Особое место в иконографии мужской наготы занимает мальчиковое и юношеское тело. Сегодня образы обнаженных мальчиков ассоциируются чаще всего с детской порнографией, педофилией, совращением несовершеннолетних и т.п. Но так было далеко не всегда.

Мальчики в древнем мире

Многие архаические общества не придавали детской наготе и сексуальности особого значения. Маленькие мальчики и девочки обычно частью ходили голыми, иногда вплоть до начала полового созревания и появления вторичных половых признаков. Значительно меньше запретов было и на изображение детской наготы. Даже там, где тело взрослых людей тщательно закрывалось, детей изображали неодетыми.
Древнегипетский эрмитажный рельеф "Писец Шери с женой и сыном" (XV в. до н.э.) изображает писца и его жену одетыми, а маленького мальчика - голым, с большими гениталиями. Скульптура фараона Пепи П (2246 - 2152, 6 династия), который воцарился 6-летним и царствовал 90 лет, изображает его голым сидящим мальчиком, с открытыми гениталиями (взрослых изображений этого фараона почему-то нет).
У древних греков маленькие мальчики сами по себе не вызывали ни социального, ни эротического интереса. Но понятие "мальчик" в античности, как и всюду, довольно расплывчато. Нередко этим словом обозначали также подростков и юношей-эфебов, красота которых вызывала всеобщее восхищение, и их часто изображали в искусстве.
Один из любимейших сюжетов античного искусства - миф о сыне троянского царя прекрасном Ганимеде, которого плененный его необычайной красотой Зевс, превратившись в орла (или послав за ним орла), похитил и сделал своим виночерпием. Темам "Зевс и Ганимед", "Орел и Ганимед", "Похищение Ганимеда" посвящено множество античных скульптур, рельефов и росписей. Но Ганимед никогда не изображается маленьким мальчиком - только подростком. Иначе и не могло быть: Зевс влюбился в Ганимеда, когда тот пас отцовские стада, а греческая любовь к мальчикам не распространялась на младенцев (в Афинах мальчику должно было быть минимум 12 лет).

Самая знаменитая "неэротическая" античная статуя мальчика, которая многократно копировалась позже, - эллинистический "Мальчик, вытаскивающий занозу" (1 в. до н.э., Капитолий). Интересен также "Мальчик с гусем" (Римская копия греческой статуи 3 в. до н.э. (рис.1).
Древнегреческий бог любви "златокрылый" и "золотоволосый" Эрот (в Риме ему соответствуют Амур и Купидон), который часто изображался вместе со своей матерью Афродитой в виде крылатого обнаженного мальчика с луком и стрелами, выглядит младше Ганимеда. Хотя у него есть возлюбленная - Психея, сам по себе Эрот не сексуален. В искусстве эллинизма Эрот чаще всего предстает дерзким порхающим сорванцом, стрелы которого одинаково опасны для богов и смертных. Изображения эротов можно встретить на фризах, настенной живописи, саркофагах, рельефной керамике и в искусстве малых форм. В древнем Риме таких славных игривых голеньких мальчиков, лишенных как сакрального, так и эротического значения, было особенно много. Пол этих шаловливых детей не имел существенного значения, но, как правило, все они считались мальчиками. В эпоху Возрождения их стали называть путти (от итальянского putto - младенец, ангелочек).
Благодаря отсутствии у путти явных признаков сексуальности, их образы можно было использовать практически везде, включая храмы и надгробия. Нагота этих мальчиков символизировала открытость и чистоту, а детская игривость даже в самых грустных обстоятельствах обещала продолжение жизни ("и пусть у гробового входа младая будет жизнь играть").
Эту традицию унаследовало и христианское искусство, превратившее путти в маленьких ангелочков, которые, в отличие от настоящих ангелов, могли изображаться нагими. Эти образы в дальнейшем повлияли на изображения Младенца Христа.

