Что было сначала: курица или яйцо? Занимательный вопрос, но не имеющий никакой практической ценности для тех, кому от этого нет никакой пользы. Сейчас меня занимает другой вопрос. Что было сначала на самом деле: неудовлетворенное желание любить ребенка или чувствовать свою власть над ним? Для меня этот вопрос - первостепенный.

В то время я был обычным молодым человеком, учился, развлекался, чем придется, подрабатывал, потому что стипендии на жизнь не хватало. Горячо влюблялся в девушек, но часто ловил себя на мысли: если бы они обходили меня за километр, чтобы не попадаться мне на глаза, я бы и не вспомнил о том, что в них нужно влюбляться. Обидно, те, кто нравился мне, обычно меня не замечали, зато были и другие - которым нравился я…. Но я не мог представить нас единым целым.

Вот так и жил. Собственно, мало было тех, кто жил не так - в то время все мы были равны. Хотя были и те, кто был несколько ровнее нас. Сынки бюрократов и мажоры. Между такими, как я и такими, как они, не было ничего общего. Это были два народа одной страны. Точнее, один народ и один народец.

Казалось бы, все пути были открыты, будущее не казалось чем-то туманным - живи и радуйся! Но радости не было, по крайней мере, у меня. И я не мог понять, чего же мне так не хватает. Один случай ясно показал мне, кто я…. Но обо всем по порядку.

Однажды летом, как это и водилось в те времена, нас услали на месяц в колхоз. Местные, видите ли, ну никак не могли справиться с грандиозными урожаями, но я быстро понял, что они даже и не пытались - каждодневные пьянки с работой сочетались мало. Вот и приходилось великой стране затыкать дыры студентами.

Жили мы в длинном бараке, похожем на казарму, каждый день был похож на другие: подъем, завтрак, поле, обед в поле, снова поле, баня, казарма. Некоторые из наших, думая, что удел взрослого мужика - бухать и трахаться, пытались делать и то и другое, правда, из рук вон отвратительно. Пить не умели, болели, блевали, а потрахаться им еще никто не давал - своих ухажеров на селе хватало. К тому же, пьяный колхозник с пудовыми кулаками был для них очень страшным зверем, тем более, что этот колхозник даже будучи в умат пьяным, как то не забывал защищать честь и достоинство своих дочерей. Так что, мало кому что обламывалось тогда….

Мне же пьянки и откровенное блядство претили.

Воскресение обычно был день, когда на поле нас не приглашали и часть народа на попутках сваливала по домам, часть бухала, а часть тупо отсыпалась после безумно-коротких колхозных ночей. В то воскресение я решил никуда не ехать - почему-то было лениво, а с пользой провести этот нечаянный выходной. Недалеко от села протекала речка….

Я шел, утопая по пояс в густой траве. Солнце припекало и было довольно жарко. Из-под ног стаями выпрыгивали испуганные кузнечики и еще что-то мной не опознанное. В лесополосе, которая шла параллельно речке, негромко перекликались какие-то птички, в общем жизнь кипела.

Подойдя к реке, я увидел, что берега довольно круты, но недалеко просматривался небольшой песчаный клочок - пляж. Долго ли, коротко ли шел я, но я оказался на этом пляже. Осмотрелся, никого. Я неторопливо разделся и, поскольку плавок у меня не было - не предусмотрел - то разделся догола и, вскрикнув от неожиданно прохладной воды, окунулся с головой. Вода не позволяла долго нежиться в ней, но очень бодрила.

Как пробка, выскочив из холодной водички, я, расстелив большое вафельное полотенце на песок, упал на него, чтобы понежиться в теплых солнечных лучах и, видимо, задремал.

Разбудил меня истошный визг и я ,мгновенно проснувшись, вскочил на ноги, судорожно оглядываясь. Увидев в воде стоящего по пояс мальчишку, я рассмеялся над своей пугливостью. Улегшись на свое, уже высохшее полотенце, я вновь попытался позагорать, но что-то, даже не знаю что, притягивало меня посмотреть на вопящего пацана.

На песке, недалеко от меня, как попало были разбросаны вещи мальчика: выцветшая синяя футболка (на ярлыке которой почему-то было написано - «фуфайка хлопчатобумажная»), коротко обрезанные брючки, заменявшие мальчику шорты, стоптанные сандалии и белые трусики…. Мальчик тоже купался голым. Носок у него не было.

