Вагон сразу наполнился запахами продымлённых штормовок, лесного пустоцвета, и неистребимой мальчишеской энергией. Позади остался тяжёлый, но интересный путь, и теперь, когда все опасности и приключения были позади, благодатное состояние расслабленности и покоя охватило их. Уже были закинуты на верхние полки гороподобные рюкзаки, разложена на столике нехитрая снедь, купленная в привокзальном киоске, и наступило время безудержного трёпа.

Нет, ну ты представляешь, он тонет, а я ему ору – “Весло спасай!”. А он уже пузыри пускает – заливался счастливым смехом самый юный член группы, пятнадцатилетний Юра Хмеликов, с ироническим прозвищем “Хмелёк”.

Дружный хохот молодых лужёных глоток сотряс всё купе, и даже возлежавшие на верхних полках старшины похода Егор и Вадим одобрительно хмыкали, оценив комизм ситуации. Им было хорошо, эти юным представителям поколения “Пепси”. Буйная энергия, копившаяся весь учебный год, наконец, нашла свой выход. Ощущение радостного восторга от окончания тяжёлого, но интересного пути, лишь слегка смешивалось с лёгким чувством досады оттого, что всё так быстро закончилось.

Несмотря на то, что вагон был практически пуст, почти вся компания забилась в одно купе. Лишь один человек предпочёл уединение.

– А где Алька, то? – недоумённо огляделся “Хмелёк”.

– Где же он ещё может быть?! Торчит в заднем тамбуре. Всё на рельсы любуется – язвительно ответил один из братьев Сапрыкиных, – чего он в них нашёл?

Никто не заметил, как на мгновение, напрягшийся Егор бросил на говорящего неодобрительный взгляд.

– Сгонял бы ты в ресторан. Может миниралочка, или пивко холодненькое есть – плавно перевёл разговор Вадим.

– Легко – “Хмелёк” быстро обулся, и двинулся в сторону вагон ресторана.

– Сигарет посмотри – гаркнул ему вслед Егор. – “Прима” опротивела.

Вернулся “Хмелёк” неожиданно быстро.

– Угадайте, кого я сейчас видел в ресторане – довольное лицо Юрки расплылось в загадочной ухмылке.

Остроумные предложения посыпались со всех сторон:

– Мирлин Монро!

– Президента Клинтона?!

– Лёньку де Капри!

Фантазия била ключом.

– А вот хрен вам. С первого раза не угадал никто!

– Ладно, не тяни.

Хмелёк развеселился ещё больше.

– Итак, правильный ответ. В вагоне ресторане – медленно тянул он – я сейчас видел... Илью!

Непонимающее молчание было ему ответом.

– Ну, из нашего дворца пионеров. Который ещё астрокружок вёл.

Разом насупившиеся Егор и Вадим мрачно уставились на него.

– Не смешно!

Хмелёк опешил.

– Не, ну серьёзно! Что, я не помню его, что ли. Я же тогда в дворечнике хореографией занимался. Их кабинет как раз напротив нашей студии был.

– Заткнись, придурок. Илья погиб три года назад. Сгорел в собственном доме – провод коротнул. Соображай, что несёшь!

– Да он это!

Вадим резко соскочил с полки.

– Слушай, такими вещами не шутят. Счастье твоё, что Алька не слышал – он тревожно оглянулся – Заткнись, и не... вякай!

Юрку задело за живое.

– Ну, пойдём, сам посмотришь!

Проворно натянув обшарпанные ботинки, Вадим решительно двинулся вперёд. Повисшую в купе тревожную тишину нарушил спокойный голос Егора.

– Так, народ. У кого карты?

***

Вадим внимательно глядел через стеклянную дверь на полупустой салон вагона ресторана. За одним из столиков, сидя в полуоборота к нему, мужчина, лет тридцати, о чём-то беседовал с официанткой. Изучая меню, неторопливо кивал головой, с чем-то видимо соглашаясь. Вадим дождался, когда он сделает заказ, и лишь убедившись, что за столом сидит именно тот человек, о котором они только что говорили, отшатнулся назад.

– Ну, что, я же говорил – Илья! А вы – покойник, покойник – обиженно шептал сзади Вадима Хмелёк. – Что я, Илью не помню!

Побледневший Вадим резко развернулся к нему, и жёстко схватив его за руку, почти насильно перетащил в соседний тамбур.

– Слушай сюда – зажав “Хмелька” в самый угол, схватил его за отвороты штормовки, и жарко задышал почти в ухо – Сейчас мы вернёмся к нашим, и ты всем скажешь, что ты ошибся. Ты меня хорошо понял?!

– Зачем?

– Затем! Потому, что так надо! Ты понял?!

Ничего не понимающий Юрка испуганно кивнул, и подталкиваемый Вадимом устремился в свой вагон. Купе встретило их требовательной тишиной. Партия в традиционного “дурака” была прервана.

– Ну, как свидание с призраком?

