От автора:
Эту историю я выдумал - от начала и до конца и вы легко в этом убедитесь с первых абзацев! Учтите - адресована она только взрослым, не показывайте её детям! Автор не одобряет действий, описываемых в этой истории, и сожалеет, если кто-то найдет сходство с реальными людьми; поверьте, это чистое совпадение!
Я посвящаю эту историю следующим людям: Мэлу, Бобби, Руфрафт, Ланьяппе, Джей, Падаван, Вэллимик, Дону, Тристам, Меркуриал, Биллу, Лэзидаз, Таллхайржиму, Сэму, Диландо, Уэйну, Сак, Колледжой, Тимми, Хамбоне, ирландецу, Хаосмега, Сай и, конечно же, моей музе: Кенту.
На великих равнинах порой наступают тяжелые времена, особенно когда в течение трех лет не идет дождь. Бедный старый Билл Джексон, говорили люди. Сначала его жена умерла от туберкулеза 6 лет назад, оставив его с пятью детьми, а теперь ещё и неурожай. Старый Билл со своими пятью мальчиками вкалывали как проклятые, чтобы извлечь из каменистой пустоши, на которой стояла их ферма - хоть какой-то урожай, но сперва от ящура погиб весь скот: тупые коровы просто валились замертво. Билл позвал ветеринара и тот сделал, что мог, но это не помогло. Однако ветеринар оказал услуги, и за них следовало платить, а в карманах у Билла гулял ветер. Что ж, ветеринар согласился отсрочить оплату.
Но в следующем сезоне деньги так же не появились, так как лесной пожар уничтожил сотню акров почти созревшей пшеницы на полях Билла. Под семена он взял кредит в банке и его тоже нечем было отдавать, несмотря на весь труд, который он и мальчики вложили в этот урожай. Банкир всё понимал. В конце концов, он был двоюродным братом покойной жены Билла и согласился обождать до лучших времен.
Ферма Билла располагалась к западу от Миссисипи. На самом деле, так далеко к западу, что даже была не совсем на территории Штатов. Ферма Билла лежал чуть севернее мексиканской границы к востоку от Бесплодных Земель. Когда-то поселенцы просто шли на запад и занимали тот кусок земли, что им понравится. Они ставили лачугу и начинали пахать землю. За ними приходили другие, те, кто удовлетворял нужды этих грязных фермеров - банкиры, скупщики зерна, кузнецы, бармены. Они образовывали небольшие городки, в каждом из которых были свой свод правил, суд, адвокат и начальная школа.
Сыновья бедного Билла изо всех сил старались помочь сохранить своему отцу его ферму на этих сухих равнинах. Джоди, старшему из них, было уже 15, он был всё время занят на грядках. Он поддерживал небольшой сад за их лачугой, в котором удавалось вырастить зелень для стола его папы и братьев. Не мясо, конечно, но есть можно, да и полезно. В любое время, если вы хотели бы узнать, где Джоди - было бы достаточно выглянуть через заднюю дверь, заметив, как он машет мотыгой, вырывая сорняки, обрезает фруктовые деревья и поливает посевы. Он носил пару старых папиных штанов, так как всю одежду, которую сшила для него мама, он уже давно перерос. Папины штаны ему тоже стали уже малы и каждый раз, когда он наклонялся - дыры в ветхих штанах расползались ещё больше. Собственно, дыр было так много, что штаны уже мало что прикрывали, и Джоди сверкал филейными частями, да и не только «филейными», часто из штанов вываливались крупные яйца или конец подросткового члена. Но вокруг были все свои, и никто не обращал внимания на такой стриптиз. Ещё немного и дыры на заднице соединятся с разрывами на бедрах, и тогда от штанов вообще ничего не останется.
Джоди приходилось совсем не легко, но тут вдруг пересох колодец, и теперь, чтобы поливать сад, вместо десятиминутной прогулки к колодцу нужно было тратить час, чтобы принести 2 ведра воды. Но мальчик был сильный и ежедневные походы за водой воспринимал как вызов и с упорством преодолевал испытания. Папа и мальчики часто видели Джоди, вышагивающим с двумя ведрами воды. Чтобы нести воду на коромысле, нужно уметь держать спину и соблюдать равновесие. Парень был так сосредоточен на равновесии, что не отвлекался на то, чтобы поправить вывалившиеся из дыры в штанах яйца, а те покачивались взад-вперед в такт с ведрами воды. Довольно забавное зрелище!
Следующим по старшинству, на 2 года младше Джоди, в возрасте 13 лет был Трейси, названный так в честь девичьей фамилии мамы. Трейси не только именем походил на маму: после её смерти он взял на себя роль повара и домработницы и все могли подтвердить, что Трейси мог творить чудеса с их скудным набором продуктов, которые поступали с огорода Джоди и из капканов папы. Трейси тоже вырос из всех своих детских вещей и ныне носил некоторые вещи матери. Никто из братьев - и уж точно не папа - не возражали, когда Трейси надел фартук мамы, а затем несколько сарафанов и блузок. Конечно, ходить в женских вещах - стыдно, но ведь повару нужен фартук?! Конечно, бёдра мальчика были далеко не так широки, чтобы подол сарафана расходился красивым куполом, но главное - они прикрывали гениталии мальчика, ну а блузки - не давали сгорать плечам от солнца, ведь так?
Майрону, среднему сыну, только что исполнилось 12, и теперь любой мужчина с гордостью назвал бы его своим сыном. Майрон мог собрать стул, оконную раму или медвежий капкан из любого хлама, что валяется под ногами! Он мог заставить сома проглотить голый крючок и любо-дорого было наблюдать, как он снимает шкурку с кроликов - настолько аккуратно, что если бы не сломанная шея, то кролики могли бы и не заметили такой операции. Он мог свистеть как птицы, и его не кусали пчелы. Уж согласитесь, горшочек меда раз в неделю подсластит любой стол, а уж тем более такой скудный, как у папаши Билла. Достоинства Майрона перевешивали любые странности в его одежде. Он также давно вырос из старых вещей, и не придумал ничего лучше, чем просто сшить вместе несколько звериных шкур, защитив самые уязвимые, по его мнению, части тела. Так меховое пончо прикрывало его плечи, ступни были обуты в сыромятные мокасины, а лодыжки обертывали меховые гетры и... И всё, никакой другой одежды Марону не требовалось. Одетый таким образом маленький член был открыт семи ветрам и рукам Майрона, который любил поиграть со своим скромненьким гвоздиком и морщинистой мошонкой. Джоди как-то высказал мнение, что эта привычка помогает Майрону успокоиться и сосредоточиться, и все согласились, что психованный и рассеянный Майрон мало чего сможет поймать.
Нелегко найти себе нишу, если ты родился четвертым в семье с 5 детьми. Эшли смог - он единственный из отпрысков папаши Билла был грамотным. Грамоте его научила бабушка, пока была жива. Эшли был семейным певчим соловьем. Он мог запомнить и пропеть песню, которую только что впервые услышал. А если новых песен давно не было, то он сочинял их сам. Он не записывал свои стихи, ведь никто из его братьев не смог осилить грамоту, которой пыталась их научить бабушка. Если Эшли не пел, то читал стихи, если не читал стихи — значит, сочинял их. Его стихи были о простых вещах, о том, что окружало его с рождения: горы, облака, деревья, птицы. По вечерам единственным развлечением семейства после ужина было послушать новую песню от Эшли. Они сначала слушали новое, а потом просили повторить старые любимые песни, и чистый, звонкий голос Эшли не раз выбивал слезу у отца.
