Шторм разыгрался не на шутку. Какие могут быть шутки, если второй день море ревело, как стая разъяренных драконов, а волны вздымались, подобно блестящим крыльям. Луна, когда ей удавалось выглянуть сквозь мохнатые тучи, подбрасывала зловещие краски в палитру, роняя желтые пятна вниз.
Яркий луч маяка прорезал пространство, рассекая и воздух, и море. Время от времени маяк подавал и звуковой сигнал, чем становился схож с еще одним драконом – сухопутным, ревущим во всю глотку и освещающим себе путь огненной пастью.

Как же было здорово сидеть в эту жуткую бурю у камина, слушать рассказы деда и гладить овчарку, что лениво щурилась у моих ног. Джеки был совсем не стар, всего-то трех лет отроду, но дед приучил его валяться целыми днями, особенно, когда на улицу носа не высунешь.
- Арвид, пойду-ка я проверю берег, - сказал вдруг дед, оборвав рассказ на самом интересном месте.
Я недовольно засопел, но не стал перечить, спросил:
- Я с тобой?
- Да чего тебе по ветру шастать, еще простынешь. Что мне твоя мамка сделает, знаешь?
- Ничего не сделает, - я махнул рукой. – И вообще, она через неделю приедет, я сто раз успею поправиться.
- Плащ не забудь. И за сапогами следи, не набери воды, - ворчливо предупредил дед, не споря со мной.

Он подхватил большой фонарь и вышел. Я запахнулся в плащ, впихнул обратно в комнату морду любопытного Джеки (впрочем, он не так глуп, как я – под дождь не сильно и торопился), и захлопнул дверь.
Полы плаща сразу разметались по ветру, а ливень упругими плетьми замолотил по всему телу, выискивая уязвимые места. И нашел – у воротника. Холодные струи протекли за рубашку, заставив меня задрожать. Я закутался в плащ, придерживая его руками, но это слабо помогло.
- Я же говорил, сиди дома! – крикнул дед, прикрывая лицо рукой.
- Ерунда! – храбрился я.

Мы отправились на берег. Волны забрасывали мокрый песок хлопьями пены, пытались ухватить меня за ноги и утащить в пучину. А я, естественно, не желал туда отправляться. Что я там забыл?
От фонаря, что держал дед, было мало проку, и я напряг зрение. В такую бурю может вынести на берег все, что угодно. А больше всего мне хотелось увидеть сундук с сокровищами. Ну и что, что 21 век на дворе? Мечтать ведь можно!

- Арвид, у тебя глаза помоложе, вон там, у камня, чернеет что-то. Не разглядишь?

Ну, дед дает! Я и самого камня-то не вижу! Все заволокла белесая пелена дождя, вперемежку с маревом поднятых пенных брызг.
- Я погляжу! – крикнул я и побрел вдоль кромки моря, с опаской отбегая, когда волны чересчур наглели.

Темное пятно стало заметно лишь шагах в тридцати, а понял я, что это такое, когда приблизился на десять.
- Дед, кого-то вынесло! – крикнул я и ускорил шаг.

Признаться, хоть и гостил я у деда не в первый раз, но утопленников видеть не приходилось. А тут еще вспомнилось некстати пушкинское «тятя, тятя, наши сети…» - жуткий стих, я его три раза откладывал, пока дочитать решился.
Конечно, можно было постоять в сторонке и дождаться деда, но что-то меня манило к лежащему на песке человеку.
Склонившись над ним, я ухватил за плечо и попытался перевернуть на спину. Белое безжизненное лицо осветила луна, я от испуга отпрянул. Однако «утопленник» оказался мальчишкой лет тринадцати на вид, как и я. Страх сменился острой жалостью, и я взял себя в руки.
Как надо спасать, я хорошо изучил, даже тренировался в нашем бассейне. Но одно дело – откачивать умирающих от хохота одноклассников, и совсем другое – проделать все взаправду.

С трудом взгромоздив мальчика на коленку, я с силой нажал раза два, чтобы вышла вода. Потом уложил на песок и стал давить на грудь, перемежая с дыханием рот-в-рот. Губы мальчишки, соленые и холодные, как ни странно, не вызывали у меня отвращение. Должно быть потому, что я почувствовал, как бьется пульс в жилке у него на шее. Живой! А это самое главное.

Когда дед подошел, мальчишка уже вовсю дышал и кашлял.
- Кого ты тут выловил, Арвид? – сказал дед, поднося фонарь поближе.

Мальчик ошалело смотрел на нас по очереди, перепуганные черные глаза суетливо бегали, зубы выбивали замысловатую дробь, челюсти ходили ходуном.
- Ты кто? – спросил я, но мальчишка и не подумал отвечать. Возможно, он даже не понял вопроса.
- Все ясно, - подытожил дед. - Сейчас он расскажет не больше, чем наш Джеки. Арвид, подставляй плечо и волоки его в дом. Разденешь, дашь сухое, посадишь к камину. А я тут по берегу похожу, может, еще кого выбросило.

Он помог мальчику подняться и водрузил его на мои плечи. Я, как мог, придержал за пояс, но он соскальзывал.
- Да стой ты! – прикрикнул я и немножко встряхнул ношу. Это подействовало, мальчишка встал ровно. – А теперь побежали!

Заставляя его шустрее перебирать ногами, я помчался к дому. Правда, бег напоминал больше ходьбу, ноги вязли в мокром песке, а мальчик был слишком слаб. Но все же, он немного согрелся по дороге.
Втащив его в дом, я уложил гостя на небольшой диванчик, что стоял как раз против камина.
- Я сейчас, погоди! – крикнул я и убежал в свою комнату, за сухой одеждой.
Когда вернулся, рядом с мальчишкой стоял Джеки и вылизывал ему лицо. Джеки обожал соленое и мальчик в этом быстро убедился.
- Джеки, оставь его! – прикрикнул я, но пес только хвостом вильнул. Пришлось оттаскивать за ошейник, а то мальчишка отбиваться устал. Зато пришел в чувство, взгляд стал осмысленный.

Я приступил к процессу переодевания.
Мальчишка дрожал всем телом, с мокрой одежды на пол стекала вода, расплываясь неприглядной лужей. Джеки, фыркая, вертелся рядом.
- Как же тебя угораздило, - приговаривал я, расстегивая неподатливые пуговицы, застрявшие намертво в набухших петлях.
Стянув куртку, я отбросил ее подальше к дверям, чтобы не устраивать в комнате потоп. Под курткой оказался свитер, захлюпавший под моими пальцами, словно лягушка.
- Руки подними, - сказал я, но мальчик лишь выдал измученную улыбку, не шевельнувшись.
Я потянул свитер вверх, ворот зацепился за подбородок, проехался по его лицу. Будет знать, как не слушаться.
Под свитером оказалась обычная синяя рубашка из джинсовой ткани, в том же размокшем состоянии. Опять промучившись с пуговицами, я избавился и от нее.
Мальчишка мигал мокрыми ресницами, глядя на мои мучения, но и пальцем не шевельнул в помощь. Наоборот, он вдруг принялся вяло отпихивать мои руки. Пришлось легонько дать ему по шее. Выдумал тоже, ему помогают, а он носом вертит.
Когда рубашка отправилась вслед за курткой и свитером, передо мной проявилась худощавая ребристая грудь.
Тонкое умное лицо мальчика проследило за моим взглядом, губы чуть шевельнулись, словно он что-то собирался сказать, но послышался лишь кашель, сотрясший тело в очередной раз.
Я приостановился на миг – оказалось, что я преувеличил возраст мальчика. Он уже не выглядел моим сверстником. Лет двенадцать, а то и одиннадцать. От этой мысли во мне вдруг появилось странное, незнакомое доселе чувство – смесь жалости, сочувствия и желания защитить. Хотя нет, вру. Мне было лет семь-восемь, когда я подобрал на улице воробья-желторотика. Птенец, должно быть, вывалился из гнезда. Я запихал его под рубашку и притащил домой. Чем там закончилась история, я уже не помню, но сейчас со мной происходило нечто подобное.
Пошарив по шкафу, я раздобыл большое полотенце и принялся вытирать мальчишку. Тщательно поворошил черные прямые волосы, затем растер грудь и спину. Он только пищал что-то невразумительное, тонко и жалобно. Особенно, когда я прошелся по ребрышкам.
- Ну что, поехали дальше? – сказал я Джеки, получив в ответ одобрительный жест хвостом. У мальчишки я разрешения не спрашивал.
С брюками пришлось повозиться дольше. Ремень набух, замкнув намертво пряжку, пришлось даже поддеть ножом. Еле выдернув его, я опять застрял, теперь на пуговице и молнии.
Наконец все преграды были сняты, и я стянул брюки. Желто-красные плавки весело выглянули на свет. Их я тоже не собирался оставлять, все равно мокрые. Робкую попытку придержать их руками я прикончил в зародыше, разбросав его ладони.
- Ладно тебе, стесняется еще, - проворчал я, посмеиваясь. – Вроде не девочка.
Да, он не был девочкой, и обнажившиеся под плавками места были тому доказательством. Теперь пришел черед раскисших ботинок и носков. А пока я ими занимался, Джеки занял мое место и устроил такое, что я обалдел. Пес ткнулся мордой в пах мальчику и принялся энергично вылизывать его живот, не выбирая особенно места. Темно-розовый язык шустро бегал по коже, забираясь между ног, а мальчишка пытался спихнуть собаку прочь. Видимо, от щекотки мой «утопленник» совсем пришел в чувство – бледные щеки раскраснелись, губы перестали пугать синевой.
- Джеки, паразит, место! – крикнул я, расхохотавшись. Ухватив пса за ошейник, оттащил от вкусного соленого лакомства, чем вызвал сильное недовольство и ворчание.

Со мной он таких фокусов не проделывал, когда я возвращался с моря и переодевался. Я даже немного позавидовал мальчишке – вон, какой довольный, даже его штучка поднялась во весь рост!
Снова взявшись за полотенце, я хорошенько прошелся по его ногам, вытирая досуха и растирая до красноты.
- Вот, будешь как новенький, - говорил я, энергично двигая руками. – Ихтиандр выискался…

Когда на нем не осталось ни капли морской воды, я принялся облачать его в сухую одежду, и это оказалось не менее увлекательно.
Первым делом - футболку, затем трусы.
- Чистые, мне мама три смены положила, - сказал я зачем-то, но мальчишка только помигал в ответ.
Интересный он какой, молчит всю дорогу, хоть совсем ожил.
Натянув на него спортивные штаны, я завершил картину белыми толстыми носками. Хотя нет, с ними вышла заминка.
- А лапы какие холодные, - искренне огорчился я. – Точно, заболеешь… Ну, ничего, сейчас…

Быстрыми движениями я тер его маленькие ступни, пока они не разогрелись. Мальчишка шевелил пальцами, вытянув шею и высматривая, что я там такое проделывал.
- Ну, все, теперь не помрешь, - сказал я в заключение, надевая носки.

Укрыв мальчика пледом и поправив подушку, присел рядом.
- Сейчас дед придет, а то чего-то долго он, - сказал я, рассматривая лицо гостя. Кстати сказать, потрясающе красивое и таинственное. Что-то в нем было завораживающее – может, непонятно-внимательный взгляд черных глаз, а может – слабая улыбка, что наконец-то появилась на губах.
- Чай тебе надо… - я почесал лоб, вскочил и принялся налаживать электрочайник.
Но спокойно ждать, пока он закипит, не было возможности, я просто сгорал от любопытства.
- Как тебя зовут хоть? Я – Арвид! – по примеру всевозможных пришельцев, я стукнул себя в грудь. – Арвид! А ты?
Взгляд мальчишки прояснился:
- Il mio nome è Jolie (меня зовут Джолио) – произнес он.

В моей груди затеплело от мелодичного звука – его голос был похож на колокольчик с трещинкой, звонкий, плавный, с хрипотцой, видимо, от холодной воды.
Только спустя несколько мгновений до меня дошло, что я не понял ничего, кроме имени.
- Джолио? Ты откуда? – моих познаний было мало, даже английский я не мог толком освоить, сплошные тройки. – From? Страна?
- Ho capito. Sono da Italia, ( я понял. Я из Италии) – сказал мальчишка и добавил: - Dove mi trovo? (Где я?)
Теперь пришел мой черед хлопать глазами и пожимать плечами.
- Не понимаю. Италия, значит? И как тебя сюда занесло? Это Балтика, понимаешь? Россия! Раша!
- Оу, Россия? – удивленно протянул Джолио и добавил что-то на своем музыкальном акценте.
Слушать его было просто одно удовольствие, но нашу оживленную беседу прервал дед, наконец-то появившийся.
- Ух, заморился, - устало сказал он и погладил подскочившего Джеки. – Я смотрю, наш водолаз совсем оклемался? Чаем поил?
- Нет еще, закипает. Дед, он итальянец! Представляешь?! Вот здорово! – поспешил я поделиться новостями.
- Итальянец? Надо же, - дед уселся на стул и, покряхтывая, стал стягивать сапоги. – Надо запросить порт, что у них есть из тех краев. Может, корабль какой, или яхта.
- А ты случайно не знаешь итальянский? – спросил я. Вопрос был непраздный – мой дед почти свободно говорил и с немцами, и с финнами, и со шведами. А прибалтийские языки и вовсе знал, как говорят в школе, на пять с плюсом.
- Нет, не пришлось выучить, - покачал он головой. – Вот по-французски несколько слов знаю. В войну у нас в отряде кого только не было.

Он справился с обувью и подошел к дивану. Склонившись над мальчиком, пощупал лоб.
- Как бы горячка не началась, - с беспокойством сказал дед. – Арвид, достань бутылку.
Я не стал переспрашивать – бутылок у нас было не так много, а эта и вовсе одна. Водка, поллитра, почти доверху.
- Дед, ты что, его поить будешь? – с легким возмущением спросил я.
- А что, ты против? – хмыкнул дед и откупорил. Но поить мальчишку он не стал, а развернул на живот, поднял свитер с футболкой и велел мне: – Придержи.
Я ухватился за края, а дед плеснул водку себе на ладони и принялся растирать итальянца. Джолио заворочался, выгнулся, заскулил – ему было несладко, я испытал на себе такое лечение. Кожа горит огнем! Зато все болячки снимает.
- Ну вот, теперь в самый раз, - дед усмехнулся, хлопнул мальчишку широкой ладонью по выставленной попе, и стал делать чай.
- Поворачивайся, осторожно, - сказал я и помог мальчику развернуться. – Ну как? Понравилось?

Судя по широкой улыбке, русские обычаи пришлись ему по душе.
- E, come ho qui? (как я сюда попал?) – спросил он, внимательно посмотрев на меня.
- Не понимаю, - виновато проговорил я и обернулся с надеждой к деду.
- Спрашивает, как его сюда занесло, - засыпая заварку, сказал дед и добавил короткое: – Tempesta (шторм)

Мальчишка приуныл, его взгляд затуманился – похоже, он пытался вспомнить, что с ним произошло.
- Арвид, дай ему, - дед придвинул ко мне кружку с ароматным горячим чаем. – Только осторожно, понемногу.
- Давай, Джолио… - я приподнял его голову, положил подушку поудобней. Взяв кружку, поднес к губам мальчика. – Горячий, потихоньку…

Он глотнул, поморщился – и вправду, после холодной ванны просто кипяток. Ничего, это на пользу, снаружи согрелся, теперь изнутри.
- Дед, он голодный, наверное? – предположил я. – Может, колбасы порезать, а? Или банку консервов открою.
- Погоди, не суетись, - дед налаживал рацию, отвернувшись. – Кто знает, сколько его по волнам носило. Колбаса ему сейчас все равно, что булыжник проглотить. Вон сухарики возьми, размачивай и давай ему. Только немного, три штучки хватит до утра.

Я порыскал в шкафчике, где лежали в кульках и коробках продукты. Сухарики были небольшие, сдобные, вкусные, я и сам их любил с чаем отведать. И сейчас с удовольствием составил Джольке компанию. Один ему, один – себе. Мне тоже не помешает согреться. Конечно, моя прогулка была не в пример спокойней, чем у него, но все равно продрог немного.

Кружку мы тоже поделили с ним на двоих. Это было здорово – сидеть с ним рядом, почти голова к голове, и пить по очереди чай. Я скармливал ему сухарики, Джолио хрустел. Все чаще его губы задевали мои пальцы, но кто этому был виной, он или я, оставалось загадкой, во всяком случае – для меня.
Дед о чем-то говорил по рации, я не прислушивался – все он нацепил наушники, что там ему отвечали, неизвестно. Но вскоре он сам все рассказал.
- Да, дела… - дед отключил рацию и придвинул к нам стул. – Порт не знает, откуда взялся наш найденыш. Итальянских судов не зарегистрировано. Может, он туристом, с родителями? В общем, там будут выяснять, а пока шторм не кончится, мальчик у нас побудет.

Мне вдруг захотелось, чтобы шторм затянулся на неделю, не меньше.
- А сколько еще штормить будет? – спросил я.
- Обещают, завтра-послезавтра распогодится, - не слишком уверенно сказал дед. Он синоптикам не доверял, и это почти всегда оправдывалось.

Тем временем кружка опустела, я убрал ее в сторону.
- Ну, как? – спросил я мальчика, но ответом была лишь едва заметная улыбка.
Я протянул руку и снял с его губы прилипшую крошку.
- Ну, поздно уже, - дед хлопнул по коленям и поднялся. – Пусть спит здесь, а расспрашивать будем завтра. Я за ним ночью присмотрю, как бы жар не поднялся.
- Дед, может, я его к себе заберу? – спросил я с дрожью в голосе. – Наверху удобней будет, а диван ведь твой.

Дед с интересом посмотрел на меня, приподняв бровь. Что он там себе напридумывал, я не знаю, но он согласился:
- Как хочешь. Если что, зови. Лекарства есть, я запасся.
- Ура, - вполголоса сказал я и стал поднимать Джолио. Потыкал пальцем в потолок: – Идем, наверх! Наверх!

Дом был двухэтажный, хотя всего три комнатки – две внизу, одна наверху. Но деду хватало, даже гостей принимать можно. Меня, к примеру. Летом – сразу сюда. Родители рады от меня отдохнуть. Конечно, здесь скучновато, но на месяц меня хватало.
Как раз сейчас шла предпоследняя неделя моего пребывания в гостях у деда. Вся компания – только он, Джеки, да я сам. Даже туристов-дикарей почти не было в этот год – одна семья в палатке заночевала, да наутро уехали, даже познакомиться я не успел.
Потому появление маленького итальянца оказалось для меня преотличным сюрпризом! Он мне так понравился, что я просто наглядеться не мог.

Джолио с опаской поглядел вверх – уж не зову ли я его ночевать на крышу? Но, увидев ступеньки, успокоился и снова улыбнулся. Мы взобрались на второй этаж, и я гостеприимно распахнул дверь в свою комнатку.

Три на четыре метра (папа когда-то померил для интереса), раскладная кровать у одной стены, шкаф у другой, столик у окна, два стула – мебели минимум, а мне много и не надо, в комнате я в основном спал, а все дни проводил или внизу, или на море. Жаль, что погожие дни выпадали нечасто.
Усадив Джольку на стул, я быстро расстелил кровать.
- Укладывайся, - мой голос опять дрогнул, только сейчас до меня дошло, что кровать-то одна! И ночь нам предстоит провести рядышком… Эта простая мысль повергла меня в такое волнение, что я даже вынужден был присесть, коленки ослабли.

Джолио перебрался на кровать, приник к стенке, поглядывая на меня.
- Ты как? – спросил я и поправил прядку волос у него на лбу. – Болит что-нибудь?
- Lei è molto generoso (вы очень добры) – проговорил, будто пропел, мальчишка мне в ответ.
- Я тебя научу русскому, - пообещал я, но удержаться не было никакой возможности, и я осмелился погладить его по прохладной щеке. Никаких неприличных мыслей у меня не было и в помине, неписанные законы школьных компаний накрепко засели в моей голове.
А вот Джолио оказался более раскован – взял мою ладонь и прижал к губам, получилось нечто, похожее на поцелуй. Но тут уже я не рискнул продолжить и отдернул руку.
- Давай спать, - хрипло пробормотал я и выключил свет.

За окном ревело и колотилось море, о стекло бились струи ливня, но в комнате было спокойно и тепло. Тщательно прикрыв дверь, чтобы не проник Джеки (он взял привычку будить меня по утрам, ни свет, ни заря), я нырнул под одеяло.
Джолио сразу повернулся ко мне и зашептал:
- Arvid, davvero non ricordo! Forse ho la memoria del svanito ... Mi ricordo che da Italia, mi ricordo il nome, ma tutti!
(Арвид, я совсем ничего не помню! Наверное, у меня память исчезла... Помню, что из Италии, помню имя, но это все!)

Я смотрел, как в полумраке шевелятся его губы, наслаждался едва слышным шелестящим голосом, но совершенно не понимал, что он пытается сказать.
- Не волнуйся… - я ласково погладил его по плечу. – Завтра утром мы с дедом все-все придумаем. Ты спи… Спи, все будет хорошо, вот увидишь.

