Вервольфу и Алексу Лассаре, без которых эта история никогда не увидела бы свет, ПОСВЯЩАЕТСЯ.
Оборотни там, Кицунэ, Вервольфы, Инкубы, Суккубы - совсем житья от них не стало!
Геральт.
Он протянул руку: - Феникс.
- Феликс?
- Нет, Феникс. Птичка такая была.
- А ещё был такой граф-феникс - Калиостро.
- Слышал, значит... Тем лучше.
- Но он же умер. В Италии, в тюрьме!
- Бред собачий! Просто мне стало скушно, и я ушёл. А может, и не я, - добавил он, посмотрев на удивлённое и недоверчивое лицо мальчишки. - Когда-то люди умели летать... Да только разучились - город подрезает крылья не только птицам... И мы давно не летаем...
- Давно не летаем, - шёпотом повторил мальчик.
* * *
Они встретились случайно. Мальчик и этот странный парень, пожалуй, чересчур взрослый, но язык не поворачивался почему-то назвать его "мужчина". Парень... С бездонной грустью в чёрных, погасших каких-то глазах. С тоской и безнадёжностью. Впрочем, здесь это было не удивительно. Здесь - это на кладбище, юдоли скорби и последнем приюте страждавших. Уже - не страждущих...
Мальчик пришёл к могиле матери. Могилы отца не было... Да и быть не могло, и не будет... А брат... Всё как в тумане, дикий и яростный сон. И осталась только мама. Пусть - здесь, среди безмолвия, но она - есть...
Здесь и увидел стоящего в безмолвии у могильной плиты, на которой ничего не написано. Сумерки уже сгущались, но незнакомец не двигался с места. Словно чёрная статуя или силуэт, вырезанный в синеющем небе...
Мальчик заговорил первым. Не помнит, о чём, но помнит, как дохнуло вечностью из повернувшихся к нему глаз. Незнакомец что-то ответил, но слова съел ветер Пустоты, вырывавшийся из его зрачков. И мальчик спросил иное:
- Кто там похоронен?
- Я... - незнакомец криво улыбнулся, - Я...
Однако он решительно не походил на вампира, скорее - на очень уставшего Странника, свернувшего с дороги, чтобы отдохнуть. И Мальчик, не дожидаясь привычного "Как тебя звать", протянул свою ладошку и произнёс:
- Мальчик...
Изумлённо взметнулась левая бровь, а правая при этом скользнула вниз, словно нахмурилась. И мальчишка пояснил:
- Когда-то звали Лёшкой. Но теперь у меня ничего нет. Ничего. Так зачем хранить имя? Зовите меня просто Мальчик.
- Меня - Лассара.
- Ух ты! - изумился пацанчик: - Алекс Лассара?! Тот самый?! Я Ваши рассказы в газете читал!..
- Алекс - мой брат. Старший... А я не пишу, я путешествую... Тьфу, слово-то какое корявое. Проще - странствую. Можешь звать меня просто Феникс. Феникс Лассара.
И протянул руку, пожав горячую мальчишкину ладонь.
Ладонь Мальчика.
* * *
Домой они пошли вместе. "Я всё равно не спешу, давай провожу, а то мало ли что в темноте..."
А потом мальчик пригласил Лассару к себе. Чтобы не давиться от одиночества. И плакал, рассказывая о себе. И Лассара слушал, не считая это сказкой, не считая легендой или выдумкой. А затем прошептал:
- Так вот ты какой... Лёшка...
- Мальчик! Просто Мальчик!..
- Лёшка... Слышал я о тебе.
- Врёте! Откуда? Кто?
- От одного знакомого оборотня. Он писатель, и он хорошо знал твоего брата... Саню. Так ведь?..
* * *
Феникс рассказывал о чудесах, которые и не снились землянам. Но это было не важно. Важно - что он знал Саню. Пусть не напрямую, а через знакомого, но что-то роднило его с Мальчиком, и тот предложил остаться на ночь.
* * *
Спать легли порознь. Мальчик - на кровати. Феникс - на матрасе, который кинул на полу посреди кухни. Впрочем, затем матрас вместе со своим хозяином перекочевал в коридор, поближе к спальне. Да там и остался. А среди ночи, при полной луне, Мальчик поднялся и неслышными шагами заскользил к гостю. Чуть слышно коснулся плеча и позвал:
- Феникс!
- А? Что? Чего?!
- Это я, Мальчик.
- Как ты меня напугал...
- Ты не можешь лечь рядом со мной? Мне страшно...
Феникс помолчал, а затем медленно привстал с ложа и отправился на кровать, где и растянулся во весь свой рост, плюхнувшись на спину. И пока он шёл, Мальчик разглядел в голубом лунном свете два тёмных больших родимых пятна под лопатками гостя...
А затем Мальчик прилёг рядом с заснувшим вновь Странником и, положив свою голову ему на грудь, замер в тепле и блаженстве, впервые за долгие последние месяцы, да что месяцы - второй год пошёл! - и незаметно заснул. И не почувствовал даже во сне, как Странник погладил его по голове, не услышал, как прошептал: - Бедный малыш...
Забытьё было долгим, но не болезненным, а совсем даже наоборот. Сила, исходившая от лежащего рядом взрослого, успокаивала Мальчика. Но затем что-то странное кольнуло в сердце, какая-то необъяснимая тревога.
И, повинуясь предчувствию, Мальчик открыл глаза. Лассара распластался, чуть похрапывая во сне. И в мертвенном лунном свете сверкнули из-под приоткрывшихся губ клыки! Вампир! Мальчик аж застонал в душе: опять! Ну сколько же можно?! Но... почему он не укусил? Не успел ещё? А, впрочем, не важно!
