Хлопает входная дверь, и от хлопка этого Вовка просыпается; дверь в коридор-прихожую плотно прикрыта - в комнате Вовкиной темно, но, едва открыв глаза, он тут же соображает, что означает хлопнувшая дверь: это - ушла на работу Инна, и значит - уже утро: Игорь Инну проводил, и сейчас... сердце у Вовки сладко замирает: Инна ушла, и они, Вовка и Игорь, остались вдвоем... да, вдвоём! - вжимаясь щекой в подушку, Вовка слушает, как в темноте тикают настенные часы... и еще слышно, как по стеклу окна монотонно барабанит дождь, - за окном стоит поздняя осень, и уже который день, почти без перерыва, идут затяжные дожди... б-р-р-р, какой мрак на улице! - там, на улице, сыро и холодно, а здесь, в комнате, тепло, и ещё... "хорошо, что нет первых уроков", - думает Вовка, пытаясь в темноте рассмотреть стрелки настенных часов; писюн у Вовки стоит, изнутри упираясь в трусы полуоткрытой головкой, и оттого, что писюн стоит, и оттого, что головка писюна соприкасается с трусами, Вовка чувствует, как все тело его наполняется сладкой негой... впрочем, это для Вовки давно не новость: писюн у него в последнее время стоит по утрам всегда, и Вовка, просыпаясь, под одеялом писюн свой иногда дрочит, если есть время... точнее, он дрочил писюн, когда жил дома, а сейчас он - в гостях, и сейчас... сейчас в Вовкиной жизни всё по-другому!

Будильник еще не звенел... значит, семи еще нет, - думает Вовка; слышно, как Игорь что-то роняет в прихожей... Напряженно торчащий писюн сладко ноет в трусах, и Вовка, сунув в трусы руку, с наслаждением сжимает, стискивает твердый горячий валик в ладони; слышно, как за дверью - в прихожей - Игорь тихо чертыхается... "ну, чего он там возится?" - думает Вовка, сжимая в кулаке напряженный членик. Игорь - Иннин муж, а Инна - старшая Вовкина сестра, и она ничего не знает... и никто ничего не знает, - Инна с Игорем поженились в самом начале осени, в первых числах сентябре, а уже через три недели это случилось... шевеля рукой в трусах, Вовка легонько двигает кулаком, и это едва заметное движение свёрнутой в трубочку ладони отдаётся во всем Вовкином теле томительно приятной сладостью, - сейчас... сейчас Игорь придёт, и они...

Вовке нравится то, что они делают... ну, то есть, он и Игорь, - они делают это по утрам, и никто ничего об этом не знает, и даже никто - ни один человек! - об этом не догадывается! Никто ничего не знает - и это Вовке, ученику восьмого класса, немного удивительно: т а к о е в его жизни происходит, а все думают, что он, Вовка, самый обычный, обыкновенный пацан... конечно, это хорошо, что никто ничего не знает - знать об этом никому не надо, а просто... просто в душе своей Вовка каждый раз, когда думает об этом, немного удивляется: он каждое утро... каждое утро э т о делает, а потом - идет в школу, как самый обычный пацан, и все его одноклассники, и не только одноклассники и друзья, а все-все вообще, глядя на него, не могут даже предположить, что именно он делает по утрам... и получается, что он, Вовка, владеет неким тайным, для других неведомым знанием, которым он ни с кем поделиться не может, - нельзя! Да, именно так: всё, что они делают по утрам - их общая тайна, и о том, что это тайна, Вовка преотлично знает: во-первых, он уже не маленький, а во-вторых... не с Луны же он прилетел! Не с Луны - одним воздухом со всеми дышит, и о том, что болтать-рассказывать про такое никому нельзя, Вовка знает без сопливых. А жаль... было б прикольно посмотреть, как бы у всех пацанов в один миг вытянулись рожи, узнай они о том, что он, Вовка, каждое утро трахается, как взрослый - по-настоящему... лежа под одеялом, Вовка едва заметно двигает в трусах кулаком, одновременно вслушиваясь в звуки, доносящиеся из-за двери, - там, за дверью... "что он там делает? - думает Вовка, легонько скользя ладонью вдоль горячего и, как кремень, напряженно твердого ствола-валика. - Если дверь хлопнула, значит - Инна ушла... а он не идет... чего он там возится - чего ждёт?"

Вовка, думая об Игоре, сам не замечает, как рука его начинает двигаться быстрее... блин, до чего же это приятно - член свой, торчащий колом, вгонять в кулак! "Или, может... может, он вообще сегодня не хочет? - неожиданно думает Вовка, непроизвольно мастурбируя под одеялом. - Ну, и не надо! Уйду... уйду от них, блин, домой, и пусть... пусть тогда знают!" "От них" - это значит от Инны, старшей сестры, а "пусть тогда знают" относится исключительно к Игорю, - думая так, Вовка сильнее сжимает в ладони член и, чуть замедляя темп, продолжает напряженно вслушиваться в звуки, доносящиеся из-за двери... "ну, что... что там можно делать?!" - нетерпеливо думает Вовка, чувствуя, как в душе его зарождается лёгкое беспокойство, - Вовке хочется "по-настоящему", и - машинально, но от этого не менее сладко мастурбируя под одеялом, он невольно думает об Игоре...

Вот ведь как бывает! Еще месяц назад Вовка даже предположить не мог, что, просыпаясь по утрам, он будет думать об Игоре и, спать ложась, будет думать о нём же... может, это любовь? Про любовь Вовка еще не думал, но чувство ревности ему, Вовке, уже знакомо, и хотя Вовка понимает, что формально никаких прав у него на Игоря нет, а всё равно... Игорь - невысокий и стройный, ладно сложенный - совсем не похож на взрослого... и особенно он не похож на взрослого, когда раздевается, - когда Игорь голый, он больше напоминает пацана, хотя ему, Игорю, уже двадцать один год, и даже скоро будет двадцать два... а Инне - двадцать, - Инна работает в таксопарке, до работы ей добираться почти час, и потому она каждое утро уходит рано - в половине седьмого... Инне не позавидуешь. А Игорь нигде не работает; то есть, он в одной фирме работал, но фирму эту ликвидировали, и Игорь теперь ищет новую работу: куда-то ездит, кому-то звонит... одним словом, как он сам объясняет, в настоящий момент он "ведет переговоры по вопросу оптимального трудоустройства". А Вовка... Вовка - еще школьник: Вовка ходит в восьмой класс, и Вовке только тринадцать лет; точнее, тринадцать с половиной, - весной Вовке будет четырнадцать, и он, Вовка, живёт у старшей сестры "в гостях", но поскольку сестра замужем, то правильнее будет сказать, что живёт Вовка в гостях у родной сестры и её мужа - у Инны и Игоря...

"Гостит" Вовка у Инны и Игоря уже месяц... да, без малого месяц. Потому как прикольно... и прикольно, и в кайф. У Игоря отец занимается бизнесом, и пока Игорь служил в армии, предки купили ему "двушку" - двухкомнатную квартиру, и потому Вовка молодоженов нисколько не стесняет: у него, у Вовки, как бы своя комната. Мать, правда, время от времени пытается Вовку вернуть домой (отца у Вовки нет), но Вовка каждый раз перебираться домой наотрез отказывается, и мать... мать не очень настаивает, потому как ей, Вовкиной матери, всего сорок лет, и у неё тоже жизнь - своя. Раз или два в неделю мать приходит к ним - каждый раз, приходя, она что-нибудь вкусненькое готовит, проверяет у Вовки дневник и даже смотрит тетради, но придраться матери не к чему - всё у Вовки нормально! Добираться до школы Вовке по времени одинаково - что от дома своего, что от дома Инны; хуже учиться за этот месяц Вовка не стал, а кроме того, здесь, во дворе, у него уже есть новые друзья; сестре и Игорю он, Вовка, не в тягость - и не только сестра, но и Игорь матери об этом при каждом её приезде говорят... ну, и какие у матери аргументы, чтоб настаивать на его, Вовкином, возвращении? Никаких. То есть, никаких аргументов-доводов у матери нет - и мать, в очередной раз проговорив, что у него, у Вовки, есть свой дом, от Вовки в очередной раз отстаёт. И никто - ни мать, ни сестра, ни даже Игорь - никто не знает, что именно Вовку здесь держит и почему он отсюда уезжать ни в какую не хочет...

А "держит" Вовку Игорь... точнее, держит его то, что они делают: то, что они делают, Игорь называет "задними играми", а Вовка мысленно, сам для себя, называет это же самое "по-настоящему", и вот это-то... эти "игры по-настоящему" его, Вовку, и держат, - то, что они делают, тринадцатилетнему Вовке нравится... очень нравится! Вовка слышит, как начинает приоткрываться дверь, и - стремительно вытащив из трусов руку, тихо всхрапывает, чтобы Игорь подумал, что он, Вовка, еще спит, и чтобы Игорь его, Вовку, как бы разбудил, - такая у Вовки каждый раз, когда он просыпается сам, игра-уловка... дверь Игорь оставляет чуть приоткрытой, и теперь из коридора в комнату наискось проникает свет, отчего в комнате делается светлее... Вовка, забыв, что, изображая спящего, нужно всхрапывать, лежит с закрытыми глазами, затаив дыхание, - он, Вовка, ждёт... кажется, часы начинают тикать еще громче, и еще громче стучит по стеклу мелкий противный дождь, - там, за окном, сыро и слякотно, а здесь, в комнате, тепло и уютно, и главное... главное - это то, что они сейчас будут делать, - сердце у Вовки стучит, бьётся от предвкушения...

Игорь осторожно садится на край постели и, скользнув рукой под одеяло, одновременно наклоняется над Вовкой, обдавая его щеку горячим дыханием.

- Вовчик... - почти беззвучно шепчет Игорь Вовке в ухо, и Вовка чувствует, как ладонь Игоря, скользнув под резинку трусов, жарко замирает на мягкой упругой булочке. - Вовчик... - повторяет Игорь чуть громче, - просыпайся! - Наклоняясь еще ниже, почти ложась на Вовку, Игорь касается теплыми мягкими губами Вовкиной щеки, при этом ладонь его в Вовкиных трусах чуть смещается, и он медленно, словно впервые, указательным пальцем проводит по ложбинке между круглыми упругими Вовкиными половинками. - Слышишь? Просыпайся...

- Ну, что... я спать хочу! - бормочет Вовка в ответ, делая вид, что хочет натянуть одеяло на голову.

- Ты смотри, какой соня... - тихо смеётся Игорь, одновременно с этим подушечкой указательного пальца пытаясь нащупать Вовкино туго сжатое очко. - Просыпайся...

- М-м-м... - мычит Вовка; он открывает глаза, делая вид, что Игорь его только что разбудил. - Сколько времени?

- Семь... без тринадцати...

- Вот... опять ты меня разбудил, - чуть капризно, словно еще до конца не проснувшись, произносит Вовка, и это тоже часть его игры - пусть Игорь думает, что не очень-то он, Вовка, и хочет. - Ра... - Вовка хочет сказать, что еще рано, но сделать этого не успевает - Игорь прижимает к Вовкиным губам губы свои, вбирает Вовкины губы в рот, и Вовке ничего не остается делать, как подчиниться - Вовка, успевший перевернуться на спину, обеими руками обхватывает Игоря за шею...

Какое-то время Игорь сосёт Вовку в губы, при этом ладонь его, скользнув по Вовкиному бедру, сама собой перемещается вперед, - обхватив руками Игоря за шею, Вовка лежит на спине, и Игорь, под одеялом оттянув резинку на Вовкиных трусах, обхватывает ладонью напряженно торчащий Вовкин писюн, отчего Вовка невольно раздвигает ноги, непроизвольно подавая зад вверх... писюн у Вовки твердый, горячий, - легонько сжимая Вовкин писюн в кулаке, Игорь медленно, словно машинально, двигает кулаком вверх-вниз... вверх-вниз, вверх-вниз... блин, до чего приятно! Сердце у Вовки колотится, словно в первый раз, и жаркая сладость растекается по всему телу... - наклонившись, Игорь сосёт Вовку в теплые, мягкие со сна губы, одновременно под одеялом легонько поддрачивая Вовкин писюн, и только слышно, как тикают на стене часы... да еще слышно, как оба они - и Вовка, и Игорь - жарко сопят, дышат носами, поскольку рты у них у обоих заняты... наконец, Игорь отрывается от Вовки, и Вовка, переводя дух, непроизвольно облизывает губы, - сердце у Вовки от возбуждения, от наслаждения и еще черт знает от чего едва не выпрыгивает из груди, и кажется... кажется, что всё тело покалывают микроскопические, глазу невидимые иголки... ох, до чего же всё это приятно! И не просто приятно, а всё это - самый настоящий кайф! Непроизвольно двигая булочками, Вовка с силой сжимает, стискивает колечко сфинктера, - лёжа на спине, Вовка возбуждённо смотрит на Игоря чуть осоловевшими от наслаждения глазами...

Нравится... нравится всё это Вовке - еще как нравится! А мать домой его зазывает... как же! - разогнался он... хуля он там, дома, не видел? Здесь - Игорь... уже две недели Игорь не работает - и две недели у Вовки каждое утро начинается с этого: в половине седьмого Инна уходит на работу, Игорь её провожает, закрывает за ней дверь, а потом идёт к Вовке, и они...

- Ложись, - шепчет Вовка; ему хочется, чтобы Игорь поскорее снял с себя трусы, и тогда он, Вовка, тоже начнет играть с его членом... тринадцатилетнему Вовке нравятся такие игры, и они, Вовка и Игорь, так делают каждое утро - сначала просто играют, и только потом Игорь засовывает свой член Вовке в попу - трахает Вовку по-настоящему...

