Школа была новой. Новая школа в новом районе нового города.
Впрочем, можно ли считать новым город, которому уже тридцать лет? По сравнению с тысячелетней историей других городов он был еще младенец. Но для нарядных первоклашек, чинно идущих с родителями на первый в жизни урок, город был стар, как мир.

Школа была красивой. Большое трехэтажное светлое здание с огромными окнами вызывало зависть к тем, кто будет бежать в него каждое утро, и сожаление к тем, кто будет покидать его после уроков, днем.

Школа была современной. Спонсоры не поскупились, мэрия не пожалела средств. И школу обустроили по самым новейшим требованиям, с компьютерами, с кабинетами химии, физики, английского и немецкого языков, с двумя спортзалами, большим и малым. Хотели даже выстроить бассейн, но что-то не сложилось.

Строители постарались на славу. Они сдали работу аккурат перед началом учебного года, а августе. И полмесяца учителя, родители и директор самолично устраняли мелкие, незначительные недоработки, которые всегда остаются для новоселов.
Они подкрашивали, подбеливали, подпиливали, подкручивали, подвинчивали... И Первого Сентября, усталые, но довольные, принимали учеников.

После длинной, скучной речи директора, после торжественных речей гостей и спонсоров, дети разошлись по классам, оставив родителей переживать на улице.

Занятия потекли неспешно, превращаясь постепенно в обычную рутину...

* * *

Прошел месяц. Ученики еще не успели подружиться, лишь только-только перезнакомились.

* * *

ПОНЕДЕЛЬНИК

8-В откровенно скучал. Математичка распиналась у доски, объясняя жутко занудную теорему, мало обращая внимания, слушают ее или нет. Дети занимались своими делами. Кто увлеченно списывал сочинение, через урок надо сдавать; кто-то перелистывал глянцевые страницы каталога с одеждой (этот кто-то был наверняка девочкой) ; на задней парте шепотом рассказывали жутко пошлые анекдоты; кто-то глядел на часы и телепатировал уборщице нажать наконец-то на звонок.
В общем, шел обычный урок.

Дверь уверенно распахнули настежь и вошел директор. За ним, отстав на пару шагов, столь же уверенно шагнул в класс незнакомый мальчик.
Класс недружно стал подниматься, но директор махнул рукой, мол, не нужно церемоний.
«Извините, Алевтина Сергеевна, за вторжение. Я хочу представить нового ученика. Знакомтесь, ребята, это ваш новый товарищ. Он немного задержался, но, думаю, нагонит учебу. Его зовут Дмитрий Войзин. Ну, принимайте в коллектив.»
С этими словами директор дружелюбно кивнул школьникам и покинул кабинет, оставив мальчишку под обстрелом тридцати пар глаз.
Будущие друзья и товарищи настороженно и с любопытством разглядывали новичка с ног до головы.

А посмотреть было на что.
Мальчик был невысокий, стройный, очень худощавый. Иссиня-черные короткие волосы были аккуратно зачесаны на пробор, только на лоб спадала светлая прядка. Школьную форму, как известно, отменили и новичок одет был в стильную светло-коричневую куртку, под армейский фасон, того же цвета брюки и кремовые туфли на липучках.
Но класс поразила не шикарная одежда, что они, шмоток не видели, что ли, не в деревне живут.

Удивление вызвало маленькое блестящее колечко в ухе парнишки. В ПРАВОМ ухе. Не все знали в классе, что это значит, но большинство были в курсе и сдержанный гул пронесся по кабинету. А когда новичок вынул руки из карманов, то тут уже раздались возмущенные одиночные возгласы. «На фиг он нам нужен!.. Пусть валит, откуда пришел!..»
Сквозь кожу на узких кистях отчетливо просвечивали синие прожилки. Наверное, отсюда и появилась метафора «голубая кровь, белая кость» А ухоженные ногти покрывал ярко-красный лак, словно мальчишка обмакнул кончики пальцев в свежую кровь.
И уж совсем добивал взгляд мальчишки. Темно-темно-зеленые кошачьи глаза смотрели насмешливо, без малейшей тени смущения и страха перед незнакомым коллективом. Кончиками губ мальчишка пытался подавить легкую усмешку.
Как ему удалось пройти фейс-контроль у очень строгого директора школы, отставного военного, который даже девочек заставлял снимать все побрякушки и смывать косметику с лица и лак с ногтей, было большой загадкой.

Учительница внимательно осмотрела класс в поисках свободного места. «Садись к Гончаренко» - сказала математичка и отвернулась к доске, с намерением продолжить урок. Не тут-то было.
«А че это ко мне, нужен он здесь!..» - грузный Толян Гончаренко резво обхватил здоровенными руками парту за края и уселся на оба стула сразу.
«Гончаренко! - попыталась урезонить его Алевтина Сергеевна. - Как ты себя ведешь?!.. Твое счастье, нет времени. Как тебя, Войзин? Садись за четвертую парту, к Бардину. Или ты тоже возражаешь?» обратилась она к Сашке Бардину. Тот вскочил. «Пусть этот гомик в другой класс идет, не нужен он нам такой!..»

Так прозвучало ЭТО слово... И новичок ухмыльнулся уже открыто. Улыбнулся нахально, весело, во весь рот, сверкнув белоснежными зубами.
«Иди, ко мне садись...» - раздался тихий, чуть слышный голос из середины третьего ряда.
Все словно по команде повернули головы. Денис Тихорецкий был весь под стать своей фамилии. Самый маленький, самый незаметный в классе. Его не били, не обижали. Его просто не замечали. За весь сентябрь он подавал голос лишь у доски, когда спрашивали учителя. И вот поди ж ты, выделился...

Не дожидаясь повторного приглашения, Дима подхватил сумку, небрежно поставленную на пол, прошагал через полкласса, гордо глядя перед собой и сел рядом с Денисом. А Денис был несказанно удивлен сам себе, ему бы и в страшном сне не приснилось, что можно идти против всех.
Стас Решетило, сидевший впереди, обернулся, демонстративно зажал нос рукой и на весь класс протянул гнусаво «Фу-у-у-у...»

А новичок вжикнул молнией, достал учебник, тетрадь, положил на парту. Как оказалось, напрасно - в то же мгновение оглушительно прозвенел звонок.
Все вскочили, но математичка громко окрикнула: «Куда, урок еще не закончен!.. Это для учителя звонок, не для вас!.. Сами виноваты, с вашими «хочу, не хочу» Впрочем, пусть с вами разбирается Надежда Николаевна, она ваш классный руководитель, пусть и объясняет правила поведения на уроке. Запишите домашнее задание...»
Наконец она, продиктовав параграфы и задачи, взяла журнал и оставила класс один на один с новичком.

Толян так прыгнул к Диме, что перекинул стул. «Ты, урод, собирай шмотки и вали на хер, понял? У нас пидару не место!.» Девочки сделали робкую попытку урезонить его, но их вежливо попросили освободить класс.
Полное лицо Толяна раскраснелось, он весь был на нервах, еще мгновение и он врежет новичку в челюсть.
Дима посмотрел на Тольку, поджал губы. «Я не собираюсь никуда переходить. Записали в ваш класс, здесь и буду учиться. Мне у вас нравится» - добавил он с улыбкой камикадзе.
«А ну, пошли выйдем, разберемся!..» - Толян схватил Димку за плечо, но тяжелая ладонь была брезгливо сброшена.
«Пошли, - равнодушно сказал Дима. - Где у вас тут... Разбираются...»

Разбирались обычно на улице, за теплицами. Но накал страстей был столь велик, что отправились на разборки поближе, в туалет. Сережка Аверченко стал у дверей.
Если честно сказать, то не все пацаны в классе столь рьяно возненавидели новичка, как Толян. Большинство просто собирались развлечься и возбужденно переговаривались в предвкушении веселого спектакля.
Диму пропустили к закрашеному белой краской окну. Не все пацаны вместились в маленькую комнатушку, лишь пять-шесть столпились у стены, рядом с кабинками.

