Ванечке Плотникову, с любовью, посвящается.

Евгений ехал в деревню.
Ехал спасать друга , как он себе это представлял. Вез деньги на лечение ,да какое лечение, банальная кодировка от пьянки. Но хотел он не только отдать деньги , а хотел забрать парня ,да какого парня ,мужика уже давно ,в город, отвести к хорошему наркологу, да и помочь первое время. Вез он с собой целую сумку продуктов.
– Вот ведь, раньше наоборот все было ,из деревни в город продукты возили – думал Евгений.
Вначале лета еще, получил он письмо от Сашки, Сашка просил помощи. Письмо пришло на старый адрес, и соседи бывшие передали его только недавно, сейчас был уже конец июля. Сашка попросту спивался. Жил один сейчас, жена и дочь уехали от него ,от его пьянок. Так вот нехорошо у него вышло. Евгений не видел его уже лет 13 наверно, а когда то парень был хоть куда, красавец, с ударением на последнем слоге. Евгений в школе, в последнем классе, даже влюблен был в него. Да , да , влюблен был , такой вот был и есть Евгений Николаевич. Но прошло давно , там еще в школе и прошло, Сашка уж сильно девчонок любил, да и они его. А Евгений к девочкам совсем равнодушен был. Но Сашка так и остался другом, все ему можно было рассказать и поделиться всем. Сразу после армии, а они вместе ушли служить, вместе и пришли, Сашка женился, кажется удачно. Жили они тогда на большой станции Макарьево в районном центре, потом дочь у них родилась, хорошо жили. Евгений же, уехал в город, поступил в педагогический, учился, работал. А у Сашки что-то не пошло, может правда жена ему изменила, может слухам он поверил, но жизнь не задалась и Сашка бросился в пьянку.
Евгений был у него лет 13 назад, Сашка с женой уже тогда не жил, переночевал ночь, и еле дождавшись утра, уехал, тяжелая атмосфера давила. Евгений жалел Сашку, он видимо себя не жалел. Все эти годы они не общались и как он оказался в этой богом забытой деревне Евгений не знал, хотя догадывался. Сашка в письме об этом не писал , просил только приехать и вытащить его из этого «болота», как он выразился. Почерк, что интересно, так и не изменился.
И вот Евгений, теперь уже Николаевич, в свои 37 лет , ехал в эту деревню, где никогда не был. Ехать было не удобно: сначала почти три часа на электричке, в которой он сейчас и ехал, потом автобус, и еще не известно, пойдет ли он сегодня, ну может частник какой попадется.
Этим летом, часто и муторно, шли дожди. И не поехал бы наверно Евгений, но как то вспомнились школьные годы, и сердце защемило, вот и он решился.
Клял себя что так и не научился водить, не купил машину, ведь три часа и был бы там.
Но что теперь говорить, раз не купил, не покупать же из за одной поездки.
Жил он один, в маленькой уютной квартирке, так и не женился, хоть и была одно время женщина подходящая. Но не случилось как-то. Преподавал он теперь историю в том же институте, где и учился, теперь уже в университете. Профессию свою любил, и студенты его любили, всегда он с ними находил общий язык, хоть с девушками, хоть с парнями. Хотел сначала в школу идти работать, но решил что не надо ему в школу, были причины на то. А в университете ему было спокойней, простые дружеские отношения с преподавателями и со студентами. Ему это нравилось, а то что в душе творилось, так это и не касается никого.
В детстве еще, лет в 13, стал он замечать за собой такие вещи, что и подумать тогда страшно было. В классе седьмом он учился, заканчивался год учебный , стоял май на дворе, он пришел домой из школы и увидел что у них новые соседи, как раз машина разгружалась. Семья из пяти человек, мама, папа и трое детей, две девочки, примерно шести и восьми лет и мальчик лет двенадцати. Он только увидел этого мальчишку, мельком еще, он помогал перетаскивать вещи, так что то в нем повернулось внутри, там где сердце. Он зашел домой, спросил у матери кто это такие. Она объяснила, что это военный, будет работать в военкомате, что девочки это его, а мальчик ему не родной. Соседи как всегда все знали.
А он, Женька, не отходил от окна, смотрел на мальчишку, на темные его волосы, чуть волнистые, лицо, такое как на скульптурах, он видел такие в Ленинграде, в Эрмитаже, на стройные ноги в шортах и в груди разливалось что-то сладкое. Мысли скакали в голове. То ему хотелось, что бы это был не мальчик, а девочка и он бы с ней дружил, сразу же отбросил эти мысли. Тут же ему хотелось что пусть, он, конечно останется мальчиком, но так хотелось вдруг коснуться его рукой или поцеловать. Женьку аж в жар бросило от таких мыслей. Было стыдно и сладко и еще что-то, чего не объяснить ему, мальчишке.
Подружился он с ним в этот же день, мальчик оказался общительный, только грустный какой-то. Они все время теперь проводили вместе, правда он часто возился с сестрами, но как только был свободен , то сразу к Женьке. А Женька мучился, мучился неизведанными желаниями, особенно по ночам. Нет, виду он не показывал, вел себя обычно, а в душе буря желаний и сомнений. Как только он ложился в постель, один, или вот Сашка приходил и ночевал, он представлял рядом только Ромку. Так звали мальчишку. Сашка же его в этом смысле ни как не интересовал тогда. А если он был один, желаниям нужно было как то выплеснуться наружу и он приспускал трусики, представлял как целует Ромку всего и везде, включая то, запретное место, и гладил и теребил свой горячий колышек. Этого не хватало и приносило лишь временное облегчение. А днем все начиналось сначала.
И вот как-то в конце лета уже, Ромка пригласил его к себе ночевать. Родители уехали на три дня, оставив почему-то Ромку дома. Кажется, у них умер кто то из родственников отчима. Женька обрадовался несказанно и испугался, себя испугался, ведь спать с ним в одной кровати и не дотронуться, это было свыше его Женькиных сил. Но пошел конечно, волнуясь и любя этого мальчишку. Он тогда уже понял что любит. А как же иначе? Ведь он читал в книжках про любовь, и вот у него тоже самое. Читал он конечно про взрослых дяденек и тетенек, но симптомы то были те же. И Женька страдал что он не такой как все, представить даже боялся, что с ним будет, если вот узнают о нем, о его мыслях. Это же всё! Жизнь кончена тогда! И даже вот если Ромка, сегодня же, этой ночью догадается о его намерениях? Ужас что будет! Но любовь к Ромке была сильнее всех страхов., и он пошел.
И когда сидели и смотрели телевизор, Женька даже попытался обмануть судьбу, пошел как бы в туалет и удовлетворил сам себя, но как известно, судьбу не обманешь и когда стали ложится спать у него все было по прежнему, хотел очень. Женька спросил тогда:
–Может я на другую постель лягу?
Ромка только удивился:
–Ты чё? В вдвоем то интереснее! Да , было интересно! Произошло все просто и до смешного легко. Только они легли, Ромка его обнял, сам обнял, и сказал, что всегда хотел иметь брата. Женька прижал его к себе, сильно прижал и руку положил на попку его маленькую и такую манящую. Членик его упирался Ромке в ногу, и Ромкин членик тоже упирался в него, да еще как! И Женька поцеловал его в шею, да так и целовал дальше, всего, как и мечтал. Стянул с его трусики, прижимался к нему всем телом, сгорая от страсти и любви, все целовал и целовал, и живот, и соски его, и губы, и опять живот и ниже, добрался и до письки его твердой и подрагивающей. Взял, наконец её в рот, стал облизывать вместе с яичками, и не выпускал больше, пока Ромка не застонал протяжно и не задергался кончая. Женька тоже кончил, лишь дотронувшись до Ромкиного живота своим членом. Потом Ромка не говоря ни слова сделал Женьке все то же самое. О! Как им было хорошо тогда, как они ласкали друг друга! Но все кончилось через год. У военных кочевая жизнь, и Ромкиного отчима перевели на другое место службы. Женька плакал ночами в подушку, особенно когда пришло первое письмо от Ромки. Потом были еще письма, с год примерно, а потом Ромка, почему-то замолчал. Женька не знал почему. Но он не обиделся, он продолжал любить, хоть и без слез теперь. И сейчас он видел его перед собой, стоит только прикрыть глаза и произнести про себя : Ромка! Даже вот сейчас могу – подумал Евгений Николаевич и улыбнулся. А потом он почему-то влюбился в Сашку, но не надолго, а потом... Что было потом, Евгений не стал вспоминать, объявили очередную остановку, и он стал смотреть на входящих пассажиров.
Пассажиров было не много, всего пять. Две тетки с сумками клетчатым, парень, по виду студент, мужик с пропитым лицом и пацан. Евгений сначала подумал, что пацан этот с мужиком, больно уж не ухоженный был, под стать мужику. Но народу в вагоне было не много и все расселись по разным местам. Пацан сел на другую сторону вагона ,через купе от него и Евгений хорошо рассмотрел его. На вид лет 14-15, в старой джинсовой курточке, которые уже и не носят пацаны, в брюках типа школьных, и в рваных, совсем рваных, кроссовках. Мальчишка вытянул ноги, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.
– А красивый какой! - подумал Евгений — устал, похоже.