И, наконец, малыш Вилли. Он потерял маму малышом и совсем её не помнил. Теперь ему исполнилось 10 лет, и он очень скучал по своей бабушке. Он пытался восполнить её потерю, проявляя привязанность ко всем, кого встречал на пути. А так, как встречал он только папу и братьев - то они и становились объектами его привязанности. Вилли обожал обнимать, целовать, гладить и тараторить. Стоило остановиться на минутку и Вилли уже тут как тут - обнимает, целует открытые части тела папы или братьев. У него было много нерастраченной ласки, и он с удовольствием делал массаж плечей, спины, ног и приступал к своему делу так быстро, что братья только и успевали сказать: «А-а, прекрасно, Вилли!» Никто не удивлялся, увидев, как Вилли целует в губы Джоди или массирует голые ягодицы Майрона, или уставшие плечи Тресси, или даже сосет маленькие сосочки Эшли. А папа часто забирал его с собой в постель на ночь, чтобы мальчик смог хорошенько его размять.
Но всё рано или поздно кончается, кончилось и это относительное спокойствие Билла Джексона. Он был должен деньги большинству людей на сотню миль вокруг. Положение было безнадежно, безвыходно. Больше никто не занимал ему, а значит, его с сыновьями ждал голод. Бросить ферму и бежать ему не позволяла совесть. Совесть и честь - единственное, что мог передать он мальчикам. И вот - кредиторы, в том числе родственник его покойной жены, банкир Матиас Саймс собрались, чтобы решить судьбу бедного Билла, его фермы и детей.
Ветеринал Джонас Чок первым взял слово:
- Всем нам Билл Джексон должен денег. Но что требовать, если у человека ничего нет?
Его слова потонули в возмущенных криках: «Не можем же мы просто отпустить его?!»
- В конце концов, - заявил бармен Сайлас Шортпур, - Не сказать, что у Билла совсем ничего нет. У него же 5 сыновей, не так ли?!
Желая повернуть обсуждение в рациональное русло, городской врач Сэм Клемэнс спросил председателя (мистера Саймса), какова процедура в таком случае, когда обязательства должника превышают его активы?
- Тут всё зависит от кредиторов. Они должны принять решение относительно товаров и имущества должника так, как посчитают нужным.
Ответил Саймс, гордый своей значимостью.
- Итак, позвольте поручить мистеру Джексону произвести учет и оценку активов должника и всего его имущества, чтобы кредиторы смогли предъявить на него права.
Несколько голов нерешительно кивнули, не вполне понимаю заумную речь банкира.
- Вы имеете в виду - мы должны провести аукцион? - резюмировал мистер Шорптур.
- Точно так, сэр, - ответил банкир. - Я сообщу бедному Биллу, что если он станет сотрудничать, то всё его имущество в скором времени будет продано с молотка и его долги будут списаны. Насколько я могу судить: его ферма - бесплодная пустошь, лачуга разваливается и годится лишь на дрова. Единственное ликвидное имущество - пятеро сыновей. Они и станут лотами аукциона. Одобрительный ропот прокатился по толпе. Многие понимали, что всю сумму им вернуть всё же не удастся, но хоть что-то получат и освободят тем самым бедного Билла от тяжкого ярма до конца дней.
Аукцион назначили на субботнее утро, ровно в 10 часов. Бедный Билл без возражений согласился. Это был единственный способ сохранить чувство собственного достоинства и даже - начать жизнь заново. В конце концов - мальчики ведь являются плодами его чресл? Он их кормил, одевал, давал кров, разве после этого он не имеет на них полное право?!
Что же до самих мальчиков, то они смиренно приняли свою судьбу. Они были даже рады - в какой-то степени - что помогут бедному папе расплатиться с долгами. Рано утром, отмытые и расчёсанные, в своих единственных нарядах и с покрасневшими лицами они предстали на низкой платформе в зале городской ратуши, перед лицом примерно 35 солидных, хорошо одетых мужчин; некоторые из них даже привели своих собственных сыновей. Билл нервно расхаживал в дальнем конце зала.
- Джентльмены! - сказал мистер Саймс, призвав собрание к тишине и порядку.
- Сегодня мы встретились здесь, чтобы провести аукцион по продаже имущества мистера Билла Джексона, с целью освободить его от части долгов. Сумма, не покрытая доходами от продажи, будет списана. Итак, сегодняшними лотами являются сыновья мистера Джексона, а именно Джоди, Трейси, Майрон, Эшли и Вилли. Покупатели смогут забрать свои покупки сразу по окончанию аукциона. Итак, я сейчас достану из шляпы записки с именами мальчиков, чтобы определить очередность. Итак, первый мальчик - Майрон!
- Прошу прощения, господин председатель, - заявил бармен, вставший со своего места.
- Как пожелаете. Голос предоставляется хозяину салуна нашего города - мистеру Шорптуру, - ответил Саймс.
- Мне не приходилось раньше бывать на таких аукционах, но я хочу заявить, что собираюсь торговаться за этого мальчика - Майрона. Я мог видеть его раньше время от времени, и мне нравится его сильное тело. Говорит он, правда, не часто, но что для меня это даже к лучшему. Но я бы хотел опробовать - как он сможет взять моё семя.
Несколько человек зашептались, но мистер Шорптур не смутился и продолжил:
- Как вы, конечно, знаете - я был женат и брак мой был несчастным. И не единожды. Один раз даже выписал невесту по почте из каталога. Она оказалась... ну не получилось, короче. Быть барменом довольно тяжело, но ещё тяжелее быть за барменом замужем. Всё время на работе, много алкоголя, таскаешь тяжелые бочки, разгоняешь драки - такая жизнь совсем не для красивой молодой женщины... То ли дело - юный мальчик, к тому же, доказавший уже своим трудом, что он довольно сильный. Я хочу предложить мальчику такую жизнь, если выиграю, конечно. Но я пойму, если он откажется сам и скажет: «Нет, спасибо». Так что скажете, господин председатель?
Матиас Саймс медленно огладил свои бакенбарды, надеясь, что кто-то из собравшихся мужчин (и мальчиков) возразит и позволит ему избежать высказываться на столь щепетильную тему, но все замерли в ожидании его решения.
- Ну, кхм… Давайте попробуем. Ведь действительно, когда совершаешь покупку - хочется быть уверенным, что она полностью устроит, а не покупать кота в мешке. Никто не хочет купить корову, которая не даёт молока. Так что, если мистер Джексон не возражает (он бросил взгляд на дальнюю сторону зала), я готов позволить мистеру Шортрупу выяснить - хочет ли Майрон пойти с ним и быть его... э-э... - помощником в салуне.
Повернувшись к Майрону он добавил:
- Ты понимаешь, что от тебя хотят, Майрон? Подумай - это поможет твоему папе выбраться из долгов.
Мальчик ничего не сказал, но тихонько кивнул. Мистер Шортпур выбрался со своего места и направился к углу зала, призывая Майрона кривым пальцем. Он отвернулся от людей в зале, повернувшись к стене и расстегнул пуговицы на штанах. Майрон в последний раз глянул в сторону своего папы и? подойдя к бармену? опустился перед ним на колени. Широко раскрыв рот и закрыв глаза, он взял инструмент мужчины в рот и принялся качать головой вверх и вниз, как телёнок, сосущий молоко из вымени коровы. Гости аукциона в это время скромно смотрели в сторону, разглядывая оставшиеся 4 лота, но многие из присутствующих мальчиков с открытыми ртами смотрели на зрелище, и многие из них восхищались храбростью и самопожертвованием Майрона. Через минуту мистер Шорптур вздрогнул и откинул голову назад. Задыхающийся Майрон вынул член мужчины из горла, но тут же схватил его рукой и направил на своё лицо. Мужской сок брызгал на щеки мальчика и на переносицу. Он застегнул брюки мистера Шорптура и вернулся на свое место на помосте. Жемчужные потёки при этом всё ещё украшали его гордое и молчаливое лицо.
- Ну, э-э, я полагаю, что проверка... - начал мистер Саймс, но был прерван возгласом мистера Шортпура.
- Десять долларов! - громко объявил бармен, возвращаясь на свое место.
- Двадцать, - ответил голос из задних рядов. Мистер Шортпур оглянулся и увидел, что доктор Клеменс поднялся, сделав свою ставку.
