Karlson

"Спокойствие, только спокойствие!
Драка - пустяки. дело житейское!"
(С) Один из Карлсонов

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Я только что проводил своего друга на поезд. И, тем не менее, с вокзала ухожу в приподнятом настроении. Не потому, что друг, с которым мы не виделись несколько лет, уехал. А потому, что весна в самом разгаре - последняя декада мая. Еще неделя с небольшим, и детская оздоровительная база, на которой я работаю, откроет летний сезон. И я снова окунусь в привычный, и любимый мною, мир детства.

Мне захотелось немного прогуляться по вечерним улицам, подышать свежим весенним воздухом.

Вечерело. Не спеша, прогуливаясь, разглядываю дома, киоски... Неожиданно, в одном мрачноватом переулке мое внимание приковывает какая - то возня... Всмотревшись, понимаю, что это драка. Я не считаю себя героем, и стараюсь не вмешиваться в уличные потасовки... Но, на этот раз что-то остановило меня. Точнее, не что-то, а кто-то. И этот кто-то - четвертый участник драки. Даже не участник, а, скорее жертва.

Мальчишка, ниже на голову троих своих обидчиков, и не пытался атаковать. Он только заслонялся от ударов руками. Не в силах видеть это избиение, я, словно выпущенный из пращи, влетел в кучу, растаскивая налетчиков. Те в раз улетучились.

Мальчишка тихо постанывал, размазывая по лицу кровь. Кровь сочилась из раны, с правой стороны лба, стекая тонкими струйками по щеке.

- За что это они тебя? - спросил я, присев на корточки возле мальчика.

- Не знаю, - тихо прошептал он.

- Ну, не развози кровь по лицу, да еще грязными руками.

Я достал свой носовой платок и принялся осторожно вытирать кровь с его щеки. Дойдя до лба, я внимательно осмотрел рану. На первый взгляд ничего страшного, если не учитывать, что рядом висок. Приличная, кровоточащая ссадина. Мой платок уже был багровым от впитанной крови.

- Ты далеко живешь?

- На вокзале.

- Твой дом рядом с вокзалом?

- Нет. Я живу на вокзале!

- А где же твои родители?

- Их нет...

- Тебя как зовут?

- Димка.

- Вот что, Димка, пошли со мной...

- Я никуда не пойду! - Мальчик дернулся, пытаясь встать.

В общем-то, он правильно делал, что не хотел идти с незнакомым человеком и не известно куда. Но я - то не собирался делать что–либо плохое, а хотел ему помочь. Но он-то этого не знал, или не понимал. Но я-то, в свою очередь, не мог оставить его в таком состоянии.

- Слушай, Димка, мне от тебя ничего не нужно. Тем более, что у тебя и нет ничего такого, что мне бы могло понадобиться, понимаешь? Я просто хочу тебе помочь. И нравится тебе это, или нет - я тебя не оставлю так. По крайней мере, до тех пор, пока тебе не окажут медицинскую помощь. Так что, не бузи, а поднимайся и пошли, я отведу тебя к врачу.

Мальчик попытался встать, но тут же, охнув, опять сел на землю.

- Нога... - простонал он.

Я подхватил его на руки и понес... Именно теперь, с мальчиком на руках, было самое время подумать, куда же его, собственно, нести. Я не знал, где в этом районе находится поликлиника или травматологический пункт. Хотя, постой, на вокзале! Конечно же - на вокзале!

В транспорт, в таком виде, я не рискнул садится, встречные прохожие и так, завидев нас, разбегались в разные стороны, словно встретили живого Крюгера со своей жертвой. Мальчишка был легкий, как осенний листок на ладони, и я "рысью" несся к вокзалу.

В пункт неотложной помощи вокзала, я влетел "скорым", раздавая направо и налево сигналы: "Дорогу! Дорогу!"

За столом сидела пожилая женщина в белом халате. Она какое–то время разглядывала нас с Димкой из-за очков. То, что перед ней мог быть вариант картины "Иван Грозный убивает своего сына", ее, видимо, совсем не испугало. Я так думаю, что за свою практику в этом пункте, она и не такое видела.

- Что у вас, молодые люди? - Спокойно спросила пожилая дама в очках.

Я же говорю - фантастика. Перед ней двое с ног до головы в крови, а она...

- Вот, ушибся... - не очень уверено произнес я. Мне показалось, что я перепутал двери, и белый халат на даме - чистая случайность.

- Посмотрим, раздевайтесь...

Я посадил Димку на кушетку, не совсем соображая, кто из нас двоих должен раздеваться.

- Снимите с него куртку, - подсказали мне очки.

Врач подошла к мальчику и принялась разглядывать рану.

- Ничего страшного, сейчас обработаем, - вынесла она свой вердикт.

Она лихо справилась с этим заданием и, собралась, было, идти к столу, но я остановил ее.

- Простите, не могли бы вы взглянуть еще и на его ногу?

- На какую?

- На левую... кажется...

- Пусть снимет штаны.

Мальчику это не понравилось, но я успокоил его, сказав, что это, просто необходимо. У него не было сил сопротивляться и, с явной неохотой, Димка, все же, снял ботинок и штанину с той ноги, которая болела. На ноге "красовался" огромный синяк.

- Перелома нет, просто сильный ушиб. - Констатировала врачиха. -Нужно было бы сделать рентген на предмет трещин в костях. Но мы тут такого не делаем. Вам нужно обратится в поликлинику. И еще одно... - Врач оглянулась на Димку, и, взяв меня под руку, отвела чуть в сторону. - Что же вы, папаша, так плохо смотрите за сыном. Когда он мылся - то в последний раз? А одежда? Нельзя же так. Вы один?

Я кивнул, несколько ошарашенный ее напором. Она сокрушенно покачала головой. Затем пошла к столу.

- Одевайтесь, молодой человек. - Обратилась она к Димке, который все еще сидел полураздетый, не зная, что ему делать. - Затем, снова обратилась ко мне. - Ну вот. Теперь я должна вас зарегистрировать.

- А это обязательно, - спросил я.

- А чего вы боитесь? Вам оказана помощь и мне нужно для отчета. Не бойтесь, я никому не стану докладывать, что вы плохо смотрите за ребенком. Если вы пообещаете мне исправиться. Я ведь, понимаю, что одному нелегко, даже мужику.

Я грустно улыбнулся и, в благодарность, тут же обманул ее... Самую малость...

- Фамилия, имя пострадавшего, возраст, домашний адрес? - "выпалили" очки.

Я честно назвал имя мальчика и тут же придумал ему фамилию. Потом, немного посмотрев на него, "на глаз", назвал возраст. Что там еще? Ах, да - адрес. Пожалуйста... Я назвал первую, пришедшую мне на ум улицу из моего района. Правда, я совсем не был уверен, существовал ли на ней, названый мною, номер дома.

Поблагодарив врача за оказанную помощь, мы, наконец, вышли с Димкой на улицу. Он заметно хромал, но потихоньку мог идти.

Мы уселись на лавочку возле перрона, чтобы немного перевести дух. Мальчик время от времени озирался по сторонам. Я решил, что он боится вновь встретиться со своими обидчиками.

- Успокойся, - ласково сказал я. - Со мной тебе нечего боятся.

Но это его не успокоило, он даже как - то подозрительно посмотрел на меня. Димка попытался вскочить, но я ухватил его за рукав.

- Да, что с тобой, в самом деле?

- А, вы кто?

- Я? Называй меня Карлсоном.

- Это тот, который на крыше?

- Он самый.

- Откуда вы знаете, сколько мне лет?

- Гм... Угадал.

- Я не помню, чтобы видел вас раньше, - мальчик пристально разглядывал мое лицо.

- Честно говоря, я - тоже. Может, раньше на вокзале, случайно? Я тут иногда бываю.

- Не на вокзале, - возразил Малыш.

- Ну, а, где же, например?

- Не знаю...

- Извини, я тоже.

- А, откуда же вы тогда ЗНАЕТЕ МОЮ ФАМИЛИЮ?!

- ???!!!

- Кто вам ее сказал? - Настаивал Димка.

- Знаешь что, Малыш, ты можешь мне не поверить, но это самая настоящая случайность. Впрочем, Карлсоны иногда бывают очень догадливыми. - Я озорно подмигнул мальчику.

- А вы не обманываете?

- Зачем же мне тебя обманывать? - Искренне удивился я.

- Вы же обманули врача?

- Когда? Карлсо...

- Когда назвали адрес, будто я там живу.

- А ты хотел, чтобы я сказал ей, что ты живешь на вокзале, третья платформа, в ящике из-под пива, звонить три раза?

Похоже, это его немного успокоило. Впервые, с момента нашего знакомства, я увидел, как Димка улыбается.

Это был хороший признак и я решил, незамедлительно им воспользовавшись, сделать для мальчугана еще что-нибудь хорошее.

- Слушай, Малыш, я чертовский проголодался! Не согласишься ли ты составить компанию. Мне одному не справиться.

Личико мальчишки снова нахмурилось.

- Ну? Что еще случилось? - Нарочито обиженным голосом спросил я. - Если ты не составишь мне компанию, то я так не играю...

- Я не смогу с Вами... с тобой расплатиться...

- ЧТО?! Кто сказал о расплате? Я сказал о расплате?

- Нет, это я сказал, что не смогу с тобой расплатиться.

- Спокойствие, только спокойствие! Я уже тебе говорил, что у тебя нет ничего такого, чтобы мне могло понадобиться. Сказал? Нет, я тебя спрашиваю - сказал или нет? Что ты молчишь? Ну, я так не играю!

- Сказал...

- Ну, так в чем же тогда дело? Впрочем, кое-что от тебя мне понадобится...

Взгляд Малыша снова стал настороженным.

- Эх, - воскликнул я, хлопая по плечу Димку. - Хорошая компания мне от тебя понадобится, вот что!

И не дав ему ни секунды на размышление, я потащил Малыша в вокзальное кафе.

По правде говоря, я не ожидал от себя такой прыти. Но, уж очень мне хотелось порадовать Малыша чем-нибудь хорошим. Не смотря на его юный возраст, вероятно, ему досталось много неприятностей в жизни. И уж, по крайней мере, сегодня, он мог вполне рассчитывать на хороший ужин.

Обычно я ем очень быстро - профессиональная привычка. Когда работаешь с детьми, нет времени рассиживаться за тарелкой. Сейчас же я старался есть медленно, чтобы дать возможность Малышу спокойно насытиться. Но Димка не понял моей стратегии. Порция роскошного борща мгновенно исчезла в его животе, будто ее и не приносили вовсе.

- Ты опаздываешь куда-нибудь? - Спросил я Димку, продолжая изображать Карлсона.

Мальчик виновато посмотрел на меня.

- Спокойствие, только спокойствие! - Поспешил я смягчить свой, прямо скажем, не очень корректный вопрос. - Никто же не отнимает.

Малыш ничего не ответил, но есть стал не так торопливо.

Я украдкой наблюдал за ним, и меня донимала одна мысль - "Что дальше?" Сейчас ужин закончиться: я пойду домой - в свою уютную квартиру, лягу в чистую, теплую постель... А он - в свой "ящик из-под пива"?

Мне почему - то страшно захотелось плакать. От бессилия, что ли? Еще никогда проблема бездомных детей не вставала передо мной с такой силой, как после встречи с Димкой.

Мне хотелось задать ему множество вопросов, но я понимал, что вряд ли получу от него сейчас искренние ответы. А не искренние я и сам мог придумать в неимоверных количествах.

Как я ни старался растянуть "удовольствие", но наши тарелки и стаканы с чаем опустели - надо было уходить... От съеденного Димка немного осоловел. Эх, ему бы сейчас в самый раз завалиться на боковую, и выспаться...

На улице небо все больше темнело под натиском приближающейся ночи.

Не в состоянии представить себе, куда сейчас пойдет Малыш, и где проведет эту ночь, я, наконец, решился. Перестав изображать из себя Карлсона, своим обычным голосом прямо сказал Димке:

- Слушай, поехали ко мне.

Димка энергично замотал головой.

- Ну, что ты, в самом деле, - настаивал я. - Хоть раз выспишься по-человечески. А завтра вернешься на свой вокзал.

Димка снова отрицательно замотал головой.

- Спасибо, вы и так много сделали для меня сегодня.

- Пустяки, дело житейское... - Грустно проговорил я. Меня опять душили слезы. Надо же - я раньше, как-то не замечал за собой такой сентиментальности... - Ну, ладно, пора прощаться...

- Карлсон, а ты часто тут бываешь? - Тихо спросил Малыш.

- Не очень. - Про себя решив, что теперь я буду появляться на вокзале часто. - Ты, вот что, - береги себя, не сдавайся... Хорошо?

- Ладно. Ну, я пошел.

- Погоди... - достав из кармана плаща чуть смятую купюру, протянул ее Малышу.

Димка опять запротестовал, но я насильно засунул "пятерку" в карман его куртки.

- Не бузи. Тут хватит тебе на завтрак. А, если не будешь шиковать, то и на обед.

Я стал торопиться. Мне не хотелось, чтобы Малыш увидел наворачивающиеся на глаза слезы. Карлсоны ведь не плачут. По крайней мере, мне о таких случаях ничего не известно.

Торопливо пожав худенькую ладошку Малыша, развернулся и, не оглядываясь, быстрым шагом стал удаляться прочь, при этом, совсем в другую, чем нужно было, сторону.

- Ну, что? Наигрался в доброго дядю?

- Замолчи! И без тебя тошно!

- Гляди, честной народ - добрый Карлсон идет. Какие мы хорошие, какие мы заботливые, какие мы жалостливые...

- Заткнись!

- Ой, какие мы грозные...

- У всех внутренний голос. как голос. Только у меня – наказание какое-то. Прямо - "пожизненное заключение".

- Знаешь, ты тоже не подарок.

- А чего ты пристал ко мне? Я, что ли виноват, что Димка по подвалам, да вокзалам шатается без еды, без крова. Вон, пьянь подзаборная валяется. Иди, ей читай свои нравоучения. Может, как раз из-за таких, как он, такие, как Димка и маются.

- Без тебя, сам понимаешь, не могу.

- Очень остроумно!

- У тебя учимся.

- Отцепись, паяц-второгодник... Знаешь, сколько таких димок в городе? А в стране? Да при всем моем огромном желании, я не смогу их всех приютить и обогреть. Государство с этим не справляется, а ты из меня душу выматываешь!

- Всех - не всех... Но, одного-то, ты уж точно мог бы.

- Так, хватит! Или ты замолчишь, или я не знаю, что сейчас произойдет!

Голос не ответил. Иногда, очень редко, мне удавалось обмануть свой собственный внутренний голос. Теперь был именно такой случай. Я знал, что сейчас произойдет.

Еще не до конца четко представляя себе, чем все это закончиться, резко развернувшись, я, уже в третий раз за сегодня, направился в сторону вокзала.

Остановившись на привокзальной площади, вдруг понял, что на все сто процентов, абсолютно определенно, я не знаю, куда мне идти, и где искать Малыша. Я стоял, словно только что приехал в чужой город, и беспомощно оглядывался по сторонам.

- Охотник потерял след?

- Опять ты? Не надоело?

- А, что же мне делать? Ты так вертишь головой, будто хочешь ею назойливую муху прибить.

- А ты бы не ехидничал, а лучше, подсказал, что-нибудь толковое.

- Я - и, вдруг, толковое? Ты же знаешь, с кем поведешься, оттого и наберешься. Ладно, не бузи! Хоть ты никогда и не ценил моего хорошего отношения к тебе, так и быть - подскажу.

Я перестал вертеть головой по сторонам и попытался сосредоточиться.

- На вокзале его, скорее всего, нет.

- С чего ты взял? - Удивился я сам себе.

- С того, что на вокзале ему негде укрыться. Не такой уже и большой он у нас. Пакгаузы закрыты и под неусыпной охраной. Депо - тем более. Вспомни, где ты его увидел в первый раз.

- Примерно в двух кварталах от вокзал, кажется, действительно есть какие-то заброшенные постройки. Я еще тогда подумал, что район малоприветливый и, даже, жутковатый.

- Вот - вот. Начинаешь соображать. Давай, двигайся! Чего стоишь? Темно уже на дворе. Слушай, а давай завтра его поищем?

- Исчезни, ужас моей жизни! - Я еще раз оглядел площадь и направился в ту сторону, с которой пару часов назад принес Малыша в вокзальный пункт помощи.

- Ну, слава Богу, я уже решил, что ты вообще никуда не пойдешь, даже домой. А ты, между прочим, очень невоспитанный хам. Мог бы, хотя бы, спасибо сказать за подсказку...

- Ладно, потом сочтемся...

- Это уж точно - жди от тебя...

- Слушай, если я из - за твоей болтовни пропущу Малыша, то изничтожу тебя в прах! Даже, если мне самому придется пострадать от этого! Понял?

- Охотник снова нашел след! .. Ладно, ладно! Умолкаю. Спокойствие, только спокойствие! - Передразнил меня мой внутренний голос, и наконец "свернулся в трубочку".

На улице, и в правду, прилично стемнело. Я шел торопливо, ежеминутно вглядываясь в толпу прохожих, в надежде увидеть среди людей Димку.

Наконец, я вышел на ту самую улицу. Я шел с противоположной стороны дороги от места встречи с Димкой.

Вдруг, я заметил, как на противоположной стороне из подворотни дома выскочил на тротуар мальчишка.

- Димка! - Заорал я на всю улицу, будто меня резали. И, тут же пожалел об этом.

Мальчишка резко остановившись, обернулся на крик... И, узнав меня, бросился, прямо через проезжую часть... Завизжали тормоза... Я чуть не потерял сознание от ужаса, охватившего меня. Тем временем, Димка, благополучно выбравшись из нагромождения машин, уже "летел" ко мне.

- Дяденька, дяденька! - Во все горло кричал Малыш, будто опасался, что я его не услышу.

На "ватных" ногах я побежал навстречу мальчику, подхватил его и, крепко прижал к себе, Я горячо благодарил Бога за то, что он уберег пацаненка от неминуемой гибели под колесами автомобиля, а меня от страшных душевных мук до конца дней моих.

- Карлсон, забери меня куда-нибудь! - Димка был не на шутку напуган.

Два подростка, выбежав из подворотни, стали озираться по сторонам.

- Не отдавай меня им! - вцепившись мертвой хваткой в мой плечи, со слезами на глазах, взмолился Димка.

Его просьба была лишней. Вряд ли бы сейчас нашлась сила, способная отнять у меня Малыша!

Прикрывая собой Димку от преследователей, я в четвертый раз за этот день, направился на вокзал, унося с собой Малыша подальше от опасного места, на котором он чуть было не погиб из-за моего идиотизма.

Найдя относительно укромное местечко, мы остановились перевести дух. Я попытался ослабить хватку Малыша, но, не тут-то было. Он еще крепче обхватил руками мою шею.

- Ну-ну, Малыш. Спокойствие, только спокойствие! Все уже позади. - Так и не освободившись от его "захвата", я присел на какой-то выступ. - Вот сейчас отдышусь маленько, и поедем домой. Что ж ты под колеса-то бросаешься? Я же чуть не умер от страха.

Малыш беззвучно плакал.

- Вот гады, - думал я про себя, ероша волосы мальчугана (шапка, видимо, потерялась во время бегства). - За что же это они его так?

Спрашивать сейчас об этом Димку, было бы еще одной глупостью с моей стороны. Изловчившись, я посмотрел на часы - было девять тридцать.

- Так, пора. Ты, как там, успокоился немного?

Малыш молча переложил голову с одного моего плеча на другое. Я ободряюще, легонько похлопал его по спине. Затем встал и, бережно поддерживая Малыша, направился на стоянку такси. Ехать в автобусе было бы очень долго. А мне хотелось побыстрее добраться домой. Чего уж там - сегодня я порядком устал. Да и Малыш, думаю, не меньше.

Я поблагодарил судьбу - водитель попался молчаливый. Мне нужно было сейчас обдумать много такого, о чем я, часа три назад, и не помышлял даже.

То, что Малыш уже никогда не вернется на вокзал - я знал точно. Также точно я знал, что теперь мне нужно будет позаботиться о его дальнейшей судьбе. Но, этот факт не пугал меня, а, наоборот, придавал сил, внутреннего спокойствия и, неведомо откуда взявшуюся, уверенность в том, что я справлюсь со всем этим. Мой внутренний голос может гордиться мной. Молчит! То-то же...

- Только бы не потянуло его обратно на вокзал. - Ни с того, ни с сего подумал я, открывая входную дверь своей квартиры.

- Ну, вот мы и дома, - подмигнул я Малышу, опуская его на пол. -Раздевайся.

Я повесил свой плащ на вешалку. И помог Димке снять куртку.

- Извини, шапка где - то потерялась.

- Не потерялась. Ее хлопцы отняли.

- Малыш, - я взял мальчика за плечи. - Я хочу чтобы ты знал - в этом доме тебе некого бояться. Тут никто не посмеет тебя обидеть. Ты меня понял? Димка устало кивнул головой. - Вот и хорошо. - Я провел Малыша в гостиную. - А, где я буду спать? - В кровати, разумеется. - А, ты?..

Димка, как то по - особенному задал этот вопрос. Впрочем, мне могло всего лишь показаться.

- А у меня еще диван есть. Да ты не волнуйся, разместимся. - Улыбнулся я Малышу.

Мальчик снова утвердительно кивнул головой.

- Дима... - я старался тщательно подобрать слова, чтобы не обидеть Малыша. - Я хотел бы попросить тебя об одном одолжении...

Тот, выжидательно смотрел на меня.

- Не мог бы ли ты сейчас принять ванну, а всю одежду отдать мне, я ее в стирку брошу. Раздеться ты можешь в ванной. - Поспешил добавить я, видя в глазах Малыша нерешительность. - А одежду отдашь через дверь. Не волнуйся, я не собираюсь подглядывать за тобой. Я только помогу помыть тебе голову, чтобы ты не замочил пластырь...

Мытье головы оказалось не таким уж простым делом. Пришлось разорвать целлофановый пакет, и соорудить из него подобие повязки. Намыливая голову Малыша, я разглядывал синяки на его спине. У меня сжималось сердце и кулаки...

