Пимыч

1.

- Правда что ли брат сосет у тебя? – переспросил Олег у Виталика после короткой паузы.
Сразу отреагировать он не смог – слишком удивился.
Виталикова брата, Сергея, он знал – видел, когда забегал в гости. Брат был двоюродный, летом приехал поступать в институт, поступил, да так и остался жить у дяди с тетей – снимал у них комнату. Олежке, который сейчас, в сентябре, пошел в седьмой класс, этот Сергей казался совсем взрослым. Да и Виталик, с которым они сидели в классе за одним столом, сначала говорил о своем новоявленном двоюродном брате-студенте с большим уважением. И вдруг – такая новость!
Ребята шли из школы, обсуждая девчонок-одноклассниц: у какой буфера за лето выросли больше, какой уже можно впендюрить, а какие уже, по слухам, и ложились под старшеклассников. Потом разговор незаметно перешел на разнообразие сексуальных услуг, которые могли оказывать девчонки, и в частности о том, что они могут «сосать». Виталик особо настаивал, что «это – кайф!», и когда Олежка хитро сощурился и спросил:
- А у тебя, что, сосали уже?
Виталик и выдал свою неожиданную фразу:
- А то! Знаешь, как Серега сосет!
И теперь Олежка никак не мог поверить в услышанное. Трудно было представить большого и сильного виталькиного двоюродного брата, студента, униженно сосущего писюн у хилого пацана-семикласника.
- ПиздИшь… - выдал Олег свое заключение после некоторого раздумья.
- Ни хуя! – презрительно ответил Виталик. – Каждый день сосет!
- А как? – спросил Олежка, у которого все это по-прежнему не укладывалось в его коротко стриженой голове.
- Да просто берет мой писюн в рот и начинает чмокать!
- Каждый день?
- И по несколько раз!
- А ты у него? – заинтересовался Олежка.
- Еще чего! – коротко сплюнул Виталик.
- А он не просит?
- Один раз попросил. Я ему так в лоб дал, что больше не просит. Что я – гомик, что ли?
- А он – гомик?
- Законченный!
- Ни хуя себе… - только и проговорил Олежка. И замолчал, переваривая услышанное.
Так, в молчании, они и подошли к дверям Виталькиной квартиры. Олежка шел к дружку за учебником по географии, который ему все никак не могли собраться купит родители, и Виталик, отперев дверь, приглашающе махнул:
- Заходи! Дома никого!..
- Почему – никого? Я дома, - послышался из кухни голос двоюродного брата.
Олежка дернулся обратно к двери, но Виталик остановил его и, закрывая дверь на цепочку, громко спросил:
- А че ты тут? Ты же на занятиях должен быть?
- А у нас сегодня только две пары, - ответил тот.
- Ну и че ты тут? – спросил Виталик заходя на кухню и затаскивая за собой упирающегося Олега.
- Чай пью, - спокойно сообщил Сергей.
Он сидел на низком кухонном табурете – широкоплечий, белокожий (летом некогда было загорать – готовился в институт), в одной широкой майке и длинных – ниже колен – красно-сине-белых трусах. На столике перед ним исходила паром большая недопитая кружка.
- Чай? – сказал Виталик напряженным, злым голосом. – Чай он пьет – видал! А кто сосать будет?!
Олежка заметил, что Сергей чуть вздрогнул. Вздрогнул и Олег. Он так и ждал, после этих слов виталькин брат вскочит, схватит Виталика за шкирку, и надает пиздюлей по самое не хочу. Олежка даже приготовился сразу выскочить из кухни, что бы и ему не вломили заодно. Но ничего подобного не произошло.
Сергей не вскочил, не бросился на Виталика с кулаками – он только медленно поднял голову и пристально взглянул на младшего брата. Помолчал. Опустил голову. Отставил чашку. При этом его руки слегка дрожали. Потом вновь посмотрел на пацанов. Но теперь его взгляд задержался на Олежке, осторожно выглядывающем из-за плеча дружка.
- Че, Олежку боишься? – хмыкнул Виталик. – Не боись! Он свой пацан!
И с этими словами двинулся к старшему брату. Медленно разводя молнию на школьных брюках. Молния чуть потрескивала, а расстегивающие ее пальцы слегка подрагивали.
Олежка понял, что Виталик тоже страшно боится, и, затаив дыхание, ждал чем это закончится.
Виталик подошел вплотную – его расстегнутая молния оказалась прямо перед лицом двоюродного брата. Тот молча смотрел на синий лоскут плавок, выглядывающий из приоткрывшийся ширинки.
- Ну? - все тем же напряженным голосом спросил Виталик.
И не дождавшись никакой реакции, положил свою маленькую ладонь на затылок Сергею и уткнул его лицом к себе прямо в штаны.
- Ну, будешь сосать, мудило? Или мне сколько так стоять?
- Подожди, - раздался у него между ног чуть придушенный голос Сергея. – Дай выну…
- Ну то-то, - довольным голосом сказал Виталик и, оглянувшись, подмигнул Олежке. – Вынай!
Он отпустил темно-русый затылок старшего брата, заложил руки за спину, не мешая, но и не помогая Сергею в его манипуляция. А тот осторожно расстегнул ремень коричневых парадных школьных брюк, развел кожаные полоски в стороны. И когда ослабленный пояс поехал вниз по загорелым ногам Виталика, то осторожно положил ладони на синеву его плавок. Тугая материя рельефно обтягивала полушария пацанячьего задика.
- Ну, давай скорей! – поторопил Сергея Виталик. – Видишь, у меня уже стоит!
Действительно, Олег заметил, что спереди через плавки что-то оттопыривалось.
- Сейчас, - негромко, как-то виновато пробормотал Сергей. Завел длинные холеные пальцы под резинку плавок, потянул их вниз.
Олег зачарованно смотрел, как синяя полоса сдвигается, открывая под загорелым животом Виталика белую, какую-то беззащитную кожу бедер, а сзади – крутые половинки попки. Олег, когда был на речке, и они с пацанами выжимали в кустах плавки, сто раз видел такие вот незагорелые попки, но сейчас все приобрело совсем другой смысл. Большой, значительный. От которого бешено колотилось в груди сердце и горело раскрасневшееся лицо.
Олег безотрывно следил, как рука Сергея мягко, нежно оглаживает эти крутые белые бугры, всегда закрытые от всего – даже от солнца… Как большая рука, влезает между мальчишеских ног, приподнимает на раскрытой ладони висюльки безволосых мальчишеских яичек. А над яичками победно взмывает вверх, подобно ракете на знаменитом памятнике космонавтам, напряженный черенок мальчишеского писюнчика. Чуть желтоватый, с замявшейся на вершине хвостиком шкурки.
- Ну ты скоро там? – требовательно спросил Виталик. – У меня сейчас лопнет!
- Да… - чуть охрипшим голосом сказал Сергей, низко склонился к выставленному напоказ писюну, приоткрыл губы, выпятив их как-то по особому – трубочкой, и…
Олег даже охнуть не успел, как виталькиного писюна не стало видно - брат-первокурсник ввел его в себя. Прямо в рот, как Виталик и рассказывал.
- Ну, давай, давай, - томно, с какой-то незнакомой интонацией, произнес полуголый пацан, которого Олег знал, кажется, всего как облупленного. Но сейчас этот пацан был другим, новым. Он уверенно надвигался незагорелой полосой своего тела, на лицо старшего брата и приговаривал. – Соси, соси-и-и…
Его руки ухватили Сергея за короткие уши, сжали их, сдавили что было сил, потянули на себя. Потом от себя, потом снова к себе. В кухне было слышно только легкое чмоканье, с которым стержень писюна входил и выходил из губ склонившегося, как в поклоне, двоюродного брата. Тех губ, что плотно обволакивали пацанский писюн, и ни за что не соглашались его выпускать.
- О-ох, о-ох!.. – говорил Виталик, все наседая и наседая своим загорелым напряженный животом на лицо Сергея. Мускулы на мальчишеском бедре перекатывались под оглаживающей их ладонью. – Соси… Еще… М-м-м… Еще… О-о! – тонко вскрикнул он. А потом выдохнул. - Фу-у…
Что-то кончилось. Сергей все так же склонялся к пацаноской промежности, стараясь приникнуть к ней как можно плотнее, и писюн Виталика все еще елозил между губами брата, но сам Виталик уже как-то обвис, расслабился. А потом и вовсе отстранился.