Очень осторожно, стараясь на разбудить спящего Феникса, Мальчик кинулся на кухню. И выхватил из банки головку чеснока. Оторвал зубец, поморщился от резкого неприятного запаха и, проткнув чесночинку проволочкой, прицепил к цепочке, болтающейся на шее. Тусклая свеча, зажегшаяся от щелчка пальцев, отразилась в стекле, сгустив ночные сумерки за окном, и затрещала, стреляя голубоватыми искрами, когда Мальчик поднёс к ней руку.
Было несказанно тихо, только постукивали каплями воды чьи-то ходики за стенкой, в соседней квартире, да сопел переставший храпеть граф Феникс.
Ночь всегда привлекала мальчишку - было в ней что-то завораживающе-манящее, непостижимое, и вместе с тем - родное. И звёзды смотрели с небес полными неземной доброты глазами.
Мальчик любил ночь, а день не терпел - солнце пугало его, и острые стальные лучи дневного светила больно били по глазам. И тогда хотелось поднять капюшон и поглубже схорониться в его тени. И чеснок раздражал своим резким духом. Мальчик понимал, что это значит: укушенный вампиром сам рано или поздно становится вампиром, а его кусали, и не раз; но пока не приключилась смерть - он ещё не восстанет из праха кровососом... Но предрасположение чувствовалось.
Чтобы поспорить с грустной реальностью, он как-то сел писать шуточную сказку о вампире, который страдал клаустрофобией потому что у него был осиновый гроб, но затем забросил это занятие: шариковые ручки скребли бумагу, а чернильная ставила на бумаге больше клякс, чем букв... Карандаша в доме не нашлось...
Говорят, можно набирать тексты на компьютере, но ещё отец повыдирал из стен всю проводку - боялся электричества. Вообще-то электричества боятся только самые примитивные вампиры и мороки, даже Альп уже могут вести беседу под электролампочкой, но кто сказал, что выдиравший не был примитивен?
Мальчик прилёг на матрасе в коридоре, но затем встал и шагнул в спальню, где и улёгся почти вплотную к спящему, подсунув чеснок прямо под нос.
Во всём его жесте словно читалось: - Нет, не ты изживёшь меня страхом, а я - тебя, хотя бы с постели (то, что Мальчик сам пригласил Лассару сюда, он в потоке своих мыслей позабыл). Однако реальность сломала все планы: Феникс открыл глаза, потянулся, зевнул, обнажив изящные дворянские клыки, а затем, клацнув ими, откусил болтающийся на проволочке зубец, и блаженство разлилось по его физиономии. Лассара краем глаза покосился на малыша и улыбнулся.
- Как?! - закричал Мальчик, и эхо крика сотрясло потолок, - Ты же вампир!
- А может, я мазохист, - заявил Лассара, смачно хрустя чесноком. А затем, поглядев на опешившего Мальчика, хмыкнул: - Небось, думаешь, только, мол, вампира-извращенца и не хватало для полной радости. Не бойся, я людей не ем...
- Все вы так говорите.
- Но некоторые и делают. Ты ведь читал "Святые Письма"?
- А, это те, что по подъездам разбрасывают!
- Нет, я про рассказ моего брата... О тех письмах, которые как раз разбрасывют, и о том, кто их разбрасывает... Разбрасывал... Твоём отце... Они с ним долго спорили... О бессмертии и исцелении.
Вдруг в глазах Лассары появился странный такой блеск:
- Малыш, укусил бы ТЫ меня, а?
- Но я же...
- Не ври. Недовампир - всё равно ведь - "не человек". Впрочем, в одной легенде нас таки причислили к людям, и даже к Оракулам...
- Всё равно не буду.
- Но почему? Противно?
- Нет, - пожал плечами Мальчик, встряхнув головой, отчего его беленькие локоны разметались по плечам. - Просто я помню, что если кто отопьёт кровь вампира, то попадёт к нему в такую зависимость, что хуже рабства! Ещё Дракула так делал!
- И ты всерьёз веришь, что я способен на такую подлость? Но ты ведь УЖЕ понял, что я не совсем вампир: вампир, едящий чеснок - это нонсенс...
- Или мазохизм.
- Гы... Хё-хё... Меня - моим же оружием. В смысле - репликой. Ну а если серьёзно?
- Опасаюсь.
- И вообще - я ведь не отношусь к роду Дракуля. Впрочем, последний потомок графов Дракуля-Карди - вполне приличный человек. Да-да, - он заметил удивление в глазах Мальчика, - Именно человек. Не чета нам, вампирам. Кстати, не кричи впредь так громко - зашибёшь кого. Потолок вон трещину дал... Алексей Брукс. Ой, извини, Мальчик Брукс.
- А почему "Брукс"? Для фамилии?
- Не-а. От слова "брукса" - такой вид вампиров, убивающих голосом, криком. Но брукса - она баба, а ты мальчик, а не девочка.
- Да ну её, бруксу... А как зовут последнего Дракулу?
- Дракулю. Ты неправильно произносишь. Но он - не последний Дракуля, а последний потомок, то есть прямой наследник, хотя чихать он хотел на такое наследство. Он - Воин Сновидений, и этого ему более чем достаточно. А зовут его - Ник. Никита.
- Никита... А кто ещё?
И в этот момент лязгнуло! Да так, что стены заходили ходуном, а стёкла задрожали, словно заплакали. И посреди комнаты проступил монстр. Он был призрачен, почти прозрачен, но от него веяло смрадом. И похоже, он был-таки материален. Тонко взвизгнул малыш, а Феникс мгновенно напрягся, и как был обнажённым - так и вскочил, выписывая руками какие-то замысловатые фигуры. Монстр, начавший было уплотняться, замер вдруг и повернул к Лассаре крошечные свои глазки.