- Двадцать пять, - голос с другого конца зала. Поднялся мистер Чок.
- Сто долларов, - заявил мистер Шортпур, что вызвало шорох восхищения по рядам от нескольких мужчин и даже мальчиков. За эту сумму можно было купить пару хороших лошадей и прекрасную новую повозку. Все остальные мужчины сразу же сели на свои места, и мистер Шорптур остался стоять в одиночестве.
Не видя других ставок, мистер Саймс попытался завершить сделку.
- Очень хорошо, итак, обе стороны удовлетворены, я объявляю мистера Шорптура законным работодателем и попечителем Майрона Джексона.
Мальчик спустился с помоста и направился туда, где сидел мистер Шорптур. Следующий жест мистера Шорптура многие расценили как очень трогательный - бармен достал большой белый платок и осторожно вытер остатки своей страсти с лица мальчика, усадив того к себе на колени. Майрон при этом спокойно сидел и оставался там до конца аукциона, а крепкие руки бармена при этом защитным кольцом окружали ребенка.
- Следующее имя - Джоди Джексон, - громко объявил Саймс. Джонас Чок, ветеринар города вскочил на ноги, чтобы привлечь внимание банкира. Сын ветеринара, больной на вид десятилетний мальчик по имени Персиваль, с несчастным видом скорчился рядом с отцом.
- Господин председатель, сэр! - громко заявил он.
Мистер Саймс кивнул ветеринару, чтобы показать, что даёт ему слово, и доктор продолжил.
- Сэр, я благодарю вас за возможность выступить. Как и мой друг - мистер Шорптур - я признаюсь, что этот аукцион очень необычен, но от того не менее ценный! Дело в том, что недавно я столкнулся с проблемой, с которой мне поможет справиться этот аукцион. А именно: вчера вечером я несколько рано вернулся домой, и что же я увидел, достопочтимые джентльмены? Я увидел своего сына. Он лежал на кровати голый, а свой стручок зажал между двумя пальцами и...
- Папа, пожалуйста, не говори им! - завопил мальчик, тут же принявшись рыдать.
- А ну, цыц! Где твои манеры? Я разговариваю со взрослыми! Так, на чем я остановился?
- Э-э, ваш сын лежал голым в кровати, загрязняя себя онанистическим извращением, - благосклонно напомнил мистер Саймс.
- Ах, да, спасибо сэр, я в долгу перед вами. Теперь, как я уже и говорил, мальчик - который явно находился под влиянием своей матери слишком много времени - ласкал свой фаллос двумя пальцами, просто больше на его крошечный орган не было возможности поместить (несколько мальчиков в зале при этих словах захихикали, прежде чем отцы заставили их замолчать). И в то же время - другой рукой он держал одну из моих прекрасных сигар, которой он покачивал в и из его…
- Папа! - прервал мальчик громким воплем. - Извини, папа, пожалуйста, не говори им, пожалуйста, папа! Я никогда больше так не буду, никогда, папа! - безутешно вопил Персиваль.
- Теперь ты уже дважды перебил меня, Перси. Тебе лучше не делать этого снова, - строго предупредил мистер Чок своего сына. - Как я уже говорил - сигара быстро погружалась внутрь и наружу внутренностей мальчика таким образом, чтобы, очевидно, доставлять чрезвычайное удовольствие.
Персиваль опустил голову, а отец продолжил:
- Вы знаете, я не жестокий человек и, вспоминая свое детство, я могу утверждать, что каждый мальчик, оставшийся на свое усмотрение, будет манипулировать своими органами, чтобы получить примитивное удовольствие. Я бы понял такие действия... Но сигара, господа! Кстати - именно эта сигара, которую я сейчас курю! Это уже совсем другое дело!
Мистер Саймс прочистил горло.
- Увлекательно, безусловно видно, что для вас этот вопрос очень важен, но не могли бы мы вернуться к тому делу, ради которого сегодня собрались, а именно - Джоди Джексону?
- Секунду терпения, господин председатель. Я как раз перехожу к сути дела. Так вот, эта сигара напомнила мне случай из моего детства. Мой покойный отец как-то застукал меня за курением в возрасте 8 лет и заставил меня выкуривать по сигаре в день в течении месяца, чтобы убедить меня в безумии такого поступка. Так вот, господа, я решил преподать Перси урок, который он не скоро забудет, и приехал сегодня сюда именно за тем, чтобы получить услуги крепкого юноши. Возможно, - Джоди сможет преподать ему необходимый урок. Но следуя примеру мистера Шорптура, я бы хотел убедиться в том, что Джоди способен справиться с требуемой работой. С разрешения его отца, конечно.
Бедный Билл расслышал едва десятую часть сказанного ветеринаром, но не выказал возражений и кивнул. Решение шумно одобрили присутствующие мужчины и мальчики, и это решило судьбу юного Перси. В начале центрального прохода поставили стул - не было никакой необходимости в уединении, поскольку, в конце концов, в отличии от мистера Шортпура - это всего лишь дети, а детям не следует стесняться взрослых. Джонас Чок помог своему непутевому сыну встать на колени на сиденье стула, повернувшись спиной к залу. Затем он позвал Джоди Джексона с помоста, подойти к своему сыну. Талия Джоди при этом находилась в аккурат напротив зада Перси.
- Мы все видели наготу Майрона Джексона, так что, полагаю, справедливым будет раздеть и Джоди, - рассудил мистер Чок, и его предложение было встречена кивками со всех сторон. Чтобы раздеть Джоди - оказалось достаточно скинуть ветхий ремень, поддерживающий дырявые шаровары, мгновенно упавшие на лодыжки парня. Дружное «Ооо!» от нескольких мальчиков и даже пары мужчин раскатилось по залу. Глаза Перси округлились от ужаса. Сам он не оглядывался и не мог видеть, насколько богато был одарен природой старший из сыновей бедного Билла, но восторженные вздохи в зале наводили на мысль о том, что инструмент парня был незаурядным. Теперь, освободившийся член Джоди висел почти до середины бедра - кстати, уже не висел, а с каждым ударом сердца подростка поднимался всё выше и выше.
- Джоди, пожалуйста, будь так добр, сними штаны Перси, - приказал мистер Чок. Парень подчинился и стянул штаны с белой тощей задницы сына ветеринара. Зад Перси был несколько перекрыт от обзора телом Джоди - и мужчины вытягивали шеи, чтобы рассмотреть получше. Затем мистер Чок обратился к собранию:
- Я намерен проучить мальчика за его проступок, ежедневно повторяя с ним действия, которые он совершал с моей сигарой. Поскольку я не могу выполнить эту работу сам, из-за своего плотного графика, я надеюсь, что Джоди окажет мне необходимую помощь. Если он сейчас сможет продемонстрировать хорошую работу - я буду претендовать на этот лот, - и, повернувшись, к подростку он сказал:
- Пожалуйста, как следует трахни моего сына!
Пусть Вас не беспокоит грубый язык мистера Чока. Все знают, что ветеринары ещё те сквернословы. Джоди шлепнул раз по своему члену, чтобы убедиться в его жесткости, взялся за плечо Перси одной рукой, а другой выровнял пурпурную головку члена с анусом младшего мальчика и быстро вогнал его на половину в зад ребенка.
Визг боли и испуга Перси разбил бы в дребезги стекла, если бы они были в этом доме. Его глаза до предела расширились, губы обнажились в оскале, продемонстрировав все зубы ребенка, мышцы спины напряглись, голова откинулась назад. Кудряшки в волосах - которые так нравились его матери - мелко задрожали. Установив свой инструмент, Джоди опустил обе руки на бедра мальчика и начал методичное и глубокое погружение органа в прямую кишку ребенка, который рыдал и взвизгивал при каждом вторжении.