Его хуек со звонким чпоканьем выскочил из принимавшего его рта, упал на ладонь все еще поддерживающую яички. Хуек был вялым, полуобнаженная головка - красной. На ней четко виднелось перечеркивающее ее отверстие, из которого у пацанов обычно бегут желтые тугие струи ссаки. А сейчас от красной распаренной головки Виталика к губам Сергея тянулась ниточка слюны. Провисая, как провод между столбами.
- Харэ, хорошенького понемногу… - сообщил Виталик, неприятно усмехаясь.
Отодвинулся от наклоненного лица, разрывая тоненькую, связывающую их ниточку слюны. Наклонился, поднимая брюки, съехавшие во время ебли до самого пола, запихнул в плавки то, что только что было во рту Сергея.
- Ну что? – обратился к Олегу. – Поглядел, как хуй сосут?
- Да… - выдавил из себя Олег.
- Понравилось? – не без гордости спросил Виталик. Потом глянул на штаны, приятеля, которые топорщились спереди и весело поинтересовался. – А хочешь, этот мудак и у тебя отсосет?
- Да нет, не надо… - смутился Олег, прикрываясь спереди и поворачиваясь спиной, чтобы не было видно его позорного торчка.
- Да чего там! – разулыбался Виталик и потянул его за руку, разворачивая. Так хлебосольный хозяин тянет гостя к столу отведать особо вкусное блюдо.
- Можешь тоже сунуть ему за щечку! Ему только в радость! Правда, мудило, в радость?
- Я не против… - еле слышно сказал Сергей, не поднимая глаза на съежившуюся перед ним фигурку нового пацана.
- Ясное дело - не против! – загоготал Виталик. – Своего друга к тебе привел! Снимай уж с него штаны, делай свое пидорское дело!
Сергей послушно пододвинулся к Олегу, потянулся к его брюкам. Делать это, сидя на табуретке, ему было неудобно, он съехал вниз, на пол, встал перед Олегом на колени и принялся вытаскивать ремешок его пояса.
- Я сам… - поспешно сказал Олег.
Ему все еще было страшно, что длинные пальцы этого совсем взрослого парня полезут к нему в самое потаенное место, будут там ковыряться…
- Да, давай сам, - согласился Сергей, все так же не поднимая глаз. Он стоял перед Олегом коленопреклоненный, руки по швам. Покорно поджидая, пока тот справится со своими застежками.
- Витась, не смотри, - попросил Олег, срывающимся голосом.
- Да лано! Че там! – захохотал дружок.
- Нет, правда…
- Да, - вдруг сказал Сергей, коротко глянув на двоюродного брата. – Иди лучше в комнату. Видишь – твой друг стесняется… Сам-то тоже стеснялся в первый раз…
- Да лано… - протянул Виталик менее уверенно. Напоминание о первом разе чем-то ему не понравилось. – Тоже мне – целка!
Но демонстративно повернулся и ушел, хлопнув кухонной дверью. А Олег суетливо стащил жесткие, непослушные штаны вместе с мягкой тряпочкой трусиков и замер, закрыв глаза.
А потом случилось чудо. Его тайная, его срамная часть – его писька – вдруг оказалась в чем-то теплом, мягком, ласковом. А по его бедрам, животу, ногам – везде вокруг торчащей письки, нежной волной прошлось прикосновение. Такое тихое, мирное, что сразу расслабило его панический ужас, сняло последние преграды.
- А-а… - простонал Олег, чувствуя, как с ним что-то делают – будто прямо изнутри! И он что-то делает. И все это вместе - очень-очень приятно. И даже еще приятнее, и еще… А потом мир вокруг взорвался истошным, немыслимым наслаждением.
Олег покачнулся, чуть не падая. Но уверенные ладони поддержали его за бедра. Да и сам он крепко держался.
Открыв глаза, он обнаружил, что держится за уши Сергея. Мягкие и твердые одновременно. Он ослабил судорожную хватку, но держаться было приятно, и он все не отпускал эти маленькие ушки, только мял их и чуть поглаживал.
Но потом Сережа все-таки высвободил голову из его пальцев, встал с колен, поднялся над Олежкой. Заглянул прямо в глаза, нависая.
А вдруг, неожиданно приблизил свое лицо так, что по лбу Олежки пробежала шаловшивый сквознячок его дыхания… А после прикоснулся своими губами к мальчишеским. И это было так волшебно, так дружески, так по-настоящему, что Олежка замер, подавшись вперед, раскрывая губы. И рот виталькиного старшего брата вошел в его рот, и это было хорошо, по-взрослому хорошо. И непонятная гордость охватила Олежку. Ему хотелось, чтобы это взрослое слияние с таким хорошим человеком, как Сережа, продолжалось все дальше и дальше…
- Ну вы скоро там? – заорал из комнаты Виталька.
Вслед за этим послышались его быстрые шаги, дверь распахнулась, и они едва успели отпрянуть друг от друга.
- Вы что тут?.. – гневно начал Виталька. А потом его голос перешел на полупридушенный визг. – Да вы что – целовались??
Он в один прыжок очутился около Олежки, схватил его за руку и дернул так, что чуть не вырвал из плеча:
- А ну пойдем быстро отсюдова!
Олег едва успел штаны натянуть (трусы так и остались не натянуты как следует и теперь, перекручиваясь, резали между ног). Виталька буквально выволок его на лестничную площадку, молча стащил вниз, вывел из подъезда, поискал глазами укромное место, поволок за гаражи.
- Да ты что? – неуверенно спросил Олежка, когда они остановились, наконец, в дальнем закутке. Он все еще никак не мог отойти от только что пережитого острого наслаждения, и не понимал, что так разозлило друга.
- Ничо! – зло бросил Виталька, оглядываясь через плечо. Потом повернулся, смерил Олега тяжелым взглядом, произнес медленно и угрожающе. – Никогда больше так не делай.
- Да что я такого сделал? – все еще не понимал Олег. – Ты же перед ним первый штаны снял.
- Я не снимал, - все также раздельно проговорил Виталька, ставший вдруг совсем чужим и далеким. – Я выебал пидора в рот.Ты понял? И еще буду ебать! Сколько захочу, столько и буду. Но лизаться с ним, целоваться… Ты что – тоже пидор?
- Нет, - ошалело замотал головой Олег.
- Вот! – полушепотом вскричал Виталька. – Вот! Мы не пидоры. А пидоры – это такое… такое…
- Да какое?
- А такое! Я когда был в лагере…
- Да знаю, ты рассказывал!
- Нет, не все знаешь! У нас в отряде был один подор. Сначала я не знал. Думал – пацан как пацан. А его в первую же ночь пацаны из старшего отряда выебали. Представляешь? В первую же ночь! И потом каждую ночь драли во все дырки. Он приходил в палату только утром! А потом весь день отсыпался по углам. Так с ним никто даже не разговаривал! Наши пацаны отодвинули свои кровати, чтоб быть от его кровати подальше! И он ни к кому не мог обратиться – все сразу отворачивались. И ел он на самом краю нашего стола отрядного – на самом уголке. Потому что пидор! Пидор! Понял? Ты тоже хочешь стать пидором?
- Нет, - ужаснулся Олег.
- Так вот. Этот мудак, что у нас живет - это тоже пидор. И с ним можно только по-пидорски! Выебал в рот – и до свиданья! До следующего раза. А хочешь – в жопу его выеби. Только никаких нежностей! А то – ты мне не друг!
- А ты его это… в жопу… тоже?
- Не-е. Она у него волосатая. Противно. Он предлагал, но мне хватит и отсоса его! А ты хочешь? В жопу его, а?
- Не-ет… - испугался Олежка. – Да я тогда к вам и совсем ходить не буду… Чтоб пидором не стать…
- Да ты чо, усрался со страху? – Виталька снисходительно засмеялся. – Если только драть его будем – никогда пидорами не станем! Мы – пацаны! Главное, не показывать этому чмо, что ты ему ровня! Не говорить с ним просто так, без дела, не шутить... Даже здороваться нельзя, и руку подавать! – убежденно подчеркнул Виталик. - У пидора свое место – пидорское!

2.

Олег даже вздрогнул, когда увидел, кто сидит лавочке возле булочной. Сергей, брат Виталика.
- За хлебом послали? – спросил он.
Язык у Олега будто присох к горлу. Он не знал, что ответить. Да и можно ли отвечать гомику? Виталик ведь предупреждал…
- А я тебя жду, - с виноватой улыбкой продолжил Сергей. – Садись, хочешь жвачку?
- Не, - замотал головой Олег. – И садиться некогда. Побежал я!
