Считается одним из величайших композиторов в истории музыки. Автор более 80 произведений, в том числе десяти опер и трёх балетов. Его концерты и другие произведения для фортепиано, семь симфоний (шесть пронумерованных и симфония «Манфред»), четыре сюиты, программная симфоническая музыка, балеты «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Щелкунчик», более 100 романсов представляют чрезвычайно ценный вклад в мировую музыкальную культуру.
Родился 25 апреля 1840 года в селении при Камско-Воткинском заводе Вятской губернии. Его отец - Илья Петрович Чайковский (1795—1880) - выдающийся русский инженер.
Пётр был вторым ребёнком в семье: в 1838 году родился его старший брат Николай, в 1842 году — сестра Александра (в замужестве Давыдова) и Ипполит. Братья-близнецы Анатолий и Модест появились на свет в 1850 году. В детстве был очень впечатлительным и восприимчивым ребёнком, поэтому его прозвали «стеклянным мальчиком». Известно несколько примеров этой чрезвычайной впечатлительности. Один из них относится к его дружбе со сверстником, сыном одного из заводских служащих Веничкой Алексеевым, лишившимся матери, которого Чайковские брали обучаться вместе со своими детьми. За какую-то шалость, в которой Веничка был особенно упорен, Фанни [гувернантка Чайковских] намеревалась наказать его строже. Петя вступился за друга, требуя, чтобы все участники, а с ними и он сам, будучи невиновным, были наказаны одинаково. Об этом Веничке мальчик еще долго тосковал после отъезда из Воткинска.
|
Пётр Ильич Чайковский в возрасте 8 лет |
По линии отца Чайковский происходил от православных шляхтичей Кременчугского уезда и был потомком известного на Украине казачьего рода Чаек. Семейное предание утверждало, что его прадед Федор Афанасьевич Чайка (1695—1767) участвовал в Полтавской битве, и умер в чине сотника «от ран», хотя фактически он умер уже в старости в екатерининское время. Дед его матери — Андрей Михайлович Ассиер (правильнее произносить Асье) — родился в католической семье с французскими корнями, в саксонском городе Мейсене, рядом с Дрезденом в 1778 году. Настоящее его имя - Генрих (Michael Heinrich Maximilian Acier; окончательный русский вариант его имени, отчества и фамилии появился лишь после принятия Ассиером российского подданства).
В 1848 году семья Чайковских переехала в Москву, а затем в Санкт-Петербург. Отец Чайковского пытается найти место управляющего частными заводами. В то время его родители весьма прохладно относятся к страстному увлечению сына музыкой, они готовят его к карьере чиновника. Не спрашивая его желания, они решили сделать из него юриста или военного.
В мае 1849 года отец получает назначение управляющим частными металлургическими заводами в Алапаевске и вся семья должна была вернуться на Урал, кроме старшего брата Николая, поступившего в Горный корпус.
В начале августа 1850 года с матерью и сестрами Зинаидой и Александрой он выехал в Петербург для поступления в приготовительный класс Училища правоведения. Во время хлопот Александры Андреевны по устройству сына Илья Петрович писал ей из Алапаевска, чтобы она «не забыла, конечно, подумать и о музыке, грешно бросить начатое доброе дело», и наказывал «почаще ездить на гулянья и в театры». Десятилетний Пётр поступает на младшее приготовительное отделение. Александра Андреевна прожила в Петербурге до конца сентября, навещая сына в приготовительных классах и забирая его домой в воскресные дни. Но очень скоро настало время возвращаться в Алапаевск. Для Чайковского разлука с матерью оказалась очень сильной душевной травмой.
В мае 1852 года Чайковский успешно сдаёт вступительный экзамен и поступает на младший курс Императорского училища правоведения [Закрытое привилегированное учебное заведение, широко известное своими гомосексуальными нравами. Среди самых невинных забав – коллективная мастурбация на французскую булочку. Закончивший последним должен был немедленно съесть этот «кулинарный шедевр». Известен непристойный училищный гимн под названием «Песнь правоведов», который сохранился в неподцензурном заграничном издании русской эротической поэзии]. В этот же год происходит воссоединение с семьёй, вернувшейся из Алапаевска в Петербург. Поступив в училище, он начал серьёзно заниматься музыкой, которую преподавали в училище факультативно. С 16 лет начал уделять больше внимания музыке, занимаясь у известного педагога Луиджи Пиччоли; затем наставником будущего композитора стал Рудольф Кюндингер.
