Только что закончилось лето. Погода никак не изменилась и поэтому мне не хочется
сидеть полдня в классе, когда на улице такая красотища! Велосипед и мяч скучают
по мне в темном гараже. А я скучаю по ним. Герр Андерссон, наш учитель, что-то
рассказывает, но голос его чуть пробивается сквозь пелену моих грёз. Коротенькие
шорты, белая маечка с логотипом школы смотрятся на мне словно чужие. Почему? Да
потому, что с виду я - вылитая девчонка! И за это я себя ненавижу.

Сегодня был вкусный обед. Шеф постарался на славу, вышло даже лучше, чем дома.
Хотя дома меня редко балуют чем-то по-настоящему вкусным. Да и разговаривают со
мной крайне редко… Иногда только мама спросит о чем-то, но все чаще она говорит
со мной только об уроках. А как бы мне хотелось, чтобы она обняла меня,
поцеловала в щеку и потискала, словно маленького. Но нет. Я типа уже большой, да
и ей все время некогда. Папа вообще не обращает на меня никакого внимания. Вот
отец Никласа - Олаф, это супер. Он постоянно возится со своим сыном - моим
другом, играет с ним в бейсбол, гуляет на площадке, учит отжиматься и
подтягиваться. Мне бы такого папу.

Я все чаще замечаю, что мои родители ссорятся. И боюсь, что это из-за меня. Ну
что же я теперь сделаю, раз так похож на девочку? Может из-за этого мой папа
меня не любит? Да, скорее всего так и есть.

Вчера за ужином я старался привлечь их внимание, но вышло опять не так. В итоге
я расшумелся, расхулиганился и был с позором послан спать. Ну чем мне пробить
эту стену из глухоты, которой огорожены мои родители?

--- … потому, что свобода - это насущная необходимость для человека. Эрик, не
спи! - герр Андерссон соизволил прервать свою лекцию, заметив, что я где-то
далеко.

Я встрепенулся и сделал вид, что все это мне ужасно интересно. Андерссон
продолжил урок, он всегда обманывается и думает, что я его понимаю. Но мне без
разницы все его разглагольствования о том, что мне кажется таким скучным! Но
завтра он может спросить, а что я, собственно, вынес из его речей. Устраиваюсь
удобнее, подперев голову правой рукой и начинаю внимать своему учителю. Как-никак
еще несколько лет он будет царствовать в этом классе.

Андерссон смотрит на часы, кажется, задерживается звонок. Это был последний урок
и все, конечно же, хотят, чтобы он быстрее завершился. И тут я понимаю, что мне
все равно: закончится урок или нет. Что со мной?

--- Подожди меня, нужно поговорить. - шепчет мне Ник, он сидит на соседней парте
со мной. Окончание фразы прерывает треск электрического школьного звонка. Школа
на сегодня закончилась.

Я называю Никласа на американский манер - Ником, ему очень нравится это имя.

Неторопливо собрав свои вещи, последним выхожу из класса. В коридоре вовсю вопят
мальчишки, толкая друг друга, стараясь первыми вырваться на улицу. Они моего же
возраста, но кажутся мне ужасно глупыми. Другое дело - Ник, он такой же, как и я,
рассудительный и умный. Но выглядит он как настоящий пацан. Не то, что я.

А вот и Ник. Он ждет меня во дворе школы, подхожу к нему.
--- Прости, я задержался. - как можно безразличнее говорю я.
--- Да ничего. - Ник улыбнулся мне. Его синие глаза порой вгоняют меня в краску.

Я иногда не понимаю, почему этот красавчик - Ник дружит со мной. Я худенький,
длинноногий, с роскошной шевелюрой волнистых темных волос, карими глазами и
слишком милым для мальчика лицом. Он светлый, всегда коротко остриженный,
мускулистый и сильный. Зачем я ему?

--- Ты хотел поговорить? - кажется, я не готов к разговору.
--- Нет, Эрик, с тобой хочет поговорить Басти.
--- Кто это?
--- Пойдем, покажу.

Вдвоем мы вышли с территории школы и у меня перехватило дыхание. Прямо напротив
школьных ворот стоял новый «Ягуар».
--- Ух ты! - вырвалось у меня. - Класс!
--- Мне тоже нравится. - ответил, усмехнувшись, Ник.

И подвел меня прямо к этому роскошному автомобилю, из которого вылез худой
парень.
--- Басти, вот он. - не поздоровавшись с парнем, сказал Ник.

Этот Басти кинул на меня короткий взгляд и поманил Ника к себе. Понятно, я ему
не понравился.

Я стоял, мне было скучно. Ник с Басти о чем-то шептались в нескольких метрах от
меня. Я подробно рассмотрел парня по имени Басти. На вид лет тридцати, он был
одет довольно просто. Если бы я встретил его на улице, то никогда бы не
заподозрил, что у этого человека такой крутой автомобиль. Басти был одет в
потрепанные, облегающие его джинсы, опоясан широким кожаным ремнем. Из-под
толстовки выглядывала майка с растянутой горловиной. Тем не менее, этот черный «Ягуар»
был его.

--- Тебя зовут Эрик? - я вздрогнул, пока раздумывал, Басти незаметно подошел ко
мне.
--- Да.
--- А я Басти.
--- Странное имя. Ты француз?
--- А это не имя, малыш. Но тебя это не должно волновать. Просто зови меня так.
--- Хорошо. Очень приятно. - тихо ответил я, но приятно мне сейчас не было. Этот
человек вызывал во мне необъяснимую дрожь.
--- Тебе Никлас ничего про меня не говорил? - я отрицательно мотнул головой. -
Ты не занят на ближайшие пару часов?

Прежде чем ответить, я перебрал в голове сотню вариантов жизни в следующие два
часа, но ничего путного не нашел. Никто меня не ждет.
--- Я свободен. - тихо сказал я.

Басти испытующе смотрел мне в глаза. Сейчас скажет, что я - вылитая девочка.
--- Ты… - Басти пытался мне сказать то, о чем я уже подумал. - не бойся меня. У
тебя очень характерная внешность и я хочу предложить тебе стать нашей моделью.
--- Кем? - не понял я. Не каждый день мальчикам предлагают стать этим самым
словом.
--- Видишь ли, я представляю журнал. Глянцевый, цветной. Мы фотографируем и
снимаем мальчишек разного возраста. Если ты согласишься, то за работу тебе будут
платить, у нас все честно.
--- А Ник?
--- Никлас? Он полгода как уже снимается у нас. - сказал Басти, что видимо и
заставило меня принять положительное решение.
--- Ладно. - сказал я. - Я согласен посмотреть.

Внутри машины было еще круче, чем снаружи. Кожаная обшивка ласкала глаза и тело,
я же был в шортах и голыми ногами чувствовал тепло этого автомобиля. Мы с Ником
сели на задние сидения. Мимо нас плавно пролетали одноэтажные домики, окруженные
садами - наш город такой красивый. Через несколько минут автомобиль притормозил
у большого здания почти в центре города. Мы прибыли.

Полутемный коридор с рядами стульев до боли напоминал мне больницу. Я поежился.
--- Вам пока нельзя. - сказал Басти, указав на стулья напротив двери с надписью
«студия», а сам зашел в эту дверь. Мы с Ником устроились на указанное место и,
болтая ногами, смотрели друг на друга. Ник был спокоен, как и всегда, но во мне
зрело какое-то странное чувство страха. Я же никогда подобного не делал.

--- Что там? - спросил я друга.
--- Там студия. Читать разучился?
--- А что в ней делают?
--- Всякое. - Ник пожал плечами. - Но обычно это очень приятно. Ты боишься что
ли?

Я промолчал. Как я мог сказать ему, что боюсь? Надо вести себя осмотрительнее. Я
бы не хотел потерять такого друга, как Ник.

В коридоре было тихо. Лишь изредка до нас доносились приглушенные голоса, да
какие-то люди с кипами бумаг в руках, не обращая на нас никакого внимания,
проходили по коридору. Наконец, из-за двери выглянул Басти и призывно махнул нам
рукой.