Он слабо улыбнулся и придвинулся ближе. Дыхание защекотало мне шею, а соленый морской запах – ноздри. Он здорово пропитался этим запахом, пока носило по волнам.
Как Джеки, я подался вперед и прижался к его волосам. Даже тронул их языком – и вправду, соленые, как таранька. Ужасно вкусно…
- Me vi soddisfate, dal Arvido, (ты мне нравишься, Арвидо) – шепнул Джолька мне прямо в ухо. Я уже и не пытался понять, что он лопочет, просто слушал, как песню.
От его тела веяло жаром, я заволновался и пощупал губами лоб, как у меня пробовала температуру мама. Нет, ничего, не горячий.
Но в ответ на эту привычную мне ласку Джолио просто вжался в меня.
- Ты что, тшш, успокойся, - шептал я, но не пытался отодвинуться.
Проведя губами по его виску, я коснулся ресницы – она затрепетала, словно бабочка под ладонью. Не останавливаясь, двинулся дальше, пока не добрался до его губ. Все в этом мальчишке пропиталось солью, наверное, этот вкус будет теперь преследовать меня.
Поглаживая ладонью тонкую шею, я не мог оторваться от него, целовал бессознательно, впервые в жизни. Жгучая волна захлестнула, щеки запылали, в голове помутилось. Джолио запустил пальцы мне под свитер, словно пытаясь их согреть, я не препятствовал, а он рад стараться – влез еще глубже, до самой кожи. Что он там пытался отыскать, мне неведомо, но пальцы жадно шарили по мне, поглаживая грудь.
И кто знает, куда бы мы зашли в эту ночь, если бы не вмешались более сильные чувства, чем страсть – смертельная усталость, голод и холод, измотавшие Джолио. Попав в тепло, напившись чаю, он разомлел, а тут еще добавилась водка, впитавшаяся через кожу. Неудивительно, что мальчишка замер на пике нашей возни, уронив голову мне на грудь. Я послушал, как он засопел, поправил одеяло.
Неподвластные мне чувства заполнили мою душу, я даже не мог дать всему название. Я задумчиво перебирал волосы на его голове, трогал прохладную мочку уха, поглаживал его тонкий подбородок, и тихонько таял, как снеговик у печки.
За что мне подкинули такой потрясающий подарок…
Под шум дождя, глухие удары волн, тихое сопение маленького гостя, я не заметил, как уснул.

* * *

Когда по дому разносится аромат тушенки, да вдобавок жареной картошки, проснется даже человек с заложенным носом. У нас с Джолио, по счастью, такой проблемы не было.
Я поднял голову и принюхался – ммм, потрясающе. Хотел было вскочить, но вовремя вспомнил, что не один, и медленно выбрался из-под одеяла. Напрасно я осторожничал – итальянец уже не спал, и на его лице светилась восхитительная улыбка.
- Как у тебя дела? – спросил я, присаживаясь рядом. – Как спал?

Я снова пощупал его лоб, но жара не было и в помине. Удивительно, проведя в холодных волнах Б-г знает сколько времени, он даже не кашлянул ни разу за всю ночь. Я бы услышал наверняка.
- la buona mattina. Sono così felice, quello che li ha raggiunti! Quanto sente l'odore di così tastefully? (доброе утро. Я так рад, что попал к вам! Чем так вкусно пахнет?)

Что-то спрашивает… Надо переводчика, да где же его взять. Может, дед разберется? Я откинул одеяло и протянул руку:
- Вставай! Пора на завтрак. Дед уже там наготовил, картошку с тушенкой, очень вкусно!

Он встал, а я не успел отойти – и мы оказались в опасной близости друг от друга… Одно дело ночью, в темноте, совсем другое – вот так, глаза в глаза, при солнечном свете.
- А море-то успокоилось… - сказал я первое, что пришло в голову.
- Si… Amore… - подтвердил Джолио, обнимая меня.

Что-то он подозрительно быстро меня понял… За ночь русский выучил?
Сейчас я увидел, что он на полголовы ниже меня, это мне понравилось, сразу почувствовал себя старше.
- Ты мне очень нравишься, - вполголоса сказал я и приподнял его подбородок. Осторожно, опасаясь спугнуть, коснулся губами его губ, уже потеплевших и не таких ледяных, как вчера.
Джолио привстал на носки, отвечая на мой робкий поцелуй. Да, похоже, что у него опыта побольше моего – язычком он сразу проник между моих зубов. Какой шустрый!
Но я был слишком нерешительный и пресек игру.
- Дед ждет, - вздохнул я и пошел к двери. – Идем!

Лицо мальчика поскучнело, он явно был недоволен. Впрочем, голод быстро успокоил нас обоих, и мы помчались по лестнице.
- Дед, доброе утро! – крикнул я еще со ступенек.
- А, проснулись! Замечательно, - улыбнулся нам дед. – Я тут наготовил. Умывайтесь и за стол. А то Джеки все сметет.

Джеки радостно бросился нам навстречу, потыкался мордой в коленки, напрашиваясь на ласку. Конечно, ему не было отказано, и мы принялись гладить пса в четыре руки. Такой радости ему давно не доставляли, хвост мелькал, как вентилятор.
Я был в полном смятении и эта минутная пауза помогла мне чуть успокоиться. Ко мне вернулись все переживания вечера. Не скажу, что я не слышал раньше о таких отношениях между парнями, но к себе я их никак не применял. Когда в кино мужчины начинали обниматься, или, что еще хуже, целовались, я просто уводил взгляд. Страшнее не было ругательства в школе, если тебя вдруг называли голубым. И вдруг – такой поворот…
Джолькин поцелуй вовсе не был неприятным. Хотелось повторить, и вряд ли кто узнает, каких сил мне стоило сдерживаться, чтобы не наброситься на него немедленно. Обнять его, прижать к себе, гладить эти черные волосы, ровно и аккуратно подстриженные… Даже касаться его руки, что мелькала по спине Джеки – уже непередаваемое удовольствие…

Однако мы увлеклись, Джеки даже устал и вывернулся. Завтрак его манил больше, чем мы.
- Пошли, покажу, где ванная, - сказал я, еще не привыкнув, что меня не понимают.

Старая одежда Джолика была развешана у камина на спинках стульев и на решетке, но мальчик на нее взглянул лишь мельком и поморщился. Должно быть, ему было неприятно вспоминать, как отвратительно мокро она выглядела вчера.
- Ничего, пусть высохнет хорошенько, - сказал дед, проследив за его взглядом.

У двери в ванную я пропустил его вперед:
- Сперва ты, я успею. Там разберешься, что где.

Я прикрыл дверь снаружи и стал ждать. Но уже через пару минут услыхал грохот и рывком распахнул дверь. Ну, так и есть… Джолио неподвижно лежал на полу, прикрыв глаза.
- Дед! – закричал я и бросился к мальчику. – Джолька, что с тобой?!

Он был бледен, но уже приходил в себя.
- La testa si è girata. Già tutto nell'ordine. (голова закружилась. Уже все в порядке.) – слабо пробормотал он и попытался встать.
- Что у вас тут? – спросил дед, заглядывая. – Ох ты… Арвид, поднимаем…

Мы подняли мальчика и отнесли на диван. Видимо, я рано обрадовался – последствия водного путешествия все же сказываются.
- А это что? – дед углядел на голове мальчика едва заметную шишку. Тронул ее пальцами и Джолио тут же недовольно вскрикнул.
Я нахмурился, досадуя на самого себя, как я раньше не увидел это!
- Наверное, его чем-то по голове приложили, - выдвинул я версию.
- Или просто ударился… Ладно, пускай полежит.
Но у мальчишки было другое мнение. Он сморщил нос, поглядел на меня и пробормотал смущенно:
- A me è mosto nella toletta…
Это я понял и без перевода:
- В туалет хочет. Пойдем…
- Ты его придерживай, - сказал нам вдогонку дед.

А что делать, пришлось помогать. Опираясь на мои плечи, Джолио спустил штаны и занялся своим делом. Я хотел было отвернуться, но взгляд притянуло, словно магнитом – к тонкому вялому писунчику, что он придерживал пальцами. Помогать так помогать, решил я своими затуманенными извилинами, и сдвинул его пальцы в сторону, взявшись за его штучку сам. Джолио удивился, кашлянул, но не вмешался. Я вдруг почувствовал, как под моей ладонью его писунчик стал твердеть.
Я шалел от нового испытания, что сам себе взвалил на плечи. Теплый упругий членик так приятно лежал в моей ладони, что даже отпускать не хотелось. Джолио отклонился назад, почти свалившись на меня. Я пошевелил пальцами, стряхнув последние капли и хрипло проговорил:
- Все… Черт, да ну тебя…
Поскорее натянув на него штаны, сунул его под кран:
- Мой руки… Можешь даже с мылом…
Уффф, даже в жар бросило… Я тоже вымыл руки, сполоснул лицо – холодная вода пришлась как нельзя кстати.
Добравшись до дивана, уложил Джольку обратно.
- Справились? Вот и молодцы. Арвид, помоги стол придвинуть.

Мы переставили маленький столик поближе к камину и я помог накрыть его.
У Джолио прошла голова и он с удовольствием приступил к завтраку. Картошка вызвала у него любопытство, он поразглядывал ее на вилке.
- Che cosa questo?(что это?)
- Где он только рос, жареной картошки не видел, - улыбнулся дед.
- Potato, - я выудил из памяти осколки знаний.
- Ah, si, la patata! – кивнул Джолио и сунул, наконец, вилку в рот.
Больше он вопросов не задавал, потому что рот был занят – вилка мелькала в его руке, словно хвост у Джеки. Когда тарелка опустела, дед положил добавки. Я позавидовал и затребовал вторую порцию себе. Хорошо, что сковородка большая! На всех хватило.
- Конечно, они там у себя только макароны да пиццу лопают, - сказал я, когда наелся доверху.
- Si, pizza, maccheroni! – подтвердил Джолио, с благодарностью взглянув на меня. Родной язык из моих уст его очень обрадовал.
Допивая чай, я спросил:
- Дед, а новости были про него? Откуда он все же взялся?
- Надо опять запросить порт, - кивнул дед. – Шторм закончился, теперь будут разбираться, что где случилось.

Он отставил кружку и перебрался к рации. Мы с Джолио продолжили завтрак, поглядывая друг на друга. Он хитро улыбался поверх кружки, я тоже не мог удержаться от ответных улыбок.
А день обещал быть неплохим – солнце заглядывало в окна, приглашая прогуляться. Только захочет ли Джолик снова соваться к морю?
- Джолио, идем гулять? – спросил я, показал рукой на дверь. – Море, пляж, пойдем?
- Вот, правильно, на свежем воздухе ему сразу полегче станет, - согласился дед. – И Джеки возьмите. Я утром выпускал, да ему все мало. Пусть побегает.
- Ага! Джолька, идем! Джеки! – я проверил, хорошо ли итальянец одет, застегнул воротник. Ничего, не замерзнет. – Дед, если что, позови, ладно?
Он не отозвался, поглощенный беседой с начальством.

Мы втроем выбрались на улицу. Было свежо, ветерок сразу показал, что здесь он хозяин – защипал за щеки, заставил спрятать руки в карманах.
Джеки запрыгал вокруг нас, пробежался по песку, оглянулся.
- Зовет, - сказал я. – Идем, поглядим, что шторм на берег выбросил? Кроме тебя, конечно.
Джолио кивнул, хоть вряд ли понял хотя бы слово. Но похоже, что он соглашался со всем, что я ни скажу.
Мы спустились к кромке воды. Море совсем успокоилось, притихло. Будто не оно вчера бушевало, взметая в небо тонны черных волн.
Берег был усеян галькой, водорослями, ракушками. Я подобрал длинную палку и ворошил ею сплетенные бурые шапки водорослей – а вдруг что-то интересное?
Джолио шел рядом, его лицо стало задумчивым, улыбка угасла. Похоже, что он пытался восстановить память, но сведенные брови показывали, что пока это не удалось.

- Вот здесь мы тебя нашли, - сказал я, ткнув палкой в большой валун. – Под этим камнем.
- Si… Capisco… (Да, я понимаю) – грустно ответил он и присел на корточки. Потрогал зачем-то мокрый песок, всхлипнул.
- Эй, ты что, реветь вздумал? – забеспокоился я и присел рядом, обняв его за плечи.
Джеки тоже принял живое участие в нашем госте и, заскулив, лизнул его в щеку. Но слезы отменялись, Джолио уже пришел в себя. Он вообще не умел долго грустить, как я успел заметить.

Мы пошвыряли в воду камешки, побродили немного, поразглядывали ракушки, спасли от гибели большую медузу – Джолио решил, что не ему одному должно повезти.
Солнце пригревало – вот теперь становилось похоже, что на дворе июль месяц. Но у Джолио наше лето вызвало другие чувства – я заметил, что его стало морозить, зубы еще не клацали, как вчера, но были близки к тому.
- Замерз? – забеспокоился я, сбросил куртку и набросил Джольке на плечи. – Это тебе не Италия... Пошли в дом, отогреваться.

Я снова сунул его к камину, разворошил прогоревшие угли, подбросил поленья.
- Что так быстро? – спросил, удивившись, дед. – То тебя в дом не загонишь, то и полчаса не прошло, уже тут как тут. С Джолио что-то?
Дед подошел к нам, склонился над мальчиком.
- Да колотит его, - сказал я. – Не заболел бы и вправду.
- Пусть до вечера здесь сидит, - решил дед. – Хватит прогулок. Если поднимется жар, таблеток дадим. Сделай ему чай, пусть пьет побольше.

В чай я положил меда, он полезней, чем сахар, я читал. Джолька перестал трястись, опять заулыбался. Я сел рядом, притянул к себе:
- Хоть бы рассказал что-нибудь, - сказал я, пощекотав его затылок. – А может, тебя спать уложить? До обеда. Ложись сюда!

Я потянул его вниз и уложил себе на колени. Ну вот, совсем другое дело. Глядя на его смеющееся довольное лицо сверху вниз, я спросил:
- Дед, что в порту? Ты запрашивал?
- Запрашивал, - хмуро ответил дед. – Там после шторма все кувырком. Яхты с якорей посрывало, лодки, теперь собирают по всей акватории. Как соберут, начнут пересчет. Вот тогда и отыщут нашего парнишку, я думаю.
- Да, долго… - пробормотал я, а сам ликовал – значит, Джолька останется у меня еще кто знает сколько! Во всяком случае, так просто я его отпускать не собирался.

Я осторожно повел пальцем по его прямому носу, довел до губ, Джолио в ответ клацнул зубами, едва не поймав меня. Рука отдернулась, мы рассмеялись. Вторая попытка была тоже неудачной, а на третьей я поддался и палец застрял у него во рту. Джолька сжал его зубами, мигнул своими черными глазищами и… я вдруг почувствовал, как по пальцу гуляет его язычок. Внутри все оборвалось, когда мне в голову пришла совершенно дикая мысль – наверняка Джолик вкладывает в это действие какой-то другой смысл. Впрочем, почему же «какой-то»? Вполне определенный… Мне стало так жарко, словно я нырнул в камин с головой. И, естественно, внизу поднялось мое сокровище, ткнувшись Джольке в спину. То ли он почувствовал, то ли просто от врожденного ехидства, Джолик выпустил мой палец и хитро подмигнул. В ответ я щелкнул его в кончик носа.
Так можно было играть до бесконечности, но на улице послышался гул мотора.
- Дед, катер! – вскрикнул я.
- Слышу, слышу… К нам еще гости… - спокойно ответил дед и вытащил на свет ружье.
Времена нынче такие, что без оружия слишком опасно встречать непрошенных гостей.
- А вы не высовывайтесь, пока не позову, - велел дед и вышел за дверь, кликнув за собой Джеки.
Я вскочил, едва не уронив Джолио, и подбежал к окну. Он, конечно, вслед за мной.
Мы напрасно всполошились – катер был знакомый.
- Морская милиция, - важно пояснил я Джолику, но он и сам был смышленый:
- Si, Carabinieri… - закивал он, немного погрустнев. - Ciò dopo me (это за мной).

И без перевода я понял, о чем он подумал, потому что у меня самого сердце ёкнуло. Заберут Джольку…
В катере, что уже причалил к берегу, было трое – двое в форме, один в обычной ветровке.
- Это дядя Женя, - узнал я одного из милиционеров. Старший лейтенант иногда приезжал на наш остров, проверять, все ли в порядке. Мне стало чуть спокойней, все же не чужие люди. Может, получится договориться.

Дед поздоровался с гостями, поговорил о чем-то, пригласил в дом.
- Ну, где тут твой итальянец? – весело спросил дядя Женя, хотя еще с порога его цепкий взгляд остановился на Джолио, ощупал с ног до головы.
- Проходите, присаживайтесь. Чайку или чего покрепче? – радушно предложил дед.
- Служба, так что – только чай, - сказал дядя Женя. Хотя в другие дни он был более раскован. Видно, его сдерживало присутствие молчаливого спутника в штатском.
И то верно, мне он тоже не слишком понравился – его глаза кололи, словно шило, насквозь.
Джолио присел у камина, в сторонке от всех, стараясь казаться незаметным. Его бы воля, и вовсе превратился бы в невидимку. Но дядя Женя его страданий не заметил и позвал поближе:
- Иди сюда, что ты там жмешься? Михалыч как сообщил, что у него такой гость, так меня начальство сразу сюда направило, для выяснения.

Он говорил с улыбкой, и трудно было разобрать, шутит или нет. После такого сильного шторма только и забот, что разбираться с каким-то мальчишкой, пусть даже и заграничным.
Но старший лейтенант продолжил, и все встало на свои места:
- Ладно, шутки в сторону. Михалыч, в тридцати милях отсюда на берег выбросило яхту. О камни ее в щепки разнесло, один корпус остался, да снасти разодранные. Людей не обнаружено. А название у той яхты…

Он вынул блокнот и прочитал:
- «Capolino La Luna». Джолио, знакомое название?

Все присутствующие разом посмотрели на мальчишку, от чего он, и без того взволнованный, вовсе стушевался. Впрочем, может, это было не от всеобщего внимания, а от услышанного названия яхты?
- Джолька, не волнуйся, - шепнул я и сжал его локоть. – Никто тебя не тронет…

Второй милиционер стоял у порога, делая равнодушно-официальное лицо, зато штатский принял живой интерес, не сводил глаз с мальчика. Однако по-прежнему молчал, даже не представился, предоставив вести дело старшему лейтенанту. До поры, до времени.

- Джолио, ты говоришь по-русски? – спросил дядя Женя доброжелательно.
- Да не говорит он, - выставляя кружки на стол, сказал дед. – Он и по своему-то не особо. А еще говорят, итальянцы разговорчивые.
- Это плохо, - покачал головой старший лейтенант. – Положено допросить, а то дело выходит неприятное.
- Что случилось-то? Нашелся пацан, жив-здоров, радоваться надо.
- Я не про то. С яхтой неприятная вещь. И по всему видать, он с этой яхты.
- Степаныч, ты тут не наводи туману, говори как есть, - дед кашлянул, прибавил в голос жесткости.
- Ладно… В общем, яхта нигде не зарегистрирована. Ни в порту, ни на таможне, ни у пограничников. Непонятно, откуда взялась в наших водах. То ли от немцев ее к нам штормом прибило, то ли от поляков, а может, от шведов через все море штормом тащило, даже на нейтралке не заметили. Хотя пограничники клянутся, что у них мышь не проскочит водоплавающая. Но самое паршивое даже не это…
- Ох, и мастер ты, - восхитился дед. – Мастер жилы тянуть!
Старлей хмыкнул, хотел было рассмеяться, да видно, тема неподходящая для веселья.
- Яхта не от шторма сгинула, Михалыч… По обломкам судя, взрыв на ней был. Вот такие дела. И мальчишка этот не просто так себе мальчик, а свидетель. Потому со мной прибыл товарищ из… кхм… соответствующих служб.
- Сергей Федорович, - наконец назвался штатский. – Хотелось бы узнать, что может сообщить мальчик.
- А как у вас с итальянским? – спросил дед.
- К сожалению, не слишком, - признался штатский. – Ждать переводчика из посольства мы не стали, время дорого.
- Вот то-то и оно. Ну, попробуйте, может у вас лучше получится, - развел руками дед и сквозь усы добавил, не удержавшись: - что ж у вас в ведомстве, переводчиков разогнали?
- Джолио, как твоя фамилия? – приступил к делу штатский, игнорировав ехидную подколку. Уложил на стол черный потрепанный блокнотик и приготовился слушать.
- Non capisco, (не понимаю) - с робкой улыбкой ответил мальчик.
- Я – Вандышев, к примеру, - показал на себя штатский. – А ты? Джолио… как?
Мой найденыш был не в пример сообразительным, все схватывал на лету. Да вот беда, похоже, память у него отшибло…
Он принялся тереть виски, сморщил лоб, но усилия не привели ни к чему.
- Non mi ricordo di… - проговорил он еле слышно.
Но отступать от него не собирались.
- Ладно, с фамилией понятно, - сказал Сергей Федорович. – Ну, а про яхту помнишь? «Capolino La Luna».

