Я возвращался с дачи...  Спину отчаянно ломило. Два дня, почти не разгибаясь, «пахал» на грядках. Вот спрашивается, зачем мне все это надо, если живу один, ни жены, ни детей. Для кого все это? И уже в который раз я говорил сам себе - все, продаю. Но год за годом упрямо езжу и гну спину, словно раб на плантациях. Может, потому что дача досталась в наследство от родителей, и хочется сохранить память?..
В руках небольшая корзинка с клубникой. Остальное я продал там, на перроне. Таким же дачникам, как и сам, но более ленивым.
Вечером в воскресенье народу было битком. Я с трудом отвоевал местечко у окна, поерзал на деревянной скамье, устраиваясь поудобней. Предстояло два часа подпрыгивать на стыках рельсов. А спина болезненно ныла. Вот бы сейчас на этой скамье растянуться...
Я немного подремал под мерное жужжание пассажиров. Они тоже были в большинстве своем уставшие и полусонные. Огромные сумки, корзины, ведра заполонили проход. А в воздухе расплывался приторно-сладкий запах лета. Фрукты, ягоды... Все, что дарила в это время года природа, народ вез домой или на рынок.
Проснулся я от того, что кто-то влепил мне под колено. Не очень больно, но чувствительно. Я раскрыл глаза и стал возмущенно искать виновника.
Вот он, сидит напротив, испуганно приоткрыв рот. Глаза стали огромными, ждет, что дядька сейчас разорется на весь вагон. Не дождешься, не буду я орать... На такую красоту грех голос повышать...
Волосы светло-соломенного цвета, но не выгоревшие. Лицо... Хмм... Узкое, словно точеное. Скулы прямые, ровные. Глаза зеленые, как у котенка в полдень. Ресницы... Густые, длинные. Такие ресницы под ладонью словно бабочки...
Лет ему на вид от силы тринадцать. Вряд ли больше. Уже ярко наметилась подростковая независимость. Но еще не совсем, еще слушает маму.
Он подогнул под себя ногу, а вторая, соскользнув со скамьи, и треснула меня сандалеткой под колено.
Испуг быстро прошел, но просить прощения он не решился. Пришлось это сделать маме.
 «Извините, пожалуйста, он нечаянно. Говорила же, не вертись, так разве послушается.» - сказала смущенно мама, слегка полноватая женщина.
«Ничего страшного, все в порядке, - улыбнулся я , потирая колено. - Бывает...»
Дневная жара уже немного отпустила, но в вагоне было душновато. Пассажиры разморенно дремали или лениво переговаривались.
А мальчишка беззаботно щебетал, рассказывая маме о чем-то весьма занимательном. Для него самого. Но мама то и дело одергивала его, призывая к порядку. Она виновато поглядывала вокруг, на лица соседей - а не беспокоит ли сын чей-нибудь покой, не мешает ли наслаждаться поездкой.
Я прикрыл глаза и из-под век разглядывал мальчишку. И чем больше я смотрел, тем больше удивлялся. Нечто неуловимо-знакомое скользило во всех его жестах и движениях. Плавность и замедленность, женственность и утонченность - все это ярко бросалось в глаза. И похоже, не мне одному.
Вот брезгливо поморщился здоровенный мужик, стоявший в проходе. Вот осуждающе покачала головой бабка, сидевшая с ними рядышком.
Мама мальчика очень болезненно реагировала на молчаливое осуждение.
Она, виновато улыбаясь, лишь качала головой, совершенно не слушая сына. Я присмотрелся и вдруг отчетливо понял - она же его просто-напросто стеснялась! Стеснялась собственного сына!
Картинка проявилась, словно кто-то включил яркий прожектор.
Мальчик вел себя, словно обычный манерный гей, на которых я насмотрелся и на улицах обеих столиц, и на экранах ТВ. Но сам он этого еще не осознавал...
Представляю, как же ему достается в школе и во дворе.
Мне стало их жаль... И мальчишку, и его маму.
