Комариная самка назойливо жужжала в мое ухо свою любовную песнь, а в награду требовала моей крови. Зарраза! Вдобавок к этим заунывным песнопениям донимала невыносимая жара. Август месяц разыгрался в это лето не на шутку и вознамерился расплавить все живое. Например - меня.
     Вентилятор давно гонял по комнате жаркие волны, забыв, чем ему надлежит заниматься по профессии. И выключить лень, это ж надо вставать! Поднимать распластавшееся на скомканой простыне тело, шлепать через всю комнату, натыкаясь на стулья, в темноте... Ужас от одного лишь предположения сбивал на нет все благие намерения. А до утра еще так далеко...
     Луна нагло сунулась в мои глаза, напрочь отогнав зародившуюся было сонливость. На часах - полтретьего. Слонов посчитать, что ли? Или этих, как их, баранов? Раз, два, три... Разбегаются, не любят переписи населения. Принимаюсь ловить... А сон все не идет.
     Эй, погоди-ка... Это еще что за гость нежданный, непрошенный?
     В открытую форточку, подтянувшись, ловко протиснулась темная фигурка, заслонив лунный диск. Я затаил дыхание и похолодел. Куда там тому вентилятору! Словно в морозилку окунулся.
     Но пошевелиться пока что не решаюсь, пусть влезет сперва. А там я его мигом скручу - мелковат воришка, ростом не вышел.
     Он неслышно ступил на подоконник, настороженно посмотрел на меня. Я наблюдал из-под опущенных век. «Гангстер» не почуял подвоха и скользнул с окна в комнату.
     Туманные очертания приобрели форму и размер - мальчишка! С ума сойти, уже дети по окнам шляются, заняться больше нечем? Учился бы лучше.
     Парнишка шустро принялся открывать дверцы шкафов, выдвигать ящики. Похоже, на меня он совершенно перестал обращать внимание, должно быть, решил, что помер. Напрасно, малыш, напрасно ты списал меня со счетов!
     Выбрав подходящий момент, когда он чуть-чуть замешкался, я стремительно метнулся к нему, обхватил сзади за руки и крепко сжал.
     Вздрогнув, он попытался выскользнуть, дернулся всем телом, раз, другой. Но я держал крепко, не давая ни единого шанса.
     Резко повернувшись, я швырнул его на кровать. А сам взял со стола мобильный. Нарочито медленно, чтобы осознал, что попался.
     Мальчишка сидел на кровати, поджав ноги. Только глазами поблескивал. А глаза-то, глаза... Огромные... Или это они так в лунном свете... Что-то я засмотрелся. Набрал 02, а «send» не спешу нажимать.
     - Дядь, не надо звонить... Ну пожалуйста! Я больше никогда... Честно!..
     Замяукал, котенок нашкодивший. Раньше надо было! А теперь-то что, поздно спохватился.
     - Меня же отчим прибьет, а потом в колонию... Ну не звоните в милицию!
     Мальчишку начал бить озноб, даже клацнул зубами. Ага, понял теперь, что шутки кончились. Когда он в форточку лез, я вот так же дрожал.
     И что с ним теперь делать? Не звонить же и правда в милицию. Приедут, заведут свою шарманку, потом бегай в суд, оно мне надо?
     Сердце чего-то все колотится и колотится... Опасность миновала, а оно не унимается. Волнуюсь, как школьник перед экзаменом.
     - Тебя как зовут хоть? Аль Капоне?
     - Валерка... А что?
     - Так... Должен же я знать, кто на мою нищету позарился. Ты вот что... Давай выгребай все из сумки, и по местам разложи.
     Трубку все еще держу в руках, пусть не думает, что так легко отделается.
     Валерик сполз с кровати, на четвереньках подобрался к своей спортивной сумке. Вынул плеер, часы, кассетник, еще несколько мелких штуковин. Рассовал их по ящикам и снова вернулся на кровать. Обнял подушку, уложив ее на колени и принялся сверлить меня настороженным взглядом.
