Когда
разбился бокал, я не понял, что это был Знак. Типа: «У вас
еще, конечно, не отрезана голова, но вообще-то Аннушка уже
разлила масло».
Собственно, я даже не понял, кто разбил бокал. Может, я сам,
хотя зайцы утверждали, что всему виной – БЛ-р О-н. Не спорю
– очень возможно, мы к тому времени выпили весь коньяк, осилили
0,7 водочки и, кажется, успели открыть еще 0,5 сего чудесного
напитка, прозрачного как слеза.
Для полноты картины должен заметить, что зайцы в процессе распития
спиртных напитков не участвовали, и на момент непонятного улетания
бокала со стола, их зрение было наиболее острым.
Моего же зрения хватило лишь на то, чтобы зафиксировать наличие
осколков на полу, да отметить, что они блестят в самом углу,
у стеночки, и опасности вроде бы не представляют – ни для меня,
ни для кого-либо другого. Как же я ошибался!
Впрочем, насчет бокала ошиблись, похоже, все – ведь никто не
потрудился убрать осколки, не побежал за веником – даже мой
любимый Звездноглазый мальчик (хотя, вообще-то, он большой
аккуратист и всегда активно участвует в уборке).
Не проявил интереса к происшествию с бокалом и БЛ-р С-н, хозяин
банкета.
Или хозяин к тому времени уже крепко спал? Не исключено – стрелки
часов клонились к 2-м ночи, а до нашего, БЛ-ского банкета,
он успел хорошо поучаствовать в обычном банкете - по месту
службы (и заработка).
БЛ-р О-н, кстати, тоже был на тот момент весьма усталым: у
него банкеты чередовались весь предыдущий день. Потому-то я
не удивился, обнаружив через некоторое время, обоих доблестных
БЛ-в мирно спящими – каждого на своем диванчике. А поскольку
в комнате наличествовала только пара диванчиков, то зайцы сказали,
что они отправятся спать в какое-то другое помещение – они,
мол, знают, где лежат ключи от того самого «другого».
Мне, впрочем, зайцы предложили оставаться прямо тут и поделить
диванчик с каким-нибудь из спящих БЛ-в. Наглые мальчишки!
Разумеется, я с негодованием отверг это нескромное предложение,
и мы с зайцами отправились на поиски лучшей доли вместе.
Лучшая доля обнаружилась совсем рядом, буквально в двух метрах
от деревянного сараюшки-курятника, который снимал под жилье
БЛ-р С-н. В том же дворе, высилось крыльцо более основательного
дома – совершенно пустого. И холодного, как выяснилось! В нем
была мебель, но не было постельных принадлежностей.
Поэтому мы в одной из его комнат сдвинули две кровати, застелили
их всеми имеющимися в доме матрасами, затем вернулись к мирно
почивающим БЛ-м, вытащили из-под одного простынь, с другого
сняли ватное одеяло (оставив ему обычное – мы ж не звери какие-то!),
и веселой гурьбой отправились осваивать новые спальные площади
– под девизом: «Спать, спать и спать, как завещал великий Ленин!»
Но, видимо, это была ночь сплошных ошибок. Потому что стоило
нам нырнуть под одеяло, как о сне все и думать забыли. Мы сбились
тесной кучкой (не иначе как от холода), причем, я оказался
в середине. Наши руки принялись проделывать замысловатые движения,
в результате которых часть наших тел обнажилась – что характерно:
обнажение у всех троих произошло в районе паховой области.
Может быть мы к тому времени уже согрелись? И даже перегрелись
– именно в районе этой области?
Потом мне стало совсем уж хорошо, ибо неугомонные мальчишки
не ограничились движениями рук, а подключили к делу свои очаровательные
ротики. Они по очереди ныряли с головой под одеяло, погружая
меня в блаженство, а потом и вовсе остались там вдвоем, подсвечивая
себе сотовым телефоном.
