ГЛАВА 1
Человек, который пошатываясь, прошёл сквозь ресторанные двери внутрь, был на первый взгляд пьян. Он остановился перед Уолтером Стьювесантом, оказавшимся у него на пути. Глаза человека открывались и закрывались, словно тому очень хотелось спать. Уолтер заметил выражение боли на его лице. Человек взглянул на него с отчаянием в глазах. Его колени подогнулись. Уолтер рванул вперёд, чтобы поддержать.
- Пожалуйста, - выдохнул мужчина.
К ним подошёл официант.
- Иисусе! Извини, Уолтер. Эти пьяницы просто...
- Он не пьян! - крикнул Уолтер. - Вызови скорую. Позвони 911!
Уолтер опустил мужчину на пол. Его левая рука почувствовала что-то мокрое. Он понял, что это, даже не глядя. У человека было сильное кровотечение.
- Что случилось?
- Мой мальчик. Мой ребёнок, - на глазах человека выступили слёзы. - Пожалуйста...
- Ваш ребёнок тоже ранен? Где он?
- Нет, нет, - человек перевёл дыхание. - Она не сможет, не будет, она не знает, как позаботиться...
Он поморщился от боли.
Уолтер был в недоумении.
- Я не понимаю. Кто-то ещё ранен?
- Скорая выехала, - отозвался неподалеку кассир.
Официант и ещё двое посетителей опустились на колени рядом с ними.
- Что с ним? - спросил один.
- Что случилось? - спросил Уолтер.
Мужчина перевёл дыхание.
- Ударили ножом, плохо. Не мне, пожалуйста, помогите моему сыну. Он может остаться один. Ох чёрт. Ах. Кто-то должен защитить его.
- Где он, твой сын?
- Дома. Не дайте забрать его в приют. Пожалуйста. Убедитесь, что он попадёт в приличное место, оох, Боже, как больно.
- Успокойтесь. Скорая уже в пути. С вами всё будет в порядке. Вы сами позаботитесь о своём сыне. Просто ...
Раненый схватил Уолтера за руку.
- Пожалуйста, ты хороший парень. Я видел тебя здесь раньше. Пожалуйста, присмотри за ним. Убедись, что с ним всё будет в порядке...Ах, какая боль...Ох, чёрт. Просто…
Уолтер попытался облегчить положение человека, приподняв голову и подсунув под неё свои руки. В ухо раненому он прошептал:
- Ваш сын нуждается в вас, а не в чужих людях. Пожалуйста, успокойтесь. Помощь уже в пути. Всё будет в порядке.
- Нет, я знаю. Я чувствую холод. Удар ножом был плохой. Пожалуйста, обещай присмотреть за моим сыном, убедись, что с ним всё будет в порядке. Не дай им...
Последние слова были произнесены вымученным шёпотом.
Послышался вой сирены. Уолтер сказал:
- Слышите? Это скорая, будет здесь через секунду.
- Как твоё имя? - прохрипел человек.
- Уолтер. Уолтер Стьювесант. А ваше?
- Стив, как и моего парня, - он попытался протянуть правую руку.
- Что нужно? - спросил Уолтер.
- Мой бумажник. Достань, его, бумажник. В заднем кармане. Пожалуйста.
Уолтер потянулся к заднему карману мужчины. Тот приподнял правое бедро. Уолтер вытащил бумажник и вложил в руку раненому. Та была вся в крови. Мужчина толкнул бумажник обратно.
- Мой адрес, там внутри. Присмотри за моим сыном, пожалуйста, защити его.
Скорая подъехала к ресторану. Двери машины открылись. Подбежал парамедик с сумкой, оттолкнув в сторону официанта.
- Его ударили ножом, вероятно в спину.
Мужчина вложил свой бумажник в руку Уолтера и посмотрел тому в глаза.
- Пожалуйста, - он чуть не плакал.
Другой парамедик приволок носилки.
- Что случилось? - спросил он.
Первый медик подсунул под раненого свою руку. Уолтер заметил на полу кровь и понял, что тот очень серьёзно ранен. Этот человек любит своего сына. Он должен выжить. Уолтер решил сделать для него всё, что будет в его силах.
Два парамедика подняли раненого на носилки. И понесли их через двери к карете скорой помощи. Мужчина держался за руку Уолтера. Его бумажник находился в их руках.
Один из медиков спросил:
- Вы знаете этого парня?
- Да, он мой кузен, - солгал Уолтер. - Я могу поехать с вами?
- Конечно. У него есть жена или кто-то ещё?
- Да. Я позвоню ей из больницы.
Он взял бумажник и положил его в свой карман.
Мужчина взглянул на него и кивнул, с надеждой и благодарностью в глазах.
В скорой, пока они ехали по улицам Бруклина, человек снова взглянул на Уолтера.
- Пожалуйста, пообещай. Просто убедись, что с ним всё будет в порядке.
- Обещаю, - сказал Уолтер, беспокоясь, что влип во что-то, о чём ещё пожалеет. - У вас есть моё слово. Успокойтесь.
Один из парамедиков накладывал повязку на раны, а другой связывался по рации с больницей.
Они прибыли туда менее чем за пять минут. Уолтер последовал за ними внутрь. Санитары и доктор уже ждали их и оттолкали носилки по коридору за угол. Уолтер спросил, есть ли тут стол и откуда он сможет позвонить жене раненого.
Внутри бумажника оказались кредитки, записная книжка, фото улыбающегося малыша примерно двух лет от роду, профсоюзная карточка и не менее двух сотен долларов. Человек, зарезавший бедного Стива, не польстился на его деньги. Фамилия Стива была Малруни. Жил он в трёх кварталах от ресторана и в пяти от квартиры Уолтера. Но там не было ничего, говорящего о жене. Уолтер поискал в записной книжке, пытаясь отыскать её номер телефона. Одна из визиток была от доктора. Там стояло имя Кэтрин Малруни и дата, истекшая неделю назад.
К нему подошёл полицейский.
- Извините. Вы приехали с человеком с ножевыми ранениями?
- Ох, да. Стив Малруни. Как он?
- Извините, не знаю. Вы в курсе, что произошло?
Уолтер не хотел отказываться от бумажника. Он сунул его в карман.
- Нет. Он просто зашёл в ресторан, когда я уходил. Мне нужно позвонить его жене, но я не знаю номер её телефона.
- Думаете, он есть в телефонном справочнике?
Они посмотрели там. Была пара Стивов Малруни, но ни один адрес не подходил.
Уолтер заметил, что доктор разговаривает с другим полицейским, с нашивками сержанта. Коп, говоривший с Уолтером, направился к ним. Уолтер пошёл следом.
Стив Малруни умер.
Уолтер взглядом отыскал стул и опустился на него. Он разглядывал кровь на своих руках. К нему подошёл сержант.
- Мне очень жаль, парень. Он твой двоюродный брат, так?
- Нет, по-настоящему - нет. Показалось, что он знает меня. Я просто не хотел оставлять его одного. Он так беспокоился о своём ребёнке, хотел, чтобы я что-то сделал для него, как-то его защитил. Казалось, что он считал, что его жена не будет этого делать. Иисусе! Парень, который ударил его ножом, не взял его деньги. Они все тут, нетронутые. Вы считаете, что его ребёнок в опасности?
- Ты знаешь, где он живёт?
Уолтер вытащил бумажник и протянул полицейскому.
- Там нет номера телефона жены?
- Я не смог его найти. Если вы не...
Полицейский направился к двери, позвав своего напарника. Уолтер вскочил и бросился за ними.
- Возьмите меня с собой. Может быть, я смогу помочь. Я обещал ему, что позабочусь о его сыне.
Они усадили его сзади. Сержант назвал адрес, пока его партнёр заводил машину. Сержант развернулся к Уолтеру.
- Что именно этот парень сказал тебе?
Уолтер попытался вспомнить точные слова.
- Что-то о жене, которая не могла или не хотела заботиться о его сыне. Там на фото, ему около двух, возможно это он и есть.