- Ну, дальше ты сам уже. - Пока я "возился" с головой Малыша над умывальником, ванна почти наполнилась. Я влил в нее два колпачка ароматного шампуня, дал Малышу мочалку и, забрав его одежду, вышел из ванны, прикрыв за собой дверь.

На часах 22:41. Есть надежда, что она еще не спит. Набираю телефон.

- Не разбудил?

- Виталий, ты, что ли?

- Я. А, как ты угадала?

- Ты, пожалуй, единственный кто, даже днем, может спросить: "Не разбудил?" Что - то случилось?

- Да! Ты и представить себе не можешь.

- Ты меня интригуешь...

- Извини, сейчас объяснить всего не могу. - Параллельно, я прислушивался к тому, что происходило в ванной. - Но, чуть позже -обязательно и со всеми подробностями...

- Так, что ты хотел? - Несколько разочарованно, перебила меня соседка.

- Скажи, пожалуйста, у твоего сына осталось что-нибудь из одежды двух-трехлетней давности?

- Трех - вряд ли, а двух... Надо посмотреть. Тебе что и на когда это нужно?

- Все и сейчас.

- Прости, забыла, что я с тобой разговариваю, - Эта фраза меня несколько удивила. - Ладно, заходи. Что-нибудь поищем.

- Малыш, как ты там? - Спросил я приоткрывая дверь ванны.

- Я еще немного помоюсь...

- Хорошо, - улыбнулся я двери. - Ты мокни себе, а я на минутку к соседям загляну.

- Ладно.

Я закрыл дверь и принялся за Димкину одежду. Пожалуй, рубашку, штаны и, с большой натяжкой, ботинки можно было оставить. Все остальное я свернул в тугой сверток и, по дороге к соседке, запихнул бывшую одежду Малыша в мусоропровод.

- Слушай, - прямо с порога начала Лидка. - Я и не знала, что у нас столько Юркиного барахла осталось.

- Это же просто замечательно! - Обрадовался я.

- Ты, наверное, выставку поношенных вещей затеял?

- Ох, Лидка... Если честно, я и сам еще не совсем осознал, что же я такое затеял...

- ???

- Я сегодня на вокзале подобрал десятилетнего пацаненка. Он у меня сейчас в ванной мокнет.

Лида замерла и какое - то время разглядывала меня широко раскрытыми глазами. Мне стало чуточку не по себе.

- Псих, - наконец проговорила она совершенно спокойным голосом.

- Зато - какой! - Парировал я.

Лидка покрутила пальцем у виска и принялась раскладывать передо мной старую одежду своего сына. Юрка был крупнее Малыша, но мне удалось кое-что подобрать: спортивный костюмчик - по квартире бегать, трусишки, брючки, рубашку, джемперок. С обувью получился прокол. Ну, ничего. Я, ведь, все равно, завтра собирался покупать Малышу обнову. Лидка аккуратно складывала все, что я отбирал.

- Сколько я тебе должен? - Спросил я, принимая из ее рук ценный груз.

- С самого начала нашего с тобой знакомства я знала, что ты -ненормальный. Но, не идиот же! - Лидка вытолкала меня за дверь. Потом, снова выглянула. - Слышишь, псих? Нужна будет помощь - заходи.

- Спасибо. - Крикнул я с пролета между этажами.

Лидка - мировой человек. И, кто знает, мы с ней могли бы получиться неплохой парой... Но... Не буду же я, в самом деле, травить ее мужа крысиным ядом.

Вообще, с представительницами прекрасного пола у меня всегда были проблемы - они никак не могли мне простить моего непостоянства. Точнее постоянства, но не к ним, а к своему делу. Сколько себя помню – я постоянно куда-нибудь бежал, что-нибудь организовывал - походы, праздники, мотался по пионерским лагерям. Короче говоря, брался почти за все, что хоть как - то было связано с детьми. Как назло, все мои подружки не разделяли моих "пристрастий", и, не выдерживая темпа моей жизни, "терялись" на просторах моей кипучей деятельности. Пожалуй единственной, кто выдержал бы это все, и принимал меня таким, как я есть, была Лидка. Но, с ней мы познакомились тогда, когда без крысиного яда обойтись было уже невозможно.

Сейчас я немного остепенился, посолиднел, что ли – заместитель директора Детской оздоровительной базы по организации досуга, как никак (название моей должности всегда вызывало у меня легкую дрожь и, поэтому я называл себя по - старинке - старший вожатый или старший воспитатель), но подружки, по-прежнему, не спешили связать со мной свою судьбу.

- "Тук-тук", - сказал я двери в ванную.

- "Скрип", - ответила дверь.

- "Хлюп-хлюп", - ответили за дверью.

- Внимание, открываю, - сообщил я.

Дверь игнорировала мое сообщение, за дверью - тоже... Я испугался, что Малыш мог захлебнуться и рванул дверь на себя...

У меня отлегло от сердца. Над торосами мыльной пены возвышалась голова Димки - глаза закрыты, по лицу блуждает выражение блаженства.

- Малыш, - позвал я тихонько.

Мальчик открыл глаза.

- Может, хватит уже? А то, ты совсем раскиснешь.

- Еще минуточку, - взмолился Димка.

- Ладно. Но не больше. Поздно уже. Вот полотенце, а это одежда. Я пойду, чай поставлю.

Малыш вышел на кухню, когда я уже разливал чай. Юркин костюм был великоват на Димку и смотрелся на нем забавно. Но, это придавал внешнему виду Малыша некий шарм.

- С легким паром. - Приветствовал я его появление и поставил передним огромную чашку с ароматным напитком. Затем, положил такой же большой бутерброд. Малыш поблагодарил и принялся поглощать еду.

Раньше, за всей этой вокзальной кутерьмой, я и не разглядывал особенно Малыша, не до того было. А, сейчас, в спокойной обстановке, наблюдая, как он "сражается" с огромным бутербродом, я обратил внимание на его лицо. Кожа на лице посветлела после купания. Да, и волосы Малыша, как мне показалось, стали намного светлее. Это, сколько же грязи с него сошло?

Малыш ел не торопясь. Видимо, помня мое замечание на сей счет, когда мы с ним ужинали на вокзале. А я разглядывал его в наглую. И, неожиданно для себя, понял, что любуюсь чертами его лица. Мне стало неловко перед Димкой и я уткнулся в свою чашку.

- Карлсон, - заговорил Димка, когда от бутерброда и чая почти ничего не осталось. - А, почему ты со мной возишься?

- Что значит - "возишься"? - изумился я.

- Ну... - Димка замолчал, стараясь подыскать нужные слова.

- Понимаешь ли, Малыш, - заговорил я, видя, что Димка не решается продолжить. - Я же - Карлсон. И люблю, как ты говоришь, "возиться" с малышами.

- А, почему?

- А Карлсоны, они - все такие.

- Нет, я серьезно спрашиваю.

- Ну, а если серьезно, то... Ты же сам попросил, чтобы я тебя забрал куда-нибудь...

Димка утвердительно кивнул головой.

- Вот видишь... Тебе сейчас не о чем беспокоиться.

Доев остаток бутерброда и допив чай, Димка поблагодарил и, выйдя из-за стола, подошел к мойке, собираясь мыть посуду.

- Оставь, Малыш. Я потом помою.

Димка осторожно поставил тарелку с чашкой на дно мойки и я повел его в спальню.

- Ну, вот - располагайся. - Сказал я, расстилая кровать.

Малыш, не снимая спортивного костюма, забрался в постель. В комнате было тепло, и спать в костюме, я, по крайней мере, не решился бы. Но, у Димки, видимо, было свое мнение на этот счет. Я укрыл Малыша, выключил маленький ночник и пожелал ему спокойной ночи.

- Карлсон.

- Что, Малыш?

- Посиди со мной немножко.

Я присел на край постели. Нащупав в темноте Димкину руку, стал поглаживать большим пальцем тыльную сторону его ладошки. До меня доносилось ровное дыхание мальчика. Оно наполняло мои сердце и душу покоем.

Решив, что Малыш уже уснул, я привстал...

- Карлсон. - Димка задержал мою руку.

- Что, Малыш? - Я снова сел на кровать.

- Я не хочу возвращаться на вокзал.

- А с чего ты взял, что я собираюсь тебя туда отпускать?

- Не знаю... - Честно признался Малыш. - А, где же я жить буду?

- Поживешь пока у меня, если ты, конечно, не против...

- Я не против. - Поспешно перебил Димка.

- А там видно будет, - Закончил я.

- Отведешь меня в милицию? - В голосе Малыша послышалась тревога.

- Знаешь что, Малыш, уже поздно. Давай об этом поговорим завтра.

- Ладно, - вздохнув, согласился мальчик. - Спокойной ночи.

- Спокойной ночи. - Поддавшись неожиданному порыву, я наклонился и поцеловал Малыша в щеку.

Мне казалось, что, как только я коснусь подушки, тут же засну.

- Что, не спится?

- Явился! Где это тебя носило весь вечер?

- Отдыхал.

- С чего же это ты, бедняга, устал, скажи на милость?

- Ладно-ладно. Просто не хотел тебе мешать.

- Скажи лучше - ответственности испугался.

- Это тебе надо ответственности бояться, а не мне.

- С чего бы это?

- "Спер" пацана - и спрашиваешь? Это киднэпинг, между прочим.

- Господи, и, где же ты таких слов набрался?

- С кем поведешься...

- Да, не спер я его, а забрал, можно сказать, спас от улицы...

- И, что теперь герой собирается делать?

- Что ты мне ночные допросы устраиваешь? Не знаю! Пока не знаю. Для начала приодеть его надо. А главное - накормить до отвала! А то, на руки берешь, все равно, что салфетку со стола... Господи... Прости меня, Малыш, за это сравнение. Вон, лето на носу. Заберу его с собой на базу - пусть отъедается. А там видно будет...

- А вдруг у него родители есть.

- Нет у него родителей.

- Откуда это известно?

- Тебе это тоже известно - он сам сказал.

- Мог соврать.

- Мог... Только, можно быть кем угодно, но не родителями, чтобы довести ребенка до такого состояния. Даже, многое повидавшая, врачиха с вокзального пункта - и та ужаснулась. Нет, нет у него родителей!

И, все же, мне, почему - то казалось, что Малыш не так уже и давно ведет, "кочевой" образ жизни. Весь вечер наблюдая за Димкой, я пришел к выводу, что он не успел еще совсем "растерять" привычки, присущие "домашним" детям. Но, почему его так тревожил вопрос о милиции?

Как это не прискорбно признавать, но, на этот раз, мой внутренний голос был в чем - то прав. Почему те двое так настойчиво преследуют Димку? Что им нужно от него? У него же и взять - то нечего. Во всем этом нужно было обязательно разобраться. Хотя бы для того, чтобы Малыш мог спокойно ходить по улице.

- И не думай, что я оставлю Малыша один на один с его проблемами.

- Я ничего и не думаю... - сонно ответил мой внутренний голос. – Я заснуть пытаюсь...

Утром я проснулся, как обычно, в то же самое время. Привычка. Не открыв еще, как следует глаз, я сразу подумал: "Нужно предупредить шефа, чтобы меня сегодня не ждали".

Каждое утро, недалеко от моего дома, проезжал микроавтобус, который вез на базу работников, живущих в городе. Большую часть времени я проводил на базе. В одном из спальных корпусов у меня, даже, была своя комната, в которой я и жил. Особенно сейчас, когда подготовка к летнему сезону была в самом разгаре.

Только потому, что ко мне приезжал друг, я последнюю неделю жил в городской квартире. А сегодня собирался возвращаться на базу...

Я потянулся к телефону и страшно удивился, не обнаружив его на месте. Тут до меня дошло, что сплю-то я не у себя в кровати, а на диване. Сбросив с себя покрывало, я встал и пошел в спальню к телефону.

Кровать идеально застелена, а Малыша в комнате нет. У меня екнуло сердце - неужели сбежал? Проснувшийся внутренний голос уже собирался отпустит колкость по этому поводу, но я так "цыкнул" на него, что все колкости застряли у него... Я не знаю, где у внутреннего голоса могут застревать колкости, но застряли же где-то.

Малыш сидел на кухне у окна и смотрел на улицу. Посуда, которую я вчера так и не удосужился вымыть, уже чистая стояла на своем месте. На плите только что закипел чайник. Из носика заварника струился парок.

- Привет, Малыш! - Весело приветствовал я Димку.

- Привет. - Повернулся ко мне Димка. - Карлсон, ты не злишься на меня?

- За что?

- Ну, за то, что я тут... хозяйничал без разрешения.

Я присел на корточки перед Малышом.

- Злюсь! - Заглянул ему в глазах, и увидел в них напряженное ожидание. Улыбнувшись, я сказал. - Но, не за это. А за то, что ты встал так рано. Я надеялся, что ты выспишься хорошенько.

- Что-то не хотелось, - с облегчением ответил Малыш.

- Спасибо, что вымыл посуду. Я про нее вчера совсем забыл. И с чайником ты тоже хорошо придумал.

- А я и яичницу могу сделать, и, даже, картошку пожарить. - Затараторил, польщенный Димка. - Только я не знал, можно ли.

- Поваренок, ты мой! - Я подхватил Малыша на руки. От неожиданности, он ухватился за мою шею и, волей - неволей, прижался ко мне.

Ощущение тепла его хрупкого тела шевельнуло в глубине моей души, что- то необычное, доселе неизведанное.

- А, знаешь, что? - Спросил я, опуская Малыша на стул. - Я сейчас схожу умоюсь. А, ты, если хочешь, приготовь нам завтрак. Правда, картошка у меня кончилась. Но, зато в холодильнике яйца есть и пакеты с вермишелью.

- Я знаю - трехминутка. - улыбнулся Малыш.

- Вот и прекрасно. Колдуй, а я мигом.

Какое же это жуткое наказание - каждое утро бриться! Как я уже не приспосабливался, чтобы "скрасить" это занятие: и станком брился, и электрической бритвой - кошмар какой-то.

Намазывая помазком крем, я думал о Димке. Ребенок, живущий беспризорно на улице, может быть, умеет готовить, но - стелить кровать? Так кровати обычно стелют в детских лагерях, детских домах... Постой! Детдом... Ну, конечно же, Димка сбежал из детдома. Причина? Да, мало ли причин... Как же с ним пооткровенничать?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Закончив свою утреннюю экзекуцию, я, наконец, вернулся на кухню. У Малыша было почти все готово. На столе стояла сковорода. В ней пузырилась аппетитная яичница. Малыш, наверное, вбил в нее все яйца, которые были в холодильнике. Чайник насвистывал какой - то разудалый мотив. Малыш уже раскладывал на тарелки вермишель и заправлял ее приправами.

- Где же ты всему этому научился? - поинтересовался я, доставая из холодильник горчицу.

- Мамка научила. - Погрустневшим голосом ответил Малыш. Он тут же отвернулся к умывальнику и принялся мыть опустевшую кастрюлю из-под вермишели.

Еще никогда в жизни я не завтракал с таким аппетитом, как сегодня. И хотя, еда была не хитрой, мне она показалась очень вкусной.

- А, что мы будем теперь делать? - Спросил Димка, садясь на диван.

- Сегодня у нас много дел. - Я включил телевизор и подсел к Малышу. Оказавшись рядом с ним, я опять почувствовал внутренний трепет. Да, что же это со мной, в самом деле?

- А, каких? - Спросил Малыш, видя, что я молчу. Похоже, что телевизор его мало интересовал.

- Каких? - Задал я глупейший вопрос, пытаясь унять дрожь, охватившую меня. Уж, не заболел ли я? - Во-первых, мы пойдем сейчас покупать тебе одежду. Во-вторых...

- А где моя куртка? - неожиданно перебил меня мальчик.

- Ой, Малыш. Знаешь, я ее вчера выбросил.

- Жаль.

- Да, чего ее жалеть. Она уже была никуда негодная. Мы тебе новую купим.

- Мне не куртку жалко, а денег.

- За деньги не беспокойся.

- Да, я не про то. В куртке деньги остались.

- Какие деньги?!

- Те, что ты мне вчера на вокзале дал. Жаль - целая "десятка"!

- Забыл, представляешь, совершенно забыл! - Рассмеялся я, думая про себя: "Горазд же ты деньгами разбрасываться, миллионер задрипанный!"

- Ничего уже не поделаешь. Ладно, вот - переоденься. Пора за обновами отправляться.

- А, зачем? У меня же есть уже одежда. Или ее отдавать надо?

- Да, что ты, Малыш! Она теперь твоя. И никто не собирается у тебя ее отнимать. Только, ее маловато будет. Не станешь же ты на базе в одном и том же ходить?

- Ты хочешь избавиться от меня? - В голосе Малыша было столько горечи, что мне стало не по себе. - Я так и думал, что рано или поздно, ты...

Рыдания не дали ему договорить. Димка бросился в спальню. Через мгновение он выскочил от туда совершенно голый, держа в руках, принесенные мною накануне вещи.

- Вот, - крикнул он, бросая все на пол. - Мне от тебя ничего не надо. Отдай мои вещи - я сам уйду!

- Что ты на него смотришь? Голых детей не видел? Всыпь ему, как следует!

- Молчать! - заорал я на свой внутренний голос.

Димка еще не знал про мою особенность - ругаться со своим внутренним голосом вслух, и стоял с широко раскрытыми, перепуганными глазами.

- Бить будешь? - Как-то обреченно спросил он. Его губы дрожали.

Глядя на него, я чуть сам не заплакал.

- Малыш, подними, пожалуйста. - Как можно, более спокойным голосом попросил я, садясь на диван.

- А, ведь, ему действительно от тебя ничего не нужно! Обидно - но факт.

- Зато, тебе есть чему порадоваться...

- Да, не радуюсь я, не радуюсь!..

- С горяча это он, понимаешь? Досталось ему в жизни, вот он и сам не знает, что ему нужно и от кого.

- Димка, что же ты голый-то стоишь? Оденься... Хоть трусы надень. Да положи вещи на диван.

Димка с опаской подошел к дивану, положил вещи, натянул трусы. Он хотел снова отойти назад (дурачок, думает, я его бить буду), но, я взял его за руку и притянул к себе. Слегка зажав его ноги между своими, взяв в свои руки его ладошки, я пристально посмотрел в его глаза. Страх, боль, безысходность отражались в них.

- Малыш, я еще ни разу в жизни не ударил человека слабее себя. Я вообще не люблю драк. Не знаю, с чего ты решил, будто я собираюсь избавиться от тебя. Ты делаешь иногда скоропалительные выводы. Что же касается базы, то я не отправляю тебя туда, чтобы избавиться, а беру с собой. Работаю я там, понимаешь? И послезавтра, утром должен уехать туда для подготовки к летнему сезону, до которого осталось чуть больше недели. Ты сам волен решать, ехать со мной, или остаться в городе. Только, куда же ты пойдешь, если останешься? Я не хочу тебя пугать, но боюсь, что ты пропадешь совсем на своем вокзале.

Мне страшно захотелось курить. Я очень редко это делаю. Только, когда очень сильно волнуюсь. Отпустив Малыша, я вышел на кухню, открыл форточку и закурил.

Медленно затягиваясь, я наблюдаю, как двое детишек во дворе возятся в песочнице. Мне почему - то показалось, что один из них - Димка. Затушив окурок, поворачиваюсь...

Передо мной, с низко опущенной головой, стоит Малыш... Я сажусь на стул и жду, что будет дальше... Димка смотрит на меня исподлобья. Что-то хочет сказать, но не решается.

- Что же ты стоишь, как засватанный? - "Подбадриваю" Малыша.

- Карлсон, - наконец, решается Димка. - Прости меня...

- Иди ко мне, глупыш.

Я обнимаю Малыша.

- Я не хотел обидеть тебя. Я просто испугался, что ты меня гонишь...

- Малыш, я очень хочу тебе помочь. Но, не знаю еще, как это сделать. Все не так просто, как хотелось бы. Ты же не можешь всю жизнь бродить по вокзалам "неприкаянным". А я, даже не знаю, как ты на него попал, почему ты боишься милиции, где твои родные? Согласись, что это вполне законные вопросы, которые я имею право задать. Я понимаю, что у тебя могут быть основания не доверять кому бы то ни было. Но, это не простое любопытство - я иначе не смогу тебе помочь.

Малыш какое-то время молчит, затем, начинает тихо говорить.

Димка жил на окраине города в частном доме вместе с родителями. Мать была все время дома, занималась по хозяйству. Где работал отец Димка не знал, но он часто уезжал куда-то машиной на несколько дней. Мать говорила, что в командировку. Димка помогал матери по хозяйству. Всегда с интересом наблюдал, как она готовит. Так и сам научился кое-что стряпать.

Свои отъезды Димкин отец компенсировал с лихвой. Привозил Димке гостинцы, и все свое свободное время проводил с семьей.

Малыш говорил медленно, делая паузы. Видно, что он заново переживает то, о чем говорит, и ему нелегко дается этот рассказ. Я не тороплю его, но, и не останавливаю. Раз он заговорил, пусть закончит. Не известно - захочет ли он, когда-нибудь потом, возвращаться к этой теме. А мне необходимо было знать о нем, как можно, больше, чтобы решить, как быть дальше.

Пауза затянулась дольше. Я терпеливо ждал продолжения, слегка ероша его волосы. Видимо, Малыш подошел в своем рассказе к самому главному. Я не ошибся. И, честно говоря, у меня до сих пор начинают бегать по спине мурашки, когда я вспоминаю этот рассказ Малыша.

В конце позапрошлого лета, в их дом пришла беда. Они с мамой ждали возвращения отца из очередной поездки. Отец задерживался, и мать отправила Димку спать. Весной, как только на дворе становилось теплее, Димка перебирался спать на сеновал и спал там до осени. В ту ночь это спасло ему жизнь! Димка проснулся от грохота. Обычно, когда он просыпался, в щели пробивались солнечные лучи. На этот раз свет, пробивавшийся сквозь щели сеновала, был другой. Он имел зловещий красновато-желтый оттенок. Димка выскочил во двор и обомлел... Во дворе суетилось много людей... Их дом горел...

На этом месте Димка вырвался от меня, и с рыданиями, бросился в комнату. Я же, ошарашенный услышанным, не мог даже двинуться. Меня знобило. Я опять закурил.