А ведь в первый раз... в первый раз, когда это случилось, Вовка вырывался - ни в какую не хотел, и Игорь, можно сказать, его принудил это сделать - заставил... конечно, Вовка вырывался, потому как, во-первых, он тогда испугался, а во-вторых - откуда он мог знать, что всё это будет так прикольно? Понятное дело, что он не знал. И вообще... вообще - всё это случилось для Вовки совершенно неожиданно, на третий день его пребывания в гостях, и стало для него, тринадцатилетнего пацана, не просто открытием, а в буквальном смысле откровением - и вовсе не в том смысле, что он, Вовка, никогда ничего про такое не слышал, и вдруг на тебе - внезапно узнал (про такое сегодня даже слепоглухонемые знают, а Вовка - обычный пацан, и в школе или во дворе всякие шутки и шуточки на тему однополого секса звучат постоянно), а в том смысле стало для Вовки всё это откровением, что оказалось это, во-первых, очень даже прикольно - ему, пацану, с другим пацаном... и хотя Игорь, конечно, никакой не пацан - Игорю двадцать один год, но всё равно, - пацанов в школе послушаешь - сплошные сальности да всякие-разные подковыристые намёки, а то и вовсе обидные обзывания, и, наслушавшись всего этого, начинаешь невольно думать сам, что если два пацана это делают - трахается в жопу или в рот берут - то это либо позор на весь белый свет, либо вообще голимое извращение... а это на самом деле - прикольно, и не просто прикольно, а даже, если уж говорить совсем честно, кайф... и не только - не столько - в попу кайф, сколько всё остальное: обниматься, в губы сосаться, друг у друга члены сосать... одним словом, всё это стало для Вовки первым открытием: оказалось, что вопреки всяким сальным шуточкам трахаться по-голубому очень даже клёво, и зря пацаны во дворе или в школе хихикают, когда говорят об этом; а во-вторых... во-вторых - Вовку Игорь поразил, и даже не столько сам Игорь поразил, сколько тот факт, что Игорь, женатый человек, и - любит мальчиков... пацанов, то есть, любит, и даже не то, что он любит пацанов, а то, что он, у которого есть жена, пацанов при этом любит т о ж е, - в тот день, когда это случилось и когда Вовка э т о для себя открыл, в Вовкином представлении о сексе произошла целая революция... да-да, настоящая революция - не больше и не меньше! Вовка ведь думал как? Если парень голубой - то он голубой, а если нет - то нет... и вдруг - на тебе: вдруг оказалось, что Игорь... что парень может быть женатым, как всякий обычный парень, и при этом - может тащиться от пацанов, как самый настоящий голубой... и никто - и это самое главное! - никто о такой двойной жизни может не знать, и даже никто о таком может не догадываться, - вот что стало для Вовки, тринадцатилетнего пацана, вторым открытием... да что открытием! - всё это стало для тринадцатилетнего Вовки подлинным откровением! Во-первых, что это - кайф, а во-вторых - что кайфовать можно одновременно и там, и там...

Глядя на Вовку, Игорь отбрасывает одеяло в сторону - и Вовка, лежащий на спине, в первую секунду невольно пытается прикрыться ладонями, - трусы на Вовке спереди приспущены, и залупившийся писюн стоит, как пика, устремленная вверх.

- Ты чего? - улыбается Игорь, отводя в сторону Вовкины руки.

Вовка, улыбаясь в ответ, смущенно сопит... член у Вовки хотя и не такой большой, как у Игоря, но и, как у всякого стремительно взрослеющего тринадцатилетнего пацана, уже не маленький, - Вовкин член, еще не искривленный подростковым онанизмом, похож на ровный твердый валик, обтянутый нежной тонкой кожей, и когда Вовка сдвигает кожу к основанию, открывается алая, на ягоду клубники похожая головка; вокруг члена растут длинные редкие волосы, и еще волосы растут двумя маленькими густыми кустиками по краям... всё, короче, как полагается: с пацанячим хозяйством у Вовки все в порядке, и чего он каждый раз прикрывается - чего он стесняется, он не знает сам; но вот - одеяло откинуто в сторону, Игорь мягко отводит Вовкины руки от члена, и теперь Вовка лежит перед Игорем на спине с приспущенными трусами, чуть разведя в стороны полусогнутые в коленях ноги, - действительно, стесняться ему, Вовке, совершенно нечего... да и глупо ему стесняться Игоря! Тем более это глупо стесняться, что именно об этом он, Вовка, думает, когда ложится спать, и об этом же думает, едва просыпается... Приподнявшись, Игорь резко спускает вниз трусы свои, снимает их с себя совсем, и Вовка - в который уже раз! - с нескрываемым любопытством смотрит на голого Игоря, словно видит его, голого, впервые... далеко не впервые, а всё равно - Вовка пялится на голого Игоря, с любопытством рассматривая его хозяйство... член у Игоря возбужден не меньше Вовкиного - и, едва Игорь освобождает свой член из трусов, как он тут же упруго подпрыгивает вверх, будто где-то внутри члена в один момент срабатывает невидимая пружина.

- Снимай трусы, - шепчет Игорь; не дожидаясь, когда сделает это Вовка, Игорь сам тянет с Вовки белые плавки-трусики к ногам; молча улыбаясь, Вовка тут же с готовностью приподнимает зад и затем, помогая Игорю, поочередно сгибает в коленях ноги, поднимая их вверх; белые Вовкины трусики летят на пол - теперь Вовка лежит перед Игорем совершенно голый, с залупившимся, торчащим вертикально вверх писюном, вытянув вдоль тела тонкие пацанячие руки. И хотя Вовка знает, что сейчас будет дальше, всё равно сердце у него учащённо бьётся - он, глядя на Игоря, ждёт... с нетерпением ждёт продолжения...

Наклонившись, Игорь снова целует Вовку в губы, но не в засос, а целует просто - прижимается своими открытыми губами к Вовкиным, затем, почти сразу же, губы Игоря скользят, щекоча, по Вовкиной шее, по груди, по животу... и Вовка, невольно приоткрыв рот, замирает от кольнувшего в попе удовольствия - Игорь губами касается обнаженной головки Вовкиного члена, облизывает головку, щиплет её губами, кончиком языка скользит сверху-вниз по уздечке, отчего Вовка непроизвольно выгибается, подавая зад вверх, - Игорь, мгновенно воспользовавшись этим, подсовывает под Вовкины булочки горячую ладонь и, разжав теплые влажные губы, обжигающе скользит губами вдоль нежной кожи твёрдого ствола - полностью, до самого основания, Игорь вбирает Вовкин писюн себе в рот...

Ну, и как... как Вовке, тринадцатилетнему пацану, не удивляться? У Игоря есть жена - Инна, а он... проводив Инну на работу, Игорь балдеет по утрам с ним, с Вовкой, как будто он, Игорь, самый настоящий голубой, - как ему, Вовке, не удивляться? Все его представления о сексуальной ориентации каждое утро летят к черту... За окном, между тем, темнота медленно рассасывается, и в комнате становится светлее - серый свет осеннего утра медленно заполняет комнату... Игорь подтянул Вовкину руку к своему члену - и теперь, лежа на спине, Вовка чуть поддрачивает Игорю напряженно твердый горячий член, в то время как сам Игорь у него, у Вовки, продолжает сосать... ну, и как... как ему, Вовке, не удивляться?! Сам Игорь неделю назад сказал, что он - сексуальный дальтоник... но Игорь всё время шутит, и Вовка не всегда понимает, когда Игорь говорит серьёзно, а когда - шутит, - такой у него, у Игоря, характер...

Сосет Игорь классно! А может... может, дело вовсе не в Игоре, а это классно само по себе, и Игорь здесь совершенно не при чем, - Вовка этого еще не знает, потому как сравнивать Игоря ему, Вовке, не с кем - никто другой, кроме Игоря, у Вовки еще не сосал... Вовка тоже сосал у Игоря, и это - сосать член - самое прикольное из всего, что они делают по утрам, но здесь для Вовки еще не всё до конца понятно: иногда Игорь делать это Вовке разрешает и даже сам подталкивает Вовкину голову к своему члену, а иногда - нет, и потому Вовка в последнее время инициативу не проявляет - всё зависит от Игоря; почему так, Вовка не знает, и только догадывается - предполагает, что всё это как-то связано с Иннкой: если Игорь Иннку с утра "застолбит" - значит, Вовке сосать не светит, а если они проспят и утром им некогда перепихнуться, тогда Игорь Вовке сосать разрешает... так он, Вовка, думает. Жаль, конечно, когда нельзя, потому как сосать член у Игоря Вовке тоже нравится: сосать член - ничуть не хуже, чем когда сосут у тебя... и вообще: сосать самому - это клёво, но ведь Игорь ему, Вовке, не принадлежит, и здесь, как говорится, ничего не поделаешь... Вот и сегодня: судя по тому, что Игорь вместо того, чтобы лечь "валетом", направил к своему члену Вовкину руку, пососать Вовке у него, у Игоря, не светит... а жаль! Вовка сжимает в кулаке здоровенный член Игоря, в который раз удивляясь, как это Игорь всё успевает одновременно - и с Иннкой, и с ним...

Да, с Инной и с ним... вот что удивительно! Ведь он, Вовка, до этого - до того, как э т о случилось - думал как? Вовка думал, что в жизни бывает "или - или": или ты "обычный" пацан, или - "голубой", и эти два понятия-определения в Вовкином представлении были несовместимы. К "обычным" пацанам Вовка относил себя, своих друзей, Игоря - Инниного мужа, дядю Жору - маминого друга... дядя Жора, конечно, не пацан, а мужчина, но это ничего не меняло... и вообще - к "обычным" мужчинам и пацанам Вовка относил всех, кого он, Вовка, знал. А "голубого" Вовка видел только однажды: прошлым летом он и друг его, Жека, сидели вечером на детской площадке, за домом, и тут к ним подошел подвыпивший незнакомый парень - сел рядом с ними на скамейку и стал их, пацанов, клеить... они тогда, не сговариваясь, дали стрекоча, но осадок у Вовки остался неприятный; может, потому такой осадок остался, что парень был какой-то неряшливый, неприятный, и еще - глаза у него туда-сюда бегали, словно он сам их, пацанов, боялся; они потом, на другой день, обо всём этом во дворе всем пацанам рассказали - и три дня пацаны обсуждали случившееся, вспоминая всякие другие истории, связанные с "голубыми", а Радик, самый старший в их пацанячей компании, даже предлагал устроить засаду: чтоб Вовка с Жекой опять сидели вечером на скамейке, а они, то есть Радик и все остальные пацаны, будут поблизости - будут наблюдать, но Жека на роль приманки не согласился, как его Радик ни уговаривал, и Вовка, видя, что Жека не соглашается, отказался тоже... так вот: в Вовкином понимании парни "обычные" и "голубые" располагались на совершенно разных полюсах, и полюса эти в Вовкином представлении никак не смешивались и даже - в его представлении - никак не пересекались; в частности, Вовка был уверен, что если кто "голубой", то он никогда не сможет жениться, потому как у него вставать должен только на мужчин, а значит, трахаться он может только с такими же, как он сам - с "голубыми"... а, в свою очередь, у "обычного" парня, думал Вовка, никогда не встанет на другого парня; потому что "обычный" парень - не "голубой"... и вдруг - на тебе: Игорь... вдруг оказалось: Игорь, который женат на его, на Вовкиной, сестре, и которого по этой вполне уважительной причине Вовка однозначно относил к парням "обычным", самым настоящим образом тащится еще и от него, от Вовки - трахает не только Инну, но еще и Вовку... разве это не удивительно?

Игорь скользит губами вдоль Вовкиного члена, и Вовка чувствует, как становится совсем хорошо - член, и без того твёрдый, еще больше распирается, каменеет от блаженства, и где-то в глубине попы уже зарождается сладостное чувство грядущего оргазма... но - Игорь неожиданно выпускает Вовкин член изо рта, не давая Вовке кончить, и это... это тоже удивительно: Игорь каким-то непостижимым для Вовки образом каждый раз чувствует, когда Вовка доходит до кондиции, и каждый раз прерывает свои ласки или сосание, не давая Вовке преждевременно кончить... В комнате уже светло, и электрический свет, льющийся из прихожей через приоткрытую дверь, кажется неестественно желтым...

- Давай? - полувопросительно шепчет Игорь, легонько сжимая Вовкину руку - ту самую, которой Вовка сжимает напряженно торчащий член Игоря. "Давай" означает в попу, и Вовка это "давай" прекрасно понимает: Игорь хочет его в попу...

- У меня сегодня двух первых уроков нет, - улыбаясь, говорит Вовка, и - говоря это, он тут же не без удовольствия замечает, как в глазах Игоря на мгновение вспыхивает радостный огонёк.

- Точно? - уточняет Игорь.

- Точно. У нас первые две алгебры, а Клава Андреевна заболела, и уроки вчера в расписании сняли...

- А чего ты вчера не сказал?

- Не знаю... забыл, - говорит Вовка, глядя с улыбкой на Игоря. На самом деле ничего Вовка не забыл, и сейчас, говоря так, он немножко лукавит: он специально не стал ничего говорить вчера, чтоб сегодня, во-первых, сделать Игорю сюрприз, а во-вторых... во-вторых - Вовка хотел проверить, как Игорь на эту новость отреагирует. И сейчас, видя, как в глазах Игоря вспыхнул радостный огонёк, Вовка вполне доволен... глядя на Игоря, Вовка улыбается.