За дверью была белая плотная ширма. Стояло несколько стульев. И все. Правда, на
двух из них лежала какая-то одежда. Ник начал раздеваться. Я стоял, как истукан
и, не веря, глядел на него. Вот уже серые плавки Ника упали на соседний стул,
пацан стоял лицом ко мне и натягивал, усиленно работая тазом, узкие белые
трусики. Толстенький член мальчика смешно подпрыгивал, ударяя его по животу с
характерным влажным звуком. Я все еще не мог поверить глазам.

--- Ты чего тормозишь? - Ник улыбнулся мне, как будто ничего не происходило.
--- Вы скоро? - из-за ширмы раздался голос Басти.
--- Да, сейчас! - выкрикнул Ник и принялся стаскивать с меня одежду. - Не бойся,
. Это весело.

Ладно. Весело, так весело…

Когда я переоделся в тесные белые трусики-шорты и такую же тесную короткую белую
майку, вошла женщина с подносом, наполненным всякими невиданными штучками. Она
подкрасила нам глаза, подбелила щеки и лоб.
--- Зачем это? - шепнул я Нику.
--- Чтобы снимки были контрастными.
--- Как это?
--- Ну, красивыми. - уточнил Ник и замолчал.

Яркий свет ламп, торчащих из пола на металлических треножниках, встретил меня,
когда я шагнул за ширму. Посреди большой комнаты стояла огромная кровать, низкая,
с водяным матрасом - я такие в гостинице видел однажды. Много аппаратуры,
которой я никогда не видел. Это и была студия.

В студии было два человека: Басти и еще один низенький человек в костюме,
прилизанный и с квадратными очками.
--- Это Ларс. - показал на прилизанного Басти, эта информация была только для
меня. - Это наш художник.

Я кивнул Ларсу, который внимательно посмотрел на меня и что-то сказал Басти.
--- Тебе нужно сменить грим. - сказал Басти. - Стандартный никуда не годится.

Ларс сам занимался моим гримом. Я сидел, мелко дрожа. Нет, я не боялся, но
внутри у меня, у самого живота, что-то бунтовало. Это что-то новенькое.

--- Он боится. - резюмировал Ларс, закончив гримировать мое лицо.
--- Это пройдет. - ответил Басти и, взяв меня за руку, подвел к большому зеркалу.

Из зеркала на меня смотрела огромными карими глазами прелестная девочка. Вот за
это я себя и ненавижу. Именно за это. Влюбиться в себя, что ли?

Парни, все трое, переглянулись и кивнули головами почти одновременно. Им что,
ЭТО нравится?

--- Мальчики, внимание! - сказал Басти. - Никакой программы, просто играем.
Хотите, боритесь, хотите, просто валяйтесь.

Ник с разбегу упал на кровать, на спину и вытянулся, напрягая ноги и живот. Мой
голубоглазый друг лежал на спине с выражением блаженства на лице. Я топтался
около кровати, Басти и Ларс возились с аппаратурой.

--- Иди сюда. - одними губами прошептал Ник.

Я присел на краешек теплой, огромной постели, не отрывая глаз от лица Ника. Он
протянул ко мне руки, словно хотел обнять мое тело, но, вдруг, рванувшись, сгреб
меня в охапку и бросил на кровать. Ох. Ник лежал на мне, я чувствовал его тело,
как нечто родное и знакомое. Не могу сказать, что я любил его, просто он был
моим другом. Единственным.

--- Профессиональный актер не боится камер - он не обращает на них внимания. -
услышал я голос Басти. - Актер не должен выглядеть глупо и испуганно. Мальчики,
вы вообще не должны замечать нас, ведите себя так, словно здесь никого, кроме
вас, нет.

Кажется, у меня стало получаться. Близость Ника, его тепло, сладковатый запах
его тела завели меня. Я, напрягая все силы, боролся с ним, бесился. Ник был
сильнее. Он бросил меня на спину, взгромоздился сверху, держа меня за руки, и
коленкой мягко прижал меня между ног. Это было приятно!

Я вырывался, но Ник, прикрыв глаза, откровенно дрочил меня коленкой. У меня
встал. Как мне было стыдно! Я вырывался, но Ник прочно удерживал меня своим
весом.
--- Пора. - донесся до меня голос Басти.

Ник мгновенно стащил с меня трусики и бросил ими в Басти. Тот поймал их и убрал
в карман. Вот чёрт!

Я лежал на спине, хотя Ник меня больше не держал, писун мой торчал, напряженный
со страшной силой, Басти удивленно смотрел на меня.
--- Неплохо, очень неплохо! - воскликнул он.

Легкого прикосновения Ника ко мне я даже не почувствовал.
--- Вот это да. Вот это размерчик.

Ну да, мне было чем гордиться. Для моего возраста такой член был редкостью.
Недавно я померил его линейкой - 12 сантиметров. Но я этим не гордился. Я об
этом не думал.

У Ника был в два раза меньше. Но он был здоровее меня. Намного.

--- Где ты его нашел, Никлас? - Ларс был явно удивлен.
--- Он - мой друг!
--- Понятно…

Мы переоделись. Внутри меня было холодно. Вроде бы ничего страшного не произошло,
но… Ник… как он теперь ко мне будет относиться?

--- Скажи свое имя и адрес. - устало спросила меня пожилая женщина.
--- Зачем?
--- Контракт заключить надо…

Я честно рассказал ей где живу.

--- Ты здорово испугался. - Басти говорил тихо. - Тебе что-то не нравится?

Я пожал плечами. Как мне это может понравиться? Я не знал этого.

--- Не молчи, Эрик. - попросил Басти. - Если что-то не так, мы все уладим.
--- Все нормально. - борясь с внутренней дрожью, сказал я.
--- Я даю тебе два дня на размышления. Что и как спроси у Никласа. Хорошо?

Я кивнул.

Впервые меня кто-то подвез до дома на машине. Да еще на такой роскошной.
--- Кстати, Эрик, я швед, как и ты. - улыбнулся мне Басти через опущенное стекло
и уехал в туман…

Этой ночью я почти не спал, прокручивая каждое мгновение по нескольку раз.
Особенно то, когда Ник дрочил меня. Мне было жутко приятно, но и стыдно так же
сильно. Зачем это Нику? Он же мой друг!

Я и не заметил, как начал мастурбировать сам. Перед глазами проносился тот самый
эпизод с коленкой, но я фантазировал, что его ЕГО пальцы. Кончил я очень быстро.
Зачем мне фантазии с Никласом, я не подумал…

--- Что-то ты плохо выглядишь, сын. - утром мама соизволила обратить на меня
внимание.
--- Голова болит. - промямлил я. Голова, и правда, немного побаливала.

Мама помолчала немного, словно боролась сама с собой.
--- Ладно, Эрик. Оставайся дома, я позвоню учителю Андерссону и скажу, что ты
приболел.

Вау.

Я проводил маму до двери. Она обернулась и вдруг обняла меня. Как я давно мечтал
об этом.
--- Что-нибудь случилось, сынок? - мама была какой-то другой, словно не было тех
лет отчуждения, что терзали меня.
--- Нет, ма, все хорошо. Просто я тебя люблю.
--- Я тоже тебя люблю. - она поцеловала меня и вышла, хлопнув дверью.

Здорово!

Один дома. Как же это классно! Я посмотрел телевизор, но там днем не было ничего
интересного, полежал с книжкой на диване и уснул. Мне снился Ник. Голый Ник. Его
толстенький короткий член. Когда я проснулся, у меня стоял. В животе было
тянущее неприятное чувство. Еще более неприятное ощущение было у меня в голове.
Неужели я - гомо? Шайзе!

И снова я, лаская свой член, думал о Нике. Не то, чтобы я хотел этого с ним,
просто мне нужно было его присутствие, чтобы постоянно не думать, какой я урод.
Об этом мне напоминало каждое зеркало, каждая витрина. И только он один
заставлял меня на время забыть об этом чувстве стыда за себя, за свой внешний
облик.

