Я бойлавер! И не боюсь признаться в этом. Нет, это вовсе не означает, что я на каждом углу кричу об этом. Афишировать не хочу, но и не стесняюсь. Вы спрОсите, когда это у меня началось? Не знаю. Кажется, всегда было. Еще когда в детском садике нас мыли в одной душевой с девочками, меня привлекали только мальчишки. Нравилось разглядывать их попки и пиписьки, как бы ненароком прикасаться к ним. Тогда же, помню, мы с соседскими Юркой и Олечкой любили играть в больницу. По очереди были то "врачом", то "пациентом". Не стесняясь раздевались друг перед другом, разглядывали, ощупывали, поглаживали. Тогда я любил "лечить" только Юрку. А Оленькой предоставлял заниматься ему. Потом школьные годы, тискания с соседом по парте, пионерские лагеря с незабываемыми приключениями. Расскажу как-нибудь другой раз при случае.

После школы - армия. Не знаю почему ее называют "школой жизни"? Для меня это было почти заключение. Целых два года не видеть, не щупать, не ласкать мальчишек! Каждую ночь я онанировал под одеялом, вспоминая соседа Юрку, которого все ж таки трахнул первый раз в девятом классе. Так и продрочил бы я до самого дембеля, если бы с последним призывом пацанчик один к нам не попал. Ну, конечно, ему уже 18 стукнуло, не совсем пацанчик. Но личико такое детское, на верхней губе пушок только пробивается, сам такой хрупкий. Вобщем на безрыбье сойдет вполне. Довольно просто я устроил, что он попал ко мне в отделение. А потом... Короче, долго я его раскручивать не стал. В первый же раз, когда он был дневальным, затащил его в каптерку. И дверь, разумеется, прикрыл. Стал его отчитывать за внешний вид. Мол, и штаны мешком висят и пряжка не блестит. Велел штаны снять. Он не понял зачем, но в армии вопросов не задают. Снял. Ну а дальше дело техники. Загнул я его на тумбочке, подштанники спустил и... ну сами понимаете. Он даже не сопротивлялся. Ха! Попробовал бы! Во-первых, мелок уж больно для этого, а во-вторых, он кто? салажонок! а я? дедушка, сержант, командир отделения! Потом я его не раз еще трахал. Он даже привык, хватало одного кивка на каптерку и он уже сам шел, штаны на ходу расстегивая.

Может из-за этой моей страсти к мальчишкам после армии я пошел в пединститут. Поступил легко, в педы конкурса почти не было, а парни, да еще после армии там ценились.

Первые занятия в школе, первые знакомства с пацанами в роли учителя. Поначалу я был робок и тихонько сжимал постоянно отвердевающий член в кармане брюк, когда какой-нибудь симпатяга что-то писал на доске, переминаясь с ноги на ногу и завлекательно двигая попкой. Постепенно я привык к этой новой для меня роли и держался с пацанами гораздо свободней. Шутливо шлепал их по ягодицам или обнимал за плечо, мало заботясь о том, что подумают обо мне окружающие. Видимо, выходило это у меня естественно, поскольку никто даже взглядом не выражал удивления моим поведением.

Первый раз я трахнул своего ученика во время одной из вылазок на природу. Выходили тогда с ночевкой. Мальчишки, конечно же, не преминули взять с собой спиртное. Кто водку, кто дешевый "заборокраситель", кто пиво. Такой коктейль может сбить с ног и закаленного мужика, не то что хлипкого подростка. В результате, после такой "культурной" программы несколько моих 14-летних пацанов не доползли до палаток и уснули в тех же кустах, где прятались компаниями от бдительных педагогов. В качестве последних выступали я и тихий алкаш-физрук, который к концу дня и сам порядочно накачался. С ним-то мы и пошли собирать в темноте обездвиженные тела. Игорек привалился в кустиках чуть в сторонке, так что я не сразу его и заметил. Этот мальчишка давно сводил меня с ума одним своим видом. И вот он валяется у моих ног пьяный до полной беспомощности. Я ничего не сказал физруку о своей "находке". Мы "помогли" добраться до палаток всем остальным, после чего я заверил физрука, что лично пересчитал всех по головам и предложил ему идти спать. Сам же, не теряя даром времени, скрылся в темноте, прихватив с собой бутылку водки.