- Он не сказал, что это она ранила его?
- Он ничего подобного не говорил, просто беспокоился о мальчике, не хотел, чтобы тот попал в приют. Там какая-то проблема. У него была сильная боль. Из-за этого он с трудом говорил.
Сержант отвернулся, потом развернулся опять.
- Ты знаешь, у тебя тут нет никаких обязательств. Твоя жена, вероятно...У тебя есть жена?
- Нет.
- Ну, вероятно, когда-нибудь будет. Почему бы тебе не назвать своё имя и адрес, и мы отвезём тебя домой. Мы можем поговорить и завтра.
Уолтеру хотелось так поступить, но он посчитал, что если дал слово, то должен ему следовать.
- Нет, всё нормально. Я обещал. Я могу, по крайней мере, взглянуть, что я могу сделать. Может быть, у неё не всё так блестяще и понадобится помощь. Я не знаю, что ещё.
- Как скажешь. Думаю, мы уже на месте.
Это была старая пятиэтажка на примерно двадцать квартир. Они зашли в вестибюль и обнаружили фамилию Малруни на почтовом ящике квартиры 3D. Дверь, ведущая на лестницу, оказалась незапертой, и они стали подниматься наверх. Пожилая женщина на втором этаже наблюдала, как они прошли мимо неё и последовала за ними на третий этаж.
Они дважды постучали, но ответа не было. Сержант спросил у женщины, знает ли та, дома ли миссис Малруни.
- Наверное. Вам будет трудно достучаться до неё.
- У неё проблемы со слухом?
Женщина пожала плечами.
- Не совсем, просто продолжайте стучать.
Они попробовали ещё раз. Послышался звук открывающейся защёлки. Дверь приоткрылась. Из-за неё выглянуло усталое женское лицо.
- Миссис Малруни?
Женщина смотрела на них, словно искала ответ на вопрос: «Что вам всем надо?»
- Вы жена Стива Малруни, мэм?
- Кто?
- Вы?
- Что-то не так?
- Мэм, у вас нет проблем. Мне просто необходимо знать, жена ли вы Стива Малруни.
- Окей.
- Итак?
- Да.
Уолтер заподозрил, что женщина за дверью очень высокая. Казалось, что она никак не может сфокусировать свой взгляд на них.
- Вы не возражаете, если мы войдём? Произошёл несчастный случай.
Она кивнула, словно это было для неё обычным делом. Она прикрыла дверь, сняла цепочку и вновь распахнула её, взмахом руки приглашая войти. Ей было явно за двадцать, но выглядела она на десяток лет старше. Её светло-каштановые волосы находились в беспорядке. Поверх ночной сорочки она накинула халат. Уолтер догадался, что раньше она была довольно симпатичной, но годы злоупотреблений наркотиками сделали своё дело.
В квартире стоял запах дезодоранта и пыли. Мебели почти не было, только стол, пяток стульев и высокий стул. На двух фотографиях из трёх, висевших на стене рядом с входной дверью, была чета Малруни. В парке. Мальчик сидел в коляске. Его мать выглядела получше, более здоровой, хотя, возможно, сказались одежда и наружное освещение.
Из соседней комнаты послышался звук телевизора. Сержант указал в ту сторону и спросил:
- Ваш сын там?
- Я думаю, что он спит.
- Вы не возражаете, если я посмотрю?
Она остановилась, затем махнула рукой в сторону коридора.
Уолтер хотел пойти за полисменом, но решил остаться просто сторонним наблюдателем.
Миссис Малруни уселась за стол, словно собралась поесть, но на столе ничего не было. Она уставилась в столешницу.
Сержант вернулся и утвердительно кивнул своему напарнику. По-видимому, с ребёнком всё было в порядке. Он присел на стул рядом с женщиной и некоторое время разглядывал её.
- Разве вы не хотите узнать, почему мы здесь?
Она пожала плечами и ответила, не отрывая глаз от стола:
- Вы сказали, что произошёл несчастный случай. Так что же случилось?
- Это был не совсем несчастный случай. Вашего мужа зарезали.
Он ждал её реакции.
Уолтер никак не мог понять её поведение. Казалось, её совсем не взволновало присутствие и поведение двух полицейских, чьё появление говорило о том, что случилось нечто страшное. Она должна была предположить, что её муж серьёзно ранен или того хуже. Вместо этого она просто сидела за столом, словно ждала, когда уйдут копы. Она могла быть высокой, но сейчас такой не казалась.
Она откинулась на стуле и спросила:
- С ним всё в порядке?
- Нет.
Она сложила руки на груди.
- С ним так плохо?
- Мне очень жаль говорить это вам, но он умер.
Её голова склонилась набок. Её плечи приподнялись, словно следуя за вздохом.
- Вы знали об этом, не так ли?
Её голова отклонилась в другую сторону. Она развернулась к сержанту с гневом в глазах.
- Почему это я должна была знать? Что случилось?
- Кто-то захотел убить его и сделал это. Но не тронул его бумажник и даже не пошарил в нём.
Ещё одна пауза.
- Вы привезли его с собой?
- Нет, его отвезли в больницу.
- У него в бумажнике были деньги?
- Да.
- Сколько?
- Не знаю. Не считал. Вы и ваш муж не ладили, верно?
- Полагаю, что так. И что?
- Вы не кажетесь слишком расстроенной.
Она покачала головой.
- Так что мне полагается делать? Рыдать? Я редко видела его. Он много работал.
- Чтобы оплатить ваши пристрастия?
Она снова покачала головой.
- У меня нет никаких пристрастий.
Казалось, что вопрос не вызвал у неё никакой злобы.
- Что вы употребляете? Крэк?
- Совсем ничего, просто иногда покуриваю.
Сержант откинулся назад.
- Миссис Малруни, нам нужно, чтобы вы поехали с нами в больницу опознать вашего мужа. Полицейский присмотрит за вашим сыном. Это займёт примерно час.
- Я устала. Я сделаю это завтра.
В дверь постучали. Это была ещё пара полицейских.
Сержант встал.
- Офицер, пожалуйста, пусть миссис Малруни пройдёт в свою комнату и переоденется во что захочет, чтобы она смогла проехать прямо сейчас с нами в больницу, - он подчеркнул слово «сейчас».
- Я же сказала вам....
- Миссис Малруни, я не хочу искать в этой квартире наркотики, но я сделаю это, если вы заставите меня ждать. А теперь переоденьтесь.
Она выдернула свою руку из руки женщины-полицейской и сделала то, что ей сказали.
Пока она находилась в своей комнате, один полисмен произнёс:
- Это одна из тех хладнокровных сук. Хотите пари, что у ней есть приятель, у которого есть нож?
Сержант велел ему заткнуться.
Уолтер не знал, что ему делать. У полиции возникли подозрения. Если у них есть улики, то её арестуют, а ребёнка передадут в департамент соцобеспечения, чего так не хотел его отец.
Он спросил у сержанта:
- Что будет с ребёнком, если она замешана в убийстве?
- Как сам понимаешь, соцработники заберут его в приют, может быть отдадут приёмным родителям. Я знаю, что ты хочешь помочь, но это, может быть, произойдёт уже без тебя.
- Бедный ребёнок.
Полицейский покачал головой
- Всегда есть дети, которым плохо.
Миссис Малруни вернулась в сопровождении женщины-полицейской. Она переоделась в яркое клетчатое платье. Уолтер нашёл его совершенно неуместным.
Сержант спросил у него:
- Хочешь, мы тебя куда-нибудь подвезём?
- Не возражаете, я вернусь сюда, если окажется, что она не причём. Я бы хотел поговорить с ней.
- Без проблем, но ты видел то, что видели мы. Она была в курсе. Есть только один способ, как она могла узнать об этом.
В больнице Уолтеру пришлось ждать в холле, пока миссис Малруни опознавала тело мужа. Потребовалось всего несколько минут. Когда они вернулись, показалось, что она плачет, но Уолтер слёз не заметил. Сержант сказал ему, что они забирают её в участок на допрос, который может занять много времени. Он сомневался, что она попадёт домой раньше утра, и то, при условии, что она не заказчица. Он ожидал последнего.