Кончив, я приподнялся на локтях и посмотрел на часы. Час дня. Сейчас наши уже
идут из школы. Ладно, пойду выпью колы. Босыми ногами шлепая по доскам пола, я
спустился на первый этаж и заглянул в холодильник. Папино пиво, молоко. Колы не
было. Шайзе!

В дверь постучали. Открыв, я увидел перед собой Ника и остолбенел.
--- Привет. - улыбнулся мой друг. - Дома кто есть?
--- Нет никого. - ответил я и мой голос дрожал. - Зайдешь?

Он окинул меня взглядом. Я был в одних широких шортах, босой, заспанный. Ник
вошел в дом.

--- Спал? - кивнул он на смятый диван.
--- Нет, блин, дрочил! - вырвалось у меня, холодный пот залил глаза.

--- Пойдем к тебе. - Ник словно не заметил пошлости.

Мы поднялись на второй этаж - здесь была моя комната.
--- Аккуратно. - Ник осмотрелся по сторонам. - Не знал бы, сказал, что комната
девчачья.

Я замахнулся на него, но Ник, притворно щурясь, сказал:
--- Но я ж знаю, что здесь мальчик живет!

Мы уселись но мою аккуратно заправленную постель. Некоторое время молчали.
Первым не выдержал он.
--- Ты подумал о студии?
--- Я не знаю. - тихо сказал я. - Все это для меня странно.
--- Там нет ничего странного. Иногда там бывает весело. Иногда. Но чаще там
просто приятно.
--- Чего приятного в том, что тебя фотографируют голым?
--- Ты ничего не понимаешь, чувак. Это… Это словно чудо - ты в центре внимания.
--- Можно подумать, что тебе дома внимания не хватает. - вздохнул я.
--- Не завидуй. - тихо сказал Ник. - Внимание разное бывает. Дома меня напрягают.
Был бы постарше - сбежал бы.

Вот тебе раз.

--- Ну приходи на студию. - как то жалобно попросил Ник. - С тобой будет
интереснее.
--- Я не знаю.
--- Да чего там знать! Так и будешь дрочить дома один.
--- Зато без посторонних глаз!
--- Один!
--- Ну и что!

Стоп. Хватит уже орать друг на друга.

--- А ты дрочишь? - тихо спросил я у Ника.
--- Да, Эрик. С пяти лет.
--- А я с трех.
--- Да ну!
--- Правда…
--- И как тебе?
--- Классно.
--- Кончаешь каждый раз?
--- Ну конечно. Из-за этого и дрочу.

Тут мы оба рассмеялись.
--- А я еще и трахаюсь. - как-то буднично сообщил мне друг.
--- Да ладно. - не поверил я. - Где?
--- На студии, конечно. Тут то кто мне даст?
--- Вы там трахаетесь? - медленно, не веря своим ушам, произнес я.

Ник кивнул.
--- А что тут такого? Я уже полгода… Собственно, из-за этого я туда и хожу.
--- А родители твои как?
--- Ты что, идиот? Так я им и сказал!
--- Ты прав. Мои меня сразу убьют.
--- Не скажи. - улыбнулся Ник. - Они тебя сами туда сдадут. Вот увидишь!
--- Не понимаю. - сказал я. - Кто им скажет про студию?
--- Оттуда придут с тобой контракт заключать. Ты что, забыл?
--- Правда?
--- Да. Если ты согласишься, конечно.

Я задумался. Не то, чтобы я боялся заниматься сексом, ведь я не знал что это
такое. Со мной никогда и ничего подобного не случалось, но я и не горел желанием
прямо сейчас начать такую жизнь. Просто мне было интересно.
--- Перед камерами трахаться стыдно. - заявил я Нику.
--- На второй раз перестаешь их замечать. - парировал друг. - А потом даже
прикольно становится: ты трахаешься, а они снимают.
--- Ты дурак.
--- Может быть. Но ты тоже - дурак.
--- Почему это?
--- Туда просто так не попасть. А тебя они хотят.
--- Ну и пусть хотят.
--- Зато у меня есть деньги. И дрочу я редко теперь. - подмигнул мне Ник.
--- А давай сейчас! - выпалил я, скорее в шутку, но Ник принял это за
приглашение.

Мы лежим друг напротив друга. Ник разгорячился, щеки его алеют. Он тяжело дышит.
--- Смочи слюной. - тихо говорю ему я, он непонимающе смотрит в мои глаза.

Аккуратно намочив пальцы я касаюсь головки Ника, тот перестает дергать свой
писюн. Намазываю головку его члена своей слюной.
--- Попробуй так. - он послушно делает несколько движений и расплывается в
улыбке.
--- Так, и правда, лучше.

Вот он, мой друг со спущенными штанами, рядом со мной. Он прикрыл глаза и
яростно растирает мою слюну по своему толстенькому члену. Мысль об этом пронзила
меня и я внезапно кончил. И сам удивился этому.

Ник засопел, задергался, сжал зубы и выгнул свое сильное тело. Кончает. Во все
глаза я наблюдал за этой волнующей сердце картиной. Кончив, Ник глубоко вздохнул,
открыл глаза и улыбнулся мне. Сейчас он напоминал мне пьяного.

--- Ты меня удивил вчера. - прошептал Ник, нависнув надо мной своим мускулистым
телом.
--- Чем это?
--- У такой худенькой девчонки член, как у мужика! Вот чем.
--- Ник, убью…
--- Не, не убьешь. Знаешь почему?
--- И знать не хочу! - последние звуки утонули в глубине мальчика по имени
Никлас.

Мой лучший друг целовал меня в губы, несмотря на мое сопротивление. Хотя, честно,
это нельзя было назвать сопротивлением. И еще честнее - мне это почему-то
нравилось.

Внизу хлопнула дверь. В тишине это выглядело, как выстрел из пушки. Было бы
интересно понаблюдать, как два парнишки со спущенными штанами подскочили и стали
лихорадочно одеваться и поправлять постель.

--- Эрик, ты дома? - голос отца.
--- Да, пап. Я с другом!
--- Хорошо. Спускайтесь в гостиную.

Через несколько минут мы спустились вниз. Отец словно ждал нас. Ник, как
взрослый, шагнул вперед и протянул ему руку.
--- Никлас. - отрекомендовался мальчик.

Мой отец пожал ему ладошку и с интересом посмотрел в лицо моего друга. Что-то
было не так.
--- Угощай гостя, Эрик.
--- У нас колы нет. - тихо сказал я, отец, в ответ на это достал из кармана
кошелек, бросил двадцатку на стол.
--- Сходи за ней сам. И чипсов не забудь, на твой вкус.

Я пожал плечами, взял деньги.
--- Пойдешь со мной, Ник?
--- Нет. - почему-то сказал друг. - Иди сам, я подожду здесь.

Странно. Но, делать нечего, я поплелся в магазин - а это путь не ближний. Я шел,
думая о том, что случилось сегодня. А случилось многое. И многого из этого я не
понимал.

Когда я вернулся, таща пакет с колой и чипсами, Ник сидел на кресле в гостиной,
отца нигде не было видно.
--- Где папа? - спросил я грустного Ника, он в ответ махнул куда-то в сторону
кухни.

Я заглянул на кухню. Отец, напевая что-то себе под нос, нарезал сендвичи. Чайник
уже закипал. Ого, это что-то новенькое. Что все-таки происходит?

Ник ушел через полчаса. Отец сразу потерял ко мне всякий интерес. Задал пару
вопросов насчет школы, и, по-моему, даже не выслушал ответов. Не глядя на меня,
потрепал меня по голове и ушел в свою комнату. Шайзе!

Я стоял перед своей растрепанной постелью и не мог поверить своим глазам. Я
точно помню - мы поправили её, когда уходили с Ником. На одеяле были какие-то
белесые пятна. Еще немного влажные. Я размазал одно пальцем и лизнул его. Кислое
очень. Что это такое?

