иллюстрации - Годов А.

Во всем были виноваты трусики. И как это ребята не подумали, что они намокнут?

И всего-то один разок окунулись, не доходя до пляжа. Казалось, никто и не заметил этого. Но когда пришли на пляж, инструктор физкультуры Константин Иванович выстроил весь отряд на песке и скомандовал:

— Васильев, шаг вперед, марш!

Никита сделал шаг вперед и начал потихоньку тянуть и выкручивать концы мокрых трусов.

— Повтори правила поведения пионеров на море, — предложил ему Константин Иванович.

— По сигналу — в море, по сигналу — из воды! — скороговоркой проговорил Никита и подтянул на живот мокрые трусики.

— А что полагается нарушителям этих травил? — обратился инструктор к Семену Кузнецову.

Семен промолчал и тоже посмотрел на свои трусы. Они заметно отличались от всех других.

— Не можешь вспомнить? — насмешливо прищурился инструктор. — Не беда, я напомню: за нарушение первый раз лишаешься одного купанья, за второй — остаешься в лагере и не идешь на моpe. Вспомнил? Сегодня вы с Васильевым лишаетесь одного купанья. Будете дежурить на берегу. Вот вам горн. Через пятнадцать минут подадите сигнал «Из воды». Понятно?

— Понятно, — ответили нарушители хором.

Они сели на песок рядышком и стали уныло следить за купальщиками. Ребята брызгались, кричали, окунались с головой в прозрачную воду. Константин Иванович, по обыкновению, поставил сильнейших пловцов на линию заплыва. Раньше среди них бывали и Сеня с Никитой. Инструктор показывал, как надо нырять с открытыми глазами. Потом он устроил состязания по плаванию. Тут уж сидеть на берегу стало особенно обидно: каждый из них мог бы наверняка приплыть первым.

Солнце жгло ребятам спины, напоминая, как приятно было бы теперь окунуться в воду. Никита поднялся и, прихватив горн, нехотя побрел к навесам. Сеня подумал и поплелся за ним.

— Вот тебе и выкупались, — ворчал он, поглядывая на Никиту.

— Подумаешь! — недовольно отозвался Никита, устраиваясь поудобнее на деревянной скамье. — Подумаешь, море! И купаться тут неинтересно. Я думал, действительно море — и волны, и скалы, и пена, и все такое, — а тут… лоханка с водой для подсиньки белья! Попробовали бы у нас на Волге поплавать. Вот бы мы посмотрели! По грудь зайдешь — на ногах не устоять, сносит. А здесь только ленивый не поплывет, сама вода держит. И никакого тебе течения…

Сеня промолчал. Он понимал обиду Никиты, но не мог с ним согласиться. Он мог смотреть на море сколько угодно.

Анапская большая бухта шла ровным полукругом. Песок охватывал ее, как золотая кайма большую голубую тарелку. У самой воды полоска сырого песка была усеяна ракушками. Первые дни они с Никитой усердно собирали эти необычайные ракушки всевозможных оттенков: от нежно-белых до густо-розовых; сиреневые в полоску и желтые без полосок; гладкие, как перламутровые пуговицы, и ребристые, собранные ровной гармошкой; круглые, плоские, продолговатые и треугольные.

Теперь Сеня перестал интересоваться раковинами. Но море по-прежнему привлекало его, особенно во время прибоя. Море шумит и шутя бросает на берег длинные гряды волн. В бухте мелко, и бросить большую волну не удается. Море рокочет, сердится, и каждая волна упорно старается достать подальше. Наконец одна, разбежавшись, с размаху налетает на берег, и брызги и пена ее оставляют на сухом песке новые влажные следы… Нет, Семен не мог согласиться с Никитой. Море здесь было ни при чем.

— И рыба никакая не ловится, — продолжал Никита свою воркотню. — Одни крабы… Мальков полно, а рыба не ловится…

— Это она у берега на удочку не ловится, а погляди, какую камбалу рыбаки продают, да и кефаль тоже, — лениво возражает Семен.

Ему не хочется спорить — жарко.

— Подумаешь, камбала! — Никита оставляет за собой последнее слово и тоже умолкает.

Он сидит, поджав ноги. Охватив их руками, он прижал подбородок к своим коленкам и угрюмо смотрит на купающихся. Его лопатки выдаются на спине, большие и выпуклые серые глаза сощурены, белая панама съехала на затылок. Вид у Никиты унылый, как у нахохлившейся птицы.

Сеня растянулся на скамейке и положил голову на сложенные руки. Искоса он следит за Никитой сощуренными глазами. Разговоры в соседних палатках, сделанных отдыхающими из натянутых на колышки простынь, выкрики и плеск воды — все это сливается в единый ровный гомон.

Вдруг Сеня увидел, что Никита широко раскрыл глаза и выпрямился. Он как бы прислушивался к чему-то испуганно и настороженно. Сеня быстро поднялся и сел на скамье. Какая-то тревога всколыхнула спокойно лежащих на пляже людей. Люди выскакивали из палаток, что-то кричали, бегали по пляжу. Ребята прислушались.