Идя восемь кварталов до своего дома, Уолтер пришёл к выводу, что женщина просто сидела на наркотиках и не имела ничего общего с убийством. Он сможет пристроить её в какую-нибудь антинаркотическую программу, что позволит вырвать её ребёнка из рук системы соцобеспечения — системы, которую Уолтер обвинял в своих личных проблемах, с тех пор как он прошёл через череду равнодушных воспитателей, приютов и психиатрическую клинику. У него имелось множество теорий о том, как такое искажённое, зыбкое и беззащитное детство превратило его в человека, чья сексуальная ориентация направлена на неполовозрелых мальчиков.
Хотя было множество соблазнов, даже возможностей, он никогда не занимался сексом со старшими. Было всего два случая в его детстве, один с мальчиком примерно его возраста в приёмной семье. В основном там был оральный секс. Потуги Уолтера на поцелуи были отвергнуты как «дерьмо педиков».
Другой был связан с чередой мастурбаций и минетов, закончившись инцидентом в душе в возрасте тринадцати лет. Другому мальчику было одиннадцать. Они тогда жили в приюте на Стейтен Айленд. Секс был одним из немногих способов разрядки, и все дети практиковали его довольно широко, большинство сознавало, что не стоит заниматься этим в открытую.
Одиннадцатилетка перед инцидентом много раз отсасывал Уолтеру и другим. Однажды, когда они с Уолтером остались наедине, мальчик предпринял попытку сделать несколько пылких поцелуев. Уолтер влюбился в этого мальчика. В тот день мальчик занимался мастурбацией в душе, когда Уолтер пришёл помыться. Они немного поцеловались. Мальчик настоял, чтобы Уолтер пососал ему первым. Затем они поменяются. В отсутствие свидетелей Уолтер сделал то, что желал уже очень давно. Он встал на колени и обнял мальчика за бёдра. Твёрдый член мальчика очень хорошо ощущался во рту. Уолтер не услышал, как вошёл ещё один мальчик. Член внезапно выпал изо его рта. Уолтер взглянул вверх и увидел, что мальчик смотрит на что-то позади него. Он развернулся. Это был новичок, которого забрали из дома примерно неделю назад, и который совершенно ничего не знал. Он убежал и рассказал первой попавшейся монахине о том, что видел.
Уолтер провёл следующие два с половиной года в психиатрической больнице, где с ним проводили «терапию отвращения», состоявшую из серий разговоров, выслушивания нотаций доктора, утверждавшего, что он кусок дерьма, приёма неприятных лекарств и сеансов электрошока.
Самой мучительной стороной его пребывания в больнице стало разочарование. Не имело значения, что он делал или не делал, как он реагировал или не реагировал. Так называемое тестирование и лечение продолжалось, несмотря ни на что. Началось это во время его второго месяца пребывания в больнице. Врачи попытались пристроить устройство, дающее электрический разряд, к его пенису, но он попал в больницу, физически всё ещё оставаясь мальчиком, слишком маленьким для того аппарата, рассчитанного на взрослый размер. Его пенис долго не достигал нужного размера. Но, тем не менее, его усаживали в громоздкое деревянное кресло и проецировали на экран в десяти футах перед ним фотографии голых мальчиков, как правило, занимающихся сексом друг с другом. Затем ему давали чашку с тем, что они называли лекарством, которое почти сразу же вызывало сильнейшие боли в животе, продолжавшиеся несколько часов. Через четыре месяца врачи приступили к электрошоку, для чего его привязывали в том же кресле с электродами, прикреплёнными к голове. Боль была ещё более мучительной, но, по крайней мере, всё заканчивалось спустя несколько минут. Хотя всё это вызывало больший страх. В первый раз эта процедура вызвала у него такой ужас, что понадобились усилия трёх санитаров, чтобы усмирить мальчика весом в восемьдесят пять фунтов [38.5 кг].
К тому времени, когда ему исполнилось пятнадцать, его член увеличился настолько, что врачи уже могли использовать устройство, бившее током пенис. Если его пенис напрягался, устройство фиксировало это. И тогда противные лекарства, и электрошок возвращались. Даже после того, как он сообразил, как не смотреть на фотографии, фокусируя свой взгляд на сигаретном дыме оператора проектора, и не реагировать на эротические описания и звуки, сконцентрировавшись на шуме вентилятора, охлаждающего проектор, его всё равно наказывали под предлогом того, что реакция, которой не было — в чём он был уверен, - всё равно могла бы быть. Казалось, этим пыткам не будет конца.
Но всё закончилось незадолго до его шестнадцатого дня рождения. Его не «вылечили» его и не научили контролировать себя — всё это не имело значения. Просто закончился срок. Программа лечения была рассчитана на тех, кому ещё не исполнилось шестнадцати. Целью было не лечение. Просто проверяли эффект подобных мучительных методов на мальчиках-сиротах, у которых не было семьи, способной возразить против подобных методов. Уолтер больше не квалифицировался как мальчик.
Результатом тех страшных лет стала боязнь дотрагиваться до своего пениса. Уолтер автоматически держал свои руки подальше от паха, использовал мочалки для мытья своего тела в интимных местах, вываливал свой пенис, для того, чтобы пописать и возвращал его в ширинку, не прикасаясь к нему. В своём сознании он не позволял себе даже мысли о сексе в любой его форме. Секс перестал для него существовать.
Тогда он попал в другой приют. Там Уолтер вложил все свои силы и мысли в образование, поступив в техническую школу, потом в университет, где он изучал программирование. Он стал хорошим специалистом, что позволило ему найти достойную работу задолго до окончания университета, в результате чего стало возможным самому оплачивать свои университетские расходы. Государство бросило его, когда ему исполнилось восемнадцать. К тридцати годам он стал финансово независимым и хорошо оплачиваемым специалистом по программному обеспечению, работая, в основном, в своей квартире, где у него имелась парочка мощных компьютеров и тишина, необходимые для поиска проблем и недостатков в программах, разработанных другими.
Его другая сторона жизни была менее успешной. Она состояла в основном из лёгкой болтовни со знакомыми в том ресторане, где Стив Малруни наткнулся на него возле входа. Бывали случайные обеды с клиентами, но они являлись деловыми. Помимо еженедельных походов в кино в одиночестве, нескольких регулярно просматриваемых телешоу и визитов в соседний парк, где он наблюдал, как родители заботятся о своих детях, его жизнь оставалась пустой.
Уолтер часто рассматривал возможность встретить женщину, на которой он мог бы жениться и завести детей, но эта мечта всякий раз умирала вскоре после своего появления. Он понятия не имел, как начинать разговор и что делать, чтобы завести подобные отношениях. Все женщины, которых он знал, были замужем или имели бойфрендов. Он не мог представить себе, что нужно говорить при знакомстве. И ни одна женщина из тех, кого он встречал, ничего не понимала в компьютерных программах.
Однако, ещё большее беспокойство, чем его неспособность общаться с женщинами, вызывал его интерес к детям. Он имел некоторое представление о том, что в его желании мальчика был некоторый сексуальный подтекст. Он всегда замечал, когда реагировала его плоть, находя это увлекательным. Ему понадобились годы, чтобы понять, что он мог быть одним из тех ненавидимых всеми педофилов, о которых он слышал из телевизора или читал в газетах и журналах. Это была пугающая мысль, подтверждавшая причину, из-за которой у него не было интереса к женщинам и даже мужчинам. Он пытался убедить себя, что его единственным желанием было просто ухаживать за ребёнком, не более.
