1. Крик души

Обожаю мальчишек. Все думают, что от слова «обожаю» до «обижаю» один шаг. Всем, кто думает именно так, ответственно заявляю: вы просто никогда не любили. Никого, кроме себя.

Я мальчиков люблю с ранней юности, но не ровесников, а младших. Тех, кого вы считаете мелкими и сопливыми. А они зачастую больше люди, чем вы, возомнившие о себе невесть что. Почему я так считаю? Человек был рожден в Колыбели Земли как человек, недолговечный, но облаченный сознанием этого факта, свободный от всего, что ему не было нужно… Как быстро мы забыли это. Когда человек возомнил себя существом с надуманными характеристиками, которых у него никогда не было, да и не будет, он окружил себя вещами, которые его еще больше закабалили, превратив в раба: деньги, законы, мораль. Деньги – первый и непреодолимый для человеческой цивилизации фактор превращения в раба. Деньги – это цепи на ногах людского мира, которые на самом деле тормозят его развитие и служат лишь нескольким группам, которые стараются остаться в тени. Ваши хозяева, которые правят вами через деньги – это давно уже не люди. Кто угодно, но не люди. Видите ли в чем дело: как правило инструмент работает в обе стороны и те, кто считает вас своим рабочим скотом, такие же рабы денег, как и вы, может даже в большей степени, ибо потеря печатающего станка для них равносильна смерти.

Законы предназначены вовсе не для того, чтобы сделать вас людьми/демократами/свободными (нужное подчеркнуть). Вы уже были людьми, все остальное от лукавого. Законы нужны для того, чтобы узаконить власть Станка и продолжить гегемонию рабства на планете. Ну, а мораль – в том виде, в котором она существует, это неприкрытая форма эксплуатации душ, тот же закон, придуманный той же Системой, чтобы облегчить себе процесс управления обезличенной массой бывших людей. А произрастающий сегодня из этой «морали» густой кустарник всевозможных культов, сект и всяческих «измов» - это еще один инструмент оскотинивания человечества.

Так что, Система, которую построили для себя люди, вовсе не ведет их к Светлому Будущему, она привела их в темницу. Но люди рады обманываться, уж не знаю, откуда в них этот изъян, и это сыграло с ними плохую игру. Теперь они не люди, они биороботы, в которых нет Души, их заменила Прошивка. Люди, которых придуманная ими (псевдо)эволюция превратила в говорящий скот. Увы. Это не Эволюция человечества, это его погребальная песня.

Говорят, что все это нужно, чтобы человек был счастливым. Ложь. Человек рождается счастливым, а потом, за десятилетие, вы перерабатываете его в раба. И ладно бы это нужно было вам лично…

У людей, даже после тысячелетий обработки, остались многие, непонятные нынче свойства характера. Никто не знает, зачем они нам. Из-за всех «улучшений» человечества мы просто потеряли связь с реальностью, поэтому и не помним. Но Природа вовсе не расточительна и все, что она вложила в нас изначально, было нам необходимо. А теперь мы не помним зачем.

Лишь иногда, в редком индивидууме промелькнет не задавленная в детстве искорка, которая сделает ваше существование опасным для «общества» и вас лично. Если вы поймете, зачем она вам, то сохраните себе жизнь…

Я родился с даром любить детей. Это природное, непреодолимое. Это сильнее всего, с чем уже знакомо человечество. И мне ли было бороться с этим даром?

Поскольку мой дар оказался опасен для общества, я остался не у дел. А это практически смертная казнь. Они казнили меня, даже не зная о моем существовании.

Вы понимаете, откуда в мире такое количество убийц, сумасшедших, недалеко ушедших от них политиков, и прочих депрессивных антигуманоидов? Это не оттого, что ваша прошивка написана индусами на аутсорсинге, хотя очень на это похоже, причина в другом. Не понимаете? А все очень просто. Вас заставили перестать быть людьми. Вы стали чем-то еще, что не имеет ни четко прописанных ролей (куда владельцем денег до Мудрости Природы – это просто кучка дебильных приматов, вся их писанина – просто мусор), ни характеров, которые воспитываются в зависимости от данного вам пути. Если вы не понимаете куда идти, вы никуда и не придете.

Если вы не понимаете, что сделало вас «гражданами мира», то никогда не освободитесь от рабства. А ведь для того, чтобы вернуться в точку бифуркации, где человечество повернуло не туда, достаточно всего одного поколения. Поколения, воспитанного не вами.

Вы считаете, что все это слишком сложно? Напротив, все это слишком просто. Когда вас полжизни учат разбираться в хаосе прописанных правил и законов, даже вы понимаете – когда что-то кажется слишком сложным, это просто сделанная кем-то попытка вас обмануть. Настоящее сложным не бывает. Сложное придумано для оправдания наличия рабства.

Меня создали для пестования и защиты подрастающего поколения, но я так же, как и все остальные, был оставлен Системой без дела. Вероятно оттого, что работа по Природным программам является для Системы угрозой. Системе не нужно, чтобы вы оставались человеком.

Но я не могу бороться с Природой, не замечать того, что мне кажется прекрасным. Чтобы воспитатель не потерял интерес к воспитуемому, Природа наделила воспитателя влечением к нему. Самым сильным человеческим инстинктом, который сильнее нас всех, но он же, в виде компенсации, приносит нам и непередаваемое удовольствие от выполнения своих функций. А воспитуемому Природа тоже припасла таблетку от нерадивости воспитателя – облик, который привлекает воспитателя. Поэтому дети так меняются внешне, когда Природа решает, что воспитывать тут уже не нужно.

Понимаете ужас моего положения? У меня отняли право выполнять мою роль, а влечение никуда не делось.

Нас называют педофилами и говорят, что мы больны. В рамках вашего «общества» - это неоспоримый факт. Вы дерзаете «лечить» то, что вам не понятно и не подвластно. Куда вам, живущим в своем кривеньком царстве Денег, вы даже простуду вылечить не в состоянии. Вы воюете с Природой и вам не одержать победы.

 

2. Начало

Неприятность случается тогда, когда её обычно не ждешь. Хотел сходить за хлебом, но сломал замок на куртке. Пришлось идти в другой магазин, чтобы купить себе новую куртку взамен этой старенькой. Весна – хорошее дело, но про простуду тоже нужно помнить.

У меня давно не было мальчика. Постоянного. Самый первый пришел ко мне, когда я сам был еще пацаном, но Природа сказала мне – вот он. И я влюбился. Влюбился до такой степени, что больше не принадлежал сам себе. Все, что у меня было, материального или нематериального, стало его. Мальчику было пять лет, мне – пятнадцать. Мы долго были вместе. Потом он вырос и ушел. Они всегда уходят. Всегда наступает момент выпускного экзамена, который нужно обязательно сдать обоим, чтобы освободиться от школы, которая была твоей и его жизнью, а теперь стала только твоей. Экзамен – это самое трудное для учителя, не все в силах сдать его. Опустело в школе – опустело в душе. Это дико больно. Страдания может излечить только новый ученик, который примет тебя, как учителя.

Огромный, без преувеличения зал, завешанный тряпками для любого возраста и любого пола. Километры узких проходов. Консультантов двое, но искать их бессмысленно. Не найдешь. Народа практически нет. Оно и понятно – неурочное время. Но цены здесь хорошие.

Ищу островок с мужскими куртками, пока безуспешно, вокруг только подростковая одежда. Поворачиваю в ближайший проход и натыкаюсь на мальчика. Улыбаюсь ему.
- Можно пройти?
- Можно, – улыбается в ответ мальчишка.

Его улыбка убивает меня. Просто пригвождает к месту, как бабочку булавкой.

Я не могу оторвать от мальчика взгляд. Густые волосы создают впечатление кудрявости, мальчик с темной кожей, сливовыми глазами, словно с картин мастеров Возрождения. Мальчик настолько привлекает меня своей красотой, что я почти не сомневаюсь – это он!

Обнимаю мальчишку, глажу его по голове. Он, смущенный, не понимает, зачем я это делаю. Поскольку я молчу, мальчик сам начинает общение.
- Меня зовут Даниил.
- Меня Роман. Сколько лет тебе?
- Одиннадцать.
- Ты мне очень нравишься.

Мальчик смущается, старается отвернуться.
- Не бойся меня.
- Я и не боюсь. Просто необычно как-то.
- Неприятно?
- Приятно.

Еще несколько минут нежу мальчика в объятиях.
- Ты красивый, Дань.

- Да ладно! – усмехается мальчишка. – Меня во дворе Итальянчиком зовут.
- Ты и правда похож на них.
- Щас как дам! – грозно прищуривается мальчик. – Отпусти меня.
- Ну, не кипятись, – прошу мальчишку. – Я ж не обидеть тебя хочу.
- А чего ты хочешь?
- Дружить с тобой.
- Дружить? Со мной? Зачем?
- Я же сказал – ты мне очень нравишься! – говорю я, делая ударение на слове «очень».

- Я не такой! – протестует мальчик, он уже заподозрил меня, и реакция соответствует бреду, заложенному в него Системой.
- И я не такой, – спокойно отвечаю ему. Но я имею ввиду совсем другое.
- Ладно. – как-то легко успокаивается мальчик. – Просто дружить со мной никто не рвется.

- Ты здесь один?
- Да. У вас дети есть?
- Нет. Мне не положено.
- Почему? – чуть смущенная улыбка делает мальчика еще прекраснее.
- Мне нужно заботиться о чужих детях.

Он ничего не говорит мне в ответ. Может, не понимает, а может и наоборот, понял все.
- Ты зачем здесь?
- Мечтаю.
- О чем?
- Хочу выглядеть красиво, но у нас нет денег.

