И был день первый...

Субботний полдень 23 апреля 1904 года был на редкость солнечным. На бескрайнем синем небе не было ни облачка. Жара донимала жителей маленького городка Соммерсвилля, словно на дворе стоял самый разгар лета. Не хотелось ничем заниматься, лишь сидеть в тени деревьев с бутылочкой прохладного пива да отмахиваться от слишком рано проснувшихся ленивых мух.
Дышать было практически нечем, влажная духота забивалась глубоко в горло.
«Уфф... Не иначе, ночью гроза начнется» - вполголоса проговорил мистер Джим Керри, стирая платком с широкой красной шеи пот.
«Да ну, скажешь тоже. На небо глянь, ни тучки, ни пятнышка.» - лениво заспорила его супруга, миссисс Ребекка Керри.
Они расположились под соломенным навесом и наблюдали за неспешной жизнью соседей.
Мимо проехал мистер Кирк Флинт на двуколке, поздоровался, приподняв широкополую черную шляпу.
Престарелые супруги синхронно кивнули в ответ.
«А что мне твое небо... - продолжил мистер Керри. - Я своей спине больше доверяю. Со вчерашнего вечера ноет, спасу нет. Пойду, пожалуй, прилягу...»
Он тяжело поднялся с некрашеной скамьи и направился в дом. Миссисс Керри проводила его взглядом и принялась за вязание.

К вечеру небо обложили черные грозовые тучи. Редкие сперва проблески вскоре замелькали, словно в стробоскопе. Хлынул проливной дождь. Его тугие струи, твердые, как проволока, смывали висевшую в воздухе пыль. Жители городка попрятались за ставнями.

Всю ночь грохотал гром. Молнии перекрещивались на небосклоне, заставляя людей креститься им в унисон.
А под утро загорелся флигель во дворе мистера Роллсона. Потом все удивлялись, как он умудрился заполыхать, насквозь пропитанный дождевой водой.
Однако небольшой флигелек в считанные минуты превратился в огромный факел. Мистер Роллсон выскочил во двор, едва заметив в окно красноватые отблески. Но было поздно, дождь уже заливал угли и пепел.
Мистер Роллсон чертыхнулся сквозь зубы и отправился в дом, досыпать. Флигель был старый, и по большому счету, давно готовый на слом.
Лишь утром, когда народ собрался поглазеть на пепелище, там были обнаружены останки ребенка.
По обрывкам одежды и по закопченному крестику был опознан сын мистера Роллсона - десятилетний сорванец Джереми, гроза и любимец окрестных улиц.
Сам папаша спал беспробудным сном. Рядом с кроватью соседи обнаружили несколько пустых бутылок из-под виски.
Появился шериф, огляделся вокруг, но не нашел никаких признаков умышленного поджога и убийства.
Он выразил протрезвевшему вмиг папаше соболезнования и удалился.
Полуобгоревшие кости мальчика собрали, завернули в белый холст, уложили в ящик и отнесли в церковь. После чего соседи, скорбно покачивая головами, разошлись по домам.
А мистер Роллсон распечатал новую бутылку и осушил ее на вполне законных основаниях. Надо помянуть невинно усопшего...
Хоронить в воскресенье пастор отказался и погребение перенесли на понедельник.

Днем дождя не было, хоть тучи и не спешили освобождать завоеванное пространство. Они лишь подготавливались к новой битве.

И был день второй...

К полуночи загрохотало с такой силой, что того и гляди полопаются стекла. Блики от молний превратились в сплошное зарево. Дороги размыло, по улицам разлились мутные нескончаемые потоки воды.
Мистер Роллсон с горя осушил в три раза больше бутылок, чем обычно. Закусив вяленым мясом и парой черствых
сухарей, он громко храпел, заглушая иногда даже раскаты грома.
Он громко всхрапнул, закашлялся, разлепил заплывшие глаза и потянулся за полупустой бутылкой.
Дверь, скрипнув, распахнулась настежь. Порыв холодного пронизывающего ветра задул фитиль керосиновой лампы.
Раздался жуткий нечеловеческий вой.
И в зареве молний мистер Роллсон вдруг увидел на пороге своего дома нечто, заставившее его подскочить с постели и заорать во все горло.