Он ненавидел своих родителей, которые произвели его на свет, парочку, которую он не знал, но его ненависть сдерживалась тем фактом, что никто не мог сказать ему, по какой причине он оказался сиротой; был ли он брошен или отнят. Иногда он играл с мыслью, что его родственники погибли в ужасной аварии, а его спас случайный прохожий. Он часто пытался представить себе, как может выглядеть эта героическая личность, его лицо, одежду. Проблема была в том, что хотелось большего — обнять своего спасителя или плюнуть тому в лицо. Юность Уолтера была очень неприятна, в своей взрослой жизни он чувствовал острую неудовлетворённость.
В ту ночь Уолтер почти не спал. Ранним утром следующего дня, надев свитер, защищающий от холодного воздуха середины апреля, он медленно, кружным путём, направился к дому, где находилась квартира Малруни, в пяти кварталах от своего дома. Он не был уверен, что хочет что-нибудь сделать после увиденного. Возможно, мальчика уже забрали, и делать там больше нечего. Скорее всего, его мать была виновна в случившемся накануне вечером. Вероятно, она всё ещё находится в полицейском участке.
Но, тем не менее, он добрёл до третьего этажа и постучал в дверь. Он стучал сильно, трижды, но безответно. Чувствуя неудовлетворенность от того, что не выполнил своё обещание, данное бедному умирающему Стиву Малруни, и, вероятно, потерял возможность стать своего рода старшим братом этому ребёнку, он отправился вниз по лестнице, натолкнувшись на средних лет женщину, советовавшую прошлым вечером сильнее стучать в дверь.
- Она там. Они привезли её домой после полуночи. Просто стучите сильнее.
Позади он услышал стук отворяемой двери. Он рванул обратно наверх. Миссис Малруни выглянула в тот момент, когда он подходил к её двери.
- Миссис Малруни?
- Что вам надо? - казалось, она не узнала его.
- Я Уолтер Стьювесант. Я был с вашим мужем вчера вечером, после того, как его ранили. Я пришёл...
- Ты тот парень, который, как сказал коп, собрался помогать мне, чёрт возьми.
Она стала закрывать дверь.
- Постойте, постойте! Я обещал вашему мужу, что я сделаю всё, что смогу.
Женщина нахмурилась, но чуть приоткрыла дверь.
Уолтер достал визитку из бумажника.
- Я просто хочу оставить вам свой номер телефона и адрес. Если есть что-то, что я могу сделать, что угодно, то я живу в нескольких кварталах отсюда. Ваш муж очень беспокоился о вас и вашем сыне. Перед его смертью я обещал сделать всё, что смогу. Если потребуется съездить куда-то, помочь в поиске работы, даже в качестве няни — всё, что угодно, только дайте мне знать.
Она усмехнулась, когда брала карточку.
- Ты — няня? Вот дерьмо. Окей, спасибо. Я позвоню тебе, если что-нибудь понадобится.
Она захлопнула дверь.
Он простоят там достаточно долго, чтобы услышать, как тоненький голосок пропищал:
- Это папа?
Эта сука не сказала сыну, что его отец больше никогда не вернётся домой.
ГЛАВА 2
Пройдя пять кварталов до своего дома, Уолтер сказал себе, что дело следует считать закрытым. Женщина насмехалась над ним. Его предложение о помощи она сочла фарсом. У неё, вероятно, уже некоторое время был кто-то другой. Возможно, он и являлся убийцей её мужа. Он даже мог быть дома во время его визита. Если он увидел в Уолтере угрозу, то второе убийство, вероятно, не составило бы для него труда.
Дома Уолтер погрузился в программу, над которой работал, пытаясь заставить свой разум видеть только код, который он писал и правил. Спустя час он вернулся в рабочую колею и оставался в таком состоянии до десяти без двух, когда его желудок потребовал к себе внимания. Он соорудил сэндвич с ветчиной и сыром, представляя, что готовит ещё один для маленького мальчика. По телевизору не шло ничего, что могло бы помочь ему отвлечься от мыслей о мальчике. Он проклинал Стива Малруни за то, что тот выбрал тот ресторан и тот час; за то, что взвалил на него такую ответственность; за то, что умер.
После двух часов бесплодных мучений с программой, которую он должен был бы завершить в тот день, Уолтер, в очередной попытке отвлечься, отправился в дорогой ресторан и в кино, возвращаясь к своему не слишком счастливому, но свободному существованию.
Он воспользовался таблетками, оставшимися от предыдущего приступа тоски по мальчикам, чтобы заснуть, но проснулся в четыре двадцать, не в силах сомкнуть глаз.
Он снова попытался поработать, с некоторым успехом, фактически закончив программу и протестировав её. Было всего два часа дня, и у него не имелось запланированной работы до понедельника, ещё целых четыре дня. Поэтому, не имея иных интересных альтернатив, он решил сделать то, о чем думал пару лет: записаться в спортзал и потренироваться. Он знал один в нескольких минутах ходьбы от метро. Персонал оказался оптимистично настроенным, устроив ему большую экскурсию по залу, проверив его физическое состояние, оценив его возможности, и составив для него программу. Он узнал, что у него в организме всего тринадцать процентов жира, что — как они сказали, — удивительно для тридцатидвухлетнего мужчины с таким малоподвижным образом жизни. Он поужинал в ресторане здорового питания при спортзале, что оказалось далеко не столь захватывающим опытом, как сама тренировка.
Оттуда он отправился на Таймс-сквер и на другой фильм, вернувшись домой только после полуночи. Заснуть получилось намного легче, чем накануне вечером.
Утром он обнаружил, что находиться уже не в таком отчаянии. Возможно, подумал он, он переживет этот инцидент быстрее, чем боялся. Он достал остатки бекона и приготовил роскошный завтрак из яйца, сыра и омлета с беконом. Завтрак оказался восхитительным, но его прервал телефонный звонок. Он надеялся, что это по работе.
- Это Кэтрин Малруни, жена Стива. Ты действительно имел в виду это, когда сказал, что будешь нянчиться с маленьким Стиви?
Уолтер чуть не подавился последним куском омлета.
- Ну, я полагаю...
- Понимаешь ли, мне сегодня нужно организовать похороны Стива и всё такое. Мы собираемся похоронить его завтра. Я знаю, что прошу о многом, но, раз уж ты сказал, то я решила позвонить. Ты сможешь? Мне нужно очень скоро уходить, сможешь ли ты прийти?
Уолтер бежал к многоквартирному дому, где жил Малруни, всю дорогу планируя, что он будет делать, беспокоясь только о том, что могут сказать люди о нём на улице и в парке, когда он там окажется с двухлетним ребенком, с которым он был абсолютно не связан. На самом деле, никто не мог знать этого, но он всё равно волновался.
Открыв дверь на его стук, мать мальчика вышла в коридор и указала через плечо.
- Он там. Я вернусь около пяти. Делай, что хочешь. Еды мало, так что тебе придется прогуляться.
И она ушла.
Маленький мальчик, стоявший перед Уолтером с обеспокоенным выражением лица, был скорее четырех лет, чем двух, светловолосый, крепкий, совсем не худой, по крайней мере, для такого малыша; он держал большую ярко-красную пластиковую пожарную машину. Уолтер, любитель мальчиков, не мог найти слов.
Он медленно закрыл за собой дверь. Глубоко вздохнув, он слабо пробормотал:
- Э, привет, я — Уолтер.
Мальчик, крепко сжав губы, уставился в ответ, провожая мужчину взглядом, медленно поворачиваясь, пока его няня больше отходила в поисках стула, чем приближалась к нему.
Уолтер мучительно подыскивал слова, которые могли бы развеять беспокойство в глазах мальчика.
- Твоей маме пришлось уйти по делам, поэтому она попросила меня остаться с тобой, пока она не вернется.
Ребёнок, казалось, вздохнул. Уолтер задался вопросом, знает ли тот, что его отца больше нет. Конечно, его повезут на похороны. Но что трехлетние дети понимают в смерти?
- Ты завтракал? - спросил Уолтер.
Мальчик покачал головой.
Уолтер встал и пошел на кухню, которая на самом деле была скорее уголком в конце комнаты, в которой они находились. В холодильнике стояла полупустая литровая упаковка молока и что-то неаппетитное в маленьком пластиковом контейнере. Им придется выйти на улицу, чтобы поесть. Это помогло Уолтеру собраться с мыслями.