Понемногу до меня стало доходить: меня просто выгнали, послали в магазин, чтобы
остаться вдвоем. Но почему на моей постели? НИК! ТЫ СВОЛОЧЬ!

Ночь прошла в мучениях. Нет, тело мое вовсе не болело, болела моя душа. Это
предательство! И Ник и отец меня предали! С отцом понятно все, но как мог
сделать это мой друг?

Подушка мокра от слез. Я почти не спал и эту ночь, но твердо решил идти в школу
- мне необходимо было увидеть Ника. Даже не знаю, что я с ним сделаю. Но, когда
на следующее утро я увидел его глаза, злость моя испарилась. Я потянул Ника за
рукав.
--- Надо поговорить.
--- Ты все решил насчет студии? - о чем это он?
--- Нет. Я хочу спросить, чем ты вчера занимался с моим отцом?
--- А. Ты вот про что… - протянул Ник, разговор ему мигом разонравился.
--- Да, про это.
--- Ну и что? - Ник улыбнулся. - Зато он теперь не против того, чтобы ты
записался в студию.
--- Как ты мог?
--- Не кипятись, а то кипятком писать будешь.
--- А еще друг называется! - взорвался я. В коридоре на нас начали оглядываться.

Но мне было уже все равно.

--- Зачем? Скажи мне. Зачем вы это делаете?
--- Ты ничего не знаешь. - грустно сказал мой друг. - Это делают все. Басти,
Ларс, герр Андерссон,… мой отец… а теперь и твой.
--- ЧТО?
--- Тише! Я говорю это только тебе. А ты уже всех на уши поднял.

Мир словно рухнул. Басти, Ларс, магистер Андерссон, Олаф и… мой отец. Что все
это значит?
--- Откуда ты думаешь, у меня такие хорошие оценки? Я что, лучше тебя уроки учу?

А правда, откуда…?

--- А мой отец пылинки с меня сдувает. Зачем? - он почти уже орал. - Ты же не
дурак, должен понять!
--- Тише! - в свою очередь сказал я, прижимая Ника к стене. - Да понял я, понял.

--- Мальчики, не вздумайте подраться. - мрачно бросил в нашу сторону герр
Андерссон, проходя мимо нас. - Оставьте ваши разборки на потом. То есть, я хотел
сказать: все, хватит уже.

Я отошел от Ника. Внутри меня все тряслось.

Как мне теперь глядеть в глаза им всем?

Уроки пролетели словно один. Когда я вышел на улицу, Ник терпеливо ждал меня
около ограды.
--- Эрик! - он помахал мне рукой, я медленно подошел.
--- Чего тебе? - вздохнул я, видом показывая, что не хочу общаться с ним.
--- Прости меня.

Это было так неожиданно. Не это я думал услышать от него. Я молчал.
--- Эрик. Эрик! - он тряс меня за грудки. - Ты меня слышишь?
--- Я ж не глухой. - тихо сказал я. - Отпусти меня.

Он послушно выпустил мою одежду из своих рук.

--- Послушай, Эрик. Я тебе этого никогда не говорил, но ты сам все уже знаешь. Я
люблю, когда меня трахают…
--- И ты хочешь, чтобы я тоже это полюбил?
--- Нет, дурачок. - как-то ласково сказал Ник. - Конечно же, нет. Просто я и
тебя люблю...

Мир окончательно разрушился в моих глазах. Все как-то нескладно получается: я -
вылитая девчонка, коих ненавижу, и есть за что, а единственный друг у меня -
гомик. Просто замечательно.

--- Я тебя трахать не буду. - тихо сказал я.
--- А я тебя и не просил, если что. - Ник заплакал. Мне было странно видеть
этого крепкого пацана, который ревел, словно девочка.

Я обнял своего друга.
--- Не реви. Ты - мой друг. - тихо сказал я. - И это ничего не изменит.

Так мы и стояли, пока какой-то мальчишка не ругнулся в нашу сторону. Мы с Ником
одновременно погрозили ему кулаками. Мальчишка, встретив такой организованный
отпор, предпочел ретироваться куда подальше. Внутри меня что-то умерло. Я не мог
понять что именно, но пустоту ощущал так явственно, словно это было на самом
деле.

--- Я пойду в вашу студию. - сказал я, глядя Нику в его синие глаза. - Скажи
Басти, что я пойду.

И ушел, оставив ошарашенного Ника посреди школьного двора….

Через день у нашего дома остановился белый лимузин.

Мои мама с папой уже час сидели за столом в гостиной, вместе с Басти и каким-то
неизвестным мне человеком. Оба пришельца были в строгих черных костюмах, при
галстуках и вообще выглядели солидно. Меня выгнали к себе в комнату. О чем они
там говорили, я не знаю. Они решают мою судьбу, выставив меня за дверь, а потом
в один голос говорят, что любят меня.

Потом ко мне заглянул отец. Он внимательно посмотрел в мои глаза, протянул было
руку, чтобы погладить по голове, но не стал этого делать.
--- Как ты быстро вырос, сын. - с ноткой сожаления сказал он. - Вот и тебя уже
приглашают на работу… В общем… мы согласны. Мы подписали контракт.

Не могу сказать, что это была последняя надежда, но я никогда бы не подумал, что
они так легко согласятся. Говорил же мне кто-то, что они сами сдадут меня. Так
оно и вышло.

Зато теперь я знаю, кому верить нельзя. И почему.

Я сидел в уже знакомом коридоре, наблюдая за кипением жизни в этом странном
месте. Несколько раз мне казалось, что я знаю некоторых из мальчиков, которые
проходили мимо: они были из нашей школы. Много же народа здесь трется.

--- Эрик, заходи. - голос Басти вывел меня из состояния тупого созерцания. -
Поторопись.

Я послушно зашел. Ника нигде не было видно.
--- Переодевайся. Ларс наложит тебе грим.

На шикарной водяной постели было двое. Они не двигались, застыв в какой-то
фантастической позе: старший лежал на спине, разбросав ноги по белизне простыни,
второй, младше, сидел у него на плечах. Ларс все время поправлял их. По браслету
на правой руке я опознал семиклассника Йохана из нашей школы - красивый такой
парень, девочки за ним стаями бегают. Младшего тоже узнал, когда он повернул
голову в профиль ко мне. Этого смуглого мальчика, моего одноклассника, звали
Давидом. Обалдеть.

Обойдя камеру, я увидел их сбоку. Член Давида был у Йохана во рту. И тут я
отчетливо понял, во что сумел вляпаться. Что ж, подумал я, в общем-то, все было
понятно с самого начала. Только я сам согласился. Никакого страха уже не было.

Давид легко спрыгнул с постели, маленький член его вызывающе торчал. Узнав меня,
Дэви помахал мне рукой и скрылся за ширмой. Йохан остался на постели, он
приподнялся на локтях, смотря в мою сторону. Красивый. Рельефный. Неужели меня
сейчас к нему?

Я жалобно посмотрел на Басти - только не это! Он усмехнулся и показал в дальний
угол студии.
--- Тебе туда, Эрик.

Я присмотрелся. На стене было живописно развешано темное бархатное полотно,
складки его напомнили мне бурное море. Два софита - один красный, другой синий -
были направлены на полотно, а рядом в невообразимом беспорядке лежали всякие
вещи: обручи, гантели, еще что-то мне незнакомое, был даже велик! Крутой велик,
о котором я давно мечтал, но стоил он как танк, так мне папа однажды сказал. Что
бы это значило?

--- Нет, нет. - услышал я голос Ларса. - Типаж не тот! Все это не годится. Я уже
говорил, что он выбивается из стиля нашей студии.
--- Скорее всего, за такими, как он, будущее. - голос Басти я не узнал, таким он
был грустным. - А что, если, римлянин?
--- Слишком темный.
--- Это мы поправим.
--- Мальчик слишком нежный. Все эти гантели и штанги не для него. Зачем ты его
притащил?
--- Ты видел его член, Ларсик?