Понимаете? Снова деньги. Снова неосуществимые мечты. Снова посторонние рамки, которым ты обязан соответствовать в своем социуме. Если не соответствуешь, то, будь добр, иди отсюда. Мы тебя видеть не хотим.

Когда мы заговорили об одежде, я заметил, что мальчик одет в старенькую черную рубашку, усеянную белым горошком с узким воротничком. Цвет напомнил мне женские платья годов из семидесятых прошлого века. И понимаю, что именно из такого и была сшита эта рубашка.
- У тебя одна мама? – спрашиваю мальчика.
- Ага и нас трое.

Какие у него мягкие, роскошные волосы.

- Тебе же одиннадцать, Дань?
- Да.
- Все это тебе не подходит.
- Почему?
- Ты это перерос. Пошли вон туда.

Выбираю, как мне кажется, подходящие теплые штанишки, майку и курточку.
- Пошли со мной.

Заходим в примерочную кабинку.
- Раздевайся. – говорю мальчугану. – Будем мерить.

Мальчик снимает старенькие джинсы, под ними трико с оттянутыми коленками.
- Снимай трико.

Снимает. Трусики застиранные, растянутые.

- Жди здесь, – говорю мальчишке.

Где находится детское белье, уже я знаю. Не спрашивайте откуда.

Возвращаюсь с полным комплектом нижнего белья. Мальчик грустно сидит с одних трусиках и рассматривает принесенные мной вещи.
- Ты чего такой грустный? – спрашиваю мальчика.
- Мне стыдно, – отвечает ребенок.
- Стыдно от того, что ты передо мной в трусах? – недоуменно спрашиваю пацана.
- Нет. Это меня не очень волнует. Мне стыдно за то, что выпросил у тебя вот это.
- Ты чего-то путаешь. Это я решил подарить тебе новую одежду. Иди сюда.

Мальчик встал и сделал шаг ко мне. Он был в одних трусиках, но в магазине было тепло. Снимаю с мальчишки трусы, он не отрывает взгляд от моих рук. Мальчик потрясающе красив. Обрезанный член, линия живота бросает меня в дрожь. Разворачиваю мальчика спиной ко мне. Потрясающие ягодицы с ямочками по бокам.
- Ты чего? – спрашивает меня мальчик.
- Любуюсь тобой.
- Тебе нравится? – удивляется мальчик.
- Очень. Можно я тебя потрогаю?
- Можно, – говорит мальчик, но я вижу, что он не понимает зачем мне это нужно.

Глажу мальчика по ягодицам, бедрам, животу, как можно нежнее дотрагиваюсь до шелковистого сокровища, пальцы легко пробегают по стволу и захватывают мошонку. Мальчик внезапно возбуждается.
- Ой, – мальчишка заливается краской.
- Ты чего? – жарко шепчу я. – Не стесняйся. Все это совершенно нормально.
- Ага. Только это… Меня теперь со света сживут.
- А никто не узнает. Это же только твое. Личное. – а пальцы упрямо ласкают член мальчика.
- Я понял, – говорит мне Данька. – Ты любишь мальчиков. Я про такое слышал.
- Ты боишься?
- Кого? Тебя? Нет. Я боюсь, что тебе из-за этого достанется.
- Если ты не проговоришься, то и не достанется.

Глажу вставший член мальчика без всякого стыда, мальчик ничего не предпринимает. Молчаливый консенсус. К тому же мы оба понимаем, что любое действие – это прецедент, который считается принятым обеими сторонами и может быть повторен в любой момент, при условии того, что обоим он нравится.
- Нравится? – интересуюсь у мальчика.
- Естественно. – усмехается Данилка. – Глупый вопрос.
- Ты мне разрешаешь играть с тобой из-за тряпок?
- Что? Нет. Ты делаешь мне приятно.
- Можно еще приятнее сделать.
- Я знаю.

Ласкаю мальчика ртом, он едва дышит. Сколько времени мы провели в этой кабинке – я не знаю. Когда Данька кайфанул, сам себе зажимая рот, чтобы не вскрикнуть, я пришел в себя. Постфактум стыдно уже не мальчику. Стыдно его мужчине.

- Прости, – шепчу красивому мальчику в ушко. – Прости меня, пожалуйста.
- За что? – спрашивает мальчик, затем улыбается. – Это тебе спасибо.

И через секунду уже другим голосом:
- Я буду с тобой дружить.
- Правда?
- Ну да.

Одеваю мальчишку в новое белье. Трусики чуть великоваты, снова снимаю их. По телу мальчика пробегает едва заметная дрожь.
- Ты чего? – шепотом спрашиваю пацана.
- Когда ты снимаешь с меня трусы, меня словно током бьёт.
- Тебе неприятно?
- Да приятно! – громко шепчет пацан, потом спохватывается и еле слышно. – Это для меня словно предвкушение кайфа.

Клянусь, он сказал именно это.

- Вот, видишь, – показывая пальцем на быстро встающий писун, говорит мальчик.
- Здесь больше нельзя, – говорю мальчишке. – Сейчас оденемся и пойдем ко мне.
- У тебя дома никого?
- Я там один.
- Вот там и познакомимся нормально, – резюмирует мальчишка.

Хорошо, что взял несколько размеров. Подбираю подходящие, любуюсь на результат и, балуясь, снова снимаю с мальчика трусы.
- Перестань. – возмущенно шепчет мне мальчик, – До дома дотерпи.
- Прости. Я балуюсь просто.
- Баловник какой. Давай, я сам оденусь уже.
- Нет, Данюш. Раздевать и одевать тебя – теперь моё право. Понял?
- Понял, – сказал мальчик. – А еще я понял, что нашел себе хозяина.
- Не хозяина, мальчик, а друга.
- Для меня в этом нет никакой разницы.

Я забыл купить себе куртку. Вот так.

Идем по улице: я и прилично, хотя и недорого, одетый красивый мальчик. В руках у меня пакет со старой одеждой. Проходим мимо мусорных контейнеров.
- Я выбрасываю? – спрашиваю мальчика, он утвердительно кивает головой.
- Стой! – мальчик достает из пакета ту самую черную рубашку. – Оставлю на память.
- Ладно, – пакет летит в бак.

Вот и все. Прошлое ушло в мусор…

- Где ты живешь? – интересуется мальчик.
- Вон там.

Новый дом, многие квартиры не заселены, соседи друг друга не знают. А поэтому никто и не подумает подозревать мужчину и мальчика, который приходит к нему домой.

- Какой большой лифт! – удивляется мальчик. – А у нас его вообще нет.

- Заходи, – распахиваю перед мальчиком дверь.

Дверь отрезает мальчишке все пути к отступлению.
- Данюш, можно тебя попросить об одном одолжении?
- Попроси.
- Когда ты у меня, ходи голенький. Мне будет очень приятно.
- Ладно, – вздыхает мальчик. – У тебя жарко, не замерзну.

У меня двухкомнатная квартира. В моей комнате кроме моего дивана есть еще один – чуть меньше, он раскладывается при необходимости. Мальчик разделся и аккуратно сложил одежду именно на него. Он уже понял, что этот диван – его.

- Иди ко мне, – шепотом, протягивая руки, говорю мальчику.
- Ебать будешь? – делая испуганные глаза, вскрикивает мальчишка.
- Буду.
- Ладно, – вздыхает мальчик. – Только не очень больно.
- Я шучу. Кормить я тебя буду. Пошли на кухню.

Беру мальчишку на руки, иду на кухню. Скрепя сердцем отрываю от себя прильнувшего к мне мальчика.
- Данюш, садись сюда.

Разогреваю суп, в микроволновке греется рисовая каша с котлетами. Достаю из холодильника морс и пирожные.

- Вкусно было? – интересуюсь у мальчика после трапезы.
- Да. Сам готовишь?
- Почти всегда.
- Молодец. Ты многое умеешь.
- Намекаешь, что я хорошо сосу?

- А ты хорошо сосешь? – удивился мальчик. – Не заметил.

Хулиганит.

- Ах, так! – хватаю мальчика на руки и несу в спальню.
- Куда это ты?
- Сейчас я тебе покажу, как умею!
- Ой-ой-ой! Напугал! Ежа. Голой жопой.

- Твою жопу я еще попугаю.
- Её ты можешь напугать, – тихо сказал мне Даня. – Но не меня.

Мальчик нежился на чистом белье, член уже опал, но все еще был мокрым от слюны.
- Ну как? – интересуюсь у мальчика. – Проняло?

Чего–чего, а это я умею профессионально. Всегда учителя поощряли мальчиков за успехи своим жадным ртом. И чем лучше это делал наставник, тем сильнее старались мальчики получить эту благодарность.

- Да, здорово, – говорит мальчик. – Мне очень понравилось.
- Будешь послушным, это будет часто.
- А если не буду?
- Будет немного другое.
- А! Жопу мою будешь пугать?
- Нет.
- Обычно её и пугают. Ремнем.
- Её мы используем для другого.
- Я знаю, – спокойно сказал мальчик. – У тебя же нет жены, значит нужна замена.

- Откуда ты такой умный взялся? – удивляюсь я рассудительности парнишки.
- Тебе сказать откуда? А умный – так не в лесу рос.

Я всегда забываю, что в одиннадцать лет мальчик только телесно еще ребенок. Конечно, если не вырос в тесных объятиях Системы, которая не дает ему развиваться и думать, как положено. Поэтому на Западе сейчас тридцатилетние инфантильны, словно семилетние дети. «Ответственность? – Нет, не слышали!».

