Маленький воришка, тыривший разную мелочь из кабинетов большого количества советских учреждений: Наркомтяжпрома, Наркомсовхоза, Наркомснаба, Наркомздрава, МК ВКП(б), Цекомбанка, Наркомфина, в редакциях газет «Правда» и «Известия», и пр.,
сыгравший не последнюю роль в появлении постановление ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 года «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», в результате которого стало возможным отправлять в места не столь отдалённые с 12 лет.

Расследованием установлено, что преступником, производившим неоднократные взломы и кражи в здании Наркомфина, является Валентин Иванович Егоров, несовершеннолетний (12 лет), без определенных занятий, сын рабочего кочегара, проживающий по Б. Бутырской ул. д. N 39 кв. 6
из информации наркома НКВД Генриха Ягоды для членов Политбюро

Информация Г.Г. Ягоды об этом деле была по поручению Сталина разослана членам Политбюро, а обычно сдержанный Молотов в резолюции на бумагу главы НКВД даже позволил себе выразить эмоции:
По-моему, стоило бы сие разослать к сведению членов п[олит]бюро и наркомов. Особенно «интересны», по своей наглости и по характеристике порядков в наших учреждениях показания Егорова.

В начале 1930-х московский пионер Валентин Егоров был смышлёным пареньком, отличником и политически грамотным примером для своих одноклассников. За успехи в учёбе и активистскую деятельность его взяли в так называемую «лёгкую кавалерию» — отряд пионеров, проверяющих работу госорганизаций. Такой отряд мог наведаться с проверкой в любую столовую, буфет или другую подшефную организацию.
Поначалу Валя и правда добросовестно проводил проверки в разных учреждениях, его даже стали приглашать в свои кабинеты руководители. И именно с этого момента Валя начал воровать. Если он оставался в кабинете, то шарил по незапертым ящикам столов и тырил оттуда канцелярию, деньги, а иногда и ценные вещи.

Егоров, по его собственным показаниям, в качестве представителя «легкой кавалерии» подшефной школы или подшефной пионерской организации, посланного якобы для проверки «сектора питания», получал у легковерных и беспечных администраторов право доступа в те или иные учреждения, питался в столовых этих учреждений и при удобном случае обворовывал столы и шкафы сотрудников.
из информации наркома НКВД Генриха Ягоды для членов Политбюро

Самую крупную кражу в начале своей карьеры Валентин совершил в здании ЦК ВЛКСМ. Оставшись после проверки столовой, он проник в несколько незакрытых кабинетов и вынес оттуда упаковку писчей бумаги, несколько простых карандашей и ручек, карточки на выдачу продовольствия и примерно 20 рублей — большие деньги по тем временам.

Позже, когда пионера поймала милиция, свои поступки он объяснял тем, что он хотел проучить недобросовестных работников, оставляющих где попало вещи и документы.
Повязали находчивого воришку в конце октября 1934 года.

Кражами я занимаюсь уже четыре года. Ворую только в государственных учреждениях и то только в столах сотрудников беру деньги, карандаши и разные канцелярские принадлежности. Надо же учить дураков, когда они плохо относятся, оставляя без присмотра незапертые столы с секретными и другими бумагами.
из собственноручных показаний Егорова Валентина Ивановича

Привлечь кого-либо к ответственности вместе с юным правонарушителем, по закону никакой ответственности не несущим, было невозможно, ибо мальчик бойко тараторил:
Ворую я один самостоятельно без товарищей и никаких товарищей не признаю, так как одному это сделать лучше, а то товарищи могут засыпать.
из собственноручных показаний Егорова Валентина Ивановича

Судя по его показаниям, он обокрал и известного чекиста Яна Ольского [Ольский (Куликовский) Ян Каликстович, 1898-1937, близкий соратник Ф.Э. Дзержинского и И.С. Уншлихта, расстрелян после 1937 г.], работавшего в 1934 году начальником Главного управления столовых Наркомата внутренней торговли СССР:
Я узнал, что в столовую приехал тов. Ольский, и когда он проходил в столовой вместе с 6-тью какими-то лицами, он обратил на меня внимание и спросил - мальчик, ты откуда, я сказал - я из подшефной школы из легкой кавалерии, проверяю здесь питание в этой столовой, тогда он мне сказал, что же ты проверяешь одну столовую, хочешь проверить все столовые, я ему сказал - хочу, он мне сказал - ты знаешь, где находится Наркомснаб, приходи ко мне, я тебе дам удостоверение, я Ольский, заместитель Микояна, сказав ему - ладно, я завтра приду, до свидания.
На другой день я пришел в Наркомснаб и пошел на 4-й этаж к секретарю Ольского, которому сказал - тов. секретарь, я легкий кавалерист, мне вчера велел придти т. Ольский, он хотел мне дать удостоверение. Не спросив у меня документов и откуда, она провела в кабинет Ольского, когда я вошел и поздоровался, Ольский сказал - здравствуй, ты просил у меня удостоверение, я тебе сейчас приведу товарищей, с которыми ты договоришься, и тут же вышел из кабинета, а мне сказал - ты подожди, я сейчас приведу. После его ухода я открыл у него первый попавшийся ящик, в котором нашел часы, забрал их себе в карман и тут же сел обратно на стул. Вскоре зашел Ольский обратно и привел с собой товарища, который меня взял к себе в кабинет и мы договорились, что я приду на другой день, т.к. сегодня уже работа окончилась и машинистки все ушли, я и ушел.
На другой день пришел я опять сюда же, в Наркомснаб, зашел в кабинет Ольского, поздоровался с ним и, когда он вышел из кабинета, я опять залез к нему в этот же стол, где взял один от часов золотой брелок и хотел взять кинжальчик, но он вошел и сказал: ты, парень, что делаешь, я растерялся и молчал, тогда он направил меня в 22-е отделение милиции, откуда я и убежал. (!)
из собственноручных показаний Егорова Валентина Ивановича

Далее мальчуган переместился в Наркомфин.

