Недобрые наступили времена, злые, жестокие. Выжить было невероятно трудно.
Было это много-много тысяч лет, а точнее 40. Или 30. Кто это теперь может сказать, только археологи...
Ледник заполонил чуть ли не всю Европу. Единственной преградой на его пути оказались Альпы. Казалось, что достаточно лишь слабого дуновения ветерка и мощные ледяные потоки устремятся вниз, загромождая оставшееся пространство вплоть до берегов Средиземного моря.

Климат изменился. Суровое дыхание вечной зимы простиралось вокруг. Холодно было и днем, и ночью, и летом, и зимой. И не было спасения от смертельных морозных игл.
И потому устремилось все живое на юг, спасаясь от гибели.

Сперва стада травоядных, за ними ловкие, стремительные хищники. А уж вслед за ними разная мелочь.
Не избежали этой участи и малочисленные группки людей. Сейчас их называют «кроманьонцы»
Наши предки...
Они мало походили на нас, лишь обликом. Примитивная одежда из шкур от холода почти не защищала. Спасал лишь огонь, да и то только на стоянках. А на месте долго задерживаться нельзя. Земля промерзла, растения пожухли и почернели. Только вечнозеленым соснам да кустарникам все нипочем.

Одно из таких племен продвигалось по территории современной Италии. Здесь, на этом месте, через множество веков будет выстроен красивый город Милан.
А пока что только горы, скалы, бесформенные нагромождения камней да пустынная равнина простирались вокруг.

Племя было малочисленным, всего-то три десятка особей. Мяса они не ели уже давно, забить бизона, буйвола или даже просто дикого кабана не получалось. Что уж тут говорить про мамонта или носорога, эти гиганты были неприступны. Дичь стала не в меру осторожной. Уже не паслась беспечно, а стремительно убегала от охотников прочь.
А сами охотники еле волочили ноги. Не набрать сил на еловых шишках, кореньях и ягодах. Женщины выкапывали все сьестное из промороженной почвы и отдавали мужчинам, оставляя себе и детям лишь крохи.

Ночь возле костра и снова в путь. Быстрее, быстрее. Ведь не сегодня-завтра наступит зима. И надо добраться до теплых краев, подобрать место для зимовья. Иначе - смерть...

И потому перестали соплеменники поддерживать друг друга. Каждый сам за себя. Все съестное - мужчинам. Они надежда племени, от них зависит, встретят ли утро.
Да еще подкармливали женщин, не всех, а лишь молодых и здоровых. Чтобы сохранилась надежда на возрождение рода.
А про детишек и стариков словно позабыли. Бросали крохи, обьедки. Но в пути не охраняли. Упал - не замечали. Смог подняться - повезло, не смог - превращался в стылый безжизненный осколок. Но даже замерзнуть успевали не все - вслед за племенем по пятам пробирались хищники - волки, шакалы, гиены. Они чуяли легкую добычу, подбирали слабых, отбившихся от других.
То здесь, то там молниями мелькали тени. Черные, серые, рыжие, пятнистые. По ночам племя собиралось у костра, а за спинами раздавалось рычание, похрустывание, скрип и щелканье челюстей. Но нападать в открытую зверье не решалось.

В один из таких серых, унылых дней, когда племя пробиралось между угрюмых скал, мальчик по имени Уггых споткнулся и растянулся плашмя, сбив в кровь коленки и расцарапав ладони. Он прожил всего восемь зим и умирать ох как не хотелось. Он напряг ослабевшие мышцы, попытался подняться, хотя бы на четвереньки. Но даже на это сил уже не осталось. Обрывки бизоньей шкуры прикрывали сухощавое тело. Единственным признаком жизни были только вздрагивающие пальцы. До темноты оставалось уже недолго.
Если бы была в живых мать этого мальчика, то он бы имел хоть какой-то шанс. Но она погибла еще две зимы назад в когтях огромного медведя, который подобрался слишком близко к стойбищу.