Ларс заткнулся. И тут я впервые подумал о себе с положительной точки зрения.
Может, еще не все потеряно?

Ларс почесал меня за ухом, глаза его были мертвыми. Подумав немного, он вытащил
из кармана рулетку, измерил меня и коротко бросив «Жди здесь!» почти бегом вышел
из студии.

Я сидел на стуле и наблюдал за действиями мальчишек, которые сейчас лежали на
огромной белой кровати. И впервые подумал — почему здесь только мальчики? Два
незнакомых мне парня изобретательно трахались, их позы были похожи на
акробатические номера в цирке. Интересно смотреть. Но участвовать в этом я бы не
хотел.

Чуть позже в студию вломился Ларс, в его руках было что-то очень громоздкое и он
тащил все это, чуть ли не сгибаясь под тяжестью ноши. Он что, рыцарские доспехи
нашел? Но все оказалось проще. Ларс принес белый полог и что-то похожее на плащ.
--- Что это, Ларс?
--- Туника. Раздевайся.

Я мигом сбросил куцее одеяние, в которое меня нарядила студия и, голый, стоял
перед этим зловещим художником. Из узкой полоски белой ткани Ларс соорудил на
мне нечто похожее на трусики сумо. Небрежно накинул на меня тунику и, закрепив
на моей голове ленту, отошел, чтобы посмотреть на результат. Басти наблюдал за
всем этим из своего угла. Ларс, видимо найдя, что все получилось, бросил на
Басти короткий взгляд. Тот кивнул. В это время два каких-то парня в спецовках
снимали со стены бархат, чтобы повесить вместо него кипельно белый полог.

Свет тоже заменили.

Ларс занимался мной, не обращая внимания больше ни на кого. И мне это даже
немного льстило. Со мной никогда столько не возились. Даже Ник.

Мои волосы сбрызнули водой и феном навели в них такой беспорядок... О мейн гот.

--- Почему все белое? - улучив момент, я спросил у озабоченного Ларса.
--- Потом будет монтаж. Белое легче заменить.
--- Заменить на что?
--- Твоя история предусматривает довольно милый пейзажик. - впервые улыбнулся
Ларс. - Я рад, что ты интересуешься происходящим. Ты уже не трусишь?

Я пожал плечами. Он угадал.

Целый час я провел в этом белом мирке. Сначала Ларс придавал нужные ему
положения моего гибкого тела, затем только издали показывал, что надо делать.
Резко щелкала камера. Вообще вся студия тонула в этих механических звуках.
Сегодня здесь очень людно.

--- Надо все сделать очень быстро. - сказал Ларс, но не мне, а Басти. - У нас
мало времени.

Я постеснялся спросить, на что у них так мало времени. Я пока еще стеснялся.

Басти унес кассеты, которые отсняли сегодня, а Ларс, вытерев пот со своего лба,
подошел ко мне.
--- Ты изумительный мальчик, Эрик. И еще ты очень... красивый. Тебе говорили про
это?

Нет, он первый, кто сказал мне такое. Ларс понял это сам. Усмехнулся.
--- Ничего, малыш, ты еще устанешь от этих слов. Иди, переоденься, на сегодня
хватит.

На следующий день Ник передал мне записку от Басти. Владелец роскошного авто
сообщал мне, что я могу отдохнуть до понедельника. О как. На улице шел дождь.
Мерзкий, холодный, осенний дождь. Заниматься было совершенно нечем. Вечером
приехал Басти, но на меня не взглянул, а передал моему отцу белый конверт. Я
потом нашел его в мусоре. Конверт был пуст и на нем не было ни единой пометки.
Чистый белый конверт, он напомнил мне тот полог, возле которого я провел час
своей жизни. Уже потом я понял, что это была часть цены за эту мою жизнь.

Суббота прошла безрадостно. На улице было пасмурно и влажно. Гулять не хотелось
и я читал книжку, лежа на постели в своей комнате. Воскресение тоже было
дождливым, но кое-что все-таки случилось. Пришел Ник.

Он чинно поздоровался с моими родителями, поднялся ко мне на второй этаж и
вытащил из-за пазухи еще пахнущий типографской краской журнал. Запах этот
показался мне неприятным.

«Karl neuer Stern!» - гласила обложка. Журнал был на немецком языке, но многие
слова я мог читать, спасибо школе. Обложку занимал мальчик в белой тунике. Новая
звезда…
--- Почему «Карл»? - внутри меня росло напряжение.
--- Настоящие имена скрывают, Эрик. - объяснил мне Ник. - Посмотри, какой снимок!
Красивый...

Еще секунду и я взорвусь. Мое лицо на обложке журнала напугало меня.
--- Это будут продавать здесь? - прошептал я, в моей голове возникали разные
страшные мысли.
--- Успокойся, Эрик. Нет, этот журнал здесь не продается. Ты же видишь, он на
немецком.
--- Где ты его взял?
--- Ларс дал, чтобы я показал его тебе.

Немного полегчало. Но что будет, если мои родители увидят этот журнал? Я же
помру со стыда!

Ник пообещал, что ничего никому не скажет и ушел. Я лежал на постели, в голове
не было ни единой мысли. Словно я смирился с тем, что скоро умру. Позвали
обедать. С кислым выражением лица я сжевал его, совершенно не чувствуя вкуса.
Родители не обратили внимания на это мое состояние. И я поклялся, что отомщу им
за такое отношение к собственному сыну...

В понедельник я не пошел в студию. Отмахнувшись от Ника, я побрел домой, чуть
было не оставив в школе сумку с учебниками. Я шел и напряженно думал, как
избавить себя от напасти, поразившей меня. Все это очень плохо. Но Ник... это из-за
него я вляпался в дерьмо. Не хватало еще, чтобы кто-то из моих знакомых
почувствовал этот запах, которым я, как мне казалось, насквозь пропах. Должен же
быть выход!

Оставив у двери забрызганные грязью ботинки, я ничком упал на аккуратно
застеленную постель. И уснул. Таково было мое нервное напряжение в тот день.

Три дня меня никто не трогал, а на четвертый появился Басти. Я посмотрел сквозь
него, даже не поздоровавшись. Басти, казалось, игнорировал мою грусть. Он
улыбнулся мне и сказал:
--- Победа, Эрик! Ты не представляешь, сколько писем мы получаем.
--- И денег, наверное, тоже. - грубо ответил я. - Мне все равно, я больше не
буду сниматься.

Басти погрустнел.
--- Я все понимаю, мальчик. Когда-то я был на твоем месте. Не веришь?

Я промолчал.

Басти помялся немного, несмело улыбнулся.
--- Я тебе кое-что принес, Эрик. Он внизу, у двери.

Спустившись вниз, я увидел то, что перехватило дыхание. У двери стоял новенький,
сверкающий велосипед, который по уверениям некоторых стоил, как целый танк!
--- Что это? - тихо спросил я.
--- Это тебе, мальчик. Он твой.
--- За что?
--- Это от всех нас. Надеюсь, ты не сломаешь на нем ногу. - и улыбнулся.

Потрясение от такого подарка начисто выбило меня из реального мира. Басти понял
это.
--- Ладно, малыш, я ухожу. Если хочешь, отдыхай еще неделю. Пока.
--- Пока. - тихо ответил я.

Неделя пронеслась незаметно. Школа, дом, улица, школа, дом, улица. В школе Ник
иногда пытался привлечь мое внимание, но тщетно. Я отгородился от мира. Но я не
был совсем бесчувственным и сильно страдал, но все мои страдания были внутри
меня, они мешали мне спать, мешали думать и просто жить. Почему все так сложно?

К исходу недели снова появился Басти. Он сказал, что народ требует продолжения
серии. Я же ответил, что мое решение остается в силе. Я не буду больше сниматься.
Басти ушел ни с чем.

Через час ко мне пришел Давид. Такого не было никогда, потому что мы с ним — не
друзья.