Главный мальчик христианского искусства

В средневековой живописи тело Младенца было тщательно закрыто. В эпоху Возрождения канон изменился. Художников ХV в. нагота Младенца не шокировала. У Филиппино Липпи ("Мадонна с Младенцем, 1475-80, Берлин) чресла младенца прикрыты шелковым платком, но платок абсолютно прозрачен. Рафаэлю в картине "Мадонна с Младенцем и Святым Иоанном Крестителем" ("Прекрасная садовница",Лувр, рис. 2) не нужно даже символическое прикрытие. На некоторых картинах Перуджино, Чима да Конельяно, Корреджо, Веронезе ("Святое Семейство со святой Варварой и младенцем святым Иоанном" ,1560, Уффици, рис. 3) и др. Младенец не только обнажен, но даже трогает свой пенис или на него указывает Мадонна.
Ни художники, ни их зрители не видели в этом святотатства, но позже, в XVШ и ХIХ в., эти сцены стали вызывать смущение. При реставрации и расчистке картин старых мастеров в 1980-х годах выяснилось, что некоторые деликатные сцены были закрашены или прикрыты повязками, шарфиками и т.п. Картине школы известного фламандского художника ХV в. Роберта Кампина "Дева и Младенец в интерьере" (рис.4), настолько возмутила одного из владельцев картины в ХIХ в., что он проткнул "неприличное" место ножом. Позже травму замазали толстым слоем краски, но при реставрации все обнаружилось.

Гораздо реже, чем нагота, встречается улыбка Младенца. Христос всегда изображался если не грустным, то серьезным. Знаменитый флорентийский скульптор Дезидерио да Сеттиньяно (ок. 1428 -1464) очень любил изображать улыбающихся мальчиков (рис.5). Одна его мраморная статуя, которую называют "Ребенок Христос" или "Бамбино из Сан Лоренцо", представляет Христа не младенцем, а веселым и совершенно нагим маленьким мальчиком, который стоит с поднятой рукой и благословляет верующих (Флоренция, церковь Сан Лоренцо). Статуя была очень популярна, использовалась при богослужениях и с нее сделано много деревянных копий (одну из них я видел на выставке Skulpturen der Gotik und Renaissance в Берлине в 1999 г). В Лувре есть ее мраморная копия ХVI в. "Благословляющий Младенец Христос" - улыбающийся нагой мальчик стоит с поднятой вверх правой рукой, но без нимба вокруг головы. Однако статуя настолько необычна наготой и сияющей улыбкой мальчика, что искусствоведы до сих пор спорят о ее авторстве и том, изображает ли она Христа или простого мальчика.

Купидоны и ганимеды

В изображении обычных мальчиков и античных персонажей, таких как Ганимед и Купидон, художники ХV-ХVI вв. были гораздо свободнее. "Аллегорическая фигура мальчика" (с расстегнутыми штанами) Сандро Донателло (1430, музей Барджелло, рис. 6) сделана явно с юмором. Многие мальчики эпохи Возрождения выглядят хулиганистыми и даже сексуальными.
На картине Лоренцо Лотто (1480-1557) "Венера и Купидон" (1540, Метрополитэн, рис.7) озорной Купидон, смеясь, писает прямо на обнаженный живот матери. Донателло сделал кокетливым подростком библейского Давида. Многие мальчики Джакопо Каруччи да Понтормо (1494-1557) и Аньоло Бронзино (1503 - 1572) откровенно эротичны. На фреске Понтормо "Вертумн и Помона" (1520-1521, рис.8) сидящие на стене подростки явно демонстрируют зрителю свою наготу, а в знаменитой аллегории Бронзино "Венера, Купидон, Безумие и Время" (1542 -45) кокетливо выпятивший попку Купидон пальцами правой руки ласкает сосок Венеры. Достаточно вызывающа и поза "Купидона, сгибающего лук" (1533-1534) Франческо Пармиджанино (1503-1540, рис.9).