А Толян, словно танк, стал надвигаться на щуплого Войзина. И тут Димка в очередной раз удивил присутствующих.
Он нагнулся, с треском расстегнул липучки, снял туфли и остался в стерильно-белоснежных носках. Потом он развернулся боком, согнул руки в локтях и поставил прямые ладошки у лица. Получилась типичная защитная стойка, которую не раз видели пацаны в фильмах с Джеки Чаном и Брюсом Ли.
Разговорчики стихли, а Толян был уже в трех шагах. Димка, не меняя выражения лица, сделал неуловимое движение, крутнулся на пятке и ногой толкнул Толика в грудь, чуть повыше солнечного сплетения. Не ударил, а именно толкнул.
И здоровенный парень стремительно полетел спиной вперед, сшиб Сережку, не успевшего увернуться, и вылетел за дверь. Он грузно повалился на пол, заставив вздрогнуть здание, полежал, хлопая обалдело глазами и тут же вскочил.
«Ты че!...» - а дальше последовал такой мат, что стены покраснели бы, если б смогли. Девченки позажимали испуганно рты, хоть зажимать надо было уши.

Димка не спеша одел туфли, пропуская мимо ушей мутный словесный поток. Но одна фраза, в сердцах брошенная Толяном, заинтересовала его. Он встал напротив красного, словно помидор, Гончаренко, сунул ладони в карманы и спросил: «Скажи, ты пацан?» Толян заткнулся от такой наглости. «Че?..» «Я спрашиваю. Ты настоящий пацан?» «Ну..» - тупо бормотнул Толян «Значит, ты должен отвечать за свои слова?» «Ну...» Толик не мог понять, куда ведет новичок, да еще таким спокойным, чуть небрежным тоном.
«Ты только что сказал, что меня вые###шь, все свидетели. Жду тебя возле школы после уроков, пойдем ко мне домой. А если не сдержишь слово, я тебе лично завтра куплю платье. Будешь у нас девочкой.»
Димка вышел из туалета, задев плечом Тольку, лишь открывавшего рот, как пойманный карась.

Дениска восхищенно наблюдал за всем происходящим. Еще никто в классе не решался перечить Толяну, а тут какой-то новенький...

Остаток дня к Димке никто больше не лез. Кое-кто из девочек даже загадочно стреляли в него глазками. Лицо у Толяна пошло пятнами, он смотрел перед собой, ни на кого не обращая внимания и только шевелил губами.
Предпоследним уроком была физика. А вела физику Надежда Николаевна, классная. В смысле «классный руководитель» Она изобразила улыбку и сказала: «Ну как, Дима, тебе нравится у нас? Как тебя приняли, не обижают?»
Димка поднялся и ответил: «Все в порядке, Надежда Николаевна, мне очень понравилось в классе. И ребята замечательные. Думаю, мы подружимся.» Кто-то тихонько хмыкнул, но о-очень тихонько.
«Да, ты вот что... -добавила сухо классная - Ты завтра сними пожалуйста этот лак. У нас так не принято. Может у вас там, в столице, и можно так в школу приходить, но у нас нет.» «Ладно» - покладисто согласился Дима. Он сел, придвинул учебник и погрузился в чтение.

После уроков никто домой не спешил, ждали, чем же закончится этот занимательный день. Быстро расхватав в раздевалке куртки и пальто, восьмиклассники столпились у подъезда школы.
Неспешно вышел Толян. Он уже почти пришел в себя, но ноги еще заплетались. Ему навстречу направился Димка, с широкой дружелюбной улыбкой. «Ну что, пошли? А то я уже заждался.» Толян угрюмо кивнул и поплелся вслед за Димкой, словно Робеспьер к гильотине.
Нестройной толпой одноклассники шагали поодаль. У подъезда Толян затравленно оглянулся, тщетно ища сочувствия и шагнул вслед за Димой внутрь. Когда тяжелые двери захлопнулись за спинами этих двоих, стайка мальчишек растворилась.

ВТОРНИК

Куда подевалось вчерашнее приветливое солнышко? На рассвете небо затянули тяжелые темные тучи, где-то далеко уже начинало потихоньку грохотать и поблескивать. Дождь начался почти по будильнику, в четверть восьмого утра, словно он тоже торопился в школу. И к девяти он уже обещал стать затяжным, на весь день.
Димка вошел в класс одним из первых. Хоть раздевалки и закрывались, но оставлять зонт там никто не рисковал, чтобы не утащили. Вот и Дима тоже аккуратно прислонил сложенный черный зонт к стене у своей парты. Едва он сел, подошел Денис, приветливо улыбнувшись. Димка пожал холодную мокрую ладошку, протянутую навстречу.
«Ты физику сделал? Покажи, как решал, у меня с ответом не сошлось» - сказал Димка. Денис с готовностью быстренько вытащил тетрадь. «Можно, я скатаю? Все равно не успею решить» «Конечно» Димка стал переписывать формулы в свою тетрадку и, увлекшись процессом, перестал замечать окружающее пространство.

А в класс вошел Толян. Старательно глядя перед собой, он сел на свое место. У всех на лице было написано лишь одно чувство - любопытство.
Наконец не выдержал шустрый вертлявый Сережка Веснин. «Толян, ну что? Ты его вчера... ну... это самое?» «Отвали» - сумрачно ответил Гончаренко. Сережка обиженно замолчал. Но желание узнать подробности взяло верх и он подкрался к Димке. «Дим, а что вчера было, а?» - вкрадчиво спросил он, стоя на безопасном расстоянии. Димка поднял голову, взглянул на Сережку. «Было, не было, лишь бы ты учился хорошо» - с усмешкой сказал он фразу из анекдота. Так ни с чем и вернулся Серый за парту.

Первое, что сделала Надежда Николаевна, войдя в класс - подошла к Диме и посмотрела на его руки. Красного лака не было, он был бледно-розовым, почти незаметным. Если только приглядеться. «Я же просила... На перемене зайдешь в медпункт, попросишь ацетон и снимешь лак. Иначе будут неприятности.» Классная шутить не любила. Димка хотел было начать отстаивать свои права, но серое сумрачное утро не настраивало на воинственный лад. «Хорошо» - ответил он себе под нос еле слышно.
День потек своим чередом, скучно, тягуче. За окнами серый бесконечный дождь стучал по плитам двора. По всей школе включили лампы «дневного света» Ученики бродили по коридорам, словно сонные мухи. Не хотелось ни бегать, ни развлекаться. Только на первом этаже, у малышни, стояли гвалт и беготня - первоклашкам всегда весело.

Димку не цепляли, но он остро чувствовал сдержанную презрительность отовсюду. Однако был спокоен и невозмутим. Как все, записывал с доски задачи, упражнения, срисовывал графики. Ни с кем не разговаривал, лишь изредка бросал пару малозначащих фраз Дениске, да и то строго по учебе. В друзья-товарищи Дима никому не набивался.

На большой перемене, сразу после химии, класс повели в столовую. Большое помещение было уставлено длинными рядами столов. Дежурный по столовой, сегодня это был историк, Игорь Геннадьевич, рассадил восьмикласников, пожелал приятного аппетита и отошел к своим, он вел 7-А класс.
Димка решительно отставил гороховый суп, он его терпеть не мог, и начал сразу со второго. Вермишель с котлетой на вкус были весьма неплохими.

И не стоило бы даже рассказывать об этом незначительном эпизоде, если бы за соседним столом не оказалось десятиклассников. Долговязый парень, слава и гордость школьного баскетбола, по имени Сашка, нахально разглядывал Димку. Он жевал кусок котлеты. Уж лучше бы он и дальше ее жевал. Но, проглотив, он громко сказал, обращаясь к восьмиклассникам: «Мужики, вам не западло за одним столом с этим пидаром сидеть? Отправьте его лучше в угол подальше. А еще лучше, пусть из нашей школы убирается, не позорит»
Гул, стоявший в столовой, мгновенно стих. Ответить никто не решился. А Димка придвинул полную тарелку несъеденного супа, попробовал пальцем, не горячий ли. Встал, взял тарелку и, стараясь не расплескать, обошел стол. Он шел в абсолютной тишине, которую прерывал лишь звон посуды в посудомоечной. Димка подошел к Сашке и молча выплеснул суп ему прямо в застывшее лицо.

Сашка вскочил, стряхивая с пиджака склизкие капли. «Ну ты ваще ох###ел!» - заорал он, перепрыгнул через стол, сбив с него пару стаканов с компотом. Димка не стал на этот раз пижонить и снимать туфли, да он и не успел бы.

Сзади его схватили за руки Сашкины дружки. А сам Сашка размахнулся и отвесил сильный удар прямо в челюсть. Димка лязгнул зубами, покачнулся, но его удержали. К ним уже спешил историк с криком: «Прекратить немедленно! Отпустите его! Что вы себе позволяете! Немедленно к директору!»
Но пока он мчался через весь зал, дислокация участников потасовки в корне поменялась.