Давид сообщил мне, что меня ждут и что я всех подставляю. Наивный. Почему меня
это должно волновать? Придя в студию, я совершил ошибку, в чем и признался этому
смуглому однокласснику. Он не понимал меня, словно мы разговаривали на разных
языках. Он сказал, что пойдет на все, чтобы я вернулся, сказал мне, что отсосет
у любого, кто переубедит меня. Я удивился. Рассмеявшись, я предложил начать с
меня самого. И тут же пожалел об этом.

Для него это было серьёзно. Отбиваясь от Дэви, я уяснил для себя одну очень
важную вещь: он и студия так тесно переплелись, что другого мира для этого
мальчика уже не существовало. Он боролся не за себя. Его устами говорили Басти и
Ларс, однако сосать собирался он. Несправедливо, однако.

--- Давид, прекрати! - взмолился я. - Хватит уже. Я тебе не дам.

И тут Давид расплакался. Отвернувшись, он рыдал, плечи его вздрагивали.
Испугавшись, я обнял его и успокаивал, как маленького. Он тоже обнял меня и
начал, всхлипывая, говорить. Он говорил, что для своих родителей он — никто,
единственным светом в окошке для него является студия. Там его любят, там все
его друзья. Ну и что, что его там трахают, это мелочи по сравнению с тем, что
было до студии. Одинокий еврейский мальчик не мог вспомнить ни одного
счастливого дня в своей жизни. Можно подумать, у меня их было много...

Я прислушался. В доме было тихо, кроме всхлипываний Дэви я не слышал никаких
звуков. Я встал перед моим не другом и медленно раздевался. Вот такой я добрый,
блин, не выдержал простейшей психической атаки.

Ах, как мне было хорошо! Дэви мог и умел сделать приятно. Если не принимать во
внимание, кто делал это, остальное мне очень понравилось. Первый в жизни минет
мне делал смуглый одноклассник. Первый у моей жизни. Ах, Ник, Ник... ты опоздал.

Дэви был со мной всю ночь. К утру я обессилел настолько, что сама мысль о
занятии сексом, вызывала у меня рвотные позывы. Член мой побаливал, что
неудивительно — за ночь я кончил не меньше десятка раз. Этот мальчик высосал
меня досуха. А я не понимал, как можно вот так распинаться за чужое?

За завтраком папа поинтересовался у меня, как мои успехи. Я что-то промямлил,
довольно невразумительно, но он не отставал. Они что, сговорились что ли? Я
пообещал показать что-нибудь из того, чем занимаюсь в студии. И, пообещав,
задумался, а что именно я покажу? Дэви не произвел на моего папу никакого
впечатления.

Я шел знакомым темным коридором, через силу, ноги меня не слушались. Басти,
увидев меня, изменил маршрут. Глаза его светились радостью. Почему это
происходит, я не понял.

Он обнял меня, но я попытался освободиться от объятий. До Басти это дошло,
поскольку он отступил от меня на метр. Я видел, как ему больно. Он что, влюбился
в меня?

--- Привет, малыш. - Басти даже сейчас был ко мне добр.
--- Привет. - тихо сказал я.
--- Как я по тебе скучал. - прошептал Басти, глядя в пол, не смея поднять глаз.
- Но не бойся меня. Обидеть тебя я не смогу, даже если бы и захотел...

Я молчал. Я не знаю, как относиться к таким признаниям. Я вообще ничего не знаю!

Вот так, незаметно, родилось еще несколько серий фото о мальчике в тунике. В
половине из них у меня был партнер, которого я выбрал сам. Смуглый мальчишка
выгодно оттенял белизну моего тела и был готов на любые мои эксперименты.
Последние серии вообще были крайне откровенными. Я спросил у Басти, что будет с
этими фотографиями. Он ответил мне, что их не будут опубликовывать в журнале —
они продаются по подписке. Немного отлегло…

Я поделился с Ларсом моей проблемой: мне нужно было отчитаться перед отцом о
своей деятельности в студии.
--- Не бойся, не ты первый и не ты будешь последним. - вежливо усмехнулся Ларс.

Он ушел в свой кабинет, порылся в своих запасах и протянул мне довольно солидный
плакат с моей лучшей фоткой. Вот, сказал он, от сердца отрываю. Папу плакат
впечатлил до такой степени, что он повесил его у себя в спальне. Но это, почему-то,
не изменило его отношения ко мне. Все было так же плохо, как и год назад.

За время, которое я провел в студии, я стал циничным, многое уже не трогало мою
душу так, как это было до знакомства с Басти. Может, я расту? Занятия сексом
стали для меня просто одним из способов заработка. Теперь я понимаю, что это и
было главной целью этих людей. Пока есть люди, которые платят деньги за эти фото,
будут существовать и эти студии.

Басти был влюблен в меня, но вел себя как первоклашка. Тот единственный раз,
когда он практически признался мне в своей любви, больше не повторился. Однажды
он пришел ко мне и завел разговор, который изменил мою судьбу.
--- Эрик, солнце мое, с тобой хочет познакомиться один очень важный человек.

Я посмотрел на Басти с нескрываемым презрением.
--- Басти, туча моя, ты собираешься меня продать?
--- Нет, нет, малыш. Он очень хороший человек. Думаю, он сильно любит тебя.
--- С чего ты это взял?
--- Он покупает все серии с тобой. И оплачивает их производство он же. Это о
многом говорит.
--- Мне страшно, Басти. Ты же знаешь, что я со взрослыми не... не сплю.
--- Все будет только на твоих условиях. Я обещаю.

А как же ТВОЯ любовь, Басти? Неужели она так дешево стоит, что ты решил отдать
меня кому-то еще?

Я не решился сказать ему это в глаза.

Высокий, симпатичный мужчина, буквально подпрыгнул на месте, когда я вошел к
нему в номер, чем изрядно меня напугал. Он обнял меня, прижал мою голову к своей
груди и тихо произнес.
--- Эрик, солнышко, вот и ты… Как я тебя люблю…

Что-то я слишком часто стал слышать эти слова. Из-за этого они стали
стремительно терять свою ценность. Пресыщение чувствами подобно смерти: ты жив,
а ничего тебя уже не волнует.

Человек, который в меня влюбился, рассматривая мои фотки, был очень нежен со
мной, что подтверждало его слова на все сто процентов. Он рассказал мне о себе,
прося лишь об одном — быть с ним честным. Я ответил, что постараюсь.

С трудом преодолевая отвращение, я все-таки отдался ему. Он понимал, что требует
слишком многого, но заверил меня, что на его чувства это никак не повлияет. Я
провел с ним ночь. Даже и не знаю, чего было больше: радости или разочарования,
истомы или боли, было все. Но я понял только одно: секс с опытным взрослым на
порядок приятнее, чем даже с любимым мальчишкой. Я сам пришел к этому заключению.
Сам. Потому, что не смог ему отказать.

Через пару недель отец явился домой в прекрасном расположении духа: он шутил,
подбрасывал меня к потолку, завалил меня сладостями и мелкими, в общем-то,
ничего не значащими подарками. Мне казалось, что я — трехлетний мальчик,
которого все еще любит его родной отец...
--- Мне обещали повышение! - сказал он маме. - Я буду начальником отдела!

В его голосе было столько гордости.

А вечером он признался мне, что не понимает, почему к нему отнеслись так
благосклонно. Дескать, нынешний начальник шепнул ему, что его судьбой занялся
кто-то из правительства. И отец не имеет ни малейшего понятия кто и почему. Мало
того, банк согласился рефинансировать наш кредит и, вполне вероятно, мы скоро
переедем в новый, хороший дом.

Так и произошло. Новый дом оказался просторным и светлым. Моя комната была
изумительно удобной и механизированной по последнему слову техники. У меня был
даже собственный телевизор. Вот так.