- Подожди минутку, - попросил Сергей и тоже поднялся. – Я хотел с тобой посоветоваться. Что я совсем запутался с Виташкой… Может ты поможешь? Может он тебе что говорил? Что с ним случилось в последнее время?
- А че случилось? Ниче! – пожал плечами Олег. Ему на секунду даже стало приятно, что с ним советуются как с взрослым. Даже если это гомик.
- Ну, ты в курсе наших отношений… - отводя взгляд сказал Сергей. – Я стараюсь сделать ему приятно. Я думал, у нас с ним получится… И сначала все так и было, а потом он уехал в лагерь, я поступил, тоже уехал. Домой. А когда вернулся… не знаю… что-то сломалось…
- Так вы еще до этого, до лагеря, ну… сосались с ним? – удивился Олег. Надо же! А ему, первому другу Виталик тогда ни слова, ни полслова! Только сказал, что приехал двоюродный брат, классный парень – и все!
- Да в первую же ночь, как я к ним приехал… Тогда диван еще не поставили в ту комнату, где я сейчас сплю, и меня положили в его комнате. А я был чуть под градусом – выпили с Константином Ивановичем, отцом его. По чуть-чуть. За приезд… Ну и побарахтались потом чуток с Виташкой. Он даже… Может, конечно, зря… Не надо было его сразу…
- Что – сразу? – жадно спросил Олежка. Он уже забыл и про магазин, и про хлеб, и про то, что с пидором никогда нельзя разговаривать. Он был там, в Виталькиной комнате, которую знал как свои пять пальцев – столько раз там сидели! Он почти видел раскладной диван в глубине, мятые шевелящиеся одеяла, под которыми Виталька с Сережкой... Они там возились, что-то делали – и Олегу мучительно хотелось узнать: что?
- Да, в общем, ничего особенного. И он на следующий день виду не подавал. Даже веселый ходил. Друзей своих показывал, тебя, помню приводил, знакомил. Я обрадовался – думал: ну, все!.. А он вечером уехал в лагерь, а потом вернулся - как в воду опущенный… Я уж старался и так к нему, и этак… Может зря позволял со мной… некоторые вольности допускать?
- Какие? - тут же спросил Олег.
- Ругаться, например, на меня матом … Сначала он как бы в шутку меня обзывал. А теперь уже по-другому и не называет... Особенно когда мы наедине. А если при родителях – так вообще со мной не разговаривает… Я ничего понять не могу: в чем ошибся, что не так сделал?..
- А что вы ему делали?
- Давай на «ты», Олежек! Делал я ему… Ну, ты видел. И, главное, он же ведь не отказывается! Даже сам предлагает! Правда в какой-то нарочито грубой форме… Эх, не надо было ему попускать… Сразу надо было как-то пресечь эти грубости. Но я думал, что это он от некоторой… неловкости… Думал: пройдет у паренька зажим, он расслабится, станет мягче… Да и слишком обрадовался, наверно, встрече с ним… И еще тому, что он не возражал продолжить наши отношения…
- А вы… ты… правда гомик? – неожиданно для себя спросил Олег придушенным шепотом. И покраснел.
Ему хотелось, чтоб Сережка сказал: «Нет, не гомик! Просто так… Балуюсь иногда…» – и тогда бы все стало на свои места, и с Сережкой - который ведь правда классный парень! – можно было бы и говорить, и расспрашивать его, и брать жвачку, когда он предлагает!..
Но Сергей тяжело вздохнул:
- Не знаю, я ведь еще не пробовал этого с девочками… Только вот с ребятами…И то, если считать тебя, то только с троими…
Я, Виталька – быстро прикинул Олег.
- А еще с кем? Из нашего двора?
- Нет, что ты! Я бы и с тобой не рискнул что-то пытаться. Это Виташа тебя привел. Я даже обрадовался – думал он на мировую опять пойдет, раз своих друзей снова начал приводить. А получилось еще хуже…
- А, ты с кем-то сосался там, в своем городе! – понял Олег.
- Сосался… - грустно усмехнулся Сергей. – Разве ж в этом дело! Мы с Женечкой любили друг друга. Любили… Ты этого сейчас не поймешь. Когда любишь – остальное уже не важно. Все остальное можно позволить. И себе, и ему.
- А он вам… тебе тоже сосал? – допытывался Олег. Ему почему-то очень важно было это узнать.
- Женечка? Конечно. Да он меня и научил… э-э… раскрепощенности.
- Пацан – и такому научил? – не поверил Олег.
- Почему пацан? Он был уже взрослый парень – двадцать четыре года. Это я был малыш. Мы с ним познакомились, когда я восьмой класс заканчивал. И провели вместе все лето. Какое лето!.. А потом ему пришлось уехать. И все. И я остался один. До самого июля этого года, когда у меня появился Виташа. Вернее, я думал, что он появился, но происходит что-то совсем непонятное… Вот я и дожидался тебя. Я ведь знал, что ты ходишь за хлебом…
- О, Олежке привет! – раздался позади высокий, надтреснутый голос.
Олег оглянулся с неудовольствием – такой разговор прерывают!
К ним из-за угла шел Миха Сапожников. Парень с их двора – на два класса старше. Высокий, худой как жердь. У него в последнее время было что-то с голосом: он то хрипел почти басом, то пищал как пискля. Сейчас как раз пищал. Но был веселый, улыбался, протягивал приветственно руку.
А следом за Михой-Сапогом из-за угла выворачивал Виталик с каким-то совсем взрослым мужиком. Из-за синей щетины подбородок и щеки мужика казались грязными, а глубокая залысина вдавалась в коротко стриженый ежик волос.
- Здоров, Миха! – протянул в ответ ладошку Олег.
- А это не брательник твой? – обернулся Миха к Виталику. И беспечно сообщил Сергею. – А я – Миха! Давай пять! – и тоже сунул ему руку.
- Нет! – взвыл яростный голос Виталика за спиной.
Как он успел? Но успел же! Подскочил - одним прыжком - и ударил Миху по протянутой руке, отводя в сторону.
- Ты чего? – опешил Сапог, потирая ушибленное предплечье.
А Сергей так и остался стоять с растерянной улыбкой и протянутой в сторону Михи ладонью.
- Да ты знаешь кто он? – злым шепотом крикнул Виталик. – Да он… - и, вытянув шею, почти дотронулся до Михиного уха, что-то шепча.
- Да ты чо? – поразился Сапог. – Правда что ли? – и лицо его преобразилось. – Так ты у нас не мальчик, а девочка? А, красавчик?
- Чо тут такое? – равнодушно спросил мужик с залысиной, подходя к ним.
- Да вот тут у нас пидоша оказался, хэх! – весело объявил Миха, как бы знакомя Сергея с мужиком.
Тот окинул Сергея безразличным, но цепким взглядом.
- Виталь!.. - ахнул Сергей. И повторил тоскливо. – Виталь…
А потом повернулся, и побрел прочь. Сникнув. Шаркая и сутулясь.
- Чего он ушел? – спросил мужик.
- Эй, пидоша, ты куда? – весело крикнул Сапог. А потом отрапортовал мужику. – Молчит! Зазнался!
- Так спроси еще раз, - все так же равнодушно предложил мужик.
- Девочка, ты куда? Давай знакомиться! – пискнул Миха, и даже закашлялся. Но бросился все-таки за уходящим Сергеем. – Куда, дорогая? А ну постой! – схватил его за плечо, разворачивая обратно.
И тогда Олег увидел лицо виталькиного брата. Застывшее, бледное, потерянное. И две блеснувшие на солнце полоски слез на щеках.
- Иди ты… - стряхнул он руку Михи, и быстро зашагал к парковой ограде.
Там в старой бетонной решетке была выворчена дыра. В нее и зашел, почти забежал Сергей.
- Да он тебя вроде послал? – хмыкнул мужик.
Миха покраснел, звонко стукнул по ладони худым кулачком, пискнул особенно хрипло:
- Ну я ему!..
Олег даже удивился. Что мог сделать жердяй Миха такому крепкому парню, как Сергей.
А Миха просительно посмотрел на мужика, и как бы ни к кому не обращаясь, предложил неуверенно:
- Надо бы догнать!..
- Надо – догоним! - с нехорошей усмешкой кивнул мужик.
И первым припустил в сторону парковой дыры - быстрым шагом, почти переходящим в бег. Сапог метнулся следом.
- Виталь, ты чего… - обалдело поинтересовался у друга Олег. – Они ж убьют его. Или покалечат. Сапог же всегда с ножичком ходит!