Название, похоже, Джолька помнил лучше, чем свою фамилию. Он крепко сжал зубы, аж челюсти свело – я видел это, сидя почти вплотную. И слышал, как они скрипнули.
- Sì, mi ricordo di questo nome. Ma non mi ricordo di… Come là sono caduto… E come nel mare è risultato essere… (да, я помню это название. Но не помню... Как я туда попал... И как в море оказался...)

Взрослые переглянулись. Они ничего не поняли, впрочем, как и я.
- У него на голове шишка, - вклинился я в разговор, пытаясь защитить Джольку. – Наверное, по голове стукнуло, когда яхта взорвалась! И его за борт выбросило.
- Умный у тебя внучок, Михалыч, - похвалил старший лейтенант. – Все разложил по полочкам, хоть на службу бери.
- Звучит логично, - согласился товарищ из органов. – Да толку чуть.
- А на разбитой яхте нашли людей? – спросил дед.
- Не было никого, - вздохнул старлей. – Если с мальчиком были родители…

У меня перехватило дыхание, сердце сжало, я покрепче обнял за плечи Джолио и мысленно порадовался, что он ничего не понял.
Из допроса ничего не получилось, и гости засобирались.
- Михалыч, проводи мальчика на катер, - сказал старший лейтенант. – Поедем, пожалуй.
- И куда его? – мрачно спросил дед. Он тоже успел привязаться к Джольке, но до моих чувств ему было очень далеко… Я едва не умер на месте, честное слово…
- В Калининград, там поживет в гостинице, пока из посольства не приедут. Да и переводчика в городе легче найти, чем здесь. Продолжим расследование.
Джолио оглянулся на меня, его взгляд был таким беспомощным и растерянным, что я не выдержал и бросился к гостям, готовый на все:
- Дядя Женя! Пусть он останется здесь!
- В смысле? – удивился старший лейтенант. – Что значит «останется»?
- Ну, пока будете выяснять, он здесь пусть поживет! Зачем ему по гостиницам мотаться? В чужом городе, ни знакомых, никого. И русский он не знает. А здесь мы с дедом за ним присмотрим.
- И то правда, - поддержал меня дед. – Пусть живет. И Арвиду веселее.
Старший лейтенант посмотрел на штатского. Тот размышлял недолго:
- В принципе, я бы не возражал. На острове мальчику будет даже безопасней, чем на берегу. Пока будем решать вопрос, пройдет не меньше недели, я нашу кухню хорошо знаю.
- Михалыч, но его хоть врачу показать надо, - не спешил сдаваться милиционер. – С такими вещами не шутят, сам понимаешь. Как он вообще живой остался, просто удивительно.
- Да в порядке он! – мои глаза горели, радость постепенно росла, но я не спешил ей полностью поддаваться, рановато. – Температуры нет, мы даже на улице погуляли!
- Ну, не знаю, не знаю, - качал головой старший лейтенант. – Вообще-то не положено, чтобы иностранец, без документов, без регистрации…
- Степаныч, ты же сам видишь, случай особый у него, - продолжал увещевать дед. – Вот и выясняйте, что да как, а мальчонку зачем без надобности теребить? И так намаялся. А у меня спокойно, чужих нет, природа вон, тишина.
- Ладно, - сдался дядя Женя. – Будь по-вашему. Но на берег с ним - ни шагу!
Он почему-то строго поглядел на меня. Видимо, решил, что я повезу Джольку на экскурсию. В чем-то он был прав, я для Джолика готов был на любые глупости. Но сейчас я сделал прилично-послушный вид.
Итальянец чутко ловил каждое слово, а больше – интонации в разговоре. Понимал, что решается его участь. И когда он увидел, что гости идут к катеру, а его никто не зовет, мальчишка просто взвился в воздух, повис у меня на шее и что-то часто-часто стал говорить, просто светясь счастьем.
- Ну, все, все, - со смехом отбивался я. – Остаешься!
Мы остались в доме, а на берегу разговор продолжался.
- Михалыч, - негромко сказал старший лейтенант. – Дело ведь нешуточное, повторю… Если был взрыв, значит, кому-то это нужно. И если прознают, что в живых свидетель остался, будут его искать. Поэтому, ты больше никому не сообщай про мальчика. Мы знаем, этого достаточно.
- Понимаю, - склонил голову дед. – Буду следить, если что – тебе сообщу напрямую. Ну, и ты тоже держи меня в курсе.
- Договорились.

Я провожал взглядом уходящий катер, замерев и не дыша. Только когда он скрылся из виду, я повернулся к Джольке и улыбнулся:
- Ну, доволен?
Наивный вопрос. По его виду и так все было ясно. Итальянец снова подпрыгнул и заплясал в бешеном танце, чем несказанно обрадовал Джеки. Они вдвоем запрыгали вокруг меня, сотрясая дом. Естественно, я не удержался и подключился к их веселью.
Когда появился дед, все в комнате вертелось и кружилось, включая стулья. Он рассмеялся, поймал ближнего танцора – им оказался Джолио.
- Все, ребята, успокойтесь. Арвид, гостю нельзя так резво бегать, слаб еще. А раз вам некуда девать энергию, может, со мной на маяк? Ты там уже бывал, а для Джолио все в новинку.
- Точно! – воскликнул я, останавливаясь и пытаясь отдышаться. – Джолька, идем на маяк? Там так здорово!

Джолио, конечно, не понял, что я говорю, но ему было все равно куда, лишь бы вместе. Он заулыбался, кивнул. Пользуясь тем, что дед уже вышел на улицу, я, переполненный чувствами, чмокнул Джольку в нос. В ответ он обнял меня за шею, но, скрепя сердце, я отстранился – некогда, дед ждет. Еще не хватало, чтобы он нас поймал за этими играми. Пришибет… Он у меня понятливый, но не до такой же степени.

Мы, наконец, выбрались на улицу и отправились вслед за дедом, что уже ушел вперед, нас не дожидаясь. Я приглядывал за Джолио, а то вдруг у него снова голова закружится. Но пока что он шустро шагал рядом со мной, вертя этой самой головой на все стороны, будто сова. У нее шея самая подвижная, может и за спину обернуться.
- Poichè è bello! Come se in Sicilia. Là anche scogliera e mare. Ma a Palermo che bellezza, Arvido! Qui b a voi là da andare! (Как красиво! Будто в Сицилии. Там тоже скалы и море. А в Палермо какая красота, Арвидо! Вот б тебе туда поехать!) – чирикал Джолик на ходу,
Его мелодичный голосок был полон восхищения, но к сожалению, я не понимал, о чем речь. Впрочем, слова «Сицилия» и «Палермо» мне знакомы, с географией у меня дела получше, чем с английским.
- Джолик, ты в Палермо живешь? На Сицилии?
- Si! Palermo!
Вот здорово! К нему, похоже, возвращается память. Свежий морской воздух очень хорошо лечит.
Я натянул шапку ему поглубже на уши – ветер не был сильным, но и слабым его было трудно назвать.
Деда мы догнали у подножия гранитной скалы, на которой стоял маяк. Еще на подходе Джолио соизволил заметить это величественное сооружение и сказал все с той же восторженной интонацией:
- Arvido! Lo stesso faro! Ho visto tali, soltanto da una distanza! Notevolmente si soddisfa me! (Арвид! Это же маяк! Я видел такой, только издалека! Он мне очень нравится!)
- Точно, фара, - шевельнул усами дед. – И по-французски почти так же. Это они так маяк называют, фарой.
Я тоже хмыкнул – смешные они, а язык не так уж и непонятен. Только, когда Джолик стрекочет без остановки, все равно ничего не понять. Был таким молчуном, а вот – разговорился. И замечательно, значит – приходит в себя.

Наверх вела деревянная лестница с неширокими ступеньками, хоть сколоченная тщательно, а не тяп-ляп.
- Наш маяк не такой важности, как, к примеру, Колка, - говорил дед по дороге. – Тот вообще атомный, Арвид. В восьмидесятых там поставили установку. А наш помельче будет, хоть и без него морякам трудно пришлось бы. Вот потому, хоть снег, хоть дождь, хоть шторм – а раз в день иди и проверяй, все ли в порядке. Причем, в шторм особенно! Погаснет хоть на минуту – корабль на косу швырнет, и хорошо, если экипаж спасется.

Все это дед рассказывал мне и раньше, но теперь с нами был Джолик, а лишний слушатель никому не помеха. Пусть даже и не понимает. Что с того? Джеки тоже не всегда понимает, а дед с ним говорит как на равных. Что поделать, я-то уеду, а дед на острове один, хоть сам с собой общайся!

Внизу слышался заливистый лай – это Джеки возмущался, что его оставили одного. А кто ему виноват? Родился бы котом, теперь шел бы с нами по ступенькам. Впрочем, такое ему только в кошмарном сне может привидеться.
Джолик оглянулся на меня, остановившись на секунду.
- Ты чего? Устал? – заботливо спросил я. – Дед, давай постоим.
Но Джолио, заметив мое беспокойство, тут же помахал ладошкой:
- Tutto è buono, I nell'ordine (все хорошо, я в порядке)
И снова запрыгал по ступенькам. А я подумал, что не для отдыха он останавливался. Просто на меня взглянуть лишний разок… Или мне просто это показалось, потому что я и сам этого хотел?

Однако любая, даже самая длинная лестница, когда-нибудь заканчивается. Наша не была исключением. Она привела на площадку перед входом. Дед открыл скрипучую дверь, и мы вошли внутрь.
Впрочем, не мешает сказать несколько слов об этом удивительном сооружении.
Маяк был выстроен довольно давно, еще в годы, когда жил Пушкин. С той поры маяк перестраивали не раз – сперва он был деревянным, затем выстроили каменный. И строили на века! Толщина его внешних стен более двух метров, внутренних, защищающих узкую винтовую лестницу, чуть меньше. Соединяют мощные стены деревянные перекрытия, ведущие к балконам. Наш маяк пережил две войны, множество ураганов и бурь, и наверняка простоит еще очень и очень долго, помогая морякам добираться домой.
И все же, по словам деда, есть и побольше нашего, просто гиганты. Такие одному человеку не обслужить, нужна целая команда. А здесь дед вполне справляется, и меня учит. А что, подрасту, приду к нему на смену. Если, конечно, не найду что-нибудь поинтереснее. Только про такие мысли я деду ни слова не скажу, не хочется расстраивать.

Большое помещение, куда мы вошли, было заставлено различным оборудованием для управлением маяком, но, как объяснил дед, эта экспериментальная система управления по радио так и не заработала, и теперь от неё остался только главный пульт в виде стола с бесполезными лампочками и кнопочками.
- Вот все у нас так, - ворчал дед. – Придумывают, а довести не могут. Только деньги на ветер…
Второе помещение, где, собственно, и находился сам фонарь, было в идеальном состоянии, ухоженное, покрашенное белой краской (для лучшего отражения, по словам деда. Верхняя часть изнутри была обшита вагонкой, с большими чистыми стёклами по периметру. На стене висел плакат, предупреждающий воина о бдительности. Этот плакат напоминал нам, что маяк, как ни верти – военный объект. Даже Джолик присмирел, увидев грозного солдата, что прижимал палец к губам.

К светящейся установке дед нас не пустил, мало ли что. Или током шарахнет, или линзы зацепим. Зато принялся снова рассказывать, что здесь раньше было, да что нынче стало.
Когда-то отсюда судам указывала путь зажженная спираль, которую нагревали факелами, потом на этом месте была калильная лампа, после лампы - специальные вращающиеся линзы. Сегодня – пришел черед мощнейших светодиодных сборок.
Рядом с основной лампой – лампа-дублер. Она способна работать от аккумуляторов почти четверо суток в случае поломки главной или технических проблем с тем же с электричеством, к примеру. Жди техника, пока он выберется сюда с «большой земли».

Когда мы насмотрелись на блестящие линзы и хрустальные корпуса, я позвал Джолика на смотровую площадку. Она шла кругом по всему маяку, опоясывая его широким кольцом в виде балкона.
Ветер здесь был посильнее, пришлось крепко держаться за перила.
- Ну как? – спросил я таким тоном, будто сам выстроил всю эту красоту, что раскинулась перед нами.
Джолька лишь сумел выговорить нечто маловразумительное. И то правда, что тут сказать?
Внизу – бескрайняя ровная синяя гладь, куда взглядом ни кинь. Солнце ярко светит над головой, раскидывая по морю серебряные и золотые монетки. Под волнами видны темные пятна – дед говорит, это подводные камни, очень опасное место. Без маяка там бы точно кто-нибудь днище пропорол.
А прямо перед нами раскинулся берег. Справа порт, слева – город. На катере полчаса к нам пилить. Потому и выбираемся нечасто, только за продуктами, раз в две недели. Но если Джольке понадобится врач, придется везти. Хотя, вроде бы, он доволен жизнью. А если еще и память вернется, и вовсе отлично будет.
- Ну что, не замерзли? – спросил дед. – Идем вниз, хватит на ветру торчать. Я уж все проверил.

Экскурсия завершилась, участники были счастливы и возбужденно делились впечатлениями друг с другом. Джолька что-то мне говорил, помогая себе руками. Его жесты были быстры, руки мелькали без остановки. Эх, понять бы…
Хотя, что тут непонятного? Джолио рассказывал, как здорово на Сицилии, у него дома. Он остров вспомнил, город, в котором жил – Палермо. Наверное, наши места чем-то похожи.
А я в свой черед пытался ему втолковать, что лучше Балтики нет на свете ничего. Конечно, хотелось повидать и другие страны, спорить не буду. Может, Джолик пригласит в гости, когда закончатся все эти приключения.

Спускаться было не в пример легче, мы добрались вниз быстро, на радость Джеки, кинувшемуся к нам.
- Время обеденное, - сказал по дороге домой дед. – Арвид, поможешь мне, а Джолио пока отдохнет.

Я и не спорил. Сразу сел чистить картошку для супа, поглядывая, как Джолик возится у камина с Джеки. Но уже через минуту он подсел ко мне и ухватился за второй нож:
- So anche come pulire! (я тоже умею чистить)
Усмехнувшись, я отдал ему одну картошину, пусть покажет, на что способен. К моему удивлению, в его руках нож запрыгал так шустро, что я рот приоткрыл. Дед тоже хмыкнул одобрительно:
- Не иначе, он где-то в ресторане работал, или в школе своей. Я слышал, у них с раннего детства приучают к труду. Нам бы поучиться.
- Джолик, здорово, - похвалил я. – А еще что умеешь?
Он не ответил, скромно пожав плечами – мой вопрос он не понял. Ну да ладно, не все сразу.
Дед разминал гороховый брикет, потом велел нарезать лук и морковку. И здесь Джолька показал мастерство. Похоже, он нас с кухни совсем прогонит скоро. Но я не против, готовить не слишком люблю, хоть и умею при необходимости.
По дому вскоре разнесся вкусный запах, мы едва дотерпели.
А после обеда я сказал:
- Дед, я пойду Джольку уложу, пусть часик поспит. Потом еще по берегу побродим, вечером.
- Да ты и сам приляг, чем тут еще заниматься? И я вот тут, на диванчике. Сон после обеда - самое то.

С этим я бы поспорил, мне больше нравится читать. Книг я с собой набрал целую сумку. Плохо, что здесь компьютера нет, даже мобильник не ловит, слишком далеко от берега. Однако, как оказалось, занятие нашлось.
Мы поднялись наверх. Я плотно прикрыл дверь, а Джолик сел на кровать. Он присмирел, куда подевались его горячность и суетливость, что вовсю проявились на маяке.
Сейчас он сидел, скромно сложив руки на коленях. Его щеки порозовели, глаза засверкали, прячась за длинными ресницами. Таким он мне понравился во сто крат сильнее.
Сердце заколотилось в предчувствии чего-то необычного. Я в нерешительности затоптался рядом с ним, не зная, что делать дальше.
И Джолио пришел мне на выручку.
- Sieda giù voi stessi qui, dopo (садись сюда, рядом), – мягко проговорил он и похлопал рукой по одеялу.
Я присел, наши колени стукнулись друг о друга. Джолик наклонился чуть вперед и взял меня за руку. Странно это – ведь я должен быть смелее и действовать первым. Но получается наоборот, он перехватил инициативу. Но я ничего не мог с собой поделать, мысли скомкались, в голове снова образовался уже знакомый туман. Руки ослабли, стали вялыми. Джолька сжал мои ладони, подержал их немного. Опять что-то проговорил, едва слышно. И вдруг одним резким движением перепрыгнул мне на колени, прижавшись всем телом.
Передать мои чувства невозможно. Я обнимал его хрупкое тело, такое легкое, что даже не чувствовалось веса; губы пробежались по его щеке вниз, толкнувшись в шею, скользнули по подбородку и лишь теперь, таким окольным путем, добрались до его губ.
Джолик тоже не сидел, сложа руки. Они, эти шаловливые ладошки, нащупали лазейку под мой свитер, и поселились там. Он гладил меня по спине и груди, а я ёжился от щекотки и удовольствия.

Откуда-то снизу поднялась жаркая волна. Она захлестнула меня, прокатываясь медленно и плавно по животу, по груди, заставляя щеки разгореться.
Язычок Джолика шустро сновал у меня между зубами, заставляя снова и снова удивляться, насколько раскрепощен был этот мальчишка. А может, он уже с кем-нибудь проделывал подобные шутки? Я готов был в это поверить.
- Джолька, ну ты даешь, - проговорил я, когда он дал мне секунду отдыха. Он только довольно улыбнулся и снова полез обниматься.
Но теперь его действия приобрели цель – избавить меня от лишней одежды. Я, конечно, немного смущался, но не настолько, чтобы сопротивляться. Куртку и свитер я снял сам – у Джольки не хватило силенок. А дальше уже сам - разделавшись с пуговицами, он стянул с меня рубашку и, скомкав, кинул на пол, не глядя. Вслед за ней улетела футболка. Лукаво прищурившись, он поглядел на меня и тронул ремень. Что со мной творилось, передать невозможно! Я расстегнул ремень, а Джолик потянул вниз молнию. И вот – его горячая ладошка нырнула внутрь, под резинку трусов. Я вздрогнул, закусил губу…
А этот чертенок ухватил мой напрягшийся до невозможности член и потащил его наружу! Я зашипел, было немного больно. Джолька свел брови, взглянул мне в глаза. Но я его успокоил улыбкой - еще не хватало, чтобы он остановился!
Чуть привстав, я дал ему больше места для маневра и Джолик этим тут же воспользовался – стянул с меня брюки вместе с трусами, до колен.
Он принялся разглядывать мой член, причем с таким неподдельным интересом, что я засомневался, все ли там в порядке. Да вроде все на месте…
Джолик поводил пальцем по влажной головке, подвигал кожицу вверх-вниз (я едва дышал).
- Che cosa esso in voi bei, eccellente… (какой он красивый, прекрасный) – прошептал этот невозможный мальчишка и лег щекой мне на бедро.
- Глупый ты, Джолио, - я погладил его по другой щеке, поворошил волосы. – Что ты со мной делаешь…

А что он делал? Он играл. В его тонких пальчиках моя игрушка чувствовала себя очень уютно. Он наклонил ее в сторону, тронул осторожно губами. (Я втянул воздух). Он сдвинул руку пониже и смял мошонку (Я дернул его за мочку уха, чтобы не увлекался). Он щелкнул меня по головке пальцем. (Я щелкнул его пальцем в нос). Он рассмеялся…
И тут же резко подался вперед. Мой уставший от ожидания член оказался в его губках. Держал Джолик крепко, хоть я и не думал убегать. Язычок, такой мягкий, влажный, ласковый, заходил по кругу. Я прикрыл глаза.
Джолио сосал увлеченно, будто ему досталась самая вкусная конфета в мире. Головка ныряла в его рот довольно глубоко, но я сдерживал его порывы, чтобы не причинить вреда. Это было трудно – я почти потерял контроль над собой.
Чуть отодвинувшись, он выпустил меня изо рта, но взамен принялся быстро-быстро двигать рукой. Ускорение заставило меня выгнуться, я не сумел сдержать короткий стон. Джолькин кулачок остановился, мальчишка с хитрой усмешкой посмотрел на меня, оценивая масштабы ущерба. Я чуть не прибил его – зачем же останавливаться!
- Джолька, гад, не дразнись! – бросил я, крепко сжимая зубы.
Он хихикнул и чмокнул меня прямо во влажную каплю, что выступила на головке. Слизнул вторую и снова я оказался у него в губах.
Если бы деду пришло в голову заглянуть сейчас ко мне, он бы очень удивился. Картина была та еще! Его горячо любимый внук сидит голышом, широко расставив ноги, а у него между коленей расположился маленький гость… Да, есть от чего потерять голову… Хорошо, что дед ко мне не поднимается – ему хватает путешествий и на маяк.

