На свой десятый день рождения Ванька получил от бабушки в подарок шортики. Вернее, не просто шортики, а целый мальчишечий костюм, состоящий из приталенных коротких шортиков форменного покроя непонятного зелено-черно-пятнистого цвета и такой же приталенной рубашечки, зелено-черно-пятнистого цвета. У шортиков было два небольших кармана с модными металлическими застежками, а на рубашке целых четыре кармашка, два на груди и два по бокам и, разумеется, все кармашки были на молнии и с модными металлическими застежками.
- Странный цвет какой-то, - только и произнес Ванька.
- Не странный, а самый обычный, - надменно ответила бабушка, возрастная, но все еще молодящаяся дама светской наружности, — это цвет «хаки», такой цвет был очень популярен в свое время. У военных.
Ванька с каким-то недоверием смотрел на этот странный костюм. Ну, он привык к шортам и даже любил их - у него их было до кучи, из брючной ткани, из вельвета, из, как говорила мама, простой тряпки. И все разные – какие-то до колена, какие-то чуть пониже колена. В шортах было классно, особенно на море. И ноги загорают, и телу прохладнее. Но эти…
Ванькины подозрения усилились, когда его все же заставили переодеться в новый костюм. Закрывшись в своей комнате, Ванька скинул с себя домашние треники и футболку и облачился в новый, пахнущий нафталином и краской костюм. Костюм сел как влитой, рубашечка, шортики были будто сшиты по его мерке. Но Ванька чувствовал себя неуютно. Он и сам не мог объяснить почему.
- Ваня, ты скоро там? – раздался голос мамы.
- Да, сейчас, - крикнул мальчик.
Он вышел в коридор и взглянул на себя в настенное зеркало. Увиденное заставило его немного поежиться от смущения. Мальчик почувствовал, как по телу побежали мурашки… На него смотрел смущенный темноволосый растрепанный мальчишка в приталенной рубашечке с короткими, доходящими до локтей, рукавами. Но шортики… Они были… Ну, наверное, даже чересчур короткими. Приталенные, узкие штанины едва-едва прикрывали линию бедра, обнажая стройные, еще не загоревшие на июньском солнце, голые ноги.
- Ваня, ну, где ты там? Опять за компьютер уселся? – гремел голос отца.
Ваня, смущенно прикрывая стройные голые ноги, одергивая за края штанины, будто пытаясь сделать их подлиннее, вошел в комнату.
- Ну, вот, отлично, - одобрила бабушка, разглядывая внука.
- Мама, но, по-моему, - ответила Ванькина мама, - по-моему, рубашка отличная, а вот шортики. Ну, могли бы быть немного подлиннее.
Ванькина мама старалась быть как можно более учтивой. Она знала обидчивый характер свекрови, которая могла обидеться из-за какой-нибудь ерунды.
- А по-моему, неплохо, - выразился отец, - в нашем детстве мы как раз такие носили…
- Марина, Мариночка, - горячо возразила свекровь, - ну ты же ничего не понимаешь. Это же «фирма», сшитая по советским еще лекалам. Сейчас стиль «ретро» очень моден среди молодежи. Тем более среди мальчиков. Мальчики должны носить одежду, которая максимально способствует…
Даже началась длинная нудная лекция о том, как принято одеваться современным мальчикам, особенно тем, кто живет в пыльных грязных городах, вдали от чистого воздуха российских сел и деревень.
Ванька сидел за столом, ковырял ложкой нелюбимый им безейный торт и все думал, когда же его отпустят погулять.
- Мам, ба, - в очередной раз попросил мальчик, переводя умоляющий взгляд с одного взрослого на другого, - ну можно мне погулять.
- Ваня, ну только же сели за стол, ведь день рожденья твой сегодня, - ответила Ванькина мама.