(До сих пор не могу понять: зачем нужна была подсветка? Я,
конечно, не то чтобы какой-то особый половой гигант, но искомую
часть моего тела – особенно в том, возбужденном состоянии,
вполне можно отыскать и без подсветки. Льщу себя надеждой,
что они добавили освещенности лишь в целях получения дополнительного
эстетического удовольствия).
Когда же все завершилось, то оказалось, что о сне по-прежнему
никто не думает.
Мы дружно покинули холодное помещение и вернулись к спящим
БЛ-м. Вернее, к компьютеру, который приветливо подмигивал нам
лампочками со стола. А может и не нам, а бутылкам, стоящим
на том же столе – и пустым и полным. Но тоже очень приветливо.
Мальчишки сели за какую-то игрушку, а я примостился позади
них, обнаружив (о чудо!), что они, оказывается, обнажены по
пояс! Когда, как это произошло, я не уследил, но теперь мне
оставалось этим только воспользоваться.
Не мне вам объяснять, как приятна на ощупь шелковистая заячья
кожица, сколь занятным выглядит погружение пальцев в мальчишескую
шевелюру, и как упруго отзывается на прикосновение каждая мышца
молодого пацанячьего тела.
Вынужден признаться, что свое внимание к мальчикам я распределял
неравномерно, отдавая явное предпочтение Звездноглазому мальчику.
Ну за что, за что мне так люб Звездноглазый?
Да, меня конкретно колбасит от его светлых глазок, окаймленных
пушистыми ресницами, от неожиданно темных и глубоких зрачков
- черных, как солнце во время полного затмения. От мелких крапинок,
веселой звездной полоской теснящихся у края радужки… Но ведь
во всем остальном – он никак не совпадает с тем Идеальным Мальчиком,
которого рисует мое воображение! Ну просто совсем никак!
Смотрите: мой Идеальный Мальчик должен быть худеньким и стройным.
Звездноглазый же – этакий крепыш. Мужичок-с-ноготок. Нет, он
не толстый (хотя, похоже, это у него впереди), он мускулистый.
И уже сейчас выглядит как уменьшенная копия Шварцнегера, а
еще собирается всерьез заняться бодди-билдингом! Страшно подумать,
какой кабан получится из него через пару-тройку лет!..
Затем. Мой Идеальный Мальчик должен быть интеллектуалом с печатью
грустного всезнайки на одухотворенном лице. Звездноглазого
же я никогда не видел печальным. Сосредоточенным – да. Иногда.
Но даже и при самой большой сосредоточенности (а у него она
никогда не бывает чрезмерной), на его пухлых губах гуляет некое
подобие улыбки леонардовской Моны Лизы – такое же трудноуловимое
и загадочное.
Ну, и наконец, Идеальный Мальчик должен принадлежать мне и
только мне! Звездноглазый же не принадлежит никому и может
оказаться почти в любую минуту с любым. У него было мальчиков
столько, что мне и не снилось (о мужчинах я и не говорю). Некоторые
этот факт воспринимают с праведным и негодованием, и я однажды
чуть вдрызг не разругался с весьма приличным БЛ-м, который
позволил себе с высокомерным презрением отозваться о «блядовитости»
Звездноглазого мальчика. Я ту же заорал, что Звездноглазый,
наоборот – молодец! Что так и нужно, что это как раз мы стиснуты
комплексами, не позволяющими нам отдаваться плотским радостям
тогда, когда мы этого хотим, а он – это пример для нас! Пример
правильного и совершенно нормального подхода к сексу!
Ладно, что-то я отвлекся… В конце концов мое трепетное отношение
к Звездноглазому – это моя проблема. И то, что мои руки предпочитали
ласкать его накаченные грудные мышцы, а не совершенно плоскую
грудку и острые ключицы второго мальчика (по кличке «Упыреныш»)
– это факт, от которого никуда не деться.