“Хмелёк” отрицательно качнул головой.

– Не, похож здорово. По моложе только.

– Да, Илья постарше был – Вадим улыбнулся, стараясь не смотреть на Егора.

Инцидент был исчерпан, и общем вниманием вновь овладела карточная игра. Только Егор тревожно глядел на Вадима. Минуты через три тот поднял голову, поймав этот требовательный взгляд, и едва заметно утвердительно кивнул головой. Егор шумно выдохнул, и, отвалившись на спину, задумчиво уставился в потолок. Карты его явно не интересовали.

Полежав несколько минут, он, не привлекая к себе внимания, спустился вниз и незаметно покинул купе.

***

Стоя у двери вагона ресторана, Егор мучительно вглядывался в знакомую спину. Ему казалось, что он сходит с ума. Этого почти не могло быть – случилось то, о чём он даже не мог мечтать. Эта спина, этот до боли, до сумасшествия, такой знакомый и родной завиток на затылке, с лёгкой серебристой проседью. Всё, что он так любил когда-то, что потерял, казалось, навсегда, и что вдруг возродилось здесь, в этом заплёванном, пыльном поезде. Илья, человек, с которым он провёл лучшие часы своей жизни, тот, кто столькому научил его, показав весь этот мир, сидел перед ним. Живой и невредимый! Этого почти не могло быть!

Ему безумно хотелось прижаться к этому затылку, к широкой сутуловатой спине, и задохнутся от невозможного, нахлынувшего счастья.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем соседи Ильи по столику встали, и, расплатившись с официанткой, ушли. К этому моменту ресторан был практически пуст.

Глубоко вздохнув, Егор рванул на себя дверь, стремительно пересёк салон, и, развернувшись, сел за столик. Илья оторвался от созерцания пейзажа за окном, и на Егора взглянули такие родные, немного усталые глаза.

***

Они сидели практически неподвижно, вглядываясь друг в друга, ведя безмолвный, понятный только им двоим, диалог. Ни крушение поезда, ни атомный взрыв не смогли бы прервать этот разговор. Слишком многое требовало объяснения, и не могло быть объяснено.

Наконец Илья не выдержал. Смешавшись, он кашлянул, суетливо отвёл глаза, и, пошарив по карманам, достал зажигалку. Закурив, не смотря на грозную табличку, “Не курить”, закашлялся, со слезами пытаясь восстановить дыхание.

– Ну, здравствуй.

– Как ты смел? – юношеский басок Егора сорвался, переходя на почти сдавленный крик.

– Не кричи – уже спокойней ответил Илья – Я хоть и постарел, но слышу по-прежнему хорошо. Ты один?

Как ты смел?! – почти простонал Егор – Как ты посмел с нами так поступить?

Илья глубоко затянулся, нервно стряхнул пепел.

– Ты не понимаешь, какая сложилась тогда ситуация.

– Не понимаю?! Это ты не понимаешь...!

– Я.

– Ты! Ты не мог! Не имел права так поступать!

– Лучше было бы, если бы всё оставалось по-прежнему? Это же был тупик, ты что, не соображаешь? Безвыходная ситуация, в которой запутались мы все. Ещё немного бы и...

– И поэтому ты решил умереть?!

– Ну,… это получилось совершенно спонтанно. Я же не виноват, что загорелся этот чёртов дом. Он же был старый, вспыхнул как порох. Не воспользоваться такой ситуацией было бы просто... не разумно. Всё складывалось крайне удачно, это был оптимальный выход.

– Оптимальный?! А о нас ты подумал? А?! Да мы с ума чуть не сошли, разгребая эти проклятые головёшки. Сволочь ты!

– Ну, извини...

– Извинить?! За что? За весь тот кошмар?!

– Ну не мог. Не мог я тогда по-другому. Понимаешь, не мог!

– Не мог он...! Ладно мы. А как же он? Ты что, не понимал, на что его обрекаешь? Если хочешь знать, он до сих пор не может в себя прийти!

– Но я же бежал именно из-за него! Как ты не можешь этого понять. Ещё немного и могло произойти непоправимое. Мы и так слишком далеко зашли в своих отношениях. Ты просто не знаешь всех подробностей.

– Да чего, чего я не знаю?! Того, что он в тебя влюблён?! Этого не знал, по-моему, только слепой... Мы же все, абсолютно все были в тебя влюблены. Как ты этого не понимаешь? Даже сейчас, три года спустя, скажи ребятам, что ты жив, они пошли бы к тебе пешком через всю страну!

– Тем более я должен был исчезнуть. Вы слишком идеализировали меня. Возвели в ранг божества... Это не могло продолжаться долго. Рано или поздно наступило бы разочарование.

– Всё равно! Ты не смел так поступать с ним. Видел бы ты его глаза. Это не человек – зомби!

– Да пойми же! Он же и был главной причиной моего побега. Ты думаешь, мне было легко? Думаешь, я не представлял, что с ним будет. Ну что, что я мог сделать?!