- Ты ему веришь? - Спросил меня дрожащий внутренний голос.

- А ты думаешь, он любитель рассказывать страшилки?

- Нет. Но...

- У меня у самого множество вопросов. Но я сейчас ни о чем спрашивать его не буду. Ты видишь, что с ним происходит? Я уже итак жалею, что затеял этот разговор... Из-за тебя, придурка...

- Это еще почему - из-за меня?

- Да я же на тебя заорал, а Малыш подумал, что на него.

- Ты заорал, а я - виноват.

- Да ладно тебе. Вместо того, чтобы Малыша успокоить, я с тобой тут...

Димка лежал, уткнувшись в диванную подушку, и плакал. Я сел возле него прямо на пол. Димка отвернулся к стене.

- Прости, Малыш! Я же не знал, что у тебя такое горе... Я клянусь, что сделаю все, что в моих силах, и помогу тебе! Я не брошу тебя, Малыш. Даже, если надумаешь уйти, ты всегда сможешь вернуться сюда. Двери этого дома никогда не закроются перед тобой.

Малыш молчал. Я гладил два огромных синяка на спине Малыша, словно хотел, стереть их. Неожиданно для себя, я лег на диван рядом с Малышом. Приподняв его голову, и просунув под ней правую руку, осторожно придвинул мальчика к себе. Накрывшись покрывалом себя и Димку, я обнял Малыша второй рукой, словно хотел оградить мальчика от внешнего мира. Малыш не сопротивлялся, но тело его было напряжено. Я шептал какие-то ласковые слова и, время от времени, целовал его в самую макушку. Постепенно напряженность в теле мальчика исчезла - он уснул.

"Зарыв" свой нос в вихрях Малыша, пальцами левой руки я легонько поглаживал его грудь. Димка был худенький, но не тощий, как "Кощей бессмертный". На животе четко обозначались кубики пресса. Жира под кожей не ощущалось. "Видимо, на вокзале не очень сытная кормежка", - с горечью подумал я. Добравшись пальцами до резинки трусов, я прекратил свои "исследования" и принялся размышлять.

Трагический случай оставил Димку сиротой. Или у него были другие родственники? Почему он оказался на улице? "Родственники" не захотели брать на себя обузу. Почему же они его не отдали в детский приют, например? Возможно решили, что он сгорел вместе с родителями. Похоже... И, все же... Обязательно должны были провести расследование, чтобы установить причину пожара. А раз так, то, не найдя останков мальчика на пожарище, должны же были выяснить, куда он делся. Если не соседи, то школа, в которой он учился. Милиция, наконец... Стоп! Димка действительно боится милиции, или мне это только показалось? Почему он сам не обратился к взрослым. Шок от пережитого? Вполне возможно. Еще не известно, как бы я повелся на его месте. Если боится, то почему? Что он мог такого натворить? На хулигана он, ну никак не тянет. Почему я так думаю? Немного опыт, немного интуиция. И они мне подсказывают, что Малыш также далек от хулиганства, как Луна от Земли. Что делал, где находился Малыш с момента пожара и до нашей с ним встречи? Почему его так настырно преследовали те подростки, что Малыш не побоялся кинуться под машины на мой крик? ПОЧЕМУ МАЛЫШ ОКАЗАЛСЯ НА УЛИЦЕ?!!! ПОЧЕМУ НЕ ОБРАТИЛСЯ К ВЗРОСЛЫМ ЗА ПОМОЩЬЮ?

Может, произошло что-то такое, из-за чего Малыш перестал доверять другим. И я первый взрослый, которому он доверился после того кошмарного случая? Что же произошло? Мысли "водили хоровод" в моей голове, не давая возможности выстроить, хоть сколько-нибудь ясную гипотезу произошедшего.

Похоже, что я и сам задремал. Очнулся от того, что почувствовал, урчание в желудке - верный признак, что пора подкрепится. Сколько же времени мы валяемся с Малышом? На базе я привык есть в одно и тоже время. Обед там в час дня. Значит, сейчас что-то около этого. Лежа в таком положении, я не мог посмотреть на часы, стоящие у меня прямо за спиной - пришлось бы потревожить Малыша. Я прислушался к его дыханию. Оно было ровным и спокойным. Уж очень не хотелось беспокоить его.

"Ни к селу, ни к городу" мне вспомнился один из правителей (кажется) Египта, который приказал отрезать полу своего халата только потому, что на ней уснула кошка. В Египте кошки почитались, как священные создания. Значит, для того чтобы посмотреть на часы, мне пришлось бы резать руку, на которой покоилась голова Малыша - хорошенькое дело! Нет уж, я лучше так полежу. Черт с ним, со временем!

Мне подумалось: "А, ведь, я впервые в жизни лежу вот так вот, обнявши мальчишку!" Стыдно признаться, но у меня это никаких отрицательных эмоций не вызвало, скорее, наоборот...

Через минуту я отчетливо понял, что уже не смогу расстаться с Димкой. Еще, через две минуты, я уже знал, что мне делать. Если у Малыша не было к кому обратиться за помощью, то, на его (и мое) счастье, у меня было к кому.

"Выдостав" свой нос из вихрей Малыша я попробовал повернуть голову, чтобы, все таки, посмотреть на часы. Из этого ничего не получилось.

Тут Малыш сам заворочался. Я чуть ослабил свои объятия. Но, Димка и не думал освобождаться от них. Развернувшись ко мне лицом, Малыш уперся рукой в мою грудь, и, пристально глядя в мои глаза, спросил:

- А где я буду жить? Ну, там... на базе.

- Не волнуйся. На базе несколько шикарных спальных корпусов. В каждом комнаты на три - четыре человека. В одной из них ты и будешь жить со своими сверстниками.

- А ты?

- А у меня есть небольшая комнатка, как раз в твоем корпусе...

- Я не хочу со сверстниками. - Помолчав немного, проговорил Димка.

- Вот те на! - Удивился я. - Неужели в коридоре спать хочешь? Там же не удобно. И твоя кровать другим мешать будет.

- Ты не понял меня. - Засопел Малыш.

- Ну, так объясни, пожалуйста.

- Я хочу с тобой, в твоей комнатке.

- А чем тебя сверстники не устраивают?

- Я хочу с тобой...

- Малыш, да у меня же комнатка совсем маленькая, - слегка приврал я. - Там и одному тесно.

- Я все равно хочу с тобой. Я же маленький - много места не займу.

- Погоди, Малыш. Там всего одна кровать...

- Я буду спать на полу! - На его мордашке появилась "облачность".

- Ладно. Уговорил, - словно нехотя соглашаюсь я. - Попробуем раскладушку поставить.

Малыш удовлетворенно кивает, кладет голову мне на плечо и затихает. Мне кажется забавной манера Малыша - утвердительно кивать. Мои губы оказываются напротив Димкиного лба и касаются его. Лоб холодный... Хорошо это или плохо?

- Дурачок! Конечно же, хорошо! - Объявляется тот, кто сидит во мне, скоро уже четыре десятка лет, и не дает мне жизни. - Плохо, если бы был горячий, тогда нужно было бы волноваться.

Я пропустил мимо ушей это замечания, потому что сам уже все понял.

Желудок снова напомнил о себе. Я вспомнил, что в доме нет ни крошки. Потом вспомнил, что мы собирались идти в город за покупками.

- Малыш, - прошептал я, не отнимая губ от его лба. - А тебе не хочется есть?

- Хочется. - Также, шепотом ответил Малыш.

- Смотри, какое совпадение, мне тоже.

- Давай, что-нибудь приготовим.

- Давай. Только, не из чего. В магазин идти нужно.

- Ну, пошли, тогда...

Я улыбнулся в лоб Малыша, поцеловал его и, с неохотой встал...

Обедали мы в кафе. Затем, часа два, "рылись" в "сэкондхэнде", подбирая "обмундирование" для Малыша. Я не вижу ничего постыдного в том, чтобы одеваться в "сэкондхэнде". У меня, например, почти все оттуда. В другом месте я вряд ли смог бы купить все то, что сейчас лежало в, захваченном мною, рюкзаке. Каждая покупка обсуждалась нами, словно мы приобретали не одежду, а сложную электронную технику, или что - то подобное. Малыш оказался достаточно практичным для своих десяти лет. Не скрою - меня это приятно удивило.

Сходили в парикмахерскую, привели в порядок Димкины вихри.

Еще, часа полтора, Малыш развлекался на игровых приставках. Оказывается, он давно уже мечтал об этом. За это время я купил продукты домой и успел сделать еще одно важное дело. Я позвонил своему старому приятелю Сашке, и договорился с ним о встрече. Это было связано с Малышом, но знать ему об этом пока не надо. Это, конечно же, плохо, что приходится обманывать Димку. Но, откуда известно. как поведет себя Малыш. если узнает, куда я собираюсь завтра пойти. Надо еще придумать под каким предлогом оставить его дома...

Домой мы возвращались поздновато, нагруженные покупками и продуктами. Малыш всю дорогу хвастал, как он ловко обыграл компьютер. И я, с неподдельным интересом, слушал его, что не мешало мне размышлять о завтрашнем визите.

Дома, пока я выгружал Димкины обновки на диван, он, первым делом, разложил купленные продукты по своим местам (так, очевидно, делала его мать). Когда я вышел на кухню, Малыш уже поставил чайник на плиту и вопросительно взглянул на меня, мол, правильно ли он сделал. Я улыбнулся, и утвердительно кивнул. Этим кивком я хотел, кроме всего прочего, скопировать Димку, это у меня не получилось, и я чуть не "заржал" во все горло. Но сдержался, вряд ли бы Малыш понял, с чего это я так веселюсь.

После легкого ужина мы уселись у телевизора. Странно, но Димку больше интересовали покупки, чем телевизор. Честно говоря, я и сам смотрел его постольку, поскольку. Все мое внимание приковывали действия Малыша. Он, явно копируя мать, внимательно рассматривал каждую вещь. Примерял, прикладывая их к себе. Заметив, что я за ним наблюдаю, Малыш смутился.

- Нравятся? - Спросил я, улыбнувшись.

Димка ответил своим "фирменным" утвердительным кивком. Я, не сдержавшись, засмеялся. Димка удивленно посмотрел на меня. Я "сгреб" Малыша в свои объятия и целуя его в, смущенно зардевшиеся, щечки , воскликнул: "Мне - тоже! "

- Слушай, Малыш, - собрался я с духом. - Мне завтра надо отлучиться из дому. Не надолго.

- А что случилось?

- Ничего. Просто мне нужно по работе съездить в одно место.

- А я что буду делать?

- А ты остаешься на хозяйстве. Вон, телевизор смотри, а хочешь - книги читай. Вон их сколько. Там, кстати, есть очень интересные. Ты какие любишь читать?

- Сказки... приключения... - Малыш неопределенно пожал плечами.

- Да у меня их целая полка.

- А мне с тобой поехать нельзя? - С тайной надеждой спросил Димка.

- Видишь ли, Малыш, я еду в учреждение, в которое детей не пускают.

Нагло врал я, потому что там, куда я собрался, ребенок, чуть старше димкиного возраста, мог попасть, даже не предполагая этого. А, потом нужно поморочится, высвобождая его оттуда. И, если бы Димка знал, что это за учреждение, боюсь, новой истерики мне не избежать. Я не собирался обманывать его вечно. Но, сейчас, это было неизбежно, ради сохранения его и моих нервных клеток. Я итак, не знаю отчего нервничаю из-за этой поездки.

Малыш, расстроенный своей завтрашней перспективой, слез с моих колен и снова принялся перебирать одежду.

- Не сердись, пожалуйста. Я действительно не могу взять тебя с собой. Обещаю, что я вернусь, как можно быстрее. И мы с тобой пойдем куда-нибудь гулять. В парк на аттракционы, например. Хорошо?

Фирменного кивка на этот раз не последовало. Димка поднял на меня грустный взгляд и слегка качнул головой.

Я взял со стола блокнот, вырвал из него листок и крупно написал: "Тетя Лида". Потом дописал номер квартиры и телефона.

- Малыш, вот телефон, - сказал я, протягивая листок Димке. - Если тебе что-нибудь понадобится в мое отсутствие, позвонишь тете Лиде и скажешь, что ты от дяди Виталия. Она тебе поможет.

Забавно, я только сейчас сказал ему свое настоящее имя - все Карлсон, да Карлсон. Впрочем, его я тоже ни разу не назвал Димкой. Разве что, когда на вопрос врачихи на вокзале отвечал. Что поделать? Он для меня Малыш, Малыш с большой буквы.

- А кто такая тетя Лида?

- Наша соседка, этажом ниже. Это она тебе одежду передала. Заодно и поблагодаришь ее.

Неожиданно зазвонил телефон. Это был мой шеф. Я совсем забыл, что собирался ему звонить еще утром, но так и не позвонил. Шеф беспокоился, не заболел ли я. Я успокоил его и пообещал, что послезавтра буду, как штык и не один.

- Уж не женился ли? - Спросил удивленный шеф. - Ты из-за этого не был сегодня на работе?

- Да нет. Послезавтра все объясню.

- Ну, ладно. Послезавтра, так послезавтра. - Сказал шеф, обрадованный, тем, что я жив-здоров. Еще бы! Скоро открытие сезона.

Шеф, пожалуй, еще один человек, который принимает меня таким, как я есть. Во всяком случае, он еще ни разу не ставил под сомнение мое психическое состояние. Если, только не скрывает этого от меня. Посмотрим, что он скажет, когда я привезу с собой Малыша.

Кстати, Малыш тоже принимает меня таким, каким я есть. Может, со временем он изменит свое мнение. Поживем - увидим.

Утром следующего дня я был весь, как на иголках. Не могу объяснить причину этого. Но нервничал не на шутку. Даже Малыш заметил.

- Карлсон, не волнуйся, все будет в порядке. - Подбодрил меня Малыш.

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности - неужели он обо всем догадался.

- Я буду вести себя хорошо, пока тебя не будет. - Лукаво посмотрел на меня Димка.

- Вот, дурашка, - рассмеялся я. - У меня и в мыслях не было, что ты будешь хулиганить.

У Сашки я задержался дольше, чем рассчитывал. Нашу беседу беспрерывно перерывали, то звонки, то кто-то заходил за подписью, еще за чем-то. Я уже потихоньку начинал психовать. А Сашка только посмеивался в усы, мол видишь, сколько работы, а ты тут со своим "найденышем". Я не очень обращал внимания на эту его ухмылку. Мы с ним еще со школьной скамьи "пикировались". Я знал, что на Сашку могу положиться, как на самого себя, и всегда прощал его колкости, так и не успев, как следует на них обидеться.

Именно он впервые назвал меня психом, потому что я первым из класса вызвался быть шефом у малышей, и почти все свое свободное время проводил с ними. А уж от него "заразились" все остальные.

Он с детства мечтал о работе следователя. Его отец - оперуполномоченный. Сашка и меня все время тащил за собой на эту дорогу. Особенно в десятом классе. Но я "вывернулся", сказав ему, что предпочитаю воспитывать, а не сажать. И поступил в пединститут. Он тогда немного обиделся на меня и стал называть "психованным воспиталкиным", прекрасно зная, что я терпеть не могу этого словосочетания. Оно хоть по сути и правильно, но по звучанию... Похоже на "психический мясокусалкин", или, еще чего похуже. Я так и не сумел придумать ему прозвище в отместку. Зато, ненавистное мне прозвище, путем аутотренинга, трансформировал в понятие "добрый человек". И теперь Сашка мог хоть все усы выщипать у себя...

Сейчас Сашка... пардон, Александр Викторович был начальником оперативного отдела нашего района. И нам доводилось уже встречаться не только за дружеской беседой. Но, об этом чуть позже.

После разговора с Сашкой я поспешил домой. Малыш уже заждался меня. Купив сладостей и кекс к чаю, сел на подоспевший вовремя автобус, чтобы проехать одну остановку и сократить время в пути.

- Малыш, я уже вернулся! - Оглашаю о своем прибытии, закрывая входную дверь.

Мне никто не ответил.

- Малыш, Карлсон прилетел с подарком! - Снова крикнул я, выкладывая на кухонный стол покупки.

- Свершилось! - проснулся мой внутренний голос.

- Иди ты к черту!

В гостиной никого. Несколько книжек лежит на диване. Телевизор выключен.

- Да он в спальне, - с надеждой подумал я. - Спит себе на кровати. А ты тут, "свершилось! " Уши мои б тебя не слышали...

Спальня была пуста... У меня заныло сердце.

- Малыш, ты где? Ага! - Догадался я. - Ку-ку!

Под кроватью - нет!

- Ку-ку!

За дверью - нет!

- Ку-ку!

За креслом - нет!

- Ку-ку! - Осторожно открываю дверцу одежного шкафа...

В дальнем углу вижу ноги Малыша. Раздвигаю одежду...

- Малыш! Я тебя нашел! Ты что там делаешь? Сам с собой в прятки играешь? Ну, выходи... Да, что с тобой? Ты чего такой взъерошенный? Случилось что-нибудь?

- Они ушли? - Тревожным шепотом спросил Малыш.

- Кто? Ты кому-то открывал дверь?

По выражению Малыша я понимаю несколько очень простых истин: первая - на фестивале глупых вопросов я получил бы все, имеющиеся там, призы - от "Грандпри", до "Приза зрительских симпатий "; вторая - абсолютно нет никакой необходимости хвастать этим достижением. Когда я их усвоил, третья истина вырисовалась сама собой - Малыш никогда бы, без моего ведома, не открыл бы чужому дверь!

- Спокойствие, только спокойствие, Малыш. Ты можешь толком объяснить, что произошло?

- Они были тут! Ну те, двое с вокзала. Я выглянул в окно, а они стояли во дворе.

Я выглянул в окно. В песочнике возились те же два карапуза. Я еще подумал - они хоть изредка ходят домой, или их кормят прямо в песочнике?

- Малыш, может ты ошибся? - Я подхватил Димку на руки и сел с ним на кровать.

Мальчик энергично замотал головой.

- Ты мне не веришь?

- Верю, Малыш, верю! Только, если ты не ошибся, как они могли узнать, где мы с тобой живем?

Малыш пожал плечами.

- Карлсон, мне страшно, - прошептал Малыш, обнимая меня за шею.

- Ну-ну, тебе нечего боятся. Я же с тобой. Завтра мы уедем. А вернемся только в конце лета.

Это я так для Малыша. Самому мне это совсем не нравилось.

- А что им от тебя надо?

Малыш опять пожал плечами.

- Эх, - подумал я. - Был бы ты со мной, хоть чуточку, откровеннее...

Пообедав, мы с Малышом принялись готовиться к отъезду. Все необходимое, я уже отправил на базу, и брал только всякую мелочевку. В основном Димкины вещи.

- А можно мне с собой взять книжки? - Спросил Малыш.

- Конечно же. Бери сколько хочешь.

Закончив собираться, я предложил Малышу прогуляться на улице, он же целый день сидел дома. Малыш на отрез отказался. Я не настаивал.

Спать легли пораньше, завтра нужно успеть на машину.

Просыпаюсь от того, что кто-то легонько тормошит меня за плечо. Я открываю один глаз. В темноте виднеется белая нашлепка на Димкином лбу.

- Малыш, ты? - сонным голосом спросил я.

- Карлсон, мне страшно. Можно к тебе?

Я повернулся на левый бок, отодвинулся к спинке дивана и приподнял покрывало.

- Залазь...

Малыш юркнул под покрывало. До меня доносится прерывистое дыхание Малыша.

- Ты, чего это с краю лег? Свалиться хочешь? Или меня боишься?

- Нет, - немного смущенно прошептал Димка.

Я не стал уточнять, что именно "нет". Моя рука потянулась к Малышу, и он, уступая ее настойчивости, придвинулся ко мне. Все же, я не почувствовал, того напряжения в теле Малыша, как утром. Подушка была одна и наши головы разделяли каких-нибудь пару сантиметров. Испытав необыкновенное ощущение близости мальчика, я не удержался, и поцеловал Малыша в нос.

- Послушай, Малыш, - зашептал я. - А почему ты тете Лиде не позвонил?

- Я звонил, - зашептал в ответ Димка. - Там трубку никто не брал.

Нет, Малыш определенно прав - мне достаточно выйти на сцену, чтобы жюри фестиваля дураков было на моей стороне - сегодня рабочий день, у Лидки никого и не могло быть дома.

- Спи, завтра рано вставать.

Димка, поерзав немного, обнял меня рукой за талию и заснул.

Мне не спалось. То ли близость Малыша, то ли неожиданное появление этих двоих в нашем дворе, то ли сегодняшний разговор в отделении не давали мне заснуть.

Сначала я думал о Малыше. Вчера, когда мы с ним были в парикмахерской, Димка настоял, чтобы ему сзади оставили "хвостик". Все аргументы по поводу летней жары он игнорировал. Я не очень сопротивлялся и, как результат, на улице Малыш появился, коротко постриженным, с этакой гривкой. Разглядев Малыша со всех сторон, я согласился, что она идет ему.

Cейчас, легонько, чтобы не разбудить Малыша, тереблю пальцами "гривку". Малыш заворочался. Воспользовавшись этим, я повернулся на спину, высвобождая затекшую руку. Димка приподнялся, что-то "промычал" сквозь сон, и "плюхнулся" головой мне на грудь. От неожиданности, я на мгновение напрягся. Димка не обратил на это внимания, потому что снова спал. Я поправил покрывало, чуть передвинул Димкину руку на своем плече, и снова принялся теребить "хвостик". Мне даже подумалось, не для этого ли Малыш попросил его оставить?

Малыш - не псих. Это моя привилегия в этой истории. Два психа одновременно - это уж слишком. Значит, остается два варианта. Либо Малыш устроил это в отместку за то, что я оставил его одного дома... Либо... Либо за нами, точнее, за Малышом следили.

Нет, глупость какая, Малыш не мстил мне. Он действительно был напуган. Иначе, не стал бы беспокоить меня среди ночи. Эти двое преследовали его даже во сне. Господи, что же кроется за всем этим? И, как им удалось так быстро найти Димку?

