Малыш отпусти меня, зачем я тебе, не мучь меня пожалуйста. Положи вот сюда руку, на мое сердце и произнеси "я отпускаю тебя" и я уйду. Я отпускаю тебя. Каменное лицо, что ж спасибо, ты наконец отпустил меня. Скрип раскладушки, изображение глубокого сна. Боль, бессонная ночь, которая уже? Что будет завтра, через год, переживу ли…

I

Вечер, программа написана, друг и компаньон доволен, можно отдыхать. Куда ты поедешь в такое время, ночь на дворе. Жена друга - я тебе постелю в комнате малыша, отдыхай. Лежу, не могу сомкнуть глаз, что со мной, почему так хочется встать и потрогать это чудо? Встаю сажусь рядом, он спит. В душе буря, кто я, что за мысли в голове? Это сын моего лучшего друга и компаньона, я его знаю давно с четырехлетнего возраста, и ничего такого раньше со мной не было, никогда. Нежно дотрагиваюсь, нет, не просыпайся, спи, я не хочу тебя напугать.
- А я не сплю, посидите, поговорите со мной, пожалуйста, - берет за руку.
Сижу на кровати, говорим. О чем? Это не важно. О чем говорят одиннадцатилетние мальчишки? Обо всем.
- Ой, вы, наверное, замерзли, ложитесь ко мне под одеяло, а то в комнате холодно.
Душа куда-то падает, сердце колотится, голос моментально сел. Да малыш, сейчас лягу. Подвигается, поправляет одеяло. Меня трясет.
- Как вы замерзли, я вас согрею, прижимается всем телом.
Я умер. Мы наговорились, он заснул у меня на плече, я потихоньку встаю, ухожу к себе на раскладушку. И опять это вопрос, кто я, и что такое проснулось в моей душе. Прислушиваюсь к себе, неужели любовь, не может быть, к мальчишке? Я давно никого не любил, с юности, и тогда я любил девушку…
Больше никого не встретил в жизни. Сейчас я один, мне 32 и думал, моя душа умерла навсегда.