- Ладно, Мариночка, - улыбнулась бабушка, - пусть идет…

* * *

Сунув ноги в кроссовки, Ванька выбежал на улицу. На улице, на скамеечке возле дома, сидели, уткнувшись в смартфон, несколько ребят Ванькиного возраста.
- О, привет, - весело окликнул приятелей Ванька.
Ребята отвлеклись от смартфона. Несколько мгновений они рассматривали Ваньку, а потом разом прыснули со смеху. Ванька недоуменно смотрел на приятелей.
- Привет, привет, - насмешливо ответил Мишка.
- Приветики, - насмешливо начал двенадцатилетний Кирилл, самый взрослый из ребят, - чего это ты, Вань, в девчачьи шортики облачился, а?
И ребят снова прыснули.
Ванька почувствовал, как краска смущения заливает ему лицо.
- И ничего не девчачьи, это мальчишечьи, сейчас модно такие. Бабушка говорит. Это… Стиль ретро.
- Девчачьи, девчачьи, - гоготал Кирилл. - Я знаю.
- Сам ты, - не выдержал Ванька.
- Че, - поднялся, сжимая кулаки, Кирилл, - ты че сказал, малой?
- Не девчачьи, - холодно возразил мальчик, чувствуя, как все тело немеет от неминуемой драки.
Кирилл насмешливо взглянул сверху вниз на мальчика и, оглянувшись на притихших ребят, ответил:
- А может… Может, ну только скажи при всех, может ты этот, как его…
- Кто? – раскалялся Ванька.
- Ну, этот. Ген, помнишь, - Кирилл оглянулся, - по ютубу показывали про одного парня, который в женщину переодевался.
- Да, помню, - поддакнул одиннадцатилетний Гена, брат Кирилла, - трансастит.
- Трансвестит, балда.
Ванька почувствовал, как земля уходит из-под ног. И дело вовсе не в непонятном для него «трансастите», а в том, что его прямо сейчас опозорили в глазах его же друзей. А они… Друзья… Что же они… Собрав силы в кулак Ванька резко бросился на Кирилла, намереваясь повалить того на землю. Но Кирилл, который уже больше двух лет с братом занимался вольной борьбой, перехватил сжатые в кулаки тонкие Ванькины руки и, применив болевой захват, повалил Ваньку на землю. Генка подбежал следом…
Ваньку били недолго. И не сказать, чтобы сильно, скорее для того, чтобы опозорить зарвавшегося десятилетку. Били вдвоем, на глазах притихших ребят. Кирилл был старше их всех, потому никто и не пытался вступиться за друга. Все равно ничего не получится, мало того, самому огрести можно. Ванька лишь прижимал к заплаканным глазам грязные руки и всхлипывал.

* * *

- Сынок, ты пришел? Почему так быстро? Или друзей во дворе не было? Ну иди, сейчас мороженое есть будем, - раздался из комнаты голос матери.
Мальчик не ответил. Размазывая по грязному лицу слезы, он прошел в ванную и, включив воду на весь напор, принялся оттирать лицо и руки от грязи.
Сволочи... Козлы… Если бы. Если бы я мог…
Ведь все время Кирилл докапывается до меня, думал мальчик. С того самого дня, как тогда, два года назад, я с родителями переехал в этот дом. Что ему нужно от меня?
Ну ничего… Ничего. Вас двое, а я пусть один, но… Все равно. Все равно я вам докажу. Докажу, что я…
- Ваня, да что с тобой? – раздался встревоженный голос матери.
Она стояла в дверях и с волнением смотрела на грязного, мокрого от сильного напора воды, заплаканного сына.
- Ничего, - отвернулся мальчик.
- А это что такое? – воскликнула мать, - ссадины…Колени сбиты. А футболка, шорты. Ведь новые же совсем. Где ты их так замарал?
- Где замарал, там и замарал. Это мое дело, - отрезал мальчик.
- Да как ты с матерью разговариваешь, щенок, - снова загремел отец, - а ну, быстро в свою комнату.