Неуловимым движением Димка выскользнул из цепких рук, что его держали. Потом упруго подпрыгнул в воздух и впечатал туфель прямо в Сашкин длинный нос. Тут же развернулся и двумя точными ударами повалил на пол помощников.
И когда историк подбежал, разнимать было уже некого, пришлось останавливать кровь, что капала на паркет вишневыми каплями из сашкиного носа. А потом всех четверых повели к директору на ковер.

Выслушав краткое изложение событий, Александр Афанасьевич немного помолчал, разглядывая учеников. Потом спросил: «Собственно, мне только два вопроса интересно знать, кто начал и из-за чего?» Ответа не было.
Димка исследовал языком трещину на разбитой губе, Сашка запрокинул голову вверх и старательно прикладывал к носу уже полусухой платок, двое помощников вообще делали вид, что заглянули случайно на огонек.
«Понятно. Тогда что, будем вызывать родителей? Вы этого добиваетесь?» Сашка «проснулся» и начал уныло доказывать, что драку начал совсем даже не он, пусть новенький обьясняет, почему напал на беззащитного ребенка.
«Что же получается у нас? Второй день в школе, а уже драку затеял? А дальше что будет?»

Димка пожал плечами - оправдывается тот, кто виновен. А он себя виновным уж никак не считал.
«Так и будешь в молчанку играть? - директор начинал уже сердиться - Отвечай, когда спрашивают!..»
«Я первый ударил, меня и наказывайте. А причину пусть вот он скажет, если хочет» - наконец ответил Дима, немного устав от расспросов.
Но Сашка посчитал ниже своего достоинства объясняться.
Так ничего и не добившись, директор хлопнул ладонями по столу и поднялся. «Я не буду вас наказывать, вы уже оба получили по заслугам. Дмитрий в школе всего второй день, еще не успел влиться в коллектив. А тебе, Александр, должно быть стыдно - гордость школы, можно сказать, а ведешь себя отвратительно. Если повториться, поблажек не ждите оба. Все, отправляйтесь на занятия. Хотя сначала зайдите все-таки в медпункт. Игорь Геннадьевич, проводите их, пожалуйста. Как бы снова не сцепились.» И отвернулся к полке с книгами, дав понять, что аудиенция завершена.

* * *

«Первой ласточкой» был его собственный зонт. Вернувшись в класс, Дима обнаружил его в своей сумке. Вода залила учебники, а обложки тетрадей совсем размокли. Димка помянул черта, вынул зонтик, снова приставил его к стене и лишь тогда оглядел класс в поисках «шутника» Первым кандидатом был, естественно, Толян. Он ухмылялся, не отводя ехидных маленьких глаз. Но интуиция подсказывала, что подобная мелкая пакость была не в его манере. Толян обычно действовал прямо, а не изподтишка. Так никого и не вычислив, Димка стал приводить в порядок содержимое сумки, что давалось с большим трудом. Вернулся задержавшийся в коридоре Денис, очень расстроился, увидев произошедшее, и стал помогать Димке сушить книги.

Последними в этот день были два урока труда. И там тоже не обошлось без приключений. Стоило отвелечься лишь на пару минут - отнести к трудовику в подсобку инструмент - а в сумку уже кто-то сыпанул пару горстей стружки. Хоть носи сумку с собой... И опять не нашлось виновника.

А после школы Дениска, не спрашивая особого разрешения, шагал рядом с Димкой. Они молча шлепали по лужам. Дима хмуро смотрел под ноги, прокручивая в голове все события дня. А Денис изредка поглядывал на Димку. И взгляд этот был полон восхищения и восторга. Вот с кем бы подружиться, думал он. Смелый, сильный, не боится против всего класса пойти. А как он здорово с тем здоровым старшеклассником разделался!..
«Ну, до завтра...» - сказал вдруг Дима и быстро зашагал вперед, к своему дому. Денис лишь растерянно проводил его взглядом.

ДАЛЕКОЕ ПРОШЛОЕ

До семи лет у Димы все было хорошо. Была семья, в которой его любили. Были друзья, был детсад. Была школа, в которой он в первом классе учился.
В один день, в один миг все изменилось. Банальная история - автомобильная авария. Каждый день в авариях гибнут сотни человек.
Но далеко не каждый день гибнут твои собственные папа и мама.
Взять мальчишку к себе никто из родственников не решился. По разным причинам. И каждого из них можно было понять. Но Димке-то от этого не было легче. Загремел он в детский дом. Откуда благополучно смылся к концу первой-же недели. Не выдержал порядков детдомовских, битья да издевательств друзей-товарищей.
А куда бегут беспризорники испокон веку? В столицу. И Димку не миновала чаша сия.
Приглянулся мальчик-красавчик столице, пригрели его, приютили. Совратили и продали. Из рук в руки продавали, целовали да ласкали. Не год, не два, а целых четыре. Прошел Димка такую школу, таким стал опытным, что сам кого угодно купит-продаст, разведет да соблазнит.
Но пришло однажды для него время нелегкое. Очередной любовник от ревности жгучей избил Димку до полусмерти, и приказал ребятам своим выбросить пацана подальше от его светлых глаз.

Избили Димку...
Занесли ребята тело бесчувственное за старый пакгауз, и бросили у вагонов списанных, всеми забытых.

Очнулся Димка на секундочку, увидел, что лежит на рельсах холодных, поднатужился, прополз немного, влез в вагон, втиснулся в щель дверную, забился в угол и лег на пол деревянный, на пыль угольную.

И так ему было паршиво, так все тело болью исходило, что стал Димка звать добрую бабушку с длинной косой, чтоб забрала его поскорей туда, где нет ни боли, ни страданий...

Может, так и случилось бы, но на Димкино счастье, шел мимо человек. Зачем шел, куда? Какая теперь разница.Факт лишь то, что услыхал он краем уха - скулит кто-то. Щенок, котенок. Живое существо. Пошел человек на звук, заглянул в вагон. Увидел... Не скажу, что увидел, чтобы не приснилось излишне впечатлительным.
Набросил он на Димку плащ, завернул, поднял на руки. И понес домой...

То ли нерастраченные отцовские чувства проснулись в его душе, то ли еще что, но, потратив несколько недель и приличную сумму денег, Игорь Максимович стал опекуном Дмитрия.
Потом были больницы, санаторий...
Год прожили они в мире и согласии. Дядя Игорь не был слишком строг, но и особых вольностей не позволял.
А вот совсем недавно уговорил его институтский приятель переехать в этот маленький городок. Зато и должность была очень даже приличная - главный инженер в отделе сбыта завода.

* * *

Монотонный стук капель за окном навевал сон. И Дима не стал противиться природе. Он, сбросив лишь обувь и куртку, лег ничком на свою кровать, прямо на цветное покрывало. Так и продремал до прихода дяди Игоря.
Услышав шум в коридоре, Димка открыл глаза. Пошевелиться было лень, все тело словно налилось тяжестью. Пересилив себя, Дима все же выглянул из комнаты. «Привет, - сказал он. - Ну как там, на работе?» «А что на работе, там все нормально. Отметили, как положено, начало трудовой деятельности. Так что ты не сердись, что я немного того, этого самого. Ну, ты понял...» Димка понятливый. Да и нельзя было не заметить веселый блеск в глазах дяди и неловкие движения. А уж запах-то и подавно нельзя было не почувствовать, сразу на всю квартиру разнеслось. Дело житейское, первый рабочий день. Дима помог дяде добраться до дивана, заботливо уложил и стянул ботинки.

Едва коснувшись подушки головой, дядя Игорь уснул. Да оно и к лучшему, не было у Димки ни малейшего желания рассказывать про свои школьные похождения.
Он вынул все еще влажные учебники, разложил их на газете у радиатора. К утру подсохнут. А чтобы не покорежило обложки, прижал сверху толстыми томами БСЭ. Хоть не зря такую тяжесть тащили с собой из Питера, вот и пригодились.

Английский, что-ли, сделать. Да ну его, завтра у Дениски спишу...
В груди разлилось непривычное тепло. Денис... Странное дело, ведь не замечал его в школе. А вот теперь, лишь пронеслось это имя в голове, вроде и не таким сумрачным оказался вечер. И горло сжало. Может, грипп подхватил? Или другая причина? Но и копаться в глубине своей души тоже не было настроения. Спать... Спать... Спать...