II

Новый Год, у меня гости, веселая компания и с ними малыш. Родители уехали в Москву к друзьям праздновать. Шумное беззаботное веселье, раздача подарков, в общем, довольно сильно подпили. Малыш весь праздник сидел тихо и если веселился, то незаметно для взрослых. И где-то под конец неожиданный для меня вопрос:
- А можно я к вам, как ни будь, приеду в гости?
- Хорошо, но ведь ехать полтора часа?
- Ничего, как ни будь, доберусь.
Я не спросил зачем, я не мог ответить иначе. Оттолкни я его тогда, и все было бы по-другому в моей жизни. И в его, тоже.
Гости отгуляли и разъехались, я остался один. Настроение хорошее, но сидит какая-то заноза. Долго разбирался, вот оно, малыш напросился в гости… Сам напросился, зачем, что ему надо от меня. Настроение кончилось, в душе буря. Почему я так разволновался, почему столько эмоций от такого мелкого факта? Что я жду от этой встречи?
Телефонный звонок, это я, а когда можно приехать? Приезжай завтра, часам к двум. Радостно - хорошо, я приеду. Убираю квартиру, навожу идеальный порядок, жду гостя. Сам опять задаюсь вопросом, что ему нужно от меня, а мне от него? Ответов нет…
Звонок в дверь, значит приехал. На улице солнечный день, отличная новогодняя погода, не очень холодно. Но гулять мы не идем, хоть я и звал. Просит показать всю обнаруженную у меня технику, кучу фотиков, кино и видеокамеры, просит поставить музыку, которая мне нравиться. У меня большая коллекция винила, собирал лет пятнадцать, и к тому моменту уже забросил, CD появились. Ну и комп конечно, хотя у его папы не хуже, но там очень строго. А у меня можно все, поставили хату на уши, и зачем порядок наводил? Зато сиянье этих глазищ, никогда не забуду. За это сияние стены б в своей квартире поломал. Кстати, я таким его никогда до того не видел, он всегда дома был тихим как мышонок. Потом началось кино "Назад в будущее" и все части сегодня, но последняя часть очень поздно и если малыш поедет домой то не посмотрит. Он когда это понял, сразу потух и сделался как дома тихим. У меня заныло сердце, звоню, пытаюсь отпросить на ночь. С первого раза категорическое нет, малыш слышит разговор по громкой, в глазах уже слезы. Звоню во второй раз через пятнадцать минут, с большим трудом убеждаю. Тихо радуюсь, малыш опять ожил. Посмотрели кино, стелю, ложимся спать. Я у себя на диване, малыш на раскладушке. Лежим, разговариваем, и тут из него полилось такое… Я уже немного забыл про эти детские проблемы, а там так все остро и к папе маме страшно подойти и друга такого нет, чтоб понял и хоть посочувствовал, не говоря уж о том, чтоб помог. Перебрался ко мне на диван, так удобнее разговаривать, лежим плотно прижавшись. Глажу его по всем места, куда можно дотянуться, кроме паха. Обнимает меня, почти весь лежит на мне, шепчет в ухо, как с вами здорово. Я где-то летаю, таких ощущений у меня еще не было, медленно отключается аналитическая часть мозгов, чего не бывало никогда. Он вдруг наткнулся на мой стояк и делает круглые глаза, ой, а что это, а можно посмотреть? С хитрой мордой снимает с меня трусы, ему там все понравилось, пришлось и мне с него все снять. Мне тоже там все понравилось, аккуратная пипська крупные яички и ни одного волоска. Все разговоры закрутились вокруг ЭТОГО. У него встает. Тихонечко и аккуратно начинаю ему подрачивать, фимоз страшный, малыш замирает, прислушивается к своим ощущениям, немного стесняется. Он положил свою ладошку мне на лобок, так невесомо, что я чувствую только тепло. Мой конец стоит уже со звоном, прилип к животу и прижал его ладошку к моему лобку. Лежит хихикает, потом перестает, потом совсем неожиданно его сотрясает крупная дрожь, кричит, что ему больно, кончает с двумя капельками почти прозрачной спермы. Откинулся слегка обалдевший, спрашивает, что это было. Отвечаю, оказывается, он кончил первый раз в жизни. Потом прошу его сделать мне то же самое. Опять стесняется, но берет мой аппарат в руку и делает мне тоже, очень нежно и аккуратно. Неожиданно быстро и обильно кончаю, у малыша опять круглые глаза, из меня вытекла целая река спермы. В эту ночь мы кончили еще по паре раз, тем же способом.
Постельных сцен я здесь описывать больше не буду, т.к. в будущем на большее чем подрочиться мы не решились. Я боялся его обидеть, или навредить ему, да и опыта у меня не было, опыт появился позже, но это другая история.

III

Утром сам отвожу малыша домой. Меня встречает Арктика и Антарктика вместе взятые, тихо прощаюсь и уезжаю домой, понимая, что попал не в тему, с собой не связал. Звоню вечером компаньону, разговариваем о делах, в конце говорю, что если малыш запросится ко мне, то отпусти. И тут началось, мой друг и компаньон закатывает мне истерику. Он накануне спал пьяный в стельку, иначе не разрешил бы, ни за что, остаться у меня малышу на ночь. Что если и приедет ко мне еще раз, то только когда ему будет лет 25, этой цифры я так, до сих пор, и не понял. Я пытаюсь образумить, снизить накал страстей. Не получается, завожусь сам, бросаю трубку. Понимаю, что в отношениях с компаньоном появилась трещина. Провожу бессонную ночь, взвешиваю все за и против. На душе тоскливо, знаю, что во мне проснулось то, с чем я не справлюсь, помню по прежним временам, куда меня это завело. А тут еще и совсем запретная тема, уголовно наказуемая. С болью в сердце принимаю решение, я человек волевой, умею принимать и выполнять тяжелые для себя вещи. Покупаю бутылку хорошего коньяка и еду к другу и компаньону, для меня уже бывшему, прощаться. В тот момент мне было наплевать на бизнес и на семилетнюю дружбу. Я думал о малыше, я думал, что так будет лучше, что я что-то делаю не так, что я ему могу навредить, не дай Бог. Я сильно ошибался, я очень сильно ошибался, но понял я это гораздо позже. Приехал, сели, достаю коньяк, выпили по рюмке, прощаюсь, тяжело. Малыша дома нет, отослали подальше от разговора, думали о нем будет, а тут я просто прощаюсь, ничего не объясняя. Ухожу с ночью в душе, понимая, что я больше сюда не приеду, не увижу малыша. Но мы предполагаем, а судьба располагает.