Дождь, между тем, усиливается - барабанит по стеклу окна громче, сильнее... конечно, лучше всего было бы в школу не ходить вообще - в такую погоду лучше всего сидеть дома, но вообще не ходить нельзя: Вовка знает, что мать может в любой момент позвонить классной, или классная, у которой есть все номера телефонов, может позвонить матери, а значит - лучше не рисковать; а то, чего доброго, у матери появятся основания усомниться в целесообразности Вовкиного пребывания "в гостях", и тогда она велит ему домой возвращаться однозначно, чего ему, Вовке, делать совершенно не хочется...

- Ложись... - Вовка тянет Игоря на себя, одновременно отодвигаясь к стене - уступая Игорю место, и Игорь, прижимаясь к Вовке сбоку, послушно вытягивается рядом.

Какое-то время они лежат молча, слушая, как барабанит по стеклу дождь. Прижимаясь к Вовке, Игорь медленно гладит ладонью упругую Вовкину булочку... конечно, можно не спешить, поскольку Вовке в школу идти не к первому уроку, но Игорь уже разогрелся - Игорю сильно хочется, и он снова шепчет, касаясь губами Вовкиного уха:

- Давай, Вовчик...

- В попу? - уточняет Вовка, хотя это понятно и так: за три недели Вовка достаточно изучил Игоря, и он уже знает, что Игорю больше всего нравится ему, Вовке, всовывать в зад... и хотя Вовке каждый раз бывает больно, но Вовка еще ни разу не сказал Игорю "нет"... да и боль, если честно, теперь уже не такая сильная, какой была она, эта боль, в первый раз...

Да, в первый раз это действительно было больно - так больно, что у Вовки даже слёзы выступили... ведь тогда, в первый раз, как получилось? Дядя Жора купил на пять дней путевку в дом отдыха - для себя и для матери, и мать на эти пять дней отправила Вовку к Инне, причем, поначалу Вовке не очень-то и хотелось перебиваться у Иннки, и он даже попытался убедить мать, что он спокойно проживёт пять дней сам, но мать его даже слушать не стала - и Вовке пришлось покориться; так, собственно, он у сестры оказался... А на третий день своего пребывания "в гостях" Вовка решил немножко схитрить - у них по английскому был контрольный диктант, и Вовка еще с вечера начал изображать простывшего: кашлял, чихал, смотрел на Иннку и Игоря "затуманенным" взглядом, а утром, когда сестра дала Вовке термометр, Вовка, улучшив момент, на него подышал - чуть нагнал температуру, и Инна, посмотрев на термометр, разрешила Вовке в школу не идти. Причем, мать так легко обмануть не удалось бы - мать стала бы дотошно исследовать Вовкино состояние и уж наверняка не отошла бы от Вовки, пока измерялась температура, а Инна спешила на работу, и всё прокатило, как по маслу - Вовка остался дома. Ну, и вот... Инна ушла на работу, за ней, чуть позже, ушел Игорь - он еще работал, и Вовка остался в квартире один. Конечно, это было клёво - не пойти в школу, причем, на самых законных основаниях - с разрешения старшей сестры... и первым делом Вовка, едва за Игорем захлопнулась дверь, не вставая с постели, поиграл с писюном, или, проще говоря, свой писюн подрочил - кончил, что называется, в кулак. Занимался Вовка этим два-три раза в неделю, когда накатывало желание, и занимался он этим везде, где придётся: и в туалете, и в ванной, и в постели... правда, в последнее время желание это - подрочить - стало "накатывать" на Вовку всё чаще и чаще, и уже были недели, когда он дрочил едва ли не каждый день, но Вовка по этому поводу особо не беспокоился - Вовка знал, что у него начинается "переходный возраст с характерной для этого возраста гиперсексуальностью", а значит - всё нормально; что такое "гиперсексуальность", Вовка вычитал в словаре; и еще Вовка знал - прочитал об этом в журнале - что "мастурбация в переходном возрасте, и особенно в период гиперсексуальности, не только безвредна, но даже необходима, поскольку она является единственно доступной для подростков естественной формой сексуальной разрядки", и потому никаких сомнений по поводу собственного самоудовлетворения у Вовки не было... короче, в удовольствии Вовка себе не отказывал. Ну, и вот: оставшись один, Вовка первым делом подрочил писюн; потом, натянув трусы и не вставая с постели, немного посмотрел телевизор, щёлкая пультом, но там ничего интересного не было, и Вовка врубил музыку - Инне и Игорю на свадьбу среди прочих подарков подарили музыкальный центр... и тут вдруг как-то само собой неожиданно выяснилось, что заняться ему, Вовке, по большому счету нечем, - он даже не ожидал, что такое вообще может быть; дома он какое-нибудь занятие обязательно нашел бы, а "в гостях"... чем заниматься человеку, когда он в гостях? То-то и оно, что нечем... бесцельно слоняясь по квартире, Вовка совершенно случайно наткнулся на Иннкину юбку, и мысль... мысль эту юбку на себя примерить пришла к Вовке совершенно внезапно, и вовсе не потому, что Вовка эту мысль вынашивал или каким-то образом ему, пацану, эта мысль была близка, - отнюдь! Мысль у Вовки возникла внезапно, и Вовка, не видя в этом ничего зазорного и воспринимая это как от нечего делать игру, тут же, сняв шорты, напялил перед зеркалом Иннину юбочку на себя... блин, он даже не ожидал, что выйдет так классно! - из зеркала на него смотрел симпатичный вихрастый пацан в короткой юбочке, и Вовка, глядя на себя в зеркало, дурашливо покрутил попкой, - выглядел Вовка в юбке прикольно, почти как девчонка... и чтоб сходство это - с девчонкой - еще более усилить, Вовка тут же метнулся к шкафу, где на полках были рассортированы полотенца, простыни и наволочки и где была полка с нижним бельём, - выдернув из стопки сложенного белья Иннкин бюстгальтер, Вовка, недолго думая, накинул его на себя и - желая побыстрее увидеть, что из всего этого получилось - опять устремился к зеркалу... получилось, если честно, не очень, - во-первых, бюстгальтер был большой, а во-вторых, чашечки нужно было чем-то набить, чтобы они выпирали "по-настоящему"... Лямки у бюстгальтера Вовка тут же подтянул - подогнал под себя, а в чашечки вставил салфетки... ну, и что получилось? "Сиськи", во-первых, оказались неровными, и как Вовка их ни поправлял, толку от этого никакого не было; а во-вторых, в бюстгальтере Вовка сам себе не понравился, - Иннкин бюстгальтер на нем смотрелся как на корове седло, и Вовка, покрутившись перед зеркалом и так и сяк, бюстгальтер без всякого сожаления снял. Зато юбка... в юбке Вовка смотрелся обалденно! Собственно, это даже была не юбка, а полоска материи, едва прикрывавшая попу, и сзади, как раз на попе, эта расклешенная юбочка-полоска кокетливо оттопыривалась, открывая белые плавки-трусики... "Блин, как на девчонке!" - с удивлением подумал Вовка, рассматривая себя в зеркало. Девчонкой Вовка быть никогда не хотел, и даже мысли такие - быть девчонкой - его, Вовку, никогда не посещали, но сейчас, глядя на себя в зеркало, Вовка не мог не отметить, что выглядит он как девчонка, и - девчонка довольно соблазнительная. Виляя бедрами, Вовка прошелся по комнате - и, опять подойдя к зеркалу, стал принимать разные "эротические позы". И все-таки... все-таки с "сиськами" нужно было что-то делать, - Вовка вдруг подумал, что в одной юбке он похож скорее на индейца, а не на девочку. Быть индейцем тоже было неплохо, но... Вовке вдруг захотелось - неизвестно почему - добиться максимального сходства с девочкой... впрочем, почему - "неизвестно почему"? Вовка уже находился в том возрасте, когда человек - вольно или невольно - начинает всматриваться в себя, и любопытство, этот вечный двигатель познания, толкает на самые разные, порой неожиданные, эксперименты, и потому в этом внезапно возникшем желании - преобразиться в девчонку, посмотреть, как это будет выглядеть - не было ничего необычного, - мало ли какие роли мы ни пробуем и ни примеряем на себя, взрослея! Именно роли, потому что никогда никому неизвестно наверняка, какая роль окажется на том или ином этапе жизни созвучна внутренней сути... Неожиданно Вовка вспомнил, что у Инны есть топик - и, порывшись на полках, он извлек из шкафа короткую маечку, в которой Иннка щеголяла летом на даче. На Иннке эта майка была в обтяжку, а Вовке она оказалась свободной, но живот все равно был голый, и так было еще лучше; приподняв юбку, Вовка сдернул с себя трусики и, заведя писюн назад, сжал ноги... ух ты! Стройный, миловидный и вихрастый, с маленькими ямочками на щеках, Вовка буквально преобразился и теперь действительно выглядел точь-в-точь как девчонка... и даже... даже, блин, вполне симпатичная - клёвая - девчонка! Внизу живота, над стиснутыми ногами, пикантно чернел аккуратный хохолок волос....Вовка сам не ожидал, что так классно получится... и, глядя на себя в зеркало, он вдруг почувствовал, что возбуждается... то есть, не на себя, пацана, возбуждается, а возбуждается на девчонку, которую он в зеркале перед собой видел... стремительно наливаясь упругой твердостью, Вовкин писюн в одно мгновение сладко затвердел, и - Вовка в тот же миг ощутил, как, заведенный назад, писюн стал приятно давить между булочками, - стоя перед зеркалом, Вовка разжал ноги, и писюн, подпрыгнув от возбуждения, тут же вытянулся, словно пика, устремленная к потолку... В комнате по-прежнему гремела музыка, и Вовка... Вовка не слышал, как открылась входная дверь, как в квартиру вошел Игорь и как, дверь за собой закрыв, он в прихожей снял с себя куртку, потом разулся... мастурбируя перед зеркалом, Вовка увидел Игоря только тогда, когда тот неожиданно возник в зеркале: Игорь появился за Вовкиной спиной в дверном проёме, и - еще не понимая, почему и откуда Игорь появился, Вовка стремительно оглянулся назад, - Игорь... самый настоящий Игорь стоял в дверном проёме, с изумлением глядя на миловидного, в девочку превратившегося Вовку, судорожно сжимающего в кулаке напряженно вздыбленный, как пика, залупившийся писюн...

Дождь снова усиливается - барабанит по стеклу громче, и оттого, что за окном плотной стеной стоит дождевая муть, в комнате снова темнеет. Вовка лежит на боку, - прижимаясь к Вовке сбоку, Игорь несильно тискает горячей ладонью упругие пацанячие булочки, то и дело скользя пальцем по туго сжатой, стиснутой Вовкиной норке.

- Вовчик... - чуть слышно шепчет Игорь, обдавая Вовкино ухо горячим дыханием, - в попку... давай? В попочку...

Игорь, когда возбужден - когда он уже сильно хочет ему, Вовке, вставить свой член в зад, всегда называет попу "попкой" или даже "попочкой", и поскольку слова эти он всегда шепчет, получается это у Игоря особенно возбуждающе: "в попку", "в попочку"...

- Ты хочешь? - шепчет Вовка, хотя... чего спрашивать, если и так это ясно, но Вовка спрашивает, чтоб лишний раз услышать подтверждение.

- Да, - Игорь губами скользит по Вовкиной щеке, - хочу...

- Очень? - уточняет Вовка.

- Очень... - отзывается Игорь... и, надавив пальцем на туго стиснутый Вовкин входик, в свою очередь уточняет тоже: - Очень-очень! Давай?

- А как вчера... как вчера - мы будем?

- А как - вчера? - Игорь делает вид, что он не понимает.

- Ну, ты сам говорил: "соло на флейте"... будем?

- А ты хочешь?

- Ну, можно... - отзывается Вовка; он говорит это как бы нейтрально - незаинтересованно... и тут же, спохватившись, торопливо добавляет, вдруг подумав, что Игорь, может быть, уже забыл, и ему надо об этом напомнить: - Мне же в школу сегодня к половине десятого, а сейчас только семь - время есть...

- А потом в попочку... да? - улыбается Игорь.

- Да, - шепотом отзывается Вовка.

Позавчера Вовка член у Игоря не сосал, а вчера - сосал, и сегодня ему хочется повторения, - Вовка сам не знает, почему так, но сосать член у Игоря ему, Вовке, нравится больше всего...

- Ладно, - шепчет Игорь, обдавая Вовкины губы горячим дыханием. - Только ты полежи тогда пару минут, а я быстро... я только писюн свой в ванной ополосну и приду... ладно?

- Ладно... а зачем его ополаскивать? Он что у тебя - грязный? - Вовка вопросительно смотрит на Игоря, и в глазах его светится неподдельное любопытство.

- Почему грязный? Не грязный, а - надо просто его ополоснуть, - говорит Игорь. Он рывком поднимается с кровати, и Вовка, тут же скосив глаза, невольно смотрит на колом торчащий Игорев член, хищно направленный в Вовкину сторону открытой, на шляпку гриба похожей головкой, - член у Игоря больше Вовкиного раза, наверное, в полтора... или даже в два! Да, в два раза больше - длиннее... ну, и толще, конечно. "Потому ему надо ополоснуть, что он всовывал его Иннке - трахал утром Инну... и, наверное, сосать после этого нельзя..." - думает Вовка, провожая выходящего из комнаты Игоря взглядом. Вовке хочется Игоря расспросить, обо всём поподробнее узнать, но Вовка не знает, как это сделать - расспрашивать Игоря Вовка почему-то стесняется, и потому ему приходится довольствоваться собственными догадками; слушая, как в ванной шумит вода, Вовка думает, что всё равно... всё равно надо как-нибудь подгадать момент и обо всем - обо-всём-обо-всём! - Игоря расспросить... и про Иннку, и про то, что они, он и Игорь, делают сами, и главное... главное - как у Игоря так получается, что он может это делать одновременно и с Иннкой, и с ним... "Если одновременно, то - голубой Игорь или нет? - уже не в первый раз думает Вовка, слушая, как шумит в ванной вода. И тут же - в который раз! - невольно думает про себя: - А я? Если я это делаю с Игорем, то сам я - кто: голубой или нет?" Мысли про себя самого Вовку немного тревожат, и оттого, что мысли эти состоят из сплошных вопросов, на душе у Вовки, когда он начинает об этом думать, каждый раз становится чуточку неспокойно...