Призрак покачивался на ветру, шевеля обрывками белого савана. Его лицо было бледным, с размытыми чертами. Лишь ярко-алые губы отчетливо выделялись на белесом фоне.
Призрак поднял руки, вытянул их вперед и шагнул в комнату. Мистер Роллсон похолодел. Объятый смертельным ужасом, он сполз с кровати и попятился. Под руку попала бутылка, которую он тут же и метнул. Стекло разлетелось вдребези над головой призрака, но тот даже не взглянул в сторону.
Но самым невероятным была внешность ночного гостя. Он как две капли воды походил на сгоревшего прошлой ночью сына мистера Роллсона! Малыш Джереми пришел навестить своего отца...
«Нет! Не смей приближаться! Уходи прочь!..» - орал мистер Роллсон, отползая в угол комнаты.
И тут ему под руку попалось нечто посерьезней пустой бутылки.
Ладонь нащупала холод металла. В проспиртованном мозгу наступило прояснение и мистер Роллсон схватил кавалерийский карабин Ли-Энфильд образца 1894 года. Бывший военный хранил оружие дома, изредка, когда был относительно трезв, даже смазывал и чистил его. В то благословенное время оружие дома хранили многие...

Мистер Роллсон крепко сжал карабин и выстрелил, практически не целясь.
На животе призрака расцвело черное пятно. Он согнулся пополам и беззвучно рухнул на пол. Но растворяться в воздухе не собирался.
Мистер Роллсон на четвереньках подполз поближе. Пригляделся. И вновь ледяные мурашки засуетились у него между лопаток.
«Боже... Джерри... Не может быть...» - прохрипел он, всматриваясь в лицо призрака.
Под густым слоем белил, размытым дождевой водой, уже проступали детские черты. Губы, разрисованные красной помадой, шептали что-то бессвязное. Мальчик часто-часто дышал, силясь что-то сказать.
Мистер Роллсон склонился над ним. Он понимал, что пуля такого калибра, разворотившая живот, не даст ни малейшего шанса выжить. Все было кончено...

Но мальчик был еще жив. С огромным трудом превозмогая боль, он проговорил: «Это я...»
«Что? - переспросил отец, наклонившись почти вплотную. - Что ты говоришь?..»
«Это я все сделал... Я расскажу... Сейчас...» - с передышками, заглатывая воздух и задыхаясь, Джереми начал недлинный рассказ.
Дней десять назад в городок приехал передвижной цирк «Шапито» Мальчик был там пару раз, на большее не хватило денег. Однажды вечером, примерно в середине прошлой недели, он заметил, что оттуда вынесли большой деревянный ящик. Поскольку это происходило в темноте, под покровом сумерек, у мальчика разыгралось любопытство. Он крался за служителями долго, по окраинам города. Дорога привела на кладбище. Там, за оградой, ящик и закопали.
Джереми было жутко и очень интересно. Сбегав домой за лопатой, он отрыл ящик, сбил хлипкий замок и заглянул внутрь.
Вместо таинственных сокровищ он обнаружил всего-навсего почившего шимпанзе, присыпанного опилками.
Разочарованный мальчик захлопнул крышку, уселся на ящик и задумался. То ли зарыть его снова, то ли... И тут в его голову пришел хитроумный план.
Джереми перетащил тело обезьяны во флигель, забросал его соломой. И стал ждать подходящий момент.
Ночная гроза была как нельзя кстати...

«Но зачем?! Зачем ты это все сделал, я не понимаю! Неужели все ради шутки?!.» - застонал от горя мистер Роллсон.
«Я хотел тебя напугать... Чтобы ты бросил пить... Я... Из-за тебя мама... умерла... Я тебя... ненавижу... Я...» - кровь тонкой струйкой скользнула из уголка губ. По телу мальчика пробежала волна, он забился и тут же обмяк, безвольно раскинув руки. Все было кончено...

До самого утра сидел мистер Роллсон у изголовья сына, отрешенно глядя в его закрытые глаза. Потом поднял легкое тельце, завернул в одеяло и спрятал под кровать, задвинув затем большим сундуком. Тщательно стер набежавшую кровь и прикрыл пятно циновкой. Зачем он это сделал, мистер Роллсон еще не понимал и сам.
В девять часов утра за ним зашел служка и пригласил на отпевание.
Похороны прошли тихо, под плач женщин, под молчаливое сочувствие мужчин. Мистер Роллсон выглядел убитым горем отцом. Да так оно и было...
Выразив ему соболезнования, все разошлись по своим делам, кто на работу, кто домой.
Теперь рядом с мамой, что умерла еще в прошлом году, не выдержав ежедневных побоев и оскорблений, лежал и ее сын.
Жизнь потекла дальше...

И был день третий...