Расположившись около спящего Игорька, я первым делом принял сто грамм для храбрости. За весь вечер я не выпил до сего момента ни капли, но теперь чувствовал, что надо "снять тормоза". Только просидев нерешительности четверть часа над свернувшимся в калачик Игорем и приняв второй стопарик, я решился наконец перевернуть его на спину. Молния ширинки поддалась легко, немного пришлось повозиться стаскивая до колен узкие джинсы, и вот он передо мной во всей красе. Я выкурил одну за другой две сигареты, одновременно маcсируя Игорьку член. Это было какое-то чудо! Чистенький, гладенький член подростка, который я растирал в своей ладони, вызвал у меня возбуждение до боли в паху. Я дрожащими руками спустил штаны, смазал вырвавшийся на долгожданную свободу член предусмотрительно запасенным кремом, повернул Игорька на левый бок и пристроился у него за спиной. Аккура-а-а-атненько по сантиметру... нет, даже по милиметру я вводил свой твердый как кол член Игорьку в дырочку, пока не уперся лобком в его ягодицы. Больше я ничего сделать не успел, поскольку невиданной силы оргазм сотряс меня от головы до пяток. Я судорожно дергал бедрами, стараясь протолкнуть член еще глубже и с каждым толчком вливал в Игорька струю за струей. В тот миг время будто замерло для меня и длился он вечность. Такого оргазма я не испытывал за всю мою 25-летнюю жизнь. Внезапно Игорек что-то промычал и сделал попытку повернуться. Я крепче сжал его за бедра, высвободил свой член и, откатываясь в сторону, одновременно натянул на себя брюки. Игорек перевернулся на спину, потом сел, подтянув коленки со спущенными штанами. Было видно, что он пока не включается в происходящее. Я нащупал в темноте стоящую рядом на земле бутылку, плеснул примерно на четверть в пластиковый стакан и из-за спины протянул его Игорьку. Он механически взял, понюхал и опрокинул в себя одним глотком. Тут же закашлялся и откинулся на спину. Пробормотал нечленораздельно что-то типа "Мужики, отвалите от меня, зае##ли уже", натянул штаны до пояса и после этого снова затих. Я присел рядом с ним и еще с полчаса, за которые выкурил 3 сигареты и допил остатки водки, сидел боясь прикоснутся к спящему мальчишке. Мне чертовски не хотелось уходить, поскольку чуствовал, что использовал сегодняшнюю ночь еще не до конца.

Наконец, после получасового ожидания, я рискнул положить ладонь ему на живот, потом ниже, ниже (штанишки не застегнул, молодец!) под трусы... вот он родной... Я освободил из трусов его замечательно соблазнительный член и, не в силах уже сдерживаться, приник к нему губами. С перерывами на перекур я сосал Игорька больше часа. Он лежал не шелохнувшись. Спермы я так и не добился, видимо сказывалось сильное опьянение у мальчишки, но член его стоял твердо и я с наслаждением вонзал это копье себе в горло.

Утром я тайком от физрука послал пацанов за Игорьком. Они привели его бледного, помятого и явно болеющего после ночной пьянки. По его взгляду я так и не смог понять, помнит ли он события прошедшей ночи. Если и помнил, то ничем не выдавал этого и вскоре я успокоился. Вот такая была моя первая связь со своим учеником.

