У Олежки был какой-то старый радиоконструктор: очень простой. Нужно было вставлять кубики с деталями в гнезда по схеме - и все, ничего паять даже не надо. Ну вот, сконструировали мы аппарат для азбуки Морзе: ключиком давишь - точка - тире, точка - тире, ну и так далее, а в наушниках пищит. Конечно, саму азбуку мы не знали толком, но в книжечке она прилагалась, и мы с помощью шпаргалки стали обмениваться сообщениями: сначала я стучу ключиком, он расшифровывает, потом - наоборот. Сначала посылали всякую ерунду, типа "как дела или "ты дурак", потом что-то меня дернуло, и я спросил: "Какая у тебя прическа?". Ну, Олежка этот прикол знал, и поэтому ответил: "На голове - молодежная". Мне бы на этом успокоиться, но меня словно черт за задницу укусил, и я просигналил: "А на х..?" - открытым текстом. Что ж, Олежка не смутился. "На х.. - лысая" - просигналил он. Тогда нам было по 13 лет, и меня это удивило: у меня лобок начал "оперяться" лет с 11. Это сейчас, с высоты своих 15 лет я понимаю, что рановато, но тогда мне казалось, что нормально. Ладно, возвращаюсь к рассказу. Итак, "на х.. - лысая" - просигналил Олежка. Тогда я составил следующую фразу: "Для этого требуются вещественные доказательства". Эту фразу я до конца не достучал, больно длинная она, но Олежка уже на полуфразе понял. Он отдал мне наушники и коротко просигналил: "На, смотри". Одной рукой он давил на ключ, а другой расстегивал ремень. Просигналив до конца, он включил в работу по расстегиванию ремня вторую руку, потом высвободил из петельки пуговицу, потянул молнию вниз.
  Конечно, я видел голых пацанов. И в бане в лагере мылись, и на пляже в кустах плавки гурьбой выжимали Но чтобы вот так - один на один Так было только очень давно, в 5 лет. Тогда мы с моим дружком-ровесником Колькой заперлись в ванной специально для этого. Спустили штаны ниже колен Колька устроил целый ритуал. Он говорил тихонько: "Сначала письку", - и ощупывал, потом: "А теперь жопу". Я поворачивался, и он гладил мне ягодицы. "Теперь ты", - говорил он. - Сначала письку. И я тоже щупал его членчик и яички, и гладил его задницу. Конечно, письки у нас, как висели в начале этой процедуры, так и остались висеть в конце. Что ж, мы ведь были совсем малыши. И я почти ничего не чувствовал, когда Колька щупал мой член. Хотя мне понравилось, когда я уже повернулся к нему задом, а он, вместо того, чтобы погладить мою попку, просунул руку у меня между ног, надавил на мою промежность, потом взял в кулачок яйца, слегка сдавил их, затем, плотно сжав мой член, потянул его вниз
  Дрочить я научился тоже благодаря Кольке, вернее его книжке. Нет, это не была книжка "Откуда берутся дети", а была книжка "Маугли", с картинками. Маугли в ней был нарисован классно, и что самое интересное для детской книжки - он везде был голым. Конечно, член у него был виден только один раз, в самом начале книжки, где он совсем еще кроха. На остальных иллюстрациях опасное место закрывала то шея Багиры, то тень, то поза была выбрана такая, что ничего не видно. Особенно мне нравилась картинка, изображавшая строчку из песни Родиона Газманова: "На буйволах по ущелью скачу, победив Шер-Хана. Там Маугли, уже подросток, сидел верхом, красиво выгнувшись, на спине буйвола, лицо он повернул к зрителю, а все остальное Впрочем, и ягодицы были хороши, но все равно мне казалось, что вот-вот повернется он, а
Маугли не поворачивался. Тогда я торопливо скинул с себя всю одежду, оседлал перед большим зеркалом стул и попытался принять такую же позу, как у Маугли на рисунке. Ага, вот каким предстал Маугли перед ошеломленным Шер-Ханом! Глаза горят, волосы развеваются (это я, конечно, преувеличил, волосы у меня, хотя и были достаточно длинными, но не развевались), и внизу. А что внизу? Очень даже неплохой размер. Когда в лагере мылись в бане, стесняться не приходилось. Да, размер неплохой, даже прямо на глазах чуть-чуть больше стал, и еще чуть-чуть От Кольки я слышал фразу: "Х.. встал". Вот что он, наверно, имел в виду
Потом, чтобы повторить такие "вставания", я стал устраивать игру в Маугли постоянно. Брал книжку, выбирал рисунок, раздевался. Сначала у меня вставал только к середине игры, потом же стоял с самого начала, и грозный Маугли поражал всех не только воинственным видом, но и торчащим "гвоздиком.
Потом книжку пришлось вернуть Кольке, но картинки я и так уже помнил. Да и не только картинки я копировал. Мне нравилось ощущение полной свободы, раскованности, которое давала нагота. Я выделывал перед зеркалом разные фигуры, и мой "гвоздик" смотрел вверх, временами шлепая меня по телу, когда я совершал наиболее резкие движения. Однажды я нарочно упал на пол, на живот, и когда член прижался к холодным доскам, я почувствовал... нет, не холод, а какое-то особое тепло, даже не тепло, а что-то. Не знаю, в общем, как сказать, но мне захотелось прижаться к полу теснее. Член, и до этого стоявший, набух еще сильнее, аж до боли. Я торопливо сел на пол. Кожа с головки чуть сползла, и головка виднелась из-под нее, красная и упругая. Я оттянул кожу еще чуть назад (было больновато, но я терпел), потом еще чуть-чуть, потом еще И вот уже она, родимая, во всей красе! Я попытался надеть кожу обратно. Черта с два! Я вспомнил, что у нашего вожатого, который мылся с нами, головка тоже торчала. (Пацаны называли ее - залупа). Может, и у меня теперь так же будет? Я натянул плавки. Было неудобно и в то же время приятно: совсем новые ощущения!
Когда член опал, я снова рассмотрел его: кожа вернулась на прежнее место, но не до конца, а головка, видневшаяся из-под нее, была влажной! Неужели я слегка обоссался от избытка чувств? Но нет, жидкость была прозрачной, без желтого оттенка, и пахла как-то по-другому. Я стал натягивать кожу обратно - и из щели выползла еще маленькая прозрачная капелька. Чудеса!
