- Ну что, не берут?
- Не - а…
- А ты хорошо просил?
- Еще как! На коленях даже!
В ярком свете тоннеля мальчишка выглядел совсем жалким. Подбородком упершись в голые коленки он сидел спиною прислонившись к стене и то и дело вытирал слезы.
- Я их просил - просил…А они - "нет и все тут", рановато тебе в твои тринадцать - то… Да и повод не совсем об… как это, забыл…
- Объективен, - напомнил я ему, - меня вот тоже не берут…
- А тебе что говорят? - оживился сразу мальчуган.
- Что, что…То же, что и другим. Сделай то, выполни это. Ну и тому подобное…А тебя-то что сюда потянуло? Не от хорошей жизни ведь, правда?
- Не от хорошей… Да разве это жизнь? - мальчик вздохнул, - дома отец с мамкой в войнушку все играют, по-настоящему играют, каждый день…Только вместо гранат они бутылки приспособили. Из-под водки. Достала меня эта "игра"! Вот я и свалил на вокзал. Там много живут таких, как я.
- И где же ты там жил? На вокзале-то?
- Как где? В "каморе", где все пацаны. За день заработаешь рублей тридцать – вот тебе и на хавчик, и на сигареты. У тебя есть с собой сигареты?
- Смеешься? Ты повнимательней посмотри на меня, да и на себя тоже. Откуда, по-твоему, я бы их сейчас вытащил, даже если бы они и были?
Мальчишка оглядел мое тело и улыбнулся, слегка смутившись.
- И как же ты зарабатывал там, на вокзале?
- Ну, бутылки собирал, грузчикам помогал, да по-всякому… Бывало, какой-нибудь педик пристанет. Отсосешь ему, или он у тебя - вот тебе и стольник. Удачный день, считай… А потом менты нас накрыли и в спецприемник…Оттуда домой было повезли, а приехали, посмотрели на этот "театр боевых действий" - и обратно меня к себе… А уж после, в инкубатор.
- В детский дом?
- Ага. Родной такой, уютный, добрый… И накормят, и отмоют, и спать уложат, только отп...здят сначала, да в рот дадут несколько раз, а потом полы заставят мыть ночью. А в остальном все хорошо! Чем не Рай?
- Значит, досталось тебе по "полной программе"? Как звать тебя?
- Ником звали.
- Стало быть, Коля?
- Ага. А тебя как?
- Антон, - я вздохнул, огляделся. Все тот - же белый свет вокруг. Такой холодный белый свет. Но от него почему-то не холодно. Он согревает.
- Что же делать? Надо возвращаться. А не хочется… Ой как не хочется…
- Коля.
- Что.
- А ведь можно было просто сбежать оттуда…
- А как же! Можно. Я и сбегал. И не один раз. Только куда? Все равно ведь найдут. Потом будет еще хуже. И находили, и было хуже. Вот я и подумал: здесь-то искать никто не будет. Веревка в туалете - дело не хитрое…Раз - два, и я здесь! Сначала обрадовался, думаю, кончилась наконец-то моя боль, кончились издевательства и аминазин в изоляторе!!! Да не тут-то было! Возвращайся, говорят, обратно. Нельзя, говорят, сворачивать с полпути… Дальше, говорят, все будет хорошо. Не верю я в это "хорошо"… Что теперь делать-то, а?
- Значит, нужно вернуться… И тебе, и мне, видать, тоже. Ты из первого интерната?
- Нет, из третьего. А что?
- А то, что я найду тебя! Найду обязательно! Представляешь, решатся сразу две проблемы! И твоя, и моя! Я заберу тебя к себе, чего бы мне это не стоило!
- Ты правду мне говоришь? Заберешь к себе домой? Жить?
- Правду, малыш, правду!
У Коли на глазах снова навернулись слезы, он вытер их кулачком, улыбнулся мне и сказал:
- За много лет ты первый взрослый, кому я хочу поверить. Я поверю! Тебе!
Мы взялись за руки и пошли назад. Он - в свою реанимационную палату, я - в свою. Пошли назад, чтобы он успокоил мою БОЛЬ, а я - ЕГО. Чтобы быть вместе там, на Земле, в нашем городе, в моем доме!

 

©Сергей Кузнецов (Kuziaart) 29.12.2001