Невысокая, полная женщина бежала по направлению к ребятам, размахивая мохнатым полотенцем.

— Ребенок! Ребенок утонул! — Круглые темные очки все время съезжали с ее маленького облупленного носа. Женщина останавливалась, водворяла очки на место и, поворачиваясь в разные стороны, повторяла: — Утонул ребенок! Только что. Вон у той женщины, видите? Маленькая, в синем костюме…

Вокруг полной женщины стали собираться отдыхающие. Ребята тоже подошли поближе. Женщина только что собиралась повторить свое сообщение, как в разговор вмешался высокий, плотный мужчина. Голова его с коротким ежиком волос была покрыта завязанным узелками носовым платком. На руке виднелась синяя татуировка.

— Глупости вы говорите. Кто тут мог утонуть! — возмущенно заговорил он. — Я все время за водой наблюдаю. И мать вы напрасно пугаете. Где она?

— Вот она, можете полюбоваться, — ехидно произнесла толстуха. — Спросите ее сами, она подтвердить может: только что утонул. Я сама видела!

Мужчина плюнул и пошел навстречу худенькой женщине в синем купальном костюме и голубой резиновой шапочке на макушке. Она шла покачиваясь и держась руками за обе щеки, будто у нее болели зубы. Глаза ее были заплаканы. Мужчина подошел к ней и дотронулся до ее руки:

— Вы напрасно так волнуетесь. Здесь он где-нибудь, ваш мальчишка. Утонуть он не мог. Мы его поищем, — ласково обратился мужчина к маленькой женщине.

— Где же он? — испуганно спросила женщина и уставилась на гражданина заплаканными глазами.

— Сейчас мы его найдем, — уверенно сказал мужчина и повернулся в сторону ребят: — Здесь вот пионеры купаются. Может, кто видел. Как он одет?

— Он голенький, в белом картузике. Я только пошла обмыть его трусики от песка, а он пропал. — И женщина снова заплакала.

— Как его зовут? — продолжал допрашивать мужчина, зорко оглядывая пляж.

— Володя. Ему только четыре годика, — ответила плачущая женщина и заметалась по пляжу.

За ней устремилась толстуха. Мужчина немного подумал и пошел в направлении ларьков с мороженым.

Сеня с Никитой переглянулись.

— Только четыре годика! — сказал Никита.

— И плавать совсем не умеет, — добавил Сеня и посмотрел на горн и пустынные скамейки под навесом.

Дежурным уходить от горна не полагалось. Но разве можно спокойно стоять на месте и смотреть, как ищут маленького Володю?

Никита взял горн, положил его на скамейку и, оглянувшись кругом, прикрыл горн полотенцем. Семен подумал и положил сверху еще рубашку Константина Ивановича. После этого, ни словом не обмолвившись, мальчики бросились бегом вдоль длинного пляжа.

— Не видели поблизости мальчика лет четырех? — спрашивали они встречных.

— Нет. А какой мальчик? — спрашивали встречные в свою очередь.

— Он голенький, в белом картузике.

— Может быть, и видели, — говорили одни. — Мало ли здесь голых ребятишек!

— Что же вы плохо смотрите за малышом? — спрашивали другие и добавляли при этом — Два таких лоботряса выросли, а за маленьким братишкой не усмотрели!..

Иногда Сеня, обидевшись, пытался было объяснить, в чем дело, но Никита мчался дальше. Разговаривать было некогда.

Скоро они сами наткнулись на голого мальчишку в белой панамке. Малыш сидел на корточках и старательно сыпал песок в маленькое голубое ведро. Никита обрадовался и сразу же схватил малыша за руку.

— Он?

Но малыш вырвал руку, сел на песок и, схватившись за ведерко, громко закричал:

— Ма-а-а!

Из соседней простынной палатки выглянула женщина и ласково спросила:

— Ты что, Андрюшенька, ты что?

Сеня с Никитой поспешно отошли в сторонку, но маленький

Андрюша протянул в их сторону вымазанную песком руку и пожаловался:

— Ведёлку белут!

Мать посмотрела на ребят и сердито нахмурилась. Ребята не стали ждать, что именно она скажет, и повернули к ней спины. Но Сеня все же услышал ее возмущенный голос:

— И как не совестно обижать малышей! А еще небось пионеры…

Наконец ребята наткнулись на низкий заборчик, отгораживающий небольшой участок пляжа. Дальше бежать было нельзя. Ребята остановились.

За оградой стояли большие грибы-навесы. Под ними копошились в песке голые малыши в белых панамках и картузиках. Полная женщина в белом халате расхаживала от навеса к навесу. Вот она посмотрела на часы и что-то крикнула малышам Они сразу же вышли из-под навесов и улеглись рядком на теплом песке. Женщина опять посмотрела на часы и скомандовала:

— Теперь повернулись на животики!

И все ребятишки улеглись на животы, подложив под головы руки.

Вот так головастики! — удивился Никита. — Все по команде!

— По-моему, они сами как грибы, — сказал Сеня и вдруг схватил Никиту за руку. — Гляди-ка, еще один!