А Джолька совсем расшалился! Его черные глаза разгорелись, лицо засияло от удовольствия. Осмелев, он поднял мои ноги и заставил меня держать их. Я не спорил, было ужасно интересно, что он еще задумал. И увиденное превзошло все мои ожидания.
Он поводил губами по моей мошонке, втянул поочередно в рот каждое яичко, тщательно облизав их. Было щекотно, но увлекательно. Раньше я был расстроен, что у меня слабо растут волосы, не то, что у мальчишек из моего класса (видел в бассейне). Теперь это обстоятельство меня порадовало – иначе Джолик не стал бы все это проделывать, наверное.
Все сильнее приникая ко мне, Джолио провел язычком по узкому шовчику (не скрою, я разглядел его в зеркало однажды в ванной, когда изучал свое строение).
И вот, наконец, когда у меня в голове наступил полный хаос, Джолик взял руками обе мои половинки и чуть-чуть развел их в стороны. Ой-ё… Что же сейчас будет… Я затаил дыхание, согнулся почти пополам, чтобы рассмотреть получше. К сожалению, видна была только его макушка. Зато ощущения я испытал во всем блеске…
Совершенно незнакомое до этой минуты чувство – легкая щекотка, сладкое томление в груди, туман в глазах, дурная улыбка на губах… И скользкий упругий язычок у меня в дырочке…
Крепко прижав ноги к груди, я откинулся на диван, отдаваясь во власть маленькому итальянцу. Что он там вытворял… Он то тщательно вылизывал меня, то, не довольствуясь языком, совал туда пальцы. Они проникали поглубже, и это тоже доставляло массу неизведанных чувств.
Сердце гулко стучало у меня в висках, во рту давно пересохло. Я то и дело облизывал губы, но это мало помогало.
Черт возьми, откуда он все это знает?! Кто его научил?! Эта мысль закралась в мою разгоряченную голову, но до поры я ее придержал.
Устав надо мной издеваться, Джолио отпустил мои ноги и опять принялся ласкать мой член. Я уже не сидел сложа руки, а обхватил его голову и сам руководил ею, то придерживая, то поднимая. Джолька понял мою мысль и просто придерживал меня влажными губками. Я включил в процесс и бедра, так стало гораздо удобней и приятней.
Сколько это продолжалось, не могу сказать – часы были вне поля зрения. Да и не стал бы я смотреть на них в такой ответственный момент!
Все кончилось, когда по моему телу пробежала волнами дрожь, заставив прогнуться. Я едва сдержался, чтобы не вогнать Джольке в рот на всю глубину. Раз, другой, третий – из меня толчками выходила страсть. Джолио не отстранился, как я ожидал. Напротив, он даже убрал мои руки, когда я попытался сдвинуть его голову в сторону. Проглотив все до капли, он поднял лицо и облизнулся.
- Ну, ты даешь, - только и сумел произнести я, потому что совершенно не было сил. Он выжал меня до капли и в прямом, и в переносном смыслах.
- A a voi era pleased? Voi tali saporiti! (тебе понравилось? Ты такой вкусный!) – мечтательно проговорил Джолио, поглаживая меня по слабевшему на глазах члену.

Мной овладела апатия – лениво поглаживая его волосы, я вытянулся на кровати, подсунул под спину подушку. Было так хорошо, что не хотелось ни шевелиться, ни даже думать о чем-то.
Нельзя сказать, что я был совсем невинен в этих вопросах – уже год, а то и больше, я играл сам с собой. Но мой кулак не шел ни в малейшее сравнение с губами Джолика. Такое острое наслаждение невозможно забыть. И, похоже, этот маленький итальянец понимал, что натворил! У него на лице сияла восхитительно-ехидная усмешка, а в хитрых сверкающих глазах читался вопрос – что бы еще такое сделать, чтобы свести Арвида с ума?

- Джолька, ну все, теперь твоя очередь! – сказал я, чтобы не чувствовать себя сволочью. Мне он такой кайф устроил, а сам, бедный, ничего не получил. Так нечестно! – У нас в России говорят – долг платежом красен. А ну, иди сюда!

Я взялся за его плечи и потащил наверх. Джолио мигом понял, что от него требуется, и не собирался сопротивляться. Улегшись возле меня, расслабленно притих, отдаваясь мне во власть. Я принялся изучать его лицо губами – ух, как это было потрясающе! Хоть не прошло и трех минут, я опять начал возбуждаться. Раздевать его лежа оказалось не совсем удобно, и мы встали.
Джолик скромно потупил взор и поднял руки. Стянув с него свитер, я занялся пуговицами. Швыряя все на пол – свитер, рубашку, футболку – я не забывал о поцелуях, едва появлялась возможность.
Джолька задышал прерывисто, его сердце забилось сильнее – я чувствовал его под своими ладонями. Худенькая грудь, чистая, белая, с маленькими пятнышками сосков – как приятно было ее гладить! Ребра под моими пальцами едва слышно поскрипывали, Джолька щурился и издавал короткие смешки. Щекотно ему было, видите ли! А надо мной можно было издеваться?!
Теперь можно снова укладываться. Легонько толкнув его в грудь, я уронил Джольку на кровать и принялся за его брюки. Расстегнув ремень и пуговицы, я задрал его лапы вверх и потащил за брючины. Джолик залился хохотом, пытаясь удержаться на месте и не поехать вслед за штанами. Удалось – они слезли и отправились вслед за прочей одеждой. На мальчишке остались теперь лишь трусы да носки. Взявшись за его коленки, я развел их в стороны и присел на пол между ними.
Трусы скрывали Джолькину тайну, и я не спешил в нее вторгаться. Осторожно, с замиранием, я положил ладонь на его прохладное, гладкое бедро и повел вверх, влезая под ткань. Джолио замер, внимательно за мной наблюдая.
Мои пальцы крались так медленно, что он в нетерпении сам подался мне навстречу. Мягкий мешочек ткнулся мне в ладонь, затем – контрастом – упругий восставший членик. Поиграв им чуть-чуть в темную, я выпустил его на свет и принялся изучать. Глазами, руками, губами – всем, что доставляло нам обоим удовольствие. И еще неизвестно, кому больше.
Такой красоты я не видал давным-давно. Да вообще ни разу в жизни!
Сдвинув двумя пальцами тонкую, почти прозрачную, с сиреневыми прожилками, кожицу, я выудил головку. Она глянцево заблестела на солнце, словно розовая жемчужина. Темный глазок в ее центре посмотрел на меня с укоризной – я так и слышал его слова – «дурак, чего медлишь?! Себя мучаешь, Джолика мучаешь, изверг!» И вправду, это произведение природы, так похожее на конфету, просилось в мои губы с невероятной силой.
И я поддался. Сперва коснувшись языком, я провел им по кругу. Опять все тот же чуть солоноватый привкус моря… Но уже через полминуты он исчез, сменившись молочным безвкусием. Больше всего меня заводила мысль, что сейчас Джолику невыносимо приятно. Во всяком случае, хотелось верить, что я сумею его порадовать.
Джолио положил руку мне на голову и принялся поглаживать, заезжая то на затылок, то на уши. На секунду оторвавшись, я взглянул на него. Мальчишка был сосредоточенно серьезен. Он смежил веки, крепко стиснул зубы. А из горлышка вырывался короткий сдавленный стон, в такт дыханию.
Нравится! – заключил я и продолжил, внутренне улыбаясь.
Ладонями я поглаживал его гладкие бедра, передвигаясь изредка на живот или дотягиваясь до груди. Через какое-то время я решил попробовать, что же ему так понравилось у меня сзади, когда он тщательно там вылизывал. Подняв его ноги, я прошептал:
- Держи…
Джолио ухватил их под коленки, сдерживая на весу, а я нырнул между них. С некоторой опаской я тронул пальцем его дырочку, сморщенную, но такую притягательную. Палец с трудом прошел внутрь на полфаланги. Было немного страшновато – все же, не совсем приличное место. Но та-ак хотелось попробовать! И я, набрав в грудь воздуха, словно перед прыжком в воду, коротко лизнул. Джолька хихикнул и стукнул меня пяткой по спине – нога сорвалась. Я шлепнул его по голой розовой половинке, добавив:
- Не дрыгайся!
Он вновь ухватил свою конечность и затих, а я, получив объект действия, стал его облизывать, теперь без трепета и сомнений. Забираясь в чуть горьковатую глубину, я совсем потерял чувство реальности. Ведь до сего дня мне и в голову не могло прийти, что я на такое отважусь. Джолик словно перевернул во мне сознание с ног на голову…
Когда я вылизал там все до розового блеска, я ввел внутрь палец – гладкая упругая щель охватила его, стиснула, глотнула. Я вынул его, но Джолик разочарованно проскулил что-то. Подчиняясь его капризу, я снова вернул палец на место. Что он хочет? Я не мог понять… Но мальчишка быстро разъяснил мне всего одним жестом – отпустив на миг ногу, водрузив ее на мою спину, он дотянулся рукой и сам подвигал моим же пальцем. Ну, так бы сразу и сказал! Я принялся водить пальцем у него внутри, затем догадался его послюнить – стало еще удобней. Как же это Джольку завело! Дыхание стало хрипловатым, протяжным, мальчишка взволновался. Вдруг он резко оттолкнул меня и выпрямился, раздувая ноздри.
- Messo a me! (Вставь мне!) – выдохнул он, глядя мне прямо в глаза.
- Что? – растерялся я.

Повторять он не стал, взялся рукой за мой уже вставший член, подергал его, явственно намекая на его прямое участие, и развернулся ко мне задом. Оглянувшись через плечо, этот чертенок игриво повилял попой, словно собачонка.
Уставившись на две белых половинки, разделенные резкой чертой, я похолодел. Сознание отказывалось принимать его предложение. Задрожав, я выдавил из себя:
- Джолька, ты псих…
Но руки уже тянулись к нему, уже гладили шелковистую кожу, лаская и сжимая. Палец вновь отыскал дырочку, проскользнул внутрь, заставив Джолио прогнуться. Мальчик ухватил подушку и втиснул себе под грудь – этот жест и вовсе меня убедил, что итальянец не так прост.
Теперь, когда он лег удобней и руки освободились, Джолик раздвинул ими ягодицы.
Но как, черт возьми, как я смогу это сделать?! Все во мне сопротивлялось, отказывалось принимать участие в подобных отношениях. «Я не голубой» - твердил я себе, словно какое-то заклинание. Но на меня смотрела Джолькина дырочка, такая заманчивая, что отказаться я уже не мог.
Послюнив ладонь, я смазал себя и лег на Джолика. Опираясь локтями о диван, я прижимался животом к его спине, чувствуя, как сливаюсь с ним воедино.
Чуть привстав, я поводил членом по его расщелинке, выискивая наощупь вход. И вдруг – это произошло… Я понял, что нахожусь в нем, в теплой, влажной, сжимающей пустоте. Джолька отпустил попу, бросил руки вперед, и я увидел, как его пальцы с силой скомкали простынь.
Испугавшись, что сделал ему больно, я подался назад – Джолик дернулся вслед за мной.
- Si, Arvido, si… - простонал он в подушку.

И я продолжил… Выпрямившись, я двигался в нем, то быстрее, то медленней, то вовсе выскальзывая. Наши тела плясали в общем ритме, сроднившись, превратившись в одну сладкую истому на двоих.
Джолька поднимал голову, чтобы вдохнуть воздуха, и вновь втыкался в подушку, заглушавшую невольные стоны. У меня тряслись поджилки, но я скользил в Джолике, преодолевая сопротивление.
- Più veloce… (быстрее…) – исступленно проговорил он и ухватился за свой членик, которым терся о подушку все это время.

Много позже, когда подрос, я узнал, что самое приятное – закончить одновременно. И как редко это бывает…
У нас с Джолькой получилось с первого раза!
Я вскрикнул, выплескиваясь в него, теряя контроль. Тут же он выдал протяжный стон, вздрогнул всем телом. И мы разом ослабли, я улегся на его худую спинку, он разлился по дивану всеми мышцами, растекся, словно капля киселя.
Не раздавить бы! Я скатился вбок, не удержался и слетел на пол. Джолька слез ко мне, с таким счастливым лицом, что оно просто светилось.

- E stato magico, vero? (это было волшебно, правда?) – спросил он с восторженным придыханием.

«Маджико» - это я понял. Да, и вправду, какая-то непонятная еще мне магия случившегося окутала нас, сделав мою комнатку настоящим хрустальным дворцом.
- Джолька, ты просто… Я не знаю… - не в силах подобрать подходящие слова, я просто обнял его и прижал крепко-крепко.

Мы сидели в обнимку долго, не было никаких сил шевельнуться. От его волос пахло морскими водорослями, нежная кожа охлаждала мой жар.
Когда я немного пришел в себя, влез на диван и забрался под одеяло.
- Джолик, иди сюда… - шепотом позвал я и приоткрыл одеяло.
Мой маленький друг не заставил себя упрашивать, юркнул рыбкой и притиснулся всем телом. Мы принялись целоваться, как сумасшедшие, не отрывая губ ни на миг, задыхаясь от счастья.
Взгляд случайно упал на круглые часы, что висели на стене.
- Ого! – вымолвил я. – Полтора часа мы с тобой… Я и не заметил…
Он удивленно посмотрел на меня, потом изогнулся и глянул на стенку. Часы его не впечатлили, целоваться со мной было гораздо интересней. Да и я бы не прочь продолжать наши игры, только был совершенно разбит.
- Все, Джолька, все, ну тебя! Давай вставать, выспались!
Я спихнул его на пол, получив в ответ звонкий заливистый хохот. Но и напоследок Джолио надо мной всласть поиздевался.
Он встал прямо перед моим взором, поднял трусы, но вместо того, чтобы просто надеть, устроил целый спектакль для единственного зрителя. Сперва повертев ими, подкинул в воздух – трусы полетели на пол синим парашютиком. Затем Джолик развернулся ко мне тылом, наклонился и надел их. Но стоял он в этой позе так долго, что я успел вдоволь налюбоваться его такими соблазнительными половинками. Наконец, они облачились в ткань, не став, впрочем, менее желанными.
- Гад ты, Джолька, - жалобно пробормотал я и метнул в него подушку.
Она угодила прямо в цель, но итальянец быстро среагировал и снаряд вернулся ко мне. Но больше я не вытерпел и соскочил с дивана. Чтобы не наброситься на Джолика снова, я быстро-быстро оделся. Скорость была армейская – похоже, что я уложился в сорок пять секунд, как говорил дед. А может и быстрее!
Джолио разочарованно вздохнул и тоже завершил свой гардероб. Теперь, когда нас чуть сдерживала одежда, я без опаски обнял его и поцеловал со всей нежностью, на какую был способен. Ведь при деде я не то, что поцеловать, даже обнять Джолика не осмелюсь, наверное.
А этот мальчишка совершенно без стеснения забрался язычком ко мне в рот и принялся там исследовать меня. Влажный, скользкий, сладкий язычок сплетался с моим, устраивая самостоятельную игру, от нас не зависящую. Почувствовав, что мое сознание опять перестает подчиняться, я решительно отодвинул Джолика и встряхнул его за плечи:
- Все, Джолька! Ты из меня уже не знаю, кого сделал! Перерывчик, понял? До вечера…
А мысли уже подсказывали мне, что будет ночью… М-м-м-м… Какой кошмар… Это ж мы до утра точно не уснем! Я был страшно доволен, и удивительно счастлив… И это всего лишь второй день… Что дальше-то будет…

Ухватив мальчишку за руку, я потащил его вниз. Дед уже не спал, колдовал у рации.
- А, проснулись? – добродушно спросил он. – Ну, как, отдохнули?
- Ага… - промямлил я, не вдаваясь в подробности. Знал бы он, что у нас был за отдых!
- Тогда ставь чайник, до ужина перекусим с печеньем.

Я включил чайник – у нас был электрический, недавно привезли. До этого у деда был закопченный чугунный, вроде бы еще с войны. Кстати, дед у меня не такой уж и старый, ему всего семьдесят пять, но он очень крепкий. Моряком был!
Джолио сел на диван и изобразил такого примерного мальчика, что я бы в жизни не поверил, на какие фокусы он способен. Джеки положил морду ему на колено, Джолька стал гладить пса – к взаимному удовольствию. Если б не дед, я отпихнул бы Джеки и лег на его место, ни на секунду не задумавшись. Пусть меня лучше гладит… Эх… Меня так тянуло к Джольке, словно он сделан из цельного куска магнита.
Вскипевший чайник отрезвил меня. Я вынул кружки и разлил кипяток, затем добавил заварку. Перетащив все на столик, позвал присутствующих, включая Джеки.
- Есть что новое? – спросил я у деда, когда все устроились.
- Говорят, работают… - ответил он. – Уже отыскали, где яхта отметилась в последний раз. Оказывается, в Германии, в Гамбурге. Следующий порт, куда они собирались, Осло. Это в Норвегии. Да видно, штормом ее к нам прибило. А уж где взрыв был, это еще выясняют.
- А в Польшу не заходила разве?
- Нет, они сразу на норд-ост взяли.
- Людей не нашли?
- Нет… Берег чистый, ни одного утоплен… Кхм… - дед осекся, почувствовав, что тема не к столу.
Джолька благодушно хлопал ресницами, глотая чай – он не понимал, о чем идет речь. На свое счастье.
- А хорошо, что его оставили, правда? – спросил я снова. – Давай его не будем отдавать, а? Если его родители и вправду… Ну…
- Арвид, да ты что? У него наверняка полно родственников. В их Италии знаешь, как ценятся семейные связи? Моряки рассказывали, я уж наслушался. Там даже вендетта есть! Это кровная месть по-ихнему.

Джолька поперхнулся, закашлялся, пришлось похлопать его по спине, что я и проделал от души (будет знать, как меня мучить!)

- Vendetta? Lei ha detto - vendetta? Oh no! Voglio andare a casa! Non mi ricordo ... Dove sono i miei mamma e papà? Voglio l'Italia!
(Вендетта?! Вы сказали - вендетта!? О нет! Я... Я хочу домой! Я не помню... Где мои мама и папа?! Я хочу в Италию!!)
– побледнев, прокричал он, когда горло отпустило.

Джолио не был ни железным Терминатором, ни деревянным Буратино (Пиноккио на его языке) – обычный мальчик из плоти и крови. Вдобавок перенесший такой шок, когда его мотало по волнам… Я сам не знаю, как бы повел себя… Потому принял как должное то, что он сейчас разревелся, словно малыш-трехлетка. Я рванулся к нему, едва не опрокинув стул, обнял, зашептал что-то на ухо (сам уже не помню, что именно – первое, что приходило на ум). Дед не остался в стороне:
- Джолио, ну ты что? Вот я старый дурак… Это же итальянское слово, Арвид, он его и понял. А это ведь только одна из версий, мне по знакомству сказали. Там еще разные есть… К родителям хочет, домой… Эх, вот жизнь…

Он сокрушенно кивал головой, а я, как мог, успокаивал Джольку. Итальянец постепенно затихал, всхлипывая все реже.
- Дед, мы прогуляемся? – сказал я чуть позже. – К морю сходим, оно успокаивает лучше всего, я на себе проверил.
- Нет, погоди, Арвид, - остановил меня дед. Он нахмурился, повертел в руках полупустую чашку и сказал: - Не нравится мне все это… Такое чувство, нехорошее… А у моряков предчувствие редко обманывает. Случится что-то неприятное… Вас бы на берег отправить… Да надо маму твою дождаться, всего неделя осталась.
- Дед, да ну! Что случится? – я махнул рукой, свободной от Джолика.
- Если бы знать. Вот что, ребята! Пойдемте, я вам кое-что покажу. Арвид, возьми фонарь, да куртки наденьте.

Я заинтересовался – у деда был непривычный вид, таинственный. Неужели я еще не все обследовал на острове? Ведь за столько лет излазил вдоль и поперек!
Нацепив на Джольку свою старую куртку, застегнул ее на все пуговицы. На улице, конечно, тепло, да у моря всегда ветерок. (Что-то я о нем так забочусь, самому удивительно. Но до чертиков приятно!).

Дед повел нас за дом, где был разбит небольшой огород и росло несколько деревьев – яблоня, рябина и вишня. Яблоня большая, дед говорил, ей уже лет двадцать, правда – яблок немного, но нам с ним хватало. С вишней получше, когда начинаем собирать, я час, а то и два с нее не слезаю. А рябину собирает дед, говорит – для лечения. Про огородик рассказывать особо нечего, он обычный, на каждой даче такой же.
Мама предлагала завести какую-нибудь живность – кур, поросенка, да дед отказывался – говорил, что забот много, за кормом не наездишься. Вполне хватает и Джеки.
Вот в этот уютный уголок мы и забрались.
Я с недоумением оглядел все и сказал:
- Что тут такое особенное? Сто раз тут был.
- Был, да не все видел, - сказал дед, посмеиваясь.
Он подвел нас к круглому чугунному люку с рифленой крышкой. Люк мне тоже был знаком еще с первых моих появлений на острове. Я удивлялся, что делает здесь канализация, разве сюда можно протянуть трубы? (Конечно, в школе мы не проходили ее устройство, но я видел не раз, как укладывали трубы в траншеи у нас в городе, во дворах. Вряд ли кто-то сумел бы прорыть их в море). На мой вопрос дед отвечал так запутано и так нехотя, что я отстал и думать позабыл.
И вот теперь мы с Джоликом сгорали от любопытства. Дед, поднатужившись, стянул крышку – я кинулся было помогать, но он справился и сам.
В темноту уходила железная лесенка…
- Я первый, а вы за мной, - сказал дед, взял у меня фонарь и полез вниз. – Только не свалитесь!