- Так ты, значит, в курсе, для чего мне твой зад?
- Я ж не дурак.
- И ты не против?
- Против, конечно. Он же болеть будет! Но мне ведь надо чем-то делиться с тобой.
- Если ты не хочешь…
- Бла-бла-бла, – перебил меня Даня. – У меня есть выбор, знаю, или идти обратно на улицу, или мириться с больной жопой. Я прав?

- Нет, – я не собирался обманывать мальчика. – Ну, во-первых, у тебя есть еще и рот, это если уж очень принципиально не хочешь в зад.
- А во-вторых?
- Болеть она будет только первый раз, да и то не факт, что будет.
- А в-третьих?
- В неё приятно… обычно не сразу, но со временем.

- Ладно. Теперь моя очередь.
- Ок. Во-первых?
- В рот я не дамся. Может быть, пока, потому что не могу судить о том, чего никогда не делал.
- Во-вторых?
- Переживу. Я все-таки тебе уже должен.
- В-третьих?
- Вот когда пойму, что приятно, тогда держись!

- Есть еще пожелания?
- Есть.
- Говори.
- Скажи мне, только правду. Я тебе очень нравлюсь?
- Очень. Настолько сильно, что я теперь не знаю, как буду жить без тебя.
- Нотации мне читать будешь?
- Обязательно. Без них нельзя, мальчик.

Мальчик еще немного подумал.
- Я согласен. Хороший друг мне очень нужен. Особенно если будет поощрять мои тайные штучки.
- Какие штучки? – я понимаю о чем речь, но хочу, чтобы мальчик это сам озвучил.
- Одну из них ты уже поощряешь…

- И это все, ради чего ты соглашаешься быть со мной?
- Все остальное мы поймем позже.
- Тонкое замечание…

Мальчик встал на ноги, оставаясь на диване.
- Подними руку! – говорит он мне и повторяй. – Клянусь любить тебя в горе и радости, богатстве и бедности и еще где-то там…
- Болезни и здравии.
- Точно. Клянешься?
- Клянусь.
- Верю.
- Ты не дочитал клятву до конца. – «пока смерть не разлучит нас».
- Не дочитал, – согласился мальчик. – Там не про нас.
- Ты и это знаешь…
- Догадался.
- Умничка ты мой.
- Люби меня, – сказал мальчик. – Я изголодался по ласке.

- Меня еще нужно научить любить тебя, Дань, ты мне помогай, ладно?
- Конечно. А то это будет уже не Данькина любовь, а чужая.

- Дань, а как ты пришел к этому?
- К этой клятве?
- Да.
- Осознанно. Это как результат сложения, что даже мне сделать было просто.
- Поясни.
- Да ты все понимаешь. – говорит мальчик. – Вот смотри, иду я в магазин.
- Кстати, чего ты там делал?
- Говорю же, мечтал. Что это все мое.
- Тебе все это было нужно?
- Нет, конечно. К словам не цепляйся.
- Хорошо. Вот идешь ты в магазин…
- А там ты. Передо мной встает выбор. Нет, я так понял, ты бы все равно у меня отсосал. – снял у меня с языка эту мысль мальчик. – Выбор заключается в том, что мне остаться одному, но вот с этим, - он указал на кучку одежды. – чтобы через полгода потерять еще и это. Или пристроить свою задницу, чтобы в итоге у меня было и это и ты.
- Про задницу ты тоже подумал?
- Блин, если мужик у тебя отсосал, сразу понимаешь, что только этим не закончится.
- Продуманный ты.
- Что? Нет. Ко мне уже клеились. И вообще, я еще маленький.
- И поэтому тебе нужен я?
- Ты мне нужен был всегда.
- Почему?
- Без тебя мне было плохо.
- Одиноко?
- Да.

- Где твой отец?
- Ну, ты спросил. Откуда я знаю?
- Ты говорил, что вас трое.
- Да. Я, Артем и Егор.
- Красивые имена.
- Правда? Первому – пять, второму – скоро три.
- Значит отец пропал три года назад?
- Да, просто собрался и ушел.
- Сволочь, – вырвалось у меня.
- Не ругайся, – мягко сказал мальчик. – Я его прекрасно понимаю. И мне он нравился.

Мальчик пошевелил губами, словно репетируя.
- Ты не понял всей приготовленной мной засады? – наконец решился спросить он.
- Теперь понял. Но сомневаюсь, что понял правильно.
- Как я уже сказал, я пристроил свой зад. Но не только свой. Мне приходится и о маленьких думать.
- Всех троих я не возьму.
- Я и не прошу. Ты нас по очереди…
- Вот ты продуман…. – восхищаюсь я уму своего мальчика. Своего? Я назвал его своим?

- Я вырасту, ты потеряешь ко мне интерес…
- Да и ты ко мне, – успеваю вставить свои пять копеек.
- И к тебе придет Тёмка. Он еще красивее меня будет, я тебе точно говорю. А вырастет Тёмка, придет Егорка. Тот вообще солнышко.

Вот это мне счастья привалило. И что мне с этим теперь делать?

Странный вопрос. Делай то, для чего ты был создан.

- Когда мы можем встречаться? – спрашиваю мальчика.
- Мы можем и не расставаться.
- Ты имеешь в виду, можешь жить у меня?
- Думаю, да. Мама на меня вообще внимания не обращает, говорит я взрослый. Ей с малышами забот хватает. Если я исчезну, ей только легче станет…
- Так, Дань, не переживай.
- Я не переживаю. Мне просто больно… и одиноко.
- Эй, а как же я?
- …
- Я знаю, мне еще нужно заслужить твое доверие.

Мальчик ходил по моей квартире и все его мысли были нарисованы на лице. Мальчику здесь нравилось. Даня заглянул в ванную, провел ладошкой по боку белоснежной ванной, посидел на унитазе, пустив струю в его чрево, смыл за собой. Я ходил за ним, наслаждаясь чертами его наготы, но не наготы, как таковой, а безупречной эстетикой этой наготы. Мальчика Природа создала для того, чтобы нравиться мужчинам до поры, пока им не перестанет быть нужна их защита. А я был, скорее всего, 100% таким мужчиной.

- Я всегда буду голым с тобой? – спрашивает мальчик, когда мы возвращаемся в спальню.
- Тебе неудобно?
- Буду стоящим везде цепляться, – иронизирует мальчик.
- Им надо цепляться только за меня.
- Пока я голый, у тебя будет больше шансов думать об этом.
- Разве это плохо, когда много?
- Я пока не знаю.

- Дань, ты большой мальчик. А большие мальчики делают это без трусов.
- Но, сейчас же мы не делаем это.
- Кто тебе это сказал?
- На спину, как прошлый раз?
- Как хочешь, так и делай.

Днем мы посетили магазин, вечером я пошел домой к Дане и познакомился с его мамой. Усталая женщина, кажется, была рада тому, что будет видеть сына гораздо реже, чем всегда. Не станет расходов на еду, одежду, школу. Я оставил ей свои координаты, номер телефона и горячие заверения в том, что её сын находится в полной безопасности.

- Приходи иногда, Дань. – женщина расчувствовалась, даже маленькие братишки притихли.
- Конечно, мам! Я здесь недалеко буду.
- Вы берегите его.
- Обещаю, – твердо сказал я.

 

Домой мы вернулись затемно. Поужинали остывшей пиццей, на удивление вкусной. Я сделал мальчику клизму и после того, как он дважды опростался, я посадил мальчика в ванную, чтобы отмок как следует. Затем намылил мальчишку, научив его правильно ухаживать за собой, и потом долго поливал его нежными струями душа.

Разнеженный мальчик в спальне, вытираю его полотенцем, настолько большим, что мальчишка буквально тонет в нем.

- Подожди меня здесь. – говорю мальчику и сам, в ускоренном порядке, принимаю ванну.

- Где я буду спать? – спрашивает меня малыш, когда я вернулся в комнату.
- Пока со мной, – говорю я.
- Чтобы за трахом далеко не ходить? – морщит носик слишком умный мальчик.
- Чтобы завтра пойти и купить тебе постель. Ну… и это тоже.
- Что там по телику?
- Если хочешь, поиграй на компе.
- На компе я не очень умею. – грустно говорит мальчик. – Давай лучше телик смотреть.
- Ладно, смотри телик, а я буду смотреть на тебя.

Мальчик удрученно вздохнул.

- Какой канал?
- А есть порнуха?
- Эй, ты что, порнуху не видел?
- Видел.
- Если видел один фильм, значит, видел их все.
- Не-а, – беззаботно отвечает мальчик. – В одном негры, в другом – бабки, а в третьем дети…

- Давай договоримся, лапонька…
- Будешь меня трахать, пока я смотрю порно?
- Нет. Ты будешь смотреть другие фильмы, но…
- Но ты будешь меня трахать.
- Буду.
- Тогда зачем все эти споры?

- Ты почему про трах вспомнил? – говорю лежащему рядом со мной мальчику.
- Ты мне клизму сделал, – не отрываясь от экрана, говорит мальчик. – Думаешь, я не знаю для чего?
- Не хочешь, я тебя не трону.
- Ой, какие мы нежные, – егозит мелкий. – Я не буду отказывать тебе только потому, что мне не хочется. Тебе надо, убеди меня! Уговори. Заставь!

- И часто мне придется тебя заставлять?
- Это от тебя зависит. Я слышал, что бывает и наоборот.

- От кого слышал?
- Да мало ли болтают. Нужно просто уметь слушать.
- Чтобы слушать, нужно иметь интерес.
- У меня ко всему есть интерес.