- Володя, - с укоризной начала мать.
- Умойся, иди в свою комнату, переоденься и подумай над своим поведением, - не унимался отец.
- Да вы не понимаете, - кричал возмущенный мальчик, - это не я, это из-за Кирилла.
- Мой сын ты, а не Кирилл. Быстро к себе.
Наскоро вытершись полотенцем, мальчик прошел к себе и, повалившись на кровать, залился слезами.
Почему вы никогда меня не можете выслушать? Мама, папа… Ведь сегодня же… Сегодня же день рождения… Мой день рождения…
* * *
С тех пор ненавистный «модный мальчишечий костюм» поселился на самой верхней полке платяного шкафа. Упрятав его туда раз и навсегда, как он думал, все рано или поздно позабудут о модном костюме в стиле ретро. Но увы…
Через две недели Ванька вместе с родителями приехал в гости к бабушке. Мама с папой должны были уезжать в отпуск, а сына куда-нибудь надо пристроить. Разумеется, разве настоящий семейный отдых – это отдых с сыном? Пусть с бабушкой поживет, баклуши во дворе побьет. Родителям и так найдется чем заняться.
Увидев на пороге своей квартиры Ваньку, в старых джинсах и футболке навыпуск, бабушка только руками всплеснула:
- Ох, а где же новенький костюм с шортами, что я Ване на день рождения подарила?
- Ой, ну мама, - махнул руками Ванькин папа.
- На дворе «плюс 28 градусов» тепла, - охала бабушка, - вы что, хотите, чтобы у мальчика случился тепловой удар?
Пришлось срочно ехать домой за ненавистным Ванькиным костюмом…
…На следующий день Ванька вышел во двор малознакомого бабушкиного дома «в том самом» костюме. Робея и оглядываясь по сторонам, он направился на детскую площадку. Но увы… Ребят его возраста во дворе не было, видимо, все разъехались по курортам и лагерям. Только в дальнем углу площадки сидела компания подростков лет 13-15 и тайком от прохожих покуривала сигареты. Заметив Ваньку, подростки зашушукались, тыча пальцами в мальчишку, и, словно по команде, загоготали.
Дурачье, подумал Ванька. Развернувшись, он вернулся домой, достал с книжной полки малый атлас мира, и завалился на диван.
- Ванечка, а что ты не во дворе? – выглянула из кухни бабушка.
- Да нет там никого, - ответил Ванька.
- Как же нет? Там Владик, сын соседки, хороший мальчик… Я его полчаса назад видела, когда из магазина возвращалась. Правда, он постарше тебя, ему… Четырнадцать, кажется.
- А, это тот, который курит, - хладнокровно заметил Ванька, - нет, спасибо, я с такими не вожусь.
- Как не стыдно, Ваня, - с досадой возразила бабушка, - Владик хороший мальчик, в музыкальной школе учится… Ты спутал его с кем-то.
- Нет, я лучше дома посижу, - ответил Ванька, поняв, что спорить бесполезно.
Интересно, родители хоть когда-нибудь меня услышат, с тоской думал мальчик. Или сами всегда будут решать и думать за меня. Что одевать на себя, что есть на ужин и куда ехать на каникулы? Да дома во сто раз лучше. Там и компьютер, и телек… И всяких Владиков нет. Правда Кирилл этот… Ну, Кирилл еще позавчера укатил с матерью в Турцию.
- Ну, ничего, - отвечала бабушка, - завтра на ВДНХ с тобой поедем, погуляем. Там, говорят, павильон открылся, где…
Ну да, подумал мальчик, опять полдня будет образцово-показательная прогулка «за ручку, по дорожкам». Только и будешь слышать - Ваня, в фонтан не лезь, Ваня, на качелях не раскачивайся, Ваня… Ваня… Ваня…
Только и слышишь… Ну и влип же я, думал мальчик. Эх, а ведь раньше в соседнем дворе была площадка с крутой каруселью… Может, туда пойти? А нет, опять соседские смеяться будут.