- Вовчик! - доносится из ванной. - Иди сюда...

Вовка подскакивает с кровати и, шлепая босыми ногами по линолеуму, устремляется в ванную... в ванную Игорь Вовку еще не звал ни разу - это впервые... дверь в ванную приоткрыта - Игорь стоит под душем, под струями воды, сцепив на затылке ладони поднятых вверх рук, и первое, на что Вовка обращает внимание, это, конечно же, член - член у Игоря не стоит колом, как это было еще минуту назад, а, потеряв упругость, свисает открытой головкой вниз, и, свисая, он похож на толстую длинную сардельку...

- Лезь сюда, - говорит Игорь. Вовка проворно поднимает ногу и тут же оказывается тоже под струями горячей воды - рядом с Игорем. Обхватив Вовку одной рукой за плечи, а другой - за упругие булочки, Игорь прижимает Вовку к себе, и та рука, что на попе, медленно скользит вниз - Вовка чувствует, как Игорь, указательным пальцем проникая между булочками, подушечкой пальца снова чуть давит на туго сжатую, стиснутую дырочку входа. - Попку тебе подмоем, и я... я тебе фокус один покажу... хочешь? - спрашивает Игорь.

- Хочу, - отзывается Вовка. Вода заливается Вовке в рот, и Вовка, фыркая, сильней прижимается к Игорю.

Продолжая по-прежнему одной рукой прижимать Вовку за плечи к себе, Игорь другой рукой дотягивается до мыла, и Вовка чувствует, как мыло рубцом скользит между его половинками. Вовке хочется спросить, что за фокус Игорь собирается ему показывать, но он не спрашивает - он опять стесняется, и только чувствует животом, как член у Игоря снова стремительно затвердевает... блин, до чего приятно!

Игорь мылит Вовке попку, то и дело скользя подушечкой пальца там, где туго сжата Вовкина дырочка, и мылит ниже дырочки, аккурат между ног, - Игорь старательно подмывает Вовку, словно маленького, и Вовка, балуясь, раз за разом пытается сжать ногами кисть руки Игоря, но мыльная рука без труда выскальзывает... всё это щекотно и приятно, - Вовка, прижимаясь щекой к шее Игоря, тихо смеется - взять в плен мыльную руку Игоря никак не получается... Вовке снова хочется спросить, какой фокус Игорь хочет ему показать, но - не спрашивает, терпит... стоя под струями воды, они трутся друг о друга напряженными членами, и это тоже необыкновенно приятно... до чего же всё это приятно!

- Повернись, - Игорь, отстраняя Вовку от себя, тянет руку за распылителем; члены у обоих вздыблены - напряженно торчат, под углом вытянувшись вверх залупившимися головками, и оттого, что член у Игоря стоит тоже, Вовка своего стояка совсем не стесняется... не то что тогда, в первый раз, когда Вовка сначала в зеркале, а затем, стремительно оглянувшись, воочию увидел Игоря, стоящего в дверном проёме...

Да, тогда, в первый раз, Вовка испугался - по-настоящему испугался... Игорь стоял в дверном проёме, с изумлением глядя на миловидного, в девочку преобразившегося пацана, и хотя во взгляде Игоря было не осуждение, а именно изумление, и даже какое-то веселое, совсем не страшное изумление, Вовка почувствовал, как от страха, сладковатой тошнотой мгновенно подкатившегося к горлу, он не может произнести ни одного слова, - какое-то время они молча смотрели друг на друга... затем взгляд Игоря скользнул вниз, на Вовкину руку, по-прежнему сжимавшую писюн, и - вновь посмотрев Вовке в глаза, Игорь внезапно улыбнулся: "Ну, блин... ну, бляха-муха, ты, Вовчик, даёшь!" - проговорил Игорь, чуть растягивая слова, и Вовка только тут осознал всю нелепость ситуации: он, пацан, дрочил перед зеркалом, напялив на себя бабскую юбку, и Игорь... Игорь всё это видел, видел, как он дрочил, - и вот, застигнутый врасплох, он стоит перед Игорем в этой дурацкой юбке, совершенно не зная, что теперь делать дальше... было ясно, что юбку надо снимать, и снимать её надо как можно быстрее, но под юбкой ничего не было, трусы Вовкины лежали рядом на паласе... ну, и как же её, эту долбаную юбку, было снимать? Совсем оказаться перед Игорем голым? Вовка, выпустив из ладони член, замер с вытянутыми вдоль тела руками, не зная, что ему делать и как быть. "Значит, Вовчик... это что же у нас получается, а? Получается, что ты... голубой, что ли? Я правильно понял? - Игорь, по-прежнему улыбаясь, шагнул в комнату. - Тебе что, Вовчик... хочется быть девочкой, да?" Игорь проговорил это легко, даже как-то весело, но от слов этих глаза у Вовки медленно округлились, и Вовка, невольно сделав шаг назад, отрицательно затряс головой, - до Вовки вдруг дошло, что выглядит он в своем наряде не столько нелепо, сколько двусмысленно... да, вызывающе двусмысленно! - пацан, напяливший на себя юбку... но ведь это... это же игра! Это всего лишь игра! Вовка отчаянно затряс головой, опровергая предположение Игоря, что ему, Вовке, хочется быть девочкой... "Нет? Как - нет? А это на тебе - что?" - Игорь кивнул на юбку. "Я это просто... просто так..." - с трудом выдавил Вовка, чувствуя, что краснеет... и, глядя на Вовку, стоящего в Инниной юбке, глядя на его растерянное, залившееся румянцем и оттого еще более миловидное лицо, Игорь вдруг почувствовал, как сладким ознобом кольнуло у него, у Игоря, между ног, и в то же мгновение, стремительно увеличиваясь, стал непроизвольно подниматься в трусах член, - глядя на Вовку, Игорь совершенно внезапно для себя почувствовал нарастающее возбуждение... "Просто, говоришь? Просто не бывает... - не сводя с Вовки глаз, Игорь напряженно улыбнулся. - Ты меня когда-нибудь видел в юбке? Нет. А я тебя - вижу... и выглядишь ты в этой юбочке очень даже ничего - как заправская девочка... а с девочками, Вовчик, знаешь, что делают?" "Что?" - Вовка проговорил это чисто автоматически, и даже не он проговорил, а вопрос этот вырвался сам собой - помимо его воли. "А вот что... сейчас ты узнаешь..." - и, не давая Вовке ни секунды на осмысление своих слов, Игорь в одно мгновение оказался рядом с ним, цепко схватил его чуть повыше локтя за руку, легко, без всяких усилий притянул к себе, и в то же мгновение ладонь его другой руки, скользнув по Вовкиной спине, оказалась на голых Вовкиных булочках...

- Попку раздвинь, - говорит Игорь, и Вовка, стоящий к Игорю задом, послушно разводит ладонями в разные стороны свои половинки. - Наклонись чуть-чуть... - Игорь легонько толкает Вовку в спину; Вовка податливо наклоняется, и - направив в образовавшуюся между распахнувшимися булочками расщелину упруго бьющие из распылителя струйки воды, Игорь несильно трет пальцами там, где у Вовки туго сжатый пацанячий входик... тщательно смывая ладонью мыло, Игорь подносит головку распылителя к самому входику, так что струйки горячей воды упруго бьют по стиснутой норке, отчего Вовка сладко морщится, еще сильнее разводя ладонями свои половинки. - Повернись, - снова говорит Игорь, и Вовка, выпрямляясь, тут же послушно поворачивается к Игорю передом; член у Вовки стоит, упруго вздыбившись - задравшись обнаженной головкой вверх. - Писюнчик тоже помоем... да? - Игорь направляет на Вовкин член струйки воды, скользя вдоль ствола свернутой в трубочку ладонью; Вовка невольно дергается. - Ты чего? - Игорь смотрит на Вовку вопросительно.

- Щекотно, - смеется Вовка.

- Щекотно? А так? - Игорь неожиданно садится на корточки, и в тот же миг Вовкин член оказывается у него во рту: скользнув влажными горячими губами вдоль ствола, Игорь заглатывает член почти весь - полностью, одновременно обхватывая ладонями мягкие и вместе с тем упругие Вовкины булочки, и тут же скользит губами вдоль ствола назад, к головке - членик выскальзывает изо рта, весело подпрыгивая вверх... придавив его губами к животу, Игорь кончиком языка скользит по уздечке, тиская ладонями Вовкину попку, отчего Вовка начинает сладко сопеть, невольно сжимая под ладонями Игоря круглые булочки. - Что, Вовчик... так тебе тоже щекотно? - оторвавшись от члена, Игорь смотрит на Вовку снизу вверх смеющимися глазами.

- Тоже... - отзывается Вовка.

- А так? - продолжая сидеть на корточках, Игорь поворачивает Вовку к себе задом. - Ну-ка, наклонись... - И Вовка, еще не сообразив, что к чему, послушно наклоняется. - Ниже... - доносится до Вовки голос Игоря; чуть приседая - разводя в стороны коленки, Вовка наклоняется перед сидящим на корточках Игорем ниже, выпячивая заострившуюся попу. - Вот... теперь так... - Игорь становится сзади Вовки на колени. - Так... - повторяет он; обхватив ладонями Вовкины булочки, он еще больше разводит, раздвигает их в стороны, и - перед взором Игоря предстает туго сжатый, стиснутый пацанячий входик; волосы у Вовки там, вокруг входика, только-только пробиваются, и потому очко выглядит еще совсем по-детски - светло-коричневый кружочек на фоне аппетитно белоснежных пацанячих полусфер... но - волосы вокруг кружочка уже пробиваются, и это делает очко заманчиво соблазнительным... Вовка, еще ни о чем не догадываясь, терпеливо ждёт, что будет дальше, - он стоит, наклонившись, и Игорь видит, как мышцы сфинктера у Вовки непроизвольно сжимаются... приблизив к расщелине, образовавшейся между раздвинутыми полусферами, лицо, Игорь кончиком языка осторожно, словно пробуя, касается бледно-коричневого кружочка, и от этого лёгкого прикосновения Вовка непроизвольно вздрагивает: ох, блин... до чего приятно! - почувствовав теплое щекотливое прикосновение к норке и еще не понимая, откуда взялось это новое ощущение, Вовка выворачивает назад голову - оглядывается, отчего его попка невольно сдвигается в сторону. - Вовчик, стой... не дергайся! - быстро говорит Игорь, возвращая Вовкину попку на место. "Ну, ни фига себе! - ошеломленно думает Вовка, на полусогнутых ногах стоя перед Игорем раком; руками Вовка упирается в свои разведенные в стороны колени. - Целует меня... т у д а... прямо т у д а целует!" - ошеломленно думает Вовка, чувствуя, как влажный горячий язык Игоря скользит по его туго стиснутому входику... так еще не было - ни разу так не было... язык Игоря круговыми движениями скользит по норке, мотыльком снует вверх-вниз - влажным горячим языком Игорь ласкает Вовкин входик, то и дело припадая к входику губами, и от этого нового приятного ощущения маленькое, еще не обрамленное жесткими волосами Вовкино очко непроизвольно сжимается, - Вовке от такой необыкновенной ласки щекотно, и еще... еще - всё это ему, Вовке, необыкновенно приятно!