 

3. Данька экспериментирует

Мальчик лежит на боку, в спальне мягко светит настенное бра, я прижимаюсь животом к мальчишке. Когда мальчик соизволяет заметить мой член между своих ягодиц, он слегка отстраняется, не поворачивая головы, щупает пришельца рукой, замирает и, словно забыв о телевизоре, поворачивается ко мне лицом.

- Ого. – уважительно произносит мальчик. – Вот это монстр. Ты меня им убьешь!
- Раньше надо было проверить. – пожимаю я плечами, - Еще до того, как клятвы читал.
- И как я должен был сказать?
- Как я тебя проверил?
- Трусы с меня снял.
- А ты меня мог бы просто попросить.
- Я не знал.

- И что будем делать?
- Чего-чего… импровизировать.

Я лежу на спине, одеяло откинуто до колен, под подушкой полотенце. Мальчик на боку, держит рукой мой стоящий член. Сначала гладит его ладошкой.
- Нежный.
- Он такой же, как и у тебя.

Оттягивает крайнюю плоть, обнажая головку. Смотрит на неё не отрываясь.

- Любуешься?
- Интересуюсь. Как можно любоваться этим?
- Человеческое тело очень красивое. – говорю я мальчику. – Люди всегда любовались им.
- На бабку Зину я любоваться не хочу. – рассмеялся мальчик.
- На нее и не надо. Мой член красивый?
- Ну, красивый.
- Вот на него и любуйся.

Мальчик внезапно подхватывает стояк.
- Торкнуло? – усмехаюсь я.
- Ага, получше разглядел и влюбился! - парирует маленький злодей.

Даня осторожно так трогает пальчиком разрез головки, там давно уже застыла маленькая прозрачная капля природной смазки – индикатор мужского желания.
- Что это? – интересуется мальчик.
- Это смазка. Когда у тебя просто стоит, но нет её, это значит желание фальшивое. Но если ты действительно хочешь, появляется она. И часто её бывает очень много.
- У меня не бывает.
- Уже скоро будет. Через пару лет. Надоест она тебе еще. Будешь с кем-то любимым заигрывать, а трусы станут мокрыми.
- Фииии, – морщит носит мальчик. – Какая гадость!
- Привыкай. Большую часть жизни ты будешь мужчиной и без этого никуда.

Мальчик ничего не отвечает, просто просит зажмурить глаза.
- Только не открывай, пока не скажу, ладно?
- Ладно.

По движению воздуха понимаю – наклонился ближе ко мне. Вот осторожно понюхал. Палец снова взял образец смазки, легко коснувшись моего члена. Попробует или нет?

- Кисленькая. – вырывается у мальчика. Попробовал. – А спермач покажешь?
- Покажу. Но не сейчас.
- Почему не сейчас?
- Его просто так не добудешь.
- Давай я тебе подрочу.

- А ты умеешь?
- Ну, немного…

- Дрочат, да и вообще занимаются сексом, не для того, чтобы просто кончить.
- А для чего еще? – мальчик удивлен, как никогда.
- Для того, чтобы получить удовольствие.
- Ну, это да, а потом – кончить.
- Взрослый, не обязательно возрастом, любовник должен уметь делать так, чтобы партнер не кончал долго.
- Чтобы удовольствия было больше?
- Да, ты правильно угадал.
- Опыт не пропьешь, – гордо заявляет мальчик. – Пробовал.
- С партнером?
- Нет. С рукой.
- Глаза можно открыть?
- Можно.

Открываю глаза, мальчик, немного смущенный, смотрит мне в глаза.
- И чему тебя научила рука? – спрашиваю мальчика.
- Могу показать, – тихо отвечает он.
- Покажи.

Капля смазки становится больше.
- Стой. Размажь каплю по головке.

Мальчик осторожно мажет мою головку моей же смазкой и начинает действовать.
- Когда двигаешь вверх, чуть сжимай головку.

Данька корректирует свои действия.
- Приятно? – спрашивает мальчик.
- Немного.
- Ты учи меня, как тебе лучше сделать.
- Тебе не противно?
- Противно? – удивляется пацан. – Нет. С чего ты взял?
- Да просто спросил.
- Себе-то я дрочу, а у тебя, как ты сам сказал, точно такая же кожа.

Пять минут мальчик старается сделать мне хорошо. Когда ты рядом со мной, мне уже хорошо, малыш.
- Долго еще?
- А у тебя долго бывает?
- Когда все хорошо – десять минут.
- И у меня так же.

На самом деле я сегодня хотел очень долго, поэтому не продержался и десяти минут.
- Дань, наклони его к животу, – хрипло прошу мальчика.

Данька странно смотрит на меня, но член наклоняет. Прошу мальчика ускориться. Когда начинаю кончать, слегка пережимаю ствол члена у самого основания, чтобы он не брызгал с силой.
- Не останавливайся! – приказываю пацану.

Мальчик, не мигая, смотрит как на головке вырастает большая белесая капля и, отрываясь, падает мне на живот. Потом еще одна, потом еще. Смотрит и уверенно уже работает рукой. На лице нет брезгливости, только неподдельный интерес.

- Когда партнер перестанет кончать, продолжай еще с минуту, но намного медленнее.

Убираю руку, которой зажимал член, мальчик продолжает меня дрочить.
- Все?
- Член опадает?
- Да.
- Значит все.

Мальчик склонился над моим животом, трогает белесую лужицу, вытягивает из неё длинную нить.
- Это оно и есть? – с каким-то странным уважением спрашивает малой.
- Да, Данька. Это мужское семя. Сперма, конча. Как её только не называют.
- Малафья?
- Да, и так тоже.
- А зачем она вообще?
- Это инструмент Природы для того, чтобы мы не исчезли.
- Дети?
- Да.
- Я так и знал.
- У двух мальчиков детей никогда не будет…

А говорил, что все про это знаешь. Или я не спрашивал?

- Попробуй её.

Обстановка у нас сейчас серьёзная, словно в классе, поэтому мальчик не юродствует, не бесится, а просто макает еще раз палец в лужу семени и пробует её на вкус.
- Кислая.
- Вкус знакомый, правда?
- На яблоко неспелое похожа. Она у всех одинаковая?
- Только цветом. Все люди пахнут по-разному, – говорю мальчику. – А её вкус зависит от всего: болеешь ли ты и чем, что ты недавно ел, выспался ли прошлой ночью.
- Ясно.

Мальчик облизал палец, а я вытерся специально приготовленным полотенцем.
- Слушай, а когда сосешь, тебе в рот кончают?
- Как договоритесь.
- А ты как делаешь?
- Когда я сосу у своего мальчика, то предпочитаю, чтобы он кончал мне в рот. Для меня это – скорее награда.
- А когда мальчик у тебя сосет?
- Прежде чем сосут, договариваются.
- Я просто не знаю как это…
- Нужно попробовать, прежде чем решать, правильно?
- Точно.
- Ты хочешь попробовать?

Долго молчал мальчик. Все еще стесняется, все еще уверен, что это – пидорство. Самое страшное слово в мальчишеской среде.

- Я попробую, – сказал мальчик. – Только ты предупреди заранее, ладно?
- Ладно. А еще опять пережму, чтобы понемногу шла.
- Куда можно сплевывать?
- Мне на живот. Это обычное дело.
- Слушай, я тут подумал. А если её глотнуть, живот не заболит?
- Нет. И не надейся.
- Понял. Закрой глаза.
- Я хочу полюбоваться…
- Закрой глаза! Я стесняюсь, – прикрикнул мальчик.
- Ладно. – закрываю глаза.

Чувствую, как мальчик пододвинулся ближе, живот упирается мне в бок. Рука осторожно наклоняет ствол вбок. Мальчик нюхает мужской член, чистый он пахнет только мужчиной. Вот этот запах и пробует понять мальчик. Влажный рот касается кончика головки и язык проникает в разрезик, слизывая снова накопившуюся смазку.

С минуту мальчик распробует мой вкус, как внезапно засасывает всю головку. Пробует сосать, почти сразу перестает. Переползает мне между ног, наваливаясь животом на бедра, и снова вбирает в рот головку. Сосет осторожно, широко раскрывая рот, язык прилежно гладит своей шершавой поверхностью между семенных бугорков.

- Дань, слюны побольше. – шепчу я.

Вот теперь нормуль. Мальчик сосет член взрослого мужчины. Я бы не стал уверять, что не заставил его всеми своими предыдущими поступками, но решение сделать это принимал только он.

Прибегаю к уловкам, чтобы ускорить эякуляцию – мальчик скоро устанет и мне нужно ему помогать. Но так, чтобы это осталось незамеченным. Чтобы он подумал, что может самостоятельно заставить мужчину кончить по своему желанию.

И вот оно, уже близко, накатывает издали, но неотвратимо и быстро, как волна на берег.
- Данюш, я всё. Ускорься.

Мальчик прибавляет темпа. Пережимаю ствол и начинаю понемногу наполнять рот любовника. Наученный мной, мальчик не останавливается, а продолжает сосать, пока поток спермы не иссякает.

- Можешь открыть глаза, – Данька хлопает меня по животу.

Открываю, вижу улыбающегося мальчишку с губами в мужском семени, а на животе нет ни капли. Вот это да!

- Иди сюда, – выдыхаю, одновременно притягивая мальчика к себе.