Впрочем, если вдуматься, то ничего странного в этом нет. В городе, к сожалению, много таких, как Димка, беспризорных детей. И в каждом районе они объединяются в группы. Криминал этим очень умело пользуется. Видимо, связь у них налажена - будь здоров. Вот и пошла "депеша": "Ищется такой - то. Нашедшему - награда."

У меня даже мороз по коже пополз от этих мыслей.

Даже, если Малыш и "вляпался" в какую-то историю, то, скорее всего, не по своей воле, а из-за неопытности и, возможно, доверчивости.

Сейчас я не заметил в нем особой доверительности. Это вполне могло быть результатом каких-то событий, о которых Димка молчит. Да и мне он доверяет только потому, что у него другого выхода нет. Ничего, прийдет время, и, я надеюсь, Малыш сможет мне доверять по-настоящему.

Если бы я знал о появлении этих двоих в нашем дворе до разговора с Сашкой, он бы, думаю, серьезней отнесся к моему визиту.

- Ну, воспиталкин, что на этот раз привело тебя сюда? - Приветствовал меня друг, складывая папки в сейф. - Я, вроде, повестки тебе не присылал.

- Хочу узнать, откуда взялся один мальчик. - Я пропустил мимо ушей Сашкину колкость.

- Ты до сих пор не знаешь, откуда берутся мальчики?

- Откуда этот - нет.

- Это и не удивительно, наверно, всем холостякам не известно откуда берутся дети. Иначе, холостяков просто не было бы.

- Все это интересно, но я очень надеюсь на твою помощь.

- И, что же тебе от меня надо? А! Ты хочешь, чтобы я научил тебя, как делают детей?

- Сань, ну хватить паясничать! Я, ведь, серьезно...

- Ладно, ладно... - Сашка садится в кресло напротив меня. - Давай, колись!

Я рассказал Сашке о том, при каких обстоятельствах встретился с Димкой. Во всех подробностях, за исключением одной - как Малыш чуть не погиб из-за моей глупости. Она вряд ли могла помочь делу. Да и Сашка просто извелся бы весь, издеваясь над моей тупостью.

Также, рассказал о том, что узнал от Малыша про его злоключения.

Если не принимать во внимание, что нас постоянно перебивали разнообразные посетители и телефонные звонки, то Сашка слушал очень внимательно.

Сашка откинулся на спинку кресла, и какое-то время размышлял.

- Знаешь, давай-ка сходим в кафе. Нам не дадут здесь поговорить, - сказал Сашка, после очередного звонка. - У меня как раз обед начинается.

Сашка заказал себе обед, а я только чашку кофе и бутерброд. Я необъяснимо нервничал, еда мне не шла, и я попросил у Сашки закурить.

- Что ты так нервничаешь? - Спросил Сашка, доставая, подаренный мною портсигар. Он знал, что я курю, когда сильно нервничаю.

- Не знаю. Нервничаю и все. Ты поможешь мне?

- Разве от тебя так просто отделаешься, - пробурчал Сашка, приступая к еде. - Только, чего ты от меня хочешь?

- Я хочу, чтобы ты помог мне установить, почему после пожара Малыш оказался на улице.

- Слушай, а почему ты не хочешь привести его к нам? Мы его определим, и тебе никаких хлопот.

- И не подумаю даже.

Вспомнив эту Сашкину фразу, я невольно сильнее прижал к себе Малыша. Малыш зашевелился, но не проснулся, а только переложил голову на другую сторону. Димка уже почти весь лежал на мне. Наверное, со стороны я был похож на коалу с детенышем, которая непонятным образом оказалась, спящей на диване в городской квартире.

- Это еще, почему? - Воззрелся на меня Сашка.

- Знаем ваши "определим". Тебе бы только... - Я осекся. В конце концов, Сашка не из тех, кому только бы "сажать". А, именно это, я и собирался сказать. - Понимаешь, у меня такое чувство, что с Малышом произошла, как бы это сказать помягче, нехорошая история.

- Что натолкнуло тебя на такую мысль? - Сашка приступил ко второму блюду.

- Сгорел дом. Гибнет вся семья. Но, на пожарище находят останки только двоих. Где же ребенок? Ведь, хоть кто-то должен же был поинтересоваться его судьбой.

- Откуда ты знаешь, может кто-то и поинтересовался.

- Почему же он на вокзале?

- Сбежал...

- Вот! Я и хочу знать, откуда и почему!

- Зачем тебе это? Куда проще - привести его к нам...

- Саша, я же сказал, что не отдам его вам. И мне это нужно, для того, чтобы найти его документы, хоть какие-нибудь. Я, ведь вообще, не собираюсь его никому отдавать!

- Ага, хочешь получить на него жилплощадь? - Прищурясь, спросил Сашка.

Если бы это был кто-то другой, я бы плюнул ему в рожу. Но, это был всего лишь мой старинный приятель.

- Дурак, я хочу отдать ему свою.

- Не понял!

- Господи, - вздохнул я. - Ну, что тут непонятного? Я хочу его усыновить! Только, не надо говорить мне, что я - псих. Мне уже это говорили.

- Выходит, тебе уже встречались умные люди.

- Да все вы, умные, похожи друг на друга своей неоригинальностью. Я понимаю, что Вам, умным, трудно понять такого психа, как я.

Малыш снова заворочался. Он уже почти "перебрался" через меня на другую сторону дивана, под стенку.

- Отпустите меня! Отстаньте!.. - Неожиданно вскакивая, закричал Малыш.

- Малыш, спокойно. - Я попытался придвинуть его к себе, но Малыш, отпрянув к спинке дивана, пытается разглядеть в темноте, кто это рядом с ним.

- Да, что с тобой? Это же я - Карлсон!

- Карлсон?

- А, кто же еще? Тут и нет никого больше.

- Карлсон, - успокаиваясь, произносит Малыш. Он опять ложится, обнимая меня правой рукой за шею. Наши головы снова рядом. - Не отдавай меня им. Пожалуйста, Карлсон.

- Глупыш, - ласково шепчу я, прижимая, и целуя Малыша в щеку. - Кому же я тебя отдам, глупыш?

Успокоенный Димка засыпает.

- Ладно, не псих. Только, где же искать эти документы?

- И это спрашивает начальник оперативного отдела...

- Да ты, хоть представляешь какой это объем работы?

- Потому и обратился к тебе за помощью. Сам знаешь, если я займусь этим в частном порядке, то потеряю много времени. Я завтра, между прочим, на детскую базу на все лето уезжаю.

- А этот, ну твой найденыш?

- А он со мной.

- Ты хоть бы привел его показать, что ли.

- Ты что? Если он узнает о нашем разговоре - сбежит моментально. Кстати, он панически боится милиции. К чему бы это?

- Они все боятся. И все - панически. А, где же он сейчас?

- У меня дома.

- Псих! - Не сдержался Сашка. - Ладно. Уговорил. Посмотрю, что можно сделать. Хотя бы фотографию его принес. Впрочем, откуда у тебя она может быть.

- Фотография будет через пару дней. Я на базе его сфотографирую, чтоб не вызывать подозрений, и вышлю тебе по факсу.

- Лады. Держи связь...

Эх, надо было вчера перезвонить Сашке, и сообщить ему о тех двоих, что появились в нашем дворе. Может это, как - то помогло ему в поисках.

Я только позвонил шефу и попросил его, чтоб нас с Малышом забрали от дома, сказав, что все объясню потом.

Когда я проснулся утром, Малыша рядом не было. Он опять возился на кухне.

- Привет, Малыш! - Крикнул я, проходя в ванную комнату.

- Привет, Карлсон! - Совсем, как в книге ответил Малыш.

Я улыбнулся и все время, пока принимал утренний душ, распевал на все лады эти две фразы.

На кухонном столе тарелка с нарезанными овощами, сковорода с омлетом, тарелка с двумя бутербродами. две чашки и заварник, исходящий паром.

- Ух ты, как в лучших ресторанах! - Воскликнул я, появляясь на кухне.

Димка, зардевшись от похвалы, принялся разрезать омлет.

- Малыш, ты меня балуешь.

- А ты меня.

Я не нашелся, что ответить, и спросил:

- Как спалось? Выспался?

- Нормально. - Беззаботно ответил Димка. расправляясь со своей порцией омлета.

Я так и не понял, притворяется он, или, действительно не помнит о своих ночных кошмарах.

Мы уже были готовы в дорогу, когда раздался дверной звонок. Димка вздрогнул, и вопросительно посмотрел на меня.

- Сир, карета подана, пора в путь.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Димка быстро освоился на новом месте, чего не скажешь обо мне, а для меня оно было совсем не новым.

Я все время находился в напряжении. Любой посторонний человек сразу же вызывал у меня подозрение. Я страшно боялся, что Малыша выследят. Димка же, хоть и крутился все время возле меня, похоже, не думал об этом. И хорошо - я хотел, чтобы он поскорее отделался от своих ночных кошмаров. Димка спал в моей комнате на раскладушке. Но, почти каждый раз, просыпаясь, я заставал Малыша у себя под боком. И несколько раз он снова схватывался ночью с криками.

В нашем оздоровительном комплексе, который я по старому называл базой, был прекрасный медицинский центр. И, пока заезда детей не было, я попросил сделать Малышу медосмотр. Здоровье Малыша серьезных опасений не вызывало, но врач сказал, что наблюдается недоедание, и расшатана нервная система. Это меня не удивляло. Я, собственно, рассчитывал на то, что Малыш поправит тут и то, и другое. Врач прописал Димке несколько процедур, и, нужно заметить, что Малыш очень серьезно к этому отнесся. В общем, за это я был спокоен.

А вот чужие, по-прежнему меня беспокоили. Даже шеф это заметил. Он был первым человеком, которому я рассказал историю Малыша. Вторым был врач. В отличии от некоторых, шеф не сказал мне, что я псих. А только усомнился, справлюсь ли я с той ответственностью, которую беру на себя. Я ответил, что все уже продумал, и что уже дал делу ход.

- Ну, что ж. Можешь рассчитывать на мою поддержку.

В третий раз историю Малыша я рассказал вкратце, упуская некоторые подробности, всему коллективу на совещании у шефа. Это было необходимостью. Все на базе знали, что я бездетная одиночка, а тут, вдруг, привожу мальчугана. Большой коллектив - большие сплетни. И я пошел на это, чтобы оградить Малыша от ненужных расспросов. Разумеется, можно было придумать все, что угодно в качестве объяснения. Но я посчитал, что в данном случае правда - лучше всего. Хотя на тот момент я и сам не знал всей правды.

Все время, за исключением процедур, Малыш был со мной. Он увязывался за мной, куда бы я не шел. Это не мешало мне. Даже, наоборот - я уверенней чувствовал себя, когда он был рядом. Если я огорчался по какому либо поводу, то стоило мне лишь посмотреть на Малыша, настроение сразу поднималось. В Малыше была какая-то внутренняя сила, которая, видимо, помогла ему, сопротивляясь обстоятельствам, выстоять в его нелегкой жизни там, куда он попал. И я, считая себя человеком в общем - то благополучным и самостоятельным, чувствовал, что, чем дальше, тем сильнее привязываюсь к Малышу. И не смог бы уже определенно сказать, кто кому больше нужен: я - Малышу, или он - мне.

Димка помогал, чем мог. То, раскрашивал, то складывал. то еще что-нибудь. Я несколько раз ловил себя на том, что у меня возникает желание сгрести в объятия Малыша, прижать к груди, и не отпускать его, гори оно все пропадом. Мне стоило больших сил удержаться от подобного поступка. Особенно, когда, просыпаясь, заставал Малыша у себя в постели.

Может, именно поэтому, я каждый день, исподволь, заводил разговор о приезде детей. Рассказывал про то, какие конкурсы, игры и соревнования проводятся. И, что он тоже обязательно должен принять в них участие. Димка со всем соглашался. Но, как только разговор касался того, что Малыш, конечно же, если захочет, может поселиться вместе с ребятами, на том же этаже, что и моя комната, Димка замолкал, и начинал бесцельно перекладывать с места на место все, что попадалось под руку. А когда, как то взобравшись ко мне на колени, и пристально глядя в глаза, Малыш спросил: "Карлсон, я тебе мешаю?", я понял, что хватил лишку, и оставил тему переселения в покое.

И, все же, я прекрасно понимал, что мальчишка не может и не должен всю жизнь быть зависимым от меня. Я очень ждал заезда детей, надеясь, что Малыш найдет себе друзей. Особенно я ждал приезда Антона. Этому тринадцатилетнему мальчишке я мог доверять, как самому себе. Я хотел чтобы Тошка приобщил Малыша к спорту. Он занимался сразу в двух секциях - футбольной и восточных единоборств. Как ему это удавалось совмещать для меня загадка, но ему удавалось. Сам же Тошка занялся спортом с моей подачи, после одной истории. Точнее, приобщил его наш физрук, но по моей просьбе. Сейчас Антон стал бессменным капитаном сборной по футболу нашего комплекса.

Нет, я не собирался навязывать ему дружбу с Малышом, три года разницы в этом возрасте - штука ощутимая. Я просто надеялся, что Тошка возьмет над Малышом своего рода покровительство.

Оказалось, что вопрос приезда детей волновал Малыша не меньше, если не больше, чем меня. И хоть я ему много уже рассказал о базе и как тут все происходит, накануне он, буквально засыпал меня разнообразными вопросами. Больше всего Димку почему - то волновало то, как к нему отнесутся дети.

- Малыш, ну, что ты так волнуешься? - Спросил я Малыша, когда вечером он уже ложился спать. - Уверяю тебя, что у нас отдыхают замечательные ребята. Ты обязательно найдешь себе друзей.

Причину Димкиного беспокойства я понял позже, когда узнал некоторые подробности из его жизни.

Первые два - три дня смены для меня кошмар чистой воды. Приходится решать много организационных вопросов. И я не мог уделять достаточно времени Малышу. А Тошка не приехал. Звонила его мать, и сказала, что Антон уехал на соревнования, и приедет через несколько дней. Но, вопреки опасениям, Димка, освоившись за десять дней на базе, вел себя так, словно жил на ней уже несколько лет. Он носился повсюду, то, провожая вновь прибывших ребят в их корпуса, то, как заправский гид, показывая новичкам территорию. Меня очень радовала общительность Малыша. За короткое время он уже знал всех чуть ли не поименно. И все знали его.

Но он, по-прежнему, ни в какую не хотел переходить в свою возрастную группу. Единственное, что мне удалось, это уговорить Малыша ходить в столовую вместе с ребятами.

Вечером, перед сном, Малыш делился со мной впечатлениями о прожитом дне. Я всегда внимательно его выслушивал. Он иногда, сам того не зная, делал очень интересные подсказки.

И вот, наконец, на пятый день приехал Антон. Я специально приберег для него место в нашем корпусе, на том же этаже. Еще на заезде я для этого поменял две группы местами. Впервые за все время работы на базе.

Антон приехал утром, после завтрака. Но познакомить Малыша с Тошкой я смог только вечером. Тошка забежал ко мне перед дискотекой. Он удивился, когда застал у меня Малыша, который сидел на моей кровати и раздумывал, что ему надеть.

- Вот, знакомьтесь, - сказал я. - Это - Малыш, то есть Дима. А это - Антон.

Ребята пожали друг другу руки.

Я попросил Антона выйти со мной в коридор якобы чтобы не мешать Малышу переодеваться. Малыш сказал, что мы ему не мешаем. Но я уже увел Тошку из комнаты. На самом деле, я хотел переговорить с Антоном с глазу на глаз по поводу Малыша.

- Тоша, я чуть позже подробнее расскажу о Димке. Он неплохой парень, но ему сильно перепало в жизни. Если ты не против, я хочу просить тебя, приглядеть за Димкой. Было бы не плохо, если бы ты его брал с собой на свои утренние тренировки, и понемногу нагружал его физически. Он в общем-то, не совсем хилый, деревенской закалки парень. Но в последнее время, до того, как попасть сюда, часто голодал. Так что, ты не сильно усердствуй. Я, конечно, мог бы попросить нашего физрука, но мне думается, что ему нужен такой товарищ, как ты. Димка уже перезнакомился тут со всеми. Но я не заметил, чтобы у него появился настоящий друг. Может еще мало времени прошло. В общем, если вы подружитесь, я буду очень рад. Я понимаю, что он младше тебя...

- Виталий Александрович, - перебил Тошка. - Не волнуйтесь. Я ручаюсь за Димку.

- Спасибо. - Я пожал Тошке руку.

Тут из комнаты вышел Малыш.

- Карлсон, я на дискотеку.

- Хватай Тошку и айда. - Улыбнулся я Малышу.

Я тогда не обратил должного внимания на Тошкино "ручаюсь". Просто подумал: "Можно ли ручаться за человека, которого видишь первый раз? И, в чем ручаться?"

- Тю, чего ты цепляешься к словам? - Сказал я сам себе. - Оговорился человек...

Прошу заметить, что мой иждивенец - внутренний голос молчал тогда, как рыба. А совершенно напрасно. Если бы он тогда "пнул" меня, возможно, в дальнейшем события развивались не так драматично.

На следующий день позвонил Сашка.

- Слушай, ну разве с тобой можно иметь дело? - Орал мой приятель в трубку. - Ставишь на уши меня, моих подчиненных, а сам не в состоянии выполнить самое простое обещание.

- Ты это о чем? - Недоумеваю я.

- Где фото твоего найденыша? Две недели прошло, вместо обещанных двух дней.

- Прости! - Хлопаю себя по лбу. - Замотался, совсем вылетело из головы. Завтра же вышлю факсом.

- Ладно уж, помни мою доброту. Мне тут удалось выяснить кое-что...

- Ну! Что именно?

- Ни в городе, ни в пригороде за последние пару лет пожаров, подобных тому, что ты рассказывал - не фиксировалось.

- То есть?

- Или ты что - то не так мне рассказал, или твой найденыш... Эх, поговорить бы с ним...

- Только не сейчас. Он, наконец, в себя начал приходить, а ты опять хочешь...

- Сердобольный ты наш, если завтра я не получу фото, то послезавтра сам приеду и потрушу его...

- Да, будет тебе фото, будет...

Сашка действительно мог припереться и учинить Малышу допрос. Честно говоря, после этого звонка мне и самому очень хотелось на чистоту поговорить с Малышом.

После разговора с Сашкой я пошел к нашему фотографу и попросил у него на время фотоаппарат. Малыша я застал с Тошкой на футбольном поле. Наша команда готовилась к матчу с футболистами из соседнего поселка.

Пару снимков я сделал для отвода глаз.

- Малыш, Антон! Идите сюда! - Позвал ребят, улучив момент. - Малыш, стань здесь, Тоша, встань рядом. Улыбочка.

Несказанно радуясь тому, что у меня все так лихо получилось. Я прямиком направился в нашу фотолабораторию, и попросил фотографа, как можно быстрее сделать фотографии.

На следующее утро я уже звонил Сашке.

- Ну вот, стоило слегка припугнуть и дело заладилось. - Послышался в трубке насмешливый голос Сашки. - Слушай, а зачем ты мне еще и этого каторжника прилепил? Он что, тоже погорел?

- Типун тебе на одно место! - Зашипел я в трубку. - Я специально, чтобы Малыш не заподозрил.

- Ладно, ладно, воспиталкин. Конспиратор чертов. Собрал же ты возле себя деток, не дай Бог.

Не скрою, Сашкины слова задели меня за живое. То, что Тошка, в свое время, чуть не попал в колонию, еще не дает право обзывать его "каторжником". Правда, Сашка сыграл не последнюю роль в этом деле. А Тошке тогда было около одиннадцати лет.

Познакомились мы с Тошкой, когда он впервые приехал отдыхать к нам на базу. Почти сразу начались проблемы. Вожатые не могли сладить с ним. Почти каждый день его приводили ко мне на душеспасительные беседы. Но это практически ничего не давало. Я старался найти ему какое - нибудь занятие, но Антона хватало на пять - десять минут и все начиналось снова. Тошка был ходячей иллюстрацией к высказыванию одного ребенка из книги Корнея Чуковского "От двух до пяти": - "Что же делать, если драка так и лезет из меня?"

Я ненавидел себя за беспомощность, ненавидел Тошку за его характер. Навещавшая его мать плакала, слушая о проделках своего сына. Поначалу я думал, что она одиночка, но ошибался. У Антона был отец, только он совершенно не обращал на сына никакого внимания, перекинув все проблемы воспитания на жену. Больше того, когда Тошка попал в беду и ему грозила детская колония, он и пальцем не пошевелил, чтобы хоть морально поддержать его.

- Сам вляпался - сам и выпутывайся, - услышал Тошка жестокую фразу от своего отца.

Я этого никак не мог ни понять, ни принять. Но это было после. А тогда между Тошкой и его вожатой возник конфликт. Тошка оскорбил ее в присутствии всей группы и нескольких взрослых. Как я ни пытался выяснить у мальчика причины его поступка, так и не выяснил. Решение педсовета было категоричным - отправить домой. Это был мой позор. Я не сумел найти подхода к мальчишке.

А в январе следующего года, после окончания зимней смены, я зашел навестить Сашку.

- Плохой из тебя воспиталкин! - Заявил Сашка.

- Это что-то новенькое, - сказал я без особого удивления.

- Это - хорошо забытое старенькое. - Парировал приятель. - Чему ты их там учишь?

- Где это - там?

- На базе на своей. Мда! Неделю назад две банды подростков чего-то не поделили и, как водится, драку устроили. Ладно бы, носы друг другу начистили и разбежались. А то, до ножа дело дошло. И главное, не восемнадцатилетний оболтус, а пацан одиннадцати лет.

- А восемнадцатилетнему, значит, можно?

- Да будет тебе к словам цепляться. Никому нельзя!

- Исход смертельный?

- Слава Богу, нет. Но ударившего ждут большие неприятности. Вот, готовлю следственные материалы для передачи...

- Слушай, - перебил я Сашку. - А можно взглянуть на них, хоть одним глазком?

- А зачем тебе?

- Нужно же иметь представление о нынешней молодежи.

- Ехидничаешь...

- Нисколько.

- Ты знаешь, что мне будет, если узнают, что я посторонним следственные документы показываю?

- Знаю. Но не собираюсь этим воспользоваться.

- Опять ехидничаешь.