Виталий стоя белый как стенка, глаза у него были выпучены. И Олег понял, что он помнит не только про михин ножичек, но и про мужика. Совершенно незнакомого Олегу, постороннего мужика.
- А чо он… - наконец выдавил из себя Виталька. – Он сам виноват… - голос пацана дрожал от страха. – Я говорил! Предупреждал его: не ходи на улицу, там пидоров не любят… Он сам… Я домой пошел! – вдруг заявил Виталик. – Мне пора. Уроки. Посуду не помыл еще. Я пойду, пока, - и он ткнул вялой ладошкой в руку Олега.
- Как? – изумился тот. – А брат?
- Да какой он мне брат? – заорал Виталик так, что на них оглянулась проходившая мимо тетя с красной хозяйственной сумкой. – Как еще брат! – уже тише, но с прежней яростью прошипел Виталик. – Педрило он – и все! Он мне никто!
И выдернув свою ладонь из олеговых рук, торопливо засеменил в сторону подъезда.
- Виталь! – сказал Олег. Хотел сказать. Но из его открытого рта не вырвалось ни звука. Горло перехватило, в глазах защипало и солнечный свет вдруг заискрился всем цветами радуги.
Он ожесточенно мазнул себя по глазам сжатым кулаком, смахивая ненужные слезы, зло дернул подбородком и обернулся к парку.
Парк был такой приветливый, желто-зеленый, тихо шелестящий. Но когда Олег вступил в его шипящую, какую-то напряженную тишину, ему стало не по себе. Парк был безлюден. В этой части – старой, неухоженной, с окончательно раскрошившимися асфальтовыми дорожками, он вообще редко кем посещался, а сейчас, в будний день казался просто вымершим.
Олег кинулся в сторону главной аллеи. Пробежался до нее. Походил, осматриваясь и прислушиваясь.
Два старичка деловито играли в шахматы на лавочке возле выхода на проспект. Третий старичок стоял возле них, что-то подсказывая. Больше – никого.
Олег метнулся в одну боковую аллею, в другую. Пусто! Ни Олега, ни Михи с мужиком. Будто сквозь землю провалились!
Продолжая идти в шелестящей пустоте наобум, уже без особой цели, Олег подумал: может быть все уже ушли? И Сергей ушел. И эти двое. Не догнали его и ушли…
И лишь на берегу заросшего пруда Олег насторожился, услышав какой-то звук… Совершенно необычный, неожиданный для осеннего парка звук. Будто мычание. Или стон.
Над водой, на самом краешке стояла полуразрушенная постройка. То ли сторожка, то ли домик для паркового инвентаря. Теперь там инвентаря не было. И даже крыша провалилась. И в выбитых окнах гулял ветерок.
- А я сказал: будешь! – сообщил равнодушный голос и раздался звук пощечины.
Олег, стараясь не шуметь по палой листве, заглянул через выщербленный подоконник.
Он мог бы и не стараться. Те, кто были внутри, не интересовались происходящим за стенами хибарки. Миха брезгливо держал за уши голову Сережи (какие у Сережи приятные на ощупь, ладные ушки, - некстати вспомнил Олег). Рубашка на Сереже была разорвана, он полулежал, одной рукой опираясь о наклонную балку рухнувших стропил, а другой пытаясь оттолкнуть бедро Сапога, надвигающееся на его лицо.
- Отпусти-ка, - приказал Михе мужик. – Я научу его руками-то не размахивать…
Сапог послушно разжал кулаки, Сергей покачнулся валясь набок, на серые разломанные доски и битую черепицу. Тут его и достал удар ботинка.
Сергей сложился пополам, страшно захрипел, пытаясь вздохнуть. Удар попал в солнечное сплетение.
Второй удар пришелся по лицу. Третий удар не удовлетворил мужика.
- Хотел по яйцам, а попал, кажись, по ноге, - раздраженно сообщил он в пространство.
Миха торопливо закивал, поспешно подтверждая: да, надо было по яйцам!
– Ничо, пока и того хватит! – хмыкнул мужик.
Толкнул носком ботинка полуголую фигуру, мешком валяющуюся под ногами:
- Ну? Дошло, мудак, как вести себя? Или еще учить? Подними его, Сапог, пускай работает.
Миха тут же снова ухватил за уши безвольную сережину голову, поднял. Тот застонал, пытаясь помочь себе, опираясь локтем. Голый локоть скользил по наклонному куску черепицы.
- Так у него эта… вся морда теперь в крови, - пожаловался Сапог. – Замажет еще штаны-то!
- А чо ж ты штанов не снял? – вяло удивился мужик. – Ебаться пришел или му-му водить?
- Да я сейчас сниму, - засуетился Миха, - но там кровищи, на харе его…
- Значится, надо пидора помыть, - согласился мужик.
И пока Сапог, отойдя на пару шагов, лихорадочно стягивал с себя джинсы, мужик расстегнул ширинку, выпростал оттуда свой отросток, и пустил струю мочи прямо на лицо, залитое кровью.
- М-м, - застонал Сергей, закрываясь ладонями.
- Руки убери, подстилка! – приказал мужик, продолжая поливать запрокинутое лицо. – Ну, не понял?
И пнул Сергея снова. Тот послушно отвел ладони и замер, лежа с закрытыми глазами.
- Во! Так-то оно лучше! – одобрил мужик. – Спасибочки бы сказал, что помыли тебя!
Он стряхнул последние капли с конца, спросил Миху:
- Готов, что ли?
Тот стоял уже голый до пояса. Между его белыми, тонкими как мучные черви, ногами чернело пятно волосни. Оттуда свисало что-то жалкое, вялое, неприличное.
- Да у тебя и стояка совсем нет! – удивился мужик.
- Ничо, он рассосет! – бодро уверил Миха. – Ну, девочка, давай за щечку!
Он попытался вновь ухватить Сергея за уши, но отдернул руки, пожаловался:
- Мокро!
- Так пускай он сам подымается, - приказал мужик. Ткнул Сергея в бок. – За работу, парашная подстилка!
Сергей с трудом сел, не открывая глаз раздвинул губы. В которые Миха тут же запихнул свое хозяйство.
- Чмокай, чмокай, пидоша, - с басовитой хрипотцой начал приговаривать он, двигая бедрами. Худые половинки его задницы сокращались, то напрягаясь, то расслабляясь. – Давай, давай в горлышко, в глоточку!.. – мурлыкал он.
И вдруг задергался, схватился ладонями за затылок Сергея, прижимая к себе, крича:
- Ой, кончаю!
И застыл, выгнувшись.
А потом брезгливо оттолкнул голову Сергея. Встряхнул влажными ладонями, повернулся к мужику, заискивающе оправдываясь:
- Ну и нассал ты!.. У Машки все башка мокрая!
- Ничо, - спокойно возразил мужик. – Тебя руки тоже помыть не грех. Ну, отходи! Сделал дело – гуляй смело… Мой черед. – легонько пнул лежащее тело. - Поднимайся, гандон, работай.
- Ох ты! – запоздало возмутился Миха, показывая свой отросток. – Он мне хуй все-таки измазал кровью. Наверно с губешек его! Смотри - и на животе!.. У-у, падла!
- Считай, будто целку сломал, - слабо ухмыльнулся мужик. – Харэ, отходи, дай место!
Он встал перед лицом Сергея, спустил штаны. Что-то отвратительно-коричневое, огромное, бардово-красное на конце вывалилось оттуда.
- Пасть разевай! – шлепнул мужик этим красным Сергея по щеке.
И когда рот послушно приоткрылся, качнул бедрами, вводя туда свой дрын.
Сергей захрипел, но мужик, не обращая на это внимания, принялся загонять в него свой коричневый хуй и только приговаривал:
- Пошла вода в хату!
А потом вдруг прекратил. Вынул член, швырнул Сергея на пол, сообщил:
- Пора очко разрабатывать. Тяни с него штаны!
- Нет, не надо… - попытался воспротивиться Сергей. Но получив еще один пинок, смолк.
А Миха уже сорвал с его ног брюки.
- Раком! – коротко бросил мужик.
Сергей повернулся лицом к стене, встал на четвереньки.
- Поднимай, поднимай сраку! А голову опускай! – приказал, мужик, одной рукой наклоняя Сергея, а другой пытаясь вставить ему между ягодиц свой дрын.
- У-у! – коротко взвыл Сергей, прогибаясь.
И столько боли было в этом голосе, что у Олега все поплыло перед глазами.