     - Вот и молодец... - задумчиво произнес я. - Что же мне с тобой делать? Ладно, так уж и быть, в милицию не буду звонить. Вещи целы, ничего не успел утащить. А вот родителям твоим все же позвоню. Говори телефон.
     - Не надо! - снова умоляюще чирикнул он. - Знаете, как отчим больно меня...
     - Что ж ты тогда по квартирам шатаешься?
     Несостоявшийся воришка понурился.
     - Мне надо было... Я в первый раз...
     - Да, расскажи, расскажи, Шахерезада, я давно сказок не слушал.
     - Честно, в первый! Я еще ни к кому не лазил, правда!
     И глаза такие честные-честные! Ну прямо Ленин в детстве. Хотя... Не было на его лице печати нагловатой самоуверенности, которая выдает с головой преступную сущность. Вот завернул, Ломброзо доморощеный. Как будто всю жизнь проработал с малолетними преступниками.
     Чем дольше я его рассматривал, тем меньше понимал, что с ним делать.
     Красивый ведь, чертенок! Такая очаровательная мордочка, острые скулы, тонкое лицо, мягкие волосы... И весь он такой... Одно слово - Валерик. Этим все сказано...
     - Тебе уже есть четырнадцать?
     - Есть... А что?
     - Ничего. Просто уже созрел для колонии. В самый раз.
     Глаза, давно влажно блестевшие, теперь и вовсе не смогли сдержать слез. По щеке протянулась лунная дорожка.
     - Ну все, все, перестань. Не буду я никуда звонить. Но ведь и оставить так просто нельзя, правда?
     Мальчишка кивнул, соглашаясь поневоле.
     - И что... Что вы со мной... сделаете?
     - А я почем знаю? Я еще не придумал. Может, тебя на гильотину отправить? У меня тут на кухне есть небольшая.
     Ага, молодец, понимает шутку. Бледные тонкие губы изобразили ухмылку.
     И все-таки, странное это чувство - когда перед тобой совершенно беззащитное существо, полностью в твоей власти. Хочешь - казни, хочешь - милуй... Щекочет нервы, словно наждачная бумага-нулевка.
     Я наконец отложил телефон и присел на стул, напротив мальчишки.
     - Зачем тебе деньги? Решил в миллионеры податься? Тогда тебе не форточки, а сейфы нужны.
     - Меня на счетчик поставили... - серьезно ответил Валерик, взглянув исподлобья.
     - Врешь, наверное? Ты что, в карты проиграл?
     - Нет... Это меня проиграли...
     - Ну хватит уже! Всему есть мера, и вранью тоже, - слегка рассердился я. Не люблю, когда держат за лоха!
     - Я правду говорю... У нас там во дворе есть компания одна, пацаны большие. Вот они играют в карты на разные... вещи. А у одного денег не было отыграться, он и поставил меня. Говорит, если не принесу штуку баксов до послезавтра, то... Вообще убить могут...
    
     Снова начал всхлипывать. Ну вот что с ним делать, а?
     - Ну все, все... Будем считать, что я поверил. Но по-любому у меня таких денег и в помине не было. Так что ошибся ты адресом.
     - Я не знал, что мне делать, потому и залез к вам... Где я столько возьму?
     - Банк ограбь, - улыбнулся я.
     Валерик пожал плечами. Ему явно было не до шуток.
     Защемило в груди - а вдруг его рассказ все же правда? Прибьют пацана, и причем запросто. Сейчас время такое, волчье...
     - Иди сюда...
     Мальчишка недоуменно вскинулся. Но, что-то осознав, молча взобрался ко мне на колени. Я ткнулся в его пушистые волосы, прижал к себе покрепче невесомое тельце. Какие там четырнадцать? По весу он едва на десять тянет.
     Теплый такой...
     Нет, не зря, не зря он выбрал именно МОЮ форточку. И не зря я ее открытой оставил, хотя постоянно закрываю, от воров и комаров. А вот сегодня - настежь. Словно ждал!
     Мальчишка притих. Наверное, не может понять, почему ему вместо пинков достается ласка.