Мальчик плюхается мне на живот. Слизываю свое семя с его губ, мальчик тянется ко мне, закрывая глаза. Целую мальчишку, язык касается его языка, который тоже весь в сперме. Данька начинает сосать мне язык. Такого со мной еще никто не делал, но это так пикантно. Не мешаю ему. Еще пару минут мальчик сосет мне язык, сглатывая слюну. Затем отстраняется и застывает, лежа щекой на моей груди.
- Данюш, – зову мальчика, тот слабо шевелится. – Спасибо тебе, это было волшебно.
- В той кабинке было точно так же, – отвечает мне мальчик сонным голосом.
- Засыпаешь?
- Нет, просто кайфую.

- Тебе понравилось?
- Знаешь, если честно, то очень. Я бы никогда в этом не признался, но ты словно будишь меня, когда заставляешь заниматься меня гадостями.
- Заставляю?
- Да, – томно шепчет мальчик.
- Гадостями?
- Да! – теперь почти вскрикивает он. – Это тебе любой пацан скажет.
- Гадостями, значит, да?
- Да, – пытается говорить сексуальным тоном мальчик. – Ведь только гадостями он и хочет заниматься. Математика ему не нужна.

- Блин, Дань, прекращай меня разыгрывать, а то я тоже начну.
- И что будет?
- Обижаться будешь, как и я…

Некоторое время мальчик все так же лежит на мне, понемногу остывая от полученного им кайфа. Или это я остывал? Я уже все перепутал…

- Дань, будешь спать или еще телевизор посмотришь?
- Я еще кое-что хочу попробовать.

Вот блин!
- Что именно?
- Я хочу попробовать в попу.
- Ты не сильно торопишься? За один день? Может не понравиться.
- А зачем готовиться к тому, чего все равно не миновать?
- Чтобы быть готовым? Не?

- Это взрослые так говорят, но ты то, кажется, не совсем из них?
- Не совсем, – признаюсь я. – Только не говори никому.
- Ладно. Мне на бок ложиться?
- Если хочешь, то да.

Мальчик слезает с меня, ложится справа, поворачивается ко мне задом и несколько раз им меня толкнув, затихает. С минуту ожидая от меня действий, и не дождавшись их, мальчик поворачивается ко мне лицом и гневно так спрашивает:
- У кого мне нужно отсосать, чтобы ты все-таки сделал это?
- Может у меня?
- У тебя и так хорошо стоит!

Ладно. Сам виноват.
- Вставай раком.

Мальчик стоит коленями на краю дивана, и постоянно оглядывается, на лице интерес в смеси с тревогой. Подхожу к мальчику. Он нетерпеливо ждет. Слишком нетерпеливо и тут у меня возникает идею.
- Я у тебя отсосал первый раз в магазине?
- Да.
- На, одень, – кидаю мальчику его черную рубашку. – Так мне приятнее будет.

Трусь членом, между ягодицами мальчика. Мальчик терпит это безобразие и потом тихо мне говорит:

- Это и я так могу. Мне бы по-настоящему.
- Если в первый раз хочешь получить настоящее удовольствие, я воспользуюсь резиной.
Смотрит как я натягиваю презерватив. Выдавив внутрь мальчику половину тюбика силиконовой смазки, штурмую упругую цитадель.

- Ай!
- Тихо!

Готовый к соитию член, легко проскользнув через сфинктер, утопил головку в глубине мальчишеской задницы. Я вошел и остановился. Мальчик поворачивает, насколько может, верхнюю часть тела ко мне и, облизывая губы, пытается заглянуть на место событий.

- Уже? – удивляется мальчик. – А почему остановился?
- Привыкни сначала.
- Ладно.
- Говори мне, что чувствуешь, понял?
- Ага. Ощущения, словно какаю и у меня запор. Ой.
- А сейчас то что? Я не двигался.
- У меня встал.
- Вот такие пирожки с зайчатами… А я тебе говорил.
- Кто такие зайчата?
- Мальчики, которые занимаются с мужчинами всякими гадостями.
- К гадостям претензий нет, - шутит мальчик. – но будешь наглеть, укусим! Мы же зайчики.

Я был немного выбит из колеи прытью наших с ним отношений, что был реально взволнован. Пока я соображал, мальчик снова толкнулся ко мне задом, результатом чего было мое проникновение в него почти до половины члена.
- Ой, – как-то странно сказал пацан.
- Осторожнее ты! Больно будет.
- Какой больно? – не меняя тона, сказал пацан. – Еще немного и я кончу.
- Так хорошо?
- Какой дурак сказал, что это больно? Я щас от кайфа умру!

- Спокойно! А то прекратим контакт.
- Ладно.

Потихонечку двигаюсь внутри мальчика. Он тяжело дышит, иногда самопроизвольно сжимает ягодицы. Весь процесс мальчик норовит заглянуть себе в задницу. На лице удовольствие вперемежку с радостью. Такая реакция любимого мальчишки придает мне фантастических сил.

Но время идет.

Поскольку первоначальный кайф-эффект у мальчика спал, он начал адекватнее себя вести.
- Ты часто это можешь? – спрашивает мальчик беззаботным тоном.
- Часто.
- Теперь я тебя заебу, – тихо сказал мальчик. – Раньше я думал, как бы избежать такого, но попробовал и понял, что без этого уже не смогу.

- Каждый вечер тебе будет достаточно?
- Посмотрим.
- Тогда и я кое-что сделаю обязательным.
- Да буду я у тебя сосать, успокойся. Мне это тоже нравится.
- Да, я про сосание. Но только у тебя, а не у меня.
- У меня? Думал не дам? Да соси ты, сколько хочешь.
- Я люблю долго.
- Да хоть всю жизнь.

Вот и договорились.

- Аххх, как же приятно! – томно потягивается мальчик, когда я полностью вхожу в его адову пещерку.

- Кроме этого есть еще куча поз. Какие-то позволяют глубже, какие-то дольше.
- А какие глубже?
- От тебя зависит. Нужно попробовать все.
- Попробуем?
- Конечно, но не сейчас.
- Ну давай сейчас.
- Данюш, не прерывай соитие никогда.
- Ладно, – вздохнул мальчик.
- Ты можешь быстрее?
- Могу, но тогда все быстрее кончится.
- Понял. Не шустри.
- Меняем позу. – говорю по прошествии пяти минут.
- Мне ложиться?
- Нет, я тебе кое-что еще покажу.

Снимаю резинку. Хватит уже искусственных препятствий – я мальчика не чувствую.

Я на спине. Мальчик сидит на моем животе, член у него внутри.
- Приподнимись, только аккуратно, чтобы я из тебя не выпал.

Мальчик осторожно приподнимается.
- А теперь садись обратно.

Мальчишка съезжает по члену, как по горке. Радости полные штаны!
- Я понимаю, что теперь ты имеешь свободу выбирать как быстро тебе двигаться, но есть еще один момент…
- Не забывать про тебя?
- Да, солнышко, ты у меня умничка. Ты понимаешь, что любовник тоже зависит от тебя. Полностью. Это когда насилуют – там по сути только один человек…
- Понимаю.

Минут пять мальчик развлекается на мне, потом виновато так говорит:
- Я устал.
- Еще будешь?
- Да.
- Иди на бочок.

Два часа мальчик занимался со мной анальным сексом, прежде чем успокоился и спросил, кончил ли я.
- Раз шесть, – говорю пацану.
- Что, правда? – улыбка удивления у мальчика особо красивая.
- Зачем мне врать? Правда.
- Супер.

- О, у тебя стоит, – мазнув взглядом по мальчишескому телу, говорю я. – Иди сюда, пососу тебе, чтобы спал спокойно.

До полуночи я ласкал мальчика, долго, глубоко, медленно. Кончив, мальчик практически сразу уснул. Я прижался к спине своего голого фавна и тоже задремал.

Проснувшись около пяти часов утра, обнаружил, что лежу на боку, мальчик лицом ко мне, и нежно обнимает меня за талию, дыша мне в шею, а в бедро мне упирается жесткий член.

Надо с этим что-то делать. Аккуратно меняю положение тела и, добравшись ртом до жестко стоящего писуна, начинаю аккуратно его ласкать. Мальчик томно сжимает бедра, просыпается, сначала не понимает, что происходит, но затем нащупав мою голову у своего живота, хриплым баском говорит:
- Вот это ты озабоченный, брат.
- Не я, а ты. Я просыпаюсь, а у тебя стоит, аж лопается. Решил вот облегчение тебе сделать.
- У меня каждые полчаса стоит, – вздыхает мальчик. – Ты же не каждый раз будешь на меня бросаться?
- Каждый.
- Ладно.

Вздрогнув при оргазме, мальчик снова обволакивает меня, словно пижама. Вот поэтому и возбуждается – близость теплого тела заставляет член мальчика вставать.

 

4. Пробуждение

Утро застает нас крепко спящими. Просыпаюсь первым, мальчик лежит на спинке, согнув ноги, а у него снова стояк.

Забыл про себя. Близость красивого мальчика снова возбуждает во мне темные мужские чувства. Я хочу обладать этим телом и буду обладать им, пока оно кажется мне привлекательным. Это одна из сторон отношений с мальчиком, самая как говорят неприглядная, но это лишь для тех, кто говорит. Для тех, кто участвует, бывают минуты, она становится самой прекрасной.

Мальчик развернут на спину, вхожу без помех, действую без опаски разбудить – ему все равно пора вставать. Мальчик просыпается практически к концу мероприятия.
- Классный у тебя будильник, – потягивается юнец. – Продавался бы, давно себе такой купил.
- Да ты только вчера об этом узнал, – шучу я нам мальчиком.
- Вчера для меня это все равно, что давно, – трогает свой член. – Вот это стояк.
- Такой нельзя терпеть, – говорю я. – Через час может заболеть.
- А что мне с ним делать?
- Подожди, сейчас закончу с твоим задом, ртом тебя поласкаю.
- Ну, час у тебя еще есть до моей смерти, – говорит мне пацан. – Ты пока там работай, а я еще посплю.