Многие из собравшихся никогда раньше не видели, как трахают мальчика, и теперь наблюдали за процессом с неподдельным интересом. Особенно - присутствующие мальчики, которые тайком тёрли свои писюнчики в штанах, ставших вдруг такими тесными. Мистер Джозия Граймс, чьи 11-ти летние близнецы, сидевшие по обе стороны от отца и стремившиеся рассмотреть каждую деталь размашистых движений Джоди, поднял руку, чтобы привлечь внимание мистера Чока.
- Сэр, я ни на минуту не подвергаю сомнения методы, которые вы применяете для воспитания своего сына, но что произойдет, если наказание не сработает? Ведь вы сами курите до сих пор, не так ли?!
- Благодарю вас, сэр, за столь важный вопрос. Если, к несчастью, Перси полюбятся эти анальные наказания, то мне придётся признать, что влияние матери на него оказалось слишком большим и мне тем более понадобятся услуги Джоди, чтобы Перси не пришло в голову искать приключений на стороне и не развращать других мальчиков.
В этот момент, услышав, что в ближайшем времени ему предстоит постоянно насиловать попу бедного Перси, Джоди ускорил толчки и с протяжным стоном кончил. Вопли Перси тоже утихли.
- Пятьдесят долларов! - крикнул мистер Граймс, и близнецы широко заулыбались.
- Восемьдесят! - ответил мистер Чок, батистовым платочком вытиравший в это время зад сыну. Джоди, накинул на плечи подтяжки шаровар, но и в этом одеянии его большой, наполовину обмякший член, образовал внушительную выпуклость.
- Сто двадцать! - крикнул доктор Клеменс, сидящий на первом ряду со своим девятилетним сыном, который настойчиво дергал отца за рукав.
- Двести долларов! - ответил ставкой мистер Чок, и зал затих. Всем было ясно, что, сколько бы не предложили, мистер Чок настроен перебить любую ставку. Дальнейших ставок не последовало, и мистер Саймс кивнул ветеринару, который уселся на скамью с хнычущим сыном по одну руку и довольным Джоди - по другую.
- Господа, джентльмены и мальчики, мы приступаем к нашему третьему лоту и это... Эшли Джексон! - объявил мистер Саймс.
Доктор Клеменс вскочил на ноги, поспешив опередить всех остальных, и обратился к собранию.
- Уважаемые земляки! - начал он. - Вы все меня хорошо знаете. Я лечил ваши раны и накладывал гипс на сломанные руки и ноги. Известно вам и о постигшем меня горе - моя молодая жена ушла из дома, оставив меня с горячо любимым сыном, и я с тех пор ничего о ней не слышал.
При этих словах несколько мужчин обменялись понимающими взглядами, но ничего не сказали.
- Похоже, на сегодняшнем необычном аукционе уже появилось новое правило, что желающий купить делает заявление о намерении. Хочу и я честно объявить свое намерение. Я заявляю, что мне нужен мальчик Джексонов в качестве няньки для моего сына Исайи. Когда его мать бросила нас, я потерял всякую веру к самкам человеческого рода. А молодой Эшли, как я наслышан, научен письму и знает много песен и стихов. Я спокойно смогу оставлять малыша Исайю на его попечении, а сам смогу отправляться в поздние поездки на отдаленные фермы, когда там потребуется моя помощь. Но прежде, чем совершить покупку, я бы хотел произвести медицинский осмотр мальчика... э-э... чтобы убедиться... что он здоров... и... э-э, здоров, вот!
К концу речи доктор явно сбился и начал заговариваться от волнения. Но зал отреагировал одобрительным ропотом, ведь в любом случае - медицинский осмотр не повредит, а если лот достанется другому, так осмотр может получиться вообще халявным!
Доктор понял, что возражений не последует и знаком подозвал Эшли.
- Иди сюда, мальчик, я не укушу, - заверил его медик.
Но не укусы беспокоили Эшли. От других мальчиков он слышал об истинных причинах ухода жены доктора и не хотел, чтобы этот мужчина наложил на него свои лапы, но когда он оглянулся на отца в задней части зала, тот кивком отправил сына к доктору, на благо семьи...
Доктор вытащил приглаженную рубашку из штанов Эшли и мальчик почувствовал руки доктора на своих ребрах. Свой медицинский саквояж доктор сегодня не прихватил и потому прижался ухом к груди Эшли, чтобы послушать его сердце, а руками при этом провел по его спине, ощупав позвоночник.
- Вообще-то, все хотят посмотреть, на э-э… осмотр мальчика, ведь мы тоже хотим принять участие в торгах! - заявил Сайру Лумис, агент земельной конторы, наблюдая как доктор лапает парнишку под рубашкой.
- Ваша правда, мистер Лумис! - согласился Саймс. - Доктор, не могли бы вы снять рубашку с мальчика? Всё равно мы уже видели других мальчиков нагими.
С лёгкой улыбкой мистер Клеменс стянул рубашку через голову мальчика, обнажив его бледную кожу, продолжив ощупывать ребенка при всём народе.
- И штаны тоже, - добавил мистер Лумис, - а то я однажды купил племенного быка, а когда пришел домой обнаружил, что это не бык, а вол!
Несколько человек захихикали, но прикрыли рты ладонью, когда мистер Лумис обернулся, чтобы посмотреть, кого так рассмешил его давний конфуз.
- Что такое вол, папа? - потребовал разъяснений сын доктора. Юный Исайя знал о деревенской жизни совсем немного.
- Сынок, вол - это бык, которому отрезали его яйца прежде, чем он успел ими воспользоваться, - прошептал доктор Клеменс.
- Ого!
Мальчик задохнулся от ужаса и рефлексивно сжал коленки, прикрыв для верности промежность ладошкой. Он одновременно и сочувствовал яйцам бедного животного, и переживал за собственные яички.
- Папочка, а можно, я проверю, что у этого мальчика всё ещё есть его яички?
- Конечно сынок, сейчас я спущу его штаны, а ты протяни руку между ног и попробуй нащупать.
С этими словами доктор поднял руки мальчика вверх и завел их за голову, слегка надавив, показав, что сейчас следует постоять в такой позе, и развернул мальчика к собранию. Голые подмышки Эшли, внутренняя сторона рук и голая грудь теперь была всем хорошо видна, а уши и щеки Эшли тронул румянец смущения.
Доктор же наслаждался своей звездной минутой. Не часто ему удавалось публично продемонстрировать свои умения.
- Как видите, господа - ребра у мальчика все целые, - начал он, пробежавшись пальцами по грудной клетке ребенка, как арфист на сцене.
- Соски полные и пухлые, - продолжал он, потерев соски ребенка кончиками пальцев, заставляя Эшли задрожать от непонятного чувства. - Подмышечные впадины гладкие, безволосые и без уплотнений, - продолжил доктор, скользнув кончиками пальцев по подмышкам мальчика и вызвав у того щекотку, от чего мальчик захихикал и задергался, пытаясь прикрыть подмышки, не опуская при этом рук.
- Пупок утоплен, никаких признаков грыжи, - продолжил доктор, казалось, не замечая реакции мальчика.
Ослабив лямки, он опустил передний клапан комбинезоновых штанов мальчика, открыв его бледный, пухлый живот.
- Живот мягкий, хорошо продавливается - явно без болезненных опухолей и закупорки кишечника.
Закончив осмотр верхней части тела, он, наконец, позволил штанам мальчика упасть с бедер на лодыжки, и юный Исайя, не в силах больше ждать, стремительно протянул свою руку между ног мальчика и схватил того за яички так быстро и сильно, что Эшли охнул и дернулся, попытавшись сложиться пополам.
- Я чувствую их, папочка! - воскликнул Исайя. - Там два - одно побольше, а другое поменьше.
- Совершенно верно, сынок, - согласился доктор. - Однажды ты станешь отличным врачом.
- Итак, джентльмены, вы можете засвидетельствовать, что мальчик здоров и его мужское здоровье в отличном состоянии, - объявил доктор Клеменс собравшимся, лаская безволосую письку Эшли, от чего та начала приподниматься. - У основания полового члена нет волос, и кажется - он слегка искривлен вправо, а вот крайняя плоть не обрезана, но легко убирается - фимоза нет, - продолжил он, плавно двигая шкурку на члене Эшли вверх и вниз, в то время как Исайя продолжал играть с яичками мальчика. Доктор взял сына за другую руку и заставил того двумя пальцами ощупать головку члена мальчика.