Мальчишка был и правда красив – Лицо правильной формы, через-чур правильной даже, прямой носик, чуть припухлые губы, и роскошные волосы цвета осени, именно цвета осени – подумал Евгений. Только давно не стриженные и не совсем чистые.
Евгений смотрел на пацана, опять накатили воспоминания.
–Ой , только не сейчас – подумал он и тут зашли кондукторы.
Мальчишка открыл глаза, были они у него синие-синие и Евгений увидел в них испуг.
–Ага , денег на билет нету - сразу понял он. Он напрягся как на старте, что бы вовремя остановить мальчишку, если он побежит. Была у них, у пацанов привычка, увидев кондуктора, выйти в тамбур , а когда поезд останавливается на очередной остановке, выскочить и перебежать в другие двери, в тот вагон, где кондукторы уже были. Но этот не побежал. Кондукторша подошла к нему, спросила билет, мальчишка встал, что то тихо стал говорить ей. Она закричала на весь вагон :
– Денег нету, а разъезжают тут! Вас много, а я одна!–с такой какой-то ненавистью, что Евгений аж подскочил на сиденье и встал.
– Успокойтесь уважаемая– тронул он её за плечо - сколько нужно на билет?
Кондукторша уставилась на него.
– А вам какое дело? Ннашелся благодетель тут! - она не сбавляла голоса.
–Фамилию свою скажите. А, вижу – Евгений увидел планшетку у неё на груди – и что вы кричите на весь вагон? – я заплачу за него и делу край! Пацан стоял тут же, опустив голову, переминаясь с ноги на ногу.
Услышав про фамилию и рассмотрев наконец интеллигентного на вид мужика, кондукторша сбавила обороты.
–До Макарьево, 56 рублей, выбивать? – она села на скамью.
– Конечно, дорогая моя ,конечно — сказал он, достал бумажник, оттуда сотню, подал ей. Она подала билет почему то ему, отдала сдачу и ворча что то себе под нос, удалилась.
– Вот же какие бывают крикливые! – сказал Евгений.
–Ага – мальчишка посмотрел на не него синими , пронзительными глазами.
– Спасибо большое!
–Да ерунда! Домой едешь? – Евгений не уходил, ему захотелось взять свою сумку, пересесть к пацану.
– Домой... как бы. – с остановкой сказал мальчик.
– Почему же как бы? – Евгений потрепал его по волосам – а откуда?
– От бабушки, болеет она – мальчишка опять поднял свои синие глаза – Я у мамки деньги забрал и лекарства ей купил, а теперь не знаю что будет, этот козел убьёт меня наверно.
–Отчим что ли? – Евгений почувствовал в груди знакомое томление гнева, мышцы на лице напряглись, как бывало у него перед дракой, дрался он в своё время часто, в висках застучало.
–Да какой он отчим? - так живет, приблуда какой то, пьют они как собаки – мальчишка неожиданно улыбнулся, да так у него это вышло, как будто осветил он вагон этот сумрачный своей улыбкой.
–Зря я на собак, они ведь спирт не пьют, это ведь люди только – пацан отвернулся к окну. Евгений подумал вдруг, что мальчик совсем не глупый и если его приодеть да в хорошие заботливые руки да в школу нормальную, он же просто неотразим будет, просто не отразим! Что это я? Опять? - он стиснул кулаки, скулы сжались, – мальчик сейчас выйдет и исчезнет из моей жизни и забудет меня тут же, со своими то проблемами, а я? Я опять буду страдать и мучится ночами, вспоминая вот эту его улыбку? Надо сесть на своё место и думать о том, что ждет там его, в этой сраной деревне, что за Сашка встретит его там, ведь это только почерк не изменился, сам то он точно как этот мужик, что вошел вот недавно, если не хуже.
–А вы? Далеко едете? – вдруг услышал он голос мальчика. Евгений тряхнул головой.
– А к другу вот в деревню, до Макарьево сейчас, а потом еще автобусом, если будет конечно автобус – Евгений улыбнулся.
– Ты наверно кушать хочешь? – спросил он без перехода – у меня есть.
– Не очень, я поел у бабушки – мальчишка сглотнул.
– Ты давай не стесняйся, я сейчас – Евгений сорвался с места, схватил сумку, плащ, пересел к пацану, открыл сумку, достал газету, расстелил, достал бутылку, почти полную, Фанты, колбасу в нарезке, батон, тоже уже нарезанный.
–Давай ешь! И стесняться не вздумай! – сказал он «строгим» голосом.
Пацан улыбнулся, уже на его голос, Евгений это понял.
Умничка — подумал про себя, а мальчишка взялся за батон и колбасу. Евгений отвинтил крышку с бутылки, сам хлебнул, в горле пересохло почему-то.
– Как зовут то тебя?– спросил.
– Ванька, Иван то есть– сказал парнишка с набитым ртом. Ел он очень аккуратно, ни крошки не упало, хоть есть хотел сильно, было видно.
–А меня Евгений Николаевич – сказал Евгений и опять потрепал его по волосам.
–Ваня ты Ваня – он смаковал это новое для него имя, – А лет тебе наверно 15?- Евгений специально накинул годок — два.
– Не, 14 только, в мае исполнилось – сказал Ваня, вытирая губы и принимая бутылку у Евгения.
– Хороший возраст у тебя – Евгений улыбнулся – Вся жизнь впереди!
– Да какая там у нас жизнь, – пацан погрустнел—15 домов и одни алкаши почти, даже пацаны пьют—Ваня аккуратно закрутил пробку – спасибо!
– А ты тоже в деревне живешь? – Евгений покачал головой, – да, перспектива, – А дальше учится хотел бы?
– Да конечно хотел бы! - Да куда мне, в этом в город не поедешь– он кивнул на кроссовки,– Три года ношу, хорошо еще что нога сильно не выросла– Ваня пошевелил ногой – Придется тут как нибудь, вот только пить никогда не буду!
– Это хорошо что пить не будешь– сказал Евгений – Этого не надо – Ты в какой класс пойдешь?
– В девятый нынче, если этот козел не убьет – сказал Ваня , посерьёзнев.
–Не убьёт! Как тебя можно убить?– сказал Евгений – таких как ты на руках носить надо – добавил он неожиданно для самого себя.
– Да уж, вы скажите тоже, на руках! - мальчишка опять улыбнулся.
– Да это я так, фигурально выражаясь – сам смутился Евгений.
– А вы кем работаете?–мальчик теперь смотрел и смотрел на него синими своими глазами.
–Преподаватель я, в универе историю преподаю -Евгений тоже смотрел на мальчика почти не отрываясь.
–Ой! - сказал Ваня — первый раз преподавателя университета вижу! - Вы профессор наверное?
– Нет, Ваня, не дорос ещё – сказал, улыбнувшись, Евгений.
Электричка остановилась на каком то километре, тронулась.
–Следующая остановка Макарьево, конечная — репродуктор захрипел почему то.
– Вот и приехали — сказал Евгений грустно – сейчас ещё автобуса ждать не знаю сколько, а тебе куда Ванюшка? - ему вдруг так захотелось побыть с ним еще хоть не много.
– В Покровку – мальчик вздохнул.
Евгения аж током как будто ударило, он выпрямился на скамье — не может такого быть, что же это? В горле пересохло, он схватил бутылку враз вспотевшими пальцами, стал открывать.
–Что с вами Евгений Николаевич? - пацан забеспокоился – Вы даже побледнели немного, вам плохо?
– Хорошо мне Ваня, Ваня ты мой Ваня – Евгений вдруг успокоился – Ванька, так я туда же еду, в твою эту деревню, ты понимаешь? - Вместе мы туда... Евгений замолчал.
–Да-а-а? - протянул Ваня – так это же хорошо! Я тоже про автобус боюсь, вдруг не пойдет, дожди какие были! А пешком далеко, да и кроссы... Он опять кивнул на кроссовки
– А к кому вы там?
–К Сашке — Евгений сказал просто — к Семенову.
– А, знаю, он такой же алкаш как и другие там, как же вы его друг? – удивился пацан.
–Школьные мы еще друзья — сказал Евгений — вот письмо прислал, просил помочь от пьянки избавиться, а у меня знакомый нарколог есть, вот хочу посмотреть на него, он похлопал себя по карману.
– Тогда понятно – Ваня улыбнулся своей лучезарной улыбкой.
–А кроссы как ты говоришь, сейчас и купим, есть тут рынок то какой нибудь наверное.
– Да что вы, Евгений Николаевич, не нужно, как же можно? – Ваня замотал головой, при этом волосы у него рассыпались.
– Не только моно но и нуно! - знаешь этот анекдот? – мальчишка покачал головой, - нет.
– Ну и не важно, важно что в этом ходить просто нельзя — Евгений показал пальцем на кроссовки, вернее на то, что от них осталось —И ни каких возражений!
Электричка подходила к вокзалу. Вышли.
Евгений Николаевич огляделся. Ни хрена здесь не изменилось за 13 лет. - А ведь он уже был тогда — подумал он об Ване, - когда я сюда последний раз приезжал. Подумал с нежностью. Взял Ваню за плечо и они пошли узнавать про автобус. Автобуса как и предполагалось, не предвиделось.
– Ну и хрен с ним - сказал Евгений — Частника найдем, хоть не до самой деревни, до свертка все равно довезет. А теперь на рынок.