13 июня 1854 года от холеры умирает его мать.
В годы учебы (1852-1859) к Чайковскому приходит первая любовь, в лице младшего товарища Сергея Киреева. Именно ему композитор посвятил романс «Мой ангел, мой гений, мой друг…» на стихи Афанасия Фета. Кирееву (Окончил училище в 1865 году) в момент знакомства с будущим композитором было всего 12 лет, Чайковскому - 16.
Из «Автобиографии» Модеста Ильича Чайковского: «Это было самое сильное, самое долгое и чистое любовное увлечение его жизни. Оно имело все чары, все страдания, всю глубину и силу влюбленности, самой возвышенной и светлой. Это было рыцарское служение “Даме” без всякого помысла чувственных посягательств».
В комментарии к «Письмам к родным», опубликованном в 1940 году, прямо указывается, что с Киреевым Чайковского «в правоведческие годы связывала “особенная дружба”».
По словам Н.Н.Берберововой, написавшей биографию композитора, и встречавшуюся с его родственниками, в семье Чайковского считали, что первый гомосексуальный опыт он пережил в училище, в 13-летнем возрасте со своим однокашником, будущим поэтом А. Н. Апухтиным [1840-1893 
](сам Апухтин тогда уже был в связи с классным наставником Шильдером-Шульдером).
Из «Автобиографии» Модеста Ильича Чайковского: «Мы вечером с Анатолием [брат-близнец Модеста] возвращались в училище на извозчике, и он мрачно поведал мне “ужасную вещь”, которую узнал в этот день: «существуют гнусные люди, называемые “буграми”, которые не имеют сношений половых с женщинами, а только с мальчиками и, о горе, Петя один из них!»
Чайковский был ярко выраженным гомосексуалом (как и его младший брат Модест). Гомосексуальные наклонности Чайковского были хорошо известны современникам. Это не значит, что Чайковскому более всего нравились взрослые молодые люди или сверстники - напротив, как станет ясно далее, он предпочитал подростков.
Он не скрывает этого и в своих письмах. Со времён учёбы в училище дружил с А.Н.Апухтиным и В.Мещерским [1839-1914 «Содома князь и гражданин Гоморры»], тоже обладавшими нетрадиционной и скандальной ориентацией.
Ещё одним духовно и душевно близким другом был Владимир Адамов, несмотря на то, что проучился с Чайковским в одном классе лишь несколько месяцев, так как перешел в класс старше. Тем не менее «два друга так сблизились за это короткое время, что не только в течение пребывания в училище, но и до самой смерти остались самыми близкими и интимными приятелями…»
С отъездом сестры Александры произошло драматическое сближение десятилетних детей с двадцатилетним юношей.
Даже если исключить вероятность вовлечения братьев в однополый инцест, то и тогда остается достаточно оснований предполагать наличие сильной эротической напряженности между ними.
Осенью 1863 года, когда Петру пришлось жить с отцом на Загородном проспекте, произошло наибольшее сближение его с младшими братьями, как раз вступившими в период полового созревания.
Из «Автобиографии» Модеста Ильича Чайковского: «К прежней вере в непогрешимость и вере Пете вошло чувство до такой степени охватившее все помыслы и все пожелания, что вне воли нашего друга и покровителя все представлялось недостойным внимания».
Наконец, немалое удивление вызывает откровенный пассаж из письма старшего брата младшему, Модесту, начала или середины февраля 1866 года, вероятно, лишь по недоразумению сохраненный в советском издании 1940 года: «…О том, что Толя к тебе пристает, чтобы ты не занимался онанизмом, то в этом я его поощряю. Только постоянным надзором и даже именно приставанием можно тебя отучить от этого постыдства...»
Окончив училище в 1859 году, Чайковский получил чин титулярного советника и начал работать в Министерстве юстиции.
В 1861 году поступил в Музыкальные классы Русского музыкального общества (РМО), а после преобразования их в 1862 году в Петербургскую консерваторию стал одним из первых её студентов по классу композиции. Его учителями в консерватории были Николай Иванович Заремба (теория музыки) и Антон Григорьевич Рубинштейн (оркестровка). По настоянию последнего он бросил службу и целиком отдался музыке.