Ларс придумал мне новый образ взамен уже устаревшего мальчика в тунике. Я рос и
моя роль изменялась вместе со мной. Иногда, правда, почти в тайне, я снимался
для особых случаев: по чьим-то заказам. Во время этих съемок никого, кроме Ларса,
в студии не было. Примерно раз в месяц я проводил ночь с тем взрослым, который
все так поменял в моей жизни. Его звали Нильс. Это он лоббировал продвижение
моего отца по службе, он договорился с банком о рефинансировании нашей семьи. Он
так же собирался перевести меня в столичную школу, но я отказался. Мой городок и
тогда и сейчас был для меня дороже всех денег мира.

Давид уже год был моим любовником и меня устраивали такие отношения. Он
боготворил меня, стараясь во всем угодить, а мне был нужен регулярный секс — без
этого я уже не мог. Это как неизлечимая болезнь: попробовал, заразился ей и все...
считай, надежды для излечения нет. Так уж устроен человек. А Дэви был отличным
любовником. И моим ровесником.

Однажды утром, проснувшись в объятиях Дэви, обнаженный, я встал, потянулся и,
обернувшись, наткнулся на грустный взгляд моего любовника.
--- Ты прекрасен. - тихо сказал Давид, по его щеке сползала крупная слеза. - Ты
хорошеешь с каждым днем, Эрик. Это режет мне глаза. Совсем скоро я стану тебе не
нужен...

Он боялся, что я выгоню его. Кстати, эти ночи, когда Дэви оставался у меня,
совершенно не беспокоили моих родителей. Словно так и должно быть. Я до сих пор
не могу понять родительского легкомыслия, с которым они относились к моим
друзьям. Может, они считали меня вполне взрослым, способным самому решать и
отвечать за поступки? Я же приносил им так много денег. Или же я просто купил
себе свободу. Скорее всего, именно так.

В школе я старался успевать за всеми изменениями, старательно учил уроки и, даже
в студии, в перерывах между съемками, читал что-нибудь из школьной программы. Я
понимал, что это главнее того, чем я занимаюсь сейчас. Настанет день, когда в
студии меня заменит другой смазливый маленький мальчик, но я не могу допустить,
чтобы меня заменили в реальной жизни. Поэтому я должен стремиться к образованию.
Я не прав? В то время уже меня начали осаждать люди из профессиональных
модельных агентств, но я отчетливо понимал, что не собираюсь связывать с этим
бизнесом свою судьбу и... в них не было Басти и Ларса. Настоящего художника и
настоящего друга. Да, будучи влюбленным в меня, Басти стал таки моим другом.
Смог сломать себя. Я так не могу.

Вот, только что вернулся из круиза по Средиземному морю на яхте. Там были я,
Нильс, и несколько матросов, говорящих на непонятном мне языке. Русские, как
сказал мне Нильс, лучшие мореходы на свете. Что ж, я склонен этому верить.

Эти две недели я провел в объятиях мужчины, который так много сделал для меня в
этой жизни. Если бы не студия, я бы и понятия не имел, что кроме денег
существуют и иные категории, иные ценности. Главной ценностью для этого,
немолодого уже, мужчины, был я. Нет, не только тело, он очень любил беседовать
со мной, и из этих бесед я узнал больше, чем за все время, проведенное мной в
школе. Конечно, Нильс покупал мое тело, но свою душу я отдал ему сам. Наверное,
оценил все его усилия, не связанные напрямую с сексом. Он желал знать чем я дышу,
что мне интересно в данный момент и, узнав это, старался компенсировать мне все
это. Он и правда меня очень любил. Даже сейчас, по истечении стольких лет, я
вряд ли могу назвать хоть одного человека, который любил бы меня больше. Даже
мои нынешние жена и дети пасуют перед чувствами Нильса. Жаль, но второго такого
я больше никогда не встречал...

Нильс сделал меня. Именно так. От внешней шелухи ничего не осталось, недолгое
оно, мальчишеское счастье, но то, что вложил в меня Нильс, до сих пор живет во
мне. Я благодарен тебе, человечище, и если ты еще жив, знай, я тебя люблю.

В один из тех дней, отдыхая после любовной схватки, я затеял разговор.
--- Нильс...
--- Что, малыш?
--- Скажи мне, почему ты любишь меня? Вокруг же столько красивых девушек!

Он вздохнул. Ох, не сразу я услышал его голос.
--- Подумай сам, как можно приказать себе любить кого-то или не любить? Я не
знаю языка своей любви и не могу общаться с ней. Она командует моим сердцем,
моим разумом и ничего с этим поделать нельзя.
--- Почему я?
--- Когда я впервые увидел твои фотографии, признаюсь, я остолбенел и не поверил
своим глазам. В тебе было все то, что рисовал мне мой идеал. Я сразу понял, что
ты — именно тот, кого я искал всю жизнь. А когда узнал тебя близко, я понял, что
ты гораздо лучше того, о чем я мечтал. Внешние данные — лишь услада для глаз.
Для души нужно нечто иное. Все это в тебе есть. Ты такой же редкий и не похожий
на всех экземпляр, как и я. Окружение тебя не испортило.
--- Может, я просто кажусь таким...
--- Нет, малыш. Нельзя же бесконечно играть! А тот, кто играет, всегда
прокалывается, понимаешь это? Ты же не сфальшивил ни разу. Из этого я делаю
вывод — ты такой, каким являешься.
--- Ну да. - пробурчал я. - У меня все написано на лице.
--- Дурашка. - ласково промолвил Нильс и поцеловал меня в щеку. - Ты есть и
этого для меня достаточно. Подумай, как это здорово - встретить свою мечту в
реальном мире.

Вопреки всем словам, что я вырасту извращенцем, этого не случилось. Выше я уже
писал, что у меня есть любящая жена, а еще подрастают два сорванца, ужасно
похожих на меня. Но, в отличии от моих родителей, я даю им все, чего сам был
лишен в детстве: ласка, внимание и любовь. За это время мир здорово изменился,
дети хотят быть более независимыми, не понимая, что без родителей они — никто.
По крайней мере до того момента, как смогут не умереть от голода, оставшись одни.
Так то.

Я смотрю на младшего своего сына и вижу в нем все те же черты, которые были и у
меня, кроме одной: он не комплексует из-за своей внешности, а даже гордится ей.
Другие времена... Как там сказал однажды Басти: «кто знает, может мир будет
принадлежать таким, как он?». Таким, как я, значит. Этот мальчишка, мой сын, в
свои двенадцать имеет целую кучу подружек, которые ходят за ним по пятам, но
пронять только этим мальчишеское сердце невозможно. Хотя, они и пытаются. Я
конечно понимаю, что сын не рассказывает мне всего, у каждого должны быть личные
секреты, но многие вещи видны невооруженным взглядом. Окруженный девочками, он
их не любит. Может, еще рано?

Спросите меня, смог бы я сейчас отдать его в какую-нибудь студию, подобную той,
которую прошел сам? Я не знаю ответа. Скорее нет, чем да. В этом отношении мой
отец был мудрее меня: он смог закрыть глаза на многое, лишь бы яснее
определилось мое будущее. Этим отцы и отличаются от мам — мамы исповедуют лишь
сиюминутные заботы: обогреть, приласкать, накормить. Отцы должны думать о
будущем своих детей. Для этого нужно быть умным и отчаянно смелым. Смелым для
того, чтобы начхать на общепринятые нормы, не замечать всего «плохого», что
происходит с его детьми. Ведь «плохое» на самом деле только в глазах пап и мам,
дети практически всегда считают иначе — у них своя жизнь. А я, понимая все это,
строю каменные стены вокруг своих детей. Потому, что вырос и забыл, что такое
быть ребенком.

Почему вы считаете, что мой отец не знал, чем я занимаюсь? Когда я видел его в
последний, увы, раз, он вытащил из ящика письменного стола пачку выцветших
фотографий и, улыбнувшись, бросил их на стол. Плакат же он хранил открыто.
--- Забери это, сын. Это - твое.