Была еще середина дня, небо хмурилось, как почти каждый день в это лето. Все было открыто, рынок работал, и Евгений купил Ване не только кроссовки, а еще и джинсы, и футболку, и куртку, и даже кепку, как Ваня и не отказывался. Он заставил его просто снять его тряпьё и переодеться. Даже трусики хотел купить , да тут уж сам постеснялся. Китайское все конечно, дрянь если честно, не так бы он его одел, но Ваня был счастлив прямо, оглядывал себя незаметно и Евгений сам от этого был счастлив. Он смотрел на счастливую Ванину физиономию – как же оказывается мало надо для счастья, не правильно это, но все же и сам радовался. Они поели в местном кафе, поели мороженного и пошли искать частника.
Найти оказалось однако не легко. Не хотели ехать почему-то в Покровку. Далековато, 45 километров все же, да и дорога видимо туда не ахти. Но нашли. Пожилой мужичок на « копейке» красной, старенькой, но доброй на вид. Мужик попался не разговорчивый, но это только на руку было Евгению, ему нужно было подумать. Еще когда ходили по станции , Ваня спросил :
– Евгений Николаевич, а жена ваша не будет ругаться?
–За что же Ваня? – он посмеялся.
– Ну вы вот денег на меня столько потратили, а знаете всего несколько часов, может я нехороший совсем и наврал вам все.
– Ну насчет « наврал» это мы проверим, а насчет жены... так нету у меня её и никогда не было – Евгений усмехнулся про себя.
– Нету? – удивленно и как то радостно спросил Ваня.
– Нету Ваня, нету, один живу– Евгений обнял пацана за плечи, – идем.
– Ну тогда... Хорошо тогда – чуть ли не шепотом сказал Ваня. Больше он ничего про Евгения не спрашивал и когда они не сговариваясь сели в машину на заднее сиденье Ваня тут же прижался к нему как котенок, а Евгений обняв пацана, прижал к себе и так и не отпустил до конца поездки. Ваня уснул, а он думал. О многом ему теперь нужно было подумать.
Всего несколько часов назад все было относительно просто. Планировалось приехать в деревню эту, и если Сашка трезвый и адекватный, то поговорить с ним по душам, забрать его в город на недельку, сводить к наркологу знакомому и миссия эта « благородная» была бы выполнена. Ведь взрослый человек, не возится же с ним как с ребенком, да-да или нет- нет. Хочешь жить — живи, не хочешь, ведь твоё это дело. Но раз написал, значит хочет все же, а может, нашло на него, посмотрим. Но теперь всё изменилось в разы, за несколько часов. Спасать надо было Ванюшку, мальчишку этого чудесного, что он чудесный он даже и не сомневался. В такой дыре, среди пьяни и нищеты, такой цветок! Растопчут же, и не заметят, допустить этого нельзя, никак нельзя. Он и не о себе сейчас думал, не о своей страсти, только о нём. Как же сделать так, что бы забрать его отсюда к чертовой матери, только забрать. А потом бы он объяснил все про себя, все – все, и как он захотел бы, так бы и было, его был бы выбор, только его.
Пылинки бы с него сдувал — думал Евгений, еще крепче прижимая к себе мальчишку. Ваня сопел у него на руке, лицо зарумянилось во сне, и Евгений окончательно решил что не оставит здесь мальчика, чего бы ему это не стоило. Нельзя ему тут, никак нельзя. И нежность, и любовь охватывала его все больше и больше.
До деревни не доехали метров 250, наверное, дорогу от края до края пересекала огромная лужа.
– Ну , теперь сами как ни будь – сказал мужичок – Боюсь я туда ехать.
– Сами, так сами – Евгений осторожно разбудил мальчишку, тот проснулся, заозирался.
– Вы мне телефончик дайте свой пожалуйста, если таковой имеется, вдруг понадобитесь и вы против не будете – он подумал что не лишним будет, уехать то отсюда тоже ведь на чем то надо.
– Давай возьми, я то всегда теперь свободен, на пенсии, а раз платишь, мне что, съезжу, записывай – сказал мужик весело. Евгений внес его номер, они вышли, мужик подал сумку, развернулся и уехал. Лужа была огромна, но по краю как то можно было пройти. Ваня с сожалением посмотрел на свои новенькие кроссовки и Евгений посмотрел на свои , подмигнул пацану, подхватил одной рукой сумку а другой мальчишку. Тот не ожидал.
–Ты держи меня за шею, так удобней будет — сказал он и пошел , больше не раздумывая. Ваня держался за шею, был он довольно тяжелый и Евгений с трудом нес его и сумку, но шел и даже вроде не замарал сильно туфли. Дойдя до сухого места, опустил Ванюшку.
– Зачем вы Евгений Николаевич? Спасибо большое! – сказал Ваня и вдруг обнял его обеими руками. Евгений сглотнул, постоял так немного и сказал только:
– Все будет хорошо мой мальчик, все будет очень хорошо. Ваня отстранился и снизу вверх посмотрел на Евгения. Глаза теперь у него были темно- синие, влажные.
–И еще, сейчас ты покажешь где живет Семенов, и где живешь ты, и если на тебя там наезжать будут, беги сразу к Семенову, я там буду, я эту деревню гребенную тогда на уши поставлю, ты понял, мальчик мой?
– Понял Евгений Никола...—не успел договорить Ваня, Евгений закрыл его губы своей ладонью.
– И пожалуйста Ванечка, давай договоримся, называй меня Женей, и когда мы здесь и даже когда в городе, называй, решил- сказал Евгений, – А то меня студенты замучили, каждый день это « Евгений Николаевич» слышу, но там так надо, а ты лучше — Женя, мне приятно будет.
Ваня открыл-закрыл глаза, хлопнул ресницами, были они у него длинные, золотистые :
– А я чё в городе с тобой буду? Он сразу перешел на ты, его кажется, поразили слова о городе.
– А ты этого хочешь?
– Очень хочу, Евг... Женя – не задумываясь, сказал Ваня.
– А если хочешь, значит будешь, а сегодня приходи, даже если дома все нормально будет, ладно?
– Нормально уже никогда не будет – сказал Ваня – но я приду ,обязательно приду, может вы...
То есть ты, купаться хочешь, тепло сегодня, так я отведу, недалеко тут.
– Там посмотрим, я сейчас к Семенову, посмотрю на его состояние – Евгений обнял Ваню, наклонился и поцеловал его в волосы.
– Пошли?
– Пошли Женя! –Ваня хлопнул ладошкой о ладонь Евгения, и они пошли в деревню, а было в той деревне всего одна улица.
–- Вот тут я и живу – сказал Ваня, указывая на дом, почти по середине, этой не очень длинной улицы. Дом, когда-то высокий и красивый, резные наличники все еще оставались на окнах, только потрескавшиеся и перекошенные. Сам дом завалился на один угол, и казался инвалидом. Немытые окна слепо смотрели на улицу. Когда то красивые, высокие ворота тоже были какие-то кривые и продпирались палкой. Палисадника не было совсем, торчали только
кое-где столбики.
– Стопили прошлой зимой, дров не было – сказал Ваня, проследив за взглядом Евгения, – Дед еще строил, бабушка говорит, хорошо жили, пока папа не утонул, но я не помню, мне три года только было.
Евгений положил руку Ване на плечо.
– Ты будешь жить хорошо, поверь мне!
– Я верю Женя, только все равно не верится—Ваня посмотрел грустно и отвернулся от своего дома.
–- А вон в том бараке Семенов живёт– сказал он и показал на бревенчатое строение на четыре квартиры, за три дома от того места, где они стояли и на противоположенной стороне улицы.
– Квартира последняя отсюда, он тут 5 лет живет, я помню когда он приехал.
– Ну тогда я пошел, смотри, если что - сразу, хорошо?
– Да, я сразу – Ваня смотрел на Евгения, ему явно не хотелось идти домой.
Довели пацана, сволочи, домой идти не хочет – Евгений обнял мальчишку открыто, не стесняясь, да и не кого было, пока они шли по улице не попалось не одного человека, только какая-то бабка выглянула из огорода. А что из окна могут увидеть, так ну и пусть, пусть гады видят.
– Ну иди, мой мальчик, я тебя ждать буду – он спохватился, – ты же кушать наверно уже хочешь? Приходи поешь, у меня же полная сумка продуктов.
–Ну конечно приду, Женя – Ваня улыбнулся и пошел к воротам. Евгений постоял пока он не скрылся за ними.
Барак, где жил Сашка, был такой же старый как и эта деревня. Жилых помещений было только два, с торцов. В дальнем отсюда, видимо и жил Сашка. Квартирки что находились посередине были пусты и смотрели на Евгения черными провалами окон, стекол не было.
– Дурдом какой то ,— подумал он и зашел в маленькую калитку, когда-то ограду, сейчас залатанную чем и как попало. Крылечко грязное, в больших щелях. За бараком был небольшой огород, тоже огороженный чем придется, цвела картошка, не полотая, сиреневые и белые цветки выглядывали из бурьяна. Евгений покачал головой и открыл обшарпанную дверь.