Осторожно, стараясь не шуметь, он сполз вниз по стене. Голова кружилась, золотая листва качалась вокруг фальшивой паутиной.
Олег посидел, продышался. Стало чуть легче. Но из-за стены все неслись и неслись стоны и всхлипывания Сережи, и Олег не выдержал - зажал уши, пополз прочь.
Потом смог встать, побрел, сам не зная куда.
Потом ему было совсем плохо, его рвало.
Потом он просто сидел на каком-то пенечке, тупо глядя вперед и стараясь ни о чем не думать. Но из окружающей тишины все время всплывал тягостный, униженный вой Сережи. Который остался там… Совсем один… и с ним эти двое…
«Надо вызвать милицию!» – пришла вдруг четкая и совершенно определенная мысль.
Олег вскочил, осмотрелся. Он, оказывается, прошел почти весь парк насквозь, и теперь находился на противоположной стороне, совсем рядом с улицей. Да! Там телефон! Карточки нет, но в «02» можно звонить и так, без карточки!
Олег побежал. Вот она улица. Люди идут как ни в чем не бывало, машины гудят… Вот телефон!
- Здесь, в парке, - взахлеб затараторил он в трубку, когда наконец прекратились длинные гудки. – Избивают! Человека! Парня одного!
Что там у него спрашивают? Ах да, он же не объяснил какой парк, и где избивают. Не только избивают, но и… Но об этом нельзя, просто нельзя говорить!
- Пожалуйста! – вдруг зарыдал он. – Приезжайте скорее! А то его убьют!
- Ты кто? Как твоя фамилия? – начала переспрашивать трубка.
- Да его же убьют! Как вы не понимаете! – всхлипнул Олег, и бессильно уронил трубку на рычаг.
«Его убьют!» – вдруг безнадежно подумал он. И бросился обратно в парк.
Вот он тот домик.
Но стонов не было. Вокруг царила тишина.
Олег осторожно заглянул через подоконник.
Не было тех двоих! Только Сережа все еще лежал на сером мусоре, почти совсем голый, с остатками рубашки на груди.
- Сережа! – вскочил Олег, суетливо полез через подоконник, зацепился за что-то, чуть не упал, перелезая.
Сережа был весь в крови. Не только лицо, но и попа, и ноги… Его маленький, совсем съежившийся писюн был такой же белесый, как и волоски внизу живота, на молочно-белых бедрах.
- Сереженька, не умирай! – глотая слезы попросил Олег. – Ну пожалуйста! Не умирай. Я все для тебя сделаю! Только не умирай!
- Это ты, малыш?.. – прошептал Сережа, приоткрывая один глаз. Второй у него заплыл.
- Это я, я! – заговорил Олег, гладя его, еще влажные, волосы. – Не умирай. Не надо, ну пожалуйста!
- Милый малыш… ты видел?.. Извини, что тебе пришлось увидеть… Жаль… Извини… Как бы мы могли с тобой… - он пошевелился, пытаясь лечь удобнее, скривился от боли. И вдруг умоляющим шепотом попросил. – Уходи, малыш. Они могут вернуться. Уходи скорее! Если они тебя тут увидят, они тогда и тебя…
- Они не вернутся! – счастливо улыбаясь объявил Олег. – Я вызвал милицию, менты сейчас приедут!
- Зачем… - простонал Сергей. – Боже… Я в таком виде… Дай мне, пожалуйста, брюки…
- Я помогу тебе! Сейчас, сюда ногу… И сюда… Осторожно! Приподнимись…
Олег уже дотянул брюки почти до того места, где сережины ноги сходились вместе. Ему под ладошку попался мягенький сережин писюньчик. Такой не похожий на ялдак мужика, такой нежный и беззащитный. Олег не удержался и погладил его. А потом застегнул молнию
- Вот, все! - радостно сообщил он. – Ты в штанах!
- Спасибо, малыш. Но ты все-таки уйди… не хватало чтоб и тебя милиция забрала… Милый мой, дорогой мой малышок… - Сережа ласково погладил его двумя пальчиками по запястью, попытался улыбнуться разбитыми губами. И опять сморщился, застонал. – Уходи, пожалуйста, прошу тебя.
- А ты?
- Со мной теперь уже ничего не случится… Иди, иди…
Олег послушно попятился. Подошел к окну. Перелез через подоконник. Чуть снова не упал. Потому что безотрывно глядел на Сережу. На его бледное окровавленное лицо, его широкую грудь с шоколадно-коричневыми звездочками сосков… И почему то их захотелось попробовать язычком – вдруг они и вправду из шоколада? Глупость какая: как они могуть быть шоколадными?
- Иди… - еще раз попросил Сережа.
- Я уже ушел, - сказал Олег.
И действительно пошел прочь.
Сережа правильно говорит, не надо попадаться на глаза ментам. Лучше он потом придет к Сергею в больницу. И вообще, зачем Сереже жить у Виталика? У этого… Олег даже головой покрутил, но ни одно слово, которым можно назвать Виталика на ум не приходило. Как будто эти слова не к чему было приставлять. Как будто от Виталика осталось одно пустое место. Ноль без палочки.
Да, точно! Пускай Сережа переезжает к ним! У них ведь тоже есть свободная комната! Там жила бабушка, но она умерла еще весной, и там вполне поместится Сережа!
При этой мысли что-то теплое и щемящее затопило у Олега низ живота, поднялось до груди. Он победоносно вздернул голову, оглядываясь – и увидел трех ментов.
Ну наконец-то!
Крадучись, он проследил за ними. Да, менты прямиком пришли в тот сарайчик, где лежал Сережа. Вытащили его. Вернее, выволокли, брезгливо отстраняясь. Но Сережа почти не мог идти, и им все-таки пришлось волочь его и дальше.
Сереже было больно, Олег видел как он все время жмурится от этой боли, но Сережа терпел – даже не стонал.
Олег так и провожал их, прячась за деревьями.
И вдруг увидел тех двоих. Миху и мужика.
Они стояли совершенно спокойно прямо на главной аллее. Покуривали. Будто и не было ничего. Будто на их отвратительных хуях не оставалась еще корочка засохшей крови с губ Сергея! Они просто стояли и разговаривали.
А мимо них менты волокли избитого Сережу.
Они увидели его. И он их увидел.
«Сейчас, - злорадно подумал Олег, - он покажет ментам на них! Менты их схватят, даже если они попробуют убежать!»
Но Сережа ничего не сказал ментам. Даже отвернулся от Михи с мужиком – как будто не они его били и не они издевались над ним.
Да и двое гадов никуда не собирались убегать. Мужик спокойным взглядом проводил удаляющуюся процессию. А Миха даже ухмыльнулся вслед и сплюнул себе под ноги. Как будто Сережа - раздавленный и униженный - все еще находился там, у него под ногами…

3.

Но в больницу к Сергею Олег не пошел. Очень надо!
Только ножичек стал носить. Всегда. Даже просто во двор. Так надежнее. Маленький, складной. Но когда они с пацанами сидели на спинке раздолбанной дворовой лавочки, а к ним приближался, расслабленно шаркая, Миха-Сапог, то Олег сжимал в кармане рукоятку ножа и сердце ухало в груди уже не так гулко.
А Миха стал важным. Пацаны объяснили Олегу, что мужик, с которым часто ходил Сапог – это Петрович, бывший ёбарь его матери. Мать теперь прогнала Петровича. Когда он вернулся с зоны, то она разоралась, что ей уголовники не нужны. Ну Петрович и сдрызнул с ее квартиры. А к Михе приходил. И Сапог даже как-то проговорился, сплевывая сквозь зубы, что скоро они с Петровичем «на дело» пойдут. Что за «дела» – пацаны не знали. Но до того Петрович сидел за магазин – пытался ограбить. Может что опять красть будут?
Здороваясь за руку с Олегом, Миха подмигивал ему по-свойски и говорил:
- Знаю, ты пацан крутой! Ну ничо, мы с тобой еще побазарим за житуху нашу!
Олег молчал, сжимая зубы, чтобы они не стучали, а потом незаметно тер ладонь об штаны, вытирая пот, оставшийся после мокрой руки Сапога.
То же самое Миха говорил и Виталику. Только добавлял вполголоса:
- Скажешь, когда. Понял?
Виталик краснел и кивал.
Олег отворачивался и делал вид, что его это не касается. С Виталиком он не раздружился. Не то, чтоб не совсем. За одиним столом в классе они так и сидели. А домой к нему он не ходил. Да и так особенно не разговаривал. Здоров-здоров – и все.