После летних каникул я больше не вел уроки в этом классе. И слава Богу. Мучаться сомнениями "помнит - не помнит", ловя каждый случайный взгляд Игорька, мне было не пол силу. Я получил класс других восьмиклашек. Там тоже были привлекательные мальчики. Как-то сразу я из всего класса выделил Эдика. Не то, чтобы он был там самый симпатичный, отнюдь. Он обращал на себя внимание скорей манерой держаться, говорить и даже походкой. Был он весь такой смазливенький, жеманный и взгляд... как бы это сказать? ну блядский взгляд, вобщем..., как у Кевина. Все в нем говорило за то, что он, если не настоящий то, наверняка, будущий гей. Это бывает заметно иногда даже в 14 лет. Его и звали-то в классе "Эдик-педик", а он не обижался. Хоть после случая с Игорьком я и зарекся иметь дело с мальчишками из своего класса, про этого как-то сразу подумалось: "Сам в руки идет." С его манерами на панели самое место.

Удобный случай не заставил себя долго ждать. Во время лабораторной работы у него сгорел трансформатор. По чести сказать, он давно уже на ладан дышал, но как не использовать такой прекрасный повод. Я его отчитал перед всем классом, а потом велел остаться после уроков и перемотать всю обмотку. Он, дурачок наивный, и представления не имел, что это работа для профессионала, а не для сопливого пацана. Но пришел, тем не менее. Тогда-то я и сообщил ему, что разобрался в поломке и убедился, что устранить ее невозможно. А посему придется его родителям раскошелиться на новый. "Пятьсот тысяч он стоит",-добавил я, изобразив крайнюю степень сочуствия. Еще загодя я выяснил из классного журнала, что это зарплата его родителей за два месяца. Цену я назвал несуразную, но сильно надеялся на то, что до проверки дело не дойдет. Так оно и вышло. Он побормотал, что-то про то, что его отец может договориться о ремонте. Но я настаивал на том, что прибор сломан окончательно. Когда у бедного Эдьки выступили слезы на глазах, мне на минуту его даже жалко стало, но отступать было уже поздно. "Впрочем можно найти другой выход", - многозначительно протянул я тогда. Глаза у пацана ожили и он с надеждой уставился на меня.

Уже даже и не вспомню какие слова я ему тогда говорил, скорей всего чушь нес несусветную, сам волновался порядочно. Но пацан, кажется, был уже на все согласен. И через 10 минут он уже стоял передо мной голенький. Сам разделся, сам!!! Стоит голышок, тоненький, стройненький, на лобке кустик реденький раскинулся во все стороны. Стоит и ногами перебирает в ожидании - чего же дальше? А дело в лаборантской происходило. Велел я ему лечь на лабораторный стол, какие-то старые шторы помнится подстелил, положил его ноги себе на плечи, смазал дырочку силиконовым кремом и... На удивление я очень легко вошел в Эдика. Готов поклясться, что не первый раз его трахали, хотя потом он упорно это отрицал. Но то, что ему это понравилось, это было видно с первого взгляда. Он глазки прикрыл и бедрами под мой член подавался. Одновременно рукой я стал его дрочить и тогда он вообще отрешился ото всего. Кончили мы почти одновременно: я в него, а он мне в ладонь и себе на живот. Потом еще с минуту лежал и приходил в себя. Я велел ему одеваться.

Уже уходя, он замешкался в дверях, а потом, обернувшись, робко спросил - нельзя бы ему сломать еще один трансформатор? Я немного опешил от такого вопроса, а потом ответил, что ломать больше ничего не надо, а вот "ремонтировать" старый пусть приходит в любой день после уроков.

И ведь пришел же! Буквально на следующий день пришел. Замер в дверях и смотрит выжидательно. Я намеренно его несколько минут "не замечал", делая вид, что работаю с классным журналом. Эдик терпеливо ждал. Потом мне надоело измываться над парнем и я кивком пригласил его в лаборантскую: "Ну что, займемся ремонтом?". Вместо ответа Эдька стал расстегивать ремень школьных брюк.