- Головка крупная, хорошо сформированная, - указал доктор, помогая сыну ощупывать член Эшли. - Уретра сухая и без болезненных выделений, - продолжил он, глядя как рука сына ощупывает уретру мальчика, а тот извивается и тихо постанывает от такой ласки.
- А как на счет другой стороны? - продолжал настаивать на полном осмотре мистер Лумис.
- Сей момент! - согласился доктор Клеменс, и без всякого промедления развернул Эшли спиной к толпе, надавив ладонью на шею так, чтобы мальчик согнулся, встав раком. Но этого оказалось недостаточно и доктор, обхватив мальчика за талию в охапку - поднял его над землей - голым задом к толпе мужчин и мальчиков в зале.
- Сынок, будь добр, помоги мне - помассируй его ягодицы, - попросил доктор сына и тот с радостью выполнил просьбу отца. Доктор продолжил осмотр.
- Как вы все можете видеть - ягодицы мальчика чистые - без прыщей и следов порки, при этом достаточно плотные и упругие, - говоря это, доктор поворачивая зад ребенка вправо и влево, для всеобщего обозрения.
- Сынок, теперь раздвинь ему ягодицы.
Малыш с секундным замешательством раздвинул ягодицы мальчика, обнажив маленький, сморщенный, розовый кружок.
- Анус чистый, без трещин и растяжений, весьма небольшой и надо полагать - очень плотный.
- Пятьдесят долларов! - завопил мистер Лумис, не отрывая взгляда от голой задницы мальчишки.
Доктор Клеменс развернул мальчика, поставил его на ноги и попросил сына помочь тому одеться. – Восемьдесят, - ответил он.
- Сто, - перебил ставку доктора Граймс.
- Двести долларов, - поднял ставку Клеменс.
Тишина в зале, двести долларов - за такую цену продали старшего мальчика, сможет ли кто-нибудь предложить больше?
- Двести пятьдесят! - продолжил Сайрус Лумис, взор которому всё ещё застилало недавнее видение обнаженной попы. Несколько мужчин ахнули. Как можно так много тратить на мальчика? В конце концов, в таверне можно было снять шикарную женщину всего за пяток долларов!
Мистер Саймс оглядел толпу.
- Если больше ставок нет, я...
- Триста пятьдесят! - прервал его доктор, обнимая и крепко прижимая к себе уже одетого Эшли, явно демонстрируя, что не собирается никому уступать мальчика. Его решимость ошеломила собравшихся.
Мистер Саймс воспользовался секундной заминкой, чтобы крикнуть «Продано!», оставив с раскрытыми ртами мистера Граймса и Лумиса, хотя они явно готовились торговаться дальше.
За троих сыновей Билл Джексон уже выручил в общей сложности 650 долларов! И, хотя, до погашения всей суммы долга в 1240 долларов было ещё далеко, но явно ближе, чем сегодня утром! До сих пор участниками торгов были основные кредиторы бедного Билла, ставя, собственно говоря - сумму собственного долга и собственно - не потратили ни цента сверх того.
- Четвертый лот сегодня - самый младший Джексон - Вилли, - объявил мистер Саймс.
Джентльмены забеспокоились. Три лота из пяти уже проданы, осталось двое. Многие пытались прикинуть - сколько принесут последние лоты, Трейси, одетый в нижнее бельё матери и малыш Вилли, которого многие считали слегка тронутым.
Мистер Саймс так же пытался прикинуть цену, ведь он, в конечном итоге, был самым крупным кредитором.
- Джентльмены, этому ребенку только исполнилось десять лет. Пройдет ещё одиннадцать, прежде чем он достигнет двадцати одного года и покинет того джентльмена, который будет иметь счастье приютить его у себя. Надеюсь, память его прекрасной матери не будет оскорблена недостаточной ценой этого прекрасного ребенка, который доставлял столько радости своему отцу и братьям. Ваши предложения, джентльмены?
И мистер Граймс, и мистер Лумис боролись со своими демонами. Каждый из них прикидывал - хватит ли ему денег на Трейси, боясь уйти с аукциона с пустыми руками.
- Нам покажут то, за что мы будем торговаться? - грубо бросил мистер Лумис.
Мистер Саймс, не тратя зря времени, подошел к платформе и без лишних слов сначала стянул через голову мальчика рубаху, а потом быстро опустил штаны. Вилли покраснел как рак, но не сопротивлялся - стесняться было поздно. Мистер Саймс мягко взял его за плечи и медленно повернул кругом - продемонстрировав всем обнаженную спину и попу и развернул в прежнее положение.
Когда Вилли наклонился, чтобы поднять штаны, раздался первый голос:
- Десять долларов!
Никто не спешил поднимать цену. Да что там говорить?! Многие полагали, что красная цена такому товару - шестьдесят долларов, да и тех жалко. Кроме того, все знали - насколько прожорливым может быть десятилетний ребенок, а толку с него немного.
Мистер Саймс решил расшевелить аукцион:
- Стыдно, джентльмены, стыдно! Не оскорбляйте прекрасного мальчика вашей жалкой десяткой! Минимальная цена - сто долларов!
- Сто двадцать, - раздался голос из глубины зала. На удивление всем поднялся преподобный Тумми. Мужчины зашептались: «Как может священник позволить себе такую сумму?»
Преподобный осмотрел зал, словно бросая вызов любому, кто попробует оспорить его право учувствовать в торгах. Никто и не осмелился. Ещё бы, все знали преподобного Тумми как пламенного оратора, который не боялся никого, когда проповедовал с кафедры, с гневом обрушиваясь на грешников. Преподобный выступил вперед зала и повернулся к собравшимся.
- Братия! - произнёс он, по привычке вознеся руки над толпой, - провидение уготовило этому божию дитя стать великим проповедником, под моей опекой, конечно. Он низвергнет бОрзого и возвысит смиренного. Жезл и посох его успокоют страждущих и да узрят все его знамения и чудеса!
Толпа мужчин и мальчиков не очень желали знамений и чудес, они только надеялись, что преподобный закончит побыстрее свою проповедь, оформит сделку и оставит их в спокойствии со своими пороками. Мистер Саймс был солидарен с собравшимися и быстренько объявил: «Продано». Преподобный простер руку к мальчику, погладив его по голове, скользнув по шее, задержавшись на плече - многим показалось, что рука остановится - но рука слуги господнего опустилась дальше - на спину и, наконец, прихватив рукой за попку мальчика, преподобный повел его к дальней части зала.
- Наш последний лот на сегодня, - объявил мистер Саймс, - Трейси, второй по рождению сын бедного Билла. Кто-нибудь желает произнести вступительное предложение?
Мистер Граймс, наблюдавший до того, как разобрали четверых мальчиков, был преисполнен решимости не уходить с аукциона с пустыми руками. Пусть даже это будет Трейси, который был, пожалуй, уж слишком женственным.
- Двести долларов! - объявил он, надеясь сразу отбрить остальных желающих.
Но и мистер Лумис думал схожим образом, к тому же, он не считал двусмысленную сексуальность Трейси каким-либо изъяном.
- Триста! - объявил он.
Мистеру Граймсу стоило не мало усилий сохранить внешнюю хладнокровность.
- Триста пятьдесят! - объявил он и сыновья-близнецы ахнули, представив, как отреагирует их матушка, узнав, сколько папа заплатил за этого странного большого мальчика.
Мистер Саймс внимательно наблюдал за претендентами, прикидывая их максимальные резервы. Никто не догадывался, что вся идея аукциона долго и тщательно разрабатывалась им с единственной целью - увезти Трейси к себе домой. Он последние полгода тщательно претворял в жизнь свой план и не собирался сейчас всё профукать.