Племя шагало дальше, равнодушно глядя под ноги. Трое наиболее выносливых юношей ушли вперед, чтобы враг из другого племени не застал врасплох.
Стайка шакалов уже закружилась вблизи мальчика, все еще не решаясь напасть - ждали, пока слабый ручеек жизни не иссякнет.
На мальчишку мельком взглянул хромой охотник Крау. Он был и сильным, и выносливым. Но охотником звался лишь по старой привычке. В прошлом году он попал под каменный завал, чудом выжил, но сильно покалечил ногу. С тех пор охотиться не мог, лишь изредка загонял добычу вместе с женщинами и детьми. Ничего в жизни его уже не интересовало, он жил лишь по инерции.
Вот и сейчас, посмотрев на бесчувственное тельце, Крау ни на миг не убавил шаг. Однако что-то непонятное кольнуло его в грудь. Туда, где билось сердце. Дышать стало труднее, на глазах появилась влага. Охотник не смог совладать с собой и развернулся.

Самый нетерпеливый молодой шакаленок подскочил к добыче и ухватил за плечо острыми зубами. Мальчик чуть слышно вскрикнул, слабо взмахнул руками, отбиваясь.
Крау метнул в шакала дубинкой, не попал. Но наглый зверь все же отступил. Он скалил зубы и взлаивал, стоя в трех шагах от жертвы.
Охотник подошел ближе, поднял мальчика на руки, подхватил дубинку, замахнулся на серых бестий. Те отбежали в сторону, захлебываясь в лае - уносили их законную добычу! Но природная трусость и осмотрительность не позволяла нападать в открытую.
Охотник Крау, прихрамывая, догнал племя и пошел сзади, теперь уже с мальчишкой на руках. Уггых лишь слабо усмехнулся, с благодарностью глядя в покрытое шрамами лицо, и отключился.

На ночной стоянке старуха Аррхна достала из маленького мешочка, привязанного на поясе, какой-то сушеный корешок, растерла между двух камней веточку можжевельника, смешала все это вместе с размоченной белой глиной и втерла в разорванное плечо мальчишки. Крепко затянула полоской кожи.  А перед этим она прижгла рану горящей веткой - зубы шакала с загнившими остатками мяса были подобны змеиным.
Охотник Крау держал мальчика всю ночь на коленях, не опуская на холодную землю.
Но все равно под утро у мальчика началась сильная лихорадка, он метался в бреду. Лицо покрылось мелкими каплями пота. Старуха смачивала обрывок меха водой из ручья и протирала мальчишке лоб.

Утром старый вождь разбудил соплеменников. Пора было отправляться в путь. Вождь, глядя на больного мальчика, покачал головой и коротко приказал оставить его. Но Крау отказался. Он был готов даже сойтись в неравной схватке с вождем, рискуя собственной жизнью. К счастью, вождь был не только сильным, но и мудрым. Он помнил о прошлых заслугах охотника Крау. И поэтому он лишь молча развернулся и направился вперед. За ним потянулось племя, потягиваясь и разминая затекшие за ночь косточки.

Охотник Крау долго нес мальчишку на руках. Худое истощенное тело было почти невесомым. Старуха Аррхна плелась рядышком, время от времени подсовывая им обоим что-нибудь съестное, найденное по дороге.
Послышался громкий крик - глупый молодой кабанчик застрял в расщелине между камней. Он визжал и брыкался, но выбраться не мог. Добычу мигом выпотрошили, освежевали и поджарили. Люди не стали ждать, пока мясо прожарится, выхватывали из огня полусырым и тут же жевали. Досталось немного и нашим героям.
Подкрепившись, племя двинулось дальше, уже в более радостном настроении.

Через неделю мальчик Уггых поправился и окреп. Охотники все чаще стали возвращаться с добычей. Жизнь потихоньку налаживалась.
И вскоре, когда племя перевалило через очередной горный хребет, перед восхищенными людьми раскинулась бесконечная лазурная гладь. Это было Лигурийское море. И в этом месте позже будет основан город Генуя...

Уггых рос, Крау старел. Но что бы ни случалось, какие бы невзгоды ни встречались на их пути - они были неразлучны.

Так, много тысяч лет назад, впервые зародилось чувство, названное позже Любовь. Всепоглощающая страсть, сжигающая и оживляющая сердца. Не общепризнаная Любовь мужчины к женщине, а тайная и странная Любовь мужчины и мальчика.
Так закончился рассказ о первом БЛ и его маленьком друге...

©Кирилл