Мальчик наконец-то сумел рассмотреть пришельца. Больше всего тот напоминал свинью, кабана, вставшего на задние лапы и приобретшего людские руки. Лохматого кабана с клыками - этакого лесного вепря. Только глаза монстра горели тусклым багровым огнём из-под заплывших жиром век.
Монстр оглянулся по сторонам и вдруг коротко взревел:
- Зеркала не найдётся?
Этот вопрос показался таким нелепым, что Мальчик рассмеялся. Но Феникс остался серьёзен:
- Нету тут зеркал, Вепрь! Откуда - у вампиров? Шёл бы ты откуда явился.
- Дважды в одну петлю не лезут.
- Шериф?
- А кто же ещё, мать его!
- И всё же зеркал тут нет. Можешь отразиться в окне. Материализоваться тебе я всё равно не дам.
- Ну давай окно... - тут чудовище пригляделось к стоящему и вновь коротко взвыло: - Странник! Фиг я теперь куда уйду - без твоей головы, отдельно от тела, разумеется.
- Ты забыл представиться в стиле "Кабан из клана Мак-Кабанов", - встрял Мальчик.
- Вепрь! Вепрь, а не Кабан! Я и до тебя, сопляк, доберусь!
- А я закричу.
- Кричи-кричи, зови на помощь! Как же, помогут, жди!
- Не кипятись, Эрлен, мозги сварятся, - беззаботно произнёс Феникс.
Вепрь вздрогнул, а Феникс добавил: - Что, похоже на Истинное имя? А могу ведь и Настоящее назвать.
Вышибив своей тушей хрупкие стёкла, монстр скрылся в окне. Но - не растворившись в отражении, как обычно, а вылетя на улицу. Судя по звукам, сперва он проломил асфальт, а затем чуть не угодил под запоздалый троллейбус.
- Здорово ты его, - умилился малыш. - А теперь - спать?
- А теперь - бежать! - Лассара сгрёб в кучу одежду, прижал к себе, второй рукой схватил за руку Мальчика, и они как были - нагишом, так и кинулись прочь из квартиры, не закрыв даже за собою дверь. Холодный бетон ступеней бил по ступням, но Лассара бежал, пока не кончился последний лестничный пролёт. Бежал и тянул мальчишку. И только они выскочили на улицу, как из их окон полыхнуло. Ослепительная вспышка осветила всё на сотни метров кругом, превратив на миг весь мир в застывший чёрно-белый рельеф. А затем белый начал оттаивать, сменяясь дневными красками, угасающими в вечерний сумрак и ночную синеву. Грохнуло. Бурое крошево - всё, что осталось от наружной стены квартиры - кровавым горячим снегом полетело на головы, зашелестело в траве.
Укрывшись в соседнем парадном, беглецы быстро оделись, но Мальчик ещё долго зябко ёжился и прижимался к Лассаре, ни на секунду не отпуская его руку. И когда они вышли из парадного и прошли мимо зевак, собравшихся поглядеть на пожар и споривших, что рвануло - телевизор, самогонный аппарат или бомба, подложенная террористами из Чечни. И когда бежали по троллейбусному пути, отмеченному проводами над головой. И когда вломились в последний поезд метро, совершенно пустой, если не считать их и водителя-машиниста; и когда выбрались из него, а вокруг Москва была похожая - и не похожая, незнакомая. А затем - многоэтажка, коммуналка, стук в обитую чёрным книжным лидерином дверь, и приятный голос: - Войдите.
* * *
Хозяин сидел в кожаном кресле перед столом и что-то нащёлкивал двумя пальчиками на переносном компьютере-лаптопе, занимающем угол стола.
- Заходите, тусуйтесь, чувствуйте себя как дома, - не отрываясь от экрана, произнёс он, даже не глянув на вошедших, - только не отвлекать. Собьюсь с мысли - всех сожру.
И он с удвоенной силой накинулся на клавиши. Феникс с мальчишкой прошли за шкаф, разделявший комнату надвое, и уселись на широком диване: Лассара - беззаботно свесив ноги, Мальчик - скрестив ноги по-турецки и прижавшись к старшему другу. Он всё ещё молчал.
Напротив дивана стоял цветной телевизор, а на подушке призывно валялся пульт дистанционки, но, поразмышляв, гости не притронулись к нему - шум любой передачи мог сбить хозяина комнаты с мысли.
Конечно, никто из них не верил всерьёз, что хозяин сожрёт - но мешать ему в работе, конечно же, не стоило. Ну работает человек - так зачем же быть свиньёй?!
- Думаешь, он решил, что мы погибли? - наконец-то прервал звенящее молчание Мальчик.
- Не-а, Вепрь не дурак, он только выглядит глупо. Другой вопрос - как долго он будет нас искать... Зря я втравил тебя в эту историю. Если б не моё присутствие - сидел бы ты сейчас дома, чай пил... Старый я дурак...
- Лежал бы с прокушенной грудью! Не забывай, что Вепрь в моей квартире не за тобой явился, а просто так возник!
- Кх-м! Пожалуй, ты прав.
- И вряд ли он стал бы вести со мной светские беседы!
- Верно, он свидетелей не оставляет...
- Значит, судьба. И ты не подвёл меня, а спас... Вот только одно не пойму - почему ты не назвал его Подлинное имя и не угробил его?
- А я его не знаю.
- ?!
- Похожее я спёр из рассказа Шерифа, а подлинного и не слыхивал никогда... Так что я попросту блефовал.
- Хорошо, что он поверил. Боюсь, найдёт нас быстро. Москва не так уж и велика...
- Москва?! Да там - аут, скоро мумию из мавзолея выносить начнут! А мы сейчас в Минске!
- Но мы же встретились в Москве. Да и Чертаново с моим домом из Москвы не переезжало.
- Чертаново не переезжало. А мы - переехали.
- Как?!
- На Поезде.