До темноты просидел мистер Роллсон в доме. Он не пил, хоть и держал в руке стакан. Наконец, когда стакан выскользнул из ослабевших пальцев и ударился о доски пола, мистер Роллсон поднялся. Он выглянул на улицу, огляделся вокруг, прислушался. Убедившись, что все соседи уже спят, он вернулся в комнату. Вынул из кладовой лопату и топор. Затем достал из-под кровати тело Джереми. Взвалив его на плечо, взяв в руку лопату и, сунув за ремень топор, он снова вышел из дому.
Крадучись, поминутно озираясь, мистер Роллсон шел по окаринным закоулкам. Как назло, в эту ночь небо вновь расчистилось и глупая Луна ярко освещала городок.
Вскоре мистер Роллсон подошел к кладбищенской ограде. Сторож мирно спал в своей каморке.
Мистер Роллсон не пошел через главный вход. Еще утром он разглядел невдалеке разогнутые чугунные прутья в ограде. Туда он и направился.

С трудом протиснувшись, мистер Роллсон проник на территорию кладбища. Стояла зловещая тишина, не нарушаемая ничем и никем. Кресты и памятники отбрасывали причудливые тени.
Затаив дыхание, мистер Роллсон разыскал могилу Джереми, положил рядом с ней тело мальчика и вонзил в свежую землю лопату.
Почти два часа он раскапывал насыпанный холм, пока лопата не ударилась о деревянную крышку. Глухой стук заставил его вздрогнуть.
Потом еще полчаса он старался извлечь гроб из ямы. Наконец ему это удалось. Гроб был маленьким, детским, но от налипших комьев земли он стал неподъемной тяжести.
Топором мистер Роллсон поддел крышку и сбросил ее. Затем выгреб кости обезьяны, брезгливо отбросил их в сторону. Первый раз за все время осенив себя крестом, он аккуратно положил в гроб тело своего сына, расправил на нем белое покрывало, поцеловал в холодный восковой лоб и вернул крышку на место. Гвозди легко вошли в уже готовые отверстия и забивались с одного удара.
Забив последний, мистер Роллсон посидел несколько мгновений, низко склонив голову. Потом осторожно спустил гроб в яму и стал забрасывать землей.
Вскоре он закончил сей скорбный обряд. Собрав обезьяньи косточки, он завернул их в кусок мешковины, что валялся неподалеку. Подобрал лопату, сунул за ремень топор, взглянул в последний раз на могилу Джереми и направился к проему в ограде. Там он закопал мешковину и уже без задержек направился в обратный путь.

Дорога домой далась ему не в пример тяжелее. Словно он только что засыпал землей не тело Джереми, а свое собственное сердце. И теперь непомерный груз свинцовой тяжестью давил ему на грудь.
Он, не оглядываясь больше по сторонам, зашел в дом и упал навзничь на кровать, не сняв даже облепленной глиной обуви.
Ничего не хотелось делать, даже мысли исчезли.
Большие настенные часы щелкнули пружиной и выскочила веселая маленькая птичка. Кукукнув четыре раза, она спряталась обратно в свой резной деревянный домик.
И в тот же миг дверь дома распахнулась. На пороге вновь появился призрак. Нет, не вчерашний. А самый что ни на есть настоящий. Это было сразу заметно - лицо было бледным, неживым, неподвижным; на подбородке запеклась кровь; белый балахон развевался на ветру, а на животе расплылось большое черное пятно.

Призрак глядел на мистера Роллсона сквозь полуприкрытые веки. И взгляд этот словно прожигал насквозь.
«Джереми... Ты снова пришел... Но зачем?.. Зачем ты продолжаешь меня мучить?.. Что ты еще от меня хочешь?!.»
Мистер Роллсон смотрел на сына с неподдельным ужасом. И когда призрак сделал шаг навстречу, мистер Роллсон слетел с кровати вниз. Он издал нечеловеческий возглас, больше похожий на вой, схватился за карабин. Но на этот раз не стал палить в призрак, а поступил иначе.
Мистер Роллсон сел в плетеное кресло, сжал приклад карабина между лодыжек, приладил холодное дуло под подбородком. Попробовал дотянуться до курка, не получилось. Тогда он взял со стола мухобойку с длинной деревянной ручкой и уже ею спустил курок...
Призрак постоял рядом лишь мгновение, покачивая головой. И непонятно было, рад он или наоборот, опечален случившимся. Джерри вышел за порог, поднял глаза вверх, посмотрел на желтый диск Луны. И растаял в воздухе легкой дымкой...

©Кирилл