СРЕДА

На следующий день о новичке говорила уже вся школа. И не только говорила. Приходили поглядеть чуть ли не целыми классами, словно на загадочного звереныша в зоопарке.
Близко подходить опасались, наслышаны были о его вчерашних похождениях. А сам Дима старательно делал вид, что ему пофиг всеобщее внимание. Он на переменах читал учебники. А чем еще было заняться, если одноклассники объявили негласный бойкот. Никто не желал с ним не то что разговаривать, а даже стоять рядом. Все, кроме Дениса.
Дениска постоянно крутился рядышком, не навязчиво, а словно совершенно случайно. Но тоже не решался заговорить. Ведь на уроке ответить на вопрос или подсказать чего, это совсем другое дело. Стеснялся он, наверное...

Мелкие неприятности продолжали преследовать Димку. На биологии ему на дневник опрокинули тюбик с клеем ПВА, да еще прижали сверху, чтоб получше взялось. Пришлось целых четыре листа вырывать. Еще через урок сумку вообще спрятали, да так, что искал всю перемену. Закинули за стеллажи, удалось достать только с помощью швабры.

Другой бы на его месте давно сдался и в другую школу перешел. Но Димка лишь равнодушно улыбался в ответ. Пусть развлекаются. Скоро самим надоест и отстанут.

После пятого урока, на перемене, к Диме, скромно стоявшем в уголке у окна, подошел парень. Совсем уже взрослый, из 11-а. Он огляделся вокруг с таинственным видом, наклонился к Димкиному уху и что то прошептал. Дима растерянно улыбнулся, что-то негромко ответил. Они пошептались еще с минуту. А потом, переговариваясь словно лучшие друзья, отправились на третий этаж, где находились старшие классы.
Денис заподозрил подвох и пошел следом, прячась за широкие проемы окон, за перила лестниц, останавливаясь и приседая, чтобы не заметили.

Парень дружелюбно распахнул перед Димкой двери лабораторной комнаты, у кабинета химии. И Дима вошел.
Когда дверь за ним закрылась, Денис забеспокоился не на шутку. Мало ли что взбредет на ум этим акселератам.
Коридор был пуст - старшие классы уже разошлись, у них сегодня всего пять уроков и было, не то что у бедных восьмиклассников, еще два урока мучиться. Как несправедливо устроен мир.
Денис подкрался к двери, прислушался. То ли говорили слишком тихо, то ли вообще молчали. Присев на корточки, Денис заглянул в замочную скважину. Изнутри торчал ключ и полностью заслонял видимость. И тогда Денис набрался смелости и осторожно поскребся. Дверь приоткрылась и в щель высунул нос еще один прнишка из 11 класса.
«Тебе чего?» - с досадой в голосе спросил он. «Пусти, мне надо, туда...» «Ага, сейчас, размечтался. Вали давай, пока не получил.» «Ну пусти, тебе жалко, что ли?» - Денис вынул из кармана сотенную бумажку. Глаза парня заблестели. «Че, тоже «спектаклю» позырить хочешь?» - ухмыльнулся он, взял деньги и пропустил Дениса внутрь.

«Зрителей» было всего четверо. Они, неловко переглядываясь, отпускали шуточки, хмыкали, смеялись. А в главных ролях был тот, первый, длинноволосый парень и Димка. Его Димка...

Дима стоял, упершись руками в широкий подоконник, а к его спине прижался длинноволосый. Он стоял со спущенными штанами, сверкая белыми полушариями ягодиц. И, крепко сжав Димкины локти, ритмично двигал телом взад-вперед. При этом постанывая, словно в дешевой порнушке. Должно быть, фильмов насмотрелся.

У Дениса просто потемнело в глазах от этой картины. Он рванулся вперед, перепрыгнул через опрокинутый кем-то стул и набросился на длинноволосого. Он молотил его кулаками, потом повис на его спине, вцепившись в волосы, потом пустил в ход кроссовки.
Зрители попытались его оттащить, но Денис не давался. Длинноволосый уже подтянул штаны и недоуменно отбивался от неожиданной напасти.
«Ты что, спятил? Заберите этого идиота! Откуда он взялся такой?!..»
А Димка сидел в углу комнатушки, широко раскрыв глаза, не догадываясь одеться. Вот уж чего не ожидал, так не ожидал!..
Наконец всем вместе удалось с Денисом совладать. Ему скрутили руки и насильно усадили возле стола.
«Ну чего ты развоевался? - добродушно спросил полноватый парень - Он же сам согласился, даже забесплатно. Мы ему предлагали бабки, отказался. Ему же нравится. Ну, нравится, скажи?» обратился он уже к Димке.

«Нравится» - хмуро подтвердил Димка, приводя себя в порядок.
«Видишь, все добровольно. А ты залетел тут, кулаками махать начал. Сорвал нам весь кайф, понимаешь.»
«Ладно, пацаны. Отложим до другого раза. Денис, пошли отсюда...» Дима чуть ли не силой вытолкал Дениску за дверь и потащил в класс, и так на пятнадцать минут опоздали.

Остаток дня Денис был словно в отключке. Он все делал машинально. Хорошо еще, что последним уроком была литература. У Раисы Сергеевны был грипп и в школу она не приходила вот уже неделю. С восьмиклассниками оставили посидеть практикантку, которая задала читать самостоятельно пару глав, что-то из Пушкина. Но кому это надо на последнем уроке.
Еле дождавшись звонка, детишки рванули к раздевалкам и разбежались по домам.

Теперь их роли поменялись. Денис шел так быстро, что брызги мутновато-серой дождевой воды разлетались у него из- под ног. Он не обращал внимания ни на глубину луж, в которые проваливался по щиколотки; ни на грязь, рискуя потерять свои кроссовки; ни на крупные тяжелые капли, падающие прямо на макушку - ветер то и дело сносил в сторону зонт, который Димка заботливо раскрыл над ним, забыв про себя.
Теперь Дима искоса поглядывал на товарища, с беспокойством и тревогой. И так увлекся, что привел Дениса в свой собственный подъезд, даже не заметив этого.
Димка очнулся и с удивлением заметил ключ в своей ладони. Он открыл дверь, сложил зонт, поставил его в угол у вешалки. Потом завел в квартиру Дениса, усадил его на кухне. О чем говорить, Димка не знал и поставил чайник, чтобы хоть чем-то заполнить тишину.

Дениска сидел на невысоком пластиковом стуле, безвольно свесив руки. Его глаза угасли, в них исчезла жизнь. С брюк на пол стекали струйки воды, куртка тоже была не в лучшем виде. Поглядев на эту безрадостную картину, Димка решительно расстегнул на куртке молнию и стянул ее. Потом расшнуровал кроссовки, отметив без особого удивления, что не по сезону обувка.
И повел Дениску в комнату. Тот двигался, словно манекен, на негнущихся ногах. Уронил его без особых церемоний в кресло, и вернулся на кухню, где уже закипал чайник.

Толку с него было, с чая этого... Поставил Димка дымящуюся белую кружку на журнальный столик, прямо перед Дениской, хоть бы глянул.
Дима присел на корточки перед креслом, взял вялые холодные ладони Дениса и спросил: «Дэн... Ну ты чего?.. Расстроился, что ли? Дэн... Да очнись ты!..»
Вскочил, тряхнул пацана как следует за плечи, только голова мотнулась на тонкой шее. А вот это сработало - Денис поднял глаза и чуть слышно : «Зачем ты это сделал? Зачем?.. Я думал, ты такой... А ты... Значит, все правда, что говорят? Значит...»
«Да ничего не «значит» ! - резко ответил Дима, отвернувшись. - Как ты можешь понять, если ни черта про это не знаешь? Дурацкие пацанские ваши законы, от зэков нахватались! Что школа, что зона - один хрен!.. Того нельзя, этого нельзя, скоро дышать нельзя будет!.. Ты хоть знаешь, как это приятно? Откуда тебе знать...»
Димка прижался лбом к холодному стеклу окна. Глаза стали мокрыми, и соленая прозрачная слеза упала на подоконник. А снаружи ей в унисон ударилась в жесть дождевая капля.
«Дим... - осторожно протянул Дениска. - Не сердись. Я ведь и правда ничего про это не знаю. Только то, что пацаны болтают, да по телеку. А там только плохое...»

У Димки застыло сердце - а что, если... Он повернулся, вытер рукавом глаза и нос заодно. Улыбнулся загадочно.
«А хочешь узнать?..»
В предчувствии чего-то невероятного, Денис кивнул.
Димка подошел ближе, склонился над ним, взял за руку и потянул на себя. Когда Денис поднялся, Димка положил ладони ему на плечи и заглянул в глаза.
Зелень в его собственных глазах потемнела еще больше, практически слившись со зрачками.
Он медленно, словно нехотя, приблизил лицо, склонил голову чуть набок и прикоснулся губами к губам Дениски. Их дыхание слилось, потом исчезло совсем. Ненадолго, на полминуты, но и этого хватило, чтобы закружились головы у обоих.
Денис покачнулся. Если б Димка не удержал, то свалился бы на пол.
«И это только начало...» - шепнул Димка, поворачивая Дениску спиной к себе. Может, чтобы не смотреть в глаза?