В 1862 г. Чайковский в компании друзей-правоведов, включая Апухтина, попал в какой-то гомосексуальный скандал в петербургском ресторане «Шотан», в результате которого они, по выражению Модеста Чайковского, «были ославлены на весь город в качестве бугров [bougre - фр., гомосексуалист, содомит]». Любопытно, что 995-я статья царского свода законов (1885) приравнивала гомосексуализм к скотоложству.
В 1865 году окончил курс консерватории с большой серебряной медалью, написав кантату на оду Шиллера «К радости»; другие его консерваторские работы — увертюра к пьесе Островского «Гроза» и танцы сенных девушек, включённые впоследствии в оперу «Воевода». Однако и при такой колоссальной нагрузке эротические устремления продолжали искать выход. Даже в консерваторском окружении он находил молодых людей приятной внешности и яркого характера и относился к ним с чувственно окрашенным вниманием. Одним из таких оказался, по воспоминаниям музыкального критика Германа Лароша, современника композитора, оказался «мальчик шестнадцати лет» и весьма привлекательной наружности. «Это был полунемец, полуангличанин, сын переводчика в Адмиралтействе — Иосиф Леджер. Небольшого роста, тоненький, белокурый и бледный, с безумно-восторженными голубыми глазами, какие не редко бывают у англичан, он бросался в глаза своей несколько эксцентрическою наружностью. В сравнении с большинством учеников это был образованный молодой человек с литературными наклонностями, свободно говорящий по-английски, по-немецки и по-французски и, хотя не без ошибок — по-русски».
По окончании консерватории, по приглашению Николая Рубинштейна, Чайковский переехал в Москву, где получил место профессора классов свободного сочинения, гармонии, теории и инструментовки в только что основанной консерватории. Ещё числясь на государственной службе, Чайковский, до открытия консерватории, с 13 января 1866 г. начал преподавать элементарную теорию музыки и гармонию в Музыкальных классах Московского отделения Русского музыкального общества.
1 сентября 1866 г. новая российская консерватория была открыта и П. И. Чайковский стал в ней первым профессором по классу композиции.
В 1868 году впервые выступил в печати как музыкальный критик.
В том же году он знакомится с Дезире Арто [сценический псевдоним Маргерит Жозефин Монтаней, французской певицы (сопрано, позднее — меццо-сопрано) бельгийского происхождения, которая училась у Полины Виардо]. Посвящает ей Романс op. 5 и; как утверждается, закодировал её имя в текстах «Концерта для фортепиано с оркестром № 1» и симфонической поэмы «Фатум». Они планировали пожениться, но 15 сентября 1869 года Дезире неожиданно вышла замуж за испанского певца-баритона Мариано Падилью-и-Рамоса. Спустя 19 лет, в октябре 1888 года, Чайковский по просьбе Дезире написал Шесть романсов Op. 65.
Однажды знакомый композитора отвёз его на дачу к Владимиру Петровичу Бегичеву — начальнику репертуара московских казенных театров. Там он был представлен певице Марии Васильевне Шиловской, супруге Бегичева и её сыновьям: Константину, 17-ти лет, впоследствии автору романса “Месяц плывет”, окончившему жизнь в страшной бедности актером московских театров, и Владимиру 13-ти лет, «редкой красоты мальчику», впоследствии графу Васильеву-Шиловскому, умершему миллионером. По рекомендации Рубинштейна, Чайковский преподает ему теорию музыки и в сезон 1866-1867 «у него установились уже самые лучшие отношения с учеником».
Из письма П.И. Чайковского тетке Екатерине Алексеевой от 4 октября 1867 года в Баден-Баден, где в то время отдыхал и Шиловский: «Воображаю, как Вы полюбили моего Володьку: этот господинчик как будто создан для того, чтобы пленять и очаровывать всех и каждого. Дай Бог, чтобы впоследствии своим талантом он также блистал, как и остальными качествами. А талант у него весьма замечательный».
На протяжении многих лет отношения их были сложными, чреватыми истериками и разрывами, часто по вине Шиловского, унаследовавшего от матери тяжелый нрав.
В сентябре 1871 года композитор наконец снял для себя отдельную квартиру на углу Гранатного переулка в районе Спиридоновки. Квартира эта, по рассказу Кашкина, «была крохотная и состояла из двух комнат и кухни, в которой помещался деревенский парень, исполнявший должность слуги Петра Ильича и стряпавший ему обед, неизменно, кажется, состоявший из гречневой каши и щей, так как другого ничего этот слуга делать не умел».