Вот так у меня впервые появился постоянный бойфренд. Прибегал он ко мне чуть ли не каждый день, а если у меня еще были уроки, тихонько забирался в лаборантскую и терпеливо ждал там. Всем любопытным я объяснял, что парень увлекается приборами и мы с ним занимаемся подготовкой оборудования для лабораторных работ.

Продолжалось это до тех самых пор, пока в середине учебного года меня не вытурили из школы. Точнее будет сказать - попросили уйти. И случилось-то все как-то по-дурацки. Надо же было этой крысе завучу, заглянуть в класс как раз в том момент, когда я залепил оплеуху Фирюлину и он стоял у доски, прикрывая руками покрасневшую щеку. Сцена не вызывала сомнений в том, что здесь произошло и с работой мне пришлось попрощаться в тот же день. Обидно было, что все из-за какого-то маленького мерзавца. Он меня давно доводил своими выходками. И ладно еще был бы мальчишка симпатичный, я тогда ему многое простил бы, а то ведь так себе, ни рыба ни мясо, а туда же - с гонором. А Эдик с того времени стал приходить ко мне домой и даже оставался на ночь время от времени, сообщая родителям, что ночует у одноклассника.

Однако надо было искать работу. В нашем городке меня вряд ли куда-нибудь в приличную школу взяли бы. Любой директор в первую очередь навел бы справки о причинах моего ухода с прежнего места. Оставался интернат. Туда взяли без лишних разговоров и вопросов. Интернат представлял собой закрытое заведение, где дети содержались постоянно. Большинство из них были сиротами при живых родителях.

Мне дали класс 12-тилеток, которым отныне я должен был стать и папой и мамой. Хотя нет, мама тут уже была. На класс полагалось трое воспитателей, которые попеременно дежурили по 12 часов. Я оказался в одной упряжке с Николаем, парнем примерно моих лет и Ангелиной Степановной, которая несмотря на свой пенсионнный возраст заставляла бледнеть от страха самых отъявленных малолетних хулиганов. Дежурить полагалось, равномерно чередуя дневные и ночные смены. Но мы с Колей согласились взять ночные вахты на себя, освободив от этого престарелую Ангелину. Коля вообще предлагал отдать ему все ночные смены, но я, подумав, отказался, о чем впоследствии не пожалел. А причину Колиной настойчивости я понял очень скоро. Когда мы с ним уединились за бутылочкой по поводу моего устройства на работу, он сначала намеками, а потом, угадав во мне своего, уже совершенно прямо признался, что трахает тут пацанов почти в каждое ночное дежурство. "А скандала не боишься?"- поинтересовался я тогда? "Какой скандал? Они все вот где у меня."- искренне удивился Коля и продемонстрировал свой волосатый кулак.

Очень скоро я убедился, что все действительно так и есть. Нравы тут отличались простотой или же полным их отсутствием. Детишки трахались между собой, мужики-воспитатели трахали детишек: мальчиков или девочек - дело вкуса, но проблем с этим почти не возникало. Если не покушаться на честь классных "авторитетов" и их приближенных, то те еще даже и помогали ломать строптивых. Все было просто как мычанье. Я приходил в спальню к своим мальчишкам и уводил любого приглянувшегося в каптерку или, если ее уже занял кто-то из коллег-воспитателей, то в любой из пустых классов. А там детишкам тоже объяснять долго не приходилось чего от них требуется. Иногда мы менялись пацанами с воспитателями других классов. Я предпочитал брать пацанов чуть постарше, годиков четырнадцати. У них и опыта побольше и попка лучше разработана. Федор же, надзиравший за 14-летками, иногда обращался ко мне за более юной порослью. Иногда, когда было настроение, за ночь "пропускалось" по двое-трое пацанов, либо вместе либо по очереди. Вобщем малинник совершеннейший, скажу я вам.

О такой работе еще совсем недавно я и мечтать не мог. Я бежал на работу как на праздник. И подумать только - за это же еще и деньги платили! Причем весьма неплохо платили. Зарплата у меня тут стала раза в два выше, чем на прежней работе.