Комната была одна, к удивлению, просто стояла большая печь, когда то беленная, теперь черно — серая и делила эту комнату почти на двое. Ни занавесок, ни половиков на полу хоть каких-нибудь. Правда было подметено и ничего не разбросано. На столе, стоящем у окна, тоже было чисто. Но запах в комнате стоял тяжелый, кислый, пахло помоями и не мытым человеческим телом. Евгений поморщился и кашлянул. Раздался скрип и из-за печи показался Сашка. В этом кособоком и хилом каком-то человеке он с трудом узнал Сашку, и седина еще.
Старик, вылитый старик, а ведь ему только 38 – подумал Евгений и шагнул к нему, обнял худое и мелкое теперь тело.
– Ты приехал все же, я и не ждал – сказал Сашка, тоже не своим голосом.
– Приехал, Саша, приехал – он пошел в комнату, поставил сумку на табуретку и осмотрелся.
За печью стоял еще диван и в углу старенький «Фунай», Евгений его помнил, на диване брошено одеяло без пододеяльника и подушка без наволочки. Сашка видимо лежал и читал « Роман-газету», старую очень. Еще стоял шифоньер, почему то у печки.
– Ну, как ты себя чувствуешь — спросил Евгений, вообще -то он сам видел как, Сашка стоял кособочась, руки тряслись.
– Да сам видишь как, правда три дня не пью уже — Сашка обвел комнату взглядом.
– Ну хорошо, Саш, садись давай, есть хочешь? – Евгений открыл сумку , стал доставать продукты — хлеб, тушенку колбасу, бутылку «Колы», банку с персиками не стал доставать, Ваньке. Сашка сидел и смотрел на эти приготовления.
– Ты у меня в гостях или я у тебя?– спросил он ухмыльнувшись.
– Какая разница, давай поешь сначала – он похлопал Сашку по плечу, и вот сейчас подумал, не зря ли он приехал? – Нет, не зря конечно, но вот смогу ли я помочь Сашке?
Сашка откусил хлеба, достал ложкой тушенку и тут же спросил:
– Жень, у тебя 200 рублей есть?– Я должен, отдать бы сегодня надо,—Я тебе отдам потом, железо вот сдам.
– Железо? Какое железо?– спросил Евгений недоуменно и тут же понял о чем он —Они все тут этим живут. Он слышал об этом, но столкнулся впервые.
– А вон в сарае лежит, я натаскал, килограмм 300 будет, приезжают, по три рубля принимают.
– Ясно , Сань– Евгений встал, подошел к окну – Сашка. Сашка.
– Вот жизнь такая теперь– сказал Сашка – Ну чё, есть у тебя две сотни для друга?
Евгений достал две сотенных бумажки, подал. Сашка сразу поднялся.
– Я щас, потом поем– он стал одевать ботинки.
Евгений вышел с ним на крыльцо, показал на Ванин дом, спросил:
– Ты пацана из того дома знаешь?
– Ваньку то? Любки-Шалавы сына?– Знаю конечно, его тут все знают, он такой один здесь, не пьёт, не курит, железо не ищет, всё по лесам гуляет, один раз видел: сидел на озере, венок плёл, как девка прямо – не от мира сего , короче.
– А ты от мира?– спросил Евгений зло.
– Я как все – сказал Сашка и пошел к калитке. Одно плечо у него было ниже другого и он шел как бы бочком. Евгений отвернулся.
– А ты чё спросил то? – раздался Сашкин голос от калитки.
– Потом, потом, иди —Евгений зашел в огород, сел на старый чурбан, стал смотреть на близкий лес. Сидел, думал о Ване. Было еще не поздно, около семи.
– Как он там? - ничего хорошего он не ждал —Хоть бы пришел скорее. Как лучик света в темном царстве. Евгений улыбнулся – Заберу, заберу его отсюда, чего бы не стоило, заберу. Репетиторов найму, да любой мой студент согласится. Одену по человечески. Как, черт возьми жалко пацана!
Сидел долго, ни Сашка, ни Ваня не шли. Евгений зашел в дом. – Как здесь спать то, да и лечь негде, диван этот грязный один. Он пошарил по карманам, нашел сигареты, удивился, ведь целый день даже не подумал закурить, закурил, вышел опять на улицу. Голова слегка закружилась.
– Эй, друган, чё стоишь? Пойдем в дом, встречу отметим! – Сашка довольно улыбался, показывая желтые, прокуренные зубы, в руках он держал полуторалитровую бутылку из под газировки, наполненную на половину, скорее всего техническим спиртом.
– Ты заходи, я покурю еще – Евгений про себя знал, что Сашка такой и придет – Даже есть не стал. Эх, Сашка, Сашка.
Он огляделся, посмотрел на дом Вани, там все было вроде тихо и зашел в квартиру. Сашка уже налил в стаканы, но не пил, ждал.
– А он порядочно кажется, принял – подумал Евгений, сел за стол, понюхал из стакана, пахло немного спиртом и сильно ацетоном.
– Ты уж извини, я это пить не буду – он поставил стакан на стол.
– Чё брезгуешь? А я ничего, выпью – Сашка опрокинул стакан в рот, закусил из банки, – Хорошо пошла! А ты зачем вообще приехал? Меня спасать? Так не надо, я сам спасусь!–он засмеялся мелким смехом.
– Дурак ты Александр – сказал Евгений, открыл бутылку с «Колой», попил – Дурак.
– Точно дурак, за то ты умный у нас– хорошо тебе там, в городе не дураком то быть. – Сашка ухмыльнулся.
– Везде хорошо, где нас нет, ты сам так хочешь, так и живешь– Евгений хлопнул ладонью по столу – И хорош гундеть, пей своё пойло, о чем нибудь хорошем вспоминай. Сашка и на самом деле заткнулся, налил, сразу выпил.
– Что он не идет то? – Евгений уже беспокоился, начинало темнеть – сходить что ли?
Сашка встал на не крепкие ноги, достал из стола свечу.
– Вот, сейчас свет будет– весело сказал.
Евгений не удивился. Конечно отключили за неуплату. Дать денег, пропьет, черт, вот же ситуация!
Свеча осветила комнату, в окнах сразу стало темно. Они молчали, не о чем было говорить сейчас. Хотел было спросить как Сашка сюда попал, но и так было ясно – пропил квартиру.
– Ну где же Ваня? – он встал, вышел на улицу, было почти темно уже, и в доме у Ване тоже вроде светилось. Постоял, покурил, думал не сходить ли? Ладно, он же все таки у себя дома, может и нормально все сегодня, утром зайду обязательно. Он зашел в дом; Сашка, уже совсем пьяный, бормотал что-то.
–А, благодетель, заходи давай, посмотри на друга, – Или ты не друг мне больше?
Евгений подумал что его сегодня уже два раза назвали « благодетелем», улыбнулся.
– Друг ты Сашка, друг, только пьяный, завтра я с тобой поговорю.
– Ты сегодня говори, я завтра с похмелья злой буду. На опохмелку дашь?
– Дам, Сашка, дам, куда тебя денешь.
Захотелось вдруг встать, пойти забрать Ваньку, выйти на трассу, поймать попутку и убраться отсюда к чертям собачьим. Но надо дожидаться утра. Он достал телефон, включил, посмотрел на часы, двенадцатый уже, но набрал номер все же.
– Извините меня пожалуйста, это сегодняшний ваш пассажир. Да! Да, который с мальчиком – Мне бы завтра к часам одиннадцати машинку вашу, очень уж мне она понравилась.
–Да!Да, мы прямо к луже и подойдем.
Евгений отключился.
– Я с тобой не поеду – сказал Сашка пьяным голосом.
– А это и не ты будешь – он не договорил, раздался стук в двери и они тут же открылись. Сердце у Евгения прыгнуло к горлу, вернулось обратно, застучало сильно.
На пороге стоял Ваня , глаза его смотрели на стол , на бутылку, такую ему знакомую, потом на пьяного Сашку и наконец на Евгения. Взгляд его такой тревожный, оттаял.
– Во , Ванька! А ты чего здесь?– Сашка смотрел удивленно пьяными глазами – Проходи, раз пришел.
– Я к дяде Жене! К Жене – он уверенно поправился и сел на табуретку рядом с Евгением.
– К Жене? Ни хрена себе! Вы чё, знакомы? – Сашка говорил почти трезвым голосом, от удивления наверно.
–Знакомы, знакомы. Потом, все потом, Саша.
– Ты почему так поздно, Ванечка?– Евгений понял сейчас, что он ужасно соскучился по этому мальчишке.
– Да я ждал что бы стемнело, тут недалеко, в лесу, а то ЭТОТ еще увидит куда я пошел.–Ваня подвинул табурет вплотную к Евгению.
– Он тебя бил? – спросил хриплым голосом Евгений, у него сжались кулаки, в висках застучало.
– Не, не успел. Вот!— он расстегнул курточку, новая футболка была порвана у шеи, но следов побоев не было видно. Евгений закаменел на мгновение, потом вскочил, но Ванька схватил его за руку, потянул вниз. Он сел. Сашка смотрел на них мутными глазами, мигал, потом налил, выпил и сказал:
– Сволочь!
– Кто сволочь? – Евгений резко, зло, взглянул на Сашку, руки опять сжались в кулаки.
– Гоша этот сволочь, что с Любкой-Шала...С матерью его живет. Достал видимо пацана совсем. Я ви-и-ижу —голос у него опять стал пьяный – Ты Жень сейчас не ходи, в отрубе он уже наверно, я его видел бухим сегодня.