     Никогда до этого момента, до своих 23-х лет, я и думать не мог, что мальчишка может стать таким притягательным, таки манящим... Мысли спутались в тугой неразрывный узел, переплелись причудливыми зигзагами. Голова стала легкой, словно воздушный шарик.
     Я приподнял ладонью прядь волос, шепнул в проявившееся ухо:
     - Не знаю еще, как, но можешь мне поверить, я твою проблему решу, завтра же и решу...
     Валерка недоверчиво прищурился.
     - Вы ж сказали, что нету у вас столько денег?
     - Нету. Значит, будем другой способ искать.
     - Какой? - на выдохе...
     - Ну откуда ж я знаю, не придумал еще...
     Мое дыхание сбилось, пульс подскочил, наверное, до двухсот.
     - Валерик... Ты...
     К чему тут слова... В полной звенящей тишине, которую сбивал лишь тихий шелест листвы за окном, я прижимал к себе самого замечательного мальчишку в мире.
     Рука сама собой скользнула под майку, погладила напрягшийся живот.
     Похоже, что мальчишка был еще слишком наивен для таких игр, он отстранился и нерешительно сказал полушепотом:
     - Не надо... Мне не хочется...
     - Брось ты, к чему такие церемонии, - настаивал я. - Сам ведь понимаешь, что от удовольствия не отказываются...
     - Я не... я не пидор...
     - Ты хочешь сказать, что я - это самое слово?
     - Не... Я просто...
     Валерик вконец смутился. Отвернувшись, он спрятал глаза. Но у меня разум окончательно взял отпуск и уехал куда-то далеко-далеко, на Мальдивы.
     Ни слова не говоря, я продолжил. И теперь куда как настойчивей.
     Я мягко прижался губами к ушку, провел чуть вниз, перешел на тонкую шейку. И похоже, что мальчишка тоже поплыл, включаясь в странную игру. Он больше не делал попыток уклониться, просто застыл, отдавшись моим рукам.
     Я потянул майку вверх, зацепив подбородок, и Валерик полушно приподнял голову. А затем и руки... Майка бесшумно слетела на ковер.
     Плечи, тонкие-тонкие... Локоть... И гладкая, слишком гладкая, невероятно гладкая кожа... Гладить по этому бесконечно прекрасному телу - просто гладить, ни о чем не думая... Может, это и есть счастье?
     Двумя пальцами расстегнул пуговицу на шортах, ухватив за язычок, потянул молнию вниз. Жжжик... Белые трусики засияли, завораживая.
     Он вообще дышит хоть? Кажется, нет. Ждет... Ждет - что же дальше?
     Я потянул шорты вниз. Каждый миг ожидая, что вот сейчас он взбунтуется. Крикнет что-то звонко-неприятное, ударит...
     Но Валерик молчал. Он следил, не отрываясь, за моей ладонью. Как она, сперва нерешительно, затем все смелей, ушла под тугую резинку, вниз, вниз... Шелковая треугольная площадка, уже чуть поросшая... И напрягшийся тонкий, нежный, сладкий... Хмм, скажем так, пальчик. Двадцать первый, как говорили в моем детстве...
     Он гордо выплеснулся наружу, когда я сдвинул шорты и трусы.
     Валерик подал признаки жизни, громко втянув воздух сквозь зубы. А я продолжил поглаживать упругий столбик. А уж что в это время творилось с моим собственным, лучше деликатно умолчу.
     Однако, пора менять плацдарм.
     Я приподнял мальчика, сунув руку под колени, а второй придерживая под спину, и перенес на кровать.
     Когда я потянул вниз шорты, Валерик мигнул пушистыми ресницами и приподнялся, чтобы мне было удобней. Молодец, быстро понял, что к чему!
     Вслед за шортами белой ласточкой упорхнули трусики.
     Чтобы не было лишних неприятностей, я задернул шторы - все же первый этаж. Луна обиженно проплыла дальше - на самом интересном месте спрятались!
     Валерик подогнул коленки, чуть раздвинув, и теперь с любопытством ждал, что же я придумаю еще.
     А я прижался губами к маленьким пальчикам на его ступне. Словно горошины, ноготки... Выше, выше...