Одержимость мистера Саймса Трейси началась двумя годами ранее, когда он, навещая ферму своей покойной сестры с целью уточнения возможностей погашения займа, в первый раз увидел Трейси в нижнем белье покойной сестры. От одного только вида смуглого крепкого тела в кружевном белье его мужество напряглось и запачкало штаны. Трейси тогда было всего одиннадцать, и уже тогда он, по мнению банкира, был ангелом в человеческом обличье, купидоном во плоти. Два года он разрабатывал и отбросил дюжину схем по отделению мальчика от семьи и меры раз за разом становились всё радикальнее, пока вдруг не возникла идея аукциона. В конце концов, хозяин банка - самое надежное лицо в округе, его репутация должна быть безупречна и, следовательно, ни у кого не должно возникнуть и тени сомнения в законности пребывания мальчика у него.
Его задумчивость была прервана вопросом мистера Граймса, спросившего - почему почетной публике на этот раз не предъявляют все прелести мальчика, как это было с предыдущими четырьмя? На лице Трейси заиграли паника и смущение - он видел, как обращались с его братьями и ему решительно не хотелось получать свою долю разглядываний и насмешек! Он потянулся к мистеру Саймсу и прошептал:
- Прошу вас, сэр, не позорьте меня!
Банкир обратился к публике:
- Друзья мои! Действительно, вам не продемонстрировали состояние и здоровье этого мальчика...
- А откуда мы вообще можем знать, что ЭТО - мальчик?! Он одет в бабские шмотки! - перебил его мистер Лумис, некоторые мужчины шумно выразили согласие, они надеялись на ещё один бесплатный стриптиз.
Мистер Саймс поднял руки, призывая зал к порядку, а затем продолжил.
- Я уверен, что у нас есть решение нашей маленькой проблемы. Доктор Клеменс, могу ли я попросить вашего сына, Исайю, оказать нам ещё одну услугу?
Доктор в этот момент пребывал в прострации - усадив на колени Эшли, он завороженно разглаживал его волосы и, не желая отвлекаться от столь приятного занятия, рассеянно кивнул. - Как пожелаете, как пожелаете, конечно.... Исайя, иди, помоги мистеру Саймсу.
Малыш Исайя с готовностью запрыгнул на сцену, где одиноко стоял несчастный Трейси. Мистер Саймс вышел из-за трибуны и зашел за спину испуганному подростку.
- Итак, Исайя, помнишь ли ты, как ты помогал своему папе с предыдущим мальчиком? - задал банкир вопрос малышу.
- Да, мистер Саймс, я пощупал яички Эшли! - звонко заявил малыш.
- Всё верно, мой мальчик. Вот тут некоторые джентльмены желают знать - действительно ли Трейси Джексон - мальчик. Я сейчас задеру эту юбку сзади, и, прошу тебя - просунь, пожалуйста, руку между его ног и пощупай - есть ли там яички?
Произнося эту тираду, мистер Саймс покрылся румянцем от одной лишь мысли, что вот прямо сейчас он сможет увидеть такую желанную попу Эшли прямо перед собой! Он был так близок к заветной цели, но стоило соблюдать приличия, ведь сегодня в зале собрались все его клиенты... Его руки слегка дрожали, когда он подцепил край юбки и стал задирать её выше. Господи! Вот они - две половинки восхитительного персика! Попа подростка была довольно широкой для мальчика его возраста и сильно напоминала девичью.
- Исайя, давай, это... Ну пощупай там... - пересохшим горлом прокаркал мистер Саймс.
Исайя не нуждался в длинных уговорах, не успел мистер Саймс закончить свою просьбу, как мальчик уже запустил свою руку и шуровал в паху парнишки.
- Я чувствую его писю! - громко заявил мальчик, несколько мальчиков сдавленно захихикали. - И ещё яички и..., ой, тут волосы! - потрясенно добавил он. Несколько человек прочистили горло – странно, почему-то сразу у нескольких мужчин пересохло во рту?!
- Знаете, его пися была сначала мягкая, но теперь становится всё жестче! - добавил Исайя, вызвав уже нескрываемый хохот по рядам.
- Да, да, спасибо, добрый Исайя, ты очень нам помог, - поблагодарил мальчика мистер Саймс, поспешив спровадить его со сцены. Исайя с улыбкой сел на место, рядом с отцом, который, как показалось, и вовсе не заметил отсутствия сына.
- Надеюсь, джентльмены, вы признаете, что «устами младенца глаголет истина», и у вас нет больше сомнений относительно пола представленного ребенка?! - обратился мистер Саймс к залу. - Поскольку сей отрок является последним из отпрысков бедняги Билла, я чувствую, что как единственный из присутствующих здесь его родственников позволю себе сделать скромную ставку. Итак, моя ставка, господа, шестьсот долларов.
По залу прокатилось дружное «Ааах!!!». Ещё бы - шестьсот долларов! Крепкий дом с коровником и курятником можно купить и за меньшую сумму! Лица мистеров Лумиса и Грэймса осунулись - они упустили свой шанс. Даже если объединить капиталы, у банкира всегда будет больше денег! Без сил они опустились на свои места, а мистер Саймс с плохо скрываемым ликованием выжидал положенную паузу.
- Похоже, господа, ставок больше нет? Тогда позвольте, господа, объявить себя победителем последних торгов на сегодня! Трейси, мой мальчик, спускайся с помоста, ты пойдешь со мной.
Мальчик смотрел на своего спасителя с благодарностью и обожанием. Мужчины и мальчики в зале стали подниматься и направляются к выходу.
- Секундочку, господин председатель! - раздался отчаянный крик мистера Лумиса. - Господин председатель!
Толпа остановилась, заинтригованная срочным заявлением проигравшего.
- Господин председатель, скажите пожалуйста, а когда состоится следующий аукцион? - жалобно протянул мистер Лумис.
Мистер Саймс расплылся в улыбке.
- Ну, давайте прикинем. На сегодняшнем аукционе бедняга Билл выручил 1300 долларов. Это достаточно, чтобы погасить все долги и даже остается 40 долларов на то, чтобы уехать из города и начать новую жизнь. Как все мы видим - аукцион был довольно успешен и, следовательно, любой, кто испытывает временные финансовые затруднения - может обратиться ко мне, чтобы я организовал аукцион для него. Скажем, я сегодня видел в аудитории множество отцов с сыновьями, и положа руку на сердце - не все довольны своими отпрысками... Быть может, придя сегодня домой, отцы спросят себя: а так ли почтителен ко мне мой сын, как следовало бы, хорошо ли он вёл себя в последнее время, не слишком ли дорого становится его содержать и кормить, или... пожалуй, дальше пусть господа думают сами, ну а я всегда буду рад помочь избавиться от лишних расходов! Итак, господа, я полагаю - через месяц мы соберем достаточно заявок для следующего аукциона!
Когда толпа расходилась, несколько перепуганных мальчиков крепко вцепились в своих отцов. Близнецы - сыновья Джозии Грэмса - были среди тех, кто вдруг стали угождать отцу каждый раз, когда он жаловался на затекшую спину, и наперебой предлагали папочке сделать массаж и даже дрались между собой за это право.
Счастливые покупатели не замечали этой внезапной перемены, у них были свои заботы.
Джонас Чок шептал юному Джоди Джексону, что юному Персивалю потребуется ещё один урок сегодняшним вечером, вызвав стон и слезы маленького Перси.
Сайлас Шортпур обернул свое пальто вокруг плеч Майрона Джексона - он полагал, что раз он заплатил за мальчика полную цену, то только он отныне имеет право на вид его обнаженного тела. Он что-то прошептал на ухо Майрону, и они оба ускорили шаг, возможно, поспешили проделать ещё один сеанс «разгрузки» бармена до наступления вечерней смены.
Преподобный Тумми помог малышу Вилли забраться в повозку, и люди слышали, что перед тем, как отправить лошадь в галоп, он сообщил малышу Вилли, что святой дух непременно совершит его помазание сегодня вечером.