Но в данном случае важнее другой факт.
Потянув носом, я сказал:
- Дымом пахнет.
Звездноглазый, не отвлекаясь от игры, согласился:
- Это АГВ. С-н говорит, что у него АГВ дымит немного.
Я вздохнул:
- Надо все-таки проветрить.
С сожалением оторвал ладони от уютной мальчишеской кожицы и
направился к двери в кухню, намереваясь открыть ее, пустив
сквознячок.
Открыть-то ее удалось легко, а вот насчет сквознячка…
Кухни практически не было видно из-за густого белого дыма,
клубы которого тут же повалили в комнату.
- Пожар! – вскричал я. – Поднимайте БЛ-в!
А сам рванулся к АГВ, чтобы потушить газ и перекрыть газ на
трубе.
Но не в АГВ было дело. Повернув заслонку и задыхаясь от концентрированного
дыма, я обнаружил, что он валит не из кухни, а как раз в кухню
– из щели в стене.
Что за черт?
Хлопнув входной дверью, я оказался во дворе – и правда открылась
во всей своей истинности. Стенка кухни вовсе не была наружной
– следующим помещением этой хибары бы дровяной сарай. Вот оттуда-то
и валили клубы дыма, подсвеченные языками пламени.
- Ключи! Где ключи от сарая? – с этим криком я рванул назад
в дом, и чуть не столкнулся на пороге со Звездноглазым, который
растерянно сообщил:
- С-н не хочет просыпаться…
- Как это – не хочет?
Ворвавшись в комнату я увидел С-на, который крепко ухватился
за подушку и только вяло отмахивался от уговоров Упыреныша.
Пришлось принимать жесткие меры. Я сволок С-на с диванчика,
поднял на ноги, заставил открыть глаза.
Увиденное быстро привело С-на в чувство.
- Ключей от сарая нет, - сообщил он и рванул по уже пройденному
мною маршруту: кухня – АГВ – двор.
Дым валил прямо из щелей плоской крыши, устланной слоями толи,
а по этим дымным фонтанчикам бегали мальчишки, крича:
- Воды! Давайте воды, будем заливать!
И когда только они успели туда забраться?
Я обернулся. С-на рядом уже не было. Во двор выглянул О-н,
я переадресовал ему просьбу о воде, а сам полез на крышу –
не бросать же пацанят одних!
- Пожарным, пожарным звоните! - кричали соседи (пламя из окон
горящего сарая било прямо им во двор).
- Уже позвонили! – кричал С-н, подавая мне на крышу чайник
с водой. – Пожарные выехали!
Звездноглазый пытался сверху, с крыши, заплеснуть воду в пылающее
окно.
- Помоги спуститься! – потребовал от меня Упыреныш.
- Спускайся! – пожал я плечами, пробегая мимо него с очередным
тазиком воды.
- Я не могу! – возразил Упыреныш. – У меня нога порезана!
- Чем? – в полном недоумении я окинул взглядом черную плоскую
крышу.
- На полу стакан был разбитый! – заявил Упыреныш, тыча пальцем
в сторону освещенных окон комнаты с копьютером.
- Бокал, что ли? Как ты в него влез?
- Я босиком ходил… Спусти меня!
- Сейчас придет О-н или С-н, я спущу тебя им на руки.
- Спусти! Спусти! У меня кровь течет! – канючил мальчишка.
«А я не могу, когда меня долго просят» - сказала как-то В.Сердючка.
Я – тоже не могу. Особенно, когда просят мальчишки.
- Ладно, иди сюда, - позвал я его к краю крыши. – Я тебя возьму
за руки и опущу.
До земли было метра два, а то и меньше.
Он с готовностью ухватился за мои ладони, его ноги скрылись
за кромкой крыши, я наклонился – и тут произошло неожиданное:
проклятая крыша подломилась под нами.
Видимо, в том месте был навес, державшийся на нескольких реечках.