Блин! Кто б мог подумать, что всё это возможно... и не только возможно, но и можно! И вообще... кто б мог подумать, что всё это будет? Ведь тогда, в тот первый раз... в первый раз, когда Игорь, подскочив к Вовке, легко притянул его к себе и рука Игоря, скользнув под юбку, раскрытой ладонью легла на Вовкину попку, Вовка в первые секунды даже не стал вырываться - так перепугался... Откуда ему, тринадцатилетнему пацану, было знать, что Игорь, глядя на него - полуголого, возбужденного, сжимающего в кулаке напряженно торчащий из-под юбочки член - вдруг неожиданно вспомнил давнее... Сколько ему, Игорьку, тогда было? Наверное, столько же - тринадцать... или даже двенадцать... да, двенадцать лет тогда Игорю было, и не то, чтобы история эта напрочь забылась, совершенно выветрилась из памяти, а просто за ненадобностью Игорь о ней никогда не вспоминал - мало ли чего не было в детстве! Что было, то сплыло - быльем поросло... и вот, десять лет спустя, глядя на Вовку, на его двусмысленный наряд, Игорь вдруг неожиданно вспомнил, как в детстве... в детстве он сам однажды вырядился девчонкой, и в таком виде Саня - одноклассник и в то время самый лучший, самый задушевный друг - его, Игорька, "ебал", а потом девчонкой вырядился Саня, и Игорь точно так же "выебал" Саню... правда, в "бабском наряде" это было только один раз; а вообще... вообще они, Игорь и Саня, "ебались" почти год, и хотя было у них всё это совсем не по-настоящему, но ведь было же... было, да: после уроков шли к Сане домой, догола раздевались и на полу, на паласе, поочередно друг на друга ложась - с сопением друг по другу ёрзая, один на одного кончали, содрогаясь в подростковых оргазмах... в жопу друг другу они не засовывали и в рот друг у друга ни разу не брали, вполне довольствуясь трением друг о друга своими быстро растущими писюнами, но - всё равно... было это? Было... другое дело, что всё это осталось без какого-либо продолжения... во всяком случае, для Игоря: Игорь не стал голубым и, взрослея, без труда переключился на девчонок: о них он думал, когда дрочил, о них фантазировал и мечтал, кончая в кулак... ну, а первый раз с девчонкой у него случилось в десятом классе - ходили весной в поход, и там... да, голубым он не стал, и кто знает, почему в его жизни случилось так, а не этак; может быть, голубым он не стал потому, что в детстве он не был слишком впечатлительным - и, воспринимая сексуальные игры с одноклассником Саней как невинную пацанячую шалость, относился к этим играм соответствующе: легко и беспечно, не придавая им сокровенного - сакрального! - смысла, - ведь было же, помимо этого, еще и серьезное увлечение спортом - Игорь ходил в разные спортивные секции.... или, может, он не стал голубым потому, что в самом начале восьмого класса Саня из жизни Игоря внезапно исчез: родители Сани завербовались на Север - уехали зарабатывать деньги, и Саня уехал на Север вместе с ними, - ни орально, ни анально к началу восьмого класса они, пацаны, друг друга так и не познали - не попробовали, и весь опыт "голубого секса" ограничился для Игоря взаимным - поочередным - трением друг о друга писюнами, - может, потому он, Игорь, и не стал голубым, что не попробовал это по-настоящему? А может... может, каждому всё это написано на роду - в какие одежды рядиться по жизни, и никакие игры и совращения в принципе не могут изменить так называемую сексуальную ориентацию: где-то т а м, на невидимых скрижалях, записаны наши грядущие жизни, и явные или тайные предпочтения уже заложены в нас еще до нашего появления на свет, - кто знает?.. или, может - и снова: кто знает? - Игорь, взрослея, не стал голубым потому, что инициатива в детстве всегда исходила от Сани, - Саня, друг-одноклассник, из раза в раз предлагавший Игорю зайти к нему после уроков домой, был явно неравнодушен к подобным вещам... во всяком случае, инициатива всегда шла именно от Сани, а Игорь... что - Игорь? Игорь просто не возражал, каждый раз позволяя Сане втягивать себя на короткое время в эти мальчишечьи кувыркания, - мало ли как подростки не экспериментируют и с собой, и друг с другом, на пороге жизни открывая - познавая! - и себя самих, и окружающий мир... Словом, как бы там ни было, но Игорь, пережив свойственную подростковому возрасту полосу сексуальной неопределенности, качнулся, словно маятник, не в сторону "гомо", а в сторону "гетеро", и - на момент окончания школы на счету симпатичного и компанейского Игоря, легко знакомившегося на дискотеках с девчонками, было уже четыре "мокрощелки", причем одна из обладательниц этих самых "мокрых щелок" плюс ко всему прочему еще и качественно - классно! - отсасывала, - "ебля" с Саней, другом-одноклассником, если иногда и вспоминалась, то исключительно как детская, ни к чему не обязывающая шалость: ну, елозили друг по другу в двенадцать лет... тискали друг друга, мяли, тёрлись с сопением друг о друга возбуждённо торчащими писюнами, поочередно испытывая чувство короткого удовольствия, - ну, и что? А ничего... В армии Игорь ни с кем не трахался - не довелось... а - отслужив и маленько покуролесив, он познакомился с Инной... Да, маятник качнулся в юности в сторону "гетеро", и то, что было с одноклассником Саней, никогда Игорю не вспоминалось - никогда его это не томило и не мучило, никогда не вызывало какого-либо желания те свои детские эксперименты с кем-либо продолжить, и только... только, увидев полуголого - в куцей Инниной юбочке - Вовку, мастурбирующего перед зеркалом, Игорь в одно мгновение вдруг всё, абсолютно всё вспомнил: и как шли они после школы к Сане домой, и как дома у Сани догола раздевались, и как, сопя, ёрзали друг по другу - друг о друга тёрлись, добиваясь конечного удовольствия... всё это щелкнуло перед глазами, словно вспышка, и - вспомнив всё это, Игорь вдруг почувствовал, как член его стал стремительно подниматься, наливаясь еще не видимой глазу сладкой горячей упругостью... а может, член стал подниматься потому, что Вовка был в Инниной юбочке? Именно в этой юбочке Инна была летом на даче, когда Игорь с ней впервые... может быть, это сыграло решающую роль? Кто знает... в одно мгновение всё перемешалось перед мысленным взором Игоря: голый Саня, лежащий на паласе, миловидный Вовка, мастурбирующий в юбочке жены, Инна - Вовкина сестра... всё перемешалось, и Игорь... Игорь совершенно неожиданно для себя вдруг почувствовал внезапно накатившее желание, - вот тогда-то он и подскочил к растерянно стоящему Вовке - притянул его к себе, уверенно сунул руку ему под юбочку...

Язык Игоря круговыми движениями скользит по туго сжатому нежному входику, мотыльком снует вверх-вниз - влажным горячим кончиком языка Игорь ласкает Вовкину стиснутую норку, и Вовка от этой необыкновенной ласки сладко сопит, непроизвольно сжимая мышцы сфинктера...

- Приятно? - Игорь, скользнув языком по расщелине, образовавшейся между разведенными Вовкиными булочками, снова поворачивает Вовку к себе передом.

- Да... очень! - выдыхает Вовка; он смотрит на Игоря сверху вниз, и во взгляде его легко читается чувство искренней, чистой, ничем не замутненной пацанячей влюбленности.

- Вот... это и есть тот самый фокус, о котором я тебе сказал, - Игорь, стоящий перед Вовкой на коленях, весело смотрит на Вовку снизу вверх. Мысль попробовать языком - пососать, полизать - тугой Вовкин входик совершенно внезапно возникла у Игоря несколько дней назад, и поначалу эта мысль показалась Игорю глупой - он не придал ей никакого значения: ну, мелькнула и мелькнула... мало ли какие мысли не приходят человеку в голову! Но затем... затем, на следующее утро, смазывая подушечкой указательного пальца туго сжатый, нервно пульсирующий Вовкин входик - перед тем, как туда засовывать член, Игорь неожиданно для себя подумал вновь... входик у Вовки, лежащего на спине с раздвинутыми ногами, был похож на маленькую круглую воронку, и Игорь подумал, что ничего глупого или странного в этом его желании нет... да, совершенно нормальное желание: провести языком по сжатому, туго стиснутому Вовкиному входику - что, блин, в этом плохого? Дело ведь не в том, ч т о ты делаешь, а дело в том, с к е м ты это делаешь, или, если сказать точнее, какие чувства ты к человеку испытываешь... вот что главное! Вовка, чем-то похожий на Инну и в то же время напоминавший Игорю его собственные детские шалости, нравился Игорю, и в этом была вся суть: когда человек тебе нравится, когда он по душе... Член у Вовки торчит, напряженно подрагивая залупившейся, задравшись вверх головкой, и, вытянув губы трубочкой, Игорь снова вбирает Вовкин член в рот - плотно обжав напряженно твёрдый горячий стволик губами, Игорь вновь начинает ритмично насаживаться на член влажным ртом, одновременно с этим легонько сжимая, тиская ладонями тугие Вовкины булочки...

Конечно, это приятно... еще как приятно! И вообще... разве мог Вовка предполагать, что всё это будет так классно? Понятное дело, не мог! Да и как об этом можно знать заранее? Никак. Потому и стал он вырываться - инстинктивно дёрнулся, когда Игорь, неожиданно схватив его за руку, легко притянул к себе и, одной рукой крепко удерживая, ладонью другой руки скользнул по спине: "Ну, так что... а, Вовчик? Знаешь, что делают с такими, как ты?" - услышал Вовка горячий шепот и, не успев толком осознать заданный вопрос, в ту же секунду почувствовал, как Игорь сильно сжал под юбкой его голую круглую булочку; "У-у-у, какая попа у нашей девочки..." - прошептал Игорь... улыбнувшись - скользнув ладонью другой руки по голой упругой попке, он тут же, не давая Вовке опомниться, рывком оторвал его от пола и, прижимая к себе, стремительно сделал несколько шагов к стоящему у стены дивану: "Сейчас... сейчас попробуем!" - не выпуская Вовку из рук, Игорь повалил, опрокинул Вовку на спину, одновременно наваливаясь на него сверху, - всё это произошло в считанные секунды, и только оказавшись под Игорем, Вовка наконец-то сообразил, что к чему... Ох, как же он тогда перепугался! Мало того, что Игорь застукал его в девчоночьем наряде, когда он, стоя перед зеркалом, дрочил писюн, так еще... еще - совершенно для Вовки неожиданно! - Игорь вдруг решил, что он, Вовка, голубой, а значит... значит, его, Вовку, можно как девочку... то есть - вместо... вместо девочки... блин, сообразив, что именно значит это "значит", Вовка снова судорожно задергался под Игорем, пытаясь вырваться - освободиться: "Пусти! Пусти меня! - от страха у Вовки запершило в горле. - Пусти! Я маме... маме все расскажу..." Игорь, лёжа на Вовке - через джинсы упираясь в Вовкин живот напряженным членом, приподнял голову, и Вовка, лежащий под Игорем с расставленными, раздвинутыми ногами, услышал в ответ торопливый насмешливый шепот: "Что ты маме расскажешь? Что ты, когда взрослых нет дома, наряжаешься в девчонку и, на себя любуясь, перед зеркалом дрочишь? Ты про это маме будешь рассказывать, да?" Полуголый Вовка чем-то неуловимо напоминал жену - Инну, и вместе с тем это был пацан... симпатичный пацан - почти такой же, каким Игорь был сам в тринадцать лет... сладко ноющее желание уже плавилось между ног - и Игорь, не давая Вовке ничего ответить, тут же, стремительно и жадно, засосал Вовку в губы, - всё это произошло в считанные мгновения, и получилось всё это для Игоря совершенно спонтанно... да, засосал... засосал он тогда Вовку по-настоящему - жарко и жадно...

Стоя перед Вовкой на коленях, Игорь сосет у Вовки напряженный членик, и Вовка, невольно помогая Игорю, то и дело непроизвольно сжимает ягодицы, отчего бедра его то и дело чуть подаются вперед - навстречу рту... и, чувствуя, как от этих движений все сильнее, все ощутимее начинает покалывать в попе, Вовка непроизвольно обхватывает ладонями Игоря за голову, пытаясь перехватить инициативу, но Игорь вновь не дает Вовке кончить - он резко отстраняет Вовку от себя, и член Вовкин, выскользну изо рта стоящего на коленях Игоря, вмиг задирается круто вверх, блестя налившейся обнаженной головкой, - блин! снова Игорь каким-то образом угадал, что Вовка может вот-вот кончить... между тем, член у Вовки напрягся, отвердел до такой степени, что кажется, тронь его сейчас, и он лопнет, взорвется изнутри, - Вовке даже немного больно... больно и сладко от острых, щиплющих покалываний в попе, - приоткрыв рот, Вовка с силой сжимает свои булочки, словно старается, изо всех сил старается удержать уходящую сладость...

- Вовчик, давай... теперь ты у меня... - Игорь, поднимаясь с коленей, выпрямляется. - Пососи у меня, и пойдем... в комнату пойдем - я писюн тебе в попку вставлю... да?

- Да, - шмыгнув носом, коротко отзывается Вовка. Член у Игоря напряженно стоит, вытянувшись багровой головкой вперед, и Вовка, опустившись перед Игорем на корточки, видит член близко-близко... именно это Вовке нравится больше всего! Во-первых, видеть член Игоря; во-вторых, с членом Игоря играть; и в-третьих... в-третьих, член у Игоря сосать - это Вовке нравится больше всего! Сидеть на корточках неудобно, и Вовка становится на дне ванны на колени - так же, как Игорь. Член у Игоря большой, слегка изогнутый вправо, и когда Вовка берёт его пальцами у основания, чтобы направить себе в рот, член кажется Вовке необыкновенно твёрдым, - вытянув губы трубочкой, Вовка медленно приближает открытый рот к залупившемуся красавцу... головка члена - упруго-мягкая, как перезрелая слива, и при этом не алая, как у Вовки, а темно-вишневая - на вид кажется необыкновенно сочной и вкусной, - Вовка, сжимая головку губами, слюнявит её во рту языком и только потом медленно скользит ртом вдоль ствола члена, насаживая свой рот на член точно так же, как это делает Игорь, когда сосёт у него, у Вовки, и вся разница заключается только в том, что Игорь, когда сосёт, то и дело заглатывает - вбирает в рот - Вовкин член полностью, до самого основания, а у Вовки так не получается - полностью член Игоря во рту у Вовки не умещается... Какое-то время слышится Вовкино сопение, - обхватив Игоря за ноги чуть пониже попы, Вовка, стоящий перед Игорем на коленях, ритмично двигает головой - сосёт... и хотя получается это у Вовки не очень хорошо - Игорю, в отличие от Вовки, сосание Вовкино есть с чем сравнивать - всё равно Игорю всё это необыкновенно приятно, и он, глядя на двигающуюся Вовкину голову, невольно сжимает ягодицы... кайф!