Джолика я пропустил вперед – пусть его там дед подхватывает, а я сверху буду придерживать.
Было немного жутковато, когда солнце скрылось и охватил сырой полумрак. Я прищурился, но разглядеть ничего не сумел, кроме деда, которого освещал фонарь.
Пошарив на стене, дед щелкнул выключателем, и под потолком зажглась лампочка в проволочном каркасе. От нее было больше толку - хоть свет оказался тусклым, но стали видны и ящики, лежащие на цементном полу, и кирпичные стены, и покатый потолок. Помещение – не разгуляться, чуть побольше моей комнатки.
- Дед, что это? – с удивлением спросил я, постучав ботинком по одному из ящиков. – Что здесь?
- Это – бункер, - с важным видом пояснил дед. – В ящиках оружие, сухпай. Сухой паек то есть, консервы, галеты, сухари, армейский шоколад.
- А зачем здесь столько?!
Я был поражен. Под самым носом лежали такие сокровища, а я ни сном, ни духом. Вот дед у меня скрытный, такую тайну хранил от родного внука!
- Зачем… На случай войны, Арвид… Маяк – стратегический объект военного значения. А теперь смотри сюда…

Дед подошел к стене, лязгнул чем-то и в подвал проник дневной свет. Это открылась узкая амбразура. Вот это да…
- Настоящий дзот… - пораженно прошептал я и приник к проему.
Как на ладони, отсюда было видно побережье и башня маяка.
- А дом сзади, да? – оживленно проговорил я. – Туда тоже есть такое окно?
- Нет, дом отсюда не видно, - покачал головой дед.

Джолик тоже не стоял без дела – он с интересом пощупал ящики; пристроившись рядом со мной, посмотрел на белый свет, восхитился по птичьи на своем итальянском.
- Так вот, ребята… - сказал дед, присаживаясь на ящик. – Если что случится… Не знаю, что, но… Сразу бегите сюда и прячьтесь. Продуктов здесь вам двоим на месяц, а то и больше, хватит. Только оружие не трогайте, опасно без обучения.
- Так ты научи! – немедленно заявил я.
- Да, сейчас, помечтай, - хмыкнул дед. – И по чайкам стрелять помчитесь?
- Вот еще… - я нахмурился. – В жизни ни по ком не стрелял и не собираюсь…
- Это ты молодец. Но все равно, ящики не открывать! Видишь, на них даже пломбы стоят.
Я присел на корточки – и вправду, на ящиках замки были опечатаны металлическими кругляшками.
- Дед, а кто их тут оставил? Тоже с войны?
- Нет, попозже. Лет двадцать назад, когда еще Союз не развалили, сюда подошли катера и загрузили бункер. А вот само помещение - еще с царских времен, представляешь? Если кирпичи рассмотришь, на них клейма с орлами.
- Ух ты… Здорово! – я немедленно кинулся это проверять.
И вправду, фонарь осветил двуглавых орлов и надписи со старинными буквами «ять».
- Джолик, смотри… - я подтащил к стене друга и показал ему эту старину. – Хоть в музей!
Джолька пощупал орла и поцокал языком – видно, в Италии эти птички тоже известны.
А мне в голову закралась потрясающая мысль – нет ли случайно здесь какого-нибудь клада?! А вдруг какой-нибудь купец зарыл сундук с сокровищами, когда шла Первая мировая? Или когда началась революция в 1917? Тогда многие уезжали за границу (конечно, те, кто остался в живых) и прятали свои богатства, кто где мог.
Но про эти предположения я не рассказал деду – зачем беспокоить лишний раз? Запретит и все дела! А вот ночью, с Джоликом… Ух! У меня заколотилось сердце в предчувствии приключений. И то, что за мальчишка без них? Так, одно название!
Решив, что показал достаточно, дед заторопил нас на выход. Кстати, я совсем забыл сказать, что от лестницы до этого бункера вел тоннель – самый настоящий подземный ход! Темный, выложенный все тем же кирпичом, местами полу-обвалившийся. Не слишком длинный, он вывел нас на свежий воздух минут за десять.
Я с удовольствием вдохнул терпкий морской ветерок, потянулся, расправляя косточки:
- Дед, может, еще что от нас прячешь, а? Тут у тебя пушки нигде не спрятаны?
- Вот чего нет, того нет, - рассмеялся дед. – Батарея на острове не предусмотрена. Хотя, ты знаешь, в войну здесь корабль стоял, защищал маяк. Да не уберегли – с подлодки торпеда и все…
Он помолчал, погрустил, вспоминая, потом потрепал меня по плечу и сказал:
- Вот что, Арвид, бери ведро и полей наш огородик. Вот и помощник у тебя уже имеется.
- Ага, мы быстро! – я даже обрадовался, что нам отыскалось занятие до ужина. – Джолик, идем!

Вода у нас имелась в большом количестве. Уж как оно выходило по географии, я не знаю, но посреди моря, на острове, оказался колодец с пресной водой. Может, она фильтровалась через толщу песка? Надо будет в школе спросить у географички. А то бы пришлось мотаться на катере за водой, как за продуктами.
Подхватив ведро, я повел Джольку к колодцу.
- Хватай, вдвоем потащим, - предложил я, потому что набрал доверху – не таскать же по полведра, только лишняя беготня.

Взявшись за дужку с двух сторон, понесли ведро, расплескивая и переглядываясь с улыбками. Затем было еще дюжина ведер, но с работой мы справились, да еще и с удовольствием, чего за мной раньше не наблюдалось.
- Спорим, завтра дождь пойдет? – спросил я у Джольки. – Примета такая, польешь огород – обязательно будет дождь!
Он опять ничего не понял, но с готовностью хихикнул моей шутке.
- Идем, лапы вымоем, а то в грязи все, - я потащил Джолио к колодцу.

Когда мы, наконец, вернулись в дом, дед уже колдовал над ужином.
- Макароны по-флотски, - сообщил он, открывая тушенку.
- Вау! – обрадовался я. – Джолька, обалденно!

Я ухватил его за руки и потащил к дивану, поближе к огню. Джеки ринулся к нам наперерез, виляя хвостом, с такой радостью, будто мы не видались целый год.
Все втроем мы свалились на диван, причем у нас с Джоликом ноги отваливались от усталости, а руки невозможно было поднять.
- Устали? – с пониманием спросил дед. – Ничего, отдыхайте, а я вас буду кормить, работники.
Пока макароны сварились, пока остыли, прошло не меньше четверти часа – вполне хватило, чтобы прийти в себя. Джолька улегся мне на плечо, Джеки приткнулся с другой стороны – так они оба и грели меня. Так приятно…
- Давайте к столу, все готово, - позвал дед.
Почти уснув, я вздрогнул и открыл слипающиеся глаза.
- Джолька, подъем, - легонько подкинул его голову плечом. – Пошли кормиться.

- Ou, spaghetti, - удивился Джолио, заглянув в свою тарелку. - Gli spaghetti è molto gustoso! (спагетти, это очень вкусно!)
Ели мы с такой скоростью, что Джеки нам позавидовал, хотя и он свою миску вылизал дочиста в три секунды.

- Вот теперь и вправду видно, что хорошо поработали, - похвалил нас дед, и подсыпал всем троим добавки. – Как чувствовал, наготовил много. Теперь запейте чаем и можете быть свободны.

- Дед, может еще на рации посидишь, а? – спросил я негромко. – Вдруг еще какие новости…
- Конечно, - кивнул он. – Почти целый день прошел, может, что уже известно. Ну, идите на улицу, или, если сильно устали, посидите здесь.

- Джолик, на море хочешь? – спросил я и показал рукой на окно.
- No grazie, non voglio, (Нет, спасибо, я не хочу) – ответил итальянец лениво.

Мы снова плюхнулись на диван, теперь сытые и довольные. В камине потрескивали дрова, языки пламени отбрасывали на стены причудливые тени. Джолька улегся мне на колени, а я легонько поглаживал его волосы. Настоящая идиллия…
Дед переговаривался с берегом, но слова были неразборчивы. Да я и не пытался вслушиваться, все равно расскажет, если что-то важное.
Так и оказалось.
- Ну вот, - проговорил дед, подходя к нам. – Выяснили, что за экипаж был на яхте. И что самое интересное, Арвид, нашего Джолио на ней не было. Во всяком случае, по документам… Вот такие пироги…

Я обалдело уставился на него:
- Как это? Что ж получается, Джолик не с яхты? А откуда тогда? С Луны свалился?
- Не беги впереди сапера, Арвид, - хмыкнул дед. – Я еще не все рассказал. Мальчик на яхте все-таки был, правда, с другим именем. Вот, я тут записал для верности…

Он поправил очки и прочитал по бумажке:
- Феличе Ванцетти, тринадцати лет. А также Алессандро Заппа, тридцати семи лет. Ну, еще экипаж яхты, три человека. Всего, получается, пять. Джолио, ты нам ничего не хочешь рассказать про это?

Я перевел взгляд на лежащего у меня на коленях мальчика и поразился – настолько бледен он был. Кровь отхлынула от лица, бесцветные губы задрожали.
- So che questi nomi ... Ma io non ricordo dove ... Perchè io non ricordo? (Я знаю эти имена... Но не помню, откуда... Почему я ничего не помню?!) – вскрикнул он, и глаза влажно заблестели.
- Ну-ну, успокойся! – я придержал попытавшегося вскочить мальчика и сказал деду: - Не помнит он ничего… Видно, крепко его шарахнуло. А что еще известно про них?
- Мужчина и мальчик записались в порту, как дядя и племянник. Все документы в порядке, придраться не к чему.
- Значит, его родителей на борту не было? – обрадовался за Джольку я.
- Возможно, - сдержанно ответил дед. – Женя обещал мне сразу сообщать, как идет расследование. Конечно, это служебная информация, да мы еще с его отцом дружили, а уж самого Женьку я с рождения знаю.
- Здорово, - согласился я.

Джолик тихонько плакал, всхлипывая и утирая нос рукавом, причем моим, сам того не замечая.
- Успокойся… Главное, что ты сам живой остался, - сказал я ему вполголоса. Конечно, он не понял, но вздохнул и притих.
- Вот что, отправляйтесь-ка вы спать оба, - велел дед. – Утром еще что-нибудь прояснится.

Конечно, было еще рановато для сна, всего восьмой час, да денек был на редкость насыщен событиями и вконец утомил меня, а Джолик и вовсе расклеился. И я потащил его наверх.
Раздев его, запихнул к стенке, а сам улегся с краю – вдруг среди ночи придется выходить, если дед позовет.
Джолик шмыгал носом, прижимался к моему плечу мокрой щекой.
- Ну что ты… Вот увидишь, все будет хорошо, - шептал я ему в ухо. – И родители твои найдутся, заберут тебя…

Черт, после этой фразы у меня самого стало горько на душе. Заберут у меня Джольку, точно заберут… Только отыскал друга и придется расстаться… Хоть бы их подольше искали!
Джолио забросил на меня ногу, проехался губами по щеке, сказал что-то итальянское. В ответ я его погладил по прохладному бедру, но глаза уже не просто слипались, а захлопывались со страшной силой.
- Все, спи… - пробормотал я и отключился.

* * *

Утро ворвалось в мое сознание долгим пароходным гудком. Я, не открывая глаз, хлопнул рукой справа от себя – пусто! Джолик испарился без следа. Сон как рукой сняло, я слетел с кровати и обшарил взглядом комнату. Уффф, нашелся… Итальянец стоял возле окна босиком, неодетый, что-то высматривал.
Я прошлепал к нему:
- Напугал меня… Ты чего вскочил?
- Buongiorno, mia cara. Guardate che bello! (Доброе утро, мой дорогой. Смотри, как красиво!) – промурлыкал он, сверкнув черными глазами.

«Бонджорно» - это я знал. Доброе утро по-итальянски.
- Доброе, - улыбнулся я и поглядел в окно – что он там такое увидал интересное?
Синяя гладь моря переливалась бескрайним ковром, по которому были рассыпаны в живописном беспорядке корабли, яхты, катера. Цветные пятна парусов сновали, будто в калейдоскопе. Пароход, что разбудил меня, шел в порт, выпуская белесый столб дыма. Да, было чем полюбоваться.
Однако то, что было в окне, я видел почти каждый день, а вот Джолика в одних трусах, в лучах рассвета, полупрозрачного, удивительно соблазнительного – такое зрелище упустить было невозможно.
Я сделал шаг назад и положил ладонь на его теплую попу, спрятавшуюся под тонкой тканью.
Джолио понял меня без слов, опять наклонился к подоконнику, приняв такую позу, что у меня все поднялось и затвердело в одну секунду. Оглянувшись, Джолька состроил гримаску, облизал губы. Вот змееныш, с утра пораньше заводит!
Решив, что я достаточно увлекся, мальчишка развернулся, шагнул ко мне и обнял, закинув тонкие руки за шею. Встав на носки, он дотянулся до моих губ и прижался к ним нежно-нежно, я почувствовал только легкое касание. Этого было мало – я прижал его, впился в его губы, словно вампир… Наши тела соприкоснулись, вдавились друг в друга, мы замерли.
- Арвид! Вы уже проснулись? – голос деда заставил нас вздрогнуть и отпрянуть в разные стороны.
- Да! Что случилось? – крикнул я в ответ.
- Спускайтесь! Здесь ждут Джолио!

Ой-ё… Я и не слышал, как подошел катер… Сердце мгновенно юркнуло в пятки, я принялся лихорадочно одеваться. Джолио, тоже слегка испуганный, последовал моему примеру.
Шустро перебирая ногами, я сбежал по лестнице первый. К своей радости, не увидел в комнате гостей, был только дед.
- Доброе утро, - сказал он нам и добавил: - Джолио к рации зовут. Они переводчика отыскали, а чтобы не мотаться лишний раз на катере, хотят предварительно выяснить, не вернулась ли память к нашему пареньку.

Он усадил Джольку за стол, надел на него наушники. Джолик с интересом оглядел рацию, протянул руку потрогать кнопки, но не осмелился и отдернул. Тут с ним завели разговор, и он поднял на меня удивленные глаза – видимо, услышал родную речь.
Послушав немного, он принялся с жаром отвечать, помогая себе жестами. А мы с дедом стояли рядом, ничего не понимая в его чирикании. И только ждали, чем завершится эта беседа – слезами или радостной улыбкой на его лице.
Но ни того, ни другого не было – он попрощался, стянул наушники, отдал их деду и сполз о стула.
- Ну что? Что? – затормошил я его, но Джолик, естественно, ничего не сумел объяснить.
Вместо него мне все растолковал дед, когда завершил переговоры.
- Да-а… - протянул он, когда отключил рацию. – Толку с нашего ребенка мало. Так он ничего и не вспомнил, только имя и город, в котором жил. Но почему он записан под чужим именем? А может, это он нам соврал? И на самом деле его зовут Феличе? Как ты думаешь, Арвид?
- Дед, да ты что! – возмутился я. – Ты посмотри на него, разве он будет нам врать?! Он и не умеет, наверное. Джолька он, точно.

Джолио стоял рядом со мной и всем своим видом доказывал мою правоту – глаза такие честные, что не поверить практически невозможно.
- Как бы то ни было, - подытожил дед, - к обеду они обещали приехать. Будет человек из посольства, так что Джолио с земляком встретится. Может, тогда память возвратится. А пока что, давайте завтракать. Сегодня у нас гречневая каша.

После завтрака я недолго раздумывал, чем развлечься до приезда милиции. У моря летом, да не искупаться? Я себе этого не прощу!
- Дед, мы на море! – сказал я. – Купаться! Уже прогрелось все.
- Да, погодка что надо, - согласился дед. – Только далеко не заплывай и приглядывай за Джолио. Он еще слабый.
- Ага, ладно! – крикнул я уже с порога.

Наперегонки с Джеки, мы добежали до берега. Пляж здесь, конечно, был совершенно дикий – ни о каких грибках, раздевалках, топчанах и речи быть не могло. Зато полная свобода, делай, что хочешь!
Однако наши с Джоликом представления о свободе существенно различались. Нимало не задумавшись, он мигом стянул с себя все до нитки и, кинув мне хитрющий взгляд, ринулся в море.
Вот тебе и Европа, - подумал я про себя. Ни капли стеснения! Однако, поглядев на его весело мелькающую в шипящих волнах белую попку, я тоже поддался этому дикому соблазну. Конечно, дед из окна мог увидеть это безобразие, но искушение было слишком велико. И я тоже бросил на песок всю одежду, включая последний оплот цивилизации на моем теле – трусы.

- Джолька, ну держись! – крикнул я и побежал в воду, разбрасывая пятками мокрый песок.
Вода, такая заманчивая на первый взгляд, обожгла меня холодом и ухватила за бока колючими крапивными рукавицами. Я взвизгнул и прошипел сквозь зубы такие слова, которые не пристало говорить приличному мальчику. Одна надежда, что Джолио не знал их перевод.
К моему счастью, я быстро приноровился и вскоре морские волны казались мне теплыми, как разогретое молоко. С огромным удовольствием я плескался, отгребая от себя руками светло-зеленые вязкие водоросли.
Джолик расшалился, ударил по воде ладонью и в меня полетел целый радужный веер брызг.
- Ах, так? – возмутился я, обрадовавшись поводу, и запустил в Джольку ответный водопад.

Он звонко расхохотался, но в долгу оставаться не собирался. В результате, вокруг нас вздымались целые фонтаны брызг, словно тут резвилось не двое мальчишек, а, по меньшей мере – два китенка. Джеки мотался по берегу, лаял, рвался к нам, но лезть в воду не решался. Наконец, не вытерпев, бросился грудью в прибрежную пену и подключился к нашей возне.
Пользуясь тем, что никто не стоял над душой и не причитал «Вылезайте, простудитесь!» (это я про маму), мы накупались до одури, до гусиной кожи.
Лишь увидев, что Джолик зацокал зубами, я погнал его на берег. Схватив первую попавшуюся под руку тряпку – ею оказалась моя футболка – я принялся вытирать его. Джолик стоял, мелко вздрагивая всем телом, но счастливый до невозможности. Закончив с ним, я не забыл и про себя.
Джеки вытерся сам, точнее – отряхнулся, да так, что вся вода оказалась на нас с Джоликом, пришлось вытираться заново, что нисколько нас не расстроило, а развеселило еще больше.

Теперь самое время подставить себя балтийскому солнцу. Не слишком щедрое обычно, сегодня оно решило показать двум мальчишкам, что такое настоящий июль.
Я раскинул руки и ноги, превратившись в пятиконечную звезду. Прищурившись, поглядывал на сидящего рядом Джолика и тихо млел от его ослепительной красоты. Вот ведь, природа постаралась на славу…
А сам Джолио смотрел на меня и забавлялся – ухватив горсть песка, сыпал его ручейком мне на живот, вырисовывая затейливый орнамент. Его кулачок время от времени цеплял мой восставший от такого обращения член. Когда ребенок натешился, он взялся за дело всерьез – наклонился, поцеловал мокрую головку, втянул ее в рот и зачмокал. Я вздрогнул, положил ладонь на его теплый от солнца затылок и отдался сладкому блаженству.
И все же я опасался, что дед увидит наши игры и тогда мало не покажется обоим. С большим трудом одолев себя, я отпихнул недовольно заворчавшего Джолио и помчался в воду, охладиться.