Электричка тем временем приближалась к вокзалу. Пора готовиться к выходу. Народ зашевелился, стал протискиваться к дверям. Мягкий толчок - состав остановился, и двери с шипением разошлись в стороны.
Гуськом, друг за дружкой, цепляя за одежду острыми углами сумок и дужками ведер, дачники посыпались на перрон.
Я наконец-то вывалился из духоты раскаленного вагона в вечернюю прохладу. Перевел дух, поудобней взял свою корзинку... И оглянулся.
Три большие спортивные сумки стояли у ног моих попутчиков - того самого мальчика и его мамы.  У меня снова кольнуло в районе пояса, едва я представил, как они потащат эти тяжеленные сумки.
Проснулась дремавшая до поры совесть. Я вздохнул и поплелся обратно.
«Помощь не требуется?» - с наигранной бодростью спросил я.
«Нет, спасибо, мы уж как-нибудь сами...» - неуверенно ответила мама мальчишки. Он неуклюже топтался рядом. Поднатужившись, он все же оторвал сумку от асфальта, но тут же уронил.
Как они умудрились протащить их в вагон... Наверное, подсобил кто-то сердобольный.
Больше я отказов не слушал. Отдал корзинку мальчику, а сам подхватил две сумки. Да что у них там, кирпичи?!
Третью они взяли за ручки по обе стороны и потащили за мной, к выходу из вокзала в город.
Еле волоча непомерную тяжесть, запыхавшись и проклиная свой неуместный героизм, я уронил сумки у дороги.
«Надо такси ловить. Вам далеко?» - вытирая лоб платком, спросил я.
«Не очень, на Соцгород... Но в автобус не влезешь с таким грузом» - виновато ответила женщина.
К счастью, таксист словно караулил наш приезд. Машина взвизгнула шинами у бордюра и бойкий парнишка, чертыхнувшись про себя, впихнул сумки в багажник.
«Мне тоже в ту сторону» - сказал я и втиснулся рядом с мальчиком на заднее сидение. Мама села впереди, следить за дорогой.
Из любопытства я расспросил, что же они все-таки везут с дачи. Все оказалось прозаично и буднично. Там яблоки, огурцы, груши... Утром потащат все на рынок. Потому как надо же как-то жить, если без мужа.
Я слушал неторопливый рассказ о женской нелегкой доле, но вникнуть было практически невозможно.
Ибо сидел со мной бок о бок очень славный мальчишка. Его тонкая, почти невесомая кисть лежала рядом с моей ладонью на теплом кожаном сидении.
Я боялся взглянуть в его сторону, чтобы мама или водитель не увидели чего лишнего в моем поведении.
Я потихоньку таял и млел, в душу проникала умиротворенность. Хотелось вот так ехать и ехать, пару раз вокруг Земли, по экватору.
Вдруг его ладошка шевельнулась. Или мне это почудилось... Но нет, вот она мягко скользнула чуть вправо... И легла на мою...
Нет, это случайность - убеждал я сам себя - просто машину качнуло. Вот сейчас он отодвинется... Вот сейчас... Вот...
Еще четверть часа его прохладная рука покоилась на моей. А сам он был неподвижен, словно скрипичная струна. А ведь в электричке он был таким шустрым, таким непоседливым...
Я приподнял большой палец и легонько погладил ладошку. Просто провел пару раз туда и обратно. В ответ он стал перебирать мои пальцы... Мне стало немного смешно от такой непосредственности и безмолвная игра продолжилась.
Словно разведчики во вражеском тылу, сохраняя невозмутимость на лицах, мы сплетали пальцы, гладили друг друга. Он расхрабрился и придвинулся практически вплотную.
Уж не знаю, до чего бы мы доигрались, но такси повернуло в неприметный переулок и остановилось.
Я помог шоферу вытащить сумки.
«Ну, помогать так помогать, давайте командуйте, куда дальше. На какой этаж.»
Женщина снова попыталась возражать, но, со смиренностью неизбежного, я поднял сумки и поволок в подъезд. Лифт не работал... (Кто бы сомневался!)