* * *

Ну и денек выдался. Жара под тридцать… В такую жару в парк бы, в пруду искупаться. Так нет. В пруду бактерии разные, как бабушка говорит…
Даже мороженое, которое бабушка купила внуку при входе на территории ВДНХ, и которое Ванька буквально проглотил, не помогло. Даже короткие шорты с футболкой не спасали – солнце жарило так, что хоть вой. Да и от раскаленного асфальта тянуло как от печки.
- Ба, пойдем лучше на пруд, там на лодках покататься можно, - попросил мальчик.
- Ваня, на пруду опасно, - назидательно отвечала бабушка, - а вдруг в пруд упадешь, а плавать ты не умеешь. К тому же катание денег стоит, а у нас с тобой…
- Ну ба... А тут-то что делать?
- Ваня, учись гулять не спеша, как все приличные люди. Там впереди, скоро уже, будет павильон «Здоровье», зайдем туда, выпьем по стакану сока, посидим в холодке…
Настроение было совсем испорченным. Уж лучше бы остался дома, и пускай этот Владик потешается над его шортиками. Уж Ванька не посмотрел бы на возраст – сунул бы под дых кулаком и тикать, пускай попробует догнать.
Вообще, то ли здесь люди были попроще, то ли из-за жары всем было пофиг, вот что одет десятилетний мальчик. И Ванька даже почувствовал, что начинает привыкать к своему непривычно-новомодному прикиду. Почти…
- Ой, пап, - раздался смешливый детский голос сзади, - а почему у мальчика такие шорты короткие?
- Может, это не мальчик, а девочка, - раздался другой детский голос.
- Да нет, мальчик, - неуверенно ответил первый голос…
- Значит, шорты девчачьи, и все…
Ванька оглянулся – сзади него, в тени раскидистого тополя, стоял какой-то взрослый дядька, а с ним двое детей, маленький мальчик лет шести и девочка, чуть постарше. Девочка насмешливо улыбалась.
- И ни фига не девчачьи, - обиженно крикнул Ванька, - смотреть надо…
- Ваня, - ахнула бабушка, дернув внука за рукав, - что это за слова такие, «ни фига». И что за тон?
- А чего они? – обиженно начал Ванька.
- А вот я родителям сейчас позвоню, отец тебе пояснит, чего, - не выдержала бабушка.
- Ну и пожалуйста, - обиженно надул губы мальчик.
Бабушка только ахнула от подобного поведения родного внука.
- Ну нет, чтобы я еще раз тебя к себе взяла на каникулы, - отвечала бабушка, поджав губы, - да никогда в жизни, это ему не так, а то – не эдак, пусть родители тебя в оздоровительный лагерь отправляют, а я…
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы их не окликнули.
- О, прошу прощения, - раздался чей-то восторженный мужской голос.
Мальчик с бабушкой обернулись – к ним спешил невысокий полноватый дядька лет 45, одетый в светло-серый костюм с галстуком, в руках у него была фотокамера.
- О, дико прошу меня простить, но я вас заметил еще издали, - приторно-сладким голосом начал мужчина, обращаясь к Ванькиной бабушке, - вы с сыном как нельзя кстати вписываетесь в этот прекрасный ракурс, да, вот тут, на фоне фонтана «Дружба народов». Позвольте…
- Это не сын, а мой внук, - ответила бабушка, улыбаясь и слегка краснея.
- Внук? – удивился мужчина, - господи, а сколько же вам… Впрочем, да, простите меня, это нетактично с моей стороны. Вы выглядите, поймите меня правильно, я абсолютно искренне это говорю, просто сногсшибательно…
- О, ну что вы, в самом деле, - смущаясь, ответила бабушка.