- И никто кроме нас этого не заметил?
- Но мы же были в Поезде одни. А водитель...
- Машинист.
- Что?
- В метро и на железной дороге - машинист, а не водитель, - тихо но уверенно возразил Мальчик.
- В метро - может быть. А в этом Поезде - водитель. Когда Поезд может сам проложить себе новую стрелку на любом участке пути - это уже не восемь вагончиков метрополитена... А водитель - он... И вообще, в три ночи поезда метро не ходят!
Последняя фраза напомнила Мальчику, который час, и он почувствовал, что смертельно устал и хочет поспать...
* * *
Стояло позднее утро и солнце било в полукруглое окно, выглядывающее на балкон. Цвиринькала какая-то птаха. Из-за шкафа раздавалось прерывистое щёлканье - хозяин квартиры, похоже, ещё не вставал из-за компьютера. Мальчик поглядел на спящего рядом Лассару, на шкаф с журналами, украшенный заморской раковиной какого-то моллюска, покосился на дистанционку и щёлкнул кнопкой...
...Смотреть новости не захотелось, а по остальным каналам шла откровенная муть, но Мальчик не выключил экран, только убавил до минимума звук.
Спать уже не хотелось, но и вставать был полный облом. Ещё раз покосившись на спящего Лассару, Мальчик ощутил вдруг к нему щемящую нежность и, поддавшись порыву, склонился и поцеловал Феникса в усталое даже во сне лицо. Рука же тем временем скользнула сперва на плечо, а оттуда на спину. И - замерла: родимые пятна на спине на ощупь оказались застарелыми рубцами шрамов. Шрамы были выпуклые, жёсткие к центру и морщинисто-размягчённые к окраинам. Словно сквозь кожу выпирал обломок кости...
Спящий задышал тревожно, и Мальчик поспешил сдвинуть руку пониже, поглаживая не проснувшегося ещё Феникса. При этом поцеловал его сперва в щёчку, затем - в шею, а потом скользнул язычком и губами всё ниже и ниже, сам распаляясь от этой своей ласки. Ткнулся носом в ямочку пупка, вдохнув терпкий запах, и скользнул дальше...
Лассара, не пробуждаясь, положил руку на шелковистые волосы малыша, чуть откинулся и застонал от наслаждения. А затем проснулся от извержения и щемящей истомы, но не оттолкнул парнишку, а наоборот, взъерошил ему волосы и шутливо почесал за ухом, а Мальчик в ответ мурлыкнул.
- Только Котов-оборотней мне и не хватало, - раздалось из-за шкафа. Скитальцы вздрогнули и замерли, но из-за журнальных стопок уже опять защёлкали клавиши. И тогда Лассара погладил не только почти белые волосы Мальчика, но и скользнул ниже, провёл пальцами по крохотным напряжённым сосочкам груди, чуть пощекотал худющий живот, скользнул по узким бёдрам, и при этом будто случайно коснулся ладонью мальчишечьего напряжения. А затем нырнул туда головой, и горячие его губы сомкнулись на юном теле, гордо возвышающемся пизанской башней в сторону пупка.
И теперь уже мальчик застонал от наслаждения и истомы, купаясь в океане блаженства и ощущая нежной кожей яичек колючую щетинку небритого подбородка Старшего. А руки мальчишки скользили по волосам друга, а затем, нечаянно сорвавшись вниз, упали на страшные шрамы на спине милого, и тот вновь вздрогнул, но руки уже пошли на плечи, потирая горячими ладонями кожу, а с плеч перебрались на завитки волос, прикрывающих уши.
И после взрыва и извержения вулкана страсти Мальчик не стал утомлять друга расспросами о том, что приносило такую боль даже в воспоминаниях.
И тут наконец-то загудел дисковод, впитывая в магнитный слой диска всю накопленную за ночь премудрость. А затем, после долгих завываний, он вдруг замолк, и в наступившей тишине прозвучал голос хозяина:
- Наконец-то! Готово! Отмучил! Так кто это там у нас в гостях?
* * *
Пока хозяин не появился из-за шкафа, Феникс успел шепнуть своему другу:
- Он наш, но не наш. Наш - в смысле, тоже вампир. Племянник Ника. А "не наш" - сам понимаешь, в чём.
Но Мальчик сделал вид, что не понял, только сильнее прижался к Лассаре. А затем с пониманьем кивнул, и тут, заслоняя телеэкран, появился хозяин комнаты.
- Господа не обидятся, если я отключу эту муть, - лёгкий кивок в сторону телевизора, - и переключу его в режим монитора?
В ожидании ответа он присмотрелся наконец-то к своим гостям, мигнул, полез в карман чёрной своей рубашки, извлёк оттуда очки с толстенными стёклами, протёр их расстёгнутым рукавом, водрузил на нос и снова мигнул:
- Ба, да у нас в гостях Вечный со товарищи! Лассара, сколько лет, сколько зим?! За зверями?
- Скорее - Зверь за нами...
- Бедный будет, когда догонит, мои ему соболезнования...
- Не остри!
- А то я не знаю тебя! "Видно, в этой степи... скрывается Зверь" - пропел голосом Бутусова хозяин, но тут же отвлёкся: - Как брат? Всё пишет? А кто это с тобой?
Мальчик чуть сжался, уверенный, что в ответ прозвучит: "Так, один знакомый. Сын знакомых знакомых... Попутчик."
Но вместо этого Феникс сказал:
- Мой друг. Для тебя - мой младший братишка, - и с этими словами взъерошил русые волосы Мальчика.
И у малыша благодарно засияли глаза.
В ответ хозяин протянул руку и представился: - Славик.
- Славик - это более пятнадцати имён, - заметил с лёгкой улыбкой парнишка, - а какое же у тебя?
- Родослав. Родослав Дракуля, ненаследный князь.