- В «Макдоналдсе» есть завтраки. Хочешь пойти в «Макдоналдс»?
Мальчик покачал головой, прервав недолгую эйфорию Уолтера.
- Ну, хочешь, я схожу и куплю что-нибудь: яйца, хлопья?
Мальчик пожал плечами.
- Окей, что ты хочешь, чтобы я купил?
Мальчик заплакал.
Уолтер встал. Мальчик попятился в коридор, явно испугавшись. Уолтер снова сел.
- Пожалуйста, не бойся. Я не причиню тебе вреда. Я никогда такого не сделаю. Я просто хочу принести тебе что-нибудь поесть, но, если ты не голоден… ты хочешь кушать?
Мальчик уселся на пол за своим большим грузовиком, и, глядя на него, начал водить руками по блестящему красному пластику, по-прежнему тихо плача.
- Извини. Я не хотел тебя напугать. Я просто останусь здесь. Пожалуйста, не бойся меня.
- Я хочу к своему папе, - всхлипнул мальчик.
Уолтер, уверенный, что мальчик еще не знает о случившемся, понятия не имел, как отреагировать на эту просьбу. Он внезапно рассердился на мать мальчика за то, что та не рассказала своему сыну ничего, что хоть как-то объяснило бы, почему его папа никогда не вернется домой. Он решил поговорить с ней об этом, когда она вернётся домой.
Он сделал попытку объяснить:
- Твой папа был моим другом. Он сказал, чтобы я убедился, что с тобой все в порядке.
- А где мой папа?
- Я не знаю, - солгал Уолтер, чувствуя себя предателем.
- А когда он вернется домой?
Уолтер пожал плечами и покачал головой.
Больше часа они провели в молчании. Мальчик ушёл в другую комнату. Чем бы он там ни занимался, делал он это тихо, потому что Уолтер, не осмеливающийся встать со стула, ничего не слышал.
Уолтер беспокоился: беспокоился о том, что сказать, чтобы завоевать доверие мальчика; чего не говорить, чтобы не навредить такому хрупкому началу. Он решил, что лучшей тактикой на данный момент будет просто сидеть на месте и выглядеть максимально не угрожающе, даже если это будет означать просто сидение на этом стуле весь день до тех пор, пока мать ребенка не вернется домой.
В десять пятнадцать мальчик появился в коридоре.
- Я хочу кушать.
Уолтер оживился.
- Хочешь, чтобы я принес тебе что-нибудь? Чего ты хочешь?
- Я хочу пойти в «Макдоналдс».
Уолтер пытался сдержать свое волнение, опасаясь, что оно заставит мальчика снова заплакать и вернуться в свою комнату.
- Конечно, мы можем пойти в «Макдоналдс». Окей, если я тебя отведу?
Ответ был не восторженным, просто кивок, но этого хватило, чтобы Уолтер медленно встал и предложил поискать куртку или свитер, так как на улице было прохладно. Стиви повел Уолтера в свою комнату. Там была не заправленная односпальная кровать, небольшой комод и множество игрушек, включая большую пожарную машину, игрушечных солдатиков, детского баскетбольного мяча, костюма человека-паука и большого набора конструктора «Лего».
Стиви вытащил свитер из комода и достал куртку из шкафа. Он позволил Уолтеру помочь надеть и то, и другое. Когда они выходили за дверь, Уолтер протянул ему руку, и мальчик взялся за неё.
Они сели на автобус. Уолтер надеялся поймать такси, но до того, как появился автобус, не проехало ни одного пустого такси. Стиви точно знал, что он хочет — это заставило Уолтера предположить, что мальчика уже несколько раз водили сюда. Уолтер наблюдал, как малыш аккуратно нарезает блины, затем протыкал их вилкой и засовывал себе в рот. Ели они молча. Уолтеру хотелось, чтобы мальчик что-нибудь говорил.
Когда они закончили, Уолтер спросил у Стиви, не хочет ли тот пойти на ближайшую детскую площадку. Видимо, мальчика уже водили туда, потому что он спросил:
- Это туда, где есть качели и горка?
Уолтер, раскачивая качели Стиви, чувствовал себя неловко среди мамочек в парке. Хотя он не мог себе представить, что кто-то может знать, что он не является отцом мальчика или, по крайней мере, близким родственником, его всё равно снедало беспокойство, что кто-то может что-то заподозрить, подойти и начать задавать вопросы.
Но беспокойство быстро улеглось, когда он увидел, что ребёнок получает удовольствие от того, что делает для него Уолтер.
- Выше! - настаивал малыш, сидя на качелях. - Быстрее!
Он даже позволил Уолтеру прокатить себя на спине.
Пару раз мамочки улыбались ему дружелюбными безобидными улыбками, развеявшими его страхи насчёт материнских подозрений.
После двух часов в парке Уолтер предложил зайти в книжный магазин и купить несколько книг, которые он мог бы почитать мальчику. Стиви понравилась идея, поэтому они сели на метро до нижнего Манхэттена и зашли по порядку в три магазина, где Уолтер потратил более сорока долларов.
Они пообедали в ресторане неподалеку от «Барнс энд Ноубл» [книжный магазин большой торговой сети], а затем проехались на метро до южного конца Центрального парка. План Уолтера состоял в том, чтобы найти удобную скамейку и почитать малышу, но Стиви заметил озеро и лодки. Уолтер прочёл «Трех поросят» Стиви, пока они дрейфовали посреди озера. Когда книга закончилась, Стиви принялся листать её, разглядывая картинки, а Уолтер откинулся назад, разглядывая мальчика, чьи светлые волосы мерцали на солнце, а губы открывались и закрывались, пока он просматривал книгу, полноватыми маленькими ручками теребя уголки страниц, чтобы перевернуть их. Потом, вернувшись на берег, они уселись на склоне холма, и Уолтер снова прочитал книжку, потому что Стиви, решивший, что третий поросенок самым умный, захотел снова услышать, как тот перехитрил волка. Он прижался спиной к Уолтеру, почти заставив того расплакаться от умиления.
Было уже больше шести часов вечера, когда они вернулись в квартиру Малруни, нагруженные продуктами, которые Уолтер купил в супермаркете возле станции метро. Их было столько, чтобы пришлось вызвать такси, чтобы доехать до дома.
Кэтрин Малруни ещё не было дома, и Уолтер разогрел замороженную пиццу. Они ели её, сидя на полу, прислонившись к кровати мальчика, и Уолтер рассказывал Стиви историю о мальчике, который звал волка — одну из двух детских историй, которые он знал.
Стиви не доел пиццу, потому что заснул. Уолтер вытер лицо и руки мальчика салфеткой, а затем положил трехлетнего ребенка к себе на колени. Это было то, о чем он мечтал много лет. Счастье и удовлетворение текли по нему, как горячее какао. Несколько раз он целовал светлые волосы мальчика, а затем тоже задремал.
Его разбудила мать Стиви. Она рассмеялась и сказала:
- Чувак, ты настоящая нянька, раз сидишь здесь с моим ребёнком.
Она посчитала это забавным. Она явно была под кайфом от чего-то гораздо более сильного, чем травка.
Уолтер понял тщетность своего плана: обсудить с его матерью, как можно сообщить мальчику, что его отец умер. Вместо этого, под наблюдением матери он раздел Стиви до нижнего белья и уложил в постель, убрал беспорядок в комнате и, уходя, улыбнулся. У него были большие сомнения насчёт какой-либо подготовки к похоронам.
Выходя из подъезда, он заметил молодого человека, сидящего на крыльце через дорогу и наблюдающего за ним. Заворачивая за угол, он оглянулся и увидел, как мужчина спокойно перешёл улицу и вошел в дом Малруни. Он с лёгкостью отговорил себя последовать за этим мужчиной. Если тот был любовником Кэтрин Малруни, то он вполне мог оказаться человеком, убившим её мужа, а значит — с ним не стоило связываться.