В Наркомфин Егоров проник таким же путем, получив разрешение на проверку столовой и буфета у секретаря месткома Наркомфина Орловской. Пропуск для входа в здание Наркомфина в выходной день Егоров получил у ответственного дежурного по АХУ Наркомфина Воробьева С.К. Орловская и Воробьев никаких документов у Егорова не спрашивали, поверив ему на слово. После осмотра «сектора питания» Егоров занялся воровством, вскрыв и обокрав около 80 столов и шкафов сотрудников Наркомфина.
из информации наркома НКВД Генриха Ягоды для членов Политбюро

23 сентября я пошел в Наркомфин на Ильинке д. N 9 и пришел в партком, подойдя к председателю, я сказал, - я легкий кавалерист из подшефной школы, пришел проверить ваше питание, а она, не проверив документов, сказала - «мы этим делом не ведаем, а иди к председателю месткома Орловской, она тебя допустит по проверке столовой», я тут же пришел в местком и спросил, кто тут будет Орловская, находившаяся здесь же женщина сказала - я, тогда я сказал, я легкий кавалерист из подшефной школы, она меня спросила - из 11-й школы что ль, я сказал - да, ну ладно, а сама тут же вызвала к себе бригадира питания, она и познакомила меня со своей столовой, водила во все цеха питания, на кухню, в кладовую и накормила обедом, после чего я ушел из столовой около 18 часов и, не выходя из наркомата, поднялся на 3-й этаж в 12-м подъезде, зашел в комнату месткома, где убиралась уборщица, которой сказал: «ты не убирай и не запирай комнату, здесь будет собрание комсомольцев». Уборщица тут же, немножко убрав, ушла в другую комнату, а я в это время вскрыл ножом стол председателя, у которой и нашел много других ключей, которыми открыл стоявший здесь же шкаф, где и нашел маленький несгораемый ящик, открыл его лежащим в шкафу ключом и взял себе 95 рублей лежащих в нем денег, после чего вскрыл еще три стола в другой комнате, где нашел только одни ключи и, ничего не взяв в них, совсем ушел из наркомата.
25 и 27 сентября я опять приходил в Наркомфин и проверял столовую, но в эти дни ничего не брал и 30 сентября пришел в наркомат и пошел в местком, вскрыл один стол, взял себе из ящика серебряную ложечку и чашечку, конфетки, один рубль денег, один перочинный ножик, железное зеркало, пару яблок, облигации пятилетки в 4 года на сумму 65 руб., которые тут же и порвал, после чего пошел по зданию наркомата во все отделы: секретный, художественный, редакцию, партком и другие, где во всех комнатах я вскрыл больше 80 столов и забрал из них одну печать-факсимиле, которую тут же разорвал (это сделал потому, чтобы не оставляли в комнате в столе в незакрытом ящике), пачку папирос "Алжир", 12 штук карандашей, одну тетрадку, пудреницу, после чего и ушел из наркомата без пропуска (при моем приходе в наркомат 30 сентября мне дежурный по Наркомфину выдал пропуск, не спросив документы, только сказал - куда идешь, а я ему ответил - иду в редакцию Финкор, ну а он и дал пропуск).
В этот же день, ходя по Наркомфину и вскрывая столы, я зашел в кабинет наркома тов. Гринько, где уже работали полотеры, которым сказал, - вы не закрывайте кабинет, сейчас приедет мой отец, а они, сказав ладно, кончили натирать полы, ушли, а я имевшимися у меня ключами вскрыл его (Гринько) стол, где ничего не нашел подходящего для меня и, не заперев, разозлился, вскрыл стол секретаря, где также ничего подходящего для себя не нашел и тоже не заперев — ушел.
Помимо Наркомфина я совершил кражу первомайских плакатов и три портрета вождей в Бауманском отделе народного образования, которые продал - плакаты на завертку, а портреты в 16-ю железнодорожную школу, находящуюся на Хуторской ул.
На фабрике «Большевик», в редакциях журнала «Экран», газет «Правда» и «Известия» я также при всяком случае воровал, что только мог из письменных столов. В редакции «Правда» проверял столовую, в редакции «Известия» у фоторепортера Новикова украл фотоаппарат, с которым при попытке его продать был задержан.
из собственноручных показаний Егорова Валентина Ивановича

Из дела Егорова последовало сразу два вывода - была существенно усилена охрана наркоматов и других центральных советских учреждений, начиная с Наркомфина, а весной 1935 года дошла очередь и до ужесточения наказания малолетним преступникам.
к 1940 году в ГУЛАГе для содержания детей-правонарушителей существовало 50 учреждений закрытого и открытого типа.
На 1 марта 1940 года в таких колониях содержалось 4126 пионеров(!) и 1075 членов ВЛКСМ.
Хотя жаргонизм «спионерить» появился только после войны.

Валентина Егорова осудили - его отправили в экспериментально-дефектологический институт и там начали лечить от приступов клептомании.
О результатах лечения и дальнейшей судьбе дерзкого пионера-воришки не известно ничего.