Он прижался грудью к худенькой спине, обнял, расстегнул пуговицу на воротнике рубашки. Димка глубоко вдохнул пряный дождевой запах Денискиных волос, поцеловал в ямку на затылке и расстегнул вторую пуговку.
Денис «поплыл»... Ноги стали даже не ватными, а словно из пуха. На них не стоять, летать надо.
Третья пуговка, четвертая... Да сколько же их... Последняя... Наконец-то...
Рифленая вельветовая ткань сползла с плеч... Димка по-очереди эти тонкие птичьи плечи целует... И отлетает в сторону... Снятая уже рубашка летит Дениске в лицо...

«Вали домой! Убирайся! Я не хочу, чтобы ты лез во все это!» - заорал вдруг Димка, забился в угол, закрыл лицо руками. А Денис испуганно сжимал рубашку, стоя посреди комнаты, и не знал, что делать. Потом спохватился, кинулся к Димке и неловко, рывками, нервными движениями стал гладить по голове, по плечам, по рукам.
«Отстань, убирайся... - отталкивал его Димка, повторяя одно и то же. - Я урод... урод... уроддд...» словно заевшая пластинка.

И теперь уже Денис поднял его, силой. Хотя какая там у него сила... Воробей на диете...
Как долго длился этот поцелуй... Час, день, год, век... Вечность...

И не услышали они шорох ключа в замке, щелчок этого замка, тихие шаги в коридоре, скрип двери.

Дядя Игорь постоял на пороге комнаты, поглядел на двух мальчишек. Тихонько развернулся и ушел обратно, на улицу. Там он сидел целых два часа, под дырявой беседочной крышей, глядя на двери подъезда, пока не выбежал Дениска, смешно вжав голову в плечи, поеживаясь от дождя. И лишь когда мальчишка скрылся в переулке, дядя Игорь вернулся домой.
Дима с отрешенной улыбкой сидел в кресле, читал книгу невидящими глазами. Дядя Игорь молча перевернул ее, как положено, погладил племянника по голове и ушел готовить ужин.

Зачем слова, если и так все понятно...

Глава 5

ЧЕТВЕРГ

Дождя не было, да и тучи стали не такие тяжелые. Вот еще немного, и наконец-то появится слабое осеннее солнце. А пока что, в ожидании тепла, Денис, сунув руки в карманы, ждал Димку возле его подъезда. Специально забежал, хоть и не по дороге. Очень захотелось пойти в школу вместе.
Подняться в квартиру он не решался, странное смущение заставляло полыхать щеки. Такой румянец выступил, как у девушки на первом свидании. К чему бы это... Вроде и ничего особенного вчера не было. Ну, целовались, ну, обнимались, ну, гладили друг дружку, с кем не бывает. Но вспоминать так сладко, но продолжения так хочется...

Так замечтался, чуть Димку не пропустил. Тот сам окликнул, подошел, улыбаясь. Сумку свою у ног кинул, на мокрый асфальт. Прижал к себе Дениску, крепко, и поцеловал... Утро, взрослые на работу спешат, дети в школу. А они стоят посреди двора и целуются. И пофиг им вся эта долбанная планета с ее дикими «цивилизованными» законами...
Свистнул кто-то, засмеялся. Кто-то строго окрикнул. Старушка рядом чуть не крестится.
А Денис с Димкой , взявшись за руки, словно первоклашки, помчались в школу.

* * *

Ладошка, будто маленькая ящерка, спокойно лежала на полированной поверхности парты. Грелась в лучах проснувшегося наконец-то солнца. И, казалось, совершенно не обращала внимания на злого охотника за ящерками. Димкина ладонь приближалась медленно, по миллиметру. Вот сейчас, вот уже зависла в полете над жертвой. Но шустрая ящерка стремительно ускользает. А сам Дениска, ее хозяин и дрессировщик, закусил губу, чтобы не рассмеяться прямо на контрольной. Охота продолжалась...

Оп!. Есть, поймал!.. Зазевался Денис, пытаясь добить уравнение с многоэтажными дробями. И вот уже сплелись пальцы, и нырнули под парту. «И пусть весь мир подождет» Успеют еще решить, вон Димка вторую задачку заканчивает, осталось лишь ответ дописать.

Алевтина Сергеевна начинает подгонять : «Осталось пять минут, заканчивайте.» Игрушки кончились, Димка торопливо дописывает последние строчки. А Денис зашивается - то ли его вариант оказался слишком сложным, то ли голова не тем занята, но последние два примера ну никак не поддаются. Он оборачивается назад, к Светке Соловьевой. Отличница на контрольной - подарок судьбы. Да еще и не вредная к тому же, передала свою тетрадь на пару минут. Денису больше и не надо, застрочил ручкой, и до звонка управился.

Наконец-то свободны! Дежурные собирают тетради, с трудом отбирая их у неуспевших. Математичка в который раз оглядывает класс в поисках шпаргалок. Но перемена уже в сердцах и умах восьмиклассников. По одному они выходят из класса.

Димка с Денисом вышли, держась за руки. Возле кабинета физики стали у окна, отвернулись от всех, смотрят лишь друг на друга. Смотрели-смотрели, да и целоваться начали. В школе! У всех на глазах!! Не видят насмешливых взглядов, не слышат ехидных шуточек, не замечают директора, что быстро по коридору шагает. К ним...
И что ему не сидится в кабинете своем, ходит, проверки устраивает.

«Немедленно оба за мной...» - с присвистом прошипел он сквозь зубы, резко развернулся и пошел в обратную сторону, не оглядываясь, в полной уверенности, что его приказ будет выполнен. Дети разлетались с его пути, словно бабочки из-под лап тигра. А наши герои, не чувствуя за собой ни малейшей вины, шли вслед за директором почти безмятежно, короткими перебежками, ибо невозможно было поспеть за директорским быстрым шагом.

Идти пришлось чуть ли не через всю школу, кабинет директора был на первом этаже, в самом дальнем коридоре, между столовой и медпунктом.
Секретарша покачала головой, но промолчала, как обычно - лезть в дела начальства, себе дороже.
Станислав Васильевич вошел в кабинет, подождал, пока войдут оба нарушителя спокойствия и плотно прикрыл за ними дверь, обитую коричневым дерматином. Потом он отошел к окну и стал разглядывать голубей, что беззаботно паслись во дворе, пока дикий школьный народ не вылетел на перемену.

«Не слишком ли часто мы стали встречаться, Дмитрий? - не оборачиваясь, спросил он. - Вчера безобразная драка, сегодня еще более безобразное поведение. Я не верил слухам, что распространяются по школе, но теперь вижу, что все подтверждается. Единственная причина, почему я закрыл глаза на твой внешний вид и твое поведение, это то, что ты потерял родителей. Но всему же есть границы?! Что ты устроил только что? Я бы еще понял, если бы с девочкой и не при всех, а где-нибудь в уголке. Но вот так нагло, на глазах у всех, целоваться с одноклассником?! Ты хоть понимаешь, что творишь?»

Станислав Васильевич обернулся. Его лицо было серым, губы сильно сжаты. Казалось, что он изо всех сил старается сдержаться.

Димка безмятежно взглянул ему в бесцветные глаза. «Извините, Станислав Васильевич. Но я совершенно не могу понять, в чем моя вина? За драку я готов отвечать, наказывайте. А почему нам запрещено целоваться? Девченки по утрам каждый раз целуются, когда приходят в школу, и на переменах по сто раз, и никто им слова не говорит. А нам вы запрещаете? Это несправедливо!»

«Вот только не надо сейчас изображать оскорбленную невинность! Ты прекрасно понимаешь, что это совершенно разные вещи! В общем так. Или ты мне сейчас обещаешь, что подобное не повторится, или завтра я буду вынужден пригласить в школу твоего дядю для беседы.»

«Станислав Васильевич, извините. Можете делать со мной, что хотите, хоть из школы выгоняйте. Я буду стараться держать себя в руках, но я не могу ничего обещать.»
Не хотелось директору раздувать скандал, очень не хотелось. Но и позволить этому нахальному мальчишке вытворять в школе черт знает что, Станислав Васильевич не собирался.