- Честно говоря, за столько лет дружбы, я думал, что ты мне доверяешь.

- Ладно. Но, если кому-нибудь скажешь... - С этими словами Сашка положил передо мной папку. - Пяти минут хватит?

- Я не собираюсь учить на память.

- Ладно, не умничай.

Я открыл папку. Из документов следовало, что такого-то января, такого-то года произошла драка между двумя подростковыми группами.

В деле фигурировали Тошкины имя и фамилия. Он входил в одну из них. Я обомлел. Антон обвинялся в нанесении увечья холодным оружием.

- Ты чего побледнел? - Встревожился мой приятель. - Плохо себя чувствуешь?

- Нет, нет. - Поспешил я успокоить друга. - Все в порядке. Только, я боюсь, что пяти минут мне не хватит.

- Что тебя так заинтересовало?

- Главный обвиняемый.

- Тебе интересен его психологический портрет?

- Его портрет я знаю, пожалуй, лучше тебя.

- Откуда?

- Приходилось сталкиваться...

- Да ну!

- Сашка, пожалуйста, разреши подробней ознакомиться с делом.

Приятель какое-то мгновение размышлял.

- Черт с тобой. Иди в соседний кабинет. Но учти, я тебя там запру. Когда закончишь, позвонишь по внутреннему.

Все было против Антона: показания других участников стычки и, самое страшное - на ноже обнаружены отпечатки его пальцев. Судя по протоколам допросов, Антон не мог объяснить, как они там оказались. Да, он присутствовал при драке, но не принимал в ней участия вообще. Антон даже не знает из - за чего она началась.

К сожалению, драки среди подростков в нашем городе не редкость. На этот раз все дело осложнял нож.

И, все- таки, что-то меня настораживало. Антон, конечно, не подарок. И за то время, что мы с ним не виделись, мальчишка мог измениться, как в одну, так и в другую сторону. Но, то ли мне не хотелось верить в худшее, то ли еще что-то, я решил попытать счастья и разобраться в этом деле.

- Ты собрался подменить следственные органы? - Поинтересовался Сашка, пряча в сейф дело Антона.

- Неужели тебя ничего не настораживает?

- А что меня должно насторожить? Присутствие на ноже отпечатков твоего знакомца? Кстати, что ты можешь о нем рассказать? Это не допрос. - Поспешил заверить меня Сашка. - Просто мне интересно послушать твою характеристику этого субчика.

Все, что я мог рассказать об Антоне, могло сыграть не на его пользу. Единственное, что хоть как-то оправдывало Антона то, что причина его поведения крылась во взаимоотношениях между ним и отцом, которые и вызывали у мальчишки озлобленность, агрессивность и недоверие ко взрослым. Единственный человек, которого Антон любил - его мать. Но и она не всегда могла с ним сладить. Только все это не могло "смыть" отпечатки на ноже.

- Да, портретец, однако. - Проговорил Сашка, выслушав мой рассказ. - Так ты считаешь, что он не бил ножом?

- Мне трудно в это поверить. Ты обратил внимание на то, что никто из группы соперников не может точно сказать, кто ударил. А все "дружки" Антона, как один, уверяют, что это он. Тебя это разве не удивляет?

- А отпечатки?

- Он же утверждает, что у него не было никакого ножа.

- Ты веришь в мистику?

- Я верю Антону!

- С чего вдруг?

- Не знаю. Разве на ноже только его отпечатки?

- Нет.

- Вот видишь. Получается, что против Антона только свидетельство его дружков...

- И отпечатки...

- Да знаю я! Но они могли появиться на ноже раньше, до драки... или позже, после драки...

- Усложняешь...

- А тебе проще посадить одиннадцатилетнего мальчугана за решетку?

- Если он виновен, то да!

- А если нет?

- Это надо доказать.

- Так давай докажем!

- Псих!

Ну, псих - не псих, а я сумел уговорить Сашку. Он дал мне возможность встретиться с Антоном.

Антон удивился моему появлению, но отреагировал по своему.

- Воспитывать пришли?

- Боюсь, что с этим я уже опоздал.

- Тогда, зачем?

- Антон, если тебя подставили дружки, то не надо думать, что все вокруг сволочи.

- И не дружки они мне. - Тошка все время избегал моего взгляда. Но тут, вдруг пристально посмотрел на меня, словно ожидал подвоха с моей стороны. - Почему вы решили, что меня подставили?

- А, что, разве не так? Или ты хочешь сказать, что это ты пырнул ножом того парня?

Антои опустил глаза.

- Мне все равно никто не верит. - Тихо проговорил мальчик.

- Ну, за всех расписываться не надо. Я тебе, например, верю.

- Чего это?

- Того это! Хочу - и верю. Твои отпечатки на ноже - улика серьезная, но это еще не все. Тебе нужно хорошенько напрячься, и вспомнить, каким образом они там появились.

- Да я уже сто раз думал об этом. Не могу припомнить, чтобы я держал его в руках. Это же не мой нож.

- Ну, а кто мог воспользоваться ножом в драке, как ты думаешь?

- Не знаю. Этот нож побывал почти у всех наших. - Слово "наших" Антон произнес с нескрываемым презрением. - Драка началась неожиданно. Я даже не понял из - за чего. А потом кто - то крикнул: "Ноги! Труп! " И все бросились врассыпную.

- А ты?

- Я тоже.

- У тебя были враги в компании?

- Нет, вроде. Я ж недавно с ними тусуюсь.

- Лучше компании не нашел? Ладно, после об этом. Сейчас тебе выбраться отсюда надо. Ты, все же соберись с мыслями, и постарайся вспомнить про нож. Это очень важно. Ну, мне пора. Крепись. Я думаю, что все будет хорошо.

- Виталий Валентинович, можно вас спросить?

- Конечно.

- Почему вы... не знаю, как это сказать... почему вы хотите помочь мне?

- Потому что верю тебе и потому что надеюсь - у меня это получиться. К тому, же не хочу чтобы тебе испортили жизнь.

- Спасибо вам.

- Пока не за что. Держись.

Потом я встретился с матерью Антона. От нее я и узнал, что отец мальчика никакого участия не принимал в судьбе сына, попавшего в беду. Это еще больше укрепило меня в мысли помочь Тошке.

Я стал осаждать Сашку, требуя, чтобы он, прежде чем передаст дело в прокуратуру, провел повторное расследование. Я сказал, что сам обращусь к прокурору, если Сашка не сделает этого. Он чертыхался и проклинал себя за то, что позволил мне ознакомиться с делом.

Только не надо думать, что ему была безразлична судьба мальчика, как его отцу. Просто надо знать, как Сашке приходиться работать.

Я добился своего. Сашка еще раз провел допросы. Каждому из группы Тошки он задавал один и тот же вопрос: - Как объяснить, что противники не могут назвать, кто именно воспользовался ножом, а все ваши конкретно называют этого человека, словно сговорились?

Участники драки начали путаться в своих показаниях. В конце концов выяснилось, кто же на самом деле нанес удар. Оказалось, что после драки, без ведома Антона, "дружки" договорились свалить все на него – он, дескать, неизвестно откуда взялся в нашей компании, а мы же все свои. Причем, подстроили так, что он все-таки взял в руки этот нож, но уже после драки, до того, как его изъяло следствие. Более того, подтвердилось и то, что Антон вообще в драке не участвовал. Короче говоря, Тошка отделался "легким испугом". Сашка тогда сказал мне, чтобы я не задавался, что он и сам бы докопался до правды. Я не возражал. Главное, что Антон был оправдан. Когда эта история закончилась, я забрал Антона на базу. Он провел на ней все лето. Там я познакомил его с нашим физруком. С тех пор Тошку словно подменили. Мы стали с ним друзьями.

Событие! Сегодня к нам в гости пришла футбольная команда из соседнего поселка. Само по себе это не такое уж и необычное явление у нас на базе. Но для Малыша это стало толчком. То чего я не мог добиться - свершилось.

Малыш не принимал участия в матче, но находился в возбужденном состоянии с самого утра. Еще до подъема они с Тошкой бегали на спортплощадку на зарядку. У них это продолжалось уже несколько дней. Димка сам просыпался утром и ждал Антона. Если он запаздывал, то Малыш бежал к нему в комнату, на другой конец нашего этажа.

Встреча по футболу началась в десять. Болеть за нашу команду пришла вся база, даже работники, у которых выдалась свободная минутка. Но, не смотря на сильную моральную поддержку, нашей команде пришлось туговато. Сказывалось то, что соперники были более сыгранной командой, чем наша. Малыш носился вдоль поля, поддерживая своих выкриками. Он то замирал на месте во время острых моментов, то снова принимался бегать вдоль края поля.

Я и не заметил, как он оказался с другой стороны, как раз напротив наших скамеек. Во время очередного острого момента у ворот соперника, Малыш особенно остро реагировал на происходящее. И в этот момент один из гостей - болельщиков с силой оттолкнул Димку. Малыш не удержался и упал на землю.

Я вскочил, словно ошпаренный и прямо через все поле, ринулся к Малышу.

Мгновением раньше среагировал Антон.

- Без меня! - Заорал Тошка и вихрем налетел на обидчика Димки.

Тот не ожидал такой атаки и не успел оглянуться, как Тошка уже сидел на нем сверху. Матч остановили. Физрук и несколько болельщиков бросились разнимать драчунов.

- Ты за что Димку толкнул? - Кричал разгоряченный Антон. - Да я тебе за него голову оторву!

Я подошел к ним с Малышом на руках.

- Димка, с тобой все в порядке? - Тут же подскочил к нам Тошка. - Твое счастье! - Крикнул он обидчику и пошел к своей команде.

- А чего он... - Попытался защищаться ошеломленный парень.

- Тебе лучше тихонько покинуть базу. - Не дал я ему договорить. - А в следующий раз будь сдержанней. Он все же меньше тебя.

Я вернулся с Малышом на свое место. Но уже через пару минут Димка снова носился, как угорелый, поддерживая криками наших футболистов.

В тот же день, после ужина я сидел за столом и просматривал план мероприятий на ближайшие дни. К некоторым из них нужно было готовиться загодя. Подготовить задания для групп, призы и продумать много других мелочей, без которых мероприятие могло бы сорваться.

Обычно, Малыш врывался в комнату, хватал какую-нибудь, необходимую ему, вещь, и вихрем скрывался за дверью. В этот же раз он зашел и тихонько сел на стул. Я подмигнул ему, продолжая заниматься своим делом.

Пребывание на базе явно шло Малышу на пользу. Исчезли круги под глазами, на лице появился здоровый румянец. Энергия хлестала из него, как нефть из скважины. Я безмерно радовался этому.

- Ты чего сидишь, как засватанный? - Отрываюсь я от своего занятия и пристально смотрю на притихшего Малыша. - Натворил чего-нибудь?

Димка отрицательно машет головой. Я продолжаю свое дело. Малыш встает, подходит ко мне, кладет голову мне на плечо... Я прижимаюсь щекой к его вихрям.

- Карлсон.

- Что, Малыш?

- Пообещай мне, что не обидишься...

- А что...

- Нет, ты сначала пообещай, - не дает договорить Димка.

- А ты хочешь меня обидеть?

- Ну, пожалуйста, пообещай сначала!

- Пусть у моего моторчика отпадут все лопасти, если я на тебя обижусь...

Димка коротко хохотнул, но тут же снова стал серьезным.

- Нет, не так! По-настоящему... Прошу тебя, Карлсон...

- Я обещаю тебе, что не обижусь на тебя!

- Честно-честно?

- Честно-честно!

- Честно-пречестно?!

Меня начинает забавлять эта игра в "честно-честно". Интересно, сколько раз надо повторить это заклинание прежде, чем Малыш поведает мне, что произошло? Мысленно готовлюсь к "затяжному бою" за желание узнать, что приготовил мне Малыш. Но, оказалось, что я уже выполнил все, что полагалось по ритуалу. Малыш взобрался мне на колени и пристально глядя в мои глаза, спросил:

- Карлсон! А можно, мне переселиться в комнату Антона?

Мне становится смешно. Но сдерживаюсь, чтобы не обидеть Малыша. А снова играть в "честно-честно" мне не хочется.

- А почему ты решил, что я обижусь на тебя?

Малыш пожал плечами.

- Я не обижаюсь на тебя. Если хочешь, переселяйся.

Малыш радостно чмокает меня в щеку и, с криком "Тошка!", выбегает из комнаты.

Я улыбаюсь, закрывшейся за Малышом, двери. Я не обижаюсь, я - радуюсь этому обстоятельству.

Правда, я уже привык к тому, что Малыш живет у меня. В последнее время он перестал кричать по ночам. И, просыпаясь, я уже не заставал его у себя в кровати.

Готовясь к вечерней планерке, я, нет-нет, да и заглядывался на него. Вот его голова утопает в подушках. Согнутые ноги, укрытые белым покрывалом, на которых лежит книжка, напоминают мне Эльбрус. Постепенно "Эльбрус" "теряет" свою высоту, книжка клонится набок, съезжает с "подставки" - Малыш засыпает. А я, не в силах оторваться от этого "пейзажа", в очередной раз чуть не опаздываю на планерку.

В такие минуты мне очень не хочется никуда идти. Я мог бы смотреть на спящего Малыша вечно. В такие минуты в моей душе нарастает необыкновенное чувство нежности и любви к этому загадочному, но, ставшему за короткое время таким близким и родным, человечку. Я подхожу к спящему Димке, осторожно забираю из под его руки книгу, гашу лампу. Комната освещается тускловатым светом ночника на стене...

В такие минуты я и сражаюсь с остервенением сам с собой, чтобы не исполнить, давно "мучающее" меня, желание - сграбастать спящего Малыша вместе со всем, что попадется под руку, и прижать к себе.

Дети сотрудников заведений, подобных нашему, очень часто находятся на "особом положении", в отличие от других отдыхающих детей. Оно, в общем - то, и понятно. Какой же родитель не уделит своему чаду больше времени, чем остальным. Меня это всегда злило. Я считаю, что мы, работая с детьми, обязаны относится одинаково к каждому ребенку.

Бывали случаи, когда родители, работавшие воспитателями, своих чад намеренно отправляли в другие группы. Даже заставляли своих детей при всех называть себя по имени и отчеству. И, все равно, находили момент для того, чтобы приголубить своего ребенка, но не афишировали этого, прекрасно понимая, что другим детям это недоступно.

Как ни крути, а "любимчики", или "маменькины (папенькины) сынки (доченьки)", как, в особо "тяжелых" случаях, их называли дети, все равно есть. И у меня тоже. Тошка, например.

Но особенно остро я прочувствовал, что такое "любимчик", с появлением Димки. Я ловлю себя на мысли о том, что, если бы Малышу вздумалось "вить" из меня "веревки", боюсь, я не смог бы ему долго сопротивляться. Но Димке это и в голову не приходило. А вы, надеюсь, не скажете же ему об этом?

Впрочем, Димка действительно - особый случай. Все на базе знали, что Димка имеет какое - то отношение к старшему воспитателю. Новички считали, что он мой сын. А "старички", сначала терялись в догадках, а потом решили, что он мне просто родственник. Обо всем этом я узнавал от Малыша, который сам мало обращал на это внимание. Но самым главным для всего детского населения базы было то, что Димка - друг Антона. А это было уже посерьезней, чем, если бы Малыш действительно был моим сыном.

У Димки случались конфликты с другими ребятами, причем, не по его инициативе. Но, после инцидента на футболе, желающих ссориться с Малышом практически не осталось. Тошка был "весомым аргументом" в пользу Димки.

Антон не любил драк, возможно, из-за той истории с ножом. Он всегда пресекал драчунов. Но, если дело касалось Малыша, Тошка превращался в разъяренного тигра. За Димку я мог не беспокоиться.

Меня сейчас волновало то, что от Сашки нет никаких известий. Я пару раз звонил ему. Сашка огрызался в трубку, мол, не дергай - сам позвоню.

И вот, по громкой связи меня вызывают в кабинет шефа. Таких вызовов может быть несколько десятков на день. Но в этот раз, нутром чую - Сашка!

- Антон! Тошка! А где Малыш?

- А его Вера Ивановна попросила помочь. Да он сейчас вернется.

- Передай ему, пожалуйста, чтоб зашел ко мне.

- Ладно!

В комнату влетает запыхавшийся Димка. Он и по территории носится, как ракета. Иной раз, налетит со всего маху, извинится и все - след простыл.

- Тише! Разнесешь тут все! - Ловлю Димку на руки, чтобы он не вышиб на улицу стол, стоящий у окна.

- Ты меня звал? - Спрашивает Малыш, еле переводя дух.

- Звал, - улыбаюсь я, а сам никак не могу решить, с чего начать разговор.

Вижу, что ему не терпится, что я оторвал его от важного дела. Но, помилуй Бог, что может быть сейчас важнее того, о чем я собирался поговорить с Малышом?

- Меня просили передать тебе привет...

Выражение на Димкином лице мгновенно меняется. Он выжидательно смотрит на меня. Я тоже пристально смотрю на него.

- Кто? - Не выдерживает Димка и спрашивает, пересохшим от волнения голосом.

- Елизавета Андреевна...

- Кто это?

- А, разве, ты ее не знаешь?

Малыш понимает, что отпираться бесполезно. Какое-то мгновение он стоит, видимо, обдумывая, как себя вести дальше. Затем, неожиданно срывается и выбегает за дверь.

- Стой, Димка! Вернись!

Хотел же дверь закрыть. Я, ведь, предполагал нечто подобное.

- Чего он так перепугался? Что за всем этим скрывается? - Размышлял я на ходу, пускаясь следом за Димкой.

Возле корпуса его не было.

- Вот, дурак! - Ругаю сам себя.

- Своевременная самокритика! - Это опять мой внутренний голос. Явился - не запылился.

- Давно не слышались! - Огрызаюсь я. - Лучше, подсказал бы, где его искать.

- Территория большая - есть, где порезвится!

Я перестаю обращать на него внимание. Мне кажется, я знаю, где искать Малыша. Точнее, я надеюсь, что найду его там! На стадионе пусто. Соображаю, куда бежать дальше. Со стороны бассейна слышны команды плаврука. Не останавливаясь, направляюсь к бассейну.

В стороне от бассейна, на скамейке замечаю Тошку. Он, видимо, только что вылез из воды. Рядом с ним Димка. Я, облегченно вздохнув, останавливаюсь.

Они оживленно разговаривают. Мне страшно любопытно узнать, о чем они говорят. Я стараюсь подойти поближе, но, остаться незамеченным, нет никакой возможности. Поэтому я прячусь за душевой. Шум на бассейне сводит на нет все мои попытки понять смысл, долетающих до меня, обрывков фраз.

Ловлю себя на том, что уже не слушаю (все равно ничего непонятно), а "смотрю" беседу двух мальчишек. Малыш говорит, нервно жестикулируя. Тошка, напротив, спокойно, рассудительно отвечает ему.

Я могу не беспокоится, что Димка совершит какую-нибудь глупость. Тошка не даст ему этого сделать. Подумать только, ребенок, с которым никто не мог справиться, изменился до неузнаваемости. Я не бахвал, но, не без гордости, могу сказать, что и я приложил к этому руку.

Все так же, незамеченный, возвращаюсь к себе. Как бы мне не хотелось поговорить с Малышом, я понимаю, что нужно еще немного обождать. По крайней мере, сейчас я знал о Малыше больше, чем прежде. И это давало уверенность в том, что я еще ближе к разгадке истории Малыша.

Димка еще не пропустил ни одной дискотеки. Я несколько раз наблюдал там за ним. Зрелище умильное, скажу я вам. Первое время Димка откровенно дурачился. Но после того, как девочка из его группы пригласила Димку на "белый танец", он стал относиться к этому мероприятию со всей серьезностью, на какую только был способен. Я даже привез ему из города новые брюки и рубашку. Малыш называет их "дискотечным костюмом" и надевает только туда.

Скоро дискотека, но Малыш что - то не идет переодеваться в свой костюм, который хранится в моем шкафу.

Я уже начал беспокоиться, когда в дверь тихонько постучали.

- Войдите!

Тишина.

- Открыто! Входите!

Стук повторился.

- Кто там? Открыто же! Или вы пришли просто постучать?

Детвора, бегая по коридору, часто задевает мою дверь. Я уже перестал обращать на это внимание. На этот раз, стук был неслучаен. Я встал и открыл дверь.

- А, Малыш. Заходи. Что-то я не замечал раньше, чтобы ты стучался.

Сажусь за стол и продолжаю прерванное занятие. Димка мнется у двери.

- Что же ты не переодеваешься на дискотеку? Опоздаешь.

Димка подходит к столу. Глаза опущены. Я прекрасно вижу, что Малыш хочет что-то сказать. Но я затеваю игру в "незамечалки", в "я занят". Я не издеваюсь над Димкой. У меня все равно не получилось бы. Я выдерживаю паузу. Мне важно, чтобы Малыш первым заговорил. Очевидно, Малыш это тоже понимает. Я замечаю, что по его щекам текут слезы. Для меня это самая настоящая пытка. Мое сердце, буквально, разрывается на части. Но я должен выдержать. Я не могу иначе... И я буду ждать, пока он сам не начнет разговор, который нельзя больше откладывать.

С улицы доносится ритмичная музыка - началась дискотека. Малыш не слышит ее.

- Что же ты молчишь? - Мысленно обращаюсь к Димке. - Говори же! Помоги мне, что бы я потом смог помочь тебе.

Димка подходит ко мне.

- Карлсон, прости! - Говорит Малыш. Не в силах больше сдерживаться, рыдая, он роняет голову на мое плече. Я усаживаю Малыша на колени, прижимаю его голову к своей груди и нежно целую его вихрастую макушку. Все, прорвало. Обождать еще самую малость и он заговорит.

Так и случилось.

Когда Малыш понял, что горит их дом, он выскочил из сеновала и, с криком "Мама! ", сломя голову, бросился к горящему дому. Его еле успели схватить и оттащить от огня. Но он вырвался и опять бросился в полыхающее пламя.

- Там же мои мама и папа! - Отбивался Димка от мужика, который пытался скрутить его.

- Спокойно! Спокойно, пацан! - приговаривал мужик, унося Димку на безопасное расстояние. - Твоим родителям уже не поможешь.