Тем временем Эдик мне стал уже порядком надоедать. Приходил, когда я мог думать лишь о том, как бы выспаться после бурной ночи, требовал ласки, обижался на мои отговорки и вообще, стал очень назойлив. К тому же мальчик заметно повзрослел за последнее время, что привлекательности в нем, конечно, поубавило. Я стал подумывать о том, как бы от него избавиться. Просто указать ему на дверь я не мог. Все-таки мы довольно много времени провели вместе. Я не маньяк-педофил какой-нибудь, чтобы так травмировать душу пацана. Я решил, что будет лучше для нас обоих, если у него останется чувство, будто это он меня бросил и ощущение, что последнее слово было за ним.

Однажды, в тот день, когда Эдик должен был прийти ко мне, я взял с собой из интерната домой одного из своих воспитанников. Мне это совсем несложно было сделать, просто предупредил Николая и вопросов не возникло. Когда Эдька появился, мы разыграли с заранее подученным пацаном сцены любви. Разве что не трахнулись у него на глазах. Эдик какое-то время подавленно смотрел на все это, а потом не выдержал и разрыдался, уткнувшись носом в диванную подушку. Я потряс его за плечо и попросил успокоиться, заверил что ничего страшного не происходит. Эдька пружиной подскочил и бросился бегом из квартиры. С тех пор я его больше не видел. Не знаю, нашел ли он себе другого друга на мое место или нет. Скорей всего нашел. Секс для него уже стал потребностью, а смазливенькое полудетское личико и манерность поведения вряд ли останутся без внимания в среде местных педиков. Так что за Эдьку я сильно не переживаю, парень не пропадет.

А у меня жизнь тем временем продолжалась. В мальчишках недостатка не было - выбирай на вкус. Но диалектика жизни неумолима, если все хорошо, значит обязательно что-то произойдет. Так и случилось. Все рухнуло буквально в один день. Накануне в наш класс привели новенького. Мальчишка просто прелесть, самый раз в моем вкусе. Довольно высокий для своих 12-ти с половиной лет, кареглазый шатен с правильными чертами лица, которому очень бы подошла милая мальчишеская улыбка. Но мальчишка не улыбался, лишь затравленно озирался вокруг, как попавший в клетку волчонок. Привел этого симпатягу прилично одетый мужик лет 40, видимо отец. Он громко заверял мальчишку, что тот поживет здесь совсем недолго, что его командировка не затянется больше, чем на месяц и потом они снова будут жить дома. Мальчишка подавленно молчал.

Пока пацана оформляли, папаша отвел меня в сторонку для разговора. Он объяснил, что пацан ему неродной, с его матерью они даже расписаны не были, просто жили уже несколько лет вместе. Недавно мать мальчишки умерла, а у отчима свой бизнес, он постоянно в разъездах и ухаживать за пацаном не может. Насколько я понял, мальчишка мужику был просто не нужен и он решил спихнуть его в наш приют до окончания школы. Замявшись, мужик протянул мне стобаксовую бумажку и попросил попытаться аккуратно увести пацана от мыслей о доме. Дал понять, что появляться здесь он больше не собирается и целиком рассчитывает на нас. Ну что ж, такой расклад меня очень даже устраивал. Здешние пацаны уже порядком приелись, а тут такого красавчика отдают мне в руки.

В тот день я совершил роковую ошибку. Вместо того, чтобы дать пацану осмотреться, привыкнуть к новому дому и его порядкам, я возжелал его немедленно, в эту же ночь. Я опасался, как бы меня не опередил Николай, очень уж хотелось быть первым. Обожаю неискушенных мальчиков.