– Что?! Да поговорить с ним, объяснить, приказать бы, наконец! Он бы понял, я уверен.

– Ты думаешь, я не пытался? Да много раз. Но как, как можно было с ним говорить, когда на тебя смотрят эти безумные влюблённые глаза, которые просто не могут понять, за что ты его пытаешься прогнать. Уже на второй фразе слова начинают застревать в глотке. И ты чувствуешь себя последним подонком. Мы же действительно были влюблены друг в друга, это ты правильно сказал. Я ведь бежал не только от него. От себя в первую очередь. Я... если хочешь знать, не чувствовал в себе права на его любовь. Она была слишком огромна – его любовь ко мне. Я почувствовал это, когда он... Ну, в общем, после того, как он весь день провисел у меня на шее, обхватив своими ручонками и прижавшись всем телом.

– Это когда ты его на себе пёр через долину “Тысячи переправ”? Когда он ногу сломал?

Илья печально усмехнулся.

– Пёр?! Плохо ты его знаешь. Так бы он и позволил себя столько нести. Прыгал на одной ноге, опираясь на палку. Тем более что ногу он только вывихнул. А потом ночью, когда мы лежали в одном спальнике, и он, свернувшись котёнком, заснул у меня на груди... я же всю ночь не мог заснуть, таким счастливым себя чувствовал. А утром понял, что нужно бежать. Бежать, как можно быстрее, чтобы не испортить жизни ни ему, ни себе. Он же был в таком состоянии, что говорить с ним было просто бессмысленно. Да он бы умер от разрыва сердца. Если бы я...

– Сейчас не лучше. Такое впечатление, будто этот пожар выжег его изнутри. Оболочка есть, а душа...

Илья нервно затушил окурок в блюдце, и тут же щёлкнул зажигалкой, прикуривая новую сигарету.

– Мужчина, здесь не курят! – визгливый голос официантки вернул их в реальность.

Они вышли в тамбур.

– Тебя не будут искать? Кто ещё знает, что я жив?

– Только Вадим.

– Он тоже с тобой? А...?

– Да. Он в поезде. Я всюду таскаю его с собой, пытаюсь расшевелить.

– Где... где он сейчас.

– А то ты не знаешь. На своём... вашем любимом месте.

– В последнем вагоне. – Илья печально улыбнулся – Конечно. Смотрит на убегающие рельсы. Я бы мог догадаться... Знаешь, когда он был поменьше, я воровал для него ящики из вагона-ресторана, чтобы он мог стоять со мной на одном уровне.

Они помолчали.

– Ты... хочешь его увидеть?

– Нет! Ни в коем случае... Я выйду на следующей станции. Не надо ничего менять.

– Ты оставишь свои координаты?

– Считаешь, что это нужно?

– Да!

– Зачем? Разбитого не склеишь

– Позволь это мне решать.

– Хорошо.

Илья достал помятый блокнот, торопливо написал несколько слов, и, вырвав лист, засунул его в карман штормовки Егора.

– Я надеюсь...

– Я не мальчик. Хотя... по-моему, ты не прав.

– Давай оставим всё как есть.

– Хорошо. Я найду тебя.

Взявшись за ручку двери, Егор на секунду замешкался, резко повернулся к Илье, и бросился к нему, обхватив за шею сильными юношескими руками.

– Господи, Ильюха, как же я...

– Ну, ну, малыш. Считай, что всё позади. Вернёшься в город, отдохни, потом встретимся, поговорим. Я надеюсь, у тебя хватит характера...

– Конечно, конечно. Просто... Если бы ты знал, как мне было больно!

– Я представляю. Можешь поверить, мне было не легче. Не представляешь, сколько раз мне хотелось бы хотя бы одним глазком... ну всё, иди. Ты знаешь, где меня искать.

Егор постоял ещё мгновенье, затем, отстраненный ласковой, но сильной рукой, шагнул к двери.

***

Через пол часа поезд остановился на небольшой узловой станции. Илья соскочил с подножки, и, подхватив свой баул, направился к выцветшему старому зданию вокзала.

За его спиной с лёгким перезвоном стукнувшихся вагонов тронулся поезд. Поставив потрёпанный баул на дощатый настил платформы, Илья выпрямился и медленно закурил. Ему нестерпимо хотелось повернуться, и поймать в убегающем окне тот родной, желанный и любимый взгляд, который снился ему по ночам все эти три года, и которого он так страшился сейчас.

– Гражданин, документики предъявите – властная рука коснулась его плеча. Илья резко обернулся, с удивлением глядя на молоденького сержанта в новенькой милицейской форме. Мимо, погромыхивая на стыках, проезжал последний вагон.

Илья ещё доставал из внутреннего кармана плаща паспорт, когда визгливые звуки экстренного торможения заполнили всё вокруг. Хорошо сработал стоп-кран, который рванула вниз дрожащая отчаянная мальчишеская рука.

©Max