Услышав эту фразу, Малыш лишился чувств. А очнулся в больничной палате. Он не знает, сколько времени пробыл без сознания. Состояние его было просто ужасным. Он метался по ночам в кошмарных снах. Слезы почти не высыхали на его исхудавшем лице. Лечащий врач Димки, опасаясь за его душевное состояние, попросил своего коллегу - психотерапевта, помочь Малышу. И она с должным вниманием отнеслась к этой просьбе. Она и в интернате, куда определили Димку, частенько проведывала его.

Как бы там ни было, но Димка постепенно смирился с неизбежным. Зинаида Григорьевна, так звали психотерапевта, иногда, по просьбе Малыша, водила его на могилу к маме и папе. Детское сердечко, плохо это или хорошо, быстро отходчивое. В интернате его прозвали "погорельцем", на что он сильно обижался и частенько ввязывался в драку. Видимо, из - за этого друзей, имеется ввиду - настоящих друзей, у Димки не было. Так, приятели по спальне, по классу. В интернате хватало забияк и задир, но Малыша, если и не боялись, то и не трогали. В основном потасовки случались из-за Димкиного прозвища. А он умел постоять за себя.

Среди интернатских существовала своя иерархия взаимоотношений. Старшие и младшие чаще "воевали" между собой. И победа, как правило, доставалась старшим.

Как ни старался педколлектив примирить враждующих, их усилия ни к чему не приводили.

В интернате процветало воровство, многие из младших, даже спали в одежде, чтобы ее не украли.

Бывало, что и Димке доставалось от старших, когда он отказывался выполнить какое - либо их поручение. Вы сами можете догадаться, что это были за поручения.

Но, неожиданно для Малыша, один из старших стал набиваться к Димке в друзья. Димка никак не мог понять, чем он так заинтересовал Андрея, но от дружбы не отказывался. Во-первых, он мог себя более спокойно чувствовать, а, во-вторых, Андрей и не требовал от него ничего такого. Наоборот, заступался за него, делился чем-нибудь вкусненьким, неизвестно, откуда взявшимся. Малыш тогда и не задавал себе этих вопросов.

Но однажды, в начале весны, Андрей попросил Малыша помочь в одном деле. Какой-то знакомый Андрея, потерял ключ от квартиры и не мог открыть дверь. Он не хотел ломать дверь и все дело сводилось к тому, что Малышу нужно влезть в форточку второго этажа и открыть изнутри замок. А за это, знакомый Андрея даст Малышу денег.

Очевидно, вы уже подозреваете тут подвох? Правильно делаете! Просто у вас жизненного опыта побольше. А Малыш принял все это за "чистую монету" и с радостью согласился. Покажите мне мальчишку, которому не нужны карманные деньги. Впрочем, Димка согласился на это, в первую очередь, как раз, из-за дружбы с Андреем.

Димка без труда влез в открытую форточку, открыл входную дверь... И, только, когда в квартиру ворвались подростки, которых Димка раньше не видел, и принялись шарить по всей мебели, и сгружать добычу в мешки, Димка, наконец понял, что происходит на самом деле... Димка, словно ошпаренный, выскочил на улицу. Там он увидел, стоящего на стреме, Андрея.

- Андрюша! - Подбежал к другу Димка.

- Ты чего кричишь? - Зашипел на него Андрей, зажимая Димке рот.

- А где твой товарищ?

- Какой товарищ?

- Там же его квартиру грабят!

- Чего ты кричишь? - Андрей снова зажал рот Малыша.

В это время, четверо подростков, нагруженные награбленным добром, выскочили из подъезда.

- Завтра в условленном месте. - Сказал один из них, пробегая мимо Андрея.

- А с ним что делать? - Андрей кивнул на Димку.

- Твои проблемы...

- Вот, сука... - Прошипел Андрей и, схватив Малыша за руку, потащил за собой.

Уже в интернате, Андрей затащил Димку за сарай и, прижав к стенке, сказал:

- Не подходи больше ко мне, слышишь? Я тебя знать не знаю. А, если, кому-нибудь проболтаешься - прибью, понял?!

Я с большим трудом представляю себе состояние Малыша, в котором он тогда находился. Он не успел еще отойти от шока из-за гибели родителей, а тут новая напасть.

Малыш замкнулся, в себе, прятался, уединялся. Любой человек в погонах, мог вызвать истерику у мальчика. Издали завидя Андрея, Димка убегал куда-нибудь.

Зинаида Григорьевна, которую состояние Димки сильно тревожило, не могла никак "достучаться" к нему. Он боялся и ее.

Очень быстро по интернату распространились слухи о краже. Причем, упорно говорили, о том, что участие в ней принимал кто-то из своих.

Hервы Малыша были на пределе и он решил бежать.

Hа вокзале ему повстречались двое таких же беглецов, как он. Они уже не первый раз в бегах, но их каждый раз перехватывали и возвращали назад. Теперь же, наученные горьким опытом, они знают, куда нужно бежать. И, если Димка хочет, то они возьмут его с собой.

Правда, по дороге один из Димкиных попутчиков неизвестно куда пропал. С Димкой остался худющий паренек, по прозвищу Фитиль.

Так Малыш оказался в нашем городе.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

В комнате воцаряется тишина. Я осмысливаю услышанное. Малыш смотрит мне в глаза. В его взгляде тревожное ожидание. Он ждет приговора.

Мозаика Димкиной жизни почти собрана. Осталось несколько более-менее крупных деталей, и она будет полностью закончена. Приговора не будет. Не за что его приговаривать.

- Да, в скверную историю ты попал, Малыш. Кража - дело нехорошее, но ты и сам это понимаешь. А значит не все так уже и плохо. Я не брошу тебя, Малыш. Я помогу тебе выбраться из всего этого. Ты можешь мне довериться.

В его вздохе слышится облегчение. Он обнимает меня за шею, прижимается и тихо - тихо говорит:

- Карлсон, можно я сегодня переночую у тебя?

- Если хочешь...

Из коридора доносится шум - закончилась дискотека. Малыш побежал предупреждать свою вожатую, что остается у меня. Через несколько мгновений он возвращается с полотенцем и мыльницей.

- А зачем ты ставишь раскладушку?

- Ты передумал ночевать у меня?

- Нет. Но я хотел... Я... Можно я буду спать с тобой?

Просыпаюсь от того, что пальчик Малыша, "выписывает" замысловатые кренделя на моем лице. Вот он, еле-еле касаясь, двигается ото лба, через переносицу, к левой щеке. "Нарисовав" там пару кругов, перемещается по усам на правую. Там не разгуляешься, щека прижата к подушке. Пальчик, пару секунд поразмыслив, направляется вверх, взбирается на "вершину" носа. Вот он на самом его кончике. Куда дальше? Но ему не суждено это выяснить...

Я неожиданно издаю что-то наподобие "Гам!" или "Ням!", и пытаюсь схватить пальчик Малыша губами. Малыш отдергивает руку. Слышится его тихий победный смех. С закрытыми глазами жду, что будет дальше. Пальчик Малыша опять начинает свое путешествие. Только, на этот раз, он направляется прямиком в "экстремальную зону". Ему снова удается избежать "опасности".

Я открываю глаза. Передо мной озорно улыбающаяся рожица. Я придвигаюсь к ней и целую в нос.

- Доброе утро, Малыш.

- Доброе утро, Карлсон.

До подъема еще далеко. Меня это радует. Мне вообще не хочется вставать. Рядом со мной Малыш, чего еще нужно? Обхватив левой рукой Димкину спину, я прижимаю его к себе. Он уткнулся носом мне в грудь, на солнечном сплетении я чувствую его дыхание.

- Карлсон, а почему ты не делаешь со мной "это"?

- Ты о чем, Малыш?

- Разве ты не понимаешь?

- Нет! - Приподняв ему голову, смотрю в глаза. Что это он придумал?

- Ну, это, когда... в попу...

Меня прошибает холодным потом.

- Кто? Кто с тобой это делал? Кто-нибудь на базе?!

- Нет! - Испуганно отвечает Малыш.

- А где?

- Ну, там... На вокзале...

- Ну, и как?

- Что?

- Тебе понравилось?

В глазах Мальчика удивление и страх.

- А ну, поворачивайся!

- Что?! - В голосе отчаяние.

- Ну, что ты уставился? Не слышал, что я тебе сказал?

Малыша словно парализовало. Я срываю с него покрывало, хватаю за руку и резко переворачиваю на живот, совершенно не представляя, что будет дальше.

Его тело натянуто, как тетива лука. Его мышцы готовы порваться от напряжения. Я стягиваю с него трусики. Передо мной два бело - розовых холмика. Их цвет резко отличается от цвета кожи на спине Малыша. Я наклоняюсь... Целую, сначала один холмик, затем другой. Водворяю трусики на место, накрываю Малыша покрывалом и откидываюсь на подушку.

- Все Малыш. Запечатано! Табу! Больше никто не посмеет сделать это с тобой! Никто! Даже я!

Мне страшно повернуться и я не вижу, что происходит с мальчиком. Я только чувствуют, что он, все также, напряжен.

- Ну, ты и дурак! Нет, ты не псих! Ты идиот, вялотекущий шизофреник, кретин, дебил, "выпуклая впуклость", мастер по дешевым спецэффектам мирового класса! Это же надо, перепугать мальца до смерти!

Я не в силах сопротивляться своему внутреннему голосу. Да это и бесполезно - он прав! Только, что он имел ввиду под "выпуклой впуклостью "? Видимо то, что я, потратив столько усилий, чтобы Малыш забыл про свои кошмары, одним махом свел все на нет.

Я не представляю, как буду выкручиваться из этого положения. Боюсь, что доверие... Да, что там доверие! Я потерял Малыша.

- Карлсон, мне так хорошо с тобой!

- Прости меня Малыш! Умоляю, прости... - Шепчу - Я не знаю, что со мною произошло. Только ты прости меня, если можешь!

- Ты что, Карлсон? Я же люблю тебя!

Малыш прижимаясь ко мне, кладет голову на грудь. А я боюсь коснуться его. Я не верю, что моя выходка не оттолкнула Малыша, что Димка рядом, что я все еще вижу его львиную гривку, слышу его голос, чувствую биение его маленького, доброго сердечка. Немного успокоившись, позволяю себе слегка ерошить его волосы.

- Знаешь, Карлсон, я думаю, что если бы ты захотел со мной сделать это, то я, наверное, развалился бы на кусочки от твоей штуковины...

- Ах ты, проказник! - Подхватываюсь я.

Малыш лукаво улыбается. Я протягиваю руку, чтобы легонько шлепнуть его по ягодицам. Не тут - то было! Он перехватывает ее и, захлебываясь от смеха, кричит:

- Табу! Запечатано!

- Тише, перебудишь весь корпус.

- Гых - ха, - вырывается у Малыша, он опять "укладывается" на моей груди, а я испытываю такое облегчение и благодарность Малышу, что готов запеть во все горло, но до подъема еще минут тридцать - придется потерпеть.

Не смейтесь, Я до сих пор не могу сказать, кто больше испугался моего поступка, я или Малыш. Мы никогда больше не вспоминали с ним об этом случае. Я хочу сказать - не вспоминали вместе. Не знаю, как Малыш, а у меня еще долго пробегал мороз по коже, при воспоминании об этом. Ни тогда, ни сейчас я так и не смог найти причину именно такой реакции на тот вопрос Малыша. Ведь было тысячи других способов отреагировать на него. Но я выбрал самый идиотский вариант. И дело даже не в том, что я поцеловал нежно-розовые Димкины "холмики", а в том, как я к этому подошел. Меня и сейчас иногда преследует выражение Димкиных глаз в тот момент. Не знаю, боялся ли я, что Димка расскажет кому-нибудь об этом. Собственно, он мог рассказать это только Тошке, что тоже не обрадовало бы, но больше всего я боялся, что потеряю Малыша, его, с таким трудом завоеванное и еще не совсем окрепшее, доверие ко мне.

Малыш спит, а я тереблю его гривку и размышляю над серьезной проблемой, возникшей, как только я узнал о краже. Нужно переговорить с Сашкой. И, лучше не по телефону. Значит надо ехать в город. Поеду завтра, сегодня у меня много дел на базе.

Но уехал я в город совсем по другой причине...

После обеда Димка захандрил. Я испугался, что это из-за утреннего происшествия, и прямо спросил об этом Димку. Тот отрицательно покачал головой. Меня это немного успокоило. Я отыскал Тошку и спросил его, не случилось ли чего-нибудь днем с Малышом. Тошка заверил меня, что он бы знал об этом и обязательно сказал бы мне. Наш врач, осмотрев Малыша, тоже не нашел ничего, вызывающего беспокойства. Ну, захандрил ребенок, с кем не бывает.

Но я чувствовал, с Димкой что-то происходит. И эта неизвестность была хуже всего. Малыш ходил за мной по пятам, и, когда его позвал Тошка, отказался идти с ним. Я даже подумал о рюкзаке, в котором родители носят своих детей.

- Малыш, Солнышко мое, ну, что с тобой? - Гляжу в его грустные глаза.

- Ничего, - отвечает Димка.

- У тебя что-то болит?

- Нет.

Зато я чувствую, что у меня начинает болеть сердце.

На все вопросы Димка отвечает односложно. И я никак не могу понять причину его состояния. Правда, было одно объяснение, но и оно меня не удовлетворяло. Может быть это из-за того, что я еду завтра в город. Но я и раньше уезжал на день, а Малыш спокойно переносил мои отлучки.

Весь вечер, после ужина, Малыш провел у меня. Забрался с ногами в кресло, и смотрел телевизор. Я, как обычно, сидел за столом и готовился к завтрашнему дню. Каждый раз, уезжая в город, я оставлял подробный план работы базы. По телевизору шла какая - то бредятина, но Малыш несколько раз заходился смехом и я тихонько радовался тому, что Димка выходит из своей непонятной хандры.

Когда пришло время укладываться спать, Малыш сказал, что останется у меня. Я не мог ему отказать. Да и не хотел. Пока он рядом, мне будет спокойней. Я только сказал ему, чтоб выключил телевизор, когда будет ложиться, а сам пошел на совещание.

Ожидалась комиссия. А ее приезд всегда вызывал выброс в кровь повышенной дозы адреналина у всех. В основном это касалось столовой, медсанчасти и вообще санитарии на территории. Я уже и не помню, когда в последний раз проверяли работу с детьми, что касалось непосредственно педсостава и меня, но, тем не менее, шеф "строил" всех подряд и потому планерка затянулась дольше обычного. Я еле дождался ее окончания.

Димка спал, уткнувшись в подушку, отвернувшись лицом к стене. Но, как только я разделся и, чтобы не потревожить Малыша, примостился с самого края кровати, Димка развернулся, обхватил мою голову рукой и зашептал в самое ухо:

- Карлсон, возьми меня с собой в город.

- А что случилось? - Шепчу в ответ.

- Ничего... - помолчав, сказал Малыш. - Просто, возьми меня с собой.

- Малыш, Солнышко мое, у меня будет очень напряженный день. К тому же, я еду не на машине, а своим ходом.

- Все равно возьми...

- Что с тобой происходит, Малыш? Ты пугаешь меня...

- Я просто хочу поехать с тобой...

- Я не смогу уделить тебе завтра много времени, - нежно целую Димкино ушко. - Обещаю, что на днях мы обязательно съездим с тобой в город.

- Но я хочу завтра...

- Ну, не капризничай, пожалуйста. Я действительно не могу тебя взять с собой.

Малыш резко отворачивается к стенке... Господи, дай мне сил выдержать это все! Я и сам еще не знал, какой денек ожидает меня завтра...

В девять утра меня вызвал шеф. Обычное дело. Но, когда я вошел в его кабинет, он протянул мне телефонную трубку...

- Виталий? Срочно приезжай, твою квартиру сегодня ночью пытались обокрасть! - Услышал я в трубке взволнованный голос Лидки.

В полной прострации кладу трубку на рычаг.

- Через десять минут я еду в город встречать комиссию, - донесся до моего сознания голос шефа. - Я тебя подброшу. Поторопись - ждать нет времени.

Машина мчится по трассе. Я размышляю над происшедшим. Самое интересное, что грабители, наверное, были очень раздосадованы, попав в мою квартиру. Так им и надо - нечего шастать по чужим квартирам.

- Ой, Виталька, я, как ты и просил, заходила к тебе, посмотреть все ли в порядке. А сегодня, поднимаюсь к тебе, а дверь приоткрыта... Сначала подумала, что это я забыла ее закрыть, но мой сын утверждает, что я закрывала ее в последний раз. Вот я и вызвала милицию.

- Успокойся, - обнимаю Лидку за плечи, - ты все правильно сделала.

На площадку выходит молодой лейтенант.

- Я следователь оперативного отдела. - Он показывает мне свое удостоверение. - Вы хозяин квартиры?

Я утвердительно киваю головой.

- Пожалуйста, пройдите в квартиру и посмотрите, что у вас пропало. Нам нужно составить протокол.

Мы все направляемся вовнутрь. Лидка, добрая душа. Квартира, ее стараниями, стоит, как куколка - нигде ни пылинки, цветы политы.

Я, с искренним удивлением, сообщаю лейтенанту, что у меня ничего не пропало.

- Вы посмотрите внимательнее, - предлагает мне, не менее удивленный оперативник. - Может, что-нибудь из ящиков.

Я снова осматриваю всю мебель. Но ящики стола, шкафа, серванта даже не выдвинуты.

- Грабители еще тут? - Доносится из прихожей. - Ага! Главный герой на месте!

В комнате появляется Сашка.

- Ну, что тут у Вас?

Молодой оперативник, по все правилам, докладывает своему начальнику о проводимых следственных действиях.

А я чувствую, как над моей головой разрывается мегатонная бомба. Сердце бешено колотится в груди.

МЕНЯ ОГРАБИЛИ! У МЕНЯ ПОХИТИЛИ САМОЕ ДОРОГОЕ, ЧТО У МЕНЯ БЫЛО...

Я хватаю телефонную трубку и набираю номер базы. Шеф не отвечает. Возится со своей комиссией, будь она неладна... Вот когда я по настоящему жалею, что ни у меня, ни у шефа нет мобильника. А ведь я много раз говорил ему, что нужна мобильная связь.

Присутствующие с интересом наблюдают за моими действиями.

- Что же вы стоите? - Набрасываюсь я на Сашку. - Меня же обокрали, разве ты не понимаешь? - Я трясу его за плечи, невзирая на погоны, на присутствие его подчиненных.

- Ты что, свихнулся окончательно! - Сашка пытается освободиться от меня. - Ты можешь толком объяснить, что произошло?

Я падаю в кресло, из моих глаз катятся слезы.

- Какой же я дурак! - говорю, захлебываясь от собственных слез, обхватив руками голову и раскачиваясь в кресле.

Перепуганная Лидка пытается меня успокоить. Я отталкиваю ее, чуть не выбив из ее рук стакан с водой.

- Какой же я идиот!

- Да объяснишь ты, в конце концов, в чем дело? - Теперь уже Сашка тормошит меня за плечи.

- У МЕНЯ ПОХИТИЛИ МАЛЫША! ! ! - Я опять захожусь от рыданий.

Сашка раскуривает сигарету и протягивает ее мне. Трясущимися руками беру ее. Сделав пару глубоких затяжек, я немного успокаиваюсь. Ко мне возвращается способность соображать.

- А теперь спокойно объясни мне, что произошло.

Что тут объяснять, если и так все ясно, как Божий день! Тот, кто это провернул, рассчитал все точно. Все это время, и я, и Малыш были под пристальным наблюдением! Но моих недоброжелателей интересовал Малыш, а не я! Мне теперь была понятна причина хандры Малыша. Скорее всего, он увидел кого-то из знакомых по вокзалу. Но, почему же Димка не сказал мне об этом? Почему не сказал об этом Тошке? Побоялся? А, может, ему пригрозили! Теперь понятно, почему он так хотел ехать со мной в город! Зачем им нужен Димка? Почему они не могут оставить его в покое?

Я не мог сопротивляться Сашкиному требованию, немедленно ехать на базу. Я и так наделал много глупостей.

Как я и ожидал, Димки нигде не было. Воспитатель его группы, зная, что я в городе, подняла тревогу, когда Димка не пришел в корпус на тихий час. Тошка облазил всю базу, а он-то знал ее получше меня и любого другого нашего работника, включая шефа.

Сашкины расспросы тоже ничего не дали. Никто не видел, как и когда Димка покинул базу. Никто не видел кого - либо из посторонних на территории.

Тогда, Сашка, подробно расспросив меня, где я впервые встретился с Малышом и все, что мне о нем известно, уехал. А мне сказал, что, если я появлюсь в городе до его звонка, он посадит меня под арест, за попытку помешать расследованию.

Я сидел в кабинете шефа у телефона и ждал звонка. В начале двенадцатого ночи шеф потребовал, чтобы я шел к себе спать. Вряд ли Саша позвонит сегодня, даже, если и найдет Малыша. Должен признать, что на Сашку это похоже.

- Иди, иди, - сказал шеф, видя, что я не хочу уходить от телефона. - Я позвоню тебе по внутреннему, если будут какие-то новости.

Должен признать, что и на шефа это похоже. Он мог позвонить среди ночи и по менее важному поводу.

Я с трудом заставил себя покинуть кабинет.

Я наматывал круги по территории базы. О том, чтобы сейчас спать, не могло быть и речи. Я не засну, хотя день сегодня выдался очень напряженный. Завершая очередной круг, я подходил к домику шефа и прислушивался - не зазвонит ли телефон. Телефон не звонил и я начинал новый круг. Я пытался представить себе, где сейчас Малыш, что с ним? Вспомнив признание Малыша, мое воспаленное воображение рисовало картины жуткого насилия над Димкой и от этого хотелось выть.

Пару раз, оказываясь у центрального входа, я думал: "А не сигануть ли мне через забор и отправиться в город. Уж лучше под арестом у Сашки, чем тут лишаться последних крупиц разума, не имея возможности ничего сделать и оставаясь в неведении". Но, в последний момент понимаю, что пешком в город я доберусь, кто его знает, когда. А тут, все - таки есть надежда на звонок.