IV

 И вот я свободен, но почему так больно? Потянулись дни одиночества. Работа немного спасала своей суетой и важностью. Фирма, где я тогда работал, была на подъеме и кипела как растревоженный муравейник. Оставались только вечера и родители, которые ничего не понимали - две пачки сигарет в день и пиво каждый вечер. Так я пытался снять хоть чуть-чуть свою боль. И выходные, в одиночестве, предки уезжали на дачу, и опять пиво, сигареты. Тогда я сошелся с соседом, на почве пива, он оказался неплохим другом, но до конца я не мог ему ничего рассказать. Кто, кроме БЛ, в состоянии понять меня в тот момент? Да я и сам не до конца понимал, что со мной происходит. Гораздо позже, через четыре года после описываемых событий, я познакомился с БЛ литературой.
Прошло больше полугода, опять зима. Боль слегка притупилась. Пытался запретить даже думать о малыше, только сны не давали успокоиться. В моих снах он был несчастен, плакал и звал меня, просыпался среди ночи в холодном поту и с болью в сердце. Ничем не приметное воскресенье, готовлюсь в командировку в Н.Н., проверяю, последний раз, все документы.
 Телефонный звонок:
 - Ало, это я, здравствуйте.
Мог упасть, но сидел в кресле за компом. И сразу без паузы: - Вы не могли бы ко мне сейчас приехать? С трудом обретаю дар речи, задаю глупый вопрос:
 - Что случилось?
Ответ убивает наповал:
 - Ничего не случилось просто, я очень соскучился, и никого нет дома, родители ушли в гости с ночевкой.
Опять теряю и обретаю дар речи, кое-как произношу:
- Сейчас буду.
 Хватаю мотор и через полчаса на месте, это на общ. транспорте долго ехать. Вот и знакомая дверь, рука замирает на секунду у звонка, звоню. Дверь отлетает, меня видели в окно, мое чудо повисает на мне, пытаясь обнять всеми конечностями. Вместо слов одни междометия, успокаиваемся минут через пятнадцать. До сих пор не могу понять, как я умудрился раздеться и не отлепить малыша от себя. - Почему вы так долго не приходили, я ждал, ждал, родители говорят вы уехали надолго заграницу, я не поверил, ведь вы не могли не проститься со мной. Слезы текут и у него и у меня, не знал, что еще умею плакать. Наконец немного успокаиваемся, рассказываю, как было дело. Опять буря эмоций и слезы малыша - как вы могли уйти и не сказать мне ничего. Начинается тяжелый разговор.
- У тебя есть родители, они никогда не позволят нам быть вместе.
 - Я убегу из дома к вам, и мы будем жить вместе.
- Тебя с милицией отправят обратно к родителям, а меня посадят в тюрьму.
- За что в тюрьму?
- За совращение несовершеннолетних, ведь это так называется, то чем я с тобой занимался.
- Но мне же с вами было хорошо, разве за это можно наказывать?
- Твои родители так не думают, милиционеры тоже.
- Что же делать? Вы же взрослый и умный, придумайте что ни будь!
- Попробую, но о наших отношениях никто не должен узнать.
- Мне некому об этом рассказать…
Уехал под утро в тяжелых раздумьях. Начал создавать план как туда вернуться к бывшему другу и компаньону, к моему малышу. Понимал, что будет сложно вести двойную жизнь, не понимал насколько.