На следующее утро, в пятницу, на случай, если похороны действительно должны были состояться, Уолтер вернулся в многоквартирный дом, где жили Малруни, но остановился на лестнице, беспокоясь, что тот подозрительный парень всё ещё может находиться в квартире, и, возможно, даже в постели с Кэтрин Малруни, вероятно, с пистолетом или ножом. Ему очень хотелось, чтобы мать Стиви рассказала своему сыну об отце. Конечно, если похороны были назначены на этот день, можно было бы ожидать, что она возьмёт сына с собой.
Уолтер вернулся на улицу и уселся на крыльце через дорогу, где прошлой ночью заметил того, кто, вероятно, был бойфрендом Кэтрин Малруни, ожидавшим его ухода. Именно тут Уолтер заставил себя осознать, что настоящей причиной его пребывания здесь было желание снова увидеть Стиви рядом с собой. Ему хотелось, чтобы Кэтрин рассказала своему сыну об отце — чтобы мальчик с большей вероятностью принял его в качестве замены. Он разозлился на себя за то, что был таким эгоистичным, таким поверхностным. Он встал и направился к себе домой.
Спустя квартал рядом с ним остановился новый «Форд», напугав его настолько, что он чуть не забежал в магазин. Он остановился только тогда, когда раздался голос: «Уолтер, Уолтер, успокойтесь. Это я, сержант Гарретсон».
Уолтер узнал голос и лицо сержанта полиции, который был с ним в день убийства.
Полицейский предложил подвезти его до его дома. Уолтер нехотя согласился.
В машине сержант сказал:
- Послушайте, мы думаем, что миссис Малруни замешана в убийстве своего мужа. У нас пока нет достаточных доказательств этого, но вы можете помочь нам и ребенку.
Уолтер покачал головой, но сержант продолжил:
- Успокойтесь. Всё, что мы хотим —: чтобы вы поставили жучок в её квартире. Это очень просто. Судья подписал ордер.
Сержант вытащил из кармана сложенный лист бумаги и протянул его Уолтеру, заглянувшему в него.
- Я покажу, как им пользоваться. Это очень просто. Конечно, она снова попросит вас присмотреть за ребёнком, и у вас будет много времени. Она никогда...
- Откуда вы знаете, что я присматриваю за Стиви?
- Уолтер, мать ребенка подозревается в убийстве. Мы следим за ней. В любом случае, расслабьтесь. Мы очень рады, что вы оказались вовлечены в это дело. То, о чем мы вас просим, очень легко сделать. Мы покажем вам, как установить жучок. Вам гораздо проще это сделать, чем нам. Если кто-то заметит, как мы заходим в её квартиру, то может рассказать ей, и она или её парень могут выяснить, что мы затеваем. В любом случае, если вы установите его без их ведома, и они не узнают, что он там был, они окажутся в тюрьме. А эти двое — единственные, кто замешан, так что вам нечего бояться. А я посмотрю, что можно сделать, чтобы вы стали приемным родителем для ребенка.
Все то время, пока говорил сержант, Уолтер придумывал оправдания, чтобы не оказаться замешанным в это дело, пока не прозвучала последняя фраза о том, что он может стать приёмным отцом ребенка. Что он сказал? Почему он это сказал? Он понял, кто такой Уолтер? Если так, то, похоже, он не должен допускать, чтобы трехлетний ребёнок попал к вероятному педофилу. Полицейские ненавидят педофилов. Уолтер слышал, как об этом говорили в новостных программах. В этом было что-то неправильное, может быть, даже ловушка.
- Сержант, я всего лишь программист. Это выше моего понимания. С этим ордером вы сможете сами засунуть эту штуковину как вам заблагорассудится. Я не хочу вмешиваться. Мне правда жаль, но я не хочу ввязываться.
В этот момент Уолтер был готов бросить мальчика. Он боялся полицейского и его возможной осведомленности больше, чем бойфренда-убийцу.
- Послушайте, Уолтер, я слышал, как вы разговаривали с отцом ребенка. Люди из ресторана и машины скорой помощи рассказали мне, о чём вы говорили. Ты хороший парень, настоящий самаритянин, черт возьми, настоящий добрый самаритянин. Стив Малруни тоже был хорошим парнем. Он очень любил своего сына. Эти два подонка лишили этого мальчика отца, и будущего. Если им это сойдет с рук, ребёнок станет таким же, как его мать, или, может быть, даже как её парень. Я очень сильно хочу засадить их обоих и готов сделать любое предложение вам, чтобы вы чувствовали себя комфортно, в безопасности. Чёрт возьми, я не знаю, смогу ли я уберечь ребёнка от рук этих придурков из системы социального обеспечения, но я постараюсь. Никто из нас не хочет видеть, как он вырастает наркоманом или того хуже. Клянусь, вы не будете в опасности, делая это для нас, и у вас навсегда появится друг-полицейский, сержант из полицейского управления Нью-Йорка. Я говорю это серьезно.
Уолтера подобное не убедило. Он был напуган. Он хотел вернуться к прежней жизни: простой и безопасной, без каких-либо осложнений. Он не был любителем приключений. В его жизни хватало приключений, когда он был ребёнком. Он знал, что психиатры могут и будут делать с человеком, чьи сексуальные интересы сочтут извращенными. Он не хотел снова проходить через подобное. Он отказался, настоял на том, чтобы немедленно уйти. Он прошел последний квартал до дома, дрожа при мысли о том, во что мог ввязаться, готовый отклонить любую просьбу Кэтрин Малруни посидеть с ребенком.
Однако ещё до того, как он поднялся по лестнице в свой многоквартирный дом, его начало одолевать сожаление. Отпирая входную дверь дома, он обернулся, чтобы поискать полицейскую машину, не столько для того, чтобы вернуться к ней, сколько для того, чтобы убедиться, насколько окончательно он отгородился от жизни маленького Стиви. Машины не было. По пути наверх ему пришла мысль: хорошо, что машины не оказалось. Ему нужно держаться подальше от подобных ситуаций. У него сложилось впечатление, что коп интуитивно вычислил его — опыт многих лет работы в полиции. Он раскусил его, счёл педофилом. Зачем ещё предлагать маленького мальчика одинокому мужчине?
В своей квартире Уолтер плюхнулся на диван. И всё же, подумал он, он не занимался с мальчиком чем-либо сексуальным, и не собирался этого делать. Боже мой, подумал он, ребёнку-то всего три года. Что, черт возьми, можно делать с трехлетним ребенком? И ему нравилось общество этого трехлетнего ребёнка, он жаждал его. Даже когда мальчик подрастёт, он смог бы себя контролировать. Он даже не мастурбировал с тринадцати лет. Копам требовалось хоть какое-либо доказательство того, что мужчина что-то совершил, прежде чем они смогли бы его арестовать. У Уолтера в доме не было ничего, что могло указать на педофилию. В приюте было, но то глупость юности. С тех пор он ничем таким не занимался. Если уж на то пошло, он стал ханжой.
Но врач из психиатрической больницы, где его держали, похоже, знал правду — как и сам Уолтер. Ему нравились мальчики в сексуальном плане, может, не трехлетние, но Стиви не остался бы трехлетним надолго. Через несколько лет ему будет восемь, потом десять, и он станет весьма желанным. Сможет ли Уолтер тогда контролировать себя? Сможет ли Стиви полюбить его настолько, чтобы никому и никогда не рассказать, если между ними случится секс? Хуже того, будут ли власти проверять его после того, как мать Стиви арестуют, и узнают ли они о том, что он, будучи подростком, был помещен в тот дом ужасов, называемый больницей? Запись о его годах, проведённых там, должна быть закрытой, недоступной никому, но он понимал, что такую информацию можно получить. Хотя в то время не было компьютеров, в которых можно было бы хранить его записи, существовали бумаги в папках, далеко запрятанные, но их мог найти тот, кто знал, где искать. Такие бумаги никогда не выбрасывались. И он всегда подозревал, что у полиции есть секретные списки людей с сексуальными отклонениями в прошлом, мужчин, подобных ему, желающих компании голого мальчика в своих постелях.