На этот раз я решил не болтаться у берега, а поплыл подальше. Буйков не было, но я примерно знал, где опасная зона, дед показывал. Размеренно взмахивая руками, я спокойно двигался вперед, наслаждаясь прохладой. Плавал я неплохо, получал пятерки, потому не боялся. А напрасно… Балтийское море не любит пренебрежения к себе и сразу наказывает беспечных. Я совсем забыл, что у нашего острова проходит холодное течение, причем довольно сильное. И когда я отплыл от берега на приличное расстояние, внезапно почувствовал, как мои ноги сжимает холодом. Левую икру свела судорога, я взвыл от боли. Подтянув ногу, попытался схватиться за пальцы и растереть ступню – говорят, это помогает. При этом я погрузился в воду с головой, что испугало меня еще больше. Вот тебе и чемпион выискался! Я замолотил руками и здоровой ногой, вылетел на поверхность и заорал во все горло. Вдобавок ко всему, оказалось, что берег был уже далеко и удалялся от меня – течение несло меня в открытое море! Было от чего потерять голову…
Две фигурки метались по берегу – Джолио и Джеки. Да чем они помогут-то?
- Джолька, беги к деду!! – заорал я, наглотавшись тут же воды.
То ли он не понял, то ли не послушал, то ли не услышал – уж какой там вариант правильный, я не знал. Но Джолио разбежался и кинулся с лету в воду. В короткие секунды, что я находился над волнами, видел – плавает итальянец прилично. Может, даже получше меня. И то, Сицилия – вокруг море, есть где научиться.
Боль в ноге чуть поутихла, но не отступила. Как я удержался на воде, сам не понимаю до сих пор.
- Джолька, дурак, - хрипло выкрикнул я, когда он подплывал. – Оба потонем к черту, не понимаешь?! Плыви на берег!!
Не слушая, он приближался, отфыркиваясь на все стороны. Ухватив меня, он стал тащить к берегу, я, как мог, помогал.
Увы… Море не собиралось так быстро нас отпускать… Течение по-прежнему сносило нас, хоть теперь помедленней. У меня перехватило горло – неужели это все?! Не хотелось верить… Руки слабели, холод сковывал движения. Вряд ли маленький итальянец был в лучшем положении.
- Джолька, стой… Не трать силы… Давай держаться на плаву, может дед увидит… Или Джеки его позовет…
Джолио меня не понимал – упрямо двигался к берегу, ухватив меня одной рукой и взмахивая свободной. Он боролся…

И кто знает, чем бы все закончилось, но нам повезло. Краем глаза я заметил белую точку, что шла чуть правее нас. Точка росла, увеличивалась в размерах, послышался гул мотора. Катер!
Теперь кричали мы оба, вылетая из воды, размахивая руками из последних сил. Нас заметили и катер подплыл ближе, аккуратно, чтобы не утопить незадачливых пловцов.
Дядя Женя выдернул из воды меня, Джолио поднял кто-то другой. Нас закутали в куртки и катер помчался к острову. Обессиленный, уставший, я лежал на скамье и дрожал всем телом. Джольку держал на коленях вчерашний мужчина из спецслужб.
На берегу нас встречал разволновавшийся дед – Джеки все же сообразил сбегать домой и позвать его. Наверное, если бы не наше плачевное состояние, нам бы крепко влетело там же на месте.
- На минуту оставить нельзя! – крикнул дед, подбегая. – Ну что за дети! Говорил же, осторожней!
- Михалыч, все в порядке, - успокаивал его дядя Женя. – Все живы, почти здоровы. Идем в дом, будем отогревать купальщиков. Заодно и побеседуем.

Джольку несли в дом на руках, мне пришлось идти своим ходом (сам виноват, большой вырос да тяжелый).
Состояние у меня было подавленное, в голове звенело, а тело била мелкая дрожь – то ли от холода, то ли от нервов. Нас усадили возле камина, Джолик сразу ухватился за одежду, что собрал на берегу дед. А я стрелой вылетел снова на улицу – в желудке стояла неприятная тяжесть, я наглотался морской воды. Решив эту проблему, вскоре вернулся в дом, прикрываясь на ходу ладонями – впопыхах забыл, что не успел одеться. Под хмурыми взглядами деда и гостей, покраснев от смущения, я быстренько нацепил на себя штаны и футболку, и присел рядом с Джолио на диван.
- Чай будете? – спросил дед, но я отказался – не хотелось ни пить, ни тем более есть.
- Да-а, детишки, устроили вы нам переживания, - наконец подал голос один из гостей, дядя Женя. – Идем спокойно на катере, никого не трогаем, а тут два головастика тонуть вздумали! Чего вас занесло так далеко?!
- Мы случайно… - промямлил я, потупившись.
- Случайно они… Где бы вы сейчас были?

Я совсем сник – и правда, болтались бы оба в глубине морской, медуз пересчитывали…
- Это я виноват, Джолио ни при чем, - поспешил я выгородить друга, хоть его никто и не ругал.
- Ладно, то дело прошлое, - дед тоже встал на защиту. – Теперь я за вами присматривать буду.

Ну вот, достукались – он с нас глаз не спустит. Хоть бы маме не нажаловался… Хотя вряд ли, дед не такой, не выдаст. Да и зачем ее беспокоить? Все ведь обошлось!
- Кхм… Давайте к делу, - негромко произнес уже знакомый нам мужчина в штатском, как же там его… Сергей Федорович, вроде, если я правильно помню. – Познакомьтесь, представитель Итальянского посольства, синьор Джованни Росси.

На этих словах Джолио поднял голову, внимательно поглядел на невысокого мужчину в синей спортивной куртке и спросил еле слышно:
- Scusi, voi italiano di verità? (Извините, вы итальянец?)

Синьор Джованни приветливо улыбнулся, подошел ближе и присел возле мальчика. Они о чем-то заговорили, зажурчала плавная итальянская речь.
Чтобы им не мешать, остальные расселись, кто где. Я поглаживал Джолика по спине, а то он и так распереживался сегодня. Интересно все же, что он рассказывает? Хоть я и не видел его лица, но чувствовал, что ему не слишком весело. Синьор Джованни хмурился, изредка переспрашивал. Вскоре Джолио разошелся не на шутку, вскочил, скинул плед на пол. Его нежный голосок сорвался на крик, перепугав меня не на шутку.
Вдвоем с синьором Джованни, мы стали его успокаивать, но добились только слез.
- Все, все, давайте прервемся, - подошел к нам Сергей Федорович. – Вы расскажете, что узнали, а мальчик тем временем успокоится.
- Да, вы правы, - утирая лоб, ответил синьор Джованни. – Я кое-что выяснил…

Он говорил с небольшим акцентом, но вполне прилично. Да и рассказывал он такие вещи, что я и думать забыл про акцент.

- Сегодня мальчик едва не утонул, - начал синьор Джованни. – Он перенес повторно такой же шок, как до этого. Как говорят у вас, клин клином вышибала… К мальчику вернулась память. Правда, не в полном объеме, но отрывочные сведения он сумел сообщить. Примерно полмесяца тому назад он попал на яхту «Capolino La Luna», к бизнесмену Алессандро Заппа. Были изготовлены поддельные документы, в которых сам мальчик записан как Феличе Ванцетти, племянник.
- Поддельные? – удивился Сергей Федорович и на ходу стал строить версии: – Зачем? Похищение? Киднеппинг? Торговля органами?
- Не совсем, - возразил синьор Джованни. – Все проще и вместе с тем… В общем, этот мальчик, как бы это сказать помягче… Ну да мы с вами взрослые люди… Он – мальчик для утех, il prostitute. Бизнесмен развлекался с ним на яхте, в морском круизе.
- Вот так та-ак… - протянул Сергей Федорович.
Повисла пауза, которую никто не решался прервать. Все с сожалением посмотрели на Джолио, которому я утирал слезы. Я тоже был подавлен. Ну и новости… Вот откуда Джолик так хорошо знает про… про наши вчерашние игры. У него, должно быть, практика…

Услыхав слово «il prostitute», Джолька вздрогнул, втянул голову в плечи, вывернулся из моих рук и отскочил в угол, между камином и стенкой. Сев там, он подтянул коленки, уткнулся в них подбородком и посмотрел исподлобья на всех нас.
Последовать за ним я не решился, только пересел на стул, придвинув к Джолику поближе.

- Он рассказал что-нибудь про взрыв? – включился в разговор дядя Женя.
- Про взрыв он помнит плохо, - ответил синьор Джованни. – Мальчик и синьор Заппа были на верхней палубе, когда взрыв прогремел. Последнее, что Джолио помнит – столб пламени, сильный удар. Очевидно, его выбросило за борт. Очнулся мальчик уже на берегу.
- Удивительно… - качая головой, сказал Сергей Федорович. – Получается, мальчишку протащило по всему морю, а он был без сознания?
- Ну, и не такое бывает, - со знанием дела сказал дед. – Я чего только не насмотрелся.
- Значит, бизнесмен, - Сергей Федорович выдал короткую дробь пальцами по столешнице. – Мы пробьем его, конечно. Видимо, он кому-то здорово насолил. Или мафия, или конкуренты. Да и любовную историю не следует исключать, хоть он и по мальчикам. Что-нибудь рассказал еще? Он вспомнил свою фамилию, родных, родителей?

- Это я еще не успел выяснить, минуту, - сказал синьор Джованни и подошел к Джольке.
Присев на корточки, вполголоса стал расспрашивать, но Джолик только мотал головой и больше не произнес ни слова.
Синьор Джованни поднялся и развел руками.
- Возможно, в другой раз он и сообщит что-нибудь, но сегодня мальчик слишком устал.
- Да, вы правы, - согласился Сергей Федорович. – Будем отчаливать. Заберете его с собой?
- Конечно. Он итальянский подданный, передам его в посольство, оттуда – на родину. А уже на месте будем выяснять.
- Нет! – вскрикнул я с полным отчаянием. – Пусть останется! А вы пока его родителей поищите! Ну зачем ему мотаться по всем странам, если неизвестно, кто он и откуда? Пусть здесь поживет! Дядь Женя, ну, пожалуйста!
- Я уж и не знаю, - ответил дядя Женя и попробовал уговорить синьора Джованни. – Может, и вправду? Зачем ребенка в новый шок вгонять? Еще и трех дней не прошло. Пусть хоть неделю здесь поживет. Море, солнце, что еще надо? Вот, он уже и друга себе завел!

Да, Джолик кого угодно заведет, это точно – подумал я и с надеждой поглядел на итальянца.
- Ну, так и быть, - усмехнулся синьор Джованни. – Возьму ответственность на себя. Пока будем проводить розыски, пусть остается. Только смотри, не утопи его в третий раз!
Я с облегчением рассмеялся и выдернул Джольку из его укрытия, не обращая внимания на сопротивление.
- Остаешься, слышишь? Скажите ему, пожалуйста!
Синьор Джованни произнес несколько фраз, и на лице Джольки появилась несмелая улыбка.
- Вот что… Раз так, то держи, это тебе пригодится, - итальянец вжикнул молнией и вытащил из коричневой кожаной папки, что держал в руках, небольшую книжку. Итальянско-русский словарь!
Я обрадовался и ухватился за томик, сразу залистал.
- Потом поглядишь, - одернул меня дед.
И то правда, сперва надо гостей проводить, а то невежливо.
- Грацие, - сказал я, чем вызвал одобрение сразу у обоих – у Джольки и у синьора Джованни.
- Ну, пора и честь знать, - сказал Сергей Федорович. – Если мальчик еще что-то вспомнит, сообщайте по рации.

Дед отправился провожать гостей, а я, довольный вторым отражением «атаки» на моего Джолика, приник к окну. И не отрывался от него, пока катер не растворился на горизонте. Только теперь я подхватил Джолио подмышки и подбросил к потолку. Правда, повинуясь закону притяжения, он не полетел, а свалился на меня. Я опрокинулся на спину, итальянец – сверху, и мы оба с хохотом принялись возиться, щекоча друг друга. Радости не было предела! А тут еще присоединился Джеки, вернувшийся с улицы, и все в доме пошло кувырком. Как осталась целой мебель, просто удивительно.

Дед, увидев все это, кашлянул у порога, но мы остановились не сразу.
- А здорово, что Джолька остался? – у меня блестели глаза, губы сами собой растянулись до ушей.
Судя по выражению лица у деда, он тоже был рад, хоть и пытался это скрыть за нарочитой строгостью:
- Все равно, купаться теперь под присмотром будете.
- Ладно! – немедленно согласился я. – Ты за нами хоть в бинокль наблюдай!
- Телескоп куплю… - буркнул дед, усаживаясь на стул. Дядя Женя привез ему газет и теперь ему не до нас.
- Джолик, пошли наверх, - позвал я, взял со стола словарь и мы отправились на второй этаж.

Улегшись на кровать плечом к плечу, мы стали читать все подряд. Джолька говорил вслух, как правильно произносится слово, а я повторял по-русски – таким образом, учились оба. Правда, с первого раза, естественно, почти ничего не запомнилось, да к тому же, нам это быстро надоело. Не прошло и четверти часа, как я отложил книжку и повернулся к Джолио.
- Джолик, ты такой… Ты сам не знаешь, какой ты… - проговорил я и потянулся к его губам.

Но мальчишка вдруг нахмурился и стремглав вылетел из постели. Отбежав к окну, он что-то быстро-быстро стал говорить, прижимая руки к груди. Уловить я сумел только уже знакомое противное prostitute…
- Джолька, дурачок, да ты что?! Ты мне любой нравишься… - в растерянности, но придав голосу убедительность, сказал я, подбегая.
Он пытался оттолкнуть меня, но тонкие руки, вжимаясь мне в грудь, сгибались в локтях, а я упорно прижимал мальчишку, обнимая и целуя, куда придется. И Джолио стал оттаивать, завсхлипывал, зашмыгал носом. Уткнувшись в мое плечо, он замер, подчиняясь моим поглаживаниям.
- Ну вот, и успокойся… Что было, то было, вот что тебе как раз надо забыть, понял?

Я поцеловал его в каждую ресницу по очереди, ощутив на губах знакомый соленый вкус – на этот раз вкус слезинок. И нас обоих вдруг накрыла новая волна, приходящая из ниоткуда, точнее – из глубины души. Тяжело дыша от возбуждения, мы принялись срывать друг с друга одежду, да так, что у меня пуговица с брюк отлетела и стукнулась в стекло!
Почти не обратив внимания на эту мелочь, я сдернул с Джольки брюки и уволок его на кровать.
Тихонько сопя, он опрокинулся на спину, раскинул ноги… Я потянул вниз трусы, заскользившие к лодыжкам. Избавившись и от них, я упал на колени и прижался лицом к его промежности, что так приятно рифмовалась в моем сознании со словом «нежность» (Это моя большая тайна – иногда пишу стихи. Но похвалиться стесняюсь).

Сейчас от Джолика снова пахнуло морем, как в тот, самый первый раз. Я заработал языком, уже не выбирая мест, забираясь в самые тайные уголки. Джолио сжал мои уши бедрами, уложил пятки на спину. Постепенно поднимаясь, я добрался до его членика, впустил его в рот – молочное безвкусие, потрясающая упругость на языке, гладкая маленькая головка… Я терял себя, растворялся в Джольке… Хотелось опять войти в него по-настоящему… И, похоже, он вовсе не был против. Его ноги разошлись в стороны, раскрывая во всю красу розовое отверстие.
Я снял трусы…
Теперь я входил в Джолика торопливо, без опаски, хоть внимательно следил за его лицом, не появится ли гримаска боли. Нет, он только приоткрыл рот, втягивая воздух сквозь белые перламутровые зубки. И вот – я внутри… Тепло до одурения… Скользко от слюны… Туго сжимается колечко, охватывая меня, не отпуская…
Несколько движений вперед-назад я делаю на автомате, уже не соображая. Джолик едва слышно постанывает в такт, тискает меня за виски, тянет мое лицо поближе, целоваться… Но это отвлекает нас обоих и мы прекращаем, отдаемся только одному… Я ускоряю темп, потому что нет терпения… И он шепчет что-то, я понимаю без перевода – подгоняет…
Рукой он играет с собой, гоняя кожицу, доводя себя до крайней точки.
В этот раз мы закончили по-другому – сперва я, выплескивая в него все, что накопилось за день. Затем – он. Джолик не отпустил меня, придержал за плечи, чтобы я еще побыл внутри, пока совсем не расслаблюсь и не выскользну сам. Этого времени ему хватило… Прогнувшись, Джолик выдал последний хрипловатый стон, затем расслабленно раскинулся. Я свалился у его ног… На лбу проступила испарина, а у меня даже не было сил утереться.
- Джолька… Я тебя люблю… - сорвалось у меня с языка, без участия мозга. Так, не видя его лица, сказать такое было легче.

Не знаю, понял он или нет, но мальчишка сполз ко мне на пол и мы обнялись. В обнимку мы просидели долго – пол был теплый, деревянный, прогретый солнцем… Я поглаживал Джольку кончиками пальцев между лопаток, он целовал меня в шею и в подбородок…
Нас охватила такая нежная страсть, что не хотелось шевелиться, не хотелось ни о чем думать, никуда идти. Просто сидеть рядом и молчать…
Двумя пальцами я снял тягучую прозрачную каплю с его вялого членика, слизнул ее, улыбнулся:
- Сладкий ты… Как мед… Соленый мед… Интересно, бывает такой? Ты не знаешь?
Джолик не ответил. Свернувшись клубком и прикрыв глаза, он урчал, будто котенок. Шутник…
Переложив его в кровать, я устроился рядом и так мы провели время до обеда, пока дед не позвал.
Что со мной сделал маленький итальянец, я еще не понимал толком, но мне очень нравились эти изменения в моей голове и в моей душе.

***

Прошло три дня. Время то текло размеренно, то мчалось вскачь резвым жеребенком. Мы с Джолио развлекались, как могли. Правда, дед все же сдержал слово и теперь на море без его сопровождения мы и шагу не могли ступить. Он садился на берегу, щурился на солнце, поглядывал, как мы плещемся, отпускал шуточки и подкармливал чаек хлебом.
Джолик не стеснялся его, бегал по песку в чем родила мама, смеялся и радовался жизни. Я такой храбростью не обладал и снять красные плавки с золотистым якорьком опасался. Ну да ничего, ночью мы отрывались по полной! Заснуть удавалось лишь далеко за полночь, Джолька выматывал меня, изобретая такие способы удовольствия, что мне и во сне бы не приснились. Если бы дед не поленился и поднялся к нам наверх, то долго приходил бы в себя, наверное!

А послезавтра приезжает мама… Я ужасно соскучился, а прошло-то всего ничего. Дед заберет ее на катере, и мы поживем на острове все вместе несколько дней. Может, получится уговорить ее оставить меня на весь август? Ну что мне делать в городе, если все друзья разъехались кто куда. А тут ведь Джолик…
Мысли о его будущем приходили внезапно и заставляли меня грустнеть. Что с ним будет? А вдруг не найдут его родителей? Как он вообще попал в такой переплет? И не вернется ли к прошлой своей жизни, когда возвратится в Италию? Вопросов миллион, ответов – ни одного. Вот если бы… Если бы он остался со мной! О таком брате я и мечтать не мог. Надо будет с мамой поговорить об этом, а вдруг… От этих мыслей в груди все замирало, а сердце колотилось в три раза быстрее.

Четвертый день пребывания Джолио на острове с утра выдался солнечным, мы до обеда провели на море. Но к вечеру небо затянуло тучами, стал накрапывать мелкий дождь, мы спрятались в дом и, как обычно в такую погоду, сели у камина. Дед стал рассказывать истории из своего морского прошлого, а это получалось у него просто замечательно. Я слушал с интересом, Джолик просто слушал, ничего не понимая, но ему хватало и того, что рядом был я.
После ужина мы еще немного посидели у огня, и совсем уже было собрались отправиться наверх, как вдруг поднял голову Джеки, двинул ушами. Глядя на него, насторожился дед:
- Слышите? – спросил он. – Катер. Кто это, на ночь глядя? Вроде Женя не собирался сегодня. Пойду встречу…

Он взял ружье, кликнул Джеки, но прежде чем выйти, выглянул в окно.
- Не нравится мне это… - пробормотал он. – Вот что, ребятки… Арвид, открой окно, что на двор ведет, вылезайте и в подвал!.. На всякий случай… Побыстрее только!
- Дед, а ты? – забеспокоился я.
- И не спорить! – прикрикнул он. – Там поглядим, кто такие…

Проследив, как мы выбираемся наружу, дед закрыл за нами окно, и пошел встречать незваных гостей. А я, повинуясь его словам, повел Джолика к крышке люка. Вдвоем мы сдернули ее в сторону. Пропустив Джолио вперед, я влез следом. Поднатужившись, вернул крышку на место. Это было нелегко, но откуда-то взялись силы.
Черт, забыл фонарь… Пришлось идти на ощупь – хорошо, что тоннель был прямой, без разветвлений, а то бы точно заблудились. Джолик сосредоточенно сопел позади, изредка касаясь меня рукой, чтобы убедиться, что он в темноте не один.
Добравшись до бункера, я потянулся было к выключателю, да вовремя спохватился.
- Нельзя, - шепотом сказал я невидимому Джольке. – Заметят с улицы эти…
Стараясь не загреметь о ящики, я подобрался к «амбразуре» и приподнял крышку. Спертый, пропитанный сыростью, подвальный воздух смешался со свежим морским, стало легче дышать. Джолька подкрался поближе, прижался ко мне теплым плечом.
- Тшшш, - предупредительно шикнул я и обратился в слух. Потому что там, снаружи, почти ничего не было видно – маяк светил в сторону, луна спряталась за тучи. Хорошо хоть, дождь прекратился.

Катера, а их было два, уже причалили и были вытащены на берег. Гостей было много… Я видел их темные силуэты, насчитал больше десятка. Они шли навстречу деду, переговариваясь вполголоса.
- Старик, где пацан? – спросил сходу один из них. Он выделялся из общей массы светлыми волосами, да и ростом повыше.
- Вы кто? – спокойно спросил дед, останавливаясь и поднимая ружье.
Джеки был рядом, но не лаял, а рычал – лаял он только играя, а если дело принимало серьезный оборот, то его горло издавало глухое рычание.
- Уйми пса и опусти ружье, - спокойно проговорил командир непонятного отряда. – Нам нужен пацан, заберем и отчалим.
- Зачем вам мой внук? – не собираясь исполнять чужие приказы, дед держал ружье наготове. – Я его еще утром на берег свез, мать приехала, забрала. Вам лучше покинуть остров.
- Не держи нас за дураков, - в голосе старшего послышалось раздражение. – Нам нужен итальяшка, которого ты выловил на днях.
- Итальянец? Так его еще раньше забрали, вчера. Милиция, человек из посольства. Так что, граждане, вы напрасно тратите время.