Словно завороженный, я смотрел, как обнаженный, мокрый мальчик выходит из воды. Капельки влаги стекали с него, это было так красиво. В мокрых волосах, потемневших от воды, поселилась маленькая радуга. Длинноногий, худенький, мокрый мальчик, сейчас показался мне таким красивым. Откуда у меня тогда взялась смелость, я до сих пор не знаю.

- Эй, пацан, подойди. - твердым голосом сказал я.

Мальчик посмотрел на меня, помедлил, вероятно соображая, как побыстрее удрать отсюда, но, все-таки, подошел. Я смотрел на него, снизу вверх, стоящего надо мной с деланным безразличием на лице. Его длинные ноги были покрыты мурашками - последствия холодной воды, мальчик охватил себя руками, он замерз.

- Да не бойся ты, дурачок. - я встал и, достав из сумки махровое полотенце, начал вытирать мальчишку.

Начал с головы, мальчишка жмурился и фыркал на меня, но я и так не прилагал никаких усилий. В итоге, мальчику было предложено разделить со мной мою лежанку - большое полотенце, на что он, без видимых колебаний согласился.

Мальчик лежит на животе, я рядом с ним на боку, опираясь на локоть. Рассматриваю голого мальчика так, как будто никогда в жизни не видел ничего подобного.

- Как тебя зовут? - как можно безразличнее спросил я.
- Сережка. - ответил мне мальчик. Уже хорошо.
- Сколько лет?
- Девять!

Ух ты, я думал, что ему 10-11. Но меня обмануло его изящное телосложение, у мальчика были красивые длинные ноги.

- Ты здесь живешь?
- Нет, я у деда каждое лето здесь… - слово «отдыхаю» он сказать не решился. Разве это отдых?

Я положил руку мальчику на плечи, он повернул голову, чтобы посмотреть что происходит.

- Ты красивый. - шепнул я ему прямо в ушко.
- Как это? - мальчик и понятия не имел, что был красивым.
- У тебя красивое лицо, - легонько дотрагиваюсь до его носика, - красивое тело, особенно ноги.

Мальчик недоверчиво вздохнул: с его точки зрения ничего красивого в его ногах, местами покрытых ссадинами и синяками, нет. Я уверил его, что мне со стороны видно лучше. Внезапно у меня началась эрекция. Удивленно я смотрел на быстро наливающийся кровью член и, внезапно, понял: в случившемся виновна близость обнаженного красавчика-мальчика.

Вот тебе раз.

Молодежь тогда была проще, ибо ничего, вызывающего греховные мысли, вокруг практически не было. Поэтому я смутился. Очень. И попытался скрыть от мальчика свой стояк, но на мгновение опоздал.

На лице мальчика медленно расплылась полуулыбка-полуухмылка.

- Ух ты! - воскликнул он. Покрасневший, я виновато улыбнулся ему в ответ, пытаясь спрятать эрекцию обоими руками. - Нет, покажи!

Ну что за молодежь! Хулиганистый мальчик вцепился мне в руки, пытаясь убрать их с интересующего его места. Зачем? И я уступил ему, открыв его взгляду 21-сантиметрового красавца, которым обладало мое тело.

- Класс. - тихо сказал мальчик и посмотрел на свой писюн, который симпатичной сосулькой торчал между его ног.

- У тебя будет такой же.
- П*здишь ты!
- Не ругайся. Я сказал: будет, значит будет.

Откуда мне было знать, что он поймет это по-своему….

В глазах мальчика зажглись огоньки, он протянул руку и коснулся моего члена, но отдернул руку.

- Ты не побьешь меня? - жалобно спросил Сережа.
- За что? - непонимающе спросил я.
- За то, что я хочу сделать? - я отрицательно покачал головой и, погасшие было огоньки его глаз, вспыхнули слова. - У тебя встал на меня.

Ни фига себе….

Каждое его движение отдавалось во мне истомой - воздерживался я порядочно. Правда, сначала было немного неприятно, видимо от мысли, что я делаю что-то не то. Но потом я решил ничего не предпринимать. Мальчик сосал со знанием дела. Сидя на коленках, согнувшись, он одной рукой удерживал меня на мошонку, немного натягивая таким образом кожу на члене, а второй держался за него, ограничивая глубину проникновения. Я тупо лежал и смотрел на то, что вытворяет этот маленький мальчик, но мне… было очень хорошо.

