бассейне, поплескайся, а я в парилку схожу, – и он указал мне на дальний конец зала.
Бассейн был не большой, но и не маленький, глубиной мне по грудь, в нем гонялись друг за другом трое мальчишек. Я залез в воду и стал делать вид, что плаваю, плавать я не умею, поэтому я ходил по дну и махал руками. Вдруг меня кто-то ухватил за писюн и несколько раз подергал, потом передо мной из воды появилась довольная физиономия и сказала: «Ты водишь,» – и снова исчезла под водой. Долго гоняться мне не пришлось, я буквально сразу наткнулся на какого-то пацана, долго не думая, я схватил его за писюн — писюн у пацана стоял вовсю, и я, чтобы зафиксировать факт поимки, подергал его и пустился наутек. Так мы бесились минут двадцать, потом пришел папа и велел идти под душ и в раздевалку. Я попрощался с пацанами и ушел, даже имен их не догадался спросить. В следующую субботу уговорю папу еще раз сходить в баню. Но в следующий раз в бане я оказался только после нового года.

На новый год мама сшила мне отличный костюм Буратино. Мы все переодевались в классе в свои костюмы, девчонки — в снежинок, принцесс и дюймовочек, мальчишки — в клоунов, факиров и зайчиков. Когда я вытаскивал из сумки свой буратинский нос, я его нечаянно порвал и мне пришлось задержаться, чтобы отремонтировать его. И вот иду я по абсолютно пустой школе (все уже давно в спортзале на елке), а на встречу мне идет пират, самый настоящий, с бородой, одноглазый, в камзоле, очень сильно напоминающим школьный пиджак, и с двумя пистолетами за поясом.
- Стоять! - сказал пират, и ухватил меня за плечо. – Где золотые?
- Какие золотые? – не понял я.
- Ты что тупой? Которые тебе Карабас-Барабас дал, – пояснил мне пират.
- Так я же не настоящий… - начал было я, но пират не стал меня слушать, а покрепче ухватил и потащил под лестницу. Под лестницей он прижал меня спиной к стене и еще раз спросил:
- Ну, где золотишко?
Я не мог понять, что нужно от меня этому дураку и хотел было уже разреветься, чтоб он меня поскорее отпустил.
- В карманах прячешь? – спросил пират и запустил руку в карман на моих шортиках. Никакого золота он там, конечно, не нашел, но нащупал мой писюн и начал его мять. А писюн, вот ведь предатель, начал в его руках твердеть.
- Интересно, что это у тебя такое? – удивленно спросил пират, сел на корточки и стянул с меня шорты вместе с трусами, пару секунд смотрел на мой торчащий писюн, а потом… лизнул его! Я подумал, что пират сошел с ума, и я сошел с ума, и вообще это какой-то сумасшедший сон. Пират поднял голову, подмигнул мне и спросил,
- Леш, а почему ты тогда не пришел, обиделся да?

 

2023©Gin (II)