Да, кайф... и кайф не только оттого, что дрочится член губами, ритмично скользящими вдоль ствола, но еще и оттого, что делает это Вовка - пацан... кто б мог подумать! Никогда он, Игорь, об этом не думал - о том, чтоб попробовать с пацаном... ну, то есть, попробовать по-настоящему - в очко или в рот, - всё случилось спонтанно, всё вышло-получилось у него, у Игоря, само собой... Когда он, Игорь, внезапно даже для себя самого засосал Вовку в губы, одновременно лапая голую, упруго-мягкую Вовкину булочку, мыслей конкретных у Игоря в голове ещё не было, - лишь жаркое, страстное желание охватило Игоря в тот момент... всё вдруг перемешалось: Вовка был в Инниной юбочке, и в этой юбочке миловидный Вовка чем-то неуловимо напоминал Инну, но, напоминая Инну, в то же самое время Вовка был пацаном... и в том, что Вовка был пацаном, и в том, что этот миловидный пацан был в Инниной юбочке, была манящая, необыкновенно возбуждающая новизна... а еще - голый Вовка, мастурбирующий перед зеркалом, напомнил Игорю Саню... и даже не Саню он напомнил, а те пацанячие кувыркания, которым они, Саня и Игорь, в детстве предавались, - всё это в один миг перемешалось в голове Игоря! - оторвавшись от Вовкиных губ, Игорь прошептал, глядя внезапно притихшему Вовке в глаза: "Ну, что, Вовчик... я раздеваюсь?" - и тут же, не дожидаясь Вовкиного ответа - Вовкиной реакции, стал, приподняв зад, торопливо стаскивать с себя джинсы...

Стоя на коленях на дне ванны, Вовка старательно двигает головой - сосёт... да, это, то есть сосание члена, нравится тринадцатилетнему Вовке больше всего! - член у Игоря твердый, горячий и, как кажется Вовке, необыкновенно красивый... а еще - возбуждающе приятный... вот ведь как бывает! Двигая головой, Вовка с сопением насаживает свой рот на возбуждённо твердый член, - стоя на коленях, Вовка с сопением сосёт, и это... это не только не страшно, а даже, как считает Вовка, совсем наоборот: это - обалденнно! Впрочем, член Игоря Вовке понравился с самого начала - с того момента, когда он, Вовка, член Игоря увидел впервые... и даже не увидел, а вначале почувствовал, - прошептав "я раздеваюсь", не давая Вовке ни секунды времени как-либо отреагировать на происходящее, Игорь приподнял зад и, стремительно приспустив с себя джинсы и вместе с ними трусы, вновь тяжело, жарко опустился на Вовку - изо всей силы прижался к нему, и Вовка почувствовал, как в живот ему упёрся - словно впечатался - обжигающе твердый ствол... и ощущение это - ощущение горячего, возбуждённо твердого члена - оказалось для Вовки неожиданно приятным, - Вовка, непроизвольно двинув ногами в стороны, еще сильнее развёл, раздвинул ноги, словно таким образом принимая Игоря и вместе с тем ему, Игорю, отдаваясь... конечно, в те секунды, лёжа под Игорем, Вовка ни о чем таком не думал - это вышло само собой, получилось совершенно непроизвольно, но это его движение ногами на какой-то миг сбило возбуждённо сопящего Игоря с толку, - вновь засосав Вовку в губы, Игорь автоматически скользнул рукой вниз, чтоб, приподняв зад, направить член во влагалище... и лишь в следующую секунду, приподняв зад - сунув ладонь между животами, Игорь сообразил, что никакого влагалища между ногами у лежащего под ним Вовки нет, - твёрдый, жаром пышущий Вовкин членик оказался в ладони Игоря, и Игорь... оторвавшись от Вовкиных губ, сползая с Вовки на бок, Игорь тихо и возбуждённо засмеялся: "Ну, Вовчик, дела... я думал: ты девочка, а ты - пацан... что - попробуем в попку?" - и Вовка, лежащий на спине с раздвинутыми, разведёнными в стороны ногами, в то же мгновение почувствовал, как ладонь Игоря скользнула по промежности к его очку...

Вовка сосёт, возбуждённо сопя, двигая мокрой стриженой головой, и Игорь, невольно сжимая от наслаждения ягодицы, обхватывает стриженую Вовкину голову ладонями, останавливая ее неутомимое движение, - Игорь чувствует, что возбуждение его таково, что он, утратив контроль, может в любой миг кончить Вовке в рот... тоже, конечно, кайф, но Игорю хочется кончить Вовке в попу - хочется войти в Вовку сзади, и - выдёргивая изо рта Вовки полыхающий мокрый член, Игорь нетерпеливо шепчет:

- Всё, Вовчик... хватит! Вытираемся, и - в комнату... я тебя в попку... да?

Вовка кивает. Сплёвывая на дно ванны скопившуюся во рту слюну, он поднимается с коленей. Член у Вовки торчит не хуже, чем у Игоря, залупившейся алой головкой задравшись вверх... блин, до чего это приятно - сосать у Игоря! И хотя для Вовки это самое приятное из всего, что они делают, но сейчас Вовка уже так возбуждён и разогрет, так раскочегарен, что он с радостью готов и на всё прочее; собственно, "прочего" осталось немного - подставить Игорю свой зад... конечно, сейчас Вовка уже приноровился - уже вполне терпит боль, а тогда, в первый раз...

Прошептав "попробуем", Игорь, резко оторвавшись от Вовки, встал на колени, выставив вперёд возбуждённо торчащий залупившийся член, и Вовка не успел даже сообразить, что и как они будут пробовать, как ноги его оказались поднятыми вверх, и не просто поднятыми, а широко раздвинутыми, разведёнными в стороны, а сам Игорь, чуть качнувшись, очутился между ногами... и - то ли от растерянности, то ли от внезапного чувства приятности, что охватило Вовку, когда он почувствовал животом горячо вдавившийся твёрдый член Игоря, то ли ещё по какой причине, а только Вовка ни вырываться, ни кричать уже не стал, - стоя на коленях, Игорь возбуждённо смотрел на Вовку, а он, тринадцатилетний Вовка, лежащий на спине с широко раздвинутыми, полусогнутыми в коленях ногами, смотрел на член Игоря... юбочка на Вовке была задрата, скомкана, - между ногами, блестя увлажнённой алой головкой, напряженно торчал Вовкин член, а между булочками, широко распахнувшимися в стороны, совершенно доступно темнело пацанячее очко - туго сжатый входик, - стоя на коленях, Игорь возбуждённо смотрел на готового к употреблению Вовку, а Вовка, лежа перед Игорем на спине, в это самое время смотрел на член... да, Вовка смотрел, как завороженный, на член Игоря! Длинный и толстый, с залупившейся тёмно-вишнёвой головкой, член Игоря чуть подрагивал от напряжения, и Вовка... именно в тот миг Вовка даже не подумал, а скорее почувствовал, что ему... ему смутно хочется, чтобы этот возбуждающе красивый член с ним, с Вовкой, что-нибудь сделал, - это желание возникло из ниоткуда, родилось совершенно внезапно, но показалось Вовке таким естественным, что Вовка, лежащий на спине с разведёнными, раздвинутыми ногами, нисколько не испугался, уже понимая в душе своей, что сейчас... сейчас будет то, о чем он, Вовка, до этого только слышал - во дворе или в школе...

Полотенце в ванной у каждого своё: у Инны - своё, у Игоря - своё, и своё - у Вовки. И хотя Вовкино полотенце самое маленькое, если сравнивать, но зато, как считает сам Вовка, оно самое красивое: на белом фоне его полотенца - в самом центре - изображена ярко-зелёная пальма, над которой плывут два голубых облака. У Инны полотенце тоже с рисунком, но рисунок совершенно неинтересный... да и не рисунок это вовсе, а просто круг - белый круг на розовом фоне. А у Игоря полотенце и вовсе самое обычное - тёмно-красное полотенце без всякого рисунка. Но сейчас, горя от нетерпения, Игорь вытирает стоящего перед ним Вовку полотенцем своим, и Вовка, мысленно отметив это, тут же ловит себя на мысли, что ему это почему-то нравится, - поворачиваясь к Игорю то одним боком, то другим, Вовка от удовольствия то и дело закрывает глаза.

- Наклонись, - шепчет Игорь. Вовка послушно наклоняется, отчего его белые сочные булочки тут же раздвигаются - расходятся в стороны. Игорь вытирает Вовку между булочек - там, где Вовкин туго сжатый входик... "задние игры" - так Игорь сказал Вовке об их утреннем трахе неделю назад, и определение это показалось самому Игорю тогда необыкновенно точным, - убрав полотенце, Игорь нежно гладит стиснутый входик подушечкой указательного пальца, чувствуя, как под пальцем мышцы сфинктера конвульсивно сжимаются, и оттого, что Игорь это чувствует, член его задирается ещё выше... ох, бля, до чего же это приятно - трахать Вовчика в зад! В попку... в попочку его трахать - до чего же, бля, это кайф! - Разведи, - шепчет Игорь.

Вовка, обхватив свои булочки ладонями, послушно разводит, раздвигает их в стороны, и очко его становится совершенно беззащитным - доступным для входа... бросив полотенце на край ванны, Игорь направляет залупившийся член в туго сжатую Вовкину норку - аккурат в очко, и, почувствовав, как в зад ему упёрлась горячая головка, наклонившийся Вовка невольно напрягается...

- А смазать? - чуть растерянно спрашивает он.

- Я не буду... не буду всовываю, - отзывается Игорь. Обхватив ладонями Вовкины бёдра, Игорь чуть приседает, словно примеривается, как оно - стоя... Так - стоя - он Вовку еще не трахал... и вообще: он еще ни разу не трахал Вовку сзади - всё время Вовка ложится на спину, и получается, что всё время Вовка, подставляющий попку, лежит перед Игорем передом... вот, кстати, тоже интересно: в той фирме, где Игорь работал, был охранник - Серёга, при каждом удобном случае неизменно подчеркивавший, что он на нюх не переносит голубых, и при этом любивший рассказывать, как он трахает баб раком... "интересно, - думает Игорь, держа наклонившегося Вовку за бёдра, - выбор позы как-то связан с сексуальной ориентацией?" А ведь и в самом деле... кто-то трахается с пацанами, а кто-то - трахает раком баб, и пойди разберись, у кого больше этой самой голубизны... Сам Игорь ни разу ни одну свою партнёршу задом не поворачивал, и вообще - никогда у него не возникало желания попробовать биксу в анал... и сейчас - с Инной -такого желания не возникает, а Вовку, тринадцатилетнего шкета, каждое утро хочется в попку... вот и думай-гадай, какая здесь ориентация!

Впрочем, Игоря вопрос собственной ориентации не напрягает - нет у Игоря такой проблемы; Вовке он вообще сказал, что он - сексуальный дальтоник... в шутку сказал, но что-то в этих словах действительно есть: Игорь, трахая Вовку в зад, в душе своей не считает это голубизной... и голубым себя он тоже не считает: какой он, нах, голубой, если чувства его к Инне ничуть не охладели, и Инна осталась для него, для Игоря, такой же желанной, какой была она до Вовки - до того, как Игорь с Вовкой это попробовал... может, именно поэтому его и не напрягает вопрос собственной сексуальной ориентации, что чувства его к Инне нисколько не изменились - не охладели и не остыли? И в первый раз это Игоря не напрягло, когда он, глядя на полуголого Вовку, вдруг отчетливо почувствовал нарастающее возбуждение... Конечно, как всякий другой человек, не в лесу живущий, Игорь прекрасно знал, что есть голубые - парни другой сексуальной ориентации, но он никогда не испытывал какого-либо интереса к этой теме... ну-да, в детстве он с Саней кувыркался - они тёрлись друг о друга писюнами, но всё это было, во-первых, в детстве, а во-вторых - всё это было скорее разновидностью подросткового онанизма, чем настоящими однополыми отношениями, - всё это было несерьёзно, и Игорь, взрослея, те свои детские кувыркания после уроков на паласе у Сани никаким образом с голубизной не связывал - темой этой, взрослея, он в дальнейшем никак не интересовался: ну, есть голубые - есть на свете такие парни... и - что? Как говорится, есть и есть, - лично ему от всего этого было ни холодно и ни жарко... женился он по любви, и то, что у него было в постели с Инной, его более чем устраивало - вполне удовлетворяло... причем, настолько устраивало-удовлетворяло, что даже мысли "сходить налево" у женившегося Игоря ни разу не возникло, хотя с его опытом и легким характером подобная "левизна" для него, начавшего трахаться еще в школе, никакого труда не составила бы... одним словом, Игорь даже предположить не мог, что в одно прекрасное утро случится то, что случилось: он возбудился на пацана... и вот ведь что интересно: этого могло вообще никогда не случиться, но так получилось, что это - случилось: он попробовал с пацаном, и ему, Игорю, это чертовски понравилось... да, понравилось! Вовка вдруг оказался необыкновенно желанным, родным, а его тугая норка так жарко обжимала член, что всё это просто не могло не понравиться... но даже не это было удивительно, а удивительно было то, что Игорь, трахнув Вовку, нисколько не охладел к Инне - жене! Натянув утром Вовку в тесно обжимающее, туго обжигающее очечко, Игорь вечером того же дня, перед сном, горячо и страстно ласкал Инну, так же сильно любил её, и в этой горячей молодой страсти совсем не было чего-либо наигранного или натужного... более того! - лаская Инну, он вообще позабыл о том, как сладко ему было утром - с Вовкой... а на утро следующее, когда Инна ушла на работу, Игорь снова вошел в Вовкину комнату, секунду-другую постоял над ним, сопящим во сне, словно прислушиваясь к своим собственным чувствам, и - осторожно откинув в сторону одеяло, весело посмотрел на тут же проснувшегося Вовку: "можно?" - спросил он шепотом, одновременно опуская ладонь на твёрдо выпирающий бугорок Вовкиных плавок... вот ведь как в жизни бывает! - Вовка, когда Игорь спросил его "можно?", не сказал в ответ ни "да", ни "нет", и Игорь, тут же сняв, стянув с себя трусы, скользнул к теплому Вовке в постель... Было это месяц назад, и вот - уже месяц Игорь любит и Инну, и Вовку, и какая теперь у него, у Игоря, ориентация, он не знает сам: лаская Инну, он совершенно не думает про Вовку, а когда ласкает и любит Вовку, напрочь забывает про Инну, - Игорь не сравнивает и не сопоставляет, что лучше, а что хуже, а любил их, Инну и Вовку, обоих, и при этом везде для него удовольствие - и там, и там самое неподдельное наслаждение...