Эксперименты по сдавливанию члена и по оттягиванию кожи я продолжал и позднее. Вместо прижиманий к полу я стал использовать бельевую прищепку. Подержишь ее чуть-чуть на "гвоздике - глядишь, и выползет капелька. Еще подержишь - снова Однажды я так "наприщеплялся, что член покраснел, бедный, а внутри у меня все замерло будто что-то произойти должно И произошло! Из щели в головке, нет, не выползла, а прямо-таки выстрелила большая капля (я то ли вскрикнул, то ли застонал от ошеломительного ощущения освобождения, обалденной, не веданной доселе запретной радости), упала мне на живот. Густая, горячая. И не прозрачная совсем, белая Я попробовал жидкость на язык. Гадость, конечно, но захотелось лизнуть еще. Вспомнилась строчка из песенки, которую пацаны пели в лагере: "А по ляжкам льется малафья". Я спросил тогда, что это такое - малафья? Один, наиболее "знающий" пацан мне объяснил, что когда, дескать, мужики теток е...т, то у них из х...в и выливается эта самая малафья. Я тогда не сильно понимал, что это такое - е...т, но представил себе картину довольно ужасную. Теперь-то я понял, что это и есть та самая малафья (другой пацан, более старший и еще более "просвещенный" называл ее по-другому - сперма). Что ж, не так это и ужасно, даже наоборот Так что ж, значит это я - все равно что е...ся?
Вскоре я сообразил, что использовать прищепку совсем не обязательно: достаточно сдавливать член пальцами, а еще лучше - водить кожицу вверх-вниз, вверх-вниз.
Теперь я с трудом дожидался конца уроков (а это был третий класс!) и спешил домой, чтобы заняться этим. Однажды не выдержал, отпросился на уроке, зашел в туалет. А там не то что кабинок, перегородок между унитазами не было. Встал я к самому дальнему, дрочу. А у самого коленки трясутся: вдруг кто войдет. И от страха, наверно, член какой-то полувялый стал, и момент долгожданный никак не наступает. Отвлекли меня все же. Пацан какой-то зашел, старшеклассник. Слава богу, я быстро среагировал, сделал вид, что пописал только что, застегиваться стал. А пацан встал к соседнему унитазу, вытащил член. Ничего аппаратик, объемный. И волосики торчат из ширинки.
Когда я вернулся домой, то продолжил оборванную процедуру. Но кончил на редкость быстро. Видать, сперма была уже на подходе после туалетной встряски и лишь ждала завершающей команды. Я вытер туалетной бумагой член и захотел еще. Раньше мне хватало одного раза, потом член опадал, да и не хотелось больше. Он и сейчас опал, но после нескольких сдавливаний снова стал увеличиваться. А какой он длины, член-то? Я отыскал на столе линейку, померил: 11 см. Неплохо Я лег на диван, стал дрочить. В голову пришла мысль о том, что теперь я кончу не так скоро, как раньше: сперма уже израсходована, а пока накопится новая. Кончил я где-то через час (до этого хватало двух-трех минут), и каким он был, этот час! Нет, я бы кончил быстрее, уже минут через десять, но мне не хотелось! Когда я чувствовал, что сперма уже на подходе, я замедлял движения, и она отступала, снова уходила куда-то в глубину, и я еще с большим азартом возобновлял движения. После семяизвержения я лежал, вытянувшись на спине, еще минут десять, чувствуя, как остывает на животе сперма.
Позднее я понял, что оттягивать эякуляцию (а я уже вычитал в энциклопедии и такие слова!) весьма приятно. Причем, пока лежишь, можно думать о чем угодно: например, представлять, что ты лежишь не один, а с кем-то. Иногда я представлял себя с девчонками, но не часто, потому что это было, по правде говоря, не очень интересно: я толком не знал, как они (девчонки то есть) устроены, и мои виденья были смутными. Иногда я видел себя с тем пацаном, который заходил в туалет. Мне представлялось, что он закрывал дверь на ключ (конечно, никакого ключа на самом деле не было, но мне так было удобнее) и предлагал: "Давай разденемся". Я клал на подоконник пиджак, стягивал рубашку, он тоже в это время раздевался до пояса. Потом он прижимал меня к себе, гладил грудь, бока, затем осторожно расстегивал мне брюки, помогал мне выбраться из них, я тоже расстегивал ему ширинку И вот мы уже стоим друг перед другом в одних плавках, и он говорит: "Ну, давай разом, кто быстрее, раз, два". Я моментально, боясь замешкаться, скидывал плавки, и он тоже. Дальше бывало по-разному, но все как-то смутно. То он вытаскивал откуда-то линейку и предлагал сравнить длину, то, как Колька когда-то, устраивал ритуал ощупыванья, то мы дрочили на скорость - кто быстрей кончит.
Но чаще всего я представлял себя с Олежкой, недавно пришедшим в наш класс и моим теперешним соседом по парте. Я остаюсь у него ночевать, чтобы поиграть на компьютере (у него уже тогда была "четверка!), и вот мы темной-темной ночью в комнате одни "Давай займемся развратом", - всегда почему-то с этой фразы начинает Олежка. "А что для этого нужно?" - спрашиваю я. "Для начала выключить свет и раздеться". Свет гаснет, и становится совсем-совсем ничего не видно, лишь едва можно различить Олежкин силуэт на фоне штор. Я снимаю с себя одежду, слышу, что и Олежка снимает. Только плавки я сразу снимать боюсь. "Ну, ты уже? - спрашивает полушепотом Олежка. "Ага, - отвечаю я. "Разделся?" - почему-то снова спрашивает он. "Да," - говорю я. Он проводит рукой по моему телу, натыкается на плавки. "Это разве разделся?" - спрашивает он. "А ты уже без плавок?" - удивляюсь я. "Проверь". Я не сразу кидаюсь проверять отсутствие плавок, а провожу рукой по его груди, животу, спускаясь все ниже, понимая, наконец, что плавок действительно нет и что да, вот он, уже его член, пока маленький, висящий. Я жадно щупаю его, оттягиваю кожу, тереблю маленькие теплые яйца "А ты?"... - наконец спрашивает Олежка. Я вспоминаю, что все еще в плавках, стыдливо (хотя совсем темно) снимаю их. Олежка прижимается ко мне, мы тремся друг о друга, грудью, животами, членами (уже набухшими), Олежкины руки пробегают по моей спине, жадно впиваются в ягодицы И мы валимся на диван, почти сливаясь воедино, и ворочаемся: то он сверху, то я, то снова он, и ощупываем каждый квадратный сантиметр тела друг друга
Нет, я и не помышлял, что такое может быть в реальности. Я Олежку даже голым ни разу не видел. Даже когда мы были на пляже, и нужно было выжать плавки, а кабинка была всего одна, я не пошел вместе с ним, а переждал, когда он выйдет. Потом я жалел об этом: ведь увидев, какой Олежка на самом деле, можно было более явственно представлять его, но я чего-то испугался: то ли того, что Олежка выставит меня, то ли начинавших появляться волосков на лобке
И вот теперь Олежка сам передо мной расстегнул ширинку, задрал чуть ли не до груди заправленную в джинсы футболку. Я не моргая смотрел на его живот, на пупок, все еще не веря. Олежка оттянул резинку плавок вниз.