- Нет, нет, я прошу вас, вас и вашего сы… О, внука… Не могли бы вы, будьте любезны, подарить мне возможность запечатлеть вас на этом прекрасном фоне, в столь яркий солнечный день.
- Ну, право, я не знаю. Да и денег у нас нет.
- Что вы, что вы? – замахал руками мужчина, - какие деньги? Абсолютно бесплатно. Абсолютно. Лишь только во имя прекрасного, во имя искусства, так сказать… Позвольте.
Мальчик недоверчиво посматривал на странного дядьку. Бабушка, немало смущенная галантностью малознакомого кавалера, краснея, согласилась.
- Ну тогда будьте любезны, встать в-о-о-н там. Так… Секунду…
Мальчику вовсе не улыбалось в этот жаркий день фотографироваться на самом солнцепеке. Но бабушка была иного мнения.
- Вот видишь, - шептала она внуку, - настоящий мужчина, к тому же галантный какой. Не то, что ты.
- Ба, да я…
- О, бросьте вы, - заулыбался мужчина, беря бабушку под руку, - дети всегда остаются детьми, несмотря на… О, простите, я не представился. Я Марк Елизарович, а вы…
- Антонина Тихоновна, - улыбнулась бабушка.
- О, мою прабабушку звали Антонина Тихоновна, вот это совпадение. Признаться, своей галантностью и красотой вы немного напоминаете мне ее. Ах, детство, детство… Милое детство… Одесса, Приморский бульвар… Воздух… Воздух, наполненный… Впрочем, простите меня великодушно, вы не будете против, если я сделаю пару фотографий с вашим мальчиком?
- О, конечно же, - милостиво согласилась бабушка.
- О, благодарю вас. Юноша, как вас звать-величать?
- Ваня, - буркнул мальчик, которому порядком поднадоела приторная галантность мужчины.
- О, ну тогда встаньте пожалуйста вот тут… Возле парапета. Немножко левее, чтобы фонтан попал в кадр. Да, и спинку ровнее. А ножку… Ножку чуточку согните в колене. Та-а-а-а-к, порядочек…
Ваньку порядком достала эта процедура. Встань так, ножку эдак. Повернись туда, сюда. Сколько это будет еще продолжаться? Пару раз, ненароком, мальчик, ловил взгляд Марка Елизаровича. Взгляд мужчины ему не понравился. Сально-приторный, будто хищный взгляд мерзкого дядьки то и дело скользил по стройным, облаченным в короткие шортики, Ванькиным ногам. И у Ваньки неприятно скребло на душе, когда он ловил тот или иной взгляд фотографа.
Бабушке, похоже, было все равно. Она сидела в тени на скамеечке, обмахиваясь, будто веером, сложенным вдвое журналом.
Разумеется, кончилось все тем, что Марк Елизарович повел бабушку и мальчика обедать в близлежащее кафе «Уют».
- Кормят тут просто восхитительно, к тому же кондиционер, прохлада в помещении… Нет, нет, не возражайте, обед исключительно за мой счет.
…Прощались уже на закате. Бабушка и Ванька, порядком уставший и осоловевший от жары, прощались возле метро с вызвавшемся проводить их галантным Марком Елизаровичем, прижимающим к себе драгоценный фотоаппарат с несколькими дюжинами новых снимков своих новым знакомых. Прежде всего, Ванькиных снимков.
- О, Антонина Тихоновна, - кланялся он, целуя руку бабушке, - я искренне рад был познакомится с вами и вашим милым мальчиком. Очень надеюсь, что на днях мы обязательно встретимся, в парке Горького, как и договаривались... С вам и вашим милым (мужчина в миллионный, наверное, уже за сегодня раз улыбнулся Ваньке своей сально-приторной улыбкой). Вы не против?
- Нет, что вы… Буду очень рада, - улыбнулась бабушка.