К счастью, жили они невысоко, на третьем этаже.
Мы вошли. Я отнес сумки в кухню и они сразу заняли почти все свободное пространство.
«Ну, пойду я. До свидания.» - попрощался я, вышел в узкую и тесную прихожую и попытался ретироваться.
Не тут то было. Мало того, что мальчик уныло опустил плечи и чуть не заплакал (правда, правда - глаза влажно заблестели в тусклом свете лампочки)
Так вдобавок и мама его твердо сказала: «Ни в коем случае, я вас просто не могу так отпустить. Давайте хоть накормлю вас. Вам же еще домой сколько добираться...»
Ну, не так уж и далеко, если честно. За час бы доехал. Но уж очень не хотелось мне возвращаться в пустую и скучную холостяцкую квартиру. Кто меня там ждал?..
Я пожал плечами и сделал вид, что мне ужасно неловко.
«Вам же, наверное, отдохнуть хочется, после дороги. А я только помешаю. Лучше уж я пойду...»
«Даже и не спорьте. Идите в ванную, умойтесь с дороги. Потом в комнате с Игорьком посидите. А я пока картошки нажарю. Кстати, давайте хоть познакомимся, а то даже неудобно. Меня зовут Лидия Сергеевна, сына - Игорь. А вас?»
«Дмитрий Павлович...»
«Вот и замечательно. Располагайтесь.» - сказала она и направилась в кухню, переступая через сумки. А Игорь потащил меня в ванную. Деликатно постоял за дверью, а когда я вышел, то направился вслед за ним в гостиную.
Квартирка оказалась двухкомнатной. Небогатой, но чистенькой и ухоженной. Мебель старенькая, по виду еще с 80-х годов. Зато книжный шкаф был полон, причем в основном подписками классиков.
Игорь включил телевизор, но сразу убавил звук. Я присел на диван, а он устроился рядом. С полминуты он искоса поглядывал на меня, лукаво усмехаясь. Настоящий маленький чертенок - только и ждал момента пошалить. Я не удержался и легонько щелкнул его пальцем по мочке уха. И все, словно нажал спусковой курок!..
Мальчишка моментально развернулся и с криком: «Ага, ну держитесь теперь!..» кинулся в неравный бой. Причем неравный именно с моей стороны. Ну не мог же я противостоять такому натиску со своим застарелым радикулитом. Я тут же был повержен и опрокинут на диван. Победитель, сияя от счастья, устроился у меня на животе.
«Уфф, все, слазь...» - сказал я, надеясь втайне, что он не послушает. Но примерный ребенок тут же соскользнул на пол. Игорек положил голову мне на локоть и притих, преданно глядя прямо в глаза. И не было таких сил на свете, что помешали бы мне погладить эти мягкие пушистые волосы. Он замер. Казалось, еще миг - и заурчит, замурлыкает...
Я лежал, неудобно уткнувшись затылком в твердый подлокотник. Но пошевелиться - значит нарушить все таинство момента. И я все гладил и гладил его волосы, бархатистую кожу щек, изящный подбородок...
А по квартире уже разнесся вкусный запах жареной картошки.
И совершенно неожиданно для нас обоих раздался голос его мамы: «Ну, ужин готов. Давайте к столу...»
Мы не слышали, когда она подошла. Я был невероятно смущен и даже немного испуган. Что подумала добропорядочная женщина при виде столь интимной сцены?
Я ел хорошо прожаренную картошку с котлетой, а сам поглядывал на Лидию Сергеевну. Она лишь улыбалась и подкладывала в наши тарелки то салат, то соленый помидорчик...
Игорь крутил носом, заявляя, что от жары напрочь пропал аппетит. Зато босую ногу он водрузил ко мне на табурет, прямо между колен, наивно полагая, что мама этот финт не заметила. Я пощекотал белоснежную пятку, ни разу в жизни не ступавшую на землю босиком. Мальчишка дернулся и стукнул коленом под столешницу. Я был отмщен!.. Будет знать, как незнакомых дядей лупить по ноге в поездах...