Пацаны говорили, что Виталикова брата сильно избили. И тот даже собирался уезжать из города и переводиться в другой институт. Но с первого курса переводить не захотели, и когда его подлечили и выписали из больницы, то он остался пока жить у Виталика где и раньше жил.
А потом Олега как-то встретила мать Витальки, Валентина Павловна.
- Ты что-то к нам совсем не заходишь, Олежек. Поругались с Виталиком?
Олег пожал плечами.
- Миритесь! – строго сказала мать. – И заходи. В компьютер поиграешь.
Новость о компьютере была удивительной. Олег даже нарушил свое с Виталиком молчание и спросил: что за компьютер такой у них появился?
- Да так, - сказал Виталик, раздуваясь от гордости. – Батя с работы принес. Типа дома делать что-то.
- И ты играешь?
- А то!
- А там хоть игры есть?
- А приходи сегодня, сам посмотришь, - предложил Виталик и осторожно посмотрел на Олега – вдруг откажется?
Но Олег не отказался.
И после школы они зашли в знакомый подъезд, поднялись на нужный этаж, Виталик открыл ключом дверь. Все было как всегда. Олег даже подумал: а не приснилось ему, что у Витальки есть брат-гомик, что этот пидор сосал у него, а потом его избивали и унижали?..
Дверь в комнату, где жил двоюродный брат, была плотно закрыта. Компьютер стоял в зале. Игры были. Даже такие, что вдвоем можно играть – один против другого, нажимая на кнопки на разных углах клавиатуры. И когда Виталик предложил играть на пару, Олег ломаться не стал – сам же пришел играть!
Но сначала у него не получалось. Виталик его три раза подряд замочил. А потом начало получаться. И Олег заорал как бешеный, пристреливая Виталика. А потом снова. Но тут заорал Виталик, потому что успел стрельнуть первый. Только ведь Олег до этого успел взять две дополнительные жизни, и так просто с ним было не разделаться…
Поэтому когда из открытой двери коридора тихий голос произнес: «Здравствуй, Олежек», - то он вздрогнул, поднимая лицо от экрана и пытаясь понять: кто зовет, зачем?
В дверях стоял Сергей. В одной руке у него была книжка, в другой пустая чайная чашка.
Виталик тоже обернулся и с суетливой приветливостью спросил:
- У тебя что, Серый, чай закончился? - и даже вскочил с готовностью. - Так я сейчас принесу!
Но Сергей на него даже не глянул. Он смотрел на Олега. Каким-то таким жалобным взглядом, что Олег сразу вспомнил золотой шелестящий парк, волочащиеся по асфальту олеговы ноги и его трусливо отведенные глаза, когда надо было быть мужиком и хватать Миху с его Петровичем прямо с поличным!
Это воспоминание слишком ярким лучом света полоснуло по глазам - Олег зажмурился. И молча уставился в экран, ничего на нем не видя. И ничего Сергею не отвечая. Потому что хотелось крикнуть: «Пошел на хуй, пидор! На хуй, ссыкло блядское!!» - и ударить кулаком по этой ёбаной клавиатуре, чтоб разъебашить ее к хуям собачьим…
Он так и сидел, напряженно выпрямив спину. До тех самых пор, пока Сергей не ушел на кухню, так и не дождавшись ответа.
- Ну что, дальше давай? – спросил Виталик.
«На хуй! На хуй!» - билось в мозгу у Олега. Это были единственные слова, которые он сейчас мог произнести. Он боялся, что не выдержит и эти слова вырвутся из него. Поэтому он только молча мотнул головой, выскочил в коридор, поспешно натянул кроссовки, схватил портфель и выскочил, не прощаясь, не захлопывая за собой дверь.
А ночью проснулся от липкой золотой парковой паутины, которая затягивала его в себя, душила, размазывала по своим солнечно-желтым листьям в кровавые сопли, в лепешку. Как большую, мягкую гусеницу.
- Ты что кричишь? – вбежала в комнату полураздетая мамка в одном голубеньком спальном халатике.
- Я не кричу, - пробормотал Олег.
Но мамка уже щелкнула выключателем и стал виден весь его позор – темное от слез пятно на подушке.
Олег побыстрее перевернул подушке другой стороной, рухнул на нее лицом вниз:
- Сплю я, не мешай!
- Олежка, ты не заболел? – мамка потрогала ему лоб.
- Не заболел, - зло ответил Олег.
- Ну спи, спи… - вздохнула она. Выключила свет и прикрыла дверь.
А Олег лежал и думал: «Ну почему так? Почему?» – и не находил ответа. И эта сторона подушки тоже быстро становилась мокрой от слез.

А наутро все как-то забылось. И когда Виталик спросил: «Сегодня придешь играть?» – то Олег даже не стал придумывать почему нет. Согласился сразу да и все.
Но они играть-то еще не начали, когда в зал вышел Сергей. Не глядя на Олега, сказал Виталику:
- Ты говорил, что Сапог в гости просился? Пойди, пригласи.
Виталик от неожиданности так и забыл оторвать палец от клавиши. Клавиатура обиженно запищала.
- Прям сейчас? – таращась на Сергея, спросил Виталик.
- А когда еще? Я уже почти здоров, сношаться могу.
- А… это… Петрович уехал. Совсем уехал. Куда-то на Север.
- Ну и что? Сапог же остался?
- Да…
- И по-прежнему болтает про меня?
Виталик кивнул, опуская глаза.
- Ну так иди и зови его. Бедный парень, наверно, уже измучился от воздержания!
- Я… Я только компьютер выключу… - забормотал Виталик.
- Не выключай, - приказал Сергей. – Пускай Олег играет.
- Нет-нет, я пойду! – вскочил Олег.
- Сиди, пацан! – грубо приказал Сергей. И чуть тише добавил. – Уйдешь, когда скажу.
Это была какая-то сумасшедшая дурь. Надо было вставать и уходить, но когда Сергей сказал вот так – четко и окончательно - то Олег почему-то не мог его ослушаться. Или не хотел. Или не знал, что делать.
Потому просто сел на стул и начал бессмысленно давить серые кнопки, совершенно не понимая куда он гонит дядьку с автоматом, бегущего по экрану.
Хлопнула входная дверь – Виталик умчался. Сергей вернулся в свою комнату. Олег понял, что сидит весь потный, и надо снять куртку. И потом пойти в коридор, и там повесить ее на вешалку. Но шевельнуться было страшно. Он только осторожно вытер испарину на лбу и продолжал сидеть на краешке стула, стараясь, чтобы кнопки под пальцами клацали как можно тише.
- У-у, и Олежка тут! – радостно заржал Миха, заглядывая в зал. – Чо – на хор пустим девочку? Ну, мужики, классно будет! Я вас такому научу!
- Нет, мы с тобой будем вдвоем, - сказал Сергей, появляясь в коридоре. – Идем ко мне.
- Ну, как хочешь, - легко согласился Миха. – Желание дамы – закон для мужчины! – и снова заржал.
Олег, чувствуя, что совсем взмок, начал медленно подниматься со стула, нащупывая в кармане свой ножичек. Он не знал, что сделает. И не хотел знать. Это будет страшно, но он сделает – он должен сделать! И будь что будет…
- Олег, - ровным, бесцветным голосом сообщил Сергей. – Ты останешься здесь. Играй в компьютер. Не уходи. Я скажу – тогда уйдешь.
И все. Из Олега будто вынули какую-то стальную пружину, которая толкала его на что-то жуткое, но необходимое. А после слов Сережи этой пружины не стало. И Олег обмяк. Рухнул на стул, наклонился к экрану. Рядом подсел Виталик.
Они тыкали в клавиши, оба плохо соображая куда и зачем. То и дело выскакивали какие-то предупреждения на английском, потом игра вообще закончилась, пришлось запускать ее по новой. Но им было все равно. Они слушали, что происходит в соседней комнате.
Слышно было хорошо. Кажется, Сережа забыл прикрыть дверь.
- А че ты кресло разобрал? – удивился Миха, пустив «петуха» и закашлявшись. – Чо, мы не на диване будем?
- На кресле удобнее, - коротко пояснил Сергей. – Раздевайся.
- Ты мне сначала отсосешь. А потом я тебе в жопу впендюрю, - по-деловому распорядился Миха, притоптывая – наверно, прыгал на одной ноге, вытягивая вторую из брючины.
- Ага, сейчас, - сказал Сергей.
Раздался гулкий шлепок удара и захлебывающийся стон.
Грохнув опрокидываемым стулом Олег кинулся в сергееву комнату. Виталик – следом.