Сам факт того, что он представил себя в постели с раздетым мальчиком, напугал его. Эта мысль не приходила ему в голову с тех пор, как он попал в тот приют. Тогда он фантазировал о том, как спит с одиннадцатилетним Уоллесом Бердом, мальчиком, который его очаровал. Это была мысль, которую он вычеркнул из своего сознания с того самого момента, и вот она вновь вернулась. Ему пришлось похоронить её в самом глубоком, тёмном углу своего сознания, откуда она пришла.
Уолтер включил телевизор. Дебаты о плате за проезд едва ли могли привлечь его внимание. Он подошёл к своему столу и схватил книгу учёта клиентов. Быстро приняв душ, он отправился по делам. На понедельник была запланирована работа, но у него ещё было время.
Он потратил половину рабочего дня на исправление странного сбоя в программе инвентаризации. Менеджер офиса обрадовался, что он так быстро приехал. Уолтер составил счет и отправился на поздний обед. К тому времени, как он покончил с обедом, было уже больше четырёх, слишком поздно для каких-либо дальнейших дел. Уолтер надеялся ухватить что-то, что он мог бы сделать за выходные. Он начал задумываться о поездке: просто сесть в поезд или самолет и отправиться куда-нибудь, уехать от этого телефона, который, как он знал, зазвонит; от этой просьбы, от которой ему будет очень трудно отказаться.
Вашингтон, округ Колумбия! Он никогда там не был, только читал о нём и его замечательных музеях. Он часто думал о том, чтобы провести пару дней в Смитсоновском институте.
Он взял такси и поехал обратно к себе домой, чтобы позвонить в «Амтрак» [американская железнодорожная компания, занимающаяся пассажирскими перевозками] насчёт билетов, а затем собрать вещи и отправиться в путь. Это была отличная идея. Ему нужно оказаться в офисе своего клиента в понедельник в девять утра, чтобы встретиться с тамошними ИТ-специалистами и спланировать изменения, которые там хотели внести в свою административную программу. Он мог остаться на ночь воскресенья, а затем сесть на ранний поезд и сразу отправиться в офис своего клиента, который находился в нескольких минутах ходьбы от метро. Это позволило бы ему не появляться в своей квартире до полудня понедельника. К тому времени он смог бы уже лучше контролировать свои порывы, да и полиция могла засадить Малруни в тюрьму.
«Амтрак» был полностью забронирован. Он позвонил в пару авиакомпаний. Был вечер пятницы. Всё оказалось распроданным. Он позвонил в «Грейхаунд» [автобусная компания]. Там тоже ничего не оказалось до следующего утра. Он перезвонил в «Амтрак» и забронировал себе билет на поезд в шесть сорок пять утра до Вашингтона и на шесть утра обратно в понедельник. Сделав это, он немедленно отправился на долгий ужин в свой любимый ресторан — тот самый, где он встретил умирающего Стива Малруни.
Всем тамошним завсегдатаям, как он и ожидал, хотелось узнать, что случилось после того, как он ушёл. Выжил ли тот человек? Кто ударил его ножом? Что говорил ему раненый?
За этим последовали и другие очевидные вопросы: «Какое обещание? Парню, которого зарезали? Что-то, связанное с его ребёнком?»
Билл Фаррингтон слышал многое из того, что сказал Малруни. Мог услышать и кто-то другой. Уолтер покачал головой.
- Извини, Билл, я не могу говорить о некоторых вещах. Понимаешь, копы...
- Парень сказал тебе, кто его зарезал?
- Нет, конечно нет, но, знаешь, они ведут следствие, черт, они хотят, чтобы я поставил жучок в квартире той женщины.
- Э, мужик, ты не должен делать такое. Это их работа. Черт возьми, они думают, что это сделала она?
Уолтер знал, что сказал слишком много, хотя был рад, что упоминание мальчика не всплыло в разговоре.
- Нет, - солгал он, - но она могла знать того, кто это сделал.
- Ну, ты прав, что держишься подальше от этого дерьма. Тот, кто это сделал, уже убил одного человека. Где один, там и двое.
Разговор перешел на попытку ограбления ресторана, случившуюся несколько лет назад, во время которой Билл и официант чуть не убили неудачливого грабителя. Газетная статья об этом висела в рамке на стене за кассой.
Уолтер отправился домой. Потеплело, поэтому он прошёл долгим путем мимо детского парка. Парк был закрыт. Уолтер сел на скамейку у забора, раздумывая, не отменить ли бронь на поезд. Он скучал по радостному визгу Стиви, когда он раскачивал того на качелях, но больше всего он скучал по тому моменту близости, возникшему, когда они сидели на холме в парке, пока он читал об умном поросёнке и его неприступном кирпичном домике.
Медленно возвращаясь домой, он снова вернулся к тому, чтобы перетерпеть, отправиться в Вашингтон, а затем с утра понедельника нырнуть поглубже в работу. Ему на некоторое время потребуется снотворное, но потом всё пройдет.
Поездка на поезде вышла трудной. Его мысли были сосредоточены на обещании, данном отцу Стиви. Это было, с моральной точки зрения, сутью вопроса. Но какое право имел человек, даже умирающий, просить совершенно незнакомого человека взвалить на себя такое бремя? Если бы это был вопрос финансов — тогда совсем другое дело. Но Стив Малруни знал, что его жена была наркоманкой, неспособной позаботиться об их ребенке, знал, что он фактически просил Уолтера взять ребенка в свой дом и в свою жизнь. С его стороны было аморально обращаться с такой просьбой. Государство или какая-нибудь благотворительная организация были единственными, к кому стоило обратиться с подобной просьбой, единственными, кто мог справиться с подобной ситуацией. Уолтер пробыл под опекой государства всё свое детство, и вырос нормальным, ну, в некотором роде. Чёрт! Государство на самом деле не справилось. Вот он, тридцатидвухлетний, финансово успешный, но несчастный, без настоящих друзей, без общественной жизни за пределами ресторанов и с тягой к мальчикам допубертатного возраста. Правда, это, вероятно, не их вина, что он оказался педофилом, но почему они не смогли найти ему кого-то, кто заменил бы ему отца или мать, пока он рос? Почему подняли такой шум по поводу малозначительного сексуального инцидента, а затем заставили его пройти через почти трёхгодичный ад, пытаясь добиться исцеления, которое — как все понимали, — было невозможно, или в котором не было необходимости?
В Вашингтоне он отменил свою бронь на утро понедельника и сел на следующий поезд обратно в Нью-Йорк. В начале второго он уже стучал в дверь квартиры Малруни. Никто не ответил.
Он отправился домой, размышляя, не является ли это знаком того, что ему следовало остаться в Вашингтоне.
На полу у двери своей квартиры Уолтер обнаружил визитную карточку. Она принадлежала сержанту Гарретсону с припиской на обороте: «дополнительная информация» и «пожалуйста, позвоните» и номером мобильного телефона. Он не стал звонить.
Он обнаружил, что смотрит старый чёрно-белый фильм про Хопалонга Кэссиди [вымышленный ковбой]. Но сюжет ускользал от него.
Уолтер пожалел, что не остался в Вашингтоне. Прямо сейчас он был бы поглощен какими-нибудь интересными экспонатами Смитсоновского института, а не переживал из-за трехлетнего карапуза и полицейского. Приписка сержанта насчёт «дополнительной информации» терзала его мозг. Они поймали убийцу, или это была мать Стиви? Это был кто-то другой? Нет, это невозможно. Она знала об убийстве мужа еще до того, как ей сообщили. Если бы кто-то каким-то образом передал ей эту новость до их прибытия, она бы упомянула.