Но шутки шутками, а за окном уже давно стемнело.
Отодвинув тарелку, я с сожалением поднялся из-за стола. Почему с сожалением? Как ни вертись, а придется выходить в ночь, ловить такси и ехать домой. В одиночество...
«Спасибо большое. Пора мне, пойду...» - уныло сказал я и направился в коридор.
«Ну что вы, как можно гостя отпустить на ночь глядя. Хороша же из меня хозяйка будет, - весело сказала Лидия Сергеевна - Вы уж переночуйте у нас. Хоть и тесновато, но для хорошего человека местечко всегда найдется. Вот Игорь раскладушку с балкона принесет, ляжет на ней. Ну а вы на его кровати располагайтесь. А завтра с утра и пойдете по своим делам.»
Я начал было отнекиваться, но эти робкие попытки были мгновенно пресечены. А уж смотреть на сияющую физиономию Игорька без улыбки было невозможно. Вот уж кто и правда обрадовался. Он схватил меня за руку и поволок в свою комнату, устраиваться.
Был всего десятый час, время детское, но я слишком устал и почти не держался на ногах. Перспектива упасть в обьятия прохладной постели была весьма заманчивой.
Однако Лидия Сергеевна вошла следом за нами и сказала: «Ты, Игорек, пока все здесь организуй - белье новое постели, раскладушку разложи. А мы с Дмитрием Павловичем на кухне посидим, поболтаем о том-о сем, о взрослом.»
Мы прошли на кухню, а сердце у меня застучало в такт секундной стрелке на ходиках, что висели на стене.
Чтобы разрядить напряжение, я сказал: «Давайте, я клубнику почищу, пусть Игорь поест перед сном. Пока свежая, а то ночь постоит, что с нее останется.»
«Ну что вы... Спасибо, конечно... Хотя вы правы, надо перебрать. Но это уж я сама, а вы присаживайтесь.»
Она занялась корзинкой, а я сел у краешка стола и приготовился внимать. Но даже во сне я не мог представить, О ЧЕМ пойдет речь!..
Лидия Сергеевна стояла ко мне спиной, чистила сочные красные ягоды, складывая их в большой дуршлаг. И глуховато говорила:
«... Вы хороший человек... Да, да, не спорьте!.. Я в людях разбираюсь. Один раз, правда, ошиблась, четырнадцать лет назад. Любовь, сами понимаете... А он оказался... В общем, узнал, что Игорек должен родиться - и сбежал. Ни алиментов, ни слуху, ни духу. Вот и ращу сама. А что значит в наше время одной ребенка поднять, вы прекрасно и сами знаете. Дрожу над ним, трясусь. Но ведь без мужского воспитания тоже не годится. Вот и вырос мальчик... Ну да вы сами видели, что говорить... Мы уж и к психологу ходили, и по врачам разным, да все без толку. Одно говорят - переделывать нельзя, слишком большой шок для ребенка. Пусть так и растет дальше. Но ведь сил никаких нет, смотреть, как он мучается. Его же в школе и во дворе затравили совсем. Каждый божий день то драка, то ссора. Ходит в синяках весь. Это сейчас прошло все, сошло за  лето. А начнется школа - и все по новой...
Я ему говорю - давай схожу в школу, поговорю с ребятами, с учителями. Как он на меня накинулся! Не смей, кричит, сам справлюсь... А самого аж трясет. Справится он...
Не выдержала я, сходила один раз. Ну, поговорила с учительницей и завучем, послушали они, головами покивали. А наутро все то же самое, пришел весь в ссадинах, одежда разорвана, нос разбит... Это уже три года тянется, как мы в этот район перебрались. Квартиру поменяли на меньшую - денег совсем нет...»
Лидия Сергеевна коротко всхлипнула. Потом собрала на тарелку несколько ягод, пересыпала сахаром и отнесла Игорю в спальню. Вернулась и продолжила:
«Вы только не думайте, что я тут плачусь, чтобы помощь попросить какую-то. Хотя... Помощь нам нужна. Но не материальная, а скорее моральная... К чему я весь разговор затеяла...