- Ну и чудно. И чудно… И насчет вашего мальчика… Он у вас просто восхитителен. Шортики у него просто выше…,о, простите, - у мужчины зазвонил телефон, - простите, это по работе… До встречи, Антонина Тихоновна, и до созвона.
- До встречи, Марк Елизарович…

* * *

…Ваня и бабушка стояли на плавно движущемся, казалось, движущемся целую вечность, эскалаторе. Бабушка не уставала восхищаться новым знакомым.
- Ах, какой умилительный мужчина, - мечтательно говорила она, - галантный, интеллигентный… Настоящий кавалер… Ах, если бы не мои годы…
Мальчик молчал. Новый бабушкин знакомый ему совсем не понравился.
- Странный он какой-то, - задумчиво говорил Ваня.
- Чем же он тебе не угодил? – с досадой в голосе спросила бабушка.
- Не знаю, - признался мальчик, - все улыбается мне, будто я маленький.
- Но ты и есть маленький.
- Мне десять, ба, - рассердился мальчик.
- Ладно, десять так десять, - вздохнула бабушка, - взрослые вы все, как я посмотрю. А вести вот себя не умеете.
- И вообще, - продолжал мальчик, не обращая внимания на замечания бабушки, - неприятный какой-то он, пялится на меня все время, будто я девчонка… И про шорты мои говорил… Дурацкие они, а он…
- Все то вам не угодишь, - продолжала гнуть свою линию бабушка, не слушая внука, - то не так, се не так, а остальное не эдак.
Не понимаешь ты ничего, ба, подумал про себя мальчик… Впрочем, ему самому тоже было тут мало что понятно.

* * *
И с тех пор пошло-поехало… Марк Елизарович, будто надоедливый клещ, сопровождал бабушку и внука на каждой их прогулке. Позавчера в парке Горького, сегодня – в Сокольниках, а назавтра Марк Елизарович уже пригласил Антонину Тихоновну с внуком поехать в какое-то Шолохово.
- Там танковый музей просто замечательный, - разглагольствовал мужчина, - мальчику наверняка интересно будет, а, Ванечка?
Еще бы, конечно, интересно… Особенно если бы поехали туда без вас, думал Ванька. Но бабушке-то вообще было все равно. За бесконечными комплиментами и знаками внимания Марка Елизаровича она, казалось, перестала видеть все, что касалось внука. В частности, хотя бы повышенное внимание Марка Елизаровича к мальчику. Чрезмерное повышенное.
Да и Ванька в присутствии мужчины чувствовал себя неловко. Ощущение, что за каждым твоим движением, за каждой твоей фразой, даже эмоцией кроется хищное наблюдающее око фотоаппарата Марка Елизаровича. Порой мальчик пытался высказать свои подозрения бабушке:
- Ба, он ненормальный какой-то, - шептал Ванька, - сегодня, когда дома я шорты переодевал, он перед дверью стоял и в щелку за мной подглядывал.
- Да с чего ты взял? – удивлялась бабушка.
- А с того... Я дверь открыл, а он возле двери стоит и улыбается своими слюнявыми… Фу…
- Как не стыдно, Ваня, - рассердилась бабушка, - Марк Елизарович взрослый интеллигентный мужчина, и ты не имеешь права так говорить о нем. Не дорос. Он просто ждал, пока же ты наконец оденешься, мы же на такси опаздывали…
- Да ты не понимаешь, - пытался возражать мальчик, - а позавчера, когда я джинсы одеть хотел вместо шорт этих... Он как начал кричать – почему не в шортах, почему не в шортах...