«Идите в класс. И запомни, Дмитрий, это было последнее предупреждение. Больше прощать я не намерен. Все, идите.»
С Дениской директор даже не пытался разговаривать, он прекрасно знал, кто зачинщик.

А у Дениса в душе творилось невесть что. Он перестал понимать, что с ним происходит. Понятие «любовь» он относил только по отношению к девченкам, и даже на секунду не мог представить себе, что можно любить пацана. Не любовь это, нет... А тогда что? Димка был для него абсолютный идеал друга - смелый, решительный, независимый. Немножко нестандартный, ну и что? А то... Смутная мыслишка закралась Дениске в голову - ведь теперь его тоже могут назвать голубым, педиком и прочая...
В старой школе, где раньше учился Денис, был один такой пацан, в шестом классе. Его силой заставили отсосать, так вся школа с ним не общалась, и издевались по-всякому, били чуть не каждый день.
Не хотел Денис для себя такой участи. А еще больше не хотел он, чтобы такое произошло с Димкой.

«Дим, слушай... - сказал он тихо, когда вышли в коридор. - Давай больше не будем в школе ничего такого... Ну, ты понимаешь...»
«Испугался? - спросил Дима, разглядывая собственный мизинец, словно видел его впервые. - Как хочешь, я не навязываюсь. Я думал, что мы... Ладно, забыли. Пошли в класс.»

И Димка отправился наверх, так стремительно, словно он снова спешил вслед за директором. Денис уныло поплелся за ним. Как же скверно было у него на сердце... Не хотел он этого, не хотел...

Остался Димка один. Хоть и сидел с ним рядом Дениска, а словно прошла между ними невидимая, очень прочная, прочней стекла бронированного, стена.
Один на один против всего класса. Против всей школы. Против всего мира. Держись, Димка, это ведь только начало. То ли еще будет...

ПЯТНИЦА

На следующий день ничего особенного не случилось. Димка все еще был один. С Денисом не разговаривал, ни с кем не разговаривал. Учителя не спрашивали. Так и просидел молчком все пять уроков.

А вот на последнем уроке...

Последним уроком в этот день была физкультура, в просторечии физра.
Недружной стайкой направились восьмиклассники в спортзал. Мальчики налево, девочки направо - по раздевалкам.
И вновь новичок удивил, в который раз.

У пацанов спортивная форма была одета еще дома, под брюки да рубашки, и теперь оставалось их только снять.
А Димка... Сел на скамейку, рубашку снял, за ней штаны, сложил их аккуратно, уложил рядом. Остался только в трусиках, тонких да белых, чистых до невозможности. Поднялся, глянул на ребят застенчиво-бесстыже, усмехнулся чуть заметно. Да и стянул эти самые трусики.
Никто этого не ожидал. Дениска сразу взгляд отвел, покраснел, смутившись. Потом и вовсе отвернулся.
Кто-то хихикнул, эмоций не сдержав, кто-то сказал шепотом: «Ну, придурок...»
Дима же тем временем достал из сумки спортивные трусы - шикарные, синие, шелковые. И футболку достал, белую, с эмблемой клуба футбольного неизвестного. А одевать не спешит, растягивает удовольствие. Нашел на коленке царапину еле заметную, пальцем ее трет. Нравится Димке, что все на него пялятся. А Денис не пялится. Денис переоделся уже и из раздевалки выбежал.
Физрук заглянул. Подгонять собрался, воздуху в грудь набрал, чтоб крикнуть: «Долго возитесь! На построение живо!..» Да Димку увидал, изумленно приподнял брови, закашлялся. Димка ему навстречу улыбнулся ласково, и трусы надевать стал, не спеша, медленно, словно стриптиз наоборот устраивал.
Ничего физрук не сказал, покачал головой лишь, повернулся и из раздевалки вышел.

После привычного построения, пробежки по залу и короткой разминки физрук роздал девочкам скакалки, штук пять-шесть, сказал, чтоб готовились к сдаче нормативов да и забыл про них.

А мальчишек выстроил в шеренгу, оглядел строго и говорит: «Сегодня урок распределим так - полчаса прыжки через коня, потом, если время останется, позанимаетесь на турничке.»
В шеренге заскулили: «А в баскет?..» «А в баскетбол в следующий раз. Все, прекратили разговоры. Степанцов, Дмитриев, Рогожин, Гончаренко - принесите из подсобки коня. Остальные - таскать маты. Все, разбежались, да не тяните время!» Физрук хлопнул в ладони и строй рассыпался.
«А нафига нам конь, у нас уже козел есть!..» - крикнул кто-то весело, и рассмеялись все удачной шутке. Лишь Димка зубами скрипнул, поискал шутника глазами, не нашел.
Шустро разложили маты, от стены подальше. Установили коня, рядом подкидную доску.
Физрук на страховке стал, командует, кому прыгать.
Пацаны разбегаются, толчок, прыжок, полет, приземление. Конечно, получается далеко не у всех - и на коня шлепаются, и падают неудачно, но в целом неплохо, физрук похваливает иногда.

Всем интересно, как новичок прыгнет - или он только на словах герой.
Нет, не только. У новичка прыжок получился отменный, словно мастер спорта на урок заглянул, класс показать.
И снова физрук головой покачал, удивился.

Прыгнул Димка, отошел в уголок, присел на скамейку. Смотрит, как другие норматив сдают.
Но не это его интересует. Все чаще Димкин взгляд на физрука поворачивает. Странное дело. Вроде строгий он, и прикрикнет, и двойку влепит, не раздумывая. Но Димку-то не обманешь. Глаза у физрука слишком знакомые - масляные глаза. Много таких глаз на своем веку Димка видел.
Примечает он - одного по плечу похлопает, другого по спине погладит, третьему затылок взьерошит, а четвертого и вовсе под попку полминуты поддерживает, хоть тот вовсе в этом и не нуждается. Неспроста это, ох неспроста...

Как отпрыгали все, направились к турничку, что у окна закреплен стальными тросами. Поставил физрук старшим самого спортивного в классе - Игоря Рогожина. Он и по росту всех выше, и подготовка у него есть, ядро метает чуть не с рождения.

А сам на скамейку сел, журнал положил на колени, пишет там чего-то, поглядывает одним глазом, как ученики на турник карабкаются. И ведь вот что занятно - сел физрук совсем рядышком с Димкой, так близко, что прямо колени друг дружки касаются. Весело Димке стало, в сомнениях своих поставил он большую точку. Скосил глаза чуть в сторону, бросил взгляд быстрый - ого, как штаны спортивные на физруке топорщатся, даже журнал приподняли. Полностью диагноз подтвержден - «неровное дыхание к мальчикам, острая фаза»

И Димка так ненавязчиво, спокойно-расслаблено, руку с колена вниз бросил, прямо на большую физкультурную ладонь, потом голову повернул, улыбнулся ослепительно, сказал: «Извините» А руку не убрал! И физрук не убирает.
Так и пишет правой, и страницу листает правой, и нос чешет правой. А левая, извините, занята, парализована, отнялась, отсохла. Потому как Димкина ладошка на ней отдыхает.
Пацанам пофигу, они на турничке упражняются, кто больше подтянется - пять, семь, десять раз. Дениску подкинули к перекладине, он уцепился, ногами задрыгал. Но раза три подтянулся все-таки. Да и свалился на мат. Лежит под турничком, а взгляд на Димке застыл.
Кто-то Дениске пинок дал несильный - не спи, мол, замерзнешь. Дениска в сторону отполз, а взгляд не отводит. Не нравится ему что-то, а что именно, не поймет.

Звонок!
Вот неожиданность-то!.. Физрук аж вздрогнул. Совсем про время забыл. Подскочил, быстренько класс построил, оценки зачитал. Да и отправил переодеваться. А сам в свою комнату отправился, домой собираться, наверное. Или еще какие дела у него намечены, кто знает.

Пока переодевались, Дениска все на Диму поглядывал. До жути, до дрожи в коленках хочется ему помириться, заговорить, чтобы по-старому все, чтобы домой вместе, чтобы утром встретились у подъезда. Но не решается Денис. А Димке вроде как и безразлично, посмеивается, снова трусы стянул спортивные, а белые одел. Словно один он в раздевалке, ноль внимания на остальных.
Впрочем, им тоже параллельно, они домой спешат, сколько же можно в школе этой торчать.