     Не в силах сдерживаться, я нырнул в перекрестие ног, туда, где мальчишки прячут самое сокровенное, никому недоступное, никому, ни-ко-му... Кроме меня...
     Этот запах... разве не вскружит он голову самому отъявленному, самому бессердечному? Не знаю... Я готов дышать им, напрочь позабыв про кислород.
     Малейшее неосторожное движение причинит ему боль, настолько там все тонко устроено... Но я не собираюсь причинять боль, нет. Наоборот. Я хочу, чтобы мальчишка взлетел от удовольствия, взвился, застонал...
     Мне просто не верится, что он приоткрыл для меня свою тайну...
     Я осторожно провел языком по вздрагивающему столбику, сперва вверх, затем вниз, к основанию. Головка приоткрылась, но не совсем. Помогу ей, легонько, чтобы не больно... Еще раз вверх, еще раз - вниз... Ага, почувствовал, прогнулся, подставляя. Чтобы поглубже, чтобы совсем, чтобы полностью... Я втянул разгоряченный пальчик. А внутри он совсем наоборот - прохладный. Солоноватый, потом безвкусный, потом - сладкий.
     Потрясающе...
     Уроды, почему они не разрешают пацанам раздавать себя направо и налево, всем желающим? Хотя нет, правильно, так и должно быть. Чтобы добивались! Чтобы победа давалась с огромным трудом! Чтобы наказание грозило, вплоть до... Лишь тогда можно полностью прочувствовать, что счастье - вот оно! Рядом. Маленькое, слабое, гордое...
     Ножки безвольно разошлись в стороны, глаза прикрыл... Грудь тяжело вздымается... И в такт моим губам он подается - вверх-вниз...
     А это что? Маленькая ладонь легла мне на голову, зарылась в волосы, сжала прядь. Ишь ты, шустрый какой... Дирижер... Сам теперь управляет... Вверх-вниз...
     Должно быть, уже час прошел... Или пять минут? Или уже наступил Новый год? Не знаю. И знать не хочу! Пусть эта ночь затянется на сто лет!
     И все же он застонал... Приглушенный тихий стон, еле слышный, вырвался из его горлышка, разнесся по комнате. Последний раз резко подавшись вперед, вонзившись в мои сжатые губы, его столбик запульсировал, затрепетал. Язык обдало горячим и вяжущим... И мальчик притих, свалившись навзничь без сил.
     Я посмотрел на него, снизу вверх.
     Валерик витал где-то далеко, прикрыв глаза и приоткрыв рот. Язычком он слизывал с верхней губы выступившие бисеринки пота. А ладошкой, совершенно бездумно, шевелил волосы у меня на затылке, отчего по всему моему телу пробегала ласковая трепетная волна.
     Теперь лишь кончиками пальцев я плавно водил по его бедрам, по расслабленому животу, по худощавой груди. Мальчик нежился в этой невесомой ласке, забыв обо всем...
     Его пальчик уже безвольно поник, превратившись в мягкую податливую игрушку. Я целовал его, бесконечно долго, перекатывал во рту, чуть прижимая.
     Я ринулся вверх, скользя губами по расслабленым мышцам. Лег рядом, продолжая ласкать ладонями. И медленно, все еще нерешительно, потянулся к его губам...
     Только не открывай глаза... Не надо...
     Он больше не властен над собой - мы сливаемся воедино, губами, дыханием, кожей...
     «И дольше века длится день...» Наверное, это про такие моменты и сказано...
     Но вот он отстранился, внимательно посмотрел мне в глаза и еле слышно сказал:
     - Я лучше пойду... Мне домой надо...
     - Подожди, ну куда же ты пойдешь-то, на ночь глядя. Оставайся до утра, я тебя сам провожу, прямо к дому.
     Я слегка испугался, что вот сейчас мы расстанемся, и все закончится, едва начавшись.
     - К тому же я обещал тебе помочь. Или ты забыл?
     - И правда, совсем забыл... - он моментально поскучнел, отстранился. Взял тонкое покрывало, закутался, словно и не было жары в 25 градусов.