Если он позвонит полицейскому, тот поймёт об интересе Уолтера. Но это не станет новостью. Конечно же, это по-прежнему интересует его. Никто не может быстро потерять интерес, вне зависимости от степени угрозы. И он всё-таки позвонил. Сержант Гарретсон находился в шумном месте. Из-за уличного движения или чего-то ещё было плохо слышно.
- Это Уолтер Стьювесант.
- Уолтер, я на стройке. Здесь слишком шумно, чтобы разговаривать. Давай, я тебе перезвоню.
Он, ещё более взволнованный, чем до звонка, принялся ждать. Телевизор не помогал. Он подошёл к одному из своих компьютеров, чтобы разложить пасьянс, и проиграл три раза подряд. И никаких звонков. Он хотел перезвонить, но сыграл в другую игру, на этот раз выиграв.
Он принялся ходить из гостиной в спальню, не задумываясь об этом. Может быть, спортзал был бы неплохой идеей, подумал он, почувствовав усталость после пятнадцати минут хождения. Зазвонил телефон. Он схватил его.
- Сержант?
- Сержант? Нет, это Кэтрин Малруни. Что ещё за сержант?
Уолтер был ошеломлен и на мгновение замолчал. Он искал ответ-прикрытие.
- О, привет. Звонил тот сержант полиции, но нас прервали. Что я могу для вас сделать?
Последовала пауза, прежде чем она что-то сказала.
- Сегодня у нас были похороны. Стиви очень расстроен. Я хотела спросить, не мог бы ты приехать к нему или, может быть, забрать его на некоторое время, на сколько сможешь.
Уолтер почувствовал, что сдается. Мысли о том, чтобы держаться подальше от опасности, не смогли или не захотели появляться. Не колеблясь, он согласился.
- Но это займет некоторое время. Мне нужно завершить кое-какие дела, связанные с моей работой. Дайте мне пару часов.
На самом деле не хотел ждать и пары минут, не говоря уже о часе или двух, но «дополнительная информация» заставляла его вышагивать в ожидании звонка полицейского. Спустя сорок минут его терпение лопнуло, и он позвонил Гарретсону. На другом конце провода стало гораздо тише, хотя всё ещё слышался приглушенный шум, словно полицейский находился в машине с открытыми окнами.
- Сержант, мне нужно уходить.
- Не стоит. Мне нужно с вами поговорить. Вам звонила жена Малруни?
Уолтер колебался.
- Окей, - прервал его полицейский, - она звонила. Пока не уходите. Я буду у вас через десять минут, может, раньше. Мы уже в пути. Просто подождите, ладно?
- Что случилось?
- Я расскажу вам, когда приеду. Просто успокойтесь, окей?
Уолтер попытался расслабиться, но безрезультатно. Десять минут тянулись, как вечность, но в итоге он узнал следующее:
- Её бойфренд мёртв. Его нашли пару часов назад за мусорным контейнером, с тремя ножевыми ранениями, как у Стива Малруни, только на этот раз он никуда не дошёл. Он умер на месте. Либо Кэтрин Малруни сильнее и выносливее, чем мы считали, либо есть кто-то другой, и мы даже не предполагаем, кто это может быть. Пацан случайно не рассказывал о других мужчинах, навещавших его мать?
Внезапно испугавшись больше, чем раньше, Уолтер ответил:
- Он вообще ничего такого не рассказывал.
Он вспомнил про свою оплошность.
- Когда она позвонила, я ждал вашего звонка, и ответил: «сержант», а затем сказал ей, что вы мне звонили, но нас прервали. Вы считаете, что это была она, это она убила обоих?
- Всё, что я знаю — мы оба знаем, — что тем вечером она знала, что её мужа убили, ещё до того, как мы приехали. Получается, либо она это сделала, либо знала, что это будет сделано, либо тот, кто это сделал, добрался до нее быстрее и рассказал ей. Что она хочет?
- Она сказала, что её сын расстроен. Думаю, она взяла его на похороны, и именно так он узнал, что его отец умер. Она ему ничего не рассказала. Она хочет, чтобы я его забрал на некоторое время. Что вы думаете?
Сержант глубоко вздохнул.
- Ну, если она этого хочет, то, чёрт меня возьми, Уолтер. Я бы с удовольствием послушал, что она скажет. Посмотрим, знает ли она уже о своем кавалере. Кстати, мы узнали, что он не убивал её мужа. У него алиби на то время, со множеством свидетелей. Он работал барменом, в четверг вечером у него был выходной. Вот почему он оказался там тем вечером, когда ты уходил. Дай-ка мне подумать минутку.
Полицейский уселся на диван. Его напарник, только что вошедший, что-то сказал ему на ухо. Сержант покачал головой.
- Это для меня ничего не значит, - прорычал он. - Она это или нет? Свяжись по рации.
Напарник снял тангетку со своего плечевого ремня и сказал в неё. Ему ответили.
Гарретсон перехватил тангетку.
- Вы уверены, что она не уходила, или вы на самом деле не знаете?
- Я отходил в туалет пару раз, но видел, как она показывалась, вышла и снова зашла. Нет, я не думаю, что она куда-нибудь ушла.
- Чёрт! Где Корелли?
- Он болен, и не было никого, кто мог бы мне помочь.
- Чёрт! - снова пробормотал коп, отпустив кнопку тангетки.
Напарник сказал:
- Не понимаю, как она могла узнать, что мы за ней следим, сержант. Она могла пройти мимо Вилли один раз, но не два.
- Ну, тогда у тебя есть какие-нибудь блестящие идеи о том, кого мы ищем, потому что у меня, чёрт возьми, их совсем нет.
Он повернулся к Уолтеру.
- Ладно, давай съездим к ней. С тобой ничего не случится, пока я там. И, может быть, ты сможешь забрать ребёнка, а я поговорю с ней, может, отвезу её в участок. Несколько часов подержи его у себя. Поужинаешь за счёт Нью-Йоркской полиции.
Уолтер нахмурился.
- Окей, за свой счёт. Звучит лучше? Если я увижу хоть какой-то признак того, что ты можешь оказаться в опасности, я установлю за тобой круглосуточное наблюдение. Как насчет такого?
Уолтеру хотелось увидеть мальчика. Опасность, пугавшая его, потеряла для него свою важность.
Кэтрин Малруни была в чёрном. С аккуратно уложенными волосами, на лице больше макияжа, чем можно было бы ожидать на похоронах. Стиви не было видно.
Она улыбнулась Уолтеру, затем вовсю заулыбалась сержанту и его напарнику.
- Входите. Присаживайтесь.
- Где Стиви? - спросил Уолтер.
- В своей комнате, я думаю.
Уолтер нашёл Стиви лежащим лицом вниз на своей кровати, спящим в одежде, судя по всему, в новых чёрных шортах и чёрной рубашке. Даже его туфли были новыми. Он сел рядом с мальчиком и погладил его светлые волосы, затем наклонился и поцеловал их. На лице мальчика были следы высохших слез. А под ним - влажное покрывало. Уолтеру захотелось взять Стиви на руки, но он побоялся его разбудить. Он прислушался к разговору в другой комнате, но смог уловить лишь отдельные приглушенные слова, недостаточные, чтобы понять суть сказанного. Он уже собирался вставать с кровати, когда мальчик зашевелился. Уолтер замер на месте, желая быть рядом, когда он проснётся.
В дверях появился напарник сержанта.
- Сержант хочет, чтобы вы вывели ребенка на прогулку.
- Он спит.
- Так разбудите его. Тут может быть громко. Ребёнку не следует этого слышать.
Уолтер вопросительно глянул на копа.
- Не волнуйтесь. Мы не собираемся её бить. Поднимайте его.
Он вышел из комнаты.
Стиви крепко спал. Вместо того, чтобы будить его, Уолтер осторожно поднял мальчика на руки и понёс его к двери. Его мать пожала плечами. Уолтер открыл дверь и вышел из квартиры. В дверном проеме на втором этаже стояла любопытствующая женщина.
- Как Стиви?
- Не очень счастлив.
Она сочувственно кивнула.
ГЛАВА 3
ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОЗМОЖНО...