Денис, переодевшись, направился к общей раздевалке, курточку взял, надел, вышел на улицу и присел на бордюр у выхода. Димку ждать.
Ждет... Пять минут, десять, четверть часа ждет. Не идет Димка. А может, прошел уже, а Дениска проглядел, не заметил?
Нет, не может такого быть, не сводил Денис глаз с дверей, всех примечал. Не выходил Дима.

Поднялся тогда Денис на затекшие ноги, растер колени застывшие. И пошел обратно, в школу, Диму искать.

Школа пустая почти, все разбежались. Учителя только по классам, да в учительской задерживаются. Скоро вторая смена прибежит, снова весело будет. Но пока тишина.
Идет Денис по коридорам, думает, где искать. А ноги сами ведут, в спортзал почему-то заворачивают. Заглянул тихонько, крашеной дверью скрипнув. Пустой зал, маты в беспорядке валяются, вторую смену дожидаются. Скакалки у стены змейками-кобрами свернулись, жертву караулят.
Зачем Денис зашел сюда? Разве здесь Димка? Что ему делать тут?
А ноги не сдаются, вперед шагают. К комнатке физрука подошли. Прислонил Денис к двери ухо. И услышал тихие, приглушенные полустоны-полувскрики. Забилось сердце у Дениса.
Бухнулся он на коленки перед дверью, к замочной скважине припал глазом. И увидел...

Стоит физрук, задницей на стол опершись, штаны приспустив. Перед ним Димка на коленях, без рубашки. Тяжелая ладонь физрукова на Димкиной макушке, прижимает голову, руководит ею, ритм держит.

А в губах Димкиных мелькает толстый фиолетово-розово-багровый ЧЛЕНННН... Дениску аж передернуло всего. От отвращения.
Но Димка никакого отвращения почему-то не чувствует. Наоборот, нравится ему. Лижет-целует с азартом, с удовольствием. Рукой по столбу толстенному водит, ласкает. Второй тяжелые яицы поддерживает, мнет, тискает.
Физрук глаза закатил, кайф неземной ловит. Бедрами толкает, глубоко, чуть не до затылка Димкиного, насквозь пронзить желает.

Денис словно примагничен, оторваться не может, глядит и глядит. И противно ему, и сладко. И у него в брючках затяжелело, напряглось.
Минуты три прошло от силы, дернулся физрук, захрипел, втянул воздух сквозь зубы. И брызнула на лицо Димкино струя. Белесая, скользкая, горячая. На волосы, на челку светлую, на ресницу пушистую, на губы приоткрытые, на шею, на плечо...
Схватил Димка не глядя рубашку свою, вытирать стал.

А что дальше было, Денис уже не видел. Не выдержал он. Отшатнулся от двери, на цыпочках из спортзала вышел. В голове «царь-колокол» громко: «Бомм! Бомм! Бомм!» Ему в унисон маленький колокольчик в висках: «Дряннь! Дряннь! Дряннь!» И рванул Дениска по гулким школьным коридорам, сшибив дежурного зазевавшегося, курточку свою в раздевалке забыв.
Рванул на улицу, чтоб не дышать больше этим закаменевшим школьным воздухом, которым физрук дышит и Димка-предатель.

Помчался Дениска по мокрым улицам куда глаза глядят, слезами наполненные...

ПЯТНИЦА продолжение

В каждом городе есть дети. Это аксиома.
Есть города без детей, но это неживые города, неправильные, ненастоящие.

И в этом городе тоже было множество детей. Про девочек говорить не будем, это отдельный народ. Поговорим про мальчишек.
Когда в городе много мальчишек, они сбиваются в стаи. Как бродячие собаки. Нет, не так. Не так грубо. Как брошенные щенята. И выбирают себе лидера. И от него, лидера, зависит, какой эта стайка окажется. Злобной, дикой, что пьяных «чистит», у старушек последние гроши сшибает, из других стай пацанов метелит, с сигареткой в зубах да со стаканом в руке. Или наоборот, по музеям да библиотекам, по походам, да турбазам. По лесу с палатками, по реке на байдарках.
Все зависит от лидера...

Была такая стайка и в микрорайоне, где Дениска с Димкой жили, где их школа стояла. Называли себя пацаны в той стайке не шоблой, не кодлой, не бандой. А по-взрослому - бригадой.

Бригадиром себя назначил семнадцатилетний переросток, ожидающий призыва. А уж как соседи этого призыва ждали, родители как на военкома молились...

Но пока что Сергей Войтенко, Серега, Серый, формально числился в ПТУ, даже иногда туда наведывался, чтобы помнили...
И целыми днями шатался по району, в поисках приключений.
По вечерам он с «бригадой» собирались в подвальчике старой пятиэтажки, построенной в числе первых домов, еще при Советском Союзе, тридцать лет назад.
Подвальчик им удалось оборудовать в виде спортзала-качалки, помогли связи его, бригадира, родителей. Пусть сынок хоть спортом займется, лишь бы в колонию не отправился.
В «бригаде» было ровно двенадцать человек, и он, тринадцатый. Могут возникнуть ассоциации у наиболее образованных читателей, но ничего похожего в «бригаде», естественно, не было.

У Сереги было накачано все. Руки, ноги, шея, плечи. Все, кроме мозга. Мозг был маленький, словно тенисный шарик. Но соображал быстро.
На его, Серегином, счету было два банка, шесть магазинов, двадцать девять ларьков, без счета легковушек. По крайней мере, так получалось из его рассказов.

И пацаны слушали его, раскрыв рты и развесив уши. Они шатались по улицам родного микрорайона, забредали иногда на чужую территорию, сшибали мелочь у зазевавшихся пацанов.

Вот такая компания и встретила Дениску, когда он, не разбирая дороги, мчался подальше от Димки-предателя...

* * *

Денис вбежал в узкий переулок между домами. И впечатался головой прямо в мягкий живот Гущи. Гуща, толстый неуклюжий увалень, хрюкнул от неожиданности, и придержал Дениса здоровенной ленивой лапой.
«Это что за чудо? - прищурился по-ленински Серый. - Ты кто, сучонок?»
Денис шмыгнул носом, непонимающе огляделся, но промолчал.
«Тебя спрашивают, ну! Чего на людей нападаешь? С ног сбиваешь мирное население.»
«Это Денис, из восьмого класса, я знаю... - услужливо доложил Гарик, щуплый очкарик. Он в «бригаде» присутствовал лишь по недоразумению. Серому было лень от него избавиться. - Он с новеньким дружит, с гомиком» Гарик глуповато хихикнул.
«С гомиком? Это интересно... - оживился Серый. Назревало приключение. - Ну-ка, подробней!»
Ему начали взахлеб рассказывать эту историю, многие были наслышаны, многие учились в той же школе.
Лицо у Серого расплывалось в улыбке, по мере изложения.
«Так получается, что и ты пидаренок у нас? А давайте-ка с ним поиграем... Тащите его на стройку, развлечемся!..»

Какое было «бригаде» дело до Денискиных проблем, он был для них игрушкой, куклой тряпичной, да к тому же педиком. То есть - недочеловеком, вне законов пацанских...

Дениса подхватили под локти и, не обращая внимания на слабое сопротивление, потащили на бывший пустырь, где выстроили два этажа девятиэтажного дома.
Вот на второй этаж и втащили будущую жертву.
Серый задумался, изобретая самое подходящее наказание. А чего тут изобретать! Все давно придумано. Пидара надо трахнуть!.. И все дела...

«Раздевайся, урод... - тихо сказал Серый. - Да поживей, шевели граблями.»
«Пошел ты...» - нежданно-негадано сорвалось у Дениски с губ.
«Че? - ошалело переспросил Серый. Такой подрыв авторитета на глазах почитателей!.. - Не хочешь сам, поможем! Раздеть его!..»
Приказ кинулись выполнять сразу несколько. В минуту с Дениски стянули все до нитки.
Он стоял босиком на цементном неровном полу, на фоне незаделанного оконного проема, на сквозняке.
Прикрыв руками «стыдное место», втянув голову в плечи, покрываясь потихоньку «гусиной кожей», не вытирая ни носа, ни глаз, Денис смотрел не мигая на толпу скалящихся шакалят.
И теперь уже вполне осознанно он громко сказал лишь одно слово: «Гнида...»

Кровь стукнула Серому в стриженую башку. Он разбежался, подпрыгнул и ударил Дениску ногой в грудь. Как Димка Толяна, тогда, давно, в прошлой жизни...

После такого удара положено улететь на десяток шагов. Щуплый Денис улетел бы на двадцать. Все этого и ждали. Но...