- Ну он прав, мальчики твоего возраста…
- Да ба, не нравятся мне они, короткие очень, - кричал мальчик, - во дворе девчонкой дразнят, на улице пацаны смеются вослед…
- Не кричи на меня, - оборвала его бабушка, - не дорос еще, чтобы о взрослых судить. А шорты самые что ни на есть модные, мальчишеские. Ты дураков поменьше слушай, а слушай побольше что взрослые говорят. Ох…
Дальше последовал длинный монолог о нравах и воспитании современных детей, о том, что компьютеры и телефоны им головы все вскружили, да и вообще… Мальчик только вздохнул…

* * *

Из Шолохово возвращались уже вечером, порядком уставшие. Ванька вообще еле ноги волочил. Но ничего, думал он, завтра родители возвращаются, и он наконец-то вернется домой. И не увидит больше этого прилипчивого Марка Елизаровича. А бабушка… Бабушка пускай свои шуры-муры с ним крутит, ему вообще пофиг.
Как назло, на железнодорожной станции народу было не протолкнуться. Куча народу с сумками, тележками и прочим скарбом ждали электричку.
- Ах ты ж, совсем из головы вон, что сегодня же воскресенье, народ с дачи домой возвращается, - сетовал Марк Елизарович.
- Ну и что? – не понимала бабушка.
- Да, в электричку бы влезть… Может, ну ее, поймаем машину и до Москвы.
- А на дороге тоже пробки, - возразила бабушка, - ничего, в тесноте, да не в обиде…
И электричка наконец подошла… Народу в ней… Уф, мальчик давно не мог припомнить такой толкотни. Салон был полностью забит как селедками в бочке. Люди стояли в тамбуре, уткнувшись в затылки друг другу, буквально по стойке смирно. И так ехать почти полтора часа.
Как они влезли в тамбур, мальчик не помнил совершенно. Помнил, что оказался прижат лицом в спину невероятно толстой бабке в сером платье. С боков его прижимали еще какие-то люди, он даже не видел. Бабушка и Марк Елизарович были где-то там… Где-то сзади…
- Ваня, Ва-а-а-нечка, - раздался голос бабушки.
- Да тут я, тут, - кряхтя, подал голос мальчик.
- Тут он, Антонина Тихоновна, со мной, - за спиной раздался голос Марка Елизаровича, прямо у него над ухом.
Блин, я чуть не оглох, подумал мальчик.
Весь тот путь Ванька помнил смутно. Электричка не спеша, будто издеваясь над зажатыми в тамбуре людьми, двигалась в сторону Москвы. Двигалась, изредка останавливаясь на станциях. Кто-то выходил, кто-то заходил, но для мальчика, крепко зажатого между потными людскими телами, ничего не менялось. Пот тек уже не градом, а ручьем, по всему телу, голова, пустая, будто после бессонной ночи, не соображала категорически ничего. В горле противный металлический привкус. Ах, как хотелось бы поскорее вырваться из этого плена.
И вдруг… Или нет, ему показалось? Да нет… Точно… Он почувствовал, как его голого, неприкрытого шортиками бедра, что-то коснулось… Что-то влажное и липкое. Вернее, нет, не что-то… Как-будто чьи-то пальцы несмело коснулись гладкого мальчишеского бедра и легко, будто перышком, провели в направлении попы. Мальчик инстинктивно дернулся.
- Мальчик, стой смирно, - не выдержала полная тетка.
- Да я стою, - оправдывался мальчик.
Может, показалось? И точно, показалось.
Нет, опять… На этот раз Ванька ясно почувствовал, как пальцы коснулись его попы, слегка сдавив ее, направились чуть ниже, приподнимая тонкую ткань коротких шортиков. Вновь, инстинктивно дернувшись, он успел почувствовать, как пальцы несмело коснулись тонкой ткани его плавок и слегка скользнули вдоль линии трусов в сторону.... Ай…
- Мальчик, ну потише, пожалуйста, и так повернуться некуда, - вновь заворчала тетка.
- И в самом деле, - раздался другой женский голос справа, - поаккуратнее, вздохнуть нельзя.
Ванька почувствовал, что его тело начинает бить мелкой дрожью… Страх, смешанный с неописуемым чувством стыда, буквально парализовал мальчика, не давая ему и шанса на осознание ситуации. Даже не давая ему возможность среагировать… Крикнуть что-то, ну хоть что-то.