Да, волос действительно не было. Но это еще больше зачаровало меня. Была в этом какая-то своя прелесть, которой я уже навсегда лишился, и красота. Нет, это не был член маленького ребенка, одинаковый по цвету с телом, а более темный, и кожа на мошонке не была уже совсем гладкой, а размер был такой, как у меня в ту пору, когда я увлекся игрой в Маугли. Сколько продолжалось мое созерцание Олежкиного члена? Секунды три? Пять? Но в эти секунды мне захотелось вцепиться в него, оттянуть с головки кожу. Нет, вы не поверите, но мне даже захотелось поцеловать его, взять в рот, и сосать, сосать, как мороженое, как самую вкусную конфету. Почему раньше, когда я дрочил, я не думал об этом? Олежка скрыл член в плавках и стал что-то мне передавать. Я не сразу сообразил, что надо разбирать морзянку, все еще глядя на Олежкины плавки (джинсы он так и не застегнул), и понял только последнее слово: "прическа". Олежка снял с меня наушники и спросил:
- Тоже лысая, да? Покажи.
Ох, как мне не хотелось показывать Олежке свое волосатое безобразие. После его чистенького, аккуратненького члена мой мне казался ужасным. Но что делать? Пришлось. Я расстегнул брюки и вытащил свое достоинство. Слава богу, член не успел встать, наверно, от неожиданности, а то я бы совсем сгорел со стыда.
Олежка посмотрел на член с некоторым удивлением и сказал неопределенно:
- Ва-ва-ва.
Больше мы в этот день не переговаривались по морзянке. Мы застегнули брюки, заправили футболки и болтали, как ни в чем не бывало, но я нет-нет, а вспоминал, как Олежка стоял передо мной с расстегнутой ширинкой и приспущенными плавками.
Потом были выходные, в которые я не виделся с Олежкой. Зачем идти к нему, если дома торчат родители? С нетерпением дожидался я понедельника. В этот год мы учились во вторую смену, и я с утра хотел завалится под каким-нибудь предлогом к Олежке. А что дальше? Я пока не знал. Может, снова что-то будет.
Меня разбудил звонок. Я продрал глаза и, как был, в плавках, потопал к двери.
- Кто?
- Я это - Это был Олежкин голос.
Я распахнул дверь. Олежка, со школьной сумкой на плече, оглядел меня, почти голого, и шагнул за порог.
- Привет. Спишь еще?
- Ага. Чего так рано?
- Да так, за стеной ребенок орет, разбудил - Олежка зевнул.
- А чего пришел-то? - Я вел себя грубовато, чтобы не дать вырваться наружу огромной радости, переполнявшей меня. Олежка пришел сам! И пришел без видимой причины! Но ведь просто так, без причины, в гости не ходят. Да еще в такую кромешную рань!
- У меня сегодня концерт в одиннадцать, придешь?
Ах, вот оно что. Олежка пришел, чтобы позвать меня на концерт. Он занимался в танцевальной студии при Дворце Творчества. Но я еще ни разу не видел, как он танцует, да и не очень-то хотел, честно говоря.
Я пожал плечами:
- А в школу успеем?
- Концерт до часа будет. Если не задерживаться, то в самый раз. Я зайду?
Мы прошли в комнату. Олежка сел на мою незаправленную постель.
- Я знаю, у тебя энциклопедия есть, - сказал он, - мне надо одно слово посмотреть: "онанист" или как его там.
- Онанизм, - подсказал я. - Да там муть написана.
- Все равно интересно.
- Ну, ладно.
Я отыскал в шкафу нужный том из старого, сталинского еще, издания БСЭ, сунул Олежке:
- Ищи, здесь должно быть.
Он довольно быстро отыскал нужную статью, стал читать. Я молчал. Наконец он спросил:
- И что, это правда порок?
- Я ж говорил, что муть там. Никакой это не порок, доказано. Наоборот, порок - когда этим не занимаешься.
- Значит, и ты тоже. И давно?
- Да уж года три. А ты?
- Я? Я с полгода где-то - Он помолчал, глядя на мои плавки. - А у тебя стоит.
- А у тебя нет? - слегка огрызнулся я.
- Нет. То есть тоже начинает.
- И часто у тебя так?
- Что?
- Ну, встает.
- Как тебя увижу, так и встает. - Я не понял, шутит он или нет. Скорее всего, да, прикалывается. Он и сам понял, что сболтнул что-то не то. - Да нет, не часто, - сказал он уже другим тоном. - Иногда ни разу за день. Но сейчас честно встал. Показать?
Он так просто сказал это "показать?,  словно речь шла о компьютерной игрушке или вырванном зубе.
- Покажи, - небрежно сказал я.
Олежка расстегнул  брюки, оттянул плавки.
Член оказался не таким уж маленьким. По крайней мере, больше, чем я ожидал увидеть. Правильно говорят, что эрекция - великая вещь.
- А ты покажешь? А то я не видел у тебя, когда стоит, - сказал Олежка, отпустив резинку плавок. Половинка члена все еще торчала из-под них.
Мне и расстегивать ничего не надо было. Я спустил плавки
Олежка несколько секунд глядел на мой член, на капельку смазки, выползшую из щели. Потом вдруг потянулся к нему, взял в руку, оттянул кожицу И ничего не произошло. То, о чем я думал лишь в самых сокровенных мечтах, тихий и скромный Олежка сделал наяву! Мы сидели рядышком на диване, он щупал мой член, и - как будто так и надо! Как будто все в порядке! Значит, теперь и я имею право ощупать его! Я придвинулся к Олежке, засунул руку под его плавки. И он не отстранил руку, не отодвинулся. Вот он, родной, такой маленький (да нет, лишь чуть меньше моего) и теплый.
- Давай разденемся, - прошептал Олежка, глядя мне прямо в глаза. А я увидел, что его глаза не просто карие, а чуть зеленоватые, с более темными прожилками.
Я мгновенно, не мешкая, стянул плавки, Олежка тоже скидывал с себя одежду, бросая ее на пол. Раздевшись, мы глядели друг на друга, не зная, что делать дальше.
- А теперь займемся развратом, - сказал я, вспомнив свои видения, и повалил Олежку на спину, лег на него, плотно-плотно прижался, ощущая, что кожа до отказа сползла с головки, и головка трется обо что-то теплое и мягкое. Это длилось несколько долгих секунд, потом Олежка выдавил:
- Пойдем в ванну.
- С ума сошел - искренне удивился я.
- Как хочешь.
Он решительно выбрался из-под меня, уложил меня на спину, сам оказался наверху.
- Сведи ноги.
Я свел. Он отодвинул мои яйца вверх, всунул свой член между моих ног, вплотную к промежности, и начал толчки. Где-то на десятом толчке я не выдержал и сказал:
- Ладно, идем.
Он тут же встал с меня, и мы пошли в ванную наливать воду.