- А заодно писатель и один из крупнейших специалистов по топологии, - вставил свои "пять копеек" Лассара.
- Не без этого. Так я экран переключаю?
- Угу, только вот - зачем?
- Лаптоп у меня старенький, заслуженый пенсионер, экран у него чёрно-белый, вернее - сине-жёлтый, а я тут такую штуку сварганил - цветную! Сам посмотрю и вам покажу.
* * *
Сложные линии, извивающиеся по экрану, были непонятны мальчишке, но завораживали стройностью и какой-то внутренней гармонией. Казалось - в них заключены тайны всего мира.
- А теперь сведи к двухмерным, замкни их в кольцо в трёхмерности и проткни через центр четвёртым измерением, - попросил Лассара.
Пальцы Славика, порхая над лаптопом, погладили клавиатуру - и вот уже на экране возникла труба, напоминающая гранёный карандаш, затем она замкнулась в кольцо, а через центр прошла пурпурная нить. И от её отсветов грани "бублика" покрылись, как ёжик иголками, бликами-волосками. А затем всё это закрутилось, смешавшись и превратившись в воронку Пространства Лобачевского... И сквозь него вырисовался сужающийся серпантин...
...А потом пили чай. Тогда-то Мальчик и сказал, болтая под столом ногами и дуя на чай в перерыве между словами:
- А я не верю, что ты вампир!
- Ню-ню, в честь чего б это?
- А ты среди техники весь - и ничего! А мой папаша всё повыбивал, даже проводку из стен повыдергал!
- Так ведь это смотря какой уровень развития. Простые - боятся. А тем, что посложнее, поразвитей - тем всё едино. Например - ты.
- Я?! С чего вы взяли! Я - человек!..
- Да нет, тебя уже человеком не назовёшь. Тебя уже пили? Пили! А то что не допили до остановки сердца - так потому и не полный вампир получился, а мули.
- Мули?
- Что-то типа носферату, только при этом не бессмертный. Света побаиваешься, а на электричество наплевать...
- А ты...
- Носферату. Настоящий. Считай - князь вампиров. Правда, Лассара этого не признаёт - наверно, неграмотный, - и тут же схлопотал шутливый подзатыльник от непризнающего. Ухмыльнулся, блеснув клычком: - Вот это-то я и имел в виду.
Желая отвлечь на какую-нибудь иную тему, Мальчик сказал, кивнув в сторону телевизора-монитора, на экране которого продолжали сплетаться какие-то сложные фигуры:
- Красивый мультик.
- Мультик! - чуть обиделся Славик, - Ради одной красоты я не стал бы так переутомлять мозги. Нарисовал бы демонстрашку.
- А какова же тогда причина?
- Гонорары. Кушать-то хочется. Да и Лапу ремонтировать время от времени не мешает. Вот и берусь за разные заказы откуда Бог пошлёт. Сейчас вот варганил военным программку по топологии. Эту самую.
- Да ты и впрямь вампир - они же её на смерть применят!
- Фиг применят! Сперва я с её помощью на их технике сбегу в более-менее приятное сопределье, а затем пусть сушат голову, как она работает, пока мой же вирус её не сожрёт...
- Хитёр, хитёр... А если поймают твой вирус? - сумрачно спросил Лассара.
- А вот это уже фиг! Я и сам его поймать не могу, хоть и создал! Ладно, хватит о грустном. Феникс, кинь-ка в меня термосом. Спасибо, - он взял протянутый термос, отвинтил крышку и налил в стакан вишнёвую густую жидкость.
Мальчик вздрогнул: эту жидкость он узнает из сотен других: кровь!
Заметив его состояние, Славик пояснил: - Не дрожи: бычья! Я её на бойне покупаю.
- А за деликатесами на донорский пункт бегает, - хмыкнул Лассара.
- И бегаю! Всё лучше, чем насилием заниматься, - с этими словами молодой Дракула вставил в стакан соломинку для коктейлей и потянул жидкость в себя. Довольно зажмурился, изображая на лице блаженство.
* * *
Два дня пролетели незаметно, а на третий случилочь ЧП.
Мальчик болтал с хозяином комнаты, Лассара пытался что-то ввести в компьютер, замучившись читать "SYNTAX ERROR" после каждой строки.
Славик как раз жаловался, что соседи - шумные, комната - маленькая, цены - ненормальные, особенно "комнатплата", ибо квартплатой называть это ещё более ненормально. Тут-то и отозвался граф Феникс:
- Чё ныть? Подал бы права на замок. Нику-то он всё равно без нужды.
- А Ник мне и так его давно уже подарил! Да только бюрократы эти чёртовы - пока всё оформят, пока пропишут. Второй год волынят!
- Поторопил бы их. Клыками блеснул бы - сразу уверовали бы, что Дракула!
- Клыками! Может, ещё укусить посоветуешь?
- А что, предлагаешь уповать на Господа Бога?
- А ты не гневи! У меня с Ним договор о ненападении: я не трогаю людей, а Он - меня... И вообще, консервированная кровь не хуже свежей...
И тут упала сорванная с петель дверь. Тёмный силуэт возник в проёме...
- Вепрь! - испуганно дёрнулось в голове у Мальчика.
Что-то коротко свистнуло, щёлкнуло, и короткий арбалетный болт из осины с серебром, больше всего напоминающий маленький кол, приколол Славика к креслу. И Славка удивлённо взглянул на шагнувшего в комнату молодого парня в чёрной кожанке и с арбалетом в руке. Конечно, это был не Вепрь. Но кто?
- Граф Дракуля? - прозвучало в тишине. Это говорил вошедший. - Возмездие настигло тебя. Я - ведун из команды Геральта. Смерть вампирам!