И они, естественно, не были рассчитаны на такую нагрузку, как
наш с Упыренышем суммарный вес. Они хрустнули, слой толи как
книжная страничка, плавно склонился, и мои ноги заскользили
по нему вниз.
Я выпустил Упыреныша, позволяя ему дальше двигаться к земле
самостоятельно (благо там оставалось не больше метра), но моего
собственного падения это не остановило. Песок, каменноугольный
пек, которым обсыпают толь, теркой прошелся по моей спине,
но это было не самое страшное. Действительно ужасным оказалось
то, что я падал прямо на Упыреныша.
Тот уже достиг поверхности почвы – это я определил по приветственному
кличу, который он испустил, встретившись с родной землей. Но
в каком положении он сейчас находится? Вряд ли он устоял на
ногах. Тогда вариантов два:
1. Если он сидит, то я свалюсь ему прямо на голову, и окажется
уже не принципиальным - будет ли мальчишеский позвоночник просто
сломан, или же, он, пробив основание черепа, войдет внутрь
черепной коробки.
2. Если же Упыреныш лежит, то мои 80 кг, сконцентрированные
на узкой площади подошв, могут: пробить ему висок (если я приземлюсь
на его симпатичную рожицу); сломать ребра (если мои пятки встретятся
с его грудью), размозжить внутренние органы (если я ударю его
в живот ногами).
Про более мелкие повреждения, которые я могу нанести мальчишке,
мне думать было уже некогда. Собственно и все остальное мне
увиделось тогда в самых общих чертах – скольжение по отогнувшемуся
пласту толи заняло никак не больше полутора секунд.
Да и не думать-размышлять о последствиях надо было, а принимать
хоть какие-то меры. И единственное, что пришло в голову – перераспределить
собственный вес по как можно большей площади. То есть, упасть
плашмя.
Что я и сделал. В падении я из последних сил совершил нырок
вперед – пытаясь хоть немного перепрыгнуть лежащего пацана.
И надеясь, что если он сидит, то удар моего тела придется хотя
бы по касательной.
Я помнил, что вдоль дорожки, идущей по-над стенкой сарая, с
наружной ее стороны (то есть там, куда я падал) были кучи старых
кирпичей, дров, какого-то строительного мусора, даже, кажется,
ржавая газовая плита торчала. Но все это сейчас не имело значения,
меня волновало только одно: как улететь как можно дальше от
пацаненка, а если все-таки придется задеть его, то сделать
это как можно менее травматично.
То не был приступ особого геройства – то была расплата за глупость.
Ну нафик, я уступил пацану и затеялся спускать его в одиночку?
Ответ-то прост: я совершил эту глупость только потому, что
не являюсь БЛ-м. Ибо истинные БЛ-ы – это не просто дяди, совершающие
с пацанятами действия сексуального характера, а сильные люди,
способные руководить своим зайцем. Собственно, не будь БЛ-Ы
умелыми руководителями, они и не смогли бы добиться того, чтоб
пацан сам захотел их сексуальных действий. А ведь заяц-пацан,
в руках умелого БЛ-а, действительно хочет секса с ним. Причем,
сам хочет! Вот как БЛ-ы это делают?.. Легко! А я не смог даже
элементарного – спокойно переждать хныканья пацаненка.
И теперь я лежал на земле и вокруг было удивительно тихо.
С-н, склонившись надо мной, и что-то настойчиво спрашивал.
Наверно, что-то важное, потому что его вопрос был повторен
несколько раз.
Мне стало неудобно за собственную невежливость, и я вслушался,
наконец.
Оказалось, что вопрос пустяковый:
- Ты живой?
- Я очки потерял, - пожаловался я, пытаясь сесть.
- Значит, живой, - констатировал С-н и убежал куда-то по своим
погорельским делам.
- Упыреныш, - позвал я. – А ты как? Я тебя не зацепил?