     - Тогда давай так, - решительно сказал я. - Ложись спать, а я буду думать. Всю ночь буду придумывать выход. Согласен?
     Черные глаза заблестели. Валерик мурлыкнул:
     - Ага...
     И провалился в крепкий детский сон, который практически невозможно прервать даже пушечным выстрелом.
     Я не смог сдержать слово, потому что тоже ужасно захотел спать. Лег рядышком, прижал мальчишку покрепче...
    

    
     В узкую щелку между шторами проник яркий солнечный лучик, защекотал бровь. Я приоткрыл глаза. На груди дремала чья-то ладошка. Ах да... Валерик... Все еще спит, носом сопит.
     Сколько там на часах? Полвосьмого... Что-то мне снилось, интересное... Я вновь зажмурился, пытаясь угнаться за исчезающим сном. Успел ухватить за хвостик и принялся разматывать, словно клубок пряжи, от конца к началу.
     А приснилось мне то, что поможет Валерке выпутаться из сложного лабиринта.
     Я осторожно снял невесомую расслабленую руку, положил рядом, и поднялся.
     С мобильником вышел на кухню. Взял сок из холодильника, сел поудобней на табурет и принялся жать кнопки.
     - Саня? Привет! Не разбудил? Это Денис. Узнал, говоришь? Жаль, богатым не буду. Хватит спать, а то счастье проспишь! Шутка, не обращай внимания. Слушай, нужна небольшая помощь одному хорошему человеку. Нет, не мне, разве я хороший? Мой знакомый. Нет, ты не знаешь. Саш, ты можешь ко мне приехать? Все расскажу, что и как. В десять? Отлично, буду ждать. Пива полный холодильник... будет, если ты привезешь! Давай, до встречи!
     За спиной послышались легкие босые шлепки - пришел мой «голубой воришка», в хорошем смысле слова. Стройная фигурка светилась в солнечных блестках. «А трусики все же успел надеть» - слегка огорчился я.
     Валерик, сонно покачиваясь, протирал глаза кулаком.
     - Добрый день, дорогие гости! - пропел я высоким тенором. - Как почивать изволили?
     Он улыбнулся, показав потрясающей белизны зубки. Такие бы зубки да серому волку - хана Красной Шапочке.
     - Хорошо спал, спасибо. Мне домой пора. Отчим с ночной смены придет, а меня нету...
     Солнечный денек вмиг превратился в пасмурный.
     - Ну, ты хоть поешь чего-нибудь? Давай, яичницу пожарю. Будешь?
     - Нет, спасибо, я дома поем. Мне правда надо идти, - словно извиняясь, сказал Валерик.
     - Жаль... Ну ладно, тогда иди одевайся... Я провожу тебя.
     Всю дорогу к дому мы не проронили ни слова. Я шел чуть позади, на три шага. Валерик сам ускорял шаг, когда я пытался сравняться. Наверное не хотел, чтобы нас видели вместе.
     - Все, пришли... - остановился он. Склонив голову, показал рукой на подъезд облезлой пятиэтажки.
     - Валерик... Послушай... Когда эта компания собирается?
     - Вечером, часов в шесть. А что?
     - Ты тоже с ними будешь?
     - Да.
     - И тот... Тот пацан тоже?
     - Ага.
     - Тогда вот что...
     И я в двух словах обьяснил ему свой план.
     Валерик недоверчиво нахмурил брови.
     - Вы думаете, что получится?
     - Надеюсь. В любом случае, лучше я ничего не успел придумать. Ну, согласен?
     После секундного замешательства Валерка кивнул. А что ему еще оставалось?
     - До свидания!
     - До вечера...
     Я смотрел ему вслед, пока Валерка не исчез в темном дверном проеме. Душу заполонило предчувствие чего-то громадного, что навсегда изменит мою жизнь...
    

    
     В десять, как и договорились, примчался Санек. Сперва он долго не мог въехать в курс дела, но когда понял, чего мне надо, рассмеялся так, что окна задребезжали.
     - Ну ты даешь! Дэн, ты прямо как этот, Шескпир! Такую пьеску сочинил, завал! Ладно, сделаем мы твоего козла, надолго запомнит.