Вот это было купание! Пока наливалась вода, мы стояли возле ванны, прижавшись друг к другу грудью и щупая друг у друга ягодицы. Один раз (ей-ей!) Олежка засунул мне палец в задний проход, и я ничуть не обиделся! Мой подбородок лежал на Олежкином плече, его подбородок - на моем, и мы стояли так и молчали
Вода была горячей, едва вытерпишь, я присел на корточки и стал погружать задницу, яички, слегка опавший член. Вот я уже сижу, блаженно вытянувшись. Олежка тоже влез в воду, лицом ко мне, опустился на коленки. Сунув руку под воду, погладил мои яйца, сжал в кулаке член. Я приподнял свое тело, и член оказался над водой. И тут Олежка начал дрочить его, жестко и яростно, не останавливаясь. Мамочки, что же он делает!? Меньше, чем через минуту я уже внутренне сжался (Олежка, что ж ты делаешь, гад, помедленнее!..) и через мгновенье кончил. Несколько капель спермы брызнули в воду, студенистыми глистами пошли ко дну
- Много у тебя, - сказал Олежка.
А я расслабленно опустился на дно, оставив на поверхности лишь голову. А Олежка, гад такой, вплотную придвинул к моему лицу свой член. И что, спрашиваете, мне оставалось делать?
Член был горячий и сухой (Олежка еще не окунал его в воду, а смазки не было), я смочил его слюной, взял за основание двумя пальцами, слегка оттянул кожу, кончиком языка потрогал щелку. Затем заглотил его весь, причмокивая губами и меняя силу давления. Еще добавил слюны. Ага, вот и смазка появилась, совсем чуть-чуть. Я слизнул ее, теплую и солоноватую И вдруг понял, что Олежка кончит мне в рот. Хотелось ли мне этого? Не очень. Вернее, совсем не хотелось. Как-то я пробовал на вкус свою сперму, и она мне не очень понравилось. Но я продолжал сосать. И вот пальцами, сжимавшими основание члена, я ощутил движение в нем жидкости. А Олежка и не думал меня предупреждать! Я слегка куснул член напоследок и выпустил изо рта. Олежка отстранился от меня, и первая капелька спермы упала в воду. Но вторая не упала, а выстрелила, и я не успел отодвинуть лицо! Но мне не было противно Я смыл сперму водой, а Олежка сел на противоположный конец ванны и стал пальцами ноги щекотать мою мошонку. Я последовал его примеру. Посидели мы так немного, отдохнули. Олежка улыбался.
- Ну что, юный извращенец, иди сюда, - сказал я, вставая на коленки.
- А я и так тут, - подал голос Олежка.
- Поближе Я ведь пососал у тебя, теперь ты.
- Ты тоже хочешь? - попытался он удивиться, но все же приблизил голову к моему члену, потрогал его языком. - Не, так не интересно, давай под водой. Ложись.
Я снова лег на дно. А Олежка вдохнул, опустил голову под воду и прижался губами к моему члену. Нет, он не взял его в рот, а просто ласкал ствол. Это было довольно приятно, но мне хотелось большего. Я чувствовал, что от таких нежных прикосновений мне не кончить. Олежка вынырнул, вдохнул - и нырнул снова. Вау! Что он делает? А-а-а... Он взял в рот мои яйца. У-у-у Это нестерпимо. Я стукнул его по спине и тут же взвыл от боли. Как будто сапогом пнули.
- Ты сдурел?! - взревел я. А он вынырнул и смеется, балда такая.
Когда боль чуть отошла, я сказал:
- Развернись-ка теперь и встань на коленки. - Олежка развернулся. - А теперь упрись руками в дно.
- В жопу хочешь всунуть? - спросил он. - А надо?
- Давай-давай, наклоняйся. Не будешь яйца кусать.
Олежка нагнулся. Я раздвинул ему ягодицы. Черт, дырочка совсем маленькая И как говно из такой вылазит? Я приставил к ней член. Крепко обняв Олежку, попытался всунуть член в дырку. Ни фига То ли Олежка нарочно сжимал ягодицы, чтоб я не мог войти, то ли я что-то делал не так В общем, не вышло у меня. Олежке надоело стоять на коленях, и он повернулся ко мне.
- Давай, у кого быстрее брызнет, - предложил он.
- Кто проиграет, тот сосет, - добавил я. Я был уверен, что выиграю. А зря. Член-то уже почти не стоял. И у меня ушло почти полминуты, чтобы снова поднять его. Я не ощутил еще даже первых признаков кайфа, а Олежкина сперма уже капала в воду. Я отчаянно продолжал дрочить.
- Ладно, чего там, проиграл, - сказал Олежка. - Соси.
Тут бы мне его и послать Но опавший Олежкин член был до того хорош, что отказаться не было мочи Это особое блаженство - чувствовать, как плоть набухает во рту, медленно и будто неохотно становясь все тверже Ох, на этот раз я до того вымотался, что прозевал последний момент. И не сразу понял, что это, когда почувствовал во рту что-то вязкое Зато как хохотал Олежка, когда я отплевывался и полоскал во рту!
- А сколько времени? - вдруг спохватился он и, как был, мокрый, выскочил из ванной. Я - за ним. - Одевайся!
Олежка прямо на мокрое тело натянул одежду, я провозился подольше, потому что грызла меня неудовлетворенность: Олежка кончил три раза, а я всего один. Ловко он меня. Ладно, отыграюсь!
Ох, как мы бежали! Трамваи, как нарочно, остановились, а до Дворца - пять остановок! Под конец я безнадежно отстал. Ой, сейчас селезенка лопнет. А Олежке еще танцевать Он дождался меня у входа.
- Живой? Ничего, у меня хоть волосы высохли. Ладно, я - переодеваться, а ты топай в зал.
Едва я занял место, в зале погас свет. И почти сразу зазвучала музыка. Восточная какая-то, необычная, с резким звуками свирели (или какой-то дудки восточной, не знаю) и звоном бубна. На сцену выплыли огоньки. Один, два пять штук! Потом, когда стало светлее, стало видно, что их держат мальчишки в ладошках (нет, это были не свечки, а то ли плошки с горящим маслом, то ли еще что-то). Мальчишки - в черных узких брюках и водолазках, с красными ленточками на голове. И босиком! И один из них - Олежка! И когда успел переодеться?
Это было только вступление. Мальчишки поставили огоньки на край сцены, и начался танец. Я и не представлял, что это так классно! Это тебе не дискотека! Пацаны двигались слаженно и, казалось, очень легко, как будто родились умевшими танцевать. Но я, конечно, смотрел прежде всего на Олежку, слегка раскрасневшегося, но все равно двигавшегося, будто не было изнурительного бега. И того, что до этого А я все еще не мог отдышаться! И тут меня кольнула мысль: а вдруг для Олежки это (не танцы, конечно, а то, что в ванной) - привычно? Вдруг он уже с кем-то Например, с этим гибким рыжеватым пацаном, который танцует рядом с ним. Или вон с тем, черненьким? Или со всеми сразу? Но тут музыка изменилась, и на сцену выскочили девчонки! А может и с ними?.. Черт, что за мысли? Я решительно отогнал их и стал смотреть танец. Как девчонки сначала, будто робея, танцевали в стороне, затем несмело приблизились к мальчишкам, и мальчишки взяли их за талию, ловко приподняли в воздух И Олежка приподнял! Вот ты какой, Олежка, не умеющий в школе постоять за себя и стесняющийся играть в футбол. Да и зачем ему это, он и так...