Возраст у Игорька подходит, переходный. Какие они становятся, подростки, в это время - не мне вам рассказывать. Самостоятельные, слова не скажи поперек - сразу взрываются. И всегда во всем правы. А уж когда начинают с девочками знакомиться, тут и вовсе держись... Но мой-то, он же пойдет знакомиться не с девочками... Вот ведь в чем беда... Ему же парни нравятся... Потому и проблемы в школе, что это заметно всем. Не любят таких...
А как начнет Игорек мой искать себе «друга», то пропадет ведь совсем. Или к наркотикам приучат, или заразится чем, СПИД сейчас по всей стране, или и вовсе к маньяку в лапы попадет... Я ведь не переживу этого... Вот я и подумала...
А тут еще и вас повстречала, все одно к одному. Может, это судьба нас познакомила?»
Я молча слушал, не перебивая. Пытался понять, к чему же ведет Лидия Сергеевна.
«Он ведь вам нравится?» - спросила вдруг она и обернулась.
«Хмм.. Ммм... В каком смысле?» - только и смог произнести я, резко покраснев от смущения.
«В прямом. Я не слепая - вижу... Как он к вам тянется, а вы - к нему.  Да вы не волнуйтесь - быстро добавила она, заметив мое состояние. - Я в том смысле, что... Как сложно мне слова подобрать...  Вот если бы у него появился старший друг. Такой, как вы... Чтобы и любил его, и воспитывал. И учил уму-разуму. А главное, чтобы не бегал Игорек по чужим...»
Сквозь шум в висках, я постепенно начал понимать... Со страхом, что понимаю не то и не так. Но переспрашивать я не решался. Во рту пересохло и я налил чаю из полуостывшего чайника. Хотя тут в самый раз бы коньяку стакан, а то и водки. Чтобы мозги встряхнулись. Потому что ТАК не бывает!
Чтобы родная мать отдала свое дитя полузнакомому человеку. Доверив самое драгоценное сокровище...
Лидия Сергеевна забыла про клубнику. Она молча смотрела на меня, ожидая хоть какого-нибудь ответа.
Чтобы расставить все точки над «i», я переспросил: «Но, может, он сам не захочет? Может, он все же перерастет и станет как все? Он же еще ребенок, чтобы решать наверняка. Нужна ли сейчас такая спешка?»
«Я не знаю... - покачала она головой. - А если через месяц-другой он приведет в дом парня и скажет, что это его друг? А потом и покатится... Тогда-то уж точно будет поздно. Я ведь и сама не знаю, как лучше. Вы просто подружитесь с ним, пообщайтесь. А если он захочет... Уж лучше с вами, чем с наркоманом или маньяком. Простите меня, может я и дура...»
И тут она расплакалась, прижав к лицу полотенце. Я не умел успокаивать плачущих женщин. Просто молча сидел и ждал, когда она успокоится.
Всхлипнув в последний раз, Лидия Сергеевна сказала: «Поздно уже, пора спать... Спокойной ночи...»
Я кивнул, поднялся и направился в спальню к Игорю. Он как раз доедал клубнику, брал ее прямо пальцами, вытирая сладкую от сока ладонь о простынь. Перед ним лежала книга «Мифы Древней Греции»
Лишь только я успел показаться в дверях, как он заулыбался навстречу.
«Привет!.. - сказал я. - Почему не спишь? Пора бы уж...»
«Ага. Я тут зачитался, книга интересная. Вы читали?»
«Читал, конечно. Когда был такой, как ты. Да и сейчас не против перечитать.»
«А давайте вместе! - вскинулся он. - Я спать не хочу совсем!»
«Ну, так ты молодой, энергии полно. А я уже старый, да и устал чего-то. Переработал...» - наполовину в шутку, наполовину всерьез ответил я.