Родослав поднял мутнеющие глаза и с затаённой насмешкой взглянул прямо в зрачки ведуна:
- Ну, и что ты этим доказал?.. - помолчав и не дождавшись ответа, он просипел: - Ребята, не убивайте его: он дурак! Самый настоящий... - а затем развеялся туманом, не оставив ни следа, ни запаха.
- Так умирают носферату, - шепнул Феникс, - Это тебе не киносказочки...
А затем повернулся к кожаному:
- Слушай, ты, убирайся отсюда и передай своему ублюдочному шефу Геральту, что Вепрь вернулся. Если он ещё не полный идиот - то поймёт, чем это пахнет, и перестанет заниматься фигнёй! Брысь, Мальчика напугал.. Брысь, я сказал, а то забуду просьбу друга и...
Больше повторять не пришлось: ведун кинулся на улицу, да так резво, что даже не поднял вылетевший из ножен серебряный меч-катану.
Мальчик проводил его взглядом, поднял клинок, а затем посмотрел на пустующее кресло с торчащим болтом и вздохнул:
- Эх, Родик... А говорил, что бессмертный...
- Ну да, - Лассара подошёл вплотную к мальчишке.
- Как же?! А сам помер. От простого кола, как...
- Не вижу противоречий: бессмертный - это не способный умереть СВОЕЙ СМЕРТЬЮ! А с помощью - сколько угодно. Это вечного уничтожить нельзя, а бессмертных - можно, и нередко... Машины, болезни, голод, оружие, пошлость.
- Странно: он умер, а мы стоим и спокойно болтаем...
- Защитная реакция организма: большую боль не чувствуешь. Сперва...
А Мальчик подумал, что просто никак не может поверить, что Рода более нет...
* * *
На кладбище было уныло и пусто. Хоронить было нечего - и в память о погибшем Лассара поставил в родовом склепе Дракуля престарелый лаптоп, с которым Славик не расставался до самой смерти.
А когда уходили - белый компьютер вдруг включился сам, и на его жёлтом стекле экрана вспыхнуло синими точками только одно слово: "Больно". А затем экран вновь погас. Навсегда.
Мальчик и Феникс вышли из сырой прохлады каменного склепа в заросли дикого чеснока, ковром заполонившие округу от далёких тропинок до новенького, ещё не крашеного деревянного забора.
- Ну и навоняли, - прохрюкал рядом противный голос, и перед друзьями словно из ниоткуда возник их московский знакомец, принюхивающийся к чесноку.
- Такой смрад развели, - поморщился монстр.
- Уйди, - тихо попросил Феникс.
- Уйду, - согласился Вепрь. - Но - с вашими головами, - при этом он молниеносным движением выбил из рук Мальчика серебряный клинок и тут же коротко взвыл: видать, коснулся рукой лезвия и обжёгся. Меч глухо звякнул о какой-то камень за спиной монстра. Вепрь поднял горящие багровой злобой глазки на мальчишку и прошипел:
- Зря ты в чужие игрушки играешься, не пожалеть бы...
И стал поглядывать то на Феникса, то на Мальчика, словно решая, кого убить первым.
Кинулся на старшего, сбил с ног, но тут же отскочил обратно, заметив, что мальчишка собрался прыгнуть к клинку. Загородил дорогу.
- Обоих убью, вампирёнышей! - рыкнул и оскалил кабаньи клыки.
Лассара с трудом поднялся и хмуро взглянул на разглагольствующее чудовище:
- Мальчика не трогай, он не вампир!
- Ты тоже недовампир, - презрительно бросил монстр, - Только он - ещё, а ты - уже! Твой братец разбазаривает своё бессмертие, а ты... ты вообще лезешь в Командоры, эксСтранник!
- Не тебе чернить меня за крылья. Я сам выбрал свою стезю.
- Какой гордый! Не пожалеть бы потом!
- А я жалею. Порой. Но только о том, что никак не летаю. Даже во сне.
- Бабочка, птичка!
- Гусеница!.. Нет - червяк, потому что гусеница хоть когда-нибудь полетит, а ты - ни за что, сожранное дерьмо не пустит!
- Да ты...
- Ну и что я?
Мальчик с изумлением слушал перебранку, но затем лишь понял, что это Лассара выигрывает время, давая ему, Мальчику, возможность скрыться... Но разве Феникс не понял, что Мальчик его никогда не бросит?! Разве не он сам назвал Мальчика своим младшим братом?! Клинок лежал рядом, шагах в десяти. Но как же это далеко... И тогда он крикнул.
Густая, тягучая волна крика врезалась в монстра, сминая лавиной его кости и выбивая их сквозь толстую шкуру. Чудовище отлетело, ударившись о стену-забор и приколотившись к ней осколками собственной кости.
- У ящеров - хрупкие кости, - хмыкнул мальчишка и кинулся к клинку. Но тот не понадобился - монстр уже пузырился, разлагаясь и стекая на землю. Лассара подошёл к трупу и провёл пальцем по забору, сплюнул и пояснил: - Идиоты! Осиновый забор поставили!..
А затем вдруг повернулся к мальчишке и пристально взглянул в его пронзительно-влюблёные глаза.
* * *
Они шли по дороге, прямой, как стрела, и тогда-то мальчишка не выдержал:
- Феникс, о каких крыльях ты говорил?
- Крыльях? Когда?
- Ну, когда спорил с Вепрем. Точнее, ругался.
- Видишь ли, - он надолго замолчал, но мальчик не торопил его, просто шёл рядом и поглядывал на звёздное небо под ногами и сизый туман над головой. Такую дорогу он видел впервые. И удивительнее её было лишь то, как Феникс построил её: поставил друг напротив друга два больших, в рост человека, зеркала, а затем просто шагнул в коридор отражений. И младшего братишку с собой сквозь хрусталь пространства увёл.