– Пьяный?– Евгений обнял пацана за плечи.
– Ага, и мама пьяная– Ванька прижался к Евгению и вдруг заплакал, беззвучно почти, только крупные слёзы потекли по щекам и закапали на куртку и колени. Евгений приподнял его и посадил к себе на колени, прижал голову его к груди.
– Не нужно плакать уже, Ванюшка. Разберемся утром. Я уже и машину заказал. Дядька этот завтра приедет!– Евгений сам еле слезы сдержал.
– Правда? Ты заберешь меня отсюда? Правда Женя?– он поднял голову и смотрел прямо Евгению в глаза, своими синими заплаканными глазами.
–Я же сказал. Верь мне! –он поцеловал его в мокрую, солёную щеку, не обращая внимания на смотревшего на них Сашку. Ваня вытер рукой слезы, слез с коленей, взял со стола бутылку с «Колой», поискал глазами чистый стакан, не нашел, отпил прямо из бутылки.
– Ну хорошо тогда. Я тогда с тобой тут до утра останусь, ладно?
–А я тебе Ванечка и не отпустил бы никуда– сказал Евгений и опять притянул мальчишку к себе.
Сашка пьяно качал головой, икал, и кажется, ничего уже не соображал.
– Кушай давай садись – Евгений стал доставать из сумки самое вкусное, вытащил в конце банку с персиками, открыл ножом. Ваня сел за стол , стал есть, поглядывая на Евгения.
– Кушай родной, кушай, ни кто тебя больше не обидит– он дотянулся и погладил его по волосам.
Сашка привстал, взял стакан ,налитый им же Евгению, выпил, сел, покачался на табуретке и упал на пол. Евгений поднял легкое, ему показалось, даже легче чем у Вани, тело и положил его на диван.
– Ну а мы с тобой как?– он спрашивал сейчас не Ваню, себя.
– Пойдем к бабе Вере, тут рядом, я ночевал у неё несколько раз, она хорошая, а я на сеновале у себя переночую тогда– он вопросительно взглянул на Евгения.
– Никуда ты от меня не пойдешь, только вместе теперь, только вместе.– он дотронулся до его щеки, На Ванином, таком измученном и до невозможности красивом лице, опять заиграла его светлая улыбка.
– Пойдем, Женя – Ваня встал.
Евгений собрал сумку, взял плащ и они вышли на улицу. Темнота стояла кромешная, и он подумал, что ведь неудобно так вот, посреди ночи будить старушку, которую он и не знал совсем, но из-за Вани он решился. Дошли быстро, Ваня знал тут все тропинки, постучались. Баба Вера, когда ей объяснили в чем дело, без разговора пустила их. У неё было две комнатки и маленькая кухонька, было чисто, горел свет, пахло хлебом. Она выделила им небольшую тахту, но Евгений ложится пока не стал, он уговорил Ваню лечь, сел рядом ,гладил его по плечу, потом нагнулся, поцеловал в щеку, взял его руку в свою и так и сидел, пока Ваня не уснул. Баба Вера тоже не ложилась, гремела потихоньку чем то на кухне, вздыхала. А когда Ваня уснул, и Евгений вышел на кухню попить, стала рассказывать. То что услышал Евгений, почти не отличалось от того, о чем он и сам догадывался.
После смерти Петра, отца Вани, мать его Любка пустилась во все тяжкие, всегда такая была, только при муже и держалась. Быстро получила прозвище Шалава, потому что меняла мужиков чуть ли не ежемесячно. Бабушка забирала периодически Ваню, только больная она, сердечница, вообще, если бы не Ваня, умерла бы наверно уже, ради него живет– баба Вера тяжело вздохнула, Любка приедет, деньги пенсионные у неё выманит обманом, а ей потом и лекарства не на что взять.
– Стерва, пропадет парнишка с ней, парнишка то хороший какой – заключила она и опять вздохнула.
– Нет не пропадет он бабушка, заберу я его отсюда.
Он попросил листок бумаги, написал свой адрес и телефон.
– Ну это на всякий случай. Я его матери завтра тоже адрес оставлю. А Ванюшку заберу, учится ему надо.
– Ой, забери милок, добрый человек! Только как же жена ваша? Поехали друга проведать, а мальчика привезете?
– Ничего, она у меня хорошая!– Евгений тему развивать дальше не стал.
Потом он прилег на краешек тахты, обнял Ваню, тот как почувствовал его, подвинулся к стенке и потянул за собой Евгения. Было уже далеко за полночь, но он еще долго лежал , обнимал Ваню, иногда прикасаясь к его щеке губами. Щека была горячая и немного соленая на вкус.
Утром, чуть свет еще он встал, умылся из рукомойника, сказал бабе Вере что бы не будила пока Ваню, и что идет к его матери.
– Дай Бог вам удачи там, та еще стерва– вздохнула бабка.
– Ничего, разберусь– и он вышел из гостеприимного дома.
Сначала все же зашел к Сашке. Тот тоже уже не спал, сидел , курил мрачно. На столе стояла вчерашняя бутылка, в ней еще было.
– Уезжай Женька, не рви душу!– Сашка мрачно посмотрел на него—Уезжай, мы тут пропащие–-А где пацан то?
– Уеду скоро Санек, уеду и пацана заберу из вашего «болота», сам же ты его так назвал – он с грустью посмотрел на школьного друга.
– Вот и правильно, вот и валите оба, а мы тут как-нибудь, – Сашка налил в стакан.
– Ну до свидания, Сашка– тихо сказал Евгений, – На, вот, – он подал листок с адресом, Сашка не взял, тогда он положил его на стол.
–Жить захочешь, приедешь, помогу – и он вышел, не подал руки, не обнял, посчитал, что так будет лучше.
Через 10 минут он был у дома Ванюшки. Он зашел в ограду, ни кого не встретил, открыл дверь, в ноздри шибанул запах старого и нового перегара, еще чего-то неприятного. –
Странно– мелькнуло в голове, - а от Вани не пахнет вот этим.
На кухне, за столом, сидел опухший мужик, лет 45 или больше, чем то похожий на Сашку, седой. Матери не было видно.
– Ты кто, участковый новый?– спросил мужик развязно.
– Нет уважаемый. Где мать Вани?– Евгений уже дрожал от злости.
– А раз нет , пошел на х..– мужик хохотнул.
Евгений подошел к мужику вплотную и заорал :– Встать!
Мужик нехотя с ухмылкой поднялся. Евгений без замаха, как когда то учили в армии, ударил его в челюсть. Мужик отлетел на какие то вёдра, упал, все загремело, попытался встать, Евгений не удержался, пнул его в живот. Тот выдохнул и согнулся пополам в упавших вёдрах и воде. Евгений схватил его за рубашку, приподнял.
–Где мать Вани, сука?
Мужик хрипел, он посадил его на стул, ударил по щеке, сильно ударил, придержал что бы не упал.
– Ща придет– прохрипел мужик. Евгений сел на стул. Мужик сидел тихо, трогал скулу, молчал. Ждать пришлось недолго, зашла молодая еще, лет 35-ти , женщина, когда-то красивая, а теперь с опухшим и дряблым лицом.
– Вот твой гаденыш натворил! У нас деньги подрезал и еще где-то. Я смотрю, он во всем новом приехал, теперь вот разбираться из-за него пришли. Пидорас, бля.– забормотал сразу мужик.
Евгений встал , шагнул к мужику, схватил одной рукой его за волосы, другой ударил его в грудь. Мужик свалился со стула, опять захрипел.
– Это тебе за пидораса– сказал он и посмотрел на испуганную бабу.
– Сядь!- та села, смотря на Евгения.
– Слушай, ничего Ваня не украл и пришел я не за этим. Я заберу у вас его в город, ему учится надо и он сам этого хочет. Документы какие есть давай сюда, быстро –Евгений закричал эти последние слова.
Баба ушла в комнату, язык не поворачивался назвать ее матерью. Гнев утих, он подошел к сидящему уже на полу мужику, взял его за ухо, жестко взял.
– Вставай мразь , и сиди тихо – Еще что-нибудь вякнешь, убью!
Мужик кряхтя поднялся, держась за грудь, сел.
– Вот– он оглянулся, баба стояла протягивая ему бумажки. Евгений взял, бережно свернул, положил в карман.
– А вы кто хоть? – опомнилась она наконец – Учится ему надо наверно. Евгений достал удостоверение, показал.
– Преподаватель я, и устрою его в хорошую школу.
– А Ванька то где?– вдруг встрепенулась баба– сбежал опять вчера куда-то, тварь!
– Никогда не называй его тварью!– он схватил ее за плечо, сжал, баба охнула.
– А Ваня сейчас у бабы Веры, спит. – Скоро мы уезжаем, сегодня уезжаем– он достал бумажник и приготовленный листок бумаги, вытащил 1000 рублей , кинул на стол, листок положил рядом.
– А это деньги, которые Ваня взял у вас—теперь он ничего не должен, а на листке адрес мой, и если проснется в тебе материнское чувство, приедешь или позвонишь.
– Ой, да валите вы оба!—вдруг взвизгнула баба – на х.. мне такой сынок, ни толку то него, одни убытки! Один такой на деревне, меня позорит. И пусть убирается – она аж слюной брызгала. Мужик сидел тихо и смотрел в пол . Евгений подождал когда она прокричится и сказал:
– Нелюди вы, — и вышел.