- Зацепил! – охотно отозвался тот. Но тему развивать не стал,
из чего я сделал вывод, что развивать особо было нечего.
Усаживаясь, я все-таки не удержался и застонал.
- А вот спортсмены никогда не ушибаются, - просветил меня Упыреныш.
– Они умеют сгруппироваться…
- Да я ж тебя старался не покалечить… - неубедительно возразил
я, шаря по мусору вокруг.
Наткнулся на очки (совершенно целые!), обрадовался, и тут же
вспомнил самое главное, что, собственно, и послужило причиной
спешки:
– Пойдем, посмотрим на твою порезанную ногу.
Пожар меня уже не волновал. Нам его не потушить – это очевидно.
И даже до очага возгорания не добраться. А пожарные едут.
В комнате я полез в свою сумку за походной аптечкой. Упыреныш
снял носки (в количестве 2-х штук) с пораненной ноги, продемонстрировал.
Кровь из порезов если и шла, то это было давно и не правда.
Но я все-таки замотал ему пару пальчиков бактерицидным пластырем.
Единственным неудобством этой процедуры было то, что пальцы
моей правой руки не очень хорошо слушались команд. Я не придал
этому значения, и мы вышли на улицу – там уже приехала пожарная
машина.
Некоторое время любовались тем, как лихо разносят бравые парни
окна, стенку и крышу, пока моих ушей не достигли слова:
-… сейчас приедет дознователь…
Я подошел к С-ну и предложил на ушко:
- Может, мы с зайцами и О-ным уйдем пока куда-нибудь, чтоб
лишних вопросов не возникало?
С-н кивнул, и мы тихонько удалились.
С часик послонялись по тихим предрассветным улицам, нашли круглосуточный
магазин. Упыреныш потребовал купить ему сигарет, Звездноглазый
попросил колы.
Мне почему-то было трудно залезть пальцами в карман собственных
джинсов, но кое-как с этой задачей я все-таки справился, и
все необходимое было закуплено в достаточном количестве.
Потом мы увидели отъезжающие пожарные машины, вернулись в дом.
Не в тот, погорелый, а в тот, который незадолго до того был
так лихо освоен мной и зайцами.
С-н несколько удивился заранее подготовленному ложу из двух
составленных вместе кроватей, но особенно удивляться сил у
него уже не было. Зайцы-энерджайзеры пытались еще как-то порезвиться,
но, в конце концов, мы все-таки завалились впятером на наше
просторное ложе и задрыхли.
Впрочем, мне-то поспать долго как раз и не удалось.
Я оказался рядом со Звездноглазым, и, перевернувшись на другой
бочок, он немедленно лег животом мне на грудь. Еще три часа
назад я бы только обрадовался, такому плотному контакту. Но
сейчас мне стало отчего-то так хреновенько, что я осторожно
выбрался из-под торса любимого мальчика, морщась от боли слез
с кровати и отправился. Для начала - к унитазу.
Там меня ожидал еще один сюрприз: вытащить из штанов необходимый
для мочеиспускания агрегат тоже оказалось проблемой: правая
рука слушалась все меньше и меньше, а одной левой справится
оказалось не так-то просто.
Вот там-то, над унитазом, я и вспомнил детский латинский стишок,
выученный еще на первом курсе: «Колор эт долор, тумор эт рубор,
эт функцио лезэ»…
По крайней мере два симптома у меня наличествовало: «долор»
(боль) и «функцио лезэ» (нарушение функции – не мочеиспускания,
нет, функции руки).
За окном светало.
Четверо более чем симпатичных мне людей мирно спали. Жалко
было их будить. Хотя и не хотелось также в очередной раз подтверждать
легенду о моем пристрастии к внезапным исчезновениям…
Я осторожно потрогал О-на за плечо и шепотом попросил закрыть
за мной дверь. Мне срочно нужно было в гипс.
©Пимыч