Деревенским парнем, взятым Чайковским почти сразу по переезду на собственную квартиру, был Михаил Софронов, 23-летний крестьянин Клинского уезда, прежде уже служивший у другого консерваторского преподавателя — Федора Лауба. Искушенный и испорченный пребыванием у прежних господ, Михаил в том же году познакомил композитора со своим младшим братом — двенадцатилетним Алексеем. Мальчик композитору понравился, и, несмотря на то, что тот был абсолютно неопытен как слуга, Петр Ильич решил взять его к себе, в дополнение к Михаилу. Алеша был для Чайковского всем: слугой и спутником в путешествиях, экономом и нянькой, другом, учеником и в какой-то степени даже сыном. Вне всяких сомнений, какое-то время, в самом начале их отношений, он был и любовником своего барина.
Из письма Чайковского брату Модесту из Флоренции 27 апреля 1874 года: «Все московское мне кажется особенно милым, а уж воспоминание об Алеше просто болезненно меня томит».
Из письма Чайковского брату Модесту, сентябрь 1876 года (Алёше исполнилось семнадцать лет): «Алеша очень вырос и невыразимо подурнел, но для сердца моего остался мил, как и всегда. Что бы ни случилось, а с ним я никогда не расстанусь».
В конце 1877 года композитор, переживая один из мрачных периодов своей жизни, писал Анатолию о том, что нашел утешение в своем слуге: «Он чрезвычайно хорошо понял, что мне от него нужно теперь, и удовлетворяет с лихвой всем моим требованиям». Сексуальный подтекст здесь настолько очевиден, что советские цензоры в поздних изданиях переписки Чайковского купировали этот пассаж.
В 1870-е годы он пишет оперы «Опричник» и «Кузнец Вакула», музыку к драме Островского «Снегурочка», балет «Лебединое озеро», Вторую и Третью симфонии, фантазию «Франческа да Римини», Первый фортепианный концерт, Вариации на тему рококо для виолончели с оркестром, три струнных квартета и пр. К этому же периоду относится написанная по заказу организационного комитета Политехнической выставки кантата «В память 200-летия рождения Петра Великого» на слова Я. П. Полонского.
С 1872 по 1876 год работал музыкальным критиком в газете «Русские ведомости», имевшей репутацию лево-либерального органа печати.
В 1872 г. Чайковский издал первый отечественный учебник по гармонии «Руководство к практическому изучению гармонии», а через три года переработал его по просьбе протоиерея и профессора Московской консерватории Д. В. Разумовского и выпустил «Краткий учебник гармонии, приспособленный к чтению духовно-музыкальных сочинений в России».
В июле 1877 года, увлёкшись сочинением оперы «Евгений Онегин», импульсивно женился на бывшей консерваторской студентке Антонине Милюковой, которая была младше его на 8 лет. Брату он писал, что одной из целей женитьбы является избавление об обвинений в гомосексуальности: «я хотел бы женитьбой или вообще гласной связью с женщиной зажать рты всякой презренной твари, мнением которой я вовсе не дорожу, но которая может причинить огорчения людям, мне близким» [Чайковский П.И. Письма к родным(1850-1879) Т.1 , М, Музгиз. 1940. стр 259-260]. Немаловажной причиной было и желание угодить отцу, мечтавшему увидеть сына женатым. Однако, гомосексуальность композитора стала причиной того, что брак через несколько недель распался, по мнению ряда искусствоведов этот факт биографии нашёл отражение в его творчестве. В силу различных обстоятельств супруги так и не смогли никогда развестись и жили раздельно. В состоянии крайнего нервного возбуждения, вызванного «кризисом 1877 года» в связи со скоропалительной женитьбой и разрывом с А. И. Милюковой, Чайковский в сопровождении брата Анатолия 1 октября 1877 г. уехал в Швейцарию и поселился в окрестностях Женевы, в Кларансе.
В 1878 году Чайковский оставил пост в Московской консерватории, и уехал за границу. В письме брату Модесту от 29.08.1878 г. он отмечает соответствующий намек в фельетоне о нравах Консерватории, появившемся в «Новом Времени», и с сокрушением пишет: «Моя бугрская репутация падает на всю Консерваторию, и оттого мне еще стыднее, еще тяжелее». Моральную и материальную поддержку ему в этот период оказала Надежда фон Мекк [Ежегодная субсидия в размере 6000 рублей], с которой Чайковский в 1876―1890 годы вёл обширную переписку, но никогда не встречался. Фон Мекк посвящена одна из работ Чайковского этого периода ― Четвёртая симфония (1877).