В стороне остался еще один малыш. Он сидел под зонтиком на песке и смотрел на ребятишек. Руководительница только что направилась в его сторону.

Никита не стал долго раздумывать.

— Володя! — громко позвал он малыша.

Мальчик повернул голову в сторону пионеров.

Женщина тоже остановилась и посмотрела на них.

— Он! — крикнули ребята в один голос и, не сговариваясь, начали перелезать через забор.

— Это что за безобразие! — строго прикрикнула на них женщина. — Вы что, не видите калитки? И, кроме того, на территорию детского сада вход запрещен.

Но было уже поздно. Семен с Никитой перемахнули через низкий заборчик и, подбежав, ухватили мальчика за руки.

— Это ваш малыш? — уже не так строго спросила женщина.

— Наш! — хором ответили друзья и стали тянуть упиравшегося мальчонку.

— Что же вы плохо за ним смотрите? Он так может у вас и в море уйти.

— Теперь не уйдет, — ответил Никита, поднимая мальчика на руки.

Но Володя не желал уходить. Он начал отбиваться от Никиты руками и ногами. Он кричал и плакал.

— Погодите, так нельзя, — сказала женщина и отобрала малыша у Никиты.

Она заговорила с ним ласково и серьезно, как со взрослым:

— Постой, Володя, не плачь. Почему ты не хочешь идти с братишками?

— Не хочу. Хочу на животик. — И Володя показал коротким пальчиком на лежавших ребятишек.

— Надо ей сказать, что мы не братишки, — шепнул Семен Никите.

— Ну да! Она тогда не отдаст мальчишку. Молчи! — ответил Никита и стал манить мальчика: — Пойдем, пойдем, Володенька! Там мама. Она плачет: «Где мой мальчик? Где мой Володя?» — Никита вертел головой и тер кулаками глаза, изображая Володину маму. Это было смешно.

Володя заинтересовался и уставился на Никиту. Никита воспользовался этим и снова ухватил его за ручонки. Мальчик не сопротивлялся. Но когда ребята направились к калитке, он вдруг снова стал вырываться и кричать:

— Не хочу к маме! Хочу с ребятами на животик! На животик хочу-у!

Но Никита волок его к выходу. Только когда Семен закрыл калитку и они с мальчиком очутились за оградой, Никита сказал сердито:

— Сенька, держи его за ноги. Не видишь — он мне все коленки отбил!

Пока добирались до своего пляжа, они несколько раз останавливались. Приходилось перехватывать тяжелую, упирающуюся ношу. Наконец показались знакомые навесы.

Купанье уже кончилось. Все ребята были в сборе. Они серьезно и внимательно смотрели на приближающуюся к ним странную группу. Два пионера, оставленные дежурить возле горна, исчезли неизвестно куда. А теперь, взмокшие и пыльные, волокут упирающегося, орущего мальчонку, голого, в одном только белом картузике! Дежурство брошено. Гори оставлен на скамейке. Было отчего рассердиться Константину Ивановичу.

И Константин Иванович рассердился. Он подождал, пока запыхавшиеся ребята поставили малыша на ноги, строго оглядел их и начал спрашивать сразу обо всем:

— Где вы болтались? Почему бросили горн? Кто вам разрешил убежать с дежурства? Что это за ребенок? Отпустите немедленно его руки!

Семен Кузнецов очень смутился и не знал, что сказать, но Никита не растерялся.

— Это мальчик, который утонул, — объяснил он Константину Ивановичу. — Отпустить его нельзя, потому что он опять убежит…

— Как утонул?! — ужаснулся инструктор. — Что ты говоришь!

— То есть он не утонул, но все думали, что он утонул, и кричали. А мальчишка просто убежал. Мы его нашли и притащили.

Никита все еще не мог отдышаться и говорил не по порядку. Но Константин Иванович неожиданно все понял. Лицо его перестало быть строгим. Он сам взял малыша на руки и приказал Семену:

— Ну, Кузнецов, беги отыщи мать этого карапуза. Должно быть, переволновалась женщина.

Когда Сеня вернулся вместе с матерью Володи, все наперебой стали рассказывать ей, как Никита Васильев и Сеня Кузнецов разыскивали ее сына по всему пляжу. Женщина не слушала ребят. Она улыбалась сквозь слезы и прижимала к себе своего Володю. Володя гладил мать по щекам и уговаривал ее:

— Мамочка, ты не плачь, я не утонул…

Мать благодарила Константина Ивановича и все время пожимала ему руки. Потом она ушла и унесла с собой Володю. Никиту и Сеню она даже не заметила, потому что они отошли в сторонку.

— Вот постреленок, все коленки мне отбил! — пожаловался Никита приятелю, показывая большой синяк над коленом.

— Верно, — посочувствовал Семен. — Даже и спасибо никто не сказал. Отругали только.

— Подумаешь, «спасибо»! — неожиданно рассердился Никита. — И так хорошо, что мальчишка не утонул, а нашелся.

— А я разве что говорю? — примирительно отозвался Семен и вытер взмокший лоб ладонью.