Шел и почему то совсем не радовался, такое пакостное чувство осталось после посещения этого дома, что даже предстоящие радости от общения с Ваней отошли на другой план. Но чем дальше отходил от дома, тем свободнее и радостнее становилось на душе. Ванечка,— подумал он с нежностью...
Ваня еще спал, напереживался видимо вчера, время было еще 9 часов. Он опять достал бумажник и подал бабе Вере 500 рублей за ночлег. Баба Вера выставив перед собой руки и причитая, стала отказываться: –-Да ты что, мил человек? Разве же это можно, разве же это по людски, деньги брать за ночь? Со своим пришли, со своим и ушли. А деньги вот ему и пригодятся.—она показала на спящего мальчишку.
– Ну, спасибо Вам огромное. У меня хоть впечатление о вашей деревне хорошее останется—А я думал ,что тут один такой только Ванюшка—пошутил Евгений.
– Добрый мальчик. А деревня тоже добрая была… Да вся вышла.—бабка вздохнула.
Евгений разбудил Ваню, пока он умывался, собрал на стол, ничего не говорил. Ваня сел за стол, смотрел на него вопросительно. Евгений улыбнулся ему хитро и достал из кармана бумажки, свидетельство о рождении как раз сверху, положил на стол. Ваня понял, сорвался с места, кинулся ему на шею, поцеловал куда-то в скулу.
– А ты колючий—Ваня подпрыгнул аж на месте и еще раз потрогал его щеку.
– Ага, колючий—согласился Евгений–-Ерунда, сейчас побреюсь, ешь давай, скоро пойдем уже.
– А ты?
–А я уже – с легкостью слукавил он, он и на самом деле не мог сейчас есть, слишком велико было возбуждение от всего произошедшего.
Ваня стал есть, все время поглядывая на Евгения счастливыми синими –синими глазами, а он решил все же побриться. Достал бритву, и уже добривал одну щеку, как открылась дверь и зашла мать Вани.
– Сынок – проговорила она уже нетрезвым голосом и встала на пороге. Баба Вера демонстративно отвернулась и загремела посудой.
Ваня, как это делают маленькие дети, когда чего-то бояться, вскочил, бросился к Евгению и спрятался за него.
– Чё ты боишься-то? Не съем, посмотреть на тебя пришла, вдруг не увижу больше.
– Увидишь, если захочешь—сказал Евгений, принимаясь за вторую щеку, он, почему-то спокойно воспринял этот визит.
– Посмотрела?—спросил Ваня из за спины Евгения, — Ну и иди домой!
– Вот так вот, расти вас, корми, пои, ни какой благодарности—заныла баба пропитым и деланно-жалостливым голосом.
– Денег еще хочет—подумал Евгений.
– Вань, подай там, в плаще, бумажник
– Нет—решительно сказал Ваня, и проговорил уже матери:– Иди отсюда, ты бабушкиных денег уже сто тысяч пропила—Иди отсюда, не могу тебя видеть!
Он прижался к Евгению и заплакал.
– Гадёныш!—сказала мамаша и вышла, хлопнув дверью.
– Стерва—сказала баба Вера в сердцах.
Они шагали по улице, ушли сразу после визита матери, терпения уже не было тут оставаться у них обоих. Прошли мимо Ваниного, теперь уже бывшего, дома, Ваня отвернулся, вышли на околицу. Идти было легко сегодня, дождей не было несколько дней, дорога подсохла, да и сумка была пуста, только плащ. Все оставшиеся продукты он оставил бабе Вере, она отказывалась конечно, но он просто сложил все в холодильник. Когда вышли за деревню, Ваня сам взял его за руку и нет-нет, заглядывал Евгению в лицо синими своими глазами. Глаза у него светились.
До основной трассы было километров пять, и они стали ждать машину недалеко от лужи, она правда поубавилась в размерах и они легко перешли её. Тут лежало березовое бревно ,и они уселись на него. Евгений решил открыться. Он не представлял как воспримет это мальчик, но все-таки решил именно сейчас. А то подумает, заманил в город, а тут деревня, вот она, если что. Ну до этого не дойдет, надеюсь, просто надо быть честным.
– Ванюшка, родной мой, мне сейчас сказать тебе надо что-то важное очень— сказал он волнуясь.
– Говори, Женя – Ваня поднялся с бревна, присел на корточки, положив подбородок себе на ладони.
– Только перед этим, ты, Ванечка, знай, что я не обижу тебя никогда ни словом , ни действием!Это я клянусь тебе!
– Да говори, Жень. Я большой уже, я пойму.
.И Евгений рассказал, рассказал, смотря Ване прямо в глаза, не всю свою жизнь конечно, но суть. Глаза у Вани менялись, они то темнели, то вспыхивали синими всполохами, то влажнели вдруг. Он все так же сидел на корточках, Евгений рассказывал и видел сколько чувств испытывал мальчишка, видел по его глазам.
– И самое главное мой милый Ванечка, я люблю тебя, очень люблю, и мне без тебя будет очень плохо! Очень!—он встал, не в силах больше смотреть в эти глаза, отвернулся, и стоял, сжимая кулаки.
– Жень?—услышал он и повернулся. Ваня стоял на бревне, теперь они были одного почти роста.
– Женя!—Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ—сказал Ваня и обхватив руками его голову , поцеловал в губы, с силой прижался губами к его губам.
– Ты теперь мой Женя, понял, только мой, — Ваня прыгнул на него.
Женька, теперь снова Женька, прижал Ваню, Ванечку, к себе и закружился на месте. Счастье поднималось откуда-то сверху и одновременно снизу, затапливало все вокруг, и Женька забыв, что он преподаватель университета, уважаемый человек, опустив Ваню на землю и взяв его за руку, побежал вместе с ним по дороге, в припрыжку, как в детстве. Ваня заливисто, как и положено мальчишке его возраста смеялся, и легкое-легкое чувство полета захватывало их обоих.
Впереди показалась старая красная « копейка».

***

Шел снег. Крупный такой снег. Легкий ветер кружил снежинки вокруг фонарей, и казалось, порхают бабочки. Красиво. Скоро Новый год и каникулы ,подарки и многое-многое другое.
Ваня стоял и смотрел во двор, прижавшись лбом к стеклу, иначе ничего не было бы видно.
– Опять дворникам работа – подумал он, Ваня почему то с самого начала зимы жалел дворников — бестолковая но нужная работа. Он отстранился и посмотрел на своё отражение в оконном стекле. Я что ли правда красивый? – Вон и девчонки в классе говорят,—думал Ваня, разглядывая своё лицо. Копна темно-золотых волос, кое-где с более светлыми прядями, синие, яркие глаза, глубокие как озера, в обрамлении длинных прямых ресниц, чуть пухлые губы, нос правильной формы, вроде делали его похожим на девчонку, но нет, не было в его лице ничего девчоночьего, может только ресницы слишком густые, да и то… Ваня улыбнулся: Ха!– Вон даже и пацаны некоторые заглядываются, - А, ну и пусть, за погляд денег не берут, так бабушка говорит. Жива бабушка, теперь пенсию ни кто не отберет, постарался Женя, Ванино сердце прыгнуло куда-то вверх, потом опять стало биться ровно и сильно. Семь часов доходит, скоро должен прийти уже, сейчас СМС пришлет свою « коронную»– Ваня пошел на кухню. Достал из холодильника котлеты, макароны в кастрюльке, тарелку с помидорами и огурцами. Брякнул телефон на столе, его телефон, Ванькин, маленький, красно- белый « НОKIA 5300»– «Щас буду, хочу жрать» – Ванька улыбнулся во весь рот.
– Вот ведь профессор недоделанный, пишет, как пацан какой—Ваня такого себе не позволял, ни каких «щас».
Ваня принялся резать помидоры и огурцы, крупно, как любит Женя, посолил, положил сметану, перемешал, отставил. Налил в чайник свежей воды, а макароны вместе с котлетами, выложил на большую плоскую тарелку и поставил в микроволновку, включать не стал, долго ли три минуты, сел на табурет, стал ждать. Уроки он сделал уже давно, телевизор не включал даже, как и компьютер, хоть и фильмы любил смотреть и в игры играть, вот только не один, только вместе с Женей, только вместе. Иногда приходили конечно одноклассники и тогда он с ними резался конечно и в Готику, и в ГТА, но в основном конечно с Женей, даже мультики смотрели вместе.
– Хорошо то как—Ваня заёрзал на табуретке—Скорее бы что ли пришел.
Но вот в коридоре послышался звук открываемой двери, тихо было в квартире, и Ваня сорвался с места, включил чайник, нажал три кнопки на микроволновке и бросился в коридор. Женя не снимая дубленки, схватил его на руки, прижал сильно, расцеловал в обе щеки, в губы, в глаза. Он был холодный, пах свежим снегом, который таял у него на плечах, но Ваня не чувствовал холода горячим своим телом, только Женю чувствовал и прижимался горячей щекой к его холодной.
Женя разделся ,наконец, прошел в ванну мыть руки, Ваня стал накрывать на стол.
– И что мы кушать будем, кормилец?—Женька как будто не знал, ведь сам вчера лепил эти котлеты.