В школу мы тоже влетели в последний момент. Хорошо хоть, что трамваи пошли. А то концерт затянулся (Олежка еще танцевал в общем выступлении, в конце), но уйти один я не мог.
- Меня даже отругать не успели, - рассказывал Олежка в трамвае (он был в этом же черном костюме, только ленточку уже на ходу спрятал в сумку). - Все уж думали, что я не приду, а я - вот он. А Катька, моя партнерша, ревет, ты представляешь? Ну, не одной же ей выступать Четыре пацана бы вышли и четыре девчонки. А мне даже в переодевалку некогда бежать было, прямо перед сценой и переоделся. Девчонки пялились, конечно, ну да черт с ними
А в школе я, дурак, не выдержал, написал Олежке записку, придвинул к нему: "Ты еще с кем-нибудь так делал, как со мной?
"Дурак?" - написал Олежка в ответ.
"А с девчонками?" - не успокоился я.
- Совсем дурак?" - Это он уже в слух сказал, причем довольно громко, и учительница посмотрела на нас.
Тогда Олежка написал на листке: "Еще хочешь?"
"Ага", - написал я.
В ванну мы лазали нечасто. Нам и на диване было неплохо, а то и на полу, если большего размаха хотелось.
Естественно, Олежка теперь тоже сосал у меня, не отмазывался А вот эксперименты с анальным сексом мы больше не проводили. Я помнил свою первую неудачу, а Олежка сказал как-то:
- Х..ем в говне копаться?
Но все же я у Олежки сосал больше. Мне, хоть и часто Олежка раздевался передо мной, было все равно приятно смотреть на его член, на то, как на его лобке стали проклевываться первые волоски Было нормально, если я кончал один раз (редко - два), а Олежка - почти всегда три
Однажды, летом, он снова заявился ко мне рано. Сказал:
- Сегодня я тебя измучу. Я хочу посмотреть, сколько раз смогу кончить.
- А я-то при чем? Дрочил бы сам.
- Ага, сам. Я пробовал один раз сам. После третьего раза рука отваливается и кожа на члене горит. Ты у меня сосать будешь.
- С чего ты взял, что буду?
- Будешь-будешь, - сказал он, раздеваясь. - Давай, ты тоже.
Я скинул с себя одежду. А Олежка сбегал в туалет, принес моток туалетной бумаги:
- Сперму вытирать буду.
- А я думал, ты глотать заставишь.
- Тебя заставишь.
Олежка, в отличие от меня, довольно охотно глотал мою сперму, хотя потом говорил, что в животе от нее нехорошо
Олежка лег на пол, слегка раздвинул ноги (член уже стоял) - и началось. Мне и самому интересно было, сколько раз он выдержит. Сам я никогда не кончал больше двух раз подряд.
За первый час Олежка кончил четыре раза. Первый раз - минуты через две (я специально засекал время), второй - через пять, третий - через пятнадцать. После третьего раза его член долго не хотел вставать (да так и не встал до конца), и я думал, что Олежка больше так и не кончит. Но он кончил, хотя капелька спермы вытекла довольно вяло.
- Передохнем, - сказал я.
- Ага, не честно будет. Нужно - подряд.
- Я жрать хочу, - взмолился я. - А то откушу тебе яйца, будешь знать.
- Ладно, но не больше двух минут.
Я побежал на кухню, быстро соорудил бутерброд, сжевал.
- Где ты там? - нетерпеливо подал голос Олежка.
Я вернулся в комнату, дожевывая хлеб. Этот гад все так же лежал на полу, слегка подрачивая, и член его почти стоял, заметно покрасневший.
- Яйца будто огнем жгут, - сказал Олежка. - Продолжим.
После шестого раза Олежка слегка дрожал, будто от холода (прошел еще час), и кончил совсем маленько.
- Ты поосторожней,  - сказал он мне, - а то болит уже. Но хотя бы до десяти надо дотянуть.
Я взвыл.
- Женечка, миленький, ну еще чуть-чуть.
- Ничего себе чуть-чуть .
- Я постараюсь побыстрее.
- Постарается он .
Ни фига он не постарался. Было долго. Но был и седьмой раз, и восьмой, и девятый. Под конец Олежка лежал уже совсем никакой, совершенно измученный. Его член, раскаленный и уже не красный, а какой-то бурый, подрагивал у меня во рту в такт всему Олежкиному телу. Я сосал после девятого раза уже полтора часа.
- Давай, еще чуть-чуть, - наконец, выдавил Олежка.
Я сильнее сдавил член губами, пустил слюну.
- Больно, - простонал Олежка.
Я выпустил изо рта член. Совсем маленькая капля скатилась на Олежкин живот. Олежка смотрел как-то отчужденно.
- Ты всегда добиваешься своего, - сказал я и погладил его по груди. Да он весь горит!
- Одевайся! - скомандовал я. Где там.
- Все болит - тихонько сказал Олежка.
Я натянул на него плавки, за подмышки оттащил в кресло. Оделся сам. Помог Олежке натянуть брюки и футболку.
- Теперь месяц точно не захочу - попытался улыбнуться он. - Ладно, пойду, есть хочется.
- Куда ты такой, - попытался остановить его я.
- Не бойся, дойду. - Он поднялся с кресла и довольно уверенно пошел к двери. - Захлопни.
Олежка ушел, а я сел в кресло и стал дрочить. А что мне еще оставалось? Я-то сегодня не кончил ни разу.
Пришел Олежка уже на другой день.
- Месяц уже прошел? - улыбнулся я.
- Не. Яйца все еще болят, будто высосали из них все, и член, когда о плавки трется, больно. Я даже "семейные" надел. Давай, я у тебя пососу, а то ты обиделся вчера, наверно.
- Ничего я не обиделся.
В этот день я впервые кончил три раза.
Еще через год у нас был такой разговор.
- Жень, а ты так и будешь геем?
- Ты спросил... Разве мы геи? Мы даже в жопу не трахались.
- Обязательно что ли трахаться? Лесбии что ли трахаются?
- Ну, ты и сравнил. Да нет, я хочу нормальную семью иметь.
- Я тоже
- А что - мы?
- Ну, поиграем так лет до восемнадцати, потом, может, и расхочется.
- Может.
Теперь мы занимались этим не так часто, ну, может, раз в неделю. Изнуряющих экспериментов Олежка больше не проводил. Теперь его член был почти такой же, как и мой, и по волосам на лобке, и по размеру. Мы даже смерили однажды: по тринадцать сантиметров! Но виделись мы, конечно, не раз в неделю. Во-первых, в школе все так же за одной партой сидели, во-вторых, встречались просто так. И на Олежкином компьютере играли, а немного погодя, когда у меня появился свой, Олежка учил меня многому: и Windows устанавливать, и с Corel`ом работать И вообще Олежка был - друг, такой, каких мало. Раньше мне казалось, что такие только в книжках бывают, например у Крапивина. (Не хочется мне приплетать в этот рассказ этого светлого писателя, да уж ладно) И кто знает, может, его пацаны, тот же Журавленок с Горькой, тоже чем-то подобным занимались? Онанизмом - уж точно. Вон, Артем с Ниткой вообще нагишом купались, правда, не смотрели друг на друга.