Старший наконец-то нарушил молчание:
- Было это за сотни лет до того, как ты родился. И был тогда у меня друг, с которым мы часто бродили по дороге-меж-зеркалами, и тогда я умел летать. И мы были счастливы, хоть мы оба боялись света Солнца. Но разве в Солнце дело? Он называл меня Странник, и это была сущая правда - всю жизнь в пути. Мы исходили столько миль, что дальние звёзды покажутся ближе, чем пройденый путь. И всегда были вдвоём. А затем - война. И - прощание друга: "Прости, Старший, но я ухожу. Там война, и я нужен там. Может, кого-то спасу...". А меня с собою не пустил: "Дикий там мир, суеверный, тебя убьют уже только за то, что ты крылатый..." И он ушёл, а я... Я пошёл к Оракулу и лишил себя крыльев. Эти шрамы ты уже видел. Кинулся в гущу войны - но лишь затем, чтоб успеть вынести с поля боя его бездыханное тело.
Лассара задумался, погружаясь в воспоминания, и прошептал чуть слышно:
- Такой молодой. И его друзья в том мире... Молодость. "Всего полтысчи лет на двадцать человек", как сказал единственный уцелевший. Страшная штука - война. Даже если она невидима - с дороги... А я - перестал быть Странником. Ушёл с дороги, потому что каждый её блик напоминал мне о друге... Лишь раз я вышел ещё на дорогу - чтобы пройти к Оракулу. И он мне сказал странное пророчество, смысл которого я только сейчас начинаю понимать:
Придёшь ты в дом, где мелкий бес
Проводит линию судьбы,
И там вновь обретает вес
Забытое в пылу борьбы.
Затем - огонь, в земле - дракон,
Потом - клинок и арбалет,
Гнилой забор и монстра стон,
А впереди - дороги свет...
- А я - похож на того... Давнего друга? - осторожно спросил мальчишка.
- Да. Сейчас вижу, что - да. Но тогда, у тебя дома, я этого почему-то не замечал...
- А что это за "мелкий бес" и "линия судьбы"? Непонятно.
- Как раз понятно. Только ты не смейся, ладно? Оракулы порой любят пошутить, запутывая предсказание так, что пока оно не произойдёт - фиг догадаешься. Но теперь-то это ясно. Мелкий бес - это кто? Чёрт. А линия судьбы - черта. Сходные слова, верно? А где ты жил, где твой дом?
- В Чертаново, - улыбнулся малыш. - Вот это шифровочки! А я, значит, "обретающее вес забытое"? - в голосе его появилась лёгкая обида на неведомого Оракула.
- Скорее, ты - линия МОЕЙ судьбы. О друге я никогда не забывал. А вот о Вепре, не к утру будь помянут, в пылу мелких схваток действительно позабыл. Вот и вышел - огонь.
- А метро - в земле дракон! Класс!
- А дальше всё понятно. До самых последних строк, разве что...
...И завершивши бренный путь -
Вновь полетишь! Когда-нибудь...
- Не будем загадывать, - беспечно махнул рукой мальчишка, - дорога бесконечна, и что же может с нами случиться на ней?
Феникс не успел ничего ответить: словно споря с парнишкой, Дорога превратилась вдруг в грязь, и посреди этой грязи с мечом наголо стоял ведун. Незнакомый.
Пожилое и злое лицо ведуна было обращено к пришедшим, а усталые глаза впились в зрачки Лассары, не выпуская ни на секунду. А затем стоящий разлепил губы.
Голос ведуна оказался тихим, но крепким и властным:
- Я - Геральт из клана ведунов, и я никуда не уйду без твоей головы, Лассара, хотя я и не являюсь вечным!
- Я - Феникс Лассара, Странник Дороги, не принадлежащий никаким кланам, и я не отказываюсь от поединка, ибо так гласят законы чести, но на правах вечного без клана я требую назвать причины, побудившие смертного сунуться в наши дрязги!
- Ты - вампир! Нужна ли иная причина для ведуна?!
- Ведун! Люди твоего клана всегда работают по найму. Скажи - кто заплатил за меня?
- Люди - да. Мною же движут лишь мои собственные убеждения! Я не наёмник! И я говорю - умри!
Коротко свистнул клинок. Но это была не атака, а всего лишь ритуальное приветствие.
Мальчишка, вздрогнув от свиста серебра, выхватил свой "трофейный" клинок и стал в боевую стойку. Но Странник мягко забрал клинок у братишки и шепнул: - Отойди...
- Обещай, что чем бы ни кончилась битва, ты не тронешь мальчишку, - зло крикнул Феникс.
- Я не воюю с детьми. Обещаю не тронуть его. Клянусь Огнём!
Вдали грохнул и полыхнул болотный факел.
- Клятва принята, - удовлетворённо кивнул Лассара и ритуально свистнул клинком.
Сверкающие в свете звёзд клинки устремились друг к другу, как живые молнии, посыпались от столкновения искры.
Феникс ловко отбивал атаки ведуна, уклонялся и отводил смертельное серебро, но противник был, несмотря на свой возраст, быстр и ловок, и не давал Страннику перейти в контратаку. Вот свистящий меч ринулся на странника-вампира сверху, но тот присел, сделав полшага вперёд, и принял меч на свой простёртый горизонтально клинок. А затем отбросил вправо и вверх с такой силой, что ведуна развернуло на месте.
И тут же, пока Геральт вертелся, Лассара сделал резкий выпад. Но ведун уклонился, извернувшись всем телом, и тут же парировал удар, усеяв липкую грязь под ногами новым ворохом золотистых звёздочек искр.
Мальчик оторвался от зрелища боя и осторожно огляделся по сторонам. Пустое чёрное болото оказалось не так уж пусто - то там, то тут из грязи торчали какие-то покосившиеся камни. Разные, но похожие. И тут вдруг малыш осознал, что это не болото, а заброшенное и затопленное старое кладбище.