Сергей сидел на корточках, а перед ним на полу лежал, скорчившись, зажимая живот, сверкая белой голой задницей, Миха.
Олег посмотрел на ножик, зажатый в руке. Сложил, спрятал в карман. Ножик был не нужен.
Сергей, наклонившись, прижимал одной рукой михину голову к паркету, а второй что-то нашаривал на его горле.
«Душит», - понял Олег. И сиплым шепотом попросил:
- Сережа, не надо…
Он хотел добавить, что за убийство посадят на много лет в тюрьму, или даже расстреляют, а этого не надо, этого нельзя… Но дыхания произнести столько сразу никак не хватало…
- Все надо, Олежек, все надо… - задумчиво ответил Сергей, не поворачивая головы.
Тело Михи как-то вдруг расслабилось, рука, зажимавшая живот, сползла на пол.
- Ага! – кивнул Сергей. – Готов!
- Умер?.. – в ужасе спросил Виталик из-за олеговой спины.
- Нет, только сознание потерял, - сказал Сергей.
С трудом приподнял обвисающее полуголое тело, взгромоздил лицом вниз на кресло-кровать, разобранную посередине комнаты.
- Так, - сообщил самому себе, - где у нас тут?.. Ага!
На стуле рядом с незастеленным диваном лежала толстая бельевая веревка. Сергей вытянул длинный кусок, связал кисти свисающих Михиных рук – получилось, что Сапог, выставив локти обнимает снизу кресло-кровать.
Сергей подвинул безвольное тело еще немного вперед, так что михино темечко - коротко обстриженное, почти лысое - уперлось в спинку кресла. Голые Михины ноги Сергей столкнул на пол по разные стороны от кресла. Получилось, что Миха раскорячился, выставив задницу. Снизу, из-под живота стали видны его поросшие черным волосом яйца и даже краешек писюна с залупленой головкой.
Взяв со стула следующую веревку, Сергей связал внизу и михины ноги. От этого Сапог раскорячился еще больше, тощие половинки его жопы раздвинулись. Оказалось, что полоска черной волосни идет у него и между половинок – до самой срательной дырочки. Вот о каких волосах в жопе говорил Виталик! – понял Олег.
- Ну что? Все? – спросил Сергей, разгибаясь. – А, нет! Вот еще!
Он поднял моток широкой полупрозрачной клейкой ленты, отрезал хороший кусок, приподнял за лоб михину голову, щедро залепил рот и щеки.
- Вот теперь все! – Сергей придвинул к ноздрям Сапога флакон с нашатырным спиртом.
Миха замычал, попытался заворочаться, но Сергей взял его за ухо, повернул лицом к себе. Спросил:
- Я – пидор?
Миха забился, пытаясь освободиться и встать.
Сергей сжал его ухо, выкручивая так, что тот взвизгнул:
- Отвечай, когда спрашиваю!
Миха вновь попытался вывернуться из веревок.
- Плохой пацан, - сообщил Сергей. – Нехороший мальчик.
Поднялся от кресла-кровати, нажал на кнопку магнитофона, повернул рукоятку громкости на полную мощность. В комнате загремел «Рамштайн» - с такой силой, что Олег даже попятился, наткнувшись на Виталика, стоящего позади.
А Сергей, не обращая на них внимания, взял со стула странный оплавленный предмет, в котором Олег не сразу узнал свечку. Обмакнул ее край в баночку с вазелином, и с размаху воткнул прямо в раскоряченную михину задницу.
Наверно тот взвыл – за «Рамштайном» не было слышно.
Но Сергей все всовывал и всовывал свечку. Поворачивал ее и так и этак, расширял жопную дырку. Сапог извивался, ударяясь башкой о подлокотники кресла, но Сергей не обращал на это внимания.
Наконец он вытащил грязную свечку, положил на пол, на расстеленную газетку, поднял со стула следующий предмет – презерватив. Видно все приготовил заранее.
И только когда он спустил до колен свои треники вместе с трусами, открывая бедра молочной белизны, Олег понял, что он задумал. Он решил отомстить!
Сергей взял в руку шелковистую тряпочку своего светлого писюна, помял. Потом начал быстро, резко водить по нему сжатой ладонью вперед-назад, сдергивая и натягивая кожицу на покрасневшую головку.
«Дрочит», - догадался Олег. Он слышал это слово от пацанов, но еще ни разу не видел, чтобы кто-то дрочил. И сам такого не умел делать.
Сережин писюн от дрочки начал понемногу подниматься, увеличиваться. Тряпочка распрямлялась, превращаясь в толстый хуй, выступающий бордовой головкой из ладони.
На него и был натянут презерватив.
- Ебаться пришел? – спросил Сергей Миху. Слова были почти неразличимы за грохотом музыки. – Сейчас поебешься…
Сергей встал на колени позади михиной жопы и толчком всунул хуй в расширенную и смазанною дыру.
Даже сквозь «Рамштайн» было слышно, как завыл Сапог, насажанный на серегину палку. Он то задирал голову, то переваливался с боку на бок. Кресло-кровать ходило под ним ходуном.
Но Олег не смотрел на него. Он смотрел только на белые ягодицы Сергея, которые, играя мускулами, наседали на раскоряченного Миху и размеренно вгоняли в него свой поршень.
«А ебаться – это долго…» - вдруг подумал Олег.
И как раз в этот момент мускулистые ягодицы напряглись в последний раз, Сергей отвалился от раскоряченного Михи. Поднялся, осторожно стянул резинку со своего быстро опадающего конца. Она теперь была не пустая внутри – там колыхалось что-то жидкое. А снаружи по ней шли коричневые гавнистые разводы. Сергей двумя пальцами уложил ее на ту же, газету, на которой уже лежала свечка. Сделал тише «Рамштайн». Спросил Миху, натягивая на белые бедра трусы и треники:
- Ну что, как тебе быть пидором? Понравилось?
Миха, повернувшись, злобно уставился на Сергея. Его выгнувшаяся потная жопа с мелкими крапинками красных прыщиков приоткрылась и он громко перднул.
- О, настоящим пидором стал! – кивнул Сергей. И устало повернулся к двери. – Идите, ребята… все. Концерт окончен. До свидания, Олежек.
Олег торопливо отступил через порог, сзади ойкнул Виталик, которому он отдавил ногу. Прикрыл дверь, пошел в коридор, но коленки почему-то дрожали. Он свернул в зал, плюхнулся на стул, глядя в монитор компьютера. Там коричневыми красками подземелья переливалась заставка окончания игры.
- Да все уже, волноваться тебе, друг дорогой, поздно, - устало проговорил в другой комнате голос Сергея. – Ты уже пидор. Гомик. Или как там еще…
- Я тебя в рот ебал! – взвизгнул михин голос. Наверно Сергей сдернул с его лица клейкую ленту. – В рот и в жопу, блядь ебаная!!
- Ну с жопой мы разобрались, - вздохнул Сергей, - а про рот – да, это идея.
- В рот ебать будешь? – испуганно спросил Сапог.
- Еще чего! – брезгливо сказал Сергей. – В твой грязный поганый рот, в котором никогда ни разу не побывала зубная щетка? Нет! Будет лучше. Ты у меня сейчас презервативом закусишь. Использованным. Он в тебе уже раз был – войдет и еще. Чтобы одним уж разом тебя – и в жопу, и в рот… Смотри какой маленький! Его легко будет проглотить…
- Блядь, охуел? Не буду, - сорванным басом пробубнил Сапог. –Не заставишь! Пидор хуев! Да я тебя!.. Ты еще не знаешь, что я с тобой сделаю!..
- Говори, говори. Хочу узнать. Чтобы сделать это сейчас с тобой. Ну, что замолчал? Говори, я жду. Что с тобой сделать? А то лень придумывать.
- Не буду я его в рот брать! Нет! – взвыл Миха.
- Жаль, - устал сказал Сергей. – Придется все же что-то придумать. Просто отлупить? Слишком просто.
Раздался хлопок двери, из коридора в кухню быстрым шагом направлялся бывший пидор, а теперь уже нормальный парень Серега. Глянул в зал, неприязненно спросил:
- Почему ты здесь, Олег? Я же сказал уходить! Ты уже все увидел, что надо было.
- Я… да… уйду! Сейчас! - Олег попытался встать, но ноги были как ватные.
Сергей махнул на него рукой, прошел в кухню. И почти сразу – обратно. С пачкой сигарет и коробкой спичек.
Вновь хлопнула дверь.
