перевод:Axel
литературная обработка: Wash

Wash:. Я немного его (рассказ) облагородил и снабдил единственной фотографией, которая есть. Может быть у кого-нибудь есть что-то из этого фильма. Он короткий – всего 26 минут, снят в 1964 году, как и наш «Добро пожаловать …»

Я раздвинул заросли кустарника и там увидел голого мальчишку лет восьми, который бессильно лежал на камешках. Когда он меня заметил, он быстро поднялся и начал мне ноги обнимать, всхлипывая: "Ради Бога, я вас прошу, я из Вршовиц!" (прим. Вршовице - рабочий район Праги).
С великим усилием я узнал и постиг великую и ужасную тайну сегодняшнего дня. Приключение, которое его постигло, глубоко растрогало меня своей трагичностью. Такое событие должно не огорошить только самого равнодушного человека и циника.
Во первых, мальчишка не знал, как его фамилия. О себе он только знал, что его зовут Тоник (прим. Тоник = фамильярное от Антон), ему восемь лет и он живёт в Вршовицах.
Также он сказал, что сегодня утром он должен был сходить в магазин и
купить булочки. Когда вышел из подъезда, его встретили другие мальчики и предложили ему пойти вместе купаться на реку в Браник (прим. Браник – другой рабочий район Праги, находящийся на берегу реки Влтавы). Они тут весь день купаться собирались. Тоник согласился, но прежде купил булки, натолкал их в карманы и потом присоединился к этой команде.
В полдень они булочки съели. Одежду спрятали где-то в зарослях камыша и потом уже играли, дрались в воде, друг друга головой в воду окунали и так далее; и так весь день они провели.
Вечером Тоник остался у реки один. Все мальчики уже по домам разошлись, а ему не повезло найти спрятанную раньше одежду.
Итак, он из Вршовиц, голый, без булочек, без определённого места жилья, не знает, как пройти домой, в Модржанах (прим. Модржаны – другой рабочий район Прагы, рядом с Браником).
"Ой, Матерь Божья," сетовал бедный Тоник, "Господи, у меня нет одежды и я из Вршовиц, ради Бога."
Он обнимал мои ноги, плакал и страшно кричал: "Я пойду с вами".
"Это невозможно, мальчишка," говорил я, "Если ты пойдешь со мной голым по улице, то нас обоих в тюрьму посадят."
Мальчишка кричал: "А я не голый, у меня одежда в зарослях!"
"И где она сейчас, маленький?" спросил я.
"А старшие пацаны одежду в реку бросили, и мне посоветовали другую в зарослях найти, потому, что здесь купается много ребят, которые тоже раздевались, но я никакой другой одежды не нашёл".
И мальчишка настойчиво продолжал: "Я пойду с вами домой, я из Вршовиц и одежды у меня нет".

Наконец, я решил показать себя благородным человеком.
"Итак, пойдём со мной, малыш", сказал я, стараясь быть приветливым, "Поедем на пароходе"
Мальчишка прекратил хныкать. Мы шли по насыпи, я – полностью одетый, и рядом со мной – совершенно голый мальчишка. Как здорово было смотреть на нас!
Первое возмущение мы вывали на остановке парохода "Пивовар Браник". Присутствующие смеялись, а один господин обратился ко мне, говоря: "Это ваш сын?"
Почему я должен объяснять, кому на самом деле этот мальчик принадлежит, подумал я.
"Конечно, мой. Не правда ли, Тоник?" "Да". сказал мальчик кратко. И мы продолжали ждать.
Какая то госпожа обратилась о мне с упрёком: "Но у него нет ни какой одежды".
"Я вижу", ответил я.
Люди отвернулись от нас пренебрежительно, но эта госпожа, не прекращая, продолжала язвительно: "Вам не стыдно? Какой же вы отец, если мальчика заставляете бегать так, как Господь Бог его создал".
"Уважаемая сударыня", сказал я, "если б вы находились в таком состоянии, как этот мальчик, я уверяю вас в том, что я никогда не шёл бы с вами по набережной, потому что я хорошо знаю что такое стыдливость. Но этот невинный ребёнок, который так невинно у вас на глазах пальцем в носу ковыряет, просто не может возмутить никого, кто понимает, что такое голое детское тело".
Два господина с досады сплюнули.
Пароход уже приехал.
Я протискивался с голым мальчиком на борт, но капитан заметил нас и крикнул: "Куда вы с этим голым мальчиком?"
"Дайте билеты", сказал я, "Для меня и для него".
"Голых людей на борт брать не допускается", говорит капитан, "Вы должны оставить его на берегу".
"Вы грубый человек", крикнул я, "Голого ребёнка я должен оставить вечером на берегу?"
Я не успел договорить, потому что два речника отволокли меня с мальчиком на берег.
Пароход уходил, а мы остались на берегу одни. Мальчик хныкал.
"Не хнычь", сказал я, "Или я тебя в реку брошу. Нам придётся идти
пешком".
"Я голоден", жаловался мальчик.
По-другому сделать было нельзя, мне пришлось взять его в пивоваренный ресторан.
"Ну вот, садись рядом со мной", сказал я ему. Мы сели за стол, у
которого уже сидели какие-то женщины.
Пришёл официант.
"Стакан пива и две сосиски", заказал я. Официант вытаращил глаза, а женщины покраснели.
"Простите... ", заикаясь, проговорил официант, "Я не могу обслужить вас, здесь все гости должны быть одетые".
"Даже этот невинный ребёнок?" спросил я, ставя мальчика на стол перед этими двумя женщинами. "Вот посмотрите на этот образец невинности!"
Мы быстро оказались на улице перед рестораном.
Я подумывал, что мне делать с этим мальчиком. Мальчик хныкал: "Я голоден, я из Вршовиц."
Итак, мы направились дальше.
Я уже чувствовал себя в безвыходным положении. Тогда, я решил зайти к ближайшей парохии (прим. жилище католического ксёндза, приходского священника).
Я позвонил, и когда прислуга открыла дверь, я втолкнул голого мальчика в переднюю комнату и очень быстро убежал прочь.
На следующий день я прочитал в газете о том, что этот приходской священник в тот же день вечером умер от апоплексического удара...

©Hašek Jaroslav