Кто-то его трогает… Там… Под шортиками. Но зачем? Что им там от меня нужно…
Хотелось позвать бабушку. Даже Марка Елизаровича. Но слова застряли у него в горле.
Между тем пальцы продолжали ласкать дрожащее тело мальчика, уже, будто не стесняясь, направляя свой путь в сторону маленькой пещерки, расположенной между небольшими мальчишескими булочками… Мальчик снова дернулся. Народ вокруг опять зацокал, заворчал, а над ухом мальчик услышал еле слышный, шипящий сальный хрип Марка Елизаровича:
- Не дергайся, и стой смирно, щенок.
Значит, это он… Он ТАМ трогает его между. Но зачем… Зачем…
Парализованный страхом мальчик мог только стоять и ждать. Но чего?
Наконец, новая остановка. И, на этот раз, видимо, в черте Москвы, ибо народ хлынул на платформу будто нескончаемый горный поток. Ваньку и остальных буквально вытолкнуло на платформу.
И только здесь, оказавшись на душной раскаленной платформе, обдуваемое ветром от проезжающих мимо электричек, мальчик почувствовал, что силы оставили его, перед глазами появляется непонятно темно-синяя пелена, а ног, будто ватные, не слушаются его. Уже падая, он услышал чей-то испуганный женский крик и голос бабушки:
- Ваня-я-я-я. Ва-а-а-анечка.
Когда Ванька пришел в себя, он лежал на скамейке, а бабушка силой пыталась сунуть ему в рот бутылку с холодной как лед минералкой.
- Ваня, Ванечка, выпей, пожалуйста, - плакала бабушка, - и черт меня дернул ехать в этот треклятый музей.
- Ну, Антонина Тихоновна, кто же думал, что современная молодежь такая нежная… Да, духота, но ничего, подумаешь, - раздался голос Марка Елизаровича, - а мальчик и нюни распустил. Эх, вот меня в моем детстве…
Ах, как Ваньке хотелось все рассказать бабушке. Сейчас, вот прямо сейчас. Ведь она ничего не видела. Ничего. Но слов он подобрать не мог, и лишь слезы, крупные, полные бессилия и страха, слезы лились по его мокрому бледному лицу.

* * *

Домой Ванька вернулся на следующий день, вечером. Предыдущий вечер полностью стерся из его головы. Дорога до дома. Слезы бабушки, просьба съесть хоть что-нибудь. Ему ничего не хотелось. Мальчик сжался, заперся в своем тесном мирке, даже не пытаясь подать руку помощи, пусть даже той, кто сейчас для него был единственным родным человеком.
Дома его ждали радостные, загоревшие на море, родители, куча каких-то привезенных ему подарков. Его ничего не волновало. Он просто прошел к себе в комнату и, уткнувшись носом в старые, поклеенные много лет назад, уже пожелтевшие от времени, обои, заплакал. Заплакал от бессилия, от страха, от чего-то такого, что он не мог объяснить… И, наверное, не сможет никогда…
Проснулся он ночью, когда все спали. Достал с полки ненавистные шортики. Вынул из ящика стола большие металлические ножницы, те, что обычно он использовал для резки картона. Несколько минут, стоял, любуясь блеском стали в бледном свете луны. И остервенело, с какой-то неописуемой злостью, порезал ненавистные шортики на мелкие лоскуты. Мелко-мелко, будто боясь, чтобы бабушка или мама из этих лоскутов не сшила ему новые шортики.
Лоскуты мальчик завернул в целлофановый пакет и выкинул в мусорку. И только теперь, обессиленный, рухнул в свою постель и забылся...
Ему снились сны. Хорошие и добрые… Милые сны. Какие могут сниться только десятилетнему мальчишке.

©Ляпкин-Тяпкин Алексей