- Ничего я тебе не придумал, - сообщил голос Сергея, - но вот есть старый проверенный способ. Еще фашисты использовали в концлагерях. Называется «прижигание яичек». Видишь сигареты? Сейчас твои яички с ними познакомятся.
- Блядь, ты ёбнулся? – ошарашенно спросил Сапог. – Пизда ты, сука!..
- Будешь глотать презерватив?
- Пошел на хуй… - проблеял Сапог.
- Тогда будешь ходить с жареными яичками. Далеко, правда, не уйдешь. Да наверно и шагу сделать не сможешь. Даже и трусы свои вонючие натянуть не сможешь. Интересно, а правда это так больно, как рассказывают?
Олег перед компьютером зажмурил глаза, закрыл ладонями уши, но даже через закрытые уши услышал жалобный вопль.
- У-у! Больно!!
Но голос был не Михи, а Сергея.
Олег сполз со стула, проковылял к двери соседней комнаты, заглянул, подвинув плечом Виталика, торчащего в дверях.
Уроненная сигарета дымилась на полу, а Сергей баюкал свою руку. На белом предплечье среди светлых волосков язвенной краснотой наливалось пятно ожога.
- Больно, сволочь, - сообщил он, наклоняясь к Михе. – Я проверил: все правильно. Больно тебе будет. Ну, ничего, я опять музыку включу погромче. Хочешь понюхать, как паленым воняет? Нанюхаешься еще, когда яички свои нюхать будешь!.. Мошонка у тебя волосатая, гореть хорошо будет.
- Сука ты… - дрожащим голосом согласился Сапог. – Я съем, не надо сигаретой…
- Как хочешь, - пожал плечами Сергей. – А то давай попробуем. Ладно, открывай рот.
И быстро запихнул в михину пасть полупрозрачный, гавнистый, наполненный комочек.
- Глотай скорее еще подавишься тут! Все? Проглотил? Ну и умница. Давай сюда руки.
Сергей наклонился, подцепил, кухонным ножом бельевую веревку, разрезая.
Кинул нож Сапогу:
- На ногах сам разрезай.
Миха, постанывая изогнулся вниз, дотянулся до узла, спутывающего щиколотки, перепилил. Кряхтя перекинул ногу через кресло, сел. И вдруг вскочил, замахнулся ножом на Сергея с криком:
- Убью, гнида!
Но тот - почти не глядя – сильно ударил его кулаком в живот.
Нож выпал, брякнув о паркет, Сапог вновь свалился на разобранное кресло, сипло захрипел. А когда продышался, то пробормотал, с ненавистью глядя на Сергея:
- Урод ты ёбаный… Пидоша… Вот напишу Петровичу, он приедет, он тебя на куски порежет!
- Как ты меня назвал? – переспросил Сергей. – А, пидоша… Вот так тебя теперь и будет называть твой Петрович. Ты напиши, напиши ему. Он с удовольствием приедет – попользоваться твоей задницей. Ты ведь у нас теперь тоже «парашная подстилка». Пиши, не стесняйся.
Сергей отошел к окну, присел на подоконник.
- И всем во дворе расскажи, как тебя «опустили». Когда спросят тебя: чего это ты так в раскорячку ходишь? - сразу и расскажи. Как выебали тебя в сраку. И как потом ты гандон использованный сожрал. Обязательно расскажи. Всем интересно будет. Все пацаны захотят послушать. А когда расскажешь – и твоя задница пойдет для всеобщего употребления. Будешь дворовым пидором. Нет, пидошей. Так тебя теперь будут называть. Ласково.
Миха наклонился, поднял с пола свои трусы, начал натягивать, со стоном приговаривая:
- Блядь… блядь…
- Это ты к себе обращаешься? – спросил Сергей. – Тренируешься как теперь тебя станут называть?
Сапог ничего не ответил, потянулся за штанами.
- А если скажешь еще хоть слово про меня, - произнес от окна Сергей, – слышишь? Хоть слово! Или обзовешь как-то… Так я первый и расскажу всем про то как тебя «опустил». А пацаны, вот, подтвердят. Так что имей в виду. Сегодня ты еще пацаном уходишь, но если что – завтра же «парашной подстилкой» станешь. Понял?
- Пошел на хуй…
- Ну, все, ты меня довел! А ну ложись, подстилка! Я тебя снова поимею! – и Сергей, отлепившись от подоконника грозно двинулся на Миху.
- Да понял, я, понял… - пятясь от него и отгораживаясь ладонями, - забормотал Сапог.
- Ну и хорошо, - успокаиваясь произнес Сергей. – Как тебя зовут?
- Миха… Миша то есть…
- Вот. А как звать будут, если ты про меня что-то скажешь?
- Не знаю.
- Так, быстро лег и ноги раздвинул! Раз не слушаешь, что я говорю!
- Да я, правда, не знаю, - заскулил Сапог.
- Подстилкой! Повтори.
- Подстилкой, - пробормотал Сапог.
- Запомнили, пацаны? – строго спросил Сергей, глянув на Олега с Виталиком. – Ну-ка - как его будете звать, если он против меня хоть слово скажет?
- Подстилка, - прошептал Виталик.
- Ну и все, - согласился Сергей. – А теперь уходите из моей комнаты. Все. И чтоб я больше вас не видел!..

Олег еле слышно постучал в дверь.
- Что надо? – устало спросил Сергей.
- Это я… - пробормотал Олег.
- Что надо? – повторил Сергей.
- йод принес…
- Зачем?
- Ну там же у тебя наверно болит, где сигаретой того… пожегся…
Дверь распахнулась. Сергей стоял и в упор смотрел на Олежку. Так, что тот смутился, отвел глаза.
- Йод нельзя на рану лить, - сказал Сергей. – Извини. Я не могу с тобой разговаривать. И ни с кем не могу. Все это… слишком погано для меня. Слишком. И вы все… Иди. Уходи. А то я наговорю таких вещей, что потом самому будет стыдно.
Дверь захлопнулась перед носом у Олега. Ненужный пузырек с йодом вывалился из пальцев и покатился по паркету.

- …в ванной заперся и разрезал себе руку, - шепотом пояснил Виталик.
- До крови? – онемевшими губами спросил Олег.
- А то! Вся вода была красная! Знаешь, как мама испугалась! Скорую вызывали. Хотели его в психушку забрать.
- Забрали?.. – еле слышно поинтересовался Олег.
- Не, дома лежит…
- Так, что там? – раздраженно спросила Вера Максимовна. - Олег, Виталий! Что за переговоры на уроке?
- Вера Максимовна, мне выйти надо! – поднял руку Олег. – У меня живот болит. Я что-то несвежее утром съел. Я не могу сидеть…
Класс возбужденно захихикал.
- Ну, иди, - согласилась Вера Максимовна. - Может тебе к врачу пойти?
- Да! – кивнул Олег. – К врачу. Обязательно.

Он звонил и звонил. Но никто не открывал.
- Ну, пожалуйста, - попросил Олег кого-то. Кого-то сильного и всемогущего. Которому с неба видно все. – Пожалуйста…
И дверь открылась.
- Сережа, возьми, - Олег протянул мороженое и стремглав бросился вниз по лестнице.
- Стой, - приказал Сергей.
Приказал совсем тихо, но Олег услышал и остановился. Задрал подбородок, глядя наверх, на лестничную площадку. На одинокую фигуру, закутанную в теплый купальный халат.
- Зачем мне мороженое? – спросил Сергей.
- Ну… Ты же много крови потерял… силы восстанавливать надо…
- Мороженым? – грустно усмехнулся Сергей. – Иди сюда.
Олег поднялся.
- Заходи.
В коридоре квартиры Сергей сунул ему в руку вафельный стаканчик, защелкнул замок входной двери и молча пошел в свою комнату. Олег постоял, глядя ему в спину, а потом поплелся следом:
- Сережка, я ж хотел как лучше, думал оно же с молоком… И сладкое…
- Молчи, - не оглядываясь приказал тот. Лег на диван, указал на стул рядом. – Садись.
Взял олегову руку, мягко сжал ладонь.
- Я буду лежать, а ты просто сиди рядом. И ешь мороженое.
- Сережка, ты не думай, я тебя никогда не презирал… - забормотал Олег.
- Ешь, - попросил Сергей, пряча олегову ладонь у себя под халатом. Там было тепло, кожа была мягкая, гулко стучало большое взрослое сердце. – Молчи. И просто будь рядом. Просто будь.

©Пимыч

© COPYRIGHT 2008 ALL RIGHT RESERVED BL-LIT