Кажется, я говорил, что долго до этого не кончал? Еще и поэтому горячий ротик мальчишки давал мне неописуемые ощущения. Когда я, наконец, взорвался, на мгновение я потерял понимание того, где я и что я делаю. Разомкнув сведенные судорогой оргазма веки, я посмотрел на мальчика. Он все так же сидел на том же месте, но освобожденный член уже лежал на моем животе, уставший, но все еще напряженный. С уголков рта мальчишки стекали дорожки моего семени, которого было так много, что часть его выплеснулась на меня. Мальчик сглотнул содержимое своего рта и лег рядом со мной.

Я долго смотрел в серые глаза Сережки и пытался понять, зачем он сделал это. Но мальчика подобные дилеммы и чужие сомнения трогали мало, он хотел знать: побью ли я его после случившегося? Господи, ну конечно же, нет.

- Покачай мне. - голос мальчика был полон просительных ноток.
- Что сделать? - я еще плохо соображал после такого взрыва.

Вместо ответа он лег на спину и сделал несколько характерных движений рукой по своему писюну. Понятно. Что ж, только мальчишек я еще не дрочил. Когда я прикоснулся к его упругому телу, я сразу понял, что мальчик сильно возбужден. Это означало только одно: все происходящее заводило его со страшной силой.

Потянув кожицу его члена вниз, я открыл его миниатюрную, аккуратную фиолетовую головку. Слегка послюнявил пальцы и начал ублажать мальчика, постепенно ускоряя темп. Не знаю, что я сказал бы еще вчера, но сегодня мне это уже нравилось. Мальчик не был мужчиной с моем понимании. На нем не было вульгарной растительности, разжиревших ляшек и пивного брюшка. В нем не было ничего лишнего, строгий, точеный, как ферзь на шахматной доске….

Мальчик закрыл глаза и периодически всхлипывал. Я снова наслюнявил пальцы, на этот раз обильнее. Сережка то напрягался, то лежал полностью расслабленный, потом повернул голову и, не открывая глаз, начал целовать мою грудь. Внезапно он напряг ноги и, скорее всхлипнул, чем сказал: «Быстрее.». Я прибавил скорости, прибавив еще и силу давления пальцев. Мои пальцы порхали по влажному от слюны члену мальчика, как шатуны корабельного двигателя. И тут я подумал, что член у мальчишки большой. Целую минуту мальчик не дышал, не двигался и не моргал, просто лежал с открытым ртом, затем вдруг глубоко задышал и схватил меня на руку, ласкающую его. Я остановился и в это мгновение мальчик начала кончать - его член совершил несколько сильных толчков, словно у него был свой пульс.

- Спасибо. - рот у мальчика пересох и язык у него заплетался. - Это было здорово.
- И тебе спасибо, малыш. - шепнул я раскрасневшемуся мальчику. Он улыбнулся мне.

Несколько минут он выглядел сонным - как я его понимаю.

- Кто тебя этому научил? - спрашиваю мальчишку.
- Давно это было… - отмахивается Сережка. - Еще хочешь?

Но у меня были другие планы….

Когда мой влажный палец без труда преодолел сопротивление эластичного мальчишеского сфинктера, Сережа понял, что именно я от него хочу. На удивление, долго упрашивать мальчишку не пришлось.

Я обнимал горячее тельце такого красивого мальчика, который лежал на спине с закрытыми глазами. Стараясь как можно аккуратнее, как можно безболезненно для мальчика войти в его прямую кишку. Когда мальчик вздрагивал, я замирал.
- Больно тебе, мой маленький? - шептал я ему.
- Да ничего, нормально. - нарочито грубо отвечал он.

Дважды я добавлял слюны пока, наконец, не достиг своего - мальчик был совершенно готов к тому, что я желал очень сильно, возможно сильнее всего в жизни.

Мальчишка приподнял зад и охватил меня кольцом своих крепких, длинных ног. Когда я начал движение, он открыл глаза и улыбнулся мне, словно подбадривая. Я двигался внутри него медленно, осторожно, без рывков, но и это доставляло мне неописуемое удовольствие. Пятнадцать минут я занимался сексом с мальчиком, пока не кончил, содрогаясь от удовольствия. Затем, не вынимая член, перекатился на спину, малыш оказался на мне. Я исступленно целовал все, до чего только мог дотянуться, нежно гладил его ягодицы, спину, ноги.

