- Ники приехал! – мой мелкий братец кидается мне на шею. Я прижимаю его лёгкое и такое родное тело к себе, целую в щёку. Артёмке 11 лет и он мне брат по отцу, а мне недавно исполнилось 26,я молодой и счастливый ещё. Счастливый просто так. Просто потому уже, что вот есть такой братец у меня- Артёмка. Я снимаю одежду, куртка в снегу, метель, и прохожу на кухню -- вместе с Артёмом. Батя пьёт чай и неодобрительно смотрит на меня, здоровается.
– Несет тебя в такую погоду! -папа не доволен, но мне как то по барабану, я приехал увидеть Тёмку, и папа знает это и наверно ревнует. Пьём чай, Артёмка у меня на коленях и так будет весь вечер и я только рад этому. Батя что то говорит, жалуется как обычно на жизнь, трудно, дескать, ему, один работает, жена с ребятней, сестра ещё есть у меня и брат сводный. И года девяностые, что усугубляет. Но я не слушаю, я обнимаю Артёма. Он млеет и виснет на мне. На кухню заходит все остальное семейство моего любвеобильного папы: жена, моя мачеха, мой сводный брат Сашка,14 лет, и сестра Анютка, 8-ми. – Ник, классно что ты приехал, - говорит Сашка, - сегодня скучно не будет! Сестрёнка застенчиво улыбается. Все усаживаются за стол, пьют чай с вареньем и становится весело и легко. ХОТЯ МНЕ И ТАК НЕ ПЛОХО, ведь Темка на коленях у меня, и это кайф! Все мы долго сидим за столом, говорим обо всем, я рассказываю о работе, о том, куда ездил недавно. Хорошо мне. Тепло и уютно. А главное – Артем! Я люблю его до безумия, до дрожи в ногах. И он знает об этом, и оттого, что он знает, мне ещё лучше! Мы не только братья, но ещё и любовники! Да ещё какие. Меня ни сколько теперь не напрягает что он мне брат, а его тем более. Вот уже несколько месяцев мы любим друг друга совсем не братской любовью, нет, ну и братской тоже, конечно, в общем, по-всякому я его люблю, и как брата тоже. Я иду с ребятами в комнату, сейчас мы устроимся на диване и я буду рассказывать им разные истории, любят они это. А я их на ходу сочиняю, про всё, про всё что они захотят. Устраиваемся, ТЕМА конечно прижимается ко мне. Теперь млею я. Н я в своем репертуаре, не первый раз, рассказываю взахлеб. Ребята слушают, иногда задают вопросы, я отвечаю а сам...
– Ники, в баню!- кричит Артемка. – Иду, - кричу я ему с огорода ,и иду бросив уже почти законченную прополку. Иду в баню. Иду и думаю, вот опять мне пытка, надо как-то сдерживать себя, чтобы опять не начать целовать ТЕМКУ. Он так на меня посмотрел в прошлый раз. Но иду, ощущая томление внизу живота и предвкушая запах его, запах моего любимого братика, запах его волос, его кожи. Когда же я влюбился? Сам не знаю. Он такой... Такой... – Ты Ник, завтра не уезжай, ладно? - Нет, Артемка, - послезавтра. – Ну хорошо, а то я думал… Мы заходим в предбанник, Темка раздевается, сбрасывает с себя одежду, стягивает трусики, не стесняется ни сколько, и я почти готов. Но держусь конечно, брат - он и есть брат. А Артем хватает меня за футболку. – НУ снимай, давай, – щас сам сниму – ну чё ты? Я раздеваюсь наконец, член почти стоит но я уже не обращаю внимания, за то обращает Артемка.
– Чё он у тебя? - встал чё ли? - на меня чё ли? – Темка смеется, но как-то по-другому, не так как всегда.
– На тебя, на тебя, – говорю я ему чистую правду, – мыться пошли! Мы заходим в парилку, и Артемка берет ковш, брызгает горячей водой на камни. Все в тумане. Я смотрю на его стройное загорелое тело, оно все мелких капельках то ли пота, то ли пара, лоснится. Артем садится рядом, пригибается, уши жжет, а я теперь не только смотрю, но и глажу по спинке и бокам, стирая пот и нет мне сейчас лучшего занятия, чем это. АРТЕМУ тоже хорошо, он ложится на полок, вытягивает ноги, кладет их мне на колени. Я вижу его писю, такую близкую сейчас и далёкую. Членик лежит на голом ещё лобке, довольно большой для десятилетнего пацана. Пока лежит, - думаю я. А Артему просто хорошо, сейчас он со мной. Любит меня, как щенок, и я люблю. Вот только не знаю, как удержатся и не взять это чудо, которое у него между ног, в рот. Брат ведь, а охота очень .И давненько уже охота. Но терплю, глажу ему теперь живот, иногда ладонью задеваю членик. Он у него стал увеличиваться, Артемка тащится от этого и вдруг говорит: - Ник, а ты дрочил? Я не много теряюсь от вопроса, ведь мы никогда не говорили с ним на эту тему, 10 лет ему только.