Самые реалистичные и одновременно самые сексуальные мальчики принадлежат кисти Караваджо (1573-1609/10). Хотя Караваджо писал не только мальчиков, именно мальчиковые образы принесли ему наибольшую известность. Как уже говорилось, некоторые мальчики Караваджо кажутся женственными. Это впечатление усиливают и окружающие их предметы - музыкальные инструменты, цветы и фрукты. Вместе с тем эти мальчики простонародно чувственны. Полураздетость "Вакха" (1587, рис.10) и участников "Концерта" (1595, Метрополитэн, рис.11) выглядит более сексуальной, чем полная нагота. Даже религиозные персонажи Караваджо, например, "Иоанн Креститель ребенком" (1600, рис.12) производят впечатление чувственных и сексуальных..
Возраст этих мальчиков зачастую трудно определить, их демонстративно маленькие гениталии плохо сочетаются с мускулистыми руками и сильными бедрами. Особенно вызывающе выглядит "Амур Победитель" (1589-99, Берлин, рис.13) с широко расставленными ногами и выпяченным маленьким пенисом. Бесстыдная улыбка этого уличного мальчишки с искусственными крыльями не только намекает на его сексуальный опыт, но и прямо адресована зрителю. Современники рассказывали, что первый владелец этой картины маркиз Джустиано постоянно держал ее за зеленой занавеской, отдергивая ее только для избранных ценителей прекрасного.
Некоторые мальчиковые образы, особенно Ганимед, были знаковыми и воспринимались как символы однополой любви. Однако многочисленные Ганимеды XV - ХVII в. были очень разными. Антонио Корреджо (1531, Вена, Музей изящных искусств, рис.14), Микеланджело и Рембрандт представляют Ганимеда маленьким мальчиком, а Челлини и Рубенс - подростком. Различается и их идейный смысл.
Рисунок Микеланджело "Похищение Ганимеда" (рис.15), подаренный Андреа Кавальери, всего лишь аллегория несовместимости чувственности и платонической любви.

Напротив, в скульптурах Бенвенуто Челлини "Ганимед с Орлом" (рис 16) и "Ганимед на Орле" (1545-1548, рис.17) Ганимед - уверенный в себе красивый подросток, который делает с Орлом все, что захочет. В первом случае Орел смирно сидит у его ног, в то время как подросток гладит его по голове, а во втором случае мальчик оседлал Орла и едет на нем верхом. Вопроса о том, кто тут главный, не возникает.
Поскольку Ганимед прочно ассоциировался с гомосексуальностью, в XVII в. изображать его стало небезопасно. Одни художники, например, Караваджо, выбирают менее одиозные символы, а другие меняют их значение, превращая Ганимеда из подростка в младенца. На картине Рембрандта
"Похищение Ганимеда" (1635, Дрезденская галерея, рис.18) он вовсе не красивый соблазнительный мальчик, а перепуганный сморщенный младенец, который изо всех сил вырывается из орлиных когтей и при этом даже писает от страха. У Рубенса Ганимед (рис.19) - красивый пухлый юноша, для которого Орел - просто средство передвижения к новой жизни.

Из искусства ХVII - ХVII вв., за исключением скульптуры, нагие мальчики практически исчезают. Зато, начиная с ХVI в., появляются их первые психологические портреты (средневековое искусство уделяло детям мало внимания). Например, замечательный портрет 12-летнего внука папы Павла III Рануччо Фарнезе работы Тициана (1542, рис.20). Складывается впечатление, что мальчиковые образы, как и мужские, индивидуализируются быстрее, чем девичьи и женские.
Новый взрыв интереса к мальчишеской наготе приносит классицизм - скульптуры Кановы и Торвальдсена, "Смерть Бара" Давида и т.д. Ваять и писать обнаженных мальчиков в XIX в. было позволительнее, чем взрослых мужчин. Сказывались традиции классики, да и само мальчишеское тело выглядит менее сексуальным, чем мужское, а изображали его и вовсе неэротическим. Иной подход был бы вызовом не только нормам приличия, но и викторианским представлениям об изначальной асексуальности ребенка.
Разумеется, так думали не все художники. Судя по тому, что порой одно и то же произведение существовует в двух вариантах, с фронтальной наготой и без оной, многое зависело от вкусов не столько художника, сколько конкретного заказчика.