«Ой, извините... Я не подумал... Вы ложитесь, я постелил чистое.» - смутился Игорь.
Я стал раздеваться. Руки и особенно ноги уже просто гудели. Но даже если бы я и вовсе не держался на ногах, то все равно обратил бы внимание на великолепное зрелище.
На раскладушке, кверху попой, расположилось создание просто неземной красоты. Мальчишка был уже в белых обтягивающих трусиках. Все остальное обмундирование лежало живописной кучей на стуле.
Я быстро упал на кровать, прикрыв простынью натруженное тело. А маленький чертенок с обликом ангела отодвинул пустую тарелку, закрыл книгу, загнув уголок. И поднялся, грациозно, словно детеныш пантеры. Только белый, а не черный, детеныш.
Я прикрыл глаза, но он мигом раскусил мою хитрость. Как он выгнулся, потягиваясь! Прямо перехватило дух...
Он что, решил соблазнить меня прямо сегодня, в первый же день?! Что творит, нет, что творит!
Повернувшись ко мне спиной, он переставил тарелку на стол, за которым, очевидно, делал уроки. И наклонился над ней. Я видел его сбоку. Упругая, идеальная попка глядела прямо на меня. А Игорек пальцем возил по тарелке, собирая остатки сока и слизывая его.
Доведя меня до белого каления, он соизволил, наконец, погасить свет. Как бы не так! Луну не погасить! Она ярко освещала наше окно. И в этом белом ровном свечении мальчик лег на раскладушку. Железное ложе недовольно скрипнуло. Он прикрылся простынью, но разгоряченное тело требовало прохлады. И простынь была решительно сдвинута в сторону.
Рядом со мной, в двух шагах, лежал полуобнаженный юный парнишка, мечта и печаль всей моей жизни. Вот протяни руку, и можно коснуться точеного плеча...
Он и не думал засыпать. Какие мысли бродили в его голове, я мог лишь догадываться. Но он то и дело взбрыкивал стройными ногами, меняя позу. То так повернется, то эдак... То перевернется на живот, то подогнет колени...
«Вы спите?..» - услыхал вдруг я тихий шепот.
«Нет еще, а что?»
«Так... И я не могу заснуть... Наверное, это Луна мешает. Я шторы задерну, ладно?»
«Да, конечно. Я и сам уже хотел, да вставать лень.»
Игорек взлетел птичкой и двумя ловкими движениями закрыл ночное светило. Чтобы не светило...
В полумраке он был еще очаровательней и загадочней. Что творилось у меня в душе...
А он... Мальчишка присел на мою кровать.
«Вам мама что про меня рассазывала?» - спросил он с нотками тревоги в голосе.
«Ну... Ничего особенного. Сказала, что проблемы у тебя в школе... Что она за тебя волнуется...»
«Она говорила вам, что я голубой?»
Щеки у меня снова заполыхали. Я не знал, как говорить на подобные темы.
А Игорь настойчиво переспросил: «Говорила?..»
«Ну, говорила... - и тут же, спохватившись: - Но в этом же ничего такого нет, не надо так переживать!..»
«А я и не переживаю. Это она переживает... - задумчиво сказал он. Помолчал, передернул плечами и добавил: - Холодно чего-то... Можно, я к вам?..»
Ну и взгляд... Смотрит не отрываясь, ожидая ответа...
А у меня нет сил отвечать. Ни звука не могу произнести. Но отказать - значит, умереть. И я молча приподнял свеженакрахмаленную прохладную простынь.
Игорь скользнул внутрь, плотно прижавшись ко мне. Он тяжело и сладко дышал мне в ухо, крепко прижимаясь всем телом. Он дрожал...
Лишь под утро Игорь скатился на раскладушку, оставив мне на память терпкий и пряный запах, затуманивший остатки моего разума.

А сквозь полудрему я услыхал, как за дверью плачет в подушку его мама...
Я понял, что жизнь сделала крутой и резкий вираж. И куда он меня приведет, не дано знать ни мне, ни ей, никому на свете...

©Кирилл