Когда, наконец, я извлек свой, начинающий уже опадать, член из мальчика, я внимательно обследовал его на предмет наличия крови. Крови не было.

- Тебе было больно? - шепчу я своему маленькому любовнику.
- Да нормально, говорю. Главное, что тебе было хорошо.

Начинало темнеть. Робко появилась Полярная, но тотчас же исчезла, чтобы появиться во всей своей красе через несколько минут. Мне было не стыдно перед ней за то, что я в это время делал. Я облизывал и сосал жесткий мальчишеский член с таким обожанием, какого и представить раньше не мог. Этот маленький, послушный мальчик научил меня тому, о чем я даже не задумывался. Он научил меня любить чужое тело, словно свое. Господи, как мне было хорошо с ним!

Мальчик не лежал бревном, он гладил мою спину, перебирал волосы на голове, затем начал совершать робкие, мягкие движения в мою сторону. Я подстраивался под его ритм, чтобы действовать с ним заодно, и он благодарил меня нежными прикосновениями своих рук.

Вечно это продолжать не могло, а жаль. Мальчишка застонал, выгнулся в мою сторону и замер, тяжело дыша. Я не прекращал своего занятия до сих пор, пока пульс оргазма в его члене не сошел на нет. Мальчик опять кончил.

Когда мы шли назад, в деревню, было уже темно. Часто я останавливал мальчика, чтобы слиться с его губами в страстном поцелуе. Все это так меня завело, что мальчишке пришлось снова сосать у меня буквально под окнами нашего барака. И опять он был не против.

- Где ты живешь? - спросил я мальчика, когда все закончилось.
Он знаками показал, что говорить не может - занят рот. Проглотив мое семя, он отдышался.
- Темно, отсюда не видать.
- Ты… придешь ко мне завтра?

Мальчик ничего не ответил. Но я, почему-то, решил, что это еще не конец.

Действительно, мы встречались с мальчишкой еще несколько раз, а потом… потом нас увезли из этого колхозного рая… Больше этого мальчика я не встречал. Через год я снова напросился в тот же колхоз, но мальчика там не было. На следующий год был выпускной… Еще пару лет я пытался навести справки о маленьком мальчике по имени Сережа, но потерпел полное фиаско: дед его умер, а где живут его родственники, никто в селе не знал. Дедуля был чрезмерно скрытным… Вот так все и закончилось.

Однако, события того лета неожиданно всплыли несколько лет назад, на одном очень пьяном корпоративе. Одна хорошо уже поддавшая дама вызвала меня на улицу, чтобы поговорить. Я понятия не имел, что эта дама - одна из девушек, которая была вместе со мной в том колхозе.

- Ты мне нравился тогда, очень. - затягиваясь дымом сигареты вещала нетрезвая женщина. - Но я молодая была, неопытная, не знала как сказать тебе… К тому же, в те времена это было не совсем корректно. Мужчина должен был первым начать отношения. Речь не об этом… Когда ты ушел на речку, я места себе не находила, до обеда все придумывала, что скажу тебе, когда явлюсь незваной гостьей. Не решалась быть твоим хвостиком. Но когда, все-таки, решилась, поняла, что место, на которое я рассчитывали, уже занято. Некоторое время я наблюдала за тем, как ты имеешь молоденькую девушку, потом ушла. Ревела весь вечер, как дура. - дама еще с минуту помолчала, вздохнула и ушла снова пить, забыв выбросить из руки еще тлевший окурок.

Я никак не мог понять, какую еще девушку она имела ввиду? Пока до меня не дошло. Я стоял и смеялся в лицо ночи и только-только начинающемуся дождю. Поза не давала возможности разглядеть все детали, а то, что это мог быть парнишка, её и в голову не пришло - времена были другими. Менталитет тоже.

Уже порядком вымокший, держа в руке промокшую, потухшую сигарету, я словно покинул это настоящее ради того, счастливого, прошлого. Никогда больше я не был таким счастливым.

Сережка, Сереженька, мой маленький мальчик, мой первый… я так и не сказал тебе, как сильно я тебя люблю…

2015©Лавкиллер