Дениска сделал лишь маленький шажок назад. И замер. Глаза стали большими, удивленными. Губы вытянулись в трубочку, словно он собирался присвистнуть. Под правым ребром заалело маленькое пятнышко. И Денис остался стоять, свесив безвольно руки. Глаза закрылись.

Никто ни черта не понял... Почему не улетел, почему не падает? Мистика...
Самый мелкий в компании, пятиклассник Санька по кличке Бяшка, осторожно подошел к Дениске, оглядел, заглянул ему за спину... Потом испуганно попятился... И кубарем скатился по ступенькам на первый этаж, на улицу, только его и видели...

По одному подходили пацаны, смотрели. И убегали, как чертенята от кадила.
Последним подошел Серый...

Полутораметровый арматурный штырь, торчавший в расколотой цементной плите, вошел у позвоночника, прошил насквозь и вылез под нижнее правое ребро. Словно шампур.
Плохо стало Серому, замутило, затрясло. Арматурина раздвоилась в его глазах, многократно умножилась, превратилась в решетку тюремную.
А еще всплыло вдруг в мозгу его маленьком, что именно в пятницу был распят ТОТ, другой...
И помчался Серый вслед за своими корешками подальше от этого места, чтоб не узнал никто даже, что они здесь были...

Остался Дениска на стройке пустой, вечер его обволакивал темнотой, ветер охлаждал и без того остывающее тело; кровь по капле на цемент стекала, в лужицу собиралась, струйкой неширокой вниз, на первый этаж, капала...

* * *

Димка вышел из школы в приподнятом настроении. Все получилось как нельзя лучше. Физрук долго не ломался, лишь сунул Димка ему ладошку в треники, так и потек. В переносном смысле. В прямом-то он потек гораздо позже, через полчаса. Довел его Димка, мастерски довел. Весь свой класс показал, все умение.
И физрук доволен остался, и наверняка продолжение будет. Сколько всего интересного можно еще устроить...

Такие веселые мысли в голове Димкиной прыгали, когда увидал он бегущего навстречу Бяшку. Конечно, не был с ним Димка знаком, но вот Бяшка его узнал. Подскочил, за рукав схватил и крикнул испуганно: «Там дружок твой... Беги скорей... Врача надо...» И дальше побежал, домой отсиживаться.

Не въехал Димка поначалу, что дружок у него один-единственный, головой покачал непонимающе и пошел спокойно дальше. И тут ему навстречу по одному вся «бригада» попадаться стала. Все бегут, у всех глаза на макушку лезут, все перепуганы до полусмерти. Забеспокоился Димка. Последнего за грудки схватил, кричит: «Где он?!» Пацан только рукой махнул да сказал невнятно: «На стройке...» Отшвырнул его Димка и на стройку побежал. Одна в этом районе стройка, издалека кран видать.
Серый повстречался, разминулись, мельком взглядами скрестившись.

Зашел Димка в коробку недостроенную, постоял, прислушался. На щеку ему капля горячая слетела. Пальцем тронул, кончиком языка коснулся - соленая. Помчался наверх.
Увидал Дениску, на арматурину надетого.
И захолонуло у Димки внутри. Захотелось упасть у ног Денискиных, у пальцев босых, носом ткнуться в лужицу черную, остывающую и скулить, скулить, всю ночь, до утра, пока солнце не поднимется...
Не спас он друга, не уберег. На нем вся вина, смерть эта дикая, никому не нужная...

Но пересилил себя Димка, переломал. Кинулся сторожа искать. Как будто можно было найти сторожа в пятницу вечером...

Глава 8

СУББОТА

Спит Димка, прямо в одежде, в ботинках грязных, в куртке мокрой. На чистой белой простыне спит, на кушетке. Ничего во сне не видит, не слышит. Провал черный.
Ан нет, в провале картинки ему показывают, цветные, яркие.
Крутит ему неизвестный киномеханик воспоминания о дне вчерашнем. И вспоминает Димка...

* * *

Денису повезло...

Повезло невероятно:
сторож нашелся. Почти трезвый, с мобильником. Почти трезвый сторож с мобильником в пятницу вечером. Это ли не везение. Выхватил у него Димка мобильник из рук, объяснять долго, позвонил сам. Но адрес не знает, все равно сторожу мобилу отдать пришлось. Назвал сторож адрес и только потом смотреть пошел, что же стряслось на его объекте.

Повезло сказочно:
«скорая» приехала через три минуты. Очевидно, где-то рядом вызов был, вот они и примчались. Еще десять минут автоген искали, включали да арматурину резали. Не решился врач «скорой» прут на месте вынимать.
Так с железкой и загрузили мальчишку в машину. Вслед за ним Димка втиснулся, братом назвавшись. С языка само сорвалось, от головы отдельно. Брат и брат, сиди только тихо, не мешай.
Димка тихо сидел, дышал через раз, только в Денискино бледное лицо смотрел, не отрываясь.
Вот она какая, смерть...
Впрочем, что это мы заладили: «смерть, смерть...» Никто и не собирался умирать.

Ведь Дениске
Повезло фантастически:
Прут прошил его тело так, словно сделал это хирург высочайшей квалификации. Который готовил самому себе пациента, чтобы потом было меньше возни.
Ржавый металлический штырь прошел так аккуратно, что не задел ни почку, ни печень, ни легкое. Не задел позвоночник, не повредил ничего жизненноважного. Правда, потерял Дениска много крови, давление упало до критического. Но попал он сравнительно быстро в реанимацию и взялись за него замечательные врачи.

Семь часов шла операция. Димка медсестре телефон Денискин сказал, она родителей вызвала. Потом он с автомата дяде Игорю позвонил.
Так и сидели всю ночь рядышком, на кушетке, Денискины папа с мамой, дядя Игорь и Димка. Ждали, чем дело кончится.

Мимо медсестры бегали, врачи ходили, тележки возили. На них никто не обращал внимания особого, никто их из больницы не гнал.
Наконец, часов в одинадцать, подошел к ним врач, в халате темно-зеленом. Успокоил, все обошлось, спит Дениска, под наркозом.
Отлегло у Димки от сердца, даже куснул бутерброд, что дядя Игорь на скорую руку сделал перед тем, как в больницу отправиться.
А потом что то в голове Димкиной щелкнуло и отключился он. Слишком много волнений пережил, не выдержал.

Проснулся только утром, в комнатке небольшой, белой, на кушетке. Рядом на стуле дядя Игорь, спит. Не стал его Димка будить, встал потихоньку, к выходу прокрался. Вышел в коридор. Там стены светло-зеленые, крашеные. Пусто, тихо. На часах больших круглых, под потолком, пять часов. Утра, вечера, не знает Димка. Наверное утро все же.

Ходит он по коридору, на дежурную медсестру наткнулся, она его строго отчитала. В грязной одежде по больнице бродить не положено. Он рассказал в двух словах про Дениску. Смягчилось у медсестры молоденькой лицо, отвела она Димку в ординаторскую, куртку сняла и халат дала.
Хоть и не положено, но уж очень Димка просит на Дениса посмотреть, хоть в щелочку. Пойдем, что с тобой делать.

Прямо по коридору, через дверь металлическую плотную. Приоткрыла медсестра дверь, вот он, гляди...

Серое на белом... Серое лицо безжизненное на белой подушке. И разноцветные провода да шланги по всему телу. И приборы всякие лампочками мигают, переливаются, гудят тихонько.
Картина... Хоть сейчас в Третьяковку или Эрмитаж...
Так Димке тоскливо стало, так захотелось ему вместо Дениса на кровати этой оказаться, что и стоять сил не осталось, ноги подкосились.
Если б медсестричка за локоть не придерживала, упал бы прямо тут, под дверью.
Увидела она, как побледнел Димка, потащила прочь, в ту комнатку, к дяде Игорю. Дала нашатыря на ватке, под нос. Сразу в голове прояснение.
Дядя Игорь его обнял, прижал не очень крепко. Тут-то Димка и разревелся, словно малыш-трехлетка. Со слезами горе из души смывает.
Ведь как ни поверни, а обошлось. Мимо беда прошла на этот раз. Поправится Дениска. И снова будут они вместе. И никогда больше в жизни не поссорятся. А там, глядишь, и любовь придет. Потому как без нее, без любви, человек жить не может. Не должен...

ЭПИЛОГ

Бросились родители Серого перед военкомом на колени, сунули под томик Устава конверт толстый. И ушел Серый не в колонию, как надо было бы, а в стройбат, на полгода раньше срока положенного, свинарники да коровники возводить...

©Кирилл