И правда, засыпает. Вот чертенок.

Боже, как он меня возбуждает! Переворачиваю мальчика на живот, раздвигаю ему ноги и подкладываю под пах мягкую подушечку с кресла. Ложусь сверху, вхожу, прижимаясь всем телом к его телу. Как мне хорошо… А мелкий негодяй спит.

Без перерыва делаю три подхода. После третьего раза понимаю, что пора будить мальчика. Пытаюсь выйти из него, а он сжимает ягодицы. Вот тебе и спит.
- Неужели еще хочешь?
- С кем-то другим может и не хотел бы. Но ты делаешь это… ммм, как ты тогда сказал? Волшебно. Мне с тобой очень нравится.
- Поэтому ты и делаешь все это?
- Поэтому.
- Только поэтому?
- Эй, хватит меня разводить. Ты же знаешь, что не только.
- Еще раз?
- Лучше пососи, а то подушка совсем сосать не умеет.

 

Через полчаса в ванной. Я лежу на спине, мальчик на мне, между его ног, практически у ягодиц, торчит мой вставший член. Пацан то и дело задевает его: то посмотрит, то рукой тронет, то ногами сожмет.
- Ты чего? – спрашиваю мальчика.
- Нравится мне он, – вздыхает мальчик. – Кайфа он дарит много.
- Да твой он, только твой.
- Я сейчас подумал, что когда приведу тебе своих братьев, буду ревновать.
- Но все равно приведешь?
- Приведу, конечно. Я люблю их, понимаешь? И хочу им счастья.
- То есть, ты не эгоист?
- Еще какой! Но только сейчас.
- Ага. Охотно верю.

- Куда пойдем: в кино, в музей какой-нибудь или еще куда?
- В постель?
- Туда мы всегда успеем. Куда ты сегодня хочешь?
- Говорили, что на поле за Комсой будет родео.
- А, точно. Сегодня в пять вечера. Пойдем?
- Да! А это дорого?
- Не дороже денег. Сейчас покушаем, сходим на базар и будем собираться на родео.
- Я тебя обожаю! – воскликнул мальчик, смотря влюбленным взглядом мне прямо в глаза.

После завтрака мы, вдвоем, пошли на базар. Накупили кучу разной снеди и тащили сумки домой. Смотрю тяжеловато малому.
- Дань, давай мне одну сумку.
- Тебе тоже тяжело.
- Ничего, я крепкий.
- Нет. Я тоже не слабак.

В лифте мальчик сдался, едва отдышавшись, со смущением говорит:
- Ладно, уговорил. Возьми вот эту. Она самая легкая.
- Окей.

Пока жарилась картошка, я овладел мальчиком, стоящим на полу на четвереньках. Он вспомнил про один вчерашний разговор, и ходил за мной, как собачка на четырех мослах, пока я не разозлился и не засадил этому злодею по самые помидоры.

- Полегче! – взмолился малой. – У меня дыхание перехватило.
- А нефиг было дразнить! Теперь терпи.

Ага, терпит он, охотно верим.

Пока я участвовал с ехидным мелким в анальном соитии, картофан немного подрумянился, но не критично. В итоге я поставил стул рядом с плитой спинкой к кухонному столу, мелкого на колени, животом к спинке, и наяривал малого в зад, держа его левой рукой за живот, а правой при этом помешивая картофель в сковороде.

- А неплохо мы с тобой сготовили! – умилялся впоследствии мальчик.
- Особенно ты!
- Без моей помощи ты вообще бы не справился!
- Наверное… - сдался я. – Что теперь, так все время готовить будем?
- Точно! – улыбнулся мальчик. – Так и будем.

Мальчик снова был возбужден, что мгновенно передалось и мне. Я сгреб всю посуду в мойку, а гиперсексуального подростка положил спиной на стол, забросил его ноги себе на плечи, а затем сделал с ним три вещи. Первое: отсосал быстро, жестко, оттягивая мошонку, заставив мальчишку кончить за пять минут. Второе: стоило только разогнуться, как мой член оказался на уровне с задом мальчика. Ну вы поняли, что было потом. И третье: поняв, что кончаю, вытащил из зада мальчишки натруженный член и струи спермы удобрили его кожу от живота до лица.

- А я и не знал для чего нужен кухонный стол! – изумленно выпалил мальчик.
- У меня здесь все сделано только для этого, – изображая смущение, сказал я.
- Да? Тогда вечером на стиралке попробуем. Да?
- Да.
- Обещаешь?
- Куда я денусь?
- И я никуда, – сказал мне довольный мальчик.

До вечера, я думаю, нам хватит полученных ощущений.

Вы думаете, что такой частый секс будет всегда? Если бы. Скоро с мальчиком пройдет приступ вседозволенности, ощущения притупятся, и он постепенно съедет с этой темы. Секс будет все реже, пока не останется для него только в вечернее время в теплой постели. Как и у большинства молодых пар. До тех пор, пока мальчику не исполнится тринадцать. А там все начнется сначала. Второе дыхание ослабевающей любви между мужчиной и подрастающим мальчиком.

Родео было так себе, хотя мальчику понравились эти ревущие уродливые бигфуты. Маленький он еще. За час представления мы съели по два мороженых и выпили море колы. Потом мелкий долго отливал, выпятив живот, на забор какой-то бабки… Я дотерпел до дома.

После ужина малой помог мне вымыть посуду и молча указал на стиральную машинку. При этом мне показалось, что бедная машинка даже сжалась от страха.
- Может, лучше на столе? – сажая мальчика попой на стиралку, спрашиваю я.
- Здесь запах прикольный. Морем пахнет.
- А ты был на море?
- Был. Но я ничего не помню – малой слишком был. А вот запах запомнил.
- Это порошок так пахнет, – вздохнул я. – Ты как будешь: быстро или медленно.
- Сначала медленно, потом быстро.

Помогаю мальчику лечь, чтобы не ударился о стенку, он в ответ охватывает меня ногами. Ввожу член и начинаю медленно двигаться. Через минуту член мальчика начинает медленно напрягаться. А когда накал соития разгорелся максимальным накалом, член мальчика словно накачали насосом, даже головка сама открылась, без моего участия. Когда я кончил, мальчик, казалось бы заболел: он был горячим, иногда его потряхивало дрожью, член сам опустился, оставив головку открытой.
- Поразительно, – еле слышно говорит мальчик. – С каждым разом мне все приятнее и приятнее. А сейчас я даже кончил вместе с тобой.
- Правда?
- Зуб даю.

- Ты у меня первый такой сексоголик, – говорю я мальчику. – Боюсь, что скоро меня не хватит, чтобы удовлетворять тебя.
- Заведу еще одного друга, – пожал плечами Данька и хохотнул. – Эй, расслабься, шучу! Ни с кем я это делать вообще не буду.
- Рад за тебя.
- А за себя?
- Еще как…

Вечером в постели я имел мальчика на боку, медленно, печально. А затем ласкал его ртом. Мальчик продержался полчаса.
- Мы с тобой как пенсионеры, – говорит мне Даня. И он не шутит.
- Что предлагаешь?
- Чтобы вечером было долго, один раз днем нужно пропустить.
- Я знаю, но ты голый и всегда провоцируешь меня.
- Мне одеться?
- Не надо. Иначе ты так и вырастешь, а я не замечу.
- Тогда что нам делать?
- Что-нибудь придумаем.

Я почти уже спал, когда мальчик ткнул меня в бок локтем:
- Я нашел решение, но не знаю, понравится ли оно тебе.
- Говори.
- Я подключу к этому Артёма. Заодно в сексе поднатаскается перед тем, как займет мое место.
- Артёму пять лет?
- Да.
- И как он исправит положение?
- Если у меня чаще сосать, то я буду реже хотеть. Улавливаешь?
- Я могу тебя ласкать ртом хоть целый день. Зачем тогда Артём?
- Я так хочу.
- Ладно, а он согласится?
- Ты его просто не знаешь. По сути, он такой же, как и я.
- Это все понятно, но как же быть с задом?
- Это вообще просто. В «название магазина» есть резиновые члены.
- Нет.
- Почему?
- Да я лучше умру, чем позволю тебе играть с резиной. Нафига тогда я?
- Ты прав. Прости.

- А что, Артем сосет?
- Научится.

Я думал недолго.

- Дань, завтра сходи домой.
- Зачем?
- Может матери нужно куда-то сходить.
- Хочешь попробовать этих двоих?
- Хочу.
- Ладно. За это купишь мне мобильник.

Да я и без этого купил бы ему мобильник уже завтра. Мальчик должен быть всегда на связи, как бы двусмысленно это не звучало.

Ночь прошла немного спокойнее, мальчик спал уже в половине одиннадцатого, устал за день, правда вкусив перед этим от меня ласку ртом. Стояк, который теперь царствовал над мальчиком, появился у него только под утро. Но я спокойно посапывал рядом, и никто не мог помочь бедному мальчику освободиться от груза…

После завтрака и ванной я повел мальчика в салон сотовой связи, где выбрал недорогой, но довольно функциональный смартфон. Недорогой потому, чтобы никто не покусился, и мальчик бы не пострадал. Функциональный, чтобы работали большинство современных игр.