Док Клеменс не торопясь вышагивал, положив одну руку на плечо своего сына Исайи, а вторую на талию Эшли, направляясь к своему дому. Добрый доктор, казалось, был просто опьянен счастьем, и люди слышали, как он сказал детям, что сегодня же вечером он проведет одну очень деликатную операцию своим собственным розовым скальпелем и сын будет ему ассистировать. Но люди полагали, что доктор просто так пошутил.
Мистер Саймс закрыл зал и повел Трейси к своей пролётке, помог ему взобраться на козлы.
- Не хочешь ли взять на себя управление, Трейси? - мягко спросил мистер Саймс.
Глаза паренька загорелись и он, с радостью ухватившись за кожаные поводья, направил лошадь к выходу с двора.
- Устраивайся у меня между ног, малыш. Тебе так будет удобнее... кхм, управлять лошадью, - мурлыкал банкир на ушко Трейси.
Стремясь угодить своем новому хозяину, Трейси сел между больших бедер мужчины и направил лошадь в легкий галоп.
- Что ты думаешь о сегодняшнем аукционе, Трейси? - поинтересовался мистер Саймс у мальчика.
Трейси уселся поудобнее на бедрах банкира, для чего ему понадобилось придвинуться чуть ближе, и он почувствовал что-то твердое, уткнувшееся ему в попу. Это напомнило ему нечто, уже виденное им сегодня на аукционе.
- А у Джоди довольно большой пи-пи, правда, мистер Саймс?
- Ну, это, знаешь... Ну, вроде да, - размышлял он вслух, потянувшись рукой к промежности Трейси и тиская его причиндалы. - И, кстати, называй меня отныне, пожалуйста, дядя Матиас, если не против. В конце конов, мы же теперь одна семья. А что до пиписьки Джоди, правильно говорить - член, я думаю, что у тебя скоро вырастет не меньше!
Мальчик рассмеялся от щекотки. Если уж дядя Матиас заговорил о том, что они семья, так это совсем другое дело!
- О, дядя Матиас, я не думаю, что у меня когда-нибудь вырастет такой же огромный, как у Джоди. Но я хочу вас поблагодарить за то, что не позволили меня раздеть перед всеми этими людьми сегодня, как моих братьев. Я бы, наверное, умер со стыда, если бы все увидели... ну это... ну вы понимаете?
- А тебе разве не было стыдно, когда малыш Исайя стал тебя щупать? - прошептал мистер Саймс на ухо Трейси, пользуясь случаем ещё раз запустить руку в пах пареньку. На этот раз он вообще не стал убирать свою руку, играя с яичками мальчика через мягкий ситец сарафана.
- Не-а, он же был просто другим мальчиком, а не взрослым мужчиной, - объяснил Трейси.
- Или членом семьи, - согласился мистер Саймс. - Поверни направо, Трейси, и мы дома.
Мальчик натянул сначала один повод - разворачивая лошадь, а затем оба, чтобы она остановилась.
Мистер Саймс помог мальчику спуститься из пролётки и проводил его в прохладу дома. Темным коридором он провел мальчика в одну из комнат. Это была готовая спальня.
- Трейси, давай сбросим эту пыльную уличную одежу и отдохнем перед обедом, - пробормотал банкир.
Трейси стоял, смущенно потупившись и наблюдая, как мистер Сайм снимает камзол, рубашку, а затем подтяжки и брюки. Мужчина поднял голову и с удивлением заметил, что Трейси всё ещё одет.
- Трейси, ведь мы же теперь семья, помнишь? Тебе следует стесняться посторонних, но не своей семьи!
Мальчик улыбнулся, распустил завязки фартука, затем повел плечами и сбросл лёгкий сарафан на пол. Теперь он стоял полностью голым в спальне мистера Саймса.
- Извините, дядя, да - мы теперь семья. Я не поблагодарил вас должным образом за то, что вы так много для меня сделали.
- И я рад, что мне не пришлось идти с этим противным мистером Лумисом, тьфу! - он вздрогнул от одной лишь только мысли о мерзком толстяке.
Мистер Саймс развел руки, чтобы мальчик мог выразить свою благодарность, и Трейси принял приглашение, кинувшись в объятья своего дяди. Банкир едва удержался, чтобы не начать немедленно целовать мальчишку, но только обнял его, гладя руками по спине, ягодицам и бедрам мальчика.
Мальчик разомлел от нежности и ласки и его тело предало его. Его петушок поднялся и ткнулся в бедро мужчины.
- Что это тут у нас, Трейси?
С игривым возмущением банкир отстранил мальчика и стал рукой ласкать короткий членик и яички паренька.
- Простите, дядя Матиас. Полагаю, я просто счастлив, каждая часть меня счастлива.
- Пожалуйста, не злитесь! - застенчиво умолял мальчик.
- С чего бы мне сердиться? - утешил его мистер Саймс. - Это нормально, когда человек счастлив. Вот, пощупай мой, ты увидишь, что он тоже встал, как и твой.
Мальчик робко протянул руку к промежности дяди и, наткнувшись на твердый орган мужчины, ухватился за него. Трейси ахнул, почувствовав жар и тяжесть.
- А теперь, почему бы нам не отдохнуть на этой удобной широкой кровати? - предложил дядя Матиас, утягивая мальчика за собой, медленно заваливаясь на широкую двуспальную кровать.
- У тебя был тяжелый день, Трейси. Очень утомительный, много впечатлений, - промурлыкал он на ухо мальчику, лаская тугой его инструмент.
- Расскажи, что тебе больше всего запомнилось на сегодняшнем аукционе? Это был момент, когда Исайя схватил тебя за яйца перед всем народом?
Трейси вздохнул, лениво извиваясь от ласк дяди и наслаждаясь его вниманием.
- Ну, это было захватывающее чувство, но не очень стыдное, ведь он всего лишь малыш,- ответил Трейси, толкая бедра вперед, навстречу рукам дяди.
- Что же тогда, может быть, когда твой брат Майрон отсасывал мистеру Шортпуру? - продолжил дядя.
Трейси покраснел, вспоминая об этом эпизоде в начале аукциона. С того места, где он стоял - он видел всё в мельчайших подробностях.
- Мне стыдно говорить об этом, дядя, - прошептал он.
- Я понимаю, Трейси, ты очень чувствительный мальчик. Ложись со мной, я хочу задать тебе несколько вопросов об этом, ты можешь отвечать да или нет, хорошо?
Мальчик скатился с дяди и улегся рядом, кивнув, соглашаясь.
- Как ты думаешь - тебе бы понравилось, если бы тебе кто-то пососал член, как мистеру Шортпуру?
Мальчик, застенчиво улыбнувшись, легонько кивнул.
- А ты сам не пробовал сосать свой член? - продолжил он.
- Нет, дядя, никогда, - завороженно ответил мальчик.
- Ну, что же, позволь, я тебе кое-что покажу! - радостно завершил опрос мистер Саймс, сполз вниз и схватил губами твердый стерженек мальчика.
- Ох, дядя! Ой, похоже... - у Трейси вмиг закончились слова, когда Матиас Саймс исполнил свою заветную мечту - отсосать у этого сладкого ангелочка - у Трейси. Но он не собирался заполнить остаток дня одной лишь животной страстью, он собирался сначала развратить разум мальчика.
Выпустив его член изо рта, мистер Саймс снова улегся рядом с мальчиком:
- Ну как, тебе было приятно, как ты и думал?
- Да, дядя, это было... ммм... ну так... - мальчик опять не смог найти подходящих слов.
- Всё в порядке, мой милый, - спросил мистер Саймс, играя рукой с членом мальчика. - А теперь, скажи мне, тебе не приходилось когда-либо оказываться с другой стороны, ты сам когда-нибудь сосал чей-то член?
- Нет, дядя, никогда, но Майрону, наверное, такое бы понравилось… - неуверенно ответил Трейси.