- На, Вовчик... сам вытирайся, - Игорь отстраняется от Вовки, и Вовка тут же выпрямляется. Протянув Вовке своё полотенце, Игорь одновременно сдёргивает с крючка полотенце Вовкино. Какое-то время они молча вытираются. Члены у обоих неутолённо стоят. - Ну, всё... идём? - глядя на Вовку, Игорь улыбается.

- Идём, - словно эхо, отзывается Вовка; повесив полотенце на крючок, Вовка первым выходит из ванной комнаты... глядя на Вовкин голый зад, Игорь невольно сжимает в кулаке свой напряженно вздыбленный член... ох, бля, до чего же это классно - трахать миловидного Вовку в попку!

Вовка - невысокий, крепко сбитый тринадцатилетний пацан - ничком валится на свою постель и тут же, перевернувшись на спину, раздвигает ноги, чтобы Игорю было где стать... да, сегодня всё было по полной программе! И даже... даже сверх программы! Член у Вовки стоит, но Вовка смотрит не на свой член, а смотрит на член Игоря, в который раз невольно удивляясь про себя, что этим самым членом Игорь проникает не только ему, Вовке, в зад - в заднепроходное отверстие, но и в Иннку - в Иннкино влагалище... вот что Вовке удивительно, когда он об этом думает! И удивительно, и непонятно...

- Ты, Вовчик, как солдат - всегда готов, - смеётся Игорь, откручивая колпачок на тюбике с вазелином.

- А солдаты... ну, в армии... они так делают? - спрашивает Вовка, глядя, как Игорь выдавливает вазелин на головку своего члена.

- Ну... не знаю... я не делал, - Игорь, одной рукой придерживая член, указательным пальцем другой руки втирает вазелин в головку члена.

- А почему ты не делал? - снова спрашивает Вовка.

- Потому что там мне не встретился такой классный пацан, как ты... понял? - Игорь, глядя на Вовку, улыбается. - Давай... поднимай ноги - я тебе дырочку смажу...

Вовка, послушно вскинув ноги вверх, руками прижимает колени к плечам, - белые сочные половинки Вовкиной попы тут же распахиваются, расходятся в стороны, делая доступным пацанячий вход... очко у Вовки маленькое, туго сжатое, - Игорь, глядя Вовке в глаза, круговым движением пальца смазывает Вовкин входик вазелином... он умышленно касается подушечкой пальца едва-едва, чувствуя, как от этих его скользящих прикосновений мышцы Вовкиного сфинктера начинают непроизвольно сокращаться...

- Приятно? - улыбаясь, шепчет Игорь.

- Ага, - на лице Вовкином на какой-то миг мелькает блаженство... а чего скрывать? Это ведь и в самом деле приятно - то, что делает Игорь... - А ты... ты любишь это делать? - спрашивает Вовка.

- Делать - что? - Игорь, глядя на Вовку, не прекращает вращение пальцем.

- Ну, с пацанами... любишь? - Вовка смотрит на Игоря вопросительно.

- Вовчик, я с тобой люблю, - смеётся Игорь. - При чём здесь пацаны? Я тебя люблю...

- А Инну?

Вопрос срывается с Вовкиных губ совершенно непроизвольно - срывается сам собой... но ведь именно этот вопрос не даёт Вовке покоя с того самого момента, как это случилось впервые, и если Вовка не спрашивал об этом раньше, то лишь потому, что Инна - жена Игоря - его, Вовкина, старшая сестра, и получается... черт знает что получается! Если б Игорь не был женат, то Вовке было бы всё понятно: Игорь - голубой... и тогда еще неизвестно, согласился бы он, Вовка, трахаться с голубым или нет: это хоть и приятно - фокусы всякие - но ведь он, Вовка, не голубой! А Игорь... он по утрам приходит в Вовкину комнату, сосёт у Вовки твёрдый возбуждённый член, тискает Вовку и мнёт, ласкает его, ложась сверху, жадно, страстно целует взасос, с наслаждением трахает его в попу... и при всём при этом он, Игорь, женат - Иннка любит Игоря, не может на него надышаться, и всё это Вовке совершенно непонятно... да, именно это тринадцатилетнего Вовку интересует больше всего: как так можно - одновременно? Вовке всё время хотелось спросить об этом Игоря - хотелось узнать, и узнать как можно подробнее, но Иннка была родной сестрой, и Вовка спрашивать об этом стеснялся... и сейчас бы он не спросил, но вопрос этот непроизвольно сорвался - слетел с губ сам, и Вовка, глядя на Игоря, невольно замер...

- И Инну люблю... я вас обоих люблю! - легко отозвался Игорь, не подозревая, что именно этот вопрос в первую очередь вызывает у Вовки самый жгучий интерес.

- А разве... разве так можно? - Вовка, прижимая коленки к плечам, хлопает ресницами... блин, ответ Игоря не только для него, для Вовки, не проясняет ситуацию, но в один момент рождает новые, еще более жгучие вопросы! - Чтоб одновременно... - говорит Вовка, поясняя Игорю свой вопрос.

- Ну, а почему нет... почему нельзя? - Игорь вытирает с указательного пальца вазелин и, бросив полотенце на пол, на коленях придвигается к Вовке вплотную, одновременно направляя залупившийся член между распахнутыми, широко раздвинутыми Вовкиными половинками. - Давай... - он приставляет головку члена к светло-коричневому кружочку туго стиснутого Вовкиного входика, и Вовка, чувствуя, как ему в очко упирается горячая твёрдая головка напряженного члена, крепче прижимает колени к плечам...

Слышно, как в окно барабанит дождь... Игорь, глядя Вовке в глаза, медленно давит членом на очко, и Вовка, чувствуя, как твердая головка растягивает мышцы сфинктера, невольно закусывает губы... больно! Кажется, что член раздирает очко - боль между ног тупая и горячая, но Вовка, сцепив зубы, эту боль терпит... затаив дыхание, Игорь медленно давит членом дальше - вглубь: головка проскальзывает, словно проваливается, в Вовкино очко, и член плавно и медленно углубляется между Вовкиных половинок до самого основания - входит весь...

Вот - то самое, что Игорю нравится больше всего! Собственно, для него, для Игоря, прикольно всё: стягивать по утрам с только что проснувшегося Вовки трусы, целовать его, голого, в губы, наваливаясь сверху, тискать, мять его, податливого, теплого, сосать у него твёрдый пацанячий член... да, всё это Игорю нравится - всё это для него, для Игоря, кайф, но главное... главное для Игоря - это, конечно же, трахать Вовчика в попку: вогнав в тугую, жаром обжигающую норку-дырочку залупившийся член, чувствуя, как по телу разливается необыкновенная сладость, ебать миловидного, на спине лежащего Вовку в попку, трахать, сладострастно двигая бёдрами, его, покорно лежащего, в нерастянуто обжимающее, обжигающее очко - в тесное пацанячее влагалище... это нравится Игорю больше всего! Это - главное... и - нависая над лежащим на спине пацаном, Игорь медленно, с наслаждением начинает двигать бедрами... кто б мог подумать, что ебать пацана в жопу - это так классно! Если б кто-нибудь сказал бы Игорю всего лишь месяц назад, что он, по любви женившись, будет изменять жене с пацаном, Игорь, не задумываясь, в адрес сказавшего такое покрутил бы у виска пальцем: никогда ведь он, Игорь, об этом не думал - никогда об этом не мечтал, не фантазировал... и вот - такой кайф! И кайф этот длится уже месяц, а последние две недели - и вовсе каждое утро... и ведь что интересно: другие пацаны или парни никакого сексуального интереса у Игоря совершенно не вызывают... и снова: может быть, всё дело в том, что Вовка - не просто пацан, а пацан, чем-то похож на Инну, которую Игорь за последние две недели не стал любить меньше, - и тогда получается, что этот Вовка каким-то непонятным образом дополняет его любовь к жене... черт его знает! Во всяком случае, Игорь нисколько сейчас не соврал, сказав Вовке, что он, Игорь, любит их обоих... да, любит! "Разве так можно?" Значит, можно... можно любить одновременно, не сравнивая и не сопоставляя... одно дополняет другое - вот как всё это понимает он, Игорь, - двигая бёдрами - скользя членом в жаром обжимающем Вовкином заднем проходе, Игорь то и дело наклоняется над Вовкой - мимолётно целует его куда придётся: в нос, в рот, в глаза... блин, какой это кайф! Кайф, самый настоящий кайф... и при чем здесь ориентация? - какая, бля, разница, какой ориентации этот кайф?

От ритмичных толчков нависающего сверху Игоря Вовкины ноги, лежащие у Игоря на плечах, так же ритмично дёргаются, и сам Вовка тоже едва заметно дергается, - закусывая то верхнюю губу, то нижнюю, Вовка терпеливо ждёт, когда Игорь кончит - когда он в него, в Вовку, спустит... член Игоря скользит в глубине тела и кажется Вовке необыкновенно толстым, твёрдым, раздирающим, - превозмогая тупо обжигающую боль, Вовка смотрит Игорю в глаза, и Игорь, словно угадывая Вовкино состояние, горячо выдыхает - шепчет, не прекращая двигать бёдрами:

- Сейчас, Вовчик... еще немного... сейчас... потерпи...

Вовка, кусая губы, не отзывается... конечно, боль эта не смертельная, - Вовка знает, что боль эту в заднем проходе нужно перетерпеть, и всё равно... всё равно - больно! Такое ощущение, что член Игоря достаёт до самого горла, - кусая губы, Вовка сжимает кулаками простынь... да, Игорь всё время - каждый раз - хочет его, Вовку, в попу, и Вовка... он, Вовка, каждый раз не возражает: раздвигая ноги, он каждый раз безоговорочно подставляет Игорю своё очко... впрочем, сейчас - что! Вот в первый раз... тогда, в первый раз, Вовка понятия не имел, какие будут ощущения... да что ощущения! - он даже не знал, как это делается, - глядя на возбуждённый член Игоря, он только понял, что Игорь хочет сделать то, о чем он, Вовка, до этого лишь слышал - во дворе, в школе... и - глядя на вздыбленный член Игоря, Вовка, уже возбуждённый, вдруг почувствовал в душе своей не страх, а любопытство... конечно, был бы на месте Игоря кто-нибудь другой, Вовка ни за что не дался бы - он, Вовка, не голубой, чтоб трахаться в жопу... но Игорь был свой, Игорь был мужем Инны - и когда, весело глядя Вовке в глаза, Игорь уверенно и резко вскинул Вовкины ноги вверх, Вовка, не задумываясь, тут же непроизвольно согнул свои ноги в коленях, тем самым невольно принимая нужную для Игоря позу, - стоя на коленях, Игорь возбуждённо смотрел на Вовку, лежащего на спине с широко разведёнными, полусогнутыми в коленях ногами, а он, тринадцатилетний Вовка, смотрел на возбуждённый член Игоря... именно в тот миг Вовка почувствовал, что ему, пацану, смутно хочется, чтобы этот возбуждающе красивый член с ним, с Вовкой, что-нибудь сделал... знал бы он, как это будет больно, он бы, наверное, ни за что бы не согласился, но, во-первых, он ничего в тот момент не знал, а во-вторых - думать было некогда: Игорь, плюнув на ладонь, сжал в ладони багрово сочную головку своего члена, и Вовка даже не сразу сообразил, что Игорь таким образом член свой увлажняет... а потом Игорь, облизнув губы, приставил член... и - когда он вогнал его, Вовке показалось, что от резанувшей тупой боли он, Вовка, теряет сознание, - вот как было это в первый раз...

Блин, почему... почему он, Вовка, каждый раз на это, то есть "в попочку", соглашается? - ведь больно же... больно, - Игорь, прерывисто дыша, уже не целует Вовку, а, над Вовкой нависая, двигает бёдрами быстро, ритмично, не меняя амплитуду колыхания, и Вовка, так же ритмично под Игорем содрогаясь, чувствует внутри себя уже не толчки, а одно сплошное обжигающее скольжение - член Игоря скользит в заднем проходе мощно, словно поршень... лежа на спине с запрокинутыми вверх ногами - ожидая, когда Игорь кончит, Вовка пытается заглушить боль разными мыслями, но мысли мелькают, как всполохи молнии, - ни одна из Вовкиных мыслей не додумывается до конца... а мыслей много! Лёжа под Игорем - морщась от боли, Вовка думает про Инну... точнее, про то, как у Игоря всё это происходит с Иннкой: "он её так же... так же быстро, как меня... или, может... может - как по-другому?" Еще Вовка думает о словах Игоря, что он, Игорь, любит их обоих - и его, и Инну... "и кого он любит больше?" - думает Вовка, пытаясь осмыслить не очень понятную для него ситуацию: "получается, что так может делать каждый, и тогда... тогда совсем непонятно, кто голубой, а кто нет..." - думает Вовка... и вот что еще ему, Вовке, интересно: трахает Игорь Иннку в жопу, или в жопу он трахает только его, Вовку... "а может, он и с друзьями своими... с другими парнями - тоже так делает? - думает Вовка. - Ведь можно... можно всё это делать, и никто ничего обо всём этом не будет знать... как у нас", - думает Вовка... и еще он думает, что будет, если об этом кто-нибудь узнает: "если Инна узнает, что Игорь любит не только её, а ещё и меня... что тогда будет?" Впрочем, про то, что кто-нибудь может об этом узнать, лучше не думать вообще: "никому ведь, - думает Вовка, - не объяснишь потом, что мы не голубые, а просто так..."