Мальчишка был на подъеме, нежно обнимая покупку, щебетал, как птичка и ластился ко мне, как котенок. Дома сначала было засел с телефоном в спальне, а потом, словно спохватившись, сделал мне такой минет, что я долго был под впечатлением. А я его еще этому не учил…

Откуда он нахватался?

Найдя в шкафу подходящий пакет, я положил в него несколько бананов, самые спелые киви из вазы на столе, пачку вкусных печений и пригоршню конфет.
- Вот, Дань, угостишь своих. Негоже с пустыми руками в гости ходить…
- Спасибо.

После обеда мальчик пошел домой и через полчаса позвонил.
- Мамка ушла до вечера. Иди.

Трое голых мальчиков играли в разные, только им понятные вещи. Все красивые, но красотой разных возрастов, все нежные и потрясающе непосредственные. Младшие мальчики тоже были обрезаны, отчего член Артёма казался здоровенным, относительно его тела, а у Егорки словно была только головка, слегка выступающая из компактной мошонки, в которой явственно виднелись две горошинки.

- Почему они голые?
- Ты же пришел, пусть привыкают.

Оба младших брата обладали очень шикарными, густыми волосами, причем стрижку им подобрали одинаковую – под горшок спереди и длинные волосы сзади. Получилась такая прикольная шапочка.

- Дань, ты останешься дома или придешь ко мне?

Мальчик с горечью во взгляде посмотрел мне прямо в глаза:
- Мой дом уже не здесь.
- Прости, меня, малыш. Я – дурак!

Вернулся мой мальчик затемно, около десяти вечера. Едва дав искупать себя, отказался от ужина и лег в постель.
- Устал, солнышко… - гладил я мальчика по спине.
- Устал. Лягу я спать. – глухо ответил малыш.

Что случилось?

Когда мальчик уснул, я взял его телефон и обнаружил два новых видео. Первое было так, просто проба пера – мальчик снимал бесящихся братиков. А вот второе...

Не знаю, откуда у него знание вещей, которые он никогда не делал? Прекрасно cpeжиccиpoвaнный и отснятый фильм о том, как один мальчик ебёт другого мальчика. Фильм не похож на банальное «хоумвидео», тут все намного сложнее.

План был продуман до мелочей. Легкое дрожание кадра не бесило, а усиливало эффект присутствия. Голый Тёмка стоял на четвереньках на диване, Даня снимал его сверху, причем в кадр попадал даже Данькин живот. И еще оба мальчика отражались в зеркале стоящего рядом трехстворчатого шкафа. Точно сбоку. Данька правой рукой гладил Тёмкину спину, а левой держал смарт. Мягкие толчки чуть раскачивали тело малыша, который весело чирикал и разговаривал с обоими братьями. Пятнадцать минут снимал Даня этот проникновенный фильм. Затем мой мальчик глубоко вздохнул, откинул голову назад и извлек член из братишки. Мальчик, словно по команде встал на ноги и долго демонстрировал камере свой стоячок. На обрезанном члене это смотрится еще эффектнее. Затем фильм закончился…

Я лег рядом с моим ненаглядным мальчиком. Он спокойно и глубоко дышал в своем сне. Какой он на самом деле еще нежный и беззащитный…

Незаметно задремал и я. И снился мне сон, где весь мир это - залитое солнцем гигантское поле, и я один посередине. Данька, где ты?

Утром Данька проснулся, как ни в чем не бывало. Демонстрируя исподтишка свой стоящий писун, мальчишка добился того, что я макнул его в ванну и потом отнес в постель, что заняло не один час. Затем мы позавтракали, и я пошел по текущим делам, оставив мальчика один на один с компьютером.

Вернувшись где-то в районе обеда, я быстренько сварганил второе блюдо из спагетти, отварил сосисок.
- Знаешь, что это? – спрашивается меня мальчик.
- И что же? – я примерно знаю суть этот хохмы.
- Это – сосиски… - загадочным голосом говорит мальчик.
- От слова соси? – услышав это, мальчишка аж изменился в лице. Обиделся.
- Откуда ты знаешь? Ты мне весь прикол испортил! – обида была наигранная.

После обеда мы час пробыли в постели, где я припомнил мальчику сосиски. Вот и пора ему собираться домой. Одеваемся оба. Провожаю мальчугана к двери.

- Ты придешь? – интересуется мальчик.
- Нет, – отвечаю я. – Все, что надо, я уже увидел.
- Ладно, до вечера! – Данька тянется ко мне губами для поцелуя.
Целую мальчишку.
- До вечера, солнышко.

Сижу за компьютером, отлаживаю кое-какой код. Через час звонок. От Дани.
- Да, Данюш, что случилось?
- Ничего не случилось. Приходи к нам.
- Дань, я же говорил, что мне там нечего смотреть.
- Уверяю тебя, есть на что.
- Ладно, – нехотя соглашаюсь, сбрасываю звонок и иду собираться.

Добираться до Данькиного дома делать нечего. Пятнадцать минут пешком. Поднимаюсь на этаж, у двери замираю и прислушиваюсь. Тишина. Осторожно стучу костяшками пальцев, дверь открывается уже на третьем стуке.
- Проходи, – шепчет мне Даня.
- Почему шепотом? – улыбаясь, шепчу в ответ.

Понятно. Егорка спит. Темка сидит рядом с незнакомым мальчиком лет восьми, и оба сосредоточенно уставились в планшет. Осторожно заглянул туда – мультики смотрят. Выхожу на кухню, а Данька, понимая, что будет разговор, увязывается за мной.
- Зачем звал?
- Я соскучился, – а на лице выражение… ну врёт же!
- Ага. А кто это там?
- Димка, брат двоюродный. В гости привели.
- Привели?
- Ну… сам пришел.

Мелкий врёт, прекрасно зная, что я знаю, что он врёт. Но ладно.
- Все это хорошо, – говорю Даньке, закрывая предыдущую тему. – А чего я не видел?
- Я пошутил, – заверил меня мальчик и тянет мою руку к себе в штаны.

Стояк.
- Ты сам с ним справиться не можешь?
- Не могу, – канючит мальчик. – Помоги мне.

Я прикрыл плотнее дверь.
- Снимай штаны сам.

Ласкаю лежащего на столе мальчика ртом, тот ощутимо постанывает.
- Дань, потише! – отрываюсь от дела, чтобы урезонить малого.
- Ладно, – хриплым голосом отвечает Данилка.

Довольно скоро я услышал за дверью тихое, хриплое дыхание – слух у меня превосходный, музыкальный. Не знаю, только одного, Артём это или Димка. Ладно, пора разобраться с ситуацией.

Подойдя на цыпочках к двери, распахиваю её. На пороге испуганный Димка. Глаза по пять рублей. Он нас с Данькой испугался или того, что я запалил его за подглядыванием?

Артём лежит на животе и пялится в планшет.

- Подглядывал? – спрашиваю пацана.
- Да. А что, нельзя? – он уже приходит в себя от испуга.

Димка смотрит не на меня, а на распростертого на кухонном столе Данилку, вставший писун которого блестит от моей слюны.

- Может и поучаствовать хочешь? – киваю в сторону Дани.
- Может и хочу.
- Иди, досасывай своему кузену.

С меня хватит, нужно уходить отсюда.

- Ром! – вскрикивает Даня. – Прости его, он не хотел!
- Чего не хотел?
- Подглядывать.
- Давай поспорим, что вы битый час тут без меня об этом болтали, а потом он – киваю на Димку, - попробовать захотел.
- Не будем спорить, – виновато говорит мне Даня. – Прости нас.
- Дань, – уже спокойнее говорю мальчику. – Ты меня так спалишь нафиг.
- Не спалит, – внезапно вмешивается Дима. – Я не болтун.

Отставить паническое отступление!

- А чего ты хотел, неболтун?

- Посмотреть.
- Чего он тебе проиграл? – киваю на все еще лежащего на столе Даньку, член которого уже стал грустно клониться на бок.
- Ну…
- Говори правду, мальчик, я все равно её чувствую.
- Теперь он у меня должен отсосать.
- Вот, значит, как.

- Ну давайте, – говорю мальчикам. – А я посмотрю.

Мальчишки помялись немного в нерешительности, а потом этот мальчик – Димка, внезапно заявляет:
- Я тебя прощаю, Данил.

Эх, гулять, так гулять.
- И я тебя прощаю, Дим.
- А меня - нет? – подает голос Данька.
- А ты будешь наказан.

Сидим на диване всей толпой, кроме спящего Егорки, тихо болтаем обо всем. Артёмка ластится ко мне, ему нравится большой ласковый дядя, который приносит ему вкусняшки.

Через некоторое время Данька наклоняется ко мне и шепчет мне на ухо:
- Димка тебе соврал. Он попробовать с тобой хотел.
- А ты мной разбрасываться будешь?
- Нет. Просто…
- Ты не ревнуешь?
- К своим? Нет.
- И сколько у тебя своих?
- Все здесь…
- Ладно. Скажи ему, что я согласен.

В этот момент ловлю испытующий взгляд Димки. Но игнорирую его и иду на кухню, прикрывая за собой дверь. Сажусь на стул и начинаю гадать: сколько времени понадобится Димке, чтобы преодолеть страх. Оказалось, что совсем немного. Секунд тридцать.

В дверь тихонечко постучались.
- Заходи, Дим.

Заходит, сразу же прикрывая за собой дверь. А он, оказывается, настроен серьёзно.
- Иди ко мне.

Мальчик, не отрывая от меня испытующего взгляда, идет прямо ко мне, ступая тихо, как кот.

Сижу, мальчик стоит между моих ног.
- Боишься? – обычный вопрос.
- Немного.
- Чего именно хотел попробовать?
- Всё.
- Прямо всё?
- Да.
- А ты не мелочишься, Дим, правда?