    

    
     В половине седьмого, когда летняя душная жара сменилась вечерней прохладой, в полупустой двор плавно и почти бесшумно вкатился черный сверкающий «мерседес» Его непроницаемые тонированые окна хранили устрашающее безмолвие. Машина остановилась в десятке метров от подъезда, возле которого собралась шумная компания. Пацаны сидели полукругом на трех деревянных скамейках, курили, отхлебывая пиво.
     Когда они разглядели машину, смех и разговоры стихли, словно по команде.
     Задняя дверца приоткрылась и появилась нога. Это было нечто... Лакированый туфель сорок седьмого размера ступил на асфальт так, что весь дом вздрогнул, до последнего кирпичика.
     Покрякивая и покряхтывая, из машины выплыл Санек. Все его сто двадцать два килограмма веяли поистине адским ужасом. Непроницаемое лицо, скрытое черными квадратными очками, обернулось к притихшим пацанам. Золотая цепь ниспадала на мощную грудь, напоминая якорную.
     Сзади неслышно подошли еще двое, не менее приятных в общении ребят, приехавшие в том же мерседесе, за компанию.
     Санек сделал полшага вперед и произнес:
     - Валера. Подойди...
     В тишине этот негромкий призыв прозвучал, словно набат.
     Со скамейки поднялась тонкая фигурка и мальчик нерешительно, оглядываясь в поисках помощи, направился к приезжим.
     - Привет! - сказал Санек и протянул ладонь.
     Валерик почтительно подержался за мизинец, поскольку в его собственную ладошку ничего больше не помещалось.
     - Он здесь? Зови!
     Валерка обернулся к пацанам и крикнул:
     - Жека! Иди сюда, зовут!
     После небольшой заминки подошел тощий долговязый переросток лет семнадцати. Его длинные ноги походили на пьяный циркуль, настолько парень перетрусил.
     Саня оглядел его с ног до головы, хмыкнул и спросил:
     - Это тебе Валера должен штуку баксов?
     - Д... да... - выдавил Жека.
     - Короче так, я его долг перекупил. Понял? Теперь эти бабки тебе должен я. Но я их тебе не отдам. Знаешь почему?
     - Почему?..
     - Потому что ты фуфло и шестерка! И если я еще раз услышу, что на этого пацана кто-то наехать пытается, в асфальт закатаю. Прямо вот здесь! - Санек ткнул пальцем себе под ноги, указывая место закатки. - Ты все понял?
     - Понял...
     - Тогда свободен!
     На Жеку было жутко смотреть. Он весь позеленел, съежился... Развернувшись, медленно побрел к скамейкам.
     А Саня и двое его приятелей сели в мерседес, хлопнули дверками и умчались. Только легкий дымок напоминал об их недавнем присутствии.
     Валерик постоял еще с полминуты и тоже вернулся к пацанам. Как его там приняли, можно лишь догадываться. Но вряд ли кто-то посмел сказать хоть одно недовольное слово...
    

    
     Я сидел на заднем сидении мерседеса, словно в VIP-ложе, и с удовольствием наблюдал поставленный мной спектакль. Если бы Жека только мог догадаться, что Санек, мой школьный друг - добрейшей души человек, бизнесмен, отец двух близнецов-трехлеток. Умудрился жениться еще до армии. Но актер он оказался превосходный, вот что значит талант!
     Возле моего дома мы попрощались, договорившись встретиться в ближайшие выходные. Я вошел в пустую квартиру, стылую, безжизненную... Тоска одиночества вскарабкалась мне на плечи и улеглась удушливым воротником.
     Я распахнул настежь форточку. Она теперь будет открыта всегда, зимой и летом, в дождь и в грозу...
     Интересно, вспомнит ли еще обо мне Валерик, придет ли? Но скорей всего, я сам отправлюсь к нему, завтра же, прямо с утра.
     А сейчас, чтобы время пробежало быстрей, надо лечь спать... Пусть он мне приснится, наша с ним ночь...
     Валерик...

©Кирилл (Кир)