– А что на столе, то и будем кушать, а то что под столом, не будем—Ванька засмеялся.
– Как это не будем, еще как будем, – под столом то посмотри что!
Ваня заглянул, удивился—И когда успел?—под столом стояла коробка любимых его пирожных, заварных, со свежим кремом внутри.
– Волшебник ты что ли? Я же у тебя в руках сейчас ничего не видел?—Ванька всегда удивлялся.
– А ты глаза свои бездонные пошире открой и увидишь! Я тону в них каждый день, а ты ма-а-аленькой коробки не замечаешь—Женя от души засмеялся.
– Кушать давай, вкусное на третье—и они принялись есть.
Эти сюрпризы начались с первых дней пребывания Вани в Женькиной квартире. То что-то из одежды окажется в шкафу, хотя он вот только туда заглядывал, и там ничего нового не было, то новый диск с понравившимся фильмом окажется у него в школьном рюкзаке, который он вроде ни где и не оставлял, и сам естественно не ложил, или вот какая-нибудь вкусность, как сегодня.
Ваня всегда удивлялся, искренне и по детски, а Женя балдел от этого, и любил его кажется еще сильнее, хоть куда уж сильнее то.
Поели, попили чаю с пирожными, Женя при этом съел всего одну, а там их было шесть, как Ваня его не уговаривал. Ну он оставил тогда две на утро, не съесть было всё, хоть и хотелось, очень они ему нравились. Вымыли посуду, тоже конечно вместе, прошли в комнату, уселись с ногами на диван.
– Помощь нужна с уроками?
– Нет, сегодня не нужна. А в четверг уже и оценки за четверть выставляют!
– Ну и много троек у моего мальчишки?—Женя сделал серьёзное, преподавательское лицо.
– Троек то? – Ванька хитро сощурился—не знаю, ну может будет одна—по истории!
– Ах ты, сорванец такой! – Женька повалил его на диван, зажал руками, наклонился и поцеловал в губы. Мальчишечьи губы сразу ответили, тело встрепенулось навстречу, руки обвили шею, но Женя с сожалением отстранился.
– Погоди милый, ляжем уж, тогда, я сам хочу до безумия, но работа, родной мой мальчик. Надо вот разобраться с некоторыми перед Новым годом. Принеси лучше мне портфель из прихожей. Ваня легко вскочил, все-таки чмокнул Женю в нос, убежал, вернулся с портфелем. Женя достал из него несколько толстых больших тетрадей, кипу отпечатанных листов, разложил все это на диване, но с одной стороны от себя, Ваня знал, вторая половина его, стал работать. А Ваня прижавшись с одного бока к Жене, прикрыл глаза.
Стоя на перроне станции Лебяжье, Ваня смотрел на свои разваливающиеся кроссовки и ни чего хорошего не ждал. Давно не ждал, с тех пор как утонул папа. А позавчера он еще украл деньги, тысячу, не украл конечно, а взял без спроса, первый раз в жизни взял. Но так сложилось. Бабушка болела, а на лекарства не было денег. Мама, всё мама. Приехала она от нее, привезла полную сумку водки, не спирта, водки, что считалось круто среди них, алкашей. А где взяла? Опять бабушку как то обманула, или просто украла. И, пьянка, беспробудная, долгая. А тут еще баба Вера ездила в Лебяжье к дочери и увидев Ваньку, сказала ему что бабушке плохо, купила она ей лекарства, да только хватит его не надолго.
Мама со своим хахалем этим очередным как раз сдали железо, Ваня видел куда мать ложила деньги и решился, взял эту несчастную тысячу. Вообще то он еще и обувку хотел себе взять, ходить то уж совсем не в чем, но лекарства, которое обычно брала бабушка, не было и пришлось брать замену, и дорого. Ваня взял. Зато теперь ей до следующей пенсии хватит. Вот только на билет не осталось, не говоря уже о кроссовках.
С тех пор как умер папа, с каждым годом становилось все хуже и хуже, мама пила все больше и больше. Еще, что Ване казалось гораздо хуже, меняла мужиков. Относились они к Ване по разному , некоторые жалели, некоторые просто не замечали, а вот этот последний, Гоша, ненавидел. За всё ненавидел, за то что он есть, за то что он просто живет на свете. Ваня его тоже терпеть не мог, но не ненавидел, не умел просто.
Поэтому он сейчас и ехал домой. Домой. Не дом это—каторга душевная. Он много читал, всю школьную библиотеку перерыл, и знал что на свете так, как живут они, не должно быть. А еще прошлым летом Ваня познакомился с парнем, студентом, приехавшим к бабушке погостить, и целых два месяца не отходил от него. Артем многое знал, о многом рассказывал, сочувствовал Ване, на многое открыл глаза. Ваня и сам догадывался и понимал , но когда есть человек который тебя поддерживает, все как то понятней, и немного легче на душе. В конце лета он уехал, и Ваня опять остался один. Друзей у него не было, какие друзья? Пацаны, так же как и их родители, собирали железо, когда можно было и тратили деньги на пиво, а Ванины ровесники , уже и на спирт и сигареты. Ваню они к себе не звали, да он и сам не хотел, ну вот не хотел он пить с ними пиво и все тут. И курить не хотел. И еще из-за мамы, у которой и кличка была страшная и очень стыдная—Шалава. У многих мамы тут пили, но жили они одни или с законными мужьями, а мама… Младшие иногда дразнили, старшие молча ухмылялись , и Ваня был почти всегда один.
Он много читал, бродил по лесу, рыбачил на озере, подолгу мог сидеть, наблюдая, например, за муравьями, очень любил смотреть на закат. Конечно, его не понимали, но он был свой, деревенский, и его просто считали за чудика.
Летом было еще куда ни шло, а вот зимой… И так из года в год. О дальнейшей жизни Ваня конечно думал, учился он почти отлично в сельской школе, учителя нарадоваться не могли, учебники чуть ли не наизусть знал, вот только как же дальше? Без денег, без одежды, хоть мало- мальской, никуда ведь не двинешься. У него пока был один только план – отучится в Макарьево на тракториста, потом устроиться к фермеру какому-нибудь, заработать, накопить немного, а уж потом податься в город, учиться дальше. Так и жил.
И вот сейчас , стоя на платформе, ожидая электричку, он думал только о том, как же он сейчас без билета, а потом еще автобус… НУ на автобус его могли взять, пожалели бы, шофера брали его уже не раз, но его могло просто не быть. А пешком 45 километров ну очень долго, а главное кроссы… Совсем никудышные кроссы. О том что его ждет дома, Ваня как-то особо и не думал, будут орать и наверное бить, да и черт с ним, главное, бабушка теперь более-менее здорова будет.
Он только зашел в вагон, сразу заметил этого мужика, он отличался от других пассажиров. В светлом пиджаке, в белой рубашке и джинсах. И лицо, какое-то красивое что-ли, или просто ему понравилось. Ваня и сел специально так, что бы видеть его, смотреть то все равно не на кого было. Он прикрыл глаза, но из под прикрытых век смотрел на холеного мужика, тот как будто и не должен был тут ехать. Такому надо на машине разъезжать. Понравился Ваньке мужик этот, ему и не объяснить было, почему понравился. Сразу же вспомнил и папу, он и не знал его, не помнил, только по рассказам бабушкиным. Не пил папа , тоже один такой странный на деревне был.
И тут контролеры. Не старая еще, но такая крикливая женщина, Ванька не знал уж, куда от стыда деваться, как вдруг этот мужик встал со своего места и заговорил с ней. И заплатил за билет, и заговорил с ним, Ваней, по доброму так заговорил, и есть предложил. Ванька ел утром рано и есть хотел сильно, а когда мужик достал колбасу и батон, то он и отказываться не стал, вернее не смог.
А потом произошло, можно сказать, чудо, так это Ваня охарактеризовал, оказывается, ему, Евгению Николаевичу, как он представился, нужно в ту же деревню что и ему, Ване. Ваня даже не поверил сначала, так удивился. И началось…
Когда Евгений Николаевич сказал что ему, Ваньке, нужно купить кроссовки, прямо сейчас, Ваня тоже как то не очень поверил, да и стыдно ему очень стало, как же так можно? Но они пошли на рынок и Евгений купил ему не только кроссы, о которых так мечталось, но джинсы и куртку и футболку, и кепку даже купил, под кроссовки, тоже NIKE!
Ваня отказывался как мог, но Евгений был неумолим, заставил тут же и переодеться и Ваня не смотря на стыд, был счастлив. По настоящему. Он вдруг сразу поверил этому мужчине, в добрые его намерения, и даже в глубине души ,что то почувствовал к нему, не за кроссовки эти конечно, еще в электричке, сладко заныло под ложечкой.
А когда поехали в деревню на старой « копейке», он доверчиво прижался к нему, а он прижал его к себе и не отпускал до конца поездки, а когда уже заходили в деревню, Евгений сказал ему такие слова, что Ваня совсем растаял.