- Ну, если хочешь, то можешь исполнить свое желание на мне, я не буду против, - хитро предложил мистер Саймс.
- О, ну, дядя, правда, можно?! - робко спросил мальчик.
- Ну конечно, мой мальчик, мы ведь теперь одна семья, а в семье все помогают друг другу. Для этого ведь и существуют семьи, ты ведь знаешь это?
Трейси не стал утруждать себя ответом, зачем, ведь это само собой разумеется. Он смущенно улыбнулся и стал сползать вниз, чтобы поближе познакомиться с членом своего благодетеля. Ну ничего так, не слишком то и пугающе, да что тут такого? Вон, Майрон вообще не постеснялся - при всех отсосал! Он осторожно открыл рот и аккуратненько охватил губами головку члена мистера Саймса.
Мужчина шумно вздохнул и взъерошил волосы мальчика. Трейси воспринял это как одобрение и продолжил. Он опустил голову ниже, вбирая мужской орган так глубоко, как только мог, и начал качать головой назад-вперед по члену, как до этого делал мистер Саймс, под аккомпанемент стонов дяди.
Но в планы мистера Саймса не входило ограничиться на сегодня одним отсосом, и кончить он собирался вовсе не в действенный рот Трейси, потому вскоре он отстранил паренька от своего члена и уложил его рядом с собой.
- Ну как, Трейси, тебе понравилось?
- Ну, это было по-другому, дядя, но ничего, мне понравилось,- застенчиво ответил мальчик.
Матиас Саймс погладил мальчика по груди, успокаивая бешенное биение его сердца.
- Мне тоже понравилось, Трейси, спасибо. Скажи, а ты помнишь, как сегодня на аукционе продавали Джоди?
- Да, дядя, - тихо прошептал мальчик.
- А помнишь, как ветеринар, мистер Чак, привел своего сына, Персиваля и велел ему повернуться задом?
- Да, дядя, - ещё тише шепнул мальчик.
- И Джоди подошел к Перси со спины и стянул его штаны?
- Да, дядя, - тихо-тихо выдохнул мальчик.
Этот момент буквально врезался ему в память и не то, чтобы сегодня, он запомнит этот волнующий миг на всю жизнь!
- И Джоди - он вложил свой пенис прямо в дырочку Перси... и толкнул - ты... хотел бы ты попробовать... оказаться на месте Перси?
Уши, лоб и щеки Трейси запылали малиновым цветом, в горле внезапно пересохло, сердце заухало «Бум-бум-бум». Внезапно охрипшим голосом, но также тихо, так тихо, что казалось - слов было не слышно из-за биения сердца - Трейси ответил:
- Да, дядя!
Мистер Саймс обнял Трейси и поцеловал его в губы.
- Ну вот, Трейси - ты и смог это сказать! Не так-то уж и страшно оказалось, ага?! Всё правильно - мы же ведь теперь семья, а в семье не должно быть тайн друг от друга, в семье нужно говорить всё, что тебя гложет и ты всегда найдешь поддержку!
У Трейси как камень с души свалился, он почувствовал такую легкость, восторг - его обуревали сильные чувства: он так испугался того, что ему понравилось, когда увидел, как Джоди насилует в попу малыша Перси. Ему понравилось смотреть и, самое страшное, ему захотелось побывать на месте Перси! А теперь - он сказал это, и его не стали ругать!
- Да, дядя! - окрепшим голосом продолжил мальчик. - Я думаю - я всегда хотел, чтобы Джоди сделал это со мной! Я был дурак... я теперь это знаю, но Джоди теперь далеко - он теперь станет слишком занят малышом Персивалем...
- Да, Джоди теперь далеко от тебя, но ведь мы-то вместе, не так ли? - намекнул банкир.
Трейси захотелось сменить тему; накручивая длинный локон на пальчик он, со вздохом спросил:
- Как думаете, дядя, мне нужно постричься? Большинство мальчиков теперь стригутся коротко.
Всё ещё лениво играя с членом Трейси, Матиас мягко упрекнул мальчика.
- Нет, нет, я так не думаю, Трейси. Тебе идут длинные волосы, ты даже можешь ещё отрастить, а если станут мешать - их можно заплести в косички...
Трейси сморщил нос и фыркнул, представив, что он заплетает косички, как девчонка. Но была и ещё одна, более насущная проблема:
- Дядя Матиас, скажи пожалуйста, а у тебя не найдется какой-нибудь одежды, а то я уже вырос из всего, какая-нибудь одежда для мальчика? А то мне совсем нечего надеть...
Саймс снова улыбнулся:
- Не переживай за одежду для мальчиков, тебе очень идет сарафан, да и в нём удобнее, чем в этих жарких штанах. У меня есть несколько миленьких платьицев, ты сможешь примерить их и носить - что понравится.
Трейси аж опешил, а потом задумался.
- Вы... вы не против? Правда?
- Нет, не против. Я думаю - тебе понравятся эти платья, Трейси, а длинные волосы будут хорошо смотреться под капором [женская шляпка 19-го века].
- Что же до меня - мне это будет очень приятно, - заявил Саймс.
- О, дядя, спасибо! Я думал, я боялся, что вам не понравится, что я хожу в одежде мамы, но в ней так удобно и хорошо!
При этом Саймс постепенно наращивал темп ласк и дыхание мальчика участилось.
- О, дядя Матиас, я... я чувствую, как сок поднимается во мне! - вскрикнул Трейси.
Саймс увидел, как яйца мальчика задвигались в мошонке и склонил голову, чтобы проглотить член подростка.
- О, дядя Матиас! О! Ты действительно... любишь меня?! - воскликнул Трейси, кончая в рот банкиру.
Конечно же, Матиас Саймс, возжелав тела женственного племянника, ждал уже 2 года, но был готов был подождать ещё пару недель, чтобы удовлетворить собственную похоть. Одержимость мальчиком в этот момент перерастала в привязанность.
- Трейси, малышка, я бы хотел сделать с тобой то же, что делал твой брат с сыном Джонаса Чока... но я могу подождать, пока ты не будешь готов, - добавил Саймс, вызвав ответную улыбку у Трейси.
И Трейси был не единственным мальчиком, которому повезло улыбнуться в этот и последующие дни. Вилли Джексон обнаружил мягкую сторону сурового Преподобного Тумми, о которой не подозревали другие жители городка.
Персиваль Чок оправдал худшие опасения своего отца, буквально помешавшись на «лечении» Джоди посредством его зада. Вместо того, чтобы постараться избегать повторного на сегодня воспитательного урока, молодой Перси буквально силой затащил Джоди в спальню. Спустя пару часов миссис Чок решила зайти в спальню к сыну, чтобы предложить юному Джоди кое-что из старой одежды мужа, увидела здоровенный член Джоди, с размахом таранящий зад сына, и, позавидовав, стала строить собственные планы на новое приобретение мужа.
Эшли Джексон провел оставшийся день, играя в «доктора» с малышом Исайей Клеменсом, а ночью настала пора другой игры - уже с самим доктором, которая, к слову сказать, проходила по таким затейливым правилам, что под утро обессиленный Эшли заснул с блаженной улыбкой на лице. И так каждое утро.
Майрон Джексон вскоре стал уже ловким помощником в баре, но завсегдатаи обратили внимание на то, что, должно быть, в подвале бара случился потоп, иначе, зачем бы тогда бармену с помощником спускаться туда каждые два-три часа и подолгу там задерживаться? Однако, проблема скорее всего удачно разрешалась, так как на лице бармена после этого пару часов блуждала блаженная улыбка. Майрон очень серьёзно относился к своим обязанностям и хорошо лечил старого бармена.
Что же касается бедного Билла Джексона, то он покинул город на первом же дилижансе и был достаточно благоразумен, чтобы никогда больше не возвращаться в город, в котором продал с молотка всех своих сыновей.
А вот мистер Лумис всё ещё ждет следующего аукциона. Быть может, вы тоже захотите сделать ставку?
©2006