Из письма Чайковского брату Анатолию, 13/25 февраля 1878 года: «…После истории с женитьбой, я наконец начинаю понимать, что ничего нет бесплоднее, как хотеть быть не тем, чем я есть по своей природе».
В ноябре 1879 г. Чайковский решил провести зиму в Италии с братом Модестом и его воспитанником, двенадцатилетним глухонемым мальчиком Колей Конради (Николай Германович Конради, 1868-1922).
|
П.И.Чайковский, его слуга А.И.Софронов, М.И.Чайковский и его воспитанник Коля Конради, в Сан-Ремо, январь 1878 |
Непосредственно созданию «Детского альбома» предшествовало длительное общение с Колей Конради. Именно с ним и своим братом композитор провел вместе лето 1876 года и часть зимы 1877 - 1878 годов. Чайковский, уехав из Москвы, очень просил брата Модеста приехать к нему в Италию. Об этом же он просил и самого Колю в письме от 12/24 ноября 1877 года: «Мне очень скучно, что так долго не увижу Модю и тебя. Что, если бы можно было нам опять пожить вместе...». Это письмо взрослого человека одиннадцатилетнему мальчику.
Там же в Италии произошло знакомство Чайковского с «мальчиком лет десяти или одиннадцати» - уличным певцом Витторио, которое в очередной раз растеребило сердце композитора.
Из дневника, 27 февраля/11 марта 1878: «Всего курьезнее было то, что он пел песню со словами трагического свойства, звучащими необыкновенно мило в устах ребенка».
В 1880 году за увертюру «1812 год» Чайковский получил орден Святого Владимира I степени.
Напряжённая и плодотворная деятельность профессора П. И. Чайковского высоко оценивалась современниками, но в денежном отношении её оценка выглядела достаточно скромно. К концу работы в консерватории его годовое жалованье выросло с 1200 руб. до 2700 руб. серебром.
В мае 1881 года обратился с просьбой о выдаче ему из казённых сумм трёх тысяч рублей серебром заимообразно. Просьба была адресована императору Александру III, но само письмо было направлено обер-прокурору Святейшего Синода К. П. Победоносцеву — ввиду того, что последний был «единственный из приближённых к Государю сановников, которому я имею честь быть лично известным». По докладу обер-прокурора, император переслал Победоносцеву для Чайковского 3 тысячи рублей в безвозвратное пособие. Чайковский благодарил императора и Победоносцева.
В середине 1880-х Чайковский возвращается к активной музыкально-общественной деятельности. В 1885 году его избирают директором Московского отделения РМО. Музыка Чайковского получает известность в России и за границей.
С конца 1880-х годов выступал как дирижёр в России и за рубежом. Концертные поездки укрепили творческие и дружеские связи Чайковского с западноевропейскими музыкантами, среди которых ― Ганс фон Бюлов, Эдвард Григ, Антонин Дворжак, Густав Малер, Артур Никиш, Камиль Сен-Санс и др. В 1890 году Надежда фон Мекк неожиданно уведомила композитора, что не может далее помогать ему материально. На этом отношения оборвались и не возобновились до кончины Петра Ильича. Истинные мотивы, которые подтолкнули Н. Ф. фон Мекк к разрыву отношений, остались неизвестными. Среди распространённых точек зрения, кроме объявленного ею осложнение финансового состояния, — резкое ухудшение здоровья Надежды Филаретовны, ультимативный протест членов семьи, недовольных её заочной страстью, реакция на достигавшую её смесь сплетен и правды о Петре Ильиче.
Весной 1891 года П. И. Чайковский совершает поездку в США. В качестве дирижёра своих произведений с сенсационным успехом он выступил в Нью-Йорке, Балтиморе и Филадельфии (подробное описание этого путешествия сохранилось в дневниках композитора). В Нью-Йорке он дирижировал Нью-йоркским симфоническим оркестром на открытии Карнеги-холла.
Не желая постоянно жить в Москве или Петербурге и не имея средств для покупки собственного жилья, Чайковский искал для аренды дом в уединённом тихом месте Подмосковья, чтобы после утомительных гастрольных поездок иметь возможность полностью отдавать себя творчеству. Первый выбор пал на усадьбу Майданово неподалёку от Клина, где он и провёл последние годы жизни. Соприкоснувшись с условиями жизни местных крестьян, композитор договорился с приходским священником, выпускником Вифанской духовной семинарии Е. С. Боголюбским об открытии в Майданове школы, на содержание которой жертвовал деньги.