Мельком глянув на содержимое, я понял, что это одна из самых откровенных, но
красивых серий раннего меня. Той, где я с Дэви...
--- Так ты знал...
--- Ну конечно, Эрик. Ты думал, что я слепой?
--- Тогда почему ты разрешал ночевать у нас Давиду?

Он грустно улыбнулся.
--- Знаешь, - сказал он. - это была твоя жизнь. Конечно, увидев это (он указал
на пачку фотографий), я страшно разозлился, но потом до меня дошло: какое право
я имею диктовать тебе: с кем спать, а с кем нет? Ты удивишься, сынок, но я очень
тебя любил. Всегда.
--- Спасибо, папа. Но почему ты ни разу мне этого не сказал? Я так ждал этих
слов. От тебя!
--- Я боялся испортить тебя, Эрик. Пойми только одно — родители не боги,
зачастую мы не знаем, как поступить. Нам и обидно и жалко вас, наших детей,
одновременно. Я считал, что мальчику не нужно ласки... даже если мальчик так
похож на девочку.
--- А как же Ник? Помнишь его?
--- А... твой друг, который... Знаешь, признаю — виноват. Но меня еще никогда не
соблазнял пацан, так профессионально, что я и не устоял. Прости...
--- Не надо, папа. Все это время я не тебя считал виноватым, а его... Так что,
не проси у меня прощения за это.
--- Ник добился своего...
--- Насчет студии? Знаю. Скажи честно, если бы не муки совести, отпустил бы ты
меня тогда?
--- Нет. Не знаю. - отец нахмурился, затем вымученно признался. - Нет.

Увы, его больше нет со мной. Век мужчины недолог. И мне его очень не хватает.
Даже несмотря на всю его отстраненность, я люблю его.

В день похорон я снял со стены тот злополучный плакат, краски которого
потускнели, и, свернув его в трубочку, положил рядом с отцом... Прощай навсегда,
папа.

Смотрю на своих детей, у который есть все, чего не было у меня, и понимаю:
удовольствия затмевают для них все остальные стороны жизни. Мы растим их в
теплицах до определенного дня, чтобы потом сказать: «Все, вы выросли, валите
отсюда и живите, как хотите.». И им приходится оставаться один на один с жизнью,
которой они не знают. Что дает им школа для этого понимания? Ничего. Что даем им
мы, их родители? Да тоже, практически ничего. Так с какого черта им быть
счастливыми? Может это мы и испортили этот мир...?

Натыкаюсь в интернете на свои детские фотографии. Как их только не называют:
Vintage, FKK и прочее... Тогда, во времена моего детства, выходили десятки таких
журналов, как тот, в котором снимался я. Вполне легально. Дети на фотографиях не
выглядят несчастными, наоборот, они веселы и довольны. Отчего бы это? Они что,
не понимали, на что идут? Я что ли не понимал? Скажете тоже... Время было другое,
еще не пропитанное тотальной пошлостью и лицемерием. К нам относились так, как
мы того заслуживали. А сейчас что? Кстати, нынче феминистки вопят на весь мир о
детской порнографии, засилье педофилов, тыкая нам в лицо ТЕМИ самыми, винтажными
фотками. Этим бестиям все равно, что мы давным-давно выросли, что у нас самих
уже взрослые дети, которых никто и не думает эксплуатировать... Тогда было время
коротких шортиков, голых пляжей и отсутствия муссирования темы секса и разврата.
Сейчас все, повторяю, ВСЕ сводится к одному: полюбил, значит заранее изнасиловал!
Мыслепреступление. Зачем им такое видение человеческих отношений? Я не знаю.
Хотя, ответ, скорее всего, необычайно прост.

Люди, издававшие такие журналы, за которые сейчас бы дали пожизненное, любили
нас. Может поэтому мы и выглядели такими счастливыми? Другого объяснения у меня
нет. Пусть я мало что заработал, сотрудничая с Басти и Ларсом, но главное было в
другом: они, пусть и ненадолго, дали мне то, чего я был лишен, благодаря
заблуждениям моих родителей. Нет, речь идет не о сексе, это прошло как
необходимая, но приятная часть этого сотрудничества, речь идет о дружбе. Ник
лишился моей благодаря тому же сексу с моим отцом, а я получил искреннюю дружбу
очень доброго человека по кличке Басти, без всяких приставаний с его стороны.
Наша близость с ним была настоящей...

Этой близости лишены наши дети. Отсутствие любви для человека равносильно
сумасшествию.

Из них и вырастают закомплексованные ублюдки, готовые разорвать весь мир, всех,
кто хотя бы на йоту расходится с ними во взглядах. Самое смешное, что эти
взгляды, которые они считают своими, вовсе не их. Нынешнее окружение незаметно,
но прочно вбивает детям в головы всю дрянь, без которой можно спокойно обойтись.
Она, эта дрянь, мало способствует собственному выживанию, но приносит немалый
профит тем, кто её распространяет. Дрянное телевидение, поганые газетенки,
примитивное образование, идиотские кинофильмы, монетизация самих отношений и не
менее похабная литература, вкупе с извращенным пониманием жизни своих
сверстников делают из наших детей сумасшедших. Взрослые потеряли у них всякий
авторитет...

Янки, благодаря особенностям своего воспитания, где слепая вера обзавелась
ядерным оружием, уже не могут прожить без того, чтобы психоаналитик не копался в
навозной яме их памяти. 80% этих, с позволения сказать, недоучёных —
психоаналитиков — американцы. Оно и понятно, где есть спрос, там всегда будет и
предложение. Вопрос в том, откуда этот спрос возник? Мешанина из религии и
домыслов, в которой захлебнулось человечество, никак не способствует познанию
самого себя, она скорее запутывает. А, не зная самого себя, где уж там познать
мир...

Они навязывают свой образ жизни всем без исключения. А мы слепо стараемся его
скопировать. В стране, где я вырос, уже невозможно жить. Но бежать уже некуда.

Вы говорите, что студии развращали нас. Сейчас уже нет этих «гнездовий разврата»,
но половина мальчиков в классе Лукаса (это мой младший) - откровенные гомики.
Лукас смазлив и поэтому отбивается от этих детишек, как может. Если в один
прекрасный день он перестарается, его отберут у меня и отдадут в приемную семью,
считайте - в тюрьму, где силой вобьют в него почтение к сексуальным «меньшинствам».
Коих скоро станет больше, чем нормальных… Вы случайно не знаете, причем тут моя
студия?

Прошло всего тридцать лет, а мир стал совершенно другим.

Мне страшно подумать, а что же будет еще через тридцать...

Мир целиком состоит из лжи, склеен ей из осколков здравого смысла, пропитан ею
насквозь. Ложь слаще сахара. Зачем познавать горечь жизни, когда вокруг так
много сладостей? Нам так удобно.

Знаете, почему-то я страшно рад, что вырос в то время, когда все сумасшедшие
сидели там, где положено, а не поучали нас с экранов, прививая нам свой образ
мышления.

Что касается раннего начала моей половой жизни, уверяю Вас, если уж мой отец
понял, что это — мое личное дело, а раз личное, никаких моралистов оно касаться
не должно. Каждый должен выбирать сам и только для себя. А Вы, если хотите,
слушайте больше вышеупомянутых «экспертов» по Вашей душе. Они же точно знают,
что Вам нужно. Пусть мир станет еще слаще.

Вы не правы, когда думаете, что ничего уже нельзя изменить. Начните с себя.
Просто делайте себя или лучше или хуже, но не сидите, сложа руки. Делайте что-нибудь.
Когда каждый дойдет, наконец, до вершины своих возможностей, каждый из нас, мир
снова изменится. Уже не важно, каким он станет, лишь бы не таким, как сейчас.
Есть простая истина: все, что мы делаем, все к лучшему, все, что делают ОНИ,
только портит мир. Так не давайте им шанса испортить все окончательно! Измените
себя. Правда, они боятся перемен, которые инициировали не они. Но Вам то какое
дело до ИХ страхов? У Вас своя собственная жизнь, вот и не отдавайте её в чужие
руки. И будет Вам счастье...