Не может быть—думалось Ване—Чужой вроде человек был, вот всего то несколько часов назад, и тут такое. Он сказал—Все у тебя Ванечка будет теперь хорошо! И Ваня поверил ему опять. Он пришел домой уже с какой то твердой уверенностью что его не бросят здесь в беде. И совсем не испугался, когда Гоша схватил его за грудки и попытался ударить. Мама не только не заступалась, а еще и кричала и обзывалась не хорошими совсем словами. Особенно Гошу взбесило, что он во всем новом, что он, дескать, украл у них деньги и потратил их на себя. Как будто можно было это все купить на их несчастную тысячу. Ваня не оправдывался, он вырвался и убежал, но сразу к этому Семенову не пошел, вдруг Гоша заметит и туда заявится, а Евгения Николаевича подставлять ни как не хотелось. Он переждал до темноты в лесу, сидел на поваленном дереве и думал. О том думал, что забрал бы его Евгений, теперь Женя, как он велел себя называть, в город, устроил бы в какое-нибудь училище и навещал бы его на выходных, и чего греха таить, может брал бы его на выходные эти к себе, ведь он один живет, так сказал, а Ваня бы ему постарался не мешать. О чем-то большем Ваня и думать не смел.
Выждав до темноты, он огородами пробрался к бараку , где жил этот Семенов ( какой же он Жене друг? Такой же пьяница) , но раз Женя сказал что друг, нужно верить.
Ваня открыл дверь и сразу увидел пьяного Семенова и бутылку. На столе стояло два стакана и закуска, и Ваня по настоящему, до слабости в ногах, испугался. Подумал, что и Женя пьяный, и пьют они тут за встречу, и забыл он его, Ваню, давно. Но сразу же и увидел что нет, не пьяный Женя, его Женя, промелькнула мысль. И так Женя кинулся к нему, к Ване, что Ваня даже застыдился своих мыслей. А потом Ваня плакал, плакал сидя на коленях у Жени, а он готов был пойти прямо сейчас и разорвать этого Гошу пополам. Но что с пьяным, все равно не поймет, и Женя не пошел, сказал утром. И Ваня, в который уже раз, опять поверил. Он, если честно, уже любил его, Женю, по настоящему любил, как не любил еще ни кого. Даже этого Артема, студента. Не за кроссовки и одежду, просто любил. Боялся только одного, что бы Женя не оставил его, не забыл, а еще хорошо, если был бы всегда рядом. Хоть пока. Но Женя не хотел «пока», он хотел забрать его совсем, и Ваня понял, вот здесь, у этого Семенова, что Женя и правда не оставит его, возьмет с собой. Он так и сказал—Теперь мы вместе! А Ваня готов был хоть куда, хоть зачем, лишь бы не расставаться с Женей, никогда не расставаться! И когда Семенов упал с табуретки, и когда Женя легко поднял его и положил на задрипанный этот диван, и Ваня предложил ему идти к бабе Вере, он, Ваня, уже точно знал. что Женя не оставит его, никогда не оставит. И машина будет утром, и уедут они отсюда, все уже знал Ваня. Просто знал. И знал даже, что пойдет Женя к ним в дом ( к ним, не к нему), и что Гоше придется не сладко. А мама без лишних скандалов отпустит его, Ваню, с ним. Что она еще могла? Она ведь не любила его никогда, все время не любила.
И Ваня размяк, наконец поняв ,что уже не нужно боятся кого-то, уснул, держа Женину руку в своей, почти счастливый уснул.
А утром все произошло, как и думал Ваня. Женя выложил на стол его документы, и Ваня понял что все, все, он уедет отсюда, сегодня же и уедет! И даже мама, которая пришла, как будто прощаться, не могла уже на Ванино счастье, хоть он и плакал опять. Не мог он вынести её наглости, это же она продать его пришла, не прощаться. Ваня понял. Продать—что за страшное слово, но Ваня так и понял этот визит. Женя хотел было дать денег, но Ваня всей душой воспротивился и она ушла. Его мама ушла. Трудно Ване было, нельзя быть такой мамой, но что он мог сделать.
А потом, когда они ждали машину, у той огромной лужи, которую шофер не хотел переезжать. произошел разговор, такой разговор, что Ваня и предположить не мог!
У Вани была тайна, страшная тайна! Года три назад еще, понял вдруг Ваня что тянет его к мальчишкам, не просто играть тянет. Видел иногда на озере голых пацанов, и что- то томило его, внизу живота набухало, и он старался скорее уйти. Знал что неправильно это, вернее думал что неправильно, пытался найти в библиотеке, среди сотен книг, найти такую, где бы это объяснялось, не нашел конечно. И чем старше становился, тем больше тянуло. Но пацаны местные были такие, что Ваня даже не пытался сойтись с кем-нибудь из них. Чувствовал, нельзя ни кому из них довериться. Но когда приехал этот студент Артем, и брал его везде с собой, в лес ли, на озеро, Ване хорошо было с ним. А когда Артем, лежа на песке, гладил его иногда по спине и даже по ногам, Ваня млел, очень хорошо ему было. Хотелось вдруг обнять Артема, прижаться к горячему боку его, и может даже поцеловать. Ну хотелось вот так Ване, ничего не мог с этим поделать.
Ночами представлял себе это, и даже что то еще большее, и колышек его набухал, становился большим и твердым, и Ваня трогал его, ласкал, и наконец доводил себя до состояния блаженства. Потом переживал, стыдился, думал о себе как о ненормальном, а следующей ночью хотелось опять того же. Артем уехал , а Ваню одолели каждодневные заботы и он все реже и реже вспоминал о нем. Правда рука в трусики так и продолжала тянуться, и Ваня почти ежедневно, ласкал и ласкал рукой свой довольно большой уже членик, доводя себя иногда до состояния прострации, представляя при этом теперь уже не Артема, а кого-нибудь из пацанов или парней увиденных в журналах, в библиотеке. Считал это своей страшной тайной, но поделать с собою ни чего не мог.
Такой один—Ваня часто слышал это от односельчан. Они всегда, с тех пор как он начал ходить, удивлялись ему, почему же он не такой как они. А он и в правду был не такой. Мысли тысячами роились в голове его, все ему было интересно, обо всем хотелось знать, обо всем кроме вот этой никудышной жизни.
Он знал, что так жить нельзя, неправильно так жить.
–А я? Правильно ли я?—этот вопрос всегда его мучил.
И тут этот разговор с Женей. Он не ожидал его. Совсем не ожидал. Было очень мало времени у Вани, он уже любил Женю, по настоящему любил, и может быть еще немного времени, и он, Ваня, представил бы Женю не только как благодетеля, но времени у него не было и Женя все сказал сам. Он и должен был сказать сам, это Ваня понял, как только Женя начал говорить. О! Как он начал говорить. Ваня сидел на корточках, положа подбородок на ладошки, не ожидая такого разговора, и сразу же , еще Женя не договорил, он все понял и принял. Принял с радостью какой-то. Не объяснить здесь и сейчас порыва мальчишеской души, не объяснить. Это было как откровение, как судьба, как наваждение. Ваня взорвался, все существо его, сердце его мальчишеское, но такое огромное и горячее, все стремления его, вдруг воплотились в жизнь в одно мгновение! А когда Женя, его, теперь навсегда, Женя, отвернулся, думая наверно черт знает что, Ваня встал на бревно, окликнул его и поцеловал в губы, в щеки, и не важно какие они были, бритые или не бритые, важно что он чувствовал их. А когда Женя схватил его и закружил, Ваня уже знал , что он теперь всегда будет с ним. Всегда!
– Ванюшка, ты уснул, родной?—Женя осторожно подсунул ему под голову подушку.
– Не, я задумался—Ваня сел на диване, улыбнулся—О нас с тобой задумался,—повторил.
– Опять вспомнил?—Женя нахмурился – Вань, сколько можно? Пора уже забыть как страшный сон!Кстати, они тебе не снятся?
– Снятся, Жень. Снится, что я останусь без тебя и все, я же умру без тебя сразу!
– Дурашка ты мой! Ты такой один. И ты никогда не умрешь!—Женя притянул его к себе, стал целовать, в лицо, в волосы.
– Работай давай, профессор!—засмеялся Ваня, –Ой, хорошо, скоро каникулы, отдохнем тогда!
– Ага! Сашка вот скоро приедет, после Нового года, гостинцев из твоей деревни привезет, ты рад?
– Я? Рад конечноЭто же твой лучший друг, был и есть! А то что решился и приехал тогда в сентябре, так ведь это он сам, сам захотел!
– Сам Ванечка, сам! Ты Ванька наверно его настроил, сам того не ведая.
– Я?—Ваня встрепенулся, обнял вдруг руками Женькину голову, навалился всем телом, повалил его на спину , в бумаги эти.
– Я сейчас любить тебя буду, знаешь как?—Ваня уже сидел у Жени на груди, его член бугром выделялся в паху. Женя двумя руками, не обращая больше внимания на смятые бумаги, взялся за его бедра и потянул вниз тренировочные штаны вместе с трусиками. Ваня приподнялся, давая возможность снять с себя штаны, и когда возбужденный, прямой, красивый даже член, освободился от сжимающих его оков, Ваня подался чуть вперед, и Женя дотронулся до него губами.
И любовь, и нежность, и полет Ванькин и все наслаждение, которое можно только получить, будучи живым человеком, все это вдруг взорвалось в Жене и он, утопая в любви, замычал что-то, чего и не нужно переводить, и наверно бы умер, если бы смерть была. Но её не было.
Был только он. ТАКОЙ ОДИН.

©В.Морев март 2011г.