Наконец я сдаюсь. Захожу к себе. В комнате темно и омерзительно холодно. Сажусь в кресло, ставлю возле себя телефон внутренней связи и жду...

Подхватываюсь - у дверей слышится какой-то звук. Подбегаю, открываю дверь... На пороге в одних трусах стоит Тошка.

- Тоша, ты что?

Мальчик переминается с ноги на ногу.

- Заходи. - Я пропускаю Антона в комнату и включаю ночник. - Ты чего это босой и раздетый? А ну, залазь на кровать, еще простудишься.

- Я постою.

- Давай, давай залазь.

Немного подумав, Тошка садится на кровати, подогнув ноги по-турецки. Я даю ему плед. Сам сажусь в кресло возле телефона.

Несмотря на позднее время и на то, что Тошке давно пора спать, я благодарен ему за приход. Видно, что его тоже волнует судьба Малыша.

- Виталий Валентинович, - нарушает тишину Антон.

- Что, Тоша? - По голосу чувствую, мальчик волнуется.

- Виталий Валентинович, Димка сбежал из-за меня...

- Не понял.

- Мы с ним поругались...

- Когда?

- Позавчера...

Это было в тот день, когда я передал Малышу привет от директрисы его интерната. Уже известно, что Димка нашел Тошку возле бассейна. Их беседу я наблюдал, теперь пришло время послушать.

- Тошка, мне конец!

- Что случилось?

- Он все знает!

- О чем ты? Кто все знает?

- Карлсон... Виталий Валентинович! Он все знает, теперь мне конец!

- Да погоди ты горячку пороть! Что он знает, откуда?

- От Елизаветы...

- Ты что, ошалел? Где он мог ее видеть?

- Он передал мне от нее привет!

Тошка задумался на какое-то время...

- Ну и что из этого? - Наконец проговорил он. - С чего ты взял, что ему все известно?

- Он же с директрисой разговаривал!

- Валентиныч спрашивал тебя о чем-нибудь?

- Нет, только привет передал. Правда, я сразу к тебе побежал...

- Так чего ты паникуешь раньше времени?

- А вдруг, он про кражу знает?

- Ты же говорил, что в интернате о ней никто не знает, кроме того придурка, который тебя подставил?

- А вдруг, он проговорился кому-нибудь? Фитиль как-то о ней узнал же.

- Это та "кегля", с которой ты бежал? Да, дела. Говорил же тебе, расскажи все Валентинычу.

- А он меня в тюрьму? Какой ты умненький?

- Дурак ты, Димка и не чешешься. Да знаешь ли ты, если бы он хотел тебя сдать в милицию, то давно бы это сделал! Он нянчится с тобой, как с родным сыном, а ты, дурачок, признаться боишься. Да если бы не Валентинович, сидеть бы мне сейчас там, куда ты попасть боишься.

- Да, ты же невиноват был, а я?

- А ты виноват только в том, что, лопух и доверился, гаду! А Валентиныч не такой. Если бы только мой отец, хоть вот столечко любил меня так, как тебя любит Валентиныч, я и не мечтал бы о большем. Хочешь, я сам с ним поговорю?

- Тошка, не смей! Ты слово дал! Если расскажешь, я сбегу, понял?

- Ну и катись отсюда! А сбежишь, где угодно найду и так разрисую, любой художник позавидует...

- Нет, Тошка. Ты не виноват в этом. К тому же, вечером Малыш мне все рассказал. И я хочу поблагодарить тебя за то, что ты убедил его это сделать. Все дело в том, что он вообще не сбегал...

- Как это?

- Да, Тошка. Малыша похитили!

- Кто?! Зачем?!

И я рассказал Тошке о мнимой краже в моей квартире.

- Виталий Валентинович, я знаю чьих рук это дело! - Тошка вскочил с кровати и, путаясь в покрывале, заметался по комнате.

- Постой, Тошка, остановись! - Я хватаю его за руку и останавливаю парня перед собой. - Что ты знаешь?

Тошка познакомился с Димкой задолго до того, как они встретились тут на базе. Димка объявился на вокзале вместе с худющим высоким парнем, которого звали Фитилем. Сам Тошка называл его про себя "Кеглей".

Тошка, после той памятной драки, порвал все отношения со своей компанией, но у него осталось пару приятелей, к которым Антон иногда наведывался просто так, по старой памяти.

Поначалу Димка, рядом с колоритной фигурой "Кегли - Фитиля", не обратил на себя внимание Антона. Но, чем дальше, тем Тошка внимательнее приглядывался к Димке. Он был не такой, как те, кого знал Тошка. Видя, что Малышу приходится туго, Антон решил взять негласное покровительство над мальцом. Местные побаивались Антона. А после его оправдания на суде, пошел слух, что Антона лучше не трогать, что у него появился некий покровитель.

Тошка попытался поближе познакомиться с Димкой. Но тот с трудом шел на контакт, понятно почему. Тошке все же удалось "сломить" сопротивление Димки.

Когда Тошка сумел разговорить Малыша и узнал его историю, тогда - то он и решил взять над Димкой "шефство". Он подкармливал его, иногда давал денег. Один раз, когда дома никого не было, привел Димку к себе и накормил обедом. А с приближением холодов, подарил ему свою старую куртку, ту самую, которую я выкинул в мусоропровод. Знал бы, ни за что бы не сделал этого.

Более того, Тошка серьезно подумывал о том, чтобы привести Малыша ко мне. Но Димка наотрез отказался и Тошка ничего не смог поделать.

Можете себе представить, как они удивились и сколько было радости, когда Тошка неожиданно столкнулся с Димкой на территории базы и узнал, что Малыш приехал со мной. Но, по настоянию Малыша, мне о своем знакомстве они ничего не сказали. Сорванцы, честное слово.

Занятый в школе и двух секциях, Тошка не мог уделять Малышу много внимания. А тем временем у Димки начались неприятности - Фитиль проговорился. Кто-то из старших, узнав, что у Димки "подмоченная" репутация, задумал воспользоваться этим обстоятельством, верно рассчитав, что Малыш никому не будет жаловаться. Его стали донимать. Сказали , что, если, Димка не пойдет с ними на дело, то искалечат его. А в доказательство своих слов - изнасиловали Малыша.

Я так сдавил Тошкину руку, что мальчик невольно вскрикнул.

- Что с вами, Виталий Валентинович?

- Ничего, Тоша. Извини... Продолжай, пожалуйста. - Я отпустил Тошкину руку.

Когда Малыш попытался сбежать, братва с вокзала его быстро выловила и над Димкой снова надругались. Малыш так был напуган, что боялся признаться в этом даже Тошке. Уже здесь, на базе, Димка сказал Антону, что хотел покончить жизнь самоубийством. Но ему не хватило духу.

Тошка узнал обо всем от своих приятелей. А когда кинулся искать Малыша, его нигде не было. Димка таинственно исчез... Тошка сильно расстроился. Ругал себя за то, что послушался Малыша и не привел его ко мне. Антон решил, что Димку убили, задумал найти убийцу и отомстить за него.

Тошка стал вести собственное расследование, но его предупредили, что ему не справиться одному, что тут ему никто не поможет и пусть он убирается ко всем чертям, не то самому не поздоровится.

Но Тошка не сдавался. Он уже догадывался, чьих рук это дело. Это был тот подонок, который, в свое время, "вложил" в руку Тошки нож, тем самым подставив его под статью. Пожалуй, он единственный, кто не пошел по делу. О нем даже не упоминали ни на допросах, ни на суде. Хотя он был зачинщиком многих дел и той драки, в том числе. Теперь он добрался и до Малыша.

При всем недоверии к милиции, Тошка, может быть, и обратился к ней за помощью, но без доказательств туда нечего было соваться. Так, по крайней мере, он думал. И тогда он решил найти хотя бы "могилу" Димки.

Он опять начал расспрашивать, его снова предупредили, причем, чуть не избив. Драки удалось избежать и Антон сдался.

- Почему же ты не позвонил мне?

- Не хотел расстраивать. Я же не знал, что Димка у вас.

Да, незнание законов не освобождает от ответственности, а недостаточность информации может привести к преступлению! Круто!

- Виталий Валентинович, мне нужно в город.

- Не вздумай, слышишь!

- Виталий Валентинович, там же Димка! Разве вы не понимаете, что ему грозит опасность! Я боюсь себе представить, что с ним может произойти.

- Тоша! Ни в коем случае! Я не могу рисковать тобой. Поверь, мне с головой хватает Димки. Если и с тобой что-нибудь случится, мне тогда - хоть в петлю.

- Умоляю, Виталий Валентинович, - Тошка грохнулся на колени. - Как вы можете так спокойно сидеть, когда...

- Так же, как ты мог спокойно все это время молчать. Ну, все! Встань немедленно!

Тошка медленно встал и отвернулся. Он плакал.

- Тоша, пожалуйста, успокойся. - Я прижал Тошку к себе. Его тело содрогалось от глухих рыданий. - Поверь, ты мне дорог, и люблю я тебя не меньше Малыша. Я действительно не могу тебя отпустить. Это против всех правил.

Я не собирался спокойно сидеть. Я обдумывал свои действия, словно планировал работу базы на день. Первый автобус в город через сорок минут. Нужно поторопиться, у меня минут двадцать в запасе. Написать записку шефу. Успокоить Тошку и заставить его хоть немного поспать до подъема.

- Тоша, где, ты говоришь, они могут держать Малыша?

Тошка назвал мне место. Это место, где я впервые встретил Малыша. Пока мальчик рассказывает мне, куда идти, быстро пишу записку шефу.

- Тоша, иди поспи пару часиков до подъема. А потом передай, пожалуйста, эту записку начальнику базы.

- А вы?

- В город... - Я качаю отрицательно головой, предвидя следующий вопрос Антона. - Тоша, не глупи. Иди спать.

- Виталий Валентинович, а можно я останусь у вас?

- Оставайся... Кровать свободна, ложись.

Тошка лег и укутался пледом. А я еще постоял, размышляя, не закрыть ли его на ключ. Потом положил ключи на тумбочку возле кровати, прикрыл дверь и отправился на автобус.

Если бы я знал, что будет дальше...

Я успел вовремя, автобус только что подошел к остановке. Если бы я опоздал - пришлось ждать следующий, а это почти час. Можно было бы конечно взять попутку, но они, как правило, почему-то редко останавливались.

В городе хватаю такси и мчу на вокзал. Попросил шофера высадить меня возле той подворотни, где я впервые увидел Малыша.

Я нырнул в подворотню и оказался во дворе. Вот место, где трое избивали Малыша. Это воспоминание подтолкнуло меня к более решительным действиям. Вспоминая слова Тошки, я направился в узкий проход между двумя, видавшими виды, зданиями. Там был дворик, еще меньше, чем предыдущий. Если сюда попадаешь случайно, то можно подумать, что это тупик. На самом деле в здании сквозное парадное. Не раздумывая, направляюсь к дверям дома. В парадном темно. Пулей проскакиваю в другие двери и оказываюсь в узеньком переулке. Честно, не могу поверить, что в моем городе есть такие жуткие места.

Осматриваюсь... Вот он, длинный, выкрашенный в какой-то, совершенно жуткий цвет, барак. Если быть совсем точным, то на противоположной стороне переулка все дома выкрашены почти одинаково жутко. Но у меня нет ни времени, ни желания рассматривать этот дьявольский натюрморт. Я направляюсь в барак. Открываю дверь... и еле успеваю ухватиться за дверной косяк, чтоб не упасть.

Прямо передо мной зияет огромная дыра в полу. В других местах пол тоже не внушает доверия. Господи, как они тут все ходят?

До меня доходит, что на всем "тернистом" пути сюда я не встретил ни единой живой души. Куда же они все подевались? Неужели Тошка ошибся? А, может, я не туда зашел?

Из-за опасения свалиться куда-нибудь, продвигаюсь медленнее, чем хотел бы. Почему не снесут это старье? Сколько места пропадает зря, сколько судеб покалечено в таких вот бараках.

В одних комнатах с облезлыми стенами пусто. В других валяются тюфяки, на половину истлевшие тряпки. В третьих - поломанные ящики из-под тары, мусор, обрывки бумаги. И кругом окурки, шприцы, презервативы, еще какая-то дрянь...

Если бы не выбитые стекла в окнах, то, наверное, можно было бы угореть от смрада.

В оконном проеме мелькнула тень. Перескакивая через что-то, что не поддается описанию, подбегаю к окну, выглядываю. Никого нет. Но я уверен, что мне не померещилось. За окном кто-то пробежал.

Выбираюсь через окно на свежий воздух. Солнечный свет ослепляет меня. Я словно вернулся с того света. "Прозрев", осматриваюсь. Перед моим взором раскинулся пустырь, посреди которого "красовалась" свалка всяких "ненужностей". От поломанной мебели, до металлических изделий, неизвестного происхождения и назначения.

Я в панике, я попал в тупик.

- Вы Димку ищете?

Я чуть не подпрыгиваю от неожиданности. Из-за мусорного бака выходит высокий, с позволения сказать, парень. Он такой худющий и грязный, что плакать хочется безо всякой команды.

- А ты, Фитиль? - Пустой вопрос, и так ясно, что это он.

- Его тут нет...

- Я это уже понял.

- Ночью была облава.

У меня появилась надежда, что Малыша забрали в милицию.

- Ну, а ты что ж остался?

- Я успел спрятаться.

- В мусорной куче?

Парень кивнул утвердительно. Может у него и было желание сбежать от меня, но я зажал его в угол между двух мусорных баков, одной рукой упершись в ржавое железо. А, при его росте, "нырнуть" под нее весьма проблематично. Парень совсем не вызывал у меня ни жалости, ни сострадания. Он был причиной стольких бед, перенесенных Малышом, что я еле сдерживался, чтобы не разорвать его пополам, как старый прохудившийся шланг для полива тротуаров. На его счастье, я не мог поднять руку на ребенка, даже, если этот ребенок гнида. В конце концов, Фитиль тоже жертва обстоятельств в которые, вольно или невольно, он попал.

- Зачем же ты предал Димку? Что он тебе сделал?

- Я не предавал его.

- А откуда же все узнали, что Димка причастен к краже?

Фитиль замялся, не зная, что ответить.

- Молчишь. А на самом деле, все очень просто. Когда тебя начали доставать, ты взял и перевел стрелки на Димку, правда?

Фитиль со страхом посмотрел на меня. Да, я угадал!

- А говоришь, не предавал.

- Я боялся, что они побьют меня...

- И сделают то, что сделали с Малышом?

- Откуда вы знаете?

- Оттуда, откуда ты знаешь, что я пришел за Димкой.

Видимо, он не понял моего ответа. Я и сам не понял. Только, что мне объяснять ему.

- Вы отведете меня в милицию?

Я отрицательно покачал головой.

- Сам пойдешь. И, чем раньше это сделаешь, тем лучше будет для тебя. Впрочем, если хочешь, пошли. Я, как раз иду туда за Димкой.

- Димка не в милиции.

- ЧТО?!

- Они успели его забрать с собой.

- Кто?! Куда?! - Я схватил парня за грудки и затряс, как грушу. Господи, я не чувствовал его веса. Мне казалось, что я сотрясаю пустой воздух, таким он оказался легким, несмотря на свой рост. - Что же ты молчишь? Куда они увели Димку?

Фитиль, немного обалдевший от тряски, назвал адрес. Я не очень хорошо знаю город в котором живу, но сейчас понимаю, что мне предстоит проделать немалый путь. Так что, времени на разговоры нет.

- Тут телефон поблизости есть?

- Там, вверх по переулку, через два дома.

- А что там за свалкой?

Парень называет улицу, которую, на удивление, я знаю.

Фитиль аж дернулся, когда я полез в карман.

- Не бойся, - успокоил я его, доставая ручку и блокнот. Вырвав листок, быстро пишу. - Вот тебе телефон. Беги и звони по нему, пока тебе не ответят, хоть до посинения, хоть до Нового года! Назовешь им адрес, скажешь, что там, возможно, готовится преступление и, чтобы они поскорее ехали туда! Стой! Возьми карточку! И помни, если ты не дозвонишься и с Малышом что-нибудь случится, а я останусь живой - я найду тебя и порву на обручальные кольца.

Все, Фитиля для меня больше не существовало. Напрямик, через свалку я ринулся к цивилизации.

Вскакиваю в такси, называю адрес и требую у водителя ехать на самой максимальной скорости, на какую только способен его "конь". Он начинает говорить, что - то про правила, но, увидав в моих руках купюру, рванул так, словно принимал участие в дерби.

Едва машина остановилась, я, бросив деньги на переднее сидение, выскочил из нее. Водитель снова рванул "с места в карьер". Видимо боялся, что я потребую сдачи.

Может я и ошибаюсь, но, почему-то все злачные места кажутся мне похожими, как две капли воды. Не внешностью, а своим внутренним, как правило, зловещим наполнением. Даже в жаркий день они вызывали у меня озноб и острое желание убраться от них подальше.

Вы когда-нибудь оставались на территории детской базы или лагеря, после того, как в конце сезона оттуда уезжают дети? Очень неприятное ощущение пустоты, заброшенности и "никому ненужности". Поверьте мне, я уже не раз переживал подобное.

А место на окраине города, где я сейчас оказался, нагоняло смертную тоску только одним своим видом. И я подумал, что водитель умчался так быстро не из-за нежелания давать мне сдачи. Если бы я мог, то сам бы уже бежал следом за его машиной. Только проделал я путь сюда совсем не для того, чтобы соревноваться в скорости с автомобилем.

Выяснять назначение всех этих построек я не имел ни времени, ни желания. Из нескольких строений только одно сохранило более - менее пристойный вид. Не знаю, применимо ли в данном случае это определение, но выбрал я это здание именно из-за его вида.

Тошка подождал, пока закроется дверь, полежал минут двадцать, "давая" возможность Виталию Валентиновичу сесть на автобус. Встал, написал записку вожатой своей группы, в которой говорилось, что он уехал в город со старшим воспитателем. Закрыл дверь. Тихонько пробрался в свою комнату, спрятал под матрацем ключ от комнаты Виталия Валентиновича, надел свой спортивный костюм, взял поясную сумку, вышел в коридор, подсунул записку под дверь комнаты вожатой, зашел в умывальную комнату, открыл, стараясь не шуметь, окно (двери корпуса на ночь, до подъема закрывались), и, спрыгнув с подоконника, оказался на улице.

- Нехорошо, конечно, - рассуждал сам с собой Тошка, направляясь на хозяйственный двор. - Но Виталий Валентинович напрасно думает, что я буду ждать, когда Димке грозит опасность. Валентинычу одному и не справиться, я этих сволочей знаю получше, чем он. Нет уж, дудки! Не хотел брать с собой, я и так доберусь. Только бы велосипед был на месте.

Проходя мимо домика начальника базы, Тошка всунул в дверь записку, которую ему оставил Виталий Валентинович и, никем не замеченный пробрался на хоздвор. Велосипед был на месте...

Я остановился у дверей. Слегка потянул за ручку. На мое удивление, дверь легко поддалась и, почти бесшумно, открылась... Я заглянул во мрак коридора и прислушался. Неужели Фитиль меня надул? Или они прячутся в соседних развалюхах? Однако, какое идеальное место для притона бомжующих подростков.

Когда я уже собрался идти искать в другом месте, до меня донесся звук. Он шел, откуда-то снизу. Пробираюсь на ощупь. В бараке и то светлее было. Чувствую под рукой пространство. Это не разрушение, а проем в стене. Звук повторяется снова, уже четче. Вхожу в проем и ногой нащупываю ступеньки... Они ведут вниз. Моей догадливости нет предела - внизу подвал. Все также, на ощупь, спускаюсь вниз. Впереди меня брезжит просвет. Свет пробивается через зарешеченные подвальные окна. Только бы не спугнуть, раньше времени. Пройдя метра два по коридору, оказываюсь у дверей, ведущих в просторное, но загроможденное помещение, в котором обнаруживается несколько обкуренных подростков.

Значит, Фитиль не обманул.

"Наркоши" на меня не обращают внимания, я на них тоже - мне нужен Малыш. Его нигде не видно.

- Гляди! Его еще и позвать не успели, а он уже сам пришел!

Я резко разворачиваюсь...

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Парень невысокого роста, коренастого телосложения и с короткой стрижкой стоял в дверном проеме, ехидно ухмыляясь.

- Ой, Евсюша пришел! - Зашевелился один из "трупов" на полу.

- Заткнись, Тюха, придурок! - Оборвал тот его грубо.

- О! А это, кто? - Промямлил Тюха, после наркотического дурмана, заново познавая мир.

- А это, Тюха, важный гость!

- Гвоздь? Какой еще, гвоздь? Нам бы травки, а не гвоздей! А это кто?

На протяжении всего этого бреда, я прикидываю свои шансы на благополучный исход дела. Их двое, во всяком случае, пока двое. Один из которых еще какое-то время будет выяснять для себя некоторые подробности бытия. Остальных тоже пока можно не брать в расчет. Надеюсь, они не скоро "отклеятся" от пола.

- Где Димка?

- Тебя ждет.

- Я спрашиваю, где он?

- Где-то здесь... Не бойся, он не сбежит - я его привязал, как собачку! - ощерился Евсей.

- Отпусти его!

- Не надо торопиться! Не время еще...

- Ну ты, гнида...

- Спокойно! - В его руке сверкнул нож.

Честно признаюсь, мне до героя, как до неба ползком. Ситуация явно не в мою пользу. Черт возьми, дозвонился Фитиль до Сашки или еще изучает цифры на номеронабирателе? Или он вообще не пошел звонить?

Похоже, я плохо рассчитал свою комбинацию.

- Евся, что ты с ним чикаешься? - напомнил миру о своем присутствии Тюха. - Скачай с него на травку и пусть катится, а то меня ломать начинает.

Стараясь не спускать глаз со своего визави, боковым зрением осматриваю помещение в поиске какого-нибудь "оружия" для самообороны. Справа у стены, недалеко от меня, стоит дрючок. Он не внушает мне доверия, но в этой ситуации сгодится и такой. Теперь нужно было как-то добраться до него.

- Слышишь? - Это ко мне. - Дружку моему невмоготу, помочь надобно...