– А чё ты, Тем, заинтересовался? - спрашиваю я, и мой член готов уже взорваться. – А вот у тебя стоит, я же вижу ,и у меня щас встанет - смотри! Я, немея, смотрю. Артемка не дотрагиваясь до своего члена, касается рукой бедра, проводит по нему, потом по низу живота, и я вижу как членик его, да не членик а член, пися, писечка наливается кровью, увеличиваясь и увеличиваясь. – Я дрочу иногда, – говорит Артемка и берется рукой за свой член. – Я тоже, - говорю я и почти умирая от какого то нереального чувства ложу свою руку на его член, закрывая и его руку и все его хозяйство. Мне до дрожи охота взять это чудо, что под моей рукой, в рот, но я не как не решаюсь, кровные узы, черт их дери! Артемка выгибается оттого, что я трогаю его член, и тихо говорит: - Подрочи мне. Я не могу уже сдерживаться, наклоняюсь просто, убираю свою и его руку и беру его столбик в рот. Запах мальчишки туманит мне голову, и так то жарко, а теперь я весь во власти не знаю и чего даже, мне так классно что я почти теряю сознание. Забираю в рот и член и яички, лижу ему, сосу, вожу по головке языком. Артемка выгибается уже как на физкультуре, делает почти мостик и стонет, громко так. – Ааааааа! Ни-и-и-и-ик! Ещё, Ни-и-и-и-ик! Братик хватает мою голову и уже сам насаживает и насаживает на свой каменный теперь членик, да член же, черт возьми! Я умираю от счастья и любви к нему и продолжаю и продолжаю. Еще пару минут ТЕМКА что-то шепчет и выдыхает, стонет, выгибается и, наконец, кончает! Получает первый и настоящий оргазм. Его трясет, он чуть ли не бьётся головой о доски полка, глаза, его глаза, большие, серо-голубые открыты и в них слезы. – Что ты, Артемушка? Тебе плохо? – спрашиваю я и целую его в губы, в нос, в щеки, в глаза.
–Хорошо мне, Ник! Очень хорошо, – шепчет мне братик и впивается своими губами мне в шею.
– Щас я тебе, хочешь? - Не надо, Артемушка, - шепчу я, - ты ведь брат мне. Я говорю ерунду, несу всякую чушь,лишь бы Артемка успокоился. Сейчас мне даже стыдно,мораль придуманная мораль сидит в моем мозгу твердо и незыблемо. Разрушить её берется Артем. – Я ведь люблю тебя, Ник! - говорит он и обнимает меня за шею. - Ты знаешь, КАК я тебя люблю?!
Слова десятилетнего мальчишки, моего брата, просто разрушают все границы и табу. Я целую ему мокрую мордашку, волосы и понимаю, что пропал, пропал окончательно и бесповоротно. Тема отрывается от моих жаждущих губ и наклоняется к моему паху. Я почти умер и снова родился. Я кончаю так что меня подбрасывает с полка, я кричу или рычу и тут же затихаю потому что Артемка смотрит на меня такими глазами... Я целую эти глаза.
Артем сидит у меня на коленях, руки держат мои руки, я теряю нить рассказа, так мне хочется его сейчас. Но нельзя, и беседа, то есть, мои рассказы продолжаются. Сашка смотрит на меня, хлопает ресницами, они у него такие же, как у Артемки. Я в ударе, собрал всех в кучу, и Кинга, и Кунца, дополняю своим, чтобы было ещё страшней. Анютка, та вообще прижалась к Сашке, боится. Артем со мной, он знает, что я сочиняю, он читал этот рассказ Кинга, он умный мальчик, но тоже прижимается ко мне, как будто в страхе. Я говорю и говорю, слова вылетают из меня как пули из автомата, а сам думаю, что через час, а может и меньше, мы ляжем с Темой в постель, обнимемся, и будем любить. Молча, страстно, НАВСЕГДА…

декабрь 2010
©В.Морев