Голубым Вовка быть не хочет... собственно, ему, Вовке, это было бы без разницы, но про них, про голубых, пацаны злословят и всякое-разное говорят, и потому голубым восьмиклассник Вовка быть не хочет... сопя, Игорь засаживает Вовке изо всех сил, скользит членом мощно, даже грубо, то и дело вдавливаясь пахом в Вовкину промежность, он ебёт Вовку уже без остановок, без всяких поцелуев, он долбит, толчками долбит содрогающегося Вовку в очко, размашисто колыхая бёдрами... и вдруг - внезапно содрогнувшись, всем телом дёрнувшись, Игорь, тяжело дыша, замирает, - Вовка, лежащий на спине с раздвинутыми, разведёнными в стороны ногами, смотрит Игорю в глаза, и Вовке кажется, что Игорь сейчас его не видит: глаза у Игоря затуманены, и дышит Игорь тяжело и прерывисто - словно всхлипывает, - Вовка, лёжа под Игорем, чувствует, как член Игоря в его попе конвульсивно дёргаётся... всё, - Игорь кончил... кончил ему в зад - спустил...

По окну мелкой дробью барабанит дождь... Наклонившись, Игорь целует Вовку в губы - молча прижимается своими губами к Вовкиным, и только после этого, дернув задом, извлекает член... и тут же, отвернувшись, тянется за полотенцем, - стоя к Вовке задом - вытирая член, Игорь весело говорит:

- Ну, Вовчик... как? Фокус мой в ванной... понравился?

- Ага, - отзывается Вовка. Ноги, малость затекшие, Вовка тут же вытянул, едва Игорь от него оторвался, и теперь лежит на спине, глядя на Игоря сзади... летом, еще до свадьбы, Игорь с Инной ездили на море, и до сих пор у Игоря держится загар: спина и ноги золотистые, а попа - белая... впрочем, Игорь смуглый, и белой попа кажется на фоне загорелых ног и спины... сзади голый Игорь еще больше похож на пацана - на взрослого пацана... "и Иннку любит, и меня... вот как можно! А языком... языком когда щекотал - вообще улёт! Наверное, когда любишь, то можно всё..." - думает Вовка; глядя на чуть продолговатые, аккуратно оттопыренные ягодицы Игоря, он теребит пальцами свой член...

- Ох, Вовчик... если б не сестра твоя - не Инна, я бы, наверное, любил бы только одних пацанов...

- А это что - приятней? - спрашивает Вовка. Глядя на булочки Игоря, он машинально теребит свой член.

- Ну, кому как...

- А тебе? - спрашивает Вовка, и снова... снова вопрос срывается с его губ сам собой!

- Я же говорю тебе: если б не Инна... но она - есть, и я к пацанам равнодушен... понял?

- А я? - Вовка, глядя на Игоря, стоящего к нему задом, невольно напрягается - он вдруг вспоминает, как Игорь... как тогда, в первый раз, Игорь его, Вовку, назвал "девочкой". И сейчас, вдруг об этом вспомнив, Вовка невольно напрягается. - Разве я не пацан? - спрашивает Вовка.

- Пацан. Но ты... ты, Вовчик, единственный, а это не считается... я ведь о другом говорю: стал бы я любить пацанов в принципе... ну, то есть, пацанов вообще - стал бы я, если б не Инна, голубым... вот я о чём! - поворачиваясь к Вовке, Игорь смеётся. - Представь себе: весь - с головы до ног - голубой... такой безупречно голубой, что все, оглядываясь мне вслед, клацают зубами от зависти...

Игорь смеётся, и Вовке совершенно непонятно, говорит он это серьёзно или шутит, - Вовка, непроизвольно скользнув взглядом вниз, смотрит на член Игоря...

- А быть голубым... разве это хорошо? - Вовка, скользнув взглядом вверх, смотрит вопросительно Игорю в глаза.

- А разве плохо? - тут же отзывается Игорь. - Или, может, то, что мы делаем, тебе не нравится?

- Нравится. Но ведь все... все же смеются... - говорит Вовка; взгляд его вновь невольно скользит вниз: член у Игоря уже не стоит, а висит, точнее, свисает вниз, и кажется он опухшим и потемневшим... кажется, что член Игоря, потеряв твёрдость - повиснув открытой головкой вниз, почти совсем не уменьшился в размерах,- член у Игоря висит внушительно, даже солидно...

- Ну, смеются... я сам, когда разговор заходит о голубых, смеюсь... тоже смеюсь - и что? Фигня всё это... и вообще... какое нам дело до всех? Я тебе завтра... завтра ещё один фокус покажу!

- Какой? - Вовка, мигом вскидывая глаза, смотрит на Игоря с любопытством.

Игорь смеётся:

- Завтра узнаешь...

- Ну, Игорь... так не честно! - Вовка, лежа на спине, дурашливо взбрыкивает ногами. - Скажи!

- Завтра, - смеётся Игорь

- Ну, намекни... намекни хотя бы! - требует Вовка.

- Нет, - смеётся Игорь. - Завтра узнаешь всё сам...

Вовка, машинально теребя свой член, вздыхает... Слышно, как по окну монотонно стучит осенний дождь... Глядя на Игоря, в полный рост стоящего перед кроватью, Вовка теряется в догадках: какой-такой фокус Игорь может предложить ему, Вовке, еще? Конечно, Игорь старше... он старше, и он, наверное, знает такое, о чем мне ни в жизнь не догадаться, - думает Вовка... Игорь - старший, и мысль, что он, Игорь, может перед Вовкиным членом распахнуть булочки свои, Вовке в голову не приходит... теребя свой член, Вовка невольно вслушивается в монотонно стучащий по стеклу дождь...

- А ты меня правда любишь? - неожиданно спрашивает Вовка.

- Правда. Я вас обоих люблю: и тебя, и Инну...

Вовке хочется спросить, кого из них двоих Игорь любит больше, но Вовка не спрашивает: во-первых, вопрос кажется Вовке не очень некорректным, а во-вторых... во-вторых, и так понятно: "если Игорь не голубой, то Иннку он любит больше" - думает Вовка, но Вовку это не огорчает, потому что Вовка сам любит сестру... то есть, он, Вовка, любит Инну как брат, а Игорь - муж, и он любит Инну по-другому, и это... "нормально, - думает Вовка, - главное, что всё это прикольно, а как это называется... какая разница, как это называется? Никто же не знает..."

- Давай, Вовчик... кончай! А то в школу опоздаешь... - смеётся Игорь. Вовка молчит. Держа свой вертикально торчащий член в кулаке, он вопросительно смотрит на Игоря. - Помочь? - улыбается Игорь, и, улыбаясь, он подмигивает Вовке так, словно он, Игорь, с Вовкой, заигрывает.

- Ага, - односложно отзывается - выдыхает - Вовка.

- Ага, - словно эхо, отзывается Игорь. Продолжая улыбаться, он садится на край постели, и Вовка тут же убирает руку, глядя на свой напряженно залупившийся, чуть подрагивающий от возбуждения член. Игорь берёт Вовкин член двумя пальцами - большим и указательным - и, налегая боком на Вовкины ноги, сильнее сдвигает на члене крайнюю плоть... кожа на Вовкином члене нежная и такая тонкая, что кажется прозрачной: глядя на Вовкин член, Игорь вдруг думает о том, что когда-то у него у самого был такой же аккуратно небольшой членик, и он, тринадцатилетний Игорёк, безбожно терзал его, запираясь в ванной или в туалете... - Пососать? - спрашивает Игорь.

Вовка молча кивает; он лежит на спине и, приоткрыв рот - затаив дыхание, смотрит, как Игорь, наклоняя голову, приближает к алой головке губы... "а вечером Иннку целует..." - думает Вовка, и хотя мысль эта Вовку занимает, и занимает очень, сейчас на этой мысли Вовка не тормозит, - тёплые губы Игоря влажно обжимают обнаженную головку его члена, и - скользнув губами вдоль напряженного ствола, Игорь до половины вбирает член в рот... ох, блин, классно! Такое чувство... обалденное чувство: Вовке кажется, что член его погружается в жаром пышущую пещеру, и Вовка, сжимая от сладости ягодицы, невольно приподнимает бёдра, инстинктивно желая задвинуть член как можно глубже... наклонившийся над Вовкой Игорь чуть ослабляет кольцо обжимающих влажных губ, одновременно придерживая ладонью Вовку за ногу, - двигая бёдрами, Вовка толчками скользит членом во рту Игоря снизу вверх, но делать этого он еще не умеет, и - раз-другой судорожно дёрнув всем телом, Вовка с сопением опускается на постель, передавая инициативу Игорю... снова обжав - плотно обхватив жаркими губами Вовкин член, Игорь какое-то время ритмично двигает головой - сосёт... ох, бля! - конвульсивно стискивая, сжимая булочки-ягодицы, Вовка чувствует, как в промежности - так, где дырочка - неуклонно нарастает сверлящая сладость...

Игорь, неожиданно отстраняясь - выпуская член изо рта, распрямляется.

- Давай, Вовчик, дальше сам... - говорит Игорь, тыльной стороной ладони вытирая свои мокрые губы.

Не отзываясь, Вовка тут же сжимает член в кулаке... вообще-то, член свой Вовка дрочит, держа его пальцами - большим и остальными, но сейчас член мокрый, и он хорошо скользит в кулаке, - лёжа на спине, приоткрыв рот, Вовка с сопением снуёт кулаком вдоль ствола - судорожно дрочит, чувствуя, как сверлящая сладость в промежности нарастает стремительно и уже необратимо... о, блин! - перламутровая капля, вылетая из члена, прытко подпрыгивает вверх - Вовка, на мгновение сжав, судорожно стиснув ягодицы, непроизвольно дёргает бёдрами, и в ту же секунду капля, вылетевшая из члена, шлёпается Вовке на живот... сердце у Вовки бьётся - дышит Вовка так, словно пробежал на уроке физкультуры стометровку...

- Ну, Вовчик... мужчина! Чуть потолок не заляпал... - говорит Игорь, и глаза у него, у Игоря, опять смеются.

Не отвечая, Вовка через силу улыбается... На какой-то миг в душе Вовкиной возникает чувство полнейшей апатии, даже безразличия ко всему, но чувство это возникает каждый раз, когда он кончает, и потому на чувство это Вовка не обращает никакого внимания...

- Всё, Вовчик... на сегодня отстрелялись, - говорит Игорь, поднимаясь с постели. Он поднимает с пола свои трусы. - Я по-быстрому в душ... а ты поднимайся. А то в школу свою опоздаешь, и будет потом Инна меня ругать, что я тебя не разбудил... вставай! - Игорь, говоря это, улыбается. Он стоит перед Вовкой голый, и член его, потемневший от собственной тяжести, сосиской свисает вниз.

- Ага, - отзывается Вовка. Держа трусы в руке - не надевая их, Игорь выходит из комнаты, и голый Вовка, лежащий на спине, медленно растирает пальцем по животу клейкую остывающую каплю своего пацанячего наслаждения... Слышно, как по окну барабанит дождь...

А если б... если б Вовка тогда, оставшись в квартире один, не стал бы придуряться - переодеваться в Иннкины шмотки? Или если бы Игорь в тот момент, когда он, Вовка, перед зеркалом дрочил, не вернулся бы домой - и за занятием этим Вовку не застал бы? Значит, что - ничего этого сейчас не было бы? Не было бы... а это значит, что он, Вовка, так ничего бы и не знал: ни о том, что всё это приятно, ни о том, что всё это - можно... и не знал бы, что сам он так делать может, и что Игорь так делает, тоже не знал бы... ничего он не знал бы - вот ведь как бывает! Даже удивительно... на словах - одно, а на деле - совсем другое... Пацаны во дворе смеются, едва разговор об этом заходит, и в школе смеются, когда говорят об этом... и он, Вовка, тоже смеётся - притворяется, чтоб быть "как все". А "все" - это кто? Игорь - не "все"... и он, Вовчик, тоже не "все"... или - "все"? Ничего, блин, не поймешь... и зачем только люди врут? А впрочем... "что бы там ни говорили, а делать это - в кайф, и хорошо, что так получилось - что Игорь тогда пришел", - думает Вовка; стоя в ванной, он мылит ладонью между ног, и настроение у него снова великолепное! Да начала третьего урока еще сорок минут, и Вовка еще успевает позавтракать и даже... даже - не опоздает в школу! У Вовки уже есть два опоздания, и класснуха - классная руководительница - пообещала Вовке, что, если будет еще одно опоздание, она позвонит маме, а это значит, что у матери появится веский повод требовать от Вовки безоговорочного возвращения "из гостей" домой... а Вовке, блин, это надо? Ему, Вовке, хорошо в гостях - у Инны и Игоря, и возвращаться домой в Вовкины планы пока никак не входит... раздвинув ноги, Вовка направляет упруго бьющие струйки воды себе между ног - смывает мыло... "да, что бы там не говорили, а всё это - классно!" - думает Вовка... отклонившись в сторону, он смотрит в запотевшее зеркало - оттуда, из зеркала, с весёлым любопытством на него смотрит миловидный мокрый пацан, и Вовка, не утерпев, тому пацану - себе самому - весело подмигивает...

©Павел Белоглинский, Final edition, 2006-09-13