У меня в компьютере еще был модем, и изредка мы выходили в Интернет. Однажды мы залезли на сайт, где были фотографии голых пацанов, мелкие, правда.
- А мы и не фотографировались никогда, - сказал Олежка.
- Думаешь, они сами? Это бизнес. Чтоб большие фотки увидеть, платить надо. Да и что мы, сфоткаемся так и пойдем в "Кодак" печатать?
- Можно на черно-белую, а потом самим напечатать, я умею. Да ладно, ты прав: не надо. Все равно, даже если мы их спрячем, все равно найдет кто-нибудь, даже после нашей смерти, зачем это нужно? Пусть это будет нашей тайной. Вот если на видео снять, это б интереснее было. А потом - стереть можно.
Видеокамера появилась у Олежки через год, летом двухтысячного. Старый подержанный "Панасоник", купленный по дешевке в ломбарде. И что самое интересное, ему разрешили взять ее в поход! А еще с нами пошел одиннадцатилетний Олежкин двоюродный брат, Димка, приехавший погостить из другого города. Олежка до этого с ним никогда не встречался.
Три часа на электричке, потом еще два - пешком, и мы на берегу затерянного в лесах озерца, обычно пустынного, потому что на машине к нему не подъехать, деревни вблизи нет, а пешком тащиться в такую даль кому охота? Вот и мы пришли на место уже под вечер. Но что значит вечер в начале июля, когда темнеет чуть ли не в полночь?..
Мы поставили палатку, двухместную, но довольно просторную, посидели в ней - совсем не тесно - и пошли за дровами. Это мы с Олежкой пошли, а Димка побежал купаться. Сухих деревьев было много, и мы довольно быстро нарубили сучьев. Разведя костер, мы поставили вариться макароны с тушенкой.
Димки все не было.
- Пойдем, посмотрим, что этот черт делает, - предложил Олежка. - А заодно поснимаем. - Он вытащил из рюкзака завернутую в куртку видеокамеру.
Мы спустились к берегу. Димкина одежда лежала на берегу, а сам он плескался, стоя в воде по грудь.
- Эй, вылезай, замерзнешь! - крикнул ему Олежка.
- Не, тепло! - откликнулся тот. - Лучше вы сюда идите!
- Пойдем? - спросил меня Олежка.
- Пойдем.
Мы быстро разделись до плавок, Олежка шагнул в воду.
- Эй, вы чего, никто же не видит! - крикнул Димка. - Во, как надо! - Он выпрыгнул из воды. В брызгах я ничего не успел разглядеть, понял только, что Димка купался нагишом.
- И правда, - сказал Олежка и снял плавки. Я тоже.
Мы стали входить в воду. Димка с интересом смотрел на нас, потом сообразил, что долго пялиться нехорошо, и снова стал плескаться. Я поплыл. Знаете, это совсем другое ощущение - купаться безо всего. Вроде, что плавки? Кусок материи. Но в них не ощущается полного единения с водой, принимающей тебя всего, такого, какой ты есть.
Я попытался достать ногами дна. Далековато. Но все же я встал на самые носочки.
- Давайте сюда! - крикнул я ребятам, плескавшимся все там же.
- Он не умеет, - ответил за Димку Олежка. - У них речка радиоактивная, за колючкой, купаться нельзя.
- Свинство какое, - сказал я и поплыл к пацанам.
- Будем учить? - спросил я Олежку.
- Будем.
- Главное - научиться не тонуть, - сказал я. - Ложись-ка на воду. Ты, Олежка, иди, плавай, я сам справлюсь.
Олежка уплыл, а мы с Димкой начали заниматься. Сначала я держал его двумя руками, за грудь и за ноги, потом - одной, за талию. Ч-черт, мне было приятно касаться Димкиного тела. А Димка, дрыгая ногами, немного сдвигался вперед, и вот моя рука, удерживавшая его на воде, оказалась уже на его животе, потом на низу живота, потом ну, вы сами понимаете. А он даже ничего не почувствовал, как будто. Или почувствовал? Потому что сказал тихонько: "Ай!
Подплыл Олежка.
- Как успехи? - спросил он.
- Неплохо, - сказал я.
- Пора вылезать, а то макароны переварятся.
Олежка стал выходить из воды, а Димка, чертенок, побежал на глубину. Я - за ним. Поймал, схватил за руку, потащил к берегу. А он давай в меня брызгать! Что ж, я - в него! Так мы, хохоча, приближались к берегу, и тут враз заметили, что Олежка нас снимает. Димка прикрылся рукой, крикнул:
- С ума сошел!
- Ничего, я потом сотру, - успокоил его Олежка.
- А, тогда ладно, - сказал Димка и больше не стеснялся.
Мы вышли на берег. И только сейчас я повнимательнее разглядел Димкин член. Головка была полностью открыта. Олежка тоже разглядел это, спросил небрежно:
- Чего у тебя все напоказ?
- А, залупа что ли? Мне кожу обрезали в детстве, у меня отец татарин наполовину, а у них традиция.
Мы забрали одежду и пошли к костру. Вода в котелке уже выкипела, и макароны начали подгорать. Так что успели вовремя. Мы наложили еду в миски, сели на траву и с наслаждением принялись за еду.
- А когда волосы на х..е начинают расти? - спросил Димка.
- Не на х..е, а на члене, - сказал Олежка. - У кого как. У меня почти в четырнадцать начали, а у Женьки - в одиннадцать.
- А сейчас одинаковые, - сказал Димка. - А у меня когда начнут?
- Начнут, - сказал я. - А пока - и так красиво.
- Правда красиво? - дурашливо спросил Димка.
- И не сомневайся.
Я взял видеокамеру и вплотную снял Димкин член. Димка пошире раздвинул ноги
Мы легли на полянку под лучи заходящего солнца, позагорали немного. Но с Димкой долго не полежишь. Он сел голой задницей мне на грудь и предложил:
- Давай бороться. Мы с Олежкой вдвоем, а ты - один.
- Давай.
Димка не столько боролся, сколько старался дотронуться до моего, а заодно и до Олежкиного члена. Сначала он делал это как бы невзначай, потом, когда понял, что мы не возражаем, стал лапать в открытую. Мы тоже не стеснялись и лапали. И у Димки, а заодно и друг у друга. Кончилось это тем, чем и должно было: у нас у всех встали, причем у Димки - у первого.
- Ладно, идем купаться! - сказал Олежка, и мы побежали к воде.
- Будем просто купаться или поиграем? - спросил уже в воде Димка.