Купающиеся и играющие мальчики

Как и со взрослыми мужчинами, раскрепощение живой мальчишеской наготы началось с изображения сцен купанья. В Германии эту тему очень любили Ханс фон Мареес, Людвиг фон Хофманн (рис.21), Саша Шнайдер (1870-1927) и Макс Либерман (1847-1935 (рис.22)
В Англии купающихся и играющих обнаженных мальчиков разного возраста первым написал Фредерик Уокер ("Купальщики" , "The Bathers", 1867, National Museums and Galleries on Merseyside). Перенос античных ассоциаций юности с водой и морем в современный быт обеспечил картине шумный успех, ей было даже посвящено несколько стихотворений.
В конце XIX в. главным певцом этой темы, был Генри Скотт Тьюк (1858-1929) которого даже прозвали "Ренуаром мальчишеского тела",. Блестящая карьера этого английского художника, сочетавшего эстетику классицизма с работой на пленере, началась с картины "Купальщики" (1885),. Его картины - настоящий праздник юности, наготы, воды и солнца. Их мягкой гомоэротической окрашенности английские зрители 1890-х годов, за исключением лично причастных, искренне не замечали. "Августовская жара" ("August Blue" ,1892, Тейт, рис.23) Тьюка вызвала хвалебные отклики почти по всех британских газетах, а после того, как ее купила национальная Галерея Тейт, стала классической. С течением времени его картины становились более реалистичными. Например, на картине "Рубин, золото и малахит" (1901, Guildhall Art Gallery, Corporation of London, рис.24), где купающиеся юноши изображены в своей среде, они выглядят более раскованными, а их лица менее "классические" и более индивидуальными.
Правда, после процесса Уайльда рисовать и выставлять голых мальчиков стало сложнее. По поводу "Ныряльщика" один критик, признавая мастерство Тьюка, писал, что все-таки ему лучше было бы взять "более приемлемый сюжет". Но поскольку Тьюк, как правило, прикрывал гениталии своих моделей, придраться к нему было трудно. В 1914 г. он был даже избран членом Академии художеств.

Купающихся мальчиков охотно писали многие известные художники конца XIX - начала XX в. - Эдвард Мунк (рис.25), Поль Серюзье (1863-1927) (рис.26) , Хоакин Соролья-и-Бастида (1863-1923) (рис.27), Бернард Карфиол (1886 - 1952) и другие.
Особенно популярна была эта тема у финских художников конца XIX - начала XX в., начиная с хрестоматийной картины Альфреда Эдельфельта (1854-1905) "Мальчики, играющие на берегу" (1884, рис.28). Купающиеся и играющие на берегу мальчики - излюбленная тема Вернера Томе (1878 -1953) (рис. 29), все они явно написаны с натуры и абсолютно естественны.

Более сложны работы известного финского художника символиста
Магнуса Энкеля (1870 -1925), который увлекался модной в то время идеей андрогинии и третьего пола. "Мальчик с черепом" (1892, рис.30) - философское раздумье над столкновением жизни и смерти - череп. Герой картины Энкеля "Пробуждение" (1893, рис.31) уже не мальчик, а подросток , который пробуждается не только от сна, но и от детской непосредственности. "Фантазия" (1895, рис.32) изображает романтичного юношу с лирой в руках, на фоне черных и белых лебедей, вызывающих в памяти темы Ницше и Вагнера.

Кроме купающихся, довольно часто появляются борющиеся мальчики (рис.33 и 34).
Отдали дань мальчишескому телу и французские пост-импрессионисты, каждый в своей собственной манере. Анри Матисс предпочитал писать женское тело, но в его "Игре в шары" (1908, Эрмитаж) участвуют и трое обнаженных, с прикрытыми гениталиями, мальчиков. По крайней мере один нагой мальчик есть и в картине "Музыка" (1910, Эрмитаж). Пол второй фигуры вызвал у меня сомнения, но оказалось, что это тоже мальчик, гениталии которого смутили владельца картины, знаменитого коллекционера С.И. Щукина, и он распорядился их закрасить.
"Матисс сам рассказывал четверть века спустя в письме советскому искусствоведу Александру Ромму, "что владелец панно "Музыка" потребовал положить немного красной краски на вторую фигуру, изображающую маленького флейтиста со скрещенными ногами. Он заставил положить эту краску, чтобы скрыть пол фигуры, намеченный, однако, очень скромно..." (Письмо А.Матисса А.Г.Ромму, октябрь 1934. Архив ГМИИ, колл.VI, ед. хран. 127/10.)
Судя по всему, Сергей Иванович позволил себе некоторую вольность. Не спросив разрешения у автора, он распорядился закрасить у флейтиста не дававшие ему покоя "признаки пола". Пригласив Матисса в Москву, Щукин не рискнул признаться в содеянном и нервничал, предчувствуя неприятное объяснение. До нас дошел рассказ единственного из оставшихся в живых свидетелей происшедшей в особняке немой сцены. Старший сын Щукина Иван
Сергеевич вспоминал о непривычном замешательстве, в котором находился отец, пока Матисс поднимался по лестнице. Инцидент оказался незначительным и был исчерпан одним лишь замечанием автора, что сделанное, в сущности, ничего не изменило. (Beverly W. Kean. All the empty palaces. London.1983. P.216)".