- И чем же я могу ему помочь - сопельки утереть?

- Ты Тюху не обижай, - опять оскалился Евсей. - Хочешь увидеть своего пацана - неси деньги, тысячу в "капусте".

- Смеешься? Откуда у меня такие деньги? Я же не лажу по чужим квартирам. Да ты, наверное, и сам видел, что у меня дома поживиться особо нечем.

- Я у тебя в квартире не был, не знаю...

- Значит Тюха...

Вижу, Евсей начинает волноваться. Думаю, он не ожидал меня увидеть. Об этом говорит фраза, с которой он появился в подвале.

И, все же, он еще чувствует себя хозяином положения. Признаться, оно пока так и есть... Значит, надо тянуть время, ждать, когда, наконец, приедут Сашкины орлы, или, если Фитиль и не думал звонить, ловить удобный момент, чтобы изменить положение в свою сторону. Отсюда я уйду только с Малышом или вообще не уйду.

Я понимаю, что Евсей тоже тянет время, ему нужно выяснить, кто меня навел на это место. Hо начинает Евсей издали.

- Что ты так уцепился за эту малявку?

- Тебе не понять...

- Ну, почему? Говорят, он живет с тобой... Слушай, ты что, педик?

- А у малявки славный попец! - Подает голос, уже всеми забытый, Тюха.

- Да заткнись, сука! - Евсей, со всей силы толкает Тюху. Я, пользуясь моментом, хватаю дрючок, конторы оказывается куском ржавой водопроводной трубы, разворачиваюсь...

А дальше события сыплются с такой быстротой, что, до сих пор, я не могу гарантировать правильную последовательность их изложения...

На падающего Тюху, налетает, неведомо откуда взявшийся, Антон и с криком: "Я убью тебя, сволочь! ", со всего размаху бьет, окончательно обалдевшего парня по голове.

Я физически чувствую, как нож в руке Евсея впивается в тело Тошки, и обрушиваю на его спину кусок трубы. Отбросив ее от себя, буквально падаю на окровавленного Тошку, чтобы закрыть его своим телом.

- Всем на пол! Милиция! На пол! Лицом вниз!

- Тоша, что же ты делаешь, гаденыш мой?! Я же просил тебя! - Захлебываюсь я от слез. Тошка, весь в крови, тяжело дышит. Я поддерживаю ему голову. Он заходится кашлем. - Врача! Скорее врача! - ору я не своим голосом. Слышу, как кто-то из омоновцев по связи вызывает карету скорой помощи.

В подвале появляется Сашка. Видит меня с Тошкой. Его взгляд становится злым.

- Устроить бы тебе с твоим пацаном показательную порку при всех на площади! - Шипит мой старый товарищ. - Виталий, ну что ты за человек? Ведь, предупреждал тебя. Ты хочешь под суд?

- А дашь мне свой пистолетик с одним патрончиком, всего на одну минуточку? - Хриплю я вместо ответа.

- Хочешь от ответственности уйти?

- Плохо же ты меня знаешь! Я только пальну разочек вон в ту падлу, гниду вокзальную, а там и под суд можно. Тошка-а-а-а... Не кури тут, - ору я на Сашку. - Видишь, мальчишке плохо!

Сашка затаптывает окурок, садится рядом со мной и кладет на мое плече руку.

- Ладно тебе, герой! Обойдется. До свадьбы заживет.

Меня снова душат слезы.

- Сашка, Господом богом прошу, найди Димку. Эта гнида, - я киваю на скрюченного у стенки Евсея, - сказала, что он где-то здесь, связанный...

- Ищут уже, успокойся. Слушай, ну почему ты решил, что мы без тебя не обойдемся?

- А откуда ты узнал про это место?

- Ну, не от тебя же?

- А, все-таки?

- Нашлась добрая душа! Парень какой-то позвонил, и назвал этот адрес. Да так орал, чтоб срочно выезжали, словно ему кто под задницей свечу держал.

- А ты спросил его, с чьей карточки он звонок делал? - Я мысленно простил Фитилю его предательство Малыша.

Сашка с подозрением посмотрел на меня.

- То-то и оно...

В подвале появились санитары. Я помог им уложить Тошку на носилки, и последовал за ними до машины скорой помощи. Как только машина двинулась, я тяжело вздохнул и отправился искать Малыша.

Из подвала выводили последних обкуренных подростков. Ко мне подошел Сашка.

- Твоего мальца здесь нет.

- Не может быть!

- Иди, сам проверь...

Я это сделал бы и без Сашкиного предложения. Если я не найду Малыша в этом доме, то перерою тут все голыми руками.

Чем дальше я продвигался по подвальным помещениям, освещая себе дорогу, "конфискованным" у Сашки фонариком, тем больше гнал от себя мысль о том, что Сашка прав. Димки нигде не было. Я вернулся в начало и теперь, в каждой комнате переворачивал все, что попадалось под руку. Ящики, коробки, какой-то хлам. Я звал Димку, он не откликался. Неожиданно мне пришла в голову мысль, что Малыша могли накачать наркотиками. У меня пошел мороз по спине и я чуть не взвыл.

В одной из комнат мне послышался странный звук. Луч света выхватывал очертания предметов. Звук повторился. Я уже чувствовал, что это Малыш. Но никак не мог сообразить, где он находится. Вдруг, во мне проснулся, так долго молчавший, внутренний голос.

- Шкаф!

- Что, шкаф?

- Смотри в шкафу!

- Смотрел я - нет его там.

- А за шкафом?

- Что за чушь?

- А ты проверь, чушь ли это!

Я подхожу к шкафу. Он очень старый и массивный. Таких шкафов раньше выпускали много. Пытаюсь его сдвинуть. Он не поддается. Я не Пифагор, но мне тоже нужна точка опоры. Шум, доносящийся из-за "монстра", подстегивает меня к более активным действиям.

Открываю створки шкафа. Там пусто. Но мне приходит в голову идея. Оглядываю помещение. Не нахожу ничего подходящего. Вспоминаю про свое "оружие". Бегу за трубой. Возвратившись к шкафу, беру трубу наперевес и со всей силы бью ею в стенку шкафа.

- Он что, бронированный? - Мелькает мысль.

Я методично наношу удар за ударом. Стенка начинает трещать.

- Малыш! - кричу в образовавшуюся узкую "пробоину". - Отойди подальше от шкафа, слышишь?

Не дожидаясь ответа, вставляю трубу в пролом и начинаю расшатывать фанеру. Мне уже ясно, что за шкафом находится, нечто, похожее на чуланчик.

Стенка шкафа почти уже отделилась от него, но упирается в стену подвала. Теперь, при каждом ударе, она глухо бьется о стенку, пружинит, отталкивая трубу. Нужно менять тактику. Я нанес несколько мощных ударов в низ стенки. Старая ржавая труба, "не привыкшая" к такому ее употреблению, сгибается и, после очередного удара, разламывается на две половинки. Но сейчас она уже и не нужна. Теперь надо извлечь фанеру и проход открыт.

Зазор между шкафом и стеной сантиметров пять, не больше, но мне удается кончиками пальцев ухватить фанеру. Немного "по сопротивлявшись", она, наконец уступает мне и я, вытянув ее из - за шкафа, с грохотом бросаю на пол.

Хватаю фонарик и свечу в освободившийся проход...

На грязном полу, с широко открытыми от страха глазами, весь перепачканный с ног до головы, лежит Малыш...

Рот Димки завязан чем-то похожим на матерчатый пояс. Руки его спутаны за спиной веревкой.

Чувства боли и обиды за Малыша, смешиваются во мне с чувством ненависти к Евсею и Тюхе...

Освобождаю Димку от пут, прижимаю к себе и зацеловываю его перепачканную мордашку и заплаканные глаза. Он никак не реагирует на это, его руки безвольно свисают, в глазах отрешенный взгляд. Я понимаю причину, но, все же, меня это беспокоит. Мне известны случаи, когда дети, пережив психологический стресс, как бы замыкаются в себе и перестают реагировать на окружающий мир.

Пробираюсь к выходу, бережно неся Малыша на руках. Подвал пуст, всех его обитателей уже забрали.

Зажмуриваюсь от солнца.

- Ну, наконец-то! Я уж думал, что вы там потерялись, собирался идти на поиски.

Открываю глаза. Передо мной стоит Сашка. Я думал, он уехал уже давно.

- Что замер? Давайте быстро в машину, у меня дел по горло.

Я с благодарностью смотрю на товарища... В этот момент Димка вырывается у меня из рук и бежит прочь.

- Димка, стой! Малыш, ты куда? Сашка, езжай! Сам доберусь. Я не оставлю его тут.

Бросаюсь вслед за Димкой. Я уже говорил, кажется, что Малыш носится, как ракета. А тут и сравнения подходящего на ум не приходит.

Настигаю Малыша и валюсь вместе с ним наземь.

- Малыш, успокойся. Все уже, слышишь. - Я стараюсь удержать вырывающегося Малыша. Да, что же это такое, в конце концов?

Хватаю Димку за плечи и несколько раз легонько встряхиваю.

- Малыш, не пугай меня. Успокойся, пожалуйста. Плохое уже позади.

- Оставь меня! - Кричит Димка. Он вырвался из моих рук, но остался сидеть на земле. - Оставь меня! Что ты ко мне привязался? Ты говорил, что любишь меня, а сам врал! Ты говорил, что мне ничего не грозит, а сам разрешил им схватить меня и связать! Ты врал мне! Ты не любишь меня, а только притворяешься! Почему ты не взял меня с собой в город, когда я просил тебя об этом?

- Выпороть что ли, для разнообразия? - Мелькает мысль. Это не мысль. Это мой придурочный внутренний голос. Интересно, есть ли на свете еще один такой же несчастный, как я, обладатель внутреннего голоса-садиста? Если бы я знал об этом, мне, честное слово, было бы легче.

Я слушаю эти обидные и, как мне кажется, совершенно незаслуженные обвинения и не могу решить, как надо поступить в такой ситуации. Идея выпороть Димку, после всего, что он перенес, явно не заслуживала внимания. Но, с другой стороны, с этим надо было что-то делать. Я прекрасно понимаю, что все дальнейшие, мои и Малыша, взаимоотношения будут зависеть только от меня, от того, как я поведу себя и что скажу Димке.

- Да, Димка, ты, вероятно, прав! Очень трудно, не то, что жить, а и общаться с человеком, которому не доверяешь. Признаюсь, что, не менее трудно, жить и общаться с человеком, который не доверяет тебе. Я так и не сумел доказать свою любовь и преданность тебе. Я видимо не тот, кто тебе нужен. А я так надеялся, что у нас с тобой все будет хорошо, что наступит момент, когда ты назовешь меня папой, а я тебя - сыном. Теперь я вижу, что ничего из этого не получится. И, как мне не больно это признавать, но нам придется расстаться с тобой. Во всяком случае, знай, что двери моего дома всегда открыты для тебя. И если тебе понадобиться моя помощь, ты смело можешь рассчитывать на нее. А сейчас позволь мне, по крайней мере, забрать тебя отсюда в город.

Я встал и, не глядя на Малыша, пошел прочь. Все, что я только что сказал Димке было чистой правдой. Я действительно так думал. Я сделал все, что было в моих силах. Я никогда никому не навязывался. И не мог навязываться этому мальчишке, к которому испытывал такое глубокое чувство, которое ни к кому больше не испытывал, даже к Тошке. Теперь все зависело от Малыша.

Я шел совершенно опустошенный, уставший физически и морально. Мне никогда раньше не доводилось испытывать столько разных ощущений и чувств за такое короткое время.

Как ни удивительно, но Сашка не уехал. Он сидел в машине и курил, видимо, желая досмотреть драму до конца. Мне было все безразлично, на меня напала апатия и я еле передвигал ногами.

Я почти "дополз" до машины, когда сзади раздался душераздирающий крик.

Я медленно повернулся. Димка, спотыкаясь о камни, цепляясь за кусты травы, во весь опор мчался ко мне. Я еле удержался на ногах, когда Малыш буквально взлетел на меня.

- Карлсон, прости меня, - шептал Малыш мне в ухо. - Не оставляй меня! Я не могу без тебя! Я хочу быть с тобой! Я люблю тебя! Прости меня!

Он не плакал. Его эмоции, как и мои, истощились.

- Послушайте, вы не могли бы беседовать, скажем, в машине? Меня уже ждут в управлении.

- Домой?

- Нет! В больницу к Тошке. - Я сижу на заднем сидении Сашкиной машины. Рядом, свернувшись калачиком, спит Малыш.

- Да ты взгляни на себя. Вы ж там всех перепугаете своим видом. А к парню тебя сейчас и не пустят...

- Почему? - вскидываюсь я.

- Да ты не волнуйся. Все в порядке. Рана не очень серьезная. Ему сделали операцию и он сейчас в реанимации.

- Откуда ты знаешь?

- Видать, ты совсем забыл, с кем имеешь дело. А рация на что? Вот завтра и проведаешь. Кстати, зайди к соседке, ключи забери от квартиры. Она тебе замок новый вставила в дверь.

Лидка - чудо! Надо поблагодарить ее и вернуть деньги.

- Соседка у тебя, прямо скажем, мировой человек! Вот бы тебе на ней жениться! А то, ребенка завел, а жену...

- А ты дашь мне крысиного яду?

Сашка внимательно смотрит на меня в зеркало заднего вида, но спрашивать ничего не стал. Видимо решил, что я таки маленько - того...

Я лежу в горячей ванне, среди торосов пены. Перед этим я позвонил шефу. Он долго рычал в трубку, проклиная меня всеми, известными ему, проклятиями. Хорошенькое дело, ЧП на базе - подрезали отдыхающего. А то, что это произошло за ее пределами и вообще, черт знает, что такое. Теперь неприятностей не оберешься. Правда, чуток успокоившись, признался, что Сашка обещал уладить это дело.

После разговора с шефом у меня осталось неприятное ощущение, что он уволит меня. И поделом. Будь я на его месте, от меня и места мокрого бы не осталось. Вообще, как я могу что-то требовать от других, предъявлять кому-либо претензии, если сам про игнорировал предупреждение, полученное от Саши. В этой истории из нашей троицы, пожалуй, только Малыш самый безвинный.

Узнав о ранении Тошки, Малыш страшно нервничал и все время порывался ехать в больницу к другу. Мне с трудом удалось уговорить его отложить это на завтра. Я передал ему все, что узнал от Сашки и только тогда Димка немного успокоился.

Вон его голова "плавает" с другого конца ванны. Он забрался ко мне в ванну, расплескав часть воды на пол, уселся на мои ноги и мы теперь с ним вместе отмокаем в горячей воде. Я легонько массирую подушечки на пальчиках ног Малыша...

На следующий день, с самого утра Малыш не мог дождаться, когда мы поедем к Тошке. Я еще не успел протереть глаз, а он уже готовил для друга пакет с продуктами, купленными им самим, еще вчера, когда мы возвращались домой. Покупка получилась дорогой, но я не посмел бы, даже заикнуться об этом Малышу. Наоборот, я помогал ему выбирать фрукты.

Перезвонив в больницу, я уточнил, когда можно проведать Тошку и, вот мы уже едем к нему. Малыш так сильно волнуется, что отвечает мне невпопад. Я оставляю его в покое.

В приемном покое сидит мать Антона. Я подхожу к ней, и приношу свои извинения за то, что произошло с Антоном. Потом спрашиваю, нужно ли помочь ей материально - операция штука дорогая. Она говорит, что операцию оплатила оздоровительная база, то есть мой шеф. Странно, мне он ничего не сказал по телефону. Не сомневаюсь, у него еще будет возможность "загрызть" меня на этот счет.

Неожиданно Димка, поняв, с кем я разговариваю, бухается перед матерью Антона на колени:

- Тетенька! Простите меня, пожалуйста! - обхватив ноги женщины, со слезами на глазах, просит ее Малыш. - Мне плохо, что Тошку ранили! Это я виноват, что так получилось!

Если меня эта сцена поразила до остолбенения, то можете представить, что было с матерью Антона.

Она подняла его с пола и, целуя заплаканное личико, старалась успокоить Малыша. Она говорила, что не сердится на него, что у Антона все будет хорошо, что сейчас уже не надо волноваться и, что она прощает Димку.

Малыш, успокоившись, спросил, можно ли повидаться с Тошкой.

- Конечно же! - Улыбнулась женщина Димке. - Я сейчас у медсестры спрошу.

Мы стоим в дверях. Малыш вопросительно смотрит на меня. Жестами показываю, чтобы он положил гостинцы на тумбочку. Димка на цыпочках подходит к кровати, кладет пакет на тумбочку и смотрит на спящего Тошку.

Мы едем с Малышом в город из которого он бежал. Едем Икарусом. Малыш наотрез отказался от поезда. Я понял, что он не хочет появляться на вокзале.

Скоро учебный год и я должен определить Малыша в школу. Когда он об этом узнал, то у нас с ним снова возникли разногласия, пока я не понял, что для Малыша школа прочно ассоциируется с понятием интернат.

И теперь мы едем в его бывший интернат, чтобы забрать оттуда Димкины документы. У меня есть официальный запрос. Документы Малыша мне необходимы еще и потому, что я собирался подавать заявление на усыновление.

Димка знает об этом. Я вообще ничего от него не скрываю, особенно, если дело касается его самого и его дальнейшей судьбы.

Он только никак не может понять, зачем это все нужно, если и так все знают, что он живет у меня. Я объясняю ему, что, как раз, для него это имеет большое значение, что он сможет законно жить в нашей квартире, что никто тогда не посмеет разлучить нас. Последний аргумент, как мне показалось, для Димки был самым весомым.

Документы мы получили без особых задержек. Все время, пока мы были в интернате, Димка крепко держал меня за руку, словно опасался, что я исчезну вдруг и он снова останется здесь. Скажу честно, мне тоже не понравилось в этом заведении и мне не хочется об этом вспоминать. Нам предстояло еще одно, не менее важное для нас обоих дело.

Положив два букетика цветов на могилу отца и матери, Димка стал перед ними на колени и что-то зашептал.

Я отошел в сторону, чтобы не мешать Малышу и сел на скамейку. Глядя на согнутую фигурку мальчика, прошу души его родителей разрешить мне взять на себя все заботы об их сыне. Я обещаю им, что никогда, ни при каких обстоятельствах не брошу Димку и сделаю все возможное, для того, чтобы Малыш ни в чем не нуждался, мог спокойно расти, учиться и смело идти по жизни.

Мою просьбу услышали. Это я понял, когда, через несколько минут ко мне подошел Малыш и, уткнувшись лицом мне в грудь, тихо сказал:

- Папа, поехали домой.

Что еще можно рассказать? В родной город Димки мы наведывались не раз. В основном, чтобы побывать на могиле его родителей. И пару раз в связи со слушанием дела о краже. Димка сильно нервничал, но, судья выслушав показания Димки, перевела его из подсудимых в свидетели. Так что, Димка, к счастью, отделался легким испугом. Я, кстати, тоже.

Тошка поправился. Он теперь был частым и желанным гостем в нашем доме. Бывали случаи, когда он оставался у нас ночевать. Они с Тошкой занимаются в одной секции восточных единоборств.

Нам троим предстояло еще одно судебное разбирательство. На этот раз связанное с ранением Тошки. Но, слава Богу, что мы выступали там, как свидетели, а Тошка еще и как потерпевшая сторона.

Сашка тогда радовался, что ему, наконец, удалось засадить неуловимого Евсея. Кстати, я больше никогда не слышал, чтобы Сашка называл меня "воспиталкиным".

Фитиль после того события сам пришел в милицию и его отправили назад в интернат.

Малыш по-прежнему не любит вокзалов, и старается стороной обходить заброшенные, полуразрушенные постройки. Но я надеюсь, что со временем эта боязнь пройдет.

Hо один раз мне, все же удалось "затащить" Малыша на вокзал.

Я купил огромную коробку конфет и большой букет цветов.

- Карлсон, а кому это все?

- А пойдешь со мной - узнаешь.

- Куда?

- Hа вокзал, - честно ответил я.

Малышу эта затея не нравилась, но любопытство делало сове дело. Как он не упрашивал меня, я наотрез отказался говорить, кому предназначены эти подарки.

И, скрепя сердце, Малыш пошел со мной.

Пожилая женщина в очках и белом халате - врач вокзального травмопункта страшно удивилась, когда на пороге ее кабинета появились двое с роскошным букетом и огромной коробкой конфет.

- Здравствуйте! - Весело приветствовал я ее. - Мы к вам!

- Что случилось?

- Вы нас, наверное, не помните? Я тот папа, который плохо смотрел за своим ребенком. Вот, пришел "сдавать экзамен". - Я протягиваю ей подарки.

- Hу, что вы? Я не...

- Hет,нет! Это от нас с Димкой.

- Спасибо... - Берет он цветы и конфеты, явно смущенная. Затем смотит на Димку. - А, ну-ка, молодой человек, покажитесь... Как ваша нога?

Теперь уже смущается Малыш. А я думаю про себя: "Hадо же! А, ведь, помнит про ногу."

Врач заставляет нас раздеться, но на этот раз не для осмотра. Она ставит на плитку чайник и приглашает нас в небольшую комнатку позади ее кабинета.

- Вынуждена признать, что вы исправились. - Улыбается врач, наливая в стаканы горячий чай. - И все-таки, не надо было так много тратиться...

- А это компенсация вам...

- За что?

- За то, что я вас тогда обманул...

И мы с Димкой, перебивая друг друга, рассказали ей историю нашего знакомства.

Со своим шефом я достиг взаимопонимания, и продолжаю работать на старом месте.

И последнее. Я получил официальные документы, гласящие о том, что Димка - МОЙ СЫН!

День получения этих документов - наш семейный праздник. Этот день мы с Малышом стараемся проводить только вдвоем, никого не приглашая. Тошка не обижается на нас, он все понимает.

Димка все реже называет меня Карлсоном. Он теперь называет меня папой или папкой.

А я никак не могу отвыкнуть называть Димку Малышом. И все потому что, для нас, Карлсонов, Малыш - более емкое, более значимое, включающее в себя и понятие Сын, слово.

©Karlson, 2003г.

© COPYRIGHT 2008 ALL RIGHT RESERVED BL-LIT