Насилу дождался я в тот день отбоя в предвкушении ночи с прелестным мальчонкой. Заранее застолбил каптерку, чтобы не пришлось пацана устраивать на жестких партах. Как только все наконец-то улеглись, я вошел в спальню. Никто, конечно, не спал, но и не буянили. Новичок лежал на самом неудобном месте, прямо у дверей. Ну это для них неудобном, а для меня как раз то, что нужно. Я предчувствовал, что, видимо, не раз еще в будущем мне доведется поднимать этого парнишку среди ночи. Сейчас он лежал отвернувшись и ни на что не реагировал. Я растолкал его и велел идти со мной. Парнишка потянулся было за одеждой, но я велел ему идти как есть, в одних трусах. Он молча повиновался. По пути в каптерку, нам встретился Федор. Увидев моего пацана, он округлил глаза, восхищенно поцокал языком, а потом смотрел нам вслед, пока мы не скрылись за поворотом коридора. Вот еще один конкурент мне. Парнишка, похоже, первое время пойдет нарасхват. Новые одноклассники, конечно, тоже не преминут попользоваться.

В каптерке я, уже избалованный обычной безропотностью своих пацанов, без лишних слов, велел мальчишке снять трусы. Мне не терпелось увидеть его во всей красе и я даже не стал тратить время ни на какие разъяснения. Однако, к моему удивлению, малец не подчинился. Наоборот, он подался на несколько шагов от меня, зажав в кулачки резинку своих трусов и всем видом выражая решимость защищать эту нелепую тряпицу у себя на бедрах. Видимо, он уже понял для чего его привели сюда, в эту тесную каптерку. Я сделал пару шагов к нему, давая понять, что шутить не собираюсь. И тут парнишка резким и неожиданным прыжком сиганул мимо меня и бросился к дверям. Когда я оправился от неожиданного фортеля, шлепки его босых пяток уже стихли в конце коридора.

Я тогда сильно не взволновался. Куда он денется с подводной лодки? Весь этаж заперт, прыгать в окно - высоковато, так что найду я его и очень скоро. Впрочем и искать не пришлось. Когда, покурив, я зашел в спальню, мальчишка был там. Он лежал на своей кровати, забившись под одеяло. Я потрогал его за плечо и велел не брыкаться, а идти за мной. Он в ответ повернулся на спину, ухватился обоими руками за прутья кровати и еле слышно прошептал: "Не пойду, оставьте меня". Ну что ж, ладно! Насилие проявлять не в моих правилах, я до сих пор еще ни одного мальчишку пальцем не тронул, за исключением того паразита Фирюлина. Я вызвал в коридор старосту класса, "авторитета" местного масштаба, и коротко приказал ему быстренько разъяснить новичку правила поведения. Тот довольно гыкнул и отправился выполнять поручение. А я пошел в воспитательскую, где за бутылочкой коротали время время ночные воспитатели. Там меня через час и нашел мой староста с сообщением о том, что новенький выпрыгнул в окно.

Я тут же кинулся вниз на улицу. Мальчишка лежал внизу в луже крови. Трогать мы его не стали, только вызвали скорую, а вслед за ней и менты притащились. Допрашивали детей о том, что и как произошло. Но детишки у меня сообразительные, знают, что можно говорить, а что категорически не рекомендуется. Вобщем по всему выходило, что новичок затосковал по дому, решил сбежать через окошко, но сорвался с карниза. Почему он вдруг решил убежать в одних трусах, оставив всю одежду аккуратно сложенной на спинке кровати, разбираться не стали. Собственно никому все эти выяснения и не нужны были, проводились лишь для проформы. На том менты и отчалили.
Наутро из больницы сообщили, что у парня перелом позвоночника и ему придется пролежать в гипсе не меньше двух месяцев, просили разыскать отца. Отчима я нашел по телефону, оставленному в личном деле мальчишки. В ответ на мой звонок тот разразился тирадой о том, что он сложил с себя всякую ответственность за чужого ему ребенка и впредь просит не беспокоить. Ну что ж, о лучшем варианте я и мечтать не мог. Не хватало еще, чтобы пацан рассказал отчиму о причинах своего прыжка.