В мае 1893 г. Чайковский в Англии был возведён в степень почетного доктора Кембриджского университета. По традиции, выдвинутые в почётные доктора музыки исполняли свои произведения - композитор в Кембридже дирижировал симфонической поэмой «Франческа да Римини».
В последний раз в жизни Чайковский встал за дирижёрский пульт в Петербурге за девять дней до своей кончины – 16/28 октября 1893 года. Во втором отделении этого концерта впервые прозвучала его Шестая, «Патетическая» симфония.
Сильной гомосексуальной привязанностью последних лет Чайковского считается его племянник Владимир (Боб) Давыдов (1871-1906), которому Чайковский посвятил Шестую симфонию, которого он сделал сонаследником и передал право на отчисления доходов за сценическое исполнение своих сочинений.
«А Бобику, хоть ради его неподражаемо прелестной фигурки, когда он играет, смотрит в ноты и считает, можно целые симфонии посвящать».
22 мая 1884 года: «Все время, когда я не работаю или не прогуливаюсь (а во время прогулок мой мозг тоже работает), я начинаю тосковать по Бобу и чувствовать себя одиноким. Я даже страшусь того, как я его люблю». Бобу на тот момент 13 лет.
В последние годы жизни Чайковского он сам, Модест, Боб и молодой Владимир Аргутинский-Долгоруков («Арго») составляли тесный кружок, в шутку прозвавший себя «четвертой сюитой».
В дневниках Чайковского за время его пребывания в Клину можно найти многочисленные записи эротического характера о крестьянских детях, которых он, по выражению Александра Познанского «развращал подарками», однако, по его же мнению, эротизм Чайковского в отношении их носил платонический, «эстетически-умозрительный» характер и был далек от желания физического обладания. Хотя есть намёк, что с неким мальчиком Егорушкой эти отношения всё-таки носили сексуальный оттенок.
Н.Н.Берберова отмечает, что «тайна» Чайковского стала широко известна после 1923 г., когда был опубликован дневник композитора конца 80-х гг., переведенный на европейские языки; это совпало с пересмотром взглядов на гомосексуальность в европейском обществе. Оказалось, например, что редактированию и купированию цензорами Советского периода, в общей сложности, подверглись 248 писем композитора, в основном адресованных братьям Модесту и Анатолию. И во всех этих посланиях кипели любовные страсти.
Вечером 20/1 октября/ноября 1893 года совершенно здоровый Чайковский посетил элитный петербургский ресторан Лейнера на углу Невского проспекта и набережной Мойки. Во время одного из заказов он потребовал принести ему холодной воды. Несмотря на неблагоприятную эпидемиологическую ситуацию в городе по холере, Чайковскому подали некипячёную воду (?), которую он и выпил.
Утром 21 октября (2 ноября) 1893 года композитор почувствовал себя плохо и вызвал врача, который установил диагноз холеры. Болезнь протекала тяжело, и Чайковский скончался в 3 часа пополуночи 25 октября (6 ноября) 1893 года от холеры в квартире своего брата Модеста, в доме 13 на Малой Морской улице. Распоряжение похоронами, с Высочайшего соизволения, было возложено на дирекцию Императорских театров.
Вынос тела и погребение состоялись 28 октября (9 ноября) 1893 года; все расходы на погребение император Александр III повелел покрыть «из Собственых сумм Его Величества». Отпевание в Казанском соборе совершил епископ Нарвский Никандр (Молчанов); пел хор певчих Казанского собора и хор Императорской русской оперы; «стены собора не могли вместить всех, желавших помолиться за упокой души Петра Ильича». В похоронах принимали участие два члена императорской фамилии: принц Александр Ольденбургский (попечитель Училища правоведения) и великий князь Константин Константинович. Похоронен в Александро-Невской лавре в Некрополе мастеров искусств.
Согласно завещанию Петра Ильича Чайковского, составленного им за два года до кончины, практически все свое состояние композитор оставлял десятилетнему внебрачному сыну племянницы Тани. Авторские права и выплаты по ним переходили к Бобу. Своей жене Антонине Милюковой он завещал 1200 рублей в год. Бывший слуга Алексей Софронов получал в дар всю движимость, плюс одну седьмую с общей суммы состояния, плюс 600 рублей в год. 1800 рублей в год и одну пятую от поконцертных выплат за либретто «Пиковой дамы» и «Иоланты» - Модесту Ильичу, брату композитора.