Мальчик не выдерживает и улыбается мне, разряжая обстановку.
- Это точно, – со смехом отвечает он мне.

Обнимая за талию, притягиваю мальчика к себе. Руки проникают под резинку штанов, под резинку трусов, ладони стискивают ягодицы мальчика. Мальчик краснеет, но взгляд не отводит. Работаю над ягодицами, поглаживая и нежно сжимая их. Мальчик тихо, но глубоко дышит, краска с лица понемногу спадает.

Правая рука возвращается на талию, разворачивая мальчика спиной ко мне, левая оказывается после его разворота прямо на стоящем писуне мальчишки.

- Тебе восемь?
- Да.
- У тебя большой.
- Обычный.

Крайняя плоть свободная, не обтягивает головку, а просто прикрывает её.

Легкое движение и штаны вместе с трусами съезжают до колен.
- Тихо! – осаждаю мальчика, когда он делает незапланированное движение.
- Я просто помочь хотел, – смущенно говорит Дима.
- Стесняешься?
- Немного.

У мальчика уникальное тело, подтянутое, ни одной лишней линии, изящное. Услада для глаз такого перфекциониста, как я. Мошонка под упругим животом соответствует возрасту, а вот член, слегка согнутый книзу, совсем чуть утончается к головке. Но вот длина… двенадцать сантиметров при толщине у корня в два. Потрясающе. Прав был Даня, когда сказал, что здесь есть на что смотреть. Надо его простить…

Открываю головку, мальчик снова глубоко вздохнул.
- Больно?
- Нет.

- Значит так, Дим. Если хочешь от меня ласки, давай договоримся об условиях. Ладно?
- Давай.
- Первое. Слушаться беспрекословно. Главный – я.
- Буду слушаться, - утвердительно кивает мальчик.
- Второе. Никому про это ни слова. Отвечаешь?
- Отвечаю.
- Ну, и третье. Получай удовольствие, мальчик.
- Ладно, – на лице мальчика изумление.
- Чем удивлен?
- Тем, что ты согласился.

Ты просто не знаешь, о чем говоришь, мальчик. Я не мог не согласиться.

Сам снимаю с мальчика майку, окончательно стягиваю штанишки с трусиками, мальчик остается только в носках.

Димка сидит на краешке стола, ноги свисают вниз. Мальчик обнимает мужчину за шею. Мужчина между раздвинутых ног мальчишки занят делом.

Член длинный, поэтому приходится увеличивать амплитуду колебаний головой, чтобы охватить его весь. Мальчик иногда вздрагивает, иногда постанывает, но в целом для первого раза ведет себя хорошо.

- Нравится? – на секунду отрываюсь от дела.
- Да. Очень. – выдыхает хриплым голоском парень.

Хорошо бы мальчик кончил от отсоса, не пришлось бы рукой дорабатывать – столько у меня кайфа пропадет…

Через пять минут мальчишка сам сменил позу, откинулся назад, отпустив мою шею, и оперся на локти. Ноги оказались на моих плечах и свились сзади шеи в замок. Ого.

Голова откинута назад. Немного усиливаю темп, чтобы мальчишка начал постанывать. Внезапный сильный толчок внутри члена, практически одновременно с ним хриплый возглас мальчика «Ах!», ноги сжали мне шею, правда, не очень сильно. Оттянув, насколько смог, кожу на его члене, вылизываю головку только что кончившегося мальчика.

- Понравилось?
- Да. Ты лучший, дядь Ром.

- Еще будешь?
- Буду конечно.

- Чуть позже, а теперь кончу я.
- Ладно.

Опускаю мальчика окончательно на стол, ноги придерживаю за заднюю сторону бедер на весу. Тыкаюсь сопливым от естественной смазки членом в анус мальчишки.
- Расслабься.

Несильными толчками преодолеваю сопротивление сфинктера. Капля за каплей камень точат. Мальчик молчит, только грудь ходуном ходит от дыхания.

Головка внутри.
- Больно?
- Нет.

Когда моя крайняя плоть преодолела хватку сфинктера, мальчик напряг живот и приподнялся на локтях.
- Больно?
- Немного.
- Потерпи немного.

Помогая мальчику улечься.

До половины внутри. Пора назад. За эти минуты мое желание нагенерировало столько смазки, что ощущение узости внутри мальчика почти исчезло. Двигаюсь, стараясь не касаться кольцом своей крайней плоти сфинктера, каждый раз все глубже погружаюсь в глубины мальчишеского зада.
- Нравится?

Мальчик пожал плечами. Для кого-то анал – лучшее из удовольствий, а для кого-то лишь необходимый пропуск для удовольствий другого рода. Всегда хочется, чтобы мальчик получал удовольствие от всего, что ты с ним делаешь. Но не всегда получается.

Член Димки напряжен, торчит миниатюрным бумерангом над животом, покачиваясь при каждом моем движении. Пытаюсь поддрачивать мальчика, чтобы прибавить ему удовольствия, коль уж он не получает его от анального соития, но пацан решительно отнимает член.
- Не надо, дядь Ром, а то я кончу.
- И что?
- Потом будет не совсем приятно…

Понятно.

Вынимаю из мальчика член, а тот аж подскочил, думал я закончил. Нет, мальчик, все только начинается. Сижу на стуле, мальчик насажен на член, стоит с раздвинутыми ногами. Мои ноги между его ног. Глубоко, ох глубоко я в нем.

Крепко обнимаю мальчика чуть ниже уровни груди. Толчки подбрасывают тельце мальчика, который всхлипывает при каждом из них.
- Хорошо тебе? – рваным голосом выдыхаю мальчишке в ухо.
- Да! – вскрикивает он и тут же начинает выгибать спинку при каждом толчке. Подмахивает.

Незаметно подхожу к своему финалу.
- Дим, я все.

Изливаюсь вглубь мальчика, меня бьет судорога оргазма. Долго еще мы так и стоим без движения: он на полу, я в нем, дыша ему в шею горячим суховеем.

Оргазм затихает, как жаль, что у людей всю так быстро проходит. Извлекаю из Димки опадающий член, а мне на бедра начинает моросить липкий холодный дождик…

Мальчик долго рассматривал не засыхающие капли на моих ногах.
- Сперма? – кивает на лужицу головой.
- Ага.

- А я тоже кончил, – как бы промежду прочим говорит мальчишка.
- Ты же хотел, чтобы я еще пососал…
- Я и сейчас хочу…

Я снова положил мальчика на стол и нежно ласкал ртом его большое сокровище. Дверь на кухню с тихим скрипом отворилась, я даже не стал обращать внимание на такую мелочь.
- Дима, тебе хорошо? – голос Артёма.
- Очень хорошо, – отвечает малышу мой любовник.
- А я водички попить!

Малыш уходит, не закрыв за собой дверь. Как в пещере!..

Кто бы его еще научил. Да и не дорос он пока до такого обучения.

Димка кайфанул, как всегда, неожиданно. Расслабился полностью и словно стёк на столешницу…

- Ты еще чего-нибудь хочешь? – спрашиваю мальчика, моя член у кухонной раковины.
- Через часок можно, – мальчик очень серьёзен. – В жопу.
- Зачем так долго ждать?
- А пусть первый кайф пройдет. Внутри так хорошо…

Наш человек!

- Одевайся пока.

Наблюдаю, как голый мальчик с еще стоящим длиннющим членом пытается натянуть на себя майку. Мальчик все еще стесняется, но что это изменит?

- Я тебе дам мой адрес, – говорю мальчику.
- Я только по выходным могу.
- А каникулы?
- У меня бабушка все время дома.
- Но гулять то ты каждый день ходишь?
- Гулять – да.
- Значит, будем искать место для встреч.
- Да я только попробовать хотел.
- Два раза – это уже не проба.
- Ладно. Ты прав. Только Дане не говори, ладно?
- Замётано.

- Хочешь посмотреть, как я Даньку?
- Хочу.

В большой спальне, на сложенном диване, мечется мальчик по имени Данька. Данька стоит на коленях, отдаваясь со страстью своему любовнику на глазах двух человек. Мальчишке хорошо, и он не старается скрыть свою бесстыдность даже на людях.

Артёмка смотрит на брата с некоторым удивлением, а Димка – с неподдельной завистью…

И лишь сам Данька, поворачивая торс, смотрит мне в глаза с любовью.

Страсть моя не зависит от количества зрителей, скорее они еще больше заводят её своим присутствием, или даже участием. Тёма, к примеру, грозит мне кулаком, гладя Даньку по щеке.
- Даня, тебе больно? Дядя тебя обижает?
- Нет, Тём, – сквозь слезы шепчет ему мой любовник. – Не обижает. Мне очень хорошо.

Когда все закончилось, Данька сам сполз с члена и увалился на диван спиной, отходить от соития. Я посмотрел Димке прямо в глаза и кивнул на диван перед собой.
- Иди.

Димка на том же диване, в той же позе. Эмоции чуть другие. В Димке меньше места, поэтому раздражения при том же сексе он получает намного больше. Если Данька расплакался в конце, то Димка почти потерял сознание.

Смотрю в глаза Данилу.
- У тебя появился конкурент, – говорю мальчику.
- Не конкурент, а дублёр, – поправляет почти пришедший в себя Данька.

«Теперь их двое таких»™.

А батарейки в папе-зайце всё те же.

- Ладно, приходите в себя, – говорю я и ухожу на кухню.

Продолжение следует? Нет.

Лавкиллер©05.02.2020