В тот же день меня вызвал к себе директор. Он холодно поздоровался и сообщил мне, что в курсе всех обстоятельств ночного инцидента (вот же черт! значит таки есть стукачок в нашем классе! а может Федька донес? с него станется...), а потому ради моей же пользы настаивает на немедленном увольнении по собственному желанию. Ну что ж, и на том спасибо, что ментам не сдал, впрочем не в его интересах пускать о школе дурную славу.

Так вот и окончилась моя замечательная жизнь в малиннике. Теперь я уже месяц без работы. Никак не могу определиться в своих дальнейших планах. После двух увольнений в школу меня в этом городе вряд ли возьмут, а жизни без детей я уже не представляю. В конце концов я был не самым плохим из педагогов. Ну сорвался один раз на оплеуху, с кем не бывает? С парнишкой этим новеньким тоже нехорошо, конечно, получилось. Но он и сам виноват, соображать-то надо хоть маленько. Не заартачься он тогда, я бы его под свою защиту взял и никому уже не отдал бы. Ни Федору, ни одноклассникам. Ну вот только с Колей, наверное, пришлось бы поделиться. Хотя тот еще той сволочью оказался. Неделю назад, когда воздержание стало совсем невмоготу, я пришел к интернату, через пацанов вызвал Николая к заднему входу и попросил его какого-нибудь мальчишку на ночь. Он потупил глаза и сказал, что один раз даст, но больше просит не приходить. Вот же гад, а сколько водки мы вместе выжрали!

И все же, куда мне теперь податься? Видимо из этого города придется уехать. Поискать хороший интернат в другом городе или может в колонию к малолеткам податься? А что? Звание у меня после института офицерское да плюс педагогическое образование, смогу неплохо там устроиться. Так или иначе, но без пацанов мне уже не прожить, люблю я их, чертенят. Ведь я - Бойлавер.

Необходимое послесловие

Признаюсь, меня поразила столь бурная и однозначная реакция читателей на мой рассказ "Я - Бойлавер". Сразу после его публикации посыпался поток претезий ко мне и авторам сайта в письмах и он-лайновом общении. Практически все отозвавшиеся награждали меня весьма нелестными, а порой и нецензурными эпитетами. Звучали даже призывы к бойкоту сайта, публикующего откровения таких подонков, как Kromwel. Забавно, но почти все, кто написал свои гневные отзывы, достаточно давние мои знакомые по инету (правда, знают они меня под другим ником). Я просто уверен, что никто из них не повторит мне того, что они высказали в адрес Kromwel-а.

Меня поначалу очень удивило то, что все отозвавшиеся однозначно ассоциировали личность автора с героем рассказа. С другой стороны подобная реакция есть свидетельство того, что, нарисованный мною персонаж, получился жизненным, узнаваемым, а не каким-то сказочным Бармалеем. Реакция читателей только убедила меня в том, что рассказ задел за живое, а потому написан не напрасно.

В одном из споров, возникших в чате после публикации, меня пытались убедить, что именно потому что герой не надуман, рассказ следует убрать, поскольку у нас в реале и так много ужасов, зачем же их еще придумывать. Я не согласился с этим доводом, так как не считаю, что розовые очки, как-то облегчат нашу жизнь. Уподобление страусу - не самый лучший выход.

А события, описанные в рассказе, мною не придуманы. Все это действительно было, но только в разное время и с разными людьми. Я лишь приписал все одному персонажу и добавил от себя некоторые детали. Я полагал, что такое нагромождение отрицательных черт при полном отсутствии положительных, создаст гротесковую фигуру и неприятных ассоциаций с кем-либо из реальных людей, в частности со мной, возникнуть не должно. Но в этом я ошибся. Видимо жизнь пошла такая, что сколько ужасов в сюжет не вставь, все будет похоже на реальность.

В заключение могу лишь порекомендовать любителям приторно-сладких сказок воздержаться впредь от чтения моих опусов.

С чем и остаюсь.
Уважающий вас
©Krosh aka Kromwel