Немало картин и рисунков обнаженных мальчиков разного возраста, начиная с "Чешущегося мальчика" (1896),создал Пабло Пикассо (1881 -1973),. В частности, результатом его дружбы с артистами цирка Медрано были катрины "Двое юношей" (1905, Вашингтон, Национальная галерея, рис.35), "Нагой мальчик" (1905, Эрмитаж, рис.36) и "Мальчик, ведущий лошадь" (1905-1906, МОМА, рис.37) Некоторые произведения Пикассо, изображающие обнаженных мальчиков, были впервые показаны лишь на тематической выставке его посвященных детям картин в Японии в 2000.
Хотя, как показывает история со Щукиным, выставлять и продавать произведения на эти темы было порой трудно (в 1912 г. почтенный дрезденский музей Альбертинум отказался купить скульптуру Саши Шнайдера "Купающиеся мальчики", мотивировав это тем, что она "разжигает противоестественное влечение"), "мальчиковые" сюжеты не остаются без освещения, причем занимаются ими не только эфебофилы. Впрочем, и они тоже.

Вильгельм фон Гледен и его студия.

Картины, о которых говорилось выше, не были эротическими. Напротив, для фон Гледена, Плюшова и других фотографов этого круга юношеское тело было прежде всего и даже исключительно эротическим объектом. Фон Гледен не случайно поселился именно в южной Италии, где на бытовую юношескую наготу, да и на сексуальные связи с подростками, смотрели гораздо терпимее, чем в центральной Европе, не говоря уже о викторианской Англии. Гледен приехал в Таормину двадцатилетним и местные подростки вызывали у него самого и его знатных гостей не только эстетические чувства. Отчасти потому, что он пришел к фотографии от живописи, а отчасти из соображений респектабельности, он добивался от своих моделей, простых сицилийских подростков, чтобы они позировали ему в отработанных "античных" позах, которые импонировали самому барону и его аристократическим клиентам (рис.38, 39, 40, 41). Для него это было настоящее возвышенное искусство, хотя и служившее коммерческим целям.

Однако сочетать эти две задачи было невозможно. Сами по себе фотографии фон Гледена великолепны, недаром ими восхищались такие тонкие ценители, как Зинаида Гиппиус. Но, по выражению Барта, эти фотографии одновременно статуарно-возвышенны и анатомичны. Как сплавить столь разные качества? Трудность заключалась не только в том, что крестьянские мальчики не могли позировать так, как это умеют артисты, да и сами тела их были несколько простоваты.
Живое тело мальчика объективно не похоже на статую, его природная красота совершенно другая. Непропорциональность, угловатость подросткового тела для него так же естественны, как прыщи на коже. Выбор между идеализированным нагим и прозаическим голым здесь неизбежен. Явная, подчеркнутая сексуальность глёденовских мальчиков, при всем их обаянии, разрушала идеальную гармонию, которая так чаруют любителей античности.
Камера фон Гледена, как и его собственный гомосексуальный взгляд, фиксирует прежде всего гениталии. Подобно любому производителю коммерческой эротики, фон Гледен специально подбирал мальчиков с большими членами. На фоне хрупкого юношеского тела эти гениталии, рост которых иногда опережает созревание скелета и мускулатуры, часто выглядят непомерно большими и вызывающими. Недаром древние греки, понимавшие толк в подобных вещах, изображали даже взрослых мужчин с маленькими пенисами, приберегая остальное для специальных фаллических символов и порнографических сцен. Забвение этого правила делает фотографии фон Гледена и особенно его помощников не просто эротическими, но и "продукцией сексуального характера".

Где границы допустимого?