V
Небольшое отступление

Портрет малыша. Маленький, худенький, мягкие русые волосы, огромные серые глаза, обрамленные густыми и длинными светлыми ресницами, маленький курносый нос, ямочки на щеках, слегка припухшие губки, ровные некрупные белые зубки, маленькие ушки. Улыбкой озаряет все вокруг, как маленькое солнышко, только редко…
До пяти лет много болел, от того и стал, наверное, тихим и замкнутым на людях. Но со мной не ребенок, а стихийное бедствие. Непоседа страшный, просто идти долго не может, срывается на бег или начинает подпрыгивать на ходу. Я думаю, и собственные родители его таким не видели. Дома замыкается, уходит в себя, только изредка бросает на меня, если я рядом, и никто не видит, искрящийся взгляд. О его родителях. Много говорить не буду. Папа программист, мама воспитатель детсада. Дома у малыша казарменный порядок - все по команде. Проявление любых чувств - пресекается взглядом или окриком. Темы разговора с ним - только школа, уроки, поел не поел, убери в комнате, помой посуду, иди спать, не крутись у взрослых под ногами.
Действовать решил просто. Позвонил, сказал, что приеду поговорить. Приехал, поговорили, о малыше опять ни слова. Нашел пару больших халтур, что б был повод приезжать, а главное оставаться на ночь. Вот ночью и наступала настоящая жизнь, правда, это все напоминало тюремные свидания. Бесконечные беседы обо всем, немного секса, этого очень для нас запретного плода, и все в полной тишине - шепотом. А так хотелось общаться открыто, гулять по городу, ездить в лес, устраивать себе праздники по поводу и без повода. Начал медленное давление на родительский бастион, бастион оказался очень крепок. Как давил на бастион? Очень просто - у меня контакт с малышом, он мне доверяет, и многое может рассказать, это чистая правда. Даю страшную клятву, что если узнаю, что ни будь "криминальное" они узнают первыми, и мы вместе будем искать выхода - это полный бред. Бастион, в свою очередь, начал сильно давить на малыша. Его родители не понимали моего интереса к малышу, и это их сильно беспокоило, они хотели от него что-то узнать о наших отношениях. Малыш не передавал мне слов своих родителей, берег мои нервы, а зря, им удалось посеять зерна сомнения. Немножко продавить удалось, его, пару раз, под угрозой моего ухода, отпустили ко мне в гости. Это были волшебные дни. Мы веселились, как могли, где тогда были мои 32 года? Постоянно подкидывал карманных денег, родители почему-то считали, что деньги ребенку не нужны. Он хотел мопед, я с радостью бы купил, но любые мои попытки что-то подарить, даже на праздники, даже по мелочи, жестко пресекались, у нас все есть, чужого не надо. Это я то чужой?
Но всему приходит конец, что случилось с его родителями, что они заподозрили, может услышали что, ночью что-то происходит в их доме, не знаю. Но они повели малыша к врачу обследовать на предмет однополого секса и обследовали. Ничего не нашли. Малыш сначала ничего не понял, потом у него был тихий нервный срыв. Дома никто этого срыва не заметил, а мне очередной ночью было туго, и очень больно. Он по неопытности возомнил себя извращенцем, блин, домашнее воспитание, а меня тем более. Он ревел чуть не в голос, я пытался его успокоить. Он обвинял меня. В ту ночь он от меня не отвернулся, мне удалось его успокоить и уговорить. Но большая трещина в наших отношениях обозначилась. Малыш, со свойственной детям жестокостью, начал мне делать больно и морально и физически. Мог больно ущипнуть в неподходящий момент, в неподходящем месте, а крикнуть нельзя, только зашипеть. Мог сказать - я устал и хочу спать, отстань от меня, а то сейчас маму позову, я уходил. Понял, маленький тиран, всю свою власть надо мной. Я начинаю понимать, что душевной близости уже нет, нужны карманные деньги. Нужно было уходить, опять рвать по живому. И была последняя ночь…

Мой друг и компаньон потом приезжал ко мне пьяный и трезвый, пытался меня вернуть, бизнес без меня умер. Он так ничего не понял, нельзя убивать любовь. Жалко малыша, думаю, он тоже получил сильнейшую психологическую травму. Больше я малыша не видел, хотя люблю его по-прежнему. Сам сильно болел, потом пил, но это никому не интересно.

©Константин