Хоть говорили они негромко, но голоса были хорошо слышны в нашем бункере – берег находился не очень далеко, рукой подать. Я так волновался за деда, что места себе не находил. Кто эти люди? Похоже, что они вооружены – во всяком случае, мне послышался металлический скрежет. И луна, выглянувшая на минуту из-за тучи, подтвердила мою догадку. В руках у старшего я разглядел короткий автомат (я видел такие в кино, только не знаю, как называются). Увиденное еще больше меня расстроило…

Похоже, что словам деда гости нисколько не поверили.
- Так, короче! – проговорил старший, - Держи пса за загривок, если не хочешь, чтобы пристрелили. И сам стой спокойно! Мои парни обыщут остров.
- Здесь военный объект, - ответил дед, по-прежнему держа старшего на мушке. – Посторонним не положено! Я уже вызвал военных, через несколько минут будут здесь. Вам как раз хватит, чтобы уйти, откуда пришли.
- Да никого ты не вызвал, - с неожиданной усталостью возразил старший. – Мы твою рацию слушали, ты ее даже не включал вечером. Не гони, старый, а опусти ружье и встань в сторонке. Если жизнь еще не надоела… Я с тобой разговариваю только потому, что у меня самого дед в войну погиб.

Дед немного помолчал и, решив, наверное, что мы с Джолио в безопасности, опустил дуло и взял Джеки за ошейник.
- Ищите, так и быть, - сказал он хмуро. – Никого на острове нет, только мы с Джеки. Зачем вам итальянец-то?

Жестами разослав бойцов в разные стороны, старший ответил:
- Почем я знаю? Велено доставить, а вопросы я не задаю.
- Да кем велено-то? – пробовал разведать обстановку дед. – Кому помешал ребенок?
Старший только хмыкнул в ответ и направился к дому, обойдя стороной скалившего зубы пса. Дед двинулся за ним, бросив едва заметный взгляд в нашу сторону.
Берег опустел… Почти. У катеров остался один человек. Он застыл на месте, я видел только темный силуэт. Потом загорелся красный огонек – закурил.
- Ну, Джолька, что делать будем? – шепотом спросил я, не ожидая особенно ответа, просто размышлял вслух. – Надо деда выручать… Нас они не найдут и уедут, а вдруг не захотят свидетеля оставлять? Знаешь, сколько я в кино про такое видел?

Джолик сидел тихо, был непривычно молчалив. Луна освещала его лицо, совсем белое, незнакомое.
- Io non ho pauro… (я не боюсь) – наконец прошелестел губами он. - Dammi loro. Altrimenti si uccidere ... (Отдайте меня им. Иначе вас убьют...)

Не знаю, что он там говорил, но судя по всему, малоприятное. Я просто слегка хлопнул его ладонью по губам, ухватил за плечо и прижал на мгновение к себе:
- Все будет хорошо, вот увидишь.

Но времени на нежности не было, и я приступил к делу. Ящики с оружием дед показал мне не зря – в школе мы изучали Чехова, а он говорил, что ружье непременно должно выстрелить, если уж оно появилось. Наверное, так не только в пьесах, но и в жизни.
На ощупь исследовать ящики было трудно, я снова пожалел о забытом фонаре.
- Джолька, может, тебе фингал поставить, посветишь? – пошутил я невесело. – Черт…
Это я сбил костяшку пальца о какую-то железку.

А тут еще оказалось, что на каждом ящике не только пломбы, но и навесные замки. Как я упустил это из виду? Ключ, конечно, у деда… Но сдаваться я пока не собирался.
В кармане куртки отыскался складной ножик, я попробовал поковырять им в замке ближнего ящика. Как же я удивился, услыхав отчетливый громкий щелчок, показавшийся мне в глухой тишине выстрелом!
- Ура… - шепотом проговорил я, не веря своей удаче.
Бросив замок в сторону, я открыл крышку и зашарил внутри. Увы, первый блин комом – я нащупал лишь тяжелые металлические банки и бумажные пакеты. Сухой паек… Ну, да ничего, продолжим!
Мои движения ускорились - мысли о том, что делают с дедом, подгоняли…
Когда я открыл второй ящик, Джолио взялся мне помогать и сам справился с крышкой.
- Так, что у нас тут… - я, бормоча, залез руками в ящик. Они наткнулись на пергаментную промасленную бумагу. Вынув один предмет, завернутый в нее, я положил его на землю и стал разворачивать, затаив дыхание.

Глаза приноровились к темноте, а может, щелка оказалась не такая глухая, но я сумел рассмотреть – в бумагу был завернут самый настоящий автомат! С ума сойти… Я впервые видел настоящее оружие вот так, вблизи. По телевизору миллион раз, конечно, но разве это можно сравнить? Какой нормальный мальчишка может спокойно держать в руках оружие? Да только полный псих или плакса!
Джолик тоже был нормальным и тут же потянулся потрогать черное железо.
- Калачнико… - восхищенно прошептал он.
Я почти не удивился – автомат Калашникова известен во всем мире. Взял его в руки, подержал, привыкая к тяжести. Потом приложил деревянный приклад к плечу и осторожно тронул пальцем курок. Нажал… Конечно, выстрела не последовало, раздался только щелчок.
Как же с ним обращаться-то? Жаль, мы в школе еще не проходили.
- Dia me (дай мне) – сказал Джолио и взял у меня оружие.
Его движения были уверены и точны, он перещелкнул затвор, снова нажал курок.
- Bisogno di cartucce (нужны патроны) – сказал он деловито и показал рукой на отверстие в автомате. А, я понял – туда надо вставить магазин! Ну, и где они? Я снова нырнул в ящик.

У тех, кто закладывал сюда это добро, все было продумано до мелочей – и оружие, и пустые магазины, и жестяные коробки с патронами, заботливо обернутые промасленной бумагой, лежали в одном ящике, чтобы удобней было заряжать и вести бой.
Опять Джолик вмешался и сам вставил тяжеленькие холодные патроны в магазин, причем так, будто с рождения только этим и занимался, а я смотрел с нарастающим уважением за его действиями. Очередная Джолькина тайна…

Наконец он защелкнул магазин и отдал автомат мне, а сам принялся за второй.
- Ну, я пошел… - проговорил я и поднялся. Уходить мне совершенно не хотелось, но и оставаться не было никакой возможности. – Ты остаешься здесь, понял? И не вздумай высовываться! Я проверю, что там, и сразу вернусь.

Подтверждая свои слова, ткнул пальцем в землю – сиди тут!
Джолька заморгал, открыл рот, но я хлопнул его по плечу, пресекая все споры. У него был унылый вид, автомат сполз из рук, чуть не выпал, да я успел перехватить.
- Ну, ты чего? Да брось, я скоро вернусь, правда! – я попытался успокоить его, только тщетно.
Пришлось побыстрее сматываться, пока не разревелись оба.
Второпях я не подумал, что одного автомата с одним магазином против десятка вооруженных взрослых парней может немножко не хватить, да и не стрелял я еще ни разу в жизни… Хотя нет, стрелял, в тире, из духовушки. Детский лепет по сравнению с тем, что сейчас у меня в руках.

Пройдя по темному глухому тоннелю почти наощупь, я добрался до люка. Послушав немного, приподнял крышку (тяжелая, зараза!) и чуть-чуть сдвинул вбок. Она тут же заскрежетала, предательница, сообщая на всю округу, что я намерен вылезти. Я с испугом замер, опять вслушиваясь в ночь. Нет, все тихо… Море шумит где-то далеко, гудит какой-то теплоход… но разговоров не слышно – наверное, все гости уже в доме. Уняв дрожь в руках, я сдвинул крышку дальше, пока она вовсе не освободила проход.
Выбравшись, я вскинул автомат на плечо и, пригибаясь, добрался до стены дома. Окно в дальнюю комнатку… Подтянувшись на руках, я осторожно заглянул – темно, только из кухни пробивается свет. Значит, мне дальше, на десяток шагов – вот светлое пятно на земле. В кухонное окно заглядывал так осторожно, что процесс занял минимум год! (так мне показалось)
Приткнувшись с краю, я увидел, что дед сидел на стуле спиной ко мне. Руки связаны, голова опущена… Что они с ним сделали, сволочи… Я стиснул раму так крепко, что на ней, наверное, останутся потом вмятины от пальцев.
Гости заполнили небольшое помещение, кто сел, кто остался стоять. Теперь я мог их рассмотреть получше. Молодые парни в черных куртках, в руках автоматы. Не такие, как у меня, а короткие, аккуратные. Тот, у которого светлые волосы, самый главный, стоял напротив деда, покачиваясь на носках и скрестив руки на висящем на груди автомате. Ну, немец из кино, да и только! О чем они говорили, мне не слышно, к сожалению, но догадаться можно, что непростой разговор. Наверное, спрашивает, куда делся Джолио…
Ой-ё… Джеки! Я разглядел собаку на полу… Джеки, похоже, спал – хвост был неподвижен, морда закрыта лапами. Хотя как он мог спать, если с хозяином беда? Что-то здесь не то…
Страшная догадка поразила меня, заставив разжать пальцы и свалиться на землю – они убили его! Моего Джеки! Гады, гады, гады! Я замолотил кулаком по земле, вминая ее и размалывая комки в крошку. За что?! Он ведь просто защищал деда! Слезы удержать было трудно, но я вогнал их обратно, стерев сердитыми движениями, потому что нельзя сейчас реветь! Надо спасать деда, эти твари ни перед чем не остановятся.
Я вскочил на ноги, сдернул автомат с плеча и пошел вокруг дома, к входной двери. Страх не улетучился, он спрятался в дрожащие колени и бешено колотящееся сердце.
Возле входа никого не было – похоже, убедившись, что на острове только дед, пришельцы потеряли бдительность. Тем лучше! Для меня…

Открывая дверь, я услыхал дикий скрип – сколько раз бывал у деда в гостях, никогда не замечал, что дверь скрипучая! Знал бы, банку масла на нее потратил. К счастью, скрип услышал только я, да и то, потому, что уши у меня теперь реагировали даже на шорох песчинок.
Несколько шагов по полутемному коридорчику, и вот она, кухня, полная «дорогих» гостей. Теперь медлить нельзя!
- Ложись! На пол, живо! Руки за голову! – заорал я и выставил автомат перед собой.
На меня посмотрели, как на сбежавшего психа, но оружие отрезвило – командир медленно отвел руки от своего автомата и проговорил:
- Мальчик, опусти автомат. И спокойно поговорим…
- Ты что, не понял?! На пол! – снова крикнул я, бледнея и дергая затвор.

Первым не выдержал парень у дальней стенки, упал, будто его уже подстрелили. Стали ложиться остальные, нехотя, поглядывая на меня. Но командир оказался не таким робким. Он свел брови и пошел ко мне, не отводя немигающий взгляд. Я занервничал (хотя и так был на взводе) и нажал курок, крепко зажмурившись. Однако вместо выстрела послышался только щелчок. Осечка?! Я снова надавил курок, еще и еще. Увы, бесполезно… Автомат не желал никого убивать.
В ту же секунду в моей голове разорвалась бомба, в глазах мелькнул яркий ворох искр, а потом все почернело и наступила тишина…
Очнулся я на полу, в голове звенело, шумело, чирикало, переливалось. Затылок болел невообразимо, а тело налилось тяжестью. Глаза я открывать не спешил, да и не сумел бы – веки тоже отказались мне подчиняться.
- Ты что, спятил? – услышал я громкий, оглушающий голос. – Это же мальчишка, а ты его прикладом! Мог бы просто кулаком огреть, ему бы хватило.

Я было подумал, что этот человек (наверное, командир) меня пожалел, но он тут же добавил:
- Жди теперь, пока очухается… Прятался где-то. Наверняка второй там же! А ну, быстро прочесать все вокруг дома!

Пожалеет он, как же, размечтался! Вон Джеки уже «пожалели»…
- Оставьте мальчика… - это был голос деда, измученный и разбитый. – Он ничего не знает…
- Заткнись, старый, - с раздражением осадил его командир. – Ты ничего не знаешь, он ничего не знает, а кто знает?! Без итальяшки все равно не уйдем. А ну, хватит валяться!
По моим щекам хлестнули наотмашь, потом на голову хлынула холодная вода. Хочешь - не хочешь, а пришлось приходить в чувство. Я приоткрыл глаза и посмотрел сквозь щелочки на этого белобрысого негодяя.
- Ну вот, другое дело! – довольно сказал он. – Говорить можешь?

Я кашлянул – во рту было кисло. Мазнув рукой по губам, понял – это кровь… То ли зуб выбили, то ли губу прикусил. Да неважно, это все мелочи.
- Могу, - через силу пробормотал я.
- Совсем замечательно! Ты где автомат откопал, чудо?
- Нашел…
- Да, нашел, так я и поверил. Там еще есть?
- Нету…
- Врешь, наверное. Где итальяшка? Говори, но не вздумай врать!
- Его вчера забрали… - я повторял сказочку, что придумал дед на берегу. – Приехали на катере с милицией и забрали…
- Я сказал, правду говори! – командир ухватил меня за ворот и резко встряхнул. Его лицо было почти вплотную с моим и я хорошо разглядел бешеные стальные глаза. Такой убьет и не заметит!
- Честное слово! – я решил, что самая пора пустить слезу, хотя она вряд ли кого разжалобит. – Ну, правда, забрали!
Парень опустил мне еще пару оплеух, но я не собирался колоться.
Стали возвращаться парни с разведки, докладывали только одно – все чисто, посторонних нет.
- Может, не врет? – осторожно заметил один из них, наблюдая за допросом. – И дед то же самое твердит.
- Не знаю… Не нравится мне все это… - недовольно сказал командир, усаживаясь на стул. – Слышь, дед! Это твой внук, я так понял? Хочешь, я ему сейчас башку отвинчу? А ты поглядишь!
- Не надо! – вскинулся дед, скрипнули ножки стула. – Не трогайте ребенка! Я правду говорю! Нет здесь итальянца!

- Командир! Маяк погас! – сказал вдруг парень, стоящий у окна.
- Что за черт? – удивился старший и бросился смотреть. Мне не было видно, что там происходит, но судя по их репликам, маяк перестал работать.
- Дед, что за ерунда? – спросил старший. – Так и надо?
- Да, на пару часов остановка, профилактика… - негромко подтвердил дед.
Первый раз слышу о таком… Дед что-то придумывает… И командир тут же озвучил мои мысли:
- Первый раз слышу… Ну, ладно, пора сматываться, раз такое дело. Но учти, если на берегу мальчишки нет, мы вернемся! Ты понял, старик?
- Понял, чего ж тут не понять?...
- Так, все к катерам, быстро!

Гости стали выбегать на улицу один за другим. А я выдохнул облегченно – неужели все обойдется?

- Стас, чайник! – крикнул вдруг один парень вдогонку командиру.
- Кто чайник? Я?! – обалдел белобрысый Стас, оборачиваясь.
- Да нет! – рассмеялся парень. – Чайник горячий!
- Ну и что?
- А кружек – три, - терпеливо разъяснял парень, показывая пальцем.
- Так-так-так… - наконец заинтересовался старший. – Значит, их трое было! Собаку за стол уж точно не посадили бы. Эй, старик! Что ты нам туфту впаривал?! Я сейчас твоему внучку точно секир-башка сделаю, у тебя на глазах.

С этими словами он вынул армейский кинжал (с зазубринами, большой, массивный), наклонился ко мне и с силой дернул за волосы, поднимая. Слезы навернулись на глаза, я понял – шутки кончились…
- Пусти, гад… - вскрикнул и попытался оттолкнуть его, да что я мог поделать…
Холодное лезвие коснулось моей шеи.
- Отпусти ребенка, сволочь! – хрипло закричал дед, пытаясь вскочить.
- Сиди! – ткнул его в грудь один из четверки оставшихся в доме парней.
- Больно же! – захныкал я, с ненавистью глядя на Стаса, что теперь прижимал меня коленом к полу. Чтобы хоть немного усыпить его бдительность, я заплакал, и кажется, вполне натурально.
Не знаю, чем бы все закончилось, но наши веселые игры прервала далекая автоматная очередь. Все насторожились.
- Что за хрень? – бросил в пространство Стас. – Самвел, Дэн! Свяжите пацана и в катер!
- А деда? В расход?
- Да черт с ним, пусть живет. Нам лишняя кровь ни к чему.

Командир вылетел за дверь, следом за ним еще двое. Оставшиеся взялись за меня, не слушая ни моих воплей (а чего стесняться?), ни того, что кричал им дед. Он тоже не стеснялся – такие выражения я от него не слыхал ни разу!
Появившаяся невесть откуда веревка туго стянула мне руки за спиной, я и дернуться не успел – это были мастера своего дела. Меня вскинул на плечо один из парней, судя по лицу – явно восточного типа - Самвел. Мы выбежали из дома (я – верхом), промчались до побережья. Катера уже замаячили у берега, когда слева вновь раздалась стрельба. Я приподнял голову, прогнулся, пытаясь разглядеть, что же там происходит.
У-у-у, красота! Там шел самый настоящий бой! Яркие искры летали в обе стороны – автоматные очереди. «Гости» залегли, стреляя наугад в темноту, кто-то невидимый отстреливался, то в воздух, то в песок. У меня была только одна догадка, кто это может быть – Джолио. Но как он очутился здесь, если должен сидеть в бункере? Ничего не понимаю…
- Обходи, обходи его! – командовал Стас, но его приказы выполнить не было возможности. Джолька выбрал такое удобное местечко, что ни окружить, ни подойти незаметно. На возвышенности, с двух сторон песчаник.
Меня зашвырнули в катер, а сами отправились помогать своим. Пребольно стукнувшись о борт, я с трудом удержался от крика, и пополз к краю, помогая себе локтями и подбородком. Отсюда было видно получше, а борт прикрывал меня от шальной пули. Молодец Джолька! Он не дает врагу даже поднять голову, не то, что встать и пойти в атаку. Но и в него летят пули, и это меня ужасно пугает. Если в него попадут… Я резко мотнул головой, расшвыривая прочь плохие мысли.

А это еще что?! Новая напасть… А может, наоборот – спасение. Сзади, из моря, ударил мощный луч прожектора, осветив поле боя. В ярком белом круге, как на ладони, оказались видны лежащие черные фигурки. И словно гром с неба, голос в мегафон:
- Прекратить огонь! Вы окружены! Немедленно прекратить огонь, оружие перед собой, руки за голову! Никому не вставать!

Я глянул в сторону источника света и взвизгнул, не скрывая радости – там стоял большой белый катер морского патруля, а на подходе – еще два! В пылу боя, за стрельбой, шум моторов никто не расслышал. И их появление было такой же неожиданностью для наших «гостей», как и для меня.
Оценив обстановку, белобрысый командир недовольно скривился, я с удовольствием смотрел на его вытянувшееся лицо. Будет знать, как в живого человека кинжалом тыкать! А за Джеки он еще ответит…
С катера прямо в воду прыгнули несколько военных и, держа автоматы наизготовку, встали на берегу.
- По одному на борт бегом марш! – скомандовал офицер (он был постарше остальных, лет сорока)

Двое решились пробежаться к своим катерам – то ли сдуру, то ли понадеявшись на авось. Они помчались прямо на меня, но были тут же сбиты с ног.
- Хватит дурить! – спокойно сказал командир патруля. – Если жить не надоело, конечно. У вас нет шансов. Стеценко! Отправь трех бойцов проверить, кто там так браво отстреливался!
По его приказу в сторону возвышенности медленно направились трое, но Джолька тут же пустил очередь поверх голов.
- Вот дурак! – в сердцах кинул командир. – Отставить! Эй, парень, или кто ты там! Прекратить огонь!
Джолька, видимо, не расслышал и продолжил палить в белый свет. Вернее, в темную ночь.
Испугавшись, что его начнут брать штурмом, я закричал что было сил:
- Стойте! Подождите! Развяжите меня! Я его остановлю! Не стреляйте!
- Это еще кто? – удивился командир патруля. – А ну, приведите!

Меня выдернули из катера, срезали веревки и подвели пред ясные очи офицера.
- Ты кто? Заложник, полагаю? – спросил он с сочувствием, но без особого рвения. Видно, привык к подобному. Пленник жив, ну и славно.
- Да, они меня увезти хотели.
- А там кто?
- Мой друг, Джолио. Он итальянец, шторм выбросил на берег, - доложил я кратко, по военному.
- Ладно, отставим разговоры. Ты крикни ему что-нибудь, может послушает.