Соотношение эстетических и эротических ценностей, равно как и границы допустимого в изображении обнаженного детского тела, остаются и по сей день неясными и проблематичными. В конце XX-го столетия столкнулись две одинаково важные тенденции.
С одной стороны, в противоположность средневековой идее имманентной чистоты и асексуальности ребенка (хотя она сосуществовала с идеей имманентной детской греховности, от которой ребенка может уберечь только строгость и родительский контроль), европейская культура нового времени, особенно после Фрейда, признает факт существования детской сексуальности, которая неизбежно отражается как в самосознании ребенка, так и в репрезентации детского тела средствами искусства и массовой информации.
С другой стороны, цивилизованное общество, в отличие от ряда древних цивилизаций, остро осознает необходимость защиты детей от сексуальных посягательств и эксплуатации со стороны взрослых. Дети - естественные жертвы всех, включая и сексуальные, злоупотреблений взрослых, причем покушения на детей вызывают сильную эмоциональную реакцию со стороны общества. Отсюда - целый ряд социально-правовых проблем, таких как легальный возраст согласия, запрещение производства и распространения детской порнографии и т.д. Электронные СМИ сделали детскую порнографию особенно распространенной, а консервативные силы используют возникающие на этой почве скандалы для разжигания массовой антисексуальной истерии. При этом зачастую непонятно, идет ли речь о защите детей от сексуальных посягательств со стороны взрослых или от их собственной пробуждающейся сексуальности.

Фундаменталисты автоматически подводят любые образы обнаженного мальчишеского тела под понятие "детской порнографии". Иногда жертвами этой мании становятся даже классические картины религиозного содержания.
Абсолютный мировой рекорд ханжества поставило почтовое ведомство США. Оно ежегодно выпускает серию марок "Мадонна с Младенцем". Казалось бы, что может быть безобиднее? Но художники Возрождения обычно изображали Младенца обнаженным, а иногда Его пенис даже находится в центре внимания. Такова, в частности, картина Пьетро Перуджино "Мадонна с Младенцем" (1500) (рис.42), которой посвящена марка, выпущенная в 1986 г. Устыдившись за старого мастера, почтовые чиновники, ни слова не говоря, отрезали нижнюю треть картины (рис.43). В 1993 г. настала очередь картины Чима да Конельяно (рис.44). На сей раз, чтобы не вводить в соблазн американское население, почтовые бюрократы отрезали почти половину картины (45).
Если люди думают, что единственное средство борьбы с детской порнографией - поголовная символическая кастрация мальчиков, а заодно и искусства, это столь же смешно, сколь и грустно. Но на некоторые вопросы готовых ответов нет.

Я нашел в Интернете вебсайт   современного немецкого художника Отто Ломюллера (род. 1943), который специализируется на рисовании обнаженных мальчиков-подростков, 12-14 лет. Суда по сообщаемой информации и фотографиям, это респектабельный женатый мужчина, отец двух взрослых сыновей, которых он в свое время также рисовал голыми (рис.46 и 47). Рисунки Ломюллера абсолютно реалистичны, даже фотографичны. Ничего порнографического и неприличного, если не считать таковым само мальчишеское тело, в них нет - ни сексуальных действий, ни жестов. Мальчишеское тело интересует художника не само по себе, а в связи с психологией мальчика, его меняющимися настроениями и т.д. Это действительно искусство.
Тем не менее у меня возникают вопросы. Мне все равно, кто и как будет использовать эти картины. Ни Гвидо Рени, ни Святой Себастьян не виноваты в том, что именно картина Рени спровоцировала первую эякуляцию и первую мастурбацию Юкио Мисимы. Не будь одной репродукции, нашлась бы другая. Многие сейчас поп-звезды сознательно становятся для толпы секс-символами, и никто их за это не осуждает. Я готов поверить и тому, что пока мальчики ему позировали, художник их ничем не развращал и что его отношения с ними вообще лежат в другой плоскости. Но для пубертатного мальчика этот опыт мог иметь также и сексуальный смысл. Кто поручится, что это не будет способствовать развитию у него эксгибиционизма или какой-то другой парафилии? Мы ведь так мало знаем о формировании подростковой сексуальности. А если запрещать все подряд, то самый важный и драматический период психосексуального развития ребенка обречен оставаться художественно недокументированным.
Честно говорю - я не знаю

Публикуется по: И.С. Кон «Мужское тело в истории культуры». 2003
ISBN: 5-85050-704-3