- Ничего себе, - подумалось ему, когда чуть ли не на чернеющем горизонте разглядел он полоску серого каменного забора с воротами-аркой. А на камне невдалеке - плоский футляр с оскаленной волчьей пастью на крышке. Волк в круге - давний знак ведунов. Малыш шагнул к футляру.
На него не обращали внимания - Лассара, желая снизить темп боя, кидал одинокие реплики противнику:
- А почему ты - Геральт? К славе захотел примазаться? Ведь так в старину звали другого!
- Знаю! А меня... в его честь... назвали...
- Так ты тот, что влюбился в вампирицу?
- Да, было... в молодости... Я убил её. А ты... слишком много... знаешь... Откуда?
- Ты не поверишь... От одной майрос.
- От кого?
- От Хельги. Её мать знала тебя.
Чёрная коробочка покоилась на поверженной могильной плите, лицевую сторону которой украшало высеченное в камне изображение летящего парусника с длинным шипом вместо киля и четыре полустёртые буквы: "НАВК". Имя ни о чём не говорило, а рассматривать кораблик с причальной иглой и облаком парусов просто не было времени.
Мальчик взял в руки футляр и осторожно, стараясь не шуметь, откинул чёрную крышку. Внутри на бархате цвета королевского пурпура лежали светлые остро отточенные осиновые колья. Каждый кол лежал в своей ячейке, зафиксированый серебряным зажимом в виде листика розы.
Мальчик взял один из кольев в руку и обернулся к Геральту.
Битва продолжалась, хотя оба противника уже порядком подустали. Мальчик собирался крикнуть, но в такой круговерти тел вопль мог бы попасть в Старшего, а не в ведуна. Оставалось подойти поближе, и тогда... Конечно, он понимал, что это - поединок чести. Но - жизнь друга дороже.
- ...И мальчишке голову морочишь, за собой потащил, - продолжал какую-то реплику Геральт. На миг Феникс будто закаменел. И этого оказалось достаточно - меч ведуна молнией влетел в грудь Странника, и тот медленно, словно в кино, упал сперва на колено, а затем - навзничь, бледным лицом к холодным немигающим звёздам...
- И всё-таки скажи, вампир, - Геральт вытянул меч из груди поверженного, - почему ты просил меня не трогать мальчишку? Почему? Решил пожалеть юность? Или унизить меня? Зачем?
- Что ты понимаешь! - прохрипел вампир, - Я же его лю...
Голос совсем перешёл в хрип, в горле забулькало и оттуда хлынула кровь. Не гной, не смрадная масса, а именно кровь... Голубая...
Ведун уставился на блестящий под звёздами ручеёк, и тут же почувствовал, как что-то острое упёрлось ему в спину. Перевернуться через голову, резко вбок, поворот, меч в боевую?..
Но он не шевельнулся. Тихий, но полный ненависти мальчишеский голос приковал его к земле:
- Стоять! Иначе умрёшь! Впрочем, и так умрёшь. Я убью.
- Ты пробовал убивать человека?
- Нет, зато ты пробовал! ЗАЧЕМ?!
- Он не человек. И я спасал тебя. От него.
- А Я тебя просил? Он больший человек, чем ты!..
- Но ведь... Погоди, так он тебя - уже? И ты... Так я могу снять заклятие, я могу исцелить тебя! - он дёрнулся было к сумке с травами. - Укус вампира излечим!
- Стоять! А ЕГО ты ИЗЛЕЧИТЬ - МОЖЕШЬ?
- Но он же...
- Тогда умри!
Острой шпагой выскользнул из груди, разодрав чёрную ткань, осиновый кол. Красный.
И новые воды вошли в ручей. Красное на голубом.
А затем - прокричала птица-алканост, и свиток мудрости Великого Отца в бессилии вывалился из её рук.
Жёлтое на красном, красное на голубом, голубое на чёрном. Острый луч света вонзился в утопающую в грязи радугу, и тогда из неё шагнул навстречу плачущему мальчишке, его ровесник. В чёрном камзоле и чёрном, глухо запахнутом плаще. С большими, неземными глазами, в которых мелькнула вдруг знакомая искорка-огонёк на фоне вечной печали.
И плачущий Мальчик шагнул навстречу. Плащ новичка распахнулся двумя огромными, как Ночь, крылами.
Мальчишки кинулись навстречу друг другу, и тут вдруг крылатый совсем по-детски ойкнул и присел, схватившись за ногу - порезался о валяющийся геральтов меч. Из ранки потекла тоненькая струйка - голубая, слегка, еле заметно фиолетовая.
И Мальчик нагнулся над ним и слегка лизнул ранку.
От этого кровь остановилась, и лишь шрамик, быстро рассасывающийся, напоминал ещё о смертельном серебре.
А меч, на который упали тяжёлые капли, потемнел и вскоре рассыпался пылью.
- Надо их похоронить, - тихо сказал Мальчик.
- Кого?
Мальчик обернулся. Ни ведуна, ни друга не было. Даже останков.
- Меня?! - теперь уже в голосе крылатого появились насмешливые нотки. И только тут Мальчик увидел в нём всё. А в глазах - в них смешалась Усталость ведуна с древней, неистребимой тоской Вечного, и насмешливая искорка юности оживляла эту скорбность глубин...
- Ты ведь не забыл моё имя? - беззаботно спросил крылатый мальчик. - Феникс.
- И Геральт?
- А как же без него?.. - и вновь запахнул крылья в ведунский плащ.
Мальчишки взялись за руки и пошли к Восточным воротам.
А впереди величественно взмывало над горизонтом Солнце, которое теперь почему-то не пугало...
©Инкуб Суккубус