Я шагнул поближе и заорал во все горло:
- Джолька! Не стреляй! Нихт шиссен! (это откуда взялось, даже не знаю.. В кино слышал, кажется)

Все стихло, только за спиной шумело море. Через несколько секунд зазвенел Джолькин голосок:
- Arvido, questo è voi? Voi che vivete?! Grazie al madonna! Ma chi là con voi? Polizia? Me è possibile da andare? (Арвидо, это ты? Ты живой?! Спасибо Мадонне! А кто там с тобой? Полиция? Мне можно выйти?)
- Это он на каком шпарит? – удивился командир патруля. – На английский не похоже.
- Итальянский, товарищ майор, - подсказал один из воинов.
- И что говорит?
- Спрашивает, можно ли ему выйти.
- Ну, так переводи, пусть вылезает, да с оружием поосторожней. Пусть оставит на месте.

Парень откашлялся, сложил ладони рупором и выкрикнул недлинную фразу на итальянском. Джолька немного подумал, потом из-за камня, за которым он прятался, показалась взлохмаченная голова.
Естественно, я не удержался на месте – взбивая пятками песок, бросился к нему сломя голову.
- Джолька, живой! Ты не ранен? – кричал я на бегу. Он, с широкой улыбкой на лице, смущенный и довольный, кинулся мне на шею и обнял.
Я был так рад, что от избытка нахлынувших чувств принялся тискать его, не думая о зрителях, хоть в луче прожектора мы были, как на ладони.
Не удержавшись на склоне, мы кубарем скатились вниз, прямо под ноги подошедшему ближе командиру. Он тоже улыбался, только гораздо сдержанней, уголками рта.
- Вот и славно. Ну что, партизан, похвались своим арсеналом.
Джольке перевели и он махнул рукой наверх, приглашая, хотя и без его позволения туда уже поднимались двое бойцов.
- Товарищ майор, да у него тут целый склад! – удивленно сказал сверху один из них.
- Тащите все сюда!

Перед нами на песок уложили два автомата, коробку с патронами и парой магазинов. А также три самые настоящие гранаты! Ух ты, я впервые видел их так близко… Ребристые бока так и просились в руку, но я не решился под строгими взглядами военных даже потрогать.
- Серьезно подготовился, - с уважением сказал командир. – Откуда дровишки?

Я не знал, можно ли рассказывать ему про подземный бункер, замялся. Пусть дед сам расскажет. Дед! Черт, там же дед! Мне стало так стыдно, что я позабыл про него, что я сорвался с места и помчался в дом, даже ничего не сказав.
- Куда ты?! – крикнул мне вдогонку майор, но я уже был далеко.
Ворвавшись в дом, я сразу кинулся на кухню:
- Дедушка, ты… Ты живой?!

Он сидел на стуле, опустив голову, по-прежнему связанный. Я быстро разрезал веревки ножом, что схватил со стола, и едва я это сделал, как дед меня тут же обнял:
- Арвид, ты целый, вот радость-то! А я уж не знал, что и думать! Стрельба такая, тебя уволокли… Живой…

Тут подоспели и Джолька, и майор, и двое солдат.
- Здравия желаю, - козырнул майор. – Вы смотритель маяка? Я вижу, вам тоже досталось?
- Так точно, - дед собрался и встал, но ноги подкосились, и он свалился обратно на стул.
- Сидите, сидите, - поспешил майор. – Хорошо, что вы догадались маяк отключить. Мы сразу поняли, что-то случилось. Вот и пришли проверять. А тут стрельбу услыхали, вызвали еще подмогу, на всякий случай.
- Да я не отключал, - сказал дед. – Видно, и вправду что-то сломалось. Надо срочно идти…

Я внимательно посмотрел на Джольку и строго спросил:
- Признавайся, твоя работа? Ты неспроста там устроил свой дзот, а? Переведите, пожалуйста!

Выслушав перевод, Джолик расплылся в улыбке:
- Да, я отключил! Правда, здорово? Сразу пришли на помощь!
- Вот сообразительный малый, - восхитился дед. – Хоть и непорядок это, конечно. Маяк должен работать, что бы ни случилось! Как же ты сумел?
Джолио пожал плечами, скромно потупил взор:
- Я не знаю… Понажимал кнопки наугад, он и погас.
- Да-а, представляю, что ты там натворил, - хмыкнул дед и потрепал мальчишку по голове. - Пойду, пожалуй…

Кряхтя и придерживаясь за мое плечо, он все-таки поднялся на ноги.
- Дед… - растерянно проговорил я вдогонку, - Джеки…

Он обернулся и мы втроем (с Джолио) посмотрели в ту сторону, где у камина лежало неподвижное рыжее тело. Военные тоже поглядели туда, с нарастающим пониманием.
- Может, он еще живой? – вскрикнул Джолька и прыгнул к Джеки, склонился, пощупал лохматый бок. – Нет…

Он всхлипнул, и из глаз потомка Гарибальди, Спартака и Цезаря потекли слезы. Майор присел рядом, положил ладонь мальчишке на плечо:
- Это бывает, малыш… Приходится прощаться с друзьями, когда совсем не ждешь… Но ты молодец, все правильно сделал. Настоящий боец… И Джеки ваш тоже отличный был пес, защищал хозяина.
- Надо похоронить, - пересилив себя, сдавленно сказал я.
- Да, конечно, Арвид, - дед пошарил в шкафчике и вынул сложенный пакет. – Заверните его…

Это оказалась новенькая скатерть, которую мы еще ни разу не расстелили. Но никто из нас не пожалел в тот миг, что испортится хорошая вещь. Какие мелочи по сравнению с нашими чувствами… Джеки было жаль, хотелось заскулить в голос, но мужчины не скулят. Во всяком случае, при всех…
Мы завернули собаку в скатерть, мы с Джолькой, не разрешив никому нам помочь. Не знаю почему, но я решил, что это наше дело. Ну, и еще дед, конечно… Он взял тяжелый теплый сверток на руки и пошел к двери.
- Арвид, возьми в кладовке лопату, - кинул он, не оборачиваясь.

Из дому вышла печальная траурная процессия. Все молчали, военные курили на ходу.
- В саду, наверное… Да, Арвид? – спросил дед.
- Нет! – сразу ответил я, потому что уже решил, где будет лежать Джеки. – К маяку!

У того пригорка, где Джолио устроил себе плацдарм и героически отбивал атаки противника, мы остановились.
- Извините, но мы сами, ладно? – попросил я у военных.
- Да, конечно! – тут же согласился майор, потому что у него и так было полно забот. Впрочем, он добавил: - Мы подождем. Есть несколько вопросов.

…Песок шел легко, потом началась земля с глиной и щебнем, лопата звякала, застревала. Я упорно жал ногой, отбрасывал в сторону, не глядя по сторонам. Джолик сочувственно вздыхал, порывался отнять у меня лопату, но я не давал. Только когда руки занемели, а на ладонях появились мокрые волдыри, я отдал.
- Дед, здесь Джеки хорошо будет, да? – не в силах больше молчать, спросил я. – Море будет видеть… И маяк рядом…
- Да, Арвид, ты выбрал хорошее место. Джеки у нас герой… Дай-ка мне, Джолио…

Дед взял лопату и в несколько бросков завершил начатое нами. Осторожно уложив большой сверток на дно ямы, он принялся забрасывать, мы помогали руками. Когда все завершилось, мы постояли немного в тишине. Над головой крикнула чайка, которой почему-то не спалось нынче ночью.
- Пойдемте, ребята. Будете еще навещать… - сказал дед, обнял нас за плечи и повел вниз со склона.

Все наши «гости» уже были размещены на катерах, на берегу оставался лишь их командир Стас. Хоть и в наручниках, но он смотрел по сторонам так, будто ничего особенного не произошло. Видимо, у него были сильные покровители, и за свою участь он не опасался.
Конечно, я не удержался – нервы были на пределе. Подбежав к нему, с силой стукнул кулаком в грудь, меня даже не успели остановить:
- Сволочь! Гад! Зачем Джеки убил?! Зачем?!
Он поморщился, отшатнулся, потом ответил, едва раскрывая рот:
- Во-первых, вашего пса убил не я. А во-вторых, нечего было пасть разевать! Он моему бойцу чуть руку не оттяпал!
Я сказал ему вполголоса, что именно надо было оттяпать, причем им всем, начиная с командира. Стас криво ухмыльнулся.
- Гад… - всхлипнул я, и майор мягко отвел меня в сторону.
- Ничего, бывает… - погладил он меня по голове. – Вот что, расскажите мне в двух словах, что это за солдат у вас такой, иностранной державы?
- Его зовут Джолио, - сказал дед. – Итальянец, выбросило на берег недавно. Яхта, на которой он находился, разбилась. Похоже, что эти парни за ним пришли.
- Даже так? Важная птичка, - майор окинул взглядом маленького Джольку, покачал головой, – раз за ним целую команду направили. Ну, так – мы уходим. Утром у вас будет много народа на острове, сами понимаете. Всем захочется узнать, что за стрельба здесь шла, и почему маяк выключился. Скоро рассветет, детям надо поспать хоть немного, после такого стресса.

Мы распрощались, катера ушли, уведя за собой и плавсредства нападавших. Мы остались втроем. На душе было пусто и тоскливо. Если бы не Джолик, я не знаю, что бы со мной стало. Но он подошел, сунулся ко мне под локоть, проговорил что-то певучее, ласковое – и сразу потеплело внутри, беда стала не такой горькой.
Дед ушел включать маяк, велев нам возвращаться в дом, что мы и сделали. Усталость навалилась на плечи, тут не до прогулок.

- Вот денек сегодня, да? – спросил я Джольку по дороге, забыв, что мы снова не понимаем друг друга.
Он шел рядом, время от времени взрыхливая песок лопатой, играя.
- Arvido, posso rimanere vivi? Sembra a me che non ho i genitori. Non mi ricordo esattamente, ma ... (Арвид, можно, я останусь у вас жить? Мне кажется, что у меня нет родителей. Я не могу точно вспомнить, но...)
У него был расстроенный вид, грустный голос. Я остановился и притянул мальчишку, обнял.
- Все закончилось, Джолик, все закончилось, - зашептал я, касаясь губами его волос. – Теперь ни одна сволочь тебя не тронет, вот увидишь. Я их всех зубами загрызу за тебя, как Джеки!

Он стоял молча, я слышал даже сквозь куртку, как колотится под ладонью его сердце. Меня вдруг обдало жаром, захотелось до дрожи сорвать с него чертову оболочку, которую выдумали люди, чтобы прятать красоту.
- Идем скорее! – воскликнул я и побежал к дому, держа Джольку за руку.
Мы промчались по первому этажу, влетели наверх, и я плотно прикрыл за собой дверь, отсекая все плохое, что сегодня произошло.
Тяжело дыша, мы стояли друг напротив друга, не решаясь начать. На этот раз первым был я – пуговицы разлетались под моими пальцами, испугавшись, что их оторвут с корнем. Куртки, футболки, свитера падали на пол, нам под ноги, мы наступали на них, не замечая.
- Джолик, Джолька мой… Никому не отдам… - в исступлении шептал я, целуя его сухие губы.
- Ti amo, Arvido, ti amo… - слышал я в ответ, и перевод уже не требовался на эти замечательные слова.

Сбросив с себя все, мы влезли под одеяло, тесно прижались, сплелись в неразрывный узел. Где чьи руки, где чьи ноги, где чьи губы? Они были общие, для нас двоих.
Луна обошла наше окно стороной, но темнота только добавляла таинственности и страсти в игру.
Впрочем, какая там игра! Мы гладили, ласкали друг друга с таким увлечением, что одеяло комкалось и влезало между нами, словно оно ожило и решило стать третьим.
- Джолька, ты куда? – выдохнул в полузабытьи я, когда этот шустрый мальчишка стал съезжать куда-то вниз. Но в тот же миг я очутился в теплом и влажном, поглотившем меня наслаждении. Чтобы он там не задохнулся, я сдвинул одеяло в сторону. Рукой вяло ворошил волосы у него на макушке, а сам отдался во власть его губ. Ноги разошлись в стороны, и Джолька уютно устроился между них. Его голова плавно ходила под ладонью, я покачивал бедрами в такт. С ума сойти… Это было невероятно здорово, но увы, продолжать бесконечно терпеть эти сладкие издевательства я не сумел. Дрожь пробежала волной по телу, покрывая кожу мурашками. Джолька причмокнул, сглотнул, облизнулся (я этого не видел, но представил). И полез вверх, целоваться. Его губы приобрели новый вкус – мой собственный. Когда-то я из любопытства попробовал то, что из меня получается, если долго-долго добывать рукой этот прозрачно-липкий продукт. Тогда мне не понравилось, но сейчас – совершенно другое дело. «И уста твои, словно мед, сладки»… Лучше и не скажешь!
Однако Джолька весь истомился, тычется мне в живот своим вставшим члеником, пытаясь влезть в пупок. Там дырки нету, дурачок! Давай его сюда! Я подтолкнул Джолика вверх, он уселся мне на грудь, подался вперед и я втянул его теплый писунчик. Джолька задвигался, заерзал, пытаясь протолкнуть его поглубже. Мне такие шалости не понравились, а куда деваться? Позади подушка! И я терпел, пока он тыкался мне то в нёбо, а то и в горло. От любимого человечка еще и не такое стерпишь… Наконец он выплеснулся несколькими тягучими каплями. Проглатывая их, я едва не прикусил нежный кончик, с трудом удержал челюсти.
Джолька упал рядом со мной в изнеможении, положил голову мне на грудь. Спрашивать что либо я уже не стал, не до того – язык едва ворочался.
Мы лежали без движения, слушая дыхание друг друга, и я не заметил, кто из нас уснул первый…

* * *

Солнце уже отчаялось нас разбудить, когда я наконец расплющил глаза. Щурясь, я уставился в потолок, пытаясь собрать воспоминания о вчерашнем дне. Это было сложно – столько событий, все смешалось в диком калейдоскопе, то черно-белом, то ярко-цветном.
Когда чуть-чуть начал соображать, понял, что лежу щекой на чем-то мягком и теплом. Как выяснилось, это была Джолькина попа. Во сне он так извертелся, что теперь лежал ногами на подушке, а головой у меня на бедре. Вот так номер!
Чтобы его не разбудить, я стал медленно вылезать из кровати, по сантиметру, словно большая улитка.
Очутившись на полу, я подобрал одеяло, укрыл акробата и принялся одеваться.
Взглянув мельком на часы, удивился – полпервого! Вот это мы дали! Полдня провалялись… Дед там уже устал нас ждать, наверное.
Джолика я будить не стал, и так вчера намучился… Захочет есть, придет.
Уже спускаясь по лестнице, я услышал знакомый-презнакомый голос. Мама!!
Остаток лестницы я преодолел почти кубарем, ворвался на кухню и закричал:
- Мам, ура!! А мы тебя только послезавтра ждем! Вот здорово!

Улыбаясь, мама встала мне навстречу, и я очутился в ее объятиях. Даже не подозревал, что могу так соскучиться.
- Я отгулы взяла, вот решила сюрприз вам устроить, - сказала она.
- Ты давно здесь? – я был такой счастливый, что не передать.
- Да часа два уж, а вы там все дрыхнете. Так что там у тебя за дружок объявился? Дедушка рассказал немного, да я не поняла толком.

Деда на кухне не было, наверное, отправился на маяк.
- Его зовут Джолио, - устраиваясь возле мамы на диван, сказал я. – Он итальянец, представляешь? Самый настоящий! Ни слова по-русски.
- Как же вы с ним общаетесь?
- Ой, ты что, он такой сообразительный! И очень хороший, вот сама увидишь, когда проснется.
- Вижу, ты в него просто влюбился, - рассмеялась мама. Знала бы она, насколько права!
- Мам… Слушай… А вдруг у него нет родителей? Я тут подумал… Давай его усыновим? Знаешь, как мне брата хочется?
- Арвид, ну что ты выдумал? Как ты себе это представляешь? Он же из Италии, сам говоришь. Кто нам разрешит?

Конечно, сдаваться я не собирался:
- У папы ведь такие связи, - я терся щекой о мамин локоть, - ну кто ему откажет? Ты с ним поговори, ладно? Ты когда Джолика увидишь, сама в него влюбишься, честное слово!
- Ой, подлиза, - мама взъерошила мне волосы. – Ничего не обещаю, посмотрим. Садись за стол, кормить буду ненаглядное мое сокровище.
- Ага! – я мигом подхватился и прыгнул на табурет.
- А руки? Кто мыть будет?

Получив полотенцем меж лопаток, я улетел в ванную.
Плеснув в глаза пару капель, растерев их и посчитав умывание законченным, я вернулся за стол.
Мама поставила тарелку с гороховым супом – и когда только успела сготовить.
- Мам, а ты давно приехала?
- Не очень, часа два назад. Знакомый дедушки привез на катере.
- А дед на маяке, да?
- Да, ушел, не дождавшись, пока ваше высочество соизволит проснуться.
Я хихикнул, не отрываясь от тарелки.
- Папа работает все? Не мог отпуск взять на недельку?
- Возьмет, возьмет, только осенью, - вздохнула мама. – Не отпускают его, важный человек.
- Ага! – тут же согласился я. Папа работал в одном жутко секретном институте, даже нам не рассказывал подробности.
- Дедушка почему-то такой взволнованный, - сказала мама, глядя, как я уминаю суп. – Не знаешь, почему?

Хм… Похоже, что дед не рассказал про вчерашние события. Наверное, не хотел волновать маму. А что теперь, мне ее волновать, да? К сожалению, придется – все равно узнает, когда наедут всякие комиссии (странно, что до сих пор никого нет).
- Мам, - осторожно начал я. – Понимаешь, тут такое дело…
- Ну-ну, продолжай.
- В общем, на нас вчера напали.

Мама присела на стул, внимательно посмотрела на меня, взглядом потребовав продолжение рассказа.

- Отряд какой-то непонятный после ужина на острове объявился. Ну, нас с дедом связали, стали спрашивать, где Джолио. Джеки убили… Помнишь овчарку?

Я переглотнул, отложил ложку и опустил голову – стало грустно, и тоска вновь охватила меня. Мама тут же придвинула стул и обняла.
- А потом Джолик стал по ним стрелять из автомата, представляешь?! Он самый настоящий герой! И маяк он отключил, а патруль увидел и примчался на выручку. Если б не Джолька, не знаю, что и было бы…

Мама держалась за щеки, испуганно глядя на меня:
- Ой, ужас… Слава Богу, вы с дедушкой живы… Откуда они взялись на нашу голову?! Нет, я немедленно тебя забираю домой!
- Мам, да ты что?! – я выронил ложку. – Все ж закончилось! Их забрали в милицию, теперь ничего не угрожает! Ну, ма-ам…
- Мало бандитов здесь, что ли? Одних поймали, другие приплывут. Ладно, подождем дедушку, вместе решим. Ешь давай. А я пойду погляжу, что там за ребенок такой таинственный, что стрелять умеет и через моря переплывает.

Мама, похоже, успокоилась, чего нельзя сказать обо мне. Сейчас поднимется, а там Джолька голый спит! Вдруг одеяло снова на пол улетело? Будет маме сюрприз!
Впрочем, тут же мою голову посетила следующая мысль – Джолик в спящем виде такой ангелочек, что устоять практически невозможно. Увидит его мама и растает, как растаял я сам в первые же минуты, еще там, на берегу моря.

И я продолжил есть порядком остывший суп, посмеиваясь про себя и представляя, что сейчас видит там мама.
Но вместо умильных возгласов или чего-то подобного я услыхал грохот мебели, крики, шум. Едва не опрокинув стул, я метнулся наверх и обалдел от увиденного. Мама стояла в одном углу, у перил, Джолик в другом – возле окна. Вид у них был, прямо скажем, довольно смешной. Джолька взъерошенный, голый, перепуганный, да и мама не в лучшем состоянии, разве что одета.
Я замер на секунду, залюбовавшись розовым от солнца Джоликом, потом подхватил его одежду и поспешил одеть, пытаясь выяснить по ходу обстоятельства переполоха:
- Мам, чего у вас тут? Он драться полез, что ли?
- Ох… Я ему только одеяло поправила, а он ка-ак вскочит! Бедный ребенок, такой маленький, а нервы никуда…

Материнское сердце дрогнуло, как я и предполагал, и дальше мы одевали Джольку в четыре руки. Он постепенно приходил в чувство, заодно просыпаясь.
- Buongiorno, Seniora, - мурлыкнул он, когда оказался в штанах.
- Buon giorno, ragazzo, - не осталась в долгу мама.
- Ты итальянский знаешь? – восхитился я.
- Нет, ты что. Несколько слов только. Как мы с ним общаться будем, не представляю.
- А мне словарь подарили, из посольства тут приезжал один.
- Да? Это хорошо. Потом почитаем.

Завершив Джолькин гардероб, направились вниз, а там уже и дедушка появился.
- Проснулись наконец? – спросил он при нашем появлении. – Как вы сегодня?
- Доброе утро! – бодро поздоровался я. – Все в порядке! Я поел, сейчас Джолика покормим.
- Папа, почему ты мне не рассказал, что у вас здесь творится? – с укоризной спросила мама. – Я хочу забрать Арвида!
- Погоди, Рита, не суетись, - дед снял куртку и присел для разговора. – Арвид тебе рассказал? Все ведь закончилось.
- Закончилось? И ты в это веришь?