После смерти Чайковского возник слух о его «скрытом самоубийстве» якобы в страхе перед преследованием за гомосексуализм. Сергей Дягелев вспоминал, что в среде музыкантов, поползли слухи о самоубийстве композитора и фальсификации медицинского заключения о смерти. По свидетельствам очевидцев, после смерти Чайковского не были проведены необходимые в таких случаях карантинные мероприятия. Н.Н.Берберова отмечает распространение этих слухов в эмиграции, причём считает, что их распространяло потомство Н.А.Римского-Корсакова. Она же приводит мнение присутствовавшего при смерти Чайковского В.Н.Аргутинского-Долгорукого, который приписывает этот слух мести девиц Пургольд (т.е. Н.Н.Римской-Корсаковой и ее сестры певицы А.Н.Молас) за провал их матримониальных планов в отношении Чайковского. По одной из версий к такому шагу Чайковского подтолкнул сам царь – Александр III, возмутившийся будто бы имевшей место гомосексуальной интрижкой композитора со своим родственником. В 1980-х гг. легенду поддержали публикации эмигрировавшей в США советского музыковеда А.А.Орловой, ссылавшейся на сведения, слышанные от людей старшего поколения. Согласно легенде, в 1893 году у Чайковского завязался роман с юным племянником графа Стенбок-Фермора близкого друга Александра III, Александром Владимировичем Стенбок-Фермором (1878 – 1945), которому на момент скандала исполнилось 15 лет. Любопытно знать, не слышал ли об этом «романе» что-либо Томас Манн, когда писал свой роман «Смерть в Венеции» (1912)? Разгневанный граф написал жалобу царю и передал ее Главному Прокурору Сената Николаю Якоби, однокласснику композитора по Училищу правоведения. Якоби, обеспокоенный возможным уроном репутации этого элитного учебного заведения, созвал «суд чести» из школьных товарищей, бывших в то время в Петербурге. После пяти часов прений за закрытыми дверями, по свидетельству очевидцев, Чайковский вышел «очень бледный и взволнованный». Условием, при котором «судьи» соглашались скрыть обстоятельства этого дела, было то, что композитор лишит себя жизни, имитировав холеру, симптомы которой сходны с отравлением мышьяком. Также Орлова утверждала что, работая в закрытых архивах музея Чайковского в Клину, она собственными глазами видела письмо лечащего врача композитора доктора Бертенсона к брату Чайковского Модесту, где он давал наставления по поводу того, как следует описывать смерть от холеры. Эту легенду опровергает исследование сотрудника Йельского университета Александра Познанского, в котором подробно описана хронология последних дней Чайковского, так и те соображения, что на гомосексуализм в российских верхах смотрели в высшей степени снисходительно, тем более что гомосексуалами были и некоторые члены императорской фамилии; «никто ничему не удивлялся, все более или менее этим занимались в юности, а девять великих князей были этим известны», а Училище правоведения, выпускники которого якобы возмутились гомосексуализмом Чайковского, было широко известно своими гомосексуальными нравами.
Н.Н.Берберова считает, что сюжет легенды, согласно которой скандал разразился из-за знакомства Чайковского на пароходе с 13-летним племянником графа Стенбок-Фермора, воспроизводит реально наделавшую шуму историю дружбы Чайковского (именно на пароходе) с 14-летним Володей Склифософским (сыном хирурга) в апреле 1889 г.
Из письма брату Модесту 8/20 апреля из Константинополя: «Вместе со мной ехали двое русских: 14-летний мальчик Владимир Склифосовский [1874-1890. Будучи студентом Петербургского университета, молодой человек увлекся политикой и вступил в террористическую организацию. Было получено задание – убить полтавского губернатора Катеринича. Катеринич был старым другом семьи Склифосовских. Выполнить такое задание Владимир не мог. Признаться товарищам в том, что испытывает теплые чувства к «классовому врагу», он тоже не сумел, и покончил жизнь самоубийством.] сын оператора (так называли тогда хирургов.) и состоящий при нем студент Московского университета Германович, оба прелестные субъекты, с которыми я страшно сдружился». В 1893 году, Чайковский посвятит случайно встреченному им на пароходе сыну знаменитого хирурга «Элегическую песню», одну из 18 пьес для фортепьяно.