- Как поиграем? - не понял я.
- Ну, как вы играете?
- А как мы играем? Ты что ли знаешь?
- Догадываюсь.
- Ладно, поиграем! Ты догони сначала!
Я поплыл на глубину. Димка, барахтаясь, попробовал меня догнать, но у него не вышло. Я уже стоял по шею в воде и подманивал его к себе:
- Давай-давай, добирайся!
И Димка добрался. Почти. Я взял его за руку, притянул к себе. До дна он не доставал, но я, обхватив его за ягодицы, плотно прижал к своему телу.
- Кайф - сказал он.
- Подожди еще, "кайф". Давай-ка, ложись теперь на воду, и ноги клади мне на плечи. Так, молодец.
Я придерживал Димку за спину, и он не тонул. Его член оказался перед моим ртом. В воде он опал, но не был совсем маленьким. Я еще чуть-чуть придвинул Димку к себе и взял его член в рот. Подплыл Олежка, встал сзади, стал ласкать меня под водой. Димкин член снова встал, я наклонил голову и заглотил его полностью. Так, что его головка почти вошла в мое горло. А Олежка Что он вытворяет?.. Он пытается всунуть мне в задницу! Я расслабил ягодицы, слегка раздвинул ноги. Олежка толкнул еще раз, и у него получилось! Кажется, он сам не ожидал этого. А член вошел глубоко, весь, и я чувствовал его в своем теле. Олежка начал толчки, одной рукой обняв меня за грудь, а другой, все более яростно дроча у меня. Мамочки, я этого не вынесу! Член во рту, член в жопе, да и еще активно работающая рука на собственном члене.
- Давайте кончим разом, - сказал Олежка. - Попробуем.
Прошло минуты две.
- Я на подходе, - сказал, наконец, Олежка и замедлил движения.
Я на секунду выпустил Димкин член и сказал:
- Я тоже. Дим, а ты?
- Еще нет.
- Ладно, предупреди, - сказал ему Олежка, легонько толкая меня в зад и чуть водя кожицу на моем члене.
Прошло еще минуты две.
- Ага, - коротко сказал Димка.
Олежкины толчки стали яростными, а член он сдавливал мне с такой силой, будто хотел расплющить. Ага, вот оно, еще чуть-чуть У-у-у-х В этот же момент Димка выдернул из моего рта член, убрал ноги с моих плеч и принял вертикальное положение, шепнул:
- Держи меня
Я крепко прижал Димку к себе, так, что его член прижался к моему животу, и я ощутил телом, как толчками входит из него сперма. Олежка тоже крепко прижимал меня, обняв за грудь, а в моем кишечнике разливалось тепло от его спермы. Так мы стояли, замря, с полминуты, а может, и больше.
- Вот это да - сказал, наконец, Димка, и мы, удерживая его на плаву, стали выходить из воды.
Я растянулся на берегу, на спине. Подошел Олежка, лег на живот, положив голову мне на грудь. А Димка улегся между моих ног, положив щеку прямо на мой член!
- Ты обиделся, что я тебя трахнул? - спросил Олежка с неподдельной виноватостью. - Подошел сзади, и не смог удержаться.
- Все нормально, - успокоил его я.
А Димка, лаская рукой мои яйца, спросил:
- Долго я не мог кончить, да?.. Хочешь, я у тебя пососу?
И, не дожидаясь ответа, взял мой член в рот.
- Мы по очереди пососем, - сказал Олежка, нежно гладя мою грудь.
- Лучше сними нас на видео, - сказал Димка, оторвавшись от члена.
Олежка спорить не стал, сходил за камерой, поснимал немного, потом подошел к Димке, повернул его на бок и припал губами к его члену
- Знаешь, Жень, - рассказывал Димка после того, как мы кончили, ты первый, кто у меня сосал. А ты, Олежка, выходит, второй. И сам я до этого не сосал ни у кого. В школе был у нас хмырь один, я ему проспорил, он меня сосать у себя хотел заставить. Завел меня в туалет с дружками, расстегнул брюки. А плавки у него обоссанные все, ну, в смысле, не стиранные давно. Стянул он их, а член, хоть и маленький, но сморщенный какой-то, противный, и мочой прет от него. Ну, я вместо того, чтоб сосать, пнул его по яйцам А у тебя мне самому пососать захотелось, хоть и волосня вокруг.
Уже совсем почти стемнело, даже первые звездочки появились.
- Костер надо снова развести, да поесть приготовить, - сказал Олежка. - Идем за дровами.
- Я с вами, - вскочил Димка.
- С нами, с нами. Оденься только. - Олежка звонко шлепнул его по попе. Димка радостно взвыл.
Сучья тихонько потрескивают в костре, в котелке булькает варево, звезды, высыпавшие на небо уже по-ночному, не таясь, беззвучно мерцают, зачаровывая нас своей, не ведомой никому, тайной. Что там? Другие миры? Или отражения нашего мира? Может, есть мы и там, далеко-далеко, такие же, но немного другие, бесхитростные и чистые Димка, привалившись к моему плечу, зачарованно смотрит на пламя. Олежка помешивает в котелке кашу. Кажется, что мы одни на свете Димка переводит взгляд на небо. Спустя некоторое время говорит полушепотом:
- Никогда не думал, что звезд так много В городе их меньше. И вообще, какие-то не такие они тут. Где, например, Большая Медведица? Ты видишь?
Я пошарил глазами по небу. Отыскал знакомые, как мне показалось, звезды.
- Вон она, смотри.
Димка повнимательнее разглядел этот участок неба. Сказал:
- Не, это не она. Ковшик какой-то кривой, и одной звездочки на ручке не хватает.
- Может, облаком закрыло? - предположил прислушавшийся к нашему разговору Олежка.
- Каким облаком? - не согласился Димка. - Весь день ясно было, а теперь - облако?
- Ладно, пусть кривая она будет, - сказал Олежка. - Воды бы принести надо, а то выкипела почти вся, а каша не доварилась еще.
- Я принесу, - вызвался Димка, вскакивая.
- Куда ты, фляжку возьми! - крикнул Олежка.
- Зачем? - отмахнулся Димка уже на ходу.
Через полминуты он вернулся с большой темной бутылкой, полной воды. Протянул Олежке.
- Она хоть чистая? - недоверчиво спросил тот.
- Ага, я сполоснул. А бутылку я еще днем приметил, когда купался. Она не простая
Олежка долил воды в котелок, потом стал рассматривать бутылку. Подозвал меня:
- Смотри-ка.
Бутылка была большая, наверно, литровая, стеклянная, с выпуклыми парусниками, оттиснутыми на стекле. На этикетке золотыми тиснеными буквами было написано: "Пиво Старый адмирал".
- Понял? - спросил Олежка.
- Что? - Почему-то по мне пробежал холодок.
- Такое пиво бывает?
Я пожал плечами.
- Ты прекрасно знаешь, где только оно бывает, - сказал Олежка.
Я вспомнил.
- Знаю.
- Я тоже, - сказал Димка. - Но я думал, оно есть и на самом деле.
- Конечно, есть, - сказал Олежка. - Только не здесь.
- И что это значит? - спросил я.
- Может, она нас зовет? - осторожно предположил Олежка.
- Зачем мы там? Мы же ну, не всех же туда пускают.
- Разве мы кому-то навредили? А там Там мы будем просто друзьями. Да, Дим?
- Угу, - кивнул Димка.
- А мы сможем просто? - спросил я.
- Там - сможем. Здесь - нет, - сказал Олежка.
Мне показалось, что он уже решил, и испугался.
- Ты знаешь, как туда попасть? - спросил я.
- Я знаю, - подал голос Димка. - Или почти знаю. Я найду.
- Ладно, - оборвал разговор Олежка. - У нас еще есть время. Решим. Давайте есть, каша готова.
За едой разговор повели о другом. Вспомнили, как мы с Олежкой бежали до Дворца Творчества, как Олежка танцевал
- А ты видел, как он танцует? - спросил я Димку.
- Не, - помотал головой тот. - Мы ведь только вчера познакомились.
- У меня есть кассета с этой музыкой, и плеер с динамиком, - сказал Олежка. - Могу показать. Только поможете мне подготовиться?
- А что надо-то? - спросил я.
- Это танец очень древнего племени, танец очищения, - объяснил Олежка. - Мужчины должны быть поначалу вымазаны черной грязью, а женщины - белой глиной. Ну, женщин-то у нас нет И танцевать нужно было до тех пор, пока не пойдет дождь и не смоет грязь. Ну, дождя-то мы тоже не дождемся. А вот грязь на берегу - есть.
- А можно, я с тобой танцевать буду? - спросил Димка.
- Можно, - сказал Олежка. - А сможешь?
- Я на тебя буду смотреть и повторять.
- Холодно, замерзнешь раздетый, - сказал я.
- Не, - отмахнулся Димка, - я закаленный.
Мы, взяв фонарики, подошли к берегу, Димка и Олежка стали раздеваться. Димка мигом скинул все с себя, в том числе и плавки, побежал туда, где кусты подходили к самому берегу и дно было вязким. Олежка разделся до плавок, хотел стянуть и их. И тут меня будто что-то кольнуло:
- Их обязательно снимать?
- Да нет, просто пачкать неохота.
- Постираешь потом. Я танец на видео хочу снять.
- Снимались же голые.
- То мы сотрем. А это Я не хочу стирать.
- Ладно, - сказал Олежка. - Захвати Димкины.
Димка уже хорошенько измазался. Я протянул ему плавки:
- Одень. Так надо.
Димка без вопросов натянул их, зачерпнув ладошкой грязи, замаскировал под цвет тела. Потом мы принялись мазать Олежку
- Еще венки на голову надо, ивовые, - сказал Олежка, - давай, сделаем.
Костер горит ярко-ярко (для съемки нужно освещение получше), тихонько звучит та самая музыка (я поставил плеер поближе к себе, чтоб она нормально записалась на камеру), это пока вступление. Олежка, в ивовом венке на голове, загадочный и строгий, стоит пока неподвижно, держа сжатые ладони перед грудью. Димки пока не видно, он - за Олежкиной спиной. Вот вступление закончилось, и в Олежкиных руках вспыхнул огонек! И в Димкиных - тоже (Димка показался из-за Олежкиной спины, отойдя в сторону). Откуда эти огоньки?! Они ничего такого не готовили. Когда перед танцем я предложил взять им фонарики, Олежка только хмыкнул:
- Нужен живой огонь.
И теперь мне показалось, что огонь у них действительно живой. Что это? Угли? Нет. Разве удержишь их в руках? А может, здесь (неужели мы уже) - удержишь?
Что и говорить, Олежка танцевал здорово! А Димка... Да что там говорить, мне показалось, что он танцевал еще лучше Олежки. Причем все движения он делал зеркально, а на Олежку почти не смотрел! Неужели он никогда не танцевал до этого?
Там, во Дворце, мальчишки сразу поставили огоньки на край сцены, Олежка же и Димка держали их в руках (Олежка - в правой, Димка - в левой). Или не держали? Казалось, огоньки сами повторяли движения их рук.
И тут... Нет, так не бывает! Хорошо, что я был в куртке и смог накрыть камеру. Куртка из хорошей болоньи, в которой мне раньше никакой ливень был нипочем, промокла  насквозь секунд за двадцать. А костер пылал все так же ярко, и огоньки в руках ребят все так же светились. Но теперь Олежка и Димка были чистыми, и намека на былую грязь не было на них, и даже плавки были белыми, будто только что выстиранными.
Дождь закончился вместе с музыкой. Я остановил на камере запись. Скинул с себя мокрую куртку, брюки, футболку. И бросился к пацанам, и обнимал их, не в силах скрыть переполнявшую меня радость. Радость оттого, что есть этот мир, и мы в этом мире.
Считается, что мы вернулись из похода через два дня.
На другой день после возвращения пришли ко мне Олежка с Димкой, принесли камеру.
- Давай, посмотрим, - сказал Олежка. - Подключи к телеку.
Всовывая провода, я чего-то боялся. Может, мне просто не хотелось смотреть начло кассеты, а может, потому, что я знал: никакого танца на пленке не будет. Его просто не могло быть, такого, каким он был, с загадочными огоньками и фантастическим дождем.
Мы перемотали пленку на начало, включили воспроизведение. И тут же послышалась музыка. Та, из танца! Значит, что это? Танец был на самом деле! А все остальное?
Ах, да! Олежка просто подменил кассету! Но он смотрел на меня такими честными глазами (зеленоватыми, с темными прожилками!) и так клялся, что не делал ничего подобного (и Димка утверждал, что камера так и лежала в рюкзаке после похода, только сегодня утром ее вытащили), что я поверил. И вообще, теперь я верю во многое. Например, в то, что завтра прибегут ко мне Олежка и Димка, и мы полезем втроем в ванну, как лазали мы когда-то вдвоем с Олежкой. И в то, что тоже завтра, и тоже ко мне тоже прибегут, ну да, вы догадались, тоже Олежка и Димка. И нет-нет, вы ошибаетесь мы тоже полезем в ванну, ведь у Олежки дома нет горячей воды, а мы вчера до того намотались там. А зачем тратить лишнее время и мыться поодиночке? А так - хоть спины друг дружке потрем! Ведь бутылка из-под "Старого адмирала" стоит на моем столе. И на Олежкином столе (не такая же, а та же самая), и на Димкином! Да, ведь Димка живет в другом городе, и уже уехал домой. Но я точно знаю, что завтра он придет вместе с Олежкой, чуть подросший, но все равно такой же просто Димка и мы пойдем. Да и не надо далеко ходить!.. Мы были верными друг другу во всем: и в хорошем, и кто знает, может, теперь мы